Вэндал

Оригинальное название: Vandal (Ashes & Embers, #2)

by Carian Cole 2016

Вэндал (Эшес и Эмберс, #2)

Кериен Коул 2017

Перевод: Александра Трофимова, Алина Милеева (1-9)

Редактор: Вероника Сверчкова, Айна Гудратова (1-10)

Корректор: Дарья Федюнина

Русификация обложки: Анастасия Токарева

Переведено специально для группы: Книжный червь / Переводы книг

Любое копирование без ссылки

на переводчиков и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Аннотация

От нее у меня перехватывает дыхание;

Она так прекрасна в своем поражении.

Да, я уничтожил ее, изнасиловал ее жизнь, разрушил ее счастье. Я привел ее в крайнее отчаяние. Я ответственен за всю боль и страдания, которые поставили сейчас ее передо мной на колени.

Сломленная.

Безнадежная.

Безрассудна в своей агонии.

Она - отражение моей собственной измученной души.

Но я могу вернуть то, что забрал.

Теми способами, что она и не может себе представить.

Она – то верное, среди всех моих ошибок.

Она любит меня. Она нуждается во мне.

Она понятия не имеет, что я – тот, кто разрушил ее жизнь.

Для всех тех, кто влюблялся в израненных людей, со шрамами на сердце, испытавшими боль и одиночество.

Обнимите их. Примите их. Любите их.

Держитесь за них.

“Любить меня будет нелегко, любить меня будет схоже с войной.

Ты будешь держать пистолет, а я передам тебе пули.

Поэтому дыши и прими красоту поражения, которое грядет вслед за ложью”.

Р.М. Дрейк

Глава 1

Вэндал

Только я засадил моей последней телочке-блондинке по самые яйца, как завибрировал мой телефон, двигаясь по тумбочке рядом с кроватью. Я проигнорировал его, глубже входя в нее, она крепко обвила своими длиннющими ногами мою талию, вишнево-красными ноготками впиваясь себе же в ладони, а цепи звенели, ударяясь об изголовье кровати из красного дерева.

- Просто игнорируй его, - прошипела она, когда я бросил взгляд на вибрирующее устройство.

Нужно бы ей еще и рот заткнуть чем-нибудь.

Если бы она мне была не безразлична, я бы проигнорировал звонок, или если бы я так не ненавидел, когда мне указывают, что делать, но вместо этого я остановился, мой член по-прежнему был глубоко в ней, и потянулся через ее лицо, чтобы взять телефон.

- Что? – сказал я, держа телефон у своей головы, не обращая внимания на то, как эта цыпочка извивалась подо мной.

- Ты опоздал, - прозвучал у меня в голове ее резкий и раздраженный голос. Все как обычно.

- Эм, я оставил тебе сообщение на голосовой почте несколько часов назад, сказал же, что привезу ее завтра. Она была совершенно без сил и капризничала, поэтому я разрешил ей поспать.

- Ты прекрасно знаешь, я никогда не проверяю эту чертову голосовую почту. Меня весь день не было, а потом я завалилась спать. И только сейчас поняла, который уже час.

- Она спит. Просто разреши ей остаться здесь, а я привезу ее завтра утром.

На другом конце провода что-то упало и разбилось, я убрал телефон подальше от уха.

- Нет, Вэндал. Ты знаешь правила. Ты привозишь ее в восемь. Ты не можешь просто взять и увеличить отведенное тебе время, когда пожелаешь. Уже начало одиннадцатого.

Я переместил свой вес, мой член немного обмяк. Рени с раздражением покачала головой, дернув прикованными к кровати руками.

Присоединяйся к клубу, детка.

- Деб, уже поздно. Она спит. А я чертовски устал. К тому времени, когда я ее разбужу, разберусь с ее плачем, потому что она не захочет уходить, одену и привезу к тебе, будет уже за полночь.

Голос у нее, как чертовски острая бритва:

- Мне насрать, Вэндал! И не думай, будто я не слышу лязг цепей на фоне. Я точно знаю, чем ты там занимаешься. Я хочу, чтобы моя дочь была дома. Сейчас же. Она была у тебя всю неделю.

Я сузил глаза, глядя на цепи и сучку, которая намеренно делала так, чтобы их было отчетливо слышно. Я не могу идти в суд. Не снова.

- Ну, так, может, еще пару часиков? Она спит в своей кровати. Она отлично провела день в зоопарке и очень устала. Позволь ей остаться. Я накормлю ее завтраком и привезу домой к девяти. Неужели это так чертовски важно?

- Чертовски важно, что ты не получишь то, что хочешь только потому, что ты рок-звезда. Я хочу, чтобы она ночевала сегодня дома, или я звоню своему адвокату!

Отключилась.

Я глубоко и протяжно выдохнул и слез с Рени.

- Серьезно? – спросила она, когда я освободил ее руки от цепей. – Скажи, что ты не отступишь перед ней. Мы вроде как в середине процесса были.

Я свесил ноги с края кровати, бросил презерватив в мусорное ведро и потянулся за нашей одеждой, которая валялась на полу, бросая ей ее вещи.

- У меня нет особого сраного выбора, разве не так? Я больше не могу иметь дело со всем этим адвокатским дерьмом. Я люблю проводить время со своей девочкой; я не могу рисковать, вдруг Деб исхитрится и лишит меня еще больше прав на посещение.

Я два года потратил на прохождение всевозможных тестов на алкоголь и наркотики, чтобы добиться посещений. Я так не облажаюсь.

- Одевайся, - прорычал я.

- Я не могу просто остаться здесь? Я не в лучшем состоянии для ночных поездок.

Я встал, натягивая джинсы на бедра, и застегнул ширинку, не утруждаясь, чтобы застегнуть и пуговицу.

- Нет. В прошлый раз, когда я разрешил тебе остаться тут одной, ты наплевала на свое обещание. Эта привилегия аннулирована, - я сделал паузу. – Разве что, я оставлю тебя прикованной к постели, пока не вернусь.

- Придурок, - пробормотала она себе под нос, когда я выходил из комнаты. Проигнорировав ее, я отбросил пинком свои ботинки, идя по коридору в комнату моей дочери.

Кейти – единственный луч солнечного света в моей жизни, быстро уснула в своей кроватке, укрытая своим розовым одеялком. Я сел на край крошечного матраса и включил небольшую лампу около нее.

Я нежно потряс ее.

- Просыпайся, детка.

Она пошевелилась, прижимая к груди своего плюшевого мишку. Она открыла свои большие карие глаза и сонно посмотрела на меня.

- Давай, дорогая. Я должен отвезти тебя домой.

Она скривилась:

- Нееет, папочка. Я сплю здесь, с тобой.

Я убрал с ее личика темные кудряшки.

- Знаю, милая, но мамочка очень скучает по тебе и хочет, чтобы ты приехала домой.

Появились слезы, разбивая мое сердце надвое. Ненавижу, что эта ведьма заставляет меня делать.

Моя дочь схватила меня за руку:

- Папочка, я не хочу ехать.

Я взял ее на руки, прижал к себе, и она сразу же обхватила своими маленькими ручками меня за шею. Я вдохнул ее детский запах, понимая, что не смогу взять ее на руки следующие две недели. Каждый раз, когда вижу ее, она кажется больше и говорит больше. Ненавижу Деб, но ни за что не позволю, чтобы у моей дочери было такое же паскудное детство, какое было у меня с отцом, который ушел, так ни разу и не обернувшись. Хватит и того, что у нее мать – эгоистичная сука и лечащийся наркоман – отец, рок-звезда, любитель приковывать женщин. Я делаю все, чтобы, пока она со мной, она получала тонны любви и внимания, несмотря ни на что.

- Не плачь, Букашка-Кейти. Мы очень скоро с тобой увидимся.

Я вытер ее слезы своими пальцами.

Она толкнула мне в лицо своего мишку.

- Тедди хочет остаться с тобой, папочка. Он будет о тебе заботиться.

Я рассмеялся и взял у нее из рук Тедди.

- Я разрешу ему спать в твоей кровати. Он будет лежать здесь и ждать твоего возвращения, - сказал я ей, укладывая Тедди под одеяло.

Она улыбнулась мне своей лучшей улыбкой, а я поцеловал ее в пухлую щечку. Я отнес ее в гостиную, где Рени сидела на диване, одетая в мини-юбку и туфли на высоких каблуках.

- Можем уже ехать, а потом вернемся и продолжим то, что начали? – у Рени в голове играла одна-единственная пластинка, и ее эффект охотно распространялся на меня, как арахисовое масло. В любое время. Где угодно. Мне нравится получать то, что я хочу, но она превращается в настоящую занозу, когда я не трахаю ее.

Удерживая Кейти на бедре, другой рукой я захватил ее сумку с одеждой и ключи от машины.

- Рени, я совершенно обессилен. И просто хочу завалиться спать, когда вернусь домой. Прими это или уходи.

Кейти положила голову на мое плечо, снова засыпая. Последние несколько дней были просто сумасшедшими, мы ходили в зоопарк, на карнавал, еще в две больницы, где мы с Кейти проведывали больных детишек и дарили им плюшевых медведей. Мы начали так делать в прошлом году, когда маленькой девочке из детского сада нужно было надолго остаться в больнице. Прошлым вечером, после того, как уложил Кейти, я не спал всю ночь, размышляя над треками для нового CD группы. По моим беглым подсчетам, я не спал больше двадцати шести часов.

- Если бы она так чертовски сильно хотела забрать ее, почему сама не могла приехать за ней? – заныла Рени, идя за мной в гараж. Я посадил спящую Кейти в автокресло на заднем сидении и указал Рени сесть с пассажирской стороны:

- Поехали. Тащи свой зад в машину.

Зевнув, я сел за руль моего нового Мустанга и нажал на кнопку, чтобы открылись двери гаража, Рени проскользнула на сидение рядом со мной.

- Как же дует, блин, - пробормотала она.

- Слушай, я сказал, что ты можешь остаться на пару дней, пока в твоей квартире не испарится запах краски. Я не соглашался на то, что ты все время будешь скулить у меня под боком. Поэтому помолчи.

Рени покачала головой и поникла на своем сидении:

- Как скажешь, Вэн.

Я проверил Кейти в зеркале заднего вида, когда выехал на дорогу. Она уснула, голова немного наклонилась набок, а губки были приоткрыты. Я не смог сдержать улыбку. Как я люблю эту малышку.

Пятнадцать минут езды, и Рени тоже уснула. Я боролся со сном, чтобы продолжать бодрствовать, а неосвещенная дорога с деревьями практически убаюкивала меня. Я закинул в рот жвачку, надеясь, что сахар даст мне немного энергии, включил громче радио, глядя на Кейти в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что не разбужу ее. Она привыкла к громкой музыке, но я не хотел рисковать, она могла проснуться и началась бы новая истерика.

Постукивая пальцами по рулю, я начал составлять мысленный список того, что мне нужно завтра сделать. Выспаться. Выпить галлон кофе. Заехать за Лукасом. Поехать в студию и порепетировать. Игнорировать Аша и его тараканов. Может, поужинаю с Лукасом и постараюсь вести себя по-братски. Поеду домой, расслаблюсь под хорошее кино и…

С-т-о-л-к-н-о-в-е-н-и-е.

Авария.

Глава 2

Вэндал

Откуда-то издали голос позвал меня по имени. Похоже на эхо, будто он прозвучал из длинного туннеля. Я попытался заткнуть его, но он все равно прорывался, пробуждая меня из глубокого, спокойного места, где я парил.

- Он очнулся. Вэндал, мы здесь.

Лукас склонился надо мной, выглядел он довольно паршиво, будто под кайфом. Если я что и знаю о своем брате, которого практически не знаю, так это то, что он так не отрывается.

- Ты меня слышишь? – его лицо перекосило от беспокойства.

- Какого хрена? – я попытался сесть. - Где я?

Смесь сильного замешательства и боли врезалась в мою голову, когда я попытался выяснить, где я и как сюда попал.

Меня рассматривало и другое лицо:

- Вэндал, просто отдыхай. Ты в больнице. Мы все здесь.

Ария. Моя тетя. Она сжала мою руку, которая лежала на краю койки.

Я на больничной койке.

- Какого хрена происходит? – я выдернул свою руку из ее. Ненавижу, когда ко мне прикасаются, и она это знает.

- Ты попал в аварию. Но с тобой все будет в порядке, - голос у Арии был спокойный, как и всегда, но взгляд, который она бросала в сторону Лукаса, говорил совсем о другом.

Она снова посмотрела на Лукаса, а потом на дверь:

- Пойди и найди врача, - сказала она ему. Он секунду смотрел на меня, а затем кивнул ей перед тем, как исчезнуть из моего поля зрения.

Я повернулся к тете. У нее был такой растерянный вид, что мне почти стало плохо за то, что я так выдернул у нее свою руку. Почти.

- Какого черта здесь происходит? – спросил я. Позади нее белые жалюзи закрывали окно, но солнце все же проникало между рейками. Мне это солнце показалось совсем неуместным. Будто его сейчас не должно здесь быть, потому что всего пару минут назад я вез Кейти домой по ночи. Моя голова метнулась к Арии.

- Кейти... где Кейти?

Ее глаза наполнились и заблестели от слез, и она снова взяла мою руку. Я заметил, как она перевела взгляд на дверь, а потом снова на меня.

- Вэндал, дорогой, - ее голос дал трещину, и она прикрыла рот ладонью, пытаясь успокоиться. Ария – женщина, от которой так и веет элегантностью и высшим классом. Знаменитый автор романов, она никогда не лезет за словом в карман и всегда знает, что нужно сказать и когда. Я тайно восхищаюсь ею и завидую ее сыновьям за то, что их мать такая удивительная женщина. В отличие от шлюхи-наркоманки, которая родила меня.

- Ария, где, черт возьми, моя дочь? – страх рос во мне так стремительно, что я его буквально слышал. Рев в ушах и голове пытался вытеснить мои собственные мысли из головы.

- Где она, мать вашу? – закричал я на нее.

Она закачала головой, слезы текли по ее щекам.

- Она не выжила, - прошептала она.

Нет.

Нет. Нет. Нет.

- Скажи мне, где моя дочь, - мой голос превратился в резкий невнятный шепот. Грудная клетка тяжело вздымалась и опускалась, я этого не контролировал, но чувствовал, словно не могу дышать.

Лукас вернулся в палату вместе с врачом, медсестра шла следом. Я дотянулся до своего младшего брата и крепко схватил его за руку.

- Лукас, где Кейти? Она в приемной, так? Она там? Можешь привести ее сюда?

Врач сделал шаг вперед:

- Мистер Валентайн, мне очень жаль…

Я перебил его до того, как он закончил свою фразу.

- Я говорю с моим гребаным братом.

Я повернулся к Лукасу, и он медленно покачал головой. Его волосы упали на лицо, но я успел увидеть, что он плачет.

- Пожалуйста, просто приведи ее ко мне, Лукас… Наверное, ей так страшно… С ней ведь все хорошо, правда?

У меня закружилась голова, и я ухватился за простыни, стараясь прийти в себя. Она не могла умереть. Как в тот раз, когда она бродила по торговому центру и потерялась на десять минут. Я испытывал точно такой же страх, но тогда она вернулась. Она вернется.

- Вэндал, ее больше нет.

- Заткнись на хрен, Лукас! - я повернулся к доктору, пульс мой зашкаливал. Штуковины, к которым я был подключен, запищали и замигали, как игры-аркады в 1980-х.

- Просто приведите ко мне мою дочь, пожалуйста.

- Мистер Валентайн, вы врезались в другой автомобиль. Ваша дочь, женщина на пассажирском сидении и второй водитель скончались. Еще один пассажир отделался несколькими травмами, но мы ожидаем, когда она полностью поправится. Сочувствую вашей утрате. Мы сделали все, что могли, но, к сожалению, травмы оказались слишком серьезными. У Вас травма головы и несколько сломанных ребер, еще множество порезов и ушибов. Я понимаю, что это ужасные новости, но сейчас важно, чтобы вы оставались спокойным ради собственного благополучия.

- Пошел ты! – я завертелся на койке, и мой череп и ребра пронзила боль как от ножевых порезов. – Все вы. Убирайтесь. Это Деб вас подговорила, я прав? Чтобы забрать у меня Кейти? Я убью эту ебнутую суку!

Лукас положил руки мне на плечи.

- Нет, Вэн, тебе нужно отдохнуть, ладно? Я останусь здесь. Я не оставлю тебя.

Я скинул с себя его руку:

- Отвали. Все вы, просто отвалите!

Я сел и свесил ноги через край койки, но меня накрыло волной очередного головокружения и тошноты. Я ухватился за край койки, когда врач и медсестра бросились, чтобы подхватить меня за руки, отталкивая в сторону моего брата.

- Мистер Валентайн, мы введем Вам успокоительное, чтобы вы расслабились.

До того, как я понял, что произошло, медсестра ввела лекарство в капельницу. Несколько секунд, и моя голова закружилась еще больше, и меня затошнило еще сильнее. Кейти… она не могла умереть. Только не моя девочка. Мой единственный лучик. Они ошибаются. Она никак не могла умереть.

- Мы предоставим токсикологический отчет через несколько часов, - голос врача прозвучал нечетко и где-то далеко.

- Спасибо, доктор, - ответила Ария. – Мы ценим Ваше благоразумие и оказываемую помощь в личном деле. Мой муж скоро будет здесь, чтобы подписать соглашение.

- Подождите, - отозвался Лукас, - какой еще токсикологический отчет? Он чистый.

- В подобных случаях это стандартная процедура. Это часть расследования несчастного случая, - пояснил врач.

Когда я попытался вспомнить прошлую ночь, голова разболелась еще сильнее. Я помнил, что сильно вымотался, старался не уснуть, пока ехал за рулем. Я помню, как смотрел на Кейти в зеркало заднего вида. А потом ничего. Пусто. Срань господня. Кажется, я уснул за рулем. Я убил мою малышку. И Рени. Блядь. Блядь.

Моя грудь вздымалась сама по себе.

- Лукас, думаю, я уснул. Чертово дерьмо. Кейти… прошу, скажи мне, что это неправда… Прошу, Лукас…

Каждый мускул моего тела дрожал, кожу сковал сильнейший страх.

Лукас и Ария наклонились ко мне, и тетя очень мягко мне сказала:

- Дорогой, это был несчастный случай. Ужасный случай. Но это не твоя вина. Мы пройдем через это вместе, ладно? Мы все будем здесь с тобой. Ты не один, я обещаю тебе. Все знают, что это несчастный случай.

Несчастный случай.

- Может быть, это другой автомобиль врезался в твой. Ночью на дороге очень темно, фонарей практически нет. Мы не знаем, что случилось. Но скоро узнаем, - добавил Лукас.

Голова пульсировала. Я не мог ничего вспомнить о том, что произошло, как бы не пытался. Я поднял руку, чтобы прикоснуться к голове и почувствовал, что она забинтована.

- Мистер Валентайн, пожалуйста, не трогайте бинты. Сейчас важно, чтобы Вы постарались отдохнуть. Снотворное вот-вот подействует. Я скоро вернусь и проверю Вас. Нужно будет сделать еще несколько тестов.

Лукас притянул один из стульев для посетителей ближе к койке и сел на него. Он повернулся к нашей тете, у него были красные и опухшие глаза.

- Ария, может, поговорите с парнями, расскажете последние известия или поедете домой и немного отдохнете? Я останусь с ним.

- Уверен? Может, мне остаться… - ее голос затих. Больше я ничего не слышал. Ничего не хотел слышать. Хочу, чтобы все звуки замерли.

Зрение стало расплывчатым, и глаза закрылись. Я заморгал и уставился в потолок, но видел только Кейти. Это нереально. Ничего из этого ни хрена не произошло. Я позволил векам закрыться, и лекарство взяло надо мной верх. Давно я уже не ощущал, как меня затягивает в оцепенение, к которому я раньше так часто прибегал. И я охотно поддался, будто встретил старого друга.

Глава 3

Вэндал

Из этого ночного кошмара, в который я попал, нет выхода. Сон не принес облегчения. Я видел ее во сне, как она улыбается, протягивая мне свою ручку. Я слышал ее тоненький, сладкий голосок, ее невинный смех. Когда же я проснулся, реальность заструилась по моим венам, вымывая ее, забирая ее у меня раз за разом.

- Может, останешься у меня на пару дней? – предложил Лукас, глядя, как я скидываю свое барахло в пластиковый пакет, который дала мне медсестра. Моя одежда в крови, и я не могу не думать, моя ли она, Кейти или Рени. Сегодня я выписываюсь из больницы, а завтра хороню свою пятилетнюю дочь. Все, чего я хочу, это найти в этой больнице скальпель, закрыться в уборной и вскрыть себе вены.

- Нет, - ответил я.

- Ты можешь поехать с нами, - предложил Шторм, приобняв рукой свою невесту Эви. Я послал ухмылку своему кузену. Будто я захочу остаться с этими отвратительно-счастливыми голубками, которые не могут держать рук при себе и все время улыбаются. Тот скальпель взывает ко мне.

- Мы будем рады, если ты останешься с нами, Вэндал. Я сделала домашнее чили в крокпоте (медленноварка – прим. пер). Шторм сказал, что это одно из твоих любимых блюд, - улыбнулась мне Эви, но поежилась от моего ледяного взгляда. Ее прозвали Снежной цыпочкой. Теперь я вспомнил. Я сделал шаг к ней, и она немного придвинулась к Шторму.

- Я, мать твою, завтра буду хоронить своего ребенка. Думаешь, я хочу сидеть рядом с вами, двумя мудаками, и жрать чили?

Я наслаждался тем, как улыбка исчезла с ее лица, и как она потупила взгляд в пол. Вот именно, дорогуша, даже не смотри на меня. Я, блядь, проглочу твою душу. Шторм посмотрел на меня, разрываясь между желанием защитить свою девушку от большого плохого волка или возможностью дать мне выпустить немного накопившегося гнева. Однажды он поймет, что никого нельзя любить.

Лукас коснулся моей руки:

- Вэндал, остынь. Мы просто пытаемся помочь.

Я отстранился от него:

- Мне не нужна ничья помощь. Мне ничего не нужно.

Кроме моей дочери. И если она не может быть со мной, я сию же минуту возьму скальпель и отрежу эту боль от моего тела.

Я взял свою сумку:

- Мы можем идти?

Лукас должен был подвезти меня домой, раз уж мой новенький Мустанг теперь превратился в кучу металлолома, стекла и смерти.

- Нужно подождать, когда вернется врач и выпишет тебя, и еще остались кое-какие вещи, с которыми нужно что-то сделать. Я уже говорил об этом, ты забыл?

Я закатил глаза и сел на край койки. Мне нужно добраться домой и убраться от всех. Они буквально душат меня своими благими намерениями и вниманием, и у меня нет ни малейшего представления, как мне принять их, благодаря тому, что я выходец из самой облажавшейся части этой семьи – я говорю об отце, которого ни разу не видел с пятилетнего возраста. Только около пяти лет назад я узнал, что у меня есть брат и целое сборище кузенов. Можно и не упоминать, что я приспосабливаюсь ко всей этой семейной фигне намного медленнее, чем они.

- С дороги, - огрызнулся женский голос.

Я повернулся к шуму за дверью и увидел, как Деб проталкивается в мою палату мимо Шторма, так и знал, что она объявится здесь.

- Ты, - сказала она, указывая на меня, ей едва удается стоять прямо. Я даже не знаю, пьяная она или просто психически неуравновешенная. А может и то и другое.

- Ты убил мою дочь, - задохнулась она, - ты, чертов убийца.

Я встал на ноги, оперся на больничную тележку и подошел к женщине, которая дала жизнь единственному человеку, которого я любил.

- Ты заставила меня ехать, Деб. Твой гребаный эгоизм и привычка все контролировать привели к этому.

Я ударил по стене рядом с ее головой, и мой кулак пробил гипсокартон.

- Она была бы жива, если бы ты разрешила ей остаться еще на одну ночь. Но неужели, Деб? Тебе обязательно было угрожать мне и заставлять садиться за руль посреди ночи, когда я сказал, что измотан?

- Ненавижу тебя! Ты убил моего ребенка! – она стала бить меня.

Шторм схватил ее и оттянул от меня:

- Деб, пожалуйста. Сейчас не время и не место для этого, - сказал он приглушенно, удерживая ее со спины.

- Ему самое место в тюрьме! Он убийца!

- Никто не сядет в тюрьму, Деб, - ответил Лукас, вставая между нами. – Это был несчастный случай. Чертов несчастный случай. Просто уходи. Это никому не нужно. Все мы подавлены.

Она впилась в меня взглядом, поверх плеча Лукаса, тогда Шторм попытался выставить ее за дверь.

- Я заставлю тебя страдать за то, что ты сделал, Вэндал! Ты, чертов детоубийца!

- Я страдаю всю свою жизнь, ты, сука! Никогда больше не приближайся ко мне. Нам больше нечего сказать друг другу.

В палату вошел охранник и выставил Деб, сразу после этого в палату зашел мой врач:

- Я понимаю, что ситуация напряженная, но, молодые люди, вы можете не забывать, что это больница? Здесь кругом больные, - заворчал он, будто мы все идиоты.

Я не смог сдержаться от саркастичного смешка:

- Ага, одну такую только что вывели.

- Что здесь произошло? – он указал на дыру в стене. – Вам придется возместить ущерб, мистер Валентайн.

- Ладно. Пофиг. Я могу ехать домой?

Опытный врач окинул взглядом мою руку:

- Я должен позвать медсестру, чтобы она для начала обработала вашу руку. И, возможно, я предложу Вам поговорить с нашим психиатром? Полагаю, Вам понадобится консультация в связи с гневом и горем, которые Вас переполняют, мистер Валентайн.

Лукас кивнул в знак согласия.

- Думаю, это хорошая идея, Вэн. Если ты с кем-нибудь поговоришь…

- Вашу мать. Нет уж. Мне не нужны эти разговорчики.

Что мне действительно нужно, так это вернуться домой и переговорить несколько часов с моим старым добрым другом Джеком Дэниелсом.

- Ваш брат прав, - сказал мне док и вручил Лукасу визитку. – Это ее контактная информация. Может, когда ситуация немного… стабилизируется, он захочет ей позвонить.

- Он, вообще-то, в этой комнате, - с сарказмом заметил я. – И он не будет разговаривать с психиатром.

Я едва мог спокойно усидеть на койке, пока медсестра дезинфицировала и перевязывала мои кровоточащие и опухшие суставы. Похоже, что только одной медсестре и доктору позволено заниматься моим лечением, пока я здесь, чтобы уменьшить мои шансы встречи с другим персоналом, на случай, если кто-то из них окажется фанатом нашей группы. И у меня такое чувство, что это мои тетя с дядей приложили усилия, кому-то заплатив за это.

- Мистер Валентайн, я не решаюсь выписать Вам рецепт на болеутоляющее, учитывая Ваше нынешнее состояние. Хотя я и считаю, что вам нужно что-то, что поможет вам немного успокоиться, - прокомментировал врач. Я даже не слышал, когда он успел вернуться в палату.

- Не волнуйтесь, док. Я не собираюсь выпить все содержимое бутылки. Уже проходили.

- Вэндал… ну давай, мужик, - подал голос Шторм со своего угла палаты, его невеста ухватилась за его руку, будто боялась, что может заблудиться, если отпустит его.

- Что, Шторм? Не хочешь говорить о том, что у нас с тобой и у моего младшего брата общего?

Я наблюдал, как он с беспокойством посмотрел на свою невесту Эви, и знал, что он не рассказывал ей о его собственном залете в психушку пару лет назад. Само собой, я не был еще частью этой семьи, когда все произошло, но благодаря Гуглу я обо всем знаю. А у моего младшего братца, который мне вроде как нравится, на обоих запястьях глубокие, четкие шрамы, которые от моих глаз не смогли скрыть его тату.

Даже забавно, сколько у нас общего, как параллельно шли наши жизни, хотя мы и не росли вместе.

***

Только я подумал, что уже могу свалить отсюда, как Ария, мой адвокат Сэм, менеджер нашей группы Дон и наш специалист по рекламе Хелен вошли в палату.

- Что теперь, блядь? Я хочу, наконец, свалить отсюда.

- Вэндал, мы должны поговорить о несчастном случае и о попытке спасти ситуацию, чтобы ни тебя, ни группу, ни твою семью не втянули во всякие грязные сплетни и желтую прессу, - сказала Хелен, придвигая стул к моей койке.

Она достала свой iPad и начала стучать по экрану. Скорее всего, сучка решила обновить свой статус в Фейсбуке.

- Во-первых, один из твоих ушлепков помог спасти твою задницу. Ты забыл изменить свое свидетельство о рождении на имя, которое тебе дали при рождении, Вэндала Валентайна, коим ты и являешься. Поэтому, юридически ты еще Алекс Доусон.

Ну что ж, по крайней мере, мои приемные родители хоть что-то сделали правильно.

Хелен продолжила:

- А это значит, что во всех отчетах об аварии записано именно это имя, так как все твои документы, подтверждающие личность, указывают на это имя.

- Вэндал, мне нужно, чтобы на следующей неделе ты зашел ко мне в офис, чтобы уладить все вопросы, и ты снова смог использовать свое настоящее имя, - сказал Сэм.

- Ладно… я позвоню потом и договоримся о времени, - ответил я. У меня совершенно вылетел из головы этот юридический вопрос о смене имени. Когда бабуля нашла меня и рассказала о моем настоящем имени, я сразу же стал пользоваться им, не задумываясь о подаче документов. Мне просто хотелось начать сначала с именем, данным мне при рождении.

- Деб плохо справляется со своими эмоциями, что можно понять, - вставила Ария. – Мы предложили ей кругленькую сумму, чтобы она не рассказала СМИ о несчастном случае с Кейти и не стала упоминать твое имя, или группу, или что-нибудь в этом роде. Она подписала соглашение о неразглашении и другие юридические документы, с которыми, я уверена, ты не захочешь возиться. Суть в том, что она будет вести себя тихо.

- Выходит, эта сука делает деньги на смерти нашей дочери? Вы что, блядь, прикалываетесь?

Ария прикоснулась к моему плечу:

- Вэндал, все хорошо. Если благодаря этому она будет молчать, пусть будет так. Мы можем себе это позволить. Не волнуйся об этом и не теряй время на размышления, пожалуйста.

- К счастью, из-за того, что это довольно маленький город, а твоих деда и бабку, тетю, дядю и братьев хорошо знают и любят, мы смогли заплатить некоторым людям на телевидении, чтобы они хранили молчание и убедили их подписать такие же документы. Кроме того, раз группа состоит из членов семьи, то можно не волноваться, что кто-то из них проговорится или продаст историю, и еще несколько людей, которые тесно сотрудничают с группой, также согласились помалкивать и подписать все юридические документы.

- Я готов продать его историю за хорошую цену, - полушутя сказал Ашер.

- Разве ты сейчас не должен быть на четвертом этаже? – выпалил я ему в ответ.

- Ребята, довольно, - вмешалась Ария. – Ашер, здесь нет ничего смешного, и Вэндал, это было совершенно неуместно.

Мы с двоюродным братом уставились друг на друга.

Хелен щелкнула пальцами перед нашими лицами:

- Больница замечательно справилась, сохраняя твое пребывание здесь в тайне. Все сотрудники, которые занимаются тобой, Кейти и Рени тоже подписали соглашение о неразглашении. Единственный родственник Рени, с которым она поддерживала какую-то связь, - это ее старший брат, но ему все равно на тебя и на нее, что касается данной темы. Кажется, он практически вздохнул с облегчением, что ее больше нет. Очевидно, она провела в реабилитационных центрах большую часть своей жизни.

- Кто-то отлично разбирается в женщинах, - добавил Ашер.

Я показал ему средний палец:

- Свали на хрен.

- Вам двоим лучше закопать топор войны, - Дон поднялся на ноги и стал ходить по палате. – Мы все уже устали от этого, и группе это никак не поможет. Сейчас происходит довольно серьезная хрень. Вы уже не играете в своем подвале.

- И наконец, - продолжила Хелен, - оба похоронных бюро согласились на общее усмотрение, и все возникшие вопросы, которые есть и будут, будут решаться соответствующим образом. Я считаю, что мы позаботились обо всех сторонах так, чтобы ни одна часть этой трагедии не попала в чужие руки, по крайней мере, это все, что мы могли сделать. Вчера мы выпустили небольшую подборку для СМИ, о том, что произошла ужасная авария, и мы просим посочувствовать и позволить сохранить конфиденциальность всех ее участников в такое непростое время. Я советую тебе ненадолго затаиться, Вэндал.

- Спасибо за помощь со всем этим, - ответил я, у меня кругом шла голова только от мыслей о той сумме денег, которую потратили на то, чтобы заставить людей молчать. Даже знать не хочу, откуда эти деньги.

***

Пока Лукас вез меня домой, я не сказал ни слова. У меня было ощущение, что со дня аварии прошло несколько гребаных лет, в действительности же это произошло только три дня назад.

- Я мог бы остаться с тобой на несколько дней, чтобы ты не был один.

- Мне нравится быть одному, я к этому привык, - голос мой прозвучал подавленно и отстраненно даже для меня.

На секунду он оторвал взгляд от дороги, чтобы прочитать правду по моему лицу:

- Ты не обязан быть один. Я знаю, что ты чувствуешь, Вэндал. Моя жизнь не сильно отличалась от твоей. Разница только в том, что сейчас я пытаюсь сделать ее лучше.

Я уставился в окно, разглядывая мелькающие деревья.

- Я позволил себе сблизиться с Кейти, а теперь ее нет, Лукас. Думаю, предельно ясно, что мне не суждено завести семью.

- У тебя еще есть мы. И мы никуда не денемся.

Я знаю, что детство у Лукаса было таким же отстойным, как и у меня. Он родился через шесть лет после меня, а наш отец бросил его, когда тот еще был совсем ребенком с восемнадцатилетней матерью, которая передала его деду и бабке, и они растили Лукаса, пока не умерли. Тогда подростком его занесли в систему для усыновления. Когда мы впервые встретились пять лет назад, он был так рад, что у него есть родной старший брат и целая куча двоюродных, которых ни один из нас до этого не видел. Само собой, я оказался сплошным разочарованием, как старший брат, этакий анти-социальный мудак. Разве я мог сравниться с нашими идеальными братьями Валентайнами с их такими же идеальными родителями?

Хотя этот малыш не сдался. Он был полон решимости стать частью моей жизни, и чтобы мы оба вошли в доброжелательный круг нашей новой семьи. Мало-помалу я старался принять этих людей, как свою семью, и, в общем-то, они классные люди. Хотя я до сих пор не могу свыкнуться с этим.

Лукас повернул к длинной подъездной дороге к моему дому и остановил машину у лужайки.

- Мне зайти с тобой? – спросил он.

Я покачал головой:

- Нет, мне нужно побыть одному, - я посмотрел через ветровое стекло на дом, который казался еще более одиноким, чем обычно. – Лукас, спасибо, что был рядом последние несколько дней. Сам знаешь, я не очень хорош во всей этом хрени, и в голове сейчас просто пиздец, но я ценю то, что ты рядом.

- В любое время. Если тебе что-то понадобится, просто позвони, ладно? Плевать, что именно или сколько будет времени… что угодно.

Я потянулся к заднему сидению и забрал свою сумку.

- Спасибо, мужик.

Он откашлялся и заколебался на секунду:

- Завтра… я могу приехать и забрать тебя, мы можем поехать вместе.

От мысли о завтрашнем дне у меня сжало в груди. Хотел бы я как-то остановить время и отложить «завтра» на несколько лет. Блядь, да навсегда. Я не готов похоронить свою крошку. Я никогда не буду готов попрощаться с моей Кейти.

Я прижал пальцы по лбу:

- Э, да. Думаю, это неплохая идея. Не думаю, что смогу… - я тяжело сглотнул и постарался не дать волю слезам, которые угрожали вырваться на свободу и ни за что не остановиться. Я, мать его, не смогу совладать с этим.

- Вэндал, можешь не продолжать. Я буду здесь завтра утром. Уже на месте меня будет ждать Иви. С тобой все будет нормально?

Я откинулся на спинку сидения и покачал головой.

- Нет, черт возьми. Я уже никогда не буду в норме, Лукас.

- Мы все ее любили. Она была замечательным ребенком. Но ты должен попытаться двигаться дальше, понимаешь? Знаю, все это дерьмо разрывает тебя на части, но не позволяй этому затянуть тебя на дно. Договорились?

- Ага, - растеряно ответил я. – Будь здесь завтра.

Я вышел из машины до того, как разрыдался перед ним. Ни за что, блядь, на свете не дам слабину у кого-то на глазах.

Войдя в дом, я не почувствовал, что вернулся к себе. Я купил этот дом два года назад, когда, наконец, добился совместной опеки над Кейти. Мне хотелось, чтобы у нее была своя спальня, когда она будет ночевать у меня, и милый двор, где будет играть. Я старался дать ей некую нормальность в своем безумном образе жизни. Не то чтобы я что-то знал об этой норме.

Но теперь все это не имеет значения, потому что ее больше нет.

***

Дома было как-то жутко. Слишком тихо. Здесь больше не было жизни. Вот так просто, в одно мгновение все исчезло. У меня никогда не было семьи, да я никогда ее и не хотел, а потом неожиданно у меня появился незапланированный ребенок от какой-то чокнутой суки, которую я трахнул после концерта, а потом какое-то время держал поблизости, чтобы было с кем отрываться. Следующее, что я понял, я стал отцом и должен бороться против мира просто, чтобы видеться со своим ребенком. Я пропустил первые три года ее жизни, потому что ее мать просто хотела вести себя, как стерва. Кейти была ангелом и заслуживала большего, чем двоих уебков в роли родителей. Может, поэтому ее и забрали у нас.

Я медленно прошел по темному коридору и остановился у двери в комнату Кейти. Ее розовый ночник был включен, освещая комнату. Я не хотел заходить, но не смог остановиться. Сочетание ее присутствия и ее голоса стало невыносимым, и я упал на колени посреди комнаты. Боль в груди невозможно было сравнить ни с чем из того, что я чувствовал до этого, будто у меня вырвали сердце и разрезали на мелкие кусочки. До чего же я хотел вернуть ее. Хотел ощутить ее маленькую ручку в своей руке, еще раз уложить ее в постель. Подняв голову, мой взгляд упал на Тедди, укутанного медведя Кейти, которого она оставила здесь, чтобы «он заботился обо мне». Я подполз к небольшой кровати и положил голову рядом с маленьким медведем, которого еще несколько дней назад мы вместе укрыли ее одеялом, пока она не вернется. Прижав лицо к медведю, я больше не мог сдерживать слез.

Глава 4

Вэндал

Стоя на похоронах собственной дочери, я был не больше тени. Боль, которая терзает мое сердце и душу, превратила меня в неподвижного зомби. Я вроде как здесь, но меня здесь нет. Я стою рядом с маленьким, белым закрытым гробом, пока люди подходят колонной и говорят всякую хрень. Я молчу.

Закрытый гроб. Любой, кто когда-либо хоронил дорогого человека в закрытом гробу, знает, что под этой крышкой что-то ужасное. И я знаю это. И не могу перестать об этом думать. Я хочу открыть его и посмотреть на свою крошку. Хочу увидеть те увечья, которые она получила из-за меня, так я смогу мучать себя этой картиной всю оставшуюся жизнь. Мне нужно испытать ту боль, что она, должно быть, почувствовала. Я хочу проживать ее и страдать, как того заслуживаю.

- Вэндал? – скрипучий голос моей бабушки выдернул меня из размышлений.

Я повернулся и опустил глаза где-то на фут, чтобы встретиться взглядом с бабушкой. Она сжала мою руку:

- Не погружайся в мрачные уголки разума, милый. Кейти всегда будет присматривать за тобой.

- Бабуль…

Она потянулась к моей руке, и я сделал то же самое, потому что нет способа избежать чего-то, когда бабуля этого хочет. Она – это пять футов седовласой почтительности. Это женщина, которая пять лет назад отыскала меня, когда узнала, что у ее сына было два взрослых сына, о которых он никогда ей не говорил. Это она настояла, чтобы мы с Лукасом получили равные доли миллионов в наследство от нашего деда. Бабуля изменила мою жизнь. Если бы только она разыскала нас раньше.

Она вывела меня на крыльцо у похоронного дома. Свежий воздух хорошо на меня подействовал и помог немного очисть голову.

Она улыбнулась мне и погладила мои длинные черные волосы. Только ей я разрешал касаться своих волос.

- Потерять ребенка – это худшее, через что человек может пройти, - сказала она, снова заговорив. – Частичка нас умирает вместе с ним.

Я кивнул и задался вопросом, кого из детей Валентайнов она похоронила и когда.

- Лучше не станет, - продолжила она, - cам знаешь, какой бред говорят люди на эту тему. Но ты научишься двигаться дальше, а ее образ будет жить в твоем сердце. Боль никогда не уйдет. Ты всегда будешь размышлять, как бы она выглядела во столько-то лет или во столько-то. Ты будешь развивать с ней тайные отношения, и это нормально.

Она сильнее сжала мою руку:

- Ты сможешь пройти через это, Вэндал. Ради нее и ради себя.

- Это моя вина, бабуль. Я никогда не должен был садиться в ту чертову машину.

Я по-прежнему винил себя, хотя расследование аварии и не дало результата. Другой водитель выпил пару стопок за ужином. Он не был пьян, но вполне мог быть не совсем трезв. Я знаю, что меня оправдали. На дороге было темно, к тому же, на том участке много поворотов. Может, мы оба виновны и оба отключились в тот самый роковой момент. Я никогда не узнаю этого наверняка, но глубоко внутри, в районе кишечника, я знаю, что это моя вина.

- Милый, жизнь сама по себе – это серия ошибок, сожалений, неправильных решений, трагедий и лишь иногда проблески удачи. Это не твоя вина. Ты любил ее. И ты бы никогда не причинил ей боль.

Я покачался вперед и назад на ногах. Я слышал ее слова, но не знал, смогу ли когда-нибудь поверить им.

***

Я остался у могилы Кейти, пока все не разошлись, после того как Деб в истерическом плаче увезла ее семья.

- Вэндал, нам пора идти. - Я почти забыл, что Лукас был здесь, стоял, прислонившись к огромному дубу, наблюдая за мной.

Я не мог оторвать взгляда от холмика свеженасыпанной земли, рядом с которой сидел. Моя прекрасная малышка, которая спала под розовым одеялком, в окружении своих плюшевых медведей, сейчас лежит в ящике в этой земле. Я боролся с желанием раскопать руками землю и похоронить себя с ней. Мне хотелось, чтобы эта грязь заполнила мое горло, задушила меня, тогда я бы смог уснуть вместе с ней навсегда.

Ботинки Лукаса оказались рядом со мной.

- Темнеет. Извини, Вэн, но нам нужно ехать.

- Я не могу оставить ее.

Он засунул руки в карманы.

- Я знаю. Но я должен отвезти тебя домой. И Иви ждет у меня дома.

Я бросил камешек, который держал в ладони.

- Должно быть, миленько. Ее муж знает, где она сейчас? – как только эти слова вырвались из моего рта, я пожалел о сказанном. Мне нравится причинять людям боль; я кайфую от этого. Мне хочется, чтобы они почувствовали боль, которую чувствую я, и разочарование, которое мне приходится испытывать. Мне это просто кажется справедливым. Хотя это и не справедливо по отношению к Лукасу.

- Не стоит об этом говорить, Вэндал. Я понимаю, что тебе больно, но не нужно кидаться в меня своим дерьмовым сарказмом. Я еду домой. Если хочешь ехать, вставай.

Я не поднял взгляда, когда он ушел от меня к своей машине. Я не сомневался, что он оставит меня здесь после того, что я сказал ему, потому что я этого заслужил.

Минуты перетекли в часы, синее небо сперва окрасилось оранжевым, а потом стало серым. Я не хотел оставлять ее здесь, но понимал, что не могу просидеть на кладбище всю ночь. Поцеловав кончики своих пальцев, я приложил их к холмику земли, которое стало новым одеялом для моей дочери.

- Спи спокойно, моя девочка, - прошептал я. – Я скоро вернусь.

Когда я дошел к концу узкой тропинки и вышел через кованые ворота кладбища, то увидел на парковке одинокий автомобиль. Я потащился к черному Corvette и сел в машину. Не говоря ни слова, Лукас завел автомобиль и выехал на дорогу. Я повернулся к нему, но его глаза оставались прикованными к дороге. Его татуированные руки оставались напряженными, пока он держал руль, углубившись в собственными мысли.

- Прости, я засранец, - сказал я после нескольких минут молчаливой езды, тогда он, наконец, признал мое присутствие.

- Я забуду об этом, потому что знаю, как тебе больно, - сказал он. – Но еще я скажу вот что: я охренеть, как из кожи лезу, чтобы узнать тебя. Я думал, как круто было, когда мы вместе открыли тату-салон и присоединились к группе. В отличие от тебя, я был рад новой семье и тому, что вокруг меня теперь люди, которые понимают и принимают меня. Но ты… Я просто, блядь, не знаю, мужик. Ты ведешь себя так, будто всех нас ненавидишь.

Я попытался сесть поудобнее на тесном сидении. Наверное, Corvettes придумали для лилипутов. Мне всего лишь хотелось вернуться домой и остаться в одиночестве, тогда я смог бы выпить, глотнуть пару таблеток и моя боль бы занемела. Последнее, чего мне сейчас хотелось, так это говорить по душам с младшим братом.

- Я не ненавижу тебя, Лукас. У меня просто плохо получается сходиться с людьми.

Он сжал челюсть:

- Может, тебе стоит лучше пытаться, Вэндал. Тебе никогда не приходило в голову, что, может быть, Кейти не была единственным человеком, который в тебе нуждался? Или, может быть, люди, которые стараются быть рядом ради тебя, хотят увидеть какую-то ответную реакцию? Нельзя только брать, брать и брать, - он мельком глянул на меня и обратно перевел взгляд на дорогу. - Иногда ты бываешь просто невыносим, и тогда я удивляюсь, почему меня это вообще заботит. Если на протяжении какого-то времени только прогонять собаку пинками, в конце концов, она не захочет возвращаться. Подумай об этом.

Я кивнул и поиграл с нитками на своих штанах.

- Я подумаю об этом, Лукас.

Больше ни один из нас не проронил ни слова по дороге к моему дому.

***

Может, я и безрассудный, но все решения, которые я принимал в своей жизни саморазрушения, были просто принятыми решениями. Может, путь, который подтолкнул меня к принятию таких решений, не зависел от меня в большинстве случаев, но, в конце концов, это были мои решения.

Я был чист и трезв в течение двух лет, и я сделал этот выбор, чтобы быть хорошим отцом для Кейти. А сейчас я сижу на кровати с бутылкой водки и пузырьком таблеток, и я решаю вернуться к своему старому способу прожигания жизни.

Потягивая неразбавленную, обжигающую жидкость, лежа посреди кровати, мои мысли вернулись к Рени. Я более, чем уверен, что сейчас она тоже покоится под землей. Хотя было установлено, что ее смерть также результат несчастного случая, мою вину за то, что в ту ночь она оказалась со мной в машине, никто не отменял. Она умерла, пытаясь быть кем-то больше, чем была на самом деле. Для меня она была не больше, чем игрушка для секса и невиновная жертва моей неспособности построить доверительные отношения с людьми. Я не знал ее настолько, чтобы горевать по ней, но мне было хреново из-за того, что ее жизнь оборвалась. Она хотела большего, чем я мог ей дать, хотя я всегда честен с женщинами, с которыми трахаюсь. Они знают, что не будет ни любви, ни обязательств, ни заботы. Будет только веселье и трах. Ничего больше. Тем не менее, кажется, женщины всегда думают, что получат больше, и каждая считает, что станет той единственной, что изменит меня.

Я закинулся таблеткой и запил ее водкой.

Змея всегда остается змеей. А горбатого только могила исправит.

Глава 5

Вэндал

Из глубокого, оцепеневшего сна меня вырвал стук и звон в дверь. Не прекращающийся, блядь. Когда мне стало ясно, что после десятиминутного стука они не собираются уходить, я пошел через коридор, держась рукой за свои больные ребра. На мне были только спортивные штаны, и, перешагнув через мусор, кучу пустых бутылок и разбросанную на пороге почту, я открыл дверь. На пороге стояла Эви с полными пакетами из продуктового.

- Какого хрена тебе надо? – выплюнул я.

Она протиснулась мимо меня и поставила пакеты на мою, заваленную всяким мусором, кухонную стойку, скинув пару пустых бутылок из-под водки на пол.

- Ты пропустил последние пять репетиций, - сказала она, оглядывая помещение с нескрываемым отвращением. – Никто не видел тебя уже две недели.

Я подошел к холодильнику, достал пиво, открыл его и сделал большой глоток.

- Кто ты такая? Уже стала гребаным менеджером нашей группы?

Она начала скидывать всю грязную посуду в раковину, потом подошла к холодильнику, перетащив с собой и мусорное ведро, чтобы выбросить старую еду, которая уже начала там гнить.

- Это просто отвратительно, Вэндал!

- Да ни хрена. Спросила бы, есть ли мне вообще какое-то дело до этого. И хули ты здесь делаешь?

- Я пришла проведать тебя и принесла немного еды. Еще поубирать здесь, раз уж это необходимо, - она посмотрела на меня с головы до ног, а потом указала на мой живот. – Ты похудел.

Она завладела моей кухней, словно торнадо, положила продукты в холодильник, перерыла одежду в шкафах и выбросила весь хлам.

После всего звона и грохота, который она не переставая воспроизводила на кухне, как только до меня дошло, я потянулся за еще одной банкой пива:

- Я не нуждаюсь в твоей сраной помощи. Шторм знает, что ты здесь, строишь из себя горничную для его конченного братца?

- Да, он в курсе, где я. И ты не конченный, Вэндал. Все о тебе переживают. И ты нужен им на репетициях, группа не может выступать без басиста. Еще тебе не помешает принять душ, почувствуешь себя лучше.

Выпив залпом остатки пива, я бросил пустую банку на столешницу, на которой она только убрала, и решил посмеяться над ней:

- Можете все отвалить.

Эвелин сделала глубокий вдох и посмотрела на меня с опаской. Я знаю, что она побаивается меня, но вот она здесь, стоит прямо на линии огня. И я уже не уверен, она такая непоколебимая или просто дура.

- Спасибо за еду. А теперь вали из моего дома.

Я развернулся и направился обратно к кровати, но она схватила меня за руку. Когда я уставился на нее и вырвал свою руку из ее хватки, но она продолжила стоять, похожая на потерявшегося щенка с подрагивающей нижней губой. Слова, сказанные Лукасом, с болью отозвались во мне: «Если на протяжении какого-то времени только прогонять собаку пинками, в конце концов, она не захочет возвращаться».

Не знаю почему, но ее глаза, в которых поблескивали слезы, доконали меня. Я боролся с собой, чтобы не заплакать перед ней, но не смог контролировать слезы и боль, которая снова наполнила мою грудь. Я сел на холодных кафельный пол, и она присела рядом со мной, обняв меня своими крохотными руками, как только могла, притягивая к себе.

- Все хорошо, - она снова и снова шептала мне эти два слова. Ничего не хорошо, но сидя рядом с ней, я не чувствовал себя уже таким одиноким.

Не уверен, сколько времени я проплакал на полу рядом с ней, но после того как я успокоился, она взяла меня за руку, отвела в спальню и накинула на меня одеяло, когда я завалился на кровать.

Когда я проснулся несколько часов спустя, ее уже не было, но везде было убрано, а стирка постирана и сложена. Дверь в комнату Кейти была по-прежнему закрытой, и я понадеялся, что Эвелин не заходила туда и ничего не трогала, потому что я хотел, чтобы все было так, как оставила Кейти. Я пошел на кухню, чтобы перекусить что-нибудь из того, что принесла Эвелин, и увидел на холодильнике записку.

«Я вернусь на следующей неделе. И буду приходить до тех пор, пока больше не придется. Эвелин»

Я смял записку и выбросил в мусорное ведро.

***

Я взял свою бас-гитару и сел на диван, чтобы поиграть, но так и не смог погрузиться в музыку. Все звучало просто отстойно. Другой фетиш позвал меня по имени, и я знал, что он не оставит меня в покое, пока я не сдамся. Я положил гитару на кофейный столик и пошел в главную спальню. У задней стенки шкафчика стояла маленькая черная, цвета оникса, коробочка, которая была у меня с двенадцати лет. Я сделал ее сам, тогда я еще не знал, что мне в нее положить, но вскоре в ней лежало то, что было мне дороже всего.

Я поставил коробочку на край ванны и открыл крышку. Внутри было несколько блестящих лезвий для бритвы и одно очень старое, ржавое, в засохшей крови. Мое самое первое лезвие, которое я все эти годы храню, как сувенир.

Я достал одно из лезвий, и сердце забилось сильнее, узнавая эйфорию, которая была уже на подходе. Я сдвинул в сторону свои спортивки и провел лезвием вниз по внешней части бедра, алая полоса следовала за лезвием, как брошенная любовница. Боль всегда была мне лучшим другом и величайшим избавлением. Я еще раз провел лезвием, надавливая в этот раз сильнее, прикрывая глаза, когда боль и агония покинули мою душу, переместившись в ногу и медленно покидая мое тело капля за каплей, которые медленно стекали по моей плоти.

***

На следующий день я решил сходить в студию и развеяться немного с группой, я уже пропустил до хрена репетиций и более, чем уверен, что парней это начало выводить из себя.

- Где тебя носило, черт возьми? – требовательно спросил Ашер, стоило мне войти в студию. Я поставил свой чехол с бас-гитарой и попытался сфокусировать на нем взгляд. Похмелье всегда было моей больной темой.

- Остынь, чел, я же здесь, - пробормотал я.

Мой кузен Тэлон поставил свою гитару и подошел ко мне, усаживая меня на один из ближайших стульев:

- Ты снова ужрался в стельку. Неужели ты ехал в таком состоянии?

Я кивнул и усмехнулся:

- Думаю, «все еще» больше подходит, чем «снова», Тэл.

Он покачал головой в ответ на мои слова и повернулся к своим братьям:

- Он просто в говно, парни. Не стоит ему здесь находиться.

Нико, огромная псина Шторма, подбежала ко мне и положила голову мне на ногу. Я запустил руку в его длинную шерсть. Кейти любила этого пса и часто использовала его в качестве подушки, клала на него голову и дремала вместе с ним на полу, пока мы часами репетировали. Я собирался подарить ей щенка на следующий день рождения. Я наклонился и прислонился головой к большой, пушистой голове пса. Мне хотелось почувствовать то, что чувствовала Кейти.

- Вэндал, черт возьми. Мы знаем, что тебе больно, но это дерьмо должно прекратиться. Ты не можешь продолжать тупо напиваться; ты же разрушаешь собственную жизнь. Кейти бы не хотела, чтобы ты так жил. Мы тоже этого не хотим, - голос Шторма привлек внимание пса, и он отошел от меня к своему хозяину.

- У нас намечается тур, Вэн. И скоро, - напомнил Ашер, - и черта с два ты будешь играть в таком состоянии. Я не позволю тебе развалить мою группу своим дерьмом. И насрать, насколько ты хороший басист. Мы тут задницы надрывали, кроме того, что все пытались помочь тебе, но ты не можешь продолжать бухать или быть под кайфом двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

Шторм встал перед Ашером и положил руку ему на плечо, наш вечный миротворец:

- Вэндал, мы тут поговорили. Ты же знаешь, мы все чертовски пытались помочь тебе, но ты даже не пожелал помочь себе.

Он глубоко вздохнул и потрепал Нико по голове, прежде чем посмотреть на меня:

- Мы думаем, будет лучше, если ты на какое-то время покинешь группу, а мы подыщем того, кто сможет подменить тебя во время тура. Я очень надеюсь, что в следующем году тебе станет лучше, и ты сможешь вернуться. Это то, чего все мы хотим. Нам просто кажется, что тебе нужно больше времени, может, тебе лучше вернуться в реабилитационный центр или поговорить с доктором. Все, что тебе нужно.

Поверить не могу в это дерьмо; они выкинули меня из группы. Кейти и группа – вся моя жизнь. Быть частью «Эшес и Эмберс» - для меня как мечта. Все эти годы репетиций и выступлений наконец-то помогли мне кое-чего добиться. Аш взял меня в группу не потому, что я ему нравился, и не потому, что мы семья. Этот хрен ненавидит меня. Но он кайфует от моей игры на басе, и мой стиль им идеально подходит.

Я поднялся на ноги и посмотрел на Шторма, немного покачиваясь, перед глазами комната казалась мне расплывчатой.

- Когда мне станет лучше? Это то, что мне нужно сделать? Я и не думал, что болен.

Шторм затянулся своей электронной сигаретой и выпустил дым:

- Я не это имел в виду. Я стараюсь быть тактичным.

Я послал ему дьявольскую усмешку:

- Знаешь, кто тактичен, Шторм? Твоя подружка. Ты хоть задумывался, почему она приходит ко мне домой каждую неделю? Может, ей так скучно сидеть дома. Мне кажется, она хочет, чтобы я привязал ее к своей постели.

Шторм набросился на меня:

- Ну ты и уебок!

Тэлон схватил его и отвел назад кулак Шторма до того, как тот достиг моего лица.

- Не трать время, Шторм, - сказал Тэлон. – Он не понимает сейчас, что несет. Он же обдолбанный.

- Как обычно, - добавил Ашер. – Уходи и дай знать, когда ты снова начнешь серьезно относиться к делам группы. У нас нет времени на всю эту хрень. Мне своих дел хватает.

Я схватил свою бас-гитару и повернулся к нему, посмотрел ему в глаза и потом перевел взгляд к его груди. Я решил слегка задеть ключ от старого шкафа со «скелетом», который висел у него на шее, и который он никогда не снимал.

- Конечно, тебе давно пора разобраться с реальностью, - пробормотал я. – Она ведь никогда не вернется.

Он зашипел на меня.

- Проваливай отсюда к чертям собачьим, - прорычал он сквозь зубы.

Я хлопнул дверью позади и направился к своей машине. Нахуй их. Они никогда не найдут достойного басиста, чтобы заменить меня, а фанаты будут в бешенстве. Я один из самых популярных в группе. Они еще будут умолять меня вернуться, и пофиг, буду я пьян или нет.

Когда я снова сел за руль, чтобы уехать домой, я прекрасно понимал, что не стоит ехать самому, но мне уже было насрать на это дерьмо. Мне больше было нечего терять. Захотелось протянуть руку судьбе, как это только было возможно, потому что я тоже должен был умереть в той аварии, но судьба тут облажалась. И нет ничего такого в том, что я сам протягивал руку помощи высшим силам.

Глава 6

Вэндал

Надгробный камень напоминал произведение искусства. Сейчас, когда я стоял напротив него, я понял, почему на его изготовление ушло три месяца. Похоже, я должен извиниться перед парнем, который его делал, за то, что гнал на него за продолжительность работы. На камне было выгравировано цветочное поле с изображением Кейти, которая бежала и смеялась с плюшевым мишкой в руке. Каждая деталь настолько реальна, что стоит каждого потраченного пенни.

Я прихожу на ее могилу каждую вторую субботу, потому что именно в этот день я бы забирал ее к себе. Я просто еще не готов отпустить отведенное нам время. Каждый раз я приношу с собой плюшевого мишку, и вот сейчас около ее могилы предостаточно таких небольших подарков, и других подарков, которые приносил ей каждый член семьи, как я полагаю.

Я залез на огромный дуб, который затеняет эту часть кладбища, и устроился на большой, толстой ветке, прислонившись к стволу. Мне нравится сила дерева, еще мне нравится думать, что оно оберегает мою малышку. Я сижу на нем каждый раз, когда прихожу сюда, позволяя умиротворению проникнуть в меня. Может, это и ненормально, но здесь я чувствую спокойствие и свою принадлежность к земле, в которой лежит моя дочь. Только здесь я чувствую, что мое место здесь.

У меня начали неметь ноги, поэтому я повернулся, чтобы свесить их с ветки, когда увидел какое-то движение краем глаза, тогда медленно развернулся и посмотрел на девушку, которая стояла на коленях перед могилой довольно-таки далеко от моего дерева. Я впервые увидел еще кого-то на кладбище за все то время, что приходил сюда, посидеть с Кейти. Со своего места я отчетливо слышал, как она тихо говорит с надгробием, ложа свежие цветы на только выросшую траву. Дерьмо. Я понадеялся уйти, но не мог спрыгнуть с дерева, тем самым перепугать до чертиков тех, кто тоже был на кладбище. Я засунул в уши наушники и стал слушать какие-то треки, ожидая ее ухода, но вскоре мое внимание переключилось на нее, она завывала как раненный зверь. Я вытянул наушники и покосился в ее направлении. Она стояла на коленях, обхватив руками голову, покачиваясь вперед-назад, в безудержных рыданиях. Я отвел взгляд, слишком хорошо зная, что она сейчас чувствует. Горе – злой монстр, который пожирает тебя заживо.

***

На город уже начали опускаться сумерки, когда плакальщица, наконец, ушла, и я смог слезть со своего дерева. Я подошел к могиле, у которой она плакала, больное любопытство подтолкнуло меня прочесть надгробие. Двадцать семь лет. Я уже собирался уйти, но что-то меня остановило. Я развернулся и уставился на дату смерти. Эта дата будет высечена в моем разуме и сердце до конца жизни, потому что это тот же день, когда умерла Кейти.

Ледяной поток распространился по моим венам, пока я смотрел на дату, и некоторые отрывки информации о той аварии всплыли в моей голове. Помню, как Лукас сказал, что другой водитель был молод, с ним в машине была его жена, которая довольно сильно пострадала.

Я чертовски уверен, что прямо сейчас стою у могилы еще одного человека, которого, возможно, убил.

Просто охренеть.

Домой я ехал на своем байке, выбрав длинный путь, чтобы очистить голову от всех мыслей, что там роились. Я ни разу не спрашивал о дополнительной информации о пассажирах другой машины, даже не уверен, что их имена хоть раз кто-то упоминал. А мне и так было достаточно тяжело принять смерть Кейти, но сейчас, увидев произошедшее со стороны других пострадавших, у меня поехала крыша. Я не могу выкинуть из головы образ той плачущей и завывающей девушки.

Я вернулся домой уже когда стемнело, и не прошло и десяти минут, как кто-то позвонил в мою дверь. Я поставил свой стакан и пошел к двери и открыл ее с нескрываемой досадой.

- Что теперь? – потребовал я, когда Эвелин прошла мимо меня, неся маленькую перевозку для животных. Совершенно сбитый столку, я смотрел, как она открывает маленькую дверь этой пластмассовой клетки.

- Это еще что, черт возьми? – спросил я, когда она прижала к моей груди маленького, пушистого зверька.

- Котенок.

- Какого хрена с ним не так? – я немного отодвинул его от себя и уставился на его мордочку. Он косоглазил. Очень.

- Он слепой, - вот так просто ответила она.

Я внимательнее присмотрелся к крохотному, серому с белыми лапками котенку.

- Слепой? У него, блядь, совсем глаз нет, Эви.

Я поверить не мог в то, на что смотрел.

- Знаю, Вэндал. Этого крошечного котенка мучали какие-то злые подростки. Сейчас он в норме, но ему удалили глаза хирургическим путем после того, что с ним случилось. Но теперь у него зажили все травмы, и он готов вернуться домой. Он был на попечении три месяца, пока у него заживали травмы и пока он заново учился приспосабливаться. Ему всего шесть месяцев.

Его мучали? Кто, блядь, издевается над котятами? Инстинктивно, я ближе прижал его к груди, и он энергично замурлыкал.

В замешательстве, я посмотрел на Эви.

- И почему он здесь?

- Ты его полюбишь. Но тебе действительно придется проявлять свою любовь к нему. И у «него» есть имя, познакомься со Стерлингом.

Я покачал головой и попытался вернуть котенка ей:

- О, нет. Нет, нет и еще раз нет. Я не смогу позаботиться о котенке, Эв. У меня никогда не было кошки. Или собаки. Даже этих чертовых рыбок или растений.

Ее лицо озарила сладкая, но смелая улыбка:

- Ну, теперь ты гордый обладатель слепого котенка, и это не обсуждается. Вы нужны друг другу. Вас обоих потрепало. Он абсолютно спокойно может есть, пить и отыскать свой маленький домик. Просто поставь его вещи в безопасное место, покажи, где что стоит и больше не переставляй.

Она замолчала на секунду и посмотрела на мою ногу.

- У тебя на шортах кровь?

Блядь. Видимо, я захватил грязные шорты, когда вернулся домой и решил сменить джинсы на что-то более удобное.

- Несколько дней назад я порезал себя, - ответил я, не глядя на нее. Я сфокусировался на котенке, нежно поглаживал его по голове, пока он мурлыкал и вибрировал.

- Ты, что делал?

Я поднял глаза и встретился с ней взглядом.

- Забей, - мой тон уже не был таким дружелюбным.

Она съежилась, как хорошая девочка и отвела взгляд в сторону. Я видел, как она боролась с желанием что-то сказать и пониманием, что лучше не провоцировать монстра во мне.

Я ближе прижал котенка, который терся о мое лицо, и смотрел, как Эви вышла за дверь и вернулась, таща огромную упаковку кошачьего корма, а потом поставила ее в коридоре.

Она посмотрела на меня и мимоходом почесала котенка по голове.

- Поверь мне, Вэндал. Ты меня еще за это поблагодаришь.

Я осторожно поставил котенка на пол, и он тут же выгнул спинку, а после потерся о мою ногу.

- Ты мне даже не нравишься, - сказал я Эви. Что было ложью, потому что она мне вроде как нравилась. Мало-помалу я привык к тому, что, хоть она и может быть занозой в заднице, она хороший друг и сердце у нее на месте, а это намного больше, чем я могу сказать о большинстве людей.

- Мне все равно, нравлюсь я тебе или нет, - ответила она с улыбкой, - Просто полюби котенка. Это все. Звони или пиши, если будут какие-то вопросы. Если тебе нужно будет куда-то уйти или уехать в тур, я или сиделка за домашними животными присмотрим за ним. Убедись, что у него всегда есть еда и вода и не выпускай его на улицу. Хорошо?

- Ээ… Ладно?

Поверить не могу, что я позволил ей сделать из себя кошатника.

- Замечательно. Поработай над своим обаянием, Стерлинг, - сказала она котенку, потом развернулась и ушла, оставив меня стоять в ступоре посреди кухни.

Я провел руками по своим длинным волосам и глубоко вздохнул. Мне не хватало еще и этого дерьма.

Я быстро решил, что сейчас лучше всего будет игнорировать котенка и позволить ему свыкнуться с мыслью, что он сам по себе. Жизнь - дерьмо, даже для котят, очевидно. Он будет в безопасности и сыт, что определенно лучше того, к чему он привык, он должен быть благодарен мне за это.

Я вернулся в гостиную к своему стакану, и девушка с кладбища закралась в мои мысли. Я захватил ноутбук и ввел в поисковик имя Ника Беннетта, его некролог высветился по первой ссылке в результатах поиска. Я допил свой Джек Дэниелс, пока просматривал его некролог, высматривая ее имя. Табита. Я вернулся на исходную страницу и погуглил ее имя, нашел ее страничку в социальной сети. Очевидно, Табита не парится о своей частной жизни, ее профайл достаточно открыт, чтобы я мог просмотреть ее статусы, фотки и список друзей. Секунду я сомневался, а потом кликнул на ее аватарку, тем самым увеличивая ее, чтобы рассмотреть взъерошенные светлые волосы, огромные, как у лани, глаза, в которых мужчина легко мог потеряться. Я почувствовал, будто эти глаза смотрят прямо мне в душу, и что-то во мне дернулось. В ее взгляде я разглядел ту редкую детскую игривость и чувственность, которую я жаждал уже дольше, чем мог вспомнить, хотя и не очень-то открывался сам, чтобы разыскать такую. Я проклинал всю иронию, что увидел это именно в той женщине, к разрушению чьей жизни я приложил руку. Я закрыл фото и пролистал ее статусы. Самый последний был опубликован две недели назад.

«Я не могу. Для меня больше ничего не имеет значения. Я хочу уснуть навсегда».

Я кивнул в знак согласия. Ага. Проходил. Все еще прохожу.

Ее пост лайкнули двадцать четыре человека. Какого хрена это понравилось тем людям? Также несколько ее друзей сделали репост этой записи, со словами, что они с ней. Вот интересно, сколько из них действительно проходят через это вместе с ней. Догадываюсь, что не так уж и много.

Я прокрутил записи за две недели до этого.

« Мне так тебя не хватает. Жизнь без тебя – ничто :( ».

И за несколько дней до этого

«Пошло ты, солнце. Даже тебе не по силам осветить мой день. Теперь тьма – мой единственный друг».

И еще за пару дней до этого

«Меня поглощает боль и одиночество. Пожалуйста, не звоните мне и не говорите, что все будет хорошо. Я тоже умерла в той машине».

Да. Ее боль так идеально отражает мою собственную, будто близнец.

Потом пошло множество постов, которые предшествовали трагедии.

«Чтоб меня, эти печеньки просто объедение #толстаязадница #ням-ням»

«Не могу дождаться, когда Ник вернется домой!»

«Че за нах, почему я не могу забеременеть??»

«Юху, на убойном шопинге с лучшей подругой!»

«Куда, блин, пропали мои носки? Неужели в стиральной машине есть чертов портал?»

«Смотрю «Месть*» #КомандаЭйдена» (revenge – американский сериал, прим.пер)

На лице растянулась нетипичная для меня улыбка, пока я прокручивал ее глупые, случайные посты. На стене было много ее фотографий, его фотографий или с ними двумя. На каждой были запечатлены улыбки. Идеальная, красивая молодая пара. Я кликнул на другой альбом, в котором было полно фоток бабочек, птиц, белок, цветов и еще несколько с ней, где-то в лесу, на ней надето винтажное платье, она лежит в листьях и несколько других девушек, предположительно, ее подруг, в таком же ракурсе. Должно быть, это какая-то тематическая фотосессия. Наверное, фотография и позирование для фото – ее хобби. У нее та самая нетипичная красота - сочетание нежности и сексуальности, со щепоткой застенчивой невинности. Она миниатюрная, где-то 153 см ростом, судя по фото. У нее именно такая внешность и аура, которая так манит мою темную сторону, чтобы почувствовать ее под собой, но я отказываюсь дальше мыслить в этом направлении. Вместо этого, я отдаю предпочтение громким, болтливым дешевкам, потому что с ними я абсолютно ничего не чувствую.

Я проверил собственную страницу в социальной сети, там были обычные посты от фанатов, большинство от цыпочек, большинство из них носили футболки, которые поступили в продажу несколько месяцев назад, на них была напечатана надпись «Становись испорченной» (Vandal – Вэндал (как имя); портить, разрушать (как глагол); игра слов – прим.пер.). Черная ткань плотно облегала их огромные, вероятно, не настоящие сиськи. Ни слова об аварии. Рано или поздно, кто-то заговорит об этом или же произойдет утечка, и я даже не хочу думать о том, с чем мне тогда придется иметь дело.

Я вернулся на страницу Табиты, но странный шум прервал мое продолжение фестиваля постов в роли сталкера. Я отложил ноут и проследовал за источником шума прямо на кухню, котенок сидел именно там, где я его оставил, какого черта, час назад? Вот дерьмо. Я, блядь, придушу Эви.

Я стал на колени и погладил котенка по голове, а он потянулся к моей руке. Его серебристо-серая шерсть была такой мягкой и пушистой, как у кролика.

- Ладно, приятель, давай вместе разбирать твое дерьмо.

Я поднял его и держал на руках, пока ставил его блюдца для еды на кухне, а переноску в прихожей. Я ставил его перед каждой из его вещей и давал время понюхать их, надеясь, что он запомнит, где они теперь будут. В последнюю очередь мне сейчас нужно, чтобы слепой котенок уничтожил мой дом. Я наблюдал за ним с необъяснимым интересом, как он передвигался по кухне, слегка наклонив голову, будто запоминал каждый шаг, каждый запах. Он вернулся ко мне и торжественно потерся о мои ноги. Хмм. Похоже, Стерлинг преодолел свои затруднения. Может быть, из этого стоит вынести урок.

Я вернулся к ноуту и провел остаток ночи, пролистывая посты и фото Табиты от самых последних до первых, которые она начала загружать, когда зарегистрировалась в соц. сети четыре года назад. Моя новообретенная одержимость, узнать о ней как можно больше, отлично отвлекла от моих обычных ночных ритуалов самоистязания. Немного «покопавшись», я понял, что она уволилась с работы несколько недель назад, и, судя по ее постам, я могу сказать, что после аварии она отталкивает друзей и свою семью. Лишь несколько человек писали ей на стене, спрашивая, куда она пропала, говоря, что им не хватает ее на работе, что они ждут, чтобы она перезвонила. Она не ответила ни на один из этих постов. Девчонка перешла из состояния счастливой, глупой и обожающей свою жизнь и мужа жены, к ненависти ко всему, что хоть отдаленно напоминает счастье. Она считает, что жизнь предала ее, но, на самом-то деле, это только дело рук одного мудака, который принял неверное решение, которое разрушило всю ее жизнь.

Узы, которые связывают нас, могут быть не всегда заметны, но они есть, словно тонкие, призрачные вены. Не знаю, почему так, но эту вену я перерезать не хочу.

Глава 7

Вэндал

В последующие две недели я каждый раз просыпался с этим вибрирующим котом на моей груди или под боком. Не смотря на то, что он слепой, он все время наблюдает за мной. Следует за мной из комнаты в комнату, как пушистая тень, потом усаживается рядом, иногда кладет свою лапу поверх моей ноги или свою голову около моей. Он жаждет близости, и я даю ему таковую, хотя и ненавижу, когда ко мне кто-то прикасается. Но каким-то образом он перелез через мои стены.

Кейти бы полюбила Стерлинга. Иногда, когда он играет со своей игрушкой, и да, именно играет, не спрашивайте меня как, или выкидывает что-нибудь неожиданное, и я ловлю себя на том, что смеюсь и практически улавливаю эхо смеха Кейти рядом. Я никогда не был одним из тех, кто размышляет о загробной жизни, но в последнее время я задался вопросом, наблюдает ли она за мной оттуда.

В этом доме меня всюду преследуют воспоминания о Кейти, и я чувствую, что большую часть времени схожу с ума. Несколько дней назад Лукас предложил мне выбраться из дома ненадолго и поехать в маленький домик на озере, который меня уговорила купить бабуля два года назад, утверждая, что «всем нам нужно место, куда бы мы могли сбегать время от времени». Во-первых, я сказал ей, что у нее не все дома. У меня в жизни не было своего дома – сама идея, что у меня их будет два, показалась мне безумной, да и пустой тратой денег. Я с трудом мог назвать «жизнью» проживание хотя бы в одном из домов, в которых рос, перекочевывая из приюта в приют до тех пор, пока в шестнадцать я не сказал себе «на хрен», а после жил на улицах или у друзей, которые были намного старше меня. Я сменил сон на жалких диванах на проживание в сраной квартире, а потом на покупку сразу двух домов. Совсем не плохо для татуированного белого парня с длинными волосами.

Я позвонил Лукасу:

- Я перееду на месяц на озеро. Поэтому не сходи, блядь, с ума, если приедешь к моему дому, а меня не будет, ладно?

Удерживая телефон плечом, я отыскал кошачью миску, которая снова была пуста. Сколько же ест один котенок?

- Постарайся избавиться от всего дерьма, пока будешь там, - сказал он, - Я тут подумал, почему бы тебе не вернуться в наш салон где-то через месяц? Клиенты скучают по тебе, и я бы не отказался от помощи. Уже подумывал нанять кого-то, но предпочёл бы, чтобы ты вернулся.

- Лукас, я не знаю, готов ли к этому, - сказал я, наблюдая, как котенок играет в хоккей с мячиком для пинг-понга.

Он продолжил свою болтовню:

- Просто послушай меня, Вэн. Даже если ты вернешься и продолжишь играть в «Э&Э» только через несколько месяцев, мне кажется, тебе бы пошло на пользу вернуться на какое-то время в салон. Ну, знаешь, выбраться из дома и побыть в окружении людей.

- Я не люблю людей…

- Вэн, я знаю… но ты потрясный мастер тату. Не обязательно отсиживаться и загнивать только потому, что ты не играешь сейчас. Ты же, блядь, помешан на этом, так не отказывайся от обоих увлечений. Хотя делать людям портаки ты тоже не можешь.

- Лукас, я, мать твою, не идиот. Сам знаю. Я занимаюсь этим дерьмом подольше твоего…

- Чувак, остынь, блядь. Я должен был это сказать, ладно? Мое имя тоже значится на вывеске. Мы партнеры. Этот салон – моя жизнь, и я не могу позволить, чтобы что-то его уничтожило.

Я начинаю ходить по гостиной от раздражения, все думают, будто я собираюсь разрушить его или ее жизнь или группу или тату-салон. Не то чтобы они были неправы, но мне уже до смерти осточертело слушать об этом.

Хотя и сам знаю, Лукас прав. Мне нужно чем-то себя занять. Я просто еще не готов. Может, если начну тыкать маленькие иглы в людей, мне станет лучше. Им будет больно, я буду делать вид, что это вовсе не так, и наблюдать, как крошечные струйки крови прорываются через плоть. О да, я был бы не против снова таким заняться.

- Я тебе перезвоню, - сказал я через пару секунд, - но думаю, тут ты прав. Мне тоже этого не хватает. Кто, мать его, знает, позволит ли Аш мне когда-то вернуться в группу? Дай мне несколько недель, чтобы остыть и собраться с мыслями, тогда я вернусь, и посмотрим, как оно будет.

- Неплохой план, брат. Звони, если что-нибудь понадобится.

Я завершил звонок, все еще размышляя о том, чтобы вернуться к работе в тату-салоне.

Набрал еще один номер, на этот раз Эви.

- Алло? – ответила она на втором гудке.

- Это я.

- Кто, я?

Я закатил глаза, потому что знал, что сучка узнала мой голос и просто хочет подразнить меня.

- Чертов я.

- Интересный способ представиться.

- Мне нужна услуга. Я уезжаю на озеро на пару недель. Думаю, мне не помешает убраться из дома и подальше от воспоминаний, как все вы продолжаете твердить. От этого места у меня уже едет крыша.

- Мне кажется, это хорошая идея, Вэндал. Сменить обстановку будет правильным решением.

- Я поеду не раньше полудня субботы. Ты можешь съездить туда в субботу утром и убрать там все, убедиться, что ничего нигде не валяется? Ну, знаешь, типа ее игрушек или что-то из вещей…

- Конечно. Я привезу с собой немного еды. Если там будет что-то из вещей Кейти, я перенесу их в коробку в подвал. Без проблем.

- Я поеду на своем байке, так что, может, ты отвезешь туда этого чертового котенка для меня?

- Ты уже любишь этого чертового котенка, да? – поддразнила она.

- Да, кажется, так, блядь, оно и есть. Его переноска стоит в коридоре в шкафу. Может, стоит купить ему что-то, что будет ждать его на озере? Типа маленькой коробки и мисок для еды или еще чего? Так у него будут свои вещи в обоих местах.

Я задался вопросом, чем еще он сможет себя занять?

- Еще купить ему один из тех многоуровневых домиков. Я не хочу, чтобы он к чертям собачьим расцарапал всю мою мебель. Дам тебе наличку при встрече.

Котенок прыгнул мне на колени, и я рассеяно начал его поглаживать, пока он счастливо топтался по моей ноге.

- С ним ведь все будет хорошо на новом месте через пару недель? А ты отвезешь его обратно, когда я буду готов вернуться домой? – спросил я ее.

- Само собой, отвезу. И с ним все будет хорошо; я покажу ему, где будут его вещи, когда приеду туда. Дашь ему день или два, чтобы приспособиться, - я осторожно отцепил когти Стерлинга от своих джинсов. – Я рада, что ты взял его себе.

Ее голос полез вверх на несколько октав от счастья.

- Да, да, да. Твой дьявольский план сработал. Спасибо за все, Эви. И передай Шторму… передай Шторму, что я прошу прощение за то, что наговорил ему. Я был тогда не в себе. Ну, больше, чем обычно.

- Он знает. И не злится на тебя. Шторм просто хочет, чтобы у тебя все наладилось. Все этого хотят, - она чихнула, а потом заговорила снова. – Они не наказывают тебя, им просто хочется, чтобы ты оправился после произошедшего.

- Я пытаюсь, Эвелин, - ответил я, наполовину искренне. Я встал и переместил Стерлинга на его кошачью кровать на полу. – Я напишу тебе, когда буду там.

***

Стоило мне положить телефон, как мой взгляд зацепила желтая бумажка для заметок возле ноута. Она так сильно взывала к моему вниманию, что я бы не удивился, отрасти у нее сейчас ноги, она бегала бы за мной вокруг дома. Я начал вести сам с собой переговоры. Я мог бы лечь на диван, выпивать, принять несколько обезболивающих и в оцепенении пересматривать ужастики со Стерлингом, дремлющим на моей груди. Или я мог бы протянуть руку за бумажкой для заметок и последовать тому, что на ней написано. Я пересёк комнату и взял в руку маленькую желтую бумажку, несколько секунд просто смотрел на нее, а потом положил в карман и захватил ключи от машины.

На протяжении жизни у меня было много пристрастий. У всех них был голос, требующий, чтобы их услышали, соблазняя меня, чтобы я сдался на их милость. И стоит этому начаться, как я лишаюсь всякой силы игнорировать их. Мне необходимо только одно – успокоить этот голос и утолить желание дьявола нынешнего дня, каким бы он ни предстал.

Сегодня – это адрес в другой конец города, и голоса ведут меня прямо из дома к моей темно-синей Камаро. Пока я веду машину, слушаю некоторые из моих любимых рок-композиций; окна опущены, волосы развиваются. Давно я не чувствовал этого.

Я не слишком хорошо знаком с этой частью города, но с помощью GPS спустя тридцать минут я сворачиваю на тихую улицу, которая указана на бумажке, и медленно «ползу» мимо домов, пока не вижу дом с номером 1999. Этот номер заставляет меня волноваться, и это не имеет ничего общего с песней Принца (Prince – “1999”) (Prince - Принц Роджерс Нельсон, американский певец, большую часть свое карьеры выступавший под именем Принц – прим.ред.), который поет о чертовой вечеринке. В тот год я стал мужиком, послал куда подальше все то дерьмо, название которому мой дом, и ушел, чтобы жить своей жизнью.

Дом, на который я уставился, как ястреб, был небольшим, одноэтажным со щипцовой крышей и с довольно типичными голубыми ставнями и соответствующей входной дверью. Траву не мешало бы подстричь, а почтовый ящик трещал по швам от писем. И я более чем уверен, что это потому, что она не заморачивается насчет этого, а вовсе не потому, что она укатила в путешествие в Хэмптон. На подъездной дорожке припаркован небольшой серебряный внедорожник. Хотел бы я увидеть задний двор, но не хотелось бы, чтобы кто-то увидел, как я пробираюсь туда.

Главное, что она здесь.

Нет, это не преследование. Ну, не то что бы. Я называю это наблюдением из-за интереса. Яркие разноцветные цветы растут вдоль кирпичной аллеи к входной двери, а ветер колышет самые низкие ветви дуба в своем собственном ритме, создавая нежную мелодию от движения ветра. Крошечный гном и три статуи кроликов окружают каменную купальню для птиц, в которой нет воды. Ей нравятся странности. Бьюсь об заклад, она любитель ангелов и фей, еще она улыбается бабочкам и приходит в восторг от колибри.

Единственный способ сделать кого-то счастливым – это узнать, что делает его или ее таковым. Или же, как вариант, чтобы вселить в кого-то чувство страха, необходимо знать, что пугает этого человека. А зная, как использовать эти чувства, необходимо терпение и контроль, чтобы сплести из них паутину обольщения и доверия.

У меня есть оба эти качества.

***

По дороге домой я прикупил огромнейший стейк и бутерброд с сыром, а еще шесть банок пива. Я ел в гостиной, прикармливая маленькими кусочками Стерлинга, которому нравилось держать под своим контролем все, что связано с питанием. Когда я доел, то прошел в комнату Кейти и сел на край ее кроватки. Котенок проследовал за мной и медленно обошел комнату, обнюхивая все вокруг, его маленькие ушки при этом двигались во все стороны. Иногда мой мозг дает сбои, в такие минуты я думаю, что могу что-нибудь предпринять и вернуть Кейти, словно все это было одной большой ошибкой или плохим сном. Мне хочется, чтобы он закончился, но этого, мать его, никогда не случится.

Немного посмотрев на вещи Кейти, я закидываюсь парочкой снотворного и проверяю соц. страничку Табиты перед тем, как завалиться на диван. Она уже давненько ничего не постила, но я по-прежнему каждый вечер проверяю, просто чтобы увидеть, делилась ли она своими новыми мыслями. И сегодня она поделилась.

«Тот, кто сказал, что жизнь слишком коротка, очевидно, никогда не испытывал страданий или потерю, потому что жизнь слишком длинная. Один длинный, ничтожный день, который тянется просто бесконечно. Бессонница прибрала к рукам мою жизнь. Я не спала несколько дней, а когда мне, наконец, удалось уснуть на час-другой, мне приснился ужасный кошмар. Ненавижу эту жизнь.»

Насколько чертовски верно. Все-таки жизнь для счастливых людей.

Я скучаю по Кейти больше, чем могу выразить словами, но она – моя дочь, моя плоть и кровь. Я думаю о том, как слышал тогда плачь отчаяния Табиты у могилы Ника. Если бы в той аварии погиб я, никто бы не лил слезы у моей могилы и не тосковал обо мне даже спустя пару месяцев. И, как ни странно, я испытываю ревность к такой сильной любви Табиты к своему мужу.

В одном из многих онлайн фотоальбомов Табиты, я нашел еще одно ее фото – она сидит на старой лестнице, смотрит в объектив, ее огромные глаза наполовину скрыты челкой, небольшая ложбинка между грудей выставлена на показ из черного платья, которое надето на ней. Я сохранил это фото себе на компьютер и теперь могу быстро открыть его, когда захочу и фантазировать о ней, стоящей на коленях, глядя на меня своими пленяющими глазами, тем самым взглядом.

Она возбуждает меня.

Глава 8

Вэндал

Я кинул кое-какие шмотки в дорожную сумку и запрыгнул на свой байк, предчувствуя переезд на озеро на следующие несколько недель. Последние три месяца для меня выдались слишком мучительными, как и эта жизнь в доме без Кейти. Мне нужно уехать подальше от этого. По дороге я сделал остановку на кладбище, чтобы увидеться с Кейти еще раз перед отъездом, и еще проверить одну из подножек, я слышал, как она грохотала по дороге. Я достал маленькую сумку с инструментами и подкрутил подножку на стоянке.

Справа от меня раздался какой-то звук, который исходил со стороны, где было мое дерево. Я отложил инструменты в сторону и откинул с лица волосы, глядя в сторону, откуда доносился шум. Вытирая грязные руки о джинсы, я захватил маленького плюшевого медведя и направился к могиле Кейти.

Я слышал ее плачь, но едва мог разглядеть ее в этот раз, потому что она сидела прямо на земле, по другую сторону надгробия. Снова увидеть ее было так неожиданно, но и сопротивляться желанию подойти к ней я не мог, потому что уже чертовски долго думал об этом. И не мог просто развернуться и уйти. Это как будто ее передали мне.

Когда она увидела меня, сначала ужасно удивилась, просто смотрела вверх на сто девяносто четырех метрового меня с небольшой толикой страха в своих слезливых глазах. Ох, эти глаза. Задержав дыхание, я ожидал какого-то проблеска узнавания, но ничего не произошло. Я медленно выдохнул.

- У тебя на лице что-то черное, - сказала она, всхлипывая. Ее голос был мягче, чем я ожидал.

Я присел перед ней и провел пальцем по ее щеке, стирая след от слез и потекшей косметики под ее глазом. Она слегка вздрогнула и втянула воздух.

- Как и у тебя, - ответил я.

Мне понравилось, как мое сердце забилось в груди от прикосновения к ее теплой, нежной плоти. То же чувство я испытываю, когда режу себя, только намного лучше. У нее свое собственное сердцебиение, свое дыхание, своя кровь и страх.

Я чертовски хочу этого.

Она вытерла лицо тыльной стороной ладони и прервала наш зрительный контакт. Ее взгляд упал на медведя, которого я держал в руке.

Она кивнула своим подергивающимся подбородком в его сторону:

- Ты держишь в руке плюшевого медведя.

Я повертел мягкую игрушку в своих грязных руках.

- Держу.

- Почему?

Я посмотрел на могилу своей дочери. Лучи солнца пробивались сквозь листья моего дерева и освещали ее надгробие, отчего оно светилось. Я принял это как знак.

Я повернулся к Табите и протянул ей медведя.

- Я собирался отдать его кое-кому, но, думаю, тебе он нужен больше.

Когда она забирала его, ее рука тряслась, а потом она прижала его к себе.

- Спасибо, - ее голос был чуть громче шепота.

Она тяжело сглотнула и прикрыла глаза. Кейти бы хотела, чтобы он был у Табиты. Медведям всегда предназначалось кого-то подбадривать. Почему бы не скорбящую вдову?

Я не мог оторвать от нее взгляда. Она совершенно выбила из меня воздух. Она так красива в своем горе. Она разбита. Я вижу это в ее безжизненных глазах. И сейчас мне хочется собрать ее тем единственный способом, который мне известен.

Я поднялся на ноги и протянул ей руку:

- Не хочешь проехаться?

Ее глаза расширились, а пальцы сильнее сжали медведя, после чего она медленно вложила свою крохотную руку в мою. Я поднял ее на ноги, макушкой она едва доставала до середины моей груди. Она посмотрела на могилу и сделала глубокий прерывистый вдох.

- Да, - наконец сказала она с легким кивком. – Забери меня отсюда.

Это все, что мне нужно было услышать.

Она проследовала за мной к байку и удивила меня, когда села позади, без вопросов и всякого проявления реакции. Я видел в ней вызов, когда она усаживалась на сидение и прятала медведя в свою сумочку. На меня она вообще не смотрела, просто уставилась вдаль, ничего не выражающим взглядом. Я завел байк, и двигатель громко взревел, но она даже не подпрыгнула от этого звука. Я завязал волосы назад, надел солнцезащитные очки и повернулся, чтобы взглянуть на нее. Я не ношу шлем, так как не существует такого закона, да и запасного для нее у меня не было. Кажется, ее это не беспокоило, как и большинство цыпочек. Может, она как я, и тоже проверяет судьбу. Верно, нас выбросило на обочину жизни. Сыграем еще разок?

- Держись дорогуша или тут же слетишь на хрен.

- Не уверена, что меня это должно волновать, - ответила она, но крепко обняла меня за талию.

Да, детка. Обними тьму вместе со мной.

Я выехал со стоянки, оставив позади ее машину и наших утраченных близких. Пока ветер хлестал наши длинные волосы позади нас, я думал, что мы оба чувствуем, что это начало для того, чтобы отпустить прошлое.

Дом у озера в часе езды, запрятан глубоко в горах. У меня ни одной гребаной мысли о том, что я делаю, но ее руки прижаты ко мне все время, пока мы едем по извилистой дороге в окружении пышных деревьев, и все разновидности темных мыслей роятся в моей голове. От ощущения ее маленьких, раздвинутых бедер, прижатых к моим ногам, у меня болит член.

Поездка на байке всегда была для меня способом убежать – только я, дорога и ветер и больше ничего. С чикой, прижатой ко мне и наградившей меня стояком, нарушается Дзен, который я обычно чувствую в поездке, но я не жалуюсь.

Пару раз она опиралась щекой о мое плечо, ее руки крепче обнимали меня, зарываясь в меня.

Растворяясь во мне.

Подъездная дорога покрыта гравием и поднимает пыль, поэтому я притормаживаю на повороте, и нас не заносит. Я останавливаюсь прямо перед гаражом и вырубаю двигатель. Она берет с меня пример и спрыгивает, ходит немного, чтобы размять ноги, пока я открываю гараж и закатываю байк с пульсирующим членом в штанах. Я вытаскиваю свои вещи в дорожной сумке и нахожу ее на берегу озера.

- Где мы? – спрашивает она, когда слышит, что я подошел сзади.

- У меня, - я проследовал за нее немигающим взглядом над водой. – Хочешь зайти в дом?

Она рассеяно кивнула и скрестила руки на груди, обнимая себя. Я еще не видел, чтобы кто-то выглядел таким потерянным.

Я кивнул в сторону дома:

- Пойдем.

Я пошел к дому, а она пошла следом за мной в нескольких метрах позади.

Когда мы вошли, Стерлинг сидел в коридоре, словно ждал меня. Я наклонился и погладил его по голове, и он тихо мяукнул в ответ.

- О, нет! – она молниеносно наклонилась и взяла его на руки. – Что с ним произошло?

Я бросил ключи на шкафчик у двери.

- Нда, мне его подарил друг. Его зовут Стерлинг. Над ним издевались какие-то больные ебанутые дети, так он потерял глаза. Хотя сейчас с ним все нормально, никакой боли. Вообще-то, скорее даже невероятно, как он ориентируется вокруг.

В ужасе она приоткрыла рот и стала гладить его по голове, и, конечно же, ему это понравилось.

- Бедный малыш, - проговорила она нежным голоском. Потом посмотрела на меня. – Так мило, что ты заботишься о нем. Он прелестен.

Так, Стерлинг магнит для цыпочек. Стоит поблагодарить Эви за этот маленький бонус.

Я пожал печами:

- Не такое уж это большое дело. Я просто кормлю его и позволяю играть неподалеку.

- Я бы убила тех уебков, которые причинили ему страдания, - ее голос был пронизан ненавистью, и мне это понравилось. Под всей этой печалью в ней есть мужество. Для нее еще есть надежда, но мне интересно, что бы она сделала, узнай, кто я.

Я пошел на кухню и достал две бутылки с водой, которые Эви оставила в холодильнике, рядом с чертовой тонной еды для меня. Табита пошла за мной, так и держа котенка.

Я улыбнулся и предложил ей воды.

- Он может ходить, знаешь ли, - сказал я ей. Она покраснела и осторожно поставила котенка на пол, и наблюдала, как он попрыгал через комнату. Выпрямившись, она вытерла глаза и осмотрелась.

- Я могу воспользоваться ванной и умыться? Я такая грязная.

Я сделал шаг к ней, и она не отступила.

- Мне нравятся грязные, - сказал я. Мой взгляд путешествовал от ее пухлых губ к глазам. Я убрал с ее лица прядь волос и заправил ей за ухо, мой палец слегка коснулся ее покрасневшей щеки. Она втянула воздух, но не прервала зрительного контакта.

- Ванная вниз по коридору, - сказал я.

Я сделал шаг назад, и она практически убежала по коридору, подальше от меня.

Нужно было отвезти ее домой. Я понимал, что поступаю неправильно, но, кажется, эта часть меня всегда побеждает, потому что во мне больше плохого, чем хорошего. И, кроме того, веселее быть плохим.

Она вышла через пару минут, волосы расчесаны, а темные пятна туши исчезли с лица.

- Извини, я ужасно выглядела… - ее голос затих.

- Горе само по себе уродливо.

Она покачала головой:

- Нет… это не так.

Я поставил свою бутылку с водой и подошел ближе к ней, опираясь бедром о кухонный стол.

- Почему ты приехала сюда со мной?

Она немного наклонила голову и закусила губу:

- Чтобы забыть.

- Забыть, что?

- Просто… - она посмотрела в окно на озеро. – Все.

По ее щекам побежали слезы:

- Его… меня… боль. Все это, - она выдохнула и вытерла рукой глаза. – У меня такое чувство, словно это убивает меня. Я чувствую, что хочу умереть и не знаю, как это остановить. Я никогда так себя не чувствовала, никогда.

Я мысленно вернулся к ее статусам, какой счастливой и капризной она была до аварии, и как досадно, что ее свет погас.

- Меня пугают собственные мысли. У меня столько ненависти к человеку, который спровоцировал ту аварию. Как несправедливо, что он жив, а мой муж погиб. Я так одинока, будто никто меня на самом деле не понимает. Они просто хотят, чтобы я стала такой, какой была…

Она закашляла и сделала глоток воды:

- Я больше не тот человек, и я устала пытаться стать им. Я просто… выдохлась. Не хочу думать или что-то делать или еще что. Хочу, что все это остановилось. Хочу нажать на кнопку перезапуска.

Это я сделал. Эта красивая, как пикси, девушка больше не улыбается из-за моих ужасных ошибок. Я не могу изменить результат той аварии или вернуть Кейти, Рени или Ника, но я могу привести в порядок Табиту. Я могу перевернуть всю эту хрень обратно. Знаю об этом, без всяких сомнений, потому что знаю себя и знаю боль и удовольствие, и я знаю, как разрушить, обновить и исправить это дерьмо, и все начинается только с того, что нужно уничтожить ее до самого основания, завоевать ее доверие и вдохнуть в нее жизнь.

Я не разбираюсь во всей этой хрени, типа любви и романтики, но я знаю, что настоящее подчинение простирается гораздо глубже, чем любовь. И дает оно больше; и забирает больше. Любовь хрупкая, ее можно разрушить. Подчинение – сильное и со временем только крепнет. Уходя, любовь оставляет людей слабыми и опустошенными, вот как она сейчас. У таких мужиков, как я, настроен радар на женщин, которые нуждаются в подчинении. И храня молчание, она кричит о нем так же, как я, молча, умоляю ее дать это мне. Надеюсь, я не ошибаюсь, но внутренний голос говорит, что я прав.

Я приподнял ее подбородок и заставил посмотреть на меня:

- Скорее всего, ты мне не поверишь, но я понимаю больше, чем ты думаешь. Я точно знаю, что ты чувствуешь, - я сделал глубокий вдох и заглянул ей в глаза, - Я могу помочь, если ты этого хочешь. Я мог бы помочь тебе забыть. Я могу помочь выбраться из заточения этого ужасного пространства в твоей голове. Но ты должна довериться мне.

Я говорил, как чокнутый псих, но не мог подобрать более подходящих слов, чтобы описать то, что хотел сказать. Я молча проклинал себя за неумение выражаться.

- Я тебя даже не знаю, - ее голос дрожал, но не было и намека на страх. Для этого она еще находится в чрезмерном оцепенении.

- Иногда мы не можем доверять тому, что знаем, тогда нужно довериться неизвестности.

- Ты действительно считаешь, что можешь помочь мне? Я уже была у психотерапевта, но она бесполезна как кусок дерьма. Я чувствовал, что она… она анализирует меня. Судит меня. И я прекратила ходить к ней.

- Я не чертов терапевт. Но я знаю, как это прекратить.

Она облизала губы, на миг показался ее розовый язычок, и мой член дернулся.

- Тогда я вся твоя, - сказала она на выдохе. – Заставь меня забыть. Заставь меня снова хотеть жить. Все остальное я уже перепробовала. Я не стал терять ни секунды на принятие этого вызова и поднял обе ладони к ее лицу, удерживая ее на месте, пока мои губы не коснулись ее губ. Я целовал ее с нежностью перышка, едва касаясь ее губ, пробуя ее дыхание, оставаясь мучительно близко к ней, слегка проводя языком по ее нижней губе; она задрожала и затрепетала от моего прикосновения. Она задыхалась, но приоткрыла свой рот для моего языка, который хотел изучить ее. Ее маленькие руки крепко вцепились в мою рубашку, повиснув по бокам.

Через несколько секунд я отодвинулся, а она еле стояла на ногах. Я положил руки ей на талию, чтобы поддержать ее. Я наслаждался тем эффектом, который оказал на нее. Это именно то, чего я хотел.

- Ты в порядке? – спросил я, изучая ее лицо.

- Да…- она медленно подняла руку и прикоснулась к моим волосам, словно гладила дикого зверя в зоопарке. – У тебя такие блестящие и здоровые волосы.

Она произнесла это так тихо, скорее для самой себя, а потом потянула меня за волосы, пытаясь притянуть мою голову для еще одного поцелуя. Ох, у этой малышки есть огонек. Я схватил ее за руку и дьявольски усмехнулся ей.

- Скажи мне, чего ты хочешь, дорогая.

Она покачала головой и попыталась вырвать руку из моей хватки, но я не позволил.

- Скажи это.

Это безобидная команда, чтобы оценить ее готовность отдавать.

- Больше этого, - прошептала она, и одинокая слеза медленно скатилась по ее щеке. Она смахнула ее пальцем, у нее покраснели щеки. – Извини… последнее время я много плачу…

Я наклонился и соприкоснулся своим лбом с ее.

- Не извиняйся. Даже небеса плачут.

Я закрыл глаза и вдыхал ванильный аромат ее шампуня какое-то время, а потом поднял ее, обхватив ее ногами свою талию, и поцеловал ее глубоко и долго. Мои руки на ее заднице, плотно прижимают ее тело к моему. Она обхватила руками меня за шею, пока я нес ее по коридору в свою спальню, закрыв за собой пинком дверь. Стерлингу еще не приходилось иметь дело с разновидностями секса, и я не хочу обнаружить, что он пытается пробраться сюда посреди процесса или начал свой фестиваль мурлыканья.

Я бросил ее на кровать и упал на нее сверху, стараясь не раздавить. Она – самая крошечная чика из тех, что я когда-либо трахал, и мой мозг распирает от идей, что я могу сделать с кем-то таким крошечным и легким. Хотя это может и подождать. Сегодня все будет для нее, потому что ей нужно сбежать из своей системы.

Я ожидал, что она будет лежать, замерев, но она, как не в себе, потянулась к моей рубашке, желая помочь мне избавиться от нее. Я сел поверх нее и позволил ей стащить рубашку через голову. Ее руки остановились, а глаза расширились, когда она раздела меня. Ее глаза путешествовали по красочным татуировкам, которые покрывали мою широкую грудь и руки. Я знаю, что мой вид ее, в большей степени, шокирует, и она, скорее всего, не привыкла к таким огромным накаченным парням с длинными иссиня-черными волосами, в татуировках. К тому времени, как я закончу с ней, у нее будут лишь смутные воспоминания обо всех мужчинах, с которыми она была до меня. Она останется Вэндализирована на всю свою жизнь.

Я взял ее руки в свои и привязал их над ее головой за матрасом, медленно скользя поверх ее тела своим, пока мои губы не встретились с ее. Я жадно поцеловал ее, заявляя права на ее дыхание. Я переместил свои губы к ее шее, посасывая и покусывая ее нежную плоть, покрывая вожделением каждый сантиметр ее кожи, к которому прикоснулся. Я хочу увидеть доказательства нашего траха, когда закончу с ней. Я схватил за тонкую ткань ее кофточки и разорвал ее поесредине быстрым хорошо отработанным движением, оставляя без прикрытия фиолетовый лифчик, который скрывает ее грудь. Я скользнул языком между ее мягких холмиков, которые через атласный материал сжимали мои ладони. Я провел языком по ее соску, увлажняя тонкую ткань, которая покрывала его.

Немного отодвинувшись от нее, я потянулся и достал маленький нож из ремня на лодыжке и быстрым движением запястья открыл его, обнажая лезвие. Ее глаза расширились от страха, а дыхание ускорилось, когда она смотрела, как я подношу нож ближе к ней. Я провел лезвием между ее грудями, под небольшим кусочком материи, и резко дернул лезвие, разрезая бюстгальтер пополам. Две части ткани упали в разные стороны, обнажая грудь. Я закрыл лезвие и бросил нож на пол. Ее сиськи такие маленькие в моих руках, но упругие и круглые, соски прижимаются к моим ладоням, когда я осторожно сжимаю и ласкаю их.

Я грубо поцеловал ее в губы.

- Ты такая красивая, - прорычал я перед тем, как переместить свой язык от ее губ вниз, чтобы пососать один из этих маленьких упругих бутонов, пока другой рукой дразнил сосок, крутя его между указательным и большим пальцами. Ее тело извивалось подо мной, когда ее руки, наконец, поняли, что их ничто не удерживает, она запустила их в мои волосы, в то время как я пировал на ее груди, пока она не застонала.

Я медленно встал и передвинулся к краю кровати, пристально наблюдая за ней, как и она наблюдала сейчас за мной. Я схватил одну из ее ног и снял ботинок, потом другой. Она жевала нижнюю губу, наблюдая за мной, ведя внутреннюю битву с собой. Часть ее хотела остановить меня, а другая желала идти по краю, чтобы сбежать от боли и горя.

Я потянулся к ее талии и стянул с нее джинсы и трусики одним быстрым движением, бросив их на пол. Мгновение я впитывал ее взглядом: нагую, миниатюрную и бледную на моем темном одеяле, такую, что захватывает дух. Она похожа на маленького падшего ангела. Длинный, зубчатый шрам простирался по ее боку и еще несколько было на ногах. Конечно, это результат аварии. Мои ошибки выгравированы на ее идеальном теле навечно.

Приковав свой взгляд к ее, я скинул свои ботинки, расстегнул ремень, потом пуговицу на джинсах, ширинку и вышел из джинсов. Пока я шел к тумбочке, чтобы достать презерватив и быстро надеть его, она смотрела на потолок. Мой член был тверд как скала, стоял по стойке и изнывал от желания оказаться в ее сладкой киске.

Устраиваясь между ее ног, я провел руками по внутренней поверхности ее бедер, мои пальцы приветствовали ее влажные, гладкие губки. Она не знает, но для меня это настолько же трудно, это преодоление личных пределов для нас обоих. Думаю, эта крошка может уничтожить меня даже больше, чем уничтожил ее я.

Ее мышцы сжались вокруг моих пальцев, увлекая подальше от этих мыслей. Она раздвинула для меня ноги в молчаливом приглашении, и я вошел в нее сильно и глубоко, отчего она закричала и выгнула дугой спину.

- Вот черт, - задохнулась она. О да.

Я прижался к ней всем телом и поцеловал ее грубо, продолжая жесткими толчками входить в ее тугую киску, захватив в кулак ее волосы, чтобы она не могла отвернуть голову от меня. Мы, не отрывая взгляда, смотрели друг другу в глаза, заглядывая друг другу в душу. Она обхватила ногами меня за талию, а ногтями глубоко впивалась в мою спину, с силой проводя ими вниз и впиваясь еще сильнее с каждым толчком моих бедер. Я почувствовал свою теплую кровь там, где были ее ногти, и по ощущениям это было как небеса.

Она захныкала, и я нежнее поцеловал ее в губы.

- Не останавливайся, - хриплым голосом прошептал я у ее губ. – Исцарапай меня. Сделай мне больно. Направь на меня всю свою боль.

И она так и сделала. Чем жестче я ее трахал, тем сильнее она впивалась в меня своими ноготками, кусала меня за плечо и шею. Боль меня только еще больше заводила, голова пошла кругом от такой эйфории, и я ощутил головокружение и совершенно потерялся в нем. Я хочу, чтобы прямо сейчас мир остановился с моим членом в этой сломленной девушке, которая связана со мной нашим общим запутанным опустошением.

Она достигла кульминации дико, избивая меня, ногтями она впилась мне в зад, кричала все, кроме моего имени, потому что его она пока еще не знает. Я сдерживался до того момента, когда у нее не закончился воздух, а потом медленно входил и выходил из нее, не спеша, глубоко, дюйм за дюймом, смакуя каждую тугую, влажную ее часть, пока не кончил сам.

Она начала дрожать и плакать, когда ее оргазм исчез, я вышел из нее, быстро стянул презерватив и выбросил его в небольшое мусорное ведро рядом с кроватью. Перекатившись на свою половину кровати, я осторожно обнял ее рукой.

- Все хорошо, - успокоил ее я, потянув одеяло, чтобы прикрыть ее.

- Извини… я просто так устала и давно не спала… - она закрыла руками лицо. – Я не понимаю, что делаю. Мне так чертовски страшно.

- Оставайся на месте.

Я натянул джинсы и пошел в ванную, порылся в аптечке, пока не нашел то, что искал. Я захватил для нее воду на кухне и протянул ей таблетку и воду.

- Что это? – спросила она с опаской.

- Просто валиум. Это поможет уснуть.

- Здесь?

- Тебе нужно домой?

Она покачала головой, крутя на пальце обручальное кольцо.

- Нет. Там ничего нет. Я ненавижу там находиться. Он сейчас всюду.

- Тогда прими это и позволь себе поспать, сколько захочешь. Хорошо?

Она уставилась на меня прищуренным взглядом:

- Ты уверен?

- Да. Поверь, у меня было предостаточно бессонных ночей. Ты почувствуешь себя лучше, если немного отдохнешь. Я буду в гостиной с котенком.

Она пожала плечами, положила таблетку в рот и запила ее небольшим количеством воды, наблюдая за мной поверх бутылки. Потом легла обратно на подушку и продолжила смотреть на меня этим ошеломленным выражением на лице.

- Я понятия не имею, кто ты такой и что, черт возьми, только что произошло. Я такого не вытворяю. Никогда. Не понимаю, что на меня нашло.

Улыбаясь, я укрыл ее одеялом, так же, как делал это для Кейти.

- Как и я, так что оно того стоило. А теперь спи.

Глава 9

Табита

Меня разбудило солнце, которое светило мне в лицо. Я неуверенно села и выглянула в окно, уведев за ним озеро. Здесь так красиво и мирно. Небо практически безоблачное. Я быстро оглядела комнату, в которой ночевала. Сводчатые потолки с необработанными деревянными балками, паркетный пол с толстыми коврами, мебель из вишневого дерева… Огромный электрический камин из камня, который занял один угол комнаты. Все выглядит так уютно и роскошно, и так не к месту для парня, который здесь живет. Тепло разлилось между моих ног, стоило воспоминаниям о нем вспыхнуть в моей голове, словно в замедленном кино. Я никогда не встречала такого как он. Его голос – такой глубокий. Сексуальный, но успокаивающий. А эти потрясающие длинные черные волосы. Размазанная грязь на его лице и руках. Мускулы, как у борцов, и все эти татуировки. Клянусь, его глаза черные, как туз пик.

Я вернулась к воспоминаниям о том, как эти черные глаза глядели прямо в самые глубины меня, когда он двигался во мне. Он определенно знал, как касаться меня, где касаться, словно мы занимались любовью целую вечность. Он знал, как взять контроль и просто позволить мне быть.

Я позволила ему касаться себя. От чувства вины за это, я задрожала. Если бы Ник мог сейчас меня видеть, он был бы полон отвращения ко мне, а именно этого я и хочу. Мужчины, которого я люблю, больше нет, поэтому мне кажется вполне справедливым, что женщина, которую он любил, тоже должна исчезнуть.

Я слабо услышала голоса, которые исходили откуда-то из дома. Женский голос и его глубокий.

Вот срань, я даже не знаю, кто он.

Ты такая свинья, Табита. Шлюха.

Я поискала взглядом мою одежду и нашла джинсы в пару метрах от кровати. Кофточка и лифчик были разорваны на части и валялись в другом конце комнаты. Нож тоже валялся на полу, и я снова вздрогнула, вспомнив, как чувствовала лезвие у моей кожи; такое холодное и острое.

И тебе это понравилось.

Я решила обчистить его комод и нашла белую футболку. Она просто огромна, поэтому я завязала ее в узел на спине и прокралась в коридор, размышляя, стоит ли мне пойти к нему или просто прятаться в спальне. Голоса доносились из кухни, поэтому я медленно прошла по коридору, надеясь, что не прерываю что-то, чего не должна. Из всего, что я знаю, он вполне может быть женат, и я только что спала в кровати его жены.

Она первая увидела меня и замолчала, ее лицо буквально замерло на полуслове. Она повернулась к нему:

- Эм, кто это? Я не знала, что у тебя тут компания. Почему, черт возьми, ты ничего не сказал?

- Она спала, - он готовил кофе, и на нем были только джинсы.

Даже отсюда я видела длинные следы от ногтей на его спине, которые я оставила прошлой ночью. Неужели она этого не видит? Почему не спрашивает об этом?

Она продолжила смотреть на меня все с тем же видом, поэтому я решила, что она ему скорее девушка. Хотя разозлённой она не выглядела, скорее просто шокированной.

- Я.. прошу прощение… - пробормотала я, не зная, что сказать. – Мне пора.

И как, идиотка? Ты же приехала сюда с ним.

- Нет, - сказал он мне, нервно проводя рукой по своим волосам. – Она просто друг. На самом деле, девушка моего двоюродного брата.

- Если точнее, невеста, - исправила она.

Он скорчил ей гримасу:

- Да неважно, - и снова повернулся ко мне, - она просто проверяла меня и кота.

Она кивнула в знак согласия.

- Я заволновалась, что не слышала от него ничего с прошлого вечера, поэтому просто заехала проверить, как он. Я не хотела вмешиваться.

Она взяла ключи и сумочку:

- Ну, тогда я поехала, - на полпути к двери она повернулась к нему, - позвони мне позже, - а потом ко мне, - приятно было познакомиться.

- Мне тоже, - ответила я, споря с собой, стоит ли попросить ее подбросить меня, но она вышла за дверь слишком быстро. Не уверена, что поверила в эту историю с девушкой брата или невестой.

Я стояла в коридоре и ощущала неловкость, словно только что произошло что-то странное, будто он не хотел, чтобы она увидела меня здесь.

- Эм, прости. Я проснулась и услышала голоса…

- Все нормально, забудь. Я старался дать тебе отдохнуть. Лучше себя чувствуешь?

Я сделала пару шагов в кухню и осмотрелась.

- Немного не по себе. Уже наступило завтра? Я проспала всю ночь?

Он кивнул и подошел к холодильнику, достал стеклянный графин с апельсиновым соком.

- Проспала. Сока?

- Да… спасибо.

Он налил сок в небольшой стакан и протянул его мне, наши пальцы соприкоснулись. Я словила его взгляд, который путешествовал по моей груди.

- Тебе идет моя футболка, - он приподнял брови и пошевелил ими.

Уверена, что вспыхнула тысячью оттенков красного. Не верится, что я стояла здесь с выпирающими сосками перед его другом.

- Ты разорвал мою кофточку. И лифчик. Я взяла ее из твоего комода. Надеюсь, это ничего.

Он подцепил пальцами пояс моих джинсов и притянул меня ближе.

- Я куплю тебе новую кофточку.

Находясь так близко к нему, мой пульс снова ускорился. До этого у меня никогда не было секса на одну ночь, и я не представляю, все так и должно быть сейчас, или как я должна себя вести. По телевизору девчонка обычно сбегает на следующее утро домой, и они больше никогда не говорят друг с другом.

Шлюха. Ты переспала с типом, которого встретила у могилы своего мужа.

Я закрыла глаза и постаралась игнорировать голоса в голове. Кажется, они никогда не заткнутся.

Когда я снова открыла глаза, увидела, что он пристально смотрит на меня, словно пытается прочесть мои мысли.

- Нет, мне не нужна новая кофточка. Хотя, спасибо. Мне нужно идти. Ты мог бы подбросить меня к моей машине?

Которая все еще на кладбище.

Он глубоко выдохнул:

- Я тут подумал… я собираюсь остаться здесь на месяц. Что-то вроде отдыха для психики, - он медленно провел вниз по моей руке и взял меня за руку, - почему бы тебе не остаться здесь со мной? У тебя такой вид, словно тебе бы не помешал такой отпуск.

Должно быть, я неправильно расслышала. Совершенно незнакомый мужчина никак не мог предложить мне провести с ним целый месяц.

- Извини, что?

- Думаю, тебе это тоже нужно. Я видел тебя на кладбище до этого. Я наблюдал за тобой.

Я отодвинулась от него, как если бы он загорелся.

- Что? Зачем? Ты больной? Никто не наблюдает за людьми на кладбище. Это священное место. Да что, черт возьми, с тобой не так?

Он даже не дрогнул и не пытался оправдаться. Вместо этого, он спокойно мне ответил:

- Потому что, наблюдая за тобой, я чувствую.

- Что, черт возьми, может заставить тебя чувствовать, наблюдая за женщиной, которая плачет на могиле мужа?

Он смотрел мне прямо в глаза:

- Много чего, вообще-то. Но в основном зависть.

- Зависть? – повторила я с недоверием. – Перед чем?

- Значить так много для кого-то.

Я совсем не ожидала такого ответа от него или его неприкрытого откровения. Я перекрестила на груди руки и уставилась на него: