Ведьмины цветы

Петербург, 1838 год

Прекрасным майским утром, чистым и свежим, какое бывает только после весеннего дождя, в роскошном особняке князя Тверского на Фонтанке творилось что-то невообразимое. Несмотря на то, что господа встали в этот день ни свет ни заря, в полдень еще не было велено подавать завтрак. Зато горничная поминутно бегала на кухню, чтобы принести молодой княжне прохладительных напитков, а княжеский камердинер замучился набивать для барина трубку. Остальная прислуга на время сделалась невидимой: никто не желал попасть под горячую руку расстроенного хозяина.

Сами же господа – князь Петр Андреевич и его двадцатилетняя дочь Наталья – уже несколько часов не покидали просторной гостиной на первом этаже, из которой хорошо просматривалась улица. Петр Андреевич нервно расхаживал по комнате, попыхивая трубкой, а Наташа то и дело вскакивала с дивана и подбегала к окну. Не увидев там ничего нового, она понуро возвращалась назад и в отчаянии восклицала:

– Боже мой, что же теперь будет?! Что будет?!

– Ничего, – хмуро отвечал Петр Андреевич, – сошлют вашего драгоценного братца на Кавказ как миленького. Или в Сибирь – комаров кормить.

– Но это же несправедливо! – возмущенно вскричала Наташа, теряя терпение. – Из-за какого-то ничтожного человека, проходимца и клеветника, мой брат должен лишиться карьеры и расположения государя. Папенька, неужели вы так и будете сидеть сложа руки и даже не поедете во дворец? Признаться, я просто не понимаю вас. Такое безразличие к судьбе единственного сына…

– Безразличие? – Петр Андреевич порывисто повернулся к дочери. – Ну уж нет, сударыня, увольте! В чем в чем, а в этом вы меня упрекнуть не можете. Я сотни раз предостерегал Алексея, что тот беспутный образ жизни, который он для себя избрал, до добра его не доведет. Карты, пирушки, связи с сомнительными женщинами… Но куда там! Разве вы, нынешние молодые, прислушиваетесь к родительским советам? А по большому счету, во всем виновата ваша покойная матушка, – внезапно заключил Петр Андреевич. – Да-да, сударыня, не возражайте. Это она, моя дорогая Зинаида Платоновна, испортила Алексея своим чрезмерным обожанием. А пуще того – своим необдуманным завещанием.

– Но это же так естественно – оставить состояние любимому сыну!

– Конечно, – с усмешкой согласился Петр Андреевич. – Только она не подумала о том, что, сделавшись в двадцать один год владельцем доходного имения и двух тысяч душ, Алексей совершенно перестанет считаться с собственным отцом. Хотя не удивлюсь, если моя драгоценная супруга именно этого и хотела…

Отбросив сломанный веер, Наташа в очередной раз соскочила с дивана и подошла к отцу.

– Папенька, заклинаю вас, перестаньте, – проговорила она с отчаянной мольбой. – Сейчас совсем не время сводить счеты. Алексею грозит самая нешуточная опасность. В последние месяцы царь безжалостен к дуэлянтам, а здесь – не просто поединок, но еще и со смертельным исходом. Что если… государь не простит Алексея и решит… поступить с ним так, как предписывает «Патент о поединках и начинании ссор» императора Петра I?

Наташа испуганно вскрикнула, ужаснувшись своего чудовищного предположения. Петр Андреевич тоже заметно побледнел. С минуту он молча смотрел на дочь, словно был не в силах вымолвить ни слова, а затем судорожно обнял ее и прошептал:

– Не нужно так думать, Наташенька, этого не может случиться. Все закончится хорошо. Вот увидишь…

А в это самое время молодой князь Алексей Тверской во весь опор гнал лошадь по петергофской дороге. Городские окраины давно остались позади, и теперь дорога пролегала мимо живописных дач, окруженных тенистыми парками. Вид голубоватых и желтых изящных строений, просвечивающих сквозь нежную листву, был полон романтической прелести. Пропитанный весенними запахами воздух располагал к поэтическому настроению. Но Алексей ничего этого не чувствовал и не замечал. Перед его глазами неотрывно стояла лишь одна картина – разгневанное лицо императора.

Заметив, что лошадь начала выдыхаться, Алексей придержал поводья, затем соскочил на землю и в изнеможении прислонился к стволу цветущей яблони. Окружающая тишина подействовала на него успокаивающе, и вскоре он начал понемногу приходить в себя.

– Черт, как скверно все обернулось! – пробормотал он, проводя ладонью по взмокшему лбу.

В тот злополучный вечер ничто не предвещало беды. Как обычно, после театра Алексей с товарищами поехал ужинать в Английский клуб. По окончании застолья он, его ближайший друг Павел Несвицкий и еще несколько человек перешли к игорным столам. После разминки в «фараона» засели за покер. Примерно в середине игры место одного из четырех партнеров Алексея занял некий Дмитрий Глебов, поручик Семеновского гвардейского полка.

До этого дня Алексей почти ничего не знал об этом человеке. Известно было лишь, что Глебов недавно перевелся в гвардию из какого-то армейского полка, что он принадлежал к незначительному семейству и имел скверную привычку втираться в высшее общество. В целом поручик Глебов был довольно неприятным типом и по внешности, и по манерам, – из тех, кого сослуживцы Алексея Тверского называли «пролазами». Но здесь, в клубе, за карточным столом, это не имело большого значения.

Алексею уже доводилось играть с Глебовым и, по странному стечению обстоятельств, тот всегда оставался в проигрыше. Так вышло и на сей раз. По мнению Алексея, проигрыш был пустяковым – какая-то жалкая тысяча рублей. Однако для Дмитрия Глебова, человека небогатого, болезненно самолюбивого и, следовательно, очень не любившего проигрывать, это был чувствительный удар. Весь оставшийся вечер он ходил мрачный, сосредоточенно потягивал вино и почти не отходил от стола, за которым играл Алексей. Прилипчивый, недоброжелательный взгляд Глебова порядком раздражал князя, но он старался не обращать на это внимания, как не обращают внимания на назойливую муху. Увы! Высокомерное пренебрежение знатного аристократа только распаляло злобные чувства Глебова. И вот, в один прекрасный момент до слуха Алексея отчетливо донеслись слова:

– Не советую вам садиться за один стол с этим Тверским. Судя по количеству выигрышей, он просто не чист на руку.

Слова предназначались какому-то молодому офицеру и наверняка не были рассчитаны на то, что их услышит тот, о ком говорят. Однако, на свою и Глебова беду, Алексей все же услышал их. Спустить оскорбление было невозможно, и он тут же подошел к Глебову и потребовал извинений. Глебов принял непонимающий вид, и тогда слово «скотина» помимо воли слетело с губ князя Тверского.

На другое утро во время дуэли на Волковом кладбище поручик Дмитрий Глебов был убит. Три часа спустя ротмистра кавалергардского полка Алексея Тверского арестовали и препроводили в Петропавловскую крепость. А на следующий день император потребовал арестанта в Аничков Дворец.

Алексей вздрогнул, вспомнив этот ужасный разговор. Ему еще никогда не доводилось видеть любимого государя таким разгневанным. Лишь выплеснув на него поток нелицеприятных высказываний, Николай успокоился и соизволил выслушать объяснения.

– Поймите, ваше величество, у меня не оставалось выбора, – говорил Алексей, с трудом заставляя себя держаться уверенно. – Поручик Глебов настаивал, чтобы стреляли одновременно, с двадцати шагов, и если бы я промедлил или промахнулся, сейчас бы перед вами стоял не я, а он.

– Известно ли вам, милостивый государь, что моим особым указом поединки запрещены? – не сводя с него тяжелого взгляда, осведомился Николай.

– Да, ваше величество, но…

– А известно ли вам также, что, согласно «Патенту» императора Петра I, за участие в дуэли полагается смертная казнь?

– Ваше величество, мне прекрасно известно все это, однако бывают обстоятельства…

– Какие обстоятельства, милостивый государь?! Нет и не может быть таких обстоятельств, которые могли бы заставить дворянина обнажить оружие в мирное время, кроме как для защиты императорской семьи. Впрочем, таким, как вы, это, кажется, объяснять бесполезно, – заключил царь саркастическим тоном. – Насколько я знаю, это далеко не первый случай, когда вы деретесь на дуэли. До сих пор дерзкое пренебрежение моими указами благополучно сходило вам с рук. Но моему терпению пришел конец.

Алексей внутренне сжался, ожидая самой худшей развязки. Пару минут император молчал, видимо, желая хорошенько помучить ослушника. Но когда он заговорил, слова его явились полной неожиданностью для Алексея.

– Мне следовало бы разжаловать вас и сослать на Кавказ, – сказал Николай. – Но мне жаль вашего отца, достойного и уважаемого человека. Поэтому взамен сурового наказания я предоставляю вам возможность частично загладить последствия своего поступка.

Император сделал многозначительную паузу, подождав, пока до арестованного дойдет смысл его слов.

– Мне стало известно, что у покойного поручика Глебова была невеста – дочь мелкопоместного дворянина. Это очень достойная девушка, к тому же, сирота, выросшая без матери. Брак с Дмитрием Глебовым был ее единственным шансом выбраться из провинциальной глуши. Теперь же, по вашей милости, она его лишилась… Так вот, князь. Я приказываю вам немедленно отправиться в Смоленскую губернию и жениться на Елизавете Михайловне Безякиной. Действуйте, как посчитаете нужным, но только без молодой жены въезд в столицу для вас отныне заказан. А теперь, – Николай выразительным жестом указал на дверь, – с Богом!

– Но, государь! – От возмущения и растерянности Алексей даже перестал бояться. – Помилуйте, ваше величество, но это же просто немыслимо! Мне, князю Тверскому, жениться на какой-то никому не известной…

– Вон!!! – От громового голоса императора в зале задрожали стекла. – Пошел прочь с моих глаз, негодный щенок! И попробуй только не исполнить моего повеления…

Опомнившись, Алексей тяжело отдышался и провел ладонью по лицу, чтобы прогнать тягостное видение. Только сейчас он заметил, что время уже перешло за полдень, а на ясное с утра небо набежали подозрительные облака. Пора было ехать домой, где отец с Натали, должно быть, сходят с ума от тревоги.

– Неужели император и вправду так сильно разгневался на тебя?

Остановившись на секунду, Алексей мрачно кивнул и снова принялся раздраженно ходить по ковру.

– Он выгнал меня – выгнал, накричав, как на какого-то дворового мальчишку. Такое мне не могло присниться даже в кошмарном сне… Но это еще не самое страшное. – Алексей угрюмо посмотрел на сестру. – Гораздо хуже другое: я должен жениться на невесте убитого мною Дмитрия Глебова.

– Этого еще не хватало! Но кто же она? Надеюсь, кто-нибудь из наших?

– Как бы ни так. – Алексей жестко усмехнулся. – Нет, Натали, она не из нашего круга. Это некая Елизавета Михайловна Безякина, дочка захудалого смоленского помещика. Как сообщил мне адъютант Бекешев, ей девятнадцать лет и проживает она вместе с отцом в небольшом именьице под названием Ловцы. Думаю, это название дано поместью не случайно: как видно, его обитатели весьма успешно ловят состоятельных женихов.

– Боже, какой ужас! Ты, мой брат, самый завидный жених во всем Петербурге, вынужден связать свою жизнь с вульгарной провинциалкой! Елизавета Безякина – одна фамилия чего стоит! Алексей, я этого не переживу.

– Вздор, сударыня, сущий вздор!

Брат с сестрой разом обернулись в сторону двери, через которую в гостиную только что прошел князь Петр.

– И вообще, я никак не возьму в толк, с чего вы так разволновались, – язвительно продолжал Петр Андреевич. – По-вашему, было бы лучше, если бы Алексея разжаловали или заточили в крепость? А что касается этой женитьбы, то моему дорогому сыну уже давно пора остепениться – как-никак, двадцать восьмой год пошел. Другие уже семьи имеют, а он все шатается по холостяцким пирушкам да по будуарам легкомысленных замужних графинь. Кстати, если я не ослышался, имение этой девицы находится под Смоленском?

– Именно так, – сухо подтвердил Алексей.

– Но это же замечательно! Ведь наше родовое Петровское тоже в тех краях. Вот тебе и карты в руки – поезжай в свое имение, устройся там, да потихоньку и присмотрись к окрестным помещикам. Глядишь, эти Безякины еще окажутся приятными людьми.

– Отец, вам нравится надо мной издеваться?

– Отчего же сразу издеваться? – Петр Андреевич с деланным непониманием взглянул на Алексея. – Я просто радуюсь, что ты так легко выпутался из истории с дуэлью. А то, что невеста незнатная и небогатая, пустяки, были бы, как говорится, совет да любовь… – князь весело подмигнул сыну, который едва сдерживался, чтобы не взорваться. – Даю тебе мое родительское благословение. Поезжай в Смоленскую губернию за нашей долгожданной невесткой. Тем более что сезон давно закончился, и в деревне сейчас чудо как хорошо.

– Благодарю на добром слове.

Алексей саркастически улыбнулся, слегка склонив голову. Наташа, уже несколько минут нетерпеливо ерзавшая в кресле, встала и с самым решительным видом подошла к отцу.

– Я хочу поехать вместе с братом, – капризно заявила она, топнув для пущей убедительности ногой. – Я не оставлю Алексея без поддержки в такой трудный час.

Петр Андреевич философски пожал плечами.

– Не вижу причин возражать. Небольшой отдых от столичного шума пойдет тебе только на пользу.

День блистательной светской красавицы графини Анастасии Белозерской начинался в уютном будуаре, куда она после совершения утреннего туалета перебиралась из роскошной спальни. Предназначенный для приемов «самых близких друзей», маленький будуар являл собой истинное олицетворение комфорта. Обитые нежно-голубым муаром стены и такие же драпировки на окнах, мебель с мягкими сиденьями, белый обюссоновский ковер с рисунком из роз – все так и располагало к ленивому отдыху и интимным беседам.

В это утро графиня полулежала на низкой фигурной кушетке и неспешно потягивала кофе. Время было самое раннее – одиннадцать часов, и Анастасия куталась в пеньюар из белоснежного муслина, отделанного тонкими кружевами и розовыми атласными лентами. Ее распущенные черные волосы украшал невесомый тюлевый чепчик с живой веточкой яблони. Графиня укрыла изящные ножки в белых ажурных чулочках под розовой кашемировой шалью. Поза светской красавицы дышала соблазном и негой: ведь Анастасия ждала не кого-то там, а своего mon amie, что в переводе на грубый русский язык означало «милый друг».

Прелестное личико графини, подкрашенное незаметной косметикой, выглядело чуть бледнее обычного. И это имело свое объяснение: последние дни доставили ей немало переживаний. Ее дорогой Алекс едва не погиб на дуэли, а затем подвергся гневу императора, что было не менее опасным. Но теперь, слава Богу, все эти чудовищные волнения остались позади.

Услышав в коридоре твердые мужские шаги, Анастасия быстро взглянула на себя в маленькое зеркальце, а затем вернулась в прежнюю непринужденно-изнеженную позу. Вскоре Алексей Тверской вошел в будуар, и, сбросив на ходу перчатки и фуражку, направился прямиком к кушетке.

– Боже, как я рада, что снова вижу вас целым и невредимым, – промолвила Анастасия, протягивая руку для поцелуя. – Это было так ужасно! Я не спала две ночи, тревожась за вашу жизнь.

– Я пришел проститься, Анастази. – Алексей невесело посмотрел на молодую женщину. – Мне придется на время уехать из Петербурга. Император требует, чтобы я отправился в Смоленскую губернию… за будущей княгиней Тверской.

– О нет!

– Увы, это так. Но послушайте, как было дело…

В продолжение подробного рассказа об императорском приеме Анастасия раз десять подносила к лицу хрустальный флакон с нюхательными солями, дабы избежать обморока. Но вот Алексей замолчал, и в будуаре на несколько минут повисло напряженное молчание. Наконец, «мужественно преодолев дурноту», графиня грациозным движением отбросила шаль, соскользнула с кушетки и, подойдя к стоящему у окна Алексею, ласково заглянула ему в глаза.

– Понимаю, как тебе нелегко, но не стоит смотреть на вещи так мрачно, – сказала она тихо и проникновенно, чуть касаясь его плеча. – Помни, что у тебя есть я, и, как бы там ни сложилось в дальнейшем, я всегда готова тебя поддержать.

По лицу Алексея скользнула едва уловимая усмешка.

– Я приму это к сведению, – ответил он, мягко привлекая женщину к себе.

Не совсем довольная столь прозаическим ответом, Анастасия капризно поджала губки. Однако в следующий момент она напрочь забыла о своем недовольстве, так как нежные руки mon amie уже восхитительно скользили по гладкому шелку ее пеньюара. Тихо ахнув, Анастасия порывисто подалась назад, будто столь быстрый и неожиданный напор слегка шокировал ее. Однако этот наигранный испуг ничуть не смутил Алексея, хорошо изучившего любовницу за полгода близкого общения. Не отпуская женщину, он протянул руку к оконному шнуру, и шелковая портьера с мягким шелестом скользнула вниз, погрузив будуар в интригующий полумрак. Минутой позже яблоневая веточка с чепчика графини также упала на ковер, смешавшись с букетом вытканных цветов.

Час спустя, уже распрощавшись с Анастасией и направляясь в сторону Невского проспекта, Алексей с неудовольствием отметил, что его настроение еще более ухудшилось. Погода была чудесная, приближался июнь, со дня на день двор должен был перебраться в Петергоф, Павловск или Царское село. А он, вместо того, чтобы, как все нормальные люди, готовиться к летним развлечениям, собирался в деревенскую глушь. Да еще ради такого прескверного дела.

Совсем иные чувства обуревали в эти минуты его утонченную любовницу. Дождавшись, пока Тверской покинет особняк, Анастасия раздвинула занавески, кликнула горничную и велела подавать завтрак. Подкрепившись с завидным аппетитом, графиня объявила, что едет кататься по Английской набережной, и начала собираться. Настроение ее с каждой минутой становилось все более приподнятым. Известие о том, что Алексей Тверской должен жениться на глупой деревенской уродине, привело Анастасию в восторг. Ведь это означало, что он будет нуждаться в понимающей утешительнице, а кто сможет справиться с этой задачей лучше, чем она сама?

– Уж теперь-то он точно меня не бросит, – весело мурлыкала она, прихорашиваясь перед зеркалом. – И, самое главное, – наши петербургские невесты и их отвратительные мамаши наконец перестанут за ним охотиться. Да, все складывается как нельзя лучше. С такой ужасной женой Алекс вынужден будет иметь любовницу. Хотя бы ради того, чтобы не сделаться посмешищем в глазах приятелей.

Елена, старшая дочь Михаила Потапыча Безякина, только что проснулась, когда в ее спальню, победно размахивая перед собой какой-то запиской, влетела взволнованная сестра.

– Леночка, родная моя, – с порога закричала Лиза, – ты даже не догадываешься, какие у меня потрясающие новости! Боже мой, до сих пор не могу прийти в себя! Вот, посмотри. – Плюхнувшись на кровать рядом с сестрой, Лиза сунула ей в руки несколько измятый лист бумаги. – Прочти вот здесь, это официальное письмо от командира Семеновского полка, которое мне только что вручил нарочный.

Озадаченно взглянув на сестру, Елена углубилась в чтение. Дойдя до конца, она перечитала его во второй раз и в третий, а затем порывисто отбросила одеяло и переместилась поближе к Лизе.

– Господи, – ее голос звучал взволнованно, – да, в это действительно трудно поверить, однако сомнений не остается. Командир полка, в который недавно перевелся Дмитрий Глебов, сообщает, что три недели назад тот был убит на дуэли. Так, значит, – Елена слегка покусала губы и выразительно взглянула на Лизу, – теперь ты свободна?

– Да! – не в силах усидеть на месте, Лиза соскочила с кровати и немного покружилась по комнате. – Я свободна, свободна, как ветер! Все закончилось так благополучно, как нельзя было и ожидать. Подумать только – мой жених мертв, и теперь мне не придется выходить за него замуж!

Елена осуждающе покачала головой.

– Ради бога, Лиза, прекрати! Ну что ты, в самом деле, как можно?! Ведь это большой грех – так откровенно радоваться смерти ближнего. Каким бы плохим ни был Глебов, никто не заслуживает умереть в двадцать пять лет.

– Я все это понимаю, и мне стыдно, поверь, но что я могу с собой поделать? – Перестав скакать по комнате, Лиза опустилась на кровать рядом с сестрой и примирительно заглянула ей в глаза. – Ты же знаешь, как я не хотела идти за него. За те полтора года, что мы были помолвлены, я возненавидела Дмитрия до самой глубины души. Мне до сих пор ужасно думать, что если бы не смерть нашей бабушки в начале декабря, я уже сейчас была бы госпожой Глебовой. Но теперь, слава Богу, все кончилось. – Лиза глубоко вздохнула и благодарно возвела глаза к небесам. – Этот гадкий человек уже никогда не испортит мне жизнь.

Какое-то время Елена пыталась сохранять серьезность, но безудержная радость сестры была так заразительна, что она не выдержала и сама рассмеялась вслед за ней.

– Все-таки ты ужасное создание, Лиза, – ласково укорила она. – Ну кто кроме тебя способен так дерзко пренебрегать приличиями? По крайней мере, ты собираешься хоть какое-то время носить траур по жениху?

Лиза протестующе встряхнула волосами.

– Ни за что! Еще чего не хватало! Я и так не выезжала этой зимой, а ты хочешь лишить меня и летних развлечений? Сегодня первое июня, посевные работы закончились, сейчас начнутся балы и пикники. Нет уж, я твердо намерена не пропустить ни одного из них.

– Не уверена, что папенька одобрит твое поведение.

– Ах, оставь, Элен, будто ты не знаешь нашего папеньку! – Лиза скептически усмехнулась, представив озадаченное лицо родителя, когда он узнает, что младшая дочь лишилась выгодной партии. – Да он первый меня поддержит. Вот увидишь, не успею я сообщить ему о смерти Глебова, как он тут же примется искать мне другого жениха и, уж, конечно, не станет терять времени на траур. А ради соблюдения приличий объявит соседям, что Дмитрий умер… месяца два назад. Так что выписанные из Москвы наряды я все же обновлю, и очень скоро. Да и тебе, – она с мягким нажимом посмотрела на Елену, – тоже уже пора выбросить эти унылые черные платья.

Светлая улыбка Елены угасла.

– До окончания моего годичного траура еще два месяца…

– К черту два месяца! – в досаде воскликнула Лиза. – Элен, умоляю тебя, перестань маяться дурью. Долго ты еще собираешься хранить верность нелюбимому мужу? Жизнь проходит мимо, сестричка, а тебе двадцать один год, самый расцвет женской красоты. Три года назад ты поддалась уговорам отца и вышла за этого скучного Зайцева. Но теперь-то ты взрослая, свободная женщина, и никто больше не вправе распоряжаться твоей жизнью.

Елена задумчиво усмехнулась.

– Тебя послушать, так я должна пуститься во всякие безумства.

– А почему нет? Чего ты боишься? Утратить репутацию? Но что толку от доброго имени, если нет счастья!.. Знаешь, Леночка, – воскликнула Лиза, снова вскакивая с места, – это трудно объяснить, но известие о смерти Глебова словно вывело меня из какой-то спячки. Сейчас я даже не понимаю, почему слушалась отца и не настояла на расторжении помолвки. Они с Дмитрием как-то незаметно сумели подавить мою волю. Но зато теперь… – она задорно взглянула на сестру, – теперь все будет иначе. Я больше не стану считаться с желаниями папеньки и приложу все усилия, чтобы выйти за человека, которого люблю с самого детства.

– Ха! И кто же этот бедолага?

– Андрей.

– Андрей Тупицын?! Лиза, ты с ума сошла!

– Нет! Наоборот, я выздоровела! Да, я знаю, что отец не любит Андрея, но ведь не ему же с ним жить. Главное, чтобы сам Андрей твердо решил жениться на мне. И тогда папенька ничего не сможет сделать.

– Кстати, я слышала, что они с матерью на днях возвратились из Москвы.

– Знаю, – по лицу Лизы скользнула мечтательная улыбка. – И уже завтра постараюсь увидеться с ним. А тогда… тогда посмотрим, сможет ли он устоять против моих чар.

Закрыв за сестрой дверь, Елена подошла к окну и раздвинула белые шелковые занавески. Ее спальня, как и спальня Лизы, располагалась на втором этаже особняка и выходила окнами в парк. Отсюда открывался восхитительный вид на зеленый партер просторной лужайки и огибающий ее ручей с голубым павильоном на берегу. Но мысли Елены сейчас были далеко от родного имения. Перед ее взором стояли совсем иные картины. Сказочные петергофские фонтаны, роскошные цветники Монплезира, золотисто-желтая зала Екатерининского корпуса, где, по традиции, введенной покойным императором Александром Павловичем, давали ежегодный бал для выпускниц Смольного института.

Тогда, четыре года назад, в моду только что вошла новая дамская прическа под названием «а‑ля Гортензия Манчини». Теперь локоны не укладывались в плотные пучки у висков, как было принято раньше, а спускались до середины шеи. И все выпускницы, как одна, явились на бал с одинаковыми локонами, в почти одинаковых белых нарядах. Платье Елены украшали голубые цветы, гармонирующие с небесными глазами и светлыми кудряшками. Все восхищались ею, пророчили светский успех, и даже сам государь Николай Павлович пару раз взглянул на нее благосклонно.

На бал были приглашены молодые офицеры. Когда заиграли первый танец, полонез, один из них, симпатичный высокий брюнет с озорными карими глазами, отделился от толпы товарищей и направился прямиком к Елене. Она до сих пор помнила, с каким огорчением и завистью смотрели на нее подруги: ведь ее пригласили самой первой, и ей предстояло начать бал с этим очаровательным кавалергардом. Как она боялась тогда допустить какую-нибудь ошибку и спутать фигуру! Но все прошло благополучно. А потом на балу стало так весело, что она первый раз в жизни почувствовала себя бесконечно, безоглядно счастливой…

А несколько дней спустя ее покровительница баронесса Рооп, мамина тетушка, которая и пристроила ее в Смольный, внезапно умерла. Елене пришлось распрощаться с мечтами о блистательной петербургской жизни и возвратиться в родительское имение. Не только светлые надежды, но и сердце ее, плененное веселым гвардейцем, оказалось разбито. Поэтому Елена не противилась, когда отец объявил, что выдает ее за богатого и немолодого помещика Антона Борисовича Зайцева. Не все ли равно, этот или другой, если она уже никогда не встретится с тем кавалергардом?

«И зачем, зачем только я увидала ту, другую жизнь? – с горечью спросила себя Елена. – Я – как бедняк, которого завели в барские палаты, показали уставленный изысканными блюдами стол, дали подышать их ароматом, а затем отправили в людскую обедать пресным хлебом с постными щами. И самое странное, что никто в этом вроде бы и не виноват».

Имение помещицы Клеопатры Даниловны Тупицыной отстояло от Ловцов всего на пять верст. Дорога туда пролегала через небольшой лесок, в котором от частой вырубки деревьев сделалось довольно светло и просторно. Этот лесок, спускавшийся одной стороной к живописной излучине Днепра, являлся излюбленным местом верховых прогулок Андрея. Поэтому на другое утро после известия о смерти жениха Лиза велела оседлать свою белую лошадку Артемиду и направилась туда.

В этот день Лиза впервые надела новую амазонку, выписанную из Москвы. Костюм выглядел довольно экстравагантно и должен был произвести впечатление на романтически настроенного соседа. Облегающий жакет из темно-синего бархата, юбка сапфирового цвета, небольшая черная шляпа мужского фасона, за которой развевалась невесомая дымчато-синяя вуаль, высокие кожаные перчатки и элегантные ботинки – все было изготовлено по высшему классу и смотрелось безукоризненно. Правда, этот наряд не очень подходил для незамужней девушки, и местные дамы непременно осудили бы Лизу за него. Но мадемуазель Безякина отнюдь не относилась к тем, кто трепещет перед судом провинциальных кумушек.

Выехав на просторную поляну, Лиза придержала поводья и осмотрелась. Увы, ее дорогого Андрея здесь и в помине не было. Зато она сразу заметила незнакомого всадника на гнедой лошади. В настоящий момент его лошадь стояла к Лизе задом, и поэтому он не видел ее. Однако сама она прекрасно рассмотрела его и вскоре окончательно убедилась, что видит этого человека впервые.

«Хм… Странно. Кто же это такой?» – озадаченно подумала она.

Судя по добротному, хорошо сшитому светло-серому костюму для верховой езды, незнакомец приехал из Москвы или даже из самого Петербурга. Возможно, он приходится родственником кому-то из соседей… И вдруг Лиза поняла по его позе, что он в кого-то целится. А ведь именно здесь в лесу она не раз встречала хорошеньких белочек, прыгающих по веткам.

Все внутри Лизы задрожало от негодования и страха за жизнь несчастного зверька, которого заезжий франт решил убить ради забавы. Просить незнакомца остановиться было поздно, к тому же он находился слишком далеко. Оставался единственный способ помешать его намерениям, и Лиза без колебаний воспользовалась им. Вытащив из-за пояса небольшой дамский пистолет, она порывисто вскинула руку и выстрелила в воздух.

Против ожидания выстрел оказался оглушительным, и на несколько секунд у Лизы заложило уши. А в следующий момент она испуганно выронила пистолет. Лошадь незнакомца, видимо, не привыкшая к оружейной пальбе, протяжно заржала и взвилась на дыбы, едва не сбросив седока. А затем рванулась с места и понесла. Похолодев от ужаса, Лиза с волнением следила за тем, как всадник пытается справиться с обезумевшим животным. Но, по-видимому, тот был достаточно опытным наездником, так как очень скоро лошадь присмирела и перешла на шаг.

Перегнувшись через седло, незнакомец подхватил с земли слетевшую шляпу, развернул лошадь в сторону Лизы и на какое-то время неподвижно застыл на месте, словно раздумывая, что предпринять дальше. А потом вдруг натянул поводья и стремительно понесся прямо на девушку. Угрожающее выражение лица всадника не оставляло сомнений, что он собирается учинить нешуточную расправу над виновницей своих неприятностей. Поэтому, не долго думая, Лиза тоже развернула Артемиду в противоположную сторону и помчалась вперед во весь опор.

Привыкшая с детских лет к верховым прогулкам, Лиза была неплохой наездницей, однако неудобное дамское седло мешало ей развить хорошую скорость. Спустя какое-то время она заметила, что расстояние между нею и преследователем неумолимо сокращается. Необходимо было отыграть хотя бы пару минут. Девушка заметила, что впереди от главной дороги отходит малоприметная тропинка. Пригнувшись к крупу лошади, чтобы не вылететь из седла на повороте, Лиза направила Артемиду по этой тропинке.

Обернувшись минуту спустя, она с торжеством обнаружила, что незнакомец не разгадал ее маневра и на полном скаку пронесся мимо поворота. Пока он разворачивал лошадь, время было упущено, расстояние между ним и Лизой снова увеличилось.

– Слава Богу, теперь он меня не догонит! – облегченно выдохнула она.

И тут, к ее непередаваемому отчаянию, Артемида остановилась как вкопанная перед невысокой деревянной изгородью, преграждающей спуск в заросший овраг. Не веря, что все закончилось так плачевно и нелепо, Лиза с надеждой огляделась. Но тщетно: впереди путь преграждала глубокая балка, а слева и справа тропинку окружали непролазные заросли дикой малины. Оставалось стоять и смотреть, как преследователь с каждой секундой приближается. Наконец он поравнялся с Артемидой, резко осадил лошадь и, выхватив повод из рук Лизы, с торжеством прокричал:

– А, попались, негодница! Ну, теперь-то уж я с вами рассчитаюсь!

Жалкий самоуверенный франт! Он не учел, что провинциальные барышни – это не столичные неженки, падающие в обморок при первых признаках опасности. И за это немедленно поплатился: не успел он опомниться, как Лиза выхватила из-за пояса хлыст и ударила его по руке.

От неожиданности незнакомец выпустил повод Артемиды, и Лиза тут же натянула поводья, чтобы снова пуститься наутек, но… предательница Артемида не тронулась с места. Короткая задержка оказалась роковой. Незнакомец соскочил на землю, и, не успела Лиза опомниться, как он рывком вытащил ее из седла и поволок к изгороди.

– Что вы делаете?! Господи, вы с ума сошли! Отпустите меня немедленно! Слышите?!

Лиза отчаянно вырывалась, но силы были неравные. Убедившись наконец в бесполезности борьбы, девушка перестала трепыхаться и с тревогой уставилась на незнакомца.

Теперь, когда они стояли совсем рядом, лицом к лицу, она получила возможность рассмотреть его получше. Он был почти на голову выше ее, хорошо сложен и на первый взгляд недурен собой. Его темные волосы слегка вились, образуя красивую линию над высоким благородным лбом. Черты лица были довольно тонкими; из-под черных, разлетающихся бровей недобрым огоньком поблескивали пытливые серые глаза. Пожалуй, если бы не надменность, сквозившая в выражении этих глаз, его можно было бы назвать даже красивым. Но сейчас Лизе было безразлично, красавец он или урод, так как она испытывала к нему только страх и глубокую неприязнь.

– Итак, мадемуазель, я требую объяснений вашему чудовищному поступку, – грозно произнес незнакомец, отступая на шаг. – Быстро признавайтесь: зачем вы выстрелили и напугали мою лошадь?

Прочитав про себя короткую молитву, Лиза вскинула голову и отважно взглянула на противника.

– Я сделала это, чтобы помешать вам убить белку. Я не могла допустить, чтобы вы ради пустой забавы отняли жизнь у беззащитного зверька.

– Что? – переспросил он, словно не веря своим ушам. – Вы хотели помешать мне застрелить белку? И ради этого едва не угробили меня самого?

– Я не хотела этого! Боже мой, да откуда же мне было знать, что ваша лошадь так пуглива?! Поверьте, если бы у меня была другая возможность помешать вам, я не стала бы стрелять. Но вы, как назло, находились слишком далеко и вряд ли услышали бы мой крик. Простите, ради бога, что все так… нехорошо получилось. – Лиза постаралась придать своему лицу выражение искреннего раскаяния и кротко улыбнулась. – Право же, мне очень жаль…

– Ей жаль! – незнакомец окинул ее возмущенным взглядом. – Нет, вы только послушайте эту милую барышню! Ей жаль, «что все так нехорошо получилось», – язвительно передразнил он. – А не кажется ли вам, дорогая моя, что ваши извинения несколько запоздали? Вам следовало принести их сразу, а не вынуждать меня гоняться за вами по всему лесу.

– Но вы же мчались ко мне с таким видом, будто собирались меня задушить! – в свою очередь возмутилась Лиза.

К ее безграничному негодованию, незнакомец расхохотался.

– Задушить? Да что вы, мадемуазель, я и в мыслях не держал таких кровожадных намерений. Должно быть, у вас слишком пылкое воображение, если вы допускаете, что дворянин способен на подобные поступки. Или же, – прибавил он с полупрезрительной усмешкой, – вы просто начитались романтических книг.

– Может быть, я и начиталась романтических книг, но уж вас-то я никогда бы не отнесла к романтическим героям, – с вызовом ответила Лиза, задетая его насмешливым тоном. Теперь, когда она убедилась, что он вовсе не собирается «устраивать над ней жестокую расправу», ей хотелось рассчитаться с ним за свои страхи. – Для злодея вы слишком мелочны, а для благородного рыцаря у вас явно не достает хороших манер.

Не ожидавший такой отповеди незнакомец растерянно уставился на Лизу. А затем, к ее величайшему удивлению, снова рассмеялся, правда, на сей раз уже более добродушно.

– Ну и ну, – промолвил он, вытирая выступившие от смеха слезы. – Вот уж не ожидал, что встречу в этой глуши такое очаровательно дерзкое создание. Думаю, нам пора заключить перемирие и познакомиться, раз уж случай свел нас вместе. Князь Алексей Тверской, – представился он, выпрямившись и слегка склонив голову. – Владелец усадьбы Петровское, что располагается в пятнадцати верстах от этого милого лесочка. А как ваше имя, сударыня?

Несколько секунд Лиза колебалась, а затем, бросив на Алексея незаметный озорной взгляд, церемонно произнесла:

– Феодора Поликарповна Щеблыкина. Это гордое и прекрасное имя – Феодора – мне дали в честь знаменитой византийской императрицы, супруги Юстиниана, покорившего в середине шестого века половину цивилизованного мира.

Эффект был настолько полным, что Алексей даже закашлялся. Наконец, справившись с вполне понятным Лизе изумлением, он вежливо поклонился и поцеловал протянутую ему девушкой руку.

– Что ж, очень приятно, уважаемая… гм… Феодора Поликарповна, – с расстановкой протянул он. И неожиданного для себя самого прибавил: – Надеюсь, вы не станете возражать, если я как-нибудь на днях нанесу вашему почтенному батюшке визит?

Лиза с притворным испугом замахала руками.

– Что вы, что вы, князь! Это исключено. Если папенька узнает, что я позволяю себе знакомиться с мужчинами без его ведома, он будет страшно не доволен. Вы же не станете спорить, что молодую девушку, прежде всего, украшает скромность?

– Э… ну да, разумеется. – Алексей растерянно кивнул, сбитый с толку столь неожиданным поворотом разговора. В эту минуту у него был такой комичный вид, что теперь уже Лиза с трудом сдерживала смех. – Так, значит, ваш батюшка – очень строгий человек? И, должно быть, он и вас воспитывал в строгости?

– Конечно, а как же иначе? Да разве по мне этого не видно? – Лиза сделала вид, что не замечает его откровенной иронии.

– О, еще как видно! А скажите мне, давно ли провинциальных барышень стали обучать стрельбе из пистолета, бешеным скачкам и умению орудовать хлыстом? Или же этими замечательными талантами обладаете вы одна?

Его ласково снисходительный тон, каким обычно разговаривают с маленькими детьми, показался Лизе обидным, и она холодно ответила:

– Кроме этих полезных талантов, которые вы только что перечислили, я обладаю еще одним – отшивать навязчивых столичных франтов.

И, не удостоив нового знакомого больше ни одним взглядом, она быстро подошла к лошади, запрыгнула в седло и натянула поводья.

– Как, уважаемая Феодора Поликарповна, вы даже не желаете со мной проститься? – насмешливо проговорил Алексей, провожая ее взглядом, в котором скользило отнюдь не притворное восхищение. – Ну, тогда хотя бы задержитесь еще немного, ведь я так и не сказал вам одной важной вещи.

Не отвечая, Лиза надменно обернулась в его сторону.

– Я не собирался убивать белку, – сказал он, с трудом сдерживая смех. – Неужели вы до сих пор не заметили, что у меня даже нет ружья? Не говоря уже о том, что я не поехал бы охотиться на лошади, которая боится выстрелов. Так что, – он сочувственно развел руками, – воображение у вас и впрямь слишком пылкое… Если только, – прибавил Алексей, коварно прищурившись, – ваши действия не были продиктованы совсем иными побуждениями, чем спасение несчастного зверька.

– Я не понимаю вас, – растерянно обронила Лиза.

– Ну, например, вы искали подходящий повод завязать со мной знакомство…

Смерив его негодующим взглядом, Лиза натянула поводья и пустила Артемиду в галоп. Издевательский смех князя несся ей вдогонку, вызывая непреодолимое желание оказаться как можно дальше от этого злополучного места. Только когда впереди показалась крыша родной усадьбы, Лиза придержала лошадь и перешла на шаг.

– Господи, и встречаются же на свете такие неприятные люди, – с досадой пробормотала она, поправляя сбившуюся шляпку. – Впрочем, должно быть, все титулованные аристократы так же дерзки, заносчивы и высокомерны. Надеюсь, мне больше никогда не придется столкнуться с этим противным князем Тверским.

– Роксалана, Роксалана, ну где же ты, негодница! Да что же это такое, Господи! Что же мне теперь делать?

С отчаянием взмахнув руками, Наташа опустилась на траву и разрыдалась. Отъехав от имения на пару верст, она вдруг оказалась на прелестной полянке, покрытой ландышами. Желая поближе полюбоваться цветами, Наташа спешилась и отошла от тропинки. Несколько минут спустя, собрав небольшой букетик, она хотела вернуться к лошади, но Роксаланы поблизости не оказалось. Тогда Наташа начала громко звать ее и незаметно углубилась в густую чащу. И вот теперь она с отчаянием и ужасом поняла, что заблудилась. И, что самое обидное, во всем была виновата она сама. Нужно было привязать лошадь к дереву, прежде чем оставить одну, а она совершенно забыла это сделать.

Внезапно где-то слева раздался треск сучьев, и Наташа испуганно вскочила. Медведь! Нет, слава Богу, это оказался никакой не медведь, а симпатичный рыжий лисенок. Но ведь в этом мрачном лесу наверняка водятся и более опасные хищники. Нужно поскорее выбираться отсюда, вот только, куда? В какую сторону идти?

– Не нервничай, соберись, – сказала себе Наташа, отряхивая темно-розовую коленкоровую амазонку и плотнее надвигая черную шляпу с пышным розовым пером. – Потеряться в этом лесу ты не можешь, потому что здесь на каждом шагу встречаются деревни. Нужно только идти все время в одном направлении и никуда не сворачивать.

Приободрившись, Наташа подхватила юбки и с отчаянной решимостью начала продираться сквозь заросли черемухи, бузины и молодых елей. Вскоре лес слегка расступился и перед взором Наташи предстала слабо протоптанная тропинка. Следующие полчаса княжна быстро шла по этой тропинке, надеясь выйти хоть к какому-то жилью. Но вокруг по-прежнему был только мрачный, пугающий лес.

– Нет, я так больше не могу! – горько воскликнула Наташа, снова принимаясь плакать. Однако делать было нечего и, собрав остатки сил, княжна двинулась дальше.

Она не знала, сколько времени прошло, но только внезапно погода коренным образом переменилась: чистое небо заволокли серые тучи, подул прохладный ветер и принялся накрапывать противный мелкий дождь. Положение становилось совсем невыносимым. Вдобавок ко всему, у Наташи, почти ничего не евшей с утра, начала кружиться голова.

И вдруг – о радость! – она увидела в нескольких шагах от себя человека. Измученное сознание Наташи выхватило из расплывчатой картинки рыжую охотничью куртку, высокие черные сапоги, длинное ружье, перекинутое через широкое плечо. И смуглое лицо с синими, печальными и выразительными глазами. Такое знакомое, но полузабытое лицо. Лицо человека, которого она никак не могла встретить в глухом уезде Смоленской губернии.

«Я брежу», – успела подумать Наташа и потеряла сознание.

Очнувшись, она не сразу поняла, где находится. Небольшая, изящно и просто обставленная гостиная с зелеными штофными обоями, густая сирень за приоткрытым окном с розовой занавеской. Но вот ее взгляд встретился с обеспокоенным взглядом светловолосого мужчины, и Наташа все вспомнила.

– Как вы себя чувствуете?

В голосе мужчины прозвучало столько неподдельной тревоги, что Наташа сразу прониклась к нему глубокой симпатией.

– Благодарю вас, кажется, все хорошо, – ответила она с признательной улыбкой. – Я долго была без сознания?

– Достаточно. Но вряд ли этому стоит удивляться: вы были так измучены этими хождениями по лесным дебрям, что непонятно, как еще держались на ногах.

– Откуда вы знаете, что я долго бродила по лесу?

Его губы тронула добродушная усмешка.

– Это видно по состоянию вашей амазонки и ботинок… да и по вашему лицу тоже. Как же случилось, что вы оказались в лесу одна?

– Я поехала кататься, а когда сошла с лошади, чтобы нарвать ландышей, она убежала. – Наташа обиженно всхлипнула. – Я не знала, в какую сторону идти. Это было так ужасно!

– Понимаю, – теплая мужская ладонь на мгновение сжала ее холодные пальцы. – Но теперь, к счастью, все позади. Не стоит принимать это досадное происшествие близко к сердцу. Лучше вспоминайте об этом как… о пикантном сельском приключении.

– Ничего себе пикантное приключение! – Наташа рассмеялась. – Да ведь меня едва не съели дикие звери. Или кабан не задрал.

– В этом лесу нет кабанов, а волки и медведи встречаются крайне редко. К тому же вы все время находились неподалеку от деревень и рано или поздно набрели бы на одну из них.

– И все-таки, мне кажется, если бы я не встретила вас, то погибла бы в этом ужасном лесу. Или простудилась и заболела.

– А вот это действительно могло случиться. Вы ведь такая хрупкая и нежная… – он посмотрел на нее пристальным, изучающим взглядом. – Мне почему-то кажется, что вы не из местных барышень. Приехали на лето к родственникам? Уж не из Петербурга ли?

– Да, я действительно недавно приехала из столицы… к моим дальним родственникам, помещикам Безякиным.

– А, к Михаилу Потаповичу! Знаком с ним немного. У него, кажется, две дочери, такие приятные барышни.

– Вы бываете у них?

– К сожалению, нет, – хозяин дома слегка покраснел. – Видите ли, я не так давно потерял жену и сейчас почти не бываю в обществе.

– Простите, ради бога!

– Все хорошо, – он ласково улыбнулся, поднимаясь со стула. – Вот что мы сделаем. Сейчас я накормлю вас вкусным обедом, а потом велю заложить экипаж и отправлю в Ловцы. Только не подумайте, что я хочу поскорее отделаться от вас, – шутливо прибавил он, заметив, что ее прекрасные серовато-зеленые глаза наполнились огорчением. – Просто я очень опасаюсь, что вас уже ищут.

Оставшись одна, Наташа откинула теплый плед, которым ее укутал хозяин дома, встала с дивана и прошлась по комнате.

«Теперь мне все понятно, – улыбнулась она. – Вот будет сюрприз для Алексея! Но как это, однако ж, досадно, что он не узнал меня!»

Не успела Лиза войти в дом, как оказалась окруженной своими приятельницами. Дочери соседних помещиков съехались в Ловцы, чтобы обсудить чрезвычайно важную новость: молодой князь Тверской с сестрицей приехал в свое имение.

– Говорят, они собираются провести здесь целое лето, – взволнованно щебетала Катенька Синицина, чье небольшое имение граничило с Петровским. – Мне рассказала об этом моя Акулина, которая водит знакомство с княжеской прислугой.

– Судя по тому, какие приготовления велись к их приезду, это несомненно так, – заключила Наденька Кубышкина, дочка уездного предводителя дворянства.

– Ах, оставьте, барышни! Насколько я знаю, Петровское всегда содержалось в таком порядке, будто хозяева вот-вот туда нагрянут, – веско заметила Поликсена Волкова, привыкшая постоянно все оспаривать. – К тому же, кое-кто по секрету сообщил мне, что князь Алексей Тверской приехал в имение с определенной целью.

– И что же это за цель?

– Он приехал, – объявила Поликсена, заговорщицки понизив голос, – чтобы жениться! Его отец, человек старой закваски, считает столичных барышень слишком испорченными, чтобы составить счастье мужчины. И он пожелал, чтобы его сын выбрал себе жену в провинции.

Послышались многочисленные охи и ахи, а затем разговор перешел на обсуждение достоинств титулованного жениха. В следующие два часа Лиза узнала, что ее новому знакомому двадцать семь лет, что он служит в кавалергардах, что у него есть свое, не зависимое от отца, состояние и целых две тысячи крепостных, что его дом на Фонтанке – один из самых роскошных в Петербурге, и еще множество мелких подробностей, которые каким-то образом стали известны ее любопытным соседкам. Но сильнее всего барышень взволновало, что князь собирается приехать на бал, который дает послезавтра предводитель Кубышкин.

– Интересно, кого он пригласит на танец самой первой? – гадали они, не без зависти поглядывая на Наденьку Кубышкину: ведь ее-то как молодую хозяйку дома, где дают бал, именитый гость никак не сможет обойти приглашением.

Проводив приятельниц, Лиза поднялась в свою комнату и принялась сосредоточенно расхаживать из угла в угол. Ее мысли тоже были заняты предстоящим балом, но совсем по другой причине, чем у остальных девушек. Она надеялась встретиться там с Андреем, которого не видела почти полгода.

Они были знакомы с детства. Потом Андрея отправили учиться во французский пансион в Москве, и Лиза не видела его лет восемь. Когда он вернулся в свое имение, они стали встречаться на балах и буквально с первых минут возобновленного знакомства почувствовали взаимную симпатию. Но, увы, к этому времени Лиза уже была невестой Глебова. Об этом знали все в округе, и Лиза не сомневалась, что только из-за ее помолвки Андрей до сих пор не признался ей в любви. Сама же она как девушка благовоспитанная не могла первой открыться ему и настоять, чтобы он увез ее из родительского дома, хотя часто об этом думала. Но теперь, когда она стала свободна, все должно пойти по-другому.

Единственное, что тревожило Лизу, – не увлекся ли Андрей за эту зиму какой-нибудь московской барышней. Однако она точно знала, что пока он ни с кем официально не помолвлен. Поэтому Лиза собиралась приложить все усилия, чтобы очаровать его заново. И более подходящего случая, чем предстоящий бал, просто и быть не могло.

Попросив свою горничную Арину разложить на кровати новые бальные наряды, Лиза придирчиво осмотрела их. Задача перед ней стояла весьма непростая. Нужно было одеться так, чтобы сразу выделиться из числа других девушек, но, в то же время, не слишком броско, чтобы ее не обвинили в недостатке хорошего вкуса.

В конце концов Лиза остановила свой выбор на изысканном кремовом наряде с тонким золотистым шитьем, украшенным розами и травянисто-зелеными листочками. Обсудив с сестрой прическу и украшения, она почувствовала себя утомленной и со спокойным сердцем отправилась спать.

– Так вот где, оказывается, скрывался все это время Сергей Воронцов! Ну и дела. И надо же было так случиться, что ты встретила его именно здесь, в этой глуши. Недаром говорят, мир тесен.

Выразительно покачав головой, Алексей прошелся по гостиной и уселся в кресло напротив сестры. Чуть поколебавшись, Наташа спросила:

– Но что же все-таки с ним произошло? Как умерла его жена? Я слышала, что у них были не очень хорошие отношения.

Взяв со стола бокал с вином, Алексей откинулся на спинку кресла.

– Да, Натали, все это так. Покойная Юлия Николаевна была из числа женщин, для которых смысл жизни состоит в том, чтобы очаровать как можно больше мужчин. Спору нет, она была настоящей красавицей, но Сергей сделал глупость, женившись на ней. На таких женщинах умные мужчины не женятся, их – прошу меня извинить – берут исключительно в любовницы.

– Боже мой, но ведь это же просто ужасно!

– Сергей прекрасно знал натуру своей будущей супруги, но наивно надеялся, что после замужества она изменится. Однако, как и следовало ожидать, ничего подобного не произошло. Три раза Сергей дрался из-за жены на дуэли, за что и вылетел из гвардии. Потом хотел развестись, но для этого требовалось обвинить неверную жену публично, а на такое он как человек благородный пойти не мог. К счастью для него, эта история неожиданно и трагично закончилась. Однажды Жюли так увлеклась каким-то пылким итальянцем, что бежала с ним из Петербурга. Однако не смогла хранить верность и новому возлюбленному, в результате ревнивый южанин зарезал ее. Сергей узнал об этом, разыскал могилу Жюли на чужбине, перевез ее прах в семейную усыпальницу и после этого исчез из столицы.

– Неужели все эти чудовищные события произошли только за последние три года? Ведь три года назад, когда я впервые увидела Сергея Воронцова на своем первом балу, он выглядел таким счастливым!

– Да, потому что тогда он только что женился и еще витал в облаках. Но все очень быстро изменилось.

– Бедный граф! – посочувствовала Наташа.

Перед ее глазами живо встал тот далекий день бала. Наташа до сих пор помнила свое волнение, опасения, что ее никто не захочет пригласить на танец, что она покажется обществу скучной и некрасивой… И ласковый, понимающий взгляд представительного офицера в мундире конногвардейского полка. Граф Воронцов был первым мужчиной, пригласившим ее на танец, а такое не забывалось. Как не забылось и то разочарование, которое она испытала, узнав от брата, что граф женат.

– Алексей, мы должны непременно пригласить его к нам, – потребовала она. – Ведь он целую версту нес меня на руках, только представь! Ты не можешь не поблагодарить его за спасение твоей сестры.

– Разумеется, – согласился Алексей. – Вот только не знаю, куда его звать: сюда, в Петровское, или в имение помещика Безякина, родственницей которого ты так необдуманно назвалась.

Наташа смущенно рассмеялась.

– Честно говоря, я и сама не знаю, зачем так сделала. Просто мне стало как-то досадно, что он меня не узнал… Кстати, о Безякиных. Ты не собираешься нанести им визит?

Лицо Алексея сразу сделалось замкнутым.

– Нет, – сказал он. – Пожалуй, подожду до бала у предводителя. Надо же для начала хотя бы взглянуть на эту мадемуазель Безякину.

– Ах, как это все… – Наташа сочувственно взглянула на брата. – Послушай, Алекс, а нельзя ли как-нибудь уладить это дело полюбовно? Ну, откупиться от ее семейства деньгами, что ли…

Алексей безнадежно махнул рукой.

– Полагаешь, я сам об этом не думал? Но не обольщайся: надежда на столь благополучную развязку невелика. Видишь ли, я – слишком выгодная партия для этой бедной провинциалки, чтобы она могла легко от меня отказаться. А тем более, ее почтенный батюшка. Ну, сама подумай: какой отец упустит возможность сделать свою дочку княгиней?

– Честно говоря, я еще таких не встречала.

– Вот то-то же! Кстати, сестренка, рассказать тебе, что случилось со мной сегодня утром? – воскликнул Алексей, внезапно развеселившись. – Я тут совершенно случайно с такой замечательной девицей познакомился…

И он в красках описал Наташе встречу с Феодорой Поликарповной Щеблыкиной. Они от души посмеялись над этим забавным происшествием и разошлись по своим комнатам в заметно улучшившемся настроении. Однако когда Алексей остался один, образ новой знакомой вновь встал у него перед глазами, и на этот раз она вовсе не показалась ему смешной.

Вспоминая миловидное лицо и стройную фигурку девушки, он пришел к мнению, что она весьма недурна собой. К тому же, ни одна из его знакомых петербургских барышень не держалась в седле так уверенно и одновременно грациозно. Пожалуй, если бы Феодора появилась в своем экстравагантном наряде на прогулке в Царском Селе, на нее непременно обратили бы внимание. Да и общаться с ней весьма забавно. Как метко она парировала его насмешливые выпады! Как восхитительно пылали при этом ее чудесные глаза…

«Кстати, а какого же цвета у нее глаза?» – вдруг удивленно спросил себя Алексей.

Он попытался вспомнить, но так и не смог. Только помнил, что волосы вроде бы темные да кожа смугловата. Такая не наблюдательность с его стороны показалась ему странной, но вскоре он понял, в чем дело. Словесная перепалка с Феодорой настолько увлекла его, что ему было не до мелочей. Эта необычная девушка его очаровала. Но главное – она вывела его из состояния мрачной озлобленности, в которой он пребывал последние три недели.

Алексей внезапно поймал себя на мысли, что ему даже хочется поехать на бал у предводителя. По крайней мере, если его «прекрасная амазонка» будет там – а в этом он нисколько не сомневался – скучать ему не придется.

Дом предводителя Кубышкина был одним из самых богатых в уезде. На первом этаже здания, выстроенного в строгом классическом стиле, размещалась длинная анфилада парадных комнат. В центре ее находилась просторная бальная зала, обитая голубым штофом, с полустертым от танцев паркетом, с золотистыми шелковыми портьерами на пяти высоких окнах и небольшими хорами для музыкантов.

Когда Алексей с Наташей вошли в залу, там уже собралось около полусотни гостей: с десяток незамужних девушек в белых и розовых платьях, несколько мешковатых молодых людей и пара бравых армейских офицеров, приехавших на побывку в свои имения. Иван Степанович Кубышкин встретил столичных гостей с распростертыми объятиями и тотчас перезнакомил с остальными пригашенными. В честь князя и княжны были подняты бокалы с шампанским, после чего Алексей немного расслабился и пришел к выводу, что местное общество вовсе не так ужасно.

Слушая пространные рассуждения хозяина о внешней российской политике, Алексей незаметно поглядывал по сторонам, надеясь увидеть «незабвенную» Феодору Поликарповну. Но пока что ее в зале не было. Не оказалось в числе представленных ему дам и Елизаветы Безякиной.

Спустя какое-то время перед взором Алексея предстал неопрятный приземистый толстяк с масляными волосами и обрюзгшей физиономией поклонника рябиновой наливки.

– Поликарп Самсонович Щеблыкин, – представил его хозяин.

На несколько секунд Алексей утратил дар речи.

– Э… очень приятно, господин Щеблыкин, – наконец вымолвил он. – А где же ваша прелестная дочь, Феодора Поликарповна?

– Феодора Поликарповна? – переспросил тот, усиленно моргая нетрезвыми глазами. – Да где же ей быть сейчас, как не дома!

– Да, в самом деле… – протянул Алексей, весьма озадаченный таким странным оборотом дела. – А…гм… А что же она не приехала на бал?

– Да помилуйте, ваше сиятельство! – удивленно воскликнул Щеблыкин. – Какие же могут быть танцы в ее положении!

– В ее положении?

– Ну да. Феодора-то Поликарповна моя всего две недели, как разрешилась, образно выражаясь, от бремени.

– Простите, я не совсем понимаю…

– Две недели, как супругу своему наследника подарила, этакого, знаете, крепенького, толстенького крикуна.

«Вот так номер», – потрясенно подумал Алексей.

– Что ж, поздравляю вас, Поликарп Самсонович, – глуповато улыбнулся князь, тщетно пытаясь связать образ своей «бесстрашной амазонки» с орущим краснощеким младенцем. – А что касается вашей дочери, то я просто ею восхищен. Признаюсь, я почти не встречал таких неутомимых женщин. Скакать на лошади через две недели после родов – на такое способны не многие.

– Да что вы, князь! – с искренним изумлением воскликнул Щеблыкин. – Моя Феодорушка отродясь не садилась в седло! Да она и к лошади-то боится подойти ближе, чем на двадцать шагов, не то что верхом скакать!

Алексей заметил насмешливые улыбки на лицах окруживших его помещиков и ощутил, как его лицо медленно заливается краской. Он уже понял, что наглая девчонка просто подшутила над ним, назвавшись чужим именем, и это открытие привело его в бешенство. Такого конфуза с ним еще не случалось никогда. Он, блистательный столичный аристократ, запросто общавшийся с особами царского дома, сделался объектом насмешек жалких провинциальных дворян. И все это из-за какой-то ветреной деревенской барышни, которая наверняка и в жизни-то ничего не видела, кроме своего захудалого именьица и его окрестностей.

– Алексей, ради бога, перестань стоять с таким видом, будто собираешься кого-то зарезать, – встревоженно прошептала Наташа, потянув его за рукав красного кавалергардского мундира.

– Извини, – опомнился он, напуская на лицо небрежную светскую улыбку. – Я просто не могу прийти в себя от негодования. Видишь ли, Натали, не каждый день из меня делают дурака.

Наташа лукаво усмехнулась.

– Бедная амазонка, – сказала она полушутливо, полусерьезно. – Признаюсь, мне ее просто жаль. Приобрести такого могущественного врага!

В этот момент в залу вошла расфуфыренная дама средних лет в сопровождении белокурого юноши лет двадцати трех. Заметив, что несколько барышень с живейшим интересом обернулись в сторону новоприбывших, Алексей тоже присмотрелся к ним. На женщине было ярко-красное платье с черными кружевами, навевающее мысли о знойной Испании, ее светло-русые локоны падали на плечи «в романтическом беспорядке», что выглядело довольно нелепо в ее возрасте. Однако дама выступала с таким важным и гордо-пренебрежительным видом, что ее можно было принять по меньшей мере за герцогиню. Если, конечно, не брать во внимание, что герцогиня, даже самая эмансипированная, вряд ли отважится надеть к черно-красному наряду колье из поддельных изумрудов.

Молодой человек, который приходился провинциальной франтихе сыном, был одет в неплохо сшитый светло-бежевый фрак. Из-под фрака выглядывал муаровый жилет модного лилового оттенка. Изящные руки юноши плотно обтягивали такие же модные перчатки из желтой лайки. Его лицо с правильными, но несколько неопределенными чертами трудно было не счесть привлекательным, но оно выглядело таким бледным, будто его обладателя всю зиму продержали в подземелье. Вдобавок юноша имел крайне скучающий и какой-то не к месту загадочный вид. В целом же мать с сыном держались так, словно попали в это «сборище грубых провинциалов» совершенно случайно, и сами не понимали, как и почему это произошло.

Поприветствовав гостей и перекинувшись с женщиной парой-тройкой любезных фраз, Кубышкин подвел их к Алексею и Наташе.

– Позвольте, ваше сиятельство, познакомить вас с нашей очаровательной соседкой Клеопатрой Даниловной Тупицыной, – сказал он, посматривая на важную гостью с некоторой почтительной опаской. – Клеопатра Даниловна с сынком только что возвратились из Первопрестольной, где проводили зиму.

– Весьма счастлива приятному знакомству, князь, – проговорила госпожа Тупицына на плохом французском, величаво протянув Алексею руку для поцелуя. – Буду очень рада, если вы с мадемуазель Тверской решитесь посетить наше Карачарово. Мой сын и наследник Андре, – церемонно представила она, с гордостью взглянув на блондина.

«Илья Муромец из села Карачарова», – невольно мелькнуло в голове Алексея, и он едва удержался, чтобы не прыснуть.

Князь Тверской сдержанно поклонился Тупицыну, затем произнес по-французски несколько любезных фраз и поспешил отделаться от этих людей, вызвавших у него воспоминание о гоголевском «Ревизоре», которого он несколько раз с удовольствием смотрел в Александринском театре.

Вскоре Кубышкин махнул музыкантам, и с хор полились звуки полонеза, которым по издавна заведенной традиции начинался почти всякий бал. Алексей танцевал в первой паре с дочерью хозяина, Наташа – с одним из офицеров, оказавшимся чуть смелее своих товарищей. Загадочный Андре Тупицын, единственный из всех кавалеров, весь танец простоял у стены, сложив руки крест-накрест на груди и устремив взгляд куда-то «поверх пошлой толпы».

«Экий болван, – подумал Алексей, мимоходом глянув в его сторону. – И чего он так рисуется? Ведь глупо же, право! Ну, тошнит тебя от этих людей, так и сидел бы себе дома».

– Над чем это вы так подсмеиваетесь, князь? – поинтересовалась Наденька Кубышкина, заметив его улыбку. – Уж не над нами ли, бедными деревенскими девушками?

– Что вы, сударыня, конечно же нет, – поспешил разуверить ее Алексей. – Просто… меня неудержимо смешит этот томный юноша Андре.

– Неужели? – простодушно удивилась Наденька. – Гм… Странно! А нашим барышням он, напротив, очень нравится.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Алексей, ведя свою даму на место. – Романтически настроенные молодые особы…

Окончание фразы застряло у него в горле, потому что в следующий момент в залу вошли две блистательные красавицы в сопровождении пышущего здоровьем мужчины лет сорока пяти. Одна из них, миловидная блондинка с несколько грустным лицом, была в черном шелковом платье с белыми кружевами. Другая, стройная кареглазая шатенка, выглядела ошеломляюще и произвела своим появлением настоящий фурор. На ней было шелковое платье нежного кремового оттенка, прекрасно гармонирующее со смуглым цветом кожи. Прическу из полудлинных локонов, свисавших вдоль щек, украшал очаровательный веночек из мелких бутонов китайской розы. Алексей знал, что подобные венки, получившие название «а‑ля Тальони», по имени знаменитой французской балерины, только что вошли в моду в Петербурге, и для него было неожиданностью видеть такой убор на провинциальной барышне. Да и сам наряд девушки шился явно не крепостным портным. Алексей вынужден был признать, что даже его Наташа в своем изысканном сиреневом туалете несколько проигрывала в сравнении с этой провинциальной Сильфидой.

Как это происходило с каждым из вновь прибывающих гостей, предводитель Кубышкин подвел девушек и их отца к Алексею и Наташе. Князь с интересом посмотрел на шатенку… и почувствовал, как его сердце пропустило несколько гулких ударов. Это была она, его дерзкая новая знакомая, так бесстыдно назвавшаяся чужим именем и поставившая его в неловкое положение перед почтенным провинциальным обществом.

«Ну, берегись, шалунья, теперь-то я выведу тебя на чистую воду!» – подумал Алексей. А в следующий момент едва не выронил лорнет – неизменную принадлежность любого модного щеголя, поскольку Кубышкин громогласно объявил:

– Михаил Потапович Безякин и его дочери, Елена Михайловна Зайцева и Елизавета Михайловна Безякина.

Алексей молча поклонился Безякину, затем по очереди поднес к губам руки его дочерей. У него было такое чувство, будто ему на голову только что вылили ушат ледяной воды. Эта нахальная, лживая девчонка и есть та самая особа, на которой его обязали жениться. Ничего не скажешь, хорошенькие дела!

В этот момент заиграли вальс, и Алексей опомнился. Лиза Безякина по-прежнему стояла рядом, посматривая на него с дерзкой улыбкой. Подчинившись какому-то необъяснимому порыву, Алексей слегка наклонил голову и, обернувшись к Михаилу Потаповичу, вежливо осведомился:

– Вы позволите мне пригласить вашу младшую дочь?

– Извольте, ваше сиятельство, извольте! – любезно согласился тот, взглянув на Алексея с хитроватым выражением купчины, предчувствующего выгодную сделку.

– Мадемуазель? – Алексей выжидающе посмотрел на Лизу, собираясь обнять ее за талию и повести в вальсе.

Лиза учтиво улыбнулась и вдруг, к непередаваемому изумлению Алексея, отрицательно покачала головой.

– Прошу прощения, князь, но, к сожалению, на сегодня все мои танцы уже расписаны. – Она показала ему бальную карточку, правда, вовсе не удосужившись ее раскрыть. – Так что, благодарю вас за приглашение, но…

Она развела руками, будто сожалея об этом печальном обстоятельстве, но от Алексея не укрылась озорная улыбка. Скрыв волевым усилием досаду, он сухо поклонился и, пристально глядя в ее смеющиеся глаза, процедил:

– Очень жаль. Надеюсь, в следующий раз мне больше повезет.

В оставшуюся часть вечера Алексей ни разу не взглянул на Лизу. Тем не менее он заметил, что она даже не заглядывала в свою бальную карточку, как всегда делают дамы, у которых приглашения на танцы расписаны заранее. Из этого он мог сделать только один, нелестный для себя вывод: дерзкая девчонка просто-напросто солгала ему.

Возвращаясь глубокой ночью домой, Алексей пребывал в такой ярости, что ему хотелось придушить Лизу. Как эта ничтожная провинциалка, у которой даже нет приличного приданого, позволяет себе насмехаться над ним, человеком из высшего общества? Это казалось настолько возмутительным, что Алексей просто не представлял, как он сможет продолжить знакомство с семейством почтенного Михаила Потапыча.

Для Лизы же, напротив, сегодняшний бал стал одним из самых счастливых балов в ее жизни. Ловко отделавшись от неприятного ей столичного князя, она направила все свои усилия на то, чтобы очаровать Андрея и «возбудить в его сердце мучительную ревность». И, судя по выражению плохо скрываемой досады, с которым он под конец бала начал следить за ее флиртом с офицерами, это ей вполне удалось.

«Я расшевелю его, – говорила она себе, с незаметным торжеством посматривая в его сторону, – непременно расшевелю, вот посмотрим!»

Словом, Лиза веселилась напропалую и уехала домой только в четыре утра, когда даже самые стойкие танцоры начали валиться с ног от усталости. И, разумеется, садясь в карету, она не заметила мужчину, скрывавшегося в глубине окружавшего дом тенистого сада. А между тем он уже битых три часа неотрывно наблюдал за ней через открытые окна залы. Время от времени он подносил к губам бутылку и мрачно цедил, глядя ненавидящим взглядом на беспечную царицу бала:

– Что, радуешься, мерзавка? Радуйся, радуйся, пока у тебя еще есть для этого время. Недолго тебе осталось порхать беззаботным мотыльком. Сначала расквитаюсь с тобой. А потом и с ним… Дайте мне только срок, голубчики! Дайте мне только срок…

На другое утро, когда Алексей заканчивал одеваться к завтраку, в его кабинет влетела смеющаяся Наташа.

– Вот, посмотри, – сказала она, протягивая ему не в меру надушенную записку. – Твой будущий тесть приглашает нас завтра на обед.

Присвистнув от удивления, Алексей внимательно прочел послание господина Безякина.

– Интересно, что бы это значило? – пробормотал он, задумчиво поглаживая подбородок. – Вот уж от кого из наших расчудесных соседей я меньше всего ожидал такого приглашения.

– Отчего же? – возразила Наташа. – Разве Михаил Потапыч глупее других, и ему не хочется выдать своих дочек за знатных женихов? Кстати, я узнала вчера, что его старшая дочь вдова. Так что в его доме целых две невесты.

– Самое ужасное, что в его доме обитает моя невеста, – с сарказмом заметил Алексей. – И с этим я ничего не могу поделать.

Наташа лукаво прищурилась.

– А признайся, что эта мадемуазель Безякина показалась тебе весьма хорошенькой!

– С чего ты взяла? – раздраженно возразил Алексей. – У вас, нынешних молодых девиц, не в меру пылкое воображение… Кстати, этот обед – прекрасный повод рассчитаться с ней за все. Так что я принимаю приглашение и еду в Ловцы… один.

– Почему?!

– Потому что твое присутствие будет меня стеснять. Не обижайся, Натали, но так будет лучше.

– Алексей, что ты задумал?

– Ничего. Просто хочу поставить эту зарвавшуюся девицу на место. Будь добра, напиши от моего имени ответ.

– Хорошо. Но обещай, что не будешь слишком суров с этой милой девушкой.

Алексей хмуро взглянул на сестру.

– Кстати, – сказал он, желая переменить тему, – ты заметила, что графа Воронцова не было на балу?

– Конечно, заметила. – Наташа огорченно вздохнула. – Я даже решилась поинтересоваться у Кубышкина на его счет. И знаешь, что он мне ответил? Он сказал, что посылал графу приглашение. Но тот живет затворником и почти всегда отвечает на подобные приглашения вежливым отказом… А давно Сергей Воронцов овдовел?

– Не меньше, чем год назад, а то и все полтора.

– Должно быть, он очень любил свою ветреную жену?

Алексей пристально посмотрел на Наташу.

– Он тебе понравился?

– Дело совсем не в этом! – с досадой ответила она. – Просто мне жаль, что человек, когда-то подававший большие надежды, вот так, бездарно, пропадает. Да, – спохватилась Наташа, – не забудь, что обед у Безякиных начинается не в пять часов, как у всех приличных людей, а в двенадцать.

– Ох уж мне эти провинциалы, – протянул Алексей, с усмешкой покачивая головой. – И угораздило же так влипнуть!

Следующий день выдался теплым и солнечным, и Алексей решил отправиться в Ловцы верхом. Вместо кавалергардского мундира, вызывавшего верноподданнический трепет у местных помещиков, он облачился в серо-голубой охотничий костюм, который был ему очень к лицу и придавал вид английского денди.

Через час с небольшим Алексей выехал на пригорок, с которого открывался хороший вид на резиденцию Безякиных. К его приятному удивлению, господский дом выглядел довольно прилично, хотя и был невелик: раза в три меньше петровского дворца. Каменное розовое двухэтажное здание украшали с фасада четыре белые колонны и нарядный балкон. Широкая лестница вела на просторное крыльцо.

Перед домом были разбиты пестрые цветники. С другой стороны дома расстилался огромный изумрудно-зеленый газон, окаймленный живописным ручьем, у которого высился покосившийся голубой павильон. От дома в разные стороны разбегались липовые аллеи. Широкая аллея из голубых елей вела от ворот имения к самому крыльцу, и, собравшись с духом, Алексей направил по ней коня.

«Как говорится, двум смертям не бывать, а одной не миновать», – сказал он себе и отважно вступил во владения противника.

А между тем обитатели Ловцов давно подготовились к приему именитых гостей. В доме царил идеальный порядок, в вазах благоухали цветы, горничные сменили платочки и русские сарафаны на заграничные чепцы и нарядные розовые платья. Сам хозяин по такому важному случаю извлек из сундука дорогой фрак вишневого бархата, купленный в Первопрестольной лет десять назад, и повязал вокруг плотной шеи белоснежный шелковый платок.

Что же касается его дочерей, то они были одеты со всей тщательностью. На Елене было элегантное платье из темно-красного муара с черными кружевами. Лизу же, на которую делалась основная ставка, отец заставил облачиться в ее самый роскошный наряд: платье из голубой тафты, богато отделанное белоснежными кружевами, низкие кружевные перчатки и голубые атласные туфельки. В этот раз ее волосы были завиты, украшены заколкой эспри с перышками белой цапли, и в живописном беспорядке распущены по обнаженным плечам. В ушах трепетали каплевидные жемчужные сережки, изящное жемчужное колье украшало грудь, в руках она держала кружевной, расшитый золотыми узорами веер.

Словом, младшая дочь Михаила Потаповича Безякина выглядела так, будто собиралась отправиться на придворный прием. Впрочем, визит князя Тверского и был для ее отца тем же самым, чем стал бы для самого Алексея приезд императора в его особняк на Фонтанке. И ударить в грязь лицом смекалистый помещик не собирался.

Правда, в отличие от отца, Лиза была совсем не рада предстоящему визиту князя Тверского.

– Нет, ты подумай, – жаловалась она сестре, – из-за отцовской причуды мне придется целых полдня потратить на этого заносчивого князька! Да как только папеньке могла прийти в голову такая нелепая идея – пригласить его к нам на обед? Он испортил мне весь сегодняшний день.

– А по-моему, – с улыбкой возразила Елена, – ничего особенно неприятного в этом Тверском нет.

– Для тебя – может быть, но не для меня. Как вспомню ту ужасную погоню в лесу, мне становится дурно.

– Но ведь ты уже отомстила ему на балу, отказавшись пойти с ним танцевать. Разве этого не достаточно?

Лиза лукаво усмехнулась.

– Да уж, это была незабываемая сцена. Видела бы ты его лицо в тот момент! Он смотрел на меня так, будто был готов разорвать на части. Тем более удивительно, что он принял приглашение отца.

– Будь осторожна, – предостерегла Елена, – я подозреваю, что Тверской – не тот человек, который легко прощает обиды.

– Мне все равно, какой он человек, потому что мне от него ничего не нужно. Если я из-за чего-то расстраиваюсь, то только из-за того, что не поехала кататься и упустила возможность встретить Андрея. А все папенька виноват, – сердито заключила Лиза. – Он никак не оставит мысль выдать меня за богатого.

Елена глубоко вздохнула.

– Да, отец действительно слишком честолюбив. Однако мне кажется, – она нерешительно взглянула на сестру, – что твой выбор тоже не очень удачен. Андрей Тупицын…

– Ах, перестань! – раздраженно перебила Лиза. – Опять ты начинаешь, Элен? Мы ведь, кажется, условились, что ты не будешь больше говорить мне о недостатках Андрея. Я люблю его, и этим все сказано.

– Прости, но ты уверена, что это серьезное чувство? И что сам Андрей хочет этого брака, как и ты?

– Если не хочет сейчас, то захочет потом, когда я… О, черт! Кажется, приехал Тверской. – Досадливо прикусив губу, Лиза подхватила кружевной веер и несколько раз торопливо взмахнула им перед лицом. – Признаться, я до последнего надеялась, что этот визит не состоится. Но, видно, удача сегодня не на моей стороне.

– А, может, как раз на твоей? – поддела ее Елена. – Ладно, не дуйся, все будет хорошо. Это всего лишь обед, который скоро закончится.

Они едва успели подняться с диванов, как двери распахнулись, и в комнату в сопровождении Михаила Потаповича вошел Алексей.

– Прошу, ваше сиятельство, покорнейше прошу, – приговаривал Безякин, с важностью шествуя впереди гостя и широко разводя руками. – Мои драгоценные дочери уже заждались вас. С тех пор, как получили ваш ответ, только и спрашивают: «Ах, когда же приедет этот красавец кавалергард?» – Михаил Потапыч довольно рассмеялся.

Лиза вспыхнула, услышав столь откровенную ложь. Алексей заметил ее смущение и насмешливо ухмыльнулся, что привело девушку в настоящее бешенство. Но делать было нечего: пришлось изобразить радушие, присесть в реверансе и позволить Тверскому поцеловать руку. После обмена банальными любезностями Михаил Потапович пригласил князя осмотреть парадную часть дома.

– Я просто вне себя, – прошептала Лиза, когда отец с гостем перешли в соседнюю комнату. – Ты видела, как он посмотрел на меня после папенькиного вранья? Это немыслимо!

– Не принимай близко к сердцу.

– Да как тут оставаться спокойной?! Разве не очевидно, что папенька решил сосватать меня за этого противного Тверского?

– Да, но это совсем не означает, что его затея увенчается успехом. Не забывай, что Тверской – один из лучших столичных женихов. К тому же, у него вполне может быть в Петербурге невеста.

Лиза быстро взглянула на сестру и сосредоточенно нахмурила брови.

– Пожалуй, ты права, – задумчиво протянула она. – Вряд ли знатный и богатый аристократ заинтересуется дочерью уездного помещика. Что ж, тем лучше. Хорошо, я последую твоему совету и не стану принимать близко к сердцу. В конце концов, это всего лишь гость, который скоро уедет назад, в свой Петербург!

От Алексея не укрылось, что, как только он повернулся к Лизе спиной, она тотчас бросилась к сестре и что-то возмущенно зашептала ей на ухо. Сознание того, что ему удалось так легко вывести дерзкую девицу из себя, улучшило его настроение, и он принялся с живейшим интересом осматривать дом.

Парадных комнат оказалось пять, и из каждой открывался прелестный вид на разные уголки парка. В середине анфилады находился парадный зал, или, точнее, зальчик, потому что назвать залом помещение, равное малой гостиной петровского дворца, было трудно. Стены этой комнаты затягивали розовые штофные обои, на окнах висели красновато-коричневые шелковые портьеры. Мебель мореного дуба имела несколько кустарный, но в целом неплохой вид. Слева от зальчика находились синяя столовая и зеленая бильярдная. Справа – желтая гостиная со старомодным роялем и небольшой угловой будуар.

Эта комната являлась совместным владением сестер и была довольно мило, хотя и немного старомодно отделана. На стенах – белые ситцевые обои с набивными розочками, на окнах – голубые сатиновые занавески. Таким же сатином были обиты диван и несколько стульев с прямыми спинками – явный показатель того, что в комнате не только отдыхали, но и работали. В дальнем уголке ютился круглый чайный столик, покрытый белоснежной скатертью с кружевами. На подоконниках теснились горшки с геранью, алоэ и домашней розой, усыпанной нежными розовыми бутонами.

«И любят же они розовый цвет, – с добродушной иронией подумал Алексей. – Мечтательные барышни!»

На глаза Алексею попались пяльцы с неоконченными вышивками, и он живо представил, как Лиза с Еленой сидят в этой прелестной комнатке, вышивая салфетки и весело болтая о всяких женских пустяках. Невольно в памяти Алексея всплыл будуар Анастасии Белозерской, пропитанный запахом чувственных духов, и воспоминание почему-то вызвало у него неприятное чувство. Он вдруг осознал, что за последнюю неделю ни разу не вспомнил о любовнице, и это слегка озадачило его. Сказать по правде, он никогда не давал себе труда задуматься, любит ли эту женщину по-настоящему, но все-таки… Все-таки выходило нехорошо.

– А теперь, ваше сиятельство, прошу к столу, – объявил Михаил Потапович, довольный тем, что знатный гость с таким почтительным вниманием слушал его объяснения. – Конечно, мы люди простые, и все у нас не так, как у вас в Петербурге. Но уж не взыщите, батюшка: чем богаты, тем и рады.

Они вернулись к дамам и уже собрались перейти в столовую, когда двери распахнулись и в зал вошел еще один гость. Лица всех присутствующих вытянулись от изумления.

– Его сиятельство граф Сергей Юрьевич Воронцов, – с опозданием пропищала горничная.

Алексей едва не присвистнул от такого сюрприза. Но в следующий момент уже понял, что к чему. Его приятель приехал в Ловцы, чтобы увидеть Наташу, имевшую неосторожность назваться родственницей Безякиных.

– Какая неожиданная радость! – воскликнул Михаил Потапович, устремляясь навстречу графу. – Вот уж, ваше сиятельство, не думал, не гадал. Позвольте узнать, чему обязан счастью видеть вас в Ловцах?

– Да вот, – отвечал Сергей, улыбаясь чуть растерянной и смущенной улыбкой незваного гостя, – надоело, знаете ли, сидеть взаперти. Решил навестить ближайших соседей.

«Ничего себе ближайшие соседи, – насмешливо подумал Алексей. – Как минимум двадцать верст».

– И правильно, правильно сделали, – с живостью подхватил Михаил Потапович. – В вашем ли прекрасном возрасте жить отшельником! Позвольте познакомить вас с моими дочерьми.

– Да мы уже, кажется, были представлены… на каком-то вечере у предводителя. – Во взгляде Сергея отразилось непередаваемое изумление, когда он, наконец, заметил Алексея. – Тверской? Глазам своим не верю! Ты… здесь? Вот так встреча!

Алексей шагнул ему навстречу, и приятели крепко обнялись. Начались удивленные восклицания, расспросы, и вскоре вся честная компания переместилась в столовую. Михаил Потапыч уселся во главе стола, а гостей рассадил по обе стороны от себя, так, что Тверской оказался рядом с Лизой, а Воронцов – с Еленой. Алексей было обрадовался, но, заметив, что Лиза «выпустила шипы», решил оставить ее до поры до времени в покое.

Обед прошел в приятной и непринужденной обстановке. Довольный, что удалось залучить в дом сразу двух выгодных женихов, Безякин был весел, без умолку рассказывал пикантные анекдоты и разные забавные случаи из деревенской жизни. Алексей охотно поддакивал ему и под конец даже проникся некоторой симпатией к будущему тестю, особенно когда обнаружил в чертах его упитанного краснощекого лица определенное сходство с нежными чертами лица Лизы.

Что же до угощения, то все было приготовлено отменно, и если сервировка стола и не блистала изысканностью, то блюда оказались не хуже, чем в лучших столичных домах. Пространное меню включало в себя такие деликатесы, как жареный гусь с яблоками, перепелки под каким-то чрезвычайно вкусным соусом, телячьи отбивные, несколько салатов, с десяток наливок домашнего производства на любой вкус. На десерт подали клубнику со взбитыми сливками, фруктовое желе, мармелад и даже мороженое, непонятно как изготовленное, но имевшее поистине волшебный вкус.

Когда обед наконец закончился, гости не сразу смогли встать из-за стола. Лишь спустя время, когда тяжесть в желудке прошла, Алексей рискнул подняться со стула и намекнул хозяину, что был бы не прочь прогуляться по парку в сопровождении Елизаветы Михайловны.

– Лизонька, ангел мой, – Михаил Потапович тут же сделал вид, что эта удачная мысль только что пришла в голову ему самому, – а покажи-ка ты князю Алексею Петровичу наш чудесный парк! Правда, у нас нет всяких дорогостоящих затей, но уверен, что его сиятельству понравится. А мы с Леночкой тем временем проведем Сергея Юрьича по дому, ведь он приехал поздно и еще ничего у нас не видел. Да не забудь надеть шаль капор: дело близится к вечеру и скоро станет прохладно.

– Хорошо, папенька, – почтительно отозвалась Лиза, для которой родительский приказ был, что нож по сердцу.

«Да что же это такое! – раздраженно думала она. – Отделаюсь ли я когда-нибудь от этого противного князька?»

Попросив горничную принести шаль и капор, Лиза с деланно любезной улыбкой повернулась к Алексею.

– Что вы хотите сперва осмотреть, князь? – спросила она. – Цветники или пейзажную часть?

Алексей сделал вид, что раздумывает, потом его взгляд как бы случайно скользнул за окно, и он с энтузиазмом предложил:

– Если вы не против, давайте направимся к тому милому павильону. Мне бы очень хотелось поближе взглянуть на эту живописную постройку.

Лиза бросила на него убийственный взгляд, который Алексей встретил обезоруживающе невинной улыбкой.

«И зачем я только спросила? – в сильнейшей досаде подумала Лиза. – Теперь мне придется провести с ним наедине не меньше часа».

– Как вам будет угодно, – сдержанно отозвалась она.

Попасть в парк можно было прямо из зала, через стеклянную дверь, выходящую на террасу. Облачившись в капор и набросив на плечи шаль, Лиза быстро спустилась по лестнице на мощеную гранитом дорожку, отделяющую дом от зеленого партера. Отсюда она вместе с Алексеем направилась вправо, а затем свернула на тропинку, идущую вдоль ручья.

Алексей должен был признать, что Безякин не сильно преувеличивал, назвав свой парк чудесным. Здесь было очень красиво и как-то необычайно легко дышалось. Серебристый ручеек, вдоль которого они шли, образовывал живописные излучины, а кусты и плакучие ивы, окаймляющие берега, создавали романтический настрой.

Однако в данный момент Алексея гораздо больше занимала сама Лиза, идущая чуть впереди него и сдержанно любезным тоном рассказывавшая, как создавалась вся эта красота. Несмотря на то, что Алексей видел эту девушку уже в третий раз, она продолжала удивлять его. Он не без восхищения отметил, что сегодня она выглядит просто ошеломляюще. Нежно-голубой атлас капора подчеркивал свежий цвет ее лица. Голубая французская шаль, отделанная белыми кружевами, придавала стройной фигурке Лизы неповторимую элегантность.

Во всяком случае, сейчас в дочери помещика Безякина не было ничего провинциального, неуклюжего или смешного, что так боялся обнаружить Алексей. Неожиданно он подумал, что, если бы они вдруг оказались на Невском или в Летнем саду, ему не пришлось бы краснеть за Лизу. Она выглядела не хуже, чем любая другая девушка его круга. Это открытие улучшило и без того хорошее настроение Алексея, и, посмотрев на Лизу с задорной улыбкой, он сказал:

– Не кажется ли вам, что мы должны немного сбавить темп нашей прогулки? Право же, вы несетесь вперед так, будто за вами кто-то гонится.

Как он и ожидал, ответом ему был взгляд, полный неприкрытого раздражения.

– Так оно и есть, – призналась Лиза. – Я, и правда, хочу поскорее закончить эту дурацкую экскурсию.

– Отчего же? – с притворным непониманием спросил он.

– Оттого, что у меня нет ни малейшего желания находиться с вами наедине.

– Неужели мое общество вам так неприятно?

– Как будто вы сами не знаете!

– Но откуда же мне было это знать… до последней минуты?

Алексей посмотрел на Лизу с таким простодушным удивлением, что она смутилась.

– Простите, – проговорила она, покраснев, – может быть, я и впрямь ошибаюсь… Ведь это папенька пригласил вас сюда, и, вполне вероятно, что вы подумали, что приглашение исходит и от меня.

– Лиза, – Алексей взял ее за руку и внимательно посмотрел в глаза, – неужели вы считаете меня таким болваном? Конечно же, я прекрасно знал, что мой приезд для вас не желателен.

– Но зачем же вы тогда приехали?

– Да разве я мог упустить такую прекрасную возможность рассчитаться с вами за дерзкий отказ на балу?

– Что? – Она растерянно посмотрела на него и, внезапно опомнившись, торопливо отняла у него свою руку. – Ну, знаете ли, князь, у меня просто нет слов! Мало того, что вы приняли предложение отца только с одной целью – чтобы досадить мне, так еще и нагло в этом признаетесь. Это переходит все границы! Это неприлично!

Алексей усмехнулся.

– Подумаешь, приличия! Уж кто бы рассуждал о приличиях, но только не вы, дорогая моя Елизавета Михайловна. Что может быть более неприличным, чем назваться чужим именем?

– Но не могла же я упустить такую прекрасную возможность рассчитаться с вами за ту безумную погоню, когда я едва не сломала себе шею, а также за тот допрос, что вы учинили мне возле изгороди? – выпалила Лиза на одном дыхании. И, довольная тем, что ей удалось поддеть Тверского его же собственными словами, торжествующе посмотрела на него.

Она ожидала чего угодно, но только не того, что он начнет смеяться.

– Не вижу ничего забавного, – процедила она, с досадой отвернувшись и принимаясь обрывать листочки с жасминного куста. – По-моему, вся эта история имеет…

Она не успела закончить, потому что Алексей вдруг быстро шагнул к ней и его руки нежно и одновременно решительно обвились вокруг ее талии.

– Никогда больше не пытайся делать из меня дурака, – прошептал он, целуя ее в шею. – Я очень не люблю, когда надо мной смеются, и могу сгоряча жестоко отомстить. Даже такой очаровательной девушке.

Он хотел поцеловать ее в губы, но Лиза уже опомнилась и с визгом высвободилась из его объятий. Отбежав на несколько шагов, она поправила сбившийся капор и, дрожа от гнева и возмущения, прокричала:

– Вы… вы оказались еще большим наглецом, чем я предполагала вначале, князь Тверской! Отойдите в сторону и дайте мне пройти! Я немедленно возвращаюсь в дом!

– Подождите. – Алексей загородил ей дорогу и, справившись с волнением, вызванным близостью девушки, твердо посмотрел ей в глаза. Он ужасно злился на себя за несдержанность, которую и сам не мог себе разумно объяснить, но не собирался показывать Лизе своей досады. – Послушайте, Лиза, вы совершенно напрасно так горячитесь. Ничего ужасного не произошло…

– Ничего ужасного?! – возмущенно перебила она его. – По-вашему, то, что вы сейчас сделали – всего лишь невинная шалость? Не знаю, князь, может быть, у вас в Петербурге это и в порядке вещей, но только не у нас в провинции. Ни один из наших соседей никогда бы не позволил себе подобной выходки в отношении порядочной девушки.

– Хм… – Алексей скептически нахмурил брови. – Значит, вы хотите сказать, что за все ваши девятнадцать лет вас еще никто никогда не целовал? Даже таким невинным поцелуем?

– Невинным поцелуем!!!

Лиза негодующе передернула плечами, отчего ее шаль соскользнула и упала на землю. Она хотела поднять шаль, но Алексей опередил ее, и Лиза поспешно отступила еще на несколько шагов. Примирительно улыбнувшись, Алексей протянул ей шаль, однако девушка не тронулась с места. Когда же он попытался подойти, она проворно отступила еще дальше по тропинке, стремясь сохранить первоначальную дистанцию.

– Лиза, это уже ребячество какое-то, – Алексей окинул ее серьезным, немного строгим взглядом. – Чего вы боитесь? Что я наброшусь на вас и лишу невинности?

– Теперь я могу ожидать от вас всего!

– Черт возьми! Да сколько же будет продолжаться эта нелепая комедия?! – раздраженно воскликнул Алексей, но, заметив ехидную улыбку Лизы, взял себя в руки. – Прекрасно, мадемуазель… Вы улыбаетесь, а значит, не так уж и напуганы. Позвольте мне в таком случае все же подойти и накинуть вам на плечи эту злосчастную шаль. В конце концов, долго мне еще таскать ее в руках?

Немного подумав, Лиза кивнула. Облегченно вздохнув, Алексей приблизился и бережно закутал ее в шаль. Когда его рука невольно коснулась обнаженного плеча девушки, он снова ощутил волнение и большой соблазн заключить Лизу в объятия.

«Что за напасть? – с досадой подумал он. – Я волнуюсь, будто мальчишка, никогда не знавший женщины».

– Ну вот, – сказал Алексей, довольно посматривая на Лизу. – Теперь мы, наконец, можем продолжить нашу приятную прогулку.

Лиза бросила на него ледяной взгляд.

– Думаю, теперь о продолжении прогулки не может быть и речи.

– Дорогая моя, пожалуйста, перестаньте капризничать. – В голосе Алексея зазвучали жесткие нотки, терпение его было на исходе. – Вы же не хотите, чтобы ваш уважаемый батюшка рассердился на вас за нелюбезное отношение к гостю?

Последнее замечание явилось для Лизы веским аргументом, и, обреченно вздохнув, она повернулась в сторону павильона. Да, этот наглец был прав: отец устроит ей разнос, если знатный гость выразит недовольство ее поведением. Объяснять же папеньке причины своего поспешного возвращения домой бесполезно.

– Может быть, вы позволите взять вас под руку? – вежливо поинтересовался Алексей. – Дорога неровная, а ваши туфельки совершенно не приспособлены для пеших прогулок.

Подумав, что терять уже нечего, Лиза протянула Тверскому руку. Они неспешно двинулись дальше, но теперь, когда Лиза угрюмо молчала, прогулка стала намного скучнее. Несколько раз Алексей пытался втянуть ее в разговор, но это у него плохо получалось: Лиза хотя и отвечала, но как-то скованно и невпопад. Наконец Алексей не выдержал и, остановившись и повернув девушку лицом к себе, спросил:

– Лиза, ответьте мне честно: неужели я действительно кажусь вам таким неприятным человеком? Настолько скучным и неприятным, что вам даже не хочется разговаривать со мной?

С минуту она сосредоточенно молчала, обдумывая ответ.

– Даже не знаю, что сказать. Конечно, было бы глупо отрицать, что вы – довольно привлекательный мужчина, и скучным вас уж никак не назовешь, но… – Она неловко переступила с ноги на ногу. – Если выразиться точно, мне сейчас совершенно не до вас.

– Хм… Довольно неожиданный ответ. – Алексей бросил на Лизу пристальный взгляд и снова повел ее по тропинке. – «Не до вас» – это означает, что все ваши мысли заняты погибшим женихом?

– Нет! – Лиза с энергичным протестом замахала руками. – Ради бога, не говорите со мной об этом человеке! Даже имени его не упоминайте, я вас прошу! Господи, да что же это такое… Сколько еще он будет отравлять мне жизнь?!

– Хорошо, хорошо, – поспешно согласился Алексей, озадаченный ее странным поведением. – Простите, я просто не знал… Кстати, а не показался ли вам необычным визит князя Воронцова? Мне говорили, что он почти никуда не выезжает из своего имения, разве что на охоту. Или я ошибаюсь?

Алексей с облечением понял, что выбрал удачную тему: Лиза оживилась, забыла о Глебове и начала с интересом обсуждать загадочное поведение графа. Вскоре тропинка сделал поворот, и молодые люди оказались прямо перед голубым павильоном, выстроенным из дерева в благородном классическом стиле.

– Это павильон построили, когда я была совсем маленькой, и сначала он никак не назывался, – пояснила Лиза. – Но потом я придумала ему название: павильон Венеры.

– Как в Гатчине? – улыбнулся Алексей.

Лиза чуть заметно покраснела.

– Да, я заимствовала это название из альбома с изображением загородных резиденций царской семьи. Но ведь оно ему подходит?

– Безусловно. Я бывал в Гатчине и могу с уверенностью сказать, что тамошний павильон Венеры очень похож на ваш.

На лицо девушки набежало легкое облачко.

– Как бы мне хотелось хоть разок побывать в этой Гатчине, – вздохнула она. – И не только там, но и в других загородных дворцах, в самом Петербурге, наконец. Но, увы, мы с папенькой и в Москве-то были всего два раза.

– Вы воспитывались дома?

– Да. Папенька считает, что в пансионах ничему хорошему не научат, а только испортят девушку. И, как это ни печально, но нужно признать, что он прав.

Лиза повернулась к Алексею с таким выражением лица, с каким обычно сообщают самые сокровенные и загадочные тайны.

– Видите ли, когда мы с Еленой стали подрастать, между матушкой и отцом возникли серьезные разногласия, где лучше воспитывать дочерей: дома или в пансионе? Папенька настаивал, что нужно нанять в Москве хорошую гувернантку и никуда нас не отдавать. Но маменька так упорно возражала, что отцу пришлось принять соломоново решение: одну из дочерей отдать в пансион, а другую воспитывать дома. Как раз в это время маменькина тетушка, баронесса Рооп, отдыхала в своем подмосковном имении, до которого от нас два дня пути. Маменька списалась с ней, и та пообещала пристроить одну из нас в Смольный институт. Мы приехали в имение баронессы, она посмотрела на нас и выбрала Елену.

– Почему же не вас?

Лиза глубоко вздохнула.

– Да потому, что Елена уже тогда обещала стать первой красавицей, а я… я показалась ей дурнушкой.

– Быть не может! Думаю, дама была подслеповата.

Алексей произнес эти слова без всякой задней мысли, просто потому, что они сорвались с языка, но тут же с радостью понял, что попал в точку. Лиза наградила его таким пламенным, таким чудесным благодарным взглядом, о каком он и не мечтал. «Вот уж правда: посмотрела – рублем подарила», – подумал он со смесью иронии и восхищения.

– Да, сейчас, наверное, обо мне никто так не скажет, – промолвила Лиза с прелестной застенчивой улыбкой, – но тогда я выглядела совсем по-другому и ужасно завидовала сестре. Ах, если бы я знала, что завидовать тут совершенно нечему!

– Боже мой, мне становится страшно за вашу сестру!

– Все шло хорошо до определенного момента. Елена успешно окончила курс, приобрела много подруг из лучших столичных семейств, ее все любили, хвалили и уважали. И вдруг, когда уже отгремел выпускной бал в Петергофе, ее покровительница неожиданно умирает.

– Как это неприятно. А что же наследники баронессы? Неужели они не согласились помочь ее воспитаннице?

– Как же! – От возмущения Лизе стало жарко, и она развязала завязки капора. – Станут они помогать. Вообще-то, матушкина кузина, дочь баронессы Рооп, сначала хотела оставить Елену у себя в Петербурге, чтобы та могла выйти замуж за приличного человека – а в том, что Елена имела все шансы на удачный брак, никто не сомневался. Но в дело вмешалась противная дочка графини Протасовой. Видите ли, эта злобная девица боялась появления соперницы и потребовала, чтобы родители отказали Елене от дома.

– Дочка графини Протасовой… Подождите-ка, эту девушку случайно звали не Анастасией?

– Да, Анастасией. – Лиза удивленно взглянула на Алексея. – А что, вы ее знаете?

– Лучше, чем вы думаете, – с усмешкой ответил он. – Впрочем, этому не стоит удивляться: ведь мы вращаемся в одном кругу.

– Я слышала, что она вышла за какого-то богатого старика. Это правда?

– Да, – с улыбкой ответил Алексей. – Мерзкого, ворчливого старого хрыча. Так ей и надо, не правда ли?

Лиза изумленно посмотрела на него, и они разом расхохотались.

– Да, так ей и надо, так ей и надо! – весело повторяла она, захлебываясь от смеха. – Не будь она такой злой и капризной, обязательно бы нашла себе молодого и красивого мужа. А моей дорогой Елене сначала тоже не повезло, потому что ей пришлось выйти за пожилого помещика Зайцева. Но зато теперь она вдова, имеет собственное состояние и может выйти за кого угодно, не спрашивая папеньку.

– И мы ей в этом обязательно поможем, – оживленно подхватил Алексей. – Как только переберемся…

Алексей хотел сказать «как только переберемся в Петербург, сразу возьмем ее к себе и станем вывозить на балы», но вовремя сообразил, что этого пока говорить не следует. Между ним и Лизой только-только наметилось хрупкое потепление, и известие о том, что ей предстоит стать его женой, вряд ли вызовет у нее бурную радость. А ему с каждой минутой все сильнее хотелось, чтобы эта своевольная девчонка не просто находила его общество приятным, но и влюбилась в него…

«Кажется, я начинаю сходить с ума, – не без тревоги подумал Алексей. – Неужели эта деревенская простушка может интересовать меня всерьез? Я женюсь на ней лишь потому, что у меня нет другого выхода, и какая разница, что она чувствует ко мне, или даже что я сам чувствую к ней?»

Алексей рассуждал, а сам тем временем не переставал любоваться оживившимся Лизиным лицом, особенно ее золотисто-карими глазами. Они были теплыми, будто вобравшими в себя часть лета, и необычайно подвижными, с постоянно меняющимся выражением. То озорные, словно у проказливого ребенка, то очень серьезные, то необъяснимо грустные. Но главное – они всегда оставались искренними, даже когда Лиза шутила или притворялась. Это казалось несколько странным, противоречивым, и… подкупало.

– Наверное, пора возвращаться, – сказала Лиза, насмеявшись вдоволь. – Знаете, я только сейчас заметила, что у меня замерзли плечи. Эта атласная шаль совсем не греет, одна видимость.

– Хотите, я дам вам свой сюртук? – пытливо посматривая на нее, предложил Алексей.

– Спасибо, но, наверное, не стоит, – с легким смущением ответила Лиза. – А вот от руки, пожалуй, не откажусь: у меня уже ноги подкашиваются от усталости.

– В следующий раз, когда мы отправимся на прогулку, я прослежу, чтобы вы надели удобные ботинки, – сказал Алексей деланно нейтральным тоном, продолжая незаметно наблюдать за ней.

Лиза взглянула на него, собираясь произнести очередную колкость, но внезапно раздумала и молча подала ему руку. Вскоре они достигли дома, где Алексея с нетерпением дожидался Сергей Воронцов. Гости тепло простились с хозяевами, сели на коней и вскоре были далеко от гостеприимных владений Михаила Потаповича Безякина.

Как только они выехали на большую дорогу, Сергей придержал лошадь и рассказал уже известную Алексею историю своего романтического знакомства с Наташей.

– Вообрази же мое удивление, – сказал он в конце, – когда Елена Михайловна сообщила мне, что никакая родственница в их доме не останавливалась. Вот так история! Но кто же в таком случае та милая девушка, которую я добрую версту тащил на руках?

Посмотрев на друга со скрытой ироничной усмешкой, Алексей недоуменно пожал плечами.

– Вот что я думаю, – сказал он. – Если ты и в самом деле хочешь отыскать свою прелестную незнакомку, то тебе следует поехать на ближайший бал к соседям. Кстати, я и сам собираюсь дать большой бал в Петровском. У нас такая великолепная зала, и просто жаль, что в ней уже давно не устраивают вечеров. А пока приезжай ко мне как-нибудь обедать.

– Хорошо, – чуть подумав, согласился Сергей. – В самом деле, добрейший Михаил Потапович прав: глупо в неполных тридцать лет жить отшельником. Да и пора перестать все время думать о прошлом.

«Мои поздравления, Натали, – шутливо произнес про себя Алексей. – Вы вернули обществу одного из его самых достойных людей».

На другой день Лиза поднялась с постели с твердым намерением во что бы то ни стало встретиться с Андреем. Поэтому она наспех позавтракала, не дожидаясь пробуждения сестры, облачилась в свою эффектную амазонку и отправилась на прогулку.

Вскоре она оказалась на той самой поляне, где неделю назад столкнулась с Тверским. Видимо, сегодня удача была на ее стороне, потому что не прошло и десяти минут, как Лиза заметила впереди себя всадника на белой лошади, в котором узнала Андрея.

Он тоже увидел ее и двинулся навстречу. По мере того как расстояние между ними сокращалось, сердце Лизы начинало биться все сильнее. В элегантном черном костюме, белом цилиндре и черном романтическом плаще, небрежно наброшенном на одно плечо, Андрей выглядел таким красавцем, что им просто невозможно было не залюбоваться. Да и ни один из знакомых Лизе мужчин не держался в седле с такой непринужденной, изнеженной грацией, даже Тверской.

Подъехав ближе, Андрей галантно поклонился и, посмотрев на Лизу долгим проникновенным взглядом, промолвил:

– Какая неожиданная встреча! Вот уж не думал, Элиза, что вы любите ранние прогулки.

– Отчего же не думали, Андре? – отвечала она с легкой усмешкой. – Кажется, я всегда предпочитала кататься по утрам. Просто прошлым летом у меня было слишком невеселое настроение, чтобы наслаждаться красотами природы.

– А сейчас? Разве что-то изменилось? – В его голосе послышалась неприкрытая горечь, и Лиза не сдержала радостной улыбки. Он ревновал ее к Глебову – это было очевидно.

– Очень многое.

– Уж не предсвадебные ли хлопоты сделали вас такой очаровательной и веселой?

– О нет! Как раз наоборот.

– То есть? – Он вскинул на нее удивленный взгляд. – Простите, но не хотите ли вы сказать…

– Я больше не невеста Дмитрия Глебова, – весело закончила за него Лиза.

С минуту Андрей растерянно смотрел на нее.

– Не могу поверить. Неужели вам все-таки удалось уговорить отца расторгнуть помолвку?

Лиза покачала головой.

– Это оказалось бы слишком большой удачей. Нет, Андре, все намного проще и трагичнее. Глебов был убит на дуэли, около месяца назад.

– Ну и дела. – Андрей немного помолчал, собираясь с мыслями. – Так, значит, вы теперь свободны?

Его слова, а в особенности прозвучавшее в них облегчение, вызвали у Лизы неожиданное чувство досады. Она вспомнила одну из любимых папенькиных поговорок – чужими руками жар загребать – и с легким раздражением заявила:

– Я всегда оставалась свободной, потому что отец никогда бы не заставил меня выйти за этого человека. Но мне было некуда бежать из родительского дома, вот и приходилось терпеть ухаживания Глебова.

Бледное лицо Андрея порозовело, и он на мгновение опустил голову.

– Что ж, ваш упрек справедлив, – тихо сказал он. – Наверное, мне следовало не сидеть сложа руки, дожидаясь, когда вас выдадут за другого, а попросту взять и… – Он замолчал, не решаясь досказать свою мысль.

– Ах, Андре, что толку теперь об этом говорить? – Посмотрев на него с примирительной улыбкой, Лиза накрыла ладонью его изящную кисть, обтянутую белоснежной перчаткой. – Ведь важно не то, что случилось или могло случиться, а то, что будет теперь.

– Вы правы, – он вздохнул с облегчением и нежно посмотрел на Лизу. – И я обещаю вам, дорогая Элиза, что теперь все у нас будет совсем иначе. Скажите мне только, вы… – Он взял ее руку и нерешительно поднес к губам. – Вы согласны простить меня и все начать заново?

«Да какого же лешего тут начинать, когда уже пора заканчивать!» – с досадой подумала Лиза. А вслух с мягкой улыбкой сказала:

– Хорошо, Андре. Я прощаю вам вашу прежнюю бездеятельность. Мы забудем все и начнем наши отношения, как говорится, с чистого листа.

Она надеялась, что теперь он, наконец, поцелует ее, но он лишь осыпал благодарными поцелуями ее руку. Против воли перед глазами Лизы всплыло удивленное лицо Тверского и его недоверчивый вопрос: «Вы хотите сказать, что за все ваши девятнадцать лет вас еще никто не целовал?»

«Как же, – подумала она, с трудом сдерживая усмешку. – Дождешься от Андрея решительного поступка. Похоже, мне и дальше придется всегда действовать самой».

Оживленно болтая, они покинули поляну. Как только их голоса затихли, из зарослей орешника выбрался высокий сутулый мужчина, закутанный по самые глаза в темно-зеленый плащ и, воровато поглядывая по сторонам, заспешил к лесной опушке. Здесь он остановился, выбрал удобное место за небольшим холмом, поросшим травой, уселся на поваленное дерево и стал ждать.

Спустя примерно полчаса на узкой, малозаметной тропинке, огибавшей холм, показалась стройная русоволосая девушка в неброском светло-зеленом сарафане и легком белом платочке. Дойдя до холма, она остановилась, и мужчина вышел ей навстречу.

– Ну, здравствуй, Арина, – сказал он, откидывая с головы капюшон и встряхивая густыми темными волосами, к которым давно не прикасалась рука парикмахера. – Что скажешь, моя красавица? Надеюсь, ты не забыла принести мне то, что я просил?

– Не забыла, барин, – промолвила девушка тоненьким, обреченно дрожащим голоском.

– Ну, так давай же, что стоишь столбом!

Арина достала из кармана небольшой узелок и подала его мужчине. Тот быстро развязал узел и, бросив платок Арине, развернул нежно-розовый батистовый сверток.

– Ее ночная рубашка, – он рассмотрел вещь со всех сторон, поднося ее чуть ли не к самому лицу. – Что ж, ты сделала мне хороший подарок. Но еще лучший ожидает твою хозяйку. Посмотрим, какие сны ей будут сниться после того, как эта рубашка побывает в руках Пелагеи.

– Может, не надо, барин? – робко пробормотала Арина. – Что, как Лизавета Михайловна хватится пропажи?

– Не говори чепухи. У твоей драгоценной Лизаветы Михайловны двадцать таких рубашек, и, если станет одной меньше, она не заметит. Да и потом, я ведь беру ее не насовсем. – Он желчно усмехнулся. – Завтра, в это же время, я верну тебе эту рубашку, и ты отнесешь ее барышне. Или… – Он повернулся к девушке и смерил ее тяжелым, пронизывающим взглядом, – ты уже раздумала помогать мне?

– Вы знаете, барин, что я ваша, – опустив голову, прошептала Арина. – И душей, и телом.

Мужчина посмотрел на нее долгим, испытующим взглядом, потом сбросил плащ, расстелил его на траве и решительно шагнул ей навстречу. Арина тихо ойкнула, но тут же подалась к нему и бессильно повисла на его руках.

– Будешь во всем слушаться меня и помогать, – прошептал он, опускаясь вместе с ней на плащ, – награжу и выкуплю на свободу. А не будешь… – он угрожающе сдавил хрупкое плечо девушки и медленно поднес к ее бледному лицу кулак. – Раздавлю, как ничтожную букашку.

На другой день Лиза снова рано выехала из дома и встретилась с Андреем. Опасаясь, как бы отец чего ни заподозрил, она провела в лесу не более часа. Однако дела ее за это время сильно продвинулись.

Во-первых, Андрей уже оправился от шока, вызванного известием о смерти Глебова, и вел себя более раскованно. Во-вторых, он почти признался Лизе в любви. И, в-третьих, при расставании он поцеловал не только ее руку, но и запечатлел целомудренный поцелуй на ее щеке, что являлось довольно смелым поступком для такого нерешительного человека. Правда, Лиза сама подставила ему щеку, и ему ничего не оставалось, как поцеловать ее. Но об этом она забыла.

Возвращаясь в усадьбу, Лиза была настолько поглощена своими мыслями, что не сразу заметила навязчивого попутчика. Опомнилась она, лишь когда всадник перегородил ей дорогу.

Лиза подняла голову, и ее беззаботно счастливое настроение начало таять. Перед ней был Тверской. Он был в уже знакомом ей серо-голубом костюме для верховой езды и белом щегольском цилиндре, почти таком же, как у Андрея. Почему-то видеть этот цилиндр Лизе было особенно неприятно. Как и Андрей, Тверской производил впечатление бывалого столичного денди, с тем отличием, что все в нем было как-то естественнее, непринужденнее: и одежда, и манеры. Это совсем не нравилось Лизе; ей хотелось, чтобы в Андрее все было исключительным, особенным, лучше, чем у других.

– Добрый день, Лизонька, – приветствовал ее Алексей. – А вы, оказывается, заядлая любительница ранних прогулок. Не ожидал встретить вас в такой час.

Лизу так и передернуло: ведь вчера Андрей сказал ей почти те же слова. Только не позволял себе фамильярно называть ее Лизонькой.

– Господин Тверской, – сухо отозвалась она. – Откуда вы взялись? Вы хоть понимаете, что чуть не сшибли мою лошадь? И что за отвратительная манера – незаметно подкрадываться и пугать людей!

– Я позаимствовал ее у вас, – с ходу парировал он. – Ведь в прошлый раз именно вы подкрались ко мне незаметно и напугали мою лошадь.

Лиза хотела сказать ответную колкость, но, к своей досаде, ничего не придумала.

– Я вижу, вы не из тех, кто лезет за словом в карман, – сердито проворчала она. – Хорошо, считайте, что мы квиты. А теперь, будьте любезны, дайте мне проехать. Я тороплюсь домой.

– Не желаете, чтобы я вас проводил?

– Благодарю вас, но я прекрасно доберусь сама. Да я уже и так почти что дома.

– В таком случае, вам бы следовало пригласить меня на чай.

Лиза покраснела от гнева.

– Извините, князь, но это невозможно: приличия не допускают, чтобы незамужние девушки приглашали в гости мужчин. Так что, – она с притворным огорчением развела руками, – ждите очередного приглашения от папеньки.