Три "Д" для миллиардера. Свадебный салон

Глава 1

— Ди, доченька, ты пристегнута? — я старательно выруливаю с парковки, чудом не зацепив сверкающий на солнце «Кайен».

Парковки — мой бич, я уже год за рулем, а каждый раз, занимая свободное пространство между такими вот океанскими лайнерами, хочется зажмуриться.

— Да, мамуль, — отвечает моя девочка, и внутри разливается тепло.

Ни за что никому не признаюсь, но я обожаю эти моменты, когда мы остаемся с дочкой вдвоем. Это не значит, что я меньше люблю своих мальчиков, не пройдет и часа, как я буду по ним скучать. Но остаться вот так один на один со своим ребенком, а не с тремя, висящими на мне как обезьянки, это роскошь, которую я редко могу себе позволить.

Ди тоже любит, когда мы с ней сами, без наших мужчин.

— Мамуль, мы с тобой такие девочки-девочки! — говорит она и хитро щурит глазки.

Ну как любит. Ее хватает даже на меньше. Уже через полчаса она начнет ерзать, поглядывать по сторонам и без конца спрашивать, сколько еще до конца тренировки. Мы с ней отвозим наших парней в футбольный клуб, а потом забираем. И за час она успевает соскучиться.

Подъезжаю к спортивному комплексу и окидываю безнадежным взглядом стоянку. Забито под завязку.

— Вы тут нигде не встанете, — машет мне рукой охранник, — разворачивайтесь и поезжайте на ту сторону, может там будет место.

— А что случилось? — спрашиваю, выглядывая в окно. — Утро же. И никто вроде не играет.

— Руководство приехало, — загадочно отвечает охранник, и я понимающе хмыкаю.

Причина уважительная, я сама руководство, знаю, что говорю. Разворачиваю машину и объезжаю стадион.

Тут тоже забито. Возвращаюсь обратно, а сама уже нетерпеливо поглядываю на часы. У мальчиков уже должна закончиться тренировка.

Но мне везет, со стоянки выезжает автомобиль, и охранник показывает, что я могу парковаться.

Закусываю губу и с замиранием сердца втискиваюсь между средней величины танком и бронетранспортером. Судя по габаритам машин, владельцы выбирали их исключительно для того, чтобы такие водители как я оттачивали свою технику вождения.

Вообще-то я хорошо вожу, старательно. Честно отходила в автошколу и сдала экзамены по ПДД. А вот практических уроков мне не хватило, и я записалась на курсы контраварийной подготовки для начинающих. Так что езжу я аккуратно, а вот паркуюсь как придется.

Мы со Стефой купили машину сначала ей, она нас везде возила. А потом поняли, что это неудобно, дети подросли, и я смогла выкроить время на автошколу.

— Мам, дай мне сок, — просит малышка, и я достаю из сумки-холодильника замороженный сок на палочке.

Две порции остаются ждать мальчиков, мои дети никогда не станут есть, не поделившись друг с дружкой. Поэтому всего у нас должно быть по три штуки: три булочки, три конфеты или три порции мороженого.

Ди вприпрыжку бежит ко входу в здание спорткомплекса, я едва за ней поспеваю. Она становится все больше похожей на меня — волосы потемнели, глаза из серых в младенчестве стали зелеными.

У моих детей у всех зеленые глаза, как у меня. Даже у жгуче-черных брюнетов Давида и Данила. В комплекте с черными бровями и ресничками это выглядит умопомрачительно. И не так похоже на…

— Ваши еще на поле, — говорит мне вахтер, — ругаются с тренером.

Боги, они снова ругаются… Бедный наш тренер…

Бегу на поле, взяв Дианку за руку. Она на ходу облизывает сладкий лед, но я не обращаю внимания. Окидываю взглядом поле.

Чуть дальше группа людей в костюмах, с ними несколько парней в форме клуба. Это не то, что мне нужно. Тренера с мячом в руках замечаю в соседнем секторе, выхватываю взглядом две мелкие фигурки в футболках и шортах и несусь туда.

— Мам, нас выгнали, — хмуро сообщает Данил, а Давид гневно стреляет глазами в тренера.

Выгнали… третья секция за полгода…

И я бессильно опускаю руки.

***

У обоих моих сыновей буйный темперамент и такая же буйная фантазия. А мне даже претензии предъявить некому, потому что я догадываюсь, откуда растут ноги.

— На осинке не родятся апельсинки, — многозначительно изрекает Стефа, демонстрируя мне сломанный робот-пылесос, на котором покатались Давид с Данилом. Сначала по очереди, а потом вместе.

А я лишь согласно киваю.

Этой зимой я повезла Дианку в больницу с больной носоглоткой, а мальчиков оставила дома. Стефа должна была скоро вернуться, но ее задержал заказчик. А у нас на обратном пути заглохла машина, так что домой мы со Стефкой вернулись одновременно.

До сих пор не знаю, как у меня не разорвалось сердце, когда я увидела распахнутые окна. С учетом того, что температура воздуха снизилась до десяти градусов.

Влетев в дом, мы со Стефой увидели залитый водой пол. По щиколотку в воде с расстроенными мордахами бродили мои сыновья в шапках, рукавицах и сапогах.

— Мамочка! — бросились они ко мне, как только увидели нас со Стефой. — Стефочка! Мы залили каток, а он не мерзнет! Почему?

— Потому что, к счастью, у нас включен котел, — трижды перекрестилась Стефа на икону Николая Чудотворца, и мы с ней до ночи убирали в доме.

Глава 2

— Мы извиняться, — хватает Данил за руку Давида и тянет к толпе, окружившей пострадавшего. Что-что, а извиняться они умеют.

— Мам, я с ними, — Ди облизывает ледяной сок и мчится следом за братьями.

Я заставляю себя сдвинуться с места и спешу за своими детьми. Хотя спешу — это громко сказано. Ощущения такие, будто к каждой ноге привязано по гире. Не представляю, как посмотрю в глаза человеку, которому мой сын попал футбольным мячом в лоб. Представляю, как это больно!

Подхожу ближе. Мальчики по очереди просачиваются между людьми в костюмах, следом ныряет Дианка.

Выглядываю из-за плеч суровых мужчин в солнцезащитных очках — по виду явно охранники. Пострадавший так и сидит на траве, прижав обе руки к многострадальному лбу, а напротив вытянулись в струночку мои сыновья.

— Извините нас пожалуйста, — громко произносит Данил с интонацией, напоминающей всем известное: «Мы отстали от поезда…»

Мужчина на траве морщится и машет ему рукой, я расцениваю этот жест как призыв к молчанию. Он поднимает голову, я с состраданием смотрю на внушительное пятно, багровеющее прямо на глазах. А следом в лоб влетает десяток воображаемых мячей, и мир вокруг меня делает стремительный кувырок.

Кровь ударяет в голову, во рту становится вязко, в ушах гулко отдается каждое слово. Ноги дрожат, и я хватаюсь за локоть одного из охранников, потому что боюсь лишиться чувств. Охранник удивленно оборачивается и пытается выдернуть руку, но я этого не замечаю.

Нет, этого не может быть. Только не это.

Пусть это будет кто угодно, кто угодно, только не…

Тагаев. Это глюк. Этого не может быть.

Закрываю лицо руками, прижимаю изо всех сил. Считаю до трех. Добрый Боженька, пускай мне просто показалось! Пускай просто припекло солнце, и у меня окажется солнечный удар…

Почти успокоенная отнимаю ладони от лица, и сердце с грохотом обрушивается вниз.

На траве, прижав одну руку к багровому пятну, сидит Артур Тагаев и мутным взглядом смотрит на Данила и Давида. На своих сыновей.

Откуда он здесь взялся? Он что-то узнал о детях? Он приехал их забрать?

Снова хватаюсь за локоть охранника, но тот уже не вырывается. Даже сгибает руку, чтобы мне удобнее было держаться.

— Мы больше не будем, — вторит брату Давид.

Тагаев вздрагивает, его глаза округляются и приобретают чуть более осмысленное и сконцентрированное выражение.

— Погодите, так вас что, правда двое? — машет он у себя перед носом свободной рукой.

Мальчики переглядываются, затем поворачиваются к Тагаеву и дружно кивают. Он снова морщится и трет руками глаза. Теперь они у него почти нормальные

— А я решил, что у меня в глазах двоится, — хмыкает и внимательно рассматривает парней. — Значит, близнецы?

— Да. Я Данил, а он Давид,— «включает» дипломата Даня.

Тагаев пытается встать и с негромким стоном опускается обратно на траву. Хватается за лоб, а я закусываю губу, потому что к Артуру подходит Дианка.

На ее личике написано неподдельное сострадание, и вообще у нас в семье она самая добрая. Дочка склоняется над Артуром и сочувственно спрашивает.

— Очень больно?

Тагаев вздрагивает и фокусируется на Ди. Завороженно кивает, и моя добрая девочка гладит его по голове.

— Когда мои братья набивают шишки, мама прикладывает лед. Хотите, я с вами поделюсь? Он почти целый, я съела только половину.

Молчание Дианка расценивает как согласие и прикладывает замороженный сок ко лбу Тагаева, заботливо придавив, чтобы лучше держался.

Теперь я издаю глухой стон, и охранник с удивлением на меня смотрит.

— Черт, — раздается из-под кашицы желтого цвета, — он сладкий? — Тагаев придерживает сок за палочку, и мне хочется умереть. Ну почему Давид попал именно в него?

— Значит, ты сестра? — не унимается Артур, и все трое кивают.

— Старшая, — снисходительно поясняет Давид.

— Ты? Старшая? — недоверчиво смотрит на Дианку Тагаев. — Чего ж такая мелкая?

Ди со вздохом пожимает плечами. Она давно убедилась, что мир несправедлив.

— Так она на двенадцать минут всего старше, — с готовностью уточняет Данил, и Тагаев наконец соображает.

— Вы что, тройня?

— Да, — дружно отвечает моя тройня. Или наша с ним…

Я понимаю его замешательство. Ди совсем не похожа на братьев. Артур хотел еще что-то спросить, но тут его окружают медработники с чемоданчиками неотложной помощи.

В считанные секунды Тагаева отмывают от сока, накладывают повязку, и вот уже он сурово смотрит на детей, прижимая ко лбу упаковку со льдом.

— И кто меня приложил, признавайтесь?

— Я, — делает шаг к нему Давид.

— Покажи, — Тагаев несколько минут смотрит на опешившего мальчика. — Ну, чего ты ждешь? А то я не поверю, что такая мелочь может так ударить по мячу.

Глава 3

От холода боль утихала, и даже получалось неплохо соображать. Но вести совещание, прижимая ко лбу пакет со льдом, не комильфо, так что пакет пришлось с сожалением отложить на край стола.

Тагаев к любому серьезному разговору относился как с совещанию. И пацаны его этим и зацепили. Казалось бы, мелочь, ему даже не по пояс, а с характером.

Артур сразу уловил в голосе мальчишки, засадившего ему в голову мячом, знакомые доминирующие нотки. Да еще и левая преобладающая! У обоих пацанов! И этот идиот Соболенко их выгнал?

Артур вошел в кабинет и сел за стол. Из свиты в кабинет были допущены заместитель и тренер. Остальные расположились в приемной, им же было поручено занять на время детей. Анастасия, мать уникальной парочки, нерешительно замерла посреди кабинета.

— Присаживайтесь, Анастасия, — Тагаев дал знак занять кресло напротив.

Девушка неторопливо подошла к столу, опустилась в кресло. Грациозно, но без лишнего жеманства. Артур даже невольно залюбовался, забывшись ненадолго. Потом опомнился.

— Так что там произошло, почему ваши сыновья утверждают, что их выгнали? — спросил, а сам не спускал с нее глаз. Показалось или она глубоко вдохнула, прежде чем поднять голову?

— Спросите у вашего сотрудника, Артур Асланович.

И при звуке ее голоса у него снова екнуло. Как и тогда, когда Тагаев ее увидел.

Ну как она может быть мамой этой троице? Такая худенькая, ее девушкой не назовешь, так и просится сказать «девочка», «девчонка». Да, скорее, девчонка. В джинсах, обтягивающих узкие бедра. Как там могли поместиться сразу трое детей?

Артур не особо интересовался деторождением, намного больше его интересовал предшествующий процесс. Остальное представлялось смутно и размыто. Детей у Тагаева не было, так что он понятия не имел, как и где они помещаются. Но эта троица его… зацепила, что ли.

— Простите, а мы с вами раньше не встречались? — вырвалось у него против воли. Сам не понял, почему спросил, но внутри что-то звенело, как натянутая струна. И от этого было неспокойно.

Анастасия застыла, как будто ее превратили в статую, но отмерла достаточно быстро и поспешно мотнула головой.

— Не думаю, Артур Асланович. Я не покажусь вам невежливой, если попрошу нас не задерживать? Детям пора обедать. Я стараюсь по возможности соблюдать режим.

— Нет, не покажетесь, — Артур постарался подавить недовольство. Она права. Это у него нет детей, он понятия не имеет, что их надо кормить, а тем более, когда. Он посмотрел на тренера. — Я вас слушаю. Почему мальчик сказал, что вы его выгнали?

Соболенко, оправдываясь и извиняясь, на десять минут развез проповедь о дисциплине. Он бы и на полчаса развез, но Артур не позволил. Дисциплина — вещь нужная и правильная, но зачем нужен тренер, который не в состоянии справиться с двумя пусть даже очень шустрыми пацанами?

— А вы что скажете? — обратился Артур к Анастасии. — Или лучше спросить вашего сына?

— Можете спросить Давида, — тут ее глаза блеснули, и наверняка это были последствия удара, потому что этот блеск Тагаеву показался мстительным. Но, конечно же, ему померещилось. — Из рассказа сына следует, что Вадим Степанович пытается переучить их и дает больше нагрузки на правую ногу. А мальчики считают, что тогда левая нога разучится. По крайней мере, я так поняла, — добавила Анастасия извиняющимся тоном, и Артур одарил Соболенко тяжелым взглядом.

— Это правда?

— Хороший футболист должен одинаково работать обеими ногами, — упрямо ответил тот.

Артур откинулся на спинку кресла. Идиот. Просто непроходимый идиот. Клинический.

— Ваш сын абсолютно прав, Анастасия, — сказал он после паузы. — Если обе ноги работают одинаково, это значит, что преобладающая нога не получила нужной нагрузки, ее возможности остались нераскрыты и неусовершенствованы. Физиологически правильно, если удар преобладающей ногой всегда сильнее. Вы такого не слышали, Вадим Степанович? Значит вам нечего делать на тренерской должности. Моего клуба так точно. Вы уволены.

Соболенко сердито зыркнул сначала на Артура, потом на удивленно распахнувшую глаза девушку и выскочил из кабинета.

— Ваш сын сам до этого додумался? — посмотрел Тагаев на Анастасию, сидевшую прямо как струна.

— Не думаю, — качнула она головой, — они смотрят ролики на ютубе, скорее всего, это оттуда.

— В любом случае, ваши сыновья уникальны, и я хотел бы поговорить с их отцом. Я могу с ним встретиться?

Договариваться с мужчиной Артуру было привычнее, да и, что ни говори, принимать решение о судьбе сыновей в первую очередь должен отец. Такие вещи ему с детства внушал его отец, Аслан Тагаев, и они были намертво вбиты в подкорку на подсознательном уровне.

Но вот тут Анастасия отреагировала странно. Очень странно. Облизнула сухие губы, как будто сутки провела в пустыне без воды. На щеках вспыхнули красные лихорадочные пятна. Взгляд сделался растерянным, словно Артур спросил не об отце детей, а в каком возрасте она лишилась девственности. Или какую позу предпочитает. Интересно только, почему ему это вообще пришло в голову?

А потом повернула голову и посмотрела в зеркало, висящее справа от Артура. И он тоже в него посмотрел. Их глаза встретились в отражении, и внутри снова зазвенела натянутая струна. Потому что она будто ударила его взглядом.

Глава 4

— Артур Асланович, гонконгский офис на связи, они ждут подтверждения, — секретарь нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Подождала и окликнула: — Артур Асланович! У них рабочий день заканчивается…

Тагаев как очнулся.

— Простите, Катрин, я сегодня торможу. Завтра все подтвердим. А пока пускай идут по домам.

Секретарь все еще стояла на пороге.

— Катрин, что-то еще?

— Артур Асланович, вам бы отдохнуть. Может, подобрать что-то на недельку?

— Спасибо за заботу, но пока не до отдыха. А кофе можно.

Катрин вышла, аккуратно прикрыв дверь, и Артур откинулся на спинку широкого кресла. Удобного, как любят говорить, эргономичного.

Что-то он в последнее время часто начал подтормаживать. Может, и правда на отдых? Уже неделю, как он вернулся в Вену, а на душе будто кошки скребут. Будто он что-то упустил.

Тагаев с досадой потер переносицу. Да знает он, что упустил. Он не сдержал обещание, которое дал маленькой девочке. Дианке. Пообещал сводить ее и братьев поесть мороженого и не успел. Каждый день собирался, а дел с каждым днем становилось все больше. Так что слово он так и не сдержал.

Открылась дверь, и в кабинет вошел их новый главный сисадмин. Мужчина работает с понедельника, и Артур понял, что не помнит его имя. Кстати, соотечественник. Зато новый сотрудник имя босса запомнил.

— Артур Асланович, вы меня звали?

— Да, мне понравилась ваша новая концепция защиты данных, хотелось бы теперь остановиться на некоторых моментах подробнее, — Тагаев быстро связался в мессенджере с Катрин, спросил имя парня. Ответ пришел мгновенно. Илья Эдуардович Рыбак, отлично. — Я вас внимательно слушаю, Илья Эдуардович.

Разговор получился содержательным и результативным, Артур остался доволен. Дал задание Илье подготовить презентацию к четвергу и выступить на совете директоров.

— Я рад знакомству и рад, что вы теперь с нами, — Тагаев протянул Рыбаку руку.

— Я тоже рад, — Илья с улыбкой ответил на рукопожатие, — а с вами мы познакомились раньше. Вы не помните, нас сначала всех в одну клинику привезли после аварии? Ну когда ваша яхта нам в зад въехала.

— Вы были среди отдыхающих?

— Да, мы с женой тогда в свадебное путешествие отправились, в круиз на «Perla del Mar». Гнилое корыто, хозяин жлоб. Нас спасло только то, что это был медовый месяц.

— Я вас не помню, — извиняющимся тоном сказал Артур.

— Ну да, неудивительно, там такое в воде творилось, такая каша… А вас одна из наших официанток спасла, кажется, Настя. Какая только, не помню.

— Она одна была, — Тагаев сам не понял, почему сердце взвилось вверх и застучало в висках молоточками.

— Да нет же, две, — Рыбак смотрел честными, правдивыми глазами, и сердце упало вниз. — Это я точно помню. Две их было, и обе Насти.

— А как… — на Тагаева вдруг напал приступ сильного кашля, и Илья терпеливо ждал, пока босс прокашляется. — А какая фамилия была у второй девушки. Если вы не путаете, и их было две. Одна Никитина, а вторая?

— Точно не путаю, — уверенно проговорил Илья, — хоть они и похожи были, и имена одинаковые, а девушки сами как небо и земля. Одну, правда, я слышал, называли Асей, чтобы их не путать, так там не спутаешь даже если захочешь. У меня жена Настя, и она терпеть не может, когда ее Асей зовут. Вот и мы не называли. А фамилий я не знаю, зачем мне.

Стены офиса качнулись, и Артур уперся руками в стол.

— По фото узнали бы?

Сотрудник пожал плечами.

— Да кто знает. Пять лет прошло, Мы всего-то с неделю успели отдохнуть, как их запомнишь? И у меня медовый месяц, я кроме своей жены никого не видел и не смотрел даже. Девушки светленькие обе, щуплые. Может, и узнал бы, но не уверен. У меня на лица плохая память.

Артур отпустил Рыбака, а сам вызвал начальника службы безопасности. От Михаила он избавился через полгода, как вступил в наследство — сделал личным охранником матери. Было сложно, но результат того стоил. Михаил ему не нравился.

Нынешний глава СБ не был другом семьи, зато свои должностные обязанности выполнял ответственно и результативно. И этого Тагаеву было вполне достаточно.

— Выясните, действительно ли на «Perla del Mar» было две официантки. И если да, то ищите вторую. Никитину обязательно найдите, пусть она нам расскажет, сколько их работало на гулете, — распорядился Артур и, когда эсбэшник ушел, понял, что у него подрагивают пальцы.

Еще тремора не хватало…

Встал и подошел к окну. Почему он так напрягся? Даже если Насти было две, то кто сказал, что «его» Настя — это не Никитина, а вторая? И почему она в таком случае не заявила о себе?

Они тогда косяками перли, эти его спасительницы, как рыбы на нерест. Она бы смогла дать о себе знать — в прессе, в интернете, в соцсетях.

И что для него в принципе это меняет? Ничего.

Раздался сигнал вызова, Артур принял звонок.

— Да, дорогая, говори.

Глава 5

Стефа уже на месте. Она быстро сует мне в одну руку распечатку из интернета, а в другую чашку с кофе. Так я лучше соображаю.

У меня десять минут, чтобы получить хоть какое-то представление о нашей потенциальной клиентке. Если я ее «просканирую», сделка, можно считать, у нас в кармане.

Мне надо знать ее вкусы и предпочтения, чтобы предложить локацию для проведения свадьбы. Формат торжества и вечеринки. Ведущего, приглашенных звезд, меню и цветовую гамму для оформления.

Я не могу себе позволить вываливать на будущую невесту тонны информации, в которой она, скорее всего, захлебнется и утонет. А потом убежит от нас, как любит говорить Стефа, теряя тапки.

Нет, нужно предложить ей точечную выборку. Но это должно быть стопроцентное попадание, от которого она будет восторженно хлопать в ладоши и прыгать, как моя Дианка, когда ей выпадает в киндер-сюрпризе недостающая в коллекции фигурка.

Мы со Стефкой можем исполнить любой каприз и отработать свадьбу в любом уголке планеты. Даже в кратере вулкана Эйяфьятлайокудль или в Марианской впадине, если наши клиенты экстремалы.

Если они поклонники сериалов, мы предложим двадцать самых впечатляющих локаций съемок «Игры престолов».* Для особо эксцентричных — локации съемок «Игры в кальмара».**

Главное, понять, что для невесты — а зачастую выбирает именно она — важнее: чтобы дорого и престижно или чтобы дорого и романтично. Чтобы дорого, это для наших клиентов всегда обязательно и не обсуждается.

Если первое, я предлагаю мексиканский Лос-Кабос, виллу Пиццо на озере Комо, замок Латреллстоун в Ирландии или палаццо шестнадцатого века в Венеции. И уточняю ненавязчиво, кто именно из знаменитостей и когда сыграл здесь свою свадьбу со своей половинкой, и теперь живет долго и счастливо.

Если второе, то там еще проще. Острова — Бали, Бермуды, Гавайи, Мальдивы. Удивительный Маврикий. Замки Франции. Белоснежный дворец Тадж в Индии. Дворец Альгамбра в Испании…

Пробегаю глазами по распечатке и торопливо пью обжигающий кофе. Похоже, нам со Стефкой попался первый вариант.

Двадцать миллионов подписчиков в соцсетях Ариана Шульгина собрала благодаря своему участию сразу в нескольких экстремальных реалити-шоу. Папа — нефтяной магнат — шел приятным бонусом к популярности дочери. Хотя готова спорить на салон, что он и был спонсором всех этих реалити-шоу.

Значит, точно первый вариант.

Меня начинает потряхивать. К свадьбе нефтяной принцессы, признаюсь, я готова не была. Ямпольский тот хоть и оружейный магнат — по слухам, конечно же — но в жизни оказался немногословным и непритязательным. Свалил всю организацию на родственниц и только оплачивал счета.

Свадьбу Ямпольские пожелали камерную, на несколько десятков человек. И невыездную, потому что их сыну тогда было всего несколько месяцев. Можно сказать, легкая прогулка, а не подготовка к свадьбе.

Я представила себе список гостей нефтяной принцессы и принялась обмахиваться распечатками как веером. Может, отказаться? Придумать какую-нибудь отмазку?

— Стеф, давай спрыгнем, а? — поднимаю на тетку жалобный взгляд.

Но мне не везет. Стефания сегодня на редкость несговорчива и непреклонна.

— Давай. И можно сразу закрываться. Ты представляешь, какую антирекламу она нам сделает? Не спасут никакие марафоны.

— Облажаемся, чует мое сердце! — бубню угрюмо.

— Ты каждый раз так говоришь, — Стефа отбирает у меня распечатки и сама начинает обмахиваться. — А потом все происходит по высшему разряду. Успокойся и дыши. Идем встречать Ариану.

Дети только вчера заставили меня в стотысячный раз посмотреть с ними мультик «Мадагаскар». Что ж, любимые пингвины моих тридэшек сейчас пришлись бы кстати.

— Шкипер, а может сказать им, что топлива у нас не осталось?

— Нет, улыбаемся и машем, парни. Улыбаемся и машем.

Уныло плетусь следом за этой черствой женщиной — моей теткой, но на пороге выпрямляю спину. Ладно, начнем обсуждать локации, а там как-то вырулим. А вдруг нам повезет, и мадемуазель Шульгина окажется такой же непритязательной как олигарх Ямпольский?

— Здравствуйте, — приятная улыбка, очаровательные ямочки, — меня зовут Ариана Шульгина. Я так признательна, что вы пошли навстречу моей просьбе!

Блондинка. Почти такая же как на фото, значит не любительница приукрасить себя с помощью фильтров. Так что вполне возможно, что это вариант номер два.

У меня немного отлегает от сердца. Ариана улыбается обезоруживающе приветливо. Может, пронесет?

Усаживаем гостью на мягкий диван, я включаю экран на полстены. Виды должны впечатлять.

Секретарь приносит белый чай — Стефа уже выяснила, что наша девушка предпочитает белый. А дальше начинается допрос с пристрастием.

Ариана подготовилась неплохо, работать с таким клиентом — одно удовольствие. Но когда дело доходит до локаций, она впадает в ступор. Потому что на повестке дня у нас — дорого и романтично.

— Не знаю, — растерянно смотрит она то на Стефу, то на меня.

Глава 6

Прыгаю за руль, на ходу запуская двигатель. Он бодро урчит, но как только трогаюсь с места, машина несколько раз фыркает и глохнет.

Что за дела? Стучу по рулю, останавливаю и перезапускаю двигатель, и он с утробным стоном глохнет уже окончательно.

«Спокойно, Настя, держи себя в руках!» — говорю сама себе, делая несколько глубоких вдохов-выдохов. Выскакиваю из машины и захожу в приложение такси. Экран приветливо мигает и гаснет, на прощание витиеватыми буквами написав мне название бренда. Зашибись…

А вот нечего было делать из телефона роутер. Или хотя бы следовало взять с собой повербанк. Придется вернуться в офис и вызвать такси оттуда.

Иду быстрым шагом, запихивая бесполезный мобильник в сумку, попутно гадая, у кого из драчунов разбита губа. У Давида или у Ивана.

Ваня Исаев — рослый балбес, который повадился дразнить моих сыновей. У Данила хватает выдержки, на провокации он не ведется, зато Давид заводится с пол-оборота.

Вдвоем мои сыновья непобедимы, поэтому Иван выбирает моменты, когда Даньки нет рядом. Это бывает нечасто, но бывает. В этом месяце как прорвало.

Конечно, каждая мама горой стоит за своих детей, но я точно знаю, что Давид не задира. Каждый раз сын смотрит на меня моими зелеными глазами, светящимися как лазеры, и говорит:

— Мам, ну он же меня довел! Я его предупреждал!

И каждый раз я веду долгие беседы на тему, как нехорошо драться и что настоящие мужчины решают проблемы не кулаками. При этом Стефа сверлит меня уничтожающим взглядом и надувается как воздушный шарик.

Она в корне со мной несогласна. Стефа считает, что мальчикам следует подловить вредного Ваньку и навалять ему вдвоем от души. Но она ни за что не станет подрывать мой материнский авторитет и всегда сдерживается от резких высказываний при детях. Я за это ей очень благодарна, тем более что потом она все равно нашепчет им на ушко свои наставления.

Сыновья меня внимательно слушают, понурив головы, со всем соглашаются, а потом идут к Стефе обниматься. И затем все повторяется

Я пыталась поговорить с мамой Вани, но там бесполезно.

— Мы воспитываем Ванечку по японской системе «икудзи», до пяти лет ему позволено все! — как отрезала мне выхоленная мадам Исаева. — Это вам следует приструнить своих избалованных детей, госпожа Савицкая!

Дорогу загораживает глянцевый черный корпус автомобиля. Хочу обогнуть его с капота, но автомобиль двигается вперед. Поднимаю голову и прямо перед собой вижу нахмурившегося Тагаева. Он сидит за рулем огромного как танк внедорожника, стекло дверцы опущено, мы смотрим в упор друг на друга.

— Я слышал ваш разговор. Садитесь, Анастасия, — командует Артур, — я отвезу вас в сад.

— Спасибо, вам незачем беспокоиться, — хочу обойти с другой стороны, но внедорожник отъезжает назад и снова перегораживает мне путь.

— Я увидел из окна, что ваша машина заглохла. Садитесь, — нетерпеливо повторяет он.

— Артур Асланович, — устало возражаю, но тут дверь распахивается, Тагаев спрыгивает с водительского кресла и цепко впивается пальцами мне в локоть.

— Быстро в машину, — он обводит меня вдоль корпуса, открывает дверь и чуть ли не заталкивает внутрь. И добавляет непререкаемым тоном: — Ваш сын разбил губу, а вы тут церемонии разводите.

Я возмущенно вскидываю голову, но автомобиль уже трогается с места.

— Вас не учили, что подслушивать нехорошо?

— Не поверите, учили, — невозмутимо отвечает он, держа руль одной рукой, при этом умудряясь лавировать между машинами с филигранной точностью.

Завистливо закусываю губу и едва сдерживаюсь, чтобы не шмыгнуть носом. Мне бы так научиться! А Тагаев тем временем продолжает на удивление без всякого ехидства.

— У вас высокая слышимость динамика. Я не нарочно, простите. Но ваши дети… — он умолкает, а потом договаривает странным тоном: — Они мне понравились.

— Там неизвестно, кто кому разбил губу, — отвечаю осторожно, оглушенная этим признанием. — Скорее всего, Давид Ивану.

— Кто есть Иван?

— Наш главный антагонист, — вздыхаю и вижу в стекло внутреннего обзора как Артур приподнимает бровь. Спешу пояснить: — Он все время задирает Давида. Когда мальчики вдвоем, он их не трогает, а самого Давида дразнит.

— Когда я был маленький, постоянно дрался в садике. Я был меньше всех ростом, и мне вечно доставалось, — вдруг говорит Артур, и мне становится нехорошо. Жаль, не додумалась прихватить с собой распечатки, даже нечем обмахнуться. — А почему вы не поговорите с родителями?

— Там бесполезно, — махаю рукой, — его воспитывают по японской системе, это когда детям до пяти лет можно все.

Артур скептически косится на меня и хмыкает. Я невесело хмыкаю в ответ.

— А есть какая-то причина, чтобы задевать Давида? — задает Артур вопрос, которого я больше всего боялась.

— Да, — отвечаю обреченно, — это касается их отца. Отца моих детей, — поясняю, натолкнувшись на немигающий взгляд в зеркале. — Дело в том, что я честно рассказала детям, что мы с их отцом разошлись еще до их рождения.

Глава 7

— Ванечка! — истерично вопит Исаева.

Мне ничего не видно за Тагаевым, кроме его широкой спины, обтянутой дорогой костюмной тканью — он слишком высокий. И я привстаю на носочки.

Взгляд невольно залипает на крепкой смуглой шее, на аккуратно стриженном затылке, и по телу невольно пробегает дрожь.

Тут же одергиваю себя — нашла время! Судя по сердитому лицу приближающейся мадам Исаевой, здесь ожидается настоящая битва.

Она подбегает к сыну и всплескивает руками при виде его разбитой губы.

— Опять! Эти малолетние бандиты опять тебя изуродовали! Мой хороший, мой бедный мальчик! — она порывисто обнимает пыхтящего Ивана и протягивает ему ключи. — Иди садись в машину, мы сейчас поедем снимем побои, а потом в полицию. Пусть этих рецидивистов упекут в колонию для несовершеннолетних, там им самое место.

Ваня несется к воротам, а Исаева поворачивается ко мне и мстительно шипит:

— Не надейтесь, что на этот раз вам все сойдет с рук, госпожа Савицкая!

Она гордо следует вслед за сыном, а во мне внутри будто взрывается динамит. Да как она смеет называть моих детей рецидивистами!

Набираю в грудь воздух и собираюсь выйти из-за Артура, чтобы заступиться за сыновей.

— Стоять, — громко произносит Тагаев и, видя, что Исаева не обращает внимания повторяет еще громче. — Стоять, я сказал.

— Вы мне? — удивленно поворачивает она голову.

— Да, тебе, — спокойно говорит Артур. — Ты сейчас вернешься и извинишься перед моими детьми.

— Хамло! — дернула плечом мадам. — Пошел ты знаешь куда?

— У Ивана есть отец? — поворачивается ко мне Артур, и я вспыхиваю как китайский фонарик, когда понимаю, что стою слишком близко. И что наши лица теперь тоже слишком близко.

Поспешно отступаю, пряча смущение, но меня выручает Рудольфовна.

— Есть, — делает она шаг вперед. Руки по швам, подбородок вздернут, глаза горят. — У Ивана есть отец.

Так и кажется, что Тагаев сейчас гаркнет: «Вольно, сержант!» но он лишь одобрительно кивает.

— Отлично. А кто он, случайно не помните? А то воевать с женщинами я как-то не привык…

— Павел Яковлевич Исаев, хозяин ипподрома.

— Городского ипподрома? Это который построен на земле, выделенной под стадион?

Рудольфовна вместо ответа недоуменно пожимает плечами, а я припоминаю, что одно время вокруг стройки ипподрома ходили подобные разговоры, но нам со Стефой тогда было не до муниципальных проблем.

Пять лет назад городской совет выделил землю под строительство нового стадиона, а спустя некоторое время на этой земле чудесным образом вырос новенький ипподром. Видимо, городу он оказался нужнее. Или горсовету.

Тагаев поднимает глаза к небу и совершенно по-мальчишески выдает радостно-восторженное: «Йес!» А я холодею и отступаю еще дальше.

Как бы фантастично это ни звучало, но я родила двух детей и одного клона. Клона Тагаева. Если Давид хоть раз скажет при нем «Йес!», вот так согнув локти и сжав кулаки, то только самый недалекий и слабовидящий не заметит их поразительного сходства.

Тревожно окидываю взглядом своих мальчиков. Те не выглядят испуганными или расстроенными, наоборот. Следят за Тагаевым, и в их взглядах сквозит затаенное восхищение. А еще надежда.

Артур снова листает на экране контакты. Он ведет себя так, будто Исаевой здесь нет вообще, а та, напротив, останавливается и озадаченно прислушивается к разговору.

— Владимир Борисович? Здравствуйте. Это Тагаев. Я обдумал ваше предложение. Да, согласен, — Тагаев говорит сдержанно, размеренно, а я вспоминаю, что Владимиром Борисовичем зовут нашего мэра и незаметно вытираю ладонью лоб. Кажется, не только я вспомнила, Исаева подозрительно бледнеет и сглатывает. — Иностранные инвестиции тоже будут. Только у меня условие. Сроки. Документы подписываем в ближайшие дни, я скоро улетаю. Не надо вам заседание совета, у нас уже есть земля. Та, что под ипподромом. Как куда? Снести к… — он смотрит на жмущихся к нему детей и вовремя тормозит. — К чертовой бабушке. За счет владельца разумеется. Или выкатываем ему иск за нецелевое использование земли. Демонтирует, куда денется. Ах, офисное здание еще? В аренду сдает? Ну придумаем что-нибудь, Владимир Борисович, придумаем. До встречи тогда, детали обсудим. Вы, главное, не болейте.

Артур отнимает от уха телефон. Он с удовлетворением смотрит на Исаеву, и провалиться мне на этом месте, если точная копия этого взгляда не буравит ее снизу. Данькин взгляд чуть более снисходителен и чуть менее уничтожающий. Весь в маму…

Исаева беззвучно, как рыба, открывает рот, а потом смотрит на меня чуть ли не с ужасом и вопросительно тычет пальцами сначала в детей, а потом в Тагаева.

— Что, правда? — у нее прорезается голос, и она беспомощно садится на уличную урну.

Я близка к провалу как никогда, но меня спасает, что Артур снова говорит по телефону, и я могу позволить себе гордо проигнорировать вопрос.

— Начинайте готовить документы, — отдает распоряжения Тагаев, — я даю согласие на долевое участие в строительстве стадиона. Свяжитесь с владельцем ипподрома Исаевым, пусть приступает к демонтажу конструкций. Скажите, Тагаев велел ему дома сидеть и заниматься воспитанием сына. Жену уже не перевоспитаешь, так что пусть хотя бы парня до ума доведет. Да, кстати, там у него еще офисный центр есть. Парковки сносим, землю отдаем ларечникам. Да что угодно пусть продают. Цветы, шаурму… Только чтобы доступ в офис перекрыли. Выполняйте.

Глава 8

Я успокаиваюсь и беру себя в руки.

Губы у меня красивые…

Я это и без Тагаева знаю, мне об этом уже говорили, и не раз. Но только почему-то именно в его исполнении это прозвучало так, что я всю дорогу с трудом собираю себя обратно в состояние более-менее однородной субстанции.

И какое тебе вообще дело до моих губ, Тагаев? У тебя для этого есть Ри.

От того, что у Тагаева есть Ри, становится еще хуже, и все приходится начинать сначала. Моя привычная картинка мира, на которой образ Артура запечатлен в негативных тонах, размывается и плывет. А я так не хочу. Мне проще так, как было.

Верх цинизма отправить меня на аборт, а спустя несколько лет возмущаться точно таким же поступком другого мужчины. Беда в том, что Тагаев на циника похож как мои дети на ангелочков.

Нет, внешне вполне может быть, вот только видимость эта очень и очень обманчива.

Не станет циник так заморачиваться проблемами чужих ему, как он думает, детей. А Тагаев заморочился. Еще и как заморочился, я только мысленно ахать успевала.

Машина тормозит. Поспешно дергаю дверь и понимаю, что она заблокирована.

— Не торопитесь, Анастасия, мы еще не договорили, — слышится слева, а я боюсь повернуть голову. Слишком большая работа проделана над собой, чтобы все снова пустить прахом.

— Нас ждет ваша невеста, — говорю ровным холодным тоном.

— Для Ри проводить по полдня в разного рода салонах привычное дело, — невозмутимо отвечает Тагаев, — за нее не беспокойтесь. Я хочу поговорить о ваших детях.

— Не вижу необходимости обсуждать своих детей с вами.

— И все же, придется.

Бессильно скриплю зубами, но не драться же мне с ним. Тут у меня шансы равны нулю, если не уходят в минус. Закусываю губу и отворачиваюсь.

— Тот му… мужчина, Дмитрий. Вы за него собрались замуж? Только, пожалуйста, давайте обойдемся без розовых шаров, — и почему мне кажется, что под маской спокойствия клокочет глухое раздражение?

— Я все же наберусь наглости и напомню вам, что вас это совершенно не касается…

— Он не нравится вашим детям, почему? — перебивает меня Артур. — Он их обижает?

— Вы в своем уме? — у меня даже глаз дергаться начинает. — Считаете, что я стану встречаться с мужчиной, который обижает моих детей?

— Значит вы с ним встречаетесь?

Хм, а у Тагаева тоже глаз дергается. К чему бы это?

Димка — мой инструктор из школы контраварийного вождения и первый мужчина, с которым я позволила себе сойтись ближе, чем просто кофе в перерыв или обед в ресторане. Хотя правильнее сказать, второй мужчина, коль первый сидит в опасной близи, стоит протянуть руку…

Когда подросли дети и я окунулась в работу, вокруг незаметно стали появляться мужчины, жаждущие моего внимания. Но я не могла преодолеть определенный барьер, который стоял между мной и ними невидимой стеной. Мало того, его и преодолевать не хотелось.

А с Димкой вышло само собой. В обучении вождению есть что-то интимное, или мне тогда так показалось. Но с ним было интересно, а он, по его словам, влюбился сразу.

Год мы дружили. Он иногда заезжал за мной глубоким вечером, когда дети засыпали, и я гоняла по ночному городу. А Дима меня страховал. Тогда же мы впервые поцеловались. С ним же мне впервые захотелось большего. И с ним же я убедилась, что тогда на берегу у меня с самого начала была температура и галлюцинации.

С Димкой я не испытывала ничего похожего на то, что выбивали из меня поцелуи и ласки Тагаева. Меня не бросало в дрожь и не лихорадило. Все проходило нежно, спокойно и… В общем, меня вполне устраивали наши свидания раз в две недели. Но они не устраивали Диму. И возможно я бы согласилась на более частые встречи, вот только мои дети отчего-то его невзлюбили.

— Насть, ну я не знаю, что мне делать, — он разводил руками, напоровшись на полный игнор этой упрямой троицы при любой попытке вывести их в кафе или на прогулку.

— Мы с папой пойдем, — отвечал Давид, глядя исподлобья, — он приедет и поведет нас в парк.

— Извините, — добавлял Данил, соглашаясь с братом.

Дианка просто гордо хранила молчание. О каком замужестве тут можно было говорить? И еще мне казалось, Димка при этом облегченно вздыхал, и мне сложно было его винить.

— У меня нет детей, я не умею с ними обращаться, — выдвигал Дима свои аргументы, и я с ним соглашалась.

До сегодняшнего дня. Пока Тагаев сходу не завоевал сердечки моих «Три-Д». Или это случилось еще на стадионе?

— Он не нравится моим детям, потому что он не их отец, — говорю, глядя вперед. Я по-прежнему избегаю смотреть на Тагаева. — Дети ждут отца, я об этом говорила. Иногда у меня появляется стойкое желание сообщить им, что он утонул в своей подводной лодке или свалился с какой-нибудь горной вершины.

— И что же вас останавливает?

— Не поверите, — поворачиваю голову, — я не желаю ему зла. И не хочу, чтобы с ним что-то случилось.

— А вы колдунья, да? — в голосе Артура звучат язвительные нотки, к которым примешано что-то непонятное. Не могу разобрать.

Глава 9

— Арчи, ты не можешь так поступить! — Ариана вырвала локоть и задрала подбородок. — В конце концов, мы публичные люди! И наша помолвка, а тем более свадьба…

— Садись в машину, Ри, — устало сказал Артур, — я отвезу тебя домой.

Он чувствовал себя так, будто его выжали под прессом. Он больше не был готов ни выслушивать, ни убеждать. Он мог только, в лучшем случае, послать, и Ариана это сразу почувствовала.

Она была неглупой девушкой. Ариана Шульгина, получившая образование сначала в Лондоне, потом в Америке, закончившая Йельский университет, не могла быть дурой.

Артур помнил угловатую, стеснительную «заучку» в очках, дочь отцовского друга, с которой его настойчиво знакомил отец. Но особого внимания не обращал, ему нравились совсем другие девушки. И их у него было немало. Если не обобщать.

А потом вдруг начались эти бесконечные реалити-шоу, спонсируемые Павлом Шульгиным, и в каждом Ариана была звездой. Артур даже посмотрел несколько выпусков.

Она изменилась, превратилась в красивую девушку и с завидным упорством принялась покорять соцсети.

— Тебе это правда интересно? — поинтересовался Тагаев, когда они как-то пересеклись и ненадолго зависли поболтать на общей вечеринке.

— Да, — Ариана светилась от счастья, не забывая при этом обводить все вокруг телефоном с включенной камерой, — когда твоя жизнь на виду, это заставляет постоянно быть в тонусе. Не позволяет расслабиться. И я от этого кайфую.

— Но ты же столько училась, Ри! — не мог понять Артур. — Зачем?

— Училась, потому что так надо было. Потому что так сказал папочка. И теперь мне это только мешает. Чтобы делать контент для народа, надо стать к этому народу как можно ближе. Теперь приходится переучиваться. Надо научиться мыслить их потребностями. Не перестраиваться под их вкусы, а понять. Встать на их место. Влезть в мозг. И дать те эмоции, которые нужны, — глаза Арианы горели, она явно себя нашла.

Звучало жутковато, но Артура, в принципе, это никак не касалось, и он забыл о Ри как только она исчезла из поля зрения.

Видимо, переучиться получилось, потому что спустя некоторое время Ариана стала одним из топовых блогеров с миллионами подписчиков.

В первые годы после смерти отца Артур с головой ушел в бизнес. Надо было в самый короткий срок вникнуть, удержать, не упустить все то, что создал отец. Потом нарастить и расширить. А когда вынырнул обратно, оказалось, что ему уже тридцать, и можно начинать нормальную жизнь.

— У отца в твоем возрасте уже был ты, — ненавязчиво заговаривала мать, — может, пора уже подумать о женитьбе, сынок?

Тагаев сам об этом думал. Не конкретно, абстрактно. Но теперь стал задумываться чаще. И все чаще в их доме стало звучать имя Арианы.

Потом они встретились на каком-то приеме. Потом еще. А потом оказались в одной постели. Артуру было, в принципе, все равно — не она, так кто-нибудь другой. Но мало-помалу их встречи стали относительно регулярными.

С Ри было легко, она не навязывалась и не донимала его ревностью и истериками. Слегка напрягали ее постоянные выходы в эфир, но и тут Ариана старалась не частить.

Она изменилась. Появилась жеманность, которой не было. Умение держать лицо, даже когда это не нужно. Блогерский сленг. Постоянный апгрейд внешности и бесконечные сториз.

За всем этим им иногда даже не было когда поговорить. И Артура это вполне устраивало, ему за день хватало разговоров. Они могли жить вместе, а потом разъехаться по домам, и он иногда даже не замечал, что ее нет рядом. Обычно об этом напоминал здоровый мужской организм.

Так прошел год. Однажды Тагаев проснулся в отеле в Гонконге с какой-то девицей и понял, что ему нужна семья. Жена, дети. Среди девушек его круга было много незамужних, но если выбирать кого-то из них, все равно кого, то почему тогда это не может быть Ри?

Артур был уверен, что его жизнь останется такой же, просто теперь у него будет жена. И у них будут дети. Абстрактные дети, которых он себе вообще никак не представлял.

— Арчи, зачем ты увел меня из салона? Я бы с удовольствием побыла там еще пару часов, — Ариана взмахнула густыми ресницами, напоминающими китовый ус.

Тагаев совсем не к месту подумал, что если бы Ри питалась планктоном, то с помощью ресниц она с успехом могла бы его отфильтровывать. На ум пришли зеленые глаза в обрамлении длинных изогнутых ресниц.

Эта бы планктон отфильтровывать не стала, она бы его заговорила. Вусмерть. Артуру захотелось улыбаться. Интересно, как у такой язвы могли родиться такие милые дети?

— Ты хочешь детей, Ариана? — спросил он, опершись локтями об руль.

Вопрос явно застал невесту врасплох.

— Конечно! — она убедительно хлопнула китовым усом еще несколько раз, и Артуру показалось, он даже услышал негромкий скрежет. — Я хочу, чтобы у нас с тобой был маленький сладкий пупсик. Арчи, ты предлагаешь прямо сейчас… — Ариана пробежала пальчиками по его руке, но он покачал головой и убрал руку.

— Нет, не предлагаю. Я же сказал, у меня мэр. Я просто спросил.

Артур высадил Ариану у ее дома и повернул в офис.

Не просто он спросил. Если раньше дети для него были чем-то иллюзорным, то после сегодняшней поездки в детский сад Тагаев четко осознал: дети не абстракция. Не обобщенное определение, а живые мальчики и девочки. И если их с Арианой дети представлялись ему довольно смутно, то каких бы ему хотелось, теперь он знал совершенно точно.

Глава 10

— Ты хочешь сказать, что они еще тогда были любовниками? — посмотрел Артур на эсбэшника, и Роман утвердительно кивнул.

— Уверен. Хоть сотрудники этого не говорят. Но не стали же они ими вдруг?

Тагаев сцепил пальцы в замок и уперся лбом.

Известия Роман принес неутешительные. Владелец судна, Орхан, вскоре после тех событий продал гулет и купил яхту. Довольно приличную яхту. А потом вместе с братом и любовницей был задержан властями с крупной партией наркотиков.

Сейчас все трое отбывают срок, мужчинам дали по двадцать лет, любовнице Орхана шестнадцать. Ею оказалась та самая Настя Никитина, которая назвалась его, Артура, спасительницей. Никаких следов второй Насти на судне обнаружить не удалось.

— Там было всего три человека экипажа, Артур Асланович. Капитан, он же брат владельца, и двое матросов. Они тоже проходили как свидетели, и там действует программа защиты. Мы, конечно, могли поднажать, но тогда возникли бы проблемы с властями. Так что поднажать не вышло, а сами парни сразу пошли в отказ. «Ничего не помним, ничего не знаем». Я пытаюсь сейчас найти возможность связаться с кем-то в тюрьме, где держат Никитину, но сами понимаете, какие шансы. А заставить ее говорить тем более никаких. И вряд ли она признается, что незаконно получила от вас вознаграждение, Артур Асланович. Деньги ваши на яхту и ушли, она в купчей указана как долевая

— Черт, — Тагаев с силой опустил кулак на стол. — И что, на том корыте больше никого из персонала не было?

— А сколько там надо? — пожал плечами Роман. — Капитан да два матроса.

— Ну как? А горничные, а стюард, а повара? Официанты, охрана…

— Артур Асланович! — эсбэшник посмотрел на него как на городского сумасшедшего. — Какой стюард? Какие повара? Откуда? Готовил одни из матросов, он по совместительству повар. И официантка. Одна или две, тут уж не поймешь. Убирали они же, да и сколько там тех кают?

— Какой у нас выход? — снова сцепил пальцы Тагаев. Роман пожевал губу.

— Опрашивать пассажиров, только так. Я уже дал поручение достать списки. У меня вот какая мысль возникла, Артур Асланович. А что, если этот Орхан своих сотрудников под видом туристов оформлял? Чтобы медицинскую страховку не оплачивать и налоги?

— Хорошая мысль! — подумав, кивнул Тагаев.

— Да, тогда легко можно еще пару-тройку человек на работу взять, а при случае их кышнуть. Ну при форс-мажоре каком-то, вот как у вас случился, к примеру. И тогда он ни клятый, ни мятый, Орхан. Все туристы, не прикопаешься. Единственное, с пассажирами засада.

— С пассажирами? Почему?

— Ну, те, как захотят говорить, вспомнят-не вспомнят. Не забывайте, курорт международный, и гулет хоть и бюджетный, но это смотря по каким меркам.

— Ну да, — задумчиво проговорил Артур, — наш системщик в свадебное путешествие поехал.

— А я о чем. Если на гулете были отдыхающие-иностранцы, нам проще по месту нанять детективов. А потом уже самим беседовать.

— Действуй, — разрешил Тагаев, — только чтобы был результат. А разве по списку не видно, соответствует ли количество отдыхающих количеству спальных мест?

— Так они иногда каюту капитана для отдыхающих переоборудуют, тут надо всех шерстить.

— Но если Никитина уже тогда была любовница этого Орхана, значит она назвалась другой Настей намеренно? — Артуру была омерзительна мысль, что он опустился до девки, которую пользовал владелец этого вшивого гулета.

— Выходит, что так, — подтвердил Роман.

— Ты понимаешь в чем дело, Рома, — Тагаев уперся ладонями о стол, — она знала обо мне вещи, которые могла знать только та Настя, настоящая. Другая. Если она, конечно, существует.

— Выясним, Артур Асланович, — Роман встал, но Тагаев его остановил.

— Погоди, послушай. Пока детективы рыть будут, ты вот что. Пошерсти-ка мне семейку одну. Савицкие. Анастасия — владелица свадебного агентства, в котором Ариана планирует разместить заказ. Они называют его салон, но по объему услуг это агентство. «Три Д». У нее дети, трое. Тройня, — он поправился, и у Романа округлились глаза. — Да. Отца нет. Меня интересует этот человек.

— Хорошо, Артур Асланович, — эсбэшник направился к выходу, и Тагаев окликнул его уже у самых дверей.

— Рома!

Тот обернулся.

— Только очень аккуратно. Она не должна ничего знать.

Роман серьезно кивнул и вышел, а Артур открыл ноутбук и вошел в почту. Во входящих висело письмо от салона «Три Д» со ссылкой на облачный диск. Затребованные им видео выбранных Арианой локаций. Быстро как она сориентировалась, Анастасия.

Упаковала заботливо и отправила, стоило ему только ступить за порог.

Это его почему-то особенно бесило.

А сама на свидание умотала. Куда там этот ушлепок ее пригласил?

Куда бы ни пригласил, найти ее не проблема. Надо вернуться к офису и проследить, с этим Артур сам в состоянии справиться, тут не обязательно подключать службу безопасности.

Письмо Тагаев даже открывать не стал. Захлопнул ноутбук, сунул под мышку и пошел к машине. Ему надо своими глазами убедиться, что там за Дмитрий и какие у них с Анастасией отношения. Единственное, он не знал, зачем ему это знать. Но покопаться в себе можно будет позже. Когда он сделает то, что собрался сделать.

Глава 11

Я бы себя точно изгрызла, но концерт заканчивается, и я спешу в гримерку к детям. Тагаева с собой не зову, справедливо рассудив, что он увяжется без приглашения сам. И оказываюсь права.

Артур идет следом за мной на расстоянии достаточном, чтобы мамашки нашей группы зависли, разглядывая нас с неприкрытым любопытством.

Вообще-то он разве что не впритык идет.

Сразу ускоряю шаг, чтобы вырваться вперед, но Тагаев не отстает. Так что к гримерке мы практически добегаем. И практически одновременно.

— Мама! — дети бросаются ко мне, но при виде Артура притормаживают.

Их глаза так вспыхивают, что меня охватывает самая настоящая ревность.

Пять лет это были только мои дети начиная с момента, как я о них узнала. Но стоило одному самоуверенному типу получить мячом в лоб, вдруг оказывается, я должна теперь их с кем-то делить.

— Артур! — они радостно вскрикивают, и мне сразу становится совестно.

Я же не мачеха им, а какая мать не хочет, чтобы ее дети были счастливы?

Если мои детям нравится Тагаев, пускай будет. Они меня давно просили завести домашнего питомца. Собаку я отвергла сразу, а вот над хомячком обещала подумать. Или над рыбками. Будем считать, что я им его завела. Тем более, это ненадолго, мы его скоро женим, и у него родятся другие дети. «Правильные», не дворняжки.

От этой мысли вдруг становится совсем тоскливо. Опомнившись, начинаю себя ругать.

Напоминаю себе, что мне нет никакого дела до его личной жизни. Так даже лучше — чем быстрее у него появятся другие дети, тем больше шансов, что он отстанет от моих. И вообще, это непрофессионально. Я должна заниматься его свадьбой, даже если это вызывает у меня такие неправильные чувства…

Тем временем, Артур приседает перед детьми на корточки.

— Вы приехали! — восторженно всплескивает ладошками Дианка. Мальчики шмыгают носами и улыбаются.

— Конечно приехал. Я же обещал, — отвечает Артур.

— А давно? — уточняет Давид и почему-то смотрит на меня.

— Артур Асланович здесь с самого начала, — торопливо подтверждаю под требовательным взглядом сына.

— Я же говорил, что приедет! — с победоносным видом поворачивается Давид к брату и сестре, а мне со вздохом приходится признать несколько неоспоримых фактов.

Первое — в своем жизненном пространстве мои «три-Д» отвели Тагаеву довольно много места. Второе — меня в это решили не посвящать. Логичный вопрос «И что теперь со всем этим делать?» похоже, остается риторическим.

Тагаев бурно выражает восторг по поводу выступления. Отдельно хвалит Данила с Давидом, и мне становится приятно, как будто это он меня похвалил.

— Я в садике тоже играл на треугольнике, — хвастается он детям, и мальчики гордо распрямляют плечи. А я закусываю губу.

Мне очень повезло с Тагаевым. Не будь он таким твердолобым, уже бы давно провел параллели. Левая толчковая нога, отсутствие слуха, еще этот треугольник. О том, что Данил с Давидом на него похожи, я вообще молчу. Наверное, Артур не так много времени проводит у зеркала, и в этом мне тоже очень повезло.

Но что я буду делать, когда мое везение закончится, и кто-нибудь более внимательный сообщит Тагаеву, как подозрительно похожи на него абсолютно чужие дети?

Пока я в раздумьях, моя троица увлеченно болтает с Тагаевым. Они что-то ему рассказывают, смеются — все вчетвером. А потом Тагаев оборачивается, видит меня и сразу перестает смеяться. Даже мрачнеет и хмурится.

Кстати, странная тенденция. Видимо, в моем лице есть что-то такое, что мгновенно отбивает у него охоту веселиться. Интересно только, что?

— Так что скажете, Анастасия Андреевна? — понимает он брови, и я невольно краснею.

Сама не знаю, почему его взгляд так на меня действует, как будто он что-то неприличное предложил. На выручку приходит моя девочка.

— Мамуль, Артур предлагает не оставаться на сладкий стол, — она преданно смотрит то на меня, то на Тагаева и несколько раз хлопает ресничками. — Можно?

— Артур Асланович, — поправляю, но Тагаев меня останавливает.

— Не нужно. Просто Артур. И я бы попросил вас говорить мне «ты».

— Исключено, — мотаю головой, — корпоративная этика. Или эта, как ее, субординация…

— А я и не вам предлагаю, Анастасия Андреевна, — невозмутимо отвечает этот гад Тагаев и поворачивается к детям. — Договорились?

Те радостно кивают, и я вновь внутренне негодую. Чем он их так очаровал? Какая-то загадка, а не мужчина…

— Тогда давай переодеваться, — подхожу к дочке, — мы должны вернуть костюм.

— А как же крылышки? — восклицает Дианка. — Мамуль, мы можем их оставить себе?

— Нет, доченька, нам их дали для выступления, их тоже нужно вернуть.

Ди потупляет глазки и грустно вздыхает. Мне ее жаль, но костюм цветочной феи нам выдали в саду. Не успеваю ничего сказать, в наш разговор бесцеремонно вмешивается Тагаев.

— В чем дело, почему ты расстроена, Ди?

Глава 12

Дианка ахнула и завороженно уставилась в зеркало, прижав к щекам ладошки. За ее спиной мерцали прозрачные крылышки, которые выглядели как настоящие. Артур не ожидал, но смотрелись они очень прилично. Намного лучше тех, что шли в комплекте к костюму.

Данил с Давидом тоже были заняты — примеряли плащи Бэтмена и Супермена. Ответственный за реквизит Сергей демонстрировал парням новые приобретения студии.

— Мамуль, смотри, — прошептала Дианка, — они же настоящие!

— Очень красивые крылышки, доченька, — Анастасия склонилась к ней и погладила по голове. Обернулась на размахивающих плащами сыновей и улыбнулась. Тепло улыбнулась, без того ехидного прищура, к которому Тагаев уже начал привыкать.

Он стоял, прислонившись к стене и сложив руки на груди. Смотрел на сияющее личико Дианки, на довольные улыбки мальчишек и на непривычно задумчивую их мамашу. И поражался, каким пустякам они способны радоваться. Радоваться искренне и на всю катушку.

Копеечным крылышкам. Раскрашенным лоскутам ткани.

Анастасия в свою очередь радовалась тому, что счастливы ее дети. Во взгляде, случайно брошенном на него, явно сквозила благодарность, и от этого охватывало чувство близкое к эйфории. Впору самому начать прыгать по студии, как Данил с Давидом.

— А мне их можно немножко поносить? — спросила Дианка у матери.

— Не знаю, спроси у Артура Аслановича. Наверное, можно, — ответила та, и девочка сделала шаг к Артуру.

Он тут же отлепился от стенки и присел перед малышкой на корточки. Почему-то казалось важным разговаривать с этими детьми так, чтобы они видели его глаза. И не снизу вверх, а на одном уровне.

— Это твои крылышки, Ди, — сказал Артур, поправляя ремешки, к которым они крепились. — Теперь ты можешь их носить все время. И даже спать с ними.

— Как настоящая фея? — в распахнутых зеленых глазищах, один в один как у ее мамы, искрились крохотные звездочки.

— Конечно, — кивнул он, — самая настоящая.

— Спасибо! — девочка порывисто обвила его шею маленькими ручками, и вот тут Тагаев испытал настоящий болевой шок.

Будто ему задвинули под дых. Дышать стало тяжело, к горлу подкатил ком.

Артур осторожно обнял узкие плечики — девочка напоминала ему изящную фарфоровую куколку, которую легко сломать или разбить. А потом поднял глаза и увидел Анастасию. И его снова будто пробило.

В ее глазах стояли слезы, самые настоящие. Блестели и переливались от светодиодных ламп. Тагаев ни за что бы не поверил, что она способна плакать, особенно в его присутствии.

Девушка заметила и отвернулась, отчаянно моргая в надежде, что слезы высохнут сами по себе. Артур решил сделать вид, будто ничего не заметил. Еще раз поправил Дианке крылышки, подозвал разошедшихся близнецов и достал из бумажника несколько купюр.

Положил на стол, не обращая внимания на возражения ответственного за реквизит Сергея, и они все впятером вышли из студии.

Тагаев дождался, пока дети усядутся в кресла, пристегнутся, и открыл дверь перед Анастасией. На удивление, она не стала спорить, молча села на пассажирское сиденье.

Она молчала, пока он выруливал с парковки. Все оставшееся время, которое они провели вместе, тоже молчала. И это очень не нравилось Артуру.

Лучше бы говорила. Язвила, поддевала его, придумывала всевозможные прозвища.

А она продолжала молчать. Задумчиво смотрела на детей и ковырялась в мороженом. При этом поглядывала на него странным взглядом, как будто хотела что-то сказать.

Дети остались от мороженого в восторге. Артур привез их в итальянский ресторан, где делали самое вкусное. Какое хочешь. И шоколадное, и клубничное, и банановое, и черничное, и клюквенное. А еще манго, киви и даже гранатовое. С орехами, со сливками и с шоколадными шариками.

Они сначала долго выбирали, потом начали пробовать друг у дружки и меняться. Данил с Давидом поменялись клубничным и банановым шариками, потом Данил поменялся с Дианкой на киви. Пришли к выводу, что Давиду, как и Артуру, больше всего нравится шоколадное, Данилу — банановое, а Дианке — клубничное.

Анастасия вежливо поблагодарила и снова замолчала. Артур проводил их до самого дома. Она заехала машиной во двор, а он вышел из автомобиля и остался стоять у ворот, раздумывая, как бы напроситься на чай, кофе, стакан воды… Да на что угодно, только бы не уезжать прямо сейчас.

— Попрощайтесь с Артуром Аслановичем и поблагодарите, — строгий голос Анастасии вернул к действительности. Что ж, похоже, рассчитывать можно только на воду, да и то здесь, у ворот.

Дети подбежали к нему и выстроились полукругом.

— Ты еще приедешь? — спросил Данил.

— А когда? — спросил Давид.

Артур снова присел на корточки.

— Конечно. Надо подумать, куда мы можем с вами вместе съездить. И с мамой, — спохватился вовремя, увидев поджатые губы Анастасии.

Дианка подошла ближе и глубоко вздохнула.

— У тебя есть крылышки?

— Нет, — удивленно качнул головой Тагаев, — а что?