Фред Стюарт Век

Посвящаю, как всегда, с любовью жене Джоан

У итальянцев отличный аппетит, но слишком плохие зубы.

Отто Бисмарк

Будь нем, глух и слеп — в покое проживешь сто лет.

Сицилийская пословица

В декабре 1910 года или около того изменилась человеческая природа.

Вирджиния Вулф

Сворачивая с торного пути на новую тропу, никогда не знаешь, куда она приведет.

Итальянская пословица

Пролог

Семилетняя княжна Сильвия Мария Пиа Анджелика Тосканелли не имела ни малейшего представления, зачем ее вызвали к игуменье. В монастыре Святой Урсулы девочку считали шалуньей: если она не засыпала на вечерней молитве и не рисовала карикатуры на монахинь, то таскала с кухни печенье; однако в последнее время Сильвия старалась быть как можно более прилежной и внимательной. Близился конец июня, всего через несколько дней отец собирался приехать и забрать Сильвию домой, и ей не хотелось, чтобы жалобы матери Умбертины омрачили долгожданные каникулы. Вот почему, когда сестра Джованна пришла за девочкой на урок географии, Сильвия терялась в догадках, что этот вызов может означать.

Монастырь Святой Урсулы был основан в шестнадцатом столетии герцогами Медичи, сделавшими к тому же щедрые пожертвования святой обители. Отец отдал туда Сильвию, когда ей исполнилось шесть лет, в 1858 году, и за прошедшие двенадцать месяцев великолепные здания монастыря, его прекрасные сады, раскинувшиеся в холмистой местности к югу от Флоренции, стали для девочки вторым домом. Монахини большей частью были добры к ней, и, хотя порядки в монастыре отличались строгостью, Сильвия и другие воспитанницы находили немало возможностей повеселиться и попроказничать. Все девочки принадлежали к лучшим семействам Флоренции, но лишь немногие могли сравниться в знатности с Сильвией. Ее род, уходивший корнями в одиннадцатый век, дал Италии одного Папу и два десятка кардиналов. Тосканелли не хватало одного — денег, но во Флоренции тех лет богатство казалось скорее подозрительным как принадлежность borghesia, или среднего класса. Конечно, Сильвия никогда не задумывалась о деньгах. Во дворце на улице Сан-Галло и летом на вилле, расположенной среди живописных холмов близ Фьезоле, к северу от Флоренции, Тосканелли вели вполне обеспеченную, даже роскошную жизнь. Им, возможно, не хватало наличных, тем не менее в доме всегда было множество слуг, изобилие еды, вина и свежих фруктов. Князь Филиберто, отец Сильвии, имея всего один экипаж, да и тот с потертой обивкой, оставался самым элегантным мужчиной Флоренции, и, по общему мнению, форма генерала пьемонтского короля Виктора Эммануила II сидела на князе как нельзя лучше.

Кроме благородного происхождения, семья Тосканелли обладала еще кое-чем, что невозможно приобрести за деньги, — прекрасной внешностью. Князь Филиберто, высокий франт, считался настоящим образцом офицера, а его жена, княгиня Каролина, — одной из самых красивых женщин Милана. Она погибла в железнодорожной катастрофе, когда Сильвии было только пять лет, и девочка помнила мать смутно, но часто и подолгу рассматривала ее портреты во дворце, восхищаясь светлыми волосами и голубыми глазами княгини. Сама Сильвия, унаследовавшая от отца темные волосы и зеленые глаза, уже в семь лет была так красива, что некоторые сестры монахини начали беспокоиться о ее бессмертной душе, опасаясь, что красота доведет Сильвию до беды.

Их утешало лишь то, что, если не считать озорства и некоторой вспыльчивости, девочка имела добрый нрав. К тому же она обладала острым умом, и мало кто сомневался, что со временем она сделает блестящую партию.

Войдя вместе с сестрой Джованной в спартанский кабинет матери Умбертины, Сильвия с удивлением увидела там свою толстую тетю Матильду. Вообще-то, Матильда доводилась ей не тетей, а кузиной. После смерти Каролины князь Филиберто взял незамужнюю родственницу в дом, поручив ей вести хозяйство и присматривать за Сильвией.

— Тетя Матильда! — воскликнула Сильвия, гадая, почему та надела черную вуаль.

— Сильвия, дорогая деточка!

Девочка бросилась навстречу объятиям и поцелуям. Вместо обычного благоухания одеколона или вербены от Матильды исходил запах бренди. К тому же она плакала.

— Что-нибудь случилось?

— Дорогая моя, два дня назад, двадцать четвертого, при Сольферино произошло сражение. Наши войска и французы выиграли его, но победа досталась дорогой ценой — столько раненых… ужасные потери…

Мать Умбертина вышла из-за стола и взяла Сильвию за руку. Девочка едва обратила на это внимание.

— Твой отец, дорогое дитя, — сказала игуменья, — был великим героем. Когда Италия наконец объединится, он войдет в ее историю как мученик, отдавший жизнь за родину.

Девочке потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать смысл этих слов. Она знала, что французский император Луи Наполеон помогал королю Сардинии прогнать австрийцев из Северной Италии. Это было как-то связано с идеей, так увлекавшей ее отца, — объединением королевств, герцогств и папских территорий итальянского полуострова в одно современное государство.

Неужели ее горячо любимого, чудесного, красивого, страдавшего от вечного безденежья отца больше нет?

Ошеломленная, она даже не заплакала, только пристально посмотрела на тетю Матильду, потом на мать Умбертину и прошептала:

— Неправда!

Это был первый из немногих случаев в ее длинной жизни, когда княжна Сильвия Тосканелли отказалась смотреть правде в глаза.

* * *

— Масса[1] дать Старому Джебу пятьдесят долларов, — сказал оборванный негр с курчавой белой бородой, — за это Старый Джеб показать масса, где зарыто сокровище.

Услышав эти слова, Огастес Декстер, рядовой Третьего Нью-Йоркского полка волонтеров, решил, что черномазый старикашка либо не в себе, либо пьян, либо то и другое вместе.

— Что за сокровище? — спросил он, закуривая сигару, найденную в ящике стола в библиотеке разоренного плантаторского дома.

Это было двадцать третьего декабря 1864 года близ Саванны. Двое суток назад войска генерала Шермана, опустошившие Джорджию, взяли Саванну, направляясь маршем к морю. Назначенный курьером благодаря своему умению ездить верхом, Гас Декстер, крепко сбитый сын школьного учителя из Эльмиры, штат Нью-Йорк, возвращался в Саванну из Атланты, куда был послан с конфиденциальными бумагами самим генералом Шерманом. Особых причин для спешки не было, и уставший Гас решил провести ночь на террасе сожженного плантаторского дома. Немало таких домов попадалось на пути в те дни, и Гас, как многие солдаты-янки, был не прочь чем-нибудь в них поживиться. Просто удивительно, что можно иногда найти в таких местах, хотя в этом доме Гас смог разжиться только пересохшей гаванской сигарой. Но клад?! Старик черномазый, должно быть, просто сошел с ума. Гас на всякий случай положил руку на кобуру: от этих негров не знаешь, чего и ждать.

— Там алмазный ожерелье, рубиновый сережки и булавка, а в ней брильянт — с куриное яйцо, — сказал Старый Джеб. — Мисс Аннабел зарыл все это в саду в глиняный кувшин на прошлой месяц, перед тем, как уехать с масса во Флорида. Она думать, ее никто не видеть, но Старый Джеб плохо спал и слышал, как ее лопата стучал о камень: бам! Посмотреть в окно и видеть ее! — Старик хихикнул, и Гас утвердился в мысли, что он сумасшедший. «Наверное, лучше быть с ним полюбезнее, — решил молодой человек, — это единственный выход».

— Думаю, мисс Аннабел зарыла свои драгоценности потому, что боялась нас, янки, — сказал он.

— О, больше, чем янки, она боятся индейцы и грабители во Флорида. Она есть самый трусливый леди в Джорджии.

— Значит, ты видел, как она зарывала в саду кувшин. Откуда же ты знаешь, что в нем?

Вопрос, казалось, удивил старика.

— Я его вырыть и посмотреть! — сказал он, словно это было очевидно. — После того, как они уехать.

— Так ты вырыл кувшин, чтобы в него заглянуть, — повторил Гас. — Отлично, но тогда почему же ты не взял эти сказочные сокровища себе? Почему продаешь их мне за пятьдесят долларов? Может, они фальшивые?

— Как это?

— Фальшивые. Не настоящие.

— О нет, они настоящий! Мисс Аннабел имел самые лучшие драгоценности в Джорджии. Об этом все знал.

— Тогда почему же ты сам их не взял?

Старик был потрясен непонятливостью янки.

— Я? Если я их взять, масса вернуться домой и наказать Старый Джеб. Нет, я никогда не брать этот горшок, да и что Старый Джеб делать с эти драгоценности? Носить их? Продать? Меня посадить за них в тюрьму. Запереть и выбросить ключ. Масса — другое дел. Янки может их взять. Все знают, что янки воры.

Гас Декстер усмехнулся:

— Хороша же у нас репутация. Сказать по правде, Джеб, я думаю, что ты плут с завидным воображением.

— Я не врать! Я доказать! Подождать здесь. Старый Джеб вернуться обратно через десять минут.

Прихрамывая, он вышел с террасы и направился в дом. Смеркалось. Гас вынес на террасу две свечи и зажег их. Затем сел на ступени и принялся смотреть, как на небосклон поднимается луна. Подумать только, драгоценности! Клад! Просто смех. Хотя, конечно, на этой безумной войне всякое случается… Гас Декстер, человек здравомыслящий, не склонный к фантазиям и без особого чувства юмора, не устоял тем не менее перед искушением мысленно поиграть в удачливого кладоискателя. Что бы он сделал с найденным сокровищем? Конечно, не повез бы обратно в Эльмиру. Хватит с него этого захолустного городишки! «Повезу клад в Нью-Йорк, — решил Гас, — продам и займусь каким-нибудь выгодным бизнесом, может быть, стану брокером». Он любил читать в газетах обо всяких мошенниках, делавших состояния и разорявшихся на Уолл-стрит. «Или лучше открыть банк? Неплохая идея! Деньги…» Гас Декстер любил держать их в руках, вдыхать их запах, ему нравилось думать о деньгах. «Да, скорее всего банк. Сначала маленький, конечно, но потом банк начнет расти…»

— Вот! Видишь? Старый Джеб не врать.

Голос негра заставил Гаса подскочить. Старый идиот незаметно подкрался к нему и схватил за руку.

— Смотри! Это — булавка, я тебе о ней говорить.

Гас взял украшение из заскорузлой черной ладони и поднес к свету. Глаза его расширились. Сыну школьного учителя из Эльмиры нечасто доводилось видеть бриллианты, но даже его неопытный глаз определил, что в огромном прозрачном камне не меньше десяти каратов.

— Ты мне не верить? — хихикнул Старый Джеб. — Весь кувшин твой за пятьдесят федеральный доллар. И Старый Джеб идти в город купить себе хорошая еда и кусочек пудинг…

Гас Декстер был слишком умен, чтобы отказаться от фантастической удачи, которая сама плыла ему в руки. У него оказалось всего тридцать долларов, и, отдав их старику вместе с золотыми часами — подарком отца по случаю вступления в армию, Гас последовал за Старым Джебом в сад, находившийся за домом.

Возбужденный неожиданно привалившим счастьем, молодой человек и не подумал, что совершает кражу.

Загрузка...