Третья жена хозяина песков

Глава 1

Третью жену Актаур Аль-Танин просто купил. 

По меркам его народа она была некрасива. 

Госпожи в его гареме были прекрасны, как на подбор: с черными как ночное небо волосами, смуглокожие, чернобровые и с огромными карими глазами. Их фигуры были идеальны – широкие бедра, тонкая талия и небольшая высокая грудь.

Эта же чужеземка тощая, с полосатой кожей – красные и белые неровные линии. Тело прикрыто двумя кусками грубой ткани: на узких бедрах и слишком большой груди, к которой она прижимала какой-то свёрток. Белые волосы, светлые брови. И только глаза – синие, как небо за мгновение до восхода в глубокой пустыне. Черты лица под слоем пыли не разобрать.

Не уродина, но и не более.

Он уже собирался пройти мимо, как свёрток на груди женщины дернулся и закричал.

Это решило дело.

– Сколько стоит эта женщина? – спросил Аль-Танин у торговца.

Но прежде чем торговец успел ответить, Актаура бесцеремонно потянули за рукав.

– Пойдем! Я там таких красивых близняшек нашел! Тебе понравится! – Громовой голос сотника Береса слышали, должно быть, на другой стороне весьма немаленького рынка. Ну да ему привычно командовать полусотней воинов, потому он и в мирное время он не говорил, а отдавал приказы. – Сам бы взял, но я на службе. Куда в поход девок тащить? А девочки такие, что просто конфетки!

Он сложил пальцы щепотью и, поцеловав их, послал воздушный салют найденным красоткам. 

– Велимзан сказала найти самую непохожую на всех. Эта – точно ни на кого не похожа, – Актаур кивнул в сторону женщины. – А с дивами, сам понимаешь, не спорят.

Берес покачал головой. Велимзан была из народа дивов. Правящей касты в Альхуту, пустынном краю.

– Но она же с ребенком! – Берес предпринял еще одну попытку отговорить Актаура от покупки. – Твои жены и наложницы тебе плешь проедят, если ты приведешь такое в дом!

– Это приказ Велимзан, они не станут возражать. Идти против женщины-дива среди них самоубийц нет. 

Женщина тем временем наклонилась к торговцу, и что-то ему сказала на незнакомом и неблагозвучном наречии. Торговец скривился, как будто вместо сладкого винограда укусил лимон, и что-то ей ответил. 

Женщина ответила громче, настойчивее. 

Плечи торговца дрогнули, словно он хотел поклониться, но сдержался. Он сжал губы и нервно дернулся.

Держа голову и спину прямо, а не горбясь, как привыкшая кланяться рабыня, женщина развернулась и ушла за занавеску торговой палатки.  

– Куда?! – опешил Актаур от такой бесцеремонности. Он только собрался торговаться, как товар сбежал!

– Простите, высокороднейший! – тут же поклонился торговец. – Эта никчемная девка совершенно недостойна вашего внимания! Позвольте вам предложить гораздо более интересные экземпляры! Девственницы! Красавицы! Нежные, как кошечки! Умеют танцевать! Петь! Одна даже рисует… неплохо… 

Актаур сложил руки на груди и вперился взглядом в торговца так, что тот к концу тирады начал заикаться. Наконец, одновременно прогнувшись почти в поясном поклоне, но при этом подняв голову и глядя в лицо покупателю, торговец утих.

– Я задал вопрос. – процедил Актаур. 

– Так это… ребенок никак не молчал, и я отослал ее. Чтобы успокоила. 

– Лжешь. Это женщина от тебя что-то потребовала. Что?

Актаур зажег над ладонью синий шарик чар правды. 

Торговец покусал губу, на его щеках перекатились желваки, и наконец ответил.

– Она… она сказала, что… что не хочет... быть проданной вам, – пролепетал он, и на его лбу выступила обильная испарина.

Шарик засветился белым, свидетельствуя, что торговец не лжет.

– ЧТО?! – Шарик чар сменил цвет на красный, став заклинанием огня. – В какой день женщине позволено решать, кому она будет принадлежать?! – взбесился Актаур. Ни одна девка еще не отказывала ему. Никогда! – Чтобы до захода солнца она была в моем доме!

– Актаур! Придержи коней! – вмешался Берес. – Эта девка не стоит траты магии. И вообще ничего не стоит. Тут есть и более красивые. Они еще и рады будут, что ты их купишь. А она, кому вообще нужна баба с ребенком? Только воду тратить. 

– Я сказал – эту. Тех можешь хоть десяток себе купить. – Актаур раздраженно махнул рукой в сторону помоста, где как раз выставили близняшек.

Берес хмыкнул.

– Вот ты упертый демон. Ладно, хочешь чужеземку, будет тебе она. Эй, ты, – позвал он торговца. – Сколько девка стоит? Раз она не хочет быть проданной моему другу, я куплю ее вместо него. А потом подарю. 

– Шесть серебряных! – на одном дыхании выпалил торговец.

– Ты за кого меня принимаешь?! – расхохотался Берес. – Эта порченая девка больше трех медяшек не стоит!

– Но господин, эта женщина здорова, и она способна принести много детей! – возразил торговец. – Никак не могу отдать ее меньше чем за четыре серебряных!

Актаур, сдерживая злобное рычание, следил за перепалкой торговца и друга и понемногу успокаивался. 

– И документов, поди, на девку никаких нет? – не унимался Берес. – Без них она больше пяти медяшек не потянет.

– Есть, как не быть! Даже осмотр у лекаря! – торговец тут же выудил из рукава туго свернутый листок и подал сотнику. 

– Так-так-так… восемнадцать лет, рост… вес… шрамы… ребенок. От кого?

Торговец пожал плечами.

– Никто не выяснял. 

– Вот как… – протянул Берес. – Один серебряный! И это мое последнее предложение! По рукам?

Торговец сник. И, причитая, что такая продажа его непременно разорит, а жены и дети пойдут побираться и умрут от голода, подписал и передал купчую сотнику. 

Актаур достал из кошеля серебрушку и протянул Бересу. Тот подкинул ее, поймал, посмотрел что выпало – султан или цифра, и отдал торговцу.

– Я никак не возьму в толк, друг мой Аль-Танин, зачем тебе это страшилище, да еще с ребенком, когда вокруг столько первоклассного товара? 

Актаур не ответил. Его гораздо больше интересовало, как такая женщина появилась на рынке вообще.  Она должна быть его, и только его!

Глава 2

Все книги про попаданцев, а особенно попаданок – обман. 

Это я вам могу сказать точно.

Ведь я одна из них.

Никакого сказочного принца или мага, который влюбится и женится прямо в день попадания, никакого собственного замка, из которого нужно сбежать или, наоборот, который нужно привести в порядок, а потом оборонять, да даже мудрого наставника-ректора-академии, который расскажет про новый мир, мне не досталось.

Первый раз я проснулась от того, что рядом что-то тонко запищало: "Уа-уа..." Совсем крошечный, похоже новорожденный, младенец лежал в шарфе, повязанном поперек моей груди. Я как-то на автомате повернулась, и малыш присосался к моей груди.

Бред какой-то. У меня же нет детей. И я совершенно точно не была беременна!

Сначала я и не сообразила в чем дело. Ночь, холод, дерюга вместо кровати и одеяла и сопящий мужик рядом.

Я огляделась вокруг. Если меня опоили и похитили, то надо вызывать полицию. Вот только ни мобилки, ни моей одежды, ни даже сколько-нибудь нормальных для начала двадцатых годов двадцать первого века предметов обстановки вокруг не было. 

Я попыталась сесть. 

И не смогла.

Мои щиколотки стягивал кожаный ремешок, который был примотан к столбу по середине комнаты.

Хотя комнатой это можно назвать с большой натяжкой. Скорее палатка, с земляным полом, собранная не из водонепроницаемой ткани, а из каких-то шкур.

Где я?

Как я тут оказалась?

Последнее, что помню – мы с подругами летели на юга, отдохнуть и развеяться. Я устроилась на сиденье, укрылась пледом и под мерное бухтенье бортпроводника отплыла в страну всегда удачных приключений. 

И видимо что-то пошло не так.

Может, это мне снится? Я сейчас перевернусь на другой бочок, а когда проснусь, то вернусь к нормальной жизни – привычному кругу дом-работа-дом, выездами в клубы по пятницам и ежегодным отпуском на солнечном побережье. Я недавно закончила университет, и сейчас вела необременительную жизнь молодой специалистки, которая уже зарабатывает достаточно, чтобы не зависеть от родителей, но при этом еще не обзавелась мужем и детьми, которые бы занимали все мое время.

Второй раз я проснулась от пинка. 

– Щае дар дак карр! – услышала я откуда-то сверху. 

– Что? Я вас не понимаю! – я попыталась увернуться от нового удара. 

Не получилось. 

Обутая в кожаный сапог нога какого-то урода врезала мне прямо по ребрам. 

– Щае дар! Тарр! Щае каз наран! – продолжал орать тот самый мужик, который спал ночью рядом. 

– Ай донт спик ёр лангвидж! Спик инглиш! – отвечала я и кое-как перекатывалась по земляному полу, стараясь не повредить ребенку, но мужик меня не слушал. 

Очередной удар выбил из меня дух, и слезы брызнули из глаз. От ужаса я сжалась в комочек, прижалась спиной к столбу и подтянула колени к подбородку.. 

Мужик то ли успокоился, то ли понял, что от меня ничего не добиться, и пинаться перестал. 

Вышел из палатки, откинув кусок кожи, и вскоре снаружи донеслись каркающие звуки его голоса, а отвечал ему еще один – более звонкий и визгливый.

Раздался звук оплеухи, и тут же полог палатки отошел в сторону. Вошла женщина – среднего возраста, явно старше меня. Ее темные с проседью волосы были собраны в пук на затылке и прикрыты платком. Такой же платок составлял и ее одеяние. Обуви не было. 

В руках она несла явно тяжелое ведро. 

Опустилась на колени рядом со мной, достала из ведра мокрую тряпку и принялась вытирать мне лицо. 

– Где я? Кто вы? Что происходит? – спросила я.

– Т-ш-ш-ш, – она приложила палец к разбитым губам. 

Я повторила на английском. И получила легкий шлепок тряпкой, а женщина повторила жест. 

– Т-ш-ш-ш…

Видимо, я в адищной глубинке. Ни русский, ни английский эта женщина не понимает, а от меня требуется замолчать. 

Консула, я так понимаю, мне еще долго не увидеть. Равно как и полицейских. 

Женщина умыла мне лицо, а затем протянула руку куда-то мне за спину. Ремень, который держал меня у столба, наконец ослаб. 

Я наконец смогла сесть поудобнее. Поправила младенца, так и висящего на мне, и с удивлением уставилась на свои руки.

Не мои руки. 

Увы. У меня были крупные, почти мужские ладони, с длинными пальцами, на которых так хорошо смотрелся ярко-красный маникюр. Да и сама я была девушкой отнюдь не хрупкой комплекции – Валькирия! – так называли меня еще со школы. 

А тут – руки и тело юной девушки, едва созревшей. 

Я судорожно вздохнула. Да уж. Попала так попала! 

Женщина взяла мою ладонь и вложила в нее тряпку. И указала на мое тело.

Намек был более чем очевиден.

Женщина уселась рядом. 

И принялась болтать. О чем - кто ж его знает. Но пока я мылась и обтирала младенца, мне приходилось ее слушать.

И среди каркающих и щелкающих звуков неизвестного мне языка начали появляться смыслы. Как будто я вспоминала давно забытую речь.

– Господин в гневе. Как же так, он столько мехов за тебя заплатил, и чем ты ему отплатила! Дэви карам, – не знаю, что это значит, – проверил кровь ребенка... Он не от господина. Как ты могла, как же ты могла! Я же так за тобой следила! Ох, не убил бы... Новую помощницу-то мне где теперь найдем?

Она продолжала раз за разом сокрушаться об измене моего нового тела, пока снаружи снова не раздался громогласный крик. 

– Гару! – это явно тот мужик, который меня пинал. "Господин"

Она поспешно поднялась и выскочила из палатки. Но вскоре вернулась с веревкой в руках. 

Ловко толкнув, она повалила меня на шкуры, служившие постелью мужчине, так что я уперлась в них лицом и коленями, и связала мои руки за спиной.

После чего вцепилась в волосы и заставила подняться. 

А через мгновение выпихнула из палатки наружу.

Куда меня тащат?

***

Что?

Нет, не так.

ЧТО?!!

Где это я вообще?!

Глава 3

В замке проскрипели ключи. Дверь клетки распахнулась, и охранник указал мне на выход. 

Я не пошевелилась. Во-первых, я не хотела подчиняться каким-то дикарям. Я свободная женщина, и то, что меня связали и продали, еще не лишает меня достоинства. А во-вторых, после утра на равнине у меня болело все тело. И шевелиться не хотелось. 

Конечно, дэви и сопровождающие не посчитали такое поведение правильным. Охранник потянулся ко мне, намереваясь вытащить за волосы. И только глухо захрипел, когда его рука словно сама собой уперлась в прутья, а сустав хрустнул. Подержав его немного, я отпустила. 

Охранник тут же вывернулся и принялся ругаться на уже третьем, совершенно незнакомом языке. Да что за мир! Как они тут при таких быстрых перемещениях не создали себе всеобщий язык? 

– Выходи, – услышала я шелестящий говор дэви.

Я покачала головой. 

Он хмыкнул. Щелкнул пальцами, призывая голубой шарик магии. Движением кисти отправил ко мне. Шарик пролетел камеру, и врезался мне в лоб. Растекся холодящей каплей и тут же впитался.

Дэви присмотрелся ко мне, словно сканируя.

– Пиши, – сказал он писарю. –  Женщина, восемнадцать лет, из народа ай-нуур, вес… рост… шрамы: на спине два параллельных вдоль позвоночника, на левом запястье – след человеческого укуса, на бедре – от когтей даарма. Многовато. 

Деви поднял взгляд к потолку, словно прикидывая что-то.

– Откуда в степи ханаров взялись даармы? Ее ведь оттуда привели? – он фыркнул и вернулся к осмотру. – Ладно, это к делу отношения не имеет. Дальше. Следы побоев, свежие: от кнута, от человека, от дива. Застарелые – сроком не более трех недель. Опять же кнут, и пинки и тычки от человека. Ребенок. Мальчик. Три недели. Кормит грудью. 

Дэви сотворил еще один шарик, который полетел к ребенку. Я раздраженно отмахнулась. Еще не хватало, чтобы малышу навредили. Шарик не успел отлететь, когда я его ударила, и впитался в мою руку. Опять приятный холодок растекся по коже. 

– Сопротивляется магии. Сопротивляется внушению. Понимает дивную речь, – продолжил перечислять он. 

Что, эта лекция закончится когда-нибудь? Про остальных девушек он ограничивался парой фраз!

– Говорить можешь? – поинтересовался дэви у меня. 

Я открыла рот – совершенно автоматически! – и не смогла произнести ни звука. Закрыла. Покачала головой. 

Третий синий шарик впитался в шею. 

– Интересно… Речевой блок. – Дэви сделал движение пальцами, словно собирал паутинку, скручивая ее в катышек. – Ну-ка, попробуй теперь. 

– Я не могу… – услышала я свой хриплый голос. Похоже, я могу говорить на языке Гару и “господина”. 

От входа раздался голос торговца. Он говорил на том же языке, что и охранник, так что смысла я не разобрала.

Дэви раздраженно передернул плечами, словно доктор-специалист, которого отвлекли от интересного случая. Возможно даже профильного. 

– Ендик, ты притащил очень интересный экземпляр. Не знаешь, откуда в степи ханаров такое? 

Торговец подошел, посмотрел на меня. Что-то ответил. 

– С ней можно говорить на их языке. Она не немая. 

– Вот ведьма. Гару сказала, что девка – редкостная дрянь, ленивая и глупая, – уже более понятно высказался Ендик-торговец. – Куда, думаешь, ее лучше продать?

– Если бы мы были в Навилре, то я бы предложил “Роскошные сады Инзура” или “Приют услад Картахо”, дивы этих краев как раз предпочитают таких – тощих, но с сиськами, и светленьких. А тут… Ты же знаешь этих принцев-изгнанников. Тут такой товар мало востребован...

Дэви пожал плечами. Это что, он сейчас предложил меня продать в бордель? Судя по названиям. Эй, я против! 

– Нет! – вырвалось у меня.

Они уставились у меня, причем торговец приподнял брови, а дэви чуть приоткрыл рот. В котором оказалось множество мелких и даже на вид острых зубов. 

– Кто ж тебя спрашивать будет, девка, – опомнился дэви. 

– Продадите в бордель – прокляну! – пообещала я. 

Дэви, казалось, удивился еще больше.

– А можешь?

Они меня уже изрядно разозлили, да и ребенок прикусил сосок и заворочался. 

– Да чтоб вас обоих пронесло! – пожелала я и, припомнив выученный еще в студенчестве малый боцманский загиб, тут же его озвучила. 

Дэви расхохотался. Торговец скривился, словно ему и вправду поплохело. 

– Не, девка, чтобы проклясть – способности нужны. А не слова. 

Это было уже слишком. У меня, что называется “упало забрало” – и ярость вскипела перед глазами красной пеленой. 

Чтобы в следующий момент выплеснуться наружу громким рявком:

– Да чтоб вам провалиться! 

Передо мной внезапно возник красный шарик. И полетел в дэви. 

Но только растекся по появившемуся вокруг этого не-человека сияющему кокону. 

Тут есть и магические щиты. 

Стоп. Это я создала шарик?

Дэви, похоже, пришел к такому же выводу и снова начал рассматривать меня, как сквозь лупу.

– А ребенок-то со способностями. 

– Что? – возник на вид изрядно струхнувший Ендик.

– Это не она создала заклятье. Она его только сконфигурировала и направила. А запитал – младенец. Так-так-так… Вот что мы с тобой сделаем, Ендик…

Дэви развернулся от клетки, дав знак меня опять запереть, и пошел к выходу. 

Как же противно, когда на меня пялятся, словно на мясо. Я развернула тряпку, которой малыш примотан ко мне. И вправду, мальчик. Смотрит на меня круглыми глазами, и сосет кулачок. 

Счастливый. Грудь и тепло мамы – и полностью счастлив. А что будет со мной, не ясно. Как я тут отказалась? Как вернуться домой? И возможно ли это? 

Я вздохнула. Кое-как оторвала от тряпки кусок, обернув его на манер юбки – хоть немного прикрыться, и снова привесила малыша к себе в подобии слинга. 

А вскоре остальных девушек помощники Ендика вывели из камер, построили и повели на рынок. Меня же выволокли двое крепких охранников, и сковали наручниками, а не связали, как остальных, веревкой. 

Глава 4

Актаур проснулся от резкого толчка. Сел на постели, посмотрел по сторонам.

Глубокая ночь. Справа устроилась Лейли, плосколицая рабыня, слева – Мегриб, чернокожая. Подарки Береса, в доме которого он гостит. Явились, когда Актаур уже заснул, нарушив его запрет. Этих – не хотелось. Хотя наверняка они могут и умеют многое. 

Из головы не шла дикарка. Когда еще на закате он заглянул к ней, она мирно спала, пристроив сына на груди. В закатном солнце ее кожа смотрелась тончайшим бледно-розовым фарфором. Он едва не скрипнул зубами – повезло ведь кому-то. Сын, первенец. 

Не то, что у него. 

У его деда было сто двенадцать сыновей. У отца – только семеро. 

У него нет вовсе. 

Их род проклят. И только годы поисков дали ему призрачную надежду, что он все-таки сможет обзавестись наследником. 

Теперь ему нужно как можно быстрее доставить дикарку к Велимзан, диве-пророчице, и провести ритуал. Эта дикарка идеально совпадает с описанием, данным ему пророчицей – чужая и чуждая, не похожая ни на кого, кроме себя, и при этом уже доказавшая способность принести детей. 

Актаур встал с постели, подошел к окну и, раздвинув шторы, посмотрел на полную луну. Интересно, как светится кожа этой женщины при луне? 

Женские покои дома Береса, куда поселили дикарку, находились совсем недалеко. В десятке-другом шагов – торопливых, но тихих. Будить дом не хотелось. Дикарку и подавно. Нужно дать ей немного отдохнуть – ведь впереди многодневный переход через пустыню, а этот хрупкий цветок нельзя подвергать опасности. 

Дверь открылась от одного мягкого нажатия. Не заперто? Странно.

Луч лунного света падает на постель. Там, где еще на закате лежала эта фарфоровая женщина. 

Вот только сейчас на ней – чернеет объемная фигура. Совсем не похожая на хрупкую и тонкую дикарку. 

Актаур пересек комнату и сдернул черное покрывало с фигуры. 

– Кана! – удивился он.

Одна из двух служанок, посланных им, лежала связанная на постели. Укрытая тем самым шелковым покровом, который он надел на дикарку. 

А где она сама? И ребенок? И вторая служанка?

Кана дернулась и открыла глаза. Актаур сдернул с нее веревку. 

– Господин! – скатилась служанка с кровати и замерла, стоя на коленях в поклоне перед ним. 

– Где дикарка? 

– Н-н-не знаю, господин, – заикаясь, ответила служанка. И тут же пожаловалась: – Она ударила меня. А потом я очнулась связанная. И пока господин не снял покров, даже позвать никого не могла, так мне было страшно. 

Ногти впились в ладони – так сильно Актаур сжал кулаки. Эта дикарка попросту сбежала! Не пожелав даже выслушать. И ребенка прихватила с собой! Сдерживая клокочущее в горле рычание, он заставил себя думать. 

– Кана, кто расчесывал ее? – Актаур отвлек от жалоб служанку. 

– Я, господин. 

– Расческу сюда. 

Служанка метнулась, с совсем не характерной для ее пухлого тела быстротой, и подцепила со столика нужный предмет. 

– Вот, господин, – протянула она простую деревянную расческу. 

Умная дикарка. Или догадливая. Или служанки расторопные. На расческе ни волоска. 

– Волосы ее есть? 

– Так это, господин, Ирия все вынесла и сожгла, чтоб не навредил никто… 

Актаур в раздражении сжал расческу и повернул. Дерево заскрипело и захрустело, ломаясь. 

– Где Ирия? 

Кана опять уткнулась носом в пол.

– Не знаю, господин, – прорыдала она. – Я все время здесь была…

– Найди ее, и приведи ко мне, – распорядился Актаур и, бросив обломки расчески, вышел из комнаты.

Никогда еще добыча не сбегала от него, если он притащил ее в свое логово. Никогда ни одна женщина не отказывала ему. А эта дикарка – дважды за день! 

– И тихо, Кана. Никого не буди. 

Если Берес узнает, что от Аль-Танина сбежала женщина – позору не оберешься. Берес такую информацию точно в себе не удержит. 

В своей спальне Актаур раскрыл сундук с одеждой, и принялся торопливо одеваться: черные штаны, черная рубашка, черный платок на голову. Без единой нитки вышивки или украшения. Все неприметное, но все же непростое. Такая же и обувь – мягкая, удобная. На пояс и за спину – ножи. В рукава и на шею – амулеты. 

Ночь предстоит долгая, и нужно быть готовым ко всему. Дикарку нужно вернуть до рассвета. 

В дверь поскреблись.

– Господин, – услышал он шепот Каны. – Ирия…

Он вышел, притворил дверь, чтобы спящие рабыни не проснулись от голосов. 

Кана согнулась в поклоне. 

– Ирия мертва, господин… 

– Где она?

– У заднего выхода… Где помои сливаем…

Актаур размял пальцы, отчетливо хрустнув. 

– Жди здесь. Девок этих, – указал на дверь спальни, – ни в коем случае не выпускай, пока не вернусь. Ври Бересу что хочешь, но никто не должен сюда войти. Поняла?

– Да, господин.

Тело Ирии обнаружилось там, где Кана и сказала. Около выгребной ямы. 

Сложив пальцы в заклятии – простой лекарской диагностике, доступной любому магу, – Актаур направил каплю магии в тело Ирии. 

Мертва она была уже несколько часов. Убита ножом, и короткий поиск показывает, что нож как раз на дне ямы. Умно. Эта дикарка еще и убийца?

Осмотрев тело еще раз, Актаур заметил, что пальцы служанки сжимают клочок ткани. Осторожно потянув его, он вскоре скупо усмехнулся. Кусок той самой тряпки, в которой был завернут младенец. 

Хоть какая-то зацепка.

***

Как и обещала - коллаж, который был выложен в моем профиле в ВК.

Актаур и его третья жена. Как вам картинка? Нравится? Ставьте звездочки и пишите комментарии :) 

Глава 5

Охотничий зверь в душе Актаура рычал – догнать, догнать! Добыча! Добыча! 

Сбежала. 

Он потеребил клочок ткани, разрывая его на мелкие ниточки. 

Оставил Ирию там, где лежала – пусть Берес подумает, что произошло. И где, в конце концов, охрана.  Кто здесь хозяин дома, а кто гость?

Ткань рассыпалась, а заклятие, которое читал над ней Актаур, связывало мельчайшие частицы с другими, к которым эта ткань раньше прикасалась. 

Поисковая магия – самое сильное магическое умение семьи Аль-Танинов. Найти что угодно, в глубокой пустыне – навык, определяющий выживание. И Аль-Танины искали. Искали воду, пищу, животных. Алмазный песок и золотую руду. И людей. Затерявшихся и беглецов, мужчин и женщин, простецов и магов – всех. 

Если Аль-Танин пошел по следу, остановить его может только смерть, но к цели он придет. И в этом ни для кого не было секрета. 

Перед глазами на мгновение помутилось, а затем знание, в каком направлении идти выкристаллизовалось с точностью проложенного по карте маршрута.

Меток было две – одна находилась в квартале бедняков, вторая двигалась туда. И была уже очень близко от первой. 

Бежать по земле было неудобно и медленно. Актаур повертел головой и увидел прислоненные к стене одного дома бочки, запрыгнул на них, затем – на плоскую крышу дома. 

Догнать! Догнать!

Актаур несся по ночному городу, и крыши под его ногами мелькали как ступеньки лестницы. Выше, ниже, большой промежуток, маленький, вплотную – но на этаж больше, огромный промежуток, но на этой крыше кто-то оставил шест. Неслышной тенью преследуя добычу, он пересек город.

И все равно опоздал.

Дикарка, завернувшаяся все-таки в черную паранджу, прижалась к стене дома и прислушалась. 

Глядя на нее, Актаур затаился. Увидел, как она поправила паранджу на голове, зажала рот – и попалась охраннику. 

Его женщину втащили в дом. В тот самый, где была и вторая метка. Значит, она безошибочно пришла к своему младенцу. 

Какая хорошая способность, подумал он. Прекрасно усилит его род. Эта женщина должна быть его, и только его! 

Но, похоже, это будет труднее, чем он рассчитывал. 

Женщина, вместо того, чтобы прийти к нему, и пожаловаться на похищение младенца, взяла и сбежала! 

Хотя… Если она проснулась раньше него, то вполне могла и заглянуть к нему. Рот наполнился кислым привкусом. Актаур сплюнул, не пожалев воды тела. Эти рабыни… Надо будет отослать их, сразу же. Чем они могут быть полезны?

Из дома донесся женский крик: “Нет, нет!”

Актаур мягко спрыгнул с крыши, перекатился и замер в нескольких шагах от входа. Три магических шарика слетели с его ладоней один за другим. Первый сразу ушел под землю, второй полетел вокруг дома, а третий впечатался в стену и просочился сквозь нее.

И завяз. Проникнуть в дом через стену было нельзя – мешало зачарование стены. Шарик растаял, не вызвав возмущения сигнализации. 

Второй шарик тем временем принес знание, что снаружи больше никого нет. Утащивший в дом дикарку охранник оставался внутри, вместе с еще кем-то. 

Что ж, придется войти и забрать свое. 

Дверь без скрипа начала открываться, и Актаур задержал дыхание, когда увидел на пороге жреца Черных песков с младенцем на руках. 

Младенец был опутан черной сетью заклятия, и еле слышно надрывался от крика. Похоже, сеть блокировала звук. 

Три ножа один за другим свистнули и впились в тело жреца. Тот начал заваливаться назад, но младенца не выпустил. Актаур в два шага пересек разделяющее их расстояние и выхватил младенца из слабеющих рук. 

В комнате замерцал и погас магический светильник. Теперь Актаур торчал в двери слишком заметной фигурой – для находящихся внутри людей.

Он тут же шагнул за край стены, пропуская сбоку от себя заклятие огня. 

Находившийся внутри маг резко и отрывисто зашипел. Охранник шагнул вперед, отпихивая уже умершего жреца в сторону от двери, и его меч рубанул воздух совсем рядом с лицом Актаура. 

Ребенок в руке недовольно заверещал, привлекая к себе внимание. 

Охранник снова ударил, на этот раз целясь в ноги.
Актаур сделал еще шаг назад, и сложил пальцы в заклятии. Колдовать одной рукой было неудобно, но другим вариантом был оставшийся единственным нож. А нож гораздо короче меча, и ударить им он не успеет. 

С пальцев слетело заклятье паралича, и охранник на мгновение замер. Актаур прикрылся им, как щитом, от ледяных игл, и пнул охранника в живот. Тот беззвучно пролетел половину комнаты и рухнул на стол. Стол не выдержал и развалился, столешница упала с подломившихся ножек. А из пола вынырнул первый шарик и повис под потолком вместо погасшего.

Еще два шага внутрь, через тела охранника и жреца. Прямо к запертой в клетке женщине. 

Но путь преградил маг, не подпуская к цели.

– Нет! Я первый ее нашел! Она моя! – прошипел он, и Актаур с удивлением понял, что перед ним див. 

– Она не твоя. 

Женщина в клетке прошипела что-то невразумительное. Наверняка возмущена, что ее делят. 

Актаур снова увернулся от заклятия дива. И даже успел выпустить свое. Див сделал пару шагов назад и замер, подняв руки. А затем его пальцы замелькали в сложном плетении – и Актаур ощутил сдавливающую шею удавку. Ребенок на руках запищал и задергался, и в такт ему отрывисто и резко заговорила женщина. 

Див не слушал, он продолжал плести заклинание. Вырываясь, Актаур тоже делал пассы свободной рукой, но бесполезно, и зрение начало сужаться в точку от нехватки дыхания. Див довольно осклабился. 

– Удачно, очень удачно. Женщина, младенец, плата за младенца и твой труп. Я наконец-то смогу вернуться в Парящий город! 

Дикарка что-то сказала, на все том же отрывистом и грубом говоре.

И из тела дива внезапно показалось острие ножа, а Актаур снова смог дышать. Он поднял взгляд на женщину. Она стояла снаружи клетки, и в ее руках было странное подобие копья – нож, примотанный лентой к расщепившейся ножке стола. 

Глава 6

Английский я учила долго – десять лет в школе. Но говорить на нем начала, только когда начала ездить в другие страны. 

Местный язык мне пришлось осваивать сразу и на ходу. 

Мы уже трое суток шли по пустыне. Актаур за эти дни даже ни разу не подошел, ограничиваясь отрывистыми командами. Он вел караван. И явно не собирался тратить еще сколько-то времени на то ли гостью, то ли пленницу-добычу, а стремился как можно быстрее уйти от города в пески.

И, подозреваю, он старался держаться подальше от меня специально. После того, как он вручил мне этих служанок, я едва не сбежала снова. Остановило только хныканье малыша, он проснулся и настойчиво требовал кормежки.

Кана, эта наседка, тут же утянула меня за локоть в женские комнаты, и принялась кудахать. Указала на желтолицую рабыню: “Лейли”, и чернокожую: “Мегриб”, на чем представление и закончилось. Распоряжаться девушками я пока не могла – не хватало слов, так что Кана быстро пристроила их к делу сама. 

В доме же вертелась бешеная карусель – все спешно выносилось и паковалось. К рассвету мы уже отбыли за городские ворота.
Хотя выезд этой огромной гусеницы, которую представлял собой караван, вряд ли был быстрым, мне казалось, что все произошло в мгновение ока.

Меня опять завернули в черный покров и вывели наружу. А там царил сущий бедлам – ржали лошади, фыркали ослики и утробно рычали – иначе и не назвать – верблюды. На одного такого меня и попытались усадить. 

– Нет, нет! – возмутилась я. – Я не поеду на животном! Оно меня уронит!

Возмущалась я минут десять, прежде чем рядом возник Актаур. 

– Женщина, ты задерживаешь караван, – сухо проинформировал меня он. 

– Но я не могу ехать на этом! – повторила я в который раз.

– Почему?

– Это животное! А если оно взбесится?!

– Хади очень смирный верблюд, и его специально тренировали возить на спине людей, – ответил Актаур с такими же интонациями, что и автоответчик Гугла. – Тебе ничего не грозит, женщина.

– Но почему не в повозке? Это было бы удобнее! 

Он тяжко вздохнул и посмотрел на небо, словно прося его о терпении.

– Потому что в пустыне нет дорог. Повозка застрянет и все равно придется идти пешком. Пойми это, дикая женщина. 

Это кто еще здесь дикарь! Но поводы для возмущения у меня еще не закончились.

– Почему ты все время называешь меня “женщина”?!

– Потому что ты не сказала своего имени. – раздраженно ответил он, и продолжил со странной интонацией: – Или я должен поименовать тебя сам?

Чтобы это ни значило, позволять ему давать мне кличку я не собиралась. Хотя, конечно, стыд пробежался жаркой волной по моему лицу. Хорошо еще, что ничего не видно под тканью.

– Меня зовут Ольга, – все-таки представилась я.

Он чуть кивнул. 

– Садись в паланкин, Ольга. – От того, как он произнес мое имя своим низким бархатным голосом, у меня мурашки пробежали по коже. –  Это хороший верблюд, он не уронит тебя. Подыхать будет, но не уронит, поверь мне. 

Другого выбора у меня не осталось. Сбежать и затеряться в этом городе у меня, как я уже поняла, нет никаких шансов – слишком приметная внешность. Да и куда я пойду? Но ведь и он не объясняет, зачем я ему! Просто предлагает идти с ним, скрываясь от какой-то мифической погони. 

Но если все участники ночного бедлама мертвы, а он – явно не на их стороне, то кто и как узнает, что именно за нами надо гнаться? Не похоже, что здесь есть полиция, спецслужбы или что-то в этом роде. Да и на высокотехнологичную цивилизацию местный город никак не тянет. Работорговля, готовка еды вручную, никаких машин или техники на улицах – хотя кое-где видны следы использования магии. Словом, я уже начала сомневаться и в искренности Актаура, но все же он поклялся и, может быть, это что-то в мире магии да значит. 

Когда мы уже вышли за городские стены, и место, где мне пришлось провести такой странный день, стало дымкой на горизонте, я ощутила волну ужаса. 

Такую же, как при появлении дива Дахара в степи, когда он собирался меня купить. 

И эта волна шла как раз от города. 

Пожалуй, Актаур все-таки прав. Надо убираться отсюда, и поскорее. И чем дальше, тем лучше. 

Это тело, в котором я оказалась, до безумия боялось дива Дахара. Хотела бы я знать, что их связывает. 

Моему вместилищу явно досталось по жизни – одно только перечисление шрамов эпическое! Два параллельных на спине, след на запястье и кривые шрамы на бедре, словно оцарапала большая кошка. 

Паланкин был маленький и тесный, но я быстро оценила комфорт. Меня везли. Кана, Лейли и Мегриб шли пешком. И мне это очень не нравилось. Но при этом мы двигались с хорошей такой скоростью, явно больше, чем обычная скорость пешехода. 

Это было странно.

Но спросить было не у кого. Служанки меня не понимали и ни одна из них не владела дивной речью. А Актауру было не до нас.

Через щель в пологе паланкина я видела, что он возглавляет карван. Его нес на себе совершенно великолепный конь – золотисто-рыжий, с черной гривой и хвостом. И Актаур выглядел единым целым с конем, когда он время от времени оглядывался, разворачивая коня и проходя вдоль строя, и указывал на что-то или подгонял. 

Всего в караване было около трех десятков верблюдов, столько же лошадей и с десяток ослов. Насколько я поняла, это были именно они. Живых настоящих ослов мне раньше видеть доводилось только в их офисной двуногой вариации, а это совсем другое!

На ночлег мы устроились в крошечном оазисе, который словно сам собою возник перед нами ровно в тот момент, когда солнце осветило пустыню последним лучом и исчезло за горизонтом. Животных привязали, мне помогли спуститься и размять ноги. Ребенок всю поездку мирно спал у меня в слинге, который теперь был из хорошего шелка, и просыпался только чтобы поесть. 

Первые две ночи прошли относительно спокойно.

Но на третью весь лагерь был разбужен жалобными криками.

Глава 7

Ох, за что только местные боги одарили этого мужчину такой красотой? Когда Актаур присел рядом, обдав своим пряным запахом, я только и могла, что молчать, сглатывая некстати выделяющуюся слюну. 

Хотя, приглядевшись, я увидела и темные круги под глазами, и щетину – как раз трехдневную, столько, сколько караван уже идет по пескам. 

А когда он своим низким грудным голосом начал задавать вопросы – мысли отключились. Черт, он на всех женщин производит такое впечатление?

Неудивительно, что они падают к его ногам как перезрелые фрукты с веток. 

Нет, нет, нужно собраться с мыслями и перестать таращиться на его длинные сексуальные пальцы, которыми он так ловко катает шарики магии. Интересно, что эти пальцы умеет еще?

Черт, совсем не туда поехали мысли! Вот совсем!

Что он там спрашивает?

– У ребенка есть имя? Можно мне поименовать его? 

Опять эта странная интонация на слове “поименовать”. 

– Что значит – “поименовать”? – переспросила я.

Он закусил нижнюю губу. Черт, не делай так! Я же не железная, их и так хочется потрогать, и совсем не пальцами. Хотя и пальцами тоже.

– Дать имя. Принять в семью, в род, – ответил он. 

– Чужого? Ребенка? – удивилась я, а затем вспомнила, что он и меня предлагал “поименовать”. – И женщину?

– Любого можно. Магия примет. Но ребенок, если маленький – станет родным. Другой не сможет отнять, даже если отец. 

А вот настолько торопиться, пожалуй, не стоит. Я прижала ребенка к себе, и покачала головой. 

– Нет. Он мой. Не отдам. 

Актаур вздохнул. Вызвал в ладонях еще несколько шариков – разного цвета, и начала подкидывать один за другим, глядя, как ребенок следит за ними. Подхватил и тот, который я дала ребенку в руку. 

Малыш скривился, собираясь заплакать, и тут же получил шарик обратно, но уже другого цвета. Красный, зеленый, желтый – Актаур, как жонглер, менял шарики с поразительной быстротой. Малыш засмеялся, когда новый шарик оказался в ладошке. Сжал, сминая и впитывая чужую магию. 

– Ребенок маг. Сильный. Очень сильный. Многие захотят такого себе. Или наоборот, захотят убить, пока не стал соперником, – отрывисто сказал Актаур. – Без отца или покровителя не выживет. У тебя не останется, отнимут.

– И ты решил отнять первым?

– Не первым. Жаран же продал его уже. – он указал на висящий у меня на поясе кошель с камнями. – И кто знает, кому он еще успел рассказать о ребенке? 

– Но тебе зачем? Зачем он, зачем я?

Опять вздох-всхлип. Словно у него горло сжимает и передавливает, а слова приходится с усилием протаскивать через голосовые связки. 

– Не хочешь говорить? Или не можешь? – я ж не садистка, заставлять человека так мучаться. Не может ответить, я не настаиваю. 

Он отворачивается, глядит на небо, усеянное крупными звездами. В созвездиях я не разбираюсь, но все же видно, что это не Млечный путь. В небе тут крутится большая галактика, словно огромный коловрат. Да еще и луна. Не слишком темно, в общем. 

– Нет детей, – наконец выдавливает Актаур. – И ни одна жена или наложница не родит. 

Вот как. Бесплодный, значит. Жаль, вроде настоящий образец самца, и не может такие шикарные гены передать. Я хотела уже было прикоснуться, как-то обозначить сочувствие, но он даже головы не повернул. 

Что он там говорит дальше?

– …заплатил диве-пророчице. Много заплатил. Она сказал привести к ней самую странную женщину, какую найду. Надеюсь, ты Велимзан подойдешь. 

– Подойду? Для чего?

Он недоуменно пожимает плечами. 

– Для ритуала, конечно. – И смотрит совершенно спокойным взглядом. 

Мой возмущенный вопль: “ЧТО?!!”, должно быть, был слышен далеко за пределами оазиса. Вместе с тирадой крайне непристойных ругательств, какие мне только удалось припомнить. Все-таки явно тащит меня как жертвенную корову! Каким бы соловьем ни разливался, доверять – нельзя! 

Я сорвалась с места и понеслась подальше от него, куда угодно – в пустыню, на край света, лишь бы не оставаться рядом. Что за сумасшедший мир! Что за сумасшедшие люди! И не-люди тоже! 

Одному не нравится, что есть ребенок, другому надо непременно меня жертвопринести, а я что? Должна безропотно сдохнуть? Не пошли бы они все! 

Ноги вязли в песке, но я упрямо продолжала идти вперед. 

Актаур не стал кричать мне что-то в след или как-то оправдываться. 

Просто догнал и обхватил руками за талию. Уткнулся носом в шею, обжигая дыханием. 

– Успокойся, женщина. Тебе ничего не грозит, Велимзан не приносит жертв. Она поговорит с тобой, со мной – и скажет, что будет. 

Я ударила, как смогла, локтем. Вывернулась из захвата, вытащила нож и выставила его вперед. 

– Не подходи! 

Он не послушался и шагнул ко мне, пытаясь выбить из ладони нож.

И неожиданно замер, уперевшись в возникший между мной и ним прозрачный купол. 

– Женщина, послушай. Тебе действительно ничего не грозит. Я  же клялся не причинять вреда. – он даже перешел на язы дивов, видимо, чтобы я лучше поняла. – И никто еще на свете не может сказать, что Аль-Танин не держит слова. Никто. Успокойся, я ничего тебе не сделаю. Поверь мне. И никто не сделает. Все знают, кто такой Аль-Танин, и причинять вред моей жене – никто не решится. Даже див. Иначе завязнет в песках, и никто его не найдет. 

Так, говорливый мой, стоп. Какой еще жене?

– Жене? Когда я успела стать женой?! 

Но прежде чем он успел ответить, в лагере что-то взорвалось, осветив яркой вспышкой окрестности.

***

На оазис напали. 

А еще эта упрямая ослица, Ольга, начала опять на него ругаться – что она и вовсе не считает себя его женой! Стащила покров, бросила на землю, вытащила нож и наставила на него и, что хуже всего, ребенок ее закрыл щитом. 

Пусть еще слабым, неполным и, как Актаур оценил, довольно тонким, но все же. Это сделал ребенок! Младенец!! В совершенно неразумном возрасте, опираясь только на ощущения матери! 

Глава 8

Когда в него полетел шквал стали и заклятий, Актаур поднял руки. Скрестил их перед лицом, и резко развел. Перед ним раскрылась магическая тропа.

Скинув верхнее, свободное одеяние, он шагнул вперед. 

Магическая тропа должна была подхватить его и перенести за пределы оазиса. 

Но он словно в стену врезался.

Большая часть заклятий врезалась в сброшенную одежду, но часть долетела и ударила в спину. Актаур рухнул лицом в песок. 

Пенрак остановился рядом. 

– Аль-Танин, Аль-Танин, ну как же ты предсказуем. 

Его придавили сверху, не давая подняться. Пенрак подошёл ближе и наступил Актауру на шею, передавливая дыхание. 

– Черные пески везде. Куда бы ты не пошел, мы ждали тебя. Знали, что все равно будешь останавливаться. Знали – и ждали. Когда придет покупатель. 

Горячий песок залипал в ноздрях, шершавой теркой проходил по горлу. Забивался в лёгкие. 

– Добить. – распорядился глава культистов. 

Нога исчезла с горла. 

Актаур вдохнул полные лёгкие песка. Перевернулся. 

И выдохнул. 

Фонтан песка ударил по занесшим оружие культистам. Впился в глаза, отклонил опускающееся оружие, отбил заклятья. 

Несколько пригоршней полетели в стороны, и через мгновение там сформировались песчаные вихри. Они завертелись вокруг нападающих, мешая атаковать. Актаур подскочил, и, добивая ослепших культистов, понесся по оазису, как песчаная буря. А когда остановился – живых культистов вокруг больше не было.

Но и Пенрака тоже не было.

– Господин! – окликнули Актаура.

Кана с девушками стояла около единственной уцелевшей пальмы. 

– Проверьте, есть ли живые, раненые. Помогите им, – распорядился он, и понесся туда, где оставил Ольгу.

Черный шелк зацепился за скалу, и висел мрачным саваном. 

Ну что за глупая и упрямая дикарка! Сказал же не снимать! 

В душе клокотала злость на женщину. Ну почему она не слушается?! Все делают как положено, а этой нужно сопротивляться! Особенно там, когда не надо! Когда это ей же вредит! 

Откуда она такая только явилась?

Демоны песка, сколько же вопросов он ей не задал! И на сколько она не ответила бы?

Актаур бессильно ударил рукой по выветрившейся породе. 

Камешек, неплотно сидевший в мягкой толще скалы, вывалился и упал на тонкий шелк. 

Раздался звон металла. 

Осторожно потянув покров, Актаур расправил его. И увидел, что покров не просто зацепился за скалу – он был пронзен ножом, который Ольга носила с собой постоянно.

И никогда не расставалась. Ни днем, ни ночью.

– Вот как…

Актаур осмотрелся по сторонам. Мешочка с драгоценными камнями или рассыпанных камешков не было видно. Он повел рукой, призывая их к себе, так же, как в доме на окраине города. И ни одного не притянулось.

Камней нет.

Хотя в характере этой дикарки было бы скорее избавиться от того, что напоминало бы о нем. Потому что камни дал он, как и покров.

Но она бы никогда не избавилась от ножа. Нет, нож она взяла сама. 

Актаур вытащил тонкое лезвие из скалы.

Присмотрелся. Клинок был остро заточен, и загнан в скалу где-то на треть длины прямо сквозь покров. 

А на оставшейся части лезвия расплывалось пятно крови.

Ну что за чудесная, умная женщина! Сообразила, как он нашел ее с ребенком в первый раз, и догадалась оставить ему хоть что-то для заклятья.

Растерев немного крови в пальцах, Актаур начал читать заклинание поиска, такое же, как и в ту ночь.

Но в этот – цель никак не находилась, отклик шел долгий и словно все время перемещался. Так оно, скорее всего и было. Но куда ведут женщину, пока было сложно определить. 

Вернувшись к лагерю, Актаур проверил выживших – женщин и горстку воинов, распорядился ожидать его, и завернулся до самых глаз в свое свободное одеяние. 

Магическая тропа сама собой легла под ноги. 

На рассвете он уже стучал в двери дома Береса. 

– Господин не принимает гостей, – поклонился охранник ворот.

Актаур обнажил лицо. 

– Вы?! 

– Сообщи немедленно. 

– Но господина вызвали в войско еще вчера. 

– И как его найти?

Охранник напрягся. 

– В городе произошло нечто страшное. Господин расследует. Не могу знать, где сейчас господин. 

Актаур покивал. Объясняться дальше было бессмысленно, ведь что именно такого страшного в городе произошло, он как раз хорошо знал. И знал где. 

Трупы уже порядком разложились. Похоже, их нашли только вчера, когда они уже изрядно завонялись.

Потея на рассветном солнце, Берес обмахивался веером. Но увы, широкие перья не разгоняли зловоние трупов, и тошнотворный запах словно обволакивал окрестности, касаясь всего своими смрадными завихрениями. 

Три трупа – неопознанный мужик, по виду простой охранник, Назир-Правая-рука и див Жаран – преподнесли изрядный и совершенно пренеприятный сюрприз. Берес как раз устроился между двумя очень хорошенькими куколками, каждая из которых старалась доставить ему удовольствие, как в дом ворвался осведомитель.

– В городе убит див! – прокричал он, падая на землю, и шумно глотая воздух. – Див! И один из культистов Черного песка! 

Это было чревато серьезными неприятностями.

Стряхнув девчонок, Берес по военному быстро натянул форму, вызвал два десятка из полка и помчался вместе с осведомителем, который указывал дорогу. 

Что же он скажет правителю города? Как объяснится перед султаном?! Перед дивами?!! 

Никогда раньше такого не происходило. Нет, определенно, это какая-то злая судьба. Вздохнув, он присмотрелся к трупам, которых выносили подоспевшие солдаты. 

Назир, глава Правой Руки культа Черного песка, был убит быстро и чисто – тремя ножами. Берес даже догадывался чьими.

Охранника убили магией, и как можно было судить – били его с двух сторон. Спереди, на груди, расплывался огромный синяк, а сзади, на спине, сочились сукровицей несколько тонких, но очень глубоких ранок. Словно его пронзили ледяные иглы, а затем растаяли.