Тетушка против

Глава 19

Торопясь вслед за Раулем длинными замковыми коридорами, Маргарет переживала о том, что весь день что-то подметала, чистила и мыла, а про Бартелеми даже не вспомнила. Не существовало таких горестей, от которых не помогла бы тяжелая и долгая уборка, и сейчас она мечтала только о теплой кровати, а никак не о беготне по холодным склепам.

Они промчались мимо Жана, тащившего дрова в столовую, мимо Мюзетты, выносившей из кухни ведро с очистками, мимо новенькой горничной с посудой в руках. Приближалось время ужина, и немногочисленные слуги сбивались с ног. Маргарет тоже следовало быть среди них, но вместо этого она спешила за Раулем Флери туда, где было темно и страшно.

Скорее всего, Бартелеми просто слишком увлекся, исследуя лабораторию и забыл о времени. Но мог ли он забыть об обеде? По ее наблюдениям, такие вот тощие юнцы невероятно прожорливы и всегда находятся в поиске пропитания.

Кристаллы, наполовину разрядившиеся, так и лежали при входе в склеп. Совсем скоро их придется везти в город на подзарядку, если только Бартелеми не сможет сделать это сам, что вряд ли. Алхимики славились своей жадностью и неохотно делились практическими знаниями даже с собственными учениками. А ну как молодая поросль перехватит у них клиентов?

Следуя уже привычным маршрутом, Маргарет лавировала между скульптурами, стараясь не удариться о каменные вытянутые руки женщин и длинные, старательно вылепленные мечи мужчин. Ослабевший поток света метался, выхватывая из темноты то серые стены, то застывшие лица, у которых местами откололись кусочки, то Бартелеми, мирно спящего на одном из надгробий.

— Поглядите-ка на голубчика! — воскликнула она, резко останавливаясь. — Вот он, ваша светлость. Дрыхнет как ни в чем не бывало.

— Могильная плита — не самое удобное место для сна, — удивился Рауль, присаживаясь около мальчишки. — Эй, братец!

Бартелеми никак не отреагировал, и пришлось потрясти его за плечо, чтобы разбудить.

— О, Кристин, — пробормотал он с мечтательной тоской, — мне так жаль…

— Ну надо же, — Маргарет подсветила кристаллом имя на могиле. — Снова та самая Кристин.

— Леру, черт вас подери, — гаркнул Рауль, отчего алхимик неохотно разлепил глаза, посмотрел изумленно, а потом простонал:

— Как, опять вы?

— А вы что же, просто проспали весь день? — спросил Рауль почти с обидой, ведь он так спешил со спасательной миссией, а спасать-то оказалось и некого!

Маргарет, наклонившись, приложила ладонь ко лбу Бартелеми.

— Теплый, — не поверила она. — Как странно. Ведь камень холодный, к тому же тут сквозняки да сырость.

— Как вы могли просто взять и заснуть в склепе? — не унимался Рауль.

— Она позвала меня, — пролепетал мальчишка. Сонный и порозовевший, он казался совсем юным, беззащитным.

— Кристин? — с пониманием уточнила Маргарет. — Да эта женщина неутомимо является всем подряд. Я ведь тоже встречалась с ней внизу, на болотах.

— Там громко стрекотали цикады. И солнце… и пахло сосной, и смолой, и я упал прямо на иголки…О боже, — он протянул вверх руки, ладони были все исколоты, и мелкие капельки крови смешивались с хвоей и землей.

Рауль отпрянул, едва не налетев на Маргарет, и она поспешно увернулась. Ей даже смотреть в его сторону было трудно и неловко. Как мог бездельник-граф, кичившийся своим праздным образом жизни, пойти и продаться выскочке-герцогу ради пустого каприза своей сиделки? Нет, нет, даже думать о таком невозможно! Нельзя позволить себе поверить, что кто-то решит хоть пальцем ради нее пошевелить. Просто расторжение помолвки с богатой невестой не оставило бедняге выбора. А интендант так, под руку подвернулся.

— Давайте поспешим к ужину, — предложил Рауль, помогая алхимику встать. — Жанна не любит ждать.

— Уже ужин? — всполошился Бартелеми. — А что же обед? Так ваша сестра вернулась?! Ой-ей!

— Уж не боитесь ли вы ее, братец? — рассмеялся Рауль.

— Разумеется, боюсь, она едва не выставила меня из замка! Вы как знаете, ваша светлость, но я почти уверен: госпожа Жанна меня недолюбливает.

— Вам показалось.

— С другой стороны, — упрямо продолжал Бартелеми, весьма шустро устремляясь в сторону замка. Кажется, пропущенный обед чрезвычайно действенно прибавлял ему скорости, — госпожу Жанну можно понять: я подобен лисе в курятнике.

— Простите? — с надменностью, которая время от времени извлекалась из пустых карманов, обронил Рауль.

— Этот замок — просто кладезь грязных семейных секретиков. Кто захочет, чтобы они вылетели на свободу? Лучше бы вам всем вести себя повежливее со мной, так и передайте своей сестре.

И Бартелеми спрятался за Маргарет, немедленно оробев от собственной дерзости. А она спрятаться не успела — от взгляда Рауля, призывающего ее стать соучастницей его веселого удивления: мол, каков нахал, полюбуйтесь-ка на него! И безо всякой веской причины это вызвало такой силы смятение, что едва не столкнуло ее с дверным косяком.

***

Стоя в углу возле буфетной, Маргарет внимательно следила за тем, как новые слуги подают еду. И увиденное ей категорически не нравилось. Мальчик, Тома, держал вычурную фаянсовую супницу, будто ведро с углем — неуклюже и рискуя все пролить. Девочка, Манон, уже успела уронить серебряный нож, а теперь и вовсе изображала собой истукан, восторженно глазея на красавчика-графа вместо того, чтобы подлить воды Жанне.

Насколько Маргарет разбиралась в таких девицах, полных не хитрого кокетства, а наивного восхищения, от них то и дело жди бастардов.

— И как долго вы намерены радовать нас своим присутствием? — меж тем прямолинейно спросила Жанна у Бартелеми, заставив того недовольно заерзать, а Рауля — нахмуриться.

— Дорогая, — сказал он укоризненно, — господин Леру — мой гость.

— Конечно, — поджала губы она.

Бартелеми в панике выпалил, обращаясь к Соланж и старательно игнорируя старшую из сестер:

— Моя госпожа, вы невероятно похожи на свою далекую прабабушку Кристин.

Тут Манон наконец опомнилась, бросилась наливать воды Жанне и поставила графин на стол с таким глухим стуком, что Маргарет едва не вздрогнула. Нельзя же шуметь, как на конюшне!

— Я? — с неожиданной обидой воскликнула Соланж. — Да как вы смеете! Вы видели ее картофельный нос? Крохотную сплюснутую голову?

— Ты слишком сурова к бедному художнику, — с мягкой иронией вмешался Рауль. — Триста лет назад он считался выдающимся в своем деле.

Тома, разлив всем супа, положил грязную ложку прямо на скатерть. Маргарет, мысленно дав себе зарок надрать поганцу уши, пока лишь стиснула зубы. Похоже, у нее будет очень много дел после этого чертова ужина.

— Нет-нет, — заторопился Бартелеми, вспыхивая и взмахивая руками. — Портрет совершенно ужасный в своей архаичности! Я имею в виду настоящую Кристин.

— Теперь он бредит, — с нескрываемым злорадством усмехнулась Жанна.

— А я бы послушала, — все еще настороженно проговорила Соланж, чье любопытство явно перевешивало оскорбленное самолюбие. — Что есть «настоящая Кристин»?

— Кристин из моего сна, — охотно и восторженно затараторил Бартелеми. — Она показала мне, сколь драматично оборвалась ее беззаботная юность в родительском доме.

— Докажите, что вы не придумали все, — азартно предложила Соланж, и одновременно с ней Жанна сказала:

— Какая наглость эти фантазии!

Бартелеми услышал только первое.

— Доказать? — повторил он, горделиво выпрямляясь. — Извольте же! У отца Кристин была густая борода, обветренное лицо и сильные руки…

— Этого уже не проверить, — не сдавалась Жанна.

— Она была счастлива до того, как ее отдали грубому вояке Кристофу Флери в качестве талисмана на удачу.

За столом воцарилось мрачное молчание. Даже Рауля, далекого от переживаний о чести семьи, пробрало, и он резко отставил от себя тарелку, утратив аппетит. Тома подпрыгнул и бросился ее убирать, едва локтем не заехав его светлости по уху (Маргарет обреченно зажмурилась, не в силах на это смотреть).

— Что вы несете, господин алхимик? — в полном отчаянии простонала Жанна.

— Его величество Луи Беспечный, — с запальчивостью несправедливо обвиненного мальчишки зачастил Бартелеми, — задумал далекий и славный поход и собрал под своими знаменами двенадцать преданных вассалов. На удачу, чтобы каждому из них было к кому вернуться, он вручил холостякам по невесте из старинной знати. Так Кристин стала женой Кристофа.

— Вручил? — повторила Соланж шепотом. Она явно сразу поверила его словам и ужаснулась им: — Как простую вещь? Вроде кроличьей лапки?

— Господин Леру, — бесцветно проговорила Жанна, — ваши сочинительства довольно необычны… да вот только они и оскорбительны тоже. Предполагать, что этот брак был лишь королевской прихотью, значит выступать против всей истории нашей семьи. Ведь хорошо известно, как сильно Кристоф Флери любил свою жену и как он скорбел после ее ранней кончины.

Бартелеми растерянно замолчал, явно ощущая шаткость своего положения, ведь он действительно не мог ничем весомым подкрепить сказанное. Сны — это всего лишь сны, что с них взять?

Маргарет, неусыпно следя за каждым движением Тома и Манон, вспомнила, какой Кристин явилась к ней на болотах. Она казалась лукавой и беспечной, а о муже говорила с той легкостью, с какой не говорят о нелюбимых деспотах.

Возможно, восемь лет ожидания и трое детей подарили ей смирение. Или же… или же Кристин появилась, чтобы просто взглянуть на Маргарет и не сочла ее пригодной для откровений? Мальчишка-алхимик приглянулся ей куда сильнее, раз уж она забрала его в свои сонные владения на целый день и рассказала о себе куда больше?

— Но почему она приснилась именно вам? — сухо спросил Рауль. — Здесь трое ее прямых потомков, а вы всего лишь чужак.

— На этот вопрос у меня есть ответ, — обрадовался Бартелеми, уподобившись усердному студенту на уроке, — потому что я первый алхимик, ступивший в фамильный склеп за триста лет! Так сказала Кристин и велела мне найти последний, самый важный ингредиент!

— Какой ингредиент? — жадно спросила Соланж.

— Тут его светлость меня и разбудил, — моментально поник Бартелеми.

— Что же, — Жанна поднялась с места, — довольно с меня сказок на ночь. Господин Бартелеми, я надеюсь, что вы вспомните наконец об уважении к хозяевам этого дома и оставите наших предков в покое. Доброго вечера, господа.

***

На кухне Маргарет наконец-то дала волю терзавшему ее гневу.

— Вы что же, — набросилась она на новеньких слуг, отправив Мюзетту отдыхать, — никогда в жизни не прислуживали за столом? Завтра же вы, Тома, выстругаете деревянную посуду, и мы будем тренироваться ее подавать. Бесшумность и аккуратность, дорогие мои, бесшумность и аккуратность! А вы, Манон, научитесь опускать взгляд и смотреть только руки господ, тарелки и графины. Мыслимо ли так беззастенчиво глазеть на его светлость? Да у меня уши полыхали от стыда за вас. А теперь вон отсюда и не смейте прикасаться к грязным тарелкам, не хватало еще перебить остатки!

Вручив недотепам по ведру с водой, чтобы они самостоятельно привели отведенные им комнаты в порядок, Маргарет тщательно перемыла посуду, а потом искупалась сама в остатках горячей воды, после чего наконец отправилась к себе, чтобы упасть в постель и немедленно уснуть.

***

Когда-то Пеппа была очень прилипчивым ребенком. Рано потеряв родителей, она ластилась даже к своей суровой тетушке и, не находя у нее отклика, убегала в объятия нянюшки Латуш. Маргарет не привыкла к нежностям, но она всегда следила за тем, чтобы племянница была сыта и хорошо одета, чтобы не простужалась на сквозняках и регулярно бывала на свежем воздухе, чтобы получила достойное образование и ни в чем не нуждалась.

Проснувшись на рассвете с мокрой от слез подушкой, Маргарет вспомнила, как раз за разом резким словом или холодным жестом отталкивала от себя девочку, и задалась вопросом: почему она же она не могла быть хоть немного ласковее, теплее? Чего ей стоило хоть иногда самой взять гребень и расчесать волосы Пеппы или почитать ей на ночь книжку?

На смену первому, острому потрясению приходили сожаления и раскаяние. Маргарет сама виновата в том, что оказалась одинокой и ненужной. Однажды Пеппа назвала ее злой ведьмой и оказалась совершенно права.

Двигаясь медленно и устало, Маргарет почистила одно из двух своих платьев, умылась холодной водой, собрала волосы в строгую прическу. Думая о предстоящих заботах — разбудить остолопов и отрепетировать с ними подачу завтрака, который еще следовало приготовить, она толкнула дверь и застыла на пороге, увидев Рауля Флери в коридоре.

Он приволок стул, на котором теперь дремал, облокотившись на стену. По сравнению со вчерашним небрежным нарядом, сегодня он снова щеголял присущей ему пышностью, локоны лежали роскошными волнами, а пряжки на нарядных туфлях бесстыже блестели. С чего бы ему так расфуфыриваться? Да еще без помощи нового лакея, который явно не успел добраться до графского гардероба? Неужели восторженные взгляды Манон не остались незамеченными?

— Ваша светлость? — буркнула Маргарет, скрещивая руки на груди. — Смею надеяться, что никто не застал вас прямо возле моей комнаты. Не хотелось бы объясняться с вашими сестрами.

Однажды она сама провела ночь в этом самом коридоре, карауля Рауля, чтобы он не сбежал в Арлан. Но это было совсем другое дело.

— Ах, Пруденс, — мечтательно проворковал он, не открывая глаз. — Милая Пруденс и ее разлюбезное моему сердцу ворчание. Я соскучился.

— Когда же вы успели? — очень спокойно спросила она, не позволяя голосу дрогнуть. А в груди сразу застучало, забухало, стыдно и жарко.

— Бессонные ночи длинны, — пожаловался он, а потом улыбнулся, вскочил, взмахнул ресницами, поганец. — Умоляю, скажите мне, что вы не очень заняты этим утром. У меня на вас грандиозные планы.

— Совершенно свободна, — тут же ответила она. Завтрак? К черту завтрак, пусть об этом у Мюзетты голова болит.

— Тогда проверим комнату Люки? — предложил Рауль с такими искушающими интонациями, будто предлагал нечто сладко-порочное.

— Конечно, — охотно согласилась Маргарет. Уж лучше чужие тайны, чем собственные мучительные переживания о совершенных ошибках. Возможно, она напрасно оборвала все связи с Пеппой? Девчонка переступила черту, это правда, но ведь взрослые нужны для того, чтобы прощать провинившихся детей..

Торопясь отвлечься от бесплодных терзаний, она спросила:

— Как давно вы кукуете в коридоре?

— С полчасика, наверное, — ответил он, устремляясь дальше по коридору. — Не хотелось вас проворонить, вы ведь у нас ранняя пташка. Поди-ка потом поймай вас!.. Вот уж не думал, что однажды опущусь до ревности к собственному замку, — он рассмеялся, оглянувшись на нее и призывая повеселиться над этим забавным фактом тоже, однако Маргарет не было смешно.

Ей было страшно. Намеки Рауля становились все более плотными, осязаемыми, и делать вид, что ничего особенного не происходит, становилось все труднее.

Они свернули влево, оставив в стороне спальни сестер Флери, здесь коридор сужался, окончательно терял всякую помпезность.

— Вы думаете нашему любопытному алхимику в самом деле явился дух Кристин? — поинтересовался Рауль, останавливаясь возле одной из дверей.

— Кажется, я уже ничему не удивляюсь, — отозвалась Маргарет, скорее пытаясь осознать тот факт, что с ней беззастенчиво флиртуют, нежели в самом деле размышляя о замковой чертовщине.

Комната оказалась пустой. Нет, тут была мебель — покрытый пылью секретер, и шкафы, распахнувшие свободные чрева, и незаправленная кровать, да и все, пожалуй. Ни клочка бумаги, ни забытого шейного платка.

— Однако, — разочарованный, Рауль опустился на голый матрас. — Люка пропал за пару недель до того, как отца разбил удар. Возможно, прибрались здесь сразу, как только…

— Превратили человека в мумию, — кивнула Маргарет, открывая и закрывая ящики в секретере. — Ваш гувернер являлся образованным человеком, который принимал участие в господских экспериментах. Он просто обязан был вести записи, однако мы не нашли их ни среди дневников, ни в лаборатории. Неужели Анри все уничтожил? Но ведь это глупо! Вы уж простите, ваша светлость, но ваш отец не отличался стройностью мыслей и последовательностью суждений.

— Да что уж там, — с горечью признал он, — времена, когда я гордился своими предками, миновали. А если вы правы и Лафон вручил мне слуг в качестве шпионов, то слухи о том, что творил мой папаша, очень скоро поползут по Руажу.

— О слугах я позабочусь, — твердо пообещала ему Маргарет, тронутая этой безыскусной искренностью.

Рауль бросил на нее долгий и чуть затуманенный взгляд, а потом вдруг спросил:

— А ведь вы, моя Пруденс, наверное, безжалостны к кавалерам, которые позволяют себе разные вольности?

Она так и застыла, как одна из каменных статуй в склепе.

— Совершенно безжалостна, — с запинкой подтвердила Маргарет, — ко всем кавалерам… и вольностям тоже.

Боже! Что он несет!

Единственной вольностью, которую она ощутила на себе, было похлопывание по плечу от веселого зеленщика.

— Плевать, — решительно заявил Рауль, порывисто вскакивая. — Оно того стоит.

И он стремительно двинулся прямо на нее, Маргарет с невольной проворностью шагнула за секретер. Рауль, растяпа Рауль, зацепился длинным рукавом кафтана за все еще распахнутый ящик. Ругнувшись, он дернул рукой, пытаясь освободиться как можно быстрее, чтобы гарантированно получить свою долю жестокости, оцарапался пальцами о растрескавшуюся древесину, выдрал клок дорогущего узорчатого жаккарда (Маргарет еще успела огорчиться этой потере и утешиться, что она, возможно, сможет починить ценную ткань) и приблизился все-таки вплотную.

С неведомым ранее восторгом она наблюдала за тем, как его ладонь взлетает вверх, к ее лицу, как алая капля падает вниз, а потом вдруг все вокруг запестрело, ожило, и по стенам побежали неровные буквы.