Троюродный дядя

1

Вчера было скучно. Нет, это позавчера было скучно. Вчера было очень скучно. Читать нечего. Смотреть незачем. Выходить запрещено.

Стол письменный с одним ящиком, стул ободранный, но крепкий, кушетка не хуже больничной. Нет, лучше. В больнице она холодная, с клеенкой, а эта простая, деревянная, с тонким матрасиком, но он есть! Подушка ватная, одеяло ватное, белья нет. Еще есть одежда домашняя, то бишь пижама. И тапки с гиппопотама. А нет, неизвестно, какой размер у гиппопотама. Мы не знакомы. Может, у него как раз ножки маленькие. 

В ящике стола стопка бумаги линованной, карандаши и ручки.

Свет включается, когда за окном темнеет. Гаснет, когда начинает светлеть. Как свет погаснет, лежать можно, досчитав до ста. На счет сто – кушетка сворачивается и поднимается. Я пыталась остаться на кушетке, но она меня брезгливо стряхивает.

Окно высоко, но при желании можно залезть и посмотреть на небо. Небо красное.

Сколько прошло времени с момента моего похищения – неизвестно. Явно больше трех-четырех месяцев. Отмечать сразу не сообразила, спохватилась недавно, два месяца отмечаю. Но это тоже ничего не значит. Где гарантия, что темнеет естественным образом?

Была бы дома – отметила бы ДР и получила паспорт. Наверное. А может и нет. Получается, в больнице я была зимой. Снег я видела точно. Когда был первый взрыв – снега еще не было. Потом провал, вероятно, я было без сознания. Потом, получается, я была в больнице. Еще нашей, раз небо голубое. В нашей больнице, точно. Голова болеть начинает, когда пытаюсь вспомнить второй взрыв.

Что тогда может быть точкой отсчета. Взрыв? Больница? Потом они меня трясли, им нужно все, что могу сказать, про отца.

Получается так, по событиям.

Взрыв первый, больница. Взрыв второй, похищение, опять больница. Второе похищение, тюрьма.

Взрыв первый явно еще дома, на Земле. Больница может быть дома, а может, уже и нет. Тогда второй взрыв для чего? Меня утащить? Не понимаю. С их возможностями – сразу бы утащили, без всяких хлопушек. Допустим, эти взрывы не их рук дело. Чем тогда занят мой отец?

Все, не могу простроить цепочку. Они взрывали, или отец. Взрыв был скорее отвлекающим?

– На выход. Быстро пошла.

Ух ты, это меня? А толкать-то зачем? Есть услужливые дураки, а есть услужливые подлецы.

– Это ты кому сказала?!

Я что, вслух?

– Детка, ты громко подумала!

Очень хорошо, мерси вам. Понятно, где я.

– Даже не мечтай! Ничего ты не выяснишь от дознавателя!

Конечно, нет. Ехал Грека через реку, видит Грека, в реке рак!

– Ты что? Спятила?

Сунул грека руку в реку, рак за руку Грека цап. Корабль лавировал, лавировал, да не вылавировал.

– Где твой отец? Где. Твой. Отец.

Темно. Два голоса с разных сторон. Первый голос повыше, второй с хрипотцой. А я люблю мультики. Про Винни-Пуха. Артист Евгений Леонов такой обаятельный! Надежный. Глаза умные. Держи меня, Евгений Леонов, не отпускай.

Бумс! Больно!

Бах! А вот и третий взрыв!

Наш Бог троицу любит!

2

– Малыш, крепче держись.

– А?

– Не крутись. Уроню.

Ну да. Кто б ни тащил, ронять меня не надо. Я себе еще пригожусь. 

Меня несет незнакомый мужик. Если он не один, значит, крепкий. Или молодой. Нет, вряд ли. Скорее, крепкий. Но руки заняты мной. Значит, не он боевик, кто-то нас прикрывает. Получается, их несколько. Тут два варианта. Или есть переговорник, или есть артефакт. Пощупать не получится. В каком мире, не скажет?

– Не скажу, потерпи.

Ага, ехал Грека через реку, видит Грека, в реке рак!

– Не смеши. Уроню.

А как я пою! Задорно! Раз, два, три, четыре, квадрат, напеть Радецкий марш? Нет, чтобы бежать удобнее, лучше Шутку Баха. Ля-ля-ля-ля!

Ох, портал!

– Спи!

3

Глаза открывать не стала. Вроде ничего не болит. А перед третьим взрывом мне по личику съездили. Кулаком в челюсть, по-мужски. А сейчас усыпили. Или злой и добрый дознаватели? А могли инсценировать? Могли. Ехал Грека через реку.

Открываю глаза. Окно напротив, небо красное. 

Не на Земле. Не в Элании, там тоже голубое небо. У оборотней? Рандиан, скорее всего. Видит Грека – в реке рак. Оглядываюсь. Комната затемненная, обстановка скромная. Чье-то дыхание. Ага, на стуле сидит. Рак за руку Грека цап!

– Малыш, успокойся, свои.

Сажусь в кровати, щелкнула пальцами, свет загорелся. Да, в магическом мире.

– Где я?

– В Новом мире. Как себя чувствуешь?

– Чувствую. Если отвернетесь – проверю.

– Я схожу за твоим отцом, душ за левой дверью, одежда на стуле, завтрак принесут сюда.

Действительно, вышел.

Встала, взяла одежду, пошла в душ. Видит Грека, в реке рак. Сунул Грека руку в реку. Одежда не земная, вариант комбинезона. Или спецслужбы, там может быть любая одежда. Два крана, горячая, холодная. Встала под душ, боже, счастье-то какое.

Ляяя, ляляля ля, ляля ля! Полонез Огинского. Это я учила в первом или втором классе музыкалки. Не помню. Посмотрела в зеркало. Скулы торчат, нос торчит. Все торчит. Точно, килограмм пятьдесят осталось. При моем росте в метр семьдесят. Вытерлась, оделась.

А обувь? Обуви нет. Зато и артефактов, браслетов, ничего чужого нет тоже. Одежду прощупала, швы, вроде нет ничего. Подсушила волосы заклинанием. Выхожу? Выхожу.

– Лера…

Отец. Вообще, я приемная дочь. Где родилась, точно не знаю даже, но в магическом мире. Мой  биологический папик маму бросил, скорее всего. А мой отец его дальний родственник, причем дядя двоюродный, а мне, получается, даже дед. Тайна сия покрыта мраком. Мама умерла, меня рожая. Рожала одна. Она была сильный маг, но потеряла сознание. Помощь пришла, я лежала рядом и орала, а ее уже не спасли. Меня переносили из мира в мир, заметая какие-то следы. Чем уж и кому она была опасна, беременная, мне сильно интересно. Это главный мой вопрос.

Второй мой вопрос, чем занимается мой отец. И почему у меня это пытались выяснить.

Третий мой вопрос – где я буду учиться. И на кого.

Больше у меня вопросов нет. Я вообще очень скромная. Ответьте мне на эти вопросы – и все.

– Лера… Иди, сядь рядом.

Травмы? Подошла, опустилась на второе кресло.

– Что с вами? Вы пострадали?

– Немного. Ничего. Подлечусь, все теперь будет хорошо.

– Мы можем поговорить?

– Да, теперь можем. Позавтракаем?

– Позавтракаем.

Дверь открылась бесшумно. Дворецкий? Распахнул дверь, сам остался у двери. Закатили столик.

Официант приоткрыл крышечку – каша, положить? Положить. Яйца на подставочках, мясо отварное, овощная нарезка. Чай, сок. В вазочке изюм к чаю. Две маленькие булочки. Все. Очень хороший завтрак, как я люблю.

– Приятного аппетита, отец.

– Приятного, Лера.

Пока ели, молчали. Отец ест нехотя. Как бы мне прикоснуться, посмотреть, что с ним. Заклятье на сканирование простое, я его с детства помню. Интересно, он сам неплохой же целитель, азы он мне давал, как так себя запустить. Руки малоподвижны, с кресла не встает, явно ноги или позвоночник.

– Отец, я паспорт не успела получить.

Он кивнул и показал глазами на официанта:

– Спасибо, можно унести.

Официант укатил столик.

– Лера. Слушай внимательно. Я не знаю, сколько мне осталось. Лет много, целители уже не справляются, боксов интенсива тут нет. Мы не в мирах Содружества. Мы в Новом мире, он так для нас и называется. Но это твой родной мир, точнее, тут мой племянник женился на твоей маме. Мы здесь были с научной экспедицией, жили два года, такие миры, техно-магические, всегда привлекательны. Твоя мама дочь одного из местных правителей. Нас было пятеро, мы сами с племянником с Рандиана, еще трое с Элании. Планировали подписывать договор о сотрудничестве и взаимопомощи. Один из эланцев - член Совета магов Содружества, магистр Рид, имел такие полномочия. Все окружение, кроме твоего деда, отца твоей мамы, было против замужества дочери правителя. Случился переворот. Он давно назревал, просто нашли повод. Убили всю твою семью, отравили. Я едва успел перенести тебя на ближайшую планету. Надеялся на магический мир, оказалась Земля, теперь она есть в каталогах Содружества. Официальных отношений с Землей нет и не будет, это только технический мир. Подожди.

Он вытащил из кармана амулет, подержал, прикрыв глаза. Повесил себе на шею. Наверное, тот уже не справлялся.

– Отец, позвольте мне вас посмотреть?

– Лера, надо принять решение, это главное сейчас. Я старался каждое лето отправлять тебя на Рандиан. Боялся, что потеряешь магию. Поэтому на Рандиане тебе жить нельзя, могут опознать. В Новом мире тоже нельзя, это вопрос дней. Еще два года нам надо продержаться. С шестнадцати лет пойдешь в Академию Элании, там наш родственник – ректор, тебе он троюродный дядька.

– А мой папа ему кто?

– Очень далекое родство, твой папа мне родственник по материнской линии, а ректор по отцовской. Не отвлекайся! Вопрос – где мы живем два года?

– В Элании?

– Только Академия даст тебе защиту. Но если я появлюсь там с ребенком, тебя могут вычислить. Нельзя допустить связи со мной, понимаешь? Ты должна поступать сама по себе, с другой биографией.

– Поняла. Верните меня на Землю. В какой-нибудь детский дом. Сами живете в мирах Содружества, где есть хорошие целители, восстанавливаетесь. Иначе я точно одна останусь, сама по себе, и уже навсегда. Через два года меня заберете. Если получится – раньше.

– Лер, раньше не получится. Надо все следы замести, опять оставить ложные. И подальше тебя отнести, и придумать, как это сделать. Времени мало. Сегодня смотри кристаллы с уровнем поступающих в Академию. Браслет твой я замаскирую. Только у ректора, звать его магистр Рональд, иллюзия пропадет. Связи пока не будет. Когда появлюсь – не знаю. Завтра утром перенесу тебя. Паспорт будем получать где-нибудь в Москве.

4

Попала я в Санкт-Петербургский детский дом. Валерия Соловьева, тринадцать лет и десять месяцев. Строго по  документам. Мне действительно нет четырнадцати. На самом деле, я еще моложе, мне тринадцать лет и восемь месяцев. Даже день не совпадает. Береженного Бог бережет.

Расставались мы тяжело. Отец обнял меня! Он вообще против телячьих нежностей, удивительно даже, что обнял. Попрощались на перроне, дальше меня везла в электричке толстая тетка отдела опекунства.

Детский дом мне понравился.

А когда завели в комнату – ахнула. Ее ремонтировали бытовой магией! Интересно, кто тут такой умелец? Неплохо сделано. Не очень тщательно, но с любовью. Надо же, вот бы познакомиться.

Пригласили к директору. Вещи положила в указанную комнату. Отвели на второй этаж в приемнаю. 

Директора, плотную блондинку в буклях, звать Ирина Павловна. Как раз она прощалась с теткой из опеки. Тетка мне погрозила пальцем:

– Смотри у меня, веди себя хорошо! Не сбегай, не дерись, не кури, не пей, не воруй! Что улыбаешься?

– А я давала повод думать так обо мне?

– И не давай! Ишь какая, повод она не давала. Кто тебя знает.

Остались вдвоем с директором, она посмотрела на меня:

– Не обижайся, у нее тяжелая работа. Наши дети учатся в соседней школе, домашнюю работу делают здесь, в учебных классах. В классах очень хорошо, тебе понравится. Кроме учебы, занимаются еще в кружках. Ты бы чем хотела заниматься?

– Я окончила музыкальную школу, вокал и фортепиано. Хотела бы петь или играть, как получится. Танцы желательно. И обязательно спорт. Лучше ушу или самбо. Есть такие возможности?

– Ты молодец. И те, кто присматривал за тобой, тоже молодцы. У наших детей есть любые возможности, нам не отказывают, было бы ваше желание. А в школе будешь успевать? Восьмой класс – это не шутки.

– Буду успевать. Чем больше занят, тем больше успеваешь.

– А почему медицинская карта практически пустая? Сегодня понедельник, в воскресенье отведу тебя в «Парацельс», там наши шефы, тебя посмотрят и меня заодно, а то никак сама не соберусь. Беги, знакомься, живете по трое в комнатах, в твоей пока одна девочка, чуть постарше, ей пятнадцать, тоже пошла в восьмой класс. Хорошая девочка, но беды было много уже, не обижайся, если что, хорошо? По одежде подойдешь завтра к кастелянше.

– Спасибо, я поняла, из одежды пока ничего не надо, все есть. До свидания.

– До свидания, Валерия. Или Лера?

– Лера.

Мы улыбнулись друг другу, и я пошла в свою уже комнату.

Два года. Два года! Главное, ничего не потерять из навыков, отец сильно просил. Да и сама понимаю. Иначе в Академию мне не поступить. А только Академия мне даст защиту. И знания. Достаточные, что бы понять, кто и зачем убил мою семью.

В комнате сидит девочка на моей кровати и рассматривает мои вещи. Уже в моем купальнике. Она тоже темненькая, как я, только у меня стрижка, а у нее прямые длинные волосы, стекают по голым плечам, ей идет мой сиреневый купальник.

– Привет, меня звать Лера.

– Да мне пофиг, как тебя звать. Что у тебя барахла так мало?

– Тебя так и звать – пофиг? Ну, пофиг, так пофиг, тоже имя, наверное. Во-первых, никогда не смей брать чужие вещи. Купальник я тебе дарю, разумеется, но это – все. Слезь с моей кровати.

 Девочка  обрадовалась. Как она обрадовалась! И подскочила ко мне, в правой руке раскрытые ножницы. Я спокойно ее ждала, отбить всегда успею, а вот вещи жалко.

– Ты! Глазки щаз выверну!

– Попробуй.

– Не боишься?

– Почему? Боюсь. От дураков нет защиты. Да и тебе повредить боюсь. Я занимаюсь боевыми искусствами с детства. Но если нападают – сама понимаешь, мое честное слово тренеру теряет право.

– Ах ты, дрянь! Ты пришла свои порядки наводить?!

– Да, придется порядки наводить. Давай так, забудем о том, как ты меня встретила и начнем сначала. Меня звать Лера. Как тебя звать?

– Да я тебя урою!

И выскочила в коридор.

Плохо. Я собирала раскиданные вещи и расстраивалась все больше и больше. Очень плохо. Приведет толпу. Будет драка. Вот чего не хотелось бы. Потом будут везде подкарауливать. За себя я не очень боялась, ну, сломаю им пару рук, сам по себе факт печальный.

Привела ее в комнату директор.

– Девочки, что опять случилось? – устало спросила она.

– Ирина Павловна, – заголосила девочка, – лежу я себе спокойно, в своей кроватке, вдруг эта дрянь ввалилась и давай пургу гнать! Да я тебя урою, дескать!

– Наташа, в какой кровати ты лежала?

– В своей!

– Вот в этой, насколько я помню?

– Да, в этой!

– А когда ты ее успела заправить? И чей на тебе купальник? Лера, как дело было?

– Ирина Павловна, мы разберемся сами.

– Нет, Лера. Пойдем со мной, бери вещи, я надеялась, что вы подружитесь. Наташа, как же мне стыдно за тебя. Лера, все взяла? У нас есть чудесная комнатка, как раз освободилась, для выпускников, тебе понравится. Наташа, Лиза просится на подселение, наверное, вам обеим будет полезно.

– Ирина Павловна, ну ее к черту, вашу Лизу, оставьте эту! Лиза еще и …писается!

– Ничего, будешь учиться терпению и состраданию!

5

Комната мне действительно понравилась. Маленькая, метров восемь. Это очень хорошо, никого не подселят. И отцу бы понравилась. Диван, стол письменный с тремя глубокими ящиками, стул и полка. Полка большая, на всю стенку, двойная. У входа – крючки для верхней одежды. Душ и туалет рядом, соседняя дверь из коридора, но ничего не слышно. А раковина есть прямо в комнате, зубы почистить. Чайник набрать. Если разрешат – чайник куплю. Розетки есть, для планшета и настольный лампы достаточно.

Очень хорошо! Даже не ожидала. Думала, общая спальня, как в летнем лагере отдыха, Как-то дали путевку, на соревнованиях, в награду за первое место. Как же я устала тогда от отдыха.

Разминалась полчаса, запустила себя за последние несколько месяцев. Отец успел показать кристаллы по магии и по физподготовке. По магии терпимо, все понятно. Перед сном вспоминаю, гоняю себя с закрытыми глазами. По физподготовке сложно. Очень. Не знаю, что за факультет, конечно, на кристалле, но уровень гораздо выше моего. А запущу если – не поступить.

Утром прозвенел звонок. Первый звонок – в семь утра. Второй звонок – идем на завтрак. Третий – выходим в школу.

Попала я в восьмой «в», надеюсь, не самый слабый. Все-таки Питер. По закону подлости, с Наташей в один класс. Или это класс, где учатся детдомовцы? Классный руководитель, женщина лет сорока на вид, в сером платье, очень спокойная. Но это спокойствие не от уверенности в себе, а от равнодушия. Она оживилась только к обеду, когда собралась домой. Я подошла, спросила, где взять список учебников с авторами. Пожала плечами, возьми у одноклассников. Очень интересно, молодец, тетенька. На следующей перемене я зашла в учительскую, представилась заучу, она без разговоров дала список. Вот и все.

В библиотеке половины учебников нет, вернее, есть, но других авторов. Искренне не понимаю, зачем нам так усложнять жизнь. Пришлось подойти к дежурной воспитательнице, Татьяне, молодой, разбитной, мальчуковатой девахе в спортивном костюмчике, и спросить, как быть в такой ситуации.

– Лера, мы каждый год закупаем те учебники, которые нужны нашим детям. Но учебники на руках. В принципе, я могу их попросить. Завтра?

– А могу я отпроситься в книжный магазин? На учебники мне денег хватит.

– Хорошо, подожди немного, спрошу, кто идет в город из воспитателей.

Она ушла, но вернулась быстро:

– Деньги точно есть? Давай список, тебе купят книги, я принесу их, а деньги отдашь, когда поймем, сколько необходимо. Хорошо?

– Замечательно, спасибо большое, вот список, которые учебники обведены – их как раз и нет. И еще вопрос, Ирина Павловна обещала записать меня в секцию по ушу или самбо, мне к кому обратиться?

– А, в спортзал? Это через дорогу, я вечером сама туда пойду, тебя прихвачу.

– Спасибо!

После полдника принесли учебники, я отдала деньги, и все, книжки на полочке! Решила, что сегодня у меня праздник. Поэтому начну с химии, с любимого предмета, а русский с литературой, бр-рр, потом уже.

Спортзал огромный, холодный, стекло и бетон. Лишь бы тренер был с подготовкой.

Тренер, дядечка в возрасте, лет пятидесяти, бритый наголо, скривился немного, пока слушал просьбу, я увидела.

– Подойди. Чем занималась?

–  Я жила в сельской местности. Какой тренер был, тем и занимались. Был каратист, потом самбист. Последний наставник был старшиной, потом осел у нас, женился. Он сам владел рукопашным боем.

– А  к чему душа лежит? Что легче дается?

– Мне нравится капоэйра… тренера такого не было, по интернету высмотрела.

– Понятно. Вот смотри, у нас во Дворце есть секция по вольной борьбе, есть каратэ и айкидо. Больше нет тренеров. Остальные секции – футбол, хоккей, легкая атлетика, а может, тебе фигурное катание? Тоже есть.

– Нет, мне для защиты.

– Я веду секцию айкидо. Но у нас нет состязаний, как таковых, только на тренировках есть спарринги. Причем травмы бывают. Не всегда можно уберечься. Куда тебя?

– К вам можно?

Он вздохнул:

 – Переодеться взяла?

– Да.

– Вон там раздевалка, иди.

Переоделась я быстро, вышла, подошла к татами, поклонилась. Сделала разминку, потянулась. Оглянулась, дядечка на меня смотрит.

– Размялась? Иди ко мне. Защищайся.

Собственно, он смотрел растяжку. И тут Татьяна подошла и потянула его за рукав, берет он меня или нет. Я не успела остановиться, он получил ногой по моське. Блок поставила на автомате и ответила, ой.

– Простите!

– Интересно, да. Самородки бывают. А намешала всего, молодец! Беру! Сам займусь. Звать меня Иван, просто Иван, без отчества. Занимаемся каждый день, кроме субботы, с 17.00 по будням, в воскресенье с 12.00. Пропуски только по уважительной причине. Свой график женский скажешь.

Я подавилась даже и закашлялась.

– Да не смущайся, а как ты хотела. В эти дни не приходишь, но дома растяжку. А, еще нет графика?

– Я поняла. Сообщу.

– Хорошо. Вон видишь, точки на дверях? Над головой? Вот и бей ножками в точки, по очереди. Иди, полчаса, потом подойдешь.

Бью. Конечно, я смутилась. Не от графика. Самородок! Нашел самородка. Столько крови намешано,  половина оборотня, поэтому и сила другая, и ловкость, и восстанавливаюсь иначе. А на кристаллах адепты выше меня по уровню боевой защиты. Гораздо выше.

6

В воскресенье передали – ждет Ирина Павловна, директор. А у меня полчаса до тренировки. Я пошла к ней:

– Ирина Павловна, простите, сегодня не могу же. В двенадцать – тренировка.

– Ты уже ходишь? А я планировала завтра идти, договориться сначала.

– Спасибо, меня отвела сразу дежурный воспитатель.

– Один раз пропусти?

– Не могу, скоро показательные выступления. Да я здорова, Ирина Павловна, спасибо.

– Лера, мы всех детей туда водим, это сама никак не выберусь в «Парацельс». В следующее воскресенье хоть как надо будет сходить.

– А в какое время можно, уточните? У меня тренировка с двенадцати до пяти, если раньше или позже, конечно, схожу. Зачем мне проблемы.

– Уточню. Беги тогда на тренировку.

Интересно, что это вдруг всех туда водят, что за поликлиника. И название странное. Частная клиника, наверное, бедных деток смотрят из жалости. Были бы там маги, другое дело, а так что перепись населения устраивать.

На тренировке потянула мышцу. Вечером еле дошла. Шла медленно. Приду в комнату, защиту повешу и полечусь. От отца нет ничего, я надеялась, придумает способ. Вдруг в зал зайдет, браслет на мне, закрыт невидимостью, по маячку бы нашел. А больше я никуда и не хожу. Вот с музыкой надо что-то решать. Может, аккордеон купить?  Играть потихоньку. Посмотрела фортепиано в общем зале. Мне кажется, его уже не настроить. Никогда.

По гулкому коридору раздались шаги.

– Лера! Что с тобой?

– Добрый вечер, Ирина Павловна. Со мной все хорошо, спасибо, чуть мышцу потянула, помассирую, пройдет.

– Я ж говорила, пойдем со мной в «Парацельс», мне так помогли! Давай я провожу тебя до комнаты? Врача вызвать? – похвасталась, – у нас дежурит фельдшер на выходных, она здесь!

– Ирина Павловна, не нужно, это нормально для тренировок.

– Компресс нужно?

– Ничего не нужно, пожалуйста, не волнуйтесь.

Подошли к комнате:

– Зайдете?

Пока стояли, вплела ее в защиту, мне хватило купальника.

– Прошу вас, проходите.

 Директор зашла и очень удивилась:

– Ты здесь вообще живешь?

– А что не так?

–  Да странно, обычно комната несет отпечаток живущих. Хоть что-то есть. Ни салфеточки, ни книг особых. Даже одежда на стуле не висит!

– Повесить? – я засмеялась.

– Лер, ты закрытая такая.

– Да что вы, Ирина Павловна, я не закрытая, просто очень обычная. А вот сейчас вас удивлю, давайте, чай попьем? У меня чайник есть, мне купили воспитатели в городе. И есть изюм к чаю.

– Чайники у всех почти есть, не удивила, а вот чай я попью с удовольствием, давай! А стаканы простые, наши? Не покупала?

– До стаканов еще руки не дошли, у меня на мелкие расходы есть деньги, только думаю, может, инструмент какой взять? Не хочется навыки терять.

– А какой инструмент?

– Музыкальный, Ирина Павловна, музыкальный инструмент. Фортепиано у нас в зале не очень. Настройщик нужен, но боюсь, это ненадолго.

– Лера, а нам дарили какой-то электроогран, не подойдет? Так и стоит в упаковке, года три точно.

– Электроорган?

– Точно, орган же. Я думала, может, ансамбль какой сделаем, но интереса не было. Или энтузиаста.

– А можно посмотреть? Только, Ирина Павловна, я энтузиастом по созданию ансамбля точно не буду. Если это условие, то не нужно, просто не справлюсь. Тренировки, кроме субботы, каждый день.

– Я знаю, Лера. Расписание каждого ребенка у меня есть, твое сегодня посмотрела.

Пакетики заварились, вот чай у меня хороший, и изюм хороший, крупный, без косточек. Директор  откинулась на спинку стула, смотрела на меня в этой комнате с удовольствием. И мне комната нравилась, особенно хорошо, что нет ненавистного синего цвета на стенах. Масляной краской, как в подъездах.

– Ирина Павловна, а кто ремонт делал в комнатах? И в учебных классах?

– Понравилось?

– Понравилось, очень.

– А вот как раз из «Парацельса» и делали. Да быстро так, за день. Группой пришли, ребята такие молоденькие все, практиканты-медики. Часть практикантов детишек наших смотрела. А вторая часть ходила по классам. Граффити увлекаются! Сегодня мы вспоминали их как раз, они обедать отказались, а весь день у нас были. Там у них профессор зарубежный, Андрей, просто по именам их зовут, серьезный такой. Мне позвоночник смотрел. Украшение повесил, сказал, месяц не снимать. Видишь? Красивый кулон?

– Да, очень красивый.

– Снять показать?

– Нет! Что вы! Вас просили не снимать, не снимайте.

– Да ладно, бери.

Кулон у нее запутался в буклях, я замахала руками:

– Ирина Павловна, даже не возьму, не надо. Я и так сапфир вижу.

– Да ладно, сапфир нашла. Это психотерапия, чтобы я верила. Тогда помогает, я читала про такие вещи.

– Только не потеряйте. И никому не показывайте. Вообще никому. А то сдернет кто-нибудь.

– Хорошо, как хочешь, а тебя ждут в следующее воскресенье, профессор специально пораньше подъедет, к десяти утра. Чтобы ты успела.

– Ирина Павловна, а как давно вы с ними знакомы? – спросила я осторожно.

– Три года уже. Они тоже за детьми приглядывают, двое в нашем детдоме были, только жили отдельно. Они танцуют, и поступили на хореографию! Парень с девушкой. А хочешь, я договорюсь, что бы они с тобой позанимались? Наши же. На втором курсе в институте учатся!

–  Пока не нужно, но спасибо. Мне надо разобраться еще с учебой, с музыкалкой, и тренировок больше получилось, чем планировала. Думала, три раза в неделю. Я еще на факультатив по химии записалась, к ЕГЭ надо готовиться.

– Это да. А куда поступать думаешь?

– Пожалуй, в медицинский. Или в химико-технологический.

Она посмотрела на меня с состраданием:

– Лера, уж лучше в медицинский! В кабинете, в белом халатике. Ну как ты будешь работать химиком? Взорвется что-нибудь? Страшно же!

Я засмеялась. И что про нее говорят – суровая такая. Доброжелательная, надежная, а сама, как кубик. На ножках. И букли на голове. А глазки голубенькие.

7

После тренировки пошла на ужин. На моем месте сидит Наташа. Взяла я свою порцию и пошла на другое место, совершенно конфликтов не хочется.

– Что, боишься?

Молчу и ем. Чувствую, тишина. Глаза поднимаю, оглянулась – человек десять в столовой, все ждут с интересом. Татьяна, воспитательница, вроде как ест, отвернувшись, но тоже ждет развязки. Я непроизвольно улыбнулась.

– Что молчишь? Думаешь, тут порядки свои будешь наводить и всем командовать?

– Думаю, что тебя перевоспитывать не входит в мои обязанности.

– Вот именно! Эй, ты что сказала, я не поняла! Ты меня оскорбила, да? Все слышали?!

– Успокойся, конечно, все слышат. Всем интересно, зачем ты ко мне пристаешь. Наташа, а знаешь, я тебя приглашаю на тренировочные соревнования, послезавтра, в среду, в шесть вечера, в спортзале. Вход свободный. Не забудешь? Меня там бить будут, тебе понравится.

– Да мне уже нравится! И я смогу тебя стукнуть?

– Если сможешь, конечно, стукнешь.

– Стукну, я приемчики знаю!

– Вот видишь, сколько у нас общего. Всем приятного аппетита. Можете договариваться на коллективную разминку.

В учебную комнату не пошла, делала уроки у себя. Ирины Павловны не видела. Придется после  соревнований идти к ней, повод будет в любом случае.

На следующий день на русском было сочинение.

Стихи я запоминаю сразу после прочтения. Первую главу Онегина прочла пару раз и поняла, что выучила. Утром повторила и все. Запоминаю стихи, которые мне нравятся, быстро. А остальные – не запоминаю вообще. Я даже решила, что у меня есть какой-то барьер внутренний. Читаю и сразу понимаю, стоит читать или не мое. Может, я не готова к другим стихам. Интересно, почему классика мне нравится? Это общее попадание, мое или не мое, поэтому и классика, или довлеет список учебной программы? На подсознательном уровне?

С прозой все сложнее. Как-то читала известную повесть, началось с того, что рыцарь скачет навстречу приключениям. Он скакал 17 страниц, на 18-й я книгу закрыла. Написана книга триста лет назад. Это что, мы так привыкли к быстрой смене событий?

А сочинения я вообще писать не умею. Содержание пересказывать неловко, анализировать мировую классику? Сколько диссертаций написано. Теми, кому отозвались эти произведения.

В результате выбрала свободную тему «Любимые строки». И написала о грустных, хоть и шуточных, стихах для детей Осипа Мандельштама. «Чистильщик», «Калоша». Еще несколько из «Примуса».

Учительница выбрала две работы, одну из них мою, как новенькой, посмотрела и поставила двойку. За содержание. Как я могу сравнивать рекомендованные строки о природе лучших поэтов России с малоизвестными стихами Мандельштама, по сути, поэта-песенника?

Как отец учил, держать лицо и улыбаться? Улыбаюсь:

– Простите, Анна Николаевна. Я недавно в Санкт-Петербурге, городе высокой культуры. Конечно, я очень мало знаю. Написала о том, кто мне нравится. Не знала, что вы считаете Мандельштама поэтом-песенником. Больше писать вам о нем не буду. Скажите пожалуйста, надо писать по учебной программе? Но там есть Мандельштам.

– Да, есть. Но есть и другие поэты. Неоходимо писать о золотом детстве, о ваших лучших впечатлениях. Вам государство предоставило возможность жить и учиться! Так соответствуйте. Во всем!

– Хорошо, Анна Николаевна, как скажете.

– Четыре тебе за грамотность, две стилистические ошибки, а за минорное содержание – два. Поняла?

– Поняла. Большое спасибо.

– Что, и спорить не будешь?

– Конечно, не буду. Зачем? Не в каждом споре рождается истина. Я же пришла учиться.

– Ну-ну. Садись на место.

Вообще у меня всего два любимых предмета. Химия вне конкуренции. Это как стихи. И еще я люблю геометрию. Главное, там нет места вкусовым пристрастиям. 

Как у Гоголя? Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича. Если бы к химии и геометрии добавить магию, спорт и танцы – я была бы почти счастлива.

Вечером легла и гоняла себя по магии. Мысленно. Очень боюсь все запустить. Завтра среда, осталось четыре дня.

8

К сожалению, встретиться с Наташей мне не удалось. На последней, уже пятой  встрече, я получила травму. Виновата сама. Мне казалась, я осторожна и помню, что не совсем человек. Болевой порог у меня другой. Женщина, мой противник, мастер спорта, сильная, хищная, жесткая. Мне бы похлопать по ковру, что сдаюсь, а я проводила свой прием и была уверена, что успеваю. Или это эйфория от предыдущих  побед? Врезультате получила урок и сломанные пальцы ноги. Одно хорошо в этой плохой истории – не могу идти в воскресенье в «Парацельс».

Утащили меня на мягких носилках, в полной тишине всего зала. Рядом с носилками шел Иван, мой тренер. Сильно злой.

Я подняла глаза:

 – Иван, простите. Я вас подвела?

– Нет, девочка, что ты, лечись спокойно, ты успела показаться. Не хотел я именно этой встречи, как чувствовал. Утром приду в больницу, расскажу все новости. С тобой сейчас уехать не могу, еще трое тут наших, сама понимаешь.

– Конечно, понимаю, простите меня.

– Перестань. Это спорт, все может быть. У меня вот менисков практически нет, со связками проблемы. Когда рукопашным занимался, порвал, видишь, пальцы какие? Конечно, ничего хорошего в этом нет, но не смертельно. У тебя мелочи, тренироваться сможешь. Держись!

– Спасибо, сэнсэй.

Увезли меня в городскую больницу. Поместили в общую палату, наложили гипс. Ничего страшного, боль приглушила, завтра потихоньку полечусь. Я и так быстрее восстановлюсь, тут сразу мне нельзя полечиться. Чуть ускорюсь и хватит, задержусь до понедельника. Выпишут, похожу с гипсом. На здоровых уже пальчиках. Смотрела магическим зрением, гипс наложили правильно, аккуратно. Разбор полетов Иван мне устроит завтра, наверное. Вот получу!

Иван приехал в 9.30, сразу после завтрака. Уже улыбается.

– Рассказывайте!

– Ты поняла, что произошло?

– Поняла, что приема этого не знаю.

– Это уже не айкидо, это полноценное самбо, болевой прием. Мы часто приглашаем из других секций. И ты явно встретишься еще не раз со своей тезкой. Она тоже Валерия, только зовет себя полным именем, ты ей очень понравилась. Валерия занималась самбо, потом перешла в айкидо. Элементы проскакивают. Она умница, конечно, и сама уже тренирует, но жесткая девушка. Я не помню, чтобы у нее противницы уходили без травм. Хоть одна схватка, но обязательно травма будет. Поэтому надо готовиться к встрече с ней. Я поговорил с твоим лечащим врачом, ты здесь ровно на неделю. В среду выпишут.

– Осс, сэнсэй!

Иван хмыкнул, щелкнул меня по носу:

– Пока!

В четыре подошли Ирина Павловна и Татьяна, директор и воспитатель. С яблоками и соком. И принесли две газеты. В обеих – фото нашей схватки с этой Валерией. Называются статьи «Схватка характеров», и «Тезки на татами». Ирина Павловна смеется:

– Мне уже обзвонились корреспонденты. Жаль, что сама не была на вашей «теплой дружеской» встрече. Столько шума! Звонков! От гневных – как могли деток детдомовских пускать на ковер по боевым искусствам! До самых хвалебных, причем от совета опекунства, мы молодцы, что дети заняты спортом. Завтра иду в образование, не знаю, ругать будут или как?

– Лера! – хитро сказала Татьяна, – ты знаешь, что в детдоме творится? Ты народная героиня! Все атакуют спортзал, Иван твой прячется. А знаешь, кто самый активный?

– Наташа?

– Ну вот, зачем ты догадалась? Я надеялась тебя удивить. Слушай, а красиво у вас, такой зрелищный спорт. Как-то я и внимания раньше не обращала, занимаюсь своим фитнесом и все.

– Наташе полезно будет. Всю дурь на ковре оставит, или на татами, что она выберет, – подумав, сказала я. – В ней агрессии много, пусть выплескивает на ковер. Он как раз непромокаемый.

– Лер, ты не расстраивайся, что в «Парацельс» не попадешь, не расстраивайся. Я предупрежу, чтобы Андрей рано не приезжал, раз такое дело.

– Хорошо, Ирина Павловна, спасибо вам. Татьяна, а вы не могли бы помочь?

– Конечно, говори.

– Да я по урокам, не хочется отстать, хотя бы по литературе, остальные предметы я сразу нагоню, а вот по литературе…там  учительница такая… затейница. Что-нибудь да придумает.

– На нее жалуются наши. Да.

– Нет, я не жалуюсь как раз. Но подвести вас не хочется, обещала прилично учиться. Прочла бы что, раз все равно валяюсь.

– А, поняла, занесу пару книжек, уточню в школе.

– Да, спасибо, я тут долго не буду, травма не очень большая, на мне быстро заживет.

Татьяна принесла Шекспира, сразу на следующий день. Я читала, тихонько лечила сама косточки, и думала, что делать.

Допустим, я с ними встречусь. Ничего не знаю, какая такая магия? Вы фантазийных фильмов насмотрелись? Средний маг браслет не увидит, только маг первых степеней. Маловероятно, что сидит тут такой маг. А если все же наживка сработала? Пришлют сильного мага. Допустим. Меня выкрадут, или тут допрос устроят. А свой «Парацельс» свернут. Надо бы посмотреть на эту поликлинику. Если там на скорую руку все – я пойму. Но не три же года ждать, как партизаны в засаде?

И кто эти люди, что у них поступили учиться. Спрашивается, зачем им это надо. На танцы поступить, смешно же. Было бы военное дело какое-нибудь, можно понять. Получается, просто поддержали сироток? С чего бы?

Я запуталась совершенно, отец. Бежать или сидеть, вот в чем вопрос.

Гамлет из Тетюшей!

9

Посмотрел меня лечащий доктор, просто все посмотрел, все анализы, кровь тоже. Ой, а я никогда не думала, вдруг у меня какая-то странная группа? 

Сел на стульчик, подвинул его к моей кровати. Смотрит на меня, грустно улыбается.

– Доктор, что со мной не так?

– Да нет, Валерия, все  хорошо. Ты вообще здорова. Даже странно. Хотел бы я, чтобы мои дети имели такое здоровье.

Мне стало смешно.

– Доктор, хотите рецепт?

Он стянул  шапочку, ежик светлых волос, чуть вытянутое лицо, устало откинулся на спинку стула:

– Хочу.

– Умеренная еда, грубая пища, здоровая: каши простые, масла с ноготок, овощи простые. Суп самый обыкновенный, котлета, куриная лапка отварная, компот. Иногда фруктовые фирмы нам привозят в подарок овощи-фрукты, которые не успевают продать. Тогда к еде, на завтрак, обед или полдник – много яблок, груш. Чаще бананы. Морковка мытая вообще у нас лежит на столах, горкой. Обязательно заниматься спортом, в помещении и на улице. Я утром бегаю по двору, минут сорок, и во дворе еще турники. Вечером – тренировки, шесть раз в неделю, выходной в субботу,  в этот день пишу рефераты, доклады, то, что накопила за неделю. Компьютер только по необходимости. Все, доктор, весь рецепт.

– Ну да, хоть сдавай своих детей в детский дом.

– А дети чем ваши занимаются?

Доктор поморщился.

– Валерия, а ничем. В школу как попало ходят и учатся так же. Ты как учишься?

– У меня по литературе и русскому – четверки, слабые. Выручает только память. Остальные предметы – пятерки. Вот с гуманитарными просто беда, неправильно думаю. Я химию люблю.

– Хотел бы я, чтобы мои дети так неправильно думали, –  вздохнул, помолчал. –  Водил в разные секции, бросают, там же усилия надо прилагать. Ладно. Ты здорова, ножку подлечим, в среду выпишем, дома долечишься. Просто время нужно. А какой спорт тебе пальчики так удружил?

– Айкидо. Вообще айкидо не рассчитано на спарринги, это была товарищеская встреча, разные стили единоборств, специально. Просто я еще новичок, а попалась мастеру спорта. Случайность. С другой стороны, встреть меня хулиганы на улице, они не будут смотреть, новичок я или нет. Если не смогу убежать, надо уметь защититься.

– Ты очень похожа внешне на мою дочь. Легкая, длинная, смуглая, глаза сверкают, стрижка, как у мальчика почти. А внутренне – совершенно другая. Она себя принцессой чувствует, утруждаться не  желает. Я ее водил по секциям Дворца спорта на улице Горького. Не понравилось ей.

– Ой, я туда и хожу!  Мой тренер – сэнсэй Иван, вот так забавно, сэнсэй Иван. Очень хороший, мне повезло.

– А какой он внешне?

– Невысокий, жилистый, бритый налысо, медвежонок такой, но очень гибкий и мощный. Раньше рукопашным боем занимался, нос явно ломал несколько раз. Красавцем его не назвать, но он личность и лидер, сразу чувствуешь, сам в зале или старший ученик ведет занятия. Там достаточно сказать вахте при входе, что к Ивану, его все знают. Только по субботам не ищите, у него выходной, за город уезжает.  А он подходил к вам, не помните?

– Не помню, подходило несколько человек, с тобой вместе поступило пятеро, не обратил внимания, значит.

– Доктор, если он придет сюда, попросить, чтобы к вам подошел?

– Нет, Валерия, не надо, неудобно. Ладно, читай своего Шекспира, побежал, до завтра!

– До свидания, до завтра.  

Отец говорил в таких случаях: «Врачу, исцелился сам!».

А если бы в этом «Парацельсе» лечили маги, я бы сводила бы к ним отца и сэнсэя. Или бы мне накопитель приличный и возможность подержать за руки, сэнсэю бы хоть что-то восстановила.  Мениски не сумею, не мой уровень, а связки, нос – смогла бы, пожалуй. Вообще-то надо подумать, как это сделать незаметно. Ладно, пока себя полечу, пальчики.

Легла поудобнее и закрыла глаза. Соседки спали, одна храпела, очень толстая. Я погрузилась в себя, резерв был неполон, сначала медитировала, потом потратила часть, ускорила заживление.

Интересно, какой маг была моя мама, я почему-то очень рада, что отец ее не бросил беременную. Их уже нет, а эта правда меня согрела.

10

В воскресенье утром вдруг зашел мой лечащий доктор, недавно узнала, что звать его Максим Евгеньевич, а то доктор и все. Я обрадовалась:

– Максим Евгеньевич, а вы что здесь, в воскресенье же не бывает обходов?

– Утро доброе, дамы. А я дежурю, в свои палаты могу заглянуть?

– Ой, я вам так рада.

– А что случилось?

– Выпишите меня, пожалуйста, я совсем-совсем хорошо себя чувствую.

– Валерия, вот сделаем завтра рентген, еще раз все посмотрим.

– Максим Евгеньевич, да я уже пальчиками шевелю, в гипсе, его можно снимать.

– Не смеши. Две недели в гипсе при твоем переломе. Это минимум. В среду выпишу, рекомендации дам.

– Максим Евгеньевич, а посмотреть можете? У нас в роду есть особенности, быстро косточки срастаются, тем более фаланги.

Я откинула одеяло:

– Пожалуйста, посмотрите, все срослось, это вы мне гипс талантливо наложили, легкая у вас рука. Посмотрите!

– И мы посмотрим – раздался чужой мужской голос.

Я подняла голову. Рядом с директором, Ириной Павловной, стоял у входа в палату высокий  дядька, холеный, могучий, темные волосы с явным рыжим оттенком, глаза серые, на меня смотрит, улыбаясь. Муж ее, что ли? Вот доктор убежит сейчас, а я бы утром ускакала!

– Максим Евгеньевич!

– Валерия! Ну как ты можешь пальчиками шевелить, что ты придумала?

– Шевелю, хоть гипс снимите!

– Снимайте, коллега, а давайте, мы ее сейчас заберем, я из клиники «Парацельс», Китай-Таиланд-Гималаи, нетрадиционная медицина, пару элексирчиков ей дадим, в понедельник сама прибежит за выпиской. Пройдемте в вашу ординаторскую?

Они ушли вдвоем, я только тут поняла, аура у него блистала, он даже не скрывал, маг!

Мне стало плохо. Бежать! Надо срочно снять гипс. Я полезла в тумбочку за маникюрными ножничками.

– Лера, ты что? Так обрадовалась? Да подожди, сами снимут, Андрей посмотрит.

– Сама – сквозь зубы сказала я.

Сняла гипс, нога чешется, в белых разводах. Наступила – нормально! Накинула  больничный халат, забрала кимоно, стянула полотенце и выскользнула из палаты в коридор, в душ.

– Стой же, Лера! Я помогу.

– Я сама, Ирина Павловна, сама.

Как хорошо, что меня привезли в кимоно, белая одежда, ее не забрали. Быстро приняла душ, отмыла ноги, голову потом, оделась, на татами входят босиком, обуви тут нет. Как не торопилась, опоздала. В палате стоят все трое. Остаться, сказать, ой, а мне плохо?

– Лера, ты что? Не бойся. Все хорошо, – сказал маг.

Очень хорошо, я послушаю и прямо растаю.

– Не надо таять!

Так и знала! Ехал Грека через реку, видит грека, он меня догонит явно. В реке рак.

– Спасибо, доктор, за понимание, – сказал маг, – в понедельник прибежит за выпиской, после двенадцати?

– Да, к двенадцати все приготовлю, это вам спасибо, я так мучился. Думал, обмен веществ такой.

– В принципе, вы правы, это обмен веществ нарушен был. Вот наша визитка, позвоните через месяц, я по воскресеньям бываю.

– Всего доброго. Лера, до завтра.

– До завтра, Максим Евгеньевич! Обязательно до завтра!

Маг мне перекрыл дорогу, грамотный. Сунул Грека руку в реку.

– Подожди, Лера, – нахмурился маг, – любая обувь у тебя тут есть?

– Нет! Я тогда останусь!

– Зачем, – сказала добрая душа Ирина Павловна, – я со сменкой, всегда в больницу беру, пойдешь в моих танкетках, до машины недалеко, там еще одна доктор, она за рулем! Здорово, да?

Очень здорово, прибьет и не заметит, вон какой здоровущий, даже отец пониже, ой! Сунул Грека руку в реку, корабль лавировал, лавировал, да не вылавировал. В машину села Ирина Павловна, добрая душа, потом меня затянула, придавили этим ментальным, грамотные такие. А мне терять нечего:

– Здравствуйте, доктор!

– Здравствуй, Лера, подлечили? Так Ирина Павловна расстроилась, что ты к нам не попала.

А уж как я расстроилась, ни в сказке сказать, ни пером описать. Рак за руку Грека цап!

Ехали быстро, доктор такая шустрая, ловко вела свою белую машину. Такая внимательная, не отвлекалась, и аварии тут не будет явно.

– Ирина, – спросил маг через мою голову директора, – вы подождете Леру, часика три, или у вас дела?

– Ой, давайте я вечером за ней приеду, или отправлю кого?

– Да я привезу, – сказала доктор, – как там наше граффити, живет еще?

– Живет, да. Лера сразу увидела, ей так понравилась, все спрашивала, что за умельцы так красиво сделали, правда, Лера? Она все подробно расскажет. К хорошему быстро привыкаешь, наши-то уже как должное воспринимают, а Лера новенькая, сразу ахнула!

Ахнешь тут, маги в Питере! Ехал Грека через реку, откуда их принесло, видит Грека иль ослеп!

– Ксения, вот тут притормозите, где можно, я за учебными пособиями забегу. Лера, а орган тебе приготовили, сегодня можешь и забрать. К полднику подвезете девочку, да?

– Хорошо, это к четырем?

– Да, спасибо вам, до встречи!

– До встречи, удачи!

Она выскочила, я даже не дернулась, бесполезно. Этот здоровый ручищу протянул, и дверь закрылась на детскую страховку. Ехал Грека через реку. Дальше молчали, я обмирала от ужаса. Единственно надеялась, что уточняли время полдника, может, распотрошат и в живых оставят, зачем я им, собственно. А он далеко, вот вам, даже мысленно его никак не называла. Корабль лавирует и лавирует, да вдруг и вылавирует! Сшит колпак, да не по колпаковски, надо переколпаковать, да перевыколпаковать. Запела мысленно: "....ой, да не вечер, да не вечер...".

– Андрис, сразу в «Парацельс»? Или купить что к чаю, забежать? Лер, ты же голодная, с обеда мы тебя сорвали?

– Спасибо, я не хочу есть.

– А мы всегда хотим, – хмыкнул  маг. – В «Парацельс» все-таки, сколько у тебя по плану на сегодня, шестеро вроде?

– Шесть, да, они к двум начнут подходить.

–  Успею Леру полечить, пока остальными займусь, сводишь в гостиницу к нашим студентам, покормят.