Верь мне

Глава 1

КИРА

Вдавливаю педаль в пол, несусь на пределах скорости.

К сожалению, это не моя знакомая ауди, а громоздкий и не поворотливый гелендваген.

С ним я, к сожалению, управляюсь паршивее.

Начало осени. Дождь пусть и слабый, но дорогу смочил.

А мне это не на руку особенно когда за мной гонится мой ненаглядный «братец», а карман мне жжет флэшка с доказательствами его грешков: присвоение денег, подкуп местных властей, но все это цветочки, главное — там есть сведения, доказывающие его причастность к покушению на жизнь отца. И сам виновник моего незавидного положения, проговорился о подготовке нового.

А это уже куда серьезнее.

И если сие доказать, то грозит братцу Николаше пуля в лоб. Батенька точно с ним церемониться не будет, когда узнает, что его чадо ведет против него смертельную игру.

И я бы может и не вмешивалась в эти семейные разборки и не пыталась достать компромат на Колю и доставить его отцу, если бы не одно жирное обстоятельство, неожиданно настигшее меня. Заставившее действовать дерзко, нагло, не задумываясь о последствиях.

Несколько дней назад

*****

— И так кто мне ответит, что такое самбо?! — Мой голос эхом разносится по залу. Запыхавшиеся раскрасневшиеся после тренировки дети, группа до десяти лет, восемь мальчиков и две девочки расселись в круг с готовностью выслушать наставления тренера.

— Самооборона без оружия! — Отвечают практически хором.

— Кто ответит, почему мы не используем оружие? — Оглядываю своих маленьких учеников.

Но никто из них не решается ответить, потому продолжаю.

— Потому что здесь на ковре мы создаем оружие из вас. Выковываем и закаляем с любовью и терпением, вкладываем в вас знания и умения, превращая ваше тело в самое совершенное оружие способное защитить, обезвредить, покалечить и даже… убить. И когда вы им полностью овладеете, применение этого оружия ляжет целиком и полностью на ваши плечи. А это значит, что перед вами встанет самая сложная задача из всех, которая может выпасть на долю человека.

— Какая? — Послышались восхищенные шепотки со всех сторон.

— Обладая силой, сохранить человечность. — Заканчиваю речь и перевожу дыхание, продолжаю. — И так, ребята, у меня для вас задание к следующей тренировке: каждый подготовьте свое определение человечности. Убедительная просьба не искать информацию в интернете. Прошу отнестись к этому серьезно. Мне не нужны бездушные отмазки заученных статей. Мне важно услышать ваше мнение и понимание. На этом все. Увидимся в следующий вторник. Всем удачных выходных.

Дети прощаясь, в задумчивости покидают зал, направляясь в раздевалки.

В зале остается только самый перспективный из всех ребят, подающий большие надежды десятилетний Давид Русаков, карие глаза задумчивы и решительны.

— Что-то хочешь спросить, Давид? — Подхожу к нему ближе.

— Скажите, Кира Михайловна, сохранить человечность, это значит — никого не убивать? — Задает свой вопрос в лоб.

У Давида из родных только мать, но той не до сына. У нее новый сожитель и похоже отчим прикладывает руку к воспитанию пасынка, судя по синякам, которые я недавно увидела на его руках. Думаю из-за гнева и кипящей внутри ярости направленной на отчима, Давид так и выкладывается на тренировках. Если сейчас правильно с ним поработать и направить, то в будущем мальчишка может стать хорошим спортсменом. Но сначала нужно разобраться с проблемами, которые могут помешать воспитать психически здорового бойца.

— А сам как думаешь? — Склоняю голову на бок, всматриваясь в пацана.

— Некоторые — твари… достойны только смерти. — Процеживает сквозь крепко стиснутые зубы.

— Прекрасно тебя понимаю. Но не нам решать, кто должен умереть. Убийство тяжелый груз. Мало кто может жить с ним и продолжать оставаться человеком. Да и зачастую убийство не решает проблем, а лишь добавляет. Поверь, Давид, эти твари не стоят твоей загубленной жизни. Потому что смерть, это то, что нельзя смыть ни с памяти, ни с сердца. А с тварями можно разобраться и по другому. — Взъерошиваю его волнистые волосы. — И я могу помочь. Но для этого мне нужно знать твою ситуацию. Давид, тебя ведь… отчим обижает? — Решаю спросить прямо.

— Мгхм… — Нуверенно кивает. Трудно ребенку открывать перед кем — то свою слабость. — Он маму бьет… — Так значит еще и мать поколачивает. Мудак.

— Он сегодня дома?

— Должен вернуться после шести с работы. — Говорит с подозрительностью.

— Тебе есть у кого переночевать?

— У Вовки одноклассника. Я у него иногда остаюсь.

— Тогда сегодня домой не возвращайся, иди сразу к Вовке и маме позвони, предупреди. А за отчима не переживай, больше ты его не увидишь.

Пацан смотрит на меня недоверчиво. — Давай иди, и ни о чем не волнуйся. Увидимся во вторник.

Он скрывается за дверью.

Я достаю из рюкзака телефон и набираю номер своего «должника» полковника Дятлова.

Машка, его дочь, моя бывшая одноклассница, как — то я помогла ей, когда ее пытались изнасиловать двое отморозков, затащив в проулок. Жили мы тогда в одном районе, я как раз возвращалась после тренировки. Парням не повезло, жалости к мудакам вроде того же отчима Давида не испытываю. С того времени дядя Гена и сказал обращаться к нему «если что». Вот, кажется это «если что», наконец настало.

— Здравствуйте, дядь Ген.

— Привет, Кира, что-то случилось? — Полковник точно в курсе, что просто так звонить я ему не стану.

— Да, помощь ваша нужна.

— Не вопрос. Говори, что от меня нужно?

— Один нехороший человек, отчим одного из моих ребят плохо себя ведет. Беспредельничает, руку на мать и на пацана поднимает. Нужно ему хорошенько втолковать, как это плохо и что с ним будет, если он продолжит так себя вести.

— Домашнее насилие значит… хм… есть у меня для него одно место. Камера с бывалым зеком, который хорошо известен своими «предпочтениями». Думаю, пара суток в его теплой компании, содержательная беседа на тему профилактики домашнего насилия и этот нехороший человек забудет, как ложку держать, не то что на кого — то руку поднимать.

— То, что нужно, дядь Ген. Тогда я вам его координаты в сообщении скину.

— Договор. Кстати, Кир у Машки же днюха в следующее воскресенье. Ждем тебя на нашей даче.

— Маша уже говорила. Обязательно буду. До свиданья, дядь Ген.

Ну что ж одной проблемой меньше.

С такими, как этот отчим Давида только прямой демонстрацией силы и можно справиться, по — другому к сожалению никак. Обычно, слов эти гамадрилы абьюзивные вообще не понимают. До них доходит только один язык. Жестов. Особенно, когда жестикулируешь чем — то внушительным, вроде дубинки или биты. Вот только когда они прочувствуют на своей шкуре, каково это, когда тебя по беспределу лупят почем зря, до них может что-то и дойти.

Я — тренер. Один из тех немногих людей, кто влияет на становление человека личностью. И я должна доносить до своих учеников «правильную» позицию. Но так же я несу ответственность за этих детей. И я обязана вмешаться, если им грозит опасность, ментальная или физическая. Это тоже мой долг и я не собираюсь им пренебрегать.

Спускаюсь с крыльца спорткомплекса «Олимпия» и направляюсь к парковке, где припаркована моя ауди серебристого цвета.

Мой взгляд цепляет рядом стоящий черный внедорожник с тонированными стеклами. Шутливо отдаю поклон сидящей внутри парочке шкафообразных мужчин.

Вынужденная временная мера с которой мне пока что приходится мириться.

Раздается мелодия входящего звонка.

Занимаю водительское место, попутно отвечаю на звонок.

— Здравствуй, Кира. — Раздается мягкий баритон в динамике.

— Здравствуй, Коля.

— Уже закончила тренировку?

— Можно подумать тебе твои псы только что не сообщили. Кстати, как долго они будут следовать за мной по пятам?

— Столько, сколько потребуется, Кира. — Прозвучало тоном не терпящим возражений. — Нашего отца пытались убить. Неизвестно кто станет следующей целью. Может, это будем ты или я.

— Я тебя умоляю, — не сдержавшись, фыркнула. — Кому нужна моя жалкая душонка? Я ведь даже официально не признанная дочь Николая Бойко. К бизнесу никакого отношения не имею. Да и какой прок от моего убийства?

— А если это месть? Лучше всего ударить по старику, убив его детей.

— Не сходится. — Не соглашаюсь с родным по отцу братцем. — Если бы это была месть и целью, как ты говоришь был кто-то из нас, тогда и начали бы именно с нас. А так на отца первого совершили покушение. Кстати, как он? Я слышала его порезало осколками из-за взрыва. С того дня на связь и не выходит.

— Жить будет. Его ищейки весь город носом роют, пытаются найти организатора. Чую, скоро прольется кровь.

— Что ж его никто не заставлял становиться бандитом и наживать себе кучу врагов. Вот пусть теперь и разгребается в этом дерьме.

— Кира, нам нужно встретиться, я бы хотел обсудить с тобой нынешнюю ситуацию.

— У меня завтра выходной, я буду дома, подъезжай, если хочешь… — Предлагаю я.

— Нет. Слишком много посторонних глаз, светиться рядом с тобой не вариант. Лучше приезжай в мой загородный дом.

— Ты издеваешься? Я полдня потрачу на поездку в твой особняк! — Пытаюсь возразить. — Что за конспирация!?

— Вот именно, конспирация. Ради твоей же безопасности. Кира, ты ведь не ребёнок, чтобы не понимать, сейчас опасные времена. Придётся идти на уступки.

— Я и так пошла на уступки, когда разрешила тебе приставить ко мне сторожевых псов.

— Это необходимость. Ради твоей безопасности. И тебе, Кира, лучше слушаться меня. Я человек, который хочет о тебе позаботиться. И сделаю ради этого все. — Произносит жестко. — Даже против твоей воли.

— Хорошо. Завтра я приеду. — Соглашаюсь нехотя.