Терпеть тебя не могу

Глава 46

Артём.

Я так торопился к Алисе, что мне даже не пришло в голову поинтересоваться у медсестры, есть ли у неё кто-то из посетителей, именно по-этому и застыл столбом на пороге, увидев возле ее кровати высокую, темноволосую женщину со строгим, пронзающим взглядом. Этот взгляд прошёлся по мне, как сканер, изучив каждый миллиметр моего тела и тут же смягчился, тронув губы скупой, но вполне довольной улыбкой.

— Почему же не вовремя? — отозвалась женщина, сделав несколько шагов мне навстречу, и только тогда в этом серьёзном, взрослом взгляде мне довелось заметить ту же темную глубину карих глаз, привлекающую своей красотой, и тот же знакомый горделивый блеск, как у моей Милки. Уже не такой яркий и озорной, как у неё, но все же вполне узнаваемый. — Я как раз собиралась уходить, а вы, молодой человек, зря застряли на пороге, Алиса вас очень ждала.

— Мама! — возмутилась Алиса, сердито сморщив свой аккуратный носик.

— Уже ухожу, — только и ответила, сверкнув хитрой улыбкой, и, обогнув меня по дуге, перешагнула порог палаты. — Только очень тебя прошу, дочка, не забывай вовремя принимать все лекарства и звони почаще, а то мы с отцом за тебя очень переживаем.

— Хорошо, мам, — смутившись ответила, со вздохом закусив уголок нижней губы.

Губы… Ее яркие, пухлые губы, которые мне так хотелось поцеловать.

— Артём, — тихонько позвала, и я тут же отлип от дверного проема, к которому словно приклеился, залипнув в глупых мечтах.

— Привет, Милка, — улыбнулся, зацепившись с ней взглядом. — Как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше. Думаю, что уже через неделю смогу вернуться в отряд, — легко повела плечом, присаживаясь на край кровати.

— Это хорошо, — задумчиво произнёс, аккуратно вложив ее руку в свою. И вот я уже ничего не слышал, ничего не видел, только чувствовал тепло ее кожи и тонул в бездне невыносимо красивых глаз, которые так запали в душу ещё в нашу первую встречу.

Помню, как стоял и любовался, с уверенностью полагая, что она влюбится в меня в этот же вечер, но все пошло не по плану. Кажется, в этот день влюбился я, но окончательно осознал это совсем недавно, когда понял, что могу ее потерять.

В том, что с ней произошло, есть и моя вина. Все верно. Это я втянул ее в это болото, где, помимо меня, обитало ещё одно чудовище. Я так слепо действовал, желая получить своё, что даже не позаботился об ее безопасности. Я должен был предусмотреть то, что с ней случилось, должен был огородить ее от любых действий со стороны Заливиной, но так увлёкся, что совсем потерял бдительность. И только это странное послание на дискотеке помогло мне вспомнить о том, что в этом лагере, среди нас, находится монстр, который прячется в хрупком, стройном теле одиннадцатиклассницы, и который однажды чуть не уничтожила чужую жизнь. Жаль, что дошло до меня это не сразу, а когда понял, было уже поздно. К н и г о е д. н е т

Я никогда не прощу себе этой ошибки и никогда не прощу этот поступок ей — девушке, чью жизнь я теперь готов превратить в ад. Я знаю, как легко покупается освобождение от закона. Знаю, поэтому даже не рассчитываю на то, что наша директриса, вместе со своей дочерью, получат справедливое наказанье и в полной мере ответят перед законом. В своей жизнь я привык рассчитывать только на себя, поэтому оставил это дело за собой. Мне уже удалось добиться через отца, чтобы ее мать отстранили от занимаемой должности хотя бы на время проверки, но саму Виталину ждали весьма значимые перемены. Ее слава разлетится по всему городу, ее будут презирать во всей области, на ней пожизненно будет стоять это клеймо, которое не позволит ей спокойно проживать эту жизнь. Я выверну себя наизнанку, буду грызть стены зубами, чтобы она никогда не перестала жалеть о том, что сотворила.

— Шолохов, ты меня вообще слушаешь? — выдернула меня из размышлений, когда я завис, наблюдая за тем, как раскрываются ее губы, когда она говорит, как наползает на щеки румянец, когда я на нее смотрю, и как глаза говорят о том, что я ей не безразличен.

НЕ БЕЗРАЗЛИЧЕН, твою мать, наконец-то!

На это я мог смотреть вечно. И боялся. Черт возьми, первый раз в жизни боялся сделать что-то не так, поэтому вел себя, как неуверенный в себе маразматик, который впервые оказался рядом с девушкой.

— Эм… Да! Так что там с тренировками? Когда, говоришь, можно будет еще раз увидеть твоё выступление?

— Боюсь, что в лагере я больше выступать не буду. Мама говорит, что танцы — это несерьёзно, и, знаешь, наверное, она права. Скорее, это хобби, чем настоящая профессия. Думаю, пока не поздно, мне стоит уделить больше времени учебе, а не скакать в лосинах по паркету.

— Я бы не был так уверен, Милка, — специально говорил медленно, наблюдая за тем, как она изучает меня из-под длинных ресниц. — Как минимум ещё к одном концерту тебе придётся здесь подготовиться. Уверен, это будет неплохим стимулом для того, чтобы поскорее пойти на поправку.

— Что ты имеешь ввиду? — непонимающе склонила голову на бок, пытаясь разглядеть в моей загадочной улыбке ответ на свой вопрос. — До конца смены осталось не так много времени, чтобы нашлось то, что могло бы повлиять на мое решение.

— А если я тебе скажу, что на этот концерт приедет Долматова?

— Что? — от неожиданности Алиса онемела, а потом неуверенно спросила, удивленно моргая. — Кто, ты сказал, приедет? Долматова? Если это шутка, то совсем неудачная.

— А я не шучу. Я отправил ей видео, где ты танцуешь, и теперь она готова приехать сюда, чтобы увидеть твоё выступление вживую.

— Ты шутишь, да? — недоверчиво скривила лицо, выдернув свою руку из моей ладони. — Шолохов, ты снова решил надо мной поиздеваться? Знаешь что? Ты… Ты… — она пыталась на меня кричать, но ее тихий голос так хрипел, что я сам почувствовал царапающую боль в горле, и не смог придумать ничего лучше, как обхватить руками ее щеки и в это же мгновение накрыть ее губы своими, заглушив эти мучительные звуки.

Сам от себя не ожидал, что сорвусь так внезапно. Я словно слетел с орбиты и замер, ожидая ее реакции. Но Алиса не оттолкнула, только дёрнулась, словно обжегшись, а потом слегка приоткрыла рот, позволив мне прижать ее к себе и продолжить этот поцелуй, от которого по венам побежали разряды, наполнив тело опасным напряжением, которое в любую секунду было готово разорвать меня на мелкие лоскуты.

— Я говорю правду, Алиса, — прошептал ей в губы, вибрируя от удовольствия. — И, кажется, есть кое-что ещё, в чем я должен тебе признаться.