Ведьма для императора

Глава 1

Летта

Я стояла посреди скотного двора, с трудом сдерживая желание накинуться на ребят. А вот они до этого не сдерживались. Кажется, они считали, что раз уродились крепче и выше, то им всё позволено. Я чувствовала на себе насмешливые взгляды братьев и сестёр и медленно закипала.

Вчера мачеха в очередной раз сказала, что мне лучше провести ночь в свинарнике. Дурной силе не место под крышей честных людей, так? Мне даже не позволили взять плед, хотя под утро на траве который день появлялся иней. Когда я уходила, мачеха так прижимала к себе младшенького, будто от одного моего взгляда ребёнок мог испортиться. Конечно, раз в доме растёт ведьма, пусть и запечатанная, всех ждёт беда!

Я уже не помнила, когда последний раз ночевала по-человечески, на кровати. Все насмехались надо мной и глумились, будто так и должно. И самое противное, что отец ни разу за меня не заступился. И после этого я – зло?

С утра я вышла во двор, чтобы умыться. Один из младших братьев поставил мне подножку. Он заливисто засмеялся, когда я едва не упала в коровью лепёшку. Его не волновало, что мелкие камешки изранили мне кожу, а одежда могла порваться. Дети быстро привыкли относиться ко мне также, как старшие братья. Ведьме не место среди нормальных людей. Старшие винили меня в смерти мамы. Младшие подхватывали за ними. А вторая отцовская жена возненавидела меня за сходство с мамой: рыжие волосы и карие глаза. Я была её точной копией. И не только внешне.

Я родилась ведьмой, но обучать меня было некому. Отец, не понимая, что делать с такой дочерью, просто отвёл меня к местному заклинателю, чтобы запечатать магические силы.

Я подняла голову и посмотрела на дом. Родной, но такой чужой! Жаль, что мамы больше нет. Она бы меня защитила. Она бы объяснила, как дальше быть. Но сегодня что-то изменилось. Внутренний огонь разгорался с новой силой. Я больше не хотела терпеть. Отряхивая грязные руки под насмешки братьев и сестёр, я поднялась с земли.

Внутри меня что-то шептало, что пора прекратить издевательства раз и навсегда. Дети всё смеялись и выкрикивали неприятные слова, а мне с каждым мгновением всё сильнее хотелось сжечь и свинарник, и дом, и…

Испугавшись собственных мыслей, я закрыла уши ладошками и побежала.

— Прочь, уродина, прочь! — подбадривали они смеясь и кидая в меня комья грязи. — И не возвращайся!

И не собиралась. Удирая всё дальше от дома, я понимала, что больше не вернусь. Никогда. Ни за что. Уж лучше скитаться, чем жить так. Умру, так хоть издевательства прекратятся. Каково быть проклятьем для родного отца и всей семьи?

Я бродила по окрестностям до самой ночи, размазывая по щекам слезы. Я последний раз приблизилась к дому. Свет погас. Все мирно спали. Никто даже не думал искать ведьму. Отец… Я ещё раз всхлипнула и направилась к той единственной, кто всегда принимала меня. К женщине по имени Мара, которая несколько лет назад переехала к нам в деревню из далëких земель.

Никто не знал, откуда она, но подозревали, что к людям женщина переехала из-за потери магии. Мара носила на цепочке Слезу феи — магический амулет, скрывающий истинный облик. Ходили слухи, что в ней не было ни капли человеческой крови. Она могла оказаться даже демоном! Мара угощала меня сладостями и время от времени залечивала раны, а ещё учила языкам далëких стран. Я уже немного понимала диалект гарпий и совсем капельку знала саадский. Его мы начали учить позже.

Я надеялась, что Мара разрешит остаться у неë. Мачеха не жалела падчерицу. Я всегда выполняла грязную работу по дому, поэтому запросто могла податься в служки. Но, придя к доброй женщине, я заметила, что она собирала свои вещи.

— Куда ты?

Мара промолчала, лишь дала мне флакон с зельем, залечивающим раны. Я принялась втирать его в ссадины. Мара продолжала сборы, изредка поглядывая на моё зарёванное лицо.

— Забери меня с собой, — взмолилась я. – Не бросай одну! Ты единственная в деревне, кто помогал мне… Я не справлюсь одна.

Мара достала какой-то амулет, от которого веяло запахом солёных волн и нагретых солнцем скал, и протянула его мне.

— Я не могу взять тебя с собой. И бросить тоже не могу. Возьми этот амулет, он может отправить тебя к гарпиям. Они никогда не обидят ведьмы, — сказала Мара. — Но он ненадёжен. Прости, у меня нет сил, чтобы создать портал. Если где неподалëку от Серых островов прошëл шторм, то энергия воды может сбиться. Амулет занесёт тебя в другое место, и я не уверена, что там будет безопасно. Ты точно хочешь этого?

Я с готовностью закивала. Мара меня не отговаривала, лишь вручила несколько монет из разных государств и прикрепила к моему бедру ремешок-ножны с коротким узким кинжалом.

— Надеюсь, это не пригодится. Пусть Ëми защитит тебя, — шепнула Мара, поцеловав меня в лоб, и коснулась амулета указательным и средним пальцами.

Камушек в моих руках засветился. Воздух вокруг наполнился запахом солёной воды и прохладой. В лицо мне ударило каплями невесть откуда взявшегося дождя, а в следующий миг хижина Мары исчезла.

Глава 2

Меня выкинуло аккурат в воду. Отплëвываясь и ругаясь, я выползла на берег, повалилась на спину и глубоко задышала, прикрывая глаза тыльной стороной ладони. Солнце могло высушить одежду, но сколько придётся ждать?

Среди тяжёлых облаков кружили горластые птицы. Шелестели деревья. Впереди плескались морские волны, а позади высился пригорок. Я не знала, куда меня вынес амулет.

Похлопав руками по бокам, я убедилась, что кинжал и кошелёк на месте. И всё же, где меня выбросило? Надо найти какое-нибудь поселение и там разузнать, что да как.

Едва взобравшись на пригорок, я поняла, что у самого берега стояла деревушка. Приземистые яркие домики резко выделялись на фоне зелёной равнины.

— Хоть бы не в Сааде, — простонала я, вспомнив, что людей там не жалуют.

Мне расхотелось искать местных и что-то у них спрашивать. Девчонке опасно бродить одной. Меня в родной деревне закидывали камнями, а что будет тут? Я почти пожалела, что выпросила у Мары амулет, но делать было нечего. Огонь в душе креп и подгонял вперёд. Начиналась новая жизнь. Я могла податься в подмастерья, могла стать горничной у приличных господ. Всё лучше, чем свинарник и семья, которая меня ненавидит.

Я пошла в деревню. Моя одежда мало отличалась от местной, разве что непросохшие пятна от морской воды привлекали внимание. Я прислушивалась к голосам прохожих. Вскоре меня трясло от ужаса и осознания, во что меня угораздило вляпаться. Я слышала саадскую речь, а вокруг ходили остроухие мэо и рогатые тенери с чёрными когтями. Сомнений не оставалось, амулет закинул меня прямиком в Саад.

Надо срочно выбираться. Получится ли? Я понятия не имела, как далеко до границы. Может, получится всё же пойти в услужение?

Чем дольше я высматривала людей, тем холоднее становилось в груди. В Сааде наших недолюбливали. Другие расы презирали людей, что значительно осложняло мне поиск работы. Нет, конечно, в Сааде к ведьмам отношение особое. Но знать бы — какое?

Я накрыла голову капюшоном и ссутулилась, надеясь сойти за мальчишку. Всё же рост небольшой, а тело худое и практически полностью плоское. В деревне меня всегда дразнили из-за этого. Я смотрела под ноги и шла по деревушке, прислушиваясь к выкрикам торговцев. Может, предложат работу?

Интересно, найду я здесь того, кто сумеет снять с меня печати и дать волю силе? Как там говорят: в Сааде надо думать как саадец? Что мне известно об этом государстве? Правят в нëм тенери, существа непростые и довольно сильные. Людей не жалуют, хотя от их крови не откажутся. У мужчин прав больше, чем у женщин, но с этим как-нибудь справлюсь. В родном доме у меня прав было как у домашнего петуха. Кукарекай, пока в суп не попал.

Я расправила плечи и осмотрелась по сторонам. Внимание привлекла яркая вывеска со знакомыми символами. Я остановилась, пытаясь вспомнить саадские буквы.

— Нашëл место остановиться!

— Простите!

Я пискнула от удивления и неуклюже отошла в сторонку, пропуская старика с тележкой, гружëнной фруктами. Закусив нижнюю губу, прислонилась спиной к какому-то домику и оглядела улицу. Мне предстояло раздобыть еду и поискать место для ночлега. Хаос саадских улиц пугал. Но весёлый гомон деревушки нравился мне куда больше ругани мачехи.

Весьма кстати передо мной расположилась небольшая питейная. Пошарив в карманах, я убедилась, что монеты при мне. Их хватило бы на простенький перекус, если роны принимают. Собравшись с духом, я пересекла оживлённую улицу и зашла в таверну.

Внутри почти никого не оказалось, лишь на стойке спал какой-то рогатый мужчина. Тихо. Спокойно. Даже слишком. Он вообще дышит?

— Извините, — пискнула я и неуверенно подошла. — Простите, уважаемый…

Я коснулась мужского плеча там, где рубаха граничила с мертвенно-бледной кожей и ахнула. Он уже окоченел. Я вздрогнула и покачнулась от неожиданности, не нарочно сдвинув спящего.

Вот только никто не спит с открытыми глазами. Не спят с разрезанным горлом и над липкой лужицей собственной крови.

Стул, крякнув, опрокинулся. Рогатый гулко ударился затылком о пол. Я завизжала.

В этот момент откуда-то из недр питейной выглянул другой представитель тенери. Толстяк в фартуке мясника посмотрел на мертвеца, на меня, вновь на мертвеца.

— Я, я… — Я заикалась и не знала, как оправдаться.

— Ты, — грубо, словно хлёсткая пощёчина, произнёс мясник и с яростью ухватил меня за руку.

Он, бранясь, выволок меня на улицу и потащил куда-то за питейную. Я рыдала и на ломанном саадском пыталась объясниться, но он не слушал. Меня вывели на местный рыночек.

Саадец тащил в толпу, и в какой-то момент я споткнулась и шлёпнулась коленями на камни. Мои отчаянные рыдания никого не тронули. Мясник и на этом не остановился. Он почти дотащил меня до какой-то двери, когда столкнулся нос к носу с другим мужчиной. Я просто висела в руке мясника, точно сломанная кукла. Мне были видны лишь ноги незнакомца в походных сапогах. Я не рискнула поднять голову.

— Господин, хвала, вы здесь! — испуганно закричал мясник. — Человечка убила тенери, вы обязаны еë наказать. Я… Вот, привёл…

Меня швырнули под ноги господина. Подсунув носок сапога под мой подбородок, он заставил меня поднять голову и показать лицо. Я испуганно застыла, пялясь на мужчину. Высокий, с острыми чертами лица и яркими зелёными глазами. И не менее яркими мешками под ними. Он поджал тонкие бледные губы, всем своим надменным видом показывая, что не намерен возиться со мной. Светлая чёлка падала на лоб, выбившись из-под тонких заколок. Серебристые рога заворачивались к затылку.

Глава 3

Уставший господин первым подошёл к двери в питейную и распахнул её, пропуская меня вперёд. От вновь открывшейся перед глазами картины мои пальцы подрагивали. Дыхание моё сбилось, а голова сама собой отворачивалась, уводя взгляд куда угодно, лишь бы не на труп.

Господин закрыл за собой дверь и осмотрелся.

— И как вы собираетесь проверять? — уточнила я, напрягаясь и не глядя на мертвеца.

— Посмотрю оставленный след.

Господин присел на корточки, прикрыл глаза и протянул руки с длинными, тонкими пальцами к полу. Он слегка касался шероховатого камня кончиками когтей, а я чувствовала, как по помещению растеклись слабые всполохи энергии. Словно воздух прошëлся лëгкой рябью. Будто подул тëплый ветер. Я ахнула, понимая, что передо мной не просто маг теней. Этот тенери, что удивительно для его народа, в своей магии пользовался окружением, а не тенями. Как человеческие маги преображали энергию природы через всяческие амулеты и артефакты, как ведьмы преображали её через себя, так пропускал и он.

Я переминалась с ноги на ногу. То сцепляла худенькие руки, то прятала озябшие ладони в карманы мальчишечьих брюк.

— Сколько тебе? — спросил господин, открывая глаза и уставившись на меня.

— А тебе какое дело? — вырвалось, прежде чем я поняла, как грубо это прозвучало.

Я зажмурилась и напряглась, но господин лишь устало вздохнул.

— Выглядишь уж больно юной, — произнёс он и подошёл ко мне, заставляя отступать спиной к стене, — но вульгарной. Кто учил тебя краситься?

Обиженно я вздёрнула подбородок. Спину держала прямо и старательно вытягивала шею, но осталась слишком низкой. Брови господина приподнялись ко лбу, словно он хотел сказать мне что-то ещё. Я же так не хотела смотреть снизу вверх! Это, конечно, невозможно, когда макушка на высоте груди собеседника.

— Имя-то у тебя есть?

— Есть, — ответила я и, в попытке казаться хоть немного выше, уселась на прилавок.

Мне всё ещё приходилось задирать голову. От негодования я вцепилась пальцами в деревянную столешницу. Да, рядом с этим господином я чувствовала лишь негодование из-за разницы в росте, но ни капельки страха. И ещё было что-то в нём дурманящее. Возможно, едва заметный и в то же время пряный аромат. Что бы это ни было, а мысли мои потекли не туда.

— Назови, — потребовал он.

— Его я не убивала!

Выражение мужского лица стало вопрошающим.

— Значит, говоришь, не убивала?

— Не убивала, — сморщила носик.

Господин без предупреждения схватил меня за руку и слегка сжал. Я вскрикнула и попыталась вырваться, но тщетно.

— Да, силёнок тебе бы не достало. Пойдëшь со мной.

— Ещë чего!

— Помереть хочешь?

— Именно потому, что не хочу, — я прижала руку к груди.

— Как только я уеду, он вновь возьмëтся за своë. И тогда тебя уже никто не спасëт. Будь умницей, иноземка, поезжай со мной. Не обижу.

— За городом разойдëмся?

— Разумеется.

Повторно оглядев господина. Стройного, высокого, в поношенных, но качественно сшитых одеждах, я решила ему довериться.

Вместе мы вышли на улицу и прошли мимо мясника. Тот спохватился, лишь осознав, что господин не намерен останавливаться, а я выгляжу такой же целёхонькой и живой, как прежде.

— Господин, — поклонился мясник и протянул ко мне жирную руку.

— Её вины нет. След указывает не на человека.

— Но как же? Разве она не касалась?

Мясник запнулся. Господин остановился. Я впечаталась в его спину и резво отскочила на два шага. Смерив мясника недолгим взглядом, господин пошёл дальше. Он с лёгкостью водрузил меня на свою лошадь, подхватив под мышки.

Уже выехав из города, я заметила разбитую скулу моего спасителя. Запустила руку в свою сумку и выудила зелёный флакон. Мазь пахла кислыми травами. Щипала и кусалась как снег на морозе, но раны заживляла замечательно.

Господин мягко улыбнулся и скосил на меня взгляд зелёных глаз.

— Ой, — опомнившись, я отдёрнула пальцы от его щеки. — Я, просто, это.

— Спасибо.

Смутившись, опустила взгляд к лошадиным копытам. Уши густо покраснели, а нутро вдруг издало недовольное голодное урчание.

— Пожалуй, я тоже голоден, — в ответ на звуки моего живота веселясь проговорил господин. — Составишь компанию?

— В лесу? — если б была такая возможность, я бы отстранилась.

— Нет, впереди отличная харчевня. Там поедим и разойдёмся. Итак, твоё имя?

Глава 4

Я сидела напротив господина, и внутри меня зарождалось ощущение подвоха. Пока ещё я не понимала, что к чему, но чувствовала, что-то идёт не так. Господин неторопливо ел луковую похлёбку. Передо мной стояла такая же тарелка и ломоть свежего серого хлеба. Заглядываясь на еду, я не торопилась приступать к трапезе. Есть, конечно, хотелось, но не так сильно, как удрать. Да, он меня спас. Да, увёз и угостил, но не потребует ли чего взамен?

С опаской глядела на своего спасителя, рассматривала его витые рога и серебристые когти. Уставшие, но не голодные глаза. Я вглядывалась, выжидала.

— Летта, — произнёс он. — Так сколько тебе лет?

— Для этого надо нечто большее, чем еда, — ответила я, глядя в упор на мужчину.

Он недовольно вздохнул, но в целом вёл себя безобидно. Приободрившись, я села ровней. Смотрела прямо. Старательно не показывала страха перед тем, кто меня об имени спросил, а сам так и не назвался.

Мне понадобилось значительное время, чтобы храбрости накопилось достаточно для трапезы. Одной рукой я схватилась за ложку, второй отломила кусочек хлеба. Часть в рот, часть за пазуху. Неясно, когда удастся нормально отобедать в следующий раз.

Мимо нашего столика прошла парочка. Девушка в юбке с разрезом от бедра и почти полностью распахнутой рубашке. Казалось, её грудь вот-вот выпадет, лишь чудом она удерживалась внутри. Девушка так сильно прижималась к мужчине, что, закрадывалось впечатление, будто её наряд ещё не упал лишь по этой причине. Я невольно загляделась на столь откровенное заигрывание. Она что-то шептала ему на ухо, а её украшенные браслетами руки скользили по мужской спине то вверх, то вниз. Парочка подошла к работнику на стойке и попросила ключи от комнаты наверху.

— Поднимемся?

Я вздрогнула и моргнула. Перевела взгляд с удаляющейся пары на господина и поняла, что вопрос произнёс он. И обращался он ко мне. Можно ли отказывать своему благодетелю? Конечно, я понимала, что просто так ничего не происходит. Ну, разумеется, он спас меня и теперь мягко намекал на благодарность. Вот только я к такому не готова.

Господин молча ждал, отложив приборы для еды, переплетя пальцы и уложив на них подбородок с короткой, небрежной щетиной. Сглотнув, я осмотрелась. Вряд ли кто за меня заступится, если попытаюсь сбежать.

Хотя на нас и посматривали, украдкой, что-то подсказывало, второй раз меня уже никто не спасёт. А посматривали с любопытством, и с почтением. На господина глядели с почтением, отметила я про себя, на меня — с любопытством.

Скрывая накатившую дрожь старательно улыбнулась.

— Пошли, — отозвалась я как можно беззаботнее.

Господин всё время пропускал меня вперёд, словно ожидая, что в противном случае я не пойду. Зато в комнату он вошёл первым.

Я зашла следом, глядя не на помещение, а на его высокую спину, на широкие плечи и крепкие руки. На пшеничного цвета волосы, собранные в тугой хвост. Заметила несколько заколок, не дававших прядям выскочить из причëски. Вновь глядела на плечи, спускала взгляд к запястьям с длинными пальцами. Я смотрела на его ладонь и на свою, маленькую, розовую, со сломанными ногтями. Представляла, как моя рука спрячется в его, невидная и наверняка совсем слабая. Я плотно сжала губы, нахмурилась и не заметила, что господин остановился. Стукнулась головой в его спину. Господин обернулся, поглядел на мою макушку со спутанными волосами. Обошёл и запер дверь изнутри.

Сцепив руки в замок, я прижала их к животу. Дышать было как-то сложно. Словно кто-то резко затянул мой пояс, или надавил. Надеясь отвлечься, я осмотрелась. Комната оказалась совсем простая, но вовсе не характерная для Саада. С двуспальной постелью под широким окном, сложенным из девяти квадратных стëклышек. Справа от кровати стояла тумба, слева дверь в уборную. С полога на пол вокруг постели свисали цветные ткани. На полу были огромные мешки. Шерстяные, наверняка уютные.

— Располагайся, не хочешь выпить?

— Вообще-то, — ухватилась я за предложение, — есть немного. Да, определëнно! Я бы хотела попить.

— Хорошо, — кивнул со смешком.

Он развернулся к двери, а я с надеждой воззрилась на него. Сейчас выйдет. Вот-вот вот сейчас!

Господин открыл дверь и подозвал прислужника к комнате. Не отходя от дверного проёма, продиктовал тому всë желаемое. Я же отступила к окну. Обернулась в поисках ручки и замерла. Окно казалось необычным: по три цветных стеклянных квадрата в каждую сторону. Все без исключения помещались в отдельные тонкие рамы, но ручка была лишь одна. В середине окна. Я потянула на себя, но окно не поддалось.

— Согласен, душно, — услышала за спиной низкий мужской голос.

Рука господина легла поверх моей. Шершавая. Она оказалась шире, чем я представляла. Повернула оконную ручку вбок и надавила. Две створки распахнулись наружу. Одна пошире, вторая поуже. Но это не важно, главное, проём мне по размеру. Мужчина стоял так близко, что по всем конечностям у меня побежали мурашки. Но не успела я придумать, как себя повести, Господин отошёл и сел на постель.

— Не бойся, — начал он, — мне просто интересно. Нечасто встречаются одинокие иноземки.

Я отвернулась от окна и посмотрела на мужчину. Он и не торопил, но будто подзывал сесть рядом.

Потоптавшись в нерешительности, я шагнула к нему и плюхнулась на край. Опомнившись, чинно сложила руки на коленях. Губы господина на мгновенье поддались улыбке. Он скрестил ноги и облокотился ладонями позади себя. Такой расслабленный, будто общался с давней знакомой.

Глава 5

Коэн

Мы общались обо всëм, но ничего друг о друге не узнавали. Я спрашивал: откуда она, как попала в Саад, нужна ли ей помощь? Летта отвечала, что родом с полуострова Камней, хотела познакомиться с миром и прекрасно справлялась в своём путешествии сама. Да, конечно, кивал я, прекрасно. Ведь это не её хотели убить. Сегодня.

Она спрашивала: почему я добр к ней, какую стихию считаю родной, много ли в Сааде других таких магов среди тенери? Я отвечал, что одинаково управляюсь со всеми стихиями, другие такие, конечно же.

Общаться с Леттой было легко.

И с каждым вопросом, и с каждым ответом мы сидели всë ближе друг к другу. Тëплые стены согревали тела, а женский и мужской голоса из другой комнаты разогревали мысли. Я скинул верхнюю одежду, разулся. Остался в лëгкой бежевой рубашке на шнуровке и в светлых брюках. Летта стянула свою курточку, обнажив тонкие плечики. Она будто была не против, когда я едва касался еë. Словно невзначай. Без всяких намëков. И всë же так близко, что девушка розовела от жара, облизывала пересохшие губы.

— Пить, — пискнула она и потянулась к кувшину. — В горле пересохло, — добавила смущëнно.

Она взяла наполненный соком. Дрожащей рукой наполнила высокий стакан. Вцепилась в него обеими ручками и закусила край. Я лëг на спину, прикрыл глаза.

— Да, с тобой мне легко, — сказал, ощущая, как взбесилась непонятная энергия, окружающая девушку подобно защитному кокону. — А тебе нет.

В грудь пришёлся удар. Распахнув глаза, я сел. Стакан, выпавший из девичьих рук, покатился по полу. Моя рубашка промокла и липла к телу.

— Прости! Я, я… Давай, вытру.

Не зная, за что взяться, Летта глупо озиралась по сторонам. Сила же, что окружала её, не менее взволнованно колыхалась, наводя на мысли о несоответствии. Вот вроде передо мной юная хрупкая человечка, а энергетически заряжена, словно бы нет. Предположение о спрятанных артефактах я отбросил почти сразу, ведь сила от артефакта скапливается в нём самом, а не распространяется по всему носителю. И, раз уж девушка вся излучала колючую энергию, оставался лишь вариант того, что передо мной полукровка.

Летта в поисках тряпицы глядела у тумбы, сползла в изножье постели. Встала на колени и низко склонила голову. Едва ощущая лёгкие покалывания, я опустил ладонь ей на макушку. Энергия стихла. Улыбнулся, поглаживая по волосам в надежде остановить метания Летты. Вздохнул.

Рубашка неприятно липла к телу, так что я развязал шнур на вороте и стянул её через голову.

— Боюсь, сладость больше подходит девам. Подождëшь меня? Я скоро.

Она смотрела на меня столь растерянно, приоткрыв раскрасневшиеся от покусывания губки. Было бы глупо не наклониться к еë лицу и проигнорировать манящий ротик.

Летта замерла и перестала дышать. Я ощутил, как стихла полыхающая энергия, но напряжение не исчезло, намекая на настроение своей хозяйки. Делать нечего. Я так и не коснулся еë губ. Поднялся и скрылся в ванной.

Зашумели трубы, выплёскивая едва нагретую воду.

«И что я от неë хочу?» — задавался вопросом, понимая, что девушка избегала говорить о себе. Как бы я ни расспрашивал, точного ответа на вопрос: откуда, не получил.

Пообщавшись с девушкой, я понял, что обязан взять еë под своë крыло. Ведь Летта непроста. Совсем не проста. Я знал, чувствовал, что-то в еë силе не так. Энергия неслабая, хоть и ощущается едва-едва. Вот только как привести иноземку к себе? Я сомневался, что времени хватит на поездку домой и возвращение обратно, а таскать Летту на задание — так себе затея. Того гляди ляпнет или сделает, что не то, а меня рядом не окажется.

Я сполоснул лицо, опустил под воду голову, позволяя каплям стекать по затылку и волосам, как вдруг услышал какой-то стук. Выключил воду. Схватил полотенце и вернулся в комнату.

Створки окна свободно покачивались. Постель пустовала. Выругавшись, я подскочил к окну и заметил внизу, среди прохожих, низенькую фигурку Летты. Она, торопясь, удалялась. Остановилась. Оглянулась, словно почувствовала мой взгляд.

Глаза девушки расширились в ужасе. Она споткнулась и на кого-то налетела. Раздался недовольный крик прохожего. Немыслимо.

Однако Летта осталась в порядке. Заминка лишь ускорила беглянку, пуская еë в торопливый полубег-полушаг. В то же время в окно впорхнула чёрная теневая птица. Посмотрела на меня немигающим глазом и растворилась. Я невольно простонал от бессилия, понимая, что времени гоняться за иноземкой нет.

Таких птиц создаёт и рассылает лишь император, а это значит, он ожидает отчёт в ближайшие дни и уже знает, что я вернулся в Саад.

Поразмыслив, я вытянул руку ладонью вверх и прикрыл глаза, обращаясь к теням. Да, птиц создаёт лишь император, но и я кое на что да способен.

— Не отпускай, — шепнул теневому жуку размером с ноготь и пустил его вдогонку за беглянкой, надеясь с его помощью выследить Летту.

Глава 6

Летта

За пару дней в Сааде я уверилась: воришка из меня никудышная. Стоило забраться в чей-то двор, как пожилая пара, хозяйничающая в нëм, пожалела сиротинушку и отдала фруктов с корнеплодами. Ещë и сумку подыскали, чтобы было в чëм добро утащить. В соседней деревушке меня поймали за воровством плаща с бельевой верёвки. В тот раз, правда, добра не получила, лишь пинки с пожеланиями идти куда подальше. Однако ж еда заканчивалась, а погода разыгралась дождями да ветрами. Тряпичная курточка и лëгкие штанишки не давали необходимого тепла, а денег на нормальный ночлег не имелось.

Деревушки и полупустые дороги остались позади. Перед глазами замаячил город. Шумный, крупный, яркий, но главное — в нëм можно было затеряться и остаться.

Я верила, всë получится. Чувствовала, что смогу найти работу и осесть в безопасности. Улыбка сама просилась на лицо.

Я прошла город от и до. Посмотрела, где что находится. Порадовалась, увидев разок человека. И когда пришла пора постучаться в любой магазинчик, предлагая помощь, я испугалась. Подойти к двери сумела, а найти силы поздороваться — нет.

Похлопав ладошками по щекам, я убедила себя, что готова отправляться на поиски работы.

Собравшись с силами, я, наконец, постучала. Для начала в цветочную лавку. Там меня встретила улыбающаяся мэо. Однако, убедившись, что перед ней не покупательница, улыбаться перестала. Затем была булочная. В книжном сообщили, что той, кто не умеет нормально говорить, не место среди книг.

Подумаешь! Попытался бы он сам сказать хоть фразу на урсуйском, вот бы я над ним посмеялась. Я точно знала, что говорила на саадском более, чем сносно. Даже могла прочесть простой текст, а то и написать несколько обидных фраз.

Дело шло к вечеру. Круглый и неизвестный ранее корнеплод, что отдавал горечью, сошëл за ужин. Вот еда и закончилась. Я глазела по сторонам. Несмотря на сгущающиеся сумерки, народ не расходился. Лишь загорались магические огоньки над особенно широкими дорогами и возле входных дверей.

Моё внимание привлекла одна харчевня, вернее, её витрина. Вместо одной из стен высились полки с кувшинами и снедью. Там был один пухлый, тёмный кувшин, на которым витиевато написали название вина. Вилетта, так оно звучало. Созвучно с моим именем, заметила я и решила, что это знак.

Приободрившись, я направилась к двухэтажной харчевне. Хозяйку нашла без труда. С виду приветливая женщина придала мне дополнительную уверенность в своём выборе.

— Я знакома с такой работой, поверьте, — не отчаивалась я и теперь убеждала в своих способностях хозяйку харчевни. — Заказы запоминаю прекрасно, ни разу не перепутала и ничего не пролила.

— Мы подаëм пьянящие напитки.

— Не страшно.

— И сколько тебе лет? — склонила добрая женщина голову набок.

Я улыбнулась как можно приветливее.

— А где твой отец?

— Его нет.

— Брат?

— Я одна, — опустила взгляд на красивые туфельки хозяйки.

— Даже матери нет? Откуда же ты такая взялась? Заходи, что-нибудь придумаем. Ночью я тебя на улице не оставлю. Как, говоришь, зовут?

— Летта.

Хозяйку звали Сара. Она завладела харчевней, когда еë муж отошëл в мир иной. О чëм, казалось, не жалела. Сара беспокоилась, что я слишком юна, что слишком человек, что излишне бросалась в глаза моя иноземность.

Она постоянно поправляла меня. Каждую фразу. И ударения неверны, и слова перепутаны. К счастью, для разносчей достаточно знать пару фраз: «Что желаете?» и «Ваш заказ» — их я заучила безупречно.

Сара сама вела все дела. Умелая мэо, она прекрасно справлялась с обслуживанием как других мэо, так и заглядывающих время от времени тенери. Я успела заметить, что для последних все в харчевне особенно старались. Едва в дверях появлялся представитель рогатого народа, как к нему тут же подходила приветливая работница. И даже если другие посетители ожидали свои блюда, тенери получал всë в первую очередь. Особенно если тенери, прибывший в харчевню, носил армейскую форму, либо вид его, и поведение кричали о высоком статусе. Меня Сара в такие моменты прятала.

— Подойди ты, Летта, — спустя пару недель повелела Сара, когда зашли двое тенери.

Глава 7

Одеты вновь прибывшие как обычные путники. В плащи, способные защитить и от ветров, и от дождей. На ногах мягкие сапоги. За спинами торбы. Мужчины не ждали, пока их проводят за какой-либо столик, и сами уселись подальше от центра.

Закинув свои торбы на свободную скамью, мужчины сняли плащи, продемонстрировав лёгкую броню на плечах, груди и спинах.

— Что жеваете? — чуть не заикаясь поинтересовалась я и покрылась румянцем.

— Отбивных и тëмного эля, — ответил первый, будто не заметил оговорки.

Дрожащей рукой я записала его пожелания и покосилась на второго. Не поднимая головы, он хрипло произнëс, что хочет того же.

— Можно я к ним не пойду? — попросила Сару, передав в кухню заказ на две порции отбивных.

— Нельзя. Летта, я не отправлю тебя, если посчитаю, что ты не справишься. Ты сможешь. Они обычные саадцы, такие же, как и другие.

Хоть и хотелось, я не сказала, что эти «обычные саадцы» управляются с силой теней лучше, чем я с метлой, что такие вот «обычные саадцы» человеком и перекусить могут, вкусив кровь так, словно опробуют вино. Именно таких саадцев люди боятся сильнее огня, а может, и демонов.

— Готово, — мне передали поднос с двумя деревянными тарелками, пар от которых поднимался со сладковатым медовым ароматом.

Над подносом кружил мелкий жук. Я прогнала надоедливое насекомое. Оно прожужжало возле моего уха и, кажется, уселось где-то среди собранных в пучок волос. Я протянула руку к причёске, но ничего не нащупала.

— Не отвлекайся и выпрями спину, — напутствовала Сара.

Вернувшись к столику зашедших тенери, я быстро расставила заказ и собиралась уходить, когда моей руки коснулись мужские пальцы. Проскользнули от локтя к запястью. Я замерла перепуганной ланью.

— И когда у тебя закончится смена, милашка?

— Девочку не трогай, — не поднимая головы посоветовал второй своему другу.

Первый заверил, что пошутил. Я расслабила плечи и поспешила уйти.

— Ну вот, справилась, — улыбалась Сара. — А ты боялась.

Страх перед тенери прошëл. Без лишней скованности я принимала заказ у новых рогатых посетителей и на другой день, и ещë через три.

Не испугалась, и когда в харчевню зашла на вид влюблëнная пара. Девушка буквально висела на юноше. Они пошатывались и громко смеялись. Остальные разносчицы оказались заняты, вот я и пошла к ним.

— Добро пожаловать, — слегка склонила голову в приветствии. — Прошу, следуйте за мной.

— Человек? — сморщила носик девушка.

За столиком они громко смеялись и общались. Потом попросили добавки. Я бегала туда-сюда, не обращая внимания на всë то, что могло бы натолкнуть на тревожные мысли. Не замечала ни практически чëрных глаз у парочки, ни их манеры растягивать гласные, ни заострëнные черты лиц. А что обращать на них внимания, если считаешь себя в безопасности?

Вот и не разглядывала посетителей. Принесла им новую порцию жареных овощей с рисом и сыра. Всë расставила и собралась уходить.

— Погоди, — юноша провëл когтями по моей руке.

От знакомого жеста я напряглась, но отвлеклась на жужжание. Прямо возле головы пролетела какая-то мошка, чёрная как сама ночь.

Я улыбнулась посетителям так вежливо, как могла, собираясь спросить в чëм ошиблась. Вдруг не донесла чего?

Не успела.

Пальцы юноши сомкнулись на тонком запястье. Гость потянул на себя. Опрокинул меня на стол.

— Сколько возьмëте за девчонку? — весело спросила девушка. — Обещаем, она быстро восстановится.

Меня бросило в дрожь.

— Боюсь, она не входит в меню, — пугливо отозвалась Сара.

— Этого хватит? — по столу зазвенели монеты.

С мольбой в глазах я обернулась к Саре и лучше бы этого не делала.

Хозяйка кивнула. Гостям.

Юноша потянул меня на себя. Сара отвернулась, словно то, что происходило, было нормой.

— Что вы? — пискнула я, прежде чем юноша прокусил мою руку ближе к локтю.

— И мне дай, — визгливо потребовала его спутница.

Руки и ноги будто окаменели. Я и хотела бы вырваться, но тело не слушалось. Жар просачивался от шеи к плечу, где вцепилась девушка. Холод расходился по руке от губ юноши.

— Нет, так не пойдёт, — раздался со входа недовольный мужской голос.

Глава 8

Коэн

Лишь приближённый к императорской семье смеет заходить во внутренний сад и бродить там так, словно находится у себя дома. Лишь тот, кто обучался самосовершенствованию вместе с императорскими сыновьями, способен без страха глядя им в глаза сообщать свою точку зрения, от их отличающуюся. Лишь тот, кто старше близнецов может мягко направлять их. Потому-то я и сидел напротив нынешнего императора, старшего из близнецов, и общался с ним так, как если бы разговаривал с младшим братом. С царственным братом, конечно же.

Попивая травяной чай и глядя на то, как Муроми неторопливо подрезал куст в дворцовом саду, я ожидал его слова. Всё же, пока я пребывал на Серых островах, в Сааде тоже что-то происходило. И судя по настроению императора, что-то не очень приятное и, вероятно, связанное с его младшим братом.

— Давно мы не общались так. Ты должен чаще заглядывать.

— Как пожелаете, владыка.

Удовлетворённый результатом обработки куста император отошёл на несколько шагов. Посмотрел, склонив голову, и взялся за цветные камни. Перекладывая их с места на место и гадая, как же смотреться будет лучше, Муроми продолжил:

— Это вереск. Матушка полагала, что он защитит семью, хотя и не знала, как именно им пользоваться. Что скажешь?

— Стоит высушить цветы и повесить по букету над каждым входом.

— Глупости, — Муроми срезал несколько соцветий и протянул их мне. — Повесь у себя, Коэн, если веришь в ведьмовство. По мне, так с последней ведьмой ушли и их обряды.

Я подошёл к владыке и, склонив голову, взял цветы обеими руками.

— Перевяжи лентой, — посоветовал Муроми. — Ведьм, кажется, больше нет. Да и как им выжить? Учить ведьму себе дороже, так говаривал Аротей, а он их встречал. Но и жил триста лет назад. Кто встречал ведьм позже?

— То, что ведьм не встречали в Сааде, не значит, что их больше нет.

— Ведьмы одиночки. Откуда взяться новым, если прошлые не заботились о своей сохранности? — размышлял император, а серебряные цепочки в его волосах позвякивали при движении.

Я хотел ответить, что тот же Аротей писал о яркой и бурной жизни ведьм, о том, как и для чего девушки и женщины выбирали себе партнёров, но смолчал. Мне не в первый раз приходилось общаться с императором один на один, и я знал, когда тот всего-то озвучивал свои мысли, а когда ожидал ответа. И сейчас, неторопливо срезая распустившиеся цветы вереска, Муроми столь же монотонно обсуждал ведьм сам с собой. Мне всего-то повезло услышать его мысли. И заметить в его словах надежду на встречу с ведьмой. Ту самую, которую в нас обоих взрастила его мать.

— Было бы забавно посадить такое семя. Что скажешь? — сказал Муроми.

Ещё один букетик, перевязанный шёлковой лентой, попал в мои руки. Я сморгнул и взглянул в лицо императору.

— Простите?

— Ведьмы всегда выбирают сильнейшего, чтобы новое поколение превзошло прошлое. Хотел бы ты себе ведьму?

— Никогда о таком не думал.

— А я думал. Иногда, — спокойно заметил Муроми. — Ты выезжаешь за наши земли. Слышал ли там о ведьмах?

— Да, — улыбнулся я, поняв, что от меня ждали очередных сказок. — Да, Муроми, совсем недавно я слышал про ведьму, которая всего сорок лет назад жила на границе Саада…

Император отложил садовые инструменты. В такие моменты, когда я рассказывал истории о ведьмах или диковинных животных, Муроми словно превращался в дитя. Он слушал внимательно. Никогда не перебивал, но стоило лишь сделать паузу, нетерпеливо требовал продолжения. Я понимал его стремления к неизведанному. Императору запрещено покидать пределы столицы. Что станется с государством, если он исчезнет?

Помнится, в детстве они с братом на день поменялись. Тот день был не самым счастливым. Увы, именно тогда на них напали. Того, кого приняли за Муроми, попытались выкрасть, а второго, кинувшегося на защиту, лишь избили. Одним-единственным взмахом меча ему чуть не срубили голову. Я подоспел вовремя. Муроми всего-то лишился левого рога. Этого оказалось достаточно, чтобы после меня, в наказание, оставили на сутки привязанным к столбу. Никому не разрешали подходить ко мне, но кто из слуг посмел бы говорить об этом близнецам? Муроми просил прощения, Рёмине восхищался развернувшейся на его глазах битвой.

— Рёмине отказывается от брака, — вздохнул Муроми, наконец, перейдя к тревожащим его мыслям. — Мы уже обо всём договорились, а он артачится.

Синие глаза императора взглянули на меня. Прочесть в них что-то было невозможно. Как обычно. Вечно спокойные они не выражали эмоций.

— Рёмине завëл новую интрижку, — он задумался. — Новые интрижки. Его невеста вот-вот перейдëт под нашу опеку, а он и слышать о ней не хочет, предпочитая платных особ.

— Он просто не видел юную Хасели.

— Ты тоже. И неважно, какая она. Сотрудничество с еë семьëй принесëт нам долгожданное спокойствие. Отказаться от невесты нельзя.

На самом деле это прошлый император, отец нынешнего, должен был жениться на деве из семьи Хасели, но вместо этого привëз в Саад иноземку. Человечку, неспособную к магии. Взял в законные жëны и назвал своей императрицей. С того момента не только Хасели, но и некоторые другие семьи выступили против правящей семьи. Они успокоились, лишь когда на престол взошёл Муроми и подписал новые договоры о содружестве.

Глава 9

Встретившись и пообщавшись с обоими представителями царствующей семьи, мне хотелось взять передышку. Можно, конечно, сразу отправиться домой, но ведь можно и проверить, как там поживает колючая иноземка.

Расслабившись и прикрыв глаза, я мысленно воззвал к оставленному подле неё жуку, сотворённому из тени. Насекомое прекрасно справлялось со своей ролью спутника. Оно же указало мне путь в селение Юсу, что по счастливой случайности находилось всего в дне пути от столицы.

Добравшись до Юсу я без труда нашёл нужное здание. Подошёл к харчевне и раскрыл входную дверь. Мысленная связь с жучком подсказала, в какой части помещения Летта. Хотя, по правде говоря, это оказалось заметным и без теневого насекомого. Ведь иноземка дрожала и рыдала, совсем не пытаясь освободиться из двух пар рук. Вокруг их столика колючими искрами собиралась энергия, готовая в любой момент разгореться. Пьяная парочка этого не замечала, очевидно, ощутив не меньший энергетический прилив от крови иноземки. Нет, решил я, она не полукровка. Определённо.

Летта сжалась и зажмурилась. На её щеках блестели полосы слёз. Она не замечала ничего вокруг, лишь тихо поскуливала.

Даже когда я подошёл к столику с пьяной парочкой и забрал у них Летту, она всё никак не открывала глаз. Только вцепилась в меня руками и ногами. Обхватила за шею и талию. Уткнулась личиком в основание шеи и сипло уточнила:

— Господин?

— Это я, — ответил тоже тихо, поддерживая её одной рукой под бёдра.

Миниатюрная, худенькая, она оказалась даже легче, чем я представлял. Энергия, что бушевала в прошлую нашу встречу, тихонько притаилась, почти не обжигая, но готовая вспыхнуть, подобно дикому пламени.

Покидая харчевню, я не думал, как выгляжу со стороны. Никто ни слова не посмел вякнуть мне в лицо. Лишь когда дверь за мной закрылась, изнутри послышались первые шепотки.

— Это был Сагамия?

— Правда, он?

— Так она его вея?

Отлично. Летту уже записали в мои фаворитки. Не плохо, но Райя взбесится. Где это видано, чтоб едва разорвав помолвку с одной тут же вступали в отношения с другой? Ещё и променять дочь высокопоставленного чиновника на безродную иноземку. Я вздохнул. Летта на мгновенье сильнее вцепилась в меня, но тут же отстранилась. Вся. Её ладони упёрлись в меня, в попытке оттолкнуть.

— Пусти! — вдруг взвилась девушка.

— Как скажешь.

Убрав руку, я отступил.

Как и ожидалось, едва Летта плюхнулась на попку, энергия вокруг неё взбесилась и завибрировала.

— Ты не полукровка, — заключил я.

— Конечно, нет.

— Но ты не человек.

— И кто же я? — она и не думала подниматься, скрестив ноги и опершись ладонями о землю позади себя.

— Ведьма. — догадка сорвалась с губ, прежде чем я осознал её в полной мере.

Летта не ответила, но подтвердила. Её ротик раскрылся, но тут же захлопнулся. Моргнув, она таращилась на меня во все свои карие глаза. Рыжие волосы буйно рассыпались по угловатым плечам, добавляя схожести с вымокшим птенцом. Вид презабавный, если б не слишком чёрные стрелки и яркие губы. Косметику хотелось смыть.

— Ведьма? — напряжённо переспросила она.

— Ведьма.

Летта так напряглась, а энергия вокруг неё и вовсе разъярилась. Пора было сделать два шага назад, сменить тему, успокоить девушку. И я, поразмыслив, постепенно, но легко перевёл тему, чтобы вернуть разговор в нужное русло, когда она успокоится. Долго ждать не пришлось. Вскоре я заговорил о том, для чего повторно нашёл её.

— Ты говорила, что путешествуешь одна. Я всего лишь предлагаю тебе место, где можно остановиться.

— Это где же? — её глаза подозрительно сузились.

— У меня.

— И надолго ли?

— Как сама пожелаешь.

— М-м... А взамен?

— Немного твоей силы, — проговорил я и мысленно влепил себе подзатыльник.

Глаза девушки опасливо округлились. Она сжалась, подобно змее, готовящейся атаковать в любую секунду. Резко вскинуться и броситься наутёк. Захотелось оправдаться. Объяснить, что не буду столь же груб, как те двое. И делить её с кем-то тоже не намерен.

Я видел, как вздымалась её грудь и резко опадала, как сжимались в кулачки тонкие пальцы. Летта шумно дышала. Почти пыхтела.

— Что, если я захочу уйти через неделю? — её глаза, такие требовательные, но в то же время переполненные испугом, настойчиво буравили меня. — И ты меня не остановишь?

Смешок сам вырвался из моего рта. Неуместный. Совсем не кстати. Я повеселился над еë простотой. Вздохнул и не придумал ничего лучше, как предложить ведьме прогуляться и всё обсудить.

— И ты не злишься? — поднимаясь с земли, спросила она. — Я про то, ну... Про прошлую встречу. Вот.

— Про начало, середину или окончание?

— Мне, правда, надо уточнять?

— Нет.

Глава 10

Летта

Нет, ехать непонятно куда за белокурым господином мне не хотелось, но ведь не отвяжется? Стоило хоть для виду согласиться, а где-нибудь по пути, едва отвлечëтся, удрать.

План сам по себе вырисовывался в моей голове. Хороший такой, добротный. Не зря же Мара советовала никогда и никому не рассказывать о том, что я ведьма. Ведьм не любили. Разве что в Сааде. Но теперь-то я понимала, за что их любили. Вон, какими голодными глазами он смотрел на следы укусов. Нетушки, второй раз я никому себя укусить не дам! И раз уж господин каким-то образом прознал, кто я такая, надо бежать.

— Пройдëмся? — господин опустил руку на моё плечо.

Небо заволокло тучами. Поднялся ветер, а первые капли вовсю постукивали по скошенным крышам, листве и каменистым дорожкам.

«Как ты хочешь получать мою силу?» — хотела я спросить у него, пока щурилась из-за дождя, бьющего в лицо. Вместо этого, закусив изнутри щеку, я посматривала на мужчину. Он ускорил шаг и говорил, что остановился неподалëку. Всего полчаса пешего пути. Правда, через лесную тропу. Поторапливал, ругался на небо и шутливо спрашивал:

— Привыкла уже к нашей погодке?

— Здесь всегда так? — в ужасе спросила я, словно позабыв недели редких дождей, когда только-только прибыла в Саад.

— Защитите меня тени, нет, — посмеялся господин, выходя за пределы городка. — Всего месяц-полтора. Скоро всë закончится, но перед этим мы хорошенько вымокнем.

Мы шли по широкому тракту, заворачивающему в лес.

— Нет, стоило взять лошадь у местных, — рассуждал господин вслух.

Я сильно продрогла. Куртка помогла бы, догадайся я вовремя натянуть капюшон. Теперь уже, когда с волос текло ручьями, это действо казалось бессмысленным. Господин же, наоборот, натянул капюшон своего плаща почти сразу. Лишь только первые капли намочили его серебристые рога.

Я не могла отделаться от мысли, что костяные завитки напоминают барашка. Однажды я сказала об этом Рею, другу Мары, который время от времени заезжал в деревню. Он недовольно скривился, а Мара разразилась звонким смехом, похожим на пение весенней пташки. И сейчас меня так и тянуло сказать о сходстве с обозначенным зверьком господину.

Мы шли по лесной тропе. Из-за набежавших туч потемнело. Вместо разговора о пушистых и рогатых я завела диалог про магическую энергию.

— Это не опасно, — успокаивал господин. — Подозреваю, там, откуда ты родом, тенери немного?

Я не ответила. Там, откуда я родом, тенери питаются лишь энергией своих партнёров, пар, возлюбленных. И, да, их не так-то просто встретить на полуострове. Но не здесь. Здесь, в основном, только тенери и были. Я даже задумалась, что не зря люди скрываются. Кажется, наших в Сааде можно по пальцам пересчитать.

Места укусов отчётливо зазудели, расползаясь покалываниями по плечу и запястью. Призрачная боль пронзила острыми иглами. Парными.

В памяти зазвенели монеты.

«Столько хватит?».

Я вздрогнула. Нет. Пойти на подобное повторно — никогда!

Остановилась. Повернулась вправо. За стеной леса вдалеке виднелись деревянные домики. Влево: лес сгущался, наполнялся кустами и массивными деревьями. Если бежать, то сейчас.

— Мне очень надо отойти, — медленно проговорила в ответ на вопрошающий взгляд господина.

— Потерпи, за поворотом выйдем к огненной часовне. Там есть уборные.

— Не дотерплю, — заныла я, для пущего виду сжав колени. — Я мигом!

Спрыгнула с дороги на скользкую траву. Расставила руки в стороны и только так не упала. Господин прикрыл глаза и запрокинул голову к тучам, словно гадая, долго ли продлится небесная передышка перед новой стеной дождя.

— Поторопись, если не хочешь, чтобы тебя пришлось отжимать.

— Меня придётся отжимать и без дождя, если будешь отвлекать! — крикнула я, уходя всё дальше от дороги. — И не подсматривай!

План побега окончательно созрел в моей голове. Скрыться в кустах, а там, ползком-ползком. Как можно дальше. Дождь смоет и следы, и запах. И пусть Саад с его жителями идёт к лешему на корм!

Я ни для кого едой не стану.

Убедившись в том, что господина не видать, даже встав на цыпочки, я слегка успокоилась. Ощутила, как ускорилось сердце. Встревоженный слух уловил каждый треск и лесной шорох. Однако мужчина за мной явно не последовал. Это успокаивало. Позволяло вдохнуть чуть глубже, наслаждаясь ароматом мокрой листвы. Разглядеть проблески солнца в хмурых небесах. Проследить за птицами, перелетавшими с ветки на ветку.

Неторопливо, аккуратно ступая на мокрую землю, я пробиралась всë глубже в лес. Порой ноги увязали, подошвы с неохотным чавканьем отставали от грязи. Я то и дело недовольно глядела под ноги, стараясь ступать на траву или ветки, боясь прилипнуть окончательно. Помимо нарастающего раздражения, меня больше ничего не беспокоило. Господин не выкрикивал моего имени в попытках найти пропажу. На лесные же отзвуки я внимания уже не обращала. Ну, что-то где-то прострекотало, кто-то где-то прошелестел. Над ухом нечто зашипело.

По спине прошëлся холодок. Шипение раздалось ближе. Я невольно замерла, медленно осознавая: что-то изменилось. Тень нависла надо мной, и, прежде чем я набралась смелости запрокинуть голову вверх, на левое плечо капнуло прозрачной слизью.

Глава 11

В воздухе скапливалась влага. Верный признак возвращения дождя. Под землëй затаились мелкие грызуны. Стихли птицы. Мурашки от испуга разбежались по всему моему телу. Дышать стало тяжелее, словно сам воздух наполнился и стал гуще. Слизь стекала по моей куртке с плеча на грудь и к животу. Тихое рычание приближалось. Перед глазами свесился чешуйчатый ус цвета морской волны. Лëгкие обожгло от холода. Я зажмурилась, словно это могло отогнать хищного зверя. Волосы встрепенулись от резкого выдоха. Не моего. Моё дыхание сбилось. Звериный ус полоснул по лицу.

Я завизжала. Отскочила. Споткнулась обо что-то и повалилась на спину.

Моему взору предстал водяной змей. Хвостом и задними лапами он держался за ствол дерева. Передние лапы свисали, выставив зеленоватые когти, широкие и загнутые. Длинная пасть приоткрылась, обнажив острые крепкие зубы. Усы, длинные как плети, свисали по обеим сторонам от морды. Над ушками пушилась зеленоватая грива. Однако же всё тело животного покрывала чешуя, а его глаза с узкими вертикальными зрачками, неотрывно глядели на меня.

Рык заглушил мой визг. Змей напружинился. Я выставила руки. Он оттолкнулся задними лапами. Прыгнул. Я перекатилась. Что-то ударилось о бедро. Кинжал! Точно! Как я могла забыть про него? Но не время думать. Негнущимися пальцами потянулась к ножнам. Водяной змей не торопился. Обходил меня кругом. Не рычал. Я не визжала. Лишь ухватилась за кинжал обеими руками, как вдруг змей прыгнул. Вовремя ухватилась.

Я выставила руки вперёд. Кинжал вошёл в верхнее нёбо змея. Он заскулил. Отпрянул. Напал вновь. На этот раз я ухватила его за нос, похожий на собачий. Вцепилась ногтями. Второй рукой упёрлась в нижнюю челюсть, лишь невероятным усилием не позволяя зубам сомкнуться на моём лице. Водяной змей повалил меня обратно на землю. Зашуршал короткими лапами. Забил мощным хвостом.

— На помощь! — орала я, надеясь, что господин заметил пропажу.

И оказалась права.

Пнув водяного змея в бок, невесть с какой стороны подоспевший господин и отвлëк его, и разозлил. Змей зарычал, плюясь слюной. Руки мои соскользнули. Пасть щëлкнула в опасной близости от лица. И она с радостью защëлкнулась бы вновь, но господин оказался быстрее. Он призвал меч из тени. Чëрный, длинный, тонкий вытянутый сгусток получился острее металла. Вот только чешуя всякого змея могла с металлом соревноваться в крепости. Звякнул клинок о спину.

— Беги! — рыкнул господин.

Освободившись, я посмотрела на него. На потемневшие глаза, на заострившиеся скулы. На напряжëнные руки, удерживающие переплетённую рукоять. Чëрное лезвие блестело, гудело магией. Кисти господина окутало туманом. Выступившие на оголившихся предплечьях вены наполнились тьмой. Господин и сам, с удивлением поняла я, выглядел размыто и демонически. Вот только змея это не смутило. Собравшись в пружину, он прыгнул в сторону мужчины. Господин выставил свой тонкий меч клинком вперëд. Пробил подбородок зверю. Змей ударил мужчину задними лапами. Новый рык пробрал меня насквозь, зашевелив волоски на руках.

Перепуганная, я опомнилась и дала дёру.

Дорога исчезала под водой, превращаясь в скользкий грязный ручей. Я то и дело поскальзывалась и падала. Поднималась, не обращая внимания на обжигающую боль, и бежала дальше.

Я спряталась под корнями поваленного дерева возле дороги. Натянула насквозь промокший капюшон на макушку. Дрожащие руки безнадëжно обнимали себя, но тепла не прибавляли.

Сезон дождей. Мне никогда не приходилось задумываться, каков он в Сааде. Теперь я понимала, что полюбить это время года не в силах. И не только из-за воды. Перед глазами всë ещë плясали иглоподобные зубы водяного змея. Жуткого зверя, выходящего на охоту в период дождей, либо в сильный шторм, если дело происходит вдали от берега.

Рычание давно стихло. Не было ни звуков боя, ни других, более свойственных для леса шумов. Лишь стук дождя, отделивший меня от целого мира.

— Кого я вижу! Иди ко мне.

Услышав знакомый голос, я побежала мгновенно. К господину. Он стянул перепачканный землëй и кровью плащ. Накинул на меня. Укутал, будто ребëнка. Только мордашка торчала. Мои губы дрожали, а зубы отбивали быстрый ритм. Он почему-то улыбнулся, глядя на моё лицо.

— Ты так заболеешь и умрëшь. Идëм со мной. До часовни осталось всего ничего. В ней и отогреешься.

— А ты сам не простынешь без плаща? — стуча зубами.

Господин вопрос пропустил. Мы шли по пустующему тракту. И немудрено! Дождь не желал кончаться, лишь усиливаясь от шага к шагу, пока за пеленой воды не скрылись деревья. Дорога напоминала быструю речку. Я цеплялась за мужчину, боясь отстать, а он вдруг подхватил меня на руки. Я не брыкалась. Господин оказался невероятно тёплым. Хотелось зарыться в него, прижаться сильнее. Ещё от господина необычно пахло. Приятно. От отца всегда тянуло пивом и деревом. От братьев — землёй, деревом и потом. От Рея пахло лесом и птицами. В аромате господина было замешано что-то цитрусовое и хвойное. Не отдавая себе отчёта, я прижалась носом к его шее, наслаждаясь теплом и запахом.

— Тебе так удобно? — чуть сдавленно спросил господин.

Я сжалась, но почти сразу ослабила хватку и слегка отстранилась.

— Если удобно, — заговорил он спокойней, — то хорошо. Только не души меня. Пришли.

Часовня находилась на возвышении. Вода ручьями стекала по каменным ступеням, ведущим к небольшому деревянному зданию с острой покатой крышей.

Глава 12

Открыв глаза, я обнаружила себя на твëрдом лежаке. Возле меня сидел уставший господин. Однако он глядел не на меня, а в какую-то книгу и хмурился. Его губы беззвучно двигались. Казалось, он не заметил, что я проснулась. Кашлянув и сев, я привлекла к себе внимание зелёных, чуть потемневших глаз.

— Что случилось? — прохрипела я.

— А что помнишь?

— Дождь, хищная ящерица, снова дождь?

— Ящерица? Кхм, сосредоточься, Летта. Что дальше?

— Ты решил, что я не умею ходить, — ответила, закрыв глаза и, ощутив жар на щеках вдруг, вспомнив его аромат, — и понёс меня в часовню. Это всё. Я заснула?

— Не совсем, — господин закатал левый рукав и во что-то вчитался на своей руке, сверяясь с книгой.

За напускным спокойствием мужчины я, приоткрывшая один глаз, не поняла его отношения к произошедшему. Лишь с интересом рассматривала мужскую руку от запястья до середины предплечья покрытую замысловатой вязью. Я села, наклонилась над исписанной рукой. Без стеснения взяла господина за ладонь и повертела. Непонятные завитушки, полосочки да кружочки напоминали саадскую вязь, но неуловимо отличались.

Перевела взгляд на мужское лицо, вновь на его руку, затем на свою. Задрала рукав — пусто.

— Правая, — подсказал господин.

Я так и сделала. И охнула, когда обнаружила на своей руке рисунок, повторяющий мужской. Возможно, где-то вязь и различалась, но мне было не разобрать.

— И что это? Здесь, — я напрягла глаза, силясь разобрать, — что-то про связь. Какая связь? С чем?

Господин хохотнул.

— Ты умеешь читать?

— Такое нет, — призналась честно, но попытки прочесть не оставляла.

— Это печать...

— Одной больше, одной меньше, — шепнула вслух устало.

— ... помолвки. — докончил господин.

Последнее слово смутно заставило меня подивиться, вот только сил не осталось. Господин говорил ещё что-то про хозяина часовни. Он всё поглядывал в книгу.

Зевнув, я сомкнула веки, голова накренилась, а вслед за ней и тело. На краю сознания ощутила, как господин подхватил за плечи. Как же всё-таки приятно от него пахнет.

— Спасибо, — донеслось до меня так, словно говоривший посмеивался.

Мне снился странный сон.

Хозяин часовни, проказник Хиноко, любил страсти. Дух огня саламандрой перебегал с фитиля на фитиль, пока не обнаружил подле себя пламя иного рода. Оно бушевало, ища выход, но тщетно. Над пламенем сгустилась зеленоокая тень. Хиноко видел, как тень тянется к пламени и решил помочь. Он с удовольствием запрыгнул под цепи, удерживающие неизвестное пламя, питаясь и наполняя его сильнее. Проплыл по огненной реке и нырнул в тень. В спокойную снаружи, но пылающую жаром изнутри. Не соединить между собой такие энергии было бы ошибкой, решил Хиноко, вдоволь насладившись способностями обоих.

Тень вышвырнула его обратно к свечам. Хиноко обиженно искрился, но успел отделить новую саламандру и спрятаться в пульсирующем пламени.

Пламя затихло. Лишь мерно вздымалась грудь его носительницы, пока хозяин тени ругался себе под нос и читал о нём, о духе огня. И когда она, наконец, проснулась, то не ощущала в себе ничего нового. Вчитывалась в замысловатую вязь на своей руке и покорно слушала господина.

— Снять не очень сложно, — рассуждал господин вслух, выгоняя меня из дрёмы, — но необходимо приготовить зелье. Вот только, прости, придётся с этим подождать.

— Почему? — я с трудом осознавала, где нахожусь.

— Ты спала почти сутки. Зелье я сварю у себя, но туда надо добраться.

— Я уже в норме, — я резко поднялась с лежака, отчего голова закружилась. — Поехали, всё сделаем.

— Мне надо на охоту, — виновато признал господин, — но оставить тебя одну я не могу. У таких печатей всегда есть последствия. Они не просто так отсчитывают время.

— Время? — я вновь уткнулась в новую печать.

— Да, — его коготь лёг над запястьем на небольшую завитушку, испещрённую разной длины чёрточками. — Дух даёт нам полгода, чтобы успеть пожениться.

Я отшатнулась. Выдернула руку и прижала к груди.

— Я тоже не намерен жениться, — успокоил господин, — но чем дольше печать будет нас связывать, тем сильнее её действие.

— И какое оно?

— Разное, — он оглянулся на книгу. — Одни испытывают жар, другим его не хватает. Там и про голод есть… И всех запечатанных тянет друг к другу. Не волнуйся, у меня и без тебя забот хватает, — закончил он нахмурившись.

— И мы снимем эту печать, да?

Господин успокоил, что снимет. Обязательно. Это не сложно. К тому же, добавил он, пока на нас печать, моей энергии ему не получить. Я сощурилась.

— А она сама не сойдёт?

Господин удивлённо глянул на меня. Подумал. Подтвердил, что со временем сойдёт, но что случится за это время, он сказать не мог. Лучше не рисковать, говорил господин. Лучше не снимать, думала я, понимая, что под печатью буду неприкосновенна.

Глава 13

Перед выходом из часовни мы с господином ещё поговорили. Он поинтересовался, какая стихия мне ближе, а я потупилась и сообщила, что понятия не имею.

— Не скрывайся, не обижу. Мне просто интересно, — сказал господин.

Я пристыженно отвела взгляд. Ну откуда мне знать, если ещё в детстве силы запечатали? Сжав руки в кулаки и плотно сомкнув губы, я низко опустила голову, пряча лицо.

— Я не знаю… — голос подвёл, пришлось сделать паузу. — Не знаю ведьмовства. Никогда раньше не приходилось…

Я замолчала. Господин тоже не спешил говорить, вероятно, обдумывая услышанное. Наконец, он заговорил со мной медленно, спокойно, будто с ребёнком. Утешительно даже. И сказал, что, раз уж нам суждено провести вместе не неделю, а куда больше, то он может обучить основам.

Потом уже, когда я от неожиданности согласилась, мы покинули часовню духа огня.

Господин подвёл скакуна к изножью ступеней. Скакун был добротный. Сильный, широкий конь, осёдланный. Господин поторапливал, а я теперь уже не понимала, как сбежать. Опустила взгляд на свою руку, вспоминая слова господина о том, что такие печати не любят, когда их носители проводят много времени вдали друг от друга. Господин перебинтовал моё запястье, чтобы скрыть печать. На свои руки он натянул перчатки из тонкой изумрудной кожи с открытыми пальцами. Длиной до середины предплечья, они идеально подошли для сокрытия печати помолвки.

— И ты говоришь, что не тронешь меня, пока мы не снимем печать?

— Именно.

— А как тебя зовут, сказать не хочешь?

Кажется, господин слегка опешил. Во всяком случае выражение его лица на долю секунды выглядело весьма удивлённым. Извинившись за неучтивость, он, наконец, представился. Сагамия Коэн — это имя, конечно же, ничего мне не сказало. Куда больше о господине рассказало словосочетание «императорская охота».

Об этой охоте гуляло немало легенд. В самых страшных говорилось, что владыка Саада и его приближённые поедали мясо людей, за которыми гонялись. В более добрых вариантах людей всего-то убивали. И совершенно все байки сходились в одном: на императорской охоте верхушка Саада развлекалась, бегая по лесу за осуждёнными на смерть людьми и мэо.

Деревья шуршали, а в воздухе стоял нежный ореховый аромат. Я дышала глубоко, но не расслабленно. Попробуй тут расслабься, когда везут на подобное развлечение. Дождь давно закончился, но я так до конца и не согрелась.

Спустя какое-то время скакун поднялся на холм, с которого виднелся лагерь.

— Прошу, потише, — напоследок наказал Коэн.

Я кивнула и укуталась в его плащ. Увидев раскинувшиеся под холмом шатры, я порадовалась холодному воздуху, можно было скрыть страх за ним. «Нет, это не попытка спрятаться, лишь согреться!» — молча кивала я своей выдумке.

На широкой поляне выросли тканевые шатры. Два больших и шесть поменьше. Перед главным шатром поперёк стоял длинный деревянный столик, а вокруг него кто-то разбросал пушистые звериные шкуры. С одной стороны от стола находилось несколько широких кресел без ножек.

С двух краёв лагеря стояли тяжëлые клетки. Справа в них томились осуждённые, слева — собаки. Первые притихли, вторые в нетерпении лаяли и рычали. Рыли дно своей клетки и всячески пытались найти выход. Тенери блуждали туда-сюда свободно. Порой меж них проскакивали мэо, тихонько, не смея поднимать голов, как и полагалось прислуге.

Коэн остановил скакуна возле стойки с другими лошадьми. Слез до того, как успел подбежать конюх, и помог спуститься мне.

— Иди за мной и никуда не отходи. Ни с кем не заговаривай без моего разрешения.

Коэн говорил всë это ни разу не обернувшись и не наклонившись ко мне. Он даже не притормаживал, из-за чего мне приходилось едва ли не бежать следом. Однако я вела себя так, как находила самым подходящим. Старательно держалась прямо, отгоняла страх и не глядела на клетки, словно тех не существовало.

— Давно не виделись! — к Коэну подошëл мужчина с каштановыми волосами.

— И я рад видеть тебя, — Коэн похлопал его по плечу.

Я рассматривала их и про себя причислила незнакомца к друзьям.

— А это ещë кто? — наклонился каштановый ко мне.

— Девушку не тронь, — обманчиво спокойно, — она только моя.

Однако этого хватило, чтобы каштановый выпрямился и поприветствовал меня лëгким поклоном головы. Однако в его взгляде проскальзывала явная заинтересованность и любопытство.

Так, под возгласы приветствий, Коэн довëл меня до стола перед главным шатром, ломившегося от яств. Глядя на это, я не могла не задуматься о том, как всë сюда везли, и как потом будут увозить мебель. Я заранее пожалела скакунов, на которых всë и навьючат.

Пока Коэн о чём-то говорил, я вертела головой. Моё внимание привлёк мужчина с узкими, продолговатыми синими глазами. Чёрные волосы контрастировали со светлой, словно нефритовой кожей. Он расслабленно сидел в кресле, скрестив ноги и положив ладони на колени, а ветер слегка трепал его длинные распущенные волосы. Одет мужчина был не для охоты, костюм свободного кроя напоминал серебристо-чёрное платье и был перемотан широким поясом точно под грудью. На тонких пальцах позвякивали кольца, а в волосах шуршали цепочки. И пусть весь образ синеглазого мужчины отдавал спокойствием и уверенностью в себе, привлёк он меня и не этим, и не своей утончённой красотой. У мужчины был всего один рог.

Глава 14

— Совсем недалеко, — размышлял черноволосый мужчина вслух. — Рассматриваешь его? Для потомства.

— Она сама ещё юна, — встрял невесть откуда взявшийся Коэн, с лëгким упрëком глядя на мужчину.

Однако тот не подумал извиняться. Напротив, внимательнее осмотрел меня и с уверенностью сообщил, что выгляжу я созревшей. Слушать их разговоры про меня казалось обидным, но, признаюсь честно, я скорее соглашалась с черноволосым красавцем, чем с господином. Что это ещё такое за «юна»? На что он намекал? Я не ребёнок!

Вскоре мужчины будто позабыли про меня. Они общались о чëм-то своëм. Коэн осмотрелся и понял, что свободных кресел не осталось. Он не захотел стоять и без предупреждения, с лëгкостью и быстротой, приподнял меня на руки, а сам опустился в кресло. Усадил меня себе на колени. Я воззрилась на него, приподняв брови. Господин на мой безмолвный упрёк не среагировал. Тогда я, напоследок, легонько ткнула его кулачком в грудь. Что, вообще, за отношение такое? То ребёнком обзовёт, а то и вовсе на коленки посадит, будто я и впрямь дитя малое! Ещё и по волосам зачем-то поглаживать начал. Медленно, приятно так, будто массируя.

Прикрыв глаза и уложив голову на мужское плечо, я старательно притворялась спящей. Так старательно, что вскоре чуть не провалилась в сон на самом деле. Коэн, поверив моему притворству, укутал меня сильнее и заговорил тише.

— Она не человек, — уверенным тоном проговорил черноволосый красавец. — Ты бы не стал обучать искусству магии человека.

Господину ничего не осталось, кроме как признать очевидное. Общаясь с синеглазым мужчиной почти на равных, он всë же обходил стороной знакомство со мной, рассказывая о нëм лишь в общих чертах, и промолчал о полученных нами печатях, решив скрыть ото всех это недоразумение.

Интересно, а меня саму он тоже считал недоразумением?

— Сколько слоëв на твоей малышке? — раздался ещё один голос.

Захотелось приоткрыть глаза и подглядеть, кто заговорил, но и выдавать себя я не желала. Нос зачесался. Я слегка напряглась, но сумела удержать свои руки.

Господин что-то недовольно пробубнил в ответ на замечание. Я почувствовала, как Коэн наклонился. Услышала лёгкий хлопок. Вновь расслабившись, господин с нажимом повторил:

— Девица совсем юна. Она моя ученица, не вея.

Хм… Что это за слово такое? Надо разузнать, решила я.

— Отлично, тогда ты не будешь…

— Буду, — холодно перебил господин неизвестного мне мужчину. — Летта моя.

Я слышала, как отказывался от своих слов незнакомец. Как он говорил о каких-то собаках, о сливовом вине и о чём-то ещё, совсем не интересном. Слушать размеренные разговоры казалось всё сложнее. Мысли ускользали, и я совсем не заметила, когда меня вдруг начало покачивать, словно на волнах. Это господин понёс меня в шатёр.

Он уложил меня на пухлый матрас, накрыл шерстяным пледом, взметнув в воздух пыль, и хотел было выйти, но я чихнула. Я открыла глаза и прикрыла нос ладошкой. Приподняла растрепавшуюся голову, рассмотрела помещение.

Сквозь ткани потолка и стен внутрь проникал свет, но не прохлада и ветер. Пол застелили циновками, возле одной из стен поставили ширму, а подле неё небольшой столик с тазом воды и сундук для одежды. Постель, на которую меня опустил господин, оказалась довольно просторной, хотя и не кроватью вовсе. Это был обычный прямоугольный матрас, постеленный прямиком поверх циновки. Сбоку от неё, чуть в стороне, покоился невысокий столик на косых ножках. На столе аккуратно лежали листы бумаги и кисти для письма. Ещё там лежала какая-то папка, перевязанная тесьмой.

— Никуда не выходи, — велел Коэн, хватая со столика папку с исписанными бумагами.

— Что там?

Подумав, господин вернулся ко мне и сел на край матраса. Он расшнуровал папку и вынул из неë первый лист. К нему прикололи фотокарточку в коричневых тонах, а сам он содержал пометки о некоем человеке. Я взяла записи в свои руки и внимательно вчиталась:

Сёта Корун, 32 года, человек, владелец швейной «Чудеса нити», глава семьи. Средний рост, худощавое телосложение, тëмные прямые волосы, на левом боку косой шрам, под правым локтем родимое пятно шириной в три пальца. Имеет двух сестëр: Арника — 12 лет, Виви — 22 года.

В пьяной драке убил Ютаку Роуна, ранил Эйджи Тооку и Хирото Тооку. Последний лежит в госпитале имени Аротея, в себя не приходит.

Приговорëн к смерти.

Закончив чтение краткого описания, я перевела взгляд на другие листы, выглянувшие из папки.

— Это, — во рту у меня пересохло, — на них охота?

— Да, — спокойно ответил Коэн, почему-то смутившись.

Он потянулся за листом в моих руках, но я с испугу крепче прижала бумагу к себе. В воображении возник такой же лист, только с моим описанием. Там бы сказали, что я убила Рея. Рей — тенери. За убийство тенери в Сааде принято карать людей жизнью. Я сглотнула, не желая рассказывать об этом эпизоде своей жизни. Я не хотела убивать его. Нет, вовсе нет. Это случайность.

— Это случайность? — голос подвёл, из-за чего я скорее спросила, чем оправдалась.

— Возможно, — согласился господин и, с усилием, забрал у меня лист. — Ты права, Сёта всего лишь защищал сестёр. И смерти недостоин.

Глава 15

Он вышел из шатра, но я не желала оставаться одна. Покидать относительно безопасное место мне тоже не хотелось. Снаружи страшно, внутри тяжело. И скучно. Немного. Не в силах усидеть на месте, словно гонимая непонятными мне же силами, я подошла к выходу из шатра. Остановилась. Пошла обратно.

Сердце от волнения забилось быстрее. Я застыла подобно деревянному петуху. Вот только господин где-то там, и он, судя по всему, планировал спасти неизвестного мне Сёту. А может, и ещё кого? Фотокарточка сестры Сёты кровавым мазком отпечаталась в памяти. Мне хотелось знать, что Коэн не соврал. Хотелось верить, что он его спасёт.

Но как он это сделает?

Переминаясь с ноги на ногу и заламывая руки, я, наконец, вдохнула поглубже, будто перед прыжком в воду, и отвела закрывающую вход ткань в сторону.

Солнце пробилось сквозь тучи. Лучи косо ложились на землю и накрывали лесные вершины. Близился вечер. Мимо проходили мужчины в нарядах лёгких, свободных, но удобных. Самое то для беготни по лесу.

Не находя в себе сил ни выйти, ни спрятаться вновь, я старательно вспоминала, рассказывала ли мне Мара о чём-то подобном? Бывала ли она здесь, вдруг, она тоже тенери? Вот Рей… Воспоминания о нём больно кололи в самое сердце, он точно тенери. Бывал ли он здесь? Рассказывал ли что-то о Сааде? Кажется, только смеялся над моими сложностями в изучении его родного языка.

Прикрыв глаза, я ступила на влажную землю и крадучись пошла по лагерю.

Тенери готовились к охоте. Людей вывели из клетки и построили в нестройный ряд на свободном участке поляны между лагерем и темнеющим под тяжëлыми тучами лесом. Высокая трава закрывала щиколотки людей, а кому-то доходила до колен. Жестокий на вид мэо держал рвущихся на свободу собак. Собаки лаяли, тянули цепи и брызгали слюной. Копали землю передними лапами и хищно глазели на людей. Одни из осуждённых перепуганные, сжимались, будто старались уменьшиться. Другие, напротив, держались прямо и уверенно смотрели перед собой. Я без труда узнала среди осуждённых Сёту. Бледный, осунувшийся, он выглядел заболевшим.

Коэн, напротив, смотрелся чуть ли не самым главным. Он пружинистым шагом расхаживал из стороны в сторону. Его взгляд был холоден, а голос резок, с нотками пренебрежения.

Людей и тенери отделяли два вытянутых деревянных стола с разложенным на них оружием. Коэн без папки и чего-либо иного в руках расхаживал вдоль столов. Его слушали и люди, и тенери. Только я находилась слишком далеко, чтобы расслышать слова, лишь сам звук голоса. Хотела бы подойти ближе, но боялась оказаться застигнутой врасплох. Зато со своего места я видела, как по-хозяйски господин провëл рукой над оружием. Поднял и положил обратно кинжал, арбалет и какую-то цепочку с явно тяжëлыми шариками на обоих концах. Люди то смотрели на стол, переминаясь с ноги на ногу, то опасливо поглядывали на многолетние деревья. Они ждали чего-то, нетерпеливо глазея на столы. Тенери, уже вооружëнные, посмеивались над людьми. Наконец, Коэн поднял с ещë одного стола, маленького и квадратного, будто тумба, деревянный пистолет с металлическим дулом. Он вставил в него нечто продолговатое, блестящее. Я медленно, шаг за шагом продвигалась к охотникам и их добыче. Уж очень хотелось услышать хоть слово и понять, о чём речь.

— После первой вспышки у вас останется полчаса до начала! — донëсся до меня хищный выкрик Коэна. — После второй вспышки начнётся охота. Третья завершит охоту.

— Об этом можно не рассказывать! — со смехом произнёс кто-то из охотников.

Ему вторило несколько голосов, предсказывая людям смерть. Коэн обернулся на говорящих и нахмурился, заметив в том же направлении меня. Я видела, как медленно вздымалась его грудь при вдохе. Сощурившись на мгновение, он слегка наклонил голову набок и поманил меня свободной рукой.

На меня вмиг воззрилось несколько пар глаз. Кто с интересом, кто с удивлением, а кто-то во мне ничего занимательного не нашёл и сразу же отвлёкся. Я же замерла, словно к месту приросла.

— Летта, — громко, но мягко позвал господин, — иди ко мне.

И я шагнула навстречу. Споткнулась и чуть не повалилась, оглушённая вниманием. В ушах загудело, а сердце подскочило к горлу. Ноги, нехотя, задвигались. Казалось, у меня исчезли коленки, так сложно было их сгибать. Коэн не торопил, терпеливо ожидая, когда же я, наконец, доползу. Ходьбой моё перемещение назвать можно лишь с натяжкой.

Краем сознания я заметила на себе взгляд синих глаз. Их хозяин всё ещё не переоделся для охоты, вальяжно рассевшись в широком низком кресле. Он подпёр подбородок кулаком и смотрел за моим перемещением так, как дети смотрят за кукольным представлением. Неотрывно, внимательно, подмечая каждое движение.

Спустя невероятно долгое время я оказалась перед господином.

— Коэн, — выпалила имя дрогнувшим и подскочившим на пару тонов голосом.

Он улыбнулся, обнажив левый клык, и притянул меня к себе.

— Я же велел оставаться внутри, — шепнул хрипло, так, чтобы лишь я услышала.

Я вжалась в него, не в силах извиниться. Мне подумалось, а как мы выглядим со стороны? Я прижимаюсь к нему всей собой, Коэн обнял меня за талию и, наклонившись, что-то шепчет на ушко. Должно быть походили на парочку. Я хихикнула и закашлялась в попытке остановить себя.

— Тише, капелька, — успокаивающе прошептал Коэн. — Будь смирной и не мешай мне работать.

Глава 16

Люди наперебой рванули сначала к столам, разбирая и дерясь за оружие, а после, под насмешливые выкрики саадской знати, побежали в лес.

Я вжалась в господина, зарылась лицом в его одеяние и с удивлением обнаружила мерное постукивание. Это сердце, догадалась не сразу. Такое спокойное, будто мы на прогулке. И нет вокруг ни ожидающих своего часа охотников, ни потерявших всякий контроль собак.

— Пойдём, — шепнул Коэн, нагнувшись так близко к моему лбу, что его губы едва ли не касались его.

Он подтолкнул меня обратно к лагерю, к шатрам.

— А разве? — сипло, еле слышно спросила я, но сама же себя прервала, не в силах произнести дальше.

— Звезда запущена, дальше её магия сделает всё сама. Я больше не нужен.

— И ты не пойдёшь в лес? — я осмотрела его походный наряд.

— Я в такое не играю.

— Ага, Коэн у нас избирательный. Загнанную дичь находит скучной, — встрял в наш разговор мужчина с каштановыми волосами. — Того Данн, приятно познакомиться, — он наклонился и взял мою ладошку в свою, поднёс к губам.

Мышцы на лице господина напряглись. Он закрыл глаза и медленно выдохнул.

— Красавица Летта, откуда ты? У тебя интересный говор.

— Красавица Летта устала, — заговорил вперёд меня Коэн. — Отстань, если решил поиграться.

— Нет, вовсе нет, — Того шёл следом. — У меня для тебя занятное письмо. Полагаю, ты захочешь ознакомиться с содержимым.

Он помахал перед носом Коэна конвертом из дорогой бумаги, белой, подобно снегу. На круглой янтарной печати я успела прочесть символ «Мэ», а дальше господин вырвал письмо из рук друга и так на него глянул, словно и впрямь заинтересовался содержимым, но подозревал Того в издёвке.

— И что там? — ровным тоном поинтересовался он.

— Прочти сам и узнаешь, только верни мне до отъезда. Оно ведь ещё не достигло своего адресата.

Не колеблясь ни секунды, Коэн вложил конверт во внутренний карман своего рукава. Того потянулся ко мне, то ли обнять, то ли просто потискать, но получил от господина по рукам. Я подскочила.

— Не трогать, — с нажимом сказал Коэн.

Господин, наконец, вернул меня в шатёр. Того Данн следом не пошёл. Зато он улыбнулся, когда я обернулась, и помахал мне рукой.

Внутри господин забранился. Какой же, дескать, тугодум этот Того Данн. И всё же он вынул письмо из конверта и принялся читать, позабыв обо мне. От нечего делать я тихонько подошла к господину и заглянула через плечо. Почерк оказался безобразный. Одни символы находили на другие, будто автор этого ужаса не поднимал кисти вплоть до точек в предложениях. Как Коэн там хоть что-то разбирал? Хотя я перевела взгляд от письма на сведённые брови и сощуренные глаза, наверное, он тоже ничего не понимал. «А его глаза ещё потемнели», — отметила я и поняла, что смотрят они не в письмо, а на меня.

— Ой!

— Всё прочитала?

— Ни слова, — ответила гордо. — Хочешь сказать, ты что-то понял в этих закорючках?

Господин не ответил, как-то напряжённо глядя на меня. Сложив письмо обратно в конверт, он похлопал им по своей ладони.

— Мне надо отнести письмо Того. Ложись спать, а с утра поедем ко мне. Летта, ещё раз выйдешь, накажу.

Предостережение прозвучало излишне спокойно, почти без каких-либо эмоций. Я сглотнула и невольно попятилась от господина и от выхода тоже.

— Умница, — похвалил он.

Я повторно осталась одна. На этот раз выходить не хотелось. Мало ли что там будет, в лагере. Вот только спать тоже не хотелось. Я, конечно, легла, для порядка. Накрылась по подбородок. Поворочалась.

Сон пришёл с трудом. В нём мачеха тянула к себе младших детей, а старшие гнали меня прочь. Отец стоял в стороне, я звала его, но он исчез. Звала Мару, а она растворилась в тенях. Я бродила то туда, то сюда, искала то подругу, то маму, которую никогда не знала, но нашла не их. Сквозь туман ко мне вышел мужчина крепкого телосложения. Рей.

— Хочешь, научу рисовать? — сказал он подмигнув.

Только вокруг не было ни красок, ни листов бумаг.

— Ну что же ты не идёшь? — он тянул ко мне когтистые руки.

— Мара ничего не узнает. Мы ей не скажем, — обещал Рей.

Я отнекивалась. Он хватал за руки. Я брыкалась, а ему хоть бы хны. Я молила, но он называл это ребячеством. В моей руке оказалась статуэтка. С криком я опустила её на голову Рея.

С криком проснулась и оказалась прижата к постели.

Я взбрыкнула. Попыталась высвободиться. Взвилась, подобно змее на сковороде, но тщетно. Меня плотно укутали в шкуру и не давали шевельнуться.

— Это сон, просто сон, — услышала я спокойный голос. — Летта, проснись же.

— Господин? — замерла я.

— Я, — выдохнул Коэн и ослабил хватку.

Не знаю, он ли завернул меня в шкуру, или я сама укуталась. Господин прижимал шкуру, не позволяя мне брыкаться. Он сидел рядом, а его голова склонилась к моей. Светлые пряди упали на моё лицо. Защекотали возле уха.

Глава 17

Коэн

После быстрого умывания мы пошли вдоль шатров. Мой взгляд всё время скользил в сторону леса. Всё казалось, что там кто-то притаился. Летта боязно семенила следом. Я вёл её к широким столам. Они вновь оказались покрыты едой, только в этот раз добавилась свежая каша с ягодами. Я сел в свободное кресло и предложил Летте опуститься в соседнее. Она безропотно приняла тарелку, но смотрела вдаль. Туда, где возвышался тëмный лес. Меня тоже привлекло движение со стороны деревьев. Из-за них появилась фигура, пугливо осматривающаяся по сторонам. Мужская фигура. Она приближалась к лагерю.

Худой человек с прилипшими ко лбу и вискам мокрыми волосами двигался слишком медленно. Хромал и озирался, но направлялся в охотничий лагерь. Летта громко сглотнула. Закашлялась.

— Сёта, — выдохнула она, разглядев его лицо.

Дëрнулась вперëд, но я удержал. Надавил на плечо.

— Расслабься, — произнёс спокойно. — Ему не грозит опасности.

Летта недоверчиво перевела взгляд с Сёты на меня. Улыбнувшись как можно мягче, пояснил, что звезда рассыпается по небу трижды. Первый раз знаменует начало отсчëта перед охотой, во второй раз охотники вступают в игру, а после третьего всë прекращается. Выжившая добыча свободна. Самым смелым дозволено просить у императора что-либо в дар. Обычно вернуться осмеливаются единицы. Вот и сейчас в лагерь пришëл лишь один.

Сёта Корун напряжëнно подошëл к столам перед главным шатром. Опустился на колени и, опершись на ладони, поклонился до земли. Он покорно ждал, пока дозволят заговорить.

Я же наблюдал за Леттой и прятал улыбку. Она походила на дитя, которое впервые видело фокус. Ждала вместе с Сётой, осознав вдруг, что император Саада тоже здесь. С интересом осмотрелась по сторонам своими огромными карими глазками.

Муроми кивнул. Сёта встал, держа голову опущенной, и в полупоклоне подошëл к его креслу. Повторно опустился на колени и коснулся лбом сапога императора. Спустя всего мгновение рука Муроми опустилась на тëмную вспотевшую макушку Сёты. Человек зашептал. Тихо, быстро, но запинаясь. Муроми дал согласие. После Сёта поднялся и отошëл от кресел спиной вперёд. Лишь оказавшись на приличном расстоянии, он позволил себе развернуться. Сёта покидал лагерь так быстро, как только мог, чтобы не пуститься в бег.

— Что это значит? — растерянно спросила Летта у меня, вряд ли она расслышала их слова.

— С Коруна сняты обвинения, он может вернуться к обычной жизни, — пояснил я для ведьмы.

— И всë?

— Его желание будет исполнено.

— Какое? — придвигаясь ко мне, тихонько поинтересовалась Летта, словно вызнавала у меня вселенскую тайну.

— Спроси у Муроми, — усмехнулся я и, глядя на её расширившиеся глаза и приоткрывшийся ротик, добавил еле слышно, тоже подаваясь к ней. — Ты узнаешь императора по цепочкам в волосах.

Краска сошла с девичьего лица. Надеюсь, она не много успела сказать вчера Муроми, во время их разговора. Привычка Летты обращаться на «ты», а, может, и недостаточное знание всех тонкостей нашего языка, способны оставить о девушке неверное впечатление. Представить её в глазах других грубой, невоспитанной. Я подозревал, что это не так. Просто Летту надо немного подучить. Направить.

— Ешь, я скоро.

Летта резко кивнула, словно не до конца поняла мои слова. Я поднялся, извинился лёгким поклоном перед Муроми, и поспешил к шатру Данна. Надо же вернуть письмо до его отъезда. Занятное письмо, вынужден признаться.

Речь в нём начиналась о собаках. О собаках породных, почти голубых кровей, и о безродных псинах. Со стороны, мало знакомому с Мэйру мужчине, могло показаться, что дополнительного подтекста в письме нет. Я же в этом сомневался. И Того тоже сомневался, хотя у него были свои стычки с Мэйру, от моих отличавшиеся. Во всяком случае его причины подкопа под Мэйру не важны. Мы оба разглядели подтекст письма. Тяжёлый, напоминающий об измене подтекст.

— Где ты его взял? — спросил я с порога, хотя и понимал, что вопрос глупый.

Того Данну принадлежало производство печатных станков, почтовая служба и знаменитое даже за пределами Саада вишнёвое вино «Вилетта». Чуть плотный, с вечно спутанными каштановыми волосами и не сползающей с лица плутоватой улыбкой, он не внушал доверия старшему поколению. Немудрено, что, увидев Того впервые, многие считали его богатеньким наследником, не способным вести дела самому. Даже шрам на подбородке не добавлял мужественности, а скорее намекал на вспыльчивость и неосмотрительность. И всё же я хорошо знал, что Того вовсе не балбес, а плут, коих ещё поискать надо.

— Серьёзно? — он приподнял бровь и скривил губы в подобии улыбки.

— Кто?

— Наш дорогой Мэйру, или печать не узнал?

— Кто адресат? — я чуть не рычал. — На конверте ни слова.

— Потому что оно лежало в другом конверте. Не находишь странностей?

— Более чем, — я закрыл глаза, не спеша вернуть письмо Данну. — Что ты хочешь?

— Вот это правильные слова! — теперь уже искренне заулыбался Того. — Во-первых… Да шучу я! Не сопи. Мне нужно получить кое-что из Урсуя. Без проверок. Сможешь организовать?

— Всё, что ввозится в Саад…

Глава 18

Обдумав слова Того о возможности участия девы Хасели в готовящемся перевороте, я пошёл за Леттой. На этот раз ведьма оказалась послушной. Всё ещё бледная от осознания того, с кем ей повезло познакомиться и пообщаться. Она ковырялась деревянной ложкой в тарелке с недоеденной кашей. Её сила притихла, будто девушка родилась обычной человечкой, а не ведьмой.

— Пойдём, — велел я, привлекая внимание Летты лёгким прикосновением к плечу. — Слишком долго ешь. Поднимайся.

Она послушно пошла за мной к лошадям. Послушно забралась в седло, тихонько сидела весь путь.

— Начнём обучение, — сказал я, чтобы развеять скуку.

— Ты правда хочешь учить меня?

— Вы правда хотите, — поправил я.

— А-а-а, — протянула Летта вяло, — такому обучению. Какие слова я произношу неверно?

— Дело не в словах, а в вежливости. Обращайся ко мне так, — я задумался, как лучше объяснить, — будто меня много. Это звучит уважительнее. Но, я правда хочу тебя обучать. Как ты восстанавливаешь силы?

— Плотный ужин и крепкий сон лучше всякого лекарства, так мой папа говорит, — гордо сообщила Летта.

— Я про магическую энергию.

— Я же говорила, что не пользуюсь её.

— Зря. Подумай, где ты чувствуешь себя лучше? В лесу, в воде, возле огня? Может, тебе достаточно выйти на продуваемое ветрами место для того, чтобы дышалось легче?

Девушка задумалась. Сощурилась и закусила нижнюю губу, прежде чем отрицательно ответить на каждое предположение. Но такого же быть не может! Какая ведьма может не знать своей стихии?

— Хорошо, — протянул я, хотя ничего хорошего в её ответах не находил.

Лошадь шла всë медленнее. Мы приближались к дому, а я вдруг вспомнил, что забыл предупредить о новой жительнице.

Как и полагалось, передо мной раскрыли широкие, круглые ворота во двор. Я повёл скакуна внутрь, а перед домом уже вышли в ряд Ная—домоправительница и две прислужницы. Они во все глаза смотрели на своего господина и на девушку, сидящую передо мной.

Летта отпрянула назад, вжимаясь в меня.

— Не бойся.

Я подвёл лошадь к входу в дом и слез. Спустил Летту. Наказал прислуге подготовить гостевые покои, те, что располагались напротив моих личных, и обед на двоих. Пока всё подготавливали, я позвал Летту в свой кабинет. Хотелось ещё раз изучить печати, которыми нас одарил Хиноко, чтобы подобрать подходящие ингредиенты для зелья.

Летта вновь показала себя послушной. Прошла за мной и сама стянула бинт со своего запястья.

— Ты, правда… — Летта замолчала и нахмурилась. — Вы правда её снимете?

— Уже лучше, — похвалил её сообразительность и старания говорить верно. — Конечно, сниму.

— А раньше вы так делали?

— Нет, но я изучал способы наложения и снятия печатей.

Ротик Летты раскрылся со звуком «о», она заколебалась, облизнулась, но так больше ничего не спросила. А я, погрузившись в раздумья о способах избавлений, стянул перчатки и, сев за письменный стол, схватился за кисть. Летта послушно сидела напротив моего стола и ждала, пока я закончу писать. Я почти позабыл про неё.

— Я принесла вам перекус, — дверь-ширма в комнату отъехала в сторону, показывая нам Наю, а домоправительнице нас.

Полноватая женщина держала в руках поднос с чайником, двумя чашками, поставленными одна в другую, и паровыми булочками. Губы домоправительницы доброжелательно улыбались, а правый глаз подёргивался от напряжения.

— Поздравляю, — заботливо проговорила она, справившись с волнением и быстро зашагала в кабинет. — Я так рада, что вы нашли себе избранницу!

Поднос опустился на чайный столик. Летта закашлялась и прикрыла правое запястье левой ладонью.

— Летта не моя избранница, — я вдохнул сквозь зубы и медленно провёл пятернёй ото лба к макушке. — Летта моя ученица. А это всего-то нелепая случайность. Знать о ней не должны.

— Понимаю, понимаю, — раскланялась Ная, поспешно оставляя нас наедине, но замерла в дверях. — Лишь недоразумение. Просто ученица. Простите, а чему вы обучаете столь юную особу?

— Искусству магии, — ответил я, не понимая: злиться мне или смеяться.

Летта хихикала, прикрываясь надкушенной булочкой. Ная поспешно закрыла дверь снаружи. Летта, отсмеявшись, посмотрела на меня серьёзно.

— Я не ребёнок. Я просто низенькая.

— Знаю, — я схватился за переносицу двумя пальцами. — Такие печати могут появиться лишь на достигших брачного возраста. Но твоя стихия, всё же, волнует меня больше твоих лет, так что придётся её распознать. Увы, это можешь сделать лишь ты сама. Зато я знаю как.

Откусив новый кусочек от булки, Летта подалась вперёд. Не уверен, что она ожидала получить книгу с советами для детей-полукровок, но, раз уж научилась читать на саадском, пусть изучает и не отвлекает меня денёк другой. А мне надо разузнать побольше про Хасели Ёши и его сестру.

Глава 19

Летта

Провозившись остаток дня с книгой в отведённой мне комнате, я и обиделась, и расстроилась и даже нашла для себя нечто интересное. В первую очередь книга оказалась наполнена такими фразами, как «делайте это под присмотром родителей или наставника», что раздражало. Я. Не. Ребёнок. В последующую очередь признавать это не хотелось, советы в книге казались дельными. Они советовали хорошенько устать, а после отправиться медитировать в разные места. Вырыть небольшую ямку, так, чтобы на земле не осталось травы и корешков, усесться в неё босиком и посидеть, досчитав до ста выдохов. Отметить свои ощущения и повторить медитацию на небольшом холмике, затем, здесь уже книга требовала присутствие взрослых, в водоёме, а после, здесь тоже требовалось присутствие посторонних, возле костра. И только если ничего из вышеперечисленного не поможет, книга советовала малышам мэо и полукровкам тенери обратиться к теням.

И всё вроде ничего, но я вдруг поняла, что комнату придётся покинуть. Страшно. Может, завтра, решила я и завалилась спать, предварительно повторно оглядевшись. Почему-то мне казалось, что дом господина окажется иным. Каким-то, ну, не таким. Если наружные стены и были из глины поверх камней, то внутренние казались бумажными и тканевыми. Даже двери раздвижные. Пол деревянный, а в комнате устлан циновкой. У меня прямо на полу лежал матрас, зато по центру потолка свисал круглый красный светильник. Возле стены покоилась крытая ваза с маслом для него и длинной палочкой, чтобы светильник поджигать. Убранство сильно отличалось от привычного мне. Да, одно дело слышать про особенности жизни в Сааде, и совсем другое — ощутить их на себе.

Утром солнце не сильно беспокоило меня, но я всё равно пряталась под одеялом. Я не спала уже некоторое время, но выползать из своего одеяльного убежища не намеревалась. Прислушивалась к звукам одноэтажного широкого дома. Где-то раздавались шаги. С другой стороны что-то упало, а после послышался недовольный голос Коэна.

Я высунулась из-под одеяла. Потянулась к закрытой двери, вслушиваясь тщательнее прежнего. Больше Коэна слышно не было. Вернее, до меня не доносился его голос. Я не могла с уверенностью сообщить, он шуршал и чем-то постукивал, или нет.

Убедившись, что вся одежда на месте, я оделась, натянула и на цыпочках подобралась к двери. Открыла. Выглянула в пустой от кого-либо коридор. Коэн точно находился в доме, но и один он там не был. Хотелось позвать, но не привлечь притом постороннего внимания.

Передо мной показался коридор, тянувшийся в две стороны. С одной падали солнечные лучи, в другой притаились тени. Стена напротив меня полностью состояла из бумажных ширм с оконцами во внутренний двор. Я двинулась в солнечную сторону. Добралась до внешней стены и разветвления коридора на ещё две стороны. Осмотрелась. Один путь был мне знаком, он вёл к входу, другой манил неизвестностью. Там внешняя стена оканчивалась, а за ней виднелась веранда, выходящая во внутренний двор. Я было пошла в сторону двора, но остановилась.

Из одной комнаты, помимо стука, раздался мужской голос. Коэн!

Без задней мысли я пошла на звук и распахнула дверь-ширму, готовая поприветствовать господина. Вот только слова застряли в глотке.

Коэн меня не заметил, или не обратил внимания. Он стоял перед деревянным манекеном и деревянным же шестом наносил ему удар за ударом. Правда, не тренировка лишила меня дара речи. На вспотевшем господине были надеты лишь свободного кроя брюки. Он стоял босиком и с открытой спиной. Широкой, мускулистой открытой спиной. Плечи и позвоночник блестели от капелек пота. Мышцы на руках напряглись, отчего просматривались особенно хорошо. Их контуры, словно изящные линии скульптора, выражали силу и грацию.Светло-золотистая кожа, будто поцелованная солнцем, притягивала взор, отчего мои щёки запылали. Я сглотнула собравшуюся во рту слюну, во все глаза уставившись на открывшуюся мне картину.

Коэн обернулся, продемонстрировав кубики пресса на твёрдом животе. Я невольно задышала глубже, ртом. Над верхним краем брюк виднелся слегка впалый пупок, а сразу под ним к брюкам вела полоска из светлых волос. Я сглотнула. Полоска приближалась.

Ладонь господина легла на мой лоб. Такая приятная, прохладная. От господина веяло чем-то цитрусовым. Я даже глаза прикрыла от удовольствия.

— Да ты горишь! — ужаснулся он, приведя меня в чувство.

— Я, нет… — я закашлялась и отвела взгляд в сторону. — Со мной всё хорошо. Только есть хочу.

— Не ври, — проговорил он строго. — Ты простудилась, а всё из-за дождя, и теперь горячая. Даже щёки раскраснелись.

Глава 20

Уж не знаю, как это произошло, но меня вернули в постель. Вместо завтрака выдали куриный бульон. На лоб опустили мокрую тряпицу. Я не находила в себе смелости объяснить господину причину своего румянца. Да и как? Вместо этого, дождавшись, когда Коэн, всё ещё одетый только в штаны, оставил меня в комнате одну, я развернулась лицом в плоскую подушку и простонала в неё. Какая же я глупая!

Пришлось пролежать так почти целый день. Это, конечно, не очень плохо. У меня появилась возможность перечитать тонкую книжку, а вечером я надеялась расспросить Коэна, как же мне заняться медитацией.

Я не спросила. Не посмела ни слова выговорить первой, когда он вошёл. Я только заметила, что глаза господина ещё потемнели. Теперь от зелёного в них был лишь оттенок. Черты лица господина слегка заострились, а сам он будто побледнел. И под глазами вновь залегли синяки, пока не яркие, но уже заметные.

После того как Коэн убедился, что жар прошёл, я выпалила, что он голодный. Господин замер на миг, хмыкнул, но ничего не ответил. Однако смотрел он на меня как-то странно. Его взгляд замирал то на запястьях, то на шее, то, просто, на мне.

— Ты хочешь моей крови? — догадалась я.

— Не люблю кровь. Она кислая.

— Но, ты же голоден.

— Магически истощён, — поправил господин. — Снова тыкаешь. Я предпочитаю другие способы восстановления энергии.

— Как в книге! — обрадовалась я возможности поговорить о медитации.

— Если другого способа нет.

Я нахмурилась. Он только что сказал, что кровь не любит, а потом почти сразу заявил, что хочет её. Окончательно запутавшись, я отложила разговор про медитацию и уточнила. Со вздохом Коэн напомнил, что я, вроде как, не ребёнок уже. Взгляд его стал тяжёлым. Во мне закрадывалось подозрение, что я сильно сглупила. Вот только, где я сглупила — понять не могла.

— Соитие, Летта, — подсказал, наконец, господин, отчаявшись в надежде сыскать понимание. — Это когда мужчина и женщина наслаждаются друг другом.

— Я знаю, что это, — насупившись сказала я, густо краснея.

— Я не хочу твоей крови, — медленно, спокойно продолжил пояснять господин. — Я хочу тебя. Твоё тело.

— А как же печать? — осипла я.

Да, меня волновало вовсе не закрепление, но его-то, его-то оно должно волновать!

И впрямь, господин устало вздохнул и повёл плечами. Отвернулся от меня и посмотрел куда-то в угол.

— Если подумать, то есть способы, чтобы печать не закрепилась.

— Какие? — живо заинтересовалась я и прикусила язык.

Господин улыбнулся. Его глаза, такие тёмные сейчас, будто дно колодца, вновь посмотрели на меня. Тепло.

— Я не уверен, что это не приведёт защиту печати в действие. Понимаешь ли, некоторые особенности могут и не начаться, если не провоцировать. Впрочем, я могу обойтись и без этого вовсе. Ты, я так понял, прочла книгу? Молодец. Рассказывай, что поняла.

Я живо пересказала всё, что узнала. Подобно Саре, любившей указывать на каждую мою ошибку, Коэн время от времени поправлял меня. Только он не перебивал, как это делала Сара. Сначала выслушивал, а после подсказывал, как строить фразы верно. Затем поинтересовался, устала ли я. Я призналась, что, хоть и провела весь день полулёжа, да, устала. А он вдруг обрадовался этому и сообщил, что раз я устала, то лучшее время для начала учёбы — сейчас.

Так мы пошли на улицу. Во внутреннем саде оказался небольшой фонтанчик, а возле него пустой кусочек земли. Примятый, будто кто-то время от времени любил на нём посидеть. Сегодня это была я. Разувшись, я примостилась на холодную землю и посмотрела в покрывающееся звёздами небесное полотно.

Коэн сидел неподалёку. Напротив меня. Он велел закрыть глаза и дышать носом. Медленно, ничего не считая, лишь прислушиваясь к своим ощущениям.

— Ну как? — поинтересовался он мягко, спустя какое-то время. — Что чувствуешь?

— Нос чешется, и задница занемела, — ответила я честно.

Судя по хрипу, который он издал, господина такой ответ не устроил. Поэтому следом меня повели на другой участок внутри домашнего сада. Это был холмик, на котором росло невысокое, но широкое деревце с длинными ветвями и пушистой кроной. Под ним я окончательно замёрзла и раззевалась.

— Пора спать? — понадеялась я.

— Нет, пора в воду, — проговорил Коэн ровно.

Я осмотрелась. Помимо фонтанчика, водоёмов не имелось.

— Не-а, — упёрлась я, не желая лезть посреди ночи в холодную воду. — Так я точно простужусь.

— Раздевайся, а после закутаешься в сухую одежду, — подсказал господин.

— Знаете, что, господин? — спросила я стуча зубами. — Вы изверг!

— Знаю, — он довольно ухмыльнулся. — Ты не первая, кто так говорит. Раздевайся.

Глава 21

Сузив глаза, я ждала, когда же господин заберёт свои слова обратно. Он ни то, что бы не извинялся, но даже отвернуться не пытался. Смотрел на меня своими чёрными глазами, а уголки его губ слегка приподнялись в подобии улыбки. Я запыхтела. Он выжидающе склонил голову. Я скрестила руки на груди. Он повторил требование раздеться.

— Не буду!

— Как скажешь.

Схватив меня за талию, он без предупреждения поднял меня с земли и, под мои крики недовольства, перенёс прямиком в фонтан. Холодная вода облизнула ноги, брызнула на спину и затылок. Потеряв дар речи от холода, я перестала кричать и во все глаза уставилась на господина.

— Теперь садись, — велел он, словно ничего необычного не произошло.

И почти сразу надавил мне на плечи, не позволяя ослушаться.

— Я рядом, — сказал тихо.

— Очень полегчало! — хотела бы огрызнуться я, но голос прозвучал предательски ломко.

— Закрой глаза, — никак не среагировал на мои слова господин, всё ещё держа меня за плечи.

Я дрожала всем телом, стучала зубами и пыхтела. Коэн молчал. Глаза я, всё же, закрыла. Прислушалась к плеску воды, то и дело роняющей на мою макушку прохладные капли. Хотелось выбраться, хотелось сжаться. Очень хотелось завернуться в пледик и выпить горячего сладкого чая, сидя возле костра или домашнего очага.

Спустя какое-то время я заскулила. Господин не среагировал и на это. Его руки ощущались всё меньше. То ли прижимать перестал, то ли постепенно ослаблял хватку. Вода больше не обжигала холодом ноги и талию, оказавшиеся под ней. И всё же я никак не могла сдержать дрожь, уверенная, что вот теперь точно простужусь и помру.

Как же хотелось тепла. Я бы лучше сидела перед костром, слушала его мерное потрескивание и засыпала в тепле. Можно ли спать сидя? А стоя?

Я совсем отвлеклась от воды и в какой-то момент поняла, что окончательно привыкла к холоду. На плечах не чувствовалась тяжесть рук господина. Отпустил? Я не знала, можно ли открывать глаза, но надеялась, что одну меня не оставили.

Водяные брызги ударялись о мокрую рубашку и волосы. Стекали по рукам. Я справилась с дыханием и дрожью. И вода нагрелась.

— Хорошо, — донёсся до меня приглушённый голос господина. — На сегодня хватит.

Открыв глаза, я с удивлением взглянула на мужчину. В тени ночи он выглядел особенно необычно. Его глаза как будто слегка светились. Кожа смотрелась бледнее обычного, а волосы серебрились под луной. Его руки, крепкие, сильные, с длинными, тонкими пальцами, подхватили меня под мышки и потянули из воды. Заворожённая я не сопротивлялась. Не понимала, что он делал. Лишь смотрела на губы, чьи уголки слегка приподнялись в подобии улыбки, перевела взгляд на кадык, скользнувший по шее при глотании. Моя одежда зашуршала, опадая на землю. Ветер дунул на голый позвоночник, и я опомнилась. Сжалась, накрыла руками сначала едва выпирающую грудь, затем пушок возле ног. Согнулась, прячась от беззастенчивого взгляда. Не сразу додумалась развести свои руки, одной прикрывая пространство между ног, а второй — грудь. Обиженно, не подбирая верных слов, всмотрелась в господина. Он отступил и продемонстрировал мокрый комок, в который превратились мои вещи. Затем господин стянул с себя верхнее одеяние. Нижняя, зелёная рубаха плотно прилегала к его телу. Верхняя накрыла мои плечи, передав мужского тепла и древесного аромата с нотками цитруса.

— Идём в дом, огненная капелька, — сказал он мягко.

Глава 22

Зелье готовить долго, так сказал господин.

На самом деле готовилось оно быстро. Я видела, сидела возле Коэна, пока он сам нарезал всякие корешки и высушенные частицы каких-то зверьков. Он разрешил мне помешивать варево длинной деревянной ложкой, пока оно, наполняя отдельную пристройку на территории особняка запахом давно нестираных носков, варилось в чане, выставленном на специальную подставку над очагом.

— Нам же не надо будет его пить? — понадеялась я и незамедлительно получила ответ.

Сейчас не надо. Зелью необходимо настаиваться неделю, потом уже господин варево процедит. После надо выпить.

Я поморщилась и сразу поинтересовалась, чем же мы займёмся на этой неделе. На это мне пообещали изнурительные тренировки и новый гардероб. Я осмотрела свои одежды, по мне так вполне нормальные. Коэн согласился, что не плохие, но не подходящие.

Господин распахнул бумажные двери пристройки, впустив и солнечный свет, и свежий воздух. Прошёл по веранде, совмещающей пристройку с основным домом, и скрылся в своём кабинете. Я осталась на веранде, прислушиваясь к звукам внутри. Оглядевшись по сторонам, я вдруг поняла, что здесь мне нравилось.

Нравился классический саадский дворик, отдающий роскошью своими объёмами. Нравилось широкое деревце на холмике, фонтанчик, обрамлённый небольшими камнями, каменистые дорожки и колокольчики над главным входом. Нравилось, что особняк прятался за высоким каменным забором, нравилось, что внутри дом полнился пространством и воздухом.

Мимо, высоко подняв попу, но опустив руки с влажной тряпкой к самому полу, шустро промчалась служанка. Она почти скользила от одного края веранды к другому и обратно.

— Вот, — сказал Коэн, выйдя из своего кабинета с очередной книгой в руках. — Это поможет лучше узнать внутренний огонь. Читай, а вечером спрошу. Швея придёт завтра.

Мне стало неловко от его доброты. Смущённо я прижала книжку к груди и сказала, что умею готовить, заботиться о животных, хотя оных не наблюдалось, а ещё могу по дому работать. Я думала, как ещё могу отблагодарить господина, а он улыбался, словно мои потуги казались смешными. Я обиженно замолчала.

— Как думаешь, для чего я держу слуг?

Замявшись и желая хоть немного спрятаться, ответила, что для работы по дому, вероятно.

— Правильно, — похвалил Коэн, опустив ладонь мне на голову и потрепав по волосам. — От тебя я подожду другую плату, когда зелье приготовится.

Ладонь господина, проведя по моим волосам, опустилась к подбородку и пощекотала, будто кошку. К счастью, в этот раз он не погнал меня в постель под предлогом несуществующей простуды. Просто ушёл слишком быстро, чтобы заметить, как загорелись мои лицо и уши. Я прижала ладошки к щекам, в надежде немного их остудить. Проследила за тем, как господин прошёл сквозь дом к внешним стенам и на выход, а затем перевела взгляд обратно на пристройку. В ней осталось сваренное зелье. Стоит ли его подпортить, чтобы не сработало?

Стараясь не задумываться сильно, чтобы совесть продолжала спать, я вернулась к пристройке. Мачеха часто говорила про меня, что такая кобыла любой табун испортит. Она не верила в то, что из меня может вырасти что-то путное, так может, пора оправдать чужие ожидания и поступить некрасиво?

Зелье осталось без присмотра. Я стояла над чугунком и гадала, чтобы в него такое закинуть, пока остыть не успело.

— Ничего с ним не случится, — услышала я низкий женский голос и обернулась.

Мне улыбалась местная домоправительница.

— Можешь оставить зелье без присмотра. Проголодалась? Идём в кухню, как раз рис сварился, и мясо должно уже запечься.

Понурив плечи, я послушно поплелась за доброжелательной женщиной. Она не позволила мне помогать. Усадила на подушку за низенький стол, вручила плошку риса, положила на него два блестящих мясных куска и тонко нарезанных овощей. Сама села напротив и, ловко орудуя палочками для еды, принялась за обед.

— Господин вернётся к ночи. Ты его не жди, Летта, верно? Он сказал, ты очень способная девушка. У нас ведьм и не видали давно, так интересно. Покажешь, что ты умеешь?

Я смутилась. По щекам вновь растёкся жар. Все вокруг хвалили не за что.

— Боюсь, я пока умею только по дому что-нибудь делать. Если надо… — попыталась я предложить свою помощь, но была прервана.

Ная выставила вперёд ладошку, останавливая мой поток. Она покачала головой и заверила, что со всем справляется, а я в дом привезена вовсе не для услужения. Ну, или не для такого услужения. Она понимающе улыбнулась, а я всмотрелась в рис и сделала вид, что слишком сильно увлечена едой.

Хорошо, конечно, что господин не собирался пить мою кровь, но вот только греть ему постель мне тоже не хотелось.