Сотри случайные черты

Глава 1

В тот вечер судьбе, как участнице многих и не зависящих от человека событий, угодно было прогреметь Лизе в самые уши: тра-та-та-там. А, может, это были вовсе не фанфары судьбы, а трубные звуки, доносившиеся из окон соседнего здания музыкального колледжа? Неважно. В любом случае, они заставили девушку повернуть голову в направлении проезжающего мимо мотоциклиста.

Отъехав от девушки метров на пять, он вдруг внезапно остановился, развернулся и оказался в двух шагах от неё, такой большой и крепкий, весь обтянутый чёрной кожей, в огромных чёрных ботинках, на нём даже блестящий шлем был чёрным. Парень расположился у цветника и, озираясь по сторонам, резко повернулся к Лизе. Когда снял шлем, перед её взором открылась густая копна тёмно-русых волос. Ну прям Ричард Маркс в молодости, очень похож.

Она онемела, глядя на это очарование, и невольно опустила телефон, по которому только-только разговаривала с подругой. В глазах Лизы незнакомец казался пришельцем с другой планеты, из другого мира, не иначе. Если бы не Джек, который норовил сорваться с поводка, так и стояла бы пришибленной ещё долго, только что рот от восторга и удивления не открыла, ибо такой красоты и мощи она, кажется, никогда не видела, хоть и прожила на этом свете почти двадцать лет.

– Здрасти. Чё смотришь? – Парень встретился своими карими глазищами с её синими, внимательно скользнул по миловидному лицу, сосредоточенно изучая каждую черту. – Нравится байк? – «Ричард Маркс» похлопал по сиденью мотоцикла.

Раньше она непременно бы сделала замечание за это «чё», «ты», и «здрасти», но сейчас просто не заметила таких пустяков, ибо внешний образ незнакомца с лихвой покрывал недостатки воспитания. «Какой приятный бархатный голос, – подумала Лиза, – просто обволакивает. Бывает же такое совершенство».

– Да, – тихо ответила она и почувствовала, что краснеет.

– Тогда садись, прокачу. Надеюсь, твоя собака не будет против. – Джек вяло гавкнул. – Вот видишь, псина согласна.

Незнакомец внимательно следил за эмоциями девушки, с лёгкой улыбкой наблюдая, как её щёки покрываются румянцем. Лиза излишне резко отрубила:

– Нет. – И перекинула свою тугую, до самого пояса, светло-русую косу на другую сторону. Всегда так делала, когда волновалась.

– Да. Нет… Ты другие слова знаешь? Совсем дикая?

В её глазах полыхнул огонь:

– Мой слог – кружева из арматуры. – А потом тихо добавила: – Спасибо за приглашение, но я боюсь мотоциклов.

– Привыкла ездить на машине?

– Почему сразу на машине? Ещё не заработала на такую роскошь. – Лиза не заметила, как довольно резво заговорила с байкером. – Пользуюсь иногда электросамокатом, когда есть в этом необходимость. Но электросамокат не мотоцикл.

Незнакомец кивнул.

– Это точно. Учишься в универе?

– Да, в гманитарно - педагогическом.

– Ну вот, а говорила, что у тебя слог – кружева из арматуры. Кто нанёс тебе травмы, не совместимые с самооценкой?

– Так считает бабушка, она всю жизнь проработала в школе, да и права она, устная речь у меня не так хорошо развита, как письменная. Я вообще не гуманитарий, а больше технарь, но всё равно решила стать филологом.

Незнакомец усмехнулся:

– Стремишься к совершенству? Перфекционистка?

По тому, как девушка сузила глаза и поджала губы, он понял: попал в точку. Однако через секунду она гордо вскинула подбородок и, чётко разделяя каждое слово, ответила, в собственных глазах спуская незнакомца с пьедестала, на который недавно возвела:

– При чём здесь это? Мне. Нравится. Будущая. Профессия. Ну а вы? Наверное, москвич? – Последний вопрос прозвучал резко, как приговор.

Лиза всегда считала, что москвичи, как отдельное сословие, оторваны от реальной жизни и избалованы, многие из них совершенно не в курсе, что существует другая, реальная жизнь, без привилегий, особых возможностей и блюдечек с голубой каёмочкой.

– Почему сразу из Москвы? – Байкер раскатисто рассмеялся. – На мне что, большими буквами написано «Столичный житель?» – Лиза промолчала. – Значит, не любишь москвичей? Детка, в каждом регионе свои проблемы.

– Живёте в этом доме? – продолжила допрос Лиза, заметив между прочим: парень на вопрос не ответил.

– Нет, живу в соседнем – только позавчера вселился, снимаю здесь квартиру. – И поняв, какой далее последует вопрос, проговорил: – Рядом с тобой остановился, ибо ты, видимо, понравилась моему боевому байку, оттого и заглох. Знаешь, как его зовут?

Лиза мотнула головой: нет.

– Знакомься, – Мустанг.

Лиза серьёзно проговорила, скрывая улыбку:

– Очень приятно, уважаемый Мустанг. – И осторожно погладив руль, обратилась к байкеру: – Вас проводить до дома? Это для того, чтобы Мустанг снова завёлся.

– Я бы не отказался. Он тоже.

Лиза посмотрела на довольное лицо незнакомца и нахмурилась, видя, как он нагло подмигнул ей, а потом проговорила, гордо прищурившись:

– Мне пора. – И направилась к двери подъезда.

– Может, помочь с пакетами? – крикнул парень вдогонку. – У меня есть в запасе немного времени.

Глава 2

Лиза стояла под тёплыми струями душа и размышляла. Думала она о нескольких вещах сразу: о недавнем разговоре с незнакомцем, о навязанной лучшей подругой внезапной встрече, о завтрашнем семинаре в университете по творчеству поэта Сумарокова, почему-то поставленного пожилым профессором чуть ли ни на одну ступень с Пушкиным.

Но главным образом, Лиза думала о предстоящей встрече, которая никак не вписывалась в её планы, была совершенно бессмысленным времяпрепровождением и мешала её намерениям немедленно сесть за доклад по русской литературе. Иногда она не понимала Дашку с её бесконечными романами, ибо каждый раз – это сумасшедшие порывы, страдания, метания. Наверняка подруга затеяла встречу, чтобы расспросить о брате.

«Влюбилась, что ли? – подумала Лиза. На днях подруги случайно столкнулись с Никитой, когда он по делам забегал к ним в университет. – Всего-то раз видела его – и пожалуйста – влюбилась. Хотя, что здесь особенного? Наверное, такое бывает, главное, чтобы парень был одного социального положения с девушкой и умный, добрый, неженатый.

А по-другому случается только в киношных мелодрамах да в дешёвых бульварных романах. Мне этого не надо». Она не успела развить далее эту мысль, как услышала рингтон телефона, поставленный специально на Дашу. Немедленно выскочив из душа и по пути вытираясь полотенцем, схватила с журнального столика гаджет, едва не выронив его, и ответила на звонок.

– Лизка, почему так долго не брала трубку? – проворчала подруга. – Ты не забыла о встрече, наше рандеву в силе?

Это было особенностью подруги – говорить быстро, почти скороговоркой, и засыпать собеседника кучей вопросов. Лизина бабушка однажды сказала, что Даша хоть и не красавица, симпатичная, да, но далеко не красавица, однако легко впишется в любую компанию и найдёт общий язык с кем угодно. Вот такая она и была на самом деле: плохо – горько плачет, хорошо – весело смеётся. Непосредственная, открытая, вся напоказ.

– Не забыла. Сейчас только оденусь, замочу огурцы – купила специально для засолки – и через полчаса буду на нашем месте.

– Бернгардт, кто в наше время солит-маринует?

Лиза засмеялась:

– Девятова, уж точно не я. Бабушка. И варит, и вяжет, и шьёт. Она, знаешь ли, придерживается старых взглядов: всё самое вкусное и красивое можно приготовить только своими руками. – Девушка, включив громкую связь, подошла к встроенному шкафу. – Блииин…

– Что у тебя случилось?

– Открыла шкаф, а оттуда как вывалится всё то, что нечего надеть. – В ответ она услышала короткие смешки.

Быстро собравшись и немного подкрасившись, Лиза отправилась на встречу. Сидя за столиком в летнем кафе, которое всё ещё работало, ибо только-только наступила календарная осень, девушка рассматривала посетителей – заняться ей было нечем: Даша ещё не пришла.

Судьбе и тут полагалось прогреметь своё та-та-та-там, но она на этот раз промолчала, предоставив Лизе возможность понаблюдать за сидящими за соседним столиком молодыми людьми.

Парень и девушка ожидали, по всей видимости, заказ. Каждый из них занимался своим делом: стильно и в то же время просто одетый молодой человек крупного телосложения и приятной внешности быстро писал на бесконечно пиликающем смартфоне, а его совсем юная миниатюрная спутница в это время о чём-то тихо с ним разговаривала, потом, поняв – он её не слышит, тяжело вздохнула и громче повторила:

– Вот я и говорю: поздно пить боржоми.

Парень, поджав губы, с недоумением посмотрел на подругу и отхлебнул минералку из стеклянной бутылки с наклейкой «Боржоми».

Фраза, которая должна была нести шуточный характер, прозвучала неожиданно, впрочем, предыдущая, оставленная без ответа, тоже должна была произвести какой-никакой эффект, ибо не каждый день сообщаются такие новости.

Девушка зажмурилась и, снова вздохнув, продолжила:

– Это из фильма… «Двенадцать стульев». Прости, что не дала тебе возможность написать очередное любовное послание.

– Ну-ка, ещё раз повтори, что сказала, нет, не о воде и не о любовном послании, а раньше, – нахмурился её спутник.

– Что? Что? Беременна я – вот что. – По затянувшемуся молчанию парня стало понятно: ничего хорошего ждать ей не приходится. – Я пойду, а ты пей дальше своё боржоми, Ник.

Девушка подскочила со своего стула и быстрыми шагами направилась к выходу.

– Да подожди ты. Ну куда так быстро? – Молодой человек, устремляясь следом, схватил спутницу за руку и, развернув к себе, затараторил: – Ты уверена, что беременна? Может, ошибка?

– Нет никакой ошибки. – Девушка с вызовом посмотрела на парня. – Я всегда знала, что ты меня не любишь. – На её красивом лице застыла гримаса обиды. – Что, добился своего, а дальше – не твой вопрос?

– Мари, пойми, ни тебе, ни мне не нужен этот ребёнок. Давай обо всём поговорим завтра в унивре. А сейчас нужно успокоиться.

Девушка резко развернулась и побежала к только что подъехавшему трамваю. Посмотрев ей в след, молодой человек почесал затылок и лениво бросил:

– Ничё се. Я же ещё и виноват. В конце концов, надо ещё доказать, что это мой ребёнок, а не Тохи. – А потом сообщил мимо проходящему парню: – Вот дура.

Тот лишь согласно махнул головой, будто говоря: «Все они, женщины, такие», и пошёл дальше.

Глава 3

Сегодня Вера решила сама переделать всю домашнюю работу: медуниверситет, где она преподавала ортодонтию, из-за эпидемии кори перешёл на дистанционное обучение, это, конечно, не отменяло лекций в режиме онлайн, но значительно экономило время, ибо не надо было почти полтора - два часа тратить на дорогу в вуз и простаивать в бесконечных пробках.

К тому же сегодня не было необходимости присутствовать и в своей стоматологической клинике, заместитель на месте – всё проконтролирует, а ей, Вере, хоть изредка нужен отдых.

В кои-то веки, протирая в кабинете полки книжного шкафа, она не удержалась и достала из его недр фотоальбом, тот, старый, ещё заведённый в юности фотоальбом, который она брала в руки за всё время, что живёт в этом городе, всего пару раз. И каждый раз после того, как закрывала последнюю страницу, клялась, что больше его ни за что не поднимет с полки, ибо всегда такие минутки воспоминаний заканчивались повышенным давлением.

Потому она и прятала фотоальбом куда-нибудь подальше, во второй ряд, за нелюбимую «Анну Каренину», подаренную ей директором после окончания школы. Зачем она вообще привезла альбом сюда из Энска – лишнее напоминание о тех днях, месяцах, годах, когда была по-настоящему счастлива.

Как же им было хорошо и весело втроём: ей, подруге Ольге Дробышевой и соседке Соньке Визе – дочке любимой учительницы Елены Николаевны, когда придумывали какую-нибудь пакость для пацанов-одноклассников, к примеру, как быстро связать шнурки их ботинок, пока мальчишки на физкультуре играют в пионербол. Сонька, правда, была совсем малявкой, на семь лет младше подруг, однако это не мешало ей вскидывать вверх маленький и аккуратный носик и нравоучительно говорить старшим подругам:

– Неприлично так себя вести: девочек украшает скромность.

Вера, её тогда все называли Вероникой, и Оля, переглядываясь, прыскали:

– Подумаешь, какая моралистка, пожалуйся ещё матери.

– Я не ябеда.

Они знали об этом, но подтрунивали так, ради профилактики. Сонька была классной девчонкой: романтичной, доброй, нежадной, и самое главное, надёжной. Как скала, надёжной. Эти качества Вера с Олей в ней очень ценили и потому, в отличие от других, позволяли находиться рядом.

Вера нашла фотографию, где подруги в парадной форме после мероприятия на фоне молодой зелени позируют фотографу из городской газеты. Счастливые и молодые. Под рамкой Ольгиной рукой было аккуратно выведено: «19 мая 1987 год. Принимаем Соньку в пионеры».

Да, им тогда было по семнадцать, а малявке всего десять: вожатая, объединив на сборе комсомольцев и пионеров, в сущности, хотела продемонстрировать перед присутствующим начальством из ГорОНО преемственность поколений.

А на той фотографии они уже на Сонькином выпускном. «Какой же это год? Так, ей семнадцать, значит, 1994. Вот у малявки был полноценный выпускной с торжественным вручением аттестатов, тамадой, конкурсами, встречей рассвета – повезло», – зло подумала Вера.

Когда они с Ольгой оканчивали школу, вышел запрет на проведение таких мероприятий, ибо в стране тогда во всю шла антиалкогольная кампания. Хорошо они погуляли на Сонькином празднике, весело. Ну а что, нужно было сидеть дома за чтением книжек и ждать, когда Верин Юрик и Ольгин Серёжка вернутся с работы? Везде должна быть мера.

Так, рассматривая фотографии, Вера не услышала, как к дому подъехала машина, щёлкнул замок и открылась входная дверь.

– Ма, ты что притаилась, сына не встречаешь?

– Николай, сынок, прости, отвлеклась. – Она, встрепенувшись, бросилась к нему: – Ты голоден?

– Нет, поел, – морщась, ответил парень и, глядя на сбитые костяшки пальцев, продолжил: – Мне нужно с вами поговорить…

– Ой…Ты подрался? Больно? – заметив, наконец, пораненную руку, охнула Вера.

Не ответив на вопрос, он продолжил:

– Хочу перевестись из своего университета в любой другой: надоела мне и жрналистика, и вуз, не моё это, хочу что-то попроще. Ну не акула я пера, что зря время терять? Вам же лучше – меньше взяток преподам давать. Подготовь, пожалуйста, отца. – И, видя реакцию матери, резко добавил: – Это решение не обсуждается.

Вера стояла в растерянности, забыв положить на место старый фотоальбом.

– Но проще только педагогический или историко-архивный… Куда ещё можно перевестись.

Сын кивнул и усмехнулся:

– Представляешь меня директором школы, колледжа или музея? А я себя им вижу. Почему бы и нет – какой - никакой начальник.

«Вот именно: никакой», – подумала Вера. Не для их семьи такой статус.

– Кроме того, мне нужны деньги. Много.

Деньги не были проблемой, а вот другое…Так непросто было пристроить два года назад сына с его-то баллами в престижный вуз да ещё на журфак. Пришлось дать немаленькую взятку ректору вуза, хотя это сейчас очень опасное предприятие, ибо можно не только потерять всё, но и провести некоторый отрезок жизни в местах не столь отдалённых.

Ректор согласился на этот шаг только благодаря тому, что муж Юрик был хорошо знаком с ним ещё со времён бурной институтской юности. После дороги разошлись, и в последнее время мужчины почти не общалаись, ибо интересы обоих разнились: один занимался адмиистративной работой и попутно наукой, а другой имел весьма неплохой бизнес в области строительства.

Глава 4

Солнце с ленцой ласкало осеннюю землю, оно грело уже без того летнего энтузиазма, что всего-то две недели назад. Однако это утро на удивление выделялось из чреды прошедших: холодных и дождливых, ибо радовало приятным теплом и ослепительным светом.

Лиза, пробудившись, нехотя открыла глаза и увидела, что её комната буквально утопает в фантастическом фейерверке солнечных лучей. Девушка даже зажмурилась, пытаясь спастись от этого колейдоскопа красок и оттенков, бьющих прямо в глаза.

Вставать не хотелось, в душе теплилась надежда: а вдруг ещё рано? Джек так не считал и начал стаскивать с неё одеяло. Лиза цыкнула на собаку, та обиженно заскулила и улеглась рядом с кроватью. В ту самую минуту, когда девушка снова начала засыпать, раздался звонок будильника. Пока она сонно соображала, где находится смартфон, звук начал усиливаться.

«О, нет, только не это, сейчас, услышав рингтон, прибежит ещё и бабушка, – подумала Лиза. – Тогда точно заставит завтракать, а времени уже нет, каждый шаг рассчитан, с Джеком бы успеть погулять». Девушка сделала над собой усилие и встала.

Яркое солнце слепило, Лиза настежь распахнула окно и довольно вдохнула. Утренняя прохлада лёгкими сквознячками забродила по комнате, нежно лаская кожу.

Взбодрившись, Лиза отправилась в душ, а затем выскочила на пять минут с Джеком на улицу, чтобы тот успел сделать все утренние собачьи дела, потом завела его в квартиру и вскоре уже заскочила в маршрутку: большую, высокую, с широким проходом.

Она плюхнлась на свободное место у входа и довольно вздохнула: теперь точно не опоздает на лекцию, можно минут двадцать ехать в университет и разлядывать людей, мимо снующие машины, а потом пройти немного пешком – и вот он универ.

Минут через десять, по мере продвижения к центру, маршрутка начала наполняться, и в неё вошёл дедушка с тросточкой, бодренький, но в возрасте. Он рассчитался за проезд и двинулся по салону. Лиза огляделась: рядом сидящая женщина уставилась в окно, парень напротив что-то искал в барсетке, остальные пассажиры надели наушники и самозабвенно окунулись в мир музыки, каждый в свой. Лиза встала и предложила дедушке своё место, тот улыбнулся и отказался:

– Спасибо, но не могу сидеть, когда стоят такие милые девушки.

Лиза засмеялась:

– Ну что ж, значит, дружно постоим вместе.

В это мгновение откуда-то сзади раздался очень знакомый баритон:

– Давайте, я постою, а вы дружно посидите.

Лизе не нужно было крутить головой, она знала, кому принадлежит этот красивый голос. Рядом стоял он – Ричард Маркс, как она его назвала, тот наглый байкер с Мустангом.

И Лиза вдруг ощутила трепет, тепло и радость за такое хорошее и правильное разрешение ситуации – без подсказок, условий, требований, поучений. «И байкер вовсе не хам, просто у него такой способ знакомства», – решила девушка. Ещё больше удивилась она, когда следом из маршрутки вышел и этот парень. Лиза от волнения запустила тонкие пальцы в длинные волосы, которые аккуратными локонами струились по спине.

– Давай наконец познакомимся, а то как-то неудобно к тебе обращаться – всё девушка да девушка.

– Лиза. Бернгардт, – просто ответила она.

– Артём. Самохин.

– А почему вы сегодня не на байке?

Парень засмеялся:

– Я не настолько сроднился с Мустангом, чтобы всюду таскать его за собой. – А потом серьёзнее добавил: – Всё очень просто: сегодня добирался от родителей, а байк ещё вчера оставил на парковке в районе съёмной квартиры. Есть ещё машина, но я ею пользуюсь крайне редко, по необходимости – не люблю автотранспорт.

Лизу так и подмывало спросить: зачем тогда съёмная квартира, если ночевал у родителей, но она посчитала такие вопросы неуместными и промолчала. А Самохин, кажется, не унимался в своём желании знать о Лизе всё.

– Ты сказала, что бабушка у тебя учительница, а что она преподаёт? Или уже не работает?

– Нет, что вы… Она ещё ого-го, фору даст молодым. А преподаёт русский, литературу и немецкий язык.

– Откуда такой разброс: и русский, и немецкий?

Лиза пожала плечами:

– Ничего здесь особенного нет. В те годы, когда бабушка училась в университете, выпускали специалистов по русскому языку, литературе, истории или по русскому, иностранному языку и литературе.

– Ты живёшь только с бабушкой?

– Не только, а ещё с братом. Никитой. У него есть своя квартира, но он чаще бывает в нашей, поскольку думает, мы без него пропадём. И это правда. Никита для меня не просто брат, лет до пятнадцати я считала его чуть ли не богом.

– Ого. Почему?

– Долгая история. А у вас какая семья?

– Лиза, хватит мне выкать, я себя чувствуют рядом с тобой древним старцем.

Самохин вдруг перевёл разговор на другую тему, мастерски уйдя от её вопросов. И всё-таки девушка это подметила, решив, что у каждого в шкафу свои скелеты, и не всем о них знать. У неё их тоже найдётся несколько.

– Хорошо, Артём, – сказала она просто.

Как-то незаметно они оказались возле стен вуза.

Глава 5

До звонка было ещё минут пять, но аудитория уже полностью наполнилась студентами. Не всегда так бывало и не у всех преподавателей, а вот к Бахметьеву – старичку профессору опаздывать было нельзя, ибо он – «дядя самых честных правил», и в кабинет нерадивого студента ни за что не запустит, а потом с радостью отыграется на будущем экзамене. Подруги, пользуясь свободными минутами до начала семинара, окружили Лизу и начали допрос с пристрастием, ибо Аня поделилась с Дашей новостью об увиденном рядом с Лизой красавчиком, и их раздирало любопытство.

– Лиз…

– Всё потом. Не мешайте готовиться, надо настроиться на пару.

– А всё-таки, кто этот парень, Лизка? – не унимались Даша и Аня.

– Всего-то знакомый, – усмехнулась она, поняв, что так просто подруги не отстанут.

Последнюю фразу услышала Ладынина и тут же её прокомментировала:

– И останется только знакомым, на большее не надейся. Его же сразу видно, он человек не твоего круга. Или думаешь, парень по ресторанам и клубам тебя будет водить? Икрой белуги, сыром бри, чёрным трюфелем и цесаркой угощать? Где ты и где он?

Аня сразу зацепилась за главное:

– Что необычного в цесарках? Они – те же куры, хоть и крапчатые. А у нас кур-то…великое множество, целые фабрики. Нашла, чем удивить.

– Может, она питается исключительно трюфелями или фугу, и кур в глаза не видела, – предположила Даша.

Лиза, подмигнув подругам, развернулась к Ладыниной и несмело у неё поинтересовалась, лукаво прищурившись:

– А между прочим, вы Курта не видели, случайно не знаете, а?

– Кур-то?

– Да, Курта.

– Чего их знать? – пожала плечами Ладынина. – Что за глупости? Куры они и в Африке куры.

– А я знаю одну такую, тупую, хоть и красивую. Курицу, – обрадовано рявкнула Даша, привлекая этим внимание всей аудитории, а потом переглянулась с подругами, смешно водя носом и кивая в сторону любительницы чёрных трюфелей.

В глазах Ладыниной полыхнул огонь – на то у Лизы и был расчёт: пусть не лезет в чужие разговоры. Её комментариев здесь только не хватало.

– Уродки, ненавижу, особенно тебя, Девятова, – с этими словами Ладынина закинула руку назад, желая отвесить пощёчину Даше, но Лиза вовремя успела оттолкнуть гламурную девицу, и та едва не налетела на только что вошедшего в аудиторию старичка профессора. В кабинете воцарилась тишина. Все ожидали от Бахметьева чего угодно, только не молчания. Но тот молчал. Студенты начали расходиться по своим местам.

– Иван Ильич, простите нас, пожалуйста, этого больше не повторится, обещаю как староста группы, – произнесла Лиза, взяв на себя вину за этот инцидент. А потом хитро посмотрела на Дашу и, продолжая свою пламенную речь, доверительно произнесла: – Я готовилась к спецкурсу и повторяла диалоги из «Жизни и необычайных приключениях солдата Ивана Чонкина», а Ладынина, видимо, не поняла и решила, что слова о Курте адресованы ей, а не Нюре Беляшовой.

Все тихо прыснули.

– Ну что ж, Бернгардт, за дисциплиной надо следить – это обязанность старосты, тем более вы должны понимать: девушкам неприлично размахивать руками. Что же тогда спрашивать с парней? А? В конце концов, такое поведение непристойно для девушки. Всё же вы в большинстве своём – будущие педагоги.

Студенты, соглашаясь с профессором, дружно закивали.

Лиза так и слышала в этом наставлении интонации своей бабушки, даже в какой-то момент ей показалось, что он сейчас добавит: «Девушку украшает скромность».

– Раз вы согласны с тем, что я сказал, тогда начинаем. Госпожа Бернгардт, вам слово.

Лиза кивнула и начала доклад. А после того, как присела на своё место, вполне удовлетворённая собственным ответом, Аня устроила допрос по новой: кто этот парень, он женат или нет, когда познакомились, и почему он оказался в вузе.

– Не сейчас, у меня голова зверски болит, – снова рассеянно повторила Лиза и сделала вид, что с большим вниманием слушает выступление их общей подруги Даши.

После трёх пар подруги решили зайти в столовую и основательно подкрепиться, ибо изрядно проголодались. Ещё им предстояло забрать монографии в университетской библиотеке, находящейся в другом здании, а потом заскочить на кафедру литературы, чтобы получить темы курсовых работ на семестр, и только после этого можно было со спокойной душой ехать домой. Из головы Лизы никак не выветривался разговор с Ладыниной о том, что она недостойна такого парня, как Артём.

– Откуда она только взялась, эта светлоликая Ладынина? – простонала Лиза, не заметив, как произнесла эту фразу вслух.

Аня засмеялась:

– Кто о чём. Подруге покоя не даёт эта глупая курица Элен. Всё, что нам нужно знать, заключается в следующем: она дочь какого-то высокопоставленного чиновника от образования. Правда, его не так давно сняли с должности за какие-то махинации, дело по-тихому закрыли, и дочку тут же с треском выгнали из университета. Она полгода бурно порезвилась, надоела родителям, и они пристроили её сюда, на тот же третий курс, только не иняза, а филфака. Иняз она не потянула.

– Для обычной студентки ты слишком много знаешь, – усмехнулась Лиза, немного опешив от такого известия.

Глава 6

Неспортивная Лиза пробежек не любила, но для неё они были мерой необходимой, ибо, во-первых, с Джеком нужно гулять, по возможности играть и бегать, во-вторых, следить за своим весом и здоровьем: её отец умер от сердечного приступа, а ещё ранее мама – от инсульта.

С тех пор Лиза дала себе слово – не относиться легкомысленно к своему здоровью, как папа, и не допускать лишнего веса, как мама.

С тех пор она и бегала, только вечерами.

Пробовала утрами, но никак не могла себя заставить просыпаться раньше, хотя бы на двадцать-тридцать минут. Хорошо всё же, что рядом с домом парк, где были беговые дорожки и собачьи площадки – хоть какая-то экономия времени, а если к этому добавить эстетическое удовольствие от местных красот, то вообще всё замечательно. Так Лиза мотивировала себя на пробежки – для неё ежедневные подвиги.

Артём, её новый знакомый, спортом занимался с желанием, считая это своим хобби, и однажды они встретились в соседнем парке, на узкой беговой дорожке, едва не налетев друг на друга. Остановившись, некоторое время молчали. Во взгляде девушки бушевало смятение от неожиданной встречи и незабытое ещё возмущение от его откровенного взгляда на красивую Ладынину. Артём же с неприкрытым любопытством рассматривал новую знакомую. Такое их немое общение продолжалось недолго.

– Вы? Ты? – тут же исправилась Бернгардт.

Самохин, почему-то не очень удивившийся встрече, улыбнулся:

– Тоже любишь бегать?

Лиза в ответ ухмыльнулась:

– Если бы не Джек, вряд ли любила бы.

– Да…если бы не было разных бы, от которых мы расшибаем лбы. А ведь мы и в прямом смысле едва не расшибли лбы, налетев друг на друга.

Артём почесал лоб, Лиза тоже синхронно поднесла руку к голове, и они вместе засмеялись.

– Прости, отвлеклась: Джек внезапно отвернул в сторону, пришлось сманеврировать, поэтому едва не произошла авария.

– Я тоже хорош: отвлёкся на листочки, цветочки, тренажёры разные. Здесь никогда не бывал, потому и крутил головой. А Джек у тебя интеллигент и красавец, впрочем, как и хозяйка.

Лиза комплимент оценила, и за это готова была простить Самохину его молчаливый флирт с Ладыниной, бьющий по её и так низкой самооценке.

– Пёсель иногда вредничает и не слушается, для него авторитет Никита, собственно, это его собака, но брат вечно на работе, дома почти не бывает, потому Джеком занимаюсь я.

Прогуливаясь, она рассказала парню о том, как три года назад Никита принёс домой маленького безродного щенка, которого нашёл во дворе дома, когда возвращался со службы. Это они позже поняли, что Джек – помесь немецкого пинчера и обычной дворняги, а тогда – нет, просто пожалели животину. Артём внезапно перевёл разговор на другую тему.

– Ты как-то сказала, что до пятнадцати лет считала брата чуть ли не богом.

– Ну да, так и было, он очень хорошо этим пользовался и часто надо мной подтрунивал.

И Лиза, откровенничая, рассказала новому приятелю о своём детстве, хитром плане Никиты, как раздобыть деньги на шоколадные конфеты, есть которые ей категорически запретили из-за страшной аллергии. Брат тогда посоветовал нарисовать деньги фломастерами или карандашами, но лучше фломастерами, ярче. Она так и сделала, однако продавец отказалась принимать такие деньги, и конфет не дала.

– Забавная история. А где у тебя работает брат?

– В полиции, он опер. Старший лейтенант, – с гордостью проговорила девушка и показала Самохину фотографию Никиты, достав из бумбэка смартфон.

– Как интересно, знаешь, я тоже когда-то мечтал об этой профессии, но родители постоянно говорили: «Не ходи в полицию, там тебя ждут неприятности», а я в ответ: «Как же я не пойду, они же ждут?» – Лиза прыснула. – Со временем произошла переоценка ценностей, взглядов, потому выбрал другую профессию. Я – математик.

Бернгардт удивилась, ибо девушка в первую же встречу решила, что он обязательно должен быть человеком героической профессии: если не полицейским, то военным, или МЧС-ником, или даже ФСБ-шником. Что-то было в его взгляде рисковое, решительное. Конечно, она пыталась найти в соцсетях что-нибудь об Артёме Самохине, но никакой информации о нём не было. Это ещё более упрочило её мнение, что парень особенный, не такой, как все.

– И чем же сейчас занимается математик? Решает задачу Римана или доказывает рациональность постоянной Эйлера-Маскерони?

Самохин, не скрывая удивления, хмыкнул:

– Хм… Ничё се. Для филолога ты слишком много знаешь. Но это не твоя область.

В глазах Лизы полыхнул огонь.

– Вот и не лезь? Это ты хотел сказать? – Фразы вылетели быстрее, чем девушка успела что-то сообразить, но было уже поздно. И её понесло. – По-твоему, я кроме правописания корней с чередованием е-и, о-а и характеристики образа Татьяны Лариной ничего знать не обязана? Ошибаешься, учитель должен разбираться во многих науках, хотя бы на уровне дилетанта, чтобы мог с умным учеником поддержать любую беседу. Почему-то все считают, если учишься в педагогическом вузе, значит – ты тупой и заведомо неудачник.

Парень был обескуражен такой отповедью и поторопился остудить напор Лизы:

Глава 7

Юрик и Вера часто бывали в этом статусном ресторане, ибо им нравилась кухня, подкупал высочайший уровень обслуживания, да и интерьер тоже. С порога было понятно, что здесь проводят время не простые обыватели, а господа из бизнеса, из госструктур, даже областной думы. Здесь заключались контракты и сделки, здесь велись переговоры, здесь просто отлично проводили время высокопоставленные особы, к которым относили себя Юрик и Вера.

Здесь же им однажды встретилась их общая подруга детства Ольга. После переезда в этот город - миллионник они ни разу не виделись, даже не догадывались, что так часто находились поблизости. Не знали бы об этом и далее, если бы Вере после окончания трапезы не захотелось бы лично поблагодарить повара за прекрасно приготовленный ужин.

– Оля?! Дробышева?! Как это возможно? Как ты изменилась.– Вера изумлённо уставилась на подошедшую к ним женщину в белом колпаке.

Перед ней стояла её давняя школьная подруга, одна из двух любимых, та, что из Энска, и с которой они не виделись с тех пор, как перебрались сюда из Сибири.

– Да ладно, – Оля замахала руками, будто увидела привидение и тоже повторила: – Как это возможно встретиться в миллионном городе? Я же знала, что вы здесь, знала, что Юрик занимается строительным бизнесом, а у тебя своя клиника – интернету всё известно, но не предполагала, что когда-нибудь встретимся. Конечно, искала вас в соцсетях, но почему-то не нашла.

– А нас там и нет. Понимаешь, совсем нет времени заниматься этими глупостями, я ведь ещё преподаю, – усмехнулась Вера. – Тебя-то как занесло в сюда?

Ольга нахмурилась:

– Вероника, ну надо же как-то выживать…

– Вероника? Я давно отвыкла от этого имени, – ухватила женщина главное. – Меня уже двадцать шесть лет все зовут просто Верой.

– Прости. Вера так Вера. Ты не знаешь, у меня четверо детей и двое внуков. Их нужно как-то обеспечивать.

– У детей ещё есть отец, у внуков – родители. Ты при чём? – Вера скрестила руки и ухмыльнулась, решив, что сейчас непременно последует фраза: «Одолжи мне денег».

– Хорошо тебе говорить, когда муж всё в семью несёт, дети – умницы, а тут одни проблемы… – Какие она говорить не стала, только махнула рукой.

Повисло неловкое молчание.

– Н-да. А как тебе удалось устроиться в такой престижный ресторан? Насколько я знаю, нужны всякие сертификаты, рекомендации. Стажировки, лучше зарубежные. Это почти невозможно для провинциалки, – поморщилась Вера.

В какой-то степени ей стало неприятно, что они оставляют здесь такие немалые суммы, а их, оказывается, кормит повар всего-то с кулинарным училищем.

– Случай помог и бывшая любовь. – Ольга впервые улыбнулась. – Сергея, одноклассника нашего, надеюсь, помните? – Вера и Юрик кивнули. – Так вот он здесь работает администратором, только в другой смене, замолвил за меня словечко перед начальством. Но взяли временно, на месяц, пока их повар на больничном после операции. – Увидев недовольное лицо одного из сотрудников, она заторопилась: – Простите, ребятки, мне нужно идти, а то простой вычтут из зарплаты.

Обменявшись телефонами, чтобы больше не теряться, они простились. Юрик, пока водитель вёз их домой, на время отключился, проваливаясь в воспоминания.

После службы в армии и учебы в областном институте Юрик, несмотря на расхожее мнение, что бизнес в провинции – занятие неблагодарное, открыл в Энске на средства родителей свою фирмочку, и неожиданно дела его пошли в гору. Впрочем, так бывало далеко не всегда, случались и трудные времена, но Юрик как-то справлялся. Фирмочка постепенно развивалась и приобрела в области, а потом и в стране известность и популярность.

На момент занятия бизнесом он ещё не был женат, свадьба состоялась немного позже: через два месяца после окончания вуза. Вообще же, знаком он был со своей будущей женой ещё с пионерского детства, когда его семья перебралась из Москвы: отца Юрика (военного лётчика) перевели в Сибирь за какую-то провинность, случившуюся в части.

Следом за ним выехала и семья. Учился мальчик отлично, был опрятен и вежлив, вскоре девочки начали обращать на него внимание. Усердствовали многие, но в душу ему запала красавица с огромными карими глазами, гордячка Вероника Романова.

Со временем он добился её благосклонности, пройдя через унижения, насмешки и отказы в дружбе. С мальчишками за место под солнцем тоже пришлось побороться, но тут ему улыбнулась фортуна, ибо будучи физически развитым, он несколько раз удачно подрался с одноклассниками, разбив им носы. Как говорится, до первой крови.

Пацаны смирились с его претензиями на достойное существование в классе и со временем даже зауважали. К десятому классу Вероника уже не мыслила жизни без Юрика, и их отношения постепенно перешли в горизонтальную плоскость.

Вскоре она из-за их общей неопытности забеременела. Поняв, что случилось ужасное, девушка тут же поставила в известность Юрика. По его реакции на услышанную новость она поняла: будущий ребёнок парню не нужен.

– Какой ребёнок, Вероника, мы ещё сами дети? – поморщился Юрик. – Нам школу нужно окончить, в институт поступить. Ты же понимаешь, как только станет известно, что ты беременна, меня выпрут из комсомола, а тебя – из школы.

– Ну и пусть, будем учиться в вечерней школе, а с ребёнком помогут родители, – пролепетала девушка и заплакала.

Глава 8

– Лизка, ты больше не встречала того красавчика, которого я увидела в фойе? – во весь рот улыбнулась Аня, беря под руку подругу.

Девушки встретились недалеко от остановки и вместе пошагали в университет. Лиза недовольно сощурилась: это вообще не та тема, которую она хотела бы обсуждать.

– Как говорится, никогда такого не было и вот опять… Что снова за вопросы? Поговорить больше не о чем?

Мимо пронёсся парень в белом бомбере и таких же светлых джинсах, подойдя к двери, он остановился и оглянулся. Лиза мгновенно признала в нём того молодого человека из кафе, который, отказался от своей беременной подруги. Дождавшись девушек, он подмигнул им и, пропуская вперёд, поправил свой рюкзак, а затем направился к расписанию.

– Не поняла, он что, учится в нашем универе? – сквозь зубы проговорила Лиза, показывая взглядом на стильно одетого во всё белое парня.

Аня оглянулась:

– Не видела его здесь раньше. Какой симпатичный. Няша просто.

– Почему-то все парни тебе кажутся если не красивыми, то симпатичными, а как же Дашкин брат Сашка Девятов?

Аня провела пальчиком по глубокому декольте.

– Одно другому не мешает.

Заметив это движение, Лиза засмеялась: вот кокетка.

– А, поняла: ты просто получаешь эстетическое удовольствие, глядя на мажориков.

– И почему сразу на мажориков? У нас таких не встретишь. Они больше промышляют за границей, а если и здесь, то учатся в экономических и финансовых вузах. А в педагогических, юридических, медицинских не замечала. Не тот уровень.

– Я разве сказала мажоры? Нет, всего-то мажорики. – Лиза пожала плечами и направилась в лекционный зал, расположенный на втором этаже. Подруга пошла следом.

Первой парой была экономика. Лиза не любила этот предмет. И вовсе не потому, что он был скучным, у многих навевал тоску и никак не способствовал активизации филологической или какой-либо другой мысли. Нет.

Учиться Лиза любила. Все эти экономические модели, Рикардо, Фридманы, Смиты интересовали Лизу уже потому, что были полезны для общего развития и расширения кругозора. Кроме того, при изучении «Евгения Онегина можно было легко объяснить, почему Пушкин ввёл это имя – Адам Смит – в свою поэму. Ведь не только ради рифмы. Нелюбовь Лизы к предмету объяснялась просто, ибо всё дело было в Кустовской Иветте Борисовне – молодой, амбициозной и высокомерной преподавательнице - аспирантке.

Когда зашла экономка, так «про себя» называла её Лиза, следом показался и тот парень, Ник, кажется. Жеманно поведя плечиком, Кустовская улыбнулась и, поглядывая то на студентов, то на парня, как всегда надменно, произнесла:

– Ректор попросил представить вам этого молодого человека. Итак, знакомьтесь с новым студентом: Романов Николай Александрович. Он перевёлся к нам с журфака университета.

Кто-то сзади Лизы хохотнул:

– О, новенький с царской фамилией.

– Можно просто Ник, – скромно ответил парень, и на его губах появилась едва заметная улыбка.

Сидевшая за Дашей Девятовой светлоликая Ладынина, улыбнувшись во весь рот, предложила место рядом, по-свойски схватив Романова за руку. Экономка сверкнула глазами, желая прокомментировать слова Элен, но вовремя остановилась, ибо вступать в полемику со студентами было для неё дурным тоном.

«Наверное, знакомые. Как они все притягиваются, эти мажорики, нашли, что называется, друг друга, теперь на курсе будет ещё веселее», – грустно ухмыльнулась Лиза. Она покосилась в сторону Ника: крепкое мускулистое телосложение говорило о том, что парень наверняка занимается спортом, позже в столовой её догадки подтвердились.

Ладынина будто приклеилась к новенькому и наконец перестала донимать Лизу. Однажды, когда девушки зашли в столовую и заняли стол, за которым обычно сидела компания Девятова, к ним подошли Ник и Элен – уже сформировавшийся тандем.

– Как зовут эту симпатичную малявку? – любезно обратился к Ладыниной парень, показывая взглядом на Лизу.

Та, ухмыляясь, надменно произнесла:

– Это Бернгард, батанка обыкновенная, книжный червь. Живёт где-то в своём мире, в прошлом веке. А ещё она староста. Кто её только поставил на эту должность?

– Ну, если так, то ничего страшного, главное, что она не зубрила или заучка, – заржал Романов.

Лиза пропустила мимо ушей, что она ботанка и книжный червь, но зацепилась за романовское «малявка». Бернгардт ненавидела, когда ей указывали на рост и возраст, это были два её комплекса. Девушка действительно была на год младше однокурсников и меньше их ростом – хрупкая и миниатюрная. Что сейчас такое её метр шестьдесят два, если у других метр восемьдесят и больше?

«Да твою ж петрушку, сколько это будет продолжаться? – подумала Лиза. – Но ничего, подожди», – девушка зажмурилась и несколько раз вдохнула и выдохнула полной грудью – она не позволит ему смеяться над собой – и сурово гаркнула, обращаясь к Романову:

– Тебе бы подумать о другой малявке, которая скоро появится на свет. – Уголок её губы насмешливо подёрнулся, что не могло не разозлить стоявшую перед ними парочку.

Ник, сверкнув глазами, удивился такой осведомлённости, но ничего не ответил.

Глава 9

Оставшиеся десять минут перемены компания выслушивала рассказ Сашки о том, как два года назад он впервые сошёлся на ринге с Романовым. Тогда бой им был вчистую проигран, но буквально летом Девятов победил, наконец, Ника, заняв призовое место, а это были соревнования куда масштабнее, чем прежние. Такого мажорик, привыкший к победам, простить не мог и всячески задевал Сашку при случайных встречах в Центре единоборств, где они занимались каждый у своего тренера.

– Будь с ним осторожнее, – сказала, поднимаясь из-за стола Аня, – не нравится он мне.

– Это очень хорошо, что не нравится. Главное, чтобы я тебе нравился, – расплылся в улыбке Сашка и подёргал бровями.

Аня усмехнулась и, не дожидаясь новой реплики, покинула столовую.

– Дашка, ты уже сказала? – Девятов указал взглядом на Лизу, уминающую салат с овощами. – Девушка мотнула головой: нет. – Ну так скажи, не дождёшься от тебя...

Бернгардт подняла глаза, почувствовав их взгляды:

– Не дождёшься чего?

– Что ты меня и пацанов пригласишь на свой день рождения. Там же Аня будет? – Лиза утвердительно махнула головой. – Вооот. А как она без меня одна? Сам не знал, как сказать, попросил Дашку, а она всё молчит и молчит.

Ребята, сидящие за их столиком, засмеялись.

– До дня рождения ещё целая неделя. Ну хорошо, я сейчас приглашаю всю компанию, – улыбнулась Лиза. – Буду рада вас видеть у себя дома в следующее воскресенье в пять часов вечера. Готовьте подарки.

Парни загудели:

– Само собой.

Когда они вошли в аудиторию, Девятова шепнула на ухо подруге: «Помнишь, брат подкупал тебя пирогами и салатиками? Хотел задобрить: уж очень мечтал оказаться с Аней на твоём дне рождении, не желал отпускать её одну, а то вдруг уведут, – Даша засмеялась. – Так и повторяет всегда: когда-нибудь количество нашей с Аней встреч перейдёт в качество. Всё равно она будет моей».

Лиза подумала: «У всех любовь, планы, мечты. У всех, кроме меня». – И ей от этой мысли стало грустно.

Раньше, в далёком детстве, всё было прекрасно в своей простоте – поездки с родителями и братом на море, путешествия за границу: в Россию, Турцию, Египет.

Эти страны ей тогда казались экзотическими, необычайно красивыми и таинственными. Потом был переезд в Россию, и началась учёба, учёба, учёба. Она вспомнила, как в одиннадцатом классе почти все одноклассницы встречались с парнями, говорили о высоких чувствах, строили совместные планы, даже кто-то уже жил гражданским браком, но Лизу всё это после пережитой первой и несчастной любви уже не интересовало.

Пиком блаженства для неё было, вернувшись из школы, усесться в глубокое бабушкино кресло и читать, читать, читать. Как давно это было. Давно и недавно.

И только в последнее время она начала задумываться о новой любви. Где-то же он ходит – человек, тот, кто смотрит в одном направлении с ней, мечтает в унисон? С кем легко, тепло и уютно. Она попыталась вспомнить что-то жизнеутверждающее и где-то в подсознании мелькнул образ нового знакомого байкера. А потом Бернгардт решила: скоро вечерняя пробежка, и физические нагрузки выбьют всю дурь, эти мысли, пришедшие совершенно не вовремя. Надо думать об учёбе, а всё остальное потом.

Выходя из университета, Лиза увидела, как из новенького «Gelendwagen», покручивая на пальце брелоком с ключами, гордо выбрался Романов и махнул рукой. Лиза посмотрела по сторонам и никого поблизости не обнаружила. «Мне, что ли?» – мелькнула у неё мысль. Девушка, усмехнувшись, продолжила свой путь. Сзади ожидаемо раздался голос Романова.

– Лиза, не исчезай, Лиза, не улетай, – пропел он гнусаво. – Почему-то ты меня игнорируешь, но это совершенно напрасно. Уверяю, я не представляю для девушек никакой угрозы.

– Не сомневаюсь, но чтобы тебе было понятно, скажу, используя спортивную терминологию: мы в разных весовых категориях, ибо у меня нет такой машины, как у тебя. Понял, о чём говорю?

– Что же мне теперь купить «Жигули», чтобы тебе соответствовать?

– Купи себе трамвай, ибо я чаще езжу на нём.

– Лиза, ну пожалуйста…

– Слушай, Романов, – резко развернулась к нему девушка. – Зачем я тебе? Вокруг так много красивых безмозглых куколок, таких, как Ладынина. Вот с ней вы стопроцентная пара.

– Этого я и не могу понять: почему такие, как Ладынина сами вешаются, а ты…

– Что я? Упираюсь? Ты потому вокруг меня вьёшься, что не реагирую на твои чары. Но ты забыл ещё об одной девушке, Мари, кажется. Надеюсь, получилось откупиться от неё и вашего будущего ребёнка? Ничего не хочешь сказать?

– Почему я должен перед тобой в чём-то оправдываться? Это вообще не твоё дело. Ясно?!

– Правильно, я не заставляю, – ухмыльнулась Бернгардт. – И ты не лезь в мои дела. Leb wohl. lieber freund – прощай, дорогой друг.

– Знаешь что, – Ник задохнулся от злобы, – не строй из себя недотрогу.

Лиза, не обращая внимания на его слова, сказанные так громко, что люди начали на них оборачиваться, быстрым шагом пошла к остановке.

– Ты ещё об этом пожалеешь, – снова услышала она его окрик.

Глава 10

Артём вышел в лоджию. Листья шелестели на ветру, ветки деревьев чуть покачивались. Вдалеке, из парка, доносился радостный визг детей, слышался разговор соседей у подъезда: смутно, почти неразличимо.

Что-то нехорошее, тяжёлое захлёстывало душу Артёма, это грозило нарушить железные принципы и движение к заветной цели. Но этому инородному чувству он противился, как мог, и убеждал себя в том, что ему никто не нужен. Даже Ветка. А что Ветка? Как правило, мир делится на тихонь и стерв. Так вот она – обычная стерва. Красивая стерва, прекрасно осведомлённая о своей красоте и очень умело ею пользующаяся.

Они познакомились летом на одном из вечеров в клубе у хорошего приятеля отца, очень влиятельного и нужного родителям человека. Там было много разных девиц: умных, длинноногих, амбициозных – породистых. А где ещё найти таких по статусу и рангу? На дороге не валяются, в восемь вечера, как некоторые тихони, не бегают. Артём достал из пачки сигарету, покрутил в пальцах и засунул обратно, задумавшись: «Сидят, наверное, эти тихони типа Лизки, и книжки умные читают, обогащаются умственно и духовно.

Напоил бы её водкой или вином, чтобы узнать всё, да бесполезно, не будет: облико морале. Так и приходится вытягивать информацию в час по чайной ложке». Вот Ветка – молодец, растекается мыслию по древу, даже когда он ни о чём не спрашивает, выкладывает всё и даже больше. Артём решил немного позже вновь позвонить новой знакомой, поинтересоваться здоровьем, что-то она приболела, простудившись в тот дождливый вечер на пробежке.

И вообще, недавно он понял, что ему с ней довольно интересно, в отличие от Ветки, которая хоть совсем не глупа, но не к душе. «Только к телу», – тихо усмехнулся он своим мыслям. А та девушка – иное. Если бы не особые обстоятельства, Самохин бы вряд ли стал рассуждать с ней о дружбе, но таковы были правила игры им самим установленные.

Резко зазвонил смартфон, прервав его размышления. Бросив взгляд на экран, прочел: аспирантка. Это Ветка. «Тебя мне ещё не хватало», – вяло подумал Артём.

– Привет, дорогой. Как первые рабочие дни?

– Нормально, не так ужасно, как ожидалось ранее.

– Чем занимаешься? – Он не успел открыть рот, как последовало: – Хочу в ресторан. Мы так давно никуда не выходили. В общем, жду твоего приглашения.

– Нет времени. Ты же знаешь, то работа, то тренировки, подготовка к соревнованиям.

– Но на эту курицу, с которой вечерами бегаешь по парку даже под дождём, у тебя времени достаточно. Не спрашивай, откуда знаю, всё равно не скажу.

Самохин давно привык к острому язычку Ветки, который был нацелен исключительно на других женщин, особенно красивых. Он понимал: такие, как она, переполнены собственными проблемами, комплексами и страхами, посему желание высмеять, оскорбить вызывало перманентную потребность и даже необходимость. В том кругу, где вращалась Кустовская, по-другому не бывало.

А вот Артём ещё не смог, как его отец, как знакомые бизнесмены и чиновники, полностью изменить свою психологию, своё восприятие мира и чуть свысока смотреть на других, совсем не выдающихся людей. Отец и ему подобные давно «илита», а он пока остаётся где-то в районе бельэтажа.

– Знаю откуда ветер дует: братец неподалёку шпионил. Хорошо, завтра за тобой заеду. Выбирай ресторан.

– Надеюсь, останешься до утра?

– Если ничего не помешает.

– Другой разговор, дорогой.

Артём так и не понял, почему согласился? Чем было вызвано его бестолковое решение? Наверное, так сошлись звёзды или в головном мозге разрушились нейронные связи? Или Ветка владеет мгновенным гипнозом, что он, потеряв всякую бдительность, смог произнести такие слова?

Никогда раньше он на ночь ни у кого не оставался, таков бы его принцип: развлечения развлечениями, а ночёвки только дома, исключения существовали лишь в дни, когда он был на соревнованиях.

***

– Лизка, привет, как себя чувствуешь? – протараторила Даша. – И, не дожидаясь ответа, продолжила: – Офигеть, у нас сегодня была логика.

– Офигеть, – передразнила Девятову Бернгардт. – Ты так обрадовалась новому предмету?

– Нет, что ты. Я обрадовалась новому преподу. Представляешь, у нас будет вести лекции и практические молодой парень. Мы узнали: он аспирант, недавно приехал из Москвы. Лизка, он такой классный, такой душка… Вот нам повезло.

Эта новость уже не была новостью: несколько однокурсниц позвонили и проинформировали об этом заболевшую старосту. Все будто сговорились: ни о чём больше не разговаривали, только хвалили препода по логике.

– А что интересного было на лекции?

– Всё интересно, сидела, слушала, но смысла не понимала. Ой, Бернгардт, новый препод такой классный, такой весёлый, такой красивый и умный.

– Так, ты снова, конечно, влюбилась? С Никитой можно не знакомить? – засмеялась Лиза.

Её вопрос, кажется, поверг в ступор, а потом вызвал у Девятовой бурю чувств. Спектр этих чувств менялся от недоумения до откровенного подхалимства.

– Нет, что ты... Никита однозначно лучше. Он такой классный, такой весёлый…

– Такой красивый и умный. – Лиза уже хохотала.