Тетушка против

Глава 21

Маргарет быстро шагала к болотам, даже не оглядываясь на Рауля позади себя. Уж лучше бешеные кувшинки, чем чрезмерное замешательство, смущавшее ее едва не до слез. Это все разговоры о монастыре виноваты, а не ее постыдная слабость!

Невозможно было представить себе графа Флери, с его ресницами и локонами, с его изяществом и красотой, заточенного в безрадостной келье. Это стало бы преступлением против всего прекрасного в этом мире, и она ни за что не допустит, чтобы такое преступление свершилось.

Рауль создан для того, чтобы порхать по салонам, купаться в роскоши и не заботиться ни о чем другом, кроме роскоши своих жилетов. И Маргарет не даст ему оступиться по дороге к хорошей, приятной жизни. Понятно, что служба у Лафона не подходит этому человеку, он будет там совершенно несчастлив, но для начала сойдет. А там она подберет для него что-то получше, дайте только время, чтобы оглядеться и примериться.

Но сначала ей нужно постараться вернуть себе хладнокровие. Невозможно так распускаться из-за… разных неприличностей. Как банально, как мелко… как невозможно! Глубокая досада на саму себя вила гнездо где-то в животе: Маргарет, Маргарет, посмотри, как ты распустилась. Поддалась минутной слабости, как глупая горничная, и с кем! С вчерашним женихом Пеппы! Для женщины твоих лет и положения это совершенно недопустимая оплошность.

Жгучий стыд щипал ее щеки: не столько из-за поцелуев, сколько из-за предательского тепла, разлившегося по всему телу. Впрочем, из-за поцелуев тоже — что это было? Как это было! На несколько долгих минут ей даже показалось, будто в грудь ударило ядро от пушки — втихую, без гула и дыма, но так же разрушительно. Рухнула сама суть Маргарет Ортанс Пруденс Робинсон — женщины, которую в последний раз обнимали в далеком детстве, когда еще мама была жива. И сейчас она все еще была оглушена и частично ослеплена, двигаясь механически, как покойная Глэдис Дюран.

Из кустов послышался треск, громкое восклицание, а потом оттуда выкатился алхимик Бартелеми Леру с очередным мешком, на этот раз не рыпающимся.

— Ваша светлость, — вытаращил он глаза, — госпожа Пруденс! Эти болота, — тут он от души пнул свой мешок, — совершенно невыносимы. Я принес с собой целую бутыль щелочи, чтобы растворить всякое опасное, а они сегодня тихие-тихие, как назло!

— Доброе утро, Бартелеми, — светским голосом приветствовал его Рауль. — Вижу, вы тоже решили пропустить завтрак.

— Ваши сестры, — буркнул мальчишка, — особенно старшая. Вы уж простите, дорогой граф, но она редкостная мегера.

— Не думаю, что подобные эпитеты допустимы по отношению к хозяйке, раскрывшей перед вами свои двери, — раздалось в ответ высокомерное.

Бартелеми смешался, пнул еще раз мешок и спросил смиренно:

— А вы? Прогуливаетесь?

— Прогуливаемся, — все еще холодно согласился Рауль, нагнал Маргарет и подхватил ее за локоток. — Сюда, Пруденс, вон там проложена тропинка.

Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не отпрыгнуть и не освободиться, а также не прижаться к нему, как на валуне. Боже, да она вот-вот пополнит собой плеяду сумасшедших этого замка.

— Но куда… зачем?.. — поразился Бартелеми и потопал за ними.

— У Пруденс есть некая любопытная теория, — туманно объяснил Рауль, и его левая туфля некогда модного цвета с неприятным чавком утонула в болотной жиже.

— Вы и оделись, я вижу, соответствующе, — ехидно заметил алхимик.

Сумрак раскидистых ив сомкнулся над их головами, запах тины и сладкой гнили стал острее. Вода блеснула совсем рядом, и они остановились, не желая идти дальше.

— Как по-вашему, — отрывисто спросил Рауль, — достаточно мы углубились?

— Конечно, — сухо прошелестела Маргарет и все-таки отступила, прервав соприкосновение их рук, которое обжигало ее почище раскаленного железа.

— Достаточно для чего? — нетерпеливо напомнил о себе Бартелеми, изнывая от любопытства.

— Пруденс пожелала, чтобы я капнул в болото своей крови. Эмпирический опыт, все как вы, алхимики, любите, — на этот раз Рауль удостоил его внятным ответом, осторожно разматывая повязку на руке. Он положил платок в карман, бросив на Маргарет полный жгучих напоминаний и обещаний взгляд, отчего она снова разволновалась и рассердилась, а Бартелеми воскликнул:

— Что? Нет! Нет-нет-нет!

Не обращая на него внимания, Рауль колупнул ногтем запекшуюся царапинку и тряхнул рукой, сбрасывая несколько капель в чавкающую жижу перед собой.

— Ой-ей-ей, — простонал Бартелеми и схватился за голову.

По ядовитым ржаво-изумрудным переливам пронеслась легкая рябь, болото гулко вздохнуло, запузырилось, затуманилось. Воздух загустел, невыносимо запахло гнилыми лилиями и серой. Потом в грязи что-то заворчало, зашевелилось, и ужасающие мертвецы полезли на поверхность. Один, другой, третий, десятый… Маргарет быстро сбилась со счета, пораженная их отвратительным внешним видом. Торчали наружу позеленевшие от влаги кости, дряблая кожа свисала кусками, у многих отсутствовали конечности — то рука, то челюсть, то и вовсе половина тела. «Ну а что вы хотите, — пронеслось в голове, — за триста лет в болоте!»

Но страшнее всего было то, что они пытались встать на одно колено, присягая своему господину — нынешнему графу Флери. Получалось это плохо, они проваливались в воде, падали набок, но продолжали пытаться снова и снова.

Смертельно бледный Рауль прерывисто вздохнул, а потом его плечи расправились, и он мужественно произнес:

— Приветствую вас!

Мертвецы ответили нестройным, но явно одобрительным гулом.

Бартелеми, упав на колени, подполз к одному из них и попытался острым скальпелем соскрести кристаллический нарост с бедра. Его владелец угрожающе зарычал, и Рауль поспешно проговорил:

— Свои, друг мой.

И тогда мертвец медленно поднял руку, на которой не хватало нескольких пальцев, и похлопал алхимика по плечу. Показалось, что Бартелеми вот-вот шлепнется в обморок, но обошлось.

— Тридцать самых смелых, самых могучих воинов моего мужа, — донесся тихий и полный горечи голос, и Кристин Флери шагнула из-за скрюченной ивы. Она легко плыла между останками, касаясь полупрозрачными пальцами то одного, то другого скелета.

— Бабушка, — почтительно склонил голову Рауль. В глазах — призрака? духа? чем она была? — блеснула и тут же погасла ярость.

Кристин выглядела как и в прошлый раз, когда явилась Маргарет здесь же, на болотах: в старомодном чепце и домашнем платье она казалась мирной и спокойной, а еще — невероятно красивой. Фамильное сходство с Раулем бросалось в глаза, и уж наверняка не от вояки Кристофа его светлость заполучил свое чертово обаяние.

Бартелеми так и замер на коленях, забыв про своего мертвеца, и благоговейно сложил руки на груди.

— Жером, Лоран, Жорж, Робер, — Кристин все бродила между покойниками, каким-то образом узнавая каждого. — Все вы еще здесь, как и я, и только мой драгоценный муж нашел покой… Или же он горит в аду? — задумалась она, остановившись возле Бартелеми. — Что вы думаете об этом, юный алхимик?

— Что вы прекрасны, — прошептал Бартелеми завороженно.

Звонкий смех пронесся над болотами.

— Ты нашел последний ингредиент? — склоняясь ниже, прошептала Кристин. Он мотнул головой, не отрывая от нее глаз.

— Кровь кабана… — забормотал по-школярски.

— Символ дикой силы, — мягко подхватила Кристин.

— Лилии…

— Чтобы поставить себя вровень с королями.

— Пепел слуг…

— Древний союз крови, — согласилась она. — Феодал дарствует вассалу свою кровь, а вассал феодалу — свою жизнь, становясь вечным стражем. Мои потомки забыли об этом, — повернувшись к Раулю, добавила она. — Твой отец снова и снова запихивал кристаллы в грудь своих слуг, и не думая отдавать взамен часть себя… В нынешние времена слова верность и честь совсем ничего не значат, верно?

— Но ведь с Глэдис все получилось, — вставила Маргарет, которая постепенно даже привыкала к обстановке. Ну мертвяки, ну призраки. Видели в этом замке и не такое.

— Потому что в Глэдис уже текла нужная кровь, — дернула плечом Кристин.

— Как? О! Одинаковые носы! Глэдис была незаконнорожденной Флери! — воскликнула Маргарет, вдруг сопоставив мертвое лицо горничной с лицами хозяев замка.

— Ну знаете ли, — процедил Рауль оскорбленно.

— Знаем, — эхом откликнулась его прабабка, — мы все знаем. Все видим. Замок пришел в запустение, а последние Флери ведут нищенский образ жизни. Как жаль, что Кристоф не здесь, представляю, в какой он был бы ярости, — и она нежно, мечтательно улыбнулась. Маргарет ощутила, как от этой улыбки мороз пронзает ее позвоночник, и подвинулась ближе к Раулю, крепко взяв его за руку. Он скользнул по ней отрешенным, неузнающим взглядом, а потом снова повернулся к Кристин:

— Отец убил свою родственницу… кем Глэдис ему приходилась?

— Сестрой. Он понял это слишком поздно и уже не смог пережить свое последнее злодеяние. Слег с ударом. Я приходила к его кровати и смотрела, как он медленно угасал. Как и весь род… Забавно, что все мечты Кристофа превратились в пшик. Прах к праху его, — злорадно заключила она.

Бартелеми попытался коснуться подола ее платья, но его пальцы прошли сквозь. Однако Кристин что-то ощутила и присела перед ним на корточки.

— Тебе любопытно, юный алхимик? — ласково спросила она. — Хочешь узнать, почему твои собратья так и не выяснили секрет укрепляющих растворов моего мужа? Потому что они даже представить не могли, насколько он был жесток.

— Последний ингредиент — твоя жизнь, — с ледяной и обреченной уверенностью проговорил Рауль, и Бартелеми вздрогнул, его глаза широко распахнулись в ужасе.

— Прославленный Кристоф Флери, один из двенадцати великих вассалов, убил собственную жену? — неверяще воскликнул он. — Это же… немыслимо!

— Любимую жену, — все также ласково поправила Кристин. — Отдал своему роду и своему замку самое дорогое, что у него было. А вы, — она указала на Рауля и с удовольствием проворковала: — все потеряли.

После чего опять рассмеялась. Встала, легкая и тонкая, и танцующей походкой закружилась среди почтительно застывших мертвецов.

— И моя кровь бежала по булыжникам, — пропела Кристин. — Великая жертва во славу фамилии! Я была в такой ярости, что стала духом и преследовала Кристофа до конца его дней. Терзала и терзала, заставляя плакать и просить о прощении. Нет прощения… ни одному Флери нет прощения. Но после смерти дорогого мужа я успокоилась, впала в хрупкое забытье, застряв между мертвыми и живыми. Однако опыты Анри пробудили меня. В замке снова запахло серой, снова запахло кровью… И моя ярость, как неутоленный голод, пробудилась тоже.

Маргарет ощутила, как рука Рауля сжимается сильнее, и он как-то ненавязчиво выступил вперед, загораживая ее собой.

— В каждом Флери течет и твоя кровь, бабушка, — вежливо напомнил он.

— По булыжникам она течет, по булыжникам! — закричала Кристин, и надежность льна растрепало ветром, обнажая полуистлевшее тело, на лету обрастающее длинными когтями. Чепец рассыпался, явив миру голый череп с ввалившимися глазницами, из улыбки вытянулись загнутые клыки.

Мертвецы зарычали, образуя вокруг Рауля защитный круг. Бартелеми, взвизгнув, бросился в этот круг тоже.

— Как вы смеете, — проревела Кристин, — я ваша госпожа!

— А я — их господин, — крикнул Рауль. — Ах бабушка, как это… неблагородно — устраивать драки на болотах. Вы же знатная дама, в конце концов!

— Все Флери должны умереть, — возразила она с шипением и ненавистью. — Каждый Флери!

И она медленно, неотвратимо двинулась на них. Первый мертвец выступил ей навстречу, но длинные когти прошли сквозь его грудь, и он осел, шевеля разваливающимся челюстями. Остальные молча сомкнули строй плотнее.

— Пруденс, — тихо проговорил Рауль, — почему бы вам с Бартелеми не вернуться в замок?

— Потому что, — сквозь зубы рвано выдохнула она и прикрикнула на алхимика:

— Сделайте же что-то, ну! Это же ваша стезя!

— А не надо было проклятой кровью в проклятом болоте капать, — с неожиданной язвительностью откликнулся мальчишка. — Терпите теперь!

— Пруденс, да идите вы отсюда! — закричал Рауль, оглядываясь по сторонам в поисках хоть какого-то оружия. Но увы, ничего, кроме склизкой от тины палки, для него не нашлось.

— А сами-то!

— Неужели вы думаете, что я побегу от прабабки? И куда? В замок, где сестры? Нет уж, мы с ней поговорим здесь, по-семейному! Ну, братцы, за славный род Флери!

Мертвецы ответили ему боевым кличем. Сражение разгоралось. Кристин рвала и драла противников на куски, части тел взлетали в воздух и плюхались в болото, из его глубин взметнулись разноцветные кристаллы и обрушились на головы защитников и людей. Один из них ударил Рауля в лицо, другой разодрал кафтан, в довольно глубоком порезе на плече немедленно выступило алое. Всё вокруг, почуяв новую кровь, жадно взвыло.

— Щелочь, — тоже взвыла Маргарет, дергая алхимика за воротник. Он растерянно заморгал, похожий на разбуженного совенка, а потом сообразил наконец, схватился за свои склянки.

— Макайте Кристин в болото, — страшно велел Рауль и добавил себе под нос с горькой обреченностью: — кажется, убивать членов семьи — славная традиция рода.

— Она уже и так мертва, без вас справились. А вы зажмите рану! Если из нее что-то прольется — за последствия я не ручаюсь! — рявкнула Маргарет.

Рауль послушно выхватил из кармана платок, приложил к плечу, а для верности замотал поверх еще и шейный.

Маргарет нетерпеливо отобрала у Бартелеми, чьи руки слишком сильно дрожали, склянку и принялась аккуратно лить ее содержимое туда, где рубиновая капля с руки его светлости упала в воду. Она надеялась, что алхимическая жидкость разъест кровавую связь.

Эффект получился мгновенным и чудовищным. Там, где содержимое склянки коснулось болота, раздалось громкое шипение. Вырвался столб едкого желто-зеленого пара, обдав их всех ледяным аммиачным зловонием. Рауль закашлялся, отступая, и подошвы его туфель обуглились.

Маслянистая поверхность задрожала, издала низкий и протяжный вой, полный боли, земля задрожала. Мертвецы нарушили защитный круг и бросились в нападение, в последней отчаянной попытке уничтожить врага. Из разрозненных существ они превратились в единый слаженный механизм, облепили Кристин со всех сторон, впиваясь костяными пальцами в полуразложившуюся плоть. Они больше не дрались с ней, они ее топили.

— Я ваша госпожа! — визжала она, вырываясь. Ее голова показалась над мучителями — череп, покрытый тиной, глазницы-бездны. — Вы не смеете! Не…

Ее снова погрузили в жижу, болото бурлило вокруг, пузыри газа рвались с громкими хлопками. Кристаллы, еще мгновение назад опасно кружащие в воздухе, потухли и с тихим шорохом посыпались обратно в грязь, как обычные камни. Рауль крутанулся, притягивая Маргарет к себе и накрывая ее голову руками. Она смотрела на происходящее из-под его подмышки и до дрожи боялась, что никаких платков не хватит и рана откроется.

Кристин боролась. То один мертвец взлетал вверх и разваливался в полете на части, то другого отбрасывало в сторону. Кости трещали, а глотки рычали. Но их было тридцать — лучших воинов Кристофа Флери, — и они были неумолимы. Цеплялись, тянули, подминали под себя.

Умирали вместе с врагом, но не сдавались.

И болото приняло их всех — и госпожу, и воинов.

Тишина упала тяжело и давяще, она пахла гарью и химической горечью.

Рауль еще немного постоял, прижимая Маргарет к себе, а потом отпустил ее. Она взглянула на его лицо и испугалась — до того оно было пустым, усталым и измученным.

— Потрясающе! — восторженно засуетился Бартелеми, собирая свои склянки. — Щелочная соль повергла кислый дух крови… симпатическая связь разорвана… О, это надо изучить.

Он подобрал мешок с кувшинкой и запустил его в болото.

— Я сдал экзамен! — восторжествовал он. — Тайна раствора Кристофа Флери разгадана!

И осекся, когда рука Рауля схватила его за горло.

— Если вы хоть кому-то ляпнете, что тут творилось, — угрожающе пророкотал его светлость, — я вас притоплю вместе со своей дражайшей прабабкой. Мне это раз плюнуть, сами видели.

Бартелеми обеими руками попытался высвободиться, его губы запрыгали:

— Но мой экзамен!..

— Убить мальчишку, ваша светлость, вы сможете и в замке, — растащила их Маргарет, — предлагаю убраться отсюда, пока болото снова не ожило от вашей крови. И пока ваша милая родственница не вынырнула, чтобы продолжить семейные посиделки. Повязка из платков не внушает мне ни малейшего доверия.

Рауль кивнул, снова взглянул на притихшее болото, криво усмехнулся:

— Прах к праху, тина к тине… — и расхохотался с совершенным безумием.