Смертельная Шпилька

Глава 2 РАСКРЫТЬ ЗА 12 ЧАСОВ

Коррехидор жестом отодвинул любопытствующих и пропустил вперёд Рику. Она наклонилась, дотронулась до ещё тёплой шеи королевского дайнагона и не ощутила не малейшего биения пульса. Кестер Буна был бесповоротно и окончательно мёртв, хотя чутьё некромантки подсказало чародейке это при самом первом взгляде.

— Он мёртв, — сообщила она Вилу, поскольку помнила, что обратиться напрямую к королю было жестоким нарушением этикета.

Вилохэд повернулся к возвышению, где сидели его величество Элиас с застывшим лицом и леди Камирэ, побледневшая и делано спокойная, только её рука, сжимавшая веер, слегка подрагивала.

— Ваше величество, — проговорил коррехидор в повисшей тишине, — совершено убийство. Какие будут приказания?

Король встал.

— С этой самой минуты никто не смеет покидать Каэ-доно, — проговорил он сурово, — любая попытка нарушить моё повеление до выяснения всех обстоятельств этого печального происшествия будет приравнена к признанию соучастия в убийстве. Я приказываю гостям незамедлительно отправиться в свои апартаменты, где они должны находится вплоть до специального распоряжения. Ходить по дворцу и общаться между собой я также категорически запрещаю. Госпожа Ти́ба Эда́би, — он даже не взглянул на девушку, сидящую на полу, — я велю графу Окку арестовать вас. Вы будете подвергнуты допросу. Граф, — на этот раз он удостоил взгляда Вилохэда и замершую рядом с ним чародейку, — вам надлежит провести всестороннее расследование и найти всех, кто прямо или косвенно имел касательство к покушению на леди Камирэ и убийству лорда Буны. Вы с невестой Дубового клана обязаны уложиться в двенадцать часов, потому как в десять часов завтрашнего утра начинается торжественное шествие в честь Лунного года. Мы не можем допустить, чтобы боги были оскорблены безнаказанным преступлением, которое имело место быть здесь и сейчас.

Король обвёл взглядом притихших гостей.

— Имею честь представить всем вам верховного коррехидора Кленфилда, четвёртого сына Дубового клана, сэра Вилохэда Окку и его коронера — чародейку на службе Кленовой короны Эрику Таками. Я наделяю этих двоих всеми полномочиями по расследованию, что означает невозбранность перемещения и право вхождения в любые помещения Каэ-доно, включая мои личные покои и покои леди Камирэ, — монарх сделал паузу, дабы его подданные в полной мере смогли проникнуться его словами, а затем продолжил, — сэр Вилохэд и леди Эрика от моего имени и по поручению вправе задавать любые вопросы, кои сочтут необходимыми по ходу следствия. Госпожа Тиба будет помещена под охрану в одной из гостевых комнат, а по поводу подготовки к погребению господина Буны мною будут даны отдельные распоряжения. Граф, вас устроит библиотека в качестве временного штаба?

— Вполне, — чуть наклонил голову коррехидор, — благодарю за заботу.

— Главы кланов, без промедления проследуйте в мой кабинет, я намерен провести Совет кланов, — продолжал король, — жду также господина коррехидора и его невесту. Вы пригашаетесь как представители моей службы дневной безопасности и ночного покоя, поскольку дело имеет не только политический, но и криминальный подтекст. Госпожа герцогиня, — он повернулся к матери Вила, леди Мирай, это не приказ, но моя личная просьба. Сопроводите леди Камирэ в её покои и побудьте с ней, как супруга главы Совета кланов.

— Почту за честь, ваше величество, — ответила та и поклонилась, — я сама собиралась попросить леди Камирэ оказать мне такую честь.

— Уведите арестантку, — бросил король и дал знак начальнику королевской гвардии.

Мужчина в форме, ждавший в дверях, приблизился к пребывающей в глубокой прострации девушке на полу, обнажил меч, несколько театрально направил его в её сторону и произнёс каркающим голосом:

— Госпожа Тиба, вы арестованы по обвинению в покушении на убийство леди Камирэ и в преднамеренном убийстве дайнагона его королевского величества Кестера Буны. Извольте встать на ноги и следовать за мной.

Эдаби Тиба, продолжавшая сидеть на полу, подняла удивлённые глаза на подошедших солдат, её правая рука всё ещё судорожно сжимала шпильку для волос с пышным цветком магнолии. Вдруг девушка вскрикнула, словно от внезапной боли, карие глаза закатились, и она рухнула.

— Какая незадача, — брезгливо проговорил король, — приведите её в сознание.

Начальник гвардии наклонился и отвесил девушке несколько звонких пощёчин. Голова её мотнулась из стороны в сторону, но ничего не происходило. Обморок продолжал оставаться глубоким.

Ни дополнительные пощёчины, ни встряхивание за плечи не произвели ровным счётом никакого эффекта.

— Отнесите её к моему лейб-медику, — проговорил король Элиас, кривясь от досады, — пусть он осмотрит преступницу. Мы должны быть уверены, что она не прибегла к какой-нибудь хитрой уловке, дабы избежать заслуженной кары.

Один из солдат легко подхватил арестантку и вынес из зала, а на полу возле трупа дайнагона продолжала лежать вторая красивая шпилька для волос.

Король направился к выходу, следом за ним потянулись главы кланов.

— И ещё, — проговорил он уже в дверях, — я запрещаю сегодня кому-либо ложиться спать, пока господин коррехидор не допросит вас. Ужин подадут в комнаты. Грай!

Мажордом, старавшийся не пропустить ни единого слова или события из того, что происходило в зале, шагнул вперёд.

— Всегда к вашим услугам, ваше величество.

— Проинструктируйте обслугу и обеспечьте, чтобы наши гости не нуждались абсолютно ни в чём.

Грай поклонился.

— На Совете кланов ведите себя точно также, как на докладе в Кленовом дворце, — вполголоса инструктировал чародейку Вил, пока они шли по коридору, — присутствие женщины, да ещё и не древесно-рождённой, вообще нарушение правил, и не факт, что все главы спокойно восприняли решение короля. Так что только отвечайте, при этом отвечать нужно коротко, уважительно и избегать оборотов речи, подчёркивающих, что вы высказываете собственное мнение.

— Это как, осмелюсь поинтересоваться? — спросила Рика, ей подобные условности казались неуместными, раз дело касалось расследования убийства, — чьё же мнение, по-вашему, я должна высказывать?

— Естественно, своё. Просто избегайте формулировок: «я точно знаю», «я уверена», «как всем известно». Так будет правильно.

Чародейка хотела было развёрнуто высказаться по поводу устаревших обычаев, которые отнюдь не идут на пользу никому, но они уже нагоняли осанистых мужчин, что, негромко переговариваясь, шли впереди по коридору. Рике пришлось промолчать.

Кабинет короля Элиаса в охотничьем замке мало отличался от его кабинета в столице. Разве что обстановка была поскромнее, да ещё кто-то уже озаботился и расставил в большой комнате стулья, на которых не преминули разместиться главы самых влиятельных в Артании знатных родов. Тем паче, что все они имели привилегию сидеть в присутствии когда-то императора, а теперь — короля. Вилохэд устроился в самых дальних рядах, практически рядом с дверью.

Король сидел за своим письменным столом, на котором царил идеальный порядок, и раскуривал трубу.

— Присоединяйтесь, господа, — проговорил он, встретив несколько удивлённых взглядов, — нынешняя ситуация может вполне считаться извинительной, я разрешаю курить в моём кабинете. Итак, — он обвёл присутствующих внимательным взглядом, — мы с вами попали в препаршивейшее положение, ибо только наивные глупцы верят в нападение убийцы-одиночки. Как правило за таким скрывается политический заговор. Удар смертельной шпильки был направлен не только и не столько на мою невесту, он был направлен против меня. Что вы, господин Кабуси можете сказать нам по поводу столь странного поведения члена вашего клана. Ведь я не ошибаюсь, госпожа Тиба принадлежит к клану Магнолии?

Главой клана Магнолии оказался отец бывшей возлюбленной Вилохэда, Сондры, совсем недавно навязывавшейся чародейке в подруги. Он сидел в одном из трёх кресел, что были в кабинете. Во втором по правую руку короля сидел сэр Гевин, а третье занял незнакомый Рике пожилой господин с копной светло-русых волос, характерных для представителей Соснового клана.

— Ваше величество, — с чувством воскликнул господин Кабуси, неловко дёрнув шеей, словно всю ночь проспал в неудобной позе, — я раздавлен. Все присутствующие знают, что я совсем недавно занял место главы своего клана после кончины моего незабвенного отца, сэра Джо́зри, и вот теперь на наш клан, издревле славившимся благородством и высокой нравственностью его представителей, упало пятно ужасающего позора, смыть которое я могу лишь только собственной кровью. Прошу ваше величество предоставить мне честь ритуального самоубийства!

— Маркиз Кабуси, — поморщился монарх, — не отягощайте и без того неприятную ситуацию драматичным заламыванием рук и посыпанием головы пеплом. Последнее, что нужно Артании, мне и Совету кланов в данный момент, так это ваша смерть. Если вы виновны, я сам вас казню. А пока будьте древесно-рождённым, примите свою судьбу с честью, возьмите себя в руки и расскажите, что вам известно о преступнице.

Сэр А́нгус судорожно сглотнул, чародейке со своего места он был виден в три четверти, и она обратила внимание на крепко сцепленные за спиной руки.

— Я, — беспомощно произнёс он, — я…

— Кто-нибудь, налейте ему бренди! — велел король.

Бренди было налито и выпито. После чего новоиспечённый глава клана Магнолии поведал крохи информации о придворной даме, осмелившейся поднять руку на свою госпожу. Тиба Эдаби происходила из хорошей, но несколько обедневшей семьи. Супруга сэра Ангуса, составила протекцию при дворе для подающей надежды и прекрасно образованной девушки. По словам маркизы Кабуси госпожа Тиба обладала спокойным нравом, прекрасно вышивала на пяльцах и увлекалась рисованием акварелей. На этом знания главы клана Магнолии о молодой перспективной девице, оказавшейся на поверку преступницей, заканчивались.

— Сэр Ангус, — серьёзно сказал его величество, — надеюсь, вы понимаете, что до выяснения всех обстоятельств дела вы не можете принимать участие в работе Совета кланов, поскольку обвиняемая принадлежит к клану Магнолии. Пока против вас не выдвигается никаких обвинений, — король выпустил кольцо дыма и положил трубку на подставку, — однако, в интересах Кленовой короны и следствия я повелеваю вам находиться в своих апартаментах до момента полного вашего оправдания или предъявления обвинения в государственной измене. Любые попытки суицида будут нами расценены как признание вины и отразятся на клане Магнолии самым негативным образом. Вы поняли меня?

— Да, сир, — слабым голосом проговорил сэр Ангус.

— Теперь оставьте нас, маркиз. У дверей ваших покоев будет размещена охрана.

Несчастный Ангус Кабуси опустил голову, он очень старался не встретиться ни с кем из присутствующих глазами, и побрёл к выходу. Так его уже ждали гвардейцы.

— Сэр Гевин, — обратился король к отцу Вилохэда, — передаю вам бразды правления, приступайте к своим обычным обязанностям.

Герцог Окку встал со своего места.

— Благородные лорды, — проговорил он, — сегодня на наших глазах произошла страшная трагедия — покушение на леди Камирэ и смерть, хочется верить, случайная, всеми нами уважаемого генерала Буны. Дубовый клан берёт на себя обязательство до рассвета найти виновников заговора и передать их в руки правосудия, ибо, как верно вы, ваше величество, заметили, мы стали невольными свидетелями не простого покушения, совершённого убийцей-одиночкой, мы присутствовали при проявлении мерзких миазмов политического заговора. И наш долг этот заговор раскрыть и задушить в зародыше.

Он перевёл дух.

— Довольно преамбул и любезностей, Гевин. Пусть твой младший сын начнёт, наконец, работать, — вступил в разговор король, — кузен Вилли, что это вы жмётесь в дальних рядах? Добро пожаловать сюда. Пора, как говориться, выйти на авансцену.

Вил не замедлил выполнить приказ монарха, а в том, что это был именно приказ, пускай обличённый в несколько шутливую форму, сомневаться не приходилось.

— Милорды, — коррехидор поклонился, — для начала мне необходимо воссоздать картину преступления. Так вышло, что мы с госпожой Таками находились достаточно далеко от центра событий, да ещё и смотрели в противоположную сторону. Не могли бы вы, сир, рассказать мне во всех подробностях, как было дело, а остальных лордов я прошу внимательно слушать и, если того потребуется, дополнить рассказ его величества.

— Хорошо, — склонил голову король Элиас, — помогать следствию долг каждого артанца, не взирая на титулы, должности и заслуги перед королевством. Надеюсь, моё поведение в данной непростой ситуации послужит добрым примером для подданных, — он сделал паузу, словно мысленно погружался в недавние события, — я приступил к награждению. Это обычное дело. Каждый год по традиции происходит такое, правда в этом году моя невеста пожелала присоединиться ко мне на церемонии. Леди Камирэ не устраивало награждать дам после меня, и она предложила делать это по очереди, с чем, я, естественно, вынужден был согласиться, дабы желал исполнить просьбу своей невесты, в чём, вам, кузен, я решительно советую следовать моему примеру. Награждение шло своим чередом, покуда эта мерзавка Тиба вместо того, чтобы подать своей госпоже поднос с очередной наградой, шагнула вперёд, выхватила из причёски серебряную шпильку и с воплями нацелила её в сердце леди Камирэ. Мы все хорошо знали дайнагона, а также его заслуги перед королевством во время Северной смуты, и в тот момент генерал Буна среагировал первым. Не взирая на свои почтенные лета, генерал подскочил к камеристке и успел отвести удар смертельной шпильки. Тиба продолжала извиваться и кричать, но маркиз продолжал крепко удерживать её за запястье и за талию.

— Извините, ваше величество, — остановил повествование коррехидор, — насколько я понял, в этот момент и господин Буна и госпожа Тиба стояли лицом к вам и спиной к залу?

— Да, — кивнул король, — всё так и было. Тиба продолжала вырываться и выкрикивать невнятные оскорбления, некоторые из которых сделали бы честь портовому грузчику.

— В чьей адрес были направлены оскорбления?

— Мне показалось, они были скорее безличными. Хотя иногда проскакивали слова «сука», «блядь», но я не могу с уверенностью утверждать, что данные с позволения сказать эпитеты предназначались леди Камирэ, а не были просто всплесками эмоций преступницы. Я сам, господа, я пребывал в изрядном шоке, так что могу ошибаться. Может быть кому-то из присутствующих удалось расслышать лучше? — его величество обвёл взглядом лордов.

Лорды переглядывались между собой, пожимали плечами, но облечь выкрики придворной дамы в сколько-нибудь внятное мнение им так и не удалось.

— Потом пленница вроде бы ослабила попытки освободиться, — продолжал король, — у меня сложилось впечатление, что она начала терять силы, но тут, к несчастью, дайнагон посоветовал ей успокоиться. Тиба забилась с новой силой, вдруг выхватила свободной рукой вторую шпильку из своей причёски и принялась размахивать ею, лупя по воздуху во все стороны. Один из таких слепых ударов угодил точно в глаз маркиза Буны. Брызнула кровь, дайнагон выпустил из рук убийцу и схватился за лицо. Затем упал и остался недвижим, а камеристка моей невесты без сил опустилась на пол, всё ещё сжимая в руке первую шпильку. Видимо, случившееся столь глубоко потрясло её, что девица более не предпринимала попыток нанести вред леди Камирэ.

— Из вашего рассказа получается, что удар предназначался госпоже Камирэ, — задумчиво проговорил коррехидор, — а смерть генерала Буны произошла случайно?

— Безо всяких сомнений, — ответил король, — это подтвердят все присутствующие, кроме тех, конечно, кто во время преступления подобно вам смотрел в другую сторону.

— Не заметил ли кто странностей в поведении госпожи Тибы непосредственно перед злосчастным происшествием?

— Я не видел, — ответил монах, — во-первых, камеристка стояла чуть позади леди Камирэ, а во-вторых, мне даже в голову не приходило оглядываться в её сторону.

Вил обвёл взглядом членов Совета кланов. Сосновый герцог, поправив буйную гриву песочно-золотистых волос, сказал, что по чистой случайности наблюдал за придворной дамой.

— Видите ли, — несколько извиняющимся тоном проговорил он, — госпожа Тиба сегодня была необычайно хороша в своём розовом платье с вышитыми цветами, поэтому я любовался её грациозной походкой всю церемонию.

Рика про себя усмехнулась. Глава Соснового клана был далеко не молод, посему его интерес к молодой придворной даме выглядел немного комично.

— Одним словом, господа, я не сводил с неё глаз, — признался мужчина, — но до самого́ момента нападения я не заметил ровным счётом ничего, что могло бы вызвать хоть малейшие подозрения. Госпожа Эдаби спокойно и элегантно выполняла свой долг, она не сделала ни единого лишнего движения, прекрасная и далёкая, как, впрочем, и всегда, — он вздохнул, — и, пока она не набросилась на невесту его величества, никому, как мне кажется, и в голову не приходило, что она способна выкинуть такое. Она сделала всё, как и прежде: отступила на шажок к столику, где лежали награды для дам, после этого повернулась и приблизилась к леди Камирэ. Мне кажется, большинство из нас даже не обратили внимания, что на сей раз в руках девушки не было серебряного подноса. После этого началось светопреставление, которому все мы, к моему глубокому сожалению, стали невольными свидетелями.

Рика вертела головой, старалась не упустить выражение лиц других мужчин, она наделась разглядеть что-то необычное: ведь не исключено, что именно кто-то из них и вложил в руку камеристки смертельное оружие.

— Что-то вы, госпожа чародейка, непривычно молчаливы и незаметны, — обратился к ней король, — право, я не узнаю вас. Уж кто-кто, а вы никогда не упускаете случая высказать собственное мнение по любому поводу.

— Сир, — ответила Рика, скромно опустив взор, — я всего лишь строго следую правилам дворцового этикета, кои предписывают особе моего положения и возраста находиться в тени наиболее важных и знатных господ, коими без сомнений являются главы древесных кланов, присутствующие здесь.

— Соблюдение правил дворцового этикета — это одна из последних вещей, что нам потребны в данный момент, — усмехнулся его величество Элиас, — конечно, я благодарен древесным лордам, воздерживающимся в вашем присутствии от крепких выражений, кои нередко можно услышать на заседании Совета кланов, но вы, леди Эрика не отсиживайтесь в задних рядах. Мы высоко ценим вашу наблюдательность и оригинальность взглядов, так что перемещайтесь поближе к своему наречённому и подключайтесь к расследованию. Полномочия, между прочим, касаются вас обоих.

Под взглядами мужчин, разместившихся в королевском кабинете, чародейке пришлось подняться со своего места и пройти вперёд.

Вил задал ещё несколько вопросов, но, как это нередко случается при совершении публичных преступлений, никто толком ничего не видел и, если не считать фантазий одного впечатлительного старичка, ничего интересного сказать не мог. Старичок (он был уже скорее номинальным, нежели действующим главой клана Акации) сидел на банкетке и ничего не видел, но зато его слух нарисовал ему подробную картину преступления, с которой он не преминул ознакомить Совет кланов, и только вмешательство короля смогло остановить поток красноречия и разгулявшейся фантазии.

Его величество объявил предварительный вердикт, объявив всё произошедшее политическим инцидентом, закончившимся убийством по неосторожности, после чего позволил всем разойтись по своим делам. Лорд Гевин остановил Вила и Рику в коридоре и потребовал отчёт о намерениях, ходах и действиях, кои они предполагают предпринять в самое ближайшее время с целью поимки политических сообщников придворной дамы. Вил ещё ничего придумать не успел, поэтому Рика пришла ему на помощь.

— Мы намерены посетить лейб-медика его величества, — с заявила чародейка так, будто они с Вилом только что обсуждали план действий, — и опросить леди Эдаби. Полагаю, у неё не будет особых причин скрывать своих сообщников, когда ей самой грозит отсечение головы.

— Не скажите, Эрика, не скажите, — охладил её пыл сэр Гевин, — девушку могли запугать, обмануть или подкупить. В конце концов мы не можем сбрасывать со счетов и любовную интрижку: ради своего объекта страсти женщины способны наворотить таких глупостей, что только за голову хватаешься. Так что я не советовал бы особо рассчитывать на добровольное и чистосердечное признание.

— А мы и не рассчитываем, — подключился к обсуждению коррехидор, — сначала нужно понять, что с госпожой Тибой произошло после убийства, она никак не приходила в сознание.

— Дело говоришь, — похвалил его отец, — ступайте и держите меня в курсе всего. Я ведь обещал Элиасу, что возьму расследование в свои руки.

— Было бы гораздо проще обойтись своими силами, — негромко, так, чтобы герцог Окку не услышал, в след отцу проговорил Вил.

— Вы знаете, где кабинет лейб-медика в Каэ-доно? — поинтересовалась чародейка.

Вилохэд завертел головой и ответил, что кабинет врача явно располагается не в королевском крыле дворца.

— Милейший, — окликнул коррехидор деловито семенящего лакея с вьющимися чёрными волосами и начинающей пробиваться чёрной же щетиной. Он явно брился ещё утром, — сделай милость, сопроводи нас в кабинет королевского лейб-медика.

Выражение лица ещё не старого мужчины стало таким, словно Вил попросил его найти на карте одну из отдалённых провинций в Делящей небо. Потом лакей словно опомнился, наклонил голову в вежливом поклоне и проговорил:

— Простите великодушно, древесно-рождённый лорд! Я ведь не из постоянной обслуги замка. Меня на один вечер наняли, и в этом сокрыта причина моего позорного незнакомства с расположением комнат в Каэ-доно.

Мужчина поклонился с преувеличенным почтением.

— Где уж нам, простым крестьянам, знать в каковском месте кабинет королевского лекаря расположен. Это к тутошним надо, они-кась, поди, знаткие, — закончил он.

— Ты что же, бездельник, господ разговорами от дела отвлекаешь? — послышался знакомый зычный бас мажордома, и Рика удивилась, насколько бесшумно эта громадина умудрилась подойти к ним, — опять ты? Мицура Андо, я запомнил тебя, курилка.

— Господин Грай, — жалобно протянул лакей, который уже явно успел проштрафиться перед начальником, — господа сами меня расспрашивать принялись, а я со всей возможной вежливостью и учтивостью удовлетворяю их любопытство.

— Ступай, — велел мажордом, — и чтоб бездельничать даже и не думал, моя угроза о сокращении жалования остаётся в силе! Милорд, — он поклонился коррехидору с достоинством, сделавшим честь древесно-рождённому, — простите меня за нерадивость обслуги. Эти бестолковые деревенщины может и способны накосить сена или убрать рис с полей, но в нашем благородном деле они совершенно бесполезны. Я слышал, вы ищете покои лейб-медика его величества?

— Да, — ответил Вил.

— Позвольте мне взять на себя смелость и сопроводить вас к господину Но́де.

Как и предполагал коррехидор покои доктора располагались в противоположной стороне замка. Двое гвардейцев сидели на любезно предоставленных табуретах и дружно вскочили при приближении коррехидора. Лейб-медик оказался высок ростом, он носил усы и его светло-русые волосы находились в беспорядке, словно он только что поднялся с кровати. Ещё Са́ймона Ноду отличали большие голубые глаза навыкате и улыбчивый крупный рот. Королевский мажордом чопорно представил коррехидора затем чародейку, поклонился и важно пошёл прочь.

— Как я полагаю, интерес господина графа вызван недавним инцидентом, — проговорил Нода с несколько неуместным смешком, — проходите, не стесняйтесь, у меня по-простому. Только тот, кому приходится иметь дело с болезнями и смертью понимают, насколько глупую, а порой и губительную роль способны сыграть всякие там условности и церемонии.

Рике доктор Нода показался типичным врачом, и она была с ним совершенно согласна: если речь идёт о жизни и смерти пациента никакому этикету места просто не остаётся.

Вил был несколько шокирован панибратским отношением доктора, но виду не подал, устроился на диванчике. Чародейка примостилась на стуле рядом с ним.

— Дело в том, господа, что я собирался сам вас искать, — заявил он, поправив сползающие очки, — картина более чем странная.

— Вы о госпоже Тиба? — уточнил Вил.

— Да, о ней, — кивнул врач, — ибо господина Буну станут пользовать похоронщики, — он ухмыльнулся собственной шутке, но не встретив поддержки от собеседников, тихо присвистнул, — вы сведущи в медицине? Я спрашиваю, насколько я могу углубиться в профессиональные подробности, дабы донести до вас свой вердикт.

— Я сведущ не более среднестатистического мужчины, здоровье которого позволяет пока обходиться без услуг ваших коллег, — ответил Вилохэд, — а вот госпожа Таками — некромантка, посвящённая богу смерти с детских лет. Думаю, с ней вы найдёте общий язык. Так что не тушуйтесь, господин лейб-медик, леди Эрика потом разъяснит мне все неясности и сложные для понимания моменты.

Услышав о специализации Рики, Нода привычно присвистнул, и было на этот раз непонятно, выражает ли этот лёгкий свист восторг или же, напротив — неодобрение и удивление.

— Тогда, начну с самого главного: допросить госпожу камеристку вы пока что не можете, хотя, как я понимаю, именно это явилось причиной вашего появления в моих покоях, — сказал он, — ибо девица эта погружена в глубокий целительный сон.

— И зачем вы это сделали? — спросила Рика, посчитав, что, если разговор перешёл в медицинскую плоскость, то она становится главным действующим лицом, — и что с ней сделалось после убийства. Командир королевской гвардии не сумел привести госпожу Тибу в чувства, хотя отвесил ей несколько основательных затрещин.

— Позвольте изложить всё по порядку, — доктор Нода уселся верхом на стул и почесал свою всклокоченную шевелюру, — пациентку доставили в глубоком обмороке. Когда солдат поместил её на кушетку, мне сразу бросилась в глаза неестественно вывернутая левая нога. У меня мгновенно появилось подозрение, что с молодой женщиной случился удар, и зрачки разного размера прекрасно подтверждали мой предварительный диагноз. И разница в размерах зрачков левого и правого глаз, доложу вам, господа, была весьма впечатляющей, к тому же правый глаз был значительно скошен к височной доле. Всё, подумалось мне, обычно подобная картина говорит о серьёзном кровоизлиянии с повреждением мозга, в нашем случае правого полушария.

— Получается, с госпожой Тибой приключился инсульт из-за слишком сильного эмоционального переживания? — коррехидора не особенно интересовала медицинская абракадабра, он хотел услышать подтверждение либо опровержение своей идеи.

— Вы правильно уловили ход моих рассуждений, — обрадовался доктор Нода, но осёкшись под ироничным взглядом карих глаз четвёртого сына Дубового клана, добавил, — милорд. Я сам также думал, пока не раздел даму (прошу меня простить за такие не принятые в хорошем обществе подробности, но моя профессия обязывает ко множеству подчас странных и не всегда приятных вещей). И тут-то клиническая картина инсульта начала трещать по всем швам. Рефлексы. Рефлексы были в полном порядке, отличные, впору демонстрировать студентам, а сие, господа офицеры, невозможно при кровоизлиянии в правое полушарие головного мозга, о наличии которого недвусмысленно говорил закатившийся глаз и разного размера зрачки. Вывернутая нога продолжала оставаться в первоначальном положении, однако же коленный рефлекс на ней был в полном порядке. Не наблюдалось ни парезов, не спорадических подёргиваний, кои нередко присутствуют у пациентов, пострадавших от апоплексического удара. И ещё, заранее извиняюсь, но не опорожнения мочевого пузыря и самопроизвольной дефекации также не наблюдалось. Я попытался привести даму в чувства: лёд ко лубу, приток свежего воздуха из открытого окна и ядрёная нюхательная соль сделали своё дело. Госпожа Тиба очнулась. В первый момент наблюдались потеря ориентации и некоторая спутанность сознания. Затем зрачки глаз спонтанно возвратились в нормальное состояние, и девушка пожелала узнать, где она находится. Я, естественно, объяснил. Она удивлённо спросила, что случилось, и как она оказалась в моих, так сказать, руках и в обнажённом виде. Пришлось рассказать. Изумлению госпожи камеристки не было предела. Она ахала и попросила меня поклясться, что я говорю правду. Начальник гвардии его величества, лично передавший мне придворную даму, посветил меня в подробности произошедшего в тронном зале. Уж не знаю, удалось ли мне во всех подробностях изложить убийство, только госпожа Тиба вела себя так, словно впервые узнала об этом из моих уст и в этот самый момент времени. Она схватилась за голову, в тщетной надежде обнаружить в причёске свои шпильки, потом резко выдохнула и зарыдала. Она рыдала столь бурно и отчаянно, что я начал бояться за её душевное здоровье и был вынужден выдать ей успокоительного раствора вместе с бренди. После этого бедная женщина уснула мертвецким сном.

— Вам её реакция не показалась странной? — спросил коррехидор.

— В каком смысле странной?

— Я подумал, не могла ли госпожа Тиба намеренно разыграть удивление и потерю памяти, например, затем, чтобы показать вам, а в последствии и нам с коронером, что преступление ею было совершено в состоянии исступления, что она не помнит себя, и потому не может считаться виновной?

— Я абсолютно уверен, что придворной даме не удалось бы ввести меня в заблуждение, — доктор Нода прищурился и приобрёл от этого исключительно хитрый вид, — естественно, я слышал о преступниках, которые симулируют сумасшествие либо потерю памяти надежде запутать следствие и выставить себя невиновными. Но, будьте уверены, господин коррехидор, подобные дешёвые фокусы прокатывают лишь с медиками-недоучками или попросту с дураками. А я, как вы успели заметить, не имею счастья относиться ни к первой, ни ко второй категориям, — он привычно присвистнул и хохотнул своему каламбуру, — я проверил сразу же.

— Полагаю, вы убедились, что у подозреваемой начисто отсутствовало обоняние? — Рика просто не могла удержаться, чтобы не блеснуть своими знаниями в медицине.

— Приятно, невыразимо приятно встретить человека, сведущего в столь специфических вопросах, — похвалил девушку лейб-медик, — вы правы. Я подсунул госпоже Тибе вытяжку из корня болотного шпорника, — он снова со значением присвистнул, — вы ведь поняли меня?

— Нет, — отрицательно качнул головой Вил, — видимо, речь идёт о каком-то сильно пахучем растении, используемом в медицине?

— Почти, но не совсем, — одобрил Нода, а Рика уже было открыла рот, чтобы продолжить демонстрировать собственные познания, но доктор её опередил, — речь идёт о вытяжке из небольшого насекомого, в изобилии обитающего на рисовых полях и в болотах. Шпорники защищают своё мягонькое тельце на редкость омерзительным запахом, исходит который из наростов на задних лапках, собственно, он и получил своё прозванье. Мы используем вытяжку из ножек болотного шпорника как отличнейшее рвотное. В большинстве случаев его даже не приходится пить. Поднёс бокал с двадцатью каплями вытяжки к носу пациента, и любого наизнанку вывернет. Будьте уверены, проверено многократно, в том числе и на себе. Госпоже Тибе мною был предложен бокал бренди, куда вместе с успокоительным с моей лёгкой руки отправилась солидная порция рвотного средства. Она выпила, даже не поморщившись. Из чего мною было сделано заключение, что камеристка действительно пострадала от временной потери памяти, что никаким образом не объясняло странностей в симптомах, с какими она поступила ко мне.

— И никаких предположений по части этих странностей у вас нет? — прищурилась чародейка. Она просто не могла поверить, что такой человек, как доктор Нода, может удержаться и не построить пару-тройку стройных гипотез попавшейся ему на глаза тайны.

— Натурально, я не мог не поломать голову над этой загадкой. Понимаете, — обратился он уже к четвёртому сыну Дубового клана, — в чём-то наши профессии схожи: вы выстраиваете непротиворечивую версию преступления, и я выстраиваю картину произошедшего с пациентом. И в первом, и во втором случае у нас не хватает информации и фактов, поэтому мы вынуждены восполнять сию нехватку играми собственного разума.

— И к какому выводу привели вас игры вашего разума? — спросил Вил.

— Мой разум пришёл к совершенно парадоксальному выводу, — ответил Нода, безрезультатно приглаживающий шевелюру в очередной раз, — если бы в Каэ-доно не стояла одна из самых мощных охранных магических систем во всём королевстве, я бы сделал вывод, что госпожу камеристку заколдовали. Как врач, да ещё личный медик его королевского величества Элиаса, я должен уметь отличать хвори обыкновенные от болезней и патологий, вызванных случайным или намеренным воздействием магии на человеческий организм. Поэтому я прикладываю усилия, дабы оставаться в курсе магических исследований, которые ваши собратья, госпожа Таками, ведут, не покладая рук, в различных областях магической науки. Мне попадалась статья о заклятиях, которые приводят к кратковременной амнезии, их ещё называют «кражей времени». Человек подчас и не подозревает, что у него из жизни пропали от пары часов до нескольких суток. Однако ж, сие невозможно: если б кто-то попытался наложить на мою пациентку подобное заклятие, то переполошил бы всю гвардию.

— Невозможна любая волшба, — спросила чародейка, — или только та, что твориться непосредственно в Каэ-доно? Возможно ли тайно пронести сюда зачарованный предмет?

— Зачарованный предмет принести сюда невозможно, — ответил врач, — пару лет назад это одна горничная проверила на собственном опыте. Девица, имя её уже истёрлось со страниц моей памяти, поскольку она покинула замок сразу после происшествия, добивалась внимания со стороны одного из парней обслуги замка. Когда её усилия увенчались успехом, и объект тайных вожделений был приглашён провести ночь в девичей спальне, горничная решила действовать наверняка. Причиной тому была репутация красавчика с напомаженными волосами; он менял подруг не то, что по сезонам года, иногда новая счастливица не удерживалась на его ложе и недели. Так вот, наша горничная решила обезопасить свои чувства, поэтому прибегла к заклятию, чтобы на веки вечные привязать ветреника к своей персоне. Привораживающее заклятие было заключено в банальную щётку для волос, которой дама должна была причесать себя и кавалера (злые языки утверждали, что сделать ей сие надлежало не в самых доступных местах) после чего снять застрявшие волосинки следовало сжечь в пламени розовой ароматной свечи, пепел размешать в бокале с вином и испить из него поровну.

— И как, подействовало? — скептически поинтересовалась Рика. Она презирала любовную магию. По её глубокому убеждению, любые воздействия на сферу чувств человека не стоили и ломаного гроша.

— Уж не знаю, — развёл руками доктор, — какое впечатление ритуал произвёл бы на объект нежной страсти, но вот охранная система возбудилась до высшей степени. Виновницу схватили на входе. Она не смогла миновать даже коридора, отделяющего вход для слуг от чёрной лестницы. Так что получается, что зачарованный даже столь невинным заклятием предмет пронести нет никакой возможности. Но вот я подумал, — он поправил сползающие очки, — может, всё зависит от силы заклятия и от его направленности?

— Я что-то не пойму, — коррехидор скептически поднял бровь, — то у вас нельзя колдовать вовсе, то — всё зависит от силы волшбы и её направленности. То есть — нельзя, но что-то всё-таки можно?

— Простите, если не сумел объяснить толково. Большая часть глав кланов люди пожилые, уже успевшие нажить немало различных болячек. Они привозят с собой лекарства, которые им прописали клановые врачи, и, как вам должно быть уже известно, многие лекарственные средства содержат ту или иную толику магии. Поскольку охранная система не сходит с ума всякий раз, когда в Каэ-доно происходит Совет кланов, и не реагирует на косметическую магию леди Камирэ и её придворных дам, рискну предположить, что слабенькая медицинская магия способна миновать невидимый защитный барьер.

— А леди Камирэ пользуется косметической магией? — сама того не ожидая спросила чародейка. Её шокировала мысль, что красота королевской невесты оказалась насквозь искусственной.

— Милое дитя, — улыбнулся лейб-медик, — ибо моё положение врача и по крайней мере удвоенный срок жизни позволяют так обращаться к вам. Не всем повезло от природы иметь хорошую фигуру и миленькое личико, а уж если ты жаждешь заполучить руку и сердце самого важного лица в королевстве, приходится хитрить и исправлять те недочёты, что допустила природа. Вот леди Камирэ и исправляет, причём весьма преуспела на данном поприще; с её подачи косметическая магия при артанском дворе стала нормой жизни. Его величеству весьма льстят удивлённые взгляды иностранных послов, какие они бросают на наших красавиц. Так что таблетки с толикой магии для усиления терапевтического эффекта, кремы и притирания, превращающее женскую кожу в бархат и шёлк вполне себе комфортно себя чувствуют в замке и не сводят с ума охранную сигнализацию.

— Если бы не система защиты от магии, я предположила бы, что госпожу Тибу Эдаби зачаровали, вынудив напасть на будущую королеву, — вслух рассуждала чародейка, — однако ж, заклятие это сложное и сильное. Незаметно его применить просто невозможно, да количество маны, какое потребуется для его активации, заставило бы поднять волоски на шее у любого чувствительного к магии человека в радиусе десятка сяку. Представляю, как среагировала бы на это охранная система. Если только, — девушка вопросительно поглядела сначала на коррехидора, а потом на доктора Ноду, но не успела закончить.

— Если только сообщник не отключил систему, — проговорил Вил, — кто отвечает за амулеты?

Королевский лейб-медик пожал плечами. Он не знал и посоветовал обратиться с этим вопросом к начальнику королевской гвардии.

— Приказываю вам разбудить госпожу Тибу к нашему следующему приходу, — велел коррехидор, — приведите её в чувство и постарайтесь, чтобы она снова не удумала устраивать истерику.

— Простите, милорд, — ответил Нода с видом человека, который собирается выставить целый ряд различных возражений, — для этого мне нужно хотя бы приблизительно представлять, когда состоится этот ваш следующий приход. А вот насчёт душевного состояния вверенной мне пациентки я ничего обещать не могу.

Вил дал доктору минут сорок и не стал вступать в полемику, решив, что с разбуженной госпожой Тибой справится и сам.

Как он и предполагал, начальник королевской гвардии, а им оказался тот самый мужчина с резкими чертами лица и каркающим голосом, что пытался арестовать камеристку, коротал время за чашкой крепкого кофе в кордегардии замка. То, что кофе был сварен на славу чувствовалось с пяти шагов.

Как только коррехидор и его спутница возникли на пороге, начальник и все остальные гвардейцы вскочили с мест и отдали честь.

— Оставьте, господа офицеры, формальности для другого, более уместного случая, — проговорил Вилохэд, моментально приобретая слегка надменный вид младшего сына Дубового клана, — мы с вами делаем общее дело, поэтому садитесь и проясните для нас с госпожой чародейкой некоторые аспекты охраны замка.

Мужчина шумно сглотнул. Рике показалось, что при их появлении он не успел проглотить кофе и всё это время продолжал держать напиток во рту. На его лице появилось несколько мученическое выражение, по всей видимости начальник гвардии опасался, как бы Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя не попыталась списать покушение и убийство на недочёты его ведомства.

— Полковник Шин Ме́йтси к вашим услугам, милорд, — представился он, — готов служить Кленовой короне и Совету кланов! — оставалось лишь каблуками прищёлкнуть.

— Полковник, — продолжал Вил, — где пост слежения за охранными заклинаниями, и кто за всей этой музыкой следит.

Начальник гвардии ожидал чего угодно, только не подобного вопроса, он уже обдумывал формулировку, согласно которой проверка гостей и обеспечение их безопасности была организована должным образом в соответствии с регламентами, а тут вдруг древесно-рождённый коррехидор интересуется охранной системой. Все заготовленные слова разом выпрыгнули из головы, а вместо этого Мейтси сумел выдавить из себя лишь жалкую фразу о специальной комнате, где его люди дежурят сообразно графику.

— Велите кому-нибудь проводить нас, — сказал Вил, — ибо планировка Каэ-доно весьма затейлива.

— Я сам почту за честь сделать это, — прокаркал полковник и поклонился.

За амулетами и заклятиями нынешним вечером следил полноватый гвардеец, срок ухода в отставку которого виднелся уже не за горами. Его застали за чтением душещипательного женского романа в яркой обложке из тех, что были в почёте у подруги чародейки. «Династический брак невинной ведьмы с королём демонов», — успела прочесть чародейка прежде, чем мужчина поспешно засунул томик под наброшенную на спинку стула форменную куртку.

— Какого хера ты, До́ббис, вместо того, чтобы бдительно следить за амулетами, книжки здесь читаешь? — покраснел от злости Шин Мейтси, и голос его буквально заставил зазвенеть оконные стёкла, — тут в замке преступники разгуливают, а вахтенный, — тут он брезгливо вытащил спрятанную книжку, — про невесту демона читает! Трое суток гауптвахты, как только закончится твоё дежурство!

При этом взгляд разъярённого полковника споткнулся о бутылку из-под вина, что скромно примостилась у ножки стола.

— Ты ещё и пьёшь! — заорал он, — совсем распустились! Вас всех не на гауптвахту, вас под трибунал отдавать можно!

— Дык, Лунный год ведь, — проговорил полный гвардеец, глядя на начальника чуть ли не с издевательским вниманием, — дракошку напоить требуется, чтоб ему леталось хорошо. Парни сказывали, что, коли нонешней ночью вина выпить, непременно денежки в следующем годе в карманах водиться станут. Вот я и хлебнул пару глоточков.

— Ещё трое суток! — голос полковника почти срывался, — ещё одно нарушения — и холодный карцер! Клянусь всеми богами, ты у меня до выхода в отставку хлебнёшь солдатской жизни по полной!

— Надеюсь вы разобрались со своим подчинённым, — проговорил Вил немного угрожающим голосом, ему все эти крики, более походившие на разыгрываемый для него спектакль, начали порядком действовать на нервы, — выйдите за дверь и позвольте, наконец, нам сделать то, зачем мы сюда пришли, иначе начну расценивать ваше «служебное рвение» не иначе, как препятствование проведению следственных мероприятий, коли вашей натуре столь любы бюрократические формулировки.

Полковник Мейтси мгновенно захлопнул рот и поспешил удалиться за дверь.

— Итак, проговорил Вил, представившись и усаживаясь на единственный свободный стул, — вам часто приходится дежурить в этой комнате?

Рика кожей чуяла магию, буквально витавшую в воздухе маленькой комнатки без окон, из всей обстановки в которой были лишь стол, два стула да множество полок с мутными зеркалами на подставках и лежащими возле них амулетами.

— Бывает, — ответил мужчина, — не особо частенько, так, раз в два-три месяца. В Кленовом дворце штатные сотрудники, а у нас что-то навроде очереди. Кому выпало — тот и сидит тут.

— Скажите, сегодня вы амулеты не выключали? — спросил коррехидор, постаравшись, чтобы вопрос прозвучал небрежно, как бы между прочим. Словно он интересовался этим для общего развития.

— Нет, милорд, — последовал ответ, — да и не могу я их отключить, даже коли бы захотел. Всю систему и каждый амулет маги из Академии заряжают. Ребята сказывали, будто лет пять назад один охламон сунул руку, чтобы вроде как зеркальце поправить, так ему кисть и отрезало. И крови при этом, сказывают, ни единой капельки не пролилось. Я не дурак, своими конечностями рисковать.

— Значит, ничего необычного не было?

— Нет, не было. Все зеркала мутные, спокойные, как и всегда.

Когда чародейка и коррехидор вышли в коридор, полковник Мейтси попытался было пуститься в объяснения безобразий, творившихся в его ведомстве, но, поскольку это было последним, что интересовало четвёртого сына Дубового клана этим вечером, его излияния остались без внимания.