Тетрада Величко

Глава 21

Настоящее

Ни Вадим, ни Богдан ничем не выдали: догадались они или нет о том, что в кабинете происходило. А может, там и догадываться не о чем было, при том, как Кристина кричала. Да и Кузьма не тихо себя вел. Однако охранники сохранили ровное выражение лиц и даже заявлением, что они все теперь отправляются домой, казалось, не были удивлены. Только взгляд Вадима показался Кристине уж слишком довольным, очевидно радостным. Но он молча кивнул. Как и Макаренко, кстати.

А Кристина сделал вид, что слишком устала, чтобы о чем-то думать. Да и… Какая разница, по большому счету? Все, кто здесь находились, знали о том, какие чувства связывают Кузьму и ее саму.

— Надо у какой-то аптеки по дороге остановиться, — тихо попросила Кристина, позволяя Кузьме вести себя, поддерживая за талию.

Она чувствовала себя настолько измотанной, что даже одеваться толком поленилась, натянула все криво-косо после быстрого душа, пальто сверху напялила, запахнула на манер халата и перетянула поясом. Не до пуговиц, ей-Богу! Кузьме пришлось доставать еще одну запасную рубашку. Последнюю в шкафу. Пиджак он набросил только потому, что Кристина ворчать начала. Правда же, ну куда ему сейчас еще простуду какую-то? Других проблем мало что ли?

— Зачем? — с каким-то удивлением отозвался Кузьма, помогая ей сесть на пассажирское место уже своего автомобиля.

Сам рядом опустился. Вадик сел за руль. Макаренко в ее автомобиль пошел.

— Есть препараты. Их надо выпить как можно раньше. Я сегодня выпью. Завтра вторую таблетку. И вероятность беременности минимальная. Да и у меня конец цикла, — объяснила Кристина, опустив голову Кузьме на плечо.

Тело совершенно отказывалось подчиняться. По любимому тоже было видно, что утомлен до крайности.

— Расслабься, Кристина, — он поднял руку, обняв ее за плечо. Прижал к своему боку. — У тебя есть силы сейчас по аптекам гонять? Будет, как будет.

Она немного растерялась. Запрокинула голову, пытаясь заглянуть в лицо Кузьме. И тут ее такая догадка пронзила, что снова мышцы болью свело. Тело замерло, застыло камнем. Это не прошло мимо внимания Кузьмы.

— Что случилось, мавка? — настороженно глянул он, всматриваясь в глаза Кристины. Тоже напрягся.

— Ты специально, да? — прошипела она, сжимая зубы. — Специально все так сделал? Специально, Кузьма?! — рявкнула так, что Вадим удивленно посмотрел на них через зеркало заднего вида.

Что-то для себя там увидел и тут же нажал на кнопку, поднимающую перегородку между водительским и пассажирским отсеками. Но Кристина сейчас разозлилась настолько, что даже забыла смутиться. У нее не вечер, а какой-то шквал эмоций. Взлетов и падений. Это истощало. Изматывало нервную систему. Не до воспитанности в таком состоянии.

— О чем ты, маленькая? — вроде бы с искренним недоумением уточнил Кузьма, все еще рассматривая ее лицо.

— Ты же знаешь, знаешь, что я тогда ничего не сделаю! — голосом, полным обличающего гнева, прошипела Кристина. — Если с тобой что-то случится, о чем ты подозреваешь или предполагаешь, а мне не хочешь говорить… А я забеременею… Знаешь же, что я ради ребенка буду жить! Так мной управлять хочешь?! Этим на цепь посадить?!

Под конец завелась еще больше от своих же ужасных догадок. От страшной мысли только, что действительно что-то произойдет, чего Кузьма ждать может. И таким образом отрезает для нее дорогу за ним…

Кузьма же даже моргнул после заявления. Еще секунды две посмотрел на Кристину с искренним недоумением. А потом откинулся на сиденье и открыто, громко расхохотался.

— Ех***й бабай, мавка! Ты переоцениваешь мою коварность и хитрость, — до конца не отдышавшись, попытался между смехом выговорить он. — Блин, мне даже в голову это не пришло. Стоило у тебя спросить, гениально же! — он продолжал смеяться.

Кристина замолчала, растерянно глядя на него и хлопая ресницами. А еще заметила, что он прижал ладонь к ноге, которая была ранена. Хромал еще при ходьбе. Не сильно, но у нее за него все болело: и нога, и плечо, и живот, который Кузьма сейчас мимоходом растер, словно и не отдавая себе отчета в этом. Господи! Все же рано ему было. Все рано: и на работу, и нагрузки такие, как бы обоим ни припекло… Но сейчас же уже не повернуть вспять. Ни его, ни ее вероятные последствия.

— Точно? — еще не вполне поверив, переспросила Кристина. Но спокойней уже.

— Сто процентов, мавка! — Кузьма сгреб ее в охапку и крепко-крепко прижал к себе, зарывшись лицом в растрепанные волосы, которые Кристина так и не сподобилась собрать. — Но теперь точно тебя в аптеку не пущу. Хорошие идеи всегда использую. Эта — мне очень нравится, — добавил уже тише, хриплым шепотом ей в ухо. — Главное — уверенно закрепить результат…

— Кузьма! — она рассмеялась, совершенно расслабилась. Выдохнула. — Сам виноват. Приучил меня за годы, что в каждом твоем слове и поступке тройное дно искать нужно, — проворчала, но уже легче. — Вот и нет доверия.

Он поцеловал ее в лоб. А Кристина глубоко вздохнула.

Претила догадка, что рассчитано все, что просто использовать мог их желание и потребность как предлог — чтобы вновь своей воле подчинить. А если не планировал, если и его накрыло так же, как ее — что ни о каком здравом смысле, ни о чем вообще не вспомнил — тогда ладно. Даже довольна.

Хотя все нюансы и неуместности вероятной беременности оставались висеть в воздухе между ними нерешенными вопросами. И она это понимала, и в глазах любимого видела.

Наклонилась, припала сама к нему. Обняла крепко.

— Как ты себя чувствуешь? — не могла не волноваться, как бы он не хорохорился. — Швы тянет?

— Немного, мавка. Нестрашно. — Кузьма прижался к ее рту своим, крепко и властно целуя. По праву, которое явно хотел продемонстрировать. — Оно того стоило, — подмигнул ей, оторвавшись. Но обнимать не перестал.

Они приехали в жилой комплекс, очень похожий на тот, в котором Кузьма купил ей квартиру. Только старее немного. Что самое смешное — тот комплекс, «ее», было видно из окон квартиры Кузьмы. Не такое и большое расстояние, кстати. Километра два, если по прямой. Они почти соседи, оказывается.

Макаренко спросил, что Кристине необходимо — Кузьма отправил его за ее вещами. Она устало составила короткий список. И медленно побрела по квартире, осматриваясь.

— Ты за мной подглядывал? — увидев «свой» дом из окон его гостиной, иронично поинтересовалась Кристина.

Подошла ближе к огромным стеклам, всматриваясь. Интересно стало — можно ее окна увидеть или нет?

— Было искушение, — устало улыбнулся Кузьма, сбросив пиджак прямо на пол. — Даже телескоп присматривать в магазине начал.

Господи! Ей и смеяться, и плакать хотелось!

Как же она соскучилась по такому Кузьме! По его открытому, веселому настроению, по иронии, по шуткам… Нормальным, без боли и сарказма, без обид. Сколько лет на это у них сил не хватало! Сейчас же просто на душу легло. Так тепло, так по-родному!

— Маленькая, ты что? — измотаться — измотался, а ее состояние мигом засек. — Почему глаза красные? — подошел к ней впритык, обхватил руками за плечи.

А Кристина аж всхлипнула, уткнувшись ему в плечо. Словно на десять лет назад в прошлое вернулась.

— Я так давно тебя таким не видела… Не слышала… Ты таким не был все эти годы, как давно, когда-то…

Он понял. Не ответил ничего словами. А вот руки сжал безумно сильно, прижав к себе, даже покачивать немного стал ее.

— Я так давно счастливым не был, мавка… — едва слышно прошептал ей в растрепанные волосы.

Она его понимала, ей-Богу. Снова всхлипнула.

— Побродить тут можно? Поразглядывать? — решила перевести тему, сама устала от этого надрыва. — Или только по каким-то комнатам, а в остальные не лезть? — попыталась лукаво улыбнуться. Хотя с мокрыми глазами и опухшим носом это выходило не ахти.

— Блин, мавка! Ну что ты придумываешь — везде ходи, где хочешь. Бери, что понравится. Все — твое. Оружие, разве что, не трогай, не умеешь же толком, не дай Бог поранишься. А так — хоть вынеси все и продай, — поцеловал ее в тот самый хлюпающий нос. — А я пока попробую разобраться, что у меня есть из еды. Сто процентов же не поела в этой своей больнице, — уже с некоторой суровостью глянул на нее.

Кристина только скривила гримасу. Спорить не о чем.

— Булку хочу, с маслом, — чувствуя себя вообще девчонкой, вдруг потребовала она, заставив Кузьму рассмеяться.

— Без проблем, мавка. Сейчас отправим Вадика. Тут недалеко приличная пекарня…

— Ой, не надо, я так, может, думала, что есть… Что угодно съем, не надо никуда гнать…

— Кристина, успокойся. Ему не сложно, за двадцать минут сгоняет пешком. Это во дворе почти. Ты пока осмотришься, и чего-то посущественней перекусишь. Мяса или рыбы, сейчас посмотрим, чем богаты, — напоследок еще раз поцеловав ее в висок, Кузьма пошел к дверям, не слушая больше возражений.

А Кристина начала «бродить». Его квартира занимала весь двадцать третий этаж, и одна часть — несколько комнат с кухней и санузлом — отводилась под охрану. Это она заметила, едва они все на этаж поднялись. Да и сам Кузьма немного просветил. Туда и пошел сейчас, наверное, распорядиться. Остальная же часть — его жилая зона. Комнат много, Кристина запуталась поначалу: гостиная, которую немного осмотрела уже, кабинет, что-то вроде небольшого тренажерного зала. Видно, необходимость. Знала, что Кузьма больше игровые да командные виды спорта любил. Только времени сейчас не особо хватало, жаловался ей как-то. Правда, старался хотя бы в бассейн выбраться. Ирония — тот располагался на первом этаже его комплекса, а Кузьма не попадал вечно.

Еще пара комнат, которые можно было использовать и как гостевые, и просто для работы. Везде окна в пол и виды шикарные. Даже красивее, чем из ее квартиры. Все-таки этаж выше, угол обзора лучше. Обстановка везде современная, без вычурности. Но она такого и ждала от любимого. Знала, что ему нравится, а от чего он тихо звереет. Или не тихо. Так что вся квартира в техно-стиле, детали hi-tech. Оттенки белые, серые, стальные. Отдельные вкрапления насыщенно-бирюзового. Ей очень понравилось. Зашла — и почувствовала себя «дома». Хотя подозревала, что тут больше присутствие самого Кузьмы в квартире сказалось. А это самое присутствие ощущалось во всем, в каждой детали, в самом воздухе. На стенах, вместо картин, висели большие черно-белые фото. Видно, что профессиональные. Очень красивые, притягивающие взгляд. На части из этих снимков был изображен город с разной высоты и ракурсов. А на других… Кристина не совсем понимала, если честно, что там изображено — люди, вроде. Точнее, фрагменты людей… То есть, тел… Не обнаженных, нет. Как будто сфотографировали кого-то в движении или в статике. А потом на сам снимок только часть композиции поместили. Где-то рука, где-то разворот плеча или ступни в траве, рука в руке… Эти снимки ее притягивали еще больше… В них было что-то такое… Непонятное, не могла словами выразить: то ли завлекающее, то ли до дрожи знакомое, хотя впервые эти фото видела вроде.

Пока до спальни Кузьмы не добралась, не поняла, в чем подвох.

Там тоже на стене фото висело. Вроде бы женщины. Тоже размытое и с несколькими «вырванными» фокусами: кусочек плеча виден с резкостью, прядь волос, которую ветер в сторону отбросил. Стоит к фотографу передом, но отвернувшись назад. Словно бы ее кто-то позвал сзади. И последний фокус на шее и ключице. Кристина даже не представляла, как так делают, что резкость изображения какими-то полосами идет, словно «зебра». Никогда фотографией не увлекалась, да и современными способами их обработки. А по центру данного фото полоска резкости выхватывает на шее женщины два кулончика на одной цепочке, которые сама Кристина до последней выпуклости знала, до малейшей зазубринки и черточки. Крестик и буква «К» с завитушкой в форме сердца…

У Кристины у самой сердце с ритма сбилось, когда стала внимательней вглядываться в это фото, еще не до конца понимая, как он это сделал. В волосы, которые тоже ее были, еще до стрижки, в каждую деталь… Лица не видно, размыто. Но она уже не сомневалась.

А те все снимки, другие…?

— Пошли, мавка, нашел провизии на нормальный ужин, — в этот момент Кузьма появился в дверях, как раз за ее спиной.

— Это я? — вообще не услышав про еду, резко развернулась она, испытывая растерянность.

Кузьма поднял глаза и посмотрел на фото. Улыбнулся еле-еле, одними уголками губ. И глазами, которые сразу светлее стали, как ей показалось.

— Ты, малышка.

Протянул руку и притянул ее к себе за плечо. Обнял, опустил голову, уткнувшись в надключичную ямку носом. Но Кристина все еще ощущала оторопь.

— А те все фото, где не город, это кто? — накрыв его руку ладонью на своей же талии, спросила она с этой растерянностью в голосе.

— Тоже ты, кусочками, — усмехнулся Кузьма ей в кожу. — Кое-где — мы с тобой. Со старых снимков. Мне их отретушировали в фотошопе…

— Но как..? — действительно не могла сообразить она.

— Мавка, с деньгами — что хочешь заказать можно. Это вообще не проблема. И лучшего фотографа, который будет тайком за тобой ходить, якобы для сюрприза, и фильтры, и анонимность… — хмыкнул он. — Так хоть частичка тебя всегда со мной была, — добавил совсем другим тоном.

Кристина зажмурилась, вцепившись в те самые кулоны, которые тоже никогда не снимала. Она его понимала. Так хорошо эту тоску и боль чувствовала, так глубоко сама ее прожила, каждой клеткой прочувствовала.

А Кузьма выпрямился и потянул к выходу.

— Пошли, набродишься еще. Пора есть. Уже и Вадик вернулся с твоими булками, — заметил он легким тоном.

Специально, она поняла. Чтобы снять, развеять эту тяжесть и горечь хоть немного.

Спальню Кристина так и не рассмотрела толком вечером. Пошла тогда за Кузьмой на кухню, объединенную со столовой, с отчаянием посмотрела на кучу мясной нарезки, которую он придумал в нее впихнуть. Перевела на любимого умоляющий взгляд. Нет, Кристина ничего против мяса не имела, и даже очень любила. Но сейчас так устала, что просто не смогла бы втолкнуть в себя.

Кузьма сопротивлялся в этой борьбе взглядов почти целую минуту. А потом закатил глаза и рассмеялся.

— Ладно, ладно, мавка. Я все понял, садись, — легко надавил ей на плечо, усадив в стул-кресло. И взял со столешницы пакет из хрустящей бумаги, от которого по кухне разносился обалденный сладковатый запах свежей сдобы. Щелкнул кнопкой чайника.

— Давай, я помогу, — подскочила Кристина, когда он пошел к холодильнику — наверное, за сливочным маслом.

Устал же не меньше нее. Прихрамывать стал сильнее.

— Сиди, малыш. Дай я хоть раз за тобой толком поухаживаю. Ты месяц около меня крутилась без продыху, — покачал головой Кузьма и вновь усадил ее.

— Мне в радость было, — тихо ответила Кристина, подтянув под себя ноги. — В удовольствие…

— Так и мне тоже, мавка, — хмыкнул он.

Поставил на стол две чашки чая — видно заварил до того, как ее притащил. С васильком… Она этот чай еще в университете нашла. Кузьма тогда над ней подшучивал, но не отказывался ни покупать, ни пить с ней. Его доходы уже позволяли подобные капризы, пусть и не признавался ей по большей части, чем именно занимается. Оговорки, намеки, скупые фразы-ответы. «Не надо тебе это, маленькая, зачем? Я обо всем позабочусь…». И заботился же, все время.

Кристина поймала его руку и потянула на себя, не пуская, не позволяя отойти. Уткнулась лицом Кузьме живот. Весь вечер эмоции на грани. И сейчас — ведь здорово же, все просто нереально хорошо, так, как слишком много лет не было. А ей страшно стало. И больно до дрожи.

И сказать так много хочется. И страх не дает. А еще — до упреков опускаться не хочется. Не сейчас, не после этого дня. Просто обняла и оторваться не может.

А Кузьма и сам все понял. Так же крепко ее плечи ухватил, зарылся пальцами в волосы. Запутался. Гладит затылок.

— Давай, мавка, пусти. Вадим специально свежие булки привез, они еще теплые, старался для тебя, — хриплым шепотом позвал он ее, а сам волосы уже на пальцы накрутил.

Кто кого держит?

— Я запах слышу, — таким же шепотом пробормотала она. — А масло у тебя есть?

Кузьма хмыкнул, поцеловал ее в макушку и все-таки отошел. Достал масло, Кристина вытащила булку из пакета. И правда теплые. Появилось дикое желание откусить тут же. Оказалось, что действительно безумно голодная. Хотела у Кузьмы спросить, почему он не ест, потом вспомнила, что ужинал уже. Позволила все-таки забрать у себя выпечку, и просто тихо сидела, наблюдая, как он разрезает сдобу напополам, щедро намазывая половинки мягким сливочным маслом. Накатило усталостью за весь вечер. А в животе бурчит…

И у него руки такие красивые, взгляд оторвать от родных пальцев не может. Любимых, знакомых до каждой полоски и шрама…

Кузьма этот взгляд увидел. Да им особо никогда слова и не нужны были. Понимали всегда мысли друг друга, и за последнее время поднаторели в этом умении, когда то, что на сердце, просто невозможно говорить было…

Не позволил самой взять, протянул это угощение, со своих рук дал откусить. Сел совсем рядом, подвинув кресло. И сам откусил от того же куска.

— Говорил же, что не голодный? — улыбнулась Кристина, медленно и с удовольствием пережевывая. Выпечка оказалась действительно очень вкусной.

— Ты слишком аппетитно ешь, — улыбнулся Кузьма в ответ, вновь протягивая булку ей.

Так и доели всю выпечку, запивая теплым чаем.

— Ммм, жаль, на утро не сталось, — с довольным вздохом Кристина заглянула в пакет.

— Пошлем кого-то утром за круассанами, — пожал плечами Кузьма. — Вообще проблемы нет.

— Хорошо устроился, — рассмеялась она, — всегда есть кого послать, не надо самому никуда ходить…

— Да я бы с радостью сам ходил, малышка, или с тобой. Только времени постоянно не хватает. Будь оно все неладно! Приходится других посылать, — не особо весело хмыкнул он в ответ.

Кристина вздохнула и прижалась к его плечу, отложив пустой пакет.

— Я тебя вытащу обязательно туда, хоть раз, — пообещала она. — Вдвоем пойдем, ты мне все покажешь, кучу всего накупим, попробуем… Можно? — вдруг спохватилась она, подумав, что это будет нереальный план с точки зрения безопасности.

Глянула на него снизу вверх.

— Попробуем, мавка. Решим что-то, — Кузьма прижался щекой к ее волосам. — Все равно от всех не спрячу, как бы ни хотел. А сил больше нет держаться от тебя подальше. Сходим и в пекарню тоже. Только не завтра. Сначала с парнями стратегию охраны обсудим, а потом решим.

— Ладно, — согласилась Кристина.

По правде сказать, она сейчас была настолько счастливой, что рядом с ним сидит, что обнимает и целует любимого, да и настолько измотанной всеми событиями этого вечера — большего в данный момент и просить не хотела. А надо будет взаперти сидеть, лишь бы так безопаснее — Кристина и на это согласна сейчас. Только бы не проснуться с утра в реальности, в которой жила последние годы.

Спальню она рассмотрела только утром, проснувшись. Рядом с Кузьмой.

Большая комната. Кровать огромная, человека четыре без проблем поместится, казалось. А они, забавно, спали с самого краю, считай. С того, где Кристина легла. А Кузьма сначала рядом устроился вроде. А ночью оказалось — спит на ней практически, как раньше. Что кстати пришлось — Кристине снова кошмар приснился. Но хоть не настолько глубокий, не до воя. Да и Кузьма уже привык за те ночи, что она с ним в палате ночевала.

— Проснись, маленькая. Давай. Рядом я, живой, — тормоша ее и целуя щеки, губы, шептал Кузьма, вынуждая Кристину проснуться.

Около него было гораздо проще с этими снами справляться. Да и снились не постоянно теперь, словно бы Кристина и во сне его запах, его тепло ощущала. Это успокаивало. Вот и ночью проснулась, вцепилась в него, уткнулась лицом в грудь, дыша кожей Кузьмы. Да так заново и заснула. А он ее под себя подгреб. И одеяло не нужно — жарко. Но хорошо безумно. Счастье, о котором уже и мечтать не смела, воспринималось теперь во сто крат острее.

К спальне прилегала огромная ванная и гардеробная — все равно что еще две полноценных комнаты по меркам старых домов. Кристина с полчаса потратила утром, рассматривая только эти «покои», а ведь еще несколько комнат не видела. Правда, ее Кузьма то и дело отвлекал на объятия и поцелуи, что прилично тормозило осмотр, но Кристина не жаловалась.

— Зачем тебе столько? — не понимая, спросила Кузьму, пока они вместе чистили зубы.

Мелочи, цену которых даже не представляла ранее. А теперь все внутри трепетало от когда-то привычного действия.

— Незачем. Все равно было. Появился вариант, взял. Ты все равно деньги у меня не брала, мать переезжать отказывалась. Куда-то же бабки тратить надо было, — в своем стиле отмахнулся он.

А за круассанами и правда кого-то отправил. Когда Кристина добралась до кухни — те ее уже ждали, с несколькими видами начинки, горячие. И ароматный кофе из такой же кофемашины, как у нее в кабинете. Но сполна насладиться завтраком не успела — позвонила мама.

— Кристина, запиши номер счета, дочка. Ты же знаешь, я в этом все время путаюсь, а надо сегодня — чем раньше, тем лучше — туда деньги перевести. Три тысячи. Это аванс, чтобы у нас в четвертом подъезде крышу перекрыли, — торопливо начала объяснять мать.

— Сейчас, подожди, — Кристина подскочила со стула, оглядываясь в поиске своей сумки или любого пишущего предмета и бумаги. — Где у тебя ручка есть? Бумага? — спросила у Кузьмы, прижимая телефон к уху. — Сейчас, мам, одну минутку, — попросила мать подождать.

— А ты где, дочка? — видно, шестым чувством ощутила мама что-то. — Не на работе же еще, рано. Не сама..?

— Я у Кузьмы, мам. Дома, — честно призналась она, пока уже Кузьма рыскал по ящикам в безуспешной попытке найти хоть что-то.

— В кабинет пошли, — махнул он рукой. — Тете Томе привет передай, — улыбнулся.

— Он тебе привет передает, мам. Да, и маме Маше тоже, — услышав голос матери Кузьмы на том конце связи, добавила Кристина от себя, торопясь за любимым по коридору.

— Ты у него ночевала? — опасливо и осторожно спросила мать, наверное, не до конца еще поверив в то, что Кристина говорила.

— У него, мам, — улыбнулась она, заходя в кабинет Кузьмы.

— Ему хуже? Что-то случилось? — даже с волнением спросила мама.

— Ему хорошо, мама. И мне тоже, — рассмеялась Кристина, хоть и понимала, что заставляет мать опасливо ходить вокруг да около, не говоря основного.

Они все уже привыкли этой темы не касаться. Матерям за детей было так же больно, как и им самим.

— Доченька… — Мать вдруг взахлеб заплакала, вызвав у Кристины растерянность.

Пусть и понимала все, но хотела порадовать же…

— Мам, ну что ты! Ну, хорошо же все…

— Я понимаю, Кристина, я рада! Просто… Господи, сколько же вы намучились! И сейчас же непонятно ничего… Но хорошо, что хоть рядом, вместе… — всхлипывала мать.

Тетя Маша присоединилась к ней в этом, кажется, судя по тому, что Кристина слышала.

Она же растерянно уставилась на Кузьму, который только чуть насмешливо закатил глаза. Уже хотел что-то сказать, но тут у него зазвонил телефон, который Кузьма здесь на ночь оставил. И, махнув ей рукой на один из ящиков, Кузьма занялся своим разговором, отойдя в другой конец комнаты.

— Мам, успокойтесь! Обе! — попыталась Кристина матерей к порядку призвать, разыскав бумагу и карандаш. Да и отвечать на расспросы пока не готова — все-таки еще боязно было. Самой мало что понятно. — Вам что, больше нервничать не о чем? Вредно, — сказала, как отрезала. — Лучше порадуйтесь и диктуйте мне свой счет, я переведу деньги, — не позволяя им «раскисать», потребовала Кристина.

— Да, дочка, конечно, — мама честно пыталась прислушаться к ее совету, но то и дело еще хлюпала носом, пока диктовала цифры.

Кристина решила больше не акцентировать на этом внимания. Все записала, отметила сумму еще раз для себя. Попрощалась с мамой, пообещав, что они будут осторожными. Отложила телефон, осмотрелась — Кузьма продолжал разговаривать, периодически посматривая в ее сторону. Поймал ее взгляд, улыбнулся. Кристина ответила ему такой же улыбкой. Села в кресло и откинулась на спинку головой. Ей сегодня в больницу на вторую смену нужно было, могла себе позволить расслабиться и не торопиться. Аккуратно спрятала бумагу и карандаш в ящик. А потом поддалась любопытству — он же говорил, что ей все рассматривать и брать можно — начала смотреть, что еще есть на столе и в ящиках. Ей просто дико хотелось все о нем знать, что за эти годы проходило мимо нее. Раньше ведь между ними всегда так было: он знал, чем живет она, а Кристина — его мысли и планы. Правда, она все же глянула с вопросом в сторону любимого, и дождалась его позволяющего кивка и улыбки, пока сам Кузьма слушал то, что говорил собеседник по телефону.

Интересного было не слишком много — бумаги, какие-то договора и записки, не особо важные, похоже. Карандаши, ручки, флэшки. Какие-то диски, мелочь. Пока Кристина не дошла до третьего ящика. Там лежал пистолет. Вот так, просто. Прямо поверх каких-то бумаг.

Ей стало не по себе. Кузьма правду говорил — совсем не умела обращаться с оружием. Да и сам вид оружия ее… то ли пугал, то ли нервировал.

— Он не заряжен, — прикрыв динамик телефона, прошептал ей Кузьма, явно сразу поняв, на что Кристина наткнулась.

Хорошо, ей стало немного легче. И все же…

Рядом лежала пара коробок. Кристина решила переключить внимание на них. Осторожно, словно пистолет может выстрелить сам собой, протянула руку и достала большую деревянную плоскую коробку. Откинула крышку — это оказался футляр от пистолета. Изнутри он был выстлан зеленым бархатистым материалом. В подкладке коробки имелась выемка однозначной формы, откуда тот самый пистолет и был вытянут, судя по всему. А на верхней части, в прозрачном пластиковом карманчике имелось дарственное удостоверение. Наградной пистолет. Кузьме. От Премьера.

Круто. Интересно они все обыгрывали, однако. И не придерешься.

Кристина закрыла коробку и отложила в сторону. Взяла вторую, гораздо меньшую. Вообще, если бы нашла ее не рядом с оружием, решила бы, что там украшения. А так — мало ли, может, патрон какой-то, особо ценный? Осторожно открыла крышку и замерла…

Патронов там не было. На белой атласной подушечке, ткань которой почему-то немного потемнела, в специальной прорези лежало кольцо. Массивное. Из желтого золота с белой полосой по центру. Наверное, вставка из белого золота. А в середине самого кольца, вровень с металлом, располагался камень. Кристина в них не разбиралась. Ей не до украшений по жизни было. Но почему-то сразу догадалась, что это бриллиант.

Ради Бога! Она нашла его в столе Кузьмы! Достаточно вокруг посмотреть, чтобы о природе камня догадаться.

Но Кристину сейчас, если откровенно, интересовал другой вопрос — что это за кольцо? И что оно в принципе в столе Кузьмы делает?

Рассматривая украшение, она не заметила, ни как Кузьма разговаривать закончил, ни как к ней подошел. Вздрогнула, когда он сзади, из-за ее плеча, протянул руку и вытащил кольцо из коробочки, так и оставшейся у Кристины в руках. Запрокинула голову, но ничего не поняла в глазах любимого. Он смотрел как-то странно: напряженно, внимательно, с каким-то затаенным вопросом во взгляде. И вдруг, совсем неожиданно для Кристины, взял ее правую руку и одним движение надел кольцо на безымянный палец.

Резко выдохнул, продолжая держать ее кисть и крутить то под одним углом, то под другим, рассматривая.

— Японский бог! — хмыкнул Кузьма, пока она ошарашенно пялилась на это кольцо на своей руке. В голосе любимого также была слышна оторопь. — До сих пор впору. Больше тебя булками откармливать надо, если ни капли не поправилась…

— Что значит — до сих пор? — так и не придя в себя, шепотом спросила Кристина, глядя на него снизу вверх.

Он перевел глаза на ее лицо. И минуты две, наверное, рассматривал, что-то искал во взгляде Кристины. При этом так явно был напряжен и сосредоточен, что ей еще страшнее и как-то неуютно стало.

— Я его тогда еще купил, — вдруг сказал Кузьма. Кристина даже вздрогнула от его тона. Мурашки по спине пошли. — Как раз когда меня подрезали. Собирался в тот день прийти и подарить. Достаточно уже так прожили. И ты на старшие курсы перешла… Можно уже и жениться было. На квартиру деньги имелись… Выйдешь за меня? — вдруг залихватски заломил он бровь, говоря весело и легко.

Только в глазах — темный омут, от которого ее крупной дрожью бить начало…

И что-то очень тяжелое, острое вдруг появилось за грудиной. Давило, резало на сердце. Мешало вдохнуть.

— Родной, я же только две недели назад развелась, — хмыкнула ему в тон, несмотря на эту невыносимую боль.

— Как раз — свободный человек, никаких препон нет, — пожал он плечами. — Выйдешь? — сжал ее руку, которую так и не отпустил.

И в голосе просто-таки приказные ноты прорезались.

— Выйду, — Кристина зажмурилась, когда он наклонился и прижался ртом к ее ладони, жадно целуя. Обхватил ее плечи второй рукой, прижав еще крепче к себе.

— А почему я не знала, не видела никогда этого кольца? — прошептала еще тише, не в силах отвести от него взгляд.

Шея уже болела от напряжения — так и сидела с запрокинутой головой. Тем более сейчас, когда впритык.

— Не сложилось, мавка… Ех***й бабай! — дернул ее на себя с этого кресла, почти лихорадочно в ее волосы лицом зарылся, заскользил по щекам губами, по виску, по векам.

Алчно, резко, с силой, давя и сжимая почти так же, как вчера в офисе. И обнимал ее настолько сильно, словно Кристину кто-то выдрать из его рук пытался в этот момент, а Кузьма не позволял.

— А тогда человека убил, малышка. Впервые. Себя защищал, конечно. Только, один черт. Убил своими руками. И по фигу, что он первым на меня напал, — горячечно, тяжело зашептал Кузьма, не прекращая этих поцелуев, не разжимая рук. — Не я его — он меня прирезал бы. Один из подручных Старика. Конкурента во мне увидел, убрать пытался… Только суть не в том же… Закрутилось все, Кристина. Вывернуло так, как мне в самом страшном сне привидеться не могло. Не до кольца стало. Тебя бы уберечь от всего было… — замер, прижав лицо к ее виску.

И Кристина не шевелилась. Не могла. Не от его признания. Не от того факта, о котором он говорил, точнее. Господи, прости, конечно, но для нее жизнь Кузьмы дороже и ценнее всего на свете была. И если он должен был убить, чтобы защититься — значит, она не тот человек, который будет с этой необходимостью спорить. Но сами мысли, воспоминания о том дне… И вдруг «всплывшие» новые факты, понимание того, что все могло пойти иначе… Это кольцо на ее руке…

Вновь скрутило солнечное сплетение такой болью, что дышать сложно. Сама вцепилась в него руками, вдавила ногти, наверное, причиняя боль. А разжать ладони не могла. Уже однажды потеряла… Сейчас дикий ужас обуял. И так воспоминаниями накрыло, которые гнала от себя все эти годы, что захлебываться в них начала, тонуть в собственной памяти…