16

– М-м-м… – Муж оценивающе пробегается глазами по моему рабочему образу и резюмирует: – Ты, похоже, в настроении сегодня. Хорошо выглядишь.

Я защёлкиваю серьгу и поворачиваюсь к зеркалу. Хорошо выгляжу? Я всегда тщательно подхожу к выбору одежды. Разве что в последнее время позволяю себе немного вольностей в цветовой гамме и экспериментирую с макияжем. Сегодня, например, разбавила образ яркой помадой.

– Спасибо. Меня можешь не ждать – я сама сяду за руль. Хочу после работы проехаться по магазинам.

– Может, отменишь магазины? – голос мужа смягчается, становясь градусов на десять теплее. – Давай лучше поужинаем вместе. Давно не выбирались.

Я продолжаю разглядывать своё отражение. Ну вот какого чёрта? Стоит мне поймать состояние, в котором комфортно существовать, – с удовольствием собираться на работу, планировать покупку нового белья и назначать встречи подругам вне зависимости от его планов – как он снова это делает. Разговаривает вот этим добродушным тоном и даёт мне надежду. Идиотскую надежду на то, что каким-то образом посреди разговора и обменами взглядами, мы вдруг снова сможем попасть в ту самую, правильную струю. Я снова разгляжу в нём желанного мужчину, которого когда-то полюбила, а Рома разглядит во мне женщину, о чьих чувствах обещал заботиться. Знаю, что этого не произойдёт, ведь прецедентов была уйма, но чёртова надежда всё никак не желает сдохнуть.

– Давай решим к концу рабочего дня, – сдержанно отвечаю я, чтобы преждевременно не выдавать, что успела сдаться. – В случае чего я просто брошу машину на рабочей парковке.

– Ладно, упрямая. – Рома шагает ко мне и, обняв, быстро касается губами моей щеки. – Увидимся на работе.

Он выходит из гардеробной, а я остаюсь стоять, терзаясь вопросом, почему в один день он ведёт себя как ублюдочный деспот, готовый наступить мне на голову, лишь бы не разрушить в глазах сотрудников образ самодержца, а в другой – слишком сильно напоминает того человека, за которого я выходила замуж. Определился бы уже. С определённостью жить куда проще.

* * *

Я успеваю несколько раз пожалеть, что из упрямства не поехала с Романом, потому что за два квартала до офиса встаю в пробку. Как результат, к лифту подхожу, лишь когда часы показывают начало десятого. Терпеть не могу опаздывать хотя бы потому, что потом всё идёт наперекосяк и вместо чашки кофе и традиционного созерцания утренней Москвы нужно будет сразу уткнуться в ноутбук. К тому же теперь у мужа появится очередной повод думать, что я пренебрегаю трудовой дисциплиной и позволяю себе больше, чем другие сотрудники.

– Похоже, я тут не один злостный нарушитель, – слышится слева знакомый голос, от звука которого я едва заметно дёргаюсь.

В этот момент двери лифта гостеприимно раскрываются, и вместо того, чтобы посмотреть на Сопляка, я выбираю сразу шагнуть в них. Я, он и лифт. Снова. Просто прекрасно.

Матвей заходит вслед за мной и нажимает кнопку нужного этажа. В мои планы не входит делать вид, что мы не знакомы, поэтому поворачиваюсь к нему лицом и здороваюсь.

Он постригся, потому что его волосы выглядят немного темнее и короче. И всё-таки, кто так искусно гладит ему рубашки? Всегда идеально чистые, без заломов. Вполне возможно, есть девушка, с которой он сожительствует. Двадцатилетние парни вне родительского надзора едва ли бывают такими ухоженными.

– Каждое твоё появление на работе можно заносить в журнал мод, – произносит он, глядя мне в глаза. – И расстёгнутые рубашки мне нравятся гораздо больше.

Хочется фыркнуть. Истинный комплимент двадцатилетнего. «Заносить в журнал мод». И какого чёрта я расстегнула пуговицы? Подумает ещё, что я стала это делать, чтобы впечатлить его.

– Насколько я знаю, на тебя свалилась целая куча работы. Сосредоточься лучше на ней, а не на разглядывании моих рубашек.

Он сочувственно кривит губы.

– Не могу. Разглядывать твои рубашки и заставлять тебя смущаться – это особый вид удовольствия. К тому же мне нравится думать, что ты стала так одеваться для меня.

– Если бы за самомнение хорошо платили, ты бы давно прилетал на работу на собственном вертолёте.

– Может быть, когда-нибудь так и будет, – улыбается Сопляк и тут же становится предельно серьёзным. – Родинский зарабатывает себе баллы хорошего руководителя в глазах других сотрудников за твой счёт. Не позволяй ему так с собой обращаться. Ты ведь как никто знаешь себе цену.

Мне словно дали под дых. Я беззвучно глотаю воздух и не могу выдавить ни звука. Сопляк даёт мне советы, как вести себя с мужем. Жалеет меня, глядя в глаза. И возможно, жалеет не только он.

– Кажется, небольшие рабочие успехи наделили тебя комплексом бога, – шиплю я, до боли поджимая пальцы в туфлях. – Оставь своё сочувствие для кого-нибудь другого и занимайся своими делами. Мы с тобой не друзья, не родственники и не любовники. Ты не имеешь морального права лезть в мою жизнь. Продолжишь в том же духе – я расскажу мужу, что ты себе позволяешь, и на следующий же день ты с треском вылетишь отсюда на улицу.

Я злюсь на себя и на него за то, что реагирую настолько эмоционально. Щеки горят, а грудь истекает огненной кислотой. Просто Сопляк ударил по живому. Что может быть хуже, чем вызывать жалость у окружающих и знать, что, сидя в своих кабинетах, они с сочувствием перемывают мне кости?

– Мне совсем не страшно оказаться на улице, – тихо произносит Сопляк, скользя взглядом по моему лицу. – И ты ничего ему не скажешь. Ты лучше умрёшь, чем попросишь о помощи.

Двери лифта с коротким звяканьем разъезжаются, и я снова выхожу из них первой. В какой-то момент я стала той, кто предпочитает убегать.

Ближе к концу рабочего дня набираю мужу, чтобы уточнить время ужина, на что Роман без сожаления информирует меня о возникновении у него срочных дел. Я кладу трубку и мысленно показываю средний палец своей идиотке-надежде. Хотя нельзя сказать, что я ничему не учусь. Моя машина стоит на парковке, а значит, я всё ещё могу поехать на поиски красивого нижнего белья.

Но настрой у меня совсем не для покупок. Скорее на то, чтобы выпить, причём чего-нибудь покрепче вина. Поэтому я иду прямиком в кабинет к Вере, с которой мы так и не закрыли гештальт на вечерний променад. Нельзя так просто взять и встретиться с женщиной, едва вышедшей из декретного отпуска.

Но сегодня мне на удивление везёт.

– Ох, Стелл, ты даже представить не можешь, как же мне хочется от души надраться, – со свойственной ей непосредственностью выпаливает Вера на моё «Может, сходим куда-нибудь?». Приставив ладонь к горлу, она выпучивает глаза: – Заебало всё, честно! На работе: этому то найди, тому это подскажи. И дома то же самое. Витя мой, блядь, как кутёнок слепой – кетчуп в холодильнике найти не может, и соплежуи малолетние от него не отстают. То мороженое дай, то сиську. Ну всех на хрен. Сегодня напьюсь.

Сейчас я вспоминаю, за что так люблю свою Веру. Она никогда не жалуется, и после очередной её тирады всегда хочется улыбаться.

– Ну и куда пойдём? – с энтузиазмом уточняю. – Выбирай любое место: я угощаю.

– Думаешь, откажусь? Не-а. Но в пафосные места ты меня в другой раз сводишь, а сегодня давай по-простецки где-нибудь посидим. Здесь неподалёку бар один неплохой есть. Давай туда.

Я без колебаний соглашаюсь. С рестораном у меня уже не сложилось, так что пусть будет бар.

Загрузка...