Сюрприз для советника

Пролог.

 Прошлое...

  Я стояла, спрятавшись за дверь, ведущую в оранжерею. Хорошо, что она была застеклена только наполовину, иначе те двое, что сейчас страстно целовались там, смогли бы меня заметить. Я тогда была бы наказана и лишена возможности посещать нашу огромную библиотеку, в которой уже свила себе уголок. Там, за чтением сказок и легенд, я уносилась на драконах в неведомые дали, плавала с морским народом под толщей океанов, путешествовала по пустыне вместе с кочевниками.

Чтение было моей маленькой радостью, которой могли меня лишить родные, заперев в наказание в детской.

- Тиар, милый... - моя старашая сестра Валери извивалась в объятиях молодого мужчины, я слышала чмокающие звуки и невольно кривилась, не понимая что может быть приятного в слюнявых поцелуях. Мой семилетний разум отказывался думать о том, что кому-то это может нравиться.

- Валери, любимая, жди меня вечером после заката... - опять этот отвратительный "чмок", - оставь открытым окно...

"Он что, на драконе прилетит?" - подумала я и собралась уже потихоньку отступить от дверей и направиться обратно по коридору, раз мне не дают насладиться чтением моей любимой книги в оранжерее. Сборник сказок чуть не выскользнул у меня из рук, когда дверь неожиданно распахнулась, и моя темноволосая и зеленоглазая старшая сестра выскочила из неё и ураганом пронеслась по коридору.

Молодой мужчина вышел из оранжереи почти сразу же за ней, но, в отличии от резкой и порывистой Валери, не заметившей меня, он обернулся и уставился на меня своими чёрными, как ночь, глазами.

- Что, Мышь, подглядываешь? - грубо спросил он меня и резко встряхнул головой, от чего копна чёрных и длинных волос накрыла одну сторону его лица. Он сделал шаг, чтобы подойти ко мне, но я не растерялась и припустила от него по коридору, только почувствовав, что меня пытаются остановить. 

Этот молодой человек ещё тогда не знал одного маленького секрета нашей семьи, который тщательно оберегался ото всех посторонних: если попытаться меня задеть при помощи магии, то человеку, попробовавшему это сделать, придёт очень сильный откат! И я услышала за спиной тихий вскрик и падение чего-то тяжёлого, но не обернулась, а продолжала бежать к своей цели, коей была моя комната.

"Мышь, - злилась я, - далось всем это дурацкое прозвище! Я что, такая мелкая или у меня хвост? А, может, я пищу, как мышь?" Всю дорогу я не могла выбросить из головы картинку целующейся сестры. "Ну что она в нём нашла? Он же урод, да ещё и старый! Поллин как-то сказала, что Тиарнану двадцать два года. Целых двадцать два! И скоро будет тридцать! И всё! Это старость!"

Я забежала в свою комнату и подбежала к огромному зеркалу, вставленному в двери моей гардеробной. Я крутилась перед ним и так, и эдак, пытаясь найти у себя хвост или рассмотреть мышиные ушки. Но ничего этого, конечно же, у меня не было! Лицо у меня было округлым, нос - маленьким, губы - аккуратными  розовыми. И тогда я глянула на свои, заплетённые няней в две тонкие косы, волосы. Вот она, причина! И как я сразу не поняла! 

Мои волосы имели грязо-серый оттенок, и вправду похожий на цвет мышиной шёрстки... Да ещё и эти глаза, свело-серого, невыразительного цвета. Даже чёрные, густые и длинные ресницы не способны были спасти их! Я вздохнула. Ну мышь, так мышь!

Меня, самую младшую дочь герцога Олдреда тер Близе, обычно не приглашали в Большую столовую на семейные обеды. Моя матушка, герцогиня Вадома тер Близе Фразир, искренне считала, что детьми нужно заниматься ровно два часа после завтрака, остальное время обо мне заботилась няня, а потом - воспитательница и гувернантки. Поэтому присутствие детей на общих семейных трапезах было исключено.

Но в этот раз меня, почему-то, позвали. Моя няня, Лили, простая деревенская женщина, переплела мои косы, повязав на них огромные банты, нарядила меня в одно из кукольных платьев, которые я не могла терпеть, но Лили сказала:

- Ради меня, Альма! Матушка будет тобой недовольна, если не оденешь!

И проводила меня в огромный зал, который и назывался Большой столовой, хотя мог вместить в себя всю дереню, где родилась моя няня. Это я слышала от неё.

Я степенно подошла к столу, в другом конце которого восседали, как король с королевой, мои родители, и неумело исполнила реверанс. Только я собралась присесть рядом с Поллин, весело сверкавшей в мою сторону своими огромными синими глазищами, как услышала:

- Подойди ко мне, дитя!

Я, вздохнув, вышла из-за стола и направилась к своему батюшке, герцогу Олдреду тер Близе, ведущему свой род от Первых Королей. Он сурово посмотрел на меня из-за своих огромных бровей и сказал:

- Вадома! Альма хорошо себя ведёт?

- Да, милорд...

- Ну что ж... Присаживайся, дитя моё... - это были первые слова моего отца, обращённые ко мне, за полгода!

Все сидящие за столом помолились Защитнице и Утешительнице, и приступили к трапезе, а я всё пыталась вспомнить, что говорила мне няня по поводу обеда: как нужно себя вести, как правильно есть и куда нужно класть салфетку, но, как назло, в моей голове бушевал океан, над которым кружили драконы... Я не могла ничего припомнить! И, чтобы не огорчать свою матушку, я просто делала вид, что ем, а на самом деле просто ковырялась вилкой в тарелке.

Глава первая.

Настоящее... Двадцать лет спустя...

- Отец, Вы опять вставали? - я наморщила лоб, глядя на сдвинутое с места кресло, которое с утра стояло возле окна, а сейчас располагалось рядом с маленьким столиком в противоположном конце комнаты. Мне захотелось выругаться вслух, как это делают деревенские мужики, когда приходят ремонтировать то покосившееся крыльцо, то протекающую крышу. А мне приходится стоять и выслушивать их ругань и жалобы на то, что я дала им не те инструменты, что мой отец - жуткий скряга, что я - старая дева и так далее... И только всё это в других, очень грубых выражениях, которые благовоспитанная девушка, вроде меня, не должна даже слышать, не то что знать их наизусть! Но я их уже выучила, хотя никогда ещё мне не приходилось их использовать.

Вот сейчас был один из таких моментов, когда эти слова захотели сорваться с моих губ: отец, который по рекомендации столичного врача должен был ещё неделю находиться в постели, самовольно вставал с неё, что могло убить потраченные мною усилия по его выздоровлению! Чтобы позвать врача из столицы, именно того, кто специализируется на отцовой болезни, мне пришлось продать матушкино колье за треть его стоимости. А сколько я писала ему, уговаривая приехать!

Я уже знала, что что-либо говорить Олдреду Близе бесполезно, но всё-таки не удержалась:

- Гер Алестер запретил Вам подниматься с постели! Неужели тяжело подождать несколько дней? - это был риторический вопрос, так как отец отвернулся лицом к стене и недовольно пыхтел.

А я подошла к столику и увидела причину, по которой мой старый и больной отец не слушается рекомендаций: на столе лежало неотправленное письмо.

- Отец, Вы опять?

Он резко присел на кровати и громко сказал:

- Альма! Ты знаешь, ради кого я всё это делаю! Только ты осталась со мной в трудные для нашего рода времена! Друзья и знакомые отвернулись от нас! Даже эта тварь Валери... Она должна  быть мне благодарна! Ведь всё, что она теперь имеет, она получила благодаря мне! Мне! Своему отцу!

Да, Валери сейчас вела очень блестящий образ жизни. После смерти своего супруга пятнадцать лет назад, она осталась богатой молодой вдовой и начала блистать в высшем обществе. Про свою семью, как и обещала, она забыла. Череда любовников, великолепные наряды и украшения, званные приёмы и балы: всем этим теперь жила моя старшая сестра. Мне хотелось сказать отцу, что он сам виноват в том, что дочь не хочет ничего знать о нём, но я, как всегда, смолчала. Мой отец всё равно меня не услышит!

Небрежным жестом взяла со столика конверт и посмотрела, кому на этот раз писал мой отец, и тут конверт выпал из моих рук. Я открыла рот от изумления и повернулась лицом к отцу.

- Отец! Вы что, думаете, что ОН Вам ответит? Вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО так думаете!

Отец виновато посмотрел на меня.

- Это наш последний шанс, Альма. Самый последний... Если и может кто-то повлиять на решение Аллена Второго, то только он, его единокровный брат...

Я молча вышла из отцовской комнаты, а затем из нашего коттеджа, и села на злополучное крыльцо, цепляясь платьем за торчащий гвоздь. Мой отец сошёл с ума! Неужели признаки старческого слабоумия уже приближаются к нашей семье? Додуматься написать Тиарнану Вилберну! Первому советнику короля! Его старшему брату! Да этот человек ненавидит не только отца, но и всю нашу семью!

Поллин, которую пару месяцев назад очередное задание занесло в наши края, рассказала мне, что Валери, после смерти мужа, пыталась вернуть расположение Тиарнана, но тот не захотел даже с ней разговаривать! И теперь, если встречается с ним на светских мероприятиях, то оба делают вид, что не знакомы, хотя гер Тиарнан двадцать лет назад просил руки Валери!

А когда мой отец оказался замешан в государственном перевороте, который некоторые высокие сановники решили устроить после восшествия Аллена Второго на престол, положение нашей семьи изменилось. Мой отец утратил свой титул и поместья, всё наше имущество оказалось под арестом. Тогда Тиарнан Вилберн лично вёл дело моего отца, и лишить нас всего была его идеей, хотя я рада, что отца не посадили в тюрьму, ведь могли.

 Меня особо не потревожило наказание, озвученное лично Тиарнаном: я никогда не мечтала ни о титулах, ни о богатстве! Мне бы хватило для жизни маленького домика на окраине королевства, такого, как сейчас. Только после королевской немилости я почувствовала, что значит жить, а не притворяться тем, кем хотят видеть тебя твои родители и высший свет! 

Но мой отец и матушка были другого склада: опала сильно сказалась на них. Вадома тер Близе Фразир не выдержала и семь лет назад умерла от сердечного приступа, когда попросила свою дочь, Валери, помочь мне выйти в свет, а та ей отказала... После смерти матушки отец сильно сдал, его здоровье стало стремительно ухудшаться, и тогда в его голове поселилась гениальная, на его взгляд, идея.

Меня срочно нужно было выдать замуж!

И отец начал писать прошения: на имя короля - несколько десятков раз, на имя первого министра - раз пять, и теперь дошёл счёт и до советника... Если бы не та старая история, я могла бы предположить, что Тиарнан Вилберн не отказал бы отцу и смог пристроить меня замуж. Но я была реалисткой, и точно знала, что это невозможно! Да и я сама не хотела возвращаться туда, где за лживыми улыбками препрятан нож за пазухой... Не стоит это всё отцовского унижения!

Глава вторая.

Я ехала в пыльной почтовой карете навстречу своей судьбе. Я никогда, в отличии от своих сестёр, не могла противиться воле своего отца, хотя на этот раз попыталась...

- Отец, - говорила я, - ну подумайте сами, кто будет дарить девушке, пусть она и дочь опального герцога, просто так сто тысяч гульденов? Вы сами верите в это?

Но отец был непреклонен.

- Альма! Этот бастард Вилберн чувствует, что виноват перед нашей семьёй. Это он тогда посоветовал королю лишить меня титула, а значит тебя - всех привилегий, что положены по праву твоего рождения! - с пафосом вещал он, выпятив вперёд грудь и большой живот. - Ты - наследница тер Близе! Ты должна носить драгоценности, а не продавать их, чтобы купить себе хлеб, - отец, наверное, представлял себя стоящим где-нибудь в Королевском Совете и произносящим там речь. Я поняла: опять моё слово ничего не значит.

- Отец, но как Вы тут будете без меня? - предприняла я последнюю попытку отвертеться от поездки и отбора, сыграв на его эгоизме. - Кто будет Вам готовить, стирать, чинить бельё? Вы знаете, что денег на прислугу у нас нет...

- Так сходи, продай мамины серьги из гарнитура, ты всё равно их не носишь... Хотя, не продай, а заложи... С твоими будущими доходами выкупишь их очень скоро!

Хотелось крикнуть:" Какие доходы, батюшка, очнитесь!" Но я опять, как послушная дочь, промолчала. Потом в голове у меня возник план, как обмануть отца. Можно было сделать вид, что я еду в Огненный Дол, а самой остановиться где-нибудь в гостинице, например, в том же Милте. Но тут возникла мысль, что батюшка спросит у меня про деньги, и я окончательно расстроилась.

Я решиила спросить совета у сестры. Раз Поллин будет судьёй на этом конкурсе невест, значит, она может что-то мне посоветовать.

Я написала ей письмо и отправилась на почту. В старом деревянном здании, где располагалось отделение почты, меня встретила тишина. Дверь была нараспашку. Наш почтальон, гер Леланд, мирно посапывал, положив голову на стойку. 

Я тихонько покашляла, мужчина открыл глаза и начал подниматься, склоняясь в низком поклоне.

- Ну что Вы, гер Леланд, зачем...

- Вы - леди, а мы - так, погулять вышли.

- Леди я была раньше, а теперь - такая же, как все! Не нужно церемоний.

- Леди есть леди, хоть раньше, хоть как... Так что Вам угодно?

- Можно отправить письмо с королевской почтой? Сколько это будет стоить?

- Два королевских гульдена, - ответил почтальон, а я вынула из сумочки последние золотые монеты, - что-то ещё?

- Да, Вы не подскажете мне, где можно нанять женщину, чтобы приходила убирать и готовить у нас. А ещё ухаживать за больным отцом...

- Есть такая женщина. Вдова Каст. Если хотите, госпожа Альма, то я вечером пришлю её к вам.

- Да, спасибо...

- А Вы куда-то собрались уезжать?- глаза почтальона странно блеснули.

- К сестре... в гости... - я не знала, что ещё можно соврать, как-то к этому была не привычна.

- К сестре? Жаль...

- Почему жаль?

- Я подумал, что к жениху...

- Почему к жениху? - я испугалась. Неужели слухи об отборе добрались и до нашего захолустья?

- Как почему! Вы - молодая и очень привлекательная леди, и, значит, у Вас должен быть жених.

- Нет, гер Леланд, у меня нет жениха, - я выдохнула облегчённо.

- Нет? Странно... Но я думаю, что непременно появиться, просто Вам почаще нужно покидать нашу дыру, тут приличных женихов для Вас точно нет!

- До свидания, гер Леланд, не забудьте про женщину, - и я быстро-быстро помчалась к ювелиру. 

Письма от своей сестры я так и не дождалась, и мне пришлось уехать, бросив отца на растерзание высокой и суровой вдове, которая могла заморозить одним своим взглядом.

Я выехала из Милта на почтовой карете пятнадцатого числа, за десять дней до начала. Ехать в Огненный Дол мне предстояло дней семь-восемь, я мечтала о том, чтобы карета сломалась, и я опоздала. Но мы ехали медленно, но по расписанию. В один из унылых дней я уснула от мерного стука колёс, и мне приснилось, что я опять девочка, гуляющая по коридорам нашего замка...

Прошлое...

В тот день я с утра помчалась в библиотеку. Лили сказала мне, что занятий сегодня не будет. Во всём замке стояла какая-то неестественная тишина, и когда я бежала по длинным коридорам, то мне иногда казалось, что я осталась здесь одна. Мне стало страшно. Я представляла ужасных монстров, прячущихся в тени коридоров и за шевелящимися от сквозняка шторами, и припустила бегом в сторону библиотеки.

Опять меня остановил крик отца. Кто мог так рассердить его с утра? Моё детское любопытство заставило меня остановиться перед дверью батюшкиного кабинета.

Глава третья.

Прошлое...

  Когда мой отец оказался замешан в заговоре против короны, и наша семья лишилась всего, встал вопрос, где мы будем жить. Мне было семнадцать лет, а в восемнадцать я должна была бы впервые быть представлена в высшем свете в качестве потенциальной невесты. Уже тогда, семнадцатилетней девушкой, я понимала, что грандиозные планы моей матушки по скорейшей выдачи меня замуж, осуществить не удасться. Но мои родители продолжали жить в каком-то своём, оставшемся в прошлом, мире. 

Мы тогда поехали к кузине матери, урождённой Клаудии тер Фразир, бывшей в замужестве за одним мелкопоместным бароном. У кузины матушки тогда проживала моя бабушка, Эмилия тер Фразир. За своей тётушкой попросила позаботиться ту её мать, родная сестра. Почему бабушка жила не с нами, я поняла только тогда. 

Приехав в поместье тётушки, мы поселились не в господском доме, который пусть и не был таким огромным, как родовой замок тер Близе, но достаточно большим, чтобы поселить и нашу семью из трёх человек, двух служанок и одного камердинера, а во флигеле. Мой отец устроил матушке скандал, обвинив ей родственников в неблагодарности. Моя матушка ответила ему со всем своим королевским спокойствием:

- Олдред, дорогой, радуйся, что хотя бы у тебя есть крыша над головой, иначе спать нам с тобой где-нибудь под кронами деревьев. Ты такого будущего хочешь для меня и своей дочери?

Отец замолчал, а я вышла из флигеля и пошла осматривать парк. Было лето. Меня заворожили яркие цветы и порхавшие над ними бабочки. И тут, в одном из отдалённых мест парка, я обнаружила беседку, стоявшую на берегу маленького пруда, заросшего кувшинками и камышами. Я заглянула в неё и увидела старушку, сидящую за вязанием. Она была кругленькой, аккуратной, в маленькой шляпке с прозрачной вуалью и голубом платье простого кроя.

- Ой, извините, что потревожила!

- Ничего страшного, дитя. Ты кто? И что тут делаешь? - старушка внимательно посмотрела на меня своими прозрачными светло-серыми глазами из-под пенсне и улыбнулась. - Ну что это я? Допрос устроила! Проходи, не стесняйся! Будешь пить чай?

И тут я увидела, что помимо вязания, на небольшом столике присутствует и маленький чайный набор, а так же корзиночка с моими любимыми цукатами.

- Спасибо! - я зашла в беседку, чинно присела на скамеечку напротив пожилой леди и налила себе чаю в крохотную кружечку. А затем, оттопырив, как учила матушка, мизинец, отхлебнула маленький глоток.

- Меня зовут Альма тер Близе. Мы только сегодня приехали с родителями. Нас поселили во флигеле, а батюшка с матушкой теперь ругаются.

- Понятно... А ты, милая, неужели не знаешь, кем я прихожусь тебе?

Я схватила лакомство из корзиночки, запихнула в рот и с наслаждением начала его жевать. Прожевав, ответила:

- Нет! Может, Вы - какая-то родственница?

Старушка рассмеялась. Её смех был не хриплым, старческим, а нежным, как колокольчики.

- Я - твоя бабушка, Эмилия тер Фразир, мама твоей мамы!

- Да-а-а? - не очень вежливо удивилась я. - А почему я про Вас ничего не знаю? Матушка мне ничего никогда не рассказывала...

- Вадома, как всегда, идёт на поводу у своего супруга... Твоей отец, детонька, считает наше родство, как бы это выразиться, не очень удобным для себя. А моя дочь привыкла ему потакать...

- Но почему?

- Пей чай, деточка, и кушай. Молодым хорошо: что не съедите - всё вам на пользу, а в нашем возрасте надо есть уже с осторожностью.

- Спасибо, леди... А как я могу Вас называть?

- А как ты хочешь?

- Если можно, то бабушка...

 - Можно, деточка, можно...

И теперь, глядя на единственное украшение, которое я носила, я с любовью и признательностью вспоминала свою бабушку, Эмилию. Эта женщина многому научила меня, а кольцо - талисман и единственная память о ней!

Я, гордо подняв голову, следовала за Лили, которая показывала мне дорогу в Большой обеденный зал, отметив про себя, что мои предположения о похожести планировки Огненного Дола и моего родового замка оказались верны. Меня вели в Большую Столовую комнату, так назывался у тер Близе этот зал, одно из самых больших, после Бального зала, помещений.

Решила чуть попозже сходить и посмотреть, подтвердяться ли до конца мои предположения.

В Большом обеденном зале стоял пышно накрытый стол, за которым могли разместиться не менее пятидесяти гостей, но на самом деле за столом находилось меньше двадцати человек. Играла лёгкая музыка, доносившаяся из соседнего помещения. На столе стоял канделябры, а под потолком висела огромная люстра, в свете которых сверкали своими украшениями девушки.

"Претендентки, - подумала я, - так вот что имела в виду Лили, когда говорила об украшениях. Я всё равно бы ТАК никогда не оделась"