Айрис Денбери Сосновый замок

Глава 1

Рейчел Марри ни за что не смогла бы с уверенностью сказать, в какое именно мгновение приняла столь поразительное решение. Казалось бы, только что спокойно сидела за рабочим столом, заваленным набросками и фотографиями туфель, а в следующий миг уже бесповоротно настроилась в корне изменить свою жизнь.

Когда Рейчел впервые пришла на эту крупную обувную фирму, чтобы стать модельером, ей представлялось, что через год-другой она будет ездить по всему миру в поисках интересных решений, которые прославят и ее саму, и фирму. Но все вышло иначе. Здесь начали специализироваться на изготовлении широкой обуви для женщин, чьи ноги не «вписывались» в элегантные узкие туфельки.

— По-моему, это как раз на слоненка, — пробормотала себе под нос Рейчел, уныло глядя на образец, стоящий перед ней: по виду просто-таки детская пинетка на шнуровке. — Но почему желтого цвета? — жалобно вздохнула она. — Почему не выбрать серый или коричневый тон, чтобы не так бросалось в глаза?

У нее самой ступни были длинные и узкие, такие же изящные, как и все в Рейчел. Девушка была высокого роста и двигалась удивительно грациозно. Темные, чуть ли не иссиня-черные, длинные волосы свободно падали вниз, обрамляя бледное лицо, на котором выделялись неожиданно зеленые, а не серые глаза.

Рейчел подняла желтую туфлю и повертела в руке.

— Никаких перспектив, — подумала она и тут наконец поняла, что сегодня ее настроение вызвано не только рутинной работой, но и письмом. Письмо пришло утром от старшей сестры Селии.

Несколько лет назад Селия вышла замуж за красавца француза Пьера и теперь жила во Франции в провинции Овернь.

Рейчел перечитала несколько строчек письма. «Если ты еще не решила, где проводить отпуск, — писала Селия, — приезжай к нам. От Парижа добраться совсем не трудно, а мы будем тебе очень рады…» Там было еще кое-что: о местных новостях, об Анри, сынишке Селии, о других членах семьи — бабушке и сестре Пьера, — но Рейчел убрала письмо в сумочку.

Собственно, почему бы и нет? Почему бы в отпуск не съездить к Селии? А что потом?

К тому времени, когда Рейчел добралась домой в пригород, где жила с тетей и дядей, в голове у нее сложился некий смутный план.

— Сначала две-три недели я погощу у Селии, — объяснила она во время обеда, — а потом мне хочется немножко попутешествовать по Европе — побывать в разных странах и изучить обувной дизайн. Особенно в Италии.

Тетя Хелен не одобрила ее планы:

— Не понимаю тебя, Рейчел. Здесь у тебя прекрасная работа, которой ты обучалась. Только начала хорошо зарабатывать, и на тебе — решила терять время попусту!

— О, нет! — запротестовала Рейчел. — Я немножко побездельничаю только у Селии, а потом не стану терять ни минутки. Это будет мне хорошей школой. Надо же совершенствоваться, что невозможно, пока сидишь у чертежной доски, как прикованная.

— И как ты собираешься зарабатывать себе на жизнь, если уйдешь с работы? — задал вопрос дядя Дэвид.

— У меня есть сбережения, — ответила Рейчел. — Какое-то время на жизнь мне хватит. — Не удержавшись, она улыбнулась: — А если останусь без гроша, найду пристанище у Селии в ее великолепном Шато-де-Пэн — Сосновом замке. Уж какой-нибудь угол она мне выделит. Места там, судя по всему, хватает, так что я никому не помешаю.

Тетя Хелен собрала тарелки и отнесла на кухню.

— Похоже, моей родне всем, кроме меня, не сидится на месте. Вечно их тянет куда-то. Сначала твой брат Майкл эмигрировал в Новую Зеландию. Следом за ним Селии вздумалось выйти за своего француза и поселиться где-то в горах. Потом твои родители ни с того ни с сего решили все продать и присоединиться к Майклу.

— Теперь моя очередь, — тихо сказала Рейчел. — Хорошо это или плохо, но мы, видно, уродились с желанием узнать другую жизнь, и ничего тут не поделаешь.

Она говорила очень мягко. Два года назад ее родители покинули Англию, чтобы поселиться поближе к Майклу, который к тому времени женился, и тетя Хелен, сестра ее матери, с дядей Дэвидом заменили Рейчел родную семью, за что она была им благодарна. Но в двадцать один год девушка тоже жаждала увидеть нечто большее, чем забитые машинами улицы английского городка или обсаженное деревьями пригородное шоссе.

Спор, сопровождавшийся добродушным подшучиванием, еще долго продолжался и после обеда, но Рейчел уже приняла решение. С утра первым делом, пока не начала колебаться, она подала заявление об уходе и написала Селии, спрашивая, когда удобнее приехать.

Ответ пришел через три дня. «В любое время, как только соберешься», — к этому сводилось содержание письма наряду с подробным объяснением, как добираться. «Есть прямой рейс до Клермон-Феррана, или можно лететь до Парижа, а дальше доехать поездом. Дай мне знать, что ты выберешь».

Вскоре Рейчел распрощалась с руководством фирмы, подчеркнув, что собирается в Европу поднабраться идей в плане моделирования обуви и не исключено, что в будущем постарается заинтересовать их своими новыми разработками.

В аэропорту, где ее провожали тетя Хелен с дядей Дэвидом, Рейчел уже твердо знала, что едет не только отдохнуть. Она отправлялась в путь, который должен привести к блестящему будущему.

Самолет следовал прямым рейсом в Клермон-Ферран, центральный город Оверни. Устраиваясь поудобнее, Рейчел задалась вопросом, удастся ли ей снова встретиться с другом Пьера, Люсьеном, который был свидетелем на свадьбе у Селии. Это было пять лет назад. В то время любой молодой человек, который отнесся к ней с исключительной вежливостью и вниманием, столь лестными для шестнадцатилетней девчонки, мог легко произвести на нее сильное впечатление. С тех пор Рейчел встречалась со многими парнями, но Люсьена позабыть не могла: смуглого, с резкими чертами лица, напоминающими ястребиные, и с насмешливым прищуром глаз.

Когда в аэропорту после таможенного досмотра к Рейчел направился высокий мужчина, на мгновение ей показалось, будто это Люсьен, но она тут же поняла, что ошиблась.

— Мадемуазель Марри? — спросил молодой человек. — Я Валантен Бертелль, брат Пьера. Мне поручено встретить вас.

Смеющиеся глаза и широкая улыбка свидетельствовали о том, что поручение его нисколько не тяготило. Он подвел Рейчел к длинному белому автомобилю, загрузил чемоданы, и вскоре они уже ехали по шоссе, с одной стороны которого над долиной конусом поднимался величественный Пюи-де-Дом.

— Это бывший вулкан? — спросила Рейчел у своего спутника.

Он кивнул:

— Все наши горы — бывшие вулканы. У одних извержение шло из вершины, у других — сбоку, так что иногда встречаются горы, от которых осталась только половина.

Про себя Рейчел подумала, что пейзаж здесь красотой не отличается, но оставляет неизгладимое впечатление именно своей суровостью, особенно сейчас, когда в вечернем свете очертания видны резко и четко.

— Вам знакома эта часть Франции? — после короткого молчания спросил он.

— Нет. До сих пор я бывала только в Париже и Бретани, — ответила Рейчел.

— Овернь совершенно не похожа на другие провинции. У нее особый аромат и характер, понимаете?

— Наверно, вы правы, — согласилась она.

— Мы должны показать вам как можно больше, пока вы здесь, — пообещал спутник.

Он кинул на нее заинтересованный взгляд перед тем, как притормозить и выехать на широкую автостраду. Миль через десять он свернул на извилистую дорогу, поднимающуюся в горы. Через маленький городок с симпатичными домами, утопающими в зелени, все дальше и все выше машина бежала по дороге, которая вполне годилась для испытаний на прочность.

Зато вид здесь открывался такой, что дух захватывало. Пейзаж равнины внизу уже выглядел не таким суровым. Вокруг высились зеленые горы, между которыми проглядывали долины с озерами и стремительными горными речками. Дорога спиралью уходила вверх. Внезапно за поворотом возник длинный белый дом. Вокруг, точно стражи, стояли сосны.

— Сосновый замок, — тихо пробормотала Рейчел. Несмотря на то, что прежде Селия прислала им парочку фотографий дома, девушку поразили его размеры и великолепие. — Просто Версаль в миниатюре! — воскликнула Рейчел, выходя из машины.

Валантен благосклонно наклонил голову.

— Мы живем здесь уже триста лет, — с гордостью произнес он.

В прохладном полумраке холла Валантен что-то сказал горничной, та поспешно кинулась куда-то, и почти сразу появилась Селия.

— Как я рада видеть тебя! — Она обняла Рейчел. Потом слегка отступила, по-прежнему не отпуская сестру, и воскликнула: — Ты уже совсем взрослая! А как выросла!

Миниатюрная изящная Селия с гладкими белокурыми волосами всегда была полной противоположностью младшей сестре, особенно пять лет назад, когда та была длинноногим нескладным подростком — такой Селия ее и запомнила.

— Идем, я покажу, где ты будешь жить.

Шагая чуть впереди, Селия повела Рейчел вверх по широкой изогнутой лестнице, вдоль которой на стенах висели картины и гобелены.

— У тебя будут свои комнаты, — объясняла она по пути. — К спальне примыкает гостиная с балконом. Будешь любоваться природой. Одна из горничных распакует твои вещи; если что, вызывай ее звонком. Сейчас мне нужно уйти к Хэрри — так я зову малыша. На обед мы собираемся примерно через час, спокойно успеешь принять ванну и отдохнуть.

Чмокнув Рейчел в щеку, Селия вышла из комнаты, оставив ее в некоторой растерянности. Сбивало с толку не только великолепие покоев, но и поведение сестры.

Похоже, после замужества Селия отдалилась от родных гораздо больше, чем Майкл, который жил на другом конце света. Матери она писала редко. Правда, раза два выбралась к родителям в Англию на несколько дней, но ни разу не позвала их к себе. Рейчел очень удивилась, когда в этом году сестра пригласила ее провести отпуск здесь. Может, оттого, что все остальные жили теперь в далекой Новой Зеландии?

Маленькая горничная проворно сновала по комнате: распаковала чемоданы, повесила платья и разложила белье в ящики огромного платяного шкафа. Она сообщила, что зовут ее Жозефиной и что она всегда будет в распоряжении мадемуазель Рейчел, когда бы ни понадобилась.

Рейчел с радостью воспользовалась возможностью попрактиковаться во французском, хоть с досадой отметила, что язык у нее явно хромает.

После ванны, приготовленной Жозефиной, Рейчел надела новое платье из белой гофрированной ткани, по рукавам и горловине отделанное желтым кантом.

— Charmante![1] — воскликнула Жозефина, когда Рейчел накрасилась, вдела в уши длинные серьги и надела светло-серые туфельки. — А теперь я отведу вас, вы еще не знаете, куда идти.

Спустившись вниз по лестнице и пройдя через холл, горничная подошла к резной двери, постучала и, выждав немного, жестом показала, что можно входить.

Рейчел шагнула в комнату и чуть не повернула обратно. Окна были так плотно занавешены, что в комнате царил полный мрак, если не считать одной зажженной лампы. Рейчел поморгала, привыкая к темноте. На стуле с высокой спинкой, точно на троне, восседала старая женщина в черной одежде. Она как бы растворялась в окружающих тенях, резко выделялось только лицо. Освещенное лампой, оно напоминало желтоватый пергамент.

— Подойдите сюда! — подозвала женщина.

Рейчел неуверенно сделала несколько шагов, мельком увидела еще одну женщину, тоже в черном, и подошла чуть поближе.

— Добро пожаловать в наш дом, — по-французски проговорила старшая.

— Merci, madame, — пробормотала Рейчел, не совсем понимая, что от нее желают услышать. Если бы здесь была Селия!

— Садитесь. Я мадам Бертелль, бабушка Пьера. Позвольте представить вас моей внучке Франсин.

Рейчел улыбнулась молодой женщине, которую наконец рассмотрела получше.

В комнате, где было темно, как в склепе, Рейчел ощущала полнейшую неуместность своего белого платья и с радостью опустилась на ближайший стул.

Женщины перекинулись несколькими дежурными фразами, гостью расспросили о том, как она добралась из Англии. Рейчел вздохнула с облегчением, когда в комнату вошли Пьер и Селия. Сразу же кто-то включил настенные лампы, и комнату залил теплый розовый свет.

Рейчел тут же почувствовала, как исчезает напряжение. Пьер нагнулся поцеловать бабушку. Селия последовала его примеру. Как только появился Валантен, каждому церемонно были вручены напитки. По-видимому, здесь вошло в традицию перед обедом собираться в комнате мадам Бертелль всей семьей.

Разговор велся вполголоса, но Валантен встал вблизи от стула Рейчел и по-французски сказал ей несколько комплиментов.

Наконец, подчиняясь величественному жесту старой дамы, двери распахнулись, и Пьер церемонно повел Рейчел в громадную столовую. Она освещалась канделябрами, расставленными на невероятно длинном столе. Стол был уставлен фарфором и столовыми приборами, определенно достойными пышного банкета, однако в дальнем конце комнаты возле высоких окон стоял небольшой овальный стол. Пьер указал Рейчел на место справа от себя. Валантен собирался сесть рядом, но Франсин его опередила. Мадам Бертелль отсутствовала. Она явно обедала у себя в комнате.

За столом сидели долго. Подали восемь перемен великолепных блюд французской кухни. Рейчел так увлеклась едой, что не услышала, что к ней обращаются.

Селия окликнула ее по-английски:

— Рейчел! Франсин задала тебе вопрос.

Рейчел повернулась к соседке с извинениями.

— Я спросила, работаете ли вы, — повторила Франсин слегка покровительственно.

— Да, конечно, — ответила Рейчел. — Я занимаюсь разработкой моделей обуви.

Франсин подняла брови:

— Вот как? Забавно…

— А по-моему, это необычайно интересно — заниматься haut coutur[2] для обуви! — вмешался Валантен.

Рейчел не стала уточнять, насколько далеки от haut coutur ее последние образцы.

— Я надеюсь многому здесь научиться. Собираюсь, например, заняться изучением итальянских и, конечно, французских моделей. Вернее, присмотреться к ним.

— Значит, вы к нам не надолго? — уточнила Франсин.

— Франсин, прошу тебя! Моя сестра только приехала, а ты допытываешься, когда она собирается уезжать.

Франсин развернулась к гостье:

— Я поступила невежливо, простите меня.

Рейчел доброжелательно улыбнулась, но на невозмутимом лице Франсин ответной улыбки не появилось; опущенных вниз глаз было не разглядеть. Свет многочисленных канделябров сиял на пышных каштановых волосах, уложенных в корону, определенно придававшую величавость несколько угловатым чертам лица этой молодой женщины.

После обеда кофе подали на террасе, освещаемой фонарями. Вдали на фоне слабого розового отблеска заката вырисовывались темные силуэты гор.

На этот раз Валантен успел сесть рядом с Рейчел и занимал ее разговорами. Внезапно ее внимание привлекло имя «Люсьен», оброненное кем-то.

— Люсьен? Он все еще в Париже, — прикуривая сигару, проговорил Пьер.

— Ты помнишь Люсьена? — спросила у Рейчел Селия. — Он был у нас на свадьбе.

— Конечно помню. — Рейчел не видела причин притворяться, будто забыла его. — Высокий, темноволосый, красивый и исключительно вежливый даже со мной, малолеткой.

— Он живет поблизости, — добавила Селия. — Так что если он вернется из Парижа, ты можешь снова с ним встретиться.

Пьер усмехнулся:

— Всякий раз, когда он уезжает в Париж, мы гадаем, женатым он вернется или нет.

— Значит, он еще не женат? — спросила Рейчел, и ее вопрос как бы повис в воздухе.

Внезапно наступило полное молчание.

— Пока нет, — после паузы ответил Пьер. — Он похваляется, что несколько раз чудом избежал венца. Кто знает? В конце концов, он может жениться на Изанне, что было бы вполне логично. Люсьен — ее опекун, — пояснил он Рейчел. — Дочь богатого банкира, как говорят, наследница сказочного состояния. Хорошее приданое ему бы не помешало. Чтоб привести все в порядок, нужны немалые деньги.

Франсин встала:

— Становится прохладно. Пойду в дом.

Дождавшись, когда она уйдет, Селия тихо проговорила, обращаясь к мужу:

— Пьер, не стоило так говорить о Люсьене и Изанне.

— Почему нет? — лениво отозвался тот. — Что тут такого? Может, из этого ничего и не выйдет.

— Лично я бы не возражал, если б вышло, — вмешался Валантен. — Тогда бы мне не твердили, что… — Он не договорил и поспешно повернулся к Рейчел: — Простите нас. Мы беспрестанно судачим о соседях, друзьях и домашних делах. Давайте найдем тему позанимательней.

Он тут же завел разговор об интересных местах в округе, которые с радостью может показать гостье.

Позже, когда Рейчел у себя в спальне готовилась ко сну, к ней заглянула Селия:

— Ну как, все в порядке?

— Все замечательно, — заверила сестру Рейчел. — Впервые я купаюсь в роскоши. Я и не представляла, что у тебя такой великолепный дом.

Селия уселась на стул, обитый парчой. Спинку и подлокотники покрывала затейливая резьба.

— Я тоже поначалу никак не могла привыкнуть — честно говоря, до сих пор так до конца и не привыкла. — Селия беспокойно оглаживала свой халат. — В общем-то я пришла предупредить тебя — наверно, это звучит глупо, но…

— Я слушаю тебя, Селия. Обещаю, что не буду считать это глупостью.

— Я о Люсьене. Моя золовка Франсин мечтает выйти за него замуж, но боюсь, ей не на что надеяться.

— Ты хочешь сказать, что он скорее женится на своей подопечной, Изанне?

— Тут тоже не так все просто. Мадам Бертелль, бабушка Пьера, не прочь женить Валантена на такой богатой наследнице, как Изанна. Да только Вал к такому серьезному шагу пока не готов. Он совсем недавно вернулся из-за границы — был в Канаде, Штатах, Южной Америке — и объявил, что жениться пока не собирается. Я говорю тебе все это для того, чтоб ты не сказала при Люсьене что-нибудь лишнее.

— Или не попала впросак с Франсин? — добавила Рейчел.

— Да, и это тоже, — согласилась Селия. — Она такая обидчивая, что с ней…

— Что с ней нужно вести себя очень осмотрительно, так?

Селия улыбнулась:

— Вижу, ты выросла не только в высоту. И тактичности в тебе прибавилось. Умница. Спокойной ночи. Завтра мы постараемся организовать для тебя какие-нибудь развлечения.

После ухода Селии Рейчел еще долго размышляла над тем, что сказала сестра. Вот только почему Селия так боится обидеть Франсин? Девушка заснула, так и не найдя ответа на этот вопрос.

Следующие три дня ушли на разъезды в машине Валантена, поездки в соседние городки, в том числе и на два курорта из числа тех, которыми славилась эта провинция благодаря минеральным источникам вулканического происхождения. Вместе с Селией и Пьером они вчетвером выбрались вечером пообедать в ресторане под открытым небом в Ле-Мон-Доре, городке с чудесными садами. Рейчел обратила на него внимание еще по дороге к дому Пьера. Вокруг было множество церквей, достойных посещения, крошечных улочек с необыкновенно самобытными домами и магазинчиками; а на вершине каждой горы высился либо феодальный замок, либо виднелись живописные старинные руины…

Оказалось, что вершина, возвышающаяся прямо над Сосновым замком, — это развалины того, что когда-то было замком Бертелль. Остатки башни указательным пальцем вздымались к небу. Интересно, думала Рейчел, трудно ли подняться на самый верх? Попробовать забраться туда ее подбил Анри, четырехлетний сынишка Селии.

Солнечным днем она играла с племянником на лужайке и присела отдохнуть на длинной каменной скамье.

— Ты устала, что ли? — с насмешкой спросил мальчуган, энергия которого била через край.

— Да, Хэрри, я устала. — С самого начала ее предупредили, чтобы Рейчел звала его «Хэрри», когда говорит с ним по-английски, иначе мальчик никогда не научится выговаривать звук «х», который, в отличие от английского, во французском языке не произносится.

Мальчик замахал ручками с удвоенной энергией:

— Я такой сильный, что могу забраться на старые развалины.

— А ты там был? — спросила Рейчел недоверчиво.

— Много раз. Это легко. — Черные глазенки хитро глядели на нее. — Но мне не позволяют ходить туда одному.

Малыш явно бросал ей вызов, и Рейчел не устояла. Они пошли вверх по лесной тропинке, которая начиналась за замком. Сначала шагать было легко, но чем ближе к вершине, тем круче и труднее становился подъем, хотя узкая тропка между камней по-прежнему оставалась хорошо протоптанной.

Проводником был Хэрри. Мальчик бесстрашно бросался вперед, а потом ожидал Рейчел. Наконец они увидели грубо вытесанные каменные ступени, ведущие на ровную площадку, выложенную каменной кладкой. Она была почти в полном порядке, если не считать одного-двух обвалившихся краев. Сохранились огромной толщины каменная стена, пара арок и остатки башни. С одной стороны башня выглядела почти нетронутой, но впечатление было обманчивым: другая сторона совершенно развалилась и поросла жесткой травой.

Рейчел обрадовалась возможности отдохнуть в тени после таких усилий, но сначала она предусмотрительно подозвала мальчика и велела сесть рядышком.

— Если тебе не позволяют ходить сюда одному, — твердо сказала она, — значит, ты не должен отходить от меня.

Озорник скорчил рожицу:

— Oui, ma tante.[3] Ты такая старая! Скоро ты станешь, как Madame la Grand-mère.[4]

— Да, Хэрри, если мне придется бегать по горам с тобой наперегонки, я очень быстро состарюсь.

И все-таки изумительный вид, открывающийся отсюда, стоил затраченных усилий. Холмистая местность, расположенные террасами виноградники, городки со шпилями церквей, крыши тесно сгрудившихся домов, вздымающиеся гряды Monts-Dores — Золотых гор, и над всем этим — бездонное синее небо со стремительно бегущими белоснежными облаками.

Внезапно впереди, метрах в двух от ее ног, на больших валунах возникла мужская тень. Рейчел не успела шевельнуться, как появился и сам человек.

Хэрри мгновенно вскочил на ноги.

— Мсье Люсьен! — закричал мальчик.

Рейчел выжидающе взглянула на мужчину и улыбнулась. За минувшие пять лет он мало изменился. Именно таким она его и помнила.

С высоты своего роста Люсьен холодно взглянул на нее, без тени улыбки произнес:

— Мадемуазель, если Анри Бертелль отдан вам на попечение, хочу заметить, вы очень рискуете, позволяя ему забираться сюда.

Он говорил по-французски очень быстро, и Рейчел поняла лишь суть его слов, но девушку поразило, с какой жесткостью он говорил.

— Позволяя ему? — начала было она, и тут же сообразила, что едва ли может переложить вину за рискованную вылазку, если она и впрямь была рискованной, на четырехлетнего малыша.

— Я полагал, что на роль гувернантки, или как там еще называется ваша должность, мать Анри выберет более ответственную особу.

Для Рейчел это было уж слишком. Она поднялась, схватила Хэрри за руку и пристально посмотрела мужчине в глаза.

— Мсье Люсьен де Фонтенак, очевидно, вы не узнаете меня, — сказала она по-английски. — Я не гувернантка. Хэрри — мой племянник. Я сестра Селии.

Если она рассчитывала, что Люсьен смутится или начнет поспешно извиняться, ее ждало разочарование.

— Примите мои извинения, мадемуазель. — Слова прозвучали как пустая формальность, извинением тут и не пахло.

— Значит, вы меня не помните? Мы с вами встречались на свадьбе у Селии.

— Мадемуазель, если бы я вас помнил, то, естественно, не стал бы делать вид, будто мы незнакомы.

Холодный тон был для нее точно пощечина.

Она попробовала сменить тактику, надеясь пробиться сквозь ледяной панцирь высокомерия:

— Мы с Хэрри поднялись сюда осмотреть руины. Поскольку это собственность Бертеллей, полагаю, нам это дозволено?

Впервые он улыбнулся, впрочем, без особого тепла.

— Вы заблуждаетесь, полагая, будто это развалины прежнего замка Бертелль. Это руины замка де Фонтенак, и они являются моей собственностью.

— Ясно. В таком случае прошу прощения за то, что вторглась на вашу землю. Хэрри, дай мне руку. Мы возвращаемся.

— Но мсье Люсьен должен пойти с нами, — заартачился мальчик.

— В другой раз. Возвращайся домой со своей — тетей.

Пауза перед последним словом звучала чуть ли не оскорбительно, словно он не очень-то ей поверил. Рейчел кипела от возмущения, но понимала, что нужно сдерживаться. Спускаться вниз было гораздо труднее, чем забираться наверх, а поскольку Люсьен де Фонтенак наблюдал за ними, она не могла пойти на риск, тем более — дать мальчику упасть. И уж конечно, она доставила бы господину де Фонтенаку огромное удовольствие, если бы свалилась сама.

Спустившись пониже, на повороте она обернулась. Он стоял спиной к ним, неподвижно, будто статуя.

— Монарх обозревает свои владения, — пробормотала себе под нос Рейчел.

Она нашла сестру в комнатах, которые занимали они с Пьером. Селия отдыхала в шезлонге.

— Меня просто-таки повергли в прах, — заключила Рейчел, рассказав о встрече с Люсьеном. — Он меня даже не помнит.

Селия улыбнулась:

— Не думаешь же ты, что он помнит каждую школьницу, которую ему приходилось видеть? И потом, ты выросла и изменилась.

— А вот он на вид почти совсем не изменился, зато манеры у него стали гораздо хуже, — парировала Рейчел.

— Жаль, что ты так думаешь. Должно быть, он был чем-то очень раздосадован. Но у тебя будет еще один шанс присмотреться к его манерам: завтра вечером он обедает с нами.

— Да? — с притворным безразличием отозвалась Рейчел. Однако на самом деле она была не прочь встретиться с Люсьеном еще раз хотя бы для того, чтобы узнать, каким он бывает в обществе других людей и в более располагающей обстановке.

Селия села прямо и поправила подушки у себя за спиной.

— Рейчел, я хочу попросить тебя об одолжении.

— Меня? Да что же я могу для тебя сделать?

— Я жду второго ребенка, — ответила Селия. — Надеюсь, родится девочка, хотя Пьер и от второго сына бы не отказался.

— Но это же замечательно! — Рейчел порывисто вскочила и обняла сестру. — Когда?

— Месяцев через пять.

— Ясно. Маме ты еще не сообщала?

Селия отвела глаза:

— Нет. Я сообщу ей попозже.

— Но почему?

Селия ответила не сразу. Она помолчала, а потом взяла Рейчел за руку:

— У меня на это очень веские причины. Потому-то я и говорю об одолжении… Рейчел, скажи, не могла бы ты остаться здесь, со мной, до рождения ребенка?

— Селия, что ты говоришь? Ты же совсем не нуждаешься в моей помощи. Тебя окружает такая роскошь, дом — даже не дом, а замок! — полный слуг, которые готовы выполнить любое твое желание! Чем я могу помочь?

— Я нуждаюсь в твоем обществе. Ты даже не представляешь, каково мне тут было, когда я ждала Хэрри. Все это время мне не разрешали выходить за пределы замка. Меня — точно заточили в монастырь. По-другому и не сказать. И глаз с меня не спускали.

— А ты не жаловалась Пьеру?

— Конечно жаловалась! Он меня всячески утешал и успокаивал, говорил, как важно для Бертеллей — иметь наследника. Мол, поэтому меня нужно всячески оберегать. Сие, конечно, означало, что это важно для старой бабушки, мадам Бертелль. Пьер и Валантен — ее единственные внуки. Их отец умер много лет назад. Его брат — погиб в авиакатастрофе вместе со всей своей семьей. Остаются только Пьер и Валантен. Вал пока жениться не собирается, так что все зависит от нас с Пьером.

— Но ведь есть еще и Франсин, — заметила Рейчел. — Она тоже может выйти замуж.

Селия покачала головой:

— В этих краях в расчет принимаются только наследники по прямой линии. Ее дети никогда не будут иметь тот же статус.

— Что ж, в таком случае тебе не о чем беспокоиться, — жизнерадостно сказала Рейчел. — Ты уже произвела на свет наследника, замечательного мальчугана Хэрри, а вскоре подаришь ему брата или сестричку.

— Все повторится, — подавленно отозвалась Селия. — Мне запретят выходить за ворота и ездить в автомобиле. Не позволят заниматься даже обычными домашними делами.

— Но ведь ты можешь не подчиниться таким феодальным обычаям, правда? — Рейчел никак не могла объяснить себе такую покорность сестры.

— Ты не знаешь Франсин — тем более ее бабушку. Неужели ты не поняла, для чего день за днем перед обедом повторяется это дурацкое представление в комнате мадам Бертелль? Для того, чтобы вдолбить всем нам в голову, что она по-прежнему глава семейства, родоначальник Бертеллей. Пьер прекрасно сознает, что распоряжается всем бабка, но он человек покладистый и никогда понапрасну не поднимает шума из-за того, чего изменить не может. Однажды он сказал мне: «Когда-нибудь бабушки не станет, а до тех пор, радость моя, мы не должны ей перечить — или нужно делать так, чтоб она не догадывалась об определенных вещах».

Несколько минут Рейчел сидела, размышляя, потом сказала:

— Я бы с радостью помогла тебе, но не представляю, как… Ты же знаешь, у меня совсем другие планы.

— Но что тебе мешает пожить с нами? С работы ты уволилась. Родители наши живут в Новой Зеландии. Ты могла бы поселиться здесь и оставаться, сколько захочешь. А когда надоест, отправишься изучать свою модельную обувь. После того, как родится малыш, конечно.

— Мне нужно подумать. А что скажет Пьер? Он не будет возражать, что твоя сестра болтается под ногами?

— Он охотно согласится, если поймет, что я хочу видеть тебя рядом. Кроме того, мы начали подумывать о том, чтобы нанять для Хэрри гувернантку, так что если ты каждый день какое-то время будешь проводить с ним, это займет тебя, даст моральное право чувствовать себя необходимой, полезной и в определенном смысле независимой.

Рейчел все еще колебалась:

— Согласись, это необычное предложение.

— Всего только шесть или семь месяцев, сестричка. А для меня это так много значит!

— Селия, скажи честно, ты поэтому пригласила меня сюда?

— Частично. Я действительно хотела увидеться с тобой. Я и понятия не имела, что ты собираешься уходить с работы, но мне это только на руку. По крайней мере, теперь ты свободна.

— А мне тоже придется перейти на положение затворницы? — спросила Рейчел.

— Бог мой, конечно нет! Ты будешь вольна ходить и ездить, куда вздумается. Цепи надеваются только на меня, — засмеялась Селия, но внезапно посерьезнела. — Я еще ничего не говорила ни мадам Бертелль, ни Франсин, но, по-моему, они догадываются. От их глаз ничего не укроется. Но мне незачем раньше времени начинать жизнь отшельницы. Так что смотри, не выдай меня.

— Дай мне немножко подумать, — попросила Рейчел. — Не хочется скоропалительно принимать решение. Я скажу завтра.

Вечером, одеваясь к обеду, пока молоденькая Жозефина суетилась вокруг, Рейчел размышляла над предложением Селии. Все ли начистоту сказала ей сестра, или что-то скрыла? С другой стороны, таинственные опасения, о которых ей наговорила Селия, могли существовать исключительно в ее воображении. Было над чем поразмышлять, словом…

После обычного ритуала — посещения комнаты мадам Бертелль, где подавались напитки, Рейчел присмотрелась к родственникам Пьера повнимательнее. В самом Пьере она не усомнилась ни на секунду. Он был поплотнее Валантена, пониже его ростом и отличался добродушным нравом: редко что выводило его из себя. Валантен был гораздо подвижнее, с быстрыми выразительными жестами, с озорным огнем, горящим в карих глазах.

Франсин оставалась для Рейчел загадкой. Кажущаяся любезность служила всего лишь прикрытием ожесточенной враждебности. Рейчел не удивляло, что ее сестра Селия, жена старшего сына, не распоряжается здесь хозяйством: видно, старые обычаи и традиции оказываются очень живучими. Она была уверена, что Селию это нисколько не беспокоит, пока не задевает непосредственно ее саму, Пьера и Хэрри.

От случая к случаю Селия могла указать что-то сделать, но фактически всем в доме распоряжалась именно Франсин. И в случае чего, она, конечно, сказала бы, что действует от имени бабушки, которая по праву являлась истинной главой дома.

Но и этим обстоятельством было трудно объяснить просто-таки рабски покорное поведение Селии. Что произошло за последние пять лет? Отчего из энергичной самостоятельной личности она превратилась в безгласное существо, которое сверх всякой меры беспокоится, как бы чем не задеть золовку?

Рейчел ободряюще улыбнулась сестре через стол. Если Селии нужен союзник в доме, который поможет ей пережить следующие несколько месяцев — ради этого Рейчел была готова остаться. Кроме того, здесь ей наверняка представится возможность не раз встретиться с Люсьеном де Фонтенаком; а ей так хотелось с ним поквитаться за его высокомерное поведение сегодня.

Назавтра Рейчел сказала Селии, что подумала над ее предложением и что, если Пьер согласен, она готова остаться здесь на несколько месяцев и попробовать немножко позаниматься с Хэрри кое-какими элементарными уроками.

Пьера не пришлось уговаривать.

— Замечательно! — заявил он Рейчел. — Селия, естественно, скучает по своей семье. Мы очень рады, что ты останешься с нами подольше.

— Пьер! — строго предостерегла Селия. — Пока ничего не говори ни Франсин, ни кому другому. Еще успеется.

Пьер ласково улыбнулся жене:

— Я все понимаю. Мы будем молчать, пока ты сама не решишь, когда пора объявить новости.

Он поцеловал Селию в щеку и макушку и вышел из комнаты.

— У тебя замечательный муж, — заметила Рейчел.

— О да, мы с Пьером очень счастливы.

— Если б еще его родственнички жили не в одном доме с вами, верно?

Селия широко улыбнулась:

— Ничего не поделаешь, здесь всем хватает места. Снять квартиру или дом и самим переехать — немыслимо. Разве что можно ненадолго отправиться куда-нибудь на отдых. У Пьера есть вилла на побережье Средиземного моря недалеко от Нарбона. Мы уезжаем туда на недельку-другую покупаться и поваляться на солнышке, а Пьер — еще и порыбачить.

В тот вечер Рейчел с нетерпением ждала новой встречи с Люсьеном. Она убедила себя, что одевается, причесывается и подкрашивается с особым тщанием для того, чтобы чувствовать себя спокойно и уверенно.

Селия подарила ей флакончик французских духов с очень тонким запахом, и Рейчел слегка коснулась пробкой за ушами. Тут нельзя переусердствовать.

Однако ее спокойствие исчезло, стоило ей только войти в темный салон мадам Бертелль, и лишь частично вернулось после того, как зажгли свет и подали напитки. Внезапно Рейчел ясно поняла назначение заведенного ритуала. Он был призван не только подчеркнуть авторитет мадам Бертелль, но и поколебать уверенность в себе остальных членов семьи, вернее, подавить любые ростки непокорности.

Хорошо, что она согласилась остаться с сестрой.

Когда ее наконец формально представили Люсьену, он сделал вид будто не встречался с ней прежде — ни пять лет назад, ни вчера днем. Рейчел подмывало сказать, что его скороспелый вывод насчет должности гувернантки оказался близким к истине, но, уважая желание Селии, она смолчала.

Изанна Дювиньи сегодня тоже присутствовала. Это была живая девушка лет двадцати, со сверкающими серыми глазами и массой вьющихся, длиной до плеч, каштановых волос.

— Люсьен — мой опекун, — с искренней простотой сообщила она Рейчел. — Но не слишком строгий. Иногда он мне кажется вполне симпатичным пожилым человеком из когорты аристократов, идущих на гильотину с гордо поднятой головой.

Рейчел рассмеялась, но тут же одернула себя, поскольку в салоне мадам Бертелль смеяться было не принято. Однако то, что Люсьена отнесли к разряду пожилых, очень ее позабавило. Ему определенно было немногим более тридцати.

За столом Валантен сумел сесть между Рейчел и Изанной. Несколько раз, когда Рейчел бросала взгляд на сидевшего напротив Люсьена, девушка замечала, как он пристально смотрит на нее и почти не уделяет внимания своей соседке Франсин, хоть и поддерживает с ней разговор.

После обеда Валантен завел речь о том, куда он хочет свозить Рейчел в ближайшие несколько дней.

— Пойдем к краю террасы, я покажу тебе, где можно побывать.

Пробормотав какие-то извинения, Рейчел направилась за ним, чувствуя на себе взгляд Люсьена.

Они с Валантеном спустились на открытую площадку перед террасой, откуда открывался далеко внизу фантастической красоты пейзаж. Тут, как назло, упали первые капли дождя.

— Ты вымокнешь! — забеспокоился Валантен.

— Не растаю, не сахарная.

Молодой человек поглядел на спутницу долгим пристальным взглядом.

— Рейчел, может, ты и не сахарная, но такая сладкая! — Он ласково взял ее за руку.

В этот момент точно разверзлись хляби небесные, и ливень хлынул сплошной стеной.

Валантен с криком потянул ее за собой, а затем решительно подхватил на руки и бегом направился к террасе.

От дождя стало зябко, но Рейчел пылала от смущения. Валантен освободил ее из объятий лишь у самых дверей большой гостиной.

Она моментально обратила внимание на несчастный вид Изанны, заметила пристальные взгляды Франсин и Люсьена, но что они при этом думали на ее счет, понять было невозможно.

Возникшую напряженность сняла Селия. Она предложила сестре немедленно переодеться, чтобы не простудиться, и Рейчел тотчас поспешно ушла.

У себя в комнате она достала сухое платье, однако заколебалась: стоит ли возвращаться в гостиную. Решив в конце концов, что ее отсутствие покажется невежливым, она спустилась по лестнице и присоединилась к остальным.

Валантена и Изанны однако здесь не оказалось; до Рейчел донесся звук отъезжающего автомобиля.

Франсин улыбнулась ей:

— Может, было бы лучше отправиться прямо в постель, чем рисковать заболеть?

— Спасибо за заботу, но со мной ничего не случится, — поспешно ответила Рейчел. — Мое платье намокло только на плечах и то чуть-чуть.

— Что ж, прекрасно, — проговорила Франсин, хотя у Рейчел создалось впечатление, что, заболей она пневмонией, это скрытное злобное существо ничуть не пожалело бы о случившемся.

Люсьен слегка ухмыльнулся:

— Давненько не приходилось видеть Валантена таким кавалером. Мадемуазель, вы очаровательны; остается лишь пожелать, чтобы летом дождей было как можно меньше, иначе Валантен будет то и дело носить вас на руках.

Рейчел больно укололи как слова, так и тон, каким они были сказаны.

— Каким бы ни был летний сезон, кроме зонтика мне ничего больше не нужно.

Ей было неприятно, что столько внимания уделяется такому пустяковому событию, пожалела, что Валантен действовал так импульсивно, что, судя по всему, расстроена чем-то Изанна.

Теперь Рейчел стало ясно, с какой осторожностью нужно вести себя в доме Бертеллей, если она хочет избежать неприятных сцен.

Загрузка...