Торжественное открытие

Переводчик Костина Светлана

1

Помощнику шерифа Пегги МакБрайд было все равно что говорят о мужчинах, мясе и огне. Барбекю явно изобрели женщины.

Просто когда-то одной матери пришла в голову идея на заднем дворе приготовить мясо на гриле. Где могли бы рядом бегать и кричать дети, как баньши, играя с другими детьми, в то время как их матери наслаждались бы взрослыми напитками, разговорами и едой.

Добавьте к этому тот факт, что не нужно было одеваться так, как приходилось для душной вечеринки в доме, барбекю на свежем воздухе в значительной степени управляло вселенной Пегги. И отлично, что она теперь живет в Маунтин Рок горах Колорадо, и может устраивать и ходить на барбекю круглый год.

— Мам, почему ты не разрешила мне взять с собой новый бейсбольный мяч?

— Мы же не хотим, чтобы ты выбил еще одно стекло, правда?

Ее семилетний сын упрямо нахмурился, совсем как она.

— Черт возьми, мам, это была случайность. Так ведь? Дядя Таннер говорит, что такие вещи случаются, когда учишься играть в бейсбол.

Обычно брат был на ее стороне. Она нахмурилась. Может его жена Мередит поддержит ее в этом вопросе.

— Тогда ты можешь играть в бейсбол у него дома. Только не у Джилл. — Она надеялась, что ее сын не станет спрашивать разрешения у Джилл. Сестра Мередит, Джилл ужасно избаловала Кита. Пегги нравилось, что благодаря Таннеру у нее появилась новая большая семья, но она надеялась, что Джилл станет более сдержанной через пару месяцев, когда у нее родятся близнецы. Может ее муж Брайан скажет свое веское слово в этом вопросе.

— Но мам…

Она отключилась от нытья сына. Если она научилась отключаться от матерящихся подозреваемых, то уж точно могла отключаться и от нытья собственного сына. И слава Богу за это. До начала школьных каникул оставалось меньше месяца, что означает, что нытья будет больше «Мам, мне скучно», ей главное не сломаться тогда. Она справится с чувством вины из-за этого.

Поскольку она была матерью-одиночкой, ей больше не с кем было разделить заботу о сыне.

Кит потянул ее за рубашку, заставив вздрогнуть. Она крепче сжала пирог в руках. Прогулка по тротуару маленького городка Дэа Вэлли с десертом в руках сильно смущала ее. Неужели она похожа на какую-нибудь тетушку из Колорадского комитета? Спасибо Господу за замороженные пироги. Ей всего лишь нужно было сделать, вылить сгущенное молоко и сок лайма, заморозить и бац, у нее был классный лаймовый пирог. Кит сходил от него с ума.

Его недовольная симфония, наконец, заставила ее зажмуриться.

— Хватит, прошу тебя. Сегодня мы отлично проведем время. Джилл и Брайан знают, как устраивать вечеринки.

— Мне нравится ее новая фамилия МакКоннелл. Таннер говорит, что теперь ее фамилия похожа на нашу. Начинается с «Мак».

Это можно оставить на совести ее брата. МакБрайд и МакКоннелл, будто у них были ирландские предки или что-то в этом роде.

— А дедушка Хейл тоже там будет?

Она улыбнулась. Дед Джилл и Мередит обращался с Китом так, словно тот был его собственной плотью и кровью. Они играли в шашки и ходили за мороженым. Это согревало ей сердце.

— Да, Артур тоже будет.

— А как насчет мистера Мэйвена?

Ее губы скривились, и удовольствие от барбекю исчезло. Ответ был утвердительный. Скорее всего, там будет босс Джилл. Он был ее главным соперником в обществе, игрок в покер, строящий отели, ловкач по прозвищу Мэверик, но он заставлял ее предательские женские части визжать от восхищения. Она пыталась помешать ему построить новый бутик-отель для покера у них в городе и проиграла. Он воспринял это как нечто личное. Кто мог винить его за это? Они практически не обращали друг на друга внимания с тех пор, как полгода назад городской совет одобрил планы строительства отеля. Если подумать, это было довольно впечатляюще, что она умудрилась так долго не общаться с ним, если учесть, что Джилл работала на него. Он был постоянно где-то поблизости все это чертовое время, заставляя ее чувствовать себя одновременно виноватой и рассерженной саму на себя, за то, что ее тело продолжало очень охотно реагировать на него.

— Да, скорее всего, он тоже будет.

— Хорошо, — пробормотал Кит, пиная камень на улице.

Ее чувство вины усилилось. Кит любил Мэйвена, поэтому ею объявленная ему «холодная война» смущала сына, который был предан ей, но не понимал, почему она так невзлюбила мистера Мэйвена.

Как она могла объяснить это ребенку? Было довольно трудно объяснить, почему она рассталась с его отцом и почему Фрэнк никогда не вспоминал о Дне рождения Кита.

— Там будут и другие дети. Тебе ведь это нравится, правда?

Он поднял палку и швырнул ее через улицу.

— Отлично, потому что у меня никогда не будет собственного маленького братика или сестренки. Это отстой. Почему ты не можешь просто найти братика на работе и принести его к нам домой?

У нее застучало в висках как телеграф.

— Потому что это незаконно, Кит. Мы уже обсуждали это раньше. Ты мой парень номер один.

— Я помогу тебе с ним, мам. Я бы точно стал помогать.

Она была не настолько глупа, чтобы понять, чем всегда заканчивались эти разговоры. В основном, если у меня не будет братика, не могу ли я завести щенка? Все одно и тоже.

Парень был хитрый. Она все время проделывала то же самое с подозреваемыми. В венах ее сына были знаменитые гены МакБрайдов. Отчего она гордилась собой.

Кроме тех случаев, когда это сводило ее с ума.

— Кит, мы сейчас отправимся назад домой, если ты не прекратишь.

— Но тогда пирог растает. — Он указал, решительно выпятив подбородок. — Видишь, по бокам уже течет. Это консденфорум.

— Конденсат, — автоматически поправила она.

Громкий стук по тротуару заставил ее прислушаться. Кто это собрался на барбекю на шпильках? Кто-то явно хотел произвести впечатление, но шпильки шлепали по асфальту как-то не так. Больше похоже на лошадиные копыта. Она оглянулась через плечо и замерла.

За ними шел чертовый лось.

Она чуть не выронила пирог. Ни один курс в качестве полицейского не подготовил ее к встрече с лосем. У Бога, должно быть сегодня был выходной день. Это должно быть самое уродливое, самое странное существо в животном мире. Он был похож на высокого буйвола с горбатой спиной и миловидной мордой. Гигантская голова подпрыгивала, пока он щелкал копытами на слишком тонких ногах, удерживая его массивное тело. Он мог бы подстричься, поскольку со всех сторон торчали неприглядные волосы.

И его жуткие карие глаза уставились на Пегги. Мурашки прошлись у нее по спине. Она видела такой же взгляд у преступников. Эта тварь не собиралась оставлять их в покое. Он чего-то от них хотел. Или это была самка? У этой зверюги не было ни одной из этих роговых штучек. Как они называются? О, оленьи рога.

Лоси ведь не едят людей, правда?

Почему она переехала именно в Маунтин Рок Колорадо?

Она положила пирог на сгиб руки, взяла Кита за руку.

— Ладно, давай прибавим шагу.

Она поклялась никогда больше не ходить пешком к дому Джилл. Кого волнуют цены на бензин, если они живут среди дикой местности? Черт возьми, она слышала о медведях, которые любили появляться на задних дворах у людей, но это…

Это было полное безумие. Они шли пешком, а лось решительно преследовал их.

Всегда чувствующий ее настроение, Кит потянул ее за руку.

— Что случилось, мам?

— Нам нужно идти быстрее. За нами идет лось, — она никогда ему не врала. Кроме того, он мог оглянуться и сам бы увидел эту чертову штуку. Как можно не заметить семи футовый клубок волос?

Он резко повернул голову.

— Срань господня!

Она не стала ему делать замечание по поводу выражений. Просто тащила его за собой, украдкой поглядывая на лося через плечо.

— Что же нам делать?

— Ммм… — она поняла, что не знает. Хотя раньше слышала, что люди говорили об оленях и медведях, но никогда — о лосях. Или это были лоси, а не олени?

Она помнила только одно… Не приближаться ни к кому из них. У нее кровь застыла в жилах.

Рука Кита дрожала в ее руке.

— Он действительно большой.

Это слабо сказано. Они свернули направо. И щелканье копыт усилилось. Она увидела, что лось ускорил шаг, сверкая карими глазами.

— Мамочка, он идет за нами быстрее. — Кит рванул вперед, выдернув руку.

Лось вскинул голову. Боже, это должно быть плохой знак.

Кит застыл от ужаса.

— Бежим, — скомандовала она.

Лось фыркнул, посылая по ее спине дрожь чистого ужаса. Сжав руку Кита в тисках, она ринулась вперед.

Щелканье копыт перешла в грохот. Пегги оглядела Джунипер-стрит, выискивая варианты, где бы спрятаться. Ветви деревьев были слишком высокими, чтобы на них можно было взобраться. Дома в этой части города стояли в стороне от улицы. И что, если хозяина дома нет? Они с Китом будут загнаны тогда в угол.

Лось догонял их, несмотря на свое странное неуклюжее тело, опустив голову.

Слюна текла у него из пасти.

Если они не успеют скрыться, ей придется отвлечь как-то эту тупую тварь, чтобы Кит смог убежать. Можно подумать, что дзюдо ей поможет на такой штуковине. Может, если Кит рванет в одну сторону, а она в другую, лось сосредоточиться на ней? Холодный пот выступил у нее под одеждой.

Они были примерно в четырех кварталах от дома Джилл, когда лось остановился, топнув, как танцор фламенко, и опустил голову. Она почти услышала крик с его стороны: «Атаковать!» Стук копыт эхом отозвался в ее ушах.

— Беги, Кит, беги! Не останавливайся! Позови дядю Таннера. — Ее брат точно будет знать, что делать. Он всегда знал.

Она остановилась и обернулась, сжимая в руке пирог. Может она сможет использовать его в качестве щита. Точно.

Лось тоже остановился, наблюдая за ней. Его висячие уши откинулись назад. Фырканье, вырвавшееся из его пасти, напомнило ей о сумасшедшем сексуальном преступнике, которого она арестовала в прошлом году.

Она встала в стойку, готовая в последнюю минуту отпрыгнуть в сторону, если он нападет.

На улицу с ревом свернула машина. Она стояла посреди дороги. Боже, что выбрать — ее может сбить машина или лось.

Красный «Феррари» с визгом остановился между ними. Зверь вскинул голову и бросился вперед, ударившись о машину с оглушительным стуком. Стекло треснуло. Металл изогнулся, словно Супермен пронзил его кулаком.

Пегги испытала настоящий ужас от разрушительной силы этого зверя. Дверца с пассажирской стороны распахнулась, пока лось неторопливо обходил машину сбоку.

— Залезай, Пег.

Каким-то волшебным образом это был Мак Мэйвен, уставившийся на нее своими зелеными глазами, которые всегда заставляли ее думать о светофоре, говорящем ей: «Да, иди, тебя ничто не остановит». Она бросилась к машине, когда лось направился к ней.

Кит остановился на середине квартала.

— Мамочка!

— Беги! К Таннеру!

Она запрыгнула в машину и захлопнула дверцу, глядя, как Кит убегает. Слава Богу.

Лось сделал круг и снова ударил в бок машины, встряхнув их, как одежду в сушилке. Металл заскулил от мощного удара. Стекло раскололось, превратившись в паутину.

Ее спаситель схватил ее за плечо.

— С тобой все в порядке?

— За нами гонится лось! — пробормотала она.

Он почти прижал ее голову к коленям, чтобы не попасть под дождь из стекла.

— Точно. Глупый вопрос.

— Ладно, давай выбираться отсюда.

Лось стоял у них на пути. Мак завел мотор.

— Давай, черт побери!

— Гони! — крикнула она. Сейчас было не подходящее время соблюдать общественные приличия.

Его руки сжались на руле, когда животное нанесло сокрушительный удар по капоту, как профессиональный полузащитник. Что-то щелкнуло и из двигателя повалил дым, животное недовольно фыркнуло. Лось отшатнулся в сторону.

Путь был свободен, он нажал на газ. Двигатель зашипел и затих, на приборной доске замигали огни.

— Ты шутишь, — выдохнула она.

— Вот дерьмо! Должно быть, что-то взорвалось под капотом.

— Попробуй еще раз!

Он попробовал, но машина даже не завелась.

— Как будто на мою машину сел слон. Эта штука должна весить около тысячи фунтов.

— Как ты можешь шутить в такое время? Где твой пистолет? — Она стала рыться в его бардачке.

— У меня нет пистолета.

Лось кружил вокруг машины, вскинув голову. Его дикие, жуткие глаза смотрели на нее сквозь разбитое окно.

Взгляд Мэйвена скользнул по Пегги, следуя за лосем.

— Отлично, он знает, что загнал нас в угол.

Она захлопнула бардачок.

— Почему у тебя нет пистолета?

— Мне не нравится оружие.

— Как это не по-мужски с твоей стороны. — Лось вздохнул, пар из его ноздрей заставил разбитое окно запотеть, пялясь на нее сквозь паутину стекла. Фу. Она ударила в окно, чтобы заставить его уйти, вызвав еще больше трещин.

— Я бы не стал этого делать, — предупредил Мэйвен.

Лось метнулся назад.

— Смотри, он отошел! Просто нужно показать, кто здесь главный.

Потом опустил голову и бросился на машину с ее стороны.

Мэйвен потянул ее через перегородку между сиденьями к себе, его сильные руки обхватили, когда он прижал ее голову к своей груди.

— Дерьмо. Теперь ты действительно его разозлила.

Она прижала пирог к груди, сок от пирога растекался по ее рубашке. Запах цитрусовых смешивался с запахом сгоревших деталей автомобиля, густо повиснув в воздухе.

Лось снова ударил в бок с ее стороны. Верхняя часть окна разлетелась вдребезги, осыпав ее осколками стекла.

Мэйвен помог ей перебраться к нему на колени. Она вздрогнула от жара, исходящего от его тела, от ощущения его мышц, сжимающихся под ней. Господи, сколько же лет прошло с тех пор, как она была так близко к мужчине, на которого не надевала наручники. Разве ей не повезло, что они находятся в смертельной опасности, а он ее враг номер один?

— Подожди! Дай мне пирог. — Он выдернул пирог у нее из рук, наклонился и швырнул в разбитое окно, как летающую тарелку.

И крепче прижал ее к себе, приняв защитную позу, она почти не сопротивлялась. Хотя она не нуждалась ни в чьей защите. Она была полицейским. Затем лось снова обошел машину. Кого она обманывает? Даже у копов всегда есть напарники. Черт, она не взяла сегодня с собой пистолет.

Вдруг лось поднял голову и стал принюхиваться. Он неуклюжей походкой приблизился к пирогу, наклонился и зажал его в зубах. Бросив на них еще один жуткий взгляд, неторопливо зашагал по улице прочь.

Мэйвен уткнулся лицом ей в плечо и крепко обнял.

— Господи, он проголодался. Слава Богу!

— Да, он голоден. — Господи, что она лопочет? В ушах у нее гудело. Она поняла, что они оба тяжело дышат. Его сердце колотилось, как наковальня, так же, как и ее.

Они оба дрожали.

Он прижался щекой к ее щеке.

— Ты меня напугала. Я увидел, как ты остановилась, а Кит побежал вперед. — Затем он обхватил ее за шею и запустил пальцы в ее короткие волосы.

Его беспокойство прорвалось сквозь силу ее враждебности к нему. Черт возьми, он спас ей жизнь.

— Мне пришлось так поступить.

Он потерся лбом о ее лоб — жест такой нежный, что у нее чуть не лопнуло сердце.

— Знаю, — пробормотал он. — Инстинкт матери. Где твоя машина?

И то, что он понял ее поступок, согрело ее еще больше. Дыхание Мэйвена коснулось ее губ. Ей хотелось прижаться к нему, отдаваясь его теплу, его близости.

— Ах… — Что он спрашивает? О, машина. — Мы решили пройтись пешком. Это же недалеко. Погода хорошая. — Господи, что она лопочет? Она никогда раньше не лопотала.

Его сильное тело и пряный аромат заставляли ее чувствовать себя в полной безопасности. Боже, почему такое большое страшное животное заставило ее почувствовать себя женщиной?

Он погладил ее по волосам — жест, который она узнала. Она так же гладила Кита, когда хотела его успокоить. Ну, она не хотела такого утешения от Мэйвена. Его прикосновения обжигали ее тело, которое чувствовало сейчас не страх, а жар. Почему он заставляет ее так чувствовать? Он был ведь чертовым игроком в покер.

— Слава богу, Кит в безопасности, — произнес он низким голосом.

В его словах была сила сверкающего солнечного света на сосульке. Она немного растаяла.

Она подняла голову и посмотрела на улицу. Даже с такого расстояния в несколько кварталов смогла различить бегущих к ним Таннера и Брайана. У ее брата был дробовик. Вдалеке завыли сирены.

— Кавалерия приближается, — пробормотал Мэйвен, поглаживая ее по щеке, заставив перевести на него взгляд.

— Сейчас они будут здесь, — ответила она.

В это мгновение все разногласия между ними исчезли. Его зеленые глаза заглянули ей в душу, и долго молчавшая женщина внутри проснулась и прошептала: «Да, это он. Действуй!».

Она проглотила комок в горле, он погладил ее по щеке. По телу прошлась новая волна дрожи, и похоть ударила в живот. Ее ягодицы дернулись на его коленях. Он замер, его взгляд остановился на ее губах.

— Я рад, что ты в безопасности, — его голос был почти шепотом, хриплым и мягким.

Его голос… Ну, и она почувствовала влагу в трусиках, которую не ощущала уже сто лет. Она превратилась уже не в сосульку, а лужицу воды.

— Спасибо, что пришел нам на помощь.

— Почему-то мне кажется, что ты бы справилась. — Уголки его губ приподнялись. — На этот раз я просто не мог оставаться в стороне.

Его угольно — черные волосы упали на лоб, отчего он выглядел растрепанным, не таким лощеным, как всегда, но, таким сексуальным. Ее тело привалилось к нему, скрепленное их связью на водительским сиденье.

— Я очень рада.

Машина пропахла цитрусовым запахом.

— Ты отдал этому лосю мой пирог, — сказала она, чтобы разрядить возникшее между ними напряжение.

Его губы дрогнули.

— Побочный ущерб, такое бывает. И вообще, с чем был пирог? Постой-ка.

Он провел пальцем по ее груди, где осталось пятно от сока, посылая толчок вниз по ее бедрам. И засунул палец в рот, посасывая.

— Лайм. Ням-ням. Понимаю, почему лось ушел довольный.

И как он произнес «довольный», заставило ее внутренности сжаться.

Взгляд Мэйвена метнулся над ее плечом.

— Посмотрим, сможем ли мы выбраться из машины. Таннер и Брайан…

— Ага. — Она повернулась и попыталась перебраться на пассажирское сиденье.

Он обхватил ее за талию, легко приподнял и осторожно опустил. Она быстро вдохнула.

Устроилась поудобнее, пока он пытался открыть дверь.

— Заклинило наглухо. А твоя?

— То же самое, — сказала она, подергав ручку.

— Ладно, наклонись в сторону от окна. — И без дальнейших указаний, он стянул рубашку.

Она разинула рот. Его бронзовая грудь с мускулами заставила ее сердце сильно забиться в груди. У нее было безумное желание погладить его грудь, причем гладить ее и гладить, не останавливаясь.

— Что ты делаешь? — Она попыталась изобразить ужас, но боялась, что будет звучать как старая дева, которая давно не видела обнаженного мужчину и действительно сильно жаждет его стриптиз-шоу.

Он прикусил губу, борясь с улыбкой.

— Не волнуйтесь, помощник шерифа. Я не собираюсь сейчас заниматься с тобой сексом. — Он намотал рубашку на кулак. — Отодвинься. Давай выбьем остатки стекла, которое разбил лось. Нам придется выползать через него.

Наконец Таннер добрался до ее двери, тяжело дыша после пробежки.

— Господи, ребята, с вами все в порядке?

Брайан, который бежал за ним спросил тоже самое.

— Мы в порядке. Как там Кит?

— Ужасно испугался, — заявил Таннер. — Он хотел пойти к тебе. Закатил истерику, когда я сказал твердое «нет», и мы пошли на компромисс. Он в машине с Мередит и Джилл. — Таннер отложил дробовик в сторону и достал телефон. — Да, все спасены, — сказал он в телефон. — Везите сюда маленького парня. — И сунул телефон обратно в карман.

— Давайте, ребята, вылезайте, — сказал Брайан.

Мак нежно притянул Пегги к себе.

— Я как раз собирался выбить стекло.

Ему и другим мужчинам потребовалось некоторое время, чтобы убрать все осколки. Пегги вылезала лицом вперед, Брайан и Таннер осторожно вытащили ее. Она снова посмотрела на Мэйвена, и их глаза встретились. Она словно приросла к месту. Ее сердце сжалось, будто кто-то воткнул в него одну из тех длинных шляпных булавок.

— Иди к Киту, Пегги. Со мной все будет в порядке.

Она кивнула и побежала к приближающемуся внедорожнику Таннера.

Кит встретил ее у двери машины, плача.

— Мамочка!

Она опустилась перед ним на колени и обняла.

— Все хорошо. Ты был таким молодцом, так хорошо справился!

Он сжал ее изо всех сил, и она притянула его к себе на колени и погладила по волосам. Ее невестка и Джилл стояли рядом, их глаза были широко раскрыты от беспокойства.

— Господи, Пег, умеешь же ты попадать в передряги, — сказала Джилл, держась за свой круглый животик.

— Ты в порядке? — Спросила Мередит, похлопав ее по плечу.

Она пробормотала что — то в ответ, ее внимание было сосредоточено на Мэйвене, плавно выскользнувшем из машины, его все еще обнаженная грудь блестела на солнце.

Через несколько минут прибыли ее коллеги-офицеры и пожарные. Мэйвен указал направление лося, внедорожник службы контроля за животными помчался по горячим следам. Она протянула руку своим приятелям-полицейским. Они захотят взять у нее показания. Возможно, это будет самые странные показания, который она когда-либо давала.

Мэйвен, жестикулируя беседовал с офицером Барнсом, его взгляд каждые несколько секунд возвращался к ней. Как будто он хотел убедиться, что с ней все в порядке.

Он продолжал врываться в ее жизнь в самые странные моменты. Он уже не в первый раз приходил им на помощь. В первый раз они встретились в феврале, он ехал на этом же самом кричащем красном «Феррари», тогда помог Киту, когда тот сломал ногу.

Она знала, что произойдет, если она впустит его в свое сердце. Подавленная женщина внутри нее начнет мечтать о том, что он может быть всем, что она могла бы желать. Защитником, компаньоном, партнером. Любовником. О, она не могла пропустить любовника.

Но он был игроком в покер. Она была полицейским. Нефть и вода.

Между ними никогда ничего не могло произойти.

Она все еще хотела вышвырнуть его из города. Она просто еще не знала, как это сделать.

Он поднял руку, словно спрашивая, все ли в порядке с Китом и направился к ним. Он искал ее взгляда, неуверенный, но полный надежды.

Женщина внутри нее радостно вскочила, готовая броситься прямиком к нему на полпути. Ей хотелось расплыться в улыбке.

Но она взяла сына на руки и демонстративно отвернулась, закрывшись от него.

2

Мак остановился посреди улицы, когда Пегги демонстративно дала ему отворот поворот. С таким же успехом она могла проткнуть его живот осколком стекла, валявшимся на земле. Каждый раз, когда он открывался перед ней, она отвергала его. Он запихнул свой гнев поглубже внутрь.

Как он снова потерял бдительность? Разве он не игнорировал ее с тех пор, когда она попыталась очернить его репутацию на глазах всего города, чтобы городской совет не одобрил его план относительно отеля? Если бы вопрос касался только него, возможно, он простил бы ее. Кто не уважает хорошего противника? Но она выбрала нечто личное, затронув его сестру и племянника. Он не мог оставить это без внимания. Он похоронил боль, вложив всю свою энергию в строительство отеля. Он надеялся, что каждый раз, когда она вспоминала о его сверкающем «покерном дворце», так ему сообщили Пегги называла его бутик-отель, она злилась и писала кипятком.

Он намеревался послать ей написанное от руки приглашение на завтрашнее торжественное открытие отеля, чтобы еще больше ее позлить.

Он стряхнул с себя эти мысли, возвращаясь к настоящему моменту, когда услужливые полицейские Дэа продолжали задавать ему вопросы о нападении лося. Один из помощников шерифа даже вызвал для него эвакуатор. Таннер, брат Пегги и его более добрый друг, чем его сестра, суетился между ним и своей семьей.

Пегги держалась поближе к внедорожнику Таннера, держа Кита за руку, пока давала показания одному из своих коллег-полицейских.

Не лучше ли было им выступить вместе с заявлением? Да, но она не могла находиться рядом с ним. Она довела эту мысль до абсолютного конца. Ее неприязнь к его профессии граничила с навязчивой идеей. Что ж, он много работал, чтобы к нему относились с уважением, и не было ничего плохого в том, каким способом он зарабатывал на жизнь деньги.

Его озадачивало другое, почему именно Пегги из всех женщин, так злилась на него. И, черт возьми, он хотел ее вычеркнуть из своей жизни. Хотел. Ему совсем не нужна была еще одна колючая, самостоятельная, смелая мать-одиночка. У него уже была одна — его сестра, которая через несколько дней должна была окончательно приехать в Дэа Вэлли для работы в отеле. Разве не по этой причине он прекрасно понимал Пегги?

— Ты точно в порядке? — Спросил Таннер.

— Конечно. Я могу добавить к своему резюме «выживший от лося».

— Вот черт. Мы не знали, что делать. Брайану пришлось сбегать в соседний дом за дробовиком. Джилл ненавидит оружие.

Мак оглядел свою машину. Выглядела она довольно плачевно.

— Пегги тоже мне высказала, что у меня нет оружия.

— Да, она бы носила оружие все время, если бы могла. Летом очень трудно спрятать пистолет в клатч.

Мак отрицательно покачал головой.

— Вы двое говорите на одном языке.

— Может, я и умею обращаться с оружием, но не разделяю ее любви к нему. Некоторые женщины любят обувь. Пегги нравится…

— …пистолеты. Знаю. — Он обошел машину и оглянулся через плечо. Глубоко вздохнул. Никакого уродливого зверя не было видно. — Никогда бы не подумал, что лось способен на такое.

— Копы сказали, что это редкость, но случается. В каньоне очень сухо, поэтому почти нет еды для животных.

— Ну, ему понравился ее пирог.

Смех Таннера вырвался наружу.

— Это просто чудо. Пег не самый лучший кулинар.

В моторе послышался треск. Аккумуляторная жидкость вытекла на бетон как ручеек.

— Полная х*рня. Мне никогда не нравились хаммеры, но сейчас я смотрю на них совсем по-другому.

— Или «Рейндж Ровер». На нем мы всегда ездили на сафари.

— Я не считаю Дэа Масаи Марой[1].

Таннер указал на изогнутые вершины, усеивающие долину.

— Мы живем в горной местности и вытесняем оттуда животных. Черт, если Мередит увидит еще одного оленя, поедающего наш огород, думаю она его пристрелит. Хотя она и не кровожадная.

Мак усмехнулся.

— Оленя я понимаю. Ну, лось…

— П*здец. — Таннер хлопнул его по спине, когда эвакуатор остановился рядом с «Феррари». — С копами здесь покончено. Давай вернемся к Джилл и Брайану. Принесу тебе пива.

— Думаю, мне не помешало бы что-нибудь покрепче.

— Тогда виски. Мы выпьем за твой «Феррари», у него была хорошая жизнь.

Погрузив его машину на эвакуатор (или то, что от нее осталось), их отвезли на вечеринку, чтобы они присоединились к остальным. Мак подавил вздох. Боже, как же ему нравилась эта феррари! По крайней мере, у него было еще пять машин, чтобы смягчало удар.

Когда они приехали, Мак последовал за Таннером в дом.

— Давай принесу тебе рубашку. Но у Брайана нет твоего чувства стиля, так что тебе придется смириться.

Джилл Хейл МакКоннелл вразвалку подошла к нему и прижалась в объятиях. Он нежно держал ее в своих руках, прижимая к себе ее выпирающий животик. Она была главной причиной, что строительство его отеля шло по плану. Помимо того, что она была его правой рукой, она стала его близким другом.

Когда она отстранилась, внимательно разглядывая его.

— Теперь я думаю, возможно, тебе стоит остаться без рубашки. Добавить немного перца к моему барбекю. Если бы я не была замужем за Брайаном…

Он похлопал ее по носу.

— Очень смешно. Это близнецы закоротили твой мозг.

Она обхватила свой животик, как баскетбольный мяч.

— Без сомнения. Как ты?

— В порядке, но ты поосторожнее здесь ходи, ладно? Ты не сможешь бегать, как раньше, если появится лось.

Ее губы сжались.

— Это было бы серьезно отстой. Дедушка считает, что из-за засухи в город стали наведываться животные. И все же эта история с лосем очень странная. Он говорит, что собирается поговорить с Лесной службой и узнать, может какую-то информацию, стоит сообщить гражданам Дэа. Завтра в газете будет статья.

— Вообще-то я напишу эту статью, — Таннер налил Маку виски. — Мы прибежали на помощь. Так что это право за мной. Почему-то мне кажется, что Пегги что-то сделала, что разозлило лося?

— Ну, она остановилась, чтобы противостоять ему, чтобы Кит смог убежать к вам. Может лось понял, что она достойный противник. — Как в тот первый раз, когда он познакомился с ней. Он покачал головой. — Джилл, не могла бы ты принести мне рубашку Брайана? Я рискну с его чувством стиля. Я чувствую себя немного голым беззащитным.

— А… кто же знал, что ты такой скромник?

— Прошу тебя.

— Ладно, полагаю, ты заслужил рубашку. Я что-нибудь принесу.

Она заковыляла прочь. Он осушил виски одним глотком, люди подходили и хлопали его по спине. Он преуменьшил значение всей этой болтовни о его геройстве.

Джилл вернулась с фиолетовой рубашкой в желтый горошек. Она поднесла ее к его груди. Горстка гостей, собравшихся в комнате, рассмеялась.

— Я вдруг подумала, что ты можешь надеть одну из моих рубашек для беременных. Разве она не прекрасна?

Он оттолкнул ее руку с рубашкой.

— Ха-ха. Очень смешно. Меня так и подмывает раскрутить твой блеф и надеть ее, но у меня слишком много собственного достоинства.

— Думаю, настоящий герой заслуживает настоящей рубашки, — заявила Мередит, появляясь рядом с ним.

Джилл высунула язык.

— Ты такая зануда, сестренка.

— Почему бы тебе не показать мне его гардероб? — Сказал Мак, беря ее за руку.

Она подвела его к шкафу Брайана, где он выбрал простую футболку цвета хантер грин.

— Моя все же лучше, — заметила Джилл.

Он тепло улыбнулся ей. Только Джилл могла над ним подшутить.

— Ладно, теперь пора поесть.

— Иди за мной. Брайан, как всегда, в готовке, сошел с ума.

Мак последовал за ней на задний двор. Конечно же, муж-повар Джилл все сделал правильно. Открытие нового ресторана в городе «Брассети Дэа», не убаюкало его в зоне кулинарного комфорта. Целый поросенок вертелся на вертеле над свежевырытой ямой для костра. Коптильня для барбекю выдыхала черные облака, аромат жареного мяса, гикори и специй витал в воздухе.

Таннер и Мередит забились в угол террасы вместе с Пегги и Китом. Он заметил, что Пегги тоже сменила рубашку. На ней была простая темно-синяя футболка. Никаких горошин. Ее полицейское чутье не потерпит нарядов Джилл.

Артур Хейл, ворчливый дедушка Джилл и Мередит, позволил Киту взобраться к себе на колени и протянул мальчику свою горячую конфетку. Он помахал Маку, тот ответил ему тем же. Чем больше он узнавал журналистскую легенду из «Вестерн Индепендент», тем больше уважал его. Он подошел бы поздороваться, если бы от Пегги не исходили «волны отвращения», как он их называл.

Джилл схватила его за руку.

— Она одумается.

Поскольку он знал, кого Джилл имела в виду, то пожал плечами. Из раны в сердце все еще сочилась кровь.

— Не думаю.

— Она все еще называет тебя по фамилии?

— Давай оставим это.

Пегги отказалась называть его Маком. Джилл думала, что это может только означать, что Пегги усиленно боролась со своими чувствами к нему; Мак же думал, что это еще один признак ее презрения к нему.

Она толкнула его локтем.

— И что?

Он взял бумажную тарелку и зачерпнул картофельный салат и огромную порцию тушеной свинины и ребрышек.

— Ничего. Теперь давай найдем тебе место, где можно присесть, чтобы ты могла положить куда-нибудь ноги.

Она уперла руки в бока.

— Со мной все нормально.

— Ты беременна двойней. Все в твоей жизни изменилось.

Она позволила ему взять ее за руку.

— Меня удивляет, как много ты знаешь о беременных женщинах.

— Я прошел через это вместе с сестрой. — Он содрогнулся. — Это забыть невозможно.

— Когда она и твой племянник приедут?

Он оглядел восточную часть горы, где стоял их новый дом. Они проведут здесь еще пару лет, чтобы открыть отель. Затем отправятся на следующее место. Он использовал ту же модель, чтобы создать бутик-отели для покера в шести других местах на западе, где получил восторженные отзывы.

— Дастин и Эбби приедут через пару дней. Школа закончилась несколько недель назад.

— Как Дастин отнесся к тому, что ему придется начать новый учебный год в новой средней школе?

Он уложил ее ноги на переносной холодильник и встал над ней, заслонив солнце, отчего заставил ее улыбнуться. Ее рыжие кудри закачались вокруг лица, когда она опустилась в кресло.

— Он не перестает ныть. Думаю, что в ближайшие несколько лет мы не услышим ничего, кроме жалоб. Видите ли, мы разрушили его жизнь.

— Не пугай будущую маму. Я все еще пытаюсь сосредоточиться на мыслях о детях. Подростки пугают меня.

Воспоминание о том, каково это быть подростком, поднимающим ад, не давало ему спать по ночам. Яблоко падает недалеко от дерева, судя по Дастину.

— Тогда добро пожаловать в клуб.

— Ты не думал оставить их в Аризоне?

Он положил в рот картофельный салат.

— Нет. Мы же семья. Мы держимся вместе. Мы с Эбби заключили сделку, когда строили второй отель. Мне приходится путешествовать между нашими отелями по бизнесу, но у нас всегда должен быть общий дом.

Она схватила оливку.

— Мне это в тебе нравится. Ты похож на игрока в покер с золотым сердцем, а не просто профессионального игрока.

— Ты мне сделала не совсем отвратительный комплимент. Я уже говорил тебе, как рад, что ты работаешь со мной?

— Почти каждый день. Это часть моего грандиозного плана — заманить тебя, а потом взять отель в свои руки. Ты же знаешь, что я мечтаю стать великой бизнес-леди в Дэа.

— У тебя уже есть свой бизнес — кофейня. Теперь ты просто растешь в бизнесе.

Он придвинул столик с зонтиком поближе к Джилл.

— Тебе нужно побыть в тени.

— Ты совершенно прав. Эти дети высасывают из меня весь воздух. Хотя у нас в доме нет кондиционера. Обычно мы не ставим их, когда живем в горах, но это самое жаркое лето, которое я помню. Я сказала Брайану, что он будет спать на диване, пока не установит кондиционер. Я больше не могу выносить эту жару.

Губы Мака приподнялись.

— Это самое меньшее, что он может сделать. Ты носишь его детей.

— Вот именно! — Она схватила лимонад.

Мак подтащил к столу еще один стул. Гости разбрелись, чтобы обсудить уже печально известный инцидент с лосем и торжественное открытие отеля 2 июля, до которого оставалось чуть больше недели. Торжества включали в себя первый крупный турнир по покеру. Упоминание некоторых из его более известных гостей, таких как отмеченный наградами кантри — певец Рай Креншоу, заставил женщин падать в обморок. К сожалению, Мак не смог убедить Райя спеть 4 июля перед фейерверком, завершающим турнир по покеру. Но он не терял надежду.

Таннер присоединился к ним с последними новостями о лосе. Офицеры проследили за лосем, оказывается у нее был лосенок. Бедняжка сломал ногу в ручье, протекавшем рядом с владениями Брайана и Джилл, вероятно, пытаясь найти воду во время засухи. Мама лось скормила пирог Пегги своему лосенку. Полицейские применили электрошокеры к обоим животным, ветеринар занялся ногой лосенка. Как только малыш поправится, их выпустят на волю. Ветеринар сказал копам, что мамы всегда сходят с ума по своим детям. С Пег разве не так?

Мак дал Таннеру несколько цитат для его статьи, наслаждаясь феноменальным барбекю, позволив расслабиться от болтовни и виски.

Но он не мог полностью расслабиться.

Из-за Пегги.

Даже стоя к ней спиной, он ощущал ее присутствие. Настороженность, осторожность, интерес.

Боже, он должен снова выбросить ее из головы и стараться не обращать на нее внимания. Он довольно хорошо научился держать ее в «глубокой заморозке». Инцидент с лосем высвободил первобытный огонь, который он испытывал к ней.

Он переключился на пиво и позволил Джилл развлекать его своими шутками и оживленной болтовней. Ее энтузиазм по поводу отеля не уступал его собственному. Пока они говорили о последнем тренинге для персонала, он вспомнил, кто он такой, насколько это отличалось от того, каким его видела Пегги.

Легкое похлопывание по плечу заставило его оглянуться. Кит сунул руки под мышки и уставился в землю. Мак боролся с желанием усадить его к себе на колени и утешить. Бедняжка, должно быть, пребывал в ужасе. Но общаясь со своим племянником, Мак понял, что даже в этом возрасте нужно сохранять равновесие между мальчиком и взрослеющим мужчиной. Мужчины должны знать, что им нужно быть храбрыми и не пугаться. Особенно сыновья одиноких матерей. Не было никого, кто мог бы защитить их матерей, поэтому они почему-то чувствовали, что это их работа. На самом деле это было не так, но он никогда не станет сокрушать этот миф.

— Мистер Мэйвен. Я хотел поблагодарить вас за то, что вы спасли нас. — Его голос был еле слышным.

— Вы хорошо справлялись, когда я вас нашел. Ты был храбрым, когда побежал один к дяде.

Голова Кита тут же поднялась. И карие глаза такие большие и ясные, как у его матери расширились.

— Вы так думаете?

Рука Мака легла на его маленькое плечо.

— Конечно. Ты ведь знаешь о замках и рыцарях, верно?

Кит выразительно кивнул.

— Когда плохие парни окружали замок, рыцари всегда посылали за помощью самого храброго человека.

— Это так круто! — Его глаза сияли, как долларовые монеты. — Я рад, что вы помогли моей маме. У нее не было с собой пистолета.

— Она довольно храбрая, твоя мама.

— Она самая храбрая! Мне не терпится рассказать друзьям в школе об этом случае.

Он перевел взгляд на Пегги. Она наблюдала за ними. Мышцы ее лица расслабились. Он боролся со своим разочарованием. Он хотел, чтобы она смягчалась к нему, независимо от того, был ли он добр к ее ребенку.

Мать в ней ценила его и доверяла ему.

А помощник шерифа — нет. Она скорее всего застрелит его… не насмерть, просто чтобы он был ранен. Особенно если это задержит открытие отеля.

— Мама просила передать вам спасибо. — Итак, она послала гонца в тыл врага. Он поймал на себе взгляд Джилл и едва сдержался, чтобы не выругаться. Пегги едва говорила «спасибо» своему брату. Почему он ожидал, что она скажет ему лично?

Потому что он надеялся, что тот момент в машине все изменил.

Оказывается, он был дураком.

— Скажи маме, что я сделал то, что сделал бы любой. — Он взъерошил Киту волосы.

Мальчик запрыгнул к нему на колени, болтая как сорока с Джилл, его самым любимым человеком в мире. Кит со всем доверием ребенка прижался к его груди.

Он вспомнил, как Пегги прижималась к нему, когда сидела у него на коленях. Совершенно другое, за исключением тонкой нити доверия, которая появилась между ними в тот момент.

Но она разорвала все нити.

Он обнял Кита, встретившись с ней взглядом на целых десять секунд, а затем отвел глаза.

Его сердце было не на месте.

3

Шутки про лосей выводили Пегги из себя. У Билли Барнса хватило наглости засунуть ей под стол пушистую игрушку лося, который издавал безумное мычание, как только она села за стол, благодаря датчику движения, встроенного в него. Парни так ржали, она надеялась, что они подавятся своими глазированными пончиками. Она швырнула лося в Билли, ничего не сказав.

Это становилось просто смешно.

После обеденного перерыва, во время которого она выслушала целых шесть шуток про лосей, она ворвалась в свой кабинет. Обычно она смеялась над шутками и анекдотами, но все эти разговоры о лосях заставляли ее вспоминать Мэйвена. У нее появилась проблема со сном вот уже две ночи подряд из-за его глупого, великолепного лица, которое постоянно стояло у нее перед глазами. Она постоянно слышала его темно-шоколадный голос, шепчущий ей на ухо.

Ворвавшись к себе в кабинет, она замерла, увидев большую коробку с карточкой. Она осмотрела коробку, как взрывотехник. Парни ведь не купили ей лосиный пирог, правда? Чёрт побери. Посмотрим, поделится ли она с ними. Может они замолчат тогда.

Она дюйм за дюймом аккуратно приподнимала крышку. Пирог с лаймом заставил ее зарычать. Она знала, кто его прислал, еще до того, как прочла записку.

«Поскольку ты обвинила меня, что я испортил твой пирог, захотел его заменить.

Надеюсь, что он соответствует той заботе и вниманию, которые ты проявила к своему восхитительному творению.

Я также хочу от всего сердца пригласить тебя на открытие отеля 4 июля.

Отель «Гранд Маунтин» с нетерпением ждет встречи с вами.

С уважением, Мак»

Она бросила карточку на стол. Черт бы его побрал! Неужели он не знал, что это ее разозлит? Она замерла. Конечно, знал. Разве она не различила боль в его глазах на барбекю, прежде чем он снова превратился в Мистера Крутого?

Она пнула ногой мусорное ведро. Ему еще повезло, что она не подошла к нему и не швырнула пирог ему в лицо. Из-за его наглости! Она покачалась на каблуках. Ей стоит найти способ закрыть этот чертовый отель или просто заставить Мака уехать из города. Теперь, когда она наконец нашла безопасное убежище, она не хотела, чтобы азартные игры разрушили его.

Она вышла к своим парням с пирогом в руках.

— У меня в руках особый пирог. Вы можете съесть его при одном условии. Больше никаких шуток про лосей! Понятно?

Кирби Дженкинс, улыбаясь, встал.

— С чем пирог?

— Какое это имеет значение? Просто пирог.

— Я не откажусь от своих лосиных шуток, пока не узнаю, стоит ли пирог того или нет.

— О, ради всего святого. С лаймом. — С каких это пор мужчин стало волновать с чем пирог?

— Отлично. — Он схватил коробку. — Ты сорвалась с крючка. Я позабочусь о шутках. — Он указал пальцем на других офицеров, которые сидели с пончиками и кофе.

— Так-то лучше. Или я объявлю войну. Ты же знаешь, что я дерусь грязно.

Билли Барнс скрестил руки на груди.

— Ты все равно не смогла бы остановить лося.

Она махнула рукой в воздухе.

— Ха-ха. Не заставляй меня давать тебе повод взять свои слова обратно.

Она не хлопнула дверью своего кабинета, хотя очень хотелось. Пришло время заняться серьезной работой. Отперла ключом шкаф для документов. От старых пропыленных папок зачесался нос. Чихнула и взяла выцветшую папку сверху, клубы пыли переливались, как звезды, в солнечном свете, струящемся через окно ее кабинета. На этикетке значилось: «Убийство, Отель «Гранд-Маунтин», 1931 год». Ранним утром она пробралась в архив, чтобы позаимствовать папку.

Фотографии с места убийства пожелтели от времени, но ужас не исчез. Аарон Кид, мелкий гангстер, обвинил карточного дилера Брэдфорда Кэлвина в том, что тот подстроил игру в покер. Показания свидетелей полностью расходились. Некоторые говорили, что Аарон первым вытащил оружие. Другие утверждали, что Брэдфорд вытащил спрятанное оружие в целях самообороны. Никто ничего не мог сказать, как Лэнс Китрик, местный житель, вступил в эту передрягу или почему он сбежал с места преступления.

Она сделала отдельную доску по Mэйвену и изучала это старое дело в течение нескольких месяцев без каких-либо прорывов и зацепок, молясь, чтобы строительная бригада нашла хоть какой-нибудь скелет. Но они ничего не нашли, она заперла документы в шкаф и сдалась, но не смогла вернуть файл обратно в архив.

Сегодня ей, наконец, пришлось признать свое поражение. Поскольку все, кто был связан с этим преступлением умерли, она не могла никого допросить. Это было не просто замороженное дело, это было «арктическое дело». Убийство, совершенное в 1931 году, никак не могло повредить строительству отеля «Гранд Маунтин».

Боже, с отчаянным желанием вышвырнуть Мэйвена из города, она хваталась за соломинку.

Противный голос в голове пропел: «Ты так отчаянно хочешь заставить его уехать? О чем это говорит?» Она закрыла шкаф и постучала карандашом по виску. Все, кроме нее, а также трезвенники и любители азартных игр, хотели заполучить этот отель. Ее ссора с Мэйвеном произошла на публике, вернее, на заседании совета города, хотя никто не понимал ее желания.

Недавний «случай» с Мэйвеном только усилил ее желание убрать его из города. Она не могла игнорировать его вечно. Кит расстраивался. Как и ее лучшая подруга Джилл. Таннер и Мэйвен тоже сблизились, вроде бы подружились, черт возьми, даже Мередит любила переброситься с ним шуточками.

Пегги явно казалась белой вороной в отношении Мака среди других членов приобретенной семьи.

Нужно было что-то предпринять.

Кроме того, продолжающиеся сны сводили ее с ума.

Сны, связанные с сексом, приходили снова и снова. Она и Мэйвен путались в ее простынях, он трахал ее, пока она не начинала громко кончать. Еще более унизительно было то, что она каждый раз кончала во сне. Она винила в этом сексуальную засуху после развода.

Другие сны были о ее отце. Он был игроком и пьяницей, и в юности он забирал деньги, которые мама откладывала на школьные принадлежности или платье для выпускного вечера, чтобы купить еще одну бутылку канадской водки и сыграть в карты. Он никогда ее не бил, но всегда мог накричать и поднять кулак. Таннер вмешивался постоянно, отвлекая его внимание.

Пегги винила в поведении отца пьянство и азартные игры. Если бы он не поддался этим порокам, он был бы хорошим отцом. Полицейский внутри нее знал, что это неправда, но молодая девушка, которой она была тогда, не могла избавиться от этой веры. Она направила свой гнев на беспощадную защиту закона. Никто не будет пить на ее дежурстве. И она запросто арестовывала пьющих несовершеннолетних.

Но она никогда никого не арестовывала за азартные игры. До сих пор ей это не попадалось.

Легальные азартные игры Мэйвена выводили ее из себя. Да, отель может быть и «чистым» внутри, но существуют еще и задние комнаты, так ведь?

Ей просто необходимо было откопать скелет в шкафу Мэйвена. До сих пор она не нашла ни одного. Ее первая попытка закончилась для нее полным конфузом на всеобщем собрании.

Она отодвинула папки в сторону, нос опять засвирбило от пыли. Первая страница «Вестерн Индепендент» привлекла ее внимание. Газета напечатала очередную статью о чудесном преображении отеля, приложив старые фотографии торжественного открытия в 1922 году с современными. Зернистые фотографии напоминали о тех временах, когда мужчины зачесывали волосы назад и носили фетровые шляпы с костюмами в тонкую полоску.

Она постучала карандашом по губам. Эти старые фотографии, напечатанные в газете, были старше, чем те, что были у нее в папке об убийстве, но они не пожелтели от времени. Артур был невероятно изобретателен, и ему всегда удавалось выкапывать необычные вещи. Черт возьми, разве он не напечатал статью, что Мэйвен собирается восстановить отель еще до того, как это стало всем известно, заставив Мэйвена ускорить свои планы?

Хмм…

Ее мозг начал работать. Пришло время поговорить с Артуром. Ему нравилась хорошая история, и, может вместе они смогут найти что-нибудь на Мэйвена.

Полная надежд, она встала и решила навестить Таннера. Пока она будет у него, она заскочит повидаться с Артуром. И никто ничего не заподозрит.

Она заперла папки и вышла. На дне коробки из-под пирога осталось лишь несколько крошек. Вот свиньи.

— Я ненадолго уеду, — сообщила она Билли Барнсу. Он постукивал ногой, как кролик по сахару.

— Увидимся, Пег, — крикнул он. — Берегись больших, страшных…

— Хватит! — Предупредил Кирби. — Мы съели пирог. Нам уже заплатили.

Она послала ему небольшой салют за то, что он взял на себя ответственность.

Еще один медленный день в Дэа, который мог точно понравиться ей.

Она решила пройтись пешком. Майн стрит была украшена праздничными красными, белыми и синими знаменами к Дню независимости, несколько магазинов выставили такой же расцветки цветы. Господи, неужели у кого-то есть на это время? Ей повезло, что она не забыла посадить герань в горшок на крыльце, чтобы закрыть трещину в бетоне.

Разные такие мелочи, от чего Дэа становился только краше, сбивали ее с толку, например, транспарант «Сделаем Дэа прекрасным». Кому какое дело? Ей и ее ребенку было достаточно чистоты и безопасности в этом городе.

Ее взгляд остановился на «Феррари» цвета серебряной пули. Только один человек разъезжал на «Феррари» по Дэа. Ну, у него их было две, вернее, было две до того, как лось прикончил одну. Сначала «Феррари» Мака клеймили как аутсайдера, теперь считали крутыми, особенно с тех пор, как Мэйвен, как и все, разъезжал на пикапе и внедорожнике. И это были не единственные его машины; у парня практически был целый парк.

Она остановилась, ослепленная блеском автомобиля. Металлическая рама отражала ее хмурый взгляд. Ее нога постукивала по тротуару. Машина была упакована под завязку. Пожарный гидрант на углу привлек ее внимание. Его машина была припаркована довольно близко к нему. Ее рулетка осталась у нее в кабинете, но она была уверена, что он нарушает закон.

По крайней мере, так она себе объяснила.

Она достала блокнот и выписала ему штраф. Ставя свою подпись под штрафом, она испытывала эйфорию. Ей так хотелось увидеть выражение его лица, когда он увидит от нее штраф. Ей еще не удалось его поймать за превышение скорости, но это был только вопрос времени. Когда она изучала его биографию, то обнаружила кучу штрафов за превышение скорости. Этот человек любил скоростные трассы, не только игру в покере. Может она, сможет узнать что-то еще о нем, изучив его скоростные трассы.

Штраф идеально поместился под его причудливыми дворниками на лобовом стекле также, как и записка «Спасибо за пирог». Она направилась дальше по улице, насвистывая себе под нос песенку.

Окна сверкали в лучах утреннего солнца, когда она добралась до штаб-квартиры «Индепендент». Она толкнула дверь и вошла внутрь. И хотя внутри все было не похоже на полицейский участок, ей нравилось сама атмосфера этого здания. Репортеры гонялись за сенсациями. Беседовали с источниками. Расследовали. Именно это она хорошо понимала.

Она помахала рукой, когда несколько человек подняли руки в знак приветствия. Она не понимала такого дружелюбия. Похоже, в водопроводе Дэа была сыворотка леденцов-дружелюбия. Тем не менее она сделала все возможное, чтобы ответить им тем же. Ее брат занимал угловой кабинет с окном, он оценил его после всех офисов без окон, в которых сидел за границей из — за бомбежек и пуль.

— Привет, — крикнула она, скрестив руки на груди, стоя в дверном проеме.

Он обернулся и улыбнулся.

— Ну, вот так сюрприз. Ты случайно не привела с собой манчкин [2]?

— Нет, он, наверное, в бассейне с няней. Даже после плавания, он ненавидит ложиться спать вовремя. У нас идет битва каждую чертовый вечер.

Он встал и крепко обнял ее.

— Кажется, ты была такой же.

Она хлопнула его по спине.

— Ну, ты был полной противоположностью, всегда любил поспать.

— И до сих пор люблю. Хочешь кофе?

— Нет. — Она опустилась в старинное кожаное кресло напротив его стола, которое скрипнуло. Ей нравилось кресло, скрип придавал ему характер.

Он отодвинул стопку медицинских книг в сторону и откинулся на спинку.

— Плохо спала?

У нее чуть не отвисла челюсть. Господи, его умение читать ее мысли пугало. Откуда он знает, что ей снится Мэйвен и их отец?

— Ах… терпимо.

Его усмешка смутила ее.

— Ты что, стреляешь в лося во сне?

Он это сказал? Вот так просто.

— Очень смешно. Тебе стоит пообщаться с моей командой. Они уже несколько дней шутят про лосей.

— Билли сказал, что нашел игрушку мычащего лося в «Уол-маркет».

Она швырнула в него карандашом. Он пригнулся.

— Вы, ребята, должны начать новую жизнь. Лоси не мычат.

Его смех был таким же безумным, как и у ее парней в офисе.

— Знаю. Как там Кит? Он тогда сильно испугался.

Она нахмурилась.

— Ну, Мэйвен рассказал ему что-то о рыцарях и замках, не спрашивай что, и это помогло ему справиться. Но он все еще оглядывается через плечо, и я тоже.

— И это просто сбивает тебя с толку, верно?

Ей не нужно было спрашивать, что именно.

— Послушай, давай не будем об этом.

Его напряженные карие глаза, похожие на ее, изучали ее выражение лица.

— Я знаю, поэтому и не упоминал об этом раньше. Я понимаю твое сопротивление после смерти отца, но это причиняет боль Киту. Мы встретили Мака вчера вечером в кафе-мороженом. Кит хотел подойти к нему и поздороваться, но сказал, что тебе это не понравится. Он просил меня позвонить и спросить у тебя, — стыд лился из нее, как горячий сироп.

— Чего ты не сделал, — его лицо смягчилось.

— Не думаю, что в этом есть необходимость. Мак хороший парень, Пег, и Киту он нравится. Ему нужно столько мужчин в своей жизни, сколько он может получить, не имея отца. Мы оба знаем с тобой, что он изголодался по мужскому плечу.

Она схватилась за колени, чтобы не наброситься на него.

Ее брат поднял руку.

— Я говорю это не для того, чтобы вывести тебя из себя, я просто говорю все, как есть. Фрэнк — мудак, и все, что он когда-либо сделает для Кита, это пошлет алименты и то, если ты на него надавишь. Хейлы и Брайан любят Кита, но нет причин ограничивать количество мужчин в его жизни, не так ли?

Ее ногти царапали коричневые форменные брюки.

— Я не хочу, чтобы он путался во всей этой истории с покером. Это дурное влияние.

Таннер молчал, продолжая изучать ее своим рентгеновским зрением.

— Мы оба знаем, что дело не в этом. Маквейн совсем не похож на нашего гребаного отца, Пег.

Она встала.

— Я не хочу говорить об этом.

Он только приподнял брови.

— Прекрасно, — сказала она. — Я постараюсь стать более разумной. Я не хочу, чтобы Кит переживал и расстраивался, знаю, что он расстроен. Но я не собираюсь расслабляться с Мэйвеном.

Он подошел и провел по ее рукам, которые она с силой прижала к телу.

— Ладно, я пока оставлю эту тему, но ты же понимаешь, что отношения между тобой и Маком будут только ухудшаться, верно? Чем упорнее ты будешь бороться с ним, тем будет только хуже.

Ее глаза сузились. У ее брата действительно было рентгеновское зрение.

— Не хочу говорить.

— Не уверен, что у вас обоих есть выбор. Ладно, меняем тему. Дэвид хочет приехать в гости. И что ты тогда будешь делать?

— Возьму отпуск? — съязвила она, а старая боль опалила ее. Их младший брат следовал по стопам отца, не раз покрывая семью своим дерьмом. Таннер только что закончил соскабливать новую порцию его дерьма с участием Мередит, Дэвид снова был в завязке, поэтому Таннер с ним разговаривал. Пегги же не хотела его видеть. В детстве они были лучшими друзьями, но потом он начал пить в старших классах. Каждый раз, когда он трезвел, был нормальным, потом повторялось все сначала. Это случалось так часто, что она устала считать. Боль и разочарование выбили ее из колеи, поэтому она перестала с ним общаться.

— Он любит тебя, Пег, и он не папа. Я уж знаю разницу.

Ее пальцы сжали переносицу.

— Это все слишком больно. — Трудно признаться в этом самой себе, не говоря уже о нем.

Его вздох вырвался наружу.

— Ладно, когда захочешь поговорить об этом, дай мне знать.

Она едва кивнула.

— Я загляну к Артуру, — повернулась, чтобы уйти.

— Ты злишься на меня? — Спросил Таннер.

Ее горло свело судорогой, как будто подозреваемый ее душил. Она закашлялась.

— Да, — она подняла напряженные плечи. — Вроде бы.

Он вздохнул и притянул ее к себе.

— Прости. Я не хотел, чтобы ты злилась, но увидев вчера слезы в глазах Кита, расстроился. Подумал, что должен тебе сказать.

Она сильно сжала губы, потом произнесла.

— Я разберусь.

Он потрепал ее по подбородку, как делал, когда она была маленькой.

— Знаю, что так и будет. Ты всегда поступаешь правильно.

Она закатила глаза.

— И ты тоже.

— Да, это все еще часть нашей семьи. Папа никогда так не делал, и мы ненавидели его за это, поэтому решили делать все наоборот.

При упоминании об отце у нее заурчало в животе. Она приложила к нему руку.

— Должно быть, проголодалась.

— Должно быть. Увидимся завтра вечером у вас дома за ужином. Хочешь, чтобы мы принесли что-нибудь особенное?

Ей нравились эти ежемесячные семейные сборища, которые все устраивали по очереди, но все равно было странно организовывать все в складчину. Неужели она выглядела так, будто ей было не все равно, принесет кто-то салат из макарон или обычный салат? Чёрт побери.

— Я уже поговорила с Мередит на эту тему.

— Хорошо. Приятного дня. Остерегайся дикого лося.

Ее губы приподнялись, но улыбка тут же погасла, когда она вышла из его кабинета.

Она вздохнула с облегчением, проходя мимо кабинета Мередит. Пустой. Она действительно любила свою невестку, но сейчас ей не хотелось с ней болтать.

Кабинет Артура Хейла находился в самом центре здания. Ей нравилось, что ему не нужны были окна. Беспорядок газет и изжеванных карандашей на его потертом столе вызвал у нее улыбку. Он стоял к ней спиной, наклонившись к экрану компьютера, прикрепленному на консоли на стене.

Она подошла к нему сзади.

— Привет, — неловко произнесла.

Он подскочил и уставился на нее своими выцветшими глазами.

— Пегги! Что ты делаешь? Пытаешься довести старика до сердечного приступа? Разве ты не видела наклейку на двери — ААП [3]? — Он бубнил и пыхтел, как волк из сказки «О трех поросятах», которую она читала Киту.

— Простите. Вы были… — Она махнула рукой в сторону компьютера. — Очень поглощены.

— Да, черт возьми. Я не могу найти свои очки для чтения. Это выводит меня из себя. Думаю, Мередит их спрятала, чтобы отомстить мне за все те красные пометки на ее воскресной передовице. Черт, эта девчонка может затаить обиду. Не становись на ее пути. Можешь спросить Таннера. Или Джилл. — Он достал жгучую конфетку. — Хочешь?

Она с подозрением взяла. Разве корица должна быть такой коричневой? И все же она сунула ее в рот. От перца чили у нее заслезились глаза.

— Видела бы ты свое лицо. — Он рассмеялся. — Садись. Ты заходила проведать Таннера?

Она посмотрела на дверь, подошла и закрыла ее. Когда она заняла свое место, он нахмурился.

— Сегодня утром я не слышал ничего интересного на полицейском волне. Ты ведь не столкнулась с другим лосем, правда?

— Черт возьми, люди когда-нибудь забудут об этом лосе?

— Черт возьми, нет. Это одна из самых странных историй в Дэа, все в восторге. Сплетни даже не конкурируют с ней. Ты бы предпочла услышать, кто припарковался в гараже твоего соседа прошлой ночью или о сумасшедшем лосе?

Она скрестила руки на груди.

— Люди должны жить своей жизнью.

— Думаю, да. — он наклонился к ней через стол. — Так зачем же ты закрыла дверь? Мое сердце колотится сильнее, когда люди закрывают дверь в моем кабинете.

Ее пальцы на ногах сжались в туфлях.

— Хорошо… Я хотела поговорить о том, что мы могли бы помочь друг другу кое в чем.

Комната наполнилась треском очередной обертки с конфеты.

— Это довольно расплывчато. Не хочешь более конкретно? — Его губы дрогнули, но он откинулся на спинку кресла. Раздался скрип кресла, заставивший ее барабанные перепонки вздрогнуть.

Она попыталась сохранить серьезное выражение лица.

— О Мэйвене.

Его губы зашевелились, словно он боролся с улыбкой.

— Ах…

Пальцы ее ног перестали сжиматься.

— Ладно, не надо говорить таким тоном. Это чисто деловое. Я надеялась, что мы сможем заключить договор или что-то в этом роде.… Знаете, если кто-то из нас обнаружит что-то сомнительное о нем или его прошлом, мы можем поделиться этой информацией друг с другом.

— Тебя ведь поразило убийство 1931 года, не так ли?

Ее рот приоткрылся.

— Да, я знаю, что ты этим занимаешься. Слышал, ты проверяла, нет ли на участке, где строиться отель, каких-нибудь скелетов.

— Кто вам сказал?

Он начал грызть кончик карандаша.

— Кто-то, с кем я играю в Бинго. Ладно, давай начистоту. Ты копалась в этом деле 1931 года только потому, что хочешь остановить Мака Мэйвена.

Его взгляд вызывал зуд у нее между лопатками.

— Его план прошел совет.

Он ткнул карандашом в ее сторону.

— И тем не менее ты просишь покопаться в его прошлом и поделишься со мной информацией, если я соглашусь. В свободное время, могу добавить. Как будто у матери-одиночки есть свободное время.

— Вы хотите сказать, что не будете использовать эту информацию, если я что-то найду на него?

Он отшвырнул карандаш.

— Нет, я говорю не об этом. — Он побарабанил пальцами по столу. — Если ты найдешь что-то на Мэйвене или в отеле, я напечатаю в газете… после, как эта информация подтвердится. Все-таки это мой бизнес — печатать информацию. Но эта тема вызывает у меня изжогу. Моя внучка работает на этого парня. Хейлы обычно занимают нейтральную позицию, но не Джилл… она взорвется как ракета. Мне не нравятся твои мотивы, моя дорогая, но не мне как журналисту судить о них.

Реакция Джилл будет ужасной. Ведь она рассердилась после заседания городского совета на нее? Так или иначе, они прошли через это, но Пегги была не уверена, что ее подруга будет так же снисходительна и на этот раз.

— Я сделала доску на него, как если бы занималась расследованием дела, и уже некоторое время им занимаюсь.

— И что ты уже нашла?

На самом деле ни черта. Она уперлась локтями в колени.

— Немного, но я не сдамся так легко.

— Это одна из черт твоего характера, которой я восхищаюсь в тебе — твое упорство. — Он порылся в ящике стола и вытащил оттуда зеленую папку. — Я сам искал, когда Мэйвен объявил о своем плане, а Джилл заявила, что будет работать на него. Я дам тебе то, что у меня есть, но при одном условии.

Ее рот наполнился слюной, как только она уставилась на его папку, задаваясь вопросом, содержится ли в этой папке что-нибудь, что она упустила.

— Хорошо. Какое?

— Если у тебя так и не появится достаточных доказательств, чтобы сделать статью… любую статью, этот разговор останется между нами.

Она подняла брови.

— Интересно. Почему?

— Потому что знаю, что у тебя имеются причины хотеть выпроводить Мака, но я не хочу быть посредником в этом деле. Я даю тебе эту информацию по доброй воле. В конце концов, я журналист. Мы понимаем друг друга?

Она кивнула.

— Тогда я сделаю тебе копию.

Пока она ждала, постукивала ногами. Боже, теперь у нее все должно получиться. Мак не должен здесь оставаться. Она точно знала, по крайней мере, догадывалась, что может произойти, если он останется. Он сводил ее с ума. Хотя ни один из его игроков еще не появился в городе. Кто знает, что случится с Дэа, когда они появятся? Она не могла этого допустить.

Вернувшись, Артур бросил ей на колени конверт.

— Спасибо. Я дам вам знать, что выясню, — сказала она, — но наше соглашение действует в обоих направлениях. Я не стану упоминать о нашем договоре, и вы тоже, пожалуйста.

Артур потер нос.

— Таннер не знает, что ты все еще пытаешься выгнать Мака из города, так ведь?

— Нет.

— Ладно, буду держать рот на замке.

— Спасибо, Артур. — Его трость со стуком ударилась об пол, как только он поднялся.

— Не беспокойтесь, не нужно меня провожать.

Он пробасил.

— Хорошо, не буду. Увидимся завтра вечером.

— Не ждите, что еда будет такой же вкусной, как в «Брассети Деа». За исключением того, что принесет Брайан. — Она открыла дверь его кабинета. — Вы, будучи его партнером, я слышала, предложили внести в меню ресторана довольно вкусное блюдо.

— Ну, когда я согласился стать финансовым спонсором Брайана, он в свою очередь позволил мне выбрать блюдо, которое я хотел бы съесть. Я люблю хорошую баранью голень. Первый раз я попробовал ее в Риме в 1967 году. И ее вкус не могу забыть до сих пор.

Пегги улыбнулась, заметив ностальгию на лице старика.

— Я подумаю ее заказать в следующий раз, когда буду там обедать.

— Сделай это. — Когда она уходила, то поняла, что в его словах был двойной смысл.

Ее пальцы так и чесались разорвать конверт и прочитать содержимое на улице, но она не хотела привлекать к себе внимание.

Она прошла мимо «Без сои со мной». Если бы она не задержалась так долго в газете, то нырнула бы в кафе, чтобы узнать здесь ли Джилл или работает сегодня в отеле. Дверь за ее спиной звякнула. Она оглянулась.

Мэйвен вышел из кафе. Он двигался медленно и тихо, как грабитель, которого она когда-то поймала, перебирая своими длинными мускулистыми ногами по тротуару. Он нацепил светоотражающие солнцезащитные очки, закрывающие его зеленые глаза. На нем была шелковая рубашка такого же серого цвета, что и его «Феррари», и черные брюки, которые, несомненно, подчеркивали его превосходную задницу.

Ее мечта взорвалась в мозгу. О нем, обнаженном, тяжело дышащем, входящем в нее, ее руках на его спине, подталкивающих его входить глубже, фантазировала она уже не только во сне, но похоже и наяву.

Отчего все ее тело стало вибрировать, хотя она находилась на улице.

Она не собиралась с ним здороваться. Быстро задвигала ногами, чтобы оказаться подальше от него и от его машины. Отойдя на безопасное расстояние, она оглянулась, он взял штраф с ветрового стекла. Сорвал очки и уставился на квитанцию, расставив ноги на ширину плеч. Затем скомкал его в кулаке.

Это было не самое умное, что она совершила. Может он, захочет оспорить штраф? Хотя и не страдал из-за отсутствия денег.

Она быстро прошла остаток улице и нырнула к себе в кабинет помощника шерифа. Съежилась и чуть не подпрыгнула, когда услышала му-у-у.

Ее взгляд метнулся вправо. Жуткие пластиковые темные глаза лося смотрели на нее не мигая. Кто-то повесил игрушку у двери. Приглушенный смех из другой комнаты достиг ее ушей.

— Ну все! — Она помчалась к своей команде.

Пришло время им все понять.

Она была не из тех женщин, с которыми стоит связываться.

4

— Если я услышу еще одну претензию из твоих уст, клянусь, остановлю машину прямо сейчас, — процедил Мак сквозь зубы.

Его племянник Дастин сердито посмотрел на него в зеркало заднего вида. Вихрь черных волос, покрытых гелем, образовывал пирамиду на макушке в виде ирокеза, так это называлось. Если не считать волос, смотреть на Дастина было все равно что смотреть на фотографию самого себя в молодости. У них были такие же глубоко посаженные зеленые глаза с темными ресницами, высокие скулы и ямочки на подбородках.

И разве выражение раздражения на лице племянника было ему не знакомо? Он носил довольно большую тату — фишку на плече, пока Эбби не забеременела, требуя, чтобы он что-то изменил в себе. И он направил эту «фишку» в покер и научился, заставив ее работать на себя, не против него. Дастин пока еще не понимал, в каком направлении ему двигаться по жизни, поэтому его дерьмо в значительной степени выплескивалось на окружающих.

— Ты меня слышишь?

— Угу. — Когда этот парень перестал говорить «да», как все люди? Он скучал по старым временам, когда был дядей Маком, героем в жизни маленького мальчика, даже не задумывающегося совершить что-либо плохое.

Губы его сестры дрогнули. Он почти услышал, как Эбби думает: «Ты сходишь с ума». Он пару часов назад забрал их из аэропорта в Денвере, а Дастин уже довольно плотно высказывал «полное неповиновение».

— Не могу дождаться, когда увижу отель, Мак. Тогда тот старый разрушили, когда мы были здесь в последний раз. Он может стать моим любимым.

Он кинул на сестру взгляд.

— Это потому, что ты обожаешь старомодную элегантность.

Разве ее дорожная одежда не кричала «леди»? Какая женщина наденет темно-синюю льняную юбку в самолет, если только не спешит из аэропорта в офис? Такого же цвета пиджак облегал ее миниатюрную фигуру, как перчатка, но не привлекал внимания к ее женственности. Она всегда преуменьшала свою привлекательность по причинам, которые он начинал понимать. Так ей было удобнее, она думала, что таким образом оттолкнет мужское внимание. Один раз обжегшись, дуешь на воду. Кроме того, в глубине души у нее все еще крутилось представление о Джун Кливер [4], как должна выглядеть «хорошая» мать — совсем не такая, как та, что играла в карты, обесцвечивала волосы и предпочитала обтягивающую одежду для работы в казино.

— Я просто помешана на старых вещах.

— Жаль, что гангстеры еще не вернулись из прошлого. Вот это было бы круто, — вмешался племянник, снова пнув его спинку сиденья.

Мак скрипнул зубами.

— Да, было бы здорово, если бы кто-нибудь из ганстеров устроил бы стрельбу в моем отеле.

— Может, тогда мы бы уехали отсюда.

Его руки вцепились в руль.

— Надейся.

— Все будет хорошо, Дастин. — Эбби повернулась на сиденье, взглянув на сына.

Мак глубоко вздохнул. Парень никогда еще так категорично не выступал против переезда.

— Ой, смотрите! — Эбби указала в окно. — Там олени.

— Мы уже видели их раньше, мама.

— Ну, мне всегда нравится на них смотреть. Это прекрасная поездка, Мак. Я знаю, что мы полюбим Дэа. Он напоминает мне наш дом в Вайоминге. Приятно снова увидеть зелень после пустыни.

— Мне нравится жара.

Мак не сводил глаз с дороги, хотя ему хотелось повернуть голову и посмотреть на Дастина добрым старомодным взглядом сверху вниз. Забавно, что в последнее время Дастин только и делал, что пялился на него в ответ, даже не собираясь отводить взгляд. В последнее время они бодались лбами, как два барана. Они были так похожи, что его иногда это даже пугало.

Дастин снова пнул его сиденье.

— Если ты сделаешь это еще раз, клянусь, я заберу у тебя телефон на целый день.

— Я ничего не делаю!

— Дастин, почему бы тебе не пересесть за мной? — Спросила Эбби. — С этой стороны каньон виден лучше. Как он называется, напомни еще раз?

— Сардин, — прорычал Мак.

Дастин в последний раз пнул ногой его сиденье для пущей убедительности.

— Ой. Извиняюсь. — Мак наблюдал в зеркало заднего вида, как парень пересел за Эбби, тут же ссутулившись.

Мак постучал левой ногой. Где же его уважаемое хладнокровие? Он был игроком в покер с высокими ставками, если уж на то пошло. Никто не мог вывести его из себя так, как его шестнадцатилетний племянник, только что получивший водительские права и дерьмовое отношение к своим родственникам. Он глубоко вздохнул, пытаясь направить мысли в более спокойное русло. Мак заметил впереди полицейскую машину, готовую остановить за превышение скорости. Ему это не грозило, он не разгонялся, когда вез свою семью. Он высматривал блестящие темные волосы и высокие скулы, но у этого копа была гранитная челюсть и щетина.

В голове у него щелкнуло. Ага, оказывается совсем кто-то другой полностью сломал его хладнокровие. Пегги.

Она была женщиной, которую не стоило недооценивать. Он не ожидал, что она будет придираться к нему, используя свои полицейские полномочия. Этот штраф все еще выводил его из себя.

— А вот и Дэа, — сказал он.

Они въехали в город и покатили по Майн стрит.

— О, это именно то, что я помню, — сказала Эбби. — Такой яркий и жизнерадостный.

— По-моему, отстой.

Эбби потянулась назад и похлопала Дастина по колену.

— Я знаю, что тебе трудно переезжать, но тебе здесь понравится. Вне стен дома можно стольким заняться, чтобы прекрасно провести время.

— Дома тоже можно было многим заняться.

— Как насчет, чтобы заскочить на ланч в «Без сои со мной»? — Вмешался Мак. — Сегодня там Джилл.

Эбби повернулась на сиденье.

— Что скажешь, Дастин? Я покупаю.

— Прекрасно. Но я буду самый большой кофе, который у них есть.

Мак закатил глаза.

— Ладно.

Он оглядел Майн стрит. Разве ему не повезло, что единственное свободное место было рядом с печально известным пожарным гидрантом? Он не собирался рисковать, чтобы получить еще один штраф, поэтому промчался мимо.

— Эй! — Воскликнул Дастин, хватая маму за плечо. — Что ты делаешь? Ты что, ослеп? Прямо там можно было припарковаться.

— Там не стоит парковаться, — ответил он. — Доверься мне.

— Не надо прикрывать свое слабое зрение, дядя Мак. Мы знаем, что ты стареешь с каждым годом.

Даже Мак услышал ликование в его голосе. Эбби приглушила смех.

— Продолжай надеяться, малыш. Я прекрасно вижу все, что ты вытворяешь. Может тебе трудно пройти целый квартал пешком?

— Мечтай, конечно.

— Ага.

Шутка была приятной. Он опустил стекло, чтобы насладиться легким ветерком. Его семья наконец-то была здесь, и это не было облегчением. Он скучал по ним, но они с Эбби решили, что для Дастина будет лучше закончить учебный год в Аризоне. Создание офиса в Колорадо потребовало много командировок, но он старался ограничиться лишь несколькими ночами в неделю. А когда проект подошел к концу и в отеле полным ходом шел ремонт, он переехал в Дэа на полный рабочий день, летая в Аризону через неделю, чтобы повидать Эбби и Дастина.

Он свернул на улицу, и все трое направились к кофе шопу Джилл. Мимо проехала машина шерифа. Он слегка повернул голову, взглянуть, не Пегги ли это. Чуть было не оглянулся, чтобы точно убедиться, правильно ли он припарковался, не нарушил ли закон.

— Ты уже второй раз ведешь себя странно, когда мы видим полицейскую машину. Что происходит? — Эбби посмотрела на него поверх своих очков в черепаховой оправе. — Эта женщина — помощник шерифа не создает тебе больше проблем, так ведь?

Слава Богу, у него было непроницаемое лицо. Его сестра довольно быстро чувствовала его настроение. Ей не нужно было знать, что он питает слабость к той самой женщине, которая рассказала о его личном деле всему городу.

— Конечно, нет.

Его сестра подняла бровь.

— Я тебе не верю.

— «Велосипедный кооператив»! — воскликнул Дастин, когда они проходили мимо. — Как мило. Я не могу дождаться, чтобы порвать все тропы здесь. Мам, ты ведь не забыла записать меня в летнюю футбольную лигу?

Эбби обняла его за плечи.

— Прости. Но не помню, чтобы мой сын любил футбол.

Он оттолкнул ее.

— Эй! Я играю с четырех лет, мам. Может ты стареешь, как дядя Мак. — Он отскочил назад, когда Мак попытался схватить его.

— Без сомнения. Да, записали тебя. Завтра начнутся занятия.

— Как мило. По крайней мере, есть несколько вещей, которыми здесь можно заняться. Я могу проехаться на «Феррари»?

— Нет, — ответили двое взрослых в унисон.

Он ударил кулаком по воздуху.

— Почему нет? У меня есть права. Серьезно, это ведь машина.

— Ты можешь водить мою машину, — сказала Эбби, встретившись взглядом с Маком.

— Твоя такая скучная, как черепаха.

— Спасибо, — чопорно ответила она, когда Мак открыл дверь, чтобы пропустить их вперед.

— Почему я не могу водить «Феррари»?

— Мы уже обсуждали это, Дастин, — ответил Мак, махая людям, пока они шли к стойке.

— Постой. Обещаю, что буду осторожен.

— Не выйдет.

— Но…

— Мы закончили этот разговор, Дастин, — сообщил ему Мак. — Ты бьешь мертвую лошадь.

— Она еще не умерла, — упрямо ответил он, сгорбившись.

Мак заметил за прилавком пылающие локоны.

— Простите, мисс, но разве вам не положено отдыхать?

Джилл оглянулась через плечо.

— Я пытаюсь достать миндальное молоко. Я жажду…

Дастин подавился.

— Молоко идет от коров, а не от орехов.

— И тебе привет, Дастин.

— Привет, Джилл. Боже, ты стала такой большой. — Его глаза остановились на ее животе.

— Что я могу сказать? — Она схватилась за стойку, чтобы встать. — Дети растут.

— А где Марджи? — Спросил Мак, обходя стойку, чтобы помочь ей.

— Я отправила ее на почту, потому что очень медленно сейчас хожу, да и так далеко идти… А Рейчел заболела, так что я заменяю ее. Что бы вы хотели? Привет, Эбби.

— Привет, Джилл. Ты выглядишь сияющей.

— Ты говоришь так, у кого уже есть ребенок. Матери обычно намного лучше, чем… надоедливые подростки.

— Что, черт возьми, значит «надоедливые»?

— Раздражающие, — вставил Мак, толкнув Дастина.

Тот бросился на него, и они некоторое время боролись. Мак не смог скрыть усмешки. Парень придет в себя. Он всегда так делал. Держаться вместе — вот, что они должны делать.

***

Эбби положила руку на стойку, пока наблюдала, как брат сцепился с ее сыном, а Джилл готовила кофе. Было приятно наблюдать, как они играют. Когда Мак и Дастин ссорились, ее желудок скручивало так сильно, что она была уверена, что повышенная кислотность когда-нибудь приведет ее в больницу. В детстве они с Маком не ссорились по-настоящему. Она не всегда ценила его покровительство, но они никогда ни о чем не спорили.

Теперь ее любимые мужчины постоянно сцеплялись.

Она поняла, что ее плечи поднялись до ушей, поэтому опустила их вниз.

— Они же мужчины, не так ли? — Спросила Джилл, ставя на стол ей карамельный макиато.

— Да. Как ты поживаешь?

Ее рука погладила увеличивающийся животик.

— Ну, у нас будут девочки-близнецы. У меня появятся подружки для шоппинга, кроме моей сестры, конечно. Я в восторге.

— Поздравляю. Я люблю Дастина, но иметь девочку подружку для шоппинга было бы прекрасно.

Они с Джилл проводили вместе время в предыдущий визит Эбби в Дэа, часто разговаривали по телефону о планах относительно отеля. К счастью, скайп работал как во сне.

— И мне нравится работать в отеле. Я не могу дождаться грандиозного открытия, когда все увидят, каким в итоге получился отель! Я знаю, что неравнодушна к этому проекту, но он — одна из самых крутых вещей, в которых я когда-либо участвовала. Это как начистить пенни, но в большем масштабе.

Эбби сделала глоток и чуть не вздохнула от восхищения.

— Ну, единственное, о чем я могу не беспокоиться, так это о плохом кофе. Превосходно… Не могу дождаться, осмотреть отель теперь, когда закончено строительство. Я видела фотографии и макет, но реальная картина всегда отличается. Этот проект занимает довольно особое место в сердце Мака, могу сказать.

Джилл прислонилась к стойке и откинула назад свои кудри.

— Ну, особое место и в моем сердце. Я так рада, что он приехал сюда. Он как раз тот человек, который может все изменить.

Эбби достала двадцатку за кофе.

— Как только сюда прибудет покерная команда, здесь определенно начнется переполох. Мак сказал, что у нас набралось гостей рекордное количество для торжественного открытия. Почему бы тебе не присесть, пока никто не заказывает?

Она заметила пустой круглый столик и указала на него. Мак рассказывал ей, что собирались у Джилл клиенты с рассвета до полуночи, наслаждаясь хорошей едой и кофе. Смелая красно — желтая цветовая гамма не давала людям заскучать. А также причудливый шартрез и черное клеймо на салфетках и чашках привлекали внимание Эбби. Ей нравились картины местных художников, развешанные на стенах.

Джилл обошла стойку и опустилась на пустой стул.

— Со мной все хорошо. Просто если я присяду, то, возможно, уже не смогу подняться. Мальчики, постарайтесь не опрокинуть мою новую витрину с местными конфетами и печеньем. Кстати, ваш кофе уже готов. И, пожалуйста, убери деньги, Эбби. Первый раз за счет заведения.

Купюра скользнула обратно в бумажник.

— Спасибо. Дастин, твой роскошный кофе готов.

— Как мило! — Он бросился к Маку, а затем взял стаканчик с кофе. — Ха! Теперь ты не сможешь меня достать, не пролив на себя мой кофе.

Мак взъерошил ему волосы.

— Ну, тогда тебе лучше быть осторожнее. Я нанесу удар, когда ты меньше всего этого ждешь.

Джилл захлопала в ладоши.

— Итак, завтра вечером мы устраиваем семейный ужин у Пегги. Мы будем рады приветствовать и вас, ребята.

— Перестань вмешиваться, — тихо произнес Мак.

Эбби встретилась взглядом с братом и увидела, как он стиснул зубы. Итак, печально известный помощник шерифа будет там. Она была последним человеком, с которым Эбби хотела бы встречаться.

— Джилл, мне правда жаль, что мы не сможем приехать, у Дастина тренировка по футболу.

Джилл уперла руки в бока.

— Это из-за Пегги? Мак, я говорила тебе, что она одумается и придет в себя, но это произойдет только в том случае, если вы двое будете больше общаться.

Ее брат подошел и нежно положил руки на плечи Джилл.

— Мы можем поговорить об этом позже, сейчас здесь я не один.

Ее глаза расширились.

— О!

— Да, — ответил Мак.

В желудок Эбби хлынула кислота. Благодаря Пегги весь город знал, что какой-то мужчина так жестоко воспользовался ею, что Мак его даже избил. Слава богу, они не знали всех подробностей. Она взглянула на сына. И Дастин тоже ничего не знал. Как она могла рассказать сыну правду о его отце?

— Прости, — пробормотала Джилл, хватая ее за руку. — Пегги ничего бы не сказала, если бы знала. На самом деле, она отличный человек, как только ты познакомишься с ней поближе, сразу поймешь.

Эбби вцепилась в сумочку, не в силах что-либо сказать, вспоминая тот ужасный телефонный звонок Мака. Она ожидала, что он скажет, как проголосовал городской совет. Вместо этого он спросил, не возражает ли она, чтобы он раскрыл причину, по которой уложил Ричарда Уэнтуорта III, что тот загремел в больницу. Заместитель шерифа Пегги МакБрайд поставила под сомнение его репутацию. Будущее отеля находилось под угрозой. Эбби не нравилась идея выносить эту историю на обсуждение (даже не раскрывая подробностей), но она согласилась, потому что проект Мака был и ее бизнесом. И все же она не собиралась заводить дружбу с помощником шерифа, которая хотела выгнать ее брата из города.

Мак поцеловал Джилл в щеку.

— Нам пора отправляться в дом, чтобы обустроиться там. Увидимся завтра. Почаще давай отдых ногам.

Джилл неловко встала и попыталась обнять Дастина, но он отскочил в сторону, покраснев, будто ему было восемь лет.

— Ах, без обид, но объятия беременной цыпочки могут испортить мою репутацию.

Она погрозила ему пальцем.

— Господи, не заставляй меня плакать. Раньше я была милой.

Эбби обняла ее за плечи.

— Ты и сейчас очень-очень милая! Мой сын забыл о хороших манерах. Мы скоро увидимся. Может пообедаем завтра в отеле и поговорим об открытии.

— Я бы с удовольствием. Дастин, не думай, что ты сорвался с моего крючка.

Он сделал еще один шаг назад, заставив всех рассмеяться.

— Дай мне передохнуть, Джилл, — сказал он.

Они ушли «Без сои со мной» после того, как Мак представил свою сестру и племянника еще нескольким местным жителям на выходе. Когда они вернулись к машине, Эбби достала блокнот и стала записывать имена людей, с которыми только что познакомилась.

— Ладно, расскажи мне больше о тех, с кем ты меня только что познакомил, — попросила она Мака.

Дастин надул щеки и дунул.

— Послушай, мам, ты всегда всех записываешь? Не проще ли спросить ФБР об их прошлом?

Она повернулась к нему на сиденье.

— Я знаю, что ты ненавидишь запоминать имена людей, Дастин, но так строится хороший бизнес для отеля.

— Ну, я не планирую участвовать в этом бизнесе, так что не собираюсь запоминать никаких глупых имен.

Пальцы Мака вцепились в руль. Прежде чем он успел ответить, она положила руку ему на плечо.

— Ты волен быть кем захочешь, — сказала она сыну. — Ты же знаешь. Мы только надеемся, что ты будешь нормальным дружелюбным человеком.

Фырканье Мака заставило ее обернуться.

— Когда ты начал так фыркать?

— Джилл всегда фыркает, когда того требует ситуация. Я вдруг понял, что фырканье довольно достаточно точно передает мои чувства, при этом можно ничего не говорить.

— Круто! Могу я тоже так сделать? — Дастин поразительно хорошо изобразил свинью.

— Нет! Так невежливо.

— Но дядя Мак…

— Мак не мой сын. — Она прищурилась, глядя на Дастина.

Он дернул за ремень безопасности.

— И мне совершенно не смешно.

— Да, потому что у тебя получается все очень плохо.

Она продолжила записывать в свою импровизированную записную книжку, пока Мак засыпал ее информацией о местных жителях и ассоциациях. Машина поднималась в горы, но она не смотрела в окно. Она делала свои записи с описанием людей.

— Приехали, — объявил Мак, паркуя машину.

Сунув блокнот в сумочку, она открыла дверь. Дастин пнул ногой камень. Она обняла его, заметив, что он даже не смотрит на дом.

Как она уже говорила Дастину, погода была не единственным отличием от Аризоны. Архитектура здесь имела горную тематику. Она уже бывала в этом доме раньше. Деревенский бревенчатый двухэтажный каменный дом, с серыми каменными трубами по бокам, с массивными эркерами, из которых открывался роскошный вид на долину Дэа. На переднем крыльце уже стояли стол и стулья. Мак знал, как она любит пить кофе на свежем воздухе по утрам. Он также посадил цветы, которые она выбрала. Она оглянулась и улыбнулась ему. Он подмигнул, даже не сбившись с шага.

— Летом все выглядит по-другому, правда, Дастин?

Ее сын только пожал плечами.

— Да. Господи.

Она отпустила его, когда он отстранился. Мак присоединился к ней.

— Он придет в себя, — сказала она, пытаясь успокоить не только брата, но и саму себя.

— Забавно, Джилл недавно сказала это о ком-то другом. Я не уверен, что так будет. — Мак вставил ключ в замок и распахнул дверь с преувеличенным поклоном. — Ваше новое жилище, мэм. Сэр.

Эбби рассмеялась. Дастин закатил глаза.

Открытая планировка вполне ее устраивала. Кабинет, столовая и кухня были огорожены бревенчатыми столбами, но каждый этаж был сделан из разных пород дерева. Они перетекали друг в друга, как горячая карамель в ириску. Мягкие ворсистые ковры, которые она купила в Санта-Фе, придавали деревенский вид.

— Ты можешь переставить мебель, как захочешь. Я сделал все, что мог, с грузчиками.

Она обняла его.

— Ты проделал огромную работу! Мне почти ничего не придется делать.

Дастин направился вверх по белой березовой лестнице, обернувшись, когда добрался до верха. Она взяла себя в руки. На лбу у него появились морщины, он хмурился, совсем как тогда, когда был новорожденным, готовый вот-вот заплакать.

— Ненавижу это место! Я хочу домой.

Его слова застряли у нее в горле.

— Ты профессионал в этом деле, Дастин, — мягко возразил Мак, поглаживая Эбби по спине, чтобы успокоить ее. — Ты знаешь, что поначалу бывает трубно, но потом привыкаешь.

— Я устал начинать все сначала! Почему ты не можешь этого понять? — Он бросился по коридору и захлопнул дверь своей третьей спальни за шесть лет.

— Лето будет долгим, — заметил Мак, притягивая сестру к себе.

Чувство вины снова поднялось из-за Дастина. И все же они найдут способ, чтобы он привык и считал это место своим домом.

Они должны это сделать, если собирались оставаться вместе, как семья, Эбби никогда не позволит это сломать.

5

Лихачи обычно выводили Пегги из себя визгом шин, создавая угрозу общественной безопасности. И все же серебристый «Феррари», промчавшийся по главной улице, словно его хвост был объят пламенем, сделал ее счастливой. Ее губы растянулись в широкую улыбку из обычного выражения «Я на дежурстве».

— Ах ты сукин сын! Я знала, что ты проявишь свое истинное лицо!

Она вспомнила чернильно — черные волосы и зеленые глаза Мэйвена.

Именно этого она и ждала.

Мысль о том, чтобы прижать его высокую, твердую фигуру к его мурлыкающей, сексуальной машине и надеть на него наручники, заставила совершенно непрофессиональный шар похоти, появившийся в ней, взлететь вверх. Было немного неловко от этого, но хуже всего то, что она чувствовала свою слабость перед этим мужчиной. Если бы она могла застрелить свое подсознание, то сделала бы уже прямо сейчас, выстрелив между глаз.

Она включила сирены, звук показался таким приятным, как гудок поезда для ребенка на Рождество. Она страстно желала увидеть его великолепное лицо, когда он опустит стекло, глядя на нее сверху вниз своих дорогих, отражающих солнцезащитных очков.

Но он не стал снижать скорость. Вместо этого машина вырвалась на несколько футов вперед. Ее пронзило удивление. Она вцепилась в руль.

— Значит, ты хочешь погонять со мной. Посмотрим, кто победит на этот раз, идиот.

Она нажала на газ, помня о пешеходном движении Дэа, когда ехала по главной улице, которая была вся разукрашена в красный, белый и синий цвета. Скоро в очаровательных магазинчиках и ресторанах соберутся толпы игроков в покер, жаждущих наживы. Как пилигримы, идущие к тому парню Далай-ламе, они стремились сюда издалека, чтобы сыграть в турнире против легенды.

— Не получится, если он будет сидеть в тюрьме, — пропела она, глядя на спидометр. Она ехала за пятьдесят, когда он свернул на главную дорогу, ведущую к каньону. Трасса 98 имела предательские изгибы, даже когда снег не покрывал двухполосную полосу. Она знала повороты и увеличила скорость, чтобы не отстать от «Феррари». Она не могла догнать его, чтобы встретиться лицом к лицу, но знала, куда он направляется. Ее машина справилась с управлением, но с таким же успехом она могла быть черепахой, гоняющейся за кроликом.

Она позвонила в диспетчерскую и кратко доложила о ситуации.

— Подозрительная машина. Следую за ней. Буду держать в курсе.

Если бы четыре полицейские машины заполонили отель Маквейна с включенными сиренами, он бы разозлился, как черт, но это лишило бы ее исключительного триумфа надеть самолично ему наручники и сопроводить в тюрьму.

Его машина продолжала мчаться по шоссе.

— Ты должен когда-нибудь остановиться. А потом мы с тобой поговорим. — Она оценила его скорость примерно сто двадцать. Как будто он был на той долбаной дороге в Германии, о которой все только и говорят. Как же ее называли? А, автобан.

Она вдавила педаль для большей скорости и подняла до ста. Она была рада, что на шоссе не было машин. Лавировать между ними на двухполосной полосе на такой скорости было бы опасно и глупо. Тут же появились мысли о Ките. Она всегда старалась не попадать в опасные ситуации, как какой-нибудь новичок лох. Она была всем для сына, и никуда не собиралась уходить.

Диспетчер запросила последние новости по рации.

— Все еще преследую. Буду оставаться на связи.

Ее улыбка исчезла. Этот чертов придурок заставил рисковать ее жизнью. Когда он выскочил на недавно вымощенную дорогу к отелю, визжа шинами, она последовала за ним.

— Я надеру тебе задницу. Мне казалось, что ты умнее. У меня есть твои номера, марка машины и модель. Кроме того, ты направляешься в свой собственный отель. Тебе лучше не злить меня, дергая за цепь, потому что я — коп так дерну эту цепь, что мало не покажется. Если ты хочешь таким образом расплатиться со мной за штраф, то это глупый способ. — Она поднялась на вершину холма между деревьями.

Дорога спускалась в пышную долину, усеянную ухоженными лужайками, как на дорогом гольф — курорте, но она заметила квадратные пласты недавно уложенного дерна. Ее нога замерла на педали, когда она увидела отель. Поскольку она знала, что ему от нее не уйти, то сбросила скорость, когда заметила впереди цветочный грузовик. Водитель притормозил, пропуская ее.

Отель поглотил ее видение, когда «Феррари», как серебристая вспышка, влетел на выделенную парковку. Она последовала за ним, любуясь элегантной каменной кладкой трехэтажного здания и блеском стекла и латуни. Выглядело все необычно, с намеком на что-то из старого фильма, как ямочка Кэри Гранта, на подбородке Мака, которая ему очень шла.

Она выключила сирены, прежде чем въехать на стоянку. Нет смысла глохнуть от этого воя, отражающегося от стен. Его машина пересекла желтую линию, заняв два места. Поскольку табличка с именем обозначала это место, она решила, что никому не будет дела до того, как он дерьмово припарковался.

Она позвонила диспетчеру.

— Держу все под контролем.

Она оглянулась вокруг, но Мака не увидела, поэтому побежала к металлической двери. Когда она вошла внутрь, ей потребовалась минута, чтобы оценить обстановку.

В длинном коридоре блестел деревянный пол орехового дерева. Она была в восторге, что станет первой, кто оставит на нем царапины. Канделябры в фойе светили газовым пламенем в хрустальных плафонах, заставляя ее задуматься о счете за коммунальные услуги.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, офицер?

Она обернулась и увидела мужчину лет пятидесяти с разбитой губой, одетого в темно — бордовый пиджак с золотыми пуговицами и причудливыми эполетами. Ткань пиджака напоминала ее первую полицейскую форму, которая ужасно чесалась. Туфли этого мужчины были начищены так, что в них она увидела свое отражение, когда подошла ближе. Черт возьми, это место просто воняло бутик-отелем, вплоть до соснового запаха, подчеркивающего прохладный, циркулирующий воздух.

— Помощник шерифа. Мне нужно увидеть Мэйвена. Сейчас.

— У мистера Мэйвена совещание. Не хотите ли кофе, пока будете его ждать?

Совещание. Конечно.

— Какую часть «сейчас» вы не поняли?

Мужчина не сдвинулся с места, она прижалась к нему. Его вежливая улыбка сникла, с удовольствием отметила она.

— Где его кабинет?

— А… давайте я ему позвоню, — она схватила его за руку, прежде чем он успел скрыться за стойкой ресепшен вишневого дерева.

— Нет, отведите меня к нему. Хватит удивлений на сегодня.

Его губы сжались.

— Хорошо, я с удовольствием провожу вас наверх, если вы уберете от меня свою руку.

Она молча убрала руку, радуясь, что у этого парня имеется выдержка, и последовала за ним вверх по широкой лестнице, по которой могла бы проехаться на своей машине, если бы могла. Только что отполированная поверхность дерева просто кричала, что сделана на заказ. Еще больше газовых бра находилось в коридоре, перемежаясь с неброским электрическим освещением. Рабочие останавливались, провожая их глазами, затем продолжали свой путь, как деловитые пчелки. Поднявшись на второй этаж, они направились в главный покер-рум, заполненный акрами зеленых столов.

Между лопатками появился зуд. Перед ее мысленным взором промелькнуло лицо отца. Она попыталась отогнать это видение.

Они подошли к закрытой двери, мужчина осторожно постучал. Она оттолкнула его и распахнула дверь.

Как и все остальное в отеле, кабинет Мэйвена был отделан полированным деревом и роскошными бордового золотистыми обоями. Смелые картины, более подходящие для современной школы искусств, висели на стенах в гравированных рамах. А чего она ожидала, что здесь будут картины игры в покер? Может, он и не из богатых, но глядя на него в этом шикарном офисе, одетого в сшитый на заказ костюм, который стоил столько же, сколько ее ежемесячная ипотека, о нем точно можно сказать, что он не из бедных.

Она вошла и направилась к нему. Он просто сложил руки домиком и откинулся на спинку тисненого кожаного кресла, похожего на трон. Достойного короля покера, решила она, остановившись в нескольких дюймах от его стола, не обращая внимания на лысеющего мужчину в соседнем кресле, наблюдающим за ней, с отвисшей челюстью.

— Что привело вас в нашу скромную обитель, помощник шерифа МакБрайд? Вы решили, что вам нужна предварительная экскурсия после получения моего приглашения? Или тебе не понравился пирог?

Его гладкий, как сливки, тон не мог полностью скрыть от нее сарказм.

— Не притворяйся, что не знаешь, зачем я здесь. Ты арестован.

Эти горячие, как грех, губы изогнулись в улыбке.

— За что?

— Мак, что все это значит? — взревел лысый. — Леди, вы выбрали не того человека.

— Я так не думаю, — ухмыльнулась она Мэйвену. — Я верю, что у вас есть готовое алиби, но у меня есть ваши номера машины — серебряного «Феррари», зарегистрированного на твое имя. Ты облажался по полной.

Между его бровями появилась морщинка.

— Это касается моей машины? Может какой-то штраф за парковку слетел с моего лобового стекла?

Его сарказм заставил ее желудок подпрыгнуть.

— Вы хотите сказать, что не парковались возле того пожарного гидранта на днях?

Он протянул руку и погладил Уотерфордское пресс-папье.

— Даже близко к нему не подходил.

— Закон штата Колорадо гласит, что вы не должны находиться ближе чем в пятнадцати футах от пожарного гидранта.

Пресс-папье усеивало потолок переливающимися призмами света, льющегося через окна. Она заметила, что из окон открывается убийственный вид на горы.

— Я был далеко за пределами, и ты это знаешь. Как и твое сегодняшнее преследование, это была еще одна попытка показать свое презрение к моему отелю и создать мне проблемы. Могу добавить, прямо перед торжественным открытием.

Его обвинение заставило ее покачнуться на каблуках.

— Ты отрицаешь, что я только что гналась за твоей задницей от центра города до этого… этого… Шангри — Ла?

Он поднялся с кресла одним плавным движением и помахал рукой пыхтящему лысому человеку.

— Хотя я впечатлен твоими литературными познаниями, да, отрицаю. Я думал о тебе лучше, Пег, но опять же, это не первый раз, когда ты что-то выдумываешь обо мне.

Его колючая фраза ужалила, как укус пчелы.

— Ты бил или не бил человека, что он пролежал в больнице несколько дней?

— Черт побери, мы же все обсудили! — взорвался он, удивив ее. Обычно он демонстрировал почти сверхъестественный контроль над своими эмоциями. Она уважала в нем это, так как ее работа требовала того же. И выдав ему эту фразу, она создала несколько трещин в своей собственной плотине. Ее сердцебиение, уже возбужденное погоней, снова участилось.

— Я защищал честь моей сестры, и обвинения были сняты. Не то чтобы тебя волновали детали. Только закон имеет значение. — Его изящные руки легли на стол. — Ну, на этот раз ты зашла слишком далеко. Я не хочу вражды между нами, помощник шерифа, но ты испытываешь мое терпение. Если ты сейчас уйдешь, я не стану докладывать об этом твоему начальству.

Она сделала глубокий вдох.

— Как ты смеешь угрожать мне не профессионализмом! Я могу тебя арестовать за превышение скорости и уклонению полиции. Тебе лучше поумерить свой пыл, или я добавлю к этому еще и сопротивление властям, отвезу тебя в центр города. Разве это не хороший способ будет открыть свой отель?

— Это возмутительно! — взорвался лысый парень, поднимаясь на ноги. — Мак, я вызову охрану и попрошу Аарона и его ребят сопроводить ее к выходу.

— Нет. — он поднял руку, как регулировщик, направляющий машины. — В этом нет необходимости.

Его сверкающие зеленые глаза задержались на ней на долгое мгновение. В наступившей тишине она вздернула подбородок, борясь с нахлынувшими эмоциями. Часть ее хотела наброситься на него. Другая, более спокойная, все еще присутствующая в ней, не могла поверить, что она так могла в нем ошибиться. Он оказался еще одним балоболом, готовым сказать что угодно, лишь бы избежать неприятностей.

— Ты всерьез веришь в то, что только что гналась за мной из города в горы, да?

— Именно, я тебе о том же!

Он подошел к деревянной панели и нажал на кнопку, панель скользнула в сторону, открывая взору стену телевизионных мониторов, показывающих отель с разных точек обзора. В правом верхнем углу каждого монитора вспыхивали белым дата и время. Он встал перед экранами, показывающими три разные парковки на разных уровнях.

— Моя машина, кажется, плохо припаркована, — сказал он, поглаживая ямку на подбородке. Он потянулся к пульту, похожему, как НАСА могло бы использовать для космической программы, и нажал несколько кнопок. Пленка перемоталась. Он включил паузу, когда появилась мужская фигура. Захлопнув дверцу «Феррари», преступник (в джинсах, теннисных туфлях, белой футболке и бейсболке «Янкиз») устремился ко входу. У него было неуклюжее тело подростка.

Ее голова качнулась вправо.

— Это был не ты, — произнесла она в полном шоке.

Мэйвен был готов плеваться огнем.

— Маленький засранец, — прорычал он голосом, полным опасности.

— О господи, — простонал лысый.

— Я так понимаю, ты знаешь, кто это. Кто ездил на твоей машине?

Наверное, это был не первый случай, когда какой-нибудь мальчишка ради острых ощущений брал одну из машин Мака. Неудивительно, что он сбежал от нее — помощника-шерифа, как заяц.

Мэйвен выключил монитор и закрыл панели.

— Не думаю, что ты позволишь мне позаботиться об этом самому.

Она могла фыркнуть так же хорошо, как и лысый мужчина.

— Ты что, шутишь? Я вызову его в соответствии с процедурой. Кроме того, половина Дэа наверняка видела нашу погоню.

Он сунул руки в карманы, позвякивая мелочью.

— Я накажу его сильнее, чем ты когда-либо, обещаю.

Боже, ей почти стало жаль этого парня.

— Не проси меня спустить на тормоза. Он нарушил закон. Мне жаль, что тебе не понравится статья в прессе, которая явно появится после этого.

— Понятно. Нарушение закона. Как я мог забыть, какое это непростительное преступление? Вздох Мэйвена был долгим и порывистым. Он ущипнул себя за переносицу и потянулся к телефону.

— Дастин? Тебе лучше зайти ко мне в кабинет.

Пег стояла, широко расставив ноги, и смотрела на лысого мужчину, который хмурился и цокал языком, как наседка.

— Это не просьба. Даю две минуты. — Он повесил трубку и обменялся долгим взглядом со своим коллегой. — Пока мы ждем, Пег, хочу познакомить тебя с управляющим отеля, Цинциннати Килкелли. Цинс, познакомься с заместителем шерифа Дэа, Пегги МакБрайд.

Его рука неуверенно потянулась к ее руке, будто у нее была чума или другое заразное заболевание. Рукопожатие было быстрым и формальным.

Мэйвен расстегнул пиджак и ослабил галстук.

— Могу я предложить тебе что-нибудь безалкогольное, Пегги? Понимаю, что ты на дежурстве.

Она взглянула на его часы из хрусталя.

— Что? Ты собираешься выпить? Еще даже не полдень.

— В данный момент это звучит очень заманчиво.

Прежде чем она успела спросить почему, дверь распахнулась. Она узнала преступника даже без бейсболки.

— Помощник шерифа, не думаю, что вы официально знакомы с моим племянником Дастином, недавно прибывшим из Аризоны. — Мэйвен положил руку ему на плечо. У мальчика были такие дикие глаза, что он готов был убежать. — Дастин, пожалуйста, познакомься с помощником шерифа МакБрайдом. Она хочет посадить тебя в тюрьму по многочисленным обвинениям.

Черные волосы, ямочка на подбородке и зеленые глаза на молодом худом лице парня, усеянном едва заметными прыщами, поразительно напоминали Мэйвена. «Ду — ду — ду — ду — ду — ду — ду-ду из «Сумеречной зоны», — пронеслось в голове Пегги.

— Он твой племянник?!

— Да, — ответил Мэйвен. — А теперь давай поговорим о том, что ты собираешься его арестовать.

Парень резко развернулся и побежал к двери.

6

Мэйвин пробежал за ним по комнате и схватил за шиворот, как опытный полицейский.

— Не так быстро. Значит, ты без спроса решил все же погонять на моей машине, да? Черт возьми, Дастин, мы же это обсуждали!

— Дядя Мак…

— …у нас есть запись.

Парень вытаращил глаза. Затем его голова опустилась, плечи ссутулились. Пег знала эту позу. Это был обычный парень, а не смутьян.

— Мы тебя застукали… как это называется? С поличным?

Пегги кивнула и для убедительности положила руки на талию, теребя свой разукрашенный полицейский ремень.

— Да. Я засекла твою машину, номера, всю эту хрень. Ты уже достаточно взрослый, чтобы водить машину?

Он вздернул подбородок.

— Черт возьми, да, мэм, я только что получил права.

— Эй, — рявкнул Мак. — Следи за языком.

Парень стиснул зубы.

Она ненавидела, когда ее называли «мэм», но не собиралась уступать ребенку ни на дюйм. — Итак, можно взглянуть на твои права.

Он полез в карман джинсов за бумажником и вытащил права. Его фотография как нельзя лучше соответствовала его нынешнему выражению лица. Его дурацкая ухмылка была размером с Техас, а глаза искрились радостью от новой свободы. Черт, интересно, она, когда фотографировалась на права, выглядела такой же взволнованной или нет? Сейчас она считала автоинспекцию еще одним уровнем ада. Его лицензия была такой яркой, новой, что практически сияла. Великий штат Аризона выдал ее только в прошлом месяце.

— Ты что, провалил экзамен по вождению на ограничение скорости?

— Нет, мэм.

— Может стукнулся головой и случайно забыл об этом?

Его губы дернулись, но он не поднял головы и пробормотал:

— Нет, мэм.

Она постукивала ногтем по его правам, заполняя постукиваем тишину, которую намеренно выдерживала. Он переступил с ноги на ногу. Хорошо, никакой борьбы за власть с ней не будет. Она ненавидела иметь дело с подростками — панками, которые были слишком глупы или бесстрашны, не понимая, что они сделали не так, нарушив закон. Она видела, что этот парень явно усвоит урок. Значит, она смогла его напугать, вселив страх божий.

— Значит, ты намеренно хотел причинить вред себе, мне и другим?

Его глаза метнулись к ней. И в них блеснул страх прежде, чем он опустил их.

— Нет, мэм.

— А я должна думать о том дерьме, которое ты устроил, мчась по главной улице города со скоростью сорок восемь миль в час, а затем поднявшись до ста двадцати на шоссе?

Мэйвен стиснул зубы.

Дастин откашлялся.

— Ум…

Ее рация затрещала, и она убавила звук.

— Прости, не расслышала твой ответ. Значит, ты не видел, как мать с коляской ступила на пешеходный переход, когда ты промчался мимо?

— О боже, нет! — выдохнул он, позеленев.

Взгляд Мэйвена метнулся к ней, он перестал хмуриться. Итак, он понял, что она соврала о матери с коляской. Хорошо. Полиция делала так постоянно. К тому же, такое могло случиться. Он наклонил голову, как бы давая ей разрешение жестко разговаривать со своим племянником, словно для нее это не стоило и ломаного гроша.

— Ты знаешь, сколько семей у нас обычно прогуливается по главной улице, тем более что на следующей неделе будет 4 июля? Что могло случиться, если бы кто-то не заметил тебя? Если бы ты кого-нибудь сбил?

Парень ухватился за свою рубашку.

— Я не хотел никого сбивать. Просто хотел быстро прокатиться. Машина моего дяди…

— … не игрушка. А серьезная машина, согласна с тобой, но она может убить пешехода так же легко, как и любой другой автомобиль.

— Я бы никогда этого не сделал.

— Уверена, что это случилось бы не нарочно. Никто не хочет такого, но люди отправляются в больницу или морг каждый день, когда их сбивают сумасшедшие водители вроде тебя. Ты знаешь статистику?

Его адамово яблоко резко дернулось, когда он сглотнул. Она отбарабанила статистику, все еще постукивая по его правам большим пальцем.

— И давай поговорим о твоей скорости в каньоне, что могло произойти там.

Когда она пустилась в длинную речь об опасности превышения скорости в ветреном каньоне на двухполосном шоссе, Мэйвен скрестил руки на груди, просто слушая ее. Она старалась не обращать на него внимания, но не могла удержаться и искоса бросала на него взгляды.

— Дастин Майкл Мэйвен шестнадцати лет, это серьезное преступление. Это не просто обычное превышение скорости. Ты помнишь ту часть инструкции, где говорится, что ты должен остановиться, когда офицер включает сирену?

Он медленно кивнул. Она могла сказать, что сейчас у него в голове прокручивались худшие сценарии. Она внушила страх и сожаление. Хорошо, ее работа почти закончена.

— То, что ты решил скрыться от офицера полиции считается проступком первого класса. Тебя могут оштрафовать на сумму до тысячи долларов плюс судебные издержки с возможным тюремным заключением.

— О каком сроке идет речь, помощник шерифа? — наконец спросил парень по имени Цинциннати, присоединяясь к стоящей группе.

Дастин тут же прислонился к нему, тот обнял его как дядя. Ясно, что у них была привязанность друг к другу и своя история. Парень смотрел на него, как окаменевший щенок, которого вот-вот отправят в приют.

— От несколько недель до одного года.

Парнишку начало трясти, но Пегги не унималась. Ещё не время.

— Когда ты проявляешь такое безрассудное безразличие к безопасности других, это кажется мне вполне подходящим наказанием.

Лицо Цинциннати побагровело.

— Мак, неужели ты ничего не скажешь? Парень только что получил водительские права. Кто же не выезжает на дорогу с превышением скорости? Я понимаю, что он сделал это в городе, где вокруг полно людей, но наказание мне кажется довольно… слишком. Это первый проступок ребенка.

Она постучала по пластиковой карточке с правами, и снова воцарилась тишина.

— И это всего через несколько недель после получения лицензии. Суд примет это во внимание.

— Дастин хороший парень, помощник шерифа. Я думаю, здесь какое-то недоразумение.

Мэйвен поджал губы.

— Полагаю, если он получит условный срок, то это будет что-то вроде общественных работ, верно?

Поскольку это было вполне вероятно, она задумчиво кивнула.

— Да. Конечно, ему, скорее всего, придется какое-то время ездить на автобусе. Суд может лишить его прав. А так как он сбежал, я мог бы добавить сопротивление при аресте…

Дастин снова попытался сбежать, но старик схватил его за плечи.

— Все будет хорошо, Дастин. Мак, нам нужно позвонить адвокатам.

— Нет, помощник шерифа МакБрайд права. Это очень серьезно. Кроме того, ты угнал мою машину и пытался заставить меня взять вину на себя. Как ты думаешь, как бы это выглядело со стороны, если бы стало достоянием общественности? О чем, черт возьми, ты думал?

Она не знала, что удивило ее больше — его вспыльчивый нрав или то, что он был на ее стороне.

Цинциннати похлопал парня по спине.

— Брось, Мак, он ничего такого не думал. Ему шестнадцать лет, у него блестящие новые права и дядя с шикарной машиной. Скажи мне, что ты не сделал бы то же самое. Черт, я знаю, что сделал бы.

Глаза парня расширились, когда он посмотрел на лысого мужчину, явно возлагая все свои надежды и мечты на этого чемпиона.

— Прости, что я взял твою машину, дядя Мак. Я бы никогда не позволил тебе попасть в неприятности.

Мак посмотрел на племянника сверху вниз.

Дастин дернул плечом.

— На самом деле я не позволил бы такого случиться. Прости.

— Дастин, помощник шерифа МакБрайд права. Ты мог убить кого-то или ее.

Его глаза встретились с глазами Пегги, когда он произнес эту фразу. Пламя вспыхнуло между ними, прежде чем он положил руки на плечи племянника.

— У нее есть сын, который учиться во втором классе, она воспитывает его одна. Что было бы, если бы она погибла, преследуя тебя?

Парень втянул в себя воздух.

— О боже, я этого не хотел! — Он повернулся, и его огромные зеленые глаза впились в нее. — Мне очень жаль. Вы должны мне поверить!

Цинциннати шагнул вперед.

— Мак…

— А что было бы, если бы ты разбился на машине сам? Ты когда-нибудь думал, что было бы с твоей матерью? Или со мной? — Мак поднял кулак в воздух, словно ставя точку в предложении. Эмоции в его голосе вспыхнули, как молния, и так же быстро исчезли. Он глубоко вздохнул, к нему вернулось самообладание.

Пегги знала, что им движет сейчас любовь и страх за племянника. Мальчик вцепился в рубашку Мака, будто хотел побежать на полной скорости к дяде, чтобы его обнять и успокоить.

— Помощник шерифа, это наш новый дом, — сказал Мак. — Мы хотим показать хороший пример в этом городе, в Дэа. Дастин был неправ. Пожалуйста, делайте все, что считаете нужным.

— Чушь собачья! Ты бросаешь его на съедение волкам. — Цинциннати встал перед племянником Мака. — Эбби это совсем не понравится.

— Я не хотел сюда приезжать! — Завопил Дастин. — Я не хотел оставлять своих друзей.

— Мы это уже обсуждали. Мы семья. Мы будем жить вместе. Помощник, пишите все, что считаете нужным. Дастин, мне нужен твой мобильник.

— Зачем?

— Ты останешься без телефона на месяц, а может и больше, после разговора с твоей матерью.

Глаза мальчика стали убийственными.

— Ладно, теперь, когда мы застряли в этом дурацком городе, я не могу видеться со своими друзьями. С таким же успехом теперь и общаться с ними не могу. Почему бы вам не поместить меня в одиночную камеру тогда?

Взгляд Мака вспыхнул в ответ с такой же силой.

— Уверен, что помощник шерифа МакБрайд может запросто тебе это устроить.

Пегги, наблюдая за ними, думала — «Неужели они не понимают, что сделаны из одного теста?» Их действия и язык тела были так адски похожи, что она снова задумалась обо всей этой ДНК-ерунде.

Дастин хлопнул телефоном по руке Мака.

— Я выпишу вам штраф за превышение скорости… полный штраф, — сказала Пегги, поднимая палец, — и буду рекомендовать общественные работы городскому прокурору.

У парня отвисла челюсть.

— И это все? Вы же не посадите меня в тюрьму?

Облегчение ребенка включило в ней мамочкины чувства.

— Нет, если ты усвоил урок. Но в следующий раз…

— Нет, мэм, следующего раза не будет!

Она подумала о Ките, не выкинет ли он когда-нибудь подобное. Черт возьми, она повидала много хороших родителей, таких же как она сама, которые в конечном итоге оказывались в трудных отношениях со своими детьми. Увеселительные прогулки, кражи в магазинах, даже взлом и проникновение ради чего — то столь глупого, как, например, горный велосипед другого ребенка. Все, что она могла сделать, просто делать все, что в ее силах. И молиться, как и любой другой родитель в мире, чтобы ее нотации и уроки остались у него в голове.

Она выписала ему штраф. Его руки так сильно дрожали, когда он подписывал его, что она едва могла разобрать его подпись.

— Не заставляй меня снова гнаться за тобой.

Казалось, из ребенка высосали всю жизнь. Никаких привилегий на машину и телефон. Черт, для шестнадцатилетнего парня это, наверное, походило, как сесть в тюрьму.

— Как только я поговорю с твоей матерью, я придумаю для тебя кое-какие дела, — сказал Мак.

— Да, сэр.

Яд в голосе парня нельзя было не заметить.

Цинциннати покачал головой и похлопал подростка по плечу.

— Ну же, сынок.

— Тебе нечего сказать помощнику шерифа МакБрайду? — Спросил Мэйвен.

Дастин обернулся.

— Мне очень жаль, мэм. Этого больше не повторится.

Она кивнула.

— Надеюсь.

С этими словами Цинциннати вывел его из кабинета. Как только за ними закрылась дверь, Дастин заключил старика в медвежьи объятия.

В комнате, Мэйвен спросила Пегги:

— Теперь я точно выпью. Тебе что-нибудь налить?

— Мне пора.

Он расстегнул воротник.

— Садись, Пегги. Я еще не закончил с тобой.

7

Мак налил на два пальца нового односолодового виски в итальянский хрустальный бокал. Он никогда не пил в это время дня, но Дастин заставил его постареть лет на десять. Седые волосы, вероятно, появились у него на голове, как у какого-нибудь чиа.

— Ты когда-нибудь беспокоилась о том, что Кит выкинет подобное дерьмо, когда станет старше?

Уже второй раз за сегодняшний день одно из его замечаний заставило ее покачнуться на каблуках.

Она пожала плечами.

— Конечно. Все родители беспокоятся.

— Его мать тяжело это воспримет. Она пыталась остановить повторение истории… черт, мы оба пытались. Мужчины Мэйвен. Мы молодые носимся как дикие. — Если бы он включил в это своего отца, ему пришлось бы отменить возрастное ограничение. Мужчины Мэйвен носятся как очумелые.

Она молчала, не зная, что сказать или как вести себя с этой его стороной. Черт, он и сам не знал, как с этим справиться. Он мысленно встряхнулся.

— Садись, пожалуйста. Должно быть, это был настоящий выброс адреналина. Мне жаль, что он подверг твою жизнь риску. — Он указал на стул перед своим столом, пытаясь отогнать ее образ, лежащей в спутанной, горящей металлической массе, оставшейся от машины на дне каньона.

— Хочешь кока-колы? Полагаю, ты не на диете.

Она ткнула носком ботинка ковер, словно решая, остаться ей или уйти.

— Можно.

Мак смотрел, как она садится, пока он наливал ей напиток.

— Я могу выпить из банки.

— Побалуй меня.

Она сделала большой глоток, когда он протянул ей стакан.

— Сухость во рту?

— Немного. Выброс адреналина.

— Да, забавно, как все это на тебя действует. У меня не было таких потных ладоней со времен моего первого крупного турнира в Вегасе.

Она сжала губы, и он решил сменить тему. Правильно, никакого покера. Она тут же изменилась, выпрямила спину, словно проглотила кочергу, ха-ха.

Он стал рассматриваться фотографию шестилетнего Дастина, катающегося на колесе обозрения на ярмарке штата.

Пегги взяла фото у него из рук.

— Сходство с тобой несомненное.

— Да. Чем больше он становится похож на меня, тем больше напоминает меня самого. Меня пугает до чертиков, когда я вспоминаю все те глупости, которые вытворял. Сегодня он это доказал.

— Будем надеяться, что он усвоил урок.

— Ты молодец, что так жестко с ним обошлась. Спасибо, что не потащила его в тюрьму.

Она посмотрела на него поверх стакана.

— Ты думал, я вытащу его из твоего кабинета в наручниках?

С Пегги он ни в чем был не уверен, поэтому решил быть честным. Это, по крайней мере, она оценила.

— Я не был уверен.

— Ну, если бы он не раскаялся, я бы так и сделала.

Он погладил подбородок. Значит, она все-таки видела не только черное и белое. Это было для него откровением.

Она залпом допила колу.

— Воды, пожалуйста, дай, если у тебя есть, — он протянул ей бутылку из маленького холодильника за своим столом.

— Мне следовало продать «Феррари», когда он получил права, но, черт возьми, я люблю эту машину.

Ее губы дрогнули.

— Вряд ли он угнал бы мини — фургон.

— Или «Субару» Эбби.

— Не вини себя. Я постоянно говорю это родителям. Никто не заставлял его садиться в твою машину.

Крутая полицейская все еще сидела в ней, вся такая свежая и отполированная в коричневых брюках и темно — зеленой рубашке на пуговицах с нашивкой помощник шерифа на плече. Полицейский ремень с рацией, пистолет, дубинка и наручники казались слишком тяжелым для нее. Ее золотой металлический значок поймал лучи солнца, ослепляя его своим великолепием. Она пристрелит его, если он скажет, что в своей униформе она похожа на стриптизершу в его самых смелых фантазиях.

Когда золотой ореол вокруг нее исчез, взгляд ее глаз заставил его захотеть взять ее за руку. У нее был сын — Кит. Она не читала ему лекцию о его долге как… ну, он фактически заменял Дастину отца.

— Ты когда-нибудь беспокоилась о том, что Кит растет без отца?

Ее глаза тут же стали другими.

— Хочу сказать… Ну, меня поразило, что мои отношения с Дастином похожи на отношения Таннера с Китом. Я — дядя, который всегда рядом, пытающийся заполнить пустоту.

— Когда эта ужасная мысль закрадывается мне в голову на родительских собраниях в школе, я думаю насколько более испорченным был бы Кит, если бы его отец был рядом.

Смешок вырвался прежде, чем он смог его подавить.

— Я смеюсь не над тобой. Наверное, я никогда не думал об этом в таком ключе. Я восхищаюсь твоим практицизмом.

Она включила рацию, когда та снова ожила.

— Позволь мне на пару минут.

Он наблюдал, как она повернулась к нему спиной и отчетливо рассказала о случившемся, отметив, что подробности расскажет позже, потом повесила рацию.

— Не вижу причин, чтобы мучить себя из-за того, что…

Забавно, разговор с ней сглаживал узлы в его животе лучше, чем односолодовый виски.

— И все же ты бросила моему племяннику ужасные «что, если» и заставила его уже почти отправится в тюрьму.

— Я опытный профессионал. — Она закрыла бутылку с водой. — Не думала, что ты позволишь мне зайти так далеко.

— Мы с Цинсом все время играем с Дастином в хорошего и плохого копа. Его мать обычно всегда хороший полицейский, так что нам приходится давать иногда слабину, когда он попадает в беду.

— А Дастин знает об этом?

— С двумя мошенниками вроде нас, конечно, нет.

Ее темные глаза снова вспыхнули. Он ненавидел, когда она превращалась в колючий кактус, как только разговор переходил на его игру в карты.

— Если он не раскусил тебя сейчас, то скоро поймет.

— Мы разберемся с этим.

Они разберутся. Он, Эбби и остальные члены семьи, которую они создали вместе. У Дастина начало лучше, чем у них всех. Это обещание было выковано из стали.

Пегги закусила губу.

— Значит, я должна перед тобой извиниться.

Он приложил ладонь к уху.

— Прости, не расслышал, что ты сказала?

— Я сказала, что должна перед тобой извиниться. Ты что, оглох?

Итак, ее внутренний компас полицейского побеждал каждый раз. Он не мог не восхищаться ею.

— Насколько могу судить, нет. Я прекрасно слышу раздражение в твоем голосе. — Он потянул себя за ухо, она поежилась. — Ты сказала, что «должна». Есть большая разница между должна и делаешь.

Она шлепнула бутылку с водой об стол, обдав его бумаги каплями конденсата.

— Ты не хочешь мне облегчать задачу, не так ли? — Она встала и направилась к двери. Ее мужественные коричневые брюки с ядреной зеленой полосой, идущей от бедра до лодыжки, только подчеркивали ее маленькую, крепкую попку.

Он последовал за ней, желание в нем росло с каждым шагом. Она бросала ему вызов по каждому пункту, и будь он проклят, если это не было таким освежающим.

— Извинения даются нам двоим нелегко, но время не останавливается, когда мы произносим эти слова. Ад тоже не замерзает.

— Извини, — выдавила она, словно точила язык о точильный камень.

— Извини, Мак, — поправил он, выжидая, как она отреагирует.

Она скрестила руки на груди, отчего ее униформа натянулась на груди. Ее грудь могла бы украсить Вегас. Он готов был поспорить, что ее бесила ее большая грудь. Наверное, она их утягивает специальным лифчиком. Он не мог удержаться, представляя, как ее груди будут ощущаться в его руках.

— Послушай, я же извинилась. Чего ты еще хочешь?

Он прижал ладони к двери, запирая ее в клетку. Хотя ее глаза сузились, он не остановился, не отступил. Ему хотелось прикоснуться к ней, вдохнуть чистый аромат ее волос и кожи. Он был выше, и это она видно тоже ненавидела в нем. Он провел пальцем по ее плечу, убеждаясь, что его палец задержался на ее плече, чтобы она поняла, что это не случайно.

— Я хочу, чтобы ты обращалась ко мне по имени. — Она никогда к нему так не обращалась, и это беспокоило его гораздо больше, чем следовало бы.

— Мне больше нравится Мэйвен.

— А мне больше нравится Мак. — Его легкий тон был контрастом с войной внутри него. Его сердце билось сильными толчками.

Она подняла руку, словно собиралась отмахнуться от мухи, опустила их на талию.

— Мэйвен подходит тебе. Мак — это… так можно называть друга. Мы же не друзья.

— Может и нет, но твое сопротивление заставляет меня думать, что ты не так невосприимчива ко мне, как мне казалось. Мне бы хотелось, чтобы между нами все было по-другому, Пег.

— Не называй меня Пег и ничего не думай.

Он наклонил голову, встретившись с ней взглядом. Вокруг ее шоколадных зрачков глаз было кольцо цвета карамели. Напряженная линия в уголках глаз сказала, что она не будет слишком много терпеть ни за пенни, ни за фунт, как всегда, говорил Цинс.

— Я хотел бы остановиться, но это личное, Пег. Настолько личное, насколько возможно. Ты не представляешь, как тяжело было игнорировать тебя.

— Игнорировать меня? — спросила она, будто не делала то же самое.

Его губы изогнулись. Он хотел обвести пальцем ее не накрашенные губы.

— Да, я подумывал, что мы разберемся с тобой на улице. Или заявиться к тебе домой, когда Кит уже спал бы, и зацеловать тебя до потери сознания. Но думал, что ты, скорее всего, наставишь на меня пистолет, поэтому выбрал путь наименьшего сопротивления. — Он протянул руку и провел ладонью по ее подбородку, прежде чем она успела отдернуть голову. — До безумствующего лося. Ты снова засела у меня в голове. Я устал от попыток отгородиться от тебя. Даже в свои лучшие дни не могу выбросить тебя из мыслей.

Что-то жидкое промелькнуло в ее темных глазах, прежде чем появился и исчез проблеск страха.

— Это неуместно. Я здесь по официальному делу.

Ему хотелось в отчаянии хлопнуть ладонью по двери.

— Мне плевать на уместно или нет, и мне все равно, по какому делу ты здесь, — он дотронулся до кончиков ее коротких, как у мальчика-пажа, волос. — Господи, как же мне не хватало твоего настороженного взгляда. Я всегда удивлялся, как мне, снимая с тебя столько слоев, заставить тебя открыться мне. Мне показалось, что это невозможно, когда ты лично встала против меня на заседание городского совета. — Даже сейчас рана горела, была горячей и болезненной.

Она вцепилась обеими руками в свой полицейский ремень.

— Я делала свою работу!

Он медленно покачал головой, попадая в ритм их энергии, толчков и притяжения между ними.

— Нет, ты решила защитить себя. Ты не хотела, чтобы я остался в городе. Признайся, ты никогда не упускаешь ключевых деталей в деле, и все же совершенно забыла выяснить, почему обвинения против меня были сняты.

Она даже не вздрогнула от его взгляда.

— Я ничего не забыла.

Он все понял, и рана снова стала горячей.

— Ты хотела, чтобы я принял твое выступление на свой счет. — Он судорожно вздохнул. — Ну, ты чертовски права, я так и сделал. Ты оклеветала меня на глазах у всего города. Я уважал твои усилия остановить проект. Но в тот день ты нанесла удар ниже пояса. Это касалось меня и моей семьи.

На этот раз она ладонями уперлась ему в грудь, пытаясь оттолкнуть в сторону.

— Отойди. Мне не нравится, что ты давишь на меня, — он придвинулся еще ближе. Она ударилась спиной о дверь. Оттолкнула его, но он схватил ее за запястья, стараясь удержать, не причиняя боли. Она наступила ему ботинком на подъем ноги. Он поморщился.

— Ты боишься доверять мужчине, который тобой интересуется. Теперь я понимаю. — Он прижался к ней телом. Она дрожала под ним. Желание захлестнуло его, как поток, кровь стучала в ушах. — Но ты можешь доверять мне, Пег.

— Отойди, или я не отвечаю за то, что произойдет, — предупредила она, снова стукнув его по подъему.

Он наклонился к ней еще ближе. Раньше их разделяло всего несколько дюймов, теперь между ними не было и волоска. Они так своими изгибами тел подходили друг к другу, как конструкция из шпунта и паза. Ее дыхание стало прерывистым. Она толкнула его, но не смогла сдвинуть с места. Теперь его ничто не могло сдвинуть с места.

— Ты открылась мне, когда мы были вместе в машине. Потом ты снова отступила назад. Возможно, пришло время попробовать что-то другое.

Он продолжал смотреть ей в глаза, опустив голову.

Она должна была сделать шаг. Она должна выбрать его.

Она повернула и покачала головой. Он стоял совершенно неподвижно, его губы были в нескольких дюймах от ее шеи. Он провел носом по ее накрахмаленному воротничку, вдыхая чистый запах. Она оттолкнула его. Он не мог сказать, хочет ли она дотронуться до него или просто так реагирует на его прикосновения.

— Я хочу тебя, Пег, — выдавил он, его голос дрожал от желания, которое он не мог сдержать. — Боже, я хочу тебя так, как никогда никого не хотел.

Она повернула свое лицо к нему. Ее темные глаза теперь были почти черными. На правом виске настойчиво билась вена. Ее губы разомкнулись, слегка.

Потом она привстала на цыпочки и прижалась губами к его губам.

Он сдался. Их первый поцелуй был глубоким и сильным. После всех этих долгих месяцев тоски, отрицания и отвержения, которые он надел на себя, все прорвалось. Она открыла рот под его настойчивыми губами, прижимаясь к его телу, обхватив его за талию, пока он пожирал ее. Они брали друг у друга, скрежеща зубами, меняя угол поцелуя, требуя еще, чтобы насытить свое яростное желание.

Когда его руки обхватили ее фигуристое тело в грубой униформе, ее голова повернулась к двери, и вырвался хриплый стон. Он вжал колено между ее бедер, желая услышать еще один страстный стон этой сильной женщины, которую целовал. Она простонала, затем еще один длинным и мучительным, как только он начал наворачивать круги вокруг твердых сосков ее округлых грудей. Его губы скользнули к ее шее, посасывая нежную кожу. Ее руки обхватили его за задницу, прижимаясь бедрами к его твердости. Когда он застонал, то увидел, как легкая улыбка мелькнула на ее губах, прежде чем он снова накрыл ее губы своими.

Он схватил ее руки и прижал к двери, погружая бедра в нее, заставляя ее стонать в такт их ритму. Боже, он не думал, чтобы прижать ее к двери своего кабинета в первый раз, но был не уверен, что сможет остановиться… или захочет остановиться. Она наконец-то позволила ему увидеть ту женщину, которую так тщательно скрывала за своей ролью матери-одиночки и полицейского.

Она боролась с его руками, и он отпустил ее. Она расстегнула пуговицы на своей рубашке, оказавшись в простом белом спортивном лифчике. Он потянулся к ее груди дрожащими руками, страстно желая коснуться ее нежной кожи. Он нашел ее рот. Она снова застонала, когда его язык проник быстрыми движениями, его бедра выдавали такой же ритм, что и его язык.

В дверь постучали, но звук казался таким далеким. Он не чувствовал ничего, кроме жаркого рта Пег и мучительного стона, сорвавшегося с ее губ.

Быстрый стук в дверь соответствовал биению его сердца.

— Мак! Ты здесь? Мне нужно поговорить с тобой о Дастине.

Пегги оттолкнула его и отскочила в сторону. Он вытер рот. Поправил одежду. Обернувшись, увидел, что Пегги делает то же самое, ее лицо было таким же красным, как банка кока-колы, которую она выпила раньше. Он отодвинул ее в сторону и открыл дверь.

— Я заканчиваю разговор с помощником шерифа МакБрайд. Я найду тебя через несколько минут.

Лицо его сестры было белым как мел и напряженным, морщины вокруг рта были теперь отчетливо заметны.

— Позволь мне войти, пожалуйста. Я хочу извиниться. Сказать ей, что Дастин хороший мальчик.

Ему пришлось взять себя в руки и молиться, чтобы сестра не заметила, что он потерял самообладание и сильно возбудился.

— Я уже это сказал. Пожалуйста, Эбби, позволь мне закончить разговор одному. Я найду тебя…

Он испытал разочарование, почувствовав движение у себя за спиной. Пегги собиралась воспользоваться появлением его сестры как средством для бегства.

Она шагнула к ним.

— Мне нужно идти.

Если бы она знала, как пылает ее лицо, он готов был поспорить на весь дом, что она не протянула бы руку его сестре. Эбби посмотрела на Пегги, потом на него. Он прикрыл глаза, но разве можно было не заметить «слона в комнате»?

— Вы… помощник шерифа МакБрайд. — Она отдернула руку, когда поняла, кто она такая. — Я Эбби Мэйвен, — выдавила она. — Я не могу сказать.… как мне жаль. Думаю, Мак это уже говорил.

Уловив ее тон, он бросил на нее предупреждающий взгляд.

Пегги покраснела еще сильнее.

— Да. Увидимся в суде. Мне нужно написать отчет.

— Пегги, — позвал Мак, но она уже выскочила в коридор. — Я с нетерпением буду ждать продолжения этого разговора.

Она не замедлила шаг ни на йоту.

Эбби щелкнула пальцами, указав на его все еще заметную эрекцию.

— Что ты делаешь? Эта женщина пыталась разрушить нашу репутацию перед городским советом. Ты же не… пытаешься соблазнить ее, чтобы она была более снисходительной к Дастину?

Он ощетинился.

— Боже милостивый, нет! За кого ты меня принимаешь?

Она посмотрела куда-то поверх его плеча.

— Откровенно говоря, в данный момент я не имею ни малейшего представления ни о тебе, ни о Дастине. Найди меня, когда остынешь.

Он вошел в свой кабинет, борясь с желанием захлопнуть дверь, подошел к ведерку со льдом. Положив несколько кубиков в шелковый носовой платок, прижал его к шее. Но это никак не охладило пылающую в нем печь. Он подумал, что только арктический холод способен его остудить.

Что ж, сегодня он узнал одну вещь. Она хотела его с такой же силой, как и он ее.

Но, глядя, как ее машина помчалась по подъездной дорожке, он был не уверен, к лучшему или к худшему у них только что так все сложилось. Позволит ли она ему когда-нибудь снова прикоснуться к ней.

— Черт, — пробормотал он в тишину своего кабинета.

8

Эбби Мэйвен обозревала пышные горы сквозь до такой степени чистые окна, что казались они скрипели от чистоты. Ее брат снова превзошел самого себя. Только она понимала, как далеко он зашел и сколько построил. Меряя шагами семейные покои, которые Мак всегда держал в своих отелях, она пригладила ладонями накрахмаленное льняное платье. Будет она плохой матерью, если вставит беруши, чтобы заглушить рэп, доносящийся из соседней комнаты?

Она ненавидела рэп. Не понимала, как могут нравиться песни с такими убогими словами и темами. Но поскольку Мак тоже любил рэп, она разрешила сыну его слушать. Она не могла отгородить Дастина от мира и заставить его вести себя как мальчик из церковного хора.

Но слушать сомнительную музыку было большим шагом вперед от угона автомобиля для веселья и гонки за ним помощника шерифа. С каких это пор ее ребенок стал таким безрассудным и глупым?

Последствия. Подростки их просто иногда не понимают.

Разве она не была такой же? Она налила диетическую колу в один из бокалов Мака из венецианского стекла. Разве не поэтому в тридцать четыре она была матерью шестнадцатилетнего сына? В такие дни, как сегодня, она чувствовала себя старше, чем была на самом деле.

Рэп усилился, когда дверь открылась. У Дастина было лицо «бросающего вызов всему миру». Когда он был в таком состоянии, до него было трудно достучаться.

— Слышал, что у тебя было прекрасное утро. — Небрежно заметила она, зная, что ей нужно следить за своим языком, иначе он может вспыхнуть, как фейерверк, если она выберет неверный путь.

Он вздернул подбородок, и ямочка у него на подбородке стала похожа на кратер.

— Дядя Мак хотел засадить меня в тюрьму, мам. Ты можешь поверить в эту чушь?

Она отпустила замечание, чтобы он следил за своими выражениями, сейчас был разговор на более важную тему.

— Сомневаюсь, Дастин. — Поскольку Мак играл плохого парня, а Цинс — хорошего, она довольствовалась чем-то средним. Видит бог, чтобы вырастить ребенка, нужна целая армия дядей и друзей мужского пола, особенно, если ребенок растет без отца. — Конечно, тебя могут посадить в тюрьму. То, что ты сделал, было не просто опрометчиво, а незаконно. Ты мог пострадать сам или причинить вред кому-то еще.

— Дядя Мак уже вдолбил мне это. Послушай, мне очень жаль! Я просто хотел сесть за руль его машины. Он же мне не разрешал. — Он плюхнулся на итальянский кожаный диван. — Это несправедливо.

Она села напротив него.

— Мне кажется, Мак был прав с самого начала. Ты вел его машину совершенно без ответственно.

Он вскочил на ноги.

— Я только что получил права. Мама, все гоняют.

Эбби скрестила руки на груди и попыталась взять себя в руки. Боже, она ненавидела, когда ее ребенок обвинял всех остальных в своих собственных действиях.

— Тогда тебе следовало остановиться, когда помощник шерифа засекла тебя, и забрать у нее свой первый штраф за превышение скорости. Почему ты этого не сделал?

Он натянул бейсболку пониже на лоб, но его густые черные волосы завивались вокруг ушей, как водоросли.

— Я не хотел, чтобы дядя Мак узнал о том, что я взял его машину.

— Ты имеешь в виду Всезнающего Мак Мэйвена? Кто здесь кого обманывает, Дастин?

— Я запаниковал, понятно? — Он вскочил, его зеленые, как листья, глаза горели, показывая страх маленького мальчика, который еще не был мужчиной. — Я не хотел попасть в неприятности.

— Ну, ты в них как раз и попал, — подтвердил Мак, входя в комнату. — Твой звездный час.

Дастин направился в отведенную ему комнату.

— Отлично. Наказывай. Отправь в тюрьму.

Мак пересек гостиную.

— Выключи музыку и возвращайся сюда.

— Я не хочу с тобой разговаривать. — Мак встал перед дверью, а ее сын стоял всего в нескольких дюймах от него со сжатыми кулаками.

Эбби не удивилась бы, если бы один из них топнул ногой, опустил плечо и бросился на другого, как бык. Они оба были упертыми, и ни один из них не желал отступать.

— Дастин, иди к себе в комнату, закрой дверь и выключи музыку. Мы с твоим дядей должны решить, как тебя наказать.

— Но он уже забрал мой телефон.

Она покачала головой и поморщилась, когда боль распространилась от основания шеи. От проделок ее сына у нее началась мигрень.

— На этот раз этого недостаточно. Позволь повторить. То, что ты сделал, было намного серьезнее. Это выходит за рамки всего, что ты проделывал раньше.

Мак опустил руки с дверного косяка.

— Ты мог убить кого-нибудь… или себя. Что за глупые, идиотские мысли бродили у тебя в голове?

— Я не хочу здесь жить! Я хочу домой.

Мак провел рукой по волосам.

— Ты же знаешь правила. Мы — семья, и мы всегда остаемся вместе.

— Тогда прекратите строить эти чертовы отели! Я ненавижу переезжать каждый раз, когда тебе нужен новый Леголенд, построенный в твою честь.

— Осторожнее, малыш. Ты сегодня выбил ноль со всем этим дерьмом.

Эбби шагнула вперед и положила руку на плечо брата. Поскольку она понимала их обоих, ее голос звучал мягко.

— Мы позовем тебе, когда примем решение, Дастин.

— Неужели я даже не имею права голоса?

Она посмотрела на него, и ей захотелось прикоснуться к его щеке. Никто лучше мамы-подростка не знал, что взросление может быть сукой. Но она была его матерью.

— Боюсь, что нет. А теперь иди, — приказала она и закрыла за ним дверь.

Музыка снизилась на пару тонов с другой стороны двери. Мак отошел, открыл дверь патио и вышел на узкий балкон. Она последовала за ним, закрыла дверь, чтобы их не могли подслушать, и положила руку ему на спину, когда он опустил голову на руки.

— Боже, Эбби. Он мог себя убить.

Она на мгновение прислонилась к его спине, отдыхая. В тот момент, когда положили новорожденного Дастина ей на руки в больнице, программа «представь себе каждый ужасный сценарий» загрузилась в ее мозг. Мак, похоже, получил такую же загрузку. Они разделяли бесконечные страхи по поводу Дастина — рекордно высокая температура, рана на лбу — но никогда ничего подобного не было.

— Ты всегда рвешься к нему, а всего лишь хочешь обнять его, — заметила она.

Он вздохнул и снова выпрямился во весь рост.

— Совсем не так, как в детстве. Он слишком большой для объятий, и все серьезно. Дерьмо. Он мог убить Пегги.

Ее щеки вспыхнули, вспомнив признаки похоти Мака, не то, что сестра хотела бы видеть. Когда-либо. Ей это не нравилось, как и эта женщина, помощник шерифа, но она хотела уважать дела Мака.

— Эта женщина тебя просто съела.

— Дело не только в этом. У нее тоже есть ребенок, Эбби. Ему семь лет.

Поскольку его мускулы казались высеченными из мрамора, она погладила его по спине.

— Мы можем только благодарить Бога, что не произошло ничего ужасного.

Он схватил ее за руку.

— Проклятые гены Мэйвенов, верно? Я надеялся, что мы выбили их из него. У меня волосы от него посидели, Эбби, клянусь.

— Я могу найти крем для обуви, и покрасить тебе корни.

— Очень смешно.

— Но крем может растаять, если ты вспотеешь. Ой, ты вообще не потеешь. Я совсем забыла.

— Перестань пытаться заставить меня почувствовать себя лучше.

— А что не получится?

— Нет.

Она скрестила руки на груди.

— А теперь помоги мне, — он задумчиво потер подбородок. — У него больше поддержки и ресурсов, чем у нас было в детстве, и мы не так уж плохо справлялись до сих пор.

Ее губы отказывались улыбаться. Она вспомнила отца Дастина. Неужели она действительно не боится, что в Дастине его тоже присутствуют гены?

— Он любит скорость, как и ты, но все равно хороший парень. Мы должны продолжать верить в него.

«В отличие от их собственного отца», — подумала она, но промолчала. Их старик в детстве называл Мака кем угодно, от глупого до никчемного. Мак доказал, что отец ошибался. Она надеялась, что Дастин захочет доказать их правоту. Бог свидетель, Мак не был совершенен, но кто был в наше время?

— Пегги сказала, что поговорит с городским прокурором, так как Дастин раскаивается, и это его первое нарушение закона. Скорее всего, его отправят на общественные работы. Но я хочу загладить свою вину перед помощником шерифа.

Эбби сделала вид, что изучает пейзаж. Значит, ему действительно не повезло с помощником шерифа, которая пыталась помешать ему построить отель. Не его обычный беспроигрышный, незамысловатый вариант. Ей придется узнать о ней по подробнее еще раз.

— Что ты имеешь в виду?

— А что нужно матери-одиночке?

Она задумчиво подперла рукой подбородок.

— Чтобы кто-то подстриг газон. Сейчас лето. У них есть двор?

Он кивнул, обдумывая ее слова.

— Да, очень большой для ребенка. Отличная идея. Я так и знал, что ты правильно все посоветуешь.

— Я женщина. Мы знаем, что нам не нравится делать. Конечно, мы могли бы попросить Дастина вынести у нее мусор. — Она легонько подтолкнула его локтем, чтобы рассеять их напряжение.

Он притянул ее ближе.

— Самый вонючий мусор. Например, куриные потроха или рыбьи головы… с личинками.

Раздался смешок, но вместе с ним появился и пузырь страха, такой сильный, что она прикусила губу.

— О, Мак, — его руки притянули ее ближе. Они обнялись, когда горный солнечный свет пролился на них дождем, деревья шептали секреты, ветер проносился через долину.

— С ним все будет в порядке, Эбби. Я обещаю.

— Знаю.

Он говорил ей то же самое, когда врачи разрешили ему посетить ее больничную палату более шестнадцати лет назад. Дастин родился на четыре месяца раньше срока. Врачи до смерти напугали ее разговорами о повреждениях мозга и легких, инвалидности. Она сама потеряла много крови и еле дышала, но что-то внутри нее щелкнуло. Учитывая то, как он был зачат, она совсем не хотела этого ребенка. Все изменилось в тот момент, когда она узнала, что ему придется сражаться за свою жизнь, чтобы выжить.

В тот день Мак взял ее за руку и пообещал. Все, что им нужно, чтобы Дастину и ей было хорошо, он сделает. Он сдержал свое слово. Хотя в то время у них не было медицинской страховки, Мак выиграл, играя в покер. Это было началом его грандиозной карьеры. И хотя их дома были похожи на музыкальные стулья, они все время были вместе.

— Пойдем, скажем ему, — сказала она. — И давай спишем все это на опыт обучения.

Мак открыл перед ней дверь.

— Будем надеяться, что он быстро учится. В противном случае я попрошу Пегги посадить его задницу в тюрьму на ночь, чтобы напугать до чертиков.

Странное выражение промелькнуло на его лице, а затем он встретился с ней взглядом.

— Такое тоже возможно.

Он снова потянулся к ее руке.

— Постой. Мне нужно тебе кое-что сказать.

Его тон застал ее врасплох так же, как и его прикосновение.

— В чем дело?

— Мне звонил Ретт. Он приедет на турнир.

Она изо всех сил старалась, чтобы на ее лице не отразился… шок, возбуждение и страх? Трудно было сказать, сколько эмоций бурлило в ней.

— Потому что приедет Рай…

— Возможно. Ты же знаешь Ретта. Он спонтанен. Он — запоздалое пополнение команды, но он любитель толпы. Он знал, что мы найдем для него место.

— Конечно. — Ретт Батлер Блейлок не отличался методичностью, за исключением тех случаев, когда дело касалось покера. Его свободный дух и классическая привлекательность вскружили ей голову. Какое-то время они просто обращались, но начиная с сонного июньского утра после утренней пробежки, когда он столкнулся с ней, пропалывающей сорняки в своем саду, все изменилось. Его потная грудь без рубашки взорвала микросхемы в ее мозгу. Должно быть, он увидел вожделение в ее глазах, потому что шагнул вперед, отбросил ее совок, который она держала в руке, и поцеловал глубоко, сильно, пока она не упала на траву, накрыв ее своим телом. Они добрались до гостевого домика и занялись самым диким и интимным сексом, какой только можно себе представить.

Потом он обнимал ее и заставлял смеяться, даже когда до нее дошло, что она натворила. Он был лучшим другом Мака. Она знала его уже больше десяти лет. И он был не в ее вкусе.

Но она не могла держаться от него подальше… или от секса с ним. Непринужденность, с которой они общались в спальне и за ее пределами, потрясла их обоих. В течение шести месяцев они тайно встречались, когда он приезжал к Мэйвенам в Аризону или, когда они с Маком играли в покер. Она не хотела, чтобы кто-то знал, особенно Мак или Дастин. Они будут разочарованы, когда ее отношения с ним ничем не закончатся. К тому же яркая внешность Ретта и его дикий образ жизни ее сильно смущали.

Влюбленность не входила в его планы, но это случилось. Когда однажды она увидела, как он направляется прямо к ней после турнира, промокший до костей шампанским после своей победы, окруженный одетыми в блестки покерными красотками и выкрикивающими грязные шутки хриплыми фанатами, она поняла, что пришло время с этим заканчивать. Он в тот момент забыл об их тайном соглашении, опьяненный «Дом Периньоном», стремлением выиграть еще один крупный банк.

Он не годился ни в мужья, ни в отцы, как долго девушка может прожить с таким мужчиной, не разбив себе сердце? Когда она сказала ему об этом на следующий день, его ответ был холодным. Она удивилась, когда он уехал из страны, чтобы принять участие в нескольких международных турнирах по покеру… и еще больше удивилась, что так сильно скучала по нему.

— Я буду рада его видеть, — солгала она, снова сосредоточившись на брате.

— Хорошо. — Мак схватил ее за плечо. — Ты в порядке?

Его проницательность угрожала ее тайне. Ей нужно уйти.

— А почему я должна быть не в порядке? — Поскольку он не опускал руку, она остановилась.

— Неужели ты думала, что я не знал о вас двоих?

Этого не должно было случиться. Она не хотела, чтобы он беспокоился о ней, о том, что уже давно закончилось.

Обсуждение ее личных отношений заставило ее щеки вспыхнуть, но она попыталась скрыть свое смущение.

— Это было несерьезно. Ты же знаешь Ретта.

Он смотрел на нее своим напряженным взглядом, которому она так завидовала, она даже не могла так посмотреть на себя в зеркало.

— Да, но я знаю тебя. Ты бы в этом не участвовала, если бы думала, что это не серьезно.

— Я не хочу говорить об этом, Мак, — он отпустил ее.

— Хорошо, но он приедет. И он очень много значит для меня.

— Я не испорчу с ним встречу.

— Я не беспокоюсь, что ты можешь что-то испортить. Просто не хочу, чтобы вы ссорились.

Она улыбнулась, чтобы успокоить его.

— Уверена, что он и я забыли уже об этом. — Конечно, забыл ли он о ней.

Он сунул палец в карман и вытащил свою счастливую фишку. У него была одна фишка на удачу — тысячедолларовая, канареечно-желтого цвета с его первой победы в Мировой серии покера. Он подбросил ее вверх.

— Орел, ты лжешь. Решка, ты говоришь правду.

Она потянулась, желая поймать фишку в воздухе, но Мак оказался слишком быстр, как всегда.

— Орел, Эбби. Лучше поработай над своим бесстрастным выражением лица. Ретт видит тебя насквозь.

— О, заткнись, — нехарактерно вспылила она. — Мне и так хватает забот с Дастином, который становится преступником, а ты охаешь из-за какой-то женщины — помощника шерифа, которая бросила нас прилюдно на растерзание волкам.

Он усмехнулся.

— Теперь в тебе говорит кровь Мэйвенов. Тебе это так идет, когда ты начинаешь вспоминать свои корни.

Она всплеснула руками. Они могли бы поговорить с Дастином после, как она сожжет свой гнев в спортзале. Надеясь, что это также поможет ей перестать думать, почему Ретт Батлер Блейлок решил приехать, вспоминал ли он о ней все это время и хочет ли так же как раньше ее.

9

Когда у Пегги закончилась дневная смена, она могла бы стать первым испытуемым человеком НАСА, отправившимся в космос без шаттла. Видит Бог, у нее было достаточно огня в двигателях. Плитка темного шоколада, лежавшая на столе, ничуть не утолила ее аппетит. И почему это ее так удивляло? Когда женщина хочет секса, она хочет секса. Очень жаль, что шоколад не срабатывал в качестве замены, когда девушка находилась в овердрайве.

— Будь проклята черная душа Мэйвена, — пробормотала она, накрывая на стол.

— Мам, а когда они приедут? — Заскулил Кит, возвращаясь на кухню по меньшей мере в десятый раз от входной двери. Разве семилетние дети никогда не устают?

— Когда доберутся сюда, — ответила она, не увлекаясь воображением.

Из всех вечеров, конечно, сегодня был ежемесячный ужин с ее новой семьей. Придут меньше, чем обычно, потому что Артур позвонил в последнюю минуту, сказав, что ему нужно закончить статью в газете, и он не принесет хлеб, родители Мередит и Джилл должны были вернуться в город позднее после поездки по магазинам по Денверу. Она попросила Брайана принести хлеб, так как не было лучше хлеба, чем его свежих багетов. Она молила Бога, чтобы он не вздрогнул, когда попробует цыпленка, которого она приготовила. Потому что вылила на него итальянскую заправку и сунула в духовку. Готовить ужин для шеф-повара ее пугало, а запугать ее было нелегко. Таннер и Мередит принесли овощные салаты, а Джилл и Брайан собирались принести десерт в дополнение к хлебу. Господи, пожалуйста, пусть это будет шоколад.

Стук в дверь заставил Кита взвизгнуть и побежать открывать, напомнив ей о сегодняшней гонке. Она расправила плечи и попыталась улыбнуться. Она никому не показывала, что с ней сегодня случилось. То, что случилось с Мэйвеном, останется в его кабинете. Она отказалась даже думать в предательских мыслях о его губах и руках, скользящих по ее телу. Ее тело все еще плакало, что их прервали.… как, черт возьми, еще это можно назвать? Безумием? Гормональной атакой? Нет, это звучало слишком похоже на ПМС.

Разумная Пегги вздохнула с облегчением, когда их прервала его сестра. Изголодавшаяся по сексу женщина внутри нее хотела завыть на Луну или сделать что-то еще более безумное, например, завалиться в детский бассейн Кита, чтобы остыть.

В коридоре послышались голоса, поэтому она направилась туда, чтобы поприветствовать своих гостей.

— Привет, — воскликнула она, когда ее обняли и расцеловали, как новорожденную, возвращающуюся домой из больницы. Она все еще чувствовала себя странно от этих поцелуев и объятий, поскольку выросла в семье, где так открыто не проявляли своих чувств.

— Брайан испек двойной шоколадный торт с тройным шоколадным мороженым с орехами макадами специально для меня, — объявила Джилл.

— Это постоянно. — Брайан закатил глаза. — Шоколад, шоколад, шоколад. В любой форме, в любое время, любым способом.

— Перестань жаловаться, — сказала Джилл со смехом. Они договорились, что не будут ругаться перед Китом.

— Ты читаешь мои мысли. И я вижу, что у тебя есть полка для еды, — сухо заметила Пегги. Джилл держала торт на своем животе, положив сверху багет. — По-моему, ты стала больше, чем была в прошлые выходные.

— Близнецы! — воскликнула она, беря Мередит за руку. — Близнецы! Это все равно что иметь здесь два маленьких деревца. Саженцы вырастают в дубы. Вот увидишь, сестренка. У нас в семье рождаются близнецы.

— Дубы? Джилли, я думал, у тебя будут девочки. — Кит уставился на ее живот, словно там могли находиться инопланетяне.

— У нее будут девочки. Она просто использует сравнение. — Таннер дал ему пять. — Твой учитель рассказывал тебе об этом на уроке английского, помнишь?

Мередит резко высвободила руку.

— Твоя тактика запугивания меня не сработает. У меня не будет близнецов, когда мы наконец решим родить ребенка. Правда, милый?

Таннер подхватил Кита и подбросил в воздух, заставив того завизжать, как баньши.

— Именно. Все дело в силе ума.

Джилл передала торт и багет Пегги, фыркнув.

— Не всегда все идет так, как мы планируем, но все равно получается идеально. — Она вразвалку подошла к Брайану и чмокнула его в губы. — Правда, малыш?

Ухмылка Брайана могла бы украсить свадебный журнал с изображением молодожена, накаченного любовным наркотиком. «А мой бывший когда-нибудь так смотрел на меня?» — подумала Пегги и тут же ответила себе. — «Нет». Даже Таннер выхаживал с таким выражением лица после свадьбы с Мередит. Ее напряженный, серьезный брат удивлял ее все больше.

— Давайте поедим, — объявила Джилл.

— Еще одна главная тема последних месяцев, — вставил Брайан.

— Я ем за троих, — напомнила она ему.

— Ужин, — объявила Пегги, хотя все это знали.

Они принялись за еду, передавая тарелки друг другу. Ребята съели по паре порций каждого. За едой улыбки Пегги становились все шире. Ей почти удалось блокировать образы Мэйвена. Потом перешли к десерту, и как только темный шоколадный торт коснулся ее рта, она вспомнила его язык, тающий как шоколад. Отчего покраснела. Боже, она просто сходит с ума.

Джилл схватила салфетку и стала махать на Пегги.

— У тебя такая же проблема, как и у меня. Словно дети забирают весь холод и оставляют мне только жар. Давай я помогу. — Она потянулась к своему стакану за кубиком льда и наклонилась, чтобы положить его за воротник Пегги.

— Не смей! Я не посмотрю, что ты беременная, — предупредила ее Пегги, громко смеясь и пытаясь увернуться от рук подруги.

Используя свой вес, Джилл подтянула Пегги к креслу. Она схватила ее воротник и сунула туда кубик льда. Арктический холод ощущался как нирвана на разгоряченной коже Пегги, но она запротестовала, чтобы соблюсти приличия.

Лицо Джилл на мгновение исказилось, Пегги подумала, что малыши стали пинаться.

— Боже, Пег, тебя укусил какой-то гигантский комар. — Она снова отодвинула воротник Пегги. Потом губы Джилл сложились в «Оооо». — Это ик… — ее лицо застыло. Она застенчиво улыбнулась, как только подошел Кит.

— Дай посмотреть! — взмолился ее сын. — У нас на заднем дворе огромные жуки. Мама говорит, что из-за гор они стали мутантами.

— Это… икота, — с ужасом вставила Джилл. — У меня икота.

Брайан подтолкнул ее локтем.

— Конечно. Отлично, Рыжая. Эй, Кит, давай побросаем мяч на заднем дворе. Оставь женщин в покое. Таннер?

Пегги не знала, что было хуже. Шок от того, что у нее на шее красовался засос (Господи, неужели ей снова пятнадцать?) или хуже то, что об этом узнали ее подруги. Или то, что она врала своему сыну про жуков. Но одно она знала наверняка — Мэйвен теперь покойник.

Она тут же подтянула ворот повыше, Брайан вывел Кита за дверь, отвлекая его внимание от нее, слава Богу.

Нахмурившись, Таннер медленно поднялся из-за стола. Отлично, синдром большого брата, она поняла никогда не исчезнет.

— Позаботься об ее… икоте, Джилл, — сказал он, следуя за Брайаном и Китом на задний двор.

Пегги вскочила из-за стола, как только за ним закрылась дверь, бросилась в ванную. Зеркала никогда не лгут. Большая красная отметина красовалась у нее на шее.

Укус комара, мать твою. Мэйвен поставил ей засос? Она не могла точно вспомнить когда. Где-то между безумием и настоящим сумасшествием. О чем, черт возьми, он думал? О чем, черт возьми, думала она? Неужели она тоже оставила на нем засос? Она надеялась, что у него был «комариный» укус размером с Гренландию или другую такую же огромную страну.

Она перевела взгляд с засоса на сестер Хейл, стоящих в дверях, скрестив руки на груди, как близнецы.

Мередит приподняла бровь.

— Рассказывай все.

— В городе есть только один человек, достаточно большой и сильный, способный поставить засос Пегги и при этом не умереть, — вслух произнесла Джилл ужасным голосом Джона Уэйна, — я сегодня не слышала в новостях, чтобы она кого-то пристрелила.

— О, заткнись, — поскольку Джилл не контролировала свой поток, что еще хуже, она работала на Мэйвена, Пегги должна была что-то придумать, причем быстро. Она отвернулась от зеркала и прислонилась к туалетному столику. — Это не то, что ты думаешь.

— Эй, подружка, не вешай мне лапшу на уши, — пропела Джилл. — Вы с Маком наконец-то набросились друг на друга. Речь шла о времени.

— Серьезно, Джилл, заткнись. — Пегги опустила голову, подавленная жаром, вспыхнувшим на ее щеках. Она никогда не краснела.

— Послушай, не расстраивайся. Вы были двое словно в скороварке. Все понимали, что крышку в конце концов снесет.

— Скороварке? Кто я такая по-твоему? Тушеное мясо?

Джилл хихикнула.

— И что значит «все понимали»?

Мередит пожала плечами.

— Вы двое просто воспламеняетесь рядом друг с другом, перед вами нужно ставить предупреждающую табличку.

— Но мы не разговариваем…

— Вот именно! — Джилл положила руки на выпирающий живот. — Вы двое игнорировали друг друга в течение нескольких месяцев. Когда-нибудь это должно было прекратиться. Вся эта история с лосем изменила статус-кво. Вы вместе боролись за жизнь

— Это был лось, Джилл, а не серийный убийца.

— Да, ради бога. Между вами слишком большое притяжение, оно взорвалось. Ты как Везувий!

— Это безумие, — пробормотала Пегги, пытаясь проскользнуть мимо них.

В молчаливом согласии сестры преградили ей путь.

— Ты его сильно разозлила, и он перестал разговаривать, — сказала Джилл. — Ты боишься тех чувств, которые он в тебе вызывает, поэтому и игнорируешь его. Тебе не кажется, что пора попробовать что-то другое?

— Мне кажется, они уже попробовали, — задумчиво произнесла Мередит. — Похоже, он здорово возбудился, если решил тебя пометить. А ты… — она взмахнула руками.

— …тоже поставила ему засос? — Весело спросила Пегги.

— Предполагается, что этот знак «трахни цыпочку» парни оставляют постоянно.

Джилл взорвалась смехом.

— О, все просто, — она сжала кулак и довольно непристойно стукнула им по воздуху.

— Я не могу поверить, что мы стоим в моей ванной, и обсуждаем засосы, которые оставляют парни. Я чувствую себя, словно нахожусь в офисе шерифа.

Джилл и Мередит рассмеялись. Пегги ничего не могла с собой поделать, как присоединилась к ним.

— Так как же все было на самом деле? — Спросила Мередит, когда смех затих.

— Сумасшедше, — честно ответила она. — И это никогда больше не повторится.

— Ставлю сто баксов, что повторится, — ответила Джилл.

Пегги скрестила руки на груди.

— Вот что бывает, когда начинаешь работать в казино. Ты делаешь ставки на каждый чертовый вопрос… Эта тема закрыта. Я хочу присоединиться к ребятам.

— Таннер повел себя странно. Я заметила это по его лицу, — прокомментировала Джилл, когда они все вышли из ванной.

— Не удивительно, ведь он ее старший брат. — Мередит открыла дверь патио.

Конечно же, Таннер бросила на нее взгляд, как только они вышли на задний двор. От его взгляда она снова почувствовала себя подростком, вернувшимся позже, чем положено. Черт возьми, он всегда ее ждал, когда она ходила на свидания. После того как их отец ушел, Таннер был для нее больше, чем старший брат. Он вырастил ее и Дэвида. Жаль, что он сам был еще в чем-то ребенком. Что-то вроде Мака и его сестры, от одной этой мысли ей захотелось зарычать. «Прекрати вторгаться в мои мысли!» — мысленно прокричала она сама себе.

— Эй, Джилл! — позвал ее сын. — Иди поиграй с нами. Брайан научил меня делать тамбболл.

— Это наклболл, Кит, — поправил его Таннер.

— Извини, я не могу, — объявила Джилл, опускаясь на стул. — Я залетела от кое-кого, — она погрозила пальцем Брайану.

Кит бросился к ним.

— Ты что, Джилли, имеешь в виду шутку про тук-тук?

— Черт возьми, нет, ненавижу ее. Никогда не рассказывай таких шуток, Кит. Это все равно что попасть в отдел пыток юмора. Мне с Брайаном придется тебя от нее избавить.

— Нет, если ты меня не поймаешь, — бросил он.

— Верный шаг. В прямом смысле. Я похожа на утку, ненавижу эту часть беременности. Как будто инопланетяне захватили мое тело. Я скучаю по своим быстрым ногам.

— Ну, по крайней мере, ты не можешь жаловаться, что они стали больше, — задумчиво произнесла Мередит.

— А когда я жаловалась?

— В седьмом классе, когда у тебя стал одиннадцатый размер. Брай может подтвердить.

— Было такое, детка. — Он тут же отскочил, как будто боялся, что Джилл что-нибудь в него бросит.

Она помахала ему кулаком.

— Я разберусь с тобой позже.

— Не могу дождаться.

— Я перевернусь и раздавлю твое стройное тело.

— Отлично, Рыжая. — Он взбежал на палубу и поцеловал ее прямо в губы.

— Ты не оставил засоса, — она многозначительно посмотрела на Пегги. — Разве это не мило? Беременная цыпочка с огромным засосом.

Пегги подумала, что ее щеки могли бы стать рекламой красного омара.

— Ладно, хватит. Серьезно. Я убью тебя.

— Не трогай мою невесту. Хватит болтать, Джилл. Поиграй с нами, Пегги.

Она спустилась во двор, ловя мяч, который Брайан бросил ей. Она выполнила все движение и со свистом швырнула мяч ему в рукавицу.

— Ты поддала мне жару. — Он потер ладонь.

Без шуток. В ней было больше жара, чем у них было бейсбольных мячей.

10

Услышав стук во входную дверь, Пегги нахмурилась. Может, Таннер решил забрать Кита пораньше на бейсбольный матч? Еще не было и шести часов. Кит не успел поесть.

— Кит, — позвала Пегги, обмакивая кусочки курицы в муку. — Ты откроешь?

Поглощенный своей любимой телепередачей, он сразу даже не откликнулся на ее просьбу. Пегги называла эту программу «Мультяшной задержкой» — что-то о воображаемых мирах, цвете и музыке меняло синапсы в мозгу ее ребенка, который обычно двигался со скоростью света, его мозг обрабатывал информацию намного быстрее, чем ее. Но не когда он был поглощен, в такие моменты она называла его «Пленником Телевизора».

Он повернулся к ней с остекленевшими, немигающими глазами.

— Конечно, мам. — Его кроссовки заскрипели по линолеуму.

— Сейчас подойду, — крикнула Пегги, ускоряя движение «макнули и положили». Сковорода шипела маслом, пока она раскладывала на ней куриные полоски. Ничто так не соответствовало лету, как жареная курица. Она навострила уши, слушая, кто пришел, намыливая руки.

— Привет, мистер Мэйвен, — пропищал Кит. — Мама! Это мистер Мэйвен и с ним еще двое. Заходите.

Обычно его хорошие манеры и радушие доставляли ей удовольствие. Но имя, произнесенное сыном, заставило ее нахмуриться. Она прикоснулась влажной рукой к своему засосу, тщательно скрытому рубашкой с высоким воротом. Черт побери, метка этого мужчины заставила ее прикрыться, как монахиня, в такую жару. Ее собственный внутренний огонь поднялся на этот раз не от похоти, а от чистой, разъяренной ярости.

Она вышла в коридор, готовая отправить Кита продолжить смотреть мультфильмы, чтобы надрать Мэйвену задницу, что он рискнул появиться в ее доме. При виде его спутников она остановилась как вкопанная. Его бровь поднялась, словно он почувствовал, что она рвется в бой.

— Пегги, я как раз представлял Кита своей сестре и племяннику. Вы уже встречались с ними… к сожалению, при менее благоприятных обстоятельствах.

Троица выглядела как кучка людей — пантер, все с одинаковыми черными как смоль волосами и зелеными глазами.

— Еще раз привет, — произнесла Эбби, словно сейчас встретилась с Пегги после церковной мессы. — Дастин, ты же помнишь помощника шерифа МакБрайд.

Сгорбленные плечи говорили, что он предпочел бы быть где угодно, только не в ее доме, но он встретился с ней взглядом, не дрогнув.

— Помощник шерифа МакБрайд, я хочу извиниться за то, что произошло на днях.

Поскольку ни один шестнадцатилетний подросток так не говорил, она поняла, что с ним провели соответствующую беседу.

— Мы пришли, чтобы загладить вину, что поставили тебя… — Мэйвен улыбнулся Киту, — в трудное положение.

Эбби схватила сына за руку.

— Дастин, пожалуйста, скажи помощнику шерифа МакБрайд, как бы ты хотел извиниться.

Он ткнул носком красной кроссовки ее ковер.

— Я бы хотел подстригать ваш двор летом и выполнить любую другую работу, которая может понадобиться.

— Потрясающе! — Завопил Кит. — Мама ненавидит косить траву. Я сказал ей, сам ее скошу, но она сказала, что сначала мне нужно есть больше шпината. Я сказал, что Попай[5] выглядел совсем некрутым.

Пока Кит занимал их внимание, Пегги успела обдумать ситуацию. Мэйвен мрачно наблюдал за ней, не отводя взгляда. Внезапно у нее зачесалась спина. Она проигнорировала это.

— В этом нет необходимости. — Она засунула руки в карманы шорт, внезапно не зная, что с ними делать. — Я уже поговорила с… нужными людьми. — Она никогда не обсуждала работу при Ките.

— Спасибо. — Эбби шагнула вперед. — Но мы хотим кое-что для вас сделать. Я тоже мать-одиночка, и знаю, как много значит, когда работы по дому становиться меньше. К тому же Мак прав. Дастин поставил вас в трудное положение. Он должен загладить свою вину.

Она бросила взгляд на Кита, который перестал улыбаться. А молча внимательно разглядывал взрослых, явно пытаясь понять о чем они говорят. Его маленькие ушки ловили все, ум складывал, а потом он делал выводы, которых ему делать не следовало.

— Кит, почему бы тебе не досмотреть свою передачу?

— Мне и здесь хорошо, — ответил он.

— Кит.

Его лицо вытянулось.

— Хорошо, мам. — Он медленно направился обратно на кухню, в коридоре воцарилась тишина.

— Дастин, может тебе тоже, стоит подождать снаружи, — сказала Пегги.

Эбби натянуто улыбнулась сыну. Он опустил голову и направился на выход.

Пегги скрестила руки на груди.

— Я не хотела говорить при нем, но не уверена, что хочу, чтобы мой сын проводил время с ребенком, который крадет машины и гоняет на них по трассе.

Эбби вся напряглась, будто ее ударили кнутом. На мгновение Пегги пожалела не о том, что сказала правду, а о том, что обидела другую мать.

Мэйвен положил руку на плечо сестры и сжал. Одним этим прикосновением Пегги поняла, насколько они были близки — команда — все, что касается Дастина, выворачивает им кишки. Ее спина сильно зачесалась. Черт возьми, она не хотела видеть эту сторону Мэйвена.

— Это первый раз, когда он совершил что-то подобное. Чтобы убедиться, что этого никогда не повторится, мы хотим, чтобы он уяснил, что за такое поведение имеются и последствия — личного характера и юридические. — МАК провел рукой по волосам. — Либо Эбби, либо я будем с ним, когда он придет косить газон. Если ты хочешь, чтобы он не общался с Китом, мы не будем возражать.

Эбби заломила руки.

— Дастин хороший парень. Я знаю, что вы не слишком высокого мнения о нас, но… … пожалуйста, позвольте ему загладить свою вину. Этот город теперь наш дом. Мы хотим иметь… добро соседские отношения со всеми.

Пегги уловила резкость в ее голосе. Она подозревала, что Эбби знает, что Пегги выступала против на заседании городского совета. И все же она пыталась поступить правильно. Пегги это восхитило.

— А он умеет косить?

Мак фыркнул.

— Конечно. У него нет докторской степени в этой области. Ты бы хотела, чтобы он прошел повышение квалификации?

Его резкий тон вызвал у нее желание зарычать, но при его сестре она не хотела устраивать перепалку.

Она скрестила руки на груди, чтобы перестать теребить низ футболки. Было странно находиться рядом с Мэйвеном без униформы.

— Может тебе, покажется это смешным, но лично мне было чертовски трудно запустить косилку, когда я впервые решила покосить. Я хотела ее переехать своей машиной.

И его великолепные губы, которые так идеально подходили к ее губам (и ставили метку) изогнулись.

— Я заглушил мотор, когда в детстве переехал целый выводок жаб, заполонивших наш двор. — Он похлопал сестру по плечу. — Если мне не изменяет память, ты все это время кричала из окна, что убьешь меня.

Эбби вздрогнула.

— Это было отвратительно. Сначала я видела, как целая масса жаб прыгает вперед единым целым, а потом повсюду стали лететь их кусочки. Фу.

Она не хотела дружить с Мэйвенами.

— Здесь не так уж много жаб. Поэтому это нам не грозит. Косилка в сарае на заднем дворе. Я могу в любой момент остановить ее, если он сделает что-то не так.

— Согласен, — ответил Мэйвен.

— Он ничего такого не сделает, — заявила Эбби.

Пегги расправила плечи.

— Эбби, ты не хочешь нашим решением поделиться с Дастиным? Я хотела бы поговорить с твоим братом минуту.

Его адская бровь снова взметнулась вверх. Ей захотелось ее сбрить.

— Спасибо, помощник шерифа.

Когда Эбби протянула руку, Пегги пожала ее, одна мать-одиночка другой.

— Называй меня просто Пегги.

Напряженная женщина немного расслабилась.

— Спасибо, — сказала она, прежде чем бесшумно выскользнуть за дверь.

Пегги повернулась к Мэйвену.

— Нам нужно кое-что прояснить.

Он скрестил руки на груди, стоя перед ней с легкомысленной улыбкой, как по ней. Если бы ей пришлось переехать его газонокосилкой, чтобы он понял свою вину, то она бы это сделала. У них никогда не будет того, что произошло в его кабинете.

11

Мак совсем не удивился бы, если бы Пегги вдруг вытащила откуда-то спрятанное, но заряженное оружие. Она с самого начала относилась к нему враждебно, так что ее поведение для него было не новость. В первый раз, когда они встретились, она была не в духе, и хотя в тот день она не выглядела особенно красивой, он все равно почувствовал, как что-то внутри него дрогнуло.

Этот решительный подбородок, высокие скулы и решительная позиция «пленных не брать» заинтриговали его. Когда краска вернулась к ее лицу, все сошлось воедино — темные волосы пажа, карие глаза, почти прозрачная кожа, и он был потрясен не только какой-то загадкой в ней. Чистая похоть охватила его, пока он почувствовал, что задыхается. Его отсутствие контроля и ее откровенная враждебность поставили перед ним трудную задачу — он не мог ее долго игнорировать.

Как и в картах, у жизни имелся свой способ выдавать сюрпризы.

Он еще не был готов сдаться.

Он пытался блефовать после того, как она публично пыталась его растоптать, игнорировал ее, показывая своим видом, что ему просто наплевать. Потом лось свел их вместе. И после безумной встречи в его офисе, новая стратегия, казалось, была его лучшим выбором.

Так что он был в игре.

— Я не могу перестать думать о том, что между нами произошло.

Она вздрогнула от его откровенности, затем сжала губы, словно готовясь к нападению. Ему хотелось прижать ее к себе и поцеловать.

— Ты меня укусил, поставил засос, — прошипела она.

Он моргнул, затем почесал щеку. Из всего, что он предполагал она ему скажет, этого он никак не ожидал.

— Я укусил?! Дайте-ка подумать.

Она подняла воротник повыше, когда он потянулся к ней.

— Нет. Слушай, у меня ребенок. Черт возьми, мне приходится каждый день выходить из дома. Мои подруги увидели. Мои коллеги-офицеры тоже могли бы увидеть. Черт возьми, весь город. — Она прищурилась. — Джилл это показалось забавным.

Он поджал губы, стараясь не рассмеяться. Если Джилл узнала, он мог ожидать от нее какого-нибудь содержательного комментария насчет прививки от бешенства.

— Ты уверена, что это засос? Я всего лишь слегка… Твоя кожа как шелк. — Он подошел достаточно близко, чтобы почувствовать тепло ее тела, почувствовать цветочный аромат ее шампуня. — Когда ты давно чего-то хочешь, можно немного сойти с ума.

Она схватилась за горло, как будто не могла сглотнуть. Он понимал это чувство. Во рту у него пересохло, тело напряглось, руки зудели от желания схватить ее и почувствовать ее тело.

— Этого больше не повториться, — сказала она ему.

Он наклонил голову ближе, так близко, что золотое кольцо вокруг ее радужки расширилось. — Я не согласен. Это должно повториться. Между нами ничего не исчезнет, Пегги. Мы уже пробовали, — она оттолкнула его, прижав ладонь к груди.

— Значит нужно более усерднее стараться.

Его сердце, казалось, переместилось туда, где она касалась его рукой, стуча тяжелыми, настойчивыми ударами. Его рука накрыла ее ладонь.

— Я не буду больше стараться. Я хочу всю тебя изучить.

Она попыталась высвободить руку, но он удерживал ее на своей груди.

— Ну, а я — нет. Отпусти.

Он ласкал ее запястье тонкими штрихами.

— Нет, пока ты не признаешься, что между нами что-то есть.

Она повернулась к нему и одним быстрым движением прижала локоть к его шее.

— Я серьезно говорю, отпусти.

Она была не готова. Ему захотелось вздохнуть. Черт, его тело готово было заплакать. Отступив назад, он поднял руки, словно белый флаг капитуляции.

— Сейчас я тебя отпущу, но мы еще не закончили. — Он пересек коридор. — Попрощаюсь с Китом и мы уберемся отсюда.

— Прекрасно. А я попрощаюсь с твоей сестрой и племянником, — выпалила она.

Дойдя до следующей комнаты, Мак остановился. Кит стоял у стены, явно подслушивая.

— Ты все слышал? — спросил он прямо, даже не утруждая завуалировать свой вопрос. Дастин был чемпионом по подслушиванию, прячась в шкафах в кабинете Мака или в комнате своей матери, когда хотел что-то узнать, например, кто его отец. Слава богу, он все еще не знал.

Он опустил голову.

— Угу. Почему ты укусил мою маму?

С Дастином он разговаривал уже о сексе, эрекции и прочих вещах, поэтому и тут не стал изворачиваться. Ему потребовалось время, чтобы придумать что-нибудь правдивое, но не слишком откровенное.

Он чертовски надеялся, что Кит не будет задавать Пегги этот же вопрос. Не думал, что она его застрелит после его разговора с Китом, но могла серьезно ранить это уж точно. Забавно, не правда ли?

Он присел на корточки перед Китом, чтобы оказаться на одном уровне с ним.

— Кит, мне нравится твоя мама. Она ведь тебе тоже нравится, да?

Кивок мальчишки был более чем выразительным.

— Когда ты показываешь ей, как сильно ты ее любишь, например, целуешь и обнимаешь, бывает же такое, что ты иногда случайно слишком сильно ее сжимаешь?

— Умммм.

— Именно это и произошло с твоей мамой и со мной. Я был так счастлив ее увидеть.

Глаза Кита сузились, явно пытаясь решить взрослую шараду, так всегда делала его мама.

— Ты слишком разволновался, да? Иногда такое случается и со мной. Мама велит мне тогда успокоиться.

Да, он действительно был слишком возбужден.

— Именно так.

— Она очень рассердилась. — Он глянул поверх плеча Мака, как будто боялся, что появится Пегги. — Ты должен сказать ей, что сожалеешь. — Тихо заговорщицки произнес Кит.

— Я так и сделаю. Спасибо, что напомнил мне. — Мак задумался, был ли он когда-нибудь таким милым ребенком. — Значит, ничего страшного, если мне нравится твоя мама?

— Она тебе нравится, как девчонка, да?

Его мрачное выражение скрутило желудок Мака. Парень знал, как все устроено, несмотря на то, что не знал еще пока всех деталей.

— Да, она мне нравится как девчонка. — Ему показалось в данный момент, что он снова оказался в средней школе, желая улизнуть с урока, чтобы попрактиковаться во французском поцелуе с Хизер Барлетт.

— Мама на самом деле ни с кем не целуется, кроме членов семьи и их только в щеку.

Его нервы подскочили. Парень был слишком проницателен для своего возраста. Должно быть, это гены МакБрайда.

— Я не член семьи, — просто ответил он, но твердо придерживаясь правды.

Кроссовки Кита заскрипели по линолеуму, когда он двинулся вперед.

— Будь ласковым с моей мамой. Мой отец не был. Дядя Таннер говорит, что мы должны сделать ее счастливой. — Его голос перешел на тихий шепот, будто он приоткрывал Маку некую тайну.

У Мака сдавило горло. Он говорил Дастину то же самое, что они должны оба скрасить жизнь Эбби, пытаясь заполнить невозможную пустоту, оставленную ублюдком, который был его отцом.

— Твой дядя Таннер — умный человек.

Кит указал на себя.

— И я тоже. Я делаю все, как в моем дневнике.

Мак поднял пять.

— Хорошо для тебя. А теперь давай найдем твою маму.

Он даже не поморщился, когда Кит взял его за руку и повел на улицу к хмурящейся Пегги.

12

Обычные вечера в покер по средам поднимали настроение Мака. Сегодня вечером ему было трудно сосредоточиться на картах в руке (впервые) и погрузиться в легкое мужское товарищество, которого он ожидал от этой компании. Брайан постоянно отвешивал шуточки. С достаточным воодушевлением Артур рассказал о своих встречах и интервью с влиятельными людьми. Его сын Алан жаловался, что отец курит контрабандные кубинские сигары, а он сидит на диете «больше никаких сердечных приступов». Цинс потчевал всех рассказами, как он играл на азартных пароходах, плавая по Миссисипи, приукрашивая свои рассказы, как цирковой зазывала. Добавьте сюда Таннера, и получается чертовски хорошая покерная команда.

Возрастной диапазон был широк, но Маку это нравилось. Да, покер был с маленькими ставками, собравшиеся за столом не были профессионалами, за исключением Цинса, но было весело. Цинс увлекся покером из любви к игре, так что было приятно находиться рядом с парнями, которые просто наслаждались игрой. Он мог спокойно сидеть с сигарой в зубах и глотком виски рядом, наслаждаясь ощущением хрустящих карт в руках, ведя размеренный разговор с другими парнями, пытаясь понять то, что озадачивало мужчин с начала времен.

Женщин.

Он полагал, что ночь покера будет похожа на группу взаимопомощи мужского населения без всяких психологических фокусов — покусов. Они все покинут это заведение, чувствуя себя намного легче, независимо, выиграли или проиграли.

Но сегодня Таннер пристально смотрел на него поверх своих карт. Должно быть, он пронюхал о том, что случилось с Пегги на днях. Боже, Мак надеялся, что Таннер не заметил засоса. Мак был не из тех, кто чувствует себя неловко, когда знают о его делах с женщинами, но эта ситуация вызывала у него зуд на ладонях. Может потому, что он тоже был старшим братом и у него тоже была сестра.

— Как продвигается подготовка к торжественному открытию? — Артур постучал сигарой по пепельнице и зажал ее между зубами.

— Мы готовы. Веселье начинается в пятницу. Осталось два дня. — Цинс кивнул Маку, чтобы тот дал еще карту. — Но ведь это очень хорошее место для вечера покера, верно? Не то чтобы дома у кого-нибудь было нехорошо. — Они находились в одном из шести люксов для игры в покер, которые Мак спроектировал специально для этого отеля. Каждый из них был оснащен своим собственным широким баром, названным в честь местного дерева, растущего в долине. Сегодня они сидели в люксе «Пондерозы».

Брайан провел рукой по зеленому сукну покерного стола.

— Как попка у ребенка.

— Ты будешь хорошим отцом, если так подумать, но так говорить нехорошо, малыш, — заметил Артур, толкая своего нового внука под ребра.

Мак потянулся за сигарой в тисненом деревянном футляре. Затягиваясь он всегда чувствовал себя Бреттом Мэвериком, только без его западного костюма. Он смотрел повтор, пока рос, каждую серию «Мэверика» [6]. Делая вид, что его отец похож на Бретта, хотя Мак никогда не видел в своем отце ни обаяния, ни щедрости телевизионного персонажа Джеймса Гарнера. То, что Мака прозвали Мэвериком после первого крупного турнира, льстило ему очень сильно.

— Покерные столы для меня как кровати, — сказал Мак. — Раз уж я провожу за ними столько времени, хочу, чтобы было комфортно и удобно. Я сам придумал каждый из них.

Каждый стол в отеле был посвящен определенному виду покера. Некоторые были большими, некоторые — маленькими, за ними могли разместиться группы разного количества человек. За потрясающим эллипсовидным столом Холдем, за которым они сидели, умещалось девять человек. Мягкие подлокотники из коричневой кожи поддерживали локти игроков, помогая им защищать свои карты в течение нескольких часов изнурительной игры. Добавьте к этому итальянские кожаные кресла-троны, которые изгибались, принимая форму вашего тела, в эргономичной магии, Мак мог играть в течение нескольких дней, делая несколько коротких перерывов.

Он не мог дождаться, когда сможет насладиться такой игрой.

— Я понимаю, почему люди платят тебе такие деньги, Мак. Эта комната потрясающая. — Алан стал разглядывать обстановку. — Реставрация антиквариата всегда была моим любимым хобби, так что в свое время я видел несколько прекрасных пород дерева, но этот стол… как будто ты покрыл дерево жидким золотом.

Мак провел рукой по краю стола, любуясь комнатой. Да, все выглядело потрясающе.

— Когда нагрянут крупные игроки (хай-роллеры), у них отвиснут челюсти, говорю тебе. Мак превзошел самого себя в этом отеле. Не то чтобы другие отели не были чертовски привлекательны по-своему, — заметил Цинциннати.

— Спасибо, Цинс, — ответил Мак. — Не могу дождаться, чтобы сыграть в покер до захода солнца 4 июля. А потом, когда турнир закончится, мы устроим большую вечеринку. Я все еще не теряю надежды уговорить Рая Креншоу спеть для нас хотя бы одну песню, например «Я горжусь тем, что я американец» или что-то в этом духе.

Цинциннати позвякивал кубиками льда в стакане.

— Боже, я люблю этого парня, и он тоже талантливый игрок в покер. Надеюсь, он согласится. Как бы то ни было, шоу будет адским.

Вечер покера мог стать серьезным процессом, но непринужденная беседа была своего рода забавой. Они договорились играть в покер с низкими ставками, тогда никому не придется снимать с себя «последнюю рубашку». Похоже, никого из присутствующих не беспокоило, что Мак, Цинс и Таннер брали на себя большую часть работы, хотя Артур время от времени удивлял всех. Старик умел блефовать, как никто другой. Брайан и Алан тоже стали набирать обороты. Он приведет их всех в форму к концу лета, чтобы они были готовы к турниру.

Мак задумался над своими картами. У него мог выйти стрит с «высоким тузом». Он оценил карты, которые были у всех остальных. Валет, который ему так был необходим, должен был появиться.

— Отель открывается для гостей в пятницу, а турнир стартует в субботу утром, — сообщил им Цинциннати. — Я самый большой противник Мака.

Мак фыркнул от смеха.

— В какой вселенной? Я обыграл тебя с четырьмя королевами в Вегасе на нашем последнем турнире. Ты же знаешь, я всегда надираю тебе задницу. — Это было неправдой, но шутка есть шутка.

— Твоя задница будет болеть в понедельник вечером. Будешь рыдать, что проиграл в первом турнире в своем же новом отеле.

Артур хмыкнул.

— Не могу дождаться, хочу посмотреть. Мне никогда не нравился весь этот шум в Вегасе. Взрывы игровых автоматов, гремящая клубная музыка. Слышал, твой стиль больше похож на тишину в библиотеке.

Мак прикоснулся к краю своего червонного короля и уставился на Таннера, который по — прежнему хранил молчание с каменным выражением лица.

— Серьезные игроки в покер ненавидят весь этот гвалт. Вот почему они всегда играют в задних комнатах.

Артур отложил сигару и вытащил одну из своих фирменных красных жгучих конфет.

— Кто хочет?

Брайан сморщил нос.

— Не совсем подходит к пиву.

— Заткнись и играй, — вмешался Таннер.

Все посмотрели на него, но сделали, как было приказано. Мак выиграл. Как всегда, сгребая в кучу разноцветные фишки казино, они успокаивали его до глубины души, давая чувство безопасности и успеха.

Мало кто заботился о фишках так, как он. Он разработал пресс — форму с учетом безопасности, но также и для демонстрации бренда и логотипа отеля «Гранд Маунтин». Ему даже снился звук, который издавали фишки, когда он сгребал их в кучу. Клик, клик, клик.

— На этот раз я возьму тебя с собой, Мак, мой мальчик. — Цинс перетасовывал карты в экстравагантном и не поддающемся гравитации русском стиле, карты выпрыгивали из его большого и мизинца, каскадом падали на стол, а его руки продолжали разделять их все дальше и дальше.

— Выпендривайся, — прокомментировал Мак, потирая свою счастливую фишку.

Никто не умел тасовать с таким размахом, как Цинс. Он был крупье, прежде чем стать игроком, и его шоу рук при тасовании карт помогали ему загребать крупные чаевые. Теперь он использовал все знания, которые получил, играя за столами.

Его широкий рот расплылся в жуткой ухмылке.

— Давай поиграем.

— Ты надрал мне задницу, — прокомментировал Брайан, когда Цинс сгреб фишки в следующую раздачу. — Мне нужно заботиться о жене и близнецах.

Цинс хлопнул его по спине.

— Ты ведь знаешь старую поговорку, верно? Покер — это самый трудный способ заработать на легкую жизнь. Кроме того, Мак не отпустит Джилл. Она незаменима в отеле.

— Она будет обеспечена работой на всю жизнь, если захочет, — добавил Мак. — Джилл — самородок.

— У девушки есть характер и мужество, — прокомментировал ее отец.

— Она унаследовала всю эту имперскую смекалку от своего деда, — заметил Артур, катая по передним зубам раскаленную жгучую конфету.

— Отлично, девочки-близнецы у нас будут с мужеством. Видно, мне не придется теперь нормально спать, когда они родятся. Похоже одной «Брассетой Дэа» не обойдешься. — Брайан наполовину шутил, но Мак уловил блеск страха в его глазах.

— Это будет здорово. Нет ничего лучше детей, — пробормотал Мак, вспомнив Дастина и его недавний идиотский поступок. Малыш по-прежнему не желал с ним разговаривать. Он считал, что дядя Мак его предал. Ну, это был не первый их боксерский поединок. Они пройдут еще несколько раундов, пока его племянник придет в себя.

Компания играла допоздна. Таннер вышел в плюсе, выиграв две партии подряд. Мак почти физически ощущал исходящую от него силу, как тепло от августовского асфальта. Они оба замешкались, когда все направились к выходу из люкса. Мак начал собирать фишки и складывать их обратно в стойку.

Когда дверь закрылась, Таннер упер руки в бока.

— Ты поставил моей сестре засос.

Мак отодвинул стойку. Тень смущения скользнула по его лицу.

— Поскольку у меня самого есть младшая сестренка, я не стану отнекиваться. Но ты не будешь ставить мне фингал. У меня начинается турнир. Разбитое физиономия привлечет не ту любопытную прессу.

Таннер не ответил на шутку, только стиснул зубы.

— Я думаю, раз уж ты поставил метку и у тебя нет сейчас синяка под глазом, о котором ты так беспокоишься, Пегг пошла на это добровольно. По крайней мере, так на сегодняшний день. Меня больше беспокоит будущее.

— Это разговоры о намерениях? Возможно, нам понадобится еще выпить.

Таннер отмахнулся от предложенного стакана.

— Я предупреждаю тебя, чтобы ты был с ней осторожен. Меня не было дома, когда ее бывший превратился в ублюдка, но сейчас я здесь. Я больше не хочу видеть, как она страдает.

Мак налил себе односолодовый виски и покрутил стакан в руках, выпуская аромат бочки и специй.

— Хм… я понимаю твои чувства. Опять же, большой брат и все такое. Твоя сестра… ну, она колючая, как дикобраз, так что скорее мне в большей степени угрожает опасность.

Таннер подошел ближе.

— Ты решил пошутить на эту тему? Я потерял свое чувство юмора очень давно.

Мак поднял руки.

— Я знаю, что у нее ребенок — замечательный парень. — Он решил не рассказывать Таннеру о своем коротком разговоре с Китом. — Я присматриваю за своей сестрой и племянником. Я знаю правила игры… Послушай, если бы я мог перестать ее хотеть, я бы это сделал.

Под пристальным взглядом Таннера Мак поднял бровь.

— Это не просто похоть. — Он замолчал. Нет необходимости нарываться и продолжать, он все сказал.

— Послушай, Пег было нелегко расти с нашим отцом, и когда она попыталась быть… черт, счастливой, все обернулось против нее. Она поступила в полицейскую академию, горя желанием спасти мир, а потом влюбилась. Ее бывший сильно ее обидел. Очень сильно. Она закрылась для всех, кроме Кита и меня. Она только сейчас начинает выходить из своей скорлупы с Хейлами, я не хочу, чтобы ты все испортил.

Внутри у Мака все сжалось при мысли о том, что она была моложе, не такая осторожная, как сейчас. Жизнь имеет обыкновение сбивать людей с ног. Никто не знал этого лучше, чем он.

— Какая-то ее часть тоже хочет открыться мне. Я тоже не хочу, чтобы она страдала, черт возьми.

Ее женщина внутри хотела снова ожить. Он видел это с самого начала. В каком-то смысле она была похожа на этот отель, находясь на грани открытия себя новым людям и впечатлениям. Ему придется лелеять ее преображение так же, как он лелеял отель «Гранд Маунтин», хотя ей бы это сравнение явно не понравилось бы.

Таннер ткнул пальцем в воздух.

— Хорошо. Я тебя предупредил. В следующий раз, получишь по шее, — его губы дернулись. — Принято к сведению. Мы друзья?

Его друг потянулся за стаканом и налил себе.

— В данный момент, да.

Мак чокнулся с Таннером стаканами.

— Ладно, тогда давай выпьем и поиграем в блэкджек.

— А ты в этом тоже ас?

Усевшись, он потянулся за новой колодой карт. Хрустящая пачка треснула, когда он перетасовал их.

— Ты сегодня хорошо играл.

Таннер опустился в кресло. Поставил стакан в тисненый держатель для напитков.

— Международные корреспонденты много играют в покер. Делать больше нечего, кроме как сообщать новости, играть в карты и постараться, чтобы тебя не подстрелили.

— Тогда раздавай эти чертовы карты.

Когда Таннер взял колоду, Мак понял, что он с Пегги может двигаться дальше.

И двигаться дальше он должен быстро.

Убежать от этого было невозможно.

13

Открытие отеля «Гранд Маунтин» началось довольно гладко для Maка после всех тестовых запусков. Он наблюдал из окна своего кабинета, как гости выходили из сверкающих внедорожников, отдавая ключи парковщику, а посыльные осторожно несли их сумки ко входу. Сверкающие деревянные двери распахивались перед каждым посетителем, служащие отеля приподнимали шляпы, приветствуя дам — это дополнение было от Цинса. Люди размашисто подписывали гостиничные бланки, забирая специально разработанные Маком карточки номеров.

Некоторые игроки в покер привозили с собой жен или подруг, которые по вечерам тусовались в спа-салонах или наблюдали за своими мужчинами, блистая в расшитых блестками коктейльных платьях. Женщины тоже играли, разрушая устоявшееся понятие — только для мальчиков. Маку нравилось присутствие женщин за игорными столами. Это был еще один вызов.

Время от времени он выходил из своего кабинета, чтобы поздороваться со старым другом или крупным игроком. Руководители компаний из списка Fortune 500 любили его отели и часто брали их в аренду для проведения корпоративных ретритов. Такие гости нравились ему больше, чем мальчишники.

Но бизнес есть бизнес.

Когда сверкающий белый «Бентли» остановился в дальнем правом углу экрана системы безопасности, он, качая головой, вышел из кабинета, чтобы поприветствовать одного своего старого друга. На самом деле, учитывая тот факт, что Рай Креншоу выходил из внедорожника, припаркованного за внедорожником Ретта, Мак задумался, не стал ли Ретт членом свиты Рая.

Ретт Батлер Блейлок или РББ, как его называли в округе, обладал ярким очарованием своего тезки. Как и его друг кантри-певец. А учитывая их схожие пепельного цвета волосы и южные манеры, многие ошибочно полагали, что они родственники.

Как обычно, две покерные малышки Ретта — Рейвен и Виксен стояли по обе стороны от него, их бриллиантовые ожерелья сверкали от освещения в фойе. Их облегающие платья неоново — оранжевое и электрически-синее были созданы, чтобы притягивать мужские взгляды, они хорошо справлялись со своей работой.

Только Мак и еще несколько человек знали, что Ретт заранее планировал свое появление и соответствующее окружение, как своего рода неофициальную стратегию. Люди приходили посмотреть на его игру, но они так же приходили посмотреть на его шоу.

— Ретт Батлер Блейлок, — окликнул Мак его в фойе, направляясь к нему. Все пялились на Ретта, что тоже могло для Ретта добавить больше шума.

Ретт раскрыл объятия, бирюзовые бусинки на его белой кожаной куртке с бахромой застучали друг о друга.

— Мак Мэверик Мэйвен. Ну и местечко у тебя тут… как всегда. Не уверен, что этот бедный деревенский парень достаточно хорош для такого прекрасного заведения. А, Рай? — спросил он своего друга, который шел всего в нескольких ярдах позади него с двумя мужчинами.

Ретт был беден, пока не научился играть в покер. Теперь он был мега — богатым деревенским парнем, не более того. Мак хлопнул его по спине, и Ретт по-мужски обнял его, от души похлопав в ответ. Из всех людей, которых он мог назвать другом, Ретт был самым необычным внешне, но самым честным и преданным другом.

— Рай Креншоу, — произнес Мак, делая шаг вперед, когда покерные малышки Ретта вернулись на свои места. — Добро пожаловать в Отель «Гранд Маунтин».

Фойе освещали вспышки камер, похожие на инопланетных светлячков.

Подойдя к Маку, Рай пожал ему руку.

— Ты помнишь Джона Паркера Макгиннесса, моего адвоката, и Клейтона Чандлера, моего менеджера.

Все по очереди обменялись рукопожатиями. Мак не мог не заметить, что женщины в фойе заинтересовались их компанией, которая выглядела как группа актеров из одного музыкального клипа Рая в стиле кантри.

— Скажи мне, что ты наконец-то решил спеть для нас после окончания турнира, — бросил Мак ровным, как шелк, голосом.

Ретт обнял Рая за плечи.

— Я работаю с ним над этим, Мак.

— Хорошо. Продолжай в том же духе, — легко ответил Мак, представляя, как взорвется пресса, если Рай все же согласится спеть. Черт возьми, присутствие Райя здесь было очень хорошо для бизнеса, независимо от того, собирался он петь или нет. — Дай нам знать, если мы сможем как-то сделать твое пребывание в отеле более приятным.

— Ну, должен сказать тебе, Мак, что мне нравится название этого города, — произнес Рай. — Это полное сумасшествие, но я с парнями живу на реке Дэа за пределами Нэшвилла.

— Ах да. Я совсем забыл об этом, — сказал Мак, вспомнив вечеринку, на которой он присутствовал в доме Рая в прошлом году, где собрались самые известные певцы и музыканты кантри. Рай даже уговорил некоторых из них сыграть партию в покер с Маком тогда.

— Расскажи мне о еде, — попросил Рай, поправляя черную ковбойскую шляпу.

— Ну вот началось, — пробормотал Клейтон рядом с ним.

Рай повернулся к своему другу.

— Не понимаю, почему ты сетуешь по поводу моей любви к еде, когда сам всегда ищешь где бы поесть повкуснее.

— Потому что обычно после концерта ты уходишь в самоволку, чтобы поесть, когда я в этот момент готовлю с тобой интервью.

— О, прошу тебя, это случилось лишь однажды.

Клейтон пристально посмотрел на него.

— Ладно, два раза. Но кто считает? — Он протянул руки, будто был деревенским хористом. — Может мне, стоит нанять личного повара.

— Мне нравится эта идея, — заявил Клейтон. — Я начну тебе подыскивать кандидатов.

— О, ты самый лучший, парень, — сказал Рай, хлопнув друга по спине.

Мак задался вопросом — не проходили ли специальное обучение Рай с Реттом в одной и той же Академии Скромности. Свое смущение и скромность они отточили до мастерства.

— Здесь в городе есть фантастический новый французский ресторан под названием «Брассери Дэа», — вставил Мак. — Я пришлю вам меню.

— Прекрасно! Спасибо, Мак. Ну, если я собираюсь поглощать французские блюда, мне стоит пойти сжечь калории в зале.

— Мы пойдем с тобой, — сказал Клейтон, не останавливаясь.

Рай бросил на него предостерегающий взгляд.

— Эти два придурка живут в моем номере, чтобы присматривать за мной, — рассмеялся

Джон Паркер. — Может нам, стоит поселить Ретта в наш номер? Похоже, ему всегда удается вырастить Каина, как и тебе.

Ретт только покачал головой.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. А ты, Рай?

— Неееет, дружище. Эти парни полны дерьма. Мак, дамы, мне пора. Увидимся позже.

— Можешь на это рассчитывать, — ответил Мак, моргнув пару раз, как только Рай двинулся по фойе, снова засверкали вспышки фотоаппаратов.

Крепко прижав к себе своих покерных крошек, Ретт поцеловал каждую из них в щеку.

— Ты помнишь Рейвен и Виксен.

— Здравствуйте, дамы, — сказал Мак с улыбкой. — Добро пожаловать в «Гранд».

— Потрясающий отель, Мак, — пропела Рейвен, Виксен согласно кивнула.

— Зарегистрируйте нас, милашки, — сказал Ретт. — Уверен, что Мэверик приготовил для нас прекрасный номер.

Они заулыбались и заковыляли прочь на самых высоких каблуках «трахни меня», какие Мак когда — либо видел.

Он чуть не закатил глаза.

— В номере есть даже окна.

Ретт положил руку на плечо Мака.

— Серьезно, чувак. Я так горжусь тобой. Еще один потрясающий отель. Мы, кто собирается играть в покер в этом шедевре, отдаем вам честь. — Затем он идеально поднял руку к голове, словно служил в армии всю свою жизнь.

— Ты полон дерьма. Мне пришлось взять на прокат в цирке скребок для какашек, когда ты в последний момент решил приехать.

— О, черт возьми, тебе не следовало этого делать, — съязвил он в ответ.

— Слишком долгий был у тебя путь, Ретт.

— Ну, мне хотелось повидать мир. Увидеть историю Европы, ну, знаешь, она очень старая. Затем Азию, супер пупер еще старее со своей историей.

Зная страсть Ретта к архитектуре, Мак едва сдерживал смех. Его друг, конечно же, любил поддерживать свою большую персону.

— Ты что проспал всю мировую историю в школе, а?

Он махнул рукой.

— Никогда не любил все эти книжные штучки. Мне нравится, практика, когда я все вижу своими глазами. — Мимо проходил еще один игрок, Ретт погрозил пальцем своим покерным малышкам. — Кое-что я могу сделать своими руками.

Мак подыграл ему. Ретту нравилось пускать пыль в глаза, заставляя думать, что он «свой парень». Его успех на турнирах заставил людей покопаться в его прошлом причем основательно покопаться, поэтому правда вышла наружу. После окончания средней школы он решил продолжить образование, с отличием окончив Университет Вандербильта в Нэшвилле вместе с Райем Креншоу и его друзьями, чем ни Ретт, ни Рай никогда не делились со средствами массовых информаций. Просто тогда бы они не соответствовали их представлениям, как их показывала пресса.

Когда Джилл вразвалку пересекла фойе, приветствуя гостей, Мак окликнул ее по имени.

— Я слышала, что упустила приезд Рая Креншоу, черт возьми. — Затем ее глаза распахнулись, когда она увидела спутника Мака. — О боже, ты прямо как герой Брэда Питта в «Бойцовском клубе».

Ретт взял ее руку и принял какую-то странную галантную позу.

— Это лучшее, что я слышал, чем тот джэб[7] Либераче[8], который Мак сделал несколько лет назад. Мы обменивались шуточками по этому поводу.

Мак покачал головой, когда взгляд Джилл скользнул по внешности его друга — от серых ковбойских сапог из змеиной кожи до серебристой ковбойской шляпы размером с галлон.

— Ты такой огромный! — Объявила Джилл, указывая на очевидное. Ретт был ростом шесть футов шесть дюймов без обуви и шляпы.

— И ты тоже не маленькая, милая. Ты похожа на клеща, который вот-вот лопнет. Когда должна родить?

Джилл погладила по животу.

— Клеща, да? Мои девочки-близнецы должны родиться в октябре. Мне кажется, что это так еще далеко.

— Господи, Ретт, — выдохнул Мак. — Никогда не говори женщине, что она не маленькая.

— Такова уж моя природа, — Ретт взял Джилл под руку. — Эта леди не должна долго стоять. Разве в этом штате нет правил, запрещающих слишком много работать беременным женщинам?

— Черт возьми, ты мне нравишься, — произнесла Джилл. — Я была не уверена, что ты мне понравишься после всего, что о тебе прочитала, но ты забавный.

— Читала обо мне, да?

— Она замужем, — сообщил ему тут же Мак.

Джилл взмахнула левой рукой.

— Счастлива… и залетела. Я кое-что знаю обо всех хай роллерах, которые должны приехать. Мак верит в индивидуальное обслуживание клиентов.

— Именно это мне в нем и нравится, — почти промурлыкал Ретт, сверкая белыми зубами в своей мальчишеской улыбке.

Мак ткнул пальцем в сторону Джилл.

— Не поддавайся на его обворожительное дерьмо. Внутри…

— Только не говори «Либераче из покера», — предупредил Ретт.

— Брэд Питт из покера, а? — Вмешалась Джилл.

Мак потер свою счастливую фишку в кармане.

— Внутри этого парня бьется сердце льва, который каждый раз сжимает яремную вену.

— Почему тебя называют «Ретт Батлер из покера»? — Спросила Джилл, когда Мак повел их через фойе к бару.

— Потому что это мое настоящее имя. Мама была настолько влюблена в роман «Унесенные ветром», что назвала меня в честь главного героя. Она придумывает и шьет ошеломительные бальные платья для паломников, согласись эта профессия осталась от старого Юга.

— Они ходят в Мекку? — Спросила Джилл.

Мак спрятал усмешку за кашлем.

— Господи, милая, откуда ты? У нас в Натчезе устраивают паломнический фестиваль, как и раньше, до того, как нас побили янки. Там разыгрываются сцены из фильмов, — пояснил он.

— Это давние времена, — присвистнув, сказала Джилл. — Так ты, по сути, воплощение того Ретта?

— Моей маме нравится так думать, хотя у меня есть свой собственный уникальный стиль.

На этот раз Мак закатил глаза.

— Это еще мягко сказано.

Ретт усмехнулся, даже для Мака его усмешка прозвучала неприлично.

— Мак хочет сказать, что я зашел немного дальше, чем мог бы зайти джентльмен с юга, как настоящий Ретт Батлер.

Мак подозвал бармена.

— Немного?! Слишком большая пропасть. Два бурбона. «След Буйвола». Ретт, тебе понравится эта марка, если ты никогда не пробовал ее раньше. И газированную воду с лаймом для Джилл, — добавил он, зная, что это стал ее любимый напиток во время беременности.

— Хотела бы я присоединиться к вам с бурбоном, ребята, но спиртного нет на сегодняшний день в моем списке. Как и кофе. — Она сделала печальное лицо.

— Джилл также владеет лучшей в городе кофейней, — сообщил Мак Ретту.

— А, деловая женщина, — протянул Ретт, поднимая стакан с бурбоном. — Если бы ты не была замужем и беременна, у нас могло бы кое-что получиться.

Джилл фыркнула от смеха.

— Тебя бы мой дедушка назвал бы «неисправимым».

Ретт наклонился к ней поближе.

— Готов поспорить на твои кружевные трусики, что так оно и есть.

Джилл осушила свой бокал, со стуком поставив его на стойку.

— Я оставлю вас, мужчины, с вашими разговорами о покере. Рада была знакомству, Ретт.

Он взял ее за руку и крепко сжал.

— И я тоже, милая.

— Мак, нам нужно повесить табличку, — сказала она, подмигнув Маку. — «Берегитесь, женщины Дэа». Пока, мальчики.

Мак потягивал бурбон, получая удовольствие от ноток фруктов и аниса, ласкающих небо.

— Иногда ты слишком много для меня значишь.

Ретт приподнял пальцем свою ковбойскую шляпу.

— Постоянно. Как всегда, говорит моя мама: «Никто не вспомнит тебя, если ты не встряхнешь кусты».

— Кстати, о кустах, — сухо заметил Мак. — Тебе обязательно было брать с собой покерных крошек? Я пытаюсь сделать этот маленький консервативный городок счастливым.

Ретт выдвинул стул.

— Ты же знаешь, что они работают на меня.

Мало кто знал, что они обе получили степень магистра в Гарвардской школе бизнеса. Они изучали и разыскивали других игроков для Ретта во время турниров, создавая подробные файлы, благодаря рассказам участников соревнований, привычках делать ставки и стратегиях игроков.

— А они не могли бы носить более…подходящую одежду? — Даже задавая этот вопрос, он знал, что не могли бы. Их наряды были частью игры. Давненько он со своим другом не шутил на эту тему.

Две женщины, о которых шла речь, неторопливо отошли от стойки регистрации и склонились над их стойкой, обнажив умопомрачительное декольте. Его новый бармен нащупал восьми десятидолларовую бутылку текилы, прежде чем прижать ее к груди.

— Они — часть моего шоу. Ты же знаешь, что я не плачу по счету в отеле с тех пор, как в восемнадцать лет отправился в кругосветку.

Мак поморщился.

— Да, я знаю. Пожалуйста, будь здесь со мной более снисходительным. Это не Вегас. Я не могу позволить себе заплатить за твои шестьдесят раундов «Джека Дэниелса», которые ты «купил» всем в баре на нашем последнем турнире.

Ретт усмехнулся.

— Я буду вести себя хорошо. Честное бойскаутовское. Если только в моей комнате нет горячей джакузи.

— Ее там нет. Я сам проверил.

— Ты злой, как змея.

Мак ударил друга по спине.

— Ты не бойскаут, и если ты думаешь, что я запру тебя в комнате с джакузи после того, что ты вытворил в прошлый раз, то ты рехнулся.

Ретт потер подбородок.

— Ну вот, мой поступок тогда был действительно немного безумным. — Он внезапно выпрямился, что бурбон выплеснулся. — Черт, ничего не говори. Твоя сестра идет сюда.

Мак перешел в режим покерного лица.

— Нет, не сюда. Она идет в спортзал. Эй, Эбби, иди поздоровайся.

Эбби тут же остановилась, словно налетев на невидимую стену. С непроницаемым лицом, затем выдавила из себя приветливую улыбку. Господи, Мак неоднократно пытался обучить ее делать бесстрастное выражение лица, но она так и не смогла научиться. Ее шаг замедлился, словно она была улиткой, которая еле-еле подползала.

— Ну, Ретт. Мак сообщил, что ты приедешь. Добро пожаловать в «Гранд».

Затем она протянула ему руку.

Мак вжался спиной в стойку бара. Иногда сестра, сама того не осознавая, подливала масло в огонь. Хотя ей-то казалось, что она проявляет гостеприимство. Но после всего, что было между ними, Мак не думал, что Ретт воспримет ее жест положительно.

Ретт уставился на ее руку так, словно она держала мешок с крысами.

— Ты всего лишь хочешь пожать мне руку? — спросил он холодным, как горный ручей, голосом.

Фальшивая улыбка Эбби погасла.

— Ты можешь этого не делать. Я хотела… поздороваться.

У Ретта было бесстрастное лицо. Теперь в его глазах не было обычного добродушия, ни обаяния. Они медленно тлели.

— Ну здравствуй, Абигейл. Я пропущу рукопожатие. Не хочу поранить руку. Мне нужно держать в ней карты, ты же знаешь.

Маку пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Потом он увидел боль в глазах Эбби. Значит, ей было не все равно. Ну и дерьмо. Вернуть отношения с Реттом Батлером Блейлоком будет нелегко.

— Тогда, может тебе, стоит поставить свой стакан и воспользоваться соломинкой. — Теперь ее улыбка превратилась в когти. — Или твои… девочки.… скормят его тебе.

Ретт вытянул ноги и скрестил внизу. Эбби пришлось отодвинуться.

— Они мои покерные малышки. Не думаю, что они будут меня кормить. Мне придется добавить это к их должностной инструкции.

Руки Эбби сжались по бокам в кулаки.

— Понятно. Мак, я отвезу Дастина на футбольную тренировку после того, как позанимаюсь в спортзале. Ты ведь сегодня ночуешь в отеле, верно?

Ретт притянул Мака к себе и обнял одной рукой.

— Конечно, он останется здесь. Нам нужно кое-что наверстать.

Поскольку он любил свою сестру, Мак решил поддержать ее.

— Может мы сможем устроить семейный завтрак утром, перед началом турнира. Я привезу Ретта показать наш новый дом. Уверен, Дастин будет в восторге. Я приглашу и Цинса. Как в старые добрые времена.

Ее взгляд опустился в пол, а затем она подняла глаза. Только Мак знал, что она так делала, когда была расстроена и пыталась в очередной раз сделать все как можно лучше.

— Прекрасно. Я все приготовлю.

— Ты все еще помнишь, что я люблю оладьи по утрам, да, милая? — Спросил Ретт с еще более заметным южным акцентом.

Ее лицо побледнело.

— Смешно, но это было так давно, что я и забыла. — Она почти улыбнулась. — Веселитесь, мальчики. — Развернулась и помчалась прочь.

— Если я скажу тебе не связываться с моей сестрой, ты отстанешь? — Мак подал знак бармену, чтобы тот налил еще по одной.

— Нет, — Ретт осушил свой стакан. — Я приехал сюда, чтобы убедить ее выйти за меня замуж. — Стакан Мака звякнул о стойку, прежде чем бармен успел его поймать.

— Что?

Ретт поманил бармена пальцем, когда мужчина подошел ближе, он взял бутылку.

— Нам понадобится больше подкрепления для такого разговора.

— Ты меня разыгрываешь, а? — Спросил Мак. Он допил бурбон, который Ретт налил ему.

— Нет, я трезв, как баптистский священник в графстве с сухим законом. Я люблю ее, Мак. Я пытался забыть, когда она сказала, что у нас не будет будущего, но не получилось.

Нет, Эбби не видела будущего с Реттом. Честно говоря, до сегодняшнего дня Мак никогда не видел, чтобы Ретт в кого-то влюблялся. Забавно, что единственная женщина, которая могла сломить его друга, оказалась его сестрой.

— Вы не виделись целый год, не так ли?

Шлепок по спине чуть не сбил его с ног.

— Черт возьми, нет, мы не встречались тайком за твоей спиной весь прошлый год.

— Перед этим годом, — вставил Мак. Даже при том, что они никогда не обсуждали отношения Ретта с Эбби, он должен был быть слепым, чтобы не заметить их влечения.

— Я слышу осуждение в твоем голосе, мистер Мэйвен? Эбби не хотела, чтобы кто-нибудь узнал. — Он ссутулился и в мгновение стал похож на одного из многих парней, которых Мак видел проигравшими все в покер — разоренными, но еще хуже, побежденными. — Она стыдится меня.

Вздох вырвался прежде, чем Мак успел его остановить.

— Ей трудно доверять после того, что случилось с парнем, отцом Дастина. — Он хотел бы рассказать своему другу всю историю, но это было история Эбби.

— Этот ублюдок все испортил, — прорычал Ретт. — Но я от нее не откажусь.

Мак толкнул его локтем в живот, чтобы привлечь внимание.

— Хорошо. Только так она поверит, что тебе не наплевать.

— Я знаю, что не похож на человека, воспитывающего детей, — почти прошептал Ретт. — Но ради правильной женщины я исправлюсь. Итак, я отступаю от схемы и остаюсь здесь. Я снял хижину в этих прекрасных горах и собираюсь убедить ее, что могу быть хорошим мужем и отчимом для Дастина. — Он повернул голову. — Не то что я попытаюсь сыграть роль, которую ты ведешь с мальчиком с самого его рождения. Я знаю, что он тебе как сын.

Мак отодвинул свой стакан, когда Ретт снова наполнил его, потрясенный услышанным.

— Но он не мой сын. Он мой племянник. Он становится старше, и все меняется в этом мире. — Он рассказал ему об инциденте с «Феррари».

Ретт продолжал потягивать бурбон. Этот парень всегда умел пить, не пьянея как рыба.

— Ну, некоторые из нас в молодости ведут себя необузданно. Мы найдем способ собрать все воедино. — Он поставил ногу на перекладину барного стула. — Конечно, Эбби не хотела бы ждать, пока все пойдет своим чередом.

— Честно говоря, я этого не хочу.

— Я услышал тебя.

Мак тоже был диким, но не постоянно, всегда сдерживался, и диким становился только вдали от своей семьи. Испортить все для себя означало бы испортить все и для них. Он никогда не подведет свою семью.

— Я хочу разорвать этот порочный круг. Должен быть хороший ребенок с мозгами, готовый пойти в колледж и стать врачом или что-то в этом роде.

Ретт присвистнул.

— Кто знал, что мистер Традиционный сгорел внутри Великого Маверика? Конечно, выстроив все это… — твой способ хорошо приспособиться к окружающему миру. У меня на этот счет есть свой план.

Мак прищурился, глядя на друга.

— И?

Его массивное плечо поднялось.

— Ну… да, — он допил свой бурбон. — Я прошу твоего разрешения ухаживать за твоей сестрой.

У Мака отвисла челюсть, бесстрастное лицо стало историей.

— Ты просишь моего разрешения? Черт возьми, это последнее, чего я ожидал услышать от тебя, — Ретт бросил на него суровый взгляд.

Он вскинул руку.

— Отлично. У тебя есть мое разрешение. Просто будь с ней помягче.

— Я бы хотел, чтобы ты сказал ей то же самое, и она была помягче со мной, но тебе лучше держаться от наших с ней отношений подальше. Ей бы не понравилось то, о чем мы сейчас говорим.

— Не понравилось бы, — согласился Мак.

— Значит, ты даешь мне свое разрешение жениться на ней, если она согласится.

Голова Мака дернулась назад, будто его ударили по лицу. Сюрпризы не кончались.

— Два разрешения за один день? На этот счет Эбби пусть сама решает.

— Да, но ты один из моих лучших друзей.

— Если она согласится, ты будешь более чем желанным гостем в нашей семье, — ответил он, нуждаясь в еще одном бренди. — Дастин будет на седьмом небе от счастья.

Ретт хлопнул его по спине.

— Хорошо. Черт, я люблю этого ребенка.

Мак никогда не сомневался в любви Ретта к своему племяннику.

Лето обещало быть интересным.

Люди продолжали жужжать в фойе, но, к счастью, в баре было тихо. Кроме того, люди стояли в сторонке, наблюдая за Реттом. Обычно они не приближались к нему, никогда не зная, что от него ожидать.

Мак осмотрел пол. Он сделал каждый дюйм каждого отеля, который построил. Он знал, сколько в баре электрических розеток. Он утвердил списки спиртных напитков, добавив новые марки с отличными отзывами. Заставив себя доказывать, что он намного больше, чем просто парень, хорошо играющий в карты.

Потому что в карты всегда можно проиграть, хотя он и не проигрывал. Ретт был прав. Он построил свою империю, потому что хотел хорошо устроиться в жизни.

И все же чего-то не хватало.

И перед его мысленным взором мелькнуло лицо Пегги. Вот дерьмо. Она что-то в нем пропустила?

Видит бог, он никогда не выбирал легких путей.

— Я тоже плохо отношусь к женщине, которая не слишком высокого мнения обо мне, — признался он.

— Выкладывай. Может я смогу задобрить перед ней словечко, какой ты замечательный парень.

— Черт, я скучал по тебе, Ретт. Даже при всех твоих либеральных наклонностях.

Ретт хлопнул его мясистой рукой по плечу.

— Оставим мои наклонности. Твоя женщина похожа на Эбби?

— Скорее она более крепкий орешек.

— Тогда тебе лучше молиться, мой мальчик, — посоветовал Ретт.

Мак взял свой бурбон и залпом выпил. Он знал, что ему понадобится больше, чем жидкая храбрость, чтобы заставить Пегги дать им шанс.

Пришло время поднять ставку.

14

Пэгги знала все о «чокнутых». Она столько их повидала. Но мужчина, вошедший в ее кабинет вместе с Мэйвеном, щеголял улыбкой, как какой-нибудь ковбой на крэке. Что это, на нем кожаные штаны?! Она проверила пистолет в кобуре на случай, если у него случится нервный срыв.

— У меня нет пушки, мэм, — объявил мужчина, когда двое мужчин подошли к ее столу, бахрома на его кожаной куртке танцевала, как мексиканские прыгающие бобы. — Я Ретт Батлер Блейлок.

Пегги была уверена, что она дважды моргнула.

— Пожалуйста, скажи мне, что это псевдоним.

Парень похлопал ее (точно похлопал) по спине, прежде чем она успела пошевелиться.

— Нет, моя мама была маниакально влюблена в «Унесенные ветром».

Она скрестила руки на груди, гадая, кто, черт возьми, этот человек и почему он пришел с Мэйвеном, решив навестить ее в офисе шерифа, ни больше ни меньше.

— Ты шутишь, — ответила она.

— Нет, — даже под своей огромной белой ковбойской шляпой, его глаза загорелись и в уголках глаз появились морщинки. — Я сказал Маку, что хочу осмотреть город перед завтрашним турниром.

Значит, он был хай роллером. Она подозревала, что он какой-нибудь нефтяной магнат из Хьюстона, у которого денег больше, чем здравого смысла.

— И решили заглянуть в офис шерифа?

— Ну да, мэм, нет лучшего способа судить о городе, чем по офицерам, которые следят за порядком в этом городе.

Его улыбка могла бы тягаться наравне с солнцем.

Она прищурилась.

— Вы издеваетесь надо мной?

Он поднял руки, его белая кожаная куртка развивалось, будто полы подхватил сильный ветер.

— Нет, мэм. Мак рассказал мне, как вы разрешили неприятную ситуацию с Дастином. Он хороший парень. Я хотел поблагодарить вас лично.

Даже для нее все его «танцы с бубнами» попахивали дерьмом.

— Могу я поговорить с вами наедине, мистер Мэйвен?

Она не видела его с тех пор, как он пришел к ней домой. Ей не нужно было появляться в суде после того, как она передала свои рекомендации городскому прокурору. Она знала, что Дастин получил тридцать часов общественных работ. Честно говоря, она не хотела, чтобы Мэйвен маячил где-то поблизости… никогда. Прошлой ночью ей снилось, что он снова кусал ее за шею, совсем как вампир. Она была больна им. По-настоящему больна.

Она отвела Мэйвена в сторонку, стараясь не вдыхать его пряный лесной лосьен.

— Ты что, решил пошутить?

— Нет. Мне нужно было заплатить штраф за парковку. — Он помолчал.

Она с трудом подавила дрожь.

— Мой друг хотел пойти со мной, чтобы познакомиться с женщиной, которая продолжает сводить меня с ума. Ах, извини, за плохой каламбур. — Он наклонился ближе. — И заставляет меня требовать продолжения, когда нас прервали…

Она отошла тут же на шаг назад.

— Это не смешно.

— Зато правда. Даже в этой мужской униформе, я хочу тебя. Ты придешь посмотреть, как я играю в покер в эти выходные?

Поскольку ей не хотелось подходить ближе к его чересчур близкому другу, она стала топтаться на месте.

— Я же сказала. Не люблю азартные игры.

Он сунул руку в карман и кивнул.

— Хорошо. Как насчет того, чтобы пригласить тебя на ужин после праздника?

У нее перехватило дыхание.

— Ты приглашаешь меня на свидание?

— Да, — его зеленые глаза прожигали своей интенсивностью.

Она не могла вздохнуть, поэтому молчала долго. Ее мимолетный зуд в спине вспыхнул, и она жаждала, чтобы он прикоснулся к ней. Затем взяла себя в руки.

— Это не очень хорошая идея.

Он поднял руки и подошел к своему другу.

— Видишь, я же говорил тебе, что она не пойдет со мной на свидание.

Ретт порылся в карманах куртки и вытащил бумажник из змеиной кожи, затем вытащил хрустящую стодолларовую купюру.

— Черт. Твоя дама сердца очень жесткая.

Пегги сжала кулаки.

— Ты что поспорил на меня?

— От этого еще более интересна жизнь, — протянул Ретт.

— Я могу арестовать вас обоих прямо сейчас, — пригрозила она, натягивая полицейский ремень и раскачиваясь на каблуках.

Мэйвен фыркнул, на самом деле фыркнул.

— За что?

Она прищурилась.

— За азартные игры. Это разрешено только на законных основаниях.

Мэйвен помахал купюрой у нее перед носом.

— Лучше отдай ее мне в отеле, Ретт.

— Маленькая леди, конечно, не шутит. — Ретт сунул купюру в карман куртки.

— Я — помощник шерифа МакБрайд, — сообщила она.

Ее невыносимый заклятый враг скрестил руки на груди, беззаботно одетый в брюки цвета хаки и белую рубашку поло с логотипом отеля. Высокий. Спортивный. Поджарый. Красивый.

— Да, мы не хотели обзывать тебя женщиной. Пег не любит, когда ей об этом напоминают, Ретт.

— Почему бы и нет, черт возьми? Она хорошенькая как пуговица. — Его ботинки заскрипели, когда он отклонился назад, чтобы лучше ее разглядеть.

— Хорошенькая?! — Она выпрямилась во весь рост — пять футов пять дюймов, так делала, когда пыталась запугать подозреваемых. Поскольку друг Мака был достаточно высоким и мог бы играть в НБА, она смотрелась рядом с ним крошечкой.

— Конечно. Ты обладаешь соблазнительной фигурой, даже в такой одежде. Красивые, густые волосы. Твои глаза больше бы блестели, если бы ты больше улыбались и пользовалась тушью.

— Не могу поверить, что вы говорите мне… об этом. Убирайтесь из моего кабинета! — Она промаршировала к своему столу и села. — У меня много работы.

Ретт подошел поближе.

— Одну минуту. Я приехал сюда с Маком только для того, чтобы помочь тебе избавиться от Дастина, который будет стричь лужайку у тебя во дворе с Маком в качестве его компаньона.

Она перестала рыться в стопке штрафов за парковку и протянула одну из штрафов Мэйвену.

Он нахмурился.

Она улыбнулась своей первой искренней улыбкой за день.

— Ты этот тоже оплатил? — Слова прозвучали музыкой для ее ушей.

Ковбой почесал щетину.

— Я слышал, что ты не в восторге от этого соглашения. Я могу это понять. Подростки — боль в…заднице, как всегда, говорит моя мама. Я то уж знаю. Когда-то был одним из них. И Maк… Maк тоже.

Что-то здесь было не так, но когда она посмотрела на друга Мэйвена, то увидела в его глазах только рвение и сочувствие.

— Ты хочешь сказать, что понимаешь, что я чувствую?

— Уверен, что да. Парню сейчас тяжело в связи с переездом. И ты не хочешь, чтобы этот парень находился на твоем дворе.

Мак прищурился, когда Ретт ткнул в него пальцем.

— Вот почему я сказал Маку, что он должен предоставить тебе выбор. Я пришел как нейтральная сторона.

Он оперся бедром о ее стол. Она решила не пинать его, если он собирался ей помочь.

— Ладно, что ты имеешь в виду?

Карты, которые он вытащил, заставили ее выпрямиться в кресле.

— Ни за что!

— А теперь послушай меня. Один раунд блэкджека. Я дилер, так что даже если бы Мак захотел сжульничать, не смог бы… он и не стал бы. Этот человек честен как день. Все очень просто. Если ты выиграешь, Мак уйдет. — Он закашлялся. — И Дастин тоже, конечно. — Пока он тасовал карты, в его руках промелькнули масти.

— А если он победит?

Ретт оглянулся через плечо на Мака, который спокойно наблюдал за ними с порога. Пегги не могла понять ничего по его лицу и позе. Мужчины смотрели друг другу в глаза, как два противника, пытающихся создать впечатление силы.

— Совместный ужин, — произнес Мэйвен бархатным голосом, наконец взглянув на нее.

Ее солнечное сплетение напряглось.

— И вы не будите околачиваться у меня во дворе? — Конечно, она имела в виду Дастина.

Ретт расхохотался, и она, наконец, столкнула его со своего стола. Она вскочила со стула, понимая, что вот-вот нарушит свое правило. Неужели она действительно впервые готова рискнуть, чтобы убрать Мэйвена из своей жизни?

Тасование карт прекратилось.

— Блэкджек — самая легкая игра для победы.

Он был прав. Это была не настоящая игра. Игра состояла из двух или трех карт и длилась минуту. Если она проиграет, это будет всего лишь ужин, верно? Кроме того, совместный ужин не означал, что они должны быть одни. И если она выиграет, то воспользуется этим шансом, порвав с ним связь. Даже если он победит, она перехитрит его. Он не знал еще, насколько хитрой она могла быть. Она купит для них три «Хэппи Мил» в «Макдоналдсе» и приведет с собой Кита. Не то чтобы это был романтичный ужин. Она улыбнулась. И ее улыбка была ответом.

— Хорошо. Покончим с этим, а потом убирайтесь из моего кабинета вы оба.

Ретт развернулся, как полуприцеп с широким грузом, вытянув вперед руки.

— Отлично. Любая женщина, которая может противостоять преступникам с оружием в руках, может победить. — Он зашаркал ногой. — Итак, я сдам вам две карты. Вы должны собрать двадцать один, но не больше. Вы можете взять третью карту, если это необходимо.

— Я знаю, как играть, — выпалила она. — Это самая обычная игра. Идиот может в нее сыграть.

— Должно быть, поэтому я так люблю эту игру, — задумчиво произнес Ретт. — Могу я расчистить у тебя стол?

Она передвинула стопку, уверенная, что он разбросает все ее бумаги, если представится такая возможность. Этот человек явно не уважал порядок.

— Я собираюсь сдать вам карты лицом вниз. Интересно. Мак, ты подойдешь к нам, чтобы сыграть?

Мэйвен шагнул вперед, держа руки в карманах. Он достал желтую фишку.

— Что это? — спросила она.

— Моя счастливая фишка. Я всегда натираю ее перед игрой.

Она закатила глаза.

— Удача — это сборище обманщиков.

Ретт хмыкнул.

— Ты тоже не веришь в удачу? Милая, я могу многому тебя научить. Как насчет того, чтобы присоединиться ко мне за ужином сегодня вечером?

— Мечтай, — усмехнулась она.

Его смех снова разразился громким лающим хохотом. Офицеры в соседней комнате, скорее всего гадали, что, черт возьми, происходит у нее в кабинете. У нее в кабинете за закрытыми дверями сидел известный игрок в покер и этот ковбой. Скорее всего офицеры думали, что она получила сотрясение мозга, не успев позвать их на помощь.

— Что ж, справедливо, что поставила меня на место. Ты поступила умно, отказав мне. Я не смог бы удержаться от попытки отговорить тебя носить эту ужасную униформу.

— Прошу прощения?

— Твоя униформа — одна из моих любимых нарядов в Вегасе, связанна с наручниками.

У нее дернулся глаз.

— Не могли бы вы сдать карты?

— Конечно, мэм. Я не хотел проявить неуважение к властям. — Он успокоился и сдал каждому по две карты.

Мэйвен обошел стол и встал рядом с ней. Он находился слишком близко, но поскольку ей нужно было забрать свои карты, она не могла отодвинуться от него. Всего в нескольких дюймах друг от друга она чувствовала жар его тела и сосновый запах, наполнявший ее ноздри. Ее взгляд упал на его руки. Женщина, сидевшая внутри нее, помнила, как его пальцы ласкали ее кожу, сжимая и дразня. Она попыталась сделать глубокий вдох, но не слишком заметно. Он повернул голову. Уголки его губ приподнялись, как будто он точно знал, о чем она думает. Она нахмурилась. Его улыбка стала еще шире.

— Ладно, теперь посмотрите на свои карты. Дайте мне знать, если понадобится еще одна.

Пегги схватила свои карты и отошла к другой стороне стола. Она не позволит Мэйвену обмануть ее. У нее была дама червей и восьмерка пик. Восемнадцать. Ей хотелось танцевать от счастья на месте.

— Я пасс, — ответила она.

— Похоже, леди довольна тем, что имеет на руках, — задумчиво произнес Ретт, положив руки на лацканы пиджака. — Мак?

Он прижал карты к груди и улыбнулся ей. Просто улыбнулся. Как кот, который знает, что сейчас получит сливки. Он взял карту, которую протянул ему Ретт. Поднял глаза и встретился с ней взглядом. — Готовы открыться?

— Абсолютно. — Она повернула карты лицом вверх и улыбнулась. Ах, победа!

— У этой леди хорошая комбинация. Мак?

Он положил на стол одну карту. Бубновый валет. Потом семерку треф. Семнадцать.

Должно быть, он проиграет с третьей. Она уперла руки в бока, чувствуя непреодолимое желание покачаться на каблуках.

Затем он положил тройку пик.

Ее легкие перестали функционировать. Женщина в глубине души закричала: «Да, свидание!»

— Двадцать, Мак. Фу! — Ретт выдохнул. — Рискованно было брать еще одну карту.

— Я знал, что у Пегги на руках хорошая комбинация, а я всегда играю на выигрыш, особенно когда банк — то, чего я так сильно хочу.

Ее горло перестало работать. С минуту она не могла сглотнуть.

Ретт хлопнул его по спине.

— Черт возьми, этот парень любит рисковать. Вот почему он строит и управляет отелями, в то время как я все еще бедный игрок, пытающийся собрать ставку для каждого турнира.

— Я позвоню тебе насчет ужина, Пегги. И пришлю Дастина после турнира. Я проезжал мимо твоего дома, думаю, что лужайка может подождать еще несколько дней. Она выглядит невероятно ухоженной.

Значит, лужайка не ускользнула от его взгляда, а? Она на минуту отвела взгляд. Она сама косила ее на рассвете. Если она сама скосит траву на своей лужайке, им нет смысла приходить. Неужели он думает, что у нее нет стратегии?

Его улыбка снова превратила его лицо в очаровательное.

— И когда мы пойдем с тобой на ужин, я буду рад найти няню для Кита, хотя уверен, что моя сестра с удовольствием посидит с ним.

Ее глаза сузились до щелочек. Он не загонит ее в угол.

— Я обо всем позабочусь.

Он неторопливо обошел Ретта, который наблюдал за происходящим, как сумасшедший бульдог, на что Пегги подумала, может ей предупредить контроль над животными.

Склонившись над столом, Мэйвен постучал ее по носу, прежде чем она успела отреагировать.

— Не смей, — сказала Пег.

— Я ничего не мог с собой поделать. Ретт прав. Ты очень милая. Эта зеленая рубашка подчеркивает кремовый оттенок твоей кожи.

— Я всегда прав насчет женщин, Мак. Когда ты это поймешь? — Он обнял Мака за плечи. — Нам пора. Если только вы не хотите устроить для меня экскурсию? — спросил он у Пегги.

Она просто посмотрела на него рыбьим взглядом.

Он поднял руки.

— Вот почему мы с законом не ладим, как только видим эту униформу, знаем, что последуют неприятности.

— Да, — подтвердил Мэйвен, подмигнув Пегги. — Возможно, она самая недоверчивая женщина, которую я когда-либо встречал, но очень умна.

— Ну, я все еще думаю, что Эбби может более осторожная, но, по крайней мере, у нее нет оружия. Если бы оно у нее было, то, возможно, она уже застрелила бы меня. Кстати, разве 9 мм не является стандартным оружием для женщины-офицера?

Она погладила свой 45–миллиметровый «Глок» и одарила его улыбкой Чеширского кота. — Я не из таких девушек.

Его рука опустилась на грудь, как бы говоря — «Сердце бьется для тебя».

— Боже мой, если бы не твоя профессия, мы были бы родственными душами.

Мэйвен фыркнул, открывая дверь из ее кабинета.

— Скоро увидимся.

Она изобразила фальшивую улыбку и вернулась к работе, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Ретт не понял ее намека и вернулся к ее столу.

— Я бы поцеловал тебе руку, но ты, наверное, врежешь мне по яйцам. Поскольку мне нравятся мои фамильные ценности, я просто сделаю, как ковбои в старину. — Он приложил палец к своей галлонной шляпе в знак приветствия. — Хорошего дня, мэм. — и последовал за ухмыляющимся Мэйвеном из ее кабинета.

Действительно, хорошего дня.

Ее только что облапошили.

15

Лающий непристойный смех заставил Эбби сжать ручку сковороды. Итак, он был здесь, в их новом доме. Она посмотрела на часы. На этот раз Ретт приехал вовремя. Она сняла фартук в горошек и разгладила лацканы своего желтого жакета. Забавно, она предполагала, что солнечный наряд улучшит ее настроение.

— Мама! Дядя Ретт приехал, — крикнул Дастин, громко смеясь посреди мужской потасовки. — Скажи мне, что ты привез с собой Рая Креншоу. — Она замерла, молясь, чтобы он не привез лишних гостей к ним, особенно тех, кто преуспел, доставляя им неприятности.

— Нет. Он сегодня утром на какой-то большой встрече в Нэшвилле, но я получил от него автограф на его новом диске для тебя.

— Круто! — закричал ее сын.

Ее каблуки застучали по мрамору, когда она подошла к двери. Ретт крепко обнимал Дастина, полностью оторвав его от пола. Ее живот перевернулся, вспомнив, как он проделывал то же с ней, перед тем, как зацеловать ее до потери сознания. Или бросив на кровать.

О небеса!

Вместо того чтобы обмахиваться, она натянула на лицо улыбку.

— Ретт. Добро пожаловать. — Она не могла заставить себя сказать: «Как я рада тебя видеть».

Его дьявольская ухмылка заставила ее подумать, что он прочитал ее мысли.

— Эбби. Разве ты не похожа на луч солнечного света?

Она не закатила глаза, но ей очень этого хотелось. Пусть Ретт и умел придумывать поэтические комплименты. Большинству мужчин этого не удавалось, но Ретт каким — то образом проникал под кожу женщин своим старомодным ухаживанием. Что ж, больше она на это не купится.

— Ты, как всегда, преувеличиваешь. Цинс, ты не поможешь мне на кухне?

— Я помогу тебе, — объявил Ретт, заставляя ее выпрямиться.

— Нет, ты лучше пообщайся с Дастином.

Мак бросил на нее быстрый взгляд. Чем больше она боролась, тем хуже все выглядело.

Ретт сжал плечи Дастина.

— У меня в машине есть кое-что для тебя, малыш. Почему бы тебе не сбегать и не забрать? И, может после завтрака ты покажешь мне, что умеешь делать за рулем.

Дастин обнял Ретта одной рукой.

— Потрясающе. Смотрите! Кто-то все же доверяет мне свою машину.

— Это потому, что кто-то спонсирует его машину, поэтому Ретт не будет платить за нее, если что-то с его машиной случится, — ответил Мак. — Это не меняет того факта, что ты не будешь водить машину еще месяц.

Ретт взъерошил Дастину волосы и выудил из кармана тесных джинсов ключи от машины. Она безуспешно пыталась не смотреть на его джинсы. Неужели он должен выставлять напоказ… свои фамильные ценности перед всеми?

Это не ее дело.

— Цинс, пойдем посмотрим его «Бентли», — предложил Мак.

Она одарила брата своим лучшим взглядом, потому что он оставлял ее наедине с Реттом. Цинс приложил палец ко лбу. Значит, он тоже знал о них? Боже, а она-то думала, что они вели себя так осторожно. Почему у нее не было гена бесстрастного лица, как у Мака?

Мак закрыл за собой входную дверь, Ретт двинулся к ней с раскинутыми руками, кривоватой ухмылкой на лице.

— Отлично. Теперь я могу поздороваться с тобой по-настоящему.

Его тон выстрелил чистой похотью по ее бедрам. Он собирался поцеловать ее, если она не остановит. Она хотела поджать хвост и убежать, но Ретт бы погнался за ней. Она и раньше убегала, но он всегда ее догонял.

И бросал на кровать.

Почему она не может перестать думать о кровати?

Она скрестила руки на груди, представляя, что так поступила бы чопорная тетушка, хотя у нее в роду такой тетушки никогда не было.

— Ты, должно быть, попал в аварию и повредил мозги во время поездки за границу, если думаешь, что я позволю тебе поздороваться со мной «должным образом».

Он даже не замедлил шага, его ковбойские сапоги из змеиной кожи остановились напротив, коснувшись ее сандалий из жонкиля. Его белая кожаная куртка, расшитая бисером, привлекла ее внимание к его массивной груди. Она вспомнила пульсирующие мышцы, жар и пот. Ей хотелось рвануть в ванную, но другая ее часть хотела рвануть в его объятия, и никогда не покидать их.

Он приподнял ее подбородок. Его золотистые глаза с таким вниманием изучали ее лицо, такое внимание он обычно уделял картам и то в конце турнира, когда все были уже на взводе.

— Я скучал по тебе, Эбби.

У нее разорвалось сердце на две части. Она боролась, пытаясь вздохнуть, но не смогла сделать глубокий вдох. Еще сильнее обхватила себя руками.

— Не говори так.

Он погладил ее пальцем по щеке.

— Я всегда говорю правду. Так меня воспитали.

— Блеф, — выдавила она.

Он опустил руку.

— Ты же знаешь, что бывает, когда мне говорят, что я блефую.

У нее пересохло горло, она точно знала, что он скажет. Он положил руку ей на плечо, словно почувствовав, что она вот-вот даст от него деру.

— Я иду ва-банк, — он поднес ее руку к губам и поцеловал.

Ее браслеты звякнули, у нее дрожала рука.

— Знаю, что тебе потребуется некоторое время свыкнуться с тем, что я скажу, но так как я знаю, что ты за женщина, то просто скажу.

Ее грудь сжалась.

— Я ничего не понимаю.

— Я сказал Маку, что влюблен в тебя. Я уехал за океан, чтобы быть как можно дальше, чтобы не было соблазна вернуться и просить у тебя благосклонности ко мне. — На его напряженном лице появилась жесткая улыбка.

У нее перехватило дыхание.

— Что ты сказал?

Он нахмурился.

— Я сказал: «Я люблю тебя», и я не уеду отсюда, пока ты не согласишься выйти за меня замуж. Ты не сможешь заставить меня снова уехать. Не думаю, что будет столько же боли, чем уже я пережил. Прожив без тебя целый год, я готов пойти на все, что ты мне предложишь. Меня волнует — быть рядом с тобой.

Она причинила ему боль? Она поняла, что стоит с открытым ртом, но ничего не могла с собой поделать. Она то думала, что слегка задела его гордость. Она боялась лелеять себя надеждой, что он ее по-настоящему любит, такая надежда напоминала темные, коварные воды, в которых она боялась утонуть.

— Ты с ума сошел.

Он глубоко вздохнул, выпятив свою массивную грудь.

— Да, сошел. Видит Бог, есть женщины и попроще, но мне они не нужны. Я хочу тебя. Я арендовал здесь домик и собираюсь остаться, пока ты не дашь согласия. Мы построим свой дом или купим там, где ты захочешь. Я даже позволю тебе взять меня с собой в магазин за новой одеждой, но никаких рубашек поло или докеров — это выносить я не могу.

— Нет, я…

— Успокойся и послушай хоть раз. — Он сверлил ее взглядом, который она уже знала, тогда он выиграл Мировую серию покера два года назад, проиграв половину своих фишек. Решительный взгляд. — Я не оставлю тебя, Эбби. Больше никогда. Я не причиню тебе боль и не брошу тебя, — у нее стали скапливаться слезы. Она быстро сморгнула, молясь, не заплакать.

Его лицо смягчилось.

— Я намерен доказать, что могу быть хорошим мужем для тебя и отцом для Дастина.

— Ты… ты…

Он снова поцеловал ее руку, его теплые губы задержались, вызывая мурашки.

— Не торопись. Знаю, ты думаешь, что я не могу измениться, но я смогу. Других женщин нет и не было, Эбби. Не было почти десять месяцев — рекорд. Я понял, что не могу выкинуть тебя из головы, и возненавидел себя за то, что попытался.

Она пошатнулась на своих туфлях. Он соблюдал целибат? Ретт Батлер Блейлок?!

— Пока ты не решишь выйти за меня замуж, я не прикоснусь к тебе. Я буду ухаживать за тобой как джентльмен. Если ты захочешь, чтобы я поцеловал тебя или занялся с тобой любовью, тебе придется попросить меня об этом.

Наконец она высвободила свою руку, толкнув его в грудь.

— Прекрати! Прекратите это безумие.

Своими словами он разрушил годы тщательно выстроенного ею самоконтроля.

— Я попросил у Мака благословения. Я больше не буду ухаживать за тобой тайно. В том, что происходит между нами, нет ничего постыдного.

— Это не тебе решать.

— Не мне, но я не стану скрывать своих чувств к тебе. Ты можешь рассказать Дастину или позволить ему самому все увидеть. Ты его мать, так что тебе лучше знать, но этот мальчик любит меня, а я люблю его!

Она молчала, дрожа от эмоциональной перегрузки.

— Черт возьми, Эбби, ты же знаешь, что мой наряд — по большей части игра. У моих покерных девочек шикарные дипломы Гарварда.

Она отступила на шаг, глотнув воздуха, нуждаясь в личном пространстве.

— Дело не в этом.

Он вытянул руки, напоминая ей белоголового орлана, которого она видела парящим над их домом сегодня утром.

— Тогда в чем?

— Я не… — Она не могла солгать, только не ему. — Я не должна любить тебя!

Тишина осыпалась на комнату как песок. Он склонил голову набок, наблюдая за ней. Уголки губ приподнялись.

— Ты уже любишь. Я готов поспорить на свою жизнь. — Он обошел ее, направляясь на кухню. — Так в чем тебе нужно помочь?

Она прикусила губу, борясь с желанием броситься в его объятия.

Вместо этого выпрямилась. Надела фартук. Разгладила его. Развернулась и последовала за ним, на ее лице появилась улыбка.

— Мне нужен хлеб, намазанный маслом для французских тостов.

Он возился с ножом на столешнице, аккуратно разрезая хлеб пополам, точно так же, как разрезал ее чувство покоя и безопасности. Она даже не потрудилась сказать ему, что он неправильно нарезал хлеб.

— Я профессионал на кухне, если ты помнишь.

И она отругала себя, что вспомнила, в чем еще он был профессионалом не только на кухне, усаживая ее на гранитную столешницу и заставляя кричать от удовольствия.

Никто никогда не скажет, что Ретт Батлер сама невинность.

16

Покерные турниры проверяли характер каждого игрока. Мак смаковал звук клик-клик-клик, сгребая очередную стопку фишек. Это была не просто победа. Было что-то первобытное в том, чтобы противостоять другому мужчине или женщине, если выпадал такой случай. Постоянное напряжение на турнире истощало большинство игроков. Необходимость постоянно оценивать соперников, взвешивать различные стратегии ставок друг против друга, постоянное стремление к победе.

Он был не похож на большинство игроков.

Физическая сторона игры тоже была утомительной, подумал он, потягивая коктейль здоровья в передней части комнаты, наблюдая, как все настраиваются на игру. Изнурительные дни напряженной игры по восемь— двенадцать часов с небольшими перерывами открывали слабые стороны организма.

Маку нравилась мысль, что за покерным столом выживал сильнейший, и он планировал выжить так же, как и всегда по одной полной раздаче за раз.

В этом мире он обрел свое блаженство, и все благодаря капризу судьбы. Если бы у Эбби не случились бы осложнения при родах Дастина, он никогда бы не вошел в «Тадж-Махал» в Атлантик-Сити с отчаянной идеей заработать денег, необходимых для оплаты медицинских счетов. Он сделал больше, чем просто оплатил медицинские счета. Он вдруг понял, что не похож на своего отца, который всю жизнь проигрывал деньги в казино, высасывая из семьи все соки вместе со своей женой — картежницей.

Мальчик так и не понял, в чем тут дело. Он ненавидел карты, благодаря своим родителям.

Сейчас мужчина в нем был благодарен им за обучение, которое он получил, сидя у них на коленях, не потворствуя их ошибкам. Искупление приходило в неожиданных местах. Он был не из тех, кто плюет в лицо судьбе.

— Ты готов, парень? — Протянул Ретт, положив огромную руку ему на плечо и оглядывая комнату.

Мак толкнул его локтем в грудь.

— Всегда.

Ретт протянул руку — их ритуал.

— Удачи. Как я только что сказал Райю, в течение следующих нескольких часов мы больше не друзья.

— Почему ты всегда говоришь эту фразу? — Мак замолчал, пожав плечами. Ретт каждый раз, когда они играли вместе, говорил эту фразу. Мак схватил его за руку. — И тебе удачи, Ретт.

— Встретимся за последним столом, — бросил Ретт через плечо, Рейвен и Виксен кружили вокруг него в платьях с глубоким вырезом.

— Можешь не сомневаться, — пробормотал он, потирая свою счастливую фишку, отправившись искать номер своего места, помахав Райю и его приятелям, которые тоже направились за свои столы.

Первый стол Мака подвел его итог к полудню. Восемь парней, сидевших вокруг, смотрели, как он медленно приближался к победе. Ему нравилось наблюдать за их реакцией. Половина из них мгновенно теряла свои бесстрастные лица. Кто-то пробормотал: «Вот дерьмо», кто-то ухмыльнулся, вероятно, представив, как будет рассказывать за ужином, что обыграл самого Мака Мэйвена. Оставшиеся смотрели на него с пламенной решимостью, готовые доказать, что они могут победить. Он кивнул и вытащил свой талисман — покерную фишку девятнадцатого века с парохода на Миссисипи.

Затем он начал собирать свои стопки фишек.

Его мир сузился до стола. Блеск от рубашек карт, когда их сдавали. Его интуитивное чутье на чужие карты на руках. Короткая молитва, которую он иногда читал про себя, когда дилер сдавал последнюю карту. Игра на пароходе могла заставить взрослых мужчин плакать, как вечная песня. Она меняла судьбы и разбивала сердца.

Он сбросил несколько комбинаций на ранней стадии, но не много.

Стопка фишек росла. Наблюдал за своими противниками. Усилил давление, повысив ставки. Доил игроков, заставляя их перебить ставку или пассануть в течение часа.

Затем он перешел к следующему столу и проделал все снова, делая перерыв на предписанные тридцать минут за каждые два часа игры.

Он играл в течение десяти часов, собрав солидные стопки. Когда у него был перерыв, он подошел к своей семье, которая наблюдала со стороны вместе с остальной толпой. Он поцеловал Эбби в щеку. Схватил Дастина в медвежьи объятия, тот сопротивлялся. Вся эта история с общественными работами только усилила раздражительность племянника. Мак был удобной мишенью.

— Ты играл очень жестко, — заметила Эбби.

— Ты был потрясающим! — Воскликнула Джилл, обнимая его и придвигаясь ближе. — Я никогда раньше не видела игру воочию, для меня это совершенно ново. Я имею в виду, что у тебя на лице не двигается ни один мускул. Это невероятно.

Джилл продолжала болтать, Мак кивнул проходящему мимо Ретту, зажатому своими покерными малышками, при этом говоря что-то репортеру, который снимал его для каких-то новостей. Он извинился и поспешил поздороваться с Эбби, у нее отвисла челюсть, когда подошел Рай и по-медвежьи обнял Ретта. Вспышки фотоаппаратов слепили глаза.

Нахмуренный взгляд сестры почти заставил Мака улыбнуться. Когда Ретт снова обнял своих покерных крошек, он смотрел не на них. Он смотрел прямо на Эбби, которая смотрела на него не мигая.

— Как сегодня Ретт? — тихо спросил он сестру.

Она облизнула губы, прерывая зрительный контакт с Реттом.

— Хорошо, но он казался… рассеянным.

— Он все время смотрел на маму, когда она проходила мимо, — добавил Дастин, толкая Мака локтем.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — чопорно ответила Эбби, натягивая пиджак. — Не говори глупостей.

Дастин усмехнулся.

— Он всегда был неравнодушен к тебе.

Эбби тут же выпрямилась.

— С чего ты решил?

Парень закатил глаза.

— Я не слепой. Это уж я точно вижу. Ты тоже всегда была неравнодушна к нему. Когда ты собираешься признаться в этом всем остальным?

Мак переступал с ноги на ногу, наблюдая, как мышцы лица Эбби напряглись от шока, а затем от отчаяния. Значит, парень знал и давал как бы свое согласие. Ну и ну.

— У меня есть обязанности. Мак, ты зайдешь проверить сегодняшнюю статистику. — Она расправила плечи и направилась прочь.

Глупая ухмылка племянника говорила сама за себя.

— Никто так не проникал ей под кожу, как Ретт.

Мак внимательно посмотрел на Дастина. Насколько ему было известно, никто не говорил с племянником о намерениях Ретта. Возможно, пришло время прощупать эту ситуацию.

— Похоже, ты не против, если они будут вместе, — бросил он.

Ухмылка племянника могла бы зарядить энергией весь отель, непохожая на его обычную угрюмую улыбку.

— Я люблю дядю Ретта! Маме нужно больше радости. Ретт из тех парней, с которыми невозможно не веселиться.

Так и есть. Они вдвоем неплохо веселились год назад.

— Но твоей маме нужно нечто большее, чем просто веселье.

Племянник пожал плечами.

— Большую часть времени она слишком серьезна. Я не хочу, чтобы она в конечном итоге осталась одна. Через два года я уеду в колледж. И что она тогда будет делать?

Грудь Мака сжалась. Два года? Как быстро летит время?

— Наверное, как и я будет сходить по тебе с ума. — Что, черт возьми, он будет делать? Образ, как он и Эбби живут вместе и вместе стареют, как в каком-то ужасном старом готическом фильме, появился в его сознании. Этого просто не должно быть.

Дастин снова надулся.

— Угу, конечно.

Мак притянул его к себе, обхватив одной рукой.

— Ты сомневаешься в моих словах?

Дастин уставился в пол.

— Итак, что ты сегодня увидел? — спросил он, чтобы отвлечь его.

Глаза парня на долю секунды расширились. Затем он начал тараторить. Дастин обладал потрясающим наблюдением, когда дело касалось покера. Может когда-нибудь он и станет игроком. Мак был не уверен, вернее не знал, как к этому относиться. Эбби ненавидела эту идею, но Мак знал одно.

Каждый должен выбрать свой путь в жизни.

Он обнял Дастина, внимательно слушая, пока они шли в свой семейный номер, наслаждаясь мгновенной близостью с племянником.

17

Пэгги всматривалась в тени около дома Джилл, направляясь на барбекю 4 июля. После инцидента с лосем она не собиралась повторять свою ошибку, теперь ее никто не застигнет врасплох. Кит сжал сильнее ее руку, нежели обычно, когда они вышли из машины. То, что он держал ее за руку, говорило, что он тоже не забыл о лосе.

Мак сказал Джилл, чтобы она взяла выходной, пока они играют в покер, и вместо того, чтобы отдыхать, она уговорила Брайана в последнюю минуту устроить барбекю у них во дворе. Брайан сетовал на нехватку времени на подготовку, но в конце концов сдался. Джилл точно знала, как получить то, что хотела.

Мередит открыла дверь, как только Пегги постучала.

— Привет! — воскликнула она. И принялась осыпать лицо Кита поцелуями. Тот хихикал, но выносил стойко.

Когда невестка выпрямилась, подавшись к Пегги, та одарила ее недобрым взглядом.

— Даже не думай об этом.

— Как насчет простого объятия? — Спросила Мередит, протягивая руки.

Закатывание глаз казалось единственным подходящим ответом.

Мередит легонько сжала ее в объятиях.

— Видишь, это совсем не страшно.

— Эй, там! — раздался громкий голос из-за спины Пегги, и Таннер схватил ее, отрывая с пола.

Ее ноги болтались над полом. Было странно, что ее держат, как ребенка.

— Отпусти меня, Таннер.

— О, ты такая суровая сестра.

— А ты стал очень странным с тех пор, как женился, — ответила она.

— Знаю, — сказал он, ставя ее на землю и поднимая Кита.

— С Днем Независимости, малыш.

Он схватил Таннера за плечи.

— И тебя тоже! Можно я потом буду запускать петарды?

Таннер отрицательно покачал головой.

— В этом году их запретили из-за засухи.

Лицо Кита вытянулось.

— Но мы что-нибудь придумаем.

Они схватили друг друга за руки и вошли в дом.

Джилл прыгнула вперед, выглядя как один из тех милых гиппопотамов в фантастическом фильме, который любил смотреть Кит. Пегги поняла, что этого лучше не говорить беременной женщине.

— Привет! — Джилл схватила ее и прижала к своему животу.

— Не дави на детей, — предупредила Пегги.

— Не могу. Мой живот тверд как камень. — И тут же схватила за руку Пегги, положив ей на свой выпирающий живот.

Пегги тут же отдернула руку. Трогать живот другой женщины было… ну, странно.

— Слушай, у меня уже есть один ребенок, так что я знаю эту примету. Не думай.

Джилл хихикнула.

— Прекрасно. Оставайся такой колючей. Давайте поедим.

Пегги посмотрела на часы.

— Прямо сейчас?

— Да. Когда я узнала, что Мак играет в последнем раунде, предложила всем пойти и посмотреть игру. Это лучше, чем сидеть без дела дома.

В животе у нее все горело. Она планировала провести тихий вечер за барбекю на заднем дворе, наблюдая, как нарушители в лице ее брата и сына запускают петарды, игнорируя запрет на фейерверки.

— Я пас.

Рыжие кудри Джилл качнулись, как только она качнула головой.

— Ты должна пойти, Пег! Они играют больше чем на два миллиона долларов.

— Закрой входную дверь.

— Да, и это всего лишь первый приз! Можешь себе представить? Серьезно, ты никогда не видела ничего подобного. Мак просто неотразим. Он играет, как в каком-то фильме. Ты увидишь его в совершенно новом свете.

Ее первоначальным желанием было оставаться твердой в своем решении, но она все обдумала. Может, увидев его там, играющим в азартные игры, он погасит пламя, которое в ней разжег. Она ведь почувствует отвращение, верно?

— Хорошо, если все пойдут, — кивнула она, втайне надеясь, что приняла правильное решение. — Но мне не с кем оставить Кита.

Джилл захлопала в ладоши.

— Уверена, мы найдем кого-нибудь, кто присмотрит за ним.

Пегги последовала за Джилл на праздник во дворе. От запаха жареного мяса у нее потекли слюнки. Каждый нашел себе место за огромным столом с красно — белой клетчатой скатертью, на котором красовалась ваза с подсолнухами. Брайан снова превзошел самого себя, пожарив целую груду цыплят и ребрышки. Она была не уверена, что именно он положил в соус для барбекю, но он был очень вкусным, заставив ее окунуть мясо во второй раз.

Артур рассказывал Киту истории о прошлых праздниках 4 июля, когда Джилл и Мередит были еще маленькими, их родители вставляли фразы, добавляя детали. Кит сидел на коленях у Таннера, кивал с широко раскрытыми глазами, обожая эти рассказы. Она несколько раз ловила взгляд Таннера. Его ухмылка говорила сама за себя. Да, у них была семья. Хотя это все еще заставляло ее иногда чувствовать себя странно, но она была рада, что ее любимые мужчины были счастливы.

Мама Джилл вызвалась угостить Кита мороженым, чтобы все остальные смогли посмотреть турнир по покеру. Пегги колебалась, беспокоясь, что ей придется отправиться со всеми.

— И сколько нам сидеть здесь? — спросила она Джилл.

— Не больше двух часов. Я попросила Эбби написать мне. Осталось только четыре игрока из финальной девятки — Мак, Ретт, Цинс и парень по имени Лэнс. Они устроят фейерверк после окончания турнира.

Она нахмурилась.

— Как Мэйвену удалось пробить фейерверк?

— Он представил планы городскому совету и получил специальное разрешение, — ответил Артур. — Загородный клуб тоже получил разрешение, поскольку они следуют процедуре.

Ну, разве это не замечательно?

— Я приведу Кита на фейерверк, — предложила Линда Хейл. — Будет весело.

«Только не в отель», — чуть не сказала она.

— Вы уверены?

— Она уверена, — закончила Джилл за мать. — А теперь давай нарядим тебя во что-нибудь другое.

Пегги посмотрела на свои шорты и футболку.

— А что в этом плохого?

— Ты не можешь пойти в шортах в отель. — Она схватила ее за руку и потащила в спальню. — Уверена, что у меня найдется что-то для тебя.

Пегги уперла руки в бока, пока Джилл рылась в шкафу, похожем на коробку с мелками «Крайола».

— Ты это серьезно? У нас разный размер и определенно разный стиль.

Это было самое милое, что она могла сказать. Она почти гордо похлопала себя по спине.

Джилл скривила рот.

— Я знаю одно…

Мередит вошла в комнату и присоединилась к ним. Пегги заметила, что на обеих сестрах были сарафаны и сандалии. На Мередит был темно-синий. На Джилл неоново-зеленый. Пегги посмотрела на дверь. Боже, она не хотела превращаться в третьего члена «Клуб сестер в сарафане».

— Хватай ее, Мере, пока она не сбежала. — Джилл вытащила желтое с красным рисунком.

Мередит крепко сжала руку Пегги.

— Мы можем сделать это трудно или можем сделать легко.

— Трудно — моя линия поведения. Я могла бы уложить вас обеих на пол за тридцать секунд.

— Но ты этого не сделаешь. Кит и Таннер слишком любят нас, — ответила Джилл. — Теперь, если мы подпоясаем ремнем, все будет отлично.

Пегги поморщилась.

— Но это же желтое. И что такое на нем нарисовано?

— Это вышитые драконы. — Она сунула платье Пегги в нос. — Оно наводит на мысль о Брюсе Ли, верно? Или ты боишься носить то, что показывает, что можешь надрать задницу любому?

Драконы заинтриговали ее. У них были широко раскрыты пасти, выдувая огонь. Но человек, который это придумал и сотворил, явно был не в своем уме.

— Я никогда не носила ничего желтого. Я буду выглядеть как большая птица.

— Ты даже толком и не различишь цвет драконов, — сказала Мередит. — Джилл, где твой красный пояс? Он будет идеальным аксессуаром.

— В шкафу Брайана. Я туда его засунула. Итак, раздевайся, сестра. Мы должны быть в отеле через двадцать минут.

Пегги скомкала платье в руках.

— Ммм… позвольте мне воспользоваться ванной комнатой.

— Ох, Господи! У нас у всех одинаковые женские части.

Разочарованно вздохнув, Пегги стянула с себя одежду.

Джилл присвистнула.

— Хорошая фигура, но, черт возьми, ты когда-нибудь думала надеть нормальный бюстгальтер? В этом ты похожа на Йентл [9]. Отлично, теперь они сравнивали ее с героиней Барбры Стрейзанд.

— Я работаю с парнями, поэтому не выпячиваю свои женские части. Не могу позволить, чтобы они прыгали, как мячики, пока я буду гнаться за преступником.

— Нам нужно опять съездить в «Виктория Сикрет» в Денвер, — объявила Джилл.

Пегги вздрогнула.

— Я бы предпочла получить пулю в ногу, нежели ехать в этот магазин. — В последний раз, когда они втроем ходили туда, Пегги все время наблюдала за извращенцем, который лапал женские трусики.

Мередит хихикнула.

— Прости. Я так и представила, как ты преследуешь подозреваемого, а твои сиськи подпрыгивают вверх и вниз.

Джилл издала язвительный смешок.

— Похоже на плохой порнофильм, — закончила Пегги, натягивая через голову платье.

Их веселье пропало. Рты приоткрылись. Глаза расширились.

— Что? — спросила она, ерзая под их пристальным взглядом.

— Желтый тебе очень идет, — задумчиво произнесла Мередит.

— Ты прекрасно выглядишь! — Выпалила Джилл, подпрыгивая на месте, на сколько могла, учитывая ее вес. — Тебе следует почаще носить платья.

Пегги дернула плечом.

— Оно немного длинновато.

— Отлично, оно скроет твои сандалии. — Джилл вытащила толстый красный пояс, который достала из другого шкафа. — Вот.

Застегивая ремень, Пегги разглядывала драконов на рукавах. Они трепетали каждый раз, когда она двигала руками.

— Посмотри, — скомандовала Джилл, указывая на старинное зеркало у дальней стены.

Пегги не сдвинулась ни на дюйм, ее ладони внезапно стали влажными.

— Я выгляжу презентабельно?

— Абсолютно, — заверила ее Мередит.

— Тогда пошли. Мне нет необходимости пялиться на себя в зеркало. — Она вышла из спальни, потирая горящую грудную клетку. Она боялась взглянуть на себя в зеркало, и, черт возьми, это ее бесило.

Когда она вышла, ошеломленные лица ей сказали многое. Она выглядела полной идиоткой в этом платье.

Кит бросился вперед.

— Ух ты, мам! Ты выглядишь такой красивой. Не так ли, дядя Таннер?

Таннер изучал ее, пока подходил. Наклонился, поцеловать в щеку.

— Думаю, что с тех пор не видел тебя в платье.…

В день ее свадьбы, поняла она. Она не позволяла носить себе платья из-за этого.

— Ты прекрасно выглядишь, Пег, — пробормотал он.

— Поразительное превращение, моя дорогая, — добавил Артур.

Она боролась с желанием поднять руки к небу и закричать. «Мы уже можем идти?»

Всезнающая улыбка Таннера вывела ее из себя.

— Абсолютно.

По дороге в отель, она поняла, что ступает по тонкому льду. Она была одета в платье и должна была присутствовать на финальном турнире по покеру.

Неужели ее тело и разум захватили инопланетяне?

18

Мак ненадолго замер, сгребая фишки. Он не мог объяснить, но понял, что Пегги находится здесь. Каким-то образом ему это было ясно. Рационализм подсказывал, что он скорее всего свихнулся. Она ненавидела его, его отель и все то, что он олицетворял. Но интуиция, которой он давно научился доверять, подсказывала, что она находится именно в его отеле, здесь где-то рядом. Он сложил фишки в стопку, краем глаза оглядывая толпу.

Он поблагодарил Бога за бесстрастное выражение своего лица, потому что, заметив ее, был уверен, что кровь отхлынула от его лица. Первым шоком было — на ней было желтое, слишком уж милый цвет для нее. Вторым, что на ней было платье, каскадом спускающееся по ее стройным ногам к самым отвратительным сандалиям, которые он когда-либо видел на женщине — плоским, потрепанным, грязно-коричневого цвета. Пегги… была красивой. Женственной. Какого черта?

Он снова перевел взгляд на стол, отслеживая ставки, прежде чем дилер перевернул следующую карту. Его взгляд снова вернулся к ней. Красный пояс подчеркивал тонкую талию и внушительный бюст, грудь была соблазнительной и притягивающей.

Их взгляды встретились. Окружающий шум затих, в ушах словно застучало. Он перестал чувствовать карты в руках. Ее темные глаза казались дымчатыми, возможно, из-за желтого платья, которое было на ней. Ее глаза горели гневом и осуждением. Он чувствовал ее отвращение, находясь на другом конце комнаты, разрезая его на части.

Он выругался себе под нос. Семьдесят процентов фишек на столе были его, он был на пути к победе. Ему совсем не нужно было отвлечение в ее лице.

— Мак, — произнес дилер. — Ответишь или поднимешь?

Ему хотелось пнуть ножки стола. Он потерял фокус на игре.

— Отвечу.

Дилер перевернул последнюю карту после того, как Цинс сделал ставку.

Игроки открыли карты. Мак выругался. Ривер[10] разнес его карты в клочья.

Цинс сгреб фишки, ухмыляясь справа от него.

— Чем забита твоя голова, Мэверик?

Его понимающий взгляд вызвал вспышку раздражения. Он пожал плечами, взяв свои карты, которые были «на кнопке»[11], любимой позиции каждого игрока в покер. Игра продолжалась, но его взгляд продолжал скользить по Пегги.

Она смотрела на него как шакал.

Он изо всех сил пытался отгородиться от ее присутствия здесь.

Но когда проиграл следующую комбинацию, Цинс толкнул его локтем. Сильно.

— Тебе с Реттом нужно собраться с мыслями. Не позволяйте женщинам докопаться до вас.

Он бросил взгляд через стол. Ретт тоже отвлекся, вместо того, чтобы смотреть на крупье, его глаза были прикованы к Эбби, которая разговаривала с Бобби Дженкинс, профессионалом, выбывшим перед финальным столом. Дженкинс стоял слишком близко к сестре. Ретт потянул себя за бахрому пиджака. Мак почти видел, как из его ушей повалил дым. Эбби не поощряла Дженкинса, но он всегда приставал к ней, когда бывал в городе. Мак решил, что она справится с ним сама. Он надеялся, что Ретт тоже. Если Ретт выйдет из-за стола, ему придется заплатить штраф, который приведет к тому, что выигранные им фишки будут отправлены на анте. Никто не хотел так проигрывать.

Следующие три раздачи достались Цинсу. Сосредоточенность Мака разделилась на двое, как две развилки на дороге — одна — на столе, другая на женщине, чье присутствие было подобно удавке у него на шее.

Лэнс Дженкинс, наконец, вырвался, когда Мак заставил его пойти ва-банк. Он боролся с желанием снова взглянуть на Пегги. Почему она надела платье с драконами? И зачем она вообще сюда пришла?

Цинс подыгрывал, увеличив ставку, все, выставив на стол. Его стратегия была эффективной. Даже Ретт играл с трудом, его стопка фишек неуклонно уменьшалась. Мак пару раз менял тактику, чтобы другие не терялись в догадках, играя консервативно с одной стороны и проигрывая с другой. Он знал других мужчин за столом, как самого себя. Пришло время встряхнуться.

Он сделал крупную ставку на следующую раздачу, желая получить «Стрит», и когда появилась карта ривера, он улыбнулся Ретту и поднял банк. Главный тренер турнира объявил перерыв.

Мак поднялся из-за стола, борясь с желанием поправить пиджак. Дилер объявил общую сумму. Он лидировал с пятьюдесятью процентами фишек, потеряв десять процентов после внезапного появления Пегги. Цинс набрал солидный стек из стопок фишек, но все еще держался на тридцати пяти процентах. Благодаря Эбби стек Ретта сократился до пятнадцати процентов.

Мак подошел к бару, рядом с ним был Цинс.

— Мне нужно приплачивать помощнику шерифа, чтобы она почаще присутствовала на твоей игре, — сказал его друг.

— Вам не нужно мне приплачивать, — ответила Пегги позади них.

Мак повернулся, кровь закипела от ее близости и от ее яда.

— Я оставлю вас вдвоем, — пробормотал Цинс.

— Зачем ты пришла сюда? — открыто спросил он.

Ее взгляд был непоколебим, и это резко контрастировало с женственностью платья.

— Барбекю рано закончилось, чтобы посмотреть финал. Я решила пойти с ними.

Он расстегнул пиджак. Положил руки на талию.

— Чтобы сделать что? Препарировать меня своим взглядом как насекомое?

Вырез платья открывал ему отличный вид на ее нежную шею, когда она сглотнула.

— Это твои слова. Не мои.

— Я хочу, чтобы ты ушла, — потребовал он, прежде чем смог себя остановить.

Ее губы приподнялись.

— Я не даю тебе покоя?

— Нет, но я не люблю, когда враждебно относящиеся ко мне люди посещают мои турниры. У нас есть «контрольный список» [12].

Она переступила с ноги на ногу. Это только подчеркивало изгиб ее талии. У него возникло отчаянное желание обнять ее. Он не мог решить, вышвырнуть ее вон или бросить на пол и проделать с ней все, что он так хотел.

— И я в нем есть? — резко спросила она.

Он схватил «Перье» с лаймом, который принес ему бармен, его обычный напиток во время перерывов в турнире, и залпом выпил.

— Ты не хочешь наблюдать за игрой.

Она издала безжалостное жужжание.

— О, как раз хочу. Мой интерес только растет.

Ехидство в ее тоне поколебало его решимость.

— Не морочь мне голову, Пег.

Ее глаза сузились.

— Раньше ты говорил совсем другое. Будь осторожен в своих желаниях. — Она повернулась так быстро, что ее платье закружилось, будто она была Джинджер Роджерс.

— Мы в заднице, — прокомментировал Ретт, появившись рядом с ним, его лоб покрылся испариной. — Разве мы не можем выгнать двух женщин?

Мак посмотрел на бурбон в руке друга.

— Эбби не интересуется Дженкинсом. Она не пытается специально разжечь твою ревность.

— Рай так же сказал, — он постучал пальцем по сапогу из змеиной кожи. — Ну, я не могу сказать того же о твоем заместителе. Она смотрит на тебя, как кобра на мангуста. Но ты все еще впереди. У тебя лед вместо крови, мой друг.

Мак не ответил. Если бы у него был лед вместо крови, он бы не потерял десять процентов своего стэка и не вступил бы сейчас в идиотскую битву с Пегги. Она заставляла его терять хладнокровие в самый неподходящий момент.

Он резко поставил стакан на стол.

— Давай вернемся к столу. Перерыв почти закончился.

Следуя за Реттом, он увидел, как Пегги ухмыляется (на самом деле ухмыляется) ему. Господи, ведет себя как двенадцатилетняя девчонка. Он сел на свое место.

Цинс снова толкнул его.

— Лучше перестань следить за бабой, а то я обчищу тебя полностью.

Мак не ответил. Обычно их шутки были дружелюбными и легкими. Но правда в словах Цинса жгла огнем его желудок как кислота. Он терпеть не мог проигрывать, но ему претила сама мысль о проигрыше на открытии отеля.

Они поменяли свои фишки после перерыва, потому что ставки возрасли. Он взял фишку в двадцать пять тысяч, заставив себя не смотреть на Пегги.

Первая раздача прошла хорошо. Он был «на кнопке», у него были короли. Он положил свою счастливую фишку на двух, лежащих лицом вниз, джентльменов (королей), пока все делали ставку. Цинс поставил «малый блайнд» в пятьдесят тысяч, Ретт — «большой блайнд» в сто.

Мак знал, что пришло время заставить Ретта действовать. У его друга осталось всего семьсот пятьдесят тысяч. Он мог бы вытащить его, если бы правильно разыграл свои карты. Мак поднял ставку до трехсот тысяч. Едва услышав символические вздохи в толпе. На какое-то мгновение ему показалось, что это произведет впечатление на Пегги. Но, черт возьми, нет, на нее это не произвело впечатления, она чувствовала только отвращение.

Ретт оторвал глаза от карт, его глаза загорелись. Да, он знал, что делает Мак.

Мак повернулся к Цинсу, который перебирал свои карты, а затем поднял еще ставку.

Ретт взглянул на свои карты и пошел ва — банк. Мак подавил улыбку, услышав еще несколько вздохов. Ретт инстинктивно подтвердил, что у его друга есть туз с хорошим кикером[13]. Он ни за что не пойдет ва-банк блефуя. Только не за финишным столом.

Он посмотрел на Пегги боковым зрением. Она стояла прямо, казалось, не обращая внимания на напряжение, царившее в толпе. Черт возьми, она зарабатывала на жизнь, допрашивая подозреваемых. Ее кровь, вероятно, была холоднее, чем у него. Но даже когда он думал о ее холодности, которая была сродни арктическим порывам ветра, он не мог остановить свою кровь от жара при виде ее в этом платье.

Он мысленно вернулся к столу, внутренне содрогнувшись. Решил заманить Цинса в ловушку, позволив ему думать, что у него комбинация на руках слабее, чем у него самого. Заставить его еще увеличить ставку. Забрав тем самым большую часть его фишек. Он любил заманивать игроков. Он сделал ставку, сравнявшись с Реттом. Глаза Цинса метнулись к нему, как он и надеялся. Он почувствовал в них оценку.

Дилер сдал флоп. Мак изучал карты — десятка треф, валет червей и пиковая дама. Он попытался отключиться от Пегги.

Ретт откинулся на спинку кресла. Мак чувствовал, как нарастает его возбуждение. Да, он знал, что у него хорошая комбинация.

Когда подошла очередь Цинса, он пошел ва-банк.

Ретт прикусил губу, прикидывая, есть ли у Цинса настолько хорошее, чтобы так поднимать ставку.

Мак ответил, делая ставку в один миллион триста пятьдесят долларов. Кто-то должен был остаться «без штанов» при этой раздаче.

Крупье сдал карты, и Леди Удача снова озарила Мака. Если дилер положил бы туз на стол. У Мака был туз хай стрит (или «класс») — лучшая комбинация на данный момент. Ретт собирался пассануть, если только не выпадет король. Его поджатая губа означала, что он знает, что попал в беду.

— А вот и ривер, — объявил дилер.

«Пожалуйста, не позволяй мне плакать», — подумал Мак, гадая, каково ему будет, когда Пегги увидит, как он проигрывает.

Дилер положил на стол валета треф.

Цинс бросил карты на стол.

— Зацените это дерьмо, ребята. Я только что собрал фулл-хаус.

В животе у Мака все горело. Цинс обыграл его фулл-хаусом валетом, хотя у него были тузы.

— Не то, что всех переиграл. Ну, я выхожу, — прокомментировал Ретт. Его покерные малышки, одетые в красные и черные платья с блестками, толпились вокруг него, когда он отодвигал стул, распрямляя спину, успокаивая свое разбитое сердце. Рай схватил его в медвежьи объятия. Вспышки фотоаппаратов запечатлели эту сцену. Но даже выходка Рая не могли заставить Ретта улыбнуться. Мак все понял. Проигрыш — отстой.

Тренер объявил еще один перерыв. Мак посмотрел на Цинса. Дело снова дошло до них двоих, и он шел в коротком отрыве. Он направился к бару за еще одним «Перье», чтобы освежить пересохшее горло, обдумывая свой план. В следующий раз ему придется пойти ва-банк. Цинс заставит его это сделать.

— Боже, как может измениться удача в один миг, — прокомментировала Пегги, оказавшись рядом с ним.

Почему бы ей не оставить его в покое?

— Наслаждаешься? — Прошипел Мак, готовый выпить бурбон.

— Да. Особенно начинаю с нетерпением ждать наших бесед во время перерывов.

Он повернулся к ней, отмахиваясь от Джилл, которая неслась к ним с поджатыми губами. Ему не нужна была еще и беременная женщина, готовая справиться с этой ситуацией. Он проигнорировал протянутый барменом «Перье» и скрестил руки на груди.

— До этого момента я не считал тебя жестокой женщиной.

Он с удовольствием увидел, как она вздрогнула, прежде чем подойти и заговорить с Дастином.

Малыш схватил его в объятия.

— Ты отыграешься, дядя Мак, — к ним присоединилась Эбби, успокаивающе положив руку ему на плечо. — Эта женщина намеренно тебя раздражает! Хочешь, я попрошу охрану выпроводить ее?

— Нет, она раздражает только потому, зная, что меня это бесит. Мне нужно сосредоточиться. — Он поцеловал морщинку от тревоги, появившуюся между ее бровями. — Со мной все будет в порядке. — И вернулся к столу.

Но он никак не мог взять себя в руки. Цинс победил его своей комбинацией опять. Мак встал и пожал ему руку. Он пришел бы вторым раньше, но, черт возьми, он хотел вырваться вперед. И уж конечно, он не хотел проигрывать из-за Пегги.

Ретт неторопливо подошел, оставив Райя раздавать автографы.

— Да ладно тебе, парень. Давай принесу тебе выпить.

Мак хлопнул его по спине.

— Во время игры я чуть не выпил бурбон.

— Это было бы нарушением твоего самого главного правила, но кто может винить тебя, когда Мисс Кобра так смотрит на тебя? Держу пари, она съест тебя после секса.

Как будто ему не все равно.

— Ты путаешься в своих метафорах. Она паучиха — Черная вдова. — Он заметил начальника службы безопасности, пробирающегося к нему сквозь толпу. Хотя у Аарона Хиггинса было непроницаемое бесстрастное лицо, Мак сразу понял, что что-то не так.

Когда Аарон подошел к нему, то он наклонился ближе.

— Мы только что получили сообщение о заложенной бомбе с неизвестного телефона.

Вся кровь прилила к голове Мака, и в основании его черепа застучало.

— Бл*дь.

— Я не уверен, что это серьезная угроза, но нет доказательств обратного. Что ты хочешь, чтобы мы сделали?

Его взгляд медленно оценивал комнату. Дастин и Эбби разговаривали с Джилл. Пегги пила газировку с Таннером. Он не колебался.

— Мы эвакуируем всех.

Аарон кивнул.

— Нам нужно будет связаться с властями, но мы можем начать эвакуацию прямо сейчас.

Мак не сводил глаз с Пегги.

— У нас уже здесь есть офицер полиции. Давай я обмолвлюсь с ней. А потом сделаю заявление.

Он подошел к ней на резиновых ногах. Она отделилась от Таннера и Мередит по его сигналу и последовала за ним за угол.

— Ты проиграл, — сказала она без предисловий. — Ты собираешься вышвырнуть меня прямо сейчас отсюда?

Он наклонился, она протянула руку, пытаясь его оттолкнуть, но он схватил ее за запястье.

— Нам только что угрожали взрывом бомбы, мы должны эвакуировать всех. Я знаю, что ты не на дежурстве, но подумал, что это меняет дело.

Она резко повернула голову. Их взгляды встретились.

— Когда?

— Несколько минут назад. С не известного телефона. Мой начальник службы безопасности считает, что это не серьезно, но я не хочу рисковать.

Она решительно кивнула.

— Нам нужно всех вытащить отсюда. В безопасное место. Без паники.

Он взял свой сотовый телефон, который один из его охранников передал ему. Им было запрещено садиться за стол с телефонами.

— Точно. Может ты вызовешь своих ребят?

Она полезла в сумочку, ее губы сжались в жесткую линию.

— Да.

— Я попрошу одного из моих офицеров проводить тебя в службу безопасности. Мне нужно сделать заявление.

— Я и сама могу найти туда дорогу. Тебе нужно заниматься своими делами.

Он кивнул и отошел прочь. Схватил микрофон, который протянул ему один из его парней.

И помолился, чтобы пришли правильные слова в этой ситуации, когда он будет обращаться к толпе.

19

Мак вбежал в комнату через несколько секунд после того, как сделал тщательно сформулированное заявление по громкоговорителям. Когда он вошел, Пегги обернулась и посмотрела на него.

— Что нам известно? — спросил он, расстегивая пиджак.

Начальник службы безопасности ответил раньше, чем успела Пегги.

— Мы проверили номер. Одноразовый телефон. Неуловимый. Мэрион в приемной сказала, что звонил мужчина. Единственное, что он сказал перед тем, как повесить трубку, было: «В вашем отеле бомба». Отсутствие подробностей заставляет меня склоняться к мысли, что это не серьезная угроза.

Мак постучал себя по подбородку.

— Одноразовый телефон говорит о некотором знании ситуации с бомбой. Я не могу рисковать гостями. Мы должны проверить все.

Пегги уперла руки в бока, желая установить порядок.

— Это не тебе решать, а мне. Нужно проверить каждый этаж. У нас недостаточно информации, чтобы относиться к этому легкомысленно.

Он бросил на нее взгляд, холодный, как мороженое, продаваемое на Майн стрит.

— Рад, что мы согласны в этом. У вас есть собака-детектор?

— Да, команда уже в пути, — ответила она.

Он изучал чертежи отеля, которые были выведены электронным способом на главный экран системы безопасности.

— Хорошо. У нас тоже есть собака, в основном ищет наркотики, но проходят перекрестную подготовку. Как только ваши офицеры прибудут, пусть один из них проведет вашу собаку. МакГенри возьмет нашу. Ты выполнишь поиск по приоритету.

Ее не исключили из списка.

— Я возьму собаку. Группа экстренного реагирования должна быть здесь с минуту на минуту.

Он покачал головой.

— Нет. Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, отдавая приказы своей команде, и работала с моей службой безопасности. Мне нужна твоя голова. Пусть кто-нибудь другой будет ногами.

Она изучающее рассматривала выражение его лица, задаваясь вопросом, не было ли это уловкой с его стороны, пытаясь таким образом уберечь ее от опасности. Большинство мужчин не любили участие женщин в щекотливых ситуациях. Но он был прав. Шериф сейчас был в отпуске в Вайоминге, так что она была главной.

— Хорошо. Мне нужна вся информация.

— Ты получишь ее.

Она подошла ближе и наклонилась.

— Я рада, что ты не сомневаешься в моих способностях по этому делу.

— Может, ты и хочешь, чтобы мой отель закрыли, но не хочешь, чтобы кто-то пострадал. Я знаю, что ты сделаешь все возможное, чтобы обеспечить соблюдение закона, Пег.

От интенсивности его зеленых глаз у нее перехватило дыхание. Она чувствовала, как адреналин и похоть разливаются по ее телу.

— Спасибо. Я сделаю все, а теперь пошли.

— Аарон, тебе слово, — сказал Мак. — Я постараюсь, чтобы гостям было как можно спокойнее и уютнее в зоне эвакуации.

— Да, сэр, — ответил начальник службы безопасности с квадратной челюстью.

Хотя Аарон носил сшитый на заказ костюм, она поняла, что он был бывшим полицейским. Он не сбивался с шага, его глаза не пропускали ни одной детали, а руки не дрожали.

Он представил ее остальным сотрудникам службы безопасности Мэйвена. У них было такое первоклассное преимущество, она восхищалась, когда делала несколько пробежек со спецназом. Они были упрямы, прямолинейны, и у них было больше средств, чем у трех ее последних полицейских управлений вместе взятых. Она решила не показывать им, кто здесь главный. Они делились с ней всем, от видеопотоков до тепловых сигналов в отеле — все в режиме реального времени на умопомрачительных устройствах, оснащенных новейшими технологиями. Она представила их своим офицерам, когда те появились с собакой-детектором.

Несколько парней уставились на ее платье, но благоразумно промолчали. Этого ей еще не хватало, чтобы кто-то из них сказал, как нелепо она выглядит.

Один из людей Аарона привел немецкую овчарку из своей команды, и они приготовились начать поиски. К счастью, отель не был огромным, но все же…

Она впечатлялась кратким просмотром плана по предотвращению взрыва в отеле. Команда показала ей, какие участки в отеле были самыми слабыми. Их было немного. Сам объем камер наблюдения поражал воображение.

Они разделились на группы — кто ищет и тех, кто координирует действия поиска. Аарон знал свое дело. Не имея никакой информации о гипотетической бомбе и таймере, они должны были действовать быстро. Он не хотел водить собак из комнаты в комнату, поэтому предложил начать с приоритетных слабых областей. После обыска почтового отделения они проверили вход для доставки и парковочную площадку. Весь багаж проходил через рентгеновские аппараты в комнате посыльного, но они не могли учесть пакеты, которые гости покупали в городе. Через десять минут у его команды был список всех постояльцев, зашедших в отель с покупками с номера их комнат. Они обыскали их гостиничные номера.

И ничего не нашел.

Поэтому последние комнаты они закончили более бегло. По-прежнему ничего.

Чутье подсказывало ей, что это розыгрыш, но мысль о том, что бомба или не бомба могла взорваться, вызывала у нее дрожь.

Она постаралась не думать в этой ситуации о Ките и о том, что могло с ней случиться.

Ей не нужно было думать об этом сейчас.

Мэйвен периодически связывался по телефону, выслушивая новости.

— Не волнуйтесь, — сообщил он им во время одного из таких звонков. — Мы запустим салют раньше, чем хотели, чтобы развлечь гостей.

При первом же взрыве салюта ее внутренности сжались, проклятая реакция «Дерись или беги» заставила ее организм сопротивляться ментальному контролю. Она услышала смех и аплодисменты по каналу службы безопасности отеля и задалась вопросом, каким волшебником должен был быть Мэйвен, чтобы вызвать такую реакцию у толпы во время паники.

А потом толпа пришла в неистовство. Пегги взглянула на экран системы безопасности, увидела, как Рай Креншоу взял микрофон у Мака, стоявшего на небольшой сцене. А потом он начал петь. Несмотря на то, что она была полностью сосредоточена на поиске, его гладкий баритон вызывал мурашки на ее руках, когда он изливал сердечную версию «Горжусь быть американцем», а затем продолжил некоторыми ее любимыми песнями — хитами, которые снова и снова звучали на кантри-станции по радио, которую она любила слушать.

Поиски заняли девяносто минут. Они ничего не нашли.

Часть ее хотела что-нибудь пнуть ногой. Другая часть хотела положить голову между колен.

Она и Аарон согласились, что поиски можно завершить. Он протянул ей чашку крепкого кофе. Она проглотила его и попыталась очистить свой разум.

Проклятая угроза взрыва. В ее маленьком городке.

Такого дерьма здесь не должно было случиться.

Когда Мэйвен вошел в Центр безопасности, он хлопнул Аарона по спине и пожал руки парням и команде экстренного реагирования. Он даже хорошенько потрепал собак за ушами, настояв, чтобы повар поджарил им хорошее мясо.

Затем он подошел к ней, его шаги были быстрыми, все его тело излучало силу и решимость. Он мог подчинить все своей воле. Он мог делать все что угодно, иметь все что угодно.

Он хотел ее.

В его глазах читались желание и тревога.

Он взял ее за руку, проведя большим пальцем по тому месту, где предплечье встречалось с локтем. Удар похоти резанул в живот. Ей захотелось впечатать его в стену и овладеть им. Сейчас.

— С тобой все в порядке?

Она молчала секунду, парализованная простым прикосновением его большого пальца к ее руке.

— Конечно, — наконец выдавила откашлявшись.

Правый уголок его губ приподнялся. Он приблизился к ее уху. Его дыхание щекотало ее мочку уха. Женщина внутри нее хотела запрокинуть голову, прижаться шеей к его губам.

— Я очень рад. Спасибо, что позаботилась о моем отеле.

Это была ее работа. Она все еще ненавидела его покер-клуб.

Когда он отодвинулся, то выдержал ее взгляд, полный дыма и огня и… проклятой заботы.

Головокружение пронзило ее череп, и она покачнулась на месте. Его рука сжала ее руку, все еще лаская кожу через совершенно неподходящее летнее платье, которое было на ней.

Она выдернула свою руку, чувствуя интерес со стороны его охраны и коллег-офицеров.

— Я в порядке. Рада, что все обошлось. Напишу отчет. — Она отступила, потом развернулась и направилась на улицу, нуждаясь в воздухе, больших жирных дозах воздуха.

Он вмешивался в ее работу, что было впервые. У нее никогда не было проблем с игнорированием своего бывшего, пока они вместе служили в полиции.

Это должно было прекратиться.

Свежий воздух был бальзамом для ее головы, делая ее более ясной.

Оставалось сделать только одно.

Она должна была переспать с ним. Вырвать его из своей системы.

Другого выхода не было.

20

На следующий день Мак прервал рано утром свою встречу, когда услышал отчетливый сигнал от службы безопасности на своем ручном устройстве. Помощник шерифа МакБрайд прибыла в отель.

— Джилл, мы можем обсудить карточки с извинениями сегодня позднее. Господи, после вчерашнего я буду сдавать людям гостиничные номера до конца света. — Но его компанейство с Рай Креншоу, что он выступил и дал бесплатный концерт, недостаточная расплата. Он должен был придумать для него что-то особенное.

— Это так несправедливо! Я все еще не могу поверить, что кто-то мог это сделать.

Мак удержался от того, чтобы пнуть свой стол.

— Мы просто должны быть благодарны, что бомбы не было.

Она положила руку на живот.

— Точно. Дерьмо. Ой. Ты не знаешь, могу ли я еще ругаться, пока вынашиваю детей? Ты всегда знаешь такие странные мелочи, — она фыркнула.

— Да, они тебя слышат. Однако пройдет немало времени, прежде чем они начнут тебе отвечать так же.

Она сложила карточки в стопку.

— Фу! Хорошо. Я все время говорю Брайану, что мы должны следить за своей речью. У шеф-поваров ужасная лексика. Я сказала ему, что он должен следить за своей речью до того, как девочки родятся.

— Ха-ха. Ладно. Мне нужно поговорить с Пегги.

Улыбка исчезла с ее лица.

— Она приехала?

— Да.

— Я так зла на нее, что она вчера так с тобой вела. Эбби сказала, что она заставила тебя потерять самообладание.

— Эбби ошибается. Никто, кроме себя самого, не заставит тебя потерять самообладание.

— Не говори это Брайану. Я постоянно обвиняю его в этом. — Она вразвалку подошла и поцеловала его в щеку. — Все будет хорошо, Мак, — он сжал ей руку.

— Господи, надеюсь, что так. Я и раньше имел дело с глупыми проблемами по безопасности, но эта выходит далеко за рамки всего, с чем я сталкивался.

Она потрепала его по щеке.

— Мы что-нибудь придумаем.

— Нет, я разберусь с этим с подготовленными профессионалами. Ты будешь делать свою работу и заботиться о себе.

Стразы ее ярко-синей сумочки сверкнули, когда она повесила ее на руку.

— Будучи беременной, я ценю твою галантность.

— Ты должна похвастаться свой сумочкой перед Реттом. Она очень подходит к его одежде.

— Смешно. Скажи Пегги, пусть заскочит ко мне в офис до отъезда.

— Хорошо, — он глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла. Угроза взрыва в его отеле! Ублюдки. К тому времени, как Пегги появилась в дверях, его гнев перерос в открытое пламя. Он позвонил в службу безопасности и сказал, что даст им знать, когда будет готов к встрече с ними.

— Войдите. Что у тебя есть для меня?

— Я думала, что твоя команда будет тоже присутствовать.

— Они скоро придут. Сначала я хотел услышать, что у тебя есть.

Она подошла к его столу.

— Мне очень жаль, но не много. Мы подтвердили, что звонок поступил с одноразового телефона. Понятия не имею откуда.

— Я это знаю. Что еще? — спросил он, расстегивая пиджак.

— Мне кажется, что время выбрано не совсем подходящее. Сообщение поступило сразу после окончания турнира. У меня нет ничего конкретного, но это мог быть кто-то из местных.

Он указал на тонкую папку, которую Аарон вручил ему сегодня утром.

— Моя команда тоже так думает, но они не могут найти ничего, что бы подтверждало это. Мне нужна зацепка.

— Послушай, без пакета улик не так уж много.

— Другими словами, мы не поймаем этого парня.

Она потерла каблуком своего полицейского черного ботинка ковер.

— Мы продолжим поиски. Видишь…

— …что? Тебе следует узнать, что я предлагаю сто тысяч за достоверную информацию, которая приведет к аресту преступника.

Она поморщилась.

— Награды бывают не всегда…

— Мне наплевать! Если это кто-то из местных, я должен знать. Я сделаю все, что потребуется. — Он попытался скрыть свое разочарование, собирая бумаги на столе. Он глубоко вдохнул, пытаясь восстановить контроль по унции.

— Я хочу наказать того, кто это сделал. Он испортил мое торжественное открытие.

— Да.

— А теперь у меня к тебе вопрос. — Он шагнул вперед, оказавшись перед ней. — Какого черта ты вчера заявилась?

Она вздернула подбородок.

— Джилл буквально затащила меня с собой…

— Чушь. Никто тебя никуда не может затащить. Черт, если бы я попытался затащить тебя в постель прямо сейчас, ты бы ударила меня коленом по яйцам или наставила бы на меня пистолет.

Она оттолкнула его слегка.

— Ты злишься, что проиграл вчера. Неужели ты думаешь, что я не слышала, как Цинциннати или как его там зовут дразнил тебя и Ретта, что вы отвлекаетесь на женщин?

Он заскрежетал зубами.

— Цинс пускает слюни. Я проиграл, потому что он победил меня.

— Но ты был впереди, когда я приехала, — усмехнулась она. — Ты хочешь сказать, что я не заставила тебя потерять самообладание?

— Как я уже сказал Джилл, которая была очень зла на тебя, никто не может заставить тебя самого потерять самообладание, кроме тебя самого.

Она имела наглость фыркнуть, как какое-то животное на ферме.

— Значит, ты не думаешь, что я могу заставить тебя потерять самообладание?

Его инстинктивным желанием было отойти. Потом он понял, что это только докажет ее правоту.

— Я тебе не позволю, — раздался стук в дверь. Он гадал, кто, черт возьми, мог прерывать его во время совещания. — Не сейчас, черт возьми!

Она положила руку на свой полицейский ремень.

— Хороший способ поговорить со своим персоналом.

— Ну, сегодня я чувствую себя не очень хорошо.

Она откинула голову назад и посмотрела ему прямо в глаза, ее лицо было полным огня и кремня.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Он наклонился вперед, пока не почувствовал ее дыхание на своем лице.

— Я же сказал тебе. Я никому не позволю так со мной поступать. — Он успокаивал себя, что вчерашний день был мгновенным всплеском, который больше не повториться.

— Сейчас я скажу глупость. Как насчет того, чтобы сыграть в «Техасский холдем»?

Его голова дернулась назад.

— Ты ненавидишь покер. — Он усмехнулся. — К тому же тебе меня не одолеть.

— Поспорим? — Пегги наклонилась вперед и схватила его член сквозь брюки.

— Господи! — Он резко выдохнул и попытался освободиться от ее рук, но она сжала их, перекачав всю его кровь в эту область. — А, в этот тип «Холдема». Ты должно быть используешь аналоги из твоей профессии. Это ввело меня в заблуждение, что хочешь сыграть со мной в настоящий покер.

В ее улыбке были сила и решимость, а также намек на интригу.

— Хм… Хорошо. Я получила самые высокие оценки в полицейской подготовке за свои способности работы с дубинкой.

Он схватил ее за запястья и потянул. Неужели она это серьезно?

— Не сомневаюсь, что ты знаешь, как обращаться с… дубинкой. Что ты делаешь, Пег?

— Доказываю, что могу заставить тебя потерять самообладание.

— Ты доказывала это много раз. Тебя это устраивает?

— Нет, — ответила она, высвобождая руки и даря ему еще одну дразнящую ласку. — Совсем не устраивает.

Он обхватил ладонями ее лицо.

— Хорошо, если тебе нужен именно Холдем, давай притормозим. Найдем комнату получше. У меня есть номер…

— У меня всего тридцать минут.

— Мы не будем этим заниматься на время.

— Я мать-одиночка. У меня нет уймы времени.

— Чушь. Найди няню. Или я приведу тебе одну. — Она погладила его рубашку, перебирая пуговицы.

— Почему тебя это беспокоит? Парни все равно так долго не выдерживают. Мы закончим ровно через пять минут.

Он изучающе посмотрел на нее.

— Это был твой опыт общения с бывшим? Или со всеми мужчинами?

Она отвела взгляд.

— Я не хочу об этом говорить. Просто хочу, чтобы секс между нами был в прошлом. Он начинает влиять на мою работу. Я не хотела приходить к тебе, чтобы отдать отчет.

Он подошел ближе, понимая, как трудно ей было в этом признаться, почему она наконец поддалась искушению.

— А я-то надеялся, что ты поймешь, что хочешь заняться любовью именно со мной.

— Ты этого хочешь.

Он оттолкнул ее руки и пересек комнату, борясь с желанием выпить глоток виски.

— Верно, но я хочу большего. И так было всегда. Если мы сделаем это сейчас, ты просто утолишь свой зуд. — Он вздохнул, внезапно почувствовав тошноту, что между ними была такая огромная пропасть. — Я не хочу, чтобы наши отношения прекратились. И я чертовски уверен, что ждал так долго совсем небыстрого перепихона. Не собираюсь обманывать ни тебя, ни себя. — Он поправил брюки спереди. — Не могу поверить, что говорю это.

Она стояла, уперев руки в бока.

— Значит, ты мне отказываешь?

Он бросил немного льда в стакан и налил себе газированной воды. Осушил его.

— Да.

— Ты меня еще больше дразнишь. — Она ткнула в него пальцем, как будто окликнула в толпе.

— Нет, думаю, чтобы возбуждаться, нужно дразнить. У меня по крайней мере не так.

Она указала на себя.

— Откуда, черт возьми, тебе знать, возбуждена ли я?

Он провел по волосам.

— У меня есть некоторый опыт общения с женщинами. Ты заинтригована. И ты злишься.

Она потрогала свой пистолет.

— Готова поспорить, что да.

Он не думал, что она выстрелит в него, тем не менее не сводил глаз с ее руки.

— Нет, ты злишься, что оказалась настолько слаба, что хочешь меня. Если я воспользуюсь твоим состоянием, то подтвержу все, что ты думаешь обо мне, себе и… мужчинах.

— Ты ублюдок.

— Не сегодня. Подумай о том, что я сказал. И, Пег, когда ты действительно захочешь быть со мной, я буду здесь. Весь… Вчера ты заставила меня потерять самообладание. Я видел, как ты стояла под лампами казино в том платье, и я потерял самообладание. Я не мог сосредоточиться на игре. Я все гадал, о чем ты думаешь, пока изучаешь меня, как прокаженного, завораживающего и отталкивающего одновременно.

Ее рука сжала дубинку.

— А теперь уходи, пока я не передумал. Я сам проинструктирую свою команду, поскольку докладывать особо не о чем.

Она покачнулась на каблуках.

— Я не стану трахаться с тобой, даже если ты будешь последним мужчиной на земле.

Он усмехнулся, глядя на ее раскрасневшееся лицо.

— Ага. Подумай о том, что я сказал. Ты знаешь, где меня найти, если передумаешь. Я могу отправить тебя туда, где ты никогда не была. Доставить удовольствие, которого ты никогда не испытывала. Все, что тебе нужно сделать, это принять то, что существует между нами.

— Ты не можешь знать, как все будет.

— Ошибаешься. Я сделаю так, как сказал. Я — активный участник. Я не буду довольствоваться крошками, которые ты мне предлагаешь. Я хочу большего.

Ее прищуренные глаза подтвердили, она боялась.

— Ты, наверное, сошел с ума.

— Ты потеряла свою женскую часть. Я могу помочь тебе ее вернуть. Я хочу относиться к тебе как к женщине… и чтобы ты видела во мне нечто большее, чем сексуальный зуд, который хочешь удовлетворить.

— Я ненавижу тебя. — И та сила, с которой она произнесла эти слова, словно стрела пролетела через всю комнату и угодила ему в живот.

— В данный момент, скорее всего да. Надеюсь, ты поменяешь свое мнение. Прости, что не провожаю. — Она вылетела из его кабинета, хлопнув дверью.

Он нажал на панель на стене, открывая экраны наблюдения. Глядя на них, он почувствовал новую надежду.

Ее плечи были опущены, и от его орлиного взора не укрылась легкая дрожь ее пальцев, когда она провела рукой по волосам.

И когда она шла по коридору, ему потребовалось все его самообладание, чтобы не ринуться за ней.

Но он знал, что не стоит этого делать. Она должна была сама прийти к нему.

Или они оба будут уничтожены тем огнем, что горел между ними.

21

Будильник Пег прозвонил в 5.30 утра, первые намеки на солнце и синеву пронизали небо. Она натянула шорты и футболку. Было одно преимущество — стричь газон, встав с постели. Вибрация двигателя в ее руках позволяла ей спать стоя. Все, что ей нужно было сделать, это не забыть включить газонокосилку.

Она проверила, спит ли еще Кит. Мультики звали его к экрану по утрам как сирена. К счастью, он все еще спал без задних ног, свесив ноги с кровати.

Выйдя из дома, она решила, что кофе выпьет позже. Летнее утро в горах было прохладнее, чем в их прежнем доме, но она всегда потела, когда работала на улице.

Роса покрыла ее тенниски, когда она направилась к сараю, птицы радостно щебетали вокруг. Чему, черт возьми, они так радуются? Возможно тому, что ей приходится так рано вставать, потому что она мама, но она все еще страстно ненавидела утро. Коллега-полицейский рассказывал ей о дневном сне и отдыхе, называемых сиестами где-то в Европе. Она не могла вспомнить, где именно. Это было похоже для нее на рай.

Почему она встала ни свет ни заря, если хотела уже вздремнуть? О да. Потому что она пыталась сделать так, чтобы Мейвен со своим племянником не появился у нее перед домом, особенно после того, что произошло между ними. Какой парень отказывался от секса? Он был прав. Ей очень хотелось его искалечить в тот момент, когда он об этом ей сообщил. Чтобы он хромал всю оставшуюся жизнь, например. Или чтобы его член больше никогда не мог подняться. От этой мысли она почувствовала себя бодрее. Да, с этим вполне готова согласиться.

Погруженная в свои мысли, она потянула за дверь сарая. Но дверь не открылась. Тут она посмотрела вниз. И замерла.

На двери висел замок!

Она повертела его в руках, гадая, не Таннер ли его повесил для безопасности. Она потерла лицо, пытаясь собраться с мыслями.

Потом что-то щелкнуло у нее в голове.

Только один человек мог повесить замок на дверь ее сарая.

Умник.

Черт возьми!

Полностью проснувшись, чувствуя, как гнев бурлит в крови, она вошла в дом. У нее был его номер телефона, потому что он несколько раз звонил насчет газона и ужина. И теперь уж точно ни одна из этих двух вещей не случиться.

Она посмотрела на часы. Если она уже встала, то и разбудит его, и лучше бы ему появиться у нее на пороге с ключом в руке. Она не могла снять замок, не привлекая внимания. Кроме того, ей придется объяснить, почему она разрядила свой пистолет в дверь собственного сарая как идиотка.

Она нажала на кнопку и поднесла телефон к уху.

— Доброе утро, Пег, — пробормотал Мэйвен сонным голосом.

На минуту она потеряла дар речи. Он сохранил ее номер в своем телефоне? Женщина в ней вызвала в воображении его образ, завернутого в черные атласные простыни, с растрепанными волосами и щетиной на лице. А потом ее воображение зашло слишком далеко. Она готова была поспорить на все, что он предпочитал спать голым. О, черт. И все это она поняла по одному «Доброе утро»? Ей нужно было начать новую жизнь.

— На моем сарае висит замок.

— Да. Не думаю, что ты обрадовалась бы, если я послал бы кого-нибудь понаблюдать за твоим домом, чтобы точно узнать, когда ты подстригаешь газон. Замок мне показался лучшим вариантом.

— Я не хочу, чтобы ты стриг у меня газон, — сказала она, не потрудившись этого отрицать.

— Знаю, но мы заключили сделку. Эбби хочет, чтобы Дастин отплатил тебе за то, что случилось, и я тоже.

— Закон обо всем позаботился.

— Значит, закон — это единственное, что нас связывает? Не обманывай себя, Пег, — в его голосе прозвучало предостережение.

— Ты переступил черту.

— А ты проиграла на спор валлийцам. Мне не понравилось придумывать оправдания, когда Кит спросил меня, собираюсь ли я с Дастином стричь ваш газон. Он сказал, что ты устала делать это ранним утром.

Ее сдал собственный ребенок?

— Когда ты видел Кита?

— Вчера, когда он ел мороженое с Таннером и Мередит. Сразу после этого я пошел в «Уол — Март», купил замок и установил его, молясь, чтобы ты не увидела меня в тот момент и не застрелила. Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я был рядом, особенно после нашей последней «беседы», но я не позволю Киту думать, что мы не выполняем наши обещания, Пег.

Она прошлась по кухне.

— Ты загнал меня в угол.

— Нет, ты сама себя загнала в угол. Ты согласилась дать Дастину возможность скосить газон, кстати согласилась перед сыном и моей семьей. Если ты сейчас откажешься, он подумает, что мы с Эбби не выполняем наше наказание.

Она пнула ногой стул.

— Черт возьми, я не хочу, чтобы ты был здесь.

— Я знаю, но у тебя нет выбора. Я не откажусь от обязательств или того, что между нами.

— Между нами ничего нет.

— Лгунья.

— Ты называешь меня лгуньей?

— Ты бы предпочла Пиноккио? Я всегда находил эту сказку невероятно тревожной. Ты злишься только потому, что я сказал тебе, что хочу заняться с тобой любовью, а не трахаться на скорую руку.

У нее перехватило дыхание от вызванных им образов.

— Довольно! — Она уставилась на недавние рисунки Кита, висевшие на холодильнике. Мама в ней всплыла на поверхность. Он был прав. Они делали больше, чем просто сражались друг с другом. Они оба растили детей. А детям нужно было проходить уроки, следить за тем, чтобы все шло своим чередом. — Хорошо. Дастин может прийти подстричь газон.

— Спасибо, — сказал он, удивив ее. — Мы будем у тебя после того, как я закончу работу.

— А он не может просто прийти с Эбби, пока я на работе?

Долгая пауза на линии заставила ее пританцовывать на месте.

— Нет, боюсь, что это невозможно. Сейчас, после покерного турнира, ты ей не очень нравишься. Тебе придется иметь дело со мной, Пег. Итак, когда мы пойдем ужинать?

— Когда свиньи научатся летать.

— Сегодня я куплю крылышки. Ты опять пытаешься говорить по-валлийски?

Она приложила руку к быстро бьющемуся сердцу.

— Как насчет того, как Дастин подстрижет лужайку? Мы можем заказать пиццу.

— Ты согласилась поужинать со мной.

От интимности его тона у нее перехватило дыхание.

— Не один на один.

Его легкий смешок заставил ее поджать пальцы ног.

— А, так вот как это будет, а? Ну, помощник шерифа, ты никого не пригласишь на вечеринку, как мы ударили по рукам, так что ужин вместе со мной означает тебя и меня. Только так.

— В другой вселенной.

— Это единственное, что меня интересует, — послышался еще один шепот — мягкий и сексуальный с его стороны. — И ты, конечно.

— Я не заинтересована в обсуждении, как звезды встанут.

— Хорошо, когда мы пойдем на ужин?

Она упрямо молчала, разрывая бумажную салфетку, чтобы хоть чем-то занять руки.

— Ладно, вот тебе на выбор. Мы одеваемся в пух и прах и идем к Брайану или в закусочную. Все увидят нас и начнут болтать. Или я могу отвезти тебя в Денвер. Это долгая поездка, так что мы могли бы остаться там на ночь. Занялись бы любовью.

Ее дыхание прервалось.

— Вариант номер три: мы можем поужинать с глазу на глаз у меня дома. Эбби и Дастин могут пойти в кино. Мы единственные, кто будет знать, что мы не только преломили хлеб.

Ей не нравился ни один вариант, потому что они будут вдвоем, но о двух других вариантах она даже не задумывалась.

— Я уже говорила, что у меня есть частная резиденция в Денвере?

Он не мог придумать более соблазнительного предложения. Она смогла себе тут же все представить. Они не будут ужинать, вместо этого будут пировать друг на друге. Его тело даст ей все необходимое, наполнит ее до краев, пока она не будет уверена, что больше не выдержит. Она остановила свою фантазию. Неужели ей стало жарко на кухне на рассвете? Она выдохнула, перестав сопротивляться.

— Тогда лучше у тебя в Дэа, — согласилась она. — И на случай, если ты надумаешь что-то предпринять, должна тебе сказать, что возьму с собой пистолет.

Его смех эхом отозвался в ее ухе.

— Это заставляет меня с нетерпением ждать момента, когда я смогу тебя разоружить.

— Этого никогда не случится.

— Посмотрим. В пятницу вечером?

Поскольку она была матерью-одиночкой, у которой не было своей жизни, ее пятница была свободной. А ее суббота…

— Хорошо. Что мне принести? Кроме моего пистолета, я имею в виду.

— Пег, ты флиртуешь со мной?

Она остановилась в ужасе. Правда? Ей нужен был хороший подзатыльник.

— Только в твоих снах.

— Каждую ночь.

Ладно, она сама все начала.

— Во сколько?

— В половине восьмого, нормально?

— Я думаю, в пять тридцать. — Позднее время больше походило на свидание.

Его гортанное бормотание вызвало у нее желание ударить его.

— Я работаю. Надеюсь, для тебя это не проблема.

Он чертовски хорошо знал, что для нее это не будет проблемой.

— Хорошо. — Пора было заканчивать разговор по телефону. Этот разговор слишком затянулся.

— Тогда увидимся. Пег? Спасибо, что именно тебя я услышал сегодня утром первой. Прекрасный способ начать день.

— Смотри не привыкни.

— Жаль, что не могу уговорить тебя будить меня каждое утро. Это было бы..

Она повесила трубку, прежде чем он успел закончить фразу. У нее поползли мурашки по спине, а сердце вытворяло странные вещи. По телу разлилось тепло, будто его слова что-то значили для нее.

Она схватила кофейник, чтобы хоть чем-то себя занять, хоть чем-то, чтобы забыть, как звучал его голос, когда он сказал «Доброе утро», и как с легкостью представляла, как просыпается рядом с ним, вся такая теплая и взъерошенная.

22

Мак молча выругался, заметив на террасе полную канистру с бензином и записку, прикрепленную скотчем «Для косилки». Чертова женщина! Она даже не позволила ему позаботиться о бензине. Он посмотрел на дом, но не увидел ее в окнах. Наверное, она где-то пряталась.

— Дядя Мак, — прошипел Дастин.

Мак резко обернулся.

— Что?

Он рванул вперед, натягивая футболку.

— Я пошел за газонокосилкой и увидел Кита плачущим за сараем. Я не знал, что делать.

Если Кит был за сараем, инстинкт подсказывал ему, что он не хотел, чтобы его мама знала. Дастин всегда прятался так же, когда был чем-то расстроен, но они всегда видели, потому что его ресницы были мокрыми, когда он возвращался.

— Давай выясним, что случилось.

Дастин последовал за ним к сараю, но остановился в нескольких шагах позади, занервничав. Мак услышал тихие всхлипывания мальчика, когда они подошли ближе. Почувствовал, как ужасно сжалось сердце у него в груди. У парня было разбито сердце. Интересно, подумал он, а у женщины внутри дома тоже так же? Пегги никогда бы не причинила такой боли своему ребенку.

Он присел на корточки перед Китом и обхватил его голову руками.

— Что случилось, сынок?

Мальчик бросился с неожиданной силой в объятия Мака, нарушив его равновесие. Он уперся рукой о землю, чтобы поддержать его и себя, а другой обхватил Кита.

— Ш-ш-ш… — Мак погладил его по влажным волосам. — Скажи, что случилось.

Кит фыркнул.

— Мой отец ненавидит меня. — Он поднял голову. Его карие глаза блестели от огромных жирных слез. — Мама так не говорит, но я знаю, что это так.

Мак вспомнил, как давным — давно его потянул за руку другой мальчик, который сказал ему то же самое после очередного отцовского дня «покажи и расскажи» в школе. Он посмотрел на Дастина, который, уставившись в землю, пинал ногой камень. Уши у него покраснели.

Мак прижал малыша к себе.

— Почему ты так думаешь?

Кит судорожно вдохнул.

— Каждый раз… мама звонит ему после того, как я умоляю ее… и просит отца навестить меня, она всегда говорит, что он слишком занят… в полиции. Сегодня она позвонила ему по поводу моего дня рождения в следующем месяце. — Он снова заплакал, намочив рубашку Мака. — Я знаю, что она врет мне о нем, а она ненавидит врать! Она так злится, что рвет бумагу в клочья. Думает, что я не знаю. Она сломала наш шредер, так что она действительно злится. Он… он не хочет меня видеть!

Мак нежно сжал напряженное плечо Кита в том месте, где сходились маленькие косточки. — Разве он не полицейский? Возможно, он сейчас работает над очень тяжелым делом. — Он сомневался в этом, но больше не хотел причинять боль ребенку. Кроме того, он не собирался вставать на пути у Пегги, которая лгала сыну по поводу его отца.

— Он ни разу не навестил меня, пока мы жили в Канзасе! Он никогда не вспоминает о моем дне рождения. Как будто… он совсем забыл обо мне! Как он мог так поступить? Он же мой отец!

Мак боролся, чтобы не начать материться.

— Он ублюдок, — вставил Дастин.

— Дастин! — Укоризненно произнес Мак, но это было именно то слово, о чем он тоже подумал.

Кит с надеждой посмотрел на старшего мальчика.

Дастин двинулся вперед.

— Мой отец тоже ублюдок. Тебе будет лучше без него. — Мак молчал, чувствуя, что что-то изменилось.

Губы Кейта дрогнули.

— Так говорит мой лучший школьный друг, но у него есть отец. Он ничего не понимает. Почему я не нравлюсь своему отцу? Я все пытался понять, что же я сделал не так, когда он ушел, но я был совсем маленький.

— Ты ничего не сделал, — заявил Дастин. — Он просто засранец. Некоторые мужчины не должны быть отцами.

Мак слышал, как в голосе племянника нарастает обида. За эти годы они много раз обсуждали этот вопрос. Боль переросла в раскаленную подростковую ярость.

Кит кивнул, выглядя намного старше своих лет.

— Если ты думаешь, что не нравишься своему отцу, почему ты все еще надеешься, что он приедет? — Спросил Дастин.

Вытирая рукой мокрый нос, Кит сказал:

— Чтобы увидеть, насколько хорошим я стал сейчас.

Мак положил обе руки на плечи мальчика и заглянул ему в глаза.

— Постой. Ты всегда был хорошим. — Он глубоко вздохнул. Иногда приходится говорить правду. Он научился этому со своим племянником. — Дастин прав. Некоторые мужчины не должны иметь детей. У меня был ужасный отец, пока он не бросил меня и мою сестру. Я ему тоже не нравился.

Глаза Кита стали огромными, как шоколадные круги.

— Он бросил тебя?

— Ага. Но я же хороший человек, верно? — Мак попытался улыбнуться, воспользовавшись той же фразой, что и с Дастином. Эти его слова срабатывала всякий раз.

Дастин положил руку на плечо Мака.

— Ты самый лучший, — ответил он, как всегда.

Он уже давно не слышал этих слов от своего племянника. Забавно, как сильно он в них нуждался. Мак прочистил горло.

— Нужно узнать одно, чтобы понять что-то другое.

— Ты, наверное, тоже плакал из-за этого? — Спросил Кит.

— Да, — прошептал Мак, вспоминая, каково это было, когда тебе всего лишь семь лет. И разница между ними заключалась в том, что мать Мака особо не утруждала себя своим утешением. Он ей тоже не нравился. Дастин был прав. Некоторым людям никогда не стоит становиться родителями.

— А как же ты? — Спросил Кит у Дастина.

Его племянник пнул ногой землю.

— Я уже давно не плакал. — Он еще ниже опустил голову. — Ты теперь входишь в нашу стаю — парней, чьи отцы ненавидят нас. Посмотри на дядю Мака.

Значит, Мак по-прежнему оставался героем в глазах Дастина. Уши племянника вспыхнули, когда их взгляды встретились.

Мак судорожно сглотнул и снова повернулся к Кейту.

— С тобой все будет хорошо. У тебя самый лучший дядя и самая лучшая мама. Кроме того, посмотри на Хейлов. У тебя появилась огромная семья, которая тебя сильно любит.

— Мама говорит, мы должны держаться вместе.

Мак поднял голову и уставился на племянника.

— Да, именно так поступают настоящие семьи.

Дастин наклонил вправо голову. Он делал так только, когда хотел скрыть свои эмоции. Так что сегодня Кит помог всем справиться с их давнишней болью.

Как и во всем, что преподносила жизнь, в этой ситуации была и своя положительная сторона.

— Иди сюда, — позвал он Кита, взяв его на руки, а другой рукой притянул к себе Дастина. Он крепко обнял двух мальчиков, пока те не почувствовали себя неловко. Затем стал их подталкивать взад и вперед. — Ну, все нормально, а?

Мак опустил Кита на землю, Кит взял Дастина за руку. Брови племянника поползли вверх, но он не вырвал руки. Сердце Мака стало таким огромным, что он был не уверен, поместится ли оно в его груди.

— Все нормально, — пробормотал Кит, его футболка с историей игрушек была заляпана мокрыми пятнами. — Да ладно тебе, Дастин. Меня нужно подсадить, чтобы я взобрался на дерево.

Парни ушли вместе, два обиженных мальчика, пытающихся понять, почему их отцы бросили их, при этом, пытаясь, стать теми, кем они должны были стать в этой жизни, несмотря ни на что. Гордость — слово не способное точно описать чувство Мака, но это слово было чертовски близко к гордости.

Дастин помог Киту взобраться на дерево, затем сам вскарабкался вверх. Более высокий голос Кита перемешивался с быстро меняющимся голосом Дастина.

Мак выудил из кармана телефон и сделал снимок. Он запечатлел много сцен из жизни Дастина и своей сестры, но намеревался насладиться именно этим фото. Поставить его в рамку у себя в кабинете.

Теперь пришло время оказать помощь матери Кита, чтобы она тоже выздоровела.

Он направился внутрь дома, чтобы поговорить с Пегги.

***

Пегги еще раз пнула ногой шредер.

— Тупой кусок дерьма.

— Спасибо, — произнес мягкий бархатный голос у нее за спиной.

Она резко обернулась.

— Я не с тобой разговариваю.

— Знаю. Подумал, что юмор поможет. Шредер не виноват, что его заклинило. — Он направился к ней, остановившись напротив, слишком близко, он вторгся в ее личное пространство, не чувствуя от этого комфортно, но отступать не собиралась. Она была готова к ссоре. Она хотела поругаться.

— Что ты здесь делаешь? Почему не косишь?

Он скрестил руки на груди и одарил ее тем терпеливым взглядом, который она слишком хорошо знала, будто ему принадлежало все время в мире.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Следовало постучать прежде, чем входить.

— Я так и сделал. Но ты, наверное, не услышала, потому что пинала шредер.

— У меня нет времени с тобой разговаривать. Давай коси и убирайся с моей лужайки!

Она попыталась обойти его, но он легко схватил ее за руку.

— Мы с Дастином обнаружили Кита плачущим за сараем.

— Что? — Она вырвала руку и тут же направилась к двери.

— Пег, он не хотел, чтобы ты об этом узнала. Может, он и маленький, но у него есть своя мужская гордость. Мы с Дастином поговорили с ним. Ему уже лучше. Смотри, — он указал в окно, где мальчики играли на дереве, свесив ноги.

Каким-то образом их вид заставил ее задохнуться. Они так мило смотрелись вместе. Она раскинула руки, и давление в ее груди усилилось.

— Он не должен был с тобой об этом разговаривать! Он должен был поговорить со мной. Я его мать.

Мак провел ладонью по ее руке.

— Он знает, что ты шпыняешь шредер только в том случае, если сильно расстроена.

— Дерьмо. Он знает…

— Да.

— Мне хотелось что-нибудь разорвать на части, но это будет не хорошим примером, если я разрушу стул.

В уголках его зеленых глаз появились морщинки.

— Понимаю. Я обычно ходил на стадион и бил по мячу с такой силой, как только мог. Я даже гольф из-за этого не люблю. Эбби же начинала отдраивать ванную.

Плечи Пегги поникли. И все же ей хотелось закричать, нанести ущерб. Черт бы побрал Фрэнка за то, что он довел Кита до слез.

— И что же он сказал?

Мак приложил руку к сердцу.

— Я не стану разглашать тайну твоего сына. В глубине души, думаю, ты догадываешься.

— Его отец — полный придурок, и это разбивает ему сердце.

— Как и тебе.

Она задвигалась по комнате.

— Его отец-придурок больше не разбивает мне сердце, только своему сыну. Кит никогда не делал ничего плохого этому засранцу.

— На самом деле его отец-придурок разбивает тебе сердце каждый раз, когда говорит «нет» твоему сыну.

Ей пришлось сморгнуть слезы, она отвернулась. Почему он всегда так четко и ясно видит ее ситуацию?

— Так ты мне ничего не расскажешь?

— Если он захочет рассказать тебе, то расскажет все сам. Не торопи его. Знаю, тебе трудно в это поверить, но у Дастина доброе сердце. Он понимает то, что переживает Кит. Они… подружились сегодня.

Она сжала кулаки, не уверенная своим эмоциям по этому поводу.

— Иногда полезно узнать, что ты не единственный, кто прошел через что-то подобное.

Она дотронулась до своего ноющего горла.

— Ты никогда не рассказывал мне о…

— … потому что ты была слишком занята, выдвигая мне обвинения в избиении отца Дастина на глазах у всего города. Я не делюсь подробностями… никогда, но так как хочу, чтобы ты была в моей жизни, ты должна узнать всю историю.

Ее ноги задрожали. Нет, он не должен хотеть, чтобы она была в его жизни постоянно.

— Кажется мне нужно устроить стирку.

— Я никогда не выставлял тебе счет за это.

— Хорошо, но твой рассказ ничего не изменит.

— Продолжай твердить себе это. А теперь закрой дверь, — сказал он бархатисто-мягким и опасным голосом.

Дрожь поднялась по ее ногам к животу. Но она сделала, как он просил.

Он прислонился к столу, но даже она заметила, как напряглось все его тело.

— Эбби начала встречаться с первокурсником университета, когда училась в последнем классе школы. Он взял ее на студенческую вечеринку. Она немного выпила, и он изнасиловал ее. Она была девственницей. Она ничего не рассказала, даже мне, но когда узнала, что беременна, рассказала. Я хотел его убить. Отправился к нему домой. Он сказал, что это не было изнасилованием, что она была шлюхой, и ребенок может быть чьим угодно. Я дал волю кулакам. Остальное ты знаешь.

Она слышала подобные истории, будучи полицейским, но на этот раз, все было похоже, будто кто-то прожег дыру у нее в животе сигаретой.

— Почему его семья сняла с тебя обвинения? — спросила она срывающимся голосом.

Он развернулся из своей обычной позы, как пантера, готовая к нападению.

— Я угрожал выдвинуть обвинение в изнасиловании. Я знал, что у нас нет никаких доказательств, но они были довольно известной семьей в городе. Они не хотели, чтобы их имя было запятнано. Я сказал, что мы никогда не попросим у них ни пенни, если они оставят нас в покое. Они так и сделали.

— Если он так поступил с ней, то поступал так и с другими. Ты должен был выдвинуть обвинения.

— У нас не было доказательств, помощник шерифа, — резко произнес он. — Кроме того, Эбби не хотела, чтобы ее имя полоскалось в суде, она не хотела даже вспоминать об этом, и у нас не было денег на адвоката.

— Суд мог бы назначить вам городского адвоката.

— Верно, — усмехнулся он. — У них был семейный адвокат. Они бы съел нас живьем. Я не собирался заставлять свою сестру проходить через всю эту грязь. Иногда, несмотря на то, что ты веришь в закон, не совсем правильный путь.

От яда в его голосе волосы у нее на затылке встали дыбом. Она не хотела с ним спорить. Она изучала напряженную линию его губ, а также сжавшиеся мускулы на руках и груди сквозь простую футболку цвета лесной зелени.

— Прости, мне очень жаль.

Он испустил резкий выдох.

— Дастин не знает подробностей. Скоро мы ему все расскажем, но не так-то просто сказать все это ребенку.

Она отрицательно покачала головой.

— Совсем не просто, даже не могу себе это представить.

— Он знает, что что-то произошло, но не думаю, что догадывается, что все было так плохо. У меня кишки вырываются, когда я представляю, как ему будет больно. — Он отвернулся и уставился в окно.

Она протянула руку, чтобы помассировать его напряженные плечи, но потом резко спрятала руку за спину. Она не должна его успокаивать. Это было был слишком… интимный жест. Они станут друзьями или что-то в этом роде. Она встала рядом с ним, напротив окна. Мальчики сидели на широкой ветке дерева и разговаривали. Даже с такого расстояния лицо Кита сияло.

— Дастин на удивление хорошо с ним поладил. — Мэйвен встретился с ней взглядом. — Иногда мы привязываемся к какому-то человеку, когда меньше всего этого ожидаем. — Поскольку она была почти уверена, что он говорит о них, она отвела взгляд.

— Ты расскажешь мне, что сказал твой бывший?

Она снова пнула шредер.

— Почти то же, что он всегда говорит. Вот почему я так разозлилась. Я почему-то все время жду, что он придет в себя и поймет, что у него самый лучший сын в мире, который ждет встречи с ним, ждет, когда он приедет и осыпет его подарками на День рождения.

— Потому что ты умная, а он, если процитировать Дастина, ублюдок. — Он поднял руки, словно ожидая пощечины от нее за свой грязный рот.

Уголки ее губ приподнялись, но она подавила улыбку.

— Я больше не хочу ему звонить и умолять. Каждый раз его отказ разбивает сердце Киту.

— И твое, когда тебе снова приходится лгать своему ребенку, почему к нему не приезжает отец.

— Ненавижу врать.

— Знаю. — Он прислонился спиной к оконному косяку. — Помнишь то, что ты сказала мне в моем кабинете после гонки, которую устроил Дастин?

Она попыталась вспомнить. Но первое, что вспомнила, как Мак пожирал ее рот в своих объятиях. Она быстро потерла руки и еще раз попыталась вспомнить.

— Я много чего говорила. Что конкретно?

— Когда я спросил тебя, беспокоишься ли ты о том, что он растет без отца, ты ответила, что больше беспокоишься, как бы он лажал, если бы его отец был рядом.

Она фыркнула от смеха.

— Забавно. Я забыла об этом. Мне нужно напечатать эти слова и положить в сумочку.

Он указал на ее компьютер.

— Ты можешь это сделать.

— Мне хочется убить его отца.

— Понимаю твое желание.

Он точно понимал, что она чувствовала. Разве его рассказ не помог ей лучше понять его? Ее сердце сжалось. Ох — ох, она не хотела чувствовать его понимание… что бы у него не произошло в прошлом, только не с ним.

— Через некоторое время Эбби должна отвезти Дастина на футбольную тренировку. Почему бы тебе не позволить Киту поехать с ними?

Она могла бы заняться кое-какими делами по дому, пока его не будет. Пнуть очередной раз шредер, но уже не сдерживаясь.

— Она согласится?

Он покачал головой.

— Возможно. Тогда ты сможешь пойти куда-нибудь со мной.

Ее бедра сжались от приглашения, прозвучавшего бархатным голосом.

— Я не хочу никуда с тобой идти, — его улыбка стала шире, пока не растянулась по всему лицу.

— Я не стану называть тебя вруньей, во всяком случае, в лицо. — Он подошел и подтолкнул измельчитель для бумаг. — У меня есть идея получше, как ты можешь высвободить свой гнев.

Она скрестила руки на груди.

— Как же?

— Лучше я тебе покажу.

— Тебе сначала придется продать мне свою идею.

Он приложил палец к губам.

— Справедливо. Я скажу, что она будет сочетать в себе один из твоих лучших навыков с потрясающим видом на окрестности. Обещаю, что ты не будешь разочарована. Держу пари, что мой «шредер» тебе понравится.

— Перестань меня дразнить!

Он достал свой телефон.

— Можно я позвоню Эбби? Думаю, Дастин хотел бы провести какое-то время с Китом. Мы все нуждаемся в небольшом поклонении какому-то герою. — Ее взгляд метнулся к окну.

— Кит смотрит на Дастина снизу-вверх, как на настоящего героя. — Она боролась со своим защитным синдромом мамочки.

— Это касается их отцов. Не беспокойся, все будет хорошо.

— Хорошо, но лучше бы все и правда было хорошо.

Его глаза затуманились, и ей захотелось взять огнетушитель.

— О, так и будет, Пег. Так и будет.

— И перестань называть меня Пег! — вскипела она, выбегая из кабинета.

Выйдя в коридор, она посмотрела в сторону своей спальни, раздумывая не взглянуть ли ей в зеркало, чтобы убедиться, что выглядит она неплохо. Потом она дернула себя за волосы. Все было так, как и сказала Джилл. Мак заставлял ее почувствовать себя девчонкой.

И привычка Эбби в трудную минуту драить ванную комнату звучала сейчас привлекательно, поэтому она направилась в ванную, при этом заставляя себя не смотреть в зеркало. Сила ее желания, вызывали у нее страх остаться с ним наедине.

Ее эмоции и страсть явно выходили из-под контроля.

23

Когда она сказала Киту, что он может поехать с Дастином на его футбольную тренировку, лицо ее ребенка засияло, будто он направлялся в Диснейленд. Мэйвен ничего не произнес, но она заметила улыбку на его лице, прежде чем он опустил голову.

Проводив их, Мэйвен открыл пассажирскую дверь своего внедорожника и жестом пригласил ее садиться.

Она отрицательно покачала головой.

— Я хочу поехать на своей машине.

— В этом нет необходимости. — Он похлопал по мягкому коричневому кожаному сиденью для большей выразительности.

— Но тогда тебе придется привезти меня обратно домой.

— Без проблем, — сообщил он ей, прислонившись к машине, как будто готов был ждать ее вечность.

Они оба понимали, что она пытается тянуть время. Без Кита во дворе стало тише. Мурашки по коже заскользили по рукам. Поскольку на ней была футболка с короткими рукавами, он мог их увидеть. Черт возьми. И этот проклятый зуд на спине начался снова. У нее на Мэйвена явно аллергия. Черт побери.

— Куда мы поедем?

— К другу.

Чем дольше она колебалась, тем спокойнее он себя чувствовал. Она шагнула вперед.

— У тебя есть друзья?

Его губы изогнулись.

— Больше, чем ты думаешь. У это друга есть кое-что, думаю, тебе понравится.

Она остановилась перед ним. Его горячие глаза сверкали в летнем свете.

— Почему-то твои слова звучат зловеще.

— Думаю, ты одобришь его снаряжение.

— Это что, шутка такая?

Он закрыл дверь, когда она, наконец, запрыгнула внутрь машины.

— Мой друг с этим не любит шутить. Пристегнись.

— Я полицейский, всегда пристегиваюсь. И если ты превысишь скорость, я выпишу тебе штраф.

Он включил музыку, конечно, рэп.

— Я никогда не гоняю, если еду не один. А теперь перестань тыкать в меня пальцем.

Насколько она могла судить, он никогда не делал того, что могло бы подвергнуть опасности его семью или кого-то другого. Поэтому его ответ был в самую точку.

Она откинулась на спинку и позволила первобытному ритму рэпа и басов пульсировать в салоне, стараясь не замечать, как ей нравилось ощущение гладкой кожи кресла, на голых ног в шортах. Почему-то она тут же вспомнила о его руках, касающихся ее, поэтому отвернулась к окну, чтобы отвлечься. Деревья вспыхивали ярко-зеленым, пока он мчался вверх по горной дороге. Интересно, куда они направляются? Она слышала, как он разговаривал по мобильнику перед тем, как они выехали, и смеялся, как сумасшедший. Она пожалела, что у нее нет пистолета.

Они свернули на частную подъездную дорогу. Он нажал на газ, поднимаясь по неровной дороге. Кто бы здесь не проживал, ему будет чертовски трудно выбираться отсюда, как только пойдет снег. Простая деревенская хижина ей понравилась, но, когда он заглушил мотор, она одарила его своей лучшей ухмылкой.

— Почему меня не удивляет, что у тебя имеется pied—à-terre?[14]

Он усмехнулся.

— Холостяцкое убежище обычно находятся в больших городах, но я понимаю, что ты имеешь в виду. Думаешь, я привожу сюда женщин?

Укол ревности ее ошарашил и удивил. Почему она не может держать свой рот на замке?

— Это твое личное дело.

Он подошел к ее стороне, чтобы помочь ей выйти из машины, хотя она не нуждалась в этом. Он поставил руку на бок машины, заключив ее в клетку.

— Раз уж ты заговорила об этом, я проясню. В конце концов, прояснять ситуацию — это проявление заботы. — Он долго смотрел на нее, словно взвешивая то, что хотел сказать.

Она даже поежилась. О, это было совсем не то, что она хотела услышать.

— С тех пор как я тебя встретил, у меня не было никого. Мне не нравится то, что мы не можем договориться, но я смирился с этим. — Его слова ударили ее, как пуля в полицейский жилет.

— Ты, должно быть, шутишь? — Он ведь точно шутит, да?

— На самом деле, ты веришь мне, иначе бы твой голос так не звучал. Ты можешь проанализировать мои слова позднее. Пошли.

Не дожидаясь ее, он поднялся по ступенькам на крыльцо. Открыл дверь. Господи, кто не запирает двери в доме? Она последовала за ним, потрясенная его словами. Как такой парень, как он, выживал все эти месяцы, а? Ведь природа должна брать свое.

Ей не следует думать об этом. Ее руки и другие части тела даже вспотели от его слов. Она потерла ладони о джинсовые шорты и побежала за ним.

Интерьер дома был выполнен из богатой текстуры кожи, замши и полированного дерева. Камни в камине выглядели так, словно пролежали под водой сотню лет, гладкие, как попка младенца. Никаких фотографий или безделушек здесь не было.

— Кто здесь живет?

— Ретт арендует этот лесной домик, но не волнуйся, сейчас его здесь нет. — Мэйвен подошел к бару и достал бутылку газированной воды. — Что бы ты хотела?

— Кока-колы будет вполне достаточно.

Он протянул ее банку.

— Давай найдем для тебя сюрприз.

Она попятилась, находя жутковатым оставаться с ним наедине в этом доме. Обычно у нее было всегда при себе оружие. Ее взгляд упал на его твердую как камень задницу. Боже, она явно сходит по нему с ума. Ее мышцы напряглись, как только она представила его накаченное тело. В постели он точно не будет слабаком.

Она потрясла головой, отгоняя мысли. Прошла за ним через прихожую, где у задней двери стояли грязные походные ботинки.

От открывшегося вида у нее перехватило дух. Возможно, это были два белоголовых орлана, кружащих над головой. В небольшой долине росло одно-единственное дерево, а затем отвесно вздымалась к небу следующая горная вершина, усеянная шалфеем, вечнозелеными растениями и скалистыми, покрытыми мхом скалами.

Мэйвен подошел к столу и указал на него.

— Вот твой сюрприз, Миледи.

Ее глаза остановились на трех пистолетах, которые были разложены под точными углами — пистолет Макарова ПМ 4,5 мм, Беретта Элит II 9 мм и потрясающий Винчестер 12 калибра, инкрустированный вишневым деревом и серебряным узором с эмблемой.

— Ретт не знал, что тебе понравится больше. Он всегда возит с собой несколько штук оружия.

Она закрыла рот, уверенная, что напоминает какую-то сумасшедшую рыбу в поисках Немо.

— Он просил передать, что разрешения у него лежат на столе в кабинете, если ты вдруг захочешь на них взглянуть.

— А? — Где же ее здравый смысл? Ее способность думать на ходу?

— У него остались только пивные бутылки, но он сказал, что стрелять в них довольно весело. Он также сказал, что ты можешь расстрелять и полные бутылки пива, которые имеются в холодильнике, если все еще будешь злиться после того, как пустые бутылки закончатся. Но он не разрешает брать только одно — банку с маринованными огурцами. Он очень любит маринованные огурцы с укропом. И может съесть целую банку в перерыве на турнире.

Она снова открыла рот. Если она не прекратит постоянно стоять с открытым ртом, то в рот залетит жук, бесконечно здесь летающие. Было бы неловко, если бы она начала ужасно кашлять, пытаясь выплюнуть этого жука. Он тогда прижмется к ее спине и будет давить ей на грудь, чтобы она выплюнула этого жука. Она содрогнулась при мысли, что он прижмется к ее стене. Возьми себя в руки, Пег.

Мэйвен жестом указал на стол, стоявший в нескольких ярдах от нее, который она почему-то не заметила. Конечно же, на нем находились коричневые, зеленые и прозрачные бутылки.

— Он сказал, что пришлет кого-нибудь потом все убрать, поэтому ты можешь не беспокоиться. Просто стреляй. Он хочет изучить твое количество точных выстрелов. Ретт также сказал, что присоединится к тебе как-нибудь пострелять, если ты будешь хорошо себя вести.

Она попыталась что-то сказать, но сумела только фыркнуть, как автомобиль, дающий задний ход.

Его улыбка ни на минуту не сходила с лица.

— Почему бы тебе не выбрать? У Ретта имеется только одна защита для ушей, но он сохранил беруши, которые не использовал в бизнес-классе из Гонконга, поэтому я воспользуюсь ими. Я приготовлю нам что-нибудь перекусить.

И Мэйвен направился в дом прежде, чем она смогла обрести дар речи. Она двинулась вперед, пытаясь все осознать. Он устроил мини-стрельбище для нее? Боже милостивый, это был самый приятный сюрприз, который когда-то ей преподносили.

Она подняла каждый пистолет, оценивая его вес. Все они были только что вычищены.

Мэйвен вернулся с тарелкой яблок, сыра и винограда.

— Ретт не самый здоровый едок, но кто бы ни совершал для него покупки, видно лелеял надежду, что вкус Ретта можно как-то изменить.

Он протянул ей поднос, как официант на модной вечеринке. Из вежливости она взяла маленькую гроздь винограда. Хрустнув несколькими ягодками, он откусил яблоко. Она заметила, что он не выбросил огрызок, как все время говорила Киту этого не делать, а завернул в салфетку, как Мистер Ответственность.

Почему он продолжает ее удивлять с каждым разом все больше и больше?

— Ну что, его коллекция подойдет? Я понятия не имею, что тебе может понравиться.

Она почувствовала, как он встал рядом, они вместе стали изучать оружие.

— Да. Ты ненавидишь оружие. — Отчего такой сюрприз был еще более неожиданным…

— Ну, я понял, что ты не можешь использовать свое табельное оружие, чтобы выпустить пар, так что мне показалось это хорошей идеей. Кроме того, ты не сможешь пнуть их ногой, как свой шредер.

Она таяла от его слов, превращаясь в лужу у его ног, если он не прекратит говорить, она совершит что-то безумное, поэтому поскорее надела специальные очки и наушники. Она взяла пистолет, не зная, что сказать. Повернувшись, увидела, он вставлял желтые беруши в уши. Он показал ей поднятые вверх большие пальцы.

Она развернулась лицом к стоящим банкам, прежде чем позволила себе легкомысленную улыбку. Подняла 9-миллиметровый пистолет и выпустила шесть пуль, выбив все шесть бутылок слева направо, разрывающиеся взрывом стекла.

Мэйвен присвистнул.

— Я знал, что ты выбьешь все, — крикнул он из-за затычек в ушах.

— Ты что заключил пари с Реттом? — прокричала она в ответ.

Он взмахнул своими темно-коричневыми волосами.

— Конечно, мы частенько с ним этим балуемся.

Она подняла пистолет. Каждый патрон разряжался на несколько секунд дольше, чем из ее служебного пистолета, но ей нравилась отдача. Это заставило ее расставить ноги, чтобы подготовиться к выстрелу. Бутылки разлетались вдребезги. Часть ее наслаждалась разрушением. А мамочка внутри кричала от радости, что не придется ничего убирать.

Пистолет лег в ее ладонь, будто ему там было самое место. Она проверила барабан, взглянув на оставшиеся бутылки из-под пива. Она встала в позу. Затем расстреляла всю партию справа налево, как метроном, щелкающий назад и вперед.

Она сорвала с себя защитные очки и наушники, готовая пуститься в пляс. Кровь пела, пробегая по телу. Кожа впитывала ветер, несущийся вниз по каньону. Солнечный свет придавал всему кристальную ясность.

Мэйвен подошел к линии стрельбы.

— Кажется, у тебя закончились бутылки. Как насчет того, чтобы я держал это яблоко за стебель? Посмотрим, сможешь ли ты попасть в него?

Ее голова откинулась назад, когда он взял яблоко за стебель, при этом выглядя таким расслабленным, каким она никогда его не видела.

— Ты с ума сошел! Ты настолько уверен, что я не попаду в тебя.

— Ты хороший стрелок. Кроме того, разве моя готовность не доказывает, как сильно я доверяю тебе?

Его слова обожгли ей горло, как порох, кружащийся в воздухе. Он ведь правда доверяет, да?

Она подняла оружие, перезарядила, наблюдая за ним из — под тяжелых век. Конечно, он отступит в последний момент. Даже ее коллеги офицеры не стали бы совершать таких безумных поступков.

Он не шевельнул ни единым мускулом. Просто продолжал улыбаться, глядя на нее, ничего не говоря.

Ну, разве он не сказал уже все, что хотел?

И тут ее осенило. Он ждал, когда она сделает свой ход. Разве он не показывал этого ей все время?

Тоска поднялась в ней в долгий мучительный крик, начавшийся от пальцев ног, поползший вверх по телу, набирая скорость. Она поставила пистолет на предохранитель и опустила его. Она сделала несколько шагов в его сторону. Его улыбка заставила ее ускорить шаг, она побежала. Он отбросил яблоко в сторону и раскрыл объятия, она бросилась к нему.

— Я должна была догадаться, что ты блефуешь.

Он погладил ее по щеке.

— Я бы все равно не сдался. Это слишком важно для меня. — Затем он медленно опустил голову, не сводя с нее глаз, и поцеловал ее.

Его нежность должна была прекратиться, поэтому она зарылась руками в его волосы. Пожирая его зубами и языком.

Она оторвала свои губы и обхватила его лицо, взглянула в его зеленые глаза.

— Я хочу тебя.

Он взял в руки ее голову, поглаживая пальцами кожу на щеке.

— Ты помнишь, что я сказал? Ничего не изменилось.

Ее кожа казалась обожженной солнцем. Внутри мышцы напряглись. Сдвинулись. Выжидая.

Она больше не могла сдерживаться. Она должна была быть с ним, не зная, куда это ее приведет, но зная одно.

Ни один раз. Он оказался прав. Одного раза для нее будет недостаточно.

Ее пальцы ласкали его губы. Он стиснул зубы. Настойчивое доказательство его желания прижалось к ее паху, она вжалась в него своими бедрами. Он со свистом выдохнул.

— Прекрасно. Мы сделаем все по-твоему.

— Слава Богу. — Он подхватил ее на руки, словно она ничего не весила, и понес в дом.

— Тебе не нужно меня нести.

— Не надо протестовать из-за такой ерунды. Побереги свою энергию.

Дверная ручка легко повернулась. Он направился прямиком в длинный коридор.

— Мы не будем использовать спальню Ретта, но думаю, что эта подойдет. — Когда он вошел в комнату, она заметила высокий наклонный потолок с балками. На стене висели яркие оранжевые и красные индийские полотна. Он положил ее на край кровати и опустился перед ней. Взял за руку.

— Не знаю, насколько медленно я смогу сделать это в первый раз, но обещаю, что позабочусь о тебе.

— Медленно? — Выдохнула она. — Боже правый, нет, давай все быстро.

Он усмехнулся и обхватил ее за шею, притягивая ее голову к себе.

— Ты говоришь это с ужасом. Мы разберемся позже. Позволь мне заняться с тобой любовью, Пег.

Интимность его вопроса заставила первую волну беспокойства пробежать по ее животу, но острая потребность желания заглушила все мысли. Она прижалась губами к его губам и запустила руки под футболку, лаская его мускулистую грудь, пока он не отстранился и не сдернул футболку. Она сделала то же самое, желая контакта, тела к телу, его тепла. Он схватил ее за руки, как только она потянулась за своим спортивным лифчиком.

— Дай мне минуту, чтобы насладиться зрелищем тебя.

Она толкнула его на кровать и забралась сверху.

— Нет.

Он схватил ее за бедра, когда она вжалась в него.

— Значит, будет вот так. — Она запрокинула голову назад и схватила его руки, прижав их к своей груди. — Если бы ты только знал, как давно я занималась чем-то подобным.…

Он прижал палец к ее губам, оборвав на полуслове. Потянул молнию на ее шортах, она стянула их вместе с трусиками. Он приподнял ее и стянул спортивный лифчик, швырнув его через всю комнату.

Когда он поднял голову, его глаза были полны дыма и огня.

— Я не заставлю тебя ждать.

— Спасибо, — выдохнула она.

Он опустил голову, взяв ее сосок, самый сладкий, самый влажный поцелуй в ее жизни. Мучительный стон вырвался из ее груди, наслаждение разлилось по телу. Он скользнул рукой вниз по ее животу, неся тепло к ее центру. Он раздвинул ее пальцами и начал ласкать. Она прижалась к нему, когда он переключился на другую грудь, не сбиваясь с ритма. Рывок, рывок, щелчок его большого пальца заставили ее содрогнуться, выкрикивая один длинный, мучительный «ооооооох».

Она тяжело дышала, прижав руку ко лбу. Он приподнялся, передвинул ее руку и поцеловал ее в уголок губ. Заставив открыть глаза, ее едва не хватил удар от нежности в его взгляде.

— Лучше?

Смех вырвался наружу.

— Не совсем. — Его действия не сильно повлияли на бушующую в ней реку огня.

Он прижал пальцы еще выше, заставляя ее извиваться и стонать.

— Я знаю это чувство.

— Поцелуй меня, — прошептала она и провела рукой по его волосам, когда он прижался своим сладким ртом к ее губам.

Его язык двигался в такт пальцам. Он нежно прикусил уголок ее губ и потянул за другую чувствительную область. Чувствуя, как нарастает напряжение, она хотела закричать, требуя освобождения, которое для нее было прямо за углом. Он провел другой рукой по ее груди. Погладил сосок. Затем потянул. Она кончила, бормоча бессмысленные слова, раскрасневшаяся от пота, жаждущая.

— Я больше не могу, — выдавил он.

Его руки оставили ее. Она почувствовала, как он отодвинулся. Открыла глаза, испугавшись, что он уйдет. Вместо этого она получила лучшее зрелище в своей жизни. Обнаженный Мэйвен, должно быть, был самым горячим зрелищем, которое она когда-либо видела, а она поймала много голых людей. Он снова скользнул по ее телу. Взял презерватив.

— Ты хочешь надеть или я?

Она схватила и разорвала фольгу.

— Мать-одиночка благодарит тебя за то, что ты не заставил меня ждать.

Он застонал, когда она раскатала резинку на его член.

— Хорошо… Я не думал, что смогу остановить тебя. Господи, Пег. Прикоснись ко мне.

Его голова упала вперед, пока не коснулась ее головы. Его дыхание согревало ее лицо. Она задвигала рукой на его эрекции, пока он не остановил ее руку.

— Достаточно. — Он погладил ее по щеке. — Ты мне нужна.

Он наклонился, лаская пальцами ее ключицы. Она обхватила его ногами, он медленно проник в нее, наблюдая, ни на минуту, не отводя взгляда от ее лица. Его пристальный взгляд, казалось, заглядывал внутрь, поэтому она закрыла глаза. Сосредоточилась на ощущениях. Вжалась в подушку головой от этих ощущений.

— Глубже.

Он потянул ее бедра вперед, пронзая. Ее крик звучал мучительно. Когда он приподнялся на локтях, она подождала, пока он не начнет двигаться дальше. Но он не двигался, и она открыла глаза. Он смотрел на нее горячими глазами, контролируя и ожидая.

— Что? — прошептала она.

— Назови меня по имени.

Ее сердце на мгновение остановилось, не в унисон с бешено бьющимся пульсом.

— Не останавливайся. — Она поняла, что это была мольба с ее стороны.

— Произнеси мое имя, — настаивал он, его голос был таким же глубоким и темным, как горы ночью.

Женщина внутри нее прорвалась сквозь воздвигнутые ею барьеры. Она взяла его лицо в ладони.

— Мак… Мак… Мак.

Он выдохнул и вошел в нее одним сильным рывком. Ее голова зарылась в подушку, когда он вошел в ритм «пленных не брать». Она отдавала ему все, что могла, желая, чтобы ему тоже было очень хорошо. Она гладила его по спине. Впивалась пальцами ему в талию. Снова произносила его имя. Он двигался в ней, тяжело дыша. Потребность в освобождении подгоняла обоих. Ее ноги напряглись, когда он вошел глубоко. Она летела, как танцовщица, блестяще балансируя в воздухе, бросая вызов гравитации. Когда приземлилась, ее тело было как перышко.

Она чувствовала, как он двигался, потом замер в ней, выкрикнув ее имя. Затем склонился, хрипя в ухо. Его горячая потная кожа обожгла ее, но вместо того, чтобы оттолкнуть, она придвинулась к нему ближе, желая насладиться его жаром.

Желая его.

Его рука каким-то образом оказалась в ее волосах, лаская кожу головы. Его грудь вздымалась в такт ее груди.

Пресвятая Богородица.

Он повернулся на бок, увлекая ее за собой.

— Святой, черт побери, Христос.

— Прямо мои… мысли… именно так. — Она попыталась вдохнуть поглубже, но легкие не слушались.

Когда их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга, она увидела, как он прищурился.

— Разве ты… не рада, что мы подождали? Я верю, что это… помогло. — Его дыхание вырывалось и вырывалось, как паровая машина.

— Что? — Неужели у нее гудит в ушах?

Его смех вырвался наружу.

— Обычно я… довольно быстро восстанавливаюсь, но… возможно, тебе придется дать мне немного времени. Боже, Пег.

Да, Господи, подумала она, пытаясь отдышаться. Это был секс? Что, черт возьми, тогда у нее было всю жизнь? Сейчас было такое чувство, что она перешла из начальной школы в аспирантуру.

Он сделал несколько глубоких вдохов. Погладил ее по руке. Поднес ее руку к своим губам. — Я столько раз это представлял, но в реальности было лучше.

— Это было… — Что она могла ему сказать? Лучшее, что у нее когда-либо было в жизни?

Он покусывал кончики ее пальцев, что казалось нелепым.

— Ну, говори.

Правда попала в цель. Она сделала это. Наконец-то она легла с ним в постель. Почему ей так чертовски повезло, что между ними вспыхнуло такое притяжение?

— Это было хорошо.

Уголки его губ приподнялись.

— Я знаю, что ты не склонна к излишним эмоциям, так что позволю этому жалкому слову быть засчитанным.

Она попыталась высвободить руку.

— Разве ты не должен… — она указала на ванную в другом конце комнаты.

Он поцеловал ее в губы и отстранился.

— Как пожелаешь.

Она резко развернулась, когда он вошел в ванную. Почему он не закрыл за собой дверь? Ей показалось его действие более интимным, чем то, чем они только что занимались. Она нырнула за рубашкой и уже просунула в нее руку, когда услышала кудахчущий смех. Оглянулась.

Он совершенно голый стоял в дверях, в расслабленной позе. У нее пересохло во рту.

— Я думал, что ты не из тех, кто любит прикрываться в такие моменты.

Обычно она так не делала. Никто никогда не вызывал у нее желания сбежать, кроме него. — Ах…Я должна приготовить Киту ужин.

— Эбби и Дастин пойдут с ним в пиццерию, если ты не против.

Он не двигался со своего места. «Хоум Депот» продал бы гораздо больше дверей, если бы у них была такая модель, как Мейвен, в рекламе. Она купила бы двадцать, если бы к дверям прилагалась фотография с его автографом.

— Я…

— Ретт сказал, что в холодильнике есть стейки. Почему бы нам не приготовить ужин? А потом, если захочешь, мы снова займемся любовью.

У нее пропал голос. Она прижала руку и проглотила комок в горле.

— Тебе не нужно готовить мне ужин. Я могу что-нибудь приготовить, когда мы вернемся домой.

Наконец он перестал поддерживать плечом косяк двери и зашел в комнату. Она и раньше восхищалась его грациозностью и задавалась вопросом, не его ли дорогая одежда придавала ему грациозность.

Но это было не так.

Он сел на кровать.

— Но тогда ты лишишь меня своего общества, а именно быть с тобой я и хочу.

Она моргнула.

— Тебе нужна моя компания? — Никто раньше ей не говорил ничего подобного.

— Да, мне нравится с тобой общаться. Находиться рядом с тобой. — он поцеловал ее в нос, отчего она почувствовала себя странно. — Я уже слышу, как крутятся колесики в твоей голове. Ты сказала, что поняла мою позицию еще до того, как мы начали это дело.

Ее взгляд опустился на руки. Она просто не представляла, каково это — находиться рядом с ним. Как будто все в ней вышло из-под контроля.

Хуже было то, что она нуждалась в нем.

Хотеть его — одно. Но нуждаться совсем другое.

Он приподнял ее подбородок.

— Не сожалей, говоря, что ты передумала.

Она всплеснула руками.

— Почему ты продолжаешь говорить мне подобные вещи? Это все усложняет.

Его лицо смягчилось.

— Я понял, что один из нас должен быть чрезмерно откровенным, если мы хотим, чтобы у нас что-то получилось. Понял, что ты не готова быть чрезмерно откровенной, поэтому вызвался добровольцем.

Она натянула простыню на грудь.

— Мне не нравится, что ты говоришь мне такие вещи.

— Почему?

Снова этот проклятый терпеливый взгляд.

— Не знаю. Просто не нравится и все.

Он встал и подошел к шкафу. Накинул на себя халат. Вытащил белую мужскую рубашку на пуговицах и протянул ей.

— Ну, тогда, возможно, тебе стоит об этом подумать. Я хотел бы время от времени слышать от тебя что-нибудь приятное, хотя могу прожить и без этого. Я самодостаточный мужчина и знаю, что из себя представляю и на что способен.

Она дернула рубашку к себе.

— Я не из тех, кто пускает слюни.

— Вранье, — произнес он самым тихим голосом, который она слышала от него.

Она вскочила с кровати.

— Только не говори мне, что знаешь меня.

Он завязал пояс халата.

— Я знаю немногое, но хотел бы знать больше. Наблюдал, как ты общаешься с Китом. Знаю, каково это — испытывать нежность к ребенку. Это чувство растет внутри тебя, и оно также может излиться и на другого, в зависимости от того, кого ты выберешь. Мое изливается на тебя.

Он направился к двери, она сжала руки в кулаки.

— Я не хочу, чтобы твоя нежность изливалась на меня.

— Прости, но это уже происходит.

Ее тело задрожало.

— Останься. Это всего лишь ужин, Пег. Если ты не хочешь снова заняться любовью сегодня вечером, мы можем подождать, пока ты сама не захочешь.

Ее желудок сжался. Она не хотела ждать. Секс — это все, как она думала, могла ему предложить, но даже такой секс…

— Это новая территория для меня. — Произнесла она настолько честно, насколько была способна.

Он потянулся к ее руке. Нежно поцеловал ее в губы, как мальчик, впервые целующий свою девочку в школе. Ее глаза увлажнились, ей стало стыдно. Когда они оказались лицом к лицу, он погладил ее щеку.

— Для нас обоих это новая территория. Ну, давай же.

Он погладил ее по ладони и вывел из комнаты. Она оглянулась на кровать. Подушки валялись на полу. Одежда была разбросана повсюду. Все выглядело так, будто у них была оргия.

И все же сокрушительное давление в груди, борющееся с трепетом сердца, заставило ее кое-что понять.

Она действительно занималась любовью.

Возможно, впервые.

24

Эбби была фанаткой — футбольной мамой и совершенно этого не стеснялась. Кто-то расслаблялся на танцполе. Она же перед ярдами травы на поле и яркими оранжевыми воротами. Она кричала и выражала себя здесь, поддерживая своего сына. И шокированные взгляды новоиспеченных родителей всегда забавляли ее. Они должно быть, увидев ее консервативный костюм от Энн Тейлор, подумали: «Святые угодники, под такой внешностью скрывается заядлая болельщица».

Мак поддразнивал ее по этому поводу. Уши Дастина несколько раз краснели за время игры от энтузиазма матери, особенно в старшем возрасте, но он никогда не говорил ей перестать так болеть за него.

— Давай, Дастин. Отрежь его. — Произнесла она, не крича, но так как это была тренировка, ее голос разнесся по всему полю.

— Ух ты. Он действительно хорош. Не так ли, мисс Мейвен?

Ее маленький компаньон хрустел батончиком мюсли, который она протянула ему из своего хорошо укомплектованного мини — холодильника. В Ките присутствовала та детская непосредственность, которая ей так нравилась у второклассников, пока она работала волонтером в школе Дастина. Он уже начинал иметь свои взгляды на многие вещи, но ему все еще нравилось обниматься.

Она обняла мальчика одной рукой. Мак рассказал ей историю, как они с Дастином нашли Кита плачущим за сараем. Это разбивало ей сердце, она расплакалась, когда Мак прислал ей фотографию его сына и Кита, сидящих на большом дубе, держась за руки. Мак был прав. Они обожали друг друга. Ей стало тепло на душе, что ее сын хорошо общается с мальчиком младше его по возрасту.

Ей все еще не нравилось, что Мак проводил время наедине с Пегги, но к Киту это не имело никакого отношения. Он был милым, его теплое маленькое тельце прижималось к ней, как будто он знал ее целую вечность. Ей нравился его запах — запах маленького мальчика, играющего на улице. Их пот почему-то казался чище, как и их мысли.

Эбби понимала детей. Именно взрослые иногда ставили ее в тупик.

Ее взгляд поднялся к живописному виду над полем. Горы обещали суровое выживание, которое она ценила. Ветер мог подуть с минуты на минуту. Мог пойти снег. Но они не склонились и не сломались. Они стояли во весь свой рост. Она была бы не прочь побыть горой.

Ноги Кита подпрыгивали в такт музыке, которую слышал только он. Она положила ногу на ногу и поерзала, надеясь устроиться поудобнее. У нее не было и ни йоты сомнений, что металлические кресла на трибунах изобрел мужчина.

Дастин мчался впереди всех с мячом, ведя с точностью, отточенной в отборных футбольных лигах круглый год и недельных лагерях.

— Вперед, Дастин. Вперед! — крикнула она, когда он обошел другого игрока.

— Да! Забей в цель, Дастин, — добавил Кит, вытирая растопленный шоколад о футболку с шоколадной крошкой мюсли.

Она схватила влажную салфетку.

— Бей, — прогремел грубый южный голос с нижней части трибун.

Ее пальцы от удивления выронили салфетку. Она упала сквозь металлические перекладины на землю.

Дастин бросился вперед и ударил ногой по мячу. Тот влетел в угол ворот с такой силой, что сетка отодвинулась назад, как парашют, прежде чем упасть на место.

— Да! — воскликнул ее сын и поднял кулак к небу — его фирменный жест после гола.

Они с Китом захлопали в ладоши.

— Хорошая работа, Дастин, — выдавила она, но ее внимание переключилось на мужчину, который шел к ним по трибуне.

Ретт был одет в простую белую футболку, подчеркивающую его длинный, крепкий торс — о небеса — и облегающие джинсы с потрясающими коричневыми кожаными ботинками, которые она когда-либо видела на нем. Его ковбойской шляпы нигде не было видно.

— Круто, Дастин! — крикнул он через плечо.

Ее сын восторженно помахал рукой. Ретт взмахнул в ответ.

Эбби схватила свою сумочку спереди со скамейки и положила ее рядом с собой, пытаясь тем самым показать, что свободное место рядом с ней, занято. Ретт ухмыльнулся, поднялся по узкому лестничному проходу, поднял ее сумочку и положил ее на место на соседний ряд перед ними. Он сел, толкнув ее бедром.

Ее взгляд оставался прикованным к полю. Где было ее самообладание?

Боковым зрением она увидела его пристальный взгляд, скользнувший по ее лицу, будто он любовался множеством ракурсов какой-то картины.

— Привет, Эбигейл.

Его интимный тон заставил ее прикусить щеку.

— Ретт. — Ее голос звучал напряженно, как и ее прямая спина. — Я думала, ты будешь тусоваться с Рай и компанией.

— Они уехали прошлой ночью. Уверен, что скоро увижу их снова, теперь, когда вернулся в Штаты. — Он дотронулся до нее, потянувшись к Киту. — Итак, кто этот маленький парень?

Кит ответил Ретту так же, как и отвечал всем взрослым. Он ухмыльнулся.

— Я — Кит. Моя мама Пегги МакБрайд. А ты кто такой?

Ретт пожал ему руку, все еще наклоняясь достаточно близко к Эбби, проведя рукой по возвышению ее груди. Ее внутренности свернулись, как бумага в огне. Она толкнула его локтем. Жестко. Он хмыкнул, а затем опять как бы случайно дотронулся до ее груди.

— Я — Ретт Батлер Блейлок, друг семьи. Я играю в покер, как Мак.

Она вдохнула его убийственный одеколон, к которому так привыкла и так скучала по нему, когда он был на другом конце света. Древесный мускус намекал на секс, веселье и немного бунта. Разве она не сама купила этот одеколон ему? Подумав тогда, что название «Нарциссо Родригес Лимитированное издание» одновременно было забавным и ироничным. Более самовлюбленного мужчину, чем Ретт невозможно было найти? Он рассмеялся, но его рот сжался на миллиметр. И все же она не помешала ему купить его. Когда она успела стать такой жестокой?

Кит подпрыгнул на своем сиденье.

— Ты много выигрываешь? Дядя Таннер говорит, что нужны стальные нервы, чтобы играть так, будто это настоящая работа. Сталь действительно твердая, ты же знаешь. У моей мамы стальные нервы.

— Встречался с ней. Прекрасная женщина. Тебе повезло, что она твоя мама.

— Угу, — согласился ее маленький компаньон.

— И почему ты решил присоединиться сегодня к нам?

— Мама расстроилась. Мистер Мейвен сказал, что сможет ее подбодрить. Сегодня она сломала наш измельчитель бумаги.

— Слышал. Он отвез ее ко мне домой. Мы устроили для нее сюрприз.

Эбби думала, что он введет ее в курс дела. Значит, он был замешан в этом деле с Маком? Почему она не удивлена? Нахмурилась. Возможно, ей и не нравилась мысль, что он связался с этой женщиной, но это дело касалось брата. Если эта женщина снова причинит боль ей, ее брата и Дастину, она вмешается, только тогда.

— Что вы там устроили? — спросил Кит.

— Ну, ты сможешь поинтересоваться у своей мамы, когда она вернется домой. Это секрет. Тебе нравятся секреты?

Он отрицательно покачал головой.

— Мы не любим секретов у нас дома, так мама говорит.

Ретт театрально прижал руку к сердцу.

— Раздавлен по-быстрому.

— … на повал, — поправила она.

Он подмигнул.

Кит хихикнул.

— Но мы любим сюрпризы.

— Гораздо лучшее слово. Дай мне пять.

Их ладони встретились перед ее лицом, такие разные по размеру, она была поражена, когда они соединились.

— Я сам не очень люблю секреты, — произнес Ретт мальчику. — Твоя мама — мудрая женщина.

Ретт хотел докопаться до нее. Она уставилась на поле, желая, чтобы футболисты закончили перерыв и снова занялись игрой. Отвлекающий маневр позволил бы легче игнорировать Ретта. И, Боже, а ей необходимо было игнорировать его.

— Не хочешь спросить, что я здесь делаю? — задал вопрос Ретт.

Она прищурилась, сожалея, что сейчас не светит солнце. Тогда бы она надела темные очки, из-за которых ему было бы труднее видеть ее глаза.

— Полагаю Дастин сказал тебе о тренировке.

— Ты правильно поняла. — Он вытащил из кармана пакетик с семечками (основная еда Ретта) и предложил ей.

— Нет, спасибо.

— Кит?

— Спасибо, но мне больше нравятся другие. Когда плюешься шелухой на траву, и никто не сердится. Сначала это было довольно сложно, но я разобрался.

Ретт усмехнулся в своей обычной сексуальной манере, отчего у нее по спине пробежали мурашки.

— Мне тоже такие нравятся, но Эбби не очень любит, когда мужчины плюются, поэтому принес шелушённые. — Затем у него хватило наглости снова подмигнуть ей.

Он чертовски хорошо знал, что ей не нравилось плеваться семечками. Как-то он попытался научить ее очищать семечки, но ей это не понравилось. Он смеялся как сумасшедший, когда она выплюнула мерзкий шарик шелухи, попав себе на сандалю. Стряхнув шарик, она присоединилась к его смеху. Потом он целовал ее до бесчувствия, а потом перекинул через плечо. Она остановила свои воспоминание на полпути.

Кит смотрел на нее другим взглядом, будто она была помешанной на чистоте мамочкой, какой она собственно и была. Она еще раз ткнула Ретта локтем в ребра, так как он продолжал наклоняться над ней.

Он схватил ее за локоть и стал щекотать. Она издала пронзительный смешок, подскочив на фут со своего места.

Ее смешок разнесся по полю.

Она отдернула руку.

Глаза Кита расширились.

— С вами все в порядке, мисс Мейвен?

Другие родители, которые наблюдали за тренировкой, оглянулись на них.

— Все хорошо, — чопорно ответила она, скрестив руки на груди.

Ретт опять начал ее щекотать. Она снова хихикнула, уперлась ногами в металлическую плиту, стараясь не подпрыгивать.

— Прекрати, — прошипела она себе под нос.

Его дьявольская ухмылка заставила ее сердце застучать в ушах.

— Я ничего не могу с этим поделать. Мне нравится слышать, как ты смеешься. Скучал по твоему смеху. Разве у нее не замечательный смех, Кит?

Бедный ребенок просто кивнул, вероятно, задаваясь вопросом, что, черт возьми, происходит.

— Вы боитесь щекотки, мисс Мейвен?

— Как Божий день, сынок, боится, — ответил Ретт.

В его глубоком голосе звучала тоска, пробуждая воспоминание, как сильно ему нравилось щекотать ее, пока они вместе находились в постели, заставляя ее заливаться смехом. Позже она кричала по другой причине — обычно его горячее, накачанное тело находило такие места, которые она и представить себе не могла, что они существовали у нее. Она думала, что была фригидной… до Ретта. Часть ее скучала по своему невежеству. Другая часть жаждала, чтобы ее выпустили из клетки.

— Мама любит меня щекотать. Мне приходится вести себя осторожно во время щекотки, ноги дергаются сами собой. Я боюсь ее случайно ударить.

Эбби взъерошила ему волосы.

— Ты милый мальчик. Некоторым даже стоит поучиться у тебя. — Она пристально посмотрела на Ретта, чьи плечи приподнялись от приглушенного смешка.

Кит покачал ногами взад-вперед.

— Они скоро снова продолжат игру?

— Довольно скоро, — ответила она.

Игроки взбодренные вернулись на поле. Дастин занял позицию нападающего. Его товарищ по команде стартовал с середины поля, и игра началась. Мяч отскочил от боковой линии. Кто-то остановил его ногой. Затем он снова полетел через поле. Она считала футбол своего рода поэзией. В нем был свой ритм и такт, величие, выходящее за рамки действий каждого отдельного человека.

Ретт молчал, просто периодически передавал пакет с семечками Киту.

— Давай, Дастин, — крикнула она, когда кто-то пнул его в голень, пытаясь достать мяч.

— Да, давай, Дастин, — вторил ей Кит.

Боже, она скучала по возрасту своего сына, когда он был как Кит. Она вспомнила, как Дастин повсюду следовал за ней. Спрашивал ее мнение. Сейчас ему нужно было становиться взрослым, но она все еще боялась, что без ее помощи у него ничего не получится.

— Он хороший парень, Эбби, — пробормотал Ретт. — В нем много всего, чем можно гордиться. Ты проделала отличную работу.

Она обхватила колени руками. У него всегда была способность читать ее мысли, предугадывать ее желания. Для человека, не привыкшего разделять ее чувства, тот кто устроил короткое замыкание главного камня преткновения между ними. Он видел ее насквозь. Будь прокляты его инстинкты игрока в покер.

Разве это не пугало ее до смерти?

Хуже того, он хотел дать ей все, что она когда-либо хотела или в чем нуждалась.

Тогда она не знала, что с этим делать. Не знала и сейчас.

— Бей, Дастин! — закричал Ретт.

Она наблюдала за его руками из-под опущенных ресниц. Он сказал ей, что не прикоснется к ней, пока она сама не попросит. Боже, сколько она способна выносить эту пытку?

— У тебя есть вода? — спросил Ретт. — Эти семечки довольно соленые.

Она указала на маленький холодильник. Он вытащил бутылку, она краем глаза наблюдала за ним, как он запрокинул голову и выпил бутылку до дна. Его горло двигалось, напряженное и сильное.

— Итак, — произнес Ретт, когда закончил пить. — На ужин будет что-нибудь особенное?

— Мы пойдем в пиццерию, — сообщил Кит, подпрыгивая на своем сиденье. — Это так круто.

— Не возражаешь, если я пойду с тобой?

Кит посмотрел на нее.

— Вам нужно спросить мисс Мейвен, но я бы хотел, чтобы вы пошли.

Как всегда, ее загнали в угол. Она одарила Ретта самой фальшивой улыбкой, на которую была способна.

— Конечно.

Он откинулся на спинку сиденья, скрестив лодыжки на скамейке перед ними и положив руки за голову. Такая вальяжная поза заставила ее тело закипеть. Она подняла холодильник и положила его ему на промежность, прежде чем он смог пошевелиться.

— Ух ты! — воскликнул он, хватая холодильник и опуская вниз. — Осторожнее, Эбс. Здесь особый и ценный товар.

Она прищурилась, услышав, как он назвал ее своим интимным именем.

— Его можно заменить.

Его лицо на секунду нахмурилось. Ей стало стыдно, что она специально выводила его из себя, но она быстро отвернулась, чтобы не извиняться.

Она не хотела отступать. Если она начнет сдавать свои позиции, то остановиться не сможет.

Он наклонился вперед.

— Кит? Как ты относишься к замене вещей? На мне старая майка с тех пор, как я впервые посетил Университет Оле Мисс. Это на юге, в моем родном штате Миссисипи.

— Я могу прочитать Миссисипи по буквам [15].

— Давай.

Он прочитал по буквам, как чемпион по правописанию. Ретт дал ему пять.

— Довольно хорошо. Итак, вернемся к моей истории. Мне было примерно столько же лет, сколько Дастину, когда мама купила мне футболку «Бунтарь». Это их талисман, — сказал он нетерпеливо слушающему Киту. — Я носил ее повсюду. До тех пор, пока не порвал шов на плече, играя в софтбол. Но я сохранил ее. Сейчас она немного тесновата, но я все еще иногда ее ношу.

Ее горло стало горячим и сухим, поэтому она потянулась за бутылкой с водой.

Он опередил ее.

— Позволь мне.

Открыл. Вытер конденсат, потерев бутылку о футболку. Она уставилась на мокрые пятна. Невозможно было не заметить шесть кубиков под тонким хлопком. Он потянулся к ее руке и медленно вложил бутылку ей в ладонь. Его прикосновение обожгло — везде.

У нее сжалось горло, охватило желание заплакать. Ей так сильно хотелось дотронуться до него, что она сцепила руки вместе.

— Давай, Кит. Давай подойдем поближе к полю. — Ретт подхватил его на руки, а затем усадил его себе на плечи. Улыбка Кита могла бы привести в действие генератор.

— Вы идете, мисс Мейвен?

Ретт извивался, как червяк, заставляя Кита хихикать и хватать его за шею.

— Нет. Мы дадим ей минутку. Она знает, что мы вернемся.

Его лицо ничего не выражало.

Она не могла проглотить воду, которую только что отхлебнула.

Он сбежал вниз по лестнице, заставив Кита взвизгнуть, а затем взбрыкнул, как лошадь, — так он делал, когда Дастин был маленьким.

Она провела рукой по горлу и каким-то образом умудрилась не подавиться.

Дастин на мгновение бросился в сторону, чтобы поприветствовать новоприбывшего, его лицо сияло, когда они обнялись одной рукой.

Просто в Ретте было что-то такое.

И это было всегда. Она отчаянно боялась, что так и будет всегда.

Он дал ей возможность побыть одной, доведя ее до предела, затем снова отступив. Этот ход говорил о его стратегическом гении. Кит громко подбадривал Джастина, сидя на закорках Ретта, отчего она задумалась, не звенит ли у Ретта в ушах от его крика. Казалось, он не возражал. Эти двое вели себя как давние друзья.

Для наблюдателя они могли бы показаться отцом и сыном, болеющими за старшего брата. Без своего обычного наряда Ретт выглядел как отец. Действительно горячий папаша, от которого девочки падали бы в обморок. Некоторые люди могли бы принять их за семью.

У нее перехватило дыхание. Она потянулась за своим ингалятором. Астма беспокоила ее нечасто, но Ретт, казалось, усугублял болезнь одним своим присутствием.

Она спрятала ингалятор и снова посмотрела на поле. Ретт смотрел на нее через плечо, сжав губы.

Когда тренировка закончилась, товарищи по команде Дастина похлопали его по спине. Другие держались в стороне и разговаривали с ним. Хорошо, значит он заводил друзей. До школы оставалось пару месяцев, и футбольное поле было лучшим местом для начала дружбы. Она молилась, чтобы они стали хорошими друзьями. Видит бог, они были ему нужны.

Когда последний мальчик ушел, Дастин подбежал к Ретту и по-медвежьи обнял, заставив Кита рассмеяться. Ретт поставил Кита на землю и повернулся спиной к Дастину, как будто предлагал ему тоже сесть на закорки. Дастин, смеясь, оттолкнул его, но Ретт наклонил голову и снова указал на спину. Ее сын наконец-то подпрыгнув, вскочил на него.

У Ретта всегда была способность показать свою привязанность физически. Ее ладони зачесались от желания получить от него всю его заботу. Когда он бежал вверх с Дастином на спине, Кит бежал рядом с ними. Они что-то кричали. Она навострила уши.

Она узнала слова приветствия еще до того, как уловила слова Оле Мисс «Хотти Тодди». Она нахмурилась. Для Кита они были далеки, но это не помешало Ретту научить этому приветствию Дастина много лет назад в прохладную осеннюю субботу во время футбольного матча. Поскольку он часто пел эту песню, она тоже знала ее наизусть — особенно с тех пор, как он заставил ее спеть ее ему в постели, в той его майке Эли Мэннинга с номером 10, выведенным жирным белым шрифтом. Ее лицо вспыхнуло. Он называл ее Красоткой Тодди, пока лизал ей живот.

«Готовы?

Черт возьми, да! Чертовски да!

Горячий Тодди, Боже всемогущий

Кто мы такие, черт возьми, эй!

Флим-Флам, Бим-Бам

Оле Мисс, Черт возьми!»

Ретт притворялся парнем, таким простаком, но она знала, что он все просчитывал заранее. Дьявольски просчитывал.

Он посылал ей этой песней своего рода сообщение.

Была ли она готова?

Черт возьми, нет!

25

Мак занялся приготовлением стейков, в то время как Пегги устроилась на барном стуле у кухонной стойки. Она перебирала подол рубашки, которая спускалась чуть ниже колен, подчеркивая ее сильные икры. Ему хотелось позже внимательно изучить ее ноги.

Ему многое хотелось изучить в ней.

А она уже возводила стены.

Его рука сжалась вокруг пакета, когда он сорвал липкую пленку. Почему он так злился на ее сопротивление? Неужели думал, что она упадет к его ногам, как только они займутся любовью? Кого он обманывал? Он знал, что она останется такой же колючей, как всегда. Было необходимо сохранять терпение.

Он сказал ей правду. Если бы он не выставил тогда себя на всеобщее обозрение, ничего бы не случилось. Какое-то время он мог сдерживаться. Когда-нибудь она ответила бы. Но он рассчитывал на ее любящую натуру. В ней была любовь, и он разглядел ее, когда она общалась с Китом. Она просто не привыкла делиться своей любовью с другими. Разве он не видел ее нежелания общаться с Таннером и Хейлами? Как долго ему придется ждать, пока она снова назовет его Маком? Ее приглушенный крик был сладчайшей музыкой для его ушей во время секса.

— Итак, теперь, когда ты предложил награду, есть еще какая-нибудь информация об угрозе взрыва? — спросила она, скромно опуская рубашку еще ниже на ноги.

Он хорошенько ударил по стейкам деревянным молоточком скорее от разочарования, чем от необходимости отбить мясо.

— Пег, здесь мы не будем обсуждать работу.

— Но…

— Ты ясно дала понять, что не хочешь, чтобы меня видели с тобой на публике. Пока. Это мое правило. Я хочу, чтобы наши профессиональные и личные отношения не соприкасались. Я буду общаться с тобой как с заместителем шерифа, когда ты на дежурстве, когда ты со мной, я хочу быть только с тобой.

Она приподняла плечо.

— Странно.

— Неважно. — Он натер стейки оливковым маслом, солью и перцем. — Итак, теперь, когда я увидел, что ты вторая Энни Оукли [16], мне стало любопытно. Сколько тебе было лет, когда ты впервые взяла в руки пистолет?

Ее руки снова разгладили рубашку. Она бросила на него еще один страдальческий взгляд, взгляд «пожалуйста, не жди, что я отвечу».

Он указал на огурцы и помидоры перед ней.

— Ты можешь нарезать овощи?

Снова это настороженное выражение.

— Ах… конечно.

Он использовал зазубренный нож, чтобы нарезать хлеб для брускетты.

— Ты ответишь?

Она разрезала помидор пополам.

— Ммм… Мне было семнадцать.

Он стиснул зубы. Ему не хотелось бы, чтобы Пегги ему врала.

— Довольно молодая. Таннер тебе показывал?

Она отрицательно покачала головой, нарезая огурец аккуратными кружочками.

— Нет. Я встречалась с парнем, которому очень нравилась охота. Он взял меня с собой. Мне не нравилось убивать животных, но он разрешил мне выстрелить из его пистолета. Я никого не убила, за что была благодарна, но мне понравилось.

— От этого ты чувствовала себя сильной.

— Да, как ты узнал?

Он поставил миску рядом с ней и сел.

— Это обычная вещь. Так ты решила стать полицейским в тот же день?

Ее нарезка моркови демонстрировала точность соломкой.

— Я не знаю, когда решила.

Он не поверил ей ни на минуту, но не стал упрекать в этом.

— Итак, ты была одной из лучших стрелков в академии?

Ее губы изогнулись, когда она бросила морковь в миску, которую он поставил.

— Ты не первый, кто называет меня Энни Оукли.

— Ты когда-нибудь думала перекраситься в блондинку?

Ее пальцы неуверенно пригладили короткие волосы.

— Нет.

— Хорошо. Мне нравятся брюнетки. — Он поцеловал ее прямо в губы. Ее тело напряглось, как будто она не привыкла к его прикосновениям. Что ж, это можно было бы изменить.

— Так почему же ты так сильно ненавидишь оружие? — В ее голосе звучало раздражение.

— Держу пари, ты думаешь, что какой-то парень, с которым я играл в карты, навел на меня пистолет, верно?

Она приподняла плечо, отчего рубашка приоткрылась. Вид ее груди отвлек его от нарезания кубиками зеленых оливок, которые Ретт всегда держал для коктейля с мартини.

— Ну, ты близка к правде. Я выходил из двухдневной игры в покер в казино, когда услышал несколько выстрелов возле столов для блэкджека. Стрелявший был в десяти ярдах от меня. Я никогда раньше не видел настолько сумасшедшего человека, даже своего старика после того, как он проигрывал все фишки, потом напивался с горя. Поблизости была беременная женщина. Я помню, как смотрел на нее. Она обхватила руками живот. Мне было интересно, понимает ли она, что делает. Первый инстинкт каждого родителя — защитить своего ребенка. У моих родителей этот инстинкт отсутствовал.

Огурец покатился по столу, когда она перестала его резать.

— Я несколько раз уговаривал своего старика успокоиться, когда он пребывал в таком невменяемом состоянии. Поэтому протянул руки к этому парню и направился к нему. Спросил, как его зовут. Стал с ним разговаривать. Все получилось.

Пегги отложила нож в сторону.

— Когда это было?

— Около десяти лет назад.

Она щелкнула пальцами.

— В Вегасе, верно?

Его шею покалывало. Черт, он не думал, что она проведет связь.

— Да.

— Я помню эту историю. Итак, кто же из нас сдерживается? Все получилось. Точно. Я припоминаю, как знаменитый игрок в покер предложил себя тогда в этой заварушке в качестве заложника. В газете разместили фотографии преступника, выходящего из казино, он держал пистолет у твоего виска. Ты предоставил ему свою машину, на которой он уехал.

Да, но потом Мака вырвало в ванной после, когда полиция закончила его допрашивать.

— И ты, наверное, думаешь, что я был неправ, предложив ему свою машину. Ну, он не успел далеко отъехать, его окружили копы.

— Нет, это был блестящий ход. — Она тыкнула в его сторону стеблем сельдерея. — После того, как он уехал, ты вернулся внутрь казино. Ты спас бесчисленное множество жизней.

— У него было всего четыре пули в патроннике. — Не то чтобы он знал об этом тогда.

— И он мог разрядить их в тебя! Я не могу поверить, что это не всплыло…

Улыбка тронула его губы.

— … когда ты искала на меня компромат?

Она тут же прищурила свои восхитительные карие глаза.

— Конечно, искала. Да!

Он игриво выпятил грудь.

— Вероятно, это где-нибудь валяется в интернете после всех моих побед в чемпионате.

Она прикусила губу, вызывая у него желание поцеловать ее.

— Ты не упоминал об этом во время городского собрания, когда пытался получить разрешение городского совета на строительство отеля. Ты казался бы героем, благодаря этой истории.

— Мне нравится, чтобы моя работа говорила сама за себя.

— Большинство воспользовались бы этой ситуацией, геройством, чтобы получить больше голосов городского совета.

— Я не «большинство». — Он игриво подтолкнул ее. — Итак, нашла еще что-нибудь интересное обо мне?

Она ударила кулаком ему в плечо, чем обрадовала его.

— Знаю, что у тебя имеется склонность иногда быть Скоростным Гонсалесом за рулем.

Ах, это его любимая тема.

— «Привет, киска! Ты ищешь милую толстую мышку на обед?» — произнес он, подражая голосу одного героя из мультика.

Ее смех разнесся по кухне, как звон колокольчиков на ветру.

— Эй, у тебя отлично получается.

— Я смотрел «Луни Тьюнс»[17]с Дастином, когда он был маленьким. Поэтому в состоянии озвучить всех героев. Он умолял меня, чтобы я говорил с ним их голосами.

Он зачарованно наблюдал, как ее сочные губы изогнулись в искренней улыбке.

— Кого еще ты можешь парадировать?

— А кто твой любимый персонаж?

Ее большой палец погладил подбородок.

— Фогхорн Легхорн!

Фогхорн Легхорн казался ей слишком глупым.

— Тебе нравится петух? Почему это меня удивляет? Что ж, Ретт говорит с южным акцентом лучше, чем я, но посмотрим, что ты думаешь о моем исполнении. «Ну, а теперь, ах, ну, теперь эта женщина примерно так же холодна, как нудист на айсберге».

Ее смех снова вырвался наружу.

— Он такого не говорил.

Он засмеялся в ответ.

— Говорил. Я помню, потому что мне пришлось объяснять Дастину, кто такой нудист. Ему было шесть лет.

— Ты сказал ему правду?

Знала ли она, что ее глаза сверкали, когда она смеялась? Теперь, когда он это увидел, планировал заставлять ее смеяться как можно чаще.

— Я всегда говорю ему правду, или близко к правде. Я не люблю лгать.

Ее веки дрогнули и опустились.

— У нас есть кое-что общее, — добавил он, так как знал, что она думает так же. — Ответ Дастина был бесценен. Он просто не мог понять, зачем кому-то понадобилось бегать по улице голышом, не боясь клещей, укусов насекомых, пчел и солнечных ожогов. И задержание под стражу было бы худшей частью этого акта, сказал он. Очевидно, какого-то мальчика задержали, когда он промчался по коридору после урока физкультуры, заставляя девочек закричать от шока. Дастин так серьезно говорил об этом, что мне пришлось прикусить губу, чтобы не расхохотаться ему в лицо.

Ее плечи затряслись.

— Кит так же себя ведет. Как-то он вернулся домой после того, как узнал о коренных американцах, сказал, что предпочел бы быть застреленным стрелой, чем пулей. Когда я спросила почему, он положил руки на бедра, как будто я была самым тупым человеком на свете, и надменно сообщил, что стрелу можно вытащить из тела рукой. Не придется делать операцию. Я кивнула, пошла в прачечную, прижалась лицом к гладильной доске, чтобы он не услышал, как смеюсь.

— Дастин умер бы, если бы узнал, что я тебе это рассказываю.

— Кит обычно не смущается, но у него бывают свои моменты.

Они говорили о детях, делились историями, смешили друг друга. Ее бдительность ослабла, давая ему возможность взглянуть, как он всегда и предполагал, на нее настоящую, которую она глубоко запрятала внутри — веселую, теплую, любящую женщину. Его сердце бешено колотилось, когда он ставил стейки на гриль. Она стругала рядом с ним овощи, бросая салат и посыпая сверху брускетту.

Мак уговорил ее открыть бутылку красного вина и прижал ее к себе, когда она передала ему бутылку. Он почувствовал, как она напряглась, а затем расслабилась в его объятиях.

Она держала тарелки, пока он раскладывал еду. А потом он откинулся на спинку стула и наслаждался с явным удовольствием тем, что ел с ней вместе, а она сидела перед ним в мужской рубашке.

Когда они загрузили последнюю тарелку в посудомоечную машину, он подошел к ней сзади. Взял бокал с вином у нее из рук и притянул ее в свои объятия. Завладел ее губами медленным, сладким поцелуем. Пусть только попробует не сказать, что не хочет продолжать в том же духе.

Ее тело обвилось вокруг него, и она приоткрыла губы.

В это мгновение его сердце упало к ее ногам.

Он снова поднял ее на руки. Заглушив ее стоны протеста.

Уложил ее на кровать, медленно расстегнул пуговицы на рубашке.

— Я забыл сказать это раньше. — Его пальцы ласкали ее грудь. — Ты прекрасна.

Ее глаза расширились.

— Ты не обязан так говорить.

Он отбросил халат и скользнул по ней, позволяя их коже зажечь огонь.

— Я не вру, не говори мне, что говорить.

Ее губы сжались, но она не стала спорить, поэтому он прижался губами к ее губам и поцелуем прогнал ее неуверенность в себе. И целовал до тех пор, пока она не откинула голову назад. Тогда его руки нашли все тайные места, которые он не обнаружил в первый раз.

Когда она прошептала его имя, он проиграл свою битву за контроль. Боже, это было невероятно — впервые он не умолял ее произнести его имя. Он скользнул внутрь. Прижался лбом к ее лбу, ее бедра приподнялись навстречу его первому толчку. Ее дыхание участилось у его рта, когда он приподнялся на локтях и вошел еще глубже. Она снова задрожала всем телом в его объятиях, он соединил их руки и опустил, наполненный новым покоем, зная, что сегодня они отправились в неизведанное место.

Ее мышцы снова напряглись, когда он притянул ее к себе, чтобы удержать, но только на наносекунду. Ее пальцы мягко прошлись по его коже. Он поднес ее руку к губам и поцеловал. Она уткнулась лицом ему в плечо. Потом он отпустил ее, она стала одеваться.

— Когда мы снова увидимся? — спросил он, натягивая футболку.

Она пригладила свои спутанные волосы.

— Ах… посмотрим.

О, ее стены снова поднимались.

— Как насчет, чтобы пойти в «Брассери Дэа» в пятницу вечером вместо того, что мы планировали? Мне нравится поддерживать Брайана, и лучшего места в городе нет.

Ее позвоночник выпрямился, как карниз для занавесок. Его внутренности вывалились наружу.

— Я все еще не… готова обнародовать наши отношения.

— Ты стыдишься меня? — заставил он себя спросить.

Ее горло дернулось, когда она сглотнула.

— Нет… Я… ты должен понять. Я выступала против тебя из-за отеля. И если нас увидят вместе, то это подорвет мои слова.

Он чувствовал, что начинал злиться.

— И ты еще не закончила свои попытки, высказываясь против, верно?

Она засунула руки в карманы.

— Перестань. Просто мы не знаем, как долго это у нас продлится. Мне нужно подумать о сыне. Я хочу увидеться, но давай будем соблюдать осторожность. Удивлена, что ты не беспокоишься о своей репутации.

Его не беспокоила репутация в личной жизни.

— Мне наплевать, что думают другие.

— Что ж, рада за тебя, но я служитель закона в этом городе, к тому же женщина, что не самое простое сочетание. К тому же, я не хочу вселять в Кита надежды. Ты ему действительно нравишься.

Он отвернулся, борясь с собой, понимая, что она чувствовала, даже если и не соглашалась.

— И сколько?

Ее плечо приподнялось.

— Ах… шесть месяцев, если мы столько продержимся.

— Я ни за что не буду ждать до Рождества. Три, не больше. — Черт возьми, три тоже для него было долго.

— Но ты…

— В этом вопросе тебе придется пойти на компромисс, Пег. Я не могу так долго скрывать то, что между нами происходит. Мне не стыдно. Это мой окончательный ответ.

Она наклонилась и завязала шнурки на ботинках.

— Отлично. Я не разрешаю мужчинам ночевать у себя в доме.

Несмотря на то, что он хотел придушить ее, невольно улыбнулся.

— Я тоже.

Ее бровь приподнялась.

— Имею в виду женщин. Я пользуюсь отелем.

— Я не могу в отель.

— Знаю. Я поговорю с Реттом. Посмотрим, сможем ли мы приходить сюда. Это достаточно уединенное место для тебя?

Насмешка в его голосе заставила ее нахмуриться.

— Значит, у нас все-таки будет pied—à–terre?

— Не говори так. Ты сама хочешь, чтобы все было именно так. Я не хочу.

Он отвернулся с болью в сердце, задаваясь вопросом, чувствовал ли Ретт то же самое, когда Эбби решила скрывать их отношения. Забавно, но его загнали в тот же угол, что и его друга — в его же доме.

— Давай. Я отвезу тебя домой.

Он вздрогнул, когда она прижалась лицом к его спине. И ее руки скользнули по его груди, его сердце перевернулось. Он накрыл ее руки своими.

— Я делаю все, что в моих силах, — прошептала она.

Мольбу в ее голосе нельзя было не заметить.

— Знаю, но внутри тебя есть нечто большее.

Когда она отошла, он потянулся за ключами от машины. Она пошла вперед, пока они не оказались лицом к лицу.

— Поцелуй меня, прежде чем мы уйдем.

— Ах, Боже, как я могу бороться с тобой?

Ответа не последовало. Он не ожидал.

Он целовал ее до тех пор, пока они оба не готовы были начать все сначала, затем отстранился, выдохнул и взял ее за руку. Повел к машине. Когда он пристегнул ей ремень безопасности, еще одним крепким поцелуем сообщив о его намерениях.

— В пятницу вечером. Только ты и я. Найди няню. Или я ее найду.

Затем он обошел машину спереди и отвез ее домой, и в вечерней тишине день казался ей сном.

26

Он позвонил ей на следующее утро, чем вызвал у нее замешательство. Когда она сказала, что не нуждается в его хороших манерах, он рассмеялся, ответив, что, возможно, так оно и есть.

«Черта с два», произнесла она и повесила трубку.

Но он продолжал звонить и писать смс-ки каждый день до пятницы.

Она не понимала.

В глубине души молодая женщина думала, что это мило, и считала дни, когда снова увидит его.

И наконец наступила пятница. Пока она вела машину по подъездной дорожке Таннера, Кит, ухватившись за ручку двери, практически подпрыгивал от возбуждения. Никто не способен сравниться с бесплатной няней, особенно когда няня — ответственный старший брат. В ту минуту, когда она остановила машину, Кит открыл дверь. Он закричал, вопя всю дорогу вверх по лестнице. Она вышла из машины медленнее, чем обычно, улыбаясь, наблюдая, как ее сына приветствует Мередит и Таннер своими объятиями.

— Как насчет мороженого? — спросила Мередит.

— Потрясающе. У тебя есть хрустящий шоколадный брауни?

— Ага.

— Увидимся через минуту, парень, — крикнул Таннер, когда Мередит с Китом вошли в дом.

Когда ее брат спустился с крыльца и скрестил руки на груди, она нахмурилась. Она не сказала ему, куда направляется, но он и так все понял. У нее снова зачесалась спина.

— Спасибо, что согласился присмотреть за ним.

— Ты знаешь, что делаешь?

Его прямота поразила ее в живот.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Ты никогда никуда не выходишь, но даже я вижу твою походку, которую Джилл называет сексуальной. — Боже милостивый! — Поэтому я обязан спросить. Я знаю, что ты встречаешься с Маком. И так ты…

— Перестань. — Зарычала она. Отлично. Джилл обо всем догадалась, как всегда. Это означало, что все, скорее всего тоже знали. Она скажет им свое слово, но позже. — Да. Нет. Не совсем.

Теперь его рот сложился в хмурую гримасу.

— Хорошо, я рад, что ты понимаешь, что делаешь.

Ее рука оказалась на его руке прежде, чем она осознала это.

— Я не хочу, чтобы между нами или между тобой и Мейвеном были недомолвки. Я знаю, что он мой друг.

Когда она отдернула руку, он нежно взял ее за плечо.

— Ты моя сестра. Кроме того, я уже сказал ему, что произойдет, если он хотя бы попытается тебя обидеть.

Она уставилась на него.

— Ты говорил с ним?

— Возможно, ты стреляешь лучше меня, но я знаю более хитрые способы заставить человека страдать.

— Я дам тебе знать, если мне понадобится вызвать спецназ, но пока все было… цивилизовано.

Она чуть не рассмеялась над своей фразой. Все было горячо, даже дымилось…

Его нога пнула гравий.

— Цивилизовано?! Хм, хорошо, я не буду вдаваться в подробности. Ты уверена, что не хочешь, чтобы Кит остался у нас на ночь?

Казалось разумным подавить дрожь во всем теле. Мейвен не предлагал, но это был только вопрос времени, когда он об этом заикнется. Остаться на ночь с ним для нее было… непривычно и странно. Она не хотела думать, что проведет с ним всю ночь, прислушиваясь к его дыханию, чувствуя, как его руки обнимают ее. Она не смогла бы расслабиться. Заснуть рядом с полицейским в засаде для нее было бы проще. Плюс, она не была готова превратить их встречи во что-то большее.

— Могу сказать по языку твоего тела — твой ответ «нет». Возвращайся к одиннадцати или я тебя накажу.

Уходя, всплыли воспоминания, когда она была подростком.

— Хорошо. Не жди меня.

Она знала, что он будет ждать…он всегда ждал ее возвращения.

— Постой. Мне нужно тебе кое-что сказать.

Она медленно повернулась.

— По выражению твоего лица могу сказать, что мне это не понравится.

Его пальцы впились в висок.

— Черт возьми, не уверен, что мне это тоже нравится.

— Не тяни.

— Дэвид твердо намерен приехать к нам без семьи. Он хочет приехать на выходные в День труда.

— Неужели он действительно думает, что может просто появиться и высказать сожаление обо всем? Нашему брату не мешало бы набраться ума.

Его лицо смягчилось.

— Я ответил ему, что спрошу у тебя, согласишься ли ты встретиться с ним. Он поймет, если ты не захочешь.

Она не думала, что когда-нибудь будет готова увидеться с братом, пока тот, казалось, намеревался разрушать свою жизнь снова и снова. Совсем как их отец.

— Я не могу поверить, что мама мне еще не позвонила и не сообщила эту новость.

— Дэвид попросил ее не звонить. Он сам решил, и сейчас пытается быть хорошим мужем, отцом и членом городского совета.

— Он уже не раз так говорил.

Вздох Таннера, разнесся по двору.

— Я не хочу обсуждать с тобой Дэвида. Просто подумай о его визите, хорошо? Он член нашей семьи.

Она стала постукивать ногой, потом выдохнула, стараясь скрыть свой глубочайший страх.

— Не уверена, что хочу его видеть рядом с Китом.

— Знаю, Пег, но он же не собирается предлагать твоему сыну выпить.

— Боже, это…

— Точно. Подумай. А теперь мне нужно зайти внутрь и поиграть с моим племянником. Повеселись там с Маком.

— Хорошо. — Повеселись. Она бы это так не назвала.

Она резко распахнула дверцу машины, разозлившись, что планы Дэвида ее задели. Она знала, что воссоединение с семьей было частью программы анонимных алкоголиков, но почему он должен был заглаживать свою вину лично? Почему он не мог послать поздравительную открытку типа — «Сожалею, что был Мудаком (причем с большой буквы «М») и думаю о вас».

Она случайно включила дворники на лобовом стекле, когда пыталась включить фары. Отлично, теперь она не могла нормально управлять автомобилем. Она мысленно вернулась к тому, что ждало ее в хижине Ретта. Ее тело стало горячим и возбужденным, как только она представила руки Мейвена на себе. Она посмотрела на спидометр. Подумала о превышении скорости. Снизила газ. Призрак ее брата не сможет ее заставить нарушить ее же правила.

Он ждал ее на крыльце. Просто стоял и ждал. При виде Мака у нее затрепетало сердце, но, когда она подошла к нему, на нее снизошло какое-то странное умиротворение.

Его темно — синяя футболка и шорты цвета хаки придавали ему непринужденный вид. Он обхватил ее лицо ладонями и поцеловал в губы, прежде чем она успела моргнуть.

— Привет, — сказал он, медленно отступая назад. — Я с нетерпением ждал этого момента весь день.

Она взглянула на часы, чтобы прервать его напряженный зрительный контакт.

— Я не опоздала, не так ли?

Его рука накрыла ее ладонь, выстрелив током вверх по ее руке.

— Нет, я скучал по тебе.

Что она могла ответить? Своим комментарием он заклеил ей рот. Они вошли внутрь и направились на кухню.

Ее пальцы забарабанили по кухонному островку, когда он открыл холодильник. В кастрюле на плите варились макароны, на передней конфорке — кроваво-красный томатный соус с колбасой. Забавно, она ожидала, что он закажет еду на вынос, не будет готовить.

— Ах, где ты научился готовить? И где, черт возьми, Ретт?

Он улыбнулся и достал бутылку вина.

— Эбби хороший учитель. А что касается Ретта, то он тусуется в отеле, скорее всего, играет в покер. Я предоставил ему наш семейный люкс, так как он был так щедр, предложив мне это место. Расскажи мне, как прошел твой день.

Рассказать ему, как прошел день? С таким же успехом он мог бы говорить на иностранном языке с ней.

— Ничего особенного. Есть новости об угрозе взрыва? — Его начальник службы безопасности, Аарон, хорошо про информировал ее, так что ей можно было и не спрашивать, но она просто не знала, что сказать.

Он погрозил ей пальцем.

— Ты знаешь правило. Никаких разговоров о работе.

— Но ты спросил меня, как прошел мой день. Это же касается работы.

Его спокойный взгляд заставил ее поежиться.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Я тебе покажу, как это делается. — И пока он раскладывал еду, рассказал ей о своем дне. От пряного запаха чеснока у нее потекли слюнки. Покер не всплыл ни разу за разговор, отметила она, как и вся эта история с угрозой взрыва.

Он скормил ей несколько макарон с колбасой с вилки. Она попыталась улыбнуться, хотя это было странно. Когда они закончили, он решил убрать всю грязную посуду, она ждала, вертя в руках бокал с вином, сидя за столешницей. Здоровый поток похоти пронзил ее, когда она смотрела, как он моет посуду. Забавно, что у нее была такая же реакция, когда он помогал ей во дворе с Дастином. Очевидно, что ей нравился мужчина, который мог выполнять работу по дому. Теперь она представляла сексуальный календарь, где горячие парни пылесосят в одних боксерках или моют посуду в кожаных ремнях.

Она покачала головой и помахала на лицо рукой.

— Пошли, — наконец произнес он, вытирая последнюю сковороду.

Он провел ее в гостиную, где стоял гигантский телевизор с плоским экраном размером с «Фольксваген Жук». Следуя за ним, она потянула за подол своей футболки. Когда они уже дойдут до постели? Она изнывала, готовая взорваться, как бомба.

— Какие фильмы тебе нравятся? — Строка поиска сайта появилась на экране, когда он нажал одну из многочисленных кнопок на пульте дистанционного управления. — С сестрой и подростком в доме я привык высиживать практически все что угодно. Я смотрел «Пляж» три раза. Никогда не плакал, хотя Эбби клянется, что однажды видела у меня слезу. Видел «Кота в сапогах» семь раз, слава Богу, не до конца. Каждый раз думал застрелиться, но семья есть семья.

С таким же успехом ее челюсть могла бы упасть на пол.

— Мы будем смотреть фильм?

Он отложил пульт в сторону.

— Да. Я подумал, что это хороший способ провести вечер.

— Ты серьезно?!

— Да. Мы могли бы заняться чем-нибудь нормальным.

Ее рука указала на их причудливое окружение.

— А это нормально?

— Ты думаешь, что не можешь вести себя со мной «нормально». Я же говорил тебе, что наши отношения не только секс.

Она была уверена, что пристальный взгляд доведет ее мысль до конца.

— Но мне показалось, что секс, по крайней мере, будет присутствовать в меню.

Он скинул ботинки и растянулся на диване.

— Неужели ты думала, что я планирую смотреть весь фильм до конца? Я надеялся съесть слишком много попкорна, а потом дотронуться до тебя.

— О. — Она заслуживала приз Самой Большой Идиотки.

— Тебе это подходит?

— А мы не можем пропустить фильм? — Ее бедро ударилось о диван — приглашение.

— Я хочу попкорн. Ты когда-нибудь задумывались, что это за штука такая? Даже запах заставляет меня жаждать его.

Они действительно обсуждали попкорн?

— Надеюсь, тебе нравится с маслом. Я не могу заниматься с тобой любовью, если тебе не нравится масло в попкорне.

Она посмотрела на него так, словно он был подозреваемым, которого она до конца еще не раскусила, или же был под кайфом.

— Что с тобой не так?

Его руки вытянулись вперед.

— Я позволяю тебе видеть, какой я есть на самом деле. Неужели ты думала, что я все время серьезный бизнесмен и игрок в покер? Я люблю готовить, гулять, смотреть фильмы. Я получаю от всего этого удовольствие.

Сказать, что он немного ненормальный, было бы нехорошо.

— Ты совсем другой, не такой, как я думала.

Его зеленые глаза в свете экрана от телевизора не отрывались от ее лица.

— Это хорошо или плохо?

— Не знаю. — Это была чистая Божья правда.

— По крайней мере, честно, — ответил он с легкой улыбкой. — Теперь моя очередь. Похоже, сейчас ты доверяешь мне не больше, чем раньше. Ты очень страстная в постели, как я и ожидал, но тебя беспокоит сближение с человеком. Нам придется над этим поработать. Тебе некомфортно вести непринужденную беседу, предполагая, что кто-то может воспользоваться тем, что ты скажешь, используя потом против тебя твои же слова. Я не подозреваемый, Пегг, который пытается тебя обвести вокруг пальца. Я ищу женщину, которая корчит глупые рожицы сыну, как на тех фотографиях, что у тебя на холодильнике.

Ее лицо вспыхнуло.

— Но это было… в выходной день.

Его рука похлопала по сиденью рядом.

— Не думаю, что дело только в этом. Тебе не мешало бы распустить волосы. Расслабиться. Это еще кое-что, над чем нам стоит поработать.

Ей хотелось ударить его книгой в мягкой обложке, лежащей на столе Ретта, ей показалась эта лучшей идеей.

— Я не хочу работать с тобой ни над чем.

— Расслабление — ключевой момент хорошего секса.

Она закатила глаза, ей показалось в данный момент это уместным.

— Спасибо, доктор Рут.

— Как и возбуждение, которого у тебя в избытке. Мы найдем баланс.

— Я не слышала, чтобы ты жаловался. — Появившаяся женщина внутри нее съежилась.

— Мы только начали. Мужчинам довольно легко угодить. И это возмущает большинство женщин.

— От этого ты не очень уж и сложный. По крайней мере, женщины в курсе, где мозги у мужчин. — Она многозначительно посмотрела на его промежность.

Он рассмеялся.

— Видишь, этим нам и стоит заниматься. Больше шутить. Ты веселая, когда даешь волю своим чувствам.

— Звучит… странно.

Его пальцы схватили ее за подбородок.

— Я знаю, но это же не будет звучать странно вечно. Когда ты в последний раз проводила вечер с кем-нибудь, кроме семьи?

Ее разум провел ревизию.

— Прошло много лет с тех пор.

— Итак, если ты не хочешь прямо сейчас смотреть фильм, может прогуляемся?

Ее сердцебиение уже участилось от их разговора. Может она сможет немного унять похоть в лесу.

— Хорошо.

Когда они подошли к парадному крыльцу, он взял ее за руку, будто они были влюбленными старшеклассниками. Она почти вырвала руку из его ладони, но он опять схватил и потянул ее за собой.

— Ретт говорит, что с восточной стороны здесь открывается прекрасный вид. Пошли.

Его темп раздражал ее — медленный, полная противоположность ее привычке постоянно спешить. Но через несколько шагов она привыкла к ощущению его обхватывающих пальцев, к теплу его ладони. Когда его рука сжала ее руку, она не ответила на его пожатие, но желание отдернуть уменьшилось.

Надвигались темные тучи, но Пегг сомневалась, что начнется дождь. В конце концов, такие темные облака набегали несколько раз за последние недели, засуха все еще стояла в полной силе. Их не накроет дождь.

— Мой любимый фильм — «Инопланетяне», — произнесла она, когда они свернули по извилистой тропе.

— Ах… Сигурни Уивер надирает задницу инопланетянам. Спасая ребенка и весь мир одновременно. Подходит тебе, потому что очень похоже.

— Спасибо, — пробормотала она.

Его ноги втаптывались в тропинку, она следовала за ним.

— Мы можем посмотреть его, когда вернемся. Я давно его не видел. Может ты сможешь спасти меня.

— От чего? — спросила она шепотом.

Он прижал ее к ближайшему дереву и глубоко поцеловал, его язык переплетался с ее языком. Когда он отстранился, его дыхание было тяжелым.

— От желания, которое испытываю к тебе. — Его губы снова нашли ее губы. — Я не могу перестать думать о тебе. Не уверен, что мне когда-нибудь будет достаточно тебя.

Она обхватила его за талию, нуждаясь в опоре от его признания.

— Отлично. Тогда давай перейдем к делу.

Его рука обхватила ее за щеку.

— Я же говорил тебе, что мы сначала посмотрим фильм и съедим попкорн. Я никогда не отступаю от своего слова.

Кора врезалась ей в рубашку, усиливая ее возбуждение.

— Я никому не расскажу.

Его губы прикусили ей ухо.

— Но я буду знать. Я хочу нормальных отношений с тобой, Пег. У нас не будет ничего, кроме секса, если мы не будем заниматься ничем, кроме секса.

Ее бедра выдвинулись вперед, вожделение нахлынуло, как вода во время урагана.

— Сейчас мне все равно.

Он отодвинулся назад, оставив ее без своих губ и тепла тела.

— Позже это только улучшит ситуацию. Поймай меня, если сможешь.

Она погналась за ним, ее легкие горели от усилий. Он петлял между деревьями, как профессионал. Наконец догнала и набросилась на него, будто он был подозреваемым. Они отскочили друг от друга, прежде чем упасть на землю. Она завела его руки за спину прежде, чем он стал сопротивляться.

— Не заставляй меня надевать на тебя наручники.

В его фырканье слышался оттенок смеха.

— Пег, если ты так сильно хочешь меня, единственное, что тебе нужно было сделать, это сказать мне об этом.

Она отпустила его руки и толкнула его на спину.

— Итак.

Грязь испачкала его рубашку. Его глаза сверкали, как листья в последнем солнечном луче. — Ладно. Как ты относишься к прогулкам на свежем воздухе?

— Заткнись, — пробормотала она, стягивая с себя топ и забираясь на него сверху.

Прозвучал отдаленный раскат грома, вторящий ощущению внутри нее.

— А ты не боишься, что может лось…

Ее губы прижались к его губам, зубы прикусили, когда он высунул язык. Его сильные руки перевернули ее, он стянул с себя рубашку.

Ее тело перешло от покалывания к полному приливу энергии при виде всех этих перекатывающихся мышц. Он расстегнул ее шорты, медленно спустил вниз. Затем разделся сам. Обнаженный, он обхватил ее голову теплыми руками. Его жест тронул ее, вызвав необычную боль в сердце. Ей не понравилась боль.

Она снова толкнула его на спину и скользнула к нему на бедра. Протянула руку, взяла эрекцию.

— Будь нежна со мной, — пошутил он, а затем застонал, когда она сжала.

— Не в этой жизни.

Он накрыл ладонями ее груди, слегка надавливая, ей захотелось умолять о большем. Когда его пальцы ласкали треугольник между ее ног, она голову откинула назад.

— Мак, пожалуйста, — наконец прошептала она, зная, что он хотел услышать, как она произносит его имя.

Его пальцы скользнули внутрь, войдя в ритм, такой же первобытный, как барабанный бой дождя. Наконец она оттолкнула его руку в сторону.

— Пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть презерватив.

Он пошарил по земле в поисках своих шортов. Вытащил бумажник, потом пачку. Она схватила его, разорвала и развернула по всей длине. Когда она скользнула на него, то вскрикнула от наполненности. Его руки сомкнулись вокруг ее бедер, углубляя их связь. Ее стон разнесся по роще.

— Посмотри на меня, Пег, — приказал он хриплым и нежным голосом.

Ее глаза открылись. Темная земля обрамляла его тело. Она заметила несколько лежащих камней рядом с его головой и на долю секунды задумалась, может он, чувствует себя неловко на земле. Затем он коснулся того места, где они соединялись, и все ее мысли испарились. Веки затрепетали и закрылись.

Первые капли дождя упали ей на плечи. Она открыла глаза и увидела пар, поднимающийся от земли, пошел легкий дождь. Капли казались очищающими и охлаждали ее разгоряченное тело.

— Засуха закончилась, — пробормотал Мак, капли дождя падали ему на грудь.

Да, подумала она, так и было. Она соединила их пальцы, говоря себе, что ей нужно за что-то держаться. Но скользнув вверх и вниз по нему, поняла, что это не так.

Он привел ее словно домой, и она нашла там место для себя.

Запыхавшись от возбуждения, она свернулась калачиком на его скользкой мокрой груди, а теплый дождь все шел. Его руки обвились вокруг нее, такие же нежные, как капли, падающие ей на спину.

Мускусный аромат земли, перемешанный с их собственным, щекотал ей нос. Она позволяла ему себя обнимать, наконец-то вернувшись издалека в уют, который он помогал ей найти.

— Мне нужен душ, когда мы вернемся в коттедж, — пробормотал он, уткнувшись носом ей в шею. — Тебе придется вымыть мне спину. Я почувствовал по меньшей мере три жука, ползающие подо мной.

Она неохотно приподнялась и откинула со лба мокрую челку.

— Ты боишься каких-то маленьких жучков?

Он тоже сел, обхватив руками ее за бедра, почти обнимая.

— Нет, я хочу, чтобы ты вымыла мне спину.

Она попыталась высвободиться из его объятий, но он крепче ее обнял.

— Дай секунду. Послушай.

Она настороженно прислушалась.

— Кто-то идет?

Его смех перекатывался по ее телу.

— Нет. Идет дождь.

Шум дождя по листьям и деревьям звучал как стук его сердца, она наконец расслабилась. Пегги понравилась идея заниматься сексом под летним дождем.

— После пребывания в пустыне приятно вернуться в горы.

Она вытерла капли с его груди.

— После этого дождя я отказываюсь смотреть по телевизору фильмы о природе.

Его пальцы заправили ее волосы за ухо.

— Я увидел природное шоу. И оно ни в малейшей степени не было скучным.

Она встала, чувствуя, как румянец заливает ее щеки, когда до нее дошел смысл его слов. Она стояла голая в лесу под дождем. Белки даже прекратили свой танец, глядя на нее. Она топнула ногой в их направлении.

— Эй, вы. Проваливайте. Здесь не на что смотреть.

— Они просто восхищаются тобой.

Ее лицо вспыхнуло.

— Ха! Почему бы тебе… — Она указала на его одежду.

Все еще лежа он заложил руки за голову.

— Через секунду. Мне нравится смотреть, как дождь целует твою кожу. Ты действительно прекрасна, знаешь. Мягкая, белая кожа. Изгибы во всех нужных местах. И твоя грудь…

Она издала свист, громко выдохнув воздух.

— Если ты еще хочешь поваляться здесь, ради Бога. Лично я возвращаюсь.

Он оттолкнулся от земли, его обнаженное тело испачкалось дождем и грязью. Она потеряла равновесие, пытаясь натянуть влажные шорты, быстро подскакивая и балансируя на одной ноге, прежде чем их натянула, твердо поставив обе ноги на землю. Боже, ей нравились мужчины, запачканные грязью. Не поэтому ли Арагорн из «Властелина колец» был одним из ее любимых героев? Чем грязнее он становился, тем сексуальнее выглядел. Ей нужна была помощь.

Подойдя, Мак легонько поцеловал ее в губы.

— Может однажды ты поверишь мне, когда я буду говорить тебе, что ты прекрасна.

Пег не смогла сдержаться, пожав плечами.

— А может кому-то стоит надеть штаны, прежде чем белки решат взобраться на твой маленький ствол и спрятаться от дождя. — Она указала на его пенис.

— Маленький? Пег, сарказм не уместен сейчас.

— Ну, по сравнению с деревом, где они прячутся, он не такой большой.

Его руки потянулись за одеждой. Уголок его губ приподнялся.

— Радуйся, что я на все сто процентов уверен в себе, иначе мне пришлось бы преподать тебе урок, каким могучим может быть мой дуб.

Ее внутренности снова оживились. Боже, сколько времени девушка может оставаться возбужденной?

— Может после душа покажу тебе. По-моему, ты выглядишь довольно мокрой и грязной. — Добавил Мак. При таком раскладе ей повезло бы, если бы у нее во рту осталась хоть капля влаги.

Его палец погладил бьющийся пульс у нее на шее.

— Мы же сразу не пойдем в душ, не так ли?

Ее сердцебиение участилось вдвое.

— Нам нужно. По-настоящему нужно.

Он сощурился.

— Я бы не хотел, чтобы было по-другому.

— Давай доберемся до коттеджа.

Он снова взял ее за руку, когда они пошли обратно под дождем.

— Я рад, что ты пришла сегодня. В следующий раз тебе придется остаться на ночь. Я хочу проснуться с тобой.

Ее рот стал еще суше, но не мысли от похоти. Скорее было похоже, что кто — то ее опоил сексуальным зельем.

— Посмотрим. — Только и ответила она.

Он остановился как вкопанный, заставив ее тоже остановиться.

— Я не твой сын, Пег. Меня не удовлетворяет твой ответ, пустые обещания.

Она уставилась на линию деревьев на соседнем хребте, усеянном дождевыми облаками, не желая смотреть в глаза.

— Я еще не готова к этому шагу.

— Тогда тебе стоит сказать мне об этом, как сейчас.

Кивок — единственное, на что она была способна в данную минуту.

Они вернулись в коттедж, вокруг стрекотали сверчки, словно они тоже были рады дождю. Стрекотали ли сверчки?

— Я все еще не знаю, смогу ли остаться на ночь… — произнесла она в тишине.

Его бедро толкнуло ее.

— Все хорошо. Мы можем не торопиться.

Она пригвоздила его взглядом.

— Ты, кажешься, не таким быстрым.

— Я всегда был быстрее среднего медведя.

— Кстати, о медведях, Ретт видел одного из них? — Она притворилась, что осматривает двор.

— Нет, и лося тоже нет. Хотя я полюбил лосей.

Она подумывала в шутку подарить ему своего лося, но подарок подразумевал что — то… постоянное между ними.

— Давай. Фильм ждет. Плюс, мне все еще нужен попкорн.

— Нам нужен душ.

Он остановился перед французскими дверями. Положил руки ей на плечи.

— Так ты все же решилась потереть мне спину?

— Если ты хочешь. — Ее пульс участился, когда она представила, как его мышцы становятся влажными и горячими под горячей водой.

— Хочу. — Его руки обхватили ее лицо. — Тебя. Сейчас.

— Ты передумал? — Ее бедра сжались. — Меня меньше всего интересует фильм.

— Мы можем посмотреть его после того, как я сделаю тебя горячей и скользкой в душе.

Он легко поднял ее. Женщина внутри нее растянулась в его объятиях, купаясь в его внимании. Каково было бы проснуться с ним? Заняться утренним сексом? Боже, она не могла вспомнить, когда в последний раз просыпалась с мужчиной.

— Может я останусь на ночь в следующий раз.

Его глаза загорелись.

— Хорошо.

Пока он нес ее через дом в душ, она вела войну сама с собой. Она хотела его. Но не хотела хотеть его. Она могла бы остаться у него на ночь. Но она не должна была оставаться с ним на ночь.

Он снял одежду и подтолкнул ее в душ.

— Перестань думать, — произнес он.

Его рот накрыл ее сосок, стало так сладко.

«Да, заставь меня не думать», подумала она и полностью отдалась тому, чего так ждала и так хотела от него.

Его имя выпорхнуло без всякой мысли из ее рта, и для ее ушей оно звучало идеально.

27

Мак постукивал по рулю в такт рэпу по радио, а Дастин ерзал рядом. Обычно их общая любовь к рэпу приводила к спонтанным джем-сейшинам в машине.

— Что случилось? — спросил он своего необычно молчаливого племянника. — Ты нервничаешь из-за внезапного дриблинга на футбольном поле? У тебя развилась фобия по отношению к гигантским жукам?

Дастин пнул бардачок, его ботинки оставили пыльные отпечатки. Поскольку он не пошевелился в ответ, Мак пропустил это мимо ушей.

— Так что же?

Парень потянул за ремень безопасности, будто боролся с питоном.

— Я… я должен тебе кое-что сказать. Просто не злись сразу, ладно? Я этого не делал.

Его слова не предвещали ничего хорошего. Мак приглушил музыку.

— У нас уже был этот разговор раньше, Дастин. Я не могу обещать, что не буду злиться, но выслушаю.

Его племянник повернулся к нему боком на сиденье.

— Серьезно, это не моя вина.

По-моему, он недавно говорил эти слова, разве нет?

— Хорошо, я готов выслушать.

Племянник вздохнул, будто только что вынырнул из глубин океана.

— Я знаю, кто позвонил насчет бомбы.

Руки Мака дернулись на руле, и машина вильнула вправо.

— Что? — Он съехал на обочину и припарковался.

— Серьезно, он всего лишь подросток, я был расстроен из-за переезда сюда. Он злился, что мне нужно уезжать. Не знаю, зачем он это сделал. Он просто был… взбешен.

Это было… невероятное с большой буквы «Б». Мак отстегнул ремень безопасности и повернулся лицом к своему племяннику.

— Поскольку я знаю твоих друзей, о ком идет речь? Джереми?

Мак увидел знакомые вытаращенные глаза, смотревшие на него.

— Я не хочу называть тебе его имя. Ты убьешь его.

Умный ход. Он уже может заказывать надгробие.

— Послушай, я знаю твоих друзей и могу читать тебя, как книгу. Джереми подонок и запросто может провернуть это дерьмо. Откуда он узнал, когда заканчивается турнир?

Его плечо приподнялось.

— Я отправил эсэмэску «Игра за игрой» всем своим друзьям, как всегда делал.

Красная дымка застилала глаза.

— Несмотря на то, что я конфисковал твой телефон?

— Я… вроде как вызвался подержать телефон Ретта, пока он играл.

Бл*дь. Черт. Дерьмо. Выдох Мака заполнил машину. Он сосчитал до десяти. Это не помогло.

— Дай мне секунду.

Он открыл свою дверь и провел одиночную китайскую тренировку, кружа вокруг своей машины, надеясь, что движение поможет ему обуздать свое желание потерять самообладание с идиотом-подростком. Ветер хлестал по лицу. Дастин вытянул шею, следя за каждым движением Мака. Машины проезжали мимо, вероятно, задаваясь вопросом, какого черта он делает. Он подумывал сделать табличку — «Продаю этого ребенка». Затем на ум пришла Эбби. Он не знал, как она это воспримет. Может она за ламинирует эту табличку. Он расправил плечи и вернулся в машину.

— Пожалуйста, не злись, — взмолился Дастин. — Ты прав. Он засранец, но он мой друг. Он не хотел никому навредить. Это ведь была шутка, ложная угроза.

Уши Мака горели. Жар распространился по лицу.

— Бомбы не было?! И ты думаешь, что из-за этого все в порядке? В какой вселенной ты живешь, Дастин Мейвен? — Его хладнокровие лопнуло. — Мне пришлось эвакуировать сотни людей из отеля в дни открытия и турнира. Люди были в ужасе. Черт возьми, даже я испугался. А ты думаешь, что это нормально, потому что…

— Тебе не нужно это повторять. Я знаю. Извини! Хорошо? — Его футболка сморщилась, когда он дернул ее. — Он мой друг, глупый друг, и он сделал это ради меня. Я заглажу свою вину перед тобой. Я больше не собираюсь с ним дружить, но, пожалуйста, не отправляй его в тюрьму.

Мак откинул голову на подголовник. Закрыл глаза. Угроза взрыва исходила от какого-то тупого друга-подростка Дастина. Ему даже в голову такое не могло прийти, если он только обратится к своим адвокатам, то парня посадят, Мак даже не готов был спорить на деньги об исходе дела.

— Может Джереми и в той твоей школе тогда тоже сообщил об угрозе взрыва?

— Нет, но он знал того парня. Вероятно, ему пришла в голову эта идея именно, когда я уезжал. Это не сложно…

Он благоразумно замолчал. Мак держал глаза плотно закрытыми.

— Как ты узнал? Что еще более важно, когда?

— Наш общий друг слышал о награде. Ему нужны деньги на колледж, поэтому он подумывал рассказать все тебе. Я умолял его позволить мне все рассказать самому вместо него.

Его голова повернулась, встретившись с ним взглядом.

— Храбро. — Угрозу в его голосе нельзя было не заметить.

— Ни черта ни храбро. Но ты похож на черную пантеру, когда злишься. Пугаешь до чертиков людей. Я сказал ему, что меня ты не убьешь.

Он издал жужжащий звук.

— Пока нет.

— Я и раньше делал глупости. Ты же меня прощал.

О, черт. Карта Прощения. Иногда ему хотелось разорвать эту карту пополам.

— Я должен. Ты — семья. Теперь Джереми…

— Он облажался. Он очень переживал, что я уехал и знал, что мне это не нравилось, я ненавидел наш переезд. Он пытался отомстить тебе за меня.

Этот комментарий был прямым попаданием Маку в сердце.

— Ты хотел мне отомстить?

Дастин отстегнул ремень безопасности и положил локти на колени.

— Я так злился из-за того, что мы переехали. Каждый раз, когда я обустраиваюсь и завожу друзей, мы переезжаем. На этот раз я хотел… остаться со своими друзьями. Закончить с ними среднюю школу.

Ах, черт. Мак долго молчал.

— Я знаю, ты ненавидишь переезды, — сказал он через некоторое время, — но я обещал твоей матери, что мы всегда будем вместе. Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь почему.

Его кулак ударил по воздуху.

— Я уже достаточно взрослый! Мне больше не нужно, чтобы ты притворялся моим отцом. Я знаю, что у меня его нет.

Если бы сердце могло гореть, то его сердце было бы в огне. Мак положил руку на плечо Дастина.

— Ты хочешь сказать, что тебя устраивает, что у тебя нет отца?

— Конечно.

— Ладно. У меня был самый дерьмовый отец в округе, а я все еще не в порядке с этим дерьмом.

— Может я умнее тебя.

Он фыркнул, раскаленный докрасна ожог превратился из острого в раздражающий.

— Может, ты полон дерьма. Дастин, я пытался дать тебе то, что мог бы дать нормальный отец, хотя мне пришлось учиться на книгах, как поступают нормальные отцы, черт возьми. Это не весело, когда с тобой обращаются так, будто ты пустое место и не существуешь, я не хотел, чтобы ты ощущал себя никем.

Дастин посмотрел вниз на ноги.

— Иногда мне казалось, что я — никто, когда мы переезжали.

Мак откинулся на спинку сиденья. О, Господи.

— Мне казалось, что отели важнее меня.

Эта пощечина заставила его вспомнить цитату Роберта Бернса о лучших планах мышей и людей.

— Посмотри на меня, — произнес Мак. — Отели — это то, чем я занимаюсь. Ты и твоя мама — часть того, кто я есть. Нет ничего важнее тебя и моей сестры. — Боже, пусть он поверит в его слова.

Кадык Дастина дернулся, как река, меняющая русло.

— Так ты не раздавишь Джереми, как жука?

Точно.

— Я еще не решил, что делать с Джереми, но разоблачитель получит деньги на колледж. Кто это был? Генри?

— Господи, ты что, читаешь мысли? Да, это был Генри.

Мак снова пристегнул ремень безопасности.

— Этот парень всегда казался мне приверженцем правил и правды.

— Он хочет стать адвокатом. Думает, что это его гражданский долг.

По крайней мере, хоть кто-то шел по прямой и узкой дороге.

— Тебе все равно придется рассказать все матери. Я не буду посланником в этом деле.

— Она будет плакать, не так ли?

Выплачет ведра слез, малыш.

— Она может. Тебе придется ее обнять и загладить свою вину.

— Черт.

Точно. Мак отъехал от обочины. Несколько минут они ехали молча.

— Спасибо, что поверил мне, когда я сказал, что не имею к этому никакого отношения.

Он говорил, как человек, который только что был спасен баптистами. Мак попытался перестать думать о последствиях, как ему предупредить Аарона, придумать, что делать с этим сопляком Джереми, и сообщить Пег…

— Не за что. Кроме того, ты же знаешь, что я умею читать мысли, верно? Было бы глупо пытаться протащить что-то подобное мимо меня.

Парень опустил стекло. Включил музыку по громче.

— Почему у меня нет этого твоего гена?

— Не волнуйся. Он может у тебя проявиться. — И поскольку текст предоставил ему такую возможность, он ударил Дастина по руке, прочитав рэп, раздающийся из радио: — «И я люблю тебя таким». В конце концов, именно к этому все и сводилось.

Дастин покачал головой и в такт прочитал припев в ответ Маку.

Он ухмыльнулся.

Его племянник может и подросток, совершающий ошибки, но он поступил правильно.

Есть за что быть благодарным ему.

28

Как и предполагалось, Эбби рыдала. Дастин обнимал ее, а Мак стоял, засунув руки в карманы, и теребил свою счастливую покерную фишку. Наконец он подошел и обнял их обоих. Они были единым целым, семьей. Дастин был прав. Прощение было важным компонентом.

Когда она отстранилась, он протянул ей носовой платок с монограммой, который засунул в карман, зная, что она предпочитает не бумажные платки в такие моменты. «Если я готова заплакать, — всегда говорила она, — мне нравится иметь при себе что-то прочное, чтобы вытерать слезы».

— Прости, мам! — просипел Дастин в десятый раз. — Джереми — полный придурок.

— Так почему же тогда он твой друг? — Тушь растеклась по уголкам ее век. Она размазала ее носовым платком, окрасив белую ткань в черные разводы.

Он выставил ногу вперед.

— Не знаю. Мы оба любим футбол. Пиццу. Девочек.

Мак воздержался рассказывать Эбби вечную правду о мужчинах — они не переоценивали свою дружбу.

— Ну, может тебе, стоит начать немного внимательнее присматриваться к людям.

Поскольку Мак чувствовал, что назревает лекция, он решил помочь Дастину.

— Эбби, он поступил правильно, признавшись. Уверен, что он кое-чему научился из этой ситуации. Прошу тебя.

Глаза Дастина внезапно заблестели.

— Я бы никогда не причинил вреда отелю, мама! И я буду более осторожен в выборе своих друзей. Обещаю.

Она прерывисто выдохнула.

— Интересно, признался бы ты нам, если бы Генри не позвонил тебе насчет обещанной награды.

— Я вообще ни о чем не знал, пока Генри не сказал мне, клянусь. — Дастин продолжал похлопывать Эбби по спине. — И я никогда больше не буду разговаривать с Джереми, мама. Дружбе с ним конец.

Эбби опустилась на мягкий, уютный диван, сжимая в руках голубую подушку.

— Что ты собираешься делать, Мак?

Дастин сгорбился, в его глазах была мольба.

— Я сказал Дастину, что Генри получит обещанную награду. У меня есть кое-какие идеи насчет Джереми, которые я хотел бы обсудить с тобой.

Носовой платок свернулся в комок в ее сжатой руке.

— Дастин, не мог бы ты, пожалуйста, пойти в свою комнату, пока я буду обсуждать с дядей Маком наказание для твоего друга?

— Я наказан?

— Не спрашивай меня прямо сейчас. Я слишком расстроена, чтобы здраво мыслить. Мы поговорим об этом позже.

Мак кивнул в сторону лестницы, когда Дастин открыл рот, чтобы возразить.

— Ладно. Мне действительно жаль, мам. Дядя Мак.

Эбби не смотрела в сторону сына, когда он поднимался по лестнице.

— Пройдем лучше в мой кабинет, — предложил Мак.

Ее каблуки зацокали по паркету, пока они шли по коридору. Резкий ритм рэп-музыки прервал тишину. По крайней мере, Дастин не включил на всю громкость музыку. Когда она опустилась в кресло у дивана, он решил налить им чего-нибудь покрепче. Когда он протянул ей стакан, ее губы дрогнули.

— Бурбон? Полагаю, мне необходимо выпить, что за дерьмовый день сегодня.

— Поскольку ты редко ругаешься, возможно, мне придется налить тебе двойную порцию. Диван был удобным, он откинулся на пушистые подушки, на которых настояла Эбби. Ей нравилось иметь целую армию подушек по всему дому. Он готов был поспорить, что у Пегг не было ни одной подушки за пределами спальни.

— О, Мак, — воскликнула Эбби, и глаза ее снова наполнились слезами. — Это уголовное преступление, не так ли?

Он вздохнул.

— Да, но у Джереми нет судимости, и он несовершеннолетний. Вся эта ситуация очень напоминает один из дерьмовых примеров, когда глупый подросток делает что-то столь же глупое. — Ему было все равно, несмотря на то, что он сказал «глупый» дважды. Это слово в значительной степени отображало итог ситуации.

— С какой стати ему делать что-то подобное? Я думала, что у него зашкаливающее самовыражение, но ничего подобного… ничего криминального.

Бурбон закружился в стакане, когда он покрутил стакан, источая аромат меда, карамели и перца.

— Вот что заставляет меня чувствовать себя дерьмово. Думаю, Дастин жаловался своим друзьям, как разозлился из-за переезда. Мне никогда не приходило в голову, что его друзья могут подложить мне такую свинью. — Даже за тысячу лет.

— О, Мак. Мы правильно поступили, каждый раз переезжая?

Ее рука задрожала, когда он сжал ее.

— Мы всегда держимся вместе. Это не значит, что я не чувствую себя дерьмово из-за всего этого. — Сейчас казалось, что было больше вреда из-за их переездов.

— Я тоже. — Ее лицо сморщилось, когда она сделала глоток. — Боже, не знаю, как ты это пьешь.

— Сейчас по телу разольется тепло.

— Одеяло с подогревом было бы лучше.

— Оно явно не лучше бурбона. Эбби, я беспокоюсь, как отреагирует Дастин, если мы выдвинем обвинения против Джереми. Он панк, но помещать его в систему с уголовным преступлением — это серьезно. Если бы он не был другом Дастина, я бы запросто настоял на открытии дела, но в данной ситуации надеюсь, что может быть другой способ.

Она поставила свой стакан на кофейный столик розового дерева.

— Он должен усвоить этот урок.

— Знаю. Я хочу поговорить с его родителями, и с ним, как только они дадут свое согласие. Если он раскается, я предложу соглашение, заверенное юристами, способное уберечь Джереми от неприятностей, но он должен будет выполнить целую кучу дерьмовых общественных работ в местах, которые мы выберем сами. Мы разработаем план мониторинга. Если его поведение улучшится, мы оставим все как есть. Если нет, то он проведет еще один год на общественных работах. Ему это не сойдет с рук безнаказанно, и он не получит зачет в колледже за эти часы.

— Я знаю его родителей. Его отец — трудоголик, а мать — милая женщина. Думаю, они согласятся. Когда ты говоришь «кучу дерьма», это сколько часов?

Бурбон обжег ему горло, когда он опрокинул стакан.

— Два ругательства за один день от тебя. Это рекорд.

— Я просто повторяла за тобой, — чопорно ответила она.

Он вытащил свою счастливую фишку и потер ее.

— Триста звучит примерно так?

Ее глаза закатились.

— Я думала о тысяче.

Канареечно-желтая фишка взлетела в воздух, когда он ее подбросил.

— Ну, в году почти девять тысяч часов, так что это… — Он поймал ее.

— О, перестань заниматься математикой, пожалуйста. Остальным из нас, нормальным людям, все равно.

Он улыбнулся.

— Как насчет того, чтобы начать с пятисот, и если они откажутся, мы сможем уменьшить до триста?

— Если они попросят меньше, мы могли бы выдвинуть обвинения. И обвинения против него — не штраф за неправильную парковку.

Его галстук теперь казался петлей, поэтому он ослабил его.

— Как ты собираешься вести это дело теперь здесь? — спросила она через мгновение. — Ты расскажешь все Пегги?

Мысль о ней заставила его желудок сжаться. Ему придется кое-что скрыть от нее — что-то, непосредственно связанное с ней. Вина — недостаточно сильное слово.

— Нет, не смогу. Ей придется сообщить об этом федералам.

Она потянулась за своим бурбоном, мгновение изучала янтарную жидкость, прежде чем осушить бокал.

— Ты влюблен в нее?

Ах, черт. Он потер свою счастливую фишку.

— Да. Я ей еще не сказал об этом.

Ее рот скривился, на этот раз не от бурбона.

— Мак, я не понимаю, но ваши отношения закончатся, и твое сердце пострадает. Она — дикобраз.

Но ее иголки, казалось, отпадали, чем больше он проводил с ней времени.

— Забавно, но она очень напоминает мне тебя, когда дело доходит до мужчин.

Ее спина выпрямилась, как у дебютантки.

— Ты говоришь ужасные вещи.

Его рука накрыла ее руку.

— Я не хочу причинять тебе боль, но я вижу тебя именно такой. С Реттом ты такой же дикобраз, как Пегги со мной.

Она встала и поправила свой кремовый пиджак.

— Как это связано со мной?

Он поднялся с дивана.

— Ретт любит тебя. Он не уедет, никогда. Я не видел его таким целеустремленным или сосредоточенным с тех пор, как…

— …он победил тебя в Мировой серии покера десять лет назад.

Он наклонил голову.

— Ну, то, что он решит делать со своей жизнью — это его забота. Мне все равно. Мы не подходим друг другу. Но то, что ты хочешь от этой женщины, для меня имеет значение. Ты планируешь…

— Что? — спросил он, скрестив руки на груди.

— Жениться на ней?

Удар в живот не мог быть нанесен более искусно. Он уставился на нее. Мог ли он даже представить, что женится на Пегги? Просыпаться рядом с ней, да, но каждый божий день? Часть его говорила «да», но он еще сам для себя окончательно не решил этот вопрос. Быть постоянно с ней было все равно что вырывать зубы — по одному за раз.

Эбби уперла руки в бедра. Постучала туфлей по ковру.

— Если ты хочешь с ней чего-то постоянного, то она — моя забота. Я никогда не видела, чтобы ты так вел себя с женщиной. Не уверена, что она хорошо впишется в нашу семью. Ей даже Дастин не нравится.

— Дастин не произвел на нее первого хорошего впечатления. Но он работает над этим. — В висках у него застучало. — Послушай, она тоже одна воспитывает сына.

— Мы слишком разные с ней. — Если бы она дернула еще сильнее за свой пиджак, то оторвала бы все пуговицы.

— Кто бы говорил! Ты поступаешь точно так же.

— Неправда. Это Ретт нажимает на мои кнопки. Я бы не вела себя так со всеми мужчинами. Если бы мы с тобой не были родственниками, я была бы на седьмом небе от счастья, встречаясь с тобой.

Он фыркнул.

— Я больше похож на Ретта, чем тебе хочется признаваться в этом.

— Это неправда.

Он взял ее за плечи.

— Когда ты увидишь его снова, возможно, тебе захочется присмотреться к нему более внимательно. Он делает именно то, что я хотел бы делать всегда.

— И что же это?

— Он делает все, что хочет. — Правда выплыла наружу прежде, чем он смог ее остановить.

Она прикусила губу.

— Я знаю, что ты от многого отказался ради меня и Дастина.

Он поднял руку, выбрасывая белый флаг.

— Замолчи. Я говорю не о том, что хотел бы что-то изменить, клянусь Богом, я подвожу черту под тем, что ты говоришь мне, что будет хорошо для меня. Ты моя сестра, а не мать. Если я хочу, чтобы Пегги была в моей жизни, тебе лучше свыкнуться с этой мыслью и найти способ принять ее. — Скрытый гнев невозможно было подавить.

Она снова постучала туфлей на низком каблуке по персидскому ковру.

— Ты прав. Прости. Я просто не хочу увидеть твою боль потом, Мак, вот и все.

И он тоже не хотел увидеть не свою, не ее боль потом. Пегги обладала большей властью над ним, его чувствами, чем ему хотелось бы.

— И, Эбби, я знаю, что тебе было больно, но это не значит, что ты должна перестать пытаться найти свое собственное счастье. Как недавно напомнил мне Дастин, он здесь надолго не задержится. Через два года он уедет в колледж. Что ты будешь здесь делать тогда?

Ее лицо стало белым как мел.

— Я… не знаю. Мне нужно….

— Тебе следует начать думать об этом сейчас. — Пока есть такая возможность. — Ты причиняешь Ретту боль. Тебя это не беспокоит, даже если ты не против постоянно мучить себя?

Она сморгнула слезы. Он знал, что зашел слишком далеко в этом разговоре.

— Я понимаю. Как ты думаешь, почему я постоянно твержу ему, чтобы он уходил?

Его разочарование в ней затуманило ему голову, он направился к двери.

— Ты не хочешь, чтобы он уходил, потому что любишь его. Когда ты наконец признаешься в этом себе и ему?

Его рука упала с дверной ручки, когда он понял, что делает. Он говорил Эбби то, что хотел сказать Пегги. Когда он обернулся, она вытирала уголки глаз.

— Прости, Эбби. На самом деле, это не мое дело.

Она приподняла голову. Ее глаза смотрели жестко.

— Ты прав. Это не твое дело.

Он вышел из кабинета.

29

Эбби наблюдала, как Дастин распыляет полироль для мебели на книжные полки, его наказание — работа по дому. Она еще не решила, считает ли его виноватым или нет. Он нарушил закон, когда они только приехали в город. Теперь один из его друзей сообщил об угрозе взрыва во время покерного чемпионата. Сейчас она находилась в «Зоне Замешательств Мам». Дастин скулил, что она наказывает его несправедливо. Что ж, все запуталось и было чертовски плохо.

Когда раздался стук в дверь, Дастин нетерпеливо отбросил тряпку в сторону. Пыль взметнулась в воздухе на солнечном свете. Он побежал в прихожую, как будто делал рывок к воротам на футбольном поле.

— Дядя Ретт, — крикнул он и тут же рассмеялся.

Над чем, черт возьми, он смеется? Смех сейчас совершенно не входил в ее программу наказания.

— Дастин[18]. Возвращайся к вытиранию пыли. — О Боже, «пыль» так похожа на его имя. Может быть, это все объясняло. Она назвала своего ребенка в честь пыли, крошечных частичек грязи и ворса, которые плавали по воздуху, приземляясь куда попало, покрывая все на своем пути. Его имя портило ему жизнь.

— Но это же дядя Ретт! — жалобно произнес Дастин.

— Он может разговаривать с тобой, пока ты занимаешься делом.

Объект ее мечтаний и фантазий вошел в гостиную, выглядя как супер горячий обычный парень в выцветших джинсах и белой футболке. Будет ли он когда-нибудь снова надевать вещи странного звериного принта, змеиную кожу и бахрому? Хотела ли она, чтобы он их надевал? Она скучала по его ковбойской шляпе. Поправка. Она снимала его шляпу, когда запускала пальцы в его густые вьющиеся волосы.

Сейчас ее пальцы крутили авторучку, которая отвлекала ее от мыслей о сексе. Другой рукой она прижимала к животу открытки с надписью «спасибо — за — то — что — пришли — на — наше — катастрофическое-открытие».

— Ретт.

Его губы приподнялись.

— Эбби, ты выглядишь такой же свежей, как лимонный пирог, который любит готовить моя мама.

В ее желтом льняном костюме не было ничего особенного. Почему он так говорит?

— Это преувеличение. — Она не хотела слышать от него комплименты. — Что мы можем для тебя сделать, Ретт?

Его рука похлопала Дастина по спине.

— Я слышал, что у ребенка был тяжелый день, поэтому решил зайти, может я могу что-нибудь сделать

— Ты можешь помочь мне вытирать пыль, — предложил ее сын. — Мама наказывает меня, хотя я не сделал ничего плохого.

— Похоже, ты легко отделался. Мак сказал, что его адвокат составили соглашение с ребенком и его родителями в обмен на отказ от предъявления обвинений.

— Да, Джереми должен выполнять чертову кучу общественных работ. А Генри получит награду за то, что сдал Джереми. А я? Я превратился в домашнего раба. Это так несправедливо.

Если бы у ее ребенка была кнопка выключения, она бы нажала ее в данный момент. Она надеялась, что Ретт все не испортит, согласившись с Дастином.

Ретт сжал его плечо.

— Ну, это больной вопрос для твоей мамы и Мака. Я знаю, это кажется тебе несправедливым, но, черт возьми, у меня появилась изрядная доля неприятностей, во время якобы угрозы взрыва, с моими девушками, которые сопровождали меня.

Эбби бросила на него испепеляющий взгляд.

Его учтивый поклон ей не смягчил ее взгляда.

— Конечно, моя мама, как и твоя, твердо верит, что ты — та компания, с которой дружишь. Вот почему я медленно исправляюсь.

Раздался ее звонкий смех.

— О, значит, ты уволил своих покерных малышек? — Она вздрогнула, осознав, что не контролирует свой рот примерно так же, как Дастин не контролировал свой. Спросить Ретта о «малышках» означало, что ей не все равно.

— Ты же знаешь, что они часть моего шоу. Фанаты любят их. Я не знаю, сколько мужчин говорили мне, удивительно, что обтягивающее платье с блестками может сделать с женщиной. Ты могла бы попробовать как-нибудь надеть такое платье, Эбс.

Дастин разразился лающим смехом, а затем остановился, осознав, что мать смотрела так, будто готова была убить Ретта. Он прочистил горло.

— Я пойду вытирать пыль в твоей спальне, мам.

Вероятно, это был хороший выбор. Она была не уверена, сможет ли удержаться и не огрызнуться Ретту за комментарий о платье. Как будто она могла надеть что-то подобное. Он просто пытался вывести ее из себя, так как знал, что она не одобряет «его поступок».

— Не забудь вытереть пыль под кроватью, — предупредила она, когда Дастин промчался мимо.

— Прости, если комментарий о платье расстроил тебя, — произнес Ретт. — Я с удовольствием смотрю на тебя, одетую во что угодно. Или голую.

Глубокий тембр его голоса вызвал в ней желание, и ее лицо вспыхнуло. Ее рука случайно отбросила открытки и конверты в сторону. Они падали на пол, как бумажные самолетики. Она встала, пытаясь обрести самообладание.

— Ретт, пожалуйста, прекрати это! Ты обещал.

— Я обещал не прикасаться к тебе. Я не ослеп и не потерял воображение. — Его большие, мужские руки, те, чьего прикосновения она так жаждала, собирали открытки с пола.

— У тебя красивый почерк, Эбби. Как у элегантной леди.

Мак был прав. Если она не собиралась уступать, то должна была стоять на своем. Заставить его выслушать. Ее горло сжалось, когда она представила, как он уйдет от нее.

— Прекрати это! Я серьезно. У тебя ничего не выйдет.

Он положил открытки на кофейный столик и навис над ней. Его мускусный одеколон щекотал ей нос, вызывая образы горячего, страстного секса. Кто вообще пользовался одеколоном, надев футболку и джинсы? О, точно. Ретт.

— Пожалуйста, я только причиняю тебе боль, а это последнее, чего я хочу. Мы хорошо провели время вместе, но все кончено. Пожалуйста, уезжай домой! Не меняй свою жизнь ради меня. Все хорошо так, как есть. — От предыдущих обвинений Мака у нее загорелись уши.

Его глаза пристально наблюдали за ней.

— Нет, не так. Ты не со мной, а я сделаю все возможное, чтобы вернуть тебя. Говори, что хочешь. Делай, что хочешь. Я могу это вынести. Даже если ты будешь отвергать меня до восьмидесяти лет, я все равно буду ходить за тобой. Конечно, надеюсь, что ты снова займешься со мной любовью, прежде чем у меня начнется бурсит в бедре, и я буду наносить мазь против артрита.

Она толкнула его в грудь. Мысль о том, что они становятся старше, заставляла ее сердце учащенно забиться. У нее и без того перехватила дыхание в сдавившей груди.

— Это не смешно.

— Я же говорил тебе, Эбби. Я не сдамся. Никогда. Я не брошу тебя, как это сделал твой отец. Или отец Дастина. Может когда-нибудь ты расскажешь мне, что с ним случилось, но даже если ты этого не сделаешь, это не имеет значения. Я здесь, и я люблю тебя.

Он просто не слушал ее, но она знала, как сможет его заставить уехать домой. Она глубоко вздохнула и судорожно сглотнула.

— Отец Дастина изнасиловал меня на втором свидании. Я была слишком глупой, чтобы понять, что так не должно было быть. Когда я забеременела, Мак выследил его. Этот мудак сказал моему брату, что я сама к нему лезла, — прошептала она. — Мы даже толком не познакомились, чтобы бросить меня технически. Теперь ты уедешь?

Его плечи поникли.

— Мне жаль, Эбби, — пробормотал он. Затем медленно протянул руки, будто намеревался ее обнять.

Она оттолкнула его, каблуки впились в ковер, когда боль, поднимающаяся в груди, угрожала свалить ее с ног.

— Не прикасайся ко мне. Разве ты не слышал, что я только что тебе рассказала?

Его руки были нежными, когда он прижал ее к своей груди. Она стукнула его по груди кулаками.

— Слышал и я обещал не прикасаться к тебе, но ты должна знать, что сейчас ты такая красивая. — Его тело прижималось к ней. — Ты должна понять, что для меня это ничего не меняет.

Она ударила его кулаком в грудь. Один раз. Дважды.

— Черт возьми! Оставь меня в покое.

Его лицо прижалось к ее шее.

— Нет, я люблю тебя. Я рад, что ты мне все рассказала. От этого я люблю тебя еще больше. Я чувствовал, что кто-то воспользовался тобой, но не знал, что все так плохо. Мне хочется разорвать того мудака на части, оторвать попеременно все конечности, затем оставить в живых, чтобы стервятники его прикончили.

Она прижалась лбом к его ключице, думая про себя: «Прошу тебя, только не отпускай меня».

— Мак тогда разобрался с ним, — произнесла она вслух.

Его руки ласкали ее позвоночник, делая нежные движения вверх и вниз такие же, как и родители, когда пытались успокоить ребенка.

— Хорошо.

Она откинула голову назад, отчаянно ища его глаза.

— Ты только не должен говорить об этом Дастину.

Его лицо смягчилось.

— Я бы никогда этого не сделал.

— Теперь ты понимаешь, почему у нас ничего не получится? — Одинокая слеза скатилась вниз, разрушая ее внутри.

Его палец смахнул ее с щеки.

— Нет, не понимаю. Ты думаешь, я не хочу тебя теперь, когда знаю? Чушь собачья. Это ничего не меняет. Мой отец выбил из меня все дерьмо перед тем, как уйти. Ты думаешь, это сделало меня меньше похожим на мужчину?

Ее губы задрожали.

— Конечно, нет. Я не знала.

Его выдох взъерошил ей челку.

— Это не совсем то, о чем я говорю. Вот почему мы с Маком стали друзьями. Мы как будто были давно знакомы, не в этой жизни, словно встретились два давних друга. Мы оба занялись покером, чтобы выпутаться из неприятной ситуации, которую устроила нам жизнь.

Она шмыгнула носом, вся ее грудь наполнилась жгучей потребностью заплакать — за него, за себя, за них.

Его плечо приподнялось.

— Иногда приходится смотреть в лицо прошлому. Говорить всякую чушь призракам.

Ее губы попытались улыбнуться.

— Чушь собачья. — И в этот момент она поняла, что он был прав. Прошлое не имело значения. Призрак исчез.

Он снова притянул ее к себе.

— Да, чушь собачья. Господи, я люблю тебя, Эбс.

Ответные слова горели у нее на губах. Она с силой сжала губы, чтобы не произнести их вслух. Осознав, что он не собирается от нее отрекаться. Была ли она готова к этому? Ей нужно было все хорошенько обдумать. Она всегда представляла, что сказав ему правду, он тут же уйдет, заявив: «Увидимся, ты не та, как я думал».

— Мама! — закричал Дастин.

Она подскочила на несколько дюймов. Оттолкнулась от Ретта. Разгладила свой пиджак. Потребовалась минута, прежде чем ответить.

— Да, милый?

— У тебя под кроватью дохлый таракан. Я не знаю, как его убрать.

— Не будь слабаком. Он же дохлый! — Ретт выстрелил в ответ.

Дастин появился на верхней площадке лестницы с натянутой гримасой на лице.

— Я обещал вытиреть пыль. Но не убирать дохлых животных.

— Я уберу, — крикнул Ретт в ответ.

Дастин молчал, словно почувствовав настроение между ними в комнате. Его взгляд опустился в пол.

— Ладно. Я уберу совком для мусора.

— Вот это мой мальчик, — ответил Ретт так естественно, как делал это с тех пор, как Дастин был маленьким. Сегодня это звучало болезненно. Боже, как бы она хотела, чтобы Дастин был его сыном.

— Я не знаю, как ему сказать об отце, — прошептала она, вездесущий страх сжимал ее диафрагму.

— Ты поймешь, как лучше это сделать. Кроме моей мамы, я никогда не встречал лучшей мамы, чем ты, Эбс.

Она потянулась за салфеткой Клинекс.

— Ретт, я не…

— Прежде чем ты начнешь говорить что-то о том, что не знаешь, что сказать, позволь мне остановить тебя. Я думаю, что сегодня у нас произошел огромный прорыв. Я собираюсь отпраздновать это событие. Если только ты не хочешь пойти со мной? — Он протянул ей руку.

Желание пойти с ним заставило ее застыть на месте. Она отрицательно качнула головой.

— Тогда в другой раз. Спасибо, что наконец-то доверилась мне настолько, что рассказала. — Он повернулся и направился к двери.

— Ретт, — позвала она, ее рука ласкала пересохшее горло.

Он остановился. Развернулся.

— Да, дорогая?

Нежность пронеслась сквозь нее, как легкий ветерок через апельсиновую рощу в их отеле в Аризоне.

— Спасибо тебе, Ретт.

Его мягкая улыбка выжала всю кровь из ее сердца.

— Увидимся, Эбс.

Она упала на диван, когда входная дверь захлопнулась, поднесла руки к носу, вдыхая его мускусный одеколон, который впитался в ее кожу.

Она не могла отрицать правду.

Ретт всегда находил нужные слова.

30

Пэгги сидела за своим столом в кабинете, когда зазвонил телефон. Ее файлы соскользнули, как Пизанская башня, когда она взяла трубку.

— Помощник шерифа МакБрайд.

— Привет, дорогая, — произнес Артур своим скрипучим голосом. — Надеялся, что смогу застать тебя, хотя думал, что ты первая позвонишь мне после нашего соглашения.

Она нахмурила брови.

— Какого именно?

— Помнишь, мы договорились рассказывать друг другу, если узнаем что-нибудь о Маке?

Ее сердце колотилось о ребра.

— О чем ты говоришь? — Боже, он ведь не обнаружил, что они встречаются, не так ли?

— Он отменил вознаграждение, которое предлагал за информацию о человеке, угрожавшем взрывом. Я подумал, что это может означать, что он нашел ублюдка.

Она выпрямилась в своем кресле.

— Отменил? — Почему он ничего ей не сказал?

— Ага.

Несомненно, произошло какое-то недоразумение.

— Когда?

Он на мгновение закашлялся.

— Джилл сказала мне сегодня утром, так что это, должно быть, случилось вчера. Значит, ты не знала. Хм…

Ее взгляд упал на папку с делом о бомбе в отеле, лежащую на столе. Даже федералы ничего не нашли. Они были склонны согласиться, что это была ложная угроза. Все гнались за своей историей без каких-либо новых новостей — очевидно, кроме Мака. А он не позвонил ей и ничего не сказал. Она посмотрела на часы. Было всего десять часов. Может он занят.

А может, ей следует просто позвонить ему и спросить, не делая поспешных выводов.

— Артур, мне пора. Спасибо, что позвонил.

— Ты не забыла нашу договоренность делиться всем, что найдем, не так ли?

Она не копала глубже в прошлое Мака с тех пор, как начала с ним спать.

— Нет, не забыла. Если я что-то найду, поделюсь.

— Тогда дай мне знать, что узнаешь о награде.

— Хорошо, — ответила она, попрощавшись.

Разве Мак не сказал ей, что хочет разделить их личную и профессиональную жизни? Она бросила папку, осознав, что мысленно назвала его Маком. Не нужно волноваться из-за этого сейчас. Поэтому она позвонила Аарону, своему официальному контактному лицу, чтобы соблюсти протокол. Аарон не дал ей никакой новой информации. Все, что он сделал, это проверил онлайн-расписание Мака и договорился о встрече на час для них троих.

Когда час настал, она принесла с собой блестящую новую пару наручников, надеясь поймать мудака, который угрожал взорвать отель.

Теперь, когда она узнала получше Мака, она смотрела на его отель другими глазами. Это было его творение. Это было то, что он ценил. Она оглядывала отель так, как оглядывала бы место преступления. Что она видела? Элегантность. Шик. И дружелюбие. Его рабочие пчелы бросились открывать двери и провожать ее по коридорам. Черт, она готова была поспорить, что они даже протянут ей туалетную бумагу, если она попросит.

Место между ее лопатками зачесалось. В последнее время это место часто чесалось. Ей придется купить скребок для спины или что-то в этом роде.

Кстати, о спине, она не видела его с тех пор, как мыла ему спину. Ее разум немедленно превратился в лужу. Сколько раз этот мужчина способен был заставить ее кончить? Они достигли новых рекордов. Женщина внутри нее жаждала большего. Помощник шерифа и мать продолжали нажимать на тормоза, отвечая на его текстовые сообщения только через два или три часа после того, как он их отправлял.

Мак и его начальник службы безопасности поднялись со своих мест, когда она вошла в его кабинет. Она пожала Аарону руку, кивнула Маку, не желая произносить его имя за пределами спальни. Это было странно.

Его бровь приподнялась, как будто почувствовав ее отдаленность.

— Спасибо, что пришли, помощник шерифа. Ты не возражаешь, если я теперь буду называть тебя Пегги?

Ее губы сжались. Хорошо сыграно. Она мгновение молчала, обдумывая ответ. От взгляда Аарона ей захотелось заерзать, как девчонке.

— Хорошо.

— Тогда, прошу тебя, называть меня Мак. — Его рука указала на стул.

Неудивительно, что этот человек выиграл Мировую серию в покер. Он все же загнал ее в угол. Она только кивнула. В эту игру могли играть и двое.

После того как они сели, Мак взял хрустальное пресс-папье.

— Что я могу для тебя сделать, Пегги?

Разве Аарон не сказал ему, почему она здесь? Она скрестила руки на груди, когда не могла сообразить, куда их деть.

— Я слышала, ты отменил награду. Я пришла за новостями.

Он повернул пресс-папье, как бейсбольный мяч.

— Ясно. Что ж, мы все согласились с тем, что угроза взрыва была в лучшем случае непонятной, но проявили должную осмотрительность. Твои люди ничего не нашли. Рассмотрев все с нашей стороны, мы пришли к выводу, что больше ничего не можем сделать. Верно, Аарон?

Гранитная челюсть Аарона опустилась в знак согласия.

— У нас никогда не было угрозы ни одному из наших отелей, Пегги. Это был уникальный случай. Мы решили перестать тратить время моей службы безопасности на проверку поддельных звонков с вознаграждением.

Его логика имела смысл. Он смотрел ей прямо в глаза, когда говорил это, но она могла сказать, что было что-то не так. У него было бесстрастное лицо. Понаблюдав, как он играет в эту игру, она поняла, в чем дело.

— Аарон, ты не оставишь меня на минутку наедине с твоим боссом?

Он встал, когда Мак кивнул. После того как дверь за ним закрылась, она наклонилась вперед, положив руки на колени.

— Я на это не куплюсь. Ты похож на львицу со своими детенышами около вашего отеля, и ты, безусловно, достаточно богат, чтобы твоя служба безопасности расследовала ложные угрозы, пока не поймаешь преступника. Что ты мне не договариваешь?

Призмы вспыхнули на стене, когда он отложил пресс-папье в сторону. Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Ничего, — ответил он. — Я не буду тратить свое время и время моих сотрудников.

Она ждала, что он скажет еще. Он только скрестил руки на груди.

Гнев разорвал ее желудок жгучим ощущением. Она решила рискнуть, как сделала бы с подозреваемым на допросе.

— Чушь собачья. Ты знаешь, кто это сделал.

Губы Мака сжались. Он встал.

— Давай оставим это, хорошо? Я терпеть не могу бить дохлую лошадь. Никто ничего не нашел. — Как бы в подтверждение этого заявления он взял отчет с логотипом ее отдела и помахал им в воздухе. — А теперь, почему бы тебе не перевести дух и не выпить со мной? — спросил он, снова откладывая отчет.

— Не пытайся отвлечь меня. Я знаю тебя. Ты лжешь мне прямо в лицо. — Часть ее умирала, говоря это.

— Прекрати. Ты знаешь, что я питаю к тебе только самое глубокое уважение.

— И все же ты не отрицаешь, что лжешь мне. Ты очень тщательно подбираешь слова. И ты думаешь, я до сих пор не знаю большинство оттенков твоего голоса?

— При других обстоятельствах я был бы польщен, что ты стала улавливать оттенки моего голоса. Пегг, ты придаешь этому делу слишком большое значение. Мы все пришли к выводу, что это была ложная угроза. Я не верю в то, что нужно тратить чье-то время впустую. Я хочу поблагодарить тебя и твой отдел за все, что вы сделали, но дело закрыто.

Ее ноги дрожали, когда она поднималась. Ей хотелось броситься через всю комнату и встряхнуть его. Вместо этого она подошла к нему, пока ее ботинки не коснулись кончиков его модных туфель.

— Я хочу, чтобы ты сказал это мне прямо в лицо. Тогда я пойму, что ты за человек.

Его зеленые глаза не моргали.

— Не делай этого. Вбивать клин между нами из-за чего-то подобного глупо. Если ты боишься признаться в своих чувствах ко мне, по крайней мере, будь честна в этом.

— Ты избегаешь моего вопроса. Как ты думаешь, это мое первое расследование? Прямо сейчас ты ведешь себя как заинтересованное лицо, которое скрывает информацию, имеющую решающее значение для моего дела. Скажи мне еще раз. Ты знаешь, кто это сделал?

Он сделал долгую паузу, переводя взгляд с ее подбородка на глаза.

— Я придерживаюсь того, что сказал ранее.

Она чуть не ударила его.

— Тогда ты чертов лжец. — Когда он не ответил, ее руки упали на бедра. — Будь по-твоему. Мы закончили. Окончательно.

И она говорила серьезно.

Ее ботинки застучали по его блестящему деревянному полу, когда она направилась к двери.

— Пегги. Остановись.

Она захлопнула дверь, не заботясь, что кто-нибудь услышит. Дверь открылась через несколько секунд.

— Пег!

Она направилась по коридору мимо разодетых лакеев в униформе.

Джилл ковыляла вверх по лестнице, когда она с грохотом спускалась по ней.

— Привет! — поздоровалась та.

Она прошла мимо как в тумане.

— Мне нужно идти. Поговорим позже.

Полные предложения покинули ее.

Она добралась до своей машины, ее зрение было таким же красным, как полицейская сирена. Когда она включила двигатель, Мейвен (больше никогда Мак) вышел из двери на стоянку. Он бежал к ней, а люди пялились на него.

Она нажала на газ, разогнавшись быстрее, чем это было безопасно в пешеходной зоне.

Ее губа запульсировала. Она поняла, что укусила ее достаточно сильно, оставив след. Слезы наполнили глаза. Она хотела свалить все на боль.

Все кончено.

Она была такой глупой, позволив всему начаться. О чем она только думала? Он не испытывал никакого уважения к тому, что она делала, и она чувствовала то же самое по отношению к его профессии. Кроме секса, у них не было ничего общего. Еще одно глупое увлечение, которое можно было вписать в книгу рекордов. Разве ей не лучше одной?

Она пошла бы на стрельбище. Всадила четырнадцать пуль в бумажную мишень. Если там никого не будет она распечатает фотографию Мейвена, а затем выпустила бы в него всю обойму.

Никто никогда не заставлял ее плакать, как девчонку.

Но этот мужчина заставил, и пора ему заплатить.

31

Когда Мак и Дастин приехали к дому Пегги, ее газон был свежескошен за кратчайший срок. Но выглядел он искромсанным, дерьмово, везде проглядывали лысые пятна земли. Сегодня у них не было запланировано никаких работ во дворе, но он все равно решил прийти к ней. После борьбы с самим собой весь день он решил, что не хочет ее потерять. Он собирался рискнуть.

Он так не нервничал с тех пор, как вошел в «Тадж-Махал Трампа» в Атлантик-Сити, надеясь выиграть достаточно денег, чтобы оплатить больничные счета Эбби.

— Боже, что случилось с ее двором? — Спросил Дастин.

— Может кто-то съел траву, — предположил он, задаваясь вопросом, сколько дерьма она может выдать за день. Не нужно говорить, что она стерла в порошок свою траву, желая, чтобы это был он.

— Должно быть, это была целое стадо оленей. Мы были здесь три дня назад, тогда все выглядело прекрасно. Мне придется спросить Кита.

Их маленький друг вышел через заднюю дверь, как только они припарковались, со всех ног бросившись к ним. Мак оглядел дом в поисках Пегги, но не увидел ее.

— Привет! — крикнул он. — Мама такой разозленной вернулась домой с работы, поэтому подстригла двор. Повсюду летела земля.

Дастин стукнул кулаком о маленький кулак Кита.

— Рад, что это была газонокосилка. Дядя Мак подумал, что это было стадо оленей.

Кит положил руку на свое маленькое бедро и перенес вес тела.

— Не стадо оленей, глупенький. Это птицы. Я узнал об этом в школе.

— Верно, — ответил Дастин.

Мак мог бы улыбнуться Киту, если бы его ладони не были такими влажными. Его потовые железы не работали так уже больше десяти лет. Это было отвратительно. Он подошел к багажнику, чтобы взять инструменты. Он принес их на случай, если ее сарай будет заперт и украшен табличкой «Буду стрелять в нарушителей». Он бы не удивился, если бы она появилась с дробовиком и приказала им убираться с ее территории.

— Ваши кусты необходимо подстричь. Хочешь помочь?

Кит сделал выпад в воздух рукой, как будто получил пять.

— Конечно! Как продвигается футбол, Дастин?

— Отлично, — скучающим тоном ответил его племянник. Он был не в восторге от внеплановой работы Мака во дворе, но парень знал, что он в дерьме, поэтому не сильно жаловался.

— Где твоя мама? — наконец спросил Мак.

— Она наверху. Разговаривает с бабушкой. Дядя Дэвид приедет к нам в гости.

Триммер скользнул на несколько дюймов выше в его потной руке, пока он не сжал кулак вокруг рукоятки.

— Мило.

Кит пожал плечами.

— Я не уверен. Мама расстроена. Я не видел дядю с тех пор, как был совсем маленьким. Не помню его, но мама говорит, что он совсем не похож на дядю Таннера.

Звучало так, как семейная драма. Отлично, сегодня Пегги больше не нуждалась еще в одном динамите.

— Давайте покажем этим кустам, что мы серьезно относимся к делу. Она найдет нас, когда закончит разговор.

— Можем мы подстричь кусты забавной формы, как в «Луни Тьюнс»?

Дастин похлопал Кита по спине по-мужски.

— Потрясающая идея! Что бы ты…

— Ни за что, — перебил Мак. Пегги, возможно, и испортила свою лужайку, но ему не нужно еще больше усугублять ситуацию.

— … сделать в виде Любитель вечеринок, — заскулил Дастин.

— Мы можем записать тебя на занятия по ландшафтному дизайну в любое время, малыш. Просто дай мне знать.

Племянник пристально посмотрел на него.

— Я бы хотел, — начал Кит, а затем продолжил болтать без остановки.

Он подстриг кусты Пег на западной стороне, держа заднюю дверь в поле зрения. Он срезал сухие узловатые ветки снизу. Его нервы были на пределе, но он все еще думал, что это лучший выход. Она не может избегать его вечно, если он находился у ее дома. Плюс, она не убьет его сразу при детях. Кит собирал срезанные ветки, а Дастин сидел на коленях и выдергивал сорняки.

— О, совершенно отвратительный! — снова заскулил Дастин, швыряя в сторону Мака полупрозрачного перерезанного червяка.

Визг Кита пронзил уши.

Мак растоптал червяка своим рабочим ботинком.

— Ну вот, я и говорю, ну вот, ты же не боишься такого маленького червяка, как этого, не так ли? — спросил он своим лучшим голосом Фегрона Леггорна.

Хихиканье ребенка немного ослабило стеснение в его груди. Дастин опустился на корточки и ухмыльнулся. Его племяннику могло быть шестнадцать, он был полон взрослой ярости и гормонов, но он все еще был ребенком.

Мак указал пальцем на Дастина.

— И если ты думаешь, что этот старый цыпленок выдержит еще какое-нибудь метание червяков, то тебе следует подумать. Эта курица не ест червяков. А предпочитает модные штучки вроде икры.

Его исполнение голосом петуха из мультика заставило Кита упасть на землю в припадке смеха. Было не так смешно, как ему казалось, но у детей было странное чувство юмора.

— Кит? Над чем, черт возьми, ты смеешься? — спросила Пегги, выходя в заднюю дверь. Уголки ее губ были плотно сжаты.

Кит пробормотал:

— Он изображает… Фегрона Леггорна, мам. Твоего любимого.

Вся влага пересохла у него во рту при виде нее и ее отвратительного языка тела. Он чуть не сглотнул.

— Ну, теперь я знаю, что я ее любимчик. Кому же не нравится большой петух? — продолжил он, чертовски надеясь, что его слова хоть чуть-чуть смягчат ее. Он убрал ножницы подальше, вытер вспотевшие ладони о шорты-карго. — Ну вот, я говорю, ну вот, твоя мама выглядит немного не в своей тарелке.

Огонь вспыхнул в ее глазах, горячий и карающий.

Что ж, попробовать стоило. Он уверенно направился к ней.

— Может она проглотила одну из тех мерзких личинок, которых нашел Дастин. Возможно, это то, что ты съешь на ужин.

Кит схватился за живот, хохоча. Дастин присоединился к нему. Пегги просто скрестила руки на груди, глядя на него так, словно он был личинкой, которую она с радостью готова была втоптать в землю.

— Почему бы тебе не зайти внутрь и не проверить? — Если бы ее слова были жидкими, кислота потекла бы у нее изо рта. Она дернула подбородком в сторону входа в дом.

Он последовал за ней.

— Ну что ж, я говорю, это очень хорошее предложение. Дастин и Кит, вы двое продолжайте работать. Петух не любит бездельников.

Когда он вошел в дом, она со щелчком закрыла дверь.

— Какого черта, по-твоему, ты здесь делаешь?

Как нервный подросток, застрявший в роли тенора в хоре мальчиков, он понял, что не может не говорить голосом петуха.

— Ну, а теперь…

— Ответь мне.

Его имитация голоса петуха скрылась за льдом.

— Не разговаривай со мной таким тоном. Как будто я для тебя подозреваемый. Это унижает все, что между нами.

Ее руки вцепились в спинку стула, костяшки пальцев побелели.

— Между нами ничего нет. На случай, если ты пропустил раньше, позволь внести ясность. Мы закончили. Дастин выполнил достаточное количество работ во дворе. Я не хочу, чтобы ты ступал на мою территорию.

Что ж, он уловил ее мысль. Ей только не хватало выцветшей кожаной кобуры на поясе, как у ковбоя.

— Я пришел, чтобы объяснить все, и после того, что между нами было, почему бы тебе не стать достаточно взрослой, чтобы выслушать меня? — он сразу же выстрелил в ответ.

Она покачалась на носках, указав на него пальцем.

— Я взрослая. Ты лжец.

— Хорошо, тогда почему бы тебе не выслушать меня?

— Я не хочу слушать ничего, что ты скажешь.

Его желудок опустился, как всегда, когда он выставлял свои фишки вперед, идя ва-банк.

— Ты права. Я не сказал тебе раньше. Я уважал твой долг как представителя закона.

Она толкнула стул, врезав им в стол.

— Ты думаешь, что лгать, отказываясь назвать мне имя подозреваемого — это уважение к моей работе?

Его рука вытянулась вперед.

— Как я уже говорил, я презираю ложь. Есть причины, по которым я не могу рассказать тебе то, что знаю. Ты была бы обязана сообщить об этом, а я этого допустить не могу.

— Мы говорим об уголовном преступлении. — Она повернулась к нему. — Кто-то сообщил об угрозе взрыва в крупном туристическом заведении в моем городе. Он или она должны быть привлечены к ответственности.

По крайней мере, они оба согласны, что парень, устроивший этот фарс, должен понести наказание, но они оба думали о разном наказании для него.

— Я позабочусь об этом.

Ее губы приоткрылись, прежде чем захлопнуться.

— Ты позаботишься об этом? Кем, черт возьми, ты себя возомнил? Я здесь — закон.

Дверь распахнулась. Дастин просунул голову внутрь и уставился на них.

— Прекратите кричать друг на друга! — прошипел он. — Вы расстраиваете Кита. Почему бы вам не понизить голос или не пойти куда-нибудь еще, чтобы там спорить? Он всего лишь ребенок.

Заботливость Дастина пристыдила его.

— Прости. Мы не подумали. — Он снова потерял самообладание — Пегги умела выводить его из себя. Он порылся в бумажнике. — Почему бы тебе не прогуляться с Китом в центр города за мороженым? Я заеду за вами, как только мы закончим.

Его племянник схватил двадцатку и сунул ее в карман, прежде чем Пегги успела ответить.

— Хорошо. — Дверь хлопнула, когда он ушел.

Мак провел обеими руками по волосам.

— Ну, похоже, мы оба вели себя не по-взрослому. Прости, что накричал.

Она промолчала. Ее руки все еще сжимались и разжимались на спинке стула.

— Давай подождем минутку, хорошо? — предложил он. — Начнем сначала.

Огонь в ее глазах теперь превратился в адский.

— Я никогда не кричу при своем ребенке. Убирайся. — Ее голос мог бы превратить камни в пыль.

Он преодолел расстояние между ними и положил руки ей на плечи. Она оттолкнула его в грудь.

— Я не уйду. Как ты думаешь, почему мы оба потеряли контроль?

— Я же сказала тебе…

— Нет! Я не уйду. Послушай меня. Я пришел к выводу, что по уши влюблен в тебя.

Она ахнула, как будто он только что выстрелил в нее.

— Когда ты ушла от меня сегодня, это заставило… Господи. — Он сжал ее плечи, пытаясь заставить ее понять. — Я не хочу потерять тебя из-за этой ситуации. Я прошу тебя довериться мне в этот единственный раз. У меня есть причины, но я не могу ими поделиться.

Она подняла руки, отбрасывая его руки.

— Довериться тебе? Кого ты обманываешь? Ты именно тот, за кого я тебя приняла в тот день, когда ты приехал в этот город.

Он чуть не дернул себя за волосы.

— Чушь собачья! Вот почему ты боишься. Я люблю тебя, Пег. Мне нужно твое доверие. — И ее доверие казалось почти таким же далеким, как Тимбукту.

— Перестань так говорить! Скажи мне, что тебе известно, или убирайся из моего дома.

— Послушай, я чертовски рискнул, уже сказав тебе, что мне известно. — Его кулак ударил по воздуху. — Ты как питбуль со своей работой. Ты могла бы вызвать меня в суд. Я был готов рискнуть, потому что не могу потерять тебя, не попытавшись все тебе объяснить.

Его голова опустилась. Губы опустились на ее губы. Она толкнула его локтем один раз, прежде чем открыть рот, ее зубы впились в его нижнюю губу, язык безумно толкался в его язык. Он прижал ее к стене. Поднял руки над головой и опустошил ее рот, вложив в поцелуй всю любовь, страх и боль, которые она создала в нем. Она дернулась у стены. Его бедра прижали ее к стене. Он хотел овладеть ею, заставить ее стонать, дрожать. Заставить ее полюбить его.

Он отодвинулся на секунду и снова поцеловал ее с нежностью. Их лбы соприкоснулись. У нее вырвалось прерывистое дыхание. Она попыталась вырваться из его объятий, но он удержал ее.

— Я люблю тебя, — выдохнул он. — Не заставляй меня уходить.

Она с силой сжала его руки, у него хрустнули костяшки пальцев.

— Я не могу быть с тобой, когда ты мне лжешь. И ты меня не любишь. Ты даже не доверяешь мне выполнять свою работу.

Он отступил на шаг.

— Я слишком доверяю тебе в твоей работе, вот почему не могу тебе сказать.

Она покачала головой с опустошенным выражением на лице.

Он понимал, что теряет ее. И пытался найти способ, чтобы она все поняла. Рисунки Кита на холодильнике привлекли его внимание. Он обязан был рассказать ей больше, молясь, чтобы мать внутри нее поняла, даже если помощник шерифа не оценит его поступка. Их отношения потерпели бы полный крах с такой пропастью между ними.

Он сделал мучительный вдох.

— Хорошо, если для тебя это необходимо, тогда я скажу. Пег, угроза взрыва связана с Дастином. Я не могу поступить в данной ситуации обычным способом.

— Это сделал Дастин?! Черт возьми! И ты отправил моего ребенка с ним?

— Нет, не Дастин, но это дело имеет отношение к нему. Я надеюсь, что мать в тебе выслушает меня. Я боролся изо всех сил, но мне пришлось решить эту проблему, не придавая огласки, за закрытыми дверями.

Она закрыла глаза.

— Отпусти меня, — прошептала она. Он услышал мольбу появляющейся женщины в ней, той, которой он причинил боль, той, которую любил.

Его сердце сжалось.

— Нет, это единственное, чего я не смогу сделать. Но я расскажу тебе всю правду, если она поможет мне удержать тебя.

Боже, он надеялся, что она поймет. Он понимал, как шерифа ставит ее в чертовски трудное положение, не говоря уже о том, что рискует разругаться со своей семьей. Но он просто не видел выбора.

Ее веки дрогнули, открылись, она долго пристально смотрела на него.

— Хорошо, — наконец вымолвила она.

— Ты обещаешь не драться со мной и не убегать?

Она кивнула и схватилась за горло, когда он ее отпустил. Зазвонил телефон, но она не сделала шага к телефону.

— Ты не хочешь ответить?

— Нет, это, наверное, Джилл.

Его облегчение было мгновенным. Она не искала любого предлога, чтобы уйти от разговора.

— Она звонит весь день. Я не знаю, что ей сказать.

— Она волнуется о тебе, судя по тому, как ты покинула отель. — Точно так же волновалась Джилл, как и он раньше.

— Она засыпала тебя вопросами, не так ли?

Он фыркнул.

— Джилл может спрашивать. Но это не значит, что я готов дать ей ответы.

Она понимающе кивнула и направилась к шкафу.

— Хочешь воды?

— Конечно.

Он готов принять от нее ветвь перемирия. Видит бог, у него во рту был привкус песка. Он потянулся за стаканами, которые она протянула, наполнил их льдом и водой из холодильника, протянув один ей. Затем последовал за ней в гостиную. Вода охладила его пересохшее горло.

Она скрестила руки на груди, когда устроилась на диване. Он задавался вопросом, может она принимала всякий раз такую позу при допросе. Поскольку у нее не было кресел, он сел рядом с ней на диван, повернувшись к ней всем телом.

— Я уже ранее говорил тебе, что Дастин очень разозлился на наш переезд, ему пришлось оставить ту школу и своих друзей.

Она не пошевелила ни единым мускулом.

— Я не учел, что один из друзей Дастина мог сильно разозлиться на меня за то, что я его увез. Он хотел наказать меня за Дастина.

— Это совершил один из его друзей? — наконец спросила она.

— Да. Этот парень — панк. Я был в ярости, когда Дастин рассказал мне, раздумывая в течение нескольких дней о подходящем наказании вместе с Эбби.

Ее отпечатки пальцев отпечатались на стекле стакана, когда она поставила его на потертый черный кофейный столик. Несколько минут она ничего не говорила. Единственным звуком в комнате было позвякивание кубиков льда, когда он пил.

— Это было довольно смело со стороны Дастина, все рассказать тебе, — наконец произнесла она.

Поскольку она, казалось, приходила в себя от своей адской ярости, он рассмеялся.

— Ну, не уверен, что Дастин узнал бы правду, если бы я не предложил награду. Другой друг решил, что ему нужны деньги на колледж, поэтому он рассказал Дастину.

Она снова взяла свой стакан и прижала его к животу. Конденсат намочил ее простую белую футболку. Он старался не пялиться на ее живот.

— Дилемма обвинения, — прокомментировала она.

— Вроде того. Я отдал парню награду. Что касается панка, до конца был не уверен, что было бы лучше — сдать его полиции или уладить все между нашими семьями. Я поговорил с его родителями и самим парнем, понял, что он получит наказание, его родители проследят за этим. Они прошли тест, поэтому я попросил своих юристов составить юридическое соглашение. Парень обязан отработать пятьсот часов общественных работ в благотворительных организациях, выбранных Эбби и мной, и это не будет фигурировать при подаче заявлений в колледж.

Выражение ее лица не изменилось, поэтому он продолжил.

— У нас запланированы контрольные визиты и проверки на следующий год. Если я буду удовлетворен его деятельностью, мы не добавим еще один год общественных работ, терапию по управлению гневом или консультации. Родители и ребенок знают, что им повезло, что я не подал на него в суд. Все подписали соглашение.

— Почему ты не выдвинул обвинения против парня, раз он панк?

Одна из причин был Дастин.

— Я думал об этом. Черт возьми, я хотел повесить его на ближайшем флагштоке за то, что он напугал меня до смерти. Ты хоть представляешь, что я чувствовал, зная, что ты находилась в отели и искала бомбу?

Она отпила из своего стакана, уделяя ему все свое безраздельное внимание.

— И несколько дней после этого мне снились кошмары, в которых я представлял, как Дастин, Эбби и все мои друзья, а также гости погибают во время взрыва. Я могу справиться с потерей денег и негативной прессой, но люди… Это было нелегко простить.

Ее глаза сузились.

— Он может сделать это снова.

Он медленно глубоко вздохнул, как сделал бы выдыхая дым дорогой сигары «Черный дракон».

— Нам всем нужен второй шанс. Парень понял, что такой шанс выпадает раз в жизни. Плюс, это показывает Дастину, что есть последствия, хотя я и не превращаю его друга в мученика. Я не хотел отталкивать своего племянника. К тому же, он поступил правильно. Он все мне рассказал.

Ее палец обвел край стакана.

— После того, как награда сотворила свое волшебство.

Он наклонился к ней.

— Награда вскрыла правду. Дастин сказал мне, как только узнал. Он хороший парень.

— И все же, Дастин отрабатывает наказание у меня во дворе моего дома за превышение скорости и уклонение от закона.

— Неужели ни у кого не будет второго шанса с тобой, Пег?

Он почти не хотел услышать ее ответ.

Ее ресницы опустились, закрывая глаза.

— Нет.

— Даже у меня? — Он хотел прикоснуться к ней, чтобы напомнить, что у них было, но он знал, что она оттолкнет его. — Теперь ты понимаешь? Может, Дастин и мой племянник, но я воспитал его как своего собственного сына. Я сидел с ним, когда у него была температура. Я учил его таблице умножения. Я… я бы сделал для него все, что угодно, Пег.

Она нахмурилась и помахала рукой в воздухе.

— Отлично. Я поняла.

Его рука накрыла ее руку. Мышцы напряглись, прежде чем расслабились.

— Я не хотел ставить тебя в трудное положение. Поверь мне.

Ее бровь взлетела вверх.

— И все же ты все равно поставил меня в трудное положение, все рассказав.

Его большой палец погладил тыльную сторону ее руки.

— Я не хочу тебя потерять. Я имел в виду то, что сказал раньше. Я люблю тебя. Меня не волнует, если ты захочешь пнуть меня по яйцам.

Она резко встала, отстраняясь от него.

— Это не сработает.

— Ты хочешь убежать из-за моего признания, Пег?

Ее ухмылка заставила его вспотеть под рубашкой.

— Точно, потому что я не взрослая, — ответила она.

Он встал и схватил ее за руки.

— Мы все поначалу чувствуем себя неуверенно с другим человеком. Я вел дела не совсем так, как хотел, но изменил курс. Я не хочу, чтобы у нас все заканчивалось, Пег, не тогда, когда все только начинается. Скажи мне честно. Чего хочешь ты?

Она уставилась на что-то поверх его плеча.

— Все становится Слишком Сложным.

И оба слова с большой буквы «С».

— У нас так и было с того дня, как мы встретились. — Он заправил прядь волос ей за ухо. — Дай нам шанс. Разве мы не хорошо проводили время — в спальне и вне ее?

Он чувствовал себя так, словно выступал за постановление о земле перед городским советом, вкладывая в свои слова все свое обаяние и убедительность.

— Никогда больше не делай ничего подобного. — Ее голос был таким же ровным, как и взгляд.

Она не могла выразить свою боль вслух, но он заметил ее боль в напряженных складках вокруг губ, в ее жестком, как гвоздь, взгляде.

— Не буду. Прости, что заставил тебя думать, что не уважаю тебя.

— Хорошо. Меня тоже прости.

Его рука обхватила ее, и она не убежала. Другой рукой он обхватил ее за талию.

Они оставались так на мгновение, затем она отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Что это был ранее за поцелуй?

— Это был поцелуй «я — не — знаю — поцелую — ли — тебя — когда — нибудь — снова».

Ее влажные глаза изучали его лицо.

— Думаешь, ты мог бы произвести впечатление?

Итак, она не собиралась признаваться в любви к нему. Почему он был не удивлен? Хуже того, почему он был расстроен из-за этого?

— Мой Фоггорн Леггорн лучше.

Ее улыбка начиналась медленно, как легкая струйка из садового шланга, пока не превратилась в настоящий поток.

— Я возражаю против, чтобы меня целовал петух.

Его губы прижались к ее шее.

— Ну, тогда, полагаю, я могу показать тебе кое-что другое. — Часы в гостиной сигнализировали, что у них имеется для этого время. — Возможно, у меня на уме нечто большее, чем поцелуи.

Она шагнула по линолеуму.

— У меня тоже.

— Давай я напишу Дастину, что мы дадим им немного больше времени и заберем их позже. — Его пальцы набирали текст. — Хотя у нас все будет в этот раз быстрее, чем мне бы хотелось.

Быстрее, чем заниматься любовью с женщиной, в любви которой он наконец признался.

— Уверена, что ты найдешь способ сделать все незабываемым.

Когда она вышла из комнаты, он уставился на лицо Дастина на дисплее своего телефона и подумал, как только что предоставил Пегги возможность навредить его семье, если она решит все же выполнить свой долг шерифа.

Он пошел на поводу у своей интуиции, решив довериться ей.

Это может стать самой большой авантюрой в его жизни.

32

Пегги заметила свое раскрасневшееся лицо в зеркале в прихожей и прижала руки к щекам. Шаги Мака эхом отдавались позади нее по линолеуму.

Что, черт возьми, она делает?

Другая сила, казалось, завладела ее телом. Как еще она могла объяснить, что позволила Трем Большим Словам сделать ее такой мягкой? Ее сердце мгновенно расширилось, совсем как у Гринча из мультфильма доктора Сьюза, который любил смотреть Кит.

Рука Мака накрыла ее руку, когда он догнал ее. Он улыбнулся, крепче сжимая ее руку, когда они вместе поднимались по лестнице. Ее губы задвигались и на них появилось подобие улыбки. Он поднес ее руку к губам и поцеловал.

Она ускорила шаг, увлекая его за собой в свою спальню. Когда она переступила порог, нервы выступили, как гравий из полуприцепа. Ее неубранная кровать была завалена выстиранным бельем. Она бросилась вперед, чтобы собрать одежду, ее щеки теперь горели, пока она сжимала в одной руке свои чистые, но старые трусики.

Мак подобрал кучу одежды.

— Если бы у нас было больше времени, я бы помог тебе все сложить.

Ее ноги почти подкосились. Мужчина добровольно вызвался разложить выстиранную одежду?

— У меня есть идея получше. — Он свернул одеяло и простыню в комок, напоминающий мешок с фасолью, эффективно собрав все белье с кровати. И бросил мешок в угол.

— Вот так. Теперь у нас свободная зона.

Верно. Не похоже, чтобы им мешал матрас. Ей было почти все равно, на кровати они будут или на полу.

Он протянул ей руку.

— Иди сюда, Пег.

Эта сила снова подтолкнула ее вперед. Он обхватил ее лицо руками, большими пальцами лаская ее щеки, заставляя ее чувствовать себя любимой. О Боже, именно поэтому она сейчас находилась в своей спальни с ним. Никто никогда не делал ничего подобного для нее раньше. Она закрыла глаза, земля снова закачалась у нее под ногами, точно так же, когда он произнес эти три проклятых слова.

Его губы коснулись ее век (немного странно, но приятно) и продолжили движение по ее лбу.

— Я… ты сказал, что у нас не так много времени, — произнесла она дрожащим голосом, который сама и не узнала.

Он издал жужжащий звук, лаская ее лицо, а затем переместился к шее, распространяя огонь по ее коже.

— Я забыл, как сильно Дастин любит поесть и потратить мои деньги. Он выжмет все, что в силах.

Точно. Его веселый племянник сейчас был с ее ребенком. И у его племянника был еще друг, который звонил с угрозой о взрыве. И еще один, который стоял на стороне закона, извлекая собственную выгоду. Дастин был похож на черно — белое печенье. Можно ли ему доверять?

— Может нам стоит поехать к ним и забрать их сейчас.

Он запечатлел поцелуй с открытым ртом на ее шее в том месте, которое сводило ее с ума. Одно колено подогнулось. Его теплые руки обхватили ее бедра, и он прижал свою потрясающую эрекцию к ее паху.

— С ними все будет в порядке. Доверься мне.

Снова эти слова о доверии. Его бархатистый голос успокаивал ее мамочкины нервы и еще больше навевал на нее чары, те самые, которые он наложил на нее, когда они встретились в первый раз.

— Поцелуй меня, черт возьми! — наконец потребовала она, устав от своих блуждающих мыслей.

Он снова ухватил ладонями ее лицо.

— Твое желание для меня закон, любовь моя.

Это слово на букву «Л» потрясло ее до глубины души.

Его губы приникли к ее губам, целуя в уголок рта. Она приоткрыла губы и подняла поцелуй на темный, плотский уровень, потирая свой язык о его в шелковистом танце, посасывая его нижнюю губу. Она потянула его шорты, желая почувствовать его горячую кожу.

Он расстегнул ее шорты и бросил их на пол. Стащил с нее трусики. Она переступила их и сняла рубашку. Он сделал то же самое и подошел к ней, совершенно голый, аппетитный самец. Она прижалась лицом к его груди, покусывая кожу и следуя по темному следу волос вниз к животу.

— О, нет. Я бы не смог этого вынести, и Пег, я планирую заниматься с тобой любовью, пока ты не назовешь мое имя.

Разве она так делала не всегда?

Он подтолкнул ее к кровати. Она опустилась, и он последовал за ней, раздвигая ее ноги. Его рот взял ее грудь, посасывая сначала мягко, затем с возрастающим нажимом. Руки в локтях подогнулись. Она упала обратно на матрас, пятками, вонзившись в кровать. Его палец погрузился в ее середину, лаская с безошибочной нежностью.

Эмоции, жар и похоть довели ее до быстрого оргазма. Она тяжело дышала, когда его прикосновения усилились.

— Кончи еще, — приказал он.

Как будто у нее был выбор.

Рывок его пальцев подтолкнул ее выше, удовольствие заставило все внутри пульсировать долго и сильно.

Раздался звук разрываемого пакета из фольги. Она открыла глаза, видя, как он надевает презерватив. Приподнявшись на локтях, она коснулась его эрекции. Он убрал ее руку и схватил за другую. Растянулся на ней во всю длину и медленно вошел, растягивая, наполняя ее до краев. Он поцеловал ее в губы, а затем отодвинулся на фут от ее лица.

— Не закрывай глаза, — вкрадчиво потребовал он и начал двигаться.

Ее бедра раскрылись шире, чтобы обхватить его тело, позволяя ему углубить проникновение. Его зеленые глаза удерживали ее в плену, заставляя стонать с каждым толчком.

— О Боже. Еще, — крикнула она.

Его темп ускорился, и она обхватила его ногами за талию, прижимаясь. На этот раз огонь был раскален докрасна, стал неудержимым, угрожая перекинуться на новую территорию. Он мог пробить любые барьеры, которые она когда-либо воздвигала против него.

— Мак, — закричала она.

Он остановился. Ее мышцы дрожали в ожидании.

— Я люблю тебя, — пробормотал он, заглядывая своими глазами прямо ей в душу, нежность и похоть сливались воедино в его взгляде.

Ее сердце взорвалось, послав крик из горла к губам.

— О, Мак. — Затем ее тело тоже взорвалось, извиваясь и дрожа в его объятиях.

Он безумно вонзился в нее и получил собственное освобождение, выкрикивая ее имя. Она обхватила его пальцы своими и позволила всему вокруг превратиться в одно розовое мягкое сияние.

Его учащенное дыхание щекотало ей ухо, но она не двигалась, не хотела двигаться. Она прижалась головой к его голове, углубляя их связь. Вдохнула запах пота и одеколона на его коже.

Наконец он отстранился и перевернул их на бок. Его пальцы откинули волосы, прилипшие к ее щеке, и прошлись по ее губам.

— Я люблю тебя. Когда ты начнешь думать обо всех причинах, по которым у нас ничего не получится, вспомни мои слова.

Да, она ненавидела его способность читать ее мысли. Он слишком хорошо ее изучил.

Его большой палец провел по области вокруг ее сердца.

— Если ты позволишь себе, думаю, ты тоже признаешься, что любишь меня.

Она отвела взгляд. Говорить об этом после того, что она почувствовала в его объятиях, было слишком запутанно.

— Ты можешь довериться своему сердцу, Пег. Я знаю.

Орган, о котором он говорил, стрельнул в ребро, как будто ему требовалось больше места. Она снова перевела взгляд на него.

— Я не знаю.

Он наклонился и легко поцеловал ее в губы.

— Ты храбрая и сильная. И когда ты решаешь кого-то полюбить, ты идешь ва-банк. — Его губы приподнялись в уголках. — Я уважаю это. Я такой же.

От его упоминания о покере у нее зачесались лопатки. Ей хотелось бы свалить все на постельных клопов.

— Ты хочешь сказать, что мы не так уж сильно отличаемся.

Он выскользнул с кровати и избавился от презерватива. Затем притянул ее к себе на грудь.

— Кроме физиологии, нет.

— Ты чертовски рисковал, рассказав мне о Дастине. — Разве поэтому она не выгнала его из своего дома? Она знала, что значила для него его семья, и, рассказав ей, он доказал, как много Пегги значила для него и как сильно он ей доверял. Боже, неудивительно, что она превратилась от этого в большую размазню.

Его рука убрала челку у нее со лба.

— Если бы я попросил тебя пообещать никогда ничего не делать с тем, что тебе рассказал, ты бы пообещала?

Ее локти прижались к бокам, пока она обдумывала. Могла ли она действительно дать ему это обещание?

Что у них было после всех проведенных расследований? Ничего. Понятно, что угроза была ложной. В этом он был прав.

И разве он не наказал этого сопляка? Он воспользовался услугами своего адвоката. Это было похоже на использование закона, верно? Это не было похоже на то, что ребенок выйдет сухим из воды, женщина внутри нее рационализировала обстоятельства.

Но в этом были замешаны федералы. На поиски были потрачены тонны денег. Это был ее долг — выполнять свою работу, возразил в ней помощник шерифа.

— Хорошо, обещаю, — заявила она, удивляя саму себя.

Когда он поцеловал ее, ее проклятое сердце засияло, как рождественские огни. Даже пальцы на ногах подогнулись. Она хотела лежать здесь с ним вечно. Он держал ее в своих объятиях, пока их тела не стали такими разгоряченными, целуя ее долго и глубоко. Наконец-то включился ее счетчик матери. Она посмотрела на часы и прижала руки к его груди.

— Нам пора одеваться. Киту скоро пора ложиться спать.

Его палец скользнул по ее предплечью, когда она села.

— Кит сказал бы об этом Дастину?

Смех, который она издала, был самым легким из всех, что был у нее в его присутствии. Ее улыбка хотела расшириться, пока не стала размером, как у клоуна. Отлично, она могла бы работать в цирке.

— Скорее всего, нет.

Он оттолкнулся от кровати и стал натягивать одежду, ухмыляясь. Когда он взял большой ком постельного белья и бросил его на кровать, любовный пузырь лопнул, обнажив будни. Она вздохнула. Прачечная. Боже, еще одна неразбериха, с которой нужно разобраться после того, как Кит уснет. Скорее всего он будет так возбужден от сладкого, что ей повезет, если он уснет до десяти часов. Летние часы были отстойными.

Мак вытащил простынь и аккуратно сложил ее. Затем он принялся вытягивать из общего комка ее джинсы, идеально сложив их.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась она хриплым голосом от шока.

— Помогаю тебе разложить выстиранное белье. На это потребуется немного времени. А потом мы сможем отправиться за Дастином и Китом.

— Ты не настоящий, — сказала она, наблюдая, как он быстро и эффективно сортирует носки, рубашки и брюки в две стопки — ее и Кита.

От его мегаваттной ухмылки у нее перехватило дыхание.

— Скажи мне, как ты думаешь, кто стирает у нас в доме?

Она приподняла плечо.

— Горничная?

— У нас нет горничной. Приходит только уборщица каждые две недели. Я, Эбби и Дастин — все делают работу по дому. Мы хотели, чтобы Дастин вырос, занимаясь домашними делами, тем самым научившись ответственности.

— Понятно, — ответила она, как деревенская идиотка.

— Ты оденешь ту же одежду, что была на тебе, или хочешь, чтобы я ее тоже сложил? — В его голосе звучали нотки веселья. Она скомкала свою рубашку и ударила его ею по груди, он сложил ее с ухмылкой на лице. — Мне нравится видеть эту твою сторону.

Она потянулась за другой рубашкой и присоединилась к нему в раскладывании белья.

— Честно говоря, мне нравится эта твоя сторона. — Пот, высыхающий на его висках от их занятий любовью. Складывая одежду на ее кровати, ее расслабляло и в какой-то мере очаровывало.

— Я буду рад показать ее тебе в любое время, когда ты захочешь.

— Иногда я думаю, что ты слишком хорош, чтобы быть правдой, — призналась она.

Он замер на секунду, а затем продолжил складывать одежду.

— Видно это длится не долго, потому что потом ты вспоминаешь, что я игрок в покер. Пег, я доверяю тебе, ты должна взглянуть на картину в целом, прежде чем делать какие-либо выводы обо мне.

— Я удивлена, что ты заговорил об этом. — Она предпочла бы стать страусом и запрятать голову в песок.

— Тебе придется смириться с тем, кто я есть и чем занимаюсь.

Она опустилась на кровать, ее колени ослабли на этот раз по другой причине — мысли о том, что она может потерять его.

— А кто ты?

Футболка Кита «История игрушек» упала на колени. Это выглядело нелепо рядом с его массивным телом, но почему-то мило.

— Я человек, который любит свою семью и готов пожертвовать ради них многим. Мне пришлось рисковать, чтобы защитить Эбби и Дастина, и в процессе я обнаружил, что мне нравится играть на удачу и зарабатывать деньги в игре с высокими ставками и таким же высоким психологическим давлением, такой как покер. Но я хотел быть чем-то большим, чем Майвен Мэверик. Я специализировался на инженерии в Принстоне до того, как мне пришлось бросить учебу, поэтому неудивительно, что я объединил свой талант к покеру с желанием что-то построить. Я нашел свою нишу в строительстве отелей-клубов, и мне это нравится.

Ее первоначальная проверка его биографии дала ей большую часть этой информации, но, услышав ее от него, ее проклятое сердце забилось сильнее, как старый Светлячок Кита. Она потерла рукой грудь.

— А у тебя есть недостатки?

— Ну, я слишком забочусь о своей семье. — Он склонил голову набок, размышляя. — Я, как известно, вовсю веселился с Реттом, когда находился вдали от дома, особенно когда был моложе и мне необходимо было выпустить пар. Я не всегда думаю, что закон — лучший способ справиться с ситуацией. Раньше у меня был чертовски вспыльчивый характер, но я смягчился с годами. Я могу быть нетерпеливым, когда чего-то хочу, но работаю над терпением, стал лучше выжидать того, чего действительно хочу.

Складывая одежду и слушая историю его жизни, Пегги задалась вопросом — может ли моя жизнь стать еще более странной?

— Тебе следует расспросить Эбби или Дастина. Они скажут, что у меня полно недостатков.

Она сомневалась в этом. Чем больше она узнавала его, тем больше понимала, что он всегда старался делать то, что считал правильным.

— А что насчет тебя? В чем твоя слабая сторона? — спросил он.

— Моя что? — Боже, она надеялась, что это не игра в покер.

Он рассмеялся.

— Области, которые тебе не нравятся. Мне эта фраза нравится больше, чем недостатки. Недостатки кажутся постоянными.

Говорить о ее недостатках? Боже, это было похоже на собеседование? Она глубоко вздохнула.

— Ну, как ты знаешь, у меня иногда бывает однобокое мышление на разные проблемы или вопросы.

— И когда это связано с сексом, я от всего сердца одобряю.

Его легкий юмор ослабил узел у нее в груди, мешавший говорить о себе.

— Ха! Я могу погрузиться в работу с головой. Все стало лучше с тех пор, как у меня появился Кит, потому что мне нравится проводить с ним время. Он мой парень.

— Ты замечательная мать. Расскажи мне о себе что-нибудь такое, чего я не знаю.

— Откуда мне знать, что это?

Его терпеливый взгляд заставил ее аккуратно сложить брюки сына.

— Хорошо. Мне нравилось играть на пианино в музыкальной комнате в старшей школе. Часть ее не могла поверить, что она только что это сказала ему. Даже Таннер не знал. Она не хотела, чтобы ее брат брался за дополнительную работу, чтобы оплачивать ей уроки по музыке, которые они не могли себе позволить.

— Итак, у тебя есть музыкальный слух. Я бы хотел как-нибудь послушать, как ты играешь.

Она возилась с какой-то ворсинкой на своей одежде, жар пробежал по ее шее.

— Прошли годы. Я, наверное, отстойно играю.

— Может ты немного забыла, но именно это и забавно, чтобы заново открыть для себя старую страсть. Это возвращение к самой себе. У меня в отеле есть рояль. Ты можешь пользоваться им в любое время.

Это означало бы, что ей придется переступить порог его отеля по причинам, отличным от дел шерифа.

— Хорошее предложение, — сказала она, хотя знала, что никогда им не воспользуется.

— Ну что, ты готова забрать мальчиков? — спросил он, складывая последнюю рубашку и кладя ее на стопку Кита.

Отчего стопка закачалась и чуть не упала, прежде чем он ее не поправил, это было скорее похоже на то, что Пегг чувствовала внутри, когда он предложил ей забрать их мальчиков, как будто они были семьей.

— Конечно, — ответила она.

— Пег, — тихо позвал он, когда она подошла к двери. — Я имел в виду то, что сказал… Я научился быть терпеливым.

Когда они выходили из ее дома, его рука коснулась ее руки. Она оглянулась. В его глазах был вопрос. Была ли она готова держать его за руку перед своим домом? На публике?

Ее пальцы напряглись, она не могла взять его за руку.

Его лицо вытянулось, прежде чем он изобразил улыбку. Проблема была не в его терпении. В глубине души она знала, что проблема была в ней. Способна ли она примирить мужчину, в которого влюбилась, с игроком в покер, которого боялась?

У нее не было ответа. Она была уверена в одном — в глубокой тоске, которую испытывала по успокаивающему теплу его руки в своей, когда солнце начало опускаться за горы.

33

Друзья имели обыкновение появляться совсем неожиданно и в неподходящий момент, поэтому Пегги не удивилась, когда Джилл и Мередит появились на пороге ее дома на следующий вечер. Кит кричал и вопил, купаясь в их поцелуях, объятиях и «дай пять», как какой — то сумасшедший щенок. Она же скрестила руки на груди и прищурилась. Две сестры хотели с ней по девичьи поболтать. Она не собиралась облегчать им задачу.

— Мы принесли еду на вынос от Брайана и вино для тебя и Мэре, — объявила Джилл, используя свой беременный живот, которым подтолкнула Пегги в дом. Это был грязный, подлый ход.

— Таннер собирается повезти этого маленького парня на стадион, — сообщила ей Мередит, толкая Джилл в спину, как будто они стояли в очереди в горячий клуб, и вышибала только начал впускать людей внутрь.

— «И ты, Брут?» — зарычала Пегги на Таннера, задаваясь вопросом, когда он начал поддаваться эстрогену и плясать под желание Мэре.

Ее брат скрестил руки на груди. Уставился на нее в ответ.

— Как будто я мог их остановить. После того как я услышал о твоем незабываемом выходе из отеля Maка, возможно, вам стоит поговорить об этом.

Придерживаться расплывчатых фраз в присутствии Кита было оценено по достоинству, но их неожиданный визит все еще раздражал ее до чертиков.

Кит перестал прыгать вверх-вниз рядом с Таннером, пытаясь привлечь его внимание.

— Почему ты так злишься на мистера Мейвена, мама? Мне нравятся он и Дастин.

Заметка для себя. Туманные намеки больше не действовали на ее ребенка. Черт возьми.

Его широко раскрытые глаза заполнили ее стыдом. Ей нравился Мак. Ей не нравился Мак. Дерьмо.

— Это сложно.

Кит согнул палец. Таннер опустился на колени, пока ее сын не смог прижаться губами к его уху.

— Они так громко кричали вчера, что Дастин забрал меня в город. Он сказал, что они кричали из-за мороженого, но я знаю почему.

Его сценический шепот требовал некоторой доработки, потому что она слышала каждое слово.

— Ты умница, — прошептал Таннер в ответ. — Почему бы тебе не сесть в машину? Я буду там через секунду.

Кит переводил взгляд с одного из них на другого.

Она почти слышала, как маленькие шестеренки вращаются у ее сына в голове.

— Подойди и обними меня.

Он бросился к ней и обнял за талию.

— Я люблю тебя, мама. Пока.

— Я тоже тебя люблю, — крикнула она, когда он убежал. Все знали, что она была большим клубком беспорядка?

Таннер ткнул в нее пальцем.

— Поговори с Мере и Джилл, Пег. Тебе нужно все это выложить. Я уже много лет не видел тебя такой взвинченной. Я не хочу, чтобы ты взорвалась, когда приедет Дэвид.

Она вздернула подбородок, властность старшего брата давила на нее.

— Если я решу, что мне нужно устроить ядерную атаку с Дэвидом, это мой выбор. Я не так снисходительна, как ты.

— Нет, не так снисходительна, но я все равно люблю тебя. Если ты хочешь поговорить со мной о том, что тебя действительно беспокоит — не о Маке, не об отеле, не о Дэвиде, ты знаешь, где меня найти. — Он повернулся и направился прочь.

— И о чем же это? — спросила она, чувствуя себя кошкой, попавшей в бумажный пакет.

— О нашем придурке отце, о чем же еще? — крикнул он через плечо.

Что-то щелкнуло внутри нее, как резиновая лента. Нет, дело было не в нем. Ее отец был мертв. Все было кончено. Не было никакой необходимости ворошить старые обиды. Она стала взрослой и смирилась с этим.

И все же Мак сказал, что она была далеко не взрослой в своих эмоциях и чувствах. Черт бы его побрал.

Она стиснула руки, наблюдая, как ее брат и племянник уезжают. Она подумала, чтобы незаметно проскользнуть за ними в открытую дверь и улизнуть из дома, Джилл не смогла бы ее поймать со своим животом, а вот Мередит смогла бы. Она быстро пнула ближайшее кашпо с красной геранью и вошла внутрь.

Сцена на кухне остановила ее. Они украсили стол в стиле Марты Стюарт. Боже, почему некоторые девушки такие… ну, прямо совсем девушки?

Они выглядели как два взрослых стриптизера с конфетами — один, попавший в беду (по-семейному), а другой, который только хотел вызвать раздражающие вспышки хорошего настроения.

Джилл сложила салфетки в какое-то непонятное животное.

— Иди сюда, садись. Мы не уйдем, так что ты можешь съесть то, что приготовил для нас Брайан.

Она с трудом волочила ноги по линолеуму, так часто делал Кит.

— Ты думаешь, если ты дашь мне поесть, все будет менее странно?

Мередит схватила Джилл за руку, когда та открыла рот — вероятно, чтобы выплюнуть очередной джиллизм, будто странность, как вы знаете, что может быть лучшими друзьями.

— Хорошо, мы понимаем, что ты не хочешь, чтобы мы были здесь, но мы твои друзья. Это то, что делают друзья. Разговаривают.

Ее глаз дернулся, когда она села.

— Зачем?

— Затем, — ответила Джилл, пододвигая к ней блюдо с курицей в вине.

— Ешь! — приказала Мередит. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать с тобой определение дружбы.

Джилл взяла курицу.

— Нет, мы здесь, чтобы помочь тебе найти выход из твоего Любовного Замешательства. Это безопасная зона.

— Моего что? — спросила Пегги, решив списать эти слова на еще один джиллизм.

Она откусила кусочек курицы и застонала.

— Мак влюблен в тебя. Это написано у него на лице. Он не отвечает ни на один из моих вопросов. Как будто он потерял дар речи от любви или что-то в этом роде.

Пегги протянула ей тарелку.

— Во-первых, перестань говорить с набитым ртом.

— Я умираю с голоду.

— В этом нет ничего нового, — бубнила Мередит, суетясь, раскладывая еду.

— Подожди, Мер. Ты следующая.

Мередит приготовила себе тарелку, а затем начала накладывать тарелку для Пегги.

— Мы не торопимся. Пегги, что ты говорила?

Она вернулась к тому, что говорила.

— Во-вторых, — продолжила Пегги, подняв палец. — Перестань говорить о любви, хорошо? Может, ты и беременна, Джилл, но я должна где-то подвести черту.

Джилл подняла палец, продолжая жевать. Они ждали.

— Ты хочешь сказать, что так расстроена из-за того, что Мак снял награду и решил жить дальше? Когда ты собираешься признаться, что испытываешь к нему сильные чувства? Я не буду использовать слово на букву «Л», так как знаю, что ты фрик.

Пегги взяла тарелку с едой и бокал вина, которые Мередит протянула ей, решив избежать любого обсуждения своих чувств.

— Что вы знаете о том, что он снял награду?

— Ты меняешь тему. Я позволю тебе на секунду. Мак объявил персоналу, что власти и наша служба безопасности зашли в тупик. Поскольку у него никогда раньше не было угроз ни одному из объектов Майвен Индастриз, и это скорее всего была ложная тревога, мы двигаемся дальше.

Пегги уже собиралась проглотить цыпленка, но остановилась. Сейчас она не могла есть, понимая, что Мак даже не рассказал правды Джилл, одному из своих ближайших друзей и старших сотрудников.

Он доверял ей, только ей. Он не преувеличивал. Разве часть ее не догадывалась об этом?

Ее спина начала чесаться, как будто у нее началась крапивница. Она задрала рубашку и почесала то место ногтями.

— Тебя кто-то укусил? — спросила Мередит.

Да, почти ответила она. Дилемма доверия. Она все еще не была уверена, что чувствует по поводу того, что Мак рассказал только ей. Неужели она пренебрежет своим долгом перед законом, сохранив его тайну?

— Тебе нужно помазать «Бенадрилом»? — Мередит потянулась за своей сумочкой.

— Нет, я в порядке, — ответила она, как будто засунуть руку под рубашку во время ужина, чтобы почесать спину, можно было считать нормальным.

— Мак не укусил тебя снова, не так ли? — пропела Джилл нараспев с глупой ухмылкой на лице.

— Нет. Почему бы тебе не занять свой рот еще курицей? — выпалила она в ответ.

— Спасибо, я так и сделаю. Итак, тогда почему ты такая бледная и чешешь спину?

Она бледная? Вероятно, сказывался шок от осознания того, насколько сильно Мак доверял ей.

— Хорошо, я спрошу по-другому. Ты наконец поняла, что влюблена в него? — спросила Мередит, потягивая рубиново-красное вино.

Этот вопрос заставил ее вздрогнуть.

— Что? Нет! Ах. — Боже, почему все вдруг заговорили о любви? Это не было похоже на то, что она жила в 60-е годы в юрте.

— Ах… — пропела ободряюще Джилл.

Пегги бросила на нее испепеляющий взгляд.

— Когда ты беременна, то совсем себя не контролируешь.

Она производила впечатление барабанной дроби на своем животе.

— Знаю. Разве это не здорово? Это прорывается у тебя само собой сквозь всю эту чушь. Итак, Мак уже сказал тебе, что любит тебя? Когда парень говорит об этом, это означает, обычно, что он серьезно относится к вашим отношениям.

Пегги больше не могла сидеть спокойно. Она встала и стала ходить вокруг стола, дергая себя за волосы.

— Да! Ладно, он мне сказал. Это заставит тебя оставить меня в покое?

Мередит встала и положила руки на плечи Пегги, и та перестала кружить, как волчок.

— Совершенно нормально чувствовать, что ты не в себе, когда связываешь себя с новым человеком, особенно когда ты так занята борьбой с собой, как сейчас.

Джилл потянулась за еще одной курицей.

— Вот именно! Разве ты не помнишь, какой я была растерянной, сама не своя, когда мы с Брайаном впервые встретились?

— От твоих воплей могло бы свернуться молоко, — сухо заявила Пегги.

— Вот видишь! Вот о чем мы говорим. — Джилл положила себе на тарелку несколько причудливых картофельных чипсов с корочкой, присыпанных травяной приправой. — Ты почти готова воспламениться.

— Пег, — мягко произнесла Мередит. — Мы всего лишь пытаемся помочь.

— Я знаю, что пытаетесь. Но все эти разговоры — не мое. Мне нужно подумать об этом самой.

— Ты не можешь думать, не включая чувства, — прокомментировала Джилл, открывая крышку банки с самыми маленькими солеными огурцами, которые Пегги когда-либо видела.

— Могу. Я полицейский. Я все время думаю о своих чувствах.

— Это не работа, Пег. Не могла бы ты, прошу тебя, сесть обратно за стол?

Она протянула руку к столу.

— Что? И вы будете говорить о моих личных чувствах за курицей, картошкой и солеными огурцами? Нет, спасибо. Мак и я делаем то, что считаем нужным. Это все, что я собираюсь сказать.

— Ты назвала его Маком! — воскликнула Джилл. — Это огромный шаг вперед. — Она встала, подошла и обняла ее, толкнув своим животом. Один из близнецов пнул ее, явно недовольный тем, что его сильно прижали к телу Пегги.

Ее щеки пылали.

— Да, я называю его Маком… иногда. Ты счастлива?

— Да, особенно, как ты покраснела, — проворковала Джилл.

— Джилл, оставь ее в покое. Ты ведешь себя как надоедливая муха. — Мередит протянула ей один из маленьких соленых огурцов. — Лучше съешь это.

Она закатила глаза, но сделала так, как предложила ее сестра.

— Таннер мне немного рассказал о твоих родителях, особенно о твоем отце, — продолжила Мередит.

— Остановись прямо сейчас. — Ее сердцебиение участилось, как будто она пробежала вверх по лестнице. — Таннер может говорить с тобой о чем угодно, но я не обязана. Эта тема закрыта. — Даже упоминание об ее отце вызывало у нее кислоту в желудке.

Лицо Мередит вытянулось. Джилл вгрызлась в свой маринованный огурец.

— Я не хочу тебя расстраивать, — сказала Пегги, ее щеки стали пунцовыми, — но я не хочу говорить о нем. Хорошо?

Джилл накручивала салфетку на палец, когда снова села за стол. Мередит присоединилась к ней, так что Пегги почувствовала себя неловко, вставая. Она тяжело опустилась на стул.

— Люди по всему городу увидят вас вместе и будут задавать вопросы, — сказала Джилл. — Я просто хочу, чтобы ты была готова. Мы боимся, что ты можешь кого-нибудь ударить.

Очевидно, ей нужно было немного спустить пыл, если ее близкие уже боялись, что она так легко выйдет из себя.

— Никто ничего не спросит, потому что нас не увидят вместе.

Мередит нахмурила брови.

— Но вы спите. Это значит, что все откроется рано или поздно.

— Нет. Не откроется. У нас с ним нет такой договоренности.

— Вы просто приятели по траху? — Рот Джилл сложился в букву «О».

— Боже, ну, это слишком прямолинейно. — Она не думала об этой фразе. У нее и раньше были друзья без тормозов, когда она была моложе. Сейчас было совсем не так. — Я бы так нас не назвала. — Она понятия не имела, как их назвать.

— Какой термин ты бы тогда использовала?

На Джилл всегда можно было положиться в том, что она выйдет за рамки дозволенного.

— Не знаю. Ты кто? Взяла на себя роль Шерлока Холмса?

— Нет, но мне нравится версия этого фильма Би-би-си. Бенедикт Камбербан чертовски горяч.

— Его зовут Камбербэтч, идиотка. — Пегги наконец-то загребла курицу с вином. Боже, она была очень вкусной, но нарезанный лук кольцами казался ей глазными яблоками. — Перестань, пожалуйста, — сказала она, когда закончила жевать. — Ты меня сбиваешь с толку.

— Итак, Мак влюблен в тебя. Вы спите вместе, но никуда вместе не выходите. Это звучит как…

— … это «не твой пчелиный воск», — перебила она, цитируя Кита.

— Кит, похоже, действительно без ума от Мака и Дастина… Ты уверена, что не хочешь поговорить, к чему вас все это приведет? — спросила Мередит.

— Я могу справиться со всем сама. Спасибо. — Она наложила себе в тарелке кучу еды, чтобы чем-то занять рот, и ей не пришлось бы разговаривать. В отличие от Джилл, она не собиралась болтать с набитым ртом.

— Ты крепкий орешек, Пег, но мы тебя любим. Если ты передумаешь, дайте нам знать. — Мередит указала на Джилл, когда та открыла рот, чтобы возразить. — Нет. Это все, сестренка. Пег ясно дала понять, что не хочет говорить, так что давай просто поедим.

Джилл издала кудахчущий звук себе под нос.

Мередит бросила на нее предупреждающий взгляд.

— Ты съела так много курицы, что сама начинаешь походить на курицу, — прокомментировала Пегги.

— Ха-ха, — ответила Джилл.

— Я думаю, что это ку-ка-ре-ку, — идеально имитировала Мередит.

Разговор о цыплятах напомнил ей, как Мак изображал Фоггорна Леггорна с ней, с Китом, и с Дастином. Приятель по траху не стал бы озвучивать героев «Луни Тьюнс» тебе и твоему ребенку.

С другой стороны, она знала об этом с самого начала.

Они ели вкусную еду, обсуждая более безопасные темы — проделки Артура на вечере бинго и лучшую историю Джилл за неделю из «Без сои со мной».

Пока Кит не ворвался в дверь час спустя со словами:

— Мама! Ты никогда не догадаешься, кого мы встретили в кафе мороженого.

Таннер настороженно посмотрел на нее.

— Кого?

— Мистера Мейвена, Дастина и Эбби. Она сказала мне, что я могу называть ее так, когда я сказал, что странно называть ее мисс Мейвен, так как она и мистер Мейвен не женаты. Они брат и сестра, и это было бы так мерзко. — Он издал рвотный звук, как делали актеры. — Мистеру Мейвену нравится «Черри Гарсия», как и мне, Дастин позволил мне попробовать его мороженное с хлопьями и арахисовым маслом. Эбби даже дала мне попробовать свой лимонный сорбет. На вкус похож на пирог без корочки. Мистер Мейвен и Дастин дразнили ее за то, что она ест девчачье мороженое.

— Они и сейчас там? — спросила она.

— Да, и я спросил мистера Мейвена и Дастина, когда они придут к нам в следующий раз. Мистер Мейвен сказал, что ему нужно спросить у тебя. Мне нравится, когда они приходят. Дастин мне как друг, хотя он намного старше меня.

Мередит была права. Ее ребенок уже был вовлечен в их отношения.

— Кит…

— Дастин говорит, что покажет мне, как вести мяч по полю и бросать его прямо между чьими-то ногами. Разве это не круто?

Таннер, Джилл и Мередит избегали смотреть на нее.

— Это здорово, — выдавила она и начала упаковывать еду, которую они принесли. Им пора было уходить, чтобы она могла поговорить с сыном наедине.

— Я спросил мистера Мейвена, не научит ли он меня играть в покер, но он сказал, что тебе не нравится эта игра. Я сказал ему, что тебе просто не нравится, когда люди играют по-настоящему, а, поскольку это не будет по-настоящему, он может научить меня.

Картофелина упала у нее с ложки и покатилась по столу. Таннер поймал картофелину и вернул обратно с понимающим блеском в глазах. Она закончила упаковывать остатки еды.

— Мак прав, — ответила она. — Это не та игра, которую я одобряю. Давай пока займемся футболом. — Она не сказала, пока ты не станешь старше, потому что это не повлияло бы на ее отношение к покеру.

— Ну, мам!

— Давай пожелаем всем спокойной ночи. Близится время ложиться спать близнецам. — Она бы дала себе пять, что смогла так хорошо ответить сыну.

Его глаза расширились.

— А они в животе ложатся спать?

Джилл поймала ее умоляющий взгляд.

— Ага. Как и я. Эти двое выводят меня из себя. Иди, обними меня и поцелуй.

Кит купался в лучах обожания Джилл. Пегги сумела едва обняться со всеми, кроме Таннера, который просто посмотрел на нее взглядом старшего брата, призывая взяться за ум.

Кит продолжал болтать, когда она закрыла дверь за незваными гостями.

— Кит, — позвала она, когда он снял обувь и носки у двери.

— Что, мам?

— Как ты думаешь, почему мистер Мейвен приходит с Дастином, чтобы помочь нам во дворе?

— Я знаю почему, Дастин отрабатывает наказание за то, что совершил. — Его ухмылка подчеркивала шоколадное пятно в уголке рта. — Но я думаю, что они приходят потому, что ты нравишься мистеру Мейвену как девушка.

Она сглотнула.

— От кого ты это услышал?

Он опустил голову.

— Не злись, но я слышал, как ты говорила, что он тебя укусил. Когда ты вышла на улицу, я спросил его, зачем он это сделал. Он сказал, что так разволновался, как я иногда делаю, когда хочу обнять тебя и случайно причиняю тебе боль. Он сказал, что ты ему действительно нравишься, и он сожалеет.

Он говорил с ее сыном о том, что она ему нравится, и не сказал ей?

— Ты снова подслушивал. — Боже, она надеялась, что ее голос звучал строго.

— Я сказал же, прости. Я знаю, что сначала он тебе не нравился, но думаю, что сейчас он тебе нравится, верно? Плюс, ты бы не позволила ему поцеловать себя, если бы он тебе не нравился. Иногда ты улыбаешься после того, как он уходит. Дядя Таннер говорит, что так поступает девушка, когда ей нравится парень. Я думал, что все было хорошо, пока вы двое не стали кричать друг на друга вчера. Вы расстаетесь? Дастин мне ничего не сказал.

Когда он успел стать таким взрослым? Он говорил с ней об отношениях взрослых. Она не была готова к тому, что детство ее сына уже кончалось. Она впилась ногтями в ладони.

Он отбросил носки в сторону и поспешил к ней.

— Мам, не расстраивайся. Я сказал мистеру Мейвену, что ударю его, если он причинит тебе боль. Он может быть и выше, и больше меня, но я его не боюсь.

Его глаза были похожи на испуганную лошадь во время шторма, но храбрость и твердость в его намерениях нельзя было не заметить.

Она видела этот взгляд в зеркале на протяжении всей своей жизни.

— Тебе нужно, чтобы я ударил мистера Мейвена? — спросил он серьезным тоном.

Она прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Нет. У нас с ним были небольшие разногласия. Мы снова стали… друзьями.

Слово казалось таким же слабым, как легкий ветерок.

— Ты имеешь в виду, как парень и девушка?

Боже, кто придумал эти названия? Она уставилась в его счастливое лицо.

— Взрослые не используют эти термины, дорогой. А теперь тебе стоит подняться наверх и принять ванну. — Ее нос уткнулся ему под мышку. — От тебя воняет.

Он принюхался, как маленький поросенок.

— Нет, это от тебя воняет.

Игра началась. Она повторила свою фразу. Он выстрелил в ответ. И так продолжалось, и продолжалось.

Уложив его в постель, она прошла по коридору в свою комнату. Привалилась к стене, измученная сегодняшним вечером, разговором с сестрами, взглядами Таннера и заявлениями сына. Она не сказала Киту ничего определенного, потому что не знала, как долго они с Маком продержатся вместе.

Ее сын был слишком наблюдательным. Он поймал ее улыбающейся Маку? Она редко улыбалась и терпеть не могла, когда люди присылали ей электронные письма со смайликами. Она хмурилась, когда видела счастливые лица на всех вывесках в «Уолмарт». Кому вообще нужны улыбки?

Конечно, не ей.

34

Эбби поняла, перед тем, как отправиться, чтобы пригласить ЕЕ, что не знает, как называть Пегги. Подружка ее брата ей казалось нелепым. Любимая казалось слишком интимно.

Она помахала нескольким сотрудникам, направляясь к цветочному холодильнику отеля. Если Мак хотел, чтобы Пегги была в его жизни, то Эбби собиралась поддержать его в этом вопросе. Это означало пригласить Пегги и Кита на семейный ужин. И так как она подозревала, что Пегги не захочет прийти, она собиралась сделать все так, чтобы той было трудно ей отказать. Поэтому она решила прихватить с собой Дастина, а еще букет цветов, чтобы лично пригласить ее на непринужденный ужин, состоявшийся через несколько часов, такой шаг даже мог сломить самого бесцеремонного человека.

Выбрав нужные цветы и завернув их в белую бумагу в тон разнообразным каллам, перевязав букет простой голубой лентой, она отправилась на поиски Дастина. У нее было такое чувство, что он где-то наблюдает за игрой в покер.

Она нашла Аарона на главном покерном этаже и спросила о сыне. Он сказал, что Дастин наблюдает игру Ретта с некоторыми руководителями Силиконовой долины в комнате Аспена. Ее сердце забилось быстрее. Она не могла перестать думать о Ретте с момента их разговора, и ей хотелось увидеть его снова. Это было очень плохо.

Как только она вошла в комнату, то передумала. Он сидел прямо напротив, одетый в частично расстегнутую черную кожаную куртку, демонстрирующую его великолепную грудь. Его покерные малышки склонились над его плечами, холмики декольте вываливались из коктейльных платьев с красными блестками.

Боже милостивый, блестки, когда солнце светило на небе. Кто так делал?

Понятно, кто — Ретт.

И в довершение всего Дастин смотрел на их сиськи, а не на покерный стол.

Отвлечение других игроков, которое она чертовски хорошо знала, Ретт поощрял своими «малышками», явно действовало на большинство мужчин, даже на тех, кто не играл в покер.

Вот почему она так не подходила Ретту. Она почти забыла об этом на днях.

Ретт был так поглощен своими картами, что не заметил, как она прошла по комнате к Дастину. Клиенты, большинство из которых были одеты в рубашки поло с логотипом их компании, бросили на нее быстрый взгляд, прежде чем вернуться к вызывающему декольте малышек Ретта, выставленному на всеобщее обозрение. Ретт рассказал очередную грязную шутку, которая заставила ее покраснеть.

Дастин смеялся вместе со всеми, когда она положила руку ему на плечо. Он подскочил и бросил виноватый взгляд на покерных крошек. Она хотела сказать: «Да, я видела, как ты пялился на этих женщин, но сейчас время прошло». Кто мог удержаться от того, чтобы не смотреть, когда их сиськи были вот так выставлены напоказ?

— Нам нужно идти, — прошептала она.

— Э-э… хорошо, позволь мне попрощаться с Реттом.

Она не ответила, просто смотрела, как он провел рукой по своему эрокезу, будто он был Дэнни Зуко в «Грейс». Фантастика, подумала она. Теперь ее сын пытался произвести впечатление на покерных малышек Ретта.

Ретт оглянулся, когда подошел Дастин. И тут он увидел ее.

Она видела достаточное количество его легкого обаяния, чтобы определить, когда в его самообладании появлялась трещина, даже если это длилось всего секунду. Его веки опустились, затем он поднялся из-за стола, заставив своих покерных крошек быстро выпрямиться и отступить на шаг назад. Появилось еще одно декольте. Эбби стиснула зубы.

— Извините меня на минутку, мальчики, — протянул он, схватив Дастина в объятия одной рукой и шагнув к ней. — Привет, Эбби.

Ретт часто играл в покер в отеле, но она по-настоящему не наблюдала за ним после грандиозного турнира на выходных. Вот кем был Ретт. Вот что он делал.

Несмотря на все, что он ей сказал, на самом деле ничего не изменилось. Он все еще был диким игроком в покер, который рассказывал грязные шуточки за столом, и у него были покерные малышки по имени Рэйвен и Виксен, которые могли запросто сойти за порно звезд.

Она все еще стыдилась этой его стороны и не хотела быть связанной с ней.

— Дастин, рад был повидаться с тобой, сынок. Почему бы тебе не оставить меня на минутку с твоей мамой?

Ее сын, должно быть, знал, что это был умный ход с его стороны, постарался быстро скрыться, выскочив за дверь в три шага. Ретт схватил ее за локоть и повел к бару, жестом отослав личного бармена.

— Мне нужно идти, — сказала она ему, но он не отпустил ее руку.

— Ты хочешь сбежать, — парировал он, — а я не позволю этому случиться. На днях мы стали ближе, чем я когда-либо мечтал. Ты не сдаешь позиций.

Она подняла бровь, глядя на него.

— Не указывай мне, что делать.

— Я видел, как ты ощетинилась на том конце комнаты. Черт возьми, сколько раз я должен тебе повторять, что все это блеф, часть моего шоу?

— Я знаю, что это шоу, Ретт, — прошептала она, остро ощущая наблюдающие за ними глаза. — Я не хочу быть с этим связана. И мой сын тоже не будет.

Его взгляд стал мрачным.

— Я бы никогда не позволил Дастину пострадать от того, что делаю.

— И все же он пялился на декольте твоих покерных крошек, как и любой другой мужчина в этой комнате.

— Ну, я же не пялюсь. Единственная грудь, которую хочу увидеть — это твоя, и я ненавижу быть тем, кто говорит тебе очевидные факты, мальчики подростки, черт возьми, всем мужчинам нравится смотреть на грудь.

Она отложила букет в сторону, чтобы не раздавить цветы.

— Что ты без колебаний и поощряешь. Ретт, я должна думать о Дастине.

Он низко зарычал.

— Не прикрывайся Дастином. Этот ребенок знает, что это всего лишь шоу, и он знает, что я люблю тебя.

Она покачала головой.

— Дастин впечатлителен, и недавние события доказали это. Мне не нравится, что он находится рядом с таким шоу.

Он снял свою черную ковбойскую шляпу и провел рукой по пепельным волосам.

— Ты позволяешь ему все время смотреть, как играет Мак. И я тоже. Это то, что мы делаем, Эбби.

— Знаю, — печально произнесла она, понимая, что все ее мечты об их совместном будущем были откровенно глупыми. Она не могла пойти на турнир с Реттом и его покерными малышками. Эта мысль была нелепой и неловкой.

Его рука легла ей на плечо, и она почувствовала прошедший заряд.

— Не позволяй этому встать между нами. Я не могу перестать играть в покер ради тебя. Это то, кто я есть. Я люблю покер. Так же, как люблю тебя.

Мольбу в его глазах нельзя было не заметить, и она почувствовала, как под сердцем у нее образовался комок боли.

— Мне пора идти.

Когда она отвернулась, чтобы взять букет, он схватил ее за руку.

— Я не сдамся, ты же знаешь. Я найду способ заполучить тебя и продолжу играть. Должно быть какое-то решение.

Рейвен и Виксен развлекали других мужчин, кружась вокруг стола, их хриплый смех висел в воздухе, как дым.

— Не беспокойся об этом, — сказала она и высвободила руку.

Ее каблуки стучали по полу, когда она выходила. Дастин ждал ее с покаянным выражением на лице. Она ничего не сказала, и он тоже. Ретт был прав. Он был подростком, и просить его не смотреть на декольте было глупо. Она поговорит об этом с Маком и попросит его разобраться. Они договорились, что он в любом случае разберется с подобными вещами.

Пока они ехали к дому Пегги, она не отрывала глаз от дороги, стараясь подавить эмоции. Она уже плакала из-за этой ситуации раньше, больше плакать из-за Ретта не собиралась. Ретт больше не будет доводить ее до слез.

Когда они въехали на подъездную дорожку к дому Пегги, и она вышли из машины, Эбби осмотрела цветочную композицию в своих руках, прежде чем вытащить голубую маргаритку и положить ее с правой стороны, чтобы придать букету баланс.

— Мам, расслабься, — наконец произнес Дастин. — Они выглядят прекрасно.

Она должна была, по крайней мере, сделать все правильно. Она позвонила в дверь дома Пегги, постукивая об пол ногой.

Дверь открылась. Глаза Пегги сузились, когда она оглядела гостей, вероятно, в поисках Мака.

— Привет, мисс МакБрайд, — сказал Дастин. — Я здесь не для того, чтобы работать. Не то чтобы мне это не нравилось, но моя мама хотела подарить вам цветы и пригласить к нам домой на ужин.

Ее сын украл ее реплики, а может он пытался помочь, так как умел, потому что она была расстроена из-за Ретта. Наблюдая, как напряглась челюсть Пегги, ей захотелось принять антацид.

— Вот, — сказала она, протягивая Пегги цветы.

Пегги посмотрела на них так, словно они могли быть заражены мучнистой росой, и не взяла.

— Кит дома? — спросил Дастин.

— Да, смотрит телевизор.

— Круто, я пойду потусуюсь с ним, если вы не против.

Эбби поняла, что Дастину, вероятно, не терпелось поскорее уйти от них с Пегги подальше.

— Я сказал ему, что научу, как вести футбольный мяч.

Уголки рта Пегги приподнялись в неохотной улыбке.

— Это мило с твоей стороны. Он ждет не дождется.

Ее сын пинал землю своими постоянно растущими ногами.

— Он забавный.

Пегги отступила назад, пропуская его в дом. Цветы упали рядом с Эбби, маргаритка упала на землю. Она бросилась вперед, чтобы поднять их и чуть не ударилась с Пегги головой, когда та сделала то же самое.

— Ух ты! — крикнула Пегги, протягивая руку, чтобы предотвратить столкновение.

Эбби покачнулась на каблуках, прежде чем успокоиться и выпрямиться во весь рост. — Дастин сказал, что ты, наверное, не любишь цветы. Прости. Я не знала, что еще взять с собой.

Бумага затрещала, когда Пегги наконец взяла у нее букет.

— Это мило… с вашей стороны.

Эта женщина готова была завалить любой урок этикета.

Воцарилось неловкое молчание.

— Итак, вы, наверное, задаетесь вопросом, почему я здесь. — Приглашение на ужин требовало большего объяснения.

Женщина не произнесла ни слова. Так вот почему она понравилась Маку? Видит бог, ей и Дастину всегда было что ответить и сказать.

— Мак сказал, что рассказал тебе об угрозе взрыва. — Ее желудок сжался при одной мысли об этом. — Он сказал, что ты никому не скажешь. — Пожалуйста, Боже, помоги ей.

Губы Пегги скривились, будто она съела дольку лимона.

— Я хотела бы поблагодарить тебя. Дастин значит для меня все, и весь этот инцидент был… безумным, я никогда не могла себе такого представить. Он поступил правильно, все нам рассказав, и Мак разобрался с этой ситуацией, с его бывшим другом Дастином. Поверь мне, Мак — строгий приверженец дисциплины. — Она ничего не добавила о себе. Пегги же крутила любовь не с ней.

Пегги вцепилась в букет, раздавливая желтые герберы. Эбби пожалела, что слишком плотно завернула их в бумагу.

Женщина по-прежнему молчала. Что ж, может Эбби сумеет шокировать ее и завести разговор.

— Я знаю, мы плохо знакомы друг с другом, но мой брат влюблен в тебя.

Никакой реакции. Еще лучше. Ее бесстрастное лицо можно было также отметить наградой, как и у Мака во время игры в покер.

— Мы все обожаем Кита, — продолжила она. — Ты проделала с ним невероятную работу, я знаю, как это тяжело. Ты была более чем справедлива к Дастину после инцидента с машиной. — Она сделала глубокий вдох, надавливая на горящую диафрагму. — Я бы хотела, чтобы ты пришла сегодня вечером к нам на ужин, чтобы я могла познакомиться с тобой получше.

Левый глаз Пегги дернулся. Ага. Значит, в ней было что-то человечное.

— Это всего лишь простой ужин. Дастину бы это понравилось. Мак тоже хотел бы, хотя это моя идея не его.

— Я только что вернулась с работы, — наконец выдавила Пегги.

Отказ не мог быть более очевидным, но Эбби обладала собственными навыками убеждения.

— Тем больше причин прийти к нам на ужин, тебе не нужно будет готовить. У нас все просто. Мак пожарит стейки на гриле. Прошу тебя, приходи. — Она посмотрела на свои сандалии цвета лютика с открытым носком. — Мой брат значит для меня весь мир. Он многим пожертвовал, ради нас. Ты первая женщина, к которой он проявил серьезный интерес, и как его сестра, я хотела бы познакомиться с тобой поближе.

— Зачем? Ты же не хочешь, чтобы у нас с ним это продлилось.

Что ж, когда женщина наконец решалась заговорить, она оказалась полной стервой.

Эбби встретила ее жесткий взгляд, хотя ее сердце бешено колотилось.

— Как заметил Мак, у него имеется своя собственная жизнь, которую он хотел бы прожить так, как ему хочется. Я хочу, чтобы он был счастлив. Поскольку ты, похоже, делаешь его счастливым, я доверяю его выбору. У него было больше времени узнать тебя с лучшей стороны. Я прошу дать нам обоим время познакомиться друг с другом.

Мертвая хватка Пегги на букете ослабла. Маргаритки, вероятно, радовались возможности вздохнуть.

— Ты не сказала узнать получше друг друга.

Ее губы приподнялись.

— Нет, не сказала. Но я готова попробовать. А ты?

— Мам! — раздался крик Кита, как баньши. Его ботинки застучали по полу, а затем он катапультировался у двери, Дастин следовал за ним.

— Дастин сказал, что мы приглашены к ним домой на ужин сегодня вечером. Можем мы, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пойти? Я хочу увидеть все его футбольные трофеи и все такое.

— Боже, три раза «пожалуйста», — протянула Пегги. Цветочная упаковка снова затрещала, когда ее рука сжались.

Эбби обратила внимание на побелевшие костяшки пальцев. Итак, Пегги не слишком отличалась от Мака и его игроков в покер, умело скрывая свои эмоции, это вовсе не означало, что у нее их не было. Она вспомнила, как Ретт ей сказал, как они с Маком нашли друг друга. Возможно, именно так было с Маком и Пегги. И тут она поняла, что думает о Ретте, с которым нужно было покончить.

— Хорошо, мы можем пойти, — наконец сказала Пегги.

Эбби не была уверена, что даже у Марты Стюарт есть какой-нибудь совет по приему такой гостьи. Ей придется покопаться в смартфоне.

Кит подпрыгнул на месте и дал Дастину пять.

— Потрясающе! Можно мне пойти в таком виде?

— Конечно, чувак. Я буду одет в то, что на мне. — Дастин бросил на нее умоляющий взгляд. — Прошу тебя, скажи мне, что это не будет скучный ужин с переодеванием.

— Вовсе нет. То, что носят обычно. — Она кивнула на джинсовые шорты и серую футболку Пегги. Боже, она надеялась, что на ее лице не отразилось презрение. Какая мать носила джинсовые шорты?

— Отлично! Тогда увидимся, — выскочил Кит, как маленький джентльмен.

Маленькие дети всегда заставляли ее чувствовать себя лучше. Эбби игриво похлопала его по носу.

— У меня есть кое-что особенное для тебя на десерт.

— Правда? — Его глаза расширились.

— Только для особых мальчиков.

— Значит, я пролетаю мимо, — пробормотал Дастин.

Что ж, он знал, что был на мели, но она все же очень сильно его любила.

— Нет, не пролетаешь. Тебе просто нужно следить за собой. — Поскольку он понял, что она имела в виду, она пристально посмотрела на него, прежде чем снова повернуться к Пегги. — Как насчет семи?

— Отлично. Нужно, чтобы мы что-нибудь принесли с собой?

Она махнула рукой, снова взяв себя в руки.

— Нет, я обо всем позабочусь. Вам нужен адрес, как доехать? — спросила она, ее тайный способ узнать, привозил ли ее Мак к ним домой, когда их там не было.

Ее взгляд метнулся вверх.

— Да. Спасибо.

Да, Пегги прочла ее мысли. Приятно было знать, что Мак не зашел так далеко. Он никогда раньше не приводил женщину в их дом тайком.

Она записала адрес на одном из стикеров с бабочками, которые достала из сумочки. Пегги бросила на ее стикер такой взгляд, как будто это была бомба, сунув его в карман шорт.

— Тогда увидимся.

— Мама! Могу я теперь поехать с Дастином? Мне еще многому нужно научиться в дриблинге.

Пегги бросила на него материнский предупреждающий взгляд.

— Конечно, можешь поехать, если твоя мама не против, — вмешалась Эбби. — Верно, Дастин?

— Конечно, чувак. С такими тощими ногами тебе потребуется больше времени, чтобы научиться. — Он слегка толкнул его в плечо, как будто был большим мальчиком. Кит просиял.

Да, в ее сыне все еще была частичка нежности. Слава Богу.

— С твоими ногами все в порядке, Кит. Не позволяй Дастину поддразнивать тебя. Сегодня утром он назвал меня лимонной каплей, — сказала Эбби, не желая задевать его чувства.

Кит застенчиво улыбнулся.

— Мне нравится ваше платье. Оно выглядит красиво.

Она поцеловала его в лоб.

— Ты такой милый мальчик.

— Можно мне уже пойти, мам? Я буду очень хорошо себя вести. Обещаю.

— Хорошо, можешь. Но обязательно слушайся.

Он кивнул, затем помчался в угол, чтобы надеть аккуратно стоящие ботинки. Организованная мать внутри Пегги ворковала. Она любила порядок, на нем можно основываться многое.

— Тогда мы скоро увидимся.

— Увидимся, мам. — Кит помахал рукой и потащил Эбби по тротуару к машине.

По дороге домой Эбби не могла перестать думать о неловком приглашении на ужин. Как, черт возьми, она должна подружиться с женщиной, которая почти не разговаривает? Хуже того, черт возьми, что Мак увидел в Пегги такого особенного?

Вероятно, связь Мака с Пегги озадачила бы для многих точно такую же связь, как у нее с Реттом.

Еще одна причина, по которой у нее с Реттом ничего не могло получиться.

35

После отчаянного звонка Брайану с просьбой порекомендовать ей вино для ужина, Пегги бросилась в винный магазин по дороге к дому Мака.

Дому Мака.

Дайте ей смирительную рубашку сейчас же, раз уж она совсем сошла с ума, подумала она, поднимаясь по тропинке, ведущей к колоссальному горному Макмансиону из камня, местного дерева и деревенского очарования. Он, должно быть, шутил. В этом доме точно есть горничная.

Она постучала в дверь, обратив внимание на огромный медный молоток, похожий на гигантскую медную сосиску. Кто придумал эту штуку?

Мак моментально распахнул дверь.

— Привет, — пробормотал он, его голос был полон виски и специй. Неудивительно, что она сошла с ума. Его голос опьянял ее.

— Твой дом огромен, — тут же выпалила она.

— На самом деле, он примерно такого же размера, как у Таннера и Мередит.

Ее наблюдательные навыки явно не срабатывали, так как он выглядел намного больше.

— Не ври.

— Это правда. Можешь спросить у них.

— Таннер бывал у тебя? — спросила она, услышав смех Кита из глубины дома. Почему она удивляется? Вероятно, потому, что ее брат не упомянул об этом, не то чтобы он упомянул.

— Конечно. Он мой друг. Милый наряд.

— Что? — Она точно оставила свой жетон дома? Увидев желтый сарафан Эбби, она переоделась в черные брюки, белую рубашку и коричневую куртку.

Его смех вырвался наружу.

— Вино, Пег.

Она протянула дорогую бутылку.

— Я спросила Брайана. Потому что ничего не понимаю в вине. Честно говоря, я могу выпить его или что-нибудь другое, особо не почувствовав разницы.

— Неважно. Это мило с твоей стороны. Я купил для тебя особенное пиво. — Дьявольский блеск появился в его зеленых глазах. — Ты не ударишь меня, если я поцелую тебя? Все любопытные глаза на кухне, а я не уверен, что смогу пережить этот вечер, не прикоснувшись к тебе.

Черт, это было горячо.

Он наклонился, медленно, дюйм за дюймом. Она наблюдала, как приближается его лицо. Когда его губы прижались к ее губам, ее пальцы зарылись в его густые волосы. Кого она обманывала? Она не смогла бы пережить этот безумный вечер, не прикоснувшись к нему.

Его рука обхватила ее лицо, когда он отстранился.

— Я так рад, что ты пришла, Пег.

— Мама! — закричал Кит.

Она подпрыгнула и наступила Маку на ногу.

— Прости. Иду, Кит.

Мак еще раз быстро чмокнул ее.

Ее локоть соприкоснулся с его ребром.

— Хватит!

— Не смотри так виновато. Ну же. Позволь мне предложить тебе выпить, чтобы ты смогла успокоиться.

Как будто это должно было случиться. Она прижала руку к своему животу, похожему на мексиканскую прыгающую фасоль.

Интерьер дома поразил ее воображение — дерево цвета карамели и широкие арки. Как и у Таннера, огромный камин, похожий на валун, украшал семейную комнату от пола до потолка. Кухня могла бы быть в какой-нибудь шикарной версии «Шеф-повара». Приборы сверкали, гранит блестел.

Кит рухнул на нее всем телом.

— Мама. Разве это место не самое крутое? Дастин показал мне свои трофеи, и у него их около миллиона. — Она прижала руку к его голове. — Мистер Мейвен разрешил мне зажечь гриль, а Эбби разрешила мне добавить ключевые ингредиенты в салат, но я не могу сказать, какие. Это секрет. Нравится десерт, и он тебе понравится.

Она оглядела остальных, пока Кит продолжал излагать свои подвиги. Дастин нарезал красный перец на разделочной доске, а Эбби растирала какой-то порошок в ступке, как аптекарь. Мак наблюдал за ней, открывая бутылку пива. Когда он принес ей пиво, то убедился, что их пальцы соприкоснулись. Этикетка заставила ее рассмеяться.

— «Нарушение правил парковки»?

— Больше не производят, но мне удалось найти несколько бутылок. Я думал, ты оценишь иронию.

Нежность этого жеста сразила ее наповал.

— Я знаю, что знаю, — саркастически ответил Дастин.

— Тогда хорошо бы иметь это в виду, — добавила Эбби, протягивая ему желтый перец. — Кит, не хочешь приготовить со мной кебаб?

— Конечно, Эбби. — Он протянул к ней руки.

Эбби усадила его на стойку и показала на шампур.

— Теперь возьми овощ и…

— …Засунь его, — закончил Дастин.

— Дастин, — предупредил Мак.

Кит хихикнул.

— Мама знает, как сказать людям, куда это засунуть.

Обычно она гордилась ответами своего сына, но…

— Кит МакБрайд. Где, черт возьми, ты это слышал?

— Джилл сказала мне, мам. — Он повернулся к Дастину. — Тебе ничего не грозит, если тебе это сказал кто-то другой.

Маленькая вонючка.

Перец исчез во рту Дастина.

— Нам здесь нужно воспользоваться этим правилом.

— Пег, давай я покажу тебе окрестности? — предложил Мак. — Кит уже был на этой экскурсии.

— Да, мам! Красиво.

Она сжала горлышко пива, чувствуя себя ужасно, не в своей тарелке. Она не знала, как вести себя в таком обществе. Черт возьми, она не знала, как общаться, и точка.

Раздался звонок в дверь. Отлично, кто еще присоединился к этому шоу уродов?

— Ты же не сказал другу заскочить, не предупредив меня, не так ли, Дастин? — спросила Эбби.

— Нет. У меня и так достаточно неприятностей.

— Я рад это слышать, что наконец до тебя дошло, — ответил Мак, посмеиваясь. — Я пригласил Ретта. У нас много еды, и мне не нравится, что он застрянет один в своем большом старом доме.

Взгляд Эбби мог бы разрезать и обжечь оранжевый перец в руке.

— Круто! — крикнул Дастин, бросаясь к двери.

— Мне нравится Ретт, — добавил Кит. — Он катает меня на закорках.

Ее рот приоткрылся от удивления. Когда это было?

— Кто говорит о закорках? — спросил Ковбой на крэке, когда неторопливо вошел в кухню.

— Я! — Кит спрыгнул вниз и подбежал к нему. — Можешь меня прокатить разочек?

Пегги скрестила руки на груди.

— Мистер Блейлок только что вошел. Давай не будем его беспокоить.

— Ну, а это наш прекрасный заместитель шерифа. Мэм.

Сегодня вечером он не был похож на сумасшедшего ковбоя. На нем были синие джинсы, накрахмаленная белая рубашка и простые черные ковбойские сапоги. Без шляпы он выглядел…вполне обычным. Она не видела его после игры в покер. Что случилось? Затем она заметила язык тела Эбби. Она насаживала перец на шампур, промахнулась и вскрикнула, уколов палец. Ах, значит у них что-то было.

Ретт подбежал и схватил ее за руку.

— Ты поранилась?

Ее черные волосы колыхнулись, когда она кивнула.

— Все нормально.

— Нет, дай посмотрю.

Он поднял ее палец. Даже с другого конца комнаты Пегги могла увидеть кровь.

— О, ужасно, — вмешался Дастин.

Ретт взял бумажное полотенце, смочил его и осторожно обернул вокруг ее среднего пальца. Затем он поцеловал ее обвязанный палец.

— Видишь. Теперь будет лучше.

Эбби высвободила руку, чувствуя при этом себя напряжено и насторожено.

— Спасибо. Я в порядке. Правда.

— Нет, не в порядке, и мы оба знаем почему. Я отлично вижу, когда ты отказываешься от моих услуг, расстраиваясь из-за меня. — Он озорно подмигнул. — Ты же знаешь, что бывают моменты, когда тебе хочется, Эбс. Как сегодня.

Она закатила глаза, глядя на Ретта, но это только его рассмешило.

— А что случилось сегодня? — спросил Мак.

— Я расскажу тебе позднее, — ответила Эбби, бросив взгляд на Ретта и Дастина. — У нас гости.

Кит подошел и обнял Эбби.

— Ты в порядке?

— Со мной все хорошо, — сказала она, шмыгнув носом, потянувшись за кебаб. Бумажное полотенце соскользнуло с ее пальца.

Пегги шагнула вперед. Она не привыкла наблюдать жалостливые сцены.

— Вот, давай я помогу. Может ты пока присядешь?

— Нет, я пригласила тебя. Все могут сделать мальчики, а я буду ими руководить.

Ретт подтолкнул ее через кухню к фермерскому столу в углу.

— Я знаю, тебе нравится принимать гостей, но у тебя бо-бо. Я принес твое любимое вино, чтобы подбодрить. Давай налью тебе выпить. Мак, где у тебя штопор?

— Но у меня уже налит бокал, — запротестовала Эбби, но Ретт проигнорировал ее возглас.

Мак покачал головой и подошел, чтобы помочь своему другу. Пегги прокрутила ситуацию в уме. Ретт явно был влюблен в Эбби. Он, вероятно, снял коттедж, который Пег и Мак использовали как свое гнездышко, чтобы быть поближе к ней. И он больше не одевался как сумасшедший ковбой, чтобы Эбби чувствовала себя с ним более комфортно. Пегг сделала глоток пива, чтобы скрыть свое потрясение от открытия.

Эбби теребила бумагу, намотанную на палец, туфля постукивала по гранитному полу. Ее глаза следили за перемещениями Ретта по кухне, затем она прикусила губу.

Глаза Пегги расширились. Эбби была влюблена в Ретта, хотя не хотела влюбляться.

Что за ситком!

Пегги была полна сочувствия. Она, черт возьми, точно не стояла бы на кухне Мака, болтая о пустяках с его семьей, если бы не испытывала к нему каких-то чувств, хотя ей и хотелось стереть эти чувства, как компьютерный вирус. Она теребила этикетку пива, наблюдая, как Дастин помогает Киту насаживать много овощей на шампуры, в то время как Эбби суетилась вокруг, будто устраивала государственный ужин.

Мак подошел к ней, выглядя аппетитно в шортах — карго песочного цвета и черной футболке. — Пошли. Дмаю, что у этой банды все под контролем. Предлагаю проверить, не сбежали ли белки с нашими стейками.

— Ты оставил стейки на террасе? На улице восемьдесят градусов[19].

Он подхватил ее под локоть, поглаживая пальцем кожу, и вывел на улицу. Она чуть не выронила бутылку пива из-за пульсирующего заряда, пробежавшего по ее руке от локтя вверх.

— Хочу, чтобы они побыстрее разморозились.

Когда он закрыл двери патио, то очередной раз поразил ее. В угасающем свете горы казались пурпурно — зелеными, а небо отливало кобальтом, с розовым и персиковым. Сосны каскадом спускались по склону, словно катились на доске для серфинга.

— Убийственный вид.

— Мне больше нравится у Ретта.

Высота его голоса упала по крайней мере на два уровня, но тон был полон огня. С такой скоростью им не понадобится гриль. Видно, что он сдерживал себя, потому что разгорячился, и мог бы сам приготовить стейки на своем теле.

— Мне тоже, — ответила она, голос звучал хрипло.

— Я рад, что ты пришла, Пег.

Ей хотелось уткнуться лицом ему в грудь. Вместо этого она подошла к стейкам. Проткнула ножом обертку из прозрачной пленки.

— Я тоже, — с легкостью ответила она. Неужели он подмешал ей сыворотку правды в пиво?

Она смотрела, как он жарит шашлыки, которые Кит приносил ему на тарелке. Слушала, как он отвечает ее несмолкающему сыну, пока жарил стейки на гриле. Радость Кита могла бы привести в действие маяк. Часть ее беспокоилась о том, что Кит стал привыкать к Маку, учитывая все его замечания вчера вечером. Другая ее часть загорелась внутри, наслаждаясь этим моментом.

Если бы у них было совместное будущее, то у них оно было бы именно так?

Она пила пиво, прокручивая в голове различные сценарии их совместной жизни. Когда он поднял Кита, помогая ему перевернуть стейки на гриле, ее сердце перевернулось. Они выглядели… хорошо вместе.

Они ели за столом для пикника, установленным Эбби снаружи, при заходе солнца. Мак опрыскал Пегги спреем от комаров, когда она пожаловалась, что они обкусали ей лодыжки.

Он подмигнул ей.

— Счастливые дьяволы, — прошептал ей так, чтобы никто не мог услышать.

Взрослые почти не общались между собой, потому что Кит засыпал всех вопросами. Мак и Дастин подтрунивали друг над другом, как это делали у нее в офисе парни, Ретт иногда присоединялся к ним. В основном, однако, он просто пялился на Эбби, держа свое сердце на замке.

— Почему ты не пьешь вино? — Ретт наконец спросил Эбби. — Я думал, это твое любимое.

Ее палец трижды постучал по ножке, прежде чем ответить.

— Так и есть.

Дротик был безошибочно направлен. Плечи Ретта поникли. Пегги чуть не похлопала его по руке, как сделала бы у себя в офисе. Очевидно, Эбби делала все, чтобы убедить Ретта, что он ей не интересен, но даже Пегги видела ее сожаление в напряженных плечах и мимики на лице.

— Ну, если ты не хочешь его пить, я выпью, мам, — сказал Дастин, явно пропустив напряженность между ней и Реттом мимо ушей.

— Еще чего, — чопорно ответила Эбби, сжимая бокал.

— Шучу, — заметил он, откидываясь на спинку стула.

— Тебе лучше осторожнее быть с этим, — предупредил Мак.

Кит наклонился ближе к Дастину.

— Тебе следует послушать Мака. Моя мама сажает в тюрьму тех, кому нет еще двадцать одного, но они употребляют алкоголь. Верно, мам?

Боже, ей нравилось, когда ее ребенок показывал, что знает закон.

— Точно.

Лицо Дастина вытянулось.

Заметив сейчас насколько по-дружески и ласково, он общается с Китом, она решила бросить ему кость.

— Но я уверена, что Дастин не сделал бы ничего подобного, так что тебе не стоит о нем беспокоиться, Кит.

— Уф! — драматично воскликнул ее сын. — У меня мало денег, чтобы вытаскивать его из тюрьмы под залог.

Все засмеялись. Уши Дастина покраснели.

Эбби подала свой особый десерт, о котором упоминала — Шарлотку, отчего Пегги задумалась, почему в основном все кулинарные рецепты носят женские имена. Когда они закончили есть, мужчины отправились на задний двор посмотреть, как Дастин собирался научить Кита новым приемам дриблинга. Мак побежал через лужайку, обернувшись, когда Дастин сделал ему сильный пас. Он остановил мяч ногой и отбросил назад, при этом управляясь с мячом как горячий футболист Чемпионата мира по футболу в Европе. Похоже этот человек обладал впечатляющими навыками во всем.

Через мгновение Эбби переместилась на стул рядом с ней.

— Они все очень хорошо смотрятся вместе, — прокомментировала она. — Мужское братство — не понимаю его до конца, но знаю, что это что-то серьезное, когда вижу их вместе.

Пегги потянулась за своим пивом, у нее опять зачесалась спина. Забавно, но какое-то время она не чесалась.

— Мужское товарищество — это я как раз понимаю. Девчачьи штучки, шоппинг и цветы, и другое барахло, заставляют меня нервничать так же, как я входила в свою первую дверь.

— Когда ты была ребенком? — Спросила Эбби, наморщив лоб.

— Прошу тебя. — Пегги улыбнулась. — Нет, как новичок в полиции.

— О.

Мак поднял визжащего Кита к себе на плечи. У нее отвисла челюсть, когда Ретт проделал то же самое с Дастином.

— Он сильный, — прокомментировала впечатленная Пегги.

— И упрямый, как бык. — Эбби подперла рукой подбородок. — Он влюблен в меня. Он планирует оставаться здесь столько, сколько потребуется, беря меня измором, хотя я и сказала, что мы не можем быть вместе.

Ее обиженный тон вызвал у Пегги желание рассмеяться.

— Ну, и как у него дела продвигаются в этом направлении?

Она вздохнула.

— До сегодняшнего дня у него было довольно хорошо. Сегодня не так хорошо. А как продвигаются дела у Мака?

Ее спина горела от чесотки. Проклятье. Она сглазила.

— У него нет плана, меня брать измором. — Боже, она надеялась, что, правда, нет.

— Мак не настолько хитер или очевиден. Он терпелив и последователен. Он покоряет тебя, делая себя незаменимым для тебя.

Потрясающе.

— А что мешает тебе быть с Реттом? Любому, у кого есть глаза, ясно, что ты его любишь.

— Почти то же самое, что и мешает тебе быть с Маком. Он игрок в покер. И должна сказать, что даже павлин с его тысячами глаз на хвосте не смог бы сказать, что ты чувствуешь к моему брату.

Пегги снова обратила свое внимание на футбольное поле.

— Твой сын хорошо играет.

— Ты не ответила на мой вопрос о Маке.

Пегги встала.

— Ты права. Когда у меня будет ответ, тогда скажу.

Эбби повертела в руках свое нетронутое вино.

— Не сомневайся в нем. Он видел, что вся эта история с отцом Дастина сделала с моим доверием к мужчинам. Я не знаю, что случилось с твоим бывшим, но Мак будет рядом с тобой. Нет никого более преданного, чем он.

— Я, пожалуй, присоединюсь к мужской братии. Отсюда все труднее разглядеть, что у них там происходит.

Это была не совсем ложь. Она зашагала по лужайке, пока не остановилась в нескольких ярдах от них. Мак помахал ей рукой, а затем в мгновение ока обежал Ретта, который сбил его с ног вытянутой ногой.

— Красная карточка! — крикнул Мак.

Ретт бросился на него, и они начали бороться на траве. Мальчики присоединились к драке, навалившись на них и друг на друга. Она сделала шаг к ним, прежде чем поняла, что взрослые координируют свои действия, чтобы не причинить боль детям. Она остановилась там, где стояла. Смотрела, как садится солнце, слушая, как два голоса, которые ей больше всего нравились — один все еще высокий, а другой низкий и серьезный — разразились смехом.

Когда Мак подбежал к ней, она не выдержала. Обняла его за талию, вне поля зрения Кита. Его мышцы замерли, затем он придвинулся ближе.

— Уже поздно, — заметил он, весь такой Мистер Ответственный.

— Да. Нам пора.

— Ты можешь встретиться со мной завтра у Ретта? Я испытываю сильную жажду по тебе.

У нее пересохло во рту.

— Когда?

Он рассмеялся.

— Прямо сейчас я бы сказал, а завтра, когда ты сможешь?

— Посмотрим, смогу ли я уйти с работы немного пораньше. Таннер, вероятно, сможет присмотреть за Китом несколько часов. — Потом она вспомнила. — Черт возьми. Завтра в гости приедет мой младший брат.

— Хорошо. Мы найдем другое время

— Нет. Не знаю, буду с ним встречаться. Я найду кого-нибудь другого, кто сможет присмотреть за Китом.

Он повернул голову, его зеленые глаза были темными, как мох в сумерках.

— Почему ты не хочешь встречаться с братом?

— Таннер никогда не рассказывал тебе о нем?

Мак отрицательно покачал головой.

— Ну, можно открыто сказать, что мой младший брат алкоголик и…

— …он напоминает тебе твоего отца.

Его слова высосали из нее весь воздух. Она убрала руку с его талии.

— Нам нужно идти.

Он схватил ее за руку.

— Нам нужно как-нибудь поговорить об этом. Это единственное, что стоит между нами.

Единственное? Кто кого сейчас разыгрывал?

Она оттолкнула его руку.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Он погладил ее предплечье, опустив голову, пока они не оказались в нескольких дюймах друг от друга. Она чувствовала, как его теплое дыхание овевает ее лицо.

— Ты боишься, что я превращусь в твоего отца, потому что играю в покер, как и он.

Как струна, его догадка пронзила разрядом все ее тело.

— Перестань кидать мне такие вещи в лицо.

Он держал ее лицо в своих теплых ладонях.

— Я надеюсь, что, если буду стоять так близко к тебе, ты сможешь разглядеть, что я совсем не похож на твоего отца.

Она отступила. Они никогда не касались этой темы. Пегги постаралась выкинуть его слова из головы, как можно скорее.

— Кит! Нам пора. — Ее голос звучал более пронзительно.

— Но, мам! — выпалил Кит в ответ, поднимая футбольный мяч.

— Нет. Пойдем. — Она царила в своем гневе. Это была не его вина. — Попрощайся со всеми.

Мак бросил на нее последний взгляд и подошел к ее ребенку.

— Твоя мама устала. Сегодня она даже не успела отдохнуть после работы. Как насчет того, чтобы я отнес тебя к машине?

В другое время она бы поцеловала его за помощь, но не могла стереть его слова из головы.

Ее отец для нее был не проблемой, так считала Пегги. Мак ошибался.

Боже, может проблема была в ее неспособности примириться с прошлым. Пока она была с Маком, он срывал все ее повязки, которые она наложила на старые раны. Теперь, похоже, больше не было смысла их бинтовать, хотя они кровоточили постоянно. Почему она не хотела все это отпустить?

Она попрощалась со всеми с кишками, завязанными узлом, в животе. Все заметили ее внезапный уход.

Мак пристегнул Кита ремнем безопасности, щекоча его до тех пор, пока он не начал корчиться от смеха. Затем он закрыл дверь и подошел к тому месту, где стояла Пегги. Она рассеянно помахала остальным у двери дома.

Он взял ее за руки.

— Посмотри на меня. Я люблю тебя. Понимаю, мои слова расстроили тебя, но рано или поздно это должно было всплыть. Поскольку твой брат приезжает, я решил, что пора затронуть эту тему. Ты все решишь правильно. Ты умная женщина. Ты сама во всем разберешься. Я верю в тебя.

Его вера в нее только заставила почувствовать стыд.

— Не знаю почему ты так решил. Я не сделала ничего, чтобы заслужить твои слова.

Он наклонился и поцеловал ее в щеку, прежде чем она успела моргнуть.

— Тебе нужно только быть самой собой. Увидимся завтра.

— Ты все еще хочешь со мной встретиться? — Потрясение в ее голосе не могло быть более очевидным.

Он провел пальцем по ее скуле.

— О, Пег, когда ты поймешь, что для того, чтобы заставить меня уйти, требуется гораздо больше, чем твоя настороженность и осторожность? — Он открыл дверцу ее машины. — Напиши мне, когда доберешься домой.

— Я все еще помощник шерифа.

Он пожал плечами.

— Так делают люди, когда заботятся друг о друге.

Она села за руль и пристегнулась, обдумывая его слова. И вспомнила все те случаи, когда заставляла Таннера писать ей по электронной почте после выполнения какой-нибудь опасной миссии, когда он работал журналистом в Афганистане. Он смеялся над ней, спрашивая, почему она не верит, что он сам может позаботиться о себе. Она сказала, это потому, что ей не все равно.

Она приехала домой и написала Маку.

Понимая, что ему не все равно.

Главный вопрос заключался в том, сможет ли она наконец признаться самой себе в том же, что ей не все равно с Маком.

36

Пэгги проснулась на следующее утро, скрипя зубами. Она ударила кулаком по подушке, не в состоянии быстро выйти из сна, который был настолько ярким, как зеленая слизь Хэллоуина. В странном сне Дэвид заявился к ней домой в куртке, из которой, во всех мыслимых местах, торчали пивные бутылки. Он предложил ей выпить. Она отказалась. Затем он предложил выпить Киту. Когда она оттолкнула его, он превратился в их отца. Она опустила руки, красная дымка окутала взгляд. Тем временем он вытащил колоду карт и начал учить Кита играть в покер. Когда она наконец смогла оторвать ноги от пола и шагнула вперед, чтобы остановить его. В этот момент его лицо снова изменилось, внезапно превратившись в Мака, улыбающегося ей.

Дрожь во всем теле продолжалась во время завтрака и ее утренней пробежки до работы. Шериф согласился, что она сможет уйти на пару часов раньше, так как был День труда. Добравшись до своей машины, она села на сиденье с телефоном в руке. Ей потребовалось пять минут, прежде чем она собралась с духом и написала Маку, сможет ли он встретиться с ней. Его немедленный ответ заставил ее решить, что он ждал ее смс. Он сказал, что будет на месте через двадцать минут.

Она направилась к Ретту, надеясь опередить Мака, нервничая из-за сюрприза, который решила ему устроить. Машины Мака еще не было, когда она приехала, поэтому открыла багажник и уставилась на пакет, который привезла с собой. Во время похода за покупками в «Виктория Сикрет» с сестрами Хейл Мередит купила Пегги красивую шелковую, коричневую ночную рубашку, которую она никогда бы не купила сама. Вся эта история с нижним бельем заставляла ее чувствовать себя глупо, но вчера она вытащила ее из шкафа.

Она вроде как хотела сделать Маку что-то приятное, но особо не стала заморачиваться, сказав: «Сюрприз». Она схватила пакет, отчасти надеясь, что двери в дом заперты. Но они были открыты. Лучше раздеться, пока она не успела струсить. Рубашка мерцала на ее коже в спальне. Она посмотрела на себя в зеркало в полный рост. Цвет подчеркивал оттенки ее глаз, облегал изгибы, открывая смущающий вид на ее обширное декольте. Она скрестила руки на груди и отвернулась, в животе у нее запрыгала стайка лягушек. Расхаживая назад и вперед, она поджидала Мака.

Когда подъехала его машина, она встретила его у двери. Его улыбка стала шире, когда взгляд опустился ниже ее лица.

— Ух ты! — выдавил он, прежде чем она прижала его спиной к входной двери и набросилась на его губы.

Он не сопротивлялся, когда она потащила его в спальню, торопливо срывая с него одежду. Она толкнула его на кровать, забралась сверху, нуждаясь в выходе всей своей агрессии и замешательства.

Она вложила все эти чувства в их занятия любовью.

Он отдавался ей, стонал и извивался, когда ее руки и рот возносили его на новые высоты, темные высоты.

Она была не совсем нежной. Вернее, совсем ненежной. Мгновение спустя она взорвалась. Он быстро последовал за ней.

Встав, она поправила руками рубашку на своих ноющих грудях. Ее кожа даже не остыла. Его пристальный взгляд следил за ее движениями, пока она в тишине одевалась.

— Мне нужно идти, — наконец произнесла она, пока он продолжал смотреть этим чертовски нежным, терпеливым взглядом.

Ее охватило желание направиться к двери. В эти выходные с завтрашнего дня у него должен был состояться еще один турнир по покеру. Она поняла, что не может пожелать ему удачи. На кого она похожа, черт возьми? Она не могла поддержать его на турнире, этого мужчину, который был ей совсем небезразличен.

— Пегги.

Ее тело замерло.

— Я люблю тебя. Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.

Она вышла, не оглядываясь, вытирая костяшками пальцев слезы с глаз.

Поездка домой не уменьшила ее тревоги. Обычно она с нетерпением ждала праздничных выходных. На этот раз хотела провести весь уик-энд в каком-то каматозном состоянии дома. Кто — то мог бы разморозить ее потом, когда все закончится, как персонаж в веселом научно-фантастическом фильме. Таннер пригласил ее сегодня вечером на ужин с Дэвидом. Мередит сказала, что Джилл присмотрит за Китом, если она не хочет его приводить.

Она решила пойти, но собиралась оставить Кита с Джилл. Все зависело от самого Дэвида, возможно, она позволит ему увидеться с племянником позже в выходные.

Как только ушла ее дневная няня, она переоделась, затем последовала за ликующим Китом обратно за дом. Беседовать с ним оказалось непросто, так как было трудно сосредоточиться. Когда она подъехала к дому Джилл, то попросила его передать ей привет. Подождала, пока Джилл не встретит его, затем помахала ей рукой, нахмурившись.

Она не хотела разговоров с Джилл о Маке или Дэвиде или о чем-то еще.

Поездка к брату только усилила ее желание сбежать. Она набрала скорость и нажала на акселератор, слегка ускоряясь, напоминая себе обо всех опасных моментах, вспомнив все опасности, через которые прошла во время службы в полиции. Она сможет встретиться с братом.

Чего, черт возьми, она так боится?

Того, что Мак сказал ей об отце, эхом отозвалось в ее голове.

Ну, Гюго Таннера чуть не сбил ее с ног, когда она выходила из машины. Она наклонилась и почесала его за ушами. Расправила плечи и направилась к крыльцу.

Таннер открыл дверь и вышел, Дэвид тащился за ним, волоча ноги. Значит, не она одна нервничала?

— Привет, — произнес Таннер, целуя ее в щеку. — Рад, что смогла прийти.

Она повернулась к Дэвиду. В отличие от Таннера, предпочитающего более грубый внешний вид после многих лет, проведенных за границей, ее младший брат предпочитал изящный стиль нью-йоркского политика. У него в волосах появились светлые нити и несколько морщин вокруг глаз и рта от тяжелой жизни.

— Дэвид, — выдавила она.

— Пег, — ответил он.

Что касается приветствий, то они оба явно не попали бы на канал «Холлмарк».

— Давайте зайдем внутрь, — предложил Таннер. — Мередит все уже приготовила.

Ее невестка, должно быть, нервничала, чувствуя напряжение между братьями и сестрой, потому что она наготовила на кучу гостей. Тарелка с сыром и закусками, затем салат из шпината, говяжья вырезка, дикий рис и смесь грибов со свежей зеленью. Пегги подумала о трапезе для Блудного сына.

Их беседа в значительной степени крутилась вокруг всего, ни о чем. Светская беседа раздражала ее до чертиков, особенно светская беседа с семьей.

— Не стесняйтесь, выпейте вина или пива. Меня это не беспокоит, — объявил Дэвид, когда они начали ужинать.

Таннер и Мередит обменялись взглядами. Пегги изучала свою тканую салфетку, ее внутренности сжались.

— Хорошо, — наконец произнес Таннер. — Я выпью пива. Мэр, хочешь вина?

Она одарила его деревянной улыбкой и кивнула.

— Пег?

— Ничего. — Она внезапно почувствовала запах несвежего пивного дыхания своего отца.

Дэвид солгал. На самом деле, он не завязал с выпивкой. Его глаза слишком часто перебегали на бутылку вина и пива. Ей было жаль его, но внутри ее бушевал ад. Она снова была его младшей сестрой, подслушивающей, как он поздно приходил домой и дрался с Таннером. Все, чего она когда-либо хотела, это чтобы он бросил пить и был счастлив.

Тогда это у нее не получилось.

Сейчас тоже не получится.

Она была так же бессильна помочь ему, как и с их отцом.

На ее лбу выступили капельки пота. Она промокнула его салфеткой и принялась накладывать еду в тарелку. Дэвид продолжал болтать, как местный политик, которым он и был. Она забыла о его таланте красноречиво говорить, при этом не говоря абсолютно ничего конкретного. Нес чушь собачью, как всегда.

— Итак, я слышал, что завтра в новом отеле Мака Мейвена начинается турнир по покеру, — произнес он, когда Мередит отрезала им кусочки шоколадно-малинового чизкейка, Пегги знала, что это стерпеть она не сможет.

— Мейвен означает игра по-крупному! Я наблюдал за ним во время Мировой серии игр по каналу ESPN. Они не зря называют его Маверик. Вы встречались с ним?

Вилка Таннера разрезала чизкейк.

— Да, мы дружим. Он отличный парень.

Ее брат наклонился вперед с блеском в глазах.

— Вы не возражаете, если я попробую свои силы на завтрашнем турнире? Я не могу упустить такую возможность.

— Я думала, что клуб анонимных алкоголиков не поощряет такие увлекательные занятия, как азартные игры, — кислым голосом произнесла Пегги.

Воцарилась тишина, резкая и наэлектризованная.

— У меня все под контролем, Пег, — заверил ее Дэвид со своей фальшивой улыбкой.

Ее коэффициент дерьма превысил допустимые пределы.

— И все же ты продолжаешь таращиться на алкоголь, не похоже, что это твое «больше никогда в жизни».

— Пег… — предупредил Таннер.

Она проигнорировала старшего брата.

— Дэвид, ты думаешь, я не умею читать знаки? Я же полицейский. Если ты не можешь уже больше употреблять алкоголь, то заменишь его чем-то другим. Азартными играми — это популярная замена. Точно так же, как это всегда было с нашим дорогим отцом.

Рука Таннера упала на стол.

— Пег, достаточно.

Она встала, ее салфетка упала на пол. Огонь охватил все тело.

— Нет! Я хочу все высказать. Участвовать в покерном турнире — глупая идея, Дэвид. Если ты не можешь устоять перед искушением ради себя, то подумай и сделай это ради своей семьи.

Почему он не видел, насколько причиняет им боль?

Глаза Дэвида сузились.

— Я взрослый человек. Я принимаю решения и делаю выбор.

Ее кулак ударил по воздуху.

— Нет. Ты приехал сюда, чтобы… что? Я до сих пор не пойму зачем ты приехал. Помириться с Таннером после твоего очередного промаха? Я пришла сегодня сюда, чтобы дать тебе еще один шанс, но первое, что ты заявляешь, что хочешь присоединиться к турниру по покеру. Как ты забыл, что в нашей семье имелось уже пристрастие к алкоголю и азартным играм?

— Я знаю это лучше тебя, Пег, — пробормотал он, опуская взгляд.

— Сомневаюсь. Мы все трое жили в одном и том же кусочке ада. Но это не значит, что я позволю тебе совершить еще одну глупую ошибку, пока ты находишься в моем городе.

Таннер предупреждающе мотнул головой. Она проигнорировала его.

— Твоем городе?! Ты моя сестра. Перестань вести себя как заместитель шерифа. — Дэвид встал. — Я могу сам позаботиться о себе.

Ее руки вцепились в спинку стула.

— Сколько раз мы это слышали? Твоя жена была рядом с тобой, точно так же, как мама была рядом с папой, пока он наконец не бросил ее. А как насчет твоих детей? Что насчет их?

Она подумала о Ките и поблагодарила Бога за то, что не привела его сюда на ужин. Она не могла быть более благодарна за то, что ему не пришлось иметь дело с таким отцом, как ее младший брат. Как ее собственный брат.

Таннер подошел ближе, пока не оказался перед ней.

— Хватит, — прорычал он, глубокие складки залегли вокруг его рта. — Ты делаешь только хуже.

Мередит бросила на нее умоляющий взгляд, но что, черт возьми, она понимала? Ее отец был милым человеком, который обожал своих двух дочерей. Он никогда не ставил выпивку и карты превыше своих детей.

— Он такой же, как наш отец, — прошептала она, и боль от этого снова разбила ее сердце. — Разве ты не видишь?

Таннер положил руки ей на плечи, потер.

— Думаю, тебе следует отправиться домой. Ты устала и плохо соображаешь.

Она сжала руки по бокам, желая, чтобы он увидел ее правоту.

— Это ты прячешь голову в песок. Он не изменился. Когда ты собираешься перестать ему помогать?

Дэвид оттолкнул свой стул в сторону, отчего Мередит подпрыгнула.

— Перестань говорить обо мне так, будто меня здесь нет. Я буду играть в покер, если мне, черт побери, этого захочется.

Она подумала о двух его маленьких дочерях. Они заслуживали лучшего отца.

— Нет, если мне есть что сказать по этому поводу.

Она торопливо выскочила из дома. Она не смогла остановить своего отца, но она сделает все, чтобы остановить своего брата. Спасет его детей от того детства, которое пережила сама.

И она точно знала, к кому ей следовало обратиться за помощью.

37

Пьянящий запах попкорна пропитал почти весь дом. Мак разогрел масло в микроволновке, стараясь не думать о Пегги и их недавнем разговоре.

Ретт пришел под предлогом просмотра фильма с ним и Дастином, но было очевидно, что он пытался вернуть себе позиции, которые потерял на днях в комнате Аспена. Когда Эбби заговорила с Маком о малышках в декольте и Дастине, который пялился на их грудь, Мак поднял руки и сказал, что предпочитает держаться подальше от этого. Она была не слишком этому рада.

Дастин же не позволил повлиять на него, несмотря на решительно настроенную Эбби по отношению к Ретту. Он превратился в «тупого» подростка, и наблюдать за этим было довольно забавно.

Таймер сработал, и Мак вылил растопленное масло на попкорн.

Эбби съежилась.

— Мак. У некоторых из нас не такой сумасшедший метаболизм, как у тебя.

— О, прошу тебя, — протянул Ретт, потирая большим пальцем ее руку, прежде чем она смогла ее отдернуть. — Ты прекрасна. Гладкая, как морской лев.

— Разве у этих тварей нет усов? — язвительно заметила она.

— Ретт, чувак, тебе нужна серьезная помощь, — вмешался Дастин. — Ссылки на животных не работают с цыпочками.

Взгляд Эбби метнулся к Дастину.

— Кто бы знал, что…

— Лучше поэзия. Ты прекрасна, как роза, — перебил Мак сестру с британским акцентом, чтобы спасти племянника. — На полном серьезе. Итак, кто готов смотреть кино?

Дастин спрыгнул с барного стула.

— Так как я выбирал фильм, то я в деле. Мам, почему бы тебе с Реттом не остаться здесь и не поговорить?

Ее рука метнулась к шее.

— Дастин! На сегодня достаточно.

— Я готов посмотреть фильм, если ты согласна, сладкая, — пробормотал Ретт, шевеля бровями. — Я же сказал тебе, что не сдамся.

Она прищурилась.

— Поскольку это еще один потрясающий фильм об инопланетянах, я пас.

— Тогда я тоже, — ответил Ретт. — Я составлю компанию твоей маме.

— Но я думала, ты пришел посмотреть фильм.

Он пожал плечами.

— Это была всего лишь уловка, чтобы побыть с тобой.

— Молодец, Ретт! — Дастин схватил миску с попкорном. — Я сегодня потусуюсь с вами дома. Верно, дядя Мак?

Он вытер масло с рук бумажным полотенцем.

— Со мной можешь не тусоваться. И Дастин, нам лучше сделать перерыв, пока твоя мать не решила нас ударить, — сказал он, и его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Я слишком леди для этого, — ответила Эбби, теребя булавку с бабочкой на лацкане.

— Однозначно, — согласился Ретт.

— Но я не прочь покрасить твои белые футбольные носки в розовый цвет. — Для пущей убедительности она указала пальцем на сына.

Мак усмехнулся.

— Теперь, племянник, у тебя проблемы.

Его телефон зазвонил, когда он обнял Дастина за плечо.

— Я думаю, что это только ты и я, малыш. — Он взглянул на свой телефон. Пегги. Его желудок резко сжался. Каким-то образом Пег позвонила ему, чего она никогда не делала и в его организме зазвонили тревожные колокольчики.

— Привет, — ответил он.

— Я возле твоего дома. Мы можем поговорить?

Он обхватил телефон ладонью и хлопнул Дастина по спине.

— Пегги приехала. Может ты поиграешь в игру минутку? Мне нужно увидеться с ней.

Дастин изучал его выражение лица.

— Она все еще злится на тебя за вчерашнее?

— Возможно.

— Не называй ее морским львом.

— Ты — умная задница. Я найду тебя через некоторое время.

— Тебе нужно, чтобы я помог вам двоим уладить ваши отношения, как делаю с мамой и Реттом?

— Нет, не нужно. — Мак направился к двери.

Сделав глубокий вдох, он повернул ручку входной двери. Его мышцы сжались от взрыва ярости, исходящей от нее. Любая попытка сохранить бесстрастное выражение лица растаяла. Затем он увидел влагу вокруг ее глаз. Мысль о том, что она плакала, заставила его внутренности сжаться.

— Дэвид? — спросил он мягким голосом.

— Мне нужно с тобой поговорить. Наедине.

Ее поза была такой напряженной, что он испугался, что она треснет, если он прикоснется к ней.

Он отодвинулся, пропуская ее в дом.

— Давай поднимемся в мою комнату. Эбби и Ретт на кухне. Дастин в гостиной играет в видеоигры.

— Хорошо.

Да, она не хотела больше никого видеть. Он сосредоточился на ступенях, пока они поднимались по лестнице. Сегодня вечером ему нужно было действовать очень осторожно. Катастрофа витала вокруг нее. Она вошла в его комнату первой и замерла рядом с ним.

— Это твоя спальня? — Прошептала она, почти как обвинение.

У нее были некрашеные белые стены в спальне и практичное темно-синее покрывало на кровати, он понял, что его спальня выглядела для нее как дворец султана. Плюшевые бордовые занавески и покрывало на кровати эффектно выделялись на фоне золотых стен. Его двуспальная кровать-сани и дорогое постельное белье выглядели шикарными.

— Ну, иногда я здесь читаю, — ответил он, его живот превратился в лабиринт извивающихся нервов. — Но не смотрю телевизор. Я не хочу иметь его в спальне.

Ее глаза расширились, но она промолчала. Было странно и странно приятно видеть ее в его комнате. Он надеялся показать ей его спальню.

Но сейчас все было совсем не так, как он себе представлял и надеялся.

Он боролся с желанием заключить ее в объятия.

— Что случилось?

Ее поза приобрела военную выправку.

— Мой брат хочет завтра принять участие в твоем турнире. Я хочу, чтобы ты запретил ему.

С таким же успехом она могла бы вспороть ему кишки. Он изучал выражение ее лица. Ее глаза безумно блестели, он раньше никогда не видел такого блеска.

— Расскажи мне, что произошло сегодня за ужином.

Она бросилась в бой, расхаживая по его турецкому ковру.

— Дэвид пытался нам сказать, что завязал с выпивкой, но он все еще хочет выпить — ужасно сильно, думаю, что выпивает. Я почувствовала по его запаху.

Он сжал руки в кулаки, чтобы не потянуться к ней.

— Дальше.

— Он сказал, что знает о тебе и твоем отеле. Хотел сыграть. Черт возьми, он даже спросил, не знакомы ли мы с тобой. — Ее смех был сухим и пронзительным. — Разве это не забавно?

Забавного в этом он ничего не видел.

— И что ты ему ответила? — спросил он, хотя и знал ответ.

— Ничего. Дело не в этом. Дело в том, что он второй раз посещает клуб анонимных алкоголиков, а азартные игры не входят в их программу.

Мак скрестил руки на груди, стараясь успокоиться.

— Возможно, это стоит решить ему самому. Я давным-давно понял, что ты не сможешь никому помешать сделать то, что они хотят.

Она вздернула подбородок, ее глаза наполнились огнем.

— Ерунда! Я смогу. Ты можешь ему отказать в участие в турнире.

В голове у него гудело, будто из комнаты выкачали весь воздух. Он понял, каким должен быть его ответ, и он знал, какие будут последствия его ответа. Он уже слышал похоронный звон колоколов.

— Я не могу этого сделать, Пег, — ответил он так мягко, как только мог. — Каждый имеет право участвовать, если ему исполнилось восемнадцать, и он в состоянии заплатить взнос.

«Скажи мне, что тебя здесь действительно беспокоит в этой ситуации», — хотел сказать он, но знал, что она не скажет.

Она шагнула вперед, пока не оказалась в нескольких дюймах от него.

— Он может войти в азарт, если ты разрешишь ему играть. Азартные игры — это еще одно дополнение, и он наркоман.

Ее страх разъедал его.

— Ты хоть представляешь, сколько наркоманов проходит через мои отели в год?

Она непонимающе посмотрела на него.

— Нет.

— И я тоже. Потому что это личное, Пег. Я не специалист по проверке морали. Люди должны идти своим путем.

Иногда Божья честная правда причиняет адскую боль.

— Он мой брат, Мак. — Старая обида окутала ее голос, заставив его надломиться.

Он замер. Впервые она назвала его по имени за пределами спальни. Он знал это. Она знала это.

— Я знаю, что это так, но ты не можешь спасти Дэвида, Пег. — Он положил руки ей на плечи и помассировал напряженные мышцы, не в силах побороть желание прикоснуться, утешить. — Ты не можешь спасти своего отца, как я своего, и своего брата.

Она вырвалась из его объятий.

— Дело не в этом!

Он наклонился, пока не оказался достаточно близко, чтобы увидеть бешеный пульс вены на ее шее.

— Да, все именно так. Никому не нравится чувствовать себя беспомощным, но это его не исправит. Даже если я не пущу его завтра на турнир, он найдет другой способ сыграть, если он хочет это сделать.

— Но не в моем городе.

О, сейчас она больше становилась похожей на помощника шерифа. Это разбивало ему сердце.

— Это противоречит всем законам Штата, Пег.

Она вцепилась в свою рубашку.

— Если бы твоего проклятого отеля здесь не было, он бы даже не подумал об этом!

Ее сильный удар под дых, подкосил ноги, но он выпрямился.

— Он сыграет, если не у меня, то в другом месте.

— Такие, как ты, всегда говорят подобные вещи.

Яд в ее словах нельзя было не заметить. Он предположил, что этот яд горечи всегда в ней присутствовал. Он уже слышал эти слова раньше. Он боролся с осуждением других всю свою жизнь. Он создавал разное. Он жертвовал деньги на благотворительность. Помогал своей сестре растить ее сына. Но этого было мало, чтобы убедить недалеких людей, что Мак Мейвен был кем угодно, только не добрым.

Очевидно, Пегги ничем не отличалась от других, несмотря на все, что у них было общего.

Внутри он начал возводить стену, чтобы отгородиться от боли, кладя кирпич за кирпичом, чтобы защититься от ее слов. Он полностью контролировал выражение своего лица, не выдавая ни единой эмоции.

— Мне жаль, что ты так думаешь, но, если ты с Таннером не можешь отговорить своего брата от этого, я ничем не могу помочь.

— Тогда ты меня не любишь.

Его стена поднялась так высоко, как Эмпайр Стейт Билдинг. Весь мир вокруг него оцепенел.

— Любить кого-то — это не всегда делать то, чего хочет другой человек.

Ее палец ткнулся ему в грудь.

— Нет, речь идет, чтобы поддержать другого человека. А ты не поддерживаешь меня.

Почему она не хотела понять? Если бы он сделал то, что она просила, ему пришлось бы выбросить все свои принципы, все, что он создавал, все, чем он пытался стать все эти годы.

— Нет, не поддерживаю. Это не твоя жизнь, Пег. А его.

Ее лицо вытянулось.

— Он мой младший брат! У него есть жена и двое детей. Они этого не заслуживают.

Ах, вот в чем была суть проблемы.

— Он все должен сделать сам. Я не в состоянии ему помочь, как и ты.

Она зашагала прочь.

— Перестань говорить обо мне! Подумай, как бы ты себя чувствовал, если бы это был Дастин.

Ее попытка манипулировать им нанесла еще один удар. Он опоясал свои стены сталью.

— Я не могу никому отказать в участии в моем турнире на этих основаниях, Пег. Дэвид не сделал ничего такого, чтобы его дисквалифицировали. Пожалуйста, пойми меня. Поставлена на карту моя репутация.

Она отступила на несколько шагов, как будто потеряла равновесие.

— Тогда я значу для тебя не больше, чем твой бизнес. Думаю, именно поэтому игроки ждут свою «Леди Удачу». Я не могу конкурировать с ней.

Внутри он наливался железом, превращаясь в автомат, совершенно бесчувственный.

— Я не прошу тебя с ней конкурировать, но этот бизнес значит для меня так же много, как для тебя быть помощником шерифа. Ты бы не стала арестовывать человека, если бы я попросил, без всяких на то оснований?

Ее карие глаза моргнули.

— Это даже нельзя сравнивать. — Она прищурилась. — Мы закончили.

Окончательность ее тона пробила дыру в его стенах, пронзив сердце. Он положил руку ей на плечо.

— Не уходи вот так. Я действительно люблю тебя, Пег. Даже несмотря на то, что сейчас твои слова чертовски больно ранят.

Она отодвинулась от него.

— Ты не помогаешь мне.

Почему она не слышит то, что он говорит? Ему хотелось ее встряхнуть. Его ярость запечатала дыру, как паяльная лампа, снова сделав стены внутри непроницаемыми.

— Ну, тогда мы квиты, потому что ты так ко мне относишься. Ты никогда не говорила, что любишь меня. Ни разу. До сих пор ты даже ни разу не называла меня Маком, черт возьми, за пределами спальни. Что это говорит о тебе?

Ярость взяла верх над разбитым сердцем.

Он шагнул вперед, доспехи на месте, понимая, что ему нужно увести ее от этого разговора к чертовой матери. Его терпение иссякло.

— Я был недостаточно хорош для тебя, но я такой, какой есть! И я чертовски устал от этого. Мне нечего стыдиться, — он ударил себя кулаком в грудь. — Я кое-кто, черт возьми, значу в этом обществе! Ты просто отказываешься это видеть. Легче заклеймить меня как игрока в покер, чем преодолеть свои предвзятые суждения. К черту все. Я больше, чем твои предрассудки.

Ее челюсть сжалась. Она пренебрежительно махнула рукой.

— Прекрасно! Будь кем хочешь. Я больше не хочу тебя. Но ты сделаешь то, что я прошу.

Похоронный звон колоколов прозвучал во второй раз, более резко и разрушительно.

— Нет, не буду. — Раз она хотела сцепиться, он отступать не намерен. Он не мог важное для себя дело, свою карьеру, свой имя подставить под удар.

Она скривила губы.

— Если ты не остановишь моего брата от участия в турнире завтра, я позвоню федералам и сообщу, что у меня появилась новая информация об угрозе взрыва.

Он втянул воздух. Фундамент его стальной башни треснул. Стены, которые он построил, чтобы защитить себя, рухнули с оглушительным грохотом. Его сердце стучало, обнаженное и уязвимое.

— Ты обещала, — выдавил он.

Она вскинула обе руки в воздух.

— И это было глупо с моей стороны. В первую очередь я помощник шерифа.

Он подошел к ней.

— Нет, ты напуганная женщина, которая прибегает к шантажу. Почему, черт возьми, я этого не разглядел в тебе?

— Мне все равно, что ты разглядел или думаешь обо мне, пока делаешь то, что я говорю.

Как он мог забыть, до каких глубин она опустилась, чтобы получить то, что хотела? Разве она не напала на него и его семью на городском собрании, чтобы остановить строительство его отеля?

Как на резиновых ногах он прошел через комнату. Он потянулся к своему стационарному телефону, в ушах у него звенело.

— Если я поддамся шантажу, то стану тем ужасным человеком, в чем ты меня тогда обвиняла. Я не буду этого делать. Если хочешь передать информацию федералам, валяй. Я скажу своему законному представителю в Колорадо — Биллу Перкинсу, чтобы он ждал звонка. — Он поднял трубку.

Она ахнула.

— Ты думаешь, я блефую? А как насчет друга Дастина?

— Я знаю, что ты не блефуешь. — Его желудок скрутило от этой мысли. — Я поговорю со своей семьей и своими адвокатами. Что касается друга Дастина, то ему придется постоять за себя. Ты хочешь его посадить, это твоя прерогатива. Я буду защищать свою семью и свои интересы. Я не позволю шантажировать меня, Пег, ни тем, что я сказал тебе по секрету, ни тем, что чувствовал к тебе.

Его намеренное использование прошедшего времени заставило ее глаза сузиться.

— О, милый, ты понял, что на самом деле не любил меня. Я знала это с самого начала.

Ее жестокость не знала границ. Пришло время положить этому конец.

— Ты можешь верить во что угодно, черт возьми. Сейчас убирайся из моего дома.

— Я ненавижу тебя! — Она прошествовала к двери и обернулась с насмешкой на лице. — В любом случае, я хотела от тебя только секса.

Она не смогла бы сделать более убийственный выстрел в его беззащитное сердце. Его пульс замедлился, когда исчезла всякая возможность примирения.

— Тогда надеюсь, ты насытилась. Я не повторяюсь и всегда учусь на своих ошибках.

Она вздернула подбородок.

— Вот и отлично, мы пришли к соглашению.

Биение его сердца остановилось. Пустота распространилась по всему телу.

Она ушла в размытом виденье.

Его тело упало на кровать, и он уставился в пустой потолок.

Все кончено.

Это никогда не должно было начинаться.

После всех счастливых случайностей, которые ему выпадали в жизни, как он мог влюбиться в женщину, которая презирала все, что он создал сам и кем стал? А потом попыталась шантажировать его, используя его чувства?

Он заставил себя принять сидячее положение. Он больше не мог оставаться в Дэа. Город был слишком маленьким, он не сможет делать вид при встрече с ней, что они не знакомы, а также с Китом. Мальчик бы не понял.

Он оставил бы Цинса вместо себя здесь на год, чтобы тот обучил Джилл как управлять отелем, пока она не ушла в отпуск по беременности и родам.

Они все могли бы вернуться в Аризону. Дастин был бы в восторге, Ретт ясно дал понять, что последует за Эбби хоть на Луну и обратно. Мак мог работать из Аризоны, пока не придет время создавать новый отель. Возможно, на этот раз в Джексон-Хоул.

Он потянулся к телефону, но усталость одолела его. Звонок его адвокату мог подождать несколько минут. Поскольку офис Билла находился в Денвере, он мог приехать утром, чтобы присутствовать при появлении федералов. Он бы вызвал свою команду корпоративных юристов, если бы до этого дошло.

Боже, федералы.

Он закрыл глаза, чтобы остановить образы, как они толпятся в его отеле, Пегги сопровождает их в своей униформе, с усмешкой на лице.

Оцепенение, к которому он стремился, не пришло. Черт бы ее побрал.

Его уши уловили звук «World of Warcraft». Он совсем забыл о Дастине и фильме.

Поэтому пожал плечами и направился вниз.

Возможно, Пегги искромсала его сердце, но у него все еще была семья, люди, которые нуждались в нем.

Он никогда не предаст свою семью, несмотря на то, что она думала о нем.

38

Во время чтения субботнего выпуска «Вестерн Индепендент», Пегги неожиданно услышала, как что-то сильно ударило в ее входную дверь. Она навострила уши. Стукнули явно не рукой, она пошла посмотреть. Кит продолжал смотреть мультфильмы, пребывая в каком-то трансе от анимации. Она открыла дверь и поняла, что издало этот звук — трость Артура.

Он потер свою седеющую бороду.

— Надеюсь, ты не возражаешь, что я пришел без предупреждения.

Кто-нибудь когда-нибудь говорил «да», когда ему задавали такой вопрос? Она чувствовала себя так, словно торговец наркотиками пытал ее всю ночь, узнав, что она работает под прикрытием. Наверное, и выглядела также, не слишком привлекательно в данный момент.

— Нет, конечно, нет, — солгала она. — Кит будет в восторге. Он, наверное, заставит тебя играть в шашки, пока глаза не начнут слезиться.

Он фыркнул.

— Надеюсь, что нет. В моем возрасте, это обычно означает, не глаза слезиться, а инсульт или ты умер.

Желание прикрыться или даже лучше переодеться было сильным. Она проспала, наверное, на час, прежде чем натянула шорты полицейской академии и футболку всю в дырках. Артур же выглядел выглаженным и отполированным в темно — синих брюках и белой рубашке на пуговицах. Ее одежда напоминала о комфортных днях, когда она не задавалась вопросом, кто она такая. После прошлой ночи она больше не была уверена, что у нее есть ответ на этот вопрос. Горечь сожаления опустилась на нее, как саван, как только она покинула дом Мака и остыла. Ее попытка шантажировать его была низкой. И тут уже она не могла забрать свои слова назад, о чем очень жалела.

Она боролась сама с собой, хотела ли узнать, отправился на игру Дэвид на турнир Мака. Однако не могла поднять трубку и спросить об этом Таннера, не после вчерашнего вечера.

Артур постучал тростью, возвращая ее в настоящее.

— На самом деле я пришел к тебе. Мы можем где-нибудь поговорить?

Непрекращающаяся чесотка у нее на спине усилилась.

— Что-нибудь случилось?

Его рука легла ей на плечо.

— Никто не умер, но Джилл устраивает что-то вроде поминок. Я только что вышел из кофейни. Давай куда-нибудь присядем. Бедро начинает беспокоить. Бурсит.

Ее мышцы напряглись. Она повела его внутрь, пока вопросы, не переставая, крутились в голове. Что случилось? Разве недостаточно дерьма произошло в ее мире за последние двадцать четыре часа?

— Мама! Кто это?

— Это мистер Хейл, но ему нужно поговорить со мной. Ты смотри свои мультики. Мы будем в моем кабинете.

Ее взгляд пересчитал ступеньки, а затем упал на его трость.

— Ах, может нам не стоит подниматься в мой кабинет.

Он зарычал.

— Не оскорбляй меня. Я могу справиться с несколькими ступеньками.

Ноги Кита застучали по полу, когда он подбежал.

— Привет, мистер Хейл. — Он осторожно обнял его, как она его учила.

Артур погладил мальчика по голове, а затем полез в карман за одной из своих вездесущих жгучих конфеток.

— Вот, держи. Лучше вытащи шашки. Я побью тебя, когда закончу разговор с твоей мамой.

Кит не стал открывать конфету так быстро, как обычно. Он изучал Артура.

— В чем дело? — спросил он.

Артур подмигнул.

— Газетный материал. Твоя мама будет моим источником.

Его рот открылся.

— Круто. Ее имя появится в газете?

Взгляд, которым наградил Пегги журналист-ветеран, заставил ее вспомнить о своем первом капитане полиции. Что-то было неправильно.

— Она может быть конфиденциальным источником — лучшим из лучших. А теперь проваливай. Возможно, ты захочешь немного потренироваться перед игрой. Это единственный способ победить.

Кит закатил глаза.

— Я побеждал тебя много раз.

— Не напоминай мне. А теперь проваливай. Мы скоро к тебе спустимся.

Кит поплелся к телевизору. Трость Артура постукивала по каждой ступеньке, пока он медленно поднимался на второй этаж. Пегги вытянула руки, следуя за ним, готовая поддержать, если он вдруг споткнется.

Он задержался на мгновение наверху лестницы.

— Я бы хотел застрелить того, кто изобрел лестницу.

Она слишком нервничала, чтобы ответить, поэтому просто проводила его в свой кабинет. Доска, которую она достала из шкафа прошлой ночью, теперь стояла в углу. Ее внутренности сжались. Она бросилась к ней, чтобы ее перевернуть лицом к стене.

Смешок Артура остановил ее.

— Неужели ты думаешь, что я не узнаю полицейское управление, когда увижу его? Мак довольно фотогеничный парень.

Ее руки сжались, когда он появился рядом с ней. Рядом с доской у нее снова зачесалась спина. Глядя сейчас на свою коллекцию, все, что она собрала, Пегги испытывала настоящий стыд. Она обращалась с Маком как с преступником, а он не сделал ничего, чтобы заслужить такое обращение с ее стороны. Она была ужасным человеком и полным неудачником как офицер. Она пыталась шантажировать его личной информацией, чтобы он выполнил ее просьбу, личную просьбу. Она нарушила все клятвы, которые когда-либо давала.

Несмотря на то, что у нее внутри живота полыхал огонь, она расправила плечи.

— Что вы хотели обсудить? — Она не могла заставить себя произнести имя Джилл. Ее подруга возненавидела бы ее, если бы узнала, что Пегги натворила. Черт возьми, каждый бы возненавидел ее.

— Какое-то время назад мы заключили с тобой сделку, — напомнил ей Артур. — Ты сказала, что будешь рассказывать мне все, если узнаешь что-нибудь о Маке.

Ее рот открылся.

— Что? Я имею в виду…Я думала, это как-то связано с Джилл. — Боже, неужели Мак уже рассказал Джилл, как она ему угрожала?

Он указал на ее офисное кресло.

— Можно мне?

— Пожалуйста, садитесь. — Желание расхаживать по комнате заставило ее упереться ногами в ковер.

— Джилл устраивает поминки в кофейне, потому что Мак заявил сегодня утром, что он и его семья на этой неделе возвращаются в Аризону, он оставляет Цинса ответственным за Джилл в качестве его заместителя. Джилл в бешенстве, она думает, что ты, должно быть, разбила ему сердце.

Ее собственное сердце разбилось от правды. Как она могла так ужасно подорвать его доверие после всего, что он для нее сделал?

Артур потрогал свою трость.

— Мак заверил ее, что все будет хорошо, но он так и не сообщил ей, почему уезжает. Я полагаю, что это должно быть нечто большее, чем разбитое сердце. Мак не стал бы кривить душой из — за чего-то подобного. Он слишком похож на мужчину. Я полагаю, ты что-то нарыла на него, заставив его уехать. Я пришел, чтобы выполнить нашу сделку и выяснить, что ты отыскала. Я хочу опубликовать это в завтрашней газете, если смогу подтвердить информацию сегодня.

Шок прокатился по ней, как огонь по перекати-поле.

— Он уезжает? — воскликнула она вслух. Она не могла представить, что больше не увидит его.

Кустистая бровь Артура взлетела вверх.

— Ты не знала?! Что ж, теперь мне, как репортеру, очень любопытно узнать, как ты выгнала его из города.

Его откровенность отбросила ее на шаг назад. Выгнала. Его. Затем она посмотрела на доску. Она подпала под его чары, когда искала способы его уничтожить. В словаре, чтобы охарактеризовать ее, было недостаточно плохих слов.

Она прижала руки к лицу и резко обернулась.

— Артур, я не могу говорить… прямо сейчас. Пожалуйста. Иди поиграй… с Китом.

Что-то вцепилось ей в горло. Ногти впились в ладони.

Рука, опустившая ей на плечо, заставила ее подпрыгнуть. Ее глаза распахнулись при виде нахмуренного лица Артура.

— Сейчас и здесь. За эти годы я утешал многих женщин. Узнаю несчастную женщину из всех. Поговори со стариком.

Ее губы задрожали, годы сдержанности дали трещину.

— Нет. Я… не могу. Артур, ты должен оставить меня одну.

Он покачал головой и потянулся, обняв ее. Она слишком боялась причинить ему боль, поэтому не стала отталкивать. Его костлявые руки обхватили ее. Боль, шок и боль — все это пробило лед внутри нее. Она развалилась на части, в большой клубок уродливого плача.

Его бормотание и похлопывания отдавались в ее сознании, когда эмоции захлестнули, оставив головокружение, духоту и тошноту в животе. Когда она не смогла дышать через заложенный нос, то отстранилась. Артур вложил ей в руку матерчатый носовой платок.

— Выпусти все наружу. Тебе полегчает.

Она подумала о Ките, помолилась, чтобы он не слышал ее рыданий из-за звука телевизора. Она не хотела пугать его. Он никогда раньше не видел ее плачущей, потому что она никогда не плакала, даже после ухода Фрэнка.

Теперь она не могла остановиться.

Когда ее лоб упал на плечо Артура, он переместил свой вес. Она не навредит его бедру? Она отступила и вытерла нос.

— Я в ужасе, мне так стыдно, Артур. Мне никогда не было так стыдно.

Его рот дернулся.

— Знаю. Всегда можно сказать, кто самый крутой. Но даже самые крутые плачут, воют, как койоты в каньоне. Я видел многих в слезах. Я смогу это вынести.

— Пожалуйста, сядьте, — выдавила она из-за жужжания в ушах.

Он присел. Ее тело опустилось на пол, так как она больше не могла стоять на ногах.

Его локти покоились на коленях.

— Почему бы тебе не начать с самого начала?

Ее руки потянули за футболку, нерешительность переполняла ее.

— Я не могу тебе рассказать. Ты хочешь написать в газете.

Он поправил очки на носу.

— Почему тебя волнует напишу ли я в газете?

У нее перехватило горло.

— Потому что я не хочу, чтобы там что-то было о нас.

Мак все это время был честен. А она свою совесть вчера выбросила в мусорное ведро.

— Как насчет того, — продолжил Артур, — сейчас с тобой я не журналист. А просто буду твоим дедушкой на сегодня. Тебе столько же лет, сколько Джилл и Мэре. Поговори со стариком. Ты почувствуешь себя лучше.

Она села по-индийски и уставилась на ноги. Затем слова стали вырываться сами собой. У нее даже заболело горло. Ее голос охрип, но она продолжала говорить. Он кивал, пока слушал, его мрачные голубые глаза не отрывались от ее лица. Он передвинулся вперед, чтобы положить ей руку на плечо. Она вытерла с глаз чертову уйму слез. Она была похожа на гейзер, отчаянно нуждающийся в клапане.

Когда она наконец закончила, то обхватила себя за бедра и стала ждать его суждения.

Артур нежно погладил ее по плечу.

— У семей есть такая способность всю логику и здравый смысл пустить под хвост коту. Некоторые из моих самых больших просчетов в жизни произошли именно в семейных отношениях. Моя жена, если до сих пор была бы жива, рассказала бы тебе истории о нас. Я ударил одного из своих лучших друзей по лицу, когда мы только поженились, потому что он слишком долго смотрел на мою жену в ее новом белом платье и чулках. Он всегда был неравнодушен к ней. Это разрушило нашу дружбу.

Он вздохнул, долго и глубоко.

— Есть много дерьма, через которое приходится пробираться, когда ты связан с другим, и, как я сказал Брайану, когда у него были проблемы с Джилл, если на пути есть дерьмо, тебе просто нужно разгребать его сильнее и чаще. Главный вопрос — единственный, который имеет значение — любишь ли ты Мака?

Ее грудь раскололась, когда женщина внутри вырвалась на свободу, держась за сердце. В ответ последовало еще больше слез.

— Боже. Да. Я просто не знаю… — Ее рука повернулась в нетерпеливом жесте. — Как мне…

Смех Артура вырвался наружу.

— Никто, на самом деле, не знает, как вернуть любимого человека. Существует множество руководств, но нет никаких секретных, надежных инструкций, как любить в нашей жизни. Моя жена не любила подарки, как другие женщины, которых я знал. Она также ненавидела мои долгие часы в газете. Однако она знала, что я должен добиться успеха, поэтому у нее вошло в привычку каждый день приносить мне еду в офис. Мы ужинали с ней около пяти часов. Потом я работал еще несколько часов. Мы нашли свой ритм. Любить — значит слушать другого, быть вместе. Ты слушаешь Кита, даже не задумываясь об этом.

— Но… непривычно и странно с другим, — призналась она.

Его узловатые пальцы почесали щеку.

— Да, конечно, странно. Любить кого-то — это непрерывный процесс, поскольку мы все меняемся. Странность, о которой ты говоришь, показывает, что вы совершенствуетесь в своем мастерстве. Когда ты все делаешь правильно, нет ничего более совершенного.

Она вспомнила моменты с Маком, когда между ними все казалось совершенным, таким легким. Внезапно она точно поняла, когда влюбилась в него. Именно в тот момент он протянул ей яблоко и велел выстрелить в него. И она помчалась через двор в его объятия — это было самое прекрасное чувство в мире. Иначе она никогда бы не легла с ним в постель.

Чудовищность того, что она наделала, обрушилась, как карающий меч.

— Мак ненавидит меня. Он никогда не простит.

— Ты пыталась защитить своего брата, спасти его, как не смогла спасти своего отца. Ты просто зашла слишком далеко. — Он положил трость на пол и придвинулся ближе. — Мне кажется можно простить, особенно если он любит тебя. А он любит. Любовь нельзя выключить через несколько часов.

Разве он не решил уехать из города? Может, у него все еще были чувства к ней, но он делал все возможное, чтобы ее забыть.

— Я не уверена.

Его мягкая улыбка вызвала слезы на ее глазах.

— Что ж, тогда сейчас самое подходящее время это выяснить. Я не смогу сказать тебе, сколько раз я говорил: «Прости» своей жене или она мне. Ты храбрая женщина, иначе бы не выбрала полицию. Если ты готова рисковать своей жизнью, то сможешь справиться и с извинениями.

— Но он решил уехать! Как мне его остановить?

Артур похлопал ее по плечу и встал.

— Ты остановишь, если захочешь. — Его трость застучала по полу, когда он направился к двери. Затем оглянулся через плечо. — Я дам тебе подсказку по поводу мужчин. Когда женщина говорит мужчине, что любит его, он готов сделает для нее все, если любовь взаимна. Мак любит тебя. Будь честна с ним. Я думаю, он способен будет тебя удивить.

— Да, удивит, вышвырнув из своего отеля, — пробормотала она, страх сдавил ей горло.

Даже его смешок не мог заставить ее улыбнуться.

— Мне всегда нравилось освещать истории людей, которые приковывают себя наручниками к зданию для сидячей забастовки, отказываясь уходить. Есть много вариантов, моя дорогая, и ты производишь на меня впечатление находчивой женщины. Я был бы рад провести день с Китом, если ты хочешь сейчас воплотить свой план. Я думаю, чем скорее ты все сделаешь, тем лучше.

Дверь за ним закрылась.

Собранная доска с материала на Мака, словно издевалась над ней, поэтому она закрыла глаза. Она с самого начала делала неправильные шаги с Маком. Как она могла это исправить? Признаться ему в любви, ей казалось недостаточным. Он сказал, что второго шанса не будет. Может Артур ошибался. Признаться ему в любви, но от этого она может выглядеть еще глупее.

Ей захотелось поднять руку, как в младшей школе и спросить совета у учительницы, что ей стоит сделать. Но рядом не было учительницы, да и она уже была не в младшей школе.

Боже, она чувствовала себя такой больной и разбитой. Она снова открыла глаза и посмотрела на доску, ища ответ в разных картинках, когда пыталась собрать на него компромат.

Что-то сдвинулось внутри нее. Она увидела нечто новое, словно смотрела на доску другими глазами, то, что не видела раньше или не хотела видеть. Истории в картинках, которые вырезала, имели мало общего с ним, как с игроком в покер. На одной картинке он перерезал красную ленточку в новом отеле вместе с мэром и морем людей позади. Он хотел быть частью их сообщества. В другом случае он передавал выигранные деньги с турнира по покеру женскому приюту. Да, деньги шли из покера, но он использовал их, чтобы помогать другим, строить и улучшать новое.

Мак был прав. Он совсем не был похож на ее отца, наконец поняла она. И не имел ничего похожего с Дэвидом.

Он поддерживал Эбби и Дастина, приспособив свою жизнь и занятия, чтобы быть рядом с ними, несмотря ни на что. Он обучал таких людей, как Джилл, чтобы они смогли сделать карьеру. Он сделал себя частью сообщества, в котором жил, зная многих поименно, а также интересуясь историей людей. Разве она не видела, как ему нравилось разговаривать с людьми в Дэа, после того, как они одобрили его бизнес-план? С его стороны не было притворства. Он искренне заботился о людях.

Он любил ее и относился к ней с таким терпением, хотя для него она почти ничего не сделала.

Как она могла убедить его, что любит его? Чего он хотел от нее больше всего на свете?

И ответ пришел, как озарение.

Она поняла, что ей нужно сделать.

39

Покерное зрение Мака было острым, как лазер, когда он выиграл еще одну раздачу. Другие игроки за столом притихли, чувствуя его настроение. Он был акулой, жаждущей разорвать на части любого, кто встанет у него на пути. Он играл безжалостно, намеренно стараясь сократить время за столом.

Ему нужно было кое-что сделать, завершить подготовку к переезду в Аризону.

У него не было на это времени.

И сгребая фишки, когда он выиграл еще одну раздачу, не принесло ему обычной искры радости. Пегги отняла у него все, и будь он проклят, если позволит ей это. Возможно, сейчас она и побеждает, но он привык к боям. Он восстановится.

После того как он покинет Дэа, будет курсировать туда и обратно, чтобы убедиться, что в отеле все идет гладко. Будет участвовать здесь в нескольких турнирах в год. С надеждой, что больше никогда не столкнется с Пегги. Это было довольно просто сделать, если он не будет выезжать в город.

Если он смог заставить себя выигрывать, а он это сделал, то сможет заставить и стереть Пегги из своих мыслей.

Мак посмотрел на следующие две карты, которые протянул ему дилер. Это были не самые лучшие карты, но он играл. Вероятно, теперь он мог бы блефовать в каждой раздаче. Ни у кого за столом не хватило бы смелости бросить ему вызов. Двое ушли раньше. Он даже не взглянул на них.

Время от времени он оглядывал зал, не спуская глаз с брата Пегги, который играл за три стола от него. Дэвид МакБрайд долго не протянет. Он слишком тщеславен и навязчив, не в состоянии справиться с давлением. Большинство наркоманов ломались. Он ничем не отличался от других. И все же Мак вздрогнул, заметив решительный подбородок Дэвида и карие глаза, такие похожие на глаза Пегги.

Сегодня он заставлял себя не испытывать ни малейшего сочувствия к МакБрайдам. Таннер не играл, только кивнул ему. Он стоял у стены, стиснув челюсти, с ничего не выражающим лицом, наблюдая, как его брат проигрывает свои фишки за рекордно короткое время.

Федералы еще не прибыли, но он не сомневался, что приедут. Он сказал Эбби подготовиться, заверив ее, что их адвокат позаботится об этой проблеме. Сначала она плакала, а потом пришла в ярость, называя Пегги всеми словами, которыми он не стал бы произносить в обществе. Когда она успокоилась, они договорились рассказать Дастину о переезде после сегодняшней игры.

Эбби согласилась все рассказать Ретту, сказав, что ему нужно знать, что они уедут, чтобы он мог перестроить свои планы. Ретт сказал, что последует за ними, а затем притянул Эбби в свои долгие объятия. Она тихо прижалась к нему, Мак счел это хорошим знаком. Потом Мак нашел Цинса, рассказал ему.

В конце концов, они были семьей.

Другое дело — Джилл. Он изложил ей свой план, но не стал выкладывать причины. Она дружила с Пегги, но даже не зная причин, она высказалась слишком эмоционально. И все же он стойко выдержал шквал ее вопросов о нем и Пегги.

Он ни с кем не обсуждал Пегги.

Аарон направился к нему сквозь море столов. Его присутствие указывало на то, что прибыли федералы. Мак велел ему немедленно сообщить об этом. Его внутренности горели от ярости. Итак, она действительно это сделала. Последняя частичка его умерла. Он никогда больше не будет доверяться женщинам.

Он подал знак дилеру, тот кивнул и встал, разглаживая пиджак. Время сыграть в другую игру с более высокими ставками. Они могли обвинить его в препятствовании правосудию и во множестве других вещей. Они, вероятно, наслаждались бы этим. Закон ненавидел таких, как он. Если Пегги думала, что он просто собирается признаться во всем ради сделки со следствием или сдать друга Дастина с распростертыми объятиями, то ей следует еще раз подумать. Он не был стукачом, поэтому не доставит ей такого удовольствия. Он и его адвокат могли бы противостоять лучшим из них. У них не было ничего, никаких веских доказательств против него.

Мак встретил Аарона в углу.

— Помощник шерифа МакБрайд внизу. Она попыталась войти в отель, но охранники остановили ее по вашему приказу. Она требует, чтобы ее впустили. Когда я сказал ей, что она внесена в черный список, спросила, есть ли у нас постановление судьи.

— Федералы с ней?

— Нет, она одна.

Мак сжал челюсть. Значит она не собиралась разбираться с ним открыто. Федералы не спешили сюда наведываться, чтобы помешать ее брату играть, поэтому она решила начать все сама. Что она собиралась делать? Арестовать его? Он стиснул зубы, чтобы не дать боли в сердце распространиться дальше.

— Очистите главный вход от гостей. Я хочу, чтобы там были только охранники. Перенаправь всех в другое место. Я разберусь с ней, но я не собираюсь устраивать сцену, которую она жаждет. Скажи Биллу, чтобы он встретил меня внизу.

Господи! Часть его не могла поверить, что это происходит на самом деле.

Он направился вниз вместе с Аароном, перепрыгивая через две ступеньки.

— Очистите вестибюль тоже. Предложите всем желающим бесплатный напиток в баре. Я не хочу, чтобы нас кто-нибудь услышал.

— Да, сэр. — Аарон начал двигаться к гостям, легко улыбаясь и указывая в сторону бара.

Мак направился к выходу. Швейцар поспешил ему открыть дверь, и Мак вышел на яркое полуденное солнце, жалея, что не надел солнцезащитные очки. Он посмотрел вперед. Двое его самых мускулистых охранников возвышались над Пегги, уперев руки в бедра. Ее палец был направлен в сторону отеля, она спорила с ними.

Очень важно было найти минутку, чтобы собраться с мыслями. На ней не было формы полицейского, что было полной бессмыслицей. Разве она прибыла сюда, не представляя закон? Вместо этого на ней было то чертовое желтое платье с красными драконами из шкафа Джилл и черные босоножки на низком каблуке. Солнце высвечивало рыжие блики в ее темных волосах. Солнцезащитные очки сидели у нее на носу.

Он шагнул вперед, напрягаясь, отбросив все эмоции. Если она думала, что, увидев ее в этом платье, он даст слабину, то видно выжила из ума.

Она перестала спорить с охранниками, заметив его.

Он вышел вперед, положив руки на талию.

— Дайте нам немного пространства, — сказал он своим парням.

Они отступили к входу, но знали, что лучше оставаться снаружи. Аарон сказал им, что Маку нужны свидетели всего, что запланировала Пегги и федералы.

— Тебе необходимо покинуть мою собственность сию минуту, — сообщил он ей. — Я же сказал тебе, что не собираюсь останавливать твоего брата, если он решит вдруг сыграть. Таннер внутри, смотрит, как он играет, но боюсь, что мой отель способен вынести сегодня только двух МакБрайдов.

Она сняла солнцезащитные очки, чем проделала здоровую вмятину в его броне. Он никогда раньше не видел, чтобы она красилась. Но потом он заметил ее покрасневшие, опухшие глаза. Он судорожно сглотнул, осознав, что она тоже сильно страдала. Хоть это открытие не должно было поколебать его решимости, так и было.

— Если это тебя утешит, твой брат долго не протянет. Он полный отстой в покере.

Ее губы приподнялись в подобии улыбки.

— Как и мой отец. Вот почему у нас никогда не было денег. Не знаю почему, но сейчас это кажется мне довольно забавным. — Вырвавшийся смех был лающим, слегка истеричным.

Его тревога возросла.

— Ты что, напилась?

Ее смех затих.

— Нет. Подумывала что-нибудь выпить, прежде чем прийти сюда, но тогда я была бы похожей на отца. Кроме того, я пришла не из-за Дэвида.

Хорошее прикрытие. Он собрался с духом. Значит она хотела сказать, что поджидает федералов, пришла разобраться по поводу угрозы взрыва.

— Мой адвокат, Билл Перкинс, стоит за этими дверями. — Он указал на фасад здания. — Он слышит все, что ты говоришь.

Она посмотрела на камеры, расположенные напротив входа.

— Понимаю.

— Я знаю, что ты собираешься сделать то, что обязана, но я не позволю тебе устраивать сцену в моем отеле. Ты можешь уйти сейчас, или посмотрим, как далеко ты готова зайти. Мы можем начать с подачи жалобы на преследование шерифа. Если это тебя не остановит, я готов ходатайствовать о судебном запрете. И так твой выбор?

Пульс на ее шее бился, как крылья колибри, быстро и сильно. Она открыла сумочку и достала наручники.

— Ты можешь попытаться заставить меня уйти, но могу сказать, что я полна решимости остаться и заставить тебя выслушать меня.

Он скрестил руки на груди.

— Так ты планируешь арестовать меня за препятствование правосудию до того, как сюда приедут федералы? Почему они задержались, играли в гольф?

Билл вышел через двери. Мак поднял палец, остановив его, желая услышать ее ответ. Если она действительно хотела его арестовать, то как женщина и человек умерла бы для него насовсем.

— Разве ты сегодня не играешь в покер? — спросила она срывающимся голосом.

Он прищурился, не понимая, какую игру она затеяла.

— Играл, пока ты не появилась. Я встал из-за стола, попросив перерыв.

У нее перехватило дыхание.

— Ну, тогда тебе лучше вернуться. Я хотела бы встать у твоего стола, посмотреть, как ты играешь.

Он больше не мог с этим бороться. Он встретился с ней взглядом. Ее карие глаза выглядели… не как обычно. Настороженность и недоверие исчезли. Золотое кольцо вокруг ее радужной оболочки излучало… теплоту.

— Я не понимаю. Зачем тебе смотреть, как я играю? — Он хлопнул себя ладонью по лбу. — О, понял. Ты хочешь заставить меня снова проиграть. Что ж, помощник шерифа, думаю, что уделил вам достаточно своего драгоценного времени. Ты арестуешь меня? Если нет, я вернусь внутрь.

Он не стал дожидаться ее ответа. Ему было невыносим ее ответ. Он развернулся и направился ко входу, на лбу у него выступили капельки пота. Билл подошел к нему и вдруг ахнул. Раздался отчетливый металлический лязг. Мак остановился и развернулся.

Пегги пристегнула себя наручниками к латунному ограждению у автостоянки.

Он побежал к ней обратно.

— Что ты делаешь?

— Следую совету одного друга. Я устраиваю сидячую забастовку, пока ты меня не выслушаешь.

Ошеломленный, он даже не мог выразить словами свои чувства.

— Сейчас же прекрати! — Боль начала распространяться по всему телу, его стены снова рухнули. — Пег, прошу тебя. Ты только делаешь себе хуже. Ты оставляешь мне очень мало выбора. Нам нет нужды воевать друг с другом.

Сама мысль об этом заставляла его внутренности сжиматься в дрожи.

Внезапно Эбби выбежала из здания. Билл схватил ее за руку, удерживая.

— Пожалуйста, не делай этого, Пегги! — выкрикнула его сестра.

Ее отчаяние пригвоздило Мака к месту.

— Эбби, иди внутрь! Я справляюсь. Билл, отведи ее к Ретту. — Его сестра пыталась высвободиться из хватки, разрывая Мака в клочья.

Пегги махнула свободной рукой.

— Эбби, я здесь не выставлять обвинения. Я здесь, чтобы поговорить с Маком. Успокойся!

Мак одарил ее презрительной усмешкой.

— Мы закончили. Я не разговариваю с теми, кто поставил перед собой цель уничтожить мою семью. — Он повернулся и снова пошел прочь.

Она бросилась к нему и поймала свободной рукой его за пиджак, дергая другой в наручнике. Ее страдальческий крик остановил его на полпути.

— Боже! Прошу тебя, прекрати этот балаган, Пег. Разве ты не видишь, что делаешь?

Слеза катилась по ее лицу.

— Пожалуйста, выслушай меня, Мак.

Ее слезы и звук его имени, прошелестевшего шепотом, сделали еще одну прореху в его броне. Он чувствовал, как падают стены, даже когда пытался укрепить их.

— Что? — наконец спросил он. — Что ты хочешь мне сказать? — спросил он, хотя и не был уверен, что сможет это вынести.

Выражение ее лица изменилось, мышцы напряглись, как будто она пыталась усиленно вспомнить, что хотела сказать.

— Прости. За то, что я совершила, и за то, что наговорила…

— Господи! — ответил он, и ее хриплые слова вспороли ему живот. Он даже не мог себе представить, что она способна на извинения. Для нее это было похоже на подвиг.

— Не уверена, что ты сможешь меня когда-нибудь простить. — Она резко выдохнула, но продолжала пристально смотреть на него. — О Боже, это сложнее, чем я… Мак, я… — Наручники звякнули о металл, когда она попыталась двинуть рукой. — Я люблю тебя.

Ее вымученное признание заставило его замолчать, боль у него в сердце уничтожила любой убедительный ответ.

— Мне очень жаль! — Она прижала свободную руку к лицу. — Я все испортила, и вчера вела себя с тобой как самый ужасный человек на планете.

Он изучал ее склоненную голову и мучительный язык тела. Позволяя ее тону и словам полностью проникнуть внутрь. Что-то изменилось. Он чувствовал это. Его броня упала на землю, контроль рухнул. Раз она пришла к нему, чтобы загладить свою вину, он не мог отказать ей в этом.

— Может ты не самый ужасный человек на планете.

Она опустила руку. От ее слез у него задрожали ноги. Он никогда не представлял себе ее плачущую, и при виде ее слез готов был встать перед ней на колени.

— Ну, я худший человек и ненавижу себя за это. Прости. Я не знаю, что еще сказать.

И он тоже не знал. Мак осознал, что тишина была такой глубокой, что он мог слышать, как упала бы булавка. И все слушали их разговор в микрофоны в стратегических зонах отеля, готовясь к прибытию федералов. Внезапно он почувствовал себя беззащитным.

— Аарон, отключи этот чертовый канал безопасности! — рявкнул он. — Все, идите внутрь.

Лихорадочный взгляд Эбби задержался на нем на долгое мгновение, затем она кивнула, показывая ему свое доверие. Ее вера всегда помогала ему сворачивать горы.

Он повернулся к Пегги, до сих пор владевшей его сердцем.

— Давай начнем сначала. Почему бы тебе не снять наручники? — предложил он, потянувшись к ее запястью, желая погладить красные отметины, где металл впивался в ее кожу.

— Ты же не собираешься вышвырнуть меня со своей территории? — прошептала она, роясь в сумочке.

Он провел руками по волосам и прислушался к своему внутреннему голосу.

— Ты сказала кое-что ранее, я хотел бы получить более подробное объяснение. Например, когда ты сказала, что любишь меня.

Она выронила ключ от наручников, у нее сильно дрожала рука, он решил ей помочь. Он боролся с желанием обнять ее, когда освободил. Засунул наручники в карман своего пиджака и снова внимательно посмотрел на нее. Ее губы дрожали.

Он заново оценил ситуацию.

Она надела это платье и накрасилась не для того, чтобы ослабить его стены, а, чтобы произвести на него впечатление. И поскольку это было так на нее не похоже, его сердце ожило и снова забилось.

— Ты сказала… — предположил он.

Она высморкалась.

— Да. Я глупая неудачница — во всем. Я ужасный…

— Ты уже это говорила. Меня больше интересует, почему ты пришла сюда, чтобы посмотреть на мою игру в покер. — Он решил начать с самого начала. Скрестил руки на груди, чтобы не дотрагиваться до нее.

Ее плечо приподнялось.

— Я хотела, чтобы ты знал, что я принимаю тебя таким, какой ты есть, и готова поделиться этим со всеми.

Жесткая волна прошлого отвержения прокатилась по нему, и ее принятие выбросило его на новый берег.

— Ты очень хороший человек, — прошептала она. — Прости, что я не говорила тебе этого раньше.

— Черт. Когда ты идешь ва-банк… — Он расстегнул пиджак, переполненный эмоциями.

— Ты сказал, что хочешь, чтобы я принимала тебя таким, какой ты есть. — Она раскрыла руки ладонями вверх. — Я пришла, чтобы доказать тебе, что принимаю.

Он больше не мог этого выносить. Притянул ее к себе, уткнувшись лицом ей в шею.

— Господи, ты убиваешь меня, — пробормотал он, прежде чем прижаться губами к ее губам.

Она ответила с отчаянным желанием, которое он мог ощутить на вкус. Он насыщался ею, отпуская всю боль. Когда он почувствовал, что ее слезы намочили его лицо, он отстранился и смахнул их.

— Скажи мне еще раз, — потребовал он.

— Я была неправа. Прости. Мне очень, очень жаль. Я люблю тебя. — Она сказала это так, как будто зачитывала телеграмму.

Он взял ее лицо в ладони.

— Возможно, ты ошибалась, — согласился он, — возможно, ты не спешила наверстывать упущенное. — Его улыбку невозможно было сдержать. — Но ты сделала это. В конце концов у тебя всегда получается.

Она качнула головой.

— Но то, что я сказала вчера. Не знаю, как мы сможем когда-нибудь забыть это. Эти слова всегда будут стоять между нами. Твоя сестра, наверное, ненавидит меня. Я бы не стала ее винить. Я бы чувствовала то же самое, если бы кто-то угрожал Киту.

Его палец прижался к ее губам, заставляя замолчать.

— Остановись. Да, нам нужно кое-что уладить, но все будет хорошо.

— Я не хотела, чтобы Дэвид превратился в моего отца, но я наконец поняла, что ничем не могу ему помочь.

Его рука обхватила ее щеку.

— Нелегкое откровение. Я горжусь тобой.

У нее вырвался вымученный смех.

— Я буквально сошла с ума, но когда…, я поняла, что не хотела бы тебя потерять из-за того, что мой брат не может взять свою жизнь под контроль. Ты делаешь меня…счастливой. Я не…

— Что ты…? — подбодрил он, пораженный тем, что она наконец открылась ему.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал из Дэа, хотя у меня нет права запрещать тебе это.

— Я собирался уехать только из-за тебя, чтобы убежать. — Наконец он схватил ее покрасневшее запястье и погладил отметину. — Разве ты этого не поняла?

Она покачала головой, и еще одна слеза скатилась вниз.

— Я надеялась, что это так.

— Вчера… — Ему пришлось сделать глубокий вдох. — Был плохой вечер.

— Сможешь ли ты… простить меня?

Он погладил ее горячий лоб, поцеловал в щеку.

— Да. Однако тебе придется извиниться перед Эбби и все ей объяснить. Может быть все будет трудно, но думаю, она поймет. У нас одинаковые взгляды на жизнь.

Ее рука накрыла его руку, согревая его сердце.

— А как насчет Дастина?

— Мы ему еще не сказали.

— Хорошо! — Она нервно рассмеялась. — У меня не было большой надежды, что подросток сможет меня простить.

Он притянул ее ближе, прижимая ее тело к себе.

— Если ты позволишь ему поводить твою полицейскую машину, думаю будет все отлично. Значит, ты хочешь выйти со мной на публику?

Она потерлась лбом о его грудь.

— Я была бы горда этим.

Это была настоящая музыка для его ушей.

— А как насчет твоей репутации и мнения людей? — он заставил себя спросить, проводя руками по желтому материалу, очерчивающему ее изгибы.

Она отстранилась.

— Я была неправа. Не могу сказать, что буду сразу чувствовать себя комфортно, я не привыкла к вниманию… вероятно, буду ворчать, но так должно быть.

— Вчера вечером после нашего противостояния, я решил, что ошибся в тебе, что видел тебя совсем другую, и все было ложью между нами. — Он обхватил ее сзади за шею. — Но когда ты появилась сегодня, то доказала, что я не ошибаюсь в людях.

Ее губы приподнялись.

— Что ж, это бесценный актив твоей профессии. — Она положила руку ему на сердце. — Ты игрок в покер и деловой человек.

Его губы коснулись ее лба.

— Я рад, что ты наконец-то это разглядела во мне.

— Я просто была немного медлительна.

— Но ты набираешь скорость, — подбодрил он, закончив с самоуничижительными разговорами. — Я бы сказал, что догнала меня сегодня на дистанции.

— Я бы хотела рассказать Киту о нас, если ты не против. — Она отвела взгляд, ее уязвимость была очевидна.

Кит. Может так повезти мужчине, когда в его жизни появляется красивая женщина и милый ребенок?

— Я рад. Может ты сможешь прийти ко мне домой на ужин с Китом сегодня вечером.

— Мне бы этого хотелось.

Он поцеловал ее долгим, при долгим поцелуем.

— Конечно, честно предупреждаю, что, как только мы уладим отношения между нами и нашими семьями, кстати, а ты с Таннером и Дэвидом, я хочу, чтобы мы поженились. Что ты об этом думаешь?

Ее дрожь сотрясала все тело, пока она прижималась к нему.

— Поскольку я поклялась, никогда больше не выходить замуж, мне может потребоваться некоторое время, чтобы прийти в себя и подготовиться к этой мысли, но обещаю, что постараюсь ускорить этот процесс.

Его рука указала на дракона на ее платье.

— Выдохни огонь в прошлое, Пег. У нас все получится, я обещаю.

Ее губы приоткрылись.

— У меня спина больше не чешется. Хм.

Он понятия не имел, о чем она говорит.

— Я рад. Думаю…

— Я объясню позже. — В ее глазах вспыхнул еще один огонь, не тот, что сжигает прошлое, а тот, на котором можно построить будущее.

Он протянул руку.

— Ты готова войти в здание?

Она кивнула и глубоко вздохнула.

— Готова.

Он вспомнил, что ее брат играл внутри.

— Ты не обязана, ты же знаешь. Мы можем пойти куда-нибудь еще.

Она вздернула подбородок.

— Нет, все в порядке. Я должна примириться с прошлым и настоящим. Таннер, наверное, расстроился из-за меня, но с этим я разберусь. Не знаю, сложатся ли у меня когда-нибудь отношения с Дэвидом, но я устала сравнивать его со своим отцом.

— Звучит мудро. И Пег, Таннер переживет твою стычку с ним. Те из нас, кто любят тебя, всегда найдут способ примирения.

Она взяла его за протянутую руку, и они вместе вошли внутрь.

И сделали этот покерный турнир самым обсуждаемым событием в городе по причинам, которые не имели ничего общего с покером.

Эпилог

Несколько месяцев спустя…

Мак и Дастин вытащили бочку с пивом на веранду, чтобы она постоянно была охлажденной. Когда температура опускалась до нуля, а по долине кружился снег, Пегги в этот момент задавалась вопросом, почему кто-то предпочитает пить холодное пиво. Лично она хотела только продолжать потягивать свой теплый напиток с примесью алкоголя.

— Напомни мне, как это называется? — спросила она, когда они вернулись.

Мак пересек комнату и положил руки ей на плечи. Легонько сжал.

— Горячий пунш.

— Похож на «Оле мисс Чир», — сообщил ей Дастин. — Обязательно попроси Ретта спеть эту песню, когда он приедет. Он уже спел ее Киту. Каждый член семьи должен знать эту песню.

Это заставило ее улыбнуться, когда Дастин включил ее с Китом в их семью. Казалось, теперь она все время улыбалась. И непривычность от улыбки постепенно исчезала.

— Я забыл, как там поется! — Произнес Кит, спрыгивая с барного стула, на котором сидел, с соленым огурцом в руке. — Научи меня снова, Дастин. Пожалуйста, пожалуйста.

Мак поморщился.

— Не уверен, что Пегги понравится.

Дастин закатил глаза.

— Маме тоже песня не очень нравится, но Ретта это не остановило. Я рад, что он решил остаться, пока мама не согласится выйти за него замуж. Нас ждет все время веселье.

— Все время веселье, — повторил Кит, почти как всегда. Дастин был его героем.

— Кого ждет постоянное веселье? — спросила Эбби, выходя из так называемой дамской комнаты.

Несмотря на то, что Пегги помирилась с Эбби, предварительно извинившись, они с трудом находили общие темы для общения. Пегги мудро воздержалась от вопроса к Эбби, какое, черт возьми, отношение «припудрить носик» имеет отношение к туалету.

Раздался звонок в дверь. Кит бросился к двери.

— Они пришли!

Эбби сняла фартук и разгладила свое темно-синее шерстяное платье.

Пегги посмотрела на Мака.

— Напомни мне, почему мы согласились провести День благодарения в этой компании. — И будь она проклята, если не гордилась собой за то, что назвала их «мы».

Его палец ласкал ожерелье, которое он подарил ей на прошлой неделе. На нем висело обручальное кольцо. Это был его способ позволить ей решить, когда она решит надеть его на палец и сообщит всем, что она наконец согласилась выйти за него замуж.

— Потому что так делают семьи.

Точно. И ее собственная семья теперь постоянно расширялась, радуя ее этим все больше, чем пугая.

Джилл и Брайан поспешили войти внутрь, каждый держал детскую переноску, позади шли Таннер и Мередит, неся тарелки с закрытой едой. Эбби эффективно обо всем позаботилась. Она действительно была в своей стихии как хозяйка. Это облегчило задачу Пегги, у которой не было никакого желания быть Мартой Стюарт.

Кит наклонился и уставился на Вайолет и Мию, одетых в ярко-розовые одинаковые комбинезоны.

— Они все еще довольно маленькие.

Джилл прижала его к себе.

— Они еще не такие большие, как ты, но каждая из них набрала по восемь унций.

— Это не так уж много, — ответил он, заставив всех рассмеяться.

Мередит и Таннер притянули Кита для объятий после того, как Джилл закончила его щекотать. Затем они оба тепло обняли Пегги. Медвежьи объятия Джилл приподняли ее на два дюйма над землей.

— Вау, — воскликнула она.

— О, не будь слабаком. Теперь я мать. У меня сверхчеловеческая сила.

— Мне бы не помешало немного сверхчеловеческого сна, — сказал Брайан, отталкивая Джилл локтем в сторону, чтобы нежно обнять Пегги. — Дочки не любят спать, как и кое-кто другой, кого я очень хорошо знаю.

— Что я могу сказать? — ответила Джилл. — Я всегда была ночной совой. Вот почему тебе нужно нанять другого шеф-повара, детка, чтобы у тебя было больше времени.

— Я постепенно двигаюсь в этом направлении, дорогая, — ответил Брайан, подходя, чтобы поприветствовать хозяйку дома. — Я, скорее всего, приглашу кого-нибудь, с кем посещал учебу, если они будут готовы переехать в Дэа. Эй, Эбби, спасибо, что взяла на себя всю тяжелую работу по приготовлению ужина.

— Для меня это в удовольствие, — ответила она.

Эбби все еще привыкала ко всем, но она всех пришедших обняла. Таннер пожал руку Маку, а затем обнял Пегги.

— Привет, сестренка. Должно быть это рекорд. Два Дня Благодарения подряд.

Они снова наладили отношения после отъезда Дэвида. Таннер признал, что их брат не сильно изменился, но он был рад, что приложил хоть какие-то усилия. Пегги знала, что это не так, но она смирилась с этим. У нее с Дэвидом не было ничего общего, кроме прошлого, и она больше не хотела жить прошлым. Никто из них не разговаривал с Дэвидом после его отъезда. Они узнавали о нем только от своей матери, которая все еще слепо отказывалась видеть его таким, каким он стал, скорее таким, как она и не видела недостатков у их отца.

Артур вошел следом за Линдой и Аланом Хейлами.

— Холоднее, чем у ведьмы…

Он остановился, прежде чем сказать «титька», но в его глазах блеснул смех. Он совершил обход всех собравшихся, приберегая Пегги напоследок. С тех пор как она превратилась перед ним в одну большую лужу слез, воспользовавшись его мудрым советом, она стала думать о нем как о своем дедушке. Она никому не говорила об этом, кроме Мака, который поцеловал ее и сказал, что это мило.

— Как поживает мой любимый помощник шерифа? — спросил Артур, протягивая ей свою раскаленную жгучую конфету.

Она надкусила ее, вкус корицы взорвался во рту.

— Довольно хорошо. Как поживает мой любимый журналист?

— Эй, — хором запротестовали еще два репортера.

— Я твой брат. Думал, что я твой самый любимый журналист. — Таннер подмигнул Киту, прежде чем поднять его на плечи.

— Я ничего не могу с этим поделать, — вдруг ответила Пегги. — У меня слабость к мужчинам постарше.

С практикой шутить ей стало легче. Когда рядом находились Дастин и Мак, оставалось либо пошутить, либо пропускать мимо ушей их шуточки. К счастью, Эбби время от времени принимала ее сторону.

Бровь Мака взлетела вверх.

— Это очень хорошо для меня.

Она не остановилась, чтобы подумать, стоит ли ей улыбаться или нет, улыбка практически расплылась по ее лицу.

— Да, ты практически древний. Неудивительно, что ты мне нравишься больше всех.

Кухня взорвалась оживлением вокруг близнецов, которые крепко спали в своих маленьких переносках. Кит продолжал заглядывать к ним, спрашивая, когда девочки будут готовы играть.

Мужчины взяли пиво. Женщины открыли вино. Джилл нахмурилась, попивая содовую и жалуясь на кормление грудью.

Дастин отвел Мака в сторону.

— Прошу тебя, попроси ее так подробно не описывать сам процесс, как она кормит детей грудью.

Пегги чуть не рассмеялась. У Джилл так и не было фильтра, что было частью ее очарования.

Мак фыркнул.

— Парень, удачи тебе с этим, Я пасс.

Таннер легонько ударил Дастина по руке.

— Мужайся, чувак. Ты услышишь много подобных вещей здесь. Кстати, как дела в школе?

Его теннисные туфли пнули барный стул.

— Хорошо. Моя футбольная команда очень крутая.

— И он не так уж плохо учится в школе, — пробормотал Мак. — Не то чтобы это было важно или что-то в этом роде.

— Верно, — прокомментировала Эбби. — Совсем не важно.

Но даже Пегги знала, что она в восторге от того, как хорошо Дастин освоился в Дэа после первых трудных испытаний.

Бедро Дастина ударилось о бедро его дяди, когда он попытался вывести его из равновесия — их обычная игра.

— Мама счастлива, потому что ей больше нравятся мои здешние друзья. Но я думаю, это просто потому, что она так безумно влюблена в Ретта.

— Дастин! — Ахнула Эбби, хотя все знали, что она все еще упорно продолжала бороться со своими чувствами к Ретту. — Тебе лучше не поднимать эту тему, иначе ты не получишь пирога.

— Да, следи за своими манерами, малыш. — Мак поднял свой бокал в приветствии Пегги.

Она подмигнула ему, скорее надеясь, что никто этого не заметит. Улыбаться — это одно. Подмигивание совершенно другое.

Мак уставился на Пегги. Она могла за милю прочитать его мысли. Он хотел ее, и он, вероятно, уговорил бы ее разрешить еще разок переночевать Киту с Дастином сегодня вечером. А это означало, что она проведет сегодняшнюю ночь в его постели. Женщина внутри хотела подбодрить его и захлопать в ладоши от радости.

— Прекратите, вы двое. Меня уже тошнит от вас, — взмолился Дастин.

У парня, казалось, был внутренний радар, определяющий их интерес друг к другу. Она отвела взгляд от Мака, несколько смущенная тем, что подросток ее одернул, потому что последнее время она вела себя как подросток.

— Да, хватит, — повторил Кит.

Джилл подошла к ней сзади и пощекотала ей шею, заставив ее подпрыгнуть на стуле.

— Это что-то новенькое? — спросила Джилл, теребя ее ожерелье.

Рука Пегги схватила цепочку, чтобы спрятать ее под рубашкой.

— Прекрати.

— Ты никогда не носила раньше украшения, — заявила Джилл с подозрительным блеском в глазах. — Это подарок от Мака? Покажи, покажи нам.

Пегги оттолкнула ее рукой.

— Эй, мне кажется Вайолет плачет.

— Хорошая попытка, но у меня есть радио-няня, и я услышу Вайолет и Мии. Мамочкин радар. Плюс, ты не сможешь уйти от разговора.

— Брайан! — Позвала Пегги, надеясь на подкрепление.

Муженек Джилл только поднял руки.

— Извини, ничем не могу тебе помочь. Она кормит моих детей.

Пегги бросила на него злобный взгляд.

— Джилл, отпусти. Я не хочу, чтобы ты ее сломала.

Мередит подошла к ним.

— Я думаю, что леди слишком сильно протестует. Как ты думаешь, Джилл?

— Я думаю, что нам нужно докопаться до сути. Хватай ее, Мэре.

— Эбби, помоги! — закричала она.

— Извини, ты как-нибудь сама. Эти двое серьезно относятся к делу.

Мередит стала щекотать ей ребра, и, черт возьми, она хихикала и извивалась на стуле.

— Ты боишься щекотки! — воскликнула Джилл.

— Да, — одновременно ответили Мак и Кит.

— Помоги мне, Кит, — позвала она, пытаясь отбиваться от двух сестер и защитить ожерелье.

Ее сын не сдвинулся с места — он оставался стоять с мужчинами, маленький предатель. Ей придется поговорить с ним позднее.

Мередит и Джилл наконец вытащили цепочку из-под ее рубашки. Она застыла на стуле, ее глаза искали Мака. И его зеленые глаза светились невероятным терпением.

— О Боже мой! — запричитала Джилл. — Здесь обручальное кольцо!?

У Мередит отвисла челюсть.

— О, Пегги, я так рада за тебя.

Таннер неторопливо вышел вперед и обнял обеих женщин за плечи.

— Я бы прервал вас на минутку, прежде чем вы сделаете поспешные выводы, дамы. Обручальное кольцо надевают на палец. А это кольцо висит на ожерелье. Поэтому заткнитесь.

Она всегда могла рассчитывать на своего старшего брата.

— Ну, спасибо, помог.

Быстрый взгляд на Эбби сказал ей, что она не удивлена тем, что увидела обручальное кольцо на ее ожерелье. Что ж, Мак не скрывал своих намерений.

— Мне казалось, что ты всегда носила кольца на пальце, — задумчиво произнес Кит, подходя к ней.

Никто не засмеялся. Все на кухне уставились на нее.

Пегги встала, ее ноги слегка дрожали. У нее зачесалась спина, как будто она хотела вспыхнуть после стольких месяцев. В этот момент она поняла, что ей нужно сделать.

— Кит, давай зайдем на минутку в кабинет Мака. — Ей нужно было кое-что сообщить своему сыну.

Ее сын упер руки в бедра.

— Мама, я знаю, что Мак хочет жениться на тебе. Он спросил меня давным-давно, не против ли я. Я, конечно, сказал ему, что с радостью согласен.

Взрослые засмеялись.

Ее взгляд метнулся от сына к Маку.

— Ты спрашивал его? — прохрипела она, сладость этого жеста пронзила ее, как шоколад в круассанах у Брайана.

— Он меня тоже спрашивал, Пег, — сообщил ей Таннер, подходя ближе. — Я не был таким слабаком, как Кит. — Ее брат подбросил Кита в воздух.

— Что такое слабак? — спросил ее сын.

Таннер усмехнулся.

— Тот, кто легко соглашается со всем.

— Я не всегда соглашаюсь, — сообщил ему Кит.

— Конечно.

— Нам Мак тоже сказал, — вставила Эбби, обнимая Дастина. — Мы счастливы.

Все замолчали. Пегги подняла руку и протянула ее Маку. Его улыбка начала медленно расплываться, а затем окончательно замерла на лице.

— Думаю, тогда мы помолвлены, — заявила она, ее живот делал олимпийские сальто.

Его рука сжала ее руку. Она схватила его руку, затем была втянута в новый раунд объятий.

Кто-то постучал в дверь, затем по дому пронесся холодный порыв ветра.

— Ужин уже готов? — С порога прогудел Ретт, внося огромный букет тех красных цветов амариллиса, которые так любила Эбби.

Все сразу же выкрикнули приветствие, за исключением сестры Мака, которая сжимала синее полотенце для рук.

— Счастливого Дня благодарения, Ретт, — наконец произнесла Эбби, когда он шагнул к ней.

— Спасибо, Эбби. Приятно находиться здесь. — Он протянул ей цветы и бросился вперед, чтобы поцеловать ее в щеку, заставив ее покраснеть.

Наблюдая за ними, Пегги не сомневалась, что Ретт будет преследовать Эбби до тех пор, пока она не сдастся. Было бы забавно понаблюдать, на какие шаги пойдет Ретт. И что он собирался сделать с покерными малышками. Пегги в этом вопросе была согласна с Эбби. Покерные малышки, действительно, смотрелись неловко.

Когда Ретт обернулся, он внезапно схватился за грудь, как будто у него начался сердечный приступ.

— О Боже мой! Мак Маверик Мейвен, мои глаза обманывают меня, или ты наконец сорвал джек-пот?

Пегги не понимала, о чем он говорит, пока не поняла, что Ретт указывает на нее.

— Мы помолвлены, — подтвердила она, показывая ему кольцо, неловкость заставила ее наклонить голову.

Ретт метнулся через комнату и по — мужски оторвал Мака от пола.

— Ах ты, старый енотовидный пес. Молодец!

Мак хлопнул его по спине.

— Если ты еще раз назовешь меня енотовидной собакой, я начну с замечания Либераче.

Он отшатнулся, схватившись за грудь.

— Только не замечания Либераче, — воскликнул он, заставив всех засмеяться.

Пегги покрутила кольцо. Мак знал, что она не пойдет на большое кольцо с огромным бриллиантом. Поэтому подарил простой бриллиант в элегантной оправе. Бриллиант был настолько чистым и играл на свету, что мог сделать счастливым даже лепрекона.

— Неужели все знали, кроме меня? — наконец спросила она.

— Мы не знали, — в унисон ответили Джилл и Брайан.

— Вероятно, потому, что ты не стала бы держать рот на замке, — вмешалась Мередит.

— У меня были подозрения на этот счет, — вмешался Артур. — Поздравляю, моя дорогая.

— Возможно, сейчас самое время надеть кольцо тебе на палец, мам, — сказал Кит. — Довольно глупо носить кольцо на ожерелье.

Ее смех оборвался.

— Да, в некотором роде правда глупо.

Мак сжал плечо Кита, прежде чем потянулся за кольцом. Он надел его ей на палец, а затем потер большим пальцем. Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее, но вместо этого наклонился к ее уху.

— Теперь ты моя официально.

Она поцеловала его в щеку.

— Да. Но не известно, кому повезло больше.

Ретт прорвался к ним, размахивая руками.

— Подождите! Я должен рассказать одну историю. Когда я впервые встретил эту леди, на ней был сексуальный наряд шерифа — ой, мне придется это вычеркнуть, не так ли? — Он рассеянно поцеловал Эбби. — Хорошо, позвольте начать сначала. Я встретил Пегги в ее очень профессиональном офисе, и она сказала мне, что не верит в удачу.

Дастин втянул в себя воздух.

— Не может быть! Ты не веришь в удачу? — Ребенок произнес это так, словно она не верила в Санта-Клауса.

— Нет, не верила. — Пегги повернула руку, и кольцо сверкнуло. — Но теперь верю.

Ее жених притянул ее к себе. Жених. Блин, к этому слову придется немного привыкнуть.

— Как я уже сказал, ты начинаешь все неторопливо, но всегда наверстываешь упущенное.

Она прислонила голову к его плечу, оглядывая собравшихся. Окруженная своей большой семьей, она поняла, что сейчас стала самой счастливой девушкой в мире.