Тайна Табачной заимки

Глава 1

«Хороший признак, — заключила Александрина Логвинова, с наслаждением вдыхая, ненавязчиво, но упорно заполняющий пространство автомобиля тонкий аромат воздушного коктейля — колдовской смеси весеннего тепла и едва уловимой свежести еще не пролившегося дождя. — Не так уж часто нам с Лорой выпадают совместные выходные, — подумала тридцатипятилетняя женщина, довольно встряхнув слегка вздыбленной ветром волнистой шевелюрой цвета тёмной луковой шелухи. — Не пропустить бы поворот, — съехав с трассы, она внимательно глянула в смотровое окно своего красного «киа рио». — Вечно забываю, третий или четвёртый, — снизив скорость, Александрина осторожно передвигалась по узкой асфальтированной дороге вдоль пригородного посёлка, где жила семья её подруги. — Ага, всё-таки третий, — обрадовалась молодая женщина, вспомнив ориентир — забор из рифлёного железа цвета морской волны. — Интересно, как быть, если хозяева решат перекрасить или поменять забор? — усмехнулась она. — Придётся попросить мужа Лоры посадить перед поворотом какое-нибудь оригинальное дерево».

Несколько минут спустя автомобиль Александрины остановился рядом с оградой из железа, которую предпочитали хозяева большинства домов посёлка. Четырёхкомнатный одноэтажный дом из охристого кирпича, облицованный понизу каменной плиткой приятного глазу нежно-жёлтого цвета; крытый тёмно-коричневой черепицей; жизнерадостно встретил Логвинову блеском свежевымытых окон.

— Санчик, привет, — просияла, появляясь на крыльце, высокая худощавая женщина, в бледно-сиреневом спортивном костюме, с аккуратно сколотыми на затылке русыми волосами, открывающими высокий лоб вытянутого лица с утончёнными чертами.

— Привет, Лора, — заискрила белозубой улыбкой Александрина, выбираясь из машины. — Не устаю поражаться, насколько отличается воздух в посёлке от нашего центра металлургии. Всего-то десять километров, а как будто в заповедных местах оказался, — в очередной раз подивилась она, доставая пакеты с гостинцами.

— Это Миша, — с удовольствием в который раз заметила хозяйка. — Когда мы собирались строить дом, он изучил розу ветров десятка пригородных посёлков. Остановился на Красавке. И, как оказалось, не ошибся, — сказала она, забирая один из пакетов. — Воздух действительно необыкновенный, — заключила Лариса, обнимая подругу и направляясь с нею в дом.

— Есть ли на свете вещи, в которых Миша не разбирается? — спросила Александрина, обнимая Лору в ответ. — Пожалуй, нет, — весело ответила она сама себе.

Подруги были одного роста и стати: стройные, длинноногие. Александрина отличалась более волнительными формами: тонкой талией и высокими бёдрами. Бледно-голубые узкие джинсы; приталенная, светло-лимонная рубашка, длиной чуть ниже талии, с подвёрнутыми рукавами; синие кеды на белой подошве — удобная для поездки в автомобиле, и в то же время нарядная одежда свидетельствовала о вкусе её обладательницы. Подтянутая фигура производила стойкое впечатление, что женщина не пренебрегает фитнесом. Однако это не соответствовало действительности. Тренажёрный зал Александрина не посещала, плаванием занималась от случая к случаю, во время отдыха на море. Обладая от природы стройной фигурой, молодая женщина — врач-невролог поликлиники при областной больнице — предпочитала активный досуг. Если выдавался, как сегодня, совместный выходной с подругой — гинекологом Городской больницы скорой медицинской помощи, Александрина предпочитала проводить его у друзей в Красавке. Обрабатывала вместе с Ларисой небольшой участок возле дома или совершала прогулки в роще рядом с посёлком, в зависимости от времени года, лыжные или пешие. Дружба между девчонками из соседних квартир, зародившись в раннем детстве, продолжилась в школе, после окончания которой обе поступили в медицинский институт. С годами отношения только окрепли, перейдя в разряд сестринских.

— Первая половина выходного, как вижу, прошла плодотворно, — кивнула Логвинова в сторону сияющих окон.

— А как же, — подтвердила Лариса. — Пока муж в командировке, — весело рассмеялась она, — надо пользоваться моментом.

— Вот-вот, — Александрина поддержала подругу звонким смехом, — долой стереотипы! Да здравствуют неординарные способы времяпрепровождения!

— Кстати, — подмигнула подруге Лариса, — в заботах о чистоте я не забыла про твоё любимое лакомство. Торт с малиной уже готов.

— Ты моя искусительница, — Александрина благодарно чмокнула её в щёку.

— Но ты, я смотрю, тоже не отстаёшь. Как обычно навезла кучу гостинцев.

— Так, по мелочи. Вино, немного овощей и фруктов.

— А чем это так завлекательно пахнет? — попыталась заглянуть в один из пакетов в руках подруги Лариса.

— Курица, натёртая чесноком. Запечём в фольге или пакете.

— Ум-м-м, пойдём скорее ставить, а то я стану первым в мире пациентом, захлебнувшимся в результате обильного слюноотделения.

— Поэтому и замариновала заранее, — рассмеялась Александрина.

— Была у Виталия?

— Ага, ты же знаешь, он сроду не отпустит без гостинца.

— Хороший парень, — украдкой пристально глянула на подругу Лариса.

— Угу, — безразлично покивала Александрина, заходя в дом.

— А теперь выкладывай, — потребовала Лариса, когда подруги, выпив по бокалу «Мукузани», уговорили по паре ломтиков ароматной птицы. — Есть повод сказать тост? — уточнила подруга.

— Давай сначала скажу, в чём дело. И тогда уже мы вместе решим по поводу тоста.

— Я — само внимание, — приподняла бокал Лариса, проворно вытерев руки влажной салфеткой.

— Володя сделал мне предложение, — тихо произнесла Александрина.

— Опля! Сбылась мечта десятилетней давности! Действительно, Санчик, за это стоит выпить.

— Я тоже так думаю, — весело согласилась Александрина. — За сбытие мечт! О-о-о, — восторженно закатила она глаза, осенённые пушистыми ресницами, — торт потрясающий!

Угощение представляло собой три коржа из безе, с прослойкой нежнейшего крема, с добавлением размороженных ягод малины.

— Спасибо, я старалась, — мягко проговорила подруга. — А теперь, насколько понимаю, мы с тобой должны определить, что с этим предложением делать?

— Ты как всегда права, — благодарно глянула на неё Александрина, — о, мудрейшая из мудрых.

— Тут не надо быть даже особо проницательной, — взмахнула тонкой кистью Лариса, — не то, что мудрой. Если бы ты была уверена, что делать с предложением, то мы пили бы за него первым же тостом.

— Всё так, — подтвердила Александрина, не переставая лакомиться кондитерским шедевром подруги.

— Кстати, — оживилась Лариса, — а кольцо при этом было преподнесено?

— Нет.

— Это плюс в его пользу, — обрадовалась хозяйка. — Володя не стал тебя обязывать.

— Возможно, у него и были благородные намерения. Но… кольцо всё же присутствовало. Я нашла его дома в одном из бутонов роз, которые Володя подарил в начале ужина.

— А я что говорю! Он просто прелесть — твой Володя! Если ты решишь ему отказать, то просто вернёшь кольцо. А, если согласишься, то придёшь на очередное свидание с кольцом на пальце. И что ты ответила Володе?

— Для начала выдала ему, что он застал меня врасплох. Сказала, будто давно привыкла к жизни порознь. Подчеркнула, насколько ценю ощущение праздника, в которое превращаются все наши свидания и совместные поездки.

— Так, может, — воодушевилась Лариса, — и хорошо, что Владимир не сразу позвал тебя замуж.

— Ой, не знаю, Лорик. Может, вышло бы гораздо лучше, если бы я сразу залетела и…

Ну, продолжай. Залетела и… Санчик, где гарантия, что не случилось бы, как в прошлый раз?

— Никакой, — печально согласилась Александрина. — Лорик, ты ведь помнишь, как я безумно хотела за него замуж.

— Похоже, сейчас безумия как ни бывало?

— В точку!

— Санчик, так это же отлично!

— Почему?

— Это же прекрасная основа для счастливой семейной жизни. Ни ссор, ни ревности, ни тем более скандалов. Не хотелось бы обобщать. Просто, в моём представлении, всё это очень часто сопровождает браки, заключённые по безумной любви.

— Спокойная любовь?

— А почему нет?

— Всё бессмысленно, — неожиданно для подруги сникла Александрина, — все наши рассуждения.

— Так, — подалась к ней Лариса, — с этого места поподробнее. Если я правильно понимаю, гипотетические недостатки Володи, равно как и его преимущества, особой роли не играют. Дело в другом.

— Буквально, — кивнула в ответ на случайное предположение подруги Александрина.

Глава 2

Десять лет назад

Знакомство с Владимиром Пустоваловым состоялось десять лет назад, когда тот, по рекомендации хорошего знакомого, привёл отца в поликлинику при областной больнице на приём к неврологу с двухлетним стажем. Невзирая на очарованность сыном — синеглазым брюнетом тридцати лет, с короткой стильной стрижкой; рельефной фигурой подтянутого мужчины, среднего роста; явным завсегдатаем фитнес-центра Александрина сосредоточилась на состоянии здоровья Пустовалова-старшего. Назначив правильное лечение, молодой врач избавила пациента от болей, вызванных межпозвоночной грыжей. Помимо этого, Александрина заподозрила у него остеопороз на ранней стадии, благодаря чему Пустовалов вовремя начал лечение у ревматолога, впоследствии оказавшееся эффективным.

Обоюдная симпатия, проявленная молодыми людьми с первой же встречи, не замедлила перерасти в чувство взаимной привязанности. Влечение, общие интересы, уважение друг к другу — все составляющие для того чтобы провести вместе всю жизнь, были налицо. Именно так казалось Александрине, искренне недоумевающей, почему откровенно влюблённый молодой мужчина медлит с предложением. Отец оказался в восторге от прелестного молодого врача, вдобавок, отличного специалиста. Ни у кого из возлюбленных не было за плечами ни предыдущего брака, ни детей. В материальных притязаниях Александрину, единолично владеющую двухкомнатной квартирой, доставшейся от бабушки с дедом, никто не подозревал. Безусловно, доходы Владимира — исполнительного директора пивного завода — намного превышали заработки врача. Однако вёл он себя на редкость тактично, будучи неистощимым в выборе совместных развлечений и неординарных подарков, ни разу не позволив возлюбленной почувствовать себя чем-либо обязанной.

Молодые люди вместе проводили отпуск. Первые две недели зачастую отдавались пассивному морскому отдыху, который необычайно нравился отработавшей напряжённый рабочий год Александрине, однозначно определившей, что расходы на эту часть отдыха будет нести самостоятельно. Владимир отнёсся к этому с пониманием, в свою очередь, предложив оплачивать и подбирать путешествия, следующие за поездкой на море. С увлечением объехав всю Европу, возлюбленные переместились через Атлантический океан, осваивая Северную и Южную Америку. Затем настал черёд Полинезии, Австралии и Новой Зеландии. После чего последовали Дальний и Ближний Восток. Единственное, от чего отказывалась Александрина, было африканское сафари. Молодая женщина запросто сопровождала любимого в поездках на квадроциклах по пескам пустыни, во время полёта на воздушном шаре, и вместе с ним управляла парусной яхтой. Всё это, хотя и не вызывало запредельного восторга Александрины, давалось ей легко. Разделяя экстремальные увлечения Владимира, она чаще всего увлекалась сама. Но охота, как развлечение, решительно ею отвергалась. Несмотря на исключительное умение в стрельбе по движущимся мишеням, Александрина утверждала, что окажется рядом с Владимиром при одном условии. В том случае, если возникнет необходимость добывать посредством охоты пропитание.

Наши дни

— Я не ослышалась, — уточнила подруга, — речь именно о другом или всё-таки о другой?

— Ло-о-орик, — протянула Александрина, — ну какой другой? Если даже таковая и есть, то мне об этом неизвестно. Сама посуди, за все десять лет наших отношений в отпуск мы ездили вместе, причём надолго. Вдобавок засветились на множестве городских мероприятий. Владимир — известный человек в городе, — продолжала рассуждать Логвинова. — У возможных «доброжелателей» была масса возможностей, так сказать, открыть мне глаза. Но этого ни разу не произошло, понимаешь, Лорик, ни разу.

— Да уж, — хохотнула Лариса, — подобная репутация мужчины вызывает либо исключительное уважение, либо серьёзные подозрения.

— И, самое главное, корпоративы…

— Вот-вот, — оживилась подруга, — я как раз об этом хотела спросить. Как он тебя там представлял?

— Никак, — улыбнулась сомкнутыми губами Александрина. — Только по имени.

— Странно.

— Ничего странного. Деловых партнёров на праздниках не было. А что касается подчинённых, думаю, Владимир не считал нужным ничего объяснять. К тому же, представляя меня, он с таким значением произносил имя, что ни у кого не возникало сомнений…

— …в том, что рано или поздно, ты станешь его женой, — весело завершила фразу Лариса. — Санчик, а ты ни разу не заводила речь о женитьбе?

— До беременности — ни разу. Сама понимаешь, боялась сделать первый шаг к расставанию. А потом, когда мне популярно объяснили отношение к браку и семье, спрашивать уже не было смысла.

— Скажи-ка, а сейчас ты не попыталась выяснить, изменилось ли отношение Володи к браку и семье?

— Знаешь, Лорик, — встряхнула шевелюрой Логвинова, — не возникло желания. Зачем? Чтобы лишний раз подтвердить свои ощущения. Уверена, что создавать семью нам придётся на его условиях. Убеждение Володи не поменялось, я это чувствую.

— И ты решила ответить согласием?

— Ага, — весело кивнула Александрина, — поговорила с тобой, и стало ясно…

— Погоди-погоди, — нахмурилась Лариса, — мы же не выяснили про другого.

— Да нет никакого другого, — махнула тонкой ладонью Александрина. — Это уж я накрутила сама себя. А и надо-то всего лишь перестать ездить к Виталию.

— Так он и есть другой? — разочарованно переспросила подруга.

— Ну, это громко сказано, — смешалась Александрина. — Глупо сравнивать его с Володей. Просто мне пора перестать быть стервой…

— Санчик, — расхохоталась Лариса, — обожаю тебя! Но даже я не стала бы так бессовестно льстить тебе, называя стервой.

— А как это ещё называется? — невольно улыбнулась в ответ на заразительный смех подруги Логвинова. — Получила предложение от одного мужчины, а сама продолжаю время от времени спать с другим.

— Так расстанься. В чём проблема-то?

— Ни в чём, — жалко улыбнулась Александрина. — Поеду и объясню, чтобы больше не ждал.

— Разве нельзя позвонить? — удивилась Лариса.

— Не знаю, — повела плечом Александрина. — Непорядочно как-то. Хороший парень.

— Ну, да, хороший, — задумчиво проговорила подруга.

Семь лет назад

Отец Виталия Лесных тоже был пациентом невролога Логвиновой. Семь лет назад, изучая записи в амбулаторной карте больного, Александрина удивлённо подняла взгляд на парня, терпеливо ожидающего на стуле для пациентов. Густые, слегка вьющиеся, чёрные волосы; тёмно-карие глаза, со спокойным вниманием взирающие на врача из-под широких бровей; ровный прямой нос; смуглое лицо, с едва заметным румянцем и необузданной щетиной, невзирая на тщательное бритьё, обрамляющей нижнюю часть лица и упрямую скобку ярких губ средней полноты.

— Хотите сказать, Николай Иванович, что вы с пятьдесят девятого года?

— Нет, — добродушно улыбнулся двадцатитрёхлетний парень, — это папа. А я с восемьдесят девятого. Меня Виталием зовут.

— Александрина Григорьевна, — представилась Логвинова. — Какие жалобы, Виталий Николаевич? И где ваша карта?

— У меня никаких. Это отец записан к вам на приём. Просто не смог прийти. Хуже себя почувствовал. Вот, — молодой человек выложил на стол стопку бумаг и снимков, — анализы, снимки. Всё, что доктор Никаноров назначал. Может, вы посмотрите? И вот ещё, гостинец… для вас, — наклонился Лесных, добывая из стоявшей на полу небольшой сумки-холодильника пакет с двумя тушками домашней птицы.

— Снимки обязательно посмотрю, — с трудом удержалась от смеха Александрина, до того вид парня с подношением показался ей забавным, — а гостинец это лишнее. Вам для отца пригодится.

— Пожалуйста, возьмите, — примирительно улыбнулся Виталий. — Это ведь специально для вас. «Коли доктор сыт, то и больному полегче». Помните?

— Помню, конечно, — всё-таки расхохоталась Логвинова. — Это врач из фильма про Калиостро.

Александрину приятно позабавила фраза из «Формулы любви» — фильма, очень часто цитируемого в семье подруги и её мужа, Ларисы и Михаила.

— Верно, — расцвёл молодой человек, обрадованный добродушной реакцией симпатичного врача. — Вы извините, пожалуйста, что я без отца на приём пришёл, — негромко проговорил он, наблюдая за выражением лица сосредоточенной Александрины, изучающей снимки. — Мы всегда заранее записываемся. Стараемся приехать в город дня за три, к папиной сестре. Папа с каждым годом всё хуже переносит дорогу. Доезжаем, и у него руки-ноги дрожат. Он даже стоять может с трудом, не то что передвигаться. Дня два проходит, прежде чем он немного восстанавливается. Но в этот раз у меня не получилось раньше приехать. На работе комиссия нагрянула. Пришлось остаться.

— А кем вы работаете? — не отрываясь от бумаг, спросила Логвинова.

— Лесничим.

— Вот как? — удивлённо взглянула Александрина. — А где? Там же, где прописан ваш отец?

— Да, — кивнул парень. — Село Сосновка. Восемнадцать километров от города.

— Восемнадцать, — задумчиво повторила Логвинова, откинувшись на спинку стула и поворачивая авторучку в тонких пальцах красивой формы. — Вы говорите, отец с трудом преодолевает это расстояние? На чём же вы едете? На рейсовом автобусе? На такси?

— Что вы! Папе едва хватает сил выйти из дома и забраться с моей помощью в машину. У нас «нива».

— Понятно, — едва заметно вздохнула Александрина. — Виталий Николаевич, давайте поступим следующим образом. Как только вашему отцу станет лучше, привозите ко мне. Сможете? Или вам надо возвращаться на работу?

— Спасибо вам, — посерьёзнел молодой человек. — Я всё решу.

— Вот и хорошо. На этой неделе у меня приём в среду и пятницу в первой половине дня. Вот мой номер телефона. Звоните, как только будете готовы. Привезёте отца к завершению приёма, к двум часам. Медсестры у меня сейчас нет. Второй невролог, что работает в другую смену, в отпуске. Кабинет в моём полном распоряжении. Так что я смогу уделить вам столько времени, сколько потребуется.

— Нужно ли будет сдать ещё какие-то анализы?

— Пока нет. Прежде необходимо побеседовать с вашим отцом, осмотреть его. Не могу сказать ничего определённого, но кое-что вызывает сомнение.

— Что-то не так с лечением? — заволновался парень. — Мы строго исполняем все назначения.

— Сомнение вызывает диагноз, — уверенно изрекла Логвинова.

Беседа со старшим Лесных продолжалась три часа, с перерывами на десять-пятнадцать минут, на время которых парень укладывал отца на кушетку прямо в кабинете.

— Виталий, — обратилась к молодому человеку Александрина, когда они в очередной раз вышли в коридор, чтобы пациент мог отдохнуть, — извините, что беседа настолько затянулась. Если Николаю Ивановичу совсем не по себе, поезжайте. Но, кажется, ему будет гораздо труднее приехать на приём ещё раз. А мне крайне важно выявить ещё несколько аспектов.

— Это вы извините, — пылко произнёс парень, — что пришлось задержаться из-за нас. Конечно же, мы останемся. И, если нужно, приедем ещё.

— Скорее всего, — с сочувствием глянула на молодого человека Логвинова, — мы ограничимся сегодняшним днём. Сделаю назначение. Надеюсь, вашему отцу станет чуть легче.

— Судя по всему, — грустно сказал Виталий, уловив в голосе врача нотки обречённости, — до выздоровления далеко.

— Виталий, — решительно повернувшись к парню, встала перед ним лицом к лицу Александрина, — если подтвердится другой диагноз, на выздоровление надеяться не стоит. Увы, болезнь неизлечима. Единственное, чем можно помочь, немного облегчить состояние больного.

— Ну, в принципе, мы знали, что рассеянный склероз до конца не лечится…

— Речь не о нём, — твёрдо перебила молодого человека Логвинова. — Безусловно, болезнь может протекать по-разному. Но сейчас большинство пациентов с рассеянным склерозом полноценно живут десятилетиями, соблюдая график лечения и обследования. А у вашего отца, я почти в этом уверена, постэнцефалитный паркинсонизм.

— Стало быть, — отчаялся парень, — отца лечили неправильно.

— Видишь ли, — произнесла Александрина, от волнения незаметно для себя перейдя на «ты» в обращении с молодым человеком, — я могла бы оправдать врачебную ошибку предыдущего доктора, соблюдая профессиональную этику. Однако этика здесь ни при чём. В случае с Николаем Ивановичем поставить точный диагноз необычайно трудно. Требуется тщательное обследование, консилиумы специалистов.

— Мы всё это проходили, — воскликнул Виталий. — И обследование, и консилиумы. Хотите сказать, нам и теперь потребуется дополнительное обследование? Вы ведь тоже можете ошибаться!

— Была бы очень рада своей ошибке, — негромко, но отчётливо проговорила Александрина. — Однако симптомы, начало развития и течение болезни полностью совпадают с теми, что наблюдались у моего деда.

Погодите, — разгорячился парень, — как вы сказали? Постэнцефалитный? Если не ошибаюсь, это что-то связанное с клещами? Но папа никогда не болел энцефалитом!

— Увы, всё сходится на том, что всё-таки переболел. Николай Иванович припомнил два случая, когда самостоятельно извлекал клещей. И не обращался при этом в травмопункт. А, самое главное, легкомысленно относился к обязательной вакцинации. Это непростительно при его работе в лесу, — возмутилась молодая женщина, воспринимая ситуацию с пациентом близко к сердцу. — Хотя, — она умерила пыл, почувствовав, что невольно причинила боль парню, заговорив об отце в подобном тоне, — теперь уже нет смысла говорить об этом.

— Но энцефалита точно не было, — упирался Виталий.

— Симптомы этого заболевания, — терпеливо продолжала объяснять Александрина, — иногда очень похожи на сильную простуду. Что скажешь о его болезни после одной из поездок на рыбалку?

— Простуда действительно была, — вспомнил парень. — Температура, ломка во всём теле, жуткая головная боль.

— Вот, — печально подтвердила Александрина, — именно такие признаки. И, скорее всего, твой отец перенёс заболевание на ногах.

— Ну, да, — растерялся Виталий, — полежал дома пару дней и на работу. Надо же, мы и подумать не могли об энцефалите. Решили, что сильно переохладился на реке. Хотя, — усомнился парень, — папа практически никогда не простужался. Точно, — с горечью воскликнул он, сопоставив очерёдность некоторых событий, — как раз в этом году у папы и начались нелады со здоровьем. Скажите, пожалуйста, — помолчав немного, спросил Виталий, — каким образом можно вылечить папу? Может, ещё не поздно? Таким больным сейчас наверняка делают операции. Если не в Москве, то за границей уж точно. Я всё для папы сделаю, — разгорячился он. — Сколько смогу, заработаю. Остальное наберём с бабушкой. Дом продадим, если нужно. Лишь бы только папа выздоровел.

— К сожалению, — покачала головой Александрина, после того как парень выговорился, — таких операций не делают. Даже экспериментальных, — заключила она, сокрушая надежду молодого человека. — Медикаментозно можно немного поддержать больного, но выздоровление, увы, невозможно.

Глава 3

Пять лет назад

На пятый год отношений с Владимиром Александрина забеременела.

— Ура, подружка, — негромко воскликнула Лариса, завершив осмотр взволнованной молодой женщины. — Наконец-то и ты станешь мамочкой!

— Здорово, — прошептала растроганная Александрина, покидая кресло. — Ты уверена?

— Более чем. Шесть недель. Пойдём-ка ещё спустимся в кабинет УЗИ. Порадуешь своего Пустовалова фоткой.

— Не думаю, что это хорошая идея, — слегка нахмурилась Александрина.

— Почему вдруг? — удивилась Лариса.

— Да так, — пожала плечами Александрина. — С фоткой я буду чувствовать себя сериальной героиней. Боюсь, разговор предстоит не из лёгких.

— Брось, — отмахнулась подруга, — не накручивай себя. Володя давным-давно вышел из возраста легкомыслия. Уверена, мужчина в тридцать пять вполне созрел, чтобы стать отцом. Глядишь, ещё и предложение сделает. Слушай, Санчик, — воодушевилась она, — а может, он только этого и ждёт?

— Ну, ладно, что толку, гадать. Пока не поговорю, не узнаю.

— Не затягивай!

— Не буду, — пообещала Александрина. — Мы как раз сегодня встречаемся.

Они пересеклись взглядами в ресторане и, как обычно происходило между ними, взаимно восхитились друг другом. Опередив любимую, Владимир прибыл за полчаса. Поднявшись из-за стола при появлении Александрины, помимо неё, Пустовалов вызвал восторг у всех женщин, оказавшихся в ресторане. Полные достоинства, неторопливые движения; подтянутая, накачанная фигура, очертания которой не удалось замаскировать прекрасного покроя тёмно-серому костюму; рубашка спокойного синего цвета, прекрасно оттеняющая кожу мужественного лица, с лёгким ежегодным загаром заядлого путешественника. Таков был облик возлюбленного Александрины. Особенно подкупал взгляд глубоких синих глаз Владимира, направленный исключительно на женщину, которую он ожидал.

Бежевые туфли-лодочки; стройные ноги, прикрытые чуть ниже колен платьем, покроя «футляр». Светло-жёлтая ткань наряда прекрасно гармонировала с волнистыми, длиной до плеч, волосами цвета тёмной луковой шелухи. Улыбка покрытых бордовой помадой губ, невзирая на волнительный момент для Александрины, оставалась открытой.

— Ты ослепительна, — негромко произнёс Владимир, усаживая любимую за стол.

— Спасибо, — подняла к нему счастливый взгляд молодая женщина. — Ты тоже.

— Значит, мы гармоничная пара, — весело заключил Пустовалов, — всем на зависть, — мужчина едва заметно повёл глазами в сторону, обращая внимание возлюбленной на восторженных посетительниц ресторана.

Александрина собиралась сказать, что зависть — одно из последних чувств, которые она желала бы вызвать у окружающих. Однако, решив не придираться к словам, Логвинова сдержалась, искренне считая, что Владимир всего лишь хотел сделать ей приятное. В таком случае, незачем портить чарующие мгновения встречи, обращая внимание на пустяки. Перед молодой женщиной стояла непростая задача. Следовало, выбрав подходящий момент, попытаться объясниться с возлюбленным.

— Ты не будешь против начать ужин с десерта? — невинно поинтересовался Владимир, ошеломив спутницу.

Александрина потеряла дар речи, когда в обстановке приглушённого освещения официант водрузил на середину стола небольшой шоколадный торт в сияющих брызгах бенгальских огней.

«Немыслимо, — поразилась молодая женщина, прижав ладони к лицу. — Каким образом Володя узнал, что последние несколько недель меня просто неудержимо тянет на сладкое? Догадался? Нет, не может быть! Мы же виделись с ним ещё до того, когда это началось. Неужели Лариска? Ну, конечно же! Это она позвонила Володе, опасаясь, что я не решусь рассказать ему. Хотя… маловероятно как-то. Лора, безусловно, человек решительный, и за словом в карман не полезет. Но чувство такта никогда не позволило бы подруге перейти границы определённого рода. Как бы там ни было, неожиданный десерт сильно облегчит мне начало разговора».

— Спасибо, Володя, — просияла Александрина, отняв ладони от лица. — Сюрприз потрясающий.

— Понравилось? — с мальчишеским азартом спросил Пустовалов.

— Необычайно!

Несмотря на удовольствие, сладкое угощение не облегчило Александрине перехода к признанию. Покидая ресторан, молодая женщина решила перенести разговор с возлюбленным на другое время. Тем более сразу после ужина они отправились в танцевальный клуб. Александрина невольно поймала себя на мысли, что Володя представляется ей неутомимым молодым человеком, хотя разница в возрасте между ними составляла пять лет в её пользу.

— Куда поедем? — тихо спросил в такси Володя, целуя любимую в шею чуть ниже уха. — К тебе или ко мне?

— Давай сегодня ко мне, — радостно выбрала Александрина, намереваясь возобновить попытку признания, справедливо полагая, что будет увереннее чувствовать себя на «своей территории».

Назвав таксисту адрес, Владимир весь оставшийся путь перебирал руками волосы возлюбленной: пропускал локоны сквозь пальцы; слегка потягивал пряди, зажимая их в горсти на затылке. Млея в объятиях, молодая женщина отчаянно желала, чтобы поездка длилась как можно дольше. Однако она промелькнула так же быстро, как и полные страсти несколько часов.

С неохотой выбираясь из сладостного беспамятства, Александрина сфокусировала взгляд на мужчине, вполне одетом, готовом покинуть её квартиру. Владимир никогда не оставался на всю ночь. Точно так же поступала и Александрина, невольно копируя манеру поведения возлюбленного, когда свидание происходило в квартире Пустовалова. К её огромному сожалению, за пять лет отношений ни разу не было случая, чтобы они проснулись вместе. Когда Владимир наклонился к лицу молодой женщины, одаривая на прощанье мимолётным поцелуем в щёку, то ясно различил по губам, уловив едва слышимый шёпот, её умоляющий призыв.

— Не уходи… пожалуйста!

— Вечер был изумительный, — насторожился мужчина, присев на край широкой кровати, питая надежду, что у любимой хватит сообразительности не омрачать свидание капризами либо истериками, хотя ни то, ни другое ей было не свойственно.

— Мне надо с тобой поговорить, — поднялась с постели Александрина, окончательно сбросив сладкий морок.

— Звучит угрожающе, — насмешливо приподнял бровь Пустовалов. — Ты не находишь?

— Скорее, банально, — повернулась спиной обнажённая молодая женщина, проворно добывая из встроенного шкафа свежее нижнее бельё и одежду. — Но, извини, за весь на самом деле изумительный вечер так и не смогла подобрать оригинальной фразы для начала, — сказала она, облачаясь в бирюзовое летнее приталенное платье — первое, что попалось ей под руку. — Если ты не против, — отважно глянула на мужчину Александрина, — пойдём в кухню или в гостиную. Очень хочется чаю, — пояснила она, прекрасно зная, что, после утоления любовного пыла, Владимир предпочитает находиться в обстановке идеального порядка или, скорее, в силу присущей ему непоседливости, просто нуждается в перемене места.

Судя по многозначительности твоего тона, — предположил Пустовалов, — мне потребуется кое-что покрепче. И это явно будет не кофе, — весело добавил он.

— Давай для начала озвучу, — сказала Логвинова, усаживаясь в кухне напротив возлюбленного, — а потом ты сам решишь, какой из напитков предпочесть.

— Я тебя слушаю, — сцепив пальцами руки, положил их перед собой локтями на стол Владимир.

— Володь, — растерялась Александрина, взволнованно откидывая пятернёй пряди волос от лица, — признаюсь, что, заводя этот разговор, чувствую себя героиней мелодрамы.

— Ну-ну, — снисходительно ухмыльнулся Пустовалов, — не стоит так усложнять. Побольше смелости, моя отважная Сандра! — подбодрил он. — Обещаю честно ответить на твой вопрос или просьбу.

— Скорее, сообщение, — осмелела Александрина. — Итак, перед тобой женщина с шестинедельным сроком беременности. Одним словом, будущая мать твоего ребёнка.

— Словосочетание, — поправил Владимир.

— Что? — переспросила поражённая его деловитым спокойствием Александрина.

— «Будущая мать ребёнка» — это словосочетание, а не одно слово, — спокойно пояснил Пустовалов.

— Ты упустил слово «твоего», — с трудом преодолевая раздражение, заметила молодая женщина. — Или у тебя сомнения на этот счёт?

— Ни малейших, — уверенно ответил Владимир. — Просто ожидал услышать несколько иное. Ну, да ладно. Надеюсь, узнав моё отношение к этому, ты получишь ответ на вопрос, который не прозвучал.

— Слушаю тебя, — копируя позу возлюбленного, уселась Александрина, выставляя сцепленные пальцами руки на стол.

— Мне тоже, — горько усмехнулся Пустовалов, — со своей стороны не хотелось бы выглядеть тупым персонажем из слезливых сериалов, бросающим женщину с ребёнком.

— Володь, — вспыхнула Александрина, — я просто хотела сказать…

— Сандра, дослушай, пожалуйста, — твёрдо перебил её мужчина. — Потому что сообщение я услышал и объяснений не жду. Мы оба взрослые люди, вполне способные осознавать свою ответственность за всё, что касается отношений. Ты не находишь?

— Разумеется. Извини, пожалуйста. Я слушаю.

— Так вот, прежде всего, ответственность за ребёнка я принимаю. Но… — многозначительно умолк Владимир, пытаясь оценить, насколько адекватна женщина в её состоянии и способна ли правильно воспринимать сказанное, — что касается всего остального… — Пустовалов снова взял паузу, подбирая слова. — Видишь ли, Сандра, — решительно и немного печально продолжил он, — я не способен испытывать умиление, подобно некоторым мужчинам. Есть такие, что заливаются слезами при одной только мысли, что станут отцом. Я не из них. И честно говорю об этом.

— Володя, — в тон ему, грустно произнесла Александрина, — питаю надежду, что за всё это время хоть немного узнала тебя. Поэтому умиления точно не ждала.

— Рад, что правильно меня поняла, — воодушевился реакцией возлюбленной Владимир. — Очень рассчитываю, что ответ на твой невысказанный вопрос тоже не прозвучит неожиданно. В таких случаях женщины обычно жаждут узнать, будут ли они вместе с отцом ребёнка.

Александрина промолчала, оставив предположение без комментария, поскольку озвученный мужчиной вопрос действительно беспокоил её.

— Опять же, постараюсь ответить предельно честно и, надеюсь, понятно. Мы будем вместе при двух условиях. Во-первых, не раньше, чем ребёнок достигнет двухлетнего возраста. А, во-вторых, если к тому времени ты сама этого пожелаешь.

— То есть, — изумилась молодая женщина, — сейчас мы с тобой расстаёмся?

— Ну, не буквально, — смутился мужчина. — Просто будем не рядом. Кстати, — развёл ладони в стороны Пустовалов, — что касается материальной стороны дела, тут без вопросов. Надеюсь, ты позволишь мне обеспечить достойный уровень жизни тебе и ребёнку?

— Как это будет происходить? — скривилась Александрина. — Раз в месяц станешь приносить мне конверт с деньгами? Или присылать с посыльным?

— Не надо, Сандра, прошу тебя, — вежливо, но решительно оборвал её Владимир. — Я не заслужил.

— Извини.

— Просто оставлю тебе карту. Пользуйся без ограничений. Если потребуется сверх того, позвони мне, буду пополнять.

— Номер телефона не сменишь? — снова не сдержалась Александрина. — Прости, — не дожидаясь отповеди Пустовалова, она прикрыла лицо ладонью.

— Принято, — спокойно сказал он. — Не волнуйся. Осталось ещё пояснить, почему сейчас мы будем существовать отдельно. Да-да, я не оговорился. Именно существовать. Во всяком случае, что касается меня. Я люблю тебя, Сандра. И мне будет очень непросто. У меня нет другой женщины, с которой я мог бы разделить свои увлечения, досуг, страсть, в конце концов. Но я справлюсь. И, полагаю, мне будет гораздо легче, чем тебе. Однако мы должны это сделать, чтобы не потерять друг друга совсем.

— Неужели сейчас ты испытываешь ко мне отвращение? — ужаснулась от своей догадки Александрина.

— Нет, конечно же, нет, — решительно отверг её предположение Владимир. — Я всего лишь пытаюсь оградить наши отношения от статичности. Вполне вероятно, сейчас ты станешь испытывать потребность в уютной обстановке, в покое. А это именно то, к чему я как раз питаю отвращение. Для меня недопустимо находиться в покое. От слова «уют» у меня нервный тик начинается, — тихо рассмеялся мужчина. — Мне требуется постоянное движение. И оно уж никак не связано со всеми этими вещами, которые люди привыкли считать умилительными. Совместные походы к врачу, снимки УЗИ на разных сроках, чашка какао к пробуждению, воздушные шарики при выписке, оформление с дизайнером детской комнаты. В общем, всё это я считаю несущественным.

— Разве быть рядом со своим ребёнком — это несущественно? — удивилась молодая женщина. — Чувствовать, как он любит и гордится тобой?

— Заслужить любовь ребёнка гораздо проще, чем ты думаешь, — вновь усмехнулся Пустовалов. — Достаточно искренне любить его мать. Вот с гордостью сложнее. Когда ты ничего не можешь оставить в наследство своим детям. Не банальную недвижимость, полдесятка крутых тачек и пригоршню семейных цацек, — пояснил он, заметив недоуменный взгляд Александрины, — а настоящее наследство. То, что не имеет ничего общего с пресловутым «уютом». Реальное наследство, Сандра, это движение, постоянный доход, живая субстанция, если хочешь. Это дело, в которое ты вносишь свою энергию, знания, в которое ты, в буквальном смысле слова, вдуваешь жизнь. Мой отец когда-то был в двух шагах от приобретения, так называемого, наследства. Во времена приватизации мастер пивного завода скупал у своих коллег акции. Те не знали, что делать с этими нарядными бумажками, а он знал. Отец взял в долг у кого только можно, продал свою дачу, машину и квартиру родителей, забрав их к себе. К моменту судьбоносного собрания акционеров у него было пятьдесят два процента акций. И что ты думаешь? Приехавшие из Москвы, совершенно незнакомые люди вежливо разъяснили ему: чтобы сохранить жизнь, он должен отдать большую часть акций. Просто отдать. Ему оставили жизнь вместе с жалкими десятью процентами акций. И предложили должность исполнительного директора завода. Отец согласился. Он никого не кинул. Все долги со временем вернул. Родителям купил квартиру неподалёку, и они достойно доживали под хорошим присмотром. Но того дела, которое можно оставить в наследство детям, так и не приобрёл. Единственное, что ему удалось, сохранить для меня должность исполнительного директора. Впоследствии наш акционерный пакет вырос до двадцати процентов. Но это, увы, — грустно заключил Пустовалов, — довольно далеко от владения всем предприятием. Как ты знаешь, отец с матерью сейчас живут в Испании. Путешествуют по миру и выглядят вполне довольными жизнью. Тем не менее, знаю точно, отец не считает свою жизненную миссию выполненной. Что-то помешало ему, невзирая на знания, умения и упорный труд, исполнить её. Вот, — едва заметно вздохнул Пустовалов, — примерно такое у меня отношение к наследству. Но это, — улыбнулся он, как обычно, обаянием своей улыбки вызвав у молодой женщины учащённое сердцебиение, — своеобразное лирическое отступление. А что касается нас с тобой, ещё раз повторю, что, настаивая на временном расставании, я пытаюсь сохранить наши отношения, как бы парадоксально это ни звучало.

— Спасибо тебе, — собралась с духом Александрина, — прежде всего, за прямоту.

— Приятно, что ты оценила, — благодарно склонил голову в сторону Владимир. — Я действительно честен с тобой. Надеюсь, ты понимаешь, что для меня недопустимо зависнуть в состоянии покоя и, так называемого, семейного уюта. Это разрушит всё, вызвав скуку и отторжение.

— А как тебе представляется дальнейшая жизнь? — заинтересовалась молодая женщина. — Ну, когда ребёнку исполнится два года. Это ведь срок, который ты сам обозначил. Не так ли? Сможет ли малыш соответствовать твоим требованиям? А вдруг ему окажется не по силам и не в радость находиться в постоянном движении?

— Сандра, ты воспринимаешь всё буквально, — снисходительно улыбнулся Пустовалов. — Движение — это не только поездки по миру. Это заинтересованность множеством вещей; открытия на каждом шагу; необычайный кругозор, не ограниченный возможностями интернета. Вот что я имею в виду, говоря о движении. Мне по силам вовлечь туда нашего ребёнка. Это ведь главное, согласись. А вовсе не подтирание соплей, замена памперсов и поиски способов вызвать аппетит у малыша. Безусловно, это вещи жизненно необходимые. Но их вполне можно обеспечить, оплатив хорошую няню.

— Уверена, ты будешь замечательным отцом, — с неподдельным восхищением произнесла Александрина. — Я буду счастлива, если ты окажешься рядом с нами.

Банковскую карту Александрина обнаружила в кухне на столе уже после ухода Владимира, в очередной раз подивившись его деликатности.

Глава 4

Пять лет назад

Минуло две недели после объяснения Александрины с возлюбленным, когда к ней на приём в поликлинику пришёл Виталий. Как и два года назад, он явился без отца, со снимками и бланками результатов анализов.

— Врач на больничном, — огорошила его медсестра. — Если что-то срочное, приходите во вторую смену к другому неврологу. Если приём плановый, то лучше позвонить через неделю и записаться на другой день.

— А что случилось с доктором? — заволновался молодой человек.

— Забрали вчера на скорой прямо с работы, — недовольно буркнула медсестра, вновь углубляясь в бумаги, которые она перебирала перед тем как в кабинет заглянул пациент.

— В какую больницу?

— У вас совесть есть? — вскинула суровый взгляд на парня медсестра. — Собрались в больнице её доставать? Сказано вам, если срочно, к другому неврологу. Вам в приёме никто не отказывает.

— Я понял. Извините, — с вежливым спокойствием ответил Виталий. — До свидания! — попрощался он, аккуратно закрывая за собой дверь.

Вернувшись к тёте, куда он накануне приехал с отцом, парень попросил женщину приготовить угощение для доктора. Он уже знал, куда отвезли Логвинову, по дороге из поликлиники обзвонив три городские больницы. Пакет фруктов и овощей; куриный бульон в небольшом термосе с широким горлышком; кусок куриного мяса; минеральная вода и ломоть сладкого пирога с грушами, который тётушка приготовила к приезду родных.

— Логвинова — четвёртая палата, гинекологическое отделение, пятый этаж, — ответили в «Столе справок» на запрос Виталия.

— Спасибо, — направился он к телефону-автомату внутренней связи.

— Логвинова после операции, — сообщила медсестра, — из отделения не выходит. Посещения только по пропуску. У вас есть? Вы родственник?

— Родственник, — вовремя сообразил Виталий. — Но пропуска у меня нет. Я живу в деревне. Только сегодня узнал про больницу.

— Фамилия как?

— Лесных.

— Ладно, поднимайтесь. Я сейчас сообщу на пост, вас пропустят.

— Спасибо, — обрадовался Виталий.

Александрина, проснувшись наутро после операции, обнаружила рядом встревоженно смотревшую на неё Ларису.

— Как чувствуешь себя?

— Нормально, — тихо проговорила бледная молодая женщина. — Вполне сносно для пациента после выкидыша. Шанса не было? — настороженно спросила она.

— Санчик, — горестно сморщилась подруга, — неужели я бы не воспользовалась им! Ни малейшего, увы. Теперь восстанавливайся, — заговорила она уже бодрее, — набирайся сил, и — в отпуск.

— А на море-то можно? — жалобно спросила Александрина.

— Нужно, — уверенно подтвердила Лариса. — Вот загорать не стоит. И вообще, как можно меньше находиться под солнцем. Но это установка на все времена, а не только после больницы.

— Палата — «люкс», — привстав, огляделась Александрина.

— Да, — торопливо кивнула подруга, — пока не востребована. Если что, попробую договориться с Ириной, — сказала она, имея в виду заведующую отделением. — Переведём в двухместную. Вдруг на «люкс» кто-нибудь польстится, тогда Карпович не вправе будет отказать. Всё же пять тысяч в сутки.

— Не надо ни к кому в глаза лезть, — села в кровати Александрина. — Вот, возьми. Пожалуйста, оплати палату, на сколько потребуется.

— «Пустовалов», — удивлённо прочитала Лариса, забрав из рук подруги ка рту.

— Он… оставил… для достойного обеспечения матери и ребёнка. Теперь вот пригодилась таким чудовищным образом.

— Перестань, не накручивай себя.

— Лора, скажи, — снова жалобно спросила Александрина, — почему так произошло? Может, что-то не в порядке со здоровьем?

— Санчик, мы же с тобой обследовались, как говорится, вдоль и поперёк. Всё было в исключительном порядке. Ничто не предвещало.

— Да, — задумчиво согласилась Александрина, — и чувствовала я себя на удивление прекрасно. При полном благополучии и, вдруг, такое.

Не иначе, Володя постарался, — горько хмыкнула она.

— Ну, зачем ты так говоришь?

— Лор, он же его не хотел! Это сразу было видно! Володя — человек-праздник, фейерверк, круглосуточный салют. А ребёнок, по его мнению, — тоскливые будни и тошнотворный семейный уют.

— Он так сказал? — удивилась Лариса.

— Не буквально. Но, в его понимании, семье, где появляются дети, недопустимо менять свой образ жизни. Люди по-прежнему должны путешествовать; осваивать что-то новое; многим интересоваться; отыскивать новые увлечения, зачастую, экстремальные. Мне всё это тоже близко, но…

— Но, помимо праздника, — подхватила Лариса, — существуют будни, когда человек, бывает, грустит, болеет или просто хочет побыть в тишине. Помолчать рядом с тем, кто дорог.

— Для Володи даже тишина должна быть насыщенной, — констатировала Александрина, между делом достав из сумки, откуда она выудила карту, расчёску. — Молчать он будет недолго, — тихо улыбнулась она, приводя в порядок волосы. — При этом разглядывать звёздное небо, удивляя меня глубоким знанием астрономии. Как-то раз сказал, если ему доведётся открыть новую звезду, то назовёт её моим именем.

— Впечатляет, — бесстрастно отреагировала Лариса. — А сейчас, когда ты немного пришла в норму, пора тебя покормить.

— Пока вроде и не хочется, — с сомнением произнесла Александрина, с удивлением отмечая, что аппетит всё же даёт о себе знать.

— Ну, это будет не сиюминутно, — деловито сказала подруга. — Пока тебе придётся довольствоваться больничным завтраком. «Люкс» или общая палата, — усмехнулась она, — а питание одинаковое. Однако в нашей больнице далеко не самое плохое. Сегодня, кстати, довольно сносная овсянка. Я предусмотрительно оставила тебе порцию. А то до обеда ещё далеко. Сейчас подогрею в микроволновке у нас в ординаторской. И чаю заварю. Или ты предпочитаешь столовский отвар шиповника? Сегодня не приторный, сахара мало. Совсем как тебе нравится.

— Давай шиповник.

— Лариса Александровна, — вслед за коротким стуком в открытой двери показалось приятное лицо медсестры с дежурного поста, — там к Логвиновой посетитель. Говорит, родственник. Фамилия — Лесных. Пустить?

— Кто это? — удивлённо обернулась к подруге Лариса.

— Ой, — закусила губу Александрина, — это же парень, у которого отец болен паркинсонизмом. Они сегодня на приём записаны. И никто ему не позвонил.

— Так он, что, сюда на приём пришёл?

— Да что ты! Он парень приличный. Просто проведать, наверное. Только как узнал, куда меня положили?

— Ладно, приглашай, — кивнула медсестре Лариса.

Глава 5

Пять лет назад

— Здравствуйте, — посторонился в дверях Виталий, пропуская Ларису.

— Здравствуйте-здравствуйте, родственник Лесных, — оценивающе оглядела молодого человека врач. — Гостинцы? — строго кивнула она в сторону пакетов в обеих руках парня. — Проходите, — впустила его в палату Лариса. — Не будете против, если я взгляну, что там? Дело в том, что у пациентки особая диета. Не все продукты разрешены.

— Пожалуйста, — засуетился Виталий, выставляя содержимое пакетов на небольшой стол напротив кровати на глазах едва сдерживающей смех Александрины, которую позабавило нарочито строгое обращение подруги с молодым человеком.

— Кстати, я лечащий врач Логвиновой — Лариса Александровна.

— Очень приятно, Виталий.

— Взаимно, — слегка приподняла бровь Лариса, приятно удивлённая манерами парня. — Так, — пробормотала она, бегло осмотрев угощение, — фрукты, овощи, пирог, минералка. Всё это можно. В термосе что? Куриный бульон? Прекрасно! В контейнере, вижу, курица. Отлично! А в этой бутылочке? Компот? Ах, кисель! Тоже великолепно! Замечательно, молодой человек! Оставляю вас, поскольку моего внимания ждут и другие пациенты, — милостиво улыбнулась напоследок врач, подмигнув втихомолку улыбавшейся подруге, наблюдающей сцену со стороны.

— Извините, Аля, что я вот так, неожиданно, — как ни в чём не бывало обернулся к Александрине парень.

— Это ты извини, что не смогла предупредить, — ответила молодая женщина, изумившись тёплому тону Виталия, когда он произнёс имя, впервые употребив краткую форму. — Угодила неожиданно.

— Ну, что вы! Завтра папу примет другой невролог.

— Как он себя чувствует?

— Честно говоря, не очень. За последние три месяца сильно похудел и ослаб.

— Понятно, — еле слышно, как бы про себя, сказала Александрина, — мышцы слабеют. Виталий, незачем тащить отца на приём. Позвоню Костомарову, он посмотрит снимки и анализы Николая Ивановича без него. А лучше вообще никуда не ходи. Приноси всё, что есть, сюда. Сама посмотрю.

— Нет-нет, — отказался Виталий, — я не собирался вас беспокоить. Просто проведать пришёл и… — смущённо улыбнулся он, — угостить. Ваш врач сказала, что всё это можно.

— Спасибо, Виталий, — тепло произнесла Александрина. — Ты извини Ларису за строгость. Она не только мой врач, а ещё и подруга, с раннего детства. Даже больше, чем подруга. Скорее, сестра.

— Как лучше бульон? — захлопотал Виталий. — В кружку налить? Или удобнее из тарелки с ложкой? Я всё это принёс, — торопливо пояснил парень.

— Ой, что ты! Давай я сама. Из тарелки, пожалуй, удобнее, — улыбнулась молодая женщина, с удовольствием наблюдая за гостем.

— Мне не трудно, — Виталий уже приближался к кровати с блюдом в руках, — и… приятно, — с улыбкой добавил он.

У Александрины внезапно кольнуло сердце от трогательной заботы.

«Конечно, куда приятнее поухаживать за выздоравливающей женщиной, — подумала она, — чем за отцом, состояние которого ухудшается день ото дня. Само собой, помогает бабушка. Но основные заботы всё равно ложатся на плечи Виталия. Кормление, уход за телом, ежедневный туалет, проблемы с запорами. Опять же, ночные недосыпания. Николай Иванович сам мне жаловался, что требует поднимать его каждые два часа. То хочется посидеть, то кажется, будто задыхается. И от снотворного напрочь отказывается. Совсем как мой дедушка. Как у Виталия вообще хватает терпения? Любой другой на его месте давно бы сбежал без оглядки».

— Приятного аппетита! — прервал размышления Александрины парень.

— Спасибо, — подняла она взгляд, наполненный теплом. — Божественно, — закатила глаза молодая женщина, попробовав.

— А ещё курица…

— Я её позже отведаю, на обед. Обожаю холодную курятину. А сейчас кисель с пирогом. Ой, как же всё вкусно, — восторженно облизала кончики пальцев Александрина, отправив в рот последний кусочек пирога. — Спасибо тебе преогромное!

— Выздоравливай, — глянул на молодую женщину Виталий, не сумев сдержать пылкость во взгляде.

— Теперь обязательно.

— Я завтра снова приду.

— Ну, что ты! Зачем? У тебя и с отцом забот хватает.

— Только скажи, когда лучше, — не обратив внимания на отказ, произнёс Виталий, незаметно для себя окончательно перейдя на «ты» в обращении к Александрине, — в первой половине дня или во второй. А то вдруг я помешаю родным.

— Знаешь, — уселась поудобнее она, приподняв подушку к спинке кровати, — а ведь у меня нет родственников, кроме Ларисы. Правда, её родители могут прийти, вот и всё.

— А твои родители?

Мои, — подавила вздох Логвинова, — умерли, практически одновременно, когда мне исполнилось четыре. Они отправились в числе первых ликвидаторов на Чернобыльскую атомную станцию, сразу после аварии. И потом… болезнь забрала обоих одного за другим. Меня воспитывали дед с бабулей — родители отца. Дедушка начал заболевать, мне ещё года не было. Сперва как-то странно повёл себя мизинец на левой руке. Словно онемел.

— А у папы так было со всеми пальцами на обеих руках.

— Потом и у деда также было. Затем изменилась походка. Бабушка говорила, что со стороны казалось, будто у него колено на шарнире. Дед не просто переставлял ногу, а как бы хлопал ступнёй об землю.

— Точно так и у отца, — подхватил Виталий.

— Он ходил сначала с палочкой, потом на костылях, — рассказывала Александрина, соображая, как деликатно довести до сведения парня, каким образом будет изменяться физическое состояние отца в самое ближайшее время. — Затем руки настолько ослабли, что он не в силах был удерживать и переставлять костыли.

— То же самое и с папой, — обречённо проговорил парень. — Он уже ходунки не может переставлять. И мне приходится почти тащить его на себе, — горько добавил Виталий. — Наверное, скоро и к тёте не сможем приезжать. Она хотя и на первом этаже живёт, но для отца эти восемь ступеней — непреодолимое препятствие.

— После ухода родителей бабушка решила перебраться со мной и с дедом в город, — продолжила молодая женщина, решив пока не развивать тяжёлую тему физического истощения больного постэнцефалитным паркинсонизмом. — Мы ведь жили тогда в Боровом. А деду нужно было обследоваться. Каждый раз не наездишься в город.

— Да уж, далековато. Шестьдесят километров или около того?

— Так и есть, — кивнула Александрина. — Продали дом, купили двухкомнатную квартиру. Нашими соседями по площадке оказалась семья Ларисы: она сама, её родители и бабушка. Практически сразу мы стали с ними одной семьёй. Ларисина бабушка помогала ухаживать за моим дедом. Она имела группу инвалидности по сахарному диабету. Присматривала за дедом, когда моя бабуля работала, встречала меня из школы, кормила вместе с Ларисой обедами.

— А кем работала твоя бабушка?

— Сначала, когда приехали в город, терапевтом. Потом долгое время, до самой пенсии и ещё несколько лет, лор-врачом. Меня оставляли в семье Ларисы, когда бабушка пару раз возила деда в санаторий. Причём я была тогда совсем малышкой, дошкольницей. И в особо тяжёлые дни дедушкиного ухода несколько суток провела у Ларисы. Мне тогда исполнилось двенадцать. С Лоркой мы с тех пор не разлей вода, как сёстры. Учились в одном классе, потом уехали в Москву поступать в медицинский. А в конце первого курса у Ларисы родился сын, Арсений. Они с мужем Мишей полюбили друг друга ещё в школе. Поженились, когда Лора забеременела. Но, кому сидеть с ребёнком? Её бабушки к тому времени уже не было в живых, родители работали. Пришлось бы бросить институт на неопределённое время. А потом неизвестно, удалось бы вернуться к учёбе. И тут моя бабуля взяла дело в свои руки. Оставила работу, окончательно выйдя на пенсию, и растила Сеню до самой школы.

— Она жива?

— Нет, — покачала головой Александрина, — бабушка ушла спустя два года, как мы с Лорой окончили институт.

— Тебе повезло с подругой.

— Точно. А у тебя есть друзья?

— Двое, с которыми дружили со школы. Один погиб молодым. А с другим, Денисом, мы и сейчас дружим. Он после армии школу милиции окончил и теперь участковый в Сосновке и соседних сёлах. Были ещё несколько приятелей по учёбе в «Академии лесного хозяйства». Но после выпуска мы не виделись. Я ни разу не ездил на встречи. Не хочу оставлять отца.

— А мама? — осторожно спросила Александрина.

— Мамы не стало сразу после моего рождения. В тот же день потеряла ребёнка другая женщина, что рожала вместе с мамой. Так получилось, что ей пришлось меня кормить. Она говорила, что привязалась ко мне. Потом познакомилась с моим отцом. Так и стала мне матерью. А в семнадцать я остался только с папой. Та женщина уехала, ничего не объяснив.

— Отец тогда уже болел?

— Нет, — покачал головой Виталий. — Он заболел примерно через полгода после её ухода.

— Неужели даже с отцом не объяснилась?

— С отцом они поговорили. А на мою долю, — горько улыбнулся парень, — не выпало ни «прости», ни «до свидания».

— Вероятно, в таких случаях бывает сложно что-либо сказать. Скорее всего, она выбрала другого мужчину. Но, если находятся душевные силы объясниться с мужем, то найти подходящие слова для ребёнка гораздо труднее.

— Но я уже не был ребёнком, — разгорячился Виталий. — И понял бы. А так, будто меня и не было никогда… Будто не было этих семнадцати лет…

— Не осуждай её, — тихо попросила Александрина, у которой подспудно зрело сочувствие к незнакомой женщине, вынужденной сделать нелёгкий выбор. — Возможно, она просто не хотела причинять излишней боли твоему отцу, не хотела лишний раз напоминать о себе. Поэтому решила, что не будет видеться с тобой. Уверена, ей пришлось нелегко.

— Я и не осуждаю, — сник парень. — Только теперь дороже отца у меня никого нет, — упрямо сжал губы Виталий. — Бабушка, конечно, нам помогает. Но в основном я стараюсь справляться сам.

— Это мама отца?

— Да, — кивнул Виталий. — Она живёт совсем рядом. Наши дома на одной улице, напротив.

— Твой папа до болезни тоже работал лесничим, — заинтересованно уточнила Александрина.

— Логвинова, — распахнула дверь медсестра со стойкой капельницы в руках, — капельница.

— Извините, Аля, — поспешно поднялся молодой человек, снова машинально обратившись к ней на «вы». — Я вас заболтал, — проворно наведя порядок на столике с гостинцами, Виталий устремился к двери.

Глава 6

Пять лет назад

На третий день Лариса объявила подруге, внимательно отслеживая реакцию на своё сообщение.

— Мне звонил Владимир, спрашивал о тебе.

— Что сказала? — вяло поинтересовалась Александрина.

— Правду.

— Не-е-ет, — испуганно протянула Александрина. — Зачем?

— Санчик, а что я должна была ответить? Твой сотовый отключен. Пустовалов в теме, что отпуск у тебя только через две недели.

— Прости, Лор! Он же наверняка примчится, а я не готова с ним встретиться.

— Не выдумывай ерунды, — наморщила лоб Лариса. — Какая тебе нужна подготовка? Здесь, на минуточку, больница, а не танцевальный клуб.

— Вот именно, больница. И вид у меня соответствующий.

— Санчик, ты меня удивляешь! Твой Пустовалов — член королевской семьи, для приёма которого требуется соблюдение этикета во внешности?

— Не в этом дело, — тоскливо произнесла Александрина. — Просто Володя всегда безупречен во всём, что касается внешнего вида. И предпочитает, чтобы женщина рядом с ним выглядела соответствующе.

— На тебя наркоз, что ли, так повлиял? — покрутила пальцем у виска Лариса. — Ты ребёнка потеряла! Между прочим, его ребёнка.

— Лор, — совсем сникла Александрина, — мне кажется, он так до конца и не поверил, что это от него.

— Почему? — удивилась подруга. — Получается, он думает, что ты спишь со всеми подряд.

— Нет, конечно. Знаешь, создалось впечатление, что за его своеобразной реакцией кроется нечто такое, о чём Володя не решился сказать.

— Например?

— Либо он убеждён, что у него не может быть детей. Или же у них в семье какое-то наследственное заболевание.

— Странные предположения, — Лариса озадачилась возбуждённым состоянием подруги, несмотря на то, что та пыталась тщательно это скрыть. — В таком случае, почему бы не сказать напрямую?

— Согласись, это непросто. И, опять же, это всего лишь мои домыслы. Спросить напрямик я не осмелилась.

— И совершенно напрасно. Речь-то шла о здоровье ребёнка. Так что, зря ты поделикатничала. Но у тебя будет возможность исправить оплошность. Владимир приедет вечером…

— Сегодня? — всполошилась Александрина.

— Санчик, — деловито проговорила подруга, — косметичка у тебя при себе, одежда свежая, в палате чисто. Что ещё требуется? Успокоительное принести?

— Лор, спасибо, — тихо рассмеялась Александрина в ответ на безобидную подколку Ларисы. — Я в порядке.

Владимир заявился в шестом часу вечера, наделав бесшумный переполох в отделении. Оказавшийся в коридоре медицинский персонал и кое-кто из пациентов с восторгом, на грани зависти, наблюдали за мужчиной с огромным букетом разноцветных флоксов, не меньше метра в диаметре.

Об этот самый букет Лариса споткнулась, обнаружив на полу возле двери, когда зашла к подруге после непродолжительного пребывания Пустовалова.

— Ну, зачем так, — присела она на постель, вплотную к рыдающей в подушку Александрине. — Цветы точно не виноваты, — тихо добавила Лариса. — Санчик, прекрати истерику и объясни, что произошло, — с ласковой настойчивостью попросила подруга.

— Разумеется, цветы не виноваты, — повернула к ней залитое слезами лицо Александрина. — Они всего лишь выглядят как букет на могилу нашего ребёнка, — с озлоблением проговорила она, усаживаясь в кровати.

— Перестань, — обняла её Лариса, оглаживая по волосам. — Было бы из-за чего расстраиваться. Скажи, пожалуйста, а что он должен был принести, если не цветы?

— Лор, — всхлипнула в руках подруги Александрина, — мне показалось, что он рад случившемуся. Правда. Не перебивай, дай сказать. Цветы дарят, когда забирают из роддома. А тут… Совсем не к месту. Принёс бы, я не знаю, пирожное какое-нибудь. Но только не цветы. Вот смотри, Виталий, совсем посторонний человек, которому я, грубо говоря, по барабану, натащил кучу еды. Ходит каждый день. Согласись, как врача он мог бы отблагодарить меня как-то иначе. Ну, скажем, пришёл разок, принёс что-то нейтральное, например, фрукты, и привет.

— Зачем равнять этого мальчика с Пустоваловым? — мягко отстранила подругу на расстояние вытянутых рук Лариса. — Парень привык ухаживать за отцом. И прекрасно понимает, что питание в больнице не ахти какое. И потом, — пристально взглянула Лариса в лицо подруге, — мне показалось, что он к тебе неровно дышит.

— Ой, да брось ты, — отмахнулась Александрина. — Просто внимательный парень. И ты правильно говоришь, привык заботиться об отце. Но почему бы Володе не проявить хоть какой-то минимум заботы? Или он считает, что я без проблем могу всё себе купить, по-прежнему пользуясь его картой. Кстати, совсем забыла вернуть ему.

— Санчик, не могут же все люди быть одинаковыми. Пустовалов совсем другой. Уверена, что букет он купил, не задумываясь. А прийти к тебе в больницу с котлетами и бульоном ему бы и в голову не пришло. Так, ладно, а теперь, скажи, ты спросила Пустовалова о наследственных заболеваниях?

— Какое там? Совсем из головы вон. Он был настолько бодр и весел. Утверждал, будто ожидал увидеть нечто худшее. И очень рад, что ошибся.

— Санчик, он просто старался тебя подбодрить.

— Думаешь? — жалобно спросила Александрина.

— Ну, а как иначе, — ласково сказала Лариса. — Ты же сама говорила, что Владимир человек-праздник. Вот он и попытался организовать его для тебя в условиях больницы. Разве было бы лучше, если бы он принялся рыдать у твоей постели как в низкопробных мыльных операх? Надеюсь, — внезапно забеспокоилась она, — ты не устроила ему скандал?

— Нет, — потянулась к тумбочке за пачкой влажных салфеток Александрина. — Сдержалась. Всё самое гнусное, как обычно, досталось близким людям, — горько усмехнулась она. — Прости за истерику, пожалуйста!

— Близким людям не привыкать, — улыбнулась Лариса, потрепав подругу по волосам. — Я же люблю тебя, Санчик.

— Вот и он так сказал, — задумчиво проговорила Александрина. — Это меня и обезоружило.

— Он же вроде всегда называл тебя «Сандра», — засомневалась Лариса.

— И сейчас прозвучало «Сандра». Сказал, что любит. Поэтому растерялась и напрочь забыла, о чём собиралась спросить. Лорик, я ведь тоже люблю его. С ума схожу. Лор, а может, это случилось из-за меня?

— Что из-за тебя?

— Потеря ребёнка. Может, это я его не хотела? И Володя здесь ни при чём? А вдруг он проверял меня таким образом? — испугалась Александрина. — Нарочно сказал, будто расстаёмся на время, — объяснила она, видя недоуменный взгляд подруги. — Хотел увидеть мою реакцию. Лор, а вдруг сейчас он подумал, что я аборт сделала?

— Перестань чушь молоть!

— А если действительно так?

— Логвинова, — сердито назвала подругу по фамилии Лариса, — я всё-таки вынуждена буду пригласить на консультацию психиатра.

— Лорик, прости, — вытерла вновь набежавшие слёзы Александрина. — Сама не понимаю, что говорю. Я на самом деле подвисла, когда Володя сказал, что не испытывает ни радости, ни умиления по поводу отцовства. Это было настолько неординарно, что я не нашлась с ответом. Если бы он просто, как говорится, «поматросил и бросил» или же засомневался, что ребёнок его. Или сказал бы, что пока не время обзаводиться детьми. Но ведь ничего подобного не прозвучало. Только признание в любви и просьба расстаться на время.

— Кстати, — заинтересовалась Лариса, — это действительно прозвучало как просьба?

— Не совсем, — смутилась Александрина. — Скорее, как настойчивая просьба.

— Мотивация?

— Чтобы не погрязнуть в скуке.

— Хм, орущий младенец — это скучно?

— Это не интеллектуальное общение. Слёзы, сопли, памперсы и бутылочки — удел наёмной няни. На долю родителей должны оставаться: развитие личности малыша, его кругозора, талантов. Им следует показать ему мир и обеспечить достойное место пребывания в нём.

— Может, и не самые плохие перспективы, — в свою очередь смешалась Лариса. — Согласись, Володя вправе иметь свою точку зрения на воспитание детей. К слову, замечу, что с Арсением у нас с Мишей получилось именно так, хотя и невольно. Все бытовые заботы легли на твою бабушку Полину.

Вдобавок и всё остальное, о чём ты упомянула. Мы, как родители, подтянулись уже потом, ближе к школе.

— Как бы там ни было, — грустно заключила Александрина, — не осталось возможности проверить, прав ли Володя.

— Какие твои годы! Всё ещё впереди. Итак, Санчик, грустить не будем. Давай-ка лучше выберем, какие вкусности заказать Мише. У него завтра выходной. Он подъедет утром забирать меня и привезёт.

— Лорик, спасибо, моя хорошая, и тебе, и Мише! Не хочу пока ничего. Просьба одна: отнеси, пожалуйста, букет на мусорку.

Беспрекословно забрав цветы, Лариса не успела дойти с ними до выхода из отделения. Обескураженные таким кощунством, медсёстры и санитарки раздербанили флоксовый сноп себе на букеты.

В отличие от Виталия, приходившего каждый день, Пустовалов в больнице больше не появился. А через десять дней Александрину выписали.

Невзирая на неоднозначную реакцию Александрины на визит Пустовалова, в отпуск, к морю, они отправились вдвоём. Владимир окружил её заботой, от которой у молодой женщины буквально таяло сердце.

Отдых, по традиции, не был статичным. Купание в море чередовалось с поездками. Правда, на сей раз, Владимир исключил экстремальные маршруты. Пустовалов самоотверженно отказал себе в удовольствии мчаться по горной реке в открытом джипе; лазить по ущельям и веселиться в новом аквапарке с самыми крутыми на Кавказском побережье горками.

Однако в местечко с целебными грязями они полдня добирались на катере, в полной мере насладившись замечательной морской прогулкой. А на завод виноградных вин пару доставил вертолёт. Таким образом, выздоравливающая молодая женщина оказалась избавлена от длительных пеших прогулок и передвижений в автомобиле.

Благодарная возлюбленному, Александрина в буквальном смысле слова оживала. Море исцеляло, солнышко подпитывало организм витамином Д, воздух опьянял свежестью и неповторимым миксом южных ароматов. Пицундские сосны в городке, где отдыхали влюблённые, придавали сил, наполняя здоровьем. Восторженный взгляд мужчины полировал кожу. Его близость, готовность исполнить любое желание побуждали поверить в любовь и взаимное счастье.

Глава 7

Два года назад

Когда Виталию было двадцать восемь, Николая Ивановича не стало. Логвинова навещала своего пациента достаточно часто и знала, что тот слабеет день ото дня. Однако известие об уходе отозвалось для Александрины болью в сердце. Также, как в своё время и у её деда, причиной ухода Лесных стала пневмония.

Во дворе дома в Сосновке Александрину встретила опечаленная бабушка Виталия.

— Когда? — спросила молодая женщина.

— Сегодня десятый день.

— Виталий как? Держится?

— Какое там! — обречённо махнула рукой бабушка, удержавшись от комментариев, поскольку внук появился на крыльце дома.

Бледный цвет лица, как будто парень провёл в подвале, по меньшей мере, месяц; отросшая щетина, которую с полным правом можно было смело именовать бородой; потухший взгляд тёмно-карих глаз, с синевой под ними.

— Здравствуй, — обратилась к молодому человеку Александрина. — Мне срочно нужна твоя помощь. Можешь съездить со мной на пару часов?

— Здравствуй, — хрипло ответил Виталий. — Конечно, могу. Я буду готов минут через двадцать, — произнёс он по-прежнему тихо, однако, прочистив горло, убрал из голоса хрипотцу.

— Увезите его, Александрина Григорьевна, — воодушевлённо зашептала пожилая женщина, — хоть на часок. А то совсем пропадает парень!

— Он, что, пьёт? — забеспокоилась Александрина.

— Ой, нет, что вы! Да уж, глядя на него, иной раз думаю, лучше б уж выпил кое-когда, чем так.

— А что происходит? — не на шутку встревожилась Логвинова.

— Никак после отца в себя не придёт… Ох, простите меня, — спохватилась пожилая женщина, — совсем из ума вон! Пойдёмте в дом, помянете Николая.

— Это вы меня извините, Анастасия Петровна, — взошла на ступени крыльца вслед за женщиной Александрина, — что суету вам создала. Но, мне кажется, сейчас надо как можно скорее увезти Виталия. Ему крайне важно сменить обстановку.

— Верно, — согласилась Анастасия Петровна. — Тогда я вам сейчас с собой соберу. Перекусите с Виталиком.

— Так что с ним? — нетерпеливо спросила Александрина.

— Худо с ним, Александрина Григорьевна, — понизив голос, продолжала пожилая женщина, проворно складывая в пластиковые контейнеры бутерброды, овощи, нарезая дополнительно сыр, ветчину. — Коленька сын мне. Тяжко было смотреть на его мучения. Шуточное ли дело, целых одиннадцать лет! Да год от года всё хуже. Только и я уж почти смирилась с его уходом. Иной раз думаю, отмучился мой сердечный. А Виталик никак не смирится. Всё твердит, живут же инвалиды годами. Ухаживают за ними. Но они живут. Так, почему же, говорит, папа так быстро угас.

— Он и на работу не ходит? — предположила Александрина.

— В отпуске, — взмахнула ладонью Анастасия Петровна. — Виталик видел, что отцу хуже становится. Вот и взял отпуск, чтоб как следует поухаживать за ним. А тут вон как обернулось. На работе-то, глядишь, отвлёкся бы. А теперь, бедолага, из дому ни ногой, почти не ест, не пьёт, не бреется.

— Так можно же было прервать отпуск.

— Можно, конечно. Начальство только порадовалось бы. Сейчас ведь пожарная обстановка в лесах-то. Само-собой, Виталий всё, что надо, ещё весной сделал. Землю вокруг лесных участков по периметру тракторами опахали. Плакаты противопожарные обновили. Да и контроль постоянный. Он же целыми днями в лесу пропадал. А тот лесничий, что Виталика заменяет, прямо с ног сбился. Разве успеешь на два участка-то?

— Я попробую поговорить с Виталием, чтобы на работу вышел.

— Поговорите, Александрина Григорьевна, — попросила пожилая женщина. — А то ведь до беды недалеко. Виталик-то, знаете, чего удумал, — снова перешла на шёпот Анастасия Петровна. — У Коленьки ружьё было. Виталию вроде и без надобности. На охоту он реже отца ходил. Но жаль продавать. Хорошее очень ружьё. Вот он его и переоформил на себя. А однажды Коленька как-то ключ от ящика, где ружьё стоит, добыл и попытался открыть. Спасибо, я вовремя вошла. Что ты, кричу, родимый, делаешь? А он как заплачет. Не могу, говорит, больше! Ну, я кинулась уговаривать, чтоб меня да сына пожалел. Да только с того случая решили мы с Виталиком ящик с ружьём в погреб спрятать. Так теперь, что вы думаете, как ни приду, Виталик из погреба вылезает. А в руках-то нет ничего. Что тут подумаешь, Александрина Григорьевна, милая? Я и спросить боялась, чего он там делал. Скорей побежала к дружку его, Денису, что участковым у нас. Рассказала как есть. Так вот он, дай Бог ему здоровья, пришёл ко мне спозаранку, только светало. Спасибо, Виталик ещё спал. Мы с Денисом ружьё-то вытащили, да он и забрал его к себе. Ключи-то я знала, где лежат. Взяла потихоньку, да потом обратно положила. Вот ведь, напасть какая, Александрина Григорьевна, милая! Может, и не думал ничего такого Виталик, да только сердце всё равно болит. Ему бы и правда обстановку сменить. Лида звала его к себе в город пожить. Он ни в какую.

— Вы не волнуйтесь, Анастасия Петровна. С Виталием всё в порядке будет.

— Я ещё вот что думаю, — таинственно заговорила пожилая женщина. — Уж не встреча ли с матерью так повлияла на парня нашего.

— Виталий говорил, что она ему не родная по крови.

— Так и есть, — закивала Анастасия Петровна.

— А когда он об этом узнал?

— Давно, ему лет пять было. Мы решили как можно раньше рассказать, чтоб чужие не успели. Здесь ведь деревня. Всякий может подойти к дитю да спросить: «Скучаешь по родной мамке-то?» Или ещё чего-нибудь ляпнуть. А мальчишка потом бы плакал, расстраивался. Вот мы ему сами и рассказали. Он же умным рос, не по годам. И серьёзным очень. На детских фотографиях никогда не улыбался. Всегда бровки нахмурит, глазками своими яркими глядит. Вот сказали ему, как есть, да с плеч долой. Он сперва особо и не понял, что к чему, но, как говорится, на ус намотал. А потом и правда так отбрил одну тут у нас, когда она завела с Виталиком разговор про родную маму, что та только диву давалась.

— Наверняка он вторую жену Николая Ивановича как маму любил, — предположила Александрина.

— Ой, да что вы! Конечно! И речи нет. Слушался её пуще отца. Да и она в жизни на него не накричала. Ласковая, добрая женщина. Она совсем молоденькой была, семнадцати лет, когда забеременела. Сама-то детдомовка, сирота. Научить жизни некому, предостеречь некому. Вот она и оступилась. Но от ребёночка даже не думала избавляться. Уж так его хотела. Да не сбылось. Неживым родился. А тут Виталик наш без матери остался. Как уж там, в роддоме-то, получилось, не знаю. Может, нянечка какая подсунула ей покормить. Да только привязалась она к нему, как к своему дитю. Потом с Николаем увиделись. Слово за слово, оба горем убитые. Вот и ухватились друг за друга. Решили вместе жить. Любви особой меж ними не было, но жили хорошо. Коля ведь намного старше был. У них с первой женой, Валей, долго детей не было. В общем, когда они с Агнешкой сошлись, ей восемнадцать, ему тридцать. Коля выучил её. Школу бухгалтеров она окончила.

— Агнешка? — подивилась Александрина редкому имени.

— Агнесса, — назвала полное имя бывшей снохи пожилая женщина. — Агнесса Богумиловна. Мать её от поляка родила. А тут, в деревне, так Агнешкой и звали. Она приличная женщина. Худого никто не мог сказать. И к Николаю уважительно относилась, и ко мне.

— Должно быть, полюбила другого? Потому и ушла.

— Другого, — горько хмыкнула Анастасия Петровна. — Как на духу вам скажу, Александрина Григорьевна. Коле-то она так и объявила, что, мол, к другому ухожу. Он загрустил, конечно, но с миром отпустил. И у него любви не зародилось, привык просто за семнадцать-то лет. А она, бедняжка, перед тем как уехать из села, всю ночь, почитай, у меня на коленях проплакала. Не было у неё в ту пору никого другого. А случилось вот что. Вырос наш Виталик — красавец писаный. Родная мать у него очень красивой была. На артистку похожа, что Аксинью в «Тихом Доне» играла.

— Элину Быстрицкую?

— Вот-вот, на неё. Виталик в мать уродился, только лицом смуглый, как отец. Коля мой тоже неплохой на вид, но до Вали ему, конечно, далеко было. Ох, только больно уж счастье их коротким оказалось, — увлажнились глаза у пожилой женщины. — Валюше не довелось своего сынишку растить. И Коля мой бедный столько лет проболел, промаялся.

Женщина умолкла. Александрина терпеливо ждала, давая ей время справиться с волнением. Вытерев набежавшие слёзы, Анастасия Петровна продолжила.

— Так вот Агнешка и влюбилась в нашего Виталика. Стыдно-то как, мама-Настя, говорила она. Я ж его выкормила, выходила, как сына. А теперь, увижу его, щёки горят, сердце из груди выскакивает. Бежать, говорит, надо, пока худого не случилось.

— Вот оно что, — озадачилась Александрина.

— Да уж, — перевела дух пожилая женщина. — Уехала она, работу подыскала по своей специальности. Потом и мужчина нашёлся для неё. Сейчас живут в Подмосковье. Всё хорошо у них, тихо, спокойно. Только вот деток нет. Сорок шесть ей сравнялось, а выглядит, как девчонка. Роста она маленького, волосы беленькие и кожа на лице — чисто фарфор. Рассказывала мне как-то. Ей уж сорок было, когда в магазине бутылку вина не продали, — по-доброму улыбнулась Анастасия Петровна. — Паспорт потребовали. Мы же связи с ней не теряли, с Агнешкой-то. Когда она узнала, что Коля серьёзно заболел, стала каждый месяц мне деньги присылать. Сама уж она к тому времени замужем была. Я поначалу отказывалась. Говорила, ты хоть не каждый месяц высылай. Мы вроде худо-бедно справлялись. Моя пенсия, да Колина по инвалидности, хоть и небольшая. Ну, и Виталик потом отучился, в армии отслужил, зарабатывать стал. А она мне: кормить Николая ежедневно нужно и лекарства покупать. Вот и не отказывайтесь, мама-Настя. Коля меня к жизни, говорит, вернул. И жили мы с ним лучше других. Слова плохого никогда не сказал, выучил меня.

Благодарная женщина, — заметила Александрина, втихомолку порадовавшись, что когда-то в разговоре с Виталием не высказалась о ней неприязненно, невольно заочно проникнувшись доверием. — А Николай Иванович знал про деньги?

— Не сразу, но потом я сказала. А он как заплачет. Нервы-то уж были никуда. Виталику, правда, дольше не говорила. Он всё обижался, бедный, на Агнешку. Ведь она ушла, ни слова ему не сказав. Вот он и решил, будто мать, которая с пелёнок воспитала, его бросила. А про деньги я решила, пусть знает. Вдруг со мной что случится. Проводить Колю она приехала, — вздохнула Анастасия Петровна. — Муж Агнессу привёз на машине, и в тот же день они обратно. С Виталиком она успела немного поговорить. Я не знаю особо, о чём они там. Только краем уха слышала, когда до машины провожали, как Виталик её благодарил, что не забыла отца.

— А родители родной мамы Виталия общаются с ним?

— Какое там! — всплеснула руками Анастасия Петровна. — Сваха, теперь уж вдовая, как и я, даже поглядеть на внука не пришла, когда Коля их с Агнессой из роддома привёз. Обижалась сильно за свою Валентину. Сват-то, Царствие ему Небесное, помягче был. Привечал Виталика. Подарки иной раз дарил, впотай от жены. Сваха, как одна осталась, вроде потянулась к нам. Виталик даже пару раз был у неё, помогал по дому. Это когда она его звала. А сам проведать никогда не зайдёт. Что уж теперь? Он её путём и не знал как бабушку. Она даже с Колей не простилась, хворой сказалась.

Появление в кухне Виталия заставило женщин прервать разговор.

— Спасибо, — тепло поблагодарила Александрина, забирая пакет с контейнерами, и устремилась вместе с парнем на улицу.

Пока женщины беседовали в кухне, Виталий успел наскоро принять душ, побриться и надеть свежую одежду. О растительности на лице напоминал только небольшой порез на щеке, залепленный узкой полоской лейкопластыря.

Глава 8

Два года назад

— Куда мы едем? — опомнился Виталий, когда, миновав город, они выехали с юго-западной стороны. — Ты ведь просила о помощи.

— Сказала первое, что пришло в голову, — тепло взглянула на парня Александрина. — Увидев тебя, поняла, что надо отвлечь, хотя бы ненадолго сменить обстановку. Итак, пункт первый: Святой источник вблизи Задонского монастыря, — объявила она, сворачивая с трассы на дорогу вслед за указателем.

Виталий молчал, сохраняя безмолвие всё время, пока они добирались до места; оставив машину, бродили по низине в прохладе смешанного леса; разглядывали величественный белоснежный храм с синими куполами, красующийся на взгорье, вблизи женского монастыря; упивались прохладой источника, глотая воду из сложенных в горсти ладоней. Миновал час, когда парень почувствовал, что его отпускает. Печаль уже не так грызла сердце, затаившись в его глубине.

— Спасибо, — поблагодарил он молодую женщину, неторопливо передвигаясь рядом с ней по узкой дорожке, покрытой асфальтом, вдоль речушки, куда втекала родниковая вода из деревянного строения для купели. — Здесь и впрямь благодатное место. Лес… — осёкся Виталий, — почти такой же, как в Сосновке, только там больше хвойного. Но здесь лес исцеляет.

— Мне кажется, — мягко заметила Александрина, — лес исцеляет везде.

— Большей частью. Но бывает по-другому. Я уже пытался найти утешение ещё в Сосновке. Уходил подальше, вглубь. И… не получалось. Сосны словно оплакивали отца вместе со мной. Я ведь прошёл с ним каждую тропку. Порой начинает казаться, что знаешь каждое дерево. Хоть это, наверное, и представляется неправдоподобным, — еле заметно улыбнулся парень, — но с тем лесом я сроднился. Мы с ним как будто даже чувствуем одинаково. И ещё неизвестно, кто из нас больше нуждается в утешении: я или исходящие прозрачной смолой сосны. А здесь лес совсем другой, немного отстранённый, но на самом деле исцеляющий.

— Действительно, благодатное место, — подтвердила Александрина. — Намоленное, как выражаются верующие. Почему-то всегда тянуло приехать сюда в особо тяжёлые моменты. Я ведь тоже, как и ты, родилась в лесных краях, — улыбнулась Александрина. — И потом, когда мы уехали в город, часто проводила каникулы у другой бабушки — маминой мамы. Она жила неподалёку от соснового леса. Иногда мы ездили вместе с Лорой, если ту не отправляли в лагерь. Бабушка ушла рано, её муж ещё раньше, и нам стало не к кому приезжать. А сюда, к Источнику, мы с подругой впервые попали после восьмого класса с экскурсией. У Ларисы тогда недавно не стало бабушки. И потом, после поездки, она сказала, что ей сделалось чуточку легче. Мы были уже взрослыми, когда ушла моя бабушка, воспитавшая сына Ларисы, и снова приехали в этот лес к Источнику за утешением.

— Крепкий лес, — заключил Виталий. — Большинство из нас стремится в такие места в самые трудные жизненные моменты. И лес всех принимает, всем дарит утешение и силы жить.

— Ты очень правильно сказал, — уважительно поглядела на молодого человека Александрина. — Прямо как мудрец из древнего ашрама.

— Тетя Лида, — улыбнулся парень, — с детства называла меня маленьким старичком. Но это потому, что я был очень уж серьёзным, суровым даже, а вовсе не из-за ума.

— Мне кажется, — заметила Александрина, — она имела в виду уравновешенный характер, наряду с твоим развитием.

— Развитием я обязан папе, — без грусти, с гордостью произнёс Виталий. — Вот он действительно был очень умным.

— Поедем, если ты не против? — спросила Александрина, опасаясь, что при воспоминании об отце парня снова одолеет печаль.

— Конечно, — с готовностью согласился Виталий. — Подбросишь до автовокзала в городе? А там уж я доберусь на автобусе.

— Нет, — решительно тряхнула волосами Логвинова. — Возвращаться в Сосновку пока рано. У нас намечена ещё одна недалёкая поездка.

Обещанная поездка оказалась импровизированным пикником на высоком берегу Дона. В отличие от густой зелени леса, трава возле реки была тусклой, высушенной июльским зноем. Зато величественные речные просторы вокруг дарили умиротворение и прохладу. Полюбовавшись открывшимся видом, молодые люди принялись доставать из машины собранное Анастасией Петровной угощенье.

— Жаль, не прихватили с собой подстилки, — озадаченно огляделась Александрина. — Придётся расположиться прямо на траве.

— На траве не стоит, — проворно скинул клетчатую рубашку с подвёрнутыми рукавами Виталий, оставшись в футболке цвета морской волны. — Подстилку это мало напоминает, — расстелил он рубаху, — но твои джинсы точно спасёт.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась она. — Садись рядом, раз уж пожертвовал рубашкой, то хотя бы и твои джинсы убережём.

Усевшись бок о бок, они неторопливо перекусывали, любуясь рекой.

— Может, тебе лучше выйти на работу, — осторожно предложила Александрина некоторое время спустя. — Мне кажется, Николай Иванович был бы доволен, что ты не бросаешь лес надолго.

— Выйду, обязательно, — согласился Виталий. — Ты абсолютно права, нельзя оставлять лес. Он же, как домашняя птица, привыкает к тебе; приручаясь, откликается добром; грустит, волнуется, скучает, если тебя подолгу не бывает; оживает, ликует при встрече; а иногда дарит секреты.

— Это отец научил тебя любить лес?

— Конечно, — покивал парень. — Папа вообще научил меня всему. Бабушка и… мама просто любили, заботились. А отец учил жить. Он в самом деле был очень умным. Знал множество вещей. Во многом разбирался. Помогал в учёбе. Причём никогда не решал за меня задачи. Ни один учитель не мог так здорово объяснить, как папа. Бывало, я никак не мог осилить какую-нибудь тему, в основном по физике. Прежде чем разобрать её со мной, отец всегда говорил: «Зови Дениса. Вместе будете решать». Дэн учиться особо не любил. Всегда норовил у меня домашку списать. Знал прекрасно, что я обязательно сделаю. Если что, отец непременно поможет. А мне учиться нравилось, в основном, из-за вечерних занятий с папой. Дэн, конечно, приходил, но сначала ёрзал, чтобы поскорее решить и свалить на улицу. А потом и он увлекался, даже просил, чтобы отец нам ещё дополнительных заданий подкинул.

Ты словно о моём дедушке рассказываешь, — поразилась Александрина. — Он ведь точно так же помогал нам с Ларисой с математикой. А дед тогда уже и сидеть подолгу не мог. Прочитаем ему задачу вслух. Он лоб наморщит, соображает, как лучше объяснить девчонкам. И объяснял, да так, что мы сами решение находили. Я очень его любила, — погрустнела молодая женщина. — Каждую ночь перед сном загадывала: «Вот проснусь утром, а дедушка выздоровел».

— Ты из-за деда и врачом стала? — догадался Виталий.

— Конечно, — обдала его теплом своих глаз Александрина. — Говорила ему, когда вырасту, обязательно вылечу его.

Оба ненадолго умолкли.

— Очень хочется пить, — некоторое время спустя произнёс парень.

— Так вот же минералка, — потянулась к пакету у себя за спиной Александрина.

— Почему-то в последнее время вода не утоляет жажду. Только чай помогает. Давай заедем в какое-нибудь кафе рядом с заправкой.

— А может, дотерпишь до моего дома? Чай у меня отменный.

— А это удобно? — усомнился Виталий.

— Вполне, — пожала плечами Александрина. — Я тебя приглашаю.

Александрина жила в пятиэтажном панельном доме в микрорайоне, именуемом «старым». В отличие от безликих «новых», построенных в конце восьмидесятых — начале девяностых, «старые» районы отличались обилием зелёных насаждений; наличием небольших прогулочных скверов; и реальной возможностью получения парковочного места, если не рядом с подъездом, то хотя бы на платной стоянке неподалёку от дома с демократичными ценами.

Едва Виталий успел вымыть руки и немного осмотреться, как Александрина, заварив чай, пригласила его за столик в гостиной. По дороге парень попросил остановиться, купив в кондитерской пахлаву и зефир. Однако сам к сластям не притронулся, отдав предпочтение чёрному чаю с лимоном и без сахара. Первую чашку выпил залпом, как воду. Вторую уже медленнее, выпивая горячую, но не обжигающую жидкость долгими глотками. И только к третьей приступил с наслаждением, благодарно смакуя свежий, прекрасно заваренный, напиток.

В отличие от парня, Александрина с удовольствием отведала сладкое угощение, тоже предпочитая чай без сахара. Когда первая порция напитка из большого чайника подошла к концу, хозяйка отправилась на кухню за второй. Вернувшись, обнаружила молодого человека уснувшим, сидя, склонив голову к груди и скрестив на ней руки.

Чуть помедлив, Александрина осторожно поставила чайник на столик и легко отодвинула от дивана на небольшое расстояние. Затем принесла из спальни подушку и лёгкое одеяло. Будто почувствовав, что можно улечься поудобнее, через некоторое время парень оказался головой на подушке. Поскольку лежал он, съёжившись, словно ему было холодно, Александрина, недолго думая, укрыла его одеялом.

Затем молодая женщина, прикрыв за собой дверь гостиной, унесла в кухню и перемыла посуду. Приняв душ, развесила в ванной свежие полотенца.

«Завтра выходной, и мне совершенно не обязательно вскакивать чуть свет. Ну, а если парень, как деревенский житель, проснётся спозаранку, вполне сможет умыться и самостоятельно организовать для себя завтрак. Если же окажется чересчур деликатным, что ж, пусть терпеливо ожидает моего пробуждения. Надеюсь, ему не придёт в голову ускользнуть, не попрощавшись. Впрочем, — заключила молодая женщина, — может поступать как ему заблагорассудится. Его душевное состояние уже в норме. Так что, надеюсь, больше он не доставит волнений своей бабушке. Ну, и будет как-то привыкать жить без отца. Всё же поразительно, — в очередной раз подивилась она, — насколько схожи наши с ним чувства к дорогим людям: его к папе и моё к дедушке».

Глава 9

Два года назад

Александрина проснулась после полуночи, явственно ощутив, что в комнате она не одна. Сквозь кисейную гардину на широком окне пробивался свет неистовой полной луны, озаряя стройную мужскую фигуру. Красивой формы голова; крепкая шея; не очень широкие, но налитые плечи; торс с ясно обозначенными мышцами на груди и животе; ровные ноги, казавшиеся не особенно длинными за счёт выпуклых мышц в верхней части бедра.

«Володя, — мелькнуло спросонок у молодой женщины. — Как он здесь очутился?»

Однако, присмотревшись, Александрина поняла, что ошиблась. Силуэт был явно крупнее, словно рассматривала его сквозь увеличительное стекло. Вдобавок, парень со своим ростом в сто девяносто три был выше Владимира, немного не дотягивающего до ста восьмидесяти.

«Это же Виталий, — опомнилась Александрина. — Но до чего похож! Одно и то же сложение тела. Мистика какая-то! А, собственно, что он здесь делает?»

У неё не осталось возможности додумать, поскольку в следующее мгновение, скользнув по лицу горячим дыханием, губы молодого человека приблизились к её губам, отключая здравый смысл, а вслед за ним и сознание Александрины.

Ответная страсть захватила молодую женщину. Однако парень достиг пика наслаждения прежде, чем она успела преодолеть первые метры поначалу представлявшегося ей длительным забега.

— Не уходи, пожалуйста, — умоляюще произнёс Виталий, совладав с минутной обездвиженностью, — прошу, не уходи! Просто я очень тебя хотел.

Его слова не оставили и следа от вожделения Александрины. Но, вместе с тем, и досада по своему накалу не успела разрастись до злости и неприятия неожиданного партнёра. Ей стало смешно, что молодой человек просит её не покидать собственную спальню. Улыбаясь в полумраке, она надеялась, что парень не заметит. Но тот разглядел и, вопреки опасениям женщины, не усматривая в улыбке ничего обидного, воодушевился.

Не касаясь лица, Виталий приник губами к выемке между верхней линией плеча и ключицей. Александрина поразилась, каким образом ему удалось распознать весьма завлекательное и очень чувствительное место на её теле. Затем, улегшись чуть выше, Виталий принялся с томительной для женщины медлительностью раскладывать пряди волос вокруг головы. Когда образовался нимб из локонов, парень стал целовать кончики волос, продвигаясь по кругу.

По завершении получаса, в течение которого молодой человек одаривал Александрину неторопливыми, полными любования ласками, она почувствовала нетерпеливое желание. Призывно выгнувшись телом, женщина не сумела сдержать стон. Парень мгновенно откликнулся. И стартовал упоительный забег, предвкушаемый обоими ещё в самом начале.

Нагоняя её, он внезапно приотставал, сокрушая надежду на завершение за несколько дюймов до сладостного предела. Тогда она словно подстёгивала его, ускоряя движения своего податливого тела. Молодой человек при этом отстранялся, насколько это возможно, делая вид, будто опять норовит сойти с дистанции прежде, чем женщина достигнет финиша. Внутри живота Александрины пульсировало и клокотало, но вожделенная ленточка по-прежнему оставалась недосягаемой. Когда же, на грани обморока, черта была пересечена, Виталий, настигая, великодушно позволил ей в полной мере насладиться триумфальным финишем.

Незаметно пролетел остаток ночи, наполненный взаимной страстью и неистовыми ласками. Понемногу обретая способность анализировать, Александрина с изумлением отметила, что их слияние, по её представлению, было подобно сексу между любящими супругами, не растерявшими за долгие годы семейной жизни ни грамма влечения. Словно накал чувств со временем сделался более страстным. И хотя отклик тел стал в некотором роде предсказуемым, молодая женщина не усматривала в этом ничего плохого. Такая определённость пришлась ей по нраву.

Это отличалось от новизны, изумлявшей Александрину во время каждого любовного свидания с Владимиром. Невзирая на потрясающие ощущения, молодая женщина постоянно опасалась несоответствия необычайно умелому партнёру. То нежный и деликатный, то насмешливый и забавляющийся смущением своей возлюбленной, то лениво-небрежный, то грубовато-неистовый, Владимир всякий раз бывал непредсказуем.

Он стал для двадцатипятилетней Александрины первым. Воодушевлённая взаимностью чувств Ларисы и её мужа, девушка с достоинством ожидала будущей встречи с любимым человеком. Ни в школе, ни в институте головокружительной страсти не случилось. Влюблённость долгое время обходила девушку стороной, а приобретать опыт чисто из спортивного интереса претило ей самой. Поэтому первая ночь с Владимиром стала для Александрины наградой за длительное ожидание счастья. Несколько лет спустя, когда по-прежнему влюблённая молодая женщина всё-таки сумела достаточно трезво оценить возлюбленного, она сделала вывод, что, в отличие от неё, тот совершенно не придаёт значения своему первенству. Однако пылкие свидания с Владимиром продолжали восприниматься ею неповторимыми празднествами, как и любые встречи и путешествия с ним.

Эти стихи запечатлелись в сердце молодой женщины с первой ночи с Владимиром. За прошедшие восемь лет для Александрины ничего не изменилось в восприятии любимого мужчины.

Пробудившись поздним воскресным утром, Александрина долгое время не открывала глаза, пытаясь осмыслить произошедшее ночью. Отчётливо запечатлевшиеся в памяти, сказанные три года назад, слова Владимира о том, что у него нет другой женщины, с которой он мог бы разделить страсть, вызвали беспредельное чувство вины. Александрина недоумевала, насколько стремительно поддалась страсти. Телесный отклик в ответ на схожесть мужчин, напрочь отключивший доводы разума, ни в коей мере не мог служить оправданием измены возлюбленному. В то же время молодая женщина никак не могла отделаться от стойкого ощущения, что лежит, прижимаясь к Владимиру, уткнувшись лицом в его крепкое плечо. Безусловно, это была не более чем иллюзия. Между тем, за нею таилось непреодолимое желание просыпаться вместе с любимым, ни разу не доставившим ей этого удовольствия. Когда он покидал её сразу после угасания страсти, Александрине порой до боли в сердце хотелось удержать его; вбирая в себя чудодейственный аромат парфюма, стремительным шлейфом ускользающий вслед за мужчиной; лелеять сон возлюбленного, трепетно упиваясь его кажущейся беззащитностью. Но Владимир неизменно уходил, решительно пресекая возникновение у любимой, так называемых, милых традиций, всего, что связывает, ограничивает свободу движения, вызывает привыкание.

— Ты пахнешь лесными цветами, — проговорила Александрина, не распахивая глаз, отчаянно цепляясь за иллюзию, одолевшую её к моменту пробуждения. — Не помню их названия, — пояснила она, изо всех сил надеясь услышать в ответ голос Владимира, — но уверена, что они лесные.

— А я и есть лесной человек, — тихо ответил лежавший навзничь Виталий, сокрушая надежду молодой женщины. — Родом из леса. И фамилия моя — Лесных. Если пожелаешь, она станет твоей. Аля, — по-прежнему тихо, но уверенно добавил он, — выходи за меня.

Вскинув ресницы, Александрина увидела, что, повернув голову, парень, почти не мигая, пристально смотрит на неё. Он назвал её «домашним» именем «Аля». Так ласково называли её родители и бабушка с дедом. Дед изредка звал «Алюша», когда, слабея день ото дня, смущённо просил внучку о помощи, доступной ребёнку.

Звучание «домашнего» имени из уст парня не понравилось Александрине. Не то, чтобы уж очень. Тем не менее это было, в её восприятии, неправильным. По непонятной причине молодую женщину задело, что парень с пятилетней разницей в возрасте обращается к ней, словно сам намного старше. Имя не прозвучало ни неуважительно, ни насмешливо, ни даже ласково. В голосе молодого мужчины, достаточно нейтральном, оставались только отдалённые покровительственные нотки. Но Александрина была уверена, что не нуждается в защите и покровительстве, во всяком случае, со стороны Виталия точно.

— Не лучшее время делать предложение, — приподняла она голову, подпирая её ладонью согнутой в локте руки, — в момент, когда пытаешься спастись от одиночества. Это одна из самых распространённых ошибок пар, отношения которых закончились разводом, — назидательно изрекла Логвинова, безуспешно скрывая раздражение, вызванное чувством собственной вины.

Александрина словно перекладывала ответственность за свою измену на плечи парня, нарушившего её ночной покой страстным порывом. Хотя тот вполне мог остаться безответным. Молодая женщина могла проявить равнодушие, остановить его гневной отповедью или, для пущего эффекта, грубостью. Однако ничего подобного она не сотворила, даже не попытавшись сладить с вожделением, одолевшим при возникновении образа, отчаянно напоминавшего Владимира. И теперь Александрина злилась, пытаясь как можно резче ответить на предложение, показавшееся ей на редкость неуместным.

— Это никак не связано с одиночеством, — спокойно сказал Виталий. — Просто я люблю тебя. С первого дня, как только увидел. И моё предложение останется в силе, что бы ты сейчас ни ответила. Буду тебя ждать, — пообещал парень, — сколько потребуется. Спасибо за всё!

Прежде чем подняться, он филигранно коснулся губами выемки между верхней линией плеча и ключицей. Не дожидаясь ответа, стремительно вышел, оставив женщину, ошеломлённую своей реакцией на ласку, покрываться «гусиной кожей».

Глава 10

Полтора года назад

Смятение Александрины длилось недолго. Вскоре она почти забыла о страстной ночи с парнем, вдобавок, полностью избавившись от чувства вины.

«Наваждение и не более, — заключила молодая женщина. — Может, буря магнитная повлияла или новолуние. Или нас потянуло друг к другу, потому что мы оба родом из лесных краёв, — улыбнулась она, окончательно обретая присутствие духа. — А может, это вообще было сновидением. Ярким, насыщенным, но всё же сновидением. А раз так, значит, пора перестать об этом думать», — беспечно заключила Александрина, совсем не придавая значения предложению молодого человека.

В следующий раз они увиделись через несколько месяцев, осенью. Отучившись на курсах, обязательных для врачей, Александрина возвращалась домой в поезде вместе с Лидией Ивановной, тётей Виталия, с которой познакомилась во время учёбы. Поезд прибывал в районный центр, отстоявший от столицы области на двадцать пять километров. Утомлённая суточной поездкой, Логвинова намеревалась взять такси, чтобы добраться до дома. Предложила своей спутнице составить компанию. Женщина отказалась, обнадёжив Александрину, чтобы не беспокоилась насчёт такси. Их обязательно встретят и доставят прямо до дома. Встречающим оказался не кто иной, как Виталий, которому тётя позвонила с дороги, надеясь, что тот будет рад оказать любезность доктору, лечившему отца.

Ранним утром трасса оказалась свободной, поэтому добрались довольно быстро. По дороге Александрина украдкой рассматривала парня, почти не сводившего внимательного взгляда с дороги. Молодой человек выглядел спокойным, ничуть не взволнованным встречей. Руки свободно касались руля и не были напряжены. Упрямая скобка ярких губ, традиционно очерченная кромкой тёмной, просвечивающей сквозь кожу, щетины. Слегка сведённые чёрные широкие брови, аккуратная стрижка на волосах, чуть светлее бровей.

Не докучая уставшим пассажиркам беседой, Виталий заговорил только раз, отвечая на вопрос тёти о бабушке. Доставив Лидию до дома, помог втащить вещи в квартиру. Затем довёз Александрину, удивив тем, что не спросил дороги, прекрасно запомнив путь после однократного посещения. Буквально перед подъездом молодая женщина спохватилась, вспомнив, что не попросила парня остановиться возле супермаркета, купить еды хотя бы на завтрак. С тоской подумав, что тащиться за покупками пешком или забирать с платной стоянки свою машину неохота, всё же не решилась сказать об этом. Словно угадав её мысли, Виталий кивнул на довольно объёмный пакет, который он достал из машины вместе с вещами Александрины.

— Там продукты, — пояснил он, — перекусить на первое время. Чтобы не бежать сразу с дороги в магазин. Вас же с тётей Лидой не было дома два месяца. Припасов наверняка никаких, — мягко улыбнулся парень. — Тётушке я тоже заполнил холодильник, — счёл нужным добавить Виталий.

Спасибо тебе огромное, — просияла приятно удивлённая Александрина. — От денег ты, конечно же, откажешься? — уточнила на всякий случай, касаясь ключом-таблеткой домофонного замка.

— И речи быть не может, — ответил молодой человек, поднимаясь по лестнице вслед за спутницей.

— Тогда приглашаю тебя на чай, — ласково произнесла она, несмотря на усталость, стараясь проявить гостеприимство.

— Спасибо, Аля, — отказался Виталий, покачав головой и поставив сумки в прихожей. — Поеду. Отдыхай. Был очень рад увидеться с тобой.

— Я тоже, — растерянно проговорила Александрина прежде, чем за парнем захлопнулась дверь.

Обнаружив в пакете среди готовых продуктов домашнюю утку, молодая женщина решила, приготовив птицу, в благодарность пригласить Виталия в ближайший выходной. Пролистав список телефонов, нашла его номер. Прежде чем набрать, посидела некоторое время, задумавшись. Затем, решительно тряхнув волосами, отказалась от мысли позвать молодого человека, к которому не испытывала никаких чувств, кроме признательности.

Год назад

К Виталию она приехала сама спустя полгода под впечатлением некоего подобия ссоры с Пустоваловым. Однажды после нежного свидания в её квартире, Александрина попросила Владимира остаться до утра.

— Неудачная идея, — отказался мужчина, как ни в чём не бывало продолжая одеваться.

— Ты бежишь от меня, словно муж к ревнивой супруге, панически боясь быть уличённым в измене, — впервые за всё время отношений с Пустоваловым вспылила Александрина.

— Сандра, — поморщился Владимир, едва заметно окинув взглядом незначительный беспорядок в спальне, — твой упрёк безоснователен.

— Пройдём в гостиную, — продолжая изумлять мужчину, резко предложила Александрина, одним движением набросив на голое тело домашнее платье из разряда тех, в которых не стыдно появиться даже на светском мероприятии.

— Скажи, пожалуйста, — принял непринуждённую позу в одном из двух кресел Владимир, — в чём причина твоего выпада? — вкрадчиво спросил он, лаская молодую женщину искренним взглядом.

— Извини, если это прозвучало резко, — сказала Александрина, усиленно пытаясь определить по выражению лица возлюбленного степень его раздражения. — Просто порой мне очень хочется… — она помедлила, собираясь с отвагой, — проснуться вместе с тобой.

Ласкающий взор мужчины не изменился. И только слегка напряжённая улыбка сомкнутых тонких губ выдавала его недовольство.

— Чтобы напрочь испортить обо мне впечатление, — усмехнулся Пустовалов. — Сандрина, — едва заметно вздохнул он, — ты ведь знаешь, утро — не моё время.

Безусловно, она знала. Знала об утреннем раздражении. О том, что не завтракает раньше одиннадцати часов. Помнила, что по утрам он почти не разговаривает. Ну и что? Разве нельзя просто помолчать рядом? Просто помолчать, прильнув друг к другу в солнечных лучах, что пробиваются сквозь кисейную занавеску в спальне. Александрине нравилось дремать под солнцем, поэтому она никогда не задвигала ночные шторы. Правда, позволить себе нежиться по утрам можно было только в выходные и во время отпуска.

Первые две недели она старалась проводить на море. Когда отдых приходился на лето или раннюю осень, то на Кавказском побережье. В остальное время отдавала предпочтение Израилю. С раннего детства Александрина мечтала поехать на море с бабушкой и дедом. Но дед долго болел, год от года слабея и угасая. После его ухода как-то особенно навалились материальные трудности, в крайне сложный тогда период в стране. Каникулы девочка проводила в деревне у другой бабушки. А та, что её воспитывала, предпочитала работать во время отпуска, чтобы нарядить внучку к новому учебному году и обеспечить нормальным питанием. В институте Александрина почти сразу принялась подрабатывать санитаркой в больнице. На еду и одежду, с помощью получающей пенсию бабушки, хватало. Но морской отдых опять оставался в отдалённой перспективе, поскольку бабуля взяла на себя ответственность за воспитание ребёнка Ларисы. Затем, когда Александрина завершила учёбу и стала зарабатывать, пошатнулось здоровье самой бабушки. Внучка самоотверженно ухаживала за любимой бабулей, проводя с ней всё свободное время. Пожилая женщина ушла через месяц после того, как Александрина познакомилась с Пустоваловым. Взглянув на фотографию мужчины, она словно благословила внучку на отношения с ним, тихо проговорив: «Симпатичный и самостоятельный».

Владимир присоединялся на отдыхе к возлюбленной, как правило, по истечении первой недели, которую та проводила в соответствии со своим предпочтением. Неторопливое пробуждение, вкусный завтрак в ближайшем кафе, неспешная прогулка к морю, купание, обед и ужин, любование закатом. Спустя неделю, когда Александрине удавалось сбросить напряжение интенсивного рабочего периода, приезд Пустовалова оказывался как нельзя кстати. Обычно он снимал двухкомнатный «люкс», с ванной и балконом, больше похожим на веранду, в каждой из комнат. Однако Александрина переселялась к нему редко, предпочитая «приходить на свидания», но жить при этом там, где и раньше.

Успев изучить привычки возлюбленного, Александрина понимала, что, даже поселяясь в одном номере, они останутся соседями, строго соблюдающими этикет общения между малознакомыми людьми. Ни один из них не позволял себе внезапно и, уж тем более без стука, нагрянуть к другому. Совместный завтрак исключался. О том, чтобы вместе принять душ, и речи быть не могло. Долгое время Александрину, с удовлетворением принимавшую ограничения по вторжению в личное пространство, всё это устраивало.

Мало того, у неё не оставалось возможности задуматься, что бывает по-иному. С приездом Владимира начинался активный отдых, в котором к этому времени нуждалась и сама молодая женщина. Подводное плавание; фотографирование под водой; поездки в открытых джипах по каменистой реке; лазание по ущельям; путешествие в горы; забавы в аквапарке; катание на квадроциклах, катерах и парашютах; всевозможные пенные вечеринки и ночные дискотеки. Охват развлечений становился настолько обширным, что впору было утомиться от отдыха. Тем не менее этого не происходило. Александрина приветствовала предложенную Владимиром программу, искренне восхищаясь неутомимостью обоих.

А сразу после морского отдыха, порой даже не возвращаясь в родной город, они отправлялись в путешествие. И здесь Пустовалов оставался на высоте, подбирая маршрут. Обладая немыслимым кругозором, Владимир умел так организовать поездку, что восторженная возлюбленная ощущала себя жительницей той страны, куда им доводилось направляться. Благодарной Александрине и в голову не приходило задумываться о таких малозначимых тогда вещах, как совместное пробуждение и утренняя нега.

— Поутру я бываю раздражён, — продолжал объяснять Пустовалов.

— Как мужчина, превращённый в песочные часы, за то, что нагрубил доброй фее, — хмыкнула Александрина.

— Что ещё за «песочные часы»? — оторопел Владимир.

— Это из сказок Вениамина Каверина. Я очень любила перечитывать их в детстве. Книжка настолько истрепалась, что бабуля потом где-то раздобыла мне новую, — улыбнулась она. — Но мне всё равно больше нравилась та, первая. Так вот, ближе к вечеру мужчина становился злым и старался не показываться на люди. А утром делал стойку на голове, чтобы песок пересыпался, и настроение снова улучшалось.

— И чем же закончилось дело? — заинтересовался сказкой Пустовалов.

— Конечно же, его расколдовали. Девочка Таня, которая пообещала целый год не смотреться в зеркало. Для неё это была своего рода жертва. Она ведь носила зеркальце с собой и смотрелась в него поминутно.

— Но я не грубил доброй фее, — проникновенно улыбнулся Владимир. — И в песочные часы меня никто не превращал. Просто по утрам мне нужна, так называемая, зона комфорта, куда нет доступа ни близким людям, ни подчинённым, ни тем более посторонним. К счастью, руководство из числа учредителей тоже предпочитает выходить на контакт ближе к обеду, а лучше после него. И что это тебе вдруг взбрело в голову, — снова поморщился Пустовалов, — что совместное пробуждение это мило?

— Не знаю, — растерянно вздохнула Александрина. — Ни с того ни с сего стала в этом нуждаться. Должно быть, старею, — она нервно повела плечом, — или просто сильнее влюбляюсь в тебя.

— Всегда считал, — ровно пояснил Владимир, оставив без внимания неуклюжий намёк на комплимент, — когда сильнее влюбляешься, стараешься оберегать друг друга.

— Разве провести вместе несколько утренних минут не означает оберегать?

— Нет, не означает, — безапелляционно изрёк Пустовалов. — Удивительное дело, — задумчиво продолжил он. — Женщины, как правило, выражают намерение продлить, так называемый, конфетно-букетный период отношений. Но при этом неосознанно стремятся, чтобы он оказался короче. Не согласна? — дружелюбно уточнил Владимир. — А чем иначе считать твою жажду совместных утренних пробуждений? Сандрина, в этом, казалось бы, невинном желании таится опасность поскорее навесить на себя кучу домашних обязанностей. Ах, как приятно будет приготовить ему завтрак! Ах, мне совсем нетрудно постирать носки и рубашки вручную, даже при наличии современной стиральной машины и щадящей стирки в ней! Ах, зачем нам нужен ресторан, если я сегодня, а также завтра и послезавтра приготовила потрясающий ужин! А после этого, кто-то раньше, кто-то позже, начинает негодовать по поводу того, как заел быт. Так что, Сандра, давай оставим всё как есть. И не будем портить чудесный период отношений, который нам вполне по силам продлить. Ну пойми, — мягко обратился он, устремив на молодую женщину умоляющий синий взгляд исподлобья, от которого она всегда теряла голову и зачастую способность рационально мыслить, — не радуют меня все эти якобы приятные бытовые мелочи. Неужели ты не можешь понять? Это же первый шаг к деградации отношений, символ которой майка и тапочки.

— Скажи ещё, халат и бигуди, — фыркнула Александрина, сообразив наконец, что Владимир подтрунивает над ней, стараясь безобидно рассмешить.

— И это тоже, — живо подхватил он. — А знаешь, — резко сменил он обсуждаемую тему, — через месяц мы с тобой летим на Сицилию, — поспешил подняться из кресла Пустовалов. — Ты просто переутомилась, приблизившись к креслу Александрины, потрепал пятернёй её волосы, придавая молодой женщине задорный вид. — Время после предыдущего отпуска слишком затянулось.

— Скорее всего, — поднялась следом за ним Александрина, чтобы проводить возлюбленного. — Извини меня. Просто я очень тебя люблю.

— Я тоже очень тебя люблю, — снизошёл до прощального поцелуя у двери Пустовалов.

Оставшись одна, Александрина некоторое время размышляла, перебирая разговор с Владимиром. Обретая после расставания способность рассуждать, вскоре заключила, что в отношениях с ним ощущает себя так, словно любимый мужчина намного младше её, и она отчаянно боится его потерять. Непредсказуемый Владимир представлялся ей сгустком энергии, направление деятельности которой невозможно предугадать. Подспудно Александрина осознавала, что ей и не следует ничего предугадывать. Остаётся просто любить и принимать любовь человека, возникающего в её жизни, когда удобно ему. Стоило ли мириться с негласно установленными Владимиром правилами общения, ради нечастых встреч с ним? Для разума Александрины не возникало такого вопроса. Сердце настойчиво твердило — стоит.

Внезапно на память пришёл Виталий, рассудительный, неторопливый, немного суровый и, в её представлении, исключительно надёжный. Объятая необъяснимым куражом, Александрина решила навестить парня, чтобы хоть на короткое время почувствовать себя под его покровительством.

Глава 11

Год назад

Дорога в Сосновку приятно радовала глаз окаёмкой берёз, в нежной зелени пробивающейся листвы, с бордовым оттенком отцветающих почек. Едва заметный травяной покров ближе к деревне сменился сплошным изумрудно-зелёным ковром.

— Надо же, — восхитилась Александрина, повернувшись к попутчице, женщине лет сорока, которую подобрала на выезде из города, — какая чудесная трава. Интересно, почему здесь гораздо ярче?

— Да это не трава, — усмехнулась спутница. — Это озимые. Пшеница.

— Разве у дороги сеют пшеницу? — удивилась Александрина. — Я думала, только на полях.

— На полях само собой, — покивала женщина. — Только за них налоги большие платятся. А здесь, на обочинах, земля неучтённая. Урожай снимут — денежки в карман. Ну, ясное дело, поделится хозяин «Агрофирмы» с главой района. Просто так сеять никто бы не дал.

— Надо же, чего только ни придумают.

— Вот-вот, оттого и прибыль. Недаром хозяин себе в областном центре огромный особняк отгрохал. Да, может, и ещё где, на каких-нибудь Майямях, — горько ухмыльнулась попутчица. — Мы ж не знаем, нам не докладывают. Только, знай, работай, паши с утра до ночи. Ох, — вздохнула она следом, — хорошо ещё, хоть работа есть. У меня сестра в соседнем районе живёт. Так там вообще податься некуда. Почти все, кто работу ищет, в город мотаются за сорок километров. Нам-то в Сосновке грех обижаться. И местная «Агрофирма»; и французская, где клубнику выращивают; и гостиница с развлекательным центром; и «Заводь рыбака»; и полигон для стрельбы.

— И правда много всего, — отметила Александрина. — Достаточно близко от города, и места благодатные. Сосны и смешанный лес. Больше всего люблю сосновый воздух, — улыбнулась она. — Я же сама из таких мест. В Боровом родилась. Воздух здесь целительный, — с наслаждением опустила окно пониже Логвинова. — Для меня, если хвоей не пахнет, значит, это и не деревня.

— Поди ж ты, — покрутила головой попутчица. — А мы привыкли и не замечаем. Остановите, пожалуйста, вон там, у магазина. Спасибо, что подвезли! Сколько я вам должна?

— Ну, что вы! Мне же по пути. Приятно было вместе скоротать дорогу, — улыбнулась на прощанье Александрина.

— Спасибо! Спасибо! — ещё раз горячо поблагодарила женщина, выбираясь из машины.

Дом, где жил Виталий, находился среди прочих, возведённых в советское время. Построен из сосновых брёвен. Снаружи обложен силикатным кирпичом. Крыша единая для двух квартир, в каждой из которых: закрытая веранда, прихожая, одна большая жилая комната, две поменьше, кухня и крохотное помещение для ванной, в которой большинство жильцов, в том числе и семья Лесных, оборудовали санузел. Забор из сетки-рабицы, огораживающий небольшую территорию для хозяйственных построек и выгула птицы. Здесь же приютился гараж. Позади дома за оградой — участок, с десятком фруктовых деревьев, ягодных кустов и огородом.

Остановив машину перед воротами, Александрина вышла и огляделась. Виталия не было видно.

— Здравствуйте, Александрина Григорьевна, — поприветствовал её сосед Виталия — шестидесятивосьмилетний мужчина; невысокий, поджарый; с короткой стрижкой седых волос; густой щёточкой рыжих усов, с сильной проседью; неизменно одетый в клетчатую фланелевую рубаху, заправленную в тёмно-синие спортивные брюки из плотного эластика и джинсовый жилет.

— Здравствуйте, Илья Иванович, — молодая женщина вспомнила имя соседа, когда тот поздоровался.

— Виталий, кажись, в огороде копался, — подсказал пожилой мужчина. — Да вы проходите прямо в калитку. У нас ни у кого собаки нет, — напомнил он.

Виталий с отцом не заводили питомца после того как не стало верного пса, прослужившего хозяевам двадцать лет. Сосед тоже не решался заводить собаку, до сих пор горюя о погибшей восемь лет назад дворняжке по кличке Табакерка. Собака пала от руки младшего брата Ильи Ивановича, Игната, сбежавшего из тюрьмы, где он отбывал длительный срок за убийство. Тот прикончил дворняжку сразу, ступив ночью во двор дома умерших родителей, где одиноко жил Илья Иванович. Старший брат не пустил Игната на порог, озлобившись за гибель собаки, и ничем не помог ему. Нагрянувшие к Илье Ивановичу поутру сотрудники полиции так и не смогли напасть на след сбежавшего заключённого, до сегодняшнего дня числившегося в розыске. Впрочем, Илья Иванович доподлинно не знал и не интересовался, закрыто ли дело, вычеркнув брата из своей жизни.

Словно почувствовав приближение Александрины, парень поднял голову от грядки, где сеял морковь. Выпрямившись, радостно заспешил к молодой женщине. Чёрный тонкий свитер, камуфляжные штаны, высокие ботинки на шнурках — Александрина отметила, что, несмотря на рабочую одежду, выглядел он опрятно.

— Осторожно, — предупредил Виталий, — земля сырая после дождя. Да ещё закультивирована отлично. Мягкая. Проваливаешься чуть ли не по колено. Здравствуй, — приблизился парень. — Рад, что ты приехала. Сейчас вымою руки и будем с тобой обедать.

— Здравствуй, — улыбнулась Александрина, у которой при виде молодого человека, неожиданно для себя, разлилось тепло по сердцу. — Подожди с обедом. Давай-ка помогу тебе закончить посадку. Не волнуйся, я умею, — предварила она возможный отказ парня. — У Ларисы половина участка посажена моими руками. У меня и переобуться есть во что. И перчатки резиновые имеются. Декоративным маникюром не увлекаюсь, но руки у врача должны быть ухожены.

— Ну, что ты, — залился краской от восторга и смущения Виталий, — я сам потом досажаю.

— Не доверяешь? — прищурилась Александрина.

— Доверяю, Аля, — тихо произнёс парень, справившись с волнением. — Только гостя надо за столом принимать, а не в огороде.

— А желание гостя берётся во внимание? — задорно обернулась она через плечо, направляясь к своей машине. — Сначала посадка, а потом уже займёмся обедом, — безапелляционно заявила Александрина. — Заодно и аппетит разыграется.

— Желание гостя — это святое.

Посадку завершили довольно быстро. Не прошло и часа, как морковка и лук заняли своё место в грядках.

— Бабушка как поживает? — поинтересовалась за столом Александрина.

— Спину вчера скрутило, — ответил Виталий. — Должно быть, остыла на ветру. Позавчера сажала у себя, так даже жилетку не накинула. Вот и прохватило. А то бы мы сегодня вместе с ней посадкой занимались. Убеждаю её не сажать свой огород, говорю, что нам вполне одного хватит. Она ни в какую. Не будет, говорит, земля пустовать, пока я жива.

— Пойдём-ка я её осмотрю, — решительно заявила Александрина, наскоро завершив обед.

— Александрина Григорьевна, радость-то какая, — заулыбалась пожилая женщина при виде спутницы своего внука. — А я вот расхворалась. Еле-еле поворачиваюсь. А тут ведь время такое: самый огород, посадка. Как говорится, день год кормит. То бы мы с Виталием сейчас хлопотали, а теперь ему одному приходится. Ещё и для меня еду готовит.

— Ничего, Виталий, вижу, справляется, — ответила Александрина. — Давайте я вас посмотрю. Надо курс уколов сделать, — сказала она по завершении осмотра. — Таблетки пропить. Сегодня и завтра я уколю, а потом надо будет кого-то подыскать. Может, Виталий сумеет? Он же наверняка отцу делал.

— Ой, что вы, Александрина Григорьевна, — воспротивилась Анастасия Петровна, — будет ещё парень на мою голую задницу смотреть. Я соседушку попрошу, Оксану. Она у нас совсем молоденькой вдовой осталась с двумя ребятишками. Всё, лапушка моя, умеет, и уколы, и капельницы, если надо. У неё муж, Антоша, астмой болел. Она, бедняжка, всё делать научилась.

— Она медсестра?

— Нет, Александрина Григорьевна. Оксанушка у нас повар. Здесь, в Сосновке, в гостинице работает. Но вы не волнуйтесь, она и правда уколы хорошо делает. Рука у неё лёгкая. А если она не будет успевать, Виталий фельдшерицу привезёт с медпункта.

— Хорошо, — согласилась Логвинова. — Тогда я сейчас съезжу в город, в аптеку, и куплю всё, что надо.

— Аля, ты напиши, я сам съезжу, — подал голос в открытую дверь из другой комнаты Виталий, вспыхнувший от радости, когда Александрина, говоря о возможности сделать укол, сказала «сегодня и завтра».

— Оставайся дома, мне будет сподручнее купить самой, — отказалась Логвинова.

— Тогда я сейчас быстро за деньгами.

— Виталик, — сказала бабушка, — возьми у меня в тумбочке. — Там тысячи полторы должно быть. Хватит, Александрина Григорьевна?

— Вполне, — торопливо поднялась молодая женщина. — Только с деньгами потом разберёмся.

Накупив медикаментов на пять тысяч, Александрина постаралась увильнуть от расчёта, попытку которого предпринял парень после её возвращения. Потом, когда окружённая тёплой заботой, накормленная Анастасия Петровна задремала, молодые люди вернулись в дом Виталия. Вскоре о денежных расчётах, к воодушевлению Александрины, было забыто, поскольку молодые люди занялись друг другом.

Проснувшись утром, Виталия рядом не обнаружила. Поэтому Александрине не удалось сравнить свои нынешние ощущения с теми, что одолели её в первое утро с парнем. Зато несомненным оказалось настигшее молодую женщину умиротворение. Лишь неожиданно для неё зазвучавшие строки внесли смятение.

Сердце по-прежнему тянулось к Владимиру. Но простота обстановки свидания с Виталием словно оттенила ярчайшую гамму чувств, что испытывала к любимому Александрина. Так обыкновенная с виду деревянная рамка придаёт дополнительное очарование изысканной картине.

— Аля, — выдохнул парень, появившись в дверях комнаты, — ты проснулась, — произнёс он, на излёте удержав готовую вырваться благодарность за то, что молодая женщина дождалась его возвращения. — Я поймал рыбу на завтрак, — объявил Виталий, сияя широкой горделивой улыбкой.

— Когда же ты успел? — улыбнулась в ответ Александрина, испытывая непреодолимое желание приблизиться вплотную к молодому человеку, восторженно объявившему о своей добыче. — На реке, должно быть, прохладно, — прильнула она к парню, вдыхая упоительный запах речной свежести. — У тебя даже волосы замёрзли, — потянувшись к его голове, взъерошила пальцами тёмную шевелюру.

— Это влажность тумана, — объяснил Виталий, не решаясь обнять в ответ молодую женщину, тёплую и невероятно соблазнительную спросонок. — Там совсем не холодно. А ближе к обеду обязательно разыграется солнце.

— Откуда ты знаешь?

— Утренний туман — верный признак того, что день будет солнечным.

— Я проголодалась, — весело заявила Александрина. — Давай-ка, прежде чем пожарить рыбу, быстренько соорудим омлет.

— А рыбу пока могу поставить в духовку запекаться в фольге. Жарить я не умею, — извинительно улыбнулся Виталий.

— Какая рыба? — заглянула в раковину Александрина.

— Голавль.

— О, прекрасно! Раньше нравились караси, а теперь почему-то предпочитаю язей и голавлей.

— Кто научил разбираться в рыбе? — с затаённой ревностью осторожно спросил Виталий.

— Угощает приятель мужа Ларисы. Она, кстати, терпеть не может возиться с рыбой. Но есть очень любит, — хохотнула Александрина. — Поэтому приходится готовить мне. Её муж, Миша, самоотверженно чистит и потрошит. А потом уже я могу жарить или запекать рыбу в любых количествах. От бабушки научилась, — тепло пояснила она, — у которой жила на каникулах.

Утолив первый голод, незаметно для обоих, надолго растянули удовольствие совместного завтрака. Чай сменялся кофе; сырный крекер пряниками; на столе, в дополнение к сгущёнке, появлялись малиновое варенье, яблочное повидло и мёд.

— Как Винни в гостях у Кролика, — потешалась Александрина, пробуя по ложечке каждое из угощений. — «Ну, если вы больше ничего не хотите…»

— Не уходи, — вскочил Виталий, позабавив гостью своим испугом. — Сейчас сгоняю в магазин за шоколадками и мороженым.

— Я, конечно, сладкоежка, но не до такой же степени, — покатилась со смеху Александрина. — Не надо никуда гонять, — успокоила она парня. — Уходить я пока не собираюсь. Сначала зайдём к Анастасии Петровне, сделаю ей укол. А потом желаю прогуляться к реке, где ты поймал эту замечательную рыбу. И в лес тоже неплохо наведаться. Тебе же нельзя забывать свои лесные владения.

— Везде с тобой побываем, — пылко заверил Виталий, вне себя от радости, что проведёт с Александриной ещё несколько часов.

С удовольствием прогулявшись к реке и довольно долго побродив по лесным владениям, расстались в завершении дня с необыкновенным ощущением, будто каждый из них обменялся с другим толикой счастья, многократно приумножив при этом своё.

Глава 12

Чуть меньше года назад

— Виталя, — с жалостливой нежностью обратилась однажды к внуку Анастасия Петровна, — ты бы не привыкал к этой женщине.

— О чём ты, бабуль? — недовольно сдвинул брови парень.

— Не любит она тебя, мой хороший. Вроде тянется к тебе, но не любит. Уж поверь моему сердцу женскому, — смелее произнесла бабушка, воодушевившись, что Виталий не ушёл от разговора, а, наоборот, как будто настроившись на длительную беседу, примостился рядом на скамейке.

— Да знаю, — неожиданно для Анастасии Петровны, обречённо произнёс парень.

— А раз знаешь, — осторожно приступила к убеждению бабушка, — то и ни к чему её привечать.

— Ба, ну что ты говоришь! — возмутился Виталий. — Ты мне советуешь выгнать её?

— Боже упаси, — всплеснула руками пожилая женщина. — Только не надо бы… — растерянно забормотала она, не решаясь завести с парнем разговор об интиме, искренне считая, что привязанность внука к Александрине зиждется именно на этом.

— Ба, ты, гляди, не вздумай сказать Але, чтобы не приезжала.

— Господь с тобой, Виталя! Да разве я могу сказать такое доктору, что Коленьку лечила? Сама приезжала, без вызова. И тебя в чувство привела, когда Коля ушёл. Да я ей век благодарна буду!

— А теперь она сама нуждается в помощи.

— Так помоги, — простодушно воскликнула Анастасия Петровна. — О чём просила-то? — спохватилась бабушка. — Гляди, Виталя, помощь разная бывает. Может она в поручители тебя зовёт? Или кредит просит на себя взять? Мало ли…

— Ба, ну какой ещё кредит? Не просила она ни о чём. Просто плохо ей. Понимаешь?

— А с тобой хорошо? — затаённо усмехнулась бабушка.

— А со мной хорошо. Спокойно.

— Тогда это точно не любовь, — вздохнула Анастасия Петровна.

— Почему это? — изумился её проницательности внук, хотя подспудно и сам осознавал бабушкину правоту.

— Любовь, Виталик, это, когда хорошо, но не спокойно, глубокомысленно заявила пожилая женщина.

— Должны страсти кипеть? — в свою очередь усмехнулся парень.

— Страсти не страсти, а без волнений не обойтись. Когда любят, скучают друг без друга. Перезваниваются опять же. Стараются увидеться как можно чаще. А тут что? Приехала раз в год и «до свидания!»

— Пусть так, — упрямо сжал губы Виталий. — Я всё равно буду её ждать, когда бы она ни появилась.

— Вот этого я и боюсь, Виталя. Привыкнешь так жить, словно на вокзале, в ожидании поезда. Да только на вокзалах-то не живут, мой милый. Там людей дорогих встречают. А живут дома, в настоящей семье.

— Значит, не суждено мне, как люди жить. Поэтому останусь на вокзале, ждать дорогого человека.

— Ох, Виталик-Виталик, привыкнешь, потом, ой, как сложно будет от сердца оторвать. Мне и её жалко, конечно. У неё явно сердце не на месте. Видно, любит кого-то, но безответно, — предположила Анастасия Петровна. — Вот она у тебя душой и отогревается.

«…и телом», — собиралась добавить пожилая женщина, однако вовремя прикусила язык, опасаясь, что внук откажется продолжать разговор в подобном ключе, и у неё не останется возможности попробовать убедить его расстаться с Александриной.

— Но тебя-то жальчее. Ты же внук мне, Виталя. А если тебе на Оксанушке жениться? — воодушевилась бабушка, не зная наверняка, но подозревая, что молодые люди иногда проводят ночь вместе. — Уж до чего женщина хорошая! И за Коленькой нам ухаживать помогала. И работящая. И хозяйка отличная. И мать, каких мало. В пацанятах своих души не чает. Она тебе и своего дитя родит. А как станешь счастливым отцом, так про всё на свете забудешь. Уж про вокзал-то свой точно, — хмыкнула Анастасия Петровна. — Что скажешь, внучок? И Оксанушке полегче будет. Ты ей, конечно, и так помогаешь во всём, где мужские руки нужны. Но муж есть муж. А то, что деток у неё двое, ничего. Справитесь. И мальчишек, и своего ещё в люди выведете. Господь не оставит! Я вам буду помогать, сколь сил хватит. Через три года восемьдесят исполнится, если доживу. Прибавка большая к пенсии, да за уход.

— Не люблю я Оксану, бабуль, — разом пресёк все доводы женитьбы на соседке парень.

— А докторшу, стало быть, любишь?

— А её люблю.

— Ну, что же, — снова вздохнула пожилая женщина, — люби, только знай, придёт время, когда поезд твой сменит маршрут, свернёт на другой путь. И останешься ты один-одинёшенек на своём вокзале. Так и будет, — торопливо заговорила Анастасия Петровна, чтобы у внука не оставалось возможности её перебить. — Однажды приедет она к тебе и скажет: «Ты хороший, но я люблю другого».

— Так и скажет «хороший»? — горько улыбнулся Виталий.

— Обязательно скажет, — кивнула бабушка. — Так всегда говорят, когда расстаются с теми, кого не любят.

Между тем Александрина продолжала приезжать в Сосновку, по меньшей мере, раз в месяц. Всякий раз у молодой женщины создавалось впечатление, будто Виталий знает наверняка об её приезде. Неизменная радость при встрече; непременное угощение: замаринованная к её появлению речная рыба либо домашняя птица, которую потом обжаривали на мангале или запекали в фольге; обязательный гостинец с собой. Раз от разу насыщенные тёплыми эмоциями встречи с парнем становились всё более приятны. Помимо доставляющего обоюдное удовольствие интима, совместного приготовления вкусностей и прогулок, обоих интересовало прошлое друг друга.

Однажды Александрина воодушевлённо поведала, что способна составить достойную конкуренцию в рыбной ловле. Виталий тут же предоставил ей возможность доказать ловкость, позаимствовав у приятеля второй спиннинг. Александрина по-девчоночьи радовалась, когда выловленная ею щучка оказывалась чуть крупнее той, что добыл парень. Надо было видеть улыбку довольного её «выигрышем» молодого человека, искренне восхищённого умением возлюбленной.

— У тебя улыбка до ушей, — фыркнула Александрина, — как будто ты поймал самую крупную рыбу.

— А что такого? — удивился парень. — Мне действительно очень приятно. Ловко управляться с удочкой — способность, достойная будущей жены лесного человека, — смело добавил он.

Молодая женщина стушевалась. Напоминание о предложении прозвучало впервые, после того как оно было сделано год назад. Причём Виталий говорил спокойно, не ожидая ответа и не вынуждая к нему Александрину. Но уверенность, сквозившая в голосе парня, повергла её в растерянность.

— Для жены лесного человека, — сориентировавшись в непростой для неё ситуации, сверкнула она искорками в миндалевидных дымчатых глазах, — важнее умение собирать грибы и охотиться.

— В самом деле? — усмехнулся Виталий.

— Думаю, да, — решительно встряхнула волосами Александрина. — Вообще-то, грибы я собирать не умею. Бабушка-врач с раннего детства привила к ним стойкую неприязнь. Кто-то из близких соседей сильно отравился, и его не успели спасти. А охотиться просто не люблю. Зато на стрельбищах мне ни разу не удавалось попасть в «молоко», — с затаённой гордостью добавила она.

— Кстати, к грибам я и сам равнодушен, хотя разбираться в них отец меня научил. Да и охоту как-то не жалую. Но ружьё имеется. От папы осталось. Он до болезни всерьёз увлекался охотой. Ездил куда-то севернее наших краёв: за рябчиками, косачами. Ходил на кабанов. А я как-то не привык. Получается, что от отца унаследовал только любовь к лесу.

— В Сосновке вроде бы имеется стрельбищный полигон?

— Имеется, — подтвердил Виталий, — в трёх километрах отсюда. Там же детская школа пулевой стрельбы.

— Наверное, всем можно там пострелять? Конечно, за деньги. Давай как-нибудь съездим.

— Обязательно съездим, — пообещал Виталий.

Однако вскоре интерес Александрины неожиданно привлекла лесопилка. Однажды у них зашёл разговор о том, как парень подрабатывал, пытаясь накопить отцу на операцию.

— Увы, — со вздохом напомнила женщина, — операция при этом заболевании не делается. Но я тоже в детстве приставала к бабуле, когда же мы повезём дедушку в Москву на операцию. А где ты работал? — спросила она, стараясь отвлечь обоих от грустных воспоминаний.

— По выходным — на лесопилке, а в отпуске мы с Дэном два года подряд ездили в Боровое на очистку прудов.

— Ну, очистку прудов примерно представляю. Наверняка пахнет не лучшим образом, — сморщила нос Александрина. — А вот на лесопилке никогда не была.

— В чём же дело? Она в соседнем селе. Там мой одноклассник работает. Поедем, поглядишь, как всё устроено.

Лесопилка произвела на Александрину впечатление.

— Надо же, — изумилась она, осматривая пилораму, — как примитивно я мыслила, представляя лесопилку.

— Небось, — тонко улыбнулся худощавый блондин с едва заметными веснушками на слегка вытянутом лице, — при слове «лесопилка» представляли «Техасскую резню бензопилой»?

— Примерно, — коротко ответила молодая женщина, решив не обижать дерзким ответом одноклассника Виталия, проводившего «экскурсию».

На распиловку соснового бревна потребовалось не больше пяти минут. На глазах молодых людей дерево превратилось в стопку досок «сороковок», почти готовый штабель которых ожидал отправки клиенту.

— Это ведь не пила, насколько я понимаю? — спросила у Виталия Александрина, не отрывая взгляда от процесса.

— Пилами пользовались раньше, — объяснил парень. — Потери древесины от пилы — пять миллиметров опилок. А это металлическая струна. Опилки получаются не более миллиметра шириной. Представляешь, какая экономия? — воодушевлённо вещал Виталий.

— Супер, — кивнула, по-прежнему не оборачиваясь, Александрина.

— А где берут брёвна? — поинтересовалась молодая женщина, когда, поблагодарив Игоря, они покидали лесопилку.

— Закупают в нашем лесном хозяйстве. Для вырубки предназначены специальные участки. Кроме того, на спил идут высохшие деревья.

— Ты всем этим занимаешься? Я имею в виду выборку деревьев.

— В основном сам. Иногда помогает мастер леса с Балашовского участка. Он, правда, у нас на полставки. Поэтому чаще всего стараюсь справляться самостоятельно. Но при большом объёме работ без помощника не обойтись. А так наше лесное хозяйство небольшое. И всё поддаётся контролю.

— Это, если грамотно заниматься своим делом. Но ведь так далеко не везде, правда?

— Что ты имеешь в виду? — улыбнулся парень. — Возможность загнать древесину налево? Это не практикую. Отец воспитал таким образом, что мне даже и в голову не пришло бы ни поощрить «левый» сбыт, ни предложить самому. Он всегда говорил, что лес непременно отомстит за обман. Нельзя его обижать.

Стало быть, — пристально глянула на молодого человека Александрина, — лес способен отомстить?

— Не в буквальном смысле. Но сначала он может помертветь.

— Как это?

— Сперва пропадают птицы, затем животные. А потом лес исчезает совсем. Отец рассказывал, бывают такие места, где исчезнувший лес не растёт, сколько бы его ни пытались возродить.

— А как его возрождают?

— Сажают молодняк, а тот вскоре засыхает. Вот так-то.

— А в твоём хозяйстве есть участки с молодняком?

— Конечно. В следующий раз обязательно пойдём туда. И ещё покажу питомник с новогодними деревцами.

— Ёлочками?

— Нет, ёлки у нас не растут. Выращиваем только сосны.

— Интересно, — увлеклась Александрина. — А что это за место Табачная заимка?

— Ты откуда слышала? — удивился Виталий.

— Игорь что-то такое выдал, вроде того, будто бы там самые лучшие сосны. Но пилить опасаются. Говорит, там находится место с зыбучими песками. Даже трактор может затянуть, не говоря уже о людях.

— Если интересно, то после соснового питомника, посмотрим Табачную заимку. Я тебе всё про неё расскажу.

Глава 13

Полгода назад

В прошлый раз о Табачной заимке как-то забылось. А потом Александрина пропала. Вернее, не совсем пропала, просто долго не приезжала к Виталию.

— Меня какое-то время не будет, — предупредила она парня. — С десятого сентября начинается отпуск. Поеду на море. Только оно помогает сбросить напряжение, накопившееся за рабочий год.

— Счастливо тебе отдохнуть, — тщательно скрывая печаль, пожелал Виталий. — Приезжай, когда вернёшься.

Молодой человек не выразил стремления поехать вместе с Александриной, проницательно почувствовав, что ей есть, с кем разделить счастливое время отдыха. Иначе она позвала бы его с собой. Или, по крайней мере, поинтересовалась бы временем отпуска самого Виталия.

Несмотря на то, что Александрина предупредила о долгом отсутствии, парень не предполагал, насколько трудно дастся ему разлука. Установив для самого себя срок в две недели, на которые, по его разумению, мог продлиться морской отдых, молодой человек принялся считать дни. Каждое утро он пробуждался с надеждой увидеть Александрину.

Она появилась два месяца спустя, в ноябре, с началом первых сильных заморозков. Увидев парня, не обратила внимания, насколько осунулось его лицо. Виталий сиял улыбкой, полной такой искренней радостью, что у неё невольно разлилось тепло по сердцу. Это не стало откликом влюблённой женщины, поскольку провела чудесное время с любимым человеком. Это была всего лишь ответная радость при виде близкого друга. И, совсем немножечко, довольство от осознания того, что её любят.

— Итак, что же это за таинственная Табачная заимка? — спросила Александрина во время прогулки по прозрачному лесу поздней осени.

— Пожалуй, это место окутано легендами больше, чем какое-либо другое. На краю леса, ближе к Фащёвке, находится бывшая усадьба князя Табачникова. Огромный парк с дорожками из красного кирпича, множеством лиственных деревьев.

— А само здание сохранилось? — живо поинтересовалась Александрина.

— Нет, от него остался только фундамент. Но дорожки целы и даже не особенно заросли травой. Если хочешь, можем прогуляться туда прямо сейчас. Только путь неблизкий.

— Движение — жизнь, — весело провозгласила молодая женщина. — Идём!

— Вообще-то, туда можно добраться в объезд через Фащёвку. Оставить машину в деревне, а оттуда уже пешком до усадьбы.

— Как насчёт мотоцикла? — лукаво прищурилась Александрина. — Какая там дорога? Случайно не песчаная?

— Там вполне приличный асфальт, — улыбнулся Виталий. — Просто на мотоцикле сейчас слишком холодно. Не хочу, чтобы ты простудилась.

— Тогда лучше пешком, — встряхнула волосами молодая женщина. — А как усадьба связана с Табачной заимкой?

— Это место сразу за парком или, если идти из Сосновки, перед парком.

— Тогда вперёд! — скомандовала Александрина. — Расскажи, почему её так назвали, — попросила она по дороге.

— Князь Табачников занимался разведением табака.

— Символично, — заметила молодая женщина. — И фамилия соответствует.

— Кстати, надо сказать, фамилия тоже может быть легендарной. Не исключено, что её присвоили из-за табачных плантаций.

— Как такое может быть? Неужели не осталось никаких сведений о княжеской семье?

— Все следы семейства потерялись ещё до революции, постепенно обрастая легендами. Хотя разведение табака было вполне реальным. И табачная фабрика в соседнем районе, куда свозилось сырьё, до сих пор функционирует.

— Предполагаю, что следы теряются именно в Табачной заимке?

— Именно там, — кивнул Виталий. — По легенде, старшая дочь князя, влюбившись, как говорится, в проезжего офицера, попыталась сбежать с ним. Чтобы запутать следы, они взяли путь через лес. По одной из версий, их затянуло в зыбучий песок посреди сосен. А по другой, князь настиг их. Пытаясь вернуть дочь домой, выстрелил в самозваного жениха. Девушка закрыла любимого собой, погибнув от пули отца. Насчёт офицера версии разные. По одной из них, его всё-таки прикончил князь. А по другой, тот застрелился сам, не пережив гибель возлюбленной.

— Что же стало с князем? Вероятно, после такого его ждала каторга или тюрьма?

— Ни то, ни другое. Следов девушки с возлюбленным так и не нашли, несмотря на то, что по следу пускали собак. Ни девушки, ни офицера, ни лошадей. Никого. Ни живых, ни погибших.

— Так, может, они всё-таки спаслись?

— Теперь точно не узнать. Князь вернулся из леса с убеждением, что беглецов затянуло в зыбучий песок. А может, сам пустил такой слух. Сразу после произошедшего семья князя снялась с места, уехав в неизвестном направлении. Самое удивительное, что о них нет сведений даже в церковной книге, куда записывали всех православных. Поэтому и фамилия Табачников считается легендарной, как и заимка.

— Надеюсь, — с оживлённым волнением произнесла Александрина, — Николай Иванович показал тебе опасные места с зыбучим песком?

— Нет там никаких зыбучих песков, — улыбнулся Виталий. — Мы не один раз прошли с отцом каждый сантиметр этой заимки.

— Эх, ну, что же ты, — рассмеялась Александрина, — не мог подольше подержать интригу. Надо было нагнетать страх вплоть до вступления на заимку. Да так, чтобы девушка шаг сделать боялась, — продолжала потешаться она. — А ты сразу раскрыл весь секрет.

— Я не собирался тебя пугать, — запросто ответил парень. — Достаточно того, что легенда прочно засела в головах у наших деревенских. До сих пор на этом участке боятся работать на очистке леса и заготовке древесины.

— И как же ты с этим справляешься? — удивилась молодая женщина.

— А вот это действительно неподвластно разуму. Если легенда о князе и зыбучих песках вызывает сомнение, то не поверить своим глазам довольно сложно. В этом квадрате лес как бы очищает себя сам. Такое ощущение, будто сосны замерли в своём росте почти столетие назад. Нет ни молодняка, ни поваленных деревьев, ни сухих. А древесины хватает и в других местах. Поэтому начальство предпочитает не трогать эту заимку. Вот такая тайна, которую лес, видимо, пока не готов нам открыть.

— Надо же! Волшебная заимка.

— Кстати, легенда не обошла и современность. В Сосновке поговаривают, что сбежавший из тюрьмы брат нашего соседа сгинул именно здесь, в зыбучих песках.

— Я что-то такое слышала краем уха. Кажется, Анастасия Петровна когда-то упоминала. Сам-то он точно не расскажет.

— Какое там! Илья Иванович поседел в ту ночь, когда заявился брат и прикончил собаку. Бабушка говорила, на дядю Илью было больно смотреть. Вечером — добродушный весёлый мужик; волосы и усы с рыжинкой. А утром — раздавленный горем, седой, с пожелтевшим лицом.

— А кто-нибудь из соседей слышал этот переполох?

— Нас с отцом не было дома. Папа ездил с сестрой на обследование. А я служил в армии. Бабушка и её соседка, Оксана, тоже ничего не слыхали. Может, гавкнула пару раз собака, да и всё. Мало ли, на кого лает по ночам псина. Предполагали, что свидетелем мог быть муж Оксаны, Антон. Он погиб в ту же ночь.

— Его убили? — ужаснулась Александрина.

— У Антона случился приступ астмы. Он возвращался поздно ночью с поля. Механизаторов всегда развозили по домам. Теперь точно не вспомнить. Кажется, машина заглохла в начале нашей улицы. Поэтому Антону пришлось немного пройти пешком. Вроде и недалеко, однако закончилось трагично. Ему двадцать три было. Мы ровесники, в одном классе учились, с ним и Оксаной. Двое мальчишек без отца остались.

— Ужас какой! Погоди-ка, а разве астматикам разрешено работать механизаторами? Там же удобрения, гербициды и всякое такое.

— Не знаю насчёт разрешения. Но у Антона всегда был при себе баллончик на случай приступа. Говорят, когда они с Оксаной поженились, приступы практически прекратились. Но баллончик он всё равно с собой носил. В ту ночь баллончика почему-то не оказалось. Может, на работе забыл или потерял. А приступ случился сильнейший. Решили, что Антон испытал какой-то жуткий стресс. Может, увидел, как бандит уничтожил собаку. Задыхаясь, Антон то и дело твердил: «Табак… табак…»

— А табак здесь при чём?

— Собаку дяди Ильи звали Табакерка.

— Надо же! Опять связь с табаком.

— Да, только очень уж печальная. Антон задохнулся на руках Оксаны, прежде чем подоспела скорая.

— Уже и не хочется идти на эту заимку, — грустно заметила Александрина.

— А мы почти пришли. Взгляни, — указал раскрытой ладонью вперёд Виталий.

Молодые люди остановились, поражённые зрелищем. Парень, неоднократно видевший лесную картину таинственной заимки, всякий раз не мог ею надивиться. Что касалось Александрины, то вид на заимку ошеломил её. Было отчётливо заметно различие между зелёным цветом огромного лесного массива и растущих на заимке деревьев, с оттенком хвои в точности как у голубых елей. Это казалось немыслимым. Между тем, как подчеркнул Виталий, говоря о заимке, невозможно было не поверить собственным глазам.

— Несмотря на все трагические истории, связанные с ней, — выдохнула по прошествии времени Александрина, — смотрится потрясающе. Какая-то неподвластная времени и страхам красота.

— Вот и у меня было точно такое же впечатление, — подхватил парень, — когда я увидел это впервые.

Вступив на заимку, продолжительное время бродили между стволами голубоватых сосен. Ощущения молодых людей не изменились. Тревожности не было и в помине. Вокруг царили тишина и покой. Причём тишина не зловещая, а некоторым образом, подёрнутая усталостью. Словно деревьям, отличающимся по цвету от своих собратьев, наскучило исполнять партию в неоднозначных легендах. Будто соснам очень хотелось, чтобы кто-нибудь развенчал убеждение в том, что посреди них имеются очаги зыбучих песков.

— Здесь необычайно светло, — отметила Александрина, бережно переступая по ковру из упавших иголок, казавшихся серебристыми, — много воздуха и чистоты. Должно быть, это потому, что мы пришли сюда поздней осенью.

— Точно также чувствуешь себя здесь в любое время года, — проговорил Виталий. — Правда, зимой я был здесь только однажды, когда снега почти не выпало.

Александрина молчала, пытаясь осмыслить одолевавшие чувства. Заимка подействовала на неё, будто хрустальный шар в руках у гадалки, когда взору необъяснимым образом открывается то, что прежде оставалось незаметным. Молодая женщина вдруг отчётливо разглядела, как похудело лицо Виталия за время её длительного отсутствия. И, одновременно, загадочное место образовывало над Александриной символический купол, воздействуя, словно пирамида, дарующая умиротворение и наслаждение покоем.

Прогулка продолжилась. Обоим было жаль покидать заимку, поэтому они ещё побродили среди таинственных сосен. Территория бывшего поместья не произвела на Александрину особого впечатления. Парковые деревья, растеряв листву, смотрелись довольно уныло. Зато трава, растущая сквозь покрытие из красного кирпича, с первыми заморозками потеряла свою упругость, и шагать по дорожкам оказалось приятно.

— Должно быть, немало поколений мальчишек искали здесь клад, — равнодушно кивнула на остатки строения молодая женщина. — Монеты, украшения…

— Это место как-то обходили стороной, — возразил Виталий. — Во всяком случае, отец никогда не упоминал, чтобы в детстве они с друзьями бегали сюда. Хотя мальчишек всегда влекли тайны.

— А вы с Денисом?

— Мы предпочитали рыбалку, походы за земляникой, — тепло улыбнулся парень.

— Возвращаемся? — уточнила Александрина, почувствовав, что после длительной прогулки разыгрался аппетит.

— Назад очень далеко, — возразил парень. — Да и обедать пора, — заметил он, словно догадавшись, что спутница проголодалась. — В Фащёвке живёт папин приятель. Он и подбросит нас до дома.

На следующий день Александрина возвращалась домой в смешанных чувствах. Образовавшаяся из-за ремонта дороги «пробка», в которой автомобили едва двигались, не вызвала досады. Наоборот, молодая женщина обрадовалась возможности поразмышлять.

Ей необычайно нравилось, что они с Виталием интересуются друг другом, узнают о предпочтениях, ощущая общность вкусов. Об интиме не стоило и упоминать, настолько отношения представлялись гармоничными, доставляющими взаимное удовольствие. Проявляя заботу и внимание в быту, вдобавок парень старался чем-нибудь увлечь Александрину. И это ему прекрасно удавалось. В целом всё было прекрасно, однако молодой женщине не хватало какой-то искры в сердце, какого-то беспорядка, нарушающего умиротворение, благодаря чему чувство к Виталию можно было назвать любовью.

Между тем, стоило ей мысленно произнести имя Владимира, как её охватывала сладостная эйфория. В то же время Александрине мучительно недоставало тех трогательных моментов, которые она находила в отношениях с Виталием. По большому счёту, молодая женщина крайне мало знала о прошлом своего возлюбленного. Ни о детстве, ни о юности, ни о родителях, за исключением вскользь упомянутой Пустоваловым истории об акциях. Александрина понимала, что Владимир не придаёт значения рассказам о прошлом, считая сентиментальной чепухой. Вместе с тем, и настоящее любимого оставалось довольно туманным. Это представлялось в высшей степени странным. Определённые моменты жизни не должны вызывать у близких людей умиление, но своеобразная реакция на то или иное событие, поступок, по мнению Александрины, позволили бы лучше понять характер человека, ближе узнать его.

Пустовалов по-прежнему оставался в некотором роде закрытым, одновременно не испытывая любопытства ни к личности, ни к прошлому своей женщины, как казалось ей самой. С одной стороны, было приятно, что Владимир любит её, несмотря на неизведанные черты характера. А с другой, Александрине хотелось быть как можно ближе к человеку, с первых часов знакомства и по сей день создававшему для неё ощущение праздника. Дело было совсем не в том, что она порывалась сократить упомянутый Владимиром букетно-конфетный период. Александрина попросту недоумевала, что мешает их паре оставаться в этой замечательной атмосфере, сделавшись семьёй. Она была уверена, что Пустовалов не мыслит столь примитивно, считая, будто после женитьбы женщина обязана целиком и полностью взять на себя бытовые заботы. Особенно принимая во внимание материальные возможности Владимира. Если только он был жадным, намереваясь перевалить работу по дому на жену, перестав платить наёмной прислуге.

Скупым Пустовалов однозначно не являлся. В этом у Александрины имелась возможность убедиться. Со стороны казалось, что он тратит все свои доходы на путешествия, обставляя их для себя и спутницы с максимальным комфортом. Владимир обожал пробовать новые блюда, как в лучших мировых ресторанах, так и в случайно обнаруженных кафешках. Пустовалов прекрасно фотографировал, обладая потрясающим чутьём в выборе ракурса, творческим умением, которое он постоянно развивал и, конечно же, качественной аппаратурой. Его снимки вполне могли бы составить достойную конкуренцию на каком-нибудь профессиональном конкурсе. Да и все остальные увлечения, вроде стрельбы, подводного плавания, мотоциклов и парусных яхт требовали вложений, на которые Владимир не скупился, стараясь достигнуть совершенства в каждом из них. Но… он ни разу не полюбопытствовал, интересно ли всё это Александрине. Прельщают ли её экстремальные забавы или она всего лишь проявляет вежливое внимание, потакая увлечённости любимого человека.

Глава 14

Здесь и далее: наши дни

К моменту, когда Пустовалов сделал ей предложение, редкие встречи с Виталием продолжались около года. Помучившись угрызениями совести после первой ночи с парнем, вскоре Александрина перестала корить себя за измену возлюбленному. Более того, оставаясь вдвоём с Владимиром, напрочь забывала о существовании кого бы то ни было. Получив от него предложение, Александрина решила, что поездки к Виталию следует прекратить. Это возникло не из-за того, что в замужестве ей стало бы трудно оправдывать свои отлучки. Молодая женщина ничуть бы не удивилась, если бы после регистрации брака они с Владимиром отправились каждый по своим квартирам, как и прежде, заявляясь на свидания друг к другу. Однако, давая согласие на брак, Александрина считала «походы налево» недопустимыми, невзирая на скептическое отношение Пустовалова к семейным традициям. К тому же в сердце молодой женщины теплилась надежда: после женитьбы хоть немного приблизить возлюбленного к себе. Она полагала, что ей это удастся, если не действовать прямолинейно.

Сегодня первостепенной задачей для Александрины стало расставание с Виталием. С каждым разом молодая женщина всё больше осознавала свою вину по отношению к парню. Однако не могла преодолеть тягу к теплу и душевности, которыми были наполнены встречи с ним.

Александрина обладала уникальной способностью, не теряя водительского внимания, отдыхать за рулём. Длительных поездок, более пятисот километров, ей делать не приходилось. А все остальные доставляли удовольствие, либо, в случае попадания в «пробку», давали возможность поразмышлять.

Сегодня она попыталась в дороге отвлечься от перспективы предстоящего непростого разговора с парнем, которому симпатизировала. Весна, слегка замедлившая свой приход в марте, семимильными шагами отвоевав пространство у зимы к концу апреля, будто старалась покрасоваться перед тем как уступить дорогу знойному лету. Разнообразные оттенки зелени: от нежного окраса толстоствольных ив и кокетливого наряда берёзок до густо-изумрудной дубовой листвы. Поля по обеим сторонам дороги, жизнерадостно зеленеющие озимыми. Чарующий аромат буйно расцветающей в этом году черёмухи. Дороги позднего воскресного утра были свободны. Горожане, в большинстве своём разъехавшиеся по деревням и дачам пятничным вечером, возвращаться в город не торопились. Вскоре Александрина оказалась в Сосновке.

Оставив автомобиль перед воротами, Александрина открыла калитку снаружи, опередив радостно поспешившего ей навстречу Виталия.

— Здравствуй, — выдохнул он, как обычно в первые минуты встречи испытывая волнение. — Замечательно, что ты приехала. Замаринованный в лимоне сом уже час поджидает тебя, — весело объявил парень. — Сейчас нажгу углей, и через полчаса рыбка будет готова.

— Погоди, — смешалась Александрина. — У меня к тебе важный разговор.

— За обедом и поговорим, — без малейшей настороженности Виталий повёл её к дому. — Располагайся, а я пока загоню во двор твою машину.

— Не стоит, — возразила Александрина. — Мне надо будет вернуться. Завтра на работу. В субботу пришлось дежурить в поликлинике, — объяснила она. — Откуда такая роскошь? — спросила молодая женщина, имея в виду рыбу, которая была ей особенно по вкусу.

— Денис возил кого-то из начальства на рыбалку. Он и угостил, — объяснил Виталий, ничуть не стушевавшись при известии, что она не останется на ночь.

— Давай я пока какую-нибудь зелень соберу, если есть.

— Есть, конечно. С краю вылезла прошлогодняя петрушка. И лук тоже где-то рядом, — пояснил Виталий, не сводя восхищённого взгляда с Логвиновой.

Вопреки опасению Александрины, узнав, что она приехала ненадолго, парень обрадовался, почему-то подумав, что молодая женщина решила повидать его, используя единственный на этой неделе выходной. А она, в свою очередь, изумилась, каким образом ему всякий раз удаётся предугадать время её приезда.

— Виталь, привет, — раздался из-за забора девичий голос. — Можно у тебя руки вымыть?

— Привет, Аланка, — обернулся на возглас парень. — Заходи, конечно. Что случилось?

— Мотоцикл заглох на полдороге, — нахмурилась тоненькая девушка с буйной шевелюрой светло-русых мелких кудряшек, длиной почти до пояса. — Пока провозилась с ним, вся перемазалась.

— Починила?

— Ага, — подтвердила девушка, предпочитая не задерживаться на подробностях, поскольку, издалека завидев красный автомобиль перед домом Виталия, остановилась и, поковырявшись в выхлопной трубе, слегка вымазала копотью руки.

Возвращаясь с огорода с пучком зелени, Александрина увидела рядом с Виталием, неспешно разжигающим дрова в мангале, оживлённо жестикулирующую девушку. Копна русых кудрей, почти скрывающая синий свитерок с поперечными цветными полосками; узенькие бёдра, крепкая круглая попка и длинные ровные ноги, обтянутые чёрными брюками, сильно напоминающими лосины.

— Здравствуйте, — раздался дружелюбный голос Александрины.

— Здравствуйте, — взметнулись кудри, описав за спиною девушки полукруг. — Алана, — использовав мужскую манеру, гостья протянула для приветствия руку.

— Александрина, — затаив усмешку в уголках глаз, ответила на рукопожатие Логвинова. — Можно Аля, — добавила она.

— Окей, — кивнула девушка.

— Присоединяйся к нам, — неожиданно для обеих, пригласил новую гостью парень. — Скоро будет рыба в фольге. Знаю, — поднял к ней взгляд Виталий, — ты рыбу не жалуешь. Но будут ещё шпикачки.

— Подойдёт, — благосклонно согласилась Алана. — Давайте я помогу зелень помыть, — предложила девушка Александрине.

— Спасибо, — ответила молодая женщина. — О, Виталь, — с едва уловимым кокетством произнесла она, — а картошечки у тебя не найдётся? Обожаю печёную картошку.

— Сейчас принесу, — с готовностью выпрямился парень.

— Да я знаю где, — остановила его Александрина, ласково положив ладонь на плечо. — На веранде в ведре? Или надо в погреб лезть?

— Нет, — тихо ответил Виталий, растаяв от ласки любимой женщины, — не надо. Там целое ведро.

— Ну и отлично, — весело встряхнула волосами Александрина. — Сейчас вымою и заверну в фольгу. Что это за Диана-воительница? — приглушённо спросила она о девушке, когда та скрылась за углом дома.

— Точно, воительница, — расцвёл улыбкой Виталий. — Аланка — инструктор по стрельбе в детской спортивной школе.

— Бывшая спортсменка? — поинтересовалась молодая женщина.

— Кажется, она и сейчас участвует в соревнованиях. Я особо не в теме. А училась в педуниверситете, на спортфаке.

— Имя оригинальное, — отметила Александрина.

— Алана наполовину осетинка. По отцу. Но родители не в браке. Отец, правда, изредка приезжает.

— Дочку, наверняка, он и назвал?

— Не знаю, — пожал плечами Виталий. — Отец учился с матерью Аланы в одном институте. Кто-то говорит, он приехал на учёбу уже женатым. А кто-то утверждает, что потом женился на девушке-осетинке. Сама понимаешь, — улыбнулся парень, — деревня. Всякий норовит выдвинуть свою версию по поводу матери Аланы.

Девушка вскоре вернулась, и они прекратили обсуждение. В процессе общения, за приготовлением рыбы и шпикачков, выяснилось, что Алана вдобавок работает на стрельбищном полигоне.

— Даю частные уроки стрельбы, — гордо вздёрнула подбородок Алана. — Организую для предприятий игру, типа «Зарница».

— Жуткое зрелище на самом деле, — рассмеялся Виталий.

— Почему? — удивилась Александрина.

— Это он про себя, — хохотнула девушка. — Однажды приезжали его лесные начальники с ментами посоревноваться. Так он весь в краске был.

— Плохо бегал? Не сумел увернуться от пуль? — весело спросила Александрина.

— Поддавался, — подмигнул молодой женщине Виталий. — Начальство всё-таки. Я же в команде с Денисом был. У них человека не хватало. А вообще не очень-то мне понравилось.

— Неужели в армии не научили стрелять?

— В том-то и дело, что стреляю нормально. Аланка не даст соврать.

— Это точно, — кивнула девушка. — Но он снайпер-одиночка. Играть в команде совсем не приспособлен.

— Вот-вот. Да тут ещё начальство. Поэтому изворачивался как мог. Мимо палил. Открывался. Поддавался, как в фильме «ДМБ». Смотрела такой?

— Угу. Действительно, от такой игры никакого удовольствия, — заключила Александрина.

— Зато начальство разъехалось довольным. Глядишь, будут лояльнее при утверждении бюджета лесничества.

— Кажется, готово, — нетерпеливо потянулась к решётке Алана.

— Шпикачки готовы, — подтвердил Виталий, — а рыбе надо ещё чуть-чуть.

Вскоре, расположившись неподалёку от мангала на деревянных, врытых в землю скамейках без спинок, расставили на столе угощение.

Потрясающе, — облизав кончики пальцев, Александрина с наслаждением провела языком по верхней губе. — Рыба — огонь! Просто тает во рту, — закатила глаза молодая женщина, уловив сквозь прикрытые ресницы два перекрёстных взгляда.

Один из них, восторженный, был направлен в сторону Александрины. Парень не сумел скрыть чувств. Ему и в голову не пришло бы таить от кого-либо восхищение любимой женщиной. Второй — гневный — в сторону самого Виталия. Казалось, возмущение источают не только светло-карие глаза девушки, но и её ощетинившиеся, туго закрученные в спиральки локоны.

В целом время провели довольно приятно, если не считать слегка надутой Аланы. Удивляясь сама себе, Александрина кокетничала напропалую, то нахваливая хозяина, то с тихим смехом подшучивая над парнем. Стремление молодой женщины к легкомысленной игре опередило голос разума, напрочь заглушив его к завершению застолья. Искромётный галоп остроумия и тёплых шуток задавал тон пиршеству, повергая парня в пучину удовольствия, которое доставляло ему настроение Александрины. По большому счёту это оказался «театр одного актёра» с молодой женщиной в главной и единственной роли. Зритель, в лице Виталия, был исключительно благодарным, дружелюбно откликаясь на безобидные шутки.

Алану не игнорировали. И, в отличие от парня, Александрина даже попыталась вовлечь девушку в разудалый круговорот чудесных эмоций. Однако та оставалась безучастной, исподлобья поглядывая на Виталия, который никак не мог заставить себя, проявив вежливость, уделить внимание кому-либо, кроме любимой женщины. Даже оторвать взгляд от Александрины оказалось ему не под силу. Почти не притрагиваясь к угощению, Виталий протягивал его Алане и обращался к девушке, не глядя на неё.

Ближе к вечеру, успешно завершив бенефис, Александрина распрощалась с хозяином и второй гостьей.

Глава 15

— Ты перед ней словно мёд на солнце растекался, — возмущённо заявила Алана, после отъезда Логвиновой стремительно обретая дар речи.

— Аланка, ты чего? — добродушно спросил улыбающийся Виталий, вместе с девушкой приводя в порядок место пиршества.

— Ничего, — огрызнулась та. — Это же надо быть таким простаком. Она же из тебя верёвки вьёт! Виталь, что ты в ней нашёл? Подумаешь, пальцы облизала. А у тебя сразу… — девушка внезапно осеклась, проглотив на излёте обидное «слюни до колен». — Эх, до чего же вы, мужики, тупыми бываете.

— Полегче на поворотах, — посерьёзнел парень.

— Извини, — пробурчала Алана. — Неужели ты не видишь? Она же с тобой играет, как кошка с мышем.

— Всё, — не повышая голоса, резко оборвал её Виталий. — Водитель зелёного мотоцикла, встаньте в правый ряд и соблюдайте скоростной режим, — приказал он. — И не делай вид, будто не понимаешь, что обсуждать кого-то за глаза — подло, — сердито добавил парень.

— А клеить парня, на которого тебе плевать, не подло? — вспылила девушка.

— Да тебе-то что? — вновь миролюбиво поинтересовался Виталий. — У нас с тобой всё равно ничего не будет, — безжалостно подчеркнул он. — Я тебе уже говорил однажды, могу повторить, если забыла.

— Не забыла, — возмущённо взметнулись русые кудри. — Спасибо за угощение, — проговорила Алана, устремляясь к воротам, чтобы не расплакаться в присутствии молодого мужчины, по которому сходила с ума, начиная с десятого класса средней школы.

Виталий тогда только вернулся из армии. Алане казалось, что на свете вряд ли отыщется пара красивее: высокий, симпатичный, немного суровый с виду парень и бойкая длинноногая девчонка-стрекоза. Однако Виталий девушкой не очаровался. Несмотря на семилетнюю разницу в возрасте, отнёсся к признанию Аланы с полной серьёзностью. Не растрачиваясь на разговоры, вроде того, что она гораздо моложе, что, взрослея, станет по-другому воспринимать полудетскую любовь и обязательно встретит своё счастье, коротко и однозначно заявил об отсутствии взаимных чувств. Вскоре Виталия одолели заботы с больным отцом. О пылком признании девушки он и думать забыл. Она, в свою очередь, больше не докучала ему. Поселившись на время учёбы в областном центре, надолго пропала из поля зрения. И только при появлении в жизни парня Александрины, по-прежнему влюблённая Алана возобновила свои попытки сблизиться с ним.

Не успела Алана проехать и десяти метров, как мотоцикл неожиданно заглох.

— Привет, Аланка, — приблизился к ней круглолицый крепкий молодой мужчина среднего роста. — Помочь? — деловито осведомился он.

— Обойдусь, — буркнула девушка, заводя мотоцикл.

— К Виталию заезжала? — догадался Денис.

— Шёл бы, ты, участковый, — Алана шмыгнула носом, отсыревшим от не пролившихся слёз, — лесом.

— Так я и иду, — расплылся в улыбке молодой мужчина. — Святое дело — воскресным вечером попить с друганом пивка под вяленую рыбку, — приподнял он обе руки с пакетом в каждой.

— Вот и вали себе, — отрубила девушка, выражая своим видом намерение умчаться прочь.

— Аланка, — ласково продолжил Денис, — оглянись вокруг. Участковый круче лесничего.

— Ты толстый, — фыркнула Алана, сменив гнев на милость, настолько добродушный облик сияющего улыбкой молодого мужчины был располагающим. — Вот сбросишь лишний вес, тогда рассмотрю твою кандидатуру.

— Во-первых, — перебил Денис, — это не лишний вес, а переизбыток мышечной массы, — заметил он, поиграв выпирающими на груди накачанными мускулами. — А, во-вторых, я вообще-то не один участковый в нашем районе. Аланка, — вкрадчиво заговорил он, — давай я тебя с Максом познакомлю, участковым из Карамышево. Парень почти твой ровесник. Не то что мы с Виталькой — у нас не за горами пенсия маячит.

— Вали, Дэн, — захохотала Алана, — пей своё пиво! А то на пенсию потом не очень-то разгуляешься, — обернулась она, трогаясь с места.

— К тебе на полигон приду подрабатывать, тарелочки стрелкам бросать. Ты всё-таки подумай насчёт Макса, — крикнул он вслед.

— По дороге к тебе Аланку встретил, — аккуратно, без пены, наполнил наклонённый бокал пивом из баклажки Денис. — Была у тебя?

— Была, — коротко кивнул Виталий.

— Чего она распсиховалась?

— Да ну её! Так славно посидели. Аля была. Сома, что ты угостил, в фольге запекали; шпикачки жарили. О, кстати, я сейчас тебе на сковороде подогрею, — устремился организовывать угощение для друга Виталий.

К вечеру сильно похолодало, поэтому пиво друзья смаковали уже в доме.

— Не надо, — отказался Денис. — У меня был суперплотный завтрак. С дежурства утром приехал — холодца навернул, потом борща маманя наварила. Есть не хочу. А с Аланкой теперь понятно, почему она взбрыкнула. Докторша твоя, значит, была. Ночевала? — деловито поинтересовался он.

— Нет, одним днём.

— Что так?

— Сам не понял, — пожал плечами Виталий. — Может, просто повидаться захотела.

— А как же секас? Ах, да, Аланка нарисовалась, — сам себе ответил Денис. — Сбила всю малину. Надо было набодрить её отсюда.

— Неудобно как-то. Она просто заехала руки помыть. На дороге пришлось с мотоциклом возиться. А тут мы как раз костёр затевали. Вот я её и пригласил.

— Ну-у-у, тогда сам виноват, — протянул Денис. — Ты же не думал, что девчонка откажется. Зачем приглашал?

— Сам не знаю, — улыбнулся Виталий. — Лишний раз показать, что не один, чтобы отстала.

— Не проймёшь её ничем, — отмахнулся Денис, теряя интерес к личности девушки и её одержимости другом. — Как тебе рыба? — спросил он, отхлебнув пива.

— Супер! — искренне восхитился Виталий. — Ты мастер солить.

— Что там за шум? — с любопытством всматриваясь в приоткрытое пластиковое окно, привстал Денис.

— Похоже, мать Оксану, как обычно, жизни учит, — ответил Виталий, взглянув в направлении дома, где жила соседка его бабушки.

— Захлопни окно, — поморщившись, попросил Денис.

— Ты к ней как сейчас? — имея в виду Оксану, спросил Виталий, после того как оба расправились с очередной рыбёшкой.

— Да никак, — отмахнулся Денис.

— Перегорело?

— Не то чтобы… Знаешь, странное чувство, будто я виноват в гибели Антохи.

— Действительно странно. С чего бы? Тебя же тогда и в посёлке не было. И участковым ты только года через два стал.

— Не в этом дело, — снова поморщился Денис. — Антоха же наш друг. Надо было мне как следует прокачать события.

— Как прокачать, Дэн? Времени-то сколько прошло.

— Вот и я так подумал. А напрасно.

— Думаешь, следаки могли что-то упустить?

— Там вообще криминала не увидели. Ну, потерял человек баллончик. Как бы сам себя и наказал. Нечем было снять приступ.

— Но ты-то, где бы его нашёл, если опера не отыскали?

— Они и не стали искать. А потом, небось, Федька Галкин подобрал.

— Это ж не пивные банки, — удивился Виталий, — которые он в контейнере за гостиницей выуживает.

— А ему без разницы. Баллончик-то металлический. Но теперь, что говорить. Поезд ушёл. Да только к Оксанке я с тех пор подкатить не могу. Ступор какой-то. Одно дело, когда мы с Антохой из-за неё соперничали.

— А теперь, значит, Антона не стало, соперничать не с кем, и ты её разлюбил?

— Говорю же тебе, нет! — разгорячился Денис. — Но, ты прикинь, с какими глазами я к ней припрусь. Типа того, Антоху не вернёшь, выходи, Оксан, за меня. Бред полный! Нет уж, лучше я ещё с девками погуляю, — фыркнул он. — Может, какая залетит. Тогда сразу женюсь.

— Даже если не полюбишь?

— А какая разница? Я и так никого не люблю, кроме Оксанки. Оно и проще без любви-то. Заморачиваться не надо. Носи жене бабло, расти пацанов — и всё будет в шоколаде.

— А если ей бабла будет мало? Или, вместо пацанов, девчонки родятся? — по-доброму усмехнулся Виталий.

— Мало — ищи олигарха. Сразу развод и девичья фамилия. А дети, — погрустнел Денис, — пацаны-девчонки — без разницы. Наливай, а то уйду! — приказал он, переключаясь на пиво.

Мам, — тщательно скрывая недовольство, заметила молодая приземистая женщина с тонкой талией и полными округлыми бёдрами, — я ведь не просила тебя помогать.

— Может, мне и приходить к тебе не надо? — поджала губы низкорослая женщина с фигурой точь-в-точь как у дочери.

— Чего ты сразу передёргиваешь? — спросила Оксана, тоскливо подумав, что теперь мать не остановится, пока всласть не поскандалит.

— Я передёргиваю? — с готовностью ухватилась за подвернувшееся слово женщина. — Да ты всю жизнь самостоятельную из себя корчишь, лишь бы родителям назло сделать! — завизжала она. — Сама всё сама! Бьёшься как рыба об лёд с двумя детьми!

— Ma, — выглянули из дому белобрысые мальчишки-погодки, десяти и одиннадцати лет, — когда ужинать будем? — спросили они.

Хорошо изучив бабушкин нрав, пацанята попытались сбить разбушевавшуюся бабулю со скандальной стези. Однако на сей раз номер не прошёл.

— Вот, — моментально воспользовалась возгласом внуков женщина, — время девятый час, а дети не кормлены! Позорище, — заорала она, — мать повар, а дети голодные! Могла бы хоть что-нибудь с работы принести, если готовить не успеваешь, — злобным шёпотом продолжила мать.

— Я не имею привычки таскать с работы, — глухо заметила Оксана. — И ужин у нас есть. Пойдём за стол, сама убедишься, — пригласила молодая женщина, отчаянно надеясь, что неизбежный скандал продолжится хотя бы не на улице, на глазах у соседей.

— Кушайте, мои сладкие, кушайте, — елейно обратилась к уплетающим за обе щёки внукам женщина. — Ох, Оксанка, — подперев щёку сжатой в кулак ладонью, с нарочитой жалостью обратилась она к дочери, — говорила тебе, выходи за Игоря. А ты за Антоху своего уцепилась. Теперь вот маешься. Больной же парень был, — добавила она уже мягче. — Разве можно за больных замуж выходить? Ещё неизвестно, как на мальчиках отразится. Вдруг тоже астма? Говорят, что эта болячка в подростковом возрасте обостряется.

— Мы ждоровые, — пробубнил с набитым ртом Максим.

— Мы каратэ занимаемся, — поддержал брата Роман. — Если бы болели, нас бы в секцию не взяли.

— Дай Бог, чтоб и дальше не болели, — расцеловала внуков в макушки бабушка, собираясь уходить. — Оксан, — зашептала она в прихожей, куда дочь вышла её проводить, — может, всё ж таки сойдёшься с Игорьком? Он ведь так до сих пор и не женился. По тебе сохнет.

— Не просто сохнет, — опрометчиво вырвалось у Оксаны, — а достаёт. Сегодня опять возле гостиницы меня ждал.

— Ну, а я что говорю, — воодушевилась мать. — Парень-то какой приятный. Конечно, не красавец, как сосед твой, Виталик. Уж больно щупленький. Так даже и лучше, что не красавец. Изменять не будет. Мужики-то они, знаешь, — обречённо взмахнула ладонью женщина, — без этого не могут. Особенно такие, как Виталий. Да и друг его, Денис, тоже хорош. Как по мне, то на внешность он больше других тебе подходит. Но ведь кобель, каких поискать, — всплеснула руками мать. — Участок у него на пять сёл. Представляешь, скольких девок он окучил?

— Понятия не имею, — устало проговорила Оксана, надеясь, что, исчерпав поток упрёков, мать отправится восвояси. — Мне всё равно.

— Ну, и Бог с ним, с Денисом, — облегчённо вздохнула женщина. — А про Игоря подумай как следует. Не пьёт. В доме один живёт. Да дом-то какой отстроил. Картинка, а не дом. Когда поженитесь, можно будет к нему перебраться. Мальчишки не сегодня — завтра вырастут, жениться захотят. Одному можно в отцовском доме остаться. А для второго Игорь новый дом выстроит. Он же не просто так на лесопилке работает. Говорят, в доле с хозяином. Тот когда-то растратился сильно. А Игорь ему деньгами помог. Но не за здорово живёшь, а часть лесопилки в счёт долга откупил. Да, может, и добрую половину. Там, глядишь, сам хозяином станет. Тот-то, видать, простодырый. По заграницам мотается, машины каждый год меняет. А Игорь целыми днями пашет как вол. Оксанка, он для тебя всё сделает.

— Мам, не люблю я его.

— А кого ты любишь? — снова взвилась женщина. — Антона своего? Так его уж восемь лет как нет.

— Это ничего не меняет, — сурово произнесла Оксана.

Глава 16

Игорь действительно в этот день ждал Оксану перед воротами гостиницы, где она работала. Двухэтажное здание за высокой оградой из металлических прутьев на центральной улице в Сосновке. Обширная территория, засаженная большей частью хвойными деревьями. Прекрасно оборудованные гостиничные номера. Большое кафе на первом этаже. Бильярдная. В тёплое время года в современном развлекательном комплексе, оборудованном десять лет назад, постоянно проводились свадебные и юбилейные банкеты. Поблизости — церковь, отреставрированная на средства спонсора, построившего гостиницу.

— Приду к тебе сегодня, — игнорируя приветствие, с придыханием произнёс тщедушный молодой человек, с вытянутым, покрытым едва заметными веснушками лицом, в обрамлении светло-русых волос средней длины.

— Что-то не припомню, чтобы я тебя приглашала, — насмешливо произнесла Оксана.

— Так пригласи, — заиграли желваки у Игоря. — В чём дело-то?

— А чего к себе не приглашаешь?

— В мой дом ты войдёшь только женой, — сурово заявил молодой человек, — у меня на руках. Оксанка, — пылко зашептал он, — выходи за меня! Я тебя не только через порог дома, я тебя всю жизнь на руках носить буду.

— Удержишь ли? — усмехнулась она, в следующую секунду пожалев о сказанном, заметив недобро сверкнувший огонёк в глазах Игоря.

— Антоха тебя даже на свадьбе на руки не поднял, — скривил рот молодой человек.

— Не трогай Антона, — сурово приказала Оксана, устремляясь на улицу, где жила.

— Не буду, — испуганно пообещал Игорь, потрусив следом.

— И вообще, — кинула через плечо молодая женщина, — оставь меня в покое!

— Оксана, прости, не обижайся, — не отставал Игорь. — Сдуру сболтнул про Антоху. Не буду больше. Давай подвезу тебя, — кивнул он в сторону тёмно-синей «мазды» — предмета своей особой гордости.

— Тебе ж совсем не по пути, — снова вернула насмешливость Оксана.

— Ну и что? Три минуты — и мы у тебя дома.

— Игорь, — оглянулась Оксана, продолжая идти, — я вообще-то в теме, что машина у тебя крутая. И сам ты крутой чел, как выражаются мои мальчишки. Но… — замялась она, решительно продолжая, — не люблю я тебя. Ничего у нас не получится. Не трать время зря, очень тебя прошу.

— Оксан, чего ты, — заканючил Игорь, будто не расслышав последних слов. — Поедем, а?

— Не поеду. Хочу по улице прогуляться. Погода вон какая хорошая.

— Тогда я тебя провожу.

— Ну, пойдём, — обречённо согласилась Оксана. — Как раз отец должен мальчишек с каратэ привести, — между делом заметила она.

— Нет, я уж лучше к себе, — понурился молодой мужчина, зная, что обожавший погибшего зятя отец Оксаны, в отличие от доброжелательно настроенной к Игорю матери, недолюбливает его.

— Ну, как знаешь, — затаила улыбку молодая женщина. — Пока!

— Оксан, — окликнул её Игорь, не ответив на прощание, — а ко мне сегодня пришла бы?

— Нет, к тебе не пришла бы.

— А зачем тогда спросила?

— А просто так, — хохотнула Оксана, удаляясь от растерянного молодого человека, остановившегося посередине дороги, ведущей на улицу, где она жила.

Не в силах совладать с собой, Игорь всё-таки пришёл к дому Оксаны, когда стемнело. Правда темнота этим поздним вечером оказалась условной. По обеим сторонам улицы горели фонари. А на небе, соревнуясь с искусственными светильниками, набирала силу полная луна, ближе к ночи надеясь одержать над ними сокрушительную победу, ярко озарив посёлок.

— Здорово, Игорёк, — окликнул парня Илья Иванович, неподалёку от ограды которого нерешительно переминался Игорь. — Чего мнёшься? — подзадорил его сосед Виталия. — Действуй, коль пришёл. Либо ко мне заходи. Дух переведёшь. Покурим с тобой махорочки.

Воспользовавшись предложением пожилого мужчины, Игорь проник за калитку и вскоре присел рядом на скамейке перед домом.

— Что, — ухмыльнулся в рыжевато-седые усы Илья Иванович, — решимости не хватает?

— Да нет, — заюлил Игорь, — просто решил переждать. Дядя Илья, не обратили внимания, отец Оксанкин уехал?

— Так он и в дом не заходил, — простодушно ответил собеседник, — как привёз ребятишек. Жена его, правда, задержалась. Оксану дождалась и давай ей мозги песочить на всю улицу. Оксанушка еле-еле мать в дом увела.

— А чего песочила-то? — с любопытством спросил Игорь.

— Да, как обычно, — взмахнул желтоватой от табака ладонью Илья Иванович. — Что в помощи материной не нуждается. Да я и не слышал особо. Визг стоял на полдеревни, а слов было не разобрать. Ну, что, отведаешь самокрутки с моим табачком?

— Можно попробовать, — с затаённым опасением согласился Игорь. — Ой, дядь Илья, — просипел молодой человек после того как миновал приступ кашля, — крепок у вас табачок. Не по мне. Лучше уж свои, — достал он из кармана пачку сигарет.

— Не привык ты просто, — дружелюбно заметил Илья Иванович, попыхивая скрученной из газеты самокруткой. — Свойский табак — это же первое дело, чтобы кашля не было. В сигареты ваши намешают чёрт-те что. А это чистейший продукт. Сам выращиваю, сам сушу, тру. И вот, Бог миловал, за сорок с лишним лет ни разу не кашлянул.

— Это хорошо, — согласился Игорь, напряжённо всматриваясь в сторону дома Оксаны. — Погоди-ка, дядь Илья, — перешёл на шёпот парень, одновременно ссутулившись и вытянув шею, будто бы в стремлении замаскироваться самому и при этом разглядеть выходящую из дома женщину. — Кто это там? Мать её, что ли…

— Да что ты, — в тон Игорю негромко сказал пожилой мужчина. — Мать давно ушла. Поди, Оксана. Да и кому ж ещё быть.

— Куда это она, — забеспокоился Игорь, — на ночь глядя?

— Кажись, к тебе, — усмехнулся Илья Иванович. — Ты уж как-нибудь низами огородов пройди, чтобы не разминуться. И встреть её на дороге. Скажи, будто к ней шёл.

— Не похоже, чтоб ко мне, — усомнился Игорь, по прежнему вытягивая шею из ссутуленных плеч.

Молодая женщина действительно выбрала совсем другое направление. Перейдя неширокую дорогу, Оксана торопливо огляделась по сторонам и, решительно открыв калитку, зашла во двор дома Виталия.

— Виталь, можно к тебе? — приоткрыв дверь, поскреблась коротко подстриженными ноготками.

— Заходи, — вышел из кухни парень, шире распахивая дверь для поздней гостьи.

— Думала, вдруг не один, — сверкнув лукавством в тёмно-карих глазах, насмешливо сморщила яркий ротик с припухлыми, чётко очерченными кромкой, губами Оксана.

— Денис недавно ушёл. Посидели, пивка попили. Давно собирались. У него как раз рыбка провялилась.

— Дениса видела. А вот когда Александрина Григорьевна уехала, не обратила внимание.

Виталию было приятно, что Оксана с уважением произносила имя Александрины. Это повелось ещё с тех пор, когда Логвинова приезжала к Николаю Ивановичу. До сего дня соседка не поменяла манеры, несмотря на изменившийся статус Александрины. Оксана никогда не говорила: «твоя докторша», как Дэн. Виталия это слегка коробило. Однако друга он не поправлял, понимая тщетность своих указаний и примиряясь эпитетом «твоя», греющим сердце влюблённого парня.

— Ну, если бы застала, — продолжала со смущённой улыбкой Оксана, — придумала бы что-нибудь. Молоток бы какой спросила, — прыснула смехом молодая женщина.

Они учились в одном классе: Оксана, Виталий, Денис, Игорь и Антон. Пожилой учитель русского языка и литературы, Прохор Матвеевич, однажды сравнил Оксану с обликом Фенечки — героини романа Тургенева «Отцы и дети». Круглолицая шатенка; с тёмно-карими глазами; маленьким ярким ротиком; округлыми руками, с ямочками на локтях и миниатюрными пухлыми ладошками — девушка точь-в-точь подходила под описание внешности персонажа. Сравнение вырвалось у семидесятидвухлетнего учителя невольно. В следующее мгновение Прохор Матвеевич слегка пожалел об этом.

— Фе-е-енечка, — расплывшись в улыбке, протянул с соседнего ряда белобрысый Денис.

Девчонки захихикали. Кое-кто из пацанов ухмыльнулся. Большинство из учеников произведение не читали и читать не собирались. Но теперь у них взыграло любопытство. И вскоре в школьной библиотеке не осталось ни одного из пяти экземпляров книги, да ещё и очередь образовалась. Прохор Матвеевич умел увлечь. Идеология в школе к тому времени канула в лету. Пожилой учитель исподволь концентрировал внимание своих учеников на образах литературных произведений, взаимоотношениях и человеческих ценностях.

После реплики Дениса учитель, проходя рядом с партой Оксаны, мягко погладил ладонью поверхность стола.

— Не огорчайся, — как бы между прочим произнёс он. — Фенечка — хороший персонаж, очень достойный и… счастливый.

Однако прозвище к девочке приклеилось. Особенно усердствовали Антон с Денисом. Виталик ни разу не назвал обижавшуюся на его друзей Оксану Фенечкой. Однажды даже подрался с Денисом, пытаясь убедить того, что в выпускном классе пора и повзрослеть. С приятелем они в тот же день помирились. А Оксану вскоре дразнить прекратили.

Из десяти мальчишек класса трое оказались в неё влюблены. Если Денис и Антон, соперничая друг с другом, открыто выражали свои чувства, то Игорь таился довольно долго, признавшись на выпускном вечере. Девушка шаловливо заметила, что ещё не сделала выбор. Тем не менее её сердечко давно уже билось чаще в присутствии Антона. Но объясняться на празднике с узкоплечим, веснущатым Игорем, который ей совсем не нравился, Оксане не хотелось. И обижать его тоже не было желания. Парень никогда с ней не вредничал и, конечно, не употреблял при обращении прозвища «Фенечка». Поэтому, оставив растерянного парня со смутной надеждой, Оксана умчалась в круг танцующих, куда увлекли её трое друзей: Антон, Денис и Виталий.

Глава 17

Ближе к полуночи Виталий поднялся с постели и вышел из комнаты в кухню — попить воды. Вернулся довольно быстро. Прилёг на диван к Оксане «валетом». Заграбастав ступню молодой женщины, сжал в руке. Крохотная ножка почти скрылась в ладони Виталия.

Задремавшая было Оксана пробудилась с приятной истомой в теле. Уходить к себе не хотелось. Рядом с Виталием было так хорошо, спокойно. Чувство защищённости одолевало её всякий раз во время редких свиданий с ним, начавшихся через год после гибели мужа. Тогда молодая женщина потянулась к Виталию. А у него не хватило духу отказать. С тех пор они изредка встречались, поддаваясь взаимному влечению. С момента появления в жизни парня Александрины, некоторым образом презирая себя за чувство собственности, тем не менее, Оксана, подобно безответно влюблённой Алане, стала предпринимать всё возможное, чтобы её встречи с Виталием происходили как можно чаще.

— Давай поженимся, — предложил Виталий, потеребив большим пальцем миниатюрные пальчики на ноге молодой женщины.

— Я тебя не люблю, — пробормотала, лёжа на животе, Оксана, не отнимая ступни.

— Проблема, — с нарочитой серьёзностью произнёс парень, согнув ногу Оксаны в колене под прямым углом и поместив свой подбородок на пятку.

— Ай, колется, — дёрнула она ножкой.

Но Виталий держал крепко.

— Неправда, — возразил он, — я сегодня брился.

— Ну, не колется… щекотно, — уточнила забившаяся рыбкой Оксана, звонко расхохотавшись.

— Так и надо говорить, — зарычал парень.

— Виталька, ну, правда, пусти, — изнемогая от щекотки, взмолилась молодая женщина.

— Так, что ты там говорила про «не люблю»? — выпустив из рук ступню, Виталий погладил ладонью ногу, от пятки до основания крепкой округлой попы.

— И ты меня не любишь, — подложив скрещенные ладони под щёку, Оксана повернула к нему лицо.

— Я тебе с мальчишками буду помогать, — пообещал Виталий, проигнорировав утверждение молодой женщины.

— Ты и так мне во всём помогаешь, — вздохнула она. — И дядя Коля всегда помогал. Ты тогда в армии служил, не знаешь. Меня только-только в гостиницу приняли. А мальчишки болели часто. На больничный уйдёшь, хозяин сразу выставит. Попросить некого. Родители мои работали. Антошины далеко, в Тюмени. Дядя Коля тогда уже с палочкой ходил. Но всё равно с ними оставался. На улицу-то их нельзя было выпускать, разбегались в разные стороны. А в доме он вполне справлялся. Я тебе и дяде Коле на всю жизнь благодарна, Виталя, но замуж за тебя не пойду. Неправильно это, без любви.

— Разве обязательно любить? — принялся рассуждать парень, словно пребывая мыслями на своей волне. — Можно уважать друг друга, заботиться. Например, как мой папа с Агнессой. У нас ведь была хорошая семья, ну… пока она другого не полюбила.

— Другого, — фыркнула Оксана.

— Чего ты? — удивился парень.

— Будто не знаешь.

— Правда, не знаю, — уверенно сказал Виталий. — Скажи, кого, если тебе известно.

— Кого-кого? — передразнила молодая женщина. — Тебя!!!

— Не выдумывай ерунды, — нахмурился парень.

— Виталь, ты как маленький, честное слово, — повернулась на бок Оксана. — Нам с тобой по тридцатнику уже. Давно пора называть вещи своими именами. А то, я смотрю, ты до сих пор на Агнешку обижаешься. Раньше ведь мамой звал. А как ушла, только Агнессой. Зря обижаешься. Она же тебе плохого не делала.

— С чего ты взяла, что она в меня влюбилась?

— Бабушка Настя рассказала. Когда дядю Колю схоронили, мы с ней прибирались после поминок. Она рада была, что ты впервые за три дня уснул. Да и то после стакана водки. Уж не помню, кто тебя силком заставил выпить. Дядя Илья, кажется. Вот, а мы с ней потом ещё долго на кухне у вас сидели. Баба Настя мне и рассказала, как Агнешка у неё почти всю ночь проплакала перед тем как уйти.

— Ну, дела, — подпирая голову согнутой в локте рукой, озадаченно проговорил Виталий.

— Вот и дела. Так что, пример семейной жизни ты привёл неудачный. Агнесса с твоим отцом сошлись не по любви, а от горя. Также как и мы, Виталя. Я мужа потеряла; у тебя папа заболел. Вот мы с тобой и вцепились друг в друга, чтоб не захлебнуться в своём горе. Да только днище-то у обеих лодок оказалось пробито. Как думаешь, долго проплывёт такой семейный корабль? То-то, — не дожидаясь ответа, уверенно заключила Оксана.

— Нет, что-то здесь не так, — упрямо продолжал рассуждать парень. — Пусть раньше мы от горя сошлись. Но теперь-то всё по-другому.

— Что по-другому, Виталь? — усмехнулась молодая женщина. — У нас с тобой, всего лишь, «секс по дружбе», как в том фильме.

— Скажешь, плохой секс?

— Отличный, — заверила Оксана. — Но только секса мало, — горько произнесла она, одолеваемая чувствами к погибшему мужу.

— Ладно, пусть секс у нас по дружбе, — согласился парень, сообразив, что не стоит развивать больную для молодой женщины тему. — А забота? Уважение? Они, по-твоему, ничего не значат?

— Значат, Виталь, — грустно сказала Оксана, — ещё как значат. Но для настоящей любви всё равно чего-то не хватает.

— Чего? — с искренним недоумением спросил Виталий.

— Сама не знаю. Искры какой-то, что ли.

— Искры?

— Ну, не знаю я, Виталь, как лучше объяснить, — разгорячилась Оксана. — Вот учитель наш, Прохор Матвеевич, подобрал бы нужные слова. А я не могу. Сердцем всё понимаю, а выразить не могу. И потом, знаешь, совсем не хочется жить с тобой и бояться, что в очередной раз появится Александрина…

— Нет, — решительно перебил её Виталий. — Если мы поженимся, то взаимное уважение по полной программе.

— И ты выдержишь? — жалостливо посмотрела на него в свете полной луны, заливающей комнату, Оксана.

— Вообще-то, — опечалился Виталий, — думаю, она больше не появится.

— Почему ты так решил?

— Видишь ли, — задумчиво продолжил парень, — она совсем из другого мира.

— Какого мира, Виталь? — возмутилась молодая женщина. — О чём ты говоришь?

— Ну, для начала, с иным уровнем доходов, — попытался объяснить Виталий.

— Неужели взятки с больных берёт? — удивилась Оксана. — Ни за что не поверю! Как тебе не стыдно так думать! Она же к твоему отцу приезжала. Просто так, без вызова. Лечила. Она же не виновата, что эта болезнь неизлечима…

— Да успокойся ты! Я совсем не взятки имел в виду.

— Тогда откуда доходы?

— Оксан, ну, не знаю я. Может, подрабатывает в платных центрах или… друзья… друг…

— Друг-олигарх. Понятно.

— Всё, замолчи! — неожиданно для молодой женщины вспылил обычно невозмутимый Виталий. — Мы не будем её обсуждать, — сказал он уже тише. — Просто, я тебе обещаю, что после женитьбы буду только с тобой.

Умолкнув, оба долгое время сохраняли молчание.

— Виталь, — несмело заговорила Оксана, — только не злись, ладно? Я вот что хотела сказать. Ты ведь тоже не нищий. Дом у тебя свой. Хозяйство, опять же. Работа тебе нравится. Зарплата, конечно, могла быть и побольше, но тут уж от нас ничего не зависит.

— Ладно, Оксан, не ходи вокруг, да около, — усмехнулся парень. — Понял я, что ты хочешь сказать. Любила бы, осталась бы со мной. Верно?

— Н-не совсем. Это очень уж прямолинейно. Но ведь зачем-то она приезжает. Стало быть, тянет её к тебе.

— Может, она бежит от чего-то или… кого-то. Ну, а я, — горько усмехнулся он, — просто удобный вариант. Как бы запасной.

— Если всё понимаешь, — изумилась Оксана, — почему не скажешь, чтобы не приезжала?

Не ответив, парень отвернулся.

— Ясно, — вздохнула соседка. — Значит, любишь её. А меня замуж позвал от отчаяния. Не спорь, Виталь, — отмахнулась она. — Я ведь не осуждаю, сама такая. Меня вон Игорь замуж зовёт. На руках носить обещает. А я, поверишь, видеть его не могу. Впору на другую сторону улицы перейти, когда встречаюсь. Вот и получается, что тоже могла бы выйти за тебя от отчаяния, — сморщила в печальной улыбке яркие губы Оксана. — Только неправильно это, Виталя. Тесто для семейного пирога надо ставить не на горьком отчаянии, а на счастье. Как было у меня с Антошей.

— Обидно, что долгой жизни у вас не получилось.

— А чувства всё равно остались, — увлажнились глаза у Оксаны. — На всю мою жизнь, сколько отмеряно. Помнишь, Виталь, как Прохор Матвеич Фенечкой меня назвал? — улыбнулась она сквозь слёзы.

— Помню, конечно.

— Так вот, он как-то сказал, что настоящая литература — это не источник информации, не познавательный материал, а эмоции, чувства, которые она вызывает. Поэтому и остаётся в сердце навсегда, как… любовь. Я тогда и подумать не могла, что мне доведётся так любить. Но слова эти накрепко в памяти остались, — помолчав, Оксана с тихой уверенностью произнесла. — А наше с Антошей счастье погубил злой человек.

— Погоди-ка, — от волнения сел в кровати Виталий. — Как это, погубил? Разве Антона убили?

— Формально — нет. В заключении было написано: приступ астмы. Виталь, — разгорячилась Оксана, — но ведь баллончика при нём не было. Я, правда, не сразу сообразила. Только дня через три после похорон догадалась поискать на улице и возле дома дяди Ильи. Но тот и сам был как потерянный после появления своего братца. Поэтому я и не стала просить разрешения во дворе поискать. Да и зачем бы Антон там оказался. Если выронил баллончик, то, скорее всего, на улице.

— А на работе разве не мог?

— На работе я тоже искала. Напарник его утверждал, что ничего в комбайне не находил. И, главное, Виталь, сумка при нём была. Ну, такая небольшая, типа планшетки, на плече висела. Баллончик всегда в ней лежал.

— И дома запасного не оказалось?

— Как назло, не оказалось! — воскликнула Оксана. — Собирались в выходной поехать купить и… не успели. А тут, видно, всё так совпало. Может, собаку убили на его глазах. Он же по животным с ума сходил. Ведь астма-то у Антона в четыре года началась, когда он щенка к себе в постель притащил. Поэтому мы ни собак, ни кошек не заводили. Антоша эту Табакерку просто обожал. Всегда окликал через забор, косточку или котлетку приносил с обеда. И ещё, когда Антон вернулся, от него табаком пахло. Скорее всего, от этого и приступ случился. Только где он мог на табак наткнуться, тоже непонятно.

— Может, к дяде Илье заходил?

— Зачем?

— Ну, не знаю, например, собаку защитить от уголовника.

— Тогда бы он и Антона вместе с Табакеркой убил. Ему же ничего не стоило. Он ведь, кажется, за третье убийство сидел, если я ничего не путаю.

— Тёмная история, — задумался Виталий. — Много непонятного.

— Денис тоже так сказал.

— Ага, Дэн жалел, что его тогда в посёлке не было. Говорил, что обязательно распутал бы это дело. А то он только через год появился, когда уже никаких следов давно не осталось. Ты, кстати, в полиции говорила про баллончик?

— Говорила, конечно. Но они как-то не обратили особого внимания. Ну, потерял и потерял. Сказали, обязательно надо было запасной иметь. В общем, не нашли никакого криминала.

— Тут есть над, чем подумать, — потёр ладонями лицо Виталий. — Сейчас туго соображаю.

— Да, Виталь, поздно уже, — спохватилась Оксана. — Ой, времени-то второй час! — воскликнула молодая женщина, взглянув на экран сотового телефона. — Мне же через три часа вставать. Теперь уж и ложиться ни к чему, — сказала она, торопливо одеваясь.

Проводив Оксану, парень вернулся домой. Сон не шёл. Упорно царапала мысль по поводу трагедии, произошедшей восемь лет назад, но Виталий никак не мог её ухватить.

Глава 18

— Ну, как, — хохотнула Лариса, позвонив подруге на следующее утро после поездки к Виталию, — удалось избавиться от ярлыка стервы, что ты на себя навесила?

— Увы, Лорик, — вздохнула Александрина, — стерва продолжает оставаться стервой.

— Не поняла, — оторопела Лариса. — Давай-ка с этого места поподробнее.

— Лор, через пять минут приём. Лучше вечером, у меня, если ты не на сутках. Заеду за тобой. Подожду, если вдруг придётся задержаться. Ведь я вчера собиралась позвонить. Очень уж меня, что называется, распирало поделиться. Но тут неожиданно нагрянул Володя.

— Без звонка? — изумилась Лариса.

— Что ты! Он такого себе никогда не позволяет. Позвонил, конечно. Я едва успела прикатить домой к его появлению.

— Благоухая сосновым эфиром, — ехидно хихикнула подруга.

— Благоухая дымком от костра, — ухмыльнулась Александрина. — Запекали сома в фольге и картошечку, жарили шпикачки.

— Неплохо. И как отреагировал Владимир?

— А чего особенного? — невинно спросила Александрина. — Сказала, что была в гостях у подруги Ларисы. Проверять он, разумеется, не будет. Но вдруг когда-нибудь зайдёт разговор. Так ты уж подтверди мою отмазку. Ладно?

— Похоже, — сурово изрекла напоследок Лариса, — всё намного серьёзнее, чем показалось вначале. Если ты начала выкручиваться перед Владимиром… Так, ладно, — оборвала она сама себя, — у нас тоже скоро обход. До вечера! И не вздумай отвертеться!

— Лорик, как ты могла подумать? Мне и самой не терпится поделиться и попробовать разобраться в ситуации.

— Итак, — с выжиданием глянула на подругу Лариса, утолив первый голод, — что там произошло у Виталия? Неужели ты струсила?

— Вот ещё, — хмыкнула Александрина. — С чего бы мне трусить? Просто, когда нас оказалось трое…

— И кто же был третьим? — нетерпеливо перебила Лариса.

— Какая-то девица, якобы случайно заглянувшая к Виталию по дороге со стрельбищного полигона.

— Ух, ты! А говоришь, не струсила. Девица-то наверняка была при оружии.

— Честно сказать, я и внимания не обратила. Может, приторочено к мотоциклу. Но суть не в этом.

— А в чём же?

— В том, что Виталий пригласил её на шашлык, который мы с ним затеяли.

— Заранее пригласил? Как тебе показалось?

— Какое там! Совершенно спонтанно. Вообще-то, он и со мной не договаривался. Но, когда бы я ни приехала, возникает удивительное ощущение, будто парень знает точное время. И, надо сказать, я стала уже привыкать к этому.

— Тогда, может, Виталий почувствовал, что ты приехала неспроста? — проницательно предположила Лариса. — Поэтому и прикрылся девицей как щитом.

— Вряд ли. Скорее всего, лишь проявил воспитанность.

— И это помешало тебе расстаться?

— Представь себе, Лорик! — воскликнула Александрина. — Не только помешало, но и подхлестнуло похулиганить. Видно невооружённым взглядом, что девица влюблена в Виталия как кошка.

— И ты решила покуражиться?

— Вот же! — задорно встряхнула шевелюрой Александрина. — Кокетничала напропалую. Парень буквально глаз с меня не сводил. А девица зеленела от ярости.

— Стерва, — не удержалась Лариса, в очередной раз, повторив эпитет, которым наградила себя подруга.

— А я что говорю, — подхватила Александрина. — В целом, вроде бы, всё выглядело пристойно. Нам с Виталием было жутко весело. А вот девице, полагаю, не очень. Но, по крайней мере, она не хамила.

— Сколько ей лет навскидку?

— На вид молоденькая совсем. Виталий сказал, она работает в детской школе пулевой стрельбы после педагогического университета.

— Ты бы поосторожнее с ней. Ещё на дуэль вызовет.

— Тогда ещё посмотрим, кто кого, — расхохоталась великолепно стреляющая по мишени Александрина.

— Да-а-а уж, подруга, — с оттенком осуждения протянула Лариса, — влипла ты по полной.

— Это ещё почему? — заволновалась Александрина.

— Ты же всерьёз рассматриваешь возможность битвы за мужчину.

— Ло-о-орик, да ты что! Это же шутка.

— В каждой шутке, Санчик, есть только доля шутки.

— Да ладно, — беспечно отмахнулась Александрина. — Подумаешь, позабавилась. Ничего с этой девчонкой не сделается. Виталик ей, конечно, не светит. Но тренировка чувств, как укрепление сердечной мышцы, вреда не принесёт. В любви надо всё испытать, — глубокомысленно заявила она, — и ревность, и разочарование, и разлуку. Только после всего этого можно рассчитывать на взаимность.

— Ой-ой, рассуждаешь прямо как философ. Хочешь сказать, ты сама проходила эти испытания?

— А как же! Правда, гипотетически, — горько улыбнулась Александрина. — Ревновать Володю не к кому. Разочаровываться в нём, к счастью, не было повода. И что такое разлука с любимым мне неизвестно, поскольку мы и так не вместе.

— Поэтому ты решила поупражняться на этом славном парне.

— То есть? — удивлённо приподняла брови Александрина.

— Не делай вид, будто не понимаешь. Вместо того чтобы расстаться, как собиралась, принялась демонстрировать свою женскую власть над ним. Ты же явно приревновала его к этой девице.

— Да брось! Какая ревность? Так, мелкая шалость.

— Ладно, шалунья. Что ты теперь собираешься делать? Может, всё-таки воспользуешься моим первоначальным предложением и позвонишь Виталию?

— Видишь ли, — смущённо начала Александрина, изумляя подругу своей озадаченностью, — если бы у нас был просто секс, тогда звонок был бы вполне уместен.

— А что у вас помимо секса?

— Ну, Виталий когда-то сделал мне предложение.

— И когда же конкретно? Только не ври, что не помнишь, — шутливо погрозила Лариса.

— И не собираюсь. Сразу после нашей первой ночи.

— Упс! Я подозревала парнишку в порядочности, но не думала, что настолько.

Напрасно потешаешься, — улыбнулась вслед за подругой Александрина. — Предложение прозвучало без малейшей доли смущения. Я бы даже сказала, немного покровительственно.

— Будто от пожилого человека?

— Не до такой степени. Но очень по-взрослому. В тот момент я даже поймала себя на мысли, что чувствую себя гораздо моложе Виталия. Кстати, а с Володей всё с точностью до наоборот. Он больше напоминает мальчишку, у которого не перегорела страсть к путешествиям и новым открытиям.

— А тебе невыносимо хочется, чтобы его корабль прибило к твоей пристани? — жалостливо уточнила Лариса.

— Ну, что-то вроде того. Просто за всё время, пока мы вместе… Хм, — задумалась Александрина, — странно прозвучало «вместе». Вроде бы вместе, но не рядом. Меня постоянно поражала, — продолжила она, — неспособность Володи к малейшему компромиссу в отношениях. С одной стороны, он вроде бы делает всё таким образом, чтобы создать для меня максимальный комфорт. В то же время я подспудно ощущаю, что он требует подобного отношения и к себе.

— Что же в этом плохого?

— По большому счёту, ничего. Но есть один малюсенький нюанс. Наши с ним представления о комфорте сильно разнятся. Однако получается, что мы живём и собираемся жить после женитьбы в соответствии с установками Володи. Ему необходимо обширное личное пространство. Он полагает, что и мне тоже. А мне гораздо приятнее бок о бок.

— Да, Санчик, и это при том, что ты долгое время живёшь одна. Казалось бы, тебе тоже должно быть не по кайфу, когда кто-либо вторгается в твоё личное пространство.

— По-видимому, и Володя так считает. Но я росла с моими дорогими бабулей и дедом в необычных условиях. Мне было лет семь, когда я упросила бабушку ночевать в их с дедом комнате. Она беспрекословно согласилась. Тут же сделали перестановку. Мою кровать передвинули в спальню. А из моей бывшей комнаты сделали некое подобие гостиной. Дед обычно смотрел там телевизор, лёжа на диване. Это всё, что ему оставалось, когда день ото дня всё больше слабели мышцы. Потом я возвращалась из школы, и мы вместе делали уроки. Помнишь?

— Ещё бы мне не помнить, — тепло улыбнулась Лариса. — Он нам обеим помогал с математикой.

— Бабуля подумала, — продолжила Александрина, — что мне стало страшно ночевать одной в комнате. На самом деле, я жутко боялась, что бабушка не услышит, когда дед станет звать её посреди ночи. Он будил её раза три за ночь, чтобы приподняться и посидеть несколько минут. Бабушка просыпалась с трудом, жалобно просила: «Шура, ну, пожалей ты меня. Прими снотворное. Мне же утром на работу». А дед не хотел, боялся уйти во сне. Я просыпалась первой, когда он принимался звать бабулю. И, если она долго не отзывалась, шевелилась в кровати, надеясь, что бабуля проснётся. Потом она поднималась, охая и ворча, а я притворялась спящей. Мне было невыносимо жаль и бабушку, и деда. Вот так и Виталий ухаживал за своим отцом, — грустно сказала она, помолчав немного. — Он тоже, несмотря на работу, поднимался к отцу по нескольку раз за ночь. И никогда не сердился, что тот не принимает снотворное. Большая часть проблем, в частности с туалетом — одна из самых трудных, легла на плечи Виталия. И, несмотря на это, парень невероятно тяжело переживал уход отца. Они были очень привязаны друг к другу. В этом я чувствую нашу общность с ним. Поэтому мне так трудно привыкнуть к личной дистанции, которую устанавливает Володя. Знаешь, до сих пор не перестаю удивляться, как можно добровольно отказываться от тепла близких людей.

— Поэтому ты и привязалась к Виталию, — убеждённо констатировала Лариса.

— Конечно, — согласилась Александрина. — Я и не спорю. Но там всё перевернуто с ног на голову.

— Как это?

— Раньше я лечила его отца. Потом, когда Николая Ивановича не стало, наше общение, по идее, должно было прекратиться. А вместо этого оно неожиданно получило развитие.

— Кстати, а как вы сблизились?

— Я попыталась вытащить Виталия из состояния подавленности. Увезла его под Задонск.

— К источнику?

— Да. Потом мы оказались у меня дома. Там всё и случилось.

— Пожалела его?

— Нет, — покачала головой Александрина, — и в мыслях не было жалеть. Скорее, — тихо улыбнулась она, — парень застал меня врасплох. Знаешь, Лорик, фигурой он сильно напоминает Володю. Вот я и не устояла. Затем переживала, конечно, мучилась чувством вины. А потом, сама не знаю как, стала нуждаться в этом парне. Это же необыкновенно приятно, видеть, как человек вспыхивает радостью при встрече с тобой. Просто немыслимо, но ему всегда удаётся предугадать время моего появления. Иначе, чем объяснить, что рыба или мясо для шашлыка замаринованы точно к тому моменту, когда я приезжаю.

— Санчик, ты не права.

— В чём?

— Говоришь, что просто нуждаешься в этом парне. Если бы у тебя не было к нему никаких чувств, тогда ни радость, ни своевременное угощение не трогали бы.

— В том-то и дело, — воскликнула Александрина, — что чувств нет. О, наконец-то нашла точное определение. Я ведь приезжаю к нему, словно пациент к доктору. Будто с момента ухода его отца мы с Виталием поменялись местами. Теперь я приезжаю за помощью и непременно обретаю её. Черпаю силы, подпитываюсь энергией и забываю парня на долгое время, возвращаясь к Владимиру. А это неправильно, правда же, Лорик? Подло по отношению к обоим.

— Знаешь, — задумчиво проговорила Лариса, — мне кажется, теперь я понимаю, почему ты настаиваешь на личном разговоре с Виталием. Признаю, что моя идея с телефоном неудачная. Поэтому придётся тебе всё-таки набраться душевных сил и достойно завершить отношения.

— Я придумала, как подстегнуть свои душевные силы, — воодушевилась Александрина. — Для начала отвечу согласием на предложение Володи. Тогда мне будет гораздо легче разойтись с парнем. Сообщу, что вышла замуж и больше приезжать не собираюсь.

— Попробуй, — нейтрально одобрила подруга, не высказав свои сомнения вслух.

Глава 19

Встреча с Владимиром состоялась быстрее, чем ожидала Александрина. Пустовалов напомнил о торжественном мероприятии в честь юбилейной даты со дня образования завода. Заехав за ней, Владимир был потрясён видом молодой женщины.

Александрина приглядела наряд несколько месяцев назад. Однако до приглашения на празднество не предполагала, что ей представится возможность надеть платье длиной в пол. Расклешенная юбка струилась вокруг стройных ног. Полуприлегающий лиф платья с глубоким вырезом на спине и свободными, расширенными книзу рукавами до локтя подчёркивали красоту молодой женщины. Но особое очарование облику Александрины придавал цвет «марсала». Глубокое бордо с едва уловимым оттенком лилового в сочетании с тёмно-луковичным цветом волос сражало наповал.

— Мне требуется время, чтобы немного прийти в себя, — улыбнулся, не разжимая губ, Владимир, занимая место за рулём.

— Не хотелось бы опаздывать, — заметила Александрина, мягко положив левую ладонь на руку возлюбленного.

— Ты согласна? — тихо уточнил Пустовалов при виде кольца на пальце Александрины.

— Да, — просто ответила молодая женщина.

— Прекрасное начало вечера, — отметил Пустовалов. — Аля, я счастлив.

Услышав в свой адрес прежде не употребляемое Владимиром обращение, молодая женщина почувствовала, будто её сердце сжали тёплой ладонью. Когда Виталий впервые назвал Александрину «домашним» именем, возникло ощущение, будто он вторгся на чужую территорию, ступать на которую не имел права. Из уст же Пустовалова это имя прозвучало вполне естественно.

Справившись с минутным замешательством, она проникновенно ответила:

— Спасибо! Я тоже очень-очень счастлива.

— Моя жена, — Владимир представил молодую женщину хозяевам предприятия в совершенно ином качестве.

— Вот и славно, — покровительственно похлопал Пустовалова по плечу кругленький, как мячик, подвижный мужчина, ниже его ростом почти на голову. — Ты ведь знаешь, Володя, наш босс не одобряет твой холостяцкий статус. А мне уже, честно говоря, поднадоело тебя отмазывать.

Александрина внутренне встрепенулась. Ладонь, нежно сжимающая сердце, не отпускала, но после слов учредителя в ней откуда ни возьмись появились микроскопические иголки.

— И босс, и иностранные партнёры придают особое значение семейному положению руководящего состава, — продолжал разглагольствовать учредитель.

Выходите на международный уровень? — поинтересовалась Александрина, с намерением не столько показаться вежливо-внимательной, сколько постараться выпытать исподволь, не связана ли женитьба Владимира с установкой руководства.

— Само собой, — с удовольствием подтвердил собеседник. — Новый статус, новые перспективы, новые доходы, — многозначительно заметил он, глядя на молодую женщину снизу вверх. — Это я о вашем муже, — расплылся он в улыбке, неожиданно обаятельной. — Вы очень красивая пара, — проникновенно сказал мужчина, прежде чем проследовать на сцену, чтобы вслед за Пустоваловым произнести речь.

В течение вечера Александрине пришлось ещё не раз пересекаться с мужчиной, оказавшимся довольно интересным человеком. Общение длилось не более нескольких минут, за которые собеседнику удавалось не только выразить восхищение, но и блеснуть интеллектом, в должной мере оценённым молодой женщиной. Однако своей цели Александрина так и не достигла. По-прежнему оставалось неясным, связана ли предстоящая женитьба Владимира с намерением угодить хозяевам.

А вскоре после завершения мероприятия терзания Александрины улетучились без следа. Сюрпризом оказалась чарующая ночь в лучшем отеле города. Они с Владимиром словно заново узнавали друг друга. И любое, даже самое незначительное, открытие приводило обоих в полный восторг. В довершение ко всему, истомлённые под утро возлюбленные уснули вместе.

Распахнув глаза, Александрина не обнаружила Пустовалова рядом с собой. Он стоял вполоборота перед огромным, почти во всю стену, окном, любуясь с высоты десятого этажа видом реки, на берегу которой находился отель, и зеленеющий нежной листвой островом посреди неё.

Словно почувствовав, что любимая проснулась, Владимир приблизился к постели и, присев со своей стороны, потянулся поцеловать Александрину. Ей захотелось похулиганить: обхватив возлюбленного руками за шею, игриво намекнуть о продолжении ночи. Но молодая женщина не осмелилась, задавив в последний момент свой порыв.

Затем у Александрины возникло желание сказать, до чего же приятно просыпаться вместе. Оно также осталось нереализованным. Скользнув по лицу свежим дыханием, Владимир мимолётно прикоснулся губами к щеке возлюбленной. И тогда Александрина поняла: невзирая на то, что мужчина сотворил для них сказочную ночь, сейчас он делает над собой усилие. Совместное утро некоторым образом выбивало Пустовалова из колеи. Не то чтобы ему невыносимо хотелось остаться в одиночестве. Просто снедала необходимость произносить какие-то, даже незначительные, фразы, что поутру было выше его сил. В то же время он понимал, что стало бы непозволительной грубостью, предложив возлюбленной поскорее покинуть отель, отвезти её домой.

«Ну и пусть, — затаила улыбку Александрина, — такие ночи с переходом в утро будут происходить нечасто. Праздник не может длиться беспрерывно. Вероятно, в дальнейшем нам придётся встречаться при полном параде в кухне или гостиной. Но я не собираюсь переделывать любимого мужчину, а тем более подстраиваться самой. Можно вполне нормально жить в предложенных Володей условиях комфорта. А пока имею полное право немного полениться и не мчаться сломя голову в ванную».

Именно это она и сделала. Приняв поцелуй возлюбленного, сладко потянулась и, повернувшись на бок, лукаво посмотрела на него сквозь волнистую вуаль упавших на лицо локонов. Взгляд действия не возымел. Однако, вновь наклонившись, Пустовалов удостоил молодую женщину вторым поцелуем в щёку поверх волос.

— Как у тебя с работой на следующей неделе? — деловито спросил он. — В субботу планируется поездка за город на стрельбищный полигон. Едет человек тридцать. Сперва поупражняемся в стрельбе по тарелкам. А затем намечается игра типа «Зарницы», на две команды.

— Следующая суббота как раз свободна, — прикинула Александрина. — В платном центре принимает другой невролог.

— Вот и замечательно, — поднялся с постели Владимир.

— Далеко ехать от города? — безучастно поинтересовалась она.

— Не больше двадцати километров, — пожал плечами Пустовалов. — Село Сосновка.

— Вот как, — вспыхнула молодая женщина, порадовавшись, что заалевшее лицо скрыто пеленой волос.

— Знаешь, где это?

— Да, приходилось бывать у пациента с диагнозом как у моего дедушки, — откинула прядь с лица Александрина.

Поначалу она пожалела, что опрометчиво согласилась на поездку, сказав о выходном дне. Затем, поразмыслив немного, решила, что вероятность встречи с Виталием крайне мала, практически невозможна. Запланировав поездку к парню на следующее воскресенье, Александрина покончила со своими мысленными терзаниями. Прежде чем отправиться в ванную, поблагодарила любимого за чудесный сюрприз с романтической ночью в отеле.

Вернулась после душа с опасением, что не застанет Владимира в номере, как происходило обычно во время предыдущих свиданий. Тем не менее, волосы подсушила феном, придав причёске слегка небрежную форму, привычную для нерабочего времени. Одежды на смену, увы, не оказалось, поскольку идея провести ночь в отеле была спонтанной. Поэтому Александрина воспользовалась белоснежным купальным халатом. Заметив Пустовалова в соседней комнате в кресле за сервированным к завтраку приземистым столиком, решила надеть платье и туфли. Вышла к Владимиру при полном параде, с изумлением обнаружив мужчину в безупречно выглаженной рубашке. Догадавшись, что он спозаранку воспользовался услугами отельного сервиса, заняла место в кресле напротив.

— Что тебе больше по вкусу: чай, кофе? — спросил Пустовалов, не переставая изумлять молодую женщину. — Давай поухаживаю за тобой.

— Спасибо, Володя! Сейчас предпочла бы кофе. Тут всё такое аппетитное, — Александрина радостно окинула взглядом поверхность стола. — Я жутко проголодалась, — весело добавила она.

— Неплохо, — присоединившись к возлюбленной, проговорил Владимир, попробовав кое-что из угощения. — Вполне достойно для завтрака в отеле.

— Очень вкусно, — машинально облизала кончики пальцев Александрина, отправив в рот крохотный эклер, фаршированный расплавленным сыром. — Кстати, Володь, — живо обратилась она к мужчине, завершив завтрак глотком кофе без сахара, — можешь считать меня старомодной, но я всё-таки спрошу. Нам стоит перед свадьбой навестить твоих родителей?

— Ты хочешь свадьбу? — удивился Пустовалов.

— Ну, я имела в виду регистрацию, — смешалась Александрина.

— Родителей мы с тобой можем навестить в любое время, подгадав так, чтобы застать их в Испании, а не в каком-нибудь турне. А что касается нашего с тобой статуса женатых, то они давно считают нас таковыми. Для них штамп в паспорте значит не более, чем виза при пересечении границы.

— Володя, извини за вопрос. Своих родителей я потеряла в раннем детстве. Деда не стало, когда мне исполнилось двенадцать. И обе бабушки прожили совсем не долго. Я очень ценю близость дорогих людей. Поэтому и придаю этой встрече такое значение.

— Да всё нормально, Сандра, — слегка небрежно успокоил Владимир. — Съездим, конечно.

И ещё, Володь, — воодушевлённая положительным откликом возлюбленного, Александрина решила прояснить наиболее важные для неё аспекты будущей семейной жизни. — Если у нас всё же появится перспектива стать родителями, ты снова будешь настаивать, чтобы мы провели период ожидания ребёнка порознь?

— Нет, — задорно подмигнул ей Пустовалов, продолжая на корню сокрушать опасения молодой женщины. — Видишь ли, с тех пор я немного повзрослел…

— Немного? — уточнила Александрина, поддерживая весёлый тон разговора.

— Совсем чуть-чуть. Просто вскоре у меня может образоваться командировка в Китай на два, а то и три года. Но тут уж решать тебе, ехать вместе или провести это время в России. В любом случае, мы вернёмся к этому вопросу, если он реально возникнет.

— А как же в таком случае быть с моей работой? — заволновалась Логвинова.

— Ничего страшного, для начала возьмёшь отпуск. А там видно будет.

Вскоре, давая понять, что утреннее общение достигло всех мыслимых пределов, Пустовалов вызвал горничную, чтобы убрать со стола.

Глава 20

Погода для поездки удалась как нельзя лучше. Впрочем, как и весна в этом сезоне. Если для садово-огородных работ слегка не доставало дождей, то для активного отдыха погода подходила изумительно. Буйство зелёных красок; череда распускавшихся цветов: подснежников, черёмухи, сирени, ландышей, акации, одуванчиков; солнечные дни; исключительной свежести воздух, подпитываемый влагой земли, насытившейся ею за время таяния обильного снега.

Завершив стрельбу по тарелкам, коллеги и приглашённые друзья разделились на две команды, обуреваемые нетерпением сразиться. Камуфляжная одежда; берцы; шлемы; защитные жилеты; винтовки с патронами, заряженными краской — полная экипировка. И тут выяснилось, что Александрина отказывается принимать участие в игре.

— Что случилось? — встревоженно наклонился к ней Владимир, усадив побледневшую молодую женщину на одну из дубовых скамеек под деревьями неподалёку от полигона.

— Сама не понимаю, — она подняла на него жалобный взгляд дымчатых глаз в обрамлении пушистых ресниц. — Мне как-то не по себе. Вроде всё нормально. И вдруг внезапно закружилась голова.

— Может, уедем? — заволновался Пустовалов, обратив внимание на покрывшееся испариной лицо Александрины.

— Нет-нет, — торопливо возразила она, предпочитая не лишать коллектив удовольствия играть вместе со своим руководителем. — Мне будет лучше на воздухе. Иди, не стоит задерживать коллег. А я посижу тут. Со мной всё будет нормально, — собравшись с силами, улыбнулась молодая женщина. — Уверяю как врач.

— Точно?

— Стопудово, — обнадёжила возлюбленного Александрина.

Пустовалов ушёл, а она, прикрыв глаза, глубоко вдохнула лёгкий воздух, насыщенный хвойным эфиром сосен, окружающих полигон. Сосновый аромат всегда исцелял Александрину, вносил умиротворение или бодрил, в зависимости от обстоятельств. Вот и сейчас подействовал успокаивающе. Долетавшие до её слуха хлопки выстрелов не трогали. Опасения по поводу внезапной встречи с Виталием оставили Александрину. Промокнув лицо влажной салфеткой, она терпеливо дожидалась завершения игры.

Присутствие Аланы беспокойства не вызывало. Александрина решила, что осведомлённость девушки сработает ей на пользу. В случае, если Алана расскажет Виталию о спутнике Александрины, повести разговор о расставании с парнем будет гораздо проще.

Тем временем Алане пришлось занять место Логвиновой в команде Владимира. Навыки молодого инструктора нашли достойный отклик у Пустовалова. Во время сражения они понимали друг друга без слов, пользуясь едва заметными для окружающих скупыми жестами. В какой-то момент, оказавшись спиной к спине в укрытии, не спеша оценивали обстановку, чтобы не стать безрассудными мишенями для противников.

— Какой кайф, — тихо выдохнул Владимир, восхитившись экстремальной обстановкой.

— Похоже, ваша подруга другого мнения, — хмыкнула Алана.

— Это моя жена.

— Жена-а-а? — вопросительно присвистнула девушка, не оборачиваясь к Пустовалову. — Никогда бы не подумала, — уверенно сказала она, продолжая пристально наблюдать из укрытия за ходом сражения.

— Почему? — недовольно спросил Пустовалов, подобно инструктору отслеживая передвижения противника со своей стороны.

— Просто я часто вижу её в Сосновке, — бессовестно приврала Алана.

— Неудивительно. У неё здесь пациент. И, насколько я знаю, довольно тяжёлый.

— Настолько тяжёлый, — цинично усмехнулась девушка, — что с ним необходимо оставаться на ночь? Ваша жена вас обманывает, — безжалостно сказала Алана и, повернувшись к Владимиру, прижалась спиной к деревянному щиту. — Её пациент умер два года назад. Теперь она приезжает к его сыну. Только не надо называть меня подлой сплетницей, — сверкнув голубыми глазами, девушка бесстрашно встретила льдисто-синий взгляд Пустовалова. — Во-первых, это может подтвердить любой из соседей дома номер сто пятьдесят три на улице Песчаной. Во-вторых, она приезжает совершенно открыто, не скрываясь под покровом темноты. Красный «кио рио» преспокойно стоит во дворе рядом с домом.

— Кто он? — хмуро спросил Владимир.

— Лесничий, — пожала плечами Алана. — Виталий Николаевич Лесных.

Не сговариваясь, Пустовалов и Алана одновременно выскочили с противоположных сторон из укрытия, довершая победу над соперниками, которых уже почти повергли коллеги, сражавшиеся с ними в одной команде.

Обратный путь в город Александрина и Владимир провели в полном молчании. Молодая женщина приписала не свойственную возлюбленному молчаливость его утомлению после игры и упоению победой, которой он придавал большое значение. Пустовалов, в свою очередь, заключил, что недомогание Александрины связано с потерей душевного равновесия из-за посещения места, где обретался её любовник.

— Как чувствуешь себя? — спросил Владимир, остановившись рядом с домом Александрины.

— Нормально, — благодарно улыбнулась его заботе молодая женщина. — Извини, что подвела в игре.

— Сандра, о чём ты говоришь? — проникновенно произнёс Пустовалов. — С любым может случиться. Отдыхай, — потянулся он к ней, одарив мимолётным поцелуем в щёку.

— Ты не поднимешься? — слегка напряглась Александрина, не осознавая в точности, хочет ли присутствия Владимира рядом с собой.

— Нет, конечно, — уверенно отказался Пустовалов. — Тебе надо отдохнуть, — повторил он.

Внезапно Александрину одолела досада.

«Как же так? — возмущённо подумала она. — Почему Володя предпочитает быть со мной только когда я безупречна? Блистательна, улыбчива, оживлённо-заинтересована и мила. Но ведь я — не робот. Те и то могут поломаться. Выходит, я не имею права показаться слабой, сомневающейся, заболевшей в конце концов. Как только обнаруживается малейшая брешь в моём «совершенстве», Володя тут же предпочитает ретироваться, — мысленно распалялась Александрина. — «Тебе надо отдохнуть», — молодая женщина едва удержалась, чтобы не передразнить возлюбленного вслух. — Мне не надо отдохнуть! Со мной нужно просто побыть рядом. Налить тёплого чаю; полежать, обнимая со спины; погладить по волосам, пока не усну. Неужели так трудно? Это происходит крайне редко, но порой случается. И почему он сам не нуждается во мне?»

— Тебя проводить? — прервав размышления, донёсся до сознания Александрины заботливый голос Пустовалова. — Снова нехорошо? Помочь тебе подняться? — допытывался он с тревогой, не получая ответа.

— Всё в порядке, — выдавила улыбку Александрина, подавив порыв выплеснуть в лицо любимому своё возмущение. — Просто хотела побыть с тобой ещё немного. Спасибо за поездку! Мне всегда нравились сосны. Местность там изумительная. Воздух пьянящий. Должно быть, от него и голова закружилась, после городской атмосферы выхлопных газов, — подчеркнула она напоследок.

— Ну, хорошо, — облегчённо, как показалось Александрине, вздохнул Пустовалов. — Будем почаще туда ездить, привыкнешь.

Из машины он всё-таки вышел, чтобы, как обычно, распахнуть дверь для молодой женщины.

Оглянувшись у подъезда, Александрина прощально подняла вверх раскрытую ладонь. Торопливо покивав, Пустовалов развернулся на почти пустой парковочной площадке и скрылся с глаз. Александрина не догадывалась, что он вернулся в Сосновку.

— Здравствуйте, — раздался оклик со стороны улицы. — Вы — Виталий Лесных?

— Он самый, — поспешил к воротам молодой человек, увидев импозантного мужчину с «Тойота Ленд Крузер» позади него. — Здравствуйте. Чем обязан? — спросил он, распахивая для неожиданного гостя калитку.

— Найдётся время поговорить? — скрывая пристальный взгляд за стёклами затенённых стильных очков, поинтересовался Пустовалов.

— Если вы по поводу «левой» древесины, то время тратить не стоит…

— Меня не интересует древесина и всё, что с ней связано, — резко перебил парня Владимир, неторопливо продвигаясь за ним в сторону дома.

— Проходите, — уступил дорогу Виталий, указав на высокие ступени крыльца, проницательно почувствовав, будет лучше, если общение с непрошенным гостем пройдет без свидетелей в лице соседей и тем более бабушки. — Присядете? — уточнил он, оказавшись вместе с мужчиной в просторной комнате, где из мебели были только диван, телевизор и шкаф во всю стену с закрытыми полками, на которых помещались книги и диски.

— Не вижу смысла, уверен, разговор не затянется.

— Итак, что вас интересует?

— Думаю, то же, кто и тебя. Александрина.

— И что ты хочешь? — в тон Пустовалову сердито уточнил парень.

Владимир оторопел от неожиданности. Глядя на сурово сдвинувшего брови смуглого темноволосого парня, с упрямой складкой ярких, чуть выпуклых губ, Пустовалов недоумевал. Чего же он, собственно, хочет? Оценить молодого мужчину, которому предпочла его Александрина? Высказаться в его адрес в том плане, что он полное ничтожество, по сравнению с ним? Пригрозить, чтобы тот не привечал Александрину? Бред, полный бред! Внезапно Владимир довольно чётко осознал, что отчаянно хочет тупо набить сопернику морду. Жёстко, до крови, хлещущей из рассечённой брови или уголка упрямо сжатых губ. Узреть его поверженным, согнувшимся от боли в результате удара под рёбра. Упиваться тем, как тот будет жалобно молить о пощаде и обещать, что навсегда забудет о женщине, принадлежащей Пустовалову. Но больше всего на свете Владимир желал услышать от парня, что он знать не знает Александрину. И потом, с удовлетворением заключив, что обвинения в адрес возлюбленной — это грязные сплетни взбалмошной девчонки — инструктора по стрельбе, уехать из Сосновки, напрочь позабыв свои напрасные тревоги.

Виталий, в свою очередь, был озадачен. Первым порывом стало намерение, сделав удивлённый вид, отказаться от знакомства с Александриной, во всяком случае, в том смысле, который имел в виду неожиданный гость. Однако затем мелькнула безумная мысль, что любимая наконец сделала выбор, и выбор этот в его пользу. Этим и объяснялся визит мужчины. Должно быть, Александрина объявила, что уходит от него. Поэтому он и заявился. Как же тогда возможно пренебречь знакомством с нею? Даже, если предположения Виталия не верны, и у любимой женщины нет намерений порвать с противником, то его порыв сохранить их отношения в ущерб своим, всё равно не сыграет положительной роли. Почувствовав агрессивный настрой соперника, парень воодушевился. Злоба мужчины могла означать, что тот или беспредельно ревнив, или безнадёжно неудачлив.

Словно предугадав намерения друг друга, противники сделали полшага навстречу, неосознанно принимая позицию борьбы, слегка наклонившись, расставив ноги и согнув сжатые в кулаках руки в локтях.

— Оставь её, — сдавленно прохрипел Владимир.

— Сумей удержать, — с тихой угрозой произнёс Виталий.

— Думаешь, ты ей нужен? — слегка покачнувшись, Пустовалов решил для начала ударить словом. — Ты — ничтожество, ничего не добившееся в жизни. Жалкий лесник, у которого даже не хватает ума, грамотно загнать «левую» древесину. Время от времени тобой пользуются, но всё равно возвращаются ко мне. Потому что я способен дать всё, о чём только может мечтать настоящая женщина.

— Значит, не всё, — с ошеломляющим Пустовалова спокойствием произнёс Виталий. — Никто не захочет сломя голову бежать от тепла дорогого человека, которого любят. А тебя, к сожалению, любят, — с горечью заключил парень. — Но что-то ты всё-таки упустил. Поэтому она, как Русалочка из сказки, изредка выбирается на поверхность моря под солнечные лучи. И потом снова в глубину, где груды самоцветов на потерпевших крушение кораблях, перламутровые ракушки с драгоценным жемчугом внутри, немыслимого окраса водоросли и невиданные рыбки. Однако теперь она больше не сможет вечно жить под толщей воды, без солнечных лучей, тепла и света.

— Что ты можешь знать? Кто ты такой, чтобы рассуждать о нашей жизни? — возмутился Владимир. — Кем ты себя возомнил? Вещаешь тут про Русалочку! Сказочник хренов!

— Меня не интересует твоя жизнь, — вернул жёсткий тон Виталий. — И никем я себя не возомнил. Это ведь ты заявился сюда. Зачем? Хочешь принять решение за женщину?

— Я сказал, ты оставишь её, чего бы это ни стоило.

— Только если она сама захочет, — отпарировал Виталий.

Посмотрим, — угрожающе проговорил Пустовалов напоследок, покидая дом.

Глава 21

Ничего не подозревающая Александрина приехала к Виталию спозаранку в воскресенье, как и запланировала. Сновавшие возле дома куры не обратили на неё никакого внимания. Пара кряковых уток с селезнем оценивающе глянули на прибывшую, повернув головки в профиль. Не обнаружив угрозы, продолжили выискивать плоскими клювами корешки прошлогодней травы у забора. И только оба петуха кратко выразили своё негодование недовольным клёкотом. Дверь дома была заперта.

Беспомощно оглядевшись, Александрина посмотрела через забор, в надежде увидеть Илью Ивановича. Во дворе его не оказалось, а беспокоить соседа она не решилась. Поразмыслив немного, направилась к дому через дорогу, где жила бабушка Виталия.

— Завтракать проходите, Александрина Григорьевна, — радушно пригласила пожилая женщина, с улыбкой слегка печальной, как показалось Логвиновой.

— Спасибо, Анастасия Петровна, — растерялась Александрина, внезапно почувствовав пробудившийся аппетит, невзирая на выпитый перед поездкой кофе с двумя ломтиками сыра. — Я про Виталия хотела спросить. Не знаете, где он?

— А вот за столом и расскажу, — теплее улыбнулась хозяйка.

Вкусно как, — восхитилась Александрина пышным омлетом с обжаренными до прозрачности полукольцами лука, присыпанным сверху мелко накрошенными листьями свежей петрушки. — Спасибо вам огромное!

— На здоровье, — покивала Анастасия Петровна, разделив с гостьей трапезу. — Так вот про Виталия. Вы только, ради Бога, не обижайтесь на меня, Александрина Григорьевна. Восьмой десяток не за горами. Кривить душой ни к чему. Поэтому скажу как есть. Любит вас парень. Тянется к вам и, в то же время, понимает… — умолкнув на несколько секунд, пожилая женщина продолжила. — Понимает, не дотянуться ему. Чует, что привыкли вы к другой жизни. Но надежды-то не теряет, бедолага. Теперь вот взялся за поиски барского клада. Разбогатеть, видать, решил, — горько усмехнулась хозяйка, поймав удивлённый взгляд молчаливо внимающей гостьи. — У Дениса где-то в сарае металлоискатель завалялся. Тот когда-то пытался цветным металлом промышлять. Да только ненадолго его хватило, Дениса-то. Быстро ему надоело. Теперь вот Виталий взялся по лесу шастать.

— По лесу? — удивилась Александрина.

— По тем зарослям, где раньше барский парк был, да по Табачной заимке.

— Там же, по слухам, в зыбучий песок можно угодить.

— Не верьте никому, Александрина Григорьевна. Нет там никакого зыбучего песка. Коленька мой весь лес вдоль и поперёк исходил, каждый квадрат исследовал. И всему Виталия научил. Внук тоже каждую тропинку в лесу знает. Ему известно, что зыбучего песка на заимке нет. Вот только и клада тоже нет. Был бы, люди уж давно отыскали бы. Только он, упрямец, всё равно ищет. И никак ему не объяснить, что, если бы любили вы его, то наплевали бы на богатство это призрачное. А просто остались бы с ним, да и всё. Вот и весь мой сказ, Александрина Григорьевна. Ещё раз прошу, не обижайтесь на меня, старую. Виталик внук мне, самый родной на свете человечек, что остался у меня. Агнешка с Лидой не забывают, конечно. Звонят часто. Ну, Лидушка, конечно, приезжает. Но Виталик-то рядом с самого рождения. Можно сказать, в самом сердце у меня. Оставьте его, Александрина Григорьевна, милая. Виталик погорюет да забудет. Может, и женится когда-нибудь. Хоть бы вот на соседке нашей, Оксане. Пусть и без любви, да по согласию и уважению. Всё лучше, чем терзаться.

— Это вы меня простите, Анастасия Петровна. Мы с Виталием всё решим.

— Ох, Александрина Григорьевна, милая, я уж не рада, что влезла со своими указками, — неожиданно расстроилась пожилая женщина. — Понимаю, оба вы люди взрослые и строите свою жизнь без оглядки на всякие советы. Но не по душе мне такие отношения. Виталик… он же… — запнулась она, подбирая слова, — не шалопай какой-нибудь. Он действительно вас любит. Ждёт и чувствует, когда вы должны приехать. А потом проводит и снова ждёт, надеется. Тяжело ему, понимаете?

— Всё разрешится, — повторила Александрина. — Не переживайте, Анастасия Петровна. Я затем и приехала, чтобы всё решить. Только надо сначала найти Виталия.

— Да он и сам наверняка к обеду вернётся, — потеплела к Александрине хозяйка. — А вы пока скоротайте время у меня. Я борщ затеяла. А пока между делом чайку попьём.

— Спасибо, Анастасия Петровна! Но лучше пройдусь по лесу. Вы не волнуйтесь, я знаю, где эта заимка. Мне Виталий однажды показывал.

Так что не заблужусь.

— Вы бы позвонили ему. Он бы мигом примчался.

— Звонила уже, недоступен телефон.

Может, разрядился? — не испытывая особого беспокойства, предположила пожилая женщина. — Так-то везде в лесу ловит. Чего там, от города двадцати километров нет. Не тайга какая-нибудь.

— Пойду я, — поднялась из-за стола Александрина. — Всего вам доброго, Анастасия Петровна! И не держите на меня обиды за Виталия.

— Господь с вами, Александрина Григорьевна! Какие обиды! Нешто я не понимаю. Ступайте. И будьте счастливы.

— Ну, что, убедился? — усмехнулась Пустовалову Алана, остановив мотоцикл рядом с его «хондой». — К нему она ездит…

— Я, собственно, не затем приехал, — поправил бейсболку на голове Пустовалов.

— Зассал? — ехидно поинтересовалась девушка. — Не стал разборки чинить?

— А ты на что рассчитывала? — сохраняя видимое равнодушие, вкрадчиво спросил Пустовалов. — Чтобы я твоему парню мозги вышиб?

— Какому парню? — вспыхнула Алана.

— Поня-а-атно, — протянул Владимир. — Стало быть, не твой пока, но очень бы хотелось.

— Эй, ты, прорицатель! Наставили тебе рога, так носи…

— Не кипятись, Аланка, — вполне миролюбиво попросил Пустовалов. — Всё будет ништяк. Мы с ней скоро поженимся. И у тебя появится шанс утешить пацанчика.

— Больно нужен, — фыркнула девушка, — после твоей…

— Нужен-нужен, — расхохотался Владимир. — Ещё как нужен! Не старайся, всё равно не поверю, что ты к нему ровно дышишь.

— Мне гнал, будто жена, а сам только собираешься пожениться.

— Ладно тебе, не придирайся к словам. Кто в жизни не ошибался? Может, это у неё предсвадебный депрессняк.

— Ну, ты выдал! — от души рассмеялась Алана. — Скажешь тоже, предсвадебный депрессняк.

— Точно, оказалось, не только у мужчин такое бывает. Слушай, давай пока забьём на них и прокатимся наперегонки.

— Думаешь, если у тебя «хонда», — вскинула подбородок Алана, обрадовавшись возможности завершить пикировку, — то в лёгкую обойдёшь?

— По трассе само собой, — спокойно констатировал Пустовалов. — Но на трассе не прикольно. Предлагаю ралли по вашим лесным дорогам. Засядешь в песок, погуди. Вернусь на выручку.

— Ещё посмотрим, кому кого вытаскивать придётся, — с усмешкой завела мотоцикл Алана.

Вернувшись к своей машине, Александрина застала рядом с ней озадаченного Дениса.

— Привет, — поздоровалась она. — Виталия ждёшь?

— Здрасте, — ответил мужчина, не отрывая глаз от экрана своего сотового. — Мы с ним договаривались с утра, — удостоил он, наконец, взглядом Александрину, — …на рыбалку. Только проспал я. В субботу с суток сменился. Опять пришлось по району дежурить, подменять там одного. Вчера полдня продрых, так путём и не выспался. Виталик что-то не отвечает. Походу, обиду кинул, что я проспал.

— Денис, я знаю, что Виталий не на рыбалке. Его бабушка мне всё рассказала.

— Чего же он трубу не берёт, — с досадой воскликнул молодой мужчина, сообразив, что его версия о рыбалке не прокатила.

— Может, ему не слышно в наушниках?

— Сейчас металлоискатели без наушников, — фыркнул Денис. — Там экранчик такой…

— Понятно, — вздохнула Александрина. — Тогда тем более тревожно, почему не отвечает. Давай съездим на эту заимку. Или куда он отправился? В бывший барский парк?

— Мог и туда, — уклончиво ответил Денис.

— Поехали на моей. Дорогу через Фащёвку я знаю. Оставим машину где-нибудь на краю деревни и пройдёмся пешком. А потом, глядишь, и Виталий отзовётся.

— Опана, — удивился Денис, обратив внимание на тёмно-синюю «мазду», выруливавшую навстречу с той самой улицы на краю Фащёвки, куда направлялись они. — А Игорь чего здесь забыл?

— Это который на лесопилке работает? — уточнила Александрина, едва успев разглядеть автомобиль в облаке песчаной пыли.

— Ага.

— Мало ли, может, у него здесь родственники или приятель.

— Нет у него здесь никаких родственников. А приятелей у таких жлобов по определению не бывает.

— Откуда знаешь? — спросила Александрина, остановив машину сразу после съезда с дороги из щебня.

— Я же, на минуточку, участковый. И участок свой добре знаю, — расплылся в горделивой улыбке Денис.

— Может, вы с Виталием возбудили нездоровый интерес к сокровищам у местного населения?

— Так никто ж не в курсе.

— Как насчёт Анастасии Петровны? Она же мне рассказала.

— Это не считается, — возразил Денис, пробираясь рядом с Александриной сквозь заросли бывшего парка. — Кроме тебя баба Настя никому не скажет. А ты — лицо постороннее, к тому же незаинтересованное.

— Как знать, — усмехнулась Александрина. — А вдруг мне тоже захочется поучаствовать в поисках сокровищ.

— Можешь мне поверить, — серьёзно глянул на молодую женщину Денис, — это занятие не из приятных. Клады нередко соседствуют…

— С привидениями? — нарочито ужаснулась Александрина.

— Хуже, — сурово ответил Денис, не поддержав шаловливого настроя спутницы. — Попробовать, что ли, ещё раз набрать Витальку, — достал он сотовый. — Вот зараза! Связь есть, и гудки идут, а трубу не берёт.

— Не знаешь, где он искать собирался? — меняя тон на деловой, уточнила Александрина. — Здесь, в парке? Или на заимке?

— Парк он, вроде, уже прошерстил. Двинем лучше на заимку, чтобы время не терять, — предложил Денис, не переставая набирать номер друга.

— Вы прямо как школьники, — проворчала Александрина, едва поспевая за участковым, сноровисто выбирающим дорогу, где поменьше зарослей. — Чего вдруг надумали за кладами гоняться?

— В детстве не доиграли, — мельком оглянулся на спутницу Денис. — Дядя Коля не стал нам помогать, когда мы с Виталькой однажды попытались тут пошарить. Сказал, что чужие сокровища не приносят счастья. И что главное богатство — это профессия, любимая работа. Мы, конечно, сперва его слова мимо ушей пропустили. Поковырялись местах в трёх, потом нам это надоело. Увлеклись чем-то другим, а про клады и думать забыли.

— А сейчас зачем опять взялись? — не отступалась Александрина.

— Да просто отвлечения ради. Виталька в последнее время какой-то смурной стал. Вот я и придумал его отвлечь. Раскопал у себя металлоискатель и предложил ему счастья попытать. Ты же, говорю, всё равно целыми днями по лесу шастаешь. Чем просто так ноги бить, заодно поисками займись. А он, видать, всерьёз увлёкся. Но, походу, ненадолго. Ещё неделя, самое большее, и всё, охладеет.

— Стоп, — резко остановилась Александрина. — Слышишь? Телефон.

— Вроде нет. Птица, кажись.

— Какая птица! Набери ещё раз!

— Туда, — указал направление Денис, помчавшись в сторону Табачной заимки вместе с молодой женщиной.

Глава 22

Виталий лежал вниз лицом на песке, покрытом густым слоем сосновых игл. Когда Александрина с Денисом, вне себя от страха, приблизились к нему, парень пошевелился.

— Жив, — выдохнула Александрина, рухнув рядом на колени.

— Эй, дружбан, что стряслось? — придержав товарища за плечо с другой стороны, Денис помог ему приподняться.

— О, вы как здесь? — растерянно оглядел их Виталий, опираясь одной рукой на песок, другой потянулся к затылку.

— Тебя контузило и отшибло слух? — недовольно пробубнил Денис. — Мы спросили, что произошло?

— Похоже, сзади по голове приложили, — виновато поморгал Виталий. — И рёбра болят, — приложил он руку к груди.

— Это потому что ты на металлоискатель упал, — объяснил Денис, убирая инструмент чуть в сторону.

— На перелом и трещину не похоже, — заключила Александрина, после того как, приподняв футболку с длинными рукавами, ощупала грудь парня. — Просто ушиб. А вот голова меня больше беспокоит. Уже шишка наливается. Долго ты без сознания пробыл. Я полчаса назад стала тебе звонить. И Денис примерно также. Ты к тому времени, видимо, уже отключился. Взгляни на меня. Следи глазами за пальцем. Голову не поворачивай. Вот так, хорошо. На сотрясение не похоже. Не тошнит? Голова не кружится? Хотя, пока не поднимешься, особо не поймёшь. Нет, резко не вставай.

— Виталь, — подал голос Денис, после того как бегло осмотрел поляну, где они обнаружили Виталия, — ты даже не почуял, что к тебе кто-то сзади подкрадывается?

— Сам удивляюсь, — озадаченно согласился парень. — Реально не слышал.

— Не доведёт вас до добра эта авантюра, — возмутилась Александрина. — Завязывайте с поисками. Что вы как пацаны, в самом деле!

— А может, это дух Табачникова стережёт своё сокровище? — попытался перевести разговор в шутку Денис.

— Тем более прекращайте, — приказала Александрина. — Не ваше оно, поэтому не стоит руки тянуть, куда не следует.

— Ты права, — неожиданно согласился Денис. — Не были богатыми, и ни к чему начинать. До машины-то сможешь добраться? — переключился он на друга.

— Да со мной уже всё нормально, — поднялся Виталий.

— Как себя чувствуешь? — заботливо вглядываясь в его лицо, спросила Александрина. — Головокружения нет?

— Всё хорошо, — заверил её парень.

Пойдём потихоньку, — указал направление Денис, забирая металлоискатель.

Проснувшись в половине шестого утра, Виталий резко сел в постели.

— Который час? — потёр он ладонями лицо.

Уже утро, — подала голос лежавшая рядом Александрина, не распахивая глаз.

— Аля, — обеспокоился парень, — сколько же я проспал?

— Немало, — повернула к нему лицо Александрина, похлопав ресницами, чтобы прогнать сон. — И это хорошо. Очень полезно в твоём состоянии.

— Но как можно было столько продрыхнуть? — не переставал удивляться Виталий, с лёгкостью преодолевая сонливость после пробуждения.

— Если ты помнишь, я дала тебе успокоительное с лёгким снотворным эффектом.

— Теперь понятно.

— Виталь, кто же мог тебя ударить? — приподнялась на локте Александрина. — Шутки-шутками, а в мистику и привидения как-то не сильно верится. Мне кажется, преступление налицо.

— Не бери в голову. Денис обязательно разберётся. На то он и участковый. Аля, — тепло глянул на Александрину парень, — спасибо, что осталась со мной.

— Как же я могла бросить раненого, — слегка напряжённо улыбнулась молодая женщина. — Однако пора подниматься, что-нибудь перекусить и на работу.

— Я мигом, — проворно вскочил Виталий. — Сейчас завтрак организую. А потом могу тебя отвезти, если ты рано утром не любишь садиться за руль.

— Виталь, — предостерегла Александрина, поднимаясь следом, — ты сильно-то не хорохорься. Отнесись к себе повнимательнее.

— Со мной всё отлично, — с нежностью обнял её парень. — После такого лечения иначе и быть не могло.

— Хорошо, если так, — мимолётно прикоснулась губами к его щеке Александрина, не отвечая на объятия. — И всё равно следи за своим состоянием. Удар по голове — это не шутки. Могут быть последствия. Пообещай беречься. Договорились?

— Конечно. Обещаю, доктор, — прижал её к себе Виталий, вызвав у молодой женщины шквал разнообразных чувств.

Возмущение Александрины, невнятно вякнув, скрылось в глубине, не оставив даже кругов на воде. На поверхности остался трепет и совсем немножко удовольствия от крепких объятий, больше похожих на то, будто её берут под надёжную защиту. Потом незаметно подкралось чувство вины. К своему изумлению, Александрина так и не смогла с точностью определить, по отношению к кому из двоих это чувство сильнее. То ли к Владимиру, чьей женой она согласилась стать. То ли к Виталию, которого молодая женщина бессовестно продолжала держать в неведении по поводу расставания с ним.

Сначала она собиралась убедить парня прекратить поиски призрачных сокровищ. Затем, невзирая на своё беспокойство после произошедшего, отказалась от этой мысли, надеясь на здравомыслие Виталия. И потом, давать советы, значит, — лезть в жизнь человека. А это тем более странно при её намерении окончательно разойтись с парнем.

По пути в город у Логвиновой не шёл из головы разговор с Анастасией Петровной. Впервые Александрина до тяжести в сердце ощутила невероятное сочувствие к пожилой женщине. С какой исключительной деликатностью бабушка Виталия попыталась донести до неё недопустимость подобных отношений. Было понятно, что она не осуждает Александрину. Правильно заметила Анастасия Петровна: люди они взрослые и вполне способны разобраться со своими чувствами. Вот только Виталий сильно увяз в них, в отличие от возлюбленной, и явно безответно. А этого пожилая женщина ни принять, ни оправдать не могла. Поэтому и решилась на откровенность с Александриной, ищущей у Виталия помощи и, похоже, отдохновения от своих нешуточных страстей. Так, по крайней мере, казалось Логвиновой, хотя Анастасия Петровна не произнесла этого вслух. Но не было необходимости в особой проницательности, чтобы понять.

Подъезжая к поликлинике, Александрина почти сожалела, что и на сей раз у неё не хватило духу затеять разговор о расставании.

«Надо было, — с досадой подумала молодая женщина, — сказать в двух словах, когда прощались у машины. Так ведь нет, пожалела парня. Он переживал бы, конечно. Зато знал бы наверняка и больше не ждал понапрасну. А теперь надо опять выбирать время для поездки в Сосновку. Я и так в последнее время туда зачастила. Вместо того чтобы расстаться, только внушаю парню напрасные надежды. Впору позвонить, рассердилась на себя Александрина, — как советовала Лора в самом начале».

Однако на звонок так и не решилась. Вместо этого опять договорилась о встрече с подругой вечером у себя дома.

Глава 23

Едва Александрина отъехала от дома Виталия, к нему заявился Денис.

— Ночевала? — коротко спросил друг.

— Угу, — отрешённо кивнул Виталий, всё ещё пребывая в некоторой эйфории после нежного прощания с молодой женщиной.

— Эй, — встряхнул приятеля Денис, — спустись с небес на землю!

— Да я вроде рядом с тобой, — улыбнулся Виталий.

— Рядом, а мыслями в облаках витаешь.

— Ладно тебе, не злись, — добродушно попросил Виталий. — Не завтракал, небось? Давай перекусим, да на свои участки. Я — на лесной, ты — на свой криминальный.

— Ага, — моментально согласился на завтрак Денис, — только почему-то с некоторых пор и первый, и второй совпадают по криминалу. Лучше перетрём по-быстрому до работы. А то мне к десяти в город на совещание.

— Тогда, может, вечером пересечёмся? — предложил Виталий. — Обсудим, не торопясь.

— Нет, — решительно отказался Денис. — Лучше сейчас, так сказать, по горячему следу. Он уже, правда, основательно подостыл. Но вчера от тебя всё равно толку не было. Рассуждать ты не годился. Во-первых, стукнули тебя изрядно; во-вторых, когда докторша твоя приезжает, ты будто невменяемым становишься. Не видишь вокруг никого.

— Да ладно, — рассмеялся Виталий, страшно довольный очередным упоминанием Александрины под эпитетом «твоя докторша».

— Блин, — рассердился друг, — ты не ржи! А давай поразмышляем, кому понадобилось тебя огреть посреди леса.

— Знаешь, — посерьёзнел Виталий, — версия у меня одна. Так что размышлять особо не о чем.

— Это ещё как сказать, — усомнился Денис. — И вообще, твоё дело не рассуждать, а помогать следствию. Довериться профессионалу, — гордо вскинул он круглую голову от угощения, которым потчевал его Виталий. — Итак, твоя версия.

— Неделю назад у меня был мужик, утверждавший, что он и Аля вместе.

— Нифигасе, — присвистнул Денис. — И почему я узнаю об этом только сейчас?

— Незачем было говорить, — нахмурился Виталий. — Это моя проблема…

— Походу, теперь не только твоя. Чего хотел этот перец?

— Ясно чего, чтобы я оставил её.

— Прогнал, что ли, когда приедет? — осклабился Денис.

— Дэн, — не скрывая раздражения, сказал Виталий, — мы не будем это обсуждать.

— Нормально! — возмутился Денис. — А как прикажешь мне тогда работать со следственным материалом?

— Нет никакого материала, Дэн. Говорю же, нарисовался мужик…

— Ладно, про твою докторшу не будем пока. И что мужик? Угрожал?

— Не особо. Скорее, стебался. Ну, типа, я ничтожество и всё такое.

— А он, типа, крутой и при бабле?

— Возможно, если не прикидывается. Только почему-то, несмотря на это, Аля бежит ко мне.

— Не так уж часто и бежит, — осторожно заметил Денис.

— Дэн, всё, — возмущённо пресёк друга Виталий. — Ты просил версию. Получай! Давай рассуждать.

— Давай, — согласился участковый. — Допустим, это он выследил тебя и подстерёг посреди леса. Что это за десантник-невидимка, который незаметно подкрался и огрел по затылку? Как он, кстати, выглядел?

— Да так ничего себе. Ростом пониже меня. Темноволосый, в чёрных очках. На «крузаке».

— Тогда, похоже, реально при бабле.

— Вот и я решил, что реально. И, знаешь, что подумал. Аля как-то обмолвилась о каких-то диковинных путешествиях. Вроде плавания по Амазонке.

— И чего? — усомнился Денис. — Считаешь, тот чел мог перенять технологию бесшумного передвижения у аборигенов Южной Америки?

— Не обязательно, — спокойно возразил Виталий. — Технологию бесшумного передвижения он мог перенять где угодно. Важно, что он ею владеет. Иначе я ничем не могу объяснить, что прохлопал такой удар в лесу, где не пропускаю на слух ни одного постороннего звука.

— Может, отвлёкся на металлоискатель? — предположил Денис.

— Всё может быть. К слову, металлоискатель как раз среагировал. Надо будет потом сходить, перепроверить.

— Не вздумай один! Теперь только вместе будем проверять.

— Дэн, а какая разница, как я пойду, с металлоискателем или без? У меня работа такая по лесу ходить.

Во всяком случае, без металлоискателя ты своё внимание не переключишь. И коварный удар уж точно не пропустишь. С ружьём дядь Колиным, что ли, ходи, для острастки.

— Брось ерунду говорить. Сезон закрыт, а я с ружьём поволокусь. Ещё не хватало на штраф нарваться. И как-то отстойно получается. За одними правилами слежу, другие нарушаю.

— Да кто узнает? Егерь, дядь Паша, на тебя настучит инспекторам? Сам понимаешь, это нереально. А если что, я с любым инспектором смогу договориться. В конце концов, у тебя табельное оружие имеется. Только им не напугать. А ружьё видно издалека.

— Не буду я с ружьём ходить, — пресёк рассуждения друга Виталий. — И табельным ни к чему попросту махать.

— Тогда будь осторожен. Повторяю, с металлоискателем работаем только вдвоём. Давай вернёмся к нашим баранам.

— Каким именно?

— Попробуем определить, чем тебя ударили. Рукой вряд ли. Если только этот мужик не какой-нибудь каратист или умелец у-шу.

— Насчёт этого версий нет. Аля сказала, что предмет совершенно точно не металлический и не кирпич. Иначе или голову проломили бы, или рана была бы кровавая. А там только огромная шишка.

— Тогда, что? — озадачился Денис. — Сосновый сук?

— Сомнительно. Когда Аля голову осматривала, обратила внимание, что никакого мусора в волосах не было. Ну, там кусочков коры или ещё чего-нибудь. Остаётся гладкая палка или полицейская дубинка.

— Пуф, — выдохнул Денис. — Это, типа, и я мог тебя приложить? Но у меня и дубинки-то нет, — принялся рассуждать он на полном серьёзе.

— Про биту забыл. Вполне может быть как вариант.

— А, если всё же гладкая деревянная палка? — продолжал выдвигать версии Денис. — Когда мы с твоей докторшей к парку подъезжали, Игоря на «мазде» встретили. Чего он там позабыл, непонятно.

— Это уж совсем из разряда неправдоподобного, — усомнился Виталий. — У того мужика хотя бы мотив имеется. А с Игорем я ничего не делил.

— Ну, да, — почесал затылок Денис. — Он до сих пор по Оксанке сохнет. Докторшу твою вряд ли вообще когда-нибудь видел. Даже если и видел, по-любому на неё не запал.

— Погоди-ка, — осенило Виталия, — может, он парк прочёсывает на предмет клада?

— А что, — согласился Денис, — реальная версия. Походу, срисовал тебя с металлоискателем и зависть взыграла. Стопудово, — воодушевился он, — тоже с металлоискателем шарился. Поэтому и на машине был, чтобы на себе не тащить. И в лесу вполне мог приложить тебя как конкурента.

— Тухлая какая-то версия.

— Чего вдруг тухлая? Скажешь, такой жлобяра не мог позариться на клад?

— Дело не в этом. Просто Игорь в лесу типа слона в посудной лавке. Его за километр слышно. Допускаю, что приложить смог бы. Но чтобы подобраться бесшумно… Нет, — решительно заключил Виталий, не реально, Дэн.

— Ладно, пока оставим версию с Игорем как второстепенную. А главная пусть будет с тем мужиком, что на твою докторшу запал. Кстати, а она в теме, что он у тебя нарисовался?

— Во всяком случае, я буду последним, от кого она это узнает.

— Понятно. Значит, скорее всего, не в теме. А тот мужик выследил вас и решил разобраться с тобой по-своему.

— А ты «крузак» случайно не заметил рядом с «маздой»? — с усмешкой поинтересовался Виталий.

— Хорош насмехаться, — обиделся Денис. — Я следствие веду, а ты палки в колёса вставляешь. Эдак мы договоримся до того, что ты сам себя сзади дубинкой приложил. Стоп, — воскликнул он, осенённый неожиданной мыслью. — Дубинка… дубинка, — принялся вслух размышлять приятель, — или приклад ружья. Тоже предмет гладкий. Аланка! Как тебе такая версия? Она и по лесу передвигается как дикая кошка.

— Ей-то зачем? — удивился Виталий.

— Просто из мести. Ты же её в очередной раз набодрил. Помнишь, сам говорил, когда докторша была в выходной. Вот Аланка и задёргалась. А разъярённая женщина способна на многое.

— Ага, примчалась на мотоцикле или отмахала пару километров по лесу, с ружьём наперевес. Кстати, — вспомнил Виталий, отвлекаясь от Аланы, — тот мужик тоже мог на мотоцикле приехать. Аля однажды «хонду» упомянула.

— Была «хонда», — воодушевился Денис. — Мы с докторшей как раз на главную улицу Сосновки выезжали. А «хонда» вильнула туда, где школа. Докторша не обратила внимание, а я засёк. Во, гляди-ка, есть уже три претендента на звание преступника.

— Аланка с Игорем на самом деле зыбкие претенденты.

— Пока веду расследование, обязан рассмотреть все версии. Поэтому Аланку с Игорем вычёркивать не буду. Результат может оказаться совершенно непредсказуемым, — заключил Денис, необычайно довольный своим подходом к делу.

Глава 24

— Ну и дела, — воскликнула Лариса, узнав, что подруга в очередной раз потерпела фиаско. — Опять облом.

— И не говори, — согласилась Александрина. — Я уж потом пожалела, что не сказала ему перед отъездом, да было поздно.

— Сильно его ударили? Сотрясения мозга нет? А то, может, надо было в больницу.

— Сомневаешься в моей компетенции? — с улыбкой мягко упрекнула Александрина подругу.

— Нисколечко, — уверила её Лариса.

— Всё с ним нормально. Дала таблеточку успокоительную. Он и проспал почти восемнадцать часов.

— А ты трепетно охраняла его сон? — иронично улыбнулась Лариса.

— Не насмешничай!

— Почему же тогда не уехала?

— Хотела убедиться, что с ним действительно всё в порядке.

— Убедилась?

— Само собой.

— Санчик, на самом деле, всё это довольно тревожно. Скажи на милость, кому понадобилось бить парня по голове?

— Понятия не имею. Знаешь, Лор, вот наблюдала я за ним во время сна, и не могла отделаться от мысли. Лежит на животе, обхватив руками подушку. Лицо такое сосредоточенное, будто трудную задачку решает. Ну не мог такой серьёзный, здравомыслящий парень поддаться глупому соблазну найти барский клад.

— Кто знает, — засомневалась Лариса. — Может, собрался разбогатеть, чтобы попробовать удержать тебя.

— Так вот какого ты мнения о подруге! — нарочито возмутилась Александрина. — Стало быть, материальное для меня главнее всего?

— Ой, брось, Санчик, ты прекрасно понимаешь, что я о другом. Наверняка у тебя проскальзывало в разговоре про какую-нибудь сногсшибательную поездку. Вот парень и размечтался чем-нибудь тебя удивить.

— Знаешь, Лорик, ты ведь права, — озадачилась Александрина. — У меня действительно не раз слетало с языка. И про иностранные языки, и про Володину «хонду», и про Амазонку.

— Ну вот, а говоришь, поддался соблазну. Нет, подружка, парень совсем не глупый. Он прекрасно понимает, что ты к нему приезжаешь не просто так. Тянет тебя. Но чего-то всё же не достаёт. Скорее, ритма жизни, путешествий, к которым ты привыкла. Вот он и решил малость подзаработать. А если повезёт, то и не малость, — тепло улыбнулась Лариса. — Но ты всё же та ещё стерва, Санчик. Зачем гнобить парня, рассказывая о таких вещах? Мне кажется, уместнее было бы промолчать. Тем более не собираешься с ним оставаться.

— Лор, я ведь не нарочно, — смутилась Александрина. — Просто к слову пришлось. Знаешь, это всё потому, что мы с Виталием привыкли говорить о самых разных вещах. Поэтому у меня иной раз и прорывается некая информация. Но я же вижу, что ему очень интересно. И мне, в свою очередь, тоже любопытно узнать о его прошлом, об отношении ко многим вещам. Вот с Володей совсем иначе. Мы говорим о чём угодно, только не о себе. Мне постоянно кажется, что он намеренно избегает подобных разговоров. Словно ему есть, что скрывать.

— Санчик, а вдруг, действительно есть?

— Ну и что! В конце концов, я могла бы выслушать, попытаться понять… Знаешь, подобные ограничения уже начинают меня напрягать.

— Ты поняла это после того как согласилась выйти за Володю? — с сочувствием произнесла Лариса. — Тогда, может, стоит всё переиграть?

— Что ты! — возмутилась Александрина. — Я же люблю его! А это так, минутная слабость. Думаю, у нас будет возможность ближе узнать друг друга, когда станем проводить вместе гораздо больше времени.

— Главное, чтобы ты потом не разочаровалась, — глубокомысленно заявила Лариса.

— От этого не застрахован никто. Даже, связывая свою жизнь с человеком, близким тебе по духу, можно впоследствии испытать разочарование. Но будем настроены оптимистично, — беспечно отмахнулась Александрина.

— Санчик, — усомнилась подруга, — вы с Володей вместе уже десять лет. Не думаю, что он захочет измениться ради тебя.

— Так я же не собираюсь его менять.

— Но в таком случае тебе придётся ломать себя. Оказаться в таких условиях, даже ради большой любви, верный способ впасть в депрессию.

— Лорик, — неожиданно для подруги расхохоталась Александрина, — я ведь не собираюсь становиться для Володи безропотной женой.

— Тогда ты рискуешь разрушить ваш брак в самом начале.

— А вот и нет! Знаешь, — вернула серьёзный тон в рассуждения Александрина, — в последнее время всё больше убеждаюсь, что покорность ему не очень-то по нраву.

— Из чего ты сделала такой вывод? — с необычайной заинтересованностью спросила Лариса.

— Скажем так, возникало несколько неоднозначных моментов. Например, стоило мне проявить характер, попросту говоря, взбрыкнуть, как Володя моментально менялся.

— Может, просто делал вид?

— Может и так. Однако в подобных случаях он проявлял ко мне исключительное внимание. В чём-то уступал, точнее сказать, даже шёл на поводу. Либо, если мои просьбы вызывали протест, подробно объяснял причину, по которой не может откликнуться.

— Санчик, это же элементарно, как говорил Шерлок Холмс. Чтобы попытаться добиться желаемого, прежде всего, необходимо это желаемое озвучить. Зачастую мужчины не догадываются о том, что у нас на уме, и, честно говоря, вовсе не обязаны этого делать. А ты, кстати, за время ваших отношений с Володей, постоянно делала вид, будто тебя всё устраивает. Его «праздничные» появления; дистанция между вами; экстремальные увлечения.

— Лор, я не делала вид, — возразила Александрина. — Экстремальные увлечения интересны мне, как возможность познать себя и мир вокруг. А что до остального, я попросту опасалась разрушить то, что и так представлялось мне довольно зыбким.

— А Володя тем временем ждал проявления твоего характера, — подхватила Лариса.

— Ничего он не ждал, — печально улыбнулась Александрина. — Просто в такие моменты я представала перед ним не как безумно влюблённая, потерявшая голову женщина. Вот это и вызывало интерес, по-хорошему заводило его. Одним словом, выглядело необычно. Чем ты вдруг озадачилась? — удивил Александрину вид подруги.

— Не к месту подумала об этом парне, Виталии, — ответила Лариса. — Судя по твоим рассказам, ведёт он себя примерно также, как ты с Володей. Всегда рад твоему появлению. Не обижается на долгое отсутствие. Ну и, само собой, не достаёт вопросами, типа, когда ты снова приедешь или позвонишь.

— А ведь я никогда ему не звоню. Больше того, напрочь забываю о нём, едва выехав за пределы Сосновки. Только дважды за последнее время мои мысли о нём продлились дольше обычного. И то, сегодня это было связано с происшествием.

— А в прошлый раз с ревностью, — поддела подругу Лариса.

— Да брось, — насмешливо возразила Александрина, — с какой ещё ревностью? К этой девчонке?

— Можешь выкручиваться, сколько угодно, но сдаётся мне, дорогая моя подруженька, что ты серьёзно влипла.

— Помнится, ты это уже говорила.

— И повторю ещё раз, пока не отнесёшься к выбору с полной серьёзностью.

— Считаешь, я стою перед выбором?

— Несомненно.

— Лор, тут же всё просто, — встряхнула волосами Александрина. — Володю я люблю, а Виталия…

— Тогда, почему не сразу согласилась на брак?

— Обычные сомнения повзрослевшей женщины, — затаённо улыбнулась Александрина. — И выбор здесь ни при чём.

— Ты явно противоречишь сама себе, — уверенно произнесла Лариса. — Помнится, когда ты рассказывала мне о предложении Володи, сама употребила слово «выбор».

— Имелся в виду не выбор между двумя мужчинами, а выбор новой жизни.

— Стало быть, уверена, что Виталия не любишь? — пристально вглядываясь в лицо подруги, уточнила Лариса.

— Конечно, Лор, — кивнула Александрина. — Даже могу с точностью объяснить, что чувствую к нему.

— Ну-ка, ну-ка, — поторопила подругу крайне заинтересованная Лариса.

Смотрю на него, — с нежной улыбкой чуть прищурилась Александрина, — и мне тепло в глазах. Помнишь, как бывало в детстве, когда предметы становились ярче, отчётливее. И это не в результате увеличительного эффекта набежавших слёз. Нет, это именно теплота в глазах.

— Впечатляет, — искренне восхитилась Лариса. — Но, по-моему, подобное чувство мало чем отличается от любви.

— А вот и нет, — весело возразила Александрина. — Это вполне может быть приязнью; глубокой симпатией; чувством дружбы; отголоском влечения, в конце концов. Но уж никак не любовью.

— Тогда я не понимаю, — разгорячилась Лариса, — почему ты никак не можешь заставить себя сказать ему.

Скажу, — со спокойствием, изумившим подругу, заверила Александрина. — В пятницу вечером, сразу после работы, и поеду. Скажу, какой он хороший, — легонько хлопнула ладонями по коленям Логвинова.

— Провальный вариант, — уверенно перебила Лариса.

— Почему? — искренне удивилась Александрина.

— В таком случае человек не в состоянии осознать, зачем расставаться, если хороший.

— А как надо сказать? Что он плохой? Нет, Лор, так всегда говорят, чтобы некоторым образом подсластить пилюлю.

— Надо обойтись без эпитетов вообще, — деловито предложила Лариса. — Сказать, что так и не смогла полюбить, и больше не хочешь вводить его в заблуждение. И непременно поблагодарить за встречи.

— Как-то протокольно, — криво улыбнулась Александрина.

— А назвать человека хорошим, когда бросаешь его, не протокольно? — рассердилась Лариса.

— Ладно, не кипятись. Тебе не кажется, что ты слишком близко воспринимаешь возможные переживания этого парня?

— Если я что-то и воспринимаю близко к сердцу, — осуждающе свела брови Лариса, — то это чувства моей подруги.

— Извини, — смутилась Александрина. — Но с моими чувствами всё предельно ясно.

— Нет, как раз-таки не всё! Иначе ты бы, не задумываясь, рассталась с парнем и, очертя голову, помчалась выходить замуж за Пустовалова.

— Нет, Лорик, — с ответной горячностью возразила Александрина.

— Ладно, подружка, — вздохнула Лариса, — не горячись. Только, похоже, ты проникла в семью Виталия глубже, чем следовало бы.

— Теперь ты понимаешь, почему мне так трудно с ним объясниться?

— Понимаю также и то, что личный разговор неизбежен.

— То-то и оно.

— Знаешь что, Санчик, подумай, как следует, действительно ли ты хочешь с ним расстаться. И прими, наконец, взвешенное решение.

— Всё уже решено. Не о чем размышлять. Осталось только воплотить в жизнь.

— Удачи тебе, подружка! И пусть ни ревность, ни чувство жалости больше не будут помехой.

Глава 25

В день, когда ударили Виталия, Оксана проводила сыновей на соревнования по каратэ. Состязания должны были состояться в одном из областных центров Черноземья. Сопровождал внуков отец Оксаны.

— Привет, — тонко улыбнулся из-за деревянного штакетника Игорь, здороваясь с молодой женщиной, направлявшейся со стороны хозяйственных построек для скотины к дому.

— Привет, Игорь, — недовольно отозвалась Оксана, с неприязнью заметив, что тот настроен весьма решительно.

Пораньше управившись с хозяйством, уставшая за неделю молодая женщина планировала провести воскресный вечер в праздной неподвижности перед телевизором. Подобное удавалось ей крайне редко. Занятость на работе, скотина, огород, заботы о детях — всё это не особенно напрягало Оксану. Однако порой невыносимо хотелось просто посидеть в тишине. Но минутная слабость, как правило, проходила без следа, стоило увидеть симпатичные мордашки сынишек, моментально обрушивающих на маму поток информации, с оживлёнными рассказами о проведённом дне и множеством вопросов, которые требовали безотлагательного разрешения.

«Ну, вот, — тоскливо подумала Оксана, — рухнула моя надежда на «романтический» вечер в одиночестве. Неизвестно, сколько времени займут выматывающие объяснения с Игорем. Но точно знаю: после них, единственное, что мне захочется, это рухнуть в постель и провалиться в непродолжительный сон. Не успеешь оглянуться, как будильник прозвонит. Принесло этого Игоря, — откровенно рассердилась молодая женщина. — Теперь планы тихо провести вечер без ребят — насмарку».

— В дом-то пригласишь? — распахнул калитку неожиданный гость.

— У меня не прибрано, — буркнула Оксана. — Дети отчалили на соревнования. После сборов там чёрт ногу сломит. Давай на веранде посидим.

— О-о, — воодушевился прибывший, — значит, пацанов твоих нет. Похоже, для меня открываются приятные перспективы, — растянул он в улыбке тонкие губы, не разжимая их.

— Ничего для тебя не открывается, Игорь, — неприязненно произнесла молодая женщина. — Говорила и ещё повторю. Пойми уже, не люблю я тебя!

— А кого любишь? — вспылил Игорь. — Антона? Так нет его больше!

— Прекрати, — грозно свела яркие тёмные брови Оксана. — Сказала тебе, раз и навсегда, не трогай Антона!

— Прости, — побелел лицом, где ярче обозначились мелкие, едва заметные веснушки, Игорь.

Эта особенность молодого мужчины: бледнеть во время волнения, становясь откровенно конопатым, приводила в бешенство его самого.

— В который раз прощения просишь. И всё равно цепляешь Антона. Уходи подобру-поздорову! — вскочила со старенького дивана, приютившегося на застеклённой веранде, Оксана.

— Оксанка, — заканючил Игорь, — прости ты меня, ради Бога! Хочешь, на колени встану? — сползая с краешка дивана, где притулился, мужчина действительно попытался встать на колени.

Оксане, испытывающей к нему отвращение, невыносимо захотелось оттолкнуть его, ударив крепкой пяткой крохотной ступни в тощую грудь. Но в следующее мгновение Игорь сделал едва уловимое движение, выглядевшее со стороны как опасение запылить брюки. Молодая женщина обратила внимание: брюки на нём те же самые, что когда-то на выпускном. Поначалу стало противно от его, граничащей со скупостью, бережливости. Затем разобрал смех. Потешно было наблюдать, как мужчина в пылу любовного признания думает о невредимости своей одежды. Оксана привыкла поддерживать чистоту, порой даже чрезмерную, если не одолевала усталость. О беспорядке в доме она сказала нарочно, чтобы избежать присутствия в нём Игоря. Однако тот воспринял сообщение всерьёз.

— Игорь, ну правда, иди уже, — отсмеявшись, попросила молодая женщина, утирая обильно проступившие слёзы. — Не делай нас обоих посмешищем.

— Перед кем? — обозлился Игорь, усаживаясь на место. — Кто нас тут увидит? Или ты ждёшь кого-то, а я помешал? Может, соседа своего, Виталю?

— Никого я не жду, — чересчур поспешно перебила Оксана после первых же звуков имени Виталия. — Уж его тем более. С чего ты вообще взял? — попытавшись вернуть безразличие в голос, уточнила она.

— Так просто ляпнул, — осознав оплошность, свернул наезд Игорь, — не подумав.

— А пора бы думать-то начинать, — с осуждением заметила Оксана, затаив вздох облегчения.

— Нечем думать, Оксанка, — пылко произнёс молодой мужчина. — Мозги плывут. В голове — одна ты; и в сердце тоже. Скоро на дороге мерещиться начнёшь, как бы в аварию не попасть.

— Да ладно, — фыркнула женщина, вновь не в силах совладать со смехом. — Это, Игорёк, уже не любовь. Это больше смахивает на «белочку». Так ты же вроде не пьёшь. В смысле, не напиваешься.

— Измучила ты меня, Оксанка, — плаксиво продолжал Игорь. — Что тебе стоит попробовать? Давай сойдёмся хоть на месяц. На руках носить буду; завтраки в постель подавать. Вот увидишь, потом сама не отлипнешь. Вперёд меня в загс побежишь.

— Игорь, хватит уже! Тебе не надоело быть клоуном?

— Глупенькая, я ж для тебя всё сделаю. Что захочешь, покупать буду. Золото там всякое. А хочешь, шубу? — продолжал Игорь, словно не услышав отповеди молодой женщины. — Всё будет в точности, как в кино показывают. Давай сойдёмся. Пацаны твои временно у родителей поживут, пока мы… типа… притрёмся друг к другу.

— Ну, уж нет, — снова рассердилась Оксана. — Никуда мои ребята из дома не пойдут! Я только в комплекте: три в одном. Знаешь, как в старину говорили, «сама третя».

— Ладно, — перепугался незадачливый ухажёр, — пусть остаются. Просто как лучше хотел. Подготовить их, чтоб привыкли.

— Не к кому им привыкать, — отрезала молодая женщина. — У них был папка. Он для них отцом и останется. А ты вали отсюда, — снова вскочила Оксана, — да поскорее! И больше не появляйся. И золото своё вместе с шубой, знаешь, куда засунь!

— Зачем ты так? — обиделся Игорь. — Я же от души предлагаю. На море собирался тебя свозить. Ты ж ни разу не была. Вот и съездили бы, покупались. Сейчас, в июне, там дёшево: и жильё, и цены на рынке. А на тот год вместе с пацанами бы рванули.

— Никуда я с тобой не поеду ни на юг, ни на север. Сказано, вали!

— Блин, дура ты, — с тихим озлоблением поднялся Игорь. — Пожалеешь, — глухо произнёс он, покидая веранду.

— Вот и нечего с дурой связываться, — напутствовала его напоследок молодая женщина. — А жалею я только об одном, что раньше не послала тебя, куда подальше.

В понедельник к вечеру разразился скандал. Подобно Оксаниной матери, во дворе её дома вопила мать Игоря.

— Ты же всем одни несчастья приносишь, — разорялась на всю улицу женщина. — Как «чёрная вдова»! Антон на тебе женился и, нате-пожалуйста, погиб. Теперь Игорь пропал.

— Я-то здесь при чём? — не повышая голоса, тоскливо спросила Оксана.

— Он же сюда поехал, ш…а ты эдакая! Знаю я тебя. Как Антона схоронила, перед мужиками хвостом вертишь. Отрастила жопу…

— Уйдите отсюда, тёть Нина, по-хорошему, — с тихой угрозой произнесла Оксана.

— А то что? — подбоченилась женщина. — Заступник какой-нибудь объявится? Защищать тебя, проститутку?

— Я вас не оскорбляла. Просто попросила уйти.

— Гонишь, значит? Вот и Игоря, стало быть, прогнала! А он, бедолага, — всхлипнула скандалистка, — небось, руки на себя наложил. Если Игорёчка в живых не найдут, — затрясла она указательным пальцем перед лицом Оксаны, — я тебя прокляну! И спиногрызов твоих!

— Пошла прочь, мразь, — побелела Оксана.

— С…а ты, — завизжала женщина. — Паучиха! Затягиваешь мужиков в сети. Кровь выпиваешь и…

— Нина, — ухватили её сзади за плечи сильные ладони, — зачем бабёнку худославишь? — повернул женщину лицом к себе Илья Иванович. — Игорь твой уехал отсюда цел и невредим. Он меня ещё до магазина подвёз.

— А дальше, дальше куда поехал? — словно по мановению волшебной палочки прекратила истерику мать Игоря.

— Да не видал я, Нина, — с бережной уверенностью повёл её к выходу со двора пожилой мужчина. — Сразу в магазин заскочил. Воскресенье ж было. Рано закрывают. У меня, как нарочно, хлебушек закончился. Слава Богу, Игорь подвернулся на машине, а то бы я точно не успел.

— Что за шум, а драки нет? — подоспел к ним слегка запыхавшийся Денис.

— Ой, — передёрнув плечами, запоздало вывернулась из рук Ильи Ивановича женщина, — а вот как раз и участковый! Разберись, Денис Сергеич!

— Что случилось?

— Это вон она знает, что случилось, — пренебрежительно мотнула головой в сторону дома Оксаны скандалистка.

— Но кричите-то вы, Нина Матвеевна, — заметил Денис. — На всю улицу слыхать.

— Как же мне не кричать, — проворно нашмыгала слёз женщина, — когда Игорёчек мой пропал.

— Когда пропал? — деловито спросил Денис, вместе с Ильёй Ивановичем увлекая её от дома Оксаны. — При каких обстоятельствах?

— Со вчерашнего дня дома нет. И на телефон не отвечает. С тех пор как вот к ней поехал. Тьфу! Будь она неладна, проститутка! Видеть её не могу.

— Нина Матвеевна, без оскорблений, — глухо приказал Денис.

— Как же выдержать-то, — плаксиво произнесла скандалистка, — коли сердце не на месте? Она же Игорька совсем извела. И близко к себе не подпускала; и не прогоняла совсем. Я ж и говорю, — всплеснула она руками, — ш…а и есть…

— Так, Нина Матвеевна, — пригрозил Денис, — если не прекратите, я вас привлеку.

— Ой, да за что же меня-то? — захныкала женщина.

— Повторяю: за оскорбления. Так, — огляделся он вокруг, — что это мы посреди улицы? Илья Иванович, — обратился он к соседу Виталия, пришедшему на выручку Оксане, — можно мы у вас на скамейке поговорим?

— Да ради Бога, — с готовностью пригласил пожилой мужчина. — Проходите-проходите!

— Тем более, — продолжал Денис, — что вы, похоже, последний, кто видел Игоря.

— Ой, сыночек мой милый! — запричитала в голос женщина.

— Нина Матвеевна, прекратите! Будете кричать, встретимся послезавтра у меня в кабинете.

— Ох, да что ж это такое! — продолжала разоряться мать Игоря. — Пропал человек, а никому и дела нету!

— По закону заявление о пропаже совершеннолетнего принимают после трёх суток, — спокойно заметил Денис. — Я вас сразу пытаюсь выслушать, а вы, вместо помощи, истерику закатываете.

— Да я что ж, — проворно утёрла слёзы женщина, — да разве ж я…

— Не суетитесь и отвечайте по существу, — присел Денис вместе с матерью Игоря на скамейку рядом с домом Ильи Ивановича.

— Денис Сергеевич, — уважительно обратился тот к участковому, — может, вы вдвоём побеседуете?

— Останьтесь, Илья Иванович. Ваша помощь может потребоваться.

— Ну, что ж, — пристроился с краю пожилой мужчина. — Как говорится, чем смогу.

— Расскажите про вчерашнюю встречу с Игорем, — переключил внимание Денис.

— Да тут и рассказывать особо нечего, — развёл руками Илья Иванович. — Дело к вечеру было.

— В котором часу, не заметили?

— Как же, помню. Хватился я, что хлебушка к ужину нет. Гляжу, а время-то уж пятый час. Магазин-то до пяти. Ну, думаю, может, успею. Хожу-то я не дюже проворно. Но за полчаса кой-как бы дошкрябал. Коль опоздал бы, занял бы ломоть у кого-нибудь из соседей: у Виталия, Настасьи Петровны либо Оксаны, — покосился пожилой мужчина в сторону матери Игоря, оставившей замечание без комментария, только презрительно скривившей губы. — Выхожу, значит, из ворот, а тут Игорь в свою машину садится.

— Где стояла машина? — уточнил Денис.

— Аккурат перед оградой Оксаниного дома.

— А перед этим вы не обратили внимания, может, шум какой оттуда доносился? Ну, ругань или просто разговор на повышенных тонах?

— Да нет, — уверенно произнёс Илья Иванович. — Всё тихо было. Это, когда Оксанина мать приходит, так дело редко без скандала обходится. Та всю дорогу её жизни учит, — ухмыльнулся он в рыжие с сильной проседью усы. — Да Нина Матвевна нынче пошумела, — осторожно добавил он, опасаясь вспышки, однако надувавшаяся негодованием женщина вновь сдержалась, памятуя о риске лишиться внимания участкового. — А с Игорем всё тихо было. Я бы и внимания не обратил, если бы не увидел его возле дома. В общем, попросил подбросить до магазина. Он и довёз, и дальше поехал по своим делам.

— Не рассказывал по дороге, зачем к Оксане приезжал?

— Нет. А я и не спрашивал. Зачем мне? Дело молодое. Чего я буду соваться?

— Как вам показалось, Илья Иванович, он выглядел огорчённым? Или, может, наоборот, радостным?

— Не сказать, — пожал плечами пожилой мужчина. — Выглядел как обычно. В магазин не заходил, водки не покупал.

— А водка тут при чём? — уточнил Денис.

— Как же. У мужика от горя первое средство — водка. И с радости, опять же, она, родимая.

— Понятно. А куда он потом поехал, не обратили внимания?

— Нет, Денис Сергеич, не глянул я. В магазин скорей заспешил. А про Игоря подумал, что тот на свою улицу свернул. Но точно не видал.

— Так, — поднялся Денис, — спасибо за помощь, Илья Иванович. Пока всё. И с вами тоже, Нина Матвеевна.

— А как же с Оксанкой? — подскочила женщина со скамейки. — Её допрашивать разве не будете?

— Нина Матвеевна, — терпеливо пояснил Денис, — я вас выслушал, делом Игоря занимаюсь, хотя оно даже ещё и не открыто. А остальное вас, уж извините, не касается. Если на третьи сутки Игорь не объявится, будьте добры, заявление не забудьте черкнуть. Но, будем надеяться, что он всё-таки раньше найдётся.

На следующий день Денис первым делом заявился на лесопилку, где работал Игорь. Хозяин пробормотал по поводу пропавшего работника нечто невразумительное, дескать, не знаю, запарки с распиловкой нет, вот особо и не беспокоился.

— Странно как-то, — огляделся Денис, — работник второй день не появляется, а вам и дела нет. А может, он у вас тут где-нибудь лежит, убитый и опилками присыпанный?

— Ты что, участковый, — перепугался хозяин, — какими ещё опилками?

— Какие у вас были отношения? — нахмурился Денис. — Зарплату не задерживали? Может, он в долг большую сумму попросил? Или, наоборот, вам одолжил?

— Ну, было дело, — подтвердил хозяин, сообразив, что участковому наверняка известно о том, что однажды Игорь выручил его деньгами, — ссудил он меня как-то хорошей суммой. Проблемы у меня случились. А Игорёк помог, налог по итогам года заплатил. Так я ж его за это потом в долю ввёл. Он теперь на часть прибыли от лесопилки рассчитывать может. Само собой, если она будет. А зарплату я не задерживаю. И вообще она у нас «белая». Минималка, но точно в срок.

— Ага, — кивнул круглой головой Денис, — вот и мотив образовался: не хотите делиться прибылью.

— Участковый, кончай наезд, — вышел из себя хозяин. — Ничего я с Игорем не делал. Он мне сам позвонил.

— Когда именно? — ухватился за фразу Денис.

— Вечером в воскресенье.

— В котором часу?

— Около пяти. Да я сейчас точно гляну по мобиле. Ага, вот оно, в шестнадцать сорок восемь.

— Вот это другое дело. И что сказал?

— Попросил отпустить недели на две, а может чуть дольше.

— Причина?

— Сильно просил не говорить.

— Ну, мне-то можно, — усмехнулся Денис, — как участковому. Или дождётесь официального вызова?

— Не буду я ничего дожидаться. С бабой на юг, говорит, рванул. Только баба замужняя. Вот Игорёк и шифруется. Он же, между нами говоря, — с ухмылкой заметил хозяин, — чуток трусоват. Поэтому, видать, и мамаше своей не сказал, — отметил он, отвечая на невысказанный вопрос участкового. — Та приходила вчера, спрашивала, нет ли его на работе.

— Понятно, — кивнул Денис. — Спасибо, очень помогли.

— Да не за что. Участковый, — обратился он вслед, — не хотелось бы то, что я сказал, на протокол повторять.

— Пока такой необходимости нет, — обнадёжил его Денис. — Понадобится только при худшем развитии событий.

— Надеюсь, до этого не дойдёт, — опасливо предположил хозяин.

Всего наилучшего, — распрощался Денис, не комментируя предположение.

Глава 26

Верная своему обещанию, Александрина выехала из города в пятницу. Выбираться пришлось довольно долго. Большинство горожан летним вечером стремилось разъехаться по деревням, дачам или просто выехать за город. По обыкновению, не испытывая раздражительности, Александрина коротала время в автомобильной пробке, предаваясь размышлениям по поводу предстоящего объяснения с Виталием. Строила диалог с учётом возможных ответов парня; подбирала наиболее щадящие определения их отношений и приятные слова.

Попутно молодая женщина обратила внимание на необычайно раннее цветение лип в этом году. Перебивая тягостный смог от выхлопных газов, в окна мягко вползал сладостный аромат деревьев, давших название городу. Наслаждаясь медовым запахом, Александрина поймала себя на мысли, что с удовольствием предвкушает тот момент, когда на въезде в Сосновку подпадаешь под очарование чудодейственного соснового эфира.

«Сосны придадут мне сил, — уверенно подумала она, — для того чтобы достойно провести разговор. Невозможно опуститься до скандала в такой пленительной атмосфере. Надеюсь, и у Виталия хватит благоразумия спокойно воспринять наше расставание. Во всяком случае, мне бы очень не хотелось разочароваться в нём. В конце концов, мы не давали друг другу никаких обещаний. Понятно, что при возникновении таких добросердечных отношений, как наши, тот, кто любит, втайне надеется на их продолжение. Но Виталий не может не понимать, насколько нам обоим будет в дальнейшем недоставать взаимности. Когда один любит, а другой — принимает любовь, отношения долго не продлятся. Так что, наше расставание было предопределено. Очень рассчитываю, что объяснение не затянется, и мне удастся вернуться в город ещё до темноты. Дома, правда, нет ужина, — тоскливо подумала Александрина, вторую неделю работавшая в две смены, заменяя ушедшего в отпуск коллегу. — Ничего, можно будет из Сосновки рвануть по объездной, через Троицкий мост, прямо в Красавку. Лора сегодня сменилась с суток. Наверняка уже отдохнула. Поужинаю вместе с ней и Мишей, они только рады будут».

По приезде Александрины Виталия дома не оказалось. Взяв на себя обязанности завершавшего заочное обучение коллеги, он совершал обход соседнего лесного участка, вдобавок к своему. К тому же, как происходило обычно в летний период, обострилась пожарная обстановка, требующая повышенного внимания.

Позвонив парню, Александрина решила дождаться его в машине, вопреки просьбе Виталия пройти во двор дома или скоротать время с его бабушкой. О гостинце Анастасии Петровне она не забыла. Однако всё-таки предпочла передать его через Виталия, пытаясь избежать нелёгкого для себя объяснения с пожилой женщиной, к которой испытывала искреннее расположение.

Прошёл час, прежде чем Александрина увидела в боковом зеркале «кио» мотоцикл Виталия. Остановив его в некотором отдалении, чтобы не препятствовать автомобилю Александрины развернуться и въехать во двор, парень поспешил навстречу.

— Здравствуй, — выдохнул он, словно задерживал дыхание на протяжении всей дороги по возвращении из леса. — Прости, что пришлось дожидаться. Приходится осматривать участок другого лесничего. Конечно, мастера помогают. Но всегда лучше держать контроль самому. И свой участок нельзя бросать. Сейчас такое время: того и гляди, может вспыхнуть пожар.

— Здравствуй, — слегка устало произнесла молодая женщина. — Ничего страшного. Я и сама вторую неделю пашу в две смены. Лето — пора отпусков. Ничего не поделать.

— Сейчас загоню твою машину в гараж.

— Подожди, — остановила парня Александрина. — Мне надо вернуться в город. Я приехала буквально на полчаса, поговорить.

Давай хотя бы в дом зайдём, — напрягся Виталий.

Не разговаривать же нам посреди улицы.

— Лучше здесь на скамейке, — предложила компромисс молодая женщина. — Ты не против? Вечер изумительный. Тихо, тепло и как-то по-особенному благоухают сосны. Будто бы после дождя, — быстрее заговорила Александрина, опасаясь, что Виталий её прервёт и, не зная, как перейти к основному вопросу, поскольку из головы напрочь вылетели все слова, подготовленные во время стояния в «пробке». — Но ведь здесь его не было? Или всё же пролил?

— Не было, — выдавил парень, мрачнея всё больше.

— Вот удивительно, — приблизилась к скамейке рядом с домом Александрина, не решаясь занять место на ней. — И в городе тоже необычайно пахнут липы. Перебивают даже пары выхлопных газов, представляешь?

— О чём ты собиралась поговорить? — хмуро прервал молодой человек.

— Знаешь, Виталь, — отважилась наконец Александрина, — ты очень…

— Если ты сейчас скажешь, что я хороший, — сурово перебил парень, — я тебя задушу.

После его угрозы неведомая притягивающая сила кинула их навстречу друг другу. Неистово целующимся молодым людям едва хватило выдержки, чтобы не приняться раздевать один другого прямо на ступенях, ведущих на веранду. Они приступили к этому сразу, захлопнув за собой дверь дома. Как добрались до комнаты и очутились на широком диване, не отложилось в сознании ни одного из них.

Первым чувством вернувшейся из сладостного беспамятства Александрины было удовольствие от того, насколько удобно она устроилась затылком на животе парня. Без ощутимых усилий Виталий напряг мышцы живота, пошевелив ими под головой Александрины, создавая для молодой женщины впечатление, будто та лежит на ортопедической подушке.

— Как ты это делаешь? — поразилась Александрина.

— Секрет, — довольно проговорил парень.

— Нет, ну, правда, Виталь, как? — повернулась к нему лицом Александрина, не поднимая головы. — Безусловно, строение тела играет не последнюю роль, — провела она ладонью по груди парня с выпуклыми мышцами. — Но без усиленных тренировок всё равно не обойтись. Такие «кубики» на животе обычно бывают только у тех, кто сутками напролёт упражняется в фитнес-зале, и то далеко не у всех.

— Я не был там ни разу, — простодушно заметил Виталий.

— Каким образом тебе удалось так натренировать мышцы?

— Соревновательный дух действует круче тренажёров.

— С кем же ты соревновался?

— С Дэном, конечно же.

— Я, разумеется, могу ошибаться. Но сложение Дениса представляется мне довольно далёким от натренированного тела.

— Ложное представление. Многие считают, если Дэн слегка грузноват, значит, мышцы у него слабые. На самом деле он раньше меня научился крутить в выпрямленной руке ведро с водой.

— Как крутить? — не сообразила Александрина. — Вокруг себя?

— Над головой. Рука выпрямлена и вращается подобно колесу обозрения, только с большой скоростью.

— Ясно. И вода при этом, если я правильно понимаю, не выливается? — предположила молодая женщина.

— Точно, — просиял Виталий. — Но прежде, чем у нас с Дэном стал получаться этот трюк, пришлось нарастить мышечную массу ног, рук и торса. Мы отмахали не по одной тысяче километров по лесу, для нагрузки специально выбирая дороги с более глубоким песком. Приседали с огромными пеньками в руках. Подтягивались, отжимались. Гантели, гири — всё шло в ход. Чего только ни делали, чтобы укрепить мышцы.

— И тренировки, как я понимаю, вы не забросили?

— Упражняемся, но сейчас уже редко.

— Ну, основа в виде укреплённых мышц есть. Остаётся поддерживать себя в форме. Виталь, — придвинулась ближе к нему Александрина, — а мне покажешь вращение ведра с водой?

— Покажу, — мягко опрокинув Александрину навзничь, Виталий навис над её лицом, — обязательно, — не сводя с неё сияющих тёмно-карих глаз, он собирался, как почудилось молодой женщине, поцеловать в губы.

Однако, скользнув по лицу тёплым дыханием, Виталий запечатлел короткий поцелуй на той самой волнительной ложбинке между ключицей и верхней линией плеча. И только после этого, вернувшись к губам, прильнул к ним со всей страстью безоглядно влюблённого мужчины.

— Аля, — прошептал он, спустя довольно продолжительное время, — у тебя самое лучшее имя на свете, — потянулся поцеловать её Виталий.

— Знаешь, — пристально глянула на молодого мужчину Александрина, ответив на поцелуй, — когда ты впервые назвал меня Алей, во мне всё запротестовало.

— Почему? — удивился он.

— Это напомнило мне об ушедших дорогих людях. Словно, претендуя на «звание» родного человека, ты ступил на запретную территорию.

— А как обстоит дело с именем сейчас? — настороженно спросил Виталий.

— Сейчас, — задумалась Александрина, прикрыв глаза, — сейчас… я чувствую себя так, словно ко мне вернулась вся любовь и трепет моих близких. Словно они рядом со мной… с нами, — уверенно поправилась молодая женщина. — И так теперь будет всегда.

Глава 27

— Оксан, — в тот же вечер позвал из-за двери Денис, — извини, что поздно. Впустишь или на улице поговорим?

— Ой, да какие проблемы, — отозвалась молодая женщина, поспешно открывая дверь. — Привет! Заходи, пожалуйста.

— Прости, что так поздно потревожил. Неделя какая-то сумасшедшая была. То совещание в городе, то дежурство по району. И, как обычно, текучка. Деды в Фащёвке чего-то не поделили, порвали друг другу рубахи. Кражи мелкие да драки.

— Денис, чего ты извиняешься, — легонько подтолкнула его в сторону кухни Оксана. — Всё я понимаю про твою работу. Ты меня не потревожил. Я и не ложилась ещё. Пока со скотиной управилась, пока обед на завтра сварила. Ребята мои, правда, рано угомонились. С соревнования вернулись довольные. Оба высокие места заняли.

— Они у тебя молодцы, — искренне похвалил участковый.

— Пойдём-ка в кухню. Там и поговорим. Заодно накормлю тебя. Поужинаешь?

— Не откажусь, — расцвёл довольной улыбкой Денис. — Домой-то я не заскочил. Подумал, пока перекушу, совсем поздно будет. Решил сразу к тебе.

— Руки мой и садись, — захлопотала Оксана, отправляя в микроволновку прозрачную кастрюльку с крышкой, наполненную голубцами.

— Ты особо много не собирай, — разместился за столом Денис, невольно охватив взглядом грушевидный стан молодой женщины сзади. — Ребятам оставь.

— Хочешь есть, так ешь, — напутствовала Оксана, прекрасно зная об отличном аппетите бывшего одноклассника, — не стесняйся. Хватит у меня еды и для ребят.

— Понял, не протестую.

— Вот так-то лучше, — улыбнулась молодая женщина, нарезая хлеб. — Ты же, наверняка, про Игоря пришёл спросить, — сказала она, когда участковый, утолив первый голод, приступил к чаю с пирожками.

— Угу, — покивал Денис, запивая добротный кусок пирожка ароматным чаем. — Он ведь так и не объявился. Поэтому теперь я обязан официально приступить к розыску.

— Как я понимаю, ты с самого дня пропажи пытался выяснить о нём хоть что-нибудь, — предположила Оксана. — Без всякого заявления.

— Пытался, только почти безуспешно. Вы-то с ним как поговорили? Не поругались, часом?

— Да нет, — пожала плечами молодая женщина. — Он ведь на протяжении стольких лет одну и ту же песню поёт.

— Какую песню? — не сообразил Денис.

— Замуж зовёт.

— Вот оно что, — задумчиво произнёс участковый, испытывая неожиданную для себя ревность к женщине, любимой с юности. — И как ты к этому относишься?

— Да никак, — внезапно рассердилась Оксана. — Сперва всё отшучивалась. Потом надоело. Поперёк горла уже его признания. Совсем ничего не понимает человек. Вот я и сказала ему прямо, чтобы шёл лесом.

— Актуально, — хмыкнул Денис, — учитывая нашу местность.

— Это я так, образно. А в тот раз просто велела валить. Он уж совсем обнаглел. Представляешь, предложил мне мальчишек к родителям сплавить, чтобы месяц с ним пожить. Притереться перед свадьбой, как он сказал.

— Ну, урод, блин, — сильнее распалился Денис.

— Да забей ты, — махнула маленькой пухлой ручкой, с тонким запястьем, Оксана. — Было бы на кого злиться.

— Это я так, — стушевался Денис, сообразив, что переборщил с эмоциями. — И что ты, прогнала его?

— Да послала его в вежливой форме. Грубее слова «вали» ничего не говорила.

— Про юг он не упоминал?

— Как же, — вспомнила Оксана, — звал меня на море. Утверждал, будто цены там сейчас низкие.

— Жлоб, — вполголоса пробормотал Денис.

— А ты почему про юг спросил? — заинтересовалась Оксана. — Или это секрет следствия?

— Не секрет, — слегка замялся Денис. — Хозяин лесопилки выдал, будто бы Игорь позвонил ему и сказал, что едет на море с замужней ба… женщиной.

— Ничего себе! — изумилась молодая женщина. — С кем же это он?

— Тебе на самом деле интересно?

— Ничуточки. Просто удивительно, что он раздул из поездки такую тайну. Даже родителям ничего не сказал. Знал же, что будут волноваться. Теперь вот в розыск подали, да?

— Считаю, — слегка откинулся на стуле Денис, чувствуя лёгкую сонливость после сытного ужина, — что всё гораздо проще. Если он тебя на юг звал, то наверняка пансионат какой-нибудь забронировал или насчёт другого жилья договорился. Стопудово Игорёк постарался покруче апартаменты выбрать, даже с его жадностью. Пыль-то в глаза женщине надо пустить. Хотя ты его как облупленного знаешь. Там, скорее всего, бронь вперёд оплачивается, если не вся сумма. Вот он и решил поехать, чтобы предоплата не пропала.

— А почему тогда не звонит и на звонки не отвечает?

— Сама не догадываешься? — усмехнулся Денис.

— Да мне вообще по барабану. Надо больно, про него загадки разгадывать.

— Из экономии не звонит.

— Ответить-то матери мог бы. Сейчас ведь у всех входящие бесплатно.

— Небось отключил телефон, чтоб мать не бубнила, зачем деньги на ветер бросать. То бишь, на воду, — хохотнул Денис. — Я, честно говоря, думал, прикатит Игорёк на море, купит там симку местную и родителям отзвонится. Ан нет, жлоб он и на море жлоб.

— Он-то жлоб, а тебе парься, ищи его, — посочувствовала Оксана.

— На это он вообще положил, если даже о родителях не подумал.

— Чудной человек.

— Ну, ладно, Оксан, спасибо за ужин! Пойду я. Тебе тоже отдыхать пора.

— На здоровье! Вот же ещё головная боль, — сморщила от огорчения яркие губы молодая женщина, — искать этого прохвоста.

— Куда деваться. Работа у меня такая, — улыбнулся Денис, чувствуя, насколько приятно ему внимание Оксаны.

Покидая двор Оксаны, Денис бросил взгляд на дом Виталия, с удивлением обнаружив «кио рио» и мотоцикл на улице перед оградой.

«Ну и ну, — удивился Денис, — даже машину в гараж не загнали. Или хотя бы во двор. Конечно, никто машину не тронет. Но всё равно чудно. Обычно Виталька себе такого не позволяет. Соскучился, что ли, так сильно по докторше. Эх, не вовремя она объявилась! Мне бы с Виталькой сейчас в самый раз перетереть. Обсудили бы по горячим следам пропажу Игоря. Сдаётся мне, что это всё-таки он приложил по голове моего дружбана. А потом понял, что я на след напал и не отстану, пока из него признание не вытрясу. Вот и свалил. Ладно, вечно бегать не сможет. Объявится рано или поздно».

«Вообще-то, — размышлял участковый по дороге к дому, — это как раз похоже на Игоря: ударить исподтишка, коварно. В школе-то он сроду не дрался. Поссорится с кем-нибудь и скорей бежит классухе ябедничать, будто его, бедолагу, обижают. Злость затаит, а потом подстережёт, подкрадётся сзади и чем-нибудь ударит, как тогда Женьку, когда Игорь ему в восьмом классе по башке палкой заехал. Так что, ударить Виталика вполне мог, — рассуждал Денис. — Только вот мотив какой? Бабу они не делили. Если предположить, что Игорь следил за Виталиком, когда тот по лесу с металлоискателем шарился, тоже ерунда получается. Кто же при слежке открыто на машине разъезжает? Мотив, мотив… — с досадой повторял он, — нет мотива. Эх, всё-таки надо бы мне с Виталькой поговорить. Может, он ещё какой-нибудь момент вспомнит. Надо же выяснить, из-за чего на него Игорь взъелся. Поскорей бы эту версию отработать да перейти к тому мужику, который к Витальке приезжал. Вот с тем-то они реально бабу не поделили. Тут мотив прослеживается. Стоп, — мужчина даже остановился под влиянием внезапно озарившей его мысли. — А если тот мужик Игорька-то и нанял? Тот до бабок жаден, мог и согласиться. Хо, а мужик, может, не просто бабки заплатил, а подогнал путёвочку на двоих в какой-нибудь пансионат на море. Для Игоря и Оксаны. Но с Оксаной у Игорька осечка случилась, — довольно улыбнулся Денис. — Не прокатило парняге. Пришлось ехать одному. Так-так, эта картина больше похожа на реальную. Приму-ка за рабочую версию. Но кое-какие детали всё же надо бы с Виталием уточнить. Блин, как нарочно всё не вовремя! Придётся завтра спозаранку дружбана озадачить, прежде чем он умчится на свой лесной квадрат. Так и сделаю, — заключил участковый, приближаясь к своему дому. — Позвоню ему с утра, чтобы нашёл минут десять, пока докторша не проснулась».

Глава 28

Александрина пробудилась ближе к полуночи, на редкость уютно ощущая себя в объятиях парня, прижавшегося грудью к её спине. Тихо лежала, прислушиваясь к его дыханию и пытаясь определить, спит ли он.

Виталь, — произнесла молодая женщина спустя довольно продолжительное время, — а почему ты не спрашиваешь, люблю ли я тебя?

Виталий долго не отзывался, хотя Александрина уже догадалась, что тот не спит.

— Опасаюсь услышать, что я хороший, — отозвался он наконец.

— Так, — задорно встряхнула волосами молодая женщина, — это мы уже выяснили. Никакой ты нехороший. Ты — безумно влюблённое в меня лесное чудище. И я обещаю, что никогда не подвергну тебя такому испытанию, как в сказке «Аленький цветочек», — проникновенно добавила она. — Тебе не надо будет дожидаться моего возвращения. Теперь мы всегда будем вместе, — тише заговорила Александрина. — Решим потом, как будет лучше для нас обоих, — принялась рассуждать она. — Я говорю о том, где жить. Всегда можно найти приемлемый вариант, правда? Скорее всего, мне стоит переехать в Сосновку. В конце концов, что такое восемнадцать километров до города. Всё равно я добираюсь до работы на машине. Что ты молчишь? — протянув руку, потрясла парня за плечо Александрина. — Или ты сам хочешь перебраться в город? Можно и так, только, думаю, тебе будет жаль бросать дом, хозяйство. Да и я уже стала привыкать к…

— Аля, — пылко перебил её Виталий, — не могу в это поверить. Знаешь, — слегка нахмурившись, продолжил он, — всякий раз, когда ты приезжала, я страшно боялся услышать, что ты собиралась сказать сегодня вечером.

— И что же я, по-твоему, хотела сказать? — лукаво сощурила дымчатые глаза в обрамлении пушистых ресниц Александрина.

— Что я хороший, но ты любишь другого.

— Виталь, — серьёзно заговорила молодая женщина, — если бы я собиралась это сказать, то давно бы сказала. На самом деле я очень-очень тебя люблю. Хочу, чтобы мы были вместе. И, если твоё предложение ещё в силе, — тихо добавила она, — то стать твоей женой.

Ответом молодой женщине послужил долгий горячий поцелуй.

— Знаешь, какая мысль пришла мне в голову, когда я впервые увидела тебя? — спросила Александрина, после того как они в очередной раз утолили любовный пыл. — Помнишь, ты ещё пришёл на приём с курицей в сумке-холодильнике? — уточнила она, не в силах сдержать улыбки.

— Помню, конечно, — тепло улыбнулся в ответ Виталий.

— Так вот, словно кто-то со стороны нашептал мне: «Этот парень будет твоим мужем». Сама не понимаю, почему отмахнулась от такой чудесной подсказки.

— Очень хочется есть, — с виноватым видом произнесла Александрина. — Давай что-нибудь быстренько соорудим.

— Аля, — с готовностью подскочил парень, натягивая домашние брюки на голое тело, — есть холодное варёное мясо и плов. Сейчас погрею в микроволновке.

— Погоди, — поднялась следом Александрина, оглядываясь вокруг и соображая, что на себя надеть, вместо домашнего костюмчика, который она не взяла. — Ой, можно я позаимствую твою футболку?

— Может, лучше оставаться, как есть? — подмигнул возлюбленной Виталий.

— Вот ещё! — притворно возмутилась молодая женщина. — Тогда ты не дашь мне возможности поесть, и я умру от голода прямо в твоих объятиях.

— Существует такая опасность, — рассмеялся парень. — Надевай, — милостиво разрешил он.

— Не надо ничего греть, — облачившись в футболку поверх нижнего белья, поспешила за Виталием в кухню Александрина. — Мне будет достаточно ломтика мяса. А оно вкуснее холодным. Тем более, если найдётся горчица по рецепту твоего папы.

— Конечно же, найдётся, — расцвёл парень, проворно нарезая отварную свинину без жира. — Горчица свежая, только вчера сделал.

— В жизни не пробовала такой потрясающей горчицы, — устроилась за столом Александрина, выкладывая приборы для себя и Виталия. — Напомнишь рецепт?

— Нет, не скажу.

— Виталь, почему? — капризно протянула Александрина. — Что тебе, жалко?

— Зачем тебе делать это дома? — спросил парень. — Твой дом теперь здесь, и я всегда приготовлю для тебя. О, кстати, забыл про свежий огурец.

— Давай скорее, — закивала Александрина. — Нет-нет, — остановила парня, собиравшегося посолить для неё огурец, — не надо соли! Мне нравится так. А маринованных открытых нет? — она проворно подобрала языком капельку горчицы с пальца.

— Если бы и не было, — достал двухлитровую банку из холодильника Виталий, — что мешает спуститься в погреб?

— Шикарно, — восхитилась молодая женщина, наслаждаясь мясом вприкуску с двумя видами огурцов.

Внезапно Александрина поймала себя на ощущении, что ест с неприсущей ей ранее жадностью.

— Я выгляжу как жутко голодный человек? — виновато посмотрела она на Виталия, не сводящего с неё пристального взгляда.

— Ты выглядишь как человек, которому вкусно, — тепло отозвался парень.

— Правда, потрясающе вкусно.

— Спасибо!

— Это тебе спасибо, что не дал пропасть с голоду!

Глава 29

— Ты уже собрался? — выглянув утром из ванной комнаты, удивилась Александрина, увидев Виталия одетым.

— Пора, Аля, — кивнул парень. — Птиц выпущу и надо на участок. Беспокойно как-то. Мне ещё неделю не только свой квадрат контролировать. А ты поспи ещё, потом позавтракай как следует.

— Какой завтрак? — засмеялась Александрина. — Лопали всю ночь. Виталь, — настороженно глянула она на парня, прижимаясь к нему и обнимая руками за талию, — я тоже скоро поеду. Мне понадобится кое-какие вещи собрать. Потом постепенно перевезу остальное.

— Ты вернёшься, — напрягся Виталий, — сегодня? — замявшись, уточнил он.

— Сегодня — нет, — решительно покачала головой молодая женщина. — Приеду завтра с утра. Ты ещё не успеешь уйти в лес, как я появлюсь.

— А сегодня никак? — запустив пальцы в локоны на затылке, парень довольно ощутимо потянул за волосы, вызвав у Александрины извержение «мурашек», раскатившихся по шее и верхней части спины.

— Никак, — справившись с волнительной дрожью, ответила Александрина, предпочитая не озвучивать причину, по которой собиралась остаться на ночь в городе.

— Ладно уж, — тихо проговорил Виталий, через несколько минут с трудом оторвавшись от губ любимой, — лесное чудище будет терпеливо ждать.

— Виталь, — откинулась в его руках молодая женщина, — я уже говорила, что не собираюсь тебя провоцировать. Мы ведь решили быть вместе. Разве не так?

— Прости — прошептал парень, возобновляя поцелуй. — Я очень тебя люблю.

Едва дождавшись позднего возвращения приятеля из леса, Денис заявился к нему домой.

— Наконец-то пересеклись, — вольготно расположившись в кухне, произнёс Денис. — А то к тебе не пробиться. Днём по лесам шастаешь, ночью девушек принимаешь. «Какая интересная у людей жизнь!» — точно передав интонацию, выдал он фразу из фильма, названия которого не помнил.

— Каких ещё девушек? — подозрительно глянул на друга Виталий.

— Докторшу свою, — примирительно пояснил Денис. — Хотел вчера к тебе завернуть от Оксанки, смотрю, красный «кио» сиротливо притаился у ограды. Ты чего это, даже во двор машину не загнал? Раньше за тобой такого не наблюдалось. Не до того, что ли, было?

— Знаешь что, завидуй молча, — буркнул Виталий.

— Ладно тебе, не злись. Я ж не требую подробностей, — всем своим видом демонстрируя обратное сказанному, заверил приятеля Денис.

Дэн, всё! — пресёк его неуклюжую попытку раскрутить на откровенность Виталий. — Давай лучше перекусим. А то я за весь день только пару бутербродов съел.

— Я дома поужинал. Пока тебя дождёшься, с голоду можно помереть. О, а чего это у тебя? — заинтересовался Денис, углядев рулетики в плетёной из соломки корзинке для хлеба.

— Рулеты с орехами. Угощайся. Чайник скоро закипит.

— Вкусно, — одобрил Денис, поглощая лакомство. — Покупные?

— Аля испекла.

— Супер! Я бы на твоём месте ни за что не отпустил женщину, которая так готовит.

— Ты бы на своём месте разобрался, — снова рассердился Виталий.

— Блин, да что ты сегодня как с цепи сорвался? С кем мне разбираться? Слава Богу, ни одна из баб пока претензий не предъявляла, — ухмыльнулся Денис.

— Дэн, достал ты уже со своими бабами! Лучше бы с Оксаной поговорил. Или ты уже?

— Не-е-е, — сник Денис, — я ж по работе. Про Игоря хотел выяснить. Хочешь не хочешь, а надо этого урода искать. Мамаша его заявление накатала.

— И что выяснил?

— Почти ничего. Игорь, походу, Оксанку домогался. Вот она его и набодрила. Но утверждает, что мирно, без скандала.

— И что, опять тупик? Может, его в розыск объявить?

— Ага, международный, — фыркнул Денис. — Он же не преступник пока. Хотя, кто его знает. Если допустить, что это всё-таки он тебя по затылку огрел, значит, по меньшей мере, подозреваемый.

— А чего он дёру дал? Да ещё и кипиш после себя поднял. Даже родителям ничего не сказал.

— Кто его знает. Может, заочковал.

— По поводу?

— Ну, типа, я ведь мог прокачать, что это он.

— Шерлок Холмс, — усмехнулся Денис. — С чего бы ему догадаться?

— Так мы же с твоей Алей видели его машину в Фащёвке, когда тебя искали. И он нас тоже видел.

— Мало ли, что он там делал.

— То-то и оно! Пока его не отыщем, не узнаем. Виталь, а ты больше не ходил с металлоискателем?

— Ходил пару раз. Сейчас совсем времени нет. Со вторым участком пока не потяну.

— Ну и?

— Пока безуспешно. Уж поверь, ты бы первый узнал.

— Тебе же всё некогда. То по лесам, то с девушками.

— Дэн, прекрати! Сказал же, ничего пока не обнаружил.

— Ладно, верю. Сам-то хоть осторожен был? А то как в тот раз.

— Ага, конспирацию соблюдал.

— Это как?

— Спрятал металлоискатель в лесу, чтобы домой не тягать на глазах у всех.

— Это ты верно сообразил.

— А с Игорем странно, конечно. Даже, если он в бегах, сколько можно так пробегать? Не до бесконечности же.

— Слушай, Виталь, — внезапно осенило Дениса, — а вдруг Игорь реально барский клад надыбал? Да с ним и рванул, чтобы сбыть налево. Глядишь, не сегодня-завтра, на «мерсе» в Сосновку прикатит. Снова будет Оксанку окучивать.

— Ты бы лучше сам, — запнулся на полуслове Виталий. — Любишь ведь до сих пор.

— Да что сам? — вспыхнул Денис. — Вот если бы мы с тобой что-нибудь конкретное в лесу нашли, тогда другой разговор…

Друзья умолкли на некоторое время, утоляя аппетит.

— Виталь, можно к тебе? — вслед за деликатным поскрёбыванием в дверь раздался нежный голосок Оксаны.

— Заходи, — поспешно подскочил Виталий. — Мы как раз тут с Дэном чай пьём, — распахнул он дверь для молодой женщины. — Садись с нами.

— О, Денис, привет, — смутилась Оксана, увидев в кухне участкового. — А я как раз к тебе.

— Привет! Так я же вроде не здесь живу, — хмыкнул Денис.

— Видела, как ты к Виталию зашёл и… вот… решила… тоже, — окончательно смешалась молодая женщина, досадуя, что, не обнаружив перед домом Виталия красного автомобиля, предварительно не позвонила парню.

Оксану одолевало странное чувство. Несмотря на то, что надежда на интим с Виталием растаяла на глазах, Денис не представлялся ей досадной помехой. Наоборот, молодой женщине внезапно захотелось, чтобы приятели повздорили из-за неё. Может, даже подрались, только не сильно, без вульгарного мордобоя. Так, лёгкая потасовочка из-за ревности. Но ни один из мужчин не выражал намерения выяснить отношения, с выжиданием глядя на Оксану.

— Я… там… про Игоря вспомнила, — принялась сбивчиво объяснять она, отчаянно пытаясь выбрать причину поубедительнее. — Он же меня на море звал. Так, может, сам туда и поехал?

— Оксан, ты чего? — удивился Денис. — Ты ж мне про море уже говорила.

— Ой, правда! — заполыхало румянцем лицо соседки. — А я и забыла совсем! Встаю каждый день в пол четвёрто го. Сменщица моя — повар из города — в отпуске. Так я сейчас за двоих. Хозяйство да пацаны. Совсем замоталась. Извини, что напрасно побеспокоила.

Денис, неожиданно для себя, едва не выразил сожаление по поводу того, что Оксана не воспользовалась предложением назойливого жениха и не съездила отдохнуть. Однако участковый вовремя прикусил язык, из опасения обидеть любимую женщину.

— Ладно, пойду я, — поднялась со стула Оксана.

— Погоди, а чай? — попытался остановить её Виталий. — Мы как раз собирались кое-что покрепче выпить, — парень устремился к холодильнику, где у него стояла початая бутылка коньяка, который оба приятеля предпочитали употреблять охлаждённым. — Давайте, — под удивлённым взглядом Дениса водрузил он спиртное на стол, — выпьем за меня и Алю. Мы с ней скоро поженимся, — добавил Виталий.

— А почему же без невесты пьём? — мягко улыбаясь, спросила молодая женщина.

— Завтра привезу, — отозвался Виталий. — Ей надо вещи собрать для переезда в Сосновку.

— Ну, что же, — подняла бокал Оксана, — как говорится, совет вам да любовь! А «горько» тогда уж на свадьбе, — выпив коньяк, просияла молодая женщина.

— За тебя, Виталька, — опрокинул коньяк Денис, обретая наконец дар речи. — За тебя и Александрину!

— Ну, пора мне, — засобиралась вскоре Оксана. — Не успеешь оглянуться, на работу вставать. Спасибо за угощение! Пока!

— Пока, — в один голос отозвались приятели.

— Что-то странно, — поскрёб пальцами затылок Денис.

— Ты о чём? — настороженно спросил Виталий.

— Да про Оксану. Она же явно что-то сказать собиралась, да так и не решилась.

— Может, меня застеснялась? Надо было тебе выйти с ней, поговорить.

— Не сообразил, — с досадой ответил Денис. — А теперь уж поздно к ней идти. Ещё подумает чего.

— Подумает, — затаённо усмехнулся Виталий. — Сколько лет уж прошло с гибели Антона. Мог бы и сказать, что любишь.

— Решили же, — озлобленно воскликнул Денис, — скажу, если что-нибудь найдём!

— Ладно, не кипятись, — попытался утихомирить друга Виталий. — Вот выйдет Чурилов из отпуска, я тогда вплотную поисками займусь.

— Да я ж не тороплю тебя. И сам мог бы поискать, только ты-то лучше меня места знаешь.

— И ни к чему внимание людей привлекать. Участковый по лесу с металлоискателем бродит, — улыбнулся Виталий, довольный, что разговор об Оксане свернул в сторону, а больше всего тем, что, рассказав о будущей свадьбе с Александриной, избежал объяснений с женщиной, с которой его связывало только взаимное влечение. — Опять же, это ведь моя идея была.

— Ага, сам же первый и пострадал.

— Да ладно, чего там, пострадал. Охота за тайной всегда связана с риском.

— Как-то непутёво всё складывается, — задумчиво принялся размышлять Денис. — То тебя приложили, то Игорь внезапно пропал. Походу, нехилую тайну мы за хвост зацепили.

— Кто знает, может, простое совпадение. А по поводу удара, я всё же на того мужика думаю, что заявился тогда.

— О, кстати, — воодушевился Денис, — я ж его опять видел.

— В Сосновке?

— С Аланкой на мотоциклах, — кивнул Денис.

— И когда?

— Кажется, сегодня, — задумался приятель. — Нет, вчера, — уверенно сказал он. — Стопудово, вчера вечером. Ещё хотел предупредить, чтобы вы со своей докторшей осторожнее были. Они оба с ружьями.

— Ну и что? На стрельбище, видать, ехали.

— Нет, туда не свернули, помчались вдоль леса.

— Значит, решили на пустыре по банкам пострелять, — равнодушно заключил Виталий. — Аланка, конечно, взбалмошная, но не до такой степени, чтобы ружьё на человека наставить.

— Всё равно повнимательнее будь. Эти, на крутых тачках, по привычке, сперва стреляют, потом разговаривают, если остаётся, с кем.

— Хорош, Дэн, не нагнетай.

— Я не нагнетаю, просто изучил эту братию. Если мужик тот на самом деле прошаренный на предмет единоборств и тому подобного. Такой на всё способен. Прикончит и в лесу зароет. И кто тогда найдет, если тебя не будет? — мрачно пошутил напоследок Денис. — Слушай, а почему ты мне сразу про женитьбу не сказал? Собирался свадьбу зажать? — ехидно уточнил приятель.

— Знаешь, Дэн, честно говоря, я сам только сейчас немного опомнился. Мы же с Алей только вчера обо всём договорились. Вернее, даже сегодня ночью. Не мог до конца поверить, что она выбрала меня. А вот появилась Оксанка, и вроде как отпустило, — мягко улыбнулся молодой мужчина.

В этот момент зазвонил сотовый Виталия.

— Аля, — тихо произнёс он, слегка растерянно глянув на приятеля. — Ты подожди, я выйду поговорить, — сориентировался он, стремительно выходя на улицу, опередив Дениса, собиравшегося, оставив приятеля одного, дать ему возможность пообщаться с возлюбленной.

Глава 30

— Володя, привет, — по возвращении в город Александрина набрала номер Пустовалова. — Мы можем с тобой сегодня увидеться?

— Привет, Сандра, — радостно отозвался Владимир. — Соскучилась?

— Как ты говоришь, самодостаточным людям скучать несвойственно, — молодая женщина невольно повторила высказывание, часто употребляемое Пустоваловым в начале развития их отношений. — Мне надо с тобой поговорить.

— Окей. Только я не в городе. Решил погонять на мотоцикле и увлёкся. Минут через двадцать подскочу. Где тебя забрать?

— Я на машине, — коротко пояснила Александрина. — Могу подъехать к тебе домой. Это удобно?

— Вполне, — нейтрально согласился Пустовалов. — Выезжаю.

Прибыв на десять минут раньше, Александрина ожидала в машине, остановив её возле металлического ограждения вокруг пятиэтажного элитного дома, где жил Пустовалов, на небольшом расстоянии от ворот. Она увидела как Владимир, подкатив к будке охранника, о чём-то спросил его, не глядя в её сторону. Тот указал на автомобиль Александрины.

— Почему не заехала во двор? — удивился Пустовалов, снимая шлем. — Сергей же знает тебя.

— Я ненадолго, — пояснила молодая женщина, выдержав пристальный взгляд синих глаз Владимира.

— А вдруг разговор затянется, — весело предположил Пустовалов, — и тебе придётся остаться на ночь?

— О-о, — удивилась Александрина, — раньше такого не наблюдалось.

— Времена меняются и люди тоже, — подавил вздох Пустовалов.

— Володя, — едва захлопнулась дверь в квартиру, решительно начала Александрина, — возьми, пожалуйста, — протянула она кольцо на раскрытой ладони.

— Тебе не понравилось? — удивлённо приподнял одну бровь Пустовалов. — Не подходит к свадебному платью? В чём проблема? Выберем другое. А это пристроишь к другой одежде.

Нет, — покачала головой Александрина, водружая кольцо на поверхность тумбы в прихожей. — Дело не в этом. Просто я не могу выйти за тебя замуж.

— Почему? — вопрос Пустовалова прозвучал быстрее, чем молодая женщина успела завершить фразу.

— Люблю другого человека, — смело выпалила Александрина.

— Лесника? — невероятным усилием воли мужчина удержался от злобного тона, только глаза подёрнулись едва заметной ледяной дымкой.

— Ты в курсе? — облегчённо выдохнула Александрина.

— С некоторых пор, да.

— Значит, мы можем избежать дополнительных объяснений. Володь, прости меня, пожалуйста, за обман… — смешалась молодая женщина, наблюдая нарастающую жёсткость в выражении лица бывшего возлюбленного.

— Если я правильно понял, это началось не вчера? — Пустовалов насторожил Александрину угрожающей интонацией в голосе.

— Так и есть, — понуро согласилась молодая женщина.

— То есть, получая предложение от меня, ты уже…

— Да, — на сей раз ответ Александрины перекрыл окончание фразы мужчины.

— И ты выбирала?

— Не совсем, — слабо качнула волосами Александрина. — Просто, ответив согласием, внезапно поняла, — сведя изломанные брови, она усиленно боролась с искушением быстрее покончить с объяснением, одновременно опасаясь нанести жестокую обиду, — что-то ушло из моих чувств к тебе, — решилась она.

— Что же? — вкрадчиво уточнил Пустовалов. — Сумеешь объяснить?

— Стоит ли?

— Безусловно! — повелительно воскликнул Владимир, вопреки своему первоначальному стремлению, совершенно позабыв проявить настойчивость и переместиться в одну из комнат огромной квартиры.

— Попробую, — задумчиво произнесла Александрина, не ощущая ни малейшего дискомфорта от того, что они ведут разговор в прихожей. — Прежде всего, безоглядность. Если раньше я просто хотела за тебя замуж, то теперь чаще всего стала ловить себя на мысли, что пытаюсь размышлять о браке. А это, согласись, имеет мало общего с любовью.

— Я бы сказал, — иронично скривил губы Пустовалов, — что брак и любовь в принципе не имеют общего.

— Тогда, зачем ты предложил? — изумилась Александрина.

— Почувствовал, что тебе этого хочется, — пожал плечами Владимир.

— Чего именно?

— Милой женскому сердцу стабильности, пресловутой повседневности. Разве не так?

— Начнём с того, — сурово уточнила молодая женщина, — что я с самого начала хотела выйти за тебя, а не в тот момент, когда ты это почувствовал. И, опять же, ты ведь не собирался потакать моей безумной тяге к повседневности.

— Я полагал, — слегка удивился Пустовалов, — что узаконенные отношения некоторым образом компенсируют мою неспособность к обязательному проявлению ежеутреннего тепла.

— Вот именно, — распалилась Александрина, — тепла! Его-то мне и не хватило. Всё чаще я ощущала себя Русалочкой в подводном царстве. Там, где невероятно интересно, весело, где практически ни в чём не знаешь отказа. Но почему-то день ото дня всё сильнее стремишься к солнцу, лучи которого едва пробиваются сквозь таинственно-зеленоватую толщу воды.

— Чёрт, — выпалил Владимир, — вы с ним даже выражаетесь одинаково!

— Ты виделся с Виталием? — ошеломлённо воскликнула Александрина.

— Представь себе, — снова криво улыбнулся Пустовалов.

— Зачем?

— Сперва я не поверил этой обезумевшей от страсти к твоему леснику девчонке.

— Значит, это Алана тебе рассказала?

— Оказывается, ты тоже в теме, — обрадовался Владимир, — что она сходит по нему с ума.

— Речь не о ней, — прервала его молодая женщина. — Ты собирался сказать, зачем понадобилась встреча с Виталием.

— Говорю же, девчонке не поверил. Решил убедиться, что её утверждения, не более чем сплетни безответно влюблённой. Ну, и… убедился. Он же вполне мог отказаться, верно? Сказать, будто знать тебя не знает. Однако не сделал этого. Тебе лестно? — с иронией уточнил Пустовалов. — Это чистого рода заблуждение. Да он всего-навсего возгордился, что привлёк мимолётное внимание женщины, став соперником состоявшегося мужчины.

— Это не мимолётное внимание, — угрюмо сказала Александрина, которую одолевало непреодолимое желание, побыстрее завершив разговор, уехать в Сосновку. — Володя, — устало попросила она, — прошу, избавь меня, пожалуйста, от необходимости говорить о чувствах к другому человеку. Это невероятно тяжело. А уж слушать, полагаю, тем более.

— Собственно, почему я должен это делать? — возмутился Пустовалов. — Уж извини, но, если мы расстаёмся, желаю получить объяснения в полном объёме.

— Ты не вправе вынуждать меня.

— Допустим, — тут же согласился Владимир. — Тогда сделаем так. Не хочешь говорить о чувствах к нему, давай продолжим обо мне. Честно говоря, чертовски обидно, что, отказывая, ты опустила прелюдию, должную подсластить этот самый отказ. Так всегда делают. Если мне до сих пор не отказывали, это не означает, что мне неизвестно.

— Что ты хочешь услышать?

— За столько лет отношений тебе нечего сказать? — саркастически ухмыльнулся Пустовалов. — Ладно, попробую помочь. Я буду называть личностные качества, а ты просто кивни, если они в твоём понимании соответствуют действительности.

— Володь, это глупо. Неужели тебе станет легче, если я скажу, что ты успешный, надёжный и во многом состоявшийся мужчина? А в целом — очень достойный человек.

— Это нужно не мне, Сандра, — печально заметил Владимир, — это нужно тебе, чтобы разобраться в своих чувствах.

— В чём здесь разбираться, Володя? — распалилась Александрина. — Перечислив твои качества, я предсказуемо получу вопрос: «Почему?» Тогда почему я не выхожу за тебя замуж? Так ведь? — уточнила она, предполагая подвох со стороны Пустовалова.

— Ответ лежит на поверхности, только ты его не замечаешь, — по-прежнему с грустью продолжил Владимир. — Произошло неизбежное. Ты повзрослела, Сандра. Повзрослела в физическом плане. Согласен, я виноват, что упустил этот переход от безоглядно влюблённой, немного наивной девушки к молодой женщине. Женщине, ослепительной во всём блеске своей молодости, осенённой началом расцветающей, упоительной зрелости. Женщине, способной не только принимать любовь, но и одаривать чувственностью.

— Хочешь сказать, мне попросту не хватает интима? — поразилась его восприятию Александрина.

— Именно.

— Володя, уверяю, ты ошибаешься. Изначально я кинулась к Виталию лишь потому, что мне недоставало эмоционального тепла. Вспомни, что во время наших путешествий мы говорили о многом. Я до сих пор не устаю восхищаться обширностью твоего кругозора, знанием многих вещей и неординарным суждением о событиях в разных странах. Но мы с тобой ни разу не говорили о себе. О чём мы оба думаем, что переживаем в тот или иной момент, о поступках и событиях прошлого и нашего к ним отношения.

— Разве в этом может быть что-либо интересное? — искренне изумился Пустовалов.

— Для меня да. Нет ничего интереснее, как я её определяю для себя, — слабо улыбнулась Александрина, — «эмоциональной карты человека». Ощущает ли он потребность находиться рядом с тобой? Способен ли на сопереживание? Как поведёт себя в случае возникновения трудностей?

— Но такой подход как раз и программирует эти самые трудности, — ухватившись за слово, безапелляционно заявил Пустовалов. — Рассматривая отношения с этой стороны, ты предопределяешь для себя их возникновение. Уверен, в большинстве случаев, если не во всех, человек вполне способен справиться сам. Знаешь, каким я представляю сопереживание? Это не что иное, как способность всплакнуть рядом с тем, кому плохо. Причём всплакнуть вполне искренне, не напоказ. Однако при этом происходит удвоение горя, поскольку тот, кто сопереживает, навешивает на тебя вдобавок и свои тоскливые эмоции.

— Странное восприятие, — в который раз за время разговора изумилась Александрина. — По-настоящему сочувствующему другу, возлюбленному или просто случайному человеку никогда не придёт в голову умножить переживания. Скорее, этот человек постарается тебя отвлечь, занять каким-либо делом; либо просто принести чашку чаю, укрыть тёплым пледом. Вот что я подразумеваю под сопереживанием. Это не имеет ничего общего с мелодраматическим проливанием слёз. И совместное пробуждение, и завтраки бок о бок, и душ вместе по вечерам — всё это правила одной игры, которых недоставало мне в наших отношениях, Володя. Сначала я воспринимала это как должное. А потом что-то стало постепенно ускользать, словно не за что было зацепиться в своих чувствах, сохраняя любовь. И со временем она ушла, уступив место привязанности, уважению, своего рода привычке. Но ведь это именно то, чего ты изо всех сил старался избегать. Привычки, традиции — это из разряда недопустимого, не правда ли? Поэтому было бы непростительной ошибкой сохранять отношения, основанные только на привязанности и уважении.

— Всё, о чём ты говоришь, — вздохнул Пустовалов, — лишний раз подтверждает твою усилившуюся тягу к чувственной близости.

Прежде чем Александрина успела сказать, что у неё нет ни малейшего желания разубеждать его, Владимир мягко приблизился и, положив ладонь на плечо молодой женщины, поверх блузки тронул большим пальцем ложбинку между верхней линией плеча и ключицей. То самое место, куда целовал её Виталий в самые волнительные моменты, предшествующие близости. Полагая, что возлюбленная, охваченная трепетом от прикосновения, наверняка не устоит, Пустовалов уже предвкушал их воссоединение, должное произойти в спальне. Однако молодая женщина замерла, поражённая чувством негодования. Ощущение было сродни неприятию, однажды одолевшему её, когда Виталий, делая предложение, назвал её «домашним» именем. Теперь, то же самое она испытывала по отношению к Владимиру. Его прикосновение не будоражило, не возбуждало, оно всего лишь вызывало досаду. Будто непрошенный гость, небрежно скинув со спинки стула рубашку любимого человека, водрузил вместо неё своё пальто. При этом, не обращая внимания, на дорогую для женщины вещь под своими ногами. Словно он по-хозяйски ступил на чужую территорию, парадоксальным образом претендуя на радушный приём.

— Ещё раз прошу меня простить, — вывернулась молодая женщина из-под руки Владимира. — Я благодарна тебе, Володя, — сделала она шаг к двери, — за необычайные чувства, что мне довелось испытать. Вероятно, в это сложно поверить, но чувства остались. Моё уважение и восхищение тобой остались неизменными. Просто сердце уже не пылает… — смешалась Александрина, подбирая слова, — как прежде. Что-то безвозвратно ушло, и мне невероятно жаль, что так получилось. Прощай и не держи на меня зла, пожалуйста, — попросила напоследок молодая женщина, покидая квартиру.

Глава 31

Возвращаясь из центральной части города, где жил Пустовалов, Александрина совершенно забыла о ремонтных работах на проспекте, где пролегал ближайший путь к «старым» микрорайонам. Пришлось вернуться в центр и, обогнув главную городскую площадь, устремиться в объезд, той самой дорогой, по которой она приехала. Несмотря на вторую половину выходного дня, поток машин в городе не иссякал, образуя «пробки».

По обыкновению, не испытывая раздражения в подобных ситуациях, заняв место в правом ряду, Александрина терпеливо передвигалась в час по чайной ложке.

«Надо же, — размышляла Александрина, — за десять лет, что мы с Володей, я ни на шаг не продвинулась ближе к нему. Всё время барьер, всё время предельно допустимое расстояние, всё время ограничения. Хотя он и утверждал, будто не выносит традиций и привычек в отношениях, они строились как раз таки по его правилам. Сейчас, когда я могу рассуждать достаточно беспристрастно, Володя выглядит для меня мужчиной, который жутко боится привязаться к кому-либо. Да, так и есть! Удивительно, почему это раньше не пришло мне в голову? Впрочем, я же была без ума от него. Мне очень хотелось быть с ним рядом. И, в то же время, я опасалась причинить ему неудобства, попросту надоесть. Безоглядно принимала Володины правила общения. Считала их вполне естественными или… мне всего лишь так казалось. Теперь уже не важно, — встряхнула волосами молодая женщина, не обращая ни малейшего внимания на заинтересованный взгляд парня из параллельно движущегося автомобиля. — Итак, праздник завершён, надо просто жить. Как бы там ни было, а для меня невозможно любить, не пытаясь проникнуть сквозь оболочку, которой окружил себя Володя. Невероятно странно, что, по его представлению, мы оба должны появляться друг перед другом только в хорошем настроении. Почему нельзя спросить о причине недовольства? Разве я не способна понять, помочь или просто посочувствовать, в конце концов? Почему не приветствуются мои собственные поиски сочувствия у близкого человека, когда это необходимо? Значит, оставаясь с Владимиром, я обязана была бы рассчитывать только на себя? Безусловно, без материальной поддержки, как произошло в тот ничтожно короткий период ожидания ребёнка, я бы не осталась. Однако порой материальное отодвигается на второй план. Бывает достаточно одной значимой фразы, и произошедшее уже не видится в тёмном цвете. К сожалению, жизнь не может оставаться сплошным праздником, как бы Володя ни стремился к этому. Убеждена, что надеяться на сопереживание и поддержку любимого, совсем не означает программировать трудности. Мне даже немного жаль Володю в его незыблемом стремлении опираться только на себя. Но теперь наши пути разошлись. И каждый будет строить жизнь, в соответствии со своими убеждениями», — заключила Александрина к моменту переезда трамвайных путей, за которыми «пробки» уже не наблюдалось.

— Лорик, привет, — набрала Александрина номер подруги, едва оказавшись дома.

— Ой, привет, Санчик, — обрадовалась Лариса. — Хорошо, что объявилась. Я уж не звоню, боюсь помешать…

— Ты не на дежурстве? — прервав намерения подруги выспросить о результатах встречи с Виталием, поинтересовалась Александрина.

— Нет, у меня полноценные двухдневные выходные.

— Здорово! Приезжай! Давай напьёмся!

— Тогда уж лучше ты ко мне, — деловито предложила Лариса, оставив без комментария необычное предложение подруги.

Ответив согласием, Александрина собрала кое-какие из необходимых вещей, в расчёте на возвращение воскресным утром в Сосновку. Заехав по дороге в гипермаркет за спиртным и фруктами, через некоторое время прибыла к подруге.

— Если бы мы с Володей через год-два после знакомства поженились, то теперь, всё было бы по-другому, — задумчиво произнесла Александрина, рассказав Ларисе о своём стремительном расставании с Владимиром. — Хотя предугадать сложно.

— Вот и не заморачивайся по поводу Пустовалова. По большому счёту, ты поступила достойно. Хотя и с некоторым опозданием. На мой взгляд, слишком поторопилась ответить Владимиру согласием. Но теперь уж что сделано, то сделано. Как ни крути, а всё же хорошо, что вы разошлись до брака. Ну, скажи, разве было бы лучше, если бы, выйдя замуж, ты продолжала думать о Виталии? Итак, второй тост, — провозгласила Лариса. — За стремительное прекращение отношений с тем, кто прежде был дорог! Согласись, — ополовинив бокал, пристально взглянула она на подругу, — избавить от тягомотных объяснений человека, которого любила, это высшая степень уважения к нему. Уверена, такое подвластно далеко не каждому. А вот тебе оказалось под силу.

— Принимается, — облизнув губы, поставила пустой бокал Александрина. — Хотя оправдание довольно слабое.

— Санчик, — воскликнула Лариса, — я не пытаюсь тебя оправдать. Всего лишь высказываю свою точку зрения на ситуацию.

— Извини, пожалуйста!

— Принимается, — с улыбкой чуть наклонила голову Лариса. — Так вот, я уверена, что Владимир, как и любой другой, только приветствовал бы расставание, подобное вашему. Мужчина, если он, разумеется, не зануда, однозначно против долгих объяснений. К тому же расстались вы с уважением друг к другу. Или я ошибаюсь?

— Не знаю, Лор, — усомнилась Александрина, — насколько Володе удалось сохранить уважение, после того, что он узнал обо мне.

— Ты о чём?

— Он оказался в теме, что отношения с Виталием начались не вчера.

— Откуда?

— Это неважно, — отмахнулась Александрина. — Кое-что Аланка рассказала, остальное, видимо, сам домыслил. О, самое главное забыла! Он же, оказывается, был у Виталия.

— Пустовалов?

— А то кто же!

— И этот «партизан» ни словом тебе не обмолвился?

— Лор, я сейчас с ужасом думаю, что ему пришлось пережить.

— Володе? — не сообразила Лариса.

— Нет, — покачала головой Александрина, — Виталию. Подумать только, два года парень преданно ждал, когда я соизволю появиться. Ни разу не упрекнул, не посмотрел букой. Всегда радовался и, мало того, встречал так, будто заранее знал о моём приезде.

— Считаешь, у него никого, кроме тебя, не было? — усомнилась Лариса.

— Это совершенно не важно, — горячо воскликнула Александрина.

— Не важно? А как же твоя ревность к этой девице?

— К Аланке я приревновала именно потому, что увидела в её глазах неподдельные чувства. Согласись, это в некотором роде подкупает. И со временем вполне могло бы привлечь Виталия.

— Сомневаюсь, — возразила Лариса. — Если уж парень запал на тебя, то никакая пылкость чувств со стороны не способна увлечь его. А вообще-то, конечно, довольно необычно для молодого мужчины проявлять подобную терпеливость в отношениях. Такое свойственно, скорее, в пожилом возрасте. Знаешь, когда любая встреча с женщиной почитается за огромное счастье.

— Согласна, — кивнула Александрина. — Это и впрямь более характерно для мужчины пожилого возраста. Хотя, не стоит обобщать. Бывает всякое. Случается, у старика глаз горит так, что залюбуешься. И он ни на йоту не уступит юному сопернику.

— Вот же. Санчик, а как, собственно, произошло ваше выстраданное воссоединение с Виталием? Неужели вся инициатива пришлась на тебя?

— В том-то и дело, что нет. Стоило Виталию проявить некоторую, скажем так, — усмехнулась Александрина, к великому изумлению подруги, — резкость, как все мои «благие» намерения рухнули. И тщательно подобранные слова о разлуке улетучились без следа.

— Тебя это настораживает?

— Что именно?

— Его резкость.

— Нет, — встряхнула волосами Александрина, — наоборот, по-хорошему заводит. Он ведь не сделался в моих глазах менее надёжным, рассудительным и… любящим. Просто без следа рассеялось то самое впечатление о возрасте. Кстати, — погасила весёлость молодая женщина, — Лорик, теперь меня озадачил один немаловажный момент.

— Тебя смущает пятилетняя разница в возрасте с Виталием?

— Теперь да.

— Что значит «теперь»? Хочешь сказать, раньше не смущала?

— Раньше я об этом не задумывалась. Мне просто было с ним очень хорошо и спокойно. А сейчас, когда мы решили пожениться…

— Не забивай голову ерундой, — решительно перебила Лариса. — Разница не столь уж существенна. Тем более, учитывая «взрослый» характер Виталия.

— Да уж, — задумалась Александрина, — порой он представлялся мне старше Владимира.

— Немудрено. Парню пришлось повзрослеть, ухаживая за отцом. Между тем жизнь твоего Пустовалова — это сплошной праздник, ну или его предвкушение.

— Кто знает, Лор. По большому счёту, мне ведь так и не удалось узнать о прошлом Володи. Очень может быть, что ему пришлось пережить нечто, от чего он пытается отгородиться, усиленно культивируя в себе черты подростка.

— Хочешь сказать, что попытка дистанцироваться от близкого человека в быту выглядит именно так?

— Для меня да. И не только в быту. Володя в целом выглядит словно подросток в переходном возрасте. «Не троньте! Не лезьте в душу!» Разрешается интересоваться исключительно его увлечениями. На всё остальное — барьер. И, знаешь, Лор, по правде говоря, за столько лет я подустала пытаться преодолеть этот барьер. Видишь ли, для меня, да, думаю, и для большинства других, любовь невозможна без душевного отклика. Поэтому вполне логично, что она со временем сошла на нет.

— Я очень рада, Санчик, что ты это, наконец, поняла. Теперь уж я точно уверена, что Пустовалова ты не любишь. Иначе не смогла бы спокойно рассуждать о нём. А что касается твоего чересчур торопливого согласия на брак, скажу одно. Не обижайся, но ты поступила как легкомысленная девчонка. Цеплялась за Володю. Упрямо старалась удержать свои чувства на том же накале. А ведь это, согласись, невозможно сделать искусственно. Когда накрывает новая волна, бессмысленно пытаться устоять на предыдущей.

— Так и есть, Лор, — согласилась Александрина. — Мне следовало давно это понять и не мучить ни себя, ни Виталия. Значит, считаешь, будто разница у нас несущественная?

— Точнее сказать, не влияющая на отношения.

— Ведь у деда с бабушкой была точно такая же разница.

— Что ты говоришь? Она была старше на пять лет?

— Именно.

— Никогда бы не подумала. Конечно, бабушка Полина не выглядела сильно молодой, но уж точно не старше своего мужа.

— Лор, мне надо позвонить Виталику, — обдала тёплым взглядом подругу Александрина. — Хочу услышать его голос. Удивительно, как я раньше без этого обходилась.

Глава 32

— Чем занят? — с заминкой спросила Александрина, услышав отклик Виталия.

— Пьём с Дэном чай.

— И мы с Лорой… тоже пьём, — рассеянно проговорила Александрина, усиленно преодолевая порыв немедленно отправиться в Сосновку.

— Судя по голосу, далеко не чай, — тепло рассмеялся Виталий.

— А что у меня с голосом? — попыталась сконцентрироваться молодая женщина.

— Он такой счастливый, — тихо ответил парень.

— Хочу к тебе, — прошептала Александрина, втайне надеясь, что Виталий не расслышит.

— Сейчас приеду и заберу тебя, — радостно заторопился парень.

— Я в Красавке у Лоры. Завтра всё равно придётся возвращаться к ней за машиной.

— Тогда приеду завтра. Говори адрес. До утра без меня продержишься? — с тёплой усмешкой уточнил Виталий.

— Попробую. Честно говоря, уже глаза слипаются. Пойду спать. Просто очень хотелось уснуть рядом с тобой. Но, боюсь, что засну, не дождавшись тебя. А завтра я и сама приеду, только чуть позже, чем обещала.

— Не вздумай садиться за руль, — воскликнул парень. — Завтра приеду за тобой с Дэном. Договорились?

— Угу.

— Тогда отдыхай. Спокойной ночи!

— И тебе, — тепло отозвалась Александрина. — Я очень-очень тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю.

— Виталь, — воскликнула молодая женщина, прежде чем он положил трубку, — мне надо сказать тебе кое-что. Ты слышишь? — взволнованно переспросила она.

— Да, Аля, я слушаю, — отозвался Виталий без малейшей тревоги в голосе.

— Вернее, — растерялась Александрина, — спросить…

Она умолкла, не в силах сосредоточиться. Мысли путались. То ли это было результатом воздействия незначительной доли спиртного, то ли отголоском волнения после непростого объяснения с Пустоваловым, то ли следствием непреодолимого желания оказаться рядом с любимым. Скорее всего, повлияли все три фактора. Но Александрина никак не могла сконцентрироваться и определить, чего именно хочет от Виталия. Парень не торопил её, пребывая в убеждении, что возлюбленная, как и он сам, всего лишь стремится продлить разговор.

— Хотела спросить, — повторила Александрина. — Ты расстался с идеей найти клад на Табачной заимке?

— Клад? — безмерно удивился вопросу Виталий. — Да нет, — растерялся он, — совсем забыл, — сбивчиво принялся объяснять молодой мужчина. — Мы с Дэном вовсе не клад искали.

— А что же? — на сей раз изумилась Александрина.

— Да так… по мелочи. Цветные металлы, — выпалил наконец Виталий, ухватившись за пришедшую ему в голову идею. — Дэн где-то услышал, будто в девяностые на окраину Фащёвки свозили двигатели почти со всей области. Какой-то бизнесмен собирался строить завод по переработке цветных металлов. Предприятие ещё не успели заложить, а сырьё для переработки уже поставляли. Завод так и не построили. Но двигатели вроде бы остались там, постепенно врастая в землю. Дэн утверждает, что далеко не все из них уволокли в скупку. Вот мы и хотели, как выражается Дэн, «деньжат по лёгкому срубить». Я уже и забыл об этом. Поэтому не сразу сообразил, о каком кладе ты спрашиваешь.

— Вот и хорошо, что забыл, — облегчённо вздохнула Александрина. — И ещё что-то главное хотела сказать… О, вспомнила, — ласково улыбнулась она. — Я очень тебя люблю.

— Я тоже очень-очень тебя люблю.

Когда деликатно оставившая подругу Лариса вернулась из кухни, то обнаружила её прикорнувшей на диване, головой на мягком подлокотнике. Будить Александрину, чтобы та перешла в спальню и устроилась на кровати, она не стала. Лариса принесла одеяло с подушкой и, укрыв подругу, принялась убирать со стола.

Александрина проснулась посреди ночи, напуганная нехорошим сном. На её глазах Виталий медленно проваливался в зыбучий песок на Табачной заимке. При этом мужчина не предпринимал ни малейшей попытки воспрепятствовать неумолимому погружению, стоя почти по стойке «смирно» и слабо улыбаясь. Александрина попыталась докричаться до него, но не смогла издать ни звука. Рванувшись к любимому, оказалась не в состоянии сдвинуться с места.

«Нет, не может быть, — металась Александрина, цепляясь за отголоски сознания, — это всего лишь сон! На Табачной заимке нет никаких зыбучих песков!»

Стряхнув оцепенение, резко села в постели, покрытая холодным потом. Посидела, закрыв ладонями лицо и справляясь с головокружением. Взъерошив руками волосы, огляделась, пытаясь понять, где находится, и, опасаясь, не потревожила ли своими криками Ларису. Вокруг было тихо. Подруга, похоже, не просыпалась. И, скорее всего, крики Александрины оказались беззвучными.

«Тревожный сон, — заключила Александрина, — Надо бы поскорее вернуться в Сосновку и больше не расставаться с Виталием».

Порыв немедленно позвонить возлюбленному, поколебавшись некоторое время, она всё же преодолела. Александрина вновь улеглась и, полежав с открытыми глазами, вскоре заснула.

Наутро Лариса, повинуясь какому-то необъяснимому ощущению, в начале восьмого выглянула за ворота.

— Опаньки, — изумилась она, обнаружив расхаживающего вдоль ограды Виталия. — Доброе утро! Давно ждёшь?

— Доброе утро! — радостно обернулся парень. — Минут пять, — смущённо уточнил он. — Не хотел беспокоить так рано.

— Ясно, — удовлетворённо кивнула Лариса. — Значит, как минимум, с полчаса, — предположила она, угадав нетерпение заявившегося спозаранку влюблённого парня. — Заходи, будем завтракать.

— Спасибо! Мне, правда, неудобно, что побеспокоил. Лучше я где-нибудь погуляю, пока Аля проснётся.

— Идём уже, — хозяйка потянула Виталия за рукав, с удовольствием отметив тёплое обращение к подруге. — Она проснулась, в душе плескается. И наверняка успела проголодаться.

Когда, привлечённая вкусными запахами, Александрина заглянула в кухню, то с восторгом обнаружила там радостно поднявшегося ей навстречу Виталия. Они с молодой женщиной нежно обнялись, не смущаясь присутствием одобрительно посматривающей на них Ларисы.

— Денис, наверное, ворчал, что пришлось ехать в такую рань, — с улыбкой предположила Александрина. — Что ж ты так? Не дал другу отоспаться в единственный выходной.

— Ничего, — тихо рассмеялся Виталий. — Всё равно его отец поднял спозаранку, чтобы картошку мотоблоком окучить. Дэн только рад был меня отвезти. Он же страшно не любит с утра по хозяйству работать. А сейчас вернётся и всё сделает в лучшем виде.

Счастливая Александрина не уловила грань, отделившую жизнь одинокой женщины от тёплой семейной атмосферы, куда она оказалась вовлечена, переселившись к Виталию. Несколько дней спустя молодая женщина удивлённо поймала себя на ощущении необычайного душевного комфорта. Она уже не представляла, что можно жить иначе. Повседневные заботы будних дней, чудесные прогулки по выходным, замечательные вечера и волшебные ночи — каждая прожитая минута была дорога, откладываясь золотой крупицей в любящем сердце.

Вскоре в доме у бабушки Виталия состоялся праздничный ужин, сотворённый руками Александрины, Анастасии Петровны и Лидии Ивановны. Когда молодые люди ушли к себе, пожилая женщина мягко спросила дочь:

— Лидушка, думаешь, из этого что-нибудь получится?

— Почему нет? — удивилась та. — Они любят друг друга.

— Виталик — да, а вот Аля, — Анастасия Петровна машинально употребила вариант имени, с которым внук обращался к любимой женщине.

— И что Аля? Если она чуть более сдержанна, это вовсе не означает, что она не любит нашего Виталика. Мне всего лишь показалось, что она не до конца переболела предыдущими отношениями.

— Вот, — горячо подхватила мать, — и я так же подумала. Лида, а вдруг она вернётся туда, где у неё не сложилось?

— Мам, не говори ерунды. И Виталика она любит. Между прочим, я поняла это гораздо раньше неё. Мы с Александриной однажды были вместе на учёбе. Виталик нас встретил на вокзале, развёз по домам. Надо было видеть, как тепло она на него посмотрела. Нельзя так притвориться, мам. Это я тебе точно говорю! И скрыть такое невозможно. Всё у них будет хорошо. Они взрослые люди, вполне способные сберечь свои чувства.

— Дай Бог, — с надеждой проговорила пожилая женщина, — чтоб так было.

— Так и будет, мам, — воскликнула Лидия. — Ты же сама очень хорошо к ней относишься. Уже и Алей называешь, как Виталик, а не по имени-отчеству.

— Ой, да это я машинально.

— Машинально — не машинально, а сердце у тебя к ней лежит. Это я точно знаю.

— Тут ты права, Лидушка, — растрогалась пожилая женщина. — Лежит сердце. Ещё с той поры, когда она к Коленьке приезжала. Я-то, грешным делом, ещё тогда подумала, может, приезжает она из-за Виталика. Только потом поняла, что ошиблась.

— Мам, ну что ты, — расстроилась дочь. — Не надо, не плачь!

— Не буду, — поспешно отёрла глаза уголком фартука Анастасия Петровна. — Понимаю я, Лидушка, что не сразу она нашего Виталика полюбила. Оттого и сомнения берут, как бы она ему потом больно не сделала.

— Ну, Виталик уже давным-давно вырос. И ему вполне по силам справиться. А расстаться, мам, могут любые пары. Даже те, кто с юных лет друг друга любят. А у наших, может, самая крепкая любовь получится. Трудно сходились, зато наверняка научились ценить и беречь друг друга.

— Будем надеяться. Пусть живут в любви и уважении. А я, Лидушка, в жизни не забуду, что Аля нашего Виталика спасла.

— Как это?

— Он же погибал совсем после ухода Коленьки. Помнишь, ты ещё к себе его пожить звала? Да только он не пошёл. А когда Аля приехала, Виталик сразу переменился. Она его в тот же день увезла и, можно сказать, к жизни возродила. Должно быть, с того времени любовь у них и началась.

— Хм, — задумалась Лидия, — ты не говорила, что с Виталиком совсем худо было.

— Уж собиралась тебе звонить, — всплеснула руками пожилая женщина, — да тут вовремя Аля приехала.

— Это лишний раз подтверждает, что и она его любит. Почувствовала, что ему плохо, поэтому и примчалась.

— Да, пусть живут, — повторила Анастасия Петровна.

— Если тебя разница в возрасте смущает, то напрасно, — сказала Лидия, подспудно ощущая не до конца развеявшиеся сомнения матери.

— Да какая там разница, — взмахнула ладонью мать.

— Ну, как-никак, пять лет. Многие считают, что женщина не должна быть настолько старше.

— Кто старше? — поразилась Анастасия Петровна. — Аля? Никогда бы не подумала. Да она иной раз выглядит, будто девчонка. Порой наш Виталик кажется старше, особенно, когда не улыбается.

— Это точно. Так ты, выходит, не знала, что Аля на пять лет старше?

— Не знала, Лид, — сокрушённо развела руками пожилая женщина. — Не стану ж я спрашивать, сколько ей лет. Но теперь вот, думаю, может, это и к лучшему, что Аля чуток постарше. Серьёзная женщина. Не вертихвостка какая-нибудь.

— Вот и ладно, — обрадовалась реакции матери Лидия. — Сейчас многое переменилось, — задумчиво продолжила она. — Раньше мы по-другому жили, с оглядкой на людей. Всё время боялись, что другие скажут. Поэтому и упускали своё счастье.

— Ты это о чём, Лидушка? — проникновенно спросила мать.

— О себе и о Сергее.

— Лидушка, — оторопела Анастасия Петровна, — неужто ты в самом деле Серёжу-то любила?

— Да уж, конечно, не понарошку, — горько усмехнулась дочь.

— О-о-о-й, горемычная ты моя, — протянула пожилая женщина. — А я-то считала, что просто привечала парнишку, жалела его.

— Какое там, мам! С ума сходила. Когда он потом женился, я чуть руки на себя не наложила. Так тяжко было, просто жуть.

— Поэтому ты и в город уехала? — догадалась мать. — Чтоб подальше от него быть?

— Да, именно поэтому. А только надо было нам вместе с Сергеем уехать. Да не просто в областной центр, а куда-нибудь подальше, в Сибирь, например.

— Так он же сам не поехал, — усомнилась Анастасия Петровна. — В деревне пожелал остаться.

— Не поехал, — хмыкнула дочь. — Приезжал ко мне, и не раз, ещё до женитьбы, да только я прогоняла. Стыда от людей боялась. Скажут, мол, мальчишку охомутала. Так и расправилась с нашей любовью своими руками. Теперь ни семьи, ни детей. Одни вы у меня с Виталиком на свете, да ещё вот Аля. Поэтому, мам, я от всего сердца желаю им счастья. Чтоб жили дружно, порадовали нас внуками-правнуками.

— Дай-то Бог, — вздохнула пожилая женщина. — Сергею-то довелось счастье испытать. Дети у него хорошие выросли — Дениска с Наташей. Сынок, шутка ли сказать, участковый. И дочка молодец — на медичку выучилась, фельдшером у нас работает. Только, сдаётся мне, Лидушка, не особо Серёжа прикипел сердцем к Ольге своей. Потому иной раз и к бутылке прикладывается. Пьёт-то не дюже много, но бывает иногда. Ольга-то как раз его и охомутала, не побоялась стыда от людей. До свадьбы ещё Наташку-то зачала.

— Что теперь говорить, мам? Жизнь прожита. Былого не воротишь. А за Виталика нашего не переживай, сердце без толку не рви. Он характером в мать пошёл. Валентина сильной женщиной была, за свои чувства боролась. Не то что я. Помнишь, за ней ведь, почитай, с трёх окрестных деревень парни бегали. Красотка, каких свет не видывал. И дрались из-за неё в кровь. И грозили, что жизни себя лишат. Даже из райцентра какой-то начальник ездил, золотые горы обещал. А она Колю нашего раз и навсегда выбрала, ни на кого больше не смотрела.

— Помню, Лидушка, всё помню, моя милая.

— Так что Виталик, мам, свою любовь сбережёт, можешь не сомневаться.

Глава 33

После того как Александрина переехала в Сосновку, лучшим времяпрепровождением для неё стали редкие прогулки, когда она сопровождала Виталия в лесу. Оба были настолько увлечены друг другом, что не замечали следившего за ними Пустовалова.

Однажды его самого выследила Алана, озадаченная тем, что с некоторого времени он принялся ходить за бывшей возлюбленной в одиночку. Неожиданно это разозлило девушку. Внезапно появившись перед Пустоваловым, возвращавшимся из леса на стрельбище, она ошарашила его возгласом:

— Кем ты себя возомнил?

— Не твоё дело, — утомлённо проговорил Пустовалов, словно постарев на глазах собеседницы лет на десять.

— Ты же дальше собственного носа ничего не видишь! — вспылила Алана. — Неужели не понял, что ты лишний на этом празднике жизни, — безжалостно заключила она. — Разуй глаза наконец! И отвали уже, оставь их в покое!

— Не указывай мне, что делать, — скрипнул зубами Пустовалов.

— А ты вали отсюда, куда подальше! — заорала Алана. — Это наш лес! Какого ты сюда припёрся? Следить за женщиной, которой ты не нужен?

— Угомонись, — шагнул к девушке, поражённый яростной вспышкой Владимир. — Вообще-то я приезжаю, чтобы погонять с тобой на мотоциклах.

— Ага, — скривила рот в усмешке Алана, — только гоняем мы почему-то всегда поблизости от дома Виталия.

— Там же самая крутая дорога, — попытался перевести разговор в шутку Пустовалов.

— Кого ты хочешь обмануть? Ты приезжаешь, чтобы следить за ними. Вот и сейчас свалил по-тихому со стрельбища и… стал шпионить. Даже мотоцикл не взял.

— А ты быстро передвигаешься по лесу, — ухмыльнулся Пустовалов. — Мигом меня догнала. Зачем ты-то за мной увязалась, а?

— Ты так и не ответил, зачем приезжаешь в Сосновку, — упрямо пробубнила Алана.

— Точно не к тебе, — цинично растянул в улыбке тонковатые губы Владимир. — Ты для меня чуток старовата. После облома с Сандриной хотелось бы переключиться на двадцатилетних. А тебе-то уже года на три побольше, если не ошибаюсь. Не ошибся? — подмигнул он девушке, принимая её молчание за подтверждение. — Так что, твоя кандидатура отпадает. Но это совсем не значит, — примирительно произнёс Пустовалов, — что отныне мы прекратим наши увлекательные поездки. Всё останется по-прежнему. Разумеется, если ты захочешь.

Мужчина умолк, обратив внимание на сотрясающиеся плечи Аланы, отвернувшейся в завершении его речи. Пустовалов никак не мог понять причину внезапно охватившей девушку дрожи. Вздрагивали даже спиральки её локонов.

— Ха-ха-ха, — разразилась хохотом Алана, согнувшись пополам и упираясь ладонями в колени. — Ах-ха-ха, — выпрямилась она, после того как истерически отсмеялась не меньше минуты. — Ох, надо же такое придумать, — с трудом выговорила девушка, утирая тыльными сторонами ладоней обильно струившиеся слёзы.

— Что тебя так рассмешило? — невольно улыбнулся Владимир.

— Ладно, проехали, — всхлипнула Алана. — Идём уже, — подобрала она ружьё, которое выпустила из рук во время приступа смеха.

— Ну-ну, — пробормотал себе под нос Пустовалов, покорно следуя за девушкой.

— Ну, как, смирился с тем, что тебе там не светит? — насмешливо спросила Алана на полдороги к стрельбищу, где оставались их с Пустоваловым мотоциклы.

— Чего бы ты понимала? — вкрадчиво спросил остановившийся Владимир, не насторожив девушку, бодро шагавшую чуть впереди. — Десять лет! — внезапно заорал он, напугав резко обернувшуюся спутницу. — Понимаешь ты, десять лет! — принялся метаться Пустовалов посреди сосен, полностью сменивших лиственные деревья на том участке леса, где они с девушкой находились.

Алане показалось, что мужчина собирается разбить ружьё, ударив им по стволу ближайшего дерева. Однако Владимир этого не сделал и, вскоре, замерев, страдальчески глянул на девушку.

— Десять лет, — хрипло повторил он в очередной раз.

— Ну и что, — фыркнула Алана, нимало не проникнувшись горечью Пустовалова. — Мой стаж безответной любви тоже равняется десяти годам. Безответной, понимаешь ты или нет? — подобно своему спутнику закричала девушка. — У вас с ней, в отличие от меня, было всё, — с болью заговорила она. — Полные любви взгляды, пылкие прикосновения и страстные ночи. Всё то, о чём я могла только мечтать. Мечтать, слышишь? Получать во сне. И отчаянно надеяться, что когда-нибудь обрету всё это наяву. Да что там всё? — жалко усмехнулась Алана. — Мне с лихвой хватило бы одного взгляда. Если бы ты только видел, как он однажды смотрел на неё! Не знаю, — сникла девушка, — что меня остановило в тот день от выстрела себе в башку, — встряхнула она локонами, словно в попытке сбросить наваждение, навеянное далеко не лучшими воспоминаниями. — Должно быть, предчувствие, что вскоре встречу тебя вместе с ней и смогу хоть немного отыграться за ту невыносимую боль. Говоришь, десять лет. Но ты же сам виноват, что не смог её удержать. Подумать только, десять лет взаимного счастья — и ты ничего не предпринял…

— А что я, по-твоему, должен был предпринять? — вновь разозлился Пустовалов. — Жениться? Но это же банально. Мы и так были с ней вместе. Одни и те же увлечения, одинаковые предпочтения в искусстве, похожее отношение к быту и ещё много общего. Мы практически были единым целым. Неужели всем женщинам так важен пресловутый штамп в паспорте и окольцованный палец?

— Ничего-то ты не понял за эти десять лет, — печально заключила Алана. — И штамп, и кольцо имеют значение, но главное, всем женщинам, я в этом уверена, важно связать свою жизнь с надёжным человеком. Отдать сердце тому, кто не предаст; не покинет в невзгодах; не отвернётся, объятый завистью, если ты первой достигнешь успеха. Вместе и в горе, и в радости, как говорят в американских фильмах. Вместе, понимаешь? И это вовсе не банальщина, и не пресловутый штамп в паспорте, как ты это называешь.

— Вот и ты тоже о невзгодах, — ухмыльнулся Владимир. — Да вы же словно заранее обрекаете себя на них.

— Глупо ожидать от жизни сплошного праздника.

— Но можно запрограммировать себя на счастье, — горячо возразил Пустовалов. — И постараться, по меньшей мере, не притягивать невзгоды, если уж нельзя их совсем избежать.

— Ты не сумел её удержать, — упрямо повторила Алана. — А ведь у тебя были все шансы. Сначала она его не любила. Потом, понемногу, они стали всё ближе и ближе. И в результате она потеряла от него голову. Как, скажи мне, — снова закричала девушка, — как ему это удалось? Как он заполучил женщину, для которой был всего лишь сыном тяжелобольного пациента? Не знаешь, — хмыкнула она. — Ты понятия не имеешь, что значит удержать женщину, которая тебя любит. Ты проиграл, имея на руках все козыри. Ты жил в своём праздничном мире, не представляя, что в жизни бывают невзгоды…

— Не говори о том, чего не знаешь, — злобно прошипел мужчина.

— Да плевать мне на тебя. Я говорю о нём. Пытаюсь понять, каким образом он сделал невозможное. Что такого важного упустила я, стараясь его завоевать?

— Ты сама ответила на свой вопрос, — хмыкнул Пустовалов. — Для девушки противоестественно завоёвывать мужчину. Ты — Артемида, Диана-охотница. Твои главные черты: смелость и непосредственность. В то время как тебе следовало развивать в себе навыки стремительно убегающей дичи, постараться быть более гибкой.

— Примитивные клише, — насмешливо фыркнула Алана, — пригодные разве для тупых куриц. Никогда бы он не повёлся на такие дешёвые приёмы. Да и я не смогла бы жить с мужчиной, перед которым надо выламываться, строить из себя беспомощную недотёпу. Нет, ну надо же! Твоё фиаско, пожалуй, будет покруче моего, — продолжала глумиться над Владимиром девушка. — Я-то всего лишь не смогла добиться взаимности любимого человека. А вот ты бездарно растерял привязанность и уважение…

— Уважение… — в сердцах повторил Пустовалов.

— Почему нельзя просто дать в морду тому, кто увёл у тебя женщину?

— Это, дорогая моя, — тонко улыбнулся Владимир, — как раз и есть тупой примитивный подход.

— Ха, значит, набить морду сопернику — это примитивно? Так говорят, знаешь, кто? Самые настоящие трусы!

— Я имел в виду твою тупую формулировку. Что это за выражение: «увёл женщину»? Она же не овца и не тёлка, как выражается гопота. Да будет тебе известно, что настоящую женщину увести невозможно.

— Значит, ты сам постарался, чтобы она ушла. Обидел чем-нибудь. Я уж не знаю, поступком или словом. Может, скажешь, она должна была потерпеть ради того, чтобы оставаться рядом с богатым мужиком? Стать более гибкой? Прикинуться убегающей дичью?

— Не строй из себя всезнайку, — снова вспылил Пустовалов, поражённый рассуждениями Аланы.

— Ага, — ехидно воскликнула девушка, — не катит! Оказывается, не всех можно подогнать под твои стандарты. Ладно, проехали, — осеклась Алана, одолеваемая противоречивыми чувствами.

Жалость к Владимиру и непреодолимое желание уязвить его смешались в непримиримой борьбе. В результате, длившаяся доли секунд, потасовка между чувствами завершилась соглашением. Стремление обозвать Пустовалова в ответ Алана с лёгкостью подавила.

— Я всего лишь смирилась, что меня не любят, — просто сказала Алана. — Честное слово, Володь, сейчас мне кажется, будто я старше тебя, причём на целую тысячу световых лет, — грустно улыбнулась она, направляясь в сторону стрельбища.

Глава 34

— Как продвигается дело с поисками Игоря? — спросил однажды Виталий.

— О, совсем забыл сказать! — воскликнул Денис. — Его сотовый включался буквально на несколько секунд. Мне пришло сообщение, что этот абонент снова в сети. Но, когда я набрал номер, телефон снова был вне зоны.

— Давно?

— Пару дней назад.

— А можно отследить местонахождение?

— Я сразу же помчался в сотовую компанию. Выяснилось, что на тот момент абонент находился в Краснодарском крае. Во всяком случае, если не сам абонент, то его телефон с сим-картой. С одной стороны, подтверждается вариант, что Игорь свалил на море. Но, с другой, телефон вполне могли выкрасть. Не помнишь, какая у него была труба, когда ты работал на лесопилке?

— Вроде бы сенсорная. Но не из тех, на которые могут позариться грабители. Конечно, с тех пор мог и сменить.

— Или грабанули машину, а сотовый прихватили заодно.

— Выходит, с пропажей Игоря опять ничего не ясно?

— По-любому он всё-таки на юге. Но, сам понимаешь, ощущения — не факты, к делу не пришьёшь.

— Вот и у меня, то же самое. Не могу понять, каким образом, но мне кажется, Игорь точно связан с тем случаем. Но сам он стопудово не мог.

— Ударить исподтишка? Да это же, как раз его манера! Вспомни, как было в школе.

— Я не про то. Игорь не мог подобраться по-тихому.

— Честно говоря, теперь я уже не уверен. Послушай, Виталь, я тут прикинул. Получается очень даже реальная картина. Ты же на тот момент не первый раз ходил по заимке. Увидеть тебя с металлоискателем мог кто угодно, Игорь в том числе. Он тебя выследил и притаился где-нибудь. Ударив, тупо зассал. А тут подвернулся случай свалить на юг. Вот он им и воспользовался. Дескать, пока то да сё, время пройдёт и следов никаких не останется. Как считаешь, Виталь?

— Кто его знает, — с досадой потёр затылок лесник. — Только кажется, что это не Игорь, и всё тут. А больше ничего конкретного вспомнить не могу. Хотя, погоди, — задумался он, — был один момент…

— Ну-ка, выкладывай, — заинтересовался Денис.

— Запах…

— Какой?

— Запах табака. Типа от человека, недавно курившего табак. Сначала я не придал значения. Подумал, будто мозг от удара сработал таким образом. Вроде ассоциации, понимаешь? Решил, повлияло название, — принялся объяснять Виталий, — Табачная заимка, поэтому и почудился запах табака.

— А что теперь? Думаешь, не почудилось?

— Теперь, полагаю, нет. Реально был запах.

— Ты не перепутал? Может, всё-таки, дыхание обычного курильщика? Или, например, кто трубку курит? Не в курсе, Пустовалов не имеет привычки курить трубку?

— Точно не знаю. Но, судя по всему, вряд ли. Похоже, он из тех, кто тщательно следит за здоровьем. И всё-таки, знаешь, Дэн, трубка пахла бы по-другому. А это совершенно точно был запах табачной самокрутки. Уж можешь мне поверить. У меня нюх заточен на то, чтобы вовремя определять источник огня, — горько усмехнулся Виталий.

— Да уж, в этом тебе нет равных, — согласился участковый. — Итак, если принять это за рабочую версию. Пойдём дальше. Кто у нас в Сосновке курит табак, кроме твоего соседа дяди Ильи?

— Понятия не имею. Всегда считал наше село, да и Фащёвку тоже, благополучными в плане опасных курильщиков. Никто особо по лесам с сигаретой не шастает. Все понимают, что живут в окружении леса и, случись пожар, многим не поздоровится. Поэтому с огнём привыкли обращаться осторожно. Если кто забредает, только приезжие. И то чаще в грибной период, осенью, когда летняя жара спадает.

— Если взять, к примеру, дядю Илью, — принялся рассуждать Денис, — получается полный абсурд. Зачем ему тебя выслеживать и бить по голове?

— То-то и оно, незачем.

— А ты с ним, кстати, не говорил о брате, перед тем как идти в лес с металлоискателем?

— Конкретно о брате — нет. Только вскользь. Не мог же я ему напрямую заявить, что собираюсь искать противоастматический баллончик, который могли отобрать у Антона. Дядя Илья ещё подумал бы, будто я умом тронулся. Поэтому сказал, хочу попробовать найти в барском парке остатки движков, чтобы разобрать их и сдать в скупку провода.

— И что он?

— Сказал, только время зря потеряешь. В девяностые, когда совхозное хозяйство развалилось, народ кинулся на тот заброшенный полигон, где движки складировали. И всё, до проводка, растащили и давным-давно посдавали. А я как бы между прочим уточнил, не рядом ли, на Табачной заимке, его брат сгинул. Тут дядя Илья прямо весь затрясся. Слышать, говорит, о нём не хочу, супостате. Сгубил мою Табакерочку, гад. Если и сгинул где в зыбучем песке, туда ему и дорога. На том я и закончил. Бесполезно убеждать людей, что нет на заимке зыбучего песка. Всё равно боятся её, стороной обходят. Поэтому и я не соображу никак, кто мог выследить меня на заимке.

— Хм, табак… — в свою очередь задумчиво поскрёб затылок Денис. — Кто ж его ещё курит, кроме дяди Ильи? Так, навскидку, и не вспомнишь. Ладно, Виталь, тему ты мне подкинул для размышлений. Попробую повыяснять.

— Виталя, — окликнула внука Анастасия Петровна, зайдя в дом.

— О, бабуль, привет, — отозвался из кухни Виталий, домывая посуду после чаепития с другом.

— Вот хорошо, что застала тебя, — улыбнулась пожилая женщина. — Приходите вечером с Алей на оладушки.

— Придём обязательно, бабуль.

— Вот и славно, — обрадовалась Анастасия Петровна.

— Ба, — окликнул Виталий повернувшуюся к двери бабушку, — а ты помнишь ту ночь, когда Антон погиб?

— Чего это ты, вдруг, вспомнил? — встревожилась пожилая женщина.

— Да так, что-то разговорились с Денисом, — пожал плечами Виталий.

— Чего там вспоминать, внучок, — нахмурилась Анастасия Петровна. — Горе большое и для Оксанушки, и для Ильи приключилось. Вроде бы и не сравнить их беду-то. Оксанушка мужа потеряла, а сосед наш всего лишь собаку. Да всё одно, для обоих горе одинаковое. Илья ведь с тех пор как родителей похоронил, один жил. Брат всю жизнь по тюрьмам. Только и была у него собака эта. Щенком осталась от прежней. Ту тоже Табакеркой звали. Нравилась, видать, Илье такая кличка.

— А женат он не был?

— Илья-то? Нет, внучок. Привечал он, правда, женщину одну из Никольского. Овдовела она аккурат в тот год, когда Илья родителей схоронил. Они, бедолаги, от горя ушли один за другим. Игнашка, младший-то, у них любимым был.

— Тот, что по тюрьмам?

— Тот самый. Любили Игната мать с отцом так, как сроду детей не любят. Твой дед, бывало, говорил: «На Божничку его только вешать, вместо иконы». Они и правда чуть ли не молились на него. Слов нет, Игнат да Игнат. Евдокия, мамаша его, на каждом шагу младшенького нахваливала. Мол, самый сильный он у нас. Он и впрямь сильный был, жуть. Росту-то небольшого, как и брат, но жилистый. И в драках ему равных не было. В клубе из-за девчонки сколько раз пацанов голыми руками в кровь разбивал. Только та девчонка всё одно за него не пошла. Это же мать Антона была. Они с мужем потом на Север уехали, на заработки. Антошу нельзя с собой было, с астмой-то. Вот его и оставили на бабку с дедом. Ну, про Антошу ты всё знаешь, — улыбнулась своему многословию пожилая женщина. — Про что я говорила-то? А, про Игната. Как мать его всюду нахваливала. Он и сильный-то у нас, и самый красивый. А на самом деле, какой уж там красивый, — усмехнулась Анастасия Петровна. — Обычный был мальчишка. Волосы чуток в рыжину. Это уж сердце материнское видело его по-иному, не как другие люди.

— А с братом они похожи были?

— В том-то и дело, что похожи, — оживлённо подтвердила бабушка. — Но Илью мать ни разу в жизни на людях не похвалила. Он спокойный был, учился хорошо. На бухгалтера выучился. Сперва в совхозе работал; потом новые хозяева его в «Агрофирму» позвали. Оттуда и на пенсию вышел. Илья на пять лет старше брата. И чем больше они взрослели, тем сильнее похожими становились. Только Игнат посмуглее чуток был. А после уж, никто не знает, каким стал. Мы его в деревне давным-давно не видали. Он ведь сразу после армии в тюрьму-то угодил. И потом так и мотал срок за сроком.

— За что его сажали?

— Точно не знаю, внучок. Вроде за кражи или за увечья. А потом слух прошёл, будто убил кого-то. И ему большой срок дали. Евдокия от горя слегла, словно почуяла, что не дождётся любимого сынка. А вслед за ней и муж вскоре убрался. Но оказалось, ещё не все беды он своими гнусными руками сотворил. Сбежал да к брату заявился. Не знаю уж, что между ними произошло. Может, Илья его в дом не пустил, может, ещё что. Только на следующее утро Илья седым сделался. До того убивался по своей собачонке, прямо лицом пожелтел. Первое время даже с памятью нелады случались. Бывалочи, глядит на кого-нибудь из соседей и не помнит, как зовут. Нас-то, кто постарше, ещё худо-бедно признавал. А вот с молодыми совсем беда. Пока не скажут ему, к примеру: «Это же я, Оксана», нипочём не мог вспомнить. Потом, нет-нет, потихоньку прошло. Но с тех пор ничего слышать про Игната не хочет. Его вроде так и не нашли. Ну, ты же знаешь, судачат люди, будто в зыбучих песках на Табачной заимке сгинул. А как на самом деле, никто не знает.

— Ба, а ты про какую-то женщину начала говорить, что к дяде Илье ездила.

— Ох, и с той женщиной у него после разладилось, — всплеснула руками Анастасия Петровна. — Приехала она к нему, бедняжка, так Илья её даже в дом не впустил. На скамейке поговорили да разошлись. Илья мне потом жаловался. Мол, умерло во мне всё, Настасья, жизнь померкла. Вот так, внучок, Игнат и свою жизнь, можно сказать, загубил и брату житья не дал.

— Бабуль, а ты не знаешь, как эту женщину звали?

— Да тебе зачем, Виталя? — удивилась Анастасия Петровна.

— Мы с Денисом всё про Антона хотим выяснить. Пытаемся восстановить картину, как он погиб. Вдруг этот самый Игнат причастен.

— А чем же эта женщина может помочь? Её ведь не было в ту ночь.

— Ба, во-первых, ты ведь точно не знаешь. Вдруг она как раз была у дяди Ильи и что-нибудь видела.

— Да вроде с вечера не видала я, — усомнилась бабушка. — Если только затемно приехала.

— Вот и надо выяснить. Тут уже вон, какие обстоятельства открылись. Оказывается, этот Игнат любил мать Антона. Мало ли, вдруг отомстить пытался, поэтому и сына погубил.

— Так у Антоши вроде приступ был…

— А почему баллончиком вовремя не воспользовался? Не знаем. То-то и оно. Вполне могли отобрать. Бабуль, так знаешь ты ту женщину или нет? Денис на правах участкового вполне мог бы расспросить её.

— Фамилию не знаю, внучок. А по-уличному кличут Маня-продавщица. Она всю жизнь в Никольском в магазине торговала.

— Понятно. Спасибо, бабуль!

— Заболтала я тебя. Виталя, — мягко обратилась к внуку Анастасия Петровна, когда они оба вышли на крыльцо, — я всё спросить хочу, да забываю. Вы с Денисом оставили эту глупую затею — барский клад искать?

— Давно уже, ба, — улыбнулся в ответ Виталий. — Да мы вовсе и не клад искали.

— А чего ж тогда?

— Да вроде бы на окраине леса, рядом с Фащёвкой, склад со старыми движками был. Хотели цветным металлом поживиться.

— Ой, опомнились, — снова всплеснула руками пожилая женщина. — Да те движки давно уж растащили.

— Мы уже поняли, — с улыбкой продолжил парень.

— Вот и не занимайтесь ерундой. Лучше с Алей лишний раз по лесу погуляй, чем за железяками этими ходить. Виталя, — ласково погладила внука ладонью по руке Анастасия Петровна, — если уж Аля тебя выбрала, не стоит гоняться за призрачным добром. Ты же, как и отец твой, на хорошем счету в лесничестве. Работай, внучок, и не зарься на чужое богатство. А женщина, коль уж полюбила, никуда от тебя не денется. Ты же не лентяй какой-нибудь. И должность у тебя хорошая, и хозяйство опять же есть. Хотите, птичек побольше возьмём? Я вам по мере сил помогу.

— Бабуль, ну что ты! Мне и самому не трудно.

— Вот и ладно, внучок, — снова приласкала его Анастасия Петровна. — Обещаешь не гоняться за металлом?

— Обещаю, ба, — наклонился Виталий поцеловать бабушку в висок.

Глава 35

— Ну, Санчик, ты даёшь, — изумилась Лариса, после осмотра подруги беспомощно опустившись на кушетку, предназначенную для пациентов.

— Лор, да я и сама не знала, — тихо произнесла Александрина, покидая кресло.

— Кого ты пытаешься обмануть? — возмутилась Лариса. — Врача с двенадцатилетним стажем?

— У меня и в мыслях не было тебя обманывать, — убедительно возразила Александрина, одеваясь.

— Тогда почему, скажи на милость, — вскочила подруга, принимаясь нервно описывать круги по кабинету, насколько позволяло пространство, не заполненное мебелью и медицинским оборудованием, — ты заявилась ко мне только сейчас, на сроке в десять недель? Может, я потеряла твоё доверие? — остановившись, грозно глянула на пациентку Лариса. — И тебе вдруг взбрело в голову наблюдаться у другого врача? Если это так, — она снова опустилась на кушетку рядом с робко присевшей Александриной, — то за твоё здоровье, во всяком случае, я спокойна. Но что-то мне подсказывает, что я ошибаюсь.

— Что-нибудь не в порядке? — забеспокоилась Александрина.

— Начнём с того, что у меня возникли серьёзные опасения по поводу твоего умственного развития, — пробурчала Лариса. — Честное слово, Санчик, нельзя же быть такой легкомысленной.

— Лор, прости пожалуйста! Ты только послушай меня!

— Ладно, слушаю, что ты скажешь в своё оправдание, — недовольно согласилась Лариса.

— Если ты помнишь, — оживлённо начала Александрина, — то раз в году я обхожусь без месячных.

— Допустим, помню. И, если не ошибаюсь, происходит это в конце весны.

— Точно! Так и произошло в этот раз. Месячные не пришли, но я и внимания особого не обратила. Нет и нет, ничего необычного.

— Санчик, — подняла ладони с растопыренными пальцами на уровень своего лица Лариса, — ты хотя бы копеечный тест могла купить? Даже школьница сообразила бы. А тебе-то уже, на минуточку, тридцать пять.

— Да говорю же, не обратила внимания. Только потом, когда и на второй месяц ничего, я забеспокоилась.

— Она забеспокоилась! — всплеснула руками Лариса. — Скажите, пожалуйста! Она забеспокоилась! Уж извини, повторюсь. Почему не купила тест?

— Ой, Лор, как-то не до того было, — отмахнулась Александрина. — Да и признаков никаких не ощущала. Ни тошноты, ни… — она хотела сказать об отсутствии головокружений, но осеклась, вовремя вспомнив о приступе, настигшем её на стрельбище в Сосновке. — Только аппетит как будто бы усилился. Но это же не характерный признак беременности, правда? — жалобно уточнила молодая женщина.

— Ей, видите ли, не до того, — проворчала подруга. — Значит, пока выбирала между двумя мужиками, на ребёнка махнула рукой.

— Нет, Лорик, клянусь тебе, нет! Просто, понимаешь, — стушевалась Александрина.

— Час от часу не легче! — вскрикнула Лариса. — Так ты, получается, не хотела его оставлять? Не знала, от кого, и решила не оставлять? Так, что ли?

— Лор, как ты могла такое подумать?

— А что я должна думать? Ты заявляешься ко мне на сроке в десять недель! И при этом утверждаешь, что не была у другого врача! Как так можно? Не понимаю, как можно попустительски относиться к здоровью? Тем более при первой прервавшейся беременности.

— Вот, Лорик, в этом всё дело, — подхватила Александрина. — Я просто не хотела ничего знать до определённого времени. Боялась радоваться, понимаешь?

— Если честно, не совсем, — подозрительно взглянула на подругу Лариса.

— Тот выкидыш случился на восьмой неделе, — принялась объяснять Александрина.

— И что из того?

— Поэтому, когда заподозрила, решила выждать до прохождения критического срока. Но потом не выдержала и тут же заявилась к тебе, — примирительно улыбнулась Александрина. — Я же не знала в точности, какой срок.

— Хочешь сказать, даже тест не покупала?

— Нет, — виновато глянула исподлобья Александрина.

— Не хотелось бы тебя пугать, — нахмурилась Лариса, — однако выкидыши случаются на любом сроке.

— Но ты же сказала, что сейчас всё благополучно, — заволновалась Александрина.

— Пока да, — подтвердила подруга. — Но может измениться в любой момент, как и в прошлый раз. Помнишь, всё произошло при полном благополучии?

— Как же уберечься?

— Никак, — пожала плечами Лариса. — На всё воля Божия. Можно было бы уложить тебя в больницу на все оставшиеся семь месяцев. Но для этого нет абсолютно никаких показаний.

— А как насчёт наблюдения у лучшего в городе гинеколога? — снова улыбнулась Александрина.

— Обещаю обеспечить, — без улыбки кивнула Лариса, не клюнув на лесть. — Но, повторюсь, это не главное.

— Что же главное?

Успокоиться, радоваться жизни, одним словом, наслаждаться счастливым временем ожидания малыша. Тем более твоё состояние, насколько я понимаю, не омрачено ни токсикозом, ни другого рода неприятными явлениями. Скажи-ка, — озадачилась Лариса, — судороги ног не беспокоят? Хорошо. Но всё равно нужно непременно подобрать комплекс витаминов и минералов.

— Всё, что понадобится, доктор, — расцвела Александрина.

— Предполагаю, — осторожно уточнила Лариса, — теперь ты озадачена немаловажным вопросом: «Кто отец ребёнка?» И ещё, должно быть, рефлексируешь по поводу того, не жестоко ли будет выходить замуж за Виталия, если отцом вдруг окажется Пустовалов. Или ты точно знаешь, кто отец? Судя по твоим сияющим глазам, моя догадка верна?

— Нет, Лор, — виновато пожала плечами Александрина, — не знаю.

— В таком случае, объяснись.

— С кем?

— Санчик, не тупи! Мне объясни. Почему тебя не волнуют варианты отцовства? Или ты уже убедила Виталия, что он отец, решив при любом раскладе оставить Пустовалова в неведении.

— Ни в коем случае, — ужаснулась предположению подруги Александрина. — Не могу я так поступить с Виталием.

— А с Пустоваловым, значит, можешь? — ехидно уточнила Лариса.

— Ты не права, Лор, — мягко возразила Александрина. — С Пустоваловым объясняться не собираюсь. Я решила остаться с Виталием. Значит, и ребёнок будет расти в нашей семье, чьим бы он ни был. — Ладно, Лорик, — поднялась она, — поеду. Спасибо тебе за всё!

— Ты же собиралась ночевать в городе, — напомнила подруга.

— Собиралась, — кивнула Александрина. — И Виталию не обещала приехать сегодня. Сказала, что медосмотр продлится два дня, — лукаво улыбнулась она. — Сделаю сюрприз: скажу, будто управилась за день.

— Может, переночуешь у нас, — предложила Лариса. — До конца работы два часа, вместе и поедем. Заодно подвезёшь.

— Подвезу с удовольствием. А ночевать всё-таки поеду в Сосновку. Не терпится рассказать Виталию и увидеть его счастливые глаза.

— Тогда поезжай прямо сейчас.

— Спасибо, Лорик, — обняла подругу Александрина. — Люблю тебя сильно-пресильно!

— И я тебя люблю, — растроганно ответила на объятия Лариса. — Береги себя.

— Ты тоже.

Глава 36

Звонок Пустовалова застал Александрину в своей квартире, куда она заехала, чтобы захватить кое-что из вещей.

— Сандра, — настороженно сказал мужчина, — понимаю, что после произошедшего ты не горишь желанием меня видеть. Но, — замялся он, — всё-таки, может, не откажешь во встрече. Надо поговорить.

Александрина вспыхнула.

«Неужели, — испугалась молодая женщина, — ему позвонила Лора? Надо же, не успела я уехать, как она принялась устраивать мою судьбу. Даже на правах подруги Лорка не имела права так поступать, — рассердилась Александрина. — Тише-тише, — принялась она успокаивать саму себя, — Лора не могла. Скорее всего, это Володя что-то почувствовал».

— Сандра, — мягко напомнил о себе Пустовалов, прервав затянувшееся молчание, — если для отказа ты выбираешь между деликатностью и прямотой, то…

— Нет, — опомнилась Александрина, не дав ему завершить фразу. — Просто я собиралась в Сосновку, — безжалостно пояснила она, — а ты застал меня врасплох. И вообще, мне казалось, мы уже обо всём поговорили.

— Ну, пожалуйста, — произнёс Владимир тоном ребёнка, поставленного в угол за шалости, и умоляющего отменить наказание.

— Куда мне подъехать? — деловито уточнила Александрина, тем самым, изначально пресекая возможное намерение Пустовалова нагрянуть к ней домой.

Словно почувствовав её опасения, Владимир выбрал людное заведение.

— Хорошо, буду через полчаса, — равнодушно согласилась Александрина, усмехнувшись про себя на слегка неуклюжую попытку Пустовалова растрогать её, назвав ресторан, где он делал предложение.

— Я уже сделал заказ по телефону, — заявил мужчина, когда они разместились за столом. — Но, может, ты захочешь что-нибудь ещё. Не удивлюсь, если твои вкусы слегка изменились, — не удержался он от попытки уязвить Александрину.

— Ничего кардинального в моих предпочтениях не произошло, — улыбнулась, не разжимая губ, молодая женщина. — Если не считать того, что теперь я не употребляю спиртного.

— Твой… лесник закодирован от алкоголизма? — невинно поинтересовался Владимир. — И ты из солидарности составила ему компанию?

— Дело не в этом, — мягко возразила Александрина, с затаённой жалостью встретив взгляд бывшего возлюбленного.

«Как обычно, — подумала молодая женщина, — занят собой и своими чувствами. Даже подросток, однажды переспавший с подружкой, и тот заподозрил бы неладное. Но только не Володя».

— Прости, — смешался Пустовалов, — пожалуйста, прости. Я не собирался хамить. Но мне чрезвычайно больно… Извини, — совсем поник он. — Разумеется, боль не может служить оправданием…

— Ладно, Володь, как говорится, проехали. Так о чём ты собирался поговорить? — спросила Александрина, начиная испытывать беспокойство по поводу того, что сказала Виталию о ночёвке в городе.

«Вдруг ему станет известно о ресторане? — заволновалась молодая женщина. — Ещё решит, будто я осталась ради свидания с Пустоваловым. Не удивлюсь, если Алана притаилась где-нибудь, чтобы запечатлеть нашу с Владимиром встречу. Наверняка снимки попадут к Виталию раньше, чем я успею приехать в Сосновку».

— Володь, — потянулась к блюду с закусками Александрина, забирая шпажку, с нанизанным треугольничком сыра, оливкой и ломтиком киви, — вообще-то, есть совсем не хочется, — сказала она, с удивлением ощутив отсутствие повышенного аппетита, одолевавшего её в последнее время. — Недавно перекусила с Лорой, — слукавила молодая женщина, чтобы оправдать своё нежелание попробовать заказанные, бывшим возлюбленным, блюда.

— Тогда, — оторопел Пустовалов. — Сандра, — проникновенно начал он, — честно говоря, приглашая тебя, совершенно не знал, о чём говорить, кроме того, чтобы принести извинения.

— Ну, что же, — пожала плечами Александрина, — извинения чистосердечно приняты. Значит, и говорить больше не о чем, — она сделала попытку приподняться.

— Подожди, — отчаянно попросил Владимир. — Ещё… одна… вещь…

— Слушаю, — задавив нетерпение, осталась на месте Александрина, отметив, что Пустовалов не оглядывает зал, в попытке удостовериться в тайном присутствии здесь Аланы.

— Просто я очень хочу тебя вернуть, — беспомощно сказал мужчина. — И не знаю, что можно сказать в такой ситуации.

— Володя, — проговорила Александрина, — думаю, расставание не стоит мучительно растягивать бесконечно долгими объяснениями. Мне казалось, что, избавляя друг друга от них, мы проявляем высшую степень участия к тому, кто прежде был дорог, — почти дословно повторила она слова подруги, заменив лишь слово «уважение».

— «Был дорог», — ухватился за выражение Пустовалов. — Получается, теперь уже нет?

— Дорог, Володь, — тепло возразила Александрина. — Но дорог не более, чем прошлое. Непросто вычеркнуть из воспоминаний десять прекрасных лет. Да и не стоит этого делать. Но объяснить, почему теперь я люблю другого, не в состоянии. Полагаю, ни один человек в мире не способен объяснить, разложив свои чувства по полочкам.

— Сандра, — воскликнул мужчина, — я меньше всего хочу вызвать тебя на объяснения по этому поводу. Давай попробуем отвлечься от эфемерных понятий, как то: любовь, влечение, и перейти к практической стороне вопроса.

— Не понимаю, каким образом это связано.

— Ты только представь, на какую жизнь обрекаешь себя, оставаясь в Сосновке.

— Вообще-то, я очень хорошо представляю себе жизнь в деревне. С шести лет мы с Лорой иногда целое лето проводили у моей второй бабушки.

— В самом деле, — растерянно сказал Владимир. — Надеюсь, не в той самой Сосновке?

— Нет, — спокойно возразила Александрина, — в Боровом. Это гораздо дальше, в шестидесяти километрах от города. Там я и родилась.

— Но это всего лишь детское восприятие. В гостях у бабушки ты наверняка была избавлена от необходимости каждодневного изнуряющего труда.

— Представь себе, мы с Лорой не росли сорванцами-бездельницами. И всё, что касалось хозяйства, интересовало нас не меньше, чем походы с дедом на рыбалку и детские игры.

— Надо же, — удивился Пустовалов, — какие интересные сведения всплывают.

— Весьма несвоевременно, — заметила молодая женщина.

— Что?

— Весьма несвоевременно всплывают, — повторила Александрина. — Тебя ведь никогда не интересовало моё прошлое. Безусловно, это не главная, но уж точно одна из причин, по которой угасает любовь.

— Странно, — искренне недоумевая, произнёс Пустовалов. — Никогда бы не подумал. Что может быть интересного в прошлом? И чем особенным отличаются события детства у ребят, растущих на стыке эпох? Да ничем, — ответил он сам себе. — Не люблю вспоминать детство, — помотал головой Пустовалов, как бы отмахиваясь от воспоминаний. — Да и вспоминать тут особо нечего.

— Володя, ты серьёзно? — поразилась молодая женщина. — Неужели, вспоминая о детских годах, ты придаёшь значение тому, сколько времени проводили родители в очередях, добывая продукты? Или как трудно приходилось моей бабушке, имея на руках тяжелобольного деда, растить меня практически одной?

— Ты росла без родителей?

Да, представь себе! Они оказались в числе ликвидаторов Чернобыльской аварии и ушли один за другим, едва мне исполнилось четыре.

— Припоминаю, — осёкся Пустовалов, — ты вроде бы что-то об этом говорила. Но я не знал, что так рано.

— Так вот, Володь, дело не в трудностях, связанных с прошлой жизнью, а в нашем отношении к ним. В поступках родных и друзей, в нашем собственном восприятии. Ты же сам рассказывал мне о своём отце, который не кинул никого из тех, кто одалживал ему деньги на акции завода. И мне было очень приятно это узнать.

— Да, но его самого кинули…

— Это уже о других людях, не имеющих никакого отношения к нашим близким. А твоё единственное упоминание об отце крепко запало мне в душу. На тот момент мне очень хотелось поближе с ним познакомиться, чтобы узнать, каким ты рос, чем увлекался в детстве.

— Но ты никогда не спрашивала меня о прошлом.

— Потому что боялась тебя потерять, — просто пояснила Александрина.

— Не понимаю.

— Тебя ведь не интересовало моё прошлое. Поначалу мне казалось, что попытки выспросить о чём-нибудь вызовут твоё отторжение. И я, попросту говоря, не осмеливалась. А потом мне стало отчаянно этого не хватать.

— Разговоров о прошлом?

— Не только, — покачала головой Александрина. — Много чего: рассказов о детстве, взаимного интереса, утренней близости, общего молчания. Ты потрясающий человек, Володя. Твоя увлечённость, стремление ко всему новому, умение достигать совершенства во всём, чем бы ни занимался, подкупают. Но, — она смущённо улыбнулась, вызвав у сидящего напротив мужчины учащённое сердцебиение, — должно быть, я — слишком приземлённый человек. Для меня имеют огромное значение обыденные вещи. Например, поцелуй перед уходом на работу; внезапное пробуждение посреди ночи, когда трогаешь губами лоб заболевшего любимого человека, проверяя, не повысилась ли у него температура. И множество других. Теплота и нежность, внимание и забота, терпение и способность сопереживать. В общем, я — обычная женщина, — улыбнулась Александрина, — которая хочет тихого семейного счастья. Детей, — осторожно добавила она со значением.

— Сандра, а ты не подумала о том, насколько хрупким может оказаться счастье в семье без материального достатка? Уверен, тебе очень скоро надоест тащить на себе семейный воз. И муж, не способный достойно содержать семью, станет вызывать твоё отвращение.

— Володь, — ответила молодая женщина, изумляя Пустовалова своей невозмутимостью, — полагаю, нам не стоит это обсуждать. У нас с тобой разное восприятие того, что подразумевается под словом «достойно».

— Каким бы ни было наше с тобой восприятие, — неожиданно вспылил Владимир, — значение у него только одно. Взрослый человек ещё способен мало-мальски себя обеспечивать. Но детей с первого дня жизни надо кормить, одевать. Впоследствии придётся учить, помогать в обеспечении жильём и работой. А, главное, развивать чувство прекрасного, интерес ко всему новому, умение выживать в сложном мире, быть сильным и по мере возможности независимым. Как, скажи на милость, можно растить детей в какой-то Сосновке? Там и школы-то нормальной нет.

— Володя, — мягко обратилась к нему Александрина, — можешь ответить? Ты не поменял своего мнения, что отцу лучше подключаться к воспитанию ребёнка с двух лет?

— Какое это имеет значение? — безучастно вздохнул Пустовалов.

— Просто мне стало любопытно.

— Если скажу, что поменял, у меня есть шанс вернуть тебя?

— Ты как ребёнок, честное слово, — тихо рассмеялась молодая женщина. — Шансов нет, Володя.

— А как тебе перспектива провести отпуск в огороде? — продолжал Пустовалов, откровенно игнорируя тему детей. — Только представь, Сандра, пятьдесят шесть дней! Без моря, без увлекательных путешествий. Да ты же с ума сойдёшь!

— Наверное, уже сошла. От любви.

— Похоже на то, — пробурчал Владимир. — Сандра, да спустись же наконец с небес на землю! — добавил он сердито. — Любовное сумасшествие вскоре прекратится, разум вернётся. И вот тогда ты ужаснёшься. Пожалеешь о том, что мыслила эфемерными категориями. Забота, сопереживание! Они ничего не стоят по сравнению с материальной возможностью оградить любимую женщину от забот и неприятностей.

— Володя, — проникновенно заметила Александрина, — то, что ты называешь эфемерным, на самом деле, незыблемо. Ты же не станешь отрицать, что денежных средств можно лишиться в одночасье. Причём по независящим от нас обстоятельствам. И предприимчивость может подкачать, и удача неожиданно отвернуться. А добрый, заботливый человек, я уверена, не растеряет своих качеств при любых трудностях.

— Сандра, — с обидой произнёс Пустовалов, — но я же совсем не это имел в виду. Неужели ты считаешь, что я мыслю настолько примитивно? Вроде того, выбирай, любимая, между денежным мешком и раем в шалаше.

— Тогда объясни, пожалуйста, что ты имел в виду, — тепло попросила Александрина, в очередной раз отметив, насколько им с Владимиром непросто даётся взаимопонимание, когда речь идёт о чувствах.

— Способность к обеспечению не зависит от суммы средств на счетах или количества недвижимости. Это, проще говоря, образ мышления, вернее, даже образ жизни. А, скорее, и то, и другое. Эдакий незыблемый тандем. Это талант, который даётся при рождении. Безусловно, его требуется неустанно поддерживать. Но развить его в себе или научиться, поверь, невозможно. И как бы ни возносился этот лесник, знаю точно, он тебя недостоин. Оставаясь с ним, ты падаешь вниз по социальной лестнице на множество ступеней. Надеюсь, на сей раз, ты поняла меня правильно, и не считаешь, будто я имею в виду различие нашего с ним положения в обществе. Но твой уход к нему, Сандра, — это, прежде всего, деградация тебя как личности. Ты лукавишь, говоря о приземлённости своих чувств. Я не знаю женщины более развитой во всех отношениях. Твой потрясающий ум, твоё сердце, способность любить. Ты просто ошиблась, приняв мимолётное влечение за любовь. А кто из нас не ошибался? Главное, Сандра, сделать так, чтобы ошибка не стала непоправимой. Подожди-ка, — прервал свою патетическую речь Владимир, — кажется, начинаю догадываться. Ты остаёшься с ним из опасения, что я не смогу простить тебе увлечения. Сандрина, поверь, твои опасения лишены оснований. Поначалу я действительно жутко ревновал. Но буквально до того момента, как увидел его. Стало вполне очевидно, что это недостойный тебя объект. И я надеялся, что в скором времени ты и сама это поймёшь. Согласен, мне катастрофически не хватило терпения дождаться. Отсюда и мой визит к сопернику. Но ты же простила мне проступок безоглядно влюблённого мужчины? — улыбнулся Пустовалов.

— Простила, Володь, — устало произнесла Александрина, — искренне простила. Но не как влюблённому мужчине, а как человеку, к кому теперь равнодушна. С которым нас связывают лишь тёплые воспоминания. Володя, извини, я действительно очень устала. Был непростой день. Пришлось самой пройти несколько медицинских процедур. А это всегда даётся мне нелегко, — улыбнулась молодая женщина. — Давай завершим наши отношения достойно, без обид и… Я правда не знаю, что ещё сказать, Володя.

— Я понял, — угрюмо проговорил Пустовалов. — Обещаю, что больше тебя не побеспокою.

После того как они распрощались, Александрина переоделась в дамской комнате ресторана. Прежде чем завести машину, набрала номер Виталия.

«Не терпится услышать его счастливый голос», — подумала она, дожидаясь гудков.

Однако вместо гудков прозвучало безучастное: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Слегка разочарованная Александрина не придала этому особого значения.

«Поеду, — решила она. — Пятничные «пробки» должны уже рассосаться.

Минут через двадцать, самое большее, через полчаса буду в Сосновке. Что ж, если предупредить о своём возвращении не получилось, будет сюрприз. Надеюсь, приятный», — улыбнулась Александрина, выруливая со стоянки.

Глава 37

Денис отправился в Никольское к Мане-продавщице на следующий день после рассказа приятеля. Несмотря на то, что в окрестных сёлах к участковому относились очень хорошо, женщина встретила его довольно сдержанно.

— Сплетни, — уверенно заявила она в ответ на расспросы Дениса. — Ничего у меня с Ильёй не было.

— Мария Николаевна, я же не собираюсь копаться в ваших отношениях. Но поймите и вы. Мне очень важно выяснить, при каких обстоятельствах погиб мой друг, Антон. Это в ту же ночь произошло, когда к Илье Ивановичу заявился брат из тюрьмы.

— Эвон, чего вспомнил, — протянула женщина. — Чего ж ты раньше не выяснял? А нынче ко мне заявился.

— Пробовал выяснять, Мария Николаевна. Но не все детали были известны. Только недавно узнал, что вы с Ильёй Ивановичем хорошо знакомы.

— И кто ж такой доброхот, что тебе доложил? Небось, Настасья?

— Она не докладывала специально. Просто к слову пришлось в разговоре.

— Ишь, чего вспомнили, — недовольно проговорила женщина. — Так это ж когда было?

— Поэтому можете быть спокойны. За давностью лет никого не станут привлекать к ответственности.

— За что привлекать-то? И кого? Илью, что ли?

— Я имею в виду возможных свидетелей.

— Каких свидетелей-то? — недоумевала женщина.

— Тех, кто видел, что произошло в ту ночь. Почему Антон, у которого был с собой противоастматический баллончик, не успел им воспользоваться?

— Да я-то почём знаю!

— Мария Николаевна, — терпеливо продолжал Денис, — может, вы были в ту ночь у Ильи Ивановича.

— Да не была я там, — воскликнула женщина. — Я дней через пять приехала, — смилостивилась она. — Илья-то сам не свой был. Страшно на него смотреть. Седой, с лица жёлтый, губы трясутся. Он даже, — зашептала Мария Николаевна, — усы сбрил. Говорил, будто брат… Тьфу ты, и язык не поворачивается его братом называть! Так вот, будто тот ему усы сигаретой прижигал. До кожи прожёг, сволочь эдакая, — в сердцах выругалась Мария Николаевна. — Ладно уж усы опалил. Они, поди, выросли потом. А вот болячка, небось, долго не заживала. Я как глянула, у Ильи под носом пластырь во всю ширь, так и обмерла.

— Почему же Игнат так над ним издевался? Не сказал вам Илья Иванович?

— Чтобы пенсию отдал. А какая у Ильи пенсия? Копейки! Значит, приехала я, а Илья всё про собаку свою твердил. Вот, мол, супостат, загубил мою Табакерочку.

— А про Антона Илья Иванович не упоминал?

— Да нет, — немного подумав, уверенно сказала женщина. — Мы и поговорили совсем недолго, — подавила вздох Мария Николаевна. — Илья меня даже в дом не впустил. Сказал, всё, Мария, не приходи больше. Подкосила меня Табакерочка. Видеть никого не хочу. Один буду жить, сколь Господь даст. А когда помру, стало быть, приходи на похороны. Вот так-то, Денис Сергеич. Про Антона вашего ничего не знаю.

— А больше вы не приходили?

— К Илье-то, — искоса глянула на участкового женщина. — К чему? Захотел бы, сам пришёл. Виделись кой-когда в магазине, в Сосновке. «Здрастье — до свиданья», — и весь разговор.

— Ну, что же. Спасибо, Мария Николаевна, за помощь!

— А ты бы самого Илью-то поспрошал, — добросердечно посоветовала напоследок женщина. — Чай, теперь-то отошёл уже.

— Честно сказать, не очень он отошёл после той ночи. До сих пор ничего о брате слышать не может. Но про Антона я, конечно, спрашивал. Утверждает, будто он его в глаза не видел.

— Стало быть, — вздохнула Мария Николаевна, — в сам деле не видел. Илья врать не будет. Хороший он человек. Но, видишь, Денис Сергеевич, судьба у него какая. Всю дорогу, почитай, мужик один. Сперва с родителями жил, дохаживал их, как заболели. Они-то, горемычные, всё по младшему, Игнату, обмирали. А тот по тюрьмам скитался. Потом, когда родителей не стало, мы с Ильёй и сошлись. Он, вроде, спервоначалу замуж позвал. Да я подумала-подумала, к чему нам на старости лет. А, вышла бы, глядишь, того бы не случилось. Перешли бы ко мне в дом, так Игнат бы туда не догадался сунуться.

По дороге из Никольского Денису позвонил Виталий.

— Дэн, я нашёл!

— Баллончик?

— И не только его. Тут кое-что покруче.

— Еду. Ты где сейчас? На заимке?

— Да, только ты не один приезжай. Вызывай группу или как там у вас по инструкции положено, чтобы официально всё зафиксировать. Я тут особо ничего не трогал. Но того, что раскопал, уже достаточно, чтобы дело завести.

— Хорошо, будем. Встреть нас где-нибудь поближе к барскому парку. А то заимка большая, можем не найти.

— Найдёте. Это примерно в том же месте, где вы с Алей меня обнаружили. Не хочу оставлять «находку» без присмотра. У меня такое ощущение, будто за мной кто-то наблюдает.

— Блин, — раздосадовано воскликнул Денис, — говорил же, хоть бы оружие с собой брал. Держись там, постараюсь побыстрей.

— Да ладно, ничего не произойдёт. Но лучше остаться на месте, чтобы никто ничего не тронул.

Не прошло и получаса, как Александрина оказалась в Сосновке. Какова будет реакция на сюрприз, выяснить не удалось, поскольку Виталия дома не оказалось.

«Половина седьмого, — озадачилась молодая женщина, поставив машину перед гаражом и, достав ключи, направилась к дому. — Пора бы уже и появиться. Может, что-то неладно в лесу», — забеспокоилась она.

— Александрина Григорьевна, — окликнул её с улицы направлявшийся к своему жилищу Илья Иванович, — Виталик не с вами?

— Нет, — обернулась на возглас разволновавшаяся Александрина. — Я только что из города.

— Ох, — распахнул калитку слегка запыхавшийся сосед. — Здравствуйте, Александрина Григорьевна! А то я сходу даже забыл поздороваться.

— Здравствуйте! А что случилось, Илья Иванович?

— Да что-то тревожно мне, Александрина Григорьевна, милая. Виталик-то опять, поди, за старое взялся. Видал я утром, как он снова с железякой этой пошёл в лес.

— С металлоискателем? — догадалась Александрина, с досадой подумав о том, что, воспользовавшись её отсутствием, Виталий нарушил обещание о прекращении поисков клада.

— Вот-вот, с ним, — задыхаясь, кивнул мужчина. — Говорил я ему: брось ты это дело, сынок. Недоброе место Табачная заимка.

— Я звонила полчаса назад, — озадачилась молодая женщина. — Телефон был вне зоны.

— Так вот и я забеспокоился, — подхватил Илья Иванович. — Виталик с утра ушёл и до сих пор не появлялся. У Настасьи глянул — нет его.

— Может, бабушка знает, где он? Надо спросить.

— Ой, что вы, — заговорщически зашептал сосед. — Виталик же ей не сказал, что его в прошлый раз по голове ударили. А коль сейчас спросим, она и вовсе с ума сойдёт. Тем более телефон не отвечает.

— Давайте, — деловито предложила Александрина, — Денису позвоним.

— Да я его после обеда встретил. Помчался в город. Сказал, как назло, в пятницу начальство срочно собирает на совещание. И пока ещё не возвращался.

— Ну да, неудобно звонить, если на совещании, — согласилась Александрина. — И телефон наверняка выключен. Как же быть, Илья Иванович? У меня самой что-то сердце не на месте.

— Ох, растревожил я вас, а может попусту. Глядишь, с минуты на минуту Виталик объявится, да ещё и нагоняй мне даст, — с натугой улыбнулся сосед, — что без толку шум поднял. Кипиш, как сейчас говорят, — шутливо подчеркнул он, стараясь хоть немного приободрить разволновавшуюся молодую женщину.

— Знаете что, Илья Иванович, поедем с вами на эту заимку.

— Так туда же не проехать на машине-то, — озадачился сосед.

— А мы мотоцикл возьмём, — решительно тряхнула шевелюрой Александрина. — Или со стороны Фащёвки подъедем, а потом через барский парк на заимку проберёмся.

— Ой, что вы, что вы! — замахал руками сосед. — Ещё, не приведи Господи, увязнем с вами на мотоцикле-то. Или, не дай Бог, в зыбучий песок угодим. Я тогда век себе не прощу.

— Хорошо, давайте на машине.

— Лучше вот как сделаем, — сосредоточился Илья Иванович. — Мы сейчас короткой дорогой на заимку проберёмся. Гораздо быстрее будет, чем на машине через Фащёвку.

— Виталик ничего не говорил о короткой дороге, — удивилась Александрина, тем не менее с готовностью следуя за мужчиной.

— А вы когда с ним на заимку ходили? — прищурился сосед.

— Кажется, глубокой осенью, — припомнила Александрина, — в ноябре.

— Потому-то Виталик и не повёл вас там, — ускорил шаг Илья Иванович. — Из Сосновки можно напрямую на заимку попасть, — принялся объяснять он. — Чуток прошёл лесом, и будет овраг. Не дюже глубокий, но и немаленький. По сухой погоде взял да перешёл. А коли дождь, тогда, конечно, не проберёшься. Понизу сильно заливает и один склон, тот, что к заимке ближе, дюже крутой. Вы телефон-то взяли? А то вдруг Виталик позвонит.

— Да, конечно, взяла.

Дорога, по которой они направились, действительно оказалась не из лёгких. Перед тем как спуститься в овраг, Александрина с сомнением скосила глаза на пожилого мужчину. Однако тот выглядел вполне бодро. Первым начав неторопливо спускаться по склону, протянул спутнице руку.

— Потихоньку, Александрина Григорьевна, — сказал сосед. — Ступайте осторожней, боком, и шаги делайте помельче. Сейчас вроде и сухо, не скользко, но вдруг глина посыплется под ногой, покатимся с вами до самого низу, — ухмыльнулся он. — Мы-то, ребятишками, бывало, часто здесь лазили. А вам непривычно.

— Не поверите, Илья Иванович, — улыбнулась Александрина, — там, где я жила, есть почти такой же овраг. Глубокая ложбина между двумя микрорайонами. Мы с подружкой провели в нём немало времени. Зимой катались со склонов на лыжах, весной пускали кораблики в ручье по дну оврага. Сперва это был даже не ручей, а маленькая речка. Со временем обмелела и совсем пересохла. А сейчас овраг облагородили, приспособив под прогулочную зону. Склоны засеяли травой, обустроили множество мест для отдыха, наставили скамеек, дорожки заасфальтировали, оборудовали на спусках лестницы. В общем, стало красиво, — заключила молодая женщина, оказавшись на дне оврага. — Но из детства запомнился именно дикий овраг.

— Ну вот, — перевёл дух Илья Иванович, — ещё один рывок, и мы на заимке. Давайте чуток передохнём, чтобы собраться с силами.

— Конечно, — согласилась Александрина, взглядывая вверх.

Глинистый склон, покрытый редкими островками ярко-зелёной травы; тощие сосны по краю обрыва и множество обнажённых корней.

— Ежели вдруг оступитесь, — напутствовал её сосед, — хватайтесь за коренюку. Она не подведёт, выдержит нас.

— Будем надеяться, сумеем подняться без происшествий, — снова с опасением покосившись на спутника, улыбнулась Александрина.

Илья Иванович вновь не подкачал. Мало того, что поднимался он уверенно и проворно, ещё и поддерживал в особо трудных местах молодую женщину.

— Вот мы и наверху, — с облегчением вздохнул он. — Уф, обратно этой дорогой не пойдём, правда? Да и Виталику несподручно будет с его железякой-то.

— Кажется, у Виталия в Фащёвке приятель живёт, — воодушевилась Александрина. — Может, он нас обратно подбросит. Лишь бы с Виталиком было всё в порядке, — снова забеспокоилась она.

Однако никаких следов пребывания парня на заимке они не обнаружили.

— Давайте ещё как следует посмотрим, — засуетилась Александрина. — Мы же только по краю заимки прошли, а вглубь не заходили.

— Да я и так вижу, что нет там никого, — посуровел Илья Иванович. — А вглубь не пойдём. Не приведи Господи, в зыбучий песок угодим.

— Виталий уверял, что здесь нет зыбучих песков. Всё это выдумки или легенды. Он говорил, что они с отцом вдоль и поперёк исходили эту заимку.

— Легенды, милая Александрина Григорьевна, как раз и слагают для предостережения людей. И возникают они после реальных случаев. Так что, не совсем уж это выдумки. Слыхали, небось, про помещика Табачникова и его дочь?

— Да, Виталий рассказывал.

— Ох, ну что нам эти старые легенды, — оборвал самого себя Илья Иванович. — Ну-ка, наберите ещё разок Виталия. Может, откликнется.

Послушно достав сотовый, Александрина нажала вызов.

«Сомневаюсь, — подумала она, — что Виталий на связи. Увидев пропущенный, он бы сразу же перезвонил. И сообщения не было, что абонент снова в сети».

Однако вызов прозвучал, прервавшись сигналом сообщения, о котором только что вспоминала Александрина.

— Есть гудки, — воодушевлённо повернулась она к Илье Ивановичу.

— Вот и ладно, — облегчённо вздохнул сосед. — Дай-ка, дочка, мне вперёд телефон. Я парня пропесочу как следует, чтобы больше неповадно было родных пугать.

Глава 38

Вопреки своему обещанию — оставить Александрину в покое — Пустовалов, повинуясь неясному порыву, отправился за бывшей возлюбленной в Сосновку. Попутно Владимир порадовался, что из солидарности с Александриной отказался за ужином от спиртного. Вопрос со штрафом и лишением прав, в случае чего, можно решить, расставшись с определённой суммой. Но потраченное на это время не входило в планы мужчины. Предпочитая в течение нескольких недель передвигаться на мотоцикле, мужчина не стал изменять своей привычке. Прежде чем поехать за Александриной, завернул к себе домой. Оставив автомобиль и переодевшись, Пустовалов завёл мотоцикл.

Владимир нагнал Александрину в двух километрах от Сосновки. Мужчина сопровождал «киа рио», предусмотрительно держась на расстоянии. Удостоверившись издалека, что Александрина остановила автомобиль рядом с домом Виталия, Пустовалов круто развернул мотоцикл, намереваясь проехать на стрельбищный полигон другой дорогой. По пути позвонил Алане.

— Привет! Свободна? Подтянешься пострелять?

— Привет! Как раз еду с полигона. Уже собиралась сворачивать к магазину и домой. Ты где? Что-то я не видела тебя на посту, — ехидно уточнила девушка, как обычно преодолевая путь с работы по улице Песчаной, где жил Виталий.

— Решил для разнообразия проехаться по Лесной. Почти на месте.

— Неожиданно, — хмыкнула Алана. — Ладно, сейчас вернусь.

— Окей, жду.

— Что это ты изменил своим привычкам? — спросила девушка при встрече. — Оставил бывшую без наблюдения.

— Пора отвыкать, — пытаясь скрыть раздражение, сказал Пустовалов.

— А напрасно, — беззлобно рассмеялась Алана. — Увидел бы кое-что интересное. Она отправилась в сторону леса. С кем ты думаешь? С соседом, дядей Ильёй. К чему бы это?

— Видимо, не терпится поскорее увидеть лесника, — сквозь зубы проговорил Владимир. — А сосед сопровождает, чтоб не заблудилась. Он, часом, не лесник в прошлом?

— Кажется, в «Агрофирме» работал, — пожала плечами девушка. — К лесу отношения никакого.

— Пойдём-ка, — внезапно встревожился Пустовалов, — поглядим, что это им взбрело в голову шастать по лесу на ночь глядя.

— Ты же вроде пострелять хотел, — напомнила Алана, не испытывая ни малейшего желания следить за передвижениями Александрины и её спутника. — Скоро стемнеет.

— Стемнеет ещё не скоро. Так что пострелять успеем. Идём, — почти приказным тоном добавил мужчина.

— Может, лучше на мотоциклах? Заодно и погоняем, — слегка нахмурилась Алана, однако сдержала порыв отчитать Пустовалова за тон.

— Лучше пешком. А вот ружьишко прихвати.

— Ещё чего! — возмутилась девушка. — В ящике на полигоне оставлю.

— Да ладно тебе! Нет времени.

— Ну и где они? — разочарованно спросил Владимир, когда добрались до леса. — За деревьями прячутся?

— Вроде в ту сторону направлялись, — указала Алана.

— И чего мы стоим?

— Там овраг, через который можно попасть на Табачную заимку. Если им взбрело в голову туда пойти, то овраг не миновать.

— Глубокий овраг-то?

— Порядочный.

— Вряд ли дедок полезет, — усомнился Пустовалов. — Ещё свалится вниз головой. Кто его вытаскивать будет?

— Ха! Этот дедок сам, кого хочешь, вытащит. Я как-то на речку поехала и увязла в песке. Ещё в школе училась. Вернулась в деревню, чтобы попросить кого-нибудь о помощи. Так дядя Илья меня один вытащил, без лопаты. Прикинь! Приподнял мотоцикл и перенёс на безопасное место. Поезжай, говорит, внучка.

— Тогда и мы через овраг?

— Неохота там лазить. Лучше со стороны Фащёвки подъедем. Так и незаметнее будет, что мы за ними следим.

— Значит, возвращаемся за мотоциклами?

— Говорила, нужно было сразу брать, — проворчала Алана, покорно следуя за Пустоваловым.

— И где же ты, дружок, пропадаешь? — вкрадчиво произнёс в трубку Илья Иванович.

— Что случилось? — встревожился Виталий, услышав голос соседа по телефону Александрины. — Где Аля?

— Да вот она, рядом. Места себе не находит. Всю заимку облазили — нет тебя.

— Дядя Илья, дайте, пожалуйста, трубку Але.

— Да ты не переживай. С ней всё в порядке… пока. Давай-ка поспешай сюда. Заберёшь нас. А то мы уж притомились ждать. Ты один или с Денисом?

Один, — неожиданно охрип Виталий, одолеваемый плохими предчувствиями. — Я уже рядом с Фащёвкой.

— Вот и ладно, — обрадовался сосед. — Значит, ждём тебя на заимке. Ох, шельмец, — усмехнулся Илья Иванович, возвращая телефон слегка напрягшейся Александрине, — видать, нарыл чегой-то. На скупку металла ездил. Любит он тебя, — уважительно покрутил головой мужчина. — Видишь, хочет, чтобы ни в чём не нуждалась. Деньжат решил подсобрать. А то на зарплату лесничего не особо нашикуешь. Хотя, — призадумался он, — я слышал, им вроде прибавку обещали. Ну, деньги никогда лишними не бывают.

— Хорошо, что Виталий нашёлся, — облегчённо вздохнула Александрина, прерывая поток рассуждений соседа. — Куда он обещал подъехать? Со стороны Фащёвки? Пойдёмте к нему навстречу, — предложила она.

— Не будем торопиться, — затаённо произнёс Илья Иванович. — Хорошо здесь, тихо, спокойно. Да и подустал я что-то, — внезапно погрустнел мужчина. — Возраст как-никак. Давай тут Виталика подождём.

— Вам плохо, Илья Иванович? — встревожилась Александрина.

— Да нет, нормально всё, — попытался успокоить её сосед, машинально коснувшись ладонью левой стороны груди. — Притомился просто. Давай постоим, сосновым воздухом подышим. Он, поди, целебный. Ты как врач должна знать.

— Точно, целебный, — улыбнулась Александрина, сбросив напряжение, одолевшее её после того как мужчина не дал поговорить с Виталием. — Чтобы это ощутить, не обязательно быть врачом.

— Эх, — огляделся вокруг мужчина, — и присесть негде.

— Илья Иванович, — снова разволновалась Александрина, сожалея о том, что пожилому человеку пришлось преодолеть нелёгкий путь через овраг, — как вы себя чувствуете? Что-нибудь болит? Сердце? Может, голова кружится? Или тошнит?

— Ничего не болит, милый доктор, — слабо улыбнулся сосед. — Не переживай.

— Не надо было нам по оврагу идти. Предлагала же поехать. Тогда бы вы так не переутомились. А присесть действительно негде, — согласилась молодая женщина. — Виталий говорил, что лес здесь необычный: ни валежника, ни вырубки, ни молодой поросли.

— Да-а-а, — протянул Илья Иванович, — непростой лес, суровый.

— Вам представляется суровым? А мне показался немного грустным, словно ему наскучило хранить вековые тайны, — сказала Александрина, внезапно явственно ощутив справедливость слов Виталия, именно так и воспринимающего лес на заимке.

— Что верно, то верно, — согласился мужчина, посмотрев на спутницу особенным взглядом, значения которого она не поняла, однако вновь встревожилась, — тайн немало. Не только вековых, и посвежее будут.

— Лучше бы их не затрагивать, — встряхнула волосами Александрина, прогоняя страх.

— Верно говоришь, — подхватил сосед. — Умница! Не надо их трогать! Ни к чему хорошему не приведёт, только беду накличет.

— Вам получше, Илья Иванович? Может, всё-таки пойдём навстречу Виталию, ближе к барскому парку?

— Да вон уже бежит, торопится, — обратил внимание Александрины на показавшегося вдалеке Виталия спутник. — Молодец парень! Мигом примчался. Говорил же, любит он тебя, ой, как любит, — уважительно покрутил головой пожилой мужчина.

Звонок застал Виталия по пути из города, откуда он возвращался, засвидетельствовав в полиции лесную находку. Денису пришлось задержаться.

Едва завершив разговор с соседом, Виталий принялся набирать номер друга.

«Только бы Дэн включил телефон, — молил парень. — Есть!» — воодушевился он, услышав длинные гудки.

— Виталь, — раздался торопливый возглас участкового, — пока некогда. Минут через десять наберу.

— Дэн, не бросай трубу, — попросил Виталий. — Это срочно. Мне только что звонил Илья… с Алиного телефона. Сказал, чтобы я приехал за ним и Алей на заимку.

— Не суйся туда! — заорал Денис.

— Ты в своём уме? — рассердился Виталий. — Там Аля!

— Виталь, он же на всё способен, если даже со своим братом расправился.

— Дэн, походу, это не Илья раскроил череп брату, а наоборот.

— Что?

— Говорю тебе, на заимке было зарыто тело Ильи. А Игнат занял его место. Поэтому и собаку убил, чтобы не кидалась на чужого.

— Но что ты можешь сделать? — продолжал убеждать друга участковый. — У тебя даже оружия нет. Подожди меня на окраине парка. Я уже еду!

— Дэн, какое оружие? Ты не слышал, он вместе с Алей!

— Как ему удалось заманить её на заимку? — спросил Денис, устремляясь к своей машине.

— Не понимаю, как она вообще оказалась в Сосновке! Аля собиралась ночевать в городе.

— Виталь, не ходи один, — снова принялся умолять Денис, опасаясь, что возлюбленной приятеля может уже не оказаться в живых. — Ты слышал её?

— Нет. Говорил только он. Всё, Дэн, я на месте.

Отчаявшись разубедить приятеля, Денис, не сбавляя скорости, принялся звонить начальнику.

Глава 39

Не успела Александрина сделать шаг навстречу Виталию, как оказалась обхвачена за плечи железным обручем жилистых рук своего спутника.

«Ненормальный, — ухнуло сердце молодой женщины. — Должно быть, у него давно крыша поехала. Ещё с той ночи, когда собаку убили. Только никто не замечал».

— Не вздумай лягаться, красавица, — вкрадчиво произнёс сосед, продемонстрировав пленнице складной нож, который он тут же приставил лезвием к её горлу. — Дёрнешься ненароком, да сама себя поранишь. А, ты мне нужна целёхонькой. Да и баба ты хорошая, умная. Не то, что твой дружок.

— Что вам надо от Виталия? — сдавленно проговорила Александрина.

— Не спеши, скоро узнаешь. Стой там! — скомандовал он Виталию, когда тот приблизился на расстояние около десяти метров.

Парень покорно остановился, испытывая облегчение, что любимая жива и относительно невредима.

— Отпусти её, — глухо сказал Виталий. — Разбирайся со мной.

— Чудак человек! Так я ж с тобой и хочу разобраться, — засмеялся сосед. — Кха-кха-кха, — внезапно закашлялся он, при этом содрогаясь и рискованно приближая оружие к шее Александрины. — Вот ведь, — с придыханием произнёс мужчина, справившись с приступом, Александрина Григорьевна, сроду кашлем не страдал. Самый, что ни на есть, здоровый продукт курил — табачок. А теперь… Не иначе, на нервной почве. Расстроил меня твой приятель, не на шутку расстроил.

— Виталий не делал вам ничего плохого, — осторожно сказала молодая женщина. — Вас все уважают, не только мы с Виталием.

Ага, уважаешь, — нараспев произнёс сосед, подтверждая предположения пленницы по поводу его невменяемости, — только в печку не сажай.

— Отпусти Алю, — попросил парень. — Пусть она уйдёт. Обещаю, что останусь здесь. У меня нет оружия, — поднял он раскрытые ладони.

— Останешься? — глумливо уточнил мужчина. — И чего мы с тобой будем делать? На дуелях биться? Ах, ты ведь безоружен. А за соснами, небось, друган твой, участковый, с пушкой притаился?

— Никто не притаился. Я приехал один, — уверенно сказал Виталий.

— Ладно, поверю покамест. Но останетесь оба и ты, и женщина. А то вдруг участковый всё-таки подтянется. Оставлю защиту при себе, чтобы отбить охоту Сергеичу пальнуть мне между глаз, — прижав Александрину крепче, мужчина продемонстрировал, как прячет лицо за её головой. — Небось, и тебе хочется, а Виталик? — выглянул он из-за локонов пленницы. — Хочется пальнуть-то?

— Никто не будет в тебя стрелять. Отпусти Алю.

— И дальше чего? Пойти самому ментам сдаться? Это завсегда успеется. А покамест надо с тобой рассчитаться. Вот подружка твоя верно сказала. Не надо старые тайны трогать. Умная она баба. Не тебе чета, Виталик. Вам с участковым не было покоя, всё по лесу шастали. Барский клад отыскать хотели, да? А нашли кое-что другое. Или ты один нашёл, без участкового? Ну, нашёл и нашёл. Чего теперь? Притрусил бы опять песочком и дальше жил с молодой женой. Так нет, решил мою жизнь порушить. А за это, Виталик, придётся платить. Одно могу обещать: женщина твоя не пострадает. Ежели, конечно, ты не захочешь местами с ней поменяться.

— Давай, — торопливо согласился Виталий. — Аля, иди сюда!

— Озябни, — приказал сосед, — не ты рулишь игрой! Ты что же, думал, — снова захихикал он, — что я тебя вместо неё резать буду? Нет, дружок, мне с тобой не с руки силами меряться, — прервал мужчина свой отвратительный смех. — Поменять тебя на неё, конечно, могу. Но тогда ей придётся окончить дни в зыбучем песке.

— Здесь нет зыбучего песка, — тихо проговорила Александрина, в последней попытке пробиться к разуму соседа.

— Есть, Александрина Григорьевна, — вкрадчиво произнёс ей прямо в ухо мужчина, — есть, милая. Сейчас сама увидишь. Правда, зрелище это не из приятных: наблюдать, как твой любимый заживо в песок уходит.

Александрину внезапно затошнило, резко закружилась голова. На ум пришёл кошмарный сон, в котором Виталий на её глазах погружался в зыбучий песок.

— Мне плохо, — прошептала молодая женщина.

— Потерпи, милая, — снова сжал её плечи сосед. — Скоро всё закончится. Давай поторапливайся! — скомандовал он Виталию.

— Что делать? — безучастно уточнил тот, с тревогой всматриваясь в побелевшее лицо Александрины.

— Пройди-ка чуток вправо, — принялся руководить движениями парня шантажист. — Вот так, стоп. Теперь пять шагов назад. Да ты не прикидывайся, будто не знаешь, куда идти. Ты ж в курсе, где тут и что. Смирись, Виталик, за всё надо платить. Восемь лет, — с горечью проговорил мужчина, — восемь лет ни один человек даже не подозревал. И зачем только ты полез не в своё дело? А ведь я с самого начала тебя предупреждал. Помнишь, как только начал шэриться по заимке, приложили тебя по голове? Так вот, это был я. Мог бы сразу убить, да пожалел. Выходит, напрасно.

— Значит, и Антона тоже ты погубил? — глухо спросил Виталий.

— Приятель твой сам себя погубил, — охотно ответил преступник. — Как и ты, сунулся, куда не просили. Собаку пожалел. «Зачем же, говорит, собаку убили, дядя Илья?» — хохотнул шантажист. — Вот я ему в лицо табачку и швырнул. Мол, ступай отсюда, парень, подобру-поздорову.

— А когда он начал задыхаться, отнял баллончик? — горько уточнил Виталий.

— Так я ж не знал, — с притворным сожалением проговорил мужчина, — что это лекарство. Думал, он мне в лицо прыснуть собирается, в отместку за табак. Вот я и подстраховался. А не полез бы твой приятель, до сих пор жил бы. Эх, парень, и тебя ничему жизнь не учит. Стало быть, прощай! А женщина твоя погорюет да другого найдёт. Время, знаешь ли, Виталик, лечит. Вот только не учит, как оказалось. Давай, — нервно вскрикнул сосед, чутко уловив шорох в отдалении, — ещё три шага назад! Ну, быстро! Иначе… — он угрожающе прижал остриё ножа к выемке между горлом и подбородком пленницы.

Виталий стремительно отступил, стараясь делать шаги поменьше. Однако в следующее мгновение понял, что шантажист обманул его, увеличив количество шагов. Проваливаясь в яму, замаскированную полиэтиленовой плёнкой, присыпанной поверху тонким слоем песка и сосновыми иглами, Виталий подался вперёд и вытянул руки, пытаясь удержаться на краю.

Пристально наблюдающий за ним сосед намеревался, оттолкнув от себя женщину, кинуться к Виталию, чтобы ударом ноги довершить падение парня в яму, глубиной два метра, дно которой угрожающе ощетинилось воткнутыми в землю электродами.

В этот момент раздался выстрел. Выпущенная из ружья в руках Владимира пуля, угодив шантажисту в мочку правого уха, окрасила шею и одежду на плече.

Воспользовавшись моментом, Александрина вырвалась из зловещих тисков. Рванувшись к Виталию, в тот же миг оказалась в его объятиях. Парню хватило мгновенного замешательства шантажиста, чтобы, вскочив на ноги, броситься на выручку любимой. Сквозь пелену уплывающего сознания Александрина заметила подбегающего к ним Пустовалова и Алану чуть позади него.

— Бросай нож, — отрывисто приказал Владимир шантажисту, наставляя на него ружьё.

— Ты мне ухо отстрел и-и-ил! — зажав ладонями ушную раковину, завизжал тот, согнувшись пополам и злобно взирая на Пустовалова снизу вверх.

— Бросай! А то и второе отстрелю.

В пылу происходящего Владимир не сразу обратил внимание, что нож уже валяется у ног вопящего от боли мужчины. Увидев, поспешил тут же отбросить оружие ногой подальше от преступника. Заметив краем глаза, что Виталий подхватил потерявшую сознание Александрину на руки, Пустовалов спросил:

— Она не ранена?

— Нет, — ответил парень, не сводя глаз с шантажиста. — Уже приходит в себя.

— Все отойдите подальше, — не опуская направленного на преступника ружья, приказал Владимир, имея в виду не только Виталия с Александриной, но и девушку у себя за спиной. — У него вполне может быть ещё оружие.

Между тем шантажист, обессиленно опустившийся коленями на покрытый иглами песок, отняв ладони от головы, с недоумением рассматривал зелёную краску на них.

— Ага, — с иронией заметил Пустовалов, — не ожидал увидеть зелень вместо крови. Это гниёт твоё злобное сердце, урод!

— Что за чёрт? — пробормотал оторопевший преступник.

— Похоже, я как раз вовремя? — раздался голос Дениса, подбегающего к шантажисту с наручниками.

— Как обычно, — усмехнулся Владимир. — Полиция всегда прибывает вовремя, когда дело уже сделано.

— Спасибо за помощь, — без улыбки проговорил участковый, защёлкивая наручниками заведённые за спину руки преступника. — Поднимайся, идём, — Денис толкнул арестованного в измазанное краской плечо.

— Что это было? — тихо спросила Александрина у Виталия, когда пришла в себя и, соскользнув с рук парня, встала, приникнув вплотную к нему. — Я думала, он сошёл с ума, но, похоже, дело совсем в другом.

— Мы с Дэном нашли в этом месте скелет мужчины, — кивнул Виталий на яму позади себя. — Теперь ясно, что это тело Ильи Ивановича, погибшего от рук своего брата. А это Игнат, восемь лет назад сбежавший из тюрьмы и живший все эти годы под видом своего брата.

— Но как вы сумели обнаружить тело? — недоумевала молодая женщина. — Неужели с помощью металлоискателя?

— Вообще-то я искал противоастматический баллончик, который отняли у Антона в ночь гибели.

— Почему именно здесь?

— Ходили слухи, что Игнат сгинул на Табачной заимке. Вот мне и пришла в голову мысль поискать в этом месте. Баллончик нашёлся. А вместе с ним отыскалась круглая жестяная коробка из-под леденцов, куда Илья Иванович привык насыпать табак. И вдобавок тело владельца коробки. Брат раскроил ему череп. Скорее всего, топором, каким убил и собаку. Чтобы не капала кровь, голову замотал полиэтиленовым пакетом. Игнат принёс тело сюда и закопал, кинув в яму баллончик и коробку с табаком.

— А зачем ему понадобилось выбрасывать коробку? — заинтересовался приблизившийся Пустовалов. — Он же, насколько я понимаю, собирался занять место брата. Кстати, разве они были похожи? Почему никто не обнаружил подмены?

— Бабушка говорила, что в юности они были очень похожи друг на друга. Хотя Илья старше на пять лет. А потом Игната долгое время никто в деревне не видел. Коробку табака он прихватил с собой в лес, чтобы отбить нюх у собаки, идущей по следу. Денис нашёл оперативника, занимавшегося поисками Игната. И тот вспомнил, что поисковая собака кидалась на Илью Ивановича, когда они нагрянули к нему в дом в поисках брата. Но никто не заподозрил, что хозяин дома и есть сбежавший преступник.

— Силён гад, — покрутил головой Пустовалов. — Это же надо, притащить тело убитого через овраг в лес, зарыть в глубокую яму и хладнокровно вернуться обратно.

— Кстати, яма была не совсем глубокой, — подчеркнул Виталий. — Когда тело извлекли, глубина оставалась чуть меньше метра. Игнат, по-видимому, пробрался сюда уже после того как оперативная группа забрала находки. Углубил яму до двух метров и… — парень осёкся, опасаясь говорить при Александрине про торчавшие металлические стержни на дне могилы, что приготовил для него преступник, — замаскировал, укрыв плёнкой и насыпав сверху песок вперемешку с хвоей. Понимаю, что спасал ты совсем не меня, — обратился Виталий к Пустовалову, едва заметно кивнув в сторону ямы, чтобы тот увидел сам, от чего избавил своего соперника. — Но так получилось, что жизнью я обязан тебе. Спасибо! — протянул он руку Владимиру, которую тот не замедлил пожать в ответ, усиленно избегая взгляда пристально смотревшей на него Александрины.

— Спасибо, — тёплым эхом прозвучали слова молодой женщины.

— Пойдёмте к машине, — предложил Виталий, заметив, что Александрина немного отошла от волнений, восстановив нормальный цвет лица, — отвезу вас.

— Мы на мотоциклах, — безучастно подала голос ошеломлённая произошедшим Алана.

Пока шли вчетвером по лесу в направлении парка, Виталий почувствовал, насколько вымотан эмоционально. Не было ни малейшего желания выяснять, по какой причине появились на заимке Пустовалов с Аланой, почему изменила своим планам заночевать в городе Александрина. Хотелось только одного: поскорее приехать домой и, отпоив любимую чаем, уложить отдыхать.

На окраине Фащёвки застали полицейскую машину, куда Денис с оперативником усаживали преступника. Остальные отправились исследовать место происшествия, чтобы успеть до наступления сумерек.

— Подожди, я на минуту, — Виталий выпустил из рук плечи Александрины. — Дэн, — обратился он к другу, — нам обязательно давать показания именно сейчас? Аля очень устала.

— Не вопрос, — с пониманием отозвался участковый. — Потом решим, как лучше сделать. Может, я сам к вам приду, чтобы не ехать в отделение. Разберёмся.

— Спасибо, Дэн!

— Не за что. Этому гаду и так много чего можно предъявить. Придётся разбираться не один день. Хорошо, что вы все остались живы.

Глава 40

Когда Денис постучал в дом Оксаны, время перевалило за полночь.

— Кто там? — раздался из-за двери нежный голос молодой женщины.

— Оксан, я это, Денис.

— Ой, заходи, — торопливо отворила дверь хозяйка. — Что случилось? — настороженно спросила она, давая возможность участковому пройти внутрь.

— Давай в кухне поговорим, — предложил Денис, — чтобы ребят не будить.

— Проходи, конечно, — засуетилась Оксана. — Перекусишь?

— Может, потом, — засомневался мужчина. — Да и есть, честно говоря, уже не хочу. Затерпелся.

— Нельзя так, — назидательно произнесла молодая женщина. — Надо нормально питаться. А то желудок испортишь. Хоть бы бутерброды с собой брал.

— Ладно, Оксан, — отмахнулся Денис, несмотря на то, что в глубине души ему очень понравилась забота молодой женщины, — не обо мне речь. Хотел про Антона рассказать, кто его убил.

— Как это, убил? — ошеломлённо воскликнула Оксана, прикрыв рот ладошкой.

— Ну, баллончик отобрал, а перед этим сыпнул в лицо табаком.

— Да я и так догадывалась, — сникла молодая женщина, — что это брат дяди Ильи.

— Теперь это не догадки, а материалы нового дела. И за всё, что преступник совершил, он вполне может огрести пожизненное.

— Только для этого надо его найти, — горько усмехнулась молодая женщина.

— Нашли, — коротко ответил Денис.

— Ты нашёл? — оживлённо подалась к нему Оксана.

— Вместе с Виталием, — серьёзно сказал участковый. — Он первым догадался поискать пропавший баллончик на Табачной заимке. Помнишь, многие считали, что Игнат сгинул именно там?

— Помню, конечно, но как, — недоуменно умолкла молодая женщина, не сумев сформулировать вопрос.

— Он с металлоискателем всю заимку прошёл и всё-таки отыскал. Нашёлся баллончик вместе с трупом дяди Ильи.

— Боже мой, — схватилась ладонями за щёки Оксана, — когда же его убили? Я ж его ещё утром видела!

— Давно убили, Оксан, — спокойно сказал участковый, — восемь лет назад.

— Получается, — осенило догадкой молодую женщину, — что сосед Виталия…

— Не кто иной, как Игнат.

— Вот это да, — проговорила Оксана, после длительного молчания. — Столько лет мы жили рядом с убийцей.

— Получается, что так.

— И никто ни о чём не подозревал. Как же так? Ладно мы с тобой понятия не имели, как выглядит Игнат. А те, кто постарше?

— В деревне давно не видели Игната. У старшего поколения отложилось в памяти только то, что они с братом были сильно похожи в юности. Поэтому никто и не заметил подмены. По волосам, конечно, можно было отличить. Игнат уже тогда был седой, когда из колонии тягу дал. И ещё он там гепатитом переболел. Но наутро после того как собаку убили, все решили, будто мужик от горя поседел и с лица жёлтым сделался. И с усами, что у брата были, Игнат тоже ловко решил. Сказал, будто сбрил их, потому что брат якобы жёг его сигаретой, чтобы деньги отдал. Заклеил это место широким пластырем, а потом со временем свои усы отрастил.

— А про усы откуда узнал? — удивилась Оксана. — Неужели сам признался?

— Он пока ещё ни в чём не сознался. Я у женщины выяснил, что когда-то к дяде Илье приезжала.

— Ой, а вот её я хорошо помню. Тёть Маня-продавщица. Она до пенсии в Никольском в магазине торговала.

— Вот-вот, она и есть.

— А как было с Антоном? — тихо спросила молодая женщина. — Расскажи, всё, что известно.

— Игнат сказал, будто Антон спросил, зачем ты, дядя Илья, собаку убил. А этот гад Антону в лицо табаком сыпнул, чтобы не разглядел, кто перед ним. Когда тот стал задыхаться, баллончик достал, Игнат отнял его и потом закопал в лесу. Виталий всё это нашёл в одном месте: тело Ильи, жестяную банку из-под табака и баллончик. В общем, всё совпало для Антона таким ужасным образом. Если бы машина не сломалась, на которой механизаторов развозили, он бы спокойно до дома добрался. И не пересёкся бы с убийцей. Да ещё вдобавок баллончика запасного не оказалось.

— Действительно, — печально покачала головой Оксана, — как всё ужасно совпало. Жуткий человек этот Игнат. С братом разделался, поселился в доме, пенсию за него получал и жил, хоть бы что.

— Знаю, тебя это не утешит, — сдвинул брови Денис, — но теперь хотя бы известно, что произошло с Антоном. Мы с Виталием должны были разобраться. А точных показаний от убийцы про Антона следователи обязательно добьются.

— Подумать только, — содрогнулась молодая женщина, осознав, какой опасности подвергались соседи Игната, — бок о бок с убийцей. И никто не знал. Теперь ведь его не выпустят, да, Денис?

— Сгниёт в тюрьме, — сжал челюсти участковый.

— А вдруг, — озадачилась Оксана, — откажется ото всего и выйдет с подпиской о невыезде.

— Не откажется, Оксан. Он ведь сидел. Отпечатки сохранились в базе данных. Установить личность — дело нескольких минут. И ещё отметина — татуировка на спине.

— О, теперь понятно, почему он на медосмотры не ходил, когда в Сосновку врачи приезжали. И флюорографию не делал. Ни к чему мне, говорил. Чистый табачок курю, а от него в лёгких никакая зараза не заводится.

— Ну, да, — согласился Денис, — и в больницу сроду не попадал. Но теперь-то уж ему точно ходу из колонии не будет.

— А если опять сбежит?

— Не сбежит, Оксан, — уверенно пообещал участковый. — Прыть уже не та, да и связи криминальные потеряны за столько-то лет.

— Спасибо вам с Виталиком, — сердечно поблагодарила молодая женщина. — Сегодня уж поздно, а завтра увижу его и поблагодарю.

— Виталик, наверное, в городе остался.

— Разве он уехал?

— Да. Повёз Алю в больницу. С этим Игнатом сегодня ещё кое-что произошло.

— Господи, — всплеснула руками Оксана, — Александрина Григорьевна ранена?

— Нет, — смущённо почесал затылок Денис. — То ли переволновалась… в общем, кажется, ребёнка потеряла.

— Ой, как же это, — горестно воскликнула Оксана. — И тут этот гад руку приложил. А что случилось-то?

Пересказав произошедшее на заимке, Денис засобирался уходить.

— Погоди, — мягко остановила молодая женщина, тронув рукой за плечо, — давай накормлю тебя.

— Спасибо, Оксан, — устало отказался Денис, — не хочу. Пойду спать. Да и тебе отдыхать пора. Второй час ночи.

— Денис, — заботливо произнесла Оксана, — я завтра, как вернусь с работы, наготовлю вкусного для Александрины Григорьевны. Если Виталик не приедет из города, отвезёшь гостинцы в больницу?

— Конечно, отвезу. Созвонимся, Оксан. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — прошелестел вслед участковому голос молодой женщины.

Глава 41

— Поедем? — вернулся к Александрине Виталий, обрадованный, что решение формальностей после произошедшего на заимке откладывается.

— Виталь, мне надо в больницу, — еле слышно произнесла молодая женщина, испугав Виталия бледностью, разливавшейся по лицу, покрытому испариной.

— Приляг, — в мгновение ока распахнув заднюю дверь «нивы» и подхватив Александрину на руки, коротко сказал парень.

— Нет, — с паническим испугом отказалась молодая женщина. — Хочу вперёд, с тобой, — жалобно попросила она.

Максимально откинув спинку кресла, чтобы любимая находилась в полулежачем положении, и проворно усадив её, Виталий рванул в сторону города.

— В Больницу скорой помощи, на восьмом, — сдавленно проговорила Александрина, назвав номер микрорайона, где находилось медучреждение.

— Понял, — кивнул Виталий. — Это дежурная? — уточнил он.

— Не знаю… Там Лариса работает. Она сможет приехать. Надо ей позвонить.

— Давай я, — предложил Виталий, заметив, что молодой женщине совсем плохо.

— Ничего, я сама, — тихо сказала Александрина, доставая сотовый. — Лора, приезжай, пожалуйста, — сдавленно попросила она. — Не в Сосновку, к себе в больницу. У меня как в прошлый раз. Ты не уезжала? Не надо скорую, я с Виталиком на машине. Поняла тебя. Хорошо, что она ещё на работе, — завершив разговор с подругой, женщина провела тыльной стороной ладони по лбу, стирая обильный пот. — Привезли родственницу заведующей. Лоре пришлось задержаться. Это хороший признак, правда? — с трудом сдерживая слёзы, посмотрела на сосредоточенно ведущего машину парня.

— Конечно, Аля, — обнадёжил её Виталий, обдав теплотой взгляда тёмнокарих глаз. — Всё будет хорошо.

— Он выживет, скажи, что он выживет, — отчаянно попросила Александрина. — Я же вернулась в Сосновку, чтобы рассказать тебе о ребёнке, — разрыдалась она. — У меня будет ребёнок, Виталь! Но я не знаю, кто из вас отец.

— Аля, — недоуменно взглянул на неё Виталий, — что за вопрос! Это наш с тобой ребёнок, — убеждённо произнёс парень. — Он очень сильный. Малыш обязательно справится.

— Только не оставляй меня, ладно, — вцепилась пальцами в плечо молодого мужчины Александрина. — Не бросишь? Поднимешься со мной в отделение?

— Аля, я всё время буду рядом, — спокойно пообещал Виталий. — Ничего не бойся.

— Я уже почти не боюсь, — всхлипывала молодая женщина, подавляя рыдания. — Просто, если ты останешься со мной, всё будет хорошо.

— Так и будет.

В отличие от Виталия, Пустовалов добросовестно собирался поехать с оперативниками, чтобы дать показания. Однако, увидев, как парень усаживает Александрину в автомобиль, заподозрил неладное.

— Поезжай в полицию, — попросил он Алану, — расскажи всё, что видела.

— А ты? — недовольно спросила девушка.

— Поеду за ними, — кивнул Владимир в сторону удаляющейся «нивы».

— Когда уже закончится эта слежка? — вспылила Алана.

— Похоже, Сандре плохо. Вдруг потребуется помощь, — на ходу объяснил Пустовалов, направляясь к мотоциклу.

— А ты, блин, доктор, — проворчала вслед девушка.

— Только до «Приёмного покоя» и сразу назад, — сурово предупредил охранник в будке перед въездом на территорию больницы, поднимая шлагбаум.

— Обязательно, — пообещал Виталий.

Лариса встретила их на улице прямо перед входом в «Приёмный покой».

— Клади на каталку, — приказала она Виталию с Александриной на руках.

— Показывайте, куда идти, — сурово отказался Виталий.

— Кто ты такой, чтобы не подчиняться врачу? — возмутилась Лариса, поражённая непоколебимостью молодого мужчины.

— Муж и отец ребёнка, — спокойно заметил парень. — Этого достаточно, чтобы я мог подняться с Алей в отделение?

— Пошли, — устремилась по коридору в направлении лифта Лариса.

— Лор, — снова заплакала Александрина, когда Виталий, уложив её на кушетку в смотровом кабинете, собрался выйти, — пусть он останется, пожалуйста! Тогда всё будет хорошо! Пожалуйста, Лора!

— Не глупи, — нахмурилась Лариса, слабо представляя, как совладать с истерикой подруги, чтобы без помех произвести осмотр и оказать помощь.

— Аля, — сжал обеими руками её ладонь парень, проявив исключительное благоразумие, — я буду рядом, прямо за дверью. Обещаю тебе! Не тронусь с места, пока не узнаю, что всё благополучно. Поняла? Успокойся, прошу тебя, и помни, что я сказал. Хорошо?

— И что же он тебе сказал? — желая отвлечь подругу, поинтересовалась Лариса, когда, отпустив молодого человека, та переместилась в кресло для осмотра.

— Что наш сильный малыш обязательно справится.

— Слушаю тебя, Володя, — устало произнесла Лариса, после насыщенного волнениями вечера попав наконец в ординаторскую и обнаружив множество пропущенных звонков от Пустовалова.

— Как Сандра? — торопливо спросил мужчина, позабыв о приветствии.

— Уже нормально. Угроза миновала.

— Угроза чего? — насторожился Владимир.

— Выкидыша, — спокойно пояснила Лариса. — У неё беременность десять недель.

— Вот как, — растерялся Пустовалов.

— Ты не знал? — холодно уточнила женщина.

— Нет.

— Теперь знаешь. Володь, я очень устала. Вечер был просто сумасшедший. С Алей всё хорошо. Она сейчас отдыхает. Полежит пару дней и, если всё благополучно, на выписку.

— Можно к ней сейчас?

— Нет, нельзя. Говорю же, Аля спит, — сказала Лариса, обратив внимание, что невольно стала называть подругу именем, которым обращался к ней Виталий.

— Ладно, — смешался Пустовалов. — Спасибо тебе, Лора!

— За что? — удивилась Лариса.

— Что сказала о ребёнке и… за помощь…

— Пока, Володя!

— Лор, подожди! Можешь ещё кое-что сказать? — замялся мужчина. — Чей это ребёнок?

— Володь, ты как маленький, честное слово, — усмехнулась Лариса. — Тест на отцовство делают после рождения.

— Ну, я в том смысле… Может, Сандрина тебе сказала.

— Она тоже не знает, — сурово изрекла Лариса, давая понять, что разговор завершён.

Посидев немного с закрытыми глазами, молодая женщина встрепенулась от стука в дверь.

— Входите, — отозвалась она.

— Аля уснула, — заглянул в кабинет, не переступая порога, Виталий.

— Так и должно быть, — потёрла лицо ладонями Лариса, пытаясь прогнать усталость. — Заходи. Садись, чаю попьём. Желудок сводит, поморщилась она. — Перекусила в одиннадцать, а потом как началась кутерьма. Некогда было глоток воды выпить.

— Я сейчас, — с готовностью устремился Виталий к небольшому столику за шкафом рядом с раковиной, где стоял электрический чайник и лежала кое-какая снедь.

Молодая женщина с удовольствием наблюдала, как парень, проворно ополоснув чайник изнутри, наполняет его водой.

— Что тут можно взять из продуктов? — обернулся он к Ларисе. — А то вдруг посягнём на чужое, — улыбнулся Виталий, — и оставим какого-нибудь доктора без ужина.

— Здесь всё общее, — улыбнулась в ответ Лариса. — В холодильнике, кажется, сыр оставался. Есть? Ну и отлично. Мне пару ломтиков вон с тем печеньем.

— Чай готов, — произнёс через несколько минут Виталий, поставив перед молодой женщиной чашку и тарелку с бутербродами и сластями.

— Спасибо, — тепло поблагодарила Лариса, — что поухаживал. Весь день крутишься с пациентами и не замечаешь усталости. Но стоит только присесть на минуту и всё. Тело становится чугунным и совсем не двигается. Надо же, какой вкусный чай! — изумилась она. — Никогда бы не подумала, — тихо рассмеялась молодая женщина, — что чай из пакетиков может быть таким приятным. Наверно, потому что хороший человек приготовил. Почему сам ничего не ешь?

— Затерпелся, — мягко улыбнулся Виталий. — Тоже с утра ни крошки. Но чаю действительно очень хотелось. Кстати, чай не из пакетиков. Здесь отыскалась отличная заварка в металлической банке. И кружка заварочная имеется.

— Правда? — снова удивилась Лариса. — Ничего не замечала, — демонстративно-рассеянно оглядывая помещение, тоном героини из фильма «Служебный роман» проговорила молодая женщина, с опозданием сообразив, что Виталий, в силу своего возраста, наверняка не узнает фразу и произведение, где она прозвучала.

Однако парень понял, обезоружив Ларису афоризмом из «Формулы любви» — одного из фильмов, который они особенно часто цитировали с мужем в своей семье.

— Вот и хорошо, что понравилось. «Коли доктор сыт, и больному полегче».

— Супер! — расхохоталась молодая женщина. — Держи пять! — она протянула парню раскрытую ладонь, которую тот пожал, не решившись хлопнуть по ней рукой. — Похоже, мы с тобой споёмся, — подмигнула Лариса. — Как насчёт предложения дружить домами?

— «Выдвигаю встречное предложение: дружить семьями», — моментально отозвался Виталий ответной цитатой из «Москва слезам не верит», ещё раз продемонстрировав отличное знание фильмов советского времени.

Мини-застолье сделалось оживлённым. Тарелка вскоре опустела. Чай заваривался ещё несколько раз.

— Лариса, — по прошествии времени обратился к доктору парень, — может, перевести Алю в отдельную палату? Завтра я заплачу сразу же, как только откроется бухгалтерия, — пообещал он, позабыв о субботнем выходном дне.

— Нет смысла, — отмахнулась Лариса. — Ей и в обычной вполне нормально. Тем более через пару дней выпишем.

— Значит, с ней всё хорошо? — обрадовался Виталий.

— А ты думал, я вас с Алей обманываю? — прищурилась молодая женщина.

— Нет, — смутился Виталий, — может, просто решила успокоить.

— Ага, — кивнула Лариса, — успокоить твою жёнушку было необходимо. А для этого существуют медикаментозные средства. Кстати, гораздо более эффективные, чем психологический приём, о котором ты подумал. Вообще-то, угрозы выкидыша не было. Просто сказалось сильное волнение. Ну и некоторые спазмы живота имели место. Но вы правильно сделали, что перестраховались и приехали.

— Спасибо тебе! Давай я тебя отвезу. О, — растерялся Виталий, — я же совсем про машину забыл. Пообещал охраннику, что сразу уберу. Теперь, должно быть, оттащили на эвакуаторе, чтобы не мешала скорым.

— А ключ в машине?

— Кажется, да, — проверил карманы джинсов парень.

— Не переживай. Семён Ильич давным-давно отогнал её от входа. За территорию больницы, конечно, выставил, — подмигнула молодая женщина. — Но уж точно закрыл и ключ у себя оставил.

— Придётся заплатить штраф, — развеселился Виталий.

— Имей в виду, Семён Ильич не употребляет.

— А деньги-то хотя бы возьмёт?

— Надеюсь, если хорошо попросишь, — рассмеялась Лариса.

— Пойду выручать свою «ниву», — поднялся Виталий, собираясь, убрав со стола, перемыть немногочисленную посуду. — А ты потом спустишься.

— Я не поеду, — отказалась женщина. — Мне всё равно завтра на дежурство к восьми. Не впервой ночевать в больнице. За Алей присмотрю. Да и ей будет поспокойнее. Оставь чашки! Я сама. Тебе же ещё в Сосновку добираться.

— С утра привезу вам с Алей обед, — пообещал парень, расставляя на столике вымытую посуду.

— Не заморачивайся! У мужа завтра выходной. Так что Миша всё привезёт. Можешь и в воскресенье не приезжать. Заберёшь Алю в понедельник после одиннадцати. О, понимаю-понимаю, — со смехом подняла раскрытые ладони Лариса, заметив гневный взгляд молодого мужчины, — глупость сморозила. Ладно, Виталик, поезжай, — поднялась она, провожая парня до двери. — Ты хороший, — проникновенно сказала молодая женщина напоследок. — Я очень рада, что Аля с тобой. Точно знаю, теперь она счастлива.

— Спасибо, — с тёплой улыбкой обернулся в дверях Виталий.

Глава 42

— Семён Ильич, — заглянул в окно будки охранника Виталий, — простите, ради Бога!

— У больных проси, которым ты дорогу загородил, — пробурчал пожилой мужчина.

— Жену провожал в гинекологию. Забыл обо всём на свете, — сказал парень, осторожно выкладывая на полку за окошком сто рублей.

— Так тут вроде не роддом, — ухмыльнулся охранник и, будто бы не заметив купюры, прикрыл её регистрационной книгой.

— До роддома ещё, — прикинул Виталий, — месяцев семь. Если всё будет благополучно.

— Кто из врачей принимал? Не запомнил, как зовут?

— Подруга жены. Лариса Александровна.

— О-о-о, — протянул охранник, — считай уже стал папашей. Вот такой врач! — сжав кулак, продемонстрировал он оттопыренный большой палец. — Нам с женой внученьку спасла. Заставила дочку лечь на сохранение на весь срок. Дочка-то к тому времени уже второго ребёнка потеряла. Не вынашивала, и всё тут. А теперь вот Алёнушка подрастает всем на радость. Отличный врач! И муж у неё хороший человек. Миша, Михаил Васильевич, — уважительно произнёс пожилой мужчина. — Начальником у зятя. Компьютерщик, каких поискать. Ладно, заболтал я тебя. Ступай. Вон твоя машина стоит.

— А ключ у вас?

— А ключ, — снова усмехнулся охранник, — у твоего приятеля. Видишь, который на мотоцикле. Он машину и отгонял. Магарыч-то вернуть? — с улыбкой уточнил мужчина.

— Что вы! — искренне изумился Виталий. — Это за беспокойство. Простите ещё раз. Спасибо! До свидания! — поспешно распрощался он, направляясь к Пустовалову.

— Спасибо за машину! — протянул руку Владимиру.

— Не булькает, — отвечая на рукопожатие, грубовато фыркнул Пустовалов и, опережая слегка растерявшегося Виталия, продолжил. — Вообще-то, я сегодня весь вечер то спасаю тебя, то выручаю. Так что, не расплатишься. Ладно, расслабься, — по-приятельски хлопнул он парня по плечу. — Пойдём-ка лучше выпьем за то, что каждый из нас может скоро стать отцом.

— Пойдём, — моментально согласился Виталий, чувствуя себя в долгу перед Пустоваловым и не придавая особого значения его осведомлённости по поводу беременности Александрины, проницательно предположив, что тот мог узнать об этом от Ларисы.

«Машину можно оставить возле бара, — решил парень. — А ночевать пойти к Але. Заодно принесу ей завтра одежду на смену. До её дома отсюда всего две остановки, — прикинул он. — Хорошо бы и бар оказался где-нибудь поблизости».

Оправдав его ожидания, Владимир выбрал заведение неподалёку. Начали со шнапса, заказав поднос в виде дощечки с углублениями для десяти стаканчиков.

— Что-то мы шпарим без тостов, — опомнился Владимир, когда на дощечке оставалось по одному стакану для каждого.

— Будем считать это первыми шагами знакомства, — предложил Виталий, которому не хотелось развивать заявленную соперником тему отцовства.

— Соображаешь, — уважительно приподнял бровь Пустовалов. — Идём дальше? — опрокинув последний стаканчик, поинтересовался он, имея в виду выбор следующего напитка. — Коньяк?

Обстановка за столом хотя и не стала теплее, тем не менее на обоих мужчин коньяк подействовал расслабляюще, постепенно сбрасывая первоначальное напряжение. На сей раз взяли блюдо с мясной нарезкой. Однако закусывали постольку-поскольку.

— Ну, что, — начал Владимир, — давай определимся с дальнейшими действиями.

— По поводу?

— Повод у нас, собственно говоря, один, — криво улыбнулся Пустовалов. — Кто будет воспитывать ребёнка? Надо решить сейчас, чтобы после его рождения избавить Сандрину от разборок и скандалов. Покой матери надо беречь, — назидательно добавил Владимир.

— Аля свой выбор сделала, — спокойно заметил Виталий. — У нас семья. Значит, и малыш будет расти в нашей семье. Это же очевидно.

— Погоди, — наклонился над столом, опираясь на него грудью, слегка захмелевший Пустовалов. — Для кого это очевидно? А если окажется, что он мой?

— Это ничего не изменит. Аля решила остаться со мной, — терпеливо повторил Виталий. — И потом, если уж на то пошло, даже после рождения малыша нельзя будет точно сказать, чей он.

— Ты как маленький, — рассмеялся Владимир, повторив выражение Ларисы. — Никогда не слышал о такой штуке, как тест ДНК?

— Приходилось, — скрывая усмешку, кивнул Виталий. — И ты будешь настаивать на тесте? Зачем это тебе, можешь ответить?

— То есть как, зачем? — оторопел Пустовалов. — Чтобы точно узнать, кто отец.

— Ну, узнаешь. Допустим, ты отец. Что дальше?

— В смысле?

— Что ты собираешься делать? Забирать к себе ребёнка по выходным? Дарить подарки к празднику?

— Не-не, погоди, — погрозил пальцем Владимир, — не передёргивай. Речь не об этом.

— Тогда о чём? — искренне изумился Виталий.

— Ты вот закрываешь на это глаза, — с сочувствием произнёс Владимир. — Боишься узнать результаты теста. Боишься, вижу, что боишься. И я скажу тебе, почему. Да потому, что после этого Сандра может вернуться ко мне. Вот этого ты и боишься, — вальяжно откинулся на спинку деревянной скамьи Пустовалов.

— Она может вернуться в любой момент, если поймёт, что любит. Это не зависит от того, кто отец малыша. И уж тем более не зависит от нас с тобой.

— Вот, молодец! Допёр-таки, тугодум, — хлопнул ладонью по толстой, покрытой светлым лаком столешнице Владимир. — Медленно, но догадался. Пришёл к верному выводу. Именно для этого и понадобится тест.

— Ошибаешься, — усмехнулся Виталий, — не догадался. По-прежнему не вижу связи.

— Если Сандра вернётся ко мне, я должен точно знать, чей ребёнок. Иначе так и буду сомневаться.

— Ну, такое мне и в голову не могло прийти.

— Хочешь сказать, — затаив раздражение, прищурил синие глаза Пустовалов, — тебе всё равно, кто отец?

— Я совсем не думал об этом. Как-то так получилось, что сразу начал воспринимать малыша своим. Просто люблю Алю, вот и всё.

— Ну, надо же! — опрокинул очередную стопку коньяка Владимир. — Офигеть, какой ты правильный! Хороший! До того правильный, аж скулы сводит! А я вот, честно признаюсь, не такой. Представь себе, я живой человек, а не символ положительности, как ты. Я ревновал Сандру, узнав о тебе, и ревную по сей день. И никогда не смог бы до конца простить ей…

— В таком случае, что может изменить ребёнок? — изумлённо перебил его Виталий. — Если бы Аля вернулась к тебе, ты стал бы гнобить её всю оставшуюся жизнь? Обвинять в измене и попрекать чужим ребёнком?

— Полегче, положительный персонаж! Не делай из обычного человека монстра!

— Просто я пытаюсь разобраться, — разгорячился Виталий под влиянием выпитого. — И никак не могу понять, почему ты придаёшь такое значение тесту.

— Если ребёнок мой, — снова откинулся на спинку скамьи Владимир, — это послужит в некотором роде компенсацией за измену.

— Всё равно решение будет принимать Аля, — сказал Виталий, с трудом подавив желание расхохотаться в ответ на забавную реплику Пустовалова.

— Само собой, — важно согласился Владимир. — Захочет уйти ко мне, ты не сможешь её удержать.

— Я не об этом.

— А о чём?

— О тесте на отцовство. Или ты потребуешь его по суду?

— Конечно, в своё время я, что называется, лоханулся, — неожиданно для Виталия сник Пустовалов. — Когда Сандрина пять лет назад сказала о ребёнке, я струсил.

— Бросил её?

— Опять ты мыслишь чёрно-белыми категориями, — поморщился Владимир. — Да будет тебе известно, что, помимо вариантов «бросил-женился», существует ещё множество аспектов отношений.

Например, уговорить избавиться от ребёнка, — безжалостно предположил Виталий. — Полно примеров, когда обычный, далеко не суперположительный горе-папаша уговаривает женщину сделать аборт, — не удержался он от искушения поддеть Пустовалова. — Но я никогда не поверю, что Аля повелась на такие уговоры.

— До такого даже я не додумался бы, — проглотил иронию Владимир. — Я всего лишь предложил Сандре не встречаться до того времени, пока ребёнку не сравняется два года.

— Что за тупая идея? — удивился Виталий.

— Испугался, — откровенно сказал Пустовалов. — Спасибо! — мельком глянул он на официантку, которая принесла очередной графин с коньяком. — Так вот, я испугался, — выпив, тихо произнёс Владимир, умолкнув под пристальным взглядом Виталия, терпеливо ожидающего продолжения. — Как оказалось, не напрасно, потому что на двухмесячном сроке Сандра потеряла ребёнка.

— В таких случаях от нас мало что зависит, — сказал Виталий. — Но, вполне возможно, этого бы не случилось, будь ты рядом.

— Да ничего бы это не изменило! — воскликнул Пустовалов с болью, поразившей Виталия. — Однажды я уже был рядом и ничего, понимаешь, ничего не смог сделать. Второй раз я бы точно такого не выдержал.

Виталий не стал озвучивать своё предположение о возможном предыдущем браке Пустовалова и несчастье с ребёнком, по-прежнему не торопя собеседника.

— В детстве, — чуть наклонив голову, исподлобья посмотрел на парня Владимир, — я был совсем как ты, хорошим. Можешь представить четырёхлетнего пацана, который радовался бы появлению в семье младшего брата или сестры? Полагаю, с трудом. Так вот, я искренне радовался. Был неподдельно счастлив, что теперь мне будет, с кем играть. И даже то, что придётся подождать, пока братишке исполнится, по меньшей мере, год, не омрачило моей радости. Я с удовольствием забавлялся с младенцем, когда тот бодрствовал, и старался соблюдать тишину, если он спал. Мама не могла нарадоваться на наш замечательный тандем. Когда мне исполнилось шесть, а брату — два, она спокойно оставляла нас дома одних, чтобы отлучиться в магазин. Однажды братишка заболел. Обычное дело — температура, небольшой кашель. Только дышал он как-то странно, будто бы с придыханием. Потеряв несколько минут на безответные звонки в поликлинику, чтобы вызвать врача, мама решила сбегать туда сама. Она была неподалёку. А пока мама ходила, братишка задохнулся. Круп — так назвали потом то, что с ним произошло. Маме сказали, надо было сразу вызвать скорую. Поэтому, — помолчав немного, продолжил Пустовалов, — когда Сандрина сказала о ребёнке, меня охватил ужас. Вернулся детский кошмар, что преследовал меня вплоть до подросткового возраста. После того как братишки не стало, я будто бы забрался в невидимую посторонним конуру. Перестал нуждаться в маминой ласке, которую она, кстати сказать, больше не проявляла. Машинально кормила меня, следила за одеждой и обувью, изредка проверяла уроки. Но никогда не гладила по голове; не спрашивала, как прошёл день в школе; не водила в парк и не ездила со мной отдыхать. Всё это с лихвой компенсировал отец. На море мы ездили вдвоём, отправляясь там на прогулки пешком по горам или сплавляясь по реке. Отец ни разу не упрекнул маму, что она эмоционально отгородилась от меня, и никогда не напоминал ей о сынишке, которого потеряли. Он просто старался изо всех сил мне помочь. Однако, вырастая, я стал всё больше усваивать мамину манеру поведения. Потребности в приятельском общении не испытывал, друзей не приобрёл. И, честно говоря, не ощущал при этом ни малейшего дискомфорта. Отношения с женщинами тоже строились по принципу «вот твоя территория — вот моя». При первом же намёке на брак бежал без оглядки. Как ты мог уже догадаться, всё изменилось, когда я встретил Сандру. Но и с ней постоянно противился возникновению каких-либо общих традиций, привычек. Сторонился всего, характеризующего семейный уют. Всего, что привязывает людей друг к другу. А однажды понял, что не могу без неё. Но и тут упрямо продолжал воздвигать между нами стену, ограничивающую бытовое общение. Тогда как Сандра стремилась к теплу. Ко всем этим милым утренним мелочам. К вечерам бок о бок на диване перед телевизором. К сожалению, я проморгал момент, когда она увлеклась тобой. Да и потом, узнав, не придал особого значения, полагая, что Сандрина обязательно вернётся. Но, увы, — горько усмехнулся мужчина, — как оказалось, ошибся.

— Мне кажется, — заговорил Виталий по прошествии нескольких минут после исповеди Пустовалова, — тебе надо было рассказать обо всём Але.

— Ага, — с ехидством произнёс Владимир, — и переложить на неё ответственность за ребёнка. Так, что ли?

— Не понимаю, о чём ты, — озадачился Виталий.

— Если бы я рассказал, она стала бы подспудно примерять ситуацию с моим братишкой на своего ребёнка. Боялась бы наступления критического двухлетнего возраста, понимаешь? Поэтому я решил предстать перед ней в роли эгоиста. Ну, типа такого, который пережидает трудности забот о малыше в первые годы жизни на расстоянии.

— Значит, предпочёл трястись в одиночку? Но это глупо, — разгорячился Виталий. — Ведь болезнь не наследственная. Разве не так? Или я неправильно понял.

— Да всё правильно, — обречённо сказал Пустовалов. — Но этот случай прочно засел у меня в мозгу. Вроде психологической установки.

— И твоя психологическая установка, — с горечью заметил Виталий, — сработала гораздо раньше, чем родился ребёнок. Хотя ты и не рассказал Але, уверен, она что-то почувствовала. Мог бы признаться потом. Но, вместо этого, ты сосредоточился на возведении крепостной стены.

— Это и так ясно, — тряхнул головой Владимир, в попытке разогнать хмель.

— Я имею в виду отношение к быту. Считаю, ты чересчур увлёкся обозначением границ и не сумел понять, что Але необходимы не просто тепло и милые бытовые мелочи. Ей важно осознавать, что любимый человек рядом. Эмоционально рядом, понимаешь? Как говорится, душой и сердцем. Что он всегда поддержит и защитит.

— Хочешь сказать, поэтому она выбрала тебя?

— Нет, — спокойно возразил Виталий. — Никто на свете не способен понять и тем более объяснить, почему мы выбираем друг друга. И хороший, как ты это называешь, правильный человек, в любви вполне может проиграть другому, с кучей комплексов и недостатков.

— Но у нас с тобой получилось с точностью до наоборот. Слушай, — снова наклонился над столом Пустовалов, с трудом поднимая отяжелевший взгляд на собеседника, — а ведь мы с тобой так и не выпили, за что собирались.

— Ну, давай выпьем и по домам, — сконцентрировался Виталий, кивнув на графин, где оставалось ровно на две порции коньяка.

— Итак, — взял бокал Владимир, — мы хотели выпить за то, что гипотетически каждый из нас может стать отцом. Так вот, я пью за то, чтобы ребёнок реально оказался твоим. Чтобы он не… — Пустовалов осёкся на полуслове, избегая произносить вслух пожелание по поводу того, чтобы этого малыша миновала участь его маленького брата. — Пусть он будет счастливым, — тихо произнёс мужчина напоследок.

Не успел Виталий поблагодарить, как Пустовалов продолжил.

— И ещё об одной вещи хотел попросить. Скажи-ка, ты же не станешь отрицать, что хороший человек не может быть таким избирательно.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, с одними хороший, а с другими так себе.

— Понял тебя, — едва заметно усмехнулся Виталий. — Хочешь, чтобы я сообщил, если малыш окажется твоим?

— Блин, — откинулся на спинку скамьи Владимир, — вот откуда ты такой понимающий? Не совсем… — снова наклонился над столом Пустовалов, опираясь на его поверхность локтями. — Видишь ли, даже не делая тест, после родов Сандра почувствует, чей это ребёнок. Да что там, она будет знать наверняка. Это уникальная женщина, — помолчав, добавил он. — Так вот, если Сандрина захочет уйти ко мне… Ты ведь тоже почувствуешь, — прищурился мужчина, — даже, если она тебе не скажет. Через пару месяцев я уезжаю в Китай. Телефон, по которому мы общались, отключу. Второй номер, доступный для связи, оставлю тебе. В случае чего, отдашь ей номер?

— Отдам, — твёрдо пообещал Виталий, преодолевая мимолётное замешательство, оставшееся незамеченным для Пустовалова.

Глава 43

Временное отрезвление оказалось иллюзорным. В квартире Виталия совсем разобрало. Скинув обувь, с трудом добрёл до дивана в гостиной. Рухнув на него, собрался было принять горизонтальное положение. Но, стоило закрыть глаза, как туловище принялось с бешеной скоростью вращаться вокруг неподвижной головы. Мало того, то и дело меняющийся угол вращения усугублял состояние парня. Вскинув руки, в попытке ухватиться за какую-нибудь опору, Виталий распахнул глаза. Вращение прекратилось, только слегка покачивался потолок.

Оторвав запрокинутую голову от спинки дивана, парень уселся прямо, скрестив руки на груди и проявляя немыслимое усилие, чтобы не сомкнуть веки. Принятое им положение тела постепенно возродило в памяти первое появление в жилище у любимой женщины. Больше не опасаясь закрыть глаза, Виталий вспоминал о том, как они пили чай; как он неожиданно уснул, сидя на этом самом диване; о последующей страстной ночи и о сделанном утром предложении, которое Аля не восприняла всерьёз.

Затем в затуманенном алкоголем мозгу снова поселилась назойливая мысль, овладевшая парнем после откровенного разговора с Пустоваловым. Виталий никак не мог ухватить её, пытаясь сообразить, то ли он должен что-то предпринять, то ли сказать кому-то очень важное. Предостеречь кого-то или же, наоборот, подвигнуть к цели. В слабой потасовке между приятными воспоминаниями и досадой незаметно подкрался сон.

Звонок бабушки разбудил Виталия в седьмом часу.

— Да, бабуль, — сипло ответил парень, пытаясь прогнать сон.

— Виталя, как там Алечка? — встревоженно спросила пожилая женщина.

— Всё нормально, бабуль. Не переживай.

— А сам-то ты где? В больнице?

— Нет, я у Али в квартире переночевал.

— Ну, слава Богу!

— Прости, что вчера не позвонил. Поздно освободился, подумал, ты уже спишь. Ба, я сейчас отвезу Але что-нибудь перекусить и приеду с птицами управляться.

— Да не торопись, — горячо сказала Анастасия Петровна. — Я уж тут сама. Главное, чтобы с Алечкой всё в порядке было. Приедешь, как получится. Я пока блинчиков напеку да заверну с творогом. Отвезёшь Алечке.

— Ладно, ба, разберёмся. Не суетись особо. Вернусь и сам что-нибудь приготовлю. Ну, всё, надо подниматься.

С наслаждением приняв душ, Виталий увидел несколько пропущенных от Дениса. И в этот момент мысль, со вчерашнего дня не дававшая ему покоя, обозначилась со всей ясностью, словно ёмкое деловитое смс-сообщение, пришедшее вовремя.

«Надо срочно сказать Дэну, чтобы объяснился с Оксаной», — подумал Виталий, набирая номер приятеля.

— Привет, Дэн! Вот уж не думал, что тебе не спится в такую рань.

— Привет! Поспишь тут с вами. Как там у тебя?

— С Алей всё обошлось.

— Лучшая новость за последнее время.

— А ты сейчас где? — спросил Виталий, уловив в трубке звук работающего автомобиля.

— В город еду. Решили со следаком собрать всё, что можно по Игнату. Лучше, когда по горячим следам.

— Давай я тоже к вам подъеду, дам показания.

— Сейчас пока рано. Мы договорились с Егоровым к девяти.

— А почему ты спозаранку сорвался?

— Да так, — неожиданно смутился Денис, — подвозил Оксану на работу.

— В четыре встал? — изумился Виталий.

— Ну, не в четыре, в половине пятого. Ей же к пяти.

— Круто. Слушай, заезжай-ка ты сюда, к Але на квартиру. В больницу всё равно пока рано. К следователю тем более. Мне с тобой надо срочно поговорить.

— У тебя есть перекусить? А то я без завтрака.

— Чай, кофе найдутся. Купи по дороге каких-нибудь плюшек.

— Лады. О, тут на въезде круглосуточный павильончик. Можно покруче отовариться.

К приезду приятеля Виталий успел выпить несколько чашек чаю.

— Наведи кофейку. Глянь, сколько я хавчика привёз.

— Это тебе одному, — засмеялся Виталий. — Меня с глубокого похмелья что-то на еду не тянет.

— Ну ты даёшь! Не успела жена в больницу загреметь, он уже напился. Что будет, когда в роддом отвезёшь?

— Не наезжай! Нормально всё будет. С Пустоваловым вчера выпили.

— Нифигасе! Типа мировой?

— Да так, он предложил, ну и пошли. Как ни крути, а он всё-таки спас меня в лесу. Ладно, речь не о нём. Я про Оксану собирался спросить. Был у неё?

— Ну, был, — тускло сказал Денис.

— И что?

— Рассказал про арест соседа, про вас с Алей; про то, что случилось с Антоном.

— А про главное?

— Да не смог я прямо так сразу.

— Погоди, когда ты с ней говорил?

— Ночью.

— А утром?

— Утром просто подвёз.

— И она не удивилась?

— Да нет, обрадовалась. Сказала, что вечером позвонит, если ты не приедешь, чтобы я забрал гостинцы для Али в больницу. Оксана собралась чего-то там вкусненького наготовить.

— Дэн, я вот что хотел сказать. Ты не тяни слишком долго с Оксаной. Зови замуж.

— А вдруг она откажет? — понуро предположил Денис.

— Так ты не требуй ответа сразу. Дай возможность подумать, осмыслить. Но своё желание надо непременно озвучить. Иначе так и будешь потом жалеть.

— Легко тебе говорить, — проворчал Денис. — Ты своей Але сразу предложение сделал?

— Сразу, — моментально ответил Виталий.

— И когда же? — ехидно уточнил приятель. — Две недели назад?

— Вообще-то два года.

— Вот это да! Нормальный такой период на размышление!

— Она не размышляла. Просто не любила меня тогда. Поэтому я и сказал, чтобы не спешила с ответом. А вот согласилась Аля как раз две недели назад. Перед этим получив предложение от Пустовалова.

— Ничего себе замес! — удивился Денис.

— Вот тебе и замес. Если бы Пустовалов раньше позвал её замуж, не видать бы мне Алю. А так получилось, что его промедление сыграло на пользу.

— Думаешь, она его разлюбила? — с сомнением уточнил Денис.

— Какой смысл, думать об этом. Просто чувствую, что сейчас она любит меня. Вот как-то так.

— Просто у тебя всё, — усмехнулся Денис.

— А у тебя какие сложности? Соперника нет. Или ты считаешь, что её пацаны будут помехой? — поддел Виталий приятеля, намереваясь раззадорить.

— Да ты что! — возмутился приятель. — Крутые пацаны, — восхищённо сказал он.

— Ещё и свой появится. Может, даже не один, — улыбнулся Виталий. — Так что, действуй! И не надо больше отговорок, типа: «Вот сначала с делом Игната разберёмся, тогда».

— Ладно, уговорил, — улыбнулся Денис.

Глава 44

— Виталя, — радостно окликнула парня возвращавшаяся с работы Оксана, — привет! Не выписали Александрину?

— Привет, — заспешил к молодой женщине Виталий. — Обещали в понедельник.

— Как она?

— Всё хорошо.

— Ну и слава Богу! А то Денис меня вчера прямо расстроил.

— Ничего, обошлось.

— Ты от бабушки?

— Да, помогал ей с птицами. Она второй день кружится тут одна на два двора. Да блинчики забрал для Али. Отвезу завтра.

— Ой, я тоже для неё гостинцев приготовлю.

— Да не колготись, Оксан. Алю через день выпишут.

— Вот и славно. Как раз хватит, чтобы без больничной еды обойтись.

— Да она и так обойдётся. Я же сегодня был у неё два раза.

— Я понемножечку приготовлю, но самое-самое вкусное, — улыбнулась молодая женщина. — Мне будет очень приятно. Хорошая она у тебя.

— Спасибо, — тепло отозвался Виталий, направляясь к своему дому.

— Значит, договорились, вечером принесу. Часам к одиннадцати, ладно? — чуть возвысила голос Оксана. — Ты же всё равно рано не ложишься. Просто я раньше не успею, — с извинительной улыбкой добавила она.

— Договорились, — покивал в ответ Виталий.

Ни один из них не заметил Игоря, который, оставаясь в отдалении, шёл за Оксаной от гостиницы. Увидев Виталия, поспешил притаиться с внешней стороны ограды Ильи Ивановича. Напряжённо вслушиваясь в разговор одноклассников, сумел расслышать только слова об их договорённости.

«К одиннадцати, значит. Ну-ну», — затаив злобу, повторил про себя Игорь.

Услыхав в половине одиннадцатого звонок в дверь, Виталий удивился.

«Чего это Оксана деликатничает? — поспешил он к выходу. — Не заперто же. И знает, что жду. Наверное, обе руки заняты, неудобно щеколду приподнять, — сообразил парень, распахивая дверь. — Куда столько наготовила?»

Однако на крыльце никого не оказалось. К тому же не горела лампочка снаружи перед входом, которую Виталий оставлял включённой на ночь.

«Что за ерунда? — шагнул парень обратно в дом, чтобы проверить выключатель. — Включён. Лампочка, что ли, перегорела? Только недавно ведь поменял».

Вышел обратно на крыльцо и, приподняв руки, чтобы выкрутить лампу, получил удар сбоку по рёбрам. Несмотря на неожиданное нападение, Виталию хватило самообладания мгновенно зажать под мышкой обрезок узкой металлической трубы, которым его ударили. Рванув трубу другой рукой, тем самым парень приблизил к себе нападавшего, от неожиданности не выпустившего оружие из рук. Резко повернувшись, Виталий с размаху ударил нападавшего кулаком в лицо, угодив в переносицу. Всхлипнув от боли, тот отлетел назад, упав на спину. Прежде чем Виталий успел приблизиться, нападавший резво вскочил и бросился за ворота.

Парень хотел кинуться вдогонку. Но его остановила жуткая боль, которой он сгоряча не придал значения. Хватая ртом воздух, Виталий привалился к стене дома, зажимая рукой левый бок. Так и застала его появившаяся вскоре Оксана.

— Виталя, — с ужасом кинулась к нему молодая женщина, торопливо опустив пакеты со снедью на землю, — что этот гад с тобой сделал? Ты ранен? — принялась она осторожно ощупывать его туловище. — Ой, Господи, темень какая! — пытаясь отодвинуть ладонь парня, воскликнула Оксана, с перепугу почувствовав кровь на своей руке. — Не видно ничего! — взбежав на крыльцо, снаружи нащупала выключатель на веранде. — Свет, что ли, не горит? Виталь, — жалобно попросила она, — пойдём в дом. Сможешь? Чем он тебя? Ножом?

— Тихо-тихо, — задыхаясь, проговорил наконец Виталий, опустившись на нижнюю ступень крыльца. — Нормально всё, — попытался успокоить он женщину. — Сейчас… пойдём, — с трудом переводя дыхание, пообещал парень. — Посижу немного.

— Да что же свет-то не горит? — потеряв терпение, Оксана забежала в дом и, вернувшись с табуреткой, взобралась на неё, повернув лампочку, загоревшуюся в то же мгновение. — Ох, ну вот, — соскочила она с табуретки, снова устремляясь к парню. — Это он, небось, лампочку выкрутил, — возмутилась молодая женщина, с мягким упорством пытаясь отвести руку Виталия, чтобы осмотреть рану. — Что надо было от тебя этому уроду Игорю?

— Так это Игорь? — удивился Виталий. — Объявился, значит.

— Да, я его узнала, хотя он морду закрыл рукой и помчался как сумасшедший. На улице-то светлее, фонари горят. Виталь, что у тебя там? Прими же руку!

— Золото, брильянты, — обретая присутствие духа, пошутил Виталий.

— Ну, тебя, с твоими шуточками, — воскликнула Оксана. — Ох, слава Богу, крови нет. Поднимайся потихоньку. Сейчас в скорую позвоню. Поедем в больницу.

— Не суетись, Оксан, — не двигаясь с места, поднял взгляд Виталий. — Денису позвони, что Игорь нашёлся.

— Лучше бы он пропал на веки вечные, — в сердцах проговорила молодая женщина. — Чем он тебя?

— Вон, — кивнул парень на валявшийся в стороне обрезок трубы, ставший хорошо заметным при ярком освещении.

— Ничего себе! — оглянулась Оксана. — Так и перелом рёбер недолго получить.

— Ух, — выдохнул Виталий, — похоже на то.

— А не хочешь в больницу ехать! — снова возмутилась Оксана.

— Кто сказал, не хочу? Просто скорую не надо вызывать. Может, кому срочно понадобится, а я буду разъезжать как на такси. Мне же всё равно рентген делать. По любому надо в больницу.

— Ты ж не доедешь сам.

— Денис отвезёт.

— Ему нужно Игоря догнать. А то опять сбежит.

— Никуда этот ушлёпок теперь не денется.

— Ни перелома, ни трещины, — констатировал дежурный травматолог районной больницы, разглядывая снимок. — Сильный ушиб. Идите в процедурный. Укол обезболивающий сделаете и домой, спать. А дальше смотрите по своему состоянию. Будет невмоготу, можно опять укол сделать. Есть кому? Сами сумеете? Ну и замечательно. Сейчас рецепт выпишу. Желательно дней пять придерживаться режима. Больше отдыхать. Не поднимать тяжести. Если нужен больничный, утром в поликлинику, к травматологу. Обойдётесь? Как знаете. Выздоравливайте!

— Легко отделался, — заключил Денис, забираясь вместе с приятелем в УАЗ. — Вот что значит крепкие мышцы! Был бы какой хлюпик на твоём месте, по любому, рёбра пополам.

— Ты к Игорю один поедешь? — спросил Виталий.

— Опергруппа без надобности. С этим уродом я и сам справлюсь. Небось на разбитую морду примочки ставит, раз ты его как следует приложил.

Когда Денис, доставив приятеля домой, подъехал к дому Игоря, был третий час ночи. Звонки и стук в дверь оставались безответными более получаса. Однако участковый не терял терпения. В конце концов, Денис услышал звук приближающихся шагов.

— Кто там? — пробурчал недовольный голос за дверью.

— Полиция, — невозмутимо ответил участковый.

— Я не вызывал, — громче сказал Игорь, не открывая.

— Тогда вызову тебя в понедельник на допрос, — спокойно сказал Денис.

— Дэн, ты, что ли? — торопливо распахнул дверь Игорь. — Я ж сразу не узнал спросонок, — засуетился он, впуская участкового. — Думаю, какая на фиг полиция, — отодвинулся он, давая проход. — Час назад приехал и сразу отрубился. Семнадцать часов отмахал.

— Откуда ехал? — спросил Денис, по-хозяйски шествуя впереди Игоря по дому.

— С югов. В кои-то веки на море вырвался. Прикинь, три недели кайфа: пляж, бухло, бабы. В жизни так не отрывался.

— На море, значит, был, — без приглашения опустился на стул в кухне Денис.

— Ага, — кивнул Игорь, устраиваясь за столом напротив участкового.

— А почему родителям не сказал, куда едешь? Мать заявление о пропаже накатала.

— Овца, блин! — вырвалось у Игоря. — Какое заявление?

— Ты же не сообщил о себе. Мало ли, что она подумала.

— Да побрехали мы с ней перед этим.

— Причина?

— Ой, Дэн, ну на фига тебе лезть в наши дела? — попытался отмахнуться Игорь.

— Да, знаешь, лезть-то ни малейшего желания. Вот только дело это теперь не просто ваше, а за определённым номером. Заявление, между прочим, никуда не делось. Поэтому обязан выяснить все обстоятельства твоего исчезновения. Или бегства. Может, ты кого-нибудь убил и решил на время свалить. Типа, меня здесь не стояло.

— Дэн, — засуетился Игорь, — да ты что? Кого я мог убить? Просто побрехались мы с матерью. Она хай подняла, зачем деньги на ветер бросать. Ну, типа, чтобы на море не ехал. А я сказал, что деньги мои, куда хочу, туда и еду. Я у них уже сто лет ни рубля не брал. Вот я и не стал матери звонить. Думал, проучу, пусть подёргается.

— Почему же Нина Матвеевна ничего мне про море не сказала?

— Почём я знаю?

— Сдаётся мне, дело немного по-другому было. Нина Матвеевна не просто злилась, что ты на юг намылился. Потому что с бабой туда собирался. Небось кричала, нечего всяких ш…в по морям развозить? Ну, что, прав я? Было такое?

— Было, — понуро согласился Игорь. — А ты откуда знаешь?

— Метод дедукции. Слыхал про такой? Одно обстоятельство выяснили, — заключил Денис, не дожидаясь ответа. — Но явиться в понедельник обязан. Дело-то о пропаже надо закрывать.

— Ладно, Дэн, в понедельник буду как штык. А сейчас, ты уж извини, отрубаюсь, прямо глаза слипаются.

— А чего это ты вдруг в тёмных очках спишь? — усмехнулся Денис, кивнув на лицо Игоря, наполовину скрытое чёрными очками.

— Да, блин, такое дело, — с нарочитым смущением начал Игорь. — В последний день на море склеил одну тёлку. А, она, то ли замужем оказалась, то ли хахалю своему насолить захотела. В общем, отделал он меня, — нехотя стащив очки, Игорь явил взору участкового оба заплывших бурыми кровоподтёками глаза.

— Я так и не понял, зачем спать-то в очках?

— Да не спал я. Говорю же, не понял спросонок, кто там ломится. Думал, может, мамаша с папаней нагрянули. Вот и нацепил очки. Я ведь собирался недельку дома отлежаться, пока синяки не сойдут.

— Такие, пожалуй, не скоро сойдут, — с ухмылкой заметил Денис. — Пришлось бы месяц из дому не выходить.

Насупившийся Игорь не отвечал, водрузив очки обратно.

— Итак, продолжим.

— Дэн, правда, давай в понедельник, — заканючил Игорь. — Реально устал, с ног валюсь.

— Рад бы перенести на понедельник, но не могу. Должен выяснить обстоятельства нападения на Виталия Лесных.

— Блин, а я-то здесь при чём? Говорю же, только час как приехал.

— А почему ты решил, что нападение произошло сегодня? — удивился Денис.

— А когда?

— Как раз перед твоим отъездом на юг. Напали в лесу, ударив сзади по голове.

— Дэн, я вообще без понятия, о чём речь.

— Ну, что же, нет так нет. Тогда будем разбирать сегодняшнее нападение. Хотя ты ведь устал. Перенесём на понедельник? — сделал вид, что собирается подняться Денис. — Глядишь, и память оживится.

— Да нет, какой смысл, переносить, — покрылся алыми пятнами на загорелом лице Игорь. — Если я сейчас не в теме, то чего в понедельник… — не завершив фразу, стушевался он.

— Ну, мало ли, — пожал плечами Денис. — Может, обмозгуешь как следует.

В таких обстоятельствах явка с повинной всегда лучше.

— В каких ещё обстоятельствах, Дэн? — задёргался Игорь.

— Причинение тяжких телесных повреждений.

— Разве там тяжкие? — стушевался Игорь. — Виталий же после этого вроде нормально… был… Ну, когда в лесу по голове.

— Так, с этого места поподробнее. Рассказывай, когда именно, чем ударил, по какой причине.

— Да не я это, Дэн!

— Тогда кто?

— Н-ну, эт-тот… — принялся заикаться от волнения Игорь, — Виталькин с. — сосец — дядя Илья.

— Ну ты загнул, — недоверчиво покрутил головой Денис. — Ты бы хоть врал, да не завирался. Скажешь тоже, дядя Илья! Милейший человек. Приветливый, мирный, мухи не обидит.

— Ага, мирный, — затряслись губы у Игоря. — Ты ещё не знаешь, какой он мирный. Это он Виталия приложил.

— Чем? Случайно, не обрезком металлической трубы?

— Да не-е, — протянул Игорь, опасливо взглядывая на участкового сквозь очки. — Палкой деревянной.

— Как же тебе удалось разглядеть? Близко стоял?

— Не очень близко, — заюлил Игорь, — но видел.

— А чего ты там, на заимке, позабыл?

— С-случайно оказался, — с запинкой произнёс Игорь.

— Грибы собирал? — ехидно уточнил Денис.

— Да ладно тебе, — возмутился Игорь. — Значит, вам с Виталием можно за кладом охотиться? А другим запрещено?

— Стало быть, тоже решил поискать?

— Ну, да, — согласился Игорь, пытаясь понять, верит ли ему участковый. — И, походу, не я один. Виталькин сосед тоже, видать, хотел на барский клад руку наложить. А тут конкурент обозначился. Вот сосед его и… приложил. Страшный человек, — наклонившись над столом, вкрадчиво зашептал он. — Я как-то его до магазина подвозил. И спросил между делом, откопал ли он барский клад. Знаешь, что он сказал? «Не суйся, Игорёк, не в своё дело. Можно ненароком носа лишиться». И прямо при мне вынул нож, раскрыл его, помахал передо мной и снова спрятал. Прикинь, с чем ездит в магазин милейший, приветливый дедок! Да такой среди бела дня горло перережет и не почешется.

— Выходит, он тебе угрожал? Поэтому ты и на юг сорвался.

— А ты бы не сорвался, участковый?

— Сейчас не обо мне речь. Хотя ты, конечно, ссыкун ещё тот. Рассказал бы мне всё, что видел, удалось бы раньше соседа зацепить. Хотя, кому я говорю! Ты же сразу поскорей свалил. Ладно, — оборвал себя Денис, осознавая бесполезность упрёков в адрес бывшего одноклассника, — с этим разобрались. Переходим к сегодняшнему происшествию. Кто-то постучался к Виталию в дом. А когда он открыл дверь, ударил обрезком металлической трубы. Ты, случайно, не знаешь, кто бы это мог быть? — невинно поинтересовался участковый.

— Откуда мне знать? Дэн, я ж говорил, приехал час назад и сразу же отрубился.

— Ну, мало ли, может, мимо проезжал, видел.

— Зачем я туда? Мне ж совсем не по дороге. И вообще, зря ты, Дэн, со мной время теряешь. Не здесь искать надо.

— А где, Игорёк? Подскажи, если знаешь.

— Сам не догадываешься?

— Пока нет. Время почти три. Туго соображаю.

— Да не тупи, Дэн, — осмелел Игорь, сбитый с толку недоумением участкового. — Не улавливаешь сходства? В лесу — деревянной палкой; возле дома — железной трубой. Тут и к гадалке ходить не нужно. Включи соображалку! Это же снова сосед. Тот самый приветливый дедок.

— Думаешь? — хмыкнул Денис.

— Стопудово! Вот тебе версия, участковый, — вальяжно откинулся на табурете Игорь, опираясь на стену. — Дарю. Безвозмездно.

— Версия неплохая. Да вот неувязочка. Этот приветливый дедок с позавчерашнего дня отдыхает в изоляторе.

— А-а-а, — настороженно протянул Игорь, отлипнув от стены и ссутулив плечи, — тогда не знаю.

— Хватит изворачиваться, — рассвирепел Денис. — Виталий тебя узнал, и Оксана видела, когда ты выбегал из калитки. Пойдёшь по статье «Тяжкие телесные».

— Дэн, — наклонился над столом, прижавшись к нему впалой грудью, моментально взмокший от волнения Игорь, — погоди, не сажай, — заканючил он.

Денису даже показалось, что тот может упасть перед ним на колени.

— Сажают, вообще-то, после суда, — подчеркнул участковый.

— Но ты же… можешь, типа, как это говорится, не давать ход делу. Я всё оплачу: лечение, штраф, всё, что потребуется.

— Ты же, небось, поиздержался на югах-то, — криво ухмыльнулся участковый, создавая у Игоря ложное впечатление, будто наводит на мысль предложить взятку.

— У хозяина займу, — живо отреагировал Игорь. — Я его выручал, и он мне не откажет. И тебя хорошо отблагодарю, Дэн. Сколько скажешь, столько и заплачу.

— Ух ты! — изумился внезапной щедрости скуповатого Игоря участковый. — А вдруг я много захочу?

— Ну… существуют же какие-то… расценки, — изогнувшись, повёл шеей Игорь.

— Расценки, блин, — фыркнул Денис. — Засунь свои расценки в зад, жлобяра!

— Дэн, не хочу в тюрягу, — скривился Игорь, чуть не плача. — Ну, пойми ты, как мужик мужика! Ты ж сам к Оксанке неровно дышал в школе. А у меня и сейчас от неё крышу сносит. Прикинь, как меня с катушек сорвало, когда я просёк, что она с Виталием замутила.

— Чего-о-о? — насмешливо протянул Денис. — Ты и правда сбрендил.

— Не сбрендил, Дэн, — заговорщически зашептал Игорь. — Сам слышал, как она время назначала: приду, говорит, ближе к одиннадцати.

— Эх ты, чепушила, слышал звон, да не знаешь, где он. Оксана еду приносила для жены в больницу.

— Для какой жены? — выпучил глаза Игорь.

— Слушай, — вполне миролюбиво поинтересовался Денис, проигнорировав вопрос собеседника, — а скажи мне как мужик мужику. С чего это ты вдруг кинулся окучивать Оксану именно сейчас? Антон-то не вчера погиб.

— Скажу честно, Дэн, — снова вкрадчиво заговорил Игорь, — раньше не хотелось брать на себя обузу — Оксанкиных пацанов.

— Интересное дело, — затаив раздражение, сказал Денис. — Они же никуда не делись, наоборот, выросли, всё понимают.

— В том-то и дело, что выросли. Теперь с ними никаких проблем. Накормил, и нехай гуляют. Не сегодня-завтра, школу окончат, работать пойдут. Что ж их всю жизнь мать-одиночка должна на себе тащить? Оксанка сама ещё жизни путём не видела.

— А ты-то на что? Если уж к Оксане подкатывал. Неужели не стал бы ей помогать? Или только на постель рассчитывал?

— Не-е, это само-собой, а так я реально жениться собирался. Но на чужих детей не подписывался.

— Гад ты, — в сердцах выпалил Денис. — Жаль, что статьи на этот счёт не предусмотрено. А то собрать бы такое гадливое жлобьё, как ты, в одном месте, чтобы вы друг друга живьём пожирали. Короче, закруглим на сегодня, — совладав со своим раздражением, сказал участковый. — Запомни раз и навсегда, а если на память жалуешься, запиши в телефоне. Отныне главное правило твоей жизни: обходить стороной улицу Песчаную. И не появляться рядом с Оксаной. Радиус приближения — километр. Просёк? Ближе подойдёшь, беги без оглядки. Захочешь спросить чего-нибудь, спрашивай у меня. Мы с Оксаной скоро поженимся. А пока до понедельника. Материалов на тебя достаточно: заявление от Виталия, заключение врача о травме и показания Оксаны. Будем решать, что со всем этим делать. Имей в виду, если опять надумаешь в бега удариться, искать будут уже как подозреваемого.

Оставив поникшего Игоря, Денис поспешил к выходу.

Забравшись в УАЗ, Денис задумался. После разговора с Игорем некая мысль не давала ему покоя, подобно зуммеру комара, от которого не удавалось ни отмахнуться, ни прихлопнуть назойливое насекомое. Как ни гнал от себя сомнение Денис, как ни уговаривал, будто это не важно, однако слова Игоря о том, что Виталий замутил с Оксаной, не выходили у него из головы. Ни на секунду не поверив Игорю, Денис размышлял от том, если бы «измена» Оксаны с лучшим другом произошла на самом деле, смог бы он её простить? Денис прекрасно осознавал, что, не выясняя, взаимны ли его чувства с Оксаной, и не давая друг другу обета верности, они оба не обязаны были хранить эту самую верность. И тем не менее… Никуда ему было не деться от пресловутого мужского самолюбия. Вроде бы и сам рядом не стоял с образцом исключительной верности. И Виталий не обрекал себя на невинность. Но всё же, всё же… «Если и так, почему именно с Оксаной? Вон их сколько, сходящих с ума по красавцу-Виталию! Та же докторша. Моталась к нему два года, хотя и замуж вроде не собиралась. Да одна Аланка чего стоит! Стоп. С Аланкой он уж точно не стал бы мутить. Иначе пришлось бы жениться буквально на следующий день. А с Оксаной, выходит, мутить можно?»

Чем дольше Денис размышлял, тем сильнее одолевала его досада. Тем временем, украдкой прильнувший к окну Игорь с тревогой недоумевал, почему участковый не трогается с места, даже машину не заводит.

«С одной стороны, Оксана — женщина свободная, опять же, молодая. Кровь кипит. Ну, могла бы с Игорем замутить. Уж он-то одурел бы от счастья. С Игорем… Даже думать об этом противно. А Виталий — друг по жизни. Заступался за Оксану в школе, когда мы с Антохой её дразнили. Опять же, живёт рядом.

Так и я неподалёку! — возмутился Денис. — Ко мне-то не ходила! Блин, — сник он, — так я ведь не один живу, да и не звал её никогда. А Виталий, выходит, звал? Тогда зачем советовал поскорей предложение Оксане делать? Типа, осчастливить другана? Или бабу поскорей сбыть с рук, чтобы больше не приставала? Нет, ну, я, конечно, тоже хорош, — поскрёб затылок ключом зажигания Денис. — Сто лет назад вернулся в Сосновку. И что? С кем только ни мутил во всех окрестных сёлах. И хоть бы раз с Оксанкой поговорил. Да что там! Дело Антона и то не смог до ума довести. Пока Виталька не надоумил заняться. А я ведь тогда так и не нашёл криминала, ничего подозрительного не заметил. Тоже мне, участковый! С другой стороны, даже если Виталька и мутил с Оксаной, он же не знал, что я её до сих пор люблю. Мы с ним ни разу это не обсуждали. Только недавно зашёл разговор. На самом деле, — решительно вставил ключ зажигания Денис, — надо мне напрямую спросить у Оксанки, было ли у них что-то с Виталькой. Иначе так и буду всю жизнь мучаться, думать. А потом уж решу, смогу ли я с ней остаться или нет».

«А может, не париться, — соображал Денис по дороге к дому Оксаны, — а сразу предложить замуж. Откажет, стало быть, не любит меня. Тогда уж совсем не важно, спала она с Виталькой или нет. А если согласится? Оксанка, вроде, хорошо ко мне относится. Вон как угощала, заботилась. Или просто потому, что вместе росли? Она ведь и Витальке с дядь Колей помогала. Ну, не знаю, — покрутил головой Денис, — всё-таки, кажется, на меня она как-то по-особому смотрит».

Так и не решив, какой из двух вопросов хочет задать Оксане, Денис подъехал к её дому. Заглушив двигатель, остался в машине. Через несколько минут с удивлением увидел, как распахнулась входная дверь и на крыльце появилась Оксана. Выскочив из автомобиля, не закрыв дверцу, Денис кинулся к молодой женщине. Она соскочила по ступеням, рванула навстречу и, сделав пару торопливых шагов, резко остановилась, поджидая Дениса. В свете фонаря он различил, как страдальчески изогнулись её тёмные брови и сморщились яркие губы.

— Ты к Виталию шла? — неожиданно для себя выпалил Денис.

— Нет, — удивилась Оксана. — Увидела — ты подъехал и не выходишь… Волновалась за тебя, как прошло с Игорем, — перевела она дыхание.

— Не спала до сих пор?

— Нет, — пожала плечами Оксана. — Переживала…

— Ну, зачем переживать-то, — горько усмехнулся Денис. — Что ж я — совсем уж никчемный, какого-то хлюпика взять не смогу.

— Так он же, гад, исподтишка норовит. Как вон с Виталей.

— Ты с ним… была?

— С кем? — изумилась вопросу Оксана. — С Игорем?

— С Виталькой?

— Ты приехал, чтобы это спросить? — снова страдальчески изогнула брови Оксана.

— Нет, — торопливо возразил Денис, — чтобы замуж тебя позвать. А ты почему выбежала сейчас?

— Сказать, что люблю тебя, — смело взглянула ему в лицо Оксана.

— Значит, выйдешь? — обрадовался Денис, забывая о тяготивших его последние полчаса размышлениях.

— Сперва про Виталия скажу, — спокойно произнесла Оксана.

— Не надо! — торопливо отказался Денис.

— Надо, — уверенно возразила Оксана. — Иначе, если поженимся, так и будешь думать. Да, была. Пока у него не появилась Александрина. Теперь как поступишь? Отзовёшь своё предложение?

— Если бы сказала, что любишь его, тогда, конечно, — пробормотал Денис. — Но ты же говоришь, меня любишь. Или это неправда?

— Люблю, — уверенно повторила Оксана. — Тебя люблю. Давно. С той поры, как в себя немного пришла после гибели Антона. Но люблю не как Антона, по-другому. Когда с Виталием сошлись, точно поняла, ни с кем как с Антошей уже не будет. Физика одна и всё. Прости, говорю как есть! Лучше уж сразу честно. Но время шло, и я почему-то всё чаще думала о тебе. Ты же любил меня когда-то. Решила, почему бы нам не попробовать. Когда ты в деревню вернулся, думала, со временем заговоришь о нас. Пусть не сразу… Но не случилось.

— А почему же сама не сказала?

— Как я могла? — воскликнула Оксана. — Думала, раз не приходишь, стало быть, презираешь меня. Может, до сих пор обижаешься, что предпочла Антона. Может, про Виталия узнал. А может, просто разлюбил. Такое ведь тоже бывает…

Невзирая на волнение, Денис отметил, что Оксана не упрекнула его в беспорядочных связях, о многих из которых, наверняка, было известно в Сосновке.

— Не разлюбил, — хрипло ответил он. — Люблю как и раньше. А про Виталю только сейчас узнал. Вернее, не узнал, а заподозрил после допроса Игоря.

— И как теперь поступишь? — устало спросила Оксана.

— Возьму тайм-аут до утра, — откровенно сказал Денис. — Приведу мысли в порядок. Утром приду сватать по всем правилам. Но если, — помрачнел он, — не пустишь на порог, пойму… Прости, Оксан! Дурак я! Но не мог не спросить про Витальку. Как-то само вырвалось.

— Правильно спросил, — одобрительно покивала Оксана. — А ждать до утра нам незачем. Если уж давать тебе от ворот поворот, то прямо сейчас. Мне на раздумье минуты хватит. И ты, Денис, определяйся сразу! Если Виталия мне простить не можешь, лучше прямо сейчас расстаться. Минута пошла!

В отчаянии глядя на любимую женщину, Денис ясно осознавал: не готов он её потерять. Минута не понадобилась. Оба кинулись навстречу, стискивая друг друга в страстных объятиях. Через минуту дверь дома захлопнулась за ними, в отличие от дверцы УАЗа, так и простоявшего открытым остаток ночи.

Эпилог

Виталий проснулся от нежного прикосновения ладони к щеке.

— Аля, — распахнув глаза, увидел сквозь пелену любимую, что примостилась рядышком на диване, — ты в порядке? — встревожился молодой мужчина.

— В полном, — улыбнулась Александрина, переместив ладонь к волосам парня.

— А малыш?

— И малыш, — заискрились теплом глаза молодой женщины, — оба малыша.

— Так их двое? — восхитился Виталий.

— Да, — кивнула Александрина, продолжая ласково ворошить пальцами волосы любимого. — Ты рад?

— Счастлив, — обхватив обеими руками ладонь Александрины, молодой мужчина прижал её к своей щеке.

— Я даже не сразу поверила, когда мне врач на УЗИ сказал. У нас в роду не было двойняшек.

— А тройни? — весело спросил Виталий.

— Тем более.

— Значит, победили гены Лесных.

— Что ты имеешь в виду?

— Папа и тётя Лида — двойняшки.

— В самом деле? — изумилась Александрина. — Никогда бы не подумала. Просто, — осеклась молодая женщина, — они совсем не похожи. И мне всегда казалось, что Лида немного постарше. Она так трогательно опекала брата.

— Так и было, — печально согласился Виталий. — Тётя Лида с самого детства говорила, будто чувствует себя старшей и заставляла братишку слушаться. Бабушка шутила, это потому, что она родилась раньше на пятнадцать минут.

— Странно, что у нас с Лидой не зашёл об этом разговор, когда мы вместе были на курсах.

— Должно быть, решила, что ты уже знаешь, — предположил Виталий.

«Если бы я раньше об этом узнала, — подумала Александрина, — то не дёргалась бы попусту, чей ребёнок. И никогда бы не обидела Виталия сомнениями по поводу отцовства».

— Погоди-ка, — опомнился молодой мужчина, приподнимаясь на локте, — Лариса обещала выписать тебя в понедельник. Сколько же я проспал? Неужели бабушка меня не добудилась?

— Сегодня утро воскресенья, — тихо рассмеялась Александрина. — Половина десятого. Бабушка давно выпустила наших птиц и успела накормить меня завтраком.

— Когда же ты приехала?

— Час назад. Бабушка возилась во дворе. Сказала, что ты спишь и позвала к себе. А меня Миша с Лорой привезли. Лора сменилась с дежурства и решила меня забрать. Сказала, что дома будет лучше. Сделала назначение, пообещав строго проверять, чтобы я его исполняла.

— Что за назначение? — сел в постели Виталий, с готовностью немедленно отправиться за всем необходимым для любимой.

— Быть рядом с моим замечательным мужем, — ласково улыбнулась Александрина. — И я собираюсь добросовестно исполнять назначение доктора. Лора в полном восторге от тебя. Когда ты успел её очаровать?

— Не знаю, — пожал плечами Виталий. — Мы всего лишь попили вместе чаю, когда ты уснула.

— Этого вполне достаточно, — подтвердила молодая женщина.

— И заключили договорённость дружить семьями, — потянулся поцеловать её Виталий.

— Замечательно, — произнесла Александрина, оторвавшись от губ любимого. — Болит? — спросила она, заметив невольное движение молодого мужчины, коснувшегося рукой левого бока.

— Кто тебе рассказал? — с досадой спросил Виталий. — Бабушка ведь не знает. Или уже знает?

— Бабушка не в курсе, — покачала головой Александрина. — Мне Денис рассказал.

— И Дэну не спится в выходной? — удивился парень.

— Похоже на то, — улыбнулась Александрина. — Встретила его, когда от Оксаны выходил.

— Понятно.

— Ты не ответил, — мягко упрекнула Александрина. — Больно?

— Терпимо, — снова поцеловал её Виталий. — До свадьбы заживёт.

— Виталь, похоже, ты и не собирался мне говорить?

— А кто бы, в таком случае, стал меня лечить? — попытался перевести разговор в шутку молодой мужчина.

— И про то, что вы с Денисом искали баллончик, тоже не сказал, — серьёзно продолжила Александрина.

— Не думал, что нас с тобой коснётся, — погасил улыбку Виталий. — Тем более таким чудовищным образом. Прости меня, пожалуйста.

— Хорошо, — покивала Александрина. — Только давай договоримся с сегодняшнего дня быть честными друг с другом.

— Обещаю, — пылко произнёс Виталий.

— Пожалуй, мне стоит начать первой, — затаённо произнесла молодая женщина без улыбки.

— О чём ты? — не сообразил парень.

— Давно хотелось кое о чём тебе сказать. Однажды собиралась, но ты не дал мне возможности.

— Слушаю, — напрягся Виталий, крепче прижимая любимую к себе, словно страшась потерять.

— Я очень благодарна тебе за тепло и заботу, — неспешно заговорила Александрина. — Далеко не всякий способен трогательно заботиться о любимом, будто о родном человеке. Печально, что я рано потеряла родителей. Но дед и бабуля воспитывали меня, отдавая каждый половину своего сердца. Настолько они любили и, в хорошем смысле, оберегали единственную внучку. Можно сказать, избаловали меня, культивируя чувство эмоциональной привязанности к близким. Я росла, постоянно осознавая, что дед с бабулей всегда рядом, всегда поймут и поддержат. Вдобавок мне повезло с семьёй Ларисы. Мы с ней давно считаем себя сёстрами. И сейчас везение продолжается, — ободряюще улыбнулась Александрина, буквально физически ощущая напряжение молодого мужчины. — Бабушка Настя, Лидия и… ещё один человек, который мне очень нравится, — умышленно не употребив слово «люблю», она снова повергла Виталия в паническое состояние. — Нравится твоя достойная реакция во множестве непростых ситуаций. Обожаю твоё отношение к работе, честное и заинтересованное. Без ума от твоей способности окружать близких заботой и вниманием. Ты очень хороший, Виталик, — тихо добавила молодая женщина. — И я очень-очень тебя люблю.

Через полтора года

Ярким осенним утром Виталий вышел за ограду с десятимесячным сынишкой на плечах.

— Привет, соседи, — окликнул он Дениса с Оксаной.

— Привет, Виталя, — радостно заспешила навстречу молодая женщина. — Привет, мой любимый крестничек, — заулыбалась она, взглядывая на мальчугана, блеснувшего на неё карими глазёнками с высоты папиного роста. — Пойдёшь ко мне на ручки? Понятно, — рассмеялась Оксана, — соперничать с папочкиными плечами бесполезно.

— Откуда это вы спозаранку? — обратился Виталий к Денису, который, захлопнув дверцу УАЗика, неторопливо приблизился к приятелю.

— Да вот, ездили регистрироваться, — важно объявил Денис. — Глядишь, скоро и я вот так буду по улице прохаживаться, — кивнул он на малыша.

— Здорово, — счастливо улыбнулся Виталий. — Поздравляю!

Он собирался сказать Денису, что давно надо было пожениться, но решил не смущать заалевшую лицом молодую женщину.

— Завтра к нам на праздничный обед, — пригласила Оксана, справившись с радостным волнением.

— Может, лучше сегодня? — подхватил Денис. — Вы в город? В супермаркет, что ли?

— Они в гости, — сказала Оксана, которая накануне узнала о поездке от Александрины.

— Да, — подтвердил Виталий, — на день рождения к крёстному, Мише. И ещё у них с Ларисой день свадьбы. Двойной праздник.

— Что же я зря всего наготовлю, — подхватила Оксана, обращаясь к мужу. — Они же после застолья ничего у нас не попробуют.

— Ну ладно, — согласился Денис, — завтра так завтра. Слышал новость? Прикинь, Аланка, оказывается, едет в Китай к Пустовалову.

— Надо же, — удивился Виталий.

— Кто бы мог подумать, — согласился Денис.

— Пусть им будет счастье, — проговорила Оксана, в своей радости готовая осчастливить всех добрых знакомых. — Кстати, а вы видели, что «Медицинский центр» рядом с гостиницей почти достроен?

— Конечно, — кивнул Виталий.

— И кого же у нас в Сосновке собираются лечить за деньги? — усмехнулся Денис.

— Это центр для реабилитации больных опорно-двигательного аппарата, — пояснил Виталий. — Между прочим, регионального значения.

— Ух-ты, — удивлённо покрутил головой Денис, — какие он термины знает.

— А как же, — рассмеялась Оксана. — У него ведь жена — врач. Александрину ещё год назад в этот центр пригласили, когда здание только закладывалось.

— Ты тоже туда на работу собралась? — с подозрением прищурился Денис. — Какой смысл? Тебе же, не сегодня — завтра, в декрет уходить.

— Сейчас, ясное дело, не пойду. А после декрета будет видно. Вдруг хозяин возьмёт другого повара на замену и скажет, ищи место.

— Ну, об этом ещё рано говорить, — заметил Виталий. — Вот для Али действительно вопрос. Если центр откроют раньше, чем близнецам исполнится три года, ей придётся выходить на работу.

— С одной стороны, хорошо, что в город не мотаться, — сказала Оксана. — Да и зарплата, думаю, будет больше, чем в поликлинике. А с другой, куда деток девать.

— А детсад на что? — удивился Денис.

— Жалко маленьких. С ними хотя бы до трёх лет дома побыть. Хотя садик у нас хороший. Лишь бы не болели.

— Закаляться будем. Да, сынок? — Виталий потеребил за ножку довольного малыша у себя на плечах.

— А где же моя крестница? — поинтересовался Денис.

— Прихорашивается вместе с мамой, — с улыбкой объяснил Виталий. — У мужиков-то всё попроще. А девчатам надо как следует принарядиться.

— Вы тоже нарядные, — восхищённо заметила Оксана. — Аля постаралась?

— Конечно, — подтвердил Виталий. — А вот и они, — обернулся он к Александрине с дочкой, лаская их взглядом, наполненным любовью.

Татьяна Николаевна Тонких (псевдоним — Татьяна Богатова)

Окончила Липецкий политехнический институт. Увлечение прозой появилось, когда возникло желание рассказать о своих встречах с интересными людьми.

Рассказы, стихи, главы из повестей и романов публиковались в региональных СМИ Липецкой области, в издательстве «Северная неделя»; книги — в издательстве «Беркхаус» (Пятигорск).

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам