Снежная песня сирены

Гэлбрэйт Серина

Серия: Братство стихий. Вне цикла

Снежная песня сирены

– И ещё Стасия приглашает нас на ежегодную вечеринку в своём загородном доме.

Там будут почти все общие их друзья из тех, кто отдаёт предпочтение шумным собраниям, громкой музыке, алкоголю, танцам до упаду и запуску фейерверков во дворе. И множество незнакомцев из числа нынешних приятелей и коллег Стасии и друзей её мужа. Веселье, яркое, безудержное, подобное самой хозяйке дома, продлится до позднего зимнего рассвета, а после, ближе к вечеру, продолжится, понесётся блестящим неугомонным вихрем, озаряя все праздничные дни кряду.

– Я останусь верна нашей давней семейной традиции – встречать Новый год дома, в окружении родных, – возразила Аиша. Выровняла открытки в стопку, приблизилась к стенду и принялась расставлять их аккуратно по карманам. – А к Стасии лучше загляну второго или третьего числа.

Когда градус веселья несколько понизится.

И хотя бы часть знакомых разъедется.

Не то чтобы Аише совсем не нравилась новая компания подруги, просто не по душе толпа в доме, пусть и чужом.

– Я тоже в этом году останусь дома, – Тиана улыбнулась отчего-то смущённо, с толикой мечтательной нежности и коснулась своего округлившегося живота, заметного даже под свободной туникой. – И Марк против, и я сама не хочу никуда отправляться. И так еле уговорила его позволить мне работать, будь воля чересчур заботливого моего, запер бы в четырёх стенах сразу же, как только узнал о грядущем отцовстве. Вот что, позвоню-ка я Стасе и скажу, пусть в этот раз она нас навестит, в конце концов, кто из нас нынче на особом положении? – Тиана усмехнулась добродушно и Аиша, кивнув понимающе, отвернулась к пёстрым картинкам на открытках.

Зависть? Пожалуй.

Чуть-чуть, самую каплю.

Впрочем, Аише тоже не на что жаловаться.

Она замужем, как и все подруги её. Шесть с половиной лет счастливого брака – разве плохо да мало? Они с Арлесом любят друг друга, ну а что муж – демон, так она и сама не человек.

Сирена. Наполовину птица, наполовину человек, легкокрылая, сладкоголосая.

Дочери Айлине уже четырнадцать и пускай Арлес ей отчим, не родной отец, но девочку обожал и баловал всяко больше, чем иной кровный родитель.

Собственный дом, небольшой, но уютный, выбранный и обустроенный всей семьёй. Работа, что приносила радость, – магазинчик сувениров, который они с Тианой открыли вдвоём несколько лет назад.

Годы спокойной, безмятежной жизни не в роскоши, но в достатке, коего Аише прежде было довольно. Всё как у людей, и едва ли простой обыватель отличил бы их семью от иных человеческих.

Только поселилась недавно непонятная тоска, зародилась глубоко внутри и подтачивала исподволь, будто вода камень. Что явилось тому причиной, Аиша не могла до конца разобраться. Слишком ровная, упорядоченная жизнь? Дела и хлопоты, что не менялись день ото дня? Пропадающий на работе муж? Неумолимо взрослеющая дочь, чересчур самостоятельная, независимая, как все юные сирены в её возрасте? Аиша ведь и сама когда-то была такой… Никого не слушала, шла всем добрым советам наперекор. Верила, что первая любовь, безоглядная, пылкая и светлая, будет одной-единственной на всю жизнь. Нет-нет, о прошлом Аиша не жалела, ни о первой неловкой любви своей, так и не ставшей единственной, ни о рождении дочери, изменившей вдруг и будущее, и мир вокруг.

Или, быть может, дело в неизжитом, полудетском наивном ожидании чуда, что всенепременно должно произойти на Новый год? Знает же, таких чудес, чтобы как в сказках и романах сентиментальных, не бывает, но нет, ждёт, верит.

Глупо, наверное.

И совершенно несерьёзно.

В стёкла витрин билась бушевавшая на улице вьюга, металась, словно потерянная, меж домами, скрадывая очертания и их, и чёрных силуэтов деревьев на другой стороне, и немногочисленных прохожих, вынужденных идти куда-то в непогоду. Небо, серое, мглистое, до того низкое, что казалось – упадёт вот-вот на крыши города, обрушится нескончаемой снежной лавиной. Редкие машины проносились мимо в мутных белых вихрях, словно сани сказочной северной княгини, запряжённые ледяными конями. Тонко, протяжно пел ветер, и в жалобном гласе его слышалась меланхоличная, звенящая грусть.

Звякнул колокольчик над дверью, тихо стукнула открываемая створка, и в небольшой зал магазина ворвался холодный воздух волной, россыпь снежинок, осевших на крайних стеллажах и столиках.

– Привет, Айлина, девочки, – отозвалась Тиана из-за прилавка.

– Привет, Тиана, – Айлина откинула запорошенный снегом капюшон, тряхнула светлыми волосами и спустила с плеча лямки школьного рюкзака.

Две девочки, вошедшие вместе с ней – одноклассницы и подруги, – замерли возле двери, поздоровались вежливо со старшими и сразу принялись осматриваться с любопытством, точно никогда не заходили сюда прежде, перешёптываться между собой.

– Привет, мамуль.

– Линни, – Аиша обернулась к дочери, обняла одной рукой. – Как дошли?

– Нормально. Не унесло и не замело. На самом деле там не так плохо, как кажется, – Айлина прижалась на мгновение, обдавая холодом и колючими снежинками, застрявшими в меховой оторочке капюшона, и отстранилась, посмотрела просительно Аише в глаза. – Мамуль, мы с Фло к Катрине пойдём и там вместе уроки сделаем, ладно? Ещё у нас завтра контрольная по алгебре и нам надо подготовиться как следует, поэтому можно я переночую у Кати, чтобы поздно вечером домой не возвращаться?

– Сейчас пойдёте? – Аиша бросила выразительный взгляд на витрину.

– Ну, мам, Кати рядом живёт, ты же знаешь.

– Знаю, но…

– Пожалуйста!

– Линни, мы же договорились, что сегодня будем наряжать ёлку, – понизив голос, напомнила Аиша. – До Нового года осталось меньше недели, а у нас до сих пор ёлка не украшена.

Гирлянды, венки и колокольчики для снежных духов не развешаны. Свечи красные да зелёные и фигурки князя зимы не расставлены. И сосновые шишки – старинный символ его – не собраны и в корзинку не сложены.

– Может, завтра вечером нарядим? – с надеждой предложила Айлина. – Или послезавтра? Некоторые, я знаю, и вовсе наряжают ёлку в последний момент, и ничего. Или давайте вы с Лесом сами, а?

– Мы всегда украшаем дом все вместе, всей семьёй. Так было всю твою жизнь и всю мою, сколько я себя помню, где бы мы ни жили.

И отчего-то страшно нарушать давнюю традицию, пренебрегать ею.

Должно же быть в этой вечно изменяющейся жизни хоть что-то постоянное, незыблемое?

– Украшение ёлки – это для маленьких детей, – дочь тоже перешла на заговорщицкий шёпот, будто опасаясь, что речи её крамольные могут дойти до ушей подруг. – А я уже не маленький ребёнок. Ничего страшного не случится, если я пропущу один скучный семейный ритуал. Мам, ну пожалуйста. Нам очень надо позаниматься сегодня. Я сейчас зайду домой и возьму необходимое, и если тебе что-то потребуется, ты всегда можешь позвонить Кати домой и убедиться, что я действительно там и усердно готовлюсь к контрольной, а не гуляю не пойми где.

– Хорошо, – согласилась Аиша смиренно. – Иди. Только, чур, не забудь хотя бы завтра вернуться домой и переночевать под родной крышей. Не засиживайтесь до полуночи и не опоздайте завтра в школу.

– Спасибо, мамуль! Пока-пока, – лицо Айлины озарила радостная улыбка и дочь, подтянув рюкзак, лёгким, уверенным шагом направилась к подружкам.

Те попрощались торопливо и спустя несколько секунду перезвон колокольчика, смешавшийся с песней ветра и вьюги, возвестил об уходе девочек.

Аиша повертела в руках оставшиеся открытки, бездумно рассматривая пёстрые картинки с изображением изумрудных ёлочных ветвей, разноцветных шаров и венков, переплетённых алыми лентами. Крупные яркие буквы поздравлений расплывались перед глазами, теряли смысл.

– А мы ещё неделю назад украсили дом и внутри, и снаружи, – нарушила молчание Тиана. – Марк каждый год что-то новое покупает и радуется при том, как мальчишка. Правда, в этом году мне разрешили повесить лишь несколько игрушек на те ветки, к которым мне не пришлось сильно тянуться.

– Хорошо, – невпопад повторила Аиша.

И когда украшение дома к празднику успело превратиться в скучную, никому не интересную обязанность? В дело, вызывающее радости и энтузиазма не больше, чем всякое рутинное занятие?

* * *

Дом встретил тишиной. Пустотой в тёмных комнатах. Пепельно-серой Лаской, вышедшей к вернувшейся с работы хозяйке. Запиской, засунутой уголком за раму зеркала в маленьком холле.

«Снежная моя, буду поздно. Не жди меня и ложись спать. Лес».

– Значит, остались только мы.

Ласка потянулась и прошлась неспешно вдоль ног Аиши, потёрлась сначала одним пушистым боком, затем другим.

Ужин в компании кошки и радио, передающего, как назло, исключительно весёлые новогодние песни, бесконечно далёкие от сумрачного настроения Аиши.

Коробки с ёлочными игрушками, хранящиеся в порядке на чердаке от праздника до праздника. Разноцветные бумажные фонарики и гирлянды, стучащие вкрадчиво бусы и поделки Айлины времён младших классов, яркие ленты и гроздья колокольчиков, заботливо упакованные и разложенные всего одиннадцать месяцев назад. Вроде и много времени прошло, а кажется, будто вчера. Оставшиеся с прошлого Нового года свечи и покрытые блёстками сосновые шишки, раскрашенные фигурки зимнего князя всех мастей. И щекочущие запахи хвои, корицы и имбиря, впитавшиеся в каждый предмет, словно слившиеся с ними, мягко, незримо наполнили чердак, едва Аиша поочерёдно открыла несколько коробок, начала перебирать украшения. Ласка, верная спутница, то шуршала обёрточной бумагой, то заводила извечную кошачью игру с бечёвкой, которой были перевязаны коробки.

Наконец Аиша встала со старого выцветшего ковра, отправленного когда-то на чердак и ныне устилающего пол его, приблизилась к окну. Высокая, накрепко спелёнатая ёлка дожидалась своего часа на террасе, выходящей на задний двор. К вечеру метель закончилась, небо расчистилось, открыв бескрайние, усыпанные звёздами просторы, и белоснежные литые сугробы искрились серебром в свете фонаря на террасе, идеальные творения зимы в нетронутой, холодной своей красоте. Окна соседнего дома освещены и сейчас, когда лишённые листвы деревья и кусты застыли гротескными чёрными изваяниями, не способные служить укрытием, хорошо видна нарядная ёлка в чужой гостиной, занимающая едва ли не весь оконный проём.

– А у кого-то уже праздник.

Ласка замерла среди коробок, посмотрела на Аишу медовыми глазами.

– Ёлку наряжать мы сегодня не будем, – Аиша коснулась кончиками пальцев холодного стекла и обернулась к кошке. – Но займёмся другим, не менее важным делом. Наберём свежих шишек и веток для венков, раз уж у нас полно времени. Всё равно спать не хочется, а больше делать нечего.

Да и кто ещё пойдёт за ветками?

У дочери школа, контрольные по окончанию полугодия и друзья, с которыми всяко интереснее, нежели с привычными, скучными родителями. И вообще, кто в четырнадцать лет проводит много времени с родными?

У мужа работа и как конец года, так всегда задержки допоздна. И не след слушать соседку, трижды разведённую госпожу Бетти, намекающую упорно, без устали, что раз супруг задерживается на работе, то, значит, всенепременно изменяет жене с молоденькой секретаршей.

У подруг свои семьи.

Порой Аиша задумывалась о втором ребёнке, но… В межвидовых браках дети рождались далеко не всегда, а уж чтобы сирены от демонов рожали, о подобном и вовсе никто никогда слыхом не слыхивал. От человеческих мужчин – пожалуйста, так, собственно, и появлялись на свет сирены, не имеющие мужчин своего вида.

Говорили, что с оборотнями возможно.

И даже с сатирами.

А от демонов – никогда.

Конечно, Аиша понимала, на что соглашается, когда принимала брачное предложение Арлеса. Понимала, что так и будет, когда выходила за демона замуж – к немалому, надо заметить, удивлению матери и друзей. Кажется, тогда только Айлина и радовалась по-детски восторженно, непосредственно появлению отчима.

И потому нужно опять отбросить мимолётные, случайные мысли о детях. А что в последние месяцы посещают они голову всё чаще, так то из-за беременности Тианы. Из-за усталости, что копится неизбежно к концу года. Из-за не сказать, чтобы неожиданного, но всё одно неприятного осознания, что дочь выросла и куда меньше, нежели прежде, нуждается в обществе матери.

– Нет-нет, Ласка, ты со мной не пойдёшь, – Аиша прикрыла коробки, взяла кошку на руки, спустилась с чердака. – Останешься дома и будешь беречь его тепло до моего возвращения, а я быстро съезжу в лес. Никто, кроме тебя, и не заметит моего отсутствия.

Хотя насчёт быстро – здесь она явно погорячилась.

Дороги замело, улицы ещё не расчищали даже в черте города, а за городом дела обстояли и того хуже.

Машина благополучно застряла на полпути к лесочку, раскинувшемуся невразумительной кляксой сразу за окраинными улицами, и после некоторого раздумья и нескольких тщетных попыток выехать из сугроба самостоятельно, Аиша решила оставить автомобиль там, где есть. Обратно идти недалеко, а с машиной завтра Арлес поможет. Или Марка попросит, если собственный муж снова окажется слишком занят.

Или если она сама не рискнёт признаться супругу, куда отправилась на ночь глядя. А с другой стороны, она сирена, может за себя постоять. Частичная трансформация – оружие надёжное и действенное вполне.

Лес, подобно дому, встретил тишиной, но не гулкой, не пустой, – прозрачной, хрустальной, застывшей в морозном воздухе. Свежий снег укутал толстым пуховым одеялом землю, набросил тяжёлые шубы на ели, опутал лиственные деревья легчайшей белой шалью. Чёрное бездонное небо в лесу, вдали от огней города, и впрямь казалось бескрайним, зовущим уверенно, настойчиво, так, как может звать только небо и только сирену.

И в сугроб Аиша ухнула выше колена. Сделала несколько шагов, с трудом переставляя ноги, вязнущие в снегу рыхлом, мягком, словно пушистый кошачий хвост. За спиной потянулась цепочка следов, похожих на колодцы-провалы, рассёкших уродливой кривой линией нетронутый белый наст.

Да и шишки вряд ли найдутся.

Зато можно наломать еловых веток.

Время позднее, вокруг никого.

Никто её не заметит.

Одежду Аиша оставила под ближайшей елью, тщательно завернув всё в пуховик и присыпав сверху снегом для надёжности. Там же сменила ипостась.

Крепнущий мороз вонзил ледяные свои клыки лишь в первую минуту-две, пока хрупкое человеческое тело торопливо, путаясь в рукавах и пуговицах, освобождалось от слоёв ткани, но затем неохотно разжал челюсти, отпуская на волю белокрылую сирену. Ступая неловко, переваливаясь по-утиному, Аиша выбралась из-под широких лап, колких, что коготки, тянущихся под весом зимней шубы к самой земле, расправила крылья и взлетела. Лес негустой, а над макушками деревьев и вовсе простор расстилался, тёмный, влекущий в неизвестность, кружил голову заманчивой далью, пусть и ограниченной поодаль предостерегающими городскими огнями.

Аиша сделала круг-другой над лесом, разминая крылья и разогревая тело, наслаждаясь упоительным ощущением воздушных объятий, незримых, но поддерживающих уверенно, колючим ветром в лицо, самой радостью полёта. Затем снизилась, выискивая подходящую ель. Стряхнула снег, осыпавшийся пушинками, аккуратно отломала глянувшуюся ветку, бросила на землю, потом принялась за другую. С птичьими когтями да пальцами, более сильными, крепкими и менее чувствительными к холоду и царапающим иголкам и шершавой коре, нежели обычные человеческие руки, дело спорилось быстро. Закончив с одним деревом, Аиша спускалась к земле, собирала улов и относила к месту, где оставила одежду. Сваливала кучей там и летела дальше. Много старалась не брать, да и не к чему ей столько. Стрелой взмывала над верхушками, жадно глотала ледяной воздух, будто освежающий лимонад в жаркий полдень, пила и не могла напиться. Напевала негромко, себе под нос, одну из услышанных по радио новогодних песен. И чудилось, словно мир вокруг оживает, пробуждается ото сна, отвечает на звуки голоса её, наполняется серебряными тенями.

Ярче мерцали звёзды в небесной выси.

С вкрадчивым звоном расползалась паутина трещин по стеклу тишины.

И тени то скользили змеями у самой земли, то рассекали стрекозами воздух, слишком быстрые, чтобы даже сирена смогла рассмотреть их, понять, на что они похожи.

Быть может, ни на что в частности.

Аиша скинула на еловую кучу последнюю партию, зависла в воздухе, оглядываясь. Снежинки позёмкой вились вокруг, поднятые мерными взмахами крыльев, и Аише виделись в маленьких вихрях неведомые силуэты.

Всё сбудется в Новый год

И печаль твоя пройдёт.

Просто пожелай,

Просто загадай.

Дурацкая песенка. И навязчивая, как всякие глупые песенки из тех, что день и ночь крутят по всем радиостанциям. Всего-то раз услышала и уже не отлипает, так и тянет напевать незатейливые строки снова и снова, мурлыкать лёгкий мотивчик.

Пожелай.

Загадай.

И всё сбудется.

Да-да, конечно. Щелчок пальцами, взмах волшебной палочки доброй феи и весь мир у ваших ног. Ни один вид магии в реальном мире так не работает, это известно всем нелюдям и тем, кто хоть немного связан с настоящим колдовством.

Аиша тряхнула длинными светлыми волосами, пытаясь избавиться от назойливой мысли что-нибудь загадать. Зачем? Просто так. Всё равно ведь не сбудется.

Маленькая тайная мечта, в которой Аиша не желала признаваться даже самой себе. Бесполезная, несбыточная.

А о бесполезном да несбыточном мечтать не след – к чему, если всё равно так и останется хрупкой, зыбкой грёзой? Она, Аиша, давно уже не в том возрасте, когда наивно, всей душой верят, что стоит пожелать и всё сбудется непременно, словно в глупой песенке.

Но мимолётная мысль проскользнула-таки юркой золотой рыбкой и Аиша с досадой закусила нижнюю губу. И зачем об этом подумала?

Снежные вихри вдруг поднялись выше, окружили, переплетаясь в искрящейся белой карусели, и Аише показалось, будто силуэты склонили головы – если, конечно, у них были головы, – принимая её желание, а мир протяжно вздохнул, бросив горсть снежинок сирене в лицо. Аиша охнула, мотнула головой, заполошно взмахнула крыльями. Внизу неожиданно громко, резко хрупнул наст, выдавая присутствие постороннего, заставляя сердце глухо стукнуть в приступе паники. Аиша даже не приземлилась – упала камнем, судорожно пытаясь развернуться в воздухе. На смену ипостаси у сирен уходило буквально несколько секунд и на снег встали уже не птичьи ноги, но босые человеческие, тут же утонувшие в сугробе. Ступни обожгло холодом, по телу пробежала дрожь, а вокруг сразу сомкнулось кольцо рук, заключая в горячие, тесные объятия.

– Ты с ума сошла?!

Испугаться и запаниковать сильнее Аиша не успела, узнав горьковатый запах мужского парфюма. Вскинула голову, посмотрела удивлённо в обеспокоенное лицо супруга.

– Что ты здесь делаешь?

– Могу спросить тебя о том же, – Арлес на мгновение крепко прижал жену к себе, затем отстранился, расстегнул и снял куртку и набросил Аише на плечи.

– Я оставила записку, – там же, за рамой зеркала в холле.

Коротенькое послание просто на всякий случай, написанное по привычке – предупреждать родных, когда куда-то уходишь.

– Я читал, – Арлес огляделся явно в поисках её одежды. – Правда, как-то совершенно не ожидал обнаружить жену голой на морозе в заснеженном лесу, да ещё и ночью.

– Простуда или пневмония мне не грозит.

Сирены почти ничем не болеют, регенерация хорошая, даже в случае обморожения восстановится она быстро. Правда, стоять на снегу босой, в одной лишь куртке на голое тело всё равно радости мало. И зубы словно сами собой клацать начинают, и дрожь едва-едва сдержать удаётся.

– Что вовсе не означает, что тебе можно бегать по лесу, изображая нудистку, – пригнувшись, Арлес забрался под ель, вытащил завёрнутую в пуховик одежду. – Где Лин?

– Ночует у подруги, – Аиша тоже осмотрелась, но вихри улеглись и загадочных силуэтов как ни бывало.

То ли были, то ли не были. И только сияние звёзд оставалось ярким, ровным, будто подсветка магазинных вывесок.

– И я думала, ты позже вернёшься, – помедлив, добавила Аиша.

– Вспомнил, что вы с Лин собирались сегодня ёлку наряжать, – Арлес подавал предметы одежды по одному и Аиша, сняв куртку мужа, спешно, деревенеющими пальцами натягивала каждый.

– Лин не смогла. Сказала, что ей с подругами надо позаниматься перед контрольной, и, чтобы не возвращаться домой поздно, осталась там с ночёвкой.

– Опять будут до полуночи читать под одеялом всякую бульварную ерунду.

– Лин девочка старательная, ответственная и если говорит, что идёт заниматься, значит, действительно занимается. Готовится к урокам, а не слушает музыку, не листает весь вечер журналы или комиксы и не читает сентиментальные романы.

– Я и не спорю, – Арлес помог Аише надеть пуховик, развернул лицом к себе и застегнул. – Только что им мешает сначала сделать уроки, а потом перейти к времяпрепровождению поинтереснее скучных учебников? Почему, ты думаешь, они вечно бегают друг к дружке с ночёвкой, без конца шепчутся о чём-то, но стоит лишь войти кому-то из старших, как сразу умолкают или переходят на темы более нейтральные?

– Линни только четырнадцать, – напомнила Аиша беспомощно.

– Лин уже четырнадцать, – с усмешкой поправил Арлес, осторожно натянул шапку на уши Аише и тщательно обмотал шею длинным серым шарфом.

Уже. И оглянуться не успеешь, как пройдёт ещё несколько лет, и нескладный подросток превратится в девушку, красивую, независимую, живущую своей жизнью, а там и до первых брачных игр недалеко. Выпорхнет птенец из родного гнезда, улетит в дали дальние, причём в случае сирен – в самом что ни на есть прямом смысле.

– Это неизбежно.

– Неизбежно, – согласился Арлес, и Аиша заметила тень сожаления в карих глазах, появившуюся и растаявшую солнечным бликом. Демон же взмахом руки указал на сваленный рядом с елью лапник. – Довольно твоей душеньке?

– Да, этого вполне достаточно.

– Что ж, тогда давай заберём, раз уж ты его собрала. Надеюсь, тебя никто не видел.

– Здесь никого нет, кроме нас.

Правда, не покидало странное, едва уловимое ощущение, будто привидевшиеся силуэты никуда не исчезли, лишь отступили за деревья, сливаясь с посеребрённым звёздным сиянием воздухом, прячась среди белизны снега, расписанного сизыми неровными тенями. Тишина вокруг более казалась не застывшей, но наносной, укрывающей надёжно незримым покровом любопытных зимних духов. И Аиша, повинуясь порыву, пока муж повернулся спиной, сгребая в охапку еловые лапы, вытянула из-под шарфа светлую прядь, аккуратно откусила несколько волосинок и положила старинным подношением в сугроб перед собой.

* * *

К утру ёлка всё же заняла положенное ей место посреди гостиной. Ветви её опутала сеть разноцветной мишуры и мерцающих золотыми огоньками гирлянд, макушку увенчала серебряная звезда напоминанием о ледяных чертогах зимнего князя, а игрушечные шары, стеклянные сосульки и фигурки лесных зверей затаились среди тёмной мшистой зелени. Постепенно, за два дня, Аиша расставила по дому свечи и статуэтки, изображающие самого князя – белобородого старца в снежной шубе, с непременным посохом в руке, – развесила колокольчики и фонари и сделала венки, переплела колючие лапы лентами и бусами. За новыми шишками в лес не пошла, оставила прошлогодние – времени мало, в магазине, как обычно бывало перед праздниками, прибавилось работы. Заранее купленные подарки для мужа и дочери упаковала красиво и спрятала до срока. Конечно, Айлина мечтает о новом музыкальном проигрывателе, желательно последней модели, но Аиша уже договорилась с Арлесом, что такой подарок лучше приберечь до дня рождения. А то с мужа станется и просто так купить.

О том, что привиделось в лесу, Аиша не думала. Выбросила из головы, погрузившись в предпраздничные дела и заботы.

Утром третьего дня, за завтраком, дочь и вовсе огорошила заявлением, что собирается в Новый год пойти гулять с друзьями.

– Посидим часок дома, а там можно и на воздух выбраться, что такого? Мы погуляем, посмотрим, как фейерверки запускать будут.

Арлес опустил утреннюю газету, просматриваемую по обыкновению за чашкой кофе, посмотрел задумчиво на сидящую напротив падчерицу, потом на жену.

– В центре города пройдут гулянья, так что отчего бы и нет? – не стала спорить Аиша.

Да и неплохо выйти ненадолго, развеяться. Прочувствовать, заразиться чужим весельем, полюбоваться на большую, сияющую огнями ёлку, установленную на главной городской площади. Выпить горячего глинтвейна, наслаждаясь пряным вкусом его, хмельным теплом, разливающимся по телу.

– А-а… – Айлина смутилась вдруг, потупилась. – Мы не в центр пойдём.

– Да? – Арлес вопросительно поднял бровь. – Тогда куда же?

– Ну-у… на окраину.

– Зачем?

– Гулять, – Айлина старательно изучала остатки омлета в своей тарелке. – И… ещё желания загадывать… гадать там и… всякое такое. Говорят, если хорошенько попросить духов в Новый год или на летнее солнцестояние, то они могут исполнить твоё желание… только надо очень-очень сильно этого хотеть.

Помнится, в юности Аиша и сама подобным баловалась в компании подружек, правда, ни одно из тех давних, умом не блещущих желаний не сбылось.

К счастью.

– А что молодёжь нынче подразумевает под «всякое такое»? – вкрадчиво вопросил Арлес.

– Да так… глупости всякие.

– Это-то как раз и настораживает, Лин. Мальчики, надо полагать, тоже будут?

– Нет! – возразила Айлина пылко. – Только мы, то есть девочки. Я, Фло, Кати и ещё несколько девочек из нашего и параллельного класса. И с нами ещё папа Фло пойдёт, так что вам не о чем волноваться.

А отец Флоранс, оборотень-медведь, едва ли допустит, чтобы с головы родной кровиночки хотя бы волос упал.

– Мне же можно пойти? – уточнила Айлина. – Мы будем под присмотром взрослого, и мы недолго, буквально туда и обратно. И дома-то всё равно нечего делать. Не сидеть же полночи перед телевизором, слушая поздравления венценосных особ со всего света! Это ужасно скучно и вообще…

– Не модно? – заметил Арлес насмешливо.

– Скучно, – тише повторила Айлина и добавила с энтузиазмом: – Зато вы можете побыть вдвоём.

– Твоё предложение, Лин, звучит заманчиво, однако я предпочёл бы составить компанию отцу Флоранс и лично убедиться…

– Нет-нет, не надо, пожалуйста! Нам и папы Фло… хватит, – по тени глубокой досады, мелькнувшей в синих глазах дочери, Аиша поняла – девочки считали, что прекрасно обошлись бы без взрослых.

Они ведь уже не маленькие. Самостоятельные. И, насколько знала Аиша, половина девочек в их компании людьми тоже не являлась.

Подобное притягивалось к подобному, да и дружить легче с теми, кто понимает тебя, от кого не нужно скрывать вторую свою суть.

– Пусть идёт, – Аиша подошла к дочери, поцеловала в белокурую макушку. – Вы же будете осторожны?

– Конечно, будем. Спасибо, мамуль!

– И, разумеется, отец Флоранс не станет возражать, если я позвоню ему и уточню некоторые детали ваших гуляний? – Арлес закрыл и сложил газету, смерил девочку пытливым взглядом.

Пожалуй, единственный вопрос, уступать в котором падчерице муж не любил, – это безопасность, куда, с кем и зачем идёт Айлина.

– Нет, – Айлина нахмурилась, но от споров с отчимом воздержалась всё же, зная, что иначе и запретить может. Быстро доела омлет, допила чай и умчалась в холл одеваться.

Аиша вышла следом, проводила Айлину до калитки в низкой, почти не видной за высокими сугробами ограде и вернулась в дом, в уютное кухонное тепло и запах свежезаваренного кофе.

– Нам надо больше ей доверять, – напомнила Аиша. – Запретами мы её рядом не удержим.

Ни одну свободолюбивую сирену так не удержать, пусть и желающих во все времена хватало – как мужчин, стремящихся заточить птицу в золотую клетку, так и родных, действующих из лучших побуждений.

– Я доверяю, но предпочитаю подстраховываться. Одно другому не мешает, – Арлес встал из-за стола, поцеловал жену в уголок губ. – Считай, что это моя профессиональная привычка. До вечера, снежная моя.

– До вечера, – Аиша улыбнулась, подозревая справедливо, что с Арлеса станется в новогоднюю ночь проследить за Айлиной и лично удостовериться, что с девочками всё в порядке и ничего, выходящего за рамки его представлений о приличиях и безопасности, не произойдёт.

* * *

Аише по-своему нравилась шумная, нетерпеливая суета тридцать первого числа. Люди, выбиравшие подарки в последний момент, – тут уж без сувенирного магазина никуда. Оживлённые улицы, украшенные к празднику витрины, сияющие не хуже ёлок на городских площадях. Раздающийся то тут, то там треск хлопушек, вихри снежинок, поднятые проезжающими автомобилями. Череда традиционных поздравлений, милые безделушки и шоколадки от постоянных клиентов и соседей.

Магазин работал до пяти.

Потом закрытие и обмен последними в этом году поздравлениями с Тианой.

Дом и новая порция суеты.

Угощение к праздничному столу и звонки мамы, друзей и знакомых, сыплющих наперебой пожеланиями счастья и всего-всего. Подарки родным нашли своё место под ёлкой, а дары для тех, кто жил в других городах и государствах, Аиша отправила ещё несколько дней назад, верная старой привычке не оставлять всё на последний момент. Арлес и Айлина помогали, правда, дочь всё больше сама обрывала телефон, вела свои, вне всякого сомнения, важные секретные переговоры с подругами. Муж усмехался понимающе, наблюдая за девочкой, и бросал на Аишу выразительные взгляды.

За делами да заботами бежали минуты и часы. И давешний припев снова крутился в голове, вынуждая хмуриться раздражённо каждый раз, когда Аиша ловила себя на том, что напевает его себе под нос.

Полночь рассыпалась боем часов, транслируемых по телевизору, пёстрыми цветами первых фейерверков, распустившимися на тёмном небе над крышами города, и гомоном голосов на улице. Раздробилась хлопком бутылочной пробки, хрустальным перезвоном бокалов, сходящихся в тостах, и шелестом обёрточной бумаги. Растеклась пузыриками щекочущего нос шампанского, ароматом горячих блюд, расставленных на столе, и запахом хвои.

И часа не прошло, как Айлина засобиралась и, заверив, что они непременно будут осторожны, внимательны и не задержатся надолго, упорхнула прочь. Через несколько минут ушёл и Арлес – так, на всякий случай, одним глазком глянуть. Аиша осталась в компании Ласки и телевизора.

Остывающей еды.

Потрескивающего огня в камине.

Колючего, будто шерстяной шарф, ощущения, что мимо прошёл не сам праздник, но ушла куда-то, ускользнула незаметно та старая вера в чудо.

Аиша посидела немного за столом, без особого интереса посмотрела новогодний мюзикл, лёгкий и незатейливый, полный танцев и беспечного ярмарочного веселья. Затем выключила звук у телевизора, прикрыла блюда, кое-что отнесла на кухню и убрала, размышляя, не отправиться ли на главную городскую площадь. Острой нужды лететь следом за дочерью нет, там и одного нечаянного соглядатая хватит. На гуляньях же можно найти знакомых и присоединиться к ним или просто побыть среди людей.

Странный Новый год складывается, если подумать.

Или это и есть признак грядущих неизбежных перемен, пугающих неотвратимостью своей?

Позвонила Стасия, в который уже раз поздравила, перекрывая громкую музыку на заднем плане. Узнав, что Аиша дома одна, немедленно предложила перебраться к ней.

– Ну что ты будешь киснуть в одиночестве? – настаивала подруга. – Переодевайся во что-нибудь яркое и броское и открывай портал прямиком ко мне.

– Спасибо, конечно, но Лес всё равно скоро вернётся.

И однажды Айлина вырастет настолько, что, как все взрослые сирены, научится создавать переходы в пространстве, перемещаясь с их помощью в любую точку мира. Тогда-то и демону будет затруднительно уследить за юной, жаждущей познавать новое сиреной.

– Пока там твой благоверный ещё вернётся, – протянула Стасия, – ты туда и обратно смотаться успеешь.

– Тоже полагаешь, что на самом деле он изменяет мне с молоденькой секретаршей? – пошутила Аиша, вертя в руке ленту, перевязывавшую свёрток с подарком Айлине.

Книга не музыкальный проигрыватель, разумеется, но всё равно неплохо.

– Твой-то? – Стасия хихикнула в трубку. – Вряд ли.

– Тем более у него и секретарши нет.

– И то верно.

– А ты в юности загадывала в Новый год желания? – помолчав чуть, спросила Аиша.

– А кто нет?

– И как, сбывались?

– По-всякому. Моя мама говорила, что тут весь секрет – в правильном изложении вопроса, то бишь желания. Ну, и капелька магии никогда не повредит.

– Магии? – растерялась Аиша.

Сирена может просто спеть песню, а может наполнить собственный голос силой своего вида и тогда песня эта способна приворожить любого. Обычного смертного, во всяком случае.

– Знаешь, когда я была немного старше Айлины, на год, наверное, или на два, я в канун Нового года загадала, что, мол, хочу выйти замуж за учителя, – Стасия усмехнулась. – Духов моря и неба песней призывала и слёзно умоляла, чтобы так непременно сложилось, и никак иначе. Я тогда была до смерти влюблена в своего школьного учителя математики… наивная девичья влюблённость, ничего такого, конечно, однако раньше казалось, что ежели не ответит объект взаимностью, то всё, сразу конец света наступит, а привораживать мужчин песней я тогда ещё не умела. И ведь подумай, вышла же! Правда, не за того, который из моей школы был, но сам факт, что за учителя, говорит о многом. Поэтому ты там, если что, следи за тем, что Лин загадывает, а то назагадывает ещё на свою голову и будет потом через энное количество лет удивляться, откуда ж оно такое свалилось…

– Да? – Аиша бросила ленту на пол, и Ласка тут же метнулась к новой игрушке, зашуршала азартно.

В холле тихо, вкрадчиво стукнула входная дверь, и кошка серой тенью выскочила из гостиной.

– Кажется, кто-то уже вернулся. Пока, – Аиша, не дожидаясь ответного прощания подруги, положила трубку на рычаг, встала с кресла и вышла в холл. – Лес?

Муж стоял посреди холла и расстёгивал куртку. Обернулся на звук шагов и голос жены, посмотрел странным взглядом, удивлённым и каплю растерянным, словно впервые увидел и дом, и Аишу.

– Ты быстро. Всё в порядке?

Арлес моргнул, едва заметно качнул головой, и отчего-то Аише почудилось за движением этим желание мотнуть головой в попытке прояснить разум или отогнать наваждение.

– Да. С Лин и её подругами всё в порядке, отец Флоранс присматривает за девочками, как и было уговорено. И я понял, что ты права.

– В чём именно?

– Нам надо больше доверять Лин, – муж повесил куртку на вешалку и приблизился к Аише.

Посмотрел изучающе, пристально, будто и впрямь заново, и в карих глазах его появилась и исчезла мимолётной вспышкой россыпь золотых огней, напоминающих о демоническом происхождении.

– И я поймал себя на мысли… – Арлес явно намеренно умолк, выдерживая паузу, гипнотизируя жену тяжёлым внимательным взглядом.

– Какой же? – уточнить получилось почему-то лишь шёпотом.

И сердце ёкнуло, то ли в тревоге смутной, то ли в ожидании неясном.

– Что соскучился.

– Да?

Взгляд действительно завораживал, притягивал магнитом, будоражил память и кровь, как бывало в начале их знакомства – кажется, не несколько лет, но целую вечность назад.

– Да. По тебе, по нам.

– Вырастет Линни окончательно, и будем мы с тобой только друг другу и предоставлены, – усмехнулась Аиша, скрывая укол привычной почти тоски.

Вроде и безмятежная юность давно прошла, и до старости им, с их продолжительностью жизни больше человеческой, ещё далеко.

– Это надо исправить, – Арлес вдруг улыбнулся – лукавой, предвкушающей улыбкой, которую одна из близких подруг Аиши, писательница, иначе чем порочной и не называла.

И книги её, полные романтических приключений и любовных страстей героев, приходилось читать тайком от семьи – Айлине рано ещё приниматься за романы такого жанра, муж же не одобрял категорически.

Дескать, ни к чему баловаться всяким бульварным чтивом.

Арлес неожиданно обнял Аишу за талию, притягивая вплотную к себе, и даже не поцеловал, как бывало в последние годы – легко, нежно, ненастойчиво, – но впился в губы жадным, нетерпеливым поцелуем, словно возвращаясь в то самое, уже ностальгическое наполовину начало отношений. На мгновение Аиша замерла в объятиях супруга, изумлённая и порядком растерянная. Не то чтобы она жаловалась на отсутствие страстности со стороны мужа или полагала холодной себя, однако годы всяко и тут своё брали, превращая совместные их ночи в нечто спокойное, упорядоченное, лишённое давних вспышек безумного взаимного влечения.

Ровное да тихое, что заросший ряской омут, как и вся их нынешняя жизнь.

Нет, это вовсе не плохо, но…

Жар поцелуя будил яркие, волнующие воспоминания, рождал приятное головокружение и разжигал нежданный огонь в крови. Не разрывая объятий, Арлес увлёк Аишу в гостиную. Под ногами зашуршала обёрточная бумага от подарков, вытянутая Лаской на середину помещения, хрупнули бумажные конфетти. Пальцы пробежались по телу, путаясь в складках одежды, вдруг ставшей бессмысленной, раздражающей самим фактом наличия. Инстинкты сирены, дикого, свободолюбивого существа, запертого в человеческой оболочке, скованного человеческим же разумом и привитыми с детства общественными нормами приличий и правилами, внезапно пробудились от спячки, расправили незримые крылья, отвечая на желание любимого мужчины. Плеснули в кровь, в сознание сладким, обволакивающим дурманом, отодвигая окружающий мир в сторону, за пределы тесного кольца рук.

Каждая деталь одежды – лишняя преграда, и она, вещь за вещью, снятая впопыхах, едва ли не сорванная в остром нетерпении, отправилась на пол.

Каждое прикосновение – словно первое и последнее, желанное, сводящее с ума. Тело изучено до мельчайших деталей, Аиша знала все линии его, каждую чёрточку лучше собственного. Шрамы, отчего-то сохранившиеся памятью о прошлом даже вопреки знаменитой демонической регенерации. Рисунок родинок на лице, короткие чёрные волосы, тень щетины, кожа, несколько более горячая, нежели бывает у обычных людей. Татуировка на правой руке выше локтя – знак принадлежности к клану, где Арлес родился и вырос, – падающая огненная звезда в пылающих всполохах, вечная небесная странница. Чёрная бездна в глазах, не отражающая отблески пламени в камине, но сама порождающая золото огня.

И голодные поцелуи оставались на горящих губах горьковатым привкусом пепла, знакомым и полузабытым одновременно.

Сирена, опьянённая шампанским, свободой и мужчиной, радовалась. Заново исследовала тело супруга, то, ластясь, прижималась кожа к коже, обнажённой, разгорячённой страстью и ожиданием, то легко скользила подушечками пальцев, ноготками и губами. Наслаждалась ответными ласками, прогибалась в пояснице, опираясь на заднюю часть спинки дивана, будто ненасытная суккуба пила обжигающие эмоции, свои и Арлеса, хмелела всё сильнее и от них, и от жара вокруг, и от ароматов хвои, корицы и имбиря. Она не нуждалась в человеческих наставлениях и ограничениях, её не пугала бездна, следившая пристально за каждым движением её. И, подчиняясь внезапному порыву, отстранилась на мгновение, улыбнулась дразняще и потянулась к мужу. Обхватила ладонью затылок, повернула голову так, чтобы открыть шею, и вонзила клыки в плоть.

Обычно сирены, подобно оборотням, кусали тех мужчин, что избирались в постоянные спутники жизни и мужья, ставя им свою метку, но Аиша, хоть порой и испытывала инстинктивное желание пометить Арлеса, всё же не считала нужным действительно кусать его. Метка символ собственности и предупреждающий знак для других сирен и оборотниц – этот мужчина занят, – однако её требовалось периодически обновлять, да и Арлес для Аиши не собственность, а именно супруг, равноправный партнёр и если вдруг, не приведи боги, конечно, муж решит изменить или чувства их остынут навсегда, то никакая метка не удержит его рядом. Так какой тогда в ней смысл, кроме следования древним традициям сирен?

Но сейчас желание это, мысль казались правильными, естественными. Почему бы и нет, в конце концов?

Арлес даже не вздрогнул, только застыл на секунду-другую, пока Аиша вновь не отстранилась. Облизнула губы, чувствуя металлический привкус на языке, посмотрела выжидающе на мужа. Арлес провёл ладонью по основанию шеи, стирая остатки крови, повернул голову в одну сторону, затем в другую. Ранки затянулись быстро, почти мгновенно, превратившись в два крошечных, едва заметных шрама. Через несколько месяцев и они пропадут, и едва ли Аиша станет обновлять метку…

Впрочем, разве это нынче важно?

Взгляд Арлеса задумчив, чуть удивлённый и каплю оценивающий, словно пытающийся понять значение случайного этого подарка. Молниеносное движение, и Аиша на диване, среди вышитых диванных подушек, сейчас больше мешающихся. Она спихнула локтём одну на пол и обняла нависшего над ней Арлеса, прижалась всем телом, принимая его. Поймала новый взгляд, пристальный, напряжённый, и позволила себе сделать шаг во тьму бездны.

Жаркой.

Густой. Тягучей, будто душистый летний мёд.

Обжигающей каждым прикосновением, каждым движением. Предвкушением, трепещущим в каждой клеточке их тел, растворяющихся друг в друге.

И бездна рассыпалась золотом искр под полуопущенными ресницами, сорвалась с губ длинным стоном, замерла яркой вспышкой наслаждения.

То ли с улицы, то ли из соседних дворов, а, может, отовсюду сразу доносились голоса, поздравляющие беспрестанно и желающие счастья в наступившем году, смех и треск хлопушек, по экрану телевизора кружилась кудрявая девушка в длинном платье, немо открывающая рот и водившая руками в такт песне. Потрескивал огонь в камине, и задорно подмигивала огоньками ёлка. Арлес шевельнулся осторожно, и Аиша попыталась передвинуться, освобождая, насколько возможно, место для мужа, – всё-таки для лежания вдвоём диван был узковат и неудобен. Арлес же перевернулся на спину и устроил жену на себе, обнял. Аиша положила голову на плечо супруга, растягивая момент тихой неги, удивляясь лениво и странной этой вспышке страсти, и поставленной метке.

– Не подумай, что я жалуюсь или что мне не понравилось, но что это было? – наконец спросила Аиша.

– Помимо очевидного? Не знаю, – ответил Арлес не сразу, и голос его был задумчив. – Я отправился в лес, проверил, как там Лин с подругами, убедился, что отец Флоранс с ними, а потом… возникло настойчивое желание поскорее вернуться домой. Как затмение нашло, надо, и всё. Ну, и ещё пара вполне конкретных мыслей появилась, – муж усмехнулся, без лишних слов поясняя, какого рода были те мысли, провёл ладонью вниз по спине. – И твоя реакция приятно впечатлила…

– Правда? – Аиша подняла голову, посмотрела удивлённо на Арлеса.

Как там Стасия говорила? Капелька магии никогда не повредит?

И духи откликнулись на призыв сирены, пусть она и всего-навсего случайно добавила чуточку магии в глупую новогоднюю песенку, исполнили желание… не совсем то, но… То самое, тайное, всё равно не сбудется.

– Что-то не так? – нахмурился Арлес, заметив озабоченное выражение её лица.

В холле вновь стукнула дверь, зазвучали шаги и Аиша, повернув голову, увидела на пороге гостиной Айлину.

– О-о! – только и произнесла дочь, оглядывая разбросанную одежду на полу.

– Линни? – опешила Аиша.

– Лин? – Арлес тоже приподнялся, посмотрел изумлённо на падчерицу. – Ты уже вернулась?

– Холодно, папа Фло запретил нам ипостась менять и бегать по лесу, и что-то нам совершенно не понравилось желания загадывать, – Айлина сняла шапку. – У всех они такие дурацкие оказались, даже вслух произносить стыдно было, не то что духов просить. И мы подумали, а ну их, эти желания, пойдём лучше домой, там тепло и… Новый год всё-таки надо проводить с семьёй. Это наша старая семейная традиция. Так ведь ты обычно говоришь, да, мам?

– Э-э… да, – спинка дивана, конечно, скрывала их от взора Айлины, но вести беседы с дочерью, будучи неодетой да на муже лёжа, неприлично и непедагогично как-то.

– Ой, мамуль, да не красней ты, – беспечно отмахнулась Айлина. – Я уже не маленький ребёнок и я сирена и всё знаю о пестиках, тычинках, кошечках, собачках и людях.

– Просвещённость нынешней молодёжи меня пугает, – пробормотал Арлес себе под нос и откинулся на диванную подушку.

– Что тут такого? Вы женатая пара, должны же вы побыть вдвоём? Ладно, я пока к себе поднимусь. Позовите, когда к ёлке можно будет вернуться, – дочь беззаботно улыбнулась и, на ходу расстёгивая куртку, вышла.

– Неловко получилось, – Аиша попыталась встать, но Арлес обнял её за талию, удерживая на месте.

– По-своему она права, наш маленький взрослый ребёнок, – с усмешкой заметил муж. – Как там людям говорят, как встретишь Новый год, так его и проведёшь?

– Если так, то боюсь представить, как мы проведём этот год, – улыбнулась Аиша и, склонившись, поцеловала Арлеса.

* * *

Вопреки общеизвестной информации о кратковременности брачных меток, крохотный шрам от укуса на шее Арлеса не сошёл ни через месяц, когда Аиша, к безграничному удивлению своему и близких, поняла, что беременна, ни осенью, когда в семье сирены и демона на свет появился крепкий здоровый малыш, светловолосый и златоглазый. И хотя никто не мог понять, как подобное вообще возможно, чтобы у сирены родился мальчик, да к тому же от демона, Аише казалось, что она знает ответ.

И поэтому в канун следующего Нового года она отнесла в лес, на то самое место, где в прошлый раз начала собирать лапник, охапку оранжерейных цветов, деревянную фигурку птицы и одно из своих украшений, благодаря духов за своё ненароком загаданное желание, невозможное, но всё же исполнившееся.

Конец рассказа