Стану твоим первым

- 1 Рома -

— Что-то новенькие в этом году совсем не радуют, — кривится Вик, разглядывая стайку первокурсниц. — Даже учебный год открыть не с кем.

— А ты на уже опробованных посмотри — может, там кто приглянется, — ехидно советует Тоха. — Тебе ж без разницы с кем.

Я только глаза закатываю, слушая их перепалку. Оба ни дня не могут прожить без пикировок. Первый учебный день в универе прошел ожидаемо тухло. Преподы нудно вещали, что пятый курс — это важно, что мы почти выпускники, и бла-бла-бла.

Тоска зеленая. Даже декан пришел заявить, что уж в этом году не спустит никаких нарушений, злобно зыркнув в мою сторону. Но плевать — отец столько бабок сюда вбухивает, что все эти угрозы так, пустые обещания.

— Воу, а вот эта еще ничего такая, — Вик толкает меня в бок, кивнув в сторону пары девчонок, только что вышедших из здания. — Та, что блондинка. С такой можно неплохо оттянуться, — облизывается друг.

Лениво смотрю на объект его восхищения. Скучно. Предсказуемо. Хотя задница и грудь ничего.

— Ромыч, я тут сегодня Андрюху видел. Киреева. Ваш спор еще в силе? — некстати меняет тему Тоха.

Морщусь, припоминая, как недели полторы назад гудели на даче у одного из парней. Было много бухла, телок и музыки. В общем, как обычно. Разве я виноват, что девчонка Киреева решила провести ту ночь со мной, а не с ним? Наутро Андрюха попытался поскандалить, но в итоге все закончилось спором. Дебильным, надо сказать.

Вообще конфликт у нас с ним давний. Точнее, у него со мной. Мне-то наплевать на этого дятла. А вот Андрюхе очень хочется занять мое место не только в сборной универа, но и статус самого популярного ему покоя не дает. Опять же — мне все равно на эти бирки. Я просто живу, как считаю нужным. А вот его задевает, что никто не горит желанием с ним тусоваться. Но тут он сам виноват — не вел бы себя как придурок, все было бы хорошо.

— В силе, — лениво киваю. — Завтра встречаемся. Но это все формальности. Я уже, считай, на финише.

— Уверен? — ухмыляется Тоха.

— Думаешь, у этого неудачника больше шансов?

У меня-то проблем с девчонками никогда не было. Никто не отказывался потусить со всеми вытекающими. Это даже порой напрягало, нечасто, но иногда азарт сходил на нет.

— А ты туда глянь, — друг кивает влево. — Вон, у главной вывески стоит.

Оборачиваюсь — вижу нечто невнятное. Потому что, ну, за девушку ее можно посчитать весьма условно.

— И что за мышь? — брезгливо кривится Вик. — Или балахоны снова в моде?

Разглядываю девчонку и понимаю, что да. Мышь. Таких в универе достаточно. Я их и не замечаю обычно. Зачем?

— Ну, вижу. Дальше что?

— А то, что мне тут кое-кто напел, что она-то и будет той самой девочкой на спор. По условиям же Андрей будет выбирать, кто станет жертвой.

— Вот она? — я уже практически в голос ржу. — Этот идиот решил упростить мне задачу?

— Не тебе, а себе, — возражает Тоха. — Они вроде как знакомы. Родаки, что ли, дружат. А девочка только перевелась в этом году по квоте, никого кроме Киреева не знает. Остальное объяснять?

Ну, то, что этот идиот решился схитрить, меня не удивляет. Его вечно тянет доказать, что он куда более крутой, чем есть. На первом курсе даже пытался старшекурсниц клеить, чтобы авторитет среди пацанов заработать. Придурок. Тогда его одна из них знатно опустила. Долго еще отмывался в прямом смысле этого слова. Но сейчас, выходит, победу себе Андрей уже вроде как обеспечил.

— А что там на кону? — спрашивает Вик. — Серьезное что-то? Просто, Ром, без обид, но мараться с этой…

— Да, что там на кону? — подхватывает Тоха, довольно скалясь. Он-то условия знает и помнит. Единственный был трезвым на той вечеринке.

Черт, а на кону, кстати, серьезная тема. Батя такой прикол не поймет. Тем более на пятом курсе. Он хоть и закрывает глаза на многое, тут однозначно на дыбы встанет. Так что придется ввязываться.

— Да что там такое-то? — нетерпеливо спрашивает Вик, который всю веселуху пропустил по очень личным обстоятельствам.

— Кто проиграет, тот отчисляется по собственному желанию, — отвечает за меня Тоха. — Я же ничего не путаю? — ехидно уточняет он, глядя на меня. — Да, Ромыч?

Придурки. Закатываю глаза. Вот вечно зубоскалят друг на друга, еще и мне достается. Правда, пожалуй, кроме этих троих по-настоящему близких друзей у меня и нет.

— Давно надо было провернуть такую штуку — еще на втором курсе. Учились бы без этого клоуна, — усмехаюсь в ответ. Реально, почему не додумались раньше?

— А какой срок? — азартно спрашивает Вик. — День-два? — я молчу. — Неделя?

— Два месяца, — флегматично выдает Тоха.

— Да ты гонишь! Вот на нее два месяца? На фига! Она уже через неделю ноги раздвинет.

— А спор не на это был, — друг задумчиво разглядывает девчонку. — Нужно не только переспать, а еще получить признание при всех на Хеллоуинской вечеринке.

— На фига? — Вик начинает уже бесить.

— Да что ты заладил-то? — морщусь от его тормознутости. — Условия такие.

— Потому что не надо было с бодуна впрягаться во все это, — поучительным тоном вещает Антон. Вечно пытается быть самым разумным среди нас.

— Вот ты влип, — ржет Вик. — Теперь даже не снимешь никого, пока не выиграешь — эта ж наверняка из тех, кто за верность до гроба. Еще и нетронутая, небось. Вообще не кайф.

— Ну, раз он ее выбрал, значит, и правда ни с кем не было, — подтверждаю. Это сам Киреев тогда ляпнул. Наверное, рассчитывал усложнить задачу. Хотя не удивлюсь, если он уже тогда эту мышь присмотрел — раз родаки дружат, мог быть и в теме.

Так-то Тоха прав. Ввязался я в это, когда голова трещала после тусовки и соображалось плоховато. Мы тогда намешали всякого. Но утереть нос Кирееву будет приятно вдвойне, учитывая, что он вроде как себе соломку подстелил. Хотя возиться с девчонкой этой будет муторно. Это минус.

А что касается никого не снять… Тут главное — не спалиться.

— А если мышь раньше времени узнает? — не унимается Вик. — Тогда кто победит?

- 2 Олеся -

Перевестись в столичный вуз — большая удача. Да только и у нее есть обратная сторона. Та, о которой вспоминать лишний раз не хочется — сразу становится тоскливо и больно. Знала бы я еще год назад, что именно сподвигнет меня на переезд в столицу, не поверила бы. Но увы.

По сравнению с моим родным городом, здесь слишком шумно и слишком людно. Все куда-то спешат, и либо ты вливаешься в этот поток, либо только мешаешься и получаешь тычки от окружающих. Это я понимаю почти сразу, как только выхожу из поезда.

Кручу головой по сторонам в поисках того самого «хорошего мальчика, который меня встретит и все покажет-расскажет». Фото Андрея у меня есть, как есть и его номер телефона. Но надеюсь так его найти.

— Олеся! — все-таки пропустила.

Я разворачиваюсь и вижу высокого худощавого парня. Приглядываюсь, вроде бы он. Изменился, конечно. Он приезжал к нам в гости вместе с матерью лет десять назад. Так что помню я его довольно смутно.

— Привет. Ты Андрей? — уточняю на всякий случай. Мама дала мне фото семилетней давности. Поэтому возможны погрешности.

— Андрей, — он забирает у меня сумку и чемодан, после чего кивает на выход. — Готова?

Мой сопровождающий идет довольно быстро, и я едва успеваю за ним. Все-таки разница в росте у нас довольно приличная.

Машина парня, к которой мы пришли, выглядит внушительно. Или, скорее, представительно. Я к автотранспорту абсолютно равнодушна, так что не особенно впечатляюсь и не реагирую на косой взгляд Киреева, когда он демонстрирует очень вместительный багажник и даже добавляет, что машина вообще зверь.

Вежливо киваю и спрашиваю:

— Куда можно сесть? На переднее?

Андрей как-то странно смотрит, и мне становится неловко, словно я глупость какую спросила.

— Конечно, садись вперед. Так болтать удобнее.

Забраться в этот танк — целый квест, и я радуюсь, что не надела юбку в дорогу. Представляю, как бы я выглядела в ней тогда. С недавних пор юбки и платья не мой выбор.

— Голодная? — интересуется парень, садясь за руль.

— Не особенно.

— После поезда? Можем заехать, тут недалеко кафе хорошее есть. Перекусим.

— С сумками? — удивляюсь я.

— В тачке оставим. Так что?

— Нет, мне надо сегодня еще в деканат успеть документы отнести.

— Олесь, все успеем, — заверяет он.

Я непонимающе смотрю на него. То есть он будет со мной мотаться?

Андрей мой взгляд считывает верно, вздыхает.

— Я обещал матери, что помогу и везде проведу без очередей. Так что не парься, время есть.

— Это как-то неудобно, — я неуверенно возражаю. Хотя сама надеюсь, что Андрей все же настоит на своем. Потому что самой тыкаться в любом случае выйдет дольше. А он здесь все знает.

— Удобно, Олесь. Ты, считай, родственница. А времени у меня все равно полно. Так почему не помочь.

— Ну, если это тебя не сильно напряжет, то я буду очень благодарна.

Он широко улыбается, и мы, наконец, выезжаем с парковки.

Кафе, которое выбрал Андрей, похоже, довольно пафосное, и мне становится неловко за свой внешний вид.

— Не заморачивайся, — говорит Андрей. — Ты со мной, Олесь.

Цены тут, конечно, космические, и я понимаю, как глупо попалась. Стоило сразу об этом подумать. Это для сына тети Инги здесь приемлемо, а вот для меня — не особенно.

— Мне просто чай.

— Ты тоже на диете, что ли?

— Нет, просто пока не хочу есть.

И надо же, именно в этот момент мой желудок решает напомнить о себе.

— Извини…

Андрей подсаживается ко мне поближе и серьезно так смотрит.

— Зачем ты пытаешься сделать вид, что не голодная? Если дело не в тупых диетах, тогда что?

Конечно же, я молчу. И вообще мечтаю просто сбежать. Деньги-то у меня есть, но они на месяц. Наверное, если я потрачу быстрее, то родители меня не оставят голодной, но мне не хотелось бы их напрягать. Я же собралась быть самостоятельной и взрослой, начать новую жизнь, чтобы оставить позади все, что случилось в родном городе.

— Прости, я идиот, — вдруг сокрушается он. — Надо было сразу сказать, что я приглашаю и плачу.

— Я в состоянии сделать это сама, — тут же возмущаюсь.

— Окей, — соглашается парень. — Но давай в следующий раз? Это же я тебя сюда притащил, вместо того чтобы сразу в общагу ехать.

Мне неловко. Конечно, я понимаю, что, судя по всему, для него оплатить мой обед будет не в напряг. Но все равно неудобно.

— Давай хотя бы салат закажем, — предлагает альтернативу Андрей. — Девчонки же вечно эту траву жуют.

— А у тебя их много? — с любопытством спрашиваю, радуясь, что можно сменить тему.

— Девчонок? Да как-то пока ни с кем в итоге не сложилось. Они, знаешь ли, ищут не то, что мне надо.

Я уже готовлюсь услышать рассказ о том, что он еще молод и не созрел для чего-то серьезного, но Андрею удается меня удивить:

— Я не приемлю секс без чувств, и отношения мне нужны серьезные, а не просто вместе потусить.

Киреев вздыхает и пересаживается обратно на свое место.

— Может, просто ты еще не встретил ту самую?

Мне странно слышать подобное от парня его возраста. Хотя бы потому, что мой опыт в этом смысле оказался весьма плачевным. И я почему-то решила, что все парни именно такие. Ну, или хотя бы большинство.

— Да, ты права. Но знаешь, надоело, что все считают, что если у тебя есть бабки, то тебе нужны только тусовки и веселье.

Его слова больно отзываются в груди, но я стараюсь не подать виду. Ведь дала себе слово — не вспоминать. Я начинаю новую жизнь на новом месте. И все, что было, осталось в прошлом.

— Извини, что загрузил, — говорит Андрей. — Вообще-то мама пригласила тебя к нам на выходные.

— Ой, спасибо.

Тетю Ингу я помню куда лучше ее сына. Они с моей мамой очень дружили в университете, и даже после маминого переезда смогли поддерживать связь. Так что мамина подруга частенько бывала у нас в гостях. Иногда даже Андрея брала, пока тот не подрос и не перешел в жутко престижный лицей.

- 3 Олеся -

Парень тушуется, бросает на меня взгляд.

— Чего?

— Перед девушкой извинись.

— Извини, — неохотно бросает тот, и только после этого Андрей его отпускает.

— Не стоило, — говорю, растирая ушибленное плечо.

— Стоило. Пусть очки протрет свои, а то прет и никого не замечает, — ворчит мой защитник. — Ладно, пойдем.

В итоге сначала мы все же едем в университет. Потому что, оказывается, комендант в общежитие все равно отправит брать бумажку из деканата.

— Но на сайте написан другой порядок заселения, — пытаюсь спорить с Андреем. Тот снисходительно улыбается.

— Если не жалко времени, давай. Привыкай, у нас не все организовано нормально.

Я, конечно, соглашаюсь сделать, как Андрей говорит. И радуюсь, что мне с ним повезло.

Главное здание производит на меня неизгладимое впечатление. Кручу головой в разные стороны и мысленно пищу от радости. Здесь я буду учиться! После нашего вуза это что-то нереальное — и сама постройка, и ремонт в нем. Да даже сам воздух!

— Нравится?

— Очень. А в остальных корпусах так же круто?

— Сама оценишь. Вроде бы не хуже.

Народу пока еще немного — до учебного года неделя. Но даже сейчас чувствует атмосфера.

— Наш деканат на третьем этаже. Тут есть главная лестница, а есть и две боковых. Народ часто тусуется на центральной, так что иногда тут не протолкнуться.

Я киваю, благодарно впитывая информацию.

Возле двери деканата я торможу, а вот Андрей, напротив — смело открывает ту и заходит внутрь.

— Здрасьте, Ирина Петровна! — громко говорит он.

— Киреев? Ты-то что здесь забыл?

— Да вот, студентку вам новую привел.

Я захожу и нервно улыбаюсь.

— Здравствуйте. Я по квоте перевожусь.

— Фамилия? — секретарь — женщина средних лет — смотрит на меня поверх очков.

— Селезнева. Олеся.

— Сейчас посмотрим.

Не меньше пяти минут она листает какую-то папку, потом другую. Затем третью, и я уже начинаю всерьез нервничать — а вдруг это ошибка?

— Нашла. Запряталась куда, а! Давай документы.

Достаю те из сумки и кошусь в сторону Андрея. Он верно понимает и уходит со словами:

— Жду в коридоре.

Ирина Петровна проводит того взглядом. Так смотрят на неразумного ребенка родители. Она вздыхает и забирает у меня папку с документами.

Оформление занимает почти полчаса — столько разных бумажек приходится заполнить. Когда выхожу из деканата, мне уже неловко перед Андреем — столько ждать ему пришлось. Тот стоит с каким-то парнем. Стоит мне закрыть за собой дверь, как они оба разворачиваются ко мне, и тот, второй, проходит по мне неприятным оценивающим взглядом. А затем, взглянув на Киреева, кивает.

— Созвонимся.

— Ну, чего? Замучила тебя тетя Ира? — спрашивает Андрей.

— Тетя Ира?

— Ага, она же сестра моего отца. Ты не знала?

Удивленно качаю головой. Теперь понятно, почему женщина так посмотрела — племянник все-таки.

— Поехали, а то Степановна тоже небыстро все оформит.

— А Степановна это?

— Комендантша в общаге.

На выходе из универа Андрей вдруг тормозит.

— Подожди минутку, ладно? Парня знакомого выцеплю.

— Да, конечно.

Да и куда я, собственно, денусь-то, если мои вещи у него в машине? Пока стою и жду, рассматриваю доску объявлений. Не посмотрев, делаю шаг и натыкаюсь на кого-то.

— Ой, извините, — я отступаю, обернувшись. Оказывается, девушку задела.

— Слышь, коза слепая! — раздается противный визг. — Ты хоть знаешь, сколько мои туфли стоят?!

Опускаю взгляд — на одной из туфель и вправду есть небольшой след.

— Я же извинилась. Мне жаль.

— Да срать я хотела на твои извинения, — выплевывает эта фифа. А подружка ее тут же поддакивает:

— Чисть, давай.

— Чего? — я оторопело смотрю на обеих.

— Алис, она еще и глухая, — ядовито добавляет подруженька. — Слышь, деревня, убирай то, что нагадила.

Ответить я не успеваю — вмешивается Андрей.

— Шипилова, хорош ядом брызгать.

Фифа стреляет в него яростным взглядом.

— Что, Андрюша, решил подобрать серую мышь? Надеешься, что хоть она не переметнется к Карельскому? А мог бы…

— Рот закрой, — цедит парень и, взяв меня за руку, уводит от этих двух неадекватных клуш.

— Не обращай внимания, — говорит Андрей, когда садимся в машину.

— А кто это был?

— Шипилова и ее вечная подпевала Милка Иванова. Тупые как пробки, а в универе по блату учатся. Не бери в голову — они только кусаться умеют. И вообще держись от них подальше, — а затем, помолчав, добавляет: — И не только от них.

— Ты про того Карельского?

Киреев реагирует довольно резко. Стискивает руль так, что костяшки белеют.

— От него в первую очередь.

— Почему?

— Потому что он девок чуть ли не каждую неделю меняет. А они знают и все равно липнут к нему, как мухи на…— фразу он не договаривает. Но мне и не надо. Я примерно представляю, что там за фрукт. Уж чего-чего, а такого мне точно больше не надо. Хватит, пробовали уже.

— Спасибо, что предупредил.

— Но ты же с мозгами, да, Олесь? На красивую картинку не ведешься?

— Хотелось бы верить.

— Тогда проблем не возникнет. Но все равно, будь осторожна. Я, конечно, буду приглядывать и в обиду не дам, но у нас придурков, которым пофигу, кого пользовать, хватает.

Киваю и отворачиваюсь к окну. В груди опять противно ноет. Нет, Андрею, конечно, спасибо за предупреждение. Но я бы и так не повелась. Потому что уже получила свой урок. Да такой, что всю жизнь буду помнить.

- 4 Олеся -

— И чего так поздно приперлась? — недовольно ворчит Анна Степановна, разглядывая мои документы.

— Так оформляли долго…

— Неделю, что ли?

Я теряюсь от этого вопроса и просто молчу. Да и что тут скажешь? Женщина явно не в духе. Какой смысл что-то доказывать?

— Комната свободная одна, там уже двое, третьей будешь. Так что если что-то не понравится или не заладится у вас — дверь знаешь где.

Такое гостеприимство поражает. Но я, естественно, молчу. Андрей стоит в коридоре с моими вещами, а я терпеливо жду, когда мне выдадут ключ от комнаты.

— Вот, здесь и здесь распишись. А это твой ключ. Пропуск сделают чуть позже, так что пока по спискам будешь заходить.

— Спасибо.

— Насчет режима — после одиннадцати вечера дверь закрывается до шести утра.

— А как же…

— Что?

— Ну, если подрабатывать?

— А ты где так работать собралась, чтоб по ночам шляться? — насмешливо спрашивает она. — Задницей у шеста крутить?

Вообще мне ее грубость очень не нравится. Вроде же с людьми работает, понимать должна.

— Почему у шеста, официанты, например, до полуночи иногда работают. Тогда как?

Я, конечно, пока не собираюсь сразу работу искать, но варианты присматривала, когда готовилась к переезду.

— Учиться надо, Селезнева, а не по работам шастать. Знаю я, какие у вас работы в клубах этих. Все, иди.

Забираю ключ, документы и выхожу из комнаты. Но то ли дверь плохо закрываю, то ли Анна Степановна сама такая бдительная — выходит вслед за мной и, увидев Андрея, выдает:

— Так, Киреев, ты что тут забыл? Решил на ПМЖ перебраться?

— И вам доброго дня, Анна Степановна, — вежливо отвечает тот. — Вот, знакомой помогаю.

Женщина демонстративно кривится и головой качает.

— Помогалка еще не сломалась, добрый ты наш?

— А что, лучше девушке самой таскать тяжелые сумки?

На это она ничего не отвечает, снова смотрит на меня:

— Второй этаж, левое крыло.

После чего скрывается в своем кабинете. Я выдыхаю с облегчением, а Андрей с пониманием смотрит на меня.

— Что, напугала она тебя?

— Немного.

Поднимаемся на второй этаж — вообще все не так страшно. Ремонт везде приличный, тараканы по коридору не бегают. А то я же начиталась всякого, до того, как ехать сюда. Правда, вряд ли меня что-то испугало бы настолько, чтоб я осталась в родном городе. Нет, я вцепилась в возможность переехать как в спасательный круг. Для меня это шанс все забыть и начать с чистого листа.

— Так, моя, двести третья. Подождешь пока здесь?

Открываю дверь ключом, осторожно прохожу в комнату. И тут же натыкаюсь на девушку, сидящую возле кровати в огромных наушниках. Мы встречаемся взглядами.

— Привет, я новая соседка. Олеся, — представляюсь, когда она все же снимает «уши».

— Вася, — отвечает она. И, заметив мой ступор, поясняет: — Василина.

Тут в комнату входит еще одна девушка, начиная говорить прямо с порога:

— Васька, опять дверь нараспашку? У нас там, прикинь, Киреев баулы в коридор у окна притараканил. Похоже, решил до нас, смертных, снизойти…

Тут ее взгляд цепляется за меня.

— А это?

— Олеся. Новенькая, — отвечает Василина. — А Киреев, видать, ее товарищ, — ехидно добавляет она.

— Да, Андрей мне помогает с вещами, — растерянно поясняю я.

Девушки странно переглядываются между собой.

— Можно, он вещи занесет? — спрашиваю осторожно, видя их странную реакцию.

— Да пусть тащит, — царственно разрешает вторая соседка. — Я, кстати, Таня.

Я выглядываю в коридор — Андрей уже стоит с каким-то парнем. Они не замечают меня и продолжают что-то обсуждать.

— Не вопрос, я тебя подстрахую, — тихо говорит тот, второй. — Но и ты не тупи, Карельский своего не упустит.

Подхожу ближе, и тогда оба резко смотрят на меня.

— Олесь?

— Мне бы сумки забрать, — я неловко улыбаюсь.

— Да, конечно. Ладно, Илюх, давай потом, занят я, — свернув беседу, Андрей забирает мои вещи и заходит в комнату.

Девчонки косятся на Киреева с интересом.

— Привет, — бодро говорит тот и вопросительно смотрит на меня. Мол, куда ставить.

— Вот сюда давай.

Вообще вещей у меня не то чтобы и много. Подумала, мало ли, чего тащить все сразу.

— Спасибо.

— Ну, вроде все. Я побежал, звони, если что.

— Ага, — я киваю и иду провожать своего помощника.

Только за ним закрываю дверь, как я натыкаюсь на два пристальных взгляда.

— Если ты из блатных, то чего здесь? — первая спрашивает Таня.

— Блатных? — я непонимающе смотрю на нее.

— Ой, только не делай вид, что не понимаешь, о чем речь. Тусуешься с сыном проректора, а типа не при делах?

— С сыном кого?

— Олесь, ты что, не знаешь, чей Киреев сын? — удивляется Василина. — Серьезно?

— Он сын маминой подруги, они дружили. Вот, просто помог по-дружески, встретил и в универ привез, рассказал все…

Кажется, они обе не верят мне. А я сама в шоке. Мама не рассказывала про то, что муж тети Инги — проректор в университете. Это ж, выходит, теперь все будут думать…

— Эй, ты чего побледнела-то? — обеспокоенно спрашивает Таня. — Ну, подумаешь, сын, подумаешь, не знала.

— Похоже, и правда не знала, — делает вывод Василина. — Надо же.

— Не знала, — подтверждаю я. — Мы и не общались особо. Только наши родители.

— Ладно, черт с ним, с этим Киреевым. Может, чаю? Заодно расскажешь, как и откуда тебя занесло к нам, — предлагает Татьяна.

— Точно! Идем, — соглашается Вася, а я все еще кручу в голове слова девчонок. Если это правда, то почему Андрей не сказал? Побоялся, что я попробую это использовать? Поэтому тогда так сказал в кафе?

- 5 Олеся -

Общежитие тут квартирного типа, так что кухня и ванная у нас свои. Девчонки шустро ставят чайник, достают кружки. Вообще здесь довольно мило и прилично.

— Вот, держи, это гостевая, — Таня ставит и мне кружку.

— Ой, у меня же есть, — соображаю я и ухожу к вещам. А когда возвращаюсь опять, вижу эти переглядывания. Не по себе, конечно. Но я человек новый, так что чего уж.

— Ты какой пьешь? Черный? Зеленый? — спрашивает Василина.

— Черный.

Таня между тем достает вазочку с конфетами и на вопросительный взгляд соседки фыркает:

— Сегодня можно. У меня стресс.

— Что еще? — Таня молчит, только зло хмурится. — Опять Данилов?

— Ой, да пошел этот Данилов! — воинственно заявляет соседка. — Тоже мне, идеал мужской нашелся.

Я вопросительно смотрю на Васю.

— Гриша с пятого курса, который никак не поймет, что его счастье — с нашей Таней, — усмехается Василина.

— Васька! Просила же!

Та поднимает ладони вверх.

— Ладно-ладно. Только потом не ной, что снова в юбку любимую не влезаешь.

В итоге соседка отодвигает от себя вазочку с конфетами и тяжело вздыхает.

— Опять с какой-то девкой зажимался возле лестницы, — тихо говорит она.

Я тактично молчу.

— А и хрен с ним! — неожиданно добавляет и смотрит на меня. — Давай, Олеся, рассказывай, как ты тут очутилась.

— Так это, по квоте вот перевелась.

Девочки недоверчиво смотрят.

— То есть ты из этих, ботаников? — подозрительно спрашивает Таня.

— Почему это? — с обидой спрашиваю я.

— Потому что только заучек так переводят.

Это звучит неприятно. Да, я училась хорошо. Даже отлично. Но это же не значит, что я какая-то заучка? Хотя голос внутри противно шепчет, что очень даже значит. Ведь именно поэтому я и оказалась целью Марата — типичная правильная девочка, которая полностью посвящает себя учебе. До момента пока он не подошел ко мне в первый раз, я ведь и не думала про какие-то отношения с противоположным полом.

От воспоминаний тут же становится не по себе. Вот вроде же дала себе слово не трогать прошлое.

— Да ладно тебе, Олесь, ну, я ляпнула так, не подумав. Ты чего, обиделась? — Таня растерянно закусывает губу.

— Не слушай ее, у нее трагедия личная. Вот и несет всякое, — тут же вступается Вася. — Ты, кстати, на каком факультете?

— Экономическом.

— О, значит, со мной будешь, — радуется Василина. — А курс, группа какая?

— Второй. Пятнадцатая.

— Эх, жаль, у меня одиннадцатая.

Какое-то время мы обсуждаем расписание, соседка рассказывает о преподавателях, и кое-что сходится со словами Киреева.

— Кстати, учти — у нас декан слегка повернутый. Узнает о подработке — отчислит, только в путь, — предупреждает Вася. — У него бзик на этот счет. Поэтому если соберешься — не пались.

— Да я пока не думала… А ты, Тань, тоже на экономическом?

— Неа, я юристом буду. Наверное.

Я удивленно смотрю на нее.

— Наверное?

— Ну да. Я еще сама не решила.

Для меня такое отношение к учебе, конечно, непривычно, но я молчу и держу свое мнение при себе.

— До начала учебы осталась неделя, — добавляет Таня. А потом смотрит на Василину: — Ты ничего про вечеринку не слышала? Будет в этом году?

— Даже если будет, с чего ты взяла, что тебя позовут? — скептически спрашивает та. — Вы же с Даниловым тю-тю.

— Вовсе не обязательно об этом напоминать. И мы расстались полюбовно. Так что вполне вероятно, что и пригласят.

— А оно тебе надо? Будешь униженно смотреть, как он тискается с левой телкой?

— Нет, найду ему замену, — огрызается Таня.

— Дура ты, Селиванова, — с досадой фыркает Вася. — Кто следующий? Карельский?

Услышав знакомую фамилию, поднимаю взгляд на соседок, но те и не замечают.

— А хоть и бы он.

— На одну ночь?

— Почему нет? Знаешь, что о нем девчонки говорят? Что он просто ураган. Ноги потом два дня не сведешь.

Я краснею от этих слов, хотя просто сижу, слушаю. И Василина это замечает, но никак не комментирует.

— Спасибо за чай. Пойду, вещи разберу.

Убираю за собой чашку и возвращаюсь в комнату. Девчонки о чем-то негромко спорят, но я не прислушиваюсь. Звоню маме доложить о своих делах. Та очень осторожно спрашивает про новое место, хотя наверняка позже устроит допрос тете Инге, а та, в свою очередь, Андрею.

Не хочется признаваться, но слова девочек всколыхнули ненужные воспоминания. Конечно, учиться в столичном вузе — мечта многих. Да только я здесь не потому, что так сильно тянусь к знаниям или мне не нравился местный институт. Надо признать очевидное — я сбежала сюда, чтобы залатать ту дыру в груди, которую оставил после себя Марат Бойцов. Я очень надеялась, что, сменив место жительства и окружение, смогу его легче забыть. Но пока выходит не очень.

Против воли снова всплывает тот самый вечер, когда случайно подслушала разговор двух его друзей. Я же думала, что правда ему нравлюсь. Летала на крыльях своей розовой влюбленности и готова была на все пойти ради него. Поэтому, когда он пригласил меня к себе домой после двух недель ухаживаний, я хотела выглядеть идеально. Как дура решила потратить накопленные деньги на дорогое красивое белье.

А выходя из магазина, случайно заметила друзей Марата — повезло, что они меня не видели. Ведь иначе я бы так и не узнала, что оказалась девочкой на спор, что все они делали ставки, как быстро Бойцов уложит меня в постель и предоставит видеодоказательства.

Снова это чувство беспомощности и ощущение грязи, в которой выкупали. Мотаю головой, пытаясь перестать погружаться в переживания.

Я начала жить заново. Все. Хватит. Больше я никого не подпущу к себе настолько близко.

- 6 Олеся -

Суета первого учебного дня сбивает. Студентов и правда очень много — все куда-то бегут, торопятся. От общежития до главного корпуса идти минут пятнадцать, это очень удобно. Да и погода сегодня отличная.

Всю эту неделю я готовилась. Докупала нужную канцелярию и всякие мелочи. С соседками у нас вроде сложилось все неплохо. Таня и Василина оказались нормальными девчонками, хоть и со своими заморочками. В бытовом плане вообще никаких проблем пока не вылезло, так что мои опасения относительно общежития довольно быстро развеялись.

Андрей все эти дни был занят. Пару раз звонил, извинялся — родители его, оказывается, вынуждены были уехать, так что обед пришлось перенести. Но сам он регулярно писал мне в мессенджере, интересуясь, как у меня дела, и не нужно ли чего. Никаких лишних намеков или чего-то вроде того. Просто дружеская поддержка. И это было приятно — знать, что если вдруг что-то случится, то ты можешь хоть кому-то позвонить. Конечно, я планировала с трудностями справляться сама, но… Все равно.

Мама, когда звонила, осторожно расспрашивала меня про дела, про настроение. Она одна знала настоящую причину, по которой я решилась подать запрос на перевод.

В тот вечер я пришла домой в слезах. Ощущение было, что у меня просто взяли и вынули сердце, а затем, бросив на землю, у меня же на глазах и растоптали.

Я долго-долго сидела у себя в комнате, прокручивала в голове каждую встречу с Маратом, все его лживые слова. И меня тошнило. Мама вернулась с работы пораньше, и я попросту не успела спрятать свои эмоции. Взяла и созналась во всем, плакала у нее на плече. А мама обнимала меня и постоянно повторяла, что все обязательно наладится. Если бы не ее поддержка, не знаю, справилась бы я?

Папе мы не сказали — мама хотела, но я упросила ее. Не пережила бы этого позора.

В общем, все потихоньку идет своим чередом, и сегодняшняя суета хоть и утомляет, но в то же время отвлекает от ненужных мыслей.

Погода отличная, и я решила дождаться соседку на улице перед главным корпусом. Мимо постоянно проходят парни и девчонки. Многие из них одеты довольно смело. Не вызывающе, но я больше такое не ношу. Пыталась, когда хотела понравиться Марату. Теперь же объемные свитеры и широкие джинсы — мое все.

— Готова? — спрашивает Вася, подходя ко мне. — У меня больше нет пар. А у тебя?

— Тоже. Но, может, Таню дождемся?

— Еще пару? — Вася хмурится.

— Да, точно. Тупо будет. Пойдем домой тогда. Купим по дороге пирожных.

— Она же опять будет ныть, — я усмехаюсь, вспоминая Танины причитания по поводу ее идеальной фигуры.

— Да и ладно. Нам больше достанется.

Мы успеваем не только купить пару коробок обалденных пирожных, но еще и пообедать до того, как Таня врывается словно ураган.

— Девчонки! Бросайте ваши дела!

Мы с Василиной переглядываемся.

— Эй, тормоза! — щелкает она перед нашими лицами. — Я ж говорю — бросайте все, надо собираться.

— А куда? — оторопело спрашиваю я.

— Дай угадаю — Данилов тебя все-таки позвал? — мрачно уточняет Вася.

— Не меня, а нас. Сказал, что по-дружески приглашает меня и моих соседок. Мы ж вроде как мирно разошлись с ним.

— Удачи, — невозмутимо кивает соседка и возвращается к еде.

Селиванова недовольно сопит, а затем переводит взгляд на меня.

— Олеся?

— Ой, нет, я не по этим делам.

— Каким этим?

— Тусовки, вечеринки… Мне вон к учебе надо… это…

— Что это? Завтра суббота.

— Вот именно. Дела, Тань. Извини.

Повисает нехорошая такая пауза. Вижу, что соседка наша злится. Но не только. Еще какая-то эмоция проскакивает на ее лице, но я не успеваю понять, какая именно.

— Девочки, ну… Ну, это же мой шанс, понимаете? — ее голос звучит уже не так уверенно.

Мы с Васей опять переглядываемся.

— Тань, это ошибка, — твердо произносит Василина. — Ты потом пожалеешь. Зачем себе душу травить?

— Я должна переболеть. Должна! — отчаянно заявляет Татьяна. — Должна!

Мне ее очень жалко. Даже не так — я ей сочувствую. Это и правда очень больно — видеть любимого человека с другой, знать, что он не любит в ответ. Я ведь, даже узнав всю правду про спор, не верила, пришла к Бойцову в надежде, что он опровергнет. Я же так доверяла ему, а он... растерялся, а потом сознался. Предложил даже деньги поделить.

И даже после этого мне было больно его видеть с другой. Пусть и длилось это совсем недолго.

Таня уходит из кухни, а мы сидим молча.

— Даже не думай, — предупреждает Вася. — Пойдешь у нее на поводу — она опять в него вляпается.

— Это не первый раз?

— Да Гриша этот, — раздраженно фыркает она. — Он такой же дурачок, как этот его друг Карельский. Одна компашка у них там.

— Она его любит, да?

— Как кошка. А он только играется.

Мы снова молчим. Я не знаю, что сказать. Мы вроде как с Таней поладили, и, наверное, бросать ее не очень хорошо. Но и тусовки я не любила никогда. А уж теперь и подавно.

— Ладно, — в итоге сдается Василина. — Ладно! Твоя взяла, Таня! Пойдем мы, пойдем, — более громко добавляет уже.

Селиванова почти тут же заглядывает к нам на кухню:

— Точно пойдете?

Вася поворачивается ко мне. Ну, какой уж тут выбор? Я обреченно киваю. Идея мне не нравится, но взгляд у Тани такой, что не хватит у меня смелости отказаться. Тем более что тогда, скорее всего, Василина тоже никуда не пойдет.

— Только можно я не стану наряжаться, как это бывает в дурацких студенческих комедиях?

- 7 Олеся -

Место, в которое мы приезжаем, оказывается небольшим домом в частном секторе на окраине города. Я ожидаю увидеть гудящую толпу пьяных студентов, но то ли еще слишком рано, то ли в принципе это просто шаблон из тупых комедий, но выглядит все относительно прилично. И я даже слегка расслабляюсь.

Таня, конечно, привела себя в полный порядок, как она выразилась. Хотя, по-моему, она всегда отлично выглядит и так. Но сейчас ее ультракороткое платье все же перебор.

Судя по настроению Василины, она тоже не в восторге от происходящего. Мы эдакие серые мыши, которых зачем-то привела с собой красотка подруга.

— Танюш, рад, что приехали, — нас встречает высокий широкоплечий молодой человек. По тому, как соседка напрягается, догадываюсь, что это и есть тот самый Данилов. Симпатичный, да. И чем-то напоминает Бойцова…

Ненужные образы прошлого мгновенно вспыхивают в памяти. Внутри разливается жгучее чувство досады. Вот знала же, что все эти тусовки не для меня. Приходится приложить усилия, чтобы взять себя в руки и напомнить себе, что я здесь, чтобы помочь Тане, а не бороться с призраками собственных неудач.

— Тебе спасибо, что позвал, Гриш, — мило улыбается она. — Я с подружками.

— Конечно, проходите. Осваивайтесь.

— Гриша! — раздается капризный окрик рядом, и к парню царственной походкой приближается та самая Шипилова. — Мы тебя потеряли. Идем, твоя очередь загадывать желание. — Девушка проходит по нам неприязненным взглядом и крепко вцепляется в Данилова.

— Сорри, — дурачится тот. Кивает нам и уходит.

Таня напряжена, словно струна, а на лице у нее пластмассовая улыбка. Мне кажется, боль, которая мелькает в ее глазах такая давящая, что можно потрогать. Если бы только я могла ей чем-то помочь…

— Можем уйти, — предлагает Василина.

— Нет уж. Не для того я два часа потратила, — цедит Селиванова.

Она решительно проходит вглубь дома, и мы с Васей идем за ней.

Вообще тусовка оказывается довольно скучной. Основная масса присутствующих занята тем, что бухает и либо уже разбилась на парочки, либо играет во всякие провокационные игры, чтобы это сделать.

Таня довольно быстро находит и себе компанию, зовет, конечно, и нас с Васей, но мы обе отказываемся и выходим на веранду, благо погода позволяет. Здесь гораздо тише и музыка не долбит по ушам. А еще здесь стоит очень удобный диванчик и пара кресел — красиво и уютно. Мы выбираем первый и, усевшись на него, какое-то время просто молчим.

— Как думаешь, у Тани есть шанс? — спрашиваю чуть погодя.

— Шанс на что? Наломать дров? — ворчит соседка. — Дура она. Но любовь — дело такое.

— А ты влюблялась? — неожиданно спрашиваю у нее. Почему-то образ Мироновой у меня пока сложился очень размытый. Она смотрит на меня с каким-то снисхождением.

— Я совсем идиотка, по-твоему?

— Почему? — я тушуюсь от ее взгляда.

— Ты видела, к чему приводит эта вся свистопляска? Мозги в кучу, перспектив никаких. На фига?

Для меня удивительно слышать такое от девушки. Мои однокурсницы придерживались иного мнения. Да и я сама, чего уж скрывать, тоже.

— И что, тебе никто никогда не нравился? — недоверчиво спрашиваю.

— Олесь, я себя слишком ценю, чтобы вон с кем-то из них себе нервы мотать.

Кидаю взгляд через окно на развлекающихся ребят. Так-то я с ней согласна, но…

— Но есть же и нормальные парни.

— Есть, вероятно. Только мужики вообще взрослеют позже. У них задержка в развитии природой заложена, — ухмыляется Вася.

— То есть тебе нравятся парни постарше? — предполагаю я очевидное.

— То есть пока я не вижу в этом вообще смысла. Мне и так хорошо живется. Зачем лишние проблемы?

Мы снова молчим. Тянем безалкогольные коктейли, которые нам нашла Таня до того, как отправилась на поиски своего счастья. Не знаю, сколько проходит времени, но тут Вася дергается и резко встает на ноги. Она сидит лицом к стеклянной двери и видит то, что происходит в большой гостиной.

— Погоди-ка…

— Что такое? — тут же реагирую я.

— Сиди здесь, — командует Василина. — Проверю кое-что и вернусь. Только, пожалуйста, не уходи ни с кем из этих долбоящеров. Не хочу потом еще и тебя искать по этому гадюшнику.

Я удивленно смотрю на соседку. Не очень мне понятен ее негатив, но спросить просто не успеваю — она уже возвращается в дом, оставив меня одну.

Телефон оповещает об очередном сообщение от Андрея. Открываю мессенджер и заглядываю в нашу переписку.

«Завтра родители, наконец, возвращаются. Так что в воскресенье ждут тебя в гости».

Я поглощена ответом и не сразу замечаю, что уже не одна. Рядом в кресле сидит какой-то парень. Вздрагиваю и едва не роняю телефон.

— Прости, я тебя напугал? — спрашивает тот. В его руках тоже мобильный, и он, похоже, занят чем-то своим.

— Нет, все в порядке.

— Не против, если я тут посижу? А то там… Шумно.

Я понимающе улыбаюсь и киваю.

— Да, конечно. Музыка и правда громковато играет.

Какое-то время мы молчим и оба смотрим в свои телефоны. Как вдруг парень резко сползает по креслу ниже, так, чтобы его не было видно. Я удивленно смотрю на это, но никак не комментирую. Парень чуть погодя осторожно выглядывает из своего укрытия и выдыхает.

— Фух, не заметил. Не хочу идти к ним, — поясняет он, заметив мой взгляд.

— Тогда зачем ты здесь? — задаю я логичный вопрос.

— Друзья затащили, — пожимает он плечами. — Мне было лениво, но они очень настаивали. В общем, знаешь, как бывает.

— Ага, знаю, — соглашаюсь, вспомнив сегодняшний Танин выход.

— Тоже заставили?

— Почти.

— Тоже не нравится все это? — он делает неопределенный жест рукой. — Тусовка эта.

— Да как сказать — здесь неплохо. А там шумно, да и я мало кого знаю.

— Так почему не познакомиться?

Его вопрос напрягает. Объяснять свои личные загоны незнакомому парню не хочется. Мне стоило бы вернуться домой и заняться подготовкой к семинару.

- 8 Рома -

Когда мышь уходит, все-таки включаю телефон и перезваниваю отцу.

— Ты совсем страх потерял, сын? — грозно выдает тот.

— Занят был, — лениво отвечаю.

— Мы не договорили.

— О чем? Меньше слушай, что там моя новая мамочка плетет, — огрызаюсь я.

— Хватит оскорблять Галю! — рявкает тот. — Я тебя предупреждал, чтобы в этом году ты вел себя тише воды, ниже травы?

— Бать, так я стараюсь. Но только один день прошел.

— Ты думал, я не узнаю про твои махинации? Что это еще за совместные проекты с первокурсницами?

Черт, уже настучали. Оперативно. Я думал, у меня будет фора хотя бы несколько дней.

— Тебе мало баб, ты решил их еще и во время учебы снимать?

— Вообще-то это нужно к дипломному проекту, — выдаю заученный текст. Да, пап, я тоже не пальцем деланный. Когда договаривался с деканом, знал, что в итоге все сольют отцу, как одному из главных спонсоров. Так что даже отмазку придумал красивую.

— И с каких пор ты за ум взялся? — подозрительно спрашивает отец.

— У нас вроде был уговор, нет?

— Был.

— Вот, держу слово. Но и ты свое не забудь.

— Вот, значит, как… — протягивает он. — Ну, ладно. Дерзай. Но учти — за тобой будут присматривать. Мне больше скандалы не нужны.

Терки с отцом, конечно, напрягают. Слишком он взъелся в последнее время, но понятно, откуда ноги растут — Галя постаралась. Она вроде как в положении, вот и пытается вбить клин между нами. Хотя я бы на месте отца сделал тест ДНК, прежде чем давать фамилию тому, кто родится у нее.

— Ну, как прошло? — Вик усаживает напротив и ставит передо мной бокал. — Познакомился?

— Вроде того.

— И что? Какие шансы?

— У меня? — я усмехаюсь. — Стопроцентные.

— Все настолько плохо? — видно, что Игнатова сейчас порвет от любопытства.

— Дикая она, зашуганная. И на триггеры ведется отменно.

— Учти, я на тебя бабки поставил, — серьезно говорит друг. — Утри нос этому придурку.

— Так и будет, — ухмыляюсь. — Поверь, так и будет.

— Тебя там, кстати, девчонки потеряли, — добавляет он. — Близняшки которые. Или тебе одному много будет?

Похабная ухмылка цветет на его лице.

— Хрен тебе, я их еще сам не пробовал, — я осаживаю наглеца. — Ищи себе сам готовых к экспериментам.

— Ну да, тебе же нагуляться надо перед целибатом, — продолжает подкалывать друг.

— Даже не надейся.

Девчонки и правда заждались. Стоит только вернуться в главную комнату, как обе многозначительно улыбаются, садятся по обе стороны от меня, а я уже предвкушаю отличную ночку с этими отвязными сестричками.

В разгар вечеринки, когда «правда или действие» заходит довольно далеко, и желания становятся такими, что пора уже переместиться в отдельную комнату, нам с девочками уж точно, приходит сообщение от Киреева:

«Жду завтра днем возле главных ворот».

Точно. Мы же про условия пари должны договориться. Мне становится интересно — как хорошо он просчитал свой план? Уже прощупал нашу жертву? Какая у него фора передо мной?

Можно было бы попытаться склеить мышь и сегодня, но тогда Киреев, вполне вероятно, скажет, что это было до начала пари. А мне очень хочется утереть ему нос именно с ней — с его вроде как случайным выбором. Пусть пока думает, что на коне — так будет даже увлекательнее. Учитывая, как он бесится и пытается обойти меня уже который год, будет забавно посмотреть на его лицо, когда он поймет, что проиграл.

Я даже не отвечаю — и так понятно, что я приду. А уже через пару месяцев этот баклан заберет документы из универа, и больше не будет мозолить глаза.

Круто же!

- 9 Рома -

Голова после вчерашнего слегка побаливает. Очки остались в тачке, так что яркое солнце слепит и только добавляет раздражения. А еще Киреев, который уже опаздывает на десять минут.

Вик все еще приходит в себя и внаглую дрыхнет прямо на лавочке.

Наконец, впереди маячит знакомый силуэт. А рядом еще один.

— Слышь, Белоснежка, просыпайся, — я толкаю Игнатова в плечо. — Дуэлянты наши подгребают.

— Не могли попозже заявиться, — ворчит друг, растирая лицо руками.

Киреев идет так, словно он уже все выиграл. Идиот. Кто ж так палится-то? Ну, подогнал ты себе крапленые карты, так не торгуй этим с самого начала. Ой, дурак.

— Ну, привет, — говорит Андрей, подходя ближе. Илюха, его вечный кореш, только кивает и, в отличие от друга, смотрит сосредоточенно.

— Нукать на конюшне будешь, — скалится Вик. И я осаживаю его, кладя ладонь на плечо. Вот только проснулся, а уже начинает. Давняя нелюбовь у этих двоих. И ведь понятно откуда ноги растут — что один, что второй пару лет назад отличились, когда сцепились на одной из вечеринок. С тех пор Игнатов готов загнобить Андрея за любой косяк.

— Ты-то чего приперся? — борзеет Киреев. — Или что, свидетелем типа будешь?

— Давай по условиям лучше забьемся, — предлагаю я, подозревая, что сейчас дойдет уже до драки. А мне еще домой охота попасть и отоспаться после веселой ночки.

— Срок — два месяца, — диктует Андрюха.

— Лады.

— Девчонку я выберу сам. Чтоб без твоих этих бешеных фанаток, — продолжает чеканить мой недосоперник.

Вик кривится, но под моим взглядом осекается и делает лицо кирпичом. Не хватало еще, чтобы Киреев прошарил, что мы в теме.

— А что, думаешь, если не фанатка, то даст тебе первому? — ухмыляюсь.

— Я в себе уверен, Карельский.

Звучит, конечно, забавно. Нет, может, он и правда уломал бы мышь, если бы у меня не было интереса перебить его, но раз уж мы тут вроде как соревнуемся…

— Время покажет. Кого выбрал?

— Погоди. Третье условие — не только переспать с доказательствами, но и на вечеринке она должна при всех признаться в любви.

— Столько сложностей, — я фыркаю. — Сам-то потянешь?

— А ты? — вскидывается Киреев. — Ты же только на разовый перепих способен. А тут так не выйдет.

— Чего это не выйдет? — не к месту вмешивается Игнатов. Зыркаю в его сторону, но друга уже несет. — Как войдет, так и…

— Вик! — Он затыкается, но по-прежнему злится.

— Ты зря бесишься, что кому-то нравится просто разок-другой со мной. Душный ты, Киреев.

Он злится, вижу, как заводится, но пока еще держит контроль.

— Посмотрим, как ты запоешь, когда узнаешь, кого я выбрал.

— Ну и?

— Селезнева. Новенькая. Со второго курса.

— Думаешь, она особенная? — ухмыляюсь я. — Все они одинаковые, Андрюх. Ты бы вместо того, чтобы беситься из-за своей Маргаритки, лучше бы сам удовольствие получал и мозг никому не сношал.

Упоминание бывшей, конечно, делает свое дело — Киреев окончательно звереет. В его исполнении выглядит это довольно комично. Потому что в открытый конфликт он никогда не лезет. Папаша у него проректор, и этот придурок боится за свою репутацию. Казанова чертов.

— Особенная или нет — узнаем. Да только хрен ты выиграешь. Ни одного условия не выполнишь.

— Выиграю, — довольно спокойно парирую. — И пересплю с этой Селезневой, и в любви она мне признается. Могу даже быстрее, зачем тянуть так долго?

— Так ты забыл про еще условие, — ехидно выдает Киреев. — Пока идет спор, никаких левых баб.

Вот тут забрало падает у меня. И теперь уже Игнатов удерживает меня на месте.

— Ты совсем окосел? Не было такого!

— Ну, если ты зассал и не уверен в том, что продержишься, — елейным тоном выдает Андрей. — Или, может, запамятовал, как сам выдал, что можешь пару месяцев без секса, лишь бы утереть мне нос.

Перевожу взгляд на Илюху Морозова, который стоит со скучающим видом и кивает мне.

— Позвони Тохе, если не веришь. Он трезвым был. Должен помнить.

Гадство. Могли они сговориться? Между собой еще ладно, но Тохыч не стал бы.

Смотрю на Вика, тот быстро строчит в телефоне. Понятное дело, кому и что. А спустя всего минуту обреченно кивает.

Гадство еще раз. Как я мог так лохануться? Это же жесткая подстава! Я вообще-то здоровый парень, и у организма есть потребности так-то.

— Ну, что ж, — выдаю я раздраженно. — Тогда ты не только документы свои заберешь, когда проиграешь, но еще перед этим подойдешь к Шипиловой и при всех предложишь ей себя в качестве прислуги на все выходные.

— Чего?! — ревет Киреев и дергается в мою сторону, но тут же тормозит. Впрочем, как и всегда. — Да я тебя…

— Остынь, — скалюсь в ответ. — А ты чего хочешь? Ставки растут, мать твою. Или соглашайся, или завтра весь универ будет знать, что ты трепло вонючее.

— Дополнение действует в обе стороны, — выплевывает он.

— Да не вопрос. Выполнять-то все равно тебе.

Меньше всего хочется скреплять наше пари рукопожатием с этим придурком. Но это вроде как положено. Так что приходится.

— Отсчет начался, — мрачно оповещает Киреев и сваливает со своим дружком.

— А ты уверен, что выиграешь? — вдруг спрашивает Вик, глядя, как эти двое уходят.

— Ты на чьей стороне вообще?

— На твоей. Но что-то уж больно уверен в себе Андрюха. Будто храбрости где-то хлебнул. Не иначе как у него есть козырь какой-то.

— Знаем мы его козырь. Он, идиот, не понимает, что светанулся, и что спалился еще до начала.

— А если еще что-то? — не унимается Игнатов.

— Что? Думаешь, договорился с мышью, чтобы она ему подыграла? Не смеши. Она не из таких.

— А ты уже прямо-таки понял, какая она? — друг ехидно скалится.

— Да никакая, — я морщусь. — Правильная. Я таких за версту чую. Проблемная. Душная. Невзрачная. Перечислять?

— Мне-то зачем? Ты, главное, себя правильно настраивай. А то в нужный момент все эти эпитеты уронят тебе твой калибр, — Игнатов ржет.

- 10 Олеся -

Обед у родителей Андрея проходит по-семейному. Тетя Инга забрасывает меня вопросами, пока ее сын посмеивается, глядя на это. Отец семейства — мужчина сдержанный. Его я если и видела, то только в глубоком детстве. Так что сейчас с любопытством посматриваю на него. А еще постоянно думаю о том, что он проректор. И общение в такой неформальной обстановке, наверное, не очень правильно.

— А у мамы как дела? Она не надумала приехать на выходные? — спрашивает тетя Инга.

— Пока вроде нет. Но, может, через месяц — как раз я немного освоюсь, тогда сможем и погулять.

— Ой, а разве Андрей тебе не помогает? — и смотрит с укором на сына.

— Помогает, конечно, — тут же добавляю я. — Спасибо. Но я вполне способна и сама…

— Да уж, — качает головой мамина подруга. — Верю я, что способна. Но ведь когда есть кому помочь, это же хорошо?

Взгляд у нее уж больно понимающий, и я начинаю подозревать — а не в курсе ли она истинной причины, почему я перевелась?

С одной стороны, мама не стала бы рассказывать такие личные моменты. Я ей доверяю. Но с другой — я видела, как сильно она переживала, когда я получила квоту на перевод. И как волновалась, пока мы обсуждали, как я буду жить одна в большом городе.

— Конечно, хорошо, — сдержанно отвечаю и утыкаюсь взглядом в тарелку.

— Мам, ну, хватит, — вдруг влезает сам Андрей. — Что ты пристала? Олеся даже поесть не может — только на твои вопросы отвечает.

— Ой, прости, — тут же спохватывается хозяйка дома. — Олеся, я просто волнуюсь за тебя.

— Ничего, я понимаю.

Чуть позже, когда тетя Инга заходит на второй круг с вопросами, Андрей снова меня спасает.

— Мам, я обещал Олесю сводить в центральный парк. Погода сегодня хорошая, так что…

— Правда? Конечно, идите, дети, — вздыхает она.

— Спасибо за все, — вежливо говорю я, вставая из-за стола. — Может, помочь с посудой?

— Нет, мне Сережа поможет, идите, — машет рукой тетя Инга. — Давайте, я вас провожу.

Сергей Васильевич тоже выходит в коридор, когда мы уже собираемся уходить.

— Олесь, если вдруг что-то понадобится, ты не стесняйся, пожалуйста, — неожиданно говорит он. — Блата не обещаю, но, если вдруг какая несправедливость — не бойся, всегда выслушаю.

Это очень неожиданно и приятно. Хотя вряд ли я когда-то воспользуюсь столь щедрым предложением. Понимаю же, как это будет выглядеть. И все же от того, что чисто теоретически такая возможность будет, мне становится чуть спокойнее.

— Спасибо, до свидания.

Когда выходим из подъезда, Андрей фыркает:

— Я больше не мог на это смотреть.

— Да ладно, твоя мама просто волнуется.

— Она иногда как наседка, честное слово. Ты извини ее.

— Так что, поедем в парк? — меняю тему на менее щекотливую.

— Если хочешь, то да, погнали.

Доезжаем мы быстро. В выходной день машин на дорогах все равно немало по сравнению с моим родным городом. Я с интересом смотрю в окно, пытаясь запомнить маршрут на будущее.

Парк оказывается благоустроенным, красивым. Правда, людей прилично, но оно и понятно — выходной опять же. У нас в городе тоже есть центральный парк, но он куда меньше, да и не так облагорожен. Так что я получаю настоящее удовольствие от нашей прогулки.

— Как первые дни в универе?

Жму плечами, вспоминая, как вчера после вечеринки приехали домой с Васей, а потом почти под утро вернулась Таня. Молча. Не сказала ни слова и на пары не пошла.

До сих пор не знаю, что там у них с Даниловым приключилось. Мне бы хотелось ей как-то помочь, но полагаю, советы вряд ли были уместны. Поэтому мы с Василиной просто ушли на учебу.

— Неплохо. Даже на вечеринке побывала.

Андрей резко тормозит и недоверчиво смотрит на меня.

— Какой вечеринке?

— Вроде по поводу начала учебного года. Или как-то так. Нас с Васей Таня уговорила поехать.

— Селиванова? — кривится он. — Она опять с Даниловым?

— Кажется, нет, но не уверена.

Андрей презрительно кривится.

— А ты про него что-то знаешь?

Судя по выражению лица, он знает. Но не спешит рассказывать.

— Тоже понравился? — с какой-то враждебностью выдает Киреев.

— Да я его мельком видела. Просто хотела узнать, почему Таня с ним, ну…

— Потому что он такой же, как его дружок Карельский. Ты ведь наверняка с ним тоже познакомилась на вечеринке.

Я удивленно смотрю на парня — столько неприязни в его голосе.

— Вряд ли.

— Ой, да они всегда тусуются вместе. Все эти козлы гулящие. Пудрят девчонкам мозги, а те и рады стараться.

— Ну, может, он там и был, но мы с Васей весь вечер на веранде просидели, — возражаю я и ухожу вперед, не желая продолжать этот разговор. Вероятно, у Андрея есть причина разговаривать в таком тоне про этих парней, но я-то тут при чем?

Киреев почти сразу догоняет меня и удерживает за плечо.

— Олесь, извини. Погорячился.

— Ладно, проехали, — я решаю не ругаться. Глупо это.

— Просто этот Карельский… — с какой-то досадой произносит Андрей.

— У вас личная вражда?

— Он разрушил мои отношения. Увел мою девушку просто на спор, потому что хотел доказать, что он круче.

Я изумленно смотрю на Киреева.

— Серьезно? Просто разбил отношения ради спора?

Конечно, мой опыт говорит, что такие избалованные парни существуют. Но Марат спорил на то, что соблазнит глупую серую мышку. А вот портить чужие отношения, влезать и уводить… Это же вообще за гранью!

— Он заморочил Рите голову так, что она поверила в его чувства. А он ее бросил после того, как переспал.

— И поэтому ты его так ненавидишь?

— А как бы ты относилась после этого?

— Я не осуждаю, — успокаиваю Андрея. — Ты ее любил?

Киреев долго молчит, и я уже жалею, что вообще затеяла этот разговор. Молчала бы лучше.

— Я сделал ей предложение, — наконец, произносит он отстраненно. — Сама понимаешь, насколько все было серьезно.

- 11 Олеся -

Первый учебный день после выходных пролетает незаметно. Я уже собираюсь пойти домой, когда Маша — староста нашей группы — ловит меня в коридоре:

— Олесь! Стой!

— Чего?

— Тебе в деканат надо.

— Зачем? — я тут же пугаюсь. Первая мысль — что-то не так с документами.

— Ой, да там Пал Петрович хотел тебе про какой-то конкурс рассказать. Я не очень поняла, но он просил, чтобы ты зашла после пар.

— А, хорошо, — с облегчением улыбаюсь я. — Зайду. Спасибо.

Расположение нужных кабинетов я пока еще не выучила, но как дойти до деканата — помню. У многих пары как раз закончились, так что в коридорах настоящее столпотворение. Неудивительно, что как только выхожу на третий этаж, меня сбивают с ног, я падаю и очень больно ударяюсь коленкой.

— Ай, — вырывается у меня, как только боль простреливает ногу.

— Черт, прости! — раздается надо мной. Меня аккуратно дергают вверх, и я вижу высокого парня. — Сильно ушиблась?

— Да уж неслабо, — ворчу. — Глаза зачем нужны?

Он недовольно прищуривается.

— Я же извинился.

Ну, что тут сказать? Вроде бы да, извинился.

— Ладно, проехали.

Хочу обойти парня, но тот загораживает собой проход. Я вопросительно смотрю, и в этот момент его окликают:

— Влад! Долго тебя ждать-то? — Он оборачивается, кивает и снова смотрит на меня.

— Извини еще раз, — бросает уже мне, а затем подбирает коробочку с наушниками, которая выпала из сумки, а я даже не заметила. — Кажется, это твое.

— Мое. Спасибо, — натянуто улыбаюсь и все-таки обхожу этого Влада.

В деканате тихо. Только Ирина Петровна быстро клацает по клавиатуре.

— А, Селезнева. Заходи.

— Здравствуйте. Мне сказали, меня декан вызывал.

— Ага, ждет тебя. Проходи-проходи.

В кабинете у Хвостова еще тише. Сам Павел Петрович сидит за массивным столом, и стоит мне войти, как тут же бросает цепкий взгляд.

— Здравствуйте, я Селезнева.

— Отлично. Чего так поздно?

— Так пары только закончились…

Он бросает рассеянный взгляд на часы.

— Точно. Надо же… — Вздыхает он, а затем снова смотрит на меня. — Так, Олеся, у нас тут намечается один конкурсный проект. И я хочу, чтобы ты приняла в нем участие.

— Какой проект?

— Тему выберешь с напарником. Но общее направление — инновационные исследования в экономике.

— Каким напарником?

— Это городской проект. От каждого вуза выбирается пара выпускник и студент младших курсов. Ты, понятно, в качестве кого будешь участвовать.

— А почему я? — растерянно спрашиваю. — Я ведь только перевелась…

— Ну, так ты перевелась же по квоте, верно? — вкрадчиво произносит Павел Петрович.

— Верно, — я медленно киваю.

— А по квоте берут кого?

— Тех, кто показывает хорошие результаты.

— Вот именно. Конечно, победа в конкурсе — вопрос серьезный. Но участие должно быть на все сто. Надо выложиться.

— Ясно… — Не отказываться же. Понятно, что лишняя нагрузка меня не радует. И так нагонять надо много в чем, а тут еще этот конкурс. — А с кем я будут проект делать? Ну, из старшекурсников.

— Карельский. Наш выпускник. Тоже подает большие надежды…

Декан еще что-то добавляет, а у меня в голове что-то щелкает.

Карельский. Это же тот самый мажор, про которого я уже не раз слышала. Ну что за невезение? Неужели нет никого другого?!

— Олеся?

— Что?

— Вы меня вообще слушаете?

— Простите, голова немного болит, — бормочу я глупое оправдание.

— Плохо это. Сходите к врачу, — поучительным тоном выдает Хвостов. — Так что? Даете свое согласие?

— А у меня есть выбор? — вырывается у меня помимо воли. Конечно, я не хочу работать в паре с этим заносчивым парнем. Хватит с меня мажоров.

— Теоретически, конечно, есть. Мы же не можем принуждать…

Однако по взгляду декана мне ответ более чем понятен. Был у нас тоже такой вот преподаватель. Он никого не заставлял, но, если ты отказывался делать дополнительные задания, потом огребал по полной. А мне здесь еще четыре года учиться.

— Хорошо, я согласна, — обреченно говорю я.

— Отлично! — Павел Петрович даже не скрывает своей радости. — Это правильный ответ, Олеся. Защищать честь вуза — это большая ответственность.

— Я понимаю. А какие сроки?

— Ну, учитывая организационные моменты… Недель шесть у вас, думаю, есть. Но затягивать не стоит.

— Ясно… Я тогда пойду?

— Идите, Олеся, идите. В библиотеку, которая на первом этаже, в этом корпусе. Карельский вас там найдет.

Я натянуто улыбаюсь и, попрощавшись, ухожу. Настроение просто отвратительное. Надо же так вляпаться, хотя учеба только началась.

В итоге пишу Васе, чтобы освобожусь попозже. Придется встречаться с этим мажором. Я правда не понимаю — он реально такой умный, раз его выбрали для участия или дело в другом? Может у него какие-то связи есть?

В библиотеке народу не очень много. Сажусь за дальний стол в читальном зале и, достав конспекты, решаю заняться делом, пока этот всеми обожаемый красавчик не снизойдет до простых смертных.

Я успеваю сделать пару заданий, когда чувствую чей-то пристальный взгляд. Поднимаю глаза и вижу того самого парня, с которым мы сидели на веранде во время вечеринки.

- 12 Олеся -

— Привет, — выдает он, обаятельно улыбаясь. — Не занято?

— Нет.

— К семинару готовишься? — Рома поглядывает на мою тетрадь.

— Да, тест будет по микроэкономике.

— У вас Савельев?

— Ага. А что?

— Душный чувак, — кривится парень. — У него если пропустишь пару, считай, с первого раза не сдашь.

— Буду иметь в виду, — хотя у меня тоже сложилось впечатление, что этот преподаватель одержим своим предметом.

Слово за слово мы болтаем понемногу обо всем минут тридцать. Бросаю взгляд на телефон, Вася спрашивает, ждать ли меня. И я плюю на Карельского, который не удосужился объявиться. В конце концов, я не его ручная зверушка, чтобы ждать хозяина. Пусть сам потом ищет меня — формально я требование Хвостова выполнила. Дальше не мои проблемы.

—Торопишься? — Рома замечает мой взгляд.

— Да, мне уже пора.

Скидываю соседке СМС, что встретимся у главного входа, и убираю тетради с лекциями.

— Мне тоже, — беззаботно улыбается Роман, и мы вместе покидаем читальный зал.

— Ты, кстати, пойдешь на открытие сезона? — спрашивает он, пока спускаемся по лестнице.

— Какого сезона?

— Так КВН. Наша команда обычно берет золото, — не без гордости произносит Рома.

— Ты участвуешь?

— Нет. Команда факультета. Так что? Можем вместе сходить.

Меня слегка передергивает от последней фразы. Нет, я понимаю, что, наверное, это нормально, но я вроде и так уже стараюсь не привлекать внимание — даже одеваюсь неярко, скорее даже невзрачно. Настолько, что Василина отпустила пару шуточек на эту тему. Так что предложение Ромы меня застает врасплох. Слишком я хорошо помню, как Марат вот точно так же пригласил меня просто сходить на матч, просто поболеть за наших, а потом…

— Боюсь, это вряд ли, — вежливо отвечаю я.

— Почему?

— У меня другие планы.

— Я ведь не сказал, когда это будет, — прищуривается Роман. На что я только пожимаю плечами.

— Тогда придумай что-нибудь сам.

И тут буквально на последних ступеньках поскальзываюсь и не лечу вниз только благодаря реакции парня. Он дергает меня вверх и удерживает от падения.

— Спасибо, — бормочу я благодарность и пытаюсь уже идти дальше, но Рома удерживает меня рядом. Всего считанные мгновения, но мы оказываемся слишком близко. Непозволительно, я бы сказала. Нервно сглатываю тугой ком в горле. А ведь все это уже было, и закончилось плохо. Очень-очень плохо.

— А то еще растянешься на полу, — он указывает на разлитый то ли чай, то ли кофе. В итоге мы так и обходим все это чуть не вплотную. Мне крайне неловко, но грубить человеку, который тебе только что помог, как-то невежливо.

Замечаю у одной из колонн подругу и машу ей рукой.

— Мне пора. Пока, — бросаю я напоследок и, вывернувшись из цепкой хватки, сбегаю.

Чем ближе я подхожу, тем отчетливее вижу шок на лице Васи. Она смотрит то на меня, то мне за спину.

— Что?

— Решила пойти по стопам Таньки?

Я лишь закатываю глаза. Вот уж точно нет.

— Не бери в голову. Прицепился ко мне один тут. Пойдем, есть хочу.

Соседка все еще странно косится в мою сторону, но больше ни о чем не спрашивает.

— Так, а чего ты так задержалась-то? Из-за этого, что ли? — спрашивает она, когда мы, наконец, пообедали, и я уже не настолько раздражена.

— Ромы? Да нет. Меня декан вызывал к себе, — морщусь, вспоминая пафосные речи Павла Петровича. — Сказал, будет какой-то там конкурс, и меня выбрали, чтобы поучаствовать.

— Ого, это круто!

— Да не особо, — я вяло отмахиваюсь. — И так столько всего нагонять по программе, а тут еще этот проект с Карельским.

— С кем? — Вася в этот момент как раз пьет чай и едва не давится.

— Да мажор этот недоделанный. Дружок Данилова вроде. В общем, он должен был найти меня в библиотеке и обсудить тему проекта. Я, как дура, чуть не час его ждала, а он даже не соизволил прийти.

Слишком долгое молчание заставляет меня оторвать взгляд от тетради и посмотреть на соседку. А у нее такое странное выражение лица.

— У тебя какие-то странные шутки, Селезнева.

— В смысле?

— Ты сама вышла из универа с Карельским чуть ли не под руку. А теперь говоришь, что он типа тебя не нашел?

Я чувствую себя полной дурой. Потому что вряд ли бы Вася стала так шутить. То есть выходит, этот лось подкатил ко мне и вместо того, чтобы обсудить проект, начал парить мне про все что угодно, кроме этого? А в конце еще и на КВН позвал?

— Ты что, правда не знала, что это он? — доходит до Василины.

— Нет.

— Обалдеть. Вот ты везучая, Олеська. То про Киреева не в теме, то про Карельского. И главное, все вокруг тебя хороводы водят.

— Андрей-то здесь при чем? — защищаю того. — Нормальный парень. А Карельский этот, похоже, тот еще… гуляка.

— Что есть, то есть. Раздолбай. Погоди, так вы, что, вместе проект будете делать?

— Так Хвостов сказал.

— А почему ты?

— Ну, вроде как меня же по квоте перевели. За хорошую успеваемость.

— Допустим, — соглашается соседка. — Тогда каким боком тут Карельский? Он, знаешь ли, далек от того, чтобы быть отличником или хорошистом.

— Да? — растерянно бормочу я. — Может, декан ошибся? Ну, мало ли, перепутал фамилии.

Вспоминаю, как Хвостов сказал, что Карельский — подающий надежды выпускник. Я, конечно, тоже засомневалась, но мало ли?

Вася насмешливо фыркает.

— Серьезно? Перепутал фамилию одного из главных спонсоров универа? Ну, ты наивная.

— Так, может, в этом и дело? — доходит до меня.

— Да, скорее всего, — соглашается она. — Там если еще и грант какой-то для призеров, то наверняка.

— Получается, что по факту делать ничего и не придется, — предполагаю я.

— Либо так, либо в итоге все будешь делать ты. Как простая смертная, — окончательно добивает меня подруга.

— Это же несправедливо! — возмущаюсь я в голос.

— Скажи об этом Хвостову. Или Карельскому.

- 13 Рома -

Пока стою и смотрю, как мышь уходит с подружкой, ко мне подруливает Данилов.

— Ну, как идет? Она уже в числе твоих фанаток? — с надеждой спрашивает друг.

— Считай, что да. Птичка в клетке.

— Тогда почему так легко свалила? — допытывается Гриня.

— Потому что. Такова стратегия.

Друг лениво ухмыляется.

— Что? У меня два месяца. Куда торопиться?

— То есть и правда будешь два месяца ходить голодным? — ржет тот.

Ну, Витек красава, уже все слил, значит.

— Или рассчитываешь, что она окажется хороша?

— Мышь-то? Сомневаюсь, но увидеть унижение Киреева того стоит.

Данилов глумливо ухмыляется. Его тоже бесит этот клоун. Еще условия эти дебильные.

— Так, а что с конкурсом? Правда проканало?

— Ага, Пал Петрович повелся, — я киваю в сторону выхода, и мы с другом, наконец, покидаем универ. — Решил, что я и правда за ум взялся.

— А ты взялся?

Я только закатываю глаза. Было бы ради чего напрягаться. Это бате приспичило засунуть меня именно сюда. Так-то у меня совсем другие интересы. Но, естественно, отцу плевать — он там уже что-то себе напланировал, уверенный, что я пойду по его стопам. И может быть оно даже и неплохо — не начинать с нуля, а сразу встать на хороший уровень и пойти уверенно вверх. Но думать об этом пока не хочется. В том числе и потому, что отец в последнее время жутко душнит и доматывается. Опять же, потому что, рядом вертится Галя. Меня его новая жена раздражает — видно же, какая у нее цель. Любовью там и не пахнет, хотя спектакль она отыгрывает умело. Правда, батя на мои намеки всегда бесится жутко. Так что, конечно, вопрос, чем все закончится к моему диплому. Галя сейчас в положении и крутит носом от души. А отец почему-то ей позволяет.

— Можем затусить у Тохи, — предлагает он.

— Не, у меня планы на сегодня, — качаю я головой. — Закинь меня на квартиру только.

Данилов удивленно смотрит. Еще бы, нечасто я отказываюсь от того, чтобы с пацанами зависнуть. Но у меня реально планы.

— Ты смотри, чтобы твои дела не всплыли. Киреев же тупой, привяжется, и тогда не свалит, как ты хотел.

— Все под контролем, — заверяю друга.

— Смотри, мы на тебя все поставили.

— А много кто на Андрюху?

— Ты удивишься, но да. Будто знают что-то.

— Не дрейфь, — отмахиваюсь я. — Ты бабло не потеряешь.

— Да уж надеюсь, — ворчит Гриня. — Точно не поедешь со мной? Тохе папаша гитару какую-то крутую вроде притащил.

— Неа, дела.

Возле дома выхожу, прощаюсь с другом и забегаю к себе, чтобы переодеться. Данилов, да и остальные вряд ли поймут, если узнают, так что лучше им оставаться не в теме.

Кинув взгляд в зеркало, перед тем как снова уйти, я проверяю, чтобы ничем не выдать себя. Но вроде порядок.

До места добираюсь на такси, но за пару кварталов выхожу и дальше иду пешком.

— О, Ромыч! Не ждал тебя, — замечает меня парень, выходящий из дверей автосервиса.

— Привет, так вроде же забились доделать движок.

— Ну, так ты как бы в делах весь, — усмехается Миха. — Но раз пришел — давай, я как раз закончил с заказом.

— Переоденусь только.

Я захожу в каморку, ставшую уже привычной, наскоро меняю штаны и футболку и возвращаюсь в зал. Сегодня на смене еще пара мужиков, они приветственно поднимают руки и снова возвращаются к работе.

Пока жду Мишку, вспоминаю, как впервые оказался здесь по нелепому стечению обстоятельств — нарвался на идиотов возле клуба, а паренек один, проходящий мимо, не поленился и вписался в драку. Вдвоем мы как-то продержались до момента, пока охрана клуба подтянулась, а потом Шумский притащил меня к себе домой, потому как сам я был совершенно не в адеквате.

Наутро, когда увидел свое лицо, понял, что домой возвращаться нельзя. Я хоть и живу отдельно от отца, но тот все равно отслеживает подобное. Репутация, чтоб ее.

Тогда я перекантовался у Михи. Он, как оказалось, работает в автосервисе, чинит тачки. Просто оставил меня у себя, словно я не незнакомый чувак, который и грабануть может. А на второй день предложил мне пойти с ним.

Состояние было такое, что плевать, что делать, поэтому я потащился, предвкушая, как свалю через час.

Но меня затянуло. Шумский не спрашивал меня о том, кто я и где живу, не задавал вопросы по поводу дорогих шмоток и часов. Просто по-братски предложил свои вещи, относительно новые, привел к себе на работу, где все относились к нему с уважением. Дал возможность несколько дней пожить.

Короче, как-то так вышло, что мы с ним сошлись. Только гораздо позже я признался ему, что батя у меня чувак непростой, что живу в элитной новостройке, а тусуюсь в престижных клубах. Миша тогда пожал плечами и выдал:

— Ну, а я курить никак не могу бросить. У каждого свои недостатки.

Больше мы к этому вопросу не возвращались.

— Так, ну что мы не успели в прошлый раз? — спрашивает Шумский, подходя к кадиллаку, который уже третий месяц пытаемся восстановить.

Ответить не успеваю — звонит телефон, и проигнорировать я просто не могу. Отец.

— Внимательно, — говорю, чуть отойдя в сторону.

— Сын, ты мне нужен в офисе, — заявил тот. — Давай подъезжай, есть разговор серьезный.

— Сейчас? У меня дела вообще-то.

— Какие дела? Пары же закончились.

— Так у меня проект, — я тут же нахожусь с ответом — Тебе же Хвостов наверняка уже все слил.

— Слил, — ничуть не стесняется этого отец. — Поэтому и говорю — приезжай. Обсудим.

— Да что обсудим-то? — начинаю злиться. — Или ты и тут будешь контролировать? Может, работу за меня напишешь, а то вдруг я слова неправильно использую?!

Достал, честное слово. Галя ему там мозг сожрала, что ли?

— Тон сбавь, — лязгает отец в ответ. — И давай, не тормози. Раз говорю — надо приехать, значит, тащи свой зад сюда. Ясно?

— Я реально занят…

— Ты, наверное, забыл, Ром, что все твои «занят» оплачиваю я?

Стискиваю зубы. Бесит. Батя нечасто давит на этот рычаг. Обычно нам удается договориться полюбовно без вот таких заскоков. Но что-то в последнее время он стал каким-то нервным. Ну, точно Галя постаралась.

- 14 Рома -

Заехать домой и переодеться я попросту не успеваю. Поэтому, когда отец видит меня, то непонимающе кривится.

— Ты, что, ограбил секонд-хенд?

— Пацанам спор проиграл, — отмазываюсь от его претензий. До этого момента мне отлично удавалось скрывать свое времяпрепровождение в автомастерской. И пусть так и остается.

— Сколько можно, — брезгливо морщится он. — Голову не пробовал включать? Притащился в таком виде.

— Ты сам сказал, чтобы срочно, — огрызаюсь я. — Мог и по телефону объяснить, что хочешь.

— Ну-ка цыц! — повышает голос отец. — Еще ты мне хамить тут будешь!

— А ты чего такой злой-то? Если с Галей не очень, так любовницу заведи, — предлагаю, занимая кресло для гостей.

Батя мрачнеет, недовольно поджимает губы, и я понимаю — в точку попал. Походу, не дает ему мачеха. Вот он и бесится.

— Не трогай Галю. Ей и так нелегко с токсикозом этим.

Я уж не говорю ему, что эта швабра белобрысая умело манипулирует этим своим положением. В конце концов, сам дурак, раз повелся на всю эту лабуду. Пусть хлебает теперь и терпит заскоки молодой жены.

— Так зачем вызывал?

— Хвостов сказал мне, что ты участвуешь в конкурсе от вашего вуза. Вроде как за проект взялся.

— И?

— И это будет очень вовремя. Кто там у тебя в паре? Девчонка же какая-то с первого курса?

— Со второго.

— Паша сказал, она по квоте. То есть по госдотации?

Ну, теперь становится понятно, откуда ветер дует. Отец — человек, который никогда не упустит возможности использовать случай так, как ему выгодно.

— И? Тебе-то что?

— Через две с половиной недели будет благотворительный вечер. Там как раз будут всякие разные молодые таланты и прочая ерунда. Так вот, ты должен прийти с этой своей напарницей по проекту.

— Зачем?

— За надом! Если я сказал прийти, значит надо прийти, сын! Что непонятного?

— Много чего. Я что, клоун — там развлекать толпу? Я и в проект-то этот впаялся… — осекаюсь на полуслове.

— Почему, говоришь, впаялся? — тихо уточняет отец.

— Потому что ты достал своими требованиями, — огрызаюсь я. — Ты хотел диплом? Ты его получишь.

— Это твое будущее, идиот. Кто все это, — он взмахивает рукой в воздухе, — потом будет дальше тащить?

— А я тут при чем? Галя твоя уже вашему ребеночку все присмотрела. У вас же теперь своя семья, ему и передашь по наследству все свое богатство.

— За языком следи! — рявкает отец. — Это твой брат! Или сестра. Поуважительнее давай.

В общем, ничего нового для меня. Каждый наш разговор сводится к вот такому. Я уже привык. Откуда он только откопал эту Галю? Точнее, как ей удалось его окрутить так ловко? До сих пор загадка.

— Короче, я на твой этот вечер не пойду.

— Хорошо подумал? — батя смотрит исподлобья, и я уже знаю, что это значит. Опять начнет давить и шантажировать.

— Зачем я там? Помимо красивых слов? Ты же никогда не заставлял меня таскаться по всем этим светским вечеринкам.

— Потому что это хороший шанс правильно себя показать. И мне нужно, чтобы ты тоже засветился в правильном ракурсе. Возможно, я начну политическую карьеру. Поэтому твое участие даже не обсуждается. Этот твой конкурс очень вовремя подвернулся. Это ты молодец, что решил взяться за ум.

Надо же, как мне повезло. А все из-за этой Селезневой.

— И что мне за это будет? — я сдаюсь, поняв, что проще сыграть по его правилам, чем пытаться отмазываться и спорить.

Отец криво усмехается.

— Ну, так бы сразу, Ром. Чего ломался-то и пытался цену набить? Что ты хочешь? Тачку, может, обновить?

Соблазн, конечно, велик. Но я торможу и мотаю головой.

— Я подумаю, пап. А на вечер этот твой приду.

— Не один! — напоминает он. — Девчонку эту, напарницу, тоже приводи. И одень ее как следует. Чтоб не выглядело вызывающе и дешево, — морщится он. — Но и чтобы естественно было.

— Понял. Принял. За тобой должок, — говорю я, поднимаясь.

Отец усмехается, но одобрительно. Похоже, другого ждал.

— Растешь, сын. Раньше сразу список выкатывал. Теперь вот мозги включать стал, прежде чем выбор сделать.

Звучит, конечно, малоприятно. Хотел ли я одобрения отца? Когда-то очень. Мечтал, что он будет мной гордиться, старался что-то ему доказать — участвовать во всяких олимпиадах, с репетиторами занимался, но… Но в итоге все развалилось без мамы. Наступил момент, когда мне пришлось понять, что я для отца – актив. Обидно ли мне было? Поначалу. Но потом я вырос и принял правила игры. В конце концов так живут многие. Не я первый, не я последний. К тому же финансовые возможности у меня достаточные, чтобы не напрягаться. А когда хочется чего-то настоящего, я еду к Мишке в автосервис, поработать руками. Туда, где мой статус не играет роли.

— Если это все, то я погнал.

— Давай, и не светись в офисе в таком виде больше, — летит мне в спину.

Такси приходится ждать, как назло, минут десять. И все это время кручу в голове тему с этим вечером. Вообще это мне тоже на руку. Надо только грамотно разыграть. Наладить контакт, а потом пригласить, подать все с выгодной стороны.

Шмотки опять же подогнать. Такие, как она, любят сказки про золушку.

Если все хорошо пройдет, то можно выполнить два из трех пунктов даже до срока.

Может, и не все так уж дерьмово выходит?

- 15 Олеся -

В следующий раз я встречаю Карельского через пару дней — на выходе из универа. У нас как раз закончилась четвертая пара, и все, о чем я мечтаю — прийти в общежитие и поесть.

— Привет! Тебя-то я и ищу, — выдает Рома, удерживая меня за локоть. — У меня к тебе дело.

Я демонстративно убираю его руку и отступаю.

— Какое? Проект обсудить? — язвительно спрашиваю, стараясь держать дистанцию.

— И это тоже. Судя по всему, ты этому не рада, — выдает гениальную догадку этот мажор.

— Надо же, какая проницательность. Что-то ты в прошлый раз не особенно торопился вспоминать про свои обязанности, — Рома усмехается и вопросительно приподнимает брови. — Рада, что тебе весело, Карельский. Надеюсь, ты отлично повеселился, когда вешал мне лапшу на уши, — выдаю зло. — А теперь у меня нет времени.

Я пытаюсь обойти, но Рома снова хватает, да еще и в сторону оттаскивает, за колонну.

— Когда я тебе что вешал?

Его снисходительный тон меня бесит. За эти два дня я прилично себя накрутила. Злилась, что не сложила два и два, хотя, пожалуй, можно было бы. Просто в голову даже не пришло, что такое может быть. Еще и вынужденное участие в конкурсе тоже злило. В общем, сейчас я попросту выплескиваю эмоции на этого нахала.

— Когда в библиотеке сидел и болтал.

— И? Поделился же полезной информацией о преподах.

— Я, как дура, сидела там и ждала, пока напарник по проекту соизволит прийти. Мог бы и сказать.

Карельский искренне недоумевает, а я не сразу понимаю, почему.

— Так я же пришел.

Как только до меня доходит причина такой его реакции, я смеюсь в голос.

— Но забыл, так сказать, представиться. Или ты уверен, что все студенты обязаны знать тебя в лицо?

Судя по взгляду, этот лось так и думает.

— Неожиданно, правда?

— То есть ты не знала, что это я?

На этот вопрос я лишь закатываю глаза и, развернувшись, собираюсь уходить. Хватит на сегодня общения с ним. Но Карельский в третий раз хватает меня и останавливает.

— Руку убери, — цежу я сквозь зубы.

— Ладно, мой косяк, — говорит он миролюбиво. — Был уверен, ты в теме. Не подумал. Прости.

— Если это все, то мне пора…

— Нет, не все. Ты про открытие сезона подумала?

Теперь я смотрю на него со снисхождением. Какой же он твердолобый и самоуверенный. Впрочем, Марат ведь тоже таким был. И поначалу меня это тоже злило, а потом… Потом я увидела его с другой стороны. Решила, что раньше была просто маска для всех. Наивная дурочка.

— Я уже отвечала на этот вопрос. И если ты рассчитываешь, что я сделаю всю работу на конкурс за тебя, то ошибаешься.

Рома делает шаг ко мне, а я тут же отшатываюсь. В голове мелькают разные варианты того, что может произойти дальше. Но тут..

— Олеся!

Выдыхаю с облегчением, слыша знакомый голос. К нам подходит Андрей, и Карельскому приходится отступить.

— У тебя все в порядке? — парень заботливо смотрит, и я тут же киваю. Не хочу усугублять их конфликт.

— Киреев, мы вообще-то тут заняты, — недовольно заявляет Рома.

— У тебя с ним какие-то дела? — Андрей спрашивает исключительно меня и смотрит тоже.

— Уже нет.

— Тогда мы уходим, — твердо произносит мой защитник и берет за руку.

— Нам все равно придется встретиться! — летит мне в спину.

Киреев недовольно косится в сторону наглого мажора, но не останавливается. Только когда выходим за ворота, все же спрашивает:

— Он к тебе приставал?

— Скажешь тоже. Нет, это же Карельский. Он как сорока, — повторяю слова Васи, — а я не вариант для такого.

Андрей останавливается и очень внимательно смотрит.

— Зря ты так, Олесь. Ты очень красивая и интересная девушка.

Меня его слова смущают, но в то же время слышать такое приятно. После Марата моя самооценка не просто упала. Она пробила дно.

— Да ладно тебе...

— Я не шучу, — повторяет Андрей.

— Пойду, мне еще на завтра много всего успеть надо, — я неловко перевожу тему.

— Я тебя провожу.

— Да я сама…

Но Андрей берет меня за руку и упрямо идет со мной дальше.

— Сама ты уже вон с Карельским постояла. Кстати, что значит, придется встретиться?

— Да мы вроде как будем один проект делать, — неохотно признаюсь я.

— Проект?

— Ага, на конкурс. Хвостов сказал, выбрали меня и Карельского.

— А почему вас?

— Да откуда я знаю? — раздраженно фыркаю. — Меня, видимо, потому что я по квоте. Наверное, что-то там с госфинансированием. Карельского — потому что сынок спонсора.

— Ты и про это в курсе?

— Да, уже просветили.

— И что, он тебя проект затащил обсуждать? — никак не унимается Киреев.

— Похоже на то. Вот теперь, видимо, хочет свалить на меня всю работу, чтобы самому не напрягаться.

Андрей многозначительно хмыкает.

— Что? Думаешь, он правильный, и действительно будет сам что-то делать?

— Нет, ты права. Карельский вряд ли будет этим заниматься. Но мне кажется, тут что-то не так. Странно он на тебя смотрел.

— Ты шутишь, что ли?

— Вот что, Олесь, пообещай мне не вестись на его провокации. А я разузнаю через знакомых, что там этот придурковатый задумал.

Внутри начинает шевелиться нехорошее предчувствие.

— Что значит — задумал?!

- 16 Олеся -

Андрей отводит взгляд.

— Я же говорил тебе, что он не отягощен моралью. Не хочу, чтобы он и тебя обманул.

Я даже выдыхаю с облегчением. Потому что готовилась услышать что-то куда более неприятное.

— Это вряд ли. Но спасибо за заботу. Я же не дура, и идти с ним никуда не собираюсь.

— Никуда?

— Да Карельский про КВН говорил. Приглашал с ним пойти.

Андрей стискивает зубы, да и вообще зло так смотрит. Вроде не на меня, но все равно не по себе.

— Не верь ему, Олесь.

— Так я же и не собираюсь идти.

— Но, кстати, на КВН сходить стоит, — неожиданно заявляет он. — Поддержишь нас.

— Ты участвуешь?

— Ага. Последний год. У меня же пятый курс. Так что, со мной пойдешь?

Откровенно говоря, я не хочу. Мне вообще вся эта ситуация с конкурсом не нравится. Слишком много всего надо успевать. А то свободного времени не так уж много. Программа в этом вузе отличается, и пока я многого просто не понимаю на парах. Но я дала себе слово, что попробую выстроить жизнь заново, что не стану прятаться за страхами прошлого. Поэтому соглашаюсь.

— Конечно. С тобой пойду.

Андрей широко улыбается так, словно выиграл приз. И это опять же смущает. Мне кажется, я вижу в его взгляде симпатию. Но нужно ли мне это? Это сложный вопрос. Я бы хотела с ним дружить, для начала. Сейчас для меня мысль об отношениях чужда и, прямо скажем, неприятна. Но кто знает, что будет потом?

— А когда будет?

— В пятницу. Надеюсь, все же ты болеть будешь за нашу команду, — добавляет он шутливо.

— Конечно.

Возле общежития Андрей прощается, хотя меня не покидает ощущение, что он хотел подняться вместе со мной. Но, возможно, я просто себя накручиваю.

Когда я захожу к нам в комнату, первое, что вижу — Таня опять лежит на кровати, лицом к стене.

Уже который день, кстати.

— Привет, — осторожно говорю. Но Селезнева не реагирует. Так и молчит.

— Тань? Ты хоть ела? — соседка снова молчит, и я уже не выдерживаю, трогаю ее за плечо.

— Отстань, — дергается та, даже не оборачиваясь.

Больше я к ней не лезу. Когда Вася приходит, то только вздыхает.

— Так и лежит?

— Ага. Это из-за парня того?

Соседка поджимает губы и кивает. Добавить тут нечего.

— Слушай, не хочешь сходить на КВН? — предлагаю ей. — В пятницу.

— Что я там не видела? — отмахивается Вася. — Ты хочешь пойти?

— Ну, я вроде как Андрею пообещала.

— Кирееву? Ты с ним? — она не договаривает, но смотрит странновато.

— Да ничего такого. Просто наши родители дружат.

Судя по выражению лица, соседка мне не особенно верит.

— И чего, он теперь тебя везде с собой таскает и опекает?

— Просто пригласил поболеть за нашу команду. Он там участвует.

— Ладно, пойдем, поболеем. Раз уж такое дело.

Я рада, что она соглашается. Все-таки вдвоем будет спокойнее среди незнакомой толпы.

Татьяна до конца недели так и сидит дома. На все вопросы отвечает односложно и неохотно. Поначалу мы с Васей ее не трогали, ждали, что соседка сама придет в норму. Но время шло, а на учебу Таня так и не собралась. И в итоге я все же не выдержала — попробовала с ней поговорить. В первый раз Селиванова меня просто проигнорировала.

Во второй — пробурчала что-то не невнятное. На третий сорвалась так, что обвинила меня в том, что я ничего не понимаю, а туда же лезу.

Василина в моих попытках достучаться до Тани не участвовала, аргументировав это тем, что все это она уже видела, и больше пытаться помочь не будет, так как ей хватило и прошлых разов.

Я же никак не могла успокоиться, когда видела потухший, затравленный взгляд Тани. Потому что именно такой был и у меня в первые дни, когда узнала правду про спор.

И я продолжала пытаться поговорить с соседкой. Однако все закончилось грандиозным скандалом на кухне, во время которого Татьяна кричала так, что, наверное, все соседи слышали. А потом она заперлась в ванной и плакала так, что даже Вася не смогла остаться равнодушной. Правда, после Таня стала нас демонстративно игнорировать, в итоге мы перестали к ней лезть.

А в пятницу мы с Василисой после пар идем в актовый зал.

Когда сворачиваем в нужное крыло, нам навстречу выходит Карельский с каким-то парнем. Рома, увидев меня, довольно улыбается и преграждает дорогу.

За эти дни я ни разу не встречалась с ним. Хотя, признаюсь, опасалась, что он снова меня где-то подловит. Так что сейчас наша встреча слишком неожиданна. Второй парень проходит по мне оценивающим взглядом, и я словно в грязи выкупалась — столько пренебрежения в его глазах. Впрочем, понятно, что такие, как он, могут думать про меня. Судя по тому, что он тусуется с Карельским, скорее всего, недалеко ушел в своем развитии.

Вася косится на меня вопросительно, пока я сама думаю, как быть теперь — рискнуть и пойти дальше или попросту сбежать.

Но положение спасает Киреев. Выходит из-за поворота и сразу нас замечает.

— Олесь! Как раз вовремя, я вам хорошие места занял.

Только подойдя поближе, он кидает на Карельского взгляд, полный превосходства. Тот выглядит злым, но в итоге они с товарищем уходят.

— Хей, ну что, мы идем? — нетерпеливо спрашивает Вася.

— Да, конечно. Скоро начало.

Андрей отводит нас на наши места, а сам уходит готовиться к выступлению.

— Будь осторожнее с ними, — неожиданно говорит Молчанова, пока мы ждем начала.

— С кем? — непонимающе спрашиваю я.

— Да с парнями этими, которые вокруг тебя пляшут. Что-то не нравится мне, как они зыркают друг на друга.

— У них просто свой давний конфликт. Из-за девушки.

Вася никак не комментирует это, только выразительно хмыкает. Следующий час пролетают незаметно. Команды играют здорово, и я даже не могу сказать, кто лучше. Андрей на сцене смотрится очень органично — легко перевоплощается, и мне странно вспоминать, какое первое впечатление он произвел на меня тогда, на вокзале. Я ведь подумала, что он заносчивый и деловой парень, которому навязали приезжую девчонку. Сразу вспоминается, как он тогда выжидающе смотрел на меня возле машины, словно я должна была рассыпаться в комплиментах. А сейчас Андрея я воспринимаю совершенно иначе, признавая, что первое впечатление оказалось обманчивым.

- 17 Олеся -

— И что это было? — спрашивает Вася.

— Что?

— Зажималась с этим кобелем?

— Нет, конечно! — возмущаюсь я. — Карельский из-за проекта переживает. Похоже, не хочется напрягаться.

— Он, и переживает? Ты совсем дура? Его отец — один из постоянных спонсоров. Да даже если его сынуля ни одного экзамена не сдаст и вместо проекта чистый листок принесет, ему все нарисуют.

— Тогда зачем он меня достает?

— Вот и мне интересно…

Появляется нехорошее ощущение дежавю. Ну, не может же это быть вот так второй раз?

— Олеся! — Когда к нам подходит Киреев, соседка уже почти в открытую смеется. — Ты уже уходишь?

— Ага. Было здорово, спасибо. Но нам и правда пора.

Андрей удерживает меня да руку.

— Погоди. Мне тебе кое-что рассказать надо.

— Да ты сегодня просто нарасхват, — ухмыляется Молчанова. — Ладно, я домой. У меня онлайн-урок скоро.

— Может, потом? — спрашиваю я у парня. — Завтра, например.

— Это очень важное, Олесь.

Вася закатывает глаза и, помахав нам рукой, уходит. А я уже начинаю злиться. Почему всем что-то от меня надо?

— Что случилось?

Киреев зачем-то оглядывается по сторонам, и, как специально, из актового зала выходит большая компания. Андрей, взяв меня за руку, ведет к выходу.

— Лучше об этом говорить без лишних ушей, — бросает парень, пока спускаемся по лестнице. Вспоминаю, что именно он собирался узнать, и злость моя тает. Теперь вместо нее — настороженность.

Только на улице, когда мы оказываемся достаточно далеко от ворот, а рядом никого нет, Андрей останавливается и садится на ближайшую лавочку.

— Ну, говори уже, — не выдерживаю его молчания.

— Олесь, он поспорил.

В груди что-то глухо ухает. Мне кажется, я ослышалась. Может, это галлюцинации?

— Что?

— Карельский поспорил. Поэтому и трется вокруг тебя. Дело не в проекте.

— Не может быть…

Я правда не верю. Ну, не может же мне так повезти опять. Это же… Это какое-то глобальное невезение!. Да, я не влюблена в Карельского, и он мне не нравится, но… Как же так?!

— Вот, если не веришь.

Андрей достает телефон и включает аудио запись. Сначала ничего не слышно, а потом узнаю голос Карельского:

— Давай по условиям лучше забьемся.

— Срок — два месяца, — второй голос подозрительно похож как раз на этого самого Вика… — Третье условие — не только переспать с доказательствами, но и на вечеринке она должна при всех признаться в любви.

— Ну, и? — лось этот говорит с такой самоуверенностью, что мне становится тошно.

— Селезнева. Новенькая. Со второго курса.

— Думаешь, она особенная? Все они одинаковые.

— Особенная или нет — узнаем. Да только хрен ты выиграешь. Ни одного условия не выполнишь.

— Выиграю. И пересплю с этой Селезневой, и в любви она мне признается. Могу даже быстрее, зачем тянуть так долго? — Когда слышу свою фамилию, да еще и в таком контексте, меня начинает трясти. И дело тут не в злости. Фантом прошлого словно вырастает у меня за спиной.

— Так ты забыл про еще одно условие. Пока идет спор, никаких левых баб…

Запись заканчивается, а я, кажется, даже дышу через раз. Просто пытаюсь осознать то, что узнала.

Почему именно со мной? Ну почему?

Естественно, я вспоминаю, как подслушала разговор друзей Марата. Стояла, глотала слезы, запоминая их мерзкий смех и слова о том, что бедный Бойцов столько времени вокруг невзрачной мышки круги наматывает, что ему тяжело без нормальной девушки и вообще он настоящий герой, раз оказал мне такую честь. Они столько всего говорили, что казалось часть должна забыться. Но сейчас каждая их фраза всплывает в памяти, напоминая о человеческой подлости.

— Мне жаль, Олесь. Они твари.

Я все молчу, пытаясь принять, что все повторилось.

— Спасибо, — выдавливаю, наконец. — Предупрежден, значит, вооружен.

— Именно. Так что я тут подумал… Они же тотализатор устроили. Ты можешь наказать их.

— Я? Как?

— Подыграй Карельскому. Пусть думает, что побеждает. А я сделаю ставку против него. Когда он проиграет, ты получишь большой куш.

— Мне не нужны их деньги! Это мерзко! Я же живой человек!

Я вскакиваю на ноги, но Андрей удерживает меня, не позволяя уйти.

— Конечно, ты права. Они мрази, — утешающе говорит он. — Но, если никто не щелкнет их по носу, они так и будут устраивать такое.

— Нет-нет-нет! Не хочу. Ты не понимаешь…

Меня уже колотит. Все мои страхи и вся боль, которые я так тщательно прятала, выползают наружу. В голове так и звенят слова про мышь. Я же сбежала сюда, чтобы забыть, чтобы начать с чистого листа, а тут все по новой!

— Олесь, хотя бы подумай об этом. Не ты, так другая будет. Разве они не заслужили, чтобы их наказали?

— Отпусти меня, пожалуйста, — настойчиво прошу. — Отпусти, Андрей.

Он все-таки убирает руку, а я, схватив сумку, чуть не бегом несусь к общежитию. Понимаю, Киреев хотел помочь, но сейчас я не могу его видеть. Да никого, собственно.

Дома Тани нет. Только Вася. Она вопросительно смотрит на меня, но я ни слова не говорю — забегаю в ванную, где меня выворачивает.

Слезы против воли выступают на глазах. За что? Почему именно я?

Тактичный стук в дверь напоминает, что я в блоке не одна.

— Олесь, у тебя все нормально?

— Ага, — отвечаю я, шмыгнув носом. — Я сейчас.

Долго умываюсь и пытаюсь хоть немного прийти в себя. Но получается так себе.

Когда выхожу, Вася все еще стоит рядом с дверью, ждет.

— Это Киреев тебя довел? — воинственно спрашивает она. Я вроде бы держалась, кажется, даже успокоилась. Но после ее вопроса что-то щелкает, и я сдаюсь. Больше не сдерживаю слез…

- 18 Олеся -

— Эй, Олеся! Ты чего? — испуганно спрашивает соседка и обнимает меня. Отводит в комнату и усаживает на кровать. — Давай, поделись. Что случилось?

Вместо слов я только всхлипываю и растираю слезы по лицу.

Вася приносит мне кружку воды и настойчиво вкладывает в руки.

— Давай, выпей. Станет легче.

Вода не особенно помогает. Так, слегка отвлекает.

— Что этот придурок сделал?

— У тебя же онлайн-урок, — вспоминаю я.

— Да к черту этот урок! Что случилось?!

— Они поспорили, Вась. Поспорили на меня. Опять.

— Кто они?

— Карельский со своим дружком. Еще и тотализатор устроили, — говорю едва слышно.

— И что этот идиот должен сделать?

Боже, мне так стыдно это озвучивать.

— Переспать со мной. И чтобы я в любви ему призналась.

Молчанова смачно ругается в голос.

— А ты это откуда знаешь? Они же вряд ли признались бы в этом.

— Андрей рассказал.

Вася фыркает.

— А ты уверена, что это правда?

— Я сама слышала запись. Слышала, как они…

— Вот козлы винторогие. Два куска идиота. Мрази недоделанные.

Она еще несколько словечек добавляет, а я так и сижу в каком-то ступоре.

— Погоди, а почему опять? Они, что, уже успели не раз это сделать?

Я испуганно отворачиваюсь. Проболталась. Даже сама не заметила как.

— Олесь? Слушай, ну, ты уже начала говорить, давай, не бойся. Или ты думаешь, я смеяться буду?

— Я не просто так сюда перевелась, — я все же рискую признаться. — То есть перевели-то меня по квоте, но заявку я подала потому что… В общем, в моем городе у меня случилась похожая ситуация. Только там я как дура и правда влюбилась. Случайно узнала, что оказалась просто девочкой на спор.

Я боюсь смотреть на Василину. Не хочу видеть жалость. Столько раз я ловила подобные взгляды потом. Ведь все решили, что Марат бросил меня, серую мышь, и, наконец, нашел себе пару под стать.

А я потом ходила, боясь поднять глаза. Наверное, это было даже еще хуже того едкого разочарования, сопровождающего каждый мой день — видеть жалость, слышать смешки у себя за спиной.

— Ох, Олеся, — вздыхает Василина. — Там тоже был придурок мажор?

— Вроде того, — киваю, вспоминая то время. — Мне стоило догадаться, что все это игра. Но я поверила впервые, представляешь? К тому же Марат так ухаживал, так вел себя, что…

Теперь вздыхаю я, а чуть погодя продолжаю:

— Думала, он так для меня старается. Даже с друзьями своими постоянными практически время не проводил, меня опекал, постоянно возил на машине, ухаживал. Я влюбилась, Вась, да так, что забыла обо всем. И то, что мне подружки говорили про него, не слушала. Считала, что ради меня Марат изменился, тоже полюбил по-настоящему. Придумала себе сказку и в розовых очках ходила счастливая, пока они у меня за спиной ставки делали. Я же даже белье красивое купила, хотела поразить его, дурочка. Повезло, что подслушала разговор друзей Марата. Расплакалась, а потом, знаешь, сама себя убедила, что это ложь. Приехала к нему, спросила в лоб, а он… — замолкаю, сглатывая горькой ком в горле. — Он сознался. Не словами, но на лице все было написано. Так что…

Соседка хмурится, кусает губу, а затем выдает:

— Знаешь что? Не твоя вина, что у этих ущербных мажоров в мозгах маргарин. Обидно, конечно, но подумай сама — лучше узнать до того, как этот придурок запудрит тебе мозги. Вот как с этим твоим вышло. Хорошо, что про Карельского это сейчас всплыло.

— Да у него бы и не вышло меня в себя влюбить.

— Возможно. Но зачем рисковать? — возражает соседка. — Предупрежден, значит, вооружен, — повторяет она мои же слова. — Хотя, конечно, это все очень гадко и мерзко.

— Спасибо Андрею, — снова вздыхаю я. Странно, но после того, как я рассказала про свое прошлое, мне становится значительно легче. А ведь я всерьез опасалась, что меня за него будут клеймить или высмеивать.

— Даже удивительно, что Киреев оказался порядочнее этих индюков, — фыркает Молчанова.

— Почему?

— Потому что он и сам не идеал. Тоже с девчонками не рыцарь в доспехах.

— Но у него же Карельский девушку отбил. Невесту, считай.

— Все они одинаковые, — отрезает Василина. — Так что просто держись подальше от обоих.

Может, она и права, но я все равно очень благодарна Андрею. Дело даже не в том, что я поддалась бы ухаживаниям Романа. Этого бы не произошло. Но узнавать, что рядом с тобой гнилой человек, лучше сразу. Путь это и больно.

— А нам же еще проект вместе делать, — вспоминаю я.

— Ну, похоже, понятно, откуда этот проект нарисовался, — фыркает Вася. — Но знаешь, теперь это даже тебе на руку — Карельский же будет делать все, чтобы расположить тебя к себе. Так что сможешь отлынивать от работы.

Меня передергивает от такой перспективы. Мне и видеть-то его не хочется, не то что вместе над проектом работать.

— А может, отказаться?

— Ты нашего декана плохо знаешь. Если он договорился с Хвостовым, то придется участвовать.

Это, конечно, радости не добавляет. Но тут соседка права — что бы там ни творил Карельский, проблемы с учебой мне не нужны. Придется перетерпеть.

— Давай, пойдем чаю попьем. У меня есть с мятой, — предлагает Молчанова, — заодно расскажешь, что там был у вас за тест. Нам только на следующей неделе дадут.

И я соглашаюсь. Только бы не возвращаться к грустным мыслям.

Вечером, окончательно успокоившись, звоню маме.

— Олесь, привет! — радуется она. — Я думала — не позвонишь уже.

— Извини, замоталась немного с учебой. Как у вас дела?

— Да, вроде все неплохо, — мнется она. И я чувствую по голосу, что что-то не так.

— Что-то случилось?

— Нет-нет, ничего. Просто голова немного побаливает.

— А ты, кстати, говорила, что скоро приедешь. Тетя Инга тоже спрашивала.

— Дочь, наверное, не в этом месяце. Может, чуть позже.

И вот тут я точно понимаю — что-то не так.

- 19 Рома -

— Вот на черта ты меня остановил? Я бы эту выскочку заставил свой язык употребить по назначению! — бесится Вик, когда доходим до парковки. — Нет, ну реально!

— Уймись, а? — в который раз прошу я.

— Нет, ты слышал, что она мне заявила?

— Ты мне весь план решил порушить? — я раздраженно фыркаю. — Далась тебе эта девчонка.

Игнатов продолжает злиться, но, к счастью, уже хотя бы не вслух.

— Так, а что у тебя с этой мышью? Пока она что-то не очень похожа на влюбленную овечку.

— Так я еще и не старался как следует.

— А похоже, Киреев вот старается. Что-то к нему она куда более расположена, чем к тебе.

Бросаю взгляд на друга, да такой, что тот все же перестает скалиться. Как же бесит-то, а! Вот чего лезет?

— Ладно, слушай, может, как-то его нейтрализовать? — предлагает он.

— Как? Запретишь приближаться к Селезневой?

— Ну, не знаю, может, там, припугнуть?

Я только закатываю глаза. Походу кто-то сегодня свой мозг и правда дома оставил. Может, не так уж неправа подружка мышки?

— Ну, что ты кривишься? — не унимается Игнатов. — Я вообще-то серьезную сумму поставил. Не хочу, знаешь ли, продуть.

— Можно подумать, тебе больше не пополнят карту.

— А дело не в этом. Я просто не люблю проигрывать.

— Я тоже, — весомо роняю. — Так что не напрягайся. Тем более что у меня есть чит-код.

— Так, а вот теперь поподробнее! — в глазах друга загорается неподдельный интерес. Все же он очень азартный чувак. Это его когда-нибудь доведет.

— Поиграю в доброго фея и сделаю из Селезневой золушку.

— В смысле — в фея? Ты ее соблазнить вообще-то должен. Или ты думаешь подкупить ее подарками?

— Это слишком банально. Ну, и быстро. А впереди еще почти два месяца. Так что будем клиента доводить постепенно.

Я замечаю Данилова и машу тому рукой. Пока ждем его, Вик снова предлагает пару вариантов, как быстро и качественно развалить мой план. Хотя он, конечно, уверен, что помогает.

— Что-то вы долго, — ворчит Гриня, который отказался идти с нами. — Как прошло?

— Никак. Мяч снова на стороне Киреева, — влезает Вик. — Забрал нашу мышь.

— Она уже наша? — удивляется друг и смотрит на меня вопросительно.

— Все путем, — огрызаюсь я. — Погнали, что ли.

Я уже открываю дверь машины, как Данилов вдруг толкает меня локтем в бок. На мой вопросительный взгляд кивает в сторону. Оборачиваюсь в том направлении, и почти даже не удивлен.

Андрюха тащит Селезневу за собой. Чуть не волоком. Что интересно, она за ним идет послушно, даже не возмущается, как со мной. Неужели и правда у него есть какой-то козырь? Или они так давно знакомы, и поэтому девчонка рядом с Киреевым не выпускает шипы? Я не то чтобы напрягаюсь, но есть о чем подумать. Я, как и Вик, не хочу проиграть. В моем случае на кону кое-что посерьезнее денег стоит.

— Что, мои бабки все еще в безопасности? — интересуется Игнатов, провожая взглядом эту парочку.

— Более чем, — уверенно заявляю я.

Почему? Потому что я уж точно доведу начатое до конца. Хотя бы потому, что самомнение у этой серой мышки куда больше того, что она из себя представляет. Будет приятно не только щелкнуть по носу Киреева, но и ее саму.

После того как она попыталась дать мне отпор, я понял, что теперь точно добьюсь своего. Не то чтобы я сомневался до этого. Вовсе нет. Но теперь захотелось показать этой нахалке, что не стоит так себя вести со мной.

— Тебе стоит поднапрячься, — советует уже Гриня. — Видел сегодня утром Морозова с Киреевым. Они что-то обсуждали про ваш спор.

— А поточнее?

— Ну, твой конкурент уверял, что сегодня он сделает какой-то важный шаг на пути к победе.

Я молчу, смотрю в сторону умотавшей парочки. Есть ли шанс, что именно сегодня меня обставит Киреев? Не думаю. Не выглядели они как влюбленные голубки. А такие, как мышь, не дают просто так, ради удовольствия. Нет, там должны быть чувства и отношеньки.

— Ну, значит, ускоримся, — выдаю я и сажусь в тачку. Друзья усаживаются следом, и мы покидаем парковку универа.

- 20 Олеся -

В субботу у меня почти получается не злиться. Вернее, я злюсь, но вроде выходит держать лицо. Помню уговор с Андреем и очень долго настраиваюсь, прежде чем иду в читальный зал. Карельский уже на месте, ждет меня. Глубоко вдыхаю и иду к нему.

— Извини, опоздала, — произношу я как можно безразличнее.

— Не страшно. Я нам место занял, — и кивает на соседний стул.

Сидеть так близко к нему мне, конечно, не нравится. Но ради дела придется потерпеть. Поэтому я сажусь, кладу сумку рядом и вопросительно смотрю на парня.

— Что?

— Ну, это ты хотел встретиться обсудить проект. Давай, рассказывай, — по-царски разрешаю я.

В его взгляде мелькают недовольство и даже злость, но Рома быстро берет себя в руки, а мне становится тошно. Ради какого спора будет притворяться… Неужели ему самому не мерзко вот так использовать людей? Словно те просто пешки на шахматной доске и можно двигать их туда-сюда.

— Я скачал основные требования. Вот. Надо определиться с темой.

Его деловой тон забавляет, учитывая, что подоплеку всего этого я знаю. Так и подмывает спросить — а конкурс-то вообще настоящий? Или, может, сын спонсора просто попросил декана подыграть? Я бы и такому не удивилась. И если бы не этот тотализатор…

— Хорошо, — я вздыхаю. — Давай определяться.

— Предлагай. Есть идеи?

— Что ты, куда мне потянуть-то такое, — фыркаю в ответ. — Это же ты у нас выпускник.

Карельский явно недоволен и уже собирается выдать что-то в своем стиле, но у меня звонит телефон.

Смотрю — Таня. Рядом кто-то шикает — звук я выключить забыла. Так что быстро отвечаю:

— Привет.

— Олесь… мне помощь нужна, — говорит соседка. Судя по голосу, она в панике. Или около того. — Ты где? В универе?

— Ну да, в читальном зале. А что?

— Пожалуйста, помоги! Я на втором этаже, в женском туалете. Васька не отвечает, а я…

Она замолкает, а я, понятное дело, меняю приоритеты.

— Сейчас буду.

Убираю телефон в сумку, но Карельский не был бы собой, если бы не начал снова меня хватать.

— Эй, ты куда? — возмущается он. — Мы еще не закончили.

— Я — закончила, — я резко вырываю свою руку. — У меня дела появились. В другой раз обсудим тему. Или выбери, что тебе больше нравится.

Честно говоря, мне плевать, что там Рома решит. Пусть сам разбирается и с проектом, и с уязвленным самолюбием. Голос соседки звучал так, что у меня даже мысли отмахнуться от ее просьбы не возникает.

Когда я захожу в туалет и оглядываюсь — никого не вижу.

— Тань? — Слышу сдавленный всхлип в дальней кабинке. — Ты тут?

Щелкает замок, и дверь открывается. Я вижу заплаканную соседку, бледную, трясущуюся. В этот момент появляется четкое ощущение, что ситуация максимально серьезная.

— Тань, что случилось?

В голове куча предположений, и одно страшнее другого.

— У меня кровь, — шепчет она, всхлипывает. — Олесь, кровь!

Я озадаченно смотрю на нее.

— Месячные? Так я тебе сейчас дам…

— Нет, ее слишком много! И она … снова и снова…

Вот тут я понимаю, что шутки кончились. Нервно сглатываю и предлагаю:

— Так, давай скорую!

— Нет! — кричит она, дергается ко мне, морщится и едва не заваливается. — Все увидят и узнают… я не хочу…

— Ты, что, дура?! — Уже злюсь на нее. — Наплевать, кто что увидит. Тебе в больницу надо. С этим не шутят. Или ты готова тут истечь кровью, лишь бы не потерять лицо перед кем-то из однокурсников? Здоровье важнее!

Осторожно осматриваю ее и вижу, что и правда на штанах разводы. Это сколько же…

— Пожалуйста, Олесь, просто помоги мне дойти, — умоляет Таня. — Я потом к врачу схожу.

Я понимаю, что соседка уже не в адеквате — у нее начинается истерика, и либо я сейчас вызову скорую, либо она истечет прямо тут.

— Я отвезу ее, — вдруг раздается позади меня. Мы обе вздрагиваем — возле двери стоит Карельский. Ну красавчик вообще! Значит побежал за мной, так еще и не постеснялся до кабинок дойти.

— Что ты здесь делаешь? Это женский туалет! — возмущаюсь я.

— Серьезно? — он морщится. — Будешь ругаться со мной, или поможем твоей подружке?

У Тани такой затравленный взгляд, что она, похоже, совершенно не в состоянии принять хоть какое-то решение.

— Так, ладно. Что ты предлагаешь?

Рома вместо ответа проходит к нам, окидывает оценивающим взглядом Селиванову и тяжело вздыхает. Достает из рюкзака свою кофту и протягивает ей.

— Надень. Длины должно хватить.

Та на удивление послушно выполняет, после чего Карельский просто подхватывает ее на руки.

— Ну, чего тормозишь, дверь открой мне.

Я, обалдевшая, выполняю все, что он говорит. По дороге нам встречаются не только студенты, но и преподаватели. Кто-то неодобрительно кривится, кто-то улюлюкает. Таня прячет лицо, прижавшись к груди Ромы, но думаю, что слухи все равно пойдут. Хотя, конечно, это пустяки по сравнению с ее здоровьем.

На стоянке возле машины Карельский, щелкнув брелоком сигнализации, ставит Таню на ноги. А потом открывает ей дверь и даже помогает сесть. После чего оборачивается ко мне и вопросительно смотрит.

— Я с ней поеду, — твердо заявляю.

— Да уж я не сомневаюсь. Запрыгивай.

Я сажусь к соседке на заднее сиденье, беру ее за руку, а та просто ледяная.

— Где тут ближайшая больница? — спрашиваю я у нашего внезапного помощника. — Мне кажется, ей становится хуже.

Тот оборачивается, хмурится и кивает.

— Есть одна. Пристегнитесь. Поедем быстро.

- 21 Олеся -

Всю дорогу мысленно считаю минуты. Доезжаем и правда быстро. Больница выглядит обалдеть как пафосно. По сравнению с теми, что в нашем городе, просто небо и земля.

Но едва выходим на улицу, Таня спотыкается, и Карельский снова подхватывает ее на руки. Прямо настоящий джентльмен. Откуда только что берется?

— У меня же нет документов с собой. Только паспорт, — вдруг спохватывается она.

Это засада. Ведь страховой полис обязательно нужен.

— Забей, — отмахивается Рома и идет ко входу. Мне приходится почти бежать, чтобы успеть за ними.

У регистратуры Карельский останавливается и просит позвать какого-то Демидова. Девушки о чем-то спорят, но Рома гаркает так, что те спешно выполняют его приказ. Мое внимание полностью сосредоточено на подруге — она такая бледная, что кажется, вот-вот просто отключится.

Тот самый Демидов оказывается высоким мужчиной лет тридцати. Он одет в темно-синий врачебный костюм, напоминающий форму хирурга. Его цепкий взгляд проходится по каждому из нас, а затем врач обращается к Карельскому, как к хорошему знакомому:

— Роман, не ожидал… Твоя?

— Помоги, а? У нее кровотечение и, похоже… Ну, ты, в общем, лучше знаешь.

С этого момента все происходит очень быстро — по знаку врача появляется каталка, Таню укладывают, она вцепляется в Рому мертвой хваткой, и нам едва удается успокоить ее. Она плачет, но Демидову удается забрать ее вместе с медбратом.

— Куда ее? — запоздало спрашиваю я у Карельского.

— В операционную, полагаю.

— И кто это вообще был?

— Мой хороший знакомый. Не парься, он крутой врач.

Сажусь на один из диванчиков и выдыхаю. Меня слегка потрясывает — эмоции от переживаний никак не улягутся. И я все думаю — как там Татьяна? Мысли в голове страшные — просто так кровотечение не открывается. Да и выглядела соседка очень плохо. Последние дни мы почти не общались. Таня хоть и начала ходить на занятия, нас с Васей по-прежнему если не игнорировала, то общалась очень отстраненно и сухо. Она словно ушла в себя. Пару раз я ловила на ее лице такое тоскливое выражение, что не могла обижаться за такое поведение. Что-то в жизни Тани происходило, и она не хотела этим делиться.

Рома не садится рядом, а наоборот даже — уходит куда-то. Но меня это мало волнует. Помог, привез — и уже хорошо. Я до сих пор удивлена, что он не прошел мимо, а оказался неравнодушным в такой момент.

Когда вновь появляется рядом, то протягивает мне стаканчик.

— Что это? — с подозрением смотрю на тот.

— Горячий шоколад. Кофе здесь — отстой полный.

Можно бы заупрямиться, но ситуация не располагает. Беру тот и говорю:

— Спасибо. И за шоколад, и за помощь, что не бросил.

Парень не красуется, что странно, просто кивает и садится рядом.

— Ты почему не уезжаешь? — все же спрашиваю.

— А ты?

— Она моя подруга.

— Ну, а я тоже вроде как в ответе за того, кого привез, — невесело усмехается он.

А меня посещает догадка — может, и это все ради спора? Чтобы меня влюбить в себя. И так гадко становится. Но я, конечно же, молчу. Сейчас главное, чтобы Тане помогли. Правда, осадок от этих мыслей остается очень неприятный.

Спустя пару часов к нам выходит тот самый врач, который и забрал соседку.

— Ну, как она?

— Как… Крови много потеряла, после выкидыша пришлось делать выскабливание. Так что придется ей побыть здесь какое-то время.

— Выкидыша? — изумленно выдаю я.

Демидов смотрит на меня поверх очков, потом на Карельского. И взгляд у него при этом весьма многозначительный. Словно знает он куда больше, чем озвучил нам.

— Я просто помог, — мотает головой. — Не мой.

— Ну да, ну да, — скептично фыркает врач. — В общем, сейчас ваша подруга спит. Хотите навестить, завтра приезжайте.

— Спасибо вам. А по поводу… — я мнусь, не зная, как спросить. — Оплаты?

— Этот вопрос уже решен. Хорошего дня.

— Идем, — Роман кивает мне в сторону двери, и я послушно иду за ним. Так же послушно дохожу до парковки и все кручу в голове — оплачено? Выходит, Карельский все оплатил? Там же наверняка много денег надо. Клиника-то явно дорогая.

Ответ на этот вопрос я получаю на первом этаже. Рома тормозит и жестом просит меня подождать, а сам подходит ко второй стойке ресепшн и что-то тихо обсуждает с девушкой. Я ему не доверяю, поэтому подхожу ближе, чтобы послушать о чем речь.

И так выходит, что оказываюсь рядом с женщиной, которая как раз оплачивает какие-то услуги — то ли прием, то ли пребывание в стационаре. Краем уха все же слышу, о какой сумме речь, и беззвучно охаю.

Ничего себе клинику выбрал Карельский! Да это же… Пока я пребываю в шоке, Роман подходит и вопросительно приподнимает брови. Я молчу. Не знаю, как правильно поступить. Рассказать Тане, во сколько здесь обойдется лечение? А потянет ли она? Вроде бы у нее одна только мама.

— Ты оплатил все, да? — спрашиваю, не выдержав неопределённости.

— Какая разница? — устало отвечает Карельский. — Или надо было дать твоей подружке загнуться?

— И что ты потребуешь за свою доброту? Таня наверняка поймет, сколько здесь стоит медицинская помощь.

Рома хмурится, в его взгляде появляется холод, а затем он молча разворачивается и идет к выходу. А я так и смотрю ему вслед, пока не понимаю, что Карельский не вернётся.

Догоняю я его уже возле машины.

— Садись, — я так сильно загрузилась мыслями про оплату, что даже не заметила, как он уже открыл мне переднюю дверь. — Давай, Олесь, хватит ломаться. Просто отвезу тебя домой.

Я и правда сажусь, а он обходит машину и садится за руль. Но ехать не спешит. Просто сидит, смотрит на руль и словно забывает обо мне.

— У меня мать так чуть не умерла. Тоже от кровотечения, — неожиданно говорит он так тихо, что мне даже кажется, что все это — неправда. — Они с отцом поругались, а потом он психанул и уехал. Оставил ее, беременную, одну. А у нее кровь, паника.

- 22 Олеся -

Настороженно беру конверт, но открывать не тороплюсь.

— Что это?

— Открой и узнаешь, — предлагает Рома.

Учитывая все, что я узнала про Карельского и спор, мне совершенно не хочется выполнять то, что он говорит. Но, увы, приходится.

Приглашение разглядываю пару минут. Все это время Рома терпеливо молчит.

— Это обязательно? — я вздыхаю, поражаясь, насколько же далеко может зайти этот наглый мажор в своем стремлении выиграть. Вон как старается. А ведь я чуть было не повелась на его историю про маму.

— Крайне желательно. Хвостов договорился с моим отцом, так что не прийти, значит, бросить ему вызов.

— С отцом твоим, ну, конечно, — протягиваю я, откидывая приглашение с конвертом обратно в бардачок. — Кто мы такие, чтобы спорить с барином.

Карельский морщится так, словно ему и самому не нравится эта идея.

— Думаешь, я в восторге?

— А разве нет?

— Не особенно, — фыркает он и отворачивается к окну. — Но идти придется, раз уж вписались.

Вот не знай я правды, поверила бы. Ну, правда. Хорошо парень играет. Старательно.

— Не думаю, что я буду там уместно выглядеть.

Рома оборачивается ко мне и как-то странно смотрит.

— Почему это?

— Может, потому что, судя по пригласительным, это пафосное мероприятие. Что там делать простой девочке из провинции? — привожу самый очевидный аргумент. О том, что я в курсе про спор, я, естественно, молчу. Хотя меня так и подмывает бросить ему в лицо слова про это и посмотреть на реакцию. Так же, как тогда, на реакцию Марата. Но если в прошлый раз я была полна надежды, что Бойцов меня разубедит, докажет, что никакого спора нет, то сейчас… Сейчас мне просто хочется прекратить весь этот фарс. И только необходимость помочь родителям останавливает меня от этого опрометчивого шага.

— Если ты стесняешься, то с этим я могу тебе помочь, — уверенно заявляет Карельский.

Невольно вспоминаю, как Марат вот точно так же «помогал» мне не чувствовать себя неуместно в их компании. Неужели у них даже приемы одинаковые?

— Эй, Олесь, я же просто помочь хочу, — я вздрагиваю и поднимаю взгляд на Рому. Слишком я, оказывается, ушла в свои мысли.

— Да-да, помочь. Я так и поняла. Платье мне купишь?

— Ну, я в этом не очень шарю, — неохотно признается парень. — Поэтому просто предлагаю поехать в торговый центр, и там наверняка консультанты помогут.

Надо бы согласиться, отыграть свою роль правильно. Но у меня нет сегодня моральных сил. Я после ситуации с Таней еще не отошла, так что терпеть компанию Карельского вряд ли смогу. Пусть он и помог ей — я не могу быть уверена, что это не было расчетливым поступком.

— Спасибо, но нет, — отказываюсь.

— Решила подразнить декана?

— Ну, почему же… Если он будет настаивать, я, конечно, пойду. Но ради этого устраивать целый поход по магазинам ни к чему.

Судя по выражению лица Карельского, он рассчитывал на другой ответ. И во мне просыпается азарт — как долго он сможет терпеть мои отказы? До вечеринки еще полно времени. Так на сколько хватит его выдержки? Я же вижу, что его злит, что я не ведусь на его подкаты. Что еще он придумает, чтобы довести свою грязную игру до финала?

— И ты обещал отвезти меня, — напоминаю я его же слова.

Рома стискивает зубы, кивает и заводит машину. До самого общежития больше не произносит ни слова. Только когда я уже собираюсь выйти, останавливает меня:

— В понедельник в читальном зале в пять. Не опаздывай. Может, Хвостов и разрешит тебе не ходить на прием, но работу делать надо.

Судя по всему, за время поездки Карельский сумел взять эмоции под контроль, и теперь в его голосе опять одна доброжелательность.

— Слушай, мне не до этого сейчас. Нужно будет к Тане съездить проведать. Да и других дел по учебе полно. Давай, может, через неделю?

— Ладно, — неохотно соглашается Карельский, и я мысленно праздную свою первую маленькую победу.

Правда, длится она недолго. Потому что в понедельник получаю на почту официальное приглашение на тот самый прием. Но теперь уже от Хвостова. Я почти не удивлена, что наглый мажор решил подстраховаться. И такая злость меня разбирает.

Но мне даже не с кем это обсудить — Васе я не призналась, что решила поучаствовать в тотализаторе. А Андрей на этой неделе куда-то уехал, так что даже выговориться мне некому.

Правда, Карельский будто чувствует и всю неделю меня не трогает — даже не отсвечивает на горизонте. Оно и хорошо — по учебе нагрузка увеличивается, и я уже всерьез начинаю задумываться — а не переоценила ли я свои силы? Вдобавок мы с Васей регулярно ездим к Тане. Ее уже скоро выписывают, выглядит подруга лучше. Если не брать в расчет моральное состояние. Она мало говорит, подавлена. И мы с Молчановой так и не рискнули расспрашивать про беременность, хотя кто именно отец, и так подозреваем.

Когда рассказала Васе, как все было, она сначала не очень поверила, что Карельский взял и просто так помог. Но потом я и про его откровенность насчет матери рассказала, добавив, что ради спора он проявляет недюжинную фантазию. И вот тут подруга меня удивила.

— Вообще-то это правда.

— А ты откуда знаешь?

— Да какая разница? Карельские действительно после этого развелись. Мать уехала, вроде вышла снова замуж. И с концами.

Я тогда очень удивилась — Василина наотрез отказалась объяснять, откуда у нее такая информация, но я поверила ей.

И вот сегодня, в пятницу вечером, когда я уже, если честно, и думать забыла про пафосный прием со всей этой учебой, приезжает курьер и вручает посылку на мое имя.

— Но я ничего не заказывала и не оплачивала, — растерянно говорю я. — Это ошибка.

— Все оплачено. Ваше имя в заказе, — вежливо улыбается юноша и уходит.

Я озадаченно смотрю на коробку и пакет, заношу все добро в комнату и кладу на кровать.

— Что это? — интересуется Вася.

— Понятия не имею.

А соседка как-то недовольно морщится.

- 23 Олеся -

В итоге я сдаюсь и все же надеваю подарок от Карельского. Мне это не по душе, но игра есть игра. Никак не могу отделаться от ощущения, что, ввязавшись в эти ставки, я получаюсь ничем не лучше этих зарвавшихся мажоров. У меня, конечно, благая цель, но тем не менее, ощущаю себя обманщицей. Правильнее было бы либо высказать Карельскому все в лицо, либо вообще не участвовать и просто игнорировать его. Вместо этого я собираюсь подыграть, да еще денег заработать.

— Здорово выглядишь, — комментирует Вася мой внешний вид. — Но макияж можно было и поярче сделать.

— И так сойдет, — бурчу я. К сожалению, платье и правда красивое. И мне понравилось. Даже несмотря на то, что прислал его Карельский. Но это, конечно, ничего не значит — меня подарками не задобрить.

Стук в дверь отвлекает, и соседка идет открывать.

— Олесь, кажется, это за тобой.

Выглядываю в коридор и вижу Рому — тоже весь при параде. В костюме. Надо же, постарался.

Я убираю телефон в сумочку и выхожу в коридор. И так же ясно, зачем он тут, к чему устраивать шоу и ломаться.

Карельский, к слову, молчит. Смотрит на меня как-то странно. Словно съесть хочет. Ну, или что-то такое хищное у него во взгляде появляется, как-то не по себе становится.

— Эй, зомби, — усмехается Вася, — головой за нее отвечаешь.

Он вздрагивает и, наконец, отводит от меня взгляд. Мне становится жутко неловко. Когда-то Марат тоже смотрел на меня так, что я смущалась. Он тоже был самоуверенным засранцем, популярным парнем и умел себя подать. Но сейчас я вдруг понимаю, что до Ромы ему далеко. И не будь у меня плачевного опыта, не знай я про пари, сейчас бы, наверное, смутилась и начала бы таять от такого откровенного интереса.

— Верну в целости и сохранности, — хрипло произносит Рома. И снова смотрит так, что я каждой клеточкой ощущаю напряжение между нами.

— Звони, если что, — говорит напоследок соседка и ободряюще улыбается.

Мне неуютно рядом с Карельским. По дороге к выходу из общежития нам постоянно кто-то встречается, и я уже представляю, какие слухи завтра пойдут. Учитывая, что всего неделю назад многие стали свидетелями того, как главный мажор универа нес на руках Татьяну, уверена, сплетни обрастут невероятным подробностями в разных вариациях.

Я напрасно опасалась, что Рома начнет отыгрывать роль, как только мы сядем в машину. Он почему-то, напротив, молчалив, даже задумчив. В мою сторону почти не смотрит. Так что я даже слегка расслабляюсь. Зато, когда, наконец, оказываемся на месте, я понимаю, о чем говорила Вася. Мы еще только выходим из машины, но я уже вижу, какие гости заходят в здание, где будет проходить мероприятие. И в очередной раз удивляюсь проницательности соседки.

— Идем? — Карельский подает мне руку, и мне приходится наступить себе на горло и взять его за локоть.

На входе пригласительный в итоге спрашивают только у парня. На меня даже внимания особо не обращают. И это не очень приятно.

Правда, все эти мысли тут же вылетают, стоит мне оказаться внутри. Потому что уровень помпезности просто зашкаливает. Мне кажется, я начинаю задыхаться от всей это яркости, вычурности и позолоты. Очень хочется развернуться и сбежать. Как люди здесь вообще находятся?

— Тебе нехорошо? — слышу голос парня будто сквозь вату.

— А? — я поворачиваюсь к нему, пытаясь отдышаться.

Рома хмурится и забирает стакан воды у проходящего мимо официанта.

— На, выпей.

Я не выпендриваюсь, беру тот и делаю пару глотков. Отпускает, конечно. Хоть и не полностью.

— Спасибо.

— Лучше?

— Ага…

Рассеянно смотрю по сторонам. Куда угодно, только не на напарника по проекту.

— Долго нам тут надо находиться?

— Уже хочешь сбежать? — усмехается Карельский. Кошусь в его сторону и киваю.

— Зачем мы здесь?

Он вдруг поворачивается ко мне так, что отгораживает собой от всего зала.

— Помимо очевидного? Можем отдохнуть, хорошо провести время. Ты сегодня потрясающе выглядишь, Олесь.

Его голос меняется, становится таким располагающим к себе. И я понимаю, что все, парень снова включился в игру. Хотя выключался ли?

И чувство противоречия во мне толкает на очевидную глупость. Или просто шалость.

— Нравится? — провокационно спрашиваю я.

— Очень.

Улыбаюсь как можно естественнее.

— Сильно? — я очень стараюсь не переигрывать. Ведь Андрей сказал, что Карельский не идиот, и поймет, что я притворяюсь, если все будет слишком легко. — Ты поэтому устроил наши пригласительные сюда? Хотел меня впечатлить?

— А получилось? — многозначительно улыбается он. Похоже, парню действительно все это по кайфу. Он, вон, совершенно не испытывает дискомфорта от обстановки. Наоборот, чувствует себя словно рыба в воде.

— Определенно, — я киваю, и замечаю, каким довольным становится его взгляд. — Вот только зря.

— Почему это? Думаешь, я не настолько хорош для тебя? — с вызовом спрашивает Роман. Надо же, я ведь думала, не купится.

— Что ты, как можно сомневаться в твоей неотразимости, — усмехаюсь в ответ. — Но у меня есть пунктик в отношении парней.

— Какой же?

Подхожу к нему ближе, Карельский ведется и тоже наклоняется, чтобы лучше слышать.

— Я не занимаюсь сексом до свадьбы, Ром. Расписку написала родителям. Так что вряд ли у нас что-то выйдет.

Взгляд парня в этот момент такой, что я едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Эту шутку стоило провернуть хотя бы ради, чтобы увидеть на лице Карельского такое растерянное выражение.

— Расписку.

— Ну да. А ты парень взрослый, наверняка привык, чтобы отношения были на определенном уровне. Так что я тебе сразу честно говорю — спать с тобой не буду до свадьбы. Готов на мне жениться, Карельский?

Тот отходит от меня на шаг, напряженно смотрит и, кажется, не верит в то, что я говорю. Не знаю, уж чем бы наши переглядки закончились, но тут к нам подходит высокий мужчина, который мне кого-то напоминает.

- 24 Олеся -

Я оглядываюсь на Рому, тот уже взял эмоции под контроль и кивает, даже улыбается отцу. Берет меня за руку и ведет за собой.

— Я не хочу, — шепчу ему, пока направляемся к сцене, а перед нами все расступаются.

— Просто расслабься. Это ненадолго. И улыбайся.

Легко ему говорить. А мне стоит оказаться на сцене, как кажется, что все внимание сосредоточено только на мне. И от этого никуда не спрятаться. Не люблю я такое. Лучше бы взял себе в компанию кого-то из своего круга.

— Мой сын в этом году оканчивает университет. Он — моя главная надежда. Моя опора. И я очень рад, что он вырос достойным человеком, для которого не важны все эти ярлыки и ненужные градации, — самозабвенно вещает Карельский-старший. — И я рад, что у них с Олесей, простой девушкой из глубинки, такие замечательные и теплые отношения.

Рома не теряется, приобнимает меня, прижимает к себе, а я понимаю, что все это — тщательно спланированная акция. И пока папаша распинается о том, как он близко к народу и его предвыборная программа направлена на то, чтобы стереть классовое неравенство, его сынок вовсю использует меня как прикрытие.

Оказывается, тут еще и журналисты есть. Потому что начинаются вопросы к Дмитрию Олеговичу, и он заправски отвечает на все. Я же… Злюсь. Злюсь, что дала себя вот так обвести вокруг пальца.

— Улыбайся, — между тем тихо цедит Карельский и крепче сжимает ладонь на моей талии.

— Боишься, что в спектакль твоего отца не поверят? — я отвечаю ему в тон.

И тут ситуация становится еще хуже, потому что один из журналистов решает проявить интерес ко мне:

— Олеся, скажите, как давно у вас отношения с Романом Карельским?

— Какие отношения? — растерянно отвечаю, как только мне буквально насильно вкладывают микрофон в руки. — Мы просто работаем над одним проектом вместе.

— Ну, Олеся, не стоит скромничать, — вмешивается будущий депутат Карельский. — Думаю, можно приоткрыть завесу тайны ваших отношений с моим сыном. Тем более что я и не против совсем.

Я от такой наглости теряюсь. Так вот значит, что он задумал? Злость мгновенно вспыхивает и разносится по телу, вызывая дрожь.

— Мне неважно, что ты приезжая. Главное, чтобы мой сын был счастлив.

— Да, главное, чтобы был счастлив, — поддакиваю я. — С таким замечательным отцом обязательно так и будет, — расплываюсь в улыбке. — Но мы с Ромой не в отношениях. У меня есть жених.

Замечаю, как меняется в лице старший Карельский. Он, конечно, довольно быстро берет ситуацию под контроль и тут же переключает внимание на себя, переводит тему разговора. А я… сбегаю.

Пользуюсь тем, что сам Роман находится в шоке, и ухожу со сцены.

В этот момент мне плевать, кто там что подумает. Хватит. Сходила на прием, называется. Обида душит меня.

— Олеся! — слышу голос Карельского и, чтобы не попасться ему сразу в лапы, сворачиваю в коридор.

— Тут есть запасной выход? — спрашиваю я у первого же официанта. Тот шарахается от меня, но кивает.

— Дальше по коридору. Но гостям туда нельзя.

Мне точно можно. Я не гость. Я зверушка, которую специально привели на потеху толпе. Внутри так гадко. Вроде же понимала, что из себя представляет эта золотая молодежь, понимала, что, скорее всего, на этом мероприятии не будет просто. А все равно — больно так. Но, наверное, это какая-то карма — то пари, то, вот, подставные отношения на камеру ради политической карьеры зарвавшегося бизнесмена.

Второй выход я действительно нахожу. Охранник, правда, пытается меня остановить, но, похоже, у меня такой вид, что он в итоге все же пропускает.

Это очень глупо — мнение каких-то там снобов не должно меня задевать, но на глазах все равно слезы. Как же все это мерзко. Всхлипываю и выбегаю на улицу. В первый момент холодный порыв ветра чуть не сбивает с ног. Уже сгустились сумерки, так что после всего великолепия и помпезности на улице кажется темно. Позади слышу очередной крик Карельского и, не посмотрев, бросаюсь вперед. В тот же миг слышу визг тормозов, а затем яркий свет…

Мамочки…