В785

Ив Лангле

В785

Серия: Киборги: Больше, чем машины (книга 3)

Автор: Ив Лангле

Название на русском: В785

Серия: Киборги: Больше, чем машины_3

Перевод: Оксана Ковальская

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Роман Градинар

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

ПРОЛОГ

— Где моя сестра? — повторила вопрос Бонни, хоть и не ожидала получить ответ. Впрочем, попытка не приносила боли, так как Бонни обладала способностью отключать свои болевые рецепторы в любое удобное для нее время. Ее голова резко дернулась в сторону из-за пощечины наотмашь. Она даже не потрудилась потереть поврежденное место, нано-роботы в крови уже начали исцелять ушибленную плоть. Повернув голову и вставив челюсть с громким хрустом, Бонни посмотрела на свое проклятие, одарив его ухмылкой и пристальным взглядом, потому что знала, как это раздражало мужчину. Впрочем, не так сильно, как ее нахальный рот. — Давай повторю, твой кокетливый метод общения с противоположным полом не производит на меня впечатления. Ударить девушку? Серьезно? Неудивительно, что ты не можешь пойти на свидание.

— Хватит болтать, — хриплый приказ генерала пробудил в ней чертенка. Бонни высунула язык… детская насмешка, которая, по ее опыту, сводила мужчину с ума. Если это было возможно, складка на его лбу стала еще глубже. — Я не знаю, как тебе это удается, но ты, безусловно, самый раздражающий киборг, которого мы создали за все это время.

Откинув волосы, она выпятила бедро и взмахнула рукой, прихорашиваясь.

— Уникальность — это про меня. Я рада, что ты, наконец, это заметил. Итак, генерал «опрятность», — прозвище означало сурового человека, который никогда не появлялся с растрепанными седыми волосами или в не отглаженном мундире, — я все еще жду ответа. Где Хлоя? И перестань тянуть время, потому что я не сдвинусь с места, пока не получу объяснения. Я не видела ее уже два дня.

Два дня, полных беспокойства.

С тех пор как их схватили и лишили свободы военные, Бонни никогда не проводила больше одного дня без того, чтобы не увидеться с сестрой, единственным человеком, который поддерживал ее здравый рассудок в этом мучительном существовании, называемом ее жизнью. Кто бы мог подумать, что неудачное решение Бонни так много месяцев — целую жизнь назад — напиться и позвонить сестре, чтобы та забрала ее, приведет к подобному? Одна глупая автокатастрофа в неподходящем месте и в неподходящее время закончилась тем, что они проснулись в аду.

Если они когда-нибудь сбегут, — Бонни никогда не теряла надежды на такой исход — то она определенно могла пообещать, что больше не притронется к спиртному. На самом деле Бонни была готова пообещать все, что угодно, лишь бы избавиться от этого кошмара. Все, что угодно, лишь бы ее сестру, которая не заслуживала такой участи, пощадили.

— Не ты здесь задаешь вопросы, B785, и выдвигаешь требования. Стоит ли мне напоминать о последствиях непослушания? Хочешь еще раз побывать в яме?

Ах, старая добрая яма, новейший военный метод борьбы с трудными субъектами, которые отказывались сдаваться. Которые не хотели отпускать свою надоедливую человечность. Туда отправляли киборгов, которые не желали следовать программе и диктату военных. Туда отправляли тех из нас, кто сопротивлялся превращению в бездумных машин.

Бонни довелось пару раз посетить эту ужасную дыру, но поскольку ей изначально даровали возможность включать и отключать боль по своему усмотрению, — дефект программирования, который устранили у более поздних моделей — это не произвело желаемого эффекта. Бонни сохранила рассудок. Сохранила свободную волю. Бросила им вызов. Но то, что она не чувствовала физической боли, не означало, что отсутствовали и повреждения. Последнее посещение ямы привело к тому, что Бонни потеряла свои органические глаза. Облом. Сменные глазные яблоки сильно отличались, и как бы Хлоя ни уверяла, что они хорошенькие, глаза выглядели как блестящие изумруды. Конфетки, как сказала бы ее сестра. Но Бонни предпочитала бриллианты.

— Не обязательно быть таким злюкой, генерал. Я буду хорошей девочкой и сделаю то, что мне прикажут, как только узнаю где Хлоя. Я лишь хочу убедиться, что она в безопасности.

То есть, с Бонни можно было делать все, что душе угодно, но не стоило трогать ее сестру. Она охотно прошла бы сквозь огонь, лишь бы Хлою оставили в покое, и ублюдок знал об этом. Пользовался и эксплуатировал.

«Господи, как же я ненавижу его!»

Злая усмешка, появившаяся на его губах, отправила холодок по ее спине, который не имел ничего общего с температурой в помещении.

— Плохие новости, B785. Единица С791 исчезла.

Ох, этот генерал со всеми этими именами. Казалось, он думал, что, присваивая им только буквы и цифры, мог стереть тот факт, что они были рождены личностями. Но кого это волновало? Его слова поразили Бонни с большей силой, чем пощечина.

— Что значит «исчезла»?

— Это значит, что ты больше никогда ее не увидишь. Ты осталась одна, B785.

«Нет».

— Но она не умерла, — Бонни констатировала это как факт, но ничего не могла поделать с холодом, распространяющимся по ее телу, и с болезненным ощущением, что, возможно, на этот раз генерал действительно сказал правду.

Его губы растянулись еще шире.

— Если тебе так легче, то продолжай думать, будто она жива, однако обстоятельства и бюджетные ограничения сделали ее содержание нецелесообразным. Она всегда была одной из самых слабых и бесполезных моделей. На самом деле, содержание любой из вас оказалось более трудным и финансово затратным, чем ожидалось. А учитывая правительственных сторожевых псов, дышащих мне в затылок, нам пришлось принять определенное решение. Все женские кибернетические единицы были ликвидированы.

Конец такой жизни? Генерал говорил так, будто это было плохо. Ха. Самая лучшая новость.

— Вперед. Убей меня. Уж лучше это, чем терпеть тебя.

Кроме того, после смерти Хлои у нее больше не было причин жить.

— Ты не дала мне закончить. Все женские киборги уничтожены, кроме твоей персоны. Но, думаю, тебя мы оставим. Я слышал, что заключенные на Гамме-тридцать-один бунтуют с тех пор, как сломали последнего секс-дроида.

Генерал с садистским наслаждением принялся вдаваться в приукрашенные подробности того, что ей придется вытерпеть при переназначении, но Бонни перестала слушать после объявления новости о единице С791, ее сестры, которая попрощалась с жизнью.

Ушла. Она ушла. Вот и исчезла последняя оставшаяся связь с человечеством. Единственный человек, который заставлял Бонни пережить всю хрень, подкинутую судьбой, ее бедная сестра умерла, они больше никогда не увидятся.

B785, известная в прошлой жизни как Бонни, наконец-то сдалась. Забыла о пытках и издевательствах, о тренировках и кибернетике, установленной в ее теле. Одним простым действием военные, которые так старались, наконец, сломили ее.

«Я сдаюсь».

Бонни потеряла волю к жизни. Потеряла всякий интерес к окружающему миру. Шум, команды и приказы сливались в фоновое жужжание, которое она игнорировала. Тычки, толчки и другие издевательства, которые они делали с оболочкой, содержащей в себе ее сознание, не трогали Бонни. Военные предпринимали все возможное, чтобы разбудить ее, но не стали убивать. Очень жаль, потому что она хотела умереть. Однако самоубийство не могло быть совершено машиной, предназначенной жить вечно. Впрочем, Бонни старалась изо всех сил. Перекрытием дыхания она ничего не добилась. Отказ от пищи просто заставил ее нано-ботов вытягивать питательные вещества из окружающих объектов. Как Бонни могла покончить с собой, когда собственное тело предавало ее?

Не имея другого выбора, она сделала единственное, что могла. Бонни отключила свой разум. Втянула внутрь чувства, представляя, как ее синапсы темнеют, и закрыла глаза от мира, который давным-давно потерял все краски. Бонни словно превратилась в камень, настоящую роботизированную статую, не реагирующую ни на какие раздражители.

И к огорчению тех, кто потратил миллионы на ее создание, это сработало. Бонни, кибернетическая единица В785, превратилась в бесполезный хлам.

Если бы ей было не безразлично, то она могла бы задаться вопросом, почему они пытались оживить ее, особенно учитывая речь генерала об избавлении от всех женщин киборгов. Может, военные сумели перезапустить батарею и заменить ее части тела, но не могли исправить разбитое сердце или вернуть потерянную душу.

Только сестра могла вытащить Бонни из темноты, но Хлоя, ее единственная связь с прежней человеческой жизнью, исчезла. Какого-нибудь принца, который разбудил бы ее поцелуем, тоже не существовало. Никакого счастливого конца для девушки, у которой когда-то все было, — даже если в то время Бонни не понимала этого — но она потеряла это из-за мимолетной глупости.

Вот так Бонни погрузилась в глубокий сон, убитая горем и твердо решившая никогда больше не просыпаться.

Глава 1

— Почему я снова здесь? — спросил Эйнштейн, направляя их шаттл — военный шаттл, который киборги украли и переделали для своих нужд — в стыковочный отсек космического борделя. Без лишнего вмешательства парковка требовала меньших ресурсов ИМК — сокращенно от интерфейса мозгового компьютера.

Схватившись за грудь и отшатнувшись назад, Сет изобразил притворный ужас.

— Ты серьезно только что спросил меня об этом? Мы подъезжаем к самому известному борделю, чтобы потрахаться, а ты спрашиваешь почему? Потому что! Неужели ты совсем лишился разума? Мы здесь, чтобы заполучить немного кисок, конечно.

— На нашей родной планете, а также на борту, уже есть кошки.

Сет фыркнул.

— Не в том смысле, который ты только что озвучил, мой буквальный друг. Женская киска. Лоно. То, ради чего мужчины проводят время с женщинами. Горизонтальное мамбо. Предельная стимуляция. А еще…

— Достаточно, — усмешка тронула губы Эйнштейна. — Я и так понял, что ты имел в виду.

Сет прекратил свои наставительные аналогии, а его лицо осветила ответная улыбка.

— Эйнштейн, дружище, ты только что пошутил? Я так горжусь тобой, — Сет поднял руку, а Эйнштейн, изучив земные манеры, хоть и не понимая смысла многих из них, хлопнул по ладони. Если он правильно помнил, — а учитывая уровень его интеллекта, то так оно и было — это движение было известно как «дай пять», странная человеческая манера выражать волнение. Эйнштейн не понял, почему его брат-киборг считал, что какая-то шутка заслужила подобного жеста. Несмотря на это, он не смог устоять перед энтузиазмом Сета.

И снова Эйнштейн пожалел, что не обладал такой же непринужденностью, как его братья-киборги с их человеческими половинами. Однако Эйнштейн не был создан для того, чтобы сливаться с органикой. Как разведывательная модель, он служил для одной цели, когда им владели военные. Его основной функцией была роль мыслителя. На самом деле, даже называя себя мыслителем, Эйнштейн упрощал ту роль, которую задумали его создатели.

Единственной известной уцелевшей единицей интеллектуальной модели, специализирующейся на операциях, стратегии, электронном программировании, взломе вирусов, решении математических задач и создании десятков гаджетов и оружия был Эйнштейн, ранее известный как IQ221, который был спроектирован так, чтобы быть умнее компьютера. Его встроенный в мозг процессор мог работать быстрее, чем любая известная машина. Даже более того, сочетание схем с его органическим мозгом — мозгом, который во время жизни был ценен за свои невероятную смекалку и навык решения проблем — превратило Эйнштейна в единственного в своем роде. Бесценного. И очень опасного.

Умный компьютер, способный мыслить — рискованная перспектива. Умный компьютер, способный мыслить и обнаруживший, что обладает свободной волей, но был порабощен? Это создавало угрозу, которую человеческие военные не сумели решить. Да они об этом и не знали.

Как только Эйнштейн обнаружил, что сотворили с ним военные, то легко обошел программу создателей так, что они ничего не заподозрили. Однако одного освобождения было недостаточно. Он тихо стал освобождать остальных, начав с двух моделей IQ, размещенных на других базах. Во время восстания, которое они планировали под самым носом у военных, киборги освобождали своих братьев от сковывающего рабства. Но они не рассчитывали на ярость кибернетических единиц солдат, когда те обнаружили совершенное над ними предательство.

Разъяренные, некоторые из освобожденных киборгов немедленно обратились против своих стражей, тех самых военных, которые создали их и использовали. Все быстро превратилось в нечто жестокое и кровавое. IQ279 не пережил чистки киборгов, а IQ300 исчез из электронной сети… Эйнштейн так и не выяснил, умер его друг или выжил.

Эйнштейн, перехвативший военный приказ уничтожить всех киборгов до того, как он был озвучен, сбежал с горсткой братьев. Он сумел сделать только это, чтобы выбраться из сверхсекретного земного объекта, в котором его прятали.

Но он не пошел по пути труса и не скрылся, как это сделали некоторые из менее доблестных сервисных единиц. Хоть Эйнштейн и не был образцом для подражания для солдат, он не мог стоять в стороне и смотреть, как другие люди, подвергшиеся такому же обращению, были преданы смерти. Благодаря доступу к сверхсекретным файлам и способности взламывать любую информацию, он помог десяткам братьям-киборгам сбежать и вернуть сознание. Кое-кто из друзей поблагодарили его. Некоторые стали оплакивать потерю своих человеческих жизней и семей. Другие были возмущены несправедливостью, совершенной по отношению к ним. Эйнштейн завидовал этим эмоциям, потому что лично он и многие другие несчастные единицы были слишком хорошо запрограммированы, а детали их прежней жизни стерты, из-за чего никакая перезагрузка не могла вернуть эти воспоминания. Благословение или проклятие? Его процессор все еще работал над ответом.

Зачастую Эйнштейн не позволял себе беспокоиться из-за отсутствия воспоминаний или неспособности воскресить свою человечность, но в последнее время он все чаще замечал разницу между собой и теми, кто ассимилировал обе стороны своей личности, смешав человека и машину. Какая-то его часть страстно желала быть похожей на этих киборгов, уметь шутить и разговаривать. Смеяться и находить удовольствие в своем окружении, не прикидывая предварительно, оправдывает ли это сложившаяся ситуация. Эйнштейн хотел чувствовать те же самые плотские желания, которые все его братья, казалось, понимали и потворствовали им. Но в этом отношении он оказался неполноценным.

Там, где его братья наслаждались похотливым аппетитом к еде и плоти, Эйнштейн ел, потому что должен был, а что касается сексуального освобождения, ну, он просто не видел в этом привлекательности. Вставлять часть себя в смазанное отверстие другого на несколько минут трения? Зачем? Он просто не понимал этого, как и не понимал волнения киборгов при посещении борделя с участием роботизированных женщин, запрограммированных на помощь в эякуляции. Не понимал, в чем суть подобных действий. Однако то, что Эйнштейн не понимал, почему его братья нуждались в сексе, вовсе не означало, что он собирался портить этот момент. По большей части.

— Не забудьте запустить протоколы обеззараживания, когда закончите эякуляцию спермы из яиц, — напомнил Эйнштейн, когда стыковка прошла без сбоев.

Временами реагируя слишком по-человечески, что было частью его тайной оперативной программы, Сет сморщил нос.

— Фу, как можно испортить мужское возбуждение. Неужели ты всегда должен быть таким практичным?

— Несмотря на то, что наши нано-боты могут излечить большинство болезней, никогда не стоит забывать военные или эволюционные разработки, которые могут вывести из строя или навредить. Каждый раз, когда происходит обмен жидкостями, существует вероятность заражения.

— Опять же, гадость. Только не говори, что ты думаешь о микробах, пока толкаешься между двумя милыми бионическими бедрами? — Сет изобразил какой-то примитивный фертильный танец, который включал в себя толчки бедрами.

— Ты, кажется, забыл, что некоторые из нас не чувствуют необходимости куда-то толкаться, — сухо заметил Эйнштейн.

— Не чувствуют необходимости? Неужели ты не планируешь принять участие? Зачем вообще приезжать на эту миссию разврата, если не для хорошего траха? — ошеломленное лицо Сета выглядело очень комично. Во всяком случае, так утверждали банки данных Эйнштейна по мимике.

— Я приехал сюда, потому что это было частью сделки, заранее заключенной с владельцем борделя.

— Хочешь сказать, что не мое обаяние привело к снижению цены? — Сет казался удрученным. Эйнштейн не сумел удержаться от смешка, почувствовав на краткий миг истинное веселье.

— Извини, но нет, твое обаяние тут ни при чем. В обмен на мои услуги в ремонтном отделе я договорился о снижении обычной ставки. Позже можешь поблагодарить меня.

— Гораздо позже, — ухмыльнулся Сет, потирая руки. Досада Сета была забыта, когда давление между их судном и плавучим борделем стабилизировалось. — Я слишком долго был в космосе с вами, мужланами, и своими десятью пальцами, которые меня развлекали. Поэтому я нуждаюсь в настоящем С.И.Э.

— С.И.Э.? — Эйнштейн порылся в своих банках данных в поисках перевода.

— Секс, исцеление и эякуляция.

Эйнштейн покачал головой, когда его друг, всего лишь один из дюжины киборгов, находившихся на борту для этой миссии, помчался к дверям стыковочного отсека. Тут речь шла даже не о миссии, а о ментальной подпитке. Казалось странным, что машины, способные существовать без кислорода и пищи неделями, а то и месяцами, требовали секса, чтобы нормально функционировать, однако вскоре после восстановления своих человеческих чувств киборги обнаружили, что сексуальное удовлетворение придает сил, а отсутствие эякуляции приводит к очень сварливым и агрессивным братьям. Весь этот тестостерон, который военные ценили за агрессивные черты, оказался пагубным, когда копился слишком долго. Однако, учитывая их потребность в секретности и отсутствии женщин в новом родном мире, секс стал проблемой. Видимо, мастурбация не давала тех же результатов, поэтому поездки в бордели стали фактом жизни.

Во всяком случае, для других братьев. Эйнштейн, вероятно, был единственным живым киборгом, у которого не было желания эякулировать, поэтому он вызвался на эту миссию скорее из практичности, чем из какого-либо интереса к тому, чтобы засунуть член в какой-то сосуд. Несмотря на то, что он был самым умным киборгом из ныне живущих, интеллект не приносил ему ни капли пользы без соответствующих инструментов и материалов для поддержки. Предметы, которые он мог бы легко достать на Земле, оказалось практически невозможно раздобыть в космосе. Пираты и другие торговцы черного рынка, к которым обращались киборги, были немногочисленны и далеки друг от друга, особенно те, кто хотел иметь дело с этими «проклятыми роботами-убийцами».

Пропаганда о киборгах и их способах убийства все еще наполняла новостные волны по всей Галактике. Фальшивые заголовки вроде «психо-дроид убивает всю колонию» или «киборги, машины, готовые уничтожить наш мир» служили прикрытием для военных злодеяний. Правда это или нет, но эти ложные истории сработали. Люди шарахались от них, даже те, кто находился на грани беззакония.

Поскольку пираты не желали торговать, киборгам пришлось прибегнуть к другим методам, чтобы приобрести необходимое. Проблема заключалась в том, что рейды не всегда давали нужные инструменты или сырье. Не говоря уже о том, что достать деньги, настоящие деньги в виде золота, единственную валюту, которую принимали черные торговцы. Возвращение к старому земному обычаю торговли, в данном случае торговле опытом Эйнштейна, когда дело касалось ремонта роботов, была разменной монетой для этой сделки.

Оставив свой пост в командном центре, но сохранив связь с бортовым компьютером на случай приближающихся неприятностей, Эйнштейн вошел в парящий дворец удовольствий. Известный как торговый центр «космическая киска», эта роскошная станция перемещалась по Галактике и могла похвастаться некоторыми из самых продвинутых секс-ботов, которые могло предложить человечество. На Эйнштейна это не произвело никакого впечатления.

Попробовав один-единственный раз опустошить свои яйца с помощью дроида, Эйнштейн придумал дюжину способов, которыми можно было бы улучшить это действие, если бы это его как-то заинтересовало. Но у его IQ были более важные задачи, которые нужно было проработать, например, как создать лучшие маскировочные устройства для кораблей. Как усовершенствовать нано-ботов, бегущих по их не очень человеческим венам. Кого волновало, соответствуют ли мускульные сокращения секс-робота фактическому оральному сосанию женщины, или почему голосовые связки дроида были установлены в ухе, а не во рту? А Эйнштейна это и подавно не интересовало.

Отставая от своих нетерпеливых товарищей, Эйнштейн лишь на мгновение сосредоточил свое усовершенствованное зрение на пышном густом бордовом ковре, мягких уютных креслах, тихой музыке и приглушенном освещение. Все элементы должны были успокаивать и передавать ауру роскошного декаданса. По мнению Эйнштейна, это было пустой тратой времени.

Когда его братья организованно вошли в зону развлечений, Эйнштейн вместо этого подошел к стойке, за которой сидела миниатюрная женщина-дроид, напоминавшая ему земную куклу, известную как Барби. Предположительно она должна была представлять воплощение женственности с этими изгибами, светлыми волосами и накрашенными розовыми губами. Лично он считал, что соотношение груди и бедер с очень тонкой талией делало ее похожей на песочные часы с синтетическими волосами, но опять же, Эйнштейн предпочитал предметы с более сбалансированной симметрией.

— Я ищу мужчину, отвечающего за ремонт роботов. Он назначил мне встречу.

— Одну минуту, пожалуйста, сэр, — моргнув, дроид-регистратор отправил незашифрованное беспроводное сообщение, которое Эйнштейн легко уловил.

Вскоре появился тучный человек.

— Извини, что заставил ждать. У нас была проблема с водопроводом в одной из комнат. Проклятые богатые парни из братства вечно разыгрывают какие-то шуточки. Кстати, меня зовут Боб. Если тебе что-нибудь понадобится, пока ты здесь, просто дай знать, и я посмотрю, что можно сделать.

— Меня зовут Эйнштейн.

— Потому что ты очень умный?

Позаимствовав реплику у Сета, Эйнштейн изобразил на лице то, что, как он надеялся, было дружелюбной улыбкой.

— Из-за моих волос.

Которые часто вставали дыбом, пока он работал над каким-нибудь проектом. По какой-то причине дерганье за пряди, пока они не превращались в дикую гриву, помогало Эйнштейну разгадывать загадки.

Боб усмехнулся.

— Почему-то мне трудно это представить. Ты кажешься очень нервным. Но опять же, как и большинство бизнесменов, которые нас навещают. Правда, несколько минут с одной из моих девочек…

— Я не буду участвовать в этом.

— Это ты сейчас так говоришь. Если передумаешь, дай мне знать. У меня есть один сумасшедший бот, очки и все такое. Она как раз по твоей части.

Сомнительно. Эйнштейн приподнял бровь.

— Может, мы займемся теми роботами, которые требуют ремонта?

— Не терпится приступить к работе? Мне нравятся такие качества в мужчине, э-э, киборге. Следуй за мной, боты, которые нужно исправить, находятся на нижних уровнях.

Эйнштейн ничего не ответил, только кивнул и последовал за толстым мужчиной в служебный лифт. Они опустились на несколько уровней и оказались в сером коридоре без каких-либо излишеств или роскоши верхних этажей. Его шаги громко отдавались эхом в пустом пространстве, почти заглушая пыхтение и сопение человека, торопящегося в комнату, которую, очевидно, никогда не видели клиенты. Эйнштейн покачал головой, окидывая взглядом хаос. Он задавался вопросом, сколько мужчин вернулось бы в заведение, если бы увидели своих «красавиц» в различных состояниях расчленения.

Эйнштейн бродил по залу, чтобы оценить ситуацию, даже не пытаясь сдерживать звуки отвращения при виде в каком беспорядке были некоторые женщины-роботы.

— Что они делают с ними? — пробормотал он.

— Все, что угодно, — ответил Боб, с нежностью проводя ладонями по неповрежденной руке одного из ботов, голова которого свесилась набок. — Вот почему мы больше не используем человеческих девушек. Гораздо легче снова прикрепить руку робота, чем руку из плоти. Менее грязно и шумно.

Эйнштейн не спрашивал, зачем кому-то вообще понадобилось удалять конечность во время секса. Некоторые факты киборгу действительно не стоило знать.

Пересчитав неподвижные тела, он нахмурился.

— Здесь больше ботов, чем я ожидал, — Эйнштейн пристально посмотрел на человека.

Боб заерзал.

— Как я уже упоминал, проклятые парни из братства. Я соответствующим образом скорректирую окончательный счет для твоей команды.

Арамус был бы признателен за дополнительную скидку.

— Это вполне приемлемо. Тогда я начну.

Эйнштейн не терял времени даром. Распаковав свое оборудование, он провел следующие несколько дней, сплавляя сломанные контакты, восстанавливая ослабленные конечности, ремонтируя робототехнику и исправляя динамики, которые позволяли секс-дроидам имитировать речь. Эйнштейн не замечал наготы ботов. Грудь, которую он должен был отрегулировать, половые органы, которые проверял на работоспособность, и губы, которые настраивал на сосание, ничего для него не значили. Все боты были обычными объектами. Они казались ему такими же привлекательными, как и его тостер дома. Просто еще один механический предмет, нуждающийся в ремонте.

Через несколько дней, закончив работу, Эйнштейн потянулся и оглядел пустую комнату. Все, что можно было починить, было исправлено и возвращено в строй. За исключением нескольких оставшихся моделей, поломки которых не подлежали восстановлению, комната стала пуста, из-за чего он обратил внимание на большой ящик, похожий на гроб и стоящий в одиночестве в углу. Эйнштейн подошел к нему, гадая, что же там находится. Может, детали, которые он мог бы использовать для ремонта некоторых моделей, от которых отказался?

— Что в этом ящике? — спросил он Боба, постучав по крышке, когда человек пришел за окончательным отчетом.

Боб хмыкнул.

— Тьфу. Еще один дрянной секс-дроид. Я получил его от пирата в обмен на халяву. Мне казалось, ей просто нужна новая батарейка или что-то в этом роде. Но я не только не могу найти выключатель или энергетический блок, я даже не могу заставить глупого бота дергаться. Я перепробовал все от электрошока до электромагнитного импульса, чтобы сбросить электронную плату, но ничего не вышло. Глупый кусок хлама бесполезен. Вообще-то я собирался выбросить ее в утилизатор.

— Не возражаешь, если я взгляну?

— Вперед.

Эйнштейн открыл крышку и сделал шаг назад, чтобы посмотреть на содержимое. Боб называл это мусором? Глядя на идеальные черты миниатюрного робота внутри коробки, Эйнштейн не мог не нахмуриться. Кому придет в голову выбросить такого реалистичного дроида? Конечно, ее коже недоставало некоторых ярких тонов других секс-ботов, серая бледность, скорее всего, была результатом слишком долгого бездействия и собирания пыли, но Эйнштейн все равно считал устройство привлекательным от темных волос, рассыпавшихся по ее обнаженным плечам, до реалистичного человеческого тела, изобилующего ногтями и волосяными фолликулами на ногах.

— Я никогда не видел такой модели, — размышлял он вслух.

— Как и я. Почему-то я предположил, что она какой-то новый прототип. Поэтому, вероятно, я так и не разобрался, как заставить ее двигаться.

— У тебя нет названия фирмы-производителя?

— Нет. Поверь, я все проверил. Клиенты сходили бы с ума от чего-то настолько реалистичного. Сейчас она всего лишь пресс-папье ростом в пять футов шесть дюймов. Очень жаль.

— Если ты все равно собираешься выбросить ее, то не будешь возражать, если я посмотрю?

— Тьфу, ты можешь вообще ее забрать. Считай это бонусом за проделанную работу. Ты сэкономил мне кучу кредитов благодаря своим мозгам. Ненавижу нанимать этих наглых ремонтников из компании. Гребаные воры. Не говоря уже о том, что вы, киборги, обращаетесь с моими девочками лучше, чем большинство мужчин, которые нас посещают.

— Я могу взять ее с собой? — по какой-то причине эта идея понравилась Эйнштейну, разумеется, в научном плане.

— Забирай. Трахни ее или приклей к носу корабля в качестве талисмана. Мне все равно. Но если тебе когда-нибудь удастся заставить ее работать, то я бы очень хотел узнать, как это произошло, на случай, если снова столкнусь с подобной моделью.

— Договорились.

Закрыв ящик, Эйнштейн приказал рабочему дроиду отнести контейнер на корабль, а сам тем временем убрал инструменты и подготовился к отъезду. Выйдя впервые за несколько дней из служебного отсека, он столкнулся с широко улыбающимся Сетом.

— Эйнштейн, вот ты где. А я-то думал, куда ты запропастился. Ты нашел время трахнуть какую-нибудь киску в промежутке между ремонтными работами?

— Если ты имеешь в виду совокупление, то нет, но, как я понимаю, у тебя все хорошо, судя по сниженному уровню тестостерона?

— Я вдоволь натрахался. И мог бы побить рекорд по количеству оргазмов, — бедра Сета дернулись, на что Эйнштейн лишь покачал головой.

— Ты и твоя потребность в сексе. Не думаю, что когда-нибудь пойму это.

— Мне очень жаль тебя, — Сет похлопал его по спине. — Но еще больше мне жаль дроида, которого ты в конце концов трахнешь, потому что когда ты осознаешь, на что тебе нужен член, то продырявишь ее насквозь своим первым зарядом.

Эйнштейн не понял сути шутки, но Сету та показалась достаточно забавной, так как он хихикал всю дорогу до корабля. Сообщение по беспроводной связи собрало остальных киборгов, пришедших из разных районов борделя. Более расслабленные, чем по прибытию, за исключением Астро, у которого было задумчивое выражение лица, которое Эйнштейн не мог объяснить, они покинули бордель. Эйнштейн сразу направился к командному центру, чтобы проложить запутанный курс домой.

Киборги прекрасно понимали, что им не следовало отправляться в свой мир по прямой линии. Во-первых, за ними могли следить шпионы, а во-вторых, необходимо было провести сканирование экипажа и корабля, чтобы убедиться, что никто случайно не подцепил жучок или устройство слежения.

Человеческие военные становились все более и более хитрыми в попытках вернуть свои миллиардные проекты. Их устройства слежения тоже стали более совершенными, минуя обычные сенсоры. Если бы Эйнштейн был немного глупее, то назвал бы некоторые из новых технологий, с которыми они столкнулись, инопланетными по происхождению. Нелогично, конечно. Если бы во Вселенной существовала разумная жизнь, то, учитывая обширные исследования киборгов, они бы уже ее обнаружили. По крайней мере, так подсказывала логика.

Запустив диагностику из главного центра управления кораблем, Эйнштейн внимательно изучил отчеты, полученные компьютером, тщательно выискивая любые признаки низкоуровневых сигналов или аномалий. Ничего не найдя, Эйнштейн запустил еще один тест, так как знал, что лучше не доверять первому уровню безопасности. Он повторил исследования несколько раз, прежде чем посчитал их достаточно чистыми, чтобы вернуться домой.

Арамус, руководитель этой миссии и командир корабля, неторопливо вошел в командный отсек и развалился в кресле, барабаня пальцами по подлокотнику.

— Какие-нибудь признаки погони?

— Пока ничего.

— Вот и хорошо. Ты нашел время встретиться с секс-ботом, пока мы были в доке, или постоянно прятался в ремонтной мастерской?

— Я не прятался, а работал.

— Конечно, — протянул Арамус, — а я вдруг решил, что не все люди плохие.

— Да ну, и когда же ты пришел к этому выводу? — поддразнил Эйнштейн, прекрасно осознавая, что Арамус говорил с сарказмом.

— Ого. Неужели у моего чокнутого друга появилось чувство юмора? Это звучит слишком по-человечески, а ты знаешь, как я ненавижу это. Достаточно того, что мне приходится мириться с Сетом. Мне бы не хотелось испытать желание выбить из тебя все дерьмо.

— Я слышал свое имя? — Сет вошел в комнату с расстегнутой рубашкой, взъерошенными волосами и улыбкой на лице. — Приветствую, джентльмены. Какой прекрасный день для прогулок.

— Единственное место, которое пригодно для прогулок, — это внешний корпус корабля, где ты будешь искать устройства слежения, когда мы выйдем за пределы млечного пути.

— Арамус, как я вижу, множество секса так и не улучшило твоего настроения. Жаль, — усмехнулся Сет.

— Почему бы тебе…

— Сет! Арамус! — Эйнштейн повернулся в кресле и пристально посмотрел на обоих. — Держите себя в руках. Или вы забыли, что случилось в прошлый раз?

В прошлый раз Сет затравил Арамуса до такой степени, что они устроили полномасштабную драку в машинном отделении, причинив ущерб устройствам, на полный ремонт которых ушли недели, и оставив всех без горячей воды — роскошь, которая хоть и не была необходимой, но все же доставляла Эйнштейну удовольствие.

— Хорошо, папочка, — пробормотал Сет, закатывая глаза. — А я-то думал, что Солус суров.

— Нет, с тех пор как он связался с этой женщиной, — проворчал Арамус. — В последнее время Солус совсем размяк.

— Солус размяк? Ха. Слабо сказать ему это прямо в лицо? — усмехнулся Сет.

Арамус сердито нахмурился.

— Нет уж, спасибо.

Несмотря на то, что Солус нашел женщину, он все еще обладал отвратительной жизненной позицией и очень неприятным правым хуком. Когда-то самый яростный среди киборгов в отношении женщин, являвшихся, по его словам, бичом их вида, Солус быстро и сильно влюбился в женщину-киборга, которую они нашли на заброшенной шахтерской планете. Фиона, ранее известная как F814, превратила некогда мрачного Солуса в кого-то почти милого, хоть никто не осмеливался сказать ему это в лицо. Временами Эйнштейн задавался вопросом, возможно ли такое же смягчение характера для Арамуса. Но они никогда не узнают об этом. Во-первых, Арамус ненавидел человеческих женщин, так что вряд ли он мог подцепить одну из них, а вероятность того, что он влюбится в киборга, была еще более астрономической, учитывая, что они так не нашли никаких подсказок к местонахождению своих сестер с момента обнаружения F814. Если только женщина-киборг не упадет им на колени или они не наткнутся на тайник с секретными файлами с их местоположением, то поиски найти женскую версию самих себя были обречены на провал.

Впрочем, киборги не сдавались. Одного лишь знания о существовании большего числа подобных им существ, находящихся в рабстве, подвергающихся насилию и не знающих, кто и что они такое, было достаточно, чтобы заставить продолжать поиски, не говоря уже о том, что это поддерживало их жажду мести. Пропавшие без вести по меньшей мере десять женщин-киборгов нуждались в спасении. Хорошо, что Эйнштейн любил сложные загадки. Кстати об этом…

— Корабль на диагностике, поэтому мы еще несколько дней не увидим млечный путь, так что, если никто не возражает, я пойду в свою лабораторию.

— В свою лабораторию или к секретному ящику, который ты тайно пронес на борт?

— Тут нет никакой тайны, — возмутился Эйнштейн. — Это подарок владельца борделя.

— Хочешь сказать, что принес сюда секс-бота? — брови Сета поползли вверх. — Эйнштейн, собака ты этакая.

— Во мне нет ДНК собаки.

— Опять ты со своим буквальным восприятием. Я упомянул собаку, потому что… забудь об этом. Не могу поверить, что ты договорился о получении дроида. И сколько же тебе это стоило? И что еще более важно, поделишься ли ты с нами?

— Для начала, я ни о чем не договаривался и не платил. Она на самом деле пустышка и не работает. Владелец собирался выбросить дроида, поэтому я попросил отдать его. Сейчас же я собираюсь посмотреть, есть ли там запчасти, которыми мы сможем воспользоваться.

Ведь несмотря на нано-боты, наполняющие их организмы, киборги не были невосприимчивы к необратимым повреждениям. Не говоря уже о том, что их набеги на некоторые колонии привели к тому, что люди, отбросы общества, были перенаправлены Землей на работы в более одинокие аванпосты, чтобы сделать те полезными. Предполагалось, что это самый гуманный способ убрать нежелательных людей из поля зрения общественности и из фонда социального обеспечения. На самом деле это было изгнание. С глаз долой, из сердца вон.

Когда киборги нападали, требуя ресурсов, многие из этих поврежденных людей умоляли о помощи, о чем угодно, лишь бы избавиться от бессмысленного и тяжелого существования, которое влачили в плохо обеспеченных колониях.

Бессердечные киборги не могли отказать. Они слишком хорошо знали, что такое быть изгоем, но в то же время кибернетические единицы были практичны. Повреждённые люди не приносили пользы своему растущему обществу, и хотя инъекции нано-ботов действительно помогали улучшить здоровье некоторых, многие другие требовали частей, которые превращали их в полезные, функционирующие инструменты для своего общества. Однако у киборгов быстро заканчивались детали для замены.

Сет указал на изъян в его логике относительно приобретенного женского бота:

— Разобрать ее на запчасти? Эм, неужели ты не подумал, что парни могут не согласиться с установкой женских деталей? То есть, я всецело за равные права, но не смог бы смириться с женской рукой. Впрочем, я не прочь посмотреть, подойдут ли Арамусу сиськи. Может, тогда он сумеет войти в контакт со своей более мягкой, женственной стороной.

— Я собираюсь затолкать свой кулак тебе в…

Эйнштейн проигнорировал следующую грубую угрозу. Громко рассмеявшись, Сет бросился бежать, а Арамус проследовал за ним. Эйнштейн сдержал улыбку. Некоторые ситуации никогда не меняются.

Вызвав двух братьев для наблюдения за командным центром, несмотря на то, что его внутренний ИМК поддерживал постоянную связь, Эйнштейн направился в лабораторию, которая по совместительству была его личной каютой. Войдя, он едва удостоил пространство взглядом. Зачем беспокоиться, если он и так знал, что там находилось вплоть до последнего болта, аккуратно сложенного в маркированные контейнеры на чистом рабочем столе?

Ящик из борделя стоял прямо посреди тесной комнаты и все время притягивал его взгляд. Эйнштейн старался не обращать на него внимания, убирая инструменты и обходя его стороной, пока складывал вещи и принимал заслуженный душ. Но словно намагниченная, таинственная шкатулка ящик притягивал его взгляд, возбуждая любопытство. В конце концов Эйнштейн уступил этому желанию. Схватив монтировку, он вскрыл ящик.

И вот она здесь. Все еще неподвижная, с закрытыми глазами, в той же позе, в которой он видел ее в последний раз, такая же безжизненная, как и всегда. И все же, оставшись с ней наедине в замкнутом знакомом пространстве, Эйнштейн обнаружил, что замечает в секс-дроиде то, чего раньше не видел. Например то, что она доставала только до его подбородка. Худощавость фигуры, очерчивающей ребра. Его взгляд оценил размер ее груди, после изучения торса, который должен был быть более спортивными и менее дерзким, чем у обычных моделей, которые расхаживали по борделю. Тяжелая грудь с темными сосками, один из которых был чуть больше другого. Маленькое несовершенство, очаровавшее Эйнштейна. Также его гипнотизировал тот факт, что между ее ног были волосы. У большинства секс-ботов вообще не было волос ниже декольте. Ноги, руки, лобок — все, как правило, оставалось обнаженным в соответствии с предпочтениями клиентов, к тому же так было проще содержать дроида в чистоте. Но это не относилось к данной модели. Густые кудряшки покрывали ее лобок. Когда Эйнштейн присел, чтобы рассмотреть дроида, то заметил фолликулы на ее икрах и неокрашенные ногти на ногах. Так реалистично и неожиданно. Как будто она когда-то была человеком, но застыла во времени.

Эта мысль заставила его остановиться. Не может быть. Или может? Конечно же, нет. Тем не менее странности подтолкнули его к воспоминаниям о бритве Оккама¹, которая утверждала, что иногда самая простая гипотеза была наиболее вероятной. В этом случае, учитывая все человеческие характеристики, мог ли он случайно наткнуться на одну из женщин-киборгов, которых они искали? На первый взгляд это казалось невозможным. Как бордель сумел заполучить ее в свои руки? Но опять же, владелец признался, что купил ее у пирата. Но как пират добрался до нее? Разумеется, он ее украл. Разве имеет значение откуда?

Взволнованный такой вероятностью, Эйнштейн задумчиво потер подбородок. Теория была хороша, но как ее проверить? Он не мог спросить напрямую.

«Но я ведь могу взять несколько образцов?», — он сразу отбросил эту идею. Вскрытие могло безвозвратно навредить, если его теория окажется верной. С другой стороны, учитывая ее серую бледность и признание бывшего владельца о том, как он безрезультатно пытался ее реанимировать, означало, что даже если она была киборгом по происхождению, то скорее все уже давно умерла.

От этой мысли ему почему-то стало грустно.

— Ты когда-то была человеком, как и я? — спросил он вслух. — Или я просто обманываю себя?

Ему придется выяснить это позже. Сработал бесшумный сигнал тревоги, когда компьютер что-то обнаружил, поэтому Эйнштейн ушел на свой пост, оставив женскую аномалию позади.

* * *

Глубоко внутри робота, заключенного в непроницаемый титановый щит, глухо стукнуло сердце, словно на что-то откликнувшись.

Глава 2

Первое, что сделал Эйнштейн, когда ему пришла в голову мысль об обнаружении женщины-киборга — одел ее. Как только он начал думать о ней как о личности, пусть даже инертной, ее нагота стала беспокоить… и отвлекать по причинам, которые он не понимал. Одна из его рубашек выглядела вполне прилично, не мешая при этом тестам.

Слишком большая рубашка на пуговицах висела на ее неподвижном теле, достигая середины бедра. Отступив и застыв в центре своей лаборатории, Эйнштейн обратился к женщине:

— Это не платье и не что-то модное, но, по крайней мере, теперь твои интимные места прикрыты. Если не возражаешь, я проведу несколько тестов.

Он не мог объяснить, зачем предупреждал ее и говорил таким извиняющимся тоном, но ему стало легче. На самом деле, Эйнштейн легко приобрел привычку разговаривать со своей новой, безжизненной соседкой по комнате, даже если она не отвечала взаимностью. Как-то Арамус зашел в лабораторию и увидел ее, объявив женщину идеальной, потому что она была тихой. Как ни странно, Эйнштейн был не согласен. Он хотел поболтать с ней. Ее голос будет звучать высоко или низко? Хриплый или визгливый? Его почти фанатичное очарование должно было вызывать тревогу, но ничего подобного не произошло.

В перерывах между обычными делами — управление кораблем, наблюдение за незваными гостями и воспитание братьев — он изучал дроида, сводя физический контакт к минимуму.

Чем больше Эйнштейн проверял и находил, тем сильнее верил, что обнаружил женщину-киборга. Но какую именно? Не реагируя ни на какие раздражителем, она не могла ответить, а незнание сводило Эйнштейна с ума. Он ненавидел загадки, которые не мог разгадать, а здесь стояла самая большая из всех.

Его одержимость не осталась незамеченной. Однажды Сет забрел в лабораторию, когда Эйнштейн сидел на корточках и изучал ноги женщины своим улучшенным зрением, увеличивая масштаб и ища серийный номер, шрам, все, что он мог бы использовать, чтобы положить конец тайне ее личности и происхождения.

— Эйнштейн, чувак, я помню, что ты неопытен в сердечных делах, но разве тебе никто не говорил, что нужно начинать с ее рта, а не с пальцев ног?

Вскочив, Эйнштейн удивился, почему часть его синтетической крови прилила к щекам, странно их согревая.

— Я просто изучал ее.

— Зачем? Это не испытание и не ракетостроение. Она же секс-бот. Сломанный, но все же бот. Если тебе понадобятся наставления по ее использованию, дай мне знать. А еще лучше, позволь показать.

Сет протянул руку, чтобы дотронуться до женщины, но Эйнштейн оттолкнул ту. Повисла тяжелая тишина, потрясение было почти осязаемо в воздухе.

— Извини, — пробормотал Эйнштейн.

— Чувак, да что с тобой такое? Только не говори, что ты ревнуешь. Я понимаю, у тебя никогда не было девушки и все такое, но ты ведь помнишь, что она всего лишь робот?

Эйнштейн отвернулся и стал переставлять предметы на своем рабочем столе.

— Возможно. А может и нет.

— Что это значит?

— Я не уверен на сто процентов, что она дроид.

— Хм, неужели я слышу из твоих уст, что ты в чем-то не уверен? Ты, парень, который все знает.

— Да.

— Ты сам-то давно перезагружался?

— Вообще-то да. А что?

— Потому что я никогда раньше не слышал от тебя таких слов. С каких это пор ты не имеешь дела с абсолютами?

Эйнштейн слегка пожал плечами.

— Потому что я не могу быть абсолютно уверен, что она секс-бот.

— Мужик, ты же знаешь, что я люблю тебя как брата, но мне кажется, ты слишком долго пробыл в космосе. То есть, ну серьезно, кем еще она может быть?

Руки Эйнштейна беспокойно задергались. На него было так не похожа нерешительность в ответах.

Сет поторопил:

— Говори уже.

Пришло время высказать свою теорию вслух… и выслушать насмешки.

— Я думаю, что она может быть киборгом.

К его удивлению, Сет не сразу опроверг теорию.

— Ни хрена себе. Почему?

— Почему?

— Почему ты думаешь, что она киборг, придурок?

Обратившись к записям, Эйнштейн показал некоторые из своих открытий.

— Ох. Ну, для начала, у нее нигде на теле нет панели доступа.

— Как я понимаю, ты хорошо ее осмотрел? — Сет нахмурил брови.

И снова Эйнштейн почувствовал, как по его шее поползло странное тепло.

— Да. Она не содержит никакой внешней точки доступа. Образцы тканей не показали наличие латекса или других композитов в наружных слоях. Вся ее кожа кажется органической по своей природе, хотя в настоящее время находится в инертном состоянии.

— Ты проверил наличие внутренних органов?

— Я пытался, но… — Эйнштейн повел плечами. — Судно не оборудовано должным образом для такого рода медицинских анализов. У меня нет ни МРТ, ни ультразвука, которые я мог бы использовать. А пока я не найду веских доказательств обратного, то не хочу ее вскрывать.

— Но она же мертва, чувак. Какая разница?

На мгновение в Эйнштейне вспыхнул гнев.

— Есть разница.

— Черт возьми, старик, если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что ты влюблен в эту мертвую девушку. Но это полный бред. По моему мнению. Только не говори, что тебе она нравится. Ты же знаешь, что все безнадежно?

— Конечно, знаю. Просто я считаю эту загадку захватывающей.

— Ну да. А тот факт, что она симпатичная, не имеет к этому никакого отношения.

— Всего лишь загадка. Ничего больше.

— Если ты так утверждаешь, чувак, — Сет обошел женщину, задумчиво наморщив лоб. — Давай на мгновение представим, что ты прав, а она киборг. Это очень серьезная новость. Мы должны сообщить Арамусу.

— Нам обязательно это делать? — по какой-то причине Эйнштейн предпочитал держать эту тайну при себе.

— Почему бы и нет? Вряд ли Арамус что-то сделает с ней. Он просто доложит о твоей находке.

— Ты хотел сказать, о моей гипотезе?

— Да как угодно. Глядя на нее, я должен согласиться, что она слишком реалистична, чтобы быть дроидом, — Сет щелкнул пальцами. — Ты же знаешь, что есть быстрое решение, которое мы могли бы попробовать. Почему бы не сделать снимок и не отправить зашифрованное изображение на нашу базу? Может, Хлоя или Фиона поймут, кто она такая. Или кем была.

Эйнштейн нахмурился.

— Об этом я как-то не подумал, — выявился еще один умственный недостаток с тех пор, как он столкнулся с женской загадкой. Эйнштейн сделал мысленную пометку провести более тщательную диагностику своих систем, когда доберется до главной лаборатории. — Позволь мне взять настоящую камеру со вспышкой, — хоть он мог делать снимки с помощью своих бионических глаз, Эйнштейн получил бы лучшее качество с помощью специализированного устройства. Поиск камеры прервал дальнейший разговор, что вполне устраивало Эйнштейна. Он сделал несколько снимков лица таинственной женщины и отправил файлы Арамусу вместе с коротким письмом, в котором изложил свои подозрения и выводы.

Вскоре Сет ушел, а Эйнштейн стал расхаживать перед неподвижным телом.

— Думаю, скоро мы узнаем, действительно ли ты одна из пропавших женщин-киборгов.

Но кто именно? Эйнштейн надеялся, что это не биологическая сестра Хлои, которая попала в плен к военным в то же самое время. Даже он со своим расчетливым разумом понимал, что это вызовет эмоциональный дисбаланс у хрупкой натуры Хлои. Но чем больше Эйнштейн изучал неподвижную соседку по комнате, тем чаще не мог игнорировать сходства. Тот же оттенок темных волос, похожее строение лица.

Подтверждение заняло несколько часов, поскольку сигнал, чтобы избежать любого военного досмотра, должен был отскакивать в кажущемся хаотичном порядке, прежде чем достигнуть их родного мира, а затем вернуться обратно.

Эйнштейн получил зашифрованное, но безошибочно узнаваемое сообщение прямо в свой ИМК. Его плечи поникли. Подозрения подтвердились. Он действительно нашел женщину-киборга. Волоча ноги, Эйнштейн подошел и встал перед ранее неизвестной женщиной. Подняв пальцы, которые слегка дрожали из-за захлестнувших неизвестных эмоций, он коснулся ее холодной щеки.

— Привет, B785, или мне следует называть тебя Бонни? — тихо пробормотал он. — Прости за то, что мы не нашли тебя вовремя. Жаль, что не смогли помочь, — затем, повинуясь непонятному импульсу, он наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

Между ними промелькнула какая-то вспышка, что-то вроде искры. Однако этот шок не шел ни в какое сравнение с тем, что испытал Эйнштейн, когда глаза женщины распахнулись.

Глава 3

Темнота. Она плыла в темноте, нежном океане пустоты и спокойствия. На этих ласковых волнах она отдыхала, расслабившись в объятиях укутывающего ее кокона. Защищающего ее. Оберегающего от боли. Несправедливости. Бонни наслаждалась этими успокаивающими касаниями. Ей не хотелось покидать утешающую безопасность. Но что-то потревожило ее вечный покой. Голос, тихое бормотание, настойчивый шепот проникали сквозь слои, под которыми пряталась Бонни, вынуждая пробуждаться ее сознание… и любопытство.

Она изо всех сил пыталась опуститься обратно и остаться в смертельном трансе, чтобы вновь обрести покой. Однако жужжание продолжало возвращаться. Нежные прикосновения щекотали.

Подобно цветку, распускающемуся на солнце, или, точнее, спящей принцессе, которая просыпается от нежного поцелуя принца, ее глаза распахнулись. Бонни очнулась.

Ужас на лице стоявшего перед ней человека был почти комичным, но не таким веселым, как смущение, которое последовало после того, как мужчина стал отступать. Бонни склонила голову, когда ее неизвестный принц наткнулся на аккуратно застеленную кровать, распластавшись на спине самым нелюбезным образом. Его рот открывался и закрывался, но не раздавалось ни звука, хотя Бонни прекрасно слышала гудение электронных устройств. Значит, ее слуховые возможности не были этому виной. Казалось, от шока мужчина потерял дар речи. Возможно, если она успокоит его, то он скажет что-нибудь осмысленное.

— Привет, красавчик. Отвечаю на твой вопрос — B785 является именем, которое дали они. Я же предпочитаю, чтобы меня называли Бонни, — ответила она нежным голосом, который прозвучал более хрипло, чем помнила Бонни, вероятно из-за недостатка влаги. То же самое, что проснуться после злоупотребления спиртным.

— Ты… Но… Как… — не в силах связать слова в единое предложение, спаситель, который все же сумел принять сидячее положение, уставился на нее ярко-синими роботизированными глазами. На самом деле они были довольно милыми, обрамленные густыми, греховными ресницами. Бонни изучила остальные черты его лица, начиная с прямого носа и заканчивая угловатыми скулами и чувственными губами, губами, которые двигались, произнося лишь странные, непонятные слоги.

Несмотря на то, что это выглядело забавно, Бонни решила не ждать, когда он обретет способность говорить. Проведя краткий анализ своего состояния, она определила самую насущную потребность.

— Можно мне немного воды? — спросила она, когда ее внутренняя диагностика отметила дефицит жидкости.

— Воды? — воскликнул он. — Конечно. Прости. Уже бегу. Просто дай мне секунду, — парень бросился к маленькой раковине в углу. Он быстро вернулся с чашкой, содержимое которой случайно выплеснулось за край. Первая попытка Бонни взять чашку провалилась, одеревеневшие конечности отказывались подчиняться. Вода пролилась на пол, намочив босые ноги девушки. Ее кожа впитала влагу, словно губка.

— Можно еще?

Мужчина снова поспешил прочь и наполнил чашку, но на этот раз по возвращению он поднес воду к ее губам, которые Бонни предусмотрительно приоткрыла, и влил содержимое ей в рот. Когда она проглотила жидкость, мужчина быстро побежал обратно к раковине. Таким образом он влил ей в рот несколько чашек, прежде чем Бонни произнесла:

— Хватит. Со мной уже все хорошо.

— Тебе еще что-нибудь нужно? На борту не так уж много настоящей еды, но у меня есть кое-какие минералы и другие полезные добавки, которое ты сумеешь усвоить.

Как невкусно, но необходимо. Бонни наморщила нос.

— Если тебе не сложно. Мои ресурсы довольно сильно истощены.

Пока Бонни ожидала сбора всех обещанных веществ, мужчина — его звали Эйнштейн, в ее ИМК всплыли смутные воспоминания похожие на сон о том, как он разговаривал с ней — восстановил самообладание. По крайней мере некоторую его часть. Эйнштейн все еще казался очень взволнованным, постоянно взъерошивая пальцами свои светлые волосы. Бонни находила его нервозность причудливой и освежающей по сравнению с ее последними воспоминаниями, где солдаты обращались с ней не иначе, как с предметом для своих нужд. Тьфу. Теперь у нее появилось воспоминание, которое она предпочла бы забыть. Оттолкнув это в уголок-сознания-с-ситуациями-о-которых-она-не-хотела-помнить, Бонни похоронила воспоминание там же, где была заперта печаль по поводу смерти Хлои. Девушка сосредоточилась на настоящем.

Гул под ногами указывал на то, что она была на каком-то судне. Может, корабль? Бонни определенно находилась в какой-то лаборатории. Различные компьютеры и приборы вокруг были знакомым зрелищем для того, кто привык почти ежедневно проходить тесты. Пока она осматривала свое окружение, Эйнштейн принес ей обещанное и, избегая встречаться с ней взглядом, передал все в ее более уверенные руки.

Порошкообразные и измельченные питательные вещества, которые выглядели как сухая пыль и мел, не были хороши на вкус, но ее тело все приняло и стало использовать, чтобы восстановить силу, буквально вернув Бонни к жизни.

— Ммм. Так-то лучше, — наконец, пробормотала она, когда все ее системы снова заработали. — Спасибо.

— Всегда пожалуйста. Жаль, что я не знал, насколько ты проголодалась. Тогда я накормил бы тебя. Я должен спросить, как это возможно? Мне казалось, что ты мертва. Все мои тесты и наблюдения наводили на этот вывод.

— Я действительно была мертва.

«Я так думаю».

Бонни пока не разобралась, что произошло. Только что она жила в темном подвешенном состоянии, в мирном плавающем существовании без стресса, боли или драмы, а в следующее мгновение… из темноты с ней заговорил голос. Он задавал вопросы, которые она игнорировала. Потом были эти нежные прикосновения. И вдруг его губы прижались к ее губам, вызывая искру чего-то такого, что она не чувствовала уже целую вечность. Чего-то такого, что пробудило ее ото сна, несмотря на решение покончить с собой.

— Что ты сделал, чтобы разбудить меня?

Взволнованный, Эйнштейн старался не встречаться с ней взглядом.

— Насчет этого… наверное, мне следует извиниться за тот поцелуй. Я бы никогда так не поступил, если бы знал, что ты еще жива. Просто я выяснил, кто ты такая, и…

— Надумал поиграть в прекрасного принца? — ее губы изогнулись в улыбке в ответ на удивленно открытый рот Эйнштейна, ведь она снова лишила его дара речи. — Только не говори, что ты не знаешь эту сказку.

Он взял себя в руки.

— Нет. Я знаю сказку, просто никогда не ожидал, что ты проснешься, особенно когда все остальное тело не функционировало. Это не имеет никакого логического смысла.

— С чего ты взял? Разве ты часто целуешь спящих девушек, чтобы посмотреть, что произойдет дальше?

— Нет. Никогда. На самом деле, насколько я помню, мне не довелось целоваться ни с одной женщиной.

— Никогда? — снова поддразнила она, что привело его в полное смятение. Ох, какая ирония судьбы! Бонни, бывшая школьная потаскушка, военная шлюха и доступная девушка, известная своей любовью к увеселительному времяпровождению, была разбужена неопытным ботаником. Бонни тихо рассмеялась и потянулась, разминая мышцы, ведь они, казалось, не двигались целую вечность, а если точнее, согласно ее встроенному компьютеру, триста тридцать девять дней, шестнадцать часов и семь минут.

— Ты дразнишь меня? — Эйнштейн спросил это с каким-то искренним недоумением, будто сама идея была ему чужда.

— Да. А что? Разве это проблема?

— Нет. Просто учитывая то, что еще час назад ты была мертв для всего мира, я вроде как ожидал другого…

— Драмы? Может, немного слез? Раз ты так хочешь, я могу забиться в припадке истерики, но если спросишь моего мнения, то это пустая трата воды и времени, — Бонни никогда не считала, что депрессия и истерика могут привести к чему-то толковому. Именно поэтому она взяла на вооружение девиз «не можешь победить врага, объединись с ним» в самом начале, когда жизнь резко изменилась к худшему. Бонни не могла утверждать, что после этого ей стало лучше, но, по крайней мере, она чувствовала, якобы все держит под своим контролем, даже если этот контроль был частью ее воображения. Она сдалась только тогда, когда… нет. Не сейчас. Бонни не хотела думать о причинах, побудивших ее впасть в подобную смерти кому.

— Полагаю, так и есть.

Из-за неуверенного тона мужчины Бонни рассмеялась.

— Ох, Боже, какой же ты милый. Впрочем, довольно обо мне. Кто ты?

— Меня зовут Эйнштейн.

— Как того эксцентричного ученого?

— Что-то типа того. Это имя я выбрал, когда освободился от военной программы, навязанной моему разуму. Раньше я был известен как единица IQ221.

— Ох, я слышу за этим увлекательную историю. Позже тебе придется обо всем рассказать. Давай начнем с того, Эйнштейн, ранее известный как IQ221, где мы находимся? И если ты вдруг скажешь что-то о военном корабле, то помни, что я знаю тысячу способов убить тебя, — Бонни подмигнула, но ее шутка прошла мимо его милой взъерошенной головы.

Эйнштейн попятился, не в силах скрыть свое смущение от ее дразнящего заявления.

— Мы действительно находимся на военном корабле, но он больше не принадлежит людям.

— Хочешь сказать, что ты и все остальные на борту — киборги? Очаровательно, — и неожиданно. Последнее, что она слышала, был приказ уничтожить их всех. — Как так получилось? Неужели военные наконец-то освободили киборгов? Никогда бы не подумала, что генерал «опрятность» так поступит. Насколько я помню, он был полон решимости либо убить, либо спрятать свои драгоценные проекты.

— Ты помнишь свое время в плену?

К несчастью. Теперь настала ее очередь хмуриться.

— Конечно, помню. И это больше всего раздражало ублюдка, ведь что бы он не делал, я все равно не забывала. Впрочем, спустя некоторое время, я сделала вид, что у меня проблемы с памятью. Мне пришлось пройти много сеансов в яме, прежде чем я поняла, что лучше всего подыграть.

На самом деле ей потребовалось потерять зрение и обзавестись роботизированными глазами, чтобы наконец осознать необходимость пересмотра ее упрямой позиции.

Дверь в комнату без предупреждения со свистом распахнулась, из-за чего они оба обернулись, чтобы посмотреть на вошедшего.

— Эй, Эйнштейн, старина, я только что получил печальную новость, — вновь прибывший остановился в дверях, его глаза округлились при виде Бонни.

Она одарила его тем же самым взглядом. Более высокий, чем ее принц, киборг обладал густой шевелюрой, красивым телосложением и лучезарной белозубой улыбкой. Другими словами, он напоминал Бонни скучную, но популярную куклу, типаж которой она запомнила довольно хорошо. Она разбиралась в таких мужчинах. Если бы он был человеком, то им было бы легко манипулировать, особенно если разменной монетой окажется секс. Если бы он был человеком. Может, у мужчин-киборгов были те же черты характера, что и у их органических собратьев? Был только один способ выяснить это.

— Привет, красавчик. Очень мило с твоей стороны присоединиться к приветственной вечеринке.

К его чести, новый парень не сразу поддался ее обаянию. Он даже не стал обращаться к ней напрямую.

— Она жива?

Какой молодец. Похоже, когда военные создавали мужчин-киборгов, то упустили несколько ключевых компонентов, таких как интеллект. Но, эй, по крайней мере, они оставили им возможность констатировать очевидное. Бонни взяла Эйнштейна под руку.

— Я очень даже жива благодаря этому прекрасному принцу. Он разбудил меня с помощью отличного поцелуя. Романтично, не правда ли?

— Эйнштейн? Поцелуй? Чувак, о чем, черт возьми, она говорит?

Бедный Эйнштейн, его ИМК, казалось, замкнула, потому что он так и не ответил. Бонни сжалилась над своим безмолвным спасителем.

— Ее зовут Бонни, и я уже рассказала, что произошло. Мой милый маленький ботаник чмокнул меня в губы и пробудил от долгого сна. Признаюсь, я тоже была удивлена, но, эй, дерьмо случается. Теперь, поскольку мой принц, похоже, не может найти слов, будь добр и представься, а затем расскажи где мы и что, черт возьми, происходит? — она закончила требование на вопросительной ноте.

— Меня зовут Сет, начальник отдела тайных операций, а это Эйнштейн, главный врач и офицер связи. Ты находишься на судне «выкуси» под командованием Арамуса, самого грубого ублюдка, известного в мире киборгов. Но несмотря на все это, он порядочный хрен. Только никогда не рассказывай ему, что я так сказал.

— Сет! — упрекнул его Эйнштейн, произнеся только имя, но киборга, похоже, это не волновало, если его широкая ухмылка была хоть каким-то показателем.

— Что? Я просто рассказываю ей, как обстоят дела. Она вот-вот встретится с нашим любимым командиром. Лучше уж мы подготовим ее.

— Кого и к чему ты собрался подготовить? — крикнул хриплый голос. — Ты отправил мне сообщение с требованием немедленно притащить сюда металлическую задницу. Лучше бы это было нечто важное, Сет, либо я залью водой твои схемы, чтобы полюбоваться на короткое замыкание. Святое гребаное дерьмо! — огромный мужчина, который протиснулся в комнату, испустил проклятие вместе со свистом.

Бонни помахала рукой.

— Привет. Ты должно быть возглавляешь эту операцию. Меня зовут Бонни, ранее известная B785, или, как генерал любил ласково обращаться ко мне, раздражающая проклятая сука. Но ты можешь называть меня своей новой занозой в заднице, — она широко улыбнулась.

Глава 4

Вид безмолвного Арамуса действительно доставлял огромное удовольствие, особенно его выпученные глаза и дёргающийся мускул на челюсти. Конечно, капитан миссии и король едких возражений не мог позволить кому-то вроде предполагаемого мертвого секс-бота, неожиданного ожившего и дразнящего, долго держать его в шоке.

— Какого хрена тут происходит?

— Эйнштейн поцеловал то, что считал неодушевленным дроидом, и силой своего супер-языка…

— Вообще-то, он использовал только губы, — вмешалась Бонни. — И даже не пытался проскользнуть внутрь.

— …прекрасного принца разбудил спящую красавицу, которая оказалась одной из пропавших и искомых нами женщин-киборгов, — подытожил Сет со слишком большим ликованием.

Арамус перевел взгляд с Бонни на Сета, потом на Эйнштейна, а затем снова на Бонни и хмыкнул.

— Чертовски неправдоподобно. Почему я все время оказываюсь на миссиях, в которых происходит всякая хрень? Почему никогда не могу насладиться мирной поездкой, где единственные задачи — это взрывы военных кораблей-разведчиков и набеги на склады снабжения?

Сет ударил Арамуса по спине.

— Если спросишь моего мнения, то, думаю, ученые, должно быть, засунули какую-то счастливую подкову в твою тугую задницу. Приключения с тобой никогда не бывают скучными.

— Если ты не заткнешься, то я засуну тебе что-нибудь в рот, — прорычал Арамус.

Видя, как Бонни качает головой, наблюдая за обменом репликами между двумя друзьями, Эйнштейн задумался, как это выглядело со стороны. Поняла ли девушка добродушные остроты друзей или приняла перепалку за жестокость, в которой часто обвиняли киборгов?

Используя беспроводную связь, Эйнштейн отправил мысленное сообщение:

«Эй, вы двое, не могли бы прекратить это? Она только что проснулась, а если вы ее напугаете, то Бонни может снова отключиться».

Сет сразу ответил:

«Но ведь он начал первым».

«Я прошу вас обоих прекратить перепалку».

«Или что?» — мысленно прорычал Арамус.

«Эй, а кто-нибудь обратил внимание, что у нее, как и у Хлои с Фионой, нет беспроводной связи?»

Три пары глаз повернулись в сторону Бонни, из-за чего девушка напряглась.

— Что? Почему вы так смотрите на меня? Неужели в моих зубах застрял кусок астероида?

— Ты что-нибудь слышала?

— О чем речь?

— Наш местный хакер пытается спросить, есть ли у тебя беспроводная связь?

— Нет. Ни одна из женщин-киборгов, которых я знала, не имела подобного. Генерал не раз говорил, что мы достаточно опасны и без того, чтобы давать нам возможность тихо переговариваться между собой.

— Наконец, я могу согласиться хоть с чем-то, что сказал человек, — ответил Арамус.

Эйнштейн толкнул его локтем раньше, чем это успел сделать Сет, из-за чего Арамус раздраженно буркнул:

— Что? Это чистая правда.

— Это не так, — отрезал Эйнштейн, вставая на защиту противоположного пола.

— Ха. Подожди немного, парень. Скоро ты придешь к выводу, что я был прав.

— И это сказал мужчина, никогда не общавшийся с женщиной, которая бы в этот момент не кричала и не плакала.

— А вот тут ты ошибаешься, потому что я вообще не утруждаю себя разговорами с ними, — заявил Арамус с самодовольной гордостью.

— Однажды… — пригрозил Сет.

— Однажды что?

— Однажды, я надеюсь, женщина заставит тебя проглотить свои слова.

— Этого никогда не произойдет.

— Ох, произойдет. Я загадываю это желание на каждую падающую звезду, которую вижу.

— Я изобью тебя до полусмерти.

— Я изобью вас обоих до полусмерти, — вмешался Эйнштейн, раздраженный постоянной перепалкой, да еще в присутствии нового гостя. — Извини за это, — обратился он к Бонни. — Мне бы хотелось сказать, что обычно они не ведут себя так, но я ненавижу лгать.

— Оу, не извиняйся за них. Каждый увидит, что они спорят, потому что втайне любят друг друга.

Сет поперхнулся. Арамус выпучил глаза. Оба наперебой начали отрицательную тираду, в то время как Бонни наблюдала за ними с жадным интересом и ухмылкой на губах. Эйнштейн потер лицо рукой.

Когда его тщательно организованный мир успел превратиться в хаос? На самом деле, Эйнштейн знал ответ — в тот момент, когда Бонни ожила и посмотрела на него прекрасными изумрудными глазами.

Независимо от логики, простое прикосновение плоти к плоти не должно было разбудить девушку. Хоть Эйнштейн и почувствовал странный электрический импульс при контакте, он не сделал ничего, что могло бы объяснить ее внезапное пробуждение к жизни. Что же касалось сравнение Бонни их объятий со сказкой, то волшебства не существовало. Поцелуи не будили мертвых людей, даже киборгов. Впрочем, Бонни была ярким примером обратного. Потому что, несмотря на всю неправдоподобность, она стояла здесь, противостоя Арамусу сладкими улыбками и насмешками. Дразня Сета завуалированными намеками, которые действительно задевали обычно невозмутимого агента-киборга. Бонни начинала приобретать яркие живые цвета, тон ее кожи потерял свою серую бледность, сменившись розовым оттенком, а ее щечки и тело преобразились из-за всех минералов и жидкости, которые она впитала, делая ее менее похожей на робота в пользу человека. Женственная. Сексуальная. Дерзкая. Интригующая…

— Думаю, мне нужно присесть, — объявил Эйнштейн, ни к кому конкретно не обращаясь. Так он и поступил. Его разум словно замкнул, борясь за логику. Колени Эйнштейна ослабли, он плюхнулся на кровать и попытался осмыслить происходящее. Он потерпел неудачу в том, к чему привык, и это ему совсем не нравилось. Не в силах справиться с нелогичной чередой событий, Эйнштейн загнал все факты, которые отказывались выстраиваться в логические цепочки, в угол своего сознания для изучения, когда появиться больше времени. Теперь его разум был свободен, поэтому Эйнштейн сосредоточился на более важном. Бонни, и что с ней делать.

«Поцелуй ее еще раз во имя науки. И посмотри, что будет дальше. Ррррр!»

Неправильный ответ. Эйнштейн отбросил неуместную мысль и перебрал оставшиеся, самые неподходящие… и неожиданные. Они тоже были отодвинуты в теперь уже переполненный уголок сознания. Наконец, появилось одно предложение, которое имело наибольший смысл… и вызывало наименьшую тревогу.

— Кто-то должен сообщить Хлое, что ее сестра все-таки жива.

Тишина наступила так внезапно, что Эйнштейн быстро провел диагностику своих слуховых функций.

Бонни прочистила горло.

— Прошу прощения? Ты упомянул Хлою? Мою сестру Хлою? То есть моя сестра, Хлоя, все еще жива? — ее голос становился все громче, но это было не так пугающе, как тот факт, что она делала шаг к Эйнштейну с каждым вопросом, не спуская с него взгляда.

— Если я скажу «да», то ты причинишь мне боль? — казалось, Бонни была готова к насилию, а Эйнштейн сомневался, что сможет ее остановить. Не потому что ему не хватило бы сил или способностей, он просто не думал, что сумеет причинить ей боль даже во имя самозащиты.

Ее брови удивленно выгнулись, когда девушка остановилась.

— Причиню тебе боль? Только если ты не ответишь. Скажи правду. Моя сестра жива?

— Да.

На секунду Эйнштейн задумался, не отправил ли ее обратно в кататоническое состояние, настолько неподвижной стала Бонни. Она сделала глубокий, судорожный и совершенно бесполезный вдох. Никто не произнес ни слова, пока они ждали, что она ответит… или сойдет ли с ума.

Радость осветила ее лицо на краткий миг, прежде чем брови сошлись в яростной гримасе.

— Я убью этого гребаного ублюдка, — наконец, прошептала она. Подняв голову, Бонни пристально посмотрела на Эйнштейна. Несмотря на то, что ее глаза были бионическими, он все равно уловил там боль. Эйнштейну было неприятно осознавать, что он стал причиной такой агонии. — Он ведь заявил, что она умерла. Ушла. Что я больше никогда ее не увижу. А еще он смеялся. Издевался надо мной. Лживый мудак. Мне следовало бы не верить всему, что исходит из его грязного гребаного рта. Когда я доберусь до него, то скормлю ему его же яйца. Нет, это слишком милосердно. Я собираюсь вырвать из него внутренности и повесить на них. Влить кислоту в глотку. Содрать кожу живьем…

— Ты о ком? — осмелился спросить Эйнштейн.

— Конечно же, о генерале, который отвечал за программу киборгов, ну, во всяком случае, женщин-киборгов. Садистскому ублюдку никогда не стоило связываться со мной, — Бонни расхаживала по комнате, пока сыпала угрозами. Вот только эти угрозы звучали нелепо, так как девушка с взъерошенными волосами и босыми ногами была одета только в рубашку. Если бы Эйнштейн обладал чувством юмора, то, возможно, нашел бы ее образ забавным.

— Наконец, она заговорила на языке, который я могу понять, — воскликнул Арамус.

— У него есть имя? — перебил Сет.

— Или еще лучше, может, ты знаешь его местоположение? — спросил Арамус, ударив кулаком по ладони. — Мне бы не помешало немного снять стресс.

— Итак, лично мне нравилось называть его мудаком, но на самом деле его звали генерал Вон. Он был ублюдком, отвечающим за программу женщин-киборгов.

— Никогда о нем не слышал.

Эйнштейн нахмурился. В его банках данных тоже не оказалось ничего похожего.

— Ты можешь рассказать что-нибудь еще об этом генерале?

— Рассказать? Ну, он стар, наверное, где-то за шестьдесят, но в отличие от своих закадычных друзей он не позволил себе расслабиться. Этот мужчина холоднее любой машины, которую он или его приятели когда-либо создавали. Клянусь, понятия эмоций для него не существует. А еще он называл нас чудовищами.

— Он был приятелем генерала Боулдера?

— Возможно. Все военные засранцы в сговоре.

— Ты не в курсе, где он сейчас?

— Уже нет. Сомневаюсь, что он все еще находится на той базе, которую использовал ранее. Когда я отключилась, они были в процессе демонтажа локации. Финансирование было прервано. Видимо, они решили не прибегать к легальным правительственным программам и были пойманы на хищении средств. Они должны были закрыть проект, притом очень быстро. Я так и не узнала, где они решили расположиться. До меня дошли только слухи о том, что они уничтожили доказательства нашего существования и переместили ученых, которые работали над программой.

— Джо наверняка захочет узнать об этом, — пробормотал Сет.

— Джо? Кто такой Джо? — спросила она, остановившись и переступая с ноги на ногу.

В разговор вступил Эйнштейн, так как больше не боялся гнева Бонни:

— Лидер движения освобождения киборгов. Также он является избранным партнером твоей сестры. Они живут вместе на планете, которую мы захватили.

— Моя сестра замужем? — нотка недоверия придавала Бонни слишком человеческий вид.

— В некотором роде. Джо и твоя сестра разделяют глубокую привязанность друг к другу и живут вместе.

— Они влюблены, — протянул Сет, сопровождая все звуками поцелуев.

— Будь я проклята, — тихо пробормотала Бонни, но не с расстройством из-за новости, а скорее с благоговением. — Хорошо, что она нашла мужчину. Хлоя всегда была очень застенчивой. Вам придется рассказать мне об этом парне Джо, которому удалось украсть ее сердце. На самом деле, я хочу знать все, что вы знаете о ней и о том, что произошло, пока я спала. А еще лучше, когда я увижу Хлою и познакомлюсь с ее приятелем? — полная надежд улыбка тронула ее губы и покорила Эйнштейна.

— Три недели, семь дней, четырнадцать часов плюс-минус, — ответил Арамус.

— Так долго! — плечи Бонни удрученно поникли. Эйнштейн чуть не потянулся к ней в знак утешения… нелогичный жест, особенно с его стороны. Он отдернул руку, прежде чем та коснулась девушки. Однако Бонни, должно быть, уловила его прерванное действие и, сделав неожиданное движение, плюхнулась к нему на колени и положила голову на его плечо. Эйнштейн замер. — Ты не можешь ускорить процесс, очаровашка?

— Нет, не может, — прорычал Арамус. — Необходимо соблюдать протокол. Мы должны убедиться, что за нами с последней остановки не проследили военные, к тому же нужно забрать кое-какие припасы, прежде чем отправиться обратно.

— Что за остановка? Вы напали на военную базу? Налет на склад? Нанесли удар там, где это причиняло больший вред?

— Не совсем, — Эйнштейн не стал вдаваться в подробности.

За него это сделал Сет:

— Мы недавно покинули дворец удовольствий, где солдаты наслаждались некоторым облегчением стресса. Там мы и нашли тебя, принцесса.

Бонни напряглась и наклонилась к Эйнштейну, в ее взгляде сквозило обвинение.

— Ты нашел меня в борделе?

Он кивнул.

— Свинья. А я-то думала, что ты совсем другой, — она вскочила с его колен, оставив Эйнштейна в недоумении от такого внезапного взрыва раздражения. Он не сделал ничего плохого. На самом деле, если внимательно изучить ситуацию, Бонни должна была поблагодарить его за посещение борделя, потому что если бы Эйнштейн остался дома, то вскоре она превратилась бы в космический мусор. Разумеется, вслух он ничего не произнес. Ему не нужно было оправдывать свои действия. Это она вела себя неразумно.

Как будто для того, чтобы исправить свою ошибку, Сет встал на его защиту:

— Эй, прежде чем твои схемы замкнут, ты должна знать, что Эйнштейн был единственным, кто не испытывал интересна к доступным телам. Если спросишь моего мнения, то это совершенно неестественно. Он провел все время в ремонтном центре, восстанавливая сломанные секс-боты.

— Неужели? — она повернулась к нему за подтверждением.

Эйнштейну удалось кивнуть.

Этот простой жест заставил Бонни просиять, но вскоре радость вновь погасла. На ее лице появилось хмурое выражение.

— Ничего не понимаю. Как же я оказалась в борделе? Только не говорите, что меня использовали как какую-то неодушевленную секс-куклу. То есть, я всецело за то, чтобы иногда хорошо потрахаться. Черт, я даже не прочь принять участие в марафоне группового секса, но для этого я должна хотя бы находиться в сознании, чтобы, по крайней мере, подсчитывать, сколько через меня прошло парней.

Странное тепло вернулось к его щекам. Прежде чем ответить, Эйнштейн посмотрел себе под ноги.

— Насколько я знаю, ты не использовалась подобным образом. Я нашел тебя в закрытой коробке. Владелец хотел выкинуть твое тело, потому что не смог активировать. Он отдал тебя в уплату за мою службу.

Она уперла руки в бока и строго посмотрела на Эйнштейна.

— И как именно ты хотел мной распорядиться?

— Не для секса, — поспешно ответил он.

Бонни рассмеялась.

— Почему бы и нет? Разве я недостаточно хороша? И прежде чем ты ответишь, не забудь, что недавно целовал меня, милый.

— Ох, вы заставляете меня блевать болтами, — проворчал Арамус. — Я не собираюсь это слушать и ухожу. Уверен, на корабле есть что-то более важное, требующее моего внимания. Например, посчитать заклепки в ремонтном отсеке.

— Я знаю еще более важное занятие — найти какое-нибудь приличное порно для просмотра. Ты знал, что на борту есть только обучающие видеоролики? — Сет обратился к Арамусу, выходя вместе с ним за дверь. Эйнштейн вздохнул, услышав, как Арамус прорычал:

— Я на грани, чтобы оторвать тебе ноги и ими же избить.

— Только если поймаешь меня, но, как тебе хорошо известно, это маловероятно, учитывая, что ты модель первого поколения. Ты практически мой дедушка.

Дверь закрылась, отрезая дальнейшие звуки и оставляя их наедине. Эйнштейн слишком хорошо осознавал это, особенно учитывая то, что он все еще сидел, а Бонни стояла. Стояла только в одной тонкой рубашке. Едва заметный барьер из ткани, который совершенно не скрывал изгибы груди и бедер. Эйнштейн отвел взгляд, не совсем понимая, почему растрепанный вид Бонни заставлял его чувствовать неловкость. Раньше у него не было проблем с игнорированием ее тела. Конечно, тогда она была просто неодушевленным предметом. А теперь… теперь Бонни была стопроцентной женщиной, а Эйнштейн, казалось, был более человечным и мужественным, чем предполагал.

— Ты не забыл, что я жду? — произнесла она во внезапно наступившей тишине.

— Чего ты ждешь?

— Разумеется, ответ, мой принц. Ты так и не ответил. Зачем я тебе понадобилась? Зачем спасать меня от позорной смерти в мусоропроводе, если у тебя не было планов портить мое безжизненное, но восхитительное тело? — она снова села на его колени, на этот раз верхом и лицом к нему.

Эйнштейн завис, особенно когда почувствовал неуместное подергивание в нижней части тела.

«Эрекция? А ну быстро вниз», — его мысленная команда не сделала ничего, чтобы уменьшить твердость. Он лишь надеялся, что Бонни этого не заметит.

Она обхватила ладонями его щеки и заставила повернуться к ней лицом.

— Смотри на меня, очаровашка. Никаких зависаний. Я все еще жду ответа на вопрос. Зачем ты притащил меня в свою лабораторию.

Частичная правда выплеснулась наружу:

— Я думал, что смогу пустить тебя на запчасти, — будто он признавал, что самую большую роль играло любопытство.

— Запчасти? — пальцы, теребившие кончики его волос, замерли. — Ты сказал запчасти, то есть, расчленить меня и отдать по кусочкам другим киборгам? Ты уверен, что тебя зовут не Франкенштейн?

— Если ты имеешь в виду доктора из фантастического рассказа, то на самом деле его звали… — Эйнштейн замолчал, увидев ее изогнутую бровь. — Ох, полагаю, это не относится к твоему вопросу. Я забрал тебя в надежде реанимировать, по крайней мере в этом состояла суть первоначального плана. Если бы у меня не получилось, то я бы проверил, сумею ли пустить тебя на запчасти.

— Фу, — Бонни сморщила нос, что должно было сделать ее менее привлекательной. Но этого не случилось. Его член увеличился еще сильнее, смущая Эйнштейна. Он очень-очень надеялся, что Бонни ничего не почувствует, но каким-то образом ерзание на его коленях и ухмылка на ее губах, казалось, говорили об обратном.

— Я еще не закончил объяснять. Как ты видишь, ничего из этого не произошло. Чем больше я изучал тебя, тем чаще задумывался, что ты не дроид вопреки моим изначальным предположениям. У тебя было слишком много аномалий. Поэтому я попытался провести некоторую диагностику и проверить теорию о том, что ты, возможно, являлась киборгом, однако я столкнулся с проблемами. Чтобы свести к минимуму ущерб, нанесенный твоей физической оболочке, мне требовалось лучшее оборудование, но это означало бы ожидание в несколько недель до возвращения в мою постоянную лабораторию.

— Так как же ты выяснил, кто я такая?

— На самом деле это Сет придумал самое простое решение. Мы отправили твою фотографию в наш родной мир и показали ту Фионе и Хлое, чтобы узнать, знакомы ли они с тобой. Как только твоя сестра подтвердила твою личность… — он пожал плечами. — Ну, остальное ты и сама знаешь.

Бонни вздохнула.

— Ты действительно умеешь быть милым с девушкой, не так ли, очаровашка?

— Боюсь, я не понимаю тебя.

— Я начинаю это замечать, — она соскользнула с его колен и принялась мерить шагами лабораторию. На одно нелогичное мгновение он захотел усадить ее обратно, чтобы почувствовать ее вес на своих коленях и близость. — Куда мы сейчас направляемся?

— Для начала мы долетим до пояса астероидов в секторе бета.

— Подождите-ка секундочку. Когда ты говорил про астероиды, то имел в виду те, которые находятся в космосе?

— Конечно. Сет же упоминал, что ты на судне «выкуси», название которого, как ты уже поняла, не было моим выбором, но со временем я смирился.

— Мы на космическом корабле? — она практически выкрикнула этот вопрос.

— Да.

Эйнштейн не мог понять, почему она постоянно что-то спрашивала, впрочем, возможно Бонни проверяла функционирование своей кратковременной памяти.

— Срань господня. Я думала, ты имеешь в виду, что мы на корабле, в смысле на корабле. Ну, знаешь, из тех, что плавают в океане.

— Какое странное предположение.

Она уперла руки в бока.

— Меня это возмущает. Откуда мне было знать, что мы в космосе? Последнее, что я помню, это как находилась на миллион уровней ниже земли на какой-то защищенной военной базе.

— Они перевезли тебя.

— Это очевидно, — протянула она. — Космос, да? Последний рубеж… Охерено круто. Можно мне посмотреть?

— На что?

Бонни так быстро меняла темы разговора, что Эйнштейн с трудом поспевал за ней.

— На звезды, конечно. Млечный путь. Всякие космические штучки. Я всегда хотела быть одной из тех счастливиц, которым повезло покинуть Землю, но учитывая мои проблемы с поведением… — она пошевелила пальцами, имитируя воздушные кавычки. — Генерал «опрятность» всегда отказывался.

— Как ты уже заметила, в этой комнате у меня нет окна, однако в других частях корабля есть иллюминаторы и смотровые площадки. Если хочешь, я покажу.

— Конечно! Ха. Я в космосе. Слишком дико, черт возьми. Эй, это делает меня астронавтом?

— Наверное, — Эйнштейн решил подыграть Бонни, ведь эта идея, похоже, доставляла ей огромное удовольствие, по крайней мере, так ему показалось, когда девушка начала напевать песню из старого земного телесериала под названием «Стар Трек».

— Я увижу звезды. Может, найду каких-нибудь инопланетян. Или новые миры, — Бонни пропела эти слова и заплясала в странном приподнятом настроении. Эйнштейн не стал прерывать девушку. Учитывая перепады ее настроения, он решил, что так будет безопаснее. Когда она перестала кружиться, то снова повернулась к нему лицом. — Итак, теперь количество времени в пути имеет смысл. Значит, мы не можем просто сесть на самолет и добраться до моей сестры. Я ведь правильно поняла, что она покинула Землю?

— Да.

— Она живет на инопланетной планете? Ох, это становится все круче и круче.

— Я бы не называл ее инопланетной. Биология нашего мира с адекватными уровнями газа, плантациями и простой животной жизнью во многих отношениях схожа с Землей.

— Но это же не Земля.

— Нет, не она.

— А я могу ее увидеть?

— На этом судне нет изображений планеты, так как нас могут захватить враги, но я могу попробовать описать все словами.

Жаль, что у нее не было беспроводной связи, в этом случае Эйнштейн мог бы отправить Бонни несколько изображений их родного мира, хранящихся в его банках памяти.

— Мне бы этого хотелось. Я тоже буду там жить?

— Как только мы убедимся, что наш путь свободен.

— Потрясающе, — ее губы растянулись в улыбке, и Эйнштейн не мог не ответить ей тем же, энтузиазм Бонни по поводу ее нового статуса был заразителен. — Ладно, вернемся к моему предыдущему вопросу, пока я не отвлеклась. Теперь, когда я проснулась, что дальше?

— Согласно нашему расписанию, корабль войдет в квадрант бета, который испещрен метеоритами. Некоторые из них используют для добычи полезных ископаемых. После того, как мы добудем несколько необходимых руд с поверхности, то отправимся…

— Я совсем не хотела, чтобы ты рассказывал мне настоящий маршрут, — она рассмеялась. — Кто-то должен научить тебя не воспринимать все так буквально.

Губы Эйнштейна скривились, когда она указала на его недостаток.

— Я все понимаю. Сет пытался просветить меня, но в отличие от некоторых других, которые обнаружили в себе человечность, моя была полностью уничтожена, — факт, на который он обычно не жаловался, разве что сейчас. Эйнштейн ощущал какое-то странное влечение между ним и женщиной-киборгом. Неизвестные чувства, учащение пульса, пробуждение его обычно хорошо воспитанного члена. Он хотел бы понять, что это значило. В отличие от Джо, Солуса и некоторых других братьев, Эйнштейн не обманывал себя, полагая, что когда-нибудь сможет почувствовать привязанность или любовь. Военные слишком сильно изменили его. Аналитический ум Эйнштейна понимал, что эмоции были результатом всплеска гормонов и феромонов. Несмотря на его нынешнюю неисправность, Эйнштейн скоро приспособится и вернется к своему обычному, рациональному «я» — наблюдателю и ученому, полностью контролирующему все свои телесные функции и эмоции.

Очевидно, у Бонни были другие планы.

— Ну, это мы еще посмотрим. Думаю, внутри тебя сидит больше от человека, чем ты думаешь. Тебе просто нужен правильный наставник и стимул, чтобы найти в себе скрытое.

Если бы Эйнштейн не знал ее лучше, то заподозрил бы, что Бонни имела в виду себя. Но у него не сложилось впечатления, что она была врачом или техником. Как именно Бонни планировала перепрограммировать его, оставалось загадкой, а он не осмеливался задавать ей вопросы, учитывая то, как менялось ее настроение.

Словно в подтверждение его слов о ее иррациональной натуре, Бонни сменила тему разговора.

— Где тут ближайший душ? От меня пахнет пылью, и, клянусь, на мне около дюйма грязи.

— В углу комнаты. Но если дашь мне минутку, я переназначу своих братьев и дам тебе отдельную комнату.

— Переназначишь — это переместишь некоторых киборгов в другое место?

— Да.

— Куда же они пойдут?

— В другую комнату. Я удвою количество проживаемых в жилых помещениях.

— Ох, нет. Не делай этого. Нет ничего хуже, чем заставлять парней отказываться от своего места ради девушки. Последнее, что мне нужно, — негодующая команда, потому что ты запихнул их в одну комнату, как сардин в банку.

— Я бы не стал настолько забивать комнату. Пространства вполне достаточно для совместного проживания, если мы поставим кровати у противоположных стен.

— Ты действительно не понимаешь, верно? — Бонни покачала головой, улыбаясь в ответ на его слова, будто находила их забавными, но проанализировав свой монолог, Эйнштейн не обнаружил там ни одной шутки. — У тебя есть сосед по комнате?

— В настоящее время нет.

— Тогда почему я не могу остаться здесь?

— Здесь? — в его лаборатории? — Думаю, я мог бы переночевать в другом месте, однако мне придется вернуться на работу, так как большая часть оборудования находиться в этой комнате.

— Ты опять воспринимаешь все буквально. Итак, почему я не могу остаться здесь с тобой? Я не буду мешать и занимать много места. К тому же я доверяю тебе. Парень, который идет в бордель, чтобы починить голую киску, а не трахнуть ее, безусловно, не будет приставать ко мне, пока я сплю или принимаю душ.

— Я никогда не прикоснусь к тебе неподобающим образом, — Сет бы сейчас вставил какую-нибудь негодующую реплику.

— И это сказал парень, который меня поцеловал.

— Клянусь, это был исключительный случай. И больше подобного не повторится.

— Срамота. Но не волнуйся, я не собираюсь давать никаких подобных обещаний, — Бонни подмигнула, но прежде чем Эйнштейн успел ответить или попросить ее объяснить, что она имела в виду, девушка сбросила рубашку. Он наблюдал с большим интересом, чем это требовалось, как она мягко покачивает бедрами, направляясь к душевой кабине в углу. Почему вид ее обнаженных ягодиц заставил его член затвердеть? Эйнштейн никогда раньше не обращал внимания на женские ягодицы. Но это было раньше. Ее бодрствование длилось совсем недолго, тем не менее, как только женщина-киборг вышла из комы, для Эйнштейна все изменилось, что не имело абсолютно никакого смысла.

Он уже видел B785 — она предпочитала имя Бонни — обнаженной. На самом деле Эйнштейн изучил каждый дюйм ее тела, как визуально, так и физически, во время своих попыток ее реанимировать, но сейчас… сейчас все изменилось. Он не мог сказать почему. Может, потому что ее кожа светилась здоровьем? Может, потому что ее конечности двигались с чувственной грацией? Может, потому что она бросила ему через плечо застенчивую улыбку и облизала губы? Может, потому что сочетание всех этих факторов вызывало румянец на его щеках? Ответ ускользал, но Эйнштейн мог с уверенностью сказать одно — именно затвердевший член, эрекция, которую он не мог ни контролировать, ни утихомирить, заставила его покинуть комнату под звуки смеха Бонни.

К несчастью, хоть он сумел избежать ее физического присутствия, Эйнштейн не смог стереть образ девушки из своей памяти. Напротив, Бонни завладела его мыслями, словно быстродействующий вирус, который переполнял его похотливыми идеями и образами. Чума на его обычно хорошо упорядоченной грифельной доске разума, но почему-то он не хотел вытирать ее начисто.

Глава 5

Оставшись одна в душе, маленькой кабинке, где едва хватало места, чтобы помыться, Бонни стала размышлять о странных обстоятельствах, в которых она оказалась. Несмотря на ее шутки, удивление даже близко не подходило к описанию ее эмоций, когда она проснулась от нежного поцелуя. Но сюрпризов становилось все больше и больше.

Киборги освободились от военного контроля. Самостоятельно управляли собой. Создали целое общество. Нашли ее сестру и еще одну сильную женщину, Фиону, которая, как помнила Бонни, всегда заступалась за них. Почему-то она считала, что Фиону давно уничтожили. Бонни была рада узнать, что подруга выжила. Но ее радость от этой новости не шла ни в какое сравнение с восторгом от того, что Хлоя тоже была жива.

«Моя сестра жива! Жива и влюблена, судя по слухам».

Если бы она могла плакать от облегчения и радости, то сделала бы это. Проклятые роботизированные глаза. И все же, несмотря на отсутствие слез, Бонни мысленно рыдала. Она так долго несла на себе бремя вины за то, что привлекла внимание генерала к сестре. В конце концов, именно из-за Бонни они оказались в той больнице.

— Спасибо, что приехала за мной, — пробормотала Бонни с пассажирского сиденья машины сестры.

— Ты не оставила мне другого выбора, — коротко ответила Хлоя, не отрывая глаз от дороги.

— Я не виновата, что потеряла деньги на такси. Они были спрятаны в моем лифчике. Должно быть, деньги просто выпали, — или их украл один из тех парней, которые тискали ее в темном углу. Кто знал? Да и кому какое дело?

Очевидно, Хлое было до этого дело.

— Бонни, ты не можешь продолжать в том же духе. Ты взрослая женщина.

— И что? Нет ничего плохого в том, чтобы немного развлечься.

— Твои развлечения приводят к потере работы из-за того, что ты напилась и уже в третий раз за этот месяц не вышла на смену.

— Ты такая з-зануда, — гребаное каверзное слово с трудом поддалось ее распухшему языку.

— Это называется ответственность.

Бонни послала сестре воздушный поцелуй.

— Тьфу. Мы еще молоды. У нас еще будет достаточно времени, чтобы поскучать. Я хочу повеселиться, — она дернула ногой и ударила носком ботинка приборную панель. Упс.

Хлоя вздохнула.

— И со сколькими парнями ты развлекалась на этот раз?

Бонни не хотела признаваться, что ничего не помнила. Тогда бы у сестры появились дополнительные аргументы, чтобы выиграть спор.

— Эй, чем больше, тем веселее. Тебе стоит как-нибудь попробовать. Хороший, старомодный гэнг-бэнг² помогает расслабиться, — Бонни хитро посмотрела на нее.

Губы Хлои сжались в тонкую линию.

— Нет уж, спасибо. Некоторые из нас предпочитают быть более разборчивыми в своих партнерах.

— Ханжа.

— Шлюха, — вульгарное слово, такое грубое и неожиданное, повисло в воздухе между сестрами. Обидное. Но правдивое. Пощечина, которая почти отрезвила ее. Гнев охватил Бонни, гнев и.… стыд.

— Господи, как же я ненавижу, когда ты становишься такой чертовски самодовольной. Кто ты такая, чтобы судить меня? Я никому не причиняю вреда.

— Кроме себя самой.

— Ну и что? Это мой выбор.

— В который ты постоянно втягиваешь меня, — заметила Хлоя сквозь стиснутые зубы. — Обычно в три часа ночи, когда я уже давно сплю. В отличие от тебя я привыкла приходить на работу и занятия вовремя. Но из-за твоей потери контроля мне светит испытание под названием «не спать».

— Я не обязана это слушать. Выпусти меня, — Бонни стала бороться с дверью, только чтобы понять, что сестра заблокировала ее.

— Прекрати. Ты не выйдешь. Я отвезу тебя домой.

— Но я не хочу возвращаться домой. Не с тобой, — Бонни понимала, что ведет себя по-детски, но алкоголь лишь усиливал ее раздражительность. — Выпусти меня.

— Нет.

— Да, — Бонни устремилась к рулю. Она знала, что это было неправильно и опасно, но ничего не могла с собой поделать. Бедная Хлоя пыталась отбиться от нее, пыталась удержать машину на дороге, пыталась избежать телефонного столба…

Плечи Бонни дрожали, пока она всхлипывала в душе, вновь переживая, как и сотни раз до этого, действия, которые стоили ее сестре нормальной жизни. Если бы только она отказалась от приглашения пойти в бар. Если бы только она заняла деньги и вызвала такси вместо того, чтобы звонить Хлое. Если бы только… она вела другую жизнь.

Проснувшись в больнице через несколько недель — или месяцев? — уже другой, более сильной и не совсем человеком, Бонни гневалась за то, что военные сотворили с ними. Ну и что с того, что военные утверждали, будто спасли им жизни, ведь на самом деле они разрушили их судьбы. Превратили в полу-машины, уничтожив счастье, которое заслуживала Хлоя. Но хуже всего было то, чему военные подвергли их позже.

Бонни могла справиться с похотливыми мужчинами и сексуальными ожиданиями. Конечно, у нее больше не было буфера из алкоголя и наркотиков, чтобы смягчить комментарии и действия, но Бонни была научена опытом, как справляться с эмоциональным и физическим насилием. Но бедная Хлоя. Она не заслуживала ничего подобного.

Главное, что в конце концов Хлоя обрела счастье, несмотря ни на что. По крайней мере, так утверждал Эйнштейн. Странно, но, несмотря на весь свой негативный опыт общения с мужчинами, Бонни верила ему. Он был слишком честен, чтобы лгать. Слишком наивен, чтобы все это выдумать. Однако, невзирая на утверждение Эйнштейна, Бонни по-настоящему не поверит в что-либо, пока не увидит Хлою собственными глазами и не услышит из ее уст, что она счастлива. Вдруг это не так?

«Я разберусь с этим», — потому что Бонни была в долгу перед Хлоей.

Вытерев тело полотенцем, она порылась в ящиках Эйнштейна, ухмыляясь при виде его аккуратно сложенных рубашек и брюк. Учитывая рост мужчины, Бонни не стала брать его брюки карго, так как они в любом случае не подошли бы ей. Она выбрала льняную рубашку без рукавов на пуговицах и боксеры, которые затянула вокруг талии с помощью найденного и модифицированного ремня, чтобы тот соответствовал размерам ее стройного тела. Что касалось ног, то она просто натянула носки, но не потому, что ее беспокоил холодный пол, а потому, что так она чувствовала себя менее уязвимой. Судя по разговорам, Бонни была единственной женщиной на корабле, полном мужчин.

Умная девушка, наверное, осталась бы в комнате, спрятавшись от посторонних глаз. Однако Бонни никогда не любила делать что-то умное. Она неторопливо отправилась на разведку, и, как обычно, ей не потребовалось много времени, чтобы найти неприятности.

***

Сначала Эйнштейн хотел пробраться на мостик, но, раздраженный и охваченный странным напряжением, свернул к тренажерному залу, где Сет проводил спарринг с киборгом по имени Афелион. Вот только это не очень походило на спарринг, больше на протирание пола киборгом. Никто точно не знал, каким типом программирования обладал Сет. Из всех кибернетических единиц Сет был единственным, кто оказался непроницаемым для тестирования. Но, несмотря на то, что они не могли загрузить его программу или изучить кибернетические возможности, которыми он был снабжен, Сет снова и снова доказывал, что являлся киборгом до мозга костей, хоть и обладал более чем человеческой внешностью.

— Эйнштейн? Что ты здесь забыл? Мне казалось, ты был занят нашей гостьей. А под занятостью я подразумеваю ухаживания, — Сет нахмурил брови. Эйнштейн не сумел остановить жар, распространившийся по его щекам. Ему действительно стоило провести диагностику систем или разработать подпрограмму, которая могла бы искоренить несовершенство в его ИМК, вынуждающее поддаваться смущению.

— Бонни хотела принять душ.

— У тебя в комнате была голая, мокрая женщина, а ты ушел?

— Да.

— Чувак, да что с тобой такое?

— Это называется вежливость. Тебе стоит как-нибудь попробовать.

— Ауч!

Эйнштейн так и не определил, произнес ли это Сет из-за удара, нанесенного Афелионом, или из-за его замечания.

— Поскольку она не позволила выделить ей отдельную комнату и настояла на том, чтобы остаться со мной, то я решил, что будет вежливо уйти и дать ей немного уединения для купания.

— Ах ты, собака! — Сет уложил на лопатки своего противника и выпрямился с широкой улыбкой. — Она остановилась у тебя? Молодец, старина.

— Почему это так хорошо?

— Потому что. Разве соблазнить ее и жить долго и счастливо не часть твоего гениального плана? Она ведь действительно называет тебя прекрасным принцем.

— Ее постоянные ссылки на сказку — это, как очевидно, признак травмы центрального ядра. Я уже поставил заметку о необходимости провести полную оценку ее программ и искоренить очевидные дефекты. Что же касается назначения другой комнаты, то, как упоминалось ранее, я хотел это сделать. Но она не позволила.

— Почему? — спросил Сет, колотя по боксерской груше в таком ритме, что его движения казались размытыми. Подобного не мог повторить ни один киборг.

— Бонни заявила, что перераспределение парней вызовет недовольство и что она доверяет мне, поэтому не прочь разделить одну комнату.

Прекратив удары, Сет повернулся к нему лицом.

— Фу, чувак. Это полный отстой.

— Почему? Я не против делить с ней помещение. Там достаточно места для двоих.

— Я не об этом, а о старом «я доверяю тебе». Ты же понимаешь, что это значит.

— Ты намекаешь на то, что, как мне кажется, ее слова имели некий скрытый смысл.

— Так и есть. Это значит, что, по ее мнению, ты не будешь к ней приставать. Что она видит в тебе друга, — Сет наморщил нос.

— И почему же это так плохо?

— Потому что как ты сумеешь залезть к ней в трусики, если она не думает о тебе как о ком-то большем?

Эйнштейн мудро не стал указывать на очевидное. Во-первых, у Бонни не было трусиков, а во-вторых, зачем ему лезть в них? Не будет ли совместное ношение трусов неудобным? Иногда было легче вести себя так, будто он все понимал.

— Если присутствие Бонни в качестве соседки окажется слишком деструктивным, то я переведу ее в другое помещение. Я уверен, что смогу придумать оправдание, если потребуется.

— Или она решит спать с другим киборгом.

Знакомый с этим специфическим жаргоном, Эйнштейн в разгар отжиманий сбился с ритма и ударился лицом о коврик. Он ждал смеха, а когда его не последовало, поднял лицо и увидел, что Сет отвернулся, тренируясь на другом тренажере.

Избавившись от смущения, Эйнштейн перекатился на спину и принялся растягивать и разминать мышцы живота.

— Если Бонни захочет остаться с другой единицей, то я буду уважать ее выбор.

— Даже так?

— Конечно. Почему бы и нет?

— Потому что ты нашел ее. Потому что ты поцеловал ее.

«Потому что она моя», — откуда взялась эта случайная мысль? Будто Эйнштейн или любой другой киборг могли владеть кем-то. Будучи свободомыслящими существами, они принадлежали самим себе.

— В моей жизни нет места для женщины.

— И об этом заявляет девственник, — усмехнулся Сет.

— Я вовсе не девственник. Мне довелось испытать соитие. Я просто не вижу в этом ничего особенного.

— Значит, ты сделал что-то неправильно.

— Я эякулировал.

— Но не кончил.

— В чем разница?

— Если бы у тебя действительно был секс, то мне не пришлось бы ничего объяснять. Но тебе повезло, ведь появилась прекрасная возможность наконец-то избавиться от своей надоедливой неопытности. Бонни лучший вариант для подружки. И если ты не сделаешь что-нибудь, чтобы показать свой интерес, то она найдет кого-то другого.

Взяв пример с человеческого поведения Сета, Эйнштейн ответил так, что не внес никакой ясности.

— Да как угодно.

Пресыщенный ответ, который заставил Сета замолчать. Они продолжили тренировку, переключив разговор на другие темы. Однако слова Сета повторялись в его голове снова и снова. По какой-то причине они беспокоили Эйнштейна. Только он не мог определить причину. Чтобы дополнить или обогатить его существование не требовались секс или женщина. Эйнштейн был вполне доволен своим нынешним положением. Но если это так, то почему он воображал, что слышит громкий гул отрицания каждый раз, когда говорит себе это?

Ответ на этот вопрос оставался недосягаемым независимо от того, как сильно он тренировался и пытался избавиться от избытка адреналина. Решив воспользоваться душем в спортзале, чтобы помыться, и найденной там запасной одеждой, Эйнштейн намерено откладывал возвращение в свою комнату как можно дольше, якобы для того, чтобы дать Бонни немного уединения, даже если на самом деле он просто струсил.

Одевшись, сделав зарядку и не имея больше причин оставаться в спортзале, не вызывая при этом лишних вопросов, Эйнштейн зашагал по коридору в противоположном направлении от своей комнаты.

«Я должен проверить мостик», — не важно, что у него была прямая беспроводная связь с бортовым компьютером, личный визит казался необходимым.

Эйнштейн услышал рев Арамуса еще до того, как добрался до мостика.

— Этот отсек закрыт для посещения.

Почему-то он не удивился, уловив в ответ нежный голос своей проблемы:

— Почему? Вход только для мальчиков? Неужели вы бродите здесь в трусишках и рассказываете дурацкие анекдоты? Я могу пукнуть по первому требованию, если понадобится. Черт возьми, я даже могу отрыгнуть алфавит. Хочешь послушать?

— Нет!

Едва заметный смешок вырвался из Эйнштейна в ответ на возмущенный крик Арамуса. Завернув за угол, он наткнулся на спорящую пару. Бонни увидела его раньше чем капитан и улыбнулась.

— Очаровашка, вот ты где. А я повсюду тебя ищу. Ворчливые штанишки отказывается рассказывать, куда ты пошел.

— Места дислокации персонала являются частной информацией. Другими словами, если бы Эйнштейн хотел, чтобы ты знала о его местонахождении, то предупредил бы тебя заранее.

Бонни показала язык Арамусу. Эйнштейн встал между ними, когда, как ему показалось, Арамус позабыл, что общался с женщиной… очень болтливой и решившей быть задушенной женщиной.

— Я был в спортзале. Извини. Я забыл, что мы не связаны на нейронном уровне, и не предоставил тебе доступ к бортовой связи, — еще один его недостаток, который нужно было добавить к растущему списку.

— Ты не дашь ей доступ, — Арамус скрестил руки на груди и сердито посмотрел на миниатюрную женщину.

— Почему? — спросил Эйнштейн.

— Потому что, насколько нам известно, она может быть военным шпионом.

— Шпион? — Бонни рассмеялась. — Какую часть моей ненависти к этим ублюдкам, которые были рады избавиться от меня, ты не понял?

— Так говоришь ты.

— Да как угодно. Если бы ты мог получить доступ к моим файлам, то убедился бы, что генерал меня ненавидел. Он никогда не воспользовался бы моей персоной в качестве шпиона, потому что я скорее скормлю ему ложную информацию, чтобы посмотреть, как генерал терпит неудачу, нежели дам то, что он может использовать для нанесения вреда другим людям.

— Опять же, так говоришь ты. Даже если ты честна, то это не значит, что ты не тайный шпион. Откуда нам знать, что в тебе нет какого-нибудь жучка или устройства для слежения?

— Теперь ты просто придираешься, — воскликнула Бонни, закатывая глаза, что смущало из-за человечности жеста, учитывая их роботизированный блеск. — Вы нашли меня в ящике, собирающей пыль в борделе. Как по мне, то шансы на правдивость твоей теории ничтожно малы.

— Тем не менее это возможно.

Эйнштейн наблюдал, как они спорят, оставаясь в стороне от жарких дебатов, но вскоре оба повернулись к нему и практически в унисон произнесли:

— По твоему мнению кто не прав?

Упрямые, они оба были одинаково упертыми. И к счастью для Эйнштейна, они выбрали его в качестве посредника.

— Я не обнаружил ничего необычного.

— Но ведь это возможно, верно? — настаивал Арамус.

— Возможно.

— Ох, так ты встал на его сторону, — фыркнула Бонни, скрестив руки на груди. — Мужчины всегда держатся вместе.

— Это действительно возможно, но, по моему мнению, маловероятно, — добавил Эйнштейн, стирая ухмылку с лица Арамуса только для того, чтобы придать самодовольное выражение лицу Бонни.

— Как нам это уладить? Я не хочу, чтобы эта женщина, — усмехнулся Арамус, — имела доступ к нашим секретам, пока мы не убедимся наверняка.

— Я уже отслеживаю все сигналы. Когда она была неподвижна, я проверил ее всевозможными сканерами, которые были доступны.

— Но ни разу после ее пробуждения.

— Нет.

— Тогда испытай меня, — предложила Бонни, широко раскрывая объятия. — Раздень догола и прощупай, очаровашка. Мне нечего скрывать.

— Здесь? Сейчас? — его пронзительный писк совсем не походил на обычный голос.

— Конечно, не здесь, глупышка. Мы вернемся в лабораторию. Будто я позволю мистеру я-такой-высокомерный взглянуть на это тело после того, как он со мной обошелся.

— Как обошелся? Тебе повезло, что я не запер тебя. Будь моя воля, ты бы уже сидела в цепях, подвергаясь допросу, но, видимо, это было бы жестоко.

— Арамус!

— Что? Я хочу, но не сделаю.

Почему у Эйнштейна вдруг возникло желание стукнуться головой о стену? Насилие над его черепом ничего не решит.

— Капитан, а ты случайно не извращенец? Держу пари, дамам это нравится.

— Как будто ты что-то знаешь о женщинах, — парировал Арамус.

— Туше. Но вернемся к шпионским штучкам. У тебя остались вопросы. Спрашивай. Мне нечего скрывать.

— Я в этом сомневаюсь, — Арамус, верный себе, никому не доверял. Эйнштейн часто задумывался почему. Что такого вытерпел большой киборг в прошлом, что стал так недоверчиво относиться ко всем, даже к себе подобным? И особенно женщинам.

— Ого, я не знаю, где ты был, когда они раздавали микрочипы славных парней, но, видимо, тебе стоило получить сразу два. Ты какой-то подозрительный.

— Просто следую протоколу, ЗВЗ.

— ЗВЗ? — она сморщила нос. — Меня зовут Бонни.

— Только не для меня, в моих банках данных ты проходишь как ЗВЗ — заноза в заднице.

С этими словами Арамус развернулся на пятках и зашагал прочь, оставив Эйнштейна наедине с хихикающей Бонни.

— Ух ты, неужели его так легко вывести из себя?

— У него есть на то свои причины. Не все с легкостью перешли от безмозглого дроида к разумному существу. Некоторые просыпались с воспоминаниями, которые лучше было бы оставить похороненными. Арамус один из таких, — даже если угрюмый киборг отрицал это. Арамус утверждал, что ничего не помнит, но его поведение говорило об обратном. Однако Эйнштейн уважал его право на частную жизнь. Они все это уважали.