Спящая царевна. Совершенно секретно

Пролог

Наше время

Туман наползал с горы. Плотный, густой, как стена. Сизый, в сумраке тусклого августовского вечера.

Тянул свои зыбкие щупальца, по крутым склонам подбирался к деревеньке у подножья.

Ещё немного, и горы полностью исчезнут в этом сыром белёсом сумраке, будто стеной отрежет Ржанку от большого мира.

Иван Петрович поёжился нервозно, запахнул плотнее засаленную фуфайку[1] – казалось, туман уже добрался сюда и вот-вот коснётся старика своими липкими хищными лапами.

Не любил Петрович туман – всегда ему чудилось в нём что-то жуткое, непонятное. За всю жизнь пора бы привыкнуть к этим горам, туманам, лесу… Да ко всему уже пора привыкнуть! Шутка ли, восьмой десяток лет уже небо коптит… Но сейчас его привычно передёрнуло.

В калитку снова затарабанили. Дружок взвился, прыгая на сетку вольера, заходясь в грозном лае.

Отвлекаясь от пугающей туманной картины, Петрович вспомнил, зачем вышел во двор, и, негромко матерясь себе под нос, поковылял к воротам.

За калиткой стоял парнишка. Студент или школьник. Сразу и не разберёшь. Нынче вся молодёжь такая дохлая, что и возраст сходу не угадаешь. Вот и этот – длинный, тощий, косматый как девка, в очёчках.

Петрович молча разглядывал нежданного гостя, хмурился, решая, сразу дверь захлопнуть или спросить, что нужно.

– Здравствуйте, Иван Петрович! – пацан под его суровым взглядом сразу сник и чуть ли не поклонился. – Я… Илья…

Тишина в ответ.

Не дождавшись ни слова, гость добавил, ещё больше смутившись:

– Илья… внук Зои Михайловны...

Старик продолжал сверлить парнишку замораживающим кровь взглядом.

– Бабушка вас должна была предупредить о моём…

– А… Журналюга… – наконец небрежно кивнул Петрович, ещё немного помучив парня молчанием. – Да, Зойка говорила…

Хлопец внезапно приободрился и широко улыбнулся:

– Готовы рассказать мне всю правду?

Иван Петрович скривился, в который раз окинул гостя долгим изучающим взглядом и фыркнул:

– Может, тебе ещё сказать, где я пенсию прячу?

– Зачем? – удивлённо хлопнул глазами парнишка, потом сообразил и отчаянно замотал головой. – Да что вы, Иван Петрович! Я же… У меня просто свой блог… И я…

– Кто у тебя? Свой бог? – ошалело переспросил Петрович.

– Блог… – вздохнул измученно гость. – Это вроде журнала. Только не на бумаге, а онлайн. Ну… в электронном виде, в интернете. Понимаете?

– Ничего я в ваших интернетах не понимаю, – проворчал старик и махнул рукой. – У нас тут, в Ржанке, даже сотики не пашут.

– Ну… Я через интернет рассказываю людям про разные интересные места России и необычные события, – продолжал торопливо объяснять парень. – Молодое поколение должно знать, в какой удивительной стране живёт. Где-то я сам бываю, о чём-то читаю, ищу архивы, фотографии, очевидцев…

– Это ты, конечно, молодец! Но что ж ты в нашем колхозе интересного нашёл? – иронично хмыкнул Петрович.

– Как это? – глаза парня за линзами очков и без того казались огромными, а сейчас распахнулись ещё шире. – Да ведь этот случай, полвека назад… Это же сенсация!

– Случай… – Петрович покачал головой. – Ты разве в газетах не читал, что всё это брехня… Не было ничего! Одни придумки и массовая галлюцинация…

– Зачем вы так? – мальчишка насупился обиженно. – Я же правду ищу. Понимаете? Мне нужна правда, из первых уст. А вы же сами всё видели… Зачем же…

– Затем! – грубо оборвал Петрович. – Правду ему надо! За эту правду брат мой жизнью заплатил, ясно тебе!

– И про брата вашего я тоже очень хочу узнать! Баба Зоя мне кое-что рассказывала. Ну, так… сплетни… А я хочу знать, что случилось на самом деле, – паренёк не отступал, глаза горели, разволновался. – Я… Я не боюсь! Люди должны знать истину!

– Ишь, смелый нашёлся, – криво усмехнулся Петрович. – Я уже тоже ничего не боюсь… Пожил… Хватит… Так теперича и болтать можно. Помирать не страшно. Скорее бы! Болею я шибко… Ежели голову открутят, так только спасибо скажу. А ты бы башку свою, молодую да глупую, поберег!

Парнишка хотел сказать что-то, наверное, возразить, или посочувствовать, но Петрович уже развернулся, небрежно махнув рукой.

– Закрывай калитку, да пошли в дом! Хочешь правду, Илюха – будет тебе правда…

***

В доме было жарко. Протопил сегодня печку. Пусть ещё конец лета на дворе, но здесь, в горах, сыро и холодно, особенно в дождь.

От печки тепло не только кости греет, но и душу – отгоняет прочь стылое прикосновение тумана. И даже окунуться в омут воспоминаний под уютный треск поленьев как-то легче.

– Ну, давай к столу, Илюха! – махнул приглашающе Петрович. – Брось, не разувайся, так проходи! Натоптано тута у меня. Полы мыть некому… Садись, сюда, к окну! Я тут как раз трапезничать собрался. Щас мы с тобой по сто грамм «чая» сообразим!

– Нет, нет, я не… – поспешно замотал головой парень, растрепав и без того взъерошенные волосы.

Петрович замер, не донеся пузатую бутылку до граненого стакана, вскинул бровь.

– Болеешь, что ли?

– Я за рулём… – растерянно пожал плечами гость.

– И что? – фыркнул Петрович. – У нас тут гаишников нет. Кто тебя штрафанёт? Медведь на перекрестке встретит?

– Да не в этом дело… – смутился Илья, и вдруг осознал, что сказал старик. – А медведи у вас тут есть?

– Конечно, – безжалостно продолжал Петрович. – Тайга… Как ты хотел! Бывает, и в Ржанку забредают. Да не дрейфь, таких худосочных они жрать не будут! Держи стакан! Отказ не принимается. На сухую у нас разговора не выйдет…

– Ладно, но только за компанию, чуток, – смирился со вздохом Илья.

– Вот сейчас ты прямо, как мой братец заговорил! – фыркнул Иван Петрович. – Тот тоже не от мира сего был. Все мужики как мужики, а этот вечно в отмазку... Не могу, некогда, не буду, ну, если только чуток… Может, оно и к лучшему… Если б мы его тогда не напоили, и беды бы не стряслось.

1 «СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

«СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА»

Перед ним, во мгле печальной,

Гроб качается хрустальный,

И в хрустальном гробе том

Спит царевна вечным сном.

А.С. Пушкин

(Андрей)

Лето 1970 г.

– Здорово, мужики!

Запах «веселья» и дыма ударил в нос с порога – Андрей едва сдержался, но всё-таки не чихнул.

– О-о-о-о! – счастливо протянул Вован. – Сам Беркут к нам с гор спустился!

– Здорово, коль не шутишь! – Санёк, зажав в зубах «цигарку», уже тянул правую руку.

– Какие люди! – Ванька подскочил с табурета, сгребая гостя в охапку. – Проходи, лесной отшельник! Вовка, ну-ка… там стопарь достань!

– Ванька, не суетись – не буду! – попытался остановить гостеприимного хозяина Андрей, уже зная, что это совершенно бесполезная попытка. – Слышь, мужики, а что стряслось? Война, что ли? Я еле-еле в деревню прорвался…

– А, кстати, да – как ты прорвался? – удивился Вовка, всё-таки водрузив на стол четвёртую стопку. – Оцепили же вроде всю Ржанку…

– А то ты брата моего не знаешь! – фыркнул хозяин дома. – Беркут в замочную скважину просочится…

– Ну, это ты зря, – оспорил Андрей сомнительный комплимент, – но дороги знаю такие, про которые не все помнят, это точно. Так что тут случилось, а? Можно подумать, в наш колхоз сам Леонид Ильич пожаловал?

– Типун тебе на язык! – фыркнул Санёк. – Тут и так…

– Вань, не наливай, сказал же – не буду! – отвлёкся Беркутов на брата.

– Кто тебя спрашивает, малой! – фыркнул Ваня. – Отказ не принимается. На сухую у нас разговора не выйдет…

– Ага, мы с трезвенниками-язвенниками не разговариваем, – заржал Вован. – Хочешь, чтобы рассказали – поддержи друзей!

– Ладно, – вздохнул, смирившись, Беркутов, – но только за компанию, чуток… А что за повод-то? Белый день на дворе, а вы уже…

– Андрю-ю-ю-ха, тут такой повод… – загадочно протянул Ванька. – Ты не поверишь, что сегодня стряслось! Фантастика!

– Ширяев, не томи уже! – Андрей начинал злиться.

Его вообще неимоверно раздражали люди «навеселе». В детстве насмотрелся на вечно «синего» отчима. Потому и самого от пойла воротило.

От болтовни и шума тоже порядком отвык в лесу, и крикливые поддатые друзья сейчас вызывали желание поскорее убраться отсюда. Но надо было выяснить, почему вдруг в Ржанке столько военных оказалось.

– Короче, брат, такое дело… – таинственно начал пьяный Ванька, – у нас тут сегодня обнаружили гроб… Вернее, я его и обнаружил.

– Какой ещё гроб? – нахмурился Беркут.

– Хрустальный, – развёл руками Ширяев. – Как у Пушкина… Гроб. И царевна в нём. Мёртвая…

– Мужики, а… – Андрей вздохнул, заглянул в стопку, которую до сих пор вертел в руках, и отставил прочь, – вы что сегодня пьёте?

– Да это моя смородиновка, – фыркнул Ванька, – пей, не дрейфь! Считай, сок полезный, из своей же ягоды… Ты что думаешь, к нам «белочка» пришла? Тогда и к тебе тоже, брат! Ты же военных видел? Или, думаешь, они тоже не в себе и решили оцепление вокруг деревни выставить?

– Андрюха, он правду говорит! Я сам её видел… В гробу! – Санёк сделал страшные глаза.

– Да мы все видели! – кивнул Вовка. – Пока военные не разогнали всех зевак и не заперли клуб… Теперь там караул на крыльце дежурит. Завтра вертолёт пришлют и увезут её отсюда.

– В смысле? – закашлялся Беркутов. – Этот гроб… сейчас в клубе?

– Ну… а куда его было? – пожал плечами Ширяев. – Не к председателю же домой? Его бы ещё сегодня вывезли… Так видишь, туман какой… Погода нелётная…

– Т-а-а-а-к… – Андрей обвёл хмурым взглядом всю компанию, – вы надо мной поиздеваться решили, да?

– Бра-а-а-т! Да честное пионерское! – фыркнул Ванька. – Я бы сводил тебя посмотреть, но эти черти никого уже не пускают в клуб…

Андрей тряхнул головой и сам без всяких уговоров взялся за стопку.

– Ну-ка, Ванька, по порядку всё рассказывай! Ни черта не пойму! Какой гроб, какая царевна, какой Пушкин?

– Короче, сегодня в обед… – бодро начал Ширяев…

***

2 «СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА»

(Иван)

Лето 1970 г.

Мотор чихал, тарахтел и рычал так громко, что Ванька не слышал ни слова. О том, что Саня ему что-то пытается сказать, Ширяев понял скорее по жестам приятеля. Он открыл дверцу бульдозера, высунулся наружу.

– Чего?

– Ванька, пошли жрать! Обед уже…

Он покосился на свою «гордость» – механические часы на кожаном ремешке.

– Ещё двадцать минут до обеда… – крикнул, стараясь переорать шум мотора.

– Тебе что, больше всех надо? – насмешливо фыркнул друг.

– Вот этот завал сейчас разгребу и приду, – Ванька нырнул обратно в кабину.

Строительство дороги и моста дело долгое и масштабное. Но Ширяеву нравилось в нём участвовать.

Весной старый деревянный мост разрушило во время половодья. Его подлатали на скорую руку. Но это до первых осенних дождей.

А потом председателю удалось каким-то чудом выклянчить, чтобы дорожные ремонтники, занимавшиеся центральной трассой, и до их Ржанки проложили настоящий асфальт, а заодно и мост через Ржавую построили – настоящий, современный, прочный.

Мужики из деревни подрядились помогать – платили здесь хорошо, не то, что на пахоте или сенокосе.

Ну и Ванька свой шанс не упустил – тракторист он был со стажем, и с этим громоздким зверем-бульдозером, похожим на динозавра, быстро нашёл общий язык. Временами, правда, с твёрдой скальной породой не могли справиться даже мощные машины, и тогда приходилось взрывать. Но к этому делу деревенских не подпускали.

Вот и вчера взрывники вечером отработали – разгромили часть каменного выступа на берегу реки, который мешал прокладывать дорогу дальше. А Ванька сегодня должен был разгрести эти завалы по дну котлована, утрамбовать немного. Осталась уже небольшая куча – три-четыре раза проехаться, и готово. А потом и на обед с чистой совестью…

Мотор ворчливо зарычал, отвал зарылся в угольно-чёрную породу. Внезапно трактор словно упёрся в преграду, буксовал на месте, злился, ревел, но почти не трогался с места. Ширяев сдал назад и попытался ещё раз.

Ванька даже почувствовал, как металл шаркнул обо что-то большое и тяжёлое. Такой огромный камень попался, что ли?

Он снова сдал назад, уже начиная злиться – вот ведь, называется, закончил дела по-быстрому… Лучше бы на обед пошёл!

Ширяев сгрёб часть грунта с краю, пытаясь увидеть, что же там засело в глубине земляного холмика. Со второй попытки отвал бульдозера снова зацепил что-то внушительное, но в этот раз потянул за собой в бок.

Ваня даже привстал слегка, с удивлением разглядывая какой-то грязный серый прямоугольник. Будто кусок бетонной плиты. Торчащий угол никак не походил на природный камень.

Ванька выжал до упора, с трудом выталкивая странную находку из кучи каменных осколков и земли.

Поспешно заглушив мотор, Ширяев выскочил на улицу.

То, что он разрыл, больше всего напоминало большой каменный ящик.

Да, ящик! Такой кусок камня точно не мог отколоться случайно при взрыве. Да и порода тут тёмная, а это… смахивало на светлый мрамор. И явно к созданию этой штуки приложил руку человек. Слишком правильная форма, крышка, покрытая вязью узоров, а ещё каким-то странным налётом, вроде инея… Вот только сверкающий белёсый ледок на солнце не таял.

– Ванька! Это чего там у тебя? – Саня, застыв на краю откоса, смешно тянул шею, разглядывая находку.

– Да хрен его знает… – пробурчал Ширяев, нехорошее предчувствие уже царапнуло по душе. – Сань, тащи лопату!

Друг вернулся быстро, с двумя лопатами… и тремя мужиками со смены.

Те пока опасливо держались в сторонке. А Ваня принялся бодро откапывать странный предмет. Санёк присоединился. За пять минут они отгребли грунт, и ящик теперь был как на ладони.

– Слышь… на этот похоже… как его… саркофаг… – вдруг выдал Саня.

Иван удивлённо обернулся на друга.

– Ну… как в Египте… – сконфуженно добавил тот.

Ширяев понял, что Санька имел в виду. Его удивило другое – откуда шалопай, балбес и вечный двоечник Санёк вообще такие слова знает.

– Твою мать, смотри! Тает! – ахнул Никитич, седовласый инженер, подходя ближе.

Ванька и сам уже увидел. Льдистый налёт на поверхности быстро исчезал. А вместе с ним таяла, как снег, тонкая прослойка между крышкой и самим ящиком.

Санёк, недолго думая, макнул палец в стекающую по резной боковине влагу и сунул в рот.

– Тьфу! Кисло, как уксус! – сморщился он.

– Придурок! – оттолкнул его Ванька. – А вдруг ядовито?!

– Я думал, это лёд… – надулся Саня.

Замазка между тем стекла на землю, обнажив широкую щель – словно приглашала сдвинуть в сторону крышку этого каменного сундука.

– Ну? Кто смелый? – обернулся Ванька, а у самого голос дрогнул. – Откроем? Вдруг там сокровища, золото, бриллианты…

Мужики переглянулись, пожали плечами.

– Что уж теперь… – рассудил Никитич, – давайте откроем! Надо ж глянуть, что там…

Мужики нерешительно подошли ближе, упёрлись все в один край и рывком сдвинули в сторону неподъёмную на вид крышку.

***

– Едрить твою! – крякнул бригадир, которого в противовес Саньку все называли Шурик.

Остальные мужики, застыли, онемев от открывшейся им картины.

– Спящая красавица! – восхищённо выдал наконец Никитич.

– Скорее уж… мёртвая царевна… – почесал затылок Ванька.

От литературы он был далёк. Но помнил мультик, который смотрел в детстве, да и сказку Пушкина в школе ещё читал. И вот сейчас волшебная сказка оживала на глазах у Ширяева.

Внутри каменного саркофага обнаружился самый настоящий хрустальный гроб. Абсолютно прозрачный, сверкающий в тусклых лучах августовского солнца, невероятно красивый и совершенно нереальный.

Может быть, это не хрусталь, а стекло, или лёд, или вовсе… алмаз какой-нибудь. Но первое, что пришло в голову – слова из сказочки Александра Сергеевича.

Ведь к гробу, по всем законам волшебных историй, прилагалась и «мёртвая царевна».

3 «СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА»

– Санька, ты что творишь!

Не успел Ширяев на одну секунду отлучиться, как этот любопытный дуралей уже сунул свой нос, куда не следовало.

Ванька бросился обратно, но слишком поздно – Санёк умудрился ловко сдвинуть хрустальную крышку. Та, очевидно, оказалась легче, чем можно было предположить, откатилась вбок как по маслу…

И, если бы Ширяев не успел подхватить, сейчас наверняка бы вылетела из рук этого балбеса и разбилась, грохнувшись на ту, другую, каменную, которую оставили рядом, на земле.

– О! Тут и правда… вода… – изумлённо выдал Санька, склоняясь на прозрачным саркофагом.

Ваня ближе подойти не мог – крышку придерживал. Но он и так отлично видел, что друг прав – тело удивительной красавицы было полностью погружено в какую-то прозрачную жидкость.

Вернее, прозрачной она была сначала…

– Ой, Ванька смотри, розовеет! – ахнул Санёк с восторгом – ну как ребёнок, честное слово.

На прозрачной поверхности действительно появились пятна, нежно-розовые и бледно-голубые. Они переливались и поблёскивали перламутром – красиво, очень красиво, завораживающе красиво… И очень страшно!

Кто его знает, что ещё ждать от неведомой находки?

– Как думаешь, что это? – Саня нагнулся ниже, принюхиваясь. – Не вода же, наверное?

– А ты рожей туда нырни! – зло посоветовал Ширяев. – Или ещё и это на язык попробуй! Вдруг пить можно. Так отольём себе ведёрко, вместо браги…

– Думаешь? – друг уставился на него изумлённо. – Можно пить?

– Сань, ты как до этих лет вообще дожил? – удручённо покачал головой Ванька. – Я бы с такой пустой башкой и года не протянул… Там труп плавает в этой жиже, а ты её пробовать собрался.

– Да ничего я не собирался! – огрызнулся Саня. – Я вот эту штучку хотел глянуть…

И этот дурень сунул руку в гроб, выуживая чёрную плоскую коробочку, лежавшую в головах у «мёртвой царевны». Ширяев даже заорать не успел. Зажмурился в ужасе, искренне ожидая, что сейчас Санька без руки останется или вовсе умрёт на месте. А может заодно и его, Ваньку, угробит.

Но ничего не произошло.

Санёк, довольный своим уловом, глядел на странную вещицу в своих руках.

– Ванька, как думаешь, это чего такое? Может, оно открывается?

– Лучше не трогай! Поклади на место! – у Ширяева по спине мурашки побежали, хоть и лето на дворе. – Мало ли… Вдруг это… бомба!

– Да ну! – нахмурил брови Санёк. – Бомбы такие не бывают.

– Много ты понимаешь! – проворчал Ваня. – Такого вообще не бывает. Только в сказках… А мы отрыли!

– Ты отрыл, а не мы, – нагло ухмыльнулся Санёк. – Перед начальством сам будешь отдуваться.

– Ах, ты ж… жук хитрый, – фыркнул Ширяев. – Друг называется. А я вот скажу, что ты гроб открыл и руками туда залез!

Санька едва не выронил из рук чёрную коробочку.

– Так, ну-ка быстро обратно положи, пока не разбил! – Ванька не на шутку испугался.

У Санька вечно всё мимо рук валится: уронит, сломает, а потом с кого спросят – с Ширяева, конечно.

– Вань, а может по ней стукнуть чуток, вдруг откроется, или заработает? – пытливый ум Санька никак не мог успокоиться. – Мигает же… Значит, на батарейках. Только вот… куда она там влезла, эта батарейка, плоская же совсем штуковина? И где открыть? Можно, я её камнем?

– Я тебе сейчас стукну! Так стукну! – Ваня разозлился уже по-настоящему. – Быстро всё убирай на место и помоги мне закрыть, как было! Вон мужики идут… Сейчас нам так влетит, мало не покажется.

Саня оглянулся испуганно на бытовку, от которой в их сторону и, правда, направлялась… о, кажется, теперь вся смена, включая повара Ларису.

Все исследовательские порывы у Саньки сразу прошли. Он моментально вернул на место неразгаданную чёрную вещицу и торопливо помог Ване задвинуть обратно прозрачную крышку.

К тому времени, пока до них дошагали все остальные, два закадычных друга уже со скучающим видом сидели в стороне от саркофага.

***

– Ну, что там? Что Пётр Семёнович сказал? – Ванька пытливо заглядывал в хмурое лицо бригадира, а Шурик рот открывать не торопился.

– Что Семёныч сказал? – неожиданно встрял инженер и вскинул на Ширяева такой сердитый взгляд, будто во всём этом цирке виноват был исключительно Ванька. – Что по статье нас всех уволит, вот что сказал…

– За что? – Иван и Санька удивлённо переглянулись.

– За пьянку на рабочем месте… – проворчал Шурик, уже практически с ненавистью глядя на волшебный хрустальный гроб. – Чтобы мы его так больше не позорили!

– Так мы же трезвые, – опешил Санька.

– А вот он так не думает, – развёл руками бригадир. – После всего, что мы ему наговорили, Семёныч решил, что мы тут все вместе того… А поскольку Семёныч нашему председателю родной брат, то сейчас он ещё и в контору позвонит, Макару на нас нажалуется.

– Вот дела! – ахнул Ванька.

– Ага, дела, – вздохнул Никитич. – Надо было тебе, Ванька, эту красоту сказочную прикопать обратно потихоньку и помалкивать. А теперь чего? Теперь уже поздно вздыхать. Даже если скажем, что ничего тут не было, и мы пошутили, за шуточки такие тоже всем влетит.

– Куда ж прикапывать, ты чего говоришь, Вася! – ахнула за их спинами Лариса, не отлипавшая от хрустального саркофага. – Разве можно? Глянь, краля какая! А платье-то, платье… Отродясь такой гипюр не видала! Она же как из сказки!

– Вот именно, как из сказки, – огрызнулся Никитич. – Никто и не верит в сказки наши!

– Подождите! – Ширяев приободрился мгновенно. – Так надо им доказать!

– Что доказать? – скривился хмуро Шурик, словно у него заныли зубы.

– Всё! – улыбнулся довольный собой Ванька. – Что царевна настоящая, что мы трезвые, что всё на самом деле.

– Вот смекалистый, Ванюха! Вот молодец! – хлопнул его по плечу инженер. – Свезём находку нашу в деревню и председателю покажем. Пусть они там думают, что с этим икспанатом музейным делать. И нас пусть хоть обнюхивают, пусть знают, что тут никто ни капли!

4 «СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА»

Деревня есть деревня! Не успели они явиться в Ржанку, а о том, что случилось, кажется, уже всем было известно.

Грузовик остановился у дома председателя. В это время он всегда заходил домой на обед, горячих щей похлебать.

На крыльцо спешно выкатился полноватый, раскрасневшийся Макар Семёнович, следом Клавдия, его жена, и Васька, внучок. Из-под косматых бровей председатель хмуро разглядывал ЗИЛ и его пассажиров.

– Принимай, Семёныч! – крикнул бригадир, ловко спрыгивая на землю.

– Это чего у вас такое? – председатель подошёл ближе, а за ним подтянулось и с десяток любопытных соседей.

– Так… она… Спящая царевна во гробе хрустальном, – хмыкнул Шурик. – И прежде чем ругаться и крутить пальцем у виска, сам залезь и погляди! Такого ты точно не видел…

Насупившись ещё больше, Макар схватился за железный борт и, пыхтя, вскарабкался наверх. Но с тяжёлой крышкой саркофага он не справился, махнул призывно, чтобы помогли. В кузов заскочило несколько мужиков помоложе, открыли гроб, ахнули.

Тут уж всем любопытно стало – машину облепили со всех сторон, как голуби крышу тока[1]. Кто понаглее да порасторопнее по очереди забирались в машину, охали, ахали, спускались, уступая другим. Кто не мог подняться в кузов, нетерпеливо спрашивали, что там такое.

Народ, как по волшебству, потянулся со всех уголков деревни. Поползли сначала шепотки, потом, уже не таясь, загалдели все разом. Бабка Лидия крестилась и причитала что-то про кару Божью и светопреставление. Семёныч грозил ей пальцем и требовал прекратить пропаганду всяких антисоветских идей.

Ширяев оторопело оглядывался, только сейчас осознавая, какую кашу они заварили. Вокруг них троих собралось плотное кольцо зевак. Каждый односельчанин считал своим долгом непременно задать в тысячный раз вопрос, кто обнаружил дивную находку, и как это случилось, и где, и…

Голова уже шла кругом, хотелось сбежать домой. Но куда-там!

Семёныч сказал, что позвонил в район. Теперь надо ждать комиссию из города. А Ваньке предстоит всё рассказать ещё раз. А у него уже язык болел. Да и ладно…

Зато на всю деревню теперь прославился. Можно ещё месяц, а то и два, со двора во двор гулять – везде накормят и напоят, лишь бы подробности рассказал да попугал от души своими байками.

А потом, часа через два или три, в Ржанку неожиданно въехало несколько армейских машин, громоздких, суровых, пугающих. Солдатики, молодые, совсем зелёные, но весьма серьёзные, высыпали из них и слаженно окружили деревенских, собравшихся у дома председателя.

Как выяснилось позже, перекрыли и все (или почти все) дороги в Ржанку. Оцепили тот самый квадрат на берегу реки, где велись работы по строительству дороги. Смену опросили, записали личные данные, велели не болтать лишнего и отправили по домам на неопределённый срок. Сказали, дорожные работы пока будут приостановлены. Всё это случилось так быстро и неожиданно, что даже напугало слегка.

Спустя ещё немного времени появились новые участники этой странной истории: несколько человек в военной форме, остальные – в штатском, но в добротных костюмах и модных ботинках. По сравнению с этими их Семёныч смотрелся совершенным деревенщиной, даром, что председатель.

Строгие мужики, неулыбчивые, смотрят свысока, сразу видно – начальство. Принялись всё осматривать, «обнюхивать».

Гроб велели убрать с всеобщего обозрения.

Макар Семёныч пожал плечами… Морга в деревне не было. В дом к себе он это заносить не хотел.

И, поразмыслив, председатель предложил помещение деревенского клуба – просторный зал без окон, бывший склад, там и прохладно, и не живёт никто. Подходящее место.

Саньку за руль уже не пустили. В ЗИЛ забрался один из военных, доехал до клуба. Выгружали саркофаг тоже военные. Унесли внутрь, закрыли дверь, поставили двух часовых на крыльце. Всем велели разойтись по домам.

Кроме виновников происшествия…

А их, всех троих, развели по разным кабинетам в конторе. И Ваньке снова пришлось долго, нудно, с подробностями, под запись пересказывать всю историю. После он поставил подпись под протоколом беседы, выслушал настоятельную рекомендацию поменьше трепать языком и был наконец-то отпущен домой.

На крыльце его дома, в теньке, Ширяева уже поджидал Санёк. Рядом стоял их третий закадычный дружок Вовка, у которого по счастливой случайности сегодня был выходной, а потому в заварушку с «мёртвой царевной» он не попал.

– Ширяев, это дело надо отметить! – решительно заявил Санька.

Ванька только согласно кивнул. От всего, что сегодня свалилось на его бедную голову, у Ширяева мелко и неприятно дрожали руки.

***

[1] место для хранения и первичной обработки зерна

5 «СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА»

(Андрей)

Лето 1970 г.

– Вот такие дела, Андрюха! – подвёл итог Ванька. – Вот такие дела…

– Да уж! – Беркутов качнул головой, и комната поплыла едва заметно.

Пока брат в красках пересказывал все невероятные события сегодняшнего дня, они успели знатно «подкрепиться». И с непривычки Андрей слегка захмелел.

Довольно странное и непривычное для него ощущение. В лесу злоупотреблять было не с кем. А в деревне он бывал редко. Работа егерем требовала постоянного присутствия на вверенной ему территории. И это Беркутова полностью устраивало. По людям он особо не скучал.

А вот сейчас как-то незаметно опьянел. На голодный желудок, уставший – чему тут удивляться.

Нет, чувствовал себя Андрей хорошо. И, конечно, вполне контролировал своё поведение, но настроение быстро менялось на какое-то хулиганское… Так и потянуло навстречу приключениям.

– И, значит, эта ваша спящая красавица до сих пор в клубе? – хмыкнул он.

– Слышь, Вань, – прищурил один глаз Вовка, – Беркут, кажись, нам не поверил!

– Да как можно не поверить? – усмехнулся Андрей. – Сказочники из вас получились… Куда там Пушкину!

– Да честное пионерское! – фыркнул Санька. – Ну, мы же все видели! Своими глазами видели. Мы что, тебе врать будем?

– Сказочки тебе, шуточки, – обиделся Ванька. – Тебя бы вызвали в контору для беседы, сразу бы весь смех пропал. Знаешь, как страшно! Даже фамилия у этого, главного их… Страхов! Полковник Страхов. Андрюха, и он взаправду страшный. Мне Семёныч по-тихому шепнул, что этот полковник – кагэбэшник. Ну, мне-то до лампочки, конечно! Мне чего бояться – я против советской власти ничего не имею, ничего не скрываю, не замышляю… Всё честно выложил, что знал про этот гроб проклятый. Вроде, чего переживать? Но, ты знаешь, Беркут, вот как глянет своими зенками чёрными, меня аж в табуретку вжимает! И вроде не орёт, а так и хочется уши заткнуть, а ещё лучше – голову прикрыть.

– Ага, я его тоже видел, мужика этого, – рьяно принялся подтверждать Санька, хоть его никто и не просил. – Он мимо проходил, как зыркнет, я чуть под землю не провалился! Хорошо, что меня не полковник этот допрашивал.

– Что-то не пойму, КГБ тут зачем? – удивился Беркутов.

– А потому, брат, что, видно, ценную мы штуковину откопали… – таинственным шёпотом доложил пьяный Ширяев. – Всесоюзной важности, вот! А, может, и мировой…

– Что ж они её тогда не увезли сразу? – хмыкнул Андрей. – Если ценность такая.

– Вертолёт ждут, я же говорил, – развёл руками Ширяев. – Это тоже Семёныч шепнул. Что с Новосиба должен прилететь вертолёт. Тока погода, видишь, какая? Затянуло всё… Если завтра не расчистит, так, может, и завтра не будет вертушки. И будем мы тут неделю под конвоем у военных ходить.

– Под конвоем… это, конечно, плохо, – хитро усмехнулся Беркут, – хотя… при желании, можно и мимо конвоя проскочить, как видите. А вот то, что гроб не увезли… Это хорошо! Может, и мне повезёт увидеть эту вашу чудо-находку.

– Что, любопытно стало? – насмешливо поинтересовался Ванька.

– Конечно, любопытно, – признал Беркутов. – Очень любопытно. А что, говорите, клуб так прямо охраняют и никого не пускают?

– Ага, двое, с оружием, прямо у входа, на крыльце, – приуныв, подтвердил Санёк.

– Неужели настолько любопытно? – недоверчиво прищурился Ваня. – Так ведь заперта дверь, часовые её… Как ты туда попадешь?

Да, Ширяев Беркутова знал слишком хорошо, сразу понял, что тот задумал. Андрей и отпираться не стал.

– Ну… это главный вход под охраной… А вот интересно, про то, что в клуб через подсобку зайти можно, военные тоже знают?

– Беркут – ты голова! – Санёк восторженно хлопнул приятеля по плечу.

– Да вы что, с ума сошли? – Вовка тоже сообразил – сначала побледнел, а потом пошёл красными пятнами. – Как вы мимо часовых проскочите? А если поймают… Это ж военные, КГБ… Да вас же под суд!

– Почему «вас»? Нас! – весело провозгласил Ширяев. – Все вместе пойдём! Пока мы с Беркутом будем пробираться во вражеский лагерь, вы с Санькой возьмёте огонь на себя!

– Это как? – нахмурился Вовка – то ли самый трезвый, то ли самый здравомыслящий.

– Кому-то надо отвлекать часовых! – широко улыбнулся Ванька. – И я даже знаю как…

***

– Здравия желаю! – задорно козырнул Санька. – Как там, мужики, всё в порядке? Не сбежала наша спящая красавица?

Двое военных, расслабленно сидевших на крыльце клуба, неторопливо поднялись, с недовольством оглядывая деревенских.

– Мужики, вы извините его! – Вовка сдвинул Саню за спину. – Это наш местный дурачок. Язык что помело…

Солдаты смотрели на них молча и чуть свысока.

Вовка шагнул ближе и заговорил уже тише:

– Мужики… А можно нам на минутку туда, а? На одну минутку! Хоть краем глаза глянуть! А то… Санька видел, а я нет…

Тяжкий вздох должен был показать, насколько такая несправедливость удручает Владимира, но лица обоих часовых оставались совершенно безучастными.

И парень продолжил умоляюще:

– А так хочется на царевну эту поглядеть, вот мочи нет терпеть! Мы по-тихому – глянем и всё, сразу уйдем!

– Шли бы вы по своим делам! – буркнул один из караула. – Не положено нам с посторонними разговаривать.

– Так мы ж понимаем всё, мы понимаем… Служба! – снова встрял Санёк. – Серьёзное дело делаете. Молодцы! Но мы ж никому ни слова. Я просто другу рассказал, какая девка там, в гробу, ему тоже захотелось посмотреть, вот…

– Сами понимаете, не каждый день у нас в деревне такое, – Вовка улыбнулся широко, открыто, по-приятельски. – Такая находка, да и военные, и всё это… Впустите нас, а? А уж мы в долгу не останемся…

Вова загадочно ухмыльнулся и слегка махнул полой куртки, под которой что-то многозначительно булькнуло.

Солдатики переглянулись и приосанились. Лица их уже не были такими невозмутимыми. Оно и понятно…

С одной стороны, они выполняли приказ, охраняли объект, и если их кто-то застанет за распитием с местными… С другой стороны, когда ещё такой шанс выпадет – выпить, да ещё и на халяву. И если подумать хорошенько, объект ведь никуда не денется. Им сказали вход в клуб охранять, так они и охраняют.

6 «СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА»

Старый заброшенный сад начинался сразу за деревенским клубом. Он был излюбленным местом для игры в прятки в пору детства Андрея, и излюбленным местом для свиданий с девчонками в пору его юности.

Только вот с тех пор заросли всевозможных одичавших кустарников и раскидистых мощных яблонь подобрались к клубу вплотную. Но это сейчас Беркутову и Ширяеву только на руку. Никто их здесь, среди буйных порослей, не увидит.

А ещё удобно, что именно здесь, на краю сада, в тени деревьев, Андрей обычно бросал свой уазик, когда приезжал в Ржанку. Андрей по пути заглянул в машину и прихватил длинную плоскую отвёртку и фонарик.

Вот теперь, вооружившись инструментом, можно отправляться к пристройке, притулившейся у задней стены клуба. Крыльцо «культурного заведения» выходило прямо на центральную улицу, вот его-то и велено было охранять солдатам, а с обратной стороны клуба – никого.

О том, что внутрь можно попасть через подсобное помещение не знали даже многие работники клуба. Неприметную дверцу в заваленном хламом сарае рассмотреть можно было с трудом – только если знать, где искать. А выход в подсобку из танцевального зала был прикрыт облезлым плакатом с изображением пионерского строя.

Однажды, ещё в школьную пору, Андрюха и Ванька, во время школьной практики занимались побелкой стен в клубе и случайно обнаружили этот «тайный ход». Пробравшись по узкому тёмному коридорчику, они очутились в подсобном помещении. А там… Столько всякой старой рухляди – просто пещера сокровищ!

Да, тогда сарай их впечатлил гораздо больше, чем возможность проникнуть в клуб в обход тети Светы, грозной билетёрши на входе. А вот через несколько лет, мальчишки оценили свою находку по-настоящему. Когда их уже потянуло в клуб, где веселилась вся молодёжь, до которой они ещё не доросли чуток. Тётя Света вечерами их туда, разумеется, не пропускала. Но парнишки пробирались незаметно.

К счастью, если кто-то и удивлялся, как эта мелкота попала внутрь, жаловаться никто не жаловался. И пацаны неоднократно пользовались этой уловкой.

Потом необходимость тайно проникать в клуб отпала. А теперь вот неожиданно пригодилась.

Дверь в сарайчик жалобно скрипнула под нажимом сильных рук Андрея и его ловких манипуляций с отвёрткой. Друзья нырнули в тёмное нутро подсобки, прикрыли дверь, очутившись в абсолютной темноте.

Андрей щёлкнул кнопкой, и луч фонарика выхватил из мрака хорошо знакомую гору никому не нужных вещей: старые стулья, парты, цветочные горшки, плакаты и вешалки для одежды. Потревоженная их шагами многолетняя пыль кружилась в полоске света, сверкая, словно новогодние снежинки.

Очень тихо и осторожно, чтобы случайно не запнуться и не наделать шума, Беркут и Ширяев стали пробираться к заветной двери. Несмотря на то, что оба были не совсем трезвыми, сейчас им удавалось двигаться практически бесшумно.

Уже дёрнув на себя хлипкую ободранную дверь, Беркутов вдруг замер на пороге…

«Андрюха, что ты творишь?» – мысленно упрекнул он сам себя.

Жаль, что благоразумие заявило о себе слишком поздно. Беркутов никогда не принадлежал к числу тех парней, которые вечно искали себе приключений на пятую точку.

Разумеется, как и все деревенские мальчишки, он рос предоставленный сам себе, носился повсюду, ходил один (или с такими же сорванцами) в лес, на скалы, на речку и даже на кладбище. Игры, которые они затевали, пожалуй, часто бывали опасными. И легко напугали бы взрослых.

Но никто из пацанят никогда ничего не боялся, не думал, что может покалечиться или убиться. Боялись только испачкать или порвать одежду, потому что за это от родителей бы наверняка влетело ремнём так, что потом ещё неделю не сесть. Всё это было обыденной жизнью деревенских мальчишек, и Беркут жил ею, как и все прочие.

Но вот специально на рожон Андрей никогда не лез, не считал нужным ради бахвальства рисковать жизнью или здоровьем, держался в стороне от всяких сомнительных дел и плохих компаний. Понимал, что если с ним случится какая-то беда, мамка едва ли переживёт. Хватит ей и того, что с отцом случилось.

Андрей не был уверен, что мать любила отца по-настоящему… Вернее, он был убеждён, что если бы любила, не выскочила бы через пару лет замуж за эту сволочь, дядю Васю. Но то, как тяжело ей далась смерть мужа, Андрей запомнил очень хорошо, хоть сам тогда ещё мелкий совсем был. Она в тот год сразу постарела, осунулась, сгорбилась как-то.

Вот потому, жалея мать, Беркут всегда старался не хулиганить чрезмерно. Наверное, со стороны он казался слишком рассудительным и благоразумным ребёнком. Наверное, даже странным.

Что тут поделаешь? Иногда повзрослеть приходится слишком быстро и резко. Особенно, когда неожиданно уходит самый близкий и родной человек.

Беркут тряхнул головой, отгоняя эти тягостные мысли… Даже сейчас, спустя столько лет, думать об отце было невыносимо больно.

Как странно устроен наш разум… Начинаешь размышлять об одном, а мысли скользят совсем в другую сторону. Ведь сейчас он пытался убедить себя, что, может быть, впервые в жизни поддался искушению совершить глупость, о которой наверняка пожалеет. А сам неожиданно заблудился в воспоминаниях о детстве и отце.

Да, отец бы за такую выходку не похвалил точно. Впрочем, чего тут бояться? Ну, не расстреляют же их за то, что они решили на этот гроб посмотреть. Ведь никакого преступления они не замышляют – просто взглянут и уйдут.

И всё-таки Андрей даже сам себе объяснить не мог, зачем он сюда притащился, зачем ему всё это было нужно. Просто иначе никак! Его сюда как магнитом притянуло. Странное чувство, не очень приятное, пугающее. Словно и не он сам этот выбор сделал. Словно выбора и не было вовсе…

Беркут, наконец, шагнул в узкий коридорчик, полубоком миновал его и, аккуратно отодвинув плакат, вошёл в зал.

Ванька пробрался следом. Ширяев, с его габаритами, немного застрял, плакат подозрительно затрещал… Андрюха оглянулся, вжав голову в плечи. Но брат всё-таки протиснулся.

7 «СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА»

Андрей склонился над саркофагом, уперся руками в край, всматривался в дивные черты лица красавицы… Будто заворожила его эта «спящая царевна», так и тянуло. Пожалуй, он бы действительно мог её поцеловать.

– Андрюха! Андрюха! Брось это! – паническим шёпотом запричитал Ширяев.

Беркутов ухмыльнулся, не отводя взгляда от девичьего лица.

– Уймись, Ванька! Неприлично целовать незнакомых девушек, да ещё и без их согласия. Я ведь даже имени её не знаю. Сперва познакомиться надо…

– С мёртвой? – казалось, ещё немного, и брат покрутит пальцем у виска.

– Да с чего вы все взяли, что она мёртвая? – раздражённо фыркнув, Андрей сунулся в сиявшую звёздным светом жидкость и легко приподнял нежную руку девушки. – Посмотри! Она гибкая, мягкая и даже не холодная. Где трупное окоченение? Больше похоже на очень крепкий сон. Может, эта жидкость как снотворное действует? Или…

Андрей вдруг резко отскочил на шаг, выпустив нежную ладонь красавицы.

– Ты чего? – вздрогнул Ванька.

– Чёрт! Ты видел?

– Что видел? – осипшим голосом уточнил Ширяев.

– Она пошевелилась, – Андрей перевёл ошалелый взгляд на брата. – Пальцем… только что… пошевелила.

– Всё, Беркут, больше я тебе никогда наливать не буду, – покачал головой Ванька.

– Ну и не надо! Я тебя не просил, сам вечно силком заливать готов. Я не такой уж пьяный. Она… Правда! Я видел. Точно видел!

– Вот что… пошли-ка отсюда! – Ванька призывно махнул рукой. – Пока тебе ещё что-нибудь не померещилось. Или пока сюда не припёрся кто-нибудь.

– Погоди! – Андрей снова шагнул ближе, уже смелее опустил руку внутрь. – Две минуты, Ванька! Хочу ещё эту штуку глянуть…

В руках Беркутова оказалась та плоская чёрная коробочка, которую безуспешно пытался вскрыть Санёк. Андрей с интересом покрутил непонятный предмет. Со всех сторон одинаково гладкая, два огонька так и мерцают синхронно. Что за диковинка – непонятно. На улице раздался какой-то шум, словно что-то упало. Беркутов отвлёкся, от неожиданности дёрнулся и сам едва не выронил таинственную чёрную штучку.

Ширяев испуганно ахнул. Но Андрей ловким движением успел поймать заветную коробочку, и тут…

Очевидно, в попытке спасти эту ценность от падения, Беркутов нажал куда-то или что-то там встряхнул. Чёрный глянцевый корпус вдруг вспыхнул по периметру ядовито-зелёным светом, огоньки запульсировали в пять раз быстрее, а потом рядом с ними загорелось ещё две незаметные до этого лампочки.

– Беркут, ты что устроил? – перепуганное лицо Ваньки пошло красными пятнами.

Андрей ничего не ответил, смотрел ошеломлённо на сбесившуюся чёрную «загадку» в своих руках так, словно держал ядовитую гадину.

– Брось эту дрянь обратно и бежим! – Ванька уже готов был дать дёру.

А тут ещё с улицы отчётливо долетели громкие голоса – явно чужие, и гулкие шаги прогремели по деревянному крыльцу. Кто-то шёл сюда, в клуб!

Андрюха, бросая короткие тревожные взгляды на вход, безуспешно тыкал пальцами в чёрную коробочку, но она (зараза!) гаснуть не хотела.

Поддавшись панике брата, Беркутов наконец в сердцах швырнул проклятую штуковину обратно в саркофаг, развернулся, чтобы бежать к заветному тайному ходу…

И тут новый звук, похожий на всхлип, удержал его на месте. Беркутов медленно оглянулся на саркофаг и едва не всхлипнул сам.

Вцепившись обеими руками в стенки своего гроба, «мёртвая царевна» приподнялась над поверхностью серебристо-розово-голубых «вод» и, раскрыв нежные губы, судорожно вздохнула.

– Живая! – ахнул Андрей.

Голос прозвучал неузнаваемо хрипло. От невообразимой смеси ужаса и восторга бросило в жар. Глазам невозможно поверить!

Он сам, пять минут назад убеждал брата, что девушка наверняка просто спит, но сейчас… Ведь это же в голове не укладывалось! Кем бы она ни была, это же просто невероятное чудо.

Беркутов, наверное, так бы и стоял окаменевшим истуканом, и хлопал глазами, не обращая внимания даже на приближающиеся голоса, но тут руки прекрасной девицы соскользнули, и очнувшаяся царевна внезапно снова ушла под «воду». На серебристой поверхности забулькали озорные пузырьки.

Так ведь и захлебнуться недолго!

Андрей метнулся к саркофагу, нырнул туда обеими руками и бережно приподнял голову девушки над поверхностью. Она так и не открыла глаз, не проснулась окончательно, но задышала спокойно и тихо.

Где-то далеко скрипнула дверь…

– Беркут, бежим! – простонал за его спиной брат. – Брось её! Линяем!

Да. Всё верно. Надо уходить. Быстро уходить.

Пока их тут не застукали. Пока не узнали, что это всё они натворили. И пока эта странная сказочная царевна не открыла глаза и не увидела, кто её разбудил. Ванька тысячу раз прав!

Благоразумие Андрея уже стучало во все барабаны и дудело в медные трубы, прямо в ухо дудело. А он всё не решался отпустить её. Ещё мгновение, и всё, будет слишком поздно…

– Андрюха!

– Стой, Ванька! Так нельзя… – растерянно бросил Беркутов уже дёрнувшемуся к выходу Ширяеву. – Она же… живая…

– Да, живая, живая! Сам вижу… Что дальше? – закатил глаза брат.

– Нельзя её тут оставлять, – вдруг твёрдо и трезво процедил Беркут, и хмурая складочка пролегла меж бровей. – Нельзя им отдавать! Они же её… как ту лягушку… препарируют… Помнишь?

Конечно Ванька помнил! Ту лягушку вся школа запомнила. А, может, и вся деревня.

Однажды на уроке биологии, когда изучали строение земноводных, училка решила провести лабораторную работу. Неизвестно, откуда в их биологичке проснулись столь живодёрские наклонности, но на практическое занятие она пришла с трёхлитровой банкой, в которую было заключено с десяток активно прыгающих лягушат. Учительница решила показать, как устроена лягушка изнутри, так сказать, на практике.

Первую лягуху она вскрыла сама на глазах у всего класса. Остальных предложила препарировать ребятам, разбившись на небольшие группы для работы в командах.

Вот тут-то Андрюха и задал жару… Всегда спокойный и неконфликтный мальчик, хорошист и примерный ученик возмущенно вскочил со своего места и обвинил биологичку чуть ли не в фашизме.

8 «СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА»

(Иван)

Лето 1970 г.

Ширяев бежал следом за братом, бежал очень быстро и порядком запыхался…

Но это не мешало ему, не теряя при этом скорость, мысленно проклинать всё и всех.

Особенно… себя.

Он ругал себя за всё: за глупую затею подработать на строительстве моста, за то, что не послушался Саньку и не пошёл обедать, а решил разрыть эту кучу, оставленную проклятыми «взрывниками», за мысль привезти находку в деревню – уж лучше бы их всех уволили, честное слово!

А больше всего Ванька готов был убить себя за то, что рассказал всю эту нелепую историю Беркуту, да ещё и напоил, а потом согласился пойти вместе с ним в клуб. А если уж признаться честно, практически его к этому подтолкнул.

А ведь, зная брата, должен был понимать, чем всё это закончится.

Беркут же всю жизнь такой был – принципиальный героический дурак, мать его! Как говорится, не от мира сего. Если вспомнить все драки и стычки детства, Андрюха никогда не задирался сам, но вечно вписывался за всякую мелкоту и изгоев, которых обижали пацаны постарше.

Робин Гуд хренов, защитник обездоленных и угнетённых!

Чёрт с ними с лягушками… Так он вечно и в более серьёзных вопросах на рожон лез. Не умеет Беркут закрывать глаза на несправедливость. Потому и работать в лес ушёл, где людей поменьше…

Не умеет он со своими, деревенскими, общий язык находить. Вечно молчаливый и смурной, как сыч. Оно и понятно, почему его недолюбливают… Потому что народ не терпит принципиальных. Потому что им, принципиальным, вечно больше всех надо! Потому что они ж не промолчат там, где надо заткнуться, не проглотят обидку, если что-то им поперёк горла.

И Андрюха вот такой! Весь в отца своего…

Ванька дядю Егора помнил плохо, но от отца своего много раз слыхал, что Беркутов-старший тоже был из породы чистоплюев. За то и поплатился! Не лез бы, куда не следует, умел глаза вовремя закрывать на чужой беспредел, может, и был бы жив до сих пор.

А он со своими принципами доигрался… – оставил сына сиротой.

И Андрюха по отцовским стопам пошёл. И сейчас то, что он творит, может очень дорого стоить не только Беркутову, но и его неразумным приятелям.

«Мы же только посмотреть!»

Ага, посмотрели!

Как теперь ноги уносить? Куда бежать? Что делать?

Беркут тащил на руках эту спящую девицу, уверенно и легко, как пушинку, и даже дыхание почти не сбилось. А Ванька пыхтел, сам не знал от чего больше: от бега или от злости. Утащили они «царевну», а дальше что? Ведь всё равно найдут. От КГБ никуда не спрячешься.

Ванька припомнил тяжёлые гулкие шаги, разлетавшиеся эхом по клубу, когда они уже нырнули в узкий тёмный коридорчик за плакатом.

Заметить их не успели. Беркутов хоть с трудом, хоть бочком, но шёл на выход очень быстро. Понимал, видно, чем чревато, если их сцапают за воровством «государственного имущества».

И пусть это «имущество» теперь уже дышит (едва заметно, но дышит), всё равно это что-то вроде клада… Стране принадлежит, а не двум деревенским дурням.

Ширяеву давненько уже не было так страшно. Даже хмель выветрился.

Выскочив на улицу, они захлопнули дверь в подсобку на замок, но если за ними будет погоня – вынесут эту дверь в два счёта, никого она не удержит. И найти их труда не составит. С царевны до сих пор льдистым серебром падают сверкающие капли. Иди по этим следам, иди, и рано или поздно похитителей нагонишь.

Шаги там, в клубе, Ванька расслышать успел чётко. И перед глазами отчего-то сразу всплыл жуткий образ кэгэбэшника Страхова.

Хотя долетел до них топот ног явно не одного человека. Но отчего-то именно мысль об этом полковнике отозвалась неприятными мурашками по спине.

Такого вокруг пальца не обведёшь. Мигом догадается, кто это сделал.

Хотя, как он догадаться может? Чего бы ему заподозрить Ваньку?

От этих мыслей и вовсе бросило в дрожь, Ширяев вдруг представил, как его допрашивают, а потом упекают в тюрьму. Позорище какое! Как потом отцу с матерью в глаза смотреть? По всей деревне слава пойдёт – не отмоешься!

Андрюха вдруг обернулся, словно забрался к брату в голову, и сказал твёрдо, таким тоном, что Ширяев даже не пытался спорить:

– Ванька, ты домой иди! Ты со мной не поедешь. Ты здесь не был, ничего не видел, ничего не знаешь. Я всё сам… Слышишь? Всё сам. Вы с мужиками вообще ничего не знали. Я сам придумал её украсть. Понял?

– Чего тут непонятного… – почесал затылок Ваня. – А ты теперь куда? Что ты с ней делать будешь?

– Сам пока не знаю, – Андрей вздохнул, пожав плечами, бросил взгляд на уазик в кустах. – И тебе это знать не надо. Меньше знаешь, крепче спишь! Давай, брат! Всё путём будет…

Беркут подмигнул, улыбнулся лихо и рванул в сторону боковую дверцу машины.

Ванька смотрел молча, как Андрей осторожно укладывает на сидение безмятежно спящую красавицу, как садится за руль, как заводит машину, как вскидывает на прощание руку…

Где-то внутри, в груди, скребло неприятно и совестно, что он вот так отпускает Беркута, бросает одного и даже остановить не пытается… Стыдно было признаться самому себе, что струсил малодушно, что решил для себя – не встревать, дабы потом отвечать не пришлось.

А Беркут… Он всегда такой был… Ни черта не боялся!

«Вот пусть и выкручивается сам теперь, пусть выкручивается, как знает…»

Так думал Ваня Ширяев, глядя, как скрывается в облаке поднятой колесами пыли «буханка» Беркутова.

***

9 «СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА»

(Иван)

Наше время

– Вот так-то, Илюха! Вот так… Проводил я тогда Андрюху… И больше брата не видел. И не только я. Никто его больше не видел.

Иван Петрович закусил хрустящим огурчиком и надолго замолчал, глядя в окно, на лениво сползающий с гор туман.

Юный гость терпеливо молчал, ждал, пока Ширяев сам продолжил свою историю.

– Давай-ка, Илюха, по чаю теперь! – Петрович словно отмер и наконец увидел парня перед собой. – У меня такой чаёк с шиповником и душицей!

– Спасибо, Иван Петрович, – благодарно улыбнулся Илья. – С шиповником я люблю. Баба Зоя такой тоже заваривает.

– Вот и молодец! Шипица да медок – и никакая простуда, или там грипп, не пристанет! Я за ним хожу вот туда, за речку, в распадок… И душицу тоже сам…

– Иван Петрович, вы простите, что перебиваю, – аккуратно встрял Илья, принимая большую пузатую кружку со сколом на краешке. – Это всё интересно, конечно, про чай, и травы… Но давайте сначала закончим историю про спящую царевну!

– Так… я уже закончил, – пожал плечами Петрович. – Всё. Что собственными глазами видел, то и рассказал. Как мы её отрыли, как сюда привезли, как военные набежали в наш колхоз. А всё остальное, что пишут да болтают – враньё. Смотрел я как-то по телевизиру… Целую передачу про нашу царевну показывали. Дескать, один из военных спустя много лет проболтался – журналюге рассказал всю эту историю, а тот потом статью в журнале написал. И пошло-поехало… Сплетни всякие стали рассказывать – и что было, и чего не было.

– Да, да, – охотно поддержал Илья. – Я тоже эту статью находил. С неё идея у меня и родилась, захотел докопаться до истины.

Петрович махнул рукой.

– Ты больше им верь! Чуть ли не встала она тут из гроба при всём честном народе. Ещё говорили, что вертолёт её забрал вместе с саркофагом в какой-то научный институт в Новосибирск. И, дескать, гроб такой тяжёлый был, что с него решили жидкость ту странную слить, чтобы затащить внутрь, стало быть. А как тело на воздухе оказалось, так и почернела «царевна», как уголёк. Пришлось спешно обратно её составом этим заливать, и она прямо на глазах снова красавицей стала. Бабы наши над тем шибко смеялись. Кабы так было, так они б себе точно этой «живой воды» запасли, чтобы рожи умывать и до старости красотками ходить. Много всякого вздора болтали... – усмехаясь, припоминал Петрович. – Дескать, учёный к нам приезжал, рассказывал, что им узнать удалось. Что баба эта в гробе – инопланетянка, а похоронена она сколько-то там миллионов лет… Это тоже враки. Никто ничего не объяснял и не рассказывал. Собрали всех в клубе, и полковник этот, из КГБ, всем очень ясно и чётко объяснил, что в нашей деревне не было никаких происшествий. А был на месте строительства выброс ядовитых природных газов, от которых у бригады случилась массовая галлюцинация. Хорошо, что без последствий обошлось, все теперь здоровы, вменяемы, и, если не хотят попасть в «закрытые лечебные учреждения», то лучше бы о всяких странностях никому постороннему не говорить.

Иван Петрович отодвинул чай и снова потянулся за «зельем», но в этот раз Илья ловко отставил свою рюмку на край стола.

– И, знаешь, так он ясно всё это изложил, что спорить и доказывать никому не захотелось. Кроме, Санька нашего… дурачка! Его до того только в шутку так звали, а опосля действительно на учёт в психушке поставили. И сразу желание языком трепать у всех пропало, Илюха! Сразу. До всей деревни мигом дошло, что люди серьёзные. Говорили ещё, что все, кто её откопал, померли вскорости в страшных мучениях. А я вот живой! И все живые, кто язык за зубами держать умел. Ну, то есть, были живые… Сейчас уже от старости померли. А Санёк так малость тогда разумом и повредился. Он и так не больно умный был. А после ещё и дёрганный стал, нервный, всё оглядывался, прятался, всё ему чудилось, что кто-то за ним ходит, следит. Но это не из-за неё, не из-за царевны. Хотя наши и придумали, что это он жидкости с гроба нализался, той, кислой, от этого и с ума сошёл. Но я-то знаю, как дело было. Напугали его тогда сильно… Эти, черти, кэгэбэшники, напугали… С меня-то всё как с гуся вода, а его, беднягу, прижали, он и обделался, и всё выложил.

– Что выложил? – распахнул свои огромные глаза Илья – или это у него за очками такие глаза по пятаку?

– Всё, – вздохнул Петрович. – Сдал Андрюху, заячья душа! Я хоть и сам тогда струхнул порядком, но держался. Поглядел, как машина Беркута старой дорогой к лесу ползёт. Этой грунтовкой никто у нас особо не пользовался, разбитая вся, как будто бомбили её. Потому там и военных не было. Так Беркут из лесу в деревню проехал, так и обратно решил тикать. Вышло у него или нет, не знаю, видел только, как он в туман нырнул. Там, в низине у Ржавой, вечно туман. А я быстренько огородами, огородами, и домой. Тут меня уже Вовка с Санькой ждали. Они как увидели, что начальство к клубу идёт, сразу дали дёру. Ну, сделали вид, что солдатиков спасают – чтоб тем за пьянку не влетело. А Вовка ещё упал и загремел нарочно – думал, мы услышим и сбежим. Вот значит, сидят, меня ждут, пьют снова, понятное дело. После всего этого как не напиться? И я с ними тоже. Не успели мы во всех красках успехами похвастать – как мы царевну спёрли, как они караул отвлекали, слышим, идёт по двору кто-то. И как думаешь, кого принесло?

– Кого? – затаив дыхание, чуть слышно произнёс Илья.

– Кого! Страхов этот явился, – хмыкнул Иван Петрович. – Ох, жуткий чёрт! За ним военных с десяток. Но он им велел на крыльце ждать. А к нам вроде сначала так ласково… Дескать, что мужики отмечаем, хорошо ли сидим? Но я в эту любезность не поверил. Глаза-то – как дуло нагана, честное слово! А потом в лоб и спрашивает – что у клуба делали, зачем солдат спаивали? Мы сперва отшучивались… Дескать, гостеприимство, и всё такое… Вот тогда он и рявкнул, мол, встали и пошли на серьёзный разговор! Шутки ему шутить некогда. Мы и пошли. Понятно ж было, сами не пойдём – заставят. Привели нас в контору, развели по разным кабинетам, чтобы друг друга не слышали и не видели…

1 «СЫН ТАЙГИ»

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

«СЫН ТАЙГИ»

Время эти понятья не стерло,

Нужно только поднять верхний пласт –

И дымящейся кровью из горла

Чувства вечные хлынут на нас.

В.С. Высоцкий

(Андрей)

Лето 1970 г.

Говорят, дома и стены помогают…

Но Андрей стремился убраться из Ржанки побыстрее.

Его домом был лес. Тайга. Вот тайга действительно поможет, укроет, спрячет, защитит.

Многие боятся леса, даже местные, деревенские, боятся. А городские и подавно. Таких Беркуту тоже часто видеть доводилось. Охотники, туристы, любители грибов да ягод. Говорят, что любят природу, а в самих только жадность и страх. Ничего они про лес не знают, не понимают.

Но он-то знал, что лес друг всякому, кто чтит его законы. Могущественный, сильный, надёжный друг. Да, с ним надо осторожно и уважительно, потому как велика силушка, иногда может и покалечить нечаянно. Но это не от злобы леса, а исключительно от людской глупости. Не соблюдаешь правила, лезешь на рожон – тогда сам виноват.

Андрей умел вести себя в лесу правильно, с почтением и осторожностью, и беды всегда его стороной обходили.

А вот стоило выбраться к людям, и только глянь, в какой переплёт угодил!

Никакого плана у него не было. Андрей понимал, как это глупо, неосмотрительно. Пытаться обхитрить военных и КГБ, не представляя, что делать дальше – да, это непростительное безрассудство. И шансов у него почти нет…

Но выбора просто не осталось. На то, чтобы измышлять план, хоть какой-то, необязательно такой уж хитрый и продуманный, просто не хватило времени.

Вот и действовал исключительно по наитию. Понял, почувствовал, что надо вот так. Нельзя эту «девочку-снегурочку» там оставить! Беда будет.

А это не дело – бросать в беде девушку. Особенно, настолько беспомощную девушку.

И настолько красивую…

Андрей бросил короткий взгляд назад. Так и спит… Ладно, оно и к лучшему. Пусть пока спит.

Сквозь плотную ткань его куртки тускло светилась волшебная чёрная коробочка, которую Беркут положил во внутренний карман на груди. Тоже так и не выключилась…

Вот это нервирует! Но так-то, если разобраться, она тоже ведёт себя спокойно, как и царевна – не жужжит, не тарахтит, не жжёт.

А значит, что делать со странным предметом и его хозяйкой, он придумает после, когда окажутся отсюда подальше. Сейчас бы успеть выбраться на окраину, пока военные не перекрыли последний путь из Ржанки. Дорога вела к кордону лесников. Пользовался ей практически один Беркутов – у него ведь уазик был. А так… только пешком. Проехать тут мало кому удавалось. Возможно, поэтому и не выставили здесь заслон из военных.

Андрей поднажал на газ – каждая секунда сейчас дорога. Сердце стучало так, что пульс в висках тикал. Странная пугающая уверенность, что пропажу наверняка уже обнаружили, выводила из себя.

Ничего, совсем немного, совсем немного…

Дорога впереди исчезала в плотной завесе тумана. Сейчас ему на руку эта белёсая тяжёлая вата, скатывающаяся по склонам вниз, к подножью. Туман спрячет на время от посторонних глаз.

На одной из улиц, вдалеке, мелькнул военный грузовик...

Это плохо. Это очень плохо! Неужели погоня?

Андрей выжал из своей «буханки» всё, что только мог. Машина подпрыгивала на разбитой дороге, грохотала, как железнодорожный состав. Беркутов обеими руками вцепился в руль, но время от времени швыряло так, что бился макушкой о потолок салона.

Последний рывок…

Уазик нырнул в «белое молоко», скрываясь от возможной погони. Теперь уже Андрей не мог видеть, преследует ли кто-то беглеца.

Мир вокруг словно исчез. Дорогу можно было рассмотреть лишь в паре метров впереди.

Но это Беркутова не пугало. Здесь уже почти своя территория. Как говорится, всё знакомо: каждый кустик, каждая колдобина, каждый поворот.

Останавливаться нельзя. В любую минуту по его следу могли отправиться те, кого Беркут видеть не желал. Надо успеть уехать подальше, замести следы, запутать…

Пора бы уже начинать думать, что делать дальше с этой его бесценной «добычей»…

Но придумать что-то дельное Беркутов не успел.

Краем глаза он успел заметить мелькнувшую сзади белую тень…

И узкие ледяные ладони обхватили его голову, с силой прижавшись к вискам и лбу.

Андрей от неожиданности заорал так, как никогда в жизни. От ужаса его прошиб холодный пот.

Эхом дикому воплю Беркутова зазвенел над ухом пронзительный женский визг.

Беркут попытался вывернуться из ужасающего цепкого захвата. Больно или неприятно ему не было, но эти чужие пальцы на его коже дико пугали, будто пытались забраться внутрь, в мозг.

Ещё бы глаза ему закрыла, дура!

Он хотел сбросить эти холодные руки, хотел оглянуться… На один короткий миг Беркутов запаниковал, отвлёкся, потерял бдительность, и…

Подпрыгнув на очередной кочке, «буханка» наскочила на валявшееся на обочине бревно. Страшно бахнуло об дно. Скрежет, грохот и лязг слились в единую жуткую какофонию звуков, так что собственный вопль Беркут уже не слышал. Или же он просто успел потерять сознание раньше, чем машина нырнула в туман и покатилась под откос.

***

2 «СЫН ТАЙГИ»

Стоило чуть приоткрыть веки, и тусклый вечерний свет ударил по глазам так, что Андрей застонал и снова зажмурился. Виски и лоб ломило невыносимо, в ушах звенело.

Вот так ощущения! Если он ещё не умер, то, кажется, как раз собирался…

Однако жестокой памяти не было дела до его полуживого состояния, и злодейка безжалостно подбросила Беркутову целую охапку разноцветных воспоминаний о том, как он оказался здесь, и что этому предшествовало.

Гроб. Царевна. Военные. Бегство. Руки. Авария…

Андрей распахнул глаза мгновенно, уже не обращая внимания на боль и слабость, хотел приподняться, но замер на месте, опасаясь шевельнуться. Так он обычно делал, наткнувшись на змею в траве, замирал и ждал, пока уползёт. Только вот сейчас это было бесполезное ожидание.

Над ним склонилась ОНА. Безупречное волшебное лицо было так близко, длинные косы касались его груди.

И этот взгляд – глаза в глаза! Андрей утонул в бездонных светло-голубых омутах, таких огромных, льдисто-чистых, невероятных. Такие глаза могли быть лишь у доброй сказочной царевны.

Вот только её жуткую ледяную хватку он тоже вспомнил отчётливо. И сейчас, когда она внезапно протянула ладонь, дёрнулся в панике, заёрзал, отползая на пару шагов по мокрой траве, выставил предостерегающе руку.

И для верности ещё рявкнул:

– Не смей меня трогать!

Она уже не пыталась. Девушка отпрянула, нахмурила тонкие брови, взгляд невероятных небесных глаз стал растерянно-виноватым.

Она облизнула губы и произнесла очень тихо, с запинкой, всего лишь одно слово. К счастью, это было русское слово.

– Простить…

– Что? – уставился на неё Андрей – нет, он понял, расслышал, но после аварии и всего прочего мыслить здраво и понимать, что происходит, получалось с большим трудом.

Девушка нахмурилась ещё больше, закусив губу, тряхнула головой, словно сердилась.

– Про-сти! – по слогам выдала она.

И вдруг улыбнулась радостно, светло. Кажется, она осталась довольна собой.

– Не хотела… пу-гать…

– Ничего я не испугался! – фыркнул уязвлённый Беркут, отметив, что говорит она очень странно, словно у неё какие-то проблемы с дикцией. – Просто я за рулём, а ты хватаешь. И вообще, что за такое? Разве можно незнакомых людей так вот руками…

– Нельзя? – удивлённо изогнула она бровь.

Андрей умолк на полуслове, не понимая – издевается, или как. Но лицо девушки оставалось столь бесхитростным и изумлённым, что он почти поверил в её искренность.

– Прости! – повторила она, тяжко вздохнув. – Мне надо было. Понять. Твой опыт… Нужен был твой опыт.

Теперь уже Андрей на неё таращился удивлённо, отмечая машинально, что с каждым словом речь её становится всё более плавной, привычной, понятной.

– Не знаю, где я. Не знаю твоё время. Не знаю язык, – девушка развела руками. – Я слушала так твою память. Не хотела делать плохо. Училась. Слышишь, теперь говорю, как ты…

– А ты… русский не знаешь? – Беркутов настороженно разглядывал эту удивительную красавицу – кто её поймёт, может, шпионка какая-нибудь.

– Русский? А… твой язык. Нет, – она снова тряхнула головой, сосредоточенно подбирая слова. – Очень похоже. Говорим с тобой – очень похоже. Но много непонятных слов. Много странных вещей. Время. Много времени прошло. Мир стал другой. Я спала очень долго. Теперь нужно учиться снова. Немного времени… Час. Да, так говорите, час. Через час разум усвоит, что успела посмотреть в твоей памяти. Но мне нужно будет ещё…

Она потянулась к нему навстречу.

– Э, нет! – Андрей снова выставил раскрытые ладони вперёд, словно отгораживаясь. – Не надо мне в голову лезть!

Она покорно отдёрнула руку. Посмотрела исподлобья.

– У тебя кровь… Ударился. Я хотела помочь…

Беркутов только теперь вспомнил про машину и падение. Огляделся и заметил покорёженный уазик ниже по склону. Лобового стекла не было. Похоже, так они и вылетели на улицу. Весь кузов измят. Хорошо, что машина крепкая, но всё равно сомнительно, что отремонтировать смогут.

Кажется, кому-то сегодня несказанно повезло. Если бы они скатились в «буханке» в самый низ, скорее всего, убились бы насмерть, или уж точно покалечились серьёзно. А так, кажется, руки-ноги целы.

Только вот голова действительно жутко болит. Левый висок защекотало неприятно. Беркутов коснулся его, потом провел рукой по щеке… Чёрт, в самом деле, кровь…

– Я могу помочь, – она не спускала с него своих больших озёрно-небесных глаз. – Ничего плохого. Просто остановить кровь. Я не трону твою память. Можно?

Беркут напрягся всем телом, готовый в любой момент оттолкнуть эту странную девицу. Да она и сама приблизилась так настороженно, словно с опаской. Тёплая ладонь коснулась его волос почти невесомо.

Тёплая? Андрей едва удержал изумлённый возглас. Действительно, сейчас её руки уже не казались такими стылыми. Вполне обычная человеческая ладонь.

Девушка прикрыла глаза и вдруг затянула нечто похожее на песню – тонко, протяжно, звонко. Голос дрожал и звенел. Андрею показалось, что этот звук отозвался во всём его теле, прокатился по венам, пробежал мурашками по коже.

В том месте, где она касалась его кончиками пальцев, стало горячо. Но это было такое приятное уютное тепло – как прикасаться к нагретому боку печки, или греть руки над костром в ночи.

Боль в голове утихла как по волшебству, и капельки крови перестали скатываться по щеке.

Звонкая «песнь» оборвалась, девушка открыла глаза. И Андрей судорожно вздохнул, в очередной раз утонув в этих прозрачных омутах.

– Спасибо!

– Надо было помочь. Как иначе? Тебе больно – я помогаю, – пожала она плечами смущённо. – И я ведь виновата. Упали из-за меня. Я не хотела. Сама испугалась. Открыла глаза. Всё чужое, странное…

Андрей промолчал. Сейчас он на неё уже не злился, только на себя. В самом деле, надо было понимать…

Человек иной раз спросонок даже дома может чего-нибудь напугаться. А уж на её месте… Она имела право на страх, на крик, а Беркут – нет. Запаниковал и едва обоих не угробил.

3 «СЫН ТАЙГИ»

Девушка без возражений поднялась. Андрей невольно скользнул взглядом по её стройной фигуре. Высокая, изящная…

Но сейчас мысли были о другом, хотя, конечно, не замечать её красоту невозможно.

– Ты сама-то цела, Делия? Не ударилась?

Она покачала головой и снова улыбнулась.

– Ну и хорошо, – удовлетворённо кивнул Беркутов. – А то… идти придётся быстро… И далеко.

Андрей стал аккуратно спускаться к разбитому уазику.

– А куда мы? – поинтересовалась она, но следом всё-таки пошла.

– Для начала, к моей машине, вещи заберём, – Беркутов обернулся. – Смотри, осторожнее, шагай бочком, на корни не наступай! Туман, они скользкие… Упасть можно.

– Я умею по лесу ходить, – усмехнулась она, но взгляд потеплел благодарно. – Ты не бойся так за меня, Андрей! Я хоть и царская дочь, но жизнь видела, не в тереме сидела.

– Хорошо, – хмыкнул он. – Как скажешь, Делия! А… тебя можно так называть? Или… как к царевнам обращаются? Может, как-то по-особенному положено?

Она рассмеялась звонко.

– Ты будешь со всеми почестями каждый раз ко мне обращаться? Язык не устанет? Андрей, мы же не в тереме отцовском, не в горнице светлой, а в лесу. А в лесу все равны. Это дом богов. Тут их почитать надо…

– Дом богов? – удивлённо фыркнул Беркутов. – У нас в богов не верят.

– Как это не верят? – она даже приостановилась.

Андрей обернулся, пожал плечами:

– У нас в партию верят, в светлое будущее, в коммунизм… А боги – это пережитки прошлого.

Делия снова нахмурила брови, наверное, не понимая, о чём он, и вдруг насмешливо выдала:

– Странные вы… Можно верить или не верить, но боги от этого никуда не исчезнут. Только посмеются над вами, глупыми…

– Ладно, про богов потом поговорим, по пути, – отмахнулся Беркутов, – а пока нам надо поскорее отсюда уносить ноги. Если ты к своим богам раньше времени попасть не хочешь. Здесь нас с дороги очень хорошо видно. Да и следы от машины наверху остались. Если тебя будут искать, то обнаружить нас сейчас проще простого.

– А кто меня будет искать? – она вновь остановилась на мгновение. – Меня же тут никто не знает.

Андрей взъерошил волосы пятерней и, ничего не ответив, полез в машину.

Вытащил большой рюкзак, принялся расшнуровывать и изучать его содержимое, тянул время, подбирая слова.

– Понимаешь, Делия… Тут такое дело… Я тебя… как бы… украл…

Ответом ему была тишина, и Беркутов отважился посмотреть на царевну. Её большие глаза стали просто огромными.

– Увёз я тебя, без разрешения, – он виновато пожал плечами и осторожно продолжил, стараясь говорить понятно для неё. – Только не бойся! Я ничего плохого не хотел тебе сделать. Но теперь тебя наверняка будут искать. Военные… Ну, воины… Они тебя учёным сдадут. Как это… колдуны, наверное, по-вашему, или… жрецы…

– Постой… А может быть, мне к ним и надо… – задумчиво обронила Делия. – Вдруг они мне помогут.

– К ним тебе точно не надо! – сердито фыркнул Андрей. – Поверь! Не знаешь ты наших…

– Но и ты ведь не знаешь! Не знаешь, зачем я здесь, и какая мне нужна помощь!

Несколько бесконечно долгих секунд они смотрели в глаза друг другу. Во взгляде её промелькнули искорки гнева.

– А ты мне расскажи, – спокойно продолжил Беркутов, оставив в покое рюкзак и выпрямившись во весь свой немаленький рост, – и я постараюсь помочь. А насчёт военных… Ты мне просто поверь! На слово. Дель, я лучше знаю. Повезёт ещё, если запрут где-нибудь и изучать будут, как диковинную зверушку. А если решат, что ты чем-то опасна, могут и убить… Ты… слишком… странная… Не похожа на других. У нас такое… не прощают…

Тонкие брови нахмурились, губы побледнели, потемнел лазоревый взгляд. Андрею показалось, что она вздрогнула.

Он уже пожалел о своих словах, добавил чуть мягче:

– Делия, я помогу. Я тебя одну не брошу. Просто поверь! Надо уходить отсюда. А по дороге я тебе на все вопросы отвечу. Но и сам спрошу. Мне ведь тоже любопытно, откуда ты такая взялась… Ну? Пойдешь со мной?

Она кивнула с грустной улыбкой.

– Вот и отлично… Платье твоё, конечно, не для леса. Куртка у меня ещё одна есть в машине, сейчас достану. А вот как со штанами быть…

– А что с платьем? – удивилась она, оглядывая себя.

– Как что? Замерзнешь, порвешь, комары покусают…

– Ты комаров боишься? – рассмеялась она.

– Ну, знаешь ли… тайга, – он тоже не сдержался, подхватил её смех. – У нас тут комары размером с медведя! За минуту одни косточки останутся.

– За платье не переживай! – хитро улыбнулась она. – Оно не рвётся, не пачкается, не промокает под дождём. Пожалуй, намокнет, только если я в нём в речку нырну. В нём в любую погоду тепло и удобно. Ноги, может, и поцарапаю об ветки, но это не страшно. Переживу как-нибудь. И комары меня не кусают. Я знаю, как с ними договориться. И тебя больше не будут. Я за тебя попрошу. Попрошу богов. В которых ты не веришь.

***

– Что ты там отстала? Всё в порядке?

Андрей обернулся, спиной уловив, что его спутница приостановилась.

Они шли по лесу около часа. Беркутов сначала поминутно оглядывался, подстраховывал, объяснял, чтобы ступала след в след, указывал, где камни лежат шатко, где грязь или яма под листвой.

Но вскоре с приятным удовлетворением и даже некоторой гордостью (пусть в этом и не было его заслуги) признал, что Делия действительно умеет ходить по лесу и горам. Она шла легко и быстро, выдерживала его темп привычного к походной жизни человека.

Беркут, правда, тащил рюкзак с тем, что удалось забрать из машины. А он довольно тяжелый получился, и это слегка поубавило прыть Андрея. Но что тут поделаешь – бросать что-то нужное в уазике не хотелось, сгрузить же часть своей ноши на Делию ему даже в голову не приходило. Она же девушка, и гостья, и ещё… царевна!

О последнем Андрей всерьёз думать себе пока не позволял. Будет привал, вот тогда и поговорят, и вопросы он свои задаст, а пока нужно поскорее уйти на безопасное расстояние.

4 «СЫН ТАЙГИ»

Рыжий шар солнца торопливо скатывался за кромку леса. Сквозь плотную завесу тумана закатное светило едва угадывалось и смотрелось немного пугающе, но Делии, видимо, нравилось даже такое. От Андрея не укрылось, как она провожает уходящее на покой солнце, как бросает то и дело восхищённый взгляд на запад.

Горы кутали свои каменные подошвы в туманную вату, но вершины отсвечивали медью и золотом. Вечерний лес стремительно погружался в густой пугающий сумрак и сонную тишину.

– Темнеет… – озвучила Делия вслух то, что и так было очевидно. – Я думала, ходить по ночному лесу опасно…

– Опасно, – кивнул Андрей, покосившись на неё. – Травмами чревато.

Самый тяжёлый, крутой подъём они давно миновали, поднялись на пологую вершину сопки. Теперь тропа стала намного шире и ровнее, даже позволяла идти рядом и разговаривать. Но они продолжали молчать, лишь иногда, как сейчас, перебрасывались отдельными словами.

– Не переживай! По темноте идти не придётся. Мы почти дошли, – добавил Беркутов, желая её успокоить.

– А куда мы дошли? – Делия, видимо, всё-таки созрела на разговор.

– Тут рядом зимовье. Зимовье это…

– Я знаю, не объясняй, – оборвала она.

Андрей одобрительно кивнул – быстро она осваивается.

– Там и переночуем. Печка, кровати, крыша над головой, безопасно. Еда у нас есть. Так что пока можешь не переживать об этом!

– Пока? – иронично усмехнулась царевна. – Хорошо, об этом не буду переживать. А о чём мне переживать стоит?

Андрей снова бросил на неё короткий взгляд и сосредоточился на тропе под ногами.

– Завтра нам нужно будет уходить оттуда. Идти дальше. Тебя будут искать. Я очень надеюсь, что они ещё не знают, кто виноват в твоём исчезновении. Тогда солдат за нами отправят не сразу. Сначала будут искать в Ржанке. Но, в конце концов, военные начнут прочёсывать лес…

– Ржанка это…

– Деревня. Тебя нашли рядом: строили дорогу, откопали случайно и туда привезли в этом… хрустальном ларце… А я тайком забрал, унёс в машину и вывез. Ты дышать начала, проснулась у меня на глазах. Я, как увидел, что ты живая, так и… Не мог я тебя там оставить!

– А ты живешь там, в Ржанке? Твой род оттуда? – невозмутимо продолжала расспрашивать Делия.

– Я живу тут, в лесу, – Андрея эти вопросы о нём самом немного раздражали – про себя он рассказывать не любил. – Тайга и горы – мой дом. Вырос я в Ржанке, да. Но теперь у меня там только приятели да немного дальней родни.

– А твои родители? – царевна отвязываться не собиралась.

– Какая тебе разница? – Андрей запоздало подумал, что вышло несколько грубо, но… слово не воробей… – Я не хочу говорить о них.

Делия не обиделась, но искренне удивилась.

– Почему? У нас всегда спрашивают, из какого ты рода, кто отец и мать… Так сразу понятно, что за человек.

– Нет их уже. Отца убили много лет назад. Мать… – Андрей замолчал, нахмурился, потом язвительно хмыкнул: – А ты что, в памяти моей это всё не успела рассмотреть?

– Нет, – она пожала плечами, – я же не всё сразу увидела и запомнила. Меня больше язык интересовал, чтобы можно было говорить и понимать. Я не заглядывала в твоё прошлое. Мне обязательно надо ещё несколько раз твою память посмотреть…

– Нет уж! – сразу ощетинился Беркут. – В душу мне лезть я никому не позволю. Я человек честный, никаких преступлений не совершал. Но у каждого, знаешь ли, есть в жизни такое, что он другим показывать не хочет. У тебя вот свои секреты, у меня свои. Мысли мои читать я не позволю…

– Так и не позволяй, – удивлённо взметнулись её восхитительные брови, – не показывай то, что не хочешь, закрой от меня!

– Как это? – Андрей даже приостановился. – Ты же сама говоришь, что в мою память забраться хочешь.

– Но ведь ты сам выбираешь, что отдать другим, что оставить себе, – недоумевающе пожала плечами Делия. – У тебя есть свободная воля и право выбора, как у каждого из людей. Ты сам выбираешь свою жизнь. Просто волей своей мысленно запрети разуму показывать мне то, что желаешь скрыть!

– И я смогу так сделать?

– Конечно! Только ты решаешь и позволяешь.

Андрей задумался – эта простая мысль его поразила.

Делия помолчала немного, потом всё-таки решила продолжить уговоры.

– Понимаешь, это очень важно, Андрей! Мне нужно знать больше про жизнь здесь, нужно понимать, где искать мою цель, а я могу познать только так – через мироключ и твою память. Поможешь?

– Помощи просишь, а доверять не хочешь, – вздохнул Беркутов. – Мне в душу забраться собираешься, а у самой тайны и секреты от меня.

Она улыбнулась грустно.

– Андрей, я обязательно тебе расскажу всё… Если пойму, что ты мне можешь помочь. Я уже говорила, я не могу рисковать. Не могу рисковать этой тайной. Слишком важно. И тобой тоже не хочу рисковать. Ты прав, меня будут искать. Но не только твои военные. Есть враги опаснее. Чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя. Если я пойму, что ты можешь помочь, я всё тебе расскажу. Расскажу, когда ты будешь готов. Если я пойму, что ты мне помочь не в силах, я просто уйду. И тогда тебе лучше ничего не знать вовсе.

А вот эти её слова неожиданно задели... Укололи болезненно, отравили ядовитым недоверием, сомнением в том, что он способен защитить. Неужели он в её глазах настолько бесполезен, что она ещё размышляет, а стоит ли вообще связываться с этим Беркутовым?

Как обидно и горько такое услышать!

Но ещё сильнее царапнуло осознание того, что она может уйти. Вот так вот – решит, что может без него обойтись, и уйдет… И больше он её не увидит, не услышит, не узнает, что с ней стало. А ведь они ещё и познакомиться толком не успели…

Мучительное, тоскливое, тёмное чувство – предчувствие потери – поднялось из глубины, пугая Андрея своей силой. И в этот миг, уже сворачивая к притаившемуся в сосняке зимовью, Беркутов отчётливо понял, что расстаться с Делией он совершенно не готов.

***

К ночи распогодилось. Ветерок поднялся, угнал лохматые клочки тумана.

5 «СЫН ТАЙГИ»

Сначала Делия с интересом наблюдала, как он готовит.

Потом сам Андрей не сводил с неё глаз. Любопытно было смотреть, как она с опаской несёт в рот кусочек тушёнки.

– Ну?

Царевна пожала плечами.

– Необычно. Но вкусно.

– Ты… наверное, ко всяким изысканным блюдам привычная… – понимающе усмехнулся Беркутов.

Она снова пожала плечами.

– У нас всё простое. Овощи, ягоды, фрукты. Хлеб, каши. Рыба. Я долгое время жила у моря, привыкла к лёгким блюдам.

– У моря? Здесь ведь нет морей.

– Нет, не здесь, – покачала головой Делия. – На западе. Пока не могу объяснить, не хватает названий и понимания. Мясо… это для меня не очень привычно. А так мясо у нас тоже едят. Но это больше тут, в Белогорье. Здесь бывает холодно, нужно согреваться горячей, сытной пищей. Говорят, первопредки не признавали мясо, ели только то, что росло, и не отнимали жизнь, чтобы насытить себя. Но им и не нужна была такая пища. В Великой Даарии хватало фруктов, климат был тёплый, всё само росло. В шутку говорили: стоит в землю воткнуть палку, и она расцветёт. Потом всё изменилось. И мужчины теперь охотятся. Охотились… Но вот про такое – мясо в железе – я только слышала. Никогда не пробовала.

– Это тушёнка называется. А вообще всё, что в банках, что можно долго хранить, это консервы. Очень удобно в походной жизни.

– У нас раньше тоже консервами пользовались. При перелётах. Но это было очень давно. Я не застала.

– Пере… – Андрей изумлённо запнулся. – Что?

– Перелёты, – спокойно подтвердила Делия, с удовольствием поедая горяченькие макароны с говядиной. – Меж звёзд.

– Ты хочешь сказать, что вы летали в космосе? – хорошо, что Беркутов сидел.

– Нет, не мы, – мотнула она головой, – мы уже оседлые. Первопредки летали. Те самые даарийцы, кровь которых в тебе течёт – и это сразу заметно. А что тебя так удивляет?

– Что меня удивляет? А то, что ещё и десять лет не прошло, как первый человек в космос полетел! – фыркнул Беркутов. – Наш, между прочим, человек, советский. Юрий Гагарин. Настоящий герой был! Погиб он… Так вся страна оплакивала. Понимаешь? Великий был человек! А ты хочешь сказать, что он вовсе не первый? Что уже давным-давно…

– Значит, вы тоже в космос прорвались? – восхищённо улыбнулась Делия. – Это повод для гордости. Не удивляюсь, что вас туда потянуло – наш народ всегда любил звёзды. Зов крови. На родину тянет даже спустя сотни тысяч лет. А, по-твоему, откуда взялись первые люди здесь?

Смотрела она сейчас насмешливо, будто он дитя неразумное, а она его поучает. Но у Андрея, видно, и лицо нынче было соответствующее.

– Вообще, у нас считается, что от обезьян… – растерянно начал Беркутов.

– Что? – Делия расхохоталась так весело и звонко, что у неё даже слезы покатились из глаз.

– Обезьяны… это такие зверушки… с хвостами… – пояснил он, решив, что она что-то не так поняла. – Они эволюционировали. Научились трудиться. И стали людьми.

Делия фыркнула ещё громче. Нахохотавшись, поглядела на него виновато.

– Прости меня! Не обижайся! Просто ничего глупее не слышала. Обезьяны… Я знаю, знаю, кто это такие. Это так смешно!

– Ну, смешно или не смешно, а учёные это доказали, – развёл руками Беркутов.

– А сейчас… – она снова прыснула в кулачок, – сейчас ваши обезьяны тоже в людей превращаются? Вот бы на это чудо посмотреть!

– Сейчас нет, – признал Андрей. – Да они тут, у нас, и не водятся.

– А там, где водятся? – хитро прищурилась царевна.

– Ну… Нет, – со вздохом признал Андрей. – Сейчас обезьяны это просто обезьяны.

– Странно, правда? Что им мешает, если они так могут делать? – улыбнулась Делия.

– Слушай, я ж не учёный, откуда мне знать, – он взъерошил волосы. – Хотя, если честно, мне всегда казалось, что это глупость какая-то. Но все так думают. Вот и я тоже.

– А ты не думай как все! Ты просто – думай! – внезапно посерьёзнела царевна. – Мы все дети великой цивилизации. Наши прародители летали среди звёзд и говорили с богами. Первопредки явились сюда с земли Ингард и создали здесь процветающее государство – Великую Даарию. И если бы не зависть и происки наших врагов, сейчас ты бы знал, о чём я говорю. И гордился бы своими предками!

Андрей с минуту смотрел на неё пристально, недоверчиво, а потом чуть подался вперёд:

– Так расскажи!

– Хорошо. Если позволишь ещё раз в твою память заглянуть…

Делия улыбнулась хитро – вот же лиса! А Беркутов насупился сразу.

– А без этого никак? – буркнул он.

Царевна неожиданно протянула руку и коснулась нежной ладонью его загорелой руки, тонкие пальцы чуть сжали запястье.

– Обещаю тебе не навредить. Просто иначе я даже объяснить тебе не смогу… Слов не хватит… – и снова улыбнулась так обаятельно, что Андрей сразу понял – пора сдаваться.

В конце концов, она всего лишь девушка – неужели он, взрослый мужик, её испугался? Вот ещё!

– Ну… раз нет другого пути… – скрепя сердце проворчал Беркутов.

– Другой путь есть, – неожиданно призналась она. – Но он очень долгий. А у нас, если я правильно понимаю, не так много времени.

Она коснулась чёрной коробочки у себя на боку и, отсоединив без всяких усилий, положила на стол.

– Смотри! – Делия ткнула пальцем. – Мироключ – это устройство. У каждого он свой. Если бы ты мог пользоваться моим, я бы показала, как он действует. Но каждый мироключ связан только с одним хозяином до конца жизни. Он многое умеет. Например, помогает мне черпать знания из мира, чувствовать все связи, энергии. Говорить с богами и Древними. Не смейся! Я покажу тебе их, если ты будешь готов увидеть. Ты поймешь, что они действительно существуют.

Она говорила так вдохновенно, что Андрей стёр с губ саркастичную ухмылочку – показалось, что ещё немного, и она прямо сейчас поведёт его знакомиться с богами.

– Понимаешь… – Делия подняла глаза к потолку, словно там могла найти подсказку, – в мире всё связано. В каждом живом существе есть капля Света Изначального, то, что в нас заложено Творцом мироздания, Родом. Мы называем этот свет – Ра. И в неживом этот свет тоже есть. Ра это Источник. Всё зарождается там, зарождается из Света. Свет Ра есть даже во тьме – в сумраке ночи, под толщей земли, на дне морей. Он есть повсюду. Поэтому мы, люди, все связаны между собой, а ещё связаны со всем, что есть в этом мире. Эта общая часть, капля божественного Изначального Света объединяет нас всех. Понимаешь?

6 «СЫН ТАЙГИ»

А дальше речь Делии стала походить на увлекательную невероятную сказку. Про такие чудеса царевна рассказывала, что Андрей поверить не мог, что такое возможно. Ведь в учебниках по истории ни одного слова не найти про такое прошлое не только Руси, но и всего человечества.

– Когда первые даарийцы прибыли на эту планету – она была пуста. Здесь обитали только животные и Древние. Древние это… стихии природы. Они чаще всего невидимы и неосязаемы. Их потом стали называть духами. А ещё позже, как я успела узнать от тебя, нечистыми духами. Странное название… – Делия задумчиво хмурила бровки. – Как тот, кто и плоти-то не имеет, может быть чистым или нечистым? Почему-то люди признали их злом и научились бояться. А мы уважали Древних, и они уважали нас. То были времена крепких союзов. Но сейчас о другом… Мне так много всего надо рассказать, что, боюсь, за один вечер не наговоримся.

– Ничего, мы ведь ещё не прощаемся, – усмехнулся Беркутов. – Ты рассказывай! А я слушать буду… О чём сегодня не успеешь, завтра продолжишь! Я сам болтать не люблю, а вот тебя послушать – за милую душу.

– Так вот… – послушно кивнула Делия. – Наши предки оказались на Мидгард-Земле почти случайно. Так мы назвали эту планету. В те времена наш народ свободно ходил между звёздами и галактиками. Существовали целые летающие города – вайтмары. Они перевозили сотни тысяч людей, могли на долгие годы оставаться в открытом космосе, обеспечивая себя всем, что нужно для жизни. Каждая вайтмара имела свой флот вайтман, одну-две сотни. Это летающие корабли поменьше размером. Но они всё равно огромные. Не такие, как ваши ракеты. Намного больше.

Андрей поймал себя на том, что слушает открыв рот – ему и советские ракеты казались чем-то невероятным, а тут… Это какой же размер должно быть у этой штуковины, которая в себя вмещает пару сотен других ракет и ещё столько жителей, как в целом огромном городе, вроде Москвы?

– В эту солнечную систему мы тогда уже летали, здесь были обжиты нашими предками две планеты Орея и Дея. Орею вы сейчас называете Марс. И, как я понимаю, там больше никто не живёт. А Дея была уничтожена ещё до моего рождения. Теперь её осколки стали поясом астероидов вокруг планеты Сатурн. А тогда… случилась беда – авария. Одна из вайтмар «Даария» получила серьёзные повреждения и не смогла продолжить путь. Экипаж запросил помощи у поселенцев Ореи, но их нужно было ещё дождаться. А на эту голубую красавицу они любовались в иллюминаторы. Она напоминала многим родную Ингард-Землю. Такая же голубая поверхность, и две луны.

– Делия, – перебил осторожно Беркут, – Луна у нас одна.

– Тогда их было две, – не приняла возражений царевна. – Только обе уничтожены.

– Кем?

– Я расскажу потом. Не сбивай, пожалуйста! Итак, на Мидгард-Землю отправили несколько человек разведать, что здесь и как. Они увидели прекрасную зелёную планету. Воздух и вода подходили нам по всем показателям. А главное, никто ещё не обитал здесь из разумных народов. Было принято решение перевезти сюда большую часть путешествующих на вайтмаре. «Даария» осталась на орбите, дожидаться помощи с Ореи и ремонта. А наш народ принялся осваивать эту планету.

– И где ж сейчас эта… вай… – снова не удержался Беркут.

– Её удалось восстановить, и она продолжила свой путь, – невозмутимо пожала плечами Делия. – Часть тех, кто летел на «Даарии» вернулись на борт. Но были те, кто не захотел. Многим так понравилась Мидгард-Земля, что они решили остаться здесь навсегда. К тому же, это сказки быстро сказываются, а дела так не сделаешь… Понадобилось несколько десятков лет, чтобы восстановить такую огромную и сложную машину. За это время люди привыкли к новому дому и не захотели его покидать.

Андрей понимающе кивнул – конечно, кто захочет бросать всё, если уже обжился, привык, прикипел.

– Здесь наш народ основал новое государство Великую Даарию. Назвали так в честь той вайтмары, что и доставила нас сюда. Это название означало «дар богов», – продолжила свой увлекательный рассказ Делия. – А те первопредки, что первыми сошли на поверхность этой планеты и первыми тут обосновались, звались даарийцы – «одарённые богами». В тебе, несомненно, течёт их кровь. Потому что у тебя серые глаза. А все даарийцы были сероглазы. Раньше очень легко было определить, к какому народу относится человек, и откуда он родом. Каждая звезда имеет особое излучение, это влияет на цвет радужки. По цвету глаз понимали, из какой ты солнечной системы. Но здесь Солнце действует иначе. Оно не влияет на оттенок глаз. Поэтому у потомков тех народов, что прибыли на Мидгард-Землю, сохранился цвет глаз, свойственный им от природы.

– Постой… – вскинул руку Андрей. – Тех народов? Ты хочешь сказать, что тут у нас не только эти даарийцы поселились? Ну да, глаза-то нынче у людей разных оттенков… Откуда же взялись эти другие?

– Ты прав – были и другие, – кивнула Делия. – Во-первых, на «Даарии» путешествовали представители ещё трёх народов: харийцы, расены и святорусы. Все они были, по сути, разными ветками одного дерева. Мы все арии или арийцы. Они спустились сюда, на Землю, следом за первыми поселенцами. Все они были здесь равноправны и одинаково полезны. Ведь у каждого рода были свои особенные таланты. Все трудились на благо этой земли, чтобы их новое государство процветало. Даарийцы были лучшими воинами и пилотами, а ещё умели узреть правду и обличить ложь. Зеленоглазые харийцы это прирождённые лекари, волхвы, ведуньи, учёные. Темноглазые расены умели договориться со всеми и обо всём и мастерски управлялись с торговлей и финансами. А у голубоглазых святорусов были поистине золотые руки – лучшие механики, ремесленники, рукодельницы, ювелиры. Им достался от богов дар создавать всё из ничего, порядок из хаоса. Конечно, кроме этих навыков были и другие. Все мы разные, и таланты у всех проявляются по-разному. Но и это ещё не всё. Уже во времена, когда Великая Даария процветала, первопредки позволили явиться сюда ещё двум народам. Вот они уже не имели общих корней с ариями. Эти народы явились из Чертога Великого Дракона и Чертога Огненного Змея, потому что их родные планеты были разрушены слугами Тёмного мира. Мы должны были помочь, и приняли их под свою защиту. Эти народы всегда были нашими союзниками, и мы их чтили как младших братьев.

7 «СЫН ТАЙГИ»

Небо над лесом из лоскута тёмного бархата превращалось в прозрачный лепесток серого пепла. Ещё немного, и утро обмакнёт вершины скал в сверкающее золото рассвета.

А они так и не спали толком…

А надо ведь двигаться дальше. Непонятно куда, но надо. Оставаться на месте – верный путь попасть в руки тех, кто пойдёт по следу.

От всего, что поведала Делия, в голове кавардак. Но это не страшно…

Надо просто идти дальше. Дорога – лучший способ причесать мысли. Особенно дорога в лесной тишине, когда ты остаешься один на один с собой.

Нет, пока об одиночестве придётся забыть, ведь теперь с ним будет его царевна. Но Андрею сейчас казалось, что она нисколько не помешает. Наоборот. Возможно, Делия и натолкнёт на верную мысль, что теперь делать. Она ведь знает больше о своих целях. Это ему не говорит…

А у него покамест цель одна – добраться до своего лесного дома. Там можно всерьёз подготовиться к долгим блужданиям по лесу – рюкзак взять побольше, одежду, припасы, оружие, аптечку и всякие полезные мелочи. Что-то у них уже есть, что-то оставляют вот в таких общих зимовьях, но всё-таки лучше быть готовым ко всему.

Неизвестно, насколько все эти приключения растянутся. Приключения, да…

Кто из деревенских мальчишек не мечтал о настоящих приключениях? Чтобы кругосветное путешествие, или с пиратами на остров сокровищ, или краснокожих спасать от бледнолицых, или вместе с партизанами против фашистов… Вот тебе, Андрюха, все возможные книжные приключения разом!

– Думаю, ты прав, – неожиданно обронила Делия, вглядываясь в сумрак леса. – Кое-что ещё мне стоит поведать… Я подумала о том, что ты сейчас сказал… И всё решила!

Она повернулась к нему. Глаза во мраке блестели, как озёрная гладь. Лёгкая прядь волос игриво змеилась у виска.

Он не хотел сейчас никаких разговоров. Он хотел спрятать её в своих руках от зябкой предрассветной сырости и поцеловать эти невероятные, манящие губы.

Пришлось усмехнуться язвительно, чтобы вернуть себе хоть немного здравого смысла и самообладания.

– Какая ты, однако, решительная! Царевны все такие? Ну, тогда поведай, что надумала! Какова будет твоя царская воля?

Если её и задели эти слова, то Делия ничем этого не выдала.

Чуть склонив голову, заявила:

– Ты хотел знать, зачем я здесь, с какой я целью… Я думаю, что ты имеешь право это знать. Я расскажу тебе. Моя задача… это очень важно. Я не могу рисковать, я должна быть осмотрительной, но ты должен знать правду. Понимаешь, Андрей, я… опасная попутчица. Если ты свяжешься со мной, это может стоить тебе жизни. Я не хочу, чтобы с тобой случилась беда. Не хочу, чтобы ты шёл со мной вслепую, не понимая, чем это может обернуться. Я всё тебе расскажу. А там уж ты сам решишь, готов ли пойти на риск, готов ли и дальше оставаться со мной.

– Спасибо, конечно, – Андрей даже растерялся слегка. – Я, в принципе, это сразу решил. Но ты ж говорила, что тайна твоя не для меня. Что ты ещё не уверена, достоин ли я того, чтобы меня в неё посвятить… Чего вдруг передумала?

– Ну… – она смущенно пожала плечами, совсем по-девичьи, не по-царски, – я же знаю, что тебе можно доверять. Почему бы и это не доверить?

– Ого! – ахнул Беркутов. – Польщён! Ты права, конечно. Доверять мне можно и нужно. Только с чего вдруг ты это себе придумала? Что ты обо мне вообще знаешь? Ничего!

– Я самое важное знаю, – улыбнулась она, помолчала загадочно. – Ты рискнул собой. Рискнул собой ради меня. Свободой своей рискнул, а, возможно, и жизнью. Ничего не просил взамен, ни о чём не думал. Просто решил, что будешь помогать, защищать, опекать. И делаешь это. Так как я могу сомневаться в том, что тебе можно верить?

***

– Понимаешь, Андрей, та война, которая закончилась катастрофой, она ведь была не единственной, – печально начала Делия. – Серые продолжали попытки разрушить наш мир. Мы старались от них отгородиться, изгнать с этой планеты, закрыть им доступ сюда, но они хитры и изворотливы, они всегда находят лазейки. Незадолго до того, как меня уложили в ларец сна, случилась ещё одна война, и ещё одна катастрофа. В этот раз Серые решили использовать наш метод борьбы с ними – взорвать Луну…

Царевна взмахнула рукой, указывая на небо. А Беркут не к месту подумал, что руки у неё изящные и тоненькие, а движения плавные, как у балерины. И так не вяжется эта сказочная красота со страшными вещами, о которых она рассказывает.

– Волхвы снова предсказали бедствие. Мы смогли помешать замыслам Серых, но нам не удалось полностью предотвратить трагедию. От Луны откололась значительная часть. На землю обрушился шквал метеоритов. Самый большой осколок упал в Западный океан и вызвал страшное цунами. Гигантская волна уничтожила крупный остров Антлань. Я была там, когда это случилось. Мы пытались предупредить и спасти жителей. Но местные – царь и его приспешники… Они не стали нас слушать. Гордыня затмила их разум! А позже мы узнали, что среди советников царя уже засели проклятые Серые. Конечно, они не позволили принять правильное решение! Остров исчез с лица земли. Большая волна унесла много жизней. Мы смогли спасти лишь часть жителей. Увезти их на вайтманах – некоторых в Земли Знойного Солнца. Они поселились на берегу самой большой реки на материке. А в память о чудесном спасении возвели на новой родине Храмы Жизни.

Делия сложила руки домиком, изображая эти постройки.

– Египетские пирамиды! – ошеломлённо ахнул Беркут.

– Да, вы их так называете, – кивнула царевна. – А вторую часть жителей Антлани переселили на земли по другую сторону Западного океана. Они тогда были ещё не обжиты и даже названия не имели. Разрушения на Луне пришлось восстанавливать искусственно. Та Луна, которая сейчас светит в небе, наполовину рукотворна. Её реконструкция требовала колоссальных усилий, но иначе было нельзя. Земля не могла остаться без спутника, это бы вызвало новые катастрофы и изменения климата. А падение её осколков и так запустило целую серию бед: вулканы, наводнения, холода. А ещё атаки Серых продолжались… – она заглянула в глаза Андрею, тяжело вздохнула. – Война это... страшно. Я потеряла многих. Вот в такое жуткое время мне пришлось оставить родину…