Ведьма для императора

Глава 52

Твёрдые губы императора прижались к моим, а терпкий язык с жадностью проник в мой рот. Меня бесцеремонно повалили на застеленную циновками холодную землю. Изящные руки совсем неизящно ухватились за мою одежду. Нащупали скрытую многослойность. Изо рта императора раздался удивлённый, жаждущий стон. Чёрные волосы накрыли моё лицо. Поцелуй императора был диким и совсем не мягким, как прикосновения господина. Наполненный жадностью и желанием, он всё глубже проталкивался жгучим языком в мой рот. Грубые касания не вселяли безопасности и доверия. Наоборот, они пробуждали во мне одно из самых неприятных воспоминаний.

Опрокинутые по столу и полу краски, заляпанную картину и Рея, убеждающего, что Мара вернётся нескоро. Я просила остановиться, а он не хотел или не понимал меня. Изучал тонкое, хрупкое тело грубыми руками, целовал и лизал мою шею. Я упиралась в него кулачками, но сил оттолкнуть мужчину не хватало. Шарила по столу, на который меня повалили, пока не наткнулась на нечто твёрдое, холодное и тяжёлое. Статуэтка окрасила обычно улыбчивое, а в тот момент удивлённое и обозлённое лицо Рея алым. Он отшатнулся. Коснулся раненого места подушечками когтистых пальцев и обозвал меня мразью.

Император отпрянул от меня как ошпаренный. Я судорожно икнула и села, неосознанно стирая тыльной стороной ладони следы от поцелуя со рта. Слуга в коричневых одеждах приставил к моему горлу остриё копья. Император прижимал покрасневшие пальцы к раздражённым, блестящим капельками крови, губам.

— Ты это нарочно? — он всмотрелся в алые подтёки.

— Нет! Простите, — я в ужасе припала лицом к земле, понимая, что облажалась хлеще некуда.

Нежную кожу шеи кольнуло, это слуга упёр остриё копья в мою шею, со спины.

— Коэн не ходит поджаренным, — заметил император ровно. — Не верю, что он не прикасался к тебе.

— Это так, — смутилась я и почувствовала, как отстранилось остриё.

Услышала, как молча отошёл слуга.

— Тогда почему меня ты, ведьма, стремилась поджарить? — в вопросе не звучало угрозы.

— Я не желала, — тем не менее страх не отпускал, собираясь тяжестью в груди, комом в горле, щипал в уголках глаз. — Простите, владыка. Я совсем неумелая. Не справляюсь с собственной силой.

Вплотную ко мне остановились два чёрных сапога, украшенных серебристыми ремешками. На мгновенье показалось, что он подставит носок сапога под мой подбородок и приподнимет. Император не Коэн. Не зная, можно ли, я сама задрала голову и уставилась в спокойное, но сбитое с толку прекрасное лицо. Теперь, когда я смотрела на чуть сведённые брови, на ясные синие глаза, на губы, израненные моим огнём, император совсем-совсем не казался мне страшным. Наоборот, хотелось податься к нему навстречу. Помочь справиться с тем, что сама же и натворила.

— Можно? — я неуверенно поднималась на ноги.

Запустила руку в рукав и выудила баночку, в которой почти не осталось исцеляющей мази. К нам шагнул слуга, но, поколебавшись, так и не подошёл. Шатёр заполнили ароматы целебных трав, а я набрала жирной мази на подушечку большого пальца и провела ею по нижней губе императора.

— Как же ты хочешь быть со мной, если касаться нельзя? — склонил он голову, помогая мне дотянуться.

— Я не знаю, — мои щёки тронул румянец.

— Ведь ты его вея, — взглядом император изучал мои волосы, — и ученица.

— Только ученица, — смутилась я ещё больше и отступила, сплетая пальцы рук в замок, невольно разглядывая руку в плотной охотничьей перчатке.

Это не укрылось от взгляда императора. Он протянул ко мне светлую, нежную подобно бархату руку. Коснулся запястья и, о ужас, поддел когтем большого пальца край перчатки.

— Сагамию сюда, — приказал слуге, не отводя взгляда от проявившейся вязи.