Строптивая в Академии. Теория истинной любви

Глава 1 Прошлое настигает

Это был особый день. День, когда я впервые вошла в ворота Главной Магической Академии в качестве студентки.

Не верилось, что я имею право здесь находиться. Стоять на каменной мостовой, заглядывать в сводчатые окна, касаться древних, покрытых мхом стен. От осознания этого факта по венам бежали веселые искорки, будто вместо крови в них циркулировало игристое.

Это был день приема первокурсников. Внутренний двор Вышки, как прозвали Академию, заполонили студенты. Все нервничали и были перевозбуждены. Меня тоже потряхивало. Еще бы! Мы прошли серьезный отбор. Как вспомню экзамены и подготовку к ним, так вздрогну. Десятки бессонных ночей, бодрящий напиток на завтрак, обед и ужин, и нервный тик в качестве бонуса.

Желающих поступить было по двадцать молодых магов на место, но выбрали именно нас. Остальным придется довольствоваться учебными заведениями попроще.

Нервничая, я безотчетно терла запястье, где золотом переливался иероглиф в форме птицы. Безумно хотелось призвать личного сателлита, поддержка мне сейчас не помешает, но я себя сдерживала. Не маленькая уже, чтобы в случае чего бежать за помощью.

Другие студенты тоже не торопились вызывать сателлитов. А ведь он есть у каждого мага. Сам по себе человек не обладает силой, только его спутник-сателлит. Поэтому их еще называют «душой мага».

Обычно спутник рождается вместе с магом и проявляется иероглифом на запястье. Но в моем случае было иначе. Пятнадцать лет я была просто человеком, без магии. А потом появилась Кат и — мой сателлит — и наделила меня силой.

Вообще-то ее полное имя — Катастрофа, но об этом знаем только мы с ней. Все из-за магии. Каждый раз, когда Кати ее применяет, это выливается в сущий кошмар. Не сосчитать, сколько раз она разрушала мою комнату, а еще подпалила мне волосы, пытаясь быстро их высушить, и уничтожила половину гардероба.

И это далеко не полный список ее грехов. Но я списывала все на необычное появление Кати. У других магов было много лет, чтобы их сателлиты выросли и окрепли. Мне же досталась взрослая особь. Ей просто нужно время, чтобы освоиться.

Была у нас с Кати и еще одна интересная особенность — я ее слышала. Голос Кати звучал прямо в моей голове. Сейчас она восторженно верещала о том, как ей нравится Академия.

— Ух ты, какие витражи! А направо, направо посмотри. Видела, из трубы валит разноцветный дым?

Я лишь снисходительно улыбалась и молчала. Мне-то придется говорить вслух. Не хватало еще, чтобы все подумали, будто я не в себе. Ведь другие маги не слышат своих сателлитов. В этом плане мы с Кати особенные.

Неподалеку от ворот первокурсников разделяли на потоки по кафедрам.

— Диондра Арклей! — выкрикнули мое имя, что вызвало немалый интерес среди студентов.

Высшие фамилии знати на слуху и в единственном числе. Все в курсе, что у Арклеев одна дочь и зовут ее Грэйс. А тут вдруг я.

Игнорируя любопытные взгляды, я забрала свое направление и пошла к менталистам, куда меня определили по магическим способностям. Я присмотрелась к сокурсникам. Все, как ожидалось — богатые, знатные, одним словом, хозяева жизни, привыкшие вытирать о других ноги.

Быть чьим-то ковриком не хотелось, и я заранее готовилась к противостоянию. Одна против всех! Или все-таки нет? Вон та темноволосая девушка и парень рядом с ней одеты по-простому. Никакой пошитой по личным меркам одежды — дешевая ткань, заплатки на локтях. На знать не похожи. Еще и держатся вместе. Парочка? Нет, судя по внешнему сходству, брат и сестра.

Я сама была где-то посередине между верхами и низами. Босячка, которой придали внешний лоск. Но меня не трогали ни насмешки будущих сокурсников, ни намеки, что мне — бывшей беспризорнице — не место в этих величественных стенах. Ничто не могло омрачить лучший день в моей жизни. По крайней мере, я в это свято верила.

Старшекурсники закончили разбивать молодняк на группы и повели их к нужному крыльцу. Академия делилась на кафедры — у каждой свое отдельное здание, между которыми тянулись переходы, соединяя Академию в единый архитектурный ансамбль.

Нашей группе предстояло идти дальше всех, в последнее крыло. Мы миновали кафедру Телекинеза, где даже статуи на крыльце не стояли на месте, как положено, а левитировали в воздухе.

Кафедра Стихий, объединяющая в себе водников, огненных и земляных, отличалась тремя скульптурами перед входом — фонтаном, вечным огнем и земляной насыпью.

Мы прошли Врачевателей, Боевую кафедру, Зельеваров. У крыльца последних провожающий нас старшекурсник ускорился, предупредив:

— Не дышите глубоко! Опять они свой котел раскочегарили. После прошлого раза мы замучились прыщи выводить, — он ткнул пальцем куда-то вверх.

Я запрокинула голову и увидела трубу, из которой валил сиреневый дым. Именно им восхищалась Кати. Я на всякий случай задержала дыхание. Прыщи мне точно ни к чему.

— А это вообще законно — проводить эксперименты в стенах Академии? — насупился первокурсник в дорогом костюме. Готова поспорить, что его отец — законовед. — Если у меня начнутся проблемы с кожей, об этом непременно узнает мой отец, — проворчал он и внезапно добавил: — Ква! — оглянулся в поисках источника звука. — Ква? — спросил он и в ужасе застыл, осознав, что источник — его рот. — Ква, ква, ква! КВА!

Наверняка это была пафосная речь, полная угроз, но у первокурсников она вызвала лишь хохот.

— Я же предупреждал не дышать глубоко. Ну что за народ! — махнул на нас рукой провожатый.

Вскоре о зельеварах было забыто, ведь мы подошли к самой экзотической кафедре — к Природникам. Даже сейчас в день поступления, когда площадь Академии кишела молодыми магами, их преподаватель — сорокалетняя дама с крючковатым носом — не удержалась и привела с собой молодую виверну. Тот факт, что магическое существо еще не выросло окончательно, мало что менял. Даже так виверна была размером с огромного пса и намного его агрессивнее.

Она шипела на всех, кто проходил мимо. Досталось и нам.

— Чокнутая! — возмутился студент из моей группы. — Держит виверну на тонком поводке. Если она сорвется, нам всем здесь конец! Сожрет и не подавится.

Мы торопливо прошли кафедру Природников и поспешили дальше.

Наконец, впереди показалось крыло кафедры Менталистики. Она располагалась особняком. Менталисты считаются странными даже по магическим меркам.

Мы остановились у крыльца нашей кафедры в ожидании куратора. Их назначают из числа старшекурсников. Куратор для курса — король и бог. Именно он распределяет студентов по направлениям, дает задания, отправляет на практику. Хорошие отношения с куратором — залог успешного окончания Академии.

Наш, к слову, бессовестно опаздывал.

— Какого дракона его так долго нет? — возмутился один из парней.

— Кто он вообще такой, почему мы должны его ждать? — поддержал второй.

— Как, вы не знаете, кто нам достался в кураторы? — округлила глаза девчонка с длинной пшеничной косой, а потом сообщила с придыханием: — Морок.

Я нахмурилась. Это еще что за имя такое? Если парня так назвали родители, то у меня для него плохие новости — любимым ребенком он точно не был.

Но выяснилось, что Морок — это прозвище.

— Вэйд Даморри назначен куратором нашего курса? — по нестройным рядам первокурсников пронесся шепот. А вот и имя.

Парни напряженно переглядывались, а девчонки томно вздыхали. Одна я не разделяла всеобщего интереса. У меня на Академию четкие планы — закончить ее с отличием. Именно такое условие мне поставил приемный отец. Выполню его, и он скажет, кем были мои настоящие родители. Ради этого я была готова на все. Узнать свои корни, найти родных — моя главная жизненная цель. Быть одной — невыносимо.

А до тех пор я ноль без палочки — приживалка, подобранная на улице, безродная и беспородная дворняга, живущая милостью сильных мира сего, о чем приемная мать не забывала напоминать мне по три раза на дню.

Не сосчитать сколько раз я представляла, как брошу ей диплом в лицо. Ха! Я лучшая ученица, так-то. Что вы теперь на это скажете, леди Арклей? Но прежде чем это сделать, надо отучиться четыре долгих года. Желательно не отвлекаясь на всяких там Мороков. Кстати, а почему именно Морок?

Последний вопрос я, оказывается, задала вслух, и мне ответила та самая девушка в поношенной одежде, которую я заприметила раньше:

— Потому что он — черный менталист. Их еще называют боевыми.

— Его сателлит — дракон, — добавил шепотом ее брат. — Тоже черный. А ты сама знаешь, как говорят: черный сателлит — черная душа.

— А еще его так прозвали, потому что ему ничего не стоит заполучить любую девушку. Говорят, он им заморачивает головы. Улавливаешь игру слов? Я, кстати, Трина. А это мой брат — Тронт, — резко перескочила она на другую тему. — Будем знакомы.

Все это сестра с братом скороговоркой сообщили мне, а я в ответ шепнула свое имя:

— Дия. Диондра Арклей, если быть точной.

— Ого, из тех самых Арклеев? — восхитились новые знакомые.

Я лишь поморщилась. Из тех, но не совсем. Да, я ношу одно из самых знатных и известных родовых имен королевства. Арклеи — высшая знать. Но это родовое имя не совсем мое. По крайней мере, получила я его не при рождении, а лишь три года назад, когда Гаррет Арклей внезапно для всех, включая собственную семью, удочерил девчонку с улицы.

Зачем он это сделал, никто так и не понял. А грант Арклей не привык объяснять свои поступки и уж точно он никогда ни перед кем не отчитывался. Даже перед родными. Но я получила редкий второй шанс и была готова перегрызть за него глотку.

Разговоры внезапно стихли. К нашей группе первокурсников направлялся высокий парень, лет двадцати двух. Широкий шаг, прямой разворот плеч. Одним словом, походка хозяина жизни.

Я не могла оторвать взгляд от мужской фигуры, и Трина ткнула меня локтем в бок:

— Не пялься. Он этого не любит.

— Это и есть наш куратор? — уточнила я.

— Он самый. Вэйд Даморри собственной персоной.

Несмотря на совет Трины, я все равно пялилась. Но не потому, что поддалась каким-то там чарам Морока. На меня подобные глупости не действуют. Но меня не покидало странное тревожное ощущение, что я уже встречала Вэйда Даморри. Однажды. Когда-то давно. Или мне мерещится?

Пиджак небрежно перекинут через плечо, ворот рубашки расстегнут. Правила Академии по внешнему виду студентов? Он о таких не слышал. Что такому, как он, какие-то там правила… Звезде с личным сателлитом-драконом и сильным даром менталиста никто не указ.

Я смотрела на Вэйда и силилась подобрать эпитет к его внешности. Безупречный? Великолепный? Богоподобный? Грешный? Пожалуй, с последним прилагательным меня куда-то не туда занесло. Хотя изгиб его чувственных губ наверняка навевал мысли о грехе не только у студенток, но и у большей части женского преподавательского состава.

Едва он подошел, как первокурсники окружили его трепещущей стайкой. Кумир среди поклонников.

— Каков павлин! — фыркнула Кати в моих мыслях. Она любила всем давать птичьи клички. Видимо, потому что сама из пернатых. — Но повыдергивай яркие перья из его зада и получится та же курица.

Я хихикнула. Прозвище Павлин у нас однозначно закрепится за куратором. Оно ему идет больше Морока. Умеет Кати поднять настроение. Но вскоре мне стало не до веселья.

Ветер как будто нарочно разогнал тучи над Академией, луч солнца скользнул по медному куполу одной из башен и отразился в лицо Вэйда. Сначала в темных волнистых волосах, а затем стрельнул в глаза. Парень поморщился и отвернулся, прячась от солнечного зайчика.

Все это время Вэйд стоял ко мне в пол-оборота, но вот ракурс изменился, и я увидела его лицо анфас, а не в профиль.

Этого не может быть! Так не бывает! Совпадение, стечение обстоятельств, судьба? Каким еще нелепым словом называют моменты, когда прошлое настигает?

Мое прошлое и настоящее встретились прямо в этой точке. Столкнулись с оглушительным грохотом! Пусть его слышала лишь я, но от этого он не был менее реален.

Как же сильно я ошибалась, полагая, что никто не может омрачить мое пребывание в Академии. Правы те, кто говорят, что оптимизм — это недостаток информации. Кое-что все же могло. Точнее кое-кто. Вэйд, чтоб ему провалиться, Даморри!

Левую щеку куратора пересекал шрам. Довольно глубокий и уродливый, но вот что поразительно — Вэйду он даже шел. Придавал некий шарм, что ли. Но все же бог уже не так безупречен, да?

При виде этого шрама меня охватил озноб. Я почувствовала себя сумасшедшим, испортившим шедевр. Одним из тех, кто режет картины, надеясь что-то кому-то доказать.

Я ничего не хотела доказывать. Я вообще тогда ни о чем не думала, да и не метилась, когда била. Куда попала, туда попала. Оказалось, в лицо.

Этот шрам — моих рук дело. Подарок на память о нашей первой и до сегодняшнего дня единственной встрече. Я свято верила, что никогда больше не увижу парня, которого однажды порезала. Но вот он здесь… и он будет моим куратором как минимум первый год обучения! Если это не карма, то я тогда просто не знаю что.

Оставалась слабая надежда, что Вэйд меня забыл. Три года прошло! Я уже не та чумазая девчонка из подворотни, которую он когда-то пообещал запомнить навсегда.

Взгляд Вэйда пробежался по рядам первокурсников, добрался до меня, и я забыла, как дышать. Прошлое, настоящее, будущее — все смешалось. Грязная подворотня, тупик… Я вжимаюсь в стену спиной, нож в моей руке… Воспоминание накрыло подобно темной воде и утащило на дно прошлого, где я отчаянно барахталась в попытке всплыть в настоящее.

Вэйд не сводил с меня взгляда. Наша игра в гляделки затянулась, уже другие начали обращать внимание. Но у меня не было сил, чтобы отвернуться. Я только и могла гадать: вспомнил или нет? Непонятно. А ведь это единственное, что сейчас действительно важно.

Прошлое — это то, из чего мы состоим. То, что нас определяет. Измени хоть один фрагмент, и все будет другим. Пошел утром по новой дороге и встретил любовь всей жизни. Выбрал привычный маршрут — так и остался в одиночестве. Счастливый влюбленный и одинокий меланхолик — это два разных человека, как ни крути.

Вся наша жизнь состоит из таких вот моментов, о большинстве из которых мы даже не подозреваем. Но я свой момент точно знала. Он случился три года назад и изменил все.

Я жила на улице, сколько себя помню. Родители? Я не понимала значения этого слова. Для меня это просто восемь бессмысленных букв. Нет, наверняка, меня кто-то зачал и родил, но на этом наши отношения закончились.

Детские приюты в трущобах — то еще место. Никому не советую. Там дети выживают как могут.

Вот и я… выживала. У меня не было магии, а значит, и будущего. Я подворовывала еду и так по мелочи то, что плохо лежало. О прибыли речи не шло, я просто хотела есть.

Но в тот раз меня постигла неудача. Я напоролась на магов. Студентов из Вышки отправили на улицы набираться опыта — ловить беспризорников. И надо же было нашим путям пересечься.

— Дия, беги! — успел мне крикнуть другой беспризорник, и я сорвалась с места.

Я выжимала из тела все, на что оно было способно. Ноги будто вовсе не касались земли. Я летела! Но даже так моей скорости было недостаточно. Преследователь был старше и быстрее. Намного. Он нагнал меня в подворотне, куда я свернула, рассчитывая затеряться.

Удар по плечу, и меня отбросило к стене. Сейчас я думаю, что вряд ли маг планировал меня бить, скорее пытался поймать, просто на бегу вышло неловко. Но в тот момент я здорово перепугалась.

Я вжалась спиной в стену. Рука по привычке нырнула в карман и нащупала рукоять ножа. Я подобрала его в мусоре и с тех пор с ним не расставалась. Ржавое тупое лезвие все еще было опасным, если знаешь, как бить.

Маг не заметил мой маневр. Он был в азарте погони. Решив, что сила на его стороне, он потянулся, чтобы схватить добычу. Видимо, его не учили, что загнанный в угол зверь намного опаснее.

Его пальцы сомкнулись на моем плече. От страха мои веки широко распахнулись. Это было роковой ошибкой. Случайный взгляд в чужие глаза, и я угодила в ловушку.

Остальное я помню отрывками. Глаза. Они у мага были голубые, но не как небо. Скорее, как вековой ледник. Холодные, злые. Аж мороз по коже. Я замерзла от одного взгляда в них. Казалось, температура вокруг упала, и вот-вот изо рта пойдет пар, как бывает на морозе.

Вместе с холодом было что-то еще. Идущее от мага и проникающее в меня. Ужас.

Я тогда понятия не имела, что передо мной менталист. Что вообще бывают такие люди, способные пробраться тебе в голову и перекроить там все на свой лад. Мне встретился худший из возможных вариантов — черный. Тот, кто насылает жуткие пугающие эмоции. Один такой сильный маг способен заставить армию бежать в ужасе с поля боя.

Этот маг был очень силен, вот только перед ним была не армия, а всего-навсего я — и без того насмерть перепуганная девчонка. Но ему было плевать. Он ударил по мне всей своей мощью.

То ли маг не рассчитал силу, то ли я слишком его разозлила, и он сделал это нарочно, теперь уже неважно. Одно точно — он меня уничтожил. Маг нашел и вытащил на свет все, что когда-либо пугало меня. Голод, холод, темнота — сотни детских страхов враз обрушились на мое сознание.

Боль. Вполне реальная. Пусть маг касался лишь моего плеча, казалось, все мое тело корчится в агонии.

Перерождение. Меня будто разобрали на составляющие — содрали кожу, вырвали позвоночник, перебрали кости, а потом начали складывать заново. Особенно сильно жгло почему-то правое запястье.

Все это я ощущала так остро, что хотелось орать до сорванного горла. Вот только сил не было даже на слабый стон.

Сколько это длилось? Для меня — вечность. Для других, вероятно, секунды. Одно точно — в тот день Диондра из трущоб перестала существовать. Ее место заняла другая девушка, одаренная магией. Что бы маг не сделал, это пробудило меня.

Но тогда я этого еще не осознавала. Я лишь хотела остановить кошмар. Любым способом! Если для этого надо убить мага… что ж, я была готова.

Рукоять ножа в моей ладони напомнила о себе прохладой. Я не думала, просто делала. Ударила наугад, полоснула ножом, не глядя. Никуда конкретно не метила, более того зажмурилась от страха. Я была в ужасе и всерьез верила, что сражаюсь за собственную жизнь!

Я попала. Куда-то. Лезвие с чавкающим звуком вспороло кожу, и я ощутила, как на пальцы хлынуло что-то горячее и липкое. Кровь!

В тот же миг боль исчезла. Вместо нее накатила слабость. Такая сильная, что я не удержала нож, и он упал на землю.

С трудом разлепив веки, я увидела напротив мага с перекошенным от злости лицом. Темные пряди прилипли к вспотевшему лбу, а левая щека походила на кровавое месиво.

Сильные пальцы впились мне в плечи и встряхнули.

— Ты что наделала, маленькая тварь? — прор…