Тетушка против

Глава 39

Вот уж чье мнение ее нисколько не волновало, так это сестер Рауля. Возможно, Соланж и считала себя самой хитрой в семье, но на деле оставалась зеленой и простенькой девицей, а Жанна и вовсе витала в каких-то далеких облаках. Главное, чтобы они не смели расстраивать брата, но об этом Маргарет позаботится.

Сидя напротив друг друга в дешевеньком, первом попавшемся экипаже, они понимали, сколь неподобающе выглядят. Ее волосы заколоты слишком небрежно, а у него и вовсе половины пуговиц не хватает. Опухшие губы, хмельные глаза, быстрые улыбки — да, тут и без слов всё ясно. К счастью, оба в своем праве.

Дверь им открыл Теодор, бледный, торжественный и явно напуганный.

— Ваша светлость, — отчего-то шепотом проговорил он, — вас там… ожидают.

— Его сиятельство герцог Лафон? — безмятежно уточнил Рауль, вручая ему их паломнические плащи.

— Хуже, — одними губами ответил камердинер, — некто по имени маркиз Морвиль. Минут пятнадцать как прибыл.

Это имя ни о чем не говорило Маргарет, а вот Раулю очевидно оно было знакомо, потому что он тут же натянулся как струна, и застыл, явно испуганный.

— Здесь? — тоже шепотом спросил он. — Откуда?

Теодор не то чтобы посмотрел на него с укоризной, но вопрос «мне-то откуда знать» явственно проступил на его лице.

— В большой гостиной, — произнес он довольно спокойно.

Рауль несколько мгновений помедлил, собираясь с духом. Поправил одежду, пригладил волосы, встревоженно посмотрел на Маргарет, явно решая, стоит ли ее представлять таинственному гостю. Не понимая, что происходит, она ответила ему растерянным взглядом.

— Вас ожидают вместе с супругой, — едва слышно подсказал Теодор, — а в саду гвардейцы.

— Сестры? — быстро спросил Рауль.

— Принимают визитера.

— Спасибо, — он чуть приобнял Маргарет и повел ее по коридору, наставляя в самое ухо: — Ничего не бойтесь, Пруденс, без приказа хозяина Морвиль лишь лает, но не кусает.

— Кто это?

— Поверенный его величества… по деликатным и крайне сомнительным поручениям.

Ободряюще сжав на несколько секунд ее плечо, Рауль убрал руки, нацепил на лицо дурашливую-блаженную улыбку и распахнул двери.

— Морвиль, старина, — вскричал он с образцовым радушием, — вот это сюрприз! Я и не думал, будто вы умеете дышать воздухом за пределами столицы.

Невзрачный крохотный человечек, одетый в неброский дорожный костюм, оттопырил нижнюю губу, став похожим на надутую жабу. Соланж оборвала фразу «брата будто околдовали» на середине. Жанна даже не подняла на вошедших глаз.

— Флери, — проскрипел маркиз сухо, — наш разнузданный друг. А с вами, надо полагать, та самая печально известная экономка, которая измывается над горничными.

— Моя прекрасная жена — Пруденс Флери, — Маргарет послушно опустилась в книксен, а потом Рауль поцеловал ее руку, усаживая в кресло. — Дорогая, не слушай этого циника, всем известно, что его дурной нрав вызван разливами желчи из-за чрезмерного увлечения сплетнями.

Неизвестно, зачем муж дразнил человека-жабу, ведь, судя по всему, тот обладал немалым влиянием и внушал страх. Но Маргарет доверяла придворному чутью Рауля и следовала за ним. Поэтому она постаралась легко улыбнуться, чтобы не походить ни на болтливо-напуганную Соланж, ни на застывшую Жанну.

— Добро пожаловать в Арлан, маркиз, — проговорила спокойно.

— Да-да, — подхватил Рауль, — кажется, вы удачно прошвырнулись по нашим улочкам.

— Я успел куда больше, — ответил Морвиль. — Представьте мое удивление, когда я прибыл в столицу провинции Руаж, чтобы подготовить визит его величества, а тут и дела никому нет до его величества.

— Ах, как вы можете! — вскричала Соланж.

— Город бурлит. Но он бурлит из-за женитьбы Рауля Флери на некой Пруденс Робинсон… ваш отец был иностранцем? — вдруг резко спросил он у Маргарет. Она открыла было рот, чтобы ответить, но ее тут же перебили. — Епископ подкуплен, метрика невесты подделана! Прелестные деревенские нравы.

— Так вы и его преосвященству отдохнуть не дали? — зевнул Рауль. — Право, Морвиль, пожалели бы святого отца, у него было тяжелое утро.

— Надо думать. Спасать вас от блуда — все равно что носить воду решетом, — усмехнулся доверенный короля. — Флери, вы тут от скуки совсем распоясались?

— Не распоясался, а окольцевался, — возразил он лениво.

— Очаровательно, — процедил Морвиль, — и звон ваших колец звучит громче колокольчиков на упряжи его величества… Неуважением к короне оно звучит.

— А что, наш добрый Гийом едет на лошадях? — простодушно удивился Рауль. — Разве столичные алхимики жалеют для его величества кристаллов?

Его небрежный тон даже восхитил Маргарет, напряженно пытающуюся разобраться в этом разговоре. Морвиль был недоволен, это не вызывало сомнений, но чем его недовольство грозило?

На «Гийома» Жанна вскинулась, подняла на брата пытливый взгляд, тоже явно гадая, не слишком ли он бравирует старым знакомством с королем.

— Его величество ценит традиции, — веско обронил поверенный, — и не одобряет, когда древние привилегии используют для дурацких шуток.

— Пруденс, это он наше венчание назвал дурацкой шуткой, — зачем-то объяснил очевидное Рауль.

— Могу вас понять, — чуть заторможенно ответила она, ощущая себя канатоходцем с завязанными глазами, — я ведь тоже долго смеялась, когда его светлость впервые сделал мне предложение.

— Правда? А мне казалось, ты скорее грозилась взяться за лопату.

— Да нет, это было до, а не после.

Соланж слушала их, открыв рот, а Жанна позеленела от стыда за такие жалкие подробности. Морвиль кашлянул, и показалось, что он прячет смешок. Да нет, не может быть, такой черствый сухарь!

— Пруденс, — проговорил он, вставая, — не растеряйте свою простонародную прямоту, когда будете откапывать своего благоверного из вечной опалы.

— Я? — озадачилась она.

— Уже уходите, старина? А, может, останетесь на ужин? — спросил Рауль благожелательно. — Пруденс переманила кухарку у королевского интенданта, и она неплохо готовит.

— Флери, — остановившись в дверях, веско ответил Морвиль, — если бы я был идиотом, женившимся на экономке по любви, то постарался бы обогнать слухи… скажем, где-то через неделю лично встретить королевский кортеж во владениях Элен Флурье. Говорят, она завела собственный театр.

— Смертельно опасный совет, — хмыкнул Рауль. — Я бы подождал, пока его величество остынет. Вы и сами знаете, он сначала казнит, а потом интересуется, что к чему.

— Вы игрок, Флери, и последуете этому совету. Кланяйтесь от меня Элен и выставляйте вперед свою Пруденс. В последнее время его величество благоволит к садоводству.

— Гвардейцев не забудьте в моих кустах, — крикнул ему вслед Рауль, и, едва закрылась дверь, взбешенно повернулся к Соланж: — Что ты ему наплела? Если еще раз ляпнешь про колдовство, то, клянусь, я за себя не ручаюсь! Нам только инквизицию не хватало пробудить.

— Но я не имела в виду… — пролепетала та и тут же вспылила: — Это ты устроил настоящий бардак, а нам разгребать приходится! Как ты мог обвенчаться тайно?

— Тайно? — рассмеялся Рауль. — Девочка моя, да я сделал все возможное, чтобы об этом узнала каждая собака в Арлане.

— Довольно, — Жанна решительно встала. — Граф Флери совершил свой выбор — всем остальным придется принять его. Пруденс, добро пожаловать в семью.

Маргарет кивнула ей, надеясь, что улыбка вышла приятной и благодарной. Она все еще пребывала в глубокой задумчивости: неужели им придется предстать перед разгневанным королем? Нет, до публичной или даже тихой казни он, конечно, не опустится — побоится настроить против себя древнюю знать. Но вот сослать куда-нибудь в заснеженные горы — запросто.

***

Ужин прошел малословно и коротко — Соланж, кажется, было что сказать, но она не решалась идти против Рауля и Жанны одновременно, поэтому лишь вздыхала и изредка одергивала неуклюжую Луизетту, срывая на ней дурное настроение.

Теодор и Пьер за это время перенесли вещи Маргарет наверх, и она наконец вступила в супружескую спальню в качестве графини Флери — неловкие минуты смущения. Теперь им предстоит делить одну постель год за годом, а вдруг она храпит? Или лягается во сне?

— Эта складка на лбу, — Рауль пальцем попытался разгладить ее хмурость. — Морвиль тебя встревожил? Не переживай раньше времени, авось как-нибудь да выкрутимся.

Маргарет покачала головой, взяла его за руку и усадила рядом с собой на постель.

— Я думаю о том, что со мной происходит, — честно призналась она, памятуя о прошлых ошибках с Пеппой. — О том, что мне хочется расчесать твои волосы или снять с тебя одежду, или даже увидеть тебя спящим… Столько… как это называется?.. нежности? Я не всегда буду доброй с тобой, знаешь, моя забота порой принимает пугающие формы. Но я всегда буду защищать тебя.

— Ты будешь, — согласился Рауль, и его красота в эту минуту не то что стала приглушеннее, но как будто оказалась в тени. Только беспокойные черные глаза заискрились — тут Маргарет уже была уверена, что не ошибается, — влюбленно и горделиво. — Однако и тебе предстоит кое-что узнать обо мне. Видишь ли, когда мы приедем к Элен… это одна из моих старинных…

— Любовниц? — догадалась она, и сердце затянуло ненужной, запоздалой тоской. Скольким женщинам он уже клялся в любви? Смотрел на них с такой же страстной преданностью? Сколько знатных красавиц побывало в его постели? Что она может противопоставить им — скромная Пруденс, не решающаяся даже полностью обнажиться перед мужем?

— Моя репутация может показаться чрезмерной, — проговорил Рауль со вздохом. — Ты сможешь никого не слушать? Верить лишь мне?

— Морвиль назвал тебя игроком.

— Так и есть. Сейчас ставки так высоки, что захватывает дух. Станешь ли ты презирать меня, если я скажу, насколько охвачен азартом? Сочтешь меня безумцем?

— Ты и правда безумец, — она невольно засмеялась, — но тут ничего нового.

— Я не знаю всех правил, — он не подхватил ее смеха, наоборот, стал очень серьезным, — и стану ошибаться, Пруденс. Наверное, порой поступать глупо и безрассудно. Пожалуйста, никогда не отказывайся от меня.

— Пока ты на моей стороне, — Маргарет никогда не одобряла пустых обещаний и сейчас не была намерена заранее прощать Раулю все его возможные прегрешения. — Я не из тех женщин, кто смирится с предательством.

— Клянусь играть лишь с тобой, — он почтительно склонил голову, будто давая вассальную присягу. — Так что ты говорила о том, как мечтаешь снять с меня одежду?.. Тут тебе повезло: половина пуговиц так и остались валяться на полу баркаса. Я заранее облегчил тебе задачу.

Маргарет невольно обернулась на дверь, с облегчением увидела, что на ней есть задвижка, встала и решительно защелкнула ее. Стены казались слишком тонкими, а особняк — многолюдным, но какого дьявола? Будущее — не слишком надежный банк, чтобы хранить там сегодняшние желания.

— Расскажи мне, — она вернулась к Раулю, который уже вскочил на ноги, не спуская с нее напряженного, ожидающего взгляда, — надо ли мне сперва снять кафтан или отстегнуть шпагу? Пряжка на поясе выглядит такой блестящей, что так и хочется прикоснуться к ней прежде всего.

— Да, я специально купил самую сверкающую. Так и подумал: вдруг Пруденс захочет ее потрогать.

— Пруденс определенно захочет, — ответила она и провела ладонями по его плечам, сминая ворсинки бархата.

***

Казалось, что на воскресную мессу заявился весь город, даже самые заядлые грешники, обыкновенно предпочитающие дрыхнуть в такую рань.

Рауль, конечно, расфуфырился по полной, сверкал улыбками направо-налево, с кем-то здороваясь, а то и перекидываясь словечком-другим.

Маргарет шла рядом с ним, глядя прямо перед собой, старательно не замечая любопытных лиц вокруг и не слушая шепотков, хоть те сами собой струились ей в уши: «без оглашений, видать, очень спешили», «а невеста-то старовата», «гляньте, как граф сияет, ночка, поди, удалась», «Деверё, мол, свидетельствовал, а я думаю — брешут»…

К счастью, стоило им переступить порог кафедрального собора, как все сразу стихли… на целых пару секунд. А потом гул снова накатил, как приливная волна. Головы одна за другой поворачивались к медленно шествующим вдоль рядов новобрачным. Какая-то старуха сочувственно перекрестила Маргарет, молоденькая дамочка выдохнула едва не в лицо разочарованно-непонимающее «на этой?», нарядный господин похлопал Рауля по плечу.

В отдельной ложе, сбоку от центрального прохода и близко к алтарю, веками принадлежавшей семейству Флери и частенько пустующей, их уже ждали Соланж и Жанна. Они не решились на торжественное шествие по улицам и приехали сюда на экипаже. Младшая выбрала вызывающе броское платье цвета фуксии с искусственными розами по лифу, пытаясь привлечь всеобщее внимание к себе. Напрасно. Сегодня чужое любопытство намертво приклеилось к скандальной парочке, и Маргарет казалось, будто она вся чешется, как после укусов комаров.

— Возлюбленные братья и сестры мои, — разнесся под высокими сводами зычный голос епископа. Он вышел к кафедре в полном облачении, выспавшийся и лукавый — кажется, таинственный Морвиль не особенно впечатлил его. — Как часто мы, ослепленные сиюминутными порывами, поспешаем навстречу решениям, которые изменят нашу жизнь?

Смешки пронеслись по залу — прихожане торжествовали. Пастырь не подвел свою паству, подарив еще большее развлечение — не просто скандал, а его пересказ с самой кафедры. Жанна яростно стиснула руки в ажурных перчатках, а Рауль подмигнул святому отцу, и не думая ни о чем переживать.

— Ах, как легко душа, ведомая страстями, сбивается с пути истинного, — кажется, проповедь грозила стать шедевром двусмысленности и тонкого издевательства под видом назидания. — Впасть в уныние, разврат, ересь… И добрый пастырь обязан прийти на помощь такой душе, дабы уберечь ее от погибели.

«Да-да, — зашептали слева, — блудил наш граф по-черному». Справа подхватили: «этакая суровая супружница мигом отобьёт охоту повесничать».

Епископ сложил руки на груди с видом мученика, возложившего на себя тяжкий крест. Констанция в соседней ложе закатила глаза.

— И как часто пред лицом неистовой бури обнаруживает человек всю немощь свою и малодушие? Как часто, слабые и беззащитные перед напором страстей, всепоглощающих как ураган, мы уступаем, дрожа?

Взгляд епископа ненавязчиво скользнул по Раулю, виновнику «бури», а затем мягко, почти жалостливо остановился на Маргарет. Взволнованный органист сфальшивил, заставив инструмент взвизгнуть.

Вздохи сочувствия прокатились по рядам женщин. «Бедняжка, дрожала, значит», «смял ее граф, бедняжку»…

— И брачные узы, сколь бы причудливыми они не казались миру, священны и нерушимы. Они требуют от нас поддержки и терпения, — тут он позволил себе отеческую улыбку, отправленную прямо Раулю. По собору пролетел веселый шепот: «слышали? причудливые!». А закончил неожиданно тепло: — И помолимся же сегодня особо о тех, кто ступил на стезю семейной жизни. Да ниспошлет им Господь мудрости, смирения и крепких нервов!

«И скалку для невесты потяжелее. Муж-гуляка — это никаких нервов не хватит», «зато графиня», «как из камня вырублена»…

Требовалось очень много сил, чтобы удержать лицо и не расхохотаться.

— Ваш приятель, — шепнула Маргарет, когда служба завершилась, — управляет прихожанами, как овцепас стадом.

— Понравилось, моя дорогая? Очень душевно, не находишь? — весело отозвался Рауль.

— К счастью, Жозефине Бернар хватило такта не приходить сюда, — крутя головой, заметила Соланж. — Признаться, я боялась ее появления.

— И зря. Гордость ни за что не позволит Пеппе даже упомянуть о Рауле Флери в обществе, не то что заявиться на мессу, — машинально ответила Маргарет и по ошеломленному лицу сестер поняла, что так и не сообщила им о своем родстве с бывшей невестой их брата.

— Не здесь же, — шепнул Рауль и подал руку, предлагая поскорее выбраться из толчеи собора.

— Дорогой граф, — Констанция преградила ему дорогу. — В моей карете за углом вас кое-кто ожидает.

— Кто на этот раз? — раздражаясь, спросил он.

Только суматохой последних дней можно было объяснить такую недогадливость. Кто еще мог приехать сюда тайком в чужом экипаже, кроме девицы, которую Констанция отправилась утешать?

Маргарет удрученно подумала, что Пеппа хочет поговорить только с Раулем, хоть и совершенно не догадывалась, о чем именно.