Ведьмам тут не место!

Глава 31. Дела сердечные. Или помощь другу

Дроу с подозрением посмотрел на Никса, но решил ничего не говорить. Только кинул на меня задумчивый взгляд.

Дальше я должна была перелезать на канатную дорогу, но за Брейдоном примчалась фея с каким-то супер важным поручением, так что тренировку пришлось отложить. Он, конечно, предлагал, чтобы я осталась на попечении магистра Тэя. Но мы с дроу дружно отказались от подобной участи — мы не настолько близки. Так что у меня появился незапланированный выходной, который я решила потратить с пользой. А для этого пошла в самое важное помещение академии — столовую.

В это время здесь практически никого не было. Я с удовольствием заняла столик поближе к столу раздачи, чтобы была возможность поболтать с поварихами.

— Ох, Танюша, — дородная гномиха подкладывала мне в тарелку побольше мясной подливки на кучку картофельного пюре. — Хорошая ты девчонка! Не зря ректор наш влюбился.

— Скажете вы тоже, тётя Глаша! — я довольно отправила в рот очередную порцию пюре. — Неужто так заметно?

— Как же не заметно, девчонка? — всплеснула она руками. — Он же прямо светится весь. И пирожки у нас постоянно заказывает. Так и говорит: "Мясные, как Татьяна любит". Я уж сколько раз ему их пекла!

У меня на лицо выползла счастливая придурковатая улыбка. Вроде и так знаю, что у нас любовь-морковь, но слушать, как другие об этом говорят и замечают — безумно приятно.

— Таня! — раздался окрик с конца столовой.

Таня в школе только одна, поэтому я живенько развернулась и подняла руку.

— Туточки я.

Около входа стоял целитель-второкурсник Томми и, подслеповато щурясь, искал меня взглядом. Сегодня он был без своих огромных очков, и, если бы не огненно-рыжие кудряшки, я бы его ни за что не узнала.

Вот почему все рыжие, что мне когда-либо попадались — кудрявые? Загадка века!

И пока эта загадка пробиралась ко мне, натыкаясь на все столы подряд на своём пути, потому что он их просто-напросто не видел, я даже боялась опустить руку — потеряет меня из виду и всё..

Наконец, это чудо оказалось рядом.

— Чего тебе, сын своей матери? — я с любопытством оглядела бывшего подельника.

После истории с мнимым кладом, оказавшимся канализацией, мы так толком и не говорили. Томми- Себастьян меня немного сторонился, только изредка здороваясь в столовой, а я и не навязывалась — насильно мил не будешь.

Томми только открыл рот, чтобы что-то сказать, но мой вопрос выбил его из колеи, и он непонимающе похлопал близорукими глазами.

— Что? Хотя… Ладно, не важно! — прервал он сам себя. — Я поговорить с тобой хотел.

— Так не разговаривают, — покачала я головой. — Тётя Глаша, можно накормить этого несчастного? А то, неровен час, ветром сдует.

Гномиха добродушно усмехнулась и щедро наложила порцию пюре второкурснику.

— Да я и не хочу… — начал было Томми.

— Ешь, — пригрозила я, — а то девчонки любить не будут. Чтобы понравиться девкам, нужно иметь красивую задницу, а не доску гладильную.

Целитель покрылся красными пятнами и закашлялся.

— Таня! Ты что говоришь такое!? — он в ужасе прикрыл рот ладошкой.

Я только хмыкнула. Ну а что? Вот он — будущий врач, а части тела до сих пор не выучил. Стесняется, как девица на выданье. Я конечно, понимаю, что тут подобные органы становятся неназываемыми, но жить, боясь лишнее слово вякнуть — не по мне.

— Ешь, ешь, — поддержала меня тётя Глаша. — Правильно Танюшка говорит — девушкам нужно за что-то подержаться. А то тощенький, как тростиночка.

Если я думала, что видела предельно яркий красный цвет на лице парня — я ошибалась. Сейчас у него покраснели даже уши, явив миру стопроцентный свекольный оттенок. Но уговоры подействовали, он взял вилку и начал уплетать картошку. Разве что за ушами не трещало. Видимо, на больное место наступили.

— Вот теперь можешь и говорить, чего хотел, — великодушно предложила я, когда мы перешли к чаю с плюшками. На голодный желудок дела не делаются, а разговоры не ведутся, это я ещё в далёкой молодости запомнила.

— Да я извиниться хотел, — потупил взгляд рыжеволосый.

Моя булка не донеслась до рта.

— За что? — хоть убей, не помню.

— Ну как же… — Себастьян Генрихоч смущённо посмотрел сначала на меня, потом на повариху, которая даже половник по такому случаю отложила в сторону, потом снова на меня. — Я же тогда тебя ректору сдал, а потом ушёл и оставил на растерзание ему одну. Я тогда сильно испугался… Но потом думал… Долго думал. И понял, что не смогу дальше жить, если не извинюсь. Но страшно было и неудобно… Ты постоянно со своими соседями сидела… Я боялся подойти. Трус я, в общем. Прости, Таня, — он покаянно опустил голову.

— Ой-ой-ой! — запричитала тётка Глаша, прикладывая пухлые руки к необъятной груди. Глазами гномиха показывала, чтобы я утешила болезного…

Я вздохнула и легонько приобняла мальца. Какой же он ещё всё-таки ребёнок! Но честный и неиспорченный.

— Глупый ты! — потрепала рыжие кудри. — Что ж ты не подошёл просто? Али страшно так? Я и забыла давным-давно про это. Тем более, мы с ректором тогда даже не поссорились. Мне от него вообще частенько в то время влетало. Одним разом больше, одним меньше — разницы бы не было. А ты страдал. Глупый ты. Глупый, но добрый, — я ободряюще улыбнулась, а потом протянула мизинец: — Давай мириться!

Себастьян непонимающе посмотрел на протянутый палец.

Я взяла его руку, отогнула мизинец и показала, как сделать "пальцепожатие".

— Мирись, мирись и больше не дерись. Понял? Теперь опять друзья, можешь забывать прошлое.

— Ну ладно, — парень облегченно улыбнулся. — Больше не обижаешься?

— Неа.

— Тогда можно просьбу?

Гномиха с громким плюх уронила половник в кастрюлю.

— Вот же шельмец! Хитрюга рыжая! — распалялась она. — Ягнёнок волчий!

— Ягнёнок волчий? — заинтересовалась я. Интересная интерпретация знаменитой поговорки. Но потом сама себя оборвала: — Ладно, не важно. Что надо, нехороший человек?

Целитель смущённо улыбнулся, радуясь, что я сразу не послала его куда подальше.

— Ты же девушка…

Я быстро проверила наличие груди и неуверенно кивнула.

— Допустим.

— Значит, должна знать, как вам понравиться..

Половник, только-только выловленный, опять с громким плюх упал в кастрюлю.

— Опа-на, — произнесла заинтересованно.

— Ох, ох! — запричитала гномиха. — Влюбился малëк! Не переживай, сейчас мы с Танечкой тебя всему научим!

Томми испуганно сглотнул. Похоже, впечатлился перспективами.

— Так, а кто она? — нет, мне реально интересно было. И без разницы, что я здесь почти никого не знаю.

— Эмилия из моей группы.

Да, так и есть — знать не знаю.

— Красивая? — полюбопытствовала повариха.

— Обижаете! — тут же загорелся целитель. — Такая красивая, что аж в глазах рябит!

— Так воот почему ты очки снял?! — меня повесилила его восторженность.

Себастьян заметно смутился.

— Нет, я… Я просто хотел более привлекательным и интересным казаться…

— То есть, когда ты натыкаешься на всё подряд, то становишься привлекательней? — тётка Глаша скептически осмотрела моего близорукого товарища.

— Ну, никому не нравятся парни в очках, — после небольшой мыслительной паузы выдал этот горе-любовник.

— Кто тебе сказал подобную ерунду!? — гномиха сурово наступила брови! — Дело вообще не в очках! Ты же тощий, как спичка!

Парень вспыхнул.

— Комплекция такая… Я же ем!

— Мало ешь! — распалялась повариха. — Кто давеча выкинул в урну недоеденный суп и два пирожка с вишней!?

Я громко ахнула. Святотатство!

Не удивительно, что она это запомнила! Выкинуть такие шедевры — это же преступление! Ножом по обнаженному гномьему сердцу!

— Я этот суп пол-утра варила! Иж ты! Морщатся они! Подавай им новомодных диетических коктейлей и пару листиков отрав… Травы, в общем. А потом туда же!

— Я же не виноват, что вы столько накладываете! — пошёл в контрнаступление рыжий. — Как видите меня, так сразу большой половник хватаете!

— Так как же не хватать-то? Тебя кормить надобно! Одни кости торчат! Вон, вон, смотри, — тётя Глаша ткнула упитанным пальцем в ключицу несчастному. Его тут же перекосило. Удар у работницы кухни был поставлен хорошо.

— Вооот! Весь скрючился, болезный! А ещё целитель.

— Томми, — предложила я, останавливая разгорающуюся перепалку. Так они сейчас передерутся, а я, как всегда, останусь виноватой. — Пойдём на улицу, там на аллее сможем пообщаться. А тёте Глаше всё равно нужно к ужину готовиться.

— Ой, и то верно! — всплеснула руками повариха. — Заболтали вы меня, ребятки. Прямо обо всём забыла. Танюшка, заходи ещё! А ты! — взгляд из-под кустистых бровей метнулся к моментально съежившимуся Себастьяну. — Чтобы жирка нарастил. И мясца! Помни — кто ест… Тот ест! А кто не ест… Тот жизни не знает!

На этой жизнеутверждающей ноте нас и отпустили с Богом.

Пока шли к улице, мой спутник много раз вздрагивал от резких звуков. Тётка Глаша так его взвинтила, что это вылилось в дерганные, порывистые движения. Я решила сгладить ситуацию.

— Не обижайся на неё, она не со зла. У них природой заложено — всех, кто плохо кушает — накормить. А ты… Тебя самого напрягает, что ты такой… Стройный? — нашла я не обидное слово. На языке крутилось "субтильный", но я придержала свой противный обидноговорительный орган при себе. А то дай ему волю, и парня совсем я затюкаю. А этого никак нельзя допустить. Клевать мозг мужчинам нужно дозировано. Умело совмещая с изрядной долей похвалы, лести и восхищения.

— Я хотел бы стать крепким, но еда не лезет! — пожаловался Себастьян.

— А ты не пробовал спортом заниматься? Вам, мужикам, он здорово помогает. Да ещё и аппетит разогревает.

— Не люблю я это, — поморщился парень.

— Я тоже, — глубоко вздохнула. Ну хоть кто-то меня здесь понимает, а то — куда ни плюнь, все сплошь накачанные красавцы и герои-любовники. Но врать товарищу тоже не хотелось. — Но ты ещё подумай. Пусть не ради девчонок, а ради себя…

— А если для девчонок? Им и впрямь это надо? Я же умный! — возмутился он.

— Умный. В принципе, кому-то этого будет и достаточно. Но! — я подняла вверх указательный палец. — Ты же сам видишь, что уверенности у тебя немного. А вот если ты станешь более сильным, то уверенности прибавится. Уж не знаю, как это у вас, парней, работает, но это так. Сильный — уверенный. Да и вообще. Вот понравилась тебе девушка, пошли вы гулять, а впереди лужа. И что?

— Что? — заинтересовался он.

— Девушка ждёт, что ты её романтично на другую сторону на руках перенесешь, а не смачно в лужу вместе с ней грохнешься!

— А это обязательно? — Томми в сомнении покачал головой. — Лужу же можно обойти!

— И упустить такой шанс произвести неизгладимое впечатление!? Ты шутишь? Девушки обожают, когда их носят на руках!

— Все?

— Все! — я уверенно кивнула. — Даже тётка Глаша растает, если ты её на руки возьмёшь!

— Я не хочу! Она же тяжелая! — парень не на шутку испугался.

— Ну так качайся, чтобы тяжёлых девок тоже таскать! Вот понравится тебе девчонка с аппетитными округлостями, а поднять ты её не сможешь!

Целитель покраснел так, что побелели веснушки на лице.

— Почему не смогу? Разве она тяжелей?

— Конечно! — я всплеснула руками. — Ты знаешь, сколько эти самые "округлости" весят!? — вспомнила свой прошлый четвёртый размер (и это в молодости!) и вздохнула: — Много весят.

— А где качаться-то?

— Да где угодно! Только не на качелях, будь добр. Вон, подойди к нашему куратору — магистру Тэю и спроси, с чего тебе начать. Он вмиг из тебя качка сделает! Так что подумай.

И он реально задумался! Шёл, не видяще глядя перед собой. И не только из-за мыслей. Мы почти дошли до лавочек на цветочной аллее перед академией, как Томми смачно растянулся на каменной дорожке, не увидев торчащую из земли корягу.

— Кстати, — вспомнила я свой вопрос, прежде чем меня в столовой перебила тётка Глаша, заодно помогала ему подняться, — а почему ты в очках? Ты же — целитель! Почему не вылечишь глаза!?

— Ты что! — возмутился он. — Ты знаешь, сколько это стоит?

— Как это? — подзависла я. Что-то не припомню, чтобы волшебная палочка просила денег.

— Заклинание, которое вылечивает зрение, придумал один из министров здравоохранения и по совместительству — один из самых богатых жителей столицы. Он тут же запантентовал его. И теперь пользоваться им могут только маги его рода. У них и можно подкорректировать себе зрение. Но это — очень дорого.

— А ты..?

— А я, как ты заметила, не очень богат, — он с сожалением осмотрел свои простые ботинки.

— Я думала — тут всё мажоры..

— Не совсем. Есть те, кто поступил на бюджет, потому что достоин этого. Вот я, — он горделиво ткнул себя в тощую грудь, — достоин!

— Понятно всё, — теперь ясно, почему он является объектом насмешек на своём факультете — не вписывается в здешней мир богатых и удачливых. А зубы, как у меня, ещё не отрастил. Вот и огребает.

— Я пошёл на целителя, потому что хочу придумать собственное заклинание для глаз! Это моя мечта! И я не буду, подобно государственным чиновникам, присваивать это заклинание! А позволю им пользоваться всем.

Я улыбнулась. Такой молодой, но уже такой целеустремлённый. Если станет чуточку поуверенней, то обязательно добьётся успеха.

— Ты справишься, — уверила я его. — Точно тебе говорю. Я знаю это, а чуйка меня ни разу не подводила.

Томми расцвел.

— Так ты поможешь? Мне надо поразить Эмилию! Она — одна из лучших целителей у нас и прекрасная травница!

— Человек? — заинтересовалась я.

— Нет, эльфийка.

— О-о-о-о, — тут я вспомнила Лари. И его методы ухаживания за принцессой. Как можно поразить эльфа? — Тогда тебе нужны цветы! Много цветов! Эльфы их обожают! Тебе нужно завалить её цветами. Причём, делай это постоянно. Подкидывай их в окно, дари на уроках, передавай с друзьями с милыми записочками и так далее.

— А где я возьму цветы? — растерялся Томми. — Их же запрещено рвать на аллее… - он растерянно заозирался. — А в город нельзя нам выходить во время семестра..

— А в оранжерее? На кой нам эти простые цветы с аллеи!

— Она тоже охраняется. Вдобавок, я не знаю, какие ей понравятся.

— Начнём с роз, — решила я. — А любую охрану можно обойти.

— Таня, — напрягся целитель, — ты же не хочешь воровать розы?

— Почему не хочу!? — возмутилась я. — Очень даже хочу! У меня благородный мотив! Я должна помочь другу. И вообще… Ты знаешь, что любой куст роз лучше растёт, если его обрезать?

— Правда?

— Пфф, ты же целитель, а значит и травник в какой-то мере! Должен знать! Конечно! В этом есть особый смысл: цветы делятся с другими частичкой себя и от этого сами становятся лучше! Так что мы ещё и благородное дело сделаем! Это прекрасно отражает поговорку, что блаженее отдавать!

— Чего?

— Жмотом не надо быть! Вот чего! И это тоже себе, кстати, где-нибудь запиши. Девушки ненавидят жмотов! Терпеть не могут. Эх, всему учить тебя надо! В общем: ночью идём на дело.

— Опять!? — кажется, кто-то застонал в голос.

— Не опять, а снова, — жизнерадостно поправила его. — Я же не виновата, что днём воровать нельзя…

— А ночью можно?

— А ночью не видно.

На этой жизнерадостной ноте мы и расстались. До ночи.

Если вы в ночи увидели две крадущиеся тени, знайте, это мы с целителем несёмся воплощать в жизнь очередной гениальный замысел.

— Таня, ты уверена, что вход в оранжерею в это время не охраняется?

— Конечно, я уверена! Ты хоть раз видел, чтобы охраняли цветочки?

— Нет.

— Вот и я нет. Раз ты не видел, я не видела, тогда с чего совершенно неожиданно там появится охрана?

— Ну, а вдруг?

— Вдруг бывает только… — я осеклась и посмотрела в темноте на собеседника, который всё-же поумнел и надел свои очки, и решила последнее слово "Пук" не говорить. Не для детских оно ушей. — В общем, не важно. Ты достал нам отмычку?

— Если бы я знал — что это, Таня! — Томми жалобно на меня посмотрел.

— Так и знала, ничего вам, мужикам, доверить нельзя. Ладно, попробуем тогда заколкой. Я в кино видела.

— Что такое кино? — заинтересовался Томми.

— Иллюзия. Интересная, — подобрала я нужные выражения. Всё, не отвлекай.

— Ладно…

Вытащила из волос заколку (вот не зря волосы сегодня убрала!) и подошла к стеклянным дверям оранжереи. Днём они стояли распахнутыми настежь, всё равно климат внутри поддерживался специальным силовым полем. Обошла двери в одну сторону, в другую. Обычные стеклянные двери. Никакого замка нет. Куда тогда заколку совать?

Фыркнула и попробовала просто открыть дверь. А то вдруг она прикрыта просто, скажем так — защитой от дурака? Но нет, дверь, и вправду, закрыта. Что это? Опять заклинание? Зачем заклинанием запирать оранжерею? Эх, сюда бы супер-открывашку Дрейка, которой мы комнату ректора вскрывали…

При мысли о Брейдоне меня посетила идея. Если здесь заклинание, то, вполне возможно, что оно настроено на ауру Брейдона. Точнее, может и не на его ауру, а на что-то другое, но я не раз видела, как абсолютно разные двери в Академии открывались, стоило Брейдону приблизиться. Он объяснял, что это для безопасности. Чтобы, в случае чего, он, как ректор, мог проникнуть в любое помещение на территории учебного заведения.

А оранжерея тоже на этой территории.

Так что я решила попробовать воспроизвести магию дракона и посмотреть, что выйдет. Ксерокс магии я, или кто!? Главное, чтобы сам Никс был неподалеку. Мы измеряли. По последним данным я могла "занять" у него магию на расстоянии пары километров. Я расту, что уж. А для меня его источник всегда открыт. Как-то автоматически. Я никогда не задумывалась, почему так, но брать его магию, не дожидаясь разрешения и не уведомляя его самого, стало так легко, как дышать.

Я настроилась и на моей руке заплясал небольшой костёрчик. Маленький и уютный, который никогда не обожжет, зато согреет и защитит.

Поднесла руку к двери и… О, чудо! Она открылась.

Я победно возвела руки к небу. Да я готовый вор! Теперь могу без всяких там отмычек ходить не только в оранжереи, но и в спальню к ректору, если пожелаю! От подобной мысли щеки порозовели, а глаза засверкали. Интересно, а если он на мне женится, то это и моя спальня будет? Или мы возьмем другую, побольше?

Так, Таня, успокойся! Тебе никто ещё ничего не предлагал. Точнее, предлагали, но как-то неправильно, не красиво. Я конечно понимаю, что мужикам и этого достаточно, но в сказку я попала или куда? Хочу карету, туфельку, тыкву и золотой ключик… Хотя золотой слиток тоже сгодится.

Резко покрутила головой, отгоняя навязчивые мысли.

— Томми, открыто! Пойдём собирать цветы для твоей возлюбленной. Но, взамен, ты обязан мне будешь её показать.

Томми согласно кивнул. Он вообще сейчас на всё был готов: глаза блестели, ручки потирались друг об друга. Вот он точно был похож на настоящего грабителя банка. Я такого алчного блеска в глазах давно ни у кого не видела. Он схватил с небольшого металлического столика огромный секатор и угрожающе щелкнул им пару раз.

Я тут же отпрыгнула в сторону. Не, ну его в баню, отрежет ещё что-нибудь ценное в порыве энтузиазма. Моя внучка так делала — захотела куколкам волосы подравнять, а потом все куколки лысые.

— Куда идти? — поинтересовался этот горе-флорист.

— Прямо, — я на всякий случай указала нужное направление. Сама вооружилась ещё одним секатором и пошла за товарищем.

Мы нашли большой куст розовых роз и принялись его, словно курицу, ощипывать. Томми жаловался, что шипы колют руки, я ругалась, что он не додумался взять перчатки, потому что шипы колют руки.

— Ты хоть равномерно стриги, а не просто вглубь. Завтра садовник придёт, а тут одни пеньки вместо роз. Если хочешь стать постоянным здешним клиентом, то делай всё незаметно, — напутствовала я его.

Томми пыхтел, бурчал, но слушался. Хороший мальчик.

— Таня, — спросил он. — Скажи, а почему ты такая? В смысле, как тебе удаётся быть такой?

— Какой?

— Ну… Ты вроде не самая красивая, — я метнула на него разъярённый взгляд, но он похоже не заметил этого. — Не самая умная, не самая ловкая, не самая добрая, не самая общительная, не самая богатая и родовитая..

— Продолжай… — мило прошептала я, угрожающе тыкая в него секатором, — какая я ещё "не самая".

Целитель гулко сглотнул. Понял, что перегнул палку.

— Я хотел просто понять, — начал оправдываться он. — Как так получилось, что к тебе все так тянутся? Ты располагаешь к себе, при том, что не пытаешься понравиться. Твои соседи, ректор, поварихи, твой одногруппник, да и я сам. Я видел, как ты запросто болтаешь с садовниками и преподавателями. Как будто никого не боишься.

— А чего их бояться? — удивилась я. — Люди как люди. Даже, если и не люди. Любой высокопоставленный человек — это, в первую очередь, личность. Вот я и общаюсь с личностями, а не с чинами и званиями.

— Но это же не всё? — допытывался Томми. — Почему я всегда тебя слушаю и не могу отказать?

— А я знаю? — меня повеселила его наивность. — У тебя надо спросить.

Нет, вопросы Томми меня заставили задуматься, но не говорить же ему этого.

Да, я не самая умная в этой Академии, даже, если точнее, я в принципе много думать не люблю. Сюжеты, построение, логика, тактика, философия — это не моё. Я как ветер — куда подует, туда лечу.

А что касается того, почему я всем нравлюсь. Ну, во-первых, не всем. Это раз. Второе — я честна. Я честна с другими, я честна с собой. Я не скрываю своих недостатков и не кичусь своими способностями. Я просто живу..

Вот почему ректор меня полюбил? Он же весь такой шикарный мужчина, по всем известным правилам романов, он должен был найти девушку под стать. Умную, прекрасную, во всём превосходящую всех.

Но правда в том, что ректор не идеален. Я знаю. Например, он боится принять свою собственную сущность, уж не говоря о том, что у него их две. Он не доверяет ей. Вдобавок, фанатичен и зациклен на своих исследованиях. Книжный червь, по-нашему. Он, в обличии Никуси, да и сам по-себе, вспыльчив и высокомерен.

Но всё дело в том, что это и здорово! Вы бы хотели себе идеального мужа? Такого, рядом с которым ощущали бы себя куском грязи, до которого великое Его Превосходительство снизошло? Вот и я нет.

В мире нет идеальных людей. Мы просто нашли друг друга, мы просто вместе, разве этого мало? В чем моя оригинальность? Да ни в чем, зачем она нужна?

А что до дружбы — так ей ещё меньше надо. Если хочешь, чтобы у тебя были друзья, то просто будь дружелюбен, черт возьми! Научись общаться с людьми, интересоваться их проблемами, просто хорошо время с ними проводить. Отвлекись от своих проблем и обрати внимание на мир вокруг. Жизнь-то одна. И даже если у тебя их вдруг оказалось две, это не повод ими разбрасываться.

Дурачиться никогда не поздно. А вот жить скучно, день за днём… Да кому оно надо?? Мне не надо. Поэтому я выбираю ЖИТЬ!

— Не знаю, Себастьян, наверное, я всё же красивая, — очень коротко ответила ему. Ну а зачем мозг человека лишней информацией забивать? Пусть сам вычерпывает её! Он — не я, ему мои советы, как троллю цветочный венок на уродливую башку.

Вдруг у входа мы услышали голоса. Как один, быстро пригнулись, и я пихнула парня в розовый куст. Он охнул, наткнувшись на колючки, но всё же послушно полез вглубь. Я полезла следом. Пожалуй, завтра мы будем похожи на решето, но сегодня должны остаться незамеченными. Тем более — один из говоривших — Никс.

Включился приглушённый свет и они вошли.

— Странно, Флокс, — это он садовнику. — Не помню, чтобы когда мы вечером с вами уходили, то оставляли дверь открытой.

— Я закрывал! — тут же открестился Флокс. — Может, ветром открыло?

— Запирающее заклинание открыло ветром? — ректор насмешливо фыркнул. — Не смешите меня, — тут он осекся и громко втянул носом воздух. — А впрочем, не важно. Давайте поскорее закончим и разойдёмся.

— Да, да, конечно, — садовник засуетился, бегая по оранжерее и собирая в корзину ректору травы и растения, названия которых громко читал из списка в руках.

— Так… И розовые розы! — наконец возвестил он и пошёл прямо в нашему истерзанному кусту!

Я пихнула в бок Томми, заставляя его продвинуться глубже.

— Не надо розовые, — вдруг сказал ректор. — Я передумал. Хочу белые.

— Белые? — садовник, судя по голосу, остановился. — А разве не вы говорили, что для этого зелья нужны лепестки именно розовой розы?

— Перепутал, — спокойно пояснил Брейдон.

— Ааа, ну ладно.

Ректору дали искомое, и они, наконец-то, вышли.

— Уфф, — я выползла из куста. — Чуть не спалились.

За мной вылез целитель, весь помятый и поцарапанный. Он с сожалением оглядел меня, себя и со вздохом начал лечить многочисленные порезы. К его чести, сначала на мне.

Я улыбнулась.

— Тебя бы к нам в команду! Говорят, мы будем комнатами, то есть четверками соседей, на практике трудиться, так что нам бы не помешал целитель.

— А сейчас бы нам не помешал хороший портной, — проворчал парень. — Ты посмотри, что стало с моей одеждой!

Он с сожалением поднял двумя длинными пальчиками тканевые лоскутки, которые некогда были его футболкой. Подозреваю, я выглядела не лучше.

— Не важно, главное — мы смогли. Пошли дарить!

— Сейчас? — ужаснулся целитель.

— Нет, завтра, — раздражённо парировала я. — Пошли, кому говорят. Ночь — самое романтичное время!

— Ты мне на ногу наступила!

— Так нечего свои культяпки мне под ноги сувать!

— Я сейчас домой пойду!

— Куда? К матушке в деревню? Грядки полоть? Или ты про общежитие?

— И ничего и не деревня, — надулся Томми, потирая отдавленную ступню. — У нас красивое загородное поместье!

— А-а-а-а, ну ладно, — я легкомысленно махнула рукой. — Какие окна? Нам жутко повезло, что она на первом этаже живёт!

— Вроде эти… — Томми остановился около красивого балкончика, увитого красными розами и показал на приоткрытое на цепочку французское окно до пола. Сейчас ночи жаркие, так что ничего удивительного, что дверь была приоткрыта. Жаль только, что на цепочку.

Я подошла поближе. До края балкона было метра два вверх. Ограждение же состояло из вертикальных белых колонн, находящихся на расстоянии около полуметра друг от друга.

Я посмотрела на проём, на свой второй размер сверху и… Немногим больше снизу, а потом перевела взгляд на приятеля.

— Хм… А знаешь, что-то есть в твоей худобе… Она такая… Удобная! Смотри, ты боком точно пролезешь!

— Мне надо лезть туда? — ужаснулся целитель.

— А как, по-твоему, дарить цветы будем? — я изогнула бровь. Постаралась сделать так, как это делает один красноволосый дракон — эффектно.

— А почему просто не перелезем через перила? — Томми в сомнении посмотрел на предложенное мной пространство.

— Ты розы видел? Мало что ли тебе было предыдущих ранений? Ещё захотелось? А тут, если перелезать будешь, перекидывая по одной ноге, рискуешь поцарапать и исколоть себе нижнюю точку так, что сидеть завтра не сможешь и никакая магия не спасёт.

Томми сбледнул и прикрыл ладошками оную часть тела.

— Ну, через перила, так через перила, — решил он.

Решительно подошёл к балкончику и уцепился вытянутыми руками за край. Пару раз подпрыгнул, но высота была большевата.

— Лезь! — подбодрила я его. — Жаль, длина балкона большевата, иначе бы просто ногами в стену уперся и подтянулся, а так — подтягивайся так.

— А как, так-то? Я не умею! — он, кряхтя, попытался руками подтянуться и забраться на балкон. Тощие длинные ножки дрыгались в воздухе, а толку не было.

Я вздохнула и подошла поближе — товарищам надо помогать. Поэтому обхватила мальчишечьи ноги под коленки, предварительно опять зачерпнув ректорской силы, чтобы не надорваться, а то мне ещё детей рожать, я надеюсь, и пихнула Себастьяна наверх.

— Есть! — он поставил коленку на пол балкона, всё ещё оставаясь с внешней стороны и начал складываться пополам, запихивая своё тельце, начиная с головы, в прореху.

Застрял он, на удивление, в пузе.

— Вот тебе и тёти Глашины пирожки… - я задумчиво обошла длинные ноги в классических чёрных туфлях с вытянутыми носами. Нашёл, во что вырядиться! — Ты живот-то втяни!

— Втянул я! — прохрипел он с той стороны.

— Подтолкнуть?

— Не вздумай! — Томми не на шутку испугался. — Не рассчитаешь силу, и я без рёбер останусь! Я сам!

Я фыркнула. Не очень-то и хотелось!

Кое-как покрутившись, парень всё же впихнул себя на балкон, где победно вскинул руки.

Я размахнулась и забросила ему туда же букет. А букет был тяжёлый, так что, если бы не ректорская сила, ни за что бы у меня не получилось. Мы же по правилам сделали — сто одна роза! Так что весила эта красота не мало… Томми букет конечно схватил, но и улетел вместе с ним прямо в окно.

Послышался глухой удар, и мы, не сговариваясь, плюхнулись вниз. Я — на траву, второкурсник — на каменную плитку балкона.

Подождали минуту, две — всё было тихо. Фуф, значит, не разбудили.

Я поднялась первой и пару раз подпрыгнула, рассматривая происходящее у окна.

Томми поднялся следом.

— Что теперь? — спросил он севшим голосом.

— Теперь? Теперь попробуй цепочку с крючка в комнате снять и цветы туда клади. Только желательно ближе к её кровати.

— Ага, понял! — в ночном небе под светом немногочисленных фонарей и луны сверкнули стекла круглых очков. Кажется, мой энтузиазм заразителен.

Парень прошёл к двери и долго около неё копался. Наконец, с небольшим металлическим звоном, цепочка упала, а наш принц вступил в девичью спальню.

Тут меня осенило.

— Томми! Томми, — заорала я громким шёпотом. — Я передумала. Ты там ни на что не пялься! Глаза закрой, цветы положи и вали оттуда! Там же девки спят!

Я стыдливо прикрыла глаза. Вот же овца! Послала парня в девичью спальню. Мало ли, что он там увидит.

— Сейчас, я уже её кровать вижу, — Томми подбежал к перилам балкона, в возбуждении потрясая букетом. — Не волнуйся, я никуда не смотрю. Сейчас цветы на кровать брошу и побежим по комнатам!

Он развернулся и понёсся обратно, а я в догонку заорала, опять шепотом:

— Куда брошу!? Они же тяжеленные!

Ну точно! Буквально через пару секунд пространство пронзил девичий визг.

Томми пулей вылетел из спальни и на скорости влетел в узкое отверстие между колоннами.

— Тяни, тяни! — прохрипел он.

Я схватила его за руки и со всей силы дёрнула на себя. Видимо, Томми перед этим успел выдохнуть, потому что выскочил он, словно пробка из бутылки, снёс с меня с ног, и мы кубарем покатились по траве.

А воздух всё также сотрясался истошным визгом. Теперь уже аж в четыре голоса. Блин, хоть бы выбежали на балкон, проверить, вдруг воры. Нет, надо сидеть на кровати и визжать. Девчонки!

Томми первый вскочил на ноги, подхватил меня под мышки и понёсся вглубь общежитий, подальше от места происшествия.

Мы остановились под моими окнами и безудержно начали хохотать.

— Таня, — сквозь слезы пробормотал он, — я за всю жизнь не делал столько глупостей, как с тобой.

— Нууу, скучно ты жил, значит! — я дружелюбно похлопала его по плечу.

— Как будешь домой добираться? — спросил он.

— Подам сигнал Воли — соседу моему. Он спит чутко, давно уже предлагал, чтобы я, если что, его звала. Он, даже если спит, имя своё услышит. И придумает, как меня наверх поднять. Может, простынь спустит или лестницу, а может, магией поднимет, он же вроде старшекурсник, для них подобное не проблема. А вот ты как обратно пойдешь? Там наверное все ваше общежитие на ушах стоит.

— А я подозревал, что с тобой в компании всё может случиться, поэтому договорился с одним парнем из артефакторов. Мы с ним дома соседями были. Так что, он меня на ночь впустит.

— Ааа, ну ладно. Тогда беги, пока всю Академию на ноги не подняли.

Он в сомнении потоптался немного, но потом кивнул и растворился в точной темноте.

— Ну, слава Богу, я думал, он никогда не уйдёт, — низкий мужской голос прорезал воздух.

Я вздрогнула от неожиданности. И резко развернулась.