Пролог


16 лет назад

Казахстан, Костанайская область, Карасуский район

п. Восток (Караман)


Машина на большой скорости ехала по дороге в сторону города Кустанай. Красивая темноволосая женщина выжимала всю мощность из старой развалюхи, не думая о том, что на такой скорости можно слететь в кювет.

– Проклятье, проклятье! Ненавижу тебя! – закричала она в бешенстве, с силой ударяя по рулю.

– Прости, мамочка, – тихо прошептала черноволосая, шестилетняя малышка, со страхом поглядывая на нее.

– Замолчи! Не хочу тебя слушать. Боже, проклинаю тот день, когда, сбегая от монстра-папашки, взяла тебя с собой. Лучше бы оставила тебя этому скоту, волчаре. Чтоб он сдох и мучился в аду!

Девочка молчала. Она привыкла, что мама так отзывалась о папе, которого малышка совсем не помнила.

– Нужно было бросить тебя вместе с тем волчонком, твоим братом, и вся волчья семейка была бы в сборе. Но я наивно думала, ты нормальная! А ты проклятье. Волчье отродье.

Вика прикусила губу, стараясь думать о приятном. Например, о вкусном пирожке с картошкой, которым вчера ее угостила баба Вера. Такая хорошая бабушка! Странное и очень смешное слово она любила говорить – «хылы», и когда девочка его слышала, то сразу улыбалась.

Напрасно Виктория вспомнила о еде, ее животик тотчас же заурчал, и она с грустью подумала, что сегодня ничего не ела. Но маме сейчас не до нее, и это надолго. Может быть, потом, когда она еще покричит и, скорее всего, поругает, то вспомнит, что ее доченька очень-очень голодная.

– Это ж надо было зарычать на дядю Вову! Как ты могла так сделать? Неблагодарный зверек! – громко закричала мать, и девочка сглотнула, а на глазах выступили слезы.

– Мамочка, он не хотел пускать меня домой. На улице было так холодно, я сильно замерзла. Когда же я заплакала, он оттолкнул меня и принялся закрывать дверь.

– Ну и что, посидела бы на улице! Ничего бы с тобой не случилось. Я бы потом вышла. Это дом дяди Вовы, и мы там жили в гостях. А ты зарычала и поцарапала его когтями. Совсем, что ли, больная? Как же мне жить с таким наказанием? Я и так из-за тебя вынуждена прятаться, чтобы скрыть от людей, таких же как и я, что у меня дочь – оборотень. Маленькая волчица. Ненавижу тебя! Ты испортила мне всю жизнь и до сих пор это делаешь.

Малышка не выдержала таких обвинений, стала вздрагивать и глотать слезы, понимая, что мама еще больше разозлится, но ей было так обидно, что слезы сами текли из глаз.

– Может, он нас простит? – горько плача, с надеждой спросила Вика.

– Ну-ка, рот закрой. Еще мне твоего нытья под ухом не хватало, – громко рявкнула мамаша. – Чудовище маленькое! Как же он простит? Дядя Вова сразу кинулся в сарай и прибежал с вилами, пытаясь заколоть тебя. Кого он простит? О-о-о, что же теперь делать? Что?

Девочка с грустью вспомнила, как дядя Вова кричал плохими словами на нее, пытаясь задеть вилами. Но мамочка бросилась ему в ноги и стала умолять его пожалеть дочь. Спустя некоторое время мужчина громко крикнул, что дает им пять минут на сборы, а если они останутся, то он и его соседи убьют нечисть, то есть Вику.

И вот сейчас они ехали на машине, пытаясь как можно быстрее уехать оттуда, где Екатерина спряталась от очень злобного существа, сильного, жестокого оборотня, погубившего ее жизнь и, если найдет, то обязательно накажет… смертью. Теперь здесь нельзя оставаться, нужно пересечь границу и ехать в Россию. Ведь Владимир по пьяни разболтает, что жил с женщиной, у которой был ребенок-оборотень. А слухи есть слухи. Леонид уже четыре года ищет ее и обязательно проверит эту молву. Поэтому нужно немедленно уезжать.

Женщина с ненавистью посмотрела на дочь, которая доставляла ей столько хлопот. Она не понимала, почему не дала Владимиру убить ее. Но эту мысль она откинула, считая неважным этот поступок. Главное сейчас – скрыться. Но куда?

Не беда, приедет в какую-нибудь деревню и устроится на работу. Попросит домик у колхоза и как-нибудь проживет. Она видная женщина, что-нибудь придумает.

Осенняя ночь сегодня казалась невероятно звездной, открывая отличную панораму на бескрайние поля. Екатерина смотрела на небо, когда пыталась не уснуть за рулем.

Вика уже давно спала и во сне казалась маленьким ангелом. Но она совсем не ангел. Господи, кто бы знал, что в один далеко не прекрасный момент жизнь Кати полетит к чертям! Она бы закрылась дома и никуда не отправилась с группой однокурсников.

Женщина родилась в республике Марий Эл, в поселке городского типа Семеновка, который находился в двухстах километрах от Казани. Семья Ивановых считалась зажиточной. Папа адвокат, мама бухгалтер. Катя была единственным ребенком в семье и ни в чем не знала отказа.

Девушка поступила в Марийский государственный университет на специальность «педагогическое образование» (русский язык и литература). И когда окончили первый курс, все решили поехать в сторону Казани – отдохнуть на природе. Там очень красивые леса, и всем эта идея до безумия понравилась. Как решили, так и собрались. В тот день Катя в последний раз видела своих родителей.

Студенты приехали в отдаленный от дороги шикарный лес, где отлично отдохнули до позднего вечера. Ночью Кате стало нехорошо от выпитого и, чтобы никого не напугать своими воплями и характерными звуками, девушка пошла подальше от поляны, где они разбили лагерь, вглубь леса.

Дура? Конечно дура. Но она всегда считала, что сказки про монстров – для идиотов. Уверенно думала, что в лесу просто не по себе от темноты.

Катя решила пройти еще дальше, чтобы не дай бог не опозориться перед одногруппниками и парнем, который ей нравился. Девушка шла все дальше и дальше, крепко сжимая минералку, которую захватила с собой на всякий случай. Когда уже терпеть не было сил, она присела на корточки и высвободила все, что ее организм так не хотел принимать.

Надо отдать должное, пить она умела и вела себя почти адекватно. Наглые поползновения к своему телу допускала только в том случае, если нравился этот наглец. Нет, она не была девственницей. Этого счастья она лишилась в пятнадцать лет, когда провожала парня в армию. Но не дождалась, так как через месяц поняла, что совсем не скучает по нему и хочет новых знакомств и общения.

Когда она уже ополаскивала лицо водой, почувствовала, что за ней наблюдают. По-другому не назовешь, если на тебя на расстоянии десяти метров смотрит огромная морда волка. Девушка в ту же секунду подавилась водой, которая точно пошла не по направлению.

Катя стала пятиться назад, не веря, что такое случилось с ней. Это пьяный глюк. Вот не зря Томка никогда не смешивала водку с пивом, а она явно переборщила в этом, раз ей кажется, что громадный зверь сейчас движется на нее. Девушка вскрикнула и побежала в сторону лагеря. Но свирепый хищник не позволил ей этого сделать, налетев на нее и оттолкнув в сторону. Так произошло знакомство с Леонидом, альфой южной стаи, монстром, лишившим ее нормальной жизни.

Она до сих пор помнит свой ужас, когда он из волка превратился в крупного мужчину. Не как в книгах, изумительного красавчика, а в мужика, на которого она бы никогда и не взглянула. Екатерине нравились молодые, утонченные, приятные в общении парни, а не мужланы.

Оборотень не отличался добротой и не был счастлив, что нашел свою пару, как потом ей объяснил. Она была для него человечкой, и он презирал ее за это. Изнасиловал прямо в лесу, а потом притащил в свою стаю.

Девушка находилась там четыре года, за это время родила сына и дочь. Сбежать смогла, только когда Вике было два годика, а Стасу три.

Пленница проклинала стаю, а особенно своего мужа, альфу. Она презирала Леонида, всячески показывая ему, как его ненавидит. Спустя время девушка изменила тактику, давая понять, что смирилась, и сама добровольно шла с ним в постель. А до этого их интимную жизнь можно было назвать только одним словом – принуждением.

К сыну женщина подходила лишь тогда, когда это было крайне необходимо. Мальчик был вылитой копией отца. Дочь она немного любила, как ей казалось на тот момент. Ведь ей нужно было найти что-то хорошее в этом аду.

Екатерина каждый день проклинала всех, надеясь, что кто-нибудь на охоте примет оборотней за волков и убьет.

Девушка ничего не делала в стае, не хотела. По хозяйству все выполняла Валентина. Она была полновата, но готовила отлично. Всегда в отличном настроении, что Иванову ужасно раздражало. Волчица занималась ее детьми, видя, что Кате это было неприятно.

За три месяца до ее побега к ним в стаю приехал волк-оборотень Семен. Он изредка заезжал к отцу помочь по хозяйству, а через несколько дней уезжал. Катя увидела в нем свое спасение. Жена альфы вылавливала мужчину в редкие его приезды и, можно сказать, навязывалась, пытаясь соблазнить.

Семен был ей очень приятен, а она по природе была влюбчива. Так у них началась связь, но Леонид сразу узнал об этом и растерзал желанного мужчину прямо на поляне, где они встречались. Ее зверски избил.

Целый месяц Екатерина не выходила из дома, и тут случилось невероятное событие. На оборотней напали охотники. Обученные люди, истребляющие оборотней. Насколько она поняла со слов Валентины, собирающей детей, чтобы сбежать.

Нападение случилось из-за предательства отца Семена, отомстившего этим поступком за смерть своего сына. Оборотень не смог смириться со смертью сына и решил уничтожить родную стаю.

Когда Иванова осознала, что это единственный шанс скрыться, ударила помощницу по голове. Схватив дочь, уехала прочь в той машине, на которой они должны были скрыться от охотников. Екатерине было плевать на всех, в том числе и на сына.

Женщина с ребенком приехали в Казахстан. Туда, где Леонид не смог бы ее найти. Своих родителей она не желала подвергать опасности, зная, что это чудовище может уничтожить и их, если прознает про связь. Она переезжала из одного поселка в другой, так как ее дочь стала проявлять свою звериную сущность. Если такое случалось, Катя бросала все и ехала в другое место.

Сегодня ее сожитель Владимир очень многое видел, поэтому нужно уезжать из страны. От поселка Карамана до Омска примерно восемьсот километров, это около двенадцати часов езды на легковой машине. Но Катя не планировала доезжать до города, она постарается приютиться где-нибудь недалеко от границы.


***


Прошло шесть лет с того времени, как они уехали из Казахстана в Россию. За это время поменяли несколько деревень, жили в Новосибирске, а сейчас проживали в Подмосковье, в маленьком селе, где Вика ходила в школу, а Екатерина пыталась найти работу.

С каждым годом женщина становилась все агрессивней по отношению к дочери, обвиняя ее в своей никчемной жизни.

Возможно, вы спросите: почему за столь короткое время они поменяли столько мест жительства? Все до банальности просто. Чем старше становилась девочка, тем сильнее в ней была волчица. Мать презирала ее за это, всячески унижая и оскорбляя. Вика терпела, но в определенный момент в конфликтной ситуации она срывалась, превращаясь в волчицу, что, конечно, не оставалось незамеченным. В итоге от постоянных переездов у матери часто не было работы, они жили только на ежемесячное пособие на ребенка до восемнадцати лет и различные компенсационные выплаты, которые положены матери-одиночке на ее дитя.

Естественно, это были ничтожные суммы, поэтому катастрофически не хватало денег. Но непутевую мамашу не волновало, что ее ребенок нуждался в элементарных необходимых вещах, продуктах, а особенно в материнской ласке. Екатерина считала, что если из-за дочери она часто меняла место проживания, то пусть та учится жить со скромными потребностями и радуется любым жалким крохам.

Уже прошел год, как они приехали на последнее место жительства, но у Екатерины до сих пор ничего не получалось с работой. В бешенстве от такой жизни она все чаще употребляла спиртные напитки, желая забыться. Теперь все деньги, получаемые на ребенка, шли на огромную мамину потребность.

Девочка давно перестала плакать, принимая жестокое отношение матери как норму. Единственное, что она не понимала, почему та так с ней обращается? Ведь разве она виновата, что оборотень? Разве она несет ответственность за то, что мать оказалась парой волка, и что ее жизнь пошла по наклонной в пропасть?

Вика старалась держать себя в руках, хорошо себя вести, быть тихой и послушной, чтобы мама не ругалась и хоть немножко любила ее. Но Екатерина как будто специально провоцировала ее на взрыв, чтобы потом обвинять и, возможно, ни к чему не стремиться. Женщина считала, что, если прячет дочь, больше ничего ей не должна.

Ивановой было без разницы, что ее осуждали и проклинали бабы за свинское отношение к родному ребенку. И естественно, нерадивая мать даже не заметила, что ее дочь очень рано повзрослела и стала самостоятельной, так и не побыв маленькой девочкой.

В свои двенадцать лет Виктория все делала по хозяйству в доме: убирала, стирала, гладила и готовила не только себе, но и матери, имея ограниченный запас продуктов. Но сколько бы девочка ни трудилась и ни старалась, Екатерина ей всегда была недовольна, проклиная за волчью сущность.

Когда Иванова увлеклась алкоголем, Вике пришлось научиться обрабатывать землю и завести маленький огород. Разумеется, она спрашивала совета у соседок или вычитывала нужное в книгах в библиотеке, делая записи в своей тетрадке. Девочка училась всему сама. Возможно, кому-то покажется, что для такого возраста это нормально. Может быть, но не стоит забывать, что это ежедневный тяжелый труд, требующий огромной отдачи, а тут ребенок.

Особенно нелегко Вике приходилось в огороде. Неблагодарная работа, утомительное занятие, а для девочки вынужденная мера.

Конечно, друзей у Вики почти не было, только Наташа Пущина, с которой даже молчать было замечательно. Другие дети почти не общались с ней. Кто захочет играть с девочкой, которая постоянно трудилась дома, в огороде и прилежно занималась в школе, не оставляя времени на детские радости.

Виктория не ходила ни на какие мероприятия и почти всегда в компании была молчалива. Ну а как ей было стать другой, если любой взрыв эмоций и агрессия выводили ее волчицу из себя? Девочка очень тонко и сильно чувствовала чувства людей: радость, гордость, презрение, злость, обиду и жалость. Поэтому она держалась от всех подальше.

Уже в восемь лет девочка поняла, что доброта бывает не тем, чем кажется на первый взгляд. В ее случае доброта была жалостью.

Получилось так, что, когда они с матерью жили в Новосибирской области, очень добрая соседка стала подкармливать вечно голодного ребенка. Старая женщина также учила Вику готовить.

Однажды после школы довольная девочка бежала к соседке. Подойдя к забору, услышала голоса бабы Маши и ее дочери.

– Зачем ты кормишь эту девчонку? – резко спросила Варвара у матери.

– Девочка голодная. Жалко ее…

– Жалко ей. Я, главное, тебе продукты таскаю, а ты теперь всех голодных кормить будешь? – громко воскликнула пышная женщина, вытирая платком вспотевшую шею.

– Варвара, ты посмотри на нее. Малышка худющая, одни косточки торчат. Екатерине совсем плевать на дочь. Вечером всегда в окно вижу, как к этой гулящей гадине мужики ходят. А девчушка вечно на улице сидит, вроде играет. Поражаюсь, почему она не болеет. Жалко ее.

– Мама, а меня кто пожалеет? Одна, как проклятая, на хлебозаводе за троих работаю. Четверо детей. Муж работает, только когда посевная и уборка урожая, а остальные месяцы у телевизора пузо чешет.

– Сама выбрала этого троглодита, – пробурчала баба Маша, отворачиваясь в сторону, чувствуя свою вину.

– Мама, вопрос не в этом. Моя жизнь, и я тащу эту лямку. Муж и дети мои, всех вытащу. Тебе помогаю продуктами постоянно. Твою-то пенсию откладываем на уголь и дрова. Но как всегда, все равно не хватит. Так скажи мне, почему я должна кормить еще одного ребенка? Недавно видела на ней куртку Танюшки. Зачем отдала? Я бы вон Верке отдала, ее-то Лизка подрастает быстро, как на дрожжах. Зачем тратиться на новую куртку? А она бы мне в ответ чего подкинула. А ты добро разбазариваешь! – все не унималась Варвара, недовольная добротой матери, когда только она обеспечивает всех.

– Так… – с сожалением стала оправдываться старая женщина.

– Не так! Пусть эта ленивая корова работает и содержит свою дочь. Если не справится, я первая напишу в органы опеки, чтобы ребенка у нее забрали. Но кормить никого не собираюсь. Я и так, как лошадь ломовая работаю, и лишние рты мне не нужны.

– Но как же я ребенка обижу? Она привыкла, маленько даже поправилась в щечках. Викуленька очень хорошая девочка, – прохрипела старая женщина, не в силах обидеть доброе дитя.

– Хорошая, пока ты ее кормишь. Как подрастет в мамашку пойдет. Яблоко от яблони недалеко катится. Подожди, пройдет время, и малолетняя шалава в деревне будет.

– Ты бы на Таню свою посмотрела. А то со своими вечными работами девку упустишь. Деды Такпуновы сказали, что видели, как ее Максимка Фадеев трогал, где не положено.

– Что? Ах, зараза малолетняя. Приду домой – все волосы повыдергиваю. Я ей теперь погуляю! – недовольно возмутилась Варя и потом добавила: – Мам, все, я побежала. И больше не растрачивай добро на эту голодранку. Давай, а то мне в ночную смену, а я еще не отдохнула.

– Береги себя, Варварушка, – с любовью пожелала баба Маша.

– Конечно, мам. Пока, – ответила женщина и вышла из двора матери, не замечая девочку, притаившуюся за елью у их калитки.

Вика сидела на траве, глотая слезы. Она твердо решила, что теперь будет сама за собой ухаживать, чтобы ее не жалели и не отдали в детдом.

С того момента девочка стала очень самостоятельна, но никогда не отказывалась от совета. Мать периодически пропадала, но всегда возвращалась. Вика, несмотря ни на что, любила жестокую женщину, считая, что где-то в глубине души та ее тоже любит. Просто нашла девочку для битья и старалась этим как-то себя утешить.

Возможно, Виктория была бы злее, но она считала, что жестокость и озлобленность, в первую очередь, приведут к вниманию людей. Страх быть опознанной настораживал, поэтому девочка сама не шла на контакт и довольствовалась малым. Что привила ей мать, так это боязнь, что ее обличат и убьют. И еще… Вика не желала быть такой же злой, как ее отец.

Нежная малышка постоянно думала о своем брате, размышляя, как бы было, если бы она осталась с ним и отцом. И хоть мама ей рассказывала ужасы про Леонида, почему-то девочка верила, что она не заслужила бы его ненависти и презрения, ведь она такая же, как и он.

Ей было невыносимо обидно видеть ненависть в глазах матери. И что бы она ни делала, как бы ни старалась, сущность волчицы не давала Екатерине покоя, как воспоминание о том, что могло бы быть и что получилось.

Девочка с годами становилась красавицей, но старалась не привлекать к себе внимания, специально держа дистанцию и «летая в облаках». Чувствуя, что ей не хватает общения, даже со своей загруженностью, кроме чтения, она стала увлекаться иностранными языками.

На летних практиках в садах школьникам выплачивалась определенная сумма. Вика работала все лето каждый год, с целью купить к школе необходимые вещи и кассеты для плеера с обучением языкам. Старалась по полной программе загрузить себя, чтобы не впасть в уныние.

Виктория была заядлой меломанкой. Всю работу она выполняла в маленьких наушниках, чтобы дело шло веселее. Случайно увидев у Наташи фильм, где танцевали танго, влюбилась в этот изящный танец. Вика учила движения, когда никто не видел, по дискам на стареньком компьютере, который ей отдала подруга. Той купили мощный современный компьютер, а этот постоянно зависал и периодически отключался во время работы. Девушка с жадностью смотрела разные виды танцев, повторяя движения за танцорами. Это был ее секрет, который, кроме Наташи, никто не знал.

Время шло, а увлечение Вики превратилось в страсть. Она очень хорошо справлялась с различными танцами, получая от этого огромное удовольствие. Однажды мать увидела ее занятие и принялась оскорблять, утверждая, что только доступные девки крутят задницей под такое безобразие.

Вика понимала, что это бред. Не желая ссориться, молча уходила. Ей не хотелось отсюда переезжать, а маме, видно, надоело уже на одном месте сидеть. Так у девушки появилась еще одна тайна, которую она ото всех прятала. Лишь Наташа поддерживала ее, качая из интернета записи танцев на диски. Вика смотрела и запоминала, а потом воспроизводила по памяти.

В пятнадцать лет жить на пособие, которое она толком не видела, стало невозможно. У семьи были долги в двух магазинах по маминым просьбам, а также по коммунальным услугам. Сумма выходила довольно приличная. Им периодически выключали свет, но мать неизвестно где находила деньги, и свет вновь включали.

Девушка все чаще размышляла, что можно придумать, чтобы маленько подзаработать. Решение пришло случайно, когда Наташа обмолвилась, что ее друг по аське ищет себе за небольшую плату переводчика, который будет ему переводить все институтские тексты. Стоит заметить, что к этому времени Вика очень хорошо разговаривала и переводила тексты на четырех языках: английском, русском, казахском и немецком. У девушки была хорошая память и отличное зрение. Она запоминала все моментально, списывая это на свою волчицу. Была уверена, что по генам матери ей бы такое не светило.

Так и пошло. Виктория переводила тексты, а Наташа предлагала услуги переводчика в интернете для студентов, принимала тексты и отвечала на вопросы, советуясь с Викой. Было трудно, но девушка справлялась. Когда становилось совсем тяжело, на помощь приходила лучшая подруга с едой, которую передавала мама Наташи.

Виктория отказывалась от помощи, но подруга стояла на своем. Наташа молча сидела рядом с ней и не разговаривала, пока Вика нормально не поест. Вот так у них все и получалось. Маленький бизнес стал приносить небольшие, но деньги, на которые девушка могла позволить себе покупать продукты и вещи, которые уже совсем износились.

Пущина от всего отказывалась, соглашаясь только на совместное сладкое чаепитие с любимой шоколадкой «Milka» из гонораров за труды. Упрямая подруга считала, что переводы – это тяжелый труд Виктории, и та должна тратить заработанное на себя. В любое время Наталья всегда твердила, что вместе они вылезут из любой проблемы.

Мать не интересовалась, откуда в доме появлялись продукты и почему ей больше не выговаривают за долги. Она ничего не хотела знать, все время жалея себя и надеясь обрести счастье. С каждым годом ей было все тяжелее и тяжелее его найти.

Как бы Екатерина ни ненавидела Леонида, заменяя его огромным количеством мужчин, она постоянно думала о нем и презирала себя за это. Хоть она и была человеком, но после укуса изменилась. Она ненавидела себя за то, что она пара оборотня, ведь мечтала о другой жизни. Той, где она с богатым мужем в огромной элитной квартире, чтобы могла не работать, а только посещать магазины и салоны. Иванова всегда была уверена в светлом будущем, и у нее действительно была возможность такой жизни с ее родителями. А тут он… лесной альфа. Действительность угнетала, ужасала, хотя ее тянуло к нему. Поэтому женщина и сбежала, чтобы не быть зависимой от оборотня, не довольствоваться малым, быть свободной. Катя изменила Леониду с Семеном, чтобы показать и доказать всем, что он для нее ничто, на тот момент она верила, что это так.

Она не любила Суторова, нет, но ее тянуло к нему невидимой нитью. Через огромное расстояние с ней всегда были его злость, ожидание, бешенство, надежда… дикие эмоции к ней. В ответ она гуляла, радовалась и ненавидела дочь, чтобы он чувствовал это и сходил с ума. Чем больше времени проходило, тем ей тяжелее становилось жить и радоваться.

«Видно, связь пары действительно действует на обоих… с разрушительной силой», – думала Катя, чувствуя боль волка и получая от этого удовольствие, понимая, что он страдает по ней.

Она ненавидела себя за слабость, но особенно Леонида и свою дочь, которая была оборотнем! Женщина люто презирала их всем сердцем, считая мерзкими животными. Последнее время она стала сходить с ума от ненавистной разлуки, и поэтому топила отвращение, злость, тоску в огромном количестве алкоголя.

Сегодня женщина сидела в зале на затертом старом диване, и слезы текли из ее глаз. Не от счастья и не от осуждения себя. Нет, у нее был другой повод, и она с нетерпением ждала свою шестнадцатилетнюю дочь.

Вика пришла из школы и, положив школьную сумку в своей комнате, быстренько переоделась в тонкий свитер и джинсы. Зимой у них было невозможно холодно в доме. Дрова она смогла купить, но вот – уголь нет. А без него жар не держался долгое время. Девушка надеялась сделать покупку в ближайшем месяце, чтобы не окоченеть в январе, когда начнутся крещенские морозы.

Виктория прошла в кухню и достала из старенького холодильника борщ. Поставила его на плиту вместе с чайником. Кроме школьных заданий, у нее сегодня ручная стирка и перевод текстов: один по немецкому языку и два по английскому. Темнеет-то очень рано, поэтому делать нужно все быстро. Внезапно она услышала, как кто-то тихо всхлипывает в зале.

Мама? Она дома? Странно, обычно если она была дома, то либо спала после пьянки, либо веселилась под громкую музыку или смотрела телевизор. Вике было стыдно за поведение родного человека, но что она могла сделать? Ничего. Только молчать.

В школе в самом начале ее дразнили и смеялись над тем, что у нее гулящая мать, но, видя, что девочка никаким образом не реагирует, перестали дразнить и разговаривать на эту тему.

Вика вздохнула и тихо прошла по коридору в зал. Оказавшись в просторной комнате, где стояли старый диван и трюмо, увидела, что Екатерина сидит на своем любимом месте, а на глазах слезы.

– Мама? Что случилось? Почему ты плачешь? – обеспокоенно спросила Вика, переживая, что случилась беда.

– Я? Ха… Радуюсь, что наконец-то смогу узнать, как воспитывать нормального ребенка, – усмехнувшись, заявила мать.

Девушка недоуменно посмотрела на нее и с удивлением уточнила:

– Ты беременна?

– Да! – с гордостью выплюнула Екатерина, еще больше осознавая никчемность дочери.

– Мама, но ты еще неделю назад…

– Заткнись! Кто тебе дал право со мной так разговаривать?! И вообще…Что ты можешь мне сказать? Что я пила? Плевать… У нормальной женщины от нормального мужика в любом состоянии нормальные дети рождаются. Это только от волка выродки получаются, которых надо в детстве топить.

– Мама, зачем ты так? – всхлипнула девушка, чувствуя, как в груди моментально вспыхивает пламя обиды, не дающее нормально дышать. – Сколько можно меня мучить за это? Что я сделала плохого?

– Родилась от волка! Ты – оборотень! Как же я ненавижу вас всех!

– Я твоя дочь! – прохрипела Виктория, глотая слезы. – Я все делаю, а ты всю жизнь меня оскорбляешь, ругая за сущность. За что? Ведь я не виновата в этом…

– Виновата! Виновата. Вы все виноваты. Они… Ты… Я проклинаю всех оборотней, а особенно его, – захрипела женщина и, громко вскрикнув, схватилась за живот.

Виктория сразу бросилась к ней, присела на корточки.

– Мама, мамочка, что случилось? Может, врача? – спрашивала она, с любовью поглаживая руки матери.

Но та откинула ее в сторону с такой быстротой и пренебрежением, что девушка почувствовала себя действительно ненужной.

– Отойди от меня. Отойди! – гневно заорала Екатерина. – Во мне теперь растет нормальный человеческий ребенок, а не убожество с клыками! И не смей ко мне и к нему приближаться. Поняла? Быстрее бы ты ушла куда-нибудь, чтобы мои глаза тебя не видели. Отродье!

– Мамочка, прости. Я не хотела тебя обидеть… – стараясь успокоиться, тихо говорила девушка.

– Мне не нужна ничья помощь. Я сама проживу. И не думай, что твои копейки поменяют мое мнение. Ты как была для меня зверенышем, так и останешься. Это я о тебе не хотела заботиться, надеясь, что ты уйдешь или сдохнешь, а я ни при чем буду. Но такие, как ты, не умирают, они только кровь пьют. Но теперь все изменится. Поняла? Надеюсь, ты скоро уйдешь из моего дома. Еще год, и пойдешь куда-нибудь… А мы будем жить с моим малышом. Пока на пособие, потом я работать пойду. Ты не смей к нам подходить! Не хочу, чтобы он ощущал мою ненависть к тебе. Постарайся ради Христа не попадаться мне на глаза. Будь человеком, – процедила спокойно женщина и легла на диван, охая и держась за живот.

Вика приподнялась с пола и, еле сдерживаясь, чтобы не закричать, чуть слышно прошептала:

– Хорошо, мама. Я постараюсь тебя не беспокоить…

Девушка быстро вышла из комнаты прямым ходом на улицу. Ей было все равно, что она раздета. Вика еле-еле сдерживала свою волчицу, прорывающуюся через ее сущность. Девушка в носках побежала на задний двор, а потом через кладбище к полю, где находились лесочки. Она уже не контролировала себя, рыдая во весь голос от обиды и несправедливости.

Вика вбежала в лес, за секунды скидывая свою одежду, и через мгновение между деревьев неслась уже молодая волчица небольшого размера. За годы у девушки поменялся цвет волос от черных до светло-коричневых, отливая красным оттенком. Волчица тоже изменилась внешне, поменяв темно-серый цвет шерсти на светло-коричневый.

Маленькая хищница носилась по лесу больше трех часов. И лишь когда стало очень темно, она перекинулась в девушку. Лютый холод обдал ее обнаженное тело, а ноги были насквозь мокрыми от снега. Она бежала по сугробам и смотрела по сторонам с потаенной надеждой, чтобы ее никто не увидел. Оказавшись на том месте, где оставила одежду, поспешно оделась.

Подойдя ближе к поселку, она увидела одинокую фигурку своей подруги. Пущина стояла с шалью на дороге, высматривая ее. Виктория закусила губу и подошла к ней.

Наталья молча, ничего не говоря, накинула на нее теплую шаль и подала валенки, достав их из пакета.

– Замерзла совсем! – проворчала она.

– Наташа, я…

– Молчи… я знаю уже примерно год. Как-то увидела, что ты в лес побежала, и бросилась за тобой. Я бы и сейчас не приперлась, раз ты не доверяешь мне, но, между прочим, тридцать градусов мороза. Так что пошли, мама нам чай готовит. Я ей сказала, что ты с мамкой поссорились, а потом убежала в лес.

– Ты…

– Я ничего никогда никому не скажу. Так что перестань идиотские фразы говорить. Ты моя подруга, и мне все равно, что ты иногда воешь на луну и бегаешь за зайцами по лесу.

Вика улыбнулась и тихо прошептала:

– Прости, что не доверилась.

– Ладно уж… Но прощу в том случае, если к нам на чай пойдем.

– Хорошо, – просипела девушка, и они пошли в сторону поселка.

– Что случилось? – поинтересовалась между прочим Пущина.

– Мама беременна…

– Ого… В тридцать семь лет беременеть при таком образе жизни? Какая она рисковая женщина!

– Я тоже переживаю… Родит в тридцать восемь… Она себя не может содержать, а малышу столько всего надо…

– Раньше я не понимала, почему она с тобой так обращается, а когда увидела тебя с хвостом и волчьей мордочкой, да плюс ваши переезды… Смекнула, что и как.

– Наташ, только ты…

– Да знаю я, знаю. Пошли уже чай пить. Ой, забыла сказать, там два перевода висят. Будешь брать?

– Буду, – буркнула Вика.

Девушки зашли в дом к Пущевым, где Татьяна Федоровна испекла пирог и уже разливала чай. На стол еще поставили тарелку с макаронами и котлетой. Посмотрев на Вику прищуренным взглядом, мама подруги протянула ей вилку.

– Из-за стола не встанешь, пока все не съешь! – грозно проговорила она, пряча улыбку.

Девушка взяла предложенную вилку и улыбнулась, а потом принялась за еду.


***


Виктория сидела в своей комнате и занималась переводами, и тут вновь раздался громкий плач маленького Егорки. Она скрипнула зубами в бешенстве оттого, что матери плевать на его крики. Девушка встала со стула и посмотрела на часы, которые показывали три часа ночи. Вздохнула и пошла к малышу, чтобы убаюкать на руках.

Как же ее достало свинское отношение матери к брату. Ладно, когда она с ней так, вроде как находились причины. Но в чем Егор-то виноват? Только и слышно из ее спальни: «Заткнись! Не хочу слышать тебя! Ты чего орешь?». Вывод один: Екатерина – отвратительная мать, которой легче обвинить ребенка, чем что-то предпринять для него.

Всю беременность она делала вид, что Вики не существует. Но питалась тем, что готовила девушка, и все расходы по дому возложила на несовершеннолетнюю дочь. Жила в свое удовольствие, тратя деньги, перечисляемые от государства на Вику, а потом и на Егорку.

Мужчина, от которого Екатерина забеременела, так и не объявился. Хотя в первые месяцы своего деликатного положения она предупреждала Вику, что скоро он будет жить с ними, после того как бросит свою неказистую жену. Тогда ей придется ютиться в маленькой комнатке, где хранится всякий хлам. Но отец Егорки не только ни разу не появился у них дома, он даже на сына посмотреть не пришел.

Через месяц после родов Екатерина стала уходить из дома, чтобы не слышать, как плачет ребенок. У малыша до трех месяцев были сильные колики, отчего он поджимал под себя ножки и громко плакал. Мать сразу забыла свои слова, что дочери нельзя прикасаться к брату и, крикнув, что ей плохо, куда-то убегала. Вика же полночи носила его на руках, напевая песенки. Так и повелось: девушка с утра шла в школу, потом домашнее хозяйство, а вечером уроки, переводы и братик.

Виктория очень сильно любила малыша, отдавая ему всю душу, желая дать все, что не получила сама. Екатерина вначале фыркала на такие отношения детей, а потом стала чаще пропадать, оставляя ребенка на дочь. Даже по врачам та ходила с ним сама. Лишь поездки в районную больницу были с присутствием матери. Дочь для Екатерины была бесплатной нянечкой, уборщицей, поварихой, а она только требовала и кричала.

Все чаще, приходя из школы, девушка видела плачевную картину: ребенок сидел в холодных мокрых колготках, а мать спала, даже не приготовив поесть. Когда Вика пыталась с ней поговорить, женщина кидала вещи, крича, что дочь хочет ее смерти, убивает своей жестокостью и звериной бессердечностью. Она устраивала такие скандалы, что девушка перестала надеяться на чудо, делая все за нее.

И вот, когда Егорка в двенадцать месяцев пошел, обнаружилось, что у него одна нога короче другой на три сантиметра. Врожденная укороченность ноги из-за внутриутробного нарушения развития плода. Екатерина в этот день напилась, сказала, что ей не нужен больной ребенок, и ушла на всю ночь, а Виктория проплакала целый день, переживая за малыша. Врач-ортопед заявил, что в их случае рекомендуется оперативное лечение, когда Егорка подрастет, а именно удлинение нижней конечности в аппарате Илизарова.

Екатерина вернулась только под утро и, ничего не сказав, с невозможным перегаром легла на диван. Уже засыпая, буркнула, что калека ей не нужен и пусть Вика заботится о нем сама.

В июне у девушки начались выпускные экзамены, к которым она почти не готовилась, так как мать теперь совсем с сыном не сидела. В итоге получилось так, что, даже сдав на отличные оценки необходимые предметы, Вика не подала заявление в высшее учебное заведение в Москве, а поступила в местное училище на специальность повара. Там предоставлялось общежитие, и она могла часто ездить домой, чтобы смотреть за братом.

Обучение продлилось два года, во время которых девушка периодически срывалась с пар, так как мама была в загуле. Но стоит отметить, что она училась отлично, поэтому преподаватели закрывали глаза на ее пропуски по семейным обстоятельствам, нагружая студентку дополнительными материалами для домашнего изучения. Вика старалась учиться лучше всех и сдавать предметы автоматом, ссылаясь на то, что у нее больная мать и совсем маленький братишка. Так прошло два тяжелых года.

Виктория приехала домой с красным дипломом, а через два месяца случилось огромное горе в их семье. В этот день поникшая Екатерина пришла на кухню, где девушка готовила ужин.

– Вика… Я … Я хотела попросить у тебя прощения…

Молодая хозяйка с недоумением посмотрела на мать, а потом вновь стала чистить картошку, ожидая продолжения.

– Понимаешь, я злилась на тебя, потому что не хотела себе такой жизни. Я достойна была лучшего. Желала другого… А тут оборотни…Дети от зверя… Все катилось к чертям собачьим. Ты… правда, извини за все. Знаешь, я тебе не говорила, но я думаю, что Леонид умер.

Вика застыла с ножом в руке.

– Почему ты так думаешь? – с ужасом осведомилась она.

– Я больше не чувствую его эмоций. И знаешь, мне плохо без них. Очень… Мне… мне нужно идти. Ты смотри за Егоркой и никому не отдавай.

– Ты странно говоришь, мама. Что ты имеешь в виду? Мы же дома, кому я его отдам?! – пробурчала девушка, думая о том, что нужно проверить Егорку, а то опять, наверное, шкодничает втихаря.

– Ты хорошая сестра… и была ему больше матерью, чем я. Ты добрая… хоть и не человек, что странно.

– Мама… Перестань. Он мой брат, я люблю его. Почему…

– Ой, я пошла. Нужно бежать… – перебила Екатерина, лихорадочно поглядывая по сторонам.

– А когда ты вернешься?

– Не знаю. Смотри за ним лучше, – сухо произнесла женщина и вышла из кухни.

Девушка глядела вслед матери и понимала, что та задумала что-то плохое. В эмоциях Екатерины она почувствовала грусть, ожидание и надежду на облегчение.

Виктория быстро помыла руки и, бросив картошку в чашке, побежала к Егорке. Посмотрев с любовью на шкодника, с интересом играющего в машинки, запихивая в них маленькие игрушки, она подошла к столу и схватила свой телефон. Трясущимися руками набрала номер подруги, с нетерпением ожидая ответа.

– Угу… – ответила Наташа с полным ртом.

– Ты сейчас дома? – нервно уточнила Вика.

– Да. Я же на практике. Забыла, что ли? – что-то пережевывая, промямлила Пущина.

– Зайди, пожалуйста. Посиди с Егоркой, – с мольбой попросила девушка.

– Хорошо. Через пять минут буду.

– Быстрее…

– Окей, – с беспокойством произнесла девушка и положила трубку.

Через четыре минуты Наташа залетела к ним домой и испуганно прошептала:

– Что случилось?

– Мама какая-то странная, пойду посмотрю, где она, – с волнением проговорила Виктория, с каждой секундой сильнее чувствуя беду.

– А как ты…

– По запаху. Все, я пошла, – сказала уже одетая Вика и выбежала на улицу.

Морозный воздух кусал за нос, но девушку это не беспокоило. Она двигалась по запаху матери, который вел в местную кочегарку. Сглотнув от плохого предчувствия, Виктория быстро побежала к зданию, чтобы предотвратить огромную глупость родного человека.

«Не смей! Не смей так с нами поступать! Пожалуйста! Как ты можешь быть такой жестокой эгоисткой?! Всю жизнь себя жалеешь, обвиняя других. Не смей нас бросать!» – разговаривала мысленно Вика с образом матери.

Девушка открыла дверь в кочегарку и, пройдя коридор, зашла в мастерскую. Когда ее глаза наткнулись на мать, девушка закричала от ужаса.

Екатерина покончила жизнь самоубийством, повесившись на деревянной балке. Виктория упала на колени, продолжая кричать, не сдерживая горьких слез.

Через секунды на ее крики прибежал дед Толя, местный кочегар, и, увидев, что произошло, быстро кинулся к женщине, надеясь на то, что она жива. Но все было напрасно, женщина задохнулась за пять минут до прихода дочери.

Загрузка...