Зеленый луч. Собрать мозаику. Книга вторая

Глава 1

Настоящее время

Госпиталь для военнопленных

Военный министр Марилии атер Турнович решил лично допросить меня, предварительно получив на допрос разрешение от лечащего целителя —господина Стонича.

Последний нехотя уступил настойчивости министра.

Больше часа так и эдак атер Турнович мучил меня каверзными вопросами, уверенный в том, что я умудряюсь скрывать нужную информацию.

Лицо атера оставалось невозмутимым, но я замечала наступающее бешенство по леденеющим глазам и по гуляющим желвакам.

Министр сверлил меня холодными глазами и бесстрастным голосом снова и снова задавал одни и те же вопросы, поставленные по-новому, держа в руках записывающий кристалл.

Морально он давно вымотал меня, совершенно равнодушно выжал, словно ненужную тряпку, но никак не мог остановиться и признать поражение, поверить, что я просто не знаю то, что ему нужно.

До начала допроса военный министр накрыл нас пологом тишины, а ученый Стонич вместе с Кирстаном наблюдали за нами, стоя у окна. Ученый должен был вмешаться в допрос, если заметит, что мне становится хуже.

Наблюдавший за нами со стороны ученый уже несколько раз пытался вмешаться и прервать допрос, совершал за пологом тишины красноречивые жестикуляции, но военный министр, вопреки своей же просьбе, игнорировал его.

— Лера Тубертон, еще раз спрашиваю: вы вспомнили, куда спрятали артефакт? — в сотый раз спрашивал он.

— Хотите свести меня с ума, господин министр? — устало прошептала. – Я говорю правду, вы можете это распознать. Зачем мучаете меня?

— Совершенно непонятно, почему вернулись воспоминания вплоть до вашего замужества и плена, полностью перескочив через период начала войны и через события, которые происходили в вашей жизни до плена, — подозрительно цедил атер Турнович.

Инстинктивно чувствовала исходящее от него недоверие и бешенство человека, который совсем рядом от разгадки заветной тайны, но понимающего, что снова не может ее разгадать.

— Я не знаю, — вымученно ответила. — Я не обманываю. Я ничего не вспомнила про артефакт и документы.

— Демоны вас побери! Этого не может быть! – прошипел он со злостью, а я вздрогнула от неожиданности.

Безэмоциональная маска спала с мужского лица, к чему я готова абсолютно не была. Одно дело — догадываться о его злости, другое дело —столкнуться с ней лицом к лицу.

Атер Турнович наклонился и опалил мое лицо горячим дыханием, я же была прикована к кровати, мне некуда было отшатнуться, поэтому просто испуганно замерла перед нависшим надо мной гневным министром.

— Демоны вас побери, упрямая женщина! Что творится в вашей безумной голове?! Почему вспоминаете совершенно не то, что нужно?!

Молчала, растерянная и испуганная, не зная ответ, только догадываясь, в чем дело. Но военному министру не нужно знать об этом.

— Если артефакт попадет не в те руки, может произойти… — он резко прервался, поняв, что не может рассказать о том, что может произойти.

Военный министр замер и уставился на меня, изучая цепким неприязненным взглядом, будто перед ним была мерзкая ядовитая змея. Наконец, он полностью взял себя в руки и произнес ледяным тоном:

— Буду приходить один раз в неделю и допрашивать вас.

Что-либо ответить была не в силах, хотя до этого собиралась задать вопросы о семье, о допросе генерала Мирадовича. Теперь же лежала, выжатая морально, и просто смотрела, мечтая о том, когда он уйдет и оставит меня в покое.

Атер Турнович легким небрежным движением руки убрал полог тишины. Тут же в палате раздался возмущенный голос ученого Стонича:

— Господин министр, так нельзя! Вы просили вмешаться, если я замечу, что состояние пациентки ухудшается! Но вы не реагировали на знаки! Посмотрите, до чего её довели?! Она совершенно без сил!

Маленькие глазки ученого возмущенно блестели, а кудрявые каштановые с сединой волосы стояли дыбом и были совершенно запутаны. Видимо, за время допроса он неоднократно засовывал пятерню в волосы и беспокойно теребил их, волнуясь. Результат — сплошные колтуны.

Мое состояние настолько испугало ученого, что он абсолютно забыл, с кем разговаривает, и возмущённо размахивал руками перед носом военного министра.

— Успокойтесь! – ледяным голосом процедил атер Турнович и смерил его недовольным высокомерным взглядом. — Не забывайтесь!

Учёный замер, пораженный и, видимо, испуганный своей смелостью.

— Я вами недоволен, господин Стонич! — продолжал ледяным тоном министр. — И император Марилии тоже! Вы не оправдываете наше доверие! Уже два демоновых месяца занимаетесь пациенткой! ДВА ДЕМОНОВЫХ МЕСЯЦА! Она же вспоминает то, что произошло после похищения артефакта и документов, и то, что произошло до их похищения! А то, что нам так необходимо, нет! Почему это происходит, господин Стонич?! Как вы объясните это?!

Ученый побледнел и мелко задрожал — министр был страшен в своем тихом бешенстве: глаза метали молнии, ноздри тонкого прямого носа шумно раздувались. Кирстан стоял за спиной ученого с непроницаемым лицом и не смотрел на меня, не сводя глаз с дяди.

Глава 2

Тангрия. 3200 год

Кристоф пустил Ветра в галоп, и мы быстро добрались до озера. Я все еще была в шоке от произошедшего. Как во сне смотрела на задумчивого Кристофа.

Он нахмурился и, по-моему, тихо выругался.

— Раздевайся.

— Зачем?

— Купаться.

Я осталась стоять, угрюмо уставившись на молодого мужчину.

— Я отвернусь, не переживай.

Я не пошевелилась.

— Демоны, Лори, я не буду на тебя смотреть. Нужно раздеться — в платье ты не сможешь плавать.

Кристоф отвернулся, а я послушно, словно кукла, стала расстегивать пуговки на платье, стянула его с себя и осталась стоять в нижней рубашке.

— Все?

— Да.

Кристоф, не смотря в мою сторону, нашел мою руку и повел к Ледяному озеру, снял свою обувь, зашел в воду и остановился. Потянул меня за собой, слегка толкнул в спину.

— Я глаза закрыл.

Холодная вода обожгла ступни, что немного привело в чувство. Неожиданно поняла, что в одном нижней рубашке длиной до колена стою перед Кристофом, и растерялась.

Потом пришла злость.

— Ты спятил? – хотела закричать, но голос не слушался, и я только прошептала надрывно и возмущенно. Руками постаралась закрыться, но Кристоф и с облегчением выдохнул.

— Не злись, Лори. Решил, что озеро поможет прийти в себя. Ты очень напугала меня. Сначала хотел дать пощечину, но не смог, а плавание ты всегда любила, даже поздней осенью.

— С чего ты взял, что мне надо приходить в себя?! – возмущенный шепот все еще был надрывный, сама же вновь стала дрожать от холода.

— Лори, я все вижу, — ответил серьезно Кристоф. — Все понимаю. Ты других можешь обмануть, но не меня. Я должен был как-то привести тебя в чувство, потому что испугался, растерялся. Вот решил…наверное, глупо…

Осознала, что все это время Кристоф понимал, как мне тяжело в присутствии Джейсона, — бешенство и стыд овладели мной.

— Да ты! — накинулась на него с кулаками. — Ничего не понимаешь! Никто не понимает! – я колотила его грудь изо всех сил, но тут он перехватил мои кулачки, мгновение со странной жесткостью и злостью, не свойственной ему, смотрел в мои злющие глаза, а затем толкнул в ледяную воду.

Под воду ушла с головой, и ледяная вода заполнила рот, нос, уши.

Вынырнув и отплевавшись, кровожадно оглянулась, но Кристоф уже шагал вдоль берега по воде, удаляясь от меня.

—Да что ты о себе думаешь! Спаситель проклятый! Ненавижу тебя! – проорала ему в спину — голос наконец-то прорезался. — Ненавижу! Тебя! Джейсона! Всех ненавижу! – прокричала и разрыдалась.

Я стояла несчастная, замерзшая в ледяной воде и никому не нужная. Смотрела, как Крис подошел к Ветру, ласково погладив того по крупу.

«Даже лошадь любят больше, чем меня», — подумала и черная, разрушающая злость охватила меня — резко повернулась и стала заходить в воду . «Не хочу терпеть, выносить это мучение каждый бы день!»

С отчаяньем поплыла, делая сильные взмахи руками, чтобы заплыть поглубже и утопиться.

Перестала грести руками, расслабилась и дала уйти себе под воду, опускаясь все ниже и глубже. Дыхания стало не хватать.

С ужасом ждала, что сейчас появится Кристоф, начнет спасать, и придется сопротивляться. Но Кристофа не было — ему было наплевать, как и Джейсону.

Давление воды становилось сильнее. И новая злость охватила — дикая, но уже на саму себя. Кому и что я хотела доказать?! Ну, поплачет Джейсон немного, попереживает, а потом забудет и будет дальше играть в любовь со своими многочисленными подружками. А мама с папой? Что с ними будет? Да они же умрут от горя!

Эта мысль резко отрезвила, и я стала усиленно плыть наверх. Замерзшие без движения руки двигались с трудом, дыхания хватало с трудом, голова разрывалась от недостатка кислорода, и я испугалась, что уже не выплыву.

Рывок, еще рывок.

Ну, где же этот Кристоф?! Почему не спасает меня?!

Мама! Мамочка!

И вдруг вынырнула, задыхаясь и отплевываясь. Кислород, наполняя легкие, болезненно стал проходить внутрь.

Обессиленная и потрясенная, легла на спину на воде, отдыхая, расслабляясь, приходя в себя от пережитого шока.

Я хотела покончить с собой? Снова из-за Джейсона? И я заплакала. Но уже тихо, без надрыва, как ранее до этого. Теплые слезы покрывали холодные щеки. Какая же плакса стала, а ведь в детстве вообще не плакала.

Повернула слегка голову и краем глаза увидела, что Кристоф в одежде стоит по пояс в воде, высматривая меня.

«Все-таки, перепугался, — со странным удовлетворением подумала. — Так тебе и надо, нечего было в воду меня запихивать».

Когда вышла на берег, Кристоф сидел, согнув ноги в коленях и обняв их руками С непроницаемым выражением на лице. Темные глаза пристально смотрели на меня.

Я уже не злилась, поняв, что ничего плохого он не замыслил, а только хотел помочь. Как смог, как посчитал правильным.