Тяжелые будни ночного искателя

— Разве не круто? — Рафаэль Сантьяго вовсе не был религиозен, но, когда прочел рассказ, опубликованный Джеффом Бринксом в журнале научной фантастики, у него возникло сильное желание перекреститься…

Или хотя бы стукнуть студента по голове, чтобы он отключился.

Стараясь сохранять бесстрастное выражение лица, Рафаэль медленно закрыл журнал и посмотрел в светившиеся от счастья глаза своего оруженосца. Двадцатитрехлетний Джефф был высоким и стройным, с темно-каштановыми волосами и карими глазами. Оруженосцем Рафаэля он был всего два последних месяца, с тех пор, как отец Джеффа ушел на покой. Энергичный юноша достаточно хорошо справлялся со своевременной оплатой счетов, ведением дел Рафаэля и защитой его бессмертного статуса от ничего не подозревающих людей. Но больше всего на свете Джефф хотел опубликовать какой-нибудь рассказ из тех, что постоянно сочинял.

Теперь он это сделал…

Рафаэль попытался вспомнить времена, когда он тоже мечтал о величии. Времена, когда он еще был человеком и хотел оставить свой след в истории.

Как и в его случае, мечты Джеффа вели к неминуемой смерти.

— Ты это еще кому-нибудь показывал?

Проклятье, Джефф напоминал Рафаэлю щенка кокер-спаниеля, желавшего, чтобы его кто-нибудь погладил по голове, хотя он только что от радости описал лучшие туфли хозяина.

— Нет еще, а что?

— Ну, не знаю, — протянул Рафаэль, стараясь смягчить саркастические нотки в своем голосе. — Мне кажется, серия про Ночного Искателя, которую ты начал писать, может оказаться очень плохой идеей.

Джефф сразу помрачнел.

— Тебе не понравился рассказ?

— Дело вовсе не в этом. А скорее в том, что тебе надерут задницу за разглашение наших секретов.

Джефф нахмурился, и по его смущенному взгляду стало ясно, что он понятия не имеет, о чем говорит Рафаэль.

— О чем ты?

На этот раз Рафаэль уже не мог сдержать язвительности.

— Я знаю, что тебя просят писать о том, что тебе знакомо, но, блин, Джефф… Ральф Сент-Джеймс? Ночные Искатели? Ты изложил всю легенду о Темных Охотниках и вампирах-аполлитах, и я готов убить тебя за то, что сделал меня клоном Тэя Диггза [1]. Ничего лично против него я не имею, но кроме бритой головы, цвета кожи и бриллиантовой серьги в левом ухе у нас нет ничего общего.

Джефф забрал у Рафаэля журнал, перелистнул на свой рассказ и перечел несколько строчек.

— Не понимаю о чем ты, Рафаэль. Этот рассказ не о тебе или Темных Охотниках. Единственное, что совпадает, это то, что Ночные Искатели охотятся за проклятыми вампирами, так же как это делают Темные Охотники. И все.

Ага, как же. Рафаэль вновь взглянул на текст, и, хотя он смотрел на разворот вверх ногами, глаза сразу же нашли нужный эпизод.

— Как насчет того куска, где как две капли воды похожий на Тэя Диггза Темный Охотник сталкивается с даймоном, который только что украл человеческую душу, чтобы продлить себе жизнь?

Джефф раздраженно фыркнул.

— Ночной Искатель повстречал вампира, которого надо было убить. Это не имеет никакого отношения к Темным Охотникам.

Ну да, конечно.

— Вампира, который чисто случайно, чтобы продлить свою жизнь, забирает человеческую душу в противовес обычным голливудским историям о том, что они живут вечно благодаря крови?

— Это всего лишь клише. Гораздо лучше, когда у вампиров жизнь очень короткая и они вынуждены против своей воли, а также из-за ненависти, вызванной завистью, набрасываются на человечество. Это гораздо интереснее, ты не согласен?

Не совсем. Особенно учитывая, что он был одним из тех, кто участвовал в этой войне.

— Это тоже реальность, в которой мы живем, Джефф. Ты только что описал даймона, а не вампира.

— Ладно, может, я немного и позаимствовал у даймонов, но все остальное я придумал сам.

Рафаэль перевернул страницу.

— Так, посмотрим. Что ты скажешь о проклятой расе тиберов, разгневавших скандинавского бога Одина, которые теперь обречены жить только двадцать семь лет, если только они не станут вампирами и не начнут забирать человеческие души. Замени «тиберов» на «аполлитов» и «Одина» на «Аполлона», и ты получишь все ту же историю про то, как раса аполлитов превратилась в даймонов.

Вздохнув, Джефф сложил руки на груди и отрицательно помотал головой.

— А как насчет той части, где Ночные Искатели, чтобы отомстить тем, кто их убил, продают свои души скандинавской богине Фрейе, которая является ярко-рыжей роковой женщиной, одетой во все белое?

— Никто не догадается, что Фрейя — это Артемида.

Рафаэль зарычал от досады.

— К твоему сведению, в отличие от Артемиды, Фрейя — рыжеватая блондинка. Но в одном ты прав. Она прекрасна и очень соблазнительна. Ей очень тяжело сказать «нет».

— О, — нахмурившись еще сильнее, Джефф посмотрел на него. — Откуда ты все это знаешь?

Рафаэль умолк, вспомнив ту ночь, когда он встретил скандинавскую богиню и она обратила свои чары на него. Это был определенно тот еще денек…

— Богиня Фрейя собственноручно отбирает воинов, попадающих в Валгаллу. В моем случае она хотела забрать меня в свой личный дворец и добавить к своему гарему.

Джефф открыл рот от удивления.

— И ты вместо этого предпочел сражаться за Артемиду? Ты что, дурак?

Иногда паренек был до жути прав.

— Да, оглядываясь назад, я могу сказать, что сглупил. Но в то время Артемида предложила мне возможность отомстить моим врагам, и это показалось мне гораздо более привлекательной перспективой нежели стать секс-рабом Фрейи… Что возвращает нас к тому, что в твоей истории Артемида замаскирована под Фрейю.

— Но ты только что сказал, что она не Артемида и что она тоже приходит за воинами. Так что такое возможно. Она могла заключить сделку вроде той, что описана в моем рассказе.

Ага, а на солнце растут сосульки. Фрейя забирала воинов, а не посылала их обратно в мир смертных бороться с даймонами-вампирами. Это делала Артемида. Однако, не желая больше об этом спорить, когда было ясно, что Джеффа не переубедить, Рафаэль перешел к следующему сходству.

— А как насчет этого? Ральф — господи, парень, ты что, не мог придумать для меня имя получше? — был карибским пиратом, сыном эфиопской рабыни и бразильского торговца… — Он вновь обратился к тексту: — Ростом шесть футов шесть дюймов, Ральф вселял ужас во всех, кто с ним встречался. С бритой головой, на которой одним шаманом, встреченным им в странствиях, были вытатуированы африканские ритуальные символы, он шел по земле, словно был ее хозяином. Более того, черные татуировки иногда сливались с его темно-коричневой плотью, так что казались неотличимыми друг от друга, словно на нем была кожа какого-то пришельца.

Не в силах больше читать описание, которое было настолько жутко похоже на него самого, что ему захотелось придушить своего оруженосца, Рафаэль раздраженно вздохнул.

— Хотя я одновременно и польщен, и в высшей степени оскорблен, уверяю тебя, премий «Хьюго»[2] или «Небьюла»[3] ты за это не получишь.

Джефф снова нахально выхватил журнал у него из рук.

— Ты ничего не понимаешь. Это отличная история. Да и татуировки у тебя не совсем такие, верно?

У Рафаэля от досады задергался правый глаз.

— У меня на шее вытатуирован сложный узор из завитков, и, как и у Ральфа, — прорычал он имя, — такой же у меня на руках. Они достаточно похожи на те, что ты описал. Неважно, как ты сформулировал этот банальный бред, но это моя жизнь, Джефф, причем не слишком хорошо изложенная. Это то, что я не хочу видеть напечатанным черным по белому. Тебе повезло, что за эти триста лет я размяк. В то время, когда я еще был человеком, я бы перерезал тебе глотку, вытащил язык через надрез и оставил тебя привязанным к дереву на съедение волкам.

— Фу, как противно!

— Верно, зато эффективно, — заметил Рафаэль, делая шаг в сторону подростка-переростка. — Поверь, никто не мог меня предать дважды.

— Как насчет парня, что тебя убил?

Глаза Рафаэля вспыхнули, пока он боролся с порывом убить мальчишку. Тому чертовски повезло, что Рафаэлю нравился его отец, верой и правдой прослуживший ему более двадцати лет. В противном случае Джеффа поджидал бы «несчастный случай» прямо… гм, сейчас.

Глубоко вздохнув и стараясь ничем не выдать свой гнев, Рафаэль спросил:

— У меня только один вопрос. Какой тираж у этой газетенки?

Джефф пожал плечами.

— Не знаю. Думаю, около ста пятидесяти тысяч по всему миру.

— Все, ты труп.

— Да ладно тебе, — сказал Джефф, не придавая значения очень реальной угрозе. — Ты слишком остро реагируешь. Всем плевать. Лучший способ спрятаться — на виду у всех. Неужели никогда о таком не слышал? Вылезай из Темных веков, Рейф. Вампиры повсюду, есть даже целая субкультура. Если откроешь рот и покажешь женщине клыки, она будет просто умолять тебя ее укусить. Поверь мне, у меня есть накладные, и я довольно часто ими пользуюсь, надевая на вечеринки. Сегодня за бессмертие не убивают. Оно просто помогает быстрее затащить девицу в постель.

Рафаэль покачал головой.

— Этот спор достиг высшей степени идиотизма.

— Пожалуйста, послушай меня, старый мудрец. Существует целое направление, касающееся того, как лучше всего вас, парни, защитить и спрятать. Если мы начнем рассказывать людям о Темных Охотниках, но позволим им думать, что это серия книг или какое-то городское фэнтези, то, когда они на самом деле встретят кого-то из вас, просто решат, что вы актеры или ролевики. В худшем случае они подумают, что вы психи, но никогда не поверят в то, что вы настоящие.

Рафаэль всерьез подумывал отправить Джеффа на компьютерную томограмму, чтобы убедиться, что у парня вообще есть мозг.

— И какой Эйнштейн до этого додумался?

— Ну… изначально это была идея Ника Готье.

— И теперь бедняга умер. Не лучше ли вам, ребята, последовать чьему-нибудь еще совету?

— Нет, все абсолютно логично. Вылезай из подпола, Рейф, и туси с новым поколением. Мы знаем все об экстренной помощи.

Рафаэль фыркнул.

— Для справки, Джефф, ты ни черта не знаешь. Но когда эта история дойдет до Совета, тебе самому понадобится экстренная помощь.

— Поверь, все будет в порядке. Мы с Ником не единственные, кто сейчас так думает.

Едва он произнес эти слова, как зазвонил мобильник Рафаэля. На экране высветилось: «Эфания». Древняя амазонка умерла почти три тысячи лет назад и определенно была специфической личностью, но все равно очень ему нравилась. Сняв телефон с пояса, он ответил на звонок.

— Что случилось, амазонка? — спросил он, отходя от Джеффа, который продолжал восхищаться своим рассказом в журнале.

У парня напрочь отсутствовало чувство самосохранения.

— Привет, Рейф. Я… м-м-м… Не знаю, как и сказать, но ты знаешь, чем в последнее время занимался твой оруженосец?

Решив действовать спокойно, Рафаэль бросил предупреждающий взгляд на Джеффа.

— Писал великий американский роман, что же еще?

— Ага. Ты когда-нибудь читал то, что он пишет?

— До сегодняшнего дня нет. А что?

Она тяжело вздохнула.

— Я так полагаю, у тебя тоже есть экземпляр «Второй космической скорости» [4] с его рассказом?

— Да.

— Отлично, значит, тебя не удивит тот факт, что моя оруженосица только что отправилась прямиком к тебе, чтобы провести с Джеффом разъяснительную беседу. На твоем месте я бы…

— Больше ничего не говори. Пока мы с тобой разговариваем, он уже покидает страну. Спасибо за звонок, Эф.

— Без проблем, амиго.

Повесив трубку, Рафаэль с прищуром посмотрел на Джеффа.

— Это была Эфания. Она предупредила, что жить тебе осталось около двадцати минут.

Джефф побелел как полотно.

— Что?

Рафаэль кивнул.

— Ее оруженосица Селина, мисс Кровавый Ритуал и «Я-убиваю-все-что-нарушает-правила», на пути сюда, чтобы перемолвиться с тобой парой ласковых. Поскольку в беседах Селина не слишком сильна, полагаю, это эвфемизм к словам «чтобы надрать тебе зад».

Рафаэль замолчал, поскольку у него в голове возник непрошенный образ Селины, показывающей ему все, на что она способна, в любимых шнурованных сапогах на шпильке. И в его сознании на ней не было ничего кроме трусиков-танга… О, да!.. Против такого он бы точно не возражал.

У Селины, уроженки Тринидада, была самая совершенная кожа цвета мокко, которую он когда-либо видел. Она была такой гладкой и манящей, словно умоляла мужчину отведать ее вкус.

А ее губы…

Анджелине Джоли было до нее далеко. Она двигалась медленно и грациозно, как кошка, и он довольно много времени провел в мечтах о том, чтобы это стройное, соблазнительное тело прижалось к нему.

Но, к несчастью, она была оруженосцем, а он был Темным Охотником. По законам их мира она была для него недосягаема, и хотя Рафаэлю было абсолютно наплевать на большую часть правил, Селина ими просто жила.

По его мнению, то, что такую красивую женщину нельзя было склонить к совершению какого-нибудь проступка, было просто преступлением против природы.

— Что же мне делать? — спросил Джефф.

— Что ж, не хочу оскорблять парня, который по сравнению с тобой выглядит просто гением, но… «беги, Форрест, беги!» [5].

— Но я не сделал ничего плохого. Настала новая эра, и…

— Ты правда хочешь поспорить об этом, когда всего через несколько минут здесь появится человек, который вероятнее всего тебя убьет?

Джефф на мгновение умолк, и наконец здравый смысл в нем возобладал.

— Где мне спрятаться?

Если бы не было установлено, что Рафаэль, как любой Темный Охотник, был невосприимчив к болезням, он бы мог поклясться, что у него где-то за левым глазом зарождалась мигрень.

— Иди в подвал и спрячься там. Сиди тише воды, ниже травы и не выходи, пока я не скажу, что можно.

Джефф кивнул и побежал к двери, но спустя пару секунд вернулся. Под хмурым взглядом Рафаэля он долго осматривал комнату, пока не нашел бейсбольную биту, с которой вчера ходил на поле. Он схватил ее и, прижав к груди, опять направился к двери в подвал.

— Что ты делаешь? — спросил Рафаэль.

— Защищаюсь.

Ну да, конечно. Селина была отлично подготовлена и смертоносна. Придурок с битой только разозлит ее, а через мгновение она вырвет ее из рук Джеффа и использует на нем, но Рафаэль решил не говорить этого Гомеру [6].

— Получше спрячься, — сказал он, повышая голос.

Джефф снова кивнул и бросился вниз по лестнице, туда, где находилась спальня и остальные комнаты Рафаэля.

Прижав ладонь к брови, где, казалось, была сосредоточена, вымышленная боль, Рафаэль оглядел гостиную своего викторианского дома, чтобы убедиться, что Джефф не оставил там следов своего пребывания вроде трусов. Парнишка был хорошим оруженосцем в том, что создавал эффект присутствия в доме кого-то живого, но, когда дело доходило до ведения хозяйства, он был просто безнадежен.

По крайней мере комната в кои-то веки была в приличном виде. На полу осталась только игровая приставка, которую Джефф протянул от плазменного телевизора к кожаному дивану. Едва Рафаэль выключил и убрал игру, раздался громкий стук в парадную дверь.

Рафаэль поправил рубашку и неспешно пошел открывать. Сквозь матовое покрытие стекла он уже мог видеть соблазнительные очертания Селины. Фонарь на крыльце высветил каштановые волосы, которые она убирала от лица, заплетая в тонкие косички и собирая их в «конский хвост» на макушке.

Ее совершенные губы были подчеркнуты блестящей темно-красной помадой. У нее были кошачьи миндалевидные глаза и симпатичная родинка слева над губой.

Черт, она была самой привлекательной женщиной, которую Рафаэль когда-либо видел. Открывая дверь, он обольстительно улыбнулся.

— Привет, Селина.

Однако она была полностью сосредоточена на деле, и, даже не взглянув на хозяина дома, стала всматриваться в пространство за его спиной.

— Где Джефф?

— Не знаю.

Это наконец заставило Селину посмотреть на него, но она быстро отвела взгляд и продолжила внимательно всматриваться внутрь дома.

— Что значит, ты не знаешь? После наступления темноты Темному Охотнику полагается знать, где находится его или ее оруженосец.

— Да ладно тебе, — поддразнил ее Рафаэль. — Ты же наверняка не сообщаешь Эфании о каждом месте, куда отправляешься после наступления темноты.

— Конечно, сообщаю.

Она попыталась было обойти его, но он быстро преградил ей путь, не давая войти в дом.

— Так зачем тебе понадобился Джефф? — невозмутимо спросил он.

— Это дело оруженосцев.

— Неужели? А я думал что все, что касается оруженосца Охотника, также касается и самого Охотника, поскольку он мой партнер по жизни. Естественно, исключительно в платоническом смысле.

Уголки ее губ едва заметно дрогнули, словно она нашла в его словах что-то забавное.

Он не мог объяснить, почему ему так хотелось увидеть на лице этой женщины широкую искреннюю улыбку.

— Что такое?

Уголок ее рта приподнялся в усмешке, но все же это была не такая улыбка, какую он хотел бы видеть. Не такая, что осветила бы ее глаза и заставила рассмеяться.

— Просто подумала о роме, содоме и плети — общеизвестном пиратском кредо [7].

Рэйф рассмеялся, хотя должен был быть оскорблен.

— Джефф для меня слишком волосат. Я предпочитаю гладкую кожу… и мягкость женского тела. Никогда не испытывал желания обниматься с дикобразом.

Селина сглотнула, услышав нотки соблазна в глубоком голосе Рафаэля. Его тембр всегда напоминал ей Джеймса Эрла Джонса [8], за исключением того, что у Рафаэля был сильный бразильский акцент, который вызывал у нее дрожь.

Она знала, что не должна даже смотреть на него с чем-то, хотя бы отдаленно напоминающим вожделение, но этот мужчина воспламенял все ее гормоны. Особенно его грешный мужественный аромат, приправленный запахом лосьона после бритья «Brut». Это была убийственная комбинация.

Не говоря уже о том, что на нем был черный обтягивающий свитер с V-образным вырезом, который лишь подчеркивал его великолепную форму. Он обрисовывал все впадины и выпуклости мускулов на его теле. Как тут женщине сосредоточиться, если перед ней стоит такой мужчина?

Откашлявшись, Селина заставила себя вернуться к делу.

— Где он?

В полночной глубине глаз Рэйфа заплясали лукавые огоньки.

— Скажи, зачем он тебе, и, возможно, я скажу, где он находится.

Прищурившись, она поняла, что не в силах продолжать злиться, когда он смотрит на нее в такой игривой манере. И это чрезвычайно ее раздражало.

— Я пришла, чтобы взять его под стражу и доставить в Совет.

— Вот дерьмо. — Хотя его тон был искренним, Селина могла с уверенностью сказать, что он издевался над Советом и его распоряжениями. — Банковское ограбление, раздача паролей от веб-сайта Темных Охотников, вооруженное нападение на автомобиль с целью грабежа, хулиганство, смешение кошек с собаками и теперь это… написание рассказа. Все это жуткие преступления. Найдите веревку, и мы за это его повесим. Боже упаси, чтобы целых двенадцать подписчиков этого журнала прочитали вымышленную историю и решили, что она реальна.

Она впилась в него взглядом. Как он смеет относиться к этому так легко!

— У этого журнала довольно широкий круг читателей.

— А Джефф использовал вымышленные имена не только для нас, но и для себя. Как говорит этот парень, лучший способ спрятаться — на виду у всех. — В тот момент, когда он это произнес, Рафаэль и сам не мог поверить, что выгораживает Джеффа. Но ведь именно так поступают друзья. — Здесь не о чем волноваться.

— Не о чем? — Селина была поражена его легкомысленным тоном. Как он мог отмахнуться от этого, словно от простой заусеницы на пальце? — Он выдал нас.

— Нет, Тэлон, чья вспышка гнева в Новом Орлеане попала в объективы фото- и видеокамер, выдал нас. Зарек, чья драка с даймонами попала в выпуск новостей, выдал нас. А это не так серьезно. Я хочу сказать, черт побери, что Ашерону легко удалось прикрыть всех остальных. И это тоже прокатит.

Ни черта подобного.

— Это абсолютно другое.

— Согласен. Джефф смертен, и у него в запасе всего несколько лет, тогда как у Тэлона и Зарека на то, чтобы оставаться недоумками, есть целая вечность. Давай не будем делать жизнь парня короче, чем следует, ладно?

В его словах был смысл, но она не хотела это признавать. Кроме того, это было не так важно. Она здесь, чтобы сделать свою работу. Рафаэль не имел никакого права ей указывать. Она была представителем Совета.

— Что с ним будет, решать не мне, а Совету. Я здесь просто чтобы забрать его.

— Он совсем молод.

— Он всего на два года моложе меня и, определенно, достаточно взрослый, чтобы знать о необходимости держать язык за зубами.

— Неужели тебе никогда не доводилось сделать что-нибудь, чего делать точно не следовало, а затем сожалеть об этом?

Селина ответила, не колеблясь.

— Нет.

— Нет? — недоверчиво спросил он. — Неужели ты никогда не нарушала правил, не лгала, и тебе не сошел с рук какой-нибудь проступок?

— Только однажды, когда была в средней школе. Моя сестра поздно пришла домой, а я не хотела, чтобы у нее были неприятности. Однако через неделю она снова это сделала и пострадала в автомобильной аварии, пытаясь успеть вернуться домой к рассвету. Это показало мне цену лжи во спасение. С тех пор я никогда не лгала, и не собираюсь начинать сейчас. Я честный человек.

— Ничего себе. У тебя очень скучная жизнь.

— Мне не нравятся твои слова.

Темные глаза дразнили и изводили ее смесью насмешки и жалости.

— Возмущайся — не возмущайся, но это правда. Как тебе удается жить такой идеальной жизнью?

Это оскорбило ее еще сильнее.

— Она вовсе не идеальна. В ней есть моменты… — Она осеклась, когда поняла, что чуть не проговорилась. Бывали дни, когда она просто ненавидела себя за скованность, но каждый раз, когда она пыталась сделать что-нибудь, что хотя бы отдаленно походило на развлечение или было хоть немного против правил, ей приходилось платить за это высокую цену.

Например, как тогда, в старших классах, когда сестра уговорила ее прогулять школу. Они лишь немного проехали по улице, и тут сестра въехала в бок «мерседеса». Или в тот раз, когда Селина подрезала человека на повороте, и у нее тут же лопнула шина.

У нее была плохая карма, и это постоянно удерживало ее от нарушения правил. Будь она Джеффом, в тот самый момент, когда они опубликовали бы этот рассказ, она бы умерла от отравления чернилами или еще чего-нибудь настолько же идиотского.

Но сейчас речь была не о ней, а о человеке, нарушившем клятву оруженосца, и его следовало наказать.

Рафаэль чуть наклонил голову набок, ожидая, что она закончит предложение. Она о чем-то задумалась, и, судя по мрачному взгляду и нахмуренным бровям, это причиняло ей боль.

— Какие моменты?

Ее лицо стало бесстрастным.

— Неважно.

Рафаэль улыбнулся ей самой обольстительной улыбкой, размышляя о том, как спасти Джеффа и добиться того, чего ему больше всего хотелось… Провести побольше времени с желанной женщиной.

— Да ладно тебе, Селина. Научись жить на полную.

— У меня есть нерушимые правила и важная работа. Уверена, даже ты можешь это понять.

— Неужели тебе не хочется стать свободной и хоть раз в жизни повеселиться?

Она не ответила, но по выражению ее лица он понял, что задел ее.

— Послушай, — сказал он, пытаясь ослабить ее защиту еще сильнее, — давай заключим сделку. Дай мне неделю, и, если я не смогу сделать так, чтобы ты нарушила хоть одно правило оруженосцев, я отдам Джеффа и позволю тебе его повесить… Черт, да я даже веревку куплю. Но я если я заставлю тебя нарушить правило… одно малюсенькое правило, ты от него отстанешь.

Она покачала головой.

— Не сработает. Совет не будет ждать неделю.

— Конечно, будет. Скажи им, что не можешь его найти, но ищешь.

Она нахмурилась.

— Не могу. Это ложь.

Она была твердым орешком. Он раньше не встречал никого, кто был бы так решительно настроен действовать строго по правилам. Хотя что тут говорить, он в прошлой жизни был пиратом, а высокие моральные устои — не их конек. Более того, тех, кто обладал этим дурацким качеством, обычно довольно быстро убивали.

Именно это так его и интриговало в ней. Как мог кто-то вести такую жизнь? Он этого не понимал, а какая-то частичка его души жаждала понять.

Та же самая частичка хотела знать об этой женщине больше, чем тот факт, что она восхитительно выглядела в черных джинсах и коротком топе.

— Знаешь, — игриво сказал он, — это не ложь. Ты ведь и правда не знаешь, где он, а я могу сделать так, что он до скончания века будет от тебя убегать.

Она тяжело вздохнула, словно внезапно устала с ним бороться.

— Зачем ты это делаешь?

В кои-то веки Рафаэль был серьезен.

— Потому что, каким бы глупым не был Джефф, он мой друг, и я не собираюсь выдавать его на расправу.

Селину это против воли восхитило. Многим Темным Охотникам было наплевать на своих оруженосцев. Те для них были всего лишь простыми слугами.

— Соглашайся, Селина. — Рафаэль подмигнул ей. — Это твой единственный шанс добраться до него.

— А если я за неделю не нарушу ни одного правила?

— Я выдам его.

Она склонила голову, обдумывая его слова. Рафаэль не часто выполнял обещанное.

— Ты клянешься?

— Кляну каждый день.

Она фыркнула.

— Это не то, что я имела в виду, и ты это знаешь.

Впервые его лицо стало серьезным.

— Клянусь словом пирата, погибшего, защищая свою команду.

Он произнес это с такой убежденностью, что она невольно поверила ему. К тому же он был прав. Если бы он захотел спрятать Джеффа, они мало что могли сделать, чтобы заполучить его. И, зная эту парочку, Рафаэль и Джефф, вероятно, не устанут им потом об этом напоминать.

— Ладно. Я тебе поверю. Через семь дней я вернусь и заберу его. Пусть ждет.

Она повернулась к выходу, но Рафаэль ее остановил.

— Эй, погоди-ка секундочку, милая. Ты же не думаешь, что все так просто, а?

— Что ты имеешь в виду?

В его полуночных глазах вновь появился дьявольский блеск.

— Нет веры без сомнения. Нет силы без искушения. Чтобы заключить эту сделку, ты должна находиться здесь, чтобы я сам мог следить за твоим поведением.

Она застыла от его предположения.

— Мое слово — золото.

— А мое обычно пирит [9]. Однако сейчас, чтобы за этим проследить, я хочу, чтобы ты находилась здесь и служила мне. В любом случае это будет только справедливо, учитывая, что из-за тебя я буду лишен услуг Джеффа.

— А кто же будет присматривать за Эфанией?

— Вызови замену. Тебе ведь все равно пришлось бы это сделать, чтобы его найти, так?

Селина начинала уже ненавидеть этого человека.

— Ты шутишь.

— Отнюдь. Так мы заключили сделку или нет? Думай быстрее, пока я опять не поменял условия.

Он, вероятно, мог, просто чтобы ее позлить.

— Ладно, я согласна. — И все же, когда она произнесла эти слова, у нее было смутное подозрение, что она только что заключила сделку с дьяволом.

Едва выпроводив Селину из дома, Рафаэль сразу же поспешил в подвал и обнаружил, что Джефф, развалившись на его кожаном диване и положив ноги на кофейный столик, играл в «Сони Плейстейшн», словно у него не было других забот. Это было настолько непостижимо, что Рафаэль целую минуту стоял в дверях, наблюдая за ним с открытым ртом.

Джефф относился к типу людей, которых пираты закапывали живьем в землю и оставляли гнить. Почему? Да потому что люди вроде него были слишком глупы, чтобы жить. Это было что-то вроде общественного долга — ускорить их путь до могилы.

Честно говоря, желание убить его никуда не делось и было очень, очень сильным.

Тем не менее Джеффу повезло, что Рафаэль за эти века сильно размяк, не говоря уже о том незначительном факте, что ему хотелось получить возможность нарушить еще как минимум одно важное правило, прежде чем один из них умрет.

Джефф и не подозревал, что в данный момент был жив только благодаря тому, что у Селины были самые соблазнительные губы по эту сторону рая. Однако, если Рафаэль хотел отведать их вкус, ему надо было избавиться от Джеффа, пока она не вернулась.

Рафаэль схватил маленький пульт дистанционного управления и выключил приставку.

— Эй! — возмутился Джефф, отрываясь от экрана телевизора. — Я был на четвертом уровне и не сохранился.

— К черту четвертый уровень! Надо, чтобы ты побыстрее отсюда убрался.

— И куда мне идти?

— На мою яхту у причала.

Джефф скривился от отвращения.

— И что я там буду делать?

— Проведешь ночь живым, что гораздо больше, чем ты можешь получить, если не перестанешь дерзить. Так что поднимайся и сваливай отсюда. Я выиграл для тебя немного времени, парень, но оно не бесконечно. Тебе придется на недельку залечь на дно.

Пока оруженосец по-детски дулся, Рафаэль обратил внимание на ноутбук, стоявший на столике у ног Джеффа. Это могло бы занять его и удержать от беды.

По крайней мере до тех пор, пока этот придурок снова чего-нибудь не опубликует.

Взяв ноутбук, Рафаэль протянул его Джеффу.

— Иди, пиши свой великий американский роман, но, ради всего святого, делай, как все, и придумай всю историю сам.

Джефф скривился.

— Ты же знаешь, что меня укачивает.

— Морскую болезнь ты переживешь. Отравление свинцовой пулей — это совсем другая история. Там куча продуктов первой необходимости и прочего, так что тебе хватит. Сиди в каюте, а если ты хотя бы взглянешь на штурвал, я лично тебе голову отрежу. Я даю тебе лодку не для веселья или чего-то такого — откровенно говоря, она гораздо ценней твоей жизни. Не покидай нижнюю палубу ни при каких обстоятельствах, кроме пожара, и что бы ты не делал, все время держи рядом ведро, чтобы ничего не заляпать блевотиной.

Джефф поморщился, словно это была самая отвратительная мысль.

— Но я хочу остаться здесь.

— А люди в аду хотят ледяной водички. И если ты не пойдешь на яхту, минут через двадцать тебе, вероятно, доведется принести им ее лично. Выметайся, Джефф. Сейчас же!

Джефф со стоном поднялся, а затем замолчал.

— А приставку взять с собой можно?

— Если это заставит тебя поторопиться.

— А у тебя есть для нее еще игры?

Рафаэль зарычал, взял с кофейного столика маленький черный кейс с играми и бросил ему.

— Еще что-нибудь?

— Не помешала бы шлюха.

— Джефф…

— Да иду я, иду.

Головная боль вернулась. Джефф поднимался из подвала со скоростью, которая сделала бы честь любой улитке. О, да, пираты бы прикончили его на главной палубе уже через десять секунд после вступления на борт.

— Прибавь шагу, Джефф. У нас всего восемь или девять часов до рассвета.

Тот бросил через плечо недовольный взгляд.

— Ну ты раскомандовался.

— Привычка капитана пиратов… Кстати, мой отец тоже им был. Он вовсе не был торговцем, как ты написал в своем рассказе. Таких он ел на завтрак.

Джефф остановился на лестнице.

— Правда?

— Джефф! — огрызнулся Рафаэль. — Быстро. Наверх.

Передразнив его слова, Джефф наконец дошел до двери. Еще минут пятнадцать ушло на то, чтобы он собрал вещи и вышел из дома, сопровождаемый очередными предупреждениями Рафаэля, что он с ним сделает, если тот поцарапает хотя бы дощечку на его лодке.

Джефф ушел всего за пять минут до прихода Селины. Рафаэль постарался заставить себя не смотреть ему вслед, так как было очевидно, что они только что прошли мимо друг друга. Но в отличие от Джеффа Селина была более сообразительна и сразу бы поняла, почему Рафаэль смотрит в ту сторону.

Без сомнения, она бы поймала этого тихохода и задала ему перцу.

— Добро пожаловать назад, миледи, — сказал Рафаэль, когда Селина, поправляя на плече черный рюкзак, приблизилась к двери.

Она лишь заворчала в ответ, проходя мимо него в дом.

— Не могу поверить, что вынуждена это делать, — пробормотала она себе под нос.

Ее слова немного задели Рафаэля, пока он не понял, что она до сих пор не смотрит на него. На самом деле Селина с таким упорством избегала его взгляда, что он даже улыбнулся. Женщины поступают так, только если увлечены, но пытаются побороть это чувство.

— Пойдем, покажу тебе, где пришвартоваться.

Селина отступила, чтобы Рафаэль мог провести ее к лестнице из красного дерева, расположенной в глубине дома. Ей на самом деле не нравилось здесь. Как она могла помогать мужчине, который так сильно ее отвлекал? Когда он стал подниматься по лестнице, она получила возможность беспрепятственно рассмотреть его крепкий, совершенный зад и едва сдержалась, чтобы не пощупать его.

Это было так неправильно. И как она позволила ему втянуть себя во все это?

«Это единственный способ заполучить Джеффа». А может, это просто предлог, чтобы быть с ним здесь? Не желая даже думать об этом, Селина заставила себя перейти к делу. Она должна думать о своей работе, а не о том, как хорошо Рафаэль выглядит, весь одетый в черное…

Или, если быть точной, о том, как он будет выглядеть вообще без одежды.

Он провел ее в первую комнату слева.

— Это комната для гостей. Хотя у меня не бывает гостей, кроме… — Он подмигнул ей. — Это неважно. Но комната чистая и прибранная.

— Спасибо, — сказала Селина, заходя в комнату, которая была обставлена в викторианском стиле. Она действительно была довольно милой, с темно-красными шторами и золотыми парчовыми стульями в стиле «чипэндейл». Кровать с балдахином была накрыта подходящим по цвету темно-красным с золотом покрывалом, которое выглядело роскошным и манящим.

Но оно и вполовину не так манило, как если бы на нем лежал обнаженный Рафаэль. Но что она могла поделать?

«Попросить его присоединиться к тебе».

Да уж. Селина помотала головой, чтобы прогнать эти нелепые мысли, положила рюкзак на кровать и оглянулась на Рафаэля, который застыл в дверном проеме в соблазнительной позе. Он был одет в черные брюки со стрелками и черный свитер, который так хорошо обрисовывал его тело, что думать ясно было просто невозможно. Это означало, что ей как можно скорее нужно было выгнать его отсюда, пока она окончательно не позабыла про свои обязательства в угоду желанию сорвать с него одежду.

— А ты не должен сейчас патрулировать район? — спросила она.

— Еще рано. Кроме того, даймоны в последнее время не так активны. — Он перекрестился. — С тех пор как умерла Дэнджер, стало как-то неестественно тихо.

— Да, Эфания говорит то же самое. Такое ощущение, что они куда-то переехали, а это странно. Логично было бы предположить, что убийство Темного Охотника их, наоборот, воодушевит.

Ничего не ответив на слова Селины, Рафаэль подошел к ней ближе… так близко, что его аромат взволновал все ее чувства. Более того, он полностью ее согрел. Было что-то успокаивающее в этой смеси одеколона и мужчины. Нечто соблазнительное и грешное.

Она стояла как зачарованная, когда он подошел совсем близко и убрал с плеча выбившуюся из прически косичку. Сердце Селины бешено колотилось в груди, она не могла пошевелиться. Все, чего ей хотелось, — чувствовать его прикосновения.

Легкая улыбка закралась в уголки его губ, когда Рафаэль склонился к ней. Она знала, что сейчас он поцелует ее, но все равно не могла двинуться с места.

До тех пор, пока его губы не раскрылись и она не увидела его клыки.

«Он же Темный Охотник».

Этого было достаточно, чтобы она отступила на три шага назад.

— Пока я здесь, мы должны сделать в доме перестановку, чтобы сделать его более удобным.

Рафаэль проглотил грубое ругательство. А ведь еще секунда, и она бы уже была в его объятиях.

— С домом все в порядке.

— Нет, не в порядке. У тебя хотя бы есть какой-нибудь план эвакуации на случай, если вдруг днем начнется пожар? Знаешь, ты легко можешь поджариться заживо и умереть, и тогда превратишься в обреченную навек тень, лишенную души.

Слова Селины подействовали на него как холодный душ. Об этом он никогда раньше не думал, хотя был очень хорош в составлении различных планов на случай возникновения непредвиденных обстоятельств.

— Со старыми домами вроде этого такое очень часто случается, — продолжала она. — Неисправная проводка и все такое. Я слышала об одном Темном Охотнике, который вот так и погиб в прошлом году.

— Как его звали?

— Не могу сейчас вспомнить его имя, но он был одним из английских Темных Охотников. И из него получилось барбекю. Ты можешь сам посмотреть в Интернете.

Рафаэль решил, что не стоит. Темные Охотники не любили читать о смерти себе подобных. Это напоминало им, что, хотя они и были теоретически бессмертны, на этом свете еще существовали вещи, способные их убить. И уже единожды умерев, Рафаэль не горел желанием пережить это еще раз.

Но Селина все не унималась:

— Ты должен связаться с моим другом. Он специализируется на строительстве противопожарных бункеров для таких, как ты. Он может поставить дождевальную установку и…

— Ты шутишь.

— Вовсе нет. Обеспечение безопасности Темного Охотника — главная обязанность оруженосца. Завтра утром я первым делом позвоню Леонарду и спрошу, когда он сможет подъехать, чтобы сделать замеры. Мы также должны поставить тебе в машину защитные дуги, на случай, если ты вдруг перевернешься в аварии. Да, и еще стальную решетку на стороне водителя, чтобы голову не оторвало, если вдруг ты подо что-то въедешь.

Рафаэль бессознательно коснулся горла. Черт, эта женщина возвела понятие «паранойя» на совсем иной уровень.

— Мы также должны проверить историю этого здания и убедиться, что оно не использовалось в качестве гостиницы.

— Это еще зачем?

— Если здание использовалось в качестве пансиона, ресторана или любого другого публичного места, то даймоны могут войти сюда без приглашения. Ты же не хочешь, чтобы они ворвались сюда и убили тебя, правда?

— Не особенно.

— Тогда мы должны поискать информацию об этом месте. Если только это уже не делал раньше твой последний оруженосец.

— Нет.

Она укоризненно поцокала языком.

— Мне нужен листок бумаги. Это может занять некоторое время.

К тому времени, как Селина достала бумагу из рюкзака и начала составлять список, Рафаэлю уже стало нехорошо. Этой женщине стоило бы работать в строительном надзоре. Боже, она думала о таких опасностях, которые никогда бы не пришли ему в голову.

Она даже вышла из дома и осмотрела снаружи фундамент, оказавшийся, по ее мнению, недостаточно высоким. Ведь, по ее словам, усадка фундамента теоретически могла привести к возникновению трещины, через которую в подвал мог проникнуть солнечный свет.

Ни черта подобного, но Селина, казалось, была решительно настроена отыскать любой намек на «возможную угрозу».

Когда часы пробили десять вечера, Рафаэль уже с нетерпением ожидал возможности начать обход. Он поднялся из подвала и обнаружил на столе целый арсенал.

Два кинжала, три кола, так как два могли сломаться в сражении, приспособление для нахождения даймонов, над использованием которого он всегда насмехался, пуленепробиваемый жилет из кевлара [10], мобильный телефон и часы — все это лежало на столе.

Когда она попыталась помочь ему надеть кевларовую броню, он взглянул на нее с удивлением:

— Пули не могут убить меня.

— Верно, но они причиняют боль. Теоретически даймоны могут стрелять в тебя до тех пор, пока ты не станешь слишком слабым, чтобы им сопротивляться, а потом тебя обезглавить.

Рафаэль помотал головой, снова отказываясь надевать жилет. Селина была возмущена, но отложила его в сторону, он тем временем прятал кинжалы в голенища сапог.

— Может, заодно наденешь на меня защитный собачий ошейник, чтобы убедиться, что они меня не обезглавят? — спросил он с сарказмом в голосе.

— Я бы надела, — сказала она к его безграничному удивлению, смешанному с ужасом. — Но когда я пыталась проделать это с Эфани, она очень разозлилась. И я поняла, что вы не особо дорожите своей шеей. Но у меня есть это. — Она вынула из кармана черный стальной воротник. — Если ты оденешь его под водолазку, будет не очень заметно. Будешь выглядеть как средневековый рыцарь.

Рафаэль не знал, что ответить. Это была самая большая нелепость из тех, что он слышал. И когда он начал прятать под одежду колья, то еле сдержался, чтобы не опробовать их на последней угрозе своему здоровью… На самой Селине.

Она отдала ему часы.

— Я перепроверила, во сколько будет рассвет на weather.com, посоветовалась с метеорологическим сообществом и моих другом — астрономом, чтобы информация была как можно более точной. Итак, рассвет будет ровно в 6.59. Я также установила тебе будильник, чтобы у тебя было 20 минут в запасе. — Она протянула ему лист бумаги. — Здесь я записала, сколько времени тебе потребуется, чтобы добраться домой из той или иной точки «треугольника» [11]. Я также буду наблюдать, где ты находишься, чтобы точно знать, что у тебя достаточно времени вернуться невредимым.

Потом она передала ему свернутый черный мешок для трупов.

— А если ты все же не сможешь вернуться вовремя, залезь в мешок, застегни молнию и нажми кнопку чрезвычайного вызова, которую я повесила тебе на ключи. Тогда я смогу приехать и отвезти тебя домой прежде, чем рассвет превратит тебя в горстку пепла.

Он снова потерял дар речи.

Она взяла со стола его телефон:

— Я записала свой номер в список быстрого набора на цифру один, а номер Ашерона — на двойку. Ты знал, что у тебя не было ни единого номера на случай чрезвычайной ситуации? Он всегда должен быть под рукой. Я записала свой номер и туда.

— А как же Джефф?

— Так как он с нами пробудет уже не так долго, я не заморачивалась.

Это было какое-то безумие. Неудивительно, что Эфания со спокойной душой согласилась отпустить Селину на неделю. Иисус, Мария и Иосиф, эта женщина — сумасшедшая!

— Что-нибудь еще, мамочка? — съязвил он.

— Да. Веди себя примерно с другими детьми и не позволяй даймонам застать тебя врасплох. Следи за показателями прибора, чтобы постоянно видеть их местонахождение.

Рафаэлю просто не терпелось сбежать из дома. И он еще думал ее соблазнить? Да лучше бы он с завязанными глазами и связанными за спиной руками столкнулся с толпой даймонов. Или даже нянчился с Джеффом. Если бы ему кто-нибудь сказал раньше, что он предпочтет горячей карибской богине ленивого мечтательного мальчишку, он рассмеялся бы этому шутнику в лицо!

Теперь он смог в полной мере оценить спокойный характер Джеффа.

«Может быть, это лишь ухищрение с ее стороны…»

Он задумался. Возможно, она просто нарочно пытается оттолкнуть его. Это было вероятно.

Очень даже вероятно.

О да, теперь он разгадал ее планы. В этом был смысл. Ну ладно, в эту игру можно играть вдвоем.

Усаживаясь в машину, он улыбнулся: «Engarde,mapetite»[12]. Они были на тропе войны, и он в конце концов собирался выиграть.

Рафаэль не выигрывал эту войну. Он проигрывал ее позорно и даже не очень красиво. Что бы он не предпринимал, Селина обходила его лучшие ловушки. Эта женщина была как робот, и после сорока восьми часов в одном доме с ней, с него было довольно.

Спустя час после заката, сидя в подвале на кровати — потому что, откровенно говоря, если бы он поднялся наверх, то мог кое-кого убить, — Рафаэль позвонил Эфании, которая ответила после третьего гудка.

— Забери свою оруженосицу, — сказал он без предисловий.

Ее тон был саркастичным и издевательским.

— И тебе привет, Рафаэль. Рада тебя слышать.

— Эф, заткнись и забери ее, пока я ее не убил.

— Она сводит тебя с ума? — спросила она со смешком.

— А ты как думаешь? Как ты это терпишь ночь за ночью и не сходишь с ума?

— Она немного озабоченная, но…

— Немного? — переспросил он, не веря своим ушам. — По сравнению с этой женщиной серийный маньяк выглядит бойскаутом.

Эфания хмыкнула.

— Она не так плоха.

— Так, поверь мне. В первую ночь ее пребывания здесь мне даймон чуть голову не оторвал.

— Как так?

Он заскрежетал зубами от воспоминания.

— Представь себе, я на аллее выслеживаю группу даймонов, которые окружили парнишку из колледжа. И вот в тот самый момент, когда я собираюсь начать активно действовать, чтобы спасти парнишку, звонит телефон. И мисс «Мне-больше-нечем-заняться-как-только-сводить-тебя-с-ума» сообщает мне, что согласно маячку, который она на меня повесила, мне пора возвращаться домой, чтобы меня ненароком не застал дневной свет.

Эфания так громко расхохоталась, что ему захотелось пролезть по телефонным проводам и задушить ее.

— Это не смешно.

Она продолжала смеяться.

Рафаэль с отвращением вздохнул.

— У тебя она тоже переделала кухню и заполнила ее проросшей пшеницей и прочим дерьмом? Я пытался разъяснить ей, что бессмертен и живу вечно, но она не понимает. Говорит, что даже бессмертным нужно есть здоровую пищу.

Эфания все еще смеялась.

А Рафаэль все еще хотел убить амазонку вместе с Селиной.

— Это правда не смешно, Эф.

— Нет, очень смешно. Черт, Рейф, это так по-мужски.

— Я буду считать это комплиментом.

Откашлявшись, Эфания наконец посерьезнела.

— Ты должен знать кое-что о Селине.

— Ты имеешь в виду, помимо того, что она чокнутая?

Эфания укоризненно поцокала в трубку.

— Она не чокнутая.

Он посмотрел на потолок. Без сомнения, в этот самый момент Селина наверху делала что-нибудь очень страное, чтобы защитить его, бессмертного воина.

— Пожалуй, воздержусь от ответа.

— Поверь мне, Черная Борода [13], она не чокнутая.

— Тогда что с ней?

— Она боится. — Эти слова удивили его, потому что Селина не выглядела испуганной. — Ты ее про семью не пытался спрашивать?

— Пару раз. Но она ничего не говорит.

— Верно, а знаешь почему?

— Потому что она чокнутая? — повторил он на этот раз с меньшим энтузиазмом.

— Нет… Она боится.

Однако он не видел в этом смысла.

— Чего?

— Потерять любимых людей. Поэтому она старается выстроить вокруг себя защитные стены. Если она не говорит о людях, они не могут быть ей близки. Но эти стены из слабой глины. Я знаю это, потому что, когда у нее в прошлом году умер отец, это чуть ее не убило. Она все еще плачет о нем посреди дня, когда думает, что я сплю.

Эта новость сразила его наповал — настолько непохоже это было на практичную женщину наверху. В ней не было ни капли ранимости, и, честно говоря, он вообще не мог представить ее плачущей.

— Селина?

— Да, Селина. Знаешь, почему она так дотошно относится к своим обязанностям?

— Потому что она чокнутая? — сказал он с прежней убежденностью. Любой, кто выполнял свои обязанности с таким рвением, явно был психом.

— Нет, — раздраженно сказала Эфания. — Как и Джефф, она потомственный оруженосец. Темный Охотник, в доме которого она выросла, восемь лет назад был убит. Его загнала в угол группа даймонов и казнила. Словно этого было мало, первая Охотница, к которой она была приписана, погибла, потому что не успела вернуться до восхода. Селина пыталась добраться до нее вовремя, но той было негде спрятаться, поэтому она поджарилась за минуты до ее Селины. Совет предупредил меня, когда посылал ее, что она немного… травмирована произошедшим. Черт, если ты считаешь ее чокнутой сейчас, представь, какой она была, когда пришла ко мне работать.

Если было еще хуже, то Рафаэль был рад, что не встретился с ней тогда. Однако все это прекрасно объясняло большую часть ее психоза.

— Видимо, ты очень ей нравишься, раз она так волнуется и постоянно звонит, чтобы убедиться, что ты успеешь вернуться домой вовремя. Даже со мной Селина не так заморачивается. — Затем она шепотом добавила: — Хотя, с другой стороны, я всегда следую разработанному ею маршруту патрулирования и возвращаюсь домой до того, как она слетит с катушек.

Рафаэль на мгновение задумался над словами Эфании.

— Это ведь кое о чем говорит, да?

— Ага.

— Ладно, — сказал он со вздохом. — Сегодня я ее не буду убивать.

— Пожалуйста, не надо. В общем-то она мне очень нравится, и должна сказать, она не в пример лучше той, с кем я работаю сейчас. Эта немного ленива. Она даже отказывается готовить мне омлет с сыром и луком.

Рафаэль рассмеялся.

— Думаю, ты просто к такому не привыкла.

— Наверное. Но верни Селину домой поскорее. Я скучаю по ней.

Он покачал головой.

— Кстати, Эф, спасибо.

— Нет проблем. Просто позаботься о моей девочке.

— Будет сделано. — Рафаэль выключил телефон и запихнул его обратно в карман штанов. Его мозг кипел от полученной информации. Он поднялся наверх и обнаружил, что его ждет «завтрак».

Подцепив кусочек бекона, он был вынужден признать, что в присутствии Селины были свои плюсы. В отличие от Джеффа она бодрствовала всю ночь и заботилась о том, чтобы у него было достаточно еды. Она даже паковала Рафаэлю еду с собой. Конечно, там была куча полезной гадости, в которую он тыкал вилкой, словно в инопланетную форму жизни, но все равно это было приятно.

— Привет.

Он проглотил бекон, и она принесла ему стакан апельсинового сока.

— Привет.

Когда он забрал стакан, она взяла со стола блокнот.

— Я тут делала заметки по твоему маршруту патрулирования и заметила, что ты часто до полуночи остаешься рядом с кампусом здесь в Колумбусе, а потом направляешься в Старквилл. Вот я и подумала…

Он забрал у нее блокнот и отложил в сторону.

— Мне нравится мой порядок, Селина.

— Но для тебя будет безопаснее сначала патрулировать Старквилл, а потом вернуться этим путем.

— Я был пиратом, который, умирая, смеялся и плюнул в лицо своему убийце. Безопасность меня не волнует.

— А должна бы, — настаивала она.

— Зачем?

Она обеспокоенно нахмурила брови, а на ее лице появился легкий оттенок паники.

— Потому что ты можешь умереть и превратиться в тень, которая будет бродить по земле бесплотная и бездушная, испытывая постоянную боль и тоску. Желая почувствовать вкус пищи. Желая, чтобы хоть кто-то тебя услышал. Желая, чтобы хоть кто-то прикоснулся к тебе, хотя никто тебя не видит. Чтобы…

Он прервал поток слов, прижав пальцы к ее губам. Ему не слишком по душе пришелся описанный ею страшный образ.

— Все в порядке, Селина. Я не собираюсь умирать.

Но в ее глазах он видел боль и страх.

— Для этого тебе нужно поменять маршрут обхода.

Убрав пальцы с ее мягких губ, Рафаэль наклонил голову, чтобы запечатлеть на них поцелуй, но она вновь отстранилась.

Он устало вздохнул.

— Ты что, не ходишь на свидания?

— Больше нет. Человек не из нашей среды может угрожать безопасности Эфании. Что, если я буду на свидании, а ей понадобится моя помощь?

— Что, если сейчас на дом упадет метеорит и нас обоих расплющит?

Она посмотрела на потолок.

Если бы дело было не так запущено, он бы рассмеялся.

— Селина, ты не можешь всю жизнь бояться того, что только может случиться. — Он подошел ближе. — Как и не можешь идти по жизни в одиночестве. Ты уж мне поверь, это адски тоскливо.

— Ты же так живешь.

— Не всегда. Время от времени я все-таки общаюсь с людьми.

Вместо того чтобы успокоить, эти слова ее только разозлили.

— Я тебе не подружка на одну ночь. У нас обоих есть важные дела и клятвы, которые надо соблюдать.

— Я бы все равно тебя поцеловал, но у меня такое чувство, что если попытаюсь…

— Я пну тебя по яйцам и оторву уши. — В ее сердитом голосе звучала искренность.

— Это будет больно.

— Так и задумано.

Рафаэль покачал головой. Селина была пикантной штучкой, и, когда она уходила от него, его тело охватил жар. Все в ней привлекало Рейфа на каком-то первобытном уровне.

Честно говоря, он терял рассудок оттого, что находился так близко к объекту вожделения, но не мог его коснуться. Неудивительно, что Совет предпочитал назначать оруженосцев только того пола, который был противоположен склонностям Темного Охотника.

«Это просто невыносимо». Ему нужно было побыть от нее на расстоянии.

— Пойду поубиваю даймонов.

— Но еще рано.

— Знаю, но я чувствую, что они уже вышли на охоту и мне надо приниматься за работу. — Или же остаться здесь с адским стояком, пока не растеряет те крупицы рассудка, что у него еще оставались. Как сказал однажды Оскар Уайльд, он мог устоять против чего угодно, кроме искушения.

Прежде чем Рафаэль успел дойти до двери, зазвонил его телефон. Он ответил не глядя.

— Рейф? — В шепоте Джеффа была слышна паника.

— Да?

— Здесь на причале группа даймонов.

— Им еще рано вылезать.

— Это ты им скажи!

— Успокойся и расскажи, что там происходит.

— Дьявольски жутко! На закате у них на соседней лодке началась какая-то вечеринка, и я только что видел, как туда направились шесть даймонов.

— Ладно, сиди тихо, а я буду через несколько минут.

Селина нахмурилась, услышав озабоченность в голосе Рафаэля.

— Какие-то проблемы?

— Максимальный уровень даймонской угрозы.

Прежде чем она успела спросить еще что-нибудь, он уже умчался, но его слова продолжали стоять у нее в ушах. «Максимальный уровень…»

Все могло плохо закончиться.

«Ты же оруженосец». Ее место было дома, особенно после наступления темноты. И тут она вспомнила Имона. Его улыбающееся лицо, когда он дразнил ее из-за того, что она не ест горошек.

«Ты сделала уроки, девочка?»

Господи, она так его любила. Он был для нее старшим братом, лучшим другом и отцом — все в одном флаконе. И в одно мгновение те даймоны его убили.

«Признай, не считая Эфании, тебе очень не везет с Темными Охотниками». Чем сильнее она к ним привязывалась, тем ужаснее была их смерть.

А Рафаэля она любила. Любила с тех самых пор, как впервые встретила после переезда в Уэст-Пойнт, штат Миссисипи. Он был умным, интересным и обладал хорошим чувством юмора.

Теперь он собирался сражаться с даймонами. В одиночку.

У нее в голове один за другим рождались сценарии развития событий, но все они заканчивались одинаково: Рафаэль умирал.

С колотящимся сердцем она в панике оглядывала его дом. Она не сможет покинуть еще одного Темного Охотника. Не сможет больше нести бессонную службу, чтобы отдать дань уважения тому, кого любила.

Просто не сможет.

И прежде чем она успела передумать, она схватила со стола отслеживающее устройство и ключи от машины.

Когда Джефф сказал, что группа даймонов направляется на вечеринку, Рафаэль решил, что всего лишь шесть даймонов находятся на человеческой вечеринке. Ну, знаете, на обычной тусовке тинэйджеров или студентов колледжа, обжимающихся по углам и в стельку напивающихся. На такие вечеринки он обычно заявлялся, чтобы иметь возможность защитить людей от даймонов, желавших сожрать их души.

О чем этот умник забыл сообщить Рафаэлю, так это о том незначительном факте, что даймоны направлялись на прием по случаю аполлитской свадьбы. Чего сам он не понимал, пока не взошел на борт лодки, заполненной высокими, красивыми, бледными светловолосыми сверхъестественными существами.

Ну да, шестифутовый бритый наголо негр, облаченный с ног до головы в черную кожу, не слишком вписывался в толпу расфуфыренных вампиров с нордической внешностью. И Рафаэль был вынужден признать, что в этот момент, под гневными пристальными взглядами аполлитов и даймонов, почувствовал себя как последний кусок мяса в собачьем питомнике.

Повисла такая тишина, что единственным звуком, который он слышал даже со своим обостренным слухом, был стук его собственного сердца. Хотя он видел, что в их бокалах кровь, поблизости не было никого, кому требовалась бы помощь.

Кроме, разве что, его самого.

Ближайший к нему аполлит удивленно приподнял бровь и спросил:

— Вы со стороны невесты или жениха?

— Я с официантами, — решительно сказал Рафаэль.

Какой-то даймон сделал шаг в его сторону и окинул холодным, хищным взглядом.

— Да, ты похож на еду.

Стоявшая рядом с ним женщина-даймон улыбнулась, показав клыки.

— Мы не можем его съесть, поскольку его кровь для нас яд, но убить его может быть весело. Что скажете?

Да, Рафаэль оказался прямо в львином логове. Он чувствовал присутствие не менее двенадцати даймонов и еще двадцати аполлитов. Обычно аполлиты не связывались с Темными Охотниками, поскольку тем было запрещено их трогать до тех пор, пока аполлиты не переставали кормиться от своих собратьев и переходили на человеческие души, таким образом, превращаясь в даймонов. Тогда между ними начиналась открытая война.

Однако эта группа явно не собиралась соблюдать негласное перемирие между Темными Охотниками и аполлитами. Они определенно жаждали крови.

И теперь они на него набросились.

Выхватив из под плаща стальной кол, Рафаэль вонзил его в сердце первому же даймону, который до него добрался. С криком боли тот рассыпался в пыль. На Рафаэля набросились еще двое. Он молниеносно отбросил одного назад в руки другого даймона, а второго перекинул через себя и ударил колом прямо в грудь.

Прежде чем он успел выпрямиться после убийства, даймоны налетели на него всем скопом, как муравьи на кусочек сахара. Они рвали его на части, и Рафаэль упал лицом вниз. Он почувствовал, как что-то вонзилось ему в спину, возможно, нож, но определить точнее было сложно, поскольку он изо всех сил пытался сбросить их с себя.

Селина знала, что нарушает правила, но Рафаэлю необязательно было это знать. Она всего лишь хотела убедиться, что с ним все в порядке, а затем вернуться домой. Никто никогда не узнает, что она сделала. Никто.

Она припарковала машину как можно ближе к докам и бросилась бежать в ту сторону, где, по данным отслеживающего устройства в ее руках, находился Рафаэль. Тысячи страхов рвали ее душу на части, она вновь переживала ночь, когда погибла Сара. Они все время разговаривали по мобильному телефону, пока она спешила на помощь, стараясь успеть вовремя.

Последнее, что она услышала, — предсмертный крик Сары, прежде чем та вспыхнула огнем.

Горе угрожало поглотить ее. Она не могла потерять еще одного Темного Охотника. Только не Рафаэля. Она слишком давно его любила, чтобы позволить умереть.

Плохо себе представляя, как она сможет ему помочь, если он действительно попал в беду, она забежала на лодку, но затем резко остановилась.

Вокруг был полный хаос.

Но что еще важнее, Рафаэля нигде не было видно. Похоже, он был погребен под грудой навалившихся на него даймонов и аполлитов в центре лодки.

С глазами, наполнившимися слезами, она встретилась взглядом с женщиной в свадебном платье, а спустя мгновение вытащила из кармана плаща кол.

— Рафаэль! — крикнула Селина, направляясь к дерущимся.

Тут на нее напал даймон. Селина отпихнула его и продолжила пробираться к тому месту, где было самое большое их скопление. Она знала, что Рафаэль находился именно там.

Она ничего не видела, но толкалась, пиналась и боролась до тех пор, пока наконец не увидела то, зачем пришла. Рафаэль стряхнул с себя даймона, но другой при этом пытался прижать его к полу. Однако Селина испытала неподдельный ужас, когда увидела, как к ним направляется даймон с топором.

Если им удастся отрубить Рафаэлю голову, все будет кончено.

Даймоны отступили, а ее кто-то схватил сзади. Повинуясь инстинкту, Селина ударила его головой и бросилась к Рафаэлю, который все еще лежал на полу. Краем глаза она увидела, как опускается топор.

Она обвилась вокруг головы Рафаэля и стала ждать боли от вонзившегося в нее лезвия.

Но этого не произошло.

Внезапно повисла тишина, словно все вокруг замерло на месте. С колотящимся сердцем Селина открыла глаза и увидела, что аполлиты и даймоны смотрят куда-то мимо нее. Она перевернулась и увидела того самого даймона, у которого был топор. Только сейчас оружия у него не было.

Теперь топор находился в руках жениха, но тот смотрел сердито не на них, а на других собравшихся.

— Довольно! — проревел он. — Вообще-то у меня сегодня свадьба! — Он посмотрел на невесту, чье лицо было бледным, а нежные губы дрожали. — А вы расстраиваете Хлою. У нас с ней осталось всего пять лет, чтобы быть вместе, и последнее, чего я хочу — чтобы кучка кровожадных придурков испортила нам те немногочисленные воспоминания, что у нас будут. — Он по очереди посмотрел на присутствующих даймонов. — Больше никакого кровопролития!

Даймон рядом с Селиной насупился.

— Он брата моего убил.

— Твой брат был идиотом, и ему повезло, что я сам его не убил, — огрызнулся жених. — Я же всем вам сказал, чтобы не создавали сегодня проблем, так?

Даймон замялся.

Жених выкинул топор за борт и подошел к ним. К полнейшему удивлению Селины он протянул ей руку.

Она бросила полный сомнения взгляд на Рафаэля, но все же схватилась за предложенную руку и позволила поднять себя на ноги.

— Ты не можешь его отпустить, — презрительно фыркнул другой даймон.

— Это моя свадьба. Что хочу, то и делаю. Это должна быть праздничная ночь…

— Так давай отпразднуем — убив Темного Охотника.

Жених скривился от отвращения.

— Кто-нибудь, заколите этого придурка и, ради всего святого, сметите останки Бенни со столика у фонтана. Этот отвратительный порошок попадает в кровь. — Он помог Рафаэлю подняться. — Не волнуйся, не в человеческую, а в нашу.

Рафаэль не знал что и думать, когда смотрел на апполита перед собой. Они могли убить и его, и Селину, и ему трудно было поверить, что они так просто его отпустят.

— Почему ты это делаешь? — спросил он.

Жених оглянулся и посмотрел на супругу.

— Потому что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на сражения, когда ты можешь в это время обнимать любимого человека, а любовь слишком редкое явление, чтобы упустить ее из-за всяких пустяков. — Он взял руку жены в свою и крепко ее сжал. — Я счастлив, что у меня есть Хлоя, и не собираюсь позволять войне, не мною начатой, лишить меня хотя бы мгновения времени, проведенного вместе с ней. Иди с миром, Темный Охотник.

Рафаэль был удивлен его словами, но еще больше его милосердием.

— Ты хороший человек.

Аполлит усмехнулся.

— Гм, думаю, лет через пять мы это узнаем. Если я спокойно умру, значит, и правда хороший. Если нет, тогда мы вновь сойдемся в схватке хищников. — Он кивком указал на трап. — Теперь уходи, пока я не передумал.

Решив больше не испытывать судьбу, Рафаэль обнял Селину за плечи и, крепко прижимая к себе для защиты, вывел с лодки. Он не останавливался, пока они не дошли до причала его лодки. Около ее носа он обернулся и увидел, что аполлиты и даймоны продолжили свою вечеринку.

— Это было чертовски круто! — Рэйф увидел в сумраке Джеффа.

Он напоминал Рафаэлю ребенка, которому только что сошла с рук какая-то шалость.

— Чувак, я думал, ты умер. Я уже собирался звонить Ашерону и просить о помощи и тут увидел, как вы выходите. Как вам это удалось?

Не убирая руки с талии Селины, Рафаэль склонился к ней.

— Везение… Что, по-моему, гораздо лучше умения.

Джефф посерьезнел, осознав присутствие Селины, и нервно сглотнул.

— Меня теперь убьют, да?

Рафаэль, затаив дыхание, встретился глазами с задумчивым взглядом Селины. Он ждал, что она оттолкнет его и набросится на Джеффа.

Вместо этого она обвила рукой его бедра.

— Я заключила с Рафаэлем сделку, и, похоже, теперь тебе нечего меня бояться.

Когда Рафаэль взглянул на нее в лунном свете, на его губах появилась еле заметная улыбка.

— Иди домой, Джефф.

— Ладно. Только вещи соберу…

— Нет, — решительно сказал Рафаэль. — Отправляйся домой прямо сейчас и не останавливайся, пока не окажешься в безопасности своей комнаты. Вещи сможешь забрать потом.

Он видел, что Джефф хочет возразить, но к счастью для его оруженосца, тот правильно оценил интонации в его голосе и немедленно убрался. Едва он исчез из вида, Рафаэль сделал то, о чем мечтал уже столько времени. Он наконец-то поцеловал Селину.

Селина застонала ощутив вкус Рафаэля, когда его язык потерся об ее. Он обхватил руками ее лицо, а она вдохнула острый запах его кожи и лосьона после бритья. От этой комбинации перехватывало дыхание, и все, чего она хотела, — сорвать с него одежду и облизать каждый дюйм его тела.

Она знала, что не стоит с ним связываться. Но в кои-то веки ей было наплевать на правила. Аполлит был прав. Были вещи поважнее таких банальностей.

Рафаэль отстранился.

— Почему ты пришла за мной?

— Боялась, что тебе угрожает опасность.

Он лишь головой покачал.

— Знаешь, это было чрезвычайно глупо с твоей стороны. Я для них протухшее мясо, а ты … Ты шведский стол. Тебе чертовски повезло, что они тебя отпустили.

Она улыбнулась ему и повторила сказанные ранее слова:

— Да, по-моему, везение гораздо лучше умения.

Он рассмеялся и вновь ее поцеловал.

— Но это все равно не объясняет, почему ты пришла сегодня за мной, ведь этим ты нарушила кучу правил.

И это почему-то совсем ее не беспокоило. Для нее не было ничего важнее его безопасности.

— Знаю, но я не могла позволить, чтобы ты умер.

— Почему?

Она прикусила губу, поскольку благоразумная часть ее мозга умоляла ее больше ничего не говорить. Но годами подавляемые чувства к этому мужчине теперь спешили вырваться наружу, и, проведя с ним рядом последнюю неделю, она больше не могла их скрывать.

— Потому что я люблю тебя.

Рафаэль меньше бы удивился, если бы она ударила его ножом. Он стоял как громом пораженный и смотрел, как ее глаза слегка расширились. За все столетия его жизни только одна женщина говорила ему эти слова…

И она умерла у него на руках в брачную ночь, когда на них напали его враги.

Ему так и не довелось ощутить ее вкус. Не довелось показать ей, как сильно он ее любил.

Он не собирался упускать этот шанс с Селиной. Охваченный желанием, он подхватил ее на руки и занес на борт лодки.

— Что ты делаешь? — спросила она, обвивая руками его шею.

— Carpe noctem. Завладеваю ночью. Но, что еще важнее, овладеваю женщиной.

Пока он нес ее на нижнюю палубу, Селина больше ничего не говорила. Как только они оказались вне поля зрения прохожих она буквально сорвала с него рубашку, чтобы иметь наконец возможность прикоснуться к телу, тревожившему ее сны последние несколько лет.

Ее карьера оруженосца была окончена, но ей было все равно. Единственное, что сейчас имело значение, — Рафаэль. Она поежилась, когда он снял с нее через голову рубашку и накрыл ладонью ее грудь в бюстгальтере.

Закрыв глаза, она наслаждалась жаром его ладони, а он тем временем отодвинул атлас и коснулся ее обнажившейся кожи. Завладев его губами, она лихорадочно расстегнула ширинку на его брюках и запустила туда руку, чтобы коснуться его. В ответ он резко втянул в себя воздух, заставив ее воспарить от удовлетворения.

— О, боже, — прошептал он ей в губы, — когда ты нарушаешь правила, то делаешь это по-крупному.

Селина ничего не ответила, и он спустил с нее брюки. Она резко сквозь зубы втянула в себя воздух, увидев, как он опускается на колени. Поднимая по очереди ноги, она позволила ему снять с себя туфли, и он бросил их через плечо, продолжив ее раздевать.

Его темные глаза блеснули, а через мгновение он стал снимать с нее трусики. Все ее тело горело, пока он открывал Селину своему голодному взору. Опустив руку, она обвела пальцами контур его губ, и он нежно коснулся языком кончиков ее пальцев. Она миллион раз представляла себе этот момент.

Он являлся основной причиной, почему она практически не ходила на свидания. После встречи с ним, все другие мужчины меркли в сравнении. Все они были недостаточно красивы или недостаточно опасны.

Не так запретны.

Но теперь она наконец-то узнает, каково это — держать его в объятиях…

Медленно поднявшись на ноги, Рафаэль не мог дышать. Он все еще не верил, что Селина была здесь, рядом с ним, что она, жившая по правилам и инструкциям, была готова отказаться ради него от своей клятвы оруженосца.

С колотящимся сердцем, он опустил руку и провел пальцами по ее мягкому животу, затем по коротким, жестких волоскам и наконец нашел то, что искал. Он застонал от ощущения влажного жара, под пальцами, в то время как Селина ласкала его рукой.

Не в силах больше это выносить, он прижал ее к стене и страстно поцеловал.

Селина прижалась к нему и обвила одной ногой его бедра. Приняв это приглашение, он глубоко вошел в нее.

У Рафаэля голова кружилась от охватившего его невообразимого восторга. Селина чуть не погибла, спасая его. Ни одна женщина раньше не делала для него ничего подобного. Ее сила и смелость…

Это не было похоже ни на что, что он знал раньше.

А теперь они яростно занимались любовью, и она принимала его выпад за выпадом. Он улыбнулся тому, как при каждом движении бусинки на ее косичках с тихим стуком задевали об стену.

Селина прижалась губами к шее Рафаэля, изо всех сил заставляя себя не думать о том, что случится завтра. Она знала, что не может остаться с ним, ведь он был Темным Охотником. Но сейчас, в это самое мгновение, он принадлежал ей, и лишь это имело значение.

Выгнув спину, она вскрикивала с каждым мощным ударом и все крепче прижимала его к себе. Он опустил голову и взял в рот ее сосок, лаская языком в ритме своих движений. Она прижала его голову к себе, купаясь в мощных волнах удовольствия. С каждым выпадом оно возрастало, пока наконец не стало невыносимым, и ее тело взорвалось осколками экстаза.

Рафаэль зарычал, почувствовав разрядку Селины. Желая дать ей еще больше, он ускорил движения, и она откинула голову назад и застонала.

Его улыбка померкла, когда он забылся в собственном оргазме. Раз за разом погружаясь в нее, Рафаэль сотрясался от его силы. Он слушал ее прерывистое дыхание, а Селина нежно гладила его по спине, пока он приходил в себя. Это был один из чудеснейших моментов в жизни Рейфа. Не из-за секса, а потому, что его обнимала женщина, готовая ради него пожертвовать собой и нарушить правила…

Что еще более важно, любящая его женщина.

Он нежно поцеловал ее в губы.

— Не уходи, Селина.

— Я буду здесь до самого утра.

— Нет, — сказал он, и в его глубоком голосе чувствовались обуревавшие его эмоции. — Я хотел сказать, вообще не уходи. Никогда.

У нее от удивления приоткрылся рот.

— О чем ты, Рафаэль?

— Я люблю тебя.

Она не верила своим ушам. Она не смела и надеяться.

— Ты не обязан это говорить.

— Я не просто так это говорю. Я так чувствую.

Взволнованная этими словами, она крепко его обняла.

— И что с нами теперь будет?

— Похоже, я вновь возвращаюсь в ряды человеческой расы.

— Ты уверен?

Рафаэль умолк и задумался. Если он продолжит быть Темным Охотником, ему придется ее отпустить.

Рафаэлю вспомнились слова аполлита. Все эти столетия он был один. Ни разу за все это время женщина не вызывала у него таких сильных чувств. Она сводила его с ума, заставляла сердиться, ликовать…

Но самое главное — она заставляла его чувствовать себя так, словно он может летать.

Он не хотел жить без этого, не хотел жить без нее.

— Да, уверен. Это если ты хочешь пройти тест Артемиды.

— Ради тебя, мой пират, я пройду все пламя ада.