Так ненавидеть нельзя

Так ненавидеть нельзя Ада Раевская

Глава 1.1

День был так себе. Я устала, как тяговая кобыла, не меньше, через день предстояла ещё такая же работка до полусмерти. И потом через день ещё. Так до бесконечности.

Я шла по улице, было уже темно. Кому-кому, а уж мне тут бояться было точно нечего, ведь я, наверное, самое страшное, что тут можно встретить.

Я лениво повернула в очередной двор. Не знаю зачем, просто захотелось. Дворик оказался типичным, я бы даже сказала, что таких тысячи, если не больше. Но была у этого самого дворика одна примечательная особенность, досадная для жильцов и такая удачная для меня.

Бар. Он находился в подвале одного из домов.

Судя по неоновой вывеске с одной оторванной буквой и шуму, который доносился оттуда, заведение вряд ли слыло сильно приличным, то есть, нормальной девушке туда соваться бы не стоило, но у меня желание выпить было совсем ни как у той самой девушки, так что я туда сунулась.

На деле всё было не так уж и плохо. В задымленном помещение был занят всего один столик, за ним очень громко отдыхала компания мужиков полубайкерского вида. Хотя, что-то я поспешила байкеров оскорбить… Бухие мудаки проводили меня сальными взглядами, но я не обратила на это никакого внимания: пусть только попробуют докопаться, и я за себя не отвечаю. Неплохой будет способ сбросить напряжение.

Подойдя к барной стойке, я огляделась в поисках бармена. Его нигде не было.

Вот, так захочешь вылечить душу ценою печени, а тебе никто и не принесёт стакан виски… Хотелось добавить «на старости лет», но, думаю, в мои только-только стукнувшие восемнадцать это будет преувеличением. Хотя, чувствую я себя на все сто, разумеется, на все сто лет, развалиться даже хочется.

Наконец-то парень показался из-за двери, смерил меня хмурым взглядом и сказал:

— Паспорт показывай.

Я сначала вообще не поняла, чего от меня хотят, а потом едва ли со стула не грохнулась, сдерживая смех.

— А с чего вы взяли, что я сюда явилась за чем-то алкогольным? Может быть, мне тут атмосфера нравится?

Симпатичный, надо сказать, парень, сразу как-то подобрел и заявил:

— Я прекрасно различаю тех, кто пришёл сюда, чтобы надраться. Так что, честно говори, если малолетка: домой провожу, маме-папе не скажу.

Моё шутливое настроение после его слов не оставило после себя и следа… Не знаю, почему так подействовало.

— Надраться я хочу, восемнадцать мне исполняется в этот самый момент, а моим маме и папе сейчас лучше на глаза не попадаться, — я усмехнулась.

К счастью, бармен не стал дальше пререкаться и просто спросил, что я буду. Хотелось запросить водки, но я поскромничала и заказала виски со льдом.

Парень обернулся к полкам с бутылками, позволяя мне любоваться своей шикарной спиной в чёрной рубашке. И почему же такие произведения искусства оказываются простыми людьми?..

Глава 1.2

Свой заказ я повторила ещё пару раз. В планах было выпить ещё несколько стаканчиков для закрепления эффекта, но тут мне на плечо легла массивная рука, а в лицо дыхнуло перегаром.

— Девушка, красавица, не составишь джентльменам компанию? — вякнуло существо, едва стоящее на ногах.

Первым же моим порывом было его оттолкнуть, если не поймёт — объяснить подробнее, с помощью парочки ударов по физиономии… При желании, я могла бы уложить в рукопашной схватке всех этих упитых амбалов, но мне захотелось проверить кое-что.

Я нарочито перепуганным взглядом посмотрела на бармена. Мне было интересно, сольётся он или оставит даму в беде?..

Спустя пару секунд я подумала, что всё-таки он выбрал второй вариант и мне уже придется, в случае, если силу не рассчитаю, оплачивать стоимость всей мебели, что тут стоит.

Однако, парень, имени которого я так и не знала, меня немного удивил. Он спокойно расстегнул пуговицы на манжетах, засучил рукава, оголяя шикарнейшие на вид руки и сказал, глядя прямо в глаза моему недообидчику:

— От девушки отстань или поговорим.

Тот, видимо, был уже пьян достаточно, чтобы не понять, чего от него требуют, но недостаточно, чтобы упасть уже мертвецким сном и не тревожить всех вокруг… Ко всему прочему, дружки смельчака тоже поднялись изо стола, видимо, готовясь отстаивать товарища.

— Чёрт, опять столы придётся новые покупать! — едва слышно и с досадой пробормотал мой защитник и спокойно так перемахнул через барную стойку.

Он хотел что-то сказать, а это точно спровоцировало бы драку и, как следствие, разрушение имущества, так что я решила, что всё-так не помешало бы мне вмешаться.

— Господа! — громогласно воскликнула я. — Хотите фокус покажу?

Всё это время я сидела к ним спиной, так что, не могла увидеть, как они кивали в знак согласия. Но в качестве этого знака я приняла молчание и фокус всё-таки продемонстрировала. Думаю, публике он придётся по вкусу.

Не вставая с барного стула, который неплохо крутился, я ногой оттолкнулась от стойки, начиная поворачиваться. При этом, я не забыла захватить со своего плеча руку мужика и вывернуть её таким образом, чтобы хруст костей раздался на всё помещение.

Чудесная тишина была разрушена визгом того, чья рука ещё не скоро придёт в нормальное состояние. Если придёт вообще.

— А вот был бы воспитанным мальчиком, то сейчас ручка бы не болела, — менторским тоном проговорила я.

Все, как им и положено, пребывали в глубочайшем шоке, даже драться передумали.

— Забирайте этого калеку и сами сваливайте отсюда, пока я добрая.

Моим словам они всё-таки поверили, совету последовали. Уходя, расплатились с барменом, который тоже похоже в шоке пребывал.

— Мне заказ повторите, пожалуйста, — мило улыбнулась я, обращаясь к оцепеневшему бармену. Да, впечатление на него я точно произвела, причём, неизгладимое.

Он тряхнул головой, вернулся за стойку, налил мне в стакан виски, достал бутылку водки, шот, наполнил его и выпил залпом, даже не поморщившись.

— И как вас зовут, мой доблестный рыцарь? — поинтересовалась я, после того, как мой стакан был вновь пуст.

Глава 1.3

— И как вас зовут, мой доблестный рыцарь? — поинтересовалась я, после того, как мой стакан был вновь пуст.

Мне парень ответил лишь после недолгой паузы:

— Макс. А вы, прекрасная леди с испуганным взором, поведаете мне своё имя?

Я рассмеялась: он мою игру подхватил.

— Я Таша.

Дальше о чём говорить, я не знала, но мне похоже и не надо было знать, разговор продолжил Макс.

— Мне этот бар, чтоб ему, не так давно от отца достался, — как бы пожаловался мне бармен, который и не совсем бармен. Зато теперь понятно, почему он так легко пожертвовал мебелью: люлей от хозяина-то не влетит.

— Думаю продать эту забегаловку, — продолжал Макс. — Я прям чувствую, что нужно это сделать, а то проблем не оберусь. Да и постоянные эти, — он кивнул в ту сторону, где заседала компашка, — задолбали уже.

Я пожала плечами, в общем-то, не желая задумываться об этом, но потом представила, что мне придётся вечно показывать фокусы и всё-таки посочувствовала владельцу этого сомнительного заведения.

— Тут кому что… Зачем-то же ваш отец этот бар открыл… — я уже дошла до отметки «пьяный философ» и начала рассуждать.

Макс явно над мои изречением задумался, а потом сказал:

— Ну, да, он не казался таким несчастным, как я, работая здесь, — усмехнулся он. — Но я ведь не должен становиться в точности таким же, как мой отец?..

Вопрос, заданный барменом, был скорее риторическим, однако я впала от него в ступор. У охотников из поколения в поколение передавались навыки, умения и… своеобразная идеология. Ни у кого и вопросов не возникало по этому поводу, всем с детства было привито одно и то же… Кроме меня и ещё нескольких детей лояльных к оборотням семейств. Наши родители были достаточно умны, чтобы разглядеть в оборотнях более чем разумных существ и поведать об этом своим детям. Однако, мы по-прежнему подчинены обществу, ненавидящему оборотней только за то, что они отличаются от нас и обычных людей. За то, что они сильные. Иногда я думаю, что лучше бы я родилась в семье, где не властвовало «вольнодумие», тогда бы мне не приходилось ломать саму себя. Я была бы твёрдо уверена, что каждый день да через день вершу благие дела… Как мои родители вершат.

— Конечно, ты не обязан, — как-то само собой я решила перейти на «ты», хотя на брудершафт мы с ним не пили.

— Тогда продам бар, решено, — как-то тускло улыбнулся мне Макс. Но потом он, видимо, попытался скрыть грусть и спросил: — Где же это таких милых девушек учат руки ломать здоровым мужикам?

В ответ я засмеялась, даже не зная, что ответить. Милой девушке от рождения сила дана, дабы очищать мир от скверны в виде оборотней? Нет, я ещё не настолько пьяна.

— Это большой-большой секрет, но я расскажу своему доблестному рыцарю, — я подалась вперед и заговорщически шепнула: — Я просто ведьма.

Такой бред, ужас просто. Но, хорошо, что в ответ Макс закатил глаза и оставил этот вопрос, понимая, что не все хотят свои секреты раскрывать.

— Понятно, а метла где? — ухмыльнулся он, подливая мне ещё виски, хотя я и не просила. Но, я не против. Хотя, этот стакан явно должен быть последним… Явно.

— Не завелась метла, не завелась.

Наш разговор становился всё абсурднее и абсурднее, но всех это устраивало.

— А ты где так резво научился махать через барные стойки?

— Я отслужил пять лет в армии по контракту.

Ого, вот значит как. Значит, такая шикарная спина ему была не природой дарована…

Я посмотрела на часы и едва ли не свалилась со стула.

— Три часа ночи… Что-то я засиделась слишком.

— Уже уходишь? — как-то грустно спросил парень. — Может быть, ещё чуть-чуть посидишь?

Я напряглась. Эти нотки в голосе я знала прекрасно. Так со мной говорил красавчик в новой школе, когда мне было шестнадцать, так со мной пытается говорить охотник из отряда…

Я нравлюсь этому парню, чёрт возьми!

Глава 1.4

Обычно в таких ситуациях я даю дёру или отправляю в пешее эротическое… Но сейчас мне стало безумно приятно от этого. Возможно, алкоголь давал о себе знать, а возможно… Да, он мне тоже нравился. И чисто внешне, и чисто во всём. Да и уходить мне не хотелось.

— Я есть хочу, — заявила я вместо ответа, но, думаю, он и так понял, что я не ухожу.

Макс тут же расплылся в улыбке чеширского кота и скрылся за дверью, которая вела, видимо, куда-то вроде кухни.

Вернулся он не скоро, однако, когда я увидела, что у него в руках, то едва ли не разревелась.

В одной руке у него была тарелка с несколькими пирожнками, а в другой стакан. В стакане стояла простая белая свеча, из тех, что зажигали, когда отрубали электричество.

— У тебя же день рождения, — ухмыльнулся он, ставя передо мной свечу. — Загадывай желание и задувай. Мне кажется, оно просто обязано сбыться.

Мне хотелось расплакаться. Я слыла одной из лучших в отряде, мною восхищались, как отличным бойцом, способным правильно отловить одичавшего оборотня и шею ему свернуть, а тут… свечка на день рождения. Просто вся сентиментальность, какая во мне только была, сейчас готова была прорваться наружу.

Но я смогла сдержаться. Внешне, по крайней мере. А про себя я подумала: «Хочу быть с ним». Самый глупый способ использовать желание, это пожелать быть с парнем, которого знаешь всего пару часов. Но чем чёрт не шутит? Тем более, по честному, я в это не верю. А сейчас момент такой…

Огонёк свечи погас, я посмотрела на Макса. Я такая дура, но мне захотелось его поцеловать… И вселенная сне во свидетели, он потянулся к моим губам.

Нет, определенно, он должен продать этот бар! Это ли дело, когда какая-то парочка вламывается в такой момент? Они разрушили мой возможный первый поцелуй и мне сейчас хотелось отомстить.

— Мы закрыты! — воскликнул Макс. Парочка завозмущалась, но он вышел из-за стойки, чтобы лично проводить их до двери. После этого слышно было, как он закрывает замок.

— Надо было сразу закрыться, пробормотал парень, возвращаясь. Потом он резко замер, не дойдя до стойки и, чуть задумавшись, произнёс: — Не подумай, что я на что-то намекаю, но… Может быть поднимемся ко мне? Тут прямо в квартиру выход есть, — он кивнул на ту самую дверь, каже уходил. — У меня может и найдется что-нибудь посущественней, чем пирожное.

Я встала со стула и просто сказала:

— Веди.

Глава 1.5

Макс взял со стойки блюдо, рукой указал мне на дверь, а сам выключил свет в помещении.

В коридоре я пропустила его вперед, потому что сама не знала, куда идти, но мы повернули один раз и оказались у лестницы, поднявшись по которой, очутились в просторной гостиной.

— Помещение продавать буду, придётся все эти ходы убирать, — вздохнул Макс.

— А зачем продавать? — вдруг осенила меня очередная мудрость. — У тебя есть место, можно ведь из него сделать что-нибудь другое?

Макс явно призадумался на какое-то время, а потом махнул рукой и сказал:

— Сейчас явно не тот момент, чтобы принимать такие грандиозные решения.

Я с ним была не согласна, но промолчала. Алкоголь никак не проявлял себя внешне: я твёрдо стояла на ногах, говорила чётко и якобы ясно мыслила, однако кое-что от пьяного человека во мне всё-так была. Самое важное, я считаю: жажда приключений и отключенный инстинкт самосохранения.

— А какой сейчас момент? — не в попад задала вопрос я и подошла к парню. Мы долго друг на друга смотрели, а потом я взяла с его блюда пирожнку и съела её, попутно, конечно же, измазавшись в креме.

Макс рассмеялся, поставил блюдо куда-то и начал пальцами убирать крем с моих щек и носа. А я улыбалась как дура.

И улыбалась я ровно до того момента, как он обхватил мою талию своей рукой, прижал к себе близко-близко и, по прежнему касаясь щеки, поцеловал.

Я замерла, словно каменное изваяние. До меня даже не сразу дошло, что я должна на поцелуй ответить, а не просто ловить ощущения и млеть от них.

Я неумело шевельнула губами, но этого парню хватило, чтобы углубить поцелуй, подключить к нему язык и свести меня с ума. Никогда бы не подумала, что отдам свой первый поцелуй тому, с кем знакома всего несколько часов. Но, надо признать, я вообще не особо-то и задумывалась о поцелуях: меня всегда больше интересовали тренировки, бои и проблемы глобального масштаба. Себя как девушку я особо-то и не позиционировала. А, судя по буре эмоций и чувств, что возбудил во мне этот поцелуй, девушкой я была, причём ничего такой, раз у такого шикарного парня на меня… Ширинка топорщится.

Глава 1.6

Мы разорвали поцелуй, пытаясь отдышаться. Я во все глаза смотрела на Макса, а он наблюдал за моей реакцией. Я всем видом демонстрировала, что я очень даже довольна.

Но, несмотря на то, что тело парня стало от меня чуточку дальше, когда он отстранился, здравый смысл возвращаться ко мне не спешил, наоборот, вопреки ему, мне хотелось продолжения. Всему моему телу хотелось продолжения: внизу живота уже завязывался тугой узел, а между ног становилось влажно. Я не испытывала этого раньше так ярко, однако прекрасно знала, что это возбуждение. И, почему-то, меня это всё не пугало, как пугало раньше. Нет, я получала удовольствие от своих ощущений и хотела, чтобы удовольствие становилось ещё более сильным.

— Чёрт, кажется, я тебя хочу, — как-то беспомощно прошептал Макс и выдохнул мне прямо в губы.

Я хотела признаться в том же самом, однако сделала это в привычной манере, дурацким полунамеком:

— Хочешь или, всё-таки, кажется?

Видимо, после этого отнюдь не железная выдержка парня отказала окончательно. Он легко подхватил меня, будто и не был простым слабым человеком, прижал к стене, раздвинул мои ноги и вжался своими бёдрами между ними.

Стон сорвался с моих губ непроизвольно.

Его естество упиралось в мою промежность через ткань его и моих джинс, но для меня это все-равно было крышесносной близостью.

— Вроде бы, не кажется, — охрипшим голосом проговорил Макс возле моего уха, а потом прикусил мочку. Моё дыхание было сбито до ужаса, я хватала воздух рывками и не могла прийти в себя. Да и не хотела так-то.

После этого мы молчали. Макс похоже вознамерился добраться до спальни, потому что подхватил меня уже под колени и за спину и шёл, даже не терзая моих губ поцелуями.

Буквально на секунду мелькнула мысль сбежать, но я тут же её отогнала. Во мне проснулось такое сумасшедшее желание, не думаю, что такое повторится ещё с кем-то. Да и думать не очень-то получалось, если честно: я просто хотела здесь и сейчас этого парня и всё тут. Аргументы за придумаю завтра утром.

Макс опустил меня на широкую, для одного человека, кровать и навис сверху. В комнате было темно, но я прекрасно видела всё вокруг, но разглядывала только его лицо.

— Ты ведь девственница? — опуская руки на мои бёдра, серьёзно спросил парень.

Я просто кивнула, подтверждая.

— Уверена?

Опять кивок.

Он стянул с меня футболку, позволил мне расстегнуть его рубашку, а потом вновь поцеловал так, что у меня голова пошла кругом. Его губы и язык творили со мной нечто невообразимое, я стремилась прижать его к себе сильнее и сильнее…

— Моя прекрасная леди, кажется, сильна даже слишком, — смешливо поморщился Макс, оторвавшись от меня. И только после его слов я осознала, что начала сжимать его плечи почти со всей силы. Странно, что он ещё не орёт от боли.

Я ослабила хватку, хотела извиниться, но мне не дали и слова произнести, вновь продолжив сладкую пытку. Теперь я старалась удерживать контроль настолько, чтобы хотя бы не причинить боль Максу.

Он оторвал мои руки от свои плеч, положил их на кровать и, прочертив поцелуями дорожку от губ до уха, шепнул:

— Расслабься, ты меня не сломаешь.

Я хотела усмехнуться его самоуверенности, но замерла, потому что он опустил ниже свои руки и расстегнул пуговицу моих брюк и молнию тоже, а потом избавил меня от них вообще, оставив в одном белье.

Я почувствовала что-то, чего никогда раньше не ощущала. Это было волнение, да. Трепет, скорее. Я переживала перед какими-то экзаменами, или перед очередным рейдом, перед захватом… Но на этот раз переживания были совершенно другого уровня. Мне казалось, что я просто не переживу, если ему не понравится моё тело.

— Ты очень красивая, — оглаживая руками мои обнаженные бёдра, шепнул парень. — И я тебя хочу уже до безумия.

Моим ответом послужил стон в ответ на прикосновение к моей плоти через ткань белья. Я была уже совершенно влажная и готовая ко всему, лишь бы потушить тот пожар, что во мне разгорелся.

И я сама завела руки за спину и расстегнула застежку лифчика, избавившись от него за пару секунд. Появилось желание прикрыть грудь ладонями, но Макс смотрел на неё, словно завороженный, а я смотрела на него.

На парне по-прежнему оставались ещё джинсы, так что я решила его от них освободить. Ремня на нём не было, это хорошо, а то с ним бы я точно провозилась дольше, чем с пуговицей и ширинкой.

Когда я раздевала его, то почти ненамеренно задела возбужденный член. Убирать руку я не стала, чем вызвала судорожный вздох у Макса. А когда я в исследовательских целях обхватила его твердость ладонью, то он толкнулся вперед. И, вселенная мне во свидетели, сама я едва ли ни кончила от этого, когда представила, что толкнулся он в меня.

Своими лёгкими ласками я явно подорвала терпение парня, потому что буквально через мгновение я была обнажена уже полностью, а из прикроватной тумбочки был извлечен блестящий квадратик.

Пальцы Макса теперь прикоснулись ко мне уже без преграды, и я задохнулась от волны удовольствия, которая меня настигла, когда он помассировал мой клитор.

Я несколько раз, будучи любопытной девчонкой, пыталась удовлетворить сама себя, но мне это не доставило и сотой доли того удовольствия, что я испытывала сейчас.

Видимо, решив, что я готова, Макс избавил от белья и себя. И я впервые струсила: решила, что лучше буду любоваться его шикарными глазами, а не шикарным кое-чем, что пониже пояса.

— Ты уверена? — ещё раз, видимо, напоследок, спросил меня мой заботливый рыцарь. И почему-то я была уверена, что если я сейчас испугаюсь и откажусь, он на меня не разозлиться совершенно. Но пугаться я не собиралась совершенно и на то была весомая причина:

— Я тебя хочу, — прошептала я, едва ощутимо касаясь губами его щеки.

И тут же почувствовала, как он входит в меня.

Я прекрасно знала, что должно быть больно, но, как у охотницы, болевой порог у меня очень высокий… А вот порог удовольствия, видимо, нет, раз меня захлестнуло сразу же непередаваемыми ощущениями.

Одним резким толчком Макс заполнил меня всю, я застонала. Это было какое-то извращенное чувство, когда от боли, которую я вроде как испытывала, становилось невыносимо хорошо. Я повела бёдрами, давая Максу понять, что он должен двигаться дальше, дальше сводить меня с ума своими толчками.

И я получила то, чего хотела. Каждый раз его движения становились всё резче и резче, быстрее, глубже, а вместе с этим разрасталось и удовольствие. В какой-то момент оно охватило всё моё существо и мир вокруг меня просто распался на искры перед глазами.

Глава 2.1

Я проснулась оттого, что солнце светило мне прямо в глаз, а отвернуться я, почему-то, не смогла.

Толь-только просыпаясь, я поняла, что в постели не одна и едва сдержалась, чтобы не вскочить в соответствие с тем, чего требовали боевые инстинкты.

Через пару мгновений я вспомнила, что произошло вчера и немного расслабилась.

Вопреки всем опасениям, никакие сожаления меня не настигли, точнее, сожаление было, но только одно: я не могу остаться с Максом сейчас, я не могу даже мечтать о том, чтобы остаться с ним, не имею права. За мной, конечно, никто не следит, но если я зачащу пропадать, то отмазка “была у Ады” уже не прокатит.

В любом случае, в тысячу раз проще просто уйти отсюда сейчас, пока я ещё имею на это хотя бы какие-то силы. Почему-то я уверена, что если увижу Макса ещё раз, то точно влюблюсь в него без памяти… Я доверила ему стать моим первым мужчиной, и он не обманул моего доверия. Всё произошло слишком быстро, но это и хорошо. Я, пока что, точно в него не влюблена, но это

обязательно случится, останься я.

Я поднялась с постели, быстро собрала свою одежду, натянула её на себя и покинула комнату. Квартира Макса не была большой, так что, я смогла очень быстро воспользоваться душем, ни о чём не думая хотя бы секунд десять. Я без проблем нашла выход. Дверь, к моему счастью, легко открывалась изнутри, так что, я сбежала незамеченной. Квартиру пришлось оставлять открытой, но не думаю, что кто-то это заметит, кроме, разве что самого Макса, когда он проснётся.

На улице я достала из кармана джинс почти разряженный телефон, посмотрела на время. Мои биологические часы меня не подвели, встала я ровно в шесть утра, сейчас было пять минут седьмого.

От района, в который я забрела по чистой случайности, до моего дома было совсем чуть-чуть. Идти туда мне совсем не хотелось. Сегодня был мой день рождения, о нём знали только мои родители, и они, конечно станут радоваться тому, что “их девочка” стала совсем взрослой. Но мне было как-то паршиво от этой самой взрослости, так что я решила, что пошатаюсь по городу ещё чуть-чуть.

Мысль ко мне пришла неожиданная: несмотря на то, что с Адкой мы дружили с самого детства, она так и не знала, что сегодня у меня день рождения. Не машало бы доверить ей эту тайну, однако сейчас мне было на руку её неведение. Можно встретиться с ней и не опасаться поздравлений. Как только открылось кафе, где мы с подругой любили посидеть, я сразу же отправилась туда, посидела немного, ожидая, когда времени станет хотя бы чуть-чуть больше, дабы дать ей выспаться и позвонила:

— Адка, ты куда пропала-то? — наигранно бодрым и весёлым голосом воскликнула я. — Не звонишь, не пишешь, я уже волноваться начала! — на самом деле, пропала я, но ведь надо как-то разговор поддерживать. — Ты хотя бы не занята сейчас?

— О, вообще зашибись тогда. Отрывай свою тушку от кровати и шуруй в нашу кафешку, буду там через сорок минут, поболтаем хоть, а то забуду скоро, как ты выглядишь-то, — я отключилась, не в силах больше изображать позитив.

Про “через сорок минут” я наврала специально, чтобы лишний раз не волновать Аду. Сейчас пройдёт немного времени до её прихода, я смогу вновь превратиться в весёлую Наташку Стрельцову. Когда я изображаю, будто у меня всё хорошо, даже мне самой начинает казаться, что всё так и есть. Так проще.

Глава 2.2.

К тому моменту, как Ада пришла, я уже спокойно попивала двойной эспрессо и излучала счастье.

— Привет, чудовище! — “ласково” поприветствовала меня она. — В такую рань меня подняла, стерва.

Адка любила спать больше, чем жить, это было всем известно. Это не делало её ленивой, но работоспособность она легко теряла из-за недосыпа.

Мы с ней долго ещё поболтали, я порасспрашивала её, как она справляется. Ада была сиротой, не так давно у неё умерла бабушка… Мне, как подруге, грош была цена, потому что я погрязла в собственных проблемах, едва-едва помня о бедах лучшей подруги. Однако, судя по всему, единственной, кто загонялся по этому поводу была сама я.

Мне не особо-то помогала болтовня, так что я предложила единственно верный способ: напиться. Ада была достаточно скромной, так что пришлось ею немного поуговаривать. Я сама чувствовала себя конченой алкоголичкой, но ничего поделать не могла: надо было как-то себя отвлечь, надо было забыться и способ я знала только один.

В итоге, мы с подругой на веселе облазили весь парк аттракционов, не заметили, как наступил вечер и пешком тащились до её квартиры, а я своим нетрезвым сознанием беспокоилась о том, чтобы не встретить каких-нибудь придурков в подворотне. Я, конечно же, и во сне любому бы прописала жестких воспитательных мер, однако же не хочется потом объяснять подруге, откуда я такая ниндзя.

К счастью, к Аде мы добираемся совершенно без проблем. Как только мы оказываемся в квартире, Ада идёт спать, а я ложусь на диван во второй комнате, отчасти привычно, и понимаю, что мне сон не светит ещё долго, потому что в голове рояться мысли. Они захлёстывают с головой, я не могу сопротивляться их потоку. Приходится думать.

Все мои мысли были ни сколько о Максе, хотя, и о нём тоже, а о моём будущем. У охотников принято, чтобы сильные женщины становились жёнами сильных мужчин, и наоборот. Я считаюсь сильнейшей охотницей, да и вообще, среди всех охотников ещё надо поискать тех, кто сможет дать мне отпор. Это значит, что моим мужем станет тот из охотников, кто докажет своё превосходство над всеми. Я могу гадать, кто это будет… и от меня совершенно ничего не будет зависеть.

Вот только, кажется, я такой жизни не хочу. Мои родители никогда не позволяли мне строить иллюзий по поводу выбора, они сами поженились по распределению. У них хватило сил стать друзьями, соратниками, полюбить друг друга спокойно и тихо, полюбить меня и ради меня же быть вместе, а не разойтись, как в море корабли, как то делают многие из пар, образовавшихся таким вот способом.

Мне всю мою сознательную жизнь казалось, что я смогу быть с кем угодно, лишь бы на лицо не сильно страшен и по характеру не сильно тяжел. Сейчас же мне хотелось быть с кем угодно… кого я полюблю. Я испытывала чувства к Максу, такие чувства, каких никогда ещё в жизни не знала. И это было явное безумие, но не такое, от которого можно было отказаться лег и просто.

И, наверное, с этого дня у меня будет одна только мечта: получить право на свои чувства. Право на любовь. Вот только мечте такой, если верить разуму, следует остаться лишь мечтой, но почему-то доводы сердца были явно сильнее. Сердце ныло от боли, готовое расколоться на части в любой момент.

Я тысячу раз пожалела о том, что вообще вошла в тот бар, что поддалась соблазну.

Глава 2.3

Но мне вспомнилась фраза о том, что время лечит… Да, действительно, пройдёт время, и я просто забуду о своей ошибке… О том, что влюбилась едва ли ни с первого взгляда и отдалась тому, кого знала всего несколько часов.

К счастью, никто не заставлял меня хранить целибат, так что, из-за этого я буду чувствовать себя виноватой только перед собой. Или не буду… Потому что, я уверена, так хорошо, мне уже никогда не будет. И я сделала то, что хотела, никто в тот момент мне был не указ. Это усилило удовольствие ещё больше.

Я думала-думала, а потом уснула, даже не заметив, как и во сколько это произошло. Проснулась, по ощущениям, буквально через мгновение, от воскликов Ады, которая проспала. Она как ужаленная бегала по квартире, одновременно натягивая на себя одежду и возмущаясь, какая же она дура. Я просто не вмешивалась в эту идиллию и просто заснула обратно.

Но всё-таки моё нервозное состояние не позволило мне наслаждаться сном, так что я проснулась достаточно быстро. Настроение было убийственное, но я никак не могла понять: хочу ли я убиться сама или же убивать других.

Раз Ада на работе, значит, будет она там ещё долго. Мне уже надоело сидеть тут, так что, надо посмотреть, не забыла ли подруга впопыхах оставить мне ключ. Он лежал на тумбочке в прихожей, оставить, как я уже знала, его нужно у соседки, так что, я написала записку о срочный-пресрочных делах и, закрыв квартиру, передала ключ соседской старушке. Теперь можно идти, куда заблагорассудится, а хочется на самом деле, не идти вообще никуда и не думать вообще ни о чём.

Но не мешало бы появиться дома, а то родители там уже, наверное, начинают думать о пятом угле, ибо я им на звонки не отвечала ни разу, а теперь телефон и вовсе сел.

Дорогу от квартиры Ады, до своего дома я знала прекрасно, так что даже не следила, куда иду, а думала о своём: ноги вели сами собой.

У людей так случается, что после совершеннолетия они обретают больше прав, больше свободы… У оборотней тоже примерно так же, если судить по тому, что мне всё-таки известно о них. А вот у охотников есть свобода и право выбора только до того момента, как им исполняется восемнадцать. После этого мы становимся всё бесправнее и бесправнее, пока не превращаемся в безмолвных рабов системы. И, что парадоксально, выбраться из этого замкнутого круга можно одним-единственным способом: стать самой верной собачкой системы, после чего, тебя сильные мира сего, скорее всего, возьмут к себе. И тут уже всё в твоих руках.

Так сделал мой отец, так сделала моя мать… Так должна буду сделать я. И тогда, возможно, у нас и ещё тех семей, которые против этих доисторических мер, получится разрушить это всё. После этого, как говорили родители, можно будет налаживать связи с оборотнями, следить за случайно обращёнными и одичалыми… Всё может стать проще и лучше, тем более, вроде как, они сами не против сотрудничества, геноцид тут только верхушка охотников устраивает…

Глава 2.4

У подъезда своего дома я оказалась уже минут через десять, потому что не проследила за естественностью своих движений и шала с такой скоростью, будто бы бежала. Надеюсь, никто этого не заметил… А если и заметил, то — это их проблемы.

Я вошла в подъезд и усмехнулась. Дом выглядел абсолютно так же, как любой другой в нашем районе, вот только было тут одно "но" — тут жили только охотники. Двадцать пять этажей, пять подъездов и это почти все, кто в нашем городе имеет ген.

Я спокойно поднялась без лифта на десятый этаж, своим ключем открыла дверь.

У охотников прекрасный слух, поэтому, когда я вошла в коридор, то моя мама уже ожидала меня, скрестив руки на груди.

Эта поза не предвещала ничего хорошего, но я чуть ли не впервые не напугалась. Я прекрасно знала, что мама беспокоится и на то есть основания: мало ли кто-то из вышестоящих прознал о том, что назревает… Но я не смогла даже изобразить раскаяния, мною овладела такая апатия, что я даже выражения лица не меняла.

Говорить мне не хотелось совсем, я просто молча скинула обувь и хотела пойти в свою комнату, но мать крепко ухватила меня за локоть и спросила:

— Что с тобой?

Моя мама всегда была проницательна до невозможности, временами я была этому рада, но не сейчас. Сейчас мне хотелось спрятаться от всего мира, даже от неё… К счастью, это она тоже понимала и душу из меня вынимать не собиралась.

Я молчала, мама отпустила локоть и сказала:

— Если что, ты знаешь, что можешь рассказать мне, что угодно.

Это и действительно было так, но пока что мне самой надо было понять, чего я хочу, чего не хочу и почему так испугалась.

Хотя, последнее понятно было и ежу… Скоро, очень скоро, скорее всего прямо-таки в ближайшие дни, меня переведут с рейдов на тренировки в общей группе, якобы оттого, что я безумно сильна и меня надо повышать…

А потом выдадут замуж. И, ко всему прочему, я точно окажусь трофеем для кого-то из своих ровесников мужского пола… Ведь самая сильная охотница достанется самому сильному охотнику, как подтверждение статуса.

С тем, чего я хочу, было тоже относительно ясно… Хочу быть вольной делать то, что мне хочется. Что имне в голову взбредёт, как среднестатистической человеческой девчонке моего возраста… Но мне восемнадцать, а, допустим, ту же Аду я старше на целую жизнь, кажется, а не на несколько месяцев.

Маме, кажется, звонили, она сказала, что я заболела. Охотники болели редко, но метко, так что легкой простудой не обходились. Получается, ближайшую неделю меня никто не тронет…

В голову пришла чудная мысль наведаться к Максу ещё раз… И с мыслью этой приходилось бороться изо всех сил, потому что я знала: в таком, как он, увязнуть — раз плюнуть. Но ведь потом будет больно от этого отказываться.

Я металась по комнате, словно раненный зверь день, потом два… И сдалась.

Поздним утром, как раз в то время, когда охотники обычно таились по квартирам или уходили на смену, я вышла из квартиры, оставив записку родителям о том, что вернусь завтра.

Хочется вернуться примерно никогда, но я довольствуюсь тем, что осамелилась отправиться в сторону дома моего почти возлюбленного.

Глава 2.5

Но смелости моей хватило не надолго. Я дошла до дома Макса, попробовала открыть дверь бара, но тот был закрыт. То ли ещё, то ли вообще…

А вквартиру я идти побоялась. Тут же подоспели мысли о том, нужна ли я ему вообще, подтверждение тому, что, скорее всего нет, нашлось быстро… Множество парней проводят ночи с девушками, а потом забывают о них уже на следующее утро. Мали ли, что я себе напридумывала, возможно, он в то утро даже обрадовался тому, что я ушла. Меньше разборок.

Но уходить я отчего-то тоже не стала. Села на скамейку недалеко от подъезда и просто рассматривала асфальт, наслаждаясь противным кислым запахом, доносившимся из здания общежития в другом конце двора… Интересно, совсем новые дома расположены в непосредственной близости от рассадника благополучия. Дунул ветерок с той стороны, и я едва ли не задохнулась. Да, обоняние может свести с ума. Я, может быть, уже и сошла.

Я думала всякие дурацкие мысли и нет-нет поглядывала в сторону бара, в надежде, что он откроется.

Но через час он не открылся, через два тоже. Через три я решила, что надо отсюда уходить.

Поднялась со скамьи, огляделась… и села обратно.

Хотелось сбежать, но было уже поздно что-либо предпринимать: вышедший из подъезда Макс меня уже заметил и направлялся в мою сторону. И, судя по выражению его лица, настроение у него было не самое благожелательное, ему моё бегство не очень понравилось.

— Привет, — хрипло произнёс он, останавливаясь рядом.

Я промолчала, только взглад на него подняла затравленный. Что я вообще могу сказать? Я ведь толком даже не могу ему объяснить, почему ушла тогда, да и понять у меня не получится и у самой, зачем я здесь сейчас.

— Пойдём, может быть, поговорим у меня? — он держал себя в руках, не намереваясь устраивать сцены прямо во дворе.

Я кивнула и поднялась, чтобы последовать за ним. До подъезда мы шли молча, в подъезди тоже не слова не произнесли, да и в коридоре квартиры Макса как-то не заладилось со словами.

В большой комнате, в которой я не была, мы сели в крела напротив друг друга. Я не знала, что сказать, но, к счастью, разговор начал Макс:

— Я очень удивился, когда понял, что ты ушла… — он горько усмехнулся. — Как-то обычно от меня девушки не сбегают.

Я опустила голову, чтобы скрыть своё смущение. Щёки у меня не краснели, но моя мимика была достаточно живой, чтобы понять, что я испытываю.

Сначала я промолчала, но потом всё-таки заговорила:

— Я испугалась, — призналась я. И ведь правду сказала… не обязательно же ему знать, чего. — Но ты мне нравишься, вот я и пришла.

Сначала после моих слов последовала тишина.

А потом тихий смех.

Макс встал со своего кресла, подошёл ко мне и прижал несопротивляющуюся меня к себе. Стало хорошо.

Глава 2.6

Мне не хотелось прерывать нашу маленькую идиллию, я встала, обняла его в ответ.

Он был человеком, его запах говорил мне об этом, но почему-то, несмотря на то, что я сильнее его, и сильнее намного, я чувствоаала себя защищённой в его объятиях. Мне казалось, что теперь у меня есть свой собственный дракон, который защитит ото всех рыцарей, которые возжелают моей руки.

— У нас всё так по-дурацки вышло, — целуя меня в макушку, пробормотал Макс. — Давай… заново познакомимся, что ли?

Теперь рассмеялась я.

— Ну, нет! — прижимаясь к нему сильнее, заявила я. — Нормально всё вышло, мне поноавилось. Если бы иначе, то вообще бы ничего не вышло.

То, что я говорила, было сущей правдой. Я действительно в другой ситуации, может быть, и обратила бы на него внимание, но смогла бы сдержаться. А так всё замечательно.

Мы так ещё обнимались долго, потом Макс сел в кресло, усадил меня к себе на колени и обнимал ещё и ещё. Мы даже не целовались, на и так было прекрасно.

— А я закрыл бар, — поделился со мной новостью парень. Я улыбнулась. — Ещё не подумал, что буду делать с помещением, но продавать пока не буду. Может, сдам в аренду.

Я была за него рада. Кажется, избавившись от этого заведения, он стал значительно счастливее. Но это хорошо, что бар у него был. Иначе бы мы и не встретились.

— Пошли гулять, — поднимаясь на ноги, воскликнула я. — Я люблю гулять, а не получается. А сейчас вот хочу…

Макс улыбнулся и позволил мне утянуть себя к выходу из квартиры.

Мы пошли в парк и ели мороженое. Парень, оказывается, знал, где купить самое вкусное мороженое в городе, но для этого нам пришлось идти полтора часа до того самого парка. А потом в парке увидели вольер с белкой, которая что-то там грызла. Белка была шикарно-рыжая и смотрела на нас своими глазками-бусинками, видимо, в надежде, что мы ей ещё чего погрызть дадим. Присмотревшись, мы поняли, что грызет безка шишку, а таких кедрувых радостей рядом стояла целая коробка.

Я взяла одну, аккуратно происнула её через прутья. Белка сначала не хотела ко мне идти, но потом, как мне показалаось, вроде бы вздохнув, отправилась отнимать у меня шишку. Сделала она это быстро, тут же отправившись обратно к ветке дерева, вокруг которого и был сделан её домик.

Макс выглядел очень мило, пока наблюдал за мной, поэтому я не удержалась и пальцем ткнула его в щёку, на которой от его улыбки образовалась едва заметная ямочка.

— Хочу тебя поцеловать, — заявил он, обнимая меня за талию.

— Так целуй, — заявила в ответ я.

Соприкосновение губ было мягким. В нём не было страсти, только нежность и трепет. И я прижималась к нему всем телом.

Забылась в нём настолько, что уронила рожок. Пришлось прирывать поцелуй, чтобы погрустить.

— Пошли, купим другую, — взяв мою ладонь в свою, сказал Макс. — Ты, вроде, ещё фисташковый шарик хотела.

Я шмыгнула носом и кивнула.

Я стрпанно себя ощущала. Даже конгда я была маленькой девочкой, неотягощенной тренеровками, и родители водили меня на прогулки в парк аттракционов по праздникам, я не была настолько спокойной и счастливой. Оказывается, для этого мне нужно совсем немного: всего лишь Макс.

Глава 3.1. Макс.

Когда Таша от меня сбежала, я почувствовал себя самым главным идиотом на всём белом свете. Эта странная девчонка, не по годам печальная, от которой сносило крышу в раз, исчезла и мне стало хреново.

Я уже решил, что нужно пытаться забыть её. Не получалось, но я вытравливал её из мыслей, постоянно чем-то занимаясь: закрыл бар, вытащил из помещения всё, что не нужно, споил друзей остатками алкоголя, а сам так и не захотел выпить… Был уже опьянён ею.

И, возвращаясь после своих очередных «дел» домой, я заметил недалеко от подъезда ЕЁ. Сначала не поверил своим глазам, а потом она меня узнала.

Мой мир вдруг снова приобрёл краски, она принесла их, видимо, с собой. Теперь я её не отпущу точно.

И вот теперь я целовал её в парке возле вольера с белкой, стараясь не задохнуться от охватившей меня нежности.

За моей спиной послышался тихий шлепок, Таша отстранилась от меня и картинно погрустнела. Понятно, мороженое пало смертью храбрых.

Пришлось покупать новый рожок. Таша была счастлива, она улыбалась, но мы больше не целовались. Хорошо было итак.

— Мне пора, — вдруг вздохнула она, даже не посмотрев на часы. — Пока?..

Кажется, мне досталась девушка, столь же неопытная в свиданиях, как и я. Но я-то кое-что знал точно.

— Вообще-то, как хороший парень, я просто обязан тебя проводить.

Таша хмыкнула и заявила:

— Ну, ты должен знать, что мне бояться нечего…

— Разве я говорил что-то про страх? — перебил её я. — Нет. Я просто хочу побыть с тобой ещё чуть-чуть.

Самая странная девушка на свете немного подумала, а потом, кивнув, сказала:

— Ладно, пойдём… Я тоже не очень хочу с тобой расставаться, — последнюю фразу она произнесла, отводя, как бы невзначай, взгляд в сторону.

И мы шли молча. Нам вообще, кажется, молчать очень нравилось, хотя и говорить тоже. Мне оставалось лишь надеяться, что Таша ко мне испытывает то же, что и я к ней. У меня не получалось разгадать её и именно поэтому, кажется, я так быстро в ней увяз. Она была чем-то новым и необъяснимым в моей жизни, и теперь уже не хотелось её раскрывать, хотелось оставить её загадкой для себя, лишь бы только всё это не прекращалось.

— А вот теперь придётся прощаться, — грустно улыбнулась мне девушка. Я оглянулся вокруг: тут стояло несколько домов, чуть дальше ещё и ещё несколько. Определить, где тут живёт Таша оказалось невозможным, но я решил не спрашивать: не хочет, значит не надо. — Я приду как-нибудь… не могу тебе номер телефона дать.

Я кивнул.

— Я буду ждать. Пока.

И мы ушли в разные стороны, а я верил, что она будет со мной рядом.

Глава 3.2. Макс.

Я очень хотел обернуться, догнать её, но сдерживал себя изо всех сил… И сдержал. Обернулся только тогда, когда вернулся в тот парк, непонятно зачем. Мы с Ташей и к еёдому шли пешком долго, но всё же шли, а не ехали на каком-нибудь такси. Вообще, странно с ней всё и от этого ещё притягательней.

Я подошёл к вольеру с белкой и понял, что белка-то самая обычная, и такого безумного счастья от её одного вида я не испытал. Таша, если вспомнить её шутливое признание, бесспорно была ведьмой… Для меня так точно.

Солнце уже скрылось за горизонтом, когда я понял, что уже долгое время, будто умалишённый, просто стою и смотрю в пустоту. День был тяжёлый, поэтому я плюнул на всё и вызвал такси. Водитель быстро довёз меня до дома, я расплатился и потоми опять стоял на улице и думал. Заходить в помещение совсем не хотелось.

Я был будто бы пьян после этого свидания и всё никак не могу протрезветь. Какая-то потерянность овладевала мною и никак не желала отпускать. Надеюсь, и не отпустит, потому что это состояние было таким просто из-за того, что Таша не покидала моих мыслей. Хотя бы так я не расстовался с ней ни на секунду. Надеюсь, и во сне она будет рядом.

Но этого было мало отчего-то. Нужно было ближе, чтобы я мог видеть её и, желательно, держать за руку. Дышать с ней одним воздухом.

И я нашёл ещё одну странность. Таша была для меня желанна, даже очень, но я не вспоминал об этом вообще, потому что она была важна мне сама по себе, а не одно лишь её тело. Те девушки, с которыми я был до неё не вызывали у меня такого интереса, даже чуть-чуть.

Мне всё-таки пришлось зайти в квартиру: несмотря на то, что было лето, ночи были отнюдь не тёплые. Я, хотя и не был особо чувствительным к температурам, мёрзнуть не любил. Холод — это для меня признак какой-то опасности, тревоги, а находиться в таком состояние постоянно — мало приятного.

Но, когда я согрелся, тень тревоги меня не отпустила. Решил, что это всё из-за моей паранойи и отправился спать. Завтра будет новый день, будет всё иначе. И, когда бы не решила придти Таша, наша встреча завтра будет ближе, чем сегодня.

Глава 3.3. Макс.

На следующее утро я проснулся от запаха гари. Встав с кровати понял, что голова у меня кружится: уже надышался. В квартире огня ещё не было, но он подбирался со стороны окна: видимо, подожгли.

Я старался не поддаваться панике. В конце концов, в армия на учениях и в реальных ситуациях случалось и не такое. Главное, холодная голова, чёткие мысли и тогда у меня шанс на спасение намного выше.

Но все-равно не получалось сохранять полное спокойствие: уже несколько лет я жил мирно, уже и думать забыл обо всяких угрозах, так что страх подкрадывался незаметно и медленно мною овладевал.

Я рванул на кухню, схватив свою футболку. Намочил её и приложил к лицу. Окно на кухне тоже было с той стороны охвачено огнём, пластик уже плавился.

Решил, что раз огонь подбирается с улицы, значит, можно выбраться через входную дверь в подъезд, а там уже решить, что делать дальше.

И это стало моей ошибкой, потому что, я даже не обратил внимания на то, что ручка двери была раскалённой…

Распахнув двери, я лицом встретил стену пламени. Инстинктивно закрылся руками, но это мало помогло. Огонь охватил всего меня, я ничего с этим не мог поделать. Начал метаться, упал.

И наступила тьма.

Рассеялась она лишь в тот момент, когда перед глазами встала багровая пелена, а всё тело охватило ломотой. Это было больно, но после пламени терпимо. Эта боль несла собой какое-то облегчение, но я не мог понять, почему. Я вообще ничего понять не мог, пока моё сознание то появлялось, то исчезало, а моё тело будто бы насквозь было вывернуто.

Через какое-то время, какое точно даже предположить не могу, я понял, что мне дают пить. Глотал и опять проваливался в небытие, не в силах даже попробовать распахнуть глаза.

И, после всего этого, я распахнул глаза, чувствуя себя так, будто бы умер. Как иначе ещё объяснить то, что я не ощущал никаких последствий каких-либо травм, даже пробуждение для меня не стало болезненным.

Но, по идее, если я мёртв, значит, я или в раю, или в аду. На рай обычная с виду комната похожа была меньше всего на свете, но и до ада ей было далеко. Просто комната… Комната со сменами, на которых я могу различить любую крапинку… любую царапинку.

Никогда не жаловался на зрение, но сейчас мне показалось, будто бы я прозрел после того, как был слеп всю свою жизнь. И это пугало.

Ещё пугало то, что я не в больнице. Где ещё быть человеку, который пострадал при пожаре? Но тут не пахло лекарствами, тут пахло… человеком.

Я различал запахи, которые раньше моё обоняние не улавливало совсем.

Голова шла кругом, я никак не мог понять, что происходит.

Встал с кровати, чтобы куда-нибудь пойти и что-нибудь узнать, но получилось, будто бы я не шаг сделал, вскочил. Ноги будто бы пружинило, хотелось бежать, неважно куда, лишь бы напрячь все свои силы, которых, я теперь чётко осознавал, было немерено…

В коридоре послышались шаги, я напрягся, готовясь в любой момент защищать себя. Но, как только некто приблизился к двери, и я уловил его запах, желание нападать куда-то испарилось. Захотелось… вильнуть хвостом?

Каким, чёрт возьми, хвостом?

— Очнулся, — с удивлением произнесла пожилая женщина, возникшая на пороге. — Ну, давай знакомиться, — улыбнулась она.

Глава 3.4. Макс.

Женщина поставила стакан с водой на тумбу возле входа, сама бодрым шагом прошествовала к столу, который был придвинут к стене, отодвинула стул и плавно опустилась на него, будто королева на трон. Я следил за каждым её движением с щенячьим восторгом и никак не мог понять, что вообще происходит.

— Давай знакомиться, ребёнок, — странная дама, именно дамой её и хотелось называть, обратилась ко мне, и я нахмурился. В своём возрасте я никак не ожидал стать “ребёнком”. — Меня будешь называть Маргаритой, тебя, если верить документам, зовут Максим?

Я кивнул. Моё замешательство позволило мне сделать лишь это.

— Хорошо, значит, ничего не напутали, — Маргарита опять растянула губы в улыбке. — Ты ведь сейчас растерян, правда?

Я вновь изобразил из себя китайского болванчика.

— Все вы сначала растерянные. Дети, — она вновь отнесла меня к непривычно возрастной группе, и я наконец произнёс:

— Почему вы называете меня ребёнком?

Ей мой вопрос показался отчего-то смешным, и она расхохоталась. Но потом всё-так ответила, приведя меня в ещё большее замешательство:

— Потому что я старше тебя на восемьдесят лет, не меньше, ты для меня просто младенец, — она вновь рассмеялась.

А мне показалось, будто я сплю. Разве такое может происходить в реальности? Этой женщине максимум на вид было лет шестьдесят, но никак не больше сотни. И все эти ощущения, вся эта сила… Точно сон.

— Никогда у меня не получалось все эти вводные курсы вести, — пробормотала, вздохнув, Маргарита. — Давай так: я говорю — ты слушаешь, потом все вопросы и прочее, договорились?

— Договорились, — согласился я, хотя и выбора-то у меня особо не было: разве что отказаться, и сойти с ума в своих раздумьях.

— Ты получил травмы, несовместимые с жизнью, — начала она. — Повреждено семьдесят процентов кожного покрова и много чего ещё, удивительно, как мы вообще успели.

Я удивлённо взглянул сначала на говорящую, а потом на свои руки. Кожа была гладкой, здоровой, никаких следов ожогов, шрамов. Я, что, несколько лет в коме пробыл?

— Медицина в твоём случае была бессильна, ты должен быть умереть, — продолжала говорить женщина. — И ты умер по всем документам и в глазах всех своих знакомых.

Я уже не скрывал, что нахожусь в глубочайшем шоке.

— Но, сразу скажу, иначе мы поступить не могли. Не та ситуация, когда от людей можно было скрыть твоё состояние… Так вот. Ты бы умер, но тебе повезло, я не люблю погибших молодых, ни в чём неповинных мальчиков, да и девочек тоже, в свою смену. Мне пришлось тебя обратить… Тем более, от тебя почему-то пытались избавиться охотники, а им нагадить — святое дело.

Я и половины её слов не понял:

— Куда обратить меня пришлось?

И снова смех. Это всё больше и больше похоже на дурацкий розыгрыш.

— Не куда. В кого. Обратила я тебя в оборотня, Максим.

Теперь пришёл мой черёд смеяться:

— Да вы шутите! Можно было и что-то по правдоподобнее придумать, — я встал и метнулся к стене, даже не замечая, что, кажется, двигаюсь быстрее, чем обычно.

Почему-то не последовало в ответ громкого смеха и заверения в том, что всё это — глупая постановка.

— Ты видишь самые мелкие детали всего, что тебя окружает, улавливаешь запахи людей… а, точнее, оборотней, ты чувствуешь себя сильным. Мне продолжать?

Я вернулся вновь на кровать.

— Что вы мне ввели?

— Свою кровь, — незамедлительно последовал ответ. — этого хватило, хотя, я волновалась: ты лежал целую неделю в агонии и только вчера стало понятно, что ты выживешь. В любом случае, больше ничего я сделать не могла.

Я, словно зачарованный, кивнул. Всё, что мне оставалось — это поверить, потому что иначе изменения описать было сложно.

— Пока что ты просто стал сильнее, изменения коснулись этого тела, — говорила Маргарита. — Оборачиваться ты начнёшь только через несколько лет, так что у тебя есть время ко всему привыкнуть.

Я уставился на неё, ощутив коеч-то, что отлагательств не требовало.

— Хочешь есть? — лукаво усмехнулась женщина, а я, потупившись, кивнул.

Хотелось мяса. И побольше.

Глава 3.5. Макс.

Маргарита молча встала и пошла к двери, я без слов понял, что мне нужно следовать за ней. Выйдя из комнаты, я понял, что мы находимся в достаточно просторной, по моим меркам, по крайней мере, квартире. Достаточно длинный коридор заканчивался кухней, в которой пахло преступно аппетитно. Я без труда различил по запаху, что тут готовят говядину и сразу же почувствовал, как мой желудок сжимается в тугой узел.

Кухня была размером примерно с комнату в однушке-хрущёвке, в которой я провёл своё детство, то есть, большой. Тут прямо посередине стоял стол, за которым могло сидеть спокойно человек восемь.

За плитой стояла миниатюрная девушка в фартуке. Помешивая куски мяса в огромной сковороде, она что-то напевала себе под нос. И, пускай она делала это очень тихо, я все-равно расслышал слова песни.

Она буквально мурлыкала себе под нос песню Раммштайна, прекрасно выговаривая слова. Да, всё чудесатее и чудесатее.

— О, он очнулся, — поворачиваясь ко мне, воскликнула она. Её звонкий голос неприятно резанул по ушам, я поморщился. — Прости, давно у нас новообращённых не было, — почти прошептала она. — Скоро привыкнешь ко всему.

Маргарита куда-то ушла, но не далеко. Я решил, что хвостом за ней таскаться нельзя, несмотря на непреодолимое желание.

— Меня Настя зовут, — сказала девушка, снимая сковороду с плиты. — Сейчас совсем немного постоит, и я тебя накормлю, — пообещала она.

Я всё ещё не особо стремился разговаривать, но воспитание во мне не сдохло, так что я сказал:

— Спасибо.

Новая знакомая ещё как-то время колдовала над блюдом, а я старался не очень откровенно истекать слюной. Всё же, раз у меня хвоста ещё нет и клыки пока не выросли, нужно вести себя соответствующе человеку.

Через долгие десять минут передо мной поставили глубокую тарелку, такие обычно вообще салатницами называют, до краёв наполненную мясом. Видимо, всё, что там готовилось, было для меня.

На ещё одну благодарность меня совсем не хватило: аппетит был поистине зверским, мясо из тарелки исчезало со скоростью света. Под конец я уже ел не так быстро и более аккуратно, но все-равно ни одного кусочка не оставил. Зато, почувствовал себя хотя бы частично сытым.

— Ого, ты ещё неплохо держишься, — оказывается, всё это время, Настя за мной наблюдала. Стало немного неловко. — Когда меня обратили, я очнулась раньше, чем должна была и съела кусок сырого мяса.

Я попытался себе это представить, представил и понял, что и сам бы в точности так же поступил, наверное. По крайней мере, никакого отвращения эта мысль у меня не вызвала, даже, вроде как, наоборот.

— Ты скоро обратно спать захочешь, — продолжила Настя. — Пока можешь поспрашивать меня о чём-нибудь, но как только спать захочешь, сразу иди в комнату, а то вырубает быстро, мне потом тебя тащить до койки.

Я прислушался к себе. Пока, вроде бы, спать не хотелось, так что, я решил задать вопрос, единственный, на который мне хотелось знать ответ:

— Маргарита сказала, что для всех я умер… То есть, я не могу никому из своих знакомых показываться на глаза?

Настя удивлённо вскинула брови:

— Когда Марго тебя привезла, то сказала, что твоих родителей в живых уже нет, родственники не обнаружены, в городе ты два месяца и любовными связями обзавестись не успел. То есть, близких у тебя нет, а если ты имел в виду кого-то из временного окружения, то про них лучше забыть. И не появляйся в том районе, где жил раньше. А так город большой, есть где разбежаться.

Я в ответ лишь моргнул. То есть, моя сгоревшая квартира скажет Таше только об одном: я мёртв.

И мне придётся о ней забыть. А я совсем не уверен, что смогу это сделать. Но, я даже понятия не имею, как её отыскать, а она видела лишь мою сгоревшую квартиру, наверное…

Мысли начали путаться, я зевнул. Последовав Настиному совету, я отправился в комнату и, как только коснулся головой подушки, тут же уснул.

Глава 4.1.

Я думала, что это произойдёт скоро, но не настолько же… В первый же день моего выхода с “больничного”, я узнала просто-таки замечательную новость: мои тренировки с группой охотников начинаются уже завтра, а это значит, что вот-вот меня попытаются сделать племенной кобылой… Возможно, и не очень активно, но всё же, “осеменителя” мне точно уже подобрали. Главное теперь будет узнать, кого мне хотят подсунуть и сильно не конфликтовать с ним. В конце концов, всего один шанс из ста у меня на то, что я смогу избежать этой участи, а после вражды детей делать не очень-то приятно, я думаю.

Если бы мои родители не рассказывали мне всё это, то я радовалась бы своему “повышению”. Среди рейдового отряда можно легко было распознать тех, кто был посвящён в тайну Системы: они провожали меня сочувствующими взглядами, в отличии от наивных, завистливых остальных, которые полагали, что мне просто повезло и мечтали о том же.

Всё время после радостного, чтоб его известия, я пыталась гнать от себя мысли о Максе. Да, я в него, кажется, влюбилась, да и он в меня тоже, я его никогда не забуду, ведь он был моим первым мужчиной… Но для его же блага мне стоит забыть даже дорогу к его дому, ведь, теперь я окончательно несвободна: не удивлюсь, если и слежку за мной в скором времени установят.

Новость не обрадовала и родителей, они ещё лучше меня понимали, что к чему. Папа закрылся в своём кабинете на весь день, я рискнула туда зайти лишь к вечеру:

— Пока ведь ничего страшного не случилось, — я со спины обняла отца. — В конце концов, вы же с мамой…

— Мы с мамой, — перебил меня он, — Дружили с самого детства, наши родители сделали всё, чтобы нас женить, ведь это был самый приемлемы для нас вариант. Мы для тебя такого сделать не можем по одной простой причине: ты-то ни ч кем с детства не дружила.

Я усмехнулась. Да, с социализацией у меня всегда было туго, так что, у меня была только Ада с самой школы, и та была девушкой-человеком. Странно, но друзей среди людей нас иметь дозволялось, но Макс другом мне никак не мог являться, сказки порассказывать не получится.

— Я, конечно, уже посмотрел, кто там в этой группе есть… — продолжил папа, — Но ничего хорошего я не увидел. Даже среди самых посредственных нет сыновей наших сподвижников, а ты у меня самая лучшая…

Последние его слова стали едва ли не обвинением. Да, в подростковом возрасте у меня было непомерное желание доказать всем, что я на самом деле самая-самая и у меня, к сожалению, получилось. Теперь от этого целая куча проблем.

— Тяни время, дочь, — вздохнул папа. — Минимум девять месяцев нам требуется на подготовку. Многие оборотни уже согласились нам помогать, но охотники ещё бояться. Одно хорошо — то, что творится, не нравится почти никому, значит, продолжаться так долго не может.

Я закусила губу, чтобы не расплакаться. Слёзы подступили совершенно неожиданно, мне казалось, что я держу себя в руках. Но, видимо, не особо. Хотелось просто взять и разрыдаться, подобно маленькой девочке, но я понимала, что не имею сейчас на это права. Сейчас я должна быть сильная, я должна стать дополнительной поддержкой, а не дополнительным грузом для родителей. От этого многое зависит, но, чёрт побери, как же я устала от этого всего, кто бы знал…

— Я пойду, пап, — пробормотала я. — Мы что-нибудь придумаем, обязательно. И всё получится. В конце концов, я могу быть полезна им не только, как инкубатор. Попробую потрудиться на благо охотников, не просто же так я — самая сильная.

Я ободряюще улыбнулась отцу, он мне тоже.

Надежда на успех — единственное, что у меня было. Хотя, была ещё какая-никакая вера в себя и в своих родных.

Только бы выдержать. А потом гори всё синим пламенем: сбегу на край света, забрав себе Максима, будем с ним обниматься под пальмами, и я забуду совершенно обо всём.

Глава 4.2.

Надвигающиеся рыдания всё-таки не удалось унять. Я ревела, кусала подушку и проклинала судьбу за всё, что она мне преподнесла. Даже за Макса: мне его дали и тут же его отняли. В детстве мама часто мне повторяла, что в жизни всегда есть что-то хорошее. Сейчас я всеми силами пыталась отыскать это “хорошее” у себя, но никак не получалось. Я всем на свете должна, неизвестно, правда, за что. А мне никто ничего не должен…

Чтобы прийти в себя, мне потребовалось полчаса и стакан воды, молча принесённый мамой. После этого я всё же смогла осознать, что кое-что прекрасное прямо здесь и сейчас у меня есть: мои родители, которые действительно стараются что-то сделать для моего счастья, которые меня любят.

Этого должно быть достаточно, чтобы бороться. У меня есть близкие люди, они живы и здоровы, значит, мне есть что терять.

Но от такого самовнушения легче не стало: я всё-равно оставалась заложницей чёртовых обстоятельств.

Мне порою кажется, что даже после смерти я от этого не избавлюсь… Надеюсь, мне только кажется, потому что хочется думать, что хотя бы какой-то выход из этого дерьмового положения есть.

На следующее утро я проснулась с настроением побеждать. Мне не принципиально было, кого или что, просто хотелось взять и победить. Или убить. Или, и то, и то. В общем, мрачное упорство мною овладело во всю. Ещё к этому прибавлялась жажда мести и обида.

Почувствовала себя мировым злом, но это как раз то, что нужно. К сожалению, только зло может победить другое зло, как показывает жизнь. А она, как известно, не сказка.

Сегодня я официально становилась рабыней этого долбанного охотничьего мира. Меня теперь научат убивать диких оборотней, ненавидеть всех остальных и рожать новых последователей этой гениальной мысли.

Вот и сарказм проснулся, можно теперь вообще крест ставить. На мире вокруг.

Тренировочная площадка, как и всё, что связано с охотниками, находилась недалеко от дома. Я пришла позже всех, похоже, только меня и ждали. Приходилось хотя бы пытаться скрывать то, что я совсем не рада своему первому дня здесь. Изобразив смущённую улыбочку, я сказала тренеру:

— Простите, заблудилась немного.

Мужик лет тридцати, которого раньше я видела лишь мельком, хмуро кивнул.

В зале находились и парни, и девушки, все разных возрастов. Девушек, правда, значительно меньше, что неудивительно, если учитывать реальную цель данного сборища. Мне вот интересно, неужели никто не догадался ещё, почему все эти спец группы, которых всего насчитывалось штук пять, имеют всего несколько человек, которые продержались дольше года здесь.

Вообще, меня всегда удивляла наивность людей, охотников… Да кого угодно! На самом деле никто не скрывал особо, что выбора у нас нет, но почему-то многие охотники упорно продолжали верить в то, что они живут в идеальной системе и всё это делается на благо мира во всём мире.

— Новенькая, с каждой из девчонок по очереди на партию вставай, покажи, на что способна.

Наверняка, он прекрасно знал, что все они тут мне и в подмётки не годятся, как бы самоуверенно это не звучало. Но ведь это нужно и другим доказать, чтобы знали.

Ну, что же, моей злости хватит на всех.

Глава 4.3.

Первой и самой смелой оказалась Ира. Она в детстве была задирой, видимо, ничего с того времени и не изменилось. Я не видела её уже несколько лет, её родители были приближёнными и усиленно этим пользовались: мало кому позволялось жить отдельно от всех. Пусть, наша жизнь и не было прямо-таки общинной, но охотники, якобы для безопасности, должны были “держаться вместе”. На самом деле так было проще, дешевле и власть закрепить проще. К тому же, в нашем “поселение” каждая собака друг друга знала, хотя некоторых я просто встречала иногда: у нас не принято гулять во дворе или ещё нечто подобное совершать. Для этого был целый город, так что, зачем постоянно торчать возле опостылевшего жилища?

Я оглядела свою соперницу и поняла, что она дура. Поза открытая, рассчёт исключительно на силу. Она действительно была высокой и широкоплечей, даже по меркам охотников, могла бы, будь поумнее и скрутить даже оборотня в одиночку.

Но её ошибка была в том, что она купилась на мою внешнюю субтильность. Я никогда не занималась наращиванием мышечной массы, я тренировала ловкость и выносливость. Как показала практика, они чаще бывают полезными, чем тупая сила.

Ира кинулась на меня, в надежде поймать в захват и завалить, но никак не ожидала, что я вывернусь и окажусь за её спиной. Теперь, всё, что мне оставалось — подсечкой вывести её из равновесия и кинуться, чтобы она упала.

Видимо, достойных соперников сегодня ждать не приходится…

— Наглядная демонстрация превосходной скорости, — пробормотал тренер. — Есть ещё желающие?

Желающих не было, никто никого заставлять не стал, а меня спросили:

— С парнями будешь тягаться? — сказано это было так, будто априори результат был предрешен. Вроде, ну, девчонку поборола, но с действительно сильным соперником тебе ничего не светит.

И, это меня безумно задело. А потом мелькнула ещё одна мысль… Если я среди этих “сливок” охотничьего общества не найдётся того, кто сможет меня побороть, то, скорее всего, мне попытаются подыскать кого-то другого. А на это уйдёт время… Идеально!

— Буду, усмехнулась я, после недолгих раздумий.

А когда от группы парней отделился мой предполагаемый соперник и, направился ко мне, я подрастеряла свой пыл. Жилистый, высокий, его движения были плавными, им хотелось бы любоваться… Если бы мерзкая улыбочка не красовалась у него на лице. Вообще, ухмылка должна была быть, видимо, пренебрежительной, но было в нём нечто, что отталкивало, я даже не до конца могла объяснить, что именно. Просто он был противный, вот и всё.

Но, что бы я там не думала, нужно было трезво оценивать соперника. Скорее всего, он внимательно наблюдал за нашей недолгой схваткой с Ирой, а значит к подобным приёмчикам будет готов. Но, глупо думать, что у меня больше и нет ничего в арсенале… Но, опять же, он нападать, скорее всего, будет первым.

— Не очень люблю обижать тех, кто меня слабее, — сверкнул белоснежным оскалом пока ещё незнакомый мудак. В том, что он мудак, я уже была уверена. — Может, сдашься сразу? а то такая симпатичная попка пострадает…

Этот идиот… пытался вывести меня из себя. Меня! Это было даже смешно.

— Спасибо за комплимент, твоя попка тоже ничего так, — я отзеркалила его ухмылку.

Этой фразой я дала ему понять, что фокус не удался. Его лицо мгновенно окаменело, всё тело мгновенно подготовилось к атаке. Я же намеренно не показывала напряжения. Как бы он что не подозревал, все равно, видя, что я расслаблена, на инстинктах будет невнимателен, не видя во мне угрозы.

И, когда он кинулся, я едва-едва успела уйти от удара… Их тут, что, одному и тому же учат? В лоб на противника идти? Да попробуй он провернуть такое с оборотнем, тот бы со смеху помереть успел, пока эта туша в его сторону неслась.

Но я-то оборотнем не была и со смеху умирать мне было некогда. Я вспомнила о своей прекрасной растяжке и с размаху, без раздумий пяткой двинула ему в живот. Вот только противник оказался не промах и ухватил меня за голень, выводя из равновесия.

Только чудом я не грохнулась прямо на пол, даже сама не поняла, как вывернулась.

И совершила самый подлый из всех подлых поступков на свете: прямо между ног засветила обидчику коленом…

Он согнулся, Я повалила его на пол и выпрямилась, тут же произнося:

— Техника боя не оговаривалась, правила тоже, победа за мной.

Все молча ожидали реакции пострадавшего от моей победы парня. И я тоже. Мне казалось, что сейчас он поднимется и разорвёт меня на части, в точности так же, как я его эго. Однако, каково же было моё удивление, когда с пола послышался хохот. Он, будто ножом разрезал тишину, и я напугалась сначала даже больше, чем если бы он высказал мне, кто я есть.

Но, как оказалось, зря, потому что, вскочив на ноги, парень продемонстрировал широкую улыбку, ничуть не похожую на ту, что я имела счастье видеть до схватки.

— Я покорён, леди, — шутливо поклонился он. — Позвольте вам представиться: Илья — ваш верный слуга отныне! — и мой новый знакомый вновь расхохотался, но хохотал, вроде как, по доброму.

Со стороны наблюдающих тоже послышались смешки и шепотки, я позволила себе улыбнуться:

— Наталья для вас, — чопорно заявила я. Это вызвало у Ильи, который уже смеяться перестал, лёгкую улыбку.

— Будем, значит, знакомы, — и, отходя к остальным, он мне подмигнул.

Мда, чем дальше, тем страннее.

— Ну, что же, — вклинился, наконец-то, тренер. — А сегодня, раз мы в полном составе, мы будем отрабатывать приёмы, связанные с гимнастикой…

Я вздохнула. Ну, будем отрабатывать, так будем. Детский сад какой-то.

Глава 4.4.

Тренировки тут проходили безумно скучно. Накаченный тренер махался эпично ногами, очень отдалённо осознавая, что есть гимнастика и совершенно ничегошеньки не понимая в анатомии оборотней и их рефлексах, а зелёные мои одногруппники внимали с открытыми ртами. Все, кроме Ильи. Он явно мог намного больше, чем все присутствующие вместе взятые, исключая меня, конечно же. Я, хоть и не считала свою победу совершенно честной, принижать себя не собиралась: мои умения были на очень высоком уровне, особенно, учитывая физические данные.

Потом нас заставили всё это повторить, и я чувствовала себя полной дурой. Похоже, кое-кто мои эмоции тоже различал.

— Привыкай, Наталья, — усмехнулся Илья, интенсивно пиная стену. Делал он это с таким упорством, что я уже начала беспокоиться, чтобы он её реально не пробил… Вот, будь он оборотнем, то сооружение точно бы не выстояло. Хотя, если она бетонная… Тогда не удивительно, что несколько десятков охотников её колотят, а ей хоть бы хны. Мы же, по силе, всё-таки не люди. — Если, конечно, ты не хочешь замуж прямо на следующей неделе.

Я от удивления даже перестала ногой махать. Отец сказал, что тут нет ни одного из детей его сподвижников… Значит, Илье доверять не стоит совсем.

— А что ты так удивляешься? Побудь тыт тут ещё немного, сразу поймёшь, что это просто террариум для спаривания, — он усмехнулся. А возможно, что он и сам догадался… Сложный парень. — Меня, полагаю, берегли для тебя.

Его взгляд, прямой и холодный, меня не напугал. Он был зол, но, как я поняла, не на меня. Его тоже приводила в ярость мысль о том, что он просто-напросто племенной жеребец и все его достоиства важны только тем, что он сможет дать охотникам сильных детей.

— Я… знаю, — вздохнула я и, чтобы не привлекать внимания, продолжила выполнять идиотское упражнение: — Мне нужно девять месяцев любыми путями пробыть свободной.

Я пошла ва-банк. Сказала ему это и ждала реакции.

Илья задумался, а потом сказал:

— Значит, Наталья, будем усердно работать на благое дело охотников и периодически доказывать, что ты меня сильнее… И тебе нужен кто-то получше меня.

Моя тактика, видимо, была понята им и даже принята, а я в это время кляла себя за всё на свете. Если он попытается, будучи преданным “верхушке”, устроить наш брак, то у него, несомненно всё получится. И я была конченой дурой, но, почему-то мне хотелось ему верить. Надеюсь, всё действительно получится.

— Кстати, не бойся, — усмехнулся вновь он. — Когда-нибудь, может-быть, я расскажу тебе о причинах… Но это не точно. кивнула и, всё, что смогла добавить, это:

— Называй меня Ташей.

И теперь я почти успокоилась: если у него ещё и причины есть, то, скорее всего, он из чистого расчёта устроил тут благотворительность. Ведь, судя по всему, мы не так уж друг другу воспротивили, нормальный охотник ухватился бы за такой шанс: системе-то ведь плевать, нравится тебе будущая жена или нет, лишь бы по силе подходила.

После тренировки мы были вольны идти на все четыре стороны, я даже удивилась. Там, где я была прежде, мы действительно учились и действительно работали: я уже ни раз видела диких, а единожды даже поучаствовала в устранение одного такого монстра. А тут… видимо, даже как-то скрывать было лень истинную цель этого сборища.

Выйдя на улицу, я вздохнула и направилась в противоположную сторону от дома. Каждый шаг почти давался мне с трудом, я думала и думала, корила себя за то, что делаю.

И одновременно проверяла, чтобы не было слежки. Плутала по кварталам, заходила в узкие переулки, стояла во дворах и принюхивалась. Кроме людских запахов лишь изредка попадались запахи оборотней, но это было нормально: они-то живут спокойно среди людей, часто даже работают с ними, ничем не выделяясь из толпы. Хотя, в основном, не выделяются они лишь из финансово состоятельной толпы.

И, когда я убедилась, что нет по близости от меня ни единого охотника, я отправилась туда, куда хотела попасть всегда… Куда обещала вернуться.

К Максу.

Глава 4.5.

К дому парня я неслась на всех парах, предвкушая скорую встречу с ним. Впереди целый день, целый день, который я смогу провести с ним.

Тревога ко мне подкралась ещё на подходе в его дому… Просто невыносимо пахло гарью и жжёной человеческой плотью. Эти запахи не могли оставить меня равнодушной, и я напряглась, оглядываясь. Но, судя по тому, что пахло ещё не так сильно, как должно, я была ещё далеко от того места.

Но, чем ближе был дом Макса, тем сильнее пахло. И тем сильнее возрастала моя паника. Я не хотела об этом думать, но всегда начинала паниковать, когда дело касалось моих близких. И Макса я уже считала таковым.

В конце концов я уже не вытерпела и понеслась на полной скорости. Пусть окружающие думают, что хотят, я просто должна знать, что всё в порядке.

Считаные минуты оставшейся дороги показались мне настоящей вечностью. Я бежала и бежала, а запах становился уже невыносимым, прожигающим насквозь, едким. И на глазах уже наворачивались слёзы оттого, что я сама себе напридумывала, вроде как. Но горькое предчувствие никак не отпускало, и я ничего не могла с этим поделать.

Двор Макса показался, как обычно, неожиданно из-за поворота, я обошла дом и застыла на месте.

Гарью пахло отсюда.

Из этого двора.

И из дома Максима.

Из его квартиры, из его бара.

Я не смогла не вдохнуть, не выдохнуть, перед глазами пронеслись те две встречи с ним… И мне захотелось рассыпаться на части.

Но я постаралась взять себя в руки, потом совладала со своим застывшим телом и отправилась к небольшой толпе, что образовалась возле подъезда со сгоревшей квартирой.

Там, может быть, кто-нибудь что-то знает, они мне скажут… Он, наверное, в больнице, он может быть, жив…

— А что тут произошло? — поинтересовалась я у какой-то женщины, что стояла чуть поодаль от дома и тяжело вздыхала.

Она глянула на меня, а потом сказала:

— Так подожгли парня, — ещё один тяжёлый вздох. — Всё вокруг квартиры его бензином облили и спалили, как только другие не пострадали…

Она говорила что-то ещё, а я кусала губы, чтобы прямо тут не впасть в истерику.

— А с ним что?

Разговорчивая дама замолкла, а потом тихо произнесла:

— Так помер, говорят, родственники тело забрали уже из больницы.

Наверное, эту женщину удивило то, что я буквально исчезла, убежав, но мне было плевать. Мне хотелось сдохнуть.

Я винила себя и собственный идиотизм на пару с эгоизмом в том, что случилось. Винила справедливо, ведь, если бы Макс не встретился со мной, то жил бы сейчас спокойно…

А теперь он мёртв, и я тоже жить не хочу.

Глава 5.1. Макс.

Ещё какое-то время, буквально пару дней, я мог неожиданно уснуть часа на три, но потом это вроде бы прошло. Я ел, как не в себя, предпочитал мясо, и временами я чувствовал себя безумно странно: ломило кости, выкручивало мышцы, было больно… Но это быстро проходило, а Настя сказала, что ещё какое-то время такое будет случаться, потом пройдёт и начнётся вновь только лет через пять-восемь, когда моя волчья ипостась соблаговолит, наконец, вырасти. Всё это время смогу спокойно и почти без дискомфорта чувствовать себя почти-человеком. Обострённые инстинкты, наверное, не считаются.

И вот уже неделю я провёл в стенах квартиры, в которой очнулся. Я начал задумываться о том, что пора и честь, как бы, знать. Настя и Маргарита вели себя безумно дружелюбно, но, как я понял, “семья” у них была большая… Вот только, как разоткровенничалась Настя как-то вечером, они на самом деле не могли дать особой защиты от охотников, потому что никто из обращённых не посвятил свою жизнь “зашибанию бабла”, против которого даже в этом мире не было приёма. Нет, охотники в открытую не пытались избавиться, как от “бесхозных”, Маргариту боялись даже они, но, как я понял, моё обращение принесёт всем достаточно мороки.

За это время у меня накопилась целая куча вопросов, на которые ответ дать могла одна лишь Марго, как её называла Настя. Сама девушка знала достаточно, но, видимо, некоторые аспекты намеренно оставляла Старшей, чтобы не было никаких недопониманий.

А сама Маргарита будто бы специально не показывалась мне на глаза или показывалась только в присутствие Насти.

И сейчас она, наконец-то, решила со мной поговорить. Её лёгкие шаги я услашал заранее, а потому встал с кровати, включил свет и поставил стул так, чтобы удобно было разговаривать. Судя по всему, женщина тоже слышала прекрасно, что происходило в комнате, поэтому стучаться не стала.

— Здраствуй, Макс, — она мягко мне улыбнулась, и я сделал то же самое в ответ. Для меня такое отношение было странным… Я свою мать не помню, а отец всегда относился ко мне, как к равному, даже в раннем детстве воспитывал из меня “мужика”. А тут такое… — Думаю, у тебя целая куча вопросов? — она, как и в прошлый раз, плавно опустилась на стул.

Я кивнул и сказал:

— Не то слово… Я многого не понимаю.

Марго усмехнулась, но не злобно.

— Это нормально. Думаю, что-то Настя тебе всё-таки рассказала, так что, спрашивай, а я буду отвечать, если что, добавлю…

Она явно далеко не в первый раз произносила эти слова. Нужно будет узнать, сколько вообще “детей” у Маргариты, а то у неё уже система воспитания выработалась, похоже.

— Ладно… — я подумал о том, что тревожило меня больше всего на свете, но решил, что это оставлю на последок. — У меня были счета в банке, кое-какое имущество, что с этим всем сейчас?

Наверное, это был самый распространённый вопрос из всех, после вопроса о родных, конечно же, для тех, у кого они были.

— Тебе нужно сменить стрижку, хотя бы, сделаем тебе документы на имя какого-нибудь двоюродного брата. Если хочешь, оставим имя твоё, фамилию и всё остальное сменим. Дату рождения нужно будет сдвинуть на год вперёд или на год назад. Заведёшь себе потом новый счёт и деньги переведём туда. Сейчас один из моих сыновей в качестве своего якобы, дяди, объявлен твоим наследником, но, можешь не волноваться, всё будет в порядке. Единственное, придётся всё продавать, чтобы не было подозрений. Но квартиру можно и новую купить, тем более, твоя та после пожара…

Как хорошо, что она сама упамянула про пожар:

— Это ведь явно был поджег, — заявил я. — Нашли тех, кто хотел меня убить?

Маргарита напряглась, неестественно выпрямилась и сухо проговорила:

— У них всё получилось, помни об этом. А я обязательно тебе расскажу… Расскажу, да. Даже сегодня. Просто не сейчас.

Я кивнул. Смысла спорить не было, так что пришлось продолжить:

— Я должен что-нибудь делать?.. Как-то вам помогать?

Женщина умехнулась:

— Никто тебя заставлять не будет, но, если идей совсем нет, то устроишься в охранное агенство к Стасу, он всегда будет рад надёжному новичку.

Она говорила так уверенно, знала почти всё о своей семье… Я не сомневался, что Стас — один из тех, кого она обратила. Не зря она называла всех их своими сыновьями и дочерьми. Кажется, она их действительно любила, как собственных детей. Может быть, и меня тоже.

— Да, думаю, это было бы неплохо, — я действительно понятия не имел, что делать со своей новой жизнью, а сидеть и тухнуть не хотелось. — И у меня последний вопрос.

Ответом был печальный вздох. Она знала, что я сейчас спрошу.

— У меня была девушка, и она сейчас, я уверен, думает, что я умерла. Я раскрыться ей?

Повисла недолгая пауза.

— Знаешь, тебя убить хотели охотники. и теперь я знаю, в чём причина.

Я застыл, вспоминая, что охотники — это те, кто уничтожали диких и недолюбливали всех оборотней в целом, если можно так сказать. Скорее, наверное, ненавидели.

— Своих женщин они берегут, не заботясь даже о них самих. И, если у тебя что-то с ней было, то всё понятно.

Было, ещё как было. А ещё мы были друг в друга влюблены.

— Ты, конечно, можешь легко показаться ей на глаза, но я бы тебе посоветовала не торопиться с этим, — она даже не предусмотрела варианта, что я откажусь от Таши, поняла всё по упёртому взгляду. — Окрепни, стань стабилен, а через пару недель я тебе помогу найти её, — она встала, готовясь уйти, но на последок добавила: — Только не думай, что у вас с ней что-то получится. Просто, она должна знать, раз испытывает к тебе чувства. После, для вас обоих лучше будет, если вы друг о друге забудите, — и женщина покинула мою комнату, оставив меня в одиночестве злиться на суку-судьбу.

Глава 5.2. Макс.

Я несколько часов сжимал от бессилия зубы, не в состояние придумать хоть какое-то решение. Если бы Таша была простой девушкой, человеком, то всё было бы в разы проще: самым большим припятствием было бы объяснить ей, кем я теперь являюсь и всё. Оборотни к людям относились спокойно, возможно, оттого, что была возможность сделать человека подобным себе.

С охотниками же велась вражда, это и понятно хотя бы по тому, как они себя именовали. Настя рассказывала, что Анна, родная дочь Марго, говорила ей, что ещё лет сто назад охотники убивали не только диких оборотней, которые потеряли свою человечность, но и тех, кто спокойно жил среди людей. Потом каким-то образом, скорее всего оттого, что оборотней становилось всё больше, в том числе обращённых, было заключено перемирие… И крупные, влиятельные семьи могли защитить своих детей и тех, кого они сделали оборотнями. Раньше и семья Марго была таковой, но после смерти её мужа, который был старше её немалое, даже по меркам оборотней, количество лет, прошло уже достаточно времени. Влияние таяло, никто из охотников не смел нарушить правила, однако, было понятно, что в случае какого-то конфликта одного из детей Маргариты, а она считала нас всех таковыми, потому что её кровь сделала нас оборотнями, просто объявят диким и дело с концом. И поэтому, как я понял сам, она теперь переживала за меня: я мог в омут с головой кинуться к Таше и ничто меня не убережёт, если об этом узнает охотничья “верхушка”. А она узнает.

И теперь я рвался на части. С одной стороны, я с ума сходил от мысли оставить Ташу, ту, что свела меня с ума… С другой стороны я понимал, что не имею правала подвергать опасности свою новую семью, пусть я их ещё даже и не знал. Я был благодарен Маргарите, Насте, они не заслуживали проблем и неприятностей из-за моей прихоти. К тому же, Таше это тоже могло угрожать, а меня самого могли убить… на совсем. Теперь уже нет средства, которое сможет спасти мои разрушенные ткани, пусть, сейчас это сделать не так уж и просто, как раньше.

Мысли, мысли… Они терзали меня, но я рад был одному: я смогу ещё раз взглянуть на Ташу, возможно, даже обнять её или поцеловать. Это было, чёрт возьми, прекрасно, и катись оно всё! Пусть я и не знаю, увижу ли её после этого когда-нибудь, но сейчас впереди была ещё целая встреча…

А раз она только впереди, и я пока ещё не обязан оторвать себе целый клок сердца, то я могу хотя бы посмотреть на неё. Хотя бы увидеть, может быть раз, а может быть и два, до того, как поступлю правильно.

Всё это время с момента, как я очнулся, я не выходил на улицу, а, следовательно, одежда мне особо и не требовалась. Я расхаживал по квартире в домашних штанах, без футболки, никого это особо и не смущало. Разве что Настю, которая откровенно пускала слюни на мой торс, но из исключительно эстетических чувств.

— Слушай, — обратился я к девушке за ужином, — А ты не могла бы достать мне что-то, в чём на улицу можно спокойно выйти? А то сижу тут, как затворник, но не в одних же трениках мне белому свету являться.

— Так у тебя в комнате шкаф целый, там всяких шмоток дополна, не ты первый, не ты, думаю, последний, кого сюда притаскивают голышом, едва едва спасённым от смерти.

Я спокойно кивнул и, поблагодарив за очередную порцию прекрасного мяса, теперь уже к овощами, я отправился спать, в очередной раз становясь жертвой постоборотного, как я его называл, синдрома. По сути, всё это должно было пройти, но мне и тут “повезло”. Но ничего не попишешь.

А на следующее утро я пошёл на, якобы, прогулку. Наверное, таковой она и была, ибо я понятия не имел, где можно найти Ташу. Решил начать со своего дома, но показываться там было не очень безопасно, потому как соседи неплохо меня успели запомнить, а теперь я мёртв. Воскресать нельзя. Поэтому я надел тостовку с капюшеном, благо на улице было вроде как прохладно, и я не вызывал подозрений. Вообще, после обращения я заметил, что усилилась только часть чувств… остальные как бы притупились. Точнее, всё это избирательно. Иначе, думаю, я бы сошёл с ума, если бы то же самоей ощущение температур стало острее. Но вот запахи людей юыли местами не очень приятны, и я иногда даже переставал дышать, чтобы их не чувствовать.

Ничего интересного ранним утром во дворе своего страго дома я не нашёл, разве что посмотрел на своё сгоревшее жилище. Интересно, что будут делать? Ремонт тут явно требуется основательный, но, остальные кваритиры, вроде как не пострадали: пожарные прибыли быстро, дождись я их…

Тряхнул головой, отгоняя лишние мысли. Если то, а если это… Всё случилось так, как случилось и ничего уже не изменить. Остаётся только лишь жить дальше, становясь примерным представителем клана двуликих.

После посещения своего бывшего дома, я решил отправиться в парк: от него я прекрасно помнил дорогу до того места, где мы расстались с Ташей в последний раз. Пусть, я и не знаю, где она живёт, но может быть хотя бы случайно мне повезёт её увидеть.

Я шёл долго, но не уставал совсем и в этом было множество плюсов. Благодаря этому я добрался до нужного места раза три быстрее, чем сделал бы это раньше. При всём при этом мне приходилось подстраивать скорость под человеческую, чтобы не сильно выделяться из толпы и не привлекать к себе особого внимания.

Остановившесь в том самом дворе, я понял, что чувствую странный запах. Да, тут были люди, причём часто и много, но это было нормально для любого места в городе или ином населённом пункте. Человек оставляет за собой шлейф ароматов, по которому можно кое-что о нём сказать, но сейчас дело было совсем не в этом.

То, что я уловил, было похоже на то, как пахли Настя и Марго, то есть, оборотни. Да, каждая из них пахла по разному, я мог их отличить, легко, но было и что-то общее. Так вот это общее и витало в воздухе, но чем-то неуловимо отличалось. И я не мог понять чем.

Я даже отвлёкся и сел на скамью, пока не понял, что чувствую подобный запах намного сильнее, чем до этого. И запах был безумно для меня приятным.

Подняв взгляд, я обомлел: по тротруару недалеко от меня шла девушка. И девушка эта была никем иным, как Ташей. Я вздрогнул, вздохнул и решил, что надо ретироваться, пока не поздно.

Вот только “поздно” наступило очень быстро, даже чересчур. Охотница тоже ощутила мой запах, я понял это запоздало, только в тот момент, когда она взглянула мне прямо в глаза. И своему зрению она явно не поверила.

Я смотрел на то, как Таша застывает от удивления, словно статуя, и сам словно бы врос в землю. Все чувства и эмоции, что я испытывал к ней раньше показались какой-то жалкой пародией. Не то, не так. Сейчас всё будто бы увеличилось, усилилось как минимум в двое. Мир, вселенная — всё сжалось в одну точку и только одно для меня теперь имело значение: на глазах Таши наворачивались слёзы и причиной тому был я.

Она смотрела и смотрела на меня, явно не в состояние поверить, крылья её носа трепетали, ощущая запах оборотня. А, судя по виду, она медленно начинала понимать, что же произошло.

а мне хотелось только одного: самого себя прикончить за то, что она плачит, но тогда её горе точно станет больше.

— Ты… — наконец проговорила она, дрожащим от напряжения голосом. — Живой, — воскликнула и кинулась ко мне, буквально душа в объятиях. Только вот теперь она не была сильнее меня, так что я смог спокойно подхватить её на руки, прижимая к себе в ответ и зарываясь носом в волосы, вдыхая аромат.

Её слёзы впитывались в ткань толстовки, рёбра и у меня, и унеё были готовы застрещать от той силы, с которой мы сжимали друг друга, а хотелось ещё и ещё сильнее.

Я чуть отстранился, но только для того, чтобы коснуться губами её губ. Солёный привкус усиливал горечь поцелуя, но мы вроде как и не целовались даже: мы просто вжимались друг в друга губами, лишь на считаные мгновения остраняясь, чтобы вдохнуть.

Совсем не хотелось говорить, хотелось лишь провести в её объятиях вечность, но Таша сказала:

— Нас могут заметить, тогда будет плохо, очень плохо, я… — мне пришлось вновь поцеловать её, теперь действительно поцеловать, мягко лаская губы.

— Я знаю, — отстранившись, шепнул я. — Я всё знаю. И я люблю тебя, кажется, безумно.

Наши лица были так близко, мы упирались в друг друга лбами, просто стояли рядом.

Но Таша была чертовски права и нужно было уходить. Только вот не понятно, куда.

— Пошли, — схватив меня за руку, — сказала она. — Я знаю, где мы сможем побыть.

Она не говорила лишних слов, ничего не восклицала. Она просто рада была, что я жив, и, в точности как и я, хотела не упускать ни секунды времени, которое нам было отмеряно.

И мы шли по каким-то улочкам, а я и не следил, что за здания, деревья вокруг мелькали. Я взглядом вперился в Ташу и ни на миг не упускал её из поля своего зрения.

Мы добрались до какого-то очередного парка, только вот он был почти заброшенным. И ещё мы шли и шли, пока не добрались до какого-то вагончика странного вида. И, оглядевшись, Таша выбила хлипкую дверь, впуская нас в пыльное маленькое помещение.

В этом самом помещение стоял лишь один стол, но нам и он не нужен был, лишь бы всё было скрыто от посторонних глаз.

— Мне сказали, что ты умер, и я сама едва не… — она не стала продолжать фразу, но я итак всё понял. Я не видел её лица, потому что она снимала с себя ветровку и укладывала её на стол, чтобы можно было безбоязненно на него сесть.

— Не смей даже думать о таком, — сказал я, подойдя ближе и кладя руки ей на бёдра. — Ты прекрасна, и ты должна жить, — я пододвинул её ближе к себе, руками поднимаясь к спине. Она была так близко, что мне сносило крышу напрочь.

— Без тебя совсем не хочется, смысла нет, — прошептала она и тут же впилась в мои губы своими, неистово целуя.

Мы долго и иступлённо целовались, а мои руки гуляли по её тело, в то время, как её ладони гладили моё лицо, мою шею и мои плечи. Мы совсем не уставали оба, так что казалось, что это может длиться целую вечность. Но терпения у меня было совсем не столь же много, сколько и сил: я не выдержал и просто-напросто разорвал футболку Таши приямо на неё.

Она выдохнула и, отстранившись, прошептала:

— Не оставляй меня совсем без одежды, я потом голая, что ли, пойду… — я не дел ей договорить, опять захватив её губы в свой плен, но больше ничего рвать не стал, а, сдерживая себя, аккуратно расстегнул верхнюю часть её белья, кидая куда-то на пол, забыв о том, что он ужасно грязный.

Глава 6.

Макс вошёл в меня одным резким толчком, заставляя вскрикнуть от неожиданности. Возможно мне было немного больно, но я этого и не заметила: больше было удовольствия, которое пронизывало всё тело насквозь. И больше всего мне было хорошо оттого, что Макс был рядом, он вообще был.

Я едва не сошла с ума оттого, что его нет. Я не представляла себе, что дальше делать и делать ли что-то вообще. Я каким-то образом успела так сильно его полюбить, что без него всё для меня перестало существовать. И желание за что-то бороться улетучилось совсем.

Я ходила на тренировки, говорила о чём-то с Ильёй и успела за эти дни, даже не знаю, сколько их прошло, собственноручно прикончить дикого. И это у меня получилось, потому что я не боялась его… Я ничего не боялась, смерти в том числе. я не стала бы её искать, но и не стала бы от неё прятаться.

Мысли ускользали от меня всё дальше и дальше, я решила просто-напросто плюнуть на всё и утонуть в блаженстве нашей близости с Максом. Я чувствовала себя в эти минуты такой счастливой, что вспонимать о чём-то плохом не хотелось, хотя этого “чего-то” было дополна.

С каждым толчком меня уносило всё дальше и дальше от этого мира, в котором было столько боли, куда-то в космос, где ничего не существовало, кроме звёзд.

— Поцелуй меня, — не открывая глаз, прошептала я, подавшись вперёд. Губы Макса тут же коснулись моих, а я провела языком по его нижней губе, после чего наш поцелуй стал страстным и диковатым.

Мы были уже близки к оргазму, оба. Ритм сбился, движения стали резче, порывистее. Я, казалось, не выживу, если не достигну той самой точки наибольшего наслаждения.

И я её достигла, в тот момент, когда мир взорвался на тысячи кусочков, а потом сложился вновь в глазах моего любимого.

Я, кажется, слишком громко и протяжно стонала, в то время, как Макс рычал, кусая меня за плечо.

— Я… — моё дыхание и серцебиение никак не приходили в норму. — Сошла с ума.

Реакцией на моё признание был тихий хриплый смешок оборотня.

Оборотня…

Эта мысль заставила меня сжаться, тряхнуть головой и закусить от отчаянья губу. Когда он был человеком, я об этом даже не задумалась, но теперь… Что может свершиться, если кто-то узнает о том, что он выжил, а не сгорел в этом чёртовом пламени?

Его попытаются убить ещё раз и это может смешать все карты отцу и его приверженцам, потому что убийство мирного оборотня никак не понравится его собратьям, пусть они и знать его не знают. А это значит, что отец может потерять союзников… Чёрт!

Захотелось крушить, ломать, будто зелёный гигант из фантастических фильмов. Примерно так я себя и ощущала: всепоглощающая ярость, неспособность хоть как-то её контролировать и неменная сила.

Под моей ладонью затрещала столешница, Макс перехватил моё запястье:

— Что случилдось? — серьёзно спросил он, заглядывая в мои глаза.

— Давай оденемся, а то мне с тобой хочется совсем не разговаривать, — попыталась перевести тему я, но не особо-то получилось. Максим просто молнеиносно привёл в порядок себя, потом меня: я в прямом смысле просто и глазом моргнуть не успела, а он, оттряхнул от пыли меня, стянул за талию со стола, надел на меня куртку, застегнул ей, чтобы я не сверкала обнаженной кожей, и повторил свой вопрос:

— Что случилось, Таша? — моё имя из его уст прозвучало так приятно, что я не выдержала и тупо разревелась, так же горько, как и в том дворе, когда увидела живого и даже слишком здорового Макса.

— Мы… — я перевела дыхание. — Мы ведь не сможем быть вместе, Макс. Они тебя убьют…

И слёзы покатились по щекам вновь, когда я произнесла это вслух.

Максим молчал, ему нечего было сказать: ведь мои слова были правдай, тут не поспоришь.

— Мы что-нибудь придумаем, я тебе обещаю, — сказал он, прижимая меня к себе. — Я не хочу тебя потерять, просто нужно немного подождать и тогда мы будем вместе…

— Мы немного подождём, и меня выдадут замуж за самого подходящего охотника для того, чтобы я родила таких же сильных детей.

Макс поджал губы, явно сдерживая клокочущий гнев.

— Значит, я буду думать быстрее. Скоро оформлю документы и мы куда-нибудь просто сбежим, и гори оно всё синим пламенем.

Я усмехнулась. Если бы всё было так же просто, как он говорил! Но есть ещё множество всяких нюансов…

— Я не смогу без тебя, что бы я сам себе не говорил, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, ты хочешь того же?

Я кивнула… Нюансы будут всегда, страх никуда не денется, никогда. Так можно прожить всю жизнь по указке какой-нибудь системы, оставаясь несчастной и делая несчастной своих детей… Которых с Максом у нас не будет, потому как действовало правило: люди с людьми, оборотни с оборотнями, охотники с охотниками.

— Пока что меня просто не существует, — усмехнулся парень. — Но совсем немного времени, меньше месяца, наверное, и у меня будут документы и деньги. Выбирай, когда полетим, — он улыбнулся, а я улыбнулась в ответ.

План был наивным, но почему бы и нет? Всё гениальное, как говрится, просто, так что мы попробуем рискнуть… Он будет в безопасности, а я… От меня ничего, в общем-то, не зависит. Рано или поздно отец сделает то, что задумал и, возможно, нам станет проще. Да, точно.

Нам пришлось с Максом расстаться очень скоро. Ему нужно было возвращаться в свой новый дом, а я…

Мне совсем не хотелось появляться дома, к тому же, от меня абсолютно точнл пахло оборотнем за километр. Поэтому, лучшим решением, как я подумала, было отправиться к подруге.

Достав телефон, я вздохнула, настроилась на разговор и набрал её номер:

— Адка, привет, ты, надеюсь, меня ещё не потеряла? Меня мать экплуатировала, как обычно, — я изобразила возмущение, поддерживая легенду надоевшего маминого бизнеса. — Прошу тебя, умоляю, можно я у тебя побуду? Я так задолбалась, даже напиться уже не хочется?

На той стороне повисла небольшая пауза, а потом Ада ответила:

— Побудь, конечно, ты когда придёшь? — подруга явно была не очень рада моему звонку, хотя и не отказывала. Я поняла, что она сама немного занята, так что, постаралась как можно позднее время назвать:

— Да у меня дел ещё немного есть, пока то, пока сё, часа к восьми, наверное, приду, — Ада облегчённо выдохнула и радостно проговорила:

— Ладно, давай, до встречи тогда! — и послышались гудки.

Теперь примерно часов пять, учитывая, что идти до дома Ады мне очень медленным шагом только два отсюда, мне следовало себя куда-то деть.

В итоге я просидела несколько часов в том самом парке, а потом поняла, что уже семь. Пришлось идти не совсем медленно, а даже немного быстро, но, когда я опаздала на несколько минут, Ада, судя по всему, совсем не расстроилась по этому поводу.

Прямо на пороге я столкнулась с оборотнем, который не обратил на мой запах никакого внимания, это было понятно. Странно…

— Таша — это Игорь, Игорь — это Таша, моя подруга, знакомьтесь, — смущённо пробормотала она, наблюдая за моей реакцией. Я улыбнулась и проскользнула в квартиру, а этот самый Игорь отправился в подъезд. Когда это подруга моя успела обзавестись таким кавалером? Ещё при прошлой нашей встрече, она совсем им не пахла, сейчас же уже пропиталась насквозь его запахом.

Я решила не заводить никаких разговоров, а просто позаимствовала у подруги футболку и шорты и пошла в душ. Всё-таки, после секса в душ хотелось почти сразу, а не целый день пробыть на улице.

Вода принесла облегчение, но мне все-равно нет-нет хотелось разрыдаться от отчаянья, которое на меня накатывало. Я разрывалась на части: долг, который лежал на мне с самого рождения или счастье? Я не знала, как поступить, чтобы самой считать это правильным, ведь и то, и то было важно для меня… К чему долг и честь, если я буду несчастна? Какое, к чёрту, счастье, если у отца что-то не выйдет из-за моего поступка?

Но вечно сидеть в душе я не могла, к тому же, волновалась за Аду. Она вообще знает, кто на неё полчаса назад ещё щенячьими глазами смотрел?

— Ты не пойми меня не правильно, — начала разговор я. — Я не берусь судить о том, какой он человек. Но ты хотя бы знаешь, что он вовсе и не человек?

Ада удивлённо на меня взглянула, а потом насмешливо поинтересовалась:

— А кто он? Кинг Конг в трусиках, что ли? — и нервно рассмеялась.

Я уже пожалела, что начала этот разговор, но промолчать точно не смогла бы.

— Не угадала. Он — оборотень.

Ада на меня посмотрела, будто на умалишённую, а потом спросила:

— Таш, у тебя точно всё в порядке? Может, провериться надо?

Я пропустила её выпад мимо ушей.

— Мне, в общем-то, плевать кто он там, — продолжила я. — Но когда он предложит тебе стать оборотнем, беги от него. Обращённые выживают через раз.

Я специально умолчала о тех, кто уже умирает. Для них это спасение, но с Адой, я надеялась, этого всего не произойдёт. В её жизни не было каких-либо опасностей, которые могли бы привести к угрозе её жизни.

Ада отреагировала на новость слишком уж бурно, как мне показалось, потому что как только до неё дошло, что я не шучу, она упала в обморок.

А когда очнулась, я подумала, что лучше бы она этого не делала, потому как сразу же настрочила какую-то СМС-ку своему оборотню, заметалась по комнате, изображая из себя раненого медведя в клетке.

Она явно перепугалась, не желала меня даже слушать. Ей отчего-то показалось, будто оборотень равен зверю. Да, в них немало чего было от животных, но от людей всё-таки больше, они же в своей людской ипостаси проводили больше времени. Дикие, конечно, совсем другой разговор.

На утро Ада увезла в своё кафе заявление об увольнение, а когда осознала, что сестра Игоря — тоже оборотень, немного сбавила пыл.

— Послушай, — как можно спокойнее проговорила я, — Ты слишком многого сама себе напридумывала. У оборотней один разум, они сохраняют его во время оборота, насколько нам известно.

– “Нам” — это кому? — нахмурилась Ада.

Пришлось рассказывать ей о том, что я охотница. В общем-то, я имела на это полное право, тем более, уверена, подруга об этом направо и налево кричать не пойдёт.

— Так вот, если ты так категорично настроена, почему я ещё здесь? Меня почемы ты не выперла ещё отсюда?

— Но ты-то в волка под полнолуние не превращаешься ведь!

Я усмехнулась.

— Тем не менее, я намного сильнее, быстрее, чем любой человек на этом свете. Я могу проломить стену твоего дома… Или твой череп, просто по нему ударив.

До твердолобой мадам кое-что, похоже, начало доходить, поэтому, когда в дверь постучали и за ней ожидаемо оказался Игорь, она уже не так решительно была настроена, однако на шею ему не кинулась.

Мне пришлось объяснить ему, что против я настраивать никого не собираюсь, а когда крылья его носа дёрнулись, и он принюхался, то сразу же мне поверил… Похоже, от меня всё ещё пахло Максом, другого объяснения его ухмылке я найти не смогла.

Остаётся только надеяться, что у оборотней нюх более чуткий, а мои родители и другие охотники не смогут различить запах.

Потом я ещё долго сокрушалась по поводу того, что влезла не в своё дело. Ада долго хмурилась, а потом выдала:

— Ты темнишь, Таша. Скажи, как, например, твоя мама отнеслась бы к тому, что ты встречаешься с оборотнем?

Я едва не задохнулась, услышав её слова.

— Многие предрассудки существуют лишь по инерции… — начала я. — Мои родители намного терпимее, чем остальные, относятся к оборотням, но все-равно считают их другими. И это так. Но кому когда это мешало?

А на следующее утро я проснулас в квартире одна, на кухне на столе обнаружив записку. У Ады мозги окончательно встали на место.

Я свой телефон не включала, зная, что мама скажет, что я заболела или ещё что-нибудь. Я периодически так пропадала…

Ада вернулась вечером, неприлично счастливая.

— Ну, что, не съел он тебя? — саркастично поинтересовалась я.

— Не съел, — ответилас подруга. — И мы будем жить вместе.

Я выдохнула. Ну, хоть у кого-то всё хорошо.

— Знаешь, раз я так бесцеремонно влезла в ваши отношения, — сказала я. — То, наверное, будет честно, если я и о своих тебе кое-что расскажу.

Я набрала в грудь побольше воздуха и продолжила:

— Ты была права вчера, предположив, что родители будут не рады, узнав, что я встречаюсь с оборотнем. А я с ним встречаюсь. И, знаешь, если к таким, как твой Игорь, то есть, к рождённым оборотням относятся как к неизбежному злу, то обращённые для большинства охотников — чуть ли не демоны из ада, — я усмехнулась. — Макс из таких.

У меня срывался голос, но оттого, что я рассказала всё Аде, мне стало намного проще. Пусть, она как раз ничем мне помочь не могла, но все-равно, я не чувствовала себя теперь одинокой, один на один со всем миром. За нас с Максом теперь переживал кто-то ещё, кроме нас самих.

— Ладно, — я встала на ноги, — Я пойду. Увидимся как-нибудь… — последнюю фразу я произнесла и горько усмехнулась. Если у нас с Максом всё получится, то и с Адой мне придётся распрощаться навсегда.

Я быстро собралась, обулась в коридоре и бесшумно покинула квартиру.

Покинув квартиру Ады, я пошла, куда глаза глядят. А глядели они исключительно в сторону того двора, где мы с Максом встретились в прошлый раз. Где-то в глубине души я надеялась, что встречу его там вновь, хотя, это чертовски глупо, ведь совсем недалеко находились владения охотников. Кто-то может насторожиться, если оборотня. К тому же, Максу, как оборотню, и месяца-то нет, а значит, он не может прислушиваться ко всем своим инстинктам.

Но я все-равно пришла туда и села на скамейку, просто рассматривая дерево напротив. Не хотелось никуда уходить и не хотелось ни о чём думать. Я просто сидела и смотрела, никуда не торопясь и не желая что-то решать.

Мне безумно хотелось свободы, простой свободы, которая была у большинства людей, с которыми мне так или иначе приходилось сталкиваться. Да, кому-то угрожали наследством и прочей ерундой, но мало кто сталкивался с тем, что могу убить того, кого они полюбили. И я бы всё на свете отдала за то, чтобы и со мной никогда такого не было.

Я не особо сомневаюсь в том, что у нас с Максом получится бежать. Его считают мёртвым, меня — подавленной, а Илья якобы усиленно подбивает ко мне клинья, изображая поддержку и участие. На деле же, он действительно меня поддерживал, но, судя по всему, у него кто-то был. Девушка, может быть из охотников, я не ощущала на нём никаких запахов, кроме его собственного. В любом случае, что я, что он становиться племенными лошадьми не хотели.

А ещё, мой отец явно преуменьшал неподготовленность своего мероприятия, потому что в обществе охотников появлялось всё больше и больше недовольных Системой. Жизнь людей в мире менялась, охотники тоже жаждут перемен, а значит, если отец в ближайшее время не воплотит свой план в жизнь, то “революционное движение” возглавит кто-то другой, не факт, что достаточно умный и ответственный, чтобы не испортить всё и не сделать хуже. К тому же, сомневаюсь, что много у кого есть такие мощные связи с оборотнями, как у отца.

В общем, мой побег будет просто-напросто поводом. Пусть будет так, я эгоистично устала… В жизни моих родителей тоже никогда не было свободы, они, скорее всего, устали ещё больше, чем я. Но мне это всё уже становилось безразлично: я просто хотела вздохнуть спокойно, я хотела быть с тем, кого люблю, я хотела быть эгоистичной сволочью, которая не думает об общем благе.

От моих неспешных мыслей меня отвлёк знакомый запах, который, оказывается, мне даже не почудился. Я обернулась и увидела Макса.

— Тебе не следует бывать тут слишком часто, — невольно улыбаясь, пробормотала я. — Вокруг слишком много охотников…

Макс был расслаблен, руки его были в карманах спортивных брюк, а грудь под чёрной футболкой спокойно вздымалась.

— Я был далеко, почуял тебя, как только ты вошла в двор. У меня сейчас, Марго говорит, слишком уж обострённое обоняние, позже пройдёт. Но пока что мне это на руку… Порой мне кажется, я смогу найти тебя хоть на другом конце света, — последние слова он произнёс, уже притягивая меня к себе. — Ни одного охотника тут нет, они меня не учуют.

И я обняла его в ответ, извернушись в его руках. Прижалась ближе и вздохнула. Эти моменты были так мимолётны, что я даже не успевала надышаться.

— У нас ведь всё получится? — спросила я, чтобы увидеть уверенность в его взгляде.

И я увидела, что хотела.

— Если ты хочешь, чтобы получилось, значит, получится. Я сделаю для этого всё возможное и невозможное. И, кажется, мне ещё кое-кто поможет, — усмехнулся он.

Я нахмурилась:

— Ты кому-то рассказал? Это же может быть…

Макс перебил меня, не дав закончить фразу:

— Я ничего не говорил сам, просто Марго… она меня насквозь видит. Она, честно говоря, всех насквозь видит, — он усмехнулся. — Она меня обратила, нас таких немало. Она просто поможет, чтобы не стало хуже.

Моя тревога поутихла, но не испарилась совсем. Она сдалась лишь под натиском слов Макса:

— Просто не переживай. Живи, как обычно живёшь, пройдёт совсем немного времени, и я тебя заберу и никто никогда не сможет тебе навредить. Веришь мне?

Я кивнула. Правда ведь верю, не обманываю.

Возможно, мне просто глупо хотелось побыть слабой, но ни один мой инстинкт не сработал, ни одна мысль не промелькнула. Я ему верю и в него верю. А значит, у нас всё получится.

Охотники далеко не вездесущи. И страшны они только тогда, когда ты маленькая запуганная девочка, и жизни вне “общины” ты не знаешь. Или когда у тебя есть такая дочь или такой сын. Тогда да, страшно.

Но с появлением Макса в моей жизни у меня возникли новые, иные страхи. Они оказались куда более разрушительными, чем прежние. И прежние страхи просто померкли, перестали быть страшными.

Самое ужасающее, что могут сделать Охотники, дабы меня наказать — это убить моих родителей. Или просто как-то им навредить. Но это сделать, во-первых, не так уж и просто, а, во-вторых, повлечёт за собой множество разрушительных для Системы последствий, ведь и мама, и папа кое-что да значат в этом мире…

Система в любом случае обречена. Так просто не может дальше продолжаться.

Вопрос лишь в одном: кто будет погребён по её развалинами?

Я никоим образом не собиралась становиться жертвой падения Системы. Думаю, справедливее всего было бы, пострадай от этого те, кто кормились с неё, однако, “Верхушка” она на то и “Верхушка”: самые изворотливые все-равно выставят себя героями народа и останутся у власти.

Зазвонил телефон, мне пришлось вывернуться из объятий Макса и ответить. Я вновь уже в течение нескольких дней не появлялась дома, мама могла начать беспокоиться, или могло что-то случиться.

К моему удивлению, звонил отец. Это точно ничего хорошего не предвещало: он был на тысячу процентов уверен в моей способности постоять за себя, а по пустякам названивать у него просто не было времени.

— Дочь, тут такое дело, без предисловий начал он. — Мы несколько лет уже разрабатывали одну группировку оборотней… Так вот, наблюдатель сообщил, что они похитили человека. Мне переслали данные и фото… В общем, это Ада.

Сердце пропустило несколько ударов, я хотела сразу же задать несколько вопросов отцу, но он меня опередил, ответив на них:

— Мы как раз готовы к операции, повод лишним не будет… Только вот зачем она им понадобиться могла? — после недолгой паузы спросил папа.

Я прекрасно знала ответ. Поэтому на всякий случай уточнила:

— В операции участвуют твои парни? Им можно доверять?

На той стороне трубки положительно угукнули. Вот и хорошо, вот и хорошо…

— В таком случае нам на помощь придёт как минимум один оборотень. Позвоню через пару часов, как всё решу.

Послышались гудки, я подняла взгляд на хмурого Макса:

— Вот видишь, мы не только неугодных парней своих девушек изводить можем, — я встала на носочки, чмокнула его в губы и с сожалением произнесла:

— Мне пора… Встретимся потом лучше в парке, хорошо? — Макс молча кивнул, но в последний момент удержал меня за руку и сказал:

— Хочу забрать тебя прямо сейчас. Будь осторожна… Не заставляй меня дичать, — горько усмехнулся он, отпустил меня, и, резко развернувшись, ушёл.

Я закусила губу и заставила себя думать об Аде. Сердце сжалось при мысли, что с подругой может что-то случиться. Никак нельзя этого допустить.

И, думаю, Игорь свою пропажу тоже уже обнаружил или вот-вот обнаружит. Его помощь ни разу не помешает, а если я не ошибаюсь, он достаточно богат и влиятелен, у него должны быть оборотни-силовики. Такая помощь сведёт риски к нулю, ведь что бы мы не говорили, а оборотни охотников сильнее раз в десять. Особенно, злые оборотни.

Глава 7. Макс.

За несколько дней до

Как только я вернулся после встречи с Ташей, мне сразу же пришлось идти в душ, чтобы Настя или Марго не учуяли запаха охотницы на мне.

Сохранять спокойствие весь день мне было трудно, поэтому я старался не показываться из комнаты, страдая всякой ерундой.

Вечером, когда Настя сотворила очередной кулинарный шедевр, мы втроём сидели за столом и Маргарита, как невзначай, обронила:

— Послезавтра все хотят собраться здесь посмотреть на нового члена семьи, — уголки её губ дрогнули. — Анна в нетерпении, хочет как можно скорее взглянуть на ребёнка, своих-то у неё давно не было.

Хм, видимо, дочь Марго тоже спасает умирающих обращением? Интересная семейная традиция, надо сказать.

— Стас, кстати, возлагает на тебя большие надежды: с физической подготовкой у тебя и до обращения было очень даже неплохо, видимо.

я кивнул.

— В армии по контракту служил.

— Ещё лучше, — воодушевилась женщина. — Значит, дисциплина тоже не хромает.

Я усмехнулся, спорить не стал. Не скажешь же ей, что ни у какого Стаса работать я не буду, потому что, какими бы они все хорошими не были, мне надо было увезти Ташу далеко-далеко, кто бы и что по этому поводу не думал.

— А когда можно заняться документами? Надоело как-то тут неприкаянным сидеть… — завёл разговор я. Мне почему-то казалось, что оформление документов Марго хочет затормозить, но, к моему удивлению, она быстро согласилась начать скорейшее обретение мною личности.

— Завтра тогда дам тебе деньги, сходишь, сменишь причёску, чтобы копией себя хотя бы на фото в паспорте не был, — начала она. — Потом с Настей купите тебе телефон, номер на первое время оформите. Я утро договорюсь с кем надо, создадут тебя. Подумай пока, что ли, когда ты родился и какая у тебя будет теперь фамилия. Дату рождения, кстати, лучше уменьшить, чтобы в тридцать по документам ты на двадцать с хвостиком не выглядел, и не пришлось так скоро документы менять. Со старением у тебя в ближайшее время совсем туго будет.

Я слушал и внимал. В какой-то момент мне стало стыдно. Забота Марго была словно само собой полагающееся, а я собирался от всего этого просто так отказаться. Обо мне самом в жизни никто не заботился хотя бы вполовину так, как она, а должен я был за всё и всегда. Отец разве что нет-нет благородство проявлял.

— Оформление наследства ускорим, но пока деньги будут только те, что на счете были, с продажей будет заминка, не знаю на сколько.

Я кивнул. И на счету у меня была приличная сумма: небольшая прибыль от бара, все деньги, заработанные от службы по контракту… Я из этого почти ничего и не тратил, за годы армейской жизни мои потребности свелись к минимуму.

— В общем, если ещё что надо, говори, решим, — закончила свою речь Марго окончательно.

— Спасибо, — поблагодарил её я, а она лишь ухмыльнулась.

С ума тут сойти можно.

На завтра у меня был первый насыщенный день с момента моего обращения. я разговаривал с людьми, решал какие-то мелкие вопросы… Возвращался к жизни. Оказывается, то этого всего можно очень-очень быстро отвыкнуть. Но привыкать приходится, так что я держался как можно более естественно.

Смена стрижки далась мне не очень легко. Раньше я был лохматым парнем с беспорядком на голове, а теперь напоминал себя в армии, стриженным машинкой под ноль четыре. Так я действительно выглядел иначе.

К тому же, я всё же не совсем таким же был, как до пожара. Во время него у меня обгорела кожа, видимо, чуть ли не вся, а во время обращения я оброс новой. От природы цвет кожи у меня был светлым, но до этого я много времени проводил на улице и загорел. Волосы тоже были выгоревшими на солнце, а сейчас, пусть и совсем короткие, но были тёмными. Черты лица, кажется, заострились и теперь я вполне себе сходил не за себя, а за своего какого-нибудь родственника. Да и какой-нибудь не особо близкий знакомый в толпе меня не должен узнать.

Я сделал необходимые фотографии для всех документов, с удивлением обнаружил, что у меня теперь не только паспорт и медицинский полис, необходимые для существования, но загран паспорт с некоторыми подтверждёнными визами и водительское удостоверение. Первое мне было очень даже на руку, надо будет сказать Таше позже, чтобы озаботилась этим. Но ей слишком рано нельзя дёргаться, мало ли. Придётся потом бежать в Казахстан.

По всяческим инстанциям мне бегать не пришлось, я просто пришёл по указанному адресу, где мужчина-оборотень выдал мне кипу бумаг для заполнения и сказал, что свяжется с Марго, как только всё будет готово. Связи у оборотней, видимо, были не шуточные. Но оно и понятно, иначе бы у них не получалось в современном компьютеризированном мире сохранять инкогнито и не иметь проблем с законом.

В общем, к вечеру у меня был телефон, почти самый дешёвый, я не собирался тратить деньги Марго на смартфон, сим-карта в нём и номера всех-всех многочисленным родственников в телефонной книге. На всякий случай.

Уже ночью, лёжа в постели, я мысленно повторял: Литвинов Максим Александрович, родился пятнадцатого ноября, — дату я сменил совсем, день в том числе, — тысяча девятьсот девяносто шестого года, двадцать два года. Двоюродный брат по матери Краснова Максима Леонидовича, погибшего в пожаре месяц назад. Матери были сёстрами-близнецами, оттого и внешняя схожесть, и одинаковые имена.

Легенда была неплохой, да. Но мне теперь следовало привыкнуть к своему новому имени. Это пугало, но всё же, не так, как смерть. Я — это я, я жив, какое бы у меня при этом не было имя или… вид.

С этими мыслями я начал погружаться в сон.

Но погрузиться туда окончательно мне так и не дали. Послышались шаги в коридоре, по ним я опознал Маргариту, она явно шла к моей комнате.

По обыкновению уже вошла, не стучась. Но, судя по всему, она удивилась, что я не сплю. Значит, собиралась будить. Значит, разговор важный и не терпит отлагательств. Или чужих ушей.

— Я всё ждала, что сам сознаешься, — грустно смотря на меня, сказала она, остановившись у входа в комнату. — А ты всё-таки пропартизанил… Ну, что, охотница твоя, я так понимаю, больше рада тому, что ты жив, чем расстроена тем, что ты оборотень.

Я сел на кровати, по привычке хотел взъерошить волосы, но лишь прошёлся рукой по колючему ёжику.

У заботы, оказывается, есть обратная сторона. Интересно, что она скажет дальше? Запретит приближаться к Таше? А что ещё она может мне сказать-то…

Но Марго вновь меня удивила, хотя произносила свои слова без особенного энтузиазма:

— Всё-таки крепко ты, значит, влип, — она недовольно поджала губы, а потом печально вздохнула. — С поддержкой от близких у людей всегда почему-то туго… Не доверяешь мне? Оно и понятно, вы сначала все такие, дети, — она улыбнулась, видимо, вспоминая поведение других новообращённых. — Волки держатся стаями. И в стае всегда заботятся о щенках. Запомни это, потому что о тебе я буду неустанно заботится ещё лет десять, и другие будут. Я всю жизнь пекусь о каждом из своих детей, но они вырастают и могут позаботиться о себе сами. И даже обо мне пытаются, — она улыбнулась тепло. — Я же не дура, чтобы думать, будто смогу тебе что-то запретить или от чего-то тебя отговорить, нет. И если ты что-то решил, то мне остаётся только тебе помочь, чтобы вышло как можно удачнее.

Я во все глаза смотрел на неё и понимал, что она ни капли не врёт. Я для неё и правда щенок, за которым нужен глаз да глаз, которому нужно помогать делать первые шаги. Ну, и пусть. Не так это и далеко от правды теперь, я был взрослым человеком, но оборотень я новорождённый.

— Раз меня пытались убить, и, по правде говоря, убили, значит рано или поздно узнают, потому что я буду рядом с Ташей. И тогда ведь и она пострадает. Мы хотим уехать.

В комнате повисла тишина. Потом послышался тяжелый вздох Марго.

— И куда, если не секрет? — я пожал плечами. — Молодцы, ничего не скажешь! — она прошла через всю комнату и села рядом со мной на кровати. — О расселение охотников и оборотней вы, я так понимаю, ничего особенно не узнавали? Надеюсь, в какой-нибудь Египет или Францию с Англией вы не собирались? А то там, знаешь ли, очень тепло принимают оборотней. С огоньком, чёрт возьми!

Марго злилась на меня. И я не сразу понял, отчего же. А когда до меня дошло, то мне стало стыдно.

— Значит так, делаем все документы тебе, подготавливаем окно для Таши твоей, потом как-нибудь сводишь её фотографии на документы сделать. Пока уладим всё с твоим имуществом. Поедите в Канаду, у меня там одна из дочерей. Примут вас, бедовых. Там к беглым влюблённым в оборотней охотницам относятся радушно, — усмехнулась она. Я даже не спорил.

— У охотников что-то назревает… — уже уходя, сказала Марго. — Так что правильно, наверное, что ты девчонку свою увезти хочешь. Правильно, да. Она-то ведь тоже ребёнок… — она проговорила это и скрылась за дверью.

А я вздохнул спокойно и уснул за считанные секунды: оказывается, скрывать что-то от близких сложно. А я и не знал.

Встретившись с Ташей ещё раз, я не успел рассказать ей всего, только лишь то, что Марго знает о нашей безумной затее. Сначала это её напугало, но она поверила мне. Для меня это было безумно важно.

Таша умчалась выручать свою подругу, а мне чертовски хотелось пойти за ней и защищать. Хотелось сделать так, чтобы она не лезла в разборки каких-то оборотней… Но, если бы я не сдержал себя, то охотники узнали бы, что я и жив и тогда, защитить я Ташу уже ни от чего не смогу.

Безвыходность ситуации жутко бесила, но я старался держать себя в руках. Что мне ещё оставалось?

Весь оставшийся день я бродил по городу и пытался отогнать от себя все ненужные мысли. Они так и лезли в голову, но я боролся с ними. Помогали неплохо мечты. Я представлял, как мы будем жить в Канаде с Адой, как у нас всё будет хорошо и никто не сможет этому помешать. “Хорошо” было расплывчатым, но я подумал, что мы решим на месте, каким будет наше счастье.

Вечером, вернувшись домой, от Марго я узнал, что документы уже готовы.

— Так быстро? Ничего себе — удивился я.

— Так не через паспортный стол же, — усмехнулась женщина.

Я ответил ей улыбкой, а на следующее утро отправился к тому мужчине и забрал у него свои документы.

— Марго предупреждала про девушку ещё, — отдав мне паспорт и прочее, обмолвился оборотень. — Быстрее приводи её и успеем сделать ей всё так же быстро, как тебе.

Я кивнул и глянул в папку со своей личностью. Паспорт был выдан задним числом, будто бы, как положено — в двадцать. Видимо, чтобы не казалось подозрительным… Только вот как это всё делалось? Не были ли документы поддельными? Нужно поинтересоваться у Марго. А ещё в пакете оказалась банковская карта и пароль к ней. Надо же, как проворно.

Подошёл к ближайшему банкомату и проверил баланс карты. Все деньги, которые были на моём старом банковском счёте, теперь оказались здесь. Сумма была всё-таки достаточно приличной, нам с Ташей должно хватить на долго. Оказывается, не зря я пропахал столько времени.

После этого я отправился в парк. Хотелось как можно скорее увидеть Ташу, рассказать ей всё…

Но её не было ни в том парке, не во дворе. и на завтра тоже.

Сердце и разум забили тревогу, но я не знал, что могу сделать. Оставалось только ждать её почти круглые сутки.

К счастью, я дождался, но наша встреча разом перевернула весь мой мир.

Глава 8.

Придя в квартиру Ады, я обнаружила, что там целую толпу оборотней. Неплохо, да. Примерно чего-то подобного я и ожидала от Игоря.

Я сказала ему, что местоположение Ады известно, и он задал один единственный вопрос: есть ли возможность ему и его парням отправиться туда. Я, как бы, разрешила, а внутренне ликовала. Без них пришлось бы туго, а теперь я была почти уверена, что у нас всё получится.

Охотники, которые участвовали в операции, были теми, кто поддерживал моего отца, поэтому они спокойно отнеслись с оборотнями, даже очень быстро с ними сработались. Схема операции давно уже была проработана старшими, у оборотней же была задача освободить Аду. У меня задача была та же самая.

Мы высадились недалеко от загородного дома, в котором держали Аду, и в котором были сосредоточены главные силы группировки. Зачистим это гнездо, остальные распадутся сами собой…

Я шла одной из последних, просто потому что была далеко не самой сильной среди всех, мною рисковать не желали. Так что, когда я попала в здание, почти все охранники были уже обезврежены. И я опрометчиво кинулась в подвал, на запах Ады, желая как можно скорее её вытащить.

И это стало моей ошибкой.

У оборотня, которого я заметила очень и очень поздно, оказался нож. И он умело им воспользовался, сделав мне на шее неглубокий порез… Он обхватил меня сзади, и продолжил полосовать мою кожу…

Я не сразу поняла, зачем он это делал, но когда увидела живую и почти невредимую Аду, которую держал какой-то человек, то сразу догадалась. На запах моей крови придёт Игорь. На запах крови Ады пришёл бы несокрушимый зверь.

Дальше всё произошло, как в тумане. Меня отпустили, оборотень метнулся к Аде, а от человека избавилась я. И, когда я обернулась, то увидела уже Аду, истекающую кровь на руках Игоря, и мёртвого оборотня с его собственным ножом в сердце рядом.

Игорь смотрел на свою возлюбленную и не мог понять, как спасти ей жизнь.

Я думала, к счастью, быстрее.

— Обрати её! — воскликнула я, и мужчина оживился. Перегрыз себе руку и заставил Аду проглотить свою кровь.

Какое-то время ничего не происходило, но потом рана подруги резко затянулась, от неё не осталось и следа.

А затем её начало ломать.

Игорь поднял её на руки, намереваясь вынести из комнаты, однако в следующий миг сюда ворвались несколько охотников… которые не были с нами на операции. Эти охотники были слугами Главных, тех, кто держался за Систему и ненависть к оборотням.

— Передайте девушку нам и пройдите с нами, — чётко проговорил тот, что стоял ближе всех к нам.

Игорь застыл буквально на несколько секунд, а потом повернулся ко мне. Я взяла Аду на руки, для меня она не была тяжёлой. Потом ко мне перекочевал телефон оборотня. Он сказал:

— Контакт “Марина”, позвони, это моя сестра, она позаботится об Аде, как нужно, — потом он повернулся обратно и сказал: — Девушка — часть моей семьи, она отправится к моим родственникам.

Охотники ничего не могли возразить ему в ответ. С семьями оборотней дела иметь опасались. Игоря увели, а я вместе со “своими” охотниками отправилась в город. Как и ожидалось, потерь и среди наших, и среди оборотней не было, от этого парни теперь были ещё более воодушевлены на перемирие между охотниками и оборотнями.

Уже в городе, в квартире Ады, я позвонила Марине. Объяснила ей всё, она сказала, что будет в ближайшее время.

Подругу нет-нет начинало ломать, но она отчего-то не кричала. Это, впрочем, было на руку: не породит ещё больших вопросов у людей-соседей.

Марина забрала Аду через двадцать минут, спросив лишь только, что с Игорем. Я ответила ей и пообещала, что буду держать её в курсе. На этом мы распрощались.

Мне пришлось отправиться в штаб охотников, в котором я бывала очень редко, чтобы узнать, что с Игорем.

Всё оказалось не так страшно. Она просто продержат его до тех пор, пока не очнётся Ада и не подтвердит, что не имеет к нему претензий за то, что стала оборотнем. Так что, осталось только ждать. Примерно через два-четыре дня Игорь будет свободен.

Я позвонила Марине, сказала, чтобы она привезла Аду, как та очнётся. Сестра Игоря, после моих объяснений незаметно выдохнула. И поблагодарила.

Мне чертовски хотелось встретиться с Максом, но я решила не травить себе душу. Нужно разрешить все проблемы, а потом уже…

Я отправилась домой. Получилось так, что я уже четыре дня не появлялась на глаза родителям. Мама не волнуется, но вполне может обидеться.

Но в квартире меня встретил только отец. Причём, он был крайне задумчив и тревожен.

— Пойдём-ка, поговорим, — увидев меня, первым делом сказал он. Мы направились к нему в кабинет.

Похоже, его состояние как-то было связано с ситуацией во время операции.

И я не ошиблась.

— Они вмешались в мою операцию, — вздохнул папа. — Я буду действовать. Скоро. Соберу всех и, пожалуй, начнём.

Я кивнула.

И вышла из кабинета, проклиная себя за то, что и слова не собираюсь ему сказать о своём побеге. Я бегу ведь не от родителей, совсем не от них.

Через два дня позвонила Марина и сказала, что Ада на удивление быстро очнулась, с ней всё в порядке, но она поспит ещё какое-то время.

Я поехала в штаб и предупредила всех, что скоро привезут “пострадавшую”.

Допрашивать Аду, как оказалось, будут… не самые лояльные к оборотням личности. Но Игоря все-равно отпустят, потому что в верхушке не дураки сидят: они ведь чувствуют, как оборотни устали терпеть всё это. Устали терпеть беспричинную ненависть к своему виду. Если они ещё посмеют навредить оборотню, за которым стоит семья, то условности всех перестанут волновать.

Через несколько часов приехала Ада с Мариной, с подругой разговаривали за закрытой дверью, буквально через пятнадцать минут вышел отец и передал мне ключи от камеры Игоря, сказав привести его к выходу.

Я побежала так быстро, как могла, потому что видела волнение в глазах подруги.

оборотень был спокоен, особенно, после того, как узнал, что с Адой всё в порядке. По дороге к выходу он даже заговорил со мной:

— Я сначала не понял, почему на тебе так запах оборотня отпечатался, — совсем тихо проговорил он, так, чтобы только я одна слышала и никто больше. — А теперь понял. Не знаю, как это вообще возможно, но… Так пахнут наши женщины, когда беременны. Они пахнут отцом своего ребёнка, — сказав это, он обогнал меня, направляясь к выходу, а я буквально застыла, словно истукан.

Я тоже не знала, как такое возможно. У людей дети с людьми, у оборотней с оборотнями, а у охотников с охотниками. И не иначе ведь!..

Мысли роились голове, я никак не могла от них избавиться.

Через какое-то время мне удалось убедить себя, что такое просто не возможно, а Игорь просто ошибся. Ошибся, да.

Я пулей вылетела из штаба оборотней, забежала в ближайшую аптеку и купила тесты на беременность. Три, для верности.

Домой я летела на всех парах, а закрывшись в туалете и использовав тесты по назначению, чуть не сошла с ума, пока ждала результата.

И мой мир едва не развалился на части, когда я увидела на каждом чёткие две полоски.

Две. Мать их. Полоски.

В голове творился полный бедлам, я не представляла что делать с… ребёнком?

Ребёнок, ребёнок от Макса. Я поставила крест на возможности иметь детей хоть когда-нибудь, просто отмела эту мысль.

Оказывается, зря.

Паника никак не желала проходить, я просто не могла понять, как это могло случиться. И я была напугана. Если Игорь различил на мне запах оборотня, значит, и охотники скоро смогут это сделать. И тогда ни мне, ни ребёнку жизни не будет.

Похоже, побег придётся ускорять.

Я спрятала тесты в сумку, взяла в комнате свои деньги и… позвонила Илье.

— Ты сможешь, если что, сказать, что я у тебя и мы… заняты? — с места в карьер спросила я. Отмазка “я у Ады” теперь была вне закона, так что, пришлось действовать радикально.

— Да без вопросов, — согласился друг. — А что?.. он не успел договорить, как я отключилась

Оставила маме записку на холодильнике с текстом “Я у Ильи, буду не скоро” и вышла из квартиры. Кажется, навсегда

Я боялась, что с парке Макса не будет, ведь я пропала почти на неделю. Но он, к моему счастью, оказался там.

Видимо, только учуяв меня, Макс сразу же отправился навстречу, потому что я увидела его у самого входа в парк.

Он всматривался в моё лицо, сразу поняв, что что-то не так. Потом крылья его носа дёрнулись, он принюхался и чуть вскинул брови. Похоже, я действительно уже сильно пахла им. Значит, во-время ушла.

— Что случилось? — сразу спросил он, всматриваясь в моё лицо.

Я едва-едва сдерживалась, чтобы не расплакаться сразу же. У меня как-то резко закончились силы, мне показалось, что я в своей жизни больше никогда и ни с чем не справлюсь. Будто бы я побеждена этими погаными обстоятельствами.

Макс, не дожидаясь моего ответа, притянул меня к себе и крепко обнял. Я прижалась к его груди, стараясь успокоиться и уверить себя начать разговор. Он должен знать, тем более, мне негде больше искать защиты. Только благодаря ему наш ребёнок может остаться жив. Сомневаюсь, что в одиночку смогу скрыться от охотников. Пусть отец и говорил, что вскоре начнёт воплощать в жизнь свой план, могло случиться всякое. Хотя, надеюсь, что из-за внутренних дрязг про меня просто забудут…

— Я так и не поняла, как это могло произойти, — тихо начала говорить я. — Но, Макс… — мой голос куда-то пропал, дыхание сбилось, — я беременна.

Объятия чуть ослабли, я испуганно отстранилась от оборотня, стараясь заглянуть ему в лицо и понять, о чём он сейчас думает. Макс был явно ошарашен, он уставился в одну точку, не мигая.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде, чем оборотень нахмурился и хрипло произнёс, вглядываясь в моё лицо:

— Это ведь, вроде как, не возможно?

Я горько усмехнулась.

— Видимо, информация устарела.

Я едва дышала, не понимая, как он отреагировал… Я не говорю про радость, но он ведь не зол и не разочарован?..

Видимо, заметив, что я вновь едва ли не плачу, Макс прижал меня к себе и шепнул:

— Значит, теперь нам точно нужно безопасное место подальше отсюда, чтобы никто не посмел навредить нашему малышу.

Я шумно выдохнула после его слов и обняла его в ответ, чувствуя, как по щекам от облегчения катятся слёзы.

— Наш ребёнок должен стать самым счастливым на свете, как и его мама, я сделаю для этого всё, — проговорил мой любимый, приподнимая меня и утыкаясь носом в мою шею. — А пахнешь ты… мной?

Я шмыгнула носом и ответила:

— Да. Мне сказали, что оборотницы во время беременности пахнут отцом своего ребёнка… поэтому мне нельзя оставаться среди охотников, они же всё поймут.

Макс кивнул.

— Думаю, Марго будет совсем не против, если ты будешь рядом со мной до тех пор, пока документы не будут готовы. Заодно попытаемся понять, как появилось наше чудо.

Я рвано выдохнула, окончательно испытав облегчение. Забота Макса не вызывала сомнений, но я боялась, что он будет не готов взвалить на себя такую ношу. Да, ему во многом, как я поняла, помогала его новая семья, однако же он абсолютно точно думает и переживает обо всём. и справился бы со всем сам, просто так получается быстрее и проще. И не так страшно.

— Ну, что, пошли? — отстранившись, улыбнулся парень. — Ошарашим всех, пусть сходят с ума.

Я рассмеялась его смешливому настрою: стало легче как-то, я уже не чувствовала на себе непосильной ноши ответственности, за меня всё решат. Да, это было эгоистично и трусливо, но… То ли беременность уже начала делать из меня по-настоящему слабую женщину, то ли я и не была особо сильной. Но мне не было за это стыдно… хотя, должно, ведь я охотница, хрупкой и нежной быть мне совсем не положено.

Мы шли в неведомом мне направление, мысли путались, роились, словно пчёлы, а впереди была неизвестность.

Что же, я уже сделала шаг ей навстречу, бежать некуда.

Буквально через пару пройденных кварталов в моей голове зародились новые сомнения. Макс так уверен в Маргарите, но я совершенно ничего о ней не знаю. Зачем ей быть такой благородной? Вдруг, решив, что слишком много от неё требуют, она просто нас пошлёт?

Я стала идти медленнее, Макс это заметил.

— Что случилось? — поинтересовался он, останавливаясь и поворачиваясь ко мне лицом. Этот вопрос был задан за сегодняшний день им уже второй раз, я усмехнулась. Но честно высказала ему свои опасения.

— Сомневаюсь, что Марго бросит нас в такой ситуации. Кажется, она автоматически начинает любить того, кого считает частью своей семьи. Меня, например. А вы с малышом прилагаетесь ко мне, — он улыбнулся. — В любом случае, мы сможем справиться и сами, у меня есть деньги, а это уже что-то.

Я кивнула и вздохнула. Что же, ситуация, кажется, не такая уж безвыходная. Надо просто перестать волноваться. Будет так, как будет, проблемы нужно решать по мере их поступления, а не придумывать новые на каждом шагу. У нас и реальных предостаточно.

Мы шли не особо торопясь, но молчали. И мне, и Максу нужно было привыкнуть ко всему, хотя бы немного…

Я, чёрт возьми, стану мамой! Через девять месяцев на свет появится ребёнок, который будет чем-то похож на меня, а чем-то на Макса. Это будет наш сын или наша дочка, он или она будет зависеть от нас во всём, а мы будем любить нашего ребёнка. Мы станем семьёй, а когда малышь подрастёт, то мы услышим, как он называет нас “мама” и “папа”.

я никогда раньше не задумывалась о том, что буду до такой степени рада… Да, это совсем не запланировано, да и детей у нас с Максом, вроде как, не должно было быть, но, всё же, я чувствовала себя счастливой, пусть и с примесью тревоги за своё счастье.

Мы зашли в подъезд достаточно большого дома, не совсем новостройка и явно не эконом.

Поднялись на третий этаж по лестнице, не пользуясь лифтом. И остановились у обычной железной двери с номером одиннадцать. Макс достал ключи из кармана, но не спешил открывать замок. Он явно давал мне время немного приготовиться.

Я молчала, он тоже. Звукоизоляция не позволяла мне услышать, что происходит в квартире, как я могла сделать с остальными, но мне и не надо было что-то там слушать. Я полностью была поглощена своими мыслями. Вот, буквально в ближайшие минуты может решиться наша судьба. И я до сих пор не была уверена, что у нас просто-напросто может быть всё хорошо. Ждала от судьбы подвоха: не могу же я просто взять и разом избавиться от давлеющего надо мной долга. И, честно говоря, я чувствовала себя предательницей, а если у отца не получится, то буду чувствовать себя виноватой всю жизнь… Но я ни минуты бы не раздумывала, выбирая между жизнью своего нерождённого ещё ребёнка и успехом революции в стане оборотней. В общем-то, я свой выбор уже сделала.

Я успокоилась, взглянула на Макс и едва заметно кивнула. Он отворил дверь, пропустил меня вперёд, а сам зашёл следом. У оборотней прекрасный слух, так что ему не было надобности сообщать о том, что он пришёл не один: это уже и услышали, и учуяли.

И, действительно, мы не успели даже избавиться от обуви, а уже в коридоре стояли девушка и женщина, которая, судя по всему, и была той самой Маргаритой.

Я чувствовала себя чертовски неловко, не знала даже, какое выражение лица у меня должно быть. Но меня спасла, что удивительно, девушка, сказав:

— Пойдёмте на кухню, в коридоре как-то… — она неопределённо махнула рукой и первая удалилась в неизвестном мне направление. Марго чуть хмурилась, но смотрела при этом не на меня, а на Макса. Она тоже не стала стоять и сверлить нас взглядом, а скрылась в глубине квартиры.

— Всё будет хорошо, — шепнул мне парень на ухо, мягко поглаживая руками меня по плечам. — Идём.

Я вздохнула и медленно двинулась вперёд. Руки Макса так и остались лежать на моих плечах, и я была ему за это безумно благодарна. Только за счёт этого я ещё не впала в пучину истерики.

На кухне напряжённая Маргарита и девушка, чьего имени я так и не знала, сидели за столом с лицами, отражающими глубочайшую тревогу.

— Это Таша, — первым делом, оказавшись в помещение, сказал Макс. — А это Настя и Маргарита, — сообщил он мне. Я кивнула, стараясь не выдавать того, что буквально дрожу от страха и волнения. Произнести что-то сейчас было точно не в моих силах. — Мы… — попытался продолжить Макс, но тут же был перебит женщиной, которая отчего-то стала менее тревожна:

— Ну-ка, отойди от неё, — приказным тоном заявила Маргарита, и парень не стал ей перечить. — Дальше! — заявила она, когда он сделал лишь небольшой шаг назад от меня.

Она встала из-за стола, подошла ко мне и втянула воздух.

Потом Маргарита спокойно вернулась на своё место и заявила, обращаясь ко мне:

— Надеюсь, сбегая от охотников, ты не поубивала там половину их популяции, и теперь вторая половина за тобой не гонится? — оборотница усмехнулась.

Настя кинула удивлённый взгляд на неё, но вопрос свой не озвучила. Макс вернулся ко мне, только обнимал со спины теперь за талию, положив свои огромные, на что я раньше особого внимания не обращала, ладони на мой живот.

Я сразу почувствовала себя защищённой и, положив свои руки поверх его, ответила на заданный мне вопрос:

— Нет, меня хватятся, скорее всего, только через недельку. Я пропадала раньше из дома и на месяц, но теперь у меня есть… — я осеклась, — были обязанности и так долго пропадать больше не получалось.

Маргарита кивнула и сказала, усмехнувшись:

— Скажите уже вслух, а то Анастасия сейчас с ума сойдёт, строя догадки, — девушка неловко улыбнулась и взглянула на меня в поисках ответа.

Я замялась, растеряв свою проклюнувшуюся было уверенность, так что Макс взял роль глашатая на себя:

— Таша беременна, — судя по тому, как он резко выдохнул после этих слов, для него это тоже было волнительно.

Глаза девушки стали похожи на блюдца, а рот непроизвольно приоткрылся.

— От… тебя? — тихо поинтересовалась она, а я впала в краску от этого вопроса… Но он был логичен в нашей ситуации. Одной Маргарите, похоже, судя по её спокойствию, ведомо, как это вообще произошло.

— Конечно, — невозмутимо подтвердил Макс таким тоном, что можно было подумать, будто у меня на лбу с рождения написано было, мол, забеременеть может исключительно от Максима.

— Но… — теперь уже Настя смотрела на Марго, в ожидании ответа.

Женщина развела руками:

— Для меня это не особо и удивительно, — она встала и опёрлась о стену. — Но, думаю, пора звать Анну, чтобы она преподала вам небольшой урок истории… У меня как-то не очень хорошо это получается.

Я извернулась в руках Макса, взглянула ему в глаза, попыталась улыбнуться… И поняла, что падаю в темноту, чего раньше со мной никогда не случалось. Первый обморок в моей жизни, вау!

Глава 9. Макс.

Таша резко осела у меня в руках, но так же резко пришла в себя. Хотя, самочувствие у неё явно было неважное, раз она даже на стул садилась с моей помощью.

Она же охотница, отчего может такое случиться? Ладно бы, будь она человеком, это было бы понятно: беременность, переживание… Но её организм должен быть крепче, чем у людей.

— Голова… — прошептала девушка, — болит.

Я взглянул на Марго в поисках хоть каких-нибудь ответов. Таблетка анальгина разве может помочь охотнице?.. Не думаю.

Но на лице женщины отражалась такая же растерянность, как и меня. Она явно не знала, что делать.

— Я позвоню Анне, — быстрее всех сориентировалась Настя. — Она же разбирается… — девушка не стала заканчивать фразу, потому что уже успела найти нужный номер в контактах телефона.

— Анна, здравствуй, — затараторила Настя. — Ты сейчас можешь приехать? У нас очень-очень важное дело к тебе… Как к медику.

Анна что-то ей ответила, но я даже прислушиваться не стал, потому что пытался понять, насколько плохо себя чувствует Таша. Она, вроде как, оставалась в сознание, но даже голову сама не держала, а приваливалась к стенке, к которой был приставлен стул.

— Давай я тебя отнесу в комнату, полежишь, пока… — начал было я, но Таша, явно сделав над собой усилие, ровно села и произнесла:

— Есть хочу. Мяса.

Мы переглянулись, и Настя тут же засуетилась, доставая из холодильника варёную свинину, которая, видимо, была заготовкой к какому-то очередному блюду, потому что мясо просто лежало в кастрюле, без всяких там соусов и приправ.

Однако, девушку это не волновало совсем, как только ей дали тарелку, она, вооружившись вилкой, начала расправляться с едой с рекордной скоростью.

Мы молча наблюдали за ней, а я подумал, что, наверное, примерно так же вёл себя, когда впервые очнулся после обращения…

Но мысль как пришла, так и пропала, а Таша поглотила всё, что было в тарелке и сильно сытой всё ещё не выглядела, однако, стала более подвижной и бодрой. Кажется, кто-то просто мало ел.

— Что-то мне это напоминает, — усмехнулась Марго, глядя на мою девушку. — Ладно, не буду пока бросаться словами, дождёмся специалиста.

Таша тем временем встала, вполне уверенно держась на ногах.

— Простите, что-то я… — смущённо пробормотала она, глядя на Марго и Настю. — Неудобно как-то.

Те хором фыркнули, а Настя даже произнесла:

— Нормально всё, просто мы переволновались как-то… — а потом она задумчиво добавила: — Пойду-ка я ещё мяса сварю.

Я облегчённо выдохнул, когда понял, что Таше действительно стало легче, и она, вроде как, не больна. Видимо, и на охотниц беременность действует так вот. Может быть, скоро ей ещё и селёдки в шоколаде захочется.

Из задумчивость меня вывело прикосновение к плечу. Я испугался, что девушке опять стало нехорошо, но она всего лишь широко зевала, едва не засыпая прямо тут.

— Всё-таки в комнату, — усмехнулся я, подхватывая её на руки. Она уснула даже прежде, чем я опустил её на кровать.

Укрыв свернувшуюся на постели Ташу одеялом, я вернулся на кухню. Марго и Настя находились в полупрострации, явно ошарашенные сложившейся ситуацией. Я и сам до сих пор не особо осознавал всё произошедшее, но старался не выказывать своего… страха? Да, я боялся, только теперь уже ни за одну Ташу, а ещё и за нашего неродившегося ещё ребёнка, которому было около недели.

Мы так и промолчали до приезда Анны, которая с огромными глазами вбежала в квартиру, сразу же спрашивая:

— Что случилось?

Я усмехнулся. Вопрос дня, не иначе!

Ответила Марго:

— Наш пострел уже поспел, — она кивнула в мою сторону и усмехнулась. — Кажется, легенды, которые ты читала в детстве… Ну, не легенды.

Женщина шокированно посмотрела на свою мать и уточнила:

— Какие именно?

— Про оборотней.

Повисла тишина, потом Анна вновь задала вопрос:

— И как же вы пришли к столь логичному выводу?

Я молчал, Марго смотрела на меня, а потом всё-таки произнесла:

— Ну, вот этот чудесный молодой человек меньше чем за месяц успел сделать беременной охотницу, которая сейчас спит в его комнате.

Теперь уже никто не собирался ничего говорить, я думал, так на несколько часов мы все и замолкнем, но тут вклинилась Настя:

— А что за легенды-то?

Анна вздохнула и опустилась на стул. Она вообще редко рассказывала что-то, но, видимо, сейчас наступило то самое “редко”.

— Я эту историю даже не читала, мне её рассказал отец, — женщина посмотрела на свою мать, но та никак не отреагировала. — Он говорил, что в древние времена среди оборотней случился раскол. Одни считали, что нужно мириться с обеими своими сущностями, данными от природы, а другие утверждали, что это противоестественно, нужно выбирать, кем стать.

Мы с Настей дружно обалдевали от того, что слышали, а Анна тем временем продолжала:

— Таких становилось всё больше и больше. Они призывали оборотней быть людьми, но однажды, борясь с собой, один из последователей этих идей одичал. Выбрал другую ипостась, так сказать… Вскоре после этого появился ритуал, при помощи которого можно убить волка внутри себя… Он не такой уж и тайный, многие семьи знают о его существование и даже о его содержание. Правда, насколько мне известно, в последнюю тысячу лет никто такой ерундой не страдал.

Рассказ прервался, Анна переводила дыхание.

— Когда ритуал удался, многие из “идейных” провели его над собой, избавляясь от второй ипостаси. Число их всё росло и росло, потом выяснилось, что несмотря на то, что перекидываться они не могли, силы оставались при них. И какому-то идиоту показалось, что это какой-то знак свыше.

Так появились охотники. Они убивали тех, кто отказывался становиться одним из них, якобы очищая мир. Но со временем им пришлось поумерить пыл, потому как развязалась война и оборотни были сильнее их. Заключили перемирие и с тех пор охотникам дозволено было уничтожать лишь тех, кто действительно представлял опасность для людей и для всех вообще: диких.

Анна встала, развела руки в стороны и добавила:

— Вот, в общем-то, и всё. Мне казалось, что это просто сказка, легенда… Я не знаю. Теория, может быть. Но, если верить тому, что вы говорите, то, получается, это правда, потому как иначе охотники с оборотнями совместимы быть не могут.

Я тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Боже, как же всё сложно-то! Хочется просто взять и послать всё к чёртовой бабушке, забрать Ташу и исчезнуть. Но это же не так теперь просто, к тому же, состояние её меня напрягает: а мало ли, что может случится? Нужен кто-то рядом, кто сможет, в случае чего, понять, что случилось, помочь. Таша и наш малыш должны оставаться в безопасности, потому что… потому что я их очень люблю и, несмотря на то, что вся эта истинность обращённым не доаступна, вряд ли смогу жить без них.

Я удивился тому, что о нашем ребёнке знаю всего несколько часов, но уже люблю его почти с той же силой, что и его маму. Мама и папа, да, именно ими мы вскоре станем с Ташей. Родителями. А значит, я обязан сделать всё, чтобы моя семья была счастлива. Чего бы то мне ни стоило…

Мои мысли прервал вопрос Анны:

— Сколько примерно длится беременность?

Я взглянул на неё и, усмехнувшись, произнёс:

— Восемь дней.

Женщина вскинула брови и начала о чём-то размышлять.

— Быстро что-то начали появляться симптомы… Она точно ни с кем?..

Но договорить ей не дала Марго, воскликнув:

— Дочь, я тебя умоляю, от девчонки за три версты вот этим вот красавцем несёт, — она кивнула в мою сторону. — Её собственный запах не различишь за его.

Я хотел было возмутиться тому непроизнесённому вопросу, но промолчал. Только у Анны из всех здесь присутствующих хватало медицинских знаний, чтобы разобраться с чем связано состояние Таши.

— Ну, тогда я не понимаю, чего такого страшного. Самая большая проблема тут в том, что теперь ваша охотница мяса будет есть за двоих новообращённых оборотней, потому что как ни крути, а у её организма сил не хватает, видимо, чтобы носить ребёнка. Витаминками какими-нибудь её покормите, что ли. Главное, чтобы энергии было много, ей скажите, чтобы не ограничивала себя, если чего захочется, — Анна помолчала и уточнила: — Даже если это будет штукатурка или солёная клубника.

Каждый из нас вяло улыбнулся, несмотря на напряжённость момента. Таша спит себе, и это хорошо, а нам придётся решать, как защитить её после того, как пропажу обнаружат…

Анна собралась и ушла, напомнив нам закупить побольше мяса. И, как только дверь за ней закрылась, Марго спросила:

— Ну-ка, как там у твоей зазнобы фамилия? — женщина прищурилась.

Я нахмурился и кое-что осознал…

— Я не знаю.

Повисла тишина, а потом Маргарита решила попричитать по поводу современной молодёжи:

— Вы дитё сделали, а фамилию у неё не удосужился узнать! Браво! Я восхищена! Самого-то воспитывать ещё надо, а уже… — дальше я не слушал, потому что мне действительно стыдно стало. Мы с Ташей дважды были близки, но, в общем-то, всё, что я о ней знаю — это её имя и, так сказать, род деятельности. Всё. Ну, и ещё, то, что я её люблю, а она любит меня.

Тираду Марго прервала Настя, которая уходила на пару минут из комнаты:

— Она может проспать ещё хоть несколько суток, поэтому я… — она стыдливо поморщилась и показала нам паспорт, который, похоже, вытащила из кармана девушки. — Стрельцова Наталья Евгеньевна, родилась двадцать седьмого июня две тысячи первого года… — больше ничего читать Настя не стала, а, посмотрев на меня, пробормотала: — Совратитель хренов, блин.

— Кстати, а восемнадцать-то ей было уже, когда вы начали делать то, что привело к нынешнему положению девочки? — Марго, похоже, завелась не на шутку, поэтому я решил не говорить, что мы чуть ли ни во время этого “то” и познакомились.

— Исполнялось в тот самый момент, — огрызнулся я, а потом произнёс: — Может быть уже хватит? Фамилию вы её узнали, что вам это дало? — я поспешил перевести тему.

— Ну, вообще-то, теперь мы можем попросить её папу, чтобы он начал переворот среди охотников, большая часть из которых уже устала от внутренних ограничений и необходимости ненавидеть оборотней, — женщина усмехнулась, а потом ехидно добавила: — Ну, думаю ты уже заметил это. Так не ненавидять, — она неопределённо махнула рукой, видимо, намека на наши с Ташей отношения.

Я не стал ничего отвечать, просто промолчал. А про себя поблагодарил всех существующих и несуществующих богов за то, что эта девушка со мной, несмотря ни на что.

— А откуда вы знаете моего отца? — Таша прокралась на кухню незаметно, потому как никто не ожидал её появления. Видимо, Настя всё-таки её разбудила. — И отдайте мой паспорт.

Кажется, девушка напугалась. А это не есть хорошо… Придётся переводить беседу в максимально мирное русло.

— Мы просто не знали, какая у тебя фамилия, — забрав у Насти документ и передав его Таше, сказал я. — А будить не хотели ради такого пустяка, тебе же нехорошо было. Как, кстати, ты себя чувствуешь?

— Нормально, — девушка, вроде как, расслабилась и перестала хмуриться. — Даже есть не хочется, хотя, наверное, скоро захочется.

Настя улыбнулась и заявила:

— У меня на этот случай всё готово. И даже в приправами!

Таша улыбнулась девушке в ответ и сказала:

— Спасибо. Кажется, со мной многовато мороки.

И тут в разговор вступила Марго:

— Есть такое, — мы возмущённо на неё взглянули, а она спросила: — Что, неправда, что ли? Со всеми вами мороки дополна, но раз я вожусь, значит, меня всё устраивает, так что, отставить самобичевание.

Слегка напуганная Таша обратно стала ненапуганной, даже улыбнулась. А потом, нахмурившись, она сказала:

— Я ушла с рассчётом, что вскоре отец и его приверженцы начнут наступление и верхушке либо будет не до меня, либо у них уже не будет никаких полномочий, — девушка вздохнула и повторила вопрос, с которым вошла сюда: — Так откуда вы знаете моего отца?

Марго внимательно посмотрела на Ташу, о чём-то своём подумала, а потом всё-таки ответила, хотя и расплывчато:

— Ты ведь должна знать, что у Евгения ни только среди охотников есть, как ты выразилась, приверженцы.

На этом тема была закрыта. Стало понятно, что Ташу просто-напросто не будут искать. Меня это вполне себе устраивало, однако, про себя я подумал, что ни на шаг не отойду от неё, потому что с катушек слечу, если наши надежды не оправдаются.

А ещё я понимал, что о беременности Таши должно знать как можно меньшее количество людей. Получается, сейчас в курсе помимо нас Марго, Настя, Анна… и тот, кто сказал Таше, что на ней мой запах.

— А кто тебе сказал о запахе? — спросил я девушку, когда мы с ней оказались в комнате, которая теперь, похоже, не моя, а наша.

— Игорь, — сразу же ответила охотница. — Моя подруга — его избранная. Помнишь, я тогда ушла от тебя выручать её из передряги? Он её обратил, потому что ей нанесли смертельную рану. Наши, — она осеклась после этого слова, но поправляться всё-таки не стала, — вмешались, конечно же, потому что оборотни участвовали в операции… Ну, в общем, когда его освободили, он и учуял это… Сказал о своём предположение, я сделала тест… Ну, и вот, — она развела руками. — Если ты волнуешься о том, что он знает, то, скорее всего, ему просто плевать.

Я кивнул, соглашаясь с ней. Если у оборотня есть избранная, то ему точно на всех плевать, чьи-то беременности, пусть и такие необычные, вряд ли могут его волновать. Он и сказал-то, наверное, потому что Таша дорога подруге, а если с ней что-то случится, то та будет страдать.

— Я боюсь, — сев рядом со мной на кровати. очень тихо пробормотала вдруг Таша, и я мысленно признался: “Я тоже”. Всхлух же я произнёс совсем иное:

— Я с тобой, — потом, улыбнувшись, поправил сам себя: — С вами.

Девушка улыбнулась и положила руку на свой живот, а затем рассмеялась:

— Ему ведь чуть больше недели, а уже столько суеты вокруг, — она посмотрела на меня. — Я вообще боялась этого… беременности. Ещё чуть-чуть и меня в порядке распределения выдали замуж за Илью и заставили бы нас с ним стать родителями, — она погрустнела. — Я очень рада, что получилось не так. И ребёнку рада… я ведь почти смирилась с тем, что, если буду с тобой, то детей у нас не будет. В таком смысле он — чудо, потому что я думала, что у меня под сердцем никогда не будет расти частичка тебя.

Я обнял её, крепко прижимая к себе, но всё же следил, рассчитывал силу. В первые наши встречи Таша была сильнее меня, я удивлялся, она казалась меня какой-то Снежной Королевой, которая снизошла до меня. Теперь же она была для меня той, кем действительно являлась: слабой девчонкой, которой требовалась защита.

В какой-то момент я понял, что если бы охотники не решили, что я им мешаю, а Марго не обратила бы меня, то сейчас я был бы просто ещё одной проблемой, неразрешимой. потому что до обращения я не смог бы ничем ей помочь. Я бы даже не знал об охотниках и оборотнях, я бы погубил её, наверное. А так мы вместе и у меня есть силы бороться за нас. За всех троих.

Окунувшись в свои размышления, я не заметил, как девушка заснула у меня в объятиях. Я попытался опустить её на кровать и уйти, но она мёртвой хваткой вцепилась в мою футболку и мне пришлось лечь рядом, благо ширина кровати позволяла.

Мы лежали безумно близко, и я рассматривал умиротворённое лицо той, которую любил. Да, сейчас было много, безумно много проблем, но я отчего-то чувствовал себя счастливым. Видимо, мне достаточно было понимать, что никто и ничто её у меня не заберёт, что она моя вся: от макушки до пят.

— Я тебя люблю, — произнёс я вслух, зная, что Таша меня не услышит. Сказал я это просто для себя. Пробовал слова на вкус.

И мне понравилось.

Глава 10.

Я просыпалась так, будто бы воскресала. Точно помнила, что засыпала рядом с Максом, но от проснулась я в одиночестве. Вставала с кровати я очень неловко, будто бы пьяная: все мышцы безумно затекли, ноги едва держали. Голова закружилась, когда я встала, пришлось сесть на кровать.

Через пару мгновений в комнату вбежала Настя, взволновано спрашивая:

— Тебе плохо?

Я широко зевнула, потянулась и ответила:

— Вроде, нет, — прислушавшись себе, добавила: — Есть хочу.

— Мяса? — уточнила девушка.

— Да, вроде, нет. Просто есть.

— Ну, тогда, иди на кухню, я тебе сейчас согрею, — и она вышла, оставив меня одну.

Я прислушалась, пытаясь понять, где Макс, но, кажется, его в квартире не было, как и Марго. Ладно, мало ли, у всех есть свои дела. Хотя, проснуться в объятиях оборотня было бы приятно. Впрочем, и засыпать было неплохо.

Войдя в кухню-столовую, я села за стол и улыбающаяся Настя тут же поставила передо мной тарелку овощного рагу с мясом. Все мои вопросы тут же отошли на второй план, интересовало меня только одно: еда.

Мелькнула мысль, что свою прожорливость неплохо было бы чуть-чуть ограничить, но голод был просто зверский, будто бы я пару лет не ела вообще.

Кажется, мой малыш будет очень-очень крепким… оборотнем, как папа, потому что раньше за собой такой тяги к мясу я не замечала, как после своего кратковременного обморока.

Я с аппетитом уминала рагу, но при этом думала о ребёнке. Наверное, он теперь будет занимать все мои мысли и только он. Мне хотелось знать, сын или дочь у нас родиться, на кого он или она будет похож или похожа… Мозг обещал расплавиться, но я даже имена начала прикидывать, какие мне нравятся. А ведь на свет малыш появится только через девять месяцев, ну, чуть меньше.

Когда я наконец опустошила тарелку и почувствовала себя относительно сытой, то вспомнила, что надо бы поблагодарить Настю:

— Спасибо, — я неловко улыбнулась и добавила: — Было вкусно, но я, наверное и сырым бы всё съела.

Девушка ничуть не обиделась на мой комментарий, наоборот, её это развеселило:

— Анна сказала, что ты теперь, пока не родишь, будешь есть мясо в огромных количествах… Так что, я уже присмотрела новую морозильную камеру, — она улыбнулась.

— Ого, сколько из-за меня хлопот… — как мне стало стыдно, даже словами не описать: — Я даже не подумала…

Но Настя меня быстро перебила:

— Слушай, тебе, конечно, может показаться это странным, — она говорила серьёзно, — но тут тебе помогают просто, потому что этого хотят, потому что Макс, пусть и не так давно, часть нашей семьи, его ребёнок, соответственно, тоже. И мать этого ребёнка. У нас так принято. Марго обратила его, пусть и почти случайно, но она теперь чувствует ответственность за его жизнь, потому что он ведь как заново родился, его, того, что был “до”, больше и нет, по сути. Брось она его на произвол судьбы, то смысла бы не было его спасать, — она, вроде как, закончила свою сумбурную речь, но потом добавила: — Да и ты милая. Я бы тебе и просто так помогать не отказалась бы.

Я улыбнулась. Приятно знать, что меня, вроде как, не считают тут обузой. Но все-равно мне было неудобно… Я не привыкла доверять кому-то, кроме родителей, да и тем всегда пыталась оставить поменьше забот и не утруждать их своими проблемами. Но сейчас я просто бы не справилась в одиночку, я это чувствовала точно. Как бы я не храбрилась, но даже если бы у меня получилось просто сбежать от охотников, мне бы это не особо помогло. Кажется, я едва ли не впервые в жизни ощущала такую острую потребность в поддержке. У меня не было никаких моральных сил, чтобы бороться, что-то делать. Я устала.

Сейчас же я чувствовала заботу: меня оберегали и кормили, думали обо мне и за меня. От меня ничего не требовали взамен, и я сходила с ума от счастья. Пусть, это будет даже временно, но мне нужна передышка.

— Кстати, а что ещё говорила Анна? Она ничего не упоминала о постоянной сонливости? — я зевнула, прикрыв рот ладошкой.

— Ну, вроде нет. Но она сравнила твоё состояние с тем, как себя новообращённые чувствуют. Вот только в их случае понятно, когда всё это кончится, а в твоём… Ну, видимо, когда паразит явит себя миру, — она усмехнулась, а меня даже не задело то, как она назвала моего малыша. Что ни говори, а правда ведь.

— Радужно, однако. Это я буду девять месяцев спать-есть-спать? Грустно как-то, — я тяжело вздохнула. — Надеюсь, со временем это пройдёт… Может, у меня просто токсикоз такой.

Настя хмыкнула, но потом всё-так задумалась:

— А что, — она почесала затылок, — мы такой вариант не рассматривали, но ведь возможно же. Просто случай-то не особо распростанённый, как-то ваши дамы не торопились раньше в оборотней влюбляться и детей с ними делать.

Я усмехнулась. Ну, да, такими вольными взглядами никто из нас не обладает. Даже я с Максом знакомиться не стала бы, будь он уже тогда оборотнем. Просто ушла бы из того бара и всё. Но он был человеком, а после пожара я была уже влюблена и убита горем из-за его якобы гибели, что его воскрешение в виде оборотня меня даже не напугало. Так что, да, случай на редкость исключительный, и не думаю, что даже в случае успешного переворота он станет обыденностью, потому что страхи среди охотников сохраняться будут очень долго, да и оглашать на весь мир, что оборотни и охотники совместимы на примере нашей пары мы не собираемся.

— А где Макс и Марго? — спросила я, запоздало вспомнив об этом.

Настя сначала вдруг напряглась, а потом попыталась изобразить беспечность и, махнув рукой, сказала:

— С какими-то его документами разбираться пошли, у него имущества нормально так было, теперь вот окольными путями переоформляют на его имя, я особо в подробности не вдавалась, — она тараторила так быстро и монотонно, будто бы заучивала эту фразу и теперь боялась забыть слова.

Значит, меня в дела посвящать не собираются… Ладно, выпытывать не буду… у Насти. Потом Макс вернётся и спрошу у него. Уж он-то не отвертится, это точно.

— Понятно тогда, — я вздохнула. — Может тебе тут чем-то помочь? А то делать мне тут нечего, буду болтаться, скучать.

Девушка, будто бы незаметно для меня выдохнула и сказала:

— Я тебя ничем нагружать не буду, так что даже не думай, — она шутливо пригрозила мне пальцем. — Но в гостиной есть телек, он спасёт тебя от скуки, — она улыбнулась. — Или могу тебе дать свой планшет, полазишь в Интеренете.

Я вздохнула. Непривычно-то как:

— Нет, наверное пока ограничусь телевизором…

Не говорить же, что я в жизни не убивала время, пялясь в зомбоящик или тупя на просторах всемирной паутины. Как-то всё не до этого было, находились и другие заслуживающие моего внимания вещи. Тренировки там, рейды на диких, размышления о революции среди охотников. На телевизор меня просто не хватало.

Найдя ту самую гостиную, я посмотрела на огромную плазму. Взяла пульт, чувствуя себя обезьяной с гранатой, нажала на кнопку, которая, по идее должна телевизор включить. Он и включился, только вот шли там новости, а это было совсем неинтересно. Потыкав другие кнопки, я радостно обнаружила канал с мультфильмами и окунулась в детство с головой. Да, именно так, потому что подобная беззаботность мне была доступна только лет до десяти. Потом уже начались всякие думы, пришлось стать серьёзной.

Теперь вот я сидела на диване в позе лотоса и смотрела “Моану”. Мультфильм оказался чертовски интересным, я действительно отвлеклась от реальности и даже запоздало заметила, как в квартиру вернулись Макс и Марго. Первым порывом было выбежать в коридор, но тут начиналось, как раз, самое интересное… В общем, парень в гостиную пришёл сам.

— Привет, — он сел рядом со мной и, приобняв, поцеловав в висок. — Смотрю, ты тут не скучаешь?

— Ага, — пробормотала я, не отвлекаясь от происходящего на экране.

— Ну, ладно тогда, не буду тебе мешать, — он улыбнулся и вышел из комнаты, а я продолжила просмотр.

В итоге, я чуть не разревелась, когда Моане пришлось в одиночку бороться с Тэка, а подлый Мауи сначала её бросил, а только потом вернулся. И, даже когда всё уже разрешилось и наступил хэппи энд, я не могла остановить слёз.

Видимо, расслышав мои всхлипы, Макс вернулся.

— Что такое? — нежно поинтересовался он, присаживаясь напротив меня на корточках. — Болит что-то?

Я отрицательно помотала головой, но плакать продолжила.

— А чего тогда сырость разводишь?

И я поняла, что ответа на этот вопрос у меня просто нет. Ему я так и сказала:

— Не знаю, — но слёзы, вроде как, перестали в таком количестве проливаться на мои щёки. — Просто грустно, просто устала, просто никто ничего мне не говорит.

Оборотень прижал меня к себе и сказал:

— Так, давай решать наши проблемы будем. Грустно почему?

Я не то, чтобы осознавала причину, да и вроде уже не так тоскливо было, поэтому сказала:

— Не грустно уже, просто я истеричка, вот и всё, — произнеся это, я горько усмехнулась, признав, что из вечно сдержанной и уравновешенной превращаюсь в размазню какую-то. Но сил противиться метаморфозам не было, так что, похоже, придётся смотриться до лучших времен.

— Так, хорошо. Дальше что там у нас? Устала от чего?.. — Макс тут же осёкся: — Так, это понятно. Решаемо ведь? Просто отгони от себя все тяжёлые мысли и всё. Ни о чём не думай, всё будет у нас хорошо итак, так что, отдыхай от самостоятельности и незавсимости.

Я улыбнулась и кивнула. Сопротивляться такому напору не хотелось совсем.

— Вот и ладно. А на счёт последнего… Я так понимаю, лгунья из Насти никакая, да?

Я вновь утвердительно мотнула головой.

— Ну, тогда придётся сознаваться, — он притворно, как мне показалось, вздохнул. м Мы с Марго встречались в представителями охотников, главным среди которых был твой отец. И он едва ли не оторвал мне голову, когда мы объяснили ему всю ситуацию… Но согласился, что тебе будет безопаснее подальше от всего того, что в вашем стане сейчас творится. Сказал, что если будет мальчик, то Николай, а если девочка, то Светлана.

Я рассмеялась и поведала Максу:

— Так звали его родителей, моих бабушку и дедушку… Они погибли, — от воспоминаний стало грустно, но я быстро взяла себя в руки. — А как оборотни будут помогать восстанию?

— Ну, скажем так, сначала подействуем устрашающей силой, а потом один очень представительный мужчина объявит всем охотникам, что оборотни готовы к вечной дружбе народов и к совместной борьбе против диких. В знак этого твой отец и тот самый мужчина пожмут друг другу руки, и мы свалим.

Как это всё невинно звучало на словах, но как опасно могло оказаться на деле. Да и это его “мы”…

— Ты тоже будешь в этом участвовать?

— Конечно, — ответил парень таким тоном будто бы я спросила, а деревянное ли дерево. — Я очень хочу, чтобы всё у твоего отца получилось… Пусть и не очень верю в то, что всё так тихо-мирно получится. Так, мне кажется, не бывает. Толькое если среди ваших очень мало тех, кто поддерживает так называемую “верхушку” и Систему.

Я нахмурилась и ответила:

— Ну, вообще-то, так оно и есть, защищать прежний устой будут только те, кто неплохо устроился. А таких чертовски мало. Остальным надоело быть племенными лошадьми без права на выбор. Думаю, многим хочется перестать служить миру и… стать его частью. Вот оборотни же живут среди людей, чем-то занимаются, учатся, работают. И охотникам хочется тоже так жить, а не одним стадом в “свечке” торчать.

Макс кивнул, а потом сказал:

— И все-равно это не будет мирной акцией протеста. Тех, кто при власти сейчас точно не оставят в живых.

Мне пришлось с ним согласиться, потому что, как бы горько не было, но он прав. А кровопролитие обозначает опасность для отца, для мамы… для всех, кого я знаю. Тот же Илья может легко стать жертвой сопротивления перевороту, или какая-нибудь моя соседка.

Но зато мой ребёнок, наш ребёнок, точно будет в безопасности.

Через два дня должно начаться массовое выступление охотников против диктатуры верховных… И, жутко переживая по этому поводу, я осмелилась позвонить родителям со своего телефона. Сомневаюсь, что кого-то из них прослушивают, пусть это и в стиле “верхушки”, но отец не дурак и за этим следит. У меня получилось сразу же дозвониться до мамы, которую мне, похоже, всё-таки удалось довести до паники.

— Наталья! — полным именем меня мама называла только в те моменты, когда намеревалась всыпать мне по первое число. Такое в последний раз было в мои двенадцать лет и с тех пор поводов для подобного я не создавала. — Ты себе вообще воображаешь, как подло поступила с нами?

Я молчала в трубку, ожидая, что меня начнут распекать за связь с оборотнем. Всё-таки, как бы лояльны не были родители, они опасались двуликих. Предрассудки, внушенные с детства никуда не испарились из их умов… Однако, здравый смысл позволил им прийти к верным выводам и мне подобных идей не внушать. Вот такой вот парадокс.

Но, как оказалось, родительницу волновало совсем не то, о чём подумала я.

— Ты собиралась нам вообще сказать о внуке? Или, если бы не Маргарита, слиняла бы к своему мохнатому и слова бы не сказала? — из динамика послышался тяжёлый вздох.

Я сначала растерялась, но потом нашла в себе силы объяснить всё:

— Мам, не сердись, — я говорила тихо, сожалея о том, что сразу не поведала ей обо всём. Она бы поняла и помогла бы… Но сейчас всё так, как есть, и я могу только попытаться что-то изменить. — Я так испугалась. Мне сказал Игорь, что я пахну оборотнем, Максом, естественно, просто он же его не знает… Ну, а так бывает с женщинами оборотней, когда те беременны. Я сделал тест и… вот. Мне сначала за себя страшно стало, а потом ещё и за ребёнка, — я услышала, как мама хмыкнула. — Мам, ему полторы недели только, а мы его так любим уже. Или её.

Она тихо рассмеялась, а я почувствовала, как у мне становится легче дышать. Ради своего малыша я была бы готова разорвать отношения с родителями, но мне ужасно не хотелось этого делать. Так что, раз мама меня поняла, то и папе деться будет некуда. К тому же, как я поняла по рассказам Макса, отец и вовсе был рад, что я сейчас не среди охотников. Он не хотел, чтобы я участвовала в перевороте.

Я, честно говоря, тоже не горела желанием, но готова была бороться. За родителей, за себя. Но теперь появился тот, кто в моей защите нуждался больше, чем кто бы то ни был.

— Ладно, милая, я пойду, — мама тяжело вздохнула. — Берегите себя… И не называй дочь Светланой, я тебя умоляю! Пока!

Я рассмеялась, убирая телефон в сторону. Моя бабушка по папиной линии была для мамы той самой свекровью из анекдотов, которая вечно все была недовольна. Она была, кажется, настоящей последовательницей идеологии охотников, потому как считала, что отцу можно было бы подобрать жену посильнее. Будто бы его принизили, не сделав мужем абсолютно незнакомой женщины, которая, зато, владела навыками боя лучше всех…

Про свои навыки боя я и думать забыла. Когда я попробовала утром сделать лёгкую разминку, Марго, меча молнии из глаз, сказала, что руками-ногами активно я махать буду, когда ребёнок появится на свет. Было грустно, но я на самом деле была ей благодарна: самой мне просто в голову не пришла мысль о том, что это может навредить малышу. Для меня привычка была настолько обыденной, будто бы дышать.

А ещё, за последние три дня я чувствовала, как полнею… Это не особо свойственно охотникам, но я и не замечала раньше, чтобы кто-то из них мог себе позволить целыми днями есть, лежать на диване, да ещё и спать по десять-двенадцать часов в сутки. От такой жизни к концу беременности я превращусь, наверное, в плюшку…

Но, как оказалось, рано я привыкала к спокойствию и скуке. За день до того, как охотники и оборотни должны будут восстать против Системы, Макс и Марго сначала куда-то ушли, а потом, вернувшись где-то минут через сорок, заявили мне:

— Собирайся. Самолёт в Оттаву вылетает через четыре часа, пора уже выезжать в аэропорт.

Все мои попытки задать какие-то вопросы были жёстко пресечены, и мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Не думаю, что меня просто так решили отправить в Канаду.

В такси Макс тихо зашептал мне на ухо:

— Ты же понимаешь, что одним днём свержение у охотников не ограничится. Это может быть опасно, поэтому вы с Марго и улетите в Канаду, там у неё живёт кто-то из обращённых, о тебе позаботятся. Как только всё успокоится, я прилечу к тебе.

Я поджала губы, после того, что он сказал. Было и обидно, и, отчасти, приятно. Но ещё я беспокоилась за самого Макса. Я верю, он сильный, но все-равно страшно…

— Пообещай, что с тобой всё будет в порядке, — тихо пробормотала я. — Я с ума сойду, случись с тобой что…

— Тшш, — он приложил палец к моим губам, не давая продолжить фразу. — Я сказал, что прилечу, как только всё успокоится, значит, так и будет. И я буду писать тебе СМС-ки, — он усмехнулся. — Может быть, даже звонить, если буду не занят… Но часовые пояса не совпадают совсем, а ты же у меня теперь соня-засоня.

И я не смогла не улыбнуться.

— Хорошо, — вздохнула. — А как же документы?.. Я же не оформляла визу, у меня даже загранпаспорта нет!

— Эй, не паникуй, мы обо всём позаботились. Не знаю, как они это делают, но документы настоящие, а тебя даже фотографировать не пришлось: только паспорт твой взяли, — да, позавчера Максим попросил у меня мой паспорт, но не объяснил, зачем. Я дала, конечно, а потом просто о нём забыла. — Документы у Маргариты, всё будет нормально.

И я ему верила. Если не ему верить, то кому тогда? А никому не верить было чертовски сложно, а мне сложностей уже не хотелось. Может быть, когда-то мне наскучит умиротворение, но это будет ещё не скоро. Пока что мне никаких приключений не надо было.

В аэропорт мы прибыли, когда началась регистрация на рейс. Макс вытащил из машини наши с Марго скромные багажи, женщина из своей сумки достала мои документы и передала их мне. Парень проводил нас до нужного места, мимолётно поцеловал меня в гулы и умчался в неизвестном направление.

Регистрация, потом зал ожидания, потом посадка. Утомительные несколько часов, когда я была полностью предоставлена сама себе и своим мыслям. Марго была не особо разговорчива, так что, пришлось провести это время в молчании.

Когда наш самолёт, наконец, взлетел, я грустно вздохнула. Я впервые покидаю страну, в которой провела всю свою жизнь. Надо же, раньше я об этом даже мечтать не могла, а теперь вот что.

Когда полёт выровнялся, я поняла, что засыпаю. Правду сказал Макс, я та ещё соня-засоня. За двоих сплю.

Глава 11. Макс.

Я сразу же из аэропорта побежал к штабу охотников. Старался окольными путями передвигаться, чтобы люди не заметили парня, развившего скорость большую, чем среднестатистический автомобиль на улицах нашего города. Все-таки, оборотням не желательно себя раскрывать.

Таша думала, что всё свершится завтра. Но на самом деле всё начиналось уже сейчас.

По плану, чтобы не допустить жертв среди бунтующих, главные сподвижники восстания начнут днём аккуратно убирать всех, кто может встать на защиту верховных. А потом уже произойдёт захват их самих: семерых членов совета. Я старался сгладить всё в своих рассказах Таше, но, думаю, она и сама догадывается, что миндальничать никто с противниками не будет. Чем жестче будут методы восставших, тем больше шансов на то, что никто не будет дёргаться. С охотниками уж точно так. Тем более, “системных” в разы и разы меньше, чем тех, кому такая жизнь надоела.

Оборотни же должны будут послужить лишь устрашающей силой. Самим нам убивать никого не придётся, потому что охотники не должны воспринимать нас врагами. Мы новые друзья и только.

Однако же, ближе к вечеру кольцо оборотней должно оцепить здание штаба охотников. Это не позволит “управленцам” сбежать от кары замученных тиранией во всех сферах своей жизни охотников. Когда отец Таши кратко рассказал мне о причинах восстания, у меня едва шкура не свернулась. Это ведь безумие, дурацкая утопия, которая не имеет никакого права на существование, потому как счастливы в ней лишь те, кто её и строит. Остальные же остаются заложниками решения своих предков.

У оцепления была ещё одна задача: не допустить, чтобы охотничьи проблемы стали достоянием всего города, если не страны. Штаб находился на отшибе, но ведь расстояния для нас не имеют значения: сейчас я за полчаса преодолел расстояние от аэропорта до леса, у которого находится штаб и совсем при этом не устал, а будь я человеком даже в отличной форме, то тащился бы не менее часов пяти и устал бы при этом, как собака.

И вот, я остановился у дороги, в полукилометре от того места, где начинается территория охотников. Примерно здесь и должны собраться остальные…

Вообще, когда я стал частью этой затеи, причём против воли Марго, я узнал о своих новых возможностях больше. О скорости, о силе, о выносливости, о слухе и обоняние. Оказалось, в сравнение с другими я оставался очень даже сильным, даже многие из тех, кто родились оборотнями, пасовали передо мной. Осознав уровень своей силы, я как-то… успокоился, что ли. Среди людей я привык чувствовать себя в полной безопасности и способным дать отпор. До момента встречи с другими оборотнями, я полагал, что моя сила может быть просто пшиком в сравнение с мощью других, но, к счастью, нет…

Я вдохнул воздух, анализируя запахи и понял, что оказался чуть севернее, чем мне нужно было. В считанные секунды я оказался там, где мне нужно было. Тут уже собрались несколько мужчин, которые выглядели не совсем довольными.

— Не нравится мне эта затея, — пробормотал один из присутствующих, выразив мысли остальных. — Не может такое гладко пройти. Вряд ли верховные эти их не понимают, что что-то готовится… Как бы не поубивали охотничков наших.

Что поразительно, никто из них не волновался за собственные жизни. Наверное, прекрасно понимали, что раз они превосходят силой охотников и числом противникам нас не побороть, то ничего нам не грозит. Но вот между самими охотниками может развернуться нешуточная борьба, в которой могут быть и погибшие…

За те полчаса, что мы находились недалеко от группы будущих бунтарей, все успели разглядеть их и понять, что они действительно, вроде как, заинтересованы в сотрудничестве с оборотнями. Даже по разговорам, обрывки которых удалось расслышать, стало понятно, что ссориться с такой огромной группой сильных существ никому не хочется. Да и зачем, если мы сами настроены как никогда мирно? Это бессмысленное противостояние, которое на самом деле уже было “для вида” никому никуда, по-честному, не упиралось.

— Вот только не вздумайте в их разборки влезть! — прикрикнул тот, что будет”толкать речь” как выражались здесь. — Не хватало ещё потом реальных причин для войны.

О, да… Война между оборотнями и охотниками была заветной мечтой того правительства, что находится в нескольких часах от свержения и страшным сном любого оборотня. Ведь чем больше мы убиваем, тем сильнее в нас зверь… А значит выше риск стать диким. Такая перспектива не нравилась никому, потому что, по факту, была подобна смерти. Стать животным, подвластным одним инстинктам — приятного мало, тут не поспоришь.

— Так это понятно, — сказал оборотень, который и заговорил первым. — Но все-равно же как-то не по себе… Их там молодых, зелёных просто, дополна. Жалко будет, если полягут.

Послышался дружный тяжелый вздох. Действительной, ровесников моей Таши и тех, кто даже её младше среди вчерашней толпы охотников было чуть ли не больше половины. Понятно, конечно, что возраст у них просто прекрасный для того, чтобы побунтовать, но те же человеческие подростки треплют нервы своим родителям и набивают себе татуировки в таких случаях, а не власть идут свергать… У оборотней лет до двадцати все поголовно вообще детьми считаются… Но даже в этом охотникам приходилось быть взрослее, серьёзнее. Печально. Но, если всё получится, уже их дети не будут нагружены идеями спасения человечества.

Вокруг становилось всё больше и больше оборотней, причём не только мужчин, но и женщин тоже. Их, пускай и было меньше, но всё же не одна и не две.

Обстановка сохранялась напряжённая, все предчувствовали неприятности. Это было, конечно, логично, однако я был отчего-то спокоен. Может быть, тому причиной была безопасность Таши, а может быть, просто моё ко всему этому безразличие. Но, всё же, хотелось верить, что никто не пострадает, хотя бы, смертельно, ведь все эти политические дрязги не стоят жизней, что людей, что охотников, что оборотней.

“Посыльный” от Евгения, Ташиного отца, сообщил, что пока никаких проишествий, всё идёт по плану. Парень сразу же испарился, а среди оборотней, уже распределившихся вокруг штаба, напряжение всё нарастало. Я старался не вступать ни с кем в разговоры, но все-равно морщился после очередного вопля а-ля: “Зачем нам это надо”!

Надоело это всё не мне одному. Раздался взбешённый рык, а потом не менее взбешённое восклицание:

— Если вы сейчас все пасти не позакрываете, я вам ваши языки засуну в задницы! Задрали уже.

Я поблагодарил неизвестного мне героя, потому что все после этого действительно угомонились. Видимо, не знаком этот товарищ был только мне одному, а остальным его нрав был известен. Да и глянув мельком на этого оборотня, я и сам для себя решил, что спорить с ним в случае чего, не буду. Такой и меня в бараний рог скрутит, не поморщившись.

Но потом скука кончилась, и началось какое-никакое движение. Пришёл всё тот же посыльный и попросил начать сужать кольцо оцепления. Мы неспешно двинулись вперёд, и в итоге остановились только почти у самого штаба. Я стоял в первых рядах, так что, видел и само здание, и то, что там происходит.

Но мне в тот же момент захотелось ослепнуть, потому что возле входа, возле угла строения лежали тела охотников с перерезанными глотками и со вспоротыми животами. Ранения каждого из убитых были почти идентичны, и это было жутко. Я, прищурившись, посмотрел на движения, заметные в окнах второго этажа и вздрогнул. Двое молодых охотников с непроницаемыми масками на лицах, молниеносно передвигались по коридору… И на их пути оставались трупы, потому как каждый из них, вооруженный ножом, двумя отработанными движениями превращал мужчин во вспоротые туши.

В воздухе пахло кровью. Я опустил взгляд, чтобы не видеть этого всего. Это же чёртовы машины для убийств! Не уверен, что с таким вот парнишей сможет в одиночку справится даже тот вот здоровый оборотень, который тут всех усмирил. Быстрые, сильные, безжалостные. Теперь я верю, что среди восставших охотников не будет жертв… Какие нахер жертвы, если у них есть хотя бы десяток таких ребят?

Кажется, не я один заметил происходящее, потому что выражения лиц каждого, кто стоял рядом со мной, изменилось. Кто-то горько усмехался, кто-то усмехался не горько, а даже весело, а кто-то, как и я, отводил взгляд. Но, в любом случае, замерла давящая тишина, которая казалась чуть ли ни осязаемой.

Я постарался придать безразличия выражению своего лица. Мне ведь даже не жалко было тех, кого убили. Для охотников, боровшихся с Системой, эти были врагами. А врагов убивают, всё правильно. Но мне это напомнило те несколько лет, которые я прослужил в армии. Мы там не в штабе лопатами и мётлами махали, нет. Мы все, подобно этим двоим, изображали из себя равнодушных тварей и безропотно исполняли приказы.

И, если эти парни боролись за охотников и за свободу, то мы делали это ради денег. Нам платили, много платили, и мы убивали за эти цифры на счетах.

Стало тошно. Интересно, узнай всё это это обо мне Таша, как она отнеслась бы? Как бы она отреагировала, узнай, что деньги, на которые она сейчас живёт, на которые улетала из этой страны — заработаны на смертях людей, а я в крови по самую макушку? Надеюсь, я никогда этого не узнаю, как она не узнает ничего о моём прошлом. Для неё и нашего ребёнка я буду настолько хорошим, насколько вообще способен.

Мы стояли и стояли, тишина была непрерывной, никто не решался её нарушить. А я думал о том, что охотники ещё надолго погрязнут в этом перевороте, потому что у тех, кого убивают прямо сейчас, есть семьи, есть дети, жены, братья и отцы. И, скорее всего, они будут мстить. Может быть, у них в масштабе ничего не получится, но цепочка смертей будет тянуться ещё лет сто, а то и больше, ведь охотники живут больше людей, почти столько же, сколько и оборотни. А значит, дольше их ненависть живёт дольше. И вот сейчас, возможно, своими механическими движениями, эти смертельные машины дают начало горю, начало долгой, непрекращающейся ярости…

И, думаю, не я один это понимаю. Поэтому, вполне возможно, сейчас это всё объявят диверсией, найдут виноватых… Ну, а Верховный совет будет просто жертвой этой диверсии. Объявят новых членов… И они-то и сделают, всё, что нужно.

Вот только кто виноватым-то будет?

Буквально на мгновение мелькнула мысль, что оборотни здесь лишь для того, чтобы стать виноватыми. Но я сразу же её отмёл. Думаю, среди охотников нет тех, кто желает истребления всего их рода, потому что в случае войны им не выжить. Пусть даже все они без перебору будут такими вот идеальными воинами, им это не поможет. Оборотни больше, сильнее, быстрее, а во второй ипостаси их… то есть, нас, и вовсе победить невозможно. Так что, козлом отпущения, скорее всего, будет кто-то из них самих. Самый безопасный вариант для всех. И наименее кровопролитный, к тому же. Но совсем без жертв никак.

Отец Таши говорил, что он готовил это всё почти девятнадцать лет, и теперь я вижу, что времени зря он не терял. Всё это, скорее всего, проработано до мельчайшей детали и никто, даже он сам, не отступает от плана.

Я вскинул взгляд и усмехнулся. Вспомнишь… лучик, вот и солнце. Евгений шагал по тому самому коридору, а те двое, что всех и перебили выкидывали тела в окно, где их укладывали в ряд. Всё это могло напоминать подготовку к какому-нибудь, например, параду, будь трупы каким-нибудь, например, реквизитом.

Хотя, возможно, так оно и есть. Мы же не знаем, что там будет по замыслу.

Когда кто-то из бравых ребят вынес на улицу трибуну, я едва не рассмеялся от абсурдности всего, что тут происходило. Такое ощущение, будто бы для них ничего и не произошло. Просто рутина… каждый день вот убивают по паре десятков охотников, а потом их в рядочек в качестве украшения выкладывают. Цвет багровый такой насыщенный, да, к крыльцу подходит, чёрт возьми.

— Они там, похоже, совсем отбитые, — произнёс кто-то. — Маму, поди, родную прирежут и не заметят.

Говорящему возразили:

— Они за маму родную и убивают. Такая дичь столько лет и поколений творилась, её дружбой и жвачкой не разрулишь, — мужчину поддержал дружный вздох.

А я подумал, что за Ташу сделал бы и не такое, лишь бы её жизнь стала счастливой, лишь бы никто не мог заставить её делать то, чего ей не хочется. Думаю, её отец начал заговор именно ради своей семьи. Не думаю, что этому охотнику так уж хочется власти.

Вновь явился посыльный, сказал расступиться, чтобы ворота были открыты. Мы все дружно сделали несколько шагов влево и вновь остановились, будто вкопанные.

Примерно через час послышались звуки работающих моторов, и следом появились штук десять грузовиков, из которых, опасливо косясь на нас, вывали гурьбой охотники, возрастом на вид примерно от лет двенадцати до пятнадцати. Их заставили держаться подальше от “сцены”, но никто из них туда особо и не стремился, взгляды были прикованы к нам. Да, кажется, любопытства во многих больше, чем страха… Это хорошо. Когда они вырастут, то будут относиться ко оборотням уже спокойно.

Эти грузовики уехали, подъехали автобусы, из них вышли уже взрослые, некоторые даже откровенно пожилые охотники, в основном женщины. Нас заставили разомкнуться, чтобы все, кого привезут вскоре, поместились внутри кольца.

Машины и автобусы шли непрекращаемой вереницей, в итоге, народу было уже просто тьма. Не меньше тысячи, наверное, охотников. Насколько я знаю, их в городе достаточно мало, а значит, тут теперь находились едва ли не все они.

Но детей здесь не было и, удивившись этому, я получил такой ответ:

— До двенадцати лет детей не относят к охотникам, они живут почти что как люди… Даже в школы ходят. Только, само собой, знают об оборотнях и охотниках, да умеют язык за зубами держать.

Но те, кого привезли сюда первыми, тоже были сомнительными претендентами в охотники, дети и дети… Надеюсь, их не учат убивать уже в этом возрасте. От системных, судя во всему, можно ожидать чего угодно. Даже Таша, которую, судя по всему, воспитывали далеко от идеалов охотников, чувствовала себя потерянной среди обычных людей. Она даже не сразу привыкла просто ничего не делать. Для неё это было чем-то противоестественным, она, будто робот, по утрам на автомате начинала делать разминку, которая и мне не снилась даже.

Прошёл ещё, наверное, час. Для меня было не в новинку стоять вот так вот, а другие начинали уже изнывать от скуки. Хотя, некоторые находили себе развлечение по душе: прямо перед нами, в нескольких метрах, конечно, стояла группа молодых девушек, и оборотни с удовольствием пялились на них, шепотом, будто бы забыв, что у всех тут слух что надо, обсуждая подтянутые фигуры охотниц.

Но все затихли, когда из здания вышел и направился прямо к трибуне Ташин отец. Его лицо выражало скорбь и печаль, плечи были опущены. Я только усмехнулся его артистизму.

— Охотники! — воскликнул он, привлекая к себе внимание публики. Те сразу же встали “по струнке смирно”. — Я буду краток. Повод, по которому всех вас здесь собрали, должен был быть радостным, однако сегодня у нас траур, — он рукой указал на тела, лежащие чуть в стороне. Кто ещё не заметил их раньше, увидел сейчас. По толпе пронёсся ропот, кто-то вскрикнул. Но успокоились все достаточно быстро, потому что ожидали объяснений.

— Эти бравые защитники пали жертвами нашего Совета и его коварства, — я чуть не заржал в голос. — Мы готовили, и очень долго, проект по пиримирию с оборотнями, которые с удовольствием пошли на переговоры с нами, — теперь рукой он обвёл вокруг. указывая на кольцо. — Многие из них согласились придти сегодня сюда, чтобы закрепить нашу дружбу, — он сделал паузу. — Однако, как оказалось, наш Совет готов был развязать войну, но не допустить перемирия, — в толпе у многих уже начиналась истерика, но их быстро успокаивали более сдержанные товарищи. — Этих охотников убили представители Совета, в надежде обвинить в этом двуликих, — я поморщился от охотничьего “жаргона”. — Но нам удалось уличить их в этом, не дав опорочить честь наших новых друзей. По поводу перемирия планировалось торжество, однако, в связи с трауром принято было решения отложить его и ограничиться речью представителя, избранного оборотнями.

Евгений ушёл с трибуны, а его место занял оборотень. Он тоже делал вид, будто ему непомерно грустно.

— Мне жаль, — начал он, — что наш мир начинается с таких грустным событий, но, надеюсь, в будущем у охотников и оборотней получится сотрудничать и помогать друг другу. Мне безумно жаль тех, кто пострадал из-за попытки подставить нас, и я выражаю благодарность тем, кто не дал войне оборотней и охотников развязаться. На этом, думаю, всё… Моя речь была объёмнее и радостнее, но сейчас я испытываю лишь скорбь и грусть.

Я будто присутствовал на прекрасно обыгранной постановке. Действительно хотелось верить их проникновенным речам, даже учитывая то, что я видел. А те, кто бы в неведении, точно повелись на это, без вариантом. Только если совсем параноики с подозрением отнеслись к этому, но вряд ли на таких вообще обращают внимание.

Евгений вернулся на трибуну.

— В связи с тем, что мы не можем больше доверять прежнему Совету, будет собран Экстренный Совет, который займётся урегулированием сложившейся ситуации и вынесением приговоров виновным. На этом всё, сохраняйте спокойствие. Вас отвезут обратно в том же порядке, что и доставили сюда.

Всё это длилось не меньше часа, и только когда все до последнего из толпы, были вывезены отсюда, Евгений приказал вывести бывших сленов Совета. На лицах всех из них застыла злоба, ярость, мне даже стало не по себе… Думаю, если они не виновны в смертях этих охотников, они виновны во многом другом. Меня, скорее всего, убили тоже они.

Эпилог. Таша.

Макс прилетел к нам через неделю. Всё это время он почти не писал мне и не звонил, поэтому я переживала за него… Но он говорил что-то про занятость и документы, а потом пропадал. И прилетел он без предупреждения. Просто утром я проснулась, а он рядом.

Я спрашивала про то, что там с охотниками… Он отвечал, что всё в порядке, на остальные вопросы отмалчивался. Я попыталась позвонить отцу и расспросить его, но он ответил мне то же самое: всё в порядке.

Мама была более многословна, но никаких подробностей я не добилась и от неё. Пришлось просто-напросто забить на это и жить.

Макс и слышать ничего не хотел о том, чтобы вернуться домой. Он уже собрал все свои сбережения, продал в нашей стране всё, что у него было и заявил, что нам хватает на недорогой небольшой дом где-то в Альберте. Гражданство на себя взяли Марго и Мари — жена обращённого Маргаритой мужчиной.

Его семья приняла меня, едва ли ни как родную, а теперь грустили, что придётся прощаться. Это была запредельно милые оборотни… И мне действительно нравилась эта страна, пусть я и пробыла здесь всего ничего. Я понимала, что придётся-таки доучивать английский, а ещё и французский, но это не пугало… Макс говорил, что у нас есть ещё много времени на то, чтобы обустроиться. Когда я заговорила о том, что у меня-то и образования нет, профессии, и в этой стране я вообще мало что смогу, он вообще заявил, что мне в ближайшие три с лишним года не о чем беспокоиться.

Как оказалось позже, Альберта была выбрана не пальцем в небо. Знакомый Алекса, того, у кого мы остановились в Оттаве, имел в Калгари охранное агентство, лучшее там и Макса с его армейским прошлым едва ли ни зазывали туда. Охрана, похоже, что у нас, что здесь была специализацией оборотней. Но это и не удивительно.

Мы уже через два месяца обустроились на новом месте, ещё через месяц получили вид на жительство и оформили брак, а к моменту, как родилась наша дочь, у нас уже было гражданство, у неё, естественно, тоже.

Алиса была удивительно спокойной девочкой, хотя я готовилась к бессонным ночам и круглосуточному плачу. Она к пятому месяцу своей жизни спала уже очень мало, но не требовала много внимания, хотя, я и без плача старалась быть с ней рядом чуть ли не круглые сутки.

Я беспокоилась о том, что плохо знаю английский совершенно зря. Жизнь среди англоговорящих заставила меня уже через полтора года свободно разговаривать на нём, однако же, от акцента я никогда, наверное, не избавлюсь. Изучение французского шло, хоть и с горем пополам. Через те же полтора года я ломано и со вставками на английском, могла говорить на обыденные темы и задавать такие же обыденные вопросы.

Макс работал много, но при этом немало времени проводил и с нами. Через три года жизни в Канаде мы продали дом и переехали в просторную квартиру в центре Калгари.

Наш сын родился, когда Алисе было уже девять лет. И, если старшая дочь была похожа на Макса, имея лишь некоторые мои черты, то Ник был копией моего отца, на которого я была похожа.

Когда сыну было четыре, я уговорила Макса съездить на родину. Он долго сомневался, но всё-таки решился. Он и сам, как бы не скрывал, скучал по дому. Приехав, мы встретились с Марго, с Настей, с моими родителями.

Отец был по уши погружён в проблемы охотников, но по рассказам мамы я знала, сколько всего он сумел сделать. Тот переворот, которого никто и не заметил, в общем-то, того стоил. Система была полностью разрушена. Почти все охотники нового поколения жили своей жизнью среди людей. Многие даже сходились с оборотнями. Совет существовал едва ли не по инерции, но оставалось много охотников, которые не знали других дел, кроме как кромсать диких. Так что, им это было нужно.

Дети разговаривали по-русски, с непривычки ломанулись болтать со всеми подряд, потому что язык им нравился. Через месяц они согласились остаться здесь навсегда.

Макс притворно бурчал, пытался нас образумить, но сдался под напором и уехал в Канаду, решать все оставшиеся проблемы и распродавать имущество.

Через год у него было своё агентство, но уже на класс выше того, в котором он работал в Калгари. Работали у него не только оборотни, но к влиятельным людям телохранителями он ставил только двуликих. Двоих ещё успела обратить Марго за тот год, что мы жили в Москве, и оба стали работать у Макса. Такими темпами проблем с рабочими кадрами у него точно не будет.

Живя в Канаде, я пропустила свадьбу Ады с Игорем. Подруга заявила, что глубоко на меня обижена, но согласна простить, со временем, конечно.

В Калгари я так и оставалась домохозяйкой, но тут я чувствовала себя в своей тарелке и дети были уже постарше… Так что, забыв о том, что у меня муж — преуспевающий бизнесмен, я отправилась преподавать курсы самообороны. Конечно, я следила за своей формой и своими навыками, но они были уже не те, что пятнадцать лет назад. Правда, для девушек, которые не знали даже, как локтём под дых дать, я была гуру боевого мастерства. Но через несколько месяцев я твёрдо решила, что должна вернуться к прежнему уровню, мне самой это было нужно.

В свои тридцать три я выглядела максимум на двадцать пять, и то с наятжкой, но пока ещё удавалось сказываться это на больно хорошую жизнь. Но, после восемнадцатилетия Алисы точно придётся и мне, и Максу урезать возраст. А лет через десять и вовсе менять место проживания, чтобы знакомые из людей не задавались вопросом, почему в пятьдесят я выгляжу на тридцать.

Когда Нику было семь, Макс поднял вопрос о третьем ребёнке, и я поняла, что с меня пока что хватит. Он настаивать не стал, но я на всякий случай напомнила, что времени у нас ещё дополна. Вполне себе можно обзавестись ещё одни спиногрызом лет через пятнадцать, например.

А вообще, будучи сейчас уже не восемнадцатилетней напуганной девчонкой, а почти что взрослой женщиной, я понимала, что ни разу за эти пятнадцать лет не спросила себя, счастлива ли… Ведь вариантов иных и не было.

Да, счастлива.

Конец