Сон в руку

Глава 1

Ветрено и легкий морозец, но мы с Ольгой не замечаем дискомфорта. Ольга – это невеста моего младшего брата Степана. Сейчас мы стоим за ограждением летного поля и ждем прибытия самолета из Моздока. Рядом с нами, в таком же нетерпении, стоят матери, жены, подруги, сестры тех, кто два месяца пробыл в командировке в Чечне. Чуть поодаль - группа офицеров ОМОН, они тоже встречают наших ребят. Мы уже давно поздоровались, задали друг другу дежурные вопросы, получили дежурные ответы и успокоились. Все знали, что погибших в отряде нет, поэтому обстановка была радостно-взволнованной и временами слышался сдержанный смех. Открыто радоваться не решался никто, чтобы не дразнить судьбу – наши-то еще в воздухе.

- Оксан! - дрожащим голосом позвала меня Ольга. – Я скоро окончательно задубею.

- Я тебя еще дома предупреждала - не надо было ноги оголять, что же ты теперь ноешь?

- Оксаночка, хорошая моя. - начала подлизываться Ольга – Ты же в брюках.

- Да, потому что я умная, а не такая вертихвостка, как некоторые. – гордо сказала я.

- А вот и нет. – хитро прищурилась подруга. – просто ты уже побывала замужем и забыла, каково ходить в невестах. Я же Степку два месяца не видела и он меня, между прочим, тоже. Должна же я продемонстрировать свои стройные ножки.

- Да. – согласилась я. – Ему наверняка будет приятно. А пока получают удовольствие все до одного из встречающих его сослуживцев.

Я показала глазами на группу молодых офицеров. Ольга скользнула по ним взглядом и слегка покраснела.

- Вот я и говорю, Оксаночка, давай поменяемся – ты мне свое пальто, а я тебе куртку. Ну, пожалуйста!

Мы с Ольгой примерно одного роста и одинаковой комплекции. Вот только таких длинных и стройных ножек у меня, увы, нет. Конечно, я не кривоногая и не хромая, но рядом с Ольгой это уже не имеет значения. Надо отдать ей должное, что при таких ногах она никогда не стремилась стать моделью и сейчас не забивает свою белокурую головку подобной ерундой. Она вообще особа рассудительная и за это я ее уважаю.

- Ох и любишь ты меняться одеждой. – с укоризной сказала я, расстегивая свое пальто.

- А кто меня к этому приучил? – ехидно спросила Ольга, вжикнув, в свою очередь, молнией на своей шикарной кожаной куртке.

Она права. За год, что они встречаются со Степой, ей не раз и не два приходилось видеть, как он, выбегая за сигаретами, надевает мою олимпийку или ветровку, а я, собираясь выносить мусор, напяливаю его кроссовки, хоть они и велики мне на три размера. Поэтому нам с подругой не впервой меняться одеждой.

- О-о-о! – донеслось со стороны мужчин, когда мы с Ольгой разоблачились.

- Вольно! – смеясь, сказала им я и застегнула молнию на куртке.

* * *

Мы со Степкой вот уже пятый год жили вдвоем в квартире наших родителей, которые, просуществовав в законном браке целых двадцать семь лет, неожиданно для всех развелись. Без каких бы то ни было скандалов, разборок, дележа имущества и перетягивания нас с братом на свою сторону. Мне тогда был двадцать один год, Степке, соответственно, двадцать и он только что вернулся из армии, отслужив два года в десантных войсках.

Вспоминаю, сколько было радости, когда в одно прекрасное весеннее утро он появился дома, совершенно не в то время, в которое его ждали. У нас была дружная семья и я до сих пор не могу понять, как родителям удавалось скрывать отсутствие между ними любви. Наверное, мы просто не приглядывались и взаимное уважение их друг к другу воспринималось мной и братом, как проявление любви.

Теперь-то я знаю доподлинно, как проявляет себя любовь, но что толку – я сама уже год, как в разводе. Но, об этом после.

Я сильно подозреваю, что родители ждали только возвращения сына из армии, чтобы объявить о своем решении. Конечно, мы были в шоке, но Степа расстроился гораздо сильнее меня. Он хоть и отслужил два года, доказав, что стал настоящим мужчиной, но, по сути, был очень домашним. Не маменькиным сынком и не слюнтяем, но добрым и отзывчивым мальчиком.

Оказалось, что у отца и матери уже давно имелись партнеры, к которым они и ушли, оставив нам с братом хорошую трехкомнатную квартиру в хорошем районе города. Сначала Степан на них очень обиделся, даже отказывался от встреч. Я тоже была обижена, но в качестве старшей сестры, старалась убедить брата, что родители имеют полное право на личную жизнь. Причем, на ту, которую они сами выбрали.

Не сразу, но Степан успокоился и мы комфортно зажили вместе. Родители и дальше продолжали вести себя порядочно по отношению друг к другу, что способствовало заживлению душевной раны, нанесенной нам их разводом.

Степа был неглупым парнем и сразу после армии поступил в институт, который умудрился закончить за три года, сдавая экзамены экстерном. Я, к тому времени, уже завершила свое образование и работала экономистом в фирме, торгующей парфюмерией. Там я и познакомилась со своим будущим мужем Романом Николаевичем Симоновым - Ромкой.

У него был небольшой парфюмерный магазин, а товар для магазина Роман брал у нас в фирме. Мы были почти ровесники – муж старше меня всего-то на десять месяцев. Нет смысла описывать наши взаимоотношения, скажу только, что я до сих пор очень люблю его. Наш развод, на первый взгляд, банален и причина его отнюдь не оригинальна.

Все произошло из-за его мамы. Да простят меня все остальные свекрови нашей необъятной родины, но мне досталась полная стерва. Самое интересное, что Ромка все прекрасно понимал, но ничего не мог сделать. Наталья Сергеевна была настолько хитра и коварна, что мне, самоуверенной двадцатичетырехлетней особе, в голову не могло прийти, какие замыслы роятся за этим узеньким лбом. Я считала, что, выйдя замуж за ее сына и самозабвенно его любя, удовлетворяю все, даже самые запредельные, запросы его матери к снохе. Как же я ошибалась! Моя любовь действовала на нее, как красная тряпка на быка, потому что Наталья Сергеевна любила своего сына еще самозабвеннее, чем я.

Глава 1.1

* * *
- Летит! – прервал мои мысли возглас одного из офицеров.

Все повернули головы в направлении его вытянутой руки и затихли, не в силах унять тревогу, даже зная, что все, вроде бы, в порядке. Военный самолет заходил на посадку без грациозности пассажирских лайнеров, но всем собравшимся казался синей птицей счастья, спускающейся к нам с небес.

Самолет остановился недалеко от нас, заглушил двигатели и, наконец-то, показались первые пассажиры в камуфляжной форме. Ольга, было, дернулась в сторону самолета, но я поймала ее за полу собственного пальто и сделала строгое лицо. Я знала, что сначала командир прибывшего отряда должен сделать доклад командиру отряда ОМОН, который тоже встречал своих подчиненных.

Приехавшие выстроились в шеренгу, положили сумки на землю и встали по стойке «смирно». Наш стоял четвертым и это радовало, учитывая, что бойцы отряда - ребята не мелкие. Да и мы с Ольгой ростом не обижены.

После рапорта начальство подошло пожать каждому руку и обнять по-братски. Мы все прекрасно знали полковника Владимира Александровича Самохина. Он был нашим ребятам, как отец родной, причем, без всяких кавычек. Лично Степан очень его уважал и мы следовали Степкиному примеру. Полковник побывал уже не в одной командировке в зонах конфликта, был награжден «Орденом Мужества» и звание свое получил досрочно. Было ему немного за сорок, но отеческое отношение к своим подчиненным и их семьям, ощущалось, как от мудрого седовласого старца.

Когда официальная часть закончилась, мне снова пришлось придержать нетерпеливо скачущую Ольгу, давая возможность прибывшим обняться с товарищами по отряду. Приятно было посмотреть, как ребята радуются встрече. Они не строили из себя суровых защитников отечества, а весело колотили друг друга по плечам и обнимались. Ну, вот и наша очередь подошла.

Я специально немного поотстала, чтобы Ольга смогла первой обнять Степу. Я сестра - я еще успею. Отрадно было видеть, как Степка счастливо зарылся носом в Ольгины волосы и вдыхал ее запах. Я не выдержала и прильнула к брату с другой стороны, шмыгая носом.

- Девочки вы мои. – прошептал Степка, целуя нас поочередно. – Как я соскучился.

Тут я заметила, что за нами наблюдает, стоящий поодаль, молодой человек в камуфляжной форме. Степан оглянулся и махнул ему рукой.

- Коля, давай сюда, я тебя со своими познакомлю.

Коля подошел и вежливо кивнул нам обеим одновременно.

- Это мой боевой друг Коля Селиванов, прошу любить и жаловать. Это моя сестра Оксана и невеста Оля. – мы кивнули в ответ. - Николай поживет пару дней у нас, а потом поедет отдохнуть в теплые края. Когда деньги получит. – добавил брат и они с Колей переглянулись.

- Добро пожаловать. – сказала я приветливо, но Коля мне с первого взгляда не понравился.

Мы поймали такси и, помахав на прощание тем, кто еще не уехал, тронулись в сторону нашего дома.

Стол был заранее сервирован, нам с Ольгой осталось только расставить салаты, которые стояли в холодильнике и достать запотевший графин с водкой. Ольга со Степкой постоянно дотрагивались друг до друга, создавая в квартире легкую и непринужденную атмосферу. Коля рассматривал нашу библиотеку, в которой преобладали детективные романы и подшучивал над влюбленными.

Наконец, все сели за стол и налили по первой рюмке за благополучное возвращение. Ребята накинулись на домашнюю еду, со смехом вспоминая сухие пайки и простую питьевую воду вместо яблочного компота, который они сейчас пили. Второй тост прозвучал за родных и близких и я уловила во взгляде Николая какое-то смятение. Спрошу потом у Степки, откуда он вообще взялся этот Коля, что-то я раньше про него ничего не слышала.

С салатами расправились быстро и я пошла на кухню подогревать картошку с мясом, а Степан, усадив на колени Ольгу, принялся названивать родителям, чтобы сообщить, что он уже вернулся. Я специально не стала говорить родителям о дне приезда Степки: ждали бы, волновались. А так, глядишь, нежданная радость.

Коля появился на кухне бесшумно и напугал меня.

- Ну, что ты так дергаешься, Оксана? – спросил он, опускаясь на табуретку.

- А ты не подкрадывайся, тогда и не буду дергаться.

- Извини, привычка. – самодовольно прищурился он.

- С чего бы это? У вас, вроде, не разведотряд, чтобы привыкнуть подкрадываться.

Ну, не нравился он мне и все тут. Какой-то мутный, непонятный. Я сунула ему в руки блюдо с картошкой и отправила к столу, чтобы не ошивался рядом со мной на кухне. Степа уже поговорил с родителями и сидел за столом, разливая водку для третьего тоста.

Третий тост ребята из ОМОН поднимают за погибших товарищей. Я об этом уже знала. К сожалению, за всю историю отряда были погибшие и мы выпили эту рюмку стоя и не чокаясь.

А вот четвертый тост мне всегда нравился. Он провозглашается за то, чтобы за присутствующих не пили третью рюмку.

Мужчины закурили и начались воспоминания. Многое из того, что они говорили, нам было не понятно. У них уже выработался какой-то свой жаргон военного времени, который был ясен только тем, кто побывал в Чечне. С посторонними о войне говорить им было не интересно. Нам ребята сказали только, что почти все сведения, которые сообщались по телевизору – это вранье. Информация или преувеличена, или преуменьшена, а то и вовсе искажена. Сведения о погибших подаются, как налоговая декларация. Чем меньше итоговая цифра, тем меньше ты заплатишь. В данном случае имеется в виду плата моральная.

Когда речь зашла о мирном населении, у ребят заходили желваки.

- Кого они называют «мирным населением»? – взвился Степан. – Женщин, которые сами готовы лечь под колеса БТРов, только чтобы боевики успели отойти подальше в горы? Или детей, которые камнями добивали наших раненых ребят?!

Глава 2

Утром я встала с трудом, и то, когда услышала, как кто-то на кухне гремит посудой. Ребята уже приготовили себе яичницу и уплетали за обе щеки, оживленно что-то обсуждая. Я заглянула на кухню и Николай расплылся в улыбке.

- Доброе утро, Оксаночка, как спалось?

- Спасибо, плохо. – сонно ответила я и ушла в ванную.

Ко мне заглянул Степка.

- Ксюш, позавтракаешь с нами? Я кофе сварил, сейчас бутерброды сделаю.

- А что вы так рано встали? – пробурчала я, вяло елозя по зубам щеткой.

- Так Колька уезжает, у него поезд через два часа.

Я оживилась, сполоснула рот и спросила.

- Насовсем уезжает?

- Насовсем, насовсем! Только ты уж не радуйся так откровенно. – усмехнулся Степка.

- Ну что ты, я – сама скорбь. Могу даже всплакнуть для убедительности.

- Ксюшка! – угрожающе нахмурился брат.

Я вытолкала его из ванной, сказав в спину, что позавтракаю позже. Чтобы протянуть время, решила встать под душ, а потом немного подкраситься.

Стоя у зеркала за закрытой дверью ванной комнаты, я пыталась прислушиваться к тому, о чем говорят Николай со Степкой, но были слышны только отдельные возгласы. Вдруг Степа заорал диким голосом и что-то покатилось по полу. Я приоткрыла дверь и громко спросила:

- Что за вопли, господа офицеры? Режут вас там что ли?

- Ты почти угадала. – крикнул мне брат. – Я вместо колбасы чуть руку свою не нарезал.

- Руки-крюки. – выдала я заключение и продолжила краситься.

Когда я вышла из ванной, ребята уже стояли в прихожей при полном параде и ждали меня. Они были в одинаковой камуфляжной форме, зимних шапках и уже успели перчатки натянуть. Коля держал в руках сумку.

- Не замерзнете? – саркастически спросила я.

- Ты на градусник смотрела? Там минус десять и ветер. – сказал Степан.

- А, тогда ладно. Ну, счастливо тебе отдохнуть, Николай.

Прощание было недолгим, а Степка сказал мне, что с вокзала проедет домой к Ольге, повидать будущую тещу.

Попивая кофе, я боролась с желанием пойти в комнату брата и поискать, не там ли он спрятал свою долю баксов. Порядочность победила и я решила вообще об этом не думать, пока Степка сам мне не покажет.

Чем бы заняться, пока есть свободное время? На работе я взяла отгулы, в связи с приездом брата, но послезавтра уже нужно выходить. Я разрывалась между обязанностью вымыть пол и желанием полистать новый женский журнал, который недавно купила, а просмотреть было некогда. Победила дружба … между мной и моим внутренним я. Мы сошлись на журнале.

Все-таки, женские журналы вредны для психики. После часа внимательного просмотра, я пришла к выводу, что мой гардероб устарел весь до последней тряпки, кожа лица требует десяти сеансов интенсивного массажа, на бедрах сплошной целлюлит, а косметики, можно считать, что нет вовсе. В расстройстве, уронив голову на скрещенные руки, я не заметила, как заснула. Ночью-то плохо спала.

Разбудил меня телефонный звонок. В квартире сгустились сумерки и я не сразу нащупала трубку.

- Слушаю. – буркнула я, потирая шею, затекшую от сна в неудобной позе.

- Оксан, ты что ли? – раздался неуверенный вопрос.

- Я. Просто проснуться никак не могу. Тебе чего, Оль?

- Степка-то где? Обещал, что еще днем придет, мама пирогов напекла, а его все нет.

- Как нет? – я включила свет и закрутила головой, соображая, где же у нас висят часы. – Уже седьмой час!

- Вот и я о том же.

- Подожди, они с Колей завтракали в десять. Степка сказал, что поезд у Николая через два часа, значит в двенадцать. Потом хотел к тебе поехать.

- Оксан! – Ольга сглотнула ком в горле. – Где он может быть?

- А я знаю? – жалобно ответила я, но в голове забилась тревожная мысль – «Не связано ли это с проклятыми долларами?»

- А куда Коля направлялся? Может, поезд задержали? – продолжала строить догадки Ольга.

- Знаешь, что? – ухватилась я за ее мысль, потому что о другом было страшно думать. – Я позвоню на вокзал и спрошу, не задержался ли какой-нибудь поезд в южном направлении. Ты жди, ладно?

Я бросила трубку и тут же набрала номер справочной железнодорожного вокзала. Через минуту я уже знала, что сегодня был только один поезд на Симферополь и стоял он всего десять минут, после чего отправился дальше.

Вот оно! То, чего я всегда боялась, живя с мужем, а последнее время и с братом. Степа пропал, не пришел туда, куда не мог не прийти. Что теперь делать? Когда Ромка задерживался на работе, я всегда боялась, что наступит момент и я не буду знать, где его искать, куда звонить и что, вообще, предпринять. Этот момент наступил, но не с мужем, а с братом.

Снова раздался телефонный звонок. Это наверняка Ольга. Надо взять себя в руки, может Степа уже пришел к ним, а если нет, то ни к чему пугать Олю. Хватит меня одной, напуганной до полусмерти.

- Да? – как можно спокойней произнесла я в трубку.

- Оксаночка, это ты? – услышала я голос Владимира Александровича Самохина, командира отряда ОМОН.

Ну вот, сейчас он попросит к телефону Степу, а я не знаю, где он. Мне стало так тоскливо, но я взяла себя в руки и ответила, по моему мнению, достаточно бодро.

- Да, Владимир Александрович, слушаю вас.

- Вот что, девочка, у меня для тебя плохие новости. – он закашлялся, чувствовалось, что слова давались ему с трудом, я его таким не помню.

- Что, Степу снова отправляют в командировку? – почему-то пришла мне в голову мысль.

- Да нет.- он посопел в трубку. – Я сейчас пришлю за тобой машину.

- За мной? Зачем?

- Ты крепись, Оксаночка, но, по-моему, наш Степан погиб.

Глава 2.1

***
Очнулась я у себя дома, на диване и увидела заплаканное лицо Ольги, склонившееся надо мной. В первые секунды я не могла понять, что произошло, но жестокая память рывком вернула меня к действительности и я подалась к Ольге, желая рассказать, какое у нас всех горе.

- Тихо, лежи. – остановила меня Оля. – Я уже все знаю.

Было видно, что она собралась крепиться, но не выдержала и упала мне на грудь, сотрясаясь от рыданий. Я обняла ее и мы проплакали минут десять, боясь оторваться друг от друга.

Наконец, Ольга затихла, потом подняла опухшее от слез лицо и проговорила:

- Скоро здесь будут твои родители. Им Владимир Александрович позвонил.

Я подскочила, вспомнив об отце с матерью. Хорошо, что не мне пришлось сообщать им страшную весть. Моя психика этого уже не перенесла бы.

- Пойдем, умоемся. – предложила Ольга и мы пошли в ванную.

Родители приехали, когда мы уже более-менее привели себя в порядок. На маму было страшно смотреть. Она вмиг состарилась лет на десять. Отец не отходил от нее ни на шаг, но сам был не в лучшем состоянии.

Теперь мы уже все плакали. Сколько их осталось, этих слез, не знал никто. У нас до сих пор не случалось семейное горе и нам не приходилось оплакивать близкого человека. Все бабушки и дедушки умерли до того, как мы со Степой стали понимать, что такое смерть. Теперь не стало и самого Степы.

Глядя на родителей и Ольгу, я решила, что отплачу по Степе после, когда буду одна и будет время подумать. Сейчас я нужна им всем, я должна о них позаботиться.

И я начала заботиться. Постелила всем постели, достала чистые полотенца. Как-то само собой подразумевалось, что Ольга в эти тяжелые дни должна быть рядом с нами. Она тоже помогала мне в хлопотах, но часто застывала с какой-нибудь вещью в руках и было видно, как отчаянно старается не заплакать. Комнату Степана мы, не сговариваясь, обходили стороной.

Я, совершенно машинально, постелила родителям вместе на диване в большой комнате, опомнилась только тогда, когда они вошли, чтобы лечь спать. Увидя мое замешательство, отец успокаивающе махнул рукой и тихо сказал:

- Все нормально, я ей сейчас нужен.

Я думала, что заснуть мне не удастся, но очнулась от пустого сна без сновидений только под утро, когда уже начало светать. Ольга еще спала, но по опухшему лицу я поняла, что наплакаться она успела вдоволь.

Ночь после смерти брата поделила мою жизнь надвое. Все беды, которые я раньше считала непоправимыми, казались теперь ерундой, а дальнейшее существование – беспросветным. Конечно, ни то ни другое не было правдой, но мне так казалось.

Я тихо встала, не желая никого беспокоить и отправилась готовить завтрак. Первым на кухню заглянул отец. Было видно, что ночь далась ему не легко, но в то же время, прибавила какой-то отчаянной решимости. Поцеловав меня в висок, он сказал:

- Все хлопоты по оформлению документов и по организации похорон я возьму на себя. Вчера звонил Степин командир, они выделяют машину и помощника.

- А ты выдержишь все это? – спросила я, проведя рукой по его осунувшейся и небритой щеке.

Он поймал мою руку, прижался к ней губами и кивнул. Потом молча ушел в ванную.

Следующей появилась Ольга. Она тяжело опустилась на табуретку и, кивнув в сторону ванной, спросила:

- Кто там?

- Отец.

- А мать?

- Еще не вставала.

Мы замолчали. Неожиданно Ольга подняла голову и спросила:

- Ты веришь в то, что его больше нет.

Я застыла у плиты, спиной к ней и несколько секунд собиралась с духом.

- Да, верю. – наконец проговорила я и повернулась. – Тебе тоже надо поверить, Оленька, и научиться жить без него. Это тяжело, кажется, что почти невозможно, но деваться-то некуда.

Я понимала, что говорю сейчас жестокие вещи, но не останавливалась, потому что говорила их не только для Ольги, но и для себя самой. Мне тоже предстояло научиться жить без брата. Я очень любила его, большей частью за то, что он любил меня. Я привыкла обсуждать с ним свои проблемы, как с подругой. Мне будет очень тяжело. Мои переживания сейчас носили оттенок эгоизма, но пусть бросит в меня камень тот, кто не жалеет о хорошем. Я понимала, что Ольга молода и красива. У нее еще может, да и должен, появиться любимый человек, а вот другого брата для меня жизнь не приготовила. Как и другого сына для наших родителей.

Я и раньше подозревала, что Ольга очень чувствительна к чужому горю, а теперь она это наглядно продемонстрировала. Поднявшись с табуретки, она подошла и поцеловала меня в щеку. На языке жестов это означало: « Я не бесчувственная кукла и не собираюсь приватизировать горе от потери Степана».

«Наш человек!» – не в первый раз подумала я.

- Девочки, - заглянул в комнату отец – пусть мама поспит, не будите ее.

- Ты что, уже пошел? А завтракать? – спросила я.

- Спасибо, не хочется.

Отец ушел, Ольга отправилась приводить себя в порядок и я снова осталась одна. Через некоторое время мы с Олей пили кофе и решали, чем будем заниматься весь оставшийся день. Оказалось, что делать-то особо нечего, а ждать было ох, как тяжело.

Появилась мама. Мы и не слышали, что она уже побывала в ванной. Села и налила себе кофе. Воцарилось неловкое молчание, мы ждали, как она себя поведет. Очень не хотелось, чтобы мама плакала. Но, она вдруг заговорила на тему, о которой мы с Ольгой и не подумали.

- Надо посмотреть, есть ли у нас всех траурная одежда.

Мы оживились. Даже в горе женщина остается женщиной и мысли об одежде отвлекают. Для начала мы просмотрели мой гардероб и отложили черную юбку и черный свитер с серебряной отделкой. Ольга решила домой не ездить и подобрала себе темно-синее платье, от которого мы отпороли белый кружевной воротник. Для мамы ничего не нашлось и она сказала, что поедет домой, там переночует, а завтра утром приедет и привезет всем что-нибудь соответствующее на голову.

Глава 2.2

* * *

Гроб с телом брата привезли в одиннадцать часов утра. Все уже давно были в сборе и даже большая часть тех, кто пришел попрощаться. Было много молодежи.

Гроб оказался заколоченным, чем очень напоминал «груз двести», который мы так боялись получить, пока Степа был в командировке. А судьба-то его вот где достала.

Зная, что лицо брата изуродовано, я порадовалась, что этого не видит мама. Да и в памяти друзей, Ольги он останется здоровым и красивым. Оказалось вдруг, что для меня это важно, каким его запомнят окружающие.

Мы все четверо сидели возле гроба и принимали соболезнования. Я убедила Ольгу, что она тоже должна сидеть рядом с родственниками. Ну и что, что не успели пожениться, невеста – тоже не последний человек. Главное, что Степа ее очень любил.

К подъезду подали катафалк и автобусы для тех, кто поедет на кладбище. Гроб вынесли и установили на табуретки для того, чтобы соседи тоже могли проститься. Старушки, было, принялись причитать, от чего мама страшно побледнела, а отец попросил Степиных друзей избавить нас от таких стрессов.

Сидя в катафалке, рядом с гробом, я поняла, что означают слова «проводить в последний путь». Нет возврата, оттуда не возвращаются, а как, оказывается, много я хотела бы сказать брату, пусть даже мертвому, но пока еще находящемуся рядом со мной. Мысли роились в голове и, что удивительно, не были скорбными. Мне хотелось улыбнуться и я украдкой глянула на остальных. Мама улыбалась, тихо и печально, склонив на бок голову. Что она вспоминала в этот момент? Какого Степу видела перед своим мысленным взором?

На кладбище все прошло четко и без задержек. Грянули выстрелы, по-моему, это была самодеятельность сослуживцев моего брата, потому что на похороны с воинскими почестями нужно было иметь особое разрешение, а брат погиб не при исполнении служебных обязанностей. Но все равно, было приятно, что его провожают именно так.

Мы все бросили по три горсти земли на гроб и могилу стали закапывать. Народ потянулся к автобусам, толпа поредела и я неожиданно почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Парень стоял чуть поодаль и, встретившись со мной глазами, развернулся и тоже пошел в сторону автобусов. Мне он был не знаком. Я задумалась, но тут же отогнала от себя посторонние мысли. Не до этого сейчас.

Поминки проходили в кафе, недалеко от базы, где служил Степан. Всю организацию взял на себя отряд, а я отдала часть денег, которые Степа получил за командировку. Странная это штука – судьба. Рисковать жизнью, чтобы оплатить свои собственные похороны.

Когда все уже сидели за столами, я вспомнила о незнакомом парне на кладбище и попыталась отыскать его среди присутствующих. Тщетно, даже никого похожего. Что-то меня беспокоило в связи с его пребыванием возле могилы, да и взгляд у него был каким-то странным. Изучающим, что ли.