Соляные копи попаданки

Глава 1

Звонок раздался рано утром. Я по старой, давно заведенной привычке варила кофе, что-то бормотал маленький кухонный телевизор, за окном чирикали неугомонные воробьи, греясь в лучах майского солнышка, а на экране телефона высветилась надпись: «Начальник».

«Бывший начальник», — поправила я себя.

Вот уже третью неделю я находилась на заслуженном отдыхе, куда меня торжественно проводили коллеги, устроили по этому поводу пирушку и даже подарили путевку в экотур.

— Вот, езжай, отдохнешь от своих железок, развеешься, — улыбаясь, вручил мне конверт тот самый начальник, который сейчас названивал с утра пораньше.

Телефон последний раз звякнул и замолк. Я не спеша перелила кофе в фарфоровую чашечку, мою любимую. Пить кофе по утрам стало для меня многолетней традицией, и ничто не могло ей помешать.

Сделала первый глоток ароматного напитка и прикрыла глаза от удовольствия, вдыхая бодрящий аромат.

Настроение стремительно улучшалось, его не испортил даже вид неразобранного чемодана, так и стоящего в дверях прихожей.

В экотур я все же поехала, не пропадать же путевке. Мне неожиданно понравилось: деревня, душистое сено, коровки, колодец и коромысло с ведрами. Тишь и благодать! Я даже задумалась: не купить ли мне домик в деревне?

А что, денег у меня скоплено достаточно. Чем куковать в городе и маяться от безделья, буду сажать клубнику и обмениваться с бодрыми старичками рассадой. Хоть меня и отправили на пенсию, сама себя старой я не считала.

Телефон снова зазвонил. Я усмехнулась, увидев на экране имя начальника.

— Эк его раздирает, неужто решил лично меня с Первым мая поздравить?

Именно он отправил меня на пенсию со словами: «Пора уступить дорогу молодым». Старая обида шевельнулась где-то в груди, но я усилием воли подавила ее. Действительно, что за ребячество? Человек звонит, видать, переживает, как я по путевке съездила.

Вздохнув, взяла трубку и поднесла к уху.

— Михаловна, ну слава богу, дозвонился! Я уж думал, ты еще не вернулась!

— И тебе, Дмитрий Петрович, здрасьте.

— Ай, не до этого мне сейчас, Михаловна, — отмахнулся бывший начальник, — выручай!

— Что случилось?

— Форс-мажор у меня! Завтра москвичи на отдых приезжают, в горы собираются, а у меня подъемник заело! Его же с осени не включали!

— А я тебе сколько раз говорила, что механизм изношен, менять нужно?

— Ты еще поучи меня, как будто я сам не знаю. А деньги где взять?

— Ну от меня-то ты чего хочешь?

— Выручай, Михаловна, съезди, посмотри, что там. Я Семеныча послал, но от него уже два часа ни слуху ни духу. Я ж его с Первомая выдернул, он еще вчера отмечать начал. Тревожно мне что-то, Михаловна.

— Так пошли молодых специалистов.

— Михаловна, честное слово, ты как вчера родилась. Первомайские праздники, все поразъехались, никого не найдешь. Хорошо, хоть ты всегда дома.

Всегда дома. А где же еще быть одинокой вдове?

Были времена, когда и мы с мужем и его друзьями отмечали Первомай в дружной компании. Муж — военный, помоталась я с ним по гарнизонам, часто по таким медвежьим углам, что вспомнить страшно.

От скуки выучилась на инженера, заочно. Меня с детства тянуло ко всяким сложным механизмам. И странное дело, у меня, сопливой девчонки, видавший виды запорожец, с которым не справлялись даже маститые механики, заводился буквально с пол-оборота. Я словно чувствовала механизмы, знала, что нужно сделать, чтобы они снова заработали.

Нужно ли говорить, что без дела я не сидела? А когда муж не вернулся из командировки в очередную горячую точку, его товарищи устроили меня на один небольшой горнодобывающий заводик.

Мужа я любила, долго тосковала, находя утешение в работе. Если сначала за мной еще пытались ухаживать, то со временем это сошло на нет. Да и кто посмотрит на бабу, которую по виду и от мужика-то не отличить?

Я коротко стриглась, носила исключительно штаны — потому что так удобнее. Никакого маникюра — машинного масла и гаечного ключа не выдерживали даже стойкие современные лаки для ногтей.

Постоянно работая в мужском коллективе, я научилась виртуозно ругаться, потому как по-другому коллеги просто не понимали. Единственное — я никогда не пила и не курила, за что постоянно поощрялась начальством и ставилась в пример. В коллективе меня уважали.

На заводе до сих пор существовала старая канатная дорога возрастом чуть ли не старше меня. Раньше на вершину горы доставляли рабочих, а с недавних пор — туристов. Правда, только в летнее время. Что понадобилось москвичам весной, когда на горе еще не весь снег растаял?

Все эти мысли пронеслись у меня в голове, а Петрович напирал:

— Михаловна, поезжай, а?!

— Петрович, я бы поехала, да только ты сам меня на пенсию отправил. А посторонним находиться на объекте нельзя!

— Михаловна, ты меня без ножа режешь! Ну хоть Семеныча пожалей, вдруг там что серьезное приключилось, а он выпивши. А про объект даже не думай, никто не узнает, что ты там была! А я тебе за это пачку кофе куплю. Твоего любимого.

— Две!

— Что?

— Две пачки кофе!

— Хорошо!

Я даже по голосу поняла, что Петрович довольно улыбается. Если этот жмот согласился на покупку, в общем-то, недешевого напитка, видать, его действительно серьезно приперло.

— Ладно, выезжаю, — вздохнула я, покосилась на закрытый чемодан, понимая, что разборка вещей откладывается на неопределенное время, и даже повеселела.

Натянув свой любимый рабочий комбинезон, ветровку и кепку, спустилась на парковку, где стояла моя ласточка. Машинка, не новая, но ухоженная, любовно перебранная собственными руками, мягко тронулась с места. Выехав из города, я набрала скорость, сворачивая на ведущую к горам дорогу.

Глава 2

Сознание возвращалось медленно, мигая в голове пульсирующей точкой. Ох, вот это меня приложило! Грудь сдавило так, что не вздохнуть, воздуха отчаянно не хватало, горло перехватило.

Я усилием воли подняла руку и заскребла пальцами по шее, пытаясь убрать то, что так сильно на нее давило. Наткнулась на что-то теплое и упругое, ухватилась, оттаскивая. В легкие хлынул кислород, в голове тут же прояснилось.

Было темно, я лежала, раскинувшись на спине, откуда-то слева светил тусклый огонек, а надо мной нависала темная человеческая фигура, от которой так и разило перегаром.

«Вот это Семеныч надрался с утра пораньше, — пронеслось в голове, — разит, как от пивной бочки!»

Меня аж чуть не стошнило. Мало того, он навалился на меня всей своей немаленькой тушей, так что я не могла даже пошевелиться.

— Семеныч, слезь с меня, — просипела я, — тяжелый, зараза!

Но вместо этого мужские руки зашарили по моему телу, одна сжала грудь, а вторая скользнула вверх по ноге до самого бедра.

— Семеныч, ты не офигел ли, часом? У тебя жена есть!

Я завозилась, пытаясь сбросить его с себя.

— А ну, лежи смирно! Будешь паинькой — два золотых заплачу! — вдруг рыкнуло сверху.

Голос был совершенно мне незнаком, да и привыкшие к полутьме глаза выхватили округлое лицо довольно лыбившегося мужика, которого до этого я точно никогда не видела.

— А ну, быстро слез с меня! — зашипела я рассерженной кошкой. — А то!..

— А то что? — ощерился мужик. — Ты моя на всю ночь, так что расслабься и получай удовольствие!

«На всю ночь»? Да где это я? Что со мной случилось? Отлично помню, как вытаскивала Семеныча из заевшего механизма, как он прыгнул со стремянки, толкая меня прямо на огромные крутящиеся шестеренки.

Шанс выжить у меня был один из ста, это я отлично понимала, и то от меня бы живого места не осталось, а я чувствую себя довольно неплохо, вот только шея побаливает.

Повернув голову в сторону светящегося пятна, я увидела стол, стоящую на нем свечу, поднос с кувшином и тарелкой. Дальше действовала на одних рефлексах: протянула руку, схватила кувшин и что есть силы опустила его на голову уткнувшегося мне в грудь незнакомца.

Тот сдавленно хрюкнул и обмяк. Несколько минут у меня ушло на то, чтобы спихнуть его с себя. Потом еще с минуту лежала, восстанавливая дыхание, затем аккуратно ощупала себя на предмет повреждений.

Руки-ноги гнулись, ребра тоже вроде были целые, зато на себе я обнаружила длинный балахон, задранный сейчас до самого живота. Потихоньку попыталась сесть, голова чуть закружилась, но вскоре все прошло.

Потянулась к столу, взяла свечу и принялась осматриваться. Больше всего меня интересовал мужик: не убила ли я его ненароком? Он лежал на широкой кровати, уткнувшись лицом в подушку. Увидев на его голове и рубашке расплывшееся алое пятно, наклонилась ниже.

Неужели кровь? Аккуратно коснулась пальцем и поднесла его к глазам — не похоже. От пальца шел кисловатый сивушный запах.

«Да это же вино! Красное!» — поняла я.

И словно в подтверждение моей догадки, мужик громко захрапел.

Живой! Это хорошо, не хватало потом объясняться, что я убила его, защищая свою девичью честь.

Поняв, что мне больше ничего не угрожает, я принялась осматривать комнату. Старая тяжелая мебель, на окне пыльные бархатные гардины, за окном темно — ни единого огонька. Значит, я провалялась в отключке до самой ночи. За это время меня можно было увезти куда угодно, хоть в другую страну. Только кому понадобилась пенсионерка, да еще больше смахивающая на мальчишку-подростка?

Длинная сорочка путалась в ногах, еще и волосы лезли в лицо. Стоп! Какие волосы? Я всегда стригусь очень коротко!

Вернувшись к столу, я поставила свечу и принялась себя ощупывать. Первым делом волосы — длинные, до самой талии, я перекинула их через плечо, рассматривая светлые локоны.

Я всегда была шатенкой. И всегда умела мыслить логически, прекрасно понимая, что шансов выжить у меня не было. Значит, все эти разговоры про жизнь после смерти вовсе не выдумки. Только я не думала, что очнусь уже во взрослом теле, для перерождения больше бы подошел младенец. Но видимо, и в небесной канцелярии бывают осечки, так как моя память тоже осталась при мне.

Приняв эту мысль, я начала изучать свое новое тело. Стройное, даже худое. Высокая упругая грудь, узкая талия, переходящая в крутые бедра, я даже задрала подол сорочки, чтобы в этом убедиться.

Кожа нежная и гладкая, значит, тело довольно молодое. Жаль, нет зеркала, чтобы лучше рассмотреть свою новую внешность. Я осмотрела всю комнату, но так его и не нашла. Зато в шкафу наткнулась на несколько платьев, к слову довольно поношенных, и обнаружила обувь, которой очень обрадовалась — полы были холодными, я стала уже подмерзать.

И тут в дверь тихонько заскреблись.

— Софи, Софи, как ты, девочка моя?! Это я, бабушка, открой мне!

Бабушка?

Я обернулась на храпящего в кровати борова и снова посмотрела на дверь. Оставаться в комнате было чревато, когда-то ведь он проснется, придет в себя и, возможно, снова решит продолжить прерванное. Не факт, что я справлюсь с ним еще раз.

Взяв в одну руку свечу, а во вторую тяжелый бронзовый подсвечник, который отлично сойдет за оружие, я встала так, чтобы оказаться за дверью и первой увидеть вошедшего.

Отодвинула задвижку и потянула дверь на себя.

В комнату вошла пожилая женщина в длинном старинном платье. Седые волосы убраны в высокую прическу, на плечах старенькая шаль.

— Софи, ох, Софи, прости, я не смогла уберечь тебя. — Пожилая дама глянула на кровать, и по ее морщинистым щекам потекли слезы. — Они заперли меня и подсыпали в чай сонный порошок, но я вылила его, сделав вид, что выпила все до капли. Я должна была защитить тебя от этой грязи, но не успела.

— Бабуля, успокойся, он не тронул меня!

Как только я это сказала, в голове словно взорвался фейерверк из воспоминаний прежней владелицы этого тела.

Глава 3

Перед тем как выйти из комнаты, я внимательно изучила задвижку, запирающую дверь изнутри.

— Самая простейшая конструкция, — обрадовалась я. — Бабуля, дай-ка мне свой шнурок.

На груди у бабушки болтался небольшой дамский лорнет. Шнурок, на котором он висел, был тонким и, надеюсь, крепким. Сняв с него увеличительную линзу, я вернула ее бабуле, а сама накинула шнурок на рычажок задвижки и, тихонько закрыв дверь, потянула за него на себя. Послышался характерный скрежет, задвижка закрылась.

Я отпустила один конец шнурка и вытянула его наружу через небольшую щель, затем подергала дверь, убеждаясь, что она заперта.

— Зачем ты это сделала? — спросила бабушка, когда я вернула ей шнурок.

— Судя по храпу, этот боров проснется еще нескоро. Утром мачеха придет за оплатой и не сможет открыть дверь. Ей придется ждать, когда он проснется и обнаружит, что меня нет в комнате. Так у нас будет еще немного времени, чтобы успеть скрыться, — пояснила я, не забывая внимательно осматриваться и прислушиваться к каждому шороху.

Не хватало, чтобы нас обнаружили в самый неподходящий момент. Хорошо, что в этой части дома обычно селили слуг, а господские комнаты располагались довольно далеко — на втором этаже.

Бабулю так и вовсе выселили в комнатку, где прежде жила горничная. Узкая каморка, где помещалась кровать, шкаф и тумбочка, заменяющая стол.

Я, недолго думая, поступила как со своими вещами: сдернула с кровати простыню, вывалила на нее содержимое шкафа. В самом углу заметила висящее на плечиках платье горничной и очень обрадовалась. Ведь я до сих пор была одета только в длинную ночную сорочку, на которой расплывалось огромное алое пятно от пролитого вина.

Платье пришлось впору, бабушка уже без вопросов помогла мне застегнуть целый ряд крошечных пуговичек, а затем натянула мне на голову чепец, пряча под ним мои растрепанные волосы.

За окном начинало светать.

— Надо поспешить…

Я решительно завязала узел с вещами, поторапливая бабушку.

— Подожди! Шкатулка! — словно опомнилась она и, приподняв матрас, вытащила плоскую деревянную коробочку. — Тут грамотка о твоем рождении, — пояснила она, — и документы на поместье «Белое Озеро», доставшееся тебе от матери.

— Бабушка, — я покачала головой, — как они у тебя оказались?

— После смерти Алисии твой отец совсем забросил дела, мне самой пришлось ехать к нотариусу, чтобы получить документы на поместье, которое переходило тебе по праву наследования. Для этого нужна была грамота о рождении, и твой отец дал мне ее. Просто я забыла вернуть, а потом и вовсе не до того стало.

«А бабуля-то не промах», — подумалось мне. Она явно любила внучку и заботилась о ней как могла.

За окном с каждой минутой становилось все светлее, нельзя было больше терять ни минуты. Я взвалила один из узлов на плечо, второй взяла в руку и следом за бабушкой покинула отчий дом, благо комнатка бывшей горничной располагалась сразу у черного входа.

Пройдя через небольшой двор, мы отомкнули калитку и оказались на улице. Несмотря на раннее время, тут уже вовсю кипела жизнь: женщины в платьях служанок и горничных спешили на рынок или в булочную, чтобы на завтрак у их хозяев было все самое свежее.

Мимо проехало несколько телег, на одной я заметила пустые молочные бутылки и махнула рукой. Молочник остановился скорее из любопытства — две растрепанные женщины с узлами в руках явно привлекали внимание. Так мы далеко не уйдем.

Перекинувшись с мужчиной парой слов, я узнала, что он возит молоко из пригорода, где они с женой держат несколько коров. Рано утром оставляет полные бутылки на крыльце домов, забирая оттуда пустые. Вставать приходится чуть свет, но куда деваться.

На наше счастье, молочник уже развез весь свой товар и, когда я показала ему пару мелких монет, любезно согласился подбросить нас до пригорода. Пришлось на ходу сочинять легенду, что я работала горничной, а бабушка служанкой и нас выгнала вредная хозяйка.

— Небось у хозяйки муж молодой? — хохотнул молочник. — Трудно тебе с такой внешностью работу горничной найти будет!

Что не так с моей внешностью? Может, я кривая-косая? Или рябая?

Я терялась в догадках, а бабуля вдруг потихоньку сняла свою шаль и накинула мне на плечи, наматывая на шею. Вид при этом у нее был такой жалостливый, что я и впрямь уже думала, что имею на лице какое-то увечье.

Ладно, прорвемся. Тело-то молодое, руки-ноги на месте, значит, и работу найду. Лентяйкой я никогда не была и тут что-нибудь придумаю.

Как и надеялась, на двух сидящих в телеге женщин никто не обращал внимания, так что мы спокойно проехали через весь город. Немного успокоившись и поняв, что погони пока не предвидится, я принялась рассматривать улицы города и его жителей.

«Век девятнадцатый, скорее всего — конец», — пронеслось у меня в голове. Неужели меня закинуло в прошлое?

По мощенным булыжником мостовым спешили телеги, повозки и даже кареты. Здания из камня не выше двух этажей, но ближе к пригороду они уступили место небольшим деревянным домикам.

Дамы в нарядах с длинными пышными юбками, господа в сюртуках — я словно попала в старинный роман.

На воротах молочник перекинулся парой слов со стражниками, здесь его явно хорошо знали и даже поинтересовались, кого это он везет.

— Да вот попутчиц прихватил, едут в соседнюю деревню. — Мужчина сказал название, которое я тут же постаралась запомнить.

Тут позади подоспела еще одна телега, молочник дернул поводья, уступая ей место, и выехал за город. Проехав еще немного, он остановился на развилке.

— Ну все, красавицы, мне туда, а вам, видать, прямо.

Я расплатилась за проезд обещанными монетами и, прихватив узлы с вещами, помогла бабушке выбраться из телеги.

Удивительно, но она даже в такой ситуации выглядела как настоящая дама, с ровной спиной и чуть вздернутым подбородком. Белоснежная блузка заколота под горлышком чуть пожелтевшей камеей. Даже юбка почти не помялась. Ее не портили даже несколько прилипших к одежде соломинок.

Глава 4

Дорога оказалась настоящим испытанием. Этот установленный на колеса деревянный ящик совершенно не имел рессор, и каждый камешек, каждую ямку на дороге мы ощущали тем местом, что пониже спины. Усугубляло положение то, что вместо сидений в дилижансе использовались обычные деревянные лавки. Спустя несколько часов поездки мне уже казалось, что все внутри перемешалось, поменявшись местами.

Словно этого было мало, один из попутчиков, явно любивший по утрам завтракать луком, закусывая его чесноком, делился своим амбре со всеми сидевшими в дилижансе пассажирами.

Дождавшись очередной остановки, я первым делом вывалилась наружу глотнуть свежего воздуха. Земля под ногами покачивалась, слегка мутило, но прохладный ветерок быстро привел меня в чувство.

Я всегда считала себя сильной и независимой женщиной, а оно гляди-ка, избаловала меня цивилизация! А может, все дело в теле Софи? Девушка явно не была подготовлена к таким испытаниям.

— Софи, тебе плохо?

Я обернулась. Бабуля была рядом, в ее взгляде я видела искреннее беспокойство. Она по-прежнему выглядела настоящей дамой, лишь бледное лицо и выступившие на лбу бисеринки пота выдавали, как тяжело дается ей эта поездка. Я тут же устыдилась своей слабости, я-то молодая, а каково ей?

— Немножко укачало, но уже все в порядке. Может, тебе стоит присесть? — Я заозиралась в поисках места, куда можно было бы посадить бабулю.

— Нет, — излишне резко ответила она, — я лучше постою.

Остальные пассажиры рассаживались прямо на редкой весенней травке, развязывали узелки и доставали нехитрый перекус. В основном это был хлеб, сыр и яйца. В животе засосало, я сглотнула слюну и отвернулась. Очень хотелось есть, но еще больше пить.

Я осмотрелась. Мы остановились на краю какой-то деревни. Старое обшарпанное здание — вероятно, местный постоялый двор. Кое-кто из пассажиров устремился внутрь, включая любителя чеснока и лука, но нам там делать нечего.

Дело в том, что на эту поездку я потратила все мелкие деньги, за корсетом платья у меня осталось лишь два золотых. Доставать их здесь, в незнакомом месте, равносильно самоубийству. Две беззащитные женщины с большой суммой на руках вряд ли останутся незамеченными. Мы и так слишком выделялись из этой разношерстной компании деревенских жителей.

Заметив неподалеку колодезный журавель, я чуть слышно прошептала:

— Как пить хочется…

Бабуля уверенно взяла ситуацию в свои руки и повела меня к деревянному срубу. Вдвоем мы кое-как справились с этим допотопным сооружением, помогло то, что я уже видела такой в той самой экодеревне, где недавно отдыхала.

Достав воды, я предложила сначала напиться бабуле, а потом уже попыталась попить сама. Это было жутко неудобно, я намочила платье и в конце концов просто ополоснула руки и, зачерпнув ладонью словно ковшиком, напилась так.

Вода была очень холодной, руки моментально замерзли, да еще мокрое платье. Теперь весенний ветерок не казался мне уже таким легким и освежающим. Обхватив себя руками, я засунула ладони под мышки, пытаясь согреться.

Это не укрылось от внимательного взгляда бабули, и она тотчас потянула меня назад к дилижансу. Впрочем, сейчас я и сама была рада вернуться в этот тарантас на колесах.

Бабушка тут же достала из узла свою шаль и накинула мне на плечи. Я уже заметила: стоило мне только показать свою слабость, как она становилась очень милой и заботливой. Но едва я брала ситуацию в свои руки, как в ее глазах появлялась растерянность и излишняя подозрительность.

Я и сама понимала, что мое поведение слишком отличается от забитой мачехой тихони. Рано или поздно бабуля задастся вопросом, что стало причиной столь резкой перемены. Возможно, мне стоило оставить ее в доме и бежать одной, но я совершенно не знала этого мира.

И еще — я на подсознательном уровне относилась к этой пожилой женщине с большой привязанностью и любовью. Видимо, действовали рефлексы прежней Софи. Да и не могла я бросить беззащитную женщину на произвол судьбы, зная, что ей тут же откажут от дома и она окажется на улице.

Значит, нужно придумать приемлемое объяснение, которое устроит и ее, и меня. Возница как раз объявил отправление, так что у меня есть время подумать до следующей остановки.

В этот раз я подготовилась заранее — распотрошила свой узел и постелила на лавку часть вещей, надеясь, что они хоть как-то смягчат сиденье. Увидев, чем я занята, бабушка тут же принялась мне помогать. Она придирчиво копалась в нашем шмотье, вернув одно из постеленных мной платьев назад в узел, бормоча:

— Это приличное, можно еще поносить. А вот это не жалко!

Так что дальше мы ехали в относительном комфорте.

То ли я привыкла к постоянной тряске, то ли сказалась бессонная ночь, но вскоре я задремала. Снилась мне странная смесь из наших с Софи воспоминаний, словно мы старались показать друг другу как можно больше отрывков из прежней жизни.

В этих воспоминаниях Софи почти всегда была рядом со своей бабушкой, она словно умоляла меня не бросать этого дорогого для нее человека. Проснувшись, я знала, что это имя теперь стало моим и прежняя Софи больше никогда не вернется. Даже во сне.

Когда я открыла глаза, в дилижансе царил полумрак. День неуклонно клонился к вечеру.

Моя голова покоилась на груди у бабушки. Я сонно потерлась о ее плечо, она тут же погладила меня по щеке.

— Как долго я спала? Сколько еще ехать? — Голос был чуть хриплым со сна. Сидевший напротив мужчина мазнул по мне масленым взглядом, заставляя выпрямиться и поплотнее укутаться в бабушкину шаль.

— Почти приехали, — коротко сообщила бабуля, ей тоже явно не нравился слишком сальный взгляд нашего попутчика.

Кстати, раньше его не было, видимо, сел в дилижанс на одной из остановок. Надо же, как крепко я спала, совершенно ничего не слышала.

Выглянув в окошко, поняла, что бабуля права, мы уже въезжали в пригород. Очень быстро темнело, в окнах домов вспыхивали огоньки свечей и масляных ламп. Не думала, что мы доберемся сюда так поздно! Остро вставал вопрос с ночевкой.

Глава 5

Долго шли пешком, в окрестностях вокзала попросту не было магазинов, где с утра без вопросов разменяют большую сумму денег. Спасибо, часть памяти Софи осталась при мне, и я немного ориентировалась в местных денежных знаках.

Двигались медленно, бабуля в силу возраста, мне же мешали узлы с нашим барахлом. Но вот наконец дома стали повыше, квартал — побогаче.

Мы миновали бутик дамского белья, ювелирную лавку, салон шляпок и мужских тростей. В каждом из этих магазинов с удовольствием приняли бы наш золотой, только ничего из этого товара нам не требовалось.

Бабушка придирчиво рассматривала встречающиеся на пути вывески и шла дальше, пока мы не поравнялись с яркой витриной кондитерской. За стеклом, словно дразнясь, лежали кексы и пирожные, по улице плыл аромат свежей сдобы.

— Жди здесь! — велела бабуля.

Выпрямив и так ровную спину, она вошла внутрь. Через большое стеклянное окно я видела, как она подошла к прилавку, долго что-то придирчиво рассматривала. Хорошенькая пухленькая продавщица приторно-сладко улыбалась, предлагая свой товар.

Бабушка что-то сказала, жаль, отсюда было не слышно. Судя по оживившейся продавщице — сделала заказ. Потом бабуля невозмутимо достала из кошелька монету и положила на прилавок. Продавщица отрицательно покачала головой, видимо, размена у нее не было, но бабуля еще выше вздернула свой аристократический подбородок, явно что-то ей выговаривая.

Девушка несколько раз присела в поклоне и убежала куда-то вглубь кондитерской. Вернулась она не одна, а с дамой постарше. Они перекинулись с бабушкой парой слов, дама взяла монету, покрутила ее, рассматривая со всех сторон, а затем принялась отсчитывать сдачу.

Из кондитерской бабушка вышла с тем же невозмутимым выражением на лице, в руках она держала небольшую, перевязанную розовой ленточкой коробку.

— За мной! — скомандовала она и, не останавливаясь, зашагала дальше по улице.

Подхватив узлы, я кинулась следом.

Бабуля свернула в первый же переулок и там дожидалась меня.

— Как все прошло? — Я даже немного запыхалась.

В ответ она улыбнулась и потрясла характерно звякнувшим кошельком, тут же спрятав его назад в карман.

— Пришлось купить несколько кексов, — кивнула она на коробку в своих руках.

— Вкусные, наверное…

Есть хотелось ужасно. Стоя возле кондитерской, я чуть слюной не захлебнулась. Уже сутки не евши.

— А мы сейчас попробуем!

Бабушка хитро улыбнулась и принялась развязывать ленточку на коробке. Внутри лежали четыре небольших кексика — два с шоколадной помадкой, еще два посыпанные орехами.

Мы стояли посреди улицы и ели кексы. Память подсказывала, что раньше бабушка никогда не позволяла себе подобного. Но в жизни всегда что-то случается в первый раз.

Кексы были очень вкусные, чуть влажные, пропитанные каким-то сиропом. Только очень маленькие, я даже не заметила, как съела свою порцию. Бабуля попыталась подсунуть мне свой кекс, но я призвала всю свою силу воли и отказалась.

— Спасибо, больше не хочу, больно сладкие, — солгала я и отвернулась, чтобы не видеть, как она будет доедать последний кусочек.

Надо сказать, даже от такого крошечного количества пищи на душе сразу стало веселее, даже силы откуда-то прибавилось. Теперь можно было спокойно вернуться в район вокзала, поесть в харчевне, про которую мне рассказал вокзальный служащий, и садиться на следующий дилижанс.

Так мы и поступили. Вернулись знакомой дорогой, правда, сначала перешли на другую сторону улицы. Я время от времени останавливалась поправить узлы, а на самом деле зорко посматривала, не идет ли кто за нами.

Слежки не было, во всяком случае, я ее не заметила. В столь ранний час посетителей в кондитерской не было, значит, никто, кроме продавцов, не видел, сколько у бабушки денег, и я успокоилась.

В харчевне кормили сытно и недорого. Мы до отвала наелись и немного отдохнули, после чего вернулись на вокзал. Вот тут и случилось первое затруднение: в нужную нам сторону дилижансы попросту не ездили. Добраться до поместья «Белое Озеро» было невозможно даже с пересадками.

— Нанимайте отдельную карету, вам в третье окошко, — безучастно посоветовала кассирша и занялась следующим пассажиром.

В третьем окошке нас терпеливо выслушали, приветливо улыбнулись и назвали сумму, от которой я чуть не поперхнулась. За поездку нужно было выложить половину всех наших денег.

— Что так дорого-то? — вырвалось у меня.

На меня посмотрели с некоторым осуждением и принялись расписывать достоинства поездки в отдельном экипаже, обещая быстроту и комфорт.

— Мы немного подумаем, — пообещала я и отошла от окошка.

В расстроенных чувствах села на лавку и задумалась. Я уже просчитывала варианты поездки на телеге. От деревни к деревне. Пусть дольше, но всяко дешевле, чем в отдельной карете с удобствами.

Бабуля и вовсе выглядела растерянной. Она хорошо себя чувствовала в знакомой обстановке, но мы с ней уже ступили на неизведанную территорию.

Неизвестно, чем бы это закончилось, но к нам подошел пожилой бородатый мужик и, чуть стесняясь, спросил:

— Я слышал, вам в сторону гнилых болот надобно?

— Да, вы правы, — с замиранием сердца кивнула я. А вдруг попутчик? Тогда сумму поездки можно было бы разделить на несколько человек.

— Мы с женой утром заезжали на рынок, — он кивнул в сторону сидевшей в окружении корзин и узлов женщины, — так вот там слышали, что сегодня из города отправляется обоз, он как раз будет проходить мимо нужного вам места. Если поспешите, вы его еще застанете.

Обоз? Что это такое? Но если нам его советуют, значит, дело стоящее. Я от души поблагодарила неравнодушного к чужим проблемам мужика, заодно расспросив, как добраться до рынка.

Подхватив одной рукой узлы, а другой — бабулю, я поспешила в сторону рынка, моля только об одном: чтобы обоз еще не уехал.

Бабушка сильно отставала, поэтому на перекрестке я махнула проезжающему мимо извозчику. Тот окинул нас оценивающим взглядом, явно вычисляя нашу платежеспособность. Видимо, благородный вид пожилой госпожи в сопровождении горничной полностью его устроил, и он остановился.

Глава 6

Богдан оказался парнем веселым и общительным. Он сразу же посоветовал нам купить запас хлеба, сыра или вяленого мяса. А еще мешочек крупы.

— Зачем нам крупа? — удивилась я.

— Вечером будем кашу в общем котле варить, так с каждого по две горсти крупы надобно. Хотя можете и хлебом обойтись.

Я прикинула, что ехать нам целых три дня, а питаться одной сухомяткой не очень полезно, горячая пища будет очень кстати.

— Показывай, где можно крупу купить!

Богдан еще больше повеселел и принялся рассказывать о правилах обозной жизни. Помимо двух горстей на каждого человека, еще горсть крупы давали хозяину котелка. Ее ссыпали в специальный мешочек, это было своеобразной платой за посуду и саму готовку обедов. Мужчины традиционно собирали дрова, носили воду и поддерживали огонь, женщины занимались приготовлением еды.

Кроме каши, в дороге варили напиток из трав, что-то вроде чая. Но с травами, благо сейчас не зима, проще. Можно и свежих набрать, главное — знать полезные и не очень.

Значит, нам еще понадобятся чашки, ложки и кружки. Хорошо, что недорогой глиняной посуды на рынке было с избытком. А вот ложки пришлось брать деревянные — они дешевле.

На ночь обоз останавливался возле реки или вовсе в чистом поле, спали под телегами. Последнее особенно напугало бабулю, она даже не представляла, как можно спать на улице.

Мне было проще, в юности я с друзьями, а затем и с мужем не раз ходила в поход. Палатка, посиделки у костра, каша с привкусом дыма. Так что меня этим не напугаешь! А вот одеяла купить точно нужно, благо Богдан показал, где можно взять совсем недорогие.

К обозу мы вернулись навьюченные многочисленными свертками. Как оказалось, погрузка уже завершилась и ждали только нас.

Все взоры были устремлены в нашу сторону. Кто-то смотрел с любопытством, другие ворчали, что пора ехать, а мы их задерживаем. Мужики помоложе глазели с явным интересом, некоторые даже предлагали место на своей телеге, вдогонку летели довольно специфические шуточки. Не ожидая такого внимания, я опустила голову, чтобы скрыть лицо за оборками своего несуразного чепца.

Возле головы обоза стоял недавний знакомец, который обещал взять нас на свою телегу. Ну как знакомец, имени его мы так и не узнали. Когда подошли ближе, он хмуро глянул на наши покупки, а затем велел:

— Богдан, посади их к себе. Да поскорее, нужно выехать до полудня.

Парнишка тут же с готовностью кивнул и разгреб немного места в передней части своей телеги. Поверх соломы он постелил наши новенькие одеяла, а затем мы вдвоем помогли бабуле туда забраться.

Как только уселись, первая телега тронулась с места. Богдан тут же дернул поводья, и серая пятнистая лошадка, переступив с ноги на ногу, двинулась вперед.

Следующая телега пристроилась уже за нами, а за ней еще одна. Вскоре вся эта вереница узкими окольными улочками добралась до городских ворот и вырвалась на волю. Лошадки, словно повеселев, прибавили ходу.

Близился полдень, солнышко пригревало почти по-летнему, легкий ветерок обдувал, играя выбившимися из-под чепца локонами. Я была рада, что мы едем в одной телеге с Богданом, парнишка мне очень понравился. Впервые за эти дни я почувствовала себя в относительной безопасности.

Первое время, как мы только отъехали от города, на пути то и дело попадались небольшие деревеньки, но с каждым часом они встречались все реже и реже. На самых крупных перекрестках дорог стояли постоялые дворы, но мы, не останавливаясь, проезжали мимо.

Как ни странно, ехать в телеге, дно которой было устлано толстым слоем мягкого сена, мне понравилось намного больше, чем в дилижансе. Двигались мы не очень быстро, можно было спрыгнуть с телеги и некоторое время идти рядом. Многие так и делали, разминая уставшие от долгого сидения ноги.

Остановились мы только спустя несколько часов возле небольшой речушки, чтобы напоить лошадей, перекусить и справить нужду, благо кустов поблизости было в изобилии.

Бабуля долго выбирала кустики погуще и все не решалась приподнять свои юбки.

— Давай отойдем еще дальше, — предложила она.

— Куда дальше, отсюда и так телег не видно! Не хватало еще заблудиться!

Наконец, поддавшись на мои уговоры, она сделала свои дела, и мы вернулись к обозу. Наши попутчики занимались кто чем: в складных кожаных ведрах носили с реки воду, серпами косили молодую траву и подсовывали ее под лошадиные морды. Некоторые сидели в стороне и жевали куски хлеба, запивая из крынок квасом или просто водой. Кто-то выходил из кустов по ту сторону дороги, которую сразу же обозначили «мужской».

Вот только не все соблюдали это правило. Неожиданно позади нас появился уже знакомый Никифор. Проходя мимо, он маслено улыбнулся, причмокнул губами. Я даже поежилась, неужели подсматривал?

И тут же почувствовала чужой взгляд. Повернула голову и наткнулась на смотревшего в нашу сторону хозяина первой телеги. От Богдана я уже знала, что его зовут Николас, парнишка уважительно называл его «господин Николас».

И телег у него была не одна, а целых четыре. Именно он собрал этот обоз и отвечал за его сохранность. Богдан с восторгом рассказывал, что у Николаса даже оружие есть.

На телегах господина Николаса везли ткани, посуду, свечи, выделанные куски кожи, мешки с крупами и солью. Из-за этого разнообразного набора я решила, что он, скорее всего, торговец средней руки и закупил это все, да еще в таких количествах, для своей торговой лавки.

Я мало себе представляла жизнь в небольшой деревеньке, но раз туда везут мешки с крупами, значит, бабушка права и в тех землях большие проблемы с урожаем.

В очередной раз в мою душу прокралось сомнение: правильно ли мы делаем, направляясь в гиблые топи? Может, нужно было оставаться в большом городе? Там и работу найти проще.

Я тряхнула головой, отгоняя колебания. В любом случае нужно взглянуть на доставшуюся мне по завещанию собственность, а потом уже решать, как поступать дальше.

Глава 7

К утру я основательно продрогла, поэтому приготовленный тетушкой Василиной чай стал настоящим спасением.

Возле догорающего костра уже сидело несколько сонных мужчин. Я обхватила ладонями кружку с горячим ароматным напитком и села рядом. Столько лет проработала в мужском коллективе, что это произошло само собой.

Солнце едва позолотило верхушки деревьев, из ближайшей рощицы раздавались многоголосые птичьи трели, обещая погожий денек.

Выпив чаю и наскоро перекусив, мужики отправились за лошадьми. Поняв, что сейчас тех будут запрягать в телеги, я быстро допила кипяток и пошла будить бабушку.

Она, чуть постанывая, на четвереньках, выбралась из-под телеги, а когда поднялась на ноги, поморщилась, разгибая спину. Видимо, сон на голой земле не прошел даром.

Набросив ей на плечи колючее, но очень теплое шерстяное одеяло, я отвела бабулю к костру и вручила в руки кружку с чаем, а сама вернулась к телеге, достала второе одеяло и кучку сена, на которой мы спали, и уложила все это на подводу.

Богдан уже привел с луга нашу лошадку и возился с кожаными ремнями сбруи.

— Помочь? — предложила я.

— А ты умеешь?

— Нет, — качнула я головой, — но ты же меня научишь?

Паренек широко улыбнулся и принялся подробно рассказывать и показывать, как запрячь лошадь в телегу. Это оказалось не так уж просто, но очень увлекательно.

Лошадка, чуть скосив на меня блестящий глаз, терпеливо, почти не шевелясь, наблюдала, как я под руководством Богдана креплю дугу, сначала соединяя оглоблю и хомут гужами с одной стороны, а затем повторяю то же самое с другой.

Неподалеку Николас возился со своей упряжью и косил в нашу сторону глазами не хуже той самой лошадки. А ведь я так и не поговорила с ним насчет оплаты. Может, сейчас? Но меня отвлек Богдан, а когда я освободилась, Николаса рядом уже не было.

Мы помогли бабуле забраться на телегу, и уже вскоре обоз выехал на тракт, отправляясь в дальний путь. Поначалу мы с бабушкой жались друг к другу, делясь своим теплом, но с каждой минутой солнышко припекало все сильнее.

Оставив одеяло бабуле, я перебралась ближе к Богдану, наблюдая, как он управляет лошадью. Раньше я с удовольствием управляла любой попавшей в мои руки машиной, но, раз тут из транспорта лишь лошади, стоит освоить и это умение. Жизнь научила меня быть самостоятельной. Для меня самостоятельность равна независимости.

Управлять лошадью оказалось совсем не сложно, следовало лишь потянуть повод в нужную сторону. А в обозе лошадка и вовсе сама следовала за предыдущей телегой, оставалось только следить, чтобы она не свернула на обочину, соблазнившись пышными кустиками придорожной травы.

Богдан даже разрешил мне «порулить», а когда понял, что у меня отлично получается, решил немного подремать. Он, как и все мужчины обоза, дежурил этой ночью, присматривая за лошадиным табуном.

— Только если что, сразу буди, — велел он, сворачиваясь калачиком, и тут же заснул.

Так что я до самого обеда была занята, забыв про скуку.

После полудня мы добрались до очередной реки и остановились на отдых. Богдан давно уже проснулся и сидел рядом. Он позволил мне самой «припарковать» лошадку, которая послушно остановилась, стоило мне правильно потянуть за повод.

Справившись, я радостно улыбнулась и тут же ощутила на себе взгляд льдисто-голубых глаз Николаса. Он снова нахмурился, подозвал к себе Богдана и начал что-то вполголоса ему выговаривать. Надеюсь, не ругал за то, что парнишка позволил мне управлять лошадью. Тот что-то эмоционально говорил в ответ, оба снова смотрели в мою сторону.

Я передернула плечами, у меня от взгляда Николаса мороз пробежал по коже.

Стоянка была недолгой и, как пояснил Богдан, нужна была по большей части, чтобы напоить и накормить лошадей.

Настроение у парня по-прежнему было отличным, поэтому я не стала спрашивать, что ему там говорил Николас. Возможно, меня это и вовсе не касается, а я напридумывала себе всякого. Лучше помогу бабушке.

Я видела, как бабуле тяжело дается эта поездка, но она даже не думала жаловаться. Мало того, она старалась никому не показывать своей усталости. Предложила ей немного прогуляться, чтобы размять ноги, а еще меня беспокоила ее спина, поскольку я заметила, что при некоторых движениях бабушка непроизвольно замирает и морщится.

Вскоре к нам присоединилась тетушка Василина. Женщиной она была тучной, долгое сидение на телеге и ей давалось непросто. Неожиданно пожилые женщины нашли общую тему для разговора. Оставив их вдвоем, я разыскала Богдана, который как раз нес нашей лошадке большую охапку травы, и спросила, не сможем ли мы немного передвинуть лежащие на телеге тюки так, чтобы бабушка смогла прилечь.

— Сейчас что-нибудь придумаем, — пообещал парень.

Потому вместо отдыха мы принялись перекладывать закрепленную на телеге поклажу. Тюки только на вид казались легкими, на самом деле весили они немало. Когда я попыталась поднять один из них, меня мягко, но настойчиво отстранили в сторону.

— Спасибо. — Я вскинула голову, чтобы поблагодарить того, кто решил мне помочь.

К моему удивлению, это оказался Николас. Он легко, словно тюки ничего не весили, переложил их в другую часть телеги, велев Богдану хорошенько закрепить их веревкой. Я некоторое время смотрела на его работу, даже забыв прикрыть рот, но потом опомнилась, понимая, что сейчас лучшее время спросить об оплате проезда.

— Николас, — подошла я к мужчине, когда он спрыгнул с телеги, — сколько мы вам должны за проезд? Простите, что не спросила об этом сразу, вы были заняты, не хотелось вас отвлекать.

Он окинул меня взглядом с головы до ног, словно прикидывая цену не проезда, а меня самой, а потом буркнул:

— Поговорим об этом, когда доберемся до места.

После этого резко развернулся и пошел прочь. Странный он, нелюдимый какой-то. Хотя с мужиками вроде общается. Может, он только с женщинами такой?

В это время к Николасу подошла Наталка и, немного кокетничая, о чем-то заговорила. Тот коротко что-то произнес и направился к реке. Девушка обернулась, зло зыркнула в мою сторону и побежала его догонять.

Глава 8

Я помогала Богдану распрягать нашу лошадку, та стояла смирно, лишь изредка помахивая хвостом, отгоняя мошек. Когда паренек снимал сбрую с ее головы, она ласково прикусила его за рукав, явно понимая, что сейчас пойдет отдыхать.

Телеги снова выстроились в круг, насколько это было возможно. Лица наших спутников выглядели обеспокоенными, они то и дело поворачивали головы в сторону оставшейся на дороге сломанной телеги.

Но несмотря на это, все четко знали свои обязанности. Несколько мужчин занялись поиском дров для костра, а с этим наблюдались большие трудности, крупных деревьев поблизости не было, лишь камни да редкий кустарник покрывали здешние места.

С водой было еще хуже, ни рек, ни даже крохотных ручьев здесь не наблюдалось.

Я видела, как вернулись посланные на поиски воды Петро и Тихомир, как они долго о чем-то разговаривали с Николасом, затем обошли все телеги, собирая бурдюки и другую посуду, которую можно было закупорить, потом, взяв двух расседланных лошадей, ускакали в сторону гор.

Я помогла бабуле спуститься с телеги и устроила для нее удобное местечко возле колеса, положив на землю охапку сена и наши одеяла, а сама пошла помогать Богдану.

Паренек косил траву серпом, а я собирала ее в большие охапки и относила туда, где мы разместили лошадей. В этот раз далеко на выпас отпускать их не стали, собрав в небольшой табун возле самого лагеря.

Трудились все, кроме Никифора, сокрушенно нарезавшего круги вокруг своей телеги, и Николаса, который тщательно осматривал отвалившееся колесо.

Я внимательней присмотрелась к ходовой части нашей телеги. А ведь устройство колеса не настолько просто, как кажется! Сама ось — поперечная перекладина, что крепится к днищу телеги, — состояла из двух толстых деревянных брусьев, один из которых сужался на концах. Эти концы оси круглые и обиты железом, именно в этом месте крепится колесо.

Ось телеги Никифора сломалась в самом уязвимом месте — где кончается железная обертка оси, переходя в открытое дерево. В голове по привычке сразу же стали прокручиваться варианты возможного ремонта. Вот только боюсь, тут мало что можно сделать, единственный выход — менять всю нижнюю часть оси. Только где ее тут взять?

Сделать новую ось без крепкого дубового бруса и нужного инструмента практически невозможно. Да и дело это явно небыстрое.

Я носила охапки травы, а мозг все продолжал анализировать создавшуюся ситуацию, пытаясь найти оптимальные пути решения. В конце концов я не выдержала и под осуждающим взглядом Наталки направилась к сломанной телеге. Хорошо, что бабуля сидела ко мне спиной и ничего не видела.

— Чего приперлась? — раздраженно буркнул Никифор.

Ему явно нужно было на кого-то слить свою злость, а тут я как раз подвернулась. Не обращая на него никакого внимания, подошла к Николасу и вполголоса спросила:

— Могу я с вами поговорить?

— Что-то срочное? — Он поднял голову, взглянув на меня. — Я немного занят.

— Именно об этом я и хотела с вами поговорить. — Покосившись на злого Никифора, я добавила: — Только давайте немного отойдем в сторону. Или пусть он уйдет, — кивнула я на хозяина телеги.

— Да ты… — взвыл тот, но Николас его тут же осадил:

— Действительно, толку от тебя никакого, иди другим помоги.

В глазах мужчины промелькнуло любопытство, которое тут же скрылось под напускной суровостью.

Никифор, чертыхаясь и бросая в мою сторону злые взгляды, ушел, оставив нас одних. А я, не теряя времени, склонилась над сломанной осью.

Все как я и думала. Видавшая виды ось телеги была очень старая, дерево давно потеряло былую твердость, а кое-где и вовсе подгнило. Железо в месте соединения с деревом проржавело, что, скорее всего, и послужило причиной поломки.

Я выпрямилась и спросила внимательно наблюдавшего за мной Николаса:

— Могу я узнать, что вы собираетесь делать?

— Нам придется задержаться тут, пока не починим, я отвечаю за каждую телегу в этом обозе и никого не брошу. Это вы хотели услышать? Если пожелаете пересесть на попутную подводу, я не буду вам мешать. Только хочу предупредить: путешествовать в этих местах двум одиноким женщинам совсем не безопасно.

Я отрицательно покачала головой:

— Ваше общество меня вполне устраивает, я лишь хотела по возможности помочь.

— Помочь? Вы?

— А почему нет? Вы отнеслись к нам с пониманием, взяли в свой обоз.

— И что вы предлагаете?

— Я так понимаю, в походно-полевых условиях поломку устранить будет довольно затруднительно, если только у вас с собой нет запасных частей.

Я вопросительно глянула на внимательно слушавшего меня мужчину. Он мотнул головой.

— Значит, запчастей нет. Считаю, для начала нужно разгрузить телегу. Даже на глаз тут виден перевес. Это придется делать в любом случае, иначе ось просто не починить. Можно распределить ящики отсюда между всеми телегами обоза, это уберет часть проблемы. Далее я вижу два пути решения вопроса. Первый — послать кого-нибудь в ближайшее селение за новой осью и самим установить ее. Второе — найти что-то подручное, что заменит сломанную ось и позволит всем обозом добраться до ближайшей деревни.

— Чем можно заменить ось? — хмыкнул Николас.

— Да хотя бы ломом или другой железной палкой, — пожала я плечами. — Есть у вас что-то подобное?

Николас долго смотрел на меня изучающе, словно видел впервые. А потом кивнул:

— Найдем!

Кивнула в ответ и, развернувшись, пошла в сторону лагеря. Я все сказала, решать ему.

Стоило высказаться, на душе стало легче. Освободив голову от сложной задачки, я теперь могла спокойно заняться чем-нибудь другим.

Вернулись всадники и привезли немного воды, которую придется очень экономить. Перелив ее в ведра, чтобы напоить лошадей, они ускакали снова, стараясь успеть дотемна. Вечер надвигался медленно, но неотвратимо.

Николас собрал всех мужчин, и они вместе принялись разгружать телегу Никифора, перетаскивая ящики ближе к лагерю.

Глава 9

Сквозь сон мне почудился какой-то шум. Просыпаться ужасно не хотелось, поэтому я только натянула одеяло повыше. Но уже в следующее мгновение глаза сами собой распахнулись — совсем рядом раздался громкий протяжный вой.

Я испуганно дернулась и вскочила, ударившись головой о днище телеги. Совсем забыла, что она служит для нас своеобразной крышей.

— Да чтоб тебя! — сквозь зубы прошипела я, потирая ушибленное место и замирая, потому что вой раздался снова.

В ответ послышалось встревоженное лошадиное ржание. Вышедший на охоту ночной хищник напугал не только меня.

Что-то вцепилось мне ногу, от неожиданности я чуть не взвизгнула.

— Софи, просыпайтесь! — послышался обеспокоенный голос Богдана.

— Кто это? Что происходит? — прошептала я.

— Шакалы!

— Они опасны?

— Только если их много.

— А этих много?

Мой вопрос повис в воздухе, потому что ответом на него было многоголосое завывание и тявканье, которое теперь доносилось со всех сторон.

— Много… — сама же вынесла вердикт. — Что нужно делать?

— Заберитесь на телегу как можно выше, — велел Богдан и кинулся к соседней подводе будить остальных.

Я тоже не стала медлить, растолкала бабулю и помогла ей забраться на телегу, укутала одеялами, не забывая при этом поглядывать по сторонам. Лагерь уже проснулся, мужчины один за другим исчезали в темноте, возвращаясь с лошадьми. Табун собирали в самый центр защищенного телегами круга.

Глаза немного привыкли к темноте, я смогла разглядеть, что тетушка Василина и Наталка уже сидят на телегах, поджав ноги. А вот мужчины явно собирались держать круговую оборону, беря в руки серпы и длинные палки.

Настоящее оружие было только у Николаса и Тихомира, широкоплечего бородатого мужика с огромными ручищами. Боюсь только, толку от их ружей будет совсем мало, особенно если животные решать нападать сразу всей стаей.

Скольких мужчины успеют убить? Одного? Двух? У них же не автомат, а, насколько я рассмотрела, что-то вроде довольно примитивного карабина.

Палки — тоже так себе оружие. Серп — это уже серьезнее, но воспользоваться им можно только на очень близком расстоянии, когда хищник уже готов в тебя вцепиться. И это еще опаснее. Поддавшись панике, человек обычно начинает размахивать холодным оружием в разные стороны и может поранить и себя, и своих товарищей. Я во время службы мужа в войсках всякого насмотрелась.

Ночь лишь усугубляла эту опасность, притаившийся в темноте враг опасен вдвойне. Тем более у него есть преимущество — ночное зрение. А у нас костер давным-давно потух.

Я попыталась вспомнить, не осталось ли немного хвороста, но на месте былого кострища топтался табун лошадей. Нечего было даже думать что-то там обнаружить — затопчут. Нужно придумать что-то еще.

Отыскав в толпе Богдана, я кинулась к нему:

— Мне нужен жир или масло, все, что может гореть!

— На моей телеге есть бутыль, — кивнул он.

— Давай скорее, и твою палку тоже!

Пока он разыскивал среди тюков бутылку с маслом, я вытащила из своего узла кусок грубого полотна — кажется, это была юбка — и принялась плотно обматывать им один конец палки, закрепляя все прочной бечевой.

— Лей! — велела Богдану, подставляя обернутый тканью конец. — Давай-давай, чтобы хорошенько пропиталось!

Парень старательно размазывал масло по ткани, а я, обернувшись, крикнула:

— Тетушка Василина, мне нужно ваше огниво!

Спустя минуту высекаемые огнивом искры упали на пропитанную маслом ткань, и мой самодельный факел вспыхнул, медленно разгораясь.

— Держи, — я сунула древко в руки изумленного парнишки, — а мне нужно к бабушке.

Только далеко отойти я не успела, возле нас словно по волшебству появился Николас. Окинув факел внимательным взглядом, он коротко спросил:

— Можете сделать еще?

— Мне нужна мешковина, масло и любая длинная палка, — кивнула я.

Богдан передал свой факел одному из мужчин, а сам принялся мне помогать. Вскоре было готово еще три факела, они ярко горели, рассекая пламенем темноту.

В ответ ночная мгла смотрела на нас десятками светящихся хищных глаз. Извечный страх перед горящим огнем заставил шакалов отступить, но не уйти. Они взяли лагерь в кольцо, терпеливо дожидаясь от нас любой, даже самой маленькой ошибки. Время от времени животные запрокидывали головы, и к небу летел протяжный вой, рассыпаясь по телу сотней холодных мурашек.

— Чего они ждут? — шепотом спросила я Богдана.

— Когда мы устанем, — в ответ неожиданно послышался голос Николаса. — Хищники обычно выбирают самую слабую цель, а потом терпеливо выжидают, когда она отобьется от своих, тут-то они и нападают сразу всей стаей.

— Значит, они не уйдут?

— Почему же, уйдут, когда поймут, что мы сильнее. Но сначала попытаются еще раз напасть.

— Но факелы… животные же боятся огня!

— Голода они боятся больше. Часто он бывает сильнее страха или разума, толкая на необдуманные поступки.

Я кивнула, прекрасно понимая, о чем он говорит.

— Вы хорошо стреляете? У вас так мало оружия… Может, выстрелы отпугнут их?

— Боюсь, запах крови их только раззадорит.

— Тогда вам следует лучше подготовиться.

— Что вы имеете в виду? — В голосе Николаса проскользнули нотки любопытства.

— Серпы, ими можно убить, но только на очень близком расстоянии. Не лучше ли привязать их на палки? Это позволит держать некоторую дистанцию. В такой ситуации даже заостренные колья и то лучший вариант.

— Забирайтесь-ка вы на телегу, кажется, у их вожака заканчивается терпение, — посоветовал Николас. — Богдан, присмотри за женщинами!

Вернувшись к бабушке, я с удовлетворением заметила, как Николас подходил к некоторым из мужчин, те кивали и принимались прикручивать свои серпы к палкам шнурками или бечевой. А у кого-то в телеге даже нашлись вилы.

Один из шакалов завыл особенно громко и жалостно, после чего вся стая бросилась вперед. Животные умело обходили горящие факелы, стараясь прорваться в центр лагеря. Не знаю, что их больше привлекало: лошади или люди.

Глава 10

После отдыха даже дорога казалась веселее, народ в обозе переговаривался друг с другом, на лицах то и дело мелькали улыбки. А может, все дело в том, что скоро все они будут дома.

Дом… это слово сейчас для меня казалось чем-то эфемерным. И ежу понятно, что назад в свой мир я уже никогда не вернусь. Хорошо, не успела завести кота, да и комнатных цветов у меня не было — загруженная работой, я просто не успевала за ними ухаживать. У меня даже кактусы дохли.

От мысли, что в закрытой квартире могло остаться дорогое мне живое существо, стало как-то неуютно. А так, получается, меня там совершенно ничто не держало. Весь смысл жизни составляла работа, работа и еще раз работа.

Может, для того мне и дан еще один шанс — чтобы все изменить?

В любом случае у меня теперь есть о ком заботиться. Я с теплотой посмотрела на бабулю, которая, оказывается, внимательно за мной наблюдала.

— Что? Снова спина болит?

Я подсела ближе, обеспокоенно заглядывая ей в глаза.

— А ты изменилась, Софи. Раньше никогда не спрашивала о моем здоровье.

— Наверное, повзрослела, — пожала я плечами. — Теперь настала моя очередь заботиться о тебе. О нас.

— Откуда ты знаешь обо всех этих штуках?

Она кивнула в сторону телеги Никифора.

Вот и настал он, тот самый ответственный момент. Нужно рассказать правдоподобную историю, которая так круто изменила мою жизнь.

— Ба, — я понизила голос почти до шепота, — той ночью, когда жирный боров навалился и начал меня душить, не знаю, что со мной случилось, но я будто очутилась в другом мире. Совсем другом, непохожем на наш. За один миг я словно прожила там целую жизнь. Это был сон или явь, не знаю, но та, другая я велела мне бороться за себя, за тебя, за наше будущее. И я нашла силы разомкнуть его пальцы на своей шее. А очнувшись, поняла, что помню все, что видела в том сне. Что это было, бабушка?

Я с тревогой смотрела на старую женщину, поверит она мне или нет?

— Бедная моя! — Она обняла меня за плечи, чуть покачиваясь, словно убаюкивая. — Этот ирод чуть не убил тебя! Слава богам, что они вернули тебя назад!

Поверила! Я незаметно выдохнула, утыкаясь лицом в ее плечо.

Время отдыха закончилось, все снова загрузились на свои телеги. Только Никифор ныл, что устал весь день идти пешком.

Проблему решили довольно быстро. Дорога была прямая и ровная, потому просто привязали его лошадь к идущей впереди телеге, а он сам забрался на подводу Тихомира.

Спустя некоторое время мы проехали небольшую деревеньку, затем еще одну. Заметив обоз, люди высыпали на улицу, махали руками, некоторые шли рядом с телегами, переговариваясь с Николасом. Я только удивлялась: откуда его тут все знают?

Деревни, конечно, хорошо, но есть ли здесь города? Очень не хватало карты местности и понимания, где мы оказались.

Насчет городов меня просветил Богдан. Паренек рассказал, что города есть, и даже несколько. Некоторые совсем рядом. Тогда у меня сразу же возник еще один вопрос: зачем было проделывать такую дальнюю и очень опасную дорогу, когда и тут есть города, к тому же до них намного ближе.

— Так наш товар за горами стоит намного дороже, — пояснил парнишка.

— Что за товар?

Вот тут он меня удивил. Товаром, который они сбывали за горой, оказался хлопок.

— А больше у нас ничего не растет, — пояснил он.

Я попыталась вспомнить, что знаю о хлопке. Любит тепло, растет на щелочно-болотных и засоленных землях. Помню, в свое время меня это очень удивило, немногие растения могут произрастать на солончаках.

Из хлопка делают ткань и вату. А засушенные веточки применяют для украшения интерьера. На этом мои познания заканчивались.

А степь вокруг действительно начала меняться. Обычная, привычная глазу трава уступала место сероватой полыни и бессмертникам. Земля на дороге поменяла цвет, став светло-серой. Вспомнились слова бабули, что тут даже трава не растет. Растет, только совсем другая. Но это ведь не повод унывать?!

Вскоре обоз добрался до развилки и остановился. Николас спрыгнул с телеги и подошел к нам.

— Отсюда до деревни верст шесть-семь будет. А там и до усадьбы недалеко. Найдете старосту, он вам все покажет. Я буду здесь через несколько дней по делам, если к тому времени передумаете и решите вернуться, помогу добраться до ближайшего городка.

— Спасибо! — кивнула я, а бабуля добавила еще несколько добрых слов.

Мы принялись вытаскивать из телеги наши вещи, Богдан помогал.

Подошла тетушка Василина.

— Ежели тут не устроитесь, езжайте до Воронова, третий дом с краю. Дочка у нас недавно замуж вышла и в соседнее село переехала, так что места всем хватит!

Я от души поблагодарила эту добрую женщину, Василина не удержалась и сгребла нас с бабулей в охапку, прижимая к своей пышной груди.

Следом за ней стали подходить и другие наши попутчики. Удивительно, как всех сблизили несколько дней пути. Тепло попрощавшись, мы еще некоторое время смотрели вслед уезжающим вдаль телегам, и только тут до меня дошло, что плату за дорогу с нас так и не взяли.

Время клонилось к вечеру, значит, следовало скорее добраться до жилья. Николас упомянул, что до деревни около шести верст, это значит — примерно семь километров. Думаю, дотемна успеем.

Связав между собой узлы, я перекинула их через плечо, бабуле досталась котомка с остатками нашего провианта. Шли потихоньку, часто останавливаясь на отдых. Я с беспокойством посматривала по сторонам — вдруг здесь тоже водится какая-нибудь живность? Встреча с шакалами все еще живо стояла у меня перед глазами. Да и вечерние сумерки подкрадывались незаметно, но неотвратимо.

Как же я обрадовалась, когда вдали показались очертания приземистых деревянных домов. Даже у бабули словно сил прибавилось, и мы зашагали быстрее.

Деревня была странной: серые, выцветшие от времени стены домов, за ними какие-то крошечные постройки, кажется из глины. Ни привычных заборов, ни огородов здесь не было. Не лаяли собаки, да и людей не было видно. Поначалу я даже решила, что деревня необитаема.