Темная правда королевы

ГЛАВА 10

Арея не верила, что ритуал поможет. Смешно думать, что от Тьмы можно защититься, она вездесуща, и может лишь сама потерять интерес. Говорят же — главное не привлекать к себе её внимание, а она ведь уже давно привлекла… Так что королева ждала, что вот-вот объявится злой и недовольный Виир, выскажет что-нибудь мерзкое, и всё станет ещё хуже, чем было… но нет. Время шло, а тёмный не приходил. Арея не скучала, нет, как можно скучать по тому, кто ценит тебя не дороже обычной куртизанки, да что там не дороже, даше и дешевле! Но и забыть не могла. Кляла себя за слабость, а вот не получалось, и всё. Возможно, от того, что она сама был не во всём права? И не так уж и мало он для неё сделал?..

Так или иначе, но жизнь шла своим чередом. Арея погрузилась в государственные дела, с неприятным удивлением обнаружив, что Роберт далеко не всегда был настолько честен и принципиален, как ей хотелось думать. Нет, ничего подлого он не делал, по крайней мере, она не нашла никаких свидетельств об этом, но и на правильном настаивал далеко не всегда. Впрочем, правильное — оно такое разное… Оглядываясь назад, она бы уже многое и сама сделала по-другому из того, что когда-то казалось единственно правильным.

Отношения с Колином очень быстро из состояния неявной вражды перешли в открытую войну. Арея категорически не желала заниматься балами и благотворительностью, а Колин и его многочисленные советники и приспешники, и даже Совет магов совершенно не желали пускать молодую королеву ни во что другое. Королева не спорила, выслушивала советы и делала всё равно по-своему, совала свой нос везде, по одному из самых мягких выражений Колина, и, естественно, действовала всем на нервы.

Через некоторое время то ли у Колина сдали нервы, то ли кто надоумил, но Его Величество возжелал наследников. Вдруг. Отказать прямо Арея не могла. Скандал, а то и развод. К тому же теплилась, видимо, в ней надежда, что это подтолкнёт Виира появиться. Так что она стерпела, когда муж, от которого разило алкоголем, пришёл в её спальню и разлёгся на её кровати, хоть и вздохнула про себя, что постельное бельё придётся менять.

Стерпела, когда он молча протянул руку и больно ухватил её за грудь. Тьма вокруг равнодушно ждала. Колин рванул тонкую сорочку, причиняя боль от впившегося в шею ворота, навалился сверху… Нащупав массивный магический светильник на тумбочке, Арея приложила мужа по голове. И поверила, наконец, что тёмный больше не придёт.

Утро королева ждала со страхом, не могла уснуть, потому что одинаково боялась, что Колин очнётся, и что не очнётся. От сильного удара по голове всякое ведь случается… и с одной стороны, может, и неплохо бы, чтобы вот и с Колином что-то этакое случилось, а с другой… в тюрьму не хочется. И на Тьму теперь не свалишь, после обряда-то…

Муж очнулся под утро. Окинул встревоженно вскинувшуюся Арею странным взглядом и, пошатываясь, ушёл к себе. Кажется, буркнул что-то подозрительно похожее на “до завтра, жена”. Арея прикусила губу. Если в ближайшее время сюда не заявится стража, можно будет считать, что ей необыкновенно повезло — кажется, хоть и сложно поверить в такую удачу, муж решил, что он супружеский долг с неё получил. Возможно, прибредилось ему что-то такое в пьяном угаре… Но глупо рассчитывать, что такой же сценарий сработает завтра. А значит… значит завтра она скажется больной, на ближайшую седьмицу, а то и на все десять дней. Что-нибудь такое, неприятное… надо подумать. А в следующем месяце куда-нибудь уедет, а дальше… дальше посмотрим.

Успокоившись, она даже поспать смогла, а за завтраком Его Величество Колин глядел на неё с такой победной усмешкой, что никаких сомнений не осталось — считает, то поимел. Ну, пусть считает.

Без помощи тёмного оказалось не так уж и плохо, и вполне даже терпимо, если не сказать хорошо. Тем более что Арея погрузилась в дела, самые обычные, аграрные, фермерские, налоговые. Тут вряд ли тёмный мог бы чем помочь, разве что возле тёмной зоны урожаи всегда удавались, каким бы засушливым или дождливым не был год. И животные, как ни странно, возле тёмной зоны болели меньше. Арея заметила случайно, даже не была уверена, но перебирая многочисленные отчёты — честно сказать, на редкость бестолковые и никем не изучаемые, находила там всё ту же картину. Иногда, в минуты слабости, ей хотелось высказать тёмному… всё. Всё высказать. Но стоило представить, как она заявилась к нему во дворец и дрожащим голосом вываливает свои обиды, а он презрительно кривится, и желание как рукой снимало. Нет, когда-нибудь она обязательно с ним поговорит. Как монарх с пусть и не гласным, но монархом. Спокойно, без эмоций, исключительно по государственному делу. Придётся поговорить, рано или поздно. Но сначала ей нужно добыть реальную власть. И забыть… многое забыть.

Например, одну странную ночь, которая прошла в почти что предсмертном бреду…

На Арею тогда было покушение. Глупое, немыслимое… наверное, поэтому и проморгали. Кто мог подумать, что беременная жена принца Роберта вздумает такое… Никто. По крайней мере, ни Роберт, ни её стража, ни сама Арея… И когда девушка с округлившимся животиком и глазами оленёнка испросила аудиенции, королева согласилась, пусть и поморщившись при мысли о зря потерянном времени. Наверное, сказалось ещё чувство вины — взгляды Роберта за прошедшее время не потеряли своей страсти. Сама королева точно теперь знала, что ей этого не надо, но объяснять это никому не собиралась. Не дело это — королеве оправдываться.

Возможно, Роберт меньше стал таиться, совсем остыв к молодой жене… а может, ей злые языки что нашептали, или беременность окончательно затуманила разум. Так или иначе, она пришла.

— Ваше Величество… примите мои соболезнования.

Арея, подняв голову от бумаг, с тревогой всматривается в посетительницу. Что-то с Робертом?.. А может, с Колином?.. С отцом? Но ей бы об этом сообщили.

— В связи с чем? — холодно спрашивает она. Не то чтобы догадываясь, скорее предчувствуя, что молодая женщина заготовила гадость.

— Вы до сих пор не подарили мужу наследника… за столько лет брака… — Элисон демонстративно поглаживает живот.

Вот значит что. Пришла похвалиться. Показать, что она лучше… вот только что толку показываеть это Арее?

Королева чуть улыбается.

— Благодарю, Элисон, за добрые слова. У вас всё? У меня, к сожалению, много работы… — А ещё неловкость, которую никуда не денешь, хотя монархам и не полагается её испытывать. Да и верно ли брать на себя ответственность за чувства других? И девушку немножечко жаль. Только поэтому Арея спрашивает: — Может, я могу что-то сделать для вас или вашего ребёнка?

— Можете, Ваше Величество, — поднимает кроткий взгляд женщина. — Мне… очень неловко об этом говорить… Право, не знаю, смею ли я…

— Говорите, — почти рявкает Арея, теряя терпение. Ну что за блеяние, в самом деле. И ведь снова гадость скажет, и так понятно, пусть и завуалированную во что-нибудь.

Посетительница встаёт из кресла, подчёркнуто придерживая живот, обходит стол, подходит ближе, склоняется к королеве: — Вы бы очень нам помогли, Ваше Величество… сдохнув!

Арея только и успела, что руку выставить, но этого слишком мало, нож всего лишь слегка изменил траекторию, и всё равно погружается в тело, которое тут же начинает гореть.

— Ты сдохнешь, — тон женщины разительно меняется. — Сдохнешь, ведьма, и корона выберет Роберта. Я! Я стану королевой. А ты — пустоцвет, осквернённый тьмой… Тебе не место на престоле, тебе вообще не место в этом мире. Ты столько пользовалась моим мужем, теперь сделай, наконец, доброе дело. Сдохни!

Арея не согласна, вот только даже если бы и не понимала всю тщетность возражений, сказать бы всё равно ничего не смогла. Огонь перекинулся на лёгкие, не давая сделать вдох, и далее беспамятство. Бред. И снова беспамятство.

Ей помнится голос Роберта. Кажется, он спрашивал жену что же она натворила, а та отвечала уверенно и дерзко: «Я ношу твоего ребёнка, ты ничего, ничего мне не сделаешь! Сейчас подстилка Тьмы, эта ведьма сдохнет, и ты сам у меня прощения будешь просить за всё, и благодарить будешь! Это всё колдовство, просто тёмное колдовство!» Потом Элисон куда-то исчезла, и был только Роберт. Он плакал, молился, умолял Арею не умирать, но она знала, что всё тщетно. Смерть уже пришла, стоит рядом и просто по недосмотру или случайности медлит. Арея не против, ей почти небольно, но как-то крайне некомфортно, тягостно, а ещё непонятно, зачем растягивать…

И снова в моменты выныривания из беспамятства в полубеспамятсво — Роберт. Он вроде бы уже и смирился, только плакал и просил прощения, а теперь снова в его голосе надежда:

— Ты? Ты! Спаси её, пожалуйста, спаси, я всё, что угодно… я…

Он резко замолкает, а на горящий — оказывается, у неё всё ещё есть тело, и оно всё ещё горит — на горящий лоб ложится чья-то рука. От неё спокойно. Утихает огонь, наваливается просто усталость…

— Запомни, принц, — тихий голос Виира. Ну точно же бред. — Меня. Здесь. Не было.

Арея солидарна с ним. Ну конечно не было. Он ведь отрёкся, ушёл… Впрочем, нет. Это, кажется, она отреклась. Да какая, на самом деле, разница. Плохо лишь, что её упрямое сознание никак не хочет с этим бредом расставаться.

Потом была тьма. Нет, Тьма. Именно она, которая с большой буквы. Много Тьмы. Она смотрела, и, кажется, качала королеву на своих волнах как ребёнка…

А потом Арея просто открыла глаза.

— Роберт… — она не могла, ну никак не могла сформулировать вопрос. Судя по щетине на щеках и подбородке принца, она выпала из жизни не меньше, чем на неделю, а то и на две. Как-то не присматривалась никогда, как быстро у Роберта растёт щетина, да и не позволял он себе появляться рядом с ней в таком виде…

— Моя королева! — принц бухается на колени, жадно хватая её за руку, рассыпается в извинениях, а потом в восторгах, что она жива, а затем снова в извинениях… Королева зачем-то озирается вокруг. Никого. Больше никого в её покоях, и ни единого кусочка Тьмы.

Потом были врачи, и королева удивлялась, что их голоса не запомнились ей совершенно, а ведь они тоже не один день и не одну ночь провели возле постели, и все сходятся на том, что лекарское искусство, благословение Света и крепкий организм королевы спасли ей жизнь. Арея слушает и верит, и всё равно не может выкинуть из головы тот бред, и даже — вот позор! — шепчет в ночь украдкой: спасибо. Спасибо, хоть тебя здесь и не было. Спасибо.

Элисон полагалось казнить. Сразу же. По правилам это должно было произойти ещё пока Арея металась в бреду, борясь за жизнь или смерть — она сама не уверена уже, к чему стремилась тогда её душа. Убийцу должны были допросить и распять на главной площади столицы. В назидание, так сказать. Но в любой ситуации всё решают не правила, а связи. У Элисон связи были что надо — муж-принц, отец — могущественный лорд…

— Она под домашним арестом, — Роберт отводит взгляд. — И я прошу вашей милости, моя королева.

В поисках поддержки принц смотрит на племянника… и, видимо, как-то они заранее сторговались — Колин лениво, скорчив гримасу отзывается:

— Дорогой дядя, даже моя жена не настолько кровожадна, чтобы убивать беременную женщину. Тем более что она сама так пока и не понесла…

Арея невозмутима. Молчит. И Роберт, встретившись с ней глазами, бледнеет.

— Ваше Величество! — в голове принца надежда и мольба.

— Полагаю, она не вечно будет беременной, — тихо говорит королева.

Вот она — ловушка неравного отношения к мужчинам и женщинам. Женщина считается глупее, ей много чего нельзя, но зато и с рук сойдёт куда больше…

— Вы хотите оставить ребёнка без матери, дорогая супруга? — противно тянет Колин. Арея не хочет, она вообще ничего этого не хочет, она ненавидит выносить приговоры, и сейчас как никогда ей кажется, что не стоило ввязываться в это всё… а впрочем, у неё не было выбора. Благодаря Колину и отцу не было, и до сих пор нет, разве что сдаться. Но это хуже всего.

— А вы полагаете, дорогой супруг, что подобная мать сможет научить ребёнка чему-то хорошему? — холодно отзывается она. Может быть, стоит ответить Роберту взаимностью только чтобы отомстить этой гадюке Элисон? Нет, слишком мелко. Противно.

— Арея… — беззвучно шепчет Роберт. Наверное, его стоит пожалеть. Он в ответе за свою жену, он сразу предложил отдать за неё жизнь в качестве искупления, но королева не может и не хочет такой жертвы. С другой стороны, она точно так же не понимает, почему беременную крестьянку, непочтительно разговаривавшую с барином, можно забить плетьми до полусмерти, а беременную аристократку, пытавшуюся убить свою королеву, и пальцем нельзя тронуть. Связи… чтоб их.

— Она родит, — холодно говорит Арея. — И вы сразу заберёте у неё ребёнка, Роберт. А дальше на ваш выбор: можете с ней развестись, — кажется, принц смотрит на неё с укоризной, развод — это позор для женщины в первую очередь, ну так и прекрасно, что позор, Арея лично подберёт для этой гиены в оленьей шкуре самый строгий монастырь! Или я её казню. В любом случае, вы должны будете жениться ещё раз. И я сама — сама! — выберу вам невесту.

У Ареи даже есть на примете прекрасная кандидатура — её вторая фрейлина. Риана Эллири.

— Арея… — недовольно хмурится Колин.

Ну конечно, она же не вправе принять самостоятельно ни одно мало-мальски значимое решение… Отчего-то сегодня её раздражает буквально всё. А этот идиот, похоже, и не понимает, что стояло на кону.

— Знаешь, что она мне сказала, Колин? — королева, несмотря на копящееся внутри раздражение, мила и приветлива. Вот только взгляд кротким не выходит, слишком прямой и твёрдый. — Что я сдохну, и корона выберет Роберта. И она будет королевой. И, думаю, она была права. Тебе наскучила корона, дорогой супруг? Или жизнь?

Муж изменился в лице. Вероятно, представил себя в каком-нибудь строгом монастыре, а то и вовсе на кладбище — история практически не знает примеров, когда свергнутый король оставался жив. И даже если этого не сделает его дядя, сделает жена дяди. Тётя Элисон, хоть тёте меньше лет, чем ему.

— Я разведусь, — говорит бледный Роберт, которому, очевидно, этот разговор невыносим. — Благодарю, моя королева.

А в глазах его упрёк, и боль, и даже, наверное, разочарование, но ей плевать. Стоит вспомнить крестьянку и то, что Роберт собственноручно, будучи регентом, подписал индульгенцию тому дворянину…

Она сухо кивает. Интересно, что бы сказал Виир? Наверное, тоже остался бы недоволен — не настолько она сильна, чтобы оставлять за спиной живых врагов. Если ему было бы до неё хоть какое-то дело…