Только не бойся!

Глава 1

Дорога к пляжу заняла у меня не больше пяти минут. Казалось бы, каких-то жалких пять минут… при температуре под пятьдесят (!), малейшем отсутствии даже дуновения ветерка – и этого времени хватило, чтобы проклясть тот момент, когда не настояла на своем и не отговорила маму от безумной затеи отправиться на Аравийский полуостров в середине июля. Хотя кого я обманываю, разве ж это было реально?!

Идея мамы заключалась в том, чтобы дать мне возможность оставить на море «накопленный академический стресс», приобретенный, по ее мнению, мной за последние два года в занятиях с репетитором, на языковых курсах, экзаменах и при поступлении в Честерский университет. Разумеется, как обычно у мамы бывает, идея спонтанная, со мной не согласованная и объявленная едва ли не накануне начала студенческой жизни – за три недели до перелета в Великобританию.

Мало того что эта поездка рушила все мои планы – путешествие в Дубай в разгар самого невыносимого пекла казалось мне добровольной путевкой в ад с полным комплексом услуг. Но, в отличие от моего права на выбор, смысл в словах мамы все же был, и я старалась выжимать максимум из этой затеи.

Несмотря на то что единственная возможность окунуться в море до наступления пика солнечной активности представляется только в утреннее время, пляж встретил меня довольно унылой обстановкой. Всего несколько отдыхающих вяло слонялись по просторному берегу. Остальные, вероятно, как обычно, жарились у бассейна. Из персонала лишь спасатель сидел на посту. И то не уверена, живой ли еще. В воде ни души.

Я бросила на один из сотни свободных шезлонгов полотенце, освободилась от уже прилипших ко мне рубашки и шорт и с разбегу влетела в воду, не беспокоясь о брызгах. Однако прежде чем окунуться, мне пришлось еще и пробежаться в замедленном темпе по мелководью метров сто пятьдесят. После которых вдобавок ко всему опомнилась, что шляпу забыла скинуть. Соломенная ковбойка, пережившая не одну поездку, признаться, дорога мне. Но, вероятно, не настолько, чтобы я решилась вернуться на берег.

«Авось не испортится», – подумала я и наконец погрузилась в соленую, скорее горячую, чем теплую воду, безусловным преимуществом которой являлась возможность дрейфовать по поверхности, подобно буйку, до тех пор, пока не надоест. Чем я и занялась.

А что! Мне даже отчасти нравится такое уединение. Если забыться, можно представить, будто я одна на каком-нибудь диком пляже острова необитаемого, а не искусственно возведенного. Да и шляпа оказалась кстати: теперь не надо переживать, что обгорит лицо, пока я так валяюсь на воде…

Мои фантазии прервались внезапным чувством неприятного жжения сначала в области бедра, а потом на спине, к которой что-то прикоснулось. Растерявшись от неожиданности, я стала сумбурно отбиваться от неведомого объекта нападения. В результате, не найдя под ногами дна, еще и нахлебалась. Соленая вода враз обожгла слизистую глаз и носа, проникла ниже, и я тут же испытала острую боль в груди. Шляпа, повисшая на шее, мало того что неприятно душила, так еще и, перевернувшись, закрывала мне лицо, добавляя причин для паники. В тот момент я поняла, что, если не перестану истерить, судорожно бултыхаясь, как рыба на суше, и не возьму себя в руки, эта история может закончиться для меня совсем плачевно.

Для начала я избавилась от любимой ковбойки – ну и черт с ней, это всего лишь вещь. Следом выдохнула остатки воздуха и вынырнула на поверхность воды одним рывком. А когда с трудом проморгалась, открывшаяся передо мной картина повергла меня в ужас и оцепенение.

Море вокруг кишело голубыми медузами разных размеров. Казалось, их сотни или даже тысячи! Эти «милые» подводные обитатели, стало быть, и домогались меня нахальным образом, едва не отправив ракам на съеденье. Ну и как мне теперь мимо них пробираться? И берег к тому же так далеко.

То и дело ощущая прикосновения к скользким зверюгам, в бесполезных попытках увернуться от них, я поняла, почему пляж вдруг такой пустой: вероятно, администрация отеля предупредила отдыхающих о надвигающейся атаке незваных гостей и нежелательном купании в море. Однако я, как обычно, не удосужилась даже взглянуть хоть на один из цифровых экранов с объявлениями, прежде чем…

Ауч! Зараза! Прям за живот! О-оу!!! А это еще… Мою ж действительность! Как же их много! Благо я добралась уже до такой глубины, где могу встать на ноги и постараться аккуратно выбраться без риска утонуть от очередного ожога. Вот опять! Да что ж такое! Не смертельно, но до чего ж беспощадно везде жжет. Так, ладно… Мне только нужно выйти на берег…

Радуясь песку, я на мгновение обернулась на море, поражаясь тому, как быстро прошла путь, который казался столь долгим, когда заходила в воду. Удивительно: неужели, пока я плескалась, помимо нашествия медуз, случился еще и отлив? Ибо шезлонги значительно дальше от береговой линии, да и она стала значительно шире!

Поверить не могу: вышла окунуться в море на пляже в одном из безопаснейших мест на планете – и чтобы столкнуться с чем-то подобным!

Я села прямо на песок и осмотрелась. Кожа по всему телу будто после кислоты – горит. Теперь действительно больно. Надеюсь, их яд не сильно опасен, иначе…

– Σίγουρα είσαι εκείνη που χρειάζεται συνεχή επίβλεψη! – Бархатный баритон, с легким оттенком возмущения внезапно прозвучавший прямо за моей спиной, отправил мое сердце в пятки.

Не дожидаясь, пока я соображу, человек, похитивший ничтожные остатки моего спокойствия, обошел меня, присел на корточки прямо напротив и заглянул мне в глаза.

Растерянно, сама того не ожидая, я вдруг обрадовалась незнакомцу, кем бы он ни был. С трудом уворачиваясь от прямых солнечных лучей, я попыталась разглядеть его.

Отчего-то он усмехнулся, опустил лицо, занавесив его волосами, и через мгновение протянул мне белую тубу, в каких бывает аптечная мазь. Упаковка настолько неожиданно появилась в его руке, что мне показалось, будто он из-за спины ее достал.

– I… I’m really grateful… – Шокированная происходящим и внезапным появлением небезразличного к моим неприятностям человека, я поняла, что он, вероятно, и есть тот самый «все еще живой» спасатель с замеченного мною поста, не совсем своевременно, но все же пришедший мне на помощь.

Едва находя слова благодарности, я ухватилась за другой конец протягиваемой мне тубы… Однако почему он ее не отпускает?..

Медленно я перевела глаза от предлагаемого, но не отдаваемого средства моего вероятного спасения на лицо незнакомца, по пути отметив статный торс, выглядывающий из-под распахнутой белой рубахи. А когда столкнулась с пугающе холодным взглядом, не смогла от него оторваться. Глаза невероятного цвета поразили меня. Такого глубокого синего мне не доводилось встречать прежде никогда.

Только… почему он выглядит так, будто злорадствует? И почему продолжает держать тюбик?

– Thank You… so-o much… – я выдернула упаковку как раз в тот момент, когда он ее отпустил.

Будь я на ногах, уверена – не устояла бы. Я непонимающе снова посмотрела на него. Да что с ним такое? Вроде и помощь предлагает, и одновременно с тем издевается, что ли?

– Okay, is this what I think it is? – Я попыталась убедиться, что хоть не ошибаюсь с предназначением вырванного из его рук средства в белой упаковке без единой надписи.

– Μην αμφιβάλλεις! – опять на тарабарском ответил он, глядя на меня исподлобья.

– Is that what’s gonna help me? – не сдавалась я, указывая на свою поврежденную кожу.

– Όλα εξαρτώνται από το κατά ποσό είσαι έτοιμη να το πιστέψεις.

– Are you serious? – Паника начала брать надо мной верх. – Я просто открываю тюбик и прямо при тебе наношу эту мазь на кожу, да?! – Я демонстративно стала действовать, не отпуская его взгляд. – И если это не то, о чем я думаю, надеюсь, ты меня остановишь, – я не старалась говорить на общеизвестном языке, раз незнакомец все равно не пытался ответить мне тем же.

Он молча поднялся в полный рост и стал наблюдать за мной, будто подтверждая тем самым, что я наконец поняла и делаю именно то, чего он от меня и добивался.

Смущенная собственной истерикой окончательно, я, чувствуя, как кровь приливает к щекам, закончила с рукой и подняла взгляд на своего спасителя, чтобы обнаружить лишь солнца луч, пронзительно глаза слепящий.

– Как?! – растерялась я. – Но… разве…

Я огляделась по сторонам. Безлюдный пляж теперь напомнил мне свою проекцию с макета только планируемого отеля. Потому как разве такое возможно, чтобы из гостиничного комплекса вместимостью в две тысячи человек ни один из отдыхающих, кроме меня, не отправился на море?!

Куда и когда он успел скрыться? Еще мгновенье назад я совершенно точно находилась в тени его силуэта. Странный какой! Выглядел бы хотя б чуть менее впечатляюще этот иностранный спасатель, возможно, мне было бы не так стремно в этой ситуации.

Я поднялась, стряхнула с ягодиц успевший засохнуть песок и отправилась на поиски шезлонга со своей одеждой, где, не стараясь экономить, вымазала на себя полтюбика прозрачной мази. А в ожидании, пока она впитается, снова пробежалась взглядом по пляжу. Море выкинуло на берег тушки несчастных медуз, будь они неладны; на спасательном посту никого.

На что я надеялась?!

Застегивая на ходу рубашку, я поспешила покинуть это, теперь уже не только унылое, но и гиблое, место.

На выходе, тем не менее, в последний раз обернулась туда, где случилась самая диковинная встреча в моей жизни, чтобы окончательно убедиться в отсутствии удивительного субъекта, так поразившего меня. И когда мои ожидания оправдались, врезалась в кого-то, внезапно оказавшегося на моем пути.

Слова застряли в моем горле, когда я вновь столкнулась с контрастом внимательного взгляда и небрежной ухмылочки; снизу вверх по всему моему перегретому позвоночнику пробежал леденящий электрический импульс, заставивший меня расправить спину.

Откуда он взялся?

Я отступила немного от него. Субъект продолжил неподвижно стоять в шаге от меня, сохраняя молчание. Это что-о… ковбойка моя?! Я округлила глаза, заметив свой головной убор, беспечно накинутый на мокрые волосы цвета жемчуга. Очевидно, он понял: уголок его губ подскочил вверх.

Но! Он что, действительно рискнул лишний раз нарваться на медуз, заходя в воду, ради чьей-то потерянной вещицы? Потому и пропал из моего поля зрения, что нырял в ее поисках? Однако что за самоотверженный шаг? Он вовсе не выглядит как добрый самаритянин, скорее, как марсианин, враждебно настроенный, по спецзаданию вынужденный скрываться под личиной пляжного спасателя.

В его глазах, приковавших мое внимание, едва уловимо проглядывалось любопытство: он будто ждал моей реакции – а как я поведу себя теперь?

Растерянная, я застыла, глядя в эти глаза.

Вообще молчание логично при таком раскладе, когда ни к чему перекидываться фразами, смысл которых не ясен обоим. Хотя из контекста произошедшего он явно понял, что говорила я, да и не мог не понять простейших фраз начального уровня. Только вот что за язык, на котором говорит он?..

…Так, что он делает?..

Окей, воротившийся ко мне головной убор я и сама могла бы надеть, без его помощи. Это ладно! Но мне что, мерещится или он наклоняется к моей щеке? Неужели рассчитывает на благодарственный, наглец, поцелуй?!

Ан нет… он будто тянет носом? Не-ет! Точно, он именно это и делает! Не помню, чтобы душилась сегодня – к чему он так принюхивается?

Во-о-от это уже запредельно странно!!! Потупившись, я неуверенно отступаю еще шаг назад, пытаюсь чудика обогнуть, уйти прочь от него или хотя бы выбраться к людям. Однако он не позволяет мне себя обойти, а просто двигается параллельно мне спиной вперед и не отрывает пронзительного взгляда, заставляя тем самым меня смущаться и вообще сомневаться в его адекватности.

Предприняв еще несколько неудачных попыток его обойти, я остановилась. Он затормозил, причем, уверена, не вместе со мной, а даже на долю секунды меня опередив.

– Так! А ну-ка, прекрати! – Выставила руки перед собой, дистанцируясь от него, неподвижного. – Ты что творишь? Совсем, что ли?! С ума сошел! Еще и смотришь так, будто зондируешь меня. Камон, чувак, I really have to go to my room. Nice to meet you, ну ты понял. Спасибо, что спас мою шляпу, хоть я и не понимаю, как у тебя это вышло. И за мазь, и за это… – я приподняла шляпу над головой, присев в легкий книксен: испытывая трудности перевода, невольно вспоминаешь язык жестов. – Спасибо! Но это не дает тебе права… А-ай!!! Да что я, в самом деле, пытаюсь сказать! Ты ж не понимаешь меня, да, ни фига?! Вон как лыбишься! Мерси! Данке! Аригато! К черту! – Я еще раз оторвала ковбойку от головы и большим кругом стала обходить его, странного, непонятно зачем преграждающего мне путь таким образом. – Псих!

На этот раз он не шелохнулся, так и остался стоять на месте, ухмыляясь. Отошла от него на пару шагов, обернулась – стоит. А! Черт! Откуда здесь взялся этот бордюр?!

Еле-еле удержав равновесие, я решила больше не оборачиваться, дабы не спотыкаться и не растерять на этой брусчатке, растянувшись, остатки своего самолюбия. Тем не менее уже через десять шагов, не сдержавшись, оглянулась. Незнакомец так и стоял на том же самом месте, загадочно смотрел мне вслед, бесстыже улыбаясь, будто знал что-то, известное ему одному на всем белом свете, и чем он, не скрывая, наслаждался. Поразительно таинственный и чудной. Помахала ему. Усмехнулся. Зачем я это сделала?! Как нелепо!

Все! Смотрю на дорогу. Ухожу спешным уверенным шагом. Больше не обернусь. Все тело дрожит, в голове петрушка какая-то…

Едва обогнув угол здания, я шумно выдохнула и сбавила скорость.

Что это было? Что со мной сегодня не так? Что с ним-то, в конце концов, такое? Это недознакомство, эффекту от которого уступают даже впечатления от нападения медуз и чуть было не произошедшего со мной несчастного случая, чувствую, врежется в память надолго, если не навсегда.

Окей, дабы не терять время… – я посмотрела назад и, убедившись в том, что он не преследует меня, продолжила путь, размышляя, – …стоит сразу признаться себе: это, по-моему, самый впечатляющий парень, что я видела не только в своей жизни, но и в книгах, на картинах – да блин, никогда и нигде я похожего не встречала! Загадочный, невероятный, манящий… возмутительный наглец!

А как он уверенно держится! В его движеньях потрясает неведомая сила, даже распущенность, пренебрежение. Словно он не сомневается в своей безупречности, но она не имеет для него никакого значения.

Но что самое поразительное – это моя реакция на незнакомца, абсолютно не свойственная мне. До сих пор я всегда была невозмутима в общении с противоположным полом. Тем более при одной только мимолетной, вовсе ничего не значащей встрече… Так! Стоп!

А повстречала я этот венец совершенства…

У моря…

У моря же!!! Бли-ин! Ну я-ясно! Это всего лишь обыкновенная попытка моего организма наполнить отдых на курорте банальными чувствами. А я ведь чуть не заморочилась.

* * *

– Как ты? – мама попыталась обратить мое внимание на себя.

– Супер. А что? – буркнула я, продолжая жевать лист салата.

– Вернись ко мне, – потребовала она. – Где ты там блуждаешь, малыш?

– Я не малыш, мам! Что, так заметно?

– Шутишь?! – она округлила глаза. – Ты человека сбила, тарелку с овощами перевернула на нее!

– Этого бы не случилось, будь она внимательней, – попыталась оправдаться я. – Ходит рот разинув, перед собой не смотрит.

– Да что ты говоришь! – от души рассмеялась мама. – Она, значит, сама виновата?

– Не сама! Но если бы из нас двоих хотя бы она не считала ворон, мне не пришлось бы перед ней извиняться.

– Выкрутилась! Что насчет Алекса?

– Мам, да у него даже шишки нет! Ну не-за-метное совсем там стекло! Отполированное. Я думала, дверь открылась уже. Замяли же, мам! Ну что ты опять начинаешь? Он вспомнит сейчас – снова ныть начнет. Да, братец, кто у нас гладиатор? – я ущипнула за пухлую щечку двухлетнего братишку, он тут же расцвел. – Гладиаторы не плачут! Запомни! – подмигнула ему я.

– Иона! Может, расскажешь, в чем дело? Сегодня ты особенно чудна́я. Не как обычно, «в облаках», а будто из всех уже пересчитанных тобою ворон высматриваешь белую.

– Да?

– Угу!

– Заметно, значит… – пробубнила я себе под нос. – День странный.

– День?

– Ага! Не мой!

– Немой?

– Неа, не немой. Может, глухой?.. – задумалась я.

– День? – мама посмотрела на меня с сомнением и демонстративно подтянула меня за затылок лбом к своей щеке.

– Да в порядке, в порядке я, ма-ам!!! – я попыталась отбиться от чрезмерной заботы.

– Так мне удастся сегодня спустить тебя с небес и добиться объяснений твоего состояния? Потому что чем дальше, тем крепче мои подозрения, что история может оказаться весьма-а-а увлекательной.

– А-а!!! Ну ладно! – сдалась я. – Я чуть не потеряла шляпу в море сегодня, – сама того не планируя, я отчего-то опустила начало истории.

– Так! И?

– Один парень нашел и вернул ее мне.

– И? – Глаза мамы вспыхнули любопытством.

– Что «и»?

– Дальше что? Почему это интересно? – мама нетерпеливо замахала рукой, подталкивая меня к продолжению.

– Потому что парень интересный!

– А-а-а!!! Ну наконец-то! – обрадовалась так, будто я сообщила, что замуж собралась за дубайского принца. – Откуда он?

– Не знаю, – понимая, что мне ровным счетом нечем больше с ней поделиться, неуверенно промямлила я. – Честно, мам, не смотри на меня так! Говорит на своем. Да и на своем, на самом деле, пару фраз только сказал. Я же не говорю, что «познакомилась», – перешла я на шепот, – скорее, просто столкнулась при не самых приятных обстоятельствах с кем-то, кто почему-то не выходит теперь из моей головы, – пришлось признаться мне. – Думаю, он местный спасатель. Смущает только отсутствие знания английского языка. Здесь каждый официант им свободно владеет. Но, может, спасателю он и не сильно-то нужен, – опять задумалась я. – Но… почему… – И замолчала.

– Что «почему»? – не выдержала мама.

– Видишь ли… – я оторвала взгляд от нетронутой креманки с десертом. – Он ни капельки не загоревший! – вдруг поняла я.

– Совсем?

– Ничуть! Даже светлее меня. Бледный, будто век солнца не видел, вообще-то.

– Может, он новенький в штате и это его первый день?

– Это определенно его первый день на юге, ты права. А значит… он не скоро еще забудет мой сегодняшний конфуз… Первый день всегда запоминается лучше других, – я откинулась в кресле, закрыв ладонью глаза в ничтожной попытке укрыться от стыда.

– Что случилось такого, что тебе так неудобно? Ты потеряла шляпу – разве этого стоит стесняться?

– Дело не в этом, мам. Я вроде как прежде не испытывала подобного… э-эм… смущения от своих же неуклюжих каких-то жестов. Или это его реакция заставила меня так себя ощутить, не уверена. Но я не думаю, что стала бы переживать, когда на свой прощальный взмах не получила бы ответа. Вероятнее, повела бы плечом, на том и забыла. Но…

– Но?

– Что-то в нем такое, что не позволяет мне так подумать. Может, этот его пронзительный взгляд…

– Бледный и с пронзительным взором. Интересно, – мама положила подбородок на руки. – Договорились о встрече?

– Издеваешься? Как?

– Ну, если продолжишь болтаться с нами по детским площадкам, – она игриво стрельнула глазами, – шансы на встречу с ним определенно малы.

– У тебя есть идея лучше?

– Отправляйся в клуб, сколько можно тебя выпинывать!

– Одна?!

– Ну да-а!!!

– Сомневаюсь, что персонал зависает в тех же местах, что и отдыхающие, – скривилась я.

– А ты уверена, что лихой удалец, спасший твою шляпу, – работник отеля?

– Э-эм… нет… – потупилась я. – Я так подумала, потому как иначе откуда взяться ему столь своевременно?..

…Да еще и с мазью, благодаря которой жжение практически сразу прошло.

– Угу! Ну, а ежели ты сомневаешься в успехе кампании, нет у тебя больше поводов заглянуть в место, где царствует музыка, да?

– М-м-м!!! Ты не сдаешься.

– Ну, я бы тебя поддержала, но сама понимаешь, – она подмигнула Алексу, не упустившему редкого случая, когда его оставили без контроля, и густо намазывающему руки творожным кремом.

– Вообще, ты знаешь, – умилившись, я потрепала сорванца по затылку, – отличная идея!

– Серьезно? – не поверила мама.

– Да-а, вполне. Почему бы и нет, – подтвердила я. – Думаю, да! Мне не навредит выпустить пар на танцполе, даже ради себя самой.

Мама, как ребенок, захлопала в ладоши, радуясь своей маленькой победе.

* * *

Когда нежелательно оставаться наедине со своим же рассудком, который вполне сможет отговорить меня от сомнительной затеи, я пользуюсь проверенным уже способом – переключаюсь на треп с подружкой. Так и в этот раз разговор с Кэт по видеосвязи на пути в клуб позволил мне настроиться на позитивную волну и не чувствовать себя одиночкой. К счастью, подруга и располагала временем, и пребывала в подходящем настроении, благодаря чему я распахнула двери клуба веселая и уверенная.

Сразу при входе, у бара, уже собралась небольшая кучка людей. Высокие столики по периметру танцпола за счет подсветки выглядели так, будто парят в невесомости. Диджейская стойка по центру, чтобы ближе к народу. Звук, на удивление, качественный, да и музыка вызвала эмоции положительные. Кажется, зря я игнорировала все эти дни мамины призывы быть более самостоятельной и хоть разок оторваться от них.

Сама того не заметив, я влилась, а увлекшись, совершенно забыла о своем примитивном порыве, подтолкнувшем меня выйти в свет. Знающий толк в своем деле диджей с легкостью захватил внимание всех на танцполе; и вот я, ощущая себя уже лишь только частью тусовки, двигалась в общем ритме, даже не озираясь по сторонам.

Уже после полуночи, когда музыкальная волна плавно перетекла на популярные хиты, а танцующих стало столько, что единство ощущалось физически, я решила выдохнуть.

Залпом опустошила не самый вкусный в моей жизни клубнично-мятный коктейль и принялась рассматривать публику.

Как обычно в приотельном заведении, тут были люди разных национальностей, возрастов, вкусов. Вон компашка зрелых дамочек под градусом, вроде из наших, жгут сбившись в тесный кружок. И обувь сняли, ну дают. Неподалеку отвязные молодые американцы, я их уже видела вчера у бассейна, они только приехали и искали приключений – этим, кажется, и продолжают заниматься.

Чем дальше, тем яснее я сознавала наивность надежды встретить иностранного спасателя здесь. Как-то вовсе не вяжется с ним это место. Слишком просто. Слишком попсово, что ли. Хотя что я знаю о нем, чтобы делать хоть какие-то выводы.

Глупо! И о чем я только думала. Весь день сплошное в себе разочарованье.

Ладно, не совсем уж и зря я выбралась: нельзя сказать, будто впечатлений никаких не получила. Но с меня, пожалуй, хватит – решила я и оторвалась от барного стула в порыве направиться к выходу, когда прямо у своей цели заметила силуэт в свободно струящемся по ладной фигуре костюме василькового цвета.

Он стоял в нескольких метрах от меня у выхода, беспечно прислоняясь плечом к дверному пролету, создавая тем самым преграду для остальных (правда никто и не выходил-заходил в этот момент), и вызывающе смотрел на меня с улыбкой. Улыбкой едва уловимой, лишь уголками губ, – интригующей. Положение его тела совершенно очевидно сообщало о том, что он вовсе не собирается оставаться здесь, словно он только заглянул сюда с каким-то конкретным умыслом. Но с каким?

Я нерешительно затормозила на месте, уставилась на него в ответ.

Светлые, почти белые его волосы, ровно как и при первой нашей встрече, торчали в разные стороны в необузданной прическе, руки цирюльника не знавшей. Утром я предположила, что подобный хаос на голове оправдан, когда ты проводишь рабочее время за просиживанием под лучами адского солнца, с редкой, если повезет, возможностью окунуться. Но не попытаться справиться со столь растрепанными, запутанными волосами и вечером перед выходом… Должно быть, он до невозможности в себе уверен. Хотя, вынуждена признать, не зря! Прическа, безусловно, сочетается с его необычными и вместе с тем совершенными внешними данными, привнося некую нотку небрежности, только подчеркивающую его образ.

Интересно, какой он национальности? Впервые в жизни у меня абсолютно нет идей относительно происхождения нового встречного. А что насчет его возраста? И здесь так сразу не скажешь. В этих глазах, так поразивших меня утром, необычен не только цвет, но и глубина, многогранность, будто неведомые просвещенность, мудрость и даже искушенность отражаются в них, создавая некий диссонанс на лице молодого человека.

Плавным движением, не отводя от меня взгляда, он развернулся вполоборота к выходу. Как будто приглашая меня.

Я засомневалась. Будет неловко, если я интерпретировала его жест неверно. Но-о… и однозначно хуже, если я просто проигнорирую его сейчас и упущу шанс на знакомство, ради которого сюда вообще и явилась.

Оторвала, словно прилипшие к полу, тяжелые ноги, неуверенно направилась к двери. «Выйду на улицу – там будет видно», – решила на ходу, когда почти поравнялась с ним. Исключая мои сомнения, он протянул ладонь и, не оставляя времени на раздумья, ухватил меня за руку и вывел из клуба.

Та-а-ак, вот и момент истины, теперь страшно: куда и с какой целью он меня тянет?! Зачем от людей и из того места, где вполне можно провести время без разговоров вдвоем? На что он рассчитывает? На что я напросилась?! Как буду теперь его отшивать? Надо гуглить «отвали» на греческом, иврите, армянском… хотя с последним явный промах.

– Where are we going? – все же предприняла попытку найти общий язык с ним.

Приостановился. Обернулся. Вспыхнул глазами. И, не удосужившись ответить даже на своем языке, потянул дальше.

Э-э нет, он не пошел в сторону жилых корпусов. Направился к берегу. Еще не легче. Ну не нападет же он на меня? Цивилизованные люди!

Стоило нам дойти до песка, сандалии стали тормозить движение. Я решила облегчить себе участь, разувшись: если придется убегать, они не должны меня задерживать. Он не отпустил мою руку даже тогда, когда я снимала обувь. С одной стороны, не позволяя мне потерять равновесие, с другой – с чего он так в меня вцепился?!

И тут до меня донеслись звуки, идущие из темноты, в которой тонул берег. Я замерла в полускрюченном, с неподдающейся застежкой в руке, положении, чтобы прислушаться. Действительно – музыка! Подняла взгляд на него – он улыбнулся, подтверждая мои догадки. Поверить не могу. Теперь уже я уверенно, а не волочась за ним, проследовала навстречу такому зовущему, заманчивому звучанию.

Поразительная сцена открылась мне, когда мы достигли цели. Девушка с парнем, за двадцать, дурачились с музыкальными инструментами прямо на берегу. Со стороны их веселье напоминало шуточную перебранку. Словно она ему что-то высказывает своей незатейливой мелодией на скрипке, а он ей на виолончели отвечает.

Заметив нас, они дружно рассмеялись и обратились к моему спутнику и, похоже, ко мне на том же незнакомом языке. Они говорили очень быстро, беззаботно, то и дело перебивая друг друга. Их непонятная забавная болтовня увлекла меня, что я и не заметила, в какой момент мою ладонь перестала сжимать рука незнакомца. И вот он уже стоит у… что-о?.. величественного контрабаса, готовый приступить к игре на нем. Да откуда он, блин, взялся такой?!

Я обняла себя за плечи и осмотрелась. Единственное разумное объяснение, которое пришло мне в голову, – это то, что они запланировали снять здесь и сейчас видеоролик, а меня притащили держать камеру, случайно наткнувшись именно на мой взгляд в клубе, где искали кого-то, кто справился бы с этой задачей. Иначе зачем собираться ночью на пляже острова, откуда открывается шикарнейший вид на ночной Дубай, с труднотранспортируемым инструментом, если без зрителей? Однако, не обнаружив видеотехники, я поняла, что ребята проводят здесь время в свое удовольствие.

Ну… и меня включили. Но только я без инструмента.

Когда один за другим они заиграли, я уставилась на своего нового почти знакомого. Поразительно! Он теперь вовсе не выглядел как пляжный спасатель. Да и раньше не выглядел. Как только могла я принять его за кого-то, кто бдит за безопасностью плавающих в море! Хотя по ситуации…

Глядя сейчас на него, я осознала, и сколь заносчиво было с моей стороны опасаться его пошлых намерений. Выходит, я даже рассчитывала на уединение с ним. А он вон как, со знанием дела, сильно, будто даже насмешливо, дергает за струны длинными пальцами…

Ушам своим не верю! Как это он играет настолько мимо тональности, мастерски игнорируя музыкальные правила, и при этом звучит настолько близко к ней и так фантастически дивно и круто!

Вот уж точно, где слова не нужны. Истина звучит прямо со струн этой троицы. Завороженная, я села на песок и наслаждалась иллюзорной картиной. И странные события, случившиеся со мной на берегу сегодня утром, и ощущения от них уже не казались такими уж странными. Наверное, мое восприятие несколько исказилось от перегрева на солнце. Хотя менее загадочным мой спутник, не прекращающий сверлить меня взглядом, выглядеть не стал.

К моим восторженным аплодисментам добавились чьи-то еще за моей спиной. Я обернулась. Молодой человек с явно греческим профилем, выглядевший старше любого из здесь собравшихся, спешной походкой приближался к нашему шабашу. Отчего я представила, что он из администрации курортного комплекса и явился, чтобы нас разогнать.

Однако каково же было мое удивление, когда моей шляпы и кожи спаситель-контрабасист передал ему инструмент, а тот, не теряя времени, приложил смычок к струнам.

Музыканты заиграли теперь иначе, совсем не так ошеломительно, как минуту назад. А вон и оператор, которого я не дождалась, спешит на место – все же – съемок.

Мой знакомый жестом указал мне вдоль берега. Уже не раздумывая, я поспешила за ним так сразу, что даже забыла свои сандалии на песке. Он, заметив мою решимость, довольно улыбнулся, тем самым малость развеяв ее. Но его заботливое молчаливое возвращение за забытой мной обувью вновь вернуло мое доверие к нему.

– Благодарю! – я приняла возвращенцев и спустилась к береговой линии. Теплый морской прибой умиротворяюще ласкал ступни и душу, с каждым шагом я все больше расслаблялась. – Это было очень круто, серьезно! – решилась я на разговор с ним. Может, поймет хоть интонацию. – Вы, наверное, на съемки приехали? Или специально приглашенными гостями? А может, и то и другое…

Оставив мои вопросы без комментария, он запустил «лягушку» по морской поверхности. Я уставилась на ясно различимую в свете неполной луны, беспокойную поверхность морскую, скептично готовая наблюдать его фиаско. Однако сбилась со счета прыжков, когда брошенный камень скрылся во тьме.

– Хм! Ловко! – признала я. – What’s your name?

Смотрит на меня. Молчит, словно ждет продолжения. Будто даже не понял, что я задала вопрос, не то что смысл его.

– Да ты, верно, издеваешься?! – Мне кажется, любой пятилетний житель мало-мальски цивилизованной страны знает эту английскую фразу. – Ну что ж, окей, не хочешь – не представляйся. А меня Иона зовут! Иона Пожарская. Знаю, имя странное и вообще мужское, если с иврита переводить. Но все претензии к маме. Она в шотландском словаре его откопала. Близкие сокращают его до Иа, ну, знаешь, как ослик из «Винни Пуха», Йо, Ён – по-всякому, короче…

Я остановилась. Спустя пару шагов обернулся и он. Снова ждет. Ждет чего? Продолжения? Движения? Меня? Как же сложно, оказывается, находить общий язык, когда его буквально нет! И при этом так хочется говорить с этим человеком. Или просто быть. Но разве возможны хоть любые, какие угодно отношения без слов?

– Интересный, кстати, у тебя кулон, выглядит очень… хм, старым… – Я указала пальцем на блеснувшее в лунном свете на его груди винтажное украшение в виде круглого серебристого диска с незнакомыми мне символами.

Он не отвел взгляд и никак не отреагировал – хоть бы головой качнул в знак понимания. Вместе с тем заметно прислушался к мелодии, достигшей нас сквозь расстояние, на которое мы уже успели от ее источника отойти.

Я последовала его примеру. Звук словно пронзал влажный воздух. Звучало здорово.

Вероятно, найдя местечко привлекательным, мой немногословный спутник уселся на песок и посмотрел снизу вверх на меня, а потом рядом с собой, очевидно призывая присоединиться.

Прежде чем пристроиться справа от него, я огляделась вокруг, взвешивая свои риски, но сдалась, идя на поводу у эмоций.

– Μυρίζεις πολύ νόστιμα… – подал наконец голос он.

– Согласна, красиво! – ляпнула я, предположив, что речь идет о пейзаже морском.

– Πιστεύω ήρθε η ώρα να στερεώσουμε τη συνάντησή μας, περιστεράκι.

– Ага!

Он посмотрел на меня. Я посмотрела в ответ. Не выдержав его тяжелого взгляда, опустила глаза, обратила внимание к губам. Они такие выразительные… со-очные… растянулись в улыбке – заметил! А! Черт! Зачем я это сделала! Взяла себя в руки. Обняла колени, уставилась в горизонт.

Последнее, что я услышала от него в ту растворяющуюся ночь, – как он хмыкнул в усмешке.

Дальнейшее между нами молчание стеснять перестало. Атмосфера воцарилась совершенно неземная: спокойная, безмятежная, чистая. Обжигающе знойный ветер стих, а мои тревоги растворились в морском отражении звездного неба. Меня больше не волновало, кто он, зачем здесь, его мысли, мотивы. Только ощущение невероятной близости, родства душ и неведомого ранее, абсолютно необъяснимого комфорта рядом с совершенно незнакомым человеком.

Не знаю, сколько прошло времени, – помню, как горизонт, словно смутившись, залился багрянцем, когда я, положив уставшую голову на плечо своего спутника, отключилась.

* * *

– Иа-а-а!!! Ты вставать собираешься или последние два дня так и проспишь? – Будто издалека в сознание пробилось мамино негодование.

– Что? Который час? – сощурилась я. Солнце так ярко освещало комнату.

– Так половина третьего уже! – Возмущенная мама попыталась отнять у меня покрывало.

Вскочив с кровати, я чуть не рухнула, потеряв равновесие. Что-о-о??? Как я очутилась в номере? Он что, притащил меня?! Вот так поворот, совершенно точно помню, как уснула у него на плече.

– Когда я пришла?

– Напилась, что ли? Не помнишь?

– Не-е-ет!!! Ты чего?! Хм!.. Просто за временем не следила, – уклончиво ответила я.

– Не знаю наверняка, но, когда мы проснулись, ты была уже здесь… – Не успев закончить предложение, мама обернулась на стук во входную дверь. – Наверное, это уборка. Ты весь день не даешь им работу сделать… – направляясь к двери, недовольно бросила мама. – А-ах!!! Ты только посмотри, какая красота!

Курьер принес цветущий красным пушистым помпоном кактус в стеклянном горшочке. Весьма оригинально, я бы сказала, типа: мы в пустыне – лови кактус?

– Выходит, вы встретились! – бесцеремонно и незамедлительно мама изъяла из композиции скрученный в свиток маленький листок бумаги и развернула его. – Что это за иероглифы? – И, только не разобрав слов, она протянула послание мне.

«Τα ξαναλέμε» – гласил сверток.

– Хм! Держи. Сейчас посмотрим, – я взяла телефон. – Окей, гугл… подожди, а как это читается? Не надо мне искать «как это читается»! А-а-а!!!

– Не истери! – мама заглянула в мой телефон, будто там уже было что-то интересное.

– Я спокойна, спокойна! Погоди, – я развернула записку, придерживая ее, чтобы она не свернулась, и сфотографировала текст. – Окей, гугл, перевод текста по фотографии. Ага! – Первая же ссылка поиска открыла необходимый ресурс. – Отлично, загружаю.

На загрузку фотографии ушло примерно полминуты, из-за низкой скорости интернета в роуминге, и еще секунд пять на анализ файла.

– Все-таки греческий!

– Греческий?

– Греческий.

– Но в Греции вся молодежь прекрасно владеет английским! Вспомни, два года назад, когда мы там были, ты хорошенько прокачала свой разговорный.

– Может, он… из глубинки… А где Алекс?

– Спит в соседней комнате. Время сон-часа! Ну ты издеваешься? Что там сказано? – мама с нетерпением опять попыталась заглянуть в мой телефон.

– «Увидимся».

– Без точки?

– Без! – я не смогла сдержать довольной улыбки.

В оставшуюся половину дня я чувствовала себя сыщиком. Как никогда, я озиралась по сторонам, разглядывала людей, искала, надеялась увидеть его. Признаюсь, это весьма утомительно и рискованно. Вчерашние истории с подносом и столкновением со стеклянной дверью казались теперь сущими пустяками, ибо сегодня я почувствовала себя маленьким котенком, по роковому стечению обстоятельств оказавшимся на дороге в самом центре мегаполиса в час пик: меня со всех сторон толкали, сбивали, бросали мне колкие замечания. А человек, которого я столь усердно высматривала, так и не появлялся в моем поле зрения.

После вечерней развлекательной программы я почувствовала себя окончательно истощенной, осознав безуспешность утомительного розыска. Напрасно я надеялась, пора бы смириться.

– Пойдешь в клуб? – пританцовывая с довольным Алексом на руках, проголосила перевозбужденная мама.

– Нет, вернусь с вами в номер. – Разочарование нахлынуло разом.

– Уверена? Я же вижу, ты весь день головой вертишь.

– Да неужели!? Ты прям сама проницательность! – съязвила я и тут же осеклась. – Ладно, прости, мам…

– Повезло вчера – быть может, повезет и сегодня, – проигнорировала она мою попытку свалить на нее свое недовольство.

– Знаешь, я не уверена, что хочу искать встречи с ним или с кем бы то ни было вообще. Думаю, он и сам мог бы меня найти: знает, где мы остановились, раз кактус прислал. Будь у него желание вновь увидеть меня, он бы направил приглашение по адресу, – я ускорила шаг, зацепившись за эту мысль. – А если нет, значит, я не собираюсь шататься по всему комплексу в поисках встречи.

– Логично, – мама, не отставая от меня, тоже прибавила шаг.

Прежде чем приложить магнитный ключ к замку номера, на мгновение я замерла. Хотелось растянуть этот момент неведения, и одновременно с тем я предвкушала вероятность обнаружить записку, просунутую под дверь. Отворив дверь, я сразу увидела конверт на полу. Обычный белый конверт. Трясущимися руками я поспешила его открыть.

«Дорогая семья Пожарских, с сожалением сообщаем вам, что ваш отпуск подходит к концу…» И далее о времени вылета, кто, где и когда нас встретит, чтобы сопроводить в аэропорт.

Последняя надежда – на автоответчик стационарного телефона: может быть, там оставлено сообщение?.. Пусто. Степень охватившего меня разочарования сложно передать…

Вышла на лоджию. Живописный пейзаж курортного края размылся, словно за пеленой моей досады. Такой же неясный, как и мое состояние. Не понимаю… а впрочем… и не желаю копаться в себе, забивать голову. Не сейчас. И уж тем более не потом. К тому же сегодня у меня последняя возможность бездумно, без спешки созерцать прекрасный окружающий мир. Уже завтра мы рано ляжем спать, чтобы встать в пять утра и собираться в аэропорт. А там снова за весла и понеслась гонка за жизнь.

…В ночное небо, как и на море, бушующее, в легкий бриз или в штиль, я могу смотреть часами, не думая ни о чем. Отель жил своей жизнью, маня огнями посетителей, соблазняя развлекаться, отдыхать и наслаждаться отведенным коротким отрезком роскошной жизни. То здесь, то там проходили компашки, они смеялись, некоторые даже пели, забыв об оставленных дома проблемах: здесь не до них. Отражение зрелой луны, словно по волшебству залившее мерцающими серебряными красками поверхность моря, венчало эту упоительную картину южной ночи.

– Спать идешь? Завтра опять до обеда будешь валяться! – Мама, видимо, уже уложила мелкого, теперь ее заботила судьба и старшего ребенка.

– Нет, мамуль, не хочу пока. Завтра не дай мне проспать, разбуди к завтраку, пожалуйста, – я поцеловала маму и устроилась в мягком шезлонге, где, с комфортом раскинувшись, стала мечтать о предстоящем переезде в Британию, чтобы не думать о бледном лохматом парне с глазами цвета космоса, хранящими в себе целую загадочную вселенную. Хм, странная аналогия… Скорее всего, она связана с моим нынешним восторгом от ночного звездного неба. А что за взгляд у него… Он на меня смотрел, будто… Та-ак! Достаточно. Я думаю о Великобритании!

В моем сне я по-прежнему лежала в шезлонге, удобно устроив голову на своих ладонях. Сны, события в которых по восприятию не отличались от происходящих в действительности, уже случались в моей жизни дважды. Правда, в тех случаях я до последнего не осознавала, что сплю. Но в этот раз я сразу поняла, что это слишком хорошо, чтобы быть реальностью.

В полуметре от меня в соседнем шезлонге лениво развалился он. И только арбузный фреш в высоком графине на маленьком столике мне закрывает обзор.

Я отодвигаю столик немного вперед и без преград теперь смотрю на профиль своего гостя, стараюсь запомнить его безупречные контуры.

– Ты заботливо прихватил с собой в мой сон напиток, способный спасти меня от жары, – отмечаю благодарно я, усаживаясь, чтобы разлить фреш по стаканам. – Мне хотелось бы говорить с тобой! – внезапно признаюсь я. – Хотя бы здесь, в мире грез.

– Не в моих силах тебе отказать, – вдруг отвечает он на чистом русском.

Сомненья прочь – мне это снится!

– Кроме того, я с удовольствием тебя выслушаю, – улыбается он. Садится. Опережая меня, наливает фреш в один лишь стакан, подает его мне.

Очарованная его расположением, пусть и не наяву, я, краснея, опускаю глаза.

– Звучит так, будто говорить стану я?

– А я слушать – разве не равноценно?

Не найдя слов для ответа, я отпиваю львиную долю леденящего напитка. Прежде во снах я еще не ощущала собственную дрожь.

– Спасибо! – приподнимаю стакан. – А сам-то что не пьешь? Неужели не умираешь от жажды?

Усмехнулся, будто я рассмешила его, в глазах блеснул огонек, но не ответил. Не отрывая проницательный взгляд от меня, возвращается в удобное положение – полулежа на боку, опираясь на локоть, сгибает ногу в колене. Сухие мышцы его пресса, показавшись из-под расстегнутой рубашки, на мгновенье приковывают мое внимание.

– Э-эм-м-м… – едва нахожу силы, чтобы оторваться от непрошеной, но такой естественной на курорте обнаженки, я стараюсь сконцентрироваться на теме диалога, если таковая вообще имеется. – Я думала, в обществе принято отдавать привилегию занимать горизонтальное положение тому, кто говорит.

– Ты на сеансе?

– Я во сне!

– А раз так, применимы ли здесь устоявшиеся традиции?

– Рассчитываешь на мой рассказ?

Его левая бровь плавно поднимается, выражая удивление.

– Я поняла! Да! Я сказала, что хочу говорить с тобой! Точно! Ты настроился слушать! Ну что ж… ха! А знаешь, это даже забавно… вероятно, я найду что сказать!

Что я и делаю со всей смелой решимостью. Говорю все, что приходит в голову, о чем молчала в семье и с друзьями, о накипевшем, о ерунде, с пятого на десятое меняю темы, пренебрегая логикой, без плавных переходов болтаю. Я во сне – можно расслабиться!

Подкупает и его очаровательная вовлеченность, то, с каким интересом моему потоку бесконечных глупостей он внимает. Застыв в одной позе с видом таким, будто пристально меня изучает, запоминает мои жесты, анализирует мимику, иногда кратко, едва заметно улыбается.

Но вот он хмурится, брови в кучу. Что я такого сказала? В чем призналась? Чем все испортила?..

– Я вынужден тебя оставить пока, – сделал паузу, и совершенно серьезно подытожил. – Но фундамент залит, и мы увидимся вновь совсем скоро.

Что? Фундамент? Фундамент чего? Чушь! Как обычно во сне и бывает. Водит восьмерку по внутренней стороне моей ладони, уже сидя рядом со мной. Блин, так приятно. Ого! Впервые засыпаю в своем же сне.

Я проснулась от первых, но уже обжигающих солнечных лучей. Странный, но столь ощутимо реалистичный сон еще не успел улетучиться из памяти, возникла даже мысль его записать. Но, не рискуя пробудиться совсем и не уснуть потом вовсе, я быстро перебралась в постель, где провалилась в крепкий сон.

* * *

– Иона! – Экспрессия в голосе матери намекала моему пробуждающемуся сознанию, что это не первая ее попытка меня разбудить.

– А-а?..

– Восемь тридцать, у тебя двадцать минут на сборы, – мама носилась, собирая Алекса и на ходу упаковывая пляжную сумку, чем, как обычно, напомнила мне восьмирукую богиню Дургу: как только успевает делать все одновременно?

– Мамуль, расслабься. Сейчас я соберу всё… и себя, – я свалилась с кровати сразу в планку. Это поможет мне пробудиться, да и вообще прийти в тонус. Сегодня предстоит нелегкий день.

Глубокий вдо-о-ох… Вы-ы-ы-ыдох… Вспомнила! Вспомнила сон! Это был о-очень… яркий, реалистичный сон. И он там был. И говорил. Что говорил? Блин, что-то неразумное, не помню. О-о, дьявол! Зато я как обнажила свой внутренний мир: рассказала вещи, о которых и думать стеснялась, бли-ин… Хорошо, что это всего лишь сон… Хотя… случись это наяву, он все равно бы ничего не понял, и дело даже не в трудности перевода – нужно быть профи, чтобы извлечь из той околесицы, что я несла, хоть какой-нибудь смысл.

– Ты долго стоять там будешь? Я намерена еще на море успеть до двенадцати.

Мама уже усаживала мелкого в коляску. Значит, они выйдут раньше, а я смогу спокойно собраться.

– Там медузы…

– Тогда просто на берегу посидим.

– Я догоню вас, мамуль. Не спешите только.

Я проскочила мимо них в душ, на ходу чмокнув своего проказника братца, который пытался разделаться с ремнями, крепко фиксирующими его неугомонную попку в коляске. Алекс зарделся в улыбке и размяк: любит он мое внимание.

– И на балконе убери! Развела. Налетят еще твари какие на сладкое, – бросила мама, прежде чем хлопнула дверью.

Я замерла на пороге в ступоре. Потом развернулась и, подойдя к лоджии, выглянула наружу.

В графине фреш?! Вернее, его остатки. Один испачканный стакан.

Оке-ей… очевидно, я перегрелась за все эти дни, раз истинные воспоминания уже сливаются со снами. Странное чувство.

Я передернулась в смятении и, занеся посуду в номер, стала собираться.

По дороге на завтрак я настраивалась не озираться больше по сторонам. К моему удивлению, у меня легко это вышло. Я будто бы уже не надеялась выхватить его взгляд из бесчисленного множества других. Ситуация сама отпустила меня, что не могло не радовать. Этой радостью я и делилась теперь с каждым встречным, приветливо улыбаясь.

Последний день на курорте я никогда не считаю за день. Он пролетает совершенно незаметно. Хочется успеть взглянуть в последний раз на все места, что понравились за время отдыха; насмотреться на море, что невозможно; наговориться с новой подругой – невероятно полюбившейся мне за свои бесконечные шутки барменшей из Кении, – понимая, что вероятность встретить ее еще когда-нибудь ничтожно мала. И уложить кучу вещей, которых каждый раз становится больше из-за маминой любви к покупкам, в не вмещающие их чемоданы. И вот уже мы ложимся спать, как обычно, позже, чем планировали. Спустя несколько часов вновь суета. И мы, сдав ключи и распрощавшись с отзывчивым персоналом на ресепшен, садимся в автобус, который заберет нас из райского местечка, увозя в направлении действительности, обязанностей и быта.

Ну что ж, эту вылазку я запомню как последнюю перед началом взрослой жизни вдали от родителей. И как отдых, на котором я впервые, смотря в чьи-то глаза, почувствовала такое, чего не испытывала прежде. Чем бы это ни было, думаю, это дорогого стоит и не рассеется бесследно в моих воспоминаниях.

Глава 2

Телефон настойчиво вибрировал до тех самых пор, пока попытка дозвониться не была прервана оператором сотовой связи. Это не остановило упорно звонящего, и только я расслабилась, когда трубка прекратила сотрясать мою подушку, как поступил повторный звонок.

– Я дал тебе поспать, не начинай даже! Но имей совесть, Иа, сутки отсыпаешься. Если сейчас не встанешь, мне придется ждать аж до завтра! – кипел Густав, следуя тактике «лучшая защита – это нападение».

– Не ори, сейчас поднимусь.

Я стекла с постели, бросила взгляд на свое отражение в зеркале. Волосы, собранные в косу, изрядно растрепаны. О! Мой загар проявился еще отчетливее, и в вечерних сумерках блестят одни только зубы и глазные яблоки. Мне нравится. Любимую мягкую пижаму с изображением спящей панды снимать не хочу – накину ветровку, так дойду.

Проходя мимо гостиной, я махнула родным:

– К Густаву поднимусь.

– Лови яблоко, а то убьешь его своим дыханием. – Я едва успела схватить летевшее мне в лоб яблоко. Папа, судя по его настроению, явно счастлив, что мы вернулись.

– Спасибо, пап. У принцесс изо рта не пахнет, сам говорил.

Закрывая за собой дверь, я не разобрала папину реплику, вероятно смешную, так как до меня донесся их с мамой смех.

Густав последние три года живет на два этажа выше нас. Но подружились мы задолго до этого соседства. У наших бабушек рядом дачи, и лет с пяти каждый сезон мы сначала неделю терлись на улице, стесняясь друг к другу подойти, так как за долгий перерыв успевали один другого подзабыть, а после были неразлучны все лето. И только на пятый год, когда Густав начал наш традиционный обряд «знакомства», я, хоть и была младше на два года, за минувшую зиму успела воспитать в себе решимость, посему прервав церемонию, призвала друга, не теряя времени зря, прямиком направляться на поиски приключений.

Несмотря на то, что в городе мы жили друг от друга далеко, дружба бабушек позволяла нам иногда видеться и зимой; в остальное время мы компенсировали отсутствие частых встреч часовыми разговорами по телефону.

Четыре года назад бабуля рассказала родителям Густава о программе, по которой наша семья выгодно приобрела квартиру в строящемся жилищном комплексе, посоветовала и им рассмотреть этот вариант. Все сложилось в нашу пользу, когда отец Густава инвестировал в новую недвижимость. Которая, к нашему с другом безграничному счастью, оказалась еще и совсем рядом.

– Посмотрите на нее! Девочка моя, ты волшебна! Это ж надо, как тебе загар к лицу!

Густав худощав, немногим выше меня, но благодаря широким плечам хиляком не выглядит. Полгода назад ему взбрела в голову идея отрастить свои рыжие вихры, которые всегда, сколько его помню, были коротко острижены. Теперь, на мой взгляд, ему пора бы уже что-то с этим делать, потому что прическа начинает напоминать клоунскую укладку, а медный цвет волос и обязательная деталь гардероба – подтяжки только дополняют образ. Но он доволен: типа девчонок цепляет его новый стиль. А я не спорю. Рыжий, но не конопатый, мой кареглазый друг. Каждый раз скучаю по нему, когда мы не видимся больше пары дней.

– Иди, я тебя обниму!

Крепко прижавшись к другу, я расслабилась и почувствовала себя наконец дома.

– Ты один?

– Оба на смене.

Родители Густава работают в ресторанном бизнесе. Его отец, лучший шеф-повар из мне известных, трудится в фешенебельном местечке, которое одним только фасадом сообщает потенциальным гостям о кругленькой сумме чека, что их ждет, заявись они туда. Мама Густава – управляющая в не менее крутом ресторане. Их род деятельности подразумевает поздние смены, поэтому зачастую квартира в распоряжении одного лишь сына. Чем он, в свою очередь, не стесняется пользоваться, зазывая гостей.

– Свари кофе, умоляю. И с сыром, как ты делаешь, пожалуйста. А если яйца пожаришь, вообще благодарна буду.

– С Кэт общались? – Густав направился в кухню, и, судя по тому, что с порога заговорил о ней, для этого был повод.

– Эм-м, пару дней не выходили на связь. А что? – Я села на свое любимое место за кухонным островком и приготовилась наблюдать за магией, что творится, когда друг у плиты.

– Просто интересно. Она тебе ничего не рассказывала? – Густав выглядел однозначно подозрительно: знакомая ухмылочка, которую он безуспешно пытался скрыть, интерес в глазах – с чего бы это?

– Гус, что ты натворил?

– Почему сразу я? Чуть что, сразу Густав! – наигранно возмутился он. – Забей! Зря я спросил. Не хочу быть тем, кто проболтался. Просто я был уверен, что она не выдержит до вашей встречи и напишет при первой же возможности… Оправдываюсь… Говорю – забей!

Резко переменившееся настроение друга ясно давало мне понять, что нет смысла выпытывать информацию, а лучше дождаться встречи с подругой и узнать интригующую новость от нее. Надо написать ей и назначить встречу как можно скорее.

– Ну давай, Иа, поведай мне о своих впечатлениях от поездки. Было что-то интересное в этот раз? – Гус мастерски справлялся со сковородой, никогда я так не научусь, у него этот талант точно врожденный.

– Я загорала, плавала, танцевала… – Неожиданно для себя самой я передернулась, а по рукам побежали мурашки. Ночь с танцами вернула меня к воспоминаниям, которые я всячески пыталась заглушить в своей голове.

– Колись, подруга! Колись! – Густав расплылся в лукавой улыбке, уловив мое смущение. – Ты наконец испытала желание?! – Подлец откровенно насмехается.

– Ничего подобного! С чего ты взял?

Смотрит с таким видом, будто уверен, что даже уговаривать не придется, сама расколюсь. Буду молчать, не дождется. Ждет. А-а-а, черт с ним!

– Нечего особо рассказывать. Забегая вперед, чтоб ты не тешил себя иллюзиями: ничего не было, мы даже не целовались…

– А ты хотела, – прозвучало не как вопрос, а скорее как утверждение.

– Жарь свои яйца и не перебивай! – Ржет. – Тьфу! Не свои, жарь куриные, пошляк! Да, я испытала что-то новое для себя. Начну со знакомства…

Я поведала о нападении морских неядовитых, как позже выяснилось, тварей, чуть не утопивших меня; о том, как встретила парня, чьего имени так и не узнала. Мы условились называть его Грэгом, не спрашивайте. О клубе, о пляже – музыкальной минутке и нашем молчании на берегу в свете звезд. Вытерпев пару похабных шуточек, я продолжала рассказ, из которого узнала сама, что голова моя вот так прежде еще не кружилась, что его загадочность, молчаливость и нескрываемый интерес ко мне заставляют меня все время думать о нем, а послание в записке – поверить в чудеса и в вероятность нашей встречи с ним когда-нибудь еще. Более того, я настолько этого желаю, что стала регулярно проверять свои соцсети на наличие новых сообщений. Но в процессе рассказа, услышав себя со стороны, и осознав абсурдность своих надежд, и предвидя разочарование, списала вспыхнувшие чувства на беспричинное наваждение, возникшее в благоприятных условиях.

Густав, хоть и выглядел в обычной своей манере увлеченным делом и только периодически подшучивал там, где это было возможно, – был внимателен к моему повествованию и верно уловил эмоции и лукавство в финале рассказа. Возможно, поэтому, а возможно, потому, что на самом деле был страшно самовлюблен, он спросил:

– Выходит, есть на свете человек, что прекрасней и меня тебе милей?

– О, ты неисправим! – засмеялась я. – И отлично знаешь, что я не разделяю всеобщей влюбленности женского пола в твою персону. Будь иначе, мы не общались бы с тобой еще лет с двенадцати. – Я прыснула нарочито возмущенно.

На самом деле, я понимаю, что находят многочисленные поклонницы друга в нем. Он обаятелен, умен, харизматичен и предприимчив, имеет прекрасное чувство стиля. Хоть и невысок, но достаточно силен, чтобы таскать девчонок на плече и быть им опорой и защитой. Правда, на короткий срок, очень непродолжительный, но никто же из них заранее этого не знает. Ну и необычная внешность довершает образ парня-красавчика. Но встреть я его даже сейчас, а не в детстве, все равно бы не заинтересовалась. Густав – само воплощение непостоянства, чего не скрывает: при первой встрече с ним ясно, что отношения долго не продлятся, а станут лишь очередной галочкой в списке его достижений. Такого рода связи меня никогда не привлекали, я старомодно хочу влюбиться единожды, а не размениваться на пустяки. А для начала втянуться в учебу в универе, утвердиться там и, лишь пото-ом, где-нибудь на третьем курсе, – обратить внимание не на какого-нибудь, а на достойного парня, с которым мы будем вместе проводить выходные; потом, после окончания… Да, я задрот! И у меня все распланировано! А может и мечтатель, но я так привыкла, и так мне комфортнее, когда все идет своим чередом и по плану.

– Друг, брат, почти сестра… я помню! – усмехнулся Густав. – Конечно знаю, родная моя.

Позавтракав поздним вечером и обсудив последние новости, я распрощалась с Густавом и вернулась к себе.

Домашние уже спали, и, чтобы не нарушать их покой, я легла в постель, хоть и не собиралась спать. Проверила сообщения, два из списка сочла важными: Кэт предлагала встретиться завтра днем, а Лева, солист группы, в которой я играю, сообщал, что они ждут меня завтра в студии к пяти. Прикинув свои возможности, я написала Кэт с предложением пойти со мной в студию: она любит наблюдать за нашими репетициями, а в перерывах мы сможем пообщаться. Кэт ответила неожиданно сразу, что заедет за мной в четыре. Видимо, тоже еще не спала. Подумав, я не позволила себе спросить у нее, не хочет ли она мне что-нибудь рассказать. Во-первых, я выдам Густава. Во-вторых, возможно, поставлю подругу в неловкое положение. Дождусь, когда сама будет готова поделиться новостями.

Я отложила телефон и уставилась в потолок. Сна ни в одном глазу. И тишина давит. Обычно я засыпаю под едва уловимый звук работающей посудомойки. Сегодня я припозднилась, и машина, успев доделать свое дело, уже ушла на покой. В отличие от меня.

Поразмыслив, я решила, что, если приму душ в дальней ванной комнате, не разбужу родителей.

Поток горячей воды легко справлялся с бодростью, медленно, но верно я расслаблялась, предаваясь воспоминаниям. Как бы я ни старалась не думать о нем, он не покидал моей головы. Нет, я не стану называть его Грэгом даже в мыслях, потому как точно знаю, что это имя совершенно не его и ему не подходит… Волосы еле намылились, предстоит еще прочесать их завтра, без волшебного эликсира с такими колтунами точно не справиться… Не буду думать о нем больше, пообещала я себе и намеревалась обещание сдержать. Я вернулась в действительность, у меня нет времени на мечты и полеты в облаках, предстоит последняя неделя в родном городе, и еще многое необходимо успеть.

Горячий душ ли подействовал или вновь нахлынувшая усталость, но едва моя голова коснулась подушки, как я заснула.

* * *

Участницей группы мне посчастливилось стать сразу после выпускного концерта в музыкальной школе, куда Лева пришел специально, чтобы оценить конкретно меня. Его предложение малость шокировало и не совсем умещалось в мой график. Однако мама была в таком восторге от этой идеи, что я не решилась ее огорчать. С тех пор прошло два года, и я очень благодарна маме за то, что она повлияла на мое решение тогда.

В группе я единственная девчонка, что не редкость, если солистка, но это не про меня. Я девчонка-гитаристка, еще и с внешностью десятилетнего переростка, в группе довольно зрелых парней. Сей факт заставляет меня готовиться к встречам с ними больше, чем я обычно это делаю, выбираясь куда-либо. Может, это глупо и незрело, но… видимо, так и есть. Тем не менее опаздывать я люблю еще меньше, чем появляться на репетициях ненакрашенной. Спешно влезая в любимые брюки-афгани, в которых я чуть менее дрыщ, чем обычно, и белую майку, чтобы подчеркнуть загар, я заметила маму, стоящую на пороге моей спальни. За ее спиной виднелась гитара, заботливо упакованная ею в кейс.

– Прихвати косуху: погода так и не наладилась. – Я поняла, что мама располагает временем, чтобы проводить меня. – Отлично выглядишь! Рост налицо…

– Издеваешься?!

– Ничуть! А в чем дело?

– Не успеваю! Глаза даже не подвожу!

– О! Когда ты это прекратишь? У нас порода такая, Иа. Посмотри на меня! Мне до сих пор тридцати даже не дают.

– Чудно, мамуль! – Я проскользнула мимо нее к выходу. Мама последовала за мной до прихожей. – Тебе вообще можно не париться: твои радиослушатели не заметят, даже если ты в пижаме будешь вещать.

– Нас снимают для ютюба теперь!

– Ты меня поняла! Да, и до старости у меня еще це-елая вечность. К тому же сомневаюсь, что когда-нибудь вообще состарюсь. Не знаю: или к тому времени изобретут эликсир вечной молодости и я буду в числе разработчиков, посему у меня будет доступ к нему, или умру молодой… Не знаю! Но старой себя представлять даже не хочу. – Я взяла у мамы сумку с курткой, наспех чмокнула усмехающуюся ее и была такова.

Выйдя из подъезда, сразу пожалела, что не прихватила резинку для волос: сильный ветер мгновенно запутал несобранные волосы.

Машина Кэт уже стояла у ворот.

Черная новенькая «Ауди ТТ», ласково именуемая подругой Тотошкой, встретила ее, обернутая белой лентой, прямо у дома в ее девятнадцатый день рождения. Я присутствовала при этом и, мягко говоря, совсем не ожидала такой реакции от подруги, а то и опешила. Тогда я поняла, что моя бесстрастная, всегда рассудительная Катюша до сих пор крепко держала свои эмоции в узде. Многие годы подруга занималась карате, что не могло не сказаться на ее характере, самодисциплине, манере поведения. Каждое свое достижение, любые победы, даже те, к которым она шла долго и упорно, она принимает, не проявляя особых эмоций. Больше как должное, как результат, к которому она стремилась, и по-другому быть просто не могло. И вот она настоящая, действительно не ожидавшая от матери-одиночки такого подарка, прорвалась наружу. Скакала, визжала, обнимала всех, вплоть до проходившего мимо деда, который нельзя сказать что был не рад.

Я кинула кейс с инструментом на заднее сиденье и, упав на переднее пассажирское, расплылась в улыбке. Я бы с удовольствием обняла подругу, но, как я уже отметила, она весьма сдержанна в проявлении чувств.

– Кокосовое масло прекрасно справилось со своей задачей. Загар тебе очень идет, – бросила Кэт и завела мотор. – В очечнике посмотри, вроде резинка была.

– О, ты мой спаситель!

В ящичке был настоящий порядок, как и во всем автомобиле. Никаких брелоков, елочек, чехлов – абсолютный минимализм. Поэтому несложно было обнаружить маленькую резинку для волос. Я стала заплетать волосы и внимательно смотреть на подругу в ожидании темы для разговора, которую она задаст. Мы тем временем уже выехали на дорогу, заняли центральный ряд и ближайшие пятнадцать минут будем двигаться по нему, медленно и с остановками. То есть самое время рассказать какую-нибудь тайну или узнать у подруги, то есть меня, новости. Кэт не спешила. Я сверлила ее взглядом.

– Я знаю, что ты делаешь.

– Неужели?

– Также я знаю, что ты знаешь. Он написал мне, что проболтался, – бросила загадочный взгляд в мою сторону и продолжила смотреть на дорогу. Хотя мы только встали на долгом светофоре и нечего там разглядывать ближайшие восемьдесят секунд.

– На самом деле, я не совсем, как ты выразилась, «знаю». Равно как и он «проболтался», – последнее слово я жестом взяла в кавычки. – Остается только догадываться, но мои догадки никак не соотносятся с твоим характером. И я не хочу гадать. Поэтому будь добра, приподними завесу и скажи мне уже эту интригующую новость!

– Никаких интриг. Мы пара.

– Чт… – Я чуть не подавилась слюной. – В каком смысле «пара»?

– А какой может быть двойной смысл в этой фразе? – невозмутимо спросила Кэт, встретив мой ошалевший взгляд с вызовом и улыбкой без зубов.

– А он знает? Родная, прости, но он далеко не всегда вступает в отношения с девушками после постели. Точнее, никогда он так не делает. Даже наоборот… – Я совсем не хотела причинять подруге боль и открывать глаза, но по-другому нельзя: наши отношения построены на прямоте, мы не стараемся беречь чувства друг друга, а прямо говорим, когда укроп в зубах застрял, когда «от тебя дурно пахнет» и когда предполагаемый кандидат для отношений – плохой выбор.

– Ах-ха-ха! А то я не знаю! У нас ничего не было в этом смысле. Что он тебе наговорил? – Кэт искренне забавлялась, в то время как я начала уже чувствовать непонимание происходящего, а то и неловкость.

– Эм… Как я уже упоминала, ничего. Видимо, просто я не так поняла. Вернее, я поняла в меру испорченности Густава. Но теперь я вообще не знаю, что сказать. Давай колись, мне нужны подробности, чтобы распутать этот клубок.

– Да особо нечего рассказывать. Ты уехала. Мне стало скучно. Дело было к вечеру, идея убить время с Густавом казалась не такой уж и плохой. К тому же с ним достаточно легко и весело. – Кэт замолчала, взглянула на меня оценить степень моей заинтересованности. Заметив мой открытый рот, она удовлетворенно принялась рассказывать. – Мы поехали в приемный покой травматологии. Охота была на симпатичную медсестру, которую он хотел склеить там. Для этого выдумал нехитрый план, изображая из себя потенциального пациента с возможным переломом руки после падения. Меня в свой план заранее он не посвящал. Просто попросил подыгрывать. Когда все закрутилось там, мне стало дико смешно. Ясно дело, с трудом удавалось сдерживать смех, местами я ржала в локоть. Он же, к моему удивлению, оставался серьезным, прям в роль вошел. Сложно передать, насколько я была потрясена его воображением, когда он объяснил мое поведение присутствующим. Мол, извиняйте, моя бедная сестра страдает псевдобульбарным синдромом. Такое вообще бывает? – спросила Кэт, взглянув на меня, и, не дожидаясь ответа, продолжила: – К сожалению, говорит, справка в нагрудном кармане ее джинсовки, в машине, брошенной нами на парковке торгового центра, в котором и случилось мое злосчастное падение. Прикинь, как завернул! И все ж на ходу еще сочиняет. А так как он не мог эксплуатировать автомобиль, типа, вызвал такси прямо к центральному входу комплекса, не возвращаясь на парковку за оставленными там вещами. И якобы не стоит переживать – сестра в целом адекватная, понимает происходящее, просто, когда переживает, бывают вот такие срывы. А он, мол, меня практически никогда не оставляет, дабы со мной не случилось чего. Я с открытым ртом все это слушала, самой аж интересно стало. Медсестры, включая и Цель, купились и мигом к нему расположились… Вижу, тебя такие его сценарии не шокируют.

– Это вполне в духе Густава. Ему бы уже давно наскучило клеить девчонок, если бы он просто домой их вез из бара прямиком. И чем закончилось?

– К счастью, нам не пришлось торчать там кучу времени, проходить регистрацию, осмотр, делать рентген и прочую фигню. Ему удалось разговориться с Целью, забить свидание и заявить, мол, он так рад их встрече, что уже не чувствует боли в руке, и, скорее всего, это был просто ушиб. Я тем временем тоже вошла в роль и подыгрывала ему, как он и просил: местами ржала, местами донимала местных. Короче, я повеселилась от души, – подруга не смогла сдержать смешок.

Я же для себя отметила, как ей пришлась по душе подобная авантюра.

– Что было дальше?

– В тот вечер мы разошлись по домам. Через пару дней он написал мне, что сегодня вечером у нас свидание. Я поспешила отшить его, типа, я ему не по плечу, пускай не зазнается. На что он приземлил меня, мол, я только второстепенная роль в его сценарии, запущенном в приемном покое. И так как я сестра, без которой он никуда не выходит, придется мне еще разок поучаствовать. Подумав мгновение, я решила, что и в этот раз может быть весело. Да и, в конце концов, станет скучно, покину их, выйдя в туалет и не вернувшись. Естественно, я уточнила, что он скажет ей, когда я поеду не с ними к нему домой. Он успокоил меня, что в его спектакле сюжет рождается прямо на сцене, а предварительно обдуманные действия и фразы лишают мероприятие остроты. Меня зацепило, и я отправилась на продолжение этого приключения. События того вечера разворачивались совершенно неожиданно для меня. Начало было великолепным. Он выбрал подходящее место: суши-бар, где роллы заворачиваешь самостоятельно под бдительным контролем опытных поваров. Это было довольно занимательно, тем более ты знаешь, каков он в деле, – усмехнулась Кэт. – Мы с Целью больше наблюдали, как он мастерски справлялся с ножом, шутил, улыбался и даже тактично поспорил с одним из поваров.

– Как Цель зовут?

– Это важно?

– Нет.

– Ну тогда не перебивай! Короче, как мне казалось, мы отлично проводим время и ему удастся добиться желаемого уже сегодня. Но дальше все перевернулось с ног на голову. Она отлучилась в туалет, а когда вернулась, Густав стал вести себя по отношению к ней абсолютно безразлично, даже по-хамски… Ну-у, я б подобной грубости терпеть не стала. По ее обескураженному виду было понятно, что и для нее такой поворот стал неожиданным и уж точно неприемлемым. Сначала она пыталась понять, с чем связана столь радикальная перемена его настроения. Не поняв – смутилась, потом даже злилась. Я постаралась взять происходящее в свои руки и найти общие темы для беседы с ней. Это было нелегко. Во-первых, она воспринимала меня как умалишенную, что странно: она ж медик, должна бы понимать хоть немного и не относиться к людям с диагнозом столь высокомерно. А во-вторых, честно сказать, я не нашла тем для разговора с ней, ну да пофиг. Из неловкой ситуации она вышла так: сказала, что вспомнила о – банально! – невыключенной плите и ей пора. Он не стал ее останавливать, холодно распрощался с ней, и была Цель такова.

– Жесть!

– Ага! Вот и я так подумала, – согласилась подруга. – Сразу после ее ухода Густав стал собой, даже открыл мне нового себя: каким-то был… что ли… искренним. Ну ты-то его знаешь таким. Мы съели по чизкейку, запили все это кофе, расплатились и отправились гулять. Много говорили. Практически на каждую поднятую нами тему у нас оказалась кардинально разная точка зрения, ну это ожидаемо. Но эти возбужденные споры были, представляешь, увлекательными! Да и, честно сказать, я сама офигела от того, сколько у нас точек соприкосновения и тем для дискуссий, пусть мы и смотрим на все с разных сторон, это даже прикольно. Короче, мы оба поняли, что нам хорошо вместе. Он озвучил эту мысль и заявил, что считает, якобы именно на этом и строятся здоровые отношения между людьми. Так мы пришли к идее начать встречаться. Во всяком случае попробовать. Вот и сказке конец!

Кэт, отвлекаясь от дороги, несколько раз коротко глянула на меня. Убедившись, что я пока не готова комментировать, продолжила:

– Ну и, помимо прочего, таким образом мы сможем минимизировать боль от расставания с лучшей подругой, которая у нас одна на двоих и которая в скором времени нас покинет.

Последняя фраза очень меня растрогала. Я-то еще не задумывалась, что расстаюсь с самыми родными людьми на долгий срок. Тогда как Кэт уже успела ощутить мое отсутствие и примерить его на мой грядущий перелет.

– У-и-и, как ми-ило, спасибо, – я прищурилась в улыбке. – И я тоже буду скучать по вам…

– Не будешь! У тебя на это времени просто не будет! Адаптация, универ, новые люди, язык займут всю твою действительность и мысли, – прервала Кэт мой начавшийся было приступ сопливых признаний.

– Я не могу пока сказать, что «ребята, рада за вас». Необходимо все переварить.

С Кэт, как и с Густавом, я дружу с раннего детства, только с песочницы. Разумеется, заочно они много слышали друг о друге, в последние годы даже где-то пересекались: на моих концертах, на праздниках, просто на тусовках. Но представить их вместе…

– Думаю, это может стать чем-то интересным для вас двоих. Ну и для нас – друзей, как для наблюдателей, – засмеялась я, а Кэт поддержала улыбкой.

На этой веселой ноте мы подъехали к старому четырехэтажному строению, где проходили репетиции группы. Раньше здесь была швейная фабрика. Между этажами вместо привычных двух было аж по четыре лестничных пролета. Разумеется, студия была на последнем. При быстром подъеме туда успевала закружиться голова.

В студии уже был Лева. Как правило, именно он появляется первым на любых совместных мероприятиях; это у него всегда есть план на ближайшее, и не только, будущее группы; и именно Лева занимается организацией всех концертов. Мы застали его за распутыванием паутины из проводов.

Студия состояла из двух небольших комнат без окон. Первая служила местом для обсуждения творческих и рабочих моментов, идей и просто отдыха. Практически все место в ней занимали два дивана, совершенно разных: один старый, обитый черной кожей и уже ободранный по углам, но продавившийся, столь точно повторяя силуэт вразвалочку на нем сидящих, что те, кто приходили первыми, старались занять место именно на нем, и относительно недавно совместно приобретенная ужасно неудобная серая софа. Между ними низкий журнальный столик, покрытый засохшими пятнами колы, пива и… даже не знаю, что там еще может быть в этом миксе. Ковролин был когда-то светло-серым, сейчас вид его мог многое рассказать гостям, как и вышеупомянутый столик. Второе, смежное помещение – сам музыкальный класс.

– Привет! – Я обняла Леву.

– Привет, дорогуша! Чем маешься? – Вопрос, кажется, обращался к свалившейся на черный диван Кэт.

– Ничем. Оттого я и здесь, – ответила она, тоже ощутив себя адресатом вопроса.

Лева малость глупо поржал, будто Кэт невероятно остроумно пошутила. Напускной равнодушный ее вид его остудил. И он, смущенный, обратился уже ко мне:

– Как отдых? Ты загорела.

– Да, в этот раз удалось. Все супер, это ж отдых!

– Все так. Посвящу тебя в наши планы, пока остальные подтягиваются, – не откладывая, перешел сразу к делу он. – Сегодня прослушаем несколько кандидатов на твое место.

– Оу! Ого! Я думала, поиграем немного!

Нет, я, конечно, предполагала, что рано или поздно это произойдет, но… уже?!

– Детка, а когда, ты думала, это случится? После твоего отъезда? Мы не можем терять время. Тем более я бы хотел, чтобы ты участвовала в выборе кандидата, – мастерски вздернул густой бровью Лева.

– Да бли-ин, я не детка! И спасибо за… за то, что цените мое мнение, типа. – Сколь бы ни было мне приятно, я предпочла б свернуть этот момент, не совсем понимая, как реагировать.

К моему счастью, дверь распахнулась, и в нее с шумом влетели Серхио и Влад со своей новоиспеченной, весьма милой женой Алисой.

– Хэ-хэй, привет! Ого! Шоколадка, тебе хоть четырнадцать есть?! – воскликнул Серхио (вообще-то он Сергей, и только мне позволяет его так называть, но я работаю над этим) и громко, заразительно заржал. Нельзя устоять и не поддержать его, когда он так смеется. Вот и сейчас все дружно расхохотались. Даже я. Черт! С Серхио мы постоянно подтруниваем друг над другом, иногда даже обидно. Но не в этот раз.

– Завидуешь! Ты-то так давно был в этом возрасте, что приходилось бегать переключать каналы телевизора по просьбе родителей, – парировала я. Собравшиеся продолжили смеяться и наблюдать за разворачивающейся перепалкой.

– Хе-хе, малышка не растратила своих саркастичных способностей. А я скучал, иди, я тебе за гривой почешу, – не дожидаясь моего ответа, просто зажал меня и, как и обещал, взъерошил и без того запутанные волосы на макушке. – А если серьезно, ты без макияжа, что ли? Совсем зеленой выглядишь! Еще и брови твои, как у Снегурочки, призрачные. Жуть!

– Ну-у, держите меня, я за себя не отвечаю! – психанула я.

Дав нам немного времени на обмен колкостями и веселье, Лева счел момент подходящим для завершения этапа приветствия и перевел наше внимание к основному:

– Итак, ребят, рассаживайтесь. Я введу вас в курс дела.

Пока все занимали места, Лева начал говорить о насущном – о шести кандидатках, о критериях отбора. Я села слева от Кэт, по правую сторону от нее разместился Серхио. Остальные – на сером диване напротив нас. Серхио тыкнул пальцем мне в колено, протянувшись через Кэт:

– Мы не найдем тебе замену даже из тысяч кандидатов. Ты одна на миллион! Кто еще будет мне так настроение поднимать, – вполголоса засмеялся он.

– Еще раз вот так потянешься, я тебе этот палец так глубоко засуну, что вытащить возможно будет только в операционной, – вполне серьезно прошептала Кэт. Не думаю, что ее высказывание носило юмористичный оттенок.

– Боюсь! – прошептал Серхио в ответ и перевел внимание на Леву, напоследок несколько раз обернувшись на Кэт, по его лицу было ясно, что он взвешивал серьезность ее заявления.

– Ну и что касается заключительного выступления с Ионой, – вещал Лева. А это уже интересно, я прислушалась. – Оно пройдет в это воскресенье в «Джокере». Вы должны помнить этот бар. Мы уже давали там концерты.

Ого! Вот теперь я совсем растрогалась. Мало того что им небезразлично мое мнение при выборе человека на мое место в группе, так еще и заморочились с концертом прощальным.

Не думаю, что Лева просто дал объявление и пригласил всех откликнувшихся, – скорее, он сам искал и отбирал кандидаток. Потому что из шести девушек четыре великолепно владели инструментом. Да и пятая тоже, думаю, не зря оказалась в этом списке, только вот продемонстрировать навык не смогла: сильно нервничала, спотыкалась, делала паузы. Потом вообще вышла не прощаясь.

Последняя девушка поразила нас сначала внешним видом, а следом и энергетикой, которую ощутили все присутствующие буквально сразу, как она вошла в студию. Все будто замерли и не дышали, ожидая, пока она начнет соло. Сложно назвать ее типично или даже нетипично красивой. Просто ее величественный взгляд, вызывающая улыбка, прямая осанка, походка дикой кошки – все говорило об абсолютной в себе уверенности. А когда без приветствий и прелюдий полилась неизвестная мне мелодия, народ выдохнул, и я вместе со всеми. Она посмотрела, лукаво улыбнулась, напомнив мне теперь почему-то змею из какого-то детского мультика. Будто она танцует перед нами, чтобы усыпить нашу бдительность, а после намеревается напасть и проглотить всех и разом. Странные ассоциации, вызванные последней кандидаткой, удивили и меня саму.

Касательно ее исполнительских качеств, сказать, что она играла божественно и невероятно профессионально, будто владеет инструментом целую вечность, – значит ничего не сказать. Единственное, что навевало мысль о подвохе, было разумное сомнение: почему она проходит прослушивание в мелкую городскую группу, исполняющую в основном чужие композиции в барах, а до сих пор не взошла на вершину олимпа и не прославилась на весь мир. Потом я вспомнила, как начинало большинство великих музыкантов, – присоединялись к посредственной на первый взгляд группе, а после, совместными трудами и успехами, они покоряли большие сцены и сердца тысяч поклонников. Может, она и есть недостающее ключевое звено на пути к абсолютному успеху группы «Наваждение»? Может, благодаря ее таланту, профессионализму всех ребят и бесценным организаторским способностям Левы группа сумеет-таки заявить о себе и выйдет наконец на большую сцену?

Восхищаясь игрой интересной девушки и мечтая о грядущих успехах группы, я стала разглядывать ее с ног. Дорогие, но хорошо поношенные черные ботинки на высокой протекторной подошве в байкерском стиле; того же цвета узкие джинсы, будто большеватые ей на пару размеров, что нисколько не портит ее фигуру, затянуты вокруг талии на… это что, веревка? Так и есть! Вообще не заморачивалась, либо у нее проблемы с финансами. Изумрудного цвета блуза с жабо, хоть ее так и не носят, намеренно не застегнута на несколько пуговиц в зоне декольте. А там, кстати, есть на что посмотреть. Если суметь оторвать взгляд от грудной выемки, выше внимание привлекает замысловатый кулон на тонкой цепочке. С этого расстояния нельзя сказать наверняка, но похоже на календарь майя, инкрустированный алым камнем. Вероятно, эксклюзивная работа – я не видела ничего подобного раньше. Густые волосы темно-каштанового цвета убраны в тугой хвост. Интересно, она выпрямляет их или они от природы такие ровные? Взгляд раскосых глаз брюнетки обратился ко мне, будто она почувствовала мой пристальный интерес. Прозвучали финальные аккорды, кандидатка опустила голову в поклоне. От аплодисментов не удержался ни один из присутствовавших.

Выбор был очевиден, и нам не пришлось тратить время и силы на дискуссии, связанные с определением победителя. Осталось лишь обсудить организационные моменты, что обычно смело перекладывается на Левины ответственные плечи, посему остальные участники собрания тут же, расслабившись, разбрелись кто куда по студии, и начался привычный балаган, в котором все общаются на разные темы, пытаясь друг друга перекричать. Я старалась сохранить эти моменты в памяти, когда в мою маленькую идиллию вторгся чей-то голос.

– Сыграем в одну короткую игру на прощание? – прозвучало так близко от меня, что я невольно вздрогнула, ощутив чужое дыхание на своей коже.

Рядом стояла победительница отбора, и обращалась она явно ко мне.

– На что? – сама не понимая отчего, тут же загорелась я.

– А ты азартная! Мне нравится. Если проиграешь, сегодняшний остаток вечера и дальше, как пойдет, проведешь со мной. Место, разумеется, выбираю я, – многообещающе улыбалась она. Звучало странно, но я втянулась.

– А если проиграешь ты?

– Твои условия? – Она выглядела настолько уверенно в себе, что я подумала, будто зря потрачу время на выдумки выигрыша, которому, вероятно, не бывать. Но я все же выпалила первое, что пришло в голову.

– Кэт пойдет с нами, – кивнула я в сторону подруги.

Она удовлетворенно улыбнулась. А я осознала, что только что согласилась при любом раскладе тусить с ней. Стоп, я не спросила главного: во что мы будем играть? Заметив мое замешательство, она объяснила суть простейшей вроде бы игры.

– Я начинаю мелодию – ты, если знаешь, продолжаешь. Следующую начинаешь ты – когда останавливаешься, я продолжу. И так до тех пор, пока ты не сдашься и проиграешь!

Чрезмерная эта ее заносчивость начинала раздражать.

На самом деле, глупая игра. Потому что, если вы вдруг встречали людей, утверждающих, будто по памяти они могут сыграть тысячи мелодий, знайте – на вас лишь пытаются произвести впечатление. Нет, возможно, конечно, «снять» знакомую мелодию на основе коротких повторяющихся музыкальных фраз, если в арсенале гитариста имеется немалое количество разученных аккордов. Я много внимания уделяла этому, и при условии, что композиция будет мне известна, скорее всего смогу ее продолжить. Но если речь идет о полноценном исполнении оригинальной композиции, то хранить в памяти даже выученные пару сотен – невозможно. Я могу начать эту игру с мелодии, которую она точно не встречала, и в ее фонотеке наверняка найдутся такие. Но я так поняла, что такой батл не произведет впечатления на окружающих, поэтому начнем мы, скорее всего, с чего-то простенького и общеизвестного.

– Нет! – Моя реакция явно удивила окружающих, чье внимание уже было приковано к нам.

– Прости? – не поняла она.

– Я начну! Эм… и начну, пожалуй, с того, что попрошу напомнить твое имя.

– Что ж, так даже интереснее, – расплылась в улыбке соперница. – Зовите меня Юкки, – она обвела взглядом всех собравшихся. – Твой выход! – бросила мне вызов Юкки, подмигнув глазом, густо обведенным черным карандашом.

Я уже обдумала, что сыграть. Это должно быть что-то всем известное, попсовое, простенькое, чтобы не выглядеть выскочкой, одновременно с тем воздушное, легкое. Я начала с куплета «Don't Wake Me Up» Криса Брауна. Дав мне проиграть первую половину, не дожидаясь остановки и явно не впечатленная моим выбором, она просто присоединилась к исполнению, вызвав тем самым бурную реакцию и всеобщий восторг. Должна признать, в две гитары зазвучало просто великолепно.

Юкки в свою очередь удивила меня: не заморачиваясь, начала играть всем известный саундтрек к фильму «От заката до рассвета» – «After dark». И чем дальше она играла, тем больше я понимала ее выбор и чувствовала себя глупо. Глупо, потому что она не взвешивала степень редкости композиции, в отличие от меня. Она выбрала безусловный и вечный топ, то, что любят все и что она действительно умеет исполнять. Я не спешила включаться, она же смотрела на меня пристально, изучающе, в какой-то степени хищно даже. Я видела отрывок из фильма на этот момент – может, она пародирует роль сексуальной вампирши и чересчур в нее вжилась?

Юкки не останавливалась, а мое напряжение росло. И для того чтобы пресечь эти смутные ощущения, я включилась в игру. Передавая мне эстафету, она прекратила исполнение. Доиграв куплет, я не стала продолжать и взяла двухсекундную паузу, чтобы подумать, что выбрать следующим. Пауза дала мне возможность вникнуть в происходящее и принять верное решение. Я поняла, что игра сейчас не на то, кто сколько знает и что предпочтет. А исполнять мне будет лучше мелодии-фавориты, которые я не забываю и от которых, взяв гитару в руки в свободное время, получаю удовольствие. Мой выбор пал тоже на саундтрек, к фильму «Реквием по мечте». Одна из любимых моих композиций, я учила ее для себя, и исполнять до этого момента приходилось только себе и семье. Мои пальцы помнят ее, мне даже не нужно глядеть на гриф. По привычке я прикрыла веки и стала слегка покачиваться в ритм мелодичному звучанию. Закончив любимый момент, я подняла глаза на окружающих.

– Уоу! Детка! Да мы тебя не знаем! Кто ты? – выпалил ошарашенный Серхио. Его поддержали бурными высказываниями окружающие. Их реакция малость смутила меня, я улыбалась и повторяла «спасибо».

Внезапно зазвучавшее продолжение вдруг прервало всеобщие восторги. Даже заткнуло, я бы сказала. Юкки сыграла всего несколько аккордов, дав понять, что композиция ей знакома и останавливаться на ней ей неинтересно. Этим она не позволила и оценить качество ее игры и отобрать у меня лавры. Что благородно с ее стороны. Без перерыва мелодия плавно перешла в мгновенно узнанную всеми «Sweet dreams» в исполнении Мэрилина Мэнсона. О-ох, как же я люблю этот шедевр! Я не сдержалась и присоединилась почти сразу. Серхио тоже не остался в стороне и подключился на ударных. Ребята все вместе заорали слова песни. В итоге благодаря поддержке окружающих прекрасная игра превратилась в настоящее всеобщее веселье. И когда все закончилось, мы дружно рассмеялись и стали хлопать сами себе. Я глянула на Юкки. Она не смеялась, лишь улыбалась и смотрела на меня. Я поняла – мой черед, и самое время сыграть то, что даст мне шанс на победу в нашем маленьком марафоне.

Известная далеко не каждому гитаристу лиричная мелодия «I'm Leaving» американской группы «Low Roar», однажды услышанная мной и разученная еще в музыкалке, впоследствии стала одной из любимых моих мелодий перед сном. Думаю, ребята поймут, что мой выбор пал на эту композицию не по причине ее малоизвестности, – будет очевидно мое к ней отношение. И у меня вместе с тем появится возможность выйти из игры победителем.

На этот раз присутствующие не узнали мелодию ни с первых, ни с последующих аккордов, тем не менее стали раскачиваться и прихлопывать в такт. Включая Юкки. Атмосфера воцарилась легкая, непринужденная. Все наслаждались по-настоящему красивой музыкой, посему я не спешила закругляться. А когда наконец передала эстафету, Юкки, принимая поражение, просто зааплодировала мне.

– Мои искренние поздравления! Ты выиграла! – С этими словами она опустила гитару и прижала меня к себе, как родную.

– Почему у меня такое ощущение, будто ты могла продолжить? – засомневалась я. Но, следуя ее примеру, отложила инструмент и приняла объятья.

– А почему ты задаешь этот вопрос? – слишком крепко стиснув меня, ответила она вопросом, который прозвучал мне томно в ухо, с намеком, вероятно, на мою выгоду.

– Потому что мне интересно услышать ответ, – резонно усмехнулась я.

– Очевидно! Втроем будет веселей, – бросила она, отстраняясь от меня и всем своим видом демонстрируя, что тема исчерпана.

Защелка моего кейса с инструментом характерно хлопнула, как заключительная нота, что навело меня на мысль, заставившую обвести взглядом окружающих. Каждый занят чем-то своим: Лева что-то обсуждает с Юкки; Влад с Серхио громко спорят. Кэт с разных ракурсов снимает ударную установку, скорее всего, для сторис. Алиса на диване залипает в какой-то игре. А меня одолевает грусть, ведь участником этих встреч я уже не буду. Хм, остается только принять этот факт, не ныть и идти дальше своим путем, взяв отсюда лишь опыт и приятные воспоминания. Ну что ж, сомнительная тусовка с Юкки – отличный способ переключиться на позитивную волну. Надо только предупредить родителей.

Я не умею врать, поэтому и не пытаюсь. И в такие моменты, как этот, проще было бы объяснить маме, что я иду с Кэт к ней, к примеру. Или поправдоподобнее: в такой-то конкретный клуб, как долго буду – не знаю. Но я ведь уже совершеннолетняя, – помните? – к тому же уезжаю меньше чем через неделю, в конце-то концов! Не мой случай. Сказала как есть. Мол, в группе новая девчонка, вижу впервые, иду с ней, потому что выиграла спор. Звучит вообще дико. И куда – не знаю, не спрашивайте, завтра все объясню. Будь у меня хоть сколько-нибудь адекватная мама, на подобное заявление сказала бы: «Знаешь че, дуй-ка ты домой, и чем быстрее, тем лучше!» Но нет! Опять не мой случай. «Оторвись хорошенечко. Катюше привет», – среагировала мама и не стала задерживать меня вопросами.

Супер! Туси-им! Только что за дурацкое чувство страха обосновалось в груди?

Распрощавшись с ребятами, мы вышли из здания. Кэт доставала ключи, собираясь разблокировать Тотошку, когда Юкки жестом остановила ее.

– Свою машину здесь бросайте. Поедем вместе, так удобнее.

Кэт посмотрела на наманикюренную руку Юкки с видом, ясно предупреждающим о необходимости ее как можно скорее убрать, во-первых, и воздержаться от бесцеремонных попыток принимать решения за нас, во-вторых.

– Удобнее кому? Мне удобнее ехать на своей машине, возвращаться домой на своей машине и завтра утром, выходя из дома, иметь ее же под боком. Поэтому говори за себя! Садись в тачку, мы поедем следом, – сказала как отрезала Кэт.

Юкки взглянула оценивающе, пожала плечами и со словами: «Не отставай!» —мягко приземлилась на водительское сиденье эффектного спортивного «ягуара» из минувших, знавших толк в стиле, 60-х, кроваво-красного цвета. Серьезно?! Да откуда она такая явилась? Юкки, разумеется. Тачка-то, ясное дело, из коллекции какого-нибудь буржуя.

Я отогнала мысль, что, если бы не втянула в эту заварушку подругу, прокатилась бы сейчас с ветерком. Интересно было бы послушать, как звучит этот заставляющий трепетать от восторга железный конь.

– Ты это видела? – усаживаясь рядом с Кэт, я не отрывала взгляд от ретротачки.

– А то! – подтвердила она не менее офигевшим тоном, чем у меня. – Диски даже оригинальные. Начала бы она свое предложение ехать вместе с представления своей кареты, я б не спорила, – ухмыльнулась подруга, заводя мотор.

– Ах-х-ах!!! Я примерно то же подумала, – поддержала я.

– Ну что, прокатимся? – Кэт газанула, рванув с парковки раньше нашей спутницы.

Стоило нам выехать на дорогу, как пролетевший мимо красный автомобиль дал нам основание полагать, что под капотом у него не оригинальные запчасти тех времен, когда даже для спортивной тачки скорость выше ста двадцати была уже запредельной. И времени, чтобы набрать таковую, требовалось явно больше чем несколько секунд.

– Круто, не спорю. Но нам за ней не угнаться, – хмыкнула Кэт.

– Езжай прямо пока. Увидим. – Я предположила, что Юкки, продемонстрировав возможности своего дивного коня, дождется нас и дальше мы продолжим движение уже без выкрутасов.

Моя гипотеза подтвердилась, когда Юкки, вероятно сделав круг по кварталу, вернулась. Сравнявшись с Тотошкой, она заглянула в боковое окно, подмигнула, рывком вывела машину вперед нас, и всю дорогу дальше ловко маневрировала по ночным улицам, соблюдая скоростной режим и больше не позволяя нам отставать.

Хоть дорога и не заняла много времени, мы столько раз сворачивали, что, если бы не навигация, можно было бы уверенно полагать, что мы отсюда не выберемся.

– Что за заведение может быть в таких трущобах? – спросила я, не рассчитывая на ответ.

– Судя по карте, мы едем в «Куб».

– Что за «Куб»? – удивилась я осведомленности подруги.

– Помнишь, я рассказывала, чел один подкатывал ко мне? Написывал пару месяцев назад.

– Нет.

– Пофиг. Он рассказывал об огромном помещении, бывшем ангаре, где проводят техно-, транс-рейвы, не уверена. Вроде как там собирается куча народу, диджеев классных привозят. И упоминал, что это где-то в районе старого аэропорта. Судя по тому, что мы двигаемся в этом направлении, могу предположить: именно туда она нас и тащит.

– Ты недовольна, что я тебя в это втянула.

– Не гони! Ты знаешь, если бы мне не было интересно, мы бы в этом не участвовали.

Я, конечно же, заметила, как она поставила ударение на «мы», давая понять, что не позволила бы мне пуститься в отрыв наедине с нашей новой знакомой.

Глава 3

Вывеска «Cube» искрилась, словно в ней отходят контакты. Сомневаюсь, что так было задумано. Хотя могу и ошибаться. На внушительных размеров парковке было не столько много автомобилей, сколько она способна вместить. Даже мало. Вряд ли народ сюда пешком ходит. И это значит, что либо здесь глухо, либо все приезжают на такси, дабы не сохранять трезвость ума.

Формирование первых моих впечатлений от нового места прервала появившаяся из ниоткуда Юкки; распахнув пассажирскую дверь, она пригласила меня высаживаться. Я переглянулась с Кэт и вылезла из машины.

На улице стояла холодная ночь, воздух был пропитан сыростью и неприятным для меня запахом грязного асфальта. Я поежилась, мысленно благодаря маму за предложение захватить косуху, и распустила волосы по спине для сохранения тепла. Впереди идущая Юкки держалась, на удивление, ровно, будто не испытывает ни малейшего неудобства.

– Тебе не холодно в одной блузке? – спросила я, сама не зная зачем. Если она ответит, что мерзнет, не отдам же я ей свою куртку – останется только глупо посочувствовать: «М-м-м…»

– Что ты, лето же! – Дикая бестия (именно такое она производила впечатление) избавила меня от позорного сочувствия. – Скорей! Да пребудет плезир! – резвясь, проголосила она, схватила меня за руку и потянула ко входу.

Я оглянулась – Кэт не отставала.

Контроль на входе оказался весьма условным. У нас даже не спросили документы. Значит, здесь рады всем, от мала до велика. Нам поставили светящиеся в ультрафиолете штампы и попросили не толпиться в проходе, так как сразу за нами зашли еще несколько человек. Похоже, мы вовремя – народ только подтягивается. Я посмотрела на часы – так и есть: двадцать минут первого. А это лишь начало.

И едва мы переступили порог, как сразу стало ясно, что организаторы знают толк в своем деле. Они не заморачивались относительно ремонта помещения, сохранив изнутри, как и снаружи, его первозданность: старый ангар, когда-то служивший приютом для больших самолетов. Они вложились в главное: о-очень много звука и мерцающего в унисон с битом света. И звука! Я уже говорила? Да, это важно в таком месте.

Играл относительно легкий, но способный достучаться до души melodic house; он буквально физически пробивался сквозь грудную клетку так, что я почувствовала музыку точно всеми своими органами. Свет моргал по всему периметру танцпола, сложно было разглядеть что-либо вообще. Это значит, что здесь не место разговорам, знакомствам, оценке окружающих и прочей неподходящей деятельности, здесь лишь ты, звук и движение.

Вдохновленная выбором Юкки и предвкушая драйв, я двинулась за ней, не отпуская крепкой руки Кэт. И я ошиблась, предположив, что танцпол будет свободный. Не могу сказать точно, всегда промахиваюсь с оценкой количества людей, но, думаю, человек двести здесь уже есть. Тогда как зал, по моей же оценке, вполне может вместить и пару тысяч. Или больше – как это вообще определить?

Мы двигались через толпу прямо к невысокой сцене. Здесь звук зашкаливал – уши будут сутки отходить от подобной нагрузки. Не знаю, каким образом Юкки смогла всех растолкать, но мы оказались в так называемой фан-зоне – прямо у сцены. Я обратила внимание на молодого диджея, создателя атмосферы на передовой. Рядом с ним уже готовился, по всей видимости, следующий исполнитель, креативного вида чел. Надеюсь, он зажжет.

Как Юкки плавно раскачивает бедрами в такт мелодичному звучанию – на это просто нельзя не обратить внимания. У нее прекрасно получается. Невероятная пластика при минимуме движений – так надо уметь. Я обожаю музыку и все, что с ней связано, но не могу назвать себя особо умелым танцором. Нет, не то чтобы я совсем деревянная. Захваченная мелодией, как правило, я просто двигаюсь в такт, и без выпадов конечностей. Другое дело – танец Юкки! Вероятно, помимо музыкальных занятий, она не пропускала уроки еще и в какой-нибудь высшей школе танцев.

Кэт, не теряя времени, уже тоже в своем стиле импульсивно поддергивалась.

Ну а пока я раскачивалась, не решаясь на более активные движения, диджей, завершив свой сет, передал бразды правления коллеге. Тот не стал заморачиваться с плавными переходами, а зашел дерзко, даже грубо, я бы сказала, резко перескочив на гораздо более энергичный, грувистый бит.

Однако мелодия развивалась, и чем дальше, тем больше меня затягивало ее звучание. Музыка… Свет… Юкки… Ее лицо так близко к моему. Она двигается со мной… Нет! Скорее, я с ней. Удивительно – не такое уж я и бревно, это так легко, оказывается, да и я способна на что-то меня саму впечатляющее.

Она продолжает смотреть мне в глаза. Холодные мурашки бегут по всему моему телу и враз отпускают. На смену им приходит полное расслабление, тело вроде мое, но принадлежит не мне. И что самое дикое, не могу сказать, будто мне не нравится такая потеря контроля над собой. Юкки снова напоминает мне голодную кобру, способную разом заглотить меня и не подавиться. Ощущение, будто уже даже целится, чтобы ужалить.

Я никогда раньше не танцевала так близко с девушкой. Первоначальное смущение отступило, и атмосфера полностью впитала меня. Музыка, свет, Юкки и я – сливаемся воедино.

Не знаю, сколько времени я пробыла в такой музыкальной эйфории. И когда бы она закончилась. Но Кэт выдернула меня из нее, водя светящимся экраном своего телефона прямо у меня перед глазами. Далеко не сразу я сумела сфокусировать взгляд, чтобы рассмотреть, что́ она пытается мне показать. А когда наконец удалось, стала ясна ее обеспокоенность. Не листая переписку, из последних сообщений я поняла, что Густав интересовался, где она. Получив ответ о нашем с ней местонахождении на рейве в «Кубе», он ответил: «Даже так?!»

Я отодвинула руку с телефоном от своего лица и посмотрела на подругу. Она действительно растеряна.

– Психанул? – проорала она мне в ухо. Конец уху и горлу Кэт.

Я отрицательно помотала головой.

Обескураженная реакцией Густава и моим ответом, подруга задала мне следующий вопрос так отчетливо, чтобы я могла читать его по губам: «А что это тогда?» – указывая на телефон.

Следуя ее примеру, губами я произнесла: «Туалет». Она поняла. Я повернулась к месту, где минуту назад находилась Юкки, но ни там и нигде рядом ее уже не было. Неожиданный поворот. И что теперь делать? Если уйдем, она, вернувшись и не обнаружив нас, подумает, будто мы ее бросили одну. С другой стороны, не маленькая девочка, сама оторвалась от группы. Да и наверняка у нее найдутся знакомые тут: совершенно очевидно, что она здесь не впервые.

Мы двинулись к выходу, предположив, что дамская комната где-то там. Как оказалось – зря. Зато нам задали направление, в котором следует двигаться. С трудом пробравшись через уже точно несчетную толпу, мы выяснили, что никакая эта комната не дамская, а просто пара десятков кабинок в изолированном от основного зала помещении, где табачный дым стоит таким столбом, что глаза колоть даже не надо – сами выпадут, иссохнув. Ну хотя бы поговорить сможем спокойно, без надрыва голосовых связок и лопнутых перепонок.

По счастливой случайности нам удалось проскользнуть вне очереди в крайнюю, освободившуюся рядом с нами кабинку. Мы пулей шмыгнули внутрь и только успели запереться, как тут же поняли, что вынужденно станем свидетелями чьей-то размолвки в соседнем отсеке.

Сначала раздался удар о перегородку, разделяющую наши кабинки. Будто кого-то припечатали к ней. Переглянувшись, мы прислушались, затаив дыхание.

– Что бы ты ни задумала – немедленно прекрати! – с претензией звучал низкий мужской голос. – Не смей, слышишь! Не в этот раз!

– Чувствуешь? – женский шепот прозвучал заговорщически. Они на мгновение замолчали.

Я предположила, что их конфликт может перерасти во что-то более интригующее. А нам с Кэт, дабы не выдать себя, так и не удастся поговорить. Но к нашему удивлению, мы услышали, как дверь соседней кабинки хлопнула и следующий посетитель, не мешкая, использует уборную по назначению.

Кэт пожала плечами. И вернулась к интересовавшему ее вопросу. Я успокоила подругу, что Густав вовсе не истеричка и обиды исключены, поэтому будет правильно ответить на поставленный им не совсем вопрос легко и свободно.

– Предлагаешь отшутиться? – с сомнением смотрела на меня Кэт.

– Да! Что-то типа: «Стрельну для тебя пару номерков, если встречу симпатичных девчонок».

– Ты знаешь… а мне нравится! Да! Погоди, прям сейчас и напишу, чтоб не забыть. – На последней фразе Кэт уже набирала текст, а мгновение спустя, не перечитывая, нажала «отправить».

С минуту мы смотрели на окно переписки. Густав не открыл его сразу. Значит, телефон не с ним и нет смысла ждать реакции. Мы выдохнули и освободили туалет.

Перед тем как вернуться под купол оглушительного звука, отупляющего сознание и восприятие, мы с Кэт условились: сначала заглянем туда, где в последний раз видели Юкки, а там уже, с ней или без, проберемся к бару, чтоб утолить жажду.

Визуально расстояние от туалета до сцены мне представлялось куда проходимей, нежели оно оказалось на самом деле: количество собравшихся зашкаливало. И как мы ни старались, продвигаться к сцене было очень непросто. Кэт пробивала нам путь и тянула меня за собой. Иногда народ за ней замыкался и ей приходилось буквально выдергивать меня через людей. Когда я уже начала жалеть о теперь казавшейся неудачной затее вернуться за Юкки, последним усиленным рывком мы-таки выскочили сбоку от сцены.

Отсюда хорошо просматривалась зона, где полчаса назад я, отдавшись порыву, двигала телом вместе с Юкки. Эта зона теперь настолько плотно забилась людьми, что, если кто-то из них поднимал руки, опустить их ему уже не представлялось возможным. Среди них, разумеется, не было разыскиваемой нами заблудшей спутницы. Переглянувшись с Кэт, мы поняли друг друга и двинулись к бару в обход танцпола.

Протолкаться до внушительно длинной барной стойки оказалось проще по периметру здания, где хоть и путался тоже народ, но значительно реже. У бара было, на удивление, относительно свободно, нам даже удалось приблизиться к нему вплотную. Осталось только дождаться, когда один из барменов нас заметит.

Пока Кэт безуспешно привлекала их внимание, я, покачивая головой в такт музыке, стала разглядывать окружающих. Меня заинтересовали двое справа. Пританцовывая, с бутылкой энергетика в руках стояла рыжая Рапунцель: коса девушки достигала колен. С ней заигрывал приземистый парень с выдающимся носом картошкой, бородой и в шапке бини, всем своим видом и стилем напоминающий гнома. Прикольная парочка. А что, необычный народ здесь отдыхает!

Улыбнувшись собственной забавной аналогии, я обернулась на Кэт. Подруга, к моему счастью, уже объясняла на пальцах свой заказ бармену. И именно в этот момент я напоролась на вызывающий взгляд утомленных глаз, смотрящих на меня в упор.

Прислонившись спиной к барной стойке, нахально взвалив на нее локти, непростительно занимая пространство, он стоял, повернув лишь голову в мою сторону, всего в паре метров от меня. Я замерла на месте, уставившись в ответ. Он не отвернулся, когда увидел, что я заметила его пристальный взгляд.

Это глюк? Неужели такое возможно?! Я не спутала бы эти глаза ни с чьими другими, даже при столь специфичном освещении. И он вроде как не отрицает нашего знакомства, вон как пялится! Правда, кроме схожести этого взгляда, во всем остальном человек, стирающий рукавами мокрые пятна с барной стойки, явно отличается от того спасателя-контрабасиста с дубайского пляжа. Грязные, засаленные волосы торчат из-под шапки, наполовину закрывая лицо. Лицо… оно… какое-то злое и совершенно некрасивое. Даже отталкивающее, пугающее. Одежда изношенная и непривлекательная. Еле держится на ногах. Все выдает в нем изнуренного наркомана, который и сейчас ищет дозу. Да уж! Если бы не эти глаза, я шарахнулась бы от такого внимания.

О необходимости дышать мне напомнил толчок в грудь. Кэт пихнула мне банку содовой и, не дожидаясь моей благодарности, открыла свою и с жадностью стала пить. Я вернула внимание к пугающе волнующему меня «наркоману». Что?! Он будто немного приблизился ко мне! Хотя поза его не изменилась и между нами по-прежнему все те же несколько людей. А он так и не прекращает смотреть на меня. Ладно! К чему гадать? Пойду да узнаю, чего он так пялится… нагло. Заодно развею свои, скорее всего, беспочвенные сомнения относительно его схожести с… а черт, пусть будет «Грэгом».

Прежде чем предстать пред ним, я успела за пару шагов растерять всю свою уверенность. Явно распознав мое замешательство, человек, привлекший мое внимание, просто нагло ухмылялся. И определенно тем и являлся, кем изначально и казался – наркоманом в последней стадии, если таковые имеются. Но глаза! Именно те! Уникальные! Неповторимого цвета, невообразимой глубины.

– Мы знакомы? – собравшись с духом, проорала я, брезгливо наклоняясь к нему. Пахнет от него ровно так, как и должно пахнуть от человека с такой внешностью: будто он спит на грязном матрасе в подворотне. Я отстранилась оценить его реакцию на мой вопрос: понял ли он вообще.

Он усмехнулся, резким, неожиданным движением подтянул меня за затылок к своим губам.

– Все зависит от тебя! – бархатным голосом, готова поспорить… он прошептал эту фразу мне на ухо… Поспорить с собой (!), ибо я и сама не уверена, как можно было расслышать шепот в подобной шумовой пелене. Однако ни спорить с собой, ни выяснять у типа, что он имеет в виду, мне не пришлось.

Первая волна вихря закрутившихся безумных событий огрела почти моментально, словно по заказу втиснулась в настоящее в самый неподходящий момент, когда большинство присутствующих всполошилось, а остальные, заметив это, стали судорожно озираться по сторонам в поисках причины волнений.

Я отвела внимание от «собеседника» только на мгновение, а когда вернула к нему взгляд, его щека уже встречала удар. Поймав который, он всем своим весом повалился, отгадайте на кого? Разумеется, на меня! Я ошарашенно повернулась в ту сторону, откуда прилетел кулак. И к своему огромному удивлению, увидела Кэт, готовящуюся нанести следующий удар по «противнику». Не имея возможности остановить ее физически, я попыталась докричаться, чтобы она немедленно прекратила. Но отправленный удар уже достиг цели. И тело, висевшее на мне еще секунду назад, обмякло теперь прямо у моих ног.

Тем временем паника ощутимо распространялась, как мне показалось, уже на всех присутствовавших. Некоторые, вероятно особо впечатлительные, что-то кричали, другие, схватившись за голову, с ужасом наблюдали за чем-то, третьи суматошно передвигались, непонятное движение разрасталось в толпе, вовлекая и рядом стоявших; и все как один смотрели в сторону сцены. Я подумала, что должна хоть на секунду отвлечься от собственной драмы, чтобы понять, что, черт возьми, здесь происходит!

Увиденное мгновенно объяснило мне всеобщее потрясение. Не думаю, что когда-нибудь сумею ту ночь забыть.

Тот самый диджей, под чей сет мы столь необычно для меня танцевали, бьется, словно в конвульсиях, о свой пульт. Темная жидкость из его рта и от разбитого лица, эффектно отражая световые лучи, разлетается в разные стороны на перепуганных тусовщиков. Охваченные ужасом, они отходят назад и сбиваются в до невозможности плотную кучу. Пара ребят подбегают к бедолаге, но явно не понимают, как в таких случаях следует действовать и чем помочь человеку, в приступе своем напоминающему… одержимого.

Я вернула взгляд обратно, на происходящее в этот момент со мной. Побитый чел все еще валяется у моих ног… Он что, смеется? Кэт орет на меня или… мне? А трек уже подходит к концу, звучит сухой бит. Смутное волнение, захватившее массы, провоцирует всеобщее передвижение, которое грозит перерасти в массовую давку и начинает казаться опасным.

– Валим! – доносится наконец до меня громкий призыв подруги, а ее рука, настойчиво тянущая меня в самое сердце сбивающейся у выхода массы из человеческих тел, только подтверждает услышанное.

Растерянно я снова оборачиваюсь на пострадавшего, обмякшего у моих ног мгновенье назад. Неведомым образом он успел ускользнуть. Ну конечно! Очередной удар и причина для замешательства. Музыка стучит по мозгам, люди орут и ведут себя как стадо глупых овец, на которых напал неведомый хищник. Кэт тащит меня и чудовищно раздражена моим упорством и нежеланием покидать вечеринку.

«Просто оставайся здесь. Ты все делаешь верно…» – звучит шепот в моей голове. Я озираюсь и успеваю заметить тонущий в гуще суетящихся тел знакомый мне силуэт.

– Кэт, сто-ой!!! – ору подруге. – Слышишь? Посмотри туда! Там мясо! Стой! Давай просто выждем. Здесь явно безопасней.

Музыка затихает на последней моей фразе, которая пронзает наступившую вдруг относительную тишину. Относительную потому, что теперь слышны крики паники, страха и боли людей. Крепко прижавшиеся друг к другу «Рапунцель» с «гномом» оборачиваются на меня. По их испуганным взглядам я понимаю, что они разделяют мой выбор.

Отсюда происходящее выглядит совершенно кошмарно: те, кто начали первыми отходить от сцены, стали наступать на позади стоящих. Так, словно снежный ком по мягкому снегу, толпа шаг за шагом захватывает каждого на танцполе, не оставляя никому шанса остаться в стороне. И вот уже гигантский ком прикатывается к одной, неспособной выпустить всех разом двери, и разваливается, раня при этом в себя втянутых. Что подтверждают доносящиеся оттуда до нас крики.

Вырвавшийся из динамиков мужской уверенно-спокойный голос, призвавший всех прекратить губительную панику и следовать рекомендациям, которые сиюминутно же и будут даны, прозвучал, на мой взгляд, несколько запоздало… а то и совсем поздно, но эффект произвел необходимый. Паникующие послушно замерли на местах и дальше, словно под дудочку, действовали точно по предписанию диктора. Который, прежде чем отпустить всех на волю, успокаивающе и настойчиво рекомендовал абсолютному большинству отступить от двери обратно в зал. В каждой фразе своей он напоминал о необходимости действовать слаженно и ни в коем случае не пытаться проскочить мимо остальных, предостерегая, что такое действие может стать причиной новой вспышки хаотичного движения и негативных для всех последствий.

Очевидно, уже ощутившие на себе такую возможность люди покорно выполняли указания и расходились ровно так, как их с ловкостью и вели.

И когда толпа как-никак расступилась, а мои опасения заметить в ней кого-то, кто, потеряв в этой давке равновесие, упал и, соответственно, пострадал сильнее остальных, к счастью, не оправдались, я смогла хоть немного расслабиться.

Еще через бесконечно долго длившийся час, в течение которого мы наблюдали за спасательной операцией со стороны и при этом находились в ее эпицентре, нам наконец удалось выбраться из этой кошмарной передряги.

Мы вышли на улицу и первым делом буквально выдохнули физически все накопившееся напряжение. И, уже глубоко втягивая приятный холодный воздух, насыщенный кислородом, переглянулись и осмотрелись.

Теперь, в отличие от момента, когда мы приехали, на парковке сплошь и рядом автомобили: гражданские – посетителей, полицейские, автобусы ОМОН и кареты скорой помощи; повсюду снуют люди разных мастей, каждый занят чем-то своим. В воздухе чувствуется тяжелая изнуренность. Уставшим выглядит практически каждый, будь то пострадавший участник рейва или сотрудник спецслужб под конец смены.

Я подняла глаза на предрассветное небо – утро! Трудно поверить.

Кэт, ничего не сказав мне, уверенным шагом двинулась в направлении припаркованного Тотошки, рассчитывая, что я последую за ней. Что я и сделала.

Прежде чем сесть в салон автомобиля, я обратила внимание, что выпендрежной тачки Юкки нет там, где оставила ее владелица по прибытии. Выходит, с Юкки все в порядке и она покинула место событий, возможно, даже до того, как все закрутилось. Или во время того, но сумев выбраться раньше других. Во всяком случае, хорошо уже то, что Юкки не пострадала.

– У-у-ум!!! Ка-а-а!!! – прорычала Кэт, уткнувшись лбом в руль. – Что это, блин, за адище было такое?! А? – Она посмотрела на меня так, будто вопрос буквально адресован мне и она ждет ответа.

– А-э-эм… я сама в прострации… до сих пор… кхм.

– В прострации! – не совладав с рвущимися наружу эмоциями, проорала Кэт. – В прострации?!

– Убавь звук! Я прекрасно слышу те…

– Ты была в прострации, по-твоему?

– Чё ты орешь, я не понимаю?

– Да ты конкретно отлетела! – Гнев в голосе подруги начинал меня настораживать. – Что ты приняла, признавайся?! Это Юкки тебя угостила таблеткой рот в рот?

– Что-о-о??? Что ты несешь!? Ничего я не принимала!

– А какого лешего с тобой там творилось тогда?

– Заведи машину! Холодно!

– Что? – выпучила возмущенно глаза Кэт, но тем не менее сделала то, о чем я попросила.

– Я… я не понимаю… почему ты на меня гонишь…

– Да потому что я в шоке!

– Я вижу! Но не ты одна там…

– Я в шоке от того, что, когда вся эта фигня началась, я понятия, блин, не имела, как выбираться из такой жопы с невменяемой подругой.

– Это я невменяемая?! Я невменяемая? Это я-то напала без повода на еле живого наркомэна?! Я думала, вас учат не применять силу направо и налево! Или, может, это я уперто тащила тебя в самый замес?!

– Ты пугаешь меня, Йон! Ты в какой реальности вообще пребываешь? В смысле «без повода»?! Он тебе пока на ушко шептал, по всем карманам прошелся! Чё ты вообще поперлась к нему – к еле живому? Помочь хотела?! Кровью отравленной поделиться?

– Да не принимала я ничего!!!

– Где, по-твоему, твой телефон? – не унималась подруга.

– По-моему, у меня! – с вызовом проорала я. И не нащупала его ни в одном из карманов.

– А по-моему – у меня! И был у него! Что еще у тебя из карманов пропало?

– Больше ничего… я с собой не брала туда… – потрясенно ответила я и, устав от всего негатива, который пришлось пережить этой ночью, отвернулась в окно.

– Поговорим! – категорично, но чуть сбавив напор, заявила подруга. И прежде чем обхватить себя руками, сообщая мне таким образом, что не намерена пока эксплуатировать автомобиль, включила печку на максимум. – Это такая жесть, Йон… Все те люди та-ак кричали…

– Да… я слышала…

– Серьезно?

– В смысле?

– Ты будто под гипнозом все время была.

– А?

– Сначала танцы ваши… порнушные…

– Чт…

– Я не поняла, она что, клеит тебя? – передернулась Кэт, потирая себя. – И придурок этот потом, ты к нему как лунатик пошла! Жуть какое зрелище. Зачем ты это сделала? А вцепилась в него на фига? Держала стояла, как родного, – гадость!

– Под гипнозом?

– Да-а!

– Лунатик?

– Именно!

Который сейчас час, если уже светает? Мы провели внутри около пяти часов? Может, Кэт и права, я будто из транса вышла. По моим ощущениям, мы находились там гораздо меньше.

– Сколько людей пострадавших… Надеюсь, все обойдется без тяжких последствий… А диджей… видела, как его выносили?.. Ка-ак… мертвого… – Не дожидаясь моего ответа, Кэт наконец осторожно стала выруливать с постепенно пустеющей парковки. – Долго придется согреваться, если будем стоять, поедем, а то я совсем окоченею, – пояснила она. – Думаешь, это передоз?

– Вероятно. Не знаю, – поежилась я, вспоминая.

– Так ты расскажешь, какой демон в тебя там вселился? – напомнила Кэт.

– Давай начнем с того, что видела ты такого, что так смутило тебя? Без эмоций, расскажи все как было, словно без меня ходила.

И ее рассказ именно так и прозвучал – как я попросила. Будто на самом деле меня вовсе не было там и играл меня кто-то другой, кто-то, кто даже не удосужился заучить свою роль и вел себя совершенно несвойственно героине. Иначе объяснить нельзя. Потому что я не представляю, как можно не помнить или помнить будто наперекосяк происходившее со мной буквально час тому назад.

– Честно, не понимаю, на кой ты начала это глупое соревнование по типу «кто круче» с ней. Ты уезжаешь, Юкки займет твое место в группе – на этом всё! Кому ты и что пытаешься доказать? Ты еще со студии начала рисоваться. Ввязалась с ней в эту игру бессмысленную – ок, было весело. И почему бы не прогуляться с новой знакомой – тоже ок. Но потом эти танцы! Я в жизни не видела, чтоб ты та-ак выкручивалась. И… ну… это было ну о-очень страстно… – Она бросила короткий оценивающий взгляд на меня.

– Сама офигела…. Не думала, что мое тело способно так извиваться, – усмехнулась я, комментируя лишь последнюю ее фразу.

Но если взгляд со стороны на наши танцы с Юкки не сильно отличался от того, что помню я, за исключением откровенного флирта, то дальнейшие действия, очевидно, совсем вышли из-под контроля моего разума, будто я и впрямь была опьянена. Опьянена самой Юкки или при ее поддержке.

– А этот тип! Ты так и не ответила – с какой целью к нему подошла? Ты что, решила до отъезда всё попробовать?!

– Я объясню, дай мне время. Сначала сама хочу во всем разобраться.

– А совет твой дебильный?

– Совет? – не поняла я обвинения.

– Ну тот, что ты дала мне в туалете, помнишь? Ты что, ревнуешь теперь? Кого, блин, к кому?

– Оу-оу-оу, полегче, подруга! Притормози! Не буквально. Езжай. Я не понимаю, ты про переписку с Густавом? А что не так-то? Густав не оценил? Что он ответил?

– Угораешь?! Я не стала слушать тебя, отшутилась, и всё.

– Именно это я и предлагала тебе сделать. Я же видела, ты написала, типа стрельнешь для него пару номерков.

Кэт глянула на меня с подозрением.

– Издеваешься, что ли?

– Похоже, ты это делаешь!..

– Ты сказала мне написать, чтобы он прекратил свои попытки достучаться до тебя через твой круг и что-то типа ему в нем боле не место. – Подруга выглядела чересчур серьезно, чтобы я могла сомневаться, не разыгрывает ли она меня. – Я вообще не поняла, что за драму ты порешь.

Ситуация теперь уже точно выходила за рамки здравого смысла.

Не находя слов, я молча проглотила упрек и решила оставить поиски разумного объяснения своему поведению и обсуждение этого недоразумения на свежие головы. А пока перейти к следующему.

– Ты видела, как он вытащил мой телефон?

– Когда неожиданно ты направилась к нему, я сначала удивилась, стала наблюдать за вами. Ваше «знакомство», – она с отвращением сморщилась, – мягко говоря омерзительное, чем дальше, тем больше вызывало во мне эмоций. Серьезно! Потом этот хмырь стал проверять твои карманы, тогда уже, не выдержав, я вмешалась с попыткой остановить мерзавца. А когда он без труда, не отлипая даже от тебя, отодвинул меня – отправила ему правый хук, не то чтобы непреднамеренно, скорее не успев подумать. Следом левый, чтоб добить и забрать телефон. Но да, ты права – я вышла из себя. Вот сейчас и сама не понимаю как. Причина действительно не звучит убедительно, случались поводы и посерьезнее, но как-то удавалось справляться без рукоприкладства. Ды-а… Похоже, не ты одна там ошалела. Может, они кислоты какой в зал напускали?.. И люди все эти, зараженные паникой… Жуть!

Мы замолчали.

– Черт, Иона, но что с тобой было? – первой опомнилась Кэт. – Ты как завороженная тянулась к нему. Он нюхал тебя! Это вообще как называется?

– Что? Нет!

– Точно тебе говорю!

В наступившей вновь тишине я пыталась прокрутить в памяти происходившее. Все как в тумане. Звуковом, я бы сказала, трансе. Быть может… он и пьянил меня?..

– Как скоро ты вмешалась в… спасла меня от ограбления? – нарушила я затянувшееся молчание.

– Скоро! Минут пять всего ты стояла с ним.

– Пять?! – Быть такого не может. – Типа у страха глаза велики? Я от силы минуту провела с ним.

– Зачем ты задаешь глупые вопросы, если не соглашаешься с ответами! Пять – это еще минимум, а то и больше! – окончательно добила меня Кэт.

– Но… но я не понимаю, как можно стоять с незнакомцем пять минут, при этом задать лишь один вопрос? – бунтовала я.

– Я вообще не видела, чтобы ты его о чем-то спрашивала. Ты подошла к нему вплотную. Он даже не удивился. Дальше происходящее напоминало мне знакомство собак. Как я уже сказала, он нюхал тебя, а ты позволяла ему это делать, – видимо прокрутив в памяти воспоминание, Кэт снова с отвращением скривилась. – Что было дальше, я уже говорила, он пустил в ход руки свои, тогда я и вмешалась.

– А что так долго тупила тогда?

Кэт отвернулась от дороги в мою сторону, чтобы оценить серьезность прозвучавшего вопроса. Я изо всех сил попыталась принять убедительное выражение лица. Но от усердия начавшие слезиться глаза выдали меня, и мы на пару прыснули.

Желание смеяться не всегда является показателем абсолютного счастья или удачной шутки. Случается и так, что организм выдает смех как реакцию защитную на раздражители, его изнурившие. Вероятно, наше психическое состояние в финале той ночи было близко к полнейшему расстройству, оттуда и смех со слезами, смех истерический. Кэт даже пришлось съехать на обочину.

Но это помогло. И, насмеявшись от души, мы хоть немного, самую малость стряхнули стресс гнетущий, тяжко повисший на наших плечах, и смогли несколько расслабиться.

– Как думаешь, он в порядке после двух твоих ударов? – неожиданно для самой себя забеспокоилась я о человеке, судьба которого по большому счету не должна была меня волновать. Особенно на фоне целой толпы пострадавших сегодня людей.

– Вообще… выглядел он хреново. В смысле еще до «знакомства» со мной. По идее, должен был поваляться, прежде чем прийти в себя. Но ты же видела сама, убрался так быстро, что мы и заметить не успели, – пресекла мои переживания Кэт.

– Я заметила… – пробубнила я себе под нос.

– Что?

– Забей.

– Так что ты хотела от него, Йон? – Кэт внимательно посмотрела на меня.

Собравшись с мыслями, я выдала ей краткую версию своего курортного знакомства и объяснила замеченное мной поразительное сходство, наравне с отличиями, между чарующим иностранцем и отвратительным наркоманом с рейва. Желанием установить личность последнего я и попыталась оправдать свою выходку. Подруга слушала не перебивая. И так как мы уже подъезжали к моему дому, молчала до тех пор, пока не припарковалась у ворот комплекса, заставив меня напрячься в ожидании реакции.

– Ты хочешь сказать, что наконец-то влюбилась?! – пришла она отчего-то к совершенно безосновательному выводу.

– Что-о? – Мое удивление прозвучало скорее жалко, чем убедительно. – Ничего подобного не хочу я сказать! Да, это было немного странно. Меня тянуло к нему, будто на уровне инстинктов. Хотя я совершенно ничего не знаю о нем, кроме того, что он сказочно играет на контрабасе, нереально круто держится, потрясающе красив, волшебно пахнет, таинственный и в то же время свой… Я даже имени его не знаю! Да он и не пытался найти общий язык со мной. Смотрел на меня только постоянно, как на обезьянку в клетке, изучал… буквально! И дело даже не в непонятном языке. Хотел бы установить со мной контакт – для устранения языковых барьеров уже давно придумано множество различных инструментов. И невеждой его уж точно не назовешь! Он будто с другой планеты свалился, увидел человека в первый раз и заинтересовался. – Я посмотрела на подругу в поисках понимания в ее глазах. – Ладно! Я поняла! Не смотри на меня так!

– Как?

– Умиляясь! С улыбочкой! Ты отметила мои чувства… окей! Оке-ей. Но даже если так, даже если случилось, как ты говоришь, уверена – это всего лишь заурядная курортная влюбленность и быстро пройдет!

Когда последняя фраза прозвучала вслух, стало ясно, сколь бессмысленно я отрицаю резюме подруги. В итоге я даже только подтвердила ее вывод. Проглотив выдох, я посмотрела на нее. Кэт едва сдерживала смех.

– А-а-а, да ну тебя! – расслабилась я.

– Теперь я-ясно, какого лешего тебя потащило. Не имея контактов, не зная даже имени, ты отчаянно выискиваешь сходство с челом, на которого запала, даже в таких субъектах, как сегодняшний индивид. И подпустила его к себе так близко по той же причине, – Кэт выглядела довольной собой и собственным умозаключением.

– Ошибаешься! – не дав подруге насладиться сделанным выводом, развенчала его я. – Ты не понимаешь, его глаза… Они… Я не видела такого взгляда прежде. Это сложно объяснить, но он будто сто войн прошел, и ничем его уже не удивить, не напугать. Передай этот взгляд искусный художник на холсте, я была бы уверена, что это глаза старца какого-нибудь, жизнь прожившего. Глубина этого взгляда… на молодом лице… Разве может быть такое совпадение? Могла ли я за одну неделю встретить двух разных людей с подобной аномалией?

– Аномалией? Слушай, я в том бродяге вообще ничего такого не заметила. Допускаю, что у человека, очаровавшего тебя на юге, действительно был какой-то особенный взгляд. Сегодня же ты попросту спроецировала эту особенность на мало-мальски напомнившего тебе того человека первого встречного.

– Наверное, ты права. Да что там, конечно, это так. Просто…

– Не пробовала по хештегу отеля посмотреть публикации последние? Может быть, получится выйти на него.

– Э-эм… Нет. Я не знаю. А зачем? – смутилась я от напора подруги.

– Может, и незачем. А может, и есть зачем. Сама же знаешь, что часто, взглянув на страницу человека, который вживую производит впечатление персоны интересной, в нем разочаровываешься. Может, и здесь – тебе стало бы легче, увидь ты, что твой «таинственный безымянный» обыкновенный совсем и постит картинки с глупыми шутками, – засмеялась Кэт. – Как бы там ни было, я безмерно рада, что наша снежная королева наконец растаяла, хотя бы ненадолго. Спасибо знойной южной жаре! – продолжила забавляться она, и я не сдержалась от улыбки тоже.

Прежде чем пройти через ворота, по традиции я обернулась, чтобы помахать подруге. Она подняла ладонь мне в ответ и отправилась восвояси. Устало ковыляя, я побрела домой, мечтая скорей оказаться в кровати. Солнце уже с утра многообещающе припекало. Жаль, что я просплю полдня и упущу возможность прогуляться.

Глава 4

Сюжет всегда одинаковый. Я уже знаю его. Он мне не просто знаком – я его заучила.

В длинном роскошно оформленном тронном зале эпохи Ренессанса звучит виола. В центре зала двое друг напротив друга замерли в ожидании. Их внешний вид: прическа девушки, платья, украшения – соответствует тому времени. Ничего необычного, лишь затянувшееся их бездействие, как всегда, заставляет меня волноваться.

Вступают флейта и орган. Заполняя пространство великолепным звучанием, музыка заглушает мою тревогу.

Двое поднимают головы, устремив взоры друг на друга. Я хочу поближе разглядеть их лица и иду в их направлении, но никогда не дохожу, будто двигаюсь по беговой дорожке.

Тем временем к общему звучанию добавляется совершенно другая, не вписывающаяся в обстановку мелодия на электрогитаре. Я прекращаю свои бессмысленные попытки приблизиться к ним. Наблюдаю издалека. Незнакомая мне, но всегда одна и та же мелодия вносит чудовищный диссонанс и агрессивный оттенок, заставляющий меня разочаровываться в этой картине снова и снова. Однако двое, чьих лиц до сих пор разглядеть мне не удавалось, будто только того и ждут – вступления электрогитары. Мужчина ведет девушку в танце.

Движения совершенно не соответствуют ни времени, ни внешнему виду танцоров, ни звучащей какофонии (нельзя называть это мелодией). Танец очень страстный и современный! Они кружатся, выбрасывают ноги ввысь, кружатся вновь, и вот он подтягивает ее к себе. Медленно клонится к ней, будто собираясь поцеловать. Еще одним рывком откидывает ее голову назад и прижимает губы к ее шее. Ее тело выгибается совсем неестественно назад, будто в экстазе. Сейчас все закончится.

Что? Что-то идет не как обычно. Непривычно! Повисшая в объятьях мужчины девушка впервые вдруг поворачивается в мою сторону. И видит… их собственное отражение в зеркале. Я понимаю, что она – это я, и становлюсь участницей событий.

Если раньше я наблюдала картину со стороны, то теперь я в ней и наконец ясно могу разглядеть происходящее. Я отрываю взгляд от зеркала и перевожу на своего партнера. И вижу Его! Жемчужные волосы хаотично торчат из-под берета с цветком. И нет сомнений в его личности. Он смотрит на меня. Глубокие глаза не выдают эмоций, будто его внутри нет, абсолютное безразличие. Даже обидно: это после того, как я только что так ногами махала!

Мое внимание отвлекает раскат грома. И как только я смогла различить его сквозь весь этот музыкальный треш? А вот теперь и телефон зазвонил. Городской телефон! Ну ясно! Опять этот сон. И как обычно бывает, стоит осознать себя во сне – тут же пробуждаешься.

Я открыла глаза. В комнате темно. Опять ударил гром. Обожаю! Надеюсь, солнце еще не совсем зашло, а просто скрылось за облаками. Звонок. Действительно, звонит стационарный телефон, я думала, мы отключили его еще лет сто назад. Не представляю даже, где его искать.

Выпрыгнув из постели, я пошла на звук неугомонно трезвонящей трубки. Шум грома и телефона, ворвавшись в мой сон, выдернули меня из него. А было так интересно. Трубка уже не звонила, сработал автоответчик, и доносился мой еще детский голос – я, стараясь быть серьезной, произносила речь о необходимости оставить сообщение. Как давно это было!

Обнаружила домашнюю трубку на подоконнике в гостиной, где она скрывалась за шторой. Судя по тому, что база подключена к сети, кто-то им все еще пользуется. Я взяла аппарат в руки, когда прозвучал сигнал о начавшейся записи.

– Да!

– Время тебя, похоже, совсем не берет! – Упрек в отсутствии очевидных признаков зрелости, произнесенный знакомым завораживающим женским голосом с той стороны линии, невозможно было спутать с чьим-либо другим.

– Юкки!

– Именно… так я и представилась вчера. Как дела?

– Ты… почему ты звонишь на домашний? Как ты узнала его вообще? – Мне кажется, никто из друзей даже не знает моего домашнего номера. И я сама в их числе.

– В справочнике. Что за вопрос! Не о том. Я просто хотела извиниться за вчерашнее, – ушла от волнующей меня темы Юкки.

– В справочнике? Хм… Извиниться за свое исчезновение? Не заморачивайся, главное – у тебя все в порядке. Кстати, это так?

– Разумеется! Заявился мой парень. Малость приревновал. Но ты не переживай, это не впервой, – засмеялась она. – Эти истории всегда завершаются страстным примирением.

– Не сомневаюсь. Боюсь спросить…

– Не бойся!

– Эм… К кому он тебя приревновал?

– Ты все правильно поняла. К тебе! – И она звонко залилась, будто это невероятно смешно.

– Наши танцы, думаю, вполне оправдывают его возмущение, – я поддержала ее скромным смешком.

– Это, кстати говоря, один из поводов, почему я искала тебя. Предлагаю закончить нашу маленькую вечеринку сегодня, – перешла к делу моя новая знакомая.

– Без обид, но я вынуждена отказаться.

– Кто вынуждает тебя?

Я решила пропустить бессмысленный вопрос, просто обосновать свой отказ, чтобы не оставлять надежд и не занимать ее время.

– Ты наверняка знаешь, что на следующей неделе я уезжаю. Скорее даже переезжаю. Далеко и надолго. У меня осталось совсем мало времени, которое я хочу провести с дорогими людьми. И не имею ни возможности, ни желания тратить его на новые отношения, которые не успеют закрепиться, а со временем и не вспомнятся, – выпалила я, не давая возможности перебить себя.

– Какие обиды! Ты знаешь, чего хочешь, и умеешь аргументированно отказать. Это заслуживает уважения, – впервые серьезно сказала она. – А вот твой переезд для меня новость, – прозвучало задумчиво.

– А как обосновал Лева вчерашний кастинг? – Неужели он не объяснил причину поиска моей замены? Странно. Ясно, почему она так активно пыталась подружиться. Не зная, что в скором времени я уезжаю, она вполне могла разглядеть во мне кандидата в подружки. Почему нет, тем более у нас уже точно есть общие интересы.

– А куда, если не секрет, ты собираешься? – в который раз не отвечая на вопрос, уже будничным тоном поинтересовалась она.

– Честер, небольшой городок на северо-западе Великобритании.

– Что ты говоришь! – воскликнула она, будто что-то поняла. – Как «неожиданно»!

– Ты со мной разговариваешь? – Такое ощущение, будто нет. Словно она имеет хоть какое-то представление обо мне и моей жизни, чтобы вот так удивляться.

– Ага! – подтвердила она. – Три часа пути… – опять непонятно над чем задумалась.

– По воздуху около того, чуть дольше. Приходилось бывать?

– По воздуху? – удивилась Юкки, будто есть другие варианты за столь короткий период попасть туда.

– Летать не любишь?

– Только над водой. В случае крушения муторно выбираться.

– Ах-ха-ха, даешь! Не думаю, что это возможно. Но соглашусь с тобой. Не раз думала, сколь неприятная возможна смерть, если самолет нырнет, – засмеялась я.

– Мне пора. Еще увидимся! – резко оборвала беседу Юкки, не поддержав мой смех.

– Вполне возможно. Счастливо! – ответила я гудкам. – Да, и я была рада слышать тебя, – продолжала гримасничать я. – Пф-ф…

Бросив трубку на подоконник, я прошла на кухню, включила чайник и отправилась в душ. По дороге обратила внимание на часы: 12:30 пополудни. Ну что ж, неплохо, еще весь день впереди.

За окном темно, иногда молния освещает небосвод. Надо же, как испортилась погода за несколько часов. Утро было таким многообещающим. Хотя… есть в этой пасмурной хмурости небесной свой некий таинственный шарм. Тучи, гром, молния, мелкий дождик – да-а-а! Может, поэтому я выбрала одно из по-настоящему хмурых мест на планете для учебы.

На самом деле, идея поступления в международное высшее учебное заведение принадлежит моему дяде Валентину. Родной братишка мамы, он всего на пять лет старше меня, мы были на одной волне с ним, сколько себя помню. И даже тогда, когда он уехал учиться в Лондон, наша связь с ним только окрепла. Два года назад Валя умудрился разбогатеть на стартапах, теме, непонятной мне, но я и не вдавалась. Ощутив некую финансовую свободу, он начал готовить сестру к решению отпустить любимую, тогда еще единственную (братец был на подходе) дочь для получения качественного образования. К моему счастью, в городе Честер, где обосновался Вэл, есть основанный еще в первой половине девятнадцатого века замечательный университет, в котором я нашла интересующую меня программу по генетике. А теперь сложно и поверить, что это случилось и ближайшие пять лет я буду жить у дяди.

Настроив едва теплую воду, я встала под освежающую струю с головой. Закрыла глаза и попыталась вызвать в памяти сегодняшний сон. Потому что чувство такое, будто сюжет в нем в кои-то веки переписался.

Кошмарная музыка звучит и ассоциируется у меня всегда с вторжением группы The Prodigy на концерт какого-нибудь симфонического оркестра. И вот они с вызовом начинают одновременно играть на одной сцене, нисколько не подстраиваясь друг под друга. Какая-то война и буйство звуков. И те и другие, безусловно, хороши. Но совместно и несинхронно, да еще будто стараясь перебивать друг друга, звучат с пронзительным оглушительным гулом и с шумом топота копыт. И танец – нелепая пародия, когда танцоры, одетые характерно для пятнадцатого-шестнадцатого века, исполняют движения в духе «Тодес» и не обращают ни малейшего внимания на музыкальную вакханалию. Это все привычно, не ново и снилось мне сотни раз.

Но что насчет финала этого абсурдного действа? Финал сцены вовсе не изменился, но мне будто позволили увидеть больше, узнать то, что оставалось за кадром, или досмотреть, что идет после титров. И как оказалось, не зря я все это время стремилась разглядеть лица ее участников. Вспомнив, как молодой человек в забавном берете завис над шеей партнерши, я возбужденно передернулась.

А что насчет «моего» отражения в зеркалах? Лицо, которое я видела как свое отражение, вовсе не было моим. Странно, но не настолько, как то, что мой привычный сон получил продолжение именно с Ним. Не буду давать Ему имен, окончательно решила я, даже в своих мыслях.

После душа я направилась обратно на кухню, чтобы подкрепиться. Растворила кофе уже успевшей остыть водой и вышла на лоджию. Уставившись в пасмурное небо, я прокручивала события минувших дней. Поездка: медузы и встреча, крем, контрабас и вечер самый чудесный. Возвращение: Кэт с Густавом, Юкки, рейв, «наркоман», приступ диджея, массовая истерия и давка. И наконец, этот сон!

Что за бардак в моей голове?! Мне стоит немедленно прекращать топтаться в этом болоте событий, не имеющих никакого отношения к моему будущему. Привести мысли в порядок и распланировать оставшиеся дни как следует. Начну, пожалуй, со звонка бабуле. Это ж надо – так закопаться!..

С бабушкой договорилась, что появлюсь на даче сегодня. И как она только убедила меня? Это какая-то неведомая тактика бабушек. Они вроде слушают тебя, соглашаются с тем, что ты действительно сильно занята и, вероятно, проще было бы ей самой приехать в город. А в итоге она все равно тебя ждет у себя. И нет другого выхода, кроме как тащиться два часа до нее. И это только в одну сторону. Вернуться сегодня уже точно не успею.

Не теряя времени, я стала собираться, на ходу написала папе. Папа отреагировал, как я и предполагала: они подтянутся на дачу позже вечером. Значит, завтра смогу уехать с ними ранним утром. Побросав самое необходимое в рюкзак, я услышала замысловатый стук во входную дверь. Так стучим мы с Густавом.

Распахнув дверь, я крепко обняла друга без лишних слов. Стойкое ощущение, как сильно мне его уже не хватает, а я еще и не уехала даже. Мысль пришла моментально – не обдумывая я выпалила:

– Это очень здорово, что ты свободен. Поехали со мной к бабуле на дачу с ночевкой. К утру вернемся с родителями.

– Ха! И тебе привет! Я абсолютно не свободен! Но, черт возьми, для тебя время найду, – усмехнулся Густав, размыкая объятья.

– Серьезно? Ты мой герой, обожаю тебя. Иди собираться, я позвоню Кэт: будет вообще сказка, если и она сможет с нами поехать! – Я вдохновилась идеей объединить всех моих самых близких в одну компашку на сегодня.

– Сборы ни к чему, всегда готов, – подмигнул Густав. – Но ты уверена, что стоит звать Кэт? – засомневался он.

– А что? Вы поругались, что ли? – опуская телефон, не успев набрать номер подруги, удивилась я.

– Да нет, у нас все складывается весьма интересно. Просто, учитывая то, что приедут и родители, тебе положить и меня, и Кэт будет негде. Соответственно, нам придется уйти на дачу к моей бабушке. Которая, кстати говоря, сейчас греется под южным солнышком. То есть мы останемся вдвоем! – На последней фразе Густав, удовлетворенный собственными выводами, даже прикрыл веки в довольной ухмылочке.

– И-и-и…

– Что «и»?

– Не понимаю, почему этого следует, судя по твоей речи, избегать? – Чувствую, что чего-то не знаю.

– Да что здесь непонятного? Незапланированная ночь наедине, возможно, подтолкнет Кэт к тому, к чему она еще не готова. Я не хочу все испортить с ней. – Густав выглядел непривычно взволнованным. Похоже, ему действительно важны их отношения.

– Приятно слышать, что ваша связь еще не закрепилась… эм-м… ну, ты понял чем. И как для тебя важно не спешить с ней. Я очень рада и за тебя, ибо ты вырос в моих глазах, и в принципе.

– Это что, твоя прощальная речь? Слабенько, сестренка.

– У-у!!! Ты умеешь высушить момент! – Мы дружно рассмеялись. – Ну а если серьезно, ты, очевидно, плохо знаешь Кэт. Никакие незапланированные события не способны толкнуть ее к тому, к чему она еще не готова.

– Кстати, точно! – согласился Густав. – В таком случае, чего мы тут время на пустую болтовню тратим? Звони скорее ей.

* * *

К нашему с Густавом общему счастью, Кэт не раздумывая согласилась. И предложила нам, чтобы не терять время, встретиться с ней на выезде из города.

Пока ждали Кэт в условленном месте, я успела задать волновавший меня вопрос.

– Гус, мне интересен один момент. Не мог бы ты его прояснить? – Я посмотрела на друга, он показал своим видом, что ждет продолжения. – Помнишь свои подкаты к медсестре, условно именуемой вами Цель, в которые ты втянул Кэт?

– С чего бы мне забыть, неделя прошла!

– Скажи мне, твоей «целью» была ведь не медсестра? – Я смотрела на Густава, а он, понимая, что я не спрашиваю, а скорее утверждаю, смотрел мне в глаза молча, с вызовом, дожидаясь, пока я закончу. – Твоей целью была Кэт с самого начала! – прошипела я сквозь зубы, вытянув подбородок в направлении его наглой физиономии.

– Браво! – показушно захлопал он, гибко уворачиваясь от меня. – Если мне когда-то потребуется помощь психотерапевта, на сеансы вместо меня будешь ходить ты. Однозначно ты больше расскажешь ей о моих чувствах, нежели я сам, – усмехнулся он.

– Почему ей?

– Мужчина-психотерапевт, пф-ф, я тебя умоляю.

– Ответь!

– Я не ответил? Думаю, вполне.

– К чему столь извращенный способ? Нельзя было просто позвать ее куда-то?

– Ну да, и спустя столько лет знакомства, имея одну на двоих лучшую подругу…

– Фу!

– Забей, без контекста. Хотя в другой раз я это использую, – пообещал он, и я уже представила. – Вообрази, как бы это выглядело. Я лез бы из кожи вон, чтобы понравиться ей. Она, зная заочно о моей натуре и стиле жизни, предвзято видит и слышит все, что бы я ни сказал. В результате такой подход изначально обречен на провал. Требовались организация и спонтанность, ее участие и непредсказуемый финал для всех. В целом я доволен, как все прошло. А результат… о нем пока рано говорить, но что-то мне подсказывает, он стоит свеч. К тому же ты теперь можешь быть уверена, что мне не придется изнывать от одиночества в ожидании твоего возвращения, – задумчиво закончил он, повторив мысль Кэт.

– Слушай, не забывай, что это Кэт, ладно? Близкий и родной мне человек…

– И мне! И мне она небезразлична. Не переживай! – приобнял меня Густав. – А вот и наша дорогая Катерина! – улыбаясь до ушей, Густав указал на съезжающий к обочине черный автомобиль.

Я не верю в судьбу. Но верю, что все, что случается с нами, происходит неспроста и так или иначе оставляет след в нашей жизни или меняет ее направление. Последняя поездка на дачу и время в кругу самых дорогих людей были необходимы мне, чтобы расстаться, в какой-то степени, с детством. В последний раз взглянуть на них глазами чистого разума, еще не затуманенного бытовыми задачами, запомнить, как громко смеется мама, как важно для бабули ощущать себя в наших жизнях, как еще неуклюже убегает Алекс, то и дело наступая на грядки, чем доводит бабулю до «приступа». И испытать некое предвкушение самостоятельной, даже независимой жизни, где меня уже не будут «пинать» за незаправленную кровать, будто на этом свет клином сошелся.

К приезду родителей ветер разогнал тучи, а вечернее солнце успело нагреть и подсушить прохладный воздух. Решение накрыть стол на улице казалось очевидным, что мы и сделали. Густав сгонял за сардельками в местный магазинчик. А пока они с Кэт жарили их на мангале, я помогала бабуле нарезать салат из свежих овощей, в процессе получая тонны полезных советов. Жаль, за раз мой мозг столько не вынесет. Но парочку особо ценных я все же попытаюсь запомнить.

Мы много говорили, шутили, смеялись. И как бы ни старалась я чувствовать каждую минуту, растянуть и запомнить моменты этого вечера, он безнадежно подходил к концу. На этапе распределения спальных мест Кэт предложила нам с Густавом расположиться втроем на одном большом диване на втором этаже. Он глянул на меня, мы поняли друг друга без слов, и сделали ровно так, как подруга хотела.

…К началу седьмого, когда мама разбудила меня узнать, поеду ли я с друзьями или с ними сейчас, я спала от силы пару часов. До рассвета мы проговорили с Гусом обо всем и ни о чем, как обычно это бывает, будто стараясь наговориться на несколько месяцев вперед. Я промычала, что доберусь с Кэт позже, и продолжила спать.

– Иа… Иа-а… Иона! Да пропади ж… твой интернет! Просыпайся! – довольно неприятно трясла меня Кэт, вырывая из сладкого сна.

– Что так орать-то? – пробубнила я прямо в подушку. – Который час?

– Половина четвертого! У вас концерт через несколько часов! – возмущенно голосила подруга.

Озвученная ею информация живо выдернула меня из сна и физически, и морально.

Оказалось, Кэт с Густавом проснулись довольно давно, успели даже помочь бабуле собрать бесчисленное количество ведер ранеток. И уже были готовы ехать. Я на ходу почистила зубы, умыла лицо и спустя десять минут уже прощалась с провожающей нас бабушкой у машины.

– Ты дяде Валентину помогай. Следи за питанием, супы вари. На кухне дело в практике, несколько раз сваришь борщ не вкусно, не бойся поэкспериментировать…

– Ненавижу борщ… – бормотала я себе под нос, на что не реагировала бабуля.

– Придешь в итоге к своему уникальному рецепту. Гляди, на десятый, может, сотый раз сама удивишься, как вкусно получится, – улыбалась бабушка.

– Сто невкусных борщей, ясно.

– Не паясничай! Дяде сильно не надоедай, у него своя жизнь. Работа небось сложная, раз платят хорошо, – вещала она, по старинке думая, что на работе необходимо изматываться, чтобы зарабатывать. Типа кто работает, тот ест. Так и папу моего воспитала. – В доме чтоб порядок был.

– Бабуль, у него клининговая служба следит за порядком и в доме, и на участке! – Меня стали возмущать ее советы, будто нянькой меня туда отправляют.

– Ну и что? Клининговая не клининговая, а ты бардак не разводи. Чисто там, где не мусорят…

– А не там, где убирают! – я закончила фразу, которую слышала от нее регулярно, сколько себя помню. – Бабу-уль… Ну в самом деле!

– Ну иди, я тебя обниму. Учиться едешь, а как же, – признала-таки она. – Зачеты вовремя сдавай. Лекции не пропускай! – Уже хотя бы по делу. – На мальчиков время не трать, прежде образование, потом уж свидания! – напоследок в рифму выдала бабуля и расцеловала меня в обе щеки, незаметно смахнув крупную слезу со щеки.

Я крепко прижала к себе бабушку. И, дав обещание позвонить при первой возможности, попрощалась.

Расположившись позади, я просунулась в пространство между передними сиденьями и некоторое время пыталась уловить суть беседы друзей, начавшейся без меня. В их коротких, на первый взгляд несвязных фразах проскальзывало некоторое смятение, заинтересовавшее меня.

– О чем речь, посвятите?

– Есть новости о случившемся в «Кубе» позавчера…

– Хм… Много пострадавших?

– Большинство отделались «легким» испугом, ушибами и синяками. Пара десятков людей, правда, получили и более серьезные травмы…

– Ну-у-у… это же неплохие новости, да? Могло быть и хуже, мы переживали, что…

– Есть и летальный…

– Вот как? Диджей?

– Угу. – Кэт глянула на меня в зеркало заднего вида.

– Все-таки мертв… – Я на минуту замолчала. – Передозировка?

– По официальной версии был чист.

– И, чесссно сказать, эта самая версия попахивает каким-то абсурдом, – вмешался Густав. – Ну или я ни фига не понимаю, – хмыкнул он. – Но патолого-анатомическое заключение гласит, что якобы чел задохнулся.

– Угораешь?

– Серьезно!

– Типа?

– Типа дышать перестал без видимых на то причин.

– Да как такое возможно? Что за бред?!

– Вот и мы сидим размышляем.

– Выходит, он бился в истерике, – повернулась я к Кэт, – потому что не мог… дышать?!

– Вроде того.

– Же-е-есть…

– Угу.

– Неприятная информация… даже… не знаю, что сказать. Соболезную его близким… наверное.

Мы замолчали. Каждый ушел в собственные мысли. Я не грустила, нет. Возможно, шок, но не грусть. Смерть – это естественный финал нашей жизни. Ведь ежеминутно в мире кто-то умирает, если страдать о каждом, можно самому утратить всякий смысл жизни. И даже не важен возраст, в котором ушел человек. Разумеется, кому-то повезло больше и он прожил дольше, построил дом, семью, карьеру, объездил полмира, покорил гору, волну, спас кошку, человека. Другой умер в начале своего пути. Но самому́ ушедшему уже все равно, его просто нет. Страдают лишь те, для кого человек был важен, и чем дольше и ярче он жил, тем больше таких осталось…

– Тормози-и-и!!! – проорал Густав, вырвав меня из мыслей.

Одновременно с его криком автомобиль кинуло в сторону, заскрипели тормоза. Моя голова, как баскетбольный мяч, отпружинив от водительского сиденья, влетела в боковое окно левой стороной лица. В глазах искры, острая боль в височной области, скула с глазом опухли, показалось, моментально. Кэт и Густав выбежали из машины, что-то орут. На кого орут? Надо собраться с силами и выйти из машины.

– Куда ты? Сядь, не дергайся! – Густав подхватил меня, не позволив приземлиться на мокрый асфальт.

– Да я в порядке, в порядке. Дай секунду, – я оперлась о его плечи.

– …в своем уме, куда ж вы бежите по автобану! Я чудом вас не переехала, да и наверняка не я одна, – орет Кэт на кого-то, кого я не вижу из-за машины.

Голова вроде перестала кружиться, я оттолкнулась от плеч друга и направилась на голос Кэт. Густав, подстраховывая меня, двинулся следом.

– Часто вы так шестиполосную дорогу перебегаете? – продолжала наседать Кэт на… древнюю бабуську! Та, объятая страхом, с трудом глотает воздух и явно не в себе.

– Прекрати орать, она напугана, добить ее хочешь? – проходя мимо Кэт к пострадавшей, шикнула я. – Бабуля, все в порядке, не переживайте! Давайте просто отойдем в сторонку.

Хоть Тотошка и стоял на крайней полосе, тем не менее не лучшая идея – оставаться на проезжей части. А предлагать сесть в машину, вероятно, пока не стоит: подумает еще чего криминального.

Отводя бабушку к обочине, я обратила внимание на то, как Густав, крепко прижав к себе, успокаивает Кэт.

– Густав, машину надо убрать с дороги. Опасно!

Густав лишь моргнул в ответ, соглашаясь, и стал шевелить подругу.

– Дочка, как я оказалась-то тут? – донесся тонкий, весьма престарелый голосок.

– Как вы себя чувствуете, вы не ушиблись?

– Ничего не понимаю, полола грядку, раз и оказалась прям на дороге… глядь, а тут эта несется. Как же так?

Я обернулась по сторонам. Ясно одно: она не перебегала дорогу в попытке сократить путь, пренебрегая переходом. Здесь в принципе некуда и неоткуда переходить! В округе нет ни дачных участков, ни автобусных остановок.

– Где находится ваша дача, бабушка?

– Дык в Лебедево! – ответила старушка, смотря на меня наивным взглядом старческих голубых глаз.

– Отлично!

Мы ехали уже полчаса оттуда же! Как она умудрилась оказаться здесь, да еще и не понимая, каким образом дошла? Может, злостный внук выбросил ее из машины, желая избавиться таким кошмарным способом? А какое еще можно найти объяснение? И она вычеркнула это ужасное событие из памяти ради сохранения разума. Благо помутнение рассудка, кажется, единственная ее травма, и физических увечий не наблюдается.

– Карета подана, девчонки! Куда едем? – в своей манере подлетел к нам Густав, очевидно оценив момент уже как подходящий.

– Бабуля, обратно поедем на дачу? – спросила я у все еще испуганной старушки. Она лишь кивнула, соглашаясь, продолжая доверчиво глядеть на меня. – Там есть кому о вас позаботиться? – Надеюсь, она не испугается вопроса и поймет его правильно.

– С соседкой глядим друг за другом – чай, не даст помереть, – неуверенно улыбнулась она.

– Чудесно, тогда, если не возражаете, я помогу вам сесть в машину.

* * *

Вопреки нашей задержке в дороге из-за этого весьма неприятного случая, по возвращении домой у меня оставалось время на сборы, хоть и ограниченное. Кэт с Густавом обещали прийти прямо в бар с небольшим опозданием. Значит, добираться придется самой, благо «Джокер» относительно недалеко от дома.

Влетев в квартиру, я обратила внимание на часы: 18:45. У меня от силы полчаса на все. Концерт начнется в восемь, по-хорошему мне надо быть там хотя бы за тридцать минут до начала. Я поспешила в душ. Несчастный Алекс оказался на моем пути – едва не снеся, я быстро чмокнула его и закрылась в ванной комнате.

И взглянула наконец на свое отражение. Хуже, чем я думала. Левая щека опухла, глаз затек, вокруг красуется розовый синяк. Завтра он станет еще красочней. Выходит, синяк не самая страшная моя проблема: опухшее лицо под косметикой я не скрою. Думай, Иона! Уложу феном волосы на пол-лица, и… очки! Точно! Очки со светлыми линзами – и в помещении комфортно, и от поврежденного лица внимание отвлекут.

Я приняла душ. Просушила волосы феном, опрокинув голову вниз. Раз все равно не буду снимать очки, решила не тратить время на макияж – нанесла лишь пудру. Посмотрела на себя. Пудра в тон моему естественному оттенку кожи, самая светлая в палитре, смотрелась неестественно на моем загоревшем лице, напоминая макияж гейши. А, черт! Вытерла полотенцем. Больно, однако. И побежала в комнату одеваться, просто обернувшись полотенцем. Надеюсь, не наткнусь на домашних.

Думать, что надеть, нет времени – значит, любимые белые шорты, зеленая футболка-фаворитка, с выпуклой яйцевидной головой инопланетянина, и джинсовый жилет. Очки со светло-желтыми линзами скорее имиджевые, чем солнечные. Довольно крупная круглая оправа прикрыла значительную часть ушиба. А брошенная на лицо прядь даже позволила мне надеяться, что непривлекательная его часть останется незамеченной.

Я вызвала такси – к моему счастью, прямо у нашего комплекса был свободный водитель. Схватила гитару и побежала на выход.

– Здрасьте вам и пока! – крикнула мама мне вдогонку с укором.

– Я люблю вас! – отозвалась я, уже переступая порог.

– И мы тебя! Удачи! Волосы собери, – успела оценить мою прическу мама и дать совет, прежде чем захлопнулась дверь.

* * *

В «Джокере» к моему приезду была уже полная посадка и неожиданно много гостей для воскресенья. В воздухе с порога ощущалась нехватка кислорода и въевшийся уже в стены микс из запахов человеческих тел, парфюма и алкоголя. Фоновую музыку заглушали многочисленные голоса со всех сторон. Гости громко разговаривали, пытаясь перекричать друг друга, откуда-то из глубины зала доносился мужской гогот. Оживленная куражная атмосфера сулила увлекательный, но уже привычный мне вечерний досуг, переставший вызывать восторг, как это было раньше, когда я только начинала выходить на сцену в составе группы.

Проталкиваясь к сцене, я поняла, что явилась последней. Серхио с Владом готовились к выступлению. Лева обсуждал что-то с администратором у бара.

– Ола, амигос! – По привычке улыбнувшись до ушей, вмиг сообразила, что не следует мне сейчас так делать, ибо улыбка причиняет боль, и мою скорчившуюся физиономию точно различат.

– Ахой! Опаздываешь! – упрекнул Серхио. Отрываясь от проверки микрофонов, снимающих звук с ударных, он приподнялся, чтобы обнять меня. – Опять футболка твоя рваная! Зашей хоть уже ты ее, раз так любишь. Или найди другого пришельца, – он дернул футболку за лохмотья, задуманные дизайнером как ее особенность.

– Мне другой не нужен! Я лишь его одного люблю! К тому же, сударь, ваша замороченность внешним видом архаична: в наше время уже не уделяют серьезного внимания столь банальным вещам, как одежда. Понимаете, на что я намекаю? – Я наигранно ткнула указательным пальцем Серхио в плечо.

– А то! Разумеется, на мой возраст. Иначе тебе ведь и не в чем меня упрекнуть, – усмехнулся он.

– Пф-ф… а вот и нет! Я к тому, что из дома теперь можно выходить хоть в трико домашних с дыркой на коленке естественного происхождения. И всем по-фи-гу-у!!! Не в том счастье. Да и время можно потратить куда более продуктивно, чем на поиски обновок.

– Говори за себя, малышка! – заржал Серхио и вернул толчок пальцем мне в живот. Надеюсь, он осознает свое поражение. – Ух ты! Пресс качаешь?