Только не плачь

Глава 4

Я все-таки победила.

Если такое понятие вообще применимо к моей ситуации. Кирилл сдался. Стремление нагадить брату оказалось слабее желания быть свободным.

Я его довела. Своими слезами, своим нытьем, своей покорной кислой физиономией.

После того случая с любовницей он три дня не появлялся дома. Это было прекрасное время. Я хоть ненадолго почувствовала себя почти свободной. Не сидела в углу, как бедная родственница, не жалела себя. Наоборот, прекрасно провела время. Долго принимала ванну, что всегда боялась делать при Кирилле, дабы не спровоцировать его на лишний контакт. Опять копалась в его компьютере, правда так ничего и не нашла. Даже спала спокойно, не просыпаясь от каждого шороха. Без него было хорошо.

Однако все хорошее рано или поздно заканчивается, и блудный муж все-таки вернулся. Я ждала этого момента с тихим ужасом, опасаясь, что он устроит мне очередную встряску, но Кирилл снова был спокоен и равнодушен как древний айсберг. Кивнул мне коротко и ушел к себе. Вот и все общение. И в одночасье квартира снова превратилась в темную пещеру. Мерзавец забирал мой кислород, мою энергию, гасил своим присутствием все хорошее, все огоньки в душе, которые я так холила в его отсутствии.

В тот же день, поздно ночью, когда все приличные люди видят десятые сны, я не могла сомкнуть глаз. Ворочалась с боку на бок, вздыхала, причитала и в итоге встала, чтобы попить. Несколько жадных глотков холодной волной прошлись по пищеводу, утоляя ночную жажду, и я уже собралась возвращаться к себе, как услышала голос мужа, как всегда сидящего в своем кабинете.

Кирилл с кем-то негромко разговаривал по телефону. Стараясь не шлепать пятками по полу, я прокралась чуть дальше, чтобы лучше слышать, о чем речь.

– Развожусь я с ней, – сообщил он невидимому собеседнику.

От этих слов у меня внутри что-то треснуло и оборвалось. Показалось, наверное. Не может этого быть. Чтоб такое счастье и со мной приключилось! Бред.

– Да, все нажились. Хватит, – тем временем Кирилл продолжал, – почему? Да характерами не сошлись. Я ждал одного, а получил совсем другое. Скучно мне с ней, понимаешь?

О, дааааа! Я старалась! Ныла, слезы-сопли пускала, ходила по дому как унылое пугало, шарахаясь от каждой тени. Хоть когда-то моя мягкотелость пригодилась!

– Огня в ней нет. Да и вообще ничего нет. Пустышка какая-то.

Назови меня пустышкой, тряпкой, убожеством. Как хочешь! Только отпусти.

– Разведусь и пусть катится куда хочет. Чего? Да ни черта она не получит! Ни копейки. Я что дурак без брачного договора в кабалу соваться? Трусы с тапками соберет и свалит в свою хрущевку к мамаше.

Я даже трусы оставлю. И тапки. Голая пойду. Лишь бы уйти, освободиться от него.

Разговор вскоре перескочил на другую тему, и я поспешила вернуться к себе. Сердце грохотало как ненормальное. Аж в ушах звенело, и голова кружилась.

От радости.

В жизни не думала, что буду счастлива от известий о скором разводе.

Этой ночью я так и не уснула. Все думала о том, что скоро жизнь изменится. Сердце то замирало от надежды, то жалобно сжималось от мысли: а вдруг мне показалось? Вдруг я не так все поняла? Но потом снова возвращалась надежда, гася все сомнения.

Утром я, естественно, была как зомби. Бледная, с синими кругами под глазами, лихорадочным румянцем на щеках. В полусонном состоянии разбила кружку, за что снова получила недовольный взгляд от мужа.

Улыбка едва не растеклась по губам. Несмотря на недосып, на все события прошедших дней, меня распирало от желания улыбаться, но приходилось снова надевать скорбную маску и мямлить. Надо было дожимать его, доигрывать до конца.

– На работу сама доберешься, – равнодушно обронил он, когда я еще только вышла из ванной, – у меня дела.

– Хорошо.

Больше он на меня не смотрел. Обулся, оделся и ушел.

– Вали, дорогой! Скатертью дорога! – показала неприличный жест двери и пошла завтракать.

Сегодня все было особенно вкусным. И обычный растворимы кофе, и бутерброды с сыром, и йогурт, и банан, и три пряника, и…И меня сейчас вырвет.

Каким-то чудом успела добежать до туалета и только склонилась над унитазом, как меня начало полоскать. Кажется, я выблевала не только сегодняшний завтрак, но вчерашний ужин, а заодно и сам желудок.

Слезы градом бежали по щекам, живот крутило, и с каждым спазмом становилось все страшнее.

Не помню, как продышалась, как второпях одевалась и со всех ног выбегала из подъезда. Пришла в себя только на стойке регистрации в частной клинике, расположенной всего в трех домах от дома Кирилла.

– Вы записаны? – уточнила высокая, статная девушка в белом.

– Нет. Но мне очень надо! Очень-очень! Вопрос жизни и смерти.

Она посмотрела на пристально, будто пытаясь понять, насколько я близка к точке невозврата, и, убедившись в том, что пациентка крайне взволнована, ровным голосом произнесла.

– Через полчаса врач сможет вас принять. Подойдет?

– Да-да! – затараторила я, судорожно хватаясь за бумаги, которые она мне дала для заполнения.

Пока вписывала свои данные успела пять раз пропотеть, поседеть, сойти с ума и почти грохнуться в обморок. В голове ни одной мысли, только голые эмоции, хлещущие наотмашь.

Не может этого быть! Не может! Не надо!

Когда меня позвали в кабинет, я влетела туда так, словно за мной гнались все демоны преисподней.

– Я вас слушаю? – женщина-врач удивленно смотрела на то, как бегу к креслу, на ходу расстегивая пояс на брюках.

– Мне кажется, я беременна!

– Кажется? – уточнила она.

– Да.

– Что показал тест?

– Я его не делала.

– Так, может, стоило с него начать? – врачиха скептично подняла одну бровь.

– Может быть, но я уже здесь.

Дальше был осмотр, УЗИ, анализы.

– Ну что ж, Вероника, – степенно сказала врач, усаживаясь за свой рабочий стол, – ваша интуиция вас не подвела. Вы беременны. Срок примерно шесть недель.

Я со стоном уткнулась в свои ладони. Только не это!

Врач немного помолчала, потом строго поинтересовалась:

– Ребенок нежеланный.

– Да, – я даже не пыталась отрицать.

Забеременеть от Барханова младшего мне хотелось меньше всего на свете. Ребенок от чудовища – это хуже всего, что могло случиться. Жестокая насмешка судьбы.

– Что ж вы не предохранялись?

– Предохранялась. Таблетками.

Проблема контрацепции меня, конечно, волновала, потому что сам Кир этим вопросом не занимался. Я почитала отзывы в интернете, купила какие-то пилюли и глотала их в тайне от мужа, надеясь, что поможет.

Не помогло.

– Таблетки тоже не дают сто процентных гарантий, – со вздохом сказала она, – вы должны это понимать.

Это я как раз понимала, а я вот все остальное нет. Как быть дальше? Хотя, чего тут думать? И так все ясно.

– Я буду делать аборт, – произнесла дрогнувшим голосом.

Мне всегда хотелось детей…но не от Кирилла.

– Ваше право, конечно…

– Но?

– Вы же в курсе, что здоровье у вас слабое? Есть отклонения по гормональному фону…

– В курсе. А что? – осторожно уточнила я.

– В вашем случае, аборт – это гарантия в девяносто девять процентов, что вы больше не сможете иметь детей. Так что не спешите. Хорошенько подумайте, прежде чем решаться на такой шаг. Время еще есть.

***

Я вышла от врача в таком состоянии, будто внутрь меня закинули шутиху, и она там рванула, прожигая все органы насквозь. Особенно сердце. Больно и чертовски страшно. И снова ощущение такое, словно меня загнали в западню, захлопнули дверь, и стены со стальными шипами начали медленно сдвигаться.

Я не хочу ребенка от Кирилла… Но как можно отказаться от возможности вообще когда-нибудь иметь детей?

С неба дождь лился как из ведра, и больше всего мне хотелось спрятаться в какой-нибудь норке, подальше от посторонних глаз.

Как же так? Этот вопрос крутился в голове, обжигая своим бессилием. Почему стоило только на горизонте зажечься маленькому лучику надежды, как судьба снова приготовила для меня удар?

Сделаю аборт – почти гарантировано лишу себя в будущем материнства. Не сделаю – плакали мои планы относительно скорого освобождения.

Если Кир узнает о беременности – он не станет со мной разводиться. Ему на хрен не нужна ни я, ни этот ребенок, но он никогда не упустит шанс досадить брату. Сказать Артуру в глаза, что обрюхатил женщину, которую брат совсем недавно любил – да за это Кир дьяволу душу продаст. Хотя, наверное, давно уже продал.

Приехав на работу, я получила очередной нагоняй от Кузьминой за опоздание, провела абсолютно бесполезный день, даже не пытаясь вникать в суть бесчисленных поручений. Перед глазами стоял тот момент, когда врач подтвердил мою беременность.

Острый момент, болезненный, снова вспарывающий едва затянувшиеся раны.

Поздравляю, вы беременны…

Так себе праздник. В пору рвать волосы на голове и выть от тоски, запрокинув голову к небу, или выйти в поле и хорошенько проораться, не жалея связок. Сорвать голос к чертовой матери, может тогда полегчает.

Однако ближе к концу дня меня начали посещать совсем другие мысли, особенно когда случайно увидела на сайте одного из партнеров картинку со счастливо улыбающимся беззубым малышом.

Будто удар под дых. И тут же вереницей закружились образы: коляски, бессонные ночи, радость первой встречи, теплая маленькая ладошка, доверчивые объятия полные любви. А еще неверие и страх. Обиженные слезы в детских голубых глазах. Укор.

Больно.

– Да что с тобой опять! – взвилась Юлия Николаевна, когда я извинилась и выскочила из кабинета, не в силах больше сидеть и делать вид, что ничего не происходит.

– Совсем работать не хочешь! – донеслось мне вслед.

Я не знаю, чего хочу.

Глупое сердце. Ему было плевать на здравый смысл и на возможные последствия, на то, в какую бездну сорвется моя жизнь, если Кирилл обо всем узнает. Оно уже сжималось от тревоги за маленького человека внутри меня.

В дамской комнате никого не оказалось. Я привалилась спиной к холодной кафельной стене, зарылась руками в волосы, обреченно закрыла глаза. В ушах звенел собственный пульс – рваный, то судорожный, как у испуганной птицы, то медленный, тягучий, словно сердце билось из последних сил.

Ребенок не виноват, в том, кто его отец. Ему просто не повезло, как и мне.

И, кажется, я его уже люблю.

Естественно, ни на какой аборт я не пошла. И это было самое правильное решение. Потому что маленькая жизнь внутри меня – согревала, давала силы идти дальше, бороться. Теперь было ради кого царапаться дальше, вставать с колен, на которые меня упорно ставила судьба.

Осталось дело за малым – скрыть от Кира беременность, дождаться, когда он со мной разведется и тогда бежать на край света, не останавливаясь, не оглядываясь. Схорониться в какой-нибудь глуши, сменить имя, фамилию, лицо, сущность, цвет глаз и группу крови. Чтобы от прежней меня ничего не осталось. Чтобы он никогда и ни о чем не узнал…

И вот здесь начались проблемы.

Срок маленький, сама я худая, как палка, поэтому живота еще не было и в помине. Вряд ли Кир обратит внимание на то, что у меня глаза на мокром месте – я и так улыбчивостью не отличалась. А вот что делать с утренним токсикозом? Когда стоит встать с кровати, пройтись десять метров, как желудок истошно вопит «бежим, блевать!»

Конечно, я купила таблетки, которые должны были помогать бороться с тошнотой, но они работали слабо. Через раз. Приходилось изворачиваться.

Токсикоз у меня работал строго по графику: встала, десять минут побродила и в перед, к станку. Поэтому теперь я вскакивала раньше Кирилла, чтобы пока он еще спит пообниматься с белым другом. При этом включала воду на полную раковине и в ванне. Струю так направляла, чтобы шуму было побольше, и постоянно нажимала кнопку сливного бачка. Потом долго умывалась и чистила зубы, чтобы этот гаденыш ничего не заподозрил.

Из ванны я выходила взъерошенная, с покрасневшими от напряга глазами и побелевшей от холодной воды кожей, измученная в край. К счастью, мои глаза Кирилла совершенно не волновали. Он ничего не замечал. Мужу было плевать.

Еще он завел привычку сваливать из дома. То к друзьям, то к подругам, то куда-то еще, поэтому в некоторые дни с самого утра я была предоставлена самой себе и могла смело наслаждаться побочными явлениями от беременности.

Так началась моя эпопея под названием «скрой ребенка от нелюбимого мужа». Очередное звено в той паутине лжи, из которой я, наверное, уже никогда не выкарабкаюсь.

И взгляд все чаще обращался к календарю. Когда уже наступит тот счастливый день, в который он попросит меня на выход? Ведь чем дольше я остаюсь рядом, тем больше шансов, что он все-таки заметит, что со мной твориться что-то неладное.

В среду привычный график дал сбой. У меня не оказалось в запасе спасительных десяти минут. Проснувшись от того, что рот наполнился горечью и горлу уже подкатывает тошнота, я скатилась с кровати и галопом понеслась в туалет, зажимая себе рот руками.

Не знаю, как успела добежать. Тут уж было не до партизанских игр, не до маскировки. Вывернуло наизнанку, вплоть до самых трусов. Громко, выразительно, от души. Потом еще раз и еще.

Проклятье.

Из туалета я выходила на едва гнущихся ногах, очень надеясь, что Кирилл еще спал, и не слышал моего излияния, но увы. Муж уже вышел на кухню и теперь встречал меня убийственным взглядом.

«Это провал», – мелькнуло в измученном сознании.