Сверхчеловек

«Стандартное техобслуживание!..»

Мать мне сразу сказала: «Не выйдет ничего хорошего из такой работы. Лучше найди себе сразу чего попроще. И такого, чтоб было понятно, материально, и конкретно».

Ну а я, баран упёртый, назло ей, пошёл, (Правильней всё же – полетел!) конечно, в Массачусетский технологический. На факультет квантовой физики. Хорошо хоть, отец не протестовал. Наоборот: он только хитро ухмылялся в усы, и я даже представлял, как он себе представляет, как в баре будет рассказывать друзьям с гордым видом: «У меня сын – в Массачусетском технологическом! Да, учёный будет!» Так что проигнорировав упрёки матери в том, что разбазаривает семейный бюджет, отец выделил деньги. Хоть и работал (ну, начинал) простым автослесарем. Правда – на заводе Астон-мартин. И, конечно, теперь не совсем простым – а уже начальником смены.

И вот, не прошло и шести лет, как я – тоже на положении простого слесаря.

Ну ладно: не простого. А – инженера-наладчика. И выполняю работу такого же плана, что и банальный техник, слесарь, или автомеханик.

И пусть я делаю это в белом халате, пластиковом чехле вокруг ёжика коротко, по-армейски, стриженных волос, и в медицинских бахилах, и ползаю пусть и не в чреве автомобиля, или даже самолёта, как предлагала мать, а в недрах этого идиотского БАК, то есть, если кто не знает – большого адронного коллайдера, суть от этого не меняется. Точно такими же (Ну ладно: пусть титановыми, и с особым покрытием, чтоб – ни одна пылинка!..) гаечными ключами кручу точно такие же (Ну ладно: тоже специальные.) гайки.

Настраивая и регулируя эту чёртову штуку так, чтоб любимые приборы показывали нужное количества чёртовых нанометров, килопаскалей и ангстремов. Чтоб потоки этих чёртовых бозонов Хикса, электроны, и пучки дурацких кварков летали по нужным нашим умникам орбитам и траекториям. И никакие хладоагенты не протекали, фундаменты не проседали, и контакты не искрили…

Нет, конечно, пока у меня нет достаточной практики и квалификации, чтоб сидеть в чистеньком кабинете диспетчерской, или – КП, перед всеми этими пультами и компами, что управляют всеми тутошними процессами, и дают такие-то и сякие-то, очень важные для науки результаты… И понимать, что все эти графики на экранах обозначают. Но работать простым слесарем или даже наладчиком я не подписывался!

То есть – в чёртовом договоре стажёра, который я подписал на целых (Сдуру!) пять лет, ни слова не было о том, что я, как раб, или как муравей какой, буду ползать, собирая халатиком и локтями и коленками всю эту чёртову пыль и паутину со стен и дна служебных и вспомогательных тоннелей и коридоров, где развешены на стенах на крюках все эти управляющие и силовые кабели, и заиндевевшие трубопроводы с хладагентами, а было прописано чёрным по белому: «выполнение операций по отладке электронной компоненты основных и вспомогательных механизмов и сетей».

Ну и где, спрашивается, эта «электронная» компонента?!

Нет, я понимаю, конечно, что абы кого в святая святых, в чрево огромного, в сто пятьдесят километров в длину, кольца ускорителя, не пустят! Тут даже самые квалифицированные, вот именно, авто- и даже авиационные механики не справятся. Специфика не та. Но ходить, ездить на электрокаре (Там, где для него достаточно места – а это только в чистеньком и светлом основном тоннеле самого кольца ускорителя!), и затем ползать по узким и зачастую тёмным потрохам пусть даже самого «продвинутого» технического устройства на нашей планете – удовольствие не из самых. Потому что унизительно.

Унизительно понимать, что пять лет отдал всей этой сложнейшей программе обучения, зубря всё, от высшей математики и квантовой физики, до банальной астрономии, только для того, чтоб теперь крутить гайки, и простым (!) тестером проверять контакты!..

И пусть рабочий день у меня длится только пять часов, и живу я в лучшем отеле, в шикарном «спальном» городишке (Название сообщить не могу – засекречено!), и питаюсь – как арабский шейх, это не мешает мне злобно сжимать кулаки, дуться, и негодовать!

Потому что провели, как последнего лоха. «Творческая работа»!

Как же, творческая она… Вон: даже доктору математических наук Юджину Шварцу пришлось семь (!) лет ходить в младших лаборантах, пока допустили в Диспетчерскую. А диссертацию он защитил ещё лет за восемь до этого. Пятнадцать получается на круг. А ещё – учёба в высшем, и стажировка… Вот такая, как сейчас у меня.

Утешает только зарплата – больше ста тысяч в год.

Вот, пройдут пять лет, достану из банка Женевы все эти накопленные (А я сейчас на себя ничего не трачу: живу на всём готовом!) сбережения, положу в Государственный, Американский, где годовые больше, и буду жить с одних процентов… Хе-хе.

Ладно, что-то я разговорился не на шутку. С другой стороны, если не опишу свои эмоции, и настрой, который у меня тогда был, вы и не поймёте, из-за чего вся эта петрушка и завертелась.

Под Рождество, аккурат утром двадцать второго декабря, случилось у нас ЧП. Протёк контур охлаждения основного кольца где-то на пятьдесят втором километре любимого БАК. Газоанализатор основного тоннеля, конечно, сразу протечку засёк: отследить испарившийся и протекший в воздух жидкий азот для наших приборов – раз плюнуть.

Ну, деваться некуда: диспетчер, конечно, не простой парень, а тоже доктор каких-то там наук, профессор Сид Браннер, командует, сообщает координаты, я беру кар, и отправляюсь. Поскольку мой дежурный пост ближайший: он на пикете двести тридцать пять. А пикеты у нас – через каждые сто метров основного кольца.

Слава Богу, (И хвала проектировщикам!) в основном тоннеле, внутри которого, собственно, и расположено кольцо ускорителя, есть рельсы – сбоку от кольца. Ругаюсь про себя, что до следующего пункта технического обслуживания, где дежурит ещё одна смена оперативных ремонтников, всего на десять километров дальше. Поэтому «счастье» чинить эту зар-разу выпало мне. А ещё злюсь на то, что Джейсон Палмер, мой напарник, на сегодня уломал начальство, и взял неделю в счёт отпуска – по случаю Рождества отчалил в Бонн, к семье. Но все, в том числе и диспетчер, прекрасно знают, что с такой протечкой я отлично справлюсь и один. Тем более, что сегодня никаких «пусков», отладок, проверок, и работы не предвидится: рождественские же каникулы, туды их в качель!..

Натягиваю – а, вернее, забираюсь! – в спецодежду. Проверяю всё – зарядка полная. Вывожу из ангара электрокар – а проще говоря, самую обычную дрезину (Ну, вернее всё же – специально обработанную и герметично закрывающуюся, чтоб тоже не пылила!) с электрическим движком. Проверка. И в ней всё работает и заряжено. Значит – вперёд!

На "стандартное", как его называют наши умники, техобслуживание.

Скорость моя машинка развивает под сто при необходимости, но зачем так гнать? Еду на восьмидесяти – благо, дуга такая плавная, что почти по прямой. Кольцо самого ускорителя, этакий бублик, в толщину превышающий три метра, и лежащий на мощных опорах – перемычках из спецбетона, проходит чуть ближе к дальней стене тоннеля. А тоннель у нас, в-принципе, напоминает, конечно, метро… Если только есть тоннель метро в десять метров в диаметре. Правда, из-за плоского пола он в высоту – всего метров семь. Так что вам должно быть понятно, что для рельс места сбоку от бублика предостаточно. А ещё внутри тоннеля царит этакий «интимный» полумрак – ну и правильно: чего зря электричество тратить? Наш БАК в дни работы и так жрёт его побольше, чем весь Лас-Вегас. Да ещё и с пригородами…

За двадцать минут добрался: на контрольных панелях распределителя на стене тоннеля моргают красные лампочки, но к счастью кто-то в диспетчерской догадался отключить сирену, а включить весь дежурный свет в этой секции: всё видно, как в операционной какого госпиталя!

Достаю из рюкзака своего лёгкого скафандра (Да, именно так наша «фирменная» одежда, когда работаем в главном тоннеле, и выглядит!) автономный кислородный прибор. А проще говоря – шлем. Одеваю. Подключаю подачу и отсос. Ещё раз проверяю: электропитание. Герметичность. Кислород. Всё горит зелёным:

– Внимание, диспетчер. Я готов.

– Горловина загерметизирована?

– Разумеется. Да вы же получаете картинку и данные датчиков!

В этом плане у нас даже строже, чем в Хьюстоне: каждый человек, работающий в главном тоннеле, оснащён и обвешан счётчиками и датчиками почище, чем любой космонавт! И следят за его действиями десятки видеокамер и глаз. Ну правильно: упори мы какую-нибудь непредвиденную планом …ерню, случайно или намеренно, и может случится то, что предрекают скептики уже лет тридцать – сделаем мы на Земле Чёрную Дыру!..

В которую вся наша любимая планетка и всосётся за одну стомиллиардную секунды. Хорошо хоть, никто этого не заметит…

Выдвигаюсь с ремонтным ящиком в руке в район протечки – диспетчер говорит мне, что до неё ещё метров сто. Значит, вовремя я одел шлем: отравление не грозит. Собственно, оно мне и так не грозило: вытяжка вентиляции тут мощная, и вредоносный азот наверняка отсасывается с гарантией! Но! Порядок есть порядок!

До места протечки добрался за минуту: неудобно шагать даже в мягком скафандре. Ага, вижу! Нет, не струю дыма, или пара, естественно, а этакое… Как бы марево: охлаждённый воздух, соприкасающийся с протекающим азотом, выделяет из себя влагу, конденсируя её в виде тончайших снежинок. Вернее всё же – снежной крупы. Инея.

– Внимание, диспетчер. Вижу место протечки. Похоже, просто сдохла прокладка между секциями, и ничего отключать и заменять не потребуется. Я просто подтяну чёртовы болты наружного кожуха! (Ну, с этим действительно полегче. Потому что внутри, где всё установлено с точностью до микрон, такой номер не прошёл бы: потом потребовался бы месяц юстировки, коррекции, и калибровки основной «трассы» всех этих пучков. Тут же – магнитные поля! В спецконтурах.)

Камера на моём шлеме наверняка показывает всё происходящее лучше, чем даже вижу я. А ещё бы: у неё и разрешение повыше, чем у человеческого глаза, и есть и инфракрасный и ультрафиолетовый диапазон. А встроенный газоанализатор у меня на плече ловит выходящие пары не хуже, чем нос ищейки.

– Вас понял, инженер. – пауза. Похоже, как обычно, персонал, дежурящий там, в диспетчерской, совещается. И думает, так ли всё просто, как я предположил. Но вот через минуту консенсус, похоже, достигнут, – Возражений нет. Приступайте.

Из поставленной на пол сумки-ящика достаю любимые гаечные ключи. И приступаю. Одновременно думая, что в служебных-то тоннелях и колодцах, доступ к которым есть с поверхности, намного проще! И чёртов скафандр натягивать не нужно. Так что зря я ворчу. И слава Богу, что в большом-то тоннеле основное оборудование портится гораздо реже, чем вспомогательное. Которого, к слову говоря, в пять раз больше! И работёнки с ним – ого-го!

Затянуть гайки на соединительных фланцах, и предотвратить утечку на кожухе диаметром в три целых и девятнадцать сотых метра – целое дело. Потому что приходится лазать по всему периметру «бублика», подтягивая в строгой последовательности все эти огромные скрепляющие болты-шпильки – совсем как затягивать болты на крышке головок цилиндров в движке автомобиля: нельзя, чтоб возникали перекосы.

Проблема только в том, что движок невелик, легко доступен, и прямо перед глазами, а вот вокруг фланцев бублика приходится ползать по имеющейся на его внешней поверхности лесенке. Но вот, не прошло и часа, как всё, вроде, и готово. Газоанализатор, проецирующий свои показания прямо мне на стекло шлема, показывает ноль. Но прежде, чем спрыгнуть на пол, постукиваю ключом по фланцу: случалось, что от вибрации протечка возобновлялась.

Нет, всё в порядке. И даже из диспетчерской нет привычных комментариев типа «Нельзя стучать по фланцам даже вспомогательного защитного!» Спрыгиваю на пол.

И тут же буквально падаю ничком: всё тело пронзает страшная боль! А-а-а!!!

Не успеваю ничего понять, и только на пределе ускользающего сознания сверкает мысль: «допрыгался-таки!» Это мать мне так говорила, всегда, когда я баловался и шалил, и то качели подо мной отрывались от ветки, на которую были подвешены, или батут, на котором прыгал – неуёмно, надо признать! – рвался, или когда спотыкался и падал, играя в догонялки со старшей сестрой…

Уже лёжа, понимая, что такая дикая боль не может не окончиться смертью, вижу, как меркнет ослепительный свет ламп перед глазами, а в ушах звенит – словно миллион контрольных звонков, всё громче. И сознание уплывает в мрачную чернильную бездну…

Очнулся на постели. Явно – в госпитале. Перед глазами белый потолок, а когда скосил их, (Поскольку тело и не думает слушаться и поворачиваться!) увидал и аппараты – тут тебе и искусственного дыхания, и кровообращения, и вентиляции лёгких: вон: работают! Гофрированная блямба так и ходит в своём прозрачном цилиндре… А во рту… Точно: вот она, трубка подвода воздуха. Есть по периметру стен и контрольные мониторы с параметрами жизнедеятельности, и всякие тележки с медикаментами и шприцами. Сами стены – белые, кафельные. Над головой софиты. Сейчас выключенные: горит только дежурный ночник. Ночь? А в палате я – один.

Реанимация, стало быть.

Выжил я, стало быть…

Но что случилось?! И как я сюда попал?!

Не успеваю, впрочем, особо предаться раздумьям и воспоминаниям: дверь вдруг открывается. Входит медсестра. Стройная, молодая. Симпатичная. В голубом халатике. (Какие стройные ножки!) И колпаке. Вид озабоченный: хмурит брови. Подходит прямо к моему ложу:

– Стэн. Как вы себя чувствуете?

Английский у неё плохой. Явно – не родной. Но голосок приятный. И понять её вполне можно.

С трудом разлепляю запекшиеся, оказывается, губы. Открываю-закрываю рот, насколько позволяет трубка. Выдавливаю (Голос у меня слабый. И хрипит):

– Благодарю. Неплохо. Но что со мной случилось?

– Мы до сих пор точно не знаем, что с вами случилось, поскольку ваши коллеги не говорят. Ссылаются на конфиденциальность и секретность. Но сюда вас доставили сутки назад, с симптомами типичного сотрясения мозга, первой степени, и общей интоксикации организма. Поэтому мы выкачали из вас всю старую кровь, и отфильтровали оттуда с литр фенолфталата натрия. – и, видя, как вытянулось у меня лицо, – Шучу. Его было не более полуграмма. И вкатили вам всё, что полагается при сотрясении. Ну, это если сказать про простые процедуры. Но у вас ещё целый букет всяких других симптомов и проявлений.

Вижу, что она теперь улыбается, и говорит явно без каких-то недомолвок. Похоже, я пошёл на поправку. Да и личико у неё приятное. Вот бы её!.. Сил только набраться бы!

Эх, где же ты, моё драгоценное, и столь любимое здоровье! Которое раньше меня никогда в таких ситуациях не!..

Внезапно чувствую я, что мой мысленный приказ, моё пожелание быстрее вернуться к прежним кондициям – словно исполнен! И сил в себе ощущаю – ого-го!!!

Вон: у меня и любимый красноголовый воин уже воспрял!

Что за дела?!

Но не вижу смысла противиться естественному порыву: вытаскиваю чёртову трубку из горла, встаю с ложа, которое оказалось очень технологично, и буквально напичкано разными медицинскими причиндалами. Девушка выпучивает на меня глаза:

– Больной! Вы – в своём уме?! Вам лежать – ещё минимум пять дней!

Отрываю и выдёргиваю все датчики, прилепленные медицинским скотчем, и иглы от капельниц, воткнутые в меня. Ощущаю себя… Отлично! И ещё – чую почему-то дикую… страсть и вожделение! Да: мой организм, словно сам по-себе, живёт своей жизнью! И сейчас он хочет… Вот ведь гад!

Он хочет завалить эту милую девушку прямо на пол, и – !

Однако я – не он. Хотя и чувствую себя словно тот же Горлум из «Властелина колец»: не иначе – шизофрения! То есть – не то, чтобы я – хороший, а он, организм с его новоявленными животными позывами – плохой. И мне надо с ним бороться.

Нет: я сам – тоже не против! Завалить эту милашку прямо на пол! Но!

Этот, «сознательный», я, понимает, что даром мне это не пройдёт. И комната оснащена видеокамерами и прочими предательскими датчиками: сейчас где-то в диспетчерской, или ординаторской – увидят мои «подвиги». И быстренько утихомирят. Хотя бы дозой снотворного в задницу!

Но тут понимаю я, что чисто одним усилием воли, просто пожелав этого, отворачиваю я все эти видеокамеры к стене, заставляю датчики работать так, словно я лежу ещё, спелёнутый и обвешанный ими, а сам…

Встаю с ложа, и обнимаю вдруг ставшее покорным и замолчавшее тело!

Это я ему приказал не сопротивляться, и замолчать!

В других обстоятельствах я бы подумал десять раз: что это такое со мной приключилось, что я вот так, запросто, словно этакий супер-герой из комиксов, могу делать вот так и вот так! Но тогда у меня – и у того, что гад, и у меня! – только одно было на уме…

И уж «работал» я с обмякшей и замолчавшей девушкой так, словно это был последний секс в моей жизни!.. Самозабвенно, проще говоря!

Думаю, что прошло всё же не больше десяти минут.

Но мне тогда показалось, что я трахался буквально часами! Настолько восхитительным мне показалось это соитие. Грешным делом я даже подумал тогда, не подослал ли мне эту докторшу кто специально – чтоб восстановить мою сексуальную энергию, да и отвлечь от моих болячек.

Но потом мне мой новый внутренний голос, этакий он циник, подсказал, что я – сам управлял стенками её влагалища. Чтоб они облегали моё не на шутку разошедшееся достоинство именно так – и никак иначе. И чтоб девушка сексапильно выгибалась и стонала, словно и она испытывает неземное блаженство, именно тогда, когда мне этого хотелось! А хорошо мне, оказывается, хотелось!

Но вот она и застонала, и забилась, и завопила!

Как удержаться: я наддал!

Наши пики совпали…

А уже потом, когда всё закончилось, и я обессилено лежал рядом с ней, обмякшей, теперь уже немигающим, словно рыбьим, взглядом глядевшей в потолок, пришло мне в голову, что я теперь и правда – сверхчеловек. И могу заставить и неживые предметы, словно телекинезом, подчиняться, и живых – словно гипнозом!

А, может, я смогу и мысли её прочесть?

Но как это сделать?

Касаюсь своей головой её милой головки. Тупо пялящейся в пространство – это я приказал ей забыть про меня, и про всё, что с ней только что произошло.

Так. Подстроиться. Так? Или надо что-то делать по другому? Как же мне «настроиться» на её частоту – это ведь не радиоприёмник? Но ведь и я – не женщина. И мышление у меня протекает по-другому… Но! Вот! Есть!

Словно сквозь мутный слой воды стала видна некая картинка!

Заставляю её приблизиться, и стать резче. Ага.

Это – потолок. На который сейчас устремлены её глаза. Вот я и вижу её зрением! А сейчас, позволив тому, другому, «звериному» «Я» делать всё так, как он хочет, начинаю я и слышать её ушами, и ощущать её… Телом! В том числе и тем пикантным местечком, которое я только что – и в хвост и в гриву!..

А неплохо, будь оно всё неладно!!!

Недаром же говорят, что из ста процентов удовольствия от секса мужчине достаётся не более десяти…

Короче: чувствую я, что девушке хорошо. Да так, как до этого ей никогда не было!!! И хоть сознание её сейчас практически отключено, тело-то… Ощущает!!!

Это что же получается? Не я её «использовал», а она меня?! Давая мне на подсознательном уровне команды – как именно ей нужно в данный конкретный момент!

С другой стороны грех жаловаться. Получается, получили мы друг от друга такие ощущения, которых не испытывали никогда прежде!

И это – от простого секса!

А от чего же ещё я смогу получать «непередаваемые» ощущения?

Со своими новыми, явно подправленными чёртовым коллайдером, возможностями? И способностями?

А хорошо бы всё же выяснить: что же там произошло!

2. Обстоятельства превращения.

И не только хорошо в плане информированности, но и – жизненно необходимо!

А вдруг у меня, как у того «супермена», который с другой планеты, тоже есть где-то уязвимая точка?! «Слабое место»?! И если какая сволочь его вычислит раньше меня – так ведь воспользуется! А мне быть убитым – без надобности!!! Потому что я даже ещё не насладился теми богатейшими возможностями, которые, пока даже не знаю, какие – но явно предоставляются теперь в моё распоряжение!

Можно назвать это здоровым эгоизмом, можно – желанием подстраховаться, можно – манией величия. По всякому можно назвать.

Но мне это знание, вот именно, жизненно необходимо.

Поэтому хватит валяться на полу, который почему-то сейчас стал ощущаться, как более холодный, хоть тут и ламинат, и заняться делом. Нет, делом. А то любоваться этим действительно милым телом, с шикарными бёдрами и прелестной небольшой грудью, конечно, приятно. Но развлечения – развлечениями, а дело – в первую очередь! Вот, кстати!

Нужно бы узнать, как это у меня так получилось: только что валялся без сил, словно позавчерашний овощ в холодильнике. Даже голову не мог повернуть, а только блымал глазёнками, и вот – нате! Завалил бедную девушку… Да ещё как! Словно призовой жеребец. Или мачо какой.

Ну-ка, потрясу я того, внутреннего, «Я». Как это у него так получилось?

А ответа ждать долго не пришлось. Потому что этот, более «продвинутый», и в то же время дикий, необузданный, «Я», с удовольствием посвящает меня во все детали. Причём, не словами. А сразу в мозгу у меня возникают… Нет, не образы даже, а – понятия! Как и что сопрягается, что от чего зависит, и по каким именно причинам оно всё так и происходит. И что мне доступно сейчас, и как его лучше всего сделать, и что я смогу ещё осуществить в будущем. Когда потренируюсь, так сказать, и освою по-полной свой арсенал. А проще говоря – когда наберусь сил, знаний и «боевых» навыков!

Но – всё по порядку. Вначале «А», а уж только потом «Б». И прочие удовольствия.

Ну, с «нахлынувшими ниоткуда силами» – оказалось проще простого.

Ну, вернее – это для меня оно сейчас проще простого. Ничего мистического или сверхъестественного. И природа этих моих новых сил – вполне материальна.

В нашем, физическом, мире никто его законов отменить не может. На то я и учёный. И на то она и термодинамика – первый, второй и третий её законы.

Если где-то прибыло – значит, где-то убыло.

А именно: за счёт тепловой энергии окружающего меня воздуха подпитались мои внутренние резервы АТФ – это аденозинтрифосфорная кислота, если кто не знает! – что позволило практически мгновенно зарядить мой «подогретый» организм энергией и силами. И в случае экстремальной потребности могу я обладать силой штангиста-супертяжеловеса, и скоростью движений профессионального каратиста.

Что, в-принципе, радует.

Ладно, мне это пока – без надобности. Мы с моим вторым «Я» решили, что пока не освою как следует свои способности – поменьше светиться. А проще говоря – выделываться и щеголять своими новыми способностями и возможностями. Так что пусть организм отдыхает. Поработал он потому что только что от души. А я прикину как тут в комнате…

Так. Температура, если верить чёртову термометру, имеющемуся на стене – плюс пятнадцать градусов. (Жаль, не знаю, сколько было раньше! То есть – какую поддерживали в реанимации.) А чего я парюсь. Вот же она: лежит. Наверняка ведь уже заходила и смотрела. И на меня и на градусник.

Вновь подключаюсь к её сознанию. Делаю мысленно приказ: «перемотка назад»!

И вот оно: нате! Её «визуальные ощущения», то есть, то, что она видела – словно проносится перед моими глазами, будто ускоренное кино! И вот оно: то, что я ищу.

Градусник у меня (Ну, у неё!) перед глазами. Двадцать два Цельсия.

Хм-м… Семь градусов. В объёме… Сто сорок кубов. Не помню точно уравнения термодинамики, но, похоже, неплохо я «подзарядился»! Пока «работал». А сейчас… Не замёрзнуть бы. И не простудить даму на полу.

Встаю. Её внутренним взором видел я. Свою одежду в шкафу.

Одеваюсь. Затем совесть говорит мне, что не совсем это всё же честно.

Поэтому поднимаю девушку с пола, и кладу её на то «технологическое» ложе, на котором сам только что лежал, в отключке. Прилепляю и пару-тройку датчиков: не всегда же я буду «подавать» на них данные – дистанционно: чувствую, вижу, понимаю, что хоть и делал всё это на автомате только что, а отнимает оно силы-то…

Заботливо даму накрываю одеялом. Говорю, словно гипнотизирую:

– Через полчаса твоё сознание полностью включится, и будет вновь таким же, каким оно было час назад. Но про то, что происходило за этот час, ты помнить ничего не будешь. И даже под гипнозом не вспомнишь. А в остальном твоя жизнь продолжится, так, как и до этого. А сейчас прощай. Приятно было познакомиться! И пообщаться.

Смотрю на прощание в её невидящие, но милые глазки, и на её бейджик на вновь запахнутом мной халатике: Анна.

Ну, прощай, Анна. Свои кружевные трусики ты найдёшь под шкафчиком с инструментами. И не удивишься этому. Словно это – в порядке вещей. Исчезающий из палаты незаметно для дежурного персонала пациент, и валяющиеся под шкафом трусики…

Исчезнуть из палаты реанимации я действительно собираюсь незаметно для окружающих. А для этого мне нужно поотключать видеокамеры в коридорах и на лестнице, и внушить встретившимся мне врачам, что они меня в упор не видят.

Видеокамеры я всё же решил не отключать, а просто отвёл их объективы в стороны, и к потолку. Где тут выход, я знаю всё от той же Анны. Пришлось преодолеть длиннющий, метров в сто, коридор, три лестничных пролёта, и выходной вестибюль. А встретившимся мне по дороге трём медсёстрам и одному озабоченному врачу с рентгеновскими снимками в руках, и вахтёрше на выходе, очень даже легко внушил, что никто им навстречу не попадался, и мимо не проходил. Вы можете, конечно, не поверить, но я просто предоставил сделать всё это – тому «Я». И уж он не подкачал: ну правильно. На себя же работаем!

Тело-то – общее!

Вот и нужно его беречь.

Подходящую, а вернее – нужную машину на стоянке нашёл легко. Вот эта!

Я снова внутренним оком видел, что она – моей Анны. А та, когда очухается, точно будет озабочена в первую очередь – не машиной! Делаю мысленное усилие: и как это я сразу не догадался! Но, как говорят русские, хорошая мысля всегда приходит опосля.

Конечно, вид телепортируемых по коридорам и лестницам прямо по воздуху ключей от машины мог бы привести встречных в некое… Назовём его – удивление. Но я заставил всех, кому они встретились, и их «не видеть».

Отпираю машину – это оказался банальный «Фольксваген» – и сажусь за руль.

Зажигание, завелась легко. Вырулить со стоянки «Для персонала только».

Теперь – до кольцевой дороги. Потому что знаю я – вернее, выудили мы это у Анны с моим «напарничком», что мы – в Бонне. А доставили меня сюда, в специализированный широкопрофильный госпиталь, где уважаемые представители моего посольства проплатили моё содержание и лечение, на вертолёте. Пытаясь предоставить мне все прелести самого продвинутого лечения. И не особо, вероятно, надеясь, что меня столь быстро поставят на ноги… Да и вообще – что поставят.

А до Церна нам с «напарником» теперь ехать и ехать.

К утру, «сменяясь» за рулём, всё же добрались. То я – спал, то – он. Как дельфины. Ну, про дельфинов это он мне объяснил. Оказывается, у них мозг потому и гигантский, что его полушария спят и бодрствуют – по очереди! И это логично. Чтоб во сне не захлебнуться! Собственно, в нашем случае это тоже имеет смысл. Потому что если прознают, что я теперь – сверхчеловек, так ведь захотят отловить, и исследовать! Для нужд любимого Пентагона. А это в мои ближайшие планы не входит. Поэтому – никаких «фейерверков»! И демонстрации сверхспособностей. Будем вести себя тихо и скромно.

Машину оставляю на стоянке перед зданием железнодорожного вокзала. Тут с Анны по-крайней мере штрафа за неправильную парковку не сдерут. Ключи оставляю в замке зажигания. А вокзал я выбрал неспроста. Подхожу к одинокому таксисту, державшемуся словно особняком. Называю свой «засекреченный» городишко. Он говорит:

– Ха! В такую даль?! Восемьдесят евро!

Я, поработав над его сознанием, говорю:

– А, может, за два доедем?

Он говорит:

– Почему бы и нет? Конечно! А хотите, я вам и всю сегодняшнюю выручку отдам?

Ну, я парень великодушный. Особенно, когда обзавёлся новым «рабом». Пусть и не сексуальным. Поэтому говорю:

– Не нужно. А нужно мне, чтоб ты довёз меня до института, – называю наше суперзасекреченное, но всё равно всему свету известное заведение, – А после этого вернулся сюда же, на эту же площадь, и напрочь забыл о нашей поездке. И обо мне. Задача ясна?

– Конечно, ясна, босс!

– Отлично. А, да. По дороге тебе придётся молчать.

Тут он затыкается, и действительно всю дорогу молчит.

Прибываем к институту в половине одиннадцатого утра.

По идее, все уже должны быть на рабочих местах. Ну, те, кому «посчастливилось» в Праздник торчать на работе. И присматривать за любимым БАК-ом. А то он прямо убежит! Или нашалит. Хотя вот со мной, например, он… Н-да. Но мне надо внутрь.

Прохожу мимо нашей внутренней охраны даже не вынимая пропуск-допуск. Потому что снова приказал меня в упор не видеть. А старшего смены так вообще заставил открыть мне вход своей магнитной картой. Вот и лестница, по которой иду пешком: мне сейчас лифты без надобности. Вот и нужный уровень, и коридор. И диспетчерская.

А предусмотрительно она размещена. В самом глубоком подвале, на восьмом подземном уровне. За тремя герметичными стальными дверьми. Которые я открываю уже сам. Предусмотрительно взятой у начальника охраны магнитной картой-ключом. И если бабахнет чёртов коллайдер, расположенный, вообще-то, в десяти километрах отсюда, уж диспетчерская-то, со всеми своими «чёрными ящиками», постоянно ведущими запись происходящего с БАК, сохранится. Будет, так сказать, возможность у выживших изучить, «что пошло не так».

Чтоб попасть внутрь, пришлось заставить одного из дежурящих внутри учёных – это оказался док Сайрус Штенге – оторвать свою задницу от кресла, а глаза – от «Плейбоя», и отпереть изнутри чёртов супернавороченный кодовый замок. Реагирующий уже на сетчатку глаза и отпечаток пальца.

Захожу внутрь. Комната, конечно, низковатая, но огромная – тут бы сделать тренажёрный зал для качков железа… Приятный, прохладный и кондиционированный, воздух. (Сразу пришла мысль, что если «поработаю» здесь,– так и вообще замёрзнуть можно!) Вот они: так называемые дежурные. Тринадцать человек, каждый отвечает за свой сектор. И координатор, конечно.

Ну и конечно я приказываю им всем меня «в упор не видеть».

Сработало. Подхожу к координатору – сегодня это профессор Карл Брюэр.

Вот в его-то мозгах я и роюсь, пока он с сосредоточенным видом, и даже не подозревая, что в его мозгу копошатся, словно крысы, два рассерженных инженера, рассматривает на экране компа какие-то графики.

Знает он, к сожалению, немного. И то – только понаслышке. Впрочем, не думаю, что док Сид Браннер, дежуривший тогда, знает о произошедшем больше. Так что придётся мне шарить не в мозгах, а в харде. В-смысле – в памяти компьютеров.

Заставляю Карла вывести на экран записи того, что произошло позавчера. Для начала – с видеокамер. Так. Ага – есть.

Вот я. Вот верчу гайки. Вот стучу по фланцу. Вот спрыгиваю на пол… И падаю.

Негусто. А главное – никакого видимого воздействия на меня не видно. (Извините уж за тавтологию.) Впрочем, это было ожидаемо. Теперь вернёмся. И просмотрим данные по потреблению энергии, по производимым действиям, и всяким прочим процессам, которые тоже записываются.

О, есть!

Вот: чудовищный всплеск ЭМИ, то есть – электромагнитного излучения!

И откуда же он появился в контурах системы, управляющей всеми этими электромагнитами?

Ах, вот как…

Это новичок, (Ну как – новичок. Тридцатидвухлетний профессор Жак Готье) якобы случайно локтем задел кнопку подачи электричества в большой контур магнитного блока рядом с пикетом, где я!..

И подавалось оно туда всего-то с секунду.

Но сравнив видеозаписи и всплеск ЭМИ, понимаю, что время – одно и то же.

Мне много думать не нужно. Я знаю, и профессор Жак знает, что импульс очень сильного магнитного поля, так называемый электромагнитный шок, способен мгновенно стереть память у любого белкового существа, оказавшегося в пределах воздействия, сделав того буквально овощем! Способным только есть с ложечки и пить из бутылочки с соской. Хотя…

Хотя всё это чёртово магнитное поле было надёжно заизолировано за внутренним и наружным кожухами нашего агрегата! И наружу вырваться имеет такие же шансы, как снег, помещённый на раскалённую сковороду, дожить до следующей зимы…

Странно.

А впрочем… Прогуляюсь-ка я до квартирки этого самого Жака Готье.

И задам ему, мысленно, или вживую, пару интересующих меня вопросов.

В частности, не месть ли это за «отбитую» мной у него на вечеринке по случаю юбилея директора нашего чёртова института, лаборанточку Катарину Йоханссон!

До квартиры – вернее, как и у меня – номера в неприметном отеле – Жака добрался я на такси. Бесплатно. Таксисту приказал, естественно, меня забыть.

Подхожу к дверям на втором этаже. Думаю. Вижу сквозь дверь и стену, что не спит мой соперник. Потом следую совету своего напарника. Мысленно захватываю сознание своего конкурента по борьбе за «элитную самку». (А втюрился он, похоже, в неё!)

Ах, вот оно как. Да чтоб тебя! Вот! Лишнее подтверждение того, что я всегда говорил! Все проблемы и хлопоты людей – из-за этой самой чёртовой любви!!!

Это он всё это и подстроил!

Смог дистанционно убрать часть контуров магнитной защиты у пикета, где и ослабил болты фланца. Накануне моей смены. И, оказывается, он слышал, как мой напарник отпрашивался у шефа к семье. Знал, стало быть, что я буду один…

Рассчитал он всё, надо признать, чётко. Азот начал просачиваться не сразу, а спустя десяток часов… Ну ладно, погоди ж ты, подлая мразь! Хочется тебе Катарину Йоханссон?! Ну так я тебе её обеспечу! Да так, что ты эту встречу надолго запомнишь!

Приказываю мысленно злополучному влюблённому одеться по выходному – быть при параде, проще говоря. И заставляю его вызвать такси и спуститься вниз. Ждать нам долго не приходится: городишко у нас маленький. Садимся. Он – вперёд, я – на заднее. Меня, понятное дело, ни таксист, ни Жак не видят.

Доехали быстро. Он расплачивается, вылезаем.

А теперь – к квартирке Катарины. Расположенной тоже в отельчике. Женском.

И то, что по дороге его видит местная вахтёрша – очень даже хорошо. Меня она, понятное дело, не замечает.

Не замечает меня и Катарина, когда Жак стучится к ней в номер, и она открывает. Ничего такого не подозревая. А зря!

Потому что ведомый моим напарничком, да и мной, озверевший Жак вдруг накидывается на неё с остервенением, рвёт на даме халатик, и срывает трусики…

Даже не захлопнув входную дверь.

То, что происходит потом, описывать смысла нет – сцены изнасилования есть почти в каждом дешёвом боевичке. Чтоб потом оправдать «естественное» желание главного героя отомстить обидчику (Обидчикам!) своей девушки…

На крики и вопли, которые Жак просто игнорирует, сбегается, ясное дело, половина обитательниц этажа! И вахтёрша. Кто-то умный вызывает полицию. Но вразумить Жака, или помочь соседке никто из женщин почему-то не торопится. Хорошо хоть, меня они не видят в упор.

Впрочем, как и три усталых и мрачных полицейских, которые прибывают буквально через пару-тройку минут. Жан ещё даже «закончить дело» не успел.

Его снимают с девушки, и уводят, заковав в наручники.

Ну вот. В ближайшие пять-шесть лет Жаку придётся рассматривать стены тюремной камеры. Пусть и белённые. Но уж никак не шкалы и циферблаты приборов в диспетчерской. И вообще: о карьере учёного он теперь может забыть!

Вы скажете – слишком жестоко?!

Ну, это смотря на чей взгляд. А если бы всё произошло так, как этот мстительный, но не занимавшийся в университете американским футболом, хилый гад планировал, мне до конца моей жизни светило только заведение для даунов и калек, и кормление с ложечки и питьё из бутылочки… И то – если б выжил. Магниты-то у БАК – мощные.

Рыдающая Катарина одевается – её тоже забирают в участок. Для дачи показаний. Соседки выражают ей своё «глубочайшее» сочувствие, и наилучшие пожелания.

Но я-то вижу. Теперь – вижу.

Собственно, я и раньше подозревал, что все бабы – стервы. Не имеющие настоящих подруг, а только – конкурентки друг другу. В борьбе за «элитного» самца. Пусть и на подсознательном уровне. Да и на сознательном: вижу я, что примерно треть из сбежавшихся на шум десяти незамужних женщин и девушек про себя злорадствуют: так тебе, сучка излишне красивая, и надо! Теперь тебе и твоим перспективам – хана! На изнасилованную ни один уважающий себя неженатый учёный не посмотрит! А, значит, и нам может чего – а вернее, кого! – перепасть…

Остаться в квартире дамы – не проблема. Да и кстати это мне: уж если где и будут меня искать спохватившиеся козлы из госпиталя и нашего института – так здесь в последнюю очередь! Так что ложусь себе, скинув только туфли, на кровать. И позволяю себе (И напарнику!) расслабиться и заснуть.

А то денёк выдался уж больно хлопотный.

Просыпаемся от щелчка замка – ага, вернулась моя Катарина!

И не было её всего два с половиной часа. А время – к обеду.

Меня выглядящая расстроенной и подавленной девушка по-прежнему (Уж мы постарались!) не видит, да и хорошо. Потому что первым делом она торопливо скидывает с себя всю одежду, и делает то, о чём явно всё это время мечтала: лезет в душ!

Чтоб смыть с себя всю ту грязь, которую она на себе ощущает!

Неторопливо раздеваюсь и сам. Захожу. И пусть она меня и не видит, зато уж спинку помыть – с нашим большим удовольствием! Вот ведь странные создания эти женщины!

Она абсолютно органично и естественно воспринимает мочалку, заботливо и нежно трущие её роскошное – хотя и не такое пикантное, как у Анны! – тело. Нет: Катарина – дама крупная и породистая. Стопроцентная скандинавка. Ростом почти с меня. Да и весит, наверное, под шестьдесят. А Анна – пятьдесят. Но зачем я буду сравнивать их внешность?! Тем более, что всё это восхитительное и податливое тело я уже облапал и огладил со всех сторон. Возбудился, понятное дело.

И теперь я могу попробовать сравнить девушек изнутри!!!

Катарина не разочаровала.

И пусть она не стонет столь откровенно и страстно, и глазёнки подкатывает куда-то кверху, и выгибается менее активно, насладиться её телом и кошечкой мне это не мешает. Что спереди, что сзади. Не буду подробно и нудно описывать – на свете достаточно порнолитературы.

Словом, всё у нас было. И девушка даже потеряла сознание – уж я, а вернее – мы! – постарались доставить ей всю, так сказать, "полноту ощущений"!

А когда мы закончили, пришлось взвалить её отключившееся тело на плечо, (Из рук выскальзывала!) и отнести в спальню. На кровать, где я только что мирно спал сам.

Девушку, конечно, вытер. Полотенцем. Заботливо прикрыл одеялом. Мокрые волосы укутал в другое полотенце… Ну чем я – не муж?!

Но это – вот именно, всего лишь быт.

Ну и месть, понятное дело. И секс.

То есть – то, что свойственно всем обычным людям.

А мне теперь ничего из этого не… Светит?

Или я не смогу, да и не захочу отказаться от всех этих, таких привычных простому английскому парню с американским воспитанием, парню, удовольствий?..

Ладно. Прилягу-ка я рядом с моей вымытой и расслабившейся девушкой, да и подумаю над всеми этими проблемами.

Ну, или лучше – посплю.

Утро, оно, как известно, вечера мудренее.

Ну, или когда там я проснусь…

«Вахту» сдаю напарнику. Что делать, он знает получше меня: не позволить нашей Катарине «обнаружить», проснувшись, заснувшего рядом с ней здоровенного кобеля!

3. Перспективы и проблемы

Проснулся, когда за окном уже темно.

Катарины рядом нет. (?!) Странно. А я как-то уже и не представлял, что девушка способна ещё и на самостоятельные решения и поступки! А-а, да. Совсем забыл, блин, что сам и разрешил ей делать всё, что обычно, но! Не замечать меня в упор.

Мысленным взором окидываю окружающее пространство, словно лучом радара просвечивая его по всё расширяющемуся кругу. (Интересная способность. Но и её нужно будет развить. Потому что пока дальше примерно километра видно плохо…) Ага, вот она, моя милая. Оказывается, просто вышла в ближайшее кафе поужинать.

Потому что ощущает она непонятный (Ну, или слишком хорошо понятный – но только нам с другим «Я»!) голод. И отсутствие аппетита во время обеда теперь с лихвой компенсируется. А прикольно наблюдать, как в ней приличия борются с желанием поскорей запихать в себя здоровенный кусмище от пиццы. А затем – и чизбургер. И йогурт.

А миленькая она. Чистенькая вся такая. Ухоженная. И порядочная!

И сейчас, когда я снова влез к ней в мозги, вижу я там… Как бы это поточней выразить… Устаревшие моральные установки. В частности – совесть. И честь. То есть – она в детстве начиталась чуши, где девушка должна быть непорочной. К моменту замужества. Правда, на выпускном её какой-то шведский мачо всё равно «испортил». Хоть и по её же пьяному согласию… Всё правильно – «условия внешней среды» и «реалии нашего дня» перемалывают в муку любые детские наивные моральные установки. Но от соития по принуждению, проще говоря – изнасилования её уж точно воротит…

Поработаю-ка я теперь с её приоритетами… А то как бы не стала комплексовать. А ведь всё – банально. И обыденно. И не стоит и выеденного яйца! Подумаешь, изнасиловали! Не «до конца» же! Жива же! И здорова. Ну, это я ей такую внутреннюю установку даю. Чтоб не грустила, не задумывалась много, и, главное – не отчаивалась.

Ну, пока она занята усваиванием новой «внутренней политики» и перевариванием съеденной пищи, позволю-ка я себе снова развалиться на спине, и подумать.

Вот я выяснил. Как меня превратили. И даже – почему.

Нет, не то, чтоб я сейчас был в обиде на Жана. Тем более, что с ним я сполна рассчитался. Но вот с коллайдером… И вот мой напарник, который собирался было поспать, проявляет интерес к общей теме, и даже просвещает меня насчёт означенного агрегата!

В частности, что такую штучку, как выкинул Жан, легко может провернуть, в-принципе, любой! Более-менее подкованный специалист. И не «вычислят» его. Не у всех же есть, как сейчас у меня, возможность напрямую влезать в чужие мозги.

А ещё мой партнёр объясняет мне и мысленно показывает, что и как я могу сделать, чтоб обезопасить себя от повторения кем-нибудь сообразительным, хитрого финта. То есть – понимания, как превратиться в такого же как я – ну, вернее, мы! – супермена!

И использования для этого уже готового места и действия!

И пусть пока почти никто – или просто: никто! – не догадывается, что со мной стало, но мне не очень интересно дать им шанс. Догадаться.

Значит, надо действовать на опережение.

Но тут уж мне понадобятся все мои «восстановленные» сном и отдыхом силы. И ещё – придётся выйти наружу. Потому что то, что я собираюсь сделать, потребует много тепла – уже не из объёма квартирки моей новой девушки. А, вероятно, из всего объёма воздуха над нашим городишком. И – не на один десяток градусов!

Одеваю брюки, рубаху и туфли. Выхожу.

Если встать вот здесь, мне доступен весь воздух…

Объяснять, как и что делаю, не собираюсь. Может, технология «воздействия» на устройства подобного типа, или контуры блоков атомных электростанций, или даже ядерные заряды в стратегических ракетах, мне теперь – понятна, и проста, но вот вам её знать вовсе не обязательно!!! Да и всё равно: у вас таких возможностей просто нет.

Ну а изготовить нужное действующее вещество мне – проще пареной репы! Ведь внутри охлаждающих контуров стапятидесятикилометрового бублика – несчитано-немеряно любимого азота! То есть – основы любой нитровзрывчатки. Типа динамита, или бездымного пороха. А если кто и может сейчас «поработать» так, чтоб всё это охлаждённое добро превратилось в тринитротолуол – так это как раз ваш покорный слуга!

Поделили мы с напарником обязанности: я занялся диспетчерской, а он – взрывчаткой.

Словом, на всё про всё у нас ушло полчаса. Можно было, конечно, и быстрей управиться, но я хотел, чтоб у всех, в том числе и дежурных в диспетчерской, возникло мнение, что процессы, начавшиеся в БАК, имеют «естественное» происхождение. И начались с малого, постепенно разгоревшись, словно степной пожар! И выйдя из-под контроля.

А ещё я помнил. Что примерно так оно всё и происходило на Чернобыльской АЭС, где персонал сам облажался по-полной, вызвав крупнейшую в истории техногенную рукотворную катастрофу. Обусловленную «человеческим фактором». Вот я и хочу, чтоб про коллайдер наш подумали так же!

Но когда полчаса прошло, и напарник превратил весь азот во взрывчатку, а я разобрался с дежурной сменой, потевшей, бледневшей, суетившейся и оравшей, что «сейчас ведь бабахнет!», бабахнуло так, что мало вряд ли кому показалось! В эквиваленте парочки бомб типа той, что сбросили на несчастную Хиросиму. Хорошо хоть, в зоне отчуждения вокруг коллайдера почти никто не живёт – только поля и леса.

Укрываюсь за глухой стеной здания – так меня не шарахнет ударной волной, и не посечёт осколками от выбитых стёкол… Вот, кстати: отправлю-ка я свою девушку поскорее в туалет, чтоб её осколками гигантских оконных стёкол кафе не…

Бухнуло здорово. Хотя собственно ядерных материалов, там, в БАК-е, не было.

А, следовательно, радиоактивное заражение местности не грозит. И мы с Катариной можем ещё какое-то время тихо и мирно пожить в её квартирке…

Мысленно разрешаю ей выйти наконец из туалета и кафе, в котором я для вящей её безопасности приказал сидеть до особого распоряжения. Остальные посетители этого кафе уже выбежали наружу, поражённые грохотом, и сотрясением почвы! Осколками посекло лишь тех, кто сидел недалеко от разлетевшихся окон. Да и то – несильно.

Но у нас теперь проблема.

Нужно вставить стёкла в окна её квартирки. А то ночью будет холодно.

Я же поработал!

Поскольку мы (Я!) позвонили первыми, и именно по их телефону (Я его легко вычислил, а, вернее, просто достал из головы главного мастера!) именно к нам бригада стекольщиков и прибыла раньше всех.

К десяти тридцати вечера деловые и спокойные, как танки, ребята управились. И уж я не мог отказать себе в удовольствии пошарить по их мозгам, пока эти профи занимались делом. Узнал много нового, интересного, и не всегда приличного, что происходило в нашем таком мирном и скромном с виду городишки. Тут и семейные конфликты-разборки, и групповуха (!) на так называемых «вечеринках», и разборки между соседями – из-за чего только, оказывается, люди стёкла не бьют… А старший стекольщик ещё и садист – жену периодически стегает в подвале плетью, заковав в наручники… Тоже мне – «весельчак» выискался. Хотя жена, как вижу, не особенно и возражает – вот уж действительно, «браки заключают на небесах» – мазохистка она у него. И, как вижу из уже её мозгов – нравится ей происходящий после этого «озверелый» секс.

Ну, как говорится, на вкус и цвет…

Хотя прикидываю, что теперь-то… И сам могу «разнообразить».

Причём – как угодно.

Но уж это – позже. А пока мне нужно хоть чуть-чуть восстановиться после «работы». А то – вон. Даже колени дрожат, и озноб.

Ладно, пока происходила замена оконных стёкол, сходил я в то самое кафе, и поужинал тоже. И хоть меня и не видели, и деньги не взяли, обслуживали по высшему разряду – можете не сомневаться. Ну, к одиннадцати мы с Катариной, вроде, угомонились.

И хоть в нашей большой кровати мы спали теперь вдвоём, увеселений не было. Я почему-то (Ха-ха!) чувствовал всё ещё сильную усталость. Видать, организм ещё не слишком привык. К нагрузкам. А уж то, что превратить двадцать тысяч тонн азота, да ещё и охлаждённого до минус двухсот Цельсия, в нитровзрывчатку – нелегко, и «энергозатратно» – могу дать гарантию!

Хорошо хоть, у нас стёкла уже вставлены, и моя ласточка не замёрзла. А вернее – как раз из-за стёкол попросту не заметила, что снаружи сейчас опустилось до плюс пяти. А мне пришлось подключить и воздух пригородов, чтоб уж совсем подозрительно не выглядело. То есть – чтоб не вызвать ненароком снегопада какого. В конце июля это смотрелось бы… Странно.

И подозрительно.

Для тех обитателей и представителей спецслужб, что могли бы чего нехорошего заподозрить. И связать между собой кое-какие факты. В частности, что неспроста из госпиталя сбежал пациент, пострадавший на коллайдере. И неспроста – не прошло и суток после этого, как означенный коллайдер взорвался. Да так, что восстановлению не подлежит!

Думаю теперь (Несколько запоздало, впрочем!), что нужно было постирать память у всех, кто там, в госпитале, имел дело с моей персоной. Да заодно и записи в разных там журналах и анкетах уничтожить. А ещё думаю, что мне теперь нужно многое предвидеть и много где принимать превентивные, так сказать, меры, чтоб не отловили. И не впрыснули снотворного какого. Впрочем…

Сейчас я понимаю, что и со снотворным справился бы легко – просто «выкачал» его телепортационно из своего тела, и перекачал: как раз тем, кто мне его попытался бы ввести. И сбежал бы из их лап. Заставив отомкнуть наручники и отпереть двери…

Ну а пока…

Насладимся почти семейным теплом и уютом, которые, как ни крути, а даёт в постели присутствие рядом симпатичной и «правильно» инструктированной женщины.

Больше не разышляющей о своей несчастной судьбе. И помышлявшей о суициде. И сейчас попросту…

Почти забывшей о неприятном инциденте!

Да: надо, чтоб все эти воспоминания ощущались ею, как нечто давно прошедшее, далёкое, почти забытое, и – главное! – несущественное. Потому что будет ведь глупо, если «подруги», соседки по этажу, спросят, как она себя чувствует после произошедшего, а она спросит: «Какого-такого – произошедшего?!»

Уже проваливаясь в пучину сна, успеваю подумать, что если потренируюсь ещё – запросто смогу один бороться с чёртовым «глобальным потеплением»…

В том, что спецслужбы чёртовой Швейцарии работают грамотно и оперативно, пришлось убедиться ближе к трём часам ночи. «Будильник», а, вернее, тот мысленный сторож, которого мы с напарником установили у нас в мозгах на ощущение опасности для нас, исходящей из мозгов тех, кто захотел бы нам навредить, разбудил нас, когда три спецмашины бесшумно подъехали к отелю Катарины.

Сдержав первый, вполне естественный для любого нормального человека, порыв – бежать, откидываюсь назад, на подушку. И мысленно усмехаюсь – а чего это мы так разнервничались? Нас же с напарником – просто нету здесь!

И, если честно, теперь я могу давать такую установку всем окружающим меня, даже не просыпаясь. Достаточно просто поставить своему организму такую задачу: не позволять себя увидеть ни при каких обстоятельствах! С другой стороны, пусть меня сейчас они и не увидят, но прогнувшийся матрац, и топорщащаяся над ним простыня будут выглядеть… Довольно глупо!

А, главное – хоть я и могу внушить им забыть про своё задание, и просто отчалить обратно – это не избавит меня от проблем. Потому что когда их начальство попытается разобраться, моё воздействие вычислит легко. Поэтому пусть себе… Работают!

Сам же встаю, расправляю простыню на постели, словно Катарина спит одна, и тихо и мирно отхожу в пустой от мебели угол. Где и встаю. Могу, конечно, внушить этим бедолагам-агентам, что они и смятой мной постели не видят, но – зачем? Так оно всё выглядит «естественней». А сам я – и не присутствую здесь…

Катарину будить и «прятать» даже и не помышляю: пусть её реакция на вторжение представителей власти выглядит, вот именно, «естественной»!

Отмычек у них припасён, несомненно, целый набор. Замок отомкнули профессионально – бесшумно. И с первой попытки. И вот они.

В приборах ночного видения, понятное дело, в чёрных костюмах, бронежилетах, в чёрной обуви с резиновыми подошвами… Этакие призраки в ночи. С короткоствольными автоматами. И прочим барахлишком: световыми и газовыми гранатами, ножами, электрошокерами… И всем остальным, положенным по уставу. Выглядят, надо признать, внушительно. И вызывают эти чёрные воины невольный страх. Поскольку во тьме невидимы. (К счастью, я приказал Катарине мирно спать. Что она и делает.)

Всё это, и экипировка, и обучение, вызывало бы, конечно, уважение, если б только я, в одних трусах и майке, не был ещё более невидимым призраком!

И при желании смогу вызвать не то, что страх – а смертельный ужас! Вот-вот. Прямо как знаменитый персонаж мультиков: «Я – ужас, летящий на крыльях ночи, я пучок волос, забивший ваш унитаз! Я – Чёрный плащ!»

Двое остаются у входа. Семеро вошедших быстро и бесшумно обыскивают квартирку. А чего тут обыскивать: зал, спальня, ванна и кухонька. Ну, и туалет. Один умник даже заглядывает под кровать. Ага – точно. Именно туда я и спрятался! Хе-хе.

Да, смешно. Ну, вернее, это для меня теперь – смешно. А вот для рядовых граждан законопослушной Швейцарии… Н-да.

Наконец один из них, как вижу – босс, лейтенант Густав Шварц, включает свет.

Катарина, ясное дело, просыпается. И визжит!

– Прошу вас, фрекен, не пугайтесь. – он делает жест ладонью, – И не кричите. Мы представляем Правительство. В частности, как вы, наверное, уже поняли – Спецслужбы. Мы должны задать вам несколько вопросов.

Слышу, как в коридоре отеля повыскочивших на новый визг Катарины злорадствующих соседок быстренько отправляют назад, по их комнатам, те бравые вояки, кто остался снаружи. Катарина пыхтит, сопит, хватается за горло. С одной стороны она – возмущена (Я приказал!), с другой – испугана. И вот она натягивает на себя простыню. (Спит она в одной старинной ночной рубашке. С кружевной оторочкой по горловине и рукавчикам.) Но на бледном лице первоначальной паники уже нет. Вероятно, поняла, что это – не новая бригада насильников. А просто, вот именно, агенты спецслужб:

– Что… вам от меня нужно?!

– Нам нужно знать. Не у вас ли сейчас находится, или сегодня находился, ваш знакомый. Инженер Стэнли Мёрфи.

– Вы что?! Спятили?! Стэн – здесь?! У меня? Ха! Все знают, что Стэн – в госпитале. В Бонне. И сколько он пролежит в реанимации без сознания, никто не знает! Так сказал профессор Либкнехт. Его лечащий врач.

– Словом, вы отрицаете, что видели его сегодня днём, или ночью?

– Я?! Да! Отрицаю! И как вам это в голову пришло?! Я – порядочная девушка!

– Не спорим. Но что вы можете сказать по поводу сегодняшнего инцидента? С Жаном Готье?

– Что сказать?! – её возмущение выглядит вполне естественным даже для меня, – А скромно вы эту гадость назвали! «Инцидентом!» Да он – сволочь! Мразь! Подонок! Ведь я ему – ни малейшего повода!.. А он… Повёл себя, словно взбесившееся животное! Скотина! Похотливая. Я и тогда ничего не поняла, и сейчас… Не понимаю. Вроде, такой интеллигентный, скромный…

– А как вы думаете, Катарина, не мог ли его… спровоцировать на такой поступок – ваш общий знакомый, Стэнли Мёрфи?

– Интересно, как бы он смог его «спровоцировать»?! Ведь он сейчас – за триста миль! Или… вы думаете, они на меня – поспорили?! Но… Ведь Жан был – трезвый!

– Нет, они на вас не спорили. Я имею в виду другое: не мог ли Жан… В момент нападения выглядеть, как… Одержимый? Словно его, как бы это сказать понятней, загипнотизировали? И он выполнял чей-то приказ?

– Хм-м… А интересная мысль. – садится поудобней моя Катарина на постели, ноги подтягивает под себя, хмурит бровки, но в простыночку этак сексапильно кутается – это у всех женщин получается на «автомате», – Да. Мне показалось, что Жан… Ну да – одержим! Словно эта мысль – овладеть мной! – заглушает всё! И голос рассудка, и обычную его сдержанность и порядочность… Я думала, если честно, что он пьян! Или накурился чего, или обкололся! Но его обследовали при мне! И ничего в крови не нашли! И судмедэксперт признал его вменяемым. Так что это – да, странно. Нормальный человек ни за что бы сам так не поступил. А Жана-то я знаю. И, как думала, неплохо…

А он оказался – вот какой! Хорошо хоть у нас ещё ничего не… – тут она прикусывает губку. И я вижу, что Жан-то… Имел шансы побольше, чем у меня.

Ну, тут уж сделать ничего нельзя. О любви в данном случае речи не идёт. (Ох уж этот мне скандинавский «темперамент»!) Прагматичные и рассудительные девушки предпочитают тех кандидатов, при прочих равных зарплатах, которыми легче… Управлять!

Я вижу, что то, что она хотела сказать, прекрасно понимает и лейтенант. Но говорит он другое:

– Понятно. Что ж. Благодарим за сотрудничество. И за честный ответ. И не смеем больше обременять своим присутствием. Приносим вам извинения от лица Правительства Швейцарии за доставленные неудобства.

Тут он делает знак своим, и они удаляются так же бесшумно, как и вошли. Но через полминуты моя девушка, перестав, наконец, кусать губы, встаёт. И задвигает задвижку на двери, которую я до этого предусмотрительно отомкнул. Ну, чтоб не ломали дверь!

Впрочем, предоставляю девушке делать сейчас всё, что ей заблагорассудится: в частности, открывать холодильник, достать, налить себе чаю, и начать поглощать имеющийся в запасе здоровущий кусок торта – каждый борется со стрессом так, как привык. Или как считает нужным.

А вот мне сейчас куда интересней мысли этого самого лейтенанта.

В частности, о том, что несколько свидетелей, и там, в Бонне, и здесь, в нашем городишке, видевших меня, пусть и издали, но несомненно видевшие именно меня – опознали вашего покорного слугу по фотографиям! (А упущение это с моей стороны! Но тут я или их просто не заметил, или до их «сознаний» было слишком далеко – ещё не мог доставать дистанционно!) И лейтенант нисколько не сомневается, что я обретаюсь где-то поблизости. Раз уж взорвал своего главного обидчика – коллайдер, и подставил главного соперника – Жана Готье.

И главная задача, которую теперь имеют мои доблестные сотрудники спецслужб – отловить, и арестовать меня. Или любым другим способом обезвредить.

Пока я не взорвал ещё чего-нибудь!

А, должен сказать, основания подозревать меня у руководителей лейтенанта имеются. Ведь даже хиленькому аналитику (А в местных органах руководства они наверняка – лучшие!) сложить два и два, то есть – связать исчезнувшего пациента, ничего не помнящую про его «странное» исчезновение медсестру, развёрнутые к стене видеокамеры, и взрыв аппарата, который, похоже, и наделил меня всякими разными ещё не вычисленными способностями – достаточно просто. Ну, или если всё же не я во взрыве виноват, допросить-то меня… Нужно!

Ложусь снова в постель. Примёрз я что-то в одних трусах… Шутка, конечно. Я бы теперь не замёрз бы и голышом на Южном полюсе. И тепло для этого опять-таки выудил бы из воздуха. Даже охлаждённого до минус семидесяти.

Просто лёжа мне как-то… Легче думается.

Но вот и наевшаяся девушка ложится рядом, довольно урча, словно та ещё кошечка. Поворачиваю её спиной к себе. И прижимаюсь. Как мне не хватало именно этого! Чьего-нибудь тепла… И пусть даже без сексуальной подоплёки – а, вот именно, чтоб кто-нибудь… Понимал меня. Сочувствовал. Жалел. Да просто – был рядом!

Нет, не то, чтоб мать меня в детстве не любила и не ласкала… Ласкала, конечно: «Ах ты мой красавчик! Умница! Сынок!»

Только делала она это почему-то всегда на людях. Когда к нам приходили гости. Или в супермаркете. Или в школе. Да ещё как экзальтированно!

А вот наедине…

Вот я и начал понимать в подростковом возрасте (А именно в нём всё на свете ощущается и понимается особенно остро!), что никакой я не «любимый сынок», а просто… Ещё один предмет, наряду с престижным домом, шикарной машиной, добропорядочным мужем, и всем прочим, чем можно похвастаться перед окружающими!

Родными, близкими, и соседями…

Но не будем о плохом. А то вы и правда – можете решить, что у меня с детства комплекс… недолюбленности. А вот нету у меня ничего такого!

А прижиматься к тёплой и мягкой спинке красивой девушки – очень приятно.

И ведь не отвлекает от мыслей о насущных проблемах.

В частности, что найду-ка я того гада, который меня вычислил. Тем более, что лейтенант теперь у меня «на крючке». Вот и его мозги. Продвигаются они по коридору. Нашего любимого института. Ага – в архив движется наш бравый вояка. Мне это не мешает.

Собственно, я не сомневался. Приказ о моём аресте отдал его непосредственный начальник. Капитан Алан Ван Пайперс. А тому – я уже у него в спящих мозгах! – полковник Шрёдер. Ханс. А тому – а вот этот гад не спит! – посоветовал наш агент. Ну как – «наш». Агент Спайдер. (Подлинное имя – Людвиг Гроссхаус!) Резидент ЦРУ.

А уж тому сообщил по телефону о возможных взаимосвязях событий и фактов – аналитик. Главный. Сидящий на восемнадцатом подземном уровне под зданием в Лэнгли. И его настоящего имени не знает даже генерал Кевин Блэкуотер, которому тот и докладывает о своих вычислениях и предложениях.

Чёрт. Так далеко и глубоко мои способности ещё не распространяются. Поэтому.

Прикажу-ка я всем означенным ответственным людям (Кроме аналитика, конечно!) позабыть о полученном задании. Нет, не так. А так же, как моей Катарине: воспринимать его как нечто далёкое, несущественное, и явно ошибочное! И выполнять всё…

Спустя рукава. Как проверяют второстепенную гипотезу. Малореальную.

Ну вот. Готово. Чёрт!

А сильно похолодало из-за моих усилий у нас в спальне! Ну-ка…

Мысленно открываю дверцу шкафа, и транспортирую с помощью любимой телепортации к нам тёплое одеяло, что лежало там на полке.

Теперь точно – не замёрзнем!

И можно, вроде, снова поспать.

Но «будильник» мы с напарником снова взвести не забудем!

4. Достойный противник

Поспали мы все неплохо.

Просыпаемся потому что по звонку будильника – его поставила Катарина. А сегодня – понедельник. Девушке на работу. Хе-хе. Впрочем, институт-то – уцелел. Я имею в виду здание. Хоть оно и стоит теперь без окон. Ну, работу секретарши-машинистки такие мелочи вряд ли сильно омрачат. Тем более, что все столы-стулья-пишущие-машинки-сейфы-с-важными-документами на месте. Потому что «отчётов» о произошедшем, и разных докладных записок, и справок, и протоколов, и предложений и запросов ей теперь точно предстоит печатать – уйму!..

А вот мне – уже ни на какую «работу» не надо.

И поскольку особых дел у меня теперь в Швейцарии нет, займусь-ка я переправкой денег из местного банка – в Гос. Банк любимых США. Поскольку именно туда мне предстоит наведаться. Для начала хотя бы для того, чтобы разобраться с излишне умным аналитиком. А то уж больно быстро и легко он меня вычислил!

До банка, где у меня хранятся деньги, решил я добраться по воздуху. Додумался я до этой мысли быстро, и не без помощи напарника: а что?! Раз можем транспортировать по воздуху ключи от машины, или там, одеяло – можем, стало быть, и себя!

До чёртова города добрался за десять минут. Запретил всем окружающим, и встречавшимся по пути видеть фигуру, барражирующую на высоте ста метров. Ну, или приказал принимать за птицу. Теперь-то, когда понимаю, что видят меня не только те, кого я замечаю, но и те, кого не замечаю, мне отдать приказ просто по «шаровой зоне» в триста шагов вокруг меня, чтоб изменяла изображение вашего покорного слуги, нетрудно.

Не скажу, что это оказалось проще и быстрее, чем если бы воспользовался простым автомобилем. Воздух вокруг меня, надо признать, от моих усилий охладился. И, похоже, только это и спасло меня от ожогов! Потому что когда быстро движешься сквозь даже такую бесплотную с виду среду, трение о воздух сильно раскаляет: и мою одежду, и меня! Я даже слегка вспотел. А лицо, наверное, раскраснелось.

А чего бы я, собственно, хотел?!

Я же – физик. И прекрасно знаю про законы термодинамики и аэродинамики. Где в формулах чётко прописано: сопротивление среды возрастает пропорционально кубу скорости движения тела… И тело это, ясен пень, нагревается. Как, например, те же метеориты. Или возвращающиеся на Землю Шаттлы…

А, значит, перелететь в США, вот именно, по воздуху, чтоб не заморачиваться с таможней и паспортным контролем в аэропорту, не получится. Ну, или придётся сотворить вокруг себя защитный кокон – типа поля, чтоб не перегреваться. Но такой светящийся, словно, вот именно, метеор, кокон явно будет заметен не то, что за километры – а за их десятки! Да и не хочется мне быть похожим на НЛО, Шаттл, метеор, или тратить слишком уж много сил.

А вдруг они закончатся прямо над океаном?!

А плаваю я как топор.

Но вернёмся к банку.

Кассир, и другой служащий, которого он позвал – старший менеджер! – ничего крамольного в моём желании перевести деньги из их филиала в Центральный банк США не увидели (Ещё бы! Уж я постарался!). Так что прошло это действо вполне буднично и штатно. И вот уже все мои «сбережения» находятся в недоступном спецслужбам Швейцарии месте.

Я понимаю, конечно, что таким образом косвенно даю против себя улики, в какое именно место я собираюсь сбежать. И где укрываться. Но мне сейчас главное – обезвредить слишком умную сволочь под Лэнгли, которая подозрительно быстро и уверенно вычислила меня даже через океан, и – на другом континенте, а уж потом схлестнуться со всеми остальными. Потенциально опасными противниками из военной разведки, контрразведки, и прочих спецслужб, и полиции. Которых я, если честно, и в грош не ставлю. Да и не имеет полиция Швейцарии, или даже интерпол, юрисдикции на территории Америки.

До аэропорта в Бонне добрался снова на машине.

Но уже – не Анны. Позаимствовал для этой цели очень даже скоростную и приличную тачку: Мерседес СЛР. И престижно, и комфортно. И быстро. И не жарко: имеется кондиционер.

Подходящий рейс… Остался только один. Вечерний. Нахожу подходящего пассажира. Вот: американец, среднего возраста, неброской внешности. В приличном костюме, и белой рубашке. С галстуком. Типичный бизнесмен.

Вывожу его мысленным приказом в вестибюль. Он сам отдаёт мне свои билеты. А теперь – в отель при аэропорте. Заставляю его снять комнату. Говорю его устами администраторше на ресепшене, чтоб разбудила в семь ноль-ноль. Завтрашнего утра.

Приказываю и ей забыть о том факте, что вылет нашего рейса в двадцать два пятнадцать, сегодня, и к семи утра он уже будет в аэропорту Нью-Йорка. Готовиться к обратному вылету.

Теперь – в снятую моим подопечным комнату. Тут я изучаю пристально его лицо. А он отдаёт мне весь свой нехитрый багаж, а, вернее, ручную кладь – лаптоп, и дипломат с какими-то деловыми бумагами. Смотрю ему в мозг: ага. Это – подписанные договора на поставку его фирме швейцарских часов и партии комплектующих для них: браслетов, запчастей, запасных стёкол, анкеров…

Ладно, отвезу уж всё это его шефам. Ха-ха. Шутка. Просто оставлю дипломат и лаптоп в аэропорту Города-который-никогда-не-спит. Скажу, что нашёл.

Оставляю Грегу Картеру все его наличные деньги, кредитные карты, и паспорт – чтоб мог купить новый билет. А мне образ его паспорта теперь воссоздать перед работниками аэропорта – пара пустяков.

Вот так и получилось, что пассажир рейса Р585 Бонн – Нью-Йорк, с одним билетом, без паспорта (Хотя его-то видели все служащие аэропорта!), и ручным багажом, отбыл из Швейцарии не замеченным абсолютно никем (!) кроме тех представителей Администрации воздушного порта и таможенников, кому положено было его увидеть!

И уж не сомневайтесь: лицо подделать под моего друга Грега я не забыл!

Долетели, в принципе, не без приключений.

В частности, над океаном уже на подлёте к берегам Америки мой самолёт надумал было грохнуться в пучины вод Атлантики.

Сбавили на минимум обороты в нашем А-320 все четыре турбореактивных движка, и началось всё ускоряющееся пикирование!

Не могу сказать, что люди особо паниковали: почти все они спали. Ночной же рейс! Но мне повезло. А, вернее, сработал очередной «будильник», который мы с напарником себе установили. То есть – просыпаться, когда на нам угрожает непосредственная опасность! А она нам в падающем самолёте угрожает несомненно.

Вначале я, конечно, сильно удивился: ну как же! Самый надёжный и престижный самолёт. Самые проверенные и надёжные движки. Которым до выработки ресурса ещё минимум десять тысяч часов. Матёрые «воздушные волки» – проверенные опытные пилоты. Так какого же?!..

А ответ я нашёл, когда снова включил внутренний «радар».

Движки перевели на минимум сами пилоты. А им приказал – тот самый «аналитик». И осуществляет он контроль за усыплёнными им после этого действия пилотами, из всё того же Лэнгли. И для такого случая даже выбрался из подвала, и сейчас торчит на крыше своего немаленького здания. Вот уж сюрприз…

И спят эти паршивцы-пилоты, словно после полулитра снотворного!

Нет, я, конечно, к пилотам – ближе, и хоть и не совсем окреп и «натренирован», зато очень быстро «набираю силу». Поэтому приказать этим напрочь забывшим свои служебные обязанности засоням мгновенно проснуться, «разобраться в ситуации», (С моей, естественно, помощью!), и включить движки снова на полную, мне нетрудно.

И вот уже нам не грозит падение в океан, и лайнер вновь набирает высоту. Пилоты удивлённо переговариваются, пытаясь понять, что это с ними произошло, и как оно могло получиться. Обнаруживаю, кстати, что и все стюарды и стюардессы, которые обслуживают в том числе и пилотов, мирно спят по своим закуткам. А силён этот враг!

Чтоб исключить вновь воздействие на моих новых подопечных, ставлю я вокруг пилотов… (На стюардесс мне пока плевать!) Как бы защиту. Поле, которое не пропускает его, моего нового, шустрого и коварного, врага, мысленное излучение. Сил это действие с непривычки отнимает много.

Вопрос в другом: кто это на самом деле мне противостоит? Как узнал о моём приближении?! И как его, гада, нейтрализовать? Окончательно.

А проще говоря – грохнуть!

Потому что, как уже говорил, конкуренты в нежданной битве за звание Властелина Мира мне без надобности!

Добрался до мозга этого типа не без проблем: в его мышление проникнуть оказалось достаточно трудно: предусмотрительный и опытный гад понавыставил разных блоков. И пока я пытался «остронаправленным» усилием, удерживая одновременно свою и пилотов, защиту, преодолеть и взломать их, он, наплевав уже на авиаторов, над которыми утратил контроль, тоже не сидел, сложа руки: принялся за меня!!!

А нехило он вооружён! Ах ты ж!..

Теперь блоки пришлось перестраивать и усиливать и мне: если б не напарник, вряд ли справился бы! Дикая, сбивающая с мыслей и подавляющая волю боль внутри черепушки пульсировала с минуту, пока не перехватил контроль за внешним периметром моего «защитного поля», и не нейтрализовал его мысленных импульсов, приказывавших моему организму перестать дышать! Но чую, что лицо аж посинело – без воздуха любой человек живёт не более пары минут…

А могуч он, ничего не скажешь. И, конечно, беспринципен. И антигуманен. Ха-ха.

Но я смог наконец выстроить и выставить непроницаемый для его атаки барьер.

К счастью для пассажиров, его атака – остронаправленная. А то летел бы я сейчас в компании трёхсот пятидесяти трупов. Не без удовольствия отмечаю себе главный на данный момент факт: этот противник может дистанционно и мысленно приказывать людям! И животным. И вообще – всему, у кого есть разум. Но!

Не может, как я, воздействовать силой мысли на предметы!

То есть – не владеет телекинезом. Так что опасаться, что он перекроет воздухозаборники движков какой-нибудь невидимой заслонкой из того же воздуха, или прикажет закрылкам-элеронам направить наш самолёт вертикально вниз, или перекроет подачу топлива, не нужно. Вроде. То есть – его «дар» воздействует лишь на живых. Разумных.

Ну ладно. Вот я и пилоты в безопасности.

И можно попытаться разобраться, что и как.

Почти все силы теперь уходят на поддержание нашего защитного блока. Но я – здесь, рядом с пилотами. А он – далеко. И расстояние сильно мешает ему сконцентрировать свои усилия так, чтоб пробить мои защитные блоки и поля. Нашёл я (А, вернее, мы с напарником!) варианты, как сдерживать его натиск. Но то, что он – на самом деле никакой не «аналитик», я теперь вижу прекрасно.

Часть «меня» всё же пролезла наконец сквозь его защитные – весьма совершенные, надо признать! Я с них и скопировал свои! – поля и блоки. И что же это я вижу?!

Этот парень – Бог.

Нет, я не иронизирую, и не подменяю понятия. А называю вещи своими именами.

Он реально – Бог*.

*Повесть «Опять дурацкие вампиры!..»

Древний, и воплотившийся сейчас вживую в крупном и накачанном мужчине двадцати семи лет. Лаборанте-технике, помогавшем учёным экспедиции в латинскую Америку, в археологическом исследовании какой-то Юкатанской древней цивилизации. Майя? Ну да – они. А он – Бог, прилетевший на Юкатан задолго до прибытия Колумба, на звездолёте. С далёкой звезды. (Тьфу ты! Прямо как в комиксе про Супермена!)

А «хранился» этот Бог в микроскопической капле крови и слюны, которую высосал из предыдущего Бога самый обычный комар. Потому что убили майя ещё семь веков назад этого самого Бога. За излишнюю кровожадность и жестокость. И поскольку спастись у того не было ни единого шанса – его голову отрубили во сне, и он мгновенно обессилел! – вот он и передал своё наследие – через комара. И кровь. И слюну.

Где и хранилась вся нужная информация.

И парня моего этот комар цапнул. Когда тот помог вскрыть гробницу, где был саркофаг. Нет, не с телом! Тело предусмотрительные жрецы сожгли. Как и голову. А с камнем-надгробием, с описанием произошедшего. И комаром, спрятавшимся в щели на потолке… Вот уж – не только малярию, оказывается, они переносят. Твари проклятые.

Ну а потом перебрался этот мужчина – его, кстати, Эриком зовут! – в Штаты. И ему, с его новыми телепатическими и экстрасенсорными способностями (Тут он до дрожи напоминает мне – меня!) ничего не стоило организовать себе «роскошную жизнь»!

В частности, ЦРУ думает, что завербовало оно сильнейшего аналитика и экстрассенса в мире. (Были у них такие секретные программы! Когда «отслеживали» избранные особо патриотичные (И проплачиваемые!) экстрасенсы передвижение Советских подводных лодок, и мобильных наземных систем с ядерными ракетами.) А он теперь, не утруждая себя особо, и иногда подкидывая идейку-другую своим боссам, фактически просто имеет доступ к любой, даже самой секретной информации. Поступающей со всего мира! И отслеживает. Тех, кто смог бы стать ему конкурентом.

А в частности – больше всего он боится, что другие Боги – ну, вернее, существа с его планеты! – смогут найти нашу милую планетку, и пожелать самим управлять всеми этими восемью миллиардами богоподобных внешне… Покорных рабов! И рабынь.

Вот теперь мне понятно, как и почему он меня так быстро вычислил и отследил.

И теперь столь «гостеприимно» встречает.

Но, надо отдать ему должное, он – силён.

А ещё бы! Ему в последние семь лет никто не мешал. Развивать способности. Трахать самых желанных и красивых женщин. Жрать все мыслимые и немыслимые деликатесы. И жить в самых роскошных апартаментах. А заодно и тренировать! Свой разум.

Но ещё вижу я, что он – фактически необразованный парень. «С улицы».

И все его знания, особенно в области фундаментальных наук – пустяк по сравнению с моим «интеллектуальным» багажом. И вряд ли мне так уж трудно будет одолеть его. Разумеется, когда немного поднаберусь сил. И натренирую свой разум. И способности на ментальное, и на непосредственно физическое воздействие на предметы! Например, первое, чего мне захотелось – прирезать его первым же оказавшимся поблизости ножом! Но пока – вот именно, не хватает силёнок! (Да и ножа на крыше нет.) А пока…

Приходится признать, что он сильнее. Намного.

Кстати: интересно, а откуда он берёт силы?!

Ого! Надо же! Он довольствуется только тем, что съел в виде пищи. И выпил – в виде крови. Донорской. Из контейнеров из холодильников. А иногда – и прямиком из людей! И переработал во внутреннюю энергию. Даже не тепловую.

А энергию мышц! И мозга.

Вампир, проще говоря. «Традиционный» – такой, каким их изображают легенды и фильмы типа «Дракула», «Тёмный Мир», или «Сага…».

Ну, тогда он в заведомо проигрышной позиции.

Мне-то пища для работы практически не нужна. И энергетическая база, которой располагаю, не в разы даже, а на два порядка мощнее. Просто…

Просто КПД использования этой базы, и способностей моего разума пока куда ниже. А, следовательно, нужно развиваться. Тренироваться. (Если так можно сказать про развитие сверхъестественных способностей!) Нет, он, конечно, тоже стоять на месте не будет. Но тут уже выбирать особо не приходится. Он-то… Уже знает о моём существовании. И видит, что я подбираюсь – именно к нему. Но!

Если я сейчас полезу на него, исход битвы предрешён.

И – не в мою пользу!

Значит, предпримем тактическое отступление, как говорят мои знакомые швейцарские полицейские.

А проще говоря – сбежим!

Для начала – просто подальше от него.

Но, похоже, я этого гада недооценил!

Потому что встаёт вдруг с кресла передо мной здоровенный бугай – баскетболист, как сразу вижу! – и, оглядываясь вокруг, словно в недоумении, тянет загребущие мускулистые лапы к моему горлу!

Пришлось бугая вырубить. Одним мощным ударом. Мысленным. (Надеюсь, ничего я ему там, в его небогатой мозгами черепушке не повредил летально!) Но тут же обнаруживаю я, что все пассажиры, которые сидели и спереди и сзади меня, встают, и тоже… Того! Лезут! Двигаясь словно во сне – этакие с…аные зомби!

Как им удаётся меня видеть?! Ведь я заблокирован!!!

Ах, вот оно как… Это – чёртов Эрик приказал им двигаться в направлении меня. И пусть они меня реально и не видят, но надеются найти на ощупь!

Ну правильно: в самолёте-то скрыться особо некуда.

Поэтому поступаю проще, чем собирался. Выдаю им на «растерзание» свой образ. Мысленно перенесённый мной на того самого баскетболиста.

Он мужик здоровый, и в обиду себя не даст!

Драчка получилась знатная! Наблюдал с безопасного расстояния…

А больше всего меня радует тот факт, что эти усилия, похоже, вымотали даже моего Бога: ощущаю, как поток его энергии в управляющих моими «зомби» сигналами, слабеет буквально с каждой минутой!

И вот уже свалка в проходе между креслами заканчивается. И все, кто в ней участвовал, отключаются! А проще говоря – теряют сознание! Потому что пропадают вожжи, управлявшие их телами, и заведомо чудовищные усилия, которые они предпринимали только что, чтоб задушить (Вот повезло, что никакого оружия на борту провозить нельзя!) террориста, каковым меня представил Эрик, отняли все их силы! Ф-фу-у-у…