Зелёный луч. Собрать мозаику

Глоссарий к авторскому миру.

Пресветлая Богиня – Многоликая Пресветлая Богиня Мать, которая создала магический  мир Вериус, состоящий из пяти основных Земель и других земель, которые не столь значительные и входят в Свободные земли.

Пять основных Земель:

– Земля (Империя) Тангрия, правит император-человек.

 — Земля (Империя) Марилия, правит император-маг.

— Земля (Империя) Берингия, правит император-оборотень.

— Земля (Империя) Ошейна - Империя трех океанов, правит очень сильный маг воды.

— Земля (Империя) Мерсия, правит также император-маг.

Свободные земли  — земли, включающие в себя небольшие государства, не подписывающие межземельные конвенции и не соблюдающие их нормы; также включают далекие и дикие, плохо изученные земли.

Лера – аристократка в Тангрии.

Лер — аристократ в Тангрии.

Лерина – несовершеннолетняя девочка –аристократка Тангрии.

Лерин- несовершеннолетний мальчик- аристократ Тангрии.

Лерион – титул императора Тангрии.

Лира, лир  — безтитульные жители Тангрии (простолюдины: горожане,торговцы, деревенские жители).

Атер — аристократ в Марилии.

Атера – аристократка в Марилии.

Атерин – несовершеннолетний мальчик- аристократ в Марилии.

Атерина  — несовершеннолетняя девочка- аристократка в Марилии.

Атерион — титул императора Марилии.

Тира, тир  —  безтитульные жители Марилии (простолюдины).

Лэрд  — аристократ в Берингии.

Лэра  — аристократка в Беринги.

Лэрдин — несовершеннолетний мальчик-аристократ.

Лэрдина — несовершеннолетняя девочка-аристократка.

Лаэрдин, лаэрдина — высшие аристократы в Берингии, в том числе император Земли оборотней.

Лаэр, лаэра  — беститульные жители Берингии.

Пролог

Древняя легенда мира Вериус.

В магическом мире Вериус было время, когда Богиня не справлялась с демонами без избранных.

Их называли зелёными лучами.

Где появлялись избранные — зелёные лучи, жители становились свидетелями зелёного заката: огромное бело-жёлтое солнце заходило за горизонт и в кристально-чистом небе испускало изумрудные лучи.

Жители радовались происходящему чуду, сначала не подозревая, что зелёный закат — предвестник беды, и теперь только «зелёный луч» сможет спасти их от демонов, пожертвовав собой.

Проходили сотни лет…

Древнюю легенду вспоминали всё реже, избранных становилось всё меньше, давно уже никому не приходилось жертвовать собой для спасения других.

Магический мир Вериус становился более развитым и цивилизованным, а демоны были изгнаны навсегда…

***

Время шло, и среди жителей магического мира стали появляться свои демоны...

Однажды Богиня упустила момент, когда над миром нависла угроза нарушения магического равновесия, а одна Земля пошла против другой...

Империя Тангрия. Весна 3186 год.

Я сидела на высоком стуле перед туалетным столиком и с нетерпением смотрела в зеркало на лиру Грин.

Гувернантка тщательно расчёсывала очередную прядь моих длинных русых с рыжинкой волос, чтобы затем аккуратно вплести её в мои же волосы, сооружая на маленькой головке взрослую красивую причёску.

Мне давно надоело сидеть, я ёрзала на стуле, тем самым мешая гувернантке закончить дело.

— Моя милая лерина, потерпите ещё немного, иначе большинство ваших волос останутся на расчёске! — произнесла лира Грин, с упрёком посмотрев на меня в зеркало, и стала ждать, когда я успокоюсь.

— Вот и всё, — через невероятно долгое время произнесла лира Грин.

Я с облегчением выдохнула.

— Можно идти к родителям? – спросила я, сползая с высокого стула, не дожидаясь ответа.

— Можно, — с еле сдерживаемой улыбкой ответила лира. — Родители ждут вас в малой столовой. Ох! Подождите! — спохватилась женщина. — На платье развязался бант!

Гувернантка вновь завязала бант на нарядном новом платье из белого шёлка с тонкими кружевами ручной работы. Это платье сшили специально для сегодняшнего дня. После лира ещё раз внимательно осмотрела меня и строго произнесла:

— Лерина, как только выйдете из комнаты, не бегите. По ступенькам спускайтесь не спеша, спинку держите прямо, не кидайтесь родителям на шею, просто вежливо поздоровайтесь. Покажите всем, что вы уже взрослая девочка.

— Хорошо, лира Грин, — внешне покорно согласилась я, уже отчётливо осознавая, что половины рекомендаций не выполню.

Мы вышли из комнаты, чинно прошли по коридору и стали медленно спускаться по лестнице вниз к малой столовой.

Двери в столовую были открыты. Я увидела родителей, пьющих утренний чай и наблюдающих за нашим приближением.

Терпение лопнуло, как мыльный пузырь, я перепрыгнула оставшиеся две ступеньки и понеслась к родителям.

— Лерина Стенфилд! – возмущённо воскликнула гувернантка.

Однако словно неудержимый ураган, я ворвалась в малую столовую и кинулась в объятия отца со счастливым криком:

— Папочка, сегодня мне шесть лет!

Папа поймал меня в объятия и весело воскликнул:

— С днём рождения, Светлячок!

— Сегодня наша лерина прошла спокойно на две ступеньки больше, — тихим голосом известила лира Грин маму. — Лера Стенфилд, я всё объяснила Лорианне, мы с ней договорились, но она… — гувернантка в расстройстве развела руками в разные стороны, — с трудом сдерживает себя.

— Я знаю, лира Грин, — мягко отозвалась мама, — не переживайте. Лори, действительно, ещё ребёнок.

Дослушав их диалог, я кинулась в объятия мамы.

— Мамуля, я стала большая!

— Я знаю, дорогая, и поздравляю тебя с этим замечательным днём! – мама нежно обняла меня и поцеловала в щёчку, с улыбкой заглянув в восторженные глаза. — Большие девочки не прыгают через ступеньки, словно кузнечики, ты знаешь это?

— Знаю, — вздохнула я. — А где подарки?! – с нетерпением спросила и завертела головой.

— Сначала нужно позавтракать, — с укором заметила лира Грин, поджав губы, но тут я заметила гору подарков на небольшом столике у окна: красивые яркие упаковки с разноцветными бантами — розовыми, жёлтыми, голубыми, которые сразу притянули к себе мой взгляд.

Я понеслась к подаркам. За спиной раздался весёлый смех родителей и ворчание гувернантки. Я стала разрывать красивую упаковочную бумагу и обнаружила красочные книжки, большую куклу, заводную собачку и… я замерла от охватившего счастья.

— Это же мозаика! — я обернулась к родителям в абсолютном восторге.

В руках я держала плоскую коробочку, на которой было написано «Мозаика мастера Гринича. Изображение Богини Матери магического мира Вериус. Ручная работа. Стекло.1000 к.»

Глава 1

Сон, в котором мучила острая боль в теле, не отпускал. Кроме того, казалось, что тело покрылось тонкой коркой льда, сковывающей движения

Смутно я понимала несоответствие сна и реальности: холода я не боялась, всегда плавала в ледяной воде… Почему же снилось, что я так сильно мёрзну?

«Я люблю плавать?.. В ледяной воде?..»

— Очнись, тангрийка! Тва-а-арь! — проорал мужской голос будто издалека.

Меня передёрнуло. Но, похоже, только мысленно. Тело оставалось неподвижным.

Я хотела проснуться, но у меня не получалось.

Почему я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой?.. Почему темнота такая, что хоть глаз выколи?.. Я сплю?.. Или утонула в Ледяном озере?..

Я умерла?..

«Ледяное озеро… Я знаю его...»

Я почувствовала нарастающую панику. Я ничего не понимала. Словно через толстый слой ваты услышала сверху, очень-очень далеко от меня, завывание:

— Очухивайся, скотина! Неужели сдохла?!

Топот тяжелых ботинок совсем рядом… Резкая боль где-то под ребрами, которая вывела из болезненного сна.

— Капитан нас пристрелит, если снова вернемся без его любимой игрушки! — Услышала недовольное бурчание над собой. – Чтоб ты действительно сдохла, тангрийская тварь!

«Больно! Холодно!» — резко запульсировало в висках.

— Наверное, сегодня не встанет. — Прозвучал разочарованный мужской голос. Другой. Не тот, что слышала до этого.

И снова острая боль всё там же. Под рёбрами.

«Что это?.. Меня пинают?..» — Мелькнула вдруг вполне осознанная мысль.

Я ощутила шок. Попыталась ухватиться за эту шокирующую мысль, но она оказалась ленивой и ускользающей… Я перестала бороться. Хотела уснуть.

Но мне не дали.

— Очухивайся, тварь! — меня грубо вскинули вверх.

За шкирку? За волосы?..

Сломанной куклой я повисла в чьей-то руке.

«Сломанной куклой?! Кто я?! Что происходит?!» — панические мысли затолкались в голове, мешая друг другу, не давая сосредоточиться, безумно пугая.

Меня грубо затрясли, голова замоталась из стороны в сторону, и я поняла, что теряю сознание.

«Как же хорошо… Так лучше… » — мелькнула последняя мысль, а затем темнота поглотила разум.

Будто со стороны я увидела маленькую каменную комнату. Тесную. Мрачную. Без окон. С узкой железной кроватью.

Она сиротливо освещалась лампочкой, свисающей с потолка. Двое мужчин заполнили собой её половину. Один — здоровый детина с толстой шеей, длинными руками и огромной лохматой головой, второй — прилизанный, невысокий и худой. На обоих надета одинаковая одежда.

«Военная форма?..»

Здоровяк держал в огромной руке за волосы или за шерсть нечто бесформенное, грязное и окровавленное.

Человека? Животное?

Я смотрела на этих троих и ничего не понимала.

Почему я сейчас вижу так отчётливо? Почему они не видят меня? И почему нет боли и холода?

Я проснулась?..

— Твою мать! От неё так воняет! — ругнулся тот, который здоровый, с огромной косматой головой. — Похоже, что сегодня она тоже никакая. Не могу понять, очухалась или прикидывается, тварь. — Он наклонился к бесформенному тюку, который держал в руке, прислушался к чему-то, резко отшатнулся, раздраженно и зло добавил: — Демоны её дери! Капитан будет недоволен. Может, померла?

— Будет недоволен, — лениво отозвался второй прилизанный тип, — но, с другой стороны, капитан знатно развлекся с ней. Так сказать, со всей силой своей «широкой» души.

Оба загоготали. Грубо и надолго. А я продолжала сверху их рассматривать.

— Нам тоже не давал скучать, — снова взрыв хохота. – Кто бы поверил, что это тело, — и тело потрясли, — когда-то принадлежало хорошенькой девице. Целой лере! Чтоб демоны её забрали!

Когда здоровяк затряс тело, меня затопила невыносимая боль. Стало дико холодно. И вдруг отчётливо, на какую-то долю секунды, я поняла, что вернулась в своё тело.

То тело, которое трясли, — вонючее, окровавленное и бесформенное, – это моё тело.

Ужас и паника охватили ненадолго. Безразличие и апатия, желание уснуть навсегда засасывали в холодное тёмное болото.

Но мне не дали отключиться.

«Оставьте… Хочу спать… » — запульсировало в тяжёлой голове.

— Глаза заплыли. Дыхание не чувствую, — разочарованно протянул голос здоровяка. — Может, посмотришь, померла она или нет?

— Не хочу. Я брезгливый. Если бы она была как раньше, — второй мечтательно цокнул. — Жаль, недолго развлекались. Скажем капитану, что допрос не получится. Пусть развлекается с другими пленными. — Мужской голос, мелодичный и невозмутимый, принадлежащий худому мужчине, чётко пробивался в разум.

— Чего он привязался к этой шлюхе? — с отвращением произнес первый грубый голос.

«Шлюха, — лениво мелькнуло в сознании. — Я — шлюха?»

Глава 2.

«Пожалуйста, не надо! — стонала я, но, похоже, что меня никто не слышал. — Больше я не смогу выдержать!»

— Она шевелит губами. Может, хочет пить?

— Попробуй дать ей воды.

«Как же хорошо теперь», — возникла вполне осознанная мысль, и я снова сверху наблюдала за людьми внизу, подо мной.

— Перестала шевелить губами. Наверное, показалось.

— Нужно вколоть ей обезболивающее.

— Да она без сознания, ничего не чувствует.

— Правильно, нечего на врагов нашей империи переводить лекарства.

— А мне кажется, она стонет.

— Тебе кажется.

Непонятные фразы. Отрывистые. Незнакомые голоса. Взволнованные.

Странно, почему я сверху смотрю на этих незнакомых людей в белых одеждах? Кто они?

Я подлетела к ним — легкая, прозрачная и воздушная. Давно мне не было так хорошо. Трое мужчин в белых одеждах склонились над телом, с головы до ног забинтованном в бинты. Они говорили о нем «она». Женщина?

Мужчины не обращали на меня внимание, как будто меня не было в комнате. Они осторожно выворачивали руки и ноги пострадавшей, фиксируя и привязывая их к огромным пластинам, находящимся по разным сторонам кровати, затем подключали трубки, которые присоединялись к огромному аппарату, стоявшему рядом. Система жизнеобеспечения? Их очень редко использовали. Зачем, когда есть маги-целители, которые могут быстро поставить этого несчастного на ноги?

Я осмотрелась. Мы находились в небольшой выбеленной комнате с окном без занавесок, на котором была решетка. Посредине комнаты стояла узкая кровать, на которой лежало перебинтованное тело. Рядом система жизнеобеспечения. Пару стульев. Маленький стол у стены. Все.

— Сердце перестало биться! – вдруг испуганно закричал один из мужчин в белом.

— Давайте разряд. Живо! – строго произнес другой.

Трое мужчин в белых одеждах засуетились. На грудь человека положили прямоугольный предмет. Неожиданно я испытала жуткую боль, согнулась пополам и меня затрясло. И я поняла, что это искалеченное, перевязанное с ног до головы тело, — мое. Несколько человек нависали надо мной, тихо и обеспокоенно переговариваясь между собой.

Но я не хотела возвращаться в то, что лежало на узкой кровати обезличенным, бессознательным телом.

Я слышала взволнованные голоса людей, которые не давали покоя и хотели, чтобы я снова испытывала боль и холод.

— Она все равно умрет.

— Без магии невозможно вылечить. Это пустое.

— Зачем тратить на нее время?

— Затем, что иначе мы все отправимся за ней! Господин Йович быстро всех отправит к праотцам!

Смотрела с равнодушием, как трое мужчин, видимо, целителей стараются оживить меня, и не хотела помогать. Подняла голову к потолку. Снова резкая боль в районе груди, в районе сердца. Как я устала от боли, от вечного холода и темноты. Хватит!

Я взлетела вверх, сквозь потолок, легкая и прозрачная, но тут же была перехвачена за руку незнакомой женщиной. Неожиданно хватка оказалась очень сильной, как будто рука была стальная.

— Куда ты собралась? – недовольно спросила она, а я с изумлением уставилась в огромные и холодные глаза незнакомки.

Странные золотые глаза с несколькими маленькими зрачками, тонкая золотистая кожа, одета в золотую одежду, похожую на длинную тунику, но с длинными рукавами. Одежда казалась прозрачной, но тела не было видно. Золотые волосы уложены в высокую замысловатую прическу, которых я никогда раньше не видела, а высокий красивый лоб обхватывал золотой обруч с огромным белым неизвестным мне камнем посередине. Незнакомка будто сияла золотым светом.

— Тебе еще рано ко мне, — строго произнесла величественная незнакомка. — Ты — мой луч, зарданка. Ты привязана ко мне, и я устала каждый раз возвращать тебя обратно. Тебе надоело жить? Ты еще очень молода. Возвращайся в свое тело. Ты еще не все выполнила из того, что я связала с тобой. Твоя миссия не окончена.

Миссия не окончена?

Какая миссия?!

Но я не успела додумать эту мысль до конца, меня уже засасывало в знакомое холодное болото.

***

«Воспаление легких», «жар», «она на грани», «мы не сможем ее вытянуть», «сотрясение мозга», «гематомы», «переломы» — эти слова и фразы, полные отчаяния, я слышала постоянно, не понимая их значение.

Шум, громкие голоса заставляли страдать. Я хотела навсегда уйти туда, где светло, тихо и спокойно, но мне не давали.

Не давала строгая холодная женщина с золотыми глазами и разными лицами. Странная незнакомка, которую я узнавала в любом обличье из-за золотых глаз с несколькими зрачками, постоянно возвращавшая меня обратно на узкую жесткую кровать. Она перехватывала меня, когда я легкая и воздушная вылетала из тела и счастливая взмывала вверх, затем пристально смотрела в глаза, что-то шептала, и я вновь возвращалась в изувеченное тело. Бесчисленное количество раз

Не давал владелец скрипучего мужского голоса, который поносил всех и каждого, кто находился в палате.

Глава 3.

Не знаю, сколько прошло времени с моего последнего прихода в сознание, но однажды я поняла, что стала осознавать себя. Осознавать то, что постоянная изматывающая боль отступила, что я не могу пошевелиться, потому что руки и ноги растопырены по сторонам и привязаны к твёрдым пластинам, что я — перевязанная с ног до головы —лежу на узкой жёсткой койке, и ко мне подключены многочисленные трубки, что глаза понемногу стали открываться, хотя пока перед ними стояла мутная пелена. И, наконец, осознавать, что я перестала находиться вечно на грани между жизнью и смертью.

Я открыла глаза и сощурилась. Вокруг одни белые стены, от чего сразу закружилась голова. В стороне заметила неясные очертания женского силуэта в белом платье и с белым платком на голове. Женщина стояла вполоборота и смотрела на показания аппарата, стоящего недалеко от кровати.

— Что со мной? – тихо спросила я у незнакомки.

Голос прозвучал как тихий шелест осенних листьев.

— Лера Тубертон, вы опять всё забыли? – женщина резко обернулась, подошла и стала обеспокоенно всматриваться в мои глаза. — Ничего не помните, хотя бы из того, что я рассказала вчера, позавчера? Совсем ничего? — голос был полон еле сдерживаемого разочарования.

И странно знакомым.

— Разве мы разговаривали вчера? – с недоверием спросила я шепотом, силясь вспомнить. – Я не помню вас... хотя голос кажется знакомым.

Женщина тяжело вздохнула и присела рядом на стул. С жалостью и состраданием посмотрела на меня. По крайней мере, я что-то такое почувствовала.

Я силилась рассмотреть её сквозь щель между опухшими веками, но видела только размытый силуэт с неясными чертами лица.

— Мы разговаривали с вами не только вчера, лера. Уже два месяца разговариваем. Хотя о чём это я? —печально усмехнулась она. — Это я разговариваю с вами уже больше двух месяцев каждый день, а вы совсем недавно стали немного отвечать и задавать вопросы.

— Кто вы? — удивлённо прошептала я.

— Я – сестра милосердия из Межземельного ордена Трилистника. Каждый раз я даю вам немного информации, но, похоже, что пока вы не можете ничего запомнить.

— Почему? – тихо прошелестел мой голос, который я сама еле услышала.

— Потому что у вас тяжелейшее сотрясение головного мозга и, как следствие, полная потеря памяти, — сдержанно ответила сестра, и мне показалось, что она рассержена.

На кого? На меня?

— Что со мной случилось? — неуверенно спросила я, боясь услышать ответ.

Женщина некоторое время молчала.

— Мы сейчас находимся в госпитале для военнопленных, в городе Турон Зарданского округа империи Тангрия. Вы – военнопленная, подданная империи Тангрия. Я — подданная империи Марилия, и одновременно сестра милосердия, ухаживаю за вами. Между нашими империями уже больше года идет война. Вас взяли в плен четыре месяца назад, больше двух месяцев вы находитесь в госпитале.

Всё это сестра проговорила монотонно и без эмоций. Видимо, повторяла эти слова уже не в первый раз, и сейчас пыталась отрешиться от того, что говорила.

«Война? Плен?» — мучительно пыталась я вспомнить, но не могла. Названия «Тангрия» и «Марилия» тоже ни о чём мне не говорили.

Я несчастно посмотрела на женщину в белом.

— Как вас зовут? – мой голос еле слышно прошелестел, и она вынуждена была наклониться.

— Можете называть меня сестра Таисия, — терпеливо ответила женщина, а я попыталась рассмотреть её лицо, но оно продолжало светлым пятном расплываться передо мной.

— Я помню ваш голос, — прошептала я. — Он не давал мне уйти, постоянно звал. Но совсем не помню вас и то, что вы говорили.

— Я постоянно разговариваю с вами, —пробормотала сестра Таисия.

— А как меня зовут? — еле слышно спросила я.

— Лера Лорианна Тубертон. Вы — тангрийская аристократка, — она сделала паузу и внимательно посмотрела на меня, а затем тихо добавила: — Вы из «зелёных лучей», поэтому оказались в плену.

— «Зелёные лучи»? – тихо удивилась я. — Что это?

— Военная группа в вашей армии.

Я ничего не поняла, закрыла глаза. Какая группа? И что за армия? О чём говорит сестра?

Сестра Таисия добавила тихим голосом:

— Вы — отважная маленькая женщина, которая храбро воевала за свою Землю, а затем сдалась в плен, чтобы спасти свой город и его жителей.

— Я? – я постаралась пошире раскрыть глаза и недоверчиво уставилась на женщину. Потом прищурилась, пытаясь понять, серьёзно она говорит или нет. – Я воевала? Я же не солдат. Я — женщина.

— Вы — солдат, хоть и женщина. Видимо, у вас не было выбора, когда началась война. Вы оказались храбрее, чем любой мужчина, — тихо пробормотала странная сестра милосердия.

— Вы говорите это, потому что завтра я опять всё забуду? – вдруг догадалась я.

— Может и поэтому, — согласилась она. — Но ещё и потому, что это правда.

— А у вас никто не погиб на войне? – спросила я, хотя особого любопытства не испытывала.

— Погиб, — взгляд сестры потух, — отец. Но не здесь, не при зарданской битве. В другом месте.

Глава 4

В один из дней, когда я проснулась после дневного сна, острая боль в пояснице не давала покоя, но руки и ноги были обездвижены и растопырены, и я никак не могла самостоятельно дотронуться до зудящего места, как-то помассировать его, облегчить себе состояние.

В палате, к моему удивлению и досаде, никого не было, а боль становилась всё невыносимей и постепенно стала распространяться на всё тело. В отчаянии я позвала сестру Таисию, но голос прозвучал тихо и глухо, и, видимо, никто меня не услышал.

Иногда казалось, что я и боль – одно целое, и никогда в моей жизни не было времени без боли: острой или тупой, поясничной, головной, плечевой. Я уже привыкла к ней, но временами терпеть становилось невыносимо. Как сейчас, например.

Я позвала охранников, но они тоже не отозвались и не заглянули в палату. В отчаянии, чтобы хоть как-то отвлечься, я попыталась вспомнить и разложить по полочкам всё, что узнала о себе за последние дни от атера Кирстана Стефановича и сестры Таисии.

Итак, я – лера Лорианна Тубертон, подданная империи Тангрия. В девичестве — лера Стенфилд. Вероятно, вышла замуж за тангрийского лера Тубертона, судя по изменении в имени.

Когда-то, целых три года, училась в империи Марилия в Столичной Академии Магии, иначе – САМИМ, где якобы познакомилась и подружилась с атером Кирстаном Стефановичем, подданным этой империи. Его дядя, как выяснилось совсем недавно, целый военный министр Марилии? Странно. Потому что тогда его желание помочь мне выглядит вдвойне подозрительным.

Так, потом буду удивляться и разбираться.

В САМИМ я училась на мага земли. Атер Кирстан старше меня и учился на мага огня. Потом между нашими империями возник политический конфликт, мне пришлось уехать из Марилии в родную империю Тангрию. Со времени отъезда с Кирстаном мы больше не виделись, потому что всякое сообщение между империями стало запрещено, а через некоторое время началась война.

Я стала солдатом своей империи и вступила в военную группу «зелёные лучи» зарданской армии Тангрийской империи. Всех членов группы также называли «зелёные лучи». Почему так, Кирстан высказал догадку, но пока я ничего не поняла из его объяснений.

В плен марилийцам я сдалась добровольно по требованию военного командования Марилии, в частности, генерала Мирадовича, чтобы спасти свой город-крепость Зардан и его жителей от смерти.

Зачем ему понадобилась именно я?

Непонятно.

И, мне казалось, что атер Кирстан и сестра Таисия что-то знают и умалчивают.

Военная тайна?

Поэтому они не имеют права рассказывать?

Может быть.

В плену солдаты Марилии, а особенно капитан Бейкалич, от имени которого я до сих пор вздрагиваю и сжимаюсь в страхе, надо мной издевались и пытали, в результате чего я пострадала, потеряла память и теперь ничего не помню.

В наказание за военные преступления перед Марилией мне также выжгли магию земли, о чём свидетельствует клеймо на лопатке, которое я не видела, но видела сестра Таисия. Звучит пугающе —последнее означает, что теперь у меня не будет магии земли, и я никогда не стану магиней.

Что военные Марилии пытались узнать? Узнали или нет? Зачем меня так изуродовали? Потому что я молчала?

Теперь меня лечат в госпитале для военнопленных, чтобы я смогла вспомнить прошлое, выдержать допрос военного министра, а затем отработать на рудниках империи Марилия, чтобы выплатить долг за свои так называемые военные преступления.

Пожалуй, всё.

И всё это я знаю со слов других людей, потому что сама так ничего и не вспомнила.

Хотя нет, не всё. Ещё атер Стефанович сообщил, что со мной столкнулся совершенно случайно, придя с плановой проверкой в военный госпиталь в Туроне, завоёванном Марилией тангрийском городе, поскольку в военном министерстве Марилии курировал вопросы по военнопленным.

И это ещё не всё. Он же сообщил, что у меня были родители, по крайней мере до войны в Марилии я жила вместе с матерью — графиней Ванессой Стенфилд, а отец оставался в Тангрии и писал нам письма. Братьев и сестер у меня не было. Ещё была родная тётя, мамина сестра, подданная империи Марилия, у которой мы жили, пока я училась в САМИМ. Она работала в САМИМ профессором.

В это время в палату, наконец, вошла сестра Таисия. Она хмурилась, о чём-то размышляя и с раздражением рассматривая в руках документы.

— Сестра Таисия, — еле слышно позвала я и, с облегчением заметив, что она меня услышала, отрывисто произнесла: — Не могу терпеть боль. Держусь из последних сил. Сейчас начну кричать.

— Пресветлая Богиня! Держитесь, лера Тубертон! Я сейчас! — сразу же испугалась и заволновалась сестра милосердия. — Эти бюрократы надолго задержали меня, дорогая! Простите, что оставила вас совсем без помощи. Сейчас сделаю укол и сразу полегчает, бедняжечка вы моя, — сочувственно добавила она.

Точными, быстрыми движениями женщина подготовила необходимое лекарство, достала шприц, наполнила его и уколола меня.

Острая боль почти сразу притупилась, и я с благодарностью посмотрела на сестру, которая уже убирала за собой: выкинула шприц, убрала в шкафчик лекарство. И снова хмурилась.

— Что-то случилось, сестра Таисия? – тихо поинтересовалась я и, в ответ на её недоуменный взгляд, добавила: — Вы хмурились, когда вошли в палату, и хмуритесь сейчас.

Глава 5.

Тангрия. Лето. 3196 год.

Я, еще совсем зелёная девчонка, бегу по лесу на пределе возможностей. Ветер свистит в ушах, дыхание сбивается, в боку колет, но я не останавливаюсь и не обращаю внимание на это, на неудобные пышные юбки, на соскальзывающие с ног туфельки. Перескакиваю через кочки, кустики, коряги, царапаюсь о ветки деревьев.

Я чувствую себя совершенно счастливой и радостно смеюсь. Смех разносится по летнему зеленому лесу и вспугивает птиц, которые взлетают вверх с ветвей пушистых деревьев.

— Я люблю вас, птицы! — мой сумасшедший крик взрывает тишину леса, а затем и смех разносится по нему. – Я люблю вас! Я Джейсона люблю!

Поднятые до бедер юбки открывают загорелые сильные ноги, которые нещадно царапаются о кусты и ветки, но мне всё равно.

Я знаю этот лес, все тропинки, кочки, веточки и, если бы оделась по-другому, то осталась бы цела и невредима, но, получив долгожданную записку от Джейсона, не смогла ждать ни минуты. Стремглав бросилась на встречу в том, в чем была: в неудобном домашнем платье, в неудобных атласных туфельках и с прической вместо косы. И даже без любимой лошади. Последнее, конечно, было большой глупостью и упущением, но возвращаться я не захотела. Это же плохая примета, а мне плохие приметы не нужны. Только не сегодня.

Длинные волосы давно растрепались, шпильки повылезали и попадали, и они развевались за спиной.

Чтобы сказала мама, графиня Ванесса Стенфилд, увидев меня в таком виде?

Но я отбрасываю эти совсем ненужные сейчас мысли и лечу навстречу счастью!

Наконец, я вылетаю из густых деревьев на поляну и вижу его. Он стоит спиной у Нашего озера и еще не видит меня.

Высокий, стройный, широкоплечий. Солнце играет в светло-каштановых волнистых волосах. Джейсон Тубертон, младший сын графа Тубертона. Мой Джейсон. Наконец-то вернулся!

Не сбавляя скорости, я несусь к нему, а сердце поёт от счастья, а я рада, что успела вовремя, к тому времени, которое указано в записке.

Джейсон начинает оборачиваться, но не успевает. Я запрыгиваю на него, обнимаю руками и ногами, и он падает. Кубарем катимся по траве прямо в озеро.

— Лори! — возмущённо вопит любимый.

Любимый? Да! Мой жених!

Мы выныриваем из ледяной воды, я смеюсь и отплевываюсь от неё, потому что она попала в рот, в нос, а вот Джейсон орет, как ненормальный, и не смеется

— Лори! Ты рехнулась?! Что это было?!

Я убрала мокрые волосы с лица и с улыбкой посмотрела на злое лицо Джейсона, стоящего по колено в воде.

— Вообще-то глухих здесь нет! — пробурчала.

— Зато есть ненормальные и несносные девчонки! — уже более спокойно проворчал Джейс, беря себя в руки. — Что ты творишь? Зачем накинулась? Никак не вырастешь!

— Я соскучилась по тебе! — счастливо пропищала я. — Очень-очень! Безумно! — я повисла на шее Джейса, не обращая внимание на его недовольство, на мокрую прилипшую одежду.

Запрокинула голову и умоляюще заглянула ему в глаза. Какое-то время он сверху молча и гневно сверлил меня взглядом, давая понять, что злится, а потом стал выбираться из воды вместе со мной, висящей на нем.

— Ну, Джейс, не будь букой, — я обиженно надула губы. — Я не видела тебя девять месяцев. ДЕВЯТЬ проклятых МЕСЯЦЕВ! От тоски я чуть с ума не сошла!

Я с нежностью смотрела на сердитое лицо, по которому так сильно скучала, счастливо улыбаясь. Я знала, что Джейсон быстро успокоится и будет сам над собой смеяться. Он никогда не мог долго сердиться на меня.

Наконец, его лицо расслабилось, черты лица смягчились, а золотисто-карие глаза улыбнулись.

— Лорианна, ты все такая же безголовая и несдержанная, — с кривой улыбкой снисходительно произнес он, затем подхватил меня на руки и вышел из озера.

Я счастливо болтала ногами, обнимая его за шею и не отрывала взгляда от любимого лица.

Джейс осторожно поставил меня.

Мы вглядывались друг в друга и улыбались. Я счастливо, он все также снисходительно.

Мне приходилось хорошенько задирать голову, чтобы рассмотреть его лицо. Какой он стал высокий и красивый! Как изменился! Стройный, широкоплечий, каштановые вьющиеся волосы от воды еще больше закрутились, светло-карие глаза с длинными темными ресницами с прищуром смотрели на меня. Мой жених. Гордость переполняла меня, и я побоялась, что могу лопнуть.

— Мне уже шестнадцать! Исполнилось два месяца назад! Первого мая! – я вздернула подбородок. — Это первый день рождения, про который ты забыл, Джейс! — добавила обиженно.

— Прости, Лори, — сконфуженно ответил Джейсон, и снисходительность уступила место виноватому выражению. Так-то! — В академии столько всего происходит, что я просто забыл.

Я сделала вид, что обиделась, и отвернулась, хотя обида уже давным-давно прошла. Конечно, тогда, в день рождения, я рыдала в подушку от отчаяния, но давно уже простила Джейсона, а сейчас была счастлива.

Выжимая длинные мокрые волосы, краем глаза я наблюдала за ним, ни минуты не желая терять его из вида. В отличие от волос Джейса мои совсем не вились, были прямые и не такие красивые, даже влага не помогала.

Глава 6

Настоящее время.

Я лежала с закрытыми глазами, пытаясь успокоиться. Воспоминания взволновали меня. Нет. Взбудоражили. Я вдруг поняла, что есть прошлое, в котором была прекрасная девочка Лорианна, ее друг детства Джейсон, в которого она была влюблена, ее родители. То есть, мои родители. Только осознать, что та Лорианна, шестнадцати лет, и эта Лорианна, изувеченная и обездвиженная на больничной койке, одна и та же девушка, было очень тяжело.

Что же случилось со мной? Нет, не тогда у озера. Что случилось со мной за прошедшие годы? С того момента явно прошло много лет. Я не чувствовала себя молоденькой наивной девчушкой. Я ощущала себя взрослой женщиной, изрядно побитой жизнью.

Империя Тангрия. Лето. 3196 год.

Подруга детства? Я? И всё? А как же наши клятвы? Как же наша любовь?

Джейсон повернулся и пошёл к озеру, серьезный, недовольный и хмурый. С опущенными плечами. Разбежавшись, нырнул в холодную воду. Наше Ледяное озеро: сколько счастливых улыбок Джейсона я здесь видела, сколько радостных моментов мы здесь пережили.

Возможно, он влюбился в другую девушку в академии магии и поэтому не хочет помолвки. От неожиданной догадки я пошатнулась, а в глазах потемнело от горя. На какое-то время я просто оглохла и ослепла.

Не знаю, сколько я так простояла, ничего не замечая вокруг, но через некоторое время стала понемногу приходить в себя и увидела, как Джейсон с остервенением делает злые махи руками и быстро плывет вдоль берега озера.

— Джейсон! – крикнула я тонко и звеняще. – Выходи — можешь замерзнуть, вода ледяная.

Вода в озере всегда была очень холодная: летом не выше шестнадцати градусов, зимой — замерзала.

Джейсон дернул головой, давая понять, что услышал, а я поняла, что плачу и почти не вижу его из-за слез. Я запаниковала: сейчас он выйдет и увидит мои слёзы. Я не хотела жалости, поэтому побежала к озеру, тоже нырнула и поплыла в противоположную от Джейса сторону.

Настоящее время.

— Пресветлая Богиня! Что случилось, лера Тубертон? Почему вы плачете?! – услышала я рядом встревоженный голос сестры Таисии, вырвавший меня из воспоминаний. — Где у вас болит? Что тревожит?

Я с трудом разлепила веки, посмотрела на доброе и взволнованное лицо сестры милосердия, которая подошла и теперь с беспокойством осматривала меня.

— Ничто не тревожит, — с трудом прошептала я, — не волнуйтесь. Вспомнила немного из прошлого.

— Как я рада! — сначала искренне обрадовалась она, всплеснув руками, а потом сразу нахмурилась: — Это грустные воспоминания? Поэтому вы плачете? – она аккуратно присела на стоящий рядом стул.

— Я плачу? – искренне удивилась я, а сердце болезненно сжалось, как тогда у той молоденькой наивной девочки, которая верила в детскую любовь и была ошеломлена предательством друга детства.

— У вас слёзы, и я испугалась, — тихо произнесла сестра Таисия. — Вам лучше пока не волноваться, а я дам успокоительных капель.

Она ловко встала, накапала капель в стакан у столика, затем помогла выпить их, бережно придержав мою голову.

— Спасибо, — благодарно прошептала я, в сотый раз подумав, как мне повезло с сиделкой.

Сестра Таисия заботливо укутала меня одеялом и мягко улыбнулась.

— Вам лучше поспать и больше ничего не вспоминать, нужно понемногу после вашего сотрясения, — прошептала она с участием. — Много новой информации будет во вред. Теперь, когда воспоминания стали приходить, поверьте, постепенно вы всё вспомните.

— Хорошо, спасибо, сестра, — пробормотала я в ответ, уже засыпая. Вероятно, сестра накапала не только успокоительных капель, но и снотворных.

Мысленно я представила лицо Джейсона Тубертона, невероятно красивого юноши с чеканными чертами лица, волнистыми каштановыми волосами, с кривой снисходительной улыбкой на лице. Почему воспоминания, связанные с ним, стали первыми? Из них, конечно, ясно, что я знаю его с детства, но, всё же, почему?

Ответ пришёл, когда я почти заснула.

Потому что именно тогда, в тот тёплый летний день, я впервые в жизни испытала ужасное и горькое разочарование в жизни, до этого безоблачной.

Лето 3196 год. Империя Тангрия.

Холодная вода Ледяного озера обожгла холодом, дыхание перехватило, в голове стало проясняться.

Все поведение Джейсона говорило о том, что он серьезен и не хочет помолвки. Только глупое влюбленное сердце не хотело в это верить.

Никто и никогда не обижал меня вот так. Родители безумно любили и баловали, слуги обожали, Джейсон раньше тоже боготворил. Все ласково называли меня Светлячком.

Я успокоилась и оглянулась. Джейсон уже лежал на берегу, закинув руки за голову, греясь на солнце. Надо было выходить, я очень замерзла, но было страшно. Я с детства любила его всем сердцем. Как увидела в первый раз, так и полюбила. Всегда хотела стать его женой. Сначала это было игрой, потом переросло в настоящее чувство, и я никогда не могла подумать, что Джейсон сможет разлюбить меня.

Глава 7

Настоящее время.

Воспоминания о Джейсоне Тубертоне взволновали меня и стали мучить вопросы: «Сколько сейчас мне лет, и как давно я была такой ранимой и беззащитной? Неужели та Лорианна и я – это один человек? Та наивная лерина и вот это недоразумение в бинтах и с трубками? Она — с таким горячим сердцем и я — с истерзанной душой и пустотой внутри?»

С того дня, как атер Кирстан Стефанович произнес имя «Джейсон», я не сразу, но постепенно вспомнила себя — маленькую тангрийскую лерину, родителей, слуг, дом, Джейсона Тубертона, его семью и город-крепость Зардан, в округе которого мы жили. Эти воспоминания из детства, от которых было и тепло, и больно одновременно, словно кусочки сломанной мозаики, постепенно складывались в рисунок детства и юности.

Но дальше шестнадцати лет воспоминания упорно не продвигались. Они повторялись, пока, наконец, я их не запоминала, и я пыталась снова и снова продвинуться хоть чуть-чуть дальше, но все было бесполезно.

Все дни в госпитале были одинаковые, полные боли, постоянных инъекций, поглощения безвкусной еды и разговоров с сестрой Таисией или атером Кирстаном Стефановичем. Последнего я пока не могла воспринимать, как близкого друга, что бы он там не говорил о наших отношениях ранее. Я так и обращалась к нему только на «вы» и только через «атер».

Иногда приходил главный целитель госпиталя — господин Йович, который осматривал меня, недовольно кривил тонкие бледные губы, впивался в меня пронзительным неприятным взглядом, и резким голосом спрашивал одно и то же:

— Вспомнила что-нибудь?

Я отрицательно качала головой, и он уходил, жутко недовольный.

Подсознательно главный целитель вызывал у меня чувство страха. Он не сделал ничего плохого, но я чувствовала, что он ненавидел меня, когда смотрел холодными глазами, которые всегда выражали неприязнь.

Сестра Таисия нашептала мне, что он пока верит в то, что я ничего не вспомнила, потому что у меня были очень серьезные травмы головы, а она пока не стала никому сообщать в отчетах, что я кое-что вспомнила из прошлого.

А однажды я снова чуть не умерла.

Я проснулась от нехватки дыхания. Что-то мягкое было очень плотно приложено к лицу и не давало дышать. Привязанная к кровати, я не могла сопротивляться, а воздуха катастрофически не хватало. Прежде, чем потерять сознание, в мыслях мелькнуло, что третья попытка меня убить завершится, по всей видимости, удачно.

Когда я пришла в себя, то увидела незнакомых мужчин в белых халатах, которые суетились вокруг, подключая трубки от меня к аппарату жизнеобеспечения. Увидела бледное потерянное лицо атера Кирстана и взволнованное лицо сестры Таисии, злое перекошенное лицо главного целителя и раздраженное лицо пожилого незнакомца.

Когда я открыла глаза, все резко замолчали и уставились на меня.

— Очнулась, — с огромным облегчением выдохнул атер Кирстан.

— Слава Пресветлой Богине! — тихо воскликнула сестра Таисия, приложив на эмоциях ладошки к щекам.

Незнакомец подошел и пристально стал рассматривать меня.

— Ну и напугали вы нас, лера Тубертон, — холодно произнёс он хорошо поставленным голосом. — Вас собирались убить в третий раз, но мой племянник вовремя зашел в палату и поймал преступника с поличным.

Я не отрывала взгляда от незнакомого лица мужчины, поняв, кто передо мной. Дядя атера Кирстана Стефановича и сам военный министр Марилии. Я узнала бы его и по голосу, который слышала, когда он отчитывал капитана Бейкалича в тюремной камере. Это воспоминание появилось недавно.

— Несмотря на ваше тяжелое состояние, я вынужден задать несколько вопросов, лера Тубертон, — все также холодно продолжил военный министр. — Всех прошу оставить нас наедине, —повернулся он к остальным присутствующим.

— Но, уважаемый атер Турнович, лера Тубертон только что чуть не умерла! — стал возражать атер Кирстан, еле сдерживая гнев.

Но дядя не стал его слушать.

— Именно поэтому я и собираюсь ее допросить, уважаемый атер Стефанович, — насмешливо перебил его военный министр.

— Но, дядя... — опять попытался возразить атер Кирстан.

— Вон! — в бешенстве зарычал атер Турнович. —Пошли все вон!

Атер Кирстан отшатнулся и еще больше побледнел, сжал губы в злую тонкую линию. Он внимательно и обеспокоенно посмотрел на меня, я ответила ему беспомощным и испуганным взглядом. Он решительно сделал шаг по направлению к дяде, но тот в бешенстве заорал:

— Пошел вон! Иначе я отстраню тебя от этого дела!

И атер Кирстан вышел, в бессилии сжав кулаки. Остальные давно исчезли по первому приказу военного министра.

— Итак, дорогая лера Тубертон, я долго не собираюсь вас утомлять, — обратился ко мне министр ровным спокойным голосом, как будто не он только что орал на присутствующих людей. — Вас сегодня чуть не убили. Думаю, попыток больше не будет, потому что мы нашли и заказчика, и исполнителя преступления, — он замолчал и выразительно выгнул бровь.

Я же внимательно слушала его.

— Итак, что вы вспомнили? — резко спросил он. — И можете не врать, что ничего. Менталисты не могут залезть к вам в голову, но я чувствую ложь. Поэтому повторяю вопрос: что вы вспомнили из прошлой жизни? Если будете лгать, то уже завтра я отдам приказ о вашей казни.