Учеба маленькой лесной девы

Пролог

Усталое солнце печально освещало залитое кровью поле Последней битвы. Поверженное тело Хранителя мира отдавало последнее дыхание жизни своему миру, плоть и кровь, в последний раз согревая его теплом любви.

Последнее творение Хранителя — могущественные элькрины. Как жаль своих любимых заблудших детей! Он вложил в их создание слишком много сил и сердца, и они стали бременем мира. Тяжело, когда любимые дети платят за твои ошибки… Может, стоило пересоздать их заново, а не вводить суровые правила? Они такие несовершенные и такие любимые… Теперь уже поздно. Хранитель закрыл глаза, окончательно сливаясь с тканью мира.

Элькрины ликовали. Теперь никто не заберет у них самое дорогое. Теперь мир станет свободнее. Теперь не нужно платить за свою жизнь, теперь нет никаких ограничений. Жизнь станет лучше.

Но ликовали не только элькрины. Ослабленным миром интересовалась совсем иная, дремавшая во тьме сила. Как давно он ждал! Хранитель больше не сдерживал его. Он был свободен.

Что ж. Настало время выбраться из тени и наконец получить свое.

Бедный старый Эрвилессин!

Молодой рыжий мужчина в насквозь промокшей от пота и крови охряной рубахе устало улыбнулся:

— Это победа, брат! Ты никогда не умел веселиться, но сегодня просто обязан это делать! Мы выжили! Ты вернешься к своим исследованиям, а я наконец-то женюсь на Ми! Мы свободны!

— Это только начало, Ог. Смерть Хранителя серьезно скажется на хрупком балансе нашего мира. Теперь его поддержание всецело легло на наши плечи, — угрюмо ответил светловолосый друид в разодранном изумрудном плаще.

— Крин, ну давай сегодня не будем об этом! Давай найдем Ми, у меня на нее серьезные планы! Мы заведем в твоем лесу столько детей, сколько там водится твоих кошек! Вот тебе и баланс! — Ог похлопал друга по спине и расхохотался.

— Смотри не надорвись, — вздохнул Крин.

— Все ради поддержания баланса! — подмигнул Ог.

Друзья смотрели, как от тела Хранителя распространяется живительная энергия, проращивая в их падших товарищах новые деревья. Очень скоро поле Последней битвы превратилось в молодой лес.

— Их ждет прекрасная новая жизнь, — наконец улыбнулся Крин.

— Как и нас с тобой! Пойдем скорее! — Ог потянул друга.

— Пойдем.

Двое отвернулись и побрели прочь, пытаясь разогнать неприятный осадок на душе, который не скрыть ни напускной веселостью, ни размышлениями о свободе. Было ли правильно идти против последнего из создателей Эрвилессина? Почему загнанный в ловушку Хранитель не сопротивлялся, только плакал? Его полные вины и сочувствия глаза проникали в самую душу, и элькрины завороженно застывали, прорастали изнутри, умирая с безумным восторгом на лице, словно не замечая боли. Разве можно назвать слезы оружием? И почему эта жуть кажется такой естественной?

1.1. Встреча

Мягкие лучи утреннего солнца пробивались сквозь листву Красного Леса, старого, как сам Эрвилессин¹, и освещали небольшой деревянный дом. Мужчина в темно-сером плаще общины Кона² подошел к дому старого друга и остановился, задумчиво разглядывая его. Сколько он уже его не видел?

Вокруг шумно носились дети всех возрастов. Их крики болезненно отдавались в его голове после бессонной ночи. Критир поморщился. На веранду вышла женщина — невысокая, с пышными формами. Белый фартук, повязанный поверх поношенного зеленого платья, выдавал в ней домохозяйку; само платье было чрезвычайно коротким и беспрестанно теребилось ее пухленькими пальцами. Золотистые волосы, собранные в легкий узел, немного растрепались и выбились из-под платка. Она улыбнулась и приветливо помахала гостю:

— Привет! Проходи.

— Приветствую, Ми! Благодарю за гостеприимство.

Критир наклонился и прошел в полутемную гостиную. В комнате царил хаос: на потрепанном ковре повсюду валялись подушки, одежда, игрушки, листки с записями и Ловы знают что только еще. Критир поморщился и присел на одну из многочисленных подушек на ковре.

Старый друг не заставил себя долго ждать — вышел, утираясь прямо на ходу. Немного встрепанный и, казалось, еще более рыжий, чем раньше, румяный и веселый… Ничуть не изменился!

Отбросив куда-то полотенце, друг расплылся в улыбке, обнял Критира, похлопав по спине, и жестом пригласил за стол:

— Приветствую, брат! Что же привело гениального служителя Кона в наш скромный дом, да еще и в такую рань?

— Приветствую, Ог. Я ищу себе ученика.

— О-хо-хо! Столько не виделись, а ты, как всегда, сразу к делу! Неужели и такого затворника, как ты, вынудили наконец это сделать? Н-да, тяжелые настали времена… Ну что ж, приглашение от тебя — большая честь для меня. Пойдешь выбирать?

По лицу Критира прошла рябь. Он не хотел лишний раз видеть этих шумных детей.

— Пожалуй, я оставлю выбор за тобой, Ог.

— А-ха-ха, брат, я знал, что ты доверишь выбор мне! Я поговорю с детьми и приведу тебе ученичка завтра утром.

— Благодарю, брат. До встречи.

Он поднялся и пошел к выходу, не оглядываясь. Огнез прицокнул языком, проводив его взглядом, но не попытался остановить. Какой же мрачный он стал. И постарел будто не на полсотни лет, а на полторы. В темной общине вечно плели интриги. Глава наверняка хотел отправить кого-то следить за опасно умным старейшиной. Критийре же просто хотел взять кого-нибудь, кто не будет сильно мешать работать. Огу было кого ему предложить! Насчет «не мешать работать» не знает, но вот немного взбодрить друга и позлить Главу… Да, вариант есть, и неплохой!

Утром следующего дня дверь дома в междумирье открылась. Ог в плаще цвета пыльной охры держал за руку ребенка в темно-сером плаще с большим капюшоном. Словом, все, как положено. Серьезный ученик старейшины в традиционных цветах темной общины!

— Приветствую мозги общины Кона! — шутливо позвал гость, откидывая капюшон.

Из темного коридора показалось длинное бледное привидение, оказавшееся при приближении вполне живым элькрином в серой форме, подвязанной расшитым рунами поясом старейшины общины Кона. Поверх темной одежды ярко выделялась соломенная с проседью длинная толстая коса. Он вздохнул и сухо ответил, без радости разглядывая ученика:

— Приветствую.

— Приветствую Учителя! — почтительно склонилась маленькая фигурка в сером. Из-под капюшона выглянули две золотистые косички, едва достававшие до груди.

— Ог, ты что, издеваешься? — поморщился Критир, потирая лоб.

— С чего бы? Юная дева скрасит твою серую жизнь! Да и потенциал у нее неплохой… — в интонациях Ога плескалось лукавство.

— Ты неисправим… Оставляй.

Критир развернулся и негостеприимно скрылся в комнате. Ог, как всегда, лишал его жизнь привычного равновесия. Услышав присущий только этому народу особенный нежный голосок и заметив золотистые косички, он ни капли не сомневался, что под плащом скрывается крохотная лесная дева³. Не говоря уже о том, что Ог привел дочь в темную общину, чему вообще можно обучить эту глупышку?! Учение Кона исключительно требовательно к интеллекту, в нем самые сложные в построении техники и фундаментальнейшая теория! Для того, ради чего лесные девы созданы природой, она еще мала. Он привел ее только для того, чтобы позлить Главу и добить репутацию друга окончательно, приклеив к нему клеймо любителя маленьких девочек?

— Дорогая, будь умничкой. Успехов в учебе, оставляю вас, — Ог поцеловал в щечку дочь и ушел.

Девочка сняла плащ и повесила на крючок у входа. Она подвернула в очередной раз рукава темно-серого платья, сшитого с огромным запасом. Зато ткань новая и крепкая — подарок на начало обучения.

Малютка разулась и прошла в дом по мягкому ковру, осматриваясь вокруг.

В углу холла стоял добротный черный посох с вырезанными рунами и навершием в форме темного шара, в котором клубился черный туман. Она остановилась возле него, поежившись. От посоха исходила сильная темная аура, а из навершия слышался неясный шепот. Ученица перевела взгляд на стену. Напротив входа висел огромный портрет зрелого мужчины. Его изумрудные глаза лучились силой и спокойствием, белоснежная кожа с легким румянцем, густые соломенные волосы были пропитаны ощущением мощи и здоровья, а расшитые золотыми рунами одежды выдавали старейшину общины Эрва. «Так похож на Учителя… Наверное, это Глава его рода». На других стенах висели зачарованные предметы неясного назначения, а у входа — темно-серый плащ, стояли огромные сапоги и объемная сумка. Девочка прошла в комнату, в которой ранее скрылся ее учитель.

Критир сидел за столом со стопкой потрепанных книг, вытянув длинные ноги и нахмурившись, что-то сосредоточенно искал в одной из них. Он поднял глаза на девочку и, тяжело вздохнув, спросил:

— Как тебя зовут?

— Ни. То есть Эника, Учитель, но можно просто Ни, — поспешно поправилась она, вспомнив о манерах.

— Ни, пойдем со мной.

Он поднялся и отвел ее в небольшую светлую комнату.

— Можешь оставить вещи здесь. Ванная напротив этой комнаты, — едва договорив, Критир развернулся и вышел, ожидая за порогом.

Ни оставила небольшую сумку на стуле и проследовала за учителем. Тот широкими шагами куда-то шел, будто забыв, что с ним кто-то еще. Пришлось сорваться на бег, чтобы поспевать за ним. Вскоре они пришли в огромную комнату, сплошь уставленную полками с книгами. Критир внутренне напрягся. Если она не умеет читать — это конец. Он боялся спрашивать об этом. Лесные девы часто не осваивали ничего сложнее книг с картинками. Критир проводил ее до низкого стола у окна с разложенными письменными принадлежностями, бумагой и переплетами, указал на нижнюю полку ближайшего к столу стеллажа и спросил:

— Грамоте обучена?

— Обучена, Учитель.

— Будешь приходить сюда и переписывать ветхие книги. Начни с тех, что на этой полке. Как закончишь — сообщи. Когда заниматься, выбирай сама, главное, не беспокой меня без лишней нужды. И постарайся писать поразборчивее. Пойдем дальше.

У Критира немного отлегло от сердца. Да, точно, несмотря на внешность, она полукровка. Возможно, ей досталось хоть немного ума от отца. Но все же… Его репутация пробьет очередное дно. Он не согласен на клеймо учителя маленькой лесной девы. Это даже звучит отвратительно! Надо что-то придумать. В том же темпе они дошли до кухни.

— Готовить умеешь?

— Да, Учитель!

— Продукты поищи в саду, — он указал на дверь, выходившую на улицу. — Это все, можешь приступать к обучению.

Критир поспешно развернулся и вышел, не обращая на ученицу более никакого внимания.

— Благодарю, Учитель… — пролепетала вслед Ни, а затем огляделась вокруг и направилась в библиотеку. Какой большой дом! А сколько книг и зачарованных предметов… Ей вспомнились шутливые напутствия отца, сказанные дома: «Эника, хорошо позаботься о Критийре. Ему наверняка очень одиноко среди своих книжек». Что-то не видно было, чтобы Учитель скучал. Похоже, он был сильно занят. Мрачный такой. Но красавец, каких никогда не видела! Покачав головой, она направилась в библиотеку.

2.1. Ох уж это прошлое

Критир выкинул из головы нелепую ситуацию, подстроенную другом. Не первая и не последняя выходка, не привыкать. Ладно, разберется потом. Пока есть заботы явно посерьезнее.

Он мрачно рассматривал карту Эрвилессина¹. Прорывы ткани мира обильно покрывали ее. Большинство уже закрыто, но появлялись новые и новые. Все больше и больше. Маленькие трещины превратились в небольшие разломы, а те — в разломы покрупнее. Все трещало по швам.

Критир прокашлялся и, глотнув чаю, обвел взглядом гостиную. Светлые резные панели из священного дерева, роскошный изумрудный ковер, массивный стол, за которым прежде собиралась вся семья, и было не так-то просто урвать себе уголочек… Все, как и раньше. Только очень пусто.

В юности Критир служил в лесной общине, давно работавшей с очагами оскверненной энергии, иногда скапливающейся в отдельных местах. С гибелью последнего Хранителя служители Покровителя леса Эрва² осознали, что поддержание порядка легло на плечи общин, так ясно, как никто: если раньше оскверненная энергия из ткани мира прорывалась, в основном, в запретных местах и на старых кладбищах, то теперь это происходило повсюду, сводя с ума живых существ и искажая леса.

В первые годы после Последней битвы прорывов ткани Эрвилессина не было, только участились вспышки оскверненной энергии. Обычно она проявлялась вдалеке от поселений людей, в глухих лесах, где давно не проводили очищающих ритуалов. Оскверненных очагов постепенно становилось все больше и больше, а затем начались небольшие прорывы ткани мира — трещины, из которых сочилась оскверненная энергия.

Бесконечные дыры латали. Но закрывали одну — получали две в другом месте. Чрезмерное использование сил Ловов еще больше нарушало баланс мира и провоцировало появление новых прорывов, а без их использования старые расползались и углублялись. Порочный круг! Каждый совет старейшин в общине поднимался вопрос — прорывы пока небольшие, но что будет дальше?

Друиды видели, как на глазах слабеет мир, поддерживаемый прежде соблюдением строгих правил Хранителей под их неусыпным надзором. Похоже, Хранители просчитались с балансом, создавая мир, и придумали эти, порой жестокие, правила, для того, чтобы он вообще мог существовать.

Лесная община следовала старым правилам теперь еще строже, чем прежде. Служители Эрва, прежде сражавшиеся за свободу вместе со всеми, осознали, что иначе и впрямь никак нельзя: эта битва лишь ослабила и их, и мир. Ужасные правила соблюдать все равно придется.

Община Эрва стала небывало консервативной. И род Критира, издревле специализировавшийся на исследованиях, сосредоточился на конкретных проблемах и развитии старых проверенных решений. Их можно было по праву назвать интеллектуальной элитой лесной общины. Они больше других пострадали от ужесточения правил, не только Критир, тогда еще Крин. Его дед был мудрее и понимал ситуацию в общине, напутствовал все бросить, обзавестись наконец-то семьей и не высовываться. Тем более что Крин был полуэльфом. Его отец тайком спал с эльфийкой и привел не самых чистых по крови детей, сына и дочь, о браке которых с другими родами было не так-то просто договориться.

Крин, принятый в семью на птичьих правах, вскоре стал и неизменно оставался с тех пор главной проблемой рода. Он задыхался: его острый ум жаждал знаний, поисков новых способов восстановления баланса. Но община, прежде сквозь пальцы смотревшая на исследования на грани дозволенного, стала все больше зажимать его, не одобряя, напутствуя и запрещая. На достижения молодого гения раз за разом накладывались запреты, предупреждения и порицания.

Впрочем, вскоре он смирился и начал проводить исследования тайком, веря, что нужны принципиально новые методы, раз старые помогают все хуже, и оставляя свои открытия до лучших времен. Так продолжалось несколько лет, пока не случилось несчастье в его лесу. Граница Изоляции вокруг одной из зон с оскверненной энергией оказалась подточена, и туда забрели его любимые кошки.

Возможно, молодого мастера, мозолившего глаза, даже кто-то специально подставил, кто знает. Слишком уж быстро обнаружили запрещенные эксперименты по очистке искаженных живых существ. И чрезмерно большой скандал из этого раздули — лишили пояса старшего адепта общины и даже имени, назвав Критиром, Отступником. И почему решили, что живых существ нельзя очищать от оскверненной энергии? Ну и что, что меняются внешне. Мало ли болезней похуже этого?

Но если свой позор еще можно пережить, то обременять других Крин не мог. Брак сестры никак не одобряла семья жениха: они не хотели видеть полуэльфийку в своем роду. Та гуляла с возлюбленным тайком. Это продолжалось и год, и два, и три, пять, и семь, а брак так и не согласовывали. В итоге они все-таки проявили неосторожность, и она оказалась в позорном положении: у нее под сердцем был его ребенок, но пожениться им так и не позволили. Семья давила на нее, чтобы та избавилась от бремени. Ее любимый оставил выбор за ней: сказал, что не может повлиять на свою семью и отстранился от решения этого вопроса.

И в этот же момент Крин попался на запретных исследованиях и экспериментах, окончательно разбивая робкие надежды сестры на будущее. Он должен был отстоять свой вклад в этот раз во что бы то ни стало!

Проклятая эльфийская кровь! Проклятые твердолобые друиды! Проклятые правила! Он упорно стоял на своем. Крин не мог покидать дом, но он вырастил сад в междумирье рядом. Открытие способа выращивать растения в междумирье точно не было запретным и несло большую пользу. Секрет сада община заполучить хотела, но требовала от Крина признать и искупить вину. Разумеется, так поступить он не мог.

Время шло. Вопрос не решался. В итоге его родная сестра сдалась семье и покорно избавилась от бремени. Больше она не встречалась с любимым. Как и брат, она осталась опозоренной и запертой в доме. На нее легли обязанности простой слуги: принеси, подай, уберись. Ни о каком браке речь больше не шла.

Крин с тяжелым сердцем смотрел, как угасает его жизнерадостная бойкая сестренка. Ему нужно было отстоять себя. И ее. Смирение сестры показало ему наглядно, что будет с ними двумя, если он сдастся.

Тогда он и обратился к темному Кону³, издревле покровительствовавшему ученым. Направив копии некоторых исследований в его общину, Крин получил приглашение на пост старейшины с условием достижения необходимого уровня освоения техник Учения Кона, а самое главное — обещание свободы любых исследований, прибежище и безграничное покровительство для него и его сестры.

Решив, что хуже уже не будет, Крин принял приглашение общины Кона. Он сообщил об этом сестре, но та не пожелала сбежать и укрыться с ним. Подобное было совершенно неслыханным: потомок древнего рода Эрва отправится служить темной общине! Сестра трусила. Или ей просто было уже все равно?

На следующее же утро после возвращения из общины Кона Крин увидел ужасающую картину в родовом доме: его родственники наложили на себя руки. Близкие и дальние. Старые и молодые. Они не смогли справиться с позором: их род прокляли в лесной общине. Такого он совершенно не ожидал! Он ожидал изгнания с позором для себя лично, но то, что из-за грязнокровного, хоть и прямого потомка, откажутся иметь дела со всем его родом, и что родные поступят таким образом…

Конечно, проблема была глубже, но Критир чувствовал себя виноватым. Что бы ни происходило, семья не отказывалась от него и защищала, а он приносил лишь проблемы, одну за другой. Он снял кольцо Главы рода с пальца деда и пообещал продолжить дело их семьи. Похоронив родных, лишенный семьи и имени Критир заперся в родовом доме и с головой ушел в исследования.

Не сдерживаемый ничем, он в полной мере раскрыл свой талант. Коньком Критира были комплексные заклинания — он умело соединял уже существующие схемы и даже сплетал руны разных Ловов. Именно он разработал методы закрытия прорывов и многие стабилизационные меры, укрепляющие ткань мира. Но как бы Критир ни старался, совершенствуя старые и находя все новые способы, все по-прежнему трещало по швам.

И вот сейчас он размышлял над очередным способом уменьшить влияние на мир от использования сил Ловов. Все общины уже отказались от использования магии в быту, а возле прорывов во всех случаях, кроме тех, что нужны для их закрытия. Но ведь так нельзя, магия нужна каждый день и бесконечно удобна! Если бы вывести отдачу от использования сил Ловов в междумирье или найти какой-либо гасящий материал… Но это лишь мечты.

Как же слаб баланс старого Эрвилессина!

Критир листал книги в поисках хоть какой-то зацепки. Взгляд упал на бутылек укрепляющего. Свойства лекарственных трав… Точно! Если заменить часть сил Ловов, необходимых для активации заклинаний, на ингредиенты с похожими свойствами, можно еще сильнее снизить нагрузку на ослабленный мир.

Подхватив стопку справочников, он быстрым шагом отправился в лабораторию. Настало время экспериментов! Критир увлеченно записывал свойства и проверял возможность замены новыми и новыми материалами.

Спустя неделю от работы Критира бесцеремонно оторвал вспыхнувший на поясе проводящий кристалл. Ну какого! Критир нехотя накинул плащ с капюшоном, и, потерев темный кристалл, проявил…