Убежать от себя

Глава 1.

- Что вас ко мне привело?  - был первый вопрос, который задала мне эта почтенная дама, едва я закрыла за собой дверь и вольготно уселась на дорогом кожаном диване.

- Я до сих пор задаю себе тот же самый вопрос, - пожимая плечами, ответила я и, делая вид, что как раз в этот момент думаю над ее вопросом, начала рассматривать своего психотерапевта.

Мне не был интересен ее типаж или какие-то скрытые знаки в поведении, чтобы проникнуться к ней доверием, и моя терапия прошла успешнее. Меня привлекли ее очки в оправе от Гуччи, наманикюренные пальцы, на одном из которых крикливо сидело толстое кольцо в виде змеи от Булгари. Цена такого больше двенадцати тысяч: отец подарил своей новой жене такое же. На ней был костюм бледно-розового цвета в едва заметную клетку от Шанель. Рассмотреть обувь я не успела, потому что дама задала мне очередной вопрос:

- Нашли ответ?

- Да. Хочу угодить отцу. - Я рефлекторно приподняла левую бровь.

- Неужели?! - дама-психотерапевт отзеркалила меня и подняла правую бровь. - Думаю, с этого нам и стоит начать.

Ну что ж, придется немного поиграть.

- Хорошо, давайте начнем с этого.

Я сразу же потеряла интерес к происходящему. Сейчас все начнется в очередной раз. Мне придется рассказывать о своем детстве, об отце и его женах, о том, что я чувствую себя брошенной, потому что в моем "золотом" детстве моим родителям не было до меня никакого дела. Но вместо этого дама задала мне новый вопрос:

- С какой песней ассоциируются у вас отношения с вашим отцом?

Вот это поворот! Откуда ж я знаю! Надо подумать.

- "Numb" Linkin Park, - брякнула я.

Психотерапевт без слова схватилась за мощный телефон и стала что-то искать. Она молчала пару минут, при этом даже не включила песню, видимо, просто напросто нашла текст с переводом, а затем отложила телефон в сторону и внимательно посмотрела на меня.

- Вы ведь в курсе, что я лично знакома с вашим отцом, не так ли?

- Естественно.

- И все равно согласились прийти, - продолжала она.

- Да.

- Почему?

- Ну, во-первых, вы все равно не можете ему ничего рассказать, так как профессиональная этика для вас должна что-то значить. Во-вторых, отец всегда  выбирает отличных профессионалов. В-третьих, всегда проще согласиться, чем нет. Я обещала сходить, а не остаться.

- Уже подумываете не приходить в следующий раз? - поддела она меня.

- Именно так.

Остаток встречи прошел в таком же ключе. Я ни о чем конкретном не рассказывала, меня ни о чем конкретном не спрашивали. Может, потому что отец успел рассказать, какая я и что это мой третий специалист. А, может быть, потому, что, эта дама - дотторесса Батталья, решила пойти своим путем, не следуя четким указаниям кого-то извне. На протяжении всего часа она продолжала делать заметки в своей толстой тетради, видимо, надеясь, что это наша не последняя встреча.

Затем мы попрощались. Она даже не спросила, приду ли я снова. А я еще пока сама для себя не решила. Посмотрим, как пойдет дальше.

На улице был ноябрь. Римский солнечный ноябрь, когда дневная температура еще дотягивает градусов до восемнадцати и приходится расстегивать пальто, а утром ты его запахиваешь наглухо и обматываешься шарфом. Платаны вдоль Тибра наполовину полысели, а те листья, что еще висели на узловатых ветвях, скукожились и стали коричневыми. На земле их тоже было превеликое множество, потому что городские службы работали очень по-римски, а именно, совсем не работали. Туристы гуляли и фотографировались на фоне острова Тиберина, не замечая грязной набережной, а я шла по направлению к метро. Мне нужно было собраться с мыслями и решить, наконец, когда, а самое главное, как порвать со своим бойфрендом. Трудно было сказать, в какой момент наши отношения стали токсичными. Но проведя их доскональный анализ, я пришла к выводу, что они как раз такими и были.

К счастью мы еще не успели съехаться, поэтому все должно было пройти быстро и безболезненно. Но ощущение того, что "опять ничего не вышло" оставляло на душе гаденький след. Так или иначе, а чувство, правда я совсем не уверена, что это была любовь, пропало под натиском обвинений, унижений, сравнений,  манипуляций и просто неуважения. Вот о чем мне стоило поговорить с психотерапевтом. Не об отце, с которым и так все ясно, а о Томмазо. Если вспомнить, как мы познакомились, то  станет понятно, что тревожный звоночек зазвонил уже тогда, а затем превратился в  тревожный набат. Но я, отчаянно желавшая отношений, отмахнулась от него.

Была обычная пятница. Томмазо подошел ко мне в одном из расфуфыренных баров и прямо в лоб спросил, как меня зовут.

- Меня зовут Звева, - ответила я.

- Неужели?! Это имя тебе не подходит. - Он оценивающе смотрел на меня.

Так, это было очень интересно...

- И какое же мне имя подходит?

- Ну, Изабелла, например.

Я приглушенно хрюкнула. Знала я одну Изабеллу, полноватая с пушистыми растрепанными волосами и с сильным косоглазием. Ради Бога, она - прекрасный человек и собеседник, умна и обязательна, но как бы я хотела, чтобы этот пижон сейчас встретил ее, а не меня. Интересно, какое бы тогда он предложил ей имя... Бьянка? Мартина?

Глава 2.

На следующий день в субботу я встала едва стало светать, натянула треники и куртку и спустилась в бар под домом, чтобы позавтракать. Я любила вставать рано, мне нравилось слушать звон кофейных чашек и шум кофемашины. Аромат выпечки и кофе почему-то давал мне ощущение семейного уюта, хотя бар, куда я часто заглядывала, стоял на людной площади и часто был полон как завсегдатаев, так и случайных прохожих. Однако в субботнее раннее утро можно было рассчитывать на короткое затишье.

- Доброе утро, - поздоровалась я с барменом.

- Чао, Звева, обжигающий капучино и цельнозерновой рогалик? – заулыбался он. - Как дела? Ты сегодня что-то совсем уж рано. Не спится?

- Вчера рано легла. Выспалась. Хотелось успеть посидеть в тишине с утра.

- Снаружи сядешь или здесь?

- Снаружи, - ответила я и пошла на веранду, чтобы занять самый дальний столик.

Я знала, что Дарио, так звали бармена, сам принесет мне заказ. В ожидании я пока могла начать поиск той информации, которая мне была нужна. Дело в том, что вчера Риккардо натолкнул меня на мысль, что мне необходимо научиться лучше понимать окружающих меня людей и себя тоже. А поскольку мне хотелось радикального и быстрого результата, то я решила две вещи. Первая – я пока продолжу терапию с дотторессой Батталья, это точно не будет лишним, и отец, возможно, тогда отстанет от меня на время.  Вторая – я как можно скорее начну посещать курсы нейро-лингвистического программирования.

Мне нужно научиться понимать себя, внутренне измениться и начать двигаться вперед. А НЛП, прежде всего, как раз и является набором инструментов для личных изменений и развития. Многие успешные люди в начале, да и в ходе развития своей карьеры посещали эти курсы, так как подобные знания делали их путь намного более простым. Ведь когда тебе удается настроиться с человеком на одну волну, общение проходит гораздо продуктивнее. Если вовремя уловить особенности собеседника, то можно изначально выстроить встречу совершенно в ином ключе, обеспечивая тем самым положительный результат. А это именно то, что мне сейчас нужно. Надо выбрать подходящие для меня курсы, почитать как можно больше о тех, кто их проводит. Решить, хочу ли я интенсив или нет. И приступить к самообразованию.

А еще я хочу начать бегать и перестать каждое утро заходить в бар за своим рогаликом. До знакомства с Томмазо я могла иногда выпить капучино, но только с ним я пристрастилась к этой жирной выпечке и стала забивать полки кухни шоколадом. После каждой ссоры, комментария или просто неприятного разговора я бралась за очередную сладость. Надо все это прекратить, а то над поясом любимых джинсов стал слегка свешиваться непростительный нервный жирок.

Ох, как божественно пахнут вместе кофе и выпечка. Это последний мой серийный поход в бар без повода и в одиночестве. Поэтому, пожалуй, закажу еще чашечку, а завтра с утра побегу.

Когда бар начал заполняться голодными посетителями, я уже получила свою долю тишины и покоя и могла продолжить день. Я поднялась к себе, прибралась в квартире, бросая в коробку оставленные Томмазо редкие вещи. Не знаю, когда мне захочется увидеть его снова, чтобы отдать их. Затем сходила в душ и стала собираться на блошиный рынок. Это было моей тайной страстью. Я никому о ней не рассказывала, но не потому, что стыдилась, а лишь для того, чтобы избежать вопросов типа: «Зачем такой благополучной девочке как ты копаться в старье?» А я находила там успокоение. Да и стоит ли говорить, что иногда там можно отыскать совершенно потрясающие новые вещи из дорогущих магазинов?! Единственное, что, пожалуй, меня бесило на рынке, так это дикие вопли продавцов, которые подначивали покупателей. Ах да, и еще одна вещь – тонкие пластиковые пакеты, в которые тебе кладут товар. Поэтому я всегда беру себе рюкзак.

Сегодня мне захотелось поехать на рынок в прибрежном районе Рима. Я не взяла машину: в такой солнечный день это было бы просто самоубийством. Сначала тебе придется выстоять пробку на вия Дел Маре, чтобы попасть в Остию вместе с половиной столицы, а вечером тебя также будет ждать пробка на Кристофоро Коломбо, чтобы уехать домой. Вот уж нет! На поезде я доеду быстрее и спокойнее.

По дороге я продолжила поиски НЛП курсов, все осложнялось тем фактом, что приближалось Рождество, а значит, на большой выбор рассчитываться не приходилось. Поэтому у меня было всего два варианта. В понедельник утром надо позвонить и записаться. А пока можно расслабиться и предаться любимому делу.

Я прокопалась на рынке до тех пор, пока торговцы не начали собирать товар. Улов был хороший, я даже прикупила подарки к Рождеству для отца и его жены. Не хочу даже напрягаться и ходить по магазинам. Все равно в конечном итоге это окажется напрасной тратой времени. Сложно угодить людям, которые в любой момент могут позволить себе многое. А то, что не могут, и я не смогу себе позволить купить для них.

Море сегодня было волшебное: гладкое и прозрачное, какое бывает только в безветренную погоду. На пирсе было видно дно и даже мелких рыбок. Так здорово было стоять там, облокотившись о парапет, смотреть на воду и слушать уличного музыканта. И надо же было кому-то позвонить мне именно в этот момент.

- Слушаю, - настроение испортилось, едва я увидела, кто мне звонил.

- Привет, - услышала я голос, растягивающий слова. Это была моя мать.

- Здравствуй.

Я ничего больше не сказала, потому что мне на самом деле нечего было сказать. Если можно было так выразиться, то между нами давно «все было кончено». Наверное, она об этом не знала, хотя и догадывалась. Ее звонки были периодичными, но не частыми. Чаще я получала сообщения на тему «как дела». Но я отвечала односложно, так как не видела смысла рассказывать о чем-то человеку, которому на самом деле было неинтересно. Я же продолжала еженедельно видеть ее в шоу на телевидении.

Глава 3.

В понедельник утром я вышла на пробежку. Было еще совсем рано, но в моем баре было движение. Я, вдохнув полной грудью запах кофе и булочек, почти равнодушно побежала в сторону парка. Движения давались мне с трудом и явно не хватало навыка правильно дышать. Но было бы как-то странно отступить от своей идеи прямо сейчас, когда я решила поменять свою жизнь и отношение к ней.  
Я утомилась еще даже не добежав до парка. Но когда увидела, сколько человек тоже занимаются спортом, как я, да еще и с большим успехом, то у меня открылось второе дыхание. Вернее я просто не могла себе позволить ретироваться на глазах у окружающих. Поэтому я решила обежать хотя бы половину периметра парка, чтобы выйти оттуда через боковые ворота подальше от того места, откуда забежала. 
Идея сама по себе была не плоха, но мне на хвост сел импозантный мужчина неопределенно-среднего возраста. Он не казался начинающим бегуном, но почему-то взял такой же темп, как и у меня. То ли он хотел познакомиться, то ли ему нравилось смотреть на мой трясущийся зад. Но меня это утомило, и я остановилась. Ему ничего не оставалось делать, как бежать дальше. А я со спокойной душой выскочила из парка, едва добежав до ближайших открытых ворот. 
Дома – душ, легкий завтрак и вот я уже за компьютером. Я так плодотворно поработала, что уже к обеду определилась с выбором курсов, успела записаться и проплатить. Занятия начинались второго декабря и должны продлиться семь дней без перерывов на выходные. Интенсивный курс предполагал теоретические и практические занятия с девяти утра до пяти вечера с часом на обед. 
Я чувствовала радостное возбуждение от предвкушения чего-то нового и интересного. Мне казалось, что именно с этого курса в моей жизни произойдут кардинальные изменения. А пока оставалась неделя впереди, я решила не терять время и скачать себе книгу по основам нейро-лингвистического программирования. 
До самого выхода на ужин к отцу я читала, меня это настолько увлекло  что даже не хотелось никуда идти. 
Дом, в котором я выросла, находился в загородном районе Рима под названием Ольджата. Это место славилось своими виллами, а также именитыми жильцами. Среди знаменитых и состоятельных людей выбор падал на это место потому, что жить там было спокойно и приятно в дали от сумасшедшего римского хаоса, но тем не менее меньше чем за час можно было добраться до центра. Дома там покупались и продавались часто, поэтому соседи, как правило, дружбы между собой не водили. Может быть поэтому у меня не появилось там ни одной подруги. 
Нажав на кнопку пульта от ворот, я подождала, пока они плавно откроются и въехала на вымощенную камнем дорожку. Никаких машин внутри больше не было, значит, мы будем ужинать без посторонних. Не знаю, хорошо это или нет.  
Посидев пару минут в машине, я все же решила выйти и пошла к задней двери на кухню. Мария, наша экономка и по совместительству кухарка, сразу же заметила меня и бросилась целовать. 
- Наконец-то приехала моя Веа. 
Только она называла меня так. В детстве я считала ее своей тетей. Пожалуй всему, что я умею делать на кухне и по хозяйству, я научилась вместе с ней. Своих детей у нее не было, поэтому думаю, что во мне она в некотором роде нашла отдушину. 
- Как дела, Мария? Новая хозяйка не измучила? 
- Все хорошо, дорогая, не замучила, держит себя в руках. А я и не против подружиться. Мне с ней делить нечего, а ей со мной. Она о домашних делах и знать ничего не хочет. А мне это только на руку. А ты, кстати, почему не зашла с главного входа? 
- Решила сначала заглянуть к тебе. Принесла шоколад. 
Я вытащила из сумки коробку с конфетами. Мне было приятно привозить Марии то, к чему она питала слабость. 
- Спасибо, но тебе стоит все-таки зайти через главный вход, а не вынырнуть из кухни. Отец будет недоволен, но тебе ничего не скажет, зато выскажет мне потом. 
- Да какая разница, - я уселась на стул. – Вряд ли он обращает на такие вещи внимание. 
- А вот и обращает, - возразила мне Мария, перемешивая ароматный соус. – Ты все еще сомневаешься в его любви к тебе? 
Я ничего не отвечала. Глупо было бы спорить сейчас с человеком, который не знал всех тонкостей моей душевной организации. 
- Он тебя одну пригласил или ты сама решила приехать одна? – Мария поменяла тему, она уж точно знала, что если я не отвечаю, то, значит, не хочу говорить.  
- Он заметил в конце разговора, что если я хочу, то могу приехать не одна. 
- Но ты одна… - констатировала факт кухарка. 
- Я теперь совсем одна, - улыбнулась я. 
Мария внимательно посмотрела на меня из под своих густых бровей, а потом сказала: 
- Тебе ведь можно сказать правду, не так ли? – И когда я утвердительно кивнула, продолжила. – Тот Томмазо тебе не подходил. В его взгляде всегда была какая-то злость. Он как будто завидовал тебе, а поэтому хотел принизить. Ты ведь это и сама замечала. В моей деревне про таких говорят - «гнилая душа». А ты у меня хорошая… Надеюсь только, что это ты послала его ко всем чертям. 
- Я. Ничего не объяснила. И мне стыдно за это. Может, он сейчас мучается… Хотя он больше не пытался связаться со мной. 
- Потому что ему этого не надо. Так лучше, дорогая моя. Встретится и тебе твое счастье. 
В этом я не могла быть уверена так же, как Мария.  
- Пора мне идти делать вид, что я только приехала. Увидимся за ужином. Не забудь со мной поздороваться, - хохотнула я и вышла на улицу. 
Самым разумным было не останавливаться снаружи ни на секунду, а сразу же позвонить в дверь. Конечно, у меня были свои ключи, но я ими перестала пользоваться с тех пор, как отец женился. Мне казалось это нечестным, ведь у дома появилась новая хозяйка. Ключи я оставила себе, но могла воспользоваться ими, только если знала наверняка, что ни отца, ни его жены нет дома. 
Дверь быстро открылась – на пороге стоял отец, очень домашний в вельветовых брюках и мягком кашемировом свитере, который я подарила ему на прошлое Рождество. Он улыбался, и в такие моменты он всегда казался моложе своего возраста. Ему было шестьдесят пять, а новой жене – сорок. Она не казалась вертихвосткой или охотницей за сладкой жизнью. Я верила в ее чувства к отцу. Может быть потому, что действительно желала ему счастья с женщиной, отличной от моей матери, а может потому, что верила, что у нее есть к нему чувства. Так или иначе, а отец выглядел счастливым и довольным. 
- Звева, мы заждались, - он поцеловал меня и приобняв за плечи, провел в гостиную. 
Там на диване, закинув ногу на ногу сидела новоиспеченная синьора Пеллегрини. Увидев меня, она сразу же встала. Ее объемные светлые волосы были аккуратно убраны в низкий хвост. Она улыбалась, излучая спокойствие – то, чего так не хватало моей матери. 
- Звева, отлично выглядишь! – в ее голосе угадывалась искренность. – Тебе очень идет челка! 
- Спасибо, Иления. Как продвигается учеба в автошколе? 
- О! Я сдала теорию и получила розовый листок и теперь могу водить машину под присмотром твоего отца. Правда, у него на это совсем нет времени, поэтому я беру уроки вождения каждый день. И мне ужасно нравится водить!  
- Если бы я только мог, - в разговор вмешался отец, - я бы купил тебе танк, чтобы ты была в безопасности. 
- Думаю, внедорожника будет достаточно, - заметила я, понимая о чем он беспокоится. 
Когда я получила права, отец сразу же купил мне большую машину, чтобы я была хотя бы в чуть большей безопасности, чем на обычной легковушке. Но это, пожалуй, было единственное внешнее проявление того, что он переживал за меня. 
- Останешься сегодня у нас? – отец спросил об этом потому, что не хочет, чтобы я возвращалась в Рим поздно. 
- Не знаю, как пойдет. 
К счастью из кухни  вышла Мария и, разыграв со мной бурное приветствие, пригласила нас к столу. 
- Что у тебя нового? Как твоя работа? 
- С переводами сейчас небольшое затишье перед Рождеством. 
Отец догадывался, что мои заработки были небольшими и непостоянными. Но он также точно знал, что я имела определенный стабильный доход с того капитала, который был получен мной в тот же день, когда я переехала в собственную квартиру. Именно отец познакомил меня с человеком, который в данный момент занимался преувеличением моих средств, возможно, он даже получал кое-какую информацию о состоянии моих дел, но сам лично никогда не спрашивал и тем более не занимался постоянным пополнением моей кредитки. В моем финансовом положении проще всего было просто не работать. Но у меня не было столько друзей и фантазии, чтобы заполнить все дни недели. А потому я занималась переводами. 
- На следующей неделе мы с Иленией едем на Тенерифе. Хочешь к нам присоединиться? 
Интересно, как отец представляет себе эту поездку?! И потом, что можно там делать в начале декабря? Разве что спрятаться от работы и залечь в постель с молодой женой. Но тогда мое присутствие уж точно ни к чему. Как хорошо, что хотя бы сегодня мне не придется изворачиваться, чтобы отказаться. 
- Спасибо за приглашение. Но с понедельника я начинаю курс итальянского для иммигрантов. Меня попросили подменить одного учителя.  
- У тебя появились филантропические идеи, Звева? – съехидничал отец. 
- О нет, - серьезно ответила я, сосредоточенно накручивая спагетти на вилку, - просто надо помочь. 
Мне совершенно не хотелось рассказывать истинную причину отказа. Может, если бы отец был один то я бы смогла поделиться своими идеями, но рядом с Иленией мне казалось, что я больше не являюсь частью этой семьи, и мне не за чем рассказывать о своих планах. 
После ужина я засобиралась к себе. Мне хотелось домой в свою нору. Отец не уговаривал. Он вышел на улицу проводить меня. 
- Звева, ты ведь скажешь мне,  если тебе будет нужна моя помощь… 
Это был его способ сказать мне, как он за меня волнуется. И от этой его неловкости при общении со мной я тоже начинала чувствовать себя неловко. Сразу его взгляд начинал казаться мне пытливым и тяжелым, и я старалась быстрее отвязаться. 
- Да, спасибо за ужин. 
Мы попрощались, и я выехала  за ворота. Он не попросил позвонить ему или набрать сообщение, когда я доеду. Не знаю, думал ли он когда-нибудь о том, что так поступают многие любящие родители. Но я уже и сама не знала, когда, а самое главное  кто установил такие правила игры. Только уезжая от отца я каждый раз плакала по дороге домой. Это было то щемящее чувство в груди, когда на тебя накатывает тоска и беспокойство. 
Я и сама в полной мере не отдавала себе отчет, что конкретно я испытываю к отцу. Была ли это злость за то,  что у меня не было нормального детства, или за то, что мать меня бросила. А может, это были мои невысказанные ему обиды за все те случаи, когда я оставалась одна, за то, что он не смог или не захотел заступиться за меня в тот день перед матерью. 
Мать ушла от отца окончательно, а было такое, что она уезжала на пару недель, а потом  возвращалась,  когда мне было двенадцать. Она сообщила мне об этом обыденным голосом перед школой, стаскивая тяжелый чемодан с лестницы. Помню, я тогда не придала этому никакого особого значения, ведь она и чемодан были неразлучны. Я равнодушно попрощалась и вышла в сад, чтобы сесть в машину и поехать в школу. Оказалось, что я оставила рюкзак у входной двери, поэтому мне пришлось вернуться. Когда я снова вошла в дом, мать и отец уже ругались. 
- Ты ей сказала? – настойчиво спрашивал он. 
- Да, - в голосе матери чувствовалось раздражение. 
- И? – нетерпеливо спрашивал отец. 
- И ничего. Она никак не отреагировала. Ей все равно. Но так оно и лучше. 
- Ей не может быть все равно… Догони ее… 
В тот момент я схватила рюкзак и уже собиралась выскочить на улицу, но мать быстро заговорила, и я осталась слушать. 
- Послушай, Доменико, мы с тобой совершили большую ошибку. И теперь ей уже двенадцать лет. Я не хочу и не собираюсь посвящать ей свою жизнь, потому что я еще так молода и у меня большие планы. А тебе она не помешает. Отправь ее учиться куда-нибудь. Делай, что хочешь. Она тебя не обременит так, как меня. Тебе будет проще справиться с этой обузой… 
В тот день в школу я опоздала, но не потому, что заливалась слезами в машине и не могла выйти. А потому, что очень долго ждала у входной двери, когда же отец возразит этой женщине и скажет, что никакая я не ошибка, что я для него не обуза, а единственная любимая дочь. Но разговор прервался в тот момент окончательно. Им не было произнесено больше ни слова. А когда я вернулась из школы, все было как раньше. Только не было за ужином матери, хотя она вообще редко ужинала дома, а Мария вела себя как побитая собака. 
О том, что женщина, которая меня родила, не будет жить вместе с нами, больше в доме не обсуждалось. Об этом завела разговор Мария, спустя пару месяцев. Она застала меня за жадным поглощением сцены материнской нежности моей подруги и ее матери на моем дне рождения. И вроде в происходящем не было ничего особенного: просто мать и дочь сидели рядом и разговаривали. Но сколько любви было в глазах той женщины. Казалось, она смотрела и видела только свою девочку. Именно в тот момент я поняла, что по-настоящему, у меня никогда не было ничего подобного. А Мария обняла меня и сказала, что я все равно смогу вырасти хорошим и добрым человеком. А недостающую любовь она даст мне. 
Кстати, родившая меня женщина, в тот день рождения меня не навестила. 
 

Глава 4.

До конца недели я решила подчистить оставшиеся незаконченными дела, чтобы  с понедельника меня ничто не отвлекало. Во вторник и среду я налегла на перевод, закончила его и отправила заказчику. В четверг разобралась со счетами и заказала кое-какие вещи для Рождества. В пятницу я договорилась выйти вечером со своей единственной подругой. На самом деле у меня не было настроения, но я успела уже кое-что прочитать по интересующей меня теме, и мне хотелось понаблюдать за людьми. Кроме того, откажись я сейчас, кто знает, когда мы обе освободимся одновременно в следующий раз.  
С Ниной мы познакомились в лицее. В отличие от меня, она была из самой средней семьи со  средним достатком. Ее родители в меру ругались и до второго года старшей школы жили вместе, а потом решили развестись. Вернее, решил отец, так как мать изрядно затюкала его своими претензиями и недовольством. Вот тут-то как раз мы и сошлись с Ниной. Благополучных девочек я от себя отталкивала. Если бы в моей собственной семье все было в порядке, то сейчас моей лучшей подругой была бы Ливия, та девочка, с которой так доверительно и с любовью разговаривала мама на моем тринадцатом дне рождения. Но я интуитивно отвергала тех, кто был эмоционально стабильнее меня. Перед такими людьми мне было трудно раскрыться. А Нина знала обо мне многое, как и я про нее. Именно я сопровождала ее на аборт на первом курсе медицинского. Я специально прилетела из Парижа для этого. Я должна была быть с ней. Я не могла потерять еще и ее. А она утешала меня каждый раз, когда у меня что-то случалось с отцом Именно она была рядом, когда я рыдала после первого неудачного сексуального опыта. Нина была моей настоящей семьей. Только с ней мне не хотелось притворяться. 
В настоящий момент она проходила интернатуру в больнице, поэтому часто была то на сменах, то уставшая. Кроме того она жила со своим парнем, вернее мужчиной – врачом из той же самой больницы. 
- Звева-а, - протянула она и бросилась ко мне обниматься. – О! Какая челка, тебе ужасно идет.  
У Нины были темные волосы в мелкую кудряшку. Они были предметом ее гордости. Она, подобно многим с таким же типом волос, не закатывала глаза от комплиментов, давая понять, что ее ужасно тяготит уход и их внешний вид. Наоборот, расцветала и действительно считала, что ей ужасно повезло. 
- Нина, как дела? – спросила я, когда мы уселись на высокие стулья у бара. – Какие новости?  
- Я, кажется, определилась со специализацией. Нейрохирургия! – торжественно объявила она. 
- Вот это да! – мое восхищение было искренним. Только Нина не вызывала у меня чувство зависти. – Если у меня случится инсульт, ты спасешь меня? 
- Глупая, - засмеялась подруга. – Ты как? Кстати об инсульте… Томмазо не выклевал тебе мозг, что сегодня мы встречаемся только девочками? 
- Я его бросила, - ответиля я, не испытывая по этому поводу никаких угрызений совести. 
- Да ну! – воодушевилась Нина. – Поздравляю! Ты, надеюсь, сама-то довольна? 
Я рассказала Нине, что решение далось мне не легко, и пришла я к нему не сразу. Только после разрыва я смогла осознать, насколько грамотно Томмазо загонял меня в ловушку, лишая воли хотеть вырваться  на свободу. Во мне день за днем искусно культивировалось чувство вины и собственной несостоятельности, что я на какое-то время подумала, что это на самом деле правда. А потом я прозрела и ликвидировала его из своей жизни. 
- Знаешь, - начала Нина, когда я закончила изливать душу, - мне кажется, наши ровесники – совсем еще дети. С ними разве что хорошо ездить на плаж или ходить на дискотеку: шумно и весело. А отношения с ними – это как будто внезапно стать приемной матерью подростка: у него такие перепады настроения и невообразимые закидоны, что тебе кажется , как будто до этого ты вообще никогда с парнями не общалась. То ли дело мужчины к сорока. Они уже понабивали себе шишек, многие были женаты или сожительствовали. И даже если ничего не вышло, все же многие смогли извлечь кое-какие уроки и начали даже применять знания на практике. 
Нина прервалась только чтобы отпить из бокала свой солнечный аперол спритц, а затем продолжила: 
- Вот я сейчас живу с Роберто. Ему сорок два. Это, конечно, намного больше, чем мне. В некотором роде мы принадлежим к разным поколениям. Хотя это и не совсем верно. Но когда я родилась, он к тому моменту уже переспал с девчонкой. Он был женат, детей нет, но он многое знает о совместной жизни. Он – прекрасный любовник. А сверстники все еще продолжают оттачивать на тебе свое мастерство. 
- Это точно, - буркнула я, вспоминая старания своего бывшего. 
За время наших отношений, он сумел подарить мне пару оргазмов, но не превосходящих по силе удовольствия массаж головы от Риккардо. 
- В общем, я тебе советую найти кого-то постарше, - подытожила Нина, - если тебя, конечно, привлекают взрослые мужчины в принципе. Знаешь, бывает, что кому-то они кажутся отталкивающими…  
- Мой отец старше матери на семнадцать лет, - задумчиво протянула я, допивая до дна свой просекко. 
- Не стоит держать в голове этот пример, - усмехнулась подруга. – Мои родители ровесники, и это все равно не сработало. Понятно, Звева, что надо вкладываться в отношения. Но лучше изначально понять, стоит ли вообще тратить силы.  
- Томмазо этого не стоил… 
- Роберто стоит… 
Я была очень рада за Нину. Ее  трезвый взгляд на жизнь всегда привлекал меня. Она, хотя и видела, как распался брак ее родителей, все же веру в любовь не потеряла. Более того,  всячески пропагандировала ее мне. 
- Я бы предложила познакомить тебя с кем-нибудь из друзей Роберто, но я уверена, ты справишься сама, верно? 
- О, да! – ответила я. -  Тем более сейчас я нашла, чем заняться, и мне хотелось бы полностью сконцентрироваться на этом. 
И я рассказала подруге о своей новой идее с курсами. Нина поддержала меня. 
- Ты знаешь,- добавила она, - нас учат работе с пациентами. Очень важно найти правильный подход к ним для успешного лечения. Иногда приходится перестраивать себя, чтобы расположить их к себе. Так что НЛП однозначно не сделает тебе хуже. 
Я слушала ее и благодарила судьбу за такую подругу. И я сказала ей об этом. По случаю было решено выпить по второму бокалу. 
- Вот черт, вырвалось у меня, едва перед нами поставили два коктейля. – К нам идет Томмазо. Ты только не уходи, я недолго. 
- Не переживай. Это наш вечер!  
Томмазо заметил меня, только когда подошел почти вплотную. Я внутренне приготовилась к обвинениям и объяснениям, но он вполне себе нейтрально поздоровался и представил мне свою спутницу. Мы вчетвером перекинулись парой слов, пока они ждали свою выпивку, и я уже совсем было расслабилась, как уходя, Томмазо приблизился ко мне близко-близко и почти в самое ухо проговорил: 
- Надеюсь твой мозгоправ выбьет из тебя всю дурь и ты, наконец, станешь нормальной. 
По изменившемуся выражению лица Нины я поняла, что она тоже услышала сказанное мне. 
- Ты бы тоже не затягивал с психиатром, - громко ответила она ему. 
Я взяла Нину за руку, давая понять, что не стоило опускаться до уровня этого придурка. Однако после случившегося нам не захотелось оставаться в одном заведении с Томмазо, и мы, оставив на стойке свои полные бокалы, вышли на улицу. Было пасмурно и сыро для прогулки. Дул тот пронизывающий ветер, когда понимаешь, что завтра уже можно надеть пуховик. 
Нина не позволила мне сесть за руль, и мы на минуту задумались, куда бы пойти: в кино или ко мне. Хотелось поболтать, но и сидеть в четырех стенах тоже не прельщало. И в конечном итоге нам удалось найти компромисс: так как еще только заканчивался час аперитивов и начиналось время ужина, то мы решили перекусить, а затем отправились в кинотеатр. 
С Ниной время всегда пролетало незаметно. И мне было немного грустно от того, что мы не знали, когда у нее опять выдастся свободный вечер или утро. Утешало то, что мы никогда не теряли связь: сообщения, звонки, даже ссылки на понравившуюся песню – все это создавало ощущение беспрерывного общения. 
А в понедельник утром начался мой интенсивный курс НЛП. Я честно не хотела прерывать свои утренние пробежки, но в Риме лило так, что нельзя было добежать до машины, не вымокнув до нитки, но и надо было непременно ожидать, что в городе начнется хаос. Так бывало каждый раз из-за дождя ветра или редкого снега. Кольцевая и главные артерии Великого города были заблокированы машинами. Все об этом знали, но упорно не желали пересаживаться на автобусы, так как расписание они никогда не соблюдали, а мокнуть на остановке, где даже укрыться негде, никто не хотел. 
Передо мной тоже стояла практически невыполнимая миссия: добраться до отеля в центре, где должен был проходить курс, и при этом не промокнуть. Если ехать на метро, то я вымокну еще до того, как войду в поезд. Если ехать на машине, то никто не сможет мне гарантировать, что я найду место для парковки достаточно близко, чтобы остаться сухой. Кроме того была большая вероятность попасть в пробку. 
Проверив по навигатору мои возможности и временные затраты, я выбрала машину. По крайней мере, я спустилась в подвальный гараж и все еще не намочила обуви. 
Естественно я застряла, и вместо обычных пятнадцати минут добиралась сорок пять, половину  из которых искала парковку. И то мне несказанно повезло. Место оказалось прямо напротив входа в отель. Причем впереди меня был черный внедорожник. Водитель, видимо, тоже заметил место, но слишком поздно. Он поморгал мне задними фарами, намекая, чтобы я сдала назад и уступила место ему. Но я, во-первых, не собиралась этого делать, а во-вторых, сзади машина стояла настолько близко, что между нами совсем не оставалось места. Как раз в тот момент дождь стих, и я вышла из машины, даже не достав зонт. 
После регистрации, участников курса пригласили в зал. Нас оказалось около двадцати человек. Большинство старше меня, мужчин было больше половины. Я села на крайний стул в середине зала. Отсюда было хорошо видно почти всех. Скорее всего, я была самая молодая в зале. Остальные казались людьми, занимавшими определенное положение в обществе. Их сумки и портфели были дорогими, телефоны навороченными, а лица, желающими еще знаний для покорения новых вершин. Некоторые из них были знакомы между собой, а для меня не было ни одного знакомого лица. Я ни о чем не переживала, наоборот у меня было приподнятое настроение. Мне не терпелось начать. 
Самым последним в аудиторию вошел молодой мужчина в сером костюме с очень узкими и короткими брюками, он бегло оглядел зал, людей и свободные места и направился в мою сторону. Как странно, при наличии большого количества свободных мест, он сел через два стула от меня. 
- Доброе утро, - вместо обращения он назвал номер моей машины. 
- Доброе, - оригинальный способ здороваться с незнакомыми людьми. 
- Вы только что увели у меня из-под носа отличное парковочное место. 
- А! Не могу сказать, что мне жаль, - наиграно улыбнулась я. 
-  Не сомневаюсь, - ответил мне мой сокурсник. – Марко. 
Он протянул мне руку, я пожала ее и представилась. А он начал интересоваться, что привело меня сюда. Это было не его дело, и я на ходу сочинила короткую и ясную ложь. Но, ему, видимо, хотелось поговорить, и он стал мне рассказывать свои причины. А я слушала в пол-уха и разглядывала его. 
Марко был некрасив, да к тому же назойлив. Он казался мне неопрятным, хотя костюм его не вызывал никаких объективных нареканий, кроме личного неприятия такого фасона. Я считала неприемлемым носить настолько узкие и короткие брюки, что было видно щиколотку. На лице же у него были одинокие прыщи и большой рыхлый нос. Словом, мне не было приятно сидеть рядом с ним. И я могла бы закрыть глаза на его внешность, не детей же мне с ним крестить, но его манера обращаться вызывала во мне отторжение. 
К моему великому удовольствию, в зал, наконец, вошла женщина-куратор, и все вокруг завертелось… 
Все-таки это совершенно другое чувство – учиться, когда ты уже взрослая, учиться тому, что тебе интересно и что ты выбрала сама. Смотришь на сам процесс уже другими глазами, внимаешь каждому слову, оцениваешь с высоты своего жизненного опыта. Время летит незаметно и ты с нетерпением ждешь новой темы. 
В обеденный перерыв мой новый знакомый Марко попытался пригласить меня поесть вместе, но я отказалась без объяснений. Лучше сейчас все прояснить, чтобы потом не увязнуть в предлогах.  
Каждый вечер я возвращалась домой с головой, которая за день вмещала в себя столько новых знаний, что мне казалось, она сейчас лопнет. Бесспорно было трудно запомнить все сразу, и я перечитывала конспекты или проговаривала основные положения. Так, одним из первых заданий было выучить базовые принципы нейро-лингвистической психологии. И хотя они казались очевидными, все же некоторые стали для меня настоящим открытием. 
В один из этих волшебных для меня дней выдалась хорошая погода. И я поехала на курсы на метро. Я шла  по залитому солнечным светом тротуару и наговаривала аудио сообщние Нине. 
- Нина, ты представляешь, оказывается, не бывает поражений, а существует только обратная связь. То есть проблемы и боль, которые мы испытываем, - это всего лишь механизмы обратной связи, именно они дают нам информацию, в которой мы нуждаемся. Но часто мы просто не в состоянии в ней разобраться. Ты хоть понимаешь, что в нашей жизни мы с тобой получили такую порцию всего этого, что должны бы уже стать гуру. Но я, пока что ни в чем не смогла разобраться. С матерью, скорее всего мне все ясно, а вот с отцом – темный лес. 
Сообщение Нины вечером было таким: 
- Привет, в перерыве прочитала остальные базовые положения. Знаешь, какое мне понравилось больше всего?! “Смысл моего общения заключается в той реакции, которую оно вызывает”. У меня просто взорвался мозг. То есть, если кто-то наступил мне на ногу и я ему об этом сообщаю, а он меня посылает куда подальше, то, значит, я затеяла это все, чтобы меня оскорбили?!! Ты все мне прояснишь при встрече! Целую! 
Последующие дни содержали много практических заданий. Часто мне как бы случайно в пару попадался Марко. Это вызывало у меня досаду. Но я придумала трюк чтобы быть от него подальше: стала немного опаздывать к началу. И моя проблема решилась. 
На занятиях мне казалось, что у меня ничего не выходит, что я не способна расположить к себе, не могу считывать поведение других. Хотя куратор постоянно меня хвалила и подбадривала. Я к этому относилась с пониманием: курс платный, не дешевый,  как ты можешь сказать клиенту, что он бестолочь. Хотя я ею и не была. Но НЛП, безусловно, состояло из огромного количества навыков и умений, которые надо было отрабатывать и оттачивать. 
И все же с Марко я поужинала. Это случилось вечером после получения сертификатов об окончании курса. Нет, он не застал меня врасплох своим предложением. Я заранее полагала, что это может случиться, и решила, что соглашусь. Мы поехали каждый на своей машине, я предупредила, что сама заплачу за себя. 
- Привыкла все контролировать и решать сама? – спросил он меня, когда мы сели за столик. 
- Да. Тем более у нас с тобой не свидание, так что каждый сам по себе. 
- Знаешь что? – Марко как-то прищурился и замолчал, ожидая моего «что». 
Я не доставила ему этого удовольствия, продолжая молчать. Он был вынужден продолжить. 
- Ты – единственная из всей группы, с кем мне не удалось наладить контакт за эти семь дней. 
- И к какому выводу ты пришел? 
- Что ты просто зажравшаяся стерва, которая может себе позволить так себя вести, потому что тебе нет никакого дела до окружающих тебя людей. 
Его слова задели меня, но не настолько, чтобы встать и уйти без объяснений. Поэтому я рассмеялась и сказала, что скорее всего так оно и есть. 
- Я за эти дни не смог даже определить твою ведущую репрезентативную систему. Сначала мне казалось, что ты визуал, потому что я тебе явно не понравился внешне. К тому же ты не раз спрашивала меня не вижу ли я, сколько свободных мест вокруг. Затем я подумал... 
- Зачем тебе это? – прервала я излияния Марко. 
- Ты мне понравилась. Хотел узнать тебя получше. 
- Нам же говорили, что если человек настроен скептически, то будет... 
- Я помню, - теперь уже мой собеседник перебил меня. – В общем, с тобой у меня ничего не вышло. 
- И оставь все, как есть, - мягко посоветовала я и взяла в руки меню. 
Марко весь ужин не оставлял свои попытки отработать на мне свое только что приобретенные навыки нлпишника. Я не показывала виду, что понимал, что именно он хочет сделать. Думаю, что в какой-то момент он устал и на время прекратил игру в кошки-мышки. Но во время десерта начал снова. Однако я уже на столько утомилась, что пустила все на самотек. Какая мне теперь разница, выудит он у меня какую-либо информацию обо мне или нет. 
Мы распрощались сразу же после того, как закончили есть. Каждый заплатил за себя. Надеюсь, он решил никогда со мной больше не встречаться. 
 

Глава 5.

До Рождества оставалось всего две недели. И в городе уже давно началась предпраздничная лихорадка, когда по вечерам после работы идут по магазинам, если и не за подарками, то чтобы насладиться всеобъемлющей атмосферой ожидания чего-то волшебного. В каждой витрине еще с ноября стояли наряженные елки,  а внутри играла рождественская музыка. Все это подстегивало покупать совершенно ненужные вещи. А я продолжала покупать подарки Нине и Марии. 
В детстве мы часто ездили на рождественские ярмарки в Трентино или какой-нибудь маленький городок на  границе со Швейцарией. В этом году съездить не удастся: просто напросто не с кем. А одной как-то не хочется. А в Риме таких ярмарок не бывает. Может, и устроят где-то нечто похожее. Но снега все равно не будет, а вместо рождественских пряников бангладешцы будут продавать сладкую вату или поп-корн. 
С переводами перед праздниками случился какой-то взрыв. Как будто все очнулись, что пора поторопиться, а то потом вся страна по-деловому вымрет до Эпифании . Но это было даже к лучшему. Без работы я бы не знала, чем занять себя. Хотя я могла бы полностью сосредоточиться на полученных мною знаниях на курсе. Но с моей работой я с легкостью могла совместить оба этих дела. Каждый день, выключив компьютер, я выходила из дома, выбирала для себя какое-нибудь задание, и шла выполнять его. 
В середине последней недели перед праздниками на мой почтовый ящик пришла рассылка об организации нового курса НЛП следующего уровня и курсе гипноза Эриксона. Я уже читала некоторые статьи об этом виде гипноза, но мои знания были чисто ознакомительными, а мне хотелось углубить их. На этот раз курс должен был проходить в Турине сразу после праздников. И я, недолго думая, решила записаться. 
У отца была квартира в Лозанне, это всего три часа на машине от Турина. Я смогу уехать туда пораньше, может, даже Нина съездит со мной на пару дней отдохнуть от работы. Мы раньше часто ездили куда-нибудь вдвоем на пару дней. Могли сбежать из города в какой-нибудь богом забытый семейный b&b в лесах Умбрии или на холмах Тосканы. Могли сесть на поезд и уехать погулять во Флоренцию. К сожалению, времена спонтанности давно прошли. Но можно же спланировать. 
Идея вдохновила меня и я, твердо решив воплотить свои намерения, начала готовиться к отъезду. Так как на Рождество и Сочельник я обычно ездила в дом отца, реже к матери, то планировала уехать числа двадцать седьмого, до нового года. 
Я позвонила Нине в пятницу утром и предложила заехать к ней в больницу, когда у нее будет перерыв. Она ответила, что заканчивает в пять и я могу подъехать, а затем мы сходим поужинать. 
Ровно в пять я сидела в машине на парковке у главного входа в больницу. Нина вышла минут через десять, она беззаботно помахала какому-то парню-коллеге, поспешила ко мне. 
- Привет, - плюхнулась она на сиденье и чмокая меня в обе щеки. – Как дела? По лицу вижу, что у тебя есть идеи. 
- Привет, - усмехнулась я. – Что, так заметно? 
- Да, - Нина пристегнула ремень и устроилась поудобнее. – Поехали, ты мне все  расскажешь. 
Мы обе обожали пиццу в одном совершенно немодном месте. Район был самый посредственный с небольшими домиками и жителями с низким достатком. Но место было просто шикарное и очень романское: в зале стояли тяжелые деревянные столы, покрытые бумажными одноразовыми скатертями, в углу за стойкой была большая дровяная печь для пиццы. Сама же пицца была тончайшая и хрустящая по краям с сочной начинкой. Цены были средне-низкие, а обслуживание очень домашнее и дружелюбное.  
Нам повезло: было еще довольно рано, и столик нашелся для нас без труда, так как большинство клиентов бронировало на более позднее время. Мы блаженно развалились (насколько это было возможно) на жестких деревянных стульях недалеко от печи и сделали заказ. А пока ждали, я рассказала Нине о своих планах. 
- Ты могла бы приехать ко мне на новый год. Я как раз немного устроюсь и обживусь. И смогу встретить тебя или с поезда, или с самолета. Билет с меня! 
Я знала, что подруга может себе позволить выбраться куда-нибудь на пару дней, но было понятно, что ее возможности были намного меньше моих. Поэтому иногда, когда инициатором путешествий была не она, я оплачивала или дорогу, или проживание. Меня это нисколько не тяготило, а с Ниной у нас был уговор, что она сама решает, соглашаться или нет. 
- Интересная мысль, - протянула подруга, видимо, прикидывая, есть ли у нее возможность и отпускные дни. – Я свободна тридцать первого и еще тридцатого, а первого мне надо в ночь в смену. 
-Ты можешь улететь в обед и к вечеру будешь на работе. 
Нина согласилась. 
- А Роберто? 
- В этом году он работает все праздники. На прошлое Рождество была очень больна его мать, и он все время провёл с ней. Поэтому в этом году его очередь работать. И мы будем свободны в разное время. Так что, - пожала плечами Нина, - твоя идея мне нравится,  тем более что в Швейцарии я еще ни разу не была. 
Принесли сначала цветы тыквы во фритюре, а затем сразу же вплыла наша пицца. Нина  резала ее аккуратно, как будто делала разрез на операционном столе. Я посмеялась над ее точными движениями, а она ответила хохоча, что ей никак не избавиться от этих врачебных привычек. 
- Я тебе больше скажу, Роберто любит разрезать шкурку от банана скальпелем. У нас дома есть один для таких случаев. А как он ест виноград! Ты бы видела! Я не могу на это смотреть. Он препарирует овощи и фрукты. 
Нина хохотала и болтала без умолку. Иногда я спрашивала себя, как такая на первый взгляд несерьезная девушка может учиться на врача и ежедневно сталкиваться со смертью. Суда по всему у нее имелись свои защитные механизмы. Надо как-нибудь при случае спросить у нее, как она это делает. А пока мы ели пиццу в перерывах между темами я пыталась определить, какая репрезентативная система была у нее ведущей. Скорее всего она была визуалом. Слова «вижу», «видно», «смотри» она упоминала очень часто. Еду свою разглядывала, прежде чем начать есть. Куда мы бы ни ходили, она всегда выбирала места, откуда обзор был лучше. Важную информацию всегда записывала, чтобы лучше запомнить или всегда иметь под рукой и сверить то, что помнила. В общем, я и раньше понимала это, и вела себя соответствующе. Точно так же, как Нина знала, что нужно мне, а ведь я не являлась визуалом. 
- Ты как в этом году распределила праздники между родителями? – подруга рассматривала страницу с десертами. И я знала, что она выберет тирамису. Это был ее любимый десерт, кроме того в этом месте оно было божественное. 
- Мать еще не звонила мне, - ответила я, – Отец ждет меня на ужин сочельника и Рождественский обед. 
- А я увижу мать на Рождество, а в сочельник я работаю к счастью. Честно говоря, мне и к матери идти не хочется. Не будет шумного праздника с кучей родственников. Впрочем, и не пойти я не могу. 
И я ее прекрасно понимала. Мне нравилось Рождество, но лучшие мои обеды я провела вместе с Ниной. Несколько раз она была с нами. И тогда это был настоящий праздник. Мы болтали все время и играли в традиционные рождественские игры. Объедались вкусностями, которые готовила Мария, а потом не спали всю ночь, делились нашими планами на будущее. В этом году каждая должна была поехать к своим родителям. Переживем. А на новый год оторвемся по полной. 
В конце вечера, уже в машине мы обменялись с подругой подарками. Она подарила мне элегантные жемчужные серьги-гвоздики. Моим подарком для нее был золотой браслет с двумя бусинами, на которых изящными буквами были выгравированы наши имена. 
- Надеюсь, я не кажусь тебе патетичной... – застеснялась я. 
- Звева, ты же знаешь, что ты моя лучшая подруга! Какая патетика! Я не сниму его никогда! 
И Нина тут же вытащила мой подарок и попросила меня застегнуть его на запястье. А я вытаскивала из сумки второй подарок. 
- Звева, ты опять совершила набег на магазины?- звонко и с удовольствием засмеялась она. 
- О, это всего лишь вещица, которую я откопала сама знаешь, где. Не могла не купить ее для тебя. 
Это был шарф и перчатки из кашемира бежевого цвета. Нине невероятно шли светлые вещи, и она это знала. 
- Спасибо, но не стоило опять баловать меня. 
- Мне не о ком больше заботиться. 
Нина уже обнимала меня. На прощание у ее дома мы пожелали друг другу спокойного Рождества. Я сказала, что пришлю ей электронный билет. И мы расстались. 
А в понедельник мне позвонил утром отец и попросил встретиться с ним в обеденный перерыв недалеко от его офиса. Меня удивила эта просьба, ведь мы должны были увидеться на ужине уже завтра. Наверное, что-то важное заставило его позвонить мне на день раньше. Я немного переживала, надеялась, что это не из-за здоровья. Я не была готова к этому. Однако причина была совсем другая. 
- Мы с Иленией ждем ребенка, - ровным голосом сообщил он, когда я заняла свое место напротив него. 
Я на мгновение потеряла дар речи, чего со мной никогда раньше не случалось. В груди что-то гулко ухнуло, это мое сердце упало глубоко вниз. Наверное, от лица отлила кровь, чтобы потом с новой силой залить возмущенным румянцем мои щеки. И я молчала и хлопала глазами, уставившись на отца.  
- Звева, твое молчание затянулось. В этих случаях обычно выражают радость за будущих родителей. 
- Я, и правда, рада, - промямлила я, и это не могло ускользнуть от внимания моего отца. – Не ожидала... 
- Это - девочка, она должна родиться в июле. Иления и я очень счастливы. 
Девочка... Еще одна дочь у моего отца. Я не верила своим ушам. Мысль о том, что у него может появиться еще один ребенок, никогда не приходила мне в голову. Это новость застала меня врасплох. Даже в кошмарном сне я не могла бы увидеть такое. И надо же, девочка! Не мальчик, а еще одна дочка. Почему девочка? Зачем? Кому это понадобилось?! 
По дороге домой я раз за разом прокручивала наш короткий разговор за обедом. И все никак не могла переварить новость. Она настолько ошеломила меня, что мне даже трудно было дышать. В тот момент я в первый раз прочувствовала, что такое паническая атака. До этого я только читала об этом. Но это без сомнения была она: меня сильно трясло, руки были холодные и потные, сердце стучало в бешенном ритме где-то в горле и я не могла глубоко вздохнуть. Мне пришлось даже остановиться на заправочной станции на кольцевой подальше от припаркованных машин. Я положила руки на руль, опустила на них голову и постаралась сконцентрироваться на дыхании, чтобы восстановить его. Затем я посмотрела перед собой и заорала что было мочи. Мой вопль длился секунд десять, пока я, совсем обессиленная  не откинулась на спинку сидения. Не помню, сколько я так сидела, заливаясь слезами ревности и обиды. Он счастлив, что у него будет дочь,  а я была ошибкой. Это было так больно, так невыносимо больно! 
Все мои детские обиды разом поднялись со дна, куда они осели давным давно, но так и не смогли исчезнуть. Возможно, какой-то мизерной частью сознания я и понимала, что все это по-детски глупо, но в тот момент я не могла, а самое главное, не хотела справиться с собой. 
Окончательно придя в себя от паники, я завела машину и поехала до ближайшего съезда с кольцевой, чтобы развернуться в другую сторону. Я ехала в дом к отцу. В моей голове зрел план. Мне надо было войти в дом и взять ключи от швейцарской квартиры. Марии в это время точно не было, так как она ходила днем на курсы акварели. А вот с Иленией все было немного сложнее. Я не хотела звонить ей и уж тем более встречаться. Поэтому я доехала до дома, припарковала машину на соседней улице и вышла. Я тихо открыла ворота ключом и посмотрела, нет ли машин перед домом. На мое счастье все разъехались. Уже спустя десять минут я вывернула на трассу, ведущую к Риму. В кармане куртки лежала связка ключей. 
Моя идея была выехать в Лозанну завтра же рано утром, чтобы не идти на ужин и последующий обед в дом отца. Я не смогу быть любезной и улыбаться, когда меня гложет противный червь зависти. Новая дочка станет всем, а я совсем уйду в никуда. 
Было почти пять, когда я, наконец, переступила порог своей квартиры. Надо было скорее собирать чемоданы. Я быстро, но аккуратно, чтобы потом не гладить, укладывала одежду. Я не знала, на долго ли еду, поэтому брала много вещей. Получилось два больших чемодана и одна сумка. Затем я приготовила себе ужин, стараясь использовать как можно больше продуктов из холодильника. Все равно мне пришлось кое-что выкинуть. Еще я приготовила коробку с едой, которой не требовался холодильник: пару банок тунца, крекеры, оливки, вода, пачка спагетти, готовый соус, головку чеснока и оливковое масло. Я отнесла все в машину еще до того, как легла спать. В последнюю очередь положила в рюкзак косметику и другие личные принадлежности, документы в сумку с ноутбуком и огляделась по сторонам. Квартира как будто совсем не изменилась. И я совсем не изменилась. Но теперь я просто решила бежать, скрыться хотя бы до тех пор, пока эта новость в моей душе не уляжется. 
Остаток вечера я провела то мысленно возвращаясь к разговору с отцом, то в поиске билета для Нины. Ей я ничего не сказала. Не было желания портить ей праздники. Расскажу уже, когда она приедет. 
Около десяти я отправила подруге сообщение с датой и временем билета до Швейцарии, и получив ее одобрение, выкупила его и отправила ей на электронный  ящик. 
Мне удалось заснуть ближе к полуночи. Я думала не только о еще неродившемся ребенке, но и о завтрашней дороге. Водила я хорошо, но так далеко ни разу не ездила. А завтра я буду еще и одна. Навигатор говорит мне, что дорога займет чуть больше десяти часов. Это много. Мне надо будет останавливаться и отдыхать. 
Я вышла из дома в пять утра, и как только оказалась в машине, написала сообщение Нине, что мне надо ей кое-что сказать. Все-таки я не могла уехать, не сказав ни единой душе, куда направляюсь. Это было бы слишком безответственно. А так в случае чего, подруга будет знать, куда я направляюсь. Она перезвонила мне почти сразу же. Ее голос был бодрый, скорее всего она была на работе. 
- Звева, привет, что-то случилось? 
- Я еду в Лозанну. Только что выехала. Хочу, чтобы ты знала, если вдруг что-то произойдет. 
- Что произойдет?! – воскликнула она. – Звева, что случилось? Ты хотела ехать после Рождества! 
Я  коротко пересказала ей вчерашнюю встречу с отцом. 
- Мне надо уехать, я не могу и не хочу оставаться там на праздники. 
- Звева, мне так жаль! Я очень тебя люблю и хотела бы сейчас оказаться с тобой. Обещай мне, что не наделаешь  глупостей! 
- Какие глупости, Нина! – натянуто рассмеялась я. – Мне просто надо уехать, чтобы успокоиться и разобраться в себе. 
- Согласна, - подтвердила Нина. – Хочешь, я позвоню твоему отцу или Марии? 
Я на мгновение задумалась. Было это как-то уж совсем трусливо с моей стороны. Но я согласилась, чтобы Нина позвонила Марии. 
- Сказать ей причину? 
- Она и сама догадается. Но, впрочем, скажи. 
Осознание того, что кто-то еще знает, куда я еду и что происходит в моей душе, немного ослабили напряжение, которое я испытывала со вчерашнего дня. И, выехав из Рима на автостраду  Рим - Милан, я немного расслабилась. Скоро начнет светать, я остановлюсь где-нибудь у Орвьето и позавтракаю. Сегодня мне можно и капучино, и рогалик. Я никуда не торопилась, хотя моей идеей было приехать хотя бы до девяти вечера. 
Погода была грустная, но меня заряжала энергия дороги и внутреннее возбуждение от сумасбродности моего поступка. 
Еще не было семи, когда я становилась у бара на заправочной станции. Слева от меня на горе возвышался город этрусков. Мы ездили туда с Ниной на ее двадцатый день рождения. Слонялись весь день по улочкам старой части города, ходили в подземную его часть, объедались мороженым. Странно, что мне никогда раньше не приходило в голову, что самые мои яркие моменты в жизни, я провела с Ниной,  а не с семьей. Путешествие в Португалию по случаю окончания школы – с ней, Ирландия – по случаю зачисления в университет, Неаполь, чтобы развеяться, когда Нина  хандрила после аборта. И мне не приходил на ум ни один курорт или город, в котором бы я отлично провела время с отцом, матерью или ими обоими. А меня ведь вывозили в разные места несколько раз в год: летом и зимой на море, в феврале – на лыжи. 
Около полудня мне пришлось сделать остановку по эмоциональным причинам. Сначала мне позвонила Мария и отчитала меня за столь безответственное поведение. Не надо было ей отвечать, но я это сделала, потому что она бы точно волновалась, а с текстовыми сообщениями не дружила. Я слушала ее молча, меня абсолютно не трогали ее слова об инфантильности моего поведения и разочарования, которое испытает мой отец, когда поймет, что меня не будет на праздники. Но в тот момент я считала, что поступаю как лучше для меня. Когда я спросила, сказала ли она отцу, Мария сначала ответила, что нет и не собирается, но потом смягчилась и согласилась сделать это за меня. 
Отец позвонил мне около получаса спустя, видимо, Мария пошла к нему, едва положила трубку после разговора со мной. Я не ответила, но сразу набрала сообщение, чтобы он за меня не волновался и что я позвоню ему позже. «Я буду ждать» - был его короткий и многозначительный ответ. 
Дабы не дать себе снова увязнуть в неприятных чувствах, я снова пустилась в путь, на этот раз без остановок до самого Милана. Оттуда я повернула влево в сторону Швейцарии. Погода стала заметно налаживаться и даже выглянуло солнце, когда я стала подъезжать к горам. Стало заметно холоднее, я включила в машине печку. Оставался, пожалуй, самый сложный для меня участок пути. Во-первых, я никогда раньше не ездила в горах, а во-вторых, я была уже довольно уставшая, а впереди было еще больше трехсот километров. Я несколько раз останавливалась, чтобы размять ноги и дать отдохнуть глазам. Свежий воздух бодрил, а пейзаж умиротворял. В какой-то момент мне показалось, что я больше не могу вести машину. Вокруг стемнело и на безлюдной трассе стало жутко. Я боялась, что сейчас на дорогу выбежит какое-нибудь животное и я не смогу вовремя затормозить. Или еще хуже, какая-нибудь машина преградит мне дорогу, а я буду вынуждена остановиться. Поэтому я сбавила скорость и во все глаза смотрела по сторонам. 
Когда, наконец, впереди появились огни, а навигатор показал Лозанну, я облегченно выдохнула. Я сделала это, я, наконец-то добралась! 
 

Глава 6.

О Боже мой, спасибо, как я рада, что, наконец-то, добралась до места! Уже давно стемнело, на улицах только редкие прохожие, которые не успели добежать до родных и друзей и теперь торопятся к праздничному ужину. И я, сорвавшаяся с места рано утром двадцать четвертого декабря в сочельник. У меня ломит все тело, попа – одна большая неподвижная мозоль. И ужасно есть хочется. В последний раз я останавливалась в автогриле еще до Милана, где купила сэндвич с тунцом и помидорами. Надо было догадаться и взять несколько, где же я сейчас найду место, чтобы поесть. Вряд ли в этой консервативной стране найдется открытый ресторан. 
Я взяла в руки телефон и, о чудо, нашла недалеко от места, где я буду жить, открытое заведение. Не стоит даже сомневаться, что в такой день все столики были забронированы заранее. Но я просто не могу не попытать счастья. В худшем случае я останусь такой же голодной, как и сейчас. 
Конечно, одета я была не для праздника: узкие джинсы и безразмерный свитер, волосы закручены в  пучок, претерпевший за бесконечные часы в машине качественные изменения. Однако голод делал меня менее чувствительной к подобным вещам. Сейчас главное найти себе место и немного расслабиться. 
Ресторан оказался итальянским. В нем было тепло, уютно и непривычно тихо. И это при том, что зал был полон гостей. У дальней от входа стены маняще полыхал огонь в камине. Мне здесь нравилось. Надо было только найти повод остаться. 
- Добрый вечер, - ко мне резво подскочила хостесс – девушка-блондинка на высоких каблуках. 
Ей явно не понравился мой внешний вид, она едва заметно поморщила свой изящный франко-гнусавый носик. И да, она говорила по-французски, и я вдруг осознала, что на ближайшие месяцы он будет моим родным языком. 
- За какой столик вас проводить? – настаивала она. 
Что за глупый вопрос?! Конечно, к тому единственному свободному недалеко от камина. Но вслух я ответила: 
- К свободному, я не заказывала. 
- О, но тогда это невозможно! Тот столик заказан, а мест больше не осталось. Вы же понимаете, сегодня сочельник! 
Я услышала, как открылась входная дверь, и кто-то остановился за моей спиной. Но я не могла отвлекаться от разговора. Надо было надавить на эту мадемуазель. 
- Конечно понимаю, может у вас есть лишний стул у бара? – с надеждой спросила я. 
- О, нет, - неожиданно еще сильнее заманерничала она. – Бар сегодня закрыт, обслуживаем только гостей! 
- Тогда, я подожду на улице, а вы мне приготовите на вынос, - настаивала я. 
- Мне очень жаль, но это не возможно. 
- Почему? – не унималась я, стараясь подавить урчание в желудке. 
- Посмотрите, сколько у нас гостей. Блюда должны выходить практически одновременно, персонал загружен. 
- Послушайте, я ехала больше десяти часов на машине, у меня нет сил искать место, где поесть, а там, куда я приехала совершенно пустой холодильник. Вот там у вас есть один свободный стол, - я снова указала в сторону камина. 
- Я же говорю, что он забронирован. 
Ну что ты будешь делать! У меня кончились аргументы. 
- Марта, - послышался за моей спиной приятный мужской голос, -  мадемуазель поужинает со мной. Если она, конечно, не против. 
Неожиданно! Я совсем забыла о том, что кто-то стоял за моей спиной. Развернувшись, я увидела моего спасителя. Это был высокий мужчина в черном дорогом пальто, джинсах и ботинках Тимберленд. Он казался заметно старше меня, хотя это, скорее всего, угадывалось не столько из-за проявлений на лице, сколько из-за стиля в одежде и манере держаться. У него были короткие темные волосы и многодневная  щетина за которой, думается мне, ее владелец тщательно ухаживал. Кое-где на щеках ближе к вискам виднелись седые волоски. Губы изогнулись в едва заметной оценивающей улыбке, а темные глаза буравили в ожидании ответа. 
- О, - спохватилась я, - конечно, согласна. Благодарю! 
Мужчина попросил хостесс Марту удвоить заказ и жестом пригласил меня первой пройти к столу. 
- Карло, - он протянул мне руку – ладонь была огромной. 
- Звева, - ответила я, приняла рукопожатие и сразу же высвободила свою руку. 
- Очень приятно, Звева, - он заговорил по-итальянски, я выдохнула: возможность поговорить на родном языке была приятным дополнением к вечеру. – Так откуда же вы ехали больше десяти часов? Дайте угадаю… из Рима. 
Он довольно улыбнулся и начал снимать пальто и разматывать шарф. Я последовала его примеру. 
- А вы, я полагаю, с севера. Милан? 
Он довольно рассмеялся. 
- И что же или кто погнал вас за день до Рождества из Рима на машине, да еще и одну? 
- Дела, - неопределенно ответила я, вспоминая истинную причину своего отъезда. - Надеюсь, я не нарушила ваши планы… 
На самом деле меня этот факт волновал не сильно. 
- Не нарушили, а разнообразили. В этот день я всегда ужинаю один. 
Карло смотрел мне в глаза, может, старался смутить? Но на меня это совсем не действовало. Я, наконец-то, расслабилась под действием тепла, запахов еды и приглушенного пения рождественских мотивов Джоша Гробана. Поэтому я слегка сползла на мягком стуле, не утруждая себя заботой об осанке. 
- А сегодня ужинаете не один, -  мне хотелось спросить, почему, но я сдержалась. 
- Давайте выпьем за знакомство, - предложил Карло и подал мне бокал с просекко. 
Я тоже смотрела ему прямо в глаза, меня немного уязвляла его прямолинейность. Однако внутри чувствовался легкий трепет от предвкушении приятного вечера с интересным человеком. Я с удовольствием сделала глоток игристого вина. 
- И где же в Риме раздают брюнеткам голубые глаза? 
Я приподняла левую бровь, оценивая подтекст вопроса. Пару секунд спустя он тоже поднял бровь, но только правую. 
- Их не раздают. Надо правильно выбрать генетическую основу – моя мать шведка. 
- Должно быть, это очень красивая женщина… 
Я не знала, то ли мне покраснеть, то ли рассердиться от этого непрямого комплимента. Однако в тот момент принесли закуски, и мы приступили к еде. У Карло были шикарные манеры: он прекрасно владел ножом и вилкой. Как ловко он отделял маленькие кусочки и отправлял их себе в рот, при этом продолжая наблюдать за мной. Мне казалось, что он изучает меня, но меня было трудно смутить: знал бы он сколько званных ужинов я посетила с отцом и матерью, сколько мужчин обхаживали меня ради собственного спортивного интереса и удовольствия.  
- Надеюсь, вам нравится рыба… - сказал он между делом, аккуратно вытирая салфеткой и без того чистые губы. 
- Вполне. Это вы выбирали меню? 
- Да, к праздникам они предлагают несколько вариантов. Сегодня все будет очень традиционно, так что может показаться, что вы никуда и не уезжали. 
- Кажется, вы сделали удачный выбор, -  я кивнула в сторону соседнего столика, где уже появились аппетитного вида блюда.  
Поскольку мы уже покончили с закусками и ждали официантов, то было особенно неловко молчать. И тогда я решила сделать свою первую попытку:  
- Так почему вы сказали, ужинаете в сочельник один? 
Надо было видеть его лицо в тот момент: сначала он перевел на меня свой взгляд, буквально пригвоздив им к стулу, затем губы его дрогнули и слегка сжались, а потом тут же расползлись в широкой улыбке, и Карло звучно захохотал, обнажив идеальные зубы. 
- Отличная попытка, - от смеха у глаз образовались морщинки. – Звева, сейчас не место и не время, чтобы обсуждать это. 
Я почувствовала досаду. У меня ничего не вышло. Я постаралась придать лицу безразличное выражение, но, видимо, у меня плохо получилось. 
- Не дуйтесь, Звева. 
От банального «я не дуюсь» меня снова спас официант. Принесли пасту с омарами. 
Я снова принялась наблюдать за новым знакомым. Он ел феттучини, ловко накручивая их на  вилку и поддерживая все это столовой ложкой. Ни одна капля красного соуса не заляпала ему светло-серый свитер. 
- Чем вы занимаетесь, Звева? 
- Переводами.  
- Работаете в агенстве? 
- Фриланс. 
Он слегка сдвинул брови, как будто прикидывая правда это или нет. 
- И сколько вы знаете языков? 
- Четыре. Вы задаете много вопросов. Я рассчитывала на спокойный ужин, а вместо этого чувствую себя на допросе. 
Возможно, мои слова слегка задели Карло. Он усмехнулся и ответил, что я у него в некотором долгу. Надо же, тут же отплатил мне за мое раздражение. 
К концу первого блюда я была достаточна сыта и меня стало дико клонить в сон. Сначала я попыталась бороться с собой, но это была проигранная битва. Поэтому я извинилась и попрощалась. К моему удивлению, Карло не стал ни удерживать меня, ни просить номер телефона. А ведь я совершенно точно ему понравилась. А когда я предложила поделить счет пополам, он спокойно заметил, что мы были не в Риме и оплачивать счет по-римски не свойственно для миланца. Тогда мне ничего не оставалось, как попрощаться еще раз, взять пуховик и шарф, и выйти из зала. 
Я направилась прямиком к кассе, где оплатила счет полностью за нас обоих. Затем вышла на улицу и села в машину. До квартиры надо было проехать не более двухсот метров, но я решила сразу же поставить машину в гараж, тем более, что чемоданов у меня было много. 
Я ужасно долго провозилась с ключами в гараже. Конечно, было бы лучше спросить у отца как можно больше полезной информации про квартиру, где и что лежит. Но я и сама не знала, что сорвусь с места так внезапно, раздавленная новостью о рождении его ребенка. 
В квартире было холодно – естественно ее никто не отапливал. Я занесла чемоданы внутрь, включила свет и огляделась: все было в идеальном порядке, ни одной личной вещи, как будто у этого места совсем не было хозяина. Тем лучше, я смогу сделать все, как мне надо. Вот только сейчас надо найти пижаму и поскорее лечь. 
Я открыла первый чемодан, но там лежала верхняя одежда и обувь, во втором – свитера, джинсы и платья. В сумке снова одежда и ни намека на пижаму. Черт с ней, все равно тут холодно, а я не знаю, как включить отопление. К тому же кровать не застелена, а я вообще не могу больше держаться на ногах. 
Решила лечь прямо на диване в гостиной. В спальне в комоде нашелся шерстяной клетчатый плед. Я стянула джинсы, переоделась в спортивный костюм, легла на диван и отключилась. Но в середине ночи я проснулась оттого, что мне было дико холодно. Я встала, включила везде свет и стала искать, где и  как мне включить отопление. Но я ничего не нашла. В своей квартире в Риме я знала, где находится котел, что делать, если вдруг кончилась горячая вода. Кому позвонить, если не удается решить проблему самой. Здесь же все для меня было ново, я была совсем одна, а на дворе праздники. 
И кто меня заставил уехать так внезапно, не сообщив заранее ни отцу, ни Марии? Неужели мне не справиться с этим гнетущим чувством ревности по отношению к еще неродившемуся младенцу?  
Ночь показалась мне бесконечной. Трудно было расслабиться и заснуть, когда тебе холодно, а голова занята угрызениями совести из-за совершенного необдуманного поступка. Но пора было действовать. И если я не в состоянии справиться сама, то надо идти просить помощи. Тем более, что соседи уже не спят – я слышу, как в душе льется вода и звучит музыка. 
Дождавшись, когда звук воды прекратился, я пошла к соседам. Дверь мне открыли почти сразу же. Но каково же было мое удивление, когда с порога на меня смотрел мой вчерашний спаситель Карло. На нем были мягкие домашние брюки черного цвета и белая толстовка с капюшоном. Волосы были взъерошены и казались еще влажными после душа. На его лице читалось неподдельное удивление. Но похоже, он лучше справлялся с неожиданными ситуациями, потому что хотя я и собиралась начать свою речь с поздравления с Рождеством, все же он оказался проворнее. 
- Следите за мной? – наиграно спросил он. 
- Н-нет, - проблеяла я. – Я же раньше вас ушла из ресторана. 
Карло  ехидно улыбнулся, позабавившись, что я восприняла его обвинение всерьез.  
- Точно, и заплатили по счету. Я такое, обычно, не прощаю. 
- Думаю, пережить это мне под силу. 
Я начинала возвращаться в свое обычное состояние. Легкое раздражение от усталости давало о себе знать. Но мне нельзя было поддаться этому чувству, потому что в конечном итоге, просительницей была я. А Карло понял, что был хозяином положения, поэтому просто стоял и ждал. И пока я медлила, собираясь с мыслями, он меня разглядывал. Наверняка, от него не ускользнул отпечаток дивана но моей щеке, такие следы на коже обычно держались у меня пару часов. Я заметила, как он скользил взглядом вверх вниз по моим распущенным волосам. Интересно, казалась ли я ему в тот момент привлекательной. Однако молчание затягивалось, а своего я еще не добилась. 
- Я живу в квартире напротив, - миролюбиво начала я. 
- Я догадался, - перебил меня Карло. 
- Да, догадались, - повторила я. – Я вчера обыскала все, но так и не смогла включить отопление и воду. Вы не могли бы мне помочь? 
Карло согласился. Он натянул кроссовки и прошел со мной в квартиру. В гостиной стояли мои открытые чемоданы, на диване комком лежали плед и одеяло. 
- Немного прохладно, - поежился мой спаситель в квадрате. – На диване спали? 
- Пыталась, - ответила я. 
Дальше Карло без слов скрылся на кухне и быстро вернулся, чтобы затем пройти в ванну. 
- Отопление включено, но понадобится несколько часов, чтобы прогреть помещение. С водой же все сложнее – нужен специальный вентель. Он есть у консъержа. Чуть позже я позвоню ему и обо всем договорюсь. Не думаю, что он вернется раньше вечера. А сейчас могу предложить вам свое жилище. Можете сходить в душ, вид у вас немного подмороженный. 
- Можно?! – чересчур эмоционально воскликнула я, Карло утвердительно кивнул. 
- Как соберетесь, заходите. Я оставлю входную дверь незапертой. 
О, наконец-то,  я смогу погреться! Возможно, меня даже накормят завтраком, ведь есть у меня совершенно ничего нет, а супермаркет сегодня закрыт. Надо поторопиться: белье, шампунь, крем, полотенце. И вот я уже стучу и вхожу в квартиру Карло. Он сразу встает с дивана и показывает мне ванную комнату. 
- Дверь закрывается изнутри, - как бы между делом замечает он и сразу же уходит. 
Некоторое время я просто стояла и смотрела по сторонам. Ванная была просторная в холодных серых тонах. На тумбе у окна предупредительно лежал фен и белоснежное сложенное полотенце. На стеклянной полочке под большим зеркалом стояла только туалетная вода «Интенсо» от Дольче и Габбана. И мне сразу пришла в голову мысль  что этот запах очень ему подходит. 
Надо было поторопиться. Я разложила свои вещи и стала раздеваться. Душевая кабина была просторная, напор воды и температура потрясающие. Это было такое огромное удовольствие – стоять под горячими струями воды и смывать с себя усталость после длинной дороги и беспокойной ночи. И хотя хотелось постоять и понежиться подольше, все же нельзя было злоупотреблять гостеприимством. Поэтому я быстро оделась, собрала свои вещи, проследила, чтобы в идеально чистом сливе ничего не застряло, затем подсушила волосы и вышла. 
Карло сидел в гостиной в кресле с ноутбуком на коленях. 
- Согрелись? – спросил он, снова рассматривая меня. 
- Немного, спасибо, - я невольно поежилась. 
- Присаживайтесь. 
Он указал мне на диван и подал плед. Когда я села, он сразу же поднялся и спросил, голодна ли я. Я ответила утвердительно. 
- Тогда, устраивайтесь поудобнее, а я пойду сварю кофе. Да, и еще, - серьезно добавил он, - раз уж вы побывали в моем душе, - в этом месте мне показалось, что я покраснела, - а теперь сидите на моем диване, закутавшись пледом, то пора бы перейти на «ты». 
И я согласилась. Сколько еще можно было выдерживать это официальное «вы»?! Действительно, я временно обосновалась в квартире Карло, так что можно и сократить дистанцию. 
С кухни доносился звон посуды и звук работающей микроволновки. В гостиной пел Андреа Бочелли «Con te partirò», и я, пригревшись под пледом скинула кроссовки и подвернула ноги под себя. Было большой удачей встретить вчера человека, который мне помог, но еще большей удачей было встретить его снова сегодня. Даже представить себе не могу, как бы я тогда выкручивалась. Надо признаться, я совершенно не приспособлена к экстремально-городским условиям. Я никогда еще не нуждалась ни в одной материальной вещи. У меня было все. Отец позаботился об этом. О черт!!! Я не позвонила ему вчера. Надо обязательно ему позвонить. Но не сейчас: телефон остался в квартире и я ужасно хочу спать. Главное не уснуть прямо тут… 
Конечно же я заснула. Вернее я даже не спала, это была тяжелая дрема, когда вроде бы слышишь все звуки и отдаешь себе отчет, где ты находишься и с кем, но не можешь проснуться и открыть глаза. Мне пару раз казалось, что Карло входил в гостиную, но обволакивающее тепло и музыка делали свое дело – лишали меня силы воли. 
Когда я смогла окончательно открыть глаза, Андреа Бочелли больше не было слышно, а его место занял певец, которого я не знала. Кресло рядом с диваном было занято хозяином дома. Он сидел в классической позе психотерапевта, как нам это преподносят в фильмах, закинув ногу на ногу и подперев рукой щеку. Карло больше не работал, казалось, он так сидел уже очень давно. 
- Который час, - спросила я, приподнимаясь на локте. 
- Почти одиннадцать. 
У него был совсем другой голос, не было в нем ехидства или желания поиграть. 
- Прошу прощения, что заснула. Мне пора возвращаться к себе. 
- Сначала позавтракай, - возразил Карло и встал с кресла. 
Я проследовала за ним, слегка покачиваясь от слабости во всем теле. На кухне было накрыто только для меня. На большом стеклянном столе стояла чашка, блюдо с рогаликами и несколько креманок с вареньем. Карло подошел к кофемашине и сделал мне капучино, затем сел напротив. 
- Где вам… то есть тебе удалось найти рождественским утром свежую выпечку? – удивилась я и потянулась за рогаликом. 
- В морозилке, - ответил он. – Я покупаю сразу много и замораживаю на случай вроде этого. 
Мне было не понятно, шутит он или нет. Под его взглядом сегодня я не могла свободно есть, а попросить его выйти было бы странно и невежливо. Поэтому я кое-как доела свою булку и поблагодарила за завтрак. 
- Кажется, мне пора. Я тебе очень благодарна, Карло. Счастливого Рождества, - сказала я, и дверь за мной закрылась. 
 

Глава 7.

Оказавшись в своей квартире, первым делом я схватилась за телефон, который лежал на зарядке. Оказывается, я пропустила два звонка от Марии. Отец не звонил, но я и не ждала – он всегда делал так, как мы договаривались. Тогда я решила позвонить сразу ему, избежав разговора еще и с Марией. 
Отец ответил на втором гудке: скорее всего держал телефон на готове. 
- Привет, Звева, счастливого Рождества, - начал он, едва ответив. 
- Вам тоже счастливого Рождества. 
- Ты доехала хорошо? 
- Да, - ответила я. – Как дела у Илении? 
- Все в полном порядке. Думал, ты позвонишь вчера… 
Он не упрекал, скорее констатировал факт подобного ожидания со своей стороны. 
- Я поздно приехала, - врала я. 
- Звева, у меня есть человек, который мог бы тебе… 
- Не надо в этот раз, - перебила я отца. - Я сама во всем разберусь.  
Мне так и представлялось его лицо, как он смотрит на меня, слегка качая головой «как же, разберешься ты сама». 
После разговора с отцом я совсем скисла. Так одиноко, как в тот момент, наверное, мне не было никогда. Эта безликая квартира в чужом городе почти за тысячу километров от дома, этот незнакомый вид из окна и звуки – все наводила на меня тоску и взращивало жалость к себе. Мне не хотелось раскладывать одежду, мне не хотелось наводить порядок, поэтому я снова забралась на диван и, наревевшись вволю, заснула. 
Я проснулась от настойчивого стука в дверь. Было ясно, что кто-то там снаружи уже слегка устал ждать, когда ему откроют, но явно не отчаялся, потому что стук продолжался. Сначала я решила не открывать, ведь посетитель все равно в какой-то момент должен будет уйти, если не отвечают, но в итоге мое терпение закончилось раньше. 
Доковыляв до двери, я открыла с недовольной миной. Передо мной стояла немолодая женщина с живым подвижным улыбающимся лицом. Было заметно, что энергия была готова вырваться из нее в любой момент, достаточно было досчитать до трех. Один, два… кажется, я ошиблась. 
- Привет, дорогая! Меня зовут Сильвия. Я сестра того бессердечного мужлана из квартиры напротив. Он сказал мне, что ты приехала вчера вечером и еще совсем не успела обжиться. О, - женщина подалась немного вперед так, что голова ее практически оказалась в моей квартире, - кажется, здесь уже не так холодно. 
Затем она внезапно прервала свой поток речи и внимательно посмотрела на меня в полном молчании, которое длилось всего-то секунд пять. 
- Мне жаль, я разбудила тебя. Должна была догадаться, хотя я подумала, что ты, неверное  голодна. Мы с Карло собираемся садиться обедать. Знаешь, всякие традиционные блюда… и тебя приглашаем. Могу представить, что твой холодильник пуст, а магазины сегодня закрыты. Собирайся и приходи. Карло и я будем рады. 
Она, наконец, закончила свою тираду, и уставилась на меня в ожидании положительного ответа. А я, если сначала и чувствовала некоторое раздражение по поводу столь бесцеремонного вмешательства в мою жизнь, то по мере того, как эта женщина говорила, эти два негативных чувства исчезали, а на их место заступала симпатия. 
- Э-э… спасибо за приглашение, - дальше я не знала, что ответить, потому что Сильвия мне начинала нравиться, ее живая манера общения располагала и хотелось сказать «да», но меня смущал тот факт, что это она, а не брат пришел за мной. Он – хозяин квартиры, значит, и приглашать должен он. Однако мне совсем не хотелось озвучивать свои сомнения, а потому я согласилась. В конечном счете, если она меня приглашает, значит, они это обговорили. 
- Вот и прекрасно! – просияла Сильвия. – Мы тебя ждем. Поторопись, Карло заканчивает делать соус для равиолей… 
О Господи, Карло готовит рождественский обед?! Это должно быть интересно. Надо поторопиться, а то равиоли переварятся, ха-ха! И сколько всего человек будет на обеде? Их родители тоже пришли? Зачем я вообще согласилась?! У меня же есть в машине коробка с едой. Я могла бы просто сварить макароны с соусом и завалиться в кровать смотреть фильм. 
Но на попятную пойти было нельзя – меня ждали. Поэтому я поспешила к чемодану, чтобы выбрать, что надеть. Я вспомнила, что Сильвия была в черном брючном костюме и блестящем топе с глубоким декольте. Ее наряд не смотрелся вычурно или крикливо. Наоборот, соответствовал ее возрасту, вернее ее возраст я не знала, но вся она смотрелась очень гармонично. Я же выбрала один из своих так ненавистных моей матери балахонов, надела черные колготки и «солдафонские ботинки». Затем я прошла к зеркалу и чуть не ужаснулась: глаза красные и немного припухшие от слез после разговора с отцом. Волосы взлохмачены, так как я их не досушила феном, а потом плюхнулась спать на диван. Лицо бледное и осунувшееся. Так… где моя косметичка? Тушь, немного теней, корректоры и консиллеры, и я уже себе немного нравилась. Надо еще надеть подаренные Ниной жемчужные гвоздики и жемчужный браслет, который у меня давно уже был. Волосы расчесать и оставить в покое. Пусть сегодня живут, как им вздумается. Пожалуй, я готова. Жаль, что взять мне с собой нечего. Будь у меня продукты, я могла бы приготовить какой-нибудь десерт. Мария многому научила меня. 
Перед дверью соседей я, не медлив ни секунды, постучала. Прозвучал звонкий женский голос: 
- Заходи, дорогая,  дверь открыта! 
Я вошла, и мне на встречу сразу выпорхнула из кухни Сильвия. Она была в переднике, на котором было изображено тело голой шикарно-сексуальной женщины. А вслед за ней вышел ее брат в переднике с  голым телом атлетически сложенного мужчины. Я хохотнула. 
- Нравится? – засмеялась вместе со мной Сильвия. – Мы купили их друг для друга, не сговариваясь. 
- Вам обоим очень идет, - ответила я и посмотрела на Карло. 
Он снова разглядывал меня, хотя и с менее выраженным любопытством, чем сегодня утром. Сейчас, когда они стояли рядом, разница в возрасте между братом и сестрой казалась значительной. Ей точно было больше пятидесяти, хотя она хорошо выглядела. 
- Карло, хватит стоять  пора обедать. Звева, а ты проходи… 
Она приобняла меня за плечо и повела в гостиную, где уже был накрыт стол. Это ее прикосновение было для меня странным, потому что никому из незнакомых мне людей я не позволяла к себе прикасаться. 
К моему удивлению и радости стол был накрыт на троих. Никого больше не ждали. И пока Сильвия отлучилась на кухню, чтобы помочь брату, я осмотрелась. Утром я не заметила многих вещей: стеллажи от пола до потолка, огромный телевизор, большие окна, выходящие на балкон. Я подошла к стеллажам – тут было множество самых разных книг от классиков до журналистских расследований. Причем книги стояли именно по тематике, часто не совпадая по размеру. Это придавало стеллажам неряшливый и одновременно живой вид. В остальном гостиная казалась просто идеальной с белой мебелью и угловым диваном цвета мокрого асфальта. Наряженной елки не было. 
- Чего же ты стоишь?! Занимай любое место! 
И тут же вошел Карло с блюдом больших равиолей с радиккио и грецким орехом в прозрачном соусе из свежих помидоров черри. И вид, и запах были изумительными. Все расселись, обед начался. 
- Не смотри с таким замешательством, - Сильвия махнула рукой в сторону брата. – Он всегда готовит так, чтобы было ровно столько, чтобы после ничего не оставалось. 
- А если кто-то захочет бис? – подковырнула я и посмотрела на мужчину, который заканчивал выкладывать равиоли на свою тарелку. 
- Гость все равно этого вслух не скажет, но голодным не останется, так как блюд еще много, - парировал он.  – Терпеть не могу доедать на следующий день то, что разварилось, слиплось и потеряло вкус и форму. 
Пока наступило мимолетное молчание, я прикинула  что сестра была более любопытна, чем брат. Даю руку на отсечение, что она задаст мне много личных вопросов, на которые я просто не захочу отвечать. Поэтому я обдумывала невинные, но удовлетворяющие ответы. 
- Звева, как же ты оказалась так далеко от дома одна в Рождество? 
Вот и первый вопрос. 
- Так получилось, - пожала я плечами, отрезая вилкой уголок равиоли. 
- Наверное, грустно остаться одной на праздники… - сделала она новую попытку. 
- Я видела вчера, как Карло ужинал один в сочельник, - перевела я разговор со своей персоны на другой объект, и это сработало. 
- Он всегда так делает, говорит, что не согласен посвящать семейным сборищам два дня подряд. Лично я этого не понимаю… 
Карло, наблюдавший до этого момента за происходящим с невозмутимым спокойствием, видимо, почувствовал, что сестра начинает говорить лишнее, поэтому поспешил вмешаться: 
- Речь шла вообще-то не обо мне. 
Его губы изогнулись в усмешке, которая сообщала мне, что меня разоблачили. 
- Лично я уважаю любые странности, - сказала я, - хочешь быть один – пожалуйста, не хочешь быть в Рождество с семьей – ради Бога, твое право! 
- Верно, - отозвалась Сильвия. – Мои дети, например, а у меня их двое, в этом году решили все по-своему. Младшая дочь решила остаться в Женеве с семьей своего жениха. А старший оболтус сказал, что придет не раньше пяти. И я к этому нормально отношусь. В конечном счете сегодня Рождество, но мы можем увидеться в любой день. 
Какая прогрессивная и понимающая мать! Если бы у меня были иные отношения с отцом, он бы мне все высказал по поводу моего побега. И главными аргументами были бы Рождество и семья. А эта женщина рассуждала спокойно и с пониманием. 
- Сколько лет вашим детям? 
Сильвия метнула на меня недоумевающий взгляд: 
- «Ты», дорогая, говори мне «ты». 
- Меня воспитывали по-другому, - попыталась возразить я. 
- О, представляю! Эта итальянская привычка «тыкать» всем и каждому вне зависимости от возраста и ситуации. Но я настаиваю. Хочу чувствовать себя вашей ровесницей, - она задорно захохотала. – Моему сыну двадцать пять, а дочери двадцать три. Я поздно начала плодиться. Мне было уже тридцать лет. 
- Поздно, рано… никогда не угадаешь… - задумчиво добавила я и поймала на себе изучающий взгляд Карло. 
- Я говорю своей дочери не торопиться, - заметила Сильвия. – Успеет еще поиграть в семью. Вы, наверное, ровесницы. Сколько тебе лет, Звева? 
- Двадцать семь, - не задумываясь ответила я. 
- Лазанья! - спохватилась она и, резво вскочив, побежала на кухню, а мы с Карло остались сидеть за столом. 
- Ты не против, что я снова присоединилась к твоей трапезе? – спросила я скорее для того, чтобы не молчать. 
- Это была идея сестры. У нее ярко выраженный синдром матери Терезы. 
- Хотя бы сегодня мог соврать, что тебе приятно, - улыбнулась я. 
- Зачем? Тебе ведь все равно! 
- Мне достаточно, что приятно одному из вас! 
Когда на тарелках нарисовалась лазанья с рагу, с которой лениво по краям стекала моццарелла и соус, разговор зашел о моем отце. Конечно, в таком доме, как этот,  где на каждом этаже расположены всего по две квартиры, а на самом верхнем только одна, все друг друга знали не просто в лицо, а по фамилии и даже с подробностями. Отец купил здесь недвижимость около пяти лет назад, когда налаживал бизнес со Швейцарией. Я ни разу здесь прежде не была, поэтому обо мне вряд ли кто-то мог знать. 
- Не знал, что синьор Пеллегрини продал или сдал свою квартиру. 
Карло начал этот разговор. Интересно, что он думает о том, кто я для моего отца? 
- Сеньор Пеллегрини все еще является владельцем этой недвижимости, - ответила я довольно равнодушно, а Карло прищурился. Он медлил, а я про себя посылала ему команду: «Ну, давай же, спроси, кем я ему являюсь. Спроси же, тебе же интересно!» Но он молчал, а, может быть обдумывал или взвешивал слова. Я смотрела на него, а он на меня. И взгляд его давал мне понять, что думали обо мне не иначе, как о молодой любовнице стареющего бизнесмена. Должно бы мне быть наплевать на чужое мнение, но это не так. Не хочу, чтобы обо мне судили предвзято. Я все-таки собираюсь тут жить некоторое время. 
- Так что же, Карло, - я подчеркнула его имя, - не спросишь меня, кем я прихожусь сеньору Пеллегрини? 
- Кем-кем, - вмешалась Сильвия, - конечно же дочерью. 
Карло хотел что-то ответить, и я замерла в ожидании развязки, как кто-то позвонил в дверь, и он вынужден был встать. Я ощутила легкую досаду. Вряд ли мы вернемся к этому разговору еще. 
Вскоре из прихожей послышался еще один голос, и в гостиную вошел молодой человек.  Оказалось, это был сын Сильвии - Мануэле. Сначала он поцеловал мать, а потом прошел ко мне, жадно шаря глазами по лицу и фигуре, скрытой кашемировым платьем. Он назвал свое имя и рванул вперед для приветственных поцелуев, но я по обыкновению вскинула руку для рукопожатия раньше его. На лице отразилось недоумение и легкое разочарование, а Карло при этом усмехнулся. 
Мануэле был совсем юным не столько по возрасту, сколько по внешности. На его гладко выбритом лице сияла свежесть и молодость в виде легкого румянца. Глубоко посаженные глаза были подвижными и выдавали суетливого человека. Губы были тонкие. Он совершенно не был похож ни на мать, ни на дядю. Значит, в отца пошел. 
Когда он уселся за стол, и ему тоже достался огромный кусок лазаньи. Как я и предполагала, ел он быстро и суетливо, совершая много ненужных движений, роняя содержимое вилки обратно на тарелку. Все, в том числе и я, делали вид, что не замечаем. Однако насколько он отличался от Карло, чьи уверенные движения завораживали и увлекали! 
Разговор снова коснулся меня: кто я, как тут оказалась и зачем. 
- Люблю новые лица за праздничным столом, - подытожил Мануэле и стал вытаскивать из рюкзака подарки. 
К тому моменту мы, слава Богу, покончили с едой. Я ощущала себя дирижаблем, который только что надули, чтобы отправить в полет. Мое платье скрывало все округлившиеся части тела после такого обеда. 
Я помогла Сильвии убрать со стола, потому что было решено немного передохнуть перед десертом и поиграть в лото. Какая мудрая мысль! Мне трудно даже ходить.  
В моей семье мы редко играли в настольные игры в день Рождества, подобно всему итальянскому населению, поэтому я даже плохо знала правила игры. Мануэле с готовностью мне их объяснил. Играли на шоколадные конфеты. Смешно, но у меня не было вообще наличных, тем более мелочи. Поэтому Сильвия направилась на кухню и принесла большое блюдо ярко упакованных маленьких шоколадок. Когда все они были разделены на премии, игра началась. 
Мне везло. То ли от того, что я была новичком, то ли потому, что везло в играх, но не везло в любви. Процесс был увлекательным. Все: и Сильвия, и Мануэле, и Карло с энтузиазмом выкрикивали номера и я, зараженная атмосферой всеобщего возбуждения, тоже стала в тот момент одной из них. Они подкалывали друг друга, посмеивались, подбадривали и шутили. Это совершенно не походило на Рождество в моем доме. Хотя, возможно, с появлением Илении, а это было бы первое Рождество с ней в качестве жены моего отца, все могло измениться. Но этого уже не узнать. В это Рождество мой отец счастлив, потому что у него родится маленькая девочка от любимой женщины. А у меня появится сестра. Странно, но до этого момента я не осознавала, что дочь моего отца – это моя сестра. Я выросла одна и не знала, что такое – иметь брата или сестру. Помню, что мне хотелось. А когда появилась Нина,  я стала считать сестрой ее. 
- Звева, - я не сразу заметила, что ко мне обращался Карло. – Проснись, война закончилась! 
Все рассмеялись, а я даже не успела рассердиться на него. 
- Мы собираемся перейти к десерту. Готова? 
- Да! – воодушевленно ответила я. – Я помогу тебе. 
На этот раз на кухню с ним пошла я. И пока он доставал из холодильника блюда, я наблюдала за ним. В нем было не меньше метра восьмидесяти пяти. Он был крупный и подтянутый. Я вспомнила, как при первом рукопожатии потеряла свою руку в его ладони. Это было странное и новое для меня ощущение - быть поглощенной кем-то. Если его сестре пятьдесят пять, то самому ему не меньше сорока. Нина была бы довольна. А я сама пока не знала, как я к этому отношусь. У меня не было опыта отношений с мужчинами на столько старше меня. Томмазо был моим ровесником, а до него – тоже плюс минус пару лет. Карло же казался мне взрослым и рядом с ним я испытывала едва ощутимый трепет,  хотя и не имеющий ничего общего с увлечением. Мне постоянно казалось, что меня изучают и подвергают тщательному спектральному анализу. Я была просто уверена, что он замечает каждое изменение на моем лице, каждое повышение или понижение интонации в голосе, каждый жест, который можно интерпретировать. Я чувствовала себя скованно, хотя и не до такой степени, чтобы перестать быть собой. Временами мне казалось, что он говорил что-то,  только чтобы понаблюдать за моей реакцией. Но впрочем, я слишком мало его знала, чтобы делать какие-либо выводы. 
- Моя сестра приготовила три десерта: тирамису, куда уж без него, - наигранно проворчал он, - профитроли и пастьера наполетана . Что ты предпочитаешь? 
- Это вопрос с подковыркой? – засмеялась я. 
- Нет, здесь нет никакого подтекста. Не зависимо от того, что ты выберешь, мое мнение о тебе не изменится. 
Вот те на!!! 
- Составляешь обо мне свое мнение? – неподдельно удивилась я. 
- Я составляю его обо всех, - получила я ответ, и мне тут же водрузили на руки стеклянный контейнер с тирамису. Сам Карло взял в обе руки пастьеру и профитроли, и мы вместе вошли в гостиную. 
- Ну, мам, ты даешь! – почти прокричал Мануэле. Нас ожидалось трое и ты сделала три десерта. 
- Да, - гордо ответила Сильвия. – Не могла решить и решила сделать любимый для каждого. Звева, угадаешь, кому какой? 
Три пары глаз уставились на меня. Карло смеялся только глазами, лицо его оставалось бесстрастным и серьезным.  
- Давай же, Звева, - подначивал меня Мануэле, - если не угадаешь, то все равно сможешь попробовать. Моя мать превосходно готовит все три. 
Как же я смогу угадать? Я же их совсем не знаю. Хотя, Сильвия пододвинула тирамису недалеко от места своего сына, профитроли оставила стоять там, где я их и поставила, то есть напротив своего места, а пастьеру Карло сам поставил между мной и своим местом. Кроме того он закатил глаза, когда говорил о тирамису, значит, это не для него. Так и скажу. В конце концов, я ничего не теряю. 
- Хорошо, - начала я. – Профитроли – любимый десерт Сильвии, Тирамису – Мануэле, а пастьера – Карло. 
- Какая молодец! – Мануэле стал аплодировать. – И как же ты догадалась? 
- О, кому что подходит по характеру, - парировала я. 
Карло недоверчиво приподнял бровь, показывая всем видом, что знает, как я догадалась, но вслух сказал: 
- Ты наблюдательна… 
Все быстро расселись и Сильвия начала раскладывать по тарелкам десерты. Лично я предпочитала пастьеру. Мне не так часто приходилось есть ее, Мария готовила ее только на Рождество и Пасху, а в другие дни отказывалась. Эта была волшебная. Тесто рассыпалась во рту, а начинка обволакивала и таяла. 
- Сильвия, ты – волшебница, - я соскребала вилкой остатки начинки. 
- Отрезать тебе еще кусочек? – она уже замахивалась ножом. 
- О, я просто не смогу! – запротестовала я. – меня окончательно добил ягненок и овощи во фритюре. Я могу не есть два дня! 
Похоже, у других тоже не осталось сил поглощать пищу, поэтому все переместились на диван. 
Я подумала, что мне пора было уходить. Часы показывали почти шесть, а я со вчерашнего дня еще совсем ничего не сделала в квартире. Об этом я сказала Сильвии и под ее понимающие вздохи засобиралась домой. 
- Вот возьми, твои конфеты, - Сильвия мне протягивала коробку с моим выигрышем. – Здесь пастьера, будет чем позавтракать. 
Я поблагодарила ее от всей души. 
- Карло, ты сообщишь мне, как вернется консьерж? Я все еще без воды. 
- Да, как только возьму вентель, так сразу зайду к тебе. 
- Спасибо, стучи. 
Оказавшись за дверью, я испытала облегчение. Всё-таки находясь там, я была под постоянным наблюдением как и любой новичок в компании старых друзей. Остаться же, наконец, одной было приятно. Надо было многое сделать до того, как я лягу спать. 
Прежде всего я воткнула наушники в уши и позвонила Нине. Под ее сначала заботливое волнение за меня, а потом веселое щебетанье, я спустилась в гараж за коробкой с едой, затем застелила дома постель, повесила одежду в шкаф и рассмотрела кухню. Из съестного не было ничего, даже пачки кофе или соли, зато были тарелки, стаканы, кастрюли, а также духовка, посудомойка и стиральная машина. Словом, отец позаботился обо всем. Между делом я упомянула в разговоре с Ниной Карло. 
- Тебе понравился? – затаив дыхание спросила подруга. 
- Он интересный и привлекательный мужчина, но мне с ним трудно расслабиться. Он меня изучает! 
- Пусть изучает, значит, ты ему интересна. Узнав тебя лучше, он выберет лучший способ , чтобы подобраться к тебе, - мудро заключила Нина. 
- Или как побыстрее удрать… - рассмеялась я и услышала решительный стук в дверь. – Кажется, это он пришел с вентелем. Наконец-то я смогу сходить в душ. 
- Давай, созвонимся завтра. Вентель прими с благодарностью, - захохотала Нина и положила трубку. 
Это действительно был Карло. Он молча показал мне вентель и прошел в квартиру. Две минуты, и все было готово. 
- Большое спасибо, - я постаралась вложить в свои слова как можно больше благодарности. 
- Пожалуйста, - он направился к выходу. 
Я не собиралась его задерживать. Мне этого не хотелось, да и повода не находилось. Ведь у меня не было даже кофе. Он на мгновение остановился  и, посмотрев мне в глаза, произнес безапелляционным тоном: 
- Я все еще должен тебе ужин, Звева. Не люблю быть должен. 
- Ты мне ничего не должен. Ты очень мне помог и этого вполне достаточно. С моей стороны были всего лишь деньги… 
- Не люблю быть должен ни цента, - ответил он и, пожелав мне спокойной ночи, вышел. 
 

Глава 8.

К моей великой радости двадцать шестое декабря – день святого Стефано – не был национальным праздником в той части Швейцарии, где находилась Лозанна. Это означало, что город начнет жить своей нормальной жизнью, а я смогу совершить набег на супермаркет. У меня не было практически ничего для готовки, уборки, стирки. Мне нужен был интернет, надо было где-то снять немного наличных. 
Но утро я решила начать с пробежки. Наметив примерный маршрут на карте, я оделась и вышла. Консьержа на своем месте еще не было, поэтому знакомство с ним откладывалось. 
Воздух был холодный, но до мороза было еще далеко. Слегка поежившись под толстовкой и безрукавой жилеткой, я решила, что пора бежать, а то непременно замерзну. Внутри ощущался эмоциональный подъем: я отлично выспалась, сейчас побегаю, затем в душ и поеду за продуктами. Потом пообедаю и посмотрю, не появился ли какой заказ на перевод. Надеюсь, что-то будет, так я быстрее скоротаю время до приезда Нины.  
Я добежала до набережной. Таких спортсменов как я здесь уже было предостаточно. Один раз мне даже показалось, что я видела Карло, но этот человек свернул на внутреннюю дорожку парка, и больше я его не видела. 
Пока я бежала, я мысленно прокручивала разговор с отцом, пыталась как можно точнее определить свои чувства к происходящему. Умом я вроде и понимала, что все это детская обида пятнадцатилетней давности, но давление в груди не проходило. Возможно, будь у меня своя семья, я бы не так остро реагировала на отношение отца ко мне, я была бы занята женихом, мужем, ребенком, и тогда они бы вытеснили весь негатив. Но я была одна. Я желала любви, но даже не могла представить себя сейчас с кем-то. И что я смогу дать любимому человеку?! Меня не научили любить. Я какая-то испорченная, бракованная что ли… И меня это угнетает. Как я смогу захотеть иметь своих детей, если у меня перед глазами неправильная модель семьи, а свои проблемы я так и не решила! 
Я думала обо всем этом, доводя чувства до гротеска, и вдруг почувствовала, что на меня снова накатывает та паническая волна. Только не это! О, я не умею управлять ею… 
Я остановилась в парке и присела у дерева, облокотившись на него спиной. Меня колотило и сердце стучало где-то в горле, отдавая в виски. Мне стало жарко, лоб покрылся испариной и я судорожно стала разматывать шарф. Двое пробегавших мимо даже остановились и спросили, нужна ли мне помощь. Я отказалась. 
Когда спустя несколько минут все прошло, я устало поднялась и медленно побежала домой. Мне хотелось поскорее добраться до душа и смыть с себя липкий пот. Но на своем месте сидел консьерж и мне пришлось остановиться, чтобы поздороваться и представиться. Я сократила разговор до минимума, а когда увидела через стеклянные двери, что к подъезду приближался Карло, поспешила попрощаться и убежала, не оглядываясь. 
В квартире я взяла себя в руки: сходила в душ, составила список покупок, нашла большой супермаркет и поехала. Пришлось попыхтеть, так как многих производителей я не знала и не могла судить о качестве продуктов. В итоге набрала много лишнего. Вернувшись, я приступила к готовке. И именно в тот момент  когда мое ризотто с цуккини и креветками было готово и манило меня его съесть, позвонила моя мать. 
- О, Звева, с Рождеством тебя! – пропела она. 
Не поздновато ли для Рождества?! 
- Как твои дела? Была у отца? Знаешь, - она прыгала от вопроса к вопросу, а затем к новой теме, как на батуте, - почему бы тебе не приехать сегодня ко мне на ужин? Будет Лука. Потом съездите куда-нибудь потанцевать… 
Пока она тараторила, я ела свое еще горячее ризотто. Когда же она закончила поток слов, я дожевала очередную порцию, а потом ответила: 
- Спасибо за приглашение, но меня нет в городе. 
Пауза, последовавшая за этим сообщением была довольно длинной, видимо,  мать обдумывала, как такое возможно и что ей теперь делать? 
- Уехала и даже мне не сообщила! – воскликнула Филиппа и при этом, скорее всего, ее ботоксный лоб все таки сморщился в гармошку. 
- Мне кажется, я давно не сообщаю тебе о своих передвижениях, - спокойно заметила я. 
- Это верно, - спохватилась она. – Хотя я не рассчитывала, что тебя сегодня вечером не будет. 
- Мне очень жаль, - равнодушно заметила я и положила в рот очередную порцию ризотто. 
Мать больше ничего не спросила: ни где я, ни когда вернусь. Ей это было безразлично. И мне тоже. 
Остаток дня я провела дома, наводя сначала уют, а потом занялась переводом, который нарисовался после обеда. 
А на утро следующего дня я снова вышла на пробежку. Только я спустилась вниз, как следом за мной появился Карло в спортивных штанах, легкой куртке и кроссовках. 
- Доброе утро, - сказал он, придерживая мне дверь. 
- Доброе, - отозвалась я, надеясь, что нам не придется бежать вместе. 
- Вчера видел тебя у озера… 
Значит, мне не показалось. Хоть бы только он не видел меня в момент панической атаки. Это было бы унизительно. Ему совершенно не обязательно знать обо мне такие подробности. 
- Я недавно начала, мне пока еще трудно держать определенный ритм… 
Возможно, если я так скажу, он не захочет бежать со мной, ведь он явно занимается этим давно и бегает на большие расстояния. 
Но Карло, казалось, совсем не собирался предлагать мне совместную пробежку. Он размял немного ноги и тело, затем бросил «увидимся» и направился в противоположную сторону. Скорее всего, я вернусь с пробежки раньше, поэтому мне не придется с ним столкнуться еще раз. 
Сегодня я включила музыку, чтобы попытаться абстрагироваться от назойливых мыслей. Я бежала по берегу и мысленно подпевала «Queen». Это меня отлично отвлекло и я без приключений, сократив дорогу, вернулась домой. Но каково же было мое удивление, когда с противоположной стороны возвращался Карло. Мы поднялись на этаж вместе. Я еле проползла последний лестничный пролет. Он тоже тяжело дышал, пока открывал ключом свою входную дверь. И когда я уже входила в квартиру, Карло вдруг окликнул меня: 
- Звева, как насчет ужина в воскресенье? 
Я развернулась. 
- Прилетает моя подруга, мне надо будет в аэропорт. Извини. 
- Тогда завтра. 
Я помедлила только мгновение, а затем ответила: 
- Хорошо. 
- Зайду в восемь. 
И Карло скрылся в квартире, пожелав мне удачного дня. Позже я слышала, как около девяти утра он вышел из дома. А я после душа пошла гулять по городу. 
После сумбурного Рима Лозанна казалась мне слишком безмятежной. Однако это было именно то, что мне нужно: с одной стороны голубело озеро, с другой - возвышались горы. Надо будет непременно съездить покататься на лыжах. Костюм я с собой взяла. Завтра на ужине спрошу у Карло, куда можно съездить.  
Я прогуляла весь день, вернулась, когда уже стемнело. Включив музыку, я начала готовить ужин, попутно переписываясь с Ниной.  
“Карло пригласил меня на ужин" 
“Отлично! Когда?” 
“Завтра вечером. Не уточнил, куда. Не знаю, как одеться". 
“Надень платье". 
“Вопрос  какое..." 
На следующий день, к моей тайной радости, утром зарядил дождь, поэтому пробежку пришлось пропустить. Это позволило мне долго не вылезать из пижамы. Было приятно полениться. А после обеда я начала готовиться к ужину. Прежде всего я вымыла голову и аккуратно высушила волосы. Надо их немного укоротить, а то становятся слишком длинными. Уберу их сегодня наверх, не хочу, чтобы они лезли в тарелку и отвлекали меня. 
Прическа получилась небрежной, но мне результат понравился. Затем я подправила маникюр – терпеть не могу неухоженные,  неряшливые руки как у женщин, так и мужчин. И в последнюю очередь сделала едва заметный макияж. Без сомнения, мне хотелось понравиться Карло, но не больше, чем хотелось бы понравиться любому другому привлекательному мужчине, с которым я собиралась провести приятный вечер. Карло, надо признать, был привлекательным. И не смотря на разницу в возрасте, я чисто теоретически не исключала возможности романтической истории, хотя в настоящий момент была так далека от этого, что не могла себя представить с ним вместе. 
Он, конечно, интриговал меня своей манерой говорить и смотреть. Будь я в другом эмоциональном состоянии, ему бы не составило большого труда соблазнить меня сегодня же вечером. Но сейчас, когда я только отвязалась от токсичного пассивно-агрессивного Томмазо, я не хочу бросаться на первого, кто проявит ко мне интерес. 
В конце концов у Карло, кажется, нет никакой постоянной и серьезной подружки, иначе бы она нарисовалась в праздрики. Так пусть все идет своим чередом. Мне пока нечего предложить, но я могу принимать, если мне будет предложено. 
С этими мыслями я, стоя перед зеркалом, нанесла по капле духов за мочками ушей - этого вполне достаточно. А затем оглядела себя в зеркале. На мне было узкое кашемировое платье по колено верблюжьего цвета с широким кожаным поясом и треугольным вырезом. На шею свободно повязала объемный нежно голубой шарф, на ногах - замшевые высокие сапоги на каблуке. 
До восьми оставалось буквально несколько минут, и я прошла на кухню, чтобы включить посудомойку. А ровно в восемь в дверь постучали. 
Я взяла пальто с дивана и прошла открывать. 
- Добрый вечер, - Карло был серьезен и смотрел мне в лицо, в квартиру не вошел. – Не целую тебя, ты этого не любишь... 
- Верно, не люблю. С незнакомыми людьми, - пояснила я. 
- Мы знакомы, - улыбнулся он. 
- Самую малость, - уточнила я. 
- Сообщишь, когда сможем перейти на новый уровень от «малознакомых» до «знакомых»? 
- Обещаю, - ответила я и стала надевать пальто. 
Думаю, именно в тот момент Карло позволил себе начать разглядывать меня – когда я повернулась к нему спиной. А когда снова развернулась к нему, застегивая пальто, он снова был сосредоточен на лице. 
- Поедем на моей машине, - сообщил он, когда мы спускались в подземный гараж. – Так ты не сможешь сбежать раньше и заплатить в очередной раз за ужин. 
- Вижу, я нанесла тебе серьёзную душевную травму, - засмеялась я и Карло присоединился ко мне. 
У него был точно такой же черный внедорожник, как и у меня, только совсем новый. Но я решила не комментировать этот факт. В машине играло радио, Карло сосредоточенно вел машину, иногда перебрасывался со мной парой слов. 
- Куда мы едем? – спросила я, чтобы нарушить тишину. 
- В ресторан, у которого три звезды Мешлен. 
- Неужели, - кисло отозвалась я, не сумев проконтролировать вовремя то, каким тоном я это сказала. – Не люблю вычурную еду... 
- Это и хорошо, потому что сегодня мы туда не едем. В следующий раз. 
- Не стоит, - ответила я. 
- Почему? Следующего раза не будет или просто туда не пойдешь? 
- Ну, почему же, пойду. Только я действительно не люблю, когда мой мозг взрывается от того, что пытается понять,  из чего приготовлен очередной кулинарный шедевр. Я больше люблю семейные траттории. И когда нет меню и ты должен все уловить на слух… 
- Убедила, никаких звезд! 
Мы уже подъезжали к парковке ресторана, который оказался расположен у самого озера. На крытой террасе наш столик был у самого окна.  
- Очень красиво, - заметила я, смотря на лунную дорожку. 
Карло не успел ничего ответить, мы вообще еще даже не сели, как к нам подошла девушка-блондинка с томным взглядом и, заглядывая в рот моему спутнику, сказала: 
- Добрый вечер, профессор. 
Я не смогла сдержать удивления и любопытства, а потому сразу спросила Карло, чем он занимается? 
- Преподаю экономику в университете, - равнодушно ответил он. 
- Представляю, скольким студенткам ты разбил сердце!  
- Не представляешь, - отрезал Карло, - обо мне ходит дурная слава… 
- Соблазняешь все, что движется? – улыбнуась я. 
Карло прищурился, как будто пытаясь понять, серьезно я или нет, а затем ответил: 
- Давно не ведусь на смазливые юные личики… 
Меня вдруг осенило, надеюсь, он и меня не включил в эти “личики"?! 
- О, слава Богу, меня больше нельзя отнести к юным… 
- К смазливым тоже… 
Он произнес это почти серьезным тоном, совсем не улыбаясь и явно без желания что-либо пояснять. А мне хотелось зацепиться. Но к счастью, мне помешал официант, который принес меню. Мы сделали заказ, а когда принесли вино, Карло предложил выпить за знакомство. Я едва сделала глоток красного вина, как Карло нарушил молчание: 
- Звева, давно у тебя случаются панические атаки? 
Если бы я все еще пила, то непременно бы поперхнулась в тот момент. Его вопрос был настолько неожиданным, что я не смогла вовремя подготовиться и вся гамма чувств от досады до удивления, всплыла на моем лице. Глупо было бы после этого отнекиваться. 
- Недавно, - ответила я, - но мы не будем сейчас это обсуждать. 
- Сейчас не будем, - согласился он. 
Если честно, в тот момент я как будто зависла. Меня раздавила мысль о том, что кто-то знакомый видел меня и знает. Это было унизительно. Как будто я оказалась сейчас перед Карло голой. И он, конечно же, понял это и попытался привести меня в чувство, но приходить в себя у меня получалось плохо. 
- Звева, посмотри на меня, - его голос был таким вкрадчивым и глубоким, что я тут же повиновалась. – Я больше не буду тебя ни о чем спрашивать. Но если тебе понадобится помощь, то скажи мне. Нет,  не перебивай… 
Он сделал жест рукой, когда я собралась возразить ему. 
- Дай мне закончить, - продолжил он, - если захочешь, можешь прийти ко мне, мы поговорим. Я мог бы тебе помочь. Действительно мог бы. А сейчас сделаем вид, что я тебя ни о чем не спрашивал. В котором часу прилетает твоя подруга? 
Я ответила, все еще чувствуя, как быстро бьется сердце. Но Карло увлек меня беседой и к десерту я смогла вернуться к нормальному состоянию. 
Он оказался увлекательным собеседником: интересно и остроумно рассказывал, много знал. Часто бывал в Риме по работе и интересовался его историей. 
- Почему переехал в Лозанну? 
- Меня воспитывала сестра, и  когда она вышла замуж за швейцарца, то я, естественно, переехал вместе с ней. Мне было тринадцать. 
Рассказывая это, Карло не выглядел ни грустным, ни подавленным. Он говорил о своем прошлом, в котором, вероятно, произошло что-то плохое, отчего он жил с сестрой, как будто это была всего лишь беседа о погоде. 
- Родители? – осторожно спросила я. 
- Отца я не знал, а мама умерла, когда мне было пять. Я ее почти не помню. 
- Мне очень жаль… 
На меня нахлынули эмоции, в носу защекотало и глаза стали влажными. Еще чуть-чуть,  и я могла бы разразиться слезами. Но я не могла себе этого позволить, более того, я не понимала, откуда такая чувствительность. 
- Я давно пережил это, Звева. Эта история больше действует на тех, кому я ее рассказываю, чем на меня, - улыбнулся он, и я улыбнулась в ответ. – Ну, а ты выросла в полной семье? 
Я боялась и ждала этого вопроса. Что ж, я не могу не ответить. И если придать голосу уверенности с легким налетом безразличия, то я смогу обмануть сама себя. 
- До двенадцати лет в условно полной. Затем - с отцом. 
- Ты ведь в курсе, что базовое доверие миру формируется в основном матерью в первый год жизни на основе ее тесного физического и эмоционального контакта? 
Кажется, этому не учат на факультете экономики. 
- Что так заметно, что в моей жизни этот компонент отсутствует? – я почувствовала, что начинаю ощетиниваться и усилила контроль за своими эмоциями. 
- Иногда, - Карло отрезал вилкой кусочек от своего десерта. 
Мне пришлось ждать, пока он прожует и продолжит начатый разговор. А когда он был готов говорить, то кардинально сменил тему. 
- Катаешься на лыжах? – спросил он. 
- Да, как раз хотела тебя спросить, куда можно съездить. 
Это была безопасная тема. 
- Я еду кататься с друзьями четвертого января. Хочешь присоединиться? Мы едем в Ле Диаблерет в этот раз. 
- Хочу! 
Я действительно хотела. Во-первых,  я смогу познакомиться с новыми людьми, а во-вторых, поехать куда-то с Карло будет очень интересно. Он дарит какое-то необъяснимое спокойствие и уверенность. Надеюсь, он пригласит меня ехать с ним в машине. 
- Отлично, я позже сообщю все детали. Катаешься давно? 
- Сколько себя помню… 
Естественно, по счету заплатил он. Мы вышли из ресторана, я предложила прогуляться вдоль озера.  У воды было немного влажно, но тянул холодный ветер, обещая понижение температуры. Небо было ясным и кое-где виднелись звезды, ослепляемые огнями города. Я подняла воротник пальто, потому что мне было холодно. Карло это заметил и предложил вернуться к машине, но я отказалась – мне хотелось немного пройтись перед сном. 
- Я хотела сказать тебе спасибо за все, что ты сделал для меня. 
Карло остановился и не понимающе уставился на меня. 
- Что именно? – поинтересовался он. 
- За то, что пригласил к себе за столик в сочельник, за то, что помог с отоплением и водой и за Рождественский обед с твоей семьей. Я привыкла справляться сама. 
- А когда не справляешься? – он снова пошел вперед. 
- Покупаю помощь, - неужели я это сказала вслух! 
- Поэтому ты оплатила счет в ресторане… 
Я кивнула и отвернулась от него, смотря на черное ночное озеро. Я, и правда, привыкла покупать помощь. Мне даже кажется, что даря Нине много подарков, я как будто благодарила ее за то, что она была моей подругой. 
- Давай вернемся, ты совсем продрогла. 
Мы повернули обратно. На этот раз молчали. А я думала, что Карло умел вовремя закончить неудобный разговор. Вроде только съежишься от мысли, что сейчас тебе зададут очередной вопрос, на который у тебя нет такого ответа, чтобы произнести его вслух, а он сразу переводит разговор на другую тему. Что-то мне подсказывало, что так он поступает не всегда. 
В машине он включил обогрев, и я понемногу стала оттаивать. С Карло было интересно беседовать и уютно молчать. Так мы и доехали до дома, почти не разговаривая. У самой двери он остановился и подождал, пока я открою дверь. Я знала совершенно точно, что за этим не стоит желание напроситься в гости, он просто был так воспитан. 
- Спокойной ночи, - сказал он, подходя к своей двери, когда открылась моя. 
- Спокойной ночи, - эхом повторила я. 
 

Глава 9.

На следующий день вечером я стояла в аэропорту Женевы и ждала Нину. Меня захватило радостное возбуждение от скорой встречи с подругой и возможности провести вместе несколько дней и встретить новый год как в старые времена. Я, как делала это часто, возлагала на Нину надежды о ярком и веселом времяпрепровождении и интересных событиях.
Что же ее так долго нет?! Самолет приземлился уже час назад. Ах, вот же она. Идет с маленьким черным чемоданом и рюкзаком за плечами. Ее упругие кудряшки на голове скачут то распрямляясь, то снова складываясь в
тугие пружинки. Она ищет глазами меня, а когда находит, то улыбается и рьяно машет рукой. И откуда в ней столько позитивной энергии?
- Звева, как я рада! – она подлетела ко мне и сгребла в охапку.
Я тоже была очень рада.
- Поехали скорее. Заедем куда-нибудь поужинать?
- Нет, поехали домой. Я везу прошутто, буйволиную моццареллу и белую пиццу. Надеюсь, у тебя есть в холодильнике пиво.
- Конечно!
Дорога до Лозанны должна была занять не больше часа, но на выезде из аэропорта образовалась небольшая пробка, поэтому мы ехали немного дольше, чем я планировала. Все время в машине мы трещали без умолку. Нина волновалась за меня и спрашивала, как я себя ощущаю на новом месте, говорила ли я с отцом и на самом ли дела я так не рада сестре. Я отвечала, что ничего не имею против невинного ребенка, все мои претензии и проблемы были связаны с отцом.
А дома мы устроили наш маленький итальянский пир. Мы сидели в пижамах в гостиной и начиняли разрезанную пополам белую пиццу прошутто и буйволиной моццареллой, как в старые времена. Оказывается, мне не хватало этого ощущения, когда ты живешь только этим простым, но чудным моментом.
- Когда ты познакомишь меня со своим соседом? – спросила меня Нина кладя тонкий слой ветчины на хлеб.
- Как только встретим его. Не хочу специально стучаться в его дверь.
- А кстати, ты мне совсем не писала вчера про ужин!
Я рассказала подруге все очень подробно, стараясь ничего не упустить. Ее мнение на этот счет было очень важно для меня. Даже единственно важным, ведь больше мне не с кем было поделиться.
- Он тебе нравится? - Нина заглядывала мне в глаза, отпивая холодное пиво из бутылки.
- Однозначно, - ответила я. – Только я не знаю, в каком качестве. Он – очень интересный собеседник, с ним комфортно молчать. Он меня уравновешивает…
- Интересно, - промычала подруга с полным ртом, а когда прожевала, добавила, - знаешь, когда тебе комфортно молчать с человеком, это здорово! А что ты имеешь в виду под «уравновешивает»?
- Это странное чувство… Я пока сама не могу точно дать ему определение. Это как будто в тебя попадает молния, и вместо того, чтобы коротнуть, происходит заземление. Ты знаешь, я не сильна в физике. Но он как будто приводит мою негативную энергию к завершению. Не обнуляет ее, а именно сводит до безопасного минимума. И я уверена, он мог бы больше, только я не позволяю ему. Но я вижу, что нравлюсь ему…
- Попытки с его стороны?
- Явных – ни одной. Иногда мне кажется, что ему это даже не нужно! Ведь могу же я ему не нравиться как женщина…
- Не можешь! – с чувством перебила меня Нина. – У него кто-то есть?
- Я не в курсе. За то время, что я здесь, я никого не видела и при мне никто ему ни разу не звонил.
- Познакомь меня с ним! – Нина была явно в предвкушении. – Может мне удастся что-то разузнать.
- Хорошо, - согласилась я. – Давай пригласим его к нам на завтрак тридцать первого. Он рано встает и идет бегать. Что-нибудь приготовим…
- Договорились. Но ты мне только скажи, он тебе нравится?
- Могу сказать только что он мне не не нравится.
Мы легли за полночь, уставшие и наговорившиеся так, что заплетались языки. А на утро я отменила пробежку, потому что мы рано выехали снова в Женеву, чтобы посмотреть город. Перед тем, как спуститься в гараж, я написала записку для Карло и оставила ее в конверте на дверной ручке. «У меня нет твоего номера. Нина и я приглашаем тебя завтра после пробежки на завтрак у меня. Звева.»
- У тебя что, нет его телефона? – удивилась Нина.
- Нет, - я подернула плечами, ведь я и сама не знала, как так могло получиться. – Он не просил, а я не предлагала.
- Загадочный мир… - протянула подруга.
В Женеве мы прошлись по всем основным достопримечательностям, уделив особое внимание прогулке по набережной сразу после обеда, пока солнце еще пригревало. Заметив свободную скамейку, мы с Ниной присели и подставили лица в огромных солнечных очках солнцу.
- Знаешь, - нарушила вдруг молчание Нина, закидывая голову назад еще больше, стараясь поймать теплые лучи, - перед отъездом я собирала вещи и случайно нашла обручальное кольцо под боксерами Роберто.
- Да ты что! – я резко выпрямилась и посмотрела на подругу, но, увидев ее кислую физиономию, уточнила, - это ведь хорошо?
- Пока не знаю… Будет зависеть от того, каким ребром поставят вопрос.
Нина тоже выпрямилась и посмотрела на меня. Я отражалась в ее очках, а она в моих.
- И как его можно поставить так, что это не будет хорошей новостью?
- Звева, помнишь, я говорила тебе о положительных моментах, когда ты встречаешься со взрослым мужчиной?
Я кивнула в ожидании отрицательных моментов, потому что они должны были непременно последовать.
- Так вот, - продолжала Нина, - есть же еще и отрицательные, среди которых желание иметь детей, пока ты не стал дряхлым стариком.
- Нина, ну, ты тоже скажешь! Какой дряхлый старик?!
- Хорошо, я преувеличиваю. Но ему уже сорок два, а мне двадцать шесть! Я только начинаю специализацию, а он уже хирург. Когда я буду рожать ему детей? В перерывах между операциями?
- Может, он не хочет детей прямо сейчас? – не сдавалась я. – Уверена, вы сможете договориться. Мой отец станет отцом в шестьдесят пять. Ты думаешь, он сожалеет об этом? А вот мать, родившая меня в двадцать один – да. Зачем сейчас надумывать то, чего, может быть, нет на самом деле. Ты знаешь, я не тот человек, который должен давать советы, но ты не тот человек, который расстраивается заранее.
- Ты права, - все еще кисло улыбнулась Нина. – Если честно, сейчас я даже представить себе не могу, что мы расстанемся.
- Вот и не думай.
Мы вернулись домой поздно вечером. Нина как будто бы успокоилась и снова вела себя как раньше. Когда мы подошли к двери квартиры, на дверной ручке висел тот же самый конверт, но уже с другой запиской, написанной печатными буквами: «Буду в девять, просыпайтесь пораньше, девочки». В конце был приписан номер телефона.
Пришлось не идти на пробежку и на следующее утро, хотя я встала очень рано. И пока Нина спала, я сходила в душ и начала накрывать на стол. Вчера мы накупили в одной известной кондитерской в Женеве разной выпечки и пирожных. Кофе, к сожалению, мне варить было негде. Но у меня был чай и красивый чайный сервиз.
Когда ровно в девять в дверь постучали, мы с Ниной дружно вздрогнули, и я пошла открывать. Я почему-то нервничала, как будто привела жениха знакомиться с родителями. У самой двери я расправила плечи, выдохнула и открыла.
Карло сиял широкой улыбкой. Он поздоровался со мной и прошел в гостиную, где за столом сидела Нина. Я представила их друг другу. И там он каким-то чудом вытащил из-за спины два милых букетика фрезий и отдал один Нине, а другой – мне. При этом щеки подруги покрылись легким румянцем. По этой реакции я поняла, что Карло ей понравился, а его жест с цветами она видит, как галантность.
За столом разговор завязался быстро, ведь у двух незнакомых людей всегда найдутся вопросы за которыми можно скоротать время за завтраком.
Карло был само обаяние. Он шутил со мной и с Ниной, спрашивал и много рассказывал. Отметил изобилие сладостей на столе и вкус чая. А я наслаждалась моментом. Такой легкости я не испытывала давно.
- Давно вы знакомы? – спроси Карло у Нины.
- Со старшей школы. И с тех пор стали лучшими подругами. Звева – моя семья! – ответила подруга и посмотрела на меня.
- За столь трогательное признание возьми еще пирожное, - с серьезным видом заметила я, но Нина звонко засмеялась – никто больше не мог есть.
- Какие планы на сегодняшнюю ночь? – снова задал вопрос Карло.
- Я нашла одно место недалеко отсюда, - ответила я. – Выйдем ненадолго.
- Да, - продолжила Нина, - мне перенесли рейс на девять утра, так что ни выпить, ни потанцевать в удовольствие.
И это было правдой. Когда рейс был перенесен по времени на более раннее время, авиакомпания предложила подруге и вариант более позднего вылета, но, к сожалению, в этом случае, она не успевала на дежурство.
- Повеселитесь, дамы. А мне пора. Надо успеть закончить несколько дел до полуночи. – Карло встал. – Спасибо за завтрак, завтра двойная пробежка. Звева, а ты не отлынивай. И сохрани мой номер.
Я кивнула, и мы обе встали за гостем. Он пожелал нам веселого нового года, а Нине счастливого пути. Он поцеловал ее в обе щеки, кивнул мне и вышел.
- Почему он не прощается с тобой поцелуями? - возмущенно спросила подруга. – Дай угадаю, ты сказала, что не любишь этого…
- Он сам догадался, - парировала я.
- Это надо исправить! Звева, он просто классный! – она почти взвизгнула, и я шикнула на нее, боясь, что Карло все еще стоит в коридоре. – Послушай, ты ему определенно нравишься, но он так нейтрально себя вел, что трудно сказать что-то более конкретное.
- И не надо…
- Так куда мы идем сегодня вечером?
- Сначала я хотела поехать на дискотеку, но нет смысла. Тебе отсюда надо выезжать самое позднее в шесть. Поэтому сходим в бар, посидим, там тоже будет музыка, только народу поменьше. А часа в два ляжем спать, как старушки.
В десять вечера мы были готовы и вышли из дома. До места взяли такси, так как водить машину, выпив даже пару глотков, я боялась. Бар был довольно большим, со сценой и круглыми столиками. Народ внутри уже собирался, играла музыка и кое-кто уже несмело подтанцовывал у самой сцены. Мы прошли к нашему столику и сели, оглядываясь по сторонам. Место было выдержано в красных тонах, с красной подсветкой у бара и красными прожекторами, направленными на музыкантов. Я не была в восторге, но в конечном итоге, максимум часа через три нам надо будет отсюда уходить. Нина, казалось, была всем довольна. Она отлично выглядела в прямых черных джинсах и золотистом топе на тонких бретельках. А ее приподнятое настроение заражало и меня.
- С чего начнем? – спросила она меня, когда подошла официантка?
- С чего-нибудь полегче.
И мы заказали два мохито. Он оказался на редкость крепким, и я немного захмелела.
После одиннадцати, казалось, бар заполнился до максимума. Все столики были заняты, народ танцевал перед сценой и к бару было не протолкнуться. Мы с Ниной тоже решили немного подвигаться и встали с удобных кресел.
- Вот так встреча! - услышала я за спиной и, обернувшись, увидела Мануэле. – Ты одна?
- Привет, нет с подругой, - прокричала я под несмолкающие басы.
- Я тоже с другом, может, объединимся?
Я вопросительно посмотрела на Нину, она передернула обнаженными плечами, давая понять что не испытывает восторга по этому поводу, но и против ничего не имеет. Тогда мы познакомились, и до этого пустовавшие два кресла, были тут же заняты. Официантка принесла всем четверым еще по коктейлю. Их заказали наши новые знакомые. Мы выпили и немного поговорили.
Друг Мануэле, Пабло, оказался его однокурсником-испанцем. Он был невысокий и коренастый с некрасивыми пальцами-сосисками но обаятельной улыбкой. Стало сразу ясно, что все свое внимание он собирался сосредоточить на мне. Ну что ж пусть. Все равно мы уйдем рано и только вдвоем с Ниной. Ни о каких приключениях не может быть и речи.
После второго коктейля желание танцевать усилилось, и мы с Ниной пошли к сцене. Мальчики последовали за нами. Пабло не отходил от меня ни на шаг, он старался как бы нечаянно дотронуться до меня, предлагал объединиться в пару, постоянно что-то говорил. Я ловила на себе беспокойный и совершенно трезвый взгляд Нины. В туалете она сказала мне, что уже пожалела, что мы пригласили их за наш столик.
- Я вежливо попрошу их уйти, - сказала она.
- Я сама, хорошо, он меня, правда, достал.
Мы вышли и снова оказались в толпе. Однако разговор пришлось отложить, потому что до полуночи осталось две минуты. Затем начался обратный отсчет. После «один» зал взорвался аплодисментами и криками, мы с Ниной обнялись, абсолютно проигнорировав своих нежеланных кавалеров. Затем всем разнесли шампанское и начался концерт. Мне совершенно не хотелось сидеть: алкоголь и всеобщее веселье и возбуждение делали свое дело. Но сначала надо было решить вопрос с Пабло.
Нина осталась сидеть за столиком, а я нашла Пабло и сказала то, что думала по поводу его попыток.
- Ну, извини, - ответил он стальным голосом и отошёл.
Уже прошел первый час нового года, и нам надо было скоро уходить.
- По последнему коктейлю? – предложила я.
Нина отказалась, показывая мне еще больше половины бокала Негрони. А я стала продвигаться к бару. Это была непростая задача. Мой серебристый топ с крупными пайетками то и дело норовил зацепиться за чью-нибудь пуговицу или браслет. Привлечь внимание бармена оказалось тоже из разряда миссия не выполнима, но и это в конечном итоге получилось. А потом снова появился Пабло. Он предложил мне выпить, а когда я отказалась, упомянув, что уже заказала, то услышала следующее:
- Почему ты такая злючка?
- Потому что жизнь такая, - отрезала я улыбаясь.
- Можно же немного расслабиться… - настаивал он, и я почувствовала легкое беспокойство.
- Можно, но не сегодня!
В этот момент бармен поставил передо мной запотевший бокал с холодным мартини. Я протянула руку, чтобы его взять, но Пабло снова открыл рот.
- Эй, Мануэле убеди свою подружку смягчиться.
Я отвернулась от стойки и увидела приближавшегося сына Сильвии. Он как-то виновато улыбнулся, наверное, ему было неудобно за друга. А я снова вернулась к своему бокалу, взяла его и пошла к Нине. Я выпила его до дна очень быстро, не было смысла оставлять его начатым за столиком. И мы пошли танцевать.
После последнего коктейля я почти сразу почувствовала в теле странную легкость. Мне стало жаль, что скоро придется уйти, а Нине улетать. Люди на танцполе так самозабвенно раскачивались, как будто не было важнее миссии – танцевать. И я двигалась вместе со всеми. Затем откуда-то появился Пабло, и я подумала, что черт с ним, потанцуем вместе, в конце концов мне так весело.
Мы танцевали тесно-тесно, он обнимал меня сзади за талию. А потом передо мной выросла Нина.
- Звева, нам пора.
Она взяла меня за руку чуть выше кисти и слегка потянула.
- Давай еще немного, - капризно ответила я и попыталась высвободить свою руку.
- Дай мне твой телефон, я вызову такси… - она настойчиво смотрела мне в глаза, как будто гипнотизировала.
Я протянула ей мобильник и вернулась к партнеру по танцам.
- Не хочешь выйти подышать свежим воздухом, - спросил меня Пабло в самое ухо так, что его губы коснулись мочки.
- Да, здесь очень жарко! – согласилась я.
Он схватил меня за руку и повел за собой, разбивая волну движущихся разгоряченных тел.
- Звева, стой, - Нина тянула меня в другую сторону. – Надо взять куртки. Скоро приедет такси!
И когда это моя подруга сделалась такой занудой?!
- Нина, я успею, отпусти мою руку!
Мне, наконец, удалось освободиться и Пабло повел меня к выходу. Протискиваясь между баром и толпой, я заметила знакомую фигуру на другом конце зала. Черт возьми, а что здесь делает Карло?!! Какой красавчик. Как ему шла его коричневая рубашка. А кого это он так усиленно ищет в толпе? Меня! Он ищет меня, он смотрит на меня, он идет ко мне, он…