Тайна лотоса

Глава 1

Суслик, всё будет хорошо. Всё будет хорошо… В голове звучал то ли собственный голос, то ли голос сестры, то ли мамы… Суслик, всё будет хорошо…

— Сусанна, всё хорошо?

В проходе стоял Паша. В одной футболке с логотипом «Зенита», когда сама она дрожала от холода, сильнее натягивая на пальцы рукава толстовки.

— Да, да, — закивала Сусанна нервно, чувствуя животом застёжку ремня безопасности. — Почему мы не взлетаем?

— Ждём какого-то козла.

Сусанна снова закивала. Она настолько ушла в свои тревоги, что не слышала никаких объявлений.

— Может, к окну пересядешь?

Зачем мама рассказала ему и про её страх перед самолётами? Достаточно было просто попросить приглядеть за ней. За маленькой девочкой, первый раз оказавшейся за границей одной.

Она вообще только второй раз покидает пределы России, и в прошлом году они с сестрой ездили в Чехию на автобусе, потому что… Да потому что Суслик боится самолётов! Это мама ей внушила, рассказав, как она в три года кричала, когда они летели в Сочи. Да, её рвало, и закладывало уши… Неужели это повторится…

— У окна удобнее, сможешь поспать, — не унимался Паша.

Чужая опека сейчас не успокаивала, а только больше оголяла нервы. Если бы не Египет, она бы не села в самолёт.

— Мне в проходе будет лучше.

Да, да… До туалета быстрее добежишь! Она взглянула на пустое кресло. В нём должна была сидеть сестра, но ночью у той подскочила температура, когда она проснулась с криком, что её ужалила змея, а с утра сестру начало рвать… Сусанна зажмурилась, ощутив на губах горький привкус желчи. Только бы её саму не стошнило на взлёте. Вот позор-то будет… Сусанна нащупала в кармашке кресла бумажный пакет. Хорошо ещё рядом никого…

— Жвачку дать?

Сусанна уставилась на Пашу. Не пошёл бы он уже… К жене!

— У меня леденцы с собой.

Но Паша не уходил. Если он так же станет пасти её в Каире, она повесится! Ей страшно только в самолёте, а потом она в присмотре не нуждается. Это даже классно оказаться среди пирамид одной. Сестре все эти древности даром не нужны. Она купила путёвку только из-за сестрёнки, потому что та помешана на Египте. Да, да… Так она и сказала — Суслик, ты ненормальная. Египтян не существует, там арабы, арабы и ещё раз арабы… Беее… Она даже язык ей показала. Сестре двадцать четыре, но дурачится она порой хуже пятилетней. И вот поездка чуть не сорвалась. Сусанна и не думала, что мать согласится отпустить её одну. Но вот же, отпустила… А потом, в самом аэропорту, вдруг попросила абсолютно незнакомых людей присматривать за ней.

— Excuse me.

Паша наконец убрал руки со спинки её кресла и попытался вжаться в него, чтобы пропустить мужчину в деловом костюме, но тот вновь повторил извинение, но уже обращаясь к Сусанне. От неожиданности она не разобрала английских слов, но всё же догадалась, что тот желает занять место сестры. Только не это! Она дёрнулась, чтобы встать, и снова откинулась в кресле, когда предательский ремень удержал её на месте. Она чуть не сломала ноготь, рванув застёжку, и вжалась в панике Пашу, пропуская нового пассажира.

— Этого козла мы и ждали, — прошептал Паша ей на ухо.

Сусанна бросила взгляд на соседа, боясь, что тот расслышал обидные слова. Однако мужчина не обернулся. Был бы русским, не стал бы говорить по-английски. Да и слишком смугл, хотя ни на итальянца, ни на араба не похож. Он расстегнул пиджак, застегнул ремень и отвернулся к окну. Вот и хорошо.

Сусанна уселась обратно в кресло.

— Если что, приходи, — кивнул Паша и наконец-то пошёл к жене.

Сусанна уставилась на экран телевизора, хотя и понимала, что случись катастрофа, сама и жилета не найдёт, и маску не нацепит. Да и вообще об этом лучше не думать. В отпуске с людьми ничего не должно случаться. Ничего, кроме радости. Только успокоиться не получалось. Когда самолёт тронулся, она вжалась в спинку кресла и глубоко задышала, а при разгоне вообще закрыла глаза. Руки сцепленными лежали на коленях, и когда шасси еще не оторвались от земли, она вдруг почувствовала на своей руке руку соседа. Он даже что-то сказал, но она расслышала только слово «Hand» и покорно сжала руку — сухую и теплую, а вот в сухости своей она не была уверена, но вырвать пальцы не получилось — хватка соседа оказалась железной.

Самолёт набирал высоту. В ушах гудело, но завтрак остался в животе. К счастью. Когда самолёт выровнялся, сосед отпустил руку и начал говорить много и быстро. Сусанна уловила слова — детство, самолёт, отец… Но они не выстроились в смысловую цепочку, и потому она поспешила выдать:

— I don’t speak English.

— I see.

На этом разговор, к счастью, закончился. Мужчина вновь отвернулся к окну, а она украдкой — к нему. Волосы слишком короткие, будто он недавно брился налысо. Хотя чего удивляться на человека из жарких стран. И когда он обернулся, то ли почувствовав пристальный взгляд, то ли тоже решив рассмотреть соседку, она быстро сунула руку в кармашек кресла и вынула свой планшет. Как по команде мужчина тоже нагнулся к сумке и вытащил из кармана небольшой ноутбук. Оба уставились на свои экраны.

Отсутствие сестры давало возможность поработать над романом. Сусанну раздражало её глупое подтрунивание и желание заглянуть в экран, чтобы опять же посмеяться. «Лучше в кино сходим!» — тащила она её всякий раз от компьютера, но Сусанне важнее было дописать роман. И вот когда впереди несколько пустых часов, в голову ничего не лезет, кроме глупых английских фраз из учебника, которые соседу лучше не говорить, потому стоит создать видимость работы. И Сусанна уставилась в начало страницы:

«Пентаур любил приходить на пустынный берег Нила, вглядываться в его иногда голубые, иногда темно-зеленые, иногда желтоватые воды. Он срывал цветок лотоса и мутил им воду. С детских лет не любил Пентаур шумных мальчишеских игр. Даже сейчас, уже будучи взрослым, в свои тринадцать лет он был слишком тих, внимателен и умен. Слишком…»

Сусанна скосила глаза на соседа. Он просматривал сайт СиЭнЭн и на этот раз, кажется, не заметил подглядывания. И всё же не стоит рисковать и нарываться на новый разговор глухого с немым. А в Чехии она, кажется, с кем-то разговаривала, и её даже понимали… Кажется. И Сусанна прокрутила страницу вниз:

«Сегодня он как обычно пришел к полноводному Нилу и лишь успел сорвать цветок, как внимание его привлек непонятный звук, очень похожий на плач. Юноша подбежал к кромке воды, раздвинул руками камыши и замер: запутавшись в водорослях, на воде качалась грубо сплетённая лодочка. Пентаур ступил по колено в воду и взял ребенка на руки. Младенец заплакал пуще прежнего, и юноша поспешил в храм, не обращая внимания на людей, оборачивавшихся на детский плач. У храмовых пилонов он столкнулся со жреческой процессией, возглавляемой старшим жрецом Амени.

— Откуда у тебя ребенок, Пентаур?

Жрец хмуро взглянул на него, и юноша внутренне сжался, потому что знал, что последует за этим вопросом — нет, это не был его ребёнок. Как в нём могли усомниться!

— Я нашел его плывущем в лодочке по Нилу, — ответил Пентаур дрожащим голосом.

Жрец помрачнел: только еще одного подкидыша не хватало. Очередная женщина решила скрыть бесчестие, отдав новорожденное дитя на волю волн. Плач голодного младенца становился невыносимым, и Амени поспешил взять найдёныша на руки, и в сильных мужских руках ребенок перестал плакать, зато жрец издал странный смешок.

— Девочка!

Недовольство его усилилось, и юноша знал причину: если мальчика можно отдать в храмовую школу, то что делать с девочкой? Не нянчиться же его жене! Но нянчиться придётся. Воды Нила отдали девочку храму. И Амени действительно велел Пентауру отнести ребёнка во двор и отдать той работнице, у кого было в грудях молоко, а вечером он обещал забрать девочку домой. Но вечером он не сумел отыскать ребёнка и разгневанный покинул храм и всю ночь придумывал ученику достойное наказание, но утром, когда тот, как маленький, расплакался у его ног, жрец махнул рукой и разрешил до поры оставить ребёнка при храме. Амени всегда питал к Пентауру слабость и в этот раз даже взращенный за ночь гнев не устоял перед мольбами юноши.

— Как ты назовешь ее? — спросил жрец, перестав сердиться.

— Нен-Нуфер, — тут же ответил Пентаур, протягивая жрецу цветок лотоса. — Она так же прекрасна. И он был в моих руках, когда я услышал её плач.

Жрец усмехнулся и приказал ученику отнести младенца в храмовую пристройку для слуг и отдать на попечение рабыням, а самому вернуться к занятиям. Когда девочка научилась бегать, все поняли, что она не похожа на детей Кемета. Сомнений не оставляли ни ее изумрудные глаза, ни шёлковые светлые волосы, ни бледный цвет кожи. Как она попала в бурную реку, оставалось тайной, но такой тайной, которую Пентаур не желал раскрывать…»

Сусанна вздрогнула, вновь услышав английскую речь, но, увидев стюардессу, обрадовалась, что сосед обращался не к ней. Девушка за что-то извинялась, а он успокаивал её. Потом многозначительно взглянул на Сусанну, и та испугалась, что пропустила какой-то вопрос или сделала что-то не так.

— I… — попыталась она составить фразу. — It… It is first time I am flying…

Сусанна выдохнула, но рано обрадовалась. Лицо соседа расплылось в улыбке. Она ошиблась в грамматике или в произношении? Или… И тут Сусанна догадалась, что сосед смеется над её волосами. Да, она выкрасила концы зелёной ваксой, а сестра розовой. Они думали, что это будет весело. Вдвоём они, может, и смотрелись бы «кульно», но сейчас одна Сусанна выглядела дурой. Жалко в самолёте не смыть эту дрянь! А когда сосед открыл рот, Сусанна покраснела ещё больше. Он, растягивая каждое слово, объяснил, что её фраза на самом деле означает, что она не пьяная. Точно, лучше бы молчала!

Сосед поднял руку и щелкнул пальцами. Совсем, как шейх. И стюардесса, заметив жест, тут же подпархнула к ним. Теперь Сусанна поняла каждое слово — он заказывал шампанское. Она открыла было рот, но так и не смогла сказать, что не собирается с ним «летать» в переносном смысле. И пока она хлопала ненакрашенными ресницами, сосед вытащил из внутреннего кармана визитку. Вместо строки с именем взгляд упал на название каирского музея древностей, который она собиралась посетить. На языке вертелся вопрос, и наконец она сумела его выдать и даже понять ответ:

— Я не археолог. Я консультант по драгоценностям. Меня пригласили в Эрмитаж опознать некоторые экспонаты, и теперь я спешу домой. Реза. Меня зовут Реза.

Сусанна кивнула. Как полная дура. И тогда он задал школьный вопрос:

— What’s your name?

Она назвалась и ещё сказала, что её имя происходит от египетского слова «лотос». Сосед удивлённо вскинул брови, и Сусанна выдала, решив произвести ещё большее впечатление:

— Нен-Нуфер.

И он действительно удивился, совсем по-американски воскликнув «Вау!»

— Так ты тоже летишь в Каир, не в Рим?

Сусанна кивнула.

— Я люблю историю Египта. Я часто хожу в Эрмитаж, — произносила она медленно по-английски, а он кивал, то ли издеваясь над её жалкими потугами поддержать разговор, то ли подтверждая, что понял сказанное. Если она сейчас добавит, что пишет роман о древнем Египте, где героиню зовут Нен-Нуфер, он захохочет на весь самолёт, и Сусанна замолчала. Впрочем, молчание не было вынужденным. Стюардесса вернулась с двумя бокалами. Пришлось взять один, но пить за знакомство она не решилась. А вдруг ей станет плохо, и она действительно улетит с одного бокала. Сестра вычитала, что пить в самолёте нельзя, потому что один бокал в воздухе равен четырём на земле. Проверять данные из журнала на собственном опыте не хотелось, и Сусанна выдала, что ей всего лишь шестнадцать, на что Реза с непроницаемым лицом заявил:

— Но ты ведь русская.

Ходячий анекдот! Хорошо ещё не водку заказал…

Сусанна уставилась в бокал. Наверное, дело в зелёных волосах. За кого он её принял, узнав, что она летит в Египет? Её ведь даже не Наташа зовут! Но поставить бокал было некуда — весь столик занимал планшет с клавиатурой. Пришлось выпить шампанское. За два глотка. Почти залпом. Да, она русская! Но когда пузырики ударили в нос, Сусанна чуть не икнула. Реза поспешил забрать пустой бокал и вновь щёлкнул пальцами.

Стюардесса явно следила за ними, потому что тут же выросла подле кресла Сусанны и, даже не взглянув на ту, залилась соловьем на прекрасном английском. Сусанна почувствовала необъяснимый укол ревности и уставилась на экран, стараясь не вслушиваться в разговор, но всё же поняла, что они обсуждали обед. Салон действительно заполнили характерные запахи. Она прибережёт «чикен» и «пасту» для второго полёта, а сейчас стюардесса обязана говорить с ней по-русски. А сосед пусть вообще молчит. Однако тот не собирался возвращаться к новостному сайту, и Сусанна изготовилась слушать, надеясь на разговорчивость Резы, потому что своими примитивными фразами могла вызвать лишь приступ безудержного смеха.

— Что тебя привлекает в египетской культуре?

И как, как она ответит на этот вопрос распространёнными предложениями? Или он решил повеселить себя её скудным словарным запасом? Не очень вежливо. Пусть он дважды будет шейхом! Хотя что тогда он делает подле неё?

— Это необычно, — ответила она, надеясь на прекращение разговора.

— А что ты ждёшь от поездки, кроме купания в Красном море?

— Я не еду на море. У меня есть только шесть дней, и я проведу их в Каире. Не думаю, что это много на такой большой город.

— О, нет. На него не хватит всей жизни. Тот, кто не видел Каир, тот не видел мира. Ведь так?

Он улыбнулся, но, как оказалось, не ей. Стюардессы ещё не начали обслуживать остальных пассажиров, но им уже принесли еду. Сусанна поспешила сунуть планшет обратно в кармашек кресла. Перед ней оказался поднос с тканевой салфеткой и красивая фарфоровая тарелка с рагу и аккуратными кубиками картошки. Рядом примостилась тарелочка с салатом, бокал с водой и бокал с вином. Она скосила глаза в проход. За ними наблюдали и уже давно. Ну и что, она соседа не выбирала… Теперь только бы не уронить еду на себя.

— Надеюсь, это вкусно.

Он, конечно же, шутил. Еда выглядела ресторанной и на вкус не уступала домашней. Сусанна запнулась лишь на бокале вина, но воспротивиться очередному «чин-чин» не смогла. Ничего страшного, им ещё лететь и лететь… Может, после вина она начнёт его даже лучше понимать. Только он замолчал. То ли устал от её школьного английского, то ли не привык говорить с полным ртом.

После того, как стюардессы раздали упакованные в фольгу обеды, они принесли десерт и кофе.

— Я в детстве очень боялась мумии, — молчание давило, да и беседа помогала отвлечься от косых взглядов соседей.

— А чего её бояться! — Реза опустил чашку на блюдечко и едва заметно облизал губы, однако Сусанна успела вздрогнуть. — Мумия даже не труп, просто чучело. Если уж бояться, то Ка, блуждающего в стенах музея без еды, но и это Ка уже явно не делает в настоящем музее, только в павильонах Голливуда. В царстве Осириса ему явно лучше, чем среди любопытных туристов. Да и неприкаянные души бывают только у тех, чьи тела не забальзамировали. А остальные покоятся с миром, вернее наслаждаются вечной жизнью.

— Мне всё равно неприятно до сих пор смотреть на жреца Па-Ди-Иста, — Сусанна попыталась отпить кофе так, чтобы не пришлось облизывать губы.

— Вау, — теперь Реза улыбался без сарказма. — А ты, Нен-Нуфер, и правда любишь Эрмитаж.

— Да, люблю, — Сусанна сказала это с ноткой обиды, ей бы хотелось, чтобы сосед назвал её русским именем, но он не потрудился его запомнить. — А вам музей понравился?

— Да, очень. Особенно то ожерелье в форме лотоса, которое я эвалюировал.

— А что вы чувствуете, когда держите в руках такую древнюю вещь, сэр?

Вот, она сумела начать беседу! Только Реза вдруг ей подмигнул и произнёс слишком медленно для такого понятного слова:

— Деньги. Я чувствую деньги. Больше ничего. Я не сумасшедший, который дрожит над древностями. Для меня это просто бизнес. Не больше и не меньше. Прости, если разочаровал.

— Нет. Совсем нет.

И теперь Сусанна облизала губы. Непроизвольно, и покраснела под откровенно похабным взглядом консультанта по драгоценностям.

— Извините.

Ей действительно захотелось в туалет. Шампанское, вода, вино и кофе дали о себе знать. Кофе, кстати, помогло дойти до туалета, не качаясь, или она хотела верить, что пару раз схватилась за чужое сиденье из-за обычной тряски.

— Сусанна, ты в порядке?

Паша ухватил её за руку.

— Со мной всё хорошо.

Зеркало в туалете не разделяло её уверенности. Как ни крути, она выглядела пьяной. И вела себя, наверное, точно так же. Ох, Суслик, Суслик… Набрав в лёгкие побольше воздуха, она без поддержки дошла до своего кресла, но лишь опустилась в него, рядом вырос Паша.

— I will appreciate if you stay away from my little sister. She’s not allowed to drink.

Его английский был намного лучше её, но фраза прозвучала коряво или даже грубо. Реза с извинениями кивнул, наградив Пашу такой же улыбкой, что прежде стюардессу, и Паша, похлопав Сусанну по плечу, ушёл. Братик… Суслик, у тебя появился братик.

— Твой брат любит Египет, как и ты? Или только присматривает за тобой?

Сусанна кивнула. Надо быть полным идиотом, чтобы поверить в их родство. Кудрявый брюнет и она, с куцыми кошачьими хвостами, непонятно какой светлости. И сосед, конечно, не поверил. Взгляд сделался вовсе тяжёлым и гадким.

— Его жена интересуется историей, — поспешила зачем-то оправдаться Сусанна.

Какое Резе вообще дело, летит она одна или нет! Или он так завуалированно предлагал ей деньги?

— Семейные каникулы, — усмехнулся он.

Она кивнула, надеясь, что Реза сам прекратит разговор. И он действительно прекратил, вновь достал ноутбук и открыл новостной сайт. Она тоже с удовольствием уткнулась в свой планшет.

Глава 2

«Пентаур обожал играть непослушным светлым чубчиком девочки. На него нисходило озарение, когда тонкие шелковые нити скользили между пальцев. Его спина помнила множество побоев. Нерадивый ученик оставлял занятия священного письма ради мимолётного взгляда зелёных глаз воспитанницы. Девочка часто засыпала на его руках под сказки о богах или играя полами длинного жреческого одеяния. Он сам взялся учить её письму. И учил не так, как учили жрецы, карая за каждый неправильный иероглиф ударами палок, а терпеливо разъясняя ученице значение каждой палочки, каждого рисунка. Он никуда не спешил.

Если сначала на написание одного слова уходило несколько дней, то вскоре девочка уже без особого труда переписывала мифы об Осирисе. Да так красиво, что однажды Амени обратился к ней с просьбой сделать свиток Книги Мёртвых для только что взошедшего на престол фараона. Нен-Нуфер старательно выводила рисунок за рисунком, пока кисть в крохотной руке не начинала дрожать. Тогда она отдыхала немного и вновь склонялась над папирусом. Верховный жрец, пришедший за свитком, поразился искусству десятилетней девочки. Он знал о найдёныше, и никогда лично не порицал Пентаура за многочисленные пропуски занятий, потому что свет мудрости исходил из его глаз, и скоро он стал одним из немногих учеников, удостоившихся жреческого сана.

И вот Пентаур начал познавать тайны, скрытые за стенами храма и не доступные простым ученикам. Иногда ему даже выпадала великая честь сторожить статую Пта. Он видел много нерадивых жрецов, предающихся веселью на посту, но сам, охраняя сон Божественного, как и подобает, не прикасался к вину и не смыкал очей. Всё время, свободное от занятий с Нен-Нуфер, Пентаур проводил за чтением священных папирусов, проникая в священные знания о движении светил, по которым предсказывали разлив Великой Реки, судьбы отдельных людей и целых народов. Пентаур впитывал в себя знания, как морская губка воду. За несколько лет он оставил позади всех сверстников, довольствующихся либо ролью писцов, либо низшим жреческим саном тогда, когда ему уже было предоставлено право присутствовать на заседаниях высших жрецов и позволено принимать участие в священных празднованиях.

Амени, ставший к тому времени верховным жрецом Пта, поручил любимому ученику надзирательство за храмовыми школами. Пентаур несколько раз просил его заменить нерадивых…