Спасения не будет

Глава 1

Так со смертными судьба порой играет:

То вознесет их вверх, то в пропасть низвергает.

И так устроен мир, что в счастье иногда

Уже заключена великая беда.

П.Корнель

Страх сковывал тело, тонкими иглами впиваясь в мой разум, холодил ощущением беспомощности перед пугающей силой мастеров меча и магии.

Несколько мучительно долгих секунд я смотрела на футляр, который вручил мне Фицион, и только белизна пальцев выдавала напряжение, с которым я сдавливала обтянутую черным бархатом деревянную коробочку. Времени открывать ее уже не было.

Размеренно твердыми шагами дознаватель подошел к моей парте.

— Роиль Чансе, именем закона, вы арестованы! — сказал он, словно клеймо на лоб поставил.

Я смотрела на грудь дознавателя, прожигая взглядом шеврон с силуэтом ястреба на струйчатом узоре и надписью по кайме «Союз Стражей Муарового клинка при С.С.»

— При С.С. — повторила я уже вслух.

— При Совете Судеб, — бесцветным голосом расшифровал заклинатель тьмы, вставший по правое плечо от господина дознавателя и заслонивший своей массивной фигурой льющийся из окна свет.

С малых лет я знала, что Совет Судеб — ненасытное зло, пожирающее судьбы смертных. Совет внушал ужас и все же казался чем-то далеким, существующим вне «моего мира». И сейчас этот «мир» трещал по швам, выталкивая меня в грубую реальность, а я даже не могла понять, когда совершила тот самый неверный шаг?

Ответ не пришлось долго искать. Со словами: «Роиль Чансе обвиняется в применении разрушительного магического давления на зарегистрированных граждан тонкого мира», муаровец протянул госпоже Шилле подтверждающий документ.

«Так виною всему наши призраки?!» — едва не воскликнула я.

Звук сломанного пера заставил меня вздрогнуть и обернуться к Фициону. Едва мы встретились взглядами, как поглотившая аудиторию тишина взорвалась негодующими возгласами адептов:

— Да ладно! Не может этого быть!

— Это смешно!

— Тем более наша Роиль!

— Не-ет. Не верю! Это какая-то ошибка!

Все, что происходило со мной в этот момент, казалось каким-то спектаклем, какой-то неудачной шуткой, непостижимым образом меняющей мою жизнь. Впрочем, именно я дала повод к негативному развитию событий и сейчас старалась сжиться с мыслью, что всему виной моя выходка! Признаю, обернуть призраков в иллюзию, превратив их тела в кисель, было довольно-таки весело, но как оказалось, крайне необдуманно. Но ведь… я лишь хотела тишины! Хотя бы на один вечер.

Глупые призраки совсем потеряли совесть! Это надо же… состроить из себя несчастных жертв?! Воображение тут же нарисовало картину: в Союз Стражей Муарового клинка вваливается толпа призраков с доносом на второкурсницу академии «Плавучая гора»! Призраки, оккупировав заспанных стражей, наперебой рвут глотки, описывая свою психологическую травму, между делом указывая меру моего наказания, которая в полном объеме будет соответствовать их страданиям… Бедные, бедные стражи! Нет, никому не устоять перед такой слезливой, бедной-несчастной толпой.

Наверное, я бы посмеялась от души, если бы не главная роль, отведенная мне в этом спектакле.

— Пагубное воздействие? На призраков? Но как? — нахмурилась госпожа Шилла и изумленно воскликнула, обрывая всеобщий галдеж. — Господа, это невозможно!

Чеканя каждое слово, дамочка заверила муаровцев:

— Господа, имей место негативное воздействие, профессорский состав незамедлительно отреагировал бы на частотно-избирательный отклик защитных заклинаний. Но отклика не было! Уверяю Вас, возникло досадное недоразумение…

— Не исключено, — согласился стихийник, обозначивший причину моего задержания. — Так или иначе, с этим нам еще предстоит разобраться, — убил он хрупкую надежду на то, что профессору по предмету «Нематериальное начало» удастся отвести от меня беду.

«Ареста не избежать!» — с ужасом поняла я.

— На выход! — сухо потребовал дознаватель, но я уже не слышала его.

Кровь сошла с лица, образы утратили цвет, казалось, даже воздух сгустился и потяжелел. Ярким всполохом в сознании возникло видение моего измученного тела, распростертого на холодном камне в застенках одной из тайных служб Совета Судеб.

Дознаватель силой дернул меня, и я выронила из рук футляр. От удара об пол футляр обнажил зев, выпуская необычайно красивую заколку для волос из матового черного перышка с черной жемчужиной в основании.

— Пустите! — я попыталась поднять заколку.

Железный обруч пальцев потянул на себя. Подол моего платья попал под туфлю, и я рухнула на пол. Мозолистые пальцы усилили давление, и дознаватель весьма грубо вернул меня в вертикальное положение, показав, что моя слабость его нимало не трогает.

Не в силах выдержать боль, я застонала.

— Не стоит, не усугубляй свое и без того шаткое положение! — предостерег некроманта заклинатель тьмы. Он закрыл меня от Фициона, который попытался набросить следящее заклинание на мою ауру. Но иллюзия ауры водницы, в которую я некогда облачилась, чтобы обучаться в академии, осталась невосприимчива к мертвой магии.

Вторую попытку Фициону муаровцы уже не простили.

— С головой не в ладах?! Ну-ка, вяжите этого! — скомандовал заклинатель тьмы.

Во взгляде Фица промелькнула хищная решимость, и неожиданно для всех он перемахнул через парту, схватил стул и запустил его в окно. Грохот взорвавшегося стекла вырвал из груди вечно жизнерадостной госпожи Шиллы панический вопль. Не дожидаясь пока стеклянная крошка осыплется на пол, Фиц устремился прочь. Казалось, всего миг и он исчезнет в ослепляющем свете солнца, но воздушная плеть стихийника опрокинула его на спину. Не поднимаясь с пола Фиц выкрикнул заклинание. Аудиторию заполнил невыносимый трупный запах, который штопором вонзался в горло, пропитывая легкие и обрывая дыхание.

Выглянув из-за спины заклинателя, я увидела теряющих сознание девушек, что находились в опасной близости от некроманта. Голова одной опустилась на парту, второй повезло меньше, и, отключаясь, она ударилась об угол стола. Лужица крови окрасила пол. Адептов захлестнула паника. Вскочив со своих мест, они кинулись к единственной двери, обещающей оборвать едкий запах. Несколько парней, задержав дыхание, отважились ответить на вызов некроманта, но муаровцы их опередили. Взвился смерч. Воздушный змей с яростью накинулся на отравляющее порождение мертвой магии, блокируя и унося гибельное марево в разбитое окно. Подпрыгнули чернильницы и завалились на бок, выплевывая свое содержимое на бледные листы бумаги. «Застонали» книги. Взметнулись к самому потолку молочные занавески и, очищая воздух, в аудиторию ворвалась осенняя прохлада.

Темные пряди хлестнули по глазам, ослепив меня. Я тряхнула головой и снова едва не упала. Дознаватель, будучи уверен в том, что сопротивление некроманта подавят, и мальчишка непременно ответит за неисправимую дерзость, потянул меня к уже опустевшему выходу.

Отказываясь становиться жертвой, Фиц раскинул руки словно крылья и выплюнул проклятие, как тут же силой стихийной магии его вбило в дальнюю стену. Воздушная плеть обвилась вокруг тела Фициона, безжалостно сдавив ему шею, грудь, стреножив руки и ноги. Его тело задрожало, лоб покрылся испариной.

Темный хватил некроманта кулаком в висок, и Фиц обмяк.

Последним, что я разглядела сквозь плен волос, была госпожа Шилла, которая напоминала ушедшую в мир иной душу. Она медленно опустилась на свой стул и закачала головой, не в силах поверить в увиденное:

— Как же так…

Я покинула аудиторию под конвоем, оставив за спиной профессора в полуобморочном состоянии, растерянных адептов и некроманта, которому здорово досталось от стражей Союза.

Направляясь в здание женского общежития, мы никого не встретили, если не брать во внимание бродячего кота с черными ушами. Кот при виде нас бросился к дереву и с испугу залез на самую макушку.

Я беспрекословно отдала ключ от своей комнаты. Дознаватель занялся обыском: сорвал постельное белье, ощупал подушку и матрас на наличие посторонних предметов, опустошил шкаф. Темный сковал мои запястья оковами, которые никак не мешали моему движению, замкнул обручи проушинами и пояснил:

— Обручи заблокируют твою магию.

Обручи с выемками, похожими на полумесяцы, были из особого сплава, в который, еще на моменте изготовления добавляли черные кристаллы вулканического происхождения. Финальным этапом в работе была гравировка вязью с основной руной всех блокировок «Иса», позволяющей запереть на время ареста любую магию.

Насколько я знала, в деревнях обручи заговаривали после ковки, — это проще и дешевле, но эффект был значительно слабее. На силу мага заклятия ложились своеобразной остудой, лишь ограничивая его способности. Дабы исключить любое проявление магии, заключенным нередко цепляли на запястья по несколько таких «украшений».

В одно мгновение интерес, с которым я разглядывала браслеты, сменился леденящим душу ужасом. «Окажут на меня влияние… Заблокируют силу… Один лишь взгляд на мою изменившуюся внешность, и мне выпишут смертный приговор!»

«Попалась! Я попалась!», — пульсом застучало в висках.

Но ничего не происходило. Волосы, волнами струящиеся с плеч не посветлели, и золотистый загар не растворился. Более того, я не испытала никаких трудностей с концентрацией внимания; иллюзия адептки Роиль Чансе осталась неизмененной. Стало быть со мной их браслетики не сработали. Не сработали!

Чувство радости вспыхнуло в груди и, не совладав с эмоциями, я громко выдохнула, чем привела стражей в недоумение.

Спустя несколько минут к нам присоединились остальные муаровцы. К тому моменту с обыском уже было покончено, и кучку тряпья посреди комнаты увенчали мои льняные панталоны. Как вы думаете я себя чувствовала? Когда чужие взгляды касаются вашего белья и с насмешкой разглядывают его…

— Проверьте остальные комнаты, — приказал дознаватель, не обнаруживший ничего, что сыграло бы против меня. — Где ты хранишь вещь, способную оказывать влияние на посланцев тонкого мира? — обратился он ко мне, наступая.

— Не понимаю о чем вы? — не уж-то он неприкаянную накипь считает ни кем иным, как посланцами тонкого мира? Надо же как благородно!

Грубые пальцы заклинателя, который стоял за моей спиной, сжались у меня на плече. Я взвизгнула и попыталась вывернуться из захвата, да не тут-то было.

— Ваши… посланцы — те еще заливалы, а я, мягко говоря, с ними не в ладах, — заявила я и, под тяжестью ладони встав на колени, пискнула:

— Да прекратите. Больно же!

— Это не тот ответ, который нам нужен, — с ледяной вежливостью констатировал голос за спиной.

Чего лукавить, умеют они найти подход к людям.

— Да врут они все! — я молящее протянула руки к дознавателю. — Ну, подумайте сами, я сирота. Откуда у меня подобная роскошь? Живу скромно, на серебряный и двадцать медяков. А с вашими посланцами мы просто не сошлись во взглядах на жизнь. Не смогли поделить комнату… Да они просто спятили! — взорвалась я. — А вы сразу меня по рукам вязать…

В своей изломанной правде я была естественна. Я знала, что только ложь станет моим оружием и любой ценой вознамерилась спасти Роиль Чансе — адептку второго курса академии «Плавучая гора». Ведь если я позволю Роиль «умереть», то… То безродная Элин угодит прямиком на костер!

Захват ослаб, позволив мне подняться и распрямить спину.

— А магическое перо каким ветром к тебе занесло? — навис надо мной дознаватель, не спеша поддаваться влиянию подкупающей искренности.

— Распутным, — буркнула я, отводя взгляд в сторону.

— Следствие установит, — припугнул он. — Но для начала: мрачное здание, мрачная камера и заключенные, агрессивные и враждебные в своем ожидании.

Дознаватель схватил меня за подбородок, вынуждая смотреть ему прямо в глаза и проникаться тембром его голоса, в котором слышалась жесткая констатация факта, проясняющая суть моего положения:

— Контрабандисты, выходцы из кочевых племен, изменники королевства, конокрады и прочие, вынужденные ожидать своего часа, и милая девушка, которая станет им забавной игрушкой, — и когда я уже была готова увидеть зловещую ухмылку на лице дознавателя, он неожиданно перешел на понимающий и даже сочувствующий тон. — Будь разумной, Роиль. Отдай нам «глаз дракона» и мы будем действовать тебе во благо: на срок заключения обеспечим тебе одиночную камеру и горячий паек. Подумай, тебе есть что терять?

— У меня нет и никогда не было никакого «глаза»! — осипшим голосом ответила я. — Почему вы не верите мне?

На пороге моей комнаты нарисовалась фигура стихийника. Коротко и по существу муаровец доложил, что в ходе обыска подвальных помещений они ничего не нашли.

Конечно не нашли… если не брать во внимание вековую пыль и паутину, что оставили свой след на его черном колете.

Взгляд дознавателя, с которым он оглядел мое бирюзовое платье, отвлек меня от стража и навел на нехорошие мысли. Я скрестила на груди руки, что красноречивее слов дало понять, что не дам себя обыскивать.

— Я не позволю себя лапать, хоть убейте!

— Стой спокойно, — сурово потребовал дознаватель.

Очень быстро я поняла, что всякое сопротивление с моей стороны будет пустым, к тому же болезненным.

— Где артефакт? — выплюнул мне в лицо дознаватель глубоко недовольный моей несговорчивостью.

— Да нет у меня ничего! И не было никогда! — с каким-то ненормальным упорством держалась я.

— Чего ж некромант так тревожился за тебя?

— Повезло мне с парнем, понимаете? — сказала я человеку, не желающему мне верить.

— С огнем играешь… — вконец разозлился дознаватель. Убедившись, что все без толку, он дал знак темному уводить арестантку.

Мы молча прошли сквозь пыльную взвесь коридора, купающегося в сизом полумраке. Ноги едва меня слушались, и, поднимаясь по лестнице, я придерживалась перил. Еще до того как ступила в холл я услышала задушевную речь комендантши, а мгновением позже — увидела знакомую старушку в компании молодого муаровца, который непрерывно водил по бумаге пером. Моим пером!

— …Так я ж и говорю, господин страж, спят они вместе, — вовсю распиналась старуха, казалось, не упуская ни одну деталь из личной жизни Роиль Чансе. — Молодежь совсем стыд потеряла! А некромант этот — птица темная, бережет он ее. Бережет и… балует… платьишки дорогие, туфельки модные, — комендантша скривилась и продолжила угодничать, — на денежки не скупится! Как и на угрозы. Ему, видите ли захотелось проникнуть в женское общежитие. И это в ночное время! А нам пускать не велено…

— А зачем пускали, раз не велено? — ужалила я, томимая острым желанием наколдовать на старческом лице парочку больших и жирных бородавок.

Комендантша прищурилась и смерила меня презрительным взглядом, а после с удвоенным рвением продолжила:

— Она и дома у некроманта ночевала. Помню, неделя только началась, я как раз собиралась обход делать. Никакого доверия к молодежи, сами понимаете?! Хорошо, если только стулья сломают, а иной раз такое бывает, что ой-ой-ой! Польют комнатное растение приготовленным своими ручками удобрением, да разъедутся по домам, а за выходные цветочек-то разросшимися корнями пол стены искорежит, да окно выстеклит. Но не о том же ш сказать я хотела. В окошко я тогда глянула. Смотрю, девка-то с некромантом распрощалась и мышкой в общежитие юркнула. Меня как увидела, так стыдливым румянцем вся и залилась…

— Ты ему еще ботинки оближи, а то в пыли все, — прорвало меня.

Старуха сжала кулаки готовая меня растерзать.

— На выход, — потребовал заклинатель тьмы и, пропуская меня вперед, придержал дверь общежития, чем вызвал мое удивление, которое сменилось брезгливостью при виде конвоирской повозки.

— И откуда вы такие ухоженные вылезли?

Два пузатых мерина нетерпеливо перебирали грязными по колено ногами. Грязь расползлась по днищу повозки, на добрый локоть поднялась по стенам, набилась в подножку. Граненые стержни колес также были облеплены дорожной хлябью, и только металлический обруч, обтянувший наружный обод колеса, сиял отполированный булыжной мостовой.

— В ближайшие сутки все выяснится. Если доказательства, подтверждающие слова призраков, не будут найдены, тебя отправят к менталисту. Приятного мало, зато процедура позволит тебе вернуться в академию, — неожиданно обнадежил темный, после чего резко подхватил и посадил меня в клетку, захлопнул дверцу и со скрипом запер ее. Слуха коснулось ругательство, а после… после шла фраза, которую мое сознание, запнувшись на слове «менталист» уже не восприняло:

— Призрачные ублюдки со своими глупостями, чтоб их тьма поглотила! — повозка покачнулась. — Трогай.

Я обхватила железные прутья решетки, взглядом провожая главное здание академии. Нет, я не прощалась. Я не ставила крест на своей жизни, на судьбе Роиль Чансе. В этот момент я наивно верила, что смогу вернуться и вновь занять одну из подвальных комнат общежития. Я расскажу Фициону о своих чувствах. Я буду честна с ним. Фиц…

Простая фраза, брошенная комендантшей: «бережет он ее», нашла запоздалый отклик в моей душе…

— Фицион… прости.