Только с тобой

1

Глория попыталась привстать на кровати, и тут же ужас прошлого вечера ударил в сердце. Молодая женщина застонала от невыносимой боли и рывком села, вцепившись слабыми руками в белую ткань покрывала.

Ее ребенка, крохотного существа, жившего в ней еще сутки назад, больше не было. Произошел выкидыш: несмотря на все старания врачей и постельный режим, драгоценное дитя спасти не удалось. Горькие слезы навернулись на ее фиалковые глаза, и она вытерла их тыльной стороной ладони.

– Ну, ну, дорогая, постарайтесь не слишком расстраиваться!

Сквозь пелену слез она увидела знакомую фигуру врача, высокого, лысеющего господина, который следил за ее здоровьем со дня рождения, но даже он оказался не в силах предотвратить потерю ее первенца, мальчика. Она попыталась улыбнуться, но это была довольно жалкая попытка.

– В жизни случается и такое, детка, попытайся успокоиться. Мне очень жаль.

Доктор взял ее за руку. Усталые глаза с сочувствием оглядели миниатюрную, хорошенькую фигурку, бессильно лежащую в постели. Он помнил день, когда она родилась на свет, крохотная и вопящая малышка, с блестящими рыжими волосиками. Девочка выросла и превратилась в яркую, неправдоподобно красивую, славную женщину, не заслуживающую тех бедствий, которые обрушивались на нее в эти последние годы. Он надеялся, что, когда год назад она вышла замуж, судьба ее изменится к лучшему, но здесь, видимо, ошибся. Муж Глории – птица высокого полета – даже не позаботился прошлым вечером зайти в больницу, хотя ему сообщили об угрозе потери ребенка.

– Ах, как мне хотелось ребенка! – простонала Глория.

– Потерять ребенка через четырнадцать недель – это трагедия. Природа дает нам понять, что в вашем организме что-то не так. Но, дорогая, вы молоды и здоровы; у вас еще может быть много детей. Сейчас самое главное – не беспокоиться об этом и постараться побыстрее поправиться.

– Ну, если вы так говорите…

Однако ровное, бесцветное звучание ее голоса показало доктору, что он не убедил бедную девочку.

– Да, да, первым делом надо понять, что все еще можно исправить. Ваш муж скоро будет здесь. Я сам с ним говорил.

– Чейз знает? – тихо спросила она.

– Знает, и поверьте, скоро вы оба будете воспринимать эту неприятность не как трагедию, а как печальное воспоминание, не более. Когда-нибудь вы наполните Ферест Мэнор множеством здоровых ребятишек. – Он улыбнулся и выпрямился, отпустив ее руку. – Поверьте мне – я ведь, в конце концов, специалист.

Некоторая суматоха, возбужденные голоса в коридоре около маленькой отдельной палаты помешали Глории ответить. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался высокий, темноволосый мужчина. Почти оттолкнув доктора Белла, он плюхнулся на край кровати и сгреб маленькие ручки Глории своими ручищами.

– Боже мой! Глория, я так огорчен, я ведь знаю, что для тебя значит ребенок; не могу поверить, что это случилось.

– Чейз, – пробормотала она, – я не виновата.

Ей хотелось все объяснить, но она не находила слов. Заплаканные фиалковые глаза блуждали по красивому лицу мужа, по черной шевелюре, беспорядочно вьющейся над широкими бровями, словно у него никогда не хватало времени причесаться. Внимательные глаза, на первый взгляд карие, но при ближайшем рассмотрении темно-синие, были устремлены на нее, энергичное лицо выражало неподдельное участие. Чейз, ее муж, выглядел таким бодрым, таким оживленным, а она как будто омертвела. Болезненная пустота там, где должен был находиться ребенок.

– Дорогая, не надо двигаться и говорить. Это тебя утомляет. Я теперь здесь, я буду с тобой.

Что-то не верится. Как она нуждалась в нем прошлой ночью! В муках выкрикивала его имя, но где он был? Давал обед для клиентов?

– Как твоя встреча с американцами, как Стюарт? – Голос Глории едва был слышен.

Чейз слегка выпрямился и улыбнулся.

– Более или менее. Все как всегда.

– А что там было? – не опускала глаз Глория, почему-то уверенная, что сердитый излом его бровей относился не только к ней.

Он сжал ее руку и нехотя ответил:

– Возникли некоторые проблемы. Но ничего такого, с чем я не мог бы справиться. Не беспокойся, дорогая. Не забивай себе голову моими делами. Для тебя важнее всего как можно быстрей поправиться и выбраться из этой не подходящей для тебя больнички.

– Какие же это проблемы? – механически продолжала она.

Чейз повернулся к доктору Беллу и нарочито сменил тему.

– Я хотел, чтобы Глорию наблюдали в госпитале на Харли-стрит, но она настояла на том, что доверяет только вам. И теперь я должен задать несколько неприятных вопросов, причем немедленно. Скажите, почему меня не известили прошлым вечером, когда все это произошло?

Не обращая больше внимания на Глорию, он выпрямился, и теперь двое мужчин стояли лицом к лицу.

– Согласно нашим записям, дежурная медсестра звонила вам в девять часов вечера. В это время вы не могли подойти к телефону, но сестру уверили, что вам обязательно передадут сообщение.

– Я этому не верю! Требую свидания с администратором, и будь я проклят, если чья-то голова не слетит с плеч!

Глория крепко зажмурилась, стараясь не слушать этот разговор на повышенных тонах, но это оказалось невозможно. Она открыла глаза и с печальной обреченностью посмотрела на мужа – воплощение свирепой мужской агрессивности. Он был одет в бледно-голубую трикотажную рубашку с короткими рукавами, ладно облегающую широкие плечи и мощную грудь. Черный кожаный ремень опоясывал его бедра, поддерживая застиранные модные джинсы, красиво обтягивающие длинные, мускулистые ноги. Этот парень – отец ее ребенка. Он пришел и сказал, что знает, как много малыш значил для нее. О, как бы ей хотелось, чтобы он сказал «для нас» и взял ее на руки; она мечтала склонить голову на надежную широкую грудь и навсегда забыть о том, что случилось вчера.

Глория снова прислушалась к разговору как раз в тот момент, когда доктор Белл, стараясь оставаться спокойным, жестко сказал:

– Вам не кажется, мистер Нейл, что сейчас не время и не место для подобных дискуссий?

Глория смущенно поглядывала на обоих мужчин, не зная, кому верить: ей хотелось верить Чейзу.

– Вы правы, доктор Белл, – нехотя согласился муж. – Но не думайте, что на этом разговор окончен.

– Пожалуйста, Чейз, – она протянула дрожащую слабую руку, – не надо обвинений, я этого не вынесу.

– О, дьявол! Извини, Глория. – И он, наклонившись, наконец-то взял ее на руки. Дома он часто делал так. – Прости меня, дорогая, я так зол, что не был с тобой в то время, когда ты нуждалась во мне больше всего! – Он заглянул в покрасневшие от слез и горя глаза. – Ты ведь понимаешь, родная?

Длинным загорелым пальцем он погладил нежную щеку, провел по темным кругам под глазами, затем слегка коснулся губ Глории своим чувственным ртом.

– Да, конечно, Чейз, – прерывистым хрипловатым голосом пробормотала она, соглашаясь. Но его отсутствие вряд ли могло что-то изменить. Она взглянула на него и поразилась, увидев, что этот крепкий мужчина готов заплакать, так покраснели глаза Чейза.

– Я позвонил вчера уже после полуночи, и мне сказали, что ты спишь. Если бы только я знал! – Глубокий голос дрогнул от волнения.

– Все в порядке, милый. – Почему он не спрашивает о ребенке? Неужели не понимает, как это для нее важно? Нет, не надо придираться, он здесь, и это главное. – Я счастлива, что ты со мной, дорогой.

На долгую минуту их взгляды встретились. Боль, сожаление и глубокая печаль, которыми они обменялись, были слишком мучительны, чтобы выразить их словами.

– У нас еще будут дети, любовь моя. – Чейз баюкал ее на своем широком плече. Заботливая рука поправила выбивающуюся прядь рыжих волос и нежно погладила по спине – жест утешения испокон веков. – Поплачь, Глория, если хочется, тебе будет легче.

Глория как будто ждала этих слов. Ощущая крепкие объятия Чейза, вдыхая знакомый запах и чувствуя его нежность и любовь, она разрыдалась так, будто сердце у нее разрывалось. Не говоря ни слова, Чейз прижимал ее к себе. Наконец рыдания утихли. Она промокнула мокрые глаза платком.

– Теперь я в порядке, милый.

– Малышка моя, все наладится. Вместе мы преодолеем все невзгоды мира. – Их губы слились в нежном поцелуе.

Глория обхватила своими тонкими руками его за шею, чувствуя, как он нужен ей. Чувственные губы Чейза, теплые и знакомые, сладостно охватили ее рот, и она ощутила эротическое касание языка. Удивленная превращением поцелуя из нежного в страстный, она напряглась, невольно отстраняясь. Чейз слегка касался языком ее ушка, дрожь острого желания охватила его, и, отпрянув, он растерянно и виновато прошептал:

– Боже мой! Что я делаю? Ты же больна, тебе нужен отдых! – Чейз опустил жену обратно на подушки и кое-как пристроился рядом с ней на кровати рядом. – Извини меня. С первого дня нашей встречи стоит мне взглянуть на тебя, как я уже не владею собой. Ты для меня самая желанная. – Он слегка улыбнулся и добавил: – Надо будет научиться сдерживать свои порывы, по крайней мере, на время твоей болезни.

Глория попыталась улыбнуться, но один досадный вопрос крутился у нее на языке. Неужели в его мыслях была только близость? Неужели в них не оказалось места для их ребенка? Казалось, муж так расстроен потому, что она пока не сможет заниматься с ним любовью, а о малыше не думает вовсе.

Спустя полчаса, когда Чейз ушел, пообещав вернуться вечером, доктор Белл сообщил Глории, что она может выписаться на следующий день. Конечно, ей следовало бы обрадоваться, но вместо этого она почувствовала лишь раздражение и физическую слабость. Мысль о том, что придется покинуть больничный уют и вернуться в собственные апартаменты в отеле, выслушивать соболезнования знакомых, не прибавила ей бодрости.

Она глубоко и тоскливо вздохнула. Как несправедливо устроено эта жизнь! Еще в пятницу Глория вечером была счастливой женщиной, ожидающей ребенка. Она приехала в Йорк к четырем часам на обычную встречу с доктором Беллом. Но прежде собралась пройтись по магазинам, купить какое-нибудь эффектное удобное платье для званого обеда, который они с мужем давали в Ферест Мэнор на следующий день. Особняк, некогда ее родительский дом, был компанией Чейза превращен в небольшую гостиницу. Жилая часть занимала теперь лишь западное крыло.

К несчастью, начался дождь, и, торопясь к доктору, Глория поскользнулась на мокрой мостовой и упала. Правда, она тут же вскочила и побежала, но в приемной появилась с опозданием и в перепачканной одежде. Испуганный доктор Белл обследовал ее и облегченно сказал, что вроде бы все должно обойтись. На всякий случай он посоветовал ей на пару дней лечь в больницу.

Глория, благоговеющая перед своим знающим жизнь, энергичным мужем, страшно боялась реакции Чейза на свою беду. Она знала, что он сейчас очень занят, пытаясь наладить деловые контакты с мистером Стюартом, американским магнатом, который владел собственной авиалинией, а вместе с ней и туристической фирмой, организующей регулярные полеты во многие города мира. Чейз объяснил, что, если мистер Стюарт согласится использовать их новый отель в Ферест Мэнор как постоянное пристанище для своих клиентов, гостиница будет весь год наверняка заполнена, по крайней мере, наполовину, даже если больше не будет никаких постояльцев. Отличное дело, если Чейзу удастся провернуть его.

Жизнь с Чейзом доставляла ей мало хлопот. Все проблемы он решал единолично и очень быстро. Чейз часто повторял, что ей не надо беспокоиться: его личная секретарша Мэгги всегда сможет взять на себя обязанности хозяйки на приеме, а главная задача для Глории – это следить за собой и будущим ребенком.

Глория беспокойно заворочалась на узкой кровати. Как могла жизнь так круто измениться от пятницы до воскресенья? Все ее надежды и мечты разбились о мокрую мостовую. Все оказалось так бессмысленно.

– Не падайте духом, миссис Нейл, бодритесь! – Вошла сестра, которая ухаживала за ней прошлым вечером. – Вы молоды, а время лечит все раны. Я знаю, вам трудно в это поверить, но это так. Хочу сказать вам, что прошлым вечером я звонила вам домой. Женщина, которая подняла трубку, обещала передать мое сообщение вашему мужу. – Глория взглянула на сестру и поняла, что за этим добровольным свидетельством чувствуется рука Чейза. – Молодая женщина, – продолжала сестра, – голос которой звучал очень убедительно. Я ни минуты не сомневалась, что она передаст вашему мужу сообщение о звонке из больницы.

Это наверняка была Мэгги, уныло подумала Глория.

– Хорошо, хорошо, я вам верю. Муж утром навестил меня. Все в порядке.

– Мне бы хотелось, чтобы он знал, что его не обманывают.

Глория слушала неразборчивое бормотание сестры, когда та выходила из палаты, и чувствовала к ней жалость. Она-то знала, как страшно свирепел Чейз, когда считал себя как-то задетым. Ее до сих пор трясло при воспоминании о том, как он на прошлое Рождество выгнал мастера со стройки отеля, велев рабочим оттащить того к машине за руки и за ноги, вышвырнуть вслед его пожитки. Чейз был не из тех, с кем можно спорить. Глория никогда и не пыталась. Она его слишком любила и во всем старалась потакать.

Господи боже, но до чего же ей плохо! Потеря ребенка еще раз напомнила, как хрупка жизнь. Она тряхнула головой, отгоняя грустные мысли, и в это время дверь палаты распахнулась, чтобы пропустить нечто похожее на ходячую корзину с цветами.

Молоденькая сестра поставила корзину на пол со вздохом облегчения.

– Кто-то вас ужасно любит, – улыбнулась она.

Глория удивленно смотрела на огромную корзину роз, со вкусом подобранных и источающих нежный аромат. Краткое послание на карточке гласило: «Любовь навсегда. Чейз». Улыбка слегка тронула ее губы. Как это на него похоже: любовь больше жизни.

Снова оставшись одна, Глория повернулась на бок и стала любоваться цветами. Болезненное чувство потери все еще не покинуло, но с тех пор как ее посетил Чейз, боль как-то притихла, не казалась опустошающей и безысходной. Она нежно улыбнулась и, припомнив их первую встречу, откинулась на подушки. Может быть, таким путем удастся отвлечься от скорбной действительности, подумала она и погрузилась в дремотное состояние, вспоминая недалекое прошлое.

Девятнадцати лет от роду, как только она сдала экзамены по языкам за первый курс колледжа Святой Марии в Лондоне, Глорию вызвали домой, в Ферест Мэнор, по поводу внезапной кончины отца. Мать умерла тремя годами ранее. В то время отец ушел в отставку с дипломатической службы. Мужчины в их семье из поколения в поколение служили в министерстве иностранных дел. Фамильный особняк, в котором издавна жила семья, находился в Йоркшире.

Старинное здание – красивый каменный дом – в плане напоминал букву «Е». Глория с детства запомнила скрипучие мрачные окна, дубовые полы и стены, отделанные темными от времени резными панелями ручной работы. Дом стоял всеми милях от кафедрального собора города Йорка, на полпути между крохотными деревушками Сэнд Хьютон и Стоктононзе – Ферест.

После смерти отца жизнь Глории очень изменилась: солидная пенсия перестала поступать, и адвокат сообщил Глории, что за покойным числятся крупные долги. Как постоянный клиент страховой компании Ллойда отец в течение многих лет получал вполне приличный доход, но несколько лет назад он пустился в одну денежную аферу, надеясь на возрастание прибыли. К сожалению, это принесло одни убытки, и Глории не оставалось ничего иного, как выставить на продажу дом вместе с участком, чтобы покрыть долги отца.

Глория вздохнула и уставилась невидящим взглядом в белый потолок. Казалось совершенно неправдоподобным, что прошло менее года, с тех пор как она познакомилась с Чейзом. Она чувствовала, будто знает его всю жизнь, так много событий успело произойти.

Был чудесный июльский день. Глория стояла под портиком своего дома. У входа остановилась дорогая черная машина, и из нее появился высокий элегантный мужчина.

– Мистер Нейл? – вежливо осведомилась она, когда мужчина легко взбежал по старинным каменным ступенькам и остановился в считанных дюймах от нее.

– Да, а вы, должно быть, Глория Глас?

Ваш адвокат сказал, что вы очень молоды, но не упомянул, что, к тому же, очень красивы.

Девушка чуть покраснела, смущенная искренним комплиментом и тем неотразимым впечатлением, которое он произвел на нее. Выглядел он лет на тридцать, на нем были гладкая белая рубашка с темным галстуком и безукоризненный деловой костюм-тройка из дорогой ткани. Модный пиджак туго обтягивал широкие плечи и выпуклую грудь. Черные и густые волосы нового знакомого обрамляли суровое жесткое лицо. Широкий лоб, глубоко посаженные темные глаза, высокие скулы и прямой как лезвие нос над широким, твердо очерченным ртом. Кожа имела цвет полированного красного дерева.

– Боюсь, что у меня очень мало времени, – сухо, по-деловому сказал он. – Так, может быть, приступим к делу?

– Да, да, конечно, – спохватилась Глория, отводя взгляд от его лица и провожая покупателя в холл, обшитый панелями. – Вы такой смуглый. Вы англичанин? – Господи! Как это у нее вырвалось? Глории стало неудобно: для нее было совершенно не характерно задавать вопросы, касающиеся внешнего вида, и она зарделась от смущения. – Пожалуйста.

К ее удивлению, он рассмеялся и, неожиданно поймав за руку, сказал:

– Чейз Нейл, к вашим услугам Рожден под звуки колоколов лондонской церкви Святой Марии. Кокни – настоящий коренной лондонец, правда, загорелый. Сдается, что мой отец был не англичанином.

Последнее слово он произнес шутливо и улыбнулся.

Он явно смеялся над ней, но она была сама виновата – каков вопрос, таков ответ. Глория тряхнула головой в тщетной попытке избавиться от смущения, и ее длинные рыжие волосы взметнулись огненным облаком, прежде чем снова лечь на хрупкие плечи. Ожидая своего первого покупателя, она надела простое кремовое платье прямого покроя в стиле «рубашка». Нежное, гладкое лицо требовало минимума косметики: Глория была из тех очень редких рыжих, чья кожа способна принимать загар. Полные губы она обвела нежной коралловой помадой, а легкие мазки туши на длинных ресницах завершали макияж. Пока этот парень не начал рассматривать ее со все возрастающим интересом, ей казалось, что она выглядит вполне взрослой.

– Извините, это было бесцеремонно с моей стороны. Пожалуйста, следуйте за мной, я вам покажу дом.

Опустив глаза, она перехватила взгляд Чейза и поняла, что он с большим интересом разглядывает ее ноги. Она решила не обращать на это внимания и сделала вид, что ничего не заметила. Битый час она провела, показывая ему множество гостиных, спальни, парадную лестницу, верхние этажи, подвалы и кладовки, пока, наконец, они не вернулись в холл. Мистер Нейл явно волновал ее.

– Вы сегодня больше ничем не заняты?

– Что? Ах, да. – От неожиданного вопроса Глория растерялась, но тут же взяла себя в руки. – А зачем? – немного быстрее, чем следовало бы, спросила она, снова стоя под парадным портиком, после того как осмотр дома был закончен.

Здравый смысл говорил ей, что не надо проявлять явный интерес: чересчур этот Чейз был энергичным, слишком мужественным и уж, конечно, слишком искушенным для нее. Она чувствовала, что он может быть опасен для такой дурочки, как она, но безумно стучащее сердце требовало, чтобы новый знакомый не уезжал так быстро.

– Я выделил на нашу встречу полтора часа, но теперь полагаю, что следует выделить день, чтобы вы могли показать мне окрестности, тогда я смогу дать более точную оценку вашему дому. Вы понимаете?

Да, она понимала, и ее сердце радостно дрогнуло в груди от перспективы провести целый день с этим мужчиной. Прежде чем она сумела выразить согласие или несогласие, Чейз легонько подтолкнул ее к своей машине и уселся за руль. Предварительно он связался по телефону с какой-то дамой по имени Мэгги, которая, кажется, была недовольна продлением визита. Сейчас, в машине, он повернулся к Глории и сказал:

– Ну вот, теперь я в вашем распоряжении до самого позднего вечера или, если предпочитаете, до завтрашнего утра. – Чувственная улыбка тронула его губы. – Как проехать в замок Говард? Я слышал, там есть что посмотреть.

Слабый пряный аромат лосьона щекотал ее ноздри, и почему-то эта сексуальная ухмылка навела ее на мысли, далекие от продажи дома и осмотра окрестностей. Глория не была абсолютным несмышленышем: в колледже она вела активную жизнь и бегала на свидания, правда вполне невинные, но Чейз Нейл – это было нечто особенное, только от одного его взгляда у нее просто дух захватывало.

Через двадцать минут машина въехала через парадные ворота на обширную стоянку для парковки машин у замка Говард.

– Прекрасно, это совсем недалеко от вашего дома, – пробормотал Чейз, помогая ей выйти из машины и с любопытством оглядываясь.

Он небрежно обнял ее одной рукой за плечи. Глория слабо повела плечом, стараясь незаметно освободиться, но он сделал вид, что не понял намека.

– Полагаю, что это обстоятельство может стать решающим доводом при покупке дома, – заявил он и, уплатив за вход, повел Глорию через двор замка. Послушно, словно на привязи, она следовала за ним, пытаясь понять, почему он имеет на нее такое влияние.

Эти несколько часов она провела как во сне. Чейз расхаживал по великолепным залам, продолжая обнимать Глорию за плечи, и не умолкал ни на минуту, обращая ее внимание на предметы старины, очень занимавшие его. Он восторгался величественным куполом крыши в зале для приемов, как он сказал, единственного во всей Англии, восхищался детским стульчиком с высокой спинкой. Все приводило его в восторг. Замок Говард был великолепен: архитектура, обстановка, предметы искусства – все здесь изысканно и неповторимо. Превосходный образец зодчества восемнадцатого века, он был построен третьим графом Карлайлзским и по сей день принадлежал только семье Говард. Глория раньше много раз бывала здесь, но сегодня, находясь под сильным впечатлением от своего неожиданного спутника, была просто ошеломлена подавляющим величием замка.

К удивлению Глории, привыкшей к тому, что замок всегда привлекал толпы зевак, на Чейза почти такое же впечатление, как сам замок, произвело обилие туристов – американцы и японцы толпились в залах наряду с европейцами. Прогуливаясь с Глорией по дворцу под летним солнцем, Чейз без всякого стеснения затевал ничего не значащие разговоры с людьми, в то время как Глория скромно любовалась чудесным ландшафтом: зелеными лужайками, прозрачными прудами и фонтанами, изумительным летним домиком. На холме возвышалась семейная усыпальница. Понятно, почему это место привлекает такое количество народа, подумала она, ведь здесь снимался телевизионный сериал «Любовный поединок». Великолепная усыпальница, расположенная на Говардских холмах, стала одной из лучших достопримечательностей Англии.

– Даю пенни, чтобы узнать ваши мысли.

Она подняла глаза и улыбнулась, невольно любуясь смуглым, красивым лицом своего спутника.

– Они многого не стоят – я голодна, – сказала она. – Прогулка возбудила у меня аппетит!

– А мой аппетит разыгрался при виде вас, – неожиданно произнес Чейз, и прежде чем она осознала его намерения, повернул ее к себе и нежно прижался ртом к ее губам. Глории показалось, что в нее ударила молния, дрожь пробежала по телу, и ее губы беспомощно раскрылись навстречу. Наконец он шумно вздохнул, прервав поцелуй, и воскликнул: «О господи!»

Отстранив ее от себя, он изучал пылающее лицо девушки.

– Я жаждал этого с той минуты, как увидел вас. Вы очаровали меня, малышка. Но здесь не место для нежностей.

Чейз успокаивающе улыбнулся в ответ на смущенный взгляд широко открытых фиалковых глаз и, взяв ее под руку, повел к машине.

Непривычная к флирту с красивыми, опытными мужчинами вроде Чейза, она настолько растерялась, что всю дорогу от Йорка не могла вымолвить ни слова. Чейз, будто не замечая ее состояния, что-то весело рассказывал, и к тому времени, как они прикатили в Йорк, Глория немного пришла в себя.

Как было восхитительно бродить рука об руку по величественному собору, по милым узким улочкам вокруг него. Они решили пообедать и, перебрав несколько ресторанов, остановились на французском с оригинальным названием «Номер 19 по Грейплейн». Во время превосходной трапезы, которую выбрал Чейз, он с воодушевлением делился с ней своими планами относительно Ферест Мэнор. Чейз хотел купить его и превратить в отель, поэтому, приводя различные доводы, он просил, чтобы Глория сняла имение с продажи на пару недель, которые потребуются ему на доскональное изучение объекта. Она готова была сделать для него что угодно, ибо впервые в жизни влюбилась. Влюбилась отчаянно и безнадежно. Глория не могла оторвать взгляда от красивого лица, пока он излагал свои мысли о предполагаемой реконструкции дома. Чейз казался ей лучшим из всех мужчин, кого она знала раньше, и она была счастлива, что судьба так неожиданно свела их.

– Извините меня, – сказал он вдруг застенчиво. – Я, наверное, становлюсь ужасно скучным, когда начинаю говорить о своем бизнесе.

– Нет, что вы, я с удовольствием слушаю вас, – мягко возразила она.

Чейз проводил ее домой. Поблагодарив за чудесный вечер, он нежно поцеловал ее на прощанье, обещая вернуться на следующий день. Как бы ей хотелось, чтобы она так же нравилась ему, как он ей!

Любовь полностью захватила ее, и она ни в чем не могла отказать Чейзу. В понедельник утром она позвонила мистеру Трейвису, своему адвокату, рассказала ему о встрече с Чейзом и добавила, что ей пока не хотелось бы показывать дом кому-нибудь еще. Мистер Трейвис не был убежден, что это правильно, и предложил осторожно навести кое-какие справки, тем более что ему не были известны ни компания «Нейл Холдинг», ни финансовое положение самого Чейза. Глория неохотно согласилась с его доводами, хотя ни на минуту не сомневалась в порядочности Чейза.

Как можно было сомневаться в этом человеке, если они провели вместе дивное воскресенье, и она с таким нетерпением ждала его в понедельник?

Услышав звук подъезжающей машины, девушка бросилась к парадной двери встречать Чейза. Она чуть не споткнулась, когда увидела, что он не один. На его руке повисла жгучая брюнетка. Он представил ее как Мэгги, своего личного секретаря и правую руку, но Глории показалось, что та поглядывает на него с видом собственницы, и настроение у нее слегка испортилось. А впрочем, что ей за дело.

Чейз, безошибочно прочитав ее мысли, стряхнул с себя Мэгги, шагнул вперед, обнял Глорию и пылко поцеловал, а потом с легким смешком в голосе шепнул на ухо:

– Это же только моя служащая, малышка, ты для меня – единственная из всех и самая любимая, понимаешь?

И Глория поняла.

Она смущенно улыбнулась женщине и с радостью согласилась с предложением Чейза показать Мэгги дом.

Водя Мэгги по комнатам, Глория, чьи ревнивые сомнения развеялись, непринужденно болтала, рассказывая ей свою биографию. Поддерживая беседу, женщина сказала, что знакома с Чейзом со школы и работает у него почти шесть лет. К тому времени как они добрались до спален, Глория чувствовала себя с Мэгги естественно и свободно.

– Чудесный дом, и я теперь понимаю, почему Чейз так заинтересовался им. Но меня удивляет, почему вы хотите его продать, – с недоумением проговорила Мэгги.

– О, я бы никогда не сделала этого, – улыбнулась ей Глория. – Но у меня нет другого выхода, разве что поскорее выйти замуж за миллионера, – пошутила она и повернулась, чтобы идти в холл, не замечая подозрительного взгляда Мэгги.

– А вы не думали о работе? Впрочем, вы из тех, кто родился в рубашке, – они никогда об этом не думают.

Глория обернулась, пораженная сарказмом в голосе Мэгги, но прежде чем она собралась что-либо ответить, подошел Чейз. Все ее внимание было переключено на него, и она забыла реплику, брошенную Мэгги, которая ее очень обидела.

Неделей позже ей неожиданно пришлось об этом вспомнить. В следующий уик-энд Чейз предложил ей выйти за него замуж, и она с восторгом приняла его предложение. Мэгги, по-видимому, как только услышала новость, сразу же ей позвонила.

– Вы думаете, что вы очень умная, мисс Глас. «Поскорее выйти замуж за миллионера» – так вы тогда сказали. Я слышала, что ваш адвокат, мистер Трейвис, наводил справки о Чейзе, и когда я рассказала об этом шефу, он был, мягко говоря, недоволен. Никто никогда не интересовался финансовым положением Чейза Нейла, и ему не хотелось, чтобы возникли проблемы с коммерческим банком только потому, что какая-то провинциалочка-золотоискательница ищет состоятельного мужа. Я бы на вашем месте не рассчитывала на этот брак.

Глория не помнила, что ответила, – она была слишком шокирована услышанным. Да, она действительно говорила о браке с миллионером, но ведь это была только шутка, Она тут же все рассказала Чейзу, но он легко развеял все ее опасения, объяснив поведение Мэгги. Он давно знает Мэгги, и та всегда держалась вызывающе и слыла довольно подозрительной особой. Но что бы она ни говорила, ей никогда не удастся разубедить его в том, что Глория самая красивая, чистая, юная женщина, и он счастлив, что она согласилась стать его женой.

Подкрепив свои слова долгим, сладостным поцелуем, он добавил, что Мэгги – великолепный секретарь, снисходительный к промахам, но несколько чрезмерно придирчивый, когда затрагиваются его интересы. А что до проверки его кредитоспособности мистером Трейвисом, так это не более чем обычные действия опытного адвоката в пользу своего клиента, и ей не о чем беспокоиться; ничто не препятствует их браку.

Они поженились через три недели после первой встречи и улетели в Париж, чтобы провести там свой медовый месяц.

Глория беспокойно пошевелилась на узкой больничной кровати. Боже! Как это было прекрасно. Прогулки под голубым небом Парижа, обеды в знаменитых парижских ресторанах, после которых они неизменно возвращались в свой маленький, изысканный отель с видом на Сену и собор Парижской богоматери, где они каждую ночь страстно любили друг друга.

Чейз смеясь, перенес ее через порог «люкса» и осторожно поставил на ноги.

– Готовы ли вы к дальнейшему нарушению приличий, мисс Глас? – нарочито строго спросил он, захлопывая и запирая за собой дверь.

Глория улыбнулась и засмеялась вместе с ним.

Когда они прибыли в аэропорт и Чейз предъявил контролеру билеты, то выяснилось, что паспорт Глории был на имя мисс Глас, а билеты – на имя мистера и миссис Нейл. Чтобы попасть в самолет, Чейзу пришлось перерегистрировать билеты на ее девичью фамилию. Он счел это отличной шуткой, но она была готова от стыда сквозь землю провалиться. А когда Чейз вручал паспорта портье отеля, чтобы получить ключи от их «люкса», она уже была твердо уверена, что все вокруг принимают ее за женщину легкого поведения. Чейз смеялся до слез и долго подтрунивал над ней, называя ее старомодной.

– Первое, что я собираюсь сделать по возвращении, – это сменить паспорт, – сказала Глория, смущенно разглядывая их номер.

Чейз сгреб ее в охапку и хрипло прошептал:

– Наконец-то ты моя, моя навсегда, моя красавица! Моя любимая женушка!

Она понимала, что никакой документ не мог привязать ее к мужу крепче, чем горячая любовь к нему.

Чейз осторожно снял с нее шелковое платье, и пока оно, скользя по бедрам розовым облаком, опускалось к ее ногам, ласково покрывал нежными поцелуями ее глаза, лицо, шею.

Вздохнув, Глория обвила тонкими изящными руками его мощную шею. Чувственная дрожь пробежала по ее телу, тающему в его объятиях. Он был ее мужем, ее возлюбленным, и она наслаждалась его прикосновениями, которые удивительно возбуждали ее.

Он легко поднял ее на руки, отнес в спальню и бережно положил на огромную, старомодную кровать с балдахином. Она с восторгом смотрела на него, и его синие глаза, горящие страстным желанием, казались ей невыразимо прекрасными.

Она купалась в упоительных ласках Чейза, но когда он снял с нее кружевные трусики, неожиданно смутилась и почувствовала, будто все тело покраснело от стыда. Ее охватила робость, и неожиданный целомудренный страх сковал тело.

– Расслабься и ничего не бойся. Ты моя жена, моя любовь, и я никогда не сделаю тебе больно, поверь, – сладко пробормотал Чейз, проворно скидывая с себя одежду.

Вздох чисто женского восхищения слетел с нежно полуоткрытых губ Глории, когда она впервые увидела мужа обнаженным. Чейз был великолепен, и она залюбовалась им. Его искусные ласки довели ее до изнеможения, и она невольно закрыла глаза, упиваясь его чувственными прикосновениями. Чейз был возбужден, но старался сдерживать себя, чтобы доставить ей максимум удовольствия от их первой брачной ночи.

– Не бойся, – шептал он между долгими и медленными поцелуями, – доверься мне, дорогая.

И она, разгоряченная и переполненная желанием, ничего не боялась, когда он осторожно накрыл ее собой.

Он не мог больше сдерживать свое яростное желание и одним быстрым толчком вошел в ее трепещущее тело. Короткая боль быстро растворилась в блаженном экстазе.

– Чейз! – закричала она, переполненная любовью, когда они одновременно достигли наивысшего пика наслаждения. А потом он хрипло и бессвязно бормотал признания в любви, спрятав лицо на ее груди.

Глория медленно открыла глаза, нежная, чувственная улыбка тронула ее губы.

– Чейз!

Она еще была вся во власти сна, и ее затуманенные наслаждением глаза остановились на знакомом смуглом лице. Она медленно протянула тонкую руку и нежно коснулась его. На Чейзе был свитер. Глория быстро заморгала и оглянулась: теперь она поняла, где находится. Она была в больнице, а Чейз сидел на краю ее кровати. Улыбка мгновенно исчезла с ее лица: она пуста, ее ребенка больше нет.

– Глория, как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, спасибо. Я спала, – пробормотала она и, тяжело опираясь на кровать, села.

– Мэгги просила извинить ее, – отрывисто сказал Чейз. – Она, очевидно, приняла сообщение вчера вечером в тот момент, когда мы со Стюартом бурно обсуждали некоторые, – он замялся, – небольшие изменения реконструкции дома, предложенные им, – мрачно договорил муж. – Наверное, я должен выгнать ее за это. Но чувствую, что отчасти и сам виноват. Обсуждение очень захватило нас, и Мэгги принимала в нем самое активное участие. А, кроме того, Мэгги не похожа на других женщин. Она никогда не забудет о деловом сообщении, но все прочее для нее не так важно.

– Не выгоняй ее, Чейз, ради меня, – тихо добавила Глория.

Она знала, что Мэгги недолюбливает ее, чувствовала это еще с тех пор, когда та пыталась убедить Чейза, что Глории нужны только его деньги и что он делает большую ошибку, женившись на ней.

– Передай ей, что я простила ее.

Она подняла глаза и увидела, что Чейз со странным выражением на лице отрешенно смотрит куда-то в сторону, и ей не впервые захотелось узнать, что за отношения связывают мужа с его личной секретаршей.

– Ты очень благородна, Глория. Знаешь, я сегодня кое-что выяснил: когда звонил прошлой ночью, то не спросил про ребенка, будучи абсолютно уверенным в том, что с тобой и с ним все в порядке, а молодая сестра, с которой я говорил, оказывается, была уверена, что я уже знаю об этом.

«Об этом». Он назвал потерю ребенка «это». Как можно быть таким бесчувственным?

– Ничего страшного, пока твой бизнес развивается успешно, ничто еще не потеряно, – с иронией заметила она. Ее слова не произвели на Чейза ни малейшего впечатления. Он лишь взглянул на нее, наклонился и слегка поцеловал в губы.

– Любимая моя, я очень хочу, чтобы ты скорей поправилась, и побыстрее вернулась домой. Мне очень одиноко без тебя. – Чейз внимательно посмотрел на бледное лицо жены. – Все будет хорошо, малыш, обещаю тебе. – Он нежно дотронулся до ее щеки. – Как насчет улыбки, а?

– Завтра я буду дома, – сообщила Глория, выдавив из себя жалкое подобие улыбки.

– Замечательно. Если хочешь, то вернись в Лондон, а может, возобновишь занятия в колледже?

Глория удивленно взглянула на мужа. Когда они поженились, то жили в Лондоне, и Чейз предложил ей бросить учебу, говоря, что Глории не нужен диплом лингвиста, взамен он даст ей диплом возлюбленной. Он часто и неожиданно появлялся дома в середине дня, и они целые часы проводили в постели или ехали в Йоркшир – посмотреть, как идет реконструкция их дома. Когда к Пасхе отель был закончен, они переехали в Йоркшир насовсем, и Чейз заявил, что легко сможет вести дела из своего нового кабинета, а Мэгги сумеет присмотреть за офисом в Лондоне. Она была в восторге от новых апартаментов в Ферест Мэнор, и довольно счастливо провела последние несколько месяцев, помогая мужу в приеме посетителей.

Но так ли это, внезапно спросила она себя, или обида на Чейза появилась задолго до потери ребенка? Глория вспомнила, что спустя несколько недель после подтверждения ее беременности муж неожиданно начал проводить в Лондоне больше времени, чем обычно, мотивируя это «давлением бизнеса». Он возвращался в Йоркшир только на уик-энд, настаивая, чтобы она оставалась здесь постоянно: ей это полезно как будущей маме, сказал он.

Почему же теперь он так хладнокровно предлагает ей вернуться в Лондон и даже в колледж, как будто ничего не произошло?

Все это молниеносно пронеслось у нее в голове, и Глория с трудом подавила возмущение, слушая, как он обещал заехать завтра за ней и поцеловал ее на прощание. Но как только он закрыл за собой дверь, она вдруг подумала, что Чейз так и не рассказал, успешно ли он провел вчерашний вечер. В последнее время он вообще старался не посвящать ее в свои дела. А вот с Мэгги он советовался!

Глории всегда очень хотелось знать, насколько близки были отношения мужа с секретаршей. Во время медового месяца она как-то спросила Чейза, был ли у него роман с его секретаршей, на что он ответил:

– О господи, конечно нет! – И разразился таким заразительным смехом, что Глория, не сдержавшись, улыбнулась.

Хотя, что тут было смешного.