Весна в провинции

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Спасибо, что пришли. — Джорджия плотно закрыла дверь за последним претендентом на должность главного фотографа, и вежливая улыбка тут же исчезла с ее лица.

Вернувшись к себе в кабинет, она рухнула в разбитое редакторское кресло, швырнула на стол очки и, вздохнув, резко повернула кресло к окну. Далеко впереди были видны крыши городских домов и покрытые вереском холмы в окрестностях.

Мартовское солнце клонилось к закату. Его лучи, отражаясь от снежных шапок на вершинах холмов, окрашивали пейзаж в розовые и лиловые тона.

Красивая картина, угрюмо подумала Джорджия. Хорошая фотография могла бы получиться. Остается только найти фотографа.

Пятеро претендентов на эту должность, с которыми Джорджия сегодня встретилась, даже близко не подходили к тому уровню, который мог бы ее устроить.

За спиной открылась дверь. Это наверняка ее секретарша Роуз. Наверное, хочет узнать, какое впечатление произвел последний претендент. Приглашая его в кабинет, Роуз шепнула:

— Чертовски мил!

Мил-то он мил, да фотограф никудышный, подумала про себя Джорджия, а вслух сказала:

— Скажи мне, пожалуйста: «Этот парень совсем не то, что надо».

Джорджия продолжала смотреть в окно, когда услышала в ответ:

— Я мог бы сказать тебе это, но это была бы ложь. Я никогда не лгал тебе, Джорджия.

Голос, который ответил ей, был совсем не похож на режущие интонации ее секретарши, напротив, он был теплым, обволакивающим, с мягким шотландским акцентом.

Этот голос Джорджия не слышала долгих четыре года. Очень медленно она развернула кресло к столу и увидела… своего мужа.

— Здравствуй, Джорджия!

Да, это был он, Мак Хендерсон, мужчина, которого она любила всю свою жизнь. И это было так на него похоже! Он всегда появлялся в ее жизни тогда, когда она меньше всего его ждала.

Мак стоял перед ней как ни в чем не бывало. С его лица не сходила счастливая улыбка, а темно-синие глаза лучились озорными искорками.

Джорджия почувствовала, что теряет над собой контроль, и начала мучительно вспоминать упражнения йоги, которые всегда помогали ей успокаиваться.

— Мак, что ты здесь делаешь? — дрожащим голосом спросила она.

— Ищу тебя. — Не дождавшись приглашения, Мак уселся на стул напротив. — Ты не сообщила, что уезжаешь из Лондона.

— Разве я должна была?

— Мы женаты, — напомнил он.

— Только на бумаге. — Голос Джорджии зазвучал увереннее. — Мы живем отдельно уже четыре года, и за все это время ты ни разу не попытался связаться со мной. Почему я должна была тебя предупреждать? Ты же не предупреждал меня, когда уезжал в Арабские страны, в Анголу или Либерию!

— Ты следила за мной? — с улыбкой спросил Мак.

Джорджия стиснула зубы. Мак никогда не относился к ней серьезно.

— Я читаю газеты, — ответила Джорджия, стараясь выглядеть беззаботной. — Я видела твою фамилию под фотографиями, поэтому знаю, где ты.

Каждый раз это было как острый нож в сердце: знать, что он находится в опасности; а он так и не позвонил ни разу, чтобы сказать, что с ним все в порядке. Только по следующим снимкам в газете Джорджия узнавала о том, что Мак жив.

Мак всегда очень рисковал. Его уверенность в своих силах порой граничила с безрассудством. Он преодолевал любую преграду, которая стояла между ним и хорошей фотографией. Именно это и делало его первоклассным фотографом и… невыносимым мужем. Сколько бессонных ночей Джорджия провела, думая только о том, чтобы Мак вернулся домой целым и невредимым, посмеялся над ее страхами и сказал, что она должна научиться не боятся опасностей, потому что жизнь тогда становится намного интереснее!

Но Джорджии не было интересно просто сидеть дома и дожидаться, когда он вернется из очередной горячей точки планеты. Мак никогда не понимал, как тяжело ей было.

Джорджия посмотрела на мужа. Нет! Он не изменился. Все такой же неотразимый. Мака трудно было назвать красавчиком. Для этого у него были слишком неправильные черты лица, и все же он был чертовски привлекателен. Темные волосы, решительный взгляд, и эта безрассудная уверенность в себе придавали его живому лицу невероятный шарм.

Он немного похудел и выглядел усталым. Прошедшие годы оставили свой след на его лице. Но разве не то же самое происходит со всеми нами? Попробуйте помотаться лет двадцать по разрушенным войнами странам, и я посмотрю, как вы будете выглядеть после того, как вам стукнет сорок!

Впрочем, Джорджия должна была признать, что Мак все же выглядит лучше, чем она. Мужчины после сорока всегда выглядят лучше женщин. Морщины придают их облику суровость и ироничность. Женщины же выглядят скорее усталыми и скованными.

— Кроме того, — продолжила Джорджия. — Я журналистка. Если бы мне понадобилось найти тебя, я с легкостью сделала бы это. Я послала тебе документы на развод. Полагаю, именно поэтому ты и пришел сюда?

— Не только, — стараясь казаться непринужденным, ответил Мак.

— Я рада, что ты пришел, но в этом не было никакой необходимости. Тебе нужно было просто подписать документы и оправить их обратно моему адвокату.

— Я не хочу подписывать их. — Он откинулся назад, балансируя на задних ножках стула. — Я хочу поговорить с тобой.

— Нам не о чем говорить, — сказала Джорджия, стараясь не замечать, как Мак раскачивается на стуле, но тщетно. — Прекрати раскачиваться! — раздраженно произнесла она. — Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты бессмысленно рискуешь.

— Джорджия, я всего лишь сижу на стуле. — Мак округлил глаза, но все же перестал раскачиваться.

— Только ты можешь подвергать себя опасности, даже сидя на стуле, — возмущенно сказала Джорджия.

Он усмехнулся.

— Ты говоришь так, словно все еще беспокоишься обо мне.

— Я не беспокоюсь о тебе, — солгала Джорджия. — Если тебе хочется свернуть себе шею, пожалуйста! Только не делай этого в моем кабинете. Это мешает мне сосредоточиться.

— Но сейчас ты не работаешь. Мы просто разговариваем, — уточнил Мак.

— Мы не разговариваем, — продолжала злиться Джорджия. — Нам не о чем разговаривать!

— Мы должны поговорить о нашем браке.

— Мак, не смеши меня. Между нами давно ничего нет. — Джорджия вздохнула. — Мы договорились о том, что расходимся, четыре года назад.

Мак окинул Джорджию пристальным взглядом. Она выглядела усталой. Вокруг ее красивых серых глаз он заметил несколько новых морщин, но светлые волосы по-прежнему были аккуратно собраны во французский пучок. Джорджия, как всегда, была безукоризненно одета и ухожена. В строгом деловом костюме она выглядела особенно стильной, элегантной и неприступной.

Иногда Маку казалось, что в его жене живут две женщины. Одна холодная, рассудительная, всегда контролирующая свои поступки. Другая чувствительная, ранимая, слабая.

Вот и сейчас она сидит за своим идеально организованным письменным столом деловая и стильная в элегантной шелковой блузке, к которой так идут эти неброские серьги. Никому и в голову не придет, что за этим фасадом скрывается милое, нежное, трогательное существо. Маку всегда нравилось думать, что он единственный человек на свете, который знает об этом. Именно ему удалось когда-то разглядеть в уравновешенной разумной девочке, покинувшей провинциальный Йоркшир для того, чтобы утвердиться в Лондоне, чувственную женщину, которая всегда в одинаковой степени очаровывала и злила его.

Документы на развод нашли его в Мозамбике. И тогда впервые в жизни Мак осознал, что теперь, возможно, об этой особенности Джорджии знает кто-то еще. Эта мысль преследовала его всю дорогу домой и отзывалась в его душе мучительной ревностью.

— Видишь ли, Джорджия, — сказал Мак. — Дело в том, что я передумал.

Джорджия удивленно посмотрела на мужа.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я не хочу разводиться с тобой.

Услышав это, несколько долгих минут Джорджия не могла вымолвить ни слова. Все усилия были направлены на то, чтобы сдержать сердце, забившееся так сильно, что, казалось, оно вот-вот выскочит из груди, бросится к нему в ноги и с восторгом выкрикнет: «Да!»

Но какая же жалкая это была бы картина!

— Допустим, Мак, ты не хочешь развода, — сказала Джорджия, делая все возможное, чтобы ни один мускул не выдал ее трепета. — Я хочу. Мы были абсолютно счастливы друг без друга последние четыре года. Какой смысл нам оставаться мужем и женой?

— А какой смысл нам разводиться? — парировал Мак.

Напряжение взяло верх, и правый глаз Джорджии предательски задергался. Ничего хорошего это не предвещало.

Нервный тик был одним из ее приобретений за годы замужества. Она снова ощутила эту отвратительную неуверенность в себе. Она так много сделала, чтобы избавиться от нее. Йога, пилатес, уроки релаксации… Все напрасно! Стоило только Маку появиться у нее в кабинете, как все началось сначала.

Дыши глубже, сказала себе Джорджия. Не позволяй ему управлять тобой. Тебе сорок один год, ты состоялась в своей профессии. Тебе уже не нужно ничего никому доказывать.

— Я хочу начать новую жизнь, — как можно спокойнее произнесла Джорджия.

— Новую жизнь? — Мак удивленно вскинул брови. — Что это значит?

— Ты знаешь, что это значит? — Джорджия едва сдерживала раздражение. — Мы разного хотим от жизни, и никто из нас не хочет уступать. Мы все уже решили четыре года назад и с тех пор прекрасно жили отдельно. Нам следовало бы оформить развод еще тогда, но ты так часто бываешь в командировках. Поскольку в наши дела не был вовлечен никто другой, казалось, что нет никаких особенных причин спешить с этим.

— А сейчас что, они появились?

— Да, — страстно произнесла Джорджия. — Моя жизнь изменилась.

— Я вижу.

Мак внимательно оглядел тесный кабинет. Тоскливые бежевые стены, старомодные шкафы, ободранный стол. Все это выглядело таким древним. Мак не удивился бы, если бы на этом столе вместо компьютера стоял какой-нибудь разбитый «ундервуд».

Поймав взгляд Мака, Джорджия вспомнила оборудованную по последнему слову техники редакцию крупной национальной газеты в Лондоне. Там все было из стекла и металла, а телефоны никогда не молчали. После Лондона здесь, в маленьком городке Аскерби, Джорджия чувствовала себя как в мышеловке.

— Почему ты переехала в Аскерби? — спросил Мак.

— У меня были на это свои причины, — сдавленным голосом ответила Джорджия.

— Ты сделала это из-за ребенка, которого усыновила? — глаза Мака стали серьезными.

— Да. Ты помнишь Тоби?

— Тоби? — Мак нахмурился. — Какой Тоби?

— Сын Бекки, — уточнила Джорджия.

Мак должен был догадаться! Он прекрасно помнил младшую сестру Джорджии. Взбалмошная и нерешительная Бекки любила поговорить на темы, в которых ничего не смыслила.

— Что она натворила на этот раз? — вздохнув, спросил Мак.

— Она умерла, — тихо произнесла Джорджия.

— Умерла? — Он был потрясен. — Как? Что случилось?

Джорджия прикрыла лицо руками.

— Автокатастрофа. Она веселилась в ночном клубе в Лидсе и много выпила. Бекки не стоило садиться за руль. Это просто счастье, что больше никто не пострадал. Иногда она могла быть такой… — Джорджии трудно было подбирать слова.

— Безответственной, — закончил за нее Мак.

Джорджия посмотрела на Мака и отвела взгляд.

— Она была моей сестрой, и я любила ее, но иногда я злилась на нее за то, что она сделала с Тоби.

— Это нормально. Когда человек переживает какое-то горе, он всегда злится время от времени. Ты не должна чувствовать себя виноватой, — постарался успокоить ее Мак, но все было зря.

Джорджия всегда чувствовала себя виноватой перед сестрой, и смерть Бекки ничего не изменила. Джорджия чувствовала вину за то, что родители любили ее больше, за то, что она была умнее и красивее и Бекки так и не удалось выйти из ее тени.

— Прости меня, Джорджия, за то, что я напомнил тебе об этом, — сказал Мак. — Представляю, какое это было потрясение.

— Да, — сказала Джорджия. — Но Тоби пострадал значительно сильнее. Ему было всего семь лет, когда он потерял мать. Никто не сможет заменить ему ее.

— Однако ты пытаешься сделать это. Джорджия посмотрела на Мака.

— Я делаю все возможное, — тихо сказала она.

— Но почему ты? — удивленно спросил он после минутной паузы. — Где его отец?

— Кто знает? — Джорджия беспомощно пожала плечами. — Не думаю, что Бекки знала, от кого родила этого ребенка.

— А твоя мать не могла взять на себя заботу о Тоби? — спросил Мак.

Он подумал о том, что на месте Тоби должен был быть их общий с Джорджией ребенок.

— Через три месяца после смерти Бекки у мамы случился инсульт. Она тоже умерла.

— Ох, Джорджия…

Мак вспомнил, что отец Джорджии умер еще до их свадьбы, и именно Джорджия после этого взяла на себя заботу о матери и сестре.

— Мне очень жаль, — смущенно произнес он.

— После смерти мамы социальные службы пытались найти Тоби приемную семью. Я должна была встретиться с ними. Но в то утро я посмотрела на Тоби и поняла, что просто не могу отдать его. — Джорджия покачала головой. — Я забрала Тоби в Лондон, но ему там было плохо. У меня в Лондоне были стильные апартаменты возле Темзы, но там не было ни садика, где Тоби мог бы побегать, ни других детей, с которыми он мог бы поиграть. В школе он всех сторонился. Он даже перестал говорить. Тогда я поняла, что нужно выбирать: либо Тоби, либо моя карьера. — Джорджия посмотрела на Мака и сумела улыбнуться. — Тоби стало намного лучше после того, как мы вернулись сюда. Я продала мамин дом и купила новый. Тоби снова ходит в свою школу. Я думала, что смогу работать дома, но потом согласилась на эту должность. — Джорджия ироническим взглядом окинула свой кабинет. — Я всегда хотела быть редактором.

— Я понимаю, что тебе нелегко было решиться на это, — сказал Мак. — Мы все были уверены в том, что ты многого достигнешь. Сейчас ты уже могла бы быть редактором «Таймс».

— Ну, зачем мне нужна «Таймс», когда у меня есть «Новости Аскерби»?

Джорджия криво улыбнулась. Через стеклянное окно в стене была видна обшарпанная комната журналистов. Ее единственный обитатель, спортивный обозреватель Кевин, развалившись на стуле, читал какой-то таблоид, и только Богу было известно, где пропадали остальные.

Мак вспомнил Джорджию в их лондонской редакции. Две телефонные трубки у каждого уха, электронные послания со всего света и непрекращающийся гул голосов.

— Теперь это моя жизнь, — сказала Джордсжия, стараясь, чтобы ее голос прозвучал как можно более оптимистично. — Я поняла, что должна начать новую жизнь здесь, в Аскерби, но я не могу сделать это, пока мы женаты.

— Ты встретила кого-то другого? — спросил Мак.

— Да, — ответила Джорджия.

— Ты снова хочешь выйти замуж? — уточнил Мак.

— Нет, — снова коротко пояснила Джорджия.

Впрочем, если быть честной, ее новый друг Джеффри очень хотел этого, но Джорджия еще не была к этому готова.

Мак почувствовал облегчение.

— Кто этот парень? — требовательно спросил он.

— Я не думаю, Мак, что тебе стоит вникать в это, — искоса взглянув на мужа, ответила Джорджия.

Однако Мак не сдавался.

— Я знаком с ним? А! Это, должно быть, тот парень, что проходу тебе не давал? Он такой надутый…

Джорджия раздраженно поджала губы.

— Он очень милый человек, — сказала она, обороняясь. — Он был невероятно добр ко мне с тех пор, как мы с Тоби вернулись сюда.

— Так как же его зовут? — настаивал Мак.

— Джеффри, — холодно ответила Джорджия.

— Ах да! Джеффри. — Мак прищурил глаза. — Ну, ну… Так значит, Джеффри твой новый мужчина. Я бы не сказал, что это то, что тебе нужно, Джорджия, и ты сама прекрасно это знаешь.

— Я изменилась, — сказала она с вызовом. — В любом случае к тебе это не имеет никакого отношения. Если быть честной, я могу подождать еще годик, и нас разведут автоматически. Но, с другой стороны, мы же с тобой цивилизованные люди! Не думаю, что ты серьезно хочешь сохранить наш брак. По-моему, ты вообще никогда не хотел иметь семью.

— Неправда! — брови Мака взлетели вверх.

— Неужели? — Джорджия посмотрела ему в глаза. — Ты не был против жены, которая ждет тебя дома и одна занимается всеми делами, а ты тем временем пропадаешь в командировках. Это ведь так легко — переложить все домашние заботы на плечи другого и приходить домой, зная, что все счета оплачены, краны не текут, а в холодильнике тебя всегда ждут свежие продукты. Но все это для тебя может сделать служба быта. Тебе было не важно, на ком ты женат.

Мак побелел.

— Что ты несешь? Я любил тебя! — запротестовал он.

— Что именно ты любил, Мак? Секс с тобой был замечательным, но все остальное время ты просто не замечал меня. Тебе было неинтересно, что я думаю, что я чувствую, чего хочу. Ты просто забыл обо мне.

— Как я мог забыть о тебе? Ты была моей женой!

— Вот именно. И не больше того. Я была тем человеком, на которого ты всегда мог положиться, кто всегда знал, что нужно сделать, и делал это. Я понимаю, твоя работа требует частых и долгих отлучек из дома, но в какой-то момент мне начало казаться, что я нужна тебе только для того, чтобы обслуживать тебя. С меня достаточно!

Джорджия замолчала, пытаясь унять разбушевавшиеся эмоции.

— Я знаю тебя, как никто другой, — нервно оправдывался Мак, но Джорджия резко оборвала его:

— Ты знал меня, когда мы жили вместе. С тех пор прошло четыре года. Я изменилась. Ты любишь Джорджию, которой больше нет.