Твоя жизнь в моих руках

Пролог

Отрывки прошедшей ночи кружили в голове. Странные. Будоражащие. Куда больше похожие на сцены фильмов для взрослых. Которые, конечно, я никогда не смотрела.

Единственное, что я чётко помнила, это то, как приехала в ночной клуб. В город. Мне требовались деньги, и срочно, а сестра сказала, что в этом месте есть отличный шанс подзаработать. Весьма расплывчато объясняя, как именно.

Нужно просто красиво одеться и обслуживать столики. Вроде несложно, только я никогда не работала официанткой.

И не бывала в таких заведениях. Не возникало интереса, да и возможности отсутствовали. Мой гардероб вряд ли мог соответствовать любому приличному месту не только в городе, но и в моём посёлке. Одни джинсы да свитера.

Платье, которое здесь выдали, плотно облегало тело. Врезаясь в кожу. Явно мне не по размеру. Жало в груди, отчего она едва не вываливалась из глубокого декольте. Поправила его, задирая выше, пытаясь придать себе более пристойный вид. Но всё без толку.

– Выпей, – передаёт мне сестра стакан с мутной жидкостью. – Ты должна это сделать ради нас.

– Мне нельзя пить, ты же знаешь, – убираю врученное пойло.

– Вера, – произносит моё имя жёстко. С нажимом. – Мы должны вернуть деньги. Помнишь?

Отвожу взгляд, желая исчезнуть из этого мира.

Сестра права. Долги нужно возвращать. И я готова была бы работать без устали, только вот в нашей глуши выбора немного.

Моё скудное расписание начиналось не с утреннего душа и кофе, а с грязной тряпки, которой я драила полы в подъездах. Затем бежала на учёбу. А после разделывала рыбу на местном заводе. Казалось, я пропиталась специфическим запахом моря до самых костей. И уже не уверена, что его как-то из меня можно вытравить.

Руки от такой работы огрубели. Не знала, куда деть пальцы без маникюра. Они совсем не сочетались с моим нарядом.

Но всё равно мои попытки заработать выглядели жалко. Когда-нибудь, может, я и смогу взбить молоко лапками до состояния сметаны, но пока сумма, которую я заняла у местного авторитета, оставалась для меня почти недосягаемой. И я тонула, захлёбываясь. Но всё же расплачиваться с ним своим телом, как он того хотел, не планировала.

Уж лучше сдохнуть.

От страха подкатывала дурнота. Желудок был пуст, но тошнота всё равно подступала к горлу.

И я совершила ошибку. Первую за этот вечер. Сделала глоток. Потом другой.

Голова гудит. Открывать веки и возвращаться в реальность не хочется. Моя жизнь куда больше похожа на ад. И пока никто не будит, а будильник не звенит, я забралась глубже под одеяло.

Постельное белье мягкое. Матрас. Настоящий матрас. А не та кушетка, на которой я сплю. Жёсткая. Неудобная. Обняла крепче подушку, вдыхая аромат кондиционера и тонкий, незнакомый запах.

Вдохнула его поглубже, прислушиваясь к себе. Нахмурилась. Мужской одеколон.

Отрезвление пришло почти мгновенно.

Резко поднялась на постели, оглядываясь и не понимая, где нахожусь. Голова загудела, но даже так мне стало ясно. Это не та лачуга, в которой я живу.

Потянулась к прикроватной тумбочке, обнаружив буклет самого дорогого отеля в городе.

О боже мой. Что я тут делаю? Меня привели сюда как проститутку? Как девочку по вызову?

Заглянула под одеяло. На мне даже трусиков нет. Белых, простых, хлопковых. С узором в ромашку. Совсем не эротичных.

Ледяной страх окатил тело.

В комнате никого. Моё платье валяется на полу. Как я теперь его верну? Стразы, которыми ещё вечером оно было усыпано, отклеились и мерцали в утренних лучах.

Кровь. Если у меня был секс, которого я совсем не помнила, то на постельном белье должны остаться следы полового акта. Но обнаружила лишь абсолютно чистую простыню.

Но ведь секс бывает не только в постели…

Сердце так громко стучало, что уши закладывало.

Замоталась в тяжёлое одеяло, намереваясь понять, что я здесь делала ночью. Голая.

Между бёдрами влажно. Запустила руку к промежности, натыкаясь на явные признаки недавнего возбуждения. Стало лишь хуже. Улика номер один в пользу секса. И против меня.

Боже, неужели Лида подложила меня под Крестовского? Того, кому я должна.

Надо уходить отсюда. Как я буду дальше жить с таким позором в нашем маленьком посёлке, где все всё друг о друге знают? Меня же будут все считать шлюхой. А он не из тех, кто скрывает связи. Раструбит о том, что спал со мной, на каждом углу. Не отмоюсь никогда в жизни.

Натянув платье, которое наутро оказалось ещё теснее, чем вчера, принялась метаться по комнате. Трусов так и не нашла. Заглянула в окно. Высоко. Этаж шестой.

На миг посетила мысль, что выйти из окна не самое страшное, что приключалось в моей жизни. Жизни детдомовской девчонки, которую отдали за ненадобностью. С клеймом позора от рождения. Нагулянный ребёнок. Чужой.

Но всё же… нет. Искра надежды во мне ещё не погасла. Странно, но вопреки всему я хотела жить.

Глава 1.1

Глава 1

Отец?

Смешно. Как много в этом слове, и как мало оно значит для меня.

У меня никогда не было отца. Да и матери тоже.

Когда мне исполнилось три годика, муж моей матери узнал, что я не его родная дочь.

Знаете, как бывает в мыльных операх, когда мужчине сообщает медсестра, что с моей группой крови и резус-фактором я никак не могу являться его дочерью. Ну или наверняка случилось что-то похожее. Подробностей мне никто не сообщал.

И вот незадача. Жена принесла в подоле чужого ребёнка, продолжать растить которого он не намеревался.

Но, как выяснилось, возникшую проблему с гулящей, но красивой женой можно легко решить. Достаточно просто избавиться от её ребёнка, отдав его в детский дом. Отказавшись от него. С глаз долой – из сердца вон.

Впрочем, если от меня так просто избавились, должно быть, и в сердце мне места тоже не нашлось. Не то что в доме матери.

Созданная матерью бюрократическая проволочка не позволяла бездетным родителям удочерить сироту. Ведь раз в год она забирала меня в день моего рождения. Мы обедали в кафе. И оставался шанс, что она захочет подарить мне полноценную семью.

Я, мама и её дочь Лидочка, старше меня на четыре года.

Это был самый долгожданный день в году. И самый страшный. Весь год я проводила в мечтах, что меня наконец заберут. Навсегда.

Домой.

До четырнадцати лет меня никогда не приглашали в гости. Но до этого я постоянно пребывала в фантазиях о том, как выглядит их квартира.

Лида меня не очень жаловала, хотя я точно не являлась конкуренткой за любовь её родителей. Но, наверное, меня бы поселили в одной комнате с ней. И, возможно, она бы разрешила играть с её куклами. Познакомила бы с подружками. Брала с собой гулять.

Стыдила бы меня за веснушки, на которые всегда смотрела с отвращением. А я с восхищением – на её вздёрнутый белый носик без следа этой противной ржавчины, что покрывала моё лицо каждую весну.

Может быть, мне бы даже дали поносить что-то из её старых вещей. Её всегда так красиво и ярко наряжали, что каждую нашу встречу я, разинув рот, рассматривала её наряд до самой последней детали.

А вот на маму смотреть было сложно.

Даже будучи совсем мелкой, понимала, что происходящее в моей жизни неправильно. Не естественное течение событий.

Я не могла расстаться с подаренным кем-то в детстве плюшевым мишкой. Он до сих пор спит со мной в постели. А она избавилась от меня… так просто и легко, будто я неживая. Не имею чувств, эмоций. Не испытываю боли. И не плачу беззвучно по ночам в подушку от обиды размером с чёрную дыру.

И с каждым годом моего взросления она казалась мне всё красивее и всё реальнее. Вот она – мама. Как в кино показывают. Протяни только руку. Можно даже дотронуться. И тут же получить строгий, жалящий взгляд. Чтобы отдёрнуть руку, как после ожога о накалённую сковородку.

Бо́льшую часть моей жизни наивная, слепая, преданная любовь перекрывала ненависть, что росла с каждым годом, увеличиваясь и накрывая меня с головой. Горькая и отравляющая.

Отец Лиды порой привозил жену с дочкой. Никогда не выходил из машины. Будто чурался меня. Нет девчонки – нет измен? Так я думала.

Зажмурилась, пытаясь выплыть из воспоминаний. Возвращаясь обратно в суровую реальность.

– Отца? – переспрашиваю сипло, ощущая резь в горле.

Слово новое. Незнакомое. Смешное какое-то. Поэтому на моём лице возникает улыбка. Кривая, болезненная.

Не оттого, что я переживала шок, узнав о существовании человека, с помощью которого яйцеклетка была оплодотворена сперматозоидом с Х-хромосомой. О том, что он должен существовать, мне поведали ещё уроки биологии в школе.

Вот уж не думала, что он когда-нибудь захочет появиться в моей жизни. Ибо мама Инга говорила, что ему отлично известно о том, что у его рода есть продолжение в моём лице. Только, как и ей, ненужное.

Отец отказался от меня, так же как и она.

Склоняю голову, внимательнее разглядывая мужчину. Он богат. Это очевидно, учитывая то, как он одет. Я не очень разбиралась в брендах, да и не было на нём известных логотипов. Но он буквально источал запах денег. Больших денег.

От него разило богатством.

И выходит, мой так называемый папаша тоже небеден?

Тогда почему я прожила пятнадцать лет в тюрьме под названием детский дом?

– Да. Отца.

Коленки дрожат, и, чтобы скрыть страх, я присаживаюсь на подлокотник кресла, ощущая себя очень дерзкой. Потому что никогда не имела привычки перечить тем, кто старше. Поздно спохватившись, что на мне нет трусов, неловко свела бёдра.

Движение не укрылось от дяди Питона.

– У меня нет отца. А значит, и других родственников. Следовательно, я с вами никуда не поеду.

Дорогие читательницы, спасибо за поддержку!)

Глава 1.2.

Глава 1.2.

Смотрит на меня безразлично. Будто я зря сотрясаю воздух и мои слова ровным счётом ничего не значат.

– Я даю тебе два дня на сборы, – подтверждает мои предположения, даже не пробуя спорить.

Нет, Верочка, что ты! Папа хотел тебя забрать сразу, как только узнал о твоём существовании, но…

А дальше на ум не пришло ни одной веской причины, с помощью которой могла бы оправдать, что меня бросили.

Злость вырывается из меня вместе с дыханием. Судорожно сжимаю и разжимаю дрожащие пальцы. Ощущая жгучую потребность ударить этого человека. Незнакомого, чужого, который вдруг решил, что вправе распоряжаться моей жизнью!

Что за бред?!

Нельзя вот так появляться из ниоткуда после пятнадцати лет забвения и ожидать послушания.

Обычно я веду себя тихо. Не люблю привлекать внимания. Потому что это всегда оборачивалось для меня проблемами. Но, похоже, уже поздно. Одна огромная проблема сидит напротив.

– Нет, – поднимаюсь с подлокотника, упрямо глядя на мужчину, точно зная, что нет никакой силы, способной заставить меня поехать с ним.

– Да, – и в качестве аргумента вынимает из наплечной кобуры пистолет. Тяжёлый, чёрный. Такой начищенный и блестящий, словно его постоянно пускают в ход. И кладёт его на стеклянную столешницу журнального столика.

Он не направляет дуло в мою сторону. Но даёт понять, что я не в том положении, чтобы спорить с ним. Очевидно, с такими людьми не пререкаются. Им подчиняются. Их слушаются. А я просто по неопытности не смогла разобрать, с кем имею дело.

И как я сразу не заметила, что он при оружии? Эта наплечная кобура выглядит как какой-то модный элемент гардероба. Такой же современный, как и его татуированные предплечья. Что там у него, купола?

Кем бы он мне ни приходился, дядей или нет, но он опасен. Возможно, он бандит, как Крестовский, или бизнесмен? Или, может быть, даже хуже – депутат или сенатор? Тот, для кого закон не писан.

В очередной раз я ощутила себя пылью, которой вскоре суждено превратиться в грязь, как только пойдёт дождь.

Моё мнение ничего не значит. Но из этого не следует, что я стану потворствовать чужим прихотям. В особенности – моего отца.

Кстати, где он? Если всё это не театральное представление, то почему не приехал лично, раз я ему понадобилась? Наверное, не очень-то и нужна.

Шатаясь, совершаю шаг назад. Переводя взгляд с оружия на дядю, слыша биение своего испуганного сердца. От страха становится жарко. Синтетическая ткань платья противно липнет к коже.

– Зачем я вам понадобилась? – задаю вопрос, который давно вертится на языке.

– Узнаешь по пути в Москву.

Смотрю на него, пытаясь мыслить логически. Если я ему нужна, наверное, он не станет меня убивать. По крайней мере не сейчас.

Но для каких целей я ему понадобилась?

Впрочем, это не важно.

Я всегда подчинялась кому-то. Годы в детском доме вовсе не стали для меня радужным и светлым воспоминанием. Правила. Расписания. Порядок. Всё опостылело.

Не так давно меня выпустили из стен казённого учреждения. И я не готова так скоро оказаться в чьей-то власти.

Главное – выбраться отсюда, а там уж я придумаю, как не попасть в пасть Питону.

Надо быть хитрее, Вера! Иначе он тебя проглотит и не подавится!

– Хорошо, – соглашаюсь, опуская при этом глаза в пол. – Два дня, я поняла.

– Бери с собой только паспорт, другие вещи тебе не понадобятся, – ставит в известность, словно ни на миг не усомнившись в том, что я готова уехать с ним.

Впрочем, а почему нет? С чего бы богатому дяде думать, что провинциальная племянница, ничего слаще морковки не пробовавшая, должна ему отказать? Он ведь предлагает уехать мне из моей глухомани, расположенной в богом забытом месте, аж в столицу.

Детдомовка вроде меня может лишь мечтать о таком резком повороте судьбы.

У меня ведь не может быть гордости и чести. Ничего кроме голода.

Хмыкаю, не планируя его больше видеть. Пусть считает, что справился. Уж я найду, как затеряться в своей деревне.

Только вот один вопрос меня заботил.

– Как я здесь оказалась?

Его взгляд меняется. Знаете, как бывает у рептилий в кино. Щёлк – обычные зрачки. Щёлк – чёрные вертикальные. И тут же обратно.

Скользит взглядом по моим босым, замёрзшим ступням, забираясь выше к коленкам. Бёдрам, цепляясь за платье и дальше наверх.

Я бы возмутилась. Сказала бы, что никакие дяди так не смотрят на племянниц. Но вместе с тем я не понимала значения этого выражения в его глазах. Он словно вспоминал что-то из произошедшего вчера.

Но что?

– А ты не помнишь? – на его лице появляется тень улыбки. Колючей, циничной.

Хочется возразить. Но мне нечего сказать.

Глава 1.3.

Глава 1.3.

Белые ромашки разлетаются, хоть гадай по ним. В моём возбуждённом воображении листочки летят по комнате и приземляются к моим ногам.

Стыд окатывает горячей волной всё лицо, делая меня пылающе красной. Так что мои веснушки ярко выделяются. Я как факел. Если задержусь здесь ещё на минуту, то от меня кроме пепла больше ничего не останется.

Платье узкое. Не по размеру. Стеснённая им, да ещё и без белья, я, раскорячившись, поднимаю с пола трусы, чтобы не засветить их отсутствия. Зажимаю в кулаке и тут же выпрямляюсь.

Оказалось, Питон стоит в шаге от меня. Он и двигается беззвучно, как змея. Из-за его габаритов ощущаю себя некомфортно. Проще, когда понимаешь, что можешь дать отпор человеку, если придётся. А ему достаточно сделать одно движение ногой, и я окажусь под его ботинком.

Мы смотрим какое-то мгновение друг другу в глаза. Мой горячий, взбудораженный, огорчённый взгляд встречается с его холодным и циничным. Между нами возникает странное напряжение. Но я не в состоянии разобрать: его ощущаю лишь я или дядя Питон тоже?

Напряжение падает, как только мужчина приподнимает вопросительно бровь. Словно давая понять, что я слишком долго на него пялюсь.

Пятясь, будто опасаясь, что он сейчас схватит мои нечёсаные волосы и вернёт меня обратно, я отошла к выходу, обнаружив там свои туфли на высоком каблуке.

Всё ждала, когда он что-то скажет. Пригрозит. Но дядя, или кто он там мне, лишь молча наблюдал за моими дёргаными движениями.

Выбежала в длинный коридор. Ничто в памяти не подсказывало мне, что я шла по нему вчера вечером. Найдя лифт, нажала дрожащими пальцами на кнопку вызова. И когда двери разъехались, я с ужасом уставилась на своё лицо. Боже.

Весь вечерний макияж остался на моих щеках тёмными, грязными разводами. Яркая помада была размазана по всему лицу, будто кто-то ладонью пытался стереть её с меня. Чёрт. Надо найти Лиду и спросить, что я вчера творила.

Умирая от стыда, под взглядами прохожих я дошла до туалета, поздно сообразив, что все ванные процедуры следовало сделать в номере Питона. Всё равно ничего хуже со мной бы уже не произошло. С трудом приведя себя в чуть более пристойный вид, чем у работниц трассы, я выбралась в лобби.

С собой ведь ни кошелька, ни сотового. Как я доберусь до дома?

Шлёпала в туфлях к выходу, подсчитывая в голове, сколько километров придётся идти пешком. Только туфли сниму.

– Девушка! Девушка, постойте, – раздался за спиной звонкий голос администратора отеля.

Я не сразу поняла, что она обращается ко мне. Поэтому продолжала идти до тех пор, пока она не добежала до меня.

Остановилась, испуганно глядя на неё. Может, она хочет полицию вызвать и меня заберут за проституцию? Но администратор отчего-то не менее испуганно взирала на меня в ответ.

– Извините, Вера! Ваш дядя заказал для вас такси, а я не заметила, как вы прошли мимо. Простите, пожалуйста, – задыхаясь объяснялась она.

А я в состоянии шока продолжала на неё пялиться. Ничего себе. Такси.

Возникла мысль отказаться. Но сдержалась, понимая, что неприятности липнут ко мне как репей. Какие-нибудь приключения обязательно найдут меня в таком наряде.

– Ничего, – сдавленно кряхчу, продолжая ощущать резь в горле.

Девушка облегчённо выдыхает, словно от моего ответа зависела её жизнь.

– Пойдёмте, я провожу вас до такси, – улыбается дежурной улыбкой, а я вспоминаю сцену из «Красотки». Она действительно считает, что Лев Григорьевич – мой дядя? Сомневаюсь. Что, однако, не делает её улыбку более фальшивой.

Выйдя из отеля, оглядываюсь, пытаясь найти автомобиль с шашечками или иными опознавательными знаками. Но сотрудница отеля вела меня прямо в сторону блестящего мерседеса. Водитель которого при виде нас метнулся открывать передо мной дверь.

Зашибись.

Дорога до дома заняла всего лишь полчаса. Я старалась ничего не трогать, хотя водитель сказал, что я могу даже шампанское выпить. И несмотря на то, что мне очень хотелось воды, всё же постеснялась к чему-то притрагиваться, ощущая себя не в своей тарелке.

Ёжась под взглядами соседок, клеймящих меня шлюхой, я наконец добралась до квартиры. Ключей, конечно, у меня с собой не было. Стучала, звонила, ломилась. Но мне никто не отвечал.

Обессиленно сползла по двери на корточки. Да что ж такое. Где Лида?

Просидела на холодной лестнице битый час. Благо мы жили на пятом этаже старой пятиэтажки. И никто мимо меня не ходил. Услышала цокот каблучков и сразу поняла, кто это.

Сестра ступала как королева. Свежая, красивая. В шёлковой блузке и узкой юбочке.

Брезгливо осмотрела меня. От такого взгляда сразу захотелось спрятаться.

– Явилась – не запылилась, – усмехается, начиная рыться в сумочке в поисках ключей. – Как ночь провела?

– Лида, что вчера произошло? Я ничего не помню, – следую за сестрой в квартиру.

Хочется рассказать ей, как я растеряна. Напугана тем, что моя память меня подвела. Но я знаю, что это бесполезно. Мою сестру всегда интересовала одна персона. Она сама. А все остальные существуют для исполнения её прихотей.

Глава 1.4

Глава 1.4.

Чёртов дядюшка. Все карты мне попутал. И так тяжело жилось, а он лишь ухудшил моё существование.

Перед отъездом в деревню уладила все свои дела как могла. На работах взяла отпуска за свой счёт. Очень накладно, но как-нибудь выкарабкаюсь. Только с учёбой оказалось сложнее.

Первый семестр. Конечно, не бог весть какое учебное заведение – всего лишь местный университет. Вся надежда на то, что девочки будут присылать мне лекции и я смогу сдать экзамены. Иначе отчислят, и в трубу улетит целый год и бесплатное обучение.

Ехала в автобусе прислонившись к стеклу. В салоне было жарко. Кондиционер не работал. Блестела от пота, как диско-шар. И меня немного укачивало.

Я смотрела на пейзаж за окном, пытаясь понять, что делаю. Правильно ли поступаю, уезжая. Нарушая данное Питону обещание. И какое последует наказание, если вдруг он решит искать меня?

Но я надеялась, что нужна ему не до такой степени, чтобы он марал свои красивые ботинки в грязи той местности, куда я направлялась.

Дядя он мне или нет, не хотела никуда ехать с ним.

Чем больше размышляла, тем сильнее злилась. На него. И ещё пуще – на его брата, который приходился мне отцом. Выть хотелось, когда я лишь думала о том, что всё это время где-то комфортно жил мой отец. В достатке и сытости. Пока я росла в детском доме. Воспоминания о жизни в котором не вытравить и серной кислотой.

А теперь его братец явился, поманил меня пальчиком, а я должна смиренно приползти? Так получается?

Ненавижу их всех.

Сжала виски руками, будто это способно помочь прекратить видеть перед глазами самодовольную физиономию новоиспечённого родственничка. Но выражение его лица не стиралось с сетчатки, что бы я ни делала. Оставалось только начать биться лбом об окно.

И что же произошло между нами?

Задавать подобный вопрос после того, как он сообщил, что приходится мне дядей, показалось совсем непристойным. Но… Почему тогда я была возбуждённой?

Если собрать пазл той ночи, получается, в клубе появлялся ещё и Крестовский. Но ни в какой параллельной реальности он не мог бы понравиться мне как мужчина.

А вот дядя…

Эта мысль тут же выжгла одну нейронную связь в моём мозгу. Даже думать о таком – ужасно! Фу!

Только… Какой резон себя обманывать. Дядя у меня на редкость привлекательный. Слово красивый не в полной мере способно охарактеризовать его внешность. Потому что совсем не в ней дело. А в том, что от него исходит сила и власть. Спокойствие и опасность.

И меня тянуло к нему вопреки всем доводам разума. С той секунды, как увидела его.

Но он-то знал, кто я. Или нет?

Не стал бы он лезть в трусы к собственной племяннице? Так ведь? Хотя чёрт знает этих москвичей.

Но почему-то под закрытыми веками вновь всплыл его тяжёлый взгляд, который я никак не могла разгадать. Такой тёмный и поглощающий, что у меня, даже когда сижу, коленки подкашиваются.

Уфф…

Вновь сжала руками голову, желая выдавить из неё все мысли о Питоне. Неправильные мысли. Грешные.

Баб Нюре нужна была помощница по дому. Плата невесть какая – проживание да стол. Но зато здесь неподалёку речка и красивая природа. А отпуск на море я себе никак позволить не могла. Да и лететь долго.

Драила старенький кирпичный дом, полола грядки, ухаживала за домашним скотом. Вечером баня, горячий чай. И сон на выкрахмаленной постели.

В этот вечер почему-то никак не могла заснуть. Потёрлась щекой о шероховатую поверхность наволочки.

Прошла неделя с того момента, как мы с Питоном расстались в отеле. Значит ли это, что он меня не ищет и я свободна?

Мне представлялось, я всё просчитала. Не стала брать с собой сотовый. При покупке билета в деревню расплачивалась наличными. Здесь нет на каждом углу камер и других современных средств, благодаря которым меня могли бы выследить или распознать личность. Даже в магазин ни разу не ходила.

Как он сумеет меня найти? Или, может, я зря так волнуюсь и моя персона не настолько важна для него, чтобы искать меня с собаками?

Но тревога не отпускала, доходя до паранойи.

Ближе к вечеру пошла на речку. Осень не успела вступить в права, и вода ещё сохраняла тепло, а солнце грело. В тихой заводи никого не оказалось. И я осмелилась раздеться до белья, так как купальник не взяла с собой, чтобы поплавать.

Только затылок всё время жгло. Будто за мной следят.

Обернулась, вглядываясь в рощу, но никого не обнаружила.

Похоже, я начинаю сходить с ума.

Полежала недолго, ожидая, пока бельё просохнет, и собралась обратно в дом.

И даже он выглядел как-то иначе. Но с каждым шагом начинало доходить почему. В нём разгорался пожар.

Бросилась со всех ног, опасаясь, как бы баб Нюры там не оказалось. Она ведь старенькая, вдруг с ней что-то случится.

Визуализация

Дорогие читатели, знакомлю вас с визуализацией

дядя Лев

Верочка

Как вам, девочки?)

Глава 2.1

Глава 2.1

Впилась пальцами в его руку, намереваясь вырваться из железной хватки. И даже то, что он больше и сильнее, не стало аргументом в моём помутившемся от страха сознании.

Твёрдый как камень. Глыба, которую не сдвинуть. Во мне слишком много мягкости, а он сплошная жёсткость.

Но дядя в ответ лишь крепче сжал меня.

– Отпусти! Там внутри старая бабушка, она сама не выберется, – едва не задыхаясь, молю.

Он должен понять. Помочь. Он же человек.

Мне кажется, я говорю совершенно очевидные вещи. Бабушка в беде. Ей нужно помочь. Но он смотрит на меня так, точно я в бреду. У меня горячка и я несу несвязную пургу.

Пламя совсем близко. Оно будто играется с нами, приближаясь и отступая. Мы стоим в метре от смертоносного огня. И я ощущаю жар, способный превратить меня в пепел.

Чуть ослабляет хватку, давая мне возможность сползти по его телу вниз, и разворачивает к себе лицом.

– Нет, – отвечает, продолжая смотреть на меня с высоты своего роста.

– Что? – не верю собственным ушам. – Она же погибнет!

Стою, лепечу что-то в то время, пока внутри человек сгорает заживо. Эта мысль стрелой попала в голову, и в этот момент я очнулась.

Силы в теле активизировались, пришли в боевую готовность. Адреналин в крови бьёт ключом. Я пытаюсь вырваться из его рук. Броситься на помощь. Но по его лицу вижу, что попытки тщетны.

Губы Питона сжимаются в тонкую, выражающую презрение линию. Ко мне.

Хватка рук становится грубее. Он вдавливает меня в своё тело так, что я ощущаю каждую нитку на его рубашке. А воздуха в лёгких всё меньше. Да и тот, что попадает в них, полон гари.

– Это первый урок послушания для тебя, дорогая племянница, – вкрадчиво вещает, а у меня от ужаса уши горят. Я в шоке, не веря своему слуху, смотрю на него широко распахнутыми глазами. – Никогда не ври мне. Никогда не иди против меня.

У меня появляется догадка. Маленькое зернышко истины, не успевшее до конца прорасти внутри моего сознания. Простая, непонятная мне, но очевидная для него, – люди – пешки. И моему дяде не важно, живые они или мёртвые. И те и другие могут играть ему на руку.

Разве такие, как он, бывают? Совершенно лишённые человечности.

Полная ярости, с каким-то животным криком набрасываюсь на него. Тяну руки к его лицу. Шее. Намереваясь исполосовать ногтями его физиономию. Выцарапать серые бездушные глаза.

Не сообразила, в какой момент оказалась на земле, пригвождённая его телом. Но продолжала под ним извиваться ужом. И с каждым своим движением всё сильнее ощущала тяжесть его тела.

– Успокойся уже, – рыча приподнял мои сжатые руки и хлопнул меня обратно о землю, выбивая из меня дух, а из груди – воздух.

Полностью обездвиженная, глотала воздух, но лёгкие словно сжались и никак не хотели расправляться. Потребовалось время, чтобы начать дышать.

Продолжая удерживать мои руки за головой, дядя оседлал меня, и я только сейчас заметила, насколько глубоко исцарапала его щёку. Он наклонился надо мной так, что капля из его раны упала на моё лицо. Горячая. Вязкая.

Мир словно расщепился. Рядом полыхал огонь. Возможно, угасала жизнь.

А я оказалась в другой реальности. Где эта самая жизнь струилась, лилась, изливалась. И била прямо в меня. Её было так много, что я ощутила передоз эмоций. Непонятных мне, чужеродных. Незнакомых.

Моё сопротивление полностью подавлено. Его силой и властью. Ощущаю лишь, как его жёсткие пальцы сдавливают мои запястья. Пульсирующий ток крови в местах соединения наших тел.

Наверное, будь я чуть старше и опытнее, с нашей первой встречи и не подумала бы ему перечить.

– Ты чудовище, – прошипела, жалея, что не могу вонзиться зубами ему в кадык.

Дядя смотрел на меня, выглядя при этом совершенно дико с окровавленной щекой. Прошёлся тяжёлым взглядом по моей мокрой одежде.

Замерла, напрягшись, опасаясь, что он задержит внимание на моём влажном бюстгальтере, мокрым пятном проступающем под кофточкой. Но, должно быть, мои формы его не интересовали…

– Не забывай об этом никогда, – выдохнул, приблизившись ко мне нос к носу. Куда больше похожий на дикое животное, нежели на человека. Произнося каждое слово медленно, будто не доверяя моему интеллекту. – Если я захочу, Вера, я могу убить. А могу и пощадить. Выбор за тобой.

Сглотнула слюну, догадываясь, что на кону не только моя жизнь. Но и любого, если так захочет мой дядя. Он устранит всех пешек на своём пути. И выйдет в дамки.

Не представляю, как справлюсь с ним. Потому что сейчас угроза стала явной. Не прикрытая налётом цивилизованности.

– Там… – начала было, беззащитно поворачивая голову в сторону дома.

Но Питон перебил, не желая тратить времени:

– Нет там уже давно никого живого.

Отлепился от меня, поднимаясь на ноги и утягивая за собой. Я с трудом встала, и тут же бы упала, если бы он не держал.

Глава 2.2.

Глава 2.2.

Ты можешь быть маленьким, слабым, беззащитным. Но всего лишь один предмет способен перевесить чашу весов в твою пользу. Огнестрельное оружие.

Раньше в моём арсенале имелись только ногти да зубы. И я научилась пускать их в ход. Даже если мне и не хотелось причинять боль. Потому что порой выбор оказывался слишком простым. Или я. Или меня.

И вот я вновь стою перед выбором.

С той лишь разницей, что в моей голове картинка последующих пяти минут несколько отличалась от случившегося.

Лев вальяжно облокотился на машину, нависая надо мной и закрывая солнечный свет. Словно поглощая его своей сущностью. Тёмная материя во всей своей красе.

Видела лишь его насмешливые глаза, когда навела на него дуло. Пальцы предательски дрожали. Так сильно, что, даже несмотря на минимальное расстояние, я могла бы промахнуться.

– Оружие детям не игрушка, Ромашка, – приподнимает в деланом удивлении брови.

От напоминания о проведённой вместе ночи и моём белье на щеках выступает румянец. А я ненавижу Питона за испытываемый стыд.

Ожидала, что он будет злиться. Из носа повалят клубы дыма, белки нальются кровью и я услышу стук его копыт.

Но ничего подобного я не наблюдаю. Словно он иного от меня и не ожидал. Сиротка способна и в вещах покопаться, а может и что-то ценное с собой прихватить.

– Где бабушка? – не узнаю собственный голос. Дрожащий и сдавленный. Жалкий.

– Что, действительно пустишь пулю в меня? – В его глазах появляется всё больше и больше веселья. Нервируя меня.

Несмотря на угрозу, вся ситуация его словно забавляет.

– Хочешь проверить? – задираю подбородок выше.

И осознаю, что я и правда могла бы пустить пулю ему в сердце. Готова биться об заклад, что его у него нет.

Кивает.

Догадываюсь, что веселю его. Как какая-нибудь забавная зверушка, которую он из жалости приобрёл на птичьем рынке. Безродный котёнок, не приученный к лотку.

И он не верит, что эта нелепая зверушка способна ему навредить. Такому большому и смелому. Имевшему куда более опасных врагов, нежели я. Которых он наверняка стирал в порошок.

И оттого ещё сильнее жажду исполнить угрозу.

В каком-то совершенно безумном порыве я пробую сделать то, что не раз видела в кино. Тяну вниз спусковой курок. И только в эту секунду взгляд Питона принимает знакомое змеиное выражение. Словно он готов проглотить меня не разжёвывая.

Его движение настолько быстрое, чёткое, что моё зрение его даже не фиксирует.

Пистолет оказывается в его руках. Но он тут же прячет его обратно в бардачок.

Сжимает мою челюсть и грубо вытаскивает меня из машины. Пригвождая к раскалённой на солнце задней двери.

В его взгляде нет ярости. Там штиль, какой бывает на море перед штормом.

Серые глаза смотрят на меня внимательно.

Мне не нравится находиться под его прицелом. Возникает желание убежать, спрятаться от его глаз. Потому что я странным образом слишком остро ощущаю его близость. Жар его тела. Запах согретой солнцем кожи. И не могу понять, почему так реагирую.

Стыд накрывает с головой. Хочется исчезнуть. Не думать о нём. Только он этого не позволит.

И не замечает моей реакции. Потому что смотрит на меня как на букашку.

Маленькая, надоедливая угроза его тихому, мирному бандитскому существованию. А в том, что он криминальный элемент, сомнений не осталось.

Наверняка дал на лапу местным служителям правопорядка. Что им до одинокой бабушки, живущей на отшибе? Нет её и нет.

– Вера, Вера, – произносит моё имя, растягивая гласные, – ты меня удивила. Не только повадки матери-шлюхи унаследовала, но и отца.

Слова обожгли. Вызвали цепную реакцию в моей голове.

Он пробуждал самые тёмные, самые грязные мои инстинкты. Намеренно или случайно, не знаю. Должно быть, для него это естественное поведение. Относиться к другим как к мусору.

Уловила момент, когда во мне поднялся росток ненависти к нему. Острой, чёрной. И с каждой нашей встречей он питал его, удобряя злыми словами и жестокими поступками. Чтобы он рос и процветал.

Не оттого, что меня задевали его мысли о моей матери. Учитывая обстоятельства моего рождения, наверное, он прав. Но ведь я… Мне таких трудов стоило остаться невинной. И вовсе не оттого, что я сгорала в огне страсти с одноклассником. А оттого, сколько раз подвергалась домогательствам и приставаниям, граничащим с насилием. Просто потому, что у меня не было отца или брата, который бы вступился за меня. А с сиротой можно делать всё, что захочешь.

Попробовала ударить коленом ему в пах, но не достала. Вместо того чтобы отпустить, он решил, что лучший способ меня обезвредить – прижать к машине. А мне показалось, что я слишком часто ощущаю все выступающие части его тела. И настолько хорошо знаю запах его кожи, смешанный с туалетной водой, что могу составить парфюмерную композицию по памяти.

Глава 2.3.

Глава 2.3.

Может быть, не зря я боялась очнуться в ванне, наполненной льдом, и недосчитаться одной почки. У дядюшки такие глаза, словно убийство для него обыденность. А моя жизнь ничего не стоит. Пустит пулю в лоб, выкинет на обочину и даже не обернётся.

– Не будешь меня слушаться, смерть найдёт тебя без моей помощи, – вопреки моей разыгравшейся фантазии, он теряет ко мне интерес, освобождая. Отходя буквально на пару шагов в сторону.

Судорожно глотаю воздух, потому что забываю дышать рядом с ним. Мозг коротит, должно быть, из-за кислородного голодания.

Питон приводит одежду в порядок, стряхивая невидимые пылинки. И только сейчас я обращаю внимание на то, как он одет. Чёрные брюки. Грубые ботинки, даже не запылившиеся в местной грязи. Белую рубашку, ладно сидящую на накачанном теле. Наверняка из тренажёрного зала не вылезает. Не могут же у него от природы быть такие грудные мышцы и бицепсы.

В моём городе мужчины его возраста так не выглядят. Впрочем, кого я обманываю – ровесники тоже. Я вообще никогда не встречала таких, как он.

Когда приток крови к мозгу наладился, замечаю капли. Красные. И вряд ли он ел гранат.

Сглатываю слюну, думая, что я слишком самонадеянно порой себя веду с ним. Зря рассчитывая, что он меня не тронет. А ведь он способен при первой возможности пустить меня в расход.

Не хотелось думать о том, чья это кровь. Остановила эти мысли, иначе просто свихнусь. Ну или сбегу и получу пулю в затылок.

– До встречи с тобой у меня не было проблем с выживанием. Что изменилось? – касаюсь незаметно от него своей щеки. Того места, что он трогал. Стирая его следы. Потому что кажется, что его пальцы оставили ожог.

– Теперь всё изменилось. Садись в машину.

Питон даже не сомневается, что я сделаю, как он сказал. Сам обходит автомобиль, забираясь на водительское кресло. Не смотрит на меня. Заводит джип. Машина мягко урчит.

Я оглядываюсь в сторону дома. От него почти ничего не осталось. Ощущаю глубокую вину перед бабушкой. Я могу быть либо виновна в её смерти в огне. Либо в том, что у нее больше нет дома. Как ни крути, а лучше бы я здесь не появлялась. Не приносила бед.

Нехотя залезаю в машину. Ещё влажная одежда, которую я планировала поменять, придя домой, противно липнет к коже. Поролон бюстгальтера так и не высох, раздражая. Причиняя неудобство. Обхватила себя руками. Знобило. Заболею. Вот потеха будет.

Дядя Лев скосил в мою сторону взгляд, нажал на кнопку, и я ощутила поток тёплого воздуха. И глупую благодарность. Боже, нельзя же быть таким ничтожеством и радоваться тому, что ко мне проявили минимальную заботу.

Просто… Обычно до меня никому нет дела.

Парням я неинтересна. Для них я проблема. Местами симпатичная, но странная девчонка. Отсутствие семьи словно клеймо на лбу. Будто я какая-то прокажённая. Неправильная. Словно виновата, что меня бросили.

Со мной знакомятся разве что алкаши на рынке.

И отбитые элементы. Вроде Крестовского.

Он, наверное, возраста Льва. Лысый, невысокий. Его отец – важная шишка в органах. И я слышала, он с его помощью крышует местные заведения. Отсюда и деньги.

Может быть, девяностые где-то и закончились. Но только не в моей провинции.

Мерзкий тип. Строит из себя брутала. Не знаю, что он во мне нашёл и почему никак не отцепится.

С такими ухажёрами самооценку не поднять.

– Можешь хотя бы рассказать, что ждёт меня дальше? – спрашиваю, не отводя взгляда от дороги.

– Сейчас мы возвращаемся в твой город. Завершу там кое-какие дела. Оттуда на самолёте в Москву, – дозированно выдаёт информацию. Намеренно не показывая мне всей картинки.

Но почему? Чего я не должна знать?

– Паспорт сгорел, – напоминаю со злорадством.

– Это не проблема, – спокойно отвечает.

Куксюсь.

– Мне нужно будет попрощаться с сестрой, – вспоминаю о Лиде, хотя она, вероятно, даже не заметит моего отсутствия. Да и сама не знаю, хочу ли с ней прощаться. Но всё же она единственная моя родственница.

– Сестру? – с удивлением смотрит на меня.

В его глазах издёвка. А я его совсем не понимаю. Какое ему дело до того, кого я хочу увидеть?

– Да, – хмурюсь.

Замечаю, что он чуть сильнее сжимает руль. Раздражённо. Вены на кисти проступают, надуваясь. Уходя в сторону широкого запястья. Рукава рубашки закатаны, открывая вид на загорелые руки. На фоне тёмной кожи короткие волоски кажутся золотистыми.

Не пойму, почему мне так приятно на него смотреть, хотя он ведёт себя не как мой дядя. А как самый последний гад на земле. Змий.

– Твоя недоделанная мамаша оставила тебя в детском доме. Я видел документы, – он кривит губы, но это не улыбка. Скорее, оскал зверя, жалеющего, что упустил добычу. – Не думал, что она окажется настолько отбитой. Навещала тебя, когда вспоминала. А в это время твоя сестричка ходила в школу, сладко спала в кроватке и ела конфетки, которые тебе не доставались. А потом во второсортном клубе продала ночь с тобой за небольшую плату.

Глава 3.1

Глава 3.1

Становится горячо. От ярости. Она красным цветом заполняет мои внутренности. Обжигая. Раня. И тут же образуя уродливые шрамы на моей душе. Ещё одни. Свежие. Там, где уже не осталось живого места.

Ненависть во мне так сильна, что я готова убить. И Лиду, и Льва.

Очевидно, наивно было поверить, когда старшая сестра обратилась за помощью. Впервые вообще вспомнив о моём существовании. Плача. Говоря, что кроме меня у неё никого не осталось. И я должна ей помочь. Должна.

Ведь из-за меня её родители погибли.

И эта ноша давила на плечи с четырнадцати лет. И вот появилась возможность хоть немного её облегчить.

Но всё же не ожидала, что Лида способна так грязно меня подставить. Даже не предать. Ведь я и не ждала от неё преданности.

Напоить. Подложить под первого, кто предложит за меня деньги.

Кажется, вовек не смогу отмыться от этой подлости.

Ей и в детстве ведь не было жалко меня. Она не сопереживала моей участи. Жизни с посторонними людьми. Должно быть, наоборот, радовалась отсутствию соперницы за любовь мамы. Считая, что она её заслужила. А я для этого недостаточно хороша.

Но и мой папаша не лучше. Кем бы он ни был.

– А тебе-то что? – оскаливаю зубы, выцеживая из себя каждое слово, точно яд. – Жалко было заплаченных денег? Не понравилась проведённая со мной ночь? Давай найдём её и вернёшь уплаченное. Скажешь, качество услуг не устроило. Я работала продавщицей, слышала, что это основание.

Питон явно ожидал чего-то другого. Может быть, слёз? Или какая там нормальная реакция у человека на оскорбление и предательство?

Думал, что стану всё отрицать! Или ещё хуже – оправдываться. Заверять, что выбора не осталось. Жизнь завела в тупик.

Смотрит на меня, сузив свои глаза рептилии. Холодные. Пробирающие насквозь, как зимний ветер.

– Да, ночь могла быть и получше, навыков тебе ещё не хватает. Но ты явно способная, – отвечает, заставляя замереть.

Машина несётся на полной скорости. Трасса пустая. Лишь редкие колымаги проплывают за окном. Да деревья с пожухшей листвой.

Мне всегда приходилось сдерживаться. Сохранять контроль. Быть внешне спокойной, несмотря на творящийся вокруг хаос.

Но у человека напротив, оказывается, имеется суперспособность вытягивать из меня темноту, выворачивая её наружу. Белой стороной внутрь. С рыжими вкраплениями.

Не отдавая отчёт поступку, я бросилась на Льва, выпрыгивая из ремня безопасности. У него на лице уже имелся кровавый след. И я хотела нанести симметричную рану.

Но на этот раз он сумел перехватить мои руки.

Шины завизжали. По инерции качнуло в сторону Питона. Он сдавил меня одной рукой с такой силой, что уже хотела прощаться с жизнью. Ещё немного, и рёбра вонзятся в органы.

– Блядь, Вера, ты можешь решать проблему словами, а не кулаками? Тебя таким манерам в детском доме обучили? – хрипит мне куда-то в макушку.

Пробую отстраниться. Тяжело дыша от напряжения. Неожиданно стало слишком жарко. Он горячий как печка.

Ударяю локтем ему под рёбра. По ощущениям, будто в бетонную стену врезалась. Больно. Морщусь.

– А где же ещё, дяденька? – ёрничаю, пробуя добраться до его руки, чтобы укусить.

– Думал, придётся делать прививку от столбняка, но, похоже, от бешенства подходит больше, – его губы оказываются у самого уха. Резко вздыхаю. Мурашки бегут по коже.

Только сейчас соображаю, что наша близость слишком тесная. Я практически сидела на его коленях, вжимаясь спиной в его грудь.

Хлопала ресницами, не представляя, как выйти из этого положения достойно.

Он не лапал меня, просто удерживал, перехватив за талию и сжимая мои запястья. А у меня возникло ощущение, что я уже лишилась невинности.

– Отпусти, – рычу как раненый зверёк. Со сквозной раной в гордости.

– Обещаешь больше не покушаться на мою жизнь? – ещё один вопрос. Зажмуриваюсь. Это происходит на самом деле или его губы проехались по мочке уха? А может быть, я просто в бреду и выдаю нежелаемое за действительное?

Сглатываю слюну. Во рту сухо, губы вот-вот потрескаются.

– Нет, – огрызаюсь, шипя.

– Правда – это не плохо.

Хватка ослабевает. Я переползаю обратно на своё кресло. Забираясь как можно дальше от Питона.

На языке вертятся грубые слова. Требование, чтобы он больше никогда не притрагивался ко мне.

Но у меня возникает плохое предчувствие.

Вдруг мне просто хотелось ещё раз его коснуться? Ощутить его близость. Жар тела. Запах. Силу, которая струилась из него неиссякаемым потоком. Я будто черпала её из него ложками. Становясь смелее и отважнее.

Только у меня возникло ощущение, что он читает меня как открытую книгу. Видя причину каждого моего поступка. И понимая, что меня просто к нему тянет.

А он в ответ играет со мной. Потешаясь над моим поведением.

Глава 3.2

Глава 3.2.

Тяжёлый запах одеколона бахает по мне, как пыльная подушка. Щиплет нос так, что на глаза слёзы наворачиваются.

Резкий толчок. Удар, выбивающий воздух из лёгких. И я оказываюсь прижата спиной к чьей-то двери. Молюсь, чтобы кто-то из соседей заинтересовался шумом и вызвал полицию. Но никто не проявляет смелости. Только тусклая лампочка над нами вдруг загорается.

Крест впивается в мои руки чуть выше локтя. Вжимая пальцы с такой силой, будто намерен раздробить мои кости. Это наказание и пытка одновременно.

– Лида вернёт, – пищу, ощущая, как боль проникает в самый мозг. Морщусь, стискивая зубы. Если ещё чуть-чуть усилит напор, я свалюсь в обморок. – Отпусти.

Пробую разгадать его настроение. Понять уровень злости. И различаю её в чертах его лица.

– Нахер мне твоя потаскуха-сестра? Думаешь, не имел её? Она сама под меня легла, – обдаёт несвежим дыханием, вглядываясь в глаза, будто ожидая моей реакции.

А я смотрю на него с недоумением. Не понимая, к чему он сообщает мне интимную информацию. Она удивляет. И не предполагала, что высокомерная Лидия могла бы посмотреть в его сторону. Думала, её уровень – это правильные мальчики с большими перспективами.

Единственное, что я понимаю, – перевести стрелки на неё уже не выйдет. И тут она умудрилась подгадить.

Пытаюсь оттолкнуть Креста. Выбраться из его захвата. Он невысокий. Но крепкий, коренастый мужчина. Ему бы сваи забивать. А он предпочитает людей.

Накатывает обречённость. Что произойдёт, если мне никто не поможет? Как далеко он готов зайти?

Ощущаю собственную слабость. Ненавижу это чувство. Беззащитности. Думала, вырасту и больше никогда его не испытаю.

Но оно возвращается ко мне в той или иной форме.

Когда по уши погрязаю в долговых счетах, не понимая, как свести концы с концами.

Или когда вот так. В борьбе с кем-то более сильным.

В голову приходит мысль. Можно ведь попросить помощи у дяди. Она претит мне до изжоги.

Но есть ли у меня выбор?

Я могла бы соврать Кресту, что найду деньги. Но что-то мне подсказывает, что Крест не поверит. Сроки давно вышли. И сейчас он пришёл за платой.

– От тебя хоть и разит рыбой, но зато классные сиськи.

Смотрю на мастера комплиментов ошарашенно.

– Я тебя отмою. Денег дам. Ни в чём нуждаться не будешь, если научишься мне сосать, – говорит какие-то совершенно омерзительные вещи обыденным тоном, словно так и следует общаться с девушками. – Брала когда-нибудь в рот?

Вопрос вводит в ступор. Боже, я даже не целовалась. Какой в рот?

Но подлое воображение подкидывает грязную картинку с совсем другим персонажем. Я жмурюсь, удивляясь коварству собственного подсознания, пытаясь вырезать этот кадр.

Крест усиливает хватку. Словно проталкивая свой вопрос дальше в меня. Ожидая ответа.

Нужно выбраться отсюда. Проявить смекалку. Хитрость.

Преодолевая внутреннее сопротивление, расслабляюсь под руками Креста. Пробую призывно улыбнуться.

– Крест, отпусти, мне больно. Сделаю то, что ты хочешь, но только не здесь, – мягко произношу его кличку и тут же удивляюсь, как он меняется на глазах. Будто не верит собственному счастью. Тому, что так легко всё получилось.

Вздрагиваю, когда раздаётся щелчок зажигалки.

Тонкое пламя поднимается вверх. Мужчина опускает ресницы, втягивая дым. Медленно. Не спеша. Пока тени причудливо ложатся на его лицо. Красивое, с резкими чертами. Хищными.

Давно он тут?

– Ромашка, это твой ёбарь? – дядя Лев выпускает дым, прислонившись спиной к стене на пролёт ниже.

Мы с Крестом, замерев оба, концентрируем внимание на Питоне. Не знаю, что происходит в голове Креста. А я не могу сообразить, что вообще из себя представляет мой дядя. Почему он так спокоен?

– Если вы планировали потрахаться, то я могу вернуться через минуту. Вам же хватит? – заботливо интересуется.

Наблюдаю за красным огоньком, сжигающим табак. Дядя, никуда не торопясь, выдыхает дым. Спокойный, как лев.

Крест запоздало приходит в себя. Всё же много раз его били по голове.

– Это чё за хрен, Вера? – кричит на меня, хотя я полагала, что они уже пересекались.

Удивленно хлопаю ресницами. И не понимаю, почему вдруг должна объясняться перед Крестом.

Не дожидаясь ответа, он наконец меня отпускает, надвигаясь на Питона. Расправив по-бычьи плечи и сжав кулаки.

Смотрю на дядю. Он – на меня. С каким-то совершенно нечитаемым выражением в глазах. Одно я знаю точно – недобрым.

Девочки, так мало лайков... один автор грустит(

Глава 4.1

Глава 4.1

Заторможенно наблюдала за тонким ножичком, что неожиданно оказался в руках Креста. Он держал его так, что Льву не было видно оружия. Наверняка планируя незаметно нанести удар.

Дядя не взял с собой пистолет. Явно не рассчитывая, что в старой хрущёвке его могут поджидать иные неприятности, кроме меня.

В голове тут же вспыхнули предположения. Варианты событий. Пути, по которым может повести жизнь.

И я не знала, какой из них для меня лучше.

Вдруг Лев получит смертельную рану, и все принесённые с его появлением проблемы исчезнут. А ко мне вернётся моя прежняя жизнь. Серая, унылая, полная страха.

Слабо верила в то, что мы родня. И очень вероятно, что завтра я могу оказаться в каком-нибудь борделе, в качестве рабыни. Или меня разберут на органы. Или… Да кто его знает.

И пока я размышляла, какую жизнь хочу выбрать, тело всё решило само. Кинулась в сторону Креста, пытаясь сбить его с ног. Ловя в полёте полный неприкрытого бешенства взгляд дяди.

Крест по инерции, выработанной в драках, ударил по мне так, что я отлетела к противоположной стене. Боль волной пронзила всё тело, каждую косточку. Каждый орган. И на миг я позабыла, как дышать. Кровь разлилась во рту. Прикусила щёку.

Всё завертелось. Закружилось, будто в воронку попала. Сжала виски, надеясь, что боль отступит. Оторвалась от реальности. Забыв, где нахожусь и что происходит.

Пришла в себя под звуки глухих ударов. Один, другой, третий.

Не в состоянии сообразить, откуда они доносятся. И только разлепив веки, я обнаружила на пролёт ниже склонившегося Льва.

Его чёрная рубашка натянулась на спине, очерчивая мышцы, едва не треща по швам от того, как сильно они вздулись. Я подползла ближе, не соображая, отчего так быстро кружится земля.

И тут поняла природу звука. Это кулак встречается с челюстью.

Мне показалось, ещё чуть-чуть, и Лев превратит Креста в фарш.

И лишь сейчас до меня дошло, что кто-то реально может умереть. А не в моей голове.

Собрав свои косточки, не понимая, ранена ли, или у меня просто сильный ушиб, я двинулась в сторону дяди. Опасаясь получить кулаком и от него.

– Ты убьёшь его, – пропищала, но он меня даже не услышал. Ещё немного, и будет поздно.

Глупая, жалостливая моя натура. Сочувствовать тем, кто попал в беду. И сейчас, увидев окровавленное лицо Креста, я поняла, что не смогу жить, если по моей вине он умрёт. Я не готова к такой ноше.

– Лев! – закричала что было мочи.

Дядя остановился с занесённой рукой.

Секунды текли медленно. Тягуче. Пока я не отрываясь смотрела в спину Питона.

И тут я поняла – он куда опаснее, чем мне казалось. Раз с такой лёгкостью может убить незнакомца.

Да и за что? Знать меня не знает. Видит второй раз в жизни.

Питон наконец обернулся. Посмотрел в мою сторону с тем же выражением на лице. Бешеным. Звериным. От страха я вжалась в холодную стену, мечтая с ней слиться.

Ярость, несмотря на выпущенные наружу эмоции, никуда не делась.

Он приблизился ко мне и опустился на корточки, чтобы заглянуть в глаза.

Приподнял мой подбородок. Только сейчас поняла, что из уголка рта стекает кровь. Провела языком по зубам – моя ценность. По сегодняшним меркам, я богата, раз они все на месте. Пересчитала мысленно. Фух.

– Какого хуя, Вера, ты это сделала? – спрашивает тихо, а у меня от его голоса все волоски на теле встали дыбом.

Не поняла, что не так. Я ведь помочь хотела.

– У него был нож, – произношу слова, которые, на мой взгляд, должны объяснить поступок.

Но по глазам Льва вижу, что ответ взбесил его ещё больше. Сжал мой подбородок так, будто хотел раздробить.

– И ты так мечтаешь сдохнуть, что решила на него напороться?

Пробую отстраниться, но за спиной стена. И только сейчас понимаю, как сильно болят рёбра. Морщусь, с шипением втягивая воздух.

– Просто не хотела отмывать подъезд от твоей крови, придурок, – тяну к нему руку, пытаясь убрать его с себя, но он отпускает меня раньше, и я по инерции неловко заваливаюсь на бок.

– В следующий раз за такое получишь по губам.

Не уточнил, за что, но я догадалась.

– Делаю тебе скидку. Похоже, он хорошо тебя приложил. Где ключи?

Кивнула в сторону соседской двери, не в силах подняться. Но она распахнулась даже раньше, чем Лев в неё постучал. Бабушка-соседка, видимо, наблюдала за шоу через глазок.

– Держите, молодой человек, – проворковала старушка, влюблённо глядя на Льва, – спасибо, что помогли нашей Верочке.

С обидой хлюпаю носом. Она со мной таким елейным тоном никогда не разговаривала.

– Всегда рад помочь.

Хоть и стоит спиной, но ощущаю, что зубоскалит, ослепляя своей красотой. Она, наверное, хотела что-то ещё сказать, расспросить. Но Лев помог закрыть ей её же дверь.

Глава 4.2

Глава 4.2

– С ума сошёл? – морщась, отползла от него. Так вжимаясь в спинку дивана, будто это могло спасти меня от дяди. И тут же получила наказание за глупость оглушающей болью. Такой резкой и неожиданной, что на мгновение в глазах потемнело.

Стон сорвался с губ. Влага появилась в уголках глаз, грозясь пролиться. Сжала зубы, пытаясь увидеть сквозь пелену Питона.

Он снова с каким-то странным выражением меня изучал. Нормальный человек, наверное, бросился бы на помощь. Но у Питона другие реакции. Он просто задумчиво свёл брови.

– Мне некогда с тобой возиться, Ромашка. Сейчас полиция вместе со скорой нагрянут, – сказал и легко поднялся, выключая в квартире свет.

Наблюдала за тем, как уверенно он перемещается по моему жилищу, словно у себя дома.

Не успела вздохнуть, как он вернулся. Нагнулся. Упёрся одной рукой в спинку дивана, а другой в подлокотник. Чтобы и рыпнуться никуда не смела, зажатая с обеих сторон.

– Уверен, твоя милая соседка их уже вызвала. Как думаешь, достаточно я её обаял, чтобы она не указала на твою дверь? – Серые глаза блестели, как лунная дорожка ночью в пруду.

Пока заговаривал мне зубы, а я завороженно на него пялилась, горячие руки оказались у ворота моей майки. Треск. Ошмётки ткани повисли по бокам, открывая вид на застиранный бюстгальтер.

Я сжалась вся, испугавшись. Из-за боли слабо соображая, но одно понимала точно – я не желаю, чтобы он меня касался. Я не выдержу этого. Рядом с ним мозг сразу превращается в кашу.

– Не надо, я не хочу, – свела вместе разорванную ткань, прикрываясь, – со мной всё в порядке.

Вздрогнула, когда неподалёку раздался вой сирен. Полицейской и скорой.

От какого-то дикого страха тяжело задышала. Не понимая, как вынесу всё происходящее. Ещё недавно я жила обычной жизнью. Она мне не нравилась, да. Я уставала от неё. Злилась. Но не думала, что всё бывает ещё хуже. Теперь поняла. Спасибо. Можно всё вернуть на старые рельсы?

– С тобой ни хрена не всё в порядке, Вера. Тебя шарахнул о стену твой ухажёр. У тебя наверняка сломаны рёбра, и мне нужно убедиться, что это не так. Давно ты с ним ебёшься?

Снова впала в ступор от его вопроса, даже забыв о страхе. От резкой смены темы. Не понимая, как реагировать на подобную прямолинейность.

Питон развёл мои руки в стороны. Почувствовала исходящий от него жар. Его ладони обжигали.

– Не твоё дело, с кем я ебусь, – зашипела, когда горячие пальцы легли на мои рёбра.

Сжалась вся, захлёбываясь воздухом. И замерла, прислушиваясь к своим чувствам. Пытаясь себя не выдать.

Кожа мгновенно покрылась мурашками, а соски напряглись. Набухли, и я остро ощутила, как они трутся о чашечки, доставляя дискомфорт и совершенно неуместное возбуждение. Горячая волна прокатилась вниз, к паху, уютно свернувшись там клубком. Голодным котёнком в ожидании новой порции лакомства. Новых прикосновений.

Шея, щёки, даже лоб затопило стыдом. От напряжения испарина покрыла лоб.

Прикусив губу, пристально смотрела в лицо Питона, склонившегося надо мной. Пытаясь понять, заметил ли он реакцию моего тела. Молясь, чтобы нет.

Но казалось, будто он полностью поглощён ощупыванием моих рёбер. От возникшей гиперчувствительности едва не застонала.

Невольно представила, каково это, когда он ласкает. Как женщину. И тут же затолкала эту фантазию подальше. Страшась и стыдясь её.

Урывками глотала воздух, как выброшенная на берег рыбёшка. Того и гляди заработаю гипервентиляцию.

– Моё, – поднял на секунду серые глаза, словно зная – так до меня быстрее дойдёт. Потому что от его сверлящего взгляда мысли прибивались к черепу. – Скоро у тебя начнётся новая жизнь. Надеюсь, ты понимаешь, что раздвигать ноги перед первым встречным уже не получится.

До него у меня никогда не возникало такого сильного желания ударить человека. Причинить боль. Даже в детском доме. Когда хотели забрать единственную подаренную кем-то из близких игрушку. Мишку, с которым я до сих пор никак не могла расстаться.

И тут этот дядя. Что ни слово – удар по самолюбию.

– Ты пахнешь тиной, Ромашка. Ты в курсе? – поймал мою руку в полёте. Сжал слегка. Так, чтобы я успела ощутить его силу и поняла, что не стоит нарываться.

Тяжело дыша, смотрела на него. Желая вгрызться в его ярёмную вену и вырвать её с корнем.

Вот дура! Я ещё пыталась ему помочь с Крестом! Уж лучше бы они располосовали друг друга. Избавилась бы от обеих проблем разом.

Вдруг до меня дошло, что к нам никто даже не постучался. Слышала голоса за дверью. Соседка давала показания. Но нас не сдала…

Вот дела.

– У тебя ушиб. Вроде перелома нет, – тихо произнёс. Интонация, сдобренная темнотой, показалась слишком интимной. И всё же мне слышалась в ней усмешка. Игра на моих нервах, как на струнах расстроенной гитары. Знает, куда нажимать, чтобы выбить звук. Скрипучий. И мало похожий на музыку.

– А у тебя руки в крови, – так же тихо произнесла я, зная, что они оставили на мне следы. Красные.