Тетушка против

Глава 01

Объявление гласило:

«Требуется немолодая и некрасивая сиделка с плохим характером для ухода за психически неуравновешенным пациентом.

Низкая оплата и проживание в дряхлом замке со сквозняками гарантированы».

Хмыкнув, Маргарет еще раз сверилась с адресом и сочла, что это превосходное предложение полностью ей подходит.

Не откладывая и не сомневаясь, она проворно собрала вещи и с саквояжем в руках спустилась вниз, громко призывая:

— Господин Гаспар, господин Гаспар!

Разумеется, вместе со сдержанным и прекрасно воспитанным мажордомом в холл тут же просочилась неугомонная нянюшка Латуш, от которой не было ну буквально никакого покоя.

— Куда-то собрались, тетушка Маргарет?

Старая мерзавка упрямо отказывалась называть ее госпожой, переняв у своей воспитанницы «тетушку».

По мнению Маргарет, нянюшка Латуш была слишком беззаботной для своей должности. Вместо того чтобы прививать Пеппе скромность и сдержанность, она поощряла ее склонность к кокетству, нарядам и танцам.

Прибыв в этот дом, Маргарет навела порядок в каждом углу, но вот нянюшку Латуш вымести за порог так и не сумела. Пеппа, обладая легкомысленным и слабым характером, редко противостояла тетушке, однако к своей кормилице была привязана накрепко. Маргарет поощряла любые проявления твердости, если только считала их разумными, и это затянутое противостояние неизменно выводило ее из душевного равновесия.

— Господин Гаспар, — не обращая на нянюшку Латуш ровно никакого внимания, обратилась Маргарет к мажордому, — будьте любезны сообщить моей племяннице, что я отправилась погостить к своим родственникам по отцовской линии. Полагаю, этот визит затянется на несколько недель.

— Ваши родственники по отцовской линии живут за морем, — тут же вставила нянюшка Латуш. — Не собираетесь ведь вы плыть к ним на корабле? Даже для вас такое путешествие в одиночку — это чересчур.

Маргарет смерила ее ледяным взглядом и снова повернулась к мажордому.

— Смею надеяться, что в мое отсутствие вы позаботитесь о том, чтобы в доме все шло по заведенному порядку. Ну а вы, моя дорогая, — все же соизволила она заговорить с нянюшкой, — удержите юную госпожу от новых глупостей. Хватит с нее безрассудств в этом сезоне.

— Помолвка с блистательным графом Флери никоим образом не безрассудство, — возразила старуха, и на ее морщинистом лице появилось то особое выражение благоговения, которое часто можно наблюдать у простолюдинов при малейшем упоминании знати.

У Маргарет насчет графа Флери было ровно противоположное мнение, но она уже высказала его, нисколько не стесняясь в выражениях, Пеппе, так что повторяться не считала нужным.

— К счастью, — сухо произнесла она, — помолвка пока не объявлена. И я надеюсь, судьба убережет нас от подобного родства.

— Тетушка Маргарет, — сладкоречиво напомнила нянюшка Латуш, буквально лучась ехидством, — но ведь ваша достопочтенная матушка выскочила замуж за обыкновенного моряка, так вам ли вставать на пути настоящей любви?

Отвечать на подобную бестактность значило бы уронить собственное достоинство, а Маргарет никогда себе этого не позволяла. Поэтому она просто еще раз кивнула Гаспару и вышла за дверь, коротко помолившись, чтобы в ее отсутствие Пеппа не выкинула новых фортелей.

Прощаться с племянницей у нее и мысли не возникло — та вот уже третий день изволила горестно возлежать в кровати и сыпать жалобами и упреками. Условие, при котором тетушка разрешила бы брак с драгоценным графом Флери, казалось юной кокетке невыносимым. Целый месяц разлуки виделся влюбленной девчонке вечностью.

Маргарет уже достаточно пожила на этом свете, чтобы понять: нет ничего быстротечнее времени. Поэтому ее неимоверно раздражали преувеличенные страдания, которым с упоением предавалась Пеппа.

К самой Маргарет судьба была более милостива, наградив посредственной внешностью, трезвым рассудком и бедностью. И то, и другое, и третье надежно защищали ее от любовных переживаний и хлопот с кавалерами. Властно управляя личной жизнью племянницы, она убедилась, сколь докучливы эти прыткие ухажеры. Они то и дело норовили под самыми различными предлогами просочиться в гостиную и прочно там угнездиться. И пока Маргарет гоняла бестолковых юнцов, Пеппа за ее спиной умудрилась сговориться с нищим повесой! К тому же не первой свежести.

Нет, от графа Флери в качестве жениха следовало избавиться любой ценой, и именно этому важному делу Маргарет намеревалась посвятить ближайшие недели.

***

Маргарет бодро прошагала сразу три квартала и сначала наведалась к своей единственной приятельнице, виконтессе Леклер, с которой они сдружились на почве садоводства. Там она пробыла недолго и скоро взяла старомодный открытый экипаж с кучером и лошадьми. Она не одобряла нынешних глупостей, и кареты, которые катались сами по себе, на кристаллах, казались ей ненадежными.

Ее путь лежал в далекий пригород, туда, где заканчивались ухоженные поля, заливные луга и начинался дикий лес, куда за последние тридцать лет не ступала нога дровосека.

Семейство Флери, некогда процветающее и обласканное королевскими милостями, ныне переживало не лучшие времена. Маргарет была готова поставить на кон свою непорочность, что вовсе не о юных прелестях Пеппы грезил жених, а радел о своих капиталах.

Сам по себе брак по расчету не представлялся дурной затеей — каждое трезвомыслящее существо мечтало сделать свою жизнь лучше. И будь на месте графа более рассудительный жених, Маргарет бы и глазом не моргнув отдала за него Пеппу. Вот уж она намучилась с этой девицей, хоть бы кто прибрал ее скорее к рукам… Но выдать единственную племянницу за транжиру? Увольте, не для этого Маргарет десять лет кряду запугивала собой управляющих и тщательно проверяла накладные, не позволяя обворовывать юную госпожу сверх всяких приличий.

Дорога до замка показалась Маргарет чудесной прогулкой — ранняя осень принесла долгожданную прохладу. Единственное, что ее беспокоило, это не слишком чистый воротник на рубашке возницы.

— Послушайте, милейший, — прокашлявшись, заговорила Маргарет тем особенным тоном, который сообщал собеседнику, какой милости его удостоили. — Это ведь не так сложно, в конце концов. Берете таз с водой, да погорячее, добавляете туда мыла и трете изо всех сил.

— Что? — разинул рот неряха, оглядываясь на нее через плечо.

— Следите за дорогой, любезный. Ваша рубашка, вот что. Она серая от грязи.

— Понятное дело, — согласился возница беззаботно, — все эти проклятые фабриканты. Весь город задымили своими заводами. Алхимики работают круглыми сутками, вот времена пошли, а? Нате вам и кристаллы для полива огородов, и для освещения. А слышали, на прошлой неделе выпустили новинку — кристаллы для кладовых, чтобы еда, значит, не портилась. Попомните мое слово, люди скоро и вовсе перестанут работать, знай себе заряжай кристаллы да плюй в потолок.

— Перестанут работать те, кто добывает или заряжает кристаллы, — возразила Маргарет. — А бедняки останутся бедняками.

— Знамо дело. Мы с моей дорогой хозяйкой приглядывались — ба! Да самая завалящая шахта стоит больше, чем весь наш Арлан вместе с предместьями… А у герцога-то, сказывают, их десять!

— Семь, — машинально поправила Маргарет.

Некогда ее родной дядя, Кристоф Бернар, тот самый, который выгнал свою сестру Лилиан из дома за брак с моряком, согласился взять земли на севере Руажа за долги. Почва там была скудная, соленая да глиняная, а месторождение неизвестных минералов не сулило какой-то выгоды. Уже при его сыне Эрнесте, отце Пеппы, алхимики объявили о скупке этих минералов для каких-то опытов. А потом на семью Бернар хлынули деньги, и теперь Пеппа считалась одной из самых богатых невест Руажа, что с лихвой компенсировало ее низкое происхождение.

— Семь так семь, — покладисто согласился возница и сплюнул, низко склонившись к земле. Маргарет невольно подобрала подол, опасаясь, как бы отвратительный сгусток не принесло на нее ветром. — Так или иначе, а наш герцог Лафон строит фабрики как одержимый.

— Так это герцог виноват в том, что вы не потрудились привести свою одежду в порядок? — язвительно уточнила она. — В конце концов, это вопрос самоуважения.

— Уважение, вот оно, — охотно подхватил ее собеседник. — Я своей дорогой хозяйке так и сказал: уж я бы ее ни за что не выставил из дома ради хорошенькой модистки. А герцогу хоть бы хны: старую супругу за порог, новую под венец. Я вам вот что скажу: все возницы города на стороне бедной герцогини. Уж до чего добра и щедра, никогда нос перед горожанами не задирала.

— Стало быть, герцогиня Элеонор ваша добрая знакомая? Заходит к вам на чай?

— Смейтесь, госпожа, смейтесь. А и мы когда-то работали в приличных домах да нагляделись на эту знать. На балы ехают все в парче, а обратно — на бровях, — и он хохотнул, довольный столь цветистой фразочкой.

— Ну вы и болтун, — покачала головой она, прекрасно понимая, что ни в один приличный дом не взяли бы человека, который не в состоянии постирать себе рубашку. Ее собственная прислуга, вернее, прислуга Пеппы, всегда была опрятно одета, уж Маргарет за этим следила.

— Мы с вами одного поля ягоды, — заявил возница, отчего она едва не заскрипела зубами. — Вы, должно быть, экономка или гувернантка? Платье-то чистенькое, но дешевенькое, уж я в этом разбираюсь. Моя хозяйка все о шелках талдычит, да куда там. Нынче-то не то что прежде, нынче повсюду эти кристаллы. Приличному вознице только и остается, что ловить на улице таких вот старомодных дамочек вроде вас. У меня есть приятель, почтенный фонарщик, так ведь тоже остался не у дел…

Дальше Маргарет не слушала.

Поправив складки своего простого платья, предназначенного для удачного торга на рынке, она уставилась на речушку вдоль дороги.

Речушка — это не то же самое, что море. Когда-то Маргарет жила на берегу и часами смотрела на горизонт, ожидая возвращения отца из плавания. Ее несчастная матушка, выросшая в обеспеченной семье Бернаров, искренне верила, что пока ты не обращаешь внимания на нищету, то ее с тобой не случится. Она с такой стойкостью игнорировала поношенные наряды и супы, в которых плавала одна чечевица, что Маргарет только к десяти годам осознала: да ведь они бедняки, беднее некуда!

— А трактирщик, стало быть, и говорит — ну уж за пивом люди всяко припрутся, мне кристаллы не страшны… — бубнил сам с собой возница, а Маргарет отметила, что они уже въехали на земли Флери и картина вокруг изменилась. Неухоженные поля, заросшие высокой, по пояс, травой, вызывали у нее негодование. Как можно так запустить собственные владения!

Строение, которое выросло перед ними на повороте, мало походило на добропорядочный замок. Во-первых, он был таким древним, что, кажется, его возвели еще при короле Луи Беспечном. Во-вторых, Маргарет не понимала, как можно жить в доме с настолько грязными окнами. Это же оскорбительно!

Будь она графом Флери, просто снесла бы это нелепое сооружение и построила на его месте небольшой уютный особняк, который куда проще протопить и отмыть.

— Вот и все, госпожа, — объявил возница, притормаживая на заросшей крапивой подъездной аллее, — с вас десять монет.

— Да вы шутите, милейший, — все еще неодобрительно рассматривая замок, процедила Маргарет, — больше семи ни за что не дам. И вот еще что, — порывшись в саквояже, она достала кусок хозяйственного мыла и протянула его насупленному вознице.

Он оценил ее упрямо выдвинутый подбородок, поджатые губы и решительность, с которой Маргарет была готова сражаться за каждую монету, и, снова сплюнув, на этот раз прямо ей под ноги, развернулся и отправился в город.

Дверь замка со зловещим скрипом распахнулась, и на пороге появилась молодая девушка, до того хорошенькая и нарядная, что даже тщеславная Пеппа уступила бы ей по части лент и кружев.

Маргарет частенько видела эту девицу на балах и приемах, куда ей приходилось сопровождать племянницу — вот мука! В отличие от многих назойливых матушек и тетушек, она никогда не привлекала к себе внимания, вместе с другими кумушками подпирала стенки и бдительно стреляла глазами по сторонами.

Девушка была Соланж Флери, младшая сестра злополучного жениха, такая же кокетка и ветреница, как и Пеппа. В этом сезоне они составляли достойную конкуренцию друг другу, переманивая кавалеров и ведя подсчет своим победам.

— Кто вы? — звонко спросила Соланж. Должно быть, дела у семейства Флери обстояли совсем туго, раз она лично выскочила встретить гостью. Где же вся прислуга, где манеры?

— Прибыла по объявлению, — с достоинством объявила Маргарет.

— По какому объявлению?

Поставив на землю саквояж, Маргарет достала из него газету и, тщательно расправив ее, протянула растерянной красавице. Та, хмурясь, прочитала объявление, а потом рассмеялась.

— Господи боже, да ведь это Жанна так шутит. Рауль вовсе не психический, и ему не нужна никакая сиделка.

— Правильно, — закричали из дома, — ему нужен цербер!

На пороге появилась другая девушка — постарше, в платье построже. Ее лицо выражало усталое недовольство. Окинув Маргарет цепким взглядом, старшая из сестер Флери распахнула дверь шире.

— Входите, милочка, — пригласила она с тем неуловимым покровительством, с которым аристократы обращались ко всем напропалую, — Я Жанна Флери, а это моя младшая сестра Соланж. А вы, стало быть?..

— Пруденс Робинсон, — заявила Маргарет, и это было чистой правдой. Ее полным именем было Ортанс Маргарет Пруденс, отец чтил традиции своей родины, хоть и покинул ее ради возлюбленной.

Они оказались в просторном холле, куда грязные окна пропускали крайне скудный свет. Маргарет успела разглядеть только вереницу старинных портретов и широкую бальную лестницу, уходящую в темноту.

Сестры Флери проводили ее в небольшую утреннюю гостиную, где, видимо, пытались навести уют. По крайней мере, сняли чехлы с мебели и смахнули пыль со столиков.

— Не смотрите на эту запущенность, — сказала Жанна, — наша семья давно здесь не живет. Мы предпочитаем Арлан.

Маргарет опустила саквояж на довольно чистый ковер и села на софу, выпрямив спину и сложив руки на коленях.

— Это все брачные затеи Рауля, — засмеялась Соланж. — Он охотится на принцессу, но ее охраняет злобный дракон.

— Простите? — она вопросительно подняла одну бровь.

— Злобный дракон в лице злобной тетушки, — пояснила Соланж.

— Дорогая, я, кажется, просила тебя воздержаться от подобных сравнений, — холодно одернула ее Жанна. — Но расскажите нам о себе, Пруденс. Вы, кажется, не из здешних мест?

— Я родилась в соседней провинции, — скупо обронила Маргарет, не желая вдаваться в излишние подробности. Она действительно выглядела в Руаже белой вороной — из-за русых волос и светлой кожи, а больше всего — из-за степенности, доставшихся ей от отца. Все вокруг были смуглые, беззаботные и импульсивные, они быстро тараторили и активно жестикулировали, очень утомляя Маргарет.

Здесь, в долине, полной солнца, виноградных лоз, любовных баллад и живописных пейзажей, поэты встречались на каждом шагу. Казалось, сама земля рождала их, наполняя воздух страстями. И холодные сердцем особы, подобные Маргарет, были в диковинку.

— Последние десять лет управляла большим особняком в Арлане. На мне были слуги, покупки, счета, — тут Маргарет снова не покривила душой.

— И вы можете предоставить рекомендации?..

— Виконтессы Леклер, — она достала из поясного кошеля письмо, которое приятельница написала под ее диктовку, и протянула его Жанне.

— И по какой причине вы решили оставить службу у виконтессы?

— Она собралась в монастырь, — не моргнув глазом объявила Маргарет.

— Диана? — изумилась Соланж. — Но мы обедали у нее на прошлой неделе, она выглядела такой оживленной… Бедняжка. Казалось, она уже полностью оправилась от смерти супруга.

— Чужая душа потемки, — благонравно отозвалась Маргарет. Она не боялась, что ее вранье раскроют, поскольку не собиралась надолго задерживаться в этом дряхлом замке. Ей всего-то и надо было — уличить графа Флери в вероломстве и неумении следовать своему слову.

— Скажите мне, Пруденс, достаточно ли у вас твердости характера, чтобы удержать в этих стенах одного скучающего графа? — заговорила Жанна, внимательно изучив рекомендацию. — Ибо именно такое условие поставила нам тетушка невесты: Рауль должен доказать, что способен прожить без карточных игр, скачек, балов, театра, общества актерок и танцовщиц хотя бы месяц… По мне, это испытание, с которым он не в состоянии справиться. Конечно, мы тоже будем здесь, чтобы уберечь его от побега в Арлан, но помощь нам бы не помешала.

— Вам нужно было нанять гренадеров, — ответила Маргарет отстраненно.

Соланж рассмеялась, а Жанна поджала губы.

— Такая мысль приходила нам в голову, — легкомысленно ответила младшая из сестер Флери, тряхнув локонами. — Но Рауль совершенно не переносит принуждения. Запри его здесь силой — и он обязательно удерет всем назло. Нет, тут нужен иной подход.

— Зачем же столько стараний для человека, который не желает совершить ради своей невесты даже такой малости? — уточнила Маргарет скептически. — Не проще ли вовсе отказаться от этой женитьбы?

Жанна опустила взгляд, а Соланж шепнула, интимно склонившись к Маргарет:

— Невеста богата… Дорогая Пруденс, если этот брак состоится, мы щедро отблагодарим вас.

— Или же, — она точно знала, что брак не состоится, поэтому осталась равнодушной к посулам, — вам следовало обратиться к хорошенькой особе, не обремененной высокой моралью. Уж она-то смогла бы удержать графа в четырех стенах.

— И такая мысль нам приходила в голову, — безмятежно кивнула Соланж, — но она разбилась о принципы Жанны.

— Что ж, — Маргарет поднялась, — мне все понятно. Позвольте взглянуть на пациента?

Таким образом, она наняла саму себя, не давая сестрам Флери возможности слишком долго поразмыслить над ее кандидатурой.

— Я провожу вас, — вызвалась Соланж, тоже поднимаясь. — Только прошу понять: мне вовсе не хочется самой соваться в крыло, которое занял Рауль. Когда он не в духе, это, знаете ли, весьма утомительно. Но вы, полагаю, справитесь.

О да, Маргарет в этом не сомневалась. Не пройдет и недели, как граф Флери окажется снова в Арлане — уж она-то об этом позаботится. И тогда она устроит брак Пеппы с куда более приличным человеком, вот увидите.