Тетрада Величко

Глава 8

Настоящее

Так сложилось, что первым делом Кристина добралась до салона. Даже сама рационально не смогла бы объяснить: ради чего решила вдруг прической заняться. Сказать по правде, долгие годы вообще волосами не занималась — растут и растут. И Слава Богу. Ей не до них было. Лишь бы не мешали. И не во вчерашнем замечании Кузьмы дело — ему также до ее прически — без разницы. Кристина это очень хорошо знала. Но вот выходила уже из квартиры, зашла в ванную и почему-то замерла у зеркала, рассматривая себя. По большому счету — не придраться. Она была красивой. Не потому, что старалась или следила за собой. Господи, когда? Где люди на это время берут? У нее не хватало никогда. Повезло просто, наследственность хорошая. Гены. Мама вон и сейчас лет на десять моложе своего возраста выглядит, хоть со здоровьем проблем хватает. Вот и Кристине перепало. Черты лица классические, правильные: нос прямой, не большой и не маленький, пропорциональный; высокие скулы, брови вразлет, большие глаза, еще и цвет такой, «гетерозиготный», как любила шутить Кристина, едва начала изучать генетику. С волосами тоже никогда проблем не было. Может потому, что не трогала их практически. То, ради чего иные под нож хирурга укладываются — ей просто дали при рождении. А вот счастья это все не принесло, выходило. Не в красоте оно, счастье то. И не в тысяче других вещей, к которым так стремятся многие, не понимая ничего.

Но сейчас ее не это заставило себя рассматривать — даже данное природой нуждается в уходе. А Кристине все не до того оказывалось. И даже стремления не имелось в последние годы, если честно. Она так уставала физически, загоняя себя на работе, так истощилась морально, устав терпеть дикую, рвущую сердце боль из-за самых родных и любимых, что куда там до красоты? Зачем? Что ей от нее толку?

Но вот сейчас как-то стыдно стало, что ли, и обидно. Ведь только тридцать четыре, а совсем махнула на себя рукой. И в уголках глаз появились грустные, невеселые линии, да и около уголков рта заломы начали проступать. Тени и круги под глазами от вечной усталости и частых слез. Несчастливая. Даже красота не могла этого скрыть. Но зачем саму себя на помойку выбрасывать? Другим дела нет, но сама Кристина — зачем от себя отстраняется и отказывается? Разве себе самой она не нужна больше, чем еще кому-либо?

Вспомнилась фраза, упорно и настойчиво повторяемая известной телеведущей: «береги себя — ты у себя одна». И ведь правда же. Почему только сейчас об этом вспомнила и подумала?

Вот из-за этих укоров совести, из-за стыда, что так махнула рукой на себя, из-за какого-то нелепого желания и надежды взять и поменять все, хоть что-то с собой сделав, Кристина пришла в салон.

Тот был открыт. И мастера присутствовали. Более того, все из-за того же раннего, как для субботнего утра, времени, они даже согласились принять ее без предварительной записи — одна мастер оказалась свободна почти до двух дня. Уйма времени. Проблема в другом — Кристина не совсем знала, что хочет сделать. И мастер это ощутила. Как и ее напряженность, нервозность.

Однако не закатила глаза и не дала понять, что ей голову морочат. Все же чувствовался класс салона. Усадив Кристину в кресло напротив огромного зеркала, девушка, представившаяся Лидой, принесла Кристине кофе латте с двумя воздушными бело-розовыми зефиринками. Эти сладости заставили Кристину улыбнуться, почему-то вызвав сентиментальное умиление, какое-то спокойствие. Помогли немного расслабиться. А глоток латте вообще отвлек и от недавних разговоров, что с мужем, что с Кузьмой.

— Легче? — с понимающей улыбкой спросила Лида, кажется, приходящаяся ей ровесницей или около того.

— Легче, — согласилась Кристина.

И сама заметила, как расслабились плечи в отражении зеркала. Осмотрелась по сторонам.

— Есть уже идеи, что именно изменить хочется? Или хоть направление? Просто стрижка? Или, может, еще и цвет немного изменим? — Лида начала распускать ее косу, медленно расчесывая прядь за прядью. — Челку на бок «сообразим»? — немного шутливо приложила одну прядь ей на лоб, задорно подвернув.

Кристина рассмеялась против воли. Она челку никогда не носила, даже в голову не приходило. Да и на работе будет мешать, наверное… С другой стороны, под шапочку спокойно можно спрятать…

Отставила кофе, продолжая рассматривать плакаты и фото с моделями, украшающие стены.

— Никогда не красилась, — честно призналась Кристина.

— Это заметно, — усмехнулась Лида. — Волосы шикарные, хоть на вес сдавай за деньги. И лежат красиво сами по себе. Густые. Не жалко с ними что-то делать?

Кристина еще раз посмотрела на себя в зеркало. Толку ей от этого всего? А вдруг, ну вдруг… Глупо, конечно, и все же — вдруг изменит прическу и что-то в жизни изменится? Ведь тысячи женщин в это верят, почему ей нельзя?

— Не жалко. Устала… Да и смысл? Что в тех волосах? Они, говорят, энергию накапливают, — хмыкнула с иронией. — Так у меня — только негатив. Счастья — кот наплакал, — говорила легко, словно шутя, не хотела душу изливать.

Но Лида глянула так, будто и по этим фразам многое поняла.

— Ясно. Обрезаем? — ровно уточнила она.

— Обрезаем, — согласилась Кристина. — Не особо коротко, до уровня лопаток сначала, наверное. Хочу понять. И красиво как-то, чтоб форму имели, даже если времени не будет что-то с ними делать.

— Поняла, сделаем, есть с чем работать, — улыбнулась Лида.

— И, наверное, я хочу попробовать вот так, — Кристина указала на плакат, висящий чуть сбоку за ее спиной, который было видно в зеркале.

Лида обернулась, посмотрев на фото.

— Здорово. Даже ничего другого советовать не буду. Вам подойдет. И определитесь, присмотритесь к цвету, потому что не радикально. Да и это сейчас очень в тренде, — согласилась мастер. — Тогда начинаем? — словно бы оставив ей еще шанс передумать, уточнила она.

— Начинаем, — подтвердила Кристина, глянув на телефон, который вибрировал и мигал вызовом от Ромы.

Она не хотела отвечать. Более того, все больше склонялась к мысли, что с этой ситуацией надо что-то решать. С их браком. Потому что выдержка заканчивалась. И даже злости и обиды уже почти не осталось. Не на Романа. Так зачем еще и его мучить?

Да и музыка, тихо играющая в динамиках салона, вдруг так попала в какой-то ритм. И пусть Кристина ни слова не знала по-французски, и потому не понимала, о чем поет певец, а на душу легло. Отложила телефон и уверенно посмотрела на Лиду, ожидающую, пока она ровно сядет.

— Давайте, — и даже улыбнулась с легкостью.

Эта мысль пришла ей спустя полтора часа, наверное. Кристина сидела в кресле, лениво «листая» книгу, когда-то давно загруженную в телефон, но до которой так и не доходили руки, чтобы почитать. Лида пошла за новой порцией кофе для нее, а сама Кристина при каждом движении забавно шуршала кучей полосок фольги, которые окружали ее голову, как какой-то сюрреалистичный «одуванчик». Эти самые полоски разделяли ее пряди по какой-то особой технологии, воплощая задумку Лиды с окрашиванием. Кристина в этом вопросе ничего не понимала, а потому не вмешивалась. Да и все еще испытывала странную бесшабашную (или правильней сказать безбашенную?) уверенность в принятом решении. Но вот кое с чем могли появиться проблемы — только сейчас Кристина подумала, что, выбегая утром из дома, не брала дополнительных денег. А у нее в кошельке не так и много, если она правильно помнила, когда расплачивалась утром за кофе. Карточка… карточка у нее имелась в наличии. Но Кристина не была уверена, что и там достаточно средств — не знала цен. Впервые красилась, да еще и в салоне такого уровня.

Телефон вновь начал вибрировать. Рома звонил еще два раза, она же только в ответ послала сообщение, что гуляет и все нормально. Но в этот раз звонил не муж. Достать ее пытался Руслан. Видимо, Роман решил подключить тяжелую артиллерию. Смешной он, вот ведь, правда. То упрекает ее вечно в каких-то неблаговидных связях с Карецким, а чуть что — Русу же и звонит первому, чтобы тот повлиял на Кристину. Словно сам признает, что не имеет на нее никакого морального права или влияния. А Рус этим пользуется.

Но и с ним Кристина сейчас не хотела разговаривать, о чем бы Руслан ни собирался рассуждать. В то, что он прямо-таки возьмет и начнет ее уговаривать немедленно вернуться домой — Кристина искренне сомневалась. Ну и жизнь, самой смешно до слез от абсурдности и глупости ситуации. Или это уже смех сквозь слезы боли? Неважно, не хотелось лишиться хорошего настроения, появившегося пару часов назад.

Она сбросила вызов Руслана. Набрала теперь ему сообщение:

«Все нормально, я просто хочу побыть одна», — отправила.

«Хорошо, так твоему мужу и передам %-)», — Рус тоже уважал ироничные смайлы. — «Тут вариант с анестезиологом появился, есть кандидатура. Поговорим в понедельник?» — переключился он на рабочие моменты.

«Конечно», — согласилась Кристина.

Отложила телефон. И вновь прикинула состояние своих финансов. Ей точно нужна подстраховка. В этот момент Кристина искренне пожалела, что нет у нее подруг, к которым можно с такой просьбой обратиться. Вот не сложилось. Видно, «друзья» все место в жизни заняли так плотно, что больше ни для кого не хватало.

Романа просить? Вообще не хотелось. У них бюджет вроде и общий был, но и со своими нюансами, у каждого часть финансов только для себя имелась. Как началось после той истории с медсестрой, так и тянется. Да и рассказывать Роме, что она сейчас делает — не хотелось. Пусть он все равно вечером увидит, если она вернется… А сейчас просто не хотела и все.

Снова включила мессенджер и набрала:

«Подстрахуй меня, пожалуйста, одолжи пятьсот гривен до вечера».

Отправила. Не Руслану, конечно — Кузьме.

Никогда у него денег не просила за эти годы. Хотя, по сути, именно из его денег все сотрудники их больницы получали доплаты и премии, бонусы к основной зарплате. И ее Карецкий никогда этим не обделял, по своему ли желанию, или по распоряжению — она не спрашивала. Да и работала Кристина честно. А вот так… не просила. Но сейчас что-то такое шкодное и вредное в душе ворочалось. Казалось, давно придушенное, а оно взяло и вылезло на поверхность.

Ответ пришел через три минуты. Вот прямо можно подумать, что он сидел и ждал, когда она у него денег попросит. Но не в мессенджер. А отчетом от приложения банка, где у нее была оформлена карта. В том, что Кузьме ее номер известен, Кристина также особо не сомневалась. А вот когда цифру увидела, немного растерялась: неясно, кто и кого из них решил больше подколоть и достать.

«Родной, это у меня проблемы с цифрами, ты забыл? У меня два варианта: мы твое зрение давно не проверяли… Или ты совсем устал и пора в отпуск?», — вновь вставила его «любимый» ироничный смайл в очках. — «Ты на два нуля ошибся. Зачем мне столько?»

«Удиви меня. Потрать:-)», — с такой же иронией предложил Кузьма.

Что, встреча с Премьером уже закончилась? Появилось время острить? Зато настроение хорошее вроде. Кристину это порадовало. У самой какой-то кураж в душе забурлил.

«Делать мне больше нечего», — письменно «фыркнула» она, демонстрируя веселую гордость. — «Тебе надо — ты и трать, у меня есть дела интересней».

«Какие?» — не замедлил он с вопросом.

Вот тут Кристина немного засомневалась… Но все же набрала ответ:

«Меняю имидж».

Пауза продлилась секунд десять. Она даже мысленно представила себе, как Кузьма перечитывает ее ответ несколько раз и хмурится.

«Малыш, ты меня пугаешь… Где ты?»

«Не нервничай, я всего лишь в салоне сижу, даже не на мосту набережной:-)», — она сама улыбнулась невольно.

Хоть и понимала, что продолжает. Дразнится. Может, и непреднамеренно, но сейчас вполне осознанно давит на те точки в нем, которые известны только ей. Им.

Зачем? Вчера не хватило? Не насмотрелась? Еще душу в центрифуге выкрутить хочется?

Она… Они срывались. Их встречи становились все более частыми. А нужно ли это? И чем снова закончится?

«Мне уже по х***у, что именно оно сделало. Я просто убью это недоразумение. И все. Где ты?!»

Интересно, как это происходит? Как именно ты сливаешься, спаиваешься с кем-то настолько, что словно бы все его мысли слышишь у себя в голове? Закрываешь глаза и четко знаешь, что он сейчас делает: как резко поднимается, потому что сидел, так, что стул скрипит. Или столик страдает, который всегда так не вовремя подворачивается ему под руку. «Слышишь», как он хрустит суставами. Как отпечатывает шаги в пол, и так смотрит на водителя, что тому и в голову не приходит ничего спрашивать.

«Никого ты не тронешь и пальцем. При чем здесь он? Я сама, по-твоему, ничего в своей жизни изменить не хочу?» — Кристина покачала головой, пусть он и не видел ее. — «Сказала же: сижу в салоне, даже никуда не вышла с территории комплекса»

«Поспорим, малыш? Меня достало, что оно тебя доводит. Приеду через сорок минут»

«Пффф…»

Да, она так и написала. Просто послала ему очередное фырканье. Порою ее бесила их уверенность, что всегда виноват «кто-то другой». Но так как Кристина не сомневалась в том, что Кузьма выполнит свое обещание и появится здесь в течение часа, писать об этом смысла не видела. В лицо скажет. Да и Лида как раз вернулась, начала что-то в этих «лепестках» фольги проверять, некогда ей стало писать. И, вообще, чего с собой лукавить — кому-кому, а Кузьме первому хотелось показать новый имидж. Хотя почему-то не сомневалась, что от Карецкого или Романа больше хвалебных слов дождется.

Ей понравилось. Действительно понравилось. Даже не ожидала, что выйдет настолько хорошо. Прямо расстроилась, что раньше ничего такого в голову не приходило. Могла бы уже несколько лет куда более ухоженной ходить, а вместо этого — позволяла себя доводить «до ручки». И какая-то легкость непривычная, и копна волос у нее, оказывается. Лида их так уложила волнами, к тому же. Даже не подкручивала, просто пальцами сушила. Но ее волосы, избавленные от лишнего веса, завились волнами, о которых Кристина давно забыла. Да, точно, вились. Она по детским фото помнила, что мама и сейчас в альбомах хранила. А новый цвет, который мастер «растянула» ей не от корня, а от середины длины и до кончиков, как-то совсем иначе выделил эти локоны, подчеркнув даже черты лица. Цвет словно размыли от корней, полностью выбелив на концах. И глаза — будто зеленее стали. Никогда не думала, что ей светлые оттенки пойдут. Непривычно так… Но…

— Очень красиво, Кристина Александровна, — в холле салона вдруг появился Вадим. Бессменный водитель и охранник Кузьмы. — Просто шикарно!

А может, и давно уже здесь стоял, этого она не заметила, пока ее от мойки к креслу несколько раз водили, то смывая краску, то нанося всякие маски и ампулы. Сказал же — «удиви». Хотя Кристина не была уверена, что все равно на приличную в его понимании сумму здесь размахнулась. Но вот времени потратила больше, однозначно. Наверное, давно приехал. И Вадим здесь не только что появился. Она не заметила…

— Спасибо, Вадим, — кивнула с улыбкой.

И показалось, что очень давно так не улыбалась: легко, широко, открыто. Повернулась к высоким окнам салона и действительно увидела знакомую машину. Строгий черный седан бизнес-класса. Работа обязывала выказывать сдержанность.

— Он оценит, — усмехнулся водитель.

Но так… в общем, они друг друга тоже хорошо научились понимать. Вадим был с Кузьмой очень давно. Так давно, что когда-то звал ее еще просто по имени. Это сейчас вроде как на людях субординация не позволяла.

— Сомневаюсь, — отмахнулась Кристина с улыбкой.

— А я — уверен. Давайте помогу, — Вадим подошел к ней, уже держа пальто, предлагая набросить то Кристине на плечи. — Вас ждут.

— Сейчас, Вадим, только расплачусь, — Кристина еще раз поблагодарила Лиду и подхватила свою сумку.

— Я уже оплатил все, Кристина Александровна. Вы же понимаете, у меня приказ, — словно извиняясь, улыбнулся лукаво парень.

Она растерялась на секунду, но тут же закатила глаза.

— И в чем смысл тогда? — больше для себя проворчала под нос. — Хорошо, Вадик. Спасибо.

И пошла к двери. Позволила Вадиму выйти первым, осмотреть все, и только потом послушно вышла на улицу, пока он держал дверь. Ничего не сказала по этому поводу, зная, что водитель Кузьмы и ее сейчас «прикрывает» профессионально, хотя совершенно не видела в этом необходимости. Благодарно кивнула и села в салон черного автомобиля, испытывая даже какой-то внутренний трепет.

Вадим остался снаружи.

Внутри было очень удобно. И достаточно тепло. Но Кристина не стала рассматривать салон, выполненный из светло-кремовой кожи. А уверенно и даже с некоторым вызовом посмотрела Кузьме в глаза. Зря, конечно. Как и обычно — дыхание от его близости перехватило, от того, как он выглядел. От того, что опять так близко. И пространства вокруг почти нет. Хотя ошарашенное выражение лица Кузьмы позволило ей немного встряхнуться и выдержать независимую линию.

— Охр***ть! — ему понадобилось несколько мгновений, чтобы как-то сформулировать свое мнение, очевидно. — Почему не в зеленый, маленькая? — Кузьма недовольно поджал губы и требовательно глянул на Кристину исподлобья.

Хмурый, сосредоточенный, пристальный. Но что-то в глубине его взгляда заставило ее еще уверенней выпрямить спину. А Вадим оказался прав, елки-палки! Губы задрожали от того, как она старалась подавить улыбку, но та все равно рвалась на лицо.

— Не-е-т, тогда бы я стала русалкой. Это у них волосы зеленые. А у мавки могут быть и белыми, — легко сорвалось с улыбнувшихся губ то, что вчера ему самому запретила говорить.

А глаза в глаза смотрят. И воздух в машине будто уплотнился, загустел между ними. Сам салон автомобиля словно сжался, стал меньше раза в три. И он так близко…

Кузьма резко выдохнул и на долю секунды закрыл глаза. Хрустнул суставами. И вдруг, до того как она успела бы его отругать в очередной раз, Кристина почувствовала, что его горячая ладонь крепко накрыла ее руку. И Кузьма дернул ее на себя с такой силой, что не уклониться и не избежать.

Упала ему на грудь, пусть и пыталась хоть как-то сохранить равновесие. Вроде бы другой рукой в сиденье упереться хотела, а по факту — за него ухватилась. За плечо… Сама не поняла, когда за шею обняла, погрузила пальцы в его вихры. И Кузьма в ее волосы руками вцепился. Не больно совсем, но так крепко, прижал к себе плотно-плотно. Лица в сантиметре, все так же не могут разорвать взгляды. Оба тяжело дышат.

— Японский бог! Блондинка! — хрипло шепчет в самое лицо. Глубоко втягивает в себя воздух. — Как ты додумалась до этого, малышка? Не выношу блондинок…

— Ой ли?! — хмыкнула, сама не ведая, почему именно сегодня все ее тормоза сорвало. Прижалась еще крепче, понимая, что и она впивается пальцами в его кожу на затылке. — Беда, родной. Совсем все плохо, да? А ведь сам требовал, чтобы я подстриглась… Не нравится? Поеду к мужу тогда, раз тебе так гадко…

- ****! Я его в бетон закатаю, слово даю. Чтоб не доводил тебя больше, — сипло и как-то безнадежно выдохнул Кузьма, прижав ее к себе так, что и вдохнуть не получалось. Не то что уйти куда-то. И в глаза так смотрит, что Кристина о дыхании уже не вспоминает. — Запах не твой! — рыкнул почти, с обвинением, зарылся в ее волосы лицом.

— Проблема разве? После первого же мытья решится…

Они не говорили уже даже, хрипло шептали, а у обоих, она точно знала, в голове одни и те же картинки: горячая вода по волосам и тесная душевая кабинка, пар глаза туманит. Только им и не нужны взгляды.

Руки на коже друг друга, горячая вода между пальцами, которые давят, до сладкой дрожи тело сжимают. А у них кровь еще горячее, и бурлит в венах, рвет артерии, заставляя кричать и стонать от удовольствия обоих.

Его губы на ее затылке, между мокрыми волосами. Подбородок шею царапает, когда Кузьма погружается в нее резкими, глубокими толчками. Кулончики болтаются на цепочке в такт. Ее руки, упирающиеся в мокрую стену.

Тело к телу, кожа к коже, они друг в друге. Не в плоти даже, в крови, казалось. И ничего больше не надо…

Веки сами собой прикрылись, потяжелев. С ее губ сорвался хриплый вздох, больше похожий на стон. И будто завис в плотном воздухе салона автомобиля. Кристина как наяву ощутила щекотное скольжение капель воды по спине, по щекам, по шее. Уже ногтями впилась в кожу на его шее.

Он резко втянул в себя воздух. Уже здесь. Сейчас. И дернул Кристину на себя до конца.

Пальто съехало с ее плеч, упав на сиденье. Но холодно не стало.

Кузьма приподнял, усадил Кристину на свои бедра. Жесткие. Возбужденные. Не успела бы возразить, даже если бы хотела. Обхватил руками, словно всю сразу обнять пытался: спину, плечи, бедра… Волосы ерошит, растрепывает эти вьющиеся локоны…

Его руки лихорадочно, жадно метались по ее телу, заставляя пульс Кристины зашкаливать, задыхаться, словно она жаром над огнем дышала.

— Мавка моя… Красивая самая… Родная…

Хриплый, низкий шепот с горловым стоном, с такой потребностью, что ее будто током пробило. Так близко… Господи, сколько же лет они не были настолько близко?! И нет уже сил отстраниться, не может остановить его… Дышит его ароматом, сама в вихры Кузьмы пальцами зарылась, цепляется.

А Кузьма это ощутил на подкорке, видимо. Втянул через нос воздух всей грудью и прижал ее голову, лицо, губы — к себе. Не оставил никакого шанса вырваться. Напал на ее рот, нарушив все запреты, что она устанавливала. Целуя с такой жадностью, что затрясло обоих.

Кристина забыла про разум, контроль и то, как после вновь будет больно и невыносимо. Выгнулась, прильнув к нему еще сильнее, забралась пальцами под пиджак Кузьмы, начала вытягивать сорочку из-под брючного пояса. С галстуком сейчас просто не совладала бы — слишком руки тряслись. А так хотелось, так необходимо было к его коже прильнуть, ощутить своей…

Он сам рванул узел галстука, ослабляя. Второй ладонью продолжая плотно прижимать ее голову, ее рот к своему. Волосы в полном беспорядке у нее из-за него… У него — потому что она ерошит… А Кристина уже под рубашку ладонями забралась.

Он дернулся от первого касания ее пальцев так, будто Кристина через него заряд дефибриллятора пропустила. Словно всей поверхностью тела тянулся за ней, за ее руками. Ее прикосновений требовал.

— Ку-у-зьма! Любимый мой…

С грудным стоном принялась мять, тянуть ткань вверх, попутно расстегивая пуговицы. А он все целует и целует. Спасения нет! Нападает на ее рот, врывается языком. Кусает губы. Себя позволяет кусать в этой сумасшедшей потребности и нужде.

Говорят, не бывает бывших наркоманов и алкоголиков. Есть те, кто зависимы, но решили завязать. Вот такими и они, похоже, были. Были… А сейчас сорвались из своей «завязки».

В ушах кровь барабанила так, что Кристина плохо слышала. Их дыхание, их тихие, сдавленные стоны перекрывали для нее все остальные звуки в мире. Его руки, его тело — были всем ее миром. Всегда.

Так долго… Господи! Сколько же вечностей она не касалась его так? И как быстро поняла, что жить без этого не может больше. Ужасно. Невыносимо. До разрыва сердца. Но и без этого никак. До горечи сладко. До соли на языке от собственных слез, от испарины на его коже, которую не могла не целовать, слизывая.

Не понимала, что он ее свитер тянет вверх, продолжая обнимать, гладить, сжимать все, до чего только мог достать руками, пока не ощутила, как ее живот — его напряженного пресса касается. Его пах дернулся вверх, вжимаясь в ее разведенные бедра. Туда, где Кристина до боли в нем нуждалась. Ладонь Кузьмы сжала ягодицы, делая контакт еще теснее, еще интимней.

Это оказалось слишком. Сверх выносимого. Настолько остро и нужно, что отрезвило болью в душе, в груди взорвалось мучительным стоном.

— Стой! — уперлась руками в его ребра.

Боже! Когда успела расстегнуть ему рубашку полностью? Когда галстук с него стащила, отбросив на пол салона? Не помнила. Словно сознание померкло в те мгновения, когда дорвалась до Кузьмы.

Горло болит, печет от того, с какой частотой дышит. И его грудная клетка под ее руками ходит ходуном. Кузьма дышит тяжело, сипло. И смотрит на нее таким взглядом, что мороз по коже… Елки-палки — он с нее свитер стащил! Прижата к нему. Тело к телу. Так, как обоим слишком сильно необходимо.

А ее реально трясет. Самым настоящим образом. Упирается в его плечи вытянутыми руками, а руки эти подгибаются. И в голове гулкий звон. Перед глазами — «мушки» летают.

Гипероксигенация подкрадывается, не иначе.

— Мавка… — Даже не говорит, одними губами шепчет.

Своим почерневшим взглядом удерживает, руками, которые сжались до хруста на ее теле. Давит ей на спину. Настаивает. Не готов сейчас отступить, сдать назад. Не хочет отпускать. А у нее сил не хватает.

Только что это изменит? Кому легче станет?

Кузьма зажмурился так, будто она его ударила.

Неужели вслух сказала? Кристина уже не понимала, что говорит, а что думает. Где потребность, а где реальность?

Нависла над ним, замерла, на этих трясущихся руках раскачиваясь. Волосы по плечам, укладка «к черту». Пытается остановиться, не понимая, что руки опять его гладят, пальцы обводят татуировку в виде буквы «К».

— Отпусти, — тоже губами шепчет.

Сама себя не слышит.

Кузьма, так и не открыв глаза, будто не желая видеть упрек и боль в ее взгляде, просто молча качает головой. И держит, держит, держит… Гладит ее спину, плечи, шею, щеки. То и дело грудей касается, лаская через бюстгальтер. Как одержимый. И она такая же.

Это взрывает ее мозг. Сотрясает все тело невыносимой обидой и болью. Кристина сама не понимает, как начинает вырываться, сопротивляясь, отбиваясь от его рук. Толкает, бьет его по плечам, по груди. Не потому, что ей неприятно или не хочется. А от того, насколько сильна эта потребность. Из-за того, сколько боли он ей причинил, и снова доставляет.

Ее трясет все сильнее, словно в ознобе.

— Ты доволен?! Доволен, черт тебя возьми?! Счастлив, Кузьма?! — хотела бы кричать, а сил нет.

Да и нельзя. Словно на подсознании, на каких-то базовых уровнях помнила, выбила себе зарубки о том, что ни в коем случае выдавать никому нельзя.

Хрипит, будто не гортанью, не горлом говорит — а грудью, животом, куда год за годом свою боль заталкивала и обиду. Ужасную обиду на самого дорогого и любимого, когда уже и с ненавистью спутать можно.

— Получил, чего мечталось, Кузьма?! Добился?!

И бьет его, потеряв контроль над истерикой.

Кузьма поймал ее запястья. Перехватил, окольцевав своими пальцами. Сжал крепко. Не потому, что она ему реальную боль причинила. Не позволяя самой себя поранить. Вновь глянул в глаза — а в его взгляде такой омут черный плещется, такая же боль, как и в ее, наверное. Свел ее запястья вместе.

Молча, ничего не отвечая на упреки Кристины, прижался к ее сжатым кулакам губами.

— Я могу тебе все дать… — хрипло шепчет в ее кожу.

Но взгляд опустил. Потому что оба понимают — мимо. Не то. Все на прежних позициях.

— Ничего… Ты ничего мне дать не можешь, родной, — не сказала, стоном выдохнула безумную боль. — Потому что это «все» — мне никогда не было нужно…

Даже не пересела — скатилась с него. Нелепо и несуразно. Заставив свое тело центр тяжести перенести. Не хватало сил добровольно отказаться от такого важного и дорогого ощущения Кузьмы под своими руками. А он все еще ее запястья держит.

— Отпусти, — повторила.

Сил нет, не вырвется. Ее эти несколько минут измочалили. Перемолола эта вспышка страсти и их одержимости, истерики… Безнадега сломила, которую видела в его взгляде.

— Мавка…

— Замолчи! — хрипло.

Выдернула руки и закрыла уши. Не могла, не хотела слышать. И куда весь кураж подевался только? Снова и снова те же ошибки. По замкнутому кругу ходят, как заключенные на прогулке в тюремном дворе.

А Кузьма потянулся в ее сторону и сгреб Кристину со спины в охапку. Вперемешку ее пальто между ними, свитер, его распахнутая рубашка, пиджак, так и норовящий влезть между кожей. И ни с чем несравнимое ощущение тепла тела Кузьмы.

Его подбородок прижался к ее плечу.

— Счастлив? — вновь спросила она, дрожащими руками пытаясь расправить свитер, чтобы понять, какой стороной надеть тот правильно. Но сейчас уже не вырывалась.

А больно так, что сил нет. На грани с физической болью, когда каждый нерв рвет и суставы выворачивает. И снова мутит. Две зефирки за полдня точно не способствуют здоровому желудку.

— Сама не знаешь? — тихо хмыкнул Кузьма.

И будто что-то упало сверху, вновь накрыв колпаком то пламя, которое пылало секунду назад между ними. Железобетонная сила воли, будь он проклят!

Но в душе всегда же только молилась за этого мужчину.

В конце концов, Кузьма отклонился и позволил ей натянуть свитер. А вот сам одеваться не торопился. Поднял руку, лично расправил волосы Кристины, еще на какое-то время задержав ее пряди в своих ладонях. Намотал на пальцы.

— И что же тебя заставило так кардинально имидж сменить? — пытался вернуться к ровному тону, но она всю бурю эмоций, которые и он давил — слышала.

— Надоел прошлый? — предположила Кристина, не глядя на него. Глубоко вздохнула. Провела пальцами по лицу, словно в чувство саму себя приводила. — Захотелось заняться собой для разнообразия?

Кузьма не ответил. И Кристина все же повернулась, не поняв реакции.

— Очень красиво, малыш, — хрипло прошептал Кузьма, будто этого и ждал. Глаза в глаза. Чтобы она его реакцию видела. А пальцы все еще в ее волосах. — Обалденно просто. С ног сшибает…

Кристина зажмурилась, просто не рискуя сейчас ни смотреть на него, ни что-то говорить.

За это, что ли, ее вновь и вновь в землю втаптывает?

Выдохнула, пытаясь даже его запах изгнать из легких. Но ведь бесполезно все, разве она не знает?

— Я тебе деньги переведу назад, все равно не понадобились…

— Оставь. Не выдумывай, красивая моя. Бери больше…

— Не надо, я хорошо зарабатываю, — улыбнулась криво, посмотрела на него сквозь ресницы.

— Я даже слышать этого не хочу, — Кузьма фыркнул. — С юмором у тебя неладно.

Кристина протянула руку и начала сама медленно застегивать пуговицу за пуговицей на его сорочке.

— Разве в деньгах счастье, родной? — тихо спросила.

Даже глаз не поднимала, сделав вид, что целиком сосредоточена на своем занятии. Дошла до ворота, закончила. Наклонилась и на секунду прижалась губами к его кадыку, дернувшемуся от ее касания. Или от вопроса?

Отстранилась. Он уже не останавливал. Отпустил ее волосы, признав право Кристины на свободу.

— Ты куда? — спросил, когда она аккуратно взяла свое пальто.

— Собиралась зайти проверить кофейню, что на углу дома. Интересно, почему «авторской» называется, — так, словно бы ей это легко и ничего не стоит, поделилась своими планами.

— А потом? — не отпускал-таки. Хоть словами, а удерживал.

— Не знаю, Кузьма. — Кристина глянула прямо на него. — Может, в больницу загляну, раз уж здесь, рядом. Есть пара непростых пациентов, проверю, что и как…

— Прекрати себя загонять! — снова возмущается.

— А что, вам такую прерогативу оставить? — она хмыкнула и набросила пальто на плечи.

Хорошо, сейчас не сильный мороз. Да и ветра нет…

Кузьма сжал зубы до слышимого скрипа и отвернулся к противоположному окну. Кристина осмотрелась, пытаясь обнаружить свою сумку. Нашла под передним сиденьем, вытащила.

— Романа не трогай. Не в нем дело, — в последний раз провела по волосам пальцами, глянув в зеркало заднего вида.

— Почему тогда о набережной вспомнила? — хмыкнул он недоверчиво.

Кристина помолчала, уже взявшись за ручку двери. Посмотрела через стекло на спину Вадима, который все это время стоял невдалеке, периодически осматривая двор.

— Тебя увидеть хотела.

— Могла просто позвать, — почувствовала, как он костяшками провел по ее спине. Даже через пальто ощутила.

— Могла, — хрипло согласилась Кристина и открыла дверь.

Вадим тут же повернулся и двинулся в их сторону.

— Береги себя, — почему-то попросила, уже поставив ногу на тротуар.

Сто лет такого не говорила. А тут дернуло что-то. И страх от этого душу сжал. Господи! Глупости в голову лезут…

— За каким лядом? — сардонически рассмеялся он. Его рука уже вновь в ее волосах, затылок гладит.

— Я прошу, родной… — зажмурилась.

Кузьма только хмыкнул. Но не задерживал больше, позволил выйти.

— Спасибо, — Кристина поблагодарила Вадима, который протянул ей ладонь.

Водитель вежливо кивнул. А Кристина пошла к той кофейне, больше не оборачиваясь.