Софья - королева данов

Пролог

ПРОЛОГ

Сейчас спустя много лет, вдали от родины, на моих коленях сидит внучка, в отличие от внуков, она знает русскую речь и с удовольствием слушает мои сказы.

В них повествования о моей юности, о первой любви и мальчике с зелеными глазами. Я смотрю на свою внучку и вижу своего любимого, его глаза, она похожа на него.

***

Жизнь княжеской дочки, не согрета любовью материнской и отцовской. Нет, в ней место, никакой любви. Любая привязанность нам противопоказанна, или боль душевная съест тебя. Не должно её быть ни к матери, ни к отцу, ни к братьям или сестрам, ни к детям своим, нам нельзя прикипеть. Жизнь эта сурова, порой беспощадна. А порой ведёт к ранней смерти.

Кто-то приспосабливается и терпит, кто-то ищет успокоения души и тела, и уходит в монастырь. И только единицы противостоят, противятся…

Что ждет княжеских дочек, вставших поперёк отцова и материнского слова, что ждёт тех, кто воспротивился заветам дедов и вековым обычаям предков?

Жизнь их коротка, смерть, их удел…

А те из них, кто восстал и выжил?

Их имена остались в летописях и песнях народных.

Что выпало на долю таким, истинно мужественным женщинам?

Были ли они счастливы? Создали ли они семьи, с любимыми ими мужчинами?

Что уготовила им судьба?

В основе романа судьба Софии Менской и Полоцкой, королевы Датской. Королеве оставшейся малоизвестной, но от того не менее достойной внимания.

ГЛАВА 1 СОФЬЯ

К читателю, обратите внимание, в те давние времена люди раньше взрослели, раньше женились и выходили замуж, раньше старели и умирали. Возможно из-за суровой жизни, а возможно это было моральной нормой, нам это точно уже не узнать.

Менск, Менское княжество 1140 год

Я родилась в семье менского князя, в главном городе Менского княжества 6648 году от сотворения мира, или 1140 году от рождества Христова[1]. Моей матерью была крещеная во Христе, польская княжна Рехеза или Рекса, как звал её мой отец. Отцом моим был Володарь Глебович, дедом по отцу Глеб Менский, прадедом князь Всеслав Брячиславич Полоцкий, прозванный в народе Чародеем.

Для матери и отца, это был второй брак. Первая супруга отца умерла, оставив сына, Владимира, моего старшего единокровного брата по отцу, он был старше меня на восемь лет. У матери тоже были два сына от первого брака с датским наследным принцем Магнусом Сильным[2], сыном короля Дании. Магнус был убит, в борьбе за корону.

Два моих брата по матери старший Канут и Нильс остались в Дании, у родственников Магнуса. Канут на двенадцать лет старше меня, Нильс на одиннадцать.

Отец после смерти моего деда, Глеба Всеславовича в Киеве в заточении, был вместе с братьями изгнаны с Руси, киевским князем Владимиром Мономахом. Их со всей роднёй, женами и детьми посадили на корабль и отправили в Византию, в изгнание. Вот по дороге мать Владимира, имя её было София, не выдержав долгой дороги, умерла, хотя мои пестуньи[3], между собой говорили, что не разродилась она. Отцу тогда двадцать девять уж было, странствия, и поиск поддержки привели его в Польшу, к отцу матери польскому правителю Болеславу III Кривому, здесь то 18 июня 1136 года и был заключен брак для того, чтобы скрепить союз Менска и Польши против Дании и могущественной киевской династии Мономахов.

В этом браке родились двое детей: старший мой брат, родной и по матери, и по отцу, Василько, будущий князь Логойска, и я единственная дочь у матери и отца, Софья.

Хоть я и не застала прадеда, но знаю о нём много, великий был князь и прожил славную жизнь, дожил до седин. О деде мне рассказывал отец, а позднее когда я стала старше, расспрашивала о нем у братьев по отцу.

По их рассказам, дед похоже пошёл в своего отца, сев в Менске и Полоцке после брата своего старшего, он не хотел подчиниться киевскому князю. Выход Менска из-под контроля Киева не мог не обеспокоить киевского князя Святополка Изяславича, который в 1104 году и отправил в поход на моего деда Глеба коалицию южно-русских дружин. Но тогда Менск выдержал девятимесячную осаду, и враги безуспешно отступили от города.

Князь Глеб, закрепившись в Менске, начал целенаправленную политику переориентации Неманского пути через кривичские земли по Свислочи до Днепра. В это время возникают городища Свислочь, Полоцкое, Елизово. Наверное, строительством этих городищ и занимался князь. Напротив Орши, принадлежавшей Смоленской земле, князь Глеб закладывает Копысь и наконец овладевает и этим важным центром на Днепре на пути «Из варяг в греки». Таким образом, в руках менского князя оказались ключи от двух важнейших ответвлений знаменитого торгового пути - Неманского и Днепровского. Это сразу же нарушила киевскую гегемонию на восточнославянских землях. Возник новый центр Менск, и его нужно было обязательно уничтожить, что и делалось киевскими князьями раньше, в 1067 и 1089 годах.

А разрушение в 1116 году менским князем города Слуцка, и увод оттуда жителей. В Киеве это восприняли не только как покушение на киевскую власть на дреговичских землях, но и прямой вызов. Князь Глеб не стал слушать предостережения и угрозы нового великого князя киевского Владимира Мономаха и отправил прочь его послов. Возможно, надо было как-то схитрить, ублажить конфликт и, может, даже договориться с Мономахом, но Глеб показал, что не боится его. А может, родовая гордость не позволяла унижаться перед палачом, который когда-то жег и грабил Полоцкую землю (и не только ее), сжег Менск и убил всех его жителей? Как Глеб Всеславич мог подать руку заклятому врагу? Деда можно понять, оправдать его поступок с морального аспекта, а вот с рациональной точки зрения, действовал он безрассудно.

На этот раз город был взят, а Глеб Всеславич попал в плен и был отвезен в Киев, где вскоре 13 сентября 1119 года скончался. Летописцы умалчивают подробности этих событий, а значит, есть что скрывать. Думается, что князь снова поверил Мономаху и прибыл в Киев для переговоров, где его, вопреки крестовому целованию, заточили, как в свое время и князя Всеслава. Но, чтобы не допустить повторения событий 1068 года[4], Глеба Менского просто отравили.

Именно поддержка князя Болеслава, материного отца, дала возможность отцу вернуть Полоцкое княжество под свою власть. До конца своих дней он поддерживал своего старшего брата в борьбе за Менское и Полоцкое княжества. Их соперниками были Мономаховичи, князья киевские, смоленские и черниговские, и основным соперником был Рогволд Друцкий.

Я застала ещё свою бабку живой, Анастасия Ярополковна Менская и Полоцкая, дочь князя волынского Ярополка Изяславича и Кунигунды Орламюндской, многое поведала мне. И про мужа своего Глеба Всеславича, убитом в 1119 году в Киеве и упокоившегося в Софийском соборе и про прадедов моих. Она прожила долгую и насыщенную жизнь, умерла в возрасте 84 лет, 3 января 1158 года в Киеве, где была торжественно похоронена в Киевском Софийском соборе рядом со своим мужем, спустя почти сорок лет после его смерти. Я не смогла быть на её похоронах, так как в это время ждала своего первенца.

Вот такие тяжелые события на менской земле, борьба за главенство над Русью между Киевом и Менском, предшествовали моему рождению. Вот и судьба моя, будет насыщена потерями родных и друзей, равнодушием самых близких мне людей.

[1] Дочь князя менского, а позже и полоцкого Володаря Глебовича, София родилась около 1140 года, скорее всего в Менске( так тогда именовался Минск). Сам Володарь – сын менского князя Глеба Всеславича; год рождения неизвестен примерно с1100-1110гг, умер он после 1167 года, примерно 1177г.

ГЛАВА 2 МАТЬ И ОТЕЦ.

Менск, Менское княжество 1144 год

Мне четыре года, первые воспоминания.

Тем летом мне исполнилось четыре года, на годины отец и мать созвали гостей. Вспомнить все я не могу, смутно помню, что из Швеции приплыли на кораблях, со своими людьми мои братья старший Канут, отец называл его Кнуд и средний Нильс. В то время им было по шестнадцать и пятнадцать лет.

Они были крепкими и уже совсем взрослыми, несколько лет назад, когда меня ещё не было, они жили в Менске с матерью. Потом братья уплыли к родственникам по отцу в Швецию, где воспитывались, как наследники деда короля и претендентами на корону Швеции.

Было заметно, что мать любит братьев больше, чем нас с Василько. Нас вообще никто не любил. Старший брат по отцу Владимир, которому уже исполнилось восемь лет, был любим отцом нашим. Он занимался с ним, обучал военному ремеслу и управлению в будущем княжеством и дружиной. Владимир всегда был подле отца.

А мы с Василько, который на два года старше меня, росли травой сорной, никому не нужной. И не были мы согреты любовью материнской и отеческой.

Кнуд на моё удивление, был добр ко мне, научил меня нескольким словам на шведском языке, играл со мной. Мне потом, уже когда я стала старше, казалось, что он перенёс на меня свою нерастраченную любовь к матери. Он рос большую часть детства вдали от материнской любви и ласки, хотя из всех своих детей, мать выделяла и любила именно Кнуда.

Впрочем, и мы с Василько, при живых родителях, что жили с нами в одном дворе, были её лишены.

В малолетстве нами занимались пестуньи, мы могли месяцами не видеть родителей, мать не кормила нас грудью, для этого были кормилицы, для отца же существовал только Владимир. Когда мы подросли, не отец и не мать не присутствовали на обряде пострига и подпоясывания мечом брата моего родного[1].

Это стало настоящей трагедией для брата, если бы не его наставник дядька – пестун, это возможно бы сломало его жизнь в будущем.

Нет, нас не наказывали плеткой или ещё как, на нас не кричали и не грозили кулаком, нас для отца и матери не существовало. Конечно, в силу возраста я не понимала отчего это так, жила, как жила, другого я и не знала. Только став старше, я осознала, что семьи у нас, как таковой не было.

Отец любил свою первую жену и сына от неё, для него он был русичем, таким, как и он. Мать не любила отца, это был муж, выбранный ей отцом. Для неё мы были дети от нелюбимого мужа, не понятно кто. А вот дети от первого брака, были дороги.

Мы с Василько были очень близки, много времени проводили вместе. Почти всё мы делали вдвоем, конечно взрослея, когда дети уже чувствуют разницу, что это мальчики, а это девочки, мы немного отдалились. Но всё равно мы были друг другу, самыми близкими людьми.

Брат здоровьем был не очень крепок, худенький, с большим животом, он в малом возрасте, был малоподвижен. Всё сидел на лежанке, или спал [2]. Только когда стал постарше, пестунья с ним много гуляла и разрешала ему бегать голышком, он вроде бы выправился.

Мне всего четыре было, брату шесть, но по росту мы наравне были. Оба мы светловолосые, пошли в отца, на лицо я больше была на мать похожа, а брат на отца. Росла я сорви головой, играла с дворовыми мальчишками в совместные игры в догонялки и салочки, в прятки и разбойников. А ещё мы играми в деревянные мечики, я частенько выходила победителем.

В один из дней мы с Василько сидели во дворе, играли в палочки. Я, как и брат была одета в штаны и длинную рубаху, издали нас, и спутать можно было.

Палочки мы раскладывали на земле, составляя разные фигурки. Вокруг мы не смотрели, занятые своим делом. Топот копыт лошади, раздался поблизости, но мы даже не подняли голову, то было привычное дело.

- Мелюзка, а ну отошли! – раздался поблизости голос Владимира.

Я подняла голову и встретилась с ним взглядом. Брату двенадцать, но он высокий и крепкий, плечистый, голос у него уж ломается. Вот сейчас он сидит на коне и смотрит на меня сверху. Презрительно кривил губы, усмехается.

Не успеваю сказать хоть слово, или палочки прибрать, а Владимир ударяет пятками в бока коня, а тот подается вперед и наступает копытами, на наши палочки, ломает нам всю игру.

Тут уж я не могу сдержаться, открываю рот.

- Ты что сделал! – кричу во всё горло.

Василько начинает плакать, я бросаюсь его успокаивать, слышу сверху смех.

- Девчонка сопливая, - я даже не успеваю понять, Владимир это мне или плачущему брату.

Хватаюсь за длинную оглоблю, и с размаху ударяю по сидящему на коне старшем брату. Так удачно получается, попадаю. Владимир сваливается с коня, не сразу соображает, что случилось.

А когда вскакивает на ноги, бросается на меня с кулаками.

Но добраться до меня он не успел, нас разняли пестуньи, растащили по разным углам, а потом увели в дом. Меня с братом заперли, мы просидели так, до вечера.

Вечером нас вывели и повели, по дому в мужскую половину. Там была опочивальня отца, старшего брата комната, гридницы большая и малая[3]

Князь Володарь сидел на лавке за столом, когда нас подвели к нему. Я внимательно посмотрела на своего отца, с любопытством рассматривая его вблизи. Не часто я его видела, а вблизи и то наверное впервые.

По другую сторону стоял Владимир, он склонил голову и хлюпал носом. Не знаю, бил ли его отец, всё может быть, но брата Василько, бить я точно не дам.

Князь повернул голову к нам, смотрел и молчал.

- Нажаловался, ябеда, - это я брату старшему.

- Молчать! – отец грохнул кулаком по столу.

- Паршивец, - тут же второй рукой схватил Василько за шиворот.

- Не тронь братца, - не о чём не думая, я потянула за рукоять тяжёлого меча, что висел на поясе у отца.

Он этого не ожидал, не успел даже воспротивиться, и что-то сделать.

Отец отпустил Василько, и упер взгляд в меня.

Меч был тяжеленный и длинный, а потому его конец я опустила в пол.

ГЛАВА 3 НА ВОЛОСОК ОТ СМЕРТИ.

Менск, Менское княжество, 1146 год

Мне шесть лет, именно тогда всё и перевернулось в моей жизни.

Это было жаркое лето, мы с Василько много купались, бегали на небольшое озерцо. За это нам часто попадало от пестуний, наших.

В тот день, когда наша пестунья Матрёна уснула послеобеденным сном, мы тихонечко сбежали искупаться на озере. Вдвоем, быстро перебирая ногами, перебежали по двору, краем глаза я заметила пришлых людей, они въезжали во двор. Только меня это мало заинтересовало, на княжий двор много приезжало чужих по разным делам и с поручениями к князю. Вот и в этот раз я решила, что это одни из них.

По знакомой тропинке мы быстро добежали до озерца, скинув рубахи, полезли в воду. Место было знакомое, привычное, и потому мы без опаски плескались в воде, плавать мы научились, только ещё плохо держались на воде.

Василько часто любил побахвалиться, приукрасить и даже показать, что он храбрый и сильный. Вот и в этот раз он решил переплыть озерцо, и как я не кричала ему вернуться, он не слушал меня.

С беспокойством я смотрела, как он удаляется.

- Вернись, Василько! Прошу тебя, мне страшно.

В ужасе я бегала по мелководью и причитала:

- Василько, не плыви, я верю, что ты сильный и сможешь. Не бросай меня…- у меня на глазах появились слёзы, я сильно за него испугалась.

Проплыв примерно половину, брат начал тонуть, его голова то уходила под воду, то вновь показывалась из воды. В ужасе я металась по берегу, кричала, звала на помощь.

- Помогите, Василько тонет!!!

Но никто не отзывался, не было никого поблизости.

Я бросилась в воду, решив спасать сама, братца бросить я не могла. Быстро плыть я не могла, навыка не было, да и со страха, очень быстро выбилась из сил. И так и не добравшись до Василько, сама стала уходить под воду.

Уже раз или два меня накрывала вода.

В этот момент, конечно, я не слышала, как кто-то прыгнул с берега в воду, издав характерный плеск воды. Но я почувствовала, как кто-то больно ухватил меня за волосы и потянул вверх.

Вытянув на поверхность, я глотнула воздуха и тут же закашлялась. Руками стала хватать за человека, но он не давался, так за волосы и потащил к берегу.

Почти ничего не соображая, я как рыба ртом хватала воздух.

Меня дотащили до мелководья и бросили, я осталась сидеть в воде, а человек вновь бросился в воду и поплыл.

Я не видела, как он нырял пару раз, чтобы достать Василько, потому как не могла справиться со своим дыханием. Тяжело дыша и кашляя, я пыталась выбраться на берег.

Понемногу я вновь стала соображать, подняла голову и увидела, брата тащат к берегу, только он совсем какой-то притихший. Мы вышли на берег вместе, мальчишка лет десяти-двенадцати тащил Василько, и я следом.

Я подскочила к брату, он опустил его на берег, стала тормошить его, но он молчал, глаза были закрыты.

Незнакомый мальчишка, молча отодвинул меня рукой, и приподняв Василько перекинул его на большой камень-валун, лежащий на берегу.

Брат лежал на животе, на спину ему, стал давить руками чужак. Изо рта у брата полилась вода, он стал кашлять. А я от страха за него, заревела.

Незнакомый мальчик, что-то сказал, но я ничего не поняла.

Понемногу я пришла в себя, Василько вроде бы тоже.

Так мы оба купались голышом, я принесла одежду и помогла братцу одеться, потом сама оделась. Только после этого я посмотрела на незнакомца.

Он был каким-то другим, не таким как все, я не смогла понять, почему. Другая одежда, смотрел он как-то по-другому, будто свысока.

Глаза, вот, что меня поразило.

Они были изумрудного цвета, зелень с чернотой.

Глубокие и очень умные.

Я долго смотрела на него, молча, почти не моргая.

Марево пропало, когда он вновь заговорил, и я вновь ничего не поняла.

Но всё же спохватилась, и сама затараторила.

- Спасибо тебе, спас нас. Не знаю, как тебя зовут, но не выдавай нас, или нас шибко накажут.

Он в ответ отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи.

- Не выдавай, я тебе серебреный кубок принесу, ты не думай, это не украденный, это мой именной.

Кубки нам, Василько и мне, на первую годину подарил отец, у меня это первый взнос отца в моё приданное, для брата это взнос в казну будущего князя.

Мальчишка ничего не ответил, пошел вперед по тропинке. Я подняла братца и за руку потянула за собой. Уперевшись взглядом в спину незнакомца, я раздумывала над тем, как бы избежать наказания от пестуний.

Через пару шагов я подняла голову и вновь попыталась рассмотреть мальчишку впереди и понять, как же найти к нему подход. Волосы на голове у него уже немного просохли, и я заметила, что они немного кучерявые и с рыжиной.

Скорчив недовольную гримасу, я хмыкнула.

Рыжий, а рыжих я не люблю, они все вредные. Так я решила про себя, хотя в моем ближнем окружении, рыжих то и не было.

Мальчишка будто меня услышал и обернувшись осмотрел меня с ног до головы. В этот момент мы, как раз подошли к лазейке в заборе, ведущей в княжеский двор.

- Вальдмар! – раздался крик, откуда-то справа от больших ворот во двор.

Мальчишка дернулся, и сделал шаг в ту сторону, но остановившись, вновь посмотрел на меня, махнул мне на прощание рукой и убежал. Проводив его взглядом, я тут же с братом юркнула в лаз.

Как оказалось, нас уже искали.

Взяв нас за руки, Матрена нас отвела в нашу комнату и заперла, чему я безмерно удивилась. Недолго думая я решила узнать, что ж это такое случилось, что нас заперли, и выпрыгнула из оконца на землю. Высоко конечно было, но ничего, мне не впервой.

Потихоньку, я прокралась к задней двери в дом, той через которую заносили съестное, заходила челядь.

Юркнув внутрь, на цыпочках пошла по дому, прячась по углам от проходивших мимо людей, а их было много. Слуги сновали туда-сюда, были и чужие люди, стало понятно в доме, происходит, что-то важное.

ГЛАВА 4 ПРОЩАНИЕ С РОДИНОЙ

Деревня под Менском – княжеский дом, Польское княжество 1146-1147год.

Привезли меня вместе с Матрёной в деревню в дне пути от Менска. По моей мысли поселились мы в доме, заранее выстроенном для князя, может на время охоты или под временное жильё. Дом был большой и добротный. С нами приехало десяток воинов, конюх и еще двое мужиков. Я не сразу додумалась, что останусь здесь надолго. Долго спрашивала, когда к нам приедет Василько или может мы, поедим его навестить.

Но не того не другого не случилось, я тосковала, плакала, так минуло лето, затем осень и зима, наступила весна.

Нет, Матрена не обижала меня, кормила исправно, следила за одеждой. Но не более, не теплоты душевной, не разговоров каких-либо, я не видела от неё.

Похудев, вытянувшись, я совсем впала в безразличие ко всему. До меня, наконец, дошло, что я одна в этом мире. Никому ненужная, выброшенная из семьи, непонятно за что и почему. Это было для меня чем-то разрушающим, замкнувшись в себе, я стала настороженной, будто ожидая от людей следующего удара.

Однажды в деревне появился монах, из тех. что ходят по миру и проповедуют ученье о Христе. Он читал людям молитвы, ему за это подавали съестное, кто что мог.

Выпросив для него у пестуньи хлеба, пошла, послушать молитвы. Когда пришла, монах сидел у костра в одиночестве, было видно от холода его бьет сильная дрожь.

Я протянула ему большой ломоть хлеба, он поднял голову и посмотрел на меня одним глазом, на втором было бельмо.

- Возьми…

- Придет день, и я тебе дам такой же кусок, - проговорил так и всматриваясь в моё лицо.

- Всё может быть…

Я присела рядом и сунула ему в руки ломоть. Отрицать ничего не хотелось, потому, как мне была известна история отца. То он княжич при отце князе менском, а то изгой и никто, а то уж сам князь. Так к чему отрицать очевидное.

- Как твое имя, монах? – я хотела запомнить имя того у кого возможно придется просить еду.

- Софья, моё имя Бенедикт.

Я удивилась, это заметил монах и проговорил.

- Я не из ваших земель, издали. Возьми королева вот эту книгу, изучи. Читать-то обучена?

- Да, только не люблю, - поправилась тут же, удивившись, что он назвал меня незнакомым словом.

- Не любила я это дело. Королева это кто? - посмотрела на него.

- Почитай и узнаешь, и запомни, надежда всегда будет рядом с тобой.

Ничего не поняв, я взяла книгу и вернулась в дом. Принялась читать, водя пальцем по странице написанной вручную[1]

Книга рассказывала о древней королеве, она была мудрой, знала много учений, читала много книг. Быстро читать я не могла, а потому на следующий день вновь пошла, расспросить монаха Бенедикта. Но не нашла, люди сказали он ушёл из деревни.

Всю весну я медленно читала книгу, погрузившись в мир, описанный в ней. Мне понравилось узнавать другой мир, я задумалась над тем, чтобы найти ещё книг. Мне хотелось читать и читать, отстраняясь от страшного реального мира.

С первыми днями лета, во дворе дома где я прожила почти год, поднялся шум, беготня. Матрёна объявила, что мы возвращаемся в Менск. Я уже не знала, рада я этому или нет, за этот год я изменилась. То, что я чувствовала к брату, потускнело, и как сломанная ветка отболело, усохло и окончательно отвалилось.

Менск, встретил меня грибным дождем, радугой на небе. Но я не радовалась уже ничему, наоборот я ждала какого-то удара от людей. Знала, что не просто так меня вернули, что-то неизвестное ждет меня.

Я не ошиблась, буквально через день я узнала, что вместе с матерью еду в Польшу, к деду по матери, Болеславу, которого до этого никогда не видела. Вначале я решила, что мы едем в гости, и не сильно испугалась.

Только перед самым моим отъездом, меня привели к отцу.

Он стоял у стола, когда услышал, что меня привели, повернулся и пристально на меня посмотрел.

Затем подошел, в руке его была цепочка, он поднял руки и надел мне её на шею. Я удивленно на него посмотрела.

- Это родовой знак Брячиславовичей, идёт от прапрадеда твоего первого князя Полоцка. Носи с честью и не забывай свой род. Всё что мог, я для тебя сделал, отстоял, когда тебя мать ещё по малолетству хотела отправить в чужие земли, к чужим людям. Более уже не в моих силах.

Помолчал и вновь заговорил.

- Твоя мать мне больше не жена[2], я просил тебя у матери, но получил отказ. Рекса забирает тебя, Василько остается в Менске. Прости меня Софья, за все прости. Я не знаю, свидимся ли когда-нибудь.

Он прижал меня к себе, поглаживая по голове.

Чуть погодя поцеловав в лоб, посмотрел мне в глаза, и добавил:

- Ты сильная Софья, ты справишься…

Больше я отца не видела, никогда не видела.

На цепочке висел зелено-черный диск с рунами, это был камень муррин. Он считался детским оберегом от дурного глаза и злых людей. Значения рун, мне было неведомо.

Уже на следующий день, небольшой караван из телег крытых и открытых вышел из Менска в направлении границы княжества. Шесть дней мы добирались до земель Польского княжества, и ещё пять шли до Кракова.

В пути моя мать даже не раз не перемолвилась со мной словечком, да и я не горела желанием с ней поговорить. О чём можно разговаривать с чужим тебе человеком?

Ещё на границе княжеств нас встретили люди Болеслава и проводили до Краковкого замка моего деда.

Во двор мы въехали по темноте, разглядеть толком я ничего не смогла, меня привели в какую-то маленькую комнату, помогли раздеться и уложили на лежанку.

Так как было лето жаркое, ночью я раскрылась от покрова и меня покусала какая-то морошь. Утром встала вся опухшая от укусов, и к тому же они очень чесались, и я расчёсывая их, делала только хуже.

Вот в таком ужасном виде, меня и привели к моему деду.

[1] Рукописные книги в древней Руси были очень дорогими. Их делали из пергамента, обложку украшали драгоценными металлами и самоцветами. Первые рукописные книги на Руси появились еще до ее крещения, однако многочисленные природные катаклизмы, нашествия врагов и прочие факторы поспособствовали тому, что до наших дней данные культурные источники не дожили. Предполагается, что рукописные книги на Руси появились сразу после формирования славянской письменности. Это примерно в 9-10 веках нашей эры. Первая отсылка о наличии книг в древней Руси находится в «Повести временны лет». Там говорится о том, что после крещения князь Владимир заставил брать детей из «лучших семей» и отдавать их на «книжное учение». Те книги, что дожили до современного времени, писались примерно с 11 по 13 век. Как правило, первыми книгами были различные переводы Библии, исторические рукописи, а также священные тексты того времени.

ГЛАВА 5 КРАКОВ

Краков, Польское княжество 1147-1148 год.

Тот день был ужасным, покусанная ночью, распухшая, с расчёсами я стояла перед своим дедом. Властный и жестокий, он всё же любил свою дочь Рехезу, и не стал бы без её согласия расторгать брак с Володарем. Только когда она дала добро, он аннулировал брак, даже не знаю под каким предлогом.

И мать пошла на это, она отказалась от своего сына Василько и больше никогда с ним не встретилась.

- Как её зовут? – Болеслав спросил свою дочь.

- Софья, - ответила она равнодушно.

- Годов сколько?- добавил он.

- Мне восемь, - это я, смотря на него исподлобья.

- Она всегда такая? На волчонка похожа.

- Проучить её надо хорошо. До того хотела, но он не давал, - это мать моя.

- Займись, пусть знает своё место, - добавляет Болеслав.

И меня поучили, этим же вечером, так что я сидеть не могла несколько дней.

Приставили ко мне какого-то старикана, он говорил на местом языке и я его не понимала. Он пытался научить меня языку, читать и писать, счет вести. Но я настолько была настроена супротив, то только отвергала всё.

Старик через какое-то время, видимо, нажаловался матери за что, позвав меня к себе, она отхлестала меня по щекам и долго выкручивала уши. После этого меня отравили из Кракова, в поселение поблизости, меня вновь удалили с глаз долой.

После этого я совсем сникла, огонь угас во мне, оставляя только тлеющие головёшки.

Так минул год, начался второй.

Старика я невзлюбила, и очень радовалась когда его убрали и приставили ко мне для обучения монаха Мефодия, из монастыря, что стоит на землях древней Византии[1]. Он знал несколько языков, знал о звездах, умел вести счет и врачевать.

Именно он зажёг во мне, до того еле тлеющий огонь познания, я привязалась к нему, возможно даже полюбила, как любят дядю, или брата старшего.

Я постепенно выучила польский, найдя в нём созвучия с языком своей родины, понемногу полюбила читать манускрипты. Сама старательно выводила письмена и даже научилась рисовать красивые завитки заглавных букв в письменах. Изучала язык северных народов, шведов и данов, мои предки имели с ними родство. Язык народа варяжского, на котором говорили гёты и свеи, норвеги, ютландцы и зеландцы и жители Скании[2]. Мне нравились руны, песни скальдов. Разобралась я и в надписи на родовом обереге Брячиславовичей.

"Надежда всегда с тобой" - гласили руны на нём.

Заметив моё стремление к познанию, Мефодий стремился дать мне все знания, что ему подвластны.

Надо отдать должное Болеславу у него было большая библиотека рукописей древних составителей на латыни и греческом, франкском и германском языках. Сам он знал грамоту, и гордился библиотекой, но дело в том, что не только гордился. Он изучил все до единого манускрипта.

Мне изредка привозили одну из рукописей, очень бережно мы с Мефодием, изучали страница за страницей этих рукописных книг.

В один из дней, в конце лета за мной приехали и вновь увезли в замок Болеслава в Кракове. Я не хотела, долго плакала и причитала вцепившись в руку монаха. Отчего не знаю сама, но я поняла что больше не увижу его никогда. Это была моя вторая потеря. В глубине маленькой души, ищущей привязанности и теплоты, лёг глубокий шрам, отразившейся на всей моей дальнейшей жизни.

Мне шёл десятый год, выглядела я не на свои лета, была хлипкой, слишком не складной светловолосой девчонкой. Привыкшая к совместным играм с мальчишками, вечно вся в царапинах и сбитых в кровь локтях и коленках.

В тот день, в Краковском замке, я как обычно вышла из замка в лаз между деревянной оградой и стеной хлева, куда загоняли коров. Я не сразу нашла этот лаз, но проследив за мальчишками, жившими при дворе, увидела, что они им пользуются.

Мальчишки были примерно моего возраста, двое сыновья местной поварихи, а один был сыном одного из слуг в замке.

Нырнув в лаз, тут же взглядом нашла мальчишек, они собрались кругом и, что-то шумно обсуждали. Замедлив шаг, я тихо подкралась к ним, желая напугать в шутку.

Приблизившись, громко закричала, один из них стоявший ко мне спиной, вздрогнул и дернулся, раскинув руки. Одно из рук больно задела меня, и я не удержалась на ногах, упала.

Падение было очень неудачным, упала коленкой на острый камушек. Боль заставила меня схватится за ногу, и не сдержавшись я заплакала. Мальчишки испугались, если бы я пожаловалась, их бы наказали. Чтобы избежать наказания, они тут же разбежались в рассыпную.

Присев на землю я заревела, от жалости к себе, от обиды, что меня бросили все, а не только мальчишки. Размазывая одной рукой грязные слезы по щекам, второй зажимала кровоточащую коленку и совсем не видела приближающегося человека. И только когда, чьи-то ноги встали рядом, я подняла глаза и встретилась взглядом с глазами изумрудного цвета, в них разлилось море зелени с волнами черного цвета.

Что-то знакомое было в этом взгляде, я долго смотрела в эти глаза, молча, почти не моргая. Утопала в глубоких, очень умных глаз, невероятного мурринового цвета[3].

Спустя какое-то время ожила, понимая, что человека с этим взглядом, я видела в Менске.

[1] Византия - также называемая как Восточная Римская империя или Византийская империя – продолжение Римской империи в её восточных провинциях в период поздней античности и средневековья, когда столицей Восточной Римской империи был Константинополь( на Руси называли Царьград).

[2] Гёты и свеи- будущие шведы, до объединения. Зеландцы, ютландцы и жители Скании –будущие даны, до объединения их Вальдемаром I единое государство.

[3]Муррин - это малахит. Своё название минерал, по-видимому, получил от греческого «малахе», означающего мальва, так как своей зелёной окраской он напоминает цвет листьев этого растения. По другой версии название связано с его невысокой твёрдостью: малакос по-гречески – мягкий. В средневековой Европе и в Древней Руси латинское молохитес имело синоним - муррин. В XVII веке можно было услышать мелохилес, мелохитес, молохитес. Последнее название дошло до XVIII столетия, пока не было вытеснено современным написанием «малахит», которое предложил швед. минералог Ю.Г. Валлериус. Это название появилось в 1747 году в его книге, а её русский перевод вышел через 16 лет. Новая форма написания была принята Европой применительно к уральскому, или, как тогда писали, сибирскому камню. Тем не менее, в первой трети XIX века в России было принято писать «малахид», реже «малакид».

ГЛАВА 6 МУРРИНОВЫЕ ГЛАЗА.

Краков, Польское княжество 1149 год

Сморгнув, я наконец избавилась от марева мурриновых глаз. Немного придя в себя, рассмотрела стоявшего совсем рядом парня, старше меня года на четыре. Волосы его были цвета пламени, и я вспомнила, как смотрела на них издали, с удалявшейся телеги.

- Ты чего тут делаешь, Вальдмар? – обратилась к нему с вопросом на польском, приняв за местного.

Он в ответ даже ухом не повел, лишь слегка наклонил голову, разглядывая меня, при этом качнул кучерявыми с рыжиной волосами.

- Ты из местных, при замке? – удивил он меня вопросом на не чётком русском, но со странным выговором.

В ответ я согласно махнула головой, надеясь, что он меня вспомнил, я то его не забывала.

Вальдмар присел рядом со мной на корточки и отодвинул мою руку от коленки, разглядывая рану. Потом принес лист какой-то травы и приложил к ранке. Затем стащил со своей шеи кожаный шнурок и привязал им листок к коленке.

Я смотрела на всё это с удивлением, странно мне было, что кто-то ко мне добр, заботится и помогает. До того, разве только пестунья обо мне заботилась.

- Благодарю, - прикоснулась рукой, к его руке.

- Имя своё назови, - произнес слегка ломающимся голосом, возраст его был на грани перехода из мальчишеского в мужской.

- Сонька.

- Чего это за имя такое? Впервые слышу, - голос звучал с нотками баса.

- Так назвали. А ты откуда здесь взялся? – я никак не могла понять, как он здесь оказался.

До того я первый раз видела его в Менске, сейчас в Кракове. Мне подумалось, что в Менск он должно быть приходил с людьми моего деда Болеслава.

- Да, с дядей прибыл навестить родню, ненадолго мы здесь.

- А в Менск, тоже к родне приезжал?

- Ну, да. Сонька, а ты откуда знаешь?- он улыбнулся и с прищуром посмотрел на меня.

- Запамятовал, что ли меня? Ты ж нас с братом из реки вытащил, вспомнил?

Он немного приподнял удивленно брови, но потом улыбнулся. Его улыбка так сильно изменила его лицо, что я вновь утонула в море его глаз.

- Вспомнил, я тебя Сонька. Брат твой где?

- Он в Менске остался с отцом, а я вот с мамкой. А ты издалека?

- Да, не близко мой дом.

Я приняла его за поляка, сама не могла потом вспомнить почему. Он тоже посчитал меня местной, хотя мы говорили на языке русичей.

Кровь на коленке подсохла, наговорившись о всём на свете, с Вальдмаром, я и не заметила, как наступил вечер. Стало сумрачно, и мы разошлись, каждый пошел в свои двери замка.

Я ютилась не в покоях княжеских, а в комнатах слуг. Вальдмар пошел в гостевые покои замка, я по глупости своей детской не сообразила, что только знатные люди, там могут жить.

Три дня я ежедневно встречалась с зеленоглазым мальчишкой во внутреннем дворе замка, мы находили друг друга глазами, и тут же не договариваясь, шли друг за другом то в хлев, то в винный погреб, а то и в ёвну[1].

Подолгу играли в прятки, в ножики, а ещё больше разговаривали, веселились. Я нашла себе друга, а вот почему мальчишка со мной возился, я и не задумывалась.

На четвёртый день, мать позвала меня в свои покои, зачем мне было неведомо. Перед этим меня вымыли в деревянном корыте, принесли мне новую одежду, то было платье, красивое с красными полосами по переду. Мне понравилось платье, до того у меня никогда не было таких нарядов.

Мои золотистые волосы, заплели в тугую косу, на голову надели красное жесткое очелье, привесив на него рясны[2]. С непривычки голове моей было тяжело, и я боялась даже пошевелиться.

Когда меня привели к матери, я уже еле стояла на ногах, мне было тяжко и потому голос её, доходил до меня, как сквозь туман.

- Веди себя достойно Софья, сиди смирно и помалкивай.

Я согласно махала головой на её слова и безропотно последовала за ней.

Мы вошли в большую комнату, где я увидела своего деда Болеслава, и человек десять незнакомых людей. Я держалась рядом с матерью, мать села на лавку поблизости с отцом. А мне рукой показала на лавку, что стояла чуть ли не посередине.

Послушно присев туда, я оказалась на виду у всех незнакомых людей. Они внимательно меня рассматривали, изучали.

Один из них на варяжском произнёс:

- Маловата и неказиста, придется подождать.

- Зато достойна по роду, - ответил Болеслав.

- Так-то да, но зачем нам ждать, можно найти не менее достойную невесту? – возразил всё тот же голос.

- Породнитесь с Польским и Менским княжеством, что обеспечит Ингеборге[3] поддержку и военный союз, - Болеслав говорит, о чем-то мне не понятном.

- Ингеборге не это надобно, ей жену для сына надобно из русичей. Княгиня спешит, её здоровье подводит.

- Она дочь Володаря Менского…

- Нам ведомо, чья она дочь и кто её предки. Я думаю, мы обсудим…

Далее я сидела тихо, боясь даже пошевелиться, с трудом, но я поняла обо мне речь и о моём предстоящем замужестве. Только не знала, кому я буду отдана в жены, и далеко ли от Менска буду жить, а мне так хотелось туда вернуться.

Вскоре надобность в моём присутствии отпала и меня отпустили. С облегчением я переоделась в привычную одежду, немного всплакнула от страха и побежала искать мурриновые глаза, что всегда радовали меня своей теплотой.

[1] Ёвна- овин (устар. евин, евья; укр. осить, сушня; белорус. ёвна, асець), помещение для огневой сушки снопов. . Хлев- крытый загон для крупных домашних животных.

[2] Рясна - височные подвески, обычно, металлические, реже - жемчужная поднизь. Их обычно делали из металла, а позже - из жемчуга и драгоценных камней.

[3] Ингеборга Киевская – (примерно 1100 — нет точных данных, но после 1137) — древнерусская княжна, жена датского герцога Кнуда Лаварда, он же сын короля Дании Эрика I, датский принц. Происходила из рода Рюриковичей. Дочь Мстислава Владимировича(В Западной Европе был известен как Гаральд, наречён в честь деда - Гарольда II Годвинсона, последнего англосаксонского короля, великий князь Киевский, старший сын древнерусского князя Владимира Мономаха и английской принцессы Гиты Уэссекской), и его первой жены Христины Ингесдоттер, дочери короля Швеции Инге I . Ингеборга мать будущего короля Дании Вальдмара I

ГЛАВА 7 ДРУЗЬЯ ПО НЕСЧАСТЬЮ.

Краков, Польское княжество - Швеция, Сигтуна 1148-1149 года

С Вальдмаром мы вскоре встретились, он пришел понурый, недовольный.

- Ты чего хмуришь? – я погладила его по руке.

- А ерунда, - махнул он рукой.

- А ты чего плакала, кто обидел? – заглянул мне в глаза.

- Жалко с тобой расставаться, скоро меня увезут отсюда…

- Это куда и зачем ещё? – удивленно поднял брови.

- Засватали кажись…

- Вот же напасть…

Мы сели в сено, прижавшись к столбу, что поддерживал крышу ёвны, каждый думал о своём. Наши руки нашли друг друга, мы сидели какое-то время молча.

- Я так не хочу с тобой расставаться, - у меня появились слёзы в глазах.

- Сонька не реви, я клянусь, найду тебя, и мы вновь будь болтать обо всём на свете[0].

- Правда? - я посмотрела на него внимательно..

- Правда, я вырасту и убью твоего мужа, а тебя заберу с собой, навсегда.

- Ой, не надо убивать -то. Просто забери, меня с собой, - я испугалась его решительности.

Мы до темноты просидели в ёвне, валяясь в сене и строя планы, что мы вырастем и найдем друг друга, чтобы больше никогда не расставаться. Мы клялись друг другу в вечной дружбе, с детской наивностью полагая, что от нас в этой жизни это хоть немного зависит.

Но судьба распорядилась иначе, через два дня Вальдмар уехал из Кракова. Мне в тот миг показалось, что мы никогда более не встретимся, вокруг стало пусто и неинтересно.

Мне не говорили, засватали или нет, а если да то за кого, куда и когда я поеду к мужу.

Через несколько дней после его отъезда, в Краков пришло известие от старшего моего брата по матери Кнуда. Он сообщал, что в Швеции, у короля Швеции Сверкера[1], умерла жена и король, ранее встречавшийся с матерью, хочет взять её в жёны. Брак поддерживают и союзники первого мужа Ричезы в Геталанде.

В том же году, в сопровождении воинов деда Болеслава, я с матерью отправилась в Швецию. Нас встретил сам король Сверкер в сопровождении своих людей, после чего мы въехали в Сигтуну[2], главный город шведов.

Город находился на острове, по середине озера Меларен, в дне пути от Варяжского моря. Само озеро покрыто множеством островов с неширокими извилистыми проливами. Чтобы добраться до Сигтуны, надо было хорошо знать путь по шхерам с их мелководьем и извилистым фарватером. Город защищали как искусственные укрепления, так и сама природа. С севера к Сигтуне примыкало непроходимое болото, с востока сухопутные подступы прикрывали два укреплённых замка, к югу лежала гавань, запиравшаяся большой цепью, прикреплённой к двум утесам. С суши город окружала стена.

Я с любопытством рассматривала всё вокруг, и конечно короля, который стал мне отчимом. Это был высокий и сильный мужчина, со светлыми волосами, с немного рыжим отливом. Лицо его было закрыто усами с большой бородой. Голос был громкий и властный, и этим он пугал меня. Несмотря на то, что ему уже было сорок восемь лет, чувствовалось, что он ещё в силе, и здоровье его крепкое[3].

Город был большим, семь церквей и монастырей стояло в главном городе шведов. С первой попытки мне мало, что удалось рассмотреть, но мне понравилось. Я заметила очень красивые резные ворота[4].

Около года я жила спокойно, мать не трогала меня, отчим вообще не замечал. Правда, я очень старалась не попадаться на глаза к светловолосому великану, так пугающему меня. Я пряталась при любой возможности, он часто кричал, срывал свою злость на всех вокруг, только не на свою семью. Часто слышала, крики убиваемых людей, он жестоко расправлялся с неугодными, с теми кто по свой воле или по незнанию вставал на его пути.

Это время, что я провела в страхе, я до сих пор не могу вспоминать без содрогания. Не нужная никому, забытая я стала бесцветной, почти прозрачной. Около полугода моя жизнь, была не жизнью.

Меня радовало, только одно, мать отстала от меня со своими нравоучениями и порицаниями. Вскоре я обрела свободу, матери было не до меня, она ждала ребенка[5].

У короля Сверкера были дети от первой жены, это сын Карл и дочь Хелена. Хелен жила в доме отца и ей было около восьми лет, Карл был уже взрослый, около восемнадцати ему было.

С Хелен я не смогла подружиться, она была тихой и застенчивой девочкой, почти не выходящей из своей комнаты. Она была обучена вышивать, я знала, что она много молилась и посещала церкви. Мне же не сиделось на месте, я любила бегать, играть с мальчишками.

Постепенно я обрела новых друзей, вокруг меня собирались целые ватаги, одногодок. Им было интересно со мной, я рассказывала им истории из прочитанных манускриптов и рукописных книг. Многие из них вскоре уже могли поплыть с отцами в походы на дальние страны и города.

Они всё теплее и теплее относились ко мне, я стала им названной сестрой. Мы росли, я чувствовала за спиной поддержку друзей. Это предавало мне сил, постепенно я выпрямила спину, появилась и стойкость в характере.

Хочу обратиться к моим читателям с вопросом.

От одного из вас я услышала мнение по поводу сухости моего повествования в этой книге и так же от переизбытка исторической информации. И ещё о том что эта книга сильно отличается от предыдущих моих произведений. Хочу услышать ваше мнение и возможно какие-то подсказки.

[0] Здесь я хочу пояснить, почему, дан Вальдемар и Сонька, понимали друг друга, Только через 120 лет после Кирилла и Мефодия глаголица и кириллица придут на Русь вместе с крещением Владимира Святого в 988 году. Кириллица станет официальным языком. Её буквы и звуки наполнят бытовую речь, вытесняя церковнославянский язык Руси на основе греческого алфавита.

Но князья - Владимир, Ярослав Мудрый, Изяслав, Святополк, продолжат говорить на всех языках мира. С варяжскими дружинами на датском, со славянами на славянском, с Европой и Византией - на латыни...

Мы знаем, что дочери Ярослава Мудрого говорили на латыни и переучивались на венгерский, франкский и норвежский после замужества. А князь Изяслав переписывался с римским папой без переводчика

ГЛАВА 8 НОВАЯ ЖИЗНЬ.

Сигтуна, Швеция 1149 -1150 год

Я пыталась примириться с жизнью, что была для меня не привычной. Постепенно взрослея, мне казалось мир вокруг меня тоже меняется. Пытаясь выжить в суровом мире воинов окружающих меня, я старалась узнать о нем больше.

Видимо моё природное любопытство и упрямство, привлекло внимание Сверкера.

Когда он это приметил?

Не ведаю.

Как и положено женщинам вокруг, я не сидела с мужчинами за столом, находясь в женской половине дома, почти не показывала нос в тех местах, где бывают мужчины. Приучаемая матерью шить и вышивать, ткать на станке, с вечно исколотыми пальцами, я лишь несколько раз пробиралась тайком к запретным дверям. Я любила слушать, как за столами во время пиров разговаривают мужчины, как они рассказывают о прошедших сражениях и победах. Завороженно я рассматривала их мечи и боевые топоры, щиты с надписями и узорами.

Сверкер поймал меня на разглядывании его меча, по лезвию которого я вела пальцем.

- Нравится? – вопрос застал меня врасплох, я вздрогнула.

- Я не хотела…

-Не дрожи, не трону, - он внимательно смотрел на меня.

- Можно я пойду?

- Возьми, - он достал из-за пазухи небольшой меч, с красивой резной рукояткой.

- Для тебя сделан, владей. Позже поучу тебя с ним справляться.

Я открыв рот смотрела на подарок в его руках.

- И запомни, так же как я жесток к своим врагам, так и добр к своей семье. А ты моя дочь, пусть и не по крови. Всё, что тебе нужно я дам, всё что хочешь знать, спроси у меня. Не обижу, научу и помогу.

Это оказалось правдой, он заботился обо мне. Запретил матери меня сильно мучить с рукодельными науками, сам обучил держать меч, чтобы защитить себя. Поведал о том, что творится вокруг, как и зачем мужчины борются за власть.

Шведский король не пытался заменить мне отца, и не был со мной ласков. Я не знаю, то ли он не умел, а то ли не хотел. Но он стал мне наставником и я ему за это благодарна.

Зная, что я умею читать, он заказывал для меня привести всевозможные самописные манускрипты, книги написанные писцами-монахами. Он много мне рассказывал, мы часто с ним беседовали. Мать это злило, но она подчинялась и побаивалась Сверкера.

Из этих книг и рассказов отчима я узнала, что в 1103 году умер король Дании Эрик I, который правил Данией с 1095 по 1103 год. За ним наследовал его младший брат Нильс, сын которого Магнус Сильный был первым мужем моей матери. Нильс правил с 1103 по 1134 год.

У Эрика I остались сыновья которые восстали против дяди Нильса. Один из них Эрик II 1090 года рождения и Кнуд Лавард 1096года. На момент смерти отца Эрика I они были слишком малы.

Магнус организовал заговор против Кнуда Лаванда, ставшего на тот момент королем венедов и получившим большую власть и популярность в Дании. 7 января 1131 года он был вероломно убит. Через восемь дней после этого родился его сын, женой Кнуда была киевская княжна Ингеборга, дочь Мстислава Владимировича. Сын был назван в честь деда Владимира Мономаха, на языке русичей, Владимир, .

Но Эрик II Незабвенный( брат убитого Кнуда Лаванда) восстал против своего дяди Нильса. В борьбе за власть в Дании он победил своего соперника Нильса, и его сына Магнуса Сильного. В 1134 году он победил в битве, Нильс и Магнус погибли.

В 1137 году в Дании во время одного из пиров приближенным был убит уже три года правивший король Эрик II женатый на Мельфриде Киевской, дочери Мстислава Владимировича Великого и Христине Ингесдоттер. То есть братья Кнуд Лавард и Эрик II были женаты на сестрах, дочерях князя Мстислава. Эрик II не оставил после себя законных наследников.

Но в Дании были наследные принцы, на тот момент ещё дети. Это Кнуд , сын Магнуса и мой брат. И сын Кнуда Лаварда Владимир, и ещё Свен III незаконнорожденный сын Эрика II, от наложницы, по возрасту старше этих двоих.

В связи с их малым возрастом, королем был провозглашён племянник Эрика II, то же Эрик III [2], от сестры . Юность Эрик III провел в Германии и всю жизнь находился под влиянием немецкой культуры. Немкой была и его жена Лютгарда.

В разговорах по-разному говорили о Эрике III. Одни изображают его храбрым и решительным воином, другие слабым и неспособным правителем, о чем свидетельствует его прозвище Лэмб, что значит ягнёнок или агнец Божий. В течение нескольких лет ему пришлось вести войну с двоюродным братом Олуфом, который претендовал на датский трон и даже провозгласил себя королем в Скании. Эрик пошел войной на Олуфа и убил его в 1141 г. Также во время правления Эрика Дания неоднократно подвергалась набегам венедов.

Под конец жизни Эрик III отрекся от престола и удалился в монастырь Святого Кнуда в Оденсе, в пользу которого сделал богатые пожертвования. Вскоре после этого он умер. Возможно, отречение было связанно со смертельной болезнью.

После смерти Эрика III в 1146 году, Свен III был избран королем вместе с внуком Нильса, Кнудом Магнуссеном моим братом . Свен стал "старшим" королем и получил во владение Зеландию, а Кнуд стал править в Ютландии. Владимиру же было в этот момент только пятнадцать лет и его обошли более старшие претенденты.

В одной из бесед с отчимом я наивно возмущалась тому, почему они не могут поделить Данию на три части и мирно править. Сверкер помолчал немного. а потом произнёс:

- Софья, вот подрастёшь и поймёшь. Власть она такая сладкая и притягивающая...

Я удивлённо на него посмотрела, не понимая, что может быть сладкого в тяжести ответственности за других людей, мне казалось, это невыносимый груз свалившийся на плечи и душу.

- Свен хочет подмять Геталанд и Свеаланд под себя, хочет бой мне дать.

- Он так силён? Он сможет? - я была удивлена и напугана.

- Силен, и хитер. А я не знаю как поступить? - он нахмурился.

- Что это значит? - я не понимала о чём он говорит.

- Совет созову, будем решать, - он поднялся.

- А в чём твои сомнения? Что нужно решить? - я не могла понять, почему он сомневается.

ГЛАВА 9 БРАТ КНУД.

Сигтуна, Швеция 1150 -1152 года

Мне шло одиннадцатое лето, я по прежнему росла сорной травой, иногда орошаемой вниманием отчима. Друзья, с которыми я всё больше сближалась, совершенствовали меня во владении мечом. Подаренный Сверкером, он был мне как раз в пору. Иногда мне удавалось улизнуть со двора и выбраться за городские стены.

Вольный северный ветер трепал мои волосы, и заглушал мои радостные крики. Я с большой радостью подсаженная друзьями, обучалась верховой езде. Коня мне лишь изредка удавалось выпросить у одного из друзей, его имя было Магнус.

В один из таких дней, на нашу радостную детвору, выехала несколько вооруженных людей, я на полном скаку на них натолкнулась. Не сразу поняла кто они, и что здесь делают. Некоторое время, от испуга я молчала, смотрела на них.

Но вскоре я признала одного из них, это был мой брат Кнуд.

От радости я не сдержалась и улыбнулась, мужчины на конях стали переглядываться. Мальчишки, друзья, а их было с десяток, выступили вперед моего коня, пытаясь перекрыть меня от чужаков.

- Братец, Кнуд! - выкрикнула я на шведском, так как узнала его.

- Софья?- удивлённо ответил брат.

- Это я, я. Ты что не признал? - продолжила я улыбаться.

Он молчал, сдвинув брови, а потом приблизился. Одной рукой стащил меня с коня, и пересадил на своего. Осмотрел после этого мальчишек, отчего они все поникли головами и направил коня к воротам.

- Сестра, рад тебя видеть, ты подросла.

- Совсем не признал её, - это он уже своим людям.

Кнуд был уже мужчиной, ему двадцать один год, выглядел он совсем, как настоящий суровый воин. Что привело его в Швецию я не знала, лишь после узнала от самого отчима.

Я по глупости своей и неразумности, не поняла, что произошло. Только вечером, узнала , что мальчишек, что были со мной, наказали. Выпороли их отцы, да и запретили даже приближаться ко мне.

Брат приехал, поговорил с матерью, а потом они долго что-то обсуждали со Сверкером, и Кнуд остался жить в Сигтуне[1]. Изредка я видела его, он подходил, спрашивал всё ли у меня благополучно и не обижают ли меня, угощал меня сладостями и дарил подарки, это были бусы или подвески в уши. Правда, ни того, ни другого я не носила, потому как не единожды их рвала и теряла.

В один из дней, мужчины, шумно отмечали какое-то событие, был пир. Они разгоряченные выпитым, что-то шумно обсуждали, а я затаившись в своём любимом закутке, подслушивала. Мне показалось, или они действительно упоминали Свена, того самого, что был соперником брата на датскую корону.

- Софья, иди сюда, - раздался грозный голос отчима.

Я замерла, боясь даже дышать, надеясь на чудо, что мне это только послышалось.

- Софья, я знаю, что ты здесь!- повторил он ещё раз.

На дрожащих ногах, поправив спрятанный под длинной рубахой меч, висящий на перевязи на поясе, я коснулась двери.

- Долго идёшь! - это отчим.

В этот момент я толкнула дверь и слегка зажмурившись сделала шаг внутрь.

Запах стоявший внутри ударил в нос, и мне он пришёлся не по вкусу. В воздухе стоял стойкий аромат медовухи и эля, смешанный с запахом пота.

- Иди ближе, Софья, - это вновь отчим.

Очнувшись от его голоса, я открыла глаза и обвела ими сидевших за столом, мужчин. Среди них, я узнала сводного брата Карла, и родного по матери Кнуда. Несколько других, были приближённые или родственники Сверкера, но ещё нескольких признала, как прибывших с братом Кнудом.

- Зачем девку...

Произнёс это, сидевший рядом с Кнудом, широкоплечий и коренастый мужчина, в котором я не сразу признала брата Нильса..

- Заткнись, Нильс, - это Кнуд.

- Она не девка, - это уже сводный брат Карл.

Сверкер поднял руку вверх и все замолчали, а он заговорил.

- Софья, вам сестра, и потому может быть рядом с родственниками. А вы ... не забывайтесь, она дочь князя с Руси, падчерица короля Швеции, сестра короля Дании, внучка князя Польши. Что примолкли? Она нас тут всех познатнее, - он засмеялся.

А дальше он рукой показал мне подойти.

Округлившимися от страха глазами, я приблизилась.

- Кто король Дании? - задал вопрос отчим.

Решив, что он хочет проверить меня на знания прочитанных книг и манускриптов, и убедиться, что я не зря трачу время, внутренне облегчённо выдохнула.

- После смерти Эрика III в 1146 году Свен III был избран королем вместе с внуком Нильса, Кнудом Магнуссеном. Свен стал "старшим" королем и получил во владение Зеландию, а Кнуд стал править в Ютландии. Владимиру, ещё одному наследнику, было в этот момент только пятнадцать лет и его обошли более старшие претенденты, - выдала я на шведском, гордая своими знаниями.

- Какой, ... старший король!!! - это брат Кнуд, при этом сдобряя свою речь отборными ругательствами, половина из которых я слышала впервые.

Я перевела взгляд на отчима, он в этот момент хмыкнул.

Ничего не понимая, я посмотрела на брата Карла, он улыбался.

- Знатно тебя сестренка, - он не смог сдержать смех.

- Кнуд больше не владеет Ютландией, он проиграл битву Свену.

- Ооо, - выдала я и тут же добавила.

- А почему проиграл?

Вокруг засмеялись. Я опять ничего не поняла.

- Значит теперь Свен владеет Данией? - детский ум выдал самую реальную мысль.

- Нет, - это брат Кнуд.

- Но...

Мне не дали договорить, отчим вдруг спросил меня.

- Софья. а чтобы ты сделала будь на месте Кнуда? Как победить Свена?

- Надо подумать...

Потянула я, и тут же добавила.

- А почему он проиграл битву, воинов было меньше? Или он плохо ими управлял? - детство всё ещё было в моей голове.

- Сверкер, может хватит? Я к тебе за помощью, а ты... - это Кнуд.

- Пришёл за помощью, тогда сиди и слушай, - сказал, как отрезал Сверкер.

Я в этот момент переводила взгляд с одного на другого.

- Меньше воинов и место для сражения Свен выбрал удачное, - это вздохнув брат.

ГЛАВА 10 МАГНУС

Сигтуна, Швеция 1151 -1152 года

Время меж тем летело. Кнуд в этом году собрался уезжать, как он мне сказал, поедет искать сторонников среди европейских правителей. .Уезжая он позвал меня и долго со мной разговаривал, он пытался говорить мне о том, что я уже взрослая девочка и мне нужно вести себя соответственно. Не должно мне бегать с мальчишками, махать мечом и скакать по полям на коне, а должно сидеть на женской половине дома и вышивать, шить да ткать.

Я согласна махала головой, а под конец упросила его показать мне, как лучше управляться с мечом. Он открыл рот возразить, но я его опередила:

- Вот нападут враги, а я им докажу что Софья, сестра датского короля, не сдастся просто так.

Кнуд улыбнувшись сквозь усы, показал мне два удара снизу и слегка сбоку. Такие мне были незнакомы и я тут же попыталась их нанести, с головой в это погрузившись.

Вскоре брат уехал, а я всё так же продолжила убегать с мальчишками на холмы поблизости от Сигтуны. Друзья после того , как их выпороли, первое время сторонились меня, боязливо посматривая на взрослых поблизости. Но вскоре всё вернулось на круги своя, только мы уже уходили подальше от города. чтобы не натолкнуться на взрослых.

Магнус, тот самый мальчишка на коне которого я иногда с воодушевлением скакала по просторам Швеции, последнее время возмужал. Он был на два года старше меня и в нем уже угадывалось взросление. На следующую весну он должен был уходить с отцом в первый свой поход.

А пока была осень и мы много времени проводили вместе, большим и дружным фелагом[1]. Нам казалось, что мы дренги[2] и должны держаться вместе, чтобы чего-то добиться.

Мы мечтали о совместных походах, в которые пойдём когда вырастем, это было радостное и беззаботное время. Я ещё не понимала, что как женщина, никогда в походы не попаду.

К концу лета, от постоянного нахождения под солнцем, мои волосы выгорели почти до белого цвета, а кожа покрылась веснушками, я ещё вытянулась и обогнала в росте многих мальчишек. Только Магнус, возвышался над нами всеми, он очень сильно добавил в росте, но остался не складным и угловатым.

Если бы не мой неусидчивый и любопытный характер, Магнус бы руководил нашим фелагом. Много позже я поняла, он сам позволил мне верховодить. Он уступил мне это право, и даже поощрял и поддерживал.

- Софья! - он называл меня только полным именем.

- Бери, ешь, - он протянул мне горсть черники.

Молчаливый Магнус был умным, и вдумчивым. Он всегда был ко мне добр, угощал ягодами, первой протягивал кружку горячего травяного настоя, с костра, что мы разводили.

В этот раз, быстро умяв чернику, я вытерла рот рукой и проговорила:

- Сегодня расскажу вам о своем Менске, это там где я родилась.

- Там твой отец был конунгом? - спросил, к моему удивлению часто немногословный Магнус.

- Да, только мой народ, называет конунга князем, - ответила и повела свой рассказ издалека.

Мальчишки внимательно слушали, я умела их заинтересовать, лишь изредка спрашивали, уточняли.

- Это что ж, твоя мать, теперь жена нашего ярла[3]?

- Да, так и есть, - подтвердила я и посмотрела на Магнуса.

Он смотрел на меня, не отрывая взгляд. Я и раньше, замечала его взгляд. но этим летом, он стал его задерживать на моём лице чаще и дольше. Что было в этом взгляде, печальных серых глаз, мне ещё было неведомо, возраст и ветреность были тому виной. Много позже, я поняла, о чём была печаль в тех глазах.

А сейчас я беззаботно ему улыбнулась и тут же продолжила свой рассказ, улетая в своих мечтах в дальнюю даль.

Швеция, лежащая в окружении необычайно высоких гор, – очень плодородный край. Земля дает богатые урожаи, а ульи – много меда. Скотоводство здесь развито больше, чем на моей родине и во всех других странах. Тут много рек и лесов, и каждая местность имеет в изобилии заморские товары. . Большой город гётов – Скара (в Вестергётланде), а близ Эйстрасальта[4].расположен большой город свеев – Сигтуна, он сейчас главенствует. Есть еще большой город, Сёдертелье.

Здесь всё приспособлено для разведения скота, молоко которых употребляют в пищу, а из шкур делают одежду. Стада пасутся высоко в горах, на пустошах [5]. Повсюду в Швеции знатные люди владеют большими стадами и кормятся трудом рук своих. Здесь, как и в Дании воспитывают храбрых воинов, закаленных суровой жизнью на земле.

Наступившая осень, была очень ветренной, в один из таких дней меня сильно продуло, я свалилась в тяжёлую и затяжную болезнь. Позже когда мне стало легче, я узнала. что мальчишки ежедневно приносили нашим кухаркам, ягоды брусники и клюквы, ветки с ягодами можжевельника, чтобы заваривать мне настойки и натирки от простуды.

Сильный кашель от которого я не могла дышать, мучил меня много дней,

Я знала, что в окрестностях водится много диких зверей: медведи, лисы, олени. Конунг и его ближние нередко отправляются на охоту, добывая пропитание для своих людей. Отец моего друга Магнуса, был одним из близкого круга шведского короля. Он брал и своего сына на охоту, Магнус был отличным стрелком из лука. Что случилось на той охоте мне рассказали позже, сам же Магнус никогда об этом не говорил.

Во время охоты, Магнус ранил медведя из лука, и чтобы добить его бросился с ним в схватку. Большого медведя привезли в город, и положили у дома конунга. Но не потому, что он его убил, а потому, что свою добычу Магнус отдал ему, с трудом из последних сил попросив, вытопить жир для моего лечения. В схватке с медведем, тот лапой порвал ему щёку и шею. Страшные шрамы на лице моего друга, останутся с ним навсегда.

[1] Фелаг - военное объединение( братство) молодых воинов.

[2] Дренги - молодые воины без земель в поисках славы и богатства.

[3] Ярл - конунг или хевдинг, это всё руководитель дружины или хирда викингов.

[4] Эйстрасальт - Балтийское море.

[5] Пустоши - то есть высокогорные пастбища.

ГЛАВА 11 РАБ ВОЛОДИМЕР

Сигтуна, Швеция. Весна 1152 года

Вскоре я узнала, что Кнуд обратился за помощью к Генриху Льву, герцогу Саксонии, и Гартвигу I, архиепископу Бременскому, они помогли ему воинами и снабжением, чтобы собрать войско и выступить против Свена. В этом же году мой брат потерпел поражение от войск Свена III, и вновь вернулся в Сигтуну, чтобы вскоре по весне, уйти в поход с воинами шведского короля на его драккарах. Я слышала, что они пойдут по землям моей родины.

Я так мечтала пойти с братом и встретиться с Василько и отцом, но мечты мои разбились о жёсткий взгляд брата. Он пришёл ко мне ещё не выздоровевшей до конца, осунувшейся и бледной.

Сел рядом с моей лежанкой и заговорил:

- Ничего не вышло...

- Он вновь победил? В этот раз чего тебе не хватило? - я повернула голову к нему.

- Воинов мало...

- Тогда копи силы и набирай больше союзников, друзей. Не спеши, суета часто подводит.

Кнуд молча посмотрел на меня, потом потянулся и поправил сползшую, с моего плеча, шкуру.

- Попробуй перетянуть к себе, союзников Свена.

- Чем я могу их притянуть к себе?

- Дружбой и выгодой, обещай земли и долю в добыче. Или чего-то ещё, чего они хотят.

- Хм, - хмыкнул он и ззадумался.

- Владимир... Можно попробовать, его перетянуть на свою сторону.

- И про Барбароссу не забудь, - это я про короля германских племён.

- А возьми меня с собой, до Менска, - внезапно попросила я.

- Я бы погостила...

Добавила, а сама уже поняла ответный взгляд брата.

Холодный, не позволяющий прикословить и даже будто не взгляд моего брата. В один миг он превратился в конунга данов, Кнуда, сына Магнуса Сильного.

Он молча ушёл, а затем я узнала он уплыл в поход.

Я поправлялась медленно, но как только встала на ноги, тут же встретилась со своим фелагом, из друзей-мальчишек. Вот тогда я и узнала, что случилось с Магнусом.

Он не выходил из своего дома, а я ждала обеспокоенная здоровьем друга. Мне приходилось караулить его, всматриваясь из-за угла его дома. Я радовалась каждый раз, как только видела его на пороге. Голова и шея его, была обмотана, а сам он был бледный и худой.

А уж когда он вновь появился в нашем фелаге, я безмерно была счастлива и даже не задумываясь, обняла его по-дружески, по-сестрински. Магнус же после схватки с медведем, пропустил первое свое плаванье. Раны на его лице затянулись, но оставили страшные следы. Сам он оправился, но будто весь ушёл в себя, стал ещё молчаливее и угрюмее.

А я со своей наивностью и непосредственностью, не оставляла попытать его расшевелить и развеселить. Мы по прежнему проводили много времени вместе, пока однажды среди лета, Сигтуну не окружил большой отряд воинов.

Двери в город закрыли заранее, среди людей стали говорить, что это воины Свена, датского короля. Я наблюдала за чужаками через небольшую дырку в деревянном верхнем огражении, взобравшись на холм у её подножья.

Викинги, что стояли у подножья ворот, были датчане, они говорили на языке брата моего, Кнуда и его людей. Люди шведского короля собрались у ворот, и переговаривались друг с другом.

- Софья, я отведу тебя в дом, - проговорил внезапно появившийся рядом Магнус.

- Погоди, я ещё чуть-чуть...

Проговорила и а сама вновь прильшула к щели, наблюдая за датчанами.

Мне удалось понять, что главный среди них, довольно сильный воин, на его голове был шлем, отличающийся от других. В моей памяти всплыл похожий шлем моего отца и старшего брата Владимира. На этом воине был странный для этих мест шлем, крутобокий, напоминающий мне купола церквей в Менске.

Пытаясь разглядеть его получше, я заметила выбивающиеся из-под шлема волосы, они были рыжие и довольно длинные. Сам шлем был покрыт серебряным листом, украшен позолоченными серебряными чеканными накладками. Он блестел на солнце, на нём были видны какие-то надписи и изображения.

- Софья, идем, - Магнус потянул меня за руку и мы направились внутрь, во двор конунга. Издали от ворот я услышала громкий голос отчима, выкрики воинов, затем кто-то на датском ответил:

- Мы с миром, пришли. Сверкер, нам есть о чём говорить.

Большего я не слышала, Магнусу всё же удалось втолкнуть внутрь дома, после чего он захлопнул дверь. Какое время громкие голоса были слышны, а потом наступила тишина. Истомившись в неизвестности, я приоткрыла дверь и выглянула.

Во дворе было с десяток незнакомых людей, вероятно это чужаки. Удивленно я думала, зачем их впустили внутрь города, да ещё и во двор конунга. Решив, что это важные для шведского короля люди, я продолжала наблюдать краем глаза.

Вскоре я заметила и главного у них, он стоял чуть в стороне и разговаривал с отцом моего друга Магнуса. Это показалось мне странным, это меня заинтересовало. Пока я размышляла, чужаки сняли оружие и шлемы и стали заходить внутрь дома конунга. Последним, так же оставив меч, и сняв свой необычный шлем, зашел их хевдинг. В последний миг, я увидела его рыжие волосы.

Сейчас я уже не была так не по-доброму настроена на рыжих. Вальдемар своей добротой и дружбой многое изменил, да и вокруг среди мальчишек-друзей рыжеволосых было не мало.

Они ушли, во дворе никого не было. А потому я вышла, мне нестерпимо хотелось рассмотреть необычный и красивый шлем. А вернее, так напоминавший шлемы моего Менска.

Оглядываясь я подошла, вновь осмотрелась, никого по близости не было.

Я склонилась и не удержавшись прикоснулась к шлему.

Слегка приподняла его и стала рассматривать.

Наверху — образа Вседержителя, святых Георгия, Глеба и Бориса. На налобной пластине — образ Архангела Михаила и черневая надпись: «Вьликъи архистратиже ги Михаиле помози рабу свуему Володимеръ». По краю шлема — орнаментальная кайма[1].

- Рабу Володимер?! - проговорила я вслух, имя владельца.

Я размышляя, замерла со шлемом в руках.

Именно в этот момент почувствовала, как за спиной кто-то приблизился. И не просто приблизился, а встал с двух сторон. Сглотнув комок в горле, я пальцами сильнее сжала шлем.

ГЛАВА 12 ВСТРЕЧА

Сигтуна, Швеция. Весна - лето 1152 года

Два дня пока в доме чужаки, я не высовывала нос из женской половины. Мне было любопытно, но всё же я понимала, что это никому не понравится. Мать, все эти дни недовольная ходила, что ей так было не по душе, я не догадывалась.

На третий день, во дворе наступила тишина и я решила, что даны ушли. Тихо, чтобы никого не разбудить, то было раннее утро, проскользнула через дверь и направилась к тайному лазу, через ограду города.

Никем не замеченная, я вскоре уже бежала по лесной дорожке к нашей с друзьями полянке. Там ждет меня упавшая в грозу осинка, на ней мы обычно и собираемся.

Сидеть долго мне не хочется, но к моему удивлению никто не приходит. Скучая, смотрю по сторонам, и вдруг невдалеке, через овражек, замечаю несколько первоцветов, они не яркие, но такие нежные.

Вскочив с березки, забываю про всё на свете и бегом, через этот самый овражек, направляюсь к цветам. И только я выскакиваю на верхушку оврага, рядом раздается лошадиное ржание, а мимо чуть не сбив меня пробегает олень.

Я замираю от страха и почти не дыша смотрю во все глаза, на приближающегося всадника.

Он несётся на меня, а я будто маленький птенчик, вся сжалась и смотрю на морду коня.

Она, это самая морда замирает у моего лица.

И тут же раздается громкий голос сверху:

- Мальчишка, ты лишил меня добычи! Шведы все такие глупые?

Я с испугу часто-часто моргаю, и никак не могу придти в себя.

Всадник в это время спускается с коня и подходит ко мне, произнося при этом:

- Ты цел? - он говорит на шведском, и я не сразу соображаю, кто стоит передо мной.

- Цела...- произношу и поднимаю на него глаза.

Всё ещё часто моргая, я замираю глядя на него.

- Вальдемар?! - в моем возгласе и вопрос, и утверждение, настолько я не ожидала его увидеть здесь.

- Сонька? - он искренне удивлён.

- Как ты здесь оказался? Я так рада встречи...- я приближаюсь к нему и исренне улыбаюсь.

- Пришёл с .... - смотрит на меня и добавляет.

- Ты с данами пришёл, что ли? - догадываюсь я.

- Да, я один из них, - он не сводит с меня глаз.

- Ты дан? - я удивлена.

- Да. А как ты здесь оказалась Сонька?

- Так я с Резехой пришла. При ней я, знаешь же она жена Сверкера? - пытаюсь я объяснить, но не напугать его своим происхождением.

- Ты при ней? - он так и смотрит на меня, глаз не сводит.

- При дочери её...

Надеюсь не оттолкнуть его своим статусом, мне его дружба очень важна.

- Сонька, как же ты выросла, - он улыбается, и эта улыбка меняет его, будто это другой человек.

- Вальдемар, как я рада свидится, - я тянусь к нему и обнимаю за пояс, до плеч то мне и не дотянуться.

- Что же ты такой вымахал, как гора прям, - тараторю я от волнения и нахлынувших чувст.

Тут же ощущаю, как Вальдемар каменеет, даже дыхание у него прерывается. Он отступает на шаг и я невольно отпускаю руки.

- Ты Сонька выросла...- произносит чуть севшим голосом.

- Ты тоже, даже дотянуться не могу, - смеюсь я.

И вновь, как в недавнем прошлом, мы без умолку болтаем, обо всём и не о чём.

Нам всегда интересно вместе, за разговорами мы совсем не замечаем прошедшего времени и происходящего вокруг.

А в это время со стороны лесной чащи к нам приближались всадники, один из них выкрикнул:

- Вальдемар!!!

В этот миг я очнулась, и повернула голову. Один из приближающихся был мой отчим, не заметить это я не могла.Оставалась надежда, что за широкой спиной Вальдемара он меня не заметит.

- Мне пора, Вальдемар, или мне сильно влетит.

- Беги Сонька, я найду тебя позже.

Я стремительно побежала вниз, и по низине оврага, в сторону кустов, через которые через миг, скрылась среди деревьев. Издали я слышу, как переговариваются даны на своем языке:

- Вальдемар, что случилось?

- Конь оступился, и чуть не сбросил меня в овраг, - отвечает он.

- С тобой всё хорошо? - беспокоится всё тот же голос.

- Я удержался в седле, всё благополучно, Абсолон[1].

Большего я не слышала, потому, что со всех ног побежала домой. Добравшись до тайного лаза. пролезла сквозь него и уже шагнула в сторону дома, но дорогу мне перегородил Магнус.

- Ты чего? - отшатнулась я от него.

- Софья, ты подумай о дурной своей голове. Тебя мать искала...

- Ой, чего теперь будет, - я испугалась.

Она поколотит меня, это точно, думала я. Как я потом Вальдемару покажусь и что он скажет?

- Я сказал . что ты с матерью моей чешешь овечью шерсть, - вновь проговорил немногословный мой друг.

- Магнус, ты умница, - чмокнула я его в щёку, отчего он дернулся и часто-часто заморгал своими почти белыми ресницами.

Остаток дня я просидела в женской половине, помогала на кухне, где жарили добытое на охоте мясо. Как оказалось даны не ушли, они вместе со Сверкером и его людьми были на охоте.

В нетерпении я еле дождалась следующего утра, так не стерпимо мне хотелось увидеть Вальдемара. Как только рассвело, я взялась помогать на кухне, сама вызвалась сходить за молоком к женщинам, что приходили доить коров, надеясь хоть краем глаза его увидеть.

Понятное дело, пока в доме гости, мать заставила меня переодеться в женскую рубаху. Выдала серк, это нижняя белая льняная рубаха и довольно нарядную красную верхнюю, расшитую цветными нитями, но длинную чуть ли не до пят. Здесь называли её хангерок[2], он на бретельках, незашитый по бокам, чаще он яркого цвета, иногда украшенный вышивкой. Он сильно похож на запону в которой ходили женщины в Менске. Хангерок носили как знатные скандинавские женщины, так и крестьянки. Он иногда подпоясывался, то есть был перехвачен тканевым расшитым вышивкой поясом или висел свободно.

Поверх хангерока, в зависимости от сезона, могли надеваться плащ или накидка, застегнутые спереди брошью-фибулой, либо кафтан из кожи, либо теплая одежда из меха.

ГЛАВА 13 НАДЕЖДА

Сигтуна, Швеция. Лето 1152 года

Первые дни лета принесли теплый ветер и палящее солнце. Удивленная такими редко выпадающими жаркими деньками, я совсем не могла усидеть в доме. Несколько дней, я старалась найти Вальдемара, во дворе я тайком рассматривала данов, но так и не нашла его взглядом. Вскоре я решила, что Вальдемар просто забыл про меня.

Поняв это, я уже не искала больше с ним встречи.

В один из летних солнечных деньков, я улизнула из-под недоброго материного взгляда, сказав что пойду помогать кухаркам. Зная меня, в кухне улыбаясь отправили меня в лес собрать пахучих трав для травяного взвара.

- Софья, иди, только недолго, или нам достанется за тебя, - дали они мне напутствие.

- Я быстро, - убегая ответила.

Вскоре я уже сидела у костра с мальчишками из фелага. Мы устроились невдалеке от побережья, жарили только что пойманную рыбу.

- Что этим данам здесь нужно? - мальчишки злились, что из-за них мы видимся редко.

- Скоро они уйдут? - это Магнус.

- Я не знаю, скоро ли, но их главный зачем-то нужен отчиму, он хочет с ним союз. Тройной союз брата моего Кнуда, отчима и Владимира, так вроде бы главного их имя, против Свена[1].

- И что думаешь, Свена свалят? - Магнус посмотрел на меня сощурив глаза.

- Если Кнуд найдет поддержку у императора Фридриха, то да.

- А чем они скрепляют союз? - немногословный Магнус удивлял меня.

- Я не знаю, да какая разница? - ответила.

В этот момент повернув голову, я удивленно увидела, как из города выехали трое всадников. Они направились в сторону леса, где вскоре и скрылись.

- Опять их туда понесло, - зашипели мальчишки.

- Вы о чём? - удивленно спросила.

- Они уж какой день там рыщут, а мы из-за них теперь здесь собираемся, - услышала я в ответ.

- А чего они там делают? - заинтересовалась я.

- Кто их знает? - пожал плечами Магнус.

- Ну вы... Магнус мне пора, или от матери достанется. Давай по дороге посмотрим чего они там делают, - я направилась в сторону леса.

Не слово не говоря Маркус поднялся и пошел за мной следом.

Мы подошли к опушке, где всегда собирались фелагом. Двое данов сидели там на нашей березе, один из них был мне знаком, тот самый, что сказал, что я сестра Кнуда, второй не крупный и по виду молодой был мне незнаком. А вот третьего было не видно.

- Посмотри за ними, а я третьего найду, - тихо проговорила другу.

- Может я с тобой? - Магнус обеспокоенно посмотрел на меня.

- Останься...

Я как будто почувствовала, и направилась в сторону овражка. Боясь налететь на дана, я тихо кралась между кустов, низко склоняясь к земле.

Первое. что я услышала, это тихое фырканье коня.

Осторожно отодвинув ветку, я увидела стоявшего на краю оврага, спиной ко мне воина. Он упер руки в боки, и смотрел вниз.

Я замерла, удивленно задумавшись над тем, что он там высматривает.

И вдруг в это время, воин повернулся боком, и я открыв рот на него уставилась, потому что мгновенно узнала Вальдемара.

- Вальдемар...- тихо проговорила я, но он услышал.

В следующие мгновения я без умолку тараторила.

- Как я соскучилась, как я рада тебя видеть, какой ты вымахал большой. Ты же обещал найти меня, почему так долго...

А Вальдемар просто стоял и улыбался, не сводя глаз с моего лица.

А потом, чтобы прервать поток моих бесконечных слов, обхватил меня двумя руками и прижал к себе и куда-то в мою макушку произнёс.

- Сонька, моя Сонька.

А потом он мне долго рассказывал, как два раза приезжал в Краков, где упорно искал меня, чтобы забрать с собой. Он хотел украсть или выкупить меня, чтобы я навсегда жила рядом с ним.

Он говорил, а я слушала и только счастливо улыбалась.

- Ты заберёшь меня с собой? - моё сердце заходилось от счастья.

- Конечно Сонька, я всё время думал, где ты? Я сейчас невероятно счастлив, что нашёл тебя. У меня были сомнения идти ли в Сигтуну, но боги привели меня сюда, и я не жалею.

- Вальдемар...

- Всё будет хорошо, Сонька.

Мы обнявшись, долго стояли на краю оврага.

Мне казалось я наконец обрела что-то дающее мне силу и опору. Будто до того у меня не было земли под ногами, и вдруг вместо топи болотной, я почувствовала кусок земляной суши.

Это невероятное чувство обретения.

Будто всё сразу встало на свои места, будто я поняла куда в этой жизни идти и к чему стремиться. Неосознано и наивно, я выбрала поводырем, будто слепая, Вальдемара.

- Сонька, ты при кухне или на скотном дворе? - вопрос вернул меня в реалии жизни.

Сказать ему кто я, испугалась. Даны, было видно, уважительно относились к сестре Кнуда. Вальдемар простой воин, размышляла я, он мне не ровня. А потому он или сам откажется от меня, или его могут наказать из-за меня. В растерянности я проговорила первое, что пришло в голову.

- Да я везде успеваю, и там и там. В доме ещё при королеве Рехезе.

- Это она из Кракова притащила тебя сюда? - Вальдемар прикоснулся рукой к моим волосам.

- Ну, да.

Я вздохнула глубоко, мне очень не хотелось ему врать.

- Я дам за тебя выкуп, Сонька. Ты будешь свободна, и мы будем навсегда вместе.

Подняв глаза я посмотрела в его зелено-чёрные.

- Я прошу тебя не надо...

- Сколько бы она не запросила, я всё отдам.

- Она убьет меня, но не отдаст. Прошу тебя, просто забери меня, чтобы никто не знал, я боюсь, - слеза покатилась по моей щеке.

- Вальдемар двумя руками обхватил меня и прижал к себе.

- Не плачь, Сонька. Я всё сделаю, только не плачь.

Мы ещё долго стояли обнявшись на краю оврага. Но я всё же опомнилась, встрепенулась и вновь затараторила.

- Ой. меня уже хватились, я побегу или мне достанется от ма...- я не договорила, боясь себя выдать.

- От Майлы, поварихи.

- Сонька, через день, я приду сюда и буду ждать тебя в это же время! - кричал он в след мне убегающей.

ГЛАВА 14 ПЕРВОЕ ЧУВСТВО

Сигтуна, Швеция. 1153 -1154 года

Несколько дней я не выходила из своей комнаты, краем уха слыша отголоски большого пира с другой стороны дома. Мужчины пировали, и я уже почти не сомневалась. отмечали состоявшееся сватовство. Мне долго пришлось приходить в себя, после материнских побоев и напугавших меня слов отчима.

Так горько и печально мне ещё никогда не было, внутри всё противилось, мне хотелось убежать от всего этого, как можно дальше.

Грустная, я совсем не выходила из дома, не зачем. Ещё раз встретиться с Вальдемаром я не решалась, боясь ему навредить. Мне не раз приходилось видеть, как Сверкер жесток к врагам.

Всё что я хотела, это предупредить его об опасности и попросить ничего не предпринимать. В моей голове зрел план, как это осуществить. И не придумала ничего лучшего, как встретиться с ним в хлеву для лошадей. Мне казалось, что возможно он всё ещё приходит, ждать меня у оврага, а потому заходит за лошадью.

Наступила новая осень, похолодало, приходилось кутаться потеплее, о прошедшей болезни я вспоминала с содроганием. Лицо Магнуса, не давало мне забыть о ней, я сожалела, но изменить уже ничего не могла.

Вновь переодевшись, в свои излюбленные штаны и длинную рубаху, я тайно ещё ранним утром пробираюсь к лошадям. Прячусь в закутке, за углом, и высматриваю в редко входящих людях, Вальдемара.

Долго, я даже задремала. потому что по ночам, почти не сплю от переживаний.

Просыпаюсь я от голосов.

- Друг, ты должен это сделать, - незнакомый голос.

- Хорошо, но её я все равно заберу с собой, - это Вальдемар.

- Это может навредить тебе, - продолжает незнакомец.

- Сейчас это для меня важнее, - я не понимаю. о чём говорит Вальдемар с незнакомцем.

Мне только и нужно, чтобы незнакомец ушёл побыстрее.

- Абсолон!!! - кричат с улицы.

- Я с тобой, - незнакомец.

- Нет, друг, - отвечает Вальдемар твердо.

- Будь осторожен, - произносит этот Абсолон и уходит.

Несколько секунд я выжидаю, и радостная выскакиваю из своего закутка.

Сделала я это довольно резко, да и Вальдемар хотел уже сесть в седло и стоял ко мне спиной. Получилось так. что я на него налетела. И от того упала бы, если бы он не удержал меня руками,но я всё же уткнулась в него носом.

В его руках было тепло и уютно.

Я подняла глаза. чтобы посмотреть на него и так и замерла.

Вальдемар тоже стоял молча, у меня бешено стучало сердце, и мои глаза тонули в его мурриновых.

- Сонька, ты...

Я не дала ему договорить, тоже отмерла и как всегда затараторила.

- Вальдемар, мы сегодня в последний раз видимся, - он удивленно поднял брови в ответ на мои слова.

- Так надо, понимаешь...

-Ты что не хочешь? Не хочешь, чтобы мы были вместе? - Вальдемар был удивлен.

- Да, не хочу. Я хочу замуж, меня обещали с мужем отпустить.

Вальдемар смотрел на меня и не мог поверить.

- А я...

Это всё, что он смог из себя выдавить.

- Не сердись, я буду о тебе помнить.

- Всегда...

Только и смогла добавить.

- Да , Сонька. Да.

Он опустил голову и отошел.

Но тут же вернулся и обнял. Его губы зарылись в моих волосах, он дышал тяжело, с надрывом.

- Прости меня... Я думал только о себе, о тебе совсем не думал, - он сжал меня крепче.

Мы стояли так, какое-то время. Я кусала губы, пытаясь не заплакать, но слеза всё же потекла. Мне было понятно, мы прощаемся.

Несколько дней даны ещё стояли в Сигтуне. Я видела Вальдемара ещё несколько раз. Всё это было тайно, и так для меня радостно.

Стоя рядом с Вальдемаром, я мечтала только об одном, чтобы мы хоть иногда встречались.

- Сонька, может ты пойдёшь со мной, - произнёс он тихо, как будто боялся.

- Ты ведь понимаешь... Не могу.

- Я клянусь, что сделаю всё, чтобы ты была счастлива, чтобы больше не было у тебя бед.

- Прости...

Он не дал мне договорить, наклонился и губами прикоснулся к моим губам.

Это было так неожиданно, я замерла. Нет, не ответила.

Подняла на него глаза и встретилась с его взглядом.

Он отпрянул, но так и смотрел на меня.

Зелень в его глазах почти исчезла и они заполнились чернотой.

Смутившись я отвернулась, опустила глаза, но мне не дали возможности отойти, тут же обняли.

- Сонька, я не отпущу тебя.

Голос его звучал глуховато, будто он очень волновался, но мне нравилось. Мне всегда нравился его голос.

- Вальдемар, а давай когда меня замуж отдадут, ты украдешь меня и я буду с тобой, - проговорила я куда-то в его грудь.

- Нет, такому не бывать, - голос изменился, стал жестким и твердым, будто это другой Вальдемар.

Я впитывала и запоминала каждую нашу встречу, сохраняя в памяти каждое слово, каждый вздох и даже первый наш поцелуй.

Буквально на следующий день мать отправила меня в город, удивленно посмотрев на неё, я уже хотела спросить её по какой нужде. Но мне не дали произнести не слова, лишь махнули рукой чтобы шла быстрее.

- Пришла и твоя пора, - произнесла мне в спину.

Я замерла, не понимая о чём она говорит.

- Не мешкай, поспешай. тебя ждут.

Кто там меня ждёт? - я задумалась.

Во двор я вышла как и полагается в моём девичьем возрасте, на голову накинула теплую пуховую шаль. У дверей стоял один из местных воин, я видела его не единожды и потому поприветствовала и собралась пройти мимо.

Но к моему удивлению, он сделал шаг за мной следом.

- Конунг сказал, охранять тебя, маленькая королева, - проговорил он уважительно преклонив голову.

Я повернувшись, удивлённо посмотрела на него. Меня не удивило. что он назвал меня королевной, ведь я была падчерицей короля шведов, хотя ранее я этого не слышала.

- Да, кто меня здесь тронет? - наивно проговорила в ответ.

- Мой фелаг всегда защитит меня. Но я понимаю, если нужно, охраняй.

Пройдя по двору в котором была тишина, подумалось мне, что все даны отправились на охоту., и мы вышли в город.