Виноваты звёзды 2

1. Марьяна. На те же грабли

Главный врач, весь съёжившись и подобравшись, осторожно вышел из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь.

Марьяна и Денис остались одни. Несколько минут они сидели молча, не двигаясь, не глядя друг на друга, устремив взор каждый прямо перед собой. Казалось, помещение наполнилось взрывоопасным газом, который мог сдетонировать от любого брошенного слова или неосторожного движения.

По венам циркулировал адреналин, заставляя сердце оглушительно стучать и рваться из груди. Зачем он здесь? Как получилось, что они вновь столкнулись? Случайно? Или всё- таки нет? Как вообще военный хирург высочайшей квалификации с боевым опытом оказался рядовым экспертом страховой компании? Ведь он же штучный товар. После увольнения из армии такой специалист должен быть нарасхват. Неужели никто не предложил работу получше?

Денис осторожно повернулся, и от скрипа кресла Марьяна непроизвольно вздрогнула. Подняла взор. Взгляды встретились. В его темных глазах — абсолютный мрак. Тихая, тщательно сдерживаемая злоба. Адский огонь, пожирающий изнутри. Боль, обида и жажда мести. Как-то узнал? Догадался?

Нет. Это невозможно. Ты просто себя накручиваешь. У него не будет доказательств… Свидетелей нет. По документам всё чисто… Спасибо отцу. Генерал Королёв, как всегда, был мудр и дальновиден… Ледяным взором Марьяна уставилась в черные глаза напротив. Уверенно. Холодно. Всё, Орлов. Твои чары больше не действуют. Мой страх сильнее… Когда есть, что терять, инстинкт самосохранения перебивает все остальные чувства.

— Так и будем молчать? — стараясь придать голосу абсолютное равнодушие спросила она, — Давай работать, Орлов. Я не собираюсь засиживаться в этом прокуренном кабинете до второго пришествия. Какие истории ты уже просмотрел?

— Что, даже не спросишь, как у меня дела? — саркастически поднял бровь Денис.

— И так вижу, что неплохо. Часы примерно за полмиллиона. Ремень чуть подешевле.

Марьяна придирчиво окинула мужчину оценивающим взглядом. Надо отдать должное, всё так же хорош. Виски слегка тронуты благородной сединой. Рановато, но это абсолютно его не портит. Широкие плечи, легко угадывающийся под дорогой рубашкой рельеф мышц. Обручального кольца нет. Зато те же холеные руки, смотреть на которые можно бесконечно. А уж когда они обнимают… Да и запах гипнотизирует по-прежнему… Сейчас бы уткнуться носом в грудь, вдохнуть его хорошенько… Спрятаться в кокон этих рук и хотя бы пару минут ни о чем не думать… Вернуться в то самое пьянящее ощущение…

Чёрт… Что за дурацкие мысли, Марьяшка? Гони их прочь. Знаешь ведь, он опасен. Опять вляпаешься — уже не выберешься. Нельзя наступать на те же грабли. Все отмеренные на него силы ты истратила в прошлый раз. Вспомни, как было больно. Хватит с тебя. Да и думать теперь должна не только о себе… Соберись. Он — враг. Опасный и коварный. И его конечная цель — забрать то, что тебе дорого.

Не поддавайся чувствам, почему-то так легко всколыхнувшимся из глубин подсознания. Дыши глубоко и спокойно. А что сердце колотится, как бешеное, так это от духоты и сигаретного дыма… Май в этом году выдался очень жаркий…

Взгляд, оценивающе скользящий по мужчине, задерживается на груди. Там, где ворот рубашки расстегнут на пару пуговиц. Сердце делает кульбит и падает куда-то в пятки. Из горловины видна абсолютно не стыкующаяся с дорогим образом серебряная цепочка. Та самая, с потемневшим от времени и постоянного ношения, массивным серебряным крестом. Её подарком… Оберегом. Попыткой оградить от чего-то страшного.

Неожиданно. Странно. Волнующе. Не снял. Носит, несмотря на сильно изменившееся материальное положение… Это что-то значит? Или, просто, привычка?

Денис внимательно отслеживает направление взгляда. Как будто, немного смутившись, застегивает одну пуговицу. Тоже рассматривает её. Во все глаза. С головы до ног. Изучает. Губы кривятся в гримасе презрения.

— И давно ты стала оценивать людей по одёжке? По стоимости безделушек, в рублях? Отец научил, наконец?

— Жизнь, Орлов. Жизнь научила… Так, хотя бы понимаешь, чего можно ждать от человека…

— Дааа? Ну-ка, давай и я попробую… Сережки с брюликами. Колечко тоже. Камни чистые, но некрупные и не эксклюзивные. Тысяч триста в совокупности. Рублей. Часы — вообще дешёвка. Сирийское золото. Качество — шваль. Триста двадцать пять баксов. Тот араб на рынке просил триста пятьдесят. Но я сторговал немного. С деньгами было не очень… Что же ты ходишь в старье? Отчего Данил тебе ничего подороже и покрасивее не купит? Такой жадный? Не прогадала с замужеством, Марьяна? — в черных глазах вновь мелькнуло презрение.

— А сам- то почему носишь дешёвый серебряный крестик? — вспыхнула девушка, — Неужели за три года не нашел времени сменить на что-то более статусное?

— Это напоминание, — тихо проговорил Денис и сглотнул. Кадык дёрнулся в нервном движении, — О том, как жестоко можно ошибаться в людях…

Марьяна немного помолчала и прищурилась, рассматривая мужчину. И это говорит он. Человек, вырвавший и забравший с собой её сердце…

— Ты абсолютно прав. О таких вещах всегда нужно помнить… — девушка закусила губу, вновь посмотрела в эти черные глаза и отшатнулась. В них — тоска и боль. Море боли… Почему? Жалеет о своем решении? Так поздно уже… Прошло целых три года… Многое изменилось… И вообще, смотрит так, как будто именно она во всём виновата… Он. Тот самый. Единственный. Одним махом разрушивший её мечты…

Почему- то накатила усталость. Дикая, смертельная. В горле засаднило. Стало трудно дышать. Как будто внутри мешался камень или комок ваты…

Не смей, Марьяшка. Не хватало ещё при нем разрыдаться… Девушка медленно встала и подошла к открытому окну. Подставила лицо потоку воздуха и закрыла глаза. Не показывай ему свою слабость. Не имеешь права… Немного отдышавшись, она повернулась. Орлов, покачиваясь в кресле смотрел на неё странным взглядом. Как будто решал, что дальше делать.

— А ты стала ещё красивее… — задумчиво произнес он, — Пропала юношеская резкость… Появилась плавность, мягкость… Так обычно бывает, когда у женщины появляются дети…

Опасно! Почему он именно так построил фразу? Почему просто не сделал комплимент? Спокойно. Тебе нечего бояться…

— У тебя есть дети, Марьяна? — сверля горящим взглядом, прямо спросил он.

Пульс зашкаливает. Руки трясутся. Приходится убрать их за спину. Включаем внешнее спокойствие. Смотрим в глаза.

— Нет, Денис. Детей у нас с Данилом пока нет.

Он злобно усмехается и встаёт с кресла: — При чём здесь Данил? Я спросил про тебя. И только.

Хватаешься обеими руками за подоконник. Костяшки пальцев белеют. Смотришь ему прямо в глаза и язвительно улыбаешься.

— У меня нет детей, Орлов.

— Правда? — Денис становится рядом и тоже опирается на подоконник, испепеляя взглядом. Достаёт из кармана телефон, — А посмотри-ка сюда. Пару недель назад мой отец гостил в Ростове у своего старого армейского друга. И прислал мне пару забавных фото. На них — очаровательный маленький мальчик. Ему чуть больше двух лет от роду. И — подпись. "Вылитый ты в детстве." Всё бы ничего, но зовут этого самого армейского друга Андрей Михайлович Королёв. Ничего не хочешь мне рассказать, Марьяна?

Девушка едко усмехнулась. Господи, да её отцу нужно памятник поставить. Два с половиной года назад он предвидел всё это. И благодаря ему, она готова.

— Ответ прост, Денис. Этот мальчик на фотографии — мой родной брат. Королёв Артём Андреевич. Сейчас ему два года пять месяцев.

— Подожди, но твоему отцу почти шестьдесят, а матери под полтинник…

— Всё правильно, — не моргнув глазом продолжала Марьяна, — Думали — климакс, оказалось — беременность. Так бывает.

Денис озадаченно почесал в затылке.

— Мой брат похож на мать, Орлов, — девушка убедительно говорила, глядя прямо в черные омуты, — У неё тоже темные глаза и каштановые волосы. Артём родился в декабре. А наш с тобой ребенок мог бы появиться на свет парой месяцев позже. Но, когда мы расстались, я, слава богу, не была беременна… Так что, ты здесь не при чём. Не обольщайся. И вообще, пора заканчивать эти разговоры ни о чём. Пошли работать…

2. Денис. Интуиция

Он смотрел на неё и не понимал чего хочет сильнее: задушить или всё-таки прижать к себе и больше никогда не отпускать. Тщательно запихиваемые поглубже столько лет чувства вновь прорвались, просочились, вытекли наружу, как масло из лопнувшей бутылки. Ден честно пытался заменить их на ненависть. И даже в какой- то момент думал, что получилось. Но вновь увидел её — и захлестнуло, подхватило потоком, понесло… Наверное, опять приложит. Ударит об острые камни. Снова будет больно, но поделать с этим ничего нельзя. Сопротивляться не хватает сил.

Увидев мальчика на фотографии, Денис сначала не поверил глазам. Нашел свои детские фотокарточки, долго рассматривал, вертел во всех ракурсах, сравнивал — просто одно лицо. Никакого теста ДНК не надо. Но, логическая схема в голове не укладывалась. Почему эта женщина родила ребенка от человека, которого сама же бросила? Зачем ей это? Медицинские показания? Побоялась последствий прерывания первой беременности? Или просто не поднялась рука, дитя пожалела?

Почему три года назад ушла, не сказав ни слова? Ни записки, ни звонка, ни сообщения… Отключила телефон, мгновенно сменила номер. Странно. Неожиданно. На пике чувств… Его чувств… Что на тот момент творилось в её голове, получается, он не знал… Думал, что у них всё прекрасно. Спешил любой ценой поскорее оформить развод и сделать предложение. Даже кольцо уже купил… Глупый. Наивный. По уши влюбленный. И слепой. Опять.

В Ростов Денис ехал, с твердым намерением во всём разобраться. Восстановить события трехлетней давности. Посмотреть в эти голубые глаза и, наконец, спросить "почему", что он сделал не так? Если понадобится, обратиться в суд, установить отцовство, добиться права видеться с сыном, разгромить в пух и прах эту лживую семейку. Генерала Королёва с его с@кой- дочерью. Теперь у него есть для этого возможности. Он больше не простой капитан медицинской службы, о которого высшее командование могло вытирать ноги и использовать как пешку в своей непонятной игре. Сейчас есть нужные знакомства, деньги, связи. И больше он не скован служебной субординацией, то есть может вести войну на равных…

Сегодня она, явно, врёт. И сильно боится. Когда вошла в кабинет и узнала его, в глазах на мгновение промелькнул первобытный ужас. Сейчас немного успокоилась. Пытается казаться равнодушной, но получается плохо. Дышит часто, на шее бьётся невооружённым глазом видная венка, руки в треморе… И только лицо ничего не выражает. Демонстративное равнодушие и арктический холод. Да еще и между строк постоянно сквозит, что расстались они по его вине..

Сбавь обороты, Орлов. Пусть немного привыкнет. Дожмёшь позже. Не отвертится. Какой, к чёрту, брат? Папенька намутил, чтобы замести следы, не иначе… Интересно, как ему это удалось? Но Денис докажет, что это его сын. Любой ценой. Просто, будет сложнее, чем изначально рассчитывал.

И, смущает ещё одна деталь. Почему она до сих пор носит часы? Его подарок с тайным смыслом, известным только им двоим? Даник никогда не был жадным. Задаривал ее дорогими безделушками, даже в тот период, когда они просто делали вид, что вместе. А уж жену-то… Наверняка, у неё этих часов вагон и маленькая тележка, но не снимает именно эти…

Сам продолжал носить крест по той простой причине, что это единственное, что от неё осталось. А ещё он был волшебным. Пропитанным какой- то особой, светлой энергетикой. В бога Денис не верил, но подаренная Марьяной православная реликвия реально давала силы, когда становилось совсем невмоготу. Этот символ веры подкидывал нужные мысли, стоило немного подержать его в руках и подумать о сокровенном. Включал интуицию. Вот и сейчас Ден, отвернувшись к окну, теребил темное серебро между пальцев, решая, как поступить дальше.

Чёртова ведьма… Вот, что она с ним делает? Правильным было бы наказать её за этот чудовищный обман, а рука не поднимается… Как будто и не было этих трёх лет. Всё по-прежнему свежо и остро. Потому, что не насытился. Не успел. Просто пригубил, понял, что ничего упоительней на свете не пробовал.

А потом — пустота в сердце и мрак в душе… Был разбит и сломлен. И генерал Королёв основательно приложил к этому руку. После разговора с ним, Денис, страшно сказать, не хотел жить. Сам искал смерти. Даже почти нашел, но понятной одному богу причине почему-то выжил. Выжил там, где девяносто пять процентов людей умирали… Потому, что в том сияющем тумане, опять же, увидел её…

И ещё одна мысль не давала покоя… Он мусолил её с того самого момента, когда узнал имя ребенка. Мальчика зовут Артём. Когда- то они пообещали, что назовут этим именем сына. В честь человека, который спас им обоим жизнь, рискуя своей, вытащив из самого пекла…

Случайность? Вряд ли. Она помнит. Ей не безразлично. Сделала всё, как они хотели… Только, почему-то сама. Одна, без него… Не захотела с ним быть… Ушла, не удостоив даже элементарного обьяснения… В чём же он ошибся? Что сделал не так? Почему сейчас она — чужая? Та, которую так берёг. На которую дышать боялся…

Три года назад. База Хмеймим. Сирия.

Ден тихонько постучал в Марьянину дверь. Рабочая смена закончилась и по расписанию было свободное время. Заскрипел замок, в проёме появилась соседка Королёвой по комнате. Она чем-то напоминала лисичку. Острое личико в обрамлении вьющихся рыжих волос с высокими скулами и слегка раскосыми карими глазами.

— Привет. Я — Динара. Можно просто Дина. Вы к Марьяне?

— Да. Денис. Приятно познакомиться. Можно Ден и на "ты", — мужчина сделал шаг вперёд и прислушался.

Марьяна сидела с ногами на кровати и с кислым выражением лица смотрела в телефон. Динамик верещал на максимуме голосом генерала Королёва.

— Целых полчаса уже на неё орет, — кивнула головой Динара, — Не папаша, а ужас какой-то…

— Ещё раз говорю, не за ним я сюда поехала… — тяжело вздохнула Марьяна, оправдываясь, — Даже представить себе не могла, что он тут окажется. Вообще думала, Орлов в Омске, на учебе…

Денис подошёл поближе и встал за спиной девушки.

— Здравствуйте, Андрей Михайлович. Ваша дочь говорит правду. Я никому не сказал, что уезжаю в Сирию.

— Блин, капитан, я скоро в супе начну на тебя натыкаться… Какого хрена встреваешь в разговор?

— Виноват. Просто у нас занятия по стрельбе и рукопашке через пятнадцать минут. Я договорился. И вы же сами просили за Марьяной присматривать…

— Ладно, идите. И, смотрите у меня, чтоб без фокусов… А ты, Орлов, жене своей от меня привет передавай… Пламенный, — строго нахмурив брови с экрана, проговорил Королёв.

— К сожалению, это невозможно. Мы не общаемся. Я развожусь, — спокойно встретив взгляд, заявил Денис.

— Вот вообще ты меня сейчас не порадовал…

— Что-ж, мне жаль. Но извиняться не буду.

— Не забывайся, капитан. Помни, с кем разговариваешь…

— Ваша дочь — взрослый, разумный человек. Может, дадите ей возможность самой выбирать, как жить дальше?

— Она уже один раз выбрала. В итоге — два бездарно проведенных в захолустье года. И ты в придачу. Помни, что я сказал тебе на учениях, капитан. Всё. Конец связи.

Экран смартфона погас, и Ден, делая вид, что всё нормально, повернулся к девушкам.

— Ну, что, в тир, а потом в спортзал? — потирая руки произнес он.

— А что мой отец сказал тебе на учениях? — подняла бровь Марьяна.

— Да так, ничего. Байку одну… Не интересную, — беззаботно улыбнулся Денис. Значит, в качестве телохранителя дочери он Королёву подходит, а в качестве жениха — нет… Ну, ничего, это нормальная реакция ревнивого родителя. Пройдет время — генерал остынет, привыкнет. Главное, чтобы Марьяну всё устраивало. С остальным справимся…

3. Марьяна. За каменной стеной

Марьяна шла по узким извилистым коридорам подвала, в котором находился тир, спрятавшись за спиной Дениса. Он твердо держал её за руку, помогая обходить препятствия. Тепло широкой ладони и успокаивало и дарило уверенность. Это было какое-то особенное ощущение доверия и равновесия которое девушка испытывала, только находясь рядом с ним. Мужчина прямо-таки излучал силу и спокойствие. Не говорил ничего лишнего, не обещал, не бросал слов на ветер. И так было понятно: он понимает, что делает и для чего это нужно. Каким-то шестым чувством на уровне подсознания Марьяна понимала: не бросит, не предаст, если нужно, закроет грудью… И ловила себя на мысли, что безумно хочется ответить тем же.

Сзади, спотыкаясь спешила Дина. Она напросилась пострелять вместе с ними, одной сидеть в комнате было скучно.

— О, да тут у нас целая группа набирается, — улыбнулся крепкий, коротко стриженный, загорелый парень с противошумовыми наушниками на шее и пистолетом в руках, — ну, что-ж, заходите. Меня зовут Артём. Я буду вашим инструктором.

— Артём у нас служит в спецназе, — продолжил Денис, — Я подумал, что девушкам будет не лишним подтянуть навыки стрельбы и самообороны. Конечно, по этим направлениям будут общие занятия, но раз серьезный профессионал согласился нас немного потренировать в свободное время, грех не воспользоваться такой возможностью.

— Вообще-то меня учили, что основная задача военного медика — спасать жизни, — поджала губы Динара.

— Всё верно, — согласился Ден, — но не всегда это проходит гладко. И мы также должны при необходимости уметь защитить себя и раненого. Когда направляют на задания, не зря выдают оружие. И мне будет спокойнее, если я увижу, что вы умеете с ним обращаться. У кого как обстоят дела с огневой подготовкой?

— У меня — не очень, — пожала плечами Дина, — Не люблю я это. В мишень попадаю, но не всегда…

— Нормально, — коротко ответила Марьяна.

— Ну, что, давайте проверим? — предложил Артём, — Разбирайте пистолеты и наушники. Технику безопасности, надеюсь, объяснять не надо? Все, вроде, не в первый раз. Стволы друг на друга не направляем, даже незаряженные, дуло смотрит в пол, пальцы на курках не держим, только когда стреляем.

Марьяна привычным движением взяла в руки оружие и отрегулировала наушники. Стрелять она любила. Отец с детства таскал с собой на огневую подготовку и на охоту, а на даче была её собственная, подаренная на двенадцатый день рождения, пневматическая винтовка, из которой они с Данилом стреляли по банкам и другим импровизированным целям. И чистить свой карабин строгий родитель тоже всегда заставлял именно Марьяну. Так что, проблем с владением оружием и попаданием в цель у неё не было. Но одно дело палить по бумажным мишеням и всевозможным жестянкам, а другое — в живого человека. Девушка по уткам-то специально "мазала" потому, что было жалко ради собственного удовольствия отнимать чью-то жизнь. Слава богу, отец не настаивал.

Краем глаза Марьяна посмотрела на Дениса. Он уже разрядил обойму и внимательно наблюдал за ней. Пришлось вспомнить всё, чему учили на занятиях. Правильно поставить ноги, вытянуть руку, расположить палец на спусковом крючке. Блин. Неудобно. Да и с одной руки стрелять труднее, отдача сильная.

Значит, нечего выделываться… Девушка глубоко вдохнула, взяла пистолет в обе ладони, задержала дыхание и быстро разрядила магазин в ближайшую мишень. Артём взял бинокль и уважительно присвистнул.

— Нормально, значит… Скромная девушка… Денис, да она почти как ты отстрелялась, смотри. Кто ж тебя учил, Марьян?

— Просто папа мальчика хотел, — усмехнулась девушка, — А родилась я. Пришлось отдуваться за себя и за того парня…

— У неё отец — военный, — пояснил Денис.

— То есть и драться ты тоже умеешь? — испытывающе посмотрел Артём.

— Нет. Когда-то давно занималась дзюдо, но через полгода бросила ради танцев. Я, всё — таки, девочка. Хотелось быть одетой в красивые платья, а не скучное кимоно. Так что, знаю только несколько запрещенных уличных приемов. Тоже отец научил, чтобы умела от хулиганов отбиваться. Называется "бей и беги".

— А большего от тебя и не требуется. За неделю я при всем желании не сделаю из вас мастеров спорта по самбо.

— А почему за неделю?

— Потому, что это стандартный срок прохождения инструктажа для вновь прибывших. А дальше начинаются боевые задания и выезды, — ответил Артём и перевёл взгляд на Орлова.

— Я попросил, чтобы нас с тобой в одну бригаду поставили, — хитро посмотрел Денис. В темных глазах заплясали черти, — Выдержишь рядом со мной бок о бок два месяца — женюсь.

— Ты разведись сначала… — фыркнула девушка и отвернулась. Губы тронула едва заметная, тщательно сдерживаемая улыбка.

— Так, — заявил Артём, глядя на молодых людей, — Вы двое сейчас берете оружие и переходите в соседний зал, на продвинутый уровень. Стрелять по движущимся мишеням. Думаю, справитесь. А мы с Диной остаёмся. У неё техника в корне неправильно поставлена, надо переучивать.

Парень улыбнулся и лукаво подмигнул Денису.

Вечером после занятий уставшие Марьяна с Диной лежали по кроватям, собираясь спать. Тусклый свет фонаря проникал в комнату сквозь пластиковые рольставни.

— Везучая ты, Марьянка. Видишь, как Ден о тебе заботится… Подсуетился, тренировки организовал. А у меня в жизни ни одного нормального мужика не было. Сплошные козлы попадались…

— Ничего, какие твои годы. Не спорю, Орлов, конечно, настоящий мужчина. И мне приятно такое отношение. Только у него есть один существенный недостаток — он женат.

— Пфффф. Ну и что? Кто здесь, кроме тебя, об этом знает? И кольцо, кстати, он не носит…

— Потому, что в процессе развода.

— Тогда тем более, не понимаю чего теряешься. Ведь, невооружённым глазом видно, что ты ему нравишься. И он тебе тоже. Вокруг вас всё искрит.

— Не могу я так. И вообще не понимаю как себя с ним вести… Дома, всё было гораздо проще… Друзья и друзья…

— Пфффф, — в очередной раз фыркнула Динара, — Нельзя дружить с человеком, который тебя откровенно хочет…

— Ну ты, Динка, совсем уже…

— Марьян, ты что, слепая? Думаешь, он просто так спешно ушёл попить водички, когда Артём заставил тебя отрабатывать на нём подножку и бросок через колено? Пару раз упал сверху — и тут же сбежал, от греха подальше… Охладиться…

— Значит, не пойду я больше на эту рукопашку… Нечего провоцировать.

— И совершенно напрасно. Жизнь одна. А, учитывая, что мы находимся на войне, непонятно, что будет завтра и наступит ли оно вообще… Зачем отказываться от того, что само идёт в руки? Если бы такой мужик, как Орлов посмотрел в мою сторону, я не раздумывала бы не секунды…

Марьяна повернулась на другой бок и вздохнула.

— Нет. Не хочу быть простым развлечением на два месяца. Статус любовницы не для меня. Или всё, или ничего. Поэтому пусть сначала разведётся…

— Ну, ладно. Я посмотрю сколько ты под его напором продержишься. Что-то подсказывает мне, что сегодня была просто лёгкая разминка. Продолжение следует, — ухмыльнулась Дина, тоже отвернулась к стенке и зевнула.

Откуда-то с улицы послышался тихий стук в окно.

— Марьяна, это я, подними рольставни, пожалуйста, — вполголоса попросил Денис.

— Ты с ума сошёл? Отбой же уже объявили. Поймают — выговор заработаешь за нарушение режима, — зашептала она, поднимая ставни.

— У меня для тебя есть маленький подарок, — загадочно улыбнулся Орлов, — Надевай полевую форму, обязательно с ремнём и прыгай в окошко. Тут низко, я поймаю. Кое-что примерить надо. А то, вдруг, придется поменять.

— А почему это нельзя сделать утром?

— Можно. Но я хотел сейчас. Если не подойдёт, отдам ребятам, которые с утра едут патрулировать город. Они заменят.

— Иди, дура, — как змея зашипела Динка, — Мужик из-за тебя дисциплинарку получить рискует, а она тут выделывается.

Марьяна быстро оделась и спустила с подоконника ноги во двор.

— Прыгай, ловлю, — подставил руки Денис.

Девушка оперлась о его ладони и неслышно приземлилась на тротуарную плитку.

— Пойдем туда, там фонарь.

— Ты меня прямо заинтриговал, — наклонила голову набок Марьяна, — что же это за подарок такой, который не может подождать до утра?

— Сейчас увидишь, — они дошли до уличного фонаря, освещавшего двор холодным светом, и Ден достал из кармана пакет. Внутри были твердые кожаные ножны, системой различных ремешков крепящиеся к бедру, а в них небольшой нож с удобной рукояткой, как будто выточенной под женскую руку. Денис прикрепил эту замысловатую конструкцию к ноге Марьяны, пристегнул к ремню на поясе и удовлетворённо потёр руки.

— Идеально, — заявил он, — тебе удобно? Нигде не давит? Смотри, аккуратнее с ним. Лезвие очень острое.

— Всё замечательно, спасибо. Только я с холодным оружием и обращаться-то не умею…

— Это очень хороший нож. Настоящая дамасская сталь. А обращаться с ним мы завтра поучимся.

— Ты решил из меня матёрого головореза сделать?

— Совсем нет. Скоро ты поймёшь, что это незаменимая вещь. Обещай, что будешь всегда брать его с собой на выезды, — сверкнул глазами Орлов.

— Хорошо, обещаю.

— Ну и славно. Пойдем, я помогу тебе залезть обратно в окно.

— Спасибо за заботу, Денис. Мне очень приятно.

— Не за что. Забочусь я прежде всего о своём спокойствии. Доброй ночи, — проговорил он, убедившись, что девушка оказалась у себя в комнате.

— Доброй.

— Марьянкаааа, — потянула Дина, — Я тебя уважать перестану, если ты как следует не отблагодаришь его за такое отношение. Ты даже не представляешь как тебе повезло. За таким мужиком — как за каменной стеной…

— Почему- то мне кажется, что не такой благодарности, которую ты имеешь в виду он ждёт…

— Не попробуешь — не узнаешь, — пожала плечами Динка и зевнула.

4. Марьяна. Культурные различия

Сегодняшняя утренняя планерка началась по-особенному. Командир медицинского отряда вместе с начмедом изучающе разглядывал каждого, кто находился в зале, прикидывая, кто на что способен. Чаще, чем на других, офицеры бросали взгляды на Дениса, сидящего с краю, и тихо перешёптывались между собой.

— Итак, товарищи военнослужащие, — начал хорошо поставленным голосом седой подполковник, — командованием нашей группировки перед медицинской службой поставлена задача — оказание помощи местному населению в местах, наиболее пострадавших от террористов. Это провинции Хомс и Алеппо. Данные города и поселки вокруг них несколько лет находились под влиянием религиозных фанатиков. Поэтому там достаточно сильны предрассудки. Следовательно, только врачами и фельдшерами — мужчинами мы, к сожалению, не обойдёмся. Для оказания помощи женскому населению требуются девушки — медики. В каждой бригаде — минимум по одному врачу и одной медсестре. Планируется отправить две колонны с гуманитарной помощью и мобильными госпиталями. Ну и с вооруженной охраной, естественно. В целом отношение к русским доброжелательное, но могут встречаться отдельные недружественные элементы.

В первой бригаде старший — капитан Орлов. Во второй — майор Левшин. Список команд — вот. По два доктора, и четыре средних медработника. Врачей — женщин у нас всего двое. Поделили по честному. С медсёстрами чуть получше. В общем, собирайтесь. Всё необходимое на неделю. Через час с вещами всех жду на плацу.

*** До Хомса в составе колонны ехать около трёх часов. Марьяна с интересом смотрела в узкое окно бронеавтомобиля. Мимо проплывали зеленые поля, села и мелкие населенные пункты. Этого района война не коснулась, но пейзаж всё равно не радовал. Всюду разруха и бедность — ветхие глиняные дома, люди, живущие натуральным хозяйством.

— Ты когда-нибудь работал на таких заданиях? — спросила Марьяна у Дениса, сидящего рядом.

— А как же, — ободряюще улыбнулся Орлов, — Сейчас приедем, развернёмся. Поставим две палатки, генератор. Подключим оборудование и будем вести амбулаторный приём. Смотреть людей, назначать лечение. А те лекарства, которые мы выписали, один из фельдшеров будет тут же выдавать из гуманитарки. Ничего страшного. Обычная поликлиническая работа. Только сразу вспоминай про туберкулёз, инфекционные болезни и паразитологию.

— А анализы? Как же устанавливать диагнозы без рентгена? Без лаборатории? И, самое главное, как же мы общаться с людьми будем? Я в арабском ни бельмеса не понимаю.

— Нам обещали двоих переводчиков из местных. Вроде, в России учились. И гематологические анализаторы у нас есть. Одного из фельдшеров поставим на лабораторию. Даже передвижной рентген имеется. Только к воде нужно как-то подключиться.

— А если ко мне беременная обратится? Или кто-то с проблемами по-женски? Я же не гинеколог…

— Так и я не терапевт, однако придется сидеть на общем приёме. Ничего, вместе прорвёмся… Будешь звать меня, когда в чем-то сомневаешься, а я — тебя.

— А если что-то вообще экзотическое?

— Ну, тогда о'кей Гугл… — развел руками Денис.

— Очень смешно… — вздохнула Марьяна и подставила под щёку кулак.

— Не дрейфь, прорвёмся, — проговорил мужчина, осторожно обнял девушку за плечи, притянул к себе и заглянул в глаза, — Ты, главное, не паникуй. Одна голова — хорошо, а две — лучше.

Он смотрел тепло и ободряюще. Легко и ненавязчиво гладил по плечу. Как сильный и мудрый взрослый неразумного ребёнка. Тёмный взгляд излучал железобетонную уверенность и олимпийское спокойствие, которые заражали. И ещё что-то сокровенное. То, о чем не говорят вслух. Предназначенное только для неё.

И Марьяна решилась. Просто склонила голову и закрыла глаза, наслаждаясь. Уткнулась носом в твердую грудь, наконец-то сделала то, что давно уже хотела — вдохнула его запах… До дрожи, до одурения…

Они ведь не делают ничего противозаконного? Немного подышать друг другом ведь не преступление? Или всё-таки приравнивается к употреблению наркотиков? Потому, что это такой кайф…

Пусть окружающие думают, что хотят. Она и не знала, что это так приятно… Расслабиться, довериться, утонуть в тепле рук… Почувствовать себя под защитой. Ничего больше не надо, просто не отпускать подольше это убаюкивающее ощущение.

Денис склонил голову ниже и тоже втянул воздух, вбирая в себя аромат её волос. Марьяна почувствовала как по шее и спине побежали мурашки.

— Если хочешь, подреми вот так, — зашептал на ухо Ден, укладывая девушку поудобнее, — Нам ехать ещё больше двух часов…

— Ммммм, — она тихо заурчала, — Смотри, приучишь так засыпать — потом не выгонишь.

— Думаешь, напугала? Спи на здоровье, — улыбнулся он и провел рукой по её волосам.

— Нет, это невозможно, — Марьяна выкинула в мусор очередные перчатки и покачала головой, — А мы жалуемся, что плохо живём… У нас хотя бы есть возможность обратиться к врачу, если чувствуем, что что-то не так. Здесь же — сплошной запущенный туберкулёз и гепатит… Замуж выходят в четырнадцать, рожают в пятнадцать, дома с жутчайшими осложнениями, за беременностью никто не наблюдает… В двадцать пять это уже не женщина, а старуха… Дети умирают от болезней, которые во всем мире успешно лечатся. А жена чихнуть боится без разрешения мужа… Сплошное средневековье…

— Не везде так, — отозвался из-за ширмы переводчик, — просто район неблагополучный. Здесь террористы хозяйничали несколько лет.

— Бедные люди… — Марьяна вздохнула, натянула перчатки и надела маску, — Ладно. Зовите следующего.

В комнату вошла женщина, укутанная с головы до ног чёрное одеяние, оставляющее на виду только глаза. Следом за ней вошёл муж — внушительных размеров мужчина с густой бородой, лет сорока на вид, и опустился на стул, предназначенный для пациентов. Жена осталась стоять рядом.

Марьяна озадаченно посмотрела на странную пару.

— Саид, — обратилась она к переводчику, — поинтересуйтесь, пожалуйста, кто из этих двоих- пациент.

— Мужчина говорит, что у жены несколько месяцев назад появилась шишка на груди и она растет. А сейчас стала болеть.

— Мне нужно осмотреть женщину. Попроси его выйти, пожалуйста. Тут может быть зрелище не для слабонервных.

— Он сказал, что должен знать, что с его женой и поэтому останется здесь.

— А, может, она не хочет, чтобы муж здесь находился? Спроси её.

— Она не станет возражать. И на мой вопрос не ответит. Ей нельзя напрямую разговаривать с незнакомым мужчиной. Эта жена будет беспрекословно подчиняться супругу. Не советую вмешиваться, — заметил переводчик.

— Ладно. Мы пойдем за ширму. Пусть дама раздевается.

Женщина сняла одежду и Марьяна обомлела. Правая грудь была синего цвета и неправильной формы, на ней появились первые признаки распада опухоли.

— Сколько вам лет? — спросила она.

— Двадцать девять.

— Сильно болит?

— Очень. Сделайте что-нибудь…

Девушка покачала головой и отвернулась.

— Саид, я не знаю как с ними разговаривать. Тут уже ничем не поможешь. В России я бы отправила ее на паллиативную терапию чтобы назначили химию и адекватное обезболивание, но в этих условиях я не знаю что делать… Как можно было дотянуть до такого?

— Здесь была война. Люди не имели возможности вовремя обратиться к врачу.

— Позови Дениса Олеговича, пожалуйста. У нас есть наркотические анальгетики, но чтобы их выписать, мне нужно его разрешение.

Орлов вошёл в палатку и тут же напоролся на неприязненный взгляд мужа пациентки. Тот, яростно жестикулируя, что-то быстро заговорил на арабском.

— Он говорит, что ни один посторонний мужчина не смеет посмотреть на его жену. И, тем более, прикоснуться.

— Объясни ему, что сейчас я не мужчина, я врач, — спокойно ответил Денис, — И, если Марьяна Андреевна меня позвала, значит дело действительно серьёзное. Что там, Марьян?

— Онкология в терминальной стадии. У неё сильные боли. Мы можем выписать наркотические анальгетики?

— В таблетках у нас только трамадол. А он поможет?

— На какое-то время должен. И это лучше, чем ничего.

— Хорошо, выписывай. Я распишусь. Саид, переведи, что вылечить его жену мы не можем, но можем немного облегчить её состояние, — Орлов вышел из-за ширмы и посмотрел в глаза мужу пациентки.

Тот выслушал переводчика и затараторил на повышенных тонах, угрожающе наступая на Дениса.

— Что он говорит?

— Он считает, что вы не только ничем не помогли, но и оскорбили его и его жену, посмотрев на женщину без одежды. Тем самым введя в грех её чистую душу, которая вскоре предстанет перед богом. Что, находясь в его стране, вы должны чтить религиозные законы. А ваши женщины ходят с непокрытой головой, оголенными шеей, руками и в брюках, вводя в искушение местных мужчин.

Денис посмотрел в глаза сирийцу и жёстко ответил:

— Саид, напомни ему, что он сам обратился к нам за помощью. В том числе и к нашим женщинам. Они — российские военнослужащие и одеты строго по форме, установленной законами нашей страны. И по-другому не будет.

Марьяна, выпиши им рецепт и пусть уходят. И, прошу тебя, не выходи одна на улицу. И это касается всех наших женщин. Только со мной или с кем-то из охраны. Не понравились мне его рассуждения… Звучит как угроза.

5. Денис. Предчувствия

Денис только закончил вечерний доклад вышестоящему командованию и закрыл экран служебного ноутбука, когда его накрыло странное ощущение: с Марьяной что-то случилось. Не надо было вставать с места, куда-то идти, задавать лишние вопросы, эта информация шла откуда-то изнутри. Он просто знал, что ей нужен. Именно сейчас, в эту минуту.

Ден нашарил в ящике стола телефон и нажал кнопку вызова. В динамике что-то затрещало, но сигнал пошёл.

— Господи, Денис, как ты кстати… — раздался из трубки мелодичный голос, — А я сама собиралась тебе звонить… Слушай, тут такое дело… Как ты думаешь, в этом районе есть какие- нибудь эпидемиологические службы?

— Ты где? — ровным тоном спросил Орлов, хотя сердце замирало от нехороших предчувствий.

— В частном доме. Пара — тройка кварталов к юго-востоку от лагеря.

— И что ты там делаешь одна? Я же запретил тебе выходить без охраны на улицу.

— Я не одна. С Саидом. Он просто попросил посмотреть родственника, который вернулся из далёкой поездки, заболел и чувствует себя настолько плохо, что не может встать с постели… Короче, Денис, я, конечно, не инфекционист, но тут, похоже, бубонная чума…

— Твою мааать… Этого нам ещё не хватало… — Орлов тяжело опустился на стул, лихорадочно соображая, — Ты сама-то как одета? Хоть маску с перчатками с собой взять догадалась?

— Догадалась. Только толку от них… Положен-то противочумный костюм. Не дураки же это придумали. Короче, ума не приложу что делать дальше… Тут большая семья. Женщины, маленькие дети… Гентамицин у нас, вроде, был, лечить есть чем. Но как быть с санитарной обработкой помещения и изоляцией контактных? И самой мне теперь куда? На карантин? Оставаться здесь или возвращаться?

— Сиди там и жди меня. Хочу сам посмотреть. Есть небольшая надежда, что ты ошиблась.

— Зачем? Не хватало ещё тебе заразиться. Я случайно вляпалась, а ты почему- то осознанно собрался в очаг… К чему такое самопожертвование? Оставишь лагерь совсем без врача…

— То есть ты предлагаешь мне бросить тебя там одну? Если случится что-то нехорошее, во-первых сам себе не прощу, во-вторых как буду смотреть в глаза твоему отцу?

— Ну, я же сама виновата… Надо было головой думать. И хотя бы комбинезон одноразовый с собой захватить… Сколько там инкубационный период? От одного до семи дней?

— Бывает и до двенадцати… Это вот тот дом, с зеленой дверью?

— Да. А как ты узнал?

— Понятия не имею. Просто понял и всё. Ноги сами принесли. Открывай.

Марьяна оказалась права. Бубонная чума в её классическом проявлении… Как по учебникам. Особо опасная инфекция. Болезнь, выкосившая в свое время половину населения Европы и практически исчезнувшая в наше время.

Дом был с восточным колоритом, но вполне современный. Обстановка не новая, однако, все сверкало чистотой. Внутренний дворик тоже был ухожен, утопал в цветах и зелени. Ни намека на грязь. Крыс, судя по опросам жильцов, здесь никогда не видели. То есть инфекцию вряд ли можно было подцепить дома. Хозяин же приехал из региона, граничащего с Ираком. Пару раз останавливался на ночёвку в степи. Видимо, там и подхватил "черную смерть".

— Думаю, мы должны доложить всё командованию, — заявил Денис, — А они уже пусть связываются с местными властями для проведения дезинфекции. Надеюсь, не будут как в недалёком прошлом сжигать особняк… Медикаментов у нас хватит, а вот дезсредств для масштабной обработки, боюсь, нет. И, карантин… По-хорошему, нам было бы идеальным на семь дней остаться здесь, проколоть профилактику, спокойно делать уколы заболевшему и контактным каждые восемь часов, но оставлять лагерь без присмотра тоже не дело… Да и к чужим людям тут относятся настороженно. Поэтому мы с тобой на неделю переселяемся на карантин в самую крайнюю палатку. И три раза в сутки приходим сюда, осматривать семью и делать инъекции. Так, будем в курсе всего происходящего в лагере, сможем подсказывать фельдшерам в случае необходимости и одновременно следить за заболевшими. Короче, командировка затягивается…

— Тебе вообще не надо было сюда приходить, — тяжело вздохнула Марьяна, — Ты только что перенес пневмонию, иммунитет ослаблен… Я бы как-нибудь справилась. Всего-то и надо выдать мне лекарства и спокойно руководить из лагеря…

— Я ни за что не оставил бы тебя одну, слышишь? — Денис посмотрел ей прямо в глаза и притянул к себе. Зажмурился, прикоснулся губами к волосам, замер, наслаждаясь, — И, потом, карантин, это почти отпуск… — лукаво улыбнулся он, ловя голубой взгляд, — Разве мог я упустить такую замечательную возможность?

— Похоже, мы шокируем хозяев, — смутилась Марьяна, — Здесь очень строгие нравы…

— Плевать, — тихо выдохнул Орлов ей в ухо и повернулся к переводчику, — Саид, скажи им, что мы скоро вернёмся с медикаментами, — Ден крепко взял ладонь Марьяны в свою и открыл дверь на улицу.

— Ну, что, мальчики налево, девочки направо, — скомандовал Орлов, забирая лоток с набранными шприцами и спиртовые салфетки, — Саид, переведи им пожалуйста, и сам тоже пойдем на укол для профилактики.

Марьяна, улыбаясь из-под маски, сделала приглашающий жест женщинам. Те, недобро поглядывая и переговариваясь между собой, неохотно пошли в смежную комнату.

— О чем они говорят, Саид? — в который раз ловя на себе колкий взгляд хозяйки спросила девушка. В этой компании она чувствовала себя неуютно.

— Да так, глупости всякие. У меня даже язык не повернется вам пересказать… — покачал головой переводчик и что-то гневно высказал женщинам по-арабски.

— И всё же?

— Они между собой решили, что вы ведьма. Глупые, необразованные курицы, как говорят у вас на родине.

— Это почему же?

— Болезнь вас не берёт. Все ставят уколы, а вы — нет.

— Неправда. Мы с Денисом Олеговичем тоже проходим курс профилактики внутримышечными инъекциями. Только в лагере, когда никто не видит.

— А ещё вы взглядом и волосами можете приворожить любого мужчину. Вон, вашего командира за пять минут подчинили. Боятся, что когда он надоест, приметесь за их мужей. А кто не поддается чарам, сильно болеет или вообще умирает.

— Ого. Да я тогда серийный убийца. Выживут единицы.

— Ну, говорю же, ерунду болтают. Сороки. Что с них взять… Завидуют. Не обращайте внимания. Здесь жизнь такая. Самое крутое развлечение — перемыть кому-нибудь кости…

— Да, я уже заметила, что тут предрассудки ставятся выше здравого смысла. Ну, ничего. Надеюсь, через неделю мы уедем…

Закончив процедуры, Денис с Марьяной, держась за руки, неторопливо двинулись в сторону лагеря по вымощенной старинной брусчаткой улице.

Город утопал во тьме. Лишь кое где мерцали жёлтым светом редкие фонари. Место дислокации российских военных выглядело оазисом света среди темной пустыни.

Ден остановился, поднял голову и посмотрел в темно-синее небо. Миллиарды звёзд ярко светили в черноте ночи. Они сияли, мерцали, сливались в галактики, которые смотрелись, как лёгкая дымка облаков на бескрайнем небосводе. Маленькая белая точка вновь сверкнула, прочертила горизонт и через пару секунд растаяла в небытие.

— Видел, звёзда упала, — прошептала Марьяна, — Успел загадать желание?

— Я в последнее время боюсь своих желаний, — растянул губы в улыбке Денис, — Они сбываются мгновенно и совсем не так, как ждёшь… Так что, воздержусь…

— Вот и я тоже боюсь… — вздохнула Марьяна и прижалась щекой к его груди, — Мои ведут куда-то не туда…

— Нет, всё так, как надо… Наши желания совпадают и ведут друг к другу. Всё будет. Просто нужно немного потерпеть… Это безумно трудно, но мы с тобой поступаем правильно… Так ведь? — Ден чуть сильнее сжал в своей ее ладонь.

Марьяна зябко пожала плечами и подняла глаза к небу.

— Пойдем домой, Ден. За такой разврат, который мы с тобой сейчас творим, по старым законам этой страны меня забили бы насмерть камнями…

— Разврат, это, в смысле, за ручку подержаться?

— Ну, да…

— В принципе, твой отец с удовольствием сделал бы то же самое со мной просто за неосторожный взгляд в твою сторону, — усмехнулся Денис.

Тихо просвистев в воздухе, приземлился где-то возле их ног и застучал по древней брусчатке, гулко перекатываясь, небольшой гладкий камушек.

6. Денис. Откровения.

Ден нахмурился и всмотрелся в темноту узкой улицы. Рука сама легла на кожаную кобуру, прикреплённую к поясу. В тени домов на другой стороне дороги краем глаза он уловил какое-то движение.

— Кто здесь? — на всякий случай громко спросил мужчина, нарушая покой спящего города.

В ответ — ни звука. Слышно только дыхание притихшей Марьяны и шелест крыльев испуганной ночной птицы, выпорхнувшей из-под крыши. Может, показалось? Да нет, камень был самый настоящий, ощутимо стукнувший по ноге.

— Денис, пойдем скорее в лагерь… Мне страшно, — тихо проговорила девушка и ее голос разнёсся эхом, многократно отразившись от высоких стен и мостовой.

— Не бойся. Мы вдвоём и у нас есть оружие, — уверенно сказал Орлов, — Да и наши близко. Если что, прорвёмся…

— Здесь стрелять нежелательно, — заметила Марьяна, — Официально в поселке проживает только мирное население. Если мы начнем палить, даже в воздух, можно спровоцировать международный скандал. Командование за это по головке не погладит…

— А камнями в нас, значит, кидать можно… Трусливо, из-за угла, — хмуро усмехнулся Денис, — Вызвались помочь, называется… Надо было настоять, чтобы эту семью лечили в местной больнице…

— Саид говорит, что тут много лет хозяйничали террористы. Поэтому люди злые, завистливые и необразованные. Они не виноваты, что такие, просто с местом рождения не повезло. Может, мне всё-таки купить себе это чёрное одеяние, которое носят местные женщины? Чтобы никого не провоцировать…

— Не выдумывай. Ты — офицер Российской армии. К тому же, доктор. Тебя уважать должны…

— Это в идеале. А пока, только ведьмой считают… Которая губит мужчин…

— А вот тут я с ними полностью согласен, — лукаво прищурился Денис, — Идём домой. А то вставать рано.

Молодые люди вошли в приготовленную для них палатку и осмотрелись. У входа стоял столик с лекарствами, термометром и журналом наблюдений. Кто-то позаботился о том, чтобы Марьянина кровать была отделена ширмой.

— Ну, что, замеряем температуру, по уколу и спать? — спросил Денис.

— Так точно, товарищ капитан. Я бы в душ сходила с удовольствием, но в общий ведь нельзя, мы на карантине…

— Я бы тоже не отказался. Завтра решу эту проблему.

— Кстати, а как же ты собираешься вести утреннюю планерку?

— По видеосвязи. И, думаю, в следующий визит к заболевшими не лишним будет взять с собой кого-то из охраны. С автоматом. Для устрашения местных борцов за чистоту нравов.

Марьяна фыркнула: — Ага, чтобы здешние женщины решили, что я ещё одного мужика загипнотизировала… И скоро возьмусь за их мужей, великолепных по всем параметрам…

— А что, слабо? — усмехнулся Денис, — Отхватишь богатого по местным меркам сирийца. С убитой "копейкой", кучей коров, лошадей и баранов. Будешь любимой двадцатой женой…

— Тебе смешно… А мне в комнату к ним уже заходить страшно. Так и жду, когда в волосы вцепятся.

— Не бойся, если потребуется, я смогу защитить нас обоих, — голос Орлова звучал ровно, от него, как всегда, исходила уверенность.

Марьяна заворочалась на постели и осторожно спросила: — А скажи мне, Денис, ты когда-нибудь стрелял в человека?

— Стрелял, конечно, — тихо ответил он.

— И… Как это?

— Не могу сказать, что приятно, — Ден вздохнул и повернулся на бок, — Скорее, противоестественно. Просто нужно понимать, что вокруг война. Здесь или ты, или тебя.

— Я, наверное, не смогла бы…

— Не зарекайся, — покачал головой мужчина, — Тоже думал, что не способен на это, но в момент смертельной опасности отключается разум и человеком полностью управляют инстинкты. Даже не понимаешь в какое мгновение это происходит. Действуешь на автомате. Как бы наблюдаешь за собой со стороны.

— И часто тебе приходилось стрелять в людей?

— Бывало. Честно говоря, не считал. Двое точно уже не встанут. Нескольких серьезно ранил, потом пришлось самому же спасать. Радует только то, что поставил на ноги гораздо больше, чем погубил… — Денис посмотрел куда-то в тканевый потолок палатки и положил руки под голову.

— Знаешь, Марьян, я не люблю вспоминать об этом. И так откровенно никому никогда не рассказывал… А тут, почему-то, понесло… Как видишь, у меня есть и темная сторона. Не пугает?

— Абсолютно нет, — Марьяна немного сдвинула ширму и внимательно посмотрела на Дениса. В его глазах отражался тусклый свет настольной лампы, — В этом мире всё состоит из оттенков. Нет чистого добра или чистого зла. Нужно смотреть по ситуации. Я знаю тебя. Ты не из тех, кто получает удовольствие от чьих- то страданий. Если стрелял в человека — значит не было другого выхода. Я тоже далеко не ангел.

Ден нашел ее взгляд и философски продолжил: — Знаешь, а мне одна мысль в последнее время не даёт покоя. Как же я умудрился не рассмотреть тебя в академии? Не заметить? Ведь всё время ходили мимо. По одним и тем же коридорам. Может быть даже учились через стенку, в соседних аудиториях… Почему не послушал отца? Так скоропостижно женился? Ведь, сделай я как он просил, всё в моей жизни могло быть иначе…

— Ты же рассказывал, что был редкостным разгильдяем?

— Ну, да. Пил и гулял напропалую. И если бы не попал в Загорск, где не на кого было надеяться, кроме себя, наверное, таким бы и остался…

— Значит, не надо жалеть о прошлом. Может быть ты и совершил ошибку, но взамен получил опыт, изменился сам. Да и непонятно как всё сложилось бы. Свято место пусто не бывает. Не встретил бы Ленку, мог появиться кто-то другой… Мне, например, отец чуть ли не со школы жениха искать начал. Достойного, по его мнению, из хорошей семьи. Сначала активно рекламировал сына какого-то друга. Но тот, к счастью, успел жениться и поэтому соскочил. Я его даже не видела никогда, только слушала с утра до вечера какой он замечательный. Потом настойчиво сватал Данила. Несколько лет. Изо дня в день. Так достал, что пришлось в Загорск сбежать. Только помогло не очень. Даник хитрый, с родителями в открытую никогда не ругается, в отличии от меня. Поэтому активно делает вид, что скучает. В гости ездит, подарки дарит, даже ночевать остаётся иногда. На диване. Только это всё спектакль для наших заботливых предков, которые почему-то решили, что знают, как лучше.

— Мне отец тоже в качестве невесты дочку друга подсунуть пытался. Из Ростова, кстати. Только я был влюблен по уши и знакомиться наотрез отказался…

— Почему-то мне кажется, что у каждого в жизни есть свой путь, определенный богом, звёздами, вселенной — можно называть это как угодно. Мы можем трепыхаться, сопротивляться, но всё равно будет так, как задумано свыше. Просто всё должно быть в своё время…

— Знаешь, а я рад, что звёзды устроили мне встречу с тобой. Только надо бы это сделать на несколько лет раньше. Видимо, произошел какой-то сбой программы…

— Давай спать, мыслитель, — улыбнулась Марьяна, — Подъем в пять утра.

— Давай. Доброй ночи!

Проснулась девушка от того, что теплая ладонь легла на лоб, пытаясь определить температуру. Марьяна растянула губы в блаженной улыбке и открыла глаза.

— Привет.

— Привет, — Денис улыбнулся в ответ, — Как себя чувствуешь?

— Хорошо. А ты?

— Замечательно. Держи термометр. Я сейчас кофе сделаю.

— Спасибо. Каков план действий?

— Пойти полечить чудо-семейку, вернуться, уколоться. Потом провести планерку, решить вопрос с душем для нас, другие текущие вопросы, послушать селектор и гонять балду до двух дня. Дальше — опять в поселок. И ещё раз к десяти вечера.

Денис и Марьяна зашли в дом и вежливо поздоровались. Хозяева, при виде охранника с автоматом, заметно притихли и больше не выражали недовольства. Процедуры прошли в штатном режиме, больному стало немного лучше. Женщины, собравшись кучкой в углу, тихо перешёптывались и выглядели испуганными.

— Видишь, доброе слово и автомат — гораздо лучше, чем просто доброе слово, — пошутил Денис, шагая по уличной брусчатке.

Утро обещало быть теплым и солнечным. Дневное светило висело низко над горизонтом. Поселок постепенно просыпался, кукарекали петухи, мычали коровы, но пока улица была пуста.

Краем глаза мужчина заметил, что одно из окон второго этажа, прикрытое деревянными ставнями, неслышно открылось. Оттуда выпал овальный предмет и с металлическим звоном покатился по каменной мостовой в их сторону. Как в замедленной съёмке Денис повернул голову на звук и оцепенел. По старинной брусчатке, подпрыгивая на неровностях, прямо на них двигалась граната. Думать было некогда.

— Ложись! — крикнул Орлов шедшему в нескольких метрах позади охраннику, толкнул Марьяну в сторону сточной канавы на обочине и подмял девушку под себя.

7. Марьяна. Шестое чувство.

Секунды казались часами. Время шло, а ожидаемого взрыва всё не было. Марьяна осторожно подняла голову, но твердая рука тут же вернула её на место.

— Куда? Лежи тут и не вздумай даже пошевелиться, пока я не разрешу, — Денис перекатился в сторону и медленно встал на ноги. Сделал несколько шагов в направлении лежащей на мостовой гранаты.

— Похоже, муляж, — озадаченно рассматривая смертоносный предмет, заговорил сержант из охраны, — учебная, с дыркой. Не наша, американская.

— Зачем кидать в нас имитацией? Напугать хотели? — подала голос Марьяна, тоже поднимаясь.

— Кому-то сильно не нравится, что мы разгуливаем по посёлку, отвадить пытаются. Ночью камнями кидали — не помогло, сейчас решили чем-то посерьёзнее, — отозвался Денис.

— А, если бы мы с перепуга стрелять начали?

— Так, может, на это и было рассчитано? Спровоцировать скандал, чтобы заявить в прессе, что русские кошмарят мирное население… Не нравится мне всё это. И уехать сейчас, пока непонятно что с эпидситуацией, мы не можем. Надо докладывать командованию. Пусть сирийцы своих медиков сюда присылают, и полицию для проверки территории…

Денис закончил сеанс связи с базой, закрыл ноутбук, вынул наушники и нахмурился.

— Что говорят? — поинтересовалась Марьяна, передавая ему термометр.

— Ничего нового, — пожал плечами Орлов, — На провокации не поддаваться, с населением не ссориться. Действуем по прежней схеме. В качестве подкрепления сегодня сюда прибудет взвод нашей военной полиции для зачистки и патрулирования. По уточненной информации в поселке всё ещё могут находиться лояльные террористам люди и храниться оружие. Надо бы, конечно, усилить охрану лагеря, только мне некем. Людей — всего шестеро медиков, включая нас, и десять человек обслуживающего персонала. Из них четыре водителя. Да и оружия с боеприпасами кот наплакал. Мы, всё- таки с гуманитарной миссией сюда приехали, а не воевать. В общем, делаем вид, что всё нормально, но ушки должны быть на макушке. Нужно продержаться до конца карантина. Короче, ещё пять дней.

Следующие четыре дня прошли без происшествий. Местные притихли под присмотром военных патрулей. Медики спокойно делали своё дело.

Жильцы "чумного" дома потихоньку привыкали к визитам Марьяны и Дениса, смирились и уже почти не возмущались. А дети даже полюбили неприятные процедуры, потому, что девушка ласково с ними разговаривала и после уколов всегда угощала шоколадками из сухпайков или аскорбинкой с глюкозой. Они, в свою очередь, тоже старались её порадовать — дарили домашние сладости, водили посмотреть на красивые цветы и животных: телят, козлят, щенков. Поэтому, когда мальчик лет десяти на вид, улыбаясь и активно жестикулируя, взял Марьяну за руку и потащил во внутренний двор она не удивилась и не насторожилась — дети в этом доме часто так делали. Сейчас покажет какого-нибудь котёнка и они с Денисом спокойно пойдут домой.

Вслед за ребенком девушка вошла в сарай, выстроенный из битого камня, зажмурилась, чтобы глаза привыкли к полумраку, вдохнула пыльный воздух. Пахло сеном и почему- то машинным маслом. Странный запах пробудил ощущение опасности. На всякий случай Марьяна потрогала кобуру на поясе.

— Ну, кто тут у тебя, показывай, — повернулась она к мальчику и застыла. Ребенок как будто испарился, а на его месте словно из-под земли выросли двое бородатых мужчин с автоматами. Девушка потянулась к пистолету и набрала воздуха, чтобы закричать, но широкая ладонь с силой зажала ей рот, а к горлу прижался холодный металл. Тихий щелчок предохранителя красноречиво дал понять, что сопротивление бесполезно.

— Оружие и телефон на пол, — заговорил почти в ухо мужской голос с восточным акцентом, — И без фокусов. Если обещаешь не кричать, я освобожу тебя. Хорошо?

Марьяна медленно кивнула и осмотрелась, соображая как поступить. Два автомата, направленные на неё, не оставляли пространства для маневра. Девушка осторожно вытащила пистолет из кобуры и телефон из нагрудного кармана куртки, кинула на пол. Один из мужчин забрал трофеи. Мобильник отключил и спрятал, "Макаров" заткнул себе за пояс. Оставался ещё подаренный Денисом нож в нижнем кармане брюк. Сегодня Марьяна, слава богу, не прикрепила его, как положено. Её не обыскали, а отдавать добровольно холодное оружие она никому не собиралась.

— Что вам от меня нужно? — спросила она бородача, говорящего на русском.

— Ты ведь тот самый доктор, который определил и вылечил чуму у хозяина этого дома? — настороженно спросил тот.

— Да, я врач, но больной ещё не долечен. Полный курс будет пройден только завтра.

— Тем не менее, он жив. И никто из его семьи не заболел. Это самое важное. А у нас в лагере эпидемия. Бойцы умирают.

— У вас, это у кого? — подняла глаза на говорящего Марьяна.

— Угадай… — ухмыльнулся бородатый, поигрывая пистолетом, — В общем, нам нужен врач. Ты едешь с нами…

— Нет, — твёрдо ответила девушка, — Как вы это себе представляете? Я — офицер Российской армии. В доме сейчас находятся и другие мои коллеги. Уже через несколько минут меня хватятся. И, если не найдут, поднимут на ноги спецназ с военной полицией… Через час они прочешут весь поселок, найдут ваших людей, тайники с оружием… Оно вам надо? Отпустите меня, и я никому ничего не скажу.

— Тебя, конечно, станут разыскивать. Но это уже наши проблемы, — с невозмутимым лицом ответил бородач, — Сейчас мне необходим доктор, и, если хочешь жить, ты будешь делать то, что тебе скажут.

— Просто врача недостаточно, — возразила Марьяна, — Нужны лекарства, шприцы, дезсредства, изоляция больных… Избавиться от крыс и блох. Иначе эпидемию не остановить. А у вас, я так понимаю, ничего этого нет…

— Это тоже не твои проблемы. Скажешь что надо — всё будет. Когда последний больной будет здоров, мы хорошо заплатим и отпустим тебя, — мужчина опять ухмыльнулся и сверкнул золотым зубом.

— Ты лжёшь, — глядя ему прямо в глаза ответила Марьяна, — Я видела, как у вас принято обращаться с женщинами. Вы всё равно не оставите меня в живых, и уж тем более не отпустите. Я буду знать слишком много. Место дислокации лагеря, сколько всего людей, техники и всякое другое. Поэтому, никуда я не поеду. Лучше застрелите сейчас.

— Знаешь, женщина, смерть бывает разной… — философски заметил бородатый, — И чем больше ты противишься, тем медленней и страшней она будет. Ты молода и привлекательна. Жаль портить пытками такую красоту. Если согласишься спасать жизни сыновьям истинного бога, я могу подыскать тебе знатного и богатого мужа. Скажем, из Саудовской Аравии… Останешься довольна. А можно просто раздеть тебя догола и бросить перед строем… Понимаешь разницу?

Один из мужчин с автоматом что-то быстро заговорил по арабски, показывая на выход.

— Вот, с@чка… Совсем меня заболтала… Похоже, тебя хватились. Прячемся, быстро. Пикнешь — убью, — бородатый ткул дулом пистолета девушке в спину, нашарил в полу деревянную ручку и открыл замаскированный тюком сена вход в погреб.

— Марьяна, ты где? — с крыльца слышался озабоченный голос Дениса.

Девушка лихорадочно соображала. Сейчас они спрячутся, немного пересидят. Орлов подумает, что в сарае никого нет и пойдет искать в другом месте. А боевики в это время увезут её в неизвестном направлении. И тогда надежды на спасение не останется совсем…

Умирать ой как не хотелось. Если просто закричать, Ден, сломя голову, бросится за ней и с высокой долей вероятности тоже погибнет, а допустить этого она не могла. Нужно оставить какой-то знак. Чтобы сразу стало понятно, что случилась что-то нехорошее. Марьяна аккуратно расстегнула металлический браслет часов, с которыми никогда не расставалась. Когда-то подарили родители на двадцатилетие. На обратной стороне даже имелась гравировка по этому поводу. Девушка бросила их на кучу прессованного сена, поближе ко входу в сарай, чтобы блестели на солнце. Она молила бога, чтобы никто из боевиков не заметил её хитрости. Потом вцепилась зубами в подушечку безымянного пальца, в то самое место, откуда в лаборатории берут кровь на общий анализ. Прокусила кожу, слегка нажала. Жутко больно, но очень нужно. Красные капли покатились на деревянный пол. Возле люка в погреб Марьяна специально мазанула рукой по половице, оставляя следы пальцев. Бородатые мужики, к счастью, ничего не заметили. Крышка погреба с закреплённым тюком сена закрылась над головой.

Теперь оставалось надеяться только на сообразительность Дениса. Лишь бы догадался вызвать помощь. Лишь бы не полез сам…

Снаружи послышались твёрдые шаги. Проникающий в погреб сквозь щели в полу солнечный свет заслонила длинная тень. Главный бородач крепче зажал рот Марьяне и на всякий случай снова приставил к горлу ствол. Девушка, пользуясь темнотой, незаметно расстегнула нижний карман и вынула из ножен острый клинок. Так надёжнее. Если что, бороться она будет до последнего. Может, удастся кого-нибудь забрать с собой.

Денис остановился у входа и огляделся. Достал из кармана телефон, набрал номер. "Абонент временно недоступен" на английском и арабском сообщила трубка. Орлов сделал пару шагов внутрь сарая. Половицы заскрипели под ногами, сверху посыпалась пыль. Нос невыносимо защекотало. За спиной быстро задышал бородач, хватка ослабла. Видимо, и ему было нелегко сдерживать чихание.

Денис нагнулся и что-то поднял с пола. Повертел в руках, стал внимательно осматриваться вокруг. Опустился на колени. Потрогал сено внизу, потер между пальцев. Видимо, нашёл часы и увидел кровь. Стволы автоматов двигались, отслеживая каждое движение мужчины наверху. Орлов дошёл до замаскированного люка и нагнулся, рассматривая доски. Вдруг один из автоматчиков громко чихнул. Денис дёрнулся и внимательно прислушался. Расстегнул кобуру.

"Нет, нет, нет! Не надо! Уходи! Уходи и зови на помощь! Если с тобой что-то случится, я не переживу!" — мысленно кричала Марьяна. Она уже прикидывала как, при хорошем раскладе, пользуясь эффектом неожиданности, бьёт ножом в шею одному из автоматчиков, может быть успевает ударить второго, и, скорее всего, в тот же миг её жизненный путь бесславно заканчивается… Но боялась она даже не этого, а того, что кто-то из них успеет выстрелить в Дениса.

Орлов немного посидел возле люка, напряженно вслушиваясь в тишину и о чем-то размышляя. Потер пальцами следы крови, оставленные Марьяной. Посмотрел куда-то сквозь доски. Полное ощущение, что в глаза.

— Не зарекайся. Нами правят инстинкты, — задумчиво произнес он вполголоса, медленно встал и пошел к выходу.

Сердце Марьяны подскочило в груди, по спине побежали мурашки. Слава богу! Он всё понял. Вспомнил их разговор о том, легко ли стрелять в человека и озвучил ключевую фразу. Остаётся только ждать.

Прошло несколько минут. Ничего не происходило. Марьяна спрятала нож в рукав и даже заскучала, сидя на каких-то ящиках. Наконец, главный бородач зашевелился.

— Будем пробовать выбираться. Иди первая. Я следом.

Девушка медленно поднималась по лестнице. Сейчас боевики увидят кровь на полу. Не могут не заметить. Наверное, разозлятся…

Взгляд главного падает на дорожку алых капель. Он хватает девушку за локоть.

— Что это? Ты оставила знак? — указывая пальцем на пятна шипит он, — Обмануть нас решила, женщина? Ты жестоко поплатишься… Что этот русский сказал тебе фразой про инстинкты?

Бородач с перекошенной от злости миной размахивается и со всей силы бьёт Марьяну по лицу. Девушка, вскрикнув, отлетает на кучу сена в углу. Мужчина снимает пистолет с предохранителя и делает шаг в её сторону.

— Хочешь знать, что он мне сказал? — испепеляя взглядом спросила Марьяна, — А вот что… — в руке мгновенно появляется нож, который она со всей дури втыкает террористу в бедро. Всё. Сделала, что могла. Теперь будь что будет.

Мир стал нечётким и расплывчатым, как на старой киноплёнке. Главный бородач с диким рёвом заваливается на бок, пытаясь вытащить из ноги клинок. Автоматчики оттаскивают его в сторону. Один из них поднимает ствол, целясь в Марьяну.

В дверях сарая появляются ребята из военной полиции в касках и бронежилетах, а вслед за ними Денис. Всё-таки тоже полез в пекло… Почему-то в том, что полезет, девушка ни капли не сомневалась. Три выстрела и всё кончено.

— Марьяш, слышишь меня? — Ден бухается рядом на сено и встревоженно начинает её осматривать, ощупывать, — Всё в порядке? Ты не ранена? Ну, кроме ссадины на щеке?

Она отрицательно машет головой и смотрит на него, как на бога.

— Ну, не молчи, — Орлов тёплыми пальцами проводит по скулам, — Скажи что-нибудь. Мне нужно быть уверенным, что с тобой всё хорошо…

— А разве нужны слова? — без тени улыбки заговорила девушка, — Когда я сидела там, внизу, каким-то шестым чувством мысленно с тобой общалась. И точно знала, что ты понимал…

— Я тоже слышал… Думал, схожу с ума. Ты прямо кричала "Не лезь, уходи". Не представляешь чего мне стоило в тот момент отступиться.

— Всё правильно. Ты поступил разумно. Иначе бы нас обоих уже не было, — Марьяна тоже потрогала пальцами щёку с наметившейся щетиной и прищурилась, — Ну, раз ты такой умный, угадай о чём я думаю сейчас…

Глаза Дениса сверкнули в свете закатного солнца:

— Точно? — улыбнувшись одним уголком рта спросил он.

— Точно… — тихо выдохнула она и утонула в антрацитовом взгляде.

В этом поцелуе было всё: огонь, страсть, нежность. Трепет, страх потерять навсегда и капелька греха. Ну и пусть. Всё не важно. Главное, они живы и они вместе. Оказывается, нить жизни так легко разорвать… Сегодня Марьяне пришло четкое понимание — наслаждаться нужно каждым мгновением, потому, что следующего может просто не быть… И абсолютно всё равно, что скажут люди… Они нужны друг другу больше всего на свете, а весь мир пусть катится к чёрту…

8. Марьяна. Потрясение

— Ну, что, даже не знаю ругать вас или хвалить, — изучающе рассматривал Дениса и Марьяну командир медицинского отряда специального назначения авиабазы Хмеймим, — Вовремя распознали болезнь, не дали эпидемии распространиться по посёлку — молодцы. Не поддались на провокации, заставили уважать российских военных — тоже красавцы. Но то, что в нарушение всех инструкций лазили по каким-то сараям поодиночке и вляпались в неприятную историю — это ни в какие ворота…

— Виновата, товарищ полковник, поверила мальчишке, — опустив голову начала Марьяна, — а Денис Олегович просто меня искать пошел…

— Тоже один… И за спецами кинулся без каски, бронежилета с одним пистолетом… Он, вообще-то, врач, а не камикадзе. Его дело — сидеть в укрытии и оказывать помощь раненым. А боевиков обезвреживать должны специально обученные люди. Про тебя, Королёва, вообще молчу… Как представлю, что эти нелюди могли сделать, до сих пор волосы дыбом. Считай, легко отделалась. Но, с другой стороны, если бы не твоя беспечность, полиция никогда не разоблачила бы ячейку террористов, осевшую в поселке. Очень хорошо маскировались под невинных овечек. Хозяин дома являлся членом их организации, чуму подхватил в тренировочном лагере. А в том самом сарае находился целый склад с оружием и боеприпасами.

— Так вот почему там пахло машинным маслом… И какие-то странные ящики в погребе… — догадалась девушка.

— В общем, рапорт про ваши захватывающие приключения сегодня ляжет на стол командованию, а они уже пускай сами решают благодарность выносить или дисциплинарку… А от меня лично в качестве небольшого поощрения сегодняшний день объявляю выходным. Считаю, что пользы вы принесли всё-таки больше, чем вреда.

— Какие планы? — поинтересовался Денис, выходя из кабинета начальника.

— Буду отмокать в горячей ванной. Прям в кипятке. Не меньше, чем час. Жутко соскучилась.

— Я, наверное, тоже. А потом?

— Так понимаю, у тебя есть предложения?

— Да. Давай съездим в город. В Латакии очень красиво. И, к счастью, безопасно. Погуляем немного, зайдём на рынок. Наберём местных овощей, фруктов, мяса. А то, честно говоря, задолбался уже две недели жрать сухпайки. И столовскую еду тоже не хочется. В общей кухне есть плита. Я шурпу какую-нибудь приготовлю. Динку с Артёмом позовём. Посидим, поболтаем.

— Ты знаешь, я за любую движуху. Да и отпраздновать наше возвращение не мешало бы. В общем, можешь использовать меня в качестве поварёнка. Ну, и с меня любое блюдо, какое закажешь.

— Тогда — пицца.

— Договорились.

Весь день они бродили по узким улочкам старого города. Любовались остатками древнеримской архитектуры, встроенными прямо в скалы башнями, колоннами, причудливыми арками. С высоты гор открывался завораживающий вид на море.

Отношение к русским военным здесь было крайне почтительное. Каждый считал своим долгом угостить молодых людей фруктами иди зазвать в уличное кафе на чашку кофе.

— Салам алейкум, друзья, — заговорил на русском хозяин одного из таких заведений, — Вы медики? Русский врач недавно спас мне ребенка. Я сам учился в России. Заходите, угощу кофе со сладостями.

— Ты не устала? Зайдём? — вопросительно посмотрел Ден.

— В принципе, можно. Заодно спросим где купить хорошего мяса.

— Раньше Латакия была процветающим курортным городом, но война многое изменила, — рассказывал хозяин, ставя перед ними узкие чашки с ароматным напитком, — Ещё несколько лет назад вы бы не встретили здесь женщину в чадре, парандже или никабе. Сейчас же улицы заполонили беженцы из неблагополучных регионов и принесли свои обычаи.

— Может быть это и неплохо? — ответил Денис, — Традиции должны быть у любого народа. Просто они не должны доходить до абсурда и противоречить здравому смыслу.

— Есть у нас один старинный обычай. Почетным гостям наши женщины гадают на кофейной гуще. Моя мать это очень хорошо делает. Хотите?

— Я, честно говоря, в такие вещи не верю… — потянула Марьяна, но Ден предупреждающе положил свою руку поверх её и подмигнул.

— Окажите честь, — проговорил он. Наклонился к уху девушки и прошептал, — Нельзя оскорблять гостеприимного хозяина отказом. Здесь так не принято.

Девушка вздохнула и пожала плечами. Из боковой двери вышла маленькая пожилая женщина в темных одеждах, приветливо улыбнулась и опустилась рядом за стол. Придвинула молодым людям поближе чашки с кофе и жестом указала — пейте.

Денис первым допил свой напиток до дна. Марьяна всё ещё медлила. Коричневая жидкость обжигала, вкус был насыщенным и крепким. Женщина привычным движением перевернула на блюдце чашку Дена и всмотрелась в гущу.

— Странно, — перевёл хозяин, — Я не вижу твоего будущего.

— Как это?

— Нет, ты не погибнешь. Просто впереди — туман. Подожди, я, кажется, знаю в чём дело. Давай свою чашку, — обратилась дама к Марьяне, выливая содержимое на блюдце — Ну, конечно. То же самое. Ваши судьбы нужно смотреть вместе. Потому, что поодиночке вас просто нет. Две жизни, как две реки, которые сливаются в одну. На пути острова и камни, но русло общее и это не изменить.

Пожилая сирийка взяла небольшую тарелку, перелила гущу из двух блюдец в неё и нахмурилась, вглядываясь в получившиеся узоры.

— Вот, теперь вижу. Вы созданы друг для друга. Как луна и звёзды. Только право быть вместе просто так не даётся. Его надо заслужить. Легко не будет. Впереди серьезные испытания. Между вами стоят мужчина и женщина. Мужчина, потому, что любит. Женщина, потому, что ненавидит. Любовь и ненависть — движущая сила вселенной. Чтобы воссоединиться навсегда, нужна мудрость. Только она придет не сразу, со временем. И пока вы не найдете её, у обоих будет не жизнь, а туман. Такой судьбы, одной на двоих, я ещё не встречала. И такой прочной связи… Чтобы быть вместе, вы вернётесь оттуда, откуда не возвращаются… Но даже этого будет мало. Счастье и покой наступят, когда научитесь слушать сердце. Отделять ложь от истины. И заберёте обратно то, что будет создано вами вдвоём. Всё. Больше ничего не скажу…

— Вот это предсказание… — покачала головой Марьяна, выходя из кафе. Слова пожилой сирийки почему-то вызвали чувство тревоги, — Как это, вернётесь, откуда не возвращаются? Честное слово, жутко стало. Аж мурашки по коже…

— Забудь, — мужчина притянул её ближе к себе и поцеловал в висок, — Ты же в это не веришь? Я тоже. Выслушали просто из вежливости. Хочешь, расскажу как будет? Вернёмся домой, разведусь, наконец. Поженимся, детишек родим. И будем жить долго и счастливо… Всем предсказаниям назло. Не забивай голову всякой ерундой. Пойдем, лучше вон в ту лавку. Я вчера немного накосячил. Хочу загладить вину.

— Даже интересно что же ты такого натворил, что ведёшь меня в ювелирный, — вопросительно посмотрела девушка.

— Случайно наступил на часы, с которыми ты не расставалась. Короче, они рассыпались в пух и прах. Хотел попробовать починить, но ребята так и смогли найти все шестерёнки…

— Ещё бы. В сарае-то, среди сена…

— В общем, выбирай, — указал Орлов на витрину.

— Не надо, Денис, правда. Это слишком дорого. Пока обойдусь телефоном, а дома уже присмотрю что-нибудь интересное.

— Нет. Сейчас. Я хочу, чтобы у тебя была какая-нибудь вещь, которую ты могла бы носить постоянно. И она станет напоминанием обо мне. Вот у меня такой талисман имеется, — Ден достал из-за пазухи подаренный Марьяной крестик и гордо улыбнулся.

Девушка озадаченно рассматривала выставленные украшения. Часов было великое множество, а ценника ни одного. Легко можно нарваться как на недорогую китайскую реплику, так и на изделие с бриллиантами за баснословные деньги. Она пару раз пыталась уточнить стоимость приглянувшейся вещи у тощего продавца-араба, но Денис очень быстро пресёк эти попытки.

— Не думай о цене. Просто выбери то, что нравится. Марьяна вздохнула и указала на симпатичные небольшие часы с несколькими циферблатами, по которым было удобно считать пульс. Не пафосные, подходящие к всякой одежде, на любой случай жизни. Орлов удовлетворённо кивнул и застегнул браслет на тонком запястье. Чтобы не болталось, попросил убрать пару звеньев.

— Пойди посмотри вон те побрякушки, — улыбнулся он, мягко подталкивая девушку в другой конец лавки, — Может, Динке какой-нибудь сувенир купим, — и бегло заговорил с продавцом по английски.

Марьяна делала вид, что рассматривает бусы, а сама то и дело оглядывалась. Сириец активно жестикулировал, воздавал руки к небу, сокрушённо качал головой, отчаянно торговался. Денис только смеялся и бросал короткие фразы в ответ. Наконец, мужчины ударили по рукам и Орлов расплатился. Довольный, с красивой, украшенной по-восточному коробкой в руках, он обернулся к девушке.

— Давай руку, помогу надеть.

— Спасибо, Денис. Они просто замечательные. И ты тоже, — её лицо светилось благодарной улыбкой.

— Давай договоримся. Пока их носишь, я знаю, что тебе нужен. Что ты помнишь и думаешь обо мне, — интимно зашептал он в ухо, — Снять можно, только когда я подарю что-нибудь ещё… Например кольцо…

— Хорошо, — Марьяна покраснела до корней волос. Ну как он умеет простыми словами довести до такого состояния, что сердце вот-вот пробьет насквозь грудную клетку, а в животе, стройным хороводом, порхают бабочки?

Ден очень тепло посмотрел в голубые глаза, провел пальцем по скуле.

— У тебя появились веснушки… — погладив нежную кожу заметил он, — И ты, оказывается, так красиво краснеешь…

— Просто мы сегодня долго гуляли… А веснушки… Это солнышко меня любит.

— Не только солнышко… — в тёмном взгляде читается безграничная нежность. Ещё чуть-чуть и Марьяны больше не станет. Растворится в этих черных глазах, как соль в океане…

— Денис, я…

— Шшшшш, — он приложил палец к её губам, — Дома. В России. Подробнее мы поговорим об этом, когда вернёмся… Мне много чего нужно сказать. Но пока я не разведён, все слова звучат, как обман. Не хочу так…

В такси они ехали молча. Держались за руки, многозначительно переглядывались, но не произнесли ни слова. Зачем? В этой тишине было больше смысла, чем в самой умной речи. Никакие звуки, соединённые во фразы не расскажут о чувствах лучше, чем язык взглядов и прикосновений, если это искренне и идёт из глубин сердца…

Ужин они готовили вдвоём. Дурачились от души, словно неразумные дети. Толкались возле плиты, устраивали шуточные битвы за кухонную утварь, воровали друг у друга нарезанные овощи.

И целовались, как сумасшедшие. Безбашенно, неистово. Везде.

У плиты, засовывая пиццу в духовку, перемешивая поджаривающееся на сильном огне мясо, даже под столом, пытаясь достать упавшую вилку.

Марьяна уже с трудом себя контролировала, поэтому, когда в очередной раз их губы встретились, рука сама нырнула ему под футболку. Ден тихо зарычал и прошептал в ухо:

— Играешь с огнём, девочка. Хватит. Я всё-таки не железный…

— Так в чем же дело? — выдохнула она, слегка прикусывая мочку уха.

Денис немного отстранился и серьезно посмотрел ей в глаза. Сбившееся дыхание, расширенные от желания зрачки.

— Я хочу тебя до такой степени, что впору застрелиться. Но не так. Не впопыхах, не прячась, не ожидая, что каждую минуту кто-то может войти… Не желаю, чтобы наш первый раз напоминал спонтанный перепихон в подсобке… Ты понимаешь о чем я?

Марьяна с изумлением смотрела в уголь глаз. Такие мужчины вообще бывают на свете? Или этот — последний, которого нужно хранить за бронированным стеклом в музее, как уникальное сокровище? Кто ещё способен отказаться от готовой на всё женщины, чтобы потом получить от неё же нечто большее?

Всё. Это контрольный. Прямо в сердце…

9. Марьяна. Одна смерть на двоих.

В то солнечное утро медиков подняли по тревоге. Противный вой сирены заставлял вставать дыбом волоски на теле и бодрил лучше самого крепкого кофе.

Марьяна наскоро умылась, оделась, сунула нож в карман и, на ходу заплетая косу, понеслась на плац. Динка, тихо ругаясь, затрусила следом.

На заасфальтированной площадке уже ждали командир с начмедом и несколько особо расторопных офицеров. Денис был среди них.

— Итак, товарищи военные медики, — обратился к окружающим полковник, — В данный момент сирийские войска ведут ожесточенные бои с террористами в районе Пальмиры. Наша группировка вооруженных сил оказывает им активное содействие. Сейчас в одном из районов работает наш спецназ. К сожалению, есть потери. Несколько двухсотых и большое количество трехсотых. Наша задача — оказать неотложную помощь раненым и организовать скорейшую эвакуацию из зоны боевых действий. Кто из вас ранее работал с сочетанной травмой?

Несколько человек, в том числе Денис и Марьяна сделали шаг вперёд. Полковник недоверчиво прищурился.

— Ну ладно мужики — хирурги и травматологи. Но ты-то терапевт, Королёва. Куда тебя несёт?

— Два года на скорой, — пояснила Марьяна, — В общепрофильной бригаде. Оперировать, конечно, не умею, но первую помощь после ДТП оказывать приходилось неоднократно. Накладывать шины, проводить первичную хирургическую обработку ран, останавливать кровотечение.

— Понятно. Только там в основном минно-взрывные ранения и огнестрел. Значит, слушай мою команду. На эвакуацию летят два транспортных вертолета и один вертолёт огневой поддержки для прикрытия. Старший первого экипажа — Левшин. Второго — Орлов. Задача — как можно быстрее вывезти раненых. В бой не ввязываться. Для этого есть спецназ. Денис, специально для тебя говорю. Всех собрал в кучу, погрузил в вертолёт, улетел. Геройствовать, как ты любишь, не надо. Я понятно объясняю?

— Так точно, товарищ полковник медицинской службы, — вытянулся в струнку Орлов, — Можно просьбу? Давайте не будем девушек брать туда, где стреляют.

— А я и не собирался. Девушки в резерве.

— Но, товарищ полковник… — начала Марьяна.

— Разговорчики в строю, Королёва, — нахмурился командир, — Тебе и здесь будет чем заняться. Кто-то должен принимать раненых.

— Может всё- таки не нужно опытных хирургов на передовую… — негромко возразила девушка.

— Ещё одно слово, и ты вообще из общаги у меня не выйдешь, — рыкнул полковник, — Шарики ватные будешь крутить до ночи. Как на практике в институте.

Марьяна обречённо вздохнула. Без Дениса она чувствовала себя инвалидом. Как будто ампутировали руки и ноги одновременно. Сейчас его отправят куда-то в самое сердце ада. Одного. А она останется здесь. Разве так можно? Ну какой из нее здесь работник? Ведь даже часа не протянет. Просто сойдёт с ума от тревоги и волнения.

— Пожалуйста, не рискуй собой зря, — со слезами на глазах попросила она, — И, мне было бы гораздо спокойнее, будь я рядом… Ты же знаешь, всё умею… И быстро ориентируюсь… А меня — в резерв… Это несправедливо.

Денис стёр пальцем с Марьяниной щеки предательски покатившуюся солёную каплю и покачал головой.

— Если взять тебя туда, я не смогу сосредоточиться на работе. Буду всё время думать где ты и что с тобой.

Поэтому, командир правильно поступил, не отправив тебя на задание. Просто дождись меня. Я обязательно вернусь, потому, что самое дорогое оставляю здесь, на базе… И не плачь, пожалуйста. Не рви сердце… Меня не будет всего несколько часов. Потерпишь немного? Ты ведь у меня мудрая, сильная. Думай о том, что через три дня мы уже окажемся дома и начнется новая жизнь. Вместе. Всё. Иди. И ничего не говори. Иначе я тоже расклеюсь.

Денис быстро поцеловал её, мягко оттолкнул и, не оборачиваясь, зашагал в сторону вертолётов.

Сквозь катящиеся сами собой слёзы Марьяна смотрела вслед удаляющемуся силуэту. В грудной клетке заломило. Откуда-то сверху пришло ощущение, что с этим заданием не всё так просто.

На приёме Марьяна сидела, как неживая. На вопросы отвечала невпопад, всё валилось из рук в прямом смысле. Пациенты, порой, странно поглядывали, но ей было абсолютно всё равно. Мысли блуждали где-то в далёкой Пальмире, вместе с Денисом.

— Королёва, тебя командир зовёт, — крикнул в дверь проходивший мимо фельдшер.

Марьяна мигом сорвалась с места. Вихрем пронеслась по коридору и буквально влетела в кабинет полковника. Тот жестом указал ей на стул, разговаривая по стационарному телефону. Командир нахмурился и испытывающе посмотрел на девушку.

— Ну, что, Королёва. Не хотел я отправлять в пекло женщин, но другого выхода у меня нет. Остальные либо недостаточно подготовлены, либо психологический склад не тот. Короче, ситуация хуже, чем мы прогнозировали. Сейчас на одном вертолёте возвращается Левшин и ещё несколько хирургов и травматологов. Они сразу же идут на операции, так как раненых много и травмы серьёзные. А ты с бригадой фельдшеров и парой врачей летишь вместо него.

— А Орлов? Где Орлов? — встревоженно спросила девушка.

— Он остался там.

Брови Марьяны вопросительно полезли вверх, рот сам собой открылся.

— Да не волнуйся так, с ним всё в порядке, — махнул рукой полковник, — он регулярно выходит на связь.

Просто с вертолетом что-то случилось. Короче. Ты сейчас проверяешь укладки. Смотришь, чтобы там были кровеостанавливающие губки, жгуты катетеры, наркотические обезболивающие, антисептики, надувные шины, физраствор, кровезаменители. Ну, и всё для сердечно-лёгочной реанимации. И, главное, вода.

Летишь туда. Забираешь оставшихся раненых и Дениса. Действуете по обстановке. Не подставляетесь. Не рискуете. Ваша задача — спасти как можно больше людей. Но ради одного не нужно гробить всех. Помните об этом. Задача понятна?

— Так точно.

— Всё. Иди.

— На, одевайся, — один из офицеров протянул Марьяне каску и бронежилет с красным крестом на белом круге, — Правда, при минометном обстреле эта сбруя не поможет, но всё — таки… Смотри, рация. Вот так переключаются каналы. Твой позывной — "Ромашка". "Гнездо" — это база. "Крыло" — командир спецназа в Пальмире. Он будет давать тебе координаты откуда забирать раненых. Вот таблица позывных. Там остальные.

— А Орлов? Его тут нет.

— Орлов — это "Крест". План действий следующий. "Крыло" даёт ориентир где забирать "трехсотого". Ты оказываешь первую помощь. Мы перетаскиваем его в вертолёт. На, вот автомат возьми. Мало ли что. И пару гранат. Обращаться, вроде, умеешь.

Марьяна повертела оружие в руках и огляделась. Винтокрылая машина приземлилась в степи за высоким холмом. С него открывался вид на разрушенный древний город. Несколько домов горели. Оттуда слышались взрывы и звуки перестрелки. Стало жутковато.

— "Крыло", я "Крест", — внезапно затрещала рация, — один "двухсотый" и трое "трехсотых". Третий дом по правой стороне четвертый квадрат. Второй этаж. Нужны шины и обезболивающее. Что там у нас с подкреплением?

У Марьяны перехватило дыхание. Денис. Живой. И ему нужна помощь.

— "Ромашка", я "Крыло" как слышите? — вновь хрипло зазвучал динамик

— Я "Ромашка" слышу вас хорошо.

— Координаты по ГЛОНАСС 34.33.76, 38.16.25, эвакуируем. Задача понятна?

— Так точно. Приступаю, — девушка схватила сумку с укладкой и двинулась вперёд.

До домов они доехали на бронемашине, но дальше нужно было идти пешком. Где-то далеко слышались звуки перестрелки. Первым, оглядываясь и прижимаясь к стенам домов, пошел один из фельдшеров. Марьяна — следом. Короткими перебежками, прячась в нишах они добрались до нужного дома. Птицей, девушка взлетела по лестнице на второй этаж.

Денис сидел на полу, тихо разговаривая с ранеными, которые были уже перебинтованы и обезболены. Увидев Марьяну, он нахмурился и, не стесняясь, ругнулся матом.

— Напросилась, всё-таки…

Девушка кинулась к нему на шею.

— Я не сама, правда. Просто всё остальные ушли на операции…

Голубой взгляд встретился с черным. В глазах мужчины холодным отблеском сияла сталь.

— Забирай этих, оставляй укладку и уходи. Нечего тебе здесь делать. Дальше я сам, — тоном, не терпящим возражений, заявил Орлов.

— А теперь это уже как командование распорядится, — с вызовом глядя на него, парировала Марьяна.

— "Ромашка" как слышите. Соседний дом. Двигайтесь к центру. Проверьте что там.

Денис нажал кнопку вызова.

— "Крыло", "Крест" свободен.

— Идите оба, — зашипел динамик, — По прогнозам там работы на всех хватит.

В соседнем здании раненых было двое. К счастью, не тяжело, но самостоятельно передвигаться они не могли. Марьяна вызвала эвакуационную бригаду. Поступила команда двигаться дальше, вглубь улицы. Денис был крайне немногословен и сосредоточен. Где-то совсем рядом послышался одиночный выстрел.

Ден осторожно открыл дверь и осмотрелся. Дом очень напоминал богатый европейский. Огромная гостиная. С двух сторон — лестница на второй этаж. Несколько мертвых тел боевиков на светлом паркете. И, на низком диванчике, истекающий кровью русский спецназовец. Марьяна со всех ног кинулась к нему.

— Свои, родненькие… — слабо улыбнулся синими губами парень, его дыхание было свистящим, — А я уже и не надеялся. Гранату приготовил на крайний случай… Я стреляю, а они всё прут… У меня уже и патроны кончились…

— Откуда прут? — поинтересовался Денис, накладывая герметичную повязку ему на грудь, — Вокруг дома никого не было. Улица контролируется нашими.

— Похоже, из подвала. Может, там ход подземный? Несколько наших туда ушло — ни один не вернулся…

— Марьяна, вызывай своих, нужно срочно его эвакуировать. Тут массивная кровопотеря и гемопневматоракс.

— Давай кровезаменители прокапаем на месте. И альбумин. Ему полегче станет.

— Тихо, — поднес палец к губам спецназовец, — Похоже, опять.

Откуда- то снизу послышалась арабская речь.

— Уходите, — решительно произнес парень.

— Не успеем, — возразил Денис, подхватывая его под руки и поднимая вверх по лестнице, — Да и куда же мы без тебя? Марьяна, собери по комнате оружие, какое найдёшь и поднимайся наверх. Только быстро.

Девушка покосилась на мертвые тела. Многие из них лежали с открытыми глазами, как будто наблюдая. У каждого в руках было по "Калашникову", которые необходимо забрать. При одной мысли об этом от ужаса зашевелились волосы.

Но думать было некогда, бояться тем более. Откуда-то снизу уже приближались тяжёлые шаги. Марьяна потянула за металлический ствол. Один, другой, третий. У кого-то за поясом обнаружила запасной рожок с патронами, у кого-то гранату.

Через несколько секунд она, что было прыти, бежала вверх по лестнице. Денис ждал, приоткрыв дверь одной из спален.

— Ну, что, крутой спецназовец, помощь я уже вызвал. Что делать дальше командуй, — посмотрел на парня Денис, — Зовут — то тебя как, герой?

— Лёха, — ответил парень, — Дверь надо забаррикадировать. Двигайте комод, ставьте на него тумбочки, приваливайте кровать, шкаф, в общем всё, что найдёте. А потом проверяйте сколько у нас боеприпасов.

— Три заряженных автомата, два полных рожка и четыре гранаты, — ответила Марьяна, прислушиваясь к звукам за дверью.

— Да уж, негусто… — потянул Лёха, — И три гранаты нужно обязательно оставить. По одной на каждого…

— Зачем? — подняла глаза на парня Марьяна.

— Ну… Как бы тебе объяснить… Короче, в плен сдаваться этим нелюдям категорически не советую. Тем более, женщине… А граната — это быстрая смерть и возможность забрать с собой кого-то из врагов.

— Нам на двоих хватит одной. Да, Марьян? — очень спокойно проговорил Денис, осторожно выглядывая окно. Во дворе неспешно прохаживались несколько бородатых людей с оружием, — А остальные используем по назначению.

— Не стойте у двери и окон, — предупредил Алексей. — Пока есть чем, надо бороться.

Со стороны лестницы послышалась арабская речь и автоматная очередь. Дверь содрогнулась под могучим ударом. Красное дерево прошила дорожка из пуль. Марьяна прикрыла голову руками и прижалась к Денису. Было страшно. Мужчина обнял её и поцеловал в висок.

— Прости, — прошептал он на ухо.

— За что?

— За то, что обещал тебе одну жизнь на двоих, а получается вот так… Мы столько всего не успели…

— Подожди прощаться. Мы пока ещё живы.

Дверь разлетелась в щепки. Шкаф, придвинутый к ней, закачался. Денис снял автомат с предохранителя. Баррикада из мебели угрожающе шаталась. В комнату прилетела дымовая шашка. Леха от стены напротив начал стрелять короткими очередями. Послышались крики и ответные выстрелы. В окне тоже появились силуэты мужчин с оружием. Марьяна сделала несколько одиночных в том направлении. Дым полностью заполнил спальню. Девушка не видела дальше своей руки. Просто палила, куда придется. Наконец, её автомат замолк. Кончились патроны. В коридоре тоже наступила тишина.

— Русские, сдавайтесь, — послышался голос с акцентом, — Мы знаем, что у вас больше нет боеприпасов.

— А ты проверь, — отозвался Денис, меняя рожок. Дым слегка рассеялся. Стало возможным рассмотреть дверь.

— Нам нужны бойцы. А вы хорошо сражаетесь. Примите нашу сторону, и будете жить.

— А вот фиг тебе… — послышался голос Лёхи.

— Что-ж, я предлагал. Вы отказались.

Сразу после этих слов на персидском ковре среди комнаты запрыгала граната. Опытный Алексей, несмотря на серьезные ранения, среагировал быстро. Схватил её и выбросил обратно. Из коридора послышался взрыв, крики и стоны. Боевики снова начали беспорядочно стрелять. Ребята не отвечали. Экономили патроны. Стреляли только в тех, кто пытался попасть в комнату.

Марьяна сидела в углу, тупо наблюдая за происходящим. Страх куда-то улетучился. Появилась злость от того, что ничем не может помочь. Она убрала в сторону оружие без патронов. Замолк и автомат Алексея. Орлов ещё боролся, но и его ресурсы были на исходе.

В углу лежало три гранаты. Одну из них девушка, подкинув, отдала Лёхе. Он точно знает как с ней обращаться. Профессионал. Другую, выдернув чеку и досчитав до трёх, чтобы точно не вернулась обратно, метнула в коридор, когда у двери собралось максимальное количество боевиков.

Третья должна была стать их с Денисом смертью. Как он сказал, одной на двоих. Вернее не произнес, чтобы не пугать. Подумал.

Орлов отбросил бесполезное оружие и опустился рядом с Марьяной у стены. Девушка вложила холодный металл гранаты ему в руки и заглянула в глаза. В них была отчаянная решимость. Неужели всё, конец?

— Давай ты… Я, наверное, не смогу… — тихо сказала она.

— Прости меня, — быстро зашептал Денис, пропустив между пальцев её растрепавшиеся волосы, — Это я во всём виноват. Ты не должна была сюда попасть… Если бы не солгал, что еду в Омск…

— Забудь, — покачала головой Марьяна и тыльной стороной ладони провела по его щеке, стирая сажу, — Это уже не важно и ничего бы не изменило… Я к тому времени сама успела сюда попроситься, — девушка сделала паузу, а потом тихо спросила, — И это всё, что ты хочешь сказать мне перед смертью?

— Нет. Не всё, — прижав к себе хрупкие плечи покачал головой Орлов и напряг слух.

В коридоре послышалась какая-то ругня и несколько выстрелов. Денис медленно вытащил чеку из гранаты, но рычаг не отпустил. От взрыва их отделяло одно движение руки.

— Тогда я первая, — девушка доверчиво уткнулась носом в его грудь и быстро заговорила, — Я люблю тебя, Орлов. Уже давно. Почти два года тихо обожала, но не смела даже мечтать. И самое счастливое время в моей жизни, как ни странно, это последние два месяца здесь, на войне. Потому, что со мной был ты. Спасибо тебе за это.

Денис нежно прикоснулся губами к губам. Металл в руке уже нагрелся от тепла тела. Ещё несколько секунд — и конец. Просто нужно дождаться, когда кто-то из террористов войдёт в комнату, чтобы их молодые жизни не были отданы напрасно.

— Марьяна, я… В общем, после таких слов умирать не страшно, — мужчина набрал побольше воздуха в грудь, в последний раз вдыхая её запах, — Ты и так всё знаешь. Сейчас я просто озвучу очевидное…

Орлов вдруг осёкся и прислушался. Откуда-то снизу послышались длинные автоматные очереди, крики и отборный русский мат. По лестнице затопали шаги. Короткая борьба у двери. Пара выстрелов.

— Эй, медицина! — бодро произнес буквально влетевший в дверь спецназовец странно знакомым голосом, — Чего это вы вдруг умирать вздумали? И, естественно, вместе… О, Лёха! И ты с ними за компанию? Денис, давай аккуратно вставим чеку на место. Вот так, молодец… Марьянка, чего глазами хлопаешь? Да я это, я. Настоящий.

— Артём! — обрела дар речи девушка, не веря глазам, — Это правда ты? А мы уже и не надеялись…

— Вижу, — усмехнулся парень, подкидывая обезвреженную гранату в ладони.

— Мы тебе теперь по гроб жизни обязаны, — отозвался Денис, немного оправившись от шока.

— Ничего не надо, — улыбнулся бравый боец во все тридцать два. На загорелом, вымазанном сажей лице зубы казались белоснежными, — Просто сына Артёмом назовёте и всё. Ну, и на свадьбу пригласите. Обещаете?

— Договорились, — в один голос ответили Марьяна с Денисом. По щекам девушки непроизвольно покатились слёзы.

— Ну что же ты, любимая… — Денис крепко прижимал к себе и губами собирал с её лица соленые капли, — Не плачь. Всё кончилось. Мы живы, и это главное. Самое трудное позади. Никому не отдам. Моя. Люблю. До безумия…

10. Денис. Светлое будущее

Домой! Такой дикой нетерпячки и желания оказаться в родных пенатах Денис не испытывал ещё никогда.

Поскорее разделаться с неприятной процедурой развода, освободиться, и, наконец, с головой окунуться в то самое абсолютное счастье, от которого за спиной вырастают крылья.

Не лгать, не прятаться, быть собой. Просто жить и наслаждаться. С ней. С той самой, единственной, от нечаянного взгляда на которую сердце превращается в сгусток нежности. С которой уже настолько близок, что не нужны слова. И даже умереть не страшно.

Вместе вы уже прошли огонь и воду. Осталось пережить медные трубы. В том, что это не будет проблемой Денис ни капли не сомневался. За годы в Загорске они оба научились существовать как простые, ничем не примечательные люди. Марьяна на работе ни разу не заикнулась о том, что она генеральская дочка, Денис до сих пор не признался, что является сыном известного в Питере пластического хирурга, владельца нескольких престижных клиник. Пусть это станет сюрпризом для той, которая полюбила его обычным военным врачом.

Деньги и положение в обществе — всё это, конечно, важно. Вот только отнюдь не мирские блага дарят ни с чем не сравнимое ощущение полёта, а, например, лёгкое движение воздуха от её дыхания на огрубевшей от солнца щеке… Или эти стрекозьи глаза, в которые хочется нырнуть с головой и никогда не возвращаться. Эти хрупкие руки с тонкими, музыкальными пальцами, убаюкивающе перебирающие твои волосы. Эта загадочная полуулыбка, дарящая такое необходимое, порой спокойствие и умиротворение.

Как можно было вообще жить без всего этого? Принимать за любовь грубое плотское влечение, очень скоро растаявшее, словно дым? Заблуждаться, не понимая разницы. Вот же она, та самая, исключительная, на которой сошёлся клином белый свет. Без неё само существование уже кажется бессмысленным. То, что женой в данный момент называется другая — ужасная ошибка, которую в ближайшие дни просто обязан исправить. Только тогда ты будешь иметь моральное право сделать с любимой последний важный шаг, объединяющий людей в единое целое…

Мерно загудели двигатели самолёта. Крылатая машина набрала скорость и оторвалась от земли. Сила гравитации вдавила в сидения.

Всё. Самое страшное позади. Можно расслабиться. Чуть больше двух часов в воздухе — и они приземлятся в новой жизни. А пройденные вместе испытания очень скоро превратятся в увлекательные армейские байки, которые не стыдно будет рассказать своим повзрослевшим детям. Самолёт набрал высоту. Денис откинулся в кресле и прикрыл глаза. Нашел руку Марьяны, переплел пальцы. Она погладила его по волосам.

— Устал? Иди сюда, — девушка притянула мужчину поближе, убрала подлокотник и примостила голову к себе на колени, — Удобно?

— Всю жизнь бы так пролежал, — растянул губы в блаженной улыбке Денис.

— Тогда спи, — прошептала она, запустив пальцы в густую шевелюру.

И Орлов провалился в спокойный, глубокий сон. Без сновидений и непроходящего чувства тревоги. Впервые за два месяца.

Ростов встретил ласковым майским солнышком и прохладным ветром. Тот самый короткий промежуток времени, когда вокруг цветут сады и воздух просто пропитан их манящим ароматом. После палящей сирийской пустыни это место казалось раем на земле. Молодые люди вышли из самолёта на взлётную полосу.

— Боже мой, я и не думала, что это такой кайф — оказаться дома, — поговорила Марьяна, снимая кепку, блаженно жмурясь и подставляя лицо порыву ветра.

Орлов по привычке огляделся, оценивая обстановку. Приобретенный за два месяца навык ещё долго будет "выветриваться" из головы. От здания военного аэропорта прямо по "взлетке" ехал подозрительный УАЗик.

— Похоже, тебя встречают, — кивнул в его сторону Денис.

Поравнявшись с ними автомобиль остановился. Передняя пассажирская дверь открылась. Из машины выбежал генерал Королёв с распахнутыми навстречу дочери руками.

— Папка… — Восторженно взвизгнула Марьяна и кинулась на шею отцу, расцеловывая гладко выбритые щёки, — Как же я соскучилась!

Генеральская фуражка упала с головы и покатилась по асфальту прямо под ноги Денису, который, усмехнувшись, поднял и отряхнул её.

Вдоволь наобнимавшись, девушка, наконец, отпустила родителя. Тот, стерев со щеки скупую мужскую слезу, неожиданно повернулся к Орлову. Денис, как положено по уставу вытянулся в струнку, но вместо официального приветствия генерал вдруг потянул раскрытую ладонь для рукопожатия. А потом и вовсе по-отцовски приобнял, хлопая по плечу.

— Спасибо тебе, капитан, — проговорил он, глядя в глаза, — Я твой должник.

— Ну что вы в самом деле… — смутился Денис, возвращая фуражку.

— Раз говорю, значит, заслужил. Думаешь, мне не докладывали про ваши приключения? Ты действительно молодец. Но к этому разговору мы вернёмся потом. А сейчас, молодежь, садитесь быстро в машину. А то на нас уже весь аэропорт таращится, — скомандовал генерал, — Едем к нам домой. Там Тамара обед приготовила.

— Вы меня, пожалуйста, на какой-нибудь остановке высадите, — попросил Денис, — Откуда можно до вокзала добраться.

— Ты чего, капитан, не понял? Я же сказал, сейчас едем к нам домой, — обернулся с переднего сидения Королёв, — Какая остановка? Моя жена готовила, старалась. Очень хотела лично спасибо сказать за заботу о нашей дочери. Если я тебя не привезу, мне мозг съедят чайной ложкой. И, вообще, куда ты так спешишь? В часть вы должны прибыть только завтра. Так что, сегодня спокойно отдохнёте, переночуете, выспитесь хорошенько. Вечером шашлыки пожарим. Семейство Шевченко обещало зайти на Марьяну посмотреть. А утром без спешки позавтракаете, машину возьмёте и поедете в свой Загорск. Или тебя сегодня кто-то там ждёт? — подозрительно взглянув на Дена поднял бровь генерал.

— Нет. Никто не ждёт, — опять смутился тот.

— Вот и славно.

— Спасибо, конечно, — запротестовал Орлов, — Только мне даже переодеться не во что. В рюкзаке одна форма. Причем, не слишком чистая.

— Представь себе, у меня есть стиралка. И целых две женщины, которые умеют с ней обращаться. Жена и дочь. В общем, с формой разберемся. А в городе есть такая полезная штука. Магазин называется, — не сдавался Королёв, — Купишь себе спортивный костюм, футболку и кеды. Тапки, так и быть, выделю. Если проблема с деньгами — вот карта.

— Спасибо, не нужно. Я сам.

Озадаченный Денис зашёл в торговый центр. Столь теплое отношение со стороны Марьяниного отца немного настораживало. Два месяца стращал по телефону, а тут вдруг встречает, как дорогого гостя. Где-то должен быть подвох…

Покупка одежды не входила в планы, но не брать же деньги у генерала Королёва, в самом деле… Орлов схватил первые попавшиеся вещи, более-менее сочетающиеся между собой в дисконт-центре и побежал на кассу. Расплатился. Приятным бонусом обнаружил, что на карту упала достаточно крупная сумма. Видимо, зарплату с боевыми перечислили.

Ноги сами понесли в ювелирный салон. Выбирал Денис долго. Никак не мог определиться какое кольцо лучше всего будет смотреться на тонких Марьяниных пальчиках и точно ей понравится. Наконец, указал на изящный ободок из белого золота с небольшим бриллиантом, хищно переливающимся в свете салонных ламп. Тихо пискнул терминал. Украшение упаковали в фирменную коробочку. Довольный Орлов сунул её в рюкзак и почти бегом вернулся в машину.

Пока никто не видит, погладил Марьяну по руке. Загадочно посмотрел в широко распахнутые голубые глаза. Улыбнулся углом рта.

Всё. Теперь он готов. Осталось только подать заявление на развод.

11. Денис. Откровенный разговор

Генеральский дом был достаточно большим, но очень уютным, без лишнего пафоса. Два этажа, терраса, ухоженный двор с небольшим бассейном, фруктовым садом и цветочными клумбами. Гараж на две машины. Всё просто, со вкусом и продумано до мелочей. В каждой травинке, каждом кирпичике чувствовалась лёгкая рука Тамары Михайловны.

Хозяйка очень тепло поприветствовала Дениса, показала гостевую комнату, отправила в душ и переодеваться.

Но всё же Орлов чувствовал себя не в своей тарелке. Он никогда не видел родителей Марьяны вместе в неформальной обстановке. Общаться приходилось и раньше, но только когда они были по одному. И, надо сказать, суровый генерал дома выглядел совсем другим человеком. С дочерью уже не был так строг, как на людях. А на жену, вообще, глядел с немым обожанием, старался помочь в каких-то бытовых мелочах: порезать хлеб, протереть фужеры, достать вино из погреба. Тамара Михайловна отвечала заботой. Не показной игрой на публику, а искренней и настоящей. Создавалось впечатление будто они только вчера поженились. Такое редко бывает после нескольких десятилетий семейной жизни. Хороший пример перед глазами. Есть чему поучиться.

— А пойдем-ка, Денис, пройдемся. Не будем путаться под ногами, пока дамы накрывают на стол, — генерал сделал приглашающий жест и открыл входную дверь.

Мужчины медленно шли по вымощенной плиткой дорожке. Андрей Михайлович время от времени бросал на Орлова изучающие взгляды, но ничего не говорил.

— У вас очень интересный двор, — прервал молчание Денис, — Всё так естественно, как будто само выросло и в то же время каждая травинка и веточка на своем месте. Понятно, что человеческих рук дело. Никогда такого не видел.

— Это Томочка моя волшебница. Всё к чему прикасается становится особенным. Видишь, какую резиденцию специально для меня придумала, — генерал кивнул головой в сторону просторного павильона из черного кирпича с большими панорамными окнами в глубине двора, — Это гибрид рабочего кабинета с комнатой отдыха. Есть где спокойно посидеть с мужиками. Можно деловые вопросы обсудить или просто коньяка выпить. Ты, часом, на бильярде не играешь? Я недавно стол купил.

— Играю немного.

— Молодец. Сейчас редко кто из молодежи такие развлечения уважает. Из всех кого знаю вашего возраста только ты, да Марьянка с Данилом.

— Меня отец с детства приучал. Он большой любитель русского бильярда.

— Сыграем? — вопросительно посмотрел генерал, снимая со стены кий.

— Давайте. До трёх побед?

— Нет, пока одну партию, — покачал головой Андрей Михайлович, разбивая пирамиду, — А то нас к обеду ждут. А расскажи-ка мне, Денис, про свои дальнейшие планы. У тебя ведь через полгода контракт кончается…

— Знаете, — проговорил Ден выбирая позицию для удара, — если бы вы меня спросили пару лет назад, я бы не сомневаясь ответил — уволиться из армии, переучиться на пластического хирурга и уйти в коммерцию. Жена настаивала. А сейчас, правда, не знаю… Приоритеты поменялись. Продлю контракт, наверное на год, а там видно будет. И развод нужно оформить как можно быстрее…

— Из Загорска уезжать не планируешь?

— Пока — нет. Через полтора года посмотрим… В принципе, служба в госпитале мне нравится. И Загорск устраивает тем, что успеваешь не только бумажки перебирать, но и работать на операционном столе, руками. Без этого я зачахну.

— А поучиться дальше нет желания? — генерал встал в стойку и прицелился, — В академии высшего командного состава? В Питере? Я бы походатайствовал. Голова у тебя светлая, послужной список хороший. Да и в твоём захолустье после развода держать ничего не будет. Не хочешь начать жизнь с чистого листа? Два года в крупном городе. Клиника на клинике. Подрабатывай — не хочу. А потом я бы тебя начальником какого-нибудь госпиталя устроил? Или к себе руководителем отдела… Неужели не интересно?

— Спасибо, Андрей Михайлович. Конечно интересно. Только не сейчас. Хотя бы через год.

— Скажи мне честно, из-за Марьянки разводишься? — исподлобья взглянул генерал.

— И да, и нет, — открыто посмотрел в глаза Орлов, — Развожусь потому, что осознал ошибку, которую совершил почти пять лет назад. Встреча с вашей дочерью, конечно, сыграла важную роль, но в семье не ладилось уже давно. Просто я боялся взглянуть проблеме в глаза, долгое время как страус прятал голову в песок. Решиться на развод надо было гораздо раньше. На что надеялся — непонятно. Тупо потерял полтора года. Короче, сам виноват… Теперь расхлёбываю.

— Значит, будущее своё ты видишь рядом с Марьяной… И от дальнейшего карьерного роста отказываешься из-за этого… — задумчиво произнёс генерал, загоняя шар в лузу.

— Не отказываюсь. Откладываю, — осторожно уточнил Денис.

— Её контракт заканчивается через год. Ты уверен, что к этому времени вы всё ещё будете вместе?

— Абсолютно. Я люблю вашу дочь. И верю, что это взаимно. За два месяца в Сирии мы увидели друг друга в разных ситуациях. В том числе на пороге смерти. После этого ни в своих, ни в её чувствах ни капли не сомневаюсь. Я бы прямо сейчас попросил у вас руки Марьяны, но не имею на это морального права. Сначала должен развестись…

— А спать с ней, значит, ты моральное право имеешь, — недобро усмехнулся генерал, — Будучи официально женатым…

Денис сверкнул глазами и выпрямился.

— За кого вы меня принимаете? За грубого мужлана, неспособного сдерживать собственные желания? Я слишком уважаю вашу дочь, чтобы позволить себе лишнее.

Андрей Михайлович пристально посмотрел в черные глаза, горящие от праведного гнева. Ничего не скажешь, мужик. Настоящий. С верными моральными установками и внутренним кодексом чести.

— Если всё, что ты говоришь — правда, я не враг собственной дочери. Но меня волнует ещё один вопрос. Финансовый. Рай в шалаше хорош лишь в сказках. Потом неизбежно возникнут бытовые и денежные вопросы. И я, всё-таки, Марьяну растил не для Загорского госпиталя…

— За это вообще не беспокойтесь. Провинция хороша для приобретения опыта. Да и по горячим точкам я достаточно поездил. Благодаря этому многое умею. Если есть желание, прямые руки и голова, способ заработать всегда найдется. А на совсем крайний случай в мире полно мест, где востребованы услуги российских военных. В том числе врачей.

— А вот этого не надо. Не хватало ещё чтобы моя девочка тратила нервы, пока ты мотаешься по жарким странам… — Королёв ещё раз смерил Дениса взглядом с ног до головы, — А вообще, конечно, испортил ты мне планы на Марьянку конкретно… С Григорием, Данькиным отцом, видимо, долго объясняться буду… Уговор у нас был. А теперь я выгляжу, как пустозвон. Хотя, если бы не ты, возможно, у меня сейчас не было бы уже дочери… В общем, сам сберёг, сам забрал…

— Вообще-то, ваша дочь достаточно взрослая, чтобы без посторонней помощи выбирать как жить дальше…

— А с ней у нас тоже договор. В Загорск она уехала без спроса, самостоятельно. Взбрыкнула. Практически из-под венца сбежала. У нас уже ресторан был выбран и список гостей обсуждался. Поэтому три года должна прожить в провинции на одну зарплату без моей поддержки. Не скулить, не жаловаться и не обращаться за помощью. Иначе забираю домой и выдаю замуж за Данила. Два года уже прошло. Для себя она ни разу ничего не просила. Ещё год — и я проиграл. А теперь и ждать не надо. И так понятно. Чего улыбаешься?

— Да методы воспитания у вас такие же, как у моего отца. Только мой испытательный срок — пять лет брака. И папа уже выиграл.

— А кто у тебя отец?

— Тоже военный врач. Правда, уже бывший…

— Андрей, Денис! — из дома послышался голос Тамары Михайловны, — Стол накрыт, мы вас ждём!

— Пойдем, нас зовут, потом доиграем, — Королёв отложил кий и заспешил к дому.

— А что это за коробки? — Орлов провел рукой по пыльному картону, аккуратно сложенному под навесом.

— Мои несбыточные мечты, — улыбнулся генерал, — Детская площадка. Горки всякие там, песочница. Марьянка как академию закончила, жених потенциальный появился, так я сразу купил. Для будущих внуков. Место во дворе специально оставил, видишь лужайку? Только всё напрасно. Пять лет уже пылится. Не дождусь, похоже…

Денис загадочно улыбнулся углом рта.

— А мне кажется, Марьяна уже готова к детям. Видели бы вы её глаза, когда играет с дочкой друзей. И я созрел. Это точно…

12. Марьяна. Разные ценности

Перед обедом Марьяна нервничала. Отец куда-то увел Дениса и их не было довольно долго. Девушка всё время беспокойно выглядывала в окно. Ссориться с родителями сегодня совсем не хотелось, но если папа опять решит их хорошенько повоспитывать, то придётся… Но мужчины вернулись довольные и Марьяна облегчённо вздохнула.

Всё уселись за стол. Андрей Михайлович открыл шампанское. Разлил по бокалам и торжественно встал.

— Я хочу выпить за вас, ребята. За ваше возвращение, — генерал вздохнул и сделал паузу, — Седых волос у нас с матерью за эти два месяца значительно прибавилось. А когда ко мне на стол легла копия рапорта о происшествии в поселке под Хомсом, думал, вообще, инфаркт получу. Про Пальмиру молчу. Реально криз гипертонический долбанул… Даже караться пришлось. Но, что хочу сказать. Когда смотрю на вас, я испытываю гордость. За то, что не струсили, не сломались, не посрамили честь российского офицера. За то, что нам с Томой удалось вырастить дочь, за которую не стыдно. И за то, что она выбрала себе в спутники достойного человека. Спасибо тебе, Денис, что сохранил жизнь нашему единственному ребенку. Решай скорее свои проблемы и забирай уже Марьянку. Чтобы у меня, старика, больше душа не болела. В надёжные руки отдаю. Доказал делом.

Девушка с открытым ртом посмотрела на Дениса и, забыв про правила этикета, показала пальцем на отца.

— Ты что, ему всё рассказал?

— Меня прямо спросили. Я прямо ответил, — как ни в чём не бывало пожал плечами Денис, — А что тут такого? Всё равно пришлось бы. Не сейчас, так через неделю или месяц…

— Пап, и ты, что, не против? — Марьяна ошарашенно подняла глаза на родителя, — А я уже готовилась опять воевать. Как два года назад…

— Опять куда-нибудь сбежала бы? Это ты умеешь, — усмехнулся генерал, — При других обстоятельствах я бы сомневался, но после того, что Денис сделал для тебя в Сирии… В общем, бог с вами. Стройте свою жизнь, как считаете нужным. А если будут проблемы — обращайтесь. Всегда помогу.

— У нас же договор? — хитро прищурилась Марьяна, — И он действует ещё целый год.

— Договор у меня с тобой, а не с Денисом. И, я так чувствую, что справляться с трудностями вы сами прекрасно научились.

Да, Марьяна. Сегодня вечером придут Шевченко. В полном составе. Григорий, Софья и Данил. Сами напросились, я не смог им отказать. Старые друзья, всё-таки. Новость о том, что вы с Денисом вместе для них будет шоком. А ты знаешь, дядя Гриша, порой, бывает резок. Прояви выдержку, пожалуйста. Я сам всё ему объясню.

— Спасибо, Тамара. Всё было очень вкусно, — проговорил Ден, вставая из-за стола, — Давайте помогу убрать.

— Помоги, — улыбнулась мама Марьяны, — Загрузи посудомойку, пожалуйста. А ты, дочка, закинь ваши вещи в стиралку. А то не высохнут до вечера.

— У меня всё висит на стуле, карманы пустые, — кивнул Орлов, расставляя тарелки.

Марьяна поднялась в гостевую спальню, отведённую Денису. Сняла со спинки аккуратно висящую форму. Взгляд упал на открытый рюкзак, в спешке брошенный на кровать и выпавшую из него красивую подарочную коробку с брендом известного ювелирного магазина. Девушка воровато огляделась и взяла её в руки. Нехорошо без спроса лазить по чужим вещам, но уж очень интересно что же там, внутри. Хоть одним глазком… Любопытство пересилило и Марьяна осторожно подняла крышку. Бриллиант ослепительно засиял в ярких лучах майского солнца, оттенённый темно-синим бархатом.

Сердце ухнуло. Теплая волна нежности родилась где-то в районе солнечного сплетения и потекла по венам. Девушка непроизвольно потрогала часы на запястье левой руки. Сразу же вспомнились слова Дениса, которые он произнес в той ювелирной лавке в Латакии.

"Пока их носишь, я знаю, что тебе нужен. Что ты помнишь и думаешь обо мне. Снять можно, только когда подарю что-нибудь ещё… Например, кольцо…"

Она вовсе не стремилась поскорее снять часы, но ведь эти несколько грамм золота с драгоценным камнем означают совсем другой уровень отношений… Девушка осторожно вытащила ободок светлого металла с сияющим, как звезда, кристаллом из коробки. Какое красивое! Просто, благородно и со вкусом. Именно такое кольцо грезилось ей в заветных девичьих мечтах. Денис, как всегда, угадал.

Марьяна с трепетом примерила золотую полоску на безымянный палец. Впору. А разве может быть иначе? Никто во всей вселенной не чувствует её лучше, чем этот мужчина.

Чек. Ничего себе! Ооочень недешево. Шестизначная сумма и сертификат на камень. Девушка сняла кольцо, бережно положила его обратно в коробку, а коробку в рюкзак. Потом вдоволь насмотрится.

Вниз по лестнице Марьяна спускалась, не чувствуя под собой ног. Её несли крылья. А в душе цвели сады, пели птицы и порхали бабочки. Любит и хочет быть вместе. Это то, ради чего стоит жить.

Такой счастливой Марьяна не чувствовала себя никогда. В отчем доме вместе с любимым, в мире с родителями. Всем хорошо и комфортно. Люди, которые дороги, живы, здоровы и собрались в одном месте. А в душе — радость, мир и покой.

Мужчины, сидя на террасе, бурно обсуждали как отыграла последний матч сборная России по футболу, на какую блесну ловится судак и какой из рецептов шашлыка лучше. Оказывается, у них много общего, если действительно захотеть найти точки соприкосновения.

Потом отец торжественно вручил Денису топор и повёл разводить костер. А Марьяна всё смотрела им вслед, подперев рукой подбородок. Её лицо выражало полное блаженство.

Тамара Михайловна подошла сзади и обняла дочь за плечи.

— О чем думаешь, ребенок?

— Я хочу, чтобы сегодняшний день никогда не кончался.

Семейство Шевченко появилось на пороге в ту самую минуту, когда шашлык был готов и Денис снимал его с шампуров в большое глубокое блюдо. Данил, как будто сошедший с обложки глянцевого журнала, с обязательным букетом роз в руках, ослепительная София Сергеевна с коробкой эклеров собственного приготовления и Григорий Константинович, похожий одновременно на депутата государственной думы и крестного отца какой-нибудь преступной группировки из девяностых.

— Марьяна, деточка, ты не представляешь как мы за тебя переживали, — затараторила София, целуя девушку в обе щёки, — Ой, какая ты загорелая… И веснушки появились. Это не дело. Знаешь что такое фотостарение? Нужно обязательно пользоваться солнцезащитным кремом. А то к тридцати годам будешь вся в морщинах.

— Мама, она вообще-то на войне была. Какой может быть крем? — заговорил Данил, вручая букет, — Привет, Марьян. Извини, что не каждый день писал. Я думал вы там без телефонов…

— Всё нормально. Ничего страшного, — махнула рукой девушка, — Времени там на длинные переписки всё равно не было. Связь строго по часам.

— Ну иди я тебя обниму, амазонка! — распахнул руки Григорий, — Вот кому не сидится дома. Всё тянет на какие-то приключения. А я давно говорю — замуж тебе надо. Вон Данил несколько лет уже ждёт не дождётся. И детишек пару — тройку. Чтобы резко расхотелось убивать себя за копеечную зарплату. И работу хорошую, чтобы как специалист реализовывалась. Денежную высокую должность. У меня в фирме как раз есть такая. Для тебя держу.

— Спасибо за заботу, дядь Гриш, но работа меня вполне устраивает.

— Чего там может устраивать? Ни выходных, ни проходных. То наряд, то экстренный вызов. И крест на личной жизни. К тому же, практически за "спасибо". Ну и какой же мужик с этим мириться будет? Только такой же сумасшедший, как и ты.

— Кстати, Григорий, — вмешался генерал Королёв, — Разреши представить. Это Денис. Человек, которому я обязан жизнью своей дочери. Военный врач, Марьянин сослуживец, очень толковый хирург ну и её жених. Бойфренд, как сейчас любит говорить молодежь, — Андрей Михайлович невинно пожал плечами и мягко подтолкнул обалдевшего Шевченко к предназначенному для него креслу, — Вот, с родителями знакомиться привезла. Кстати, он такой же сумасшедший, как и она…

Марьяну усадили между Денисом и Данилом. Напротив, кидая недобрые взгляды, ёрзал в кресле Григорий Константинович. Он выглядел озабоченным, то и дело доливал себе коньяк в пузатый фужер. На лице отражались невесёлые раздумья.

— Марьяна, можно тебя на пару слов? — пытаясь выглядеть беззаботным решился, наконец, Шевченко — старший.

— Да, конечно, — мило улыбаясь ответила девушка и встала из-за стола.

Они медленно пошли по вымощенной плиткой дорожке вглубь двора.

— Дааа, не думал я, что так получится… А ты, оказывается, предательница, Марьяна Андреевна…

— Это почему же?

— Ну, как же… Один раз свадьбу сорвала, Даник тебя простил. Два года в это захолустье каждые выходные к тебе ездил. И вот — на тебе. Какой-то непонятный Денис объявился…

Марьяна покачала головой и улыбнулась:

— Дядь Гриш, мне уже двадцать семь, а не шестнадцать. У меня есть работа и нормальная зарплата. Я ни от кого не завишу, сама покрываю свои базовые потребности. И имею право распоряжаться своей жизнью, как хочу. Кстати, Данику тоже двадцать семь. И, может, вы наконец, спросите у своего сына чего он сам желает? Думаю, узнаете много интересного.

— Да мне, честно говоря, всё равно, — холодно посмотрел Шевченко-старший, — Я — его отец. И он сделает так, как скажу.

— Вы воспитали очень послушного мальчика. Удобного для вас. Только, к сожалению, жизнь не бесконечна. Что он будет делать, когда останется один? Не боитесь, что когда-нибудь рядом появится девочка, которая так же успешно будет им руководить?

— Вот. Умница. Конечно появится. И это ты, Марьяна. Для этого ты мне и нужна. Ну, и, не буду скрывать, деньги твоего отца в качестве инвестиций. Данил не глупый, но у него слишком мягкий характер. Он хороший исполнитель, но не руководитель. Не умеет расставлять приоритеты и мыслить глобально. А вы знакомы с детства. Тебе он доверяет, прислушивается. Ты — то, что мне нужно. У тебя достаточно ума, чтобы правильно руководить компанией. Ты быстро схватываешь и умеешь принимать решения. А ещё в меру хитра и авантюрна. Без этого тоже никак. Именно поэтому я выбрал тебя в качестве жены для единственного сына. Ну, и гены у тебя хорошие. Для моих будущих внуков. И нужна ты мне именно сейчас. Чтобы было время на обучение всем премудростям. А я мог уйти на покой с лёгким сердцем…

— Спасибо, дядь Гриш, но это не то, о чем я мечтала.

— Мечтала она… Марьяна, ну ты же умненькая девочка… Как же не понимаешь, что этот проходимец просто пользуется твоей наивностью. Поет сладкие песни, а самому нужны только деньги и связи твоего отца… Чтобы пробить дорогу себе, любимому… А ты любишь и веришь… Я не могу тебя винить за это. Пока не обожжешься — не поймёшь… Знай одно. Все эти розовые сопли — от них лишь проблемы… Я же гарантирую тебе безбедную жизнь, которую сама будешь строить, как тебе надо… У тебя будут деньги и власть. Они — как наркотик, круче самых сильных чувств… И твой Денис это очень хорошо понимает. Поэтому так усердно вешает лапшу на уши.

— Нет, дядь Гриш… Когда у тебя кончились патроны и ты сидишь в углу с готовой к взрыву последней гранатой в руках, вешать лапшу на уши как-то не очень хочется…

— Короче, я тебя не переубедил… Что-ж, иди к нему. Лети к огню, как безмозглая бабочка. Только, когда станет невыносимо больно, вспомни мои слова. Я буду ждать…

Григорий Константинович ушёл, а девушка тихо опустилась на скамейку возле пруда. Не то, чтобы Шевченко — старшему удалось заронить зерно сомнения, Денису она верила, как самой себе, но на сердце стало неспокойно и мерзко. Отношение к людям, как к холодным, бездушным роботам, машинам для зарабатывания денег, вызывало стойкое отторжение. Нет, она бы так не смогла. Неужели сам дядя Гриша всегда был таким: насквозь циничным и убийственно прагматичным? Ведь не рождаются же люди с этим набором качеств? Или в жизни иногда происходит что-то ужасное, в корне ломающее видение мира? Психологическая травма, эмоциональная катастрофа?

— Марьян, всё в порядке? — Денис быстро шёл по дорожке. Его тень то вытягивалась, то уменьшалась в свете садовых фонарей, — Григорий давно уже за столом, а тебя всё нет… Я забеспокоился.

— Всё нормально, просто устала, присела отдохнуть, — вымученно улыбнулась она. Наверное, не стоит ничего ему рассказывать. Слишком гадко и мерзко. Да и зачем оскорблять недоверием близкого человека? — Обними меня, пожалуйста, и скажи, что любишь…

Денис с готовностью притянул к себе хрупкие плечи и дотронулся губами до нежной кожи на виске.

— Люблю. Больше жизни. Кто-то вон там, — он, многозначительно улыбаясь, показал на небо, — привязал меня к тебе невидимой нитью. Разорвать ее никому не по силам. И что бы тебе не наговорил этот дядя Гриша, так будет всегда…

13. Денис. Абсолютное счастье

Проснулся Денис очень рано свежим и отдохнувшим. Ласковое майское солнце едва встало, озаряя небо розовым светом. Мужчина настежь открыл окно, впуская в комнату утреннюю прохладу и одуряющий запах цветущей сирени. Потянулся, как сытый кот. Энергии — хоть отбавляй. Валяться в постели не хотелось. Ден достал из рюкзака зубную щётку, бритву и отправился в ванную. А когда вышел обратно, из кухни уже доносился аппетитный запах кофе. Видимо, в этом доме было принято вставать рано.

Спустившись вниз, он обнаружил Марьяну с пухлыми со сна губами, босыми ногами и распущенными волосами, одетую в уютную пижаму, с чашкой ароматного напитка в руках. Она изучала содержимое холодильника. Такая домашняя-домашняя, которую хочется обнять, закутать в плед и усадить в огромное мягкое кресло. Желательно себе на колени.

А потом долго-долго смотреть, гладить по волосам и целовать. Неторопливо и нежно. Никуда не спеша, растягивая удовольствие. Понимать, что твоя. Не убежит, не растает, не исчезнет.

— Привет, — Денис подошёл сзади, и зарылся носом в волосы, — Я слышал, что, в выходные среднестатистический холодильник набирает до пятисот просмотров… Ты, видимо, одна из фанаток?

— Доброе утро! — Марьяна мягко улыбнулась и потерлась о него затылком, как ласковая кошка, — Блинчики на завтрак испечь хочу. С шоколадным соусом. Сто лет такие не делала. Прикидываю, все ли продукты имеются. Кофе будешь? — Буду. А ты в курсе, что я мастер спорта по приготовлению блинов?

— Теперь — да, талантливый ты мой… А может, как кот Матроскин ещё и крестиком вышивать умеешь? И на машинке?

— Я, в основном, ставлю заплатки, — ухмыльнулся Ден, — Или отрезаю лишнее. Как и любой среднестатистический хирург. А блинчики пеку в свободное от кройки и шитья время. Кастрюлю с поварёшкой выдашь?

Несколько блинов они тупо сожгли. Потому, что увлеклись приготовлением соуса, который непременно нужно было попробовать. С ложки, потом с пальцев, потом с губ… С головы до ног пачкались в шоколаде, оттирали друг друга влажными салфетками, снова пачкались… Ловили языком стекающие сладкие капли и тихонько, чтобы не разбудить родителей, хихикали. Как два хулиганистых школьника.

— Знаешь, мне все ещё не верится, что всё так хорошо складывается. Подсознательно жду подвоха.

— Ну, не может же жизнь состоять из одних только потрясений… Когда- то должна проявиться белая полоса. Будем считать, что у нас она началась вчера. ***

В Загорск ехали в приподнятом настроении. За окном мелькали живописные пейзажи. Изумрудного цвета поля, леса с ярко-зеленой глянцевой листвой, ещё не успевшей покрыться дорожной пылью. И бескрайняя степь с желтыми пятнами цветущей чилиги, в народе называемой сибирьковом веником.

— А что это там? — вдруг показала куда-то вдаль Марьяна.

— Это тюльпаны дикие цветут. Ты что, два года здесь живёшь и никогда не видела? — удивился Денис.

— Нет, никогда…

— Тогда едем смотреть.

Орлов повернул руль и машина съехала на проселочную дорогу. Зрелище действительно было завораживающим. Донская степь, испещренная оврагами и балками, до горизонта покрытая темно-красными и желтыми цветами. Девушка смотрела с восторгом и благоговением.

— Боже мой, красиво-то как… — практически прошептала она.

— Что тогда сидишь? Пойдем собирать…

— А можно? Они же в красную книгу занесены…

— Пожалуй, я сниму на камеру момент, как ты срываешь цветок, и всю жизнь буду тебя шантажировать…

Марьяна засмеялась и пошла навстречу солнцу, бережно, по одному срезая хрупкие стебли тюльпанов. Светило отражалось в голубизне глаз, оставляя в них свои лучи. Лёгкий ветер играл волосами. Денис заворожённо смотрел вслед. Точно, колдунья… Светлая лесная феечка, делающая особенным всё, к чему прикасается… И это сокровище — его. Ну, почти…

В реальность Орлова вернул телефонный звонок, так некстати ворвавшийся в какофонию звуков дикой степи. — Ну, здравствуй, блудный сын! Чего не звонишь? Отписался вчера, что долетел нормально и считаешь долг перед родителями выполнил? Чем занимаешься? Дома уже?

— Нет, только еду. Около пятидесяти километров осталось. Вот, в степи остановился на тюльпаны посмотреть.

Трубка саркастически хмыкнула: — С каких это пор ты стал таким романтиком? Не один, видимо?

— Не один, — согласился Денис, — С Марьяной.

— Ты хоть видео включи, что ли… Посмотреть одним глазком от кого на этот раз у моего взрослого и неглупого сына снесло крышу.

— Тут интернета нет, бать. Я тебе потом фотографии пришлю…

— Ловлю на слове. Ладно, не буду мешать… Ты звони хоть иногда, не забывай старика. И в отпуск приезжай вместе со своей девушкой. А то, может, опять в ссылку…

— На этот раз точно нет. Вот увидишь.

Денис отключился и перевёл мобильник в режим камеры. Идея сделать пару фоток показалась вполне удачной. Ведь у них с Марьяной до сих пор не было ни одной общей фотографии.

Сначала Ден несколько кадров "щёлкнул" втихаря, когда она не видела. Получилось так органично и естественно — солнце, небо, целое море цветов и любимая девушка. А потом просто подошёл вплотную, обнял сзади и сделал селфи. Надо сказать, очень удачное. Огромный букет, просто охапка тюльпанов в руках, и они вдвоем, счастливые и влюбленные, с улыбками на устах и искрящими взглядами.

Орлов нашел в телефоне зелёный значок популярного мессенджера и нужный контакт. Нажал кнопку "отправить". Когда интернет появится, фото улетит в далёкий Питер, отцу. Эта девушка обязательно ему понравится, по-другому просто быть не может…

— Зачем тебе вообще куда-то уходить? Может, останешься? — робко спросила Марьяна, когда Ден помог занести вещи в квартиру и стоял на пороге у входной двери, — Не вижу смысла что-то скрывать и прятаться…

— Нет, милая… — Денис наклонился и прижался своим лбом к её, провел рукой по волосам, очень серьезно посмотрел в глаза, — Ты просто не представляешь, как я хочу остаться, но сначала должен устранить оставшиеся препятствия. Сегодня нужно кое с кем переговорить. А завтра утром я поеду в райцентр, получу восстановленный паспорт и подам, наконец, заявление о разводе. И попробую предложить денег, чтобы максимально ускорить процесс. Вот тогда уже точно никуда не уйду. Даже если сама захочешь выгнать. Надоем до чёртиков. А пока поставь тюльпаны в вазу и отдохни от меня немного. Может, это вообще твой последний шанс побыть одной и хорошенько выспаться…

Орлов мягко отстранился и сделал шаг на лестничную клетку. В кармане внезапно ожил телефон. Дёмин. Надо же, не успели переступить порог, а начальство уже соскучилось.

— Да, Дмитрий Павлович, слушаю…

— Ну, здравствуй, Денис Олегович. Отдохнул пару месяцев в теплой стране, пора и за работу.

— Хорошая шутка, — хмыкнул Орлов, — Прям обхохочешься…

— Ты там один?

— Нет. С Королёвой.

— Вот и славно. Значит, ей звонить не придётся. Короче, тревога у нас. Чтобы через пятнадцать минут оба были в госпитале…

Были они уже через десять. Стояли вдвоём на пустом плацу, подозрительно оглядываясь. Ну не бывает так, чтобы никто не пришёл раньше. И где Дёмин, который их вызвал?

Внезапно небо осветили несколько сигнальных ракет. Среагировать ни Денис, ни Марьяна никак не успели, потому, что из здания госпиталя с криками, свистом и гомоном вывалила толпа офицеров во главе с командиром. В руках у Дмитрия Павловича был шикарный букет и две подозрительные папки красного цвета.

Дёмин тепло обнял их обоих. Вручил Марьяне цветы и заговорил.

— Сразу прошу прощения, что пришлось немного пощекотать нервишки, подняв по тревоге, но, что-то мне подсказывает — теперь для вас это просто детские шалости. В общем, все мы очень рады, что вы вернулись живые и невредимые. А ещё стало приятным открытием, что служить в одной части нам повезло не просто с хорошими людьми, а с офицерами с большой буквы. Настоящими героями.

— Ну что вы, честное слово… — смутился Денис.

— А я-то тут вообще при чём? — сделала большие глаза Марьяна, — Регулярно вляпывалась в неприятности…

— А вот командование группировки в Сирии так не считает… Поэтому… — Дёмин торжественно открыл одну из красных папок, которые держал в руках, — За выдающиеся боевые заслуги, высокий профессионализм и мужество при выполнении боевых задач, заместителю начальника Загорского военного госпиталя по медицинской части, капитану медицинской службы Орлову Денису Олеговичу, приказом командующего Северо-Кавказского военного округа присваивается внеочередное звание майора медицинской службы. Ура, товарищи!

Денис стоял с раскрытым ртом, переваривая информацию. Все вокруг шумно его поздравляли, обнимали, хлопали по плечу. Марьяна, искренне радуясь, повисла на шее.

— Но это ещё не всё, — повысил голос Дёмин и открыл вторую папку, — За чуткость и внимательность, отвагу и смелость, высокий профессионализм, проявленный при выявлении и лечении особо опасных инфекций, начальнику терапевтического отделения Загорского военного госпиталя, лейтенанту медицинской службы Королёвой Марьяне Андреевне, также присвоить внеочередное звание старшего лейтенанта медицинской службы. Поздравляем! Молодцы, ребята, мы вами гордимся!

— Спасибо огромное! — проговорила Марьяна, обнимаясь со всеми желающими, — Только я, правда, не знаю чего уж такого сделала. Просто выполняла свою работу…

— Это что, мы теперь проставляться должны? За новые звёзды на погонах? — дошло до Дениса.

— Считайте, что уже проставляетесь, — засмеялся Дёмин, — Мы тут с ребятами решили скинуться и поляну вам накрыть. Отметить возвращение и заодно погоны обмыть. Так что, работники месяца, добро пожаловать в мой кабинет.

Их усадили рядышком, во главу стола. Торжественно вручили по хрустальному бокалу, на дне которых, сверкая золотистыми лучами, плавали звёзды. У Марьяны фужер размером напоминал средневековый кубок, в нём игриво искрились шампанское. Денису достался сосуд поменьше, но зато с водкой. Девушка с сомнением посмотрела на спиртное.

— Боюсь, я такие объемы не осилю… Тут же не меньше бутылки…

— Надо, Королёва, надо, — проговорил командир, придвигая бокал с шампанским поближе, — Я понимаю, ты у нас девушка приличная, но традиции нужно уважать. Первую — до дна. Поприветствовать новую звёздочку на погонах. А потом уже — по желанию. Всё будет хорошо. Главное, закусывай. Орлов, ну ты-то возмущаться, надеюсь, не будешь? Да, забыл сказать. Лично от меня вам маленький подарок. Три недели отпуска. Отдышаться после горячей точки, отдохнуть, набраться сил для дальнейшей службы.

Домой они возвращались, когда уже стемнело. Майская ночь была наполнена стрекотом сверчков и одуряющим ароматом цветущей черёмухи. В лицо пахнул порыв ветра, растрепав обоим волосы. По темно-синему небу быстро двигались низкие облака, то закрывая собой, то выпуская на волю яркий серп месяца.

Как это странно… Стоять с ней плечо к плечу. Смотреть в глубину этих голубых глаз, улыбаться сослуживцам, чувствовать запах, от которого кровь начинает быстрее бежать по венам, что-то говорить… Незаметно переплетать под столом пальцы, и ощущать мощный поток химии в ответ, нереальный, космический, уносящий с собой метеоритным дождём…

И каждую секунду бороться с собой всё сложнее… Захлестнувшие, как цунами чувства и желания обострены до предела выпитым алкоголем.

Хотел всё сделать правильно, сначала оформить развод, но… Так больше невозможно.

Какая борьба? Какая сила воли, когда ритм сердца безнадежно срывается от одного взгляда на нежную ямочку у неё на шее или банального движения головы…

Она ничего не говорит, просто стоит в белом круге фонаря возле подъезда и смотрит прямо в душу огромными зрачками, почти перекрывающими радужку. И не нужны слова. Она и так всё понимает и чувствует. Крепко берёт руку тёплой кистью с тонкими пальцами и ведёт за собой. А ты плывешь вслед, как будто по воздуху, заворожённый. Сопротивление бесполезно, да и совсем не хочется… Сколько можно уже?

Тихий щелчок замка, глухой стук сброшенной обуви, приоткрытые навстречу губы, их вкус, чуть терпкий и сладкий. Накатывающее волнами желание. Сознание, скользящее на потоках обострённых чувств. Падающая на пол одежда. Тонкие пальцы в волосах, слегка царапающие затылок, разгоняющие кровь, запускающие в организме необратимые процессы. Мягкая, шелковая кожа, так чувственно отзывающаяся на прикосновения, трепещущая под твоими ладонями.

Любимая и до безумия желанная женщина. Твоя. Идеальная. Как будто выточенная под тебя. Та самая, единственная, на уровне подсознания чувствующая, что тебе надо. А ты интуитивно знаешь, что нужно ей.

Тонкий стан на твоих руках, обвивающий шею. Поцелуи до головокружения. Интимный шёпот, сбившееся дыхание. Всё, как в тумане.

Лестница. Кровать. Прохладные простыни. Сплетённые тела. Тонкие девичьи запястья в широких мужских ладонях. Тихий стон наслаждения. Её, твой или один на двоих. Уже не важно.

Всё. Полетели. Не имеет значения куда, в пропасть или к звёздам. Волшебно. Нереально. Таких совпадений душ и тел просто не бывает… Твоя. Исключительная. Уникальная. И это абсолютное, незыблемое, безграничное счастье…

Теперь ты знаешь какое оно. Сегодня. Здесь и сейчас.

14. Денис. Последний шаг

В открытое окно вместе с соловьиными трелями врывались яркие лучи солнца, а сна не было ни в одном глазу. Рядом, уткнувшись носом в плечо, мирно спала изнеможенная Марьяна. Рука затекла, но отодвинуться Денис не решался. Пусть отдыхает, силы ей сегодня ой как понадобятся…

Сам он усталости почему-то не ощущал совсем. Наоборот, прилив какой — то неведомой ранее энергии.

Любить её. Это не банальное плотское желание. Скорее духовная потребность на каком-то другом, недостижимом до сегодняшней ночи уровне. То, без чего нельзя обойтись. Как воздух и пища.

В эту ночь Ден вспыхивал мгновенно. От простых, казалось бы, вещей. От взгляда, легкого прикосновения, движения губ, взмаха ресниц. Ни с кем и никогда так не было… Потому, что это она. Его единственная, волшебная…

Пил её и не мог напиться. Возвращался снова и снова. Слишком долго сдерживался, слишком сильно любил и желал. И она откликалась. Вдохновляла и давала силы. Теперь по плечу любые горы. Вот только нужно исправить одно маленькое недоразумение. А для этого надо ненадолго расстаться. Всего на несколько часов.

Денис аккуратно освободил руку. Марьяна недовольно завозилась, но не проснулась. Слегка припухшие, зацелованные губы тронула лёгкая улыбка. Дыхание ровное и глубокое. На подушке рядом с лицом — солнечный лучик.

Ден подошёл к окну и поплотнее задёрнул затемняющие шторы.

— Спи, любимая, — одними губами прошептал он, — Когда проснешься, я уже вернусь. Если повезёт, свободный, как птица. Только вот кое с кем придется договариваться.

Мужчина вновь опустился рядом и посмотрел на сонную девушку. Пропустил между пальцев светлый локон, запоминая ощущение. Поцеловать на прощание? Нет, не надо, а то опять…

Ден собрал разбросанные по комнате вещи. Оделся. Проверил телефон. Тот безнадежно сел, а зарядка непонятно где. Ничего, в машине есть запасная. Не хотелось терять ни минуты. И, всё же уходить вот так, не сказав ни слова тоже не дело. А то ещё придумает себе что-нибудь…

Оглядевшись вокруг, Орлов не увидел никаких письменных принадлежностей. Зато приметил зеркало в прихожей и тюбик помады на туалетном столике. Что ж, оставим послание, которое сложно не заметить.

"Я в город — разводиться. Дождись меня. Люблю." — написал он большими кроваво-красными буквами на зеркальной поверхности. Улыбнулся и внизу пририсовал сердечко.

Обулся. Повернул ручку замка. Не заперто. Непорядок, конечно, но ключей в зоне видимости не оказалось и Ден оставил как было.

Тихо прикрыл дверь. Сделал два шага по лестничной площадке. Остановился. Странным взглядом окинул дверное полотно своей квартиры. Оно казалось чужим и почему-то зловещим. Орлов усилием воли отогнал тревожные мысли и решительно нажал на кнопку звонка.

— Кто там? — раздался изнутри сонный голос.

— Открывай, Лена. Это я.

Послышался скрежет замка, дверь медленно открылась, и на пороге появилась заспанная Ленка.

— Ты чего в такую рань припёрся?

— Нужно поговорить.

— Семи утра нет. Что за спешка? И чего это ты такой потасканный? Как будто всю ночь…

— Чем я занимался всю ночь тебя уже не касается, — жёстко перебил Денис, — Сегодня я, наконец, получаю паспорт. И куда дальше с ним иду, в ЗАГС или в суд, зависит от тебя. Десять миллионов я, конечно, не дам, тем более после твоих выкрутасов с Юлькой, но разумная сумма за то, чтобы мы подали совместное заявление о разводе и закончили всё сегодня, обсуждается.

— Куда же ты так спешишь, Денчик? — сочась ядом, спросила Ленка, — Любимая неземная ждёт, не дождётся? Кто же тебе сегодня так славно шею расцарапал, Орлов? И спину, я так понимаю, тоже? Берегись, так надолго тебя не хватит… Умрёшь прямо на ней от заражения крови…

— Уже сказал, что это не твоё дело. Я же не интересуюсь с кем ты спала те четыре с половиной года, которые мы были женаты. Можешь, если хочешь, в заявлении на развод указать, что именно я тебе изменяю. Ну, так что?

— Миллион, — алчно сверкнув глазами выпалила Елена.

— Нет, — покачал головой Денис, — Двести тысяч. И ни копейкой больше. Подумай, хорошенько. Я ведь могу развестись через суд совсем без твоего участия. Просто это займет около двух месяцев. Считай, плачу за срочность. А тебе этой суммы должно хватить на первое время. Пока не найдёшь работу или такого же наивного дурака, как я. Ленка скрестила руки на груди и нахмурилась.

— Свобода, значит, тебе срочно понадобились… На подружке моей ненаглядной видимо, женится вздумал? Залетели, уже что-ли? Два месяца в Сирии — большой срок… А Марьянка не промах… Очень удачно ангелочком прикидывается. Ей с таким имиджем любого мужика захомутать, как не фиг делать…

— Не смей пачкать её имя своим поганым ртом… — зашипел Денис.

Но, девушка продолжала.

— Вот ты дурак, Ден… Идёшь за ней, как телок на привязи. А никогда не задумывался о том, почему она раньше к тебе интереса не проявляла? А как со мной поссорился, с отцом помирился — тут как тут? Совпадение? Не думаю.

— И откуда же она, по-твоему узнала кто у меня отец? Я никогда не рассказывал. Просто говорил, что бывший военный. Да и не надо ей это. У нее самой папа — крупный начальник.

— Про твоего я ее просветила. Месяца четыре назад. И сразу же на тебя обратили внимание… Не находишь странным?

Денис раздражённо тряхнул головой.

— Всё, Лена. Не хочу это слушать. В Марьяне я не сомневаюсь. Есть вещи, которые не подделаешь, чувства, которые не сыграешь. К сожалению, тебе не понять… Ну, так что? Берешь деньги?

На лице Елены отражались противоречивые чувства. Внутри боролись жажда наживы и желание напоследок сделать гадость.

— Ладно, — вздохнула она, наконец, — Только деньги вперёд.

— Ага, обязательно. Нет тебе доверия, — Денис исподлобья посмотрел на бывшую, — Сейчас я отойду в госпиталь. Переодеться и забрать документы. Через полчаса вернусь и жду тебя в машине у подъезда. Получаешь аванс — сто тысяч. Дальше едем в город, вместе подаём заявление. Без выкрутасов, скандалов и хитростей. После этого ты забираешь вторую половину суммы. Договорились?

— Ладно. С паршивой овцы хоть шерсти клок… — недовольно потянула Ленка и, гордо расправив плечи, вышла из комнаты.

— Вот и славно, — довольно потёр руки Денис, — Кстати, у тебя зарядка для самсунга нигде не завалялась? Телефон подзарядить.

— Ты же знаешь, у меня Айфон. Потом где-нибудь зарядишь.

За Денисом закрылась дверь, а Елена всё стояла в прихожей. Уязвленная женская гордость не давала так просто сдаться.

Ушёл. К другой бабе. Всего полгода не дотянув до срока, когда сбылись бы все её радужные мечты о красивой, обеспеченной жизни, дорогих курортах и развлечениях… Променял на другую. Менее красивую, но более умную. Ту, что называлась подругой. Что ж, выводы сделаны. Но, это ещё не конец. Если думают, что она оставит их обоих безнаказанными, то сильно ошибаются.

Полная решимости, Ленка взялась за ручку Марьяниной двери, помня беспечную привычку хозяйки никогда не запираться. Ну, сейчас она ей устроит… Будет знать, как спать с чужими мужьями…

Стоп. Если об этом узнает Денис, а он обязательно узнает, не видать денег, как своих ушей. Даже тех крох, на которые они сторговались… Нужно действовать хитрее, тоньше. Типа, она вообще не при чём.

Елена на цыпочках вошла в Марьянину прихожую и осмотрелась. Огромные красные буквы на зеркале не заметить было невозможно. Надо же… "Люблю", "Дождись". Тьфу… Романтик хренов. Аж противно.

Ленка бесшумно открыла шкаф, где Марьяна хранила бытовую химию. Что ж, милый, минимум скандал, что ушёл, ничего не сказав, вечером тебе гарантирован. И мышь эта пусть попсихует, не зная где он. Пытаясь дозвониться на разряженный телефон. Желательно, подольше. Уж Лена-то позаботится.

Едко улыбаясь, она выбрала средство для стекол и начисто стёрла с зеркала яркую надпись. Бумажное полотенце со следами помады положила в карман. Дома выбросит.

С язвительной ухмылкой, Ленка неслышно закрыла дверь. В голове зрел изощрённый план мести. Вероломный и действенный. Вы у меня ещё попляшете, голубки…

15. Ленка. Сладкая месть

Чуть раньше условленного времени девушка подошла к гаражу. Через пару минут появился Денис, чисто выбритый и переодетый в гражданку.

— О, а что ты тут делаешь? Я же велел у подъезда ждать.

— Вышла слишком рано. Скучно стало.

— А я думал, очень денег захотелось. Не вытерпела, — Орлов открыл рюкзак и вытащил из него пачку купюр. Отсчитал сто тысяч, остальные положил в карман джинсов, — Держи. Ровно половина. Я свои обещания выполняю.

— Я тоже. Сказала — заявление подпишу, значит так и будет, — ехидно ухмыльнулась Ленка и села в машину. А об остальном они не договаривались.

Пока Ден закрывал гаражные ворота, девушка достала из бардачка зарядку для телефона и незаметно спрятала в сумочку. Довольно сверкнула глазами. Надо же, как удачно всё складывается. Пусть ходит теперь весь день с бесполезным кирпичом вместо мобильника в кармане. А Марьяшка тем временем хорошенько понервничает.

— Блин, где же эта зарядка, — раздосадованно произнес Денис, — Я был уверен, что в бардачке… Посмотри, пожалуйста, вокруг. Может, упала куда? Ленка честно полезла смотреть под креслами и на заднем сидении.

— Что-то нет нигде. Видно, с памятью у тебя проблемы, Денис Олегович.

— Ну и ладно. Сейчас новую куплю. Как только магазины откроются, — махнул рукой мужчина.

— Так это только в десять утра…

— Вот и хорошо. Мы к этому времени и паспорт получить, и в ЗАГС успеем. Поехали.

Орлов припарковал машину возле здания миграционной службы. Достал из рюкзака папку с документами.

— Подождёшь? — обратился к пока ещё официальной жене, — По-моему, это быстро.

— Без проблем, — пожала плечами Ленка.

Как только Денис скрылся за дверями, она схватила рюкзак. Может, найдет что-то полезное для своей авантюры. Внутри лежали нож, смена белья, мыльные-рыльные, запечатанный сухой паек. Короче, ничего интересного, стандартный тревожный чемоданчик. Ленка уже хотела разочарованно положить всё на место, но вдруг, на самом дне обнаружила красивую коробочку с логотипом известной ювелирной фирмы. Девушка подняла крышку и присвистнула. Ничего себе, подарочек… А жирно этой мыши Марьянке не будет?

Елена, завистливо глядя, вытащила золотой ободок со сверкающим камнем из коробки. Посмотрела чек. Вот тебе и моль незаметная… Денис никогда не был жадным, но настолько дорогие подарки ей никогда не делал, а тут…

Первой мыслью было — выкинуть. Марьяна откроет коробочку, а там пусто. Прекрасный повод посадить бывшего в лужу. Пусть как хочет выкручивается. Но чуть позже пришла мысль гораздо изощреннее. Если всё получится, до предложения руки и сердца просто не дойдет…

Девушка надела кольцо на безымянный палец правой руки, вместе с обручальным. Придирчиво посмотрела. Тесновато, но снять и положить на место она сможет. Типа, не при делах. Достала телефон, пристроила руку на руль, сделала несколько снимков с разных ракурсов.

Захлопнула дверь машины, осмотрелась. Через дорогу располагалась аптека. Зашла вовнутрь, попросила продать пачку снотворного. Рецепт не спросили, просто пробили чек и вручили упаковку таблеток. Довольная Ленка опустилась на пассажирское сидение. Сегодня ей определенно, везло.

Основные приготовления сделаны. Теперь было бы идеальным затащить пока ещё действующего мужа в какое- нибудь кафе…

Довольный Денис через несколько минут вернулся с новеньким паспортом в руках и сел за руль. Ленка сделала вид, что увлеченно роется в телефоне.

Оформление заявления в ЗАГСЕ заняло около получаса. Стандартная формулировка "не сошлись характерами", две подписи. Ликование, явно читающееся в выражении лица Дениса, показное равнодушие со стороны Елены.

Орлов, обезоруживающе улыбаясь, как он умеет, повёл в сторонку сотрудницу ЗАГСа. Видимо, пытался ускорить процедуру развода. Его не было довольно долго, зато из кабинета Ден выбежал практически вприпрыжку, не скрывая радости.

— Короче, Лена. Свидетельство о расторжении брака нам выдадут сегодня, в конце рабочего дня. Если не хочешь ждать, могу отправить тебя домой на такси, а сам останусь.

— Нет. Отвези меня лучше в какой-нибудь торговый центр. Пока там погуляю. А вечером заберёшь и поедем в Загорск. Кстати, я бы от кофе не отказалась. Ты не хочешь? Заодно передашь оставшиеся деньги… — вкрадчивым голосом проговорила бывшая.

— Хорошо. В торговый центр, значит в торговый центр. Заодно себе зарядку куплю. И идея с кофе мне нравится. Нужно взбодриться, — Денис устало потёр глаза и зевнул. Дело практически сделано. Запас энергии кончился, хотелось прилечь.

— А нечего было непонятно чем всю ночь заниматься… — хмыкнула Ленка, садясь на пассажирское сидение.

— На том свете высплюсь, — мужчина достал изрядно похудевшую пачку купюр, отсчитал нужную сумму и передал бывшей, — Держи свой гонорар. И, спасибо, что согласилась.

Денис повернулся, чтобы убрать оставшиеся деньги. Из неглубокого кармана джинсовой куртки выскользнул телефон и аккуратно лег между сидений. Ленка смотрела, и не верила своей удаче. Просто замечательно. Если ещё и с кафе выгорит…

— Спасибо — много, — вслух фыркнула она, — А вот двести тысяч — нормально. Хотя, мог бы и не скупиться… Ох, аукнется тебе, Денчик, твоя жадность…

Девушка, ухмыляясь, незаметно забрала мобильник Дениса и сунула на сидение за спину. Потом спрячет в сумочку, и всё. Пускай покупает какую хочет зарядку…

В торговый центр они вошли вместе.

— Вон кафешка, — показал рукой Орлов, — Закажи мне кофе и гамбургер. Ну и себе, что хочешь. Я приду — оплачу. Отпразднуем развод, так сказать.

— А ты куда?

— За зарядкой.

Просто супер. Лучше даже придумать сложно. Сориентировалась Ленка быстро. Себе взяла чашку эспрессо, салат, стейк с картошкой и бокал вина. Денису — как просил. Большой латте и гамбургер. Расположила на столе в виде симпатичного натюрморта с парой оговорок. Неромантичную булку с котлетой убрала в сторону. Перед собой поставила салат и вино. На место напротив- стейк с картошкой и кофе. Отщелкала несколько фото и все вернула согласно сделанным заказам.

Но, для осуществления плана сладкой мести не хватало ещё одной важной детали.

Порылась в сумочке. Достала таблетку снотворного. Разделила на четыре части. Одну из них растолкла в порошок и высыпала в кофе, предназначенный Дену. Великолепно. Чтобы накрыло, ему и четвертинки хватит. После бессонной-то ночи. Проснется быстро, но для её плана долго и не надо. А главное, ничего не заметит. Спишет на усталость.

Денис вернулся с зарядкой в руках и озадаченным выражением лица, шаря по карманам.

— Лен, а ты телефон мой не видела?

— Нет, а что?

— Да делся куда-то… Ещё в ЗАГСе был…

— Ой, ну и чего ты так распереживался? Выпал в машине, наверное. Давай сначала перекусим, а потом вместе поищем.

— Слушай, дай позвонить, пожалуйста…

— Кому?

— Марьяне.

Брови Ленки возмущённо полезли вверх.

— Орлов, ты нормальный, вообще? Да чтобы я дала позвонить со своего телефона твоей любовнице…

— Тогда хотя бы номер продиктуй, будь человеком.

— А вот хрен тебе… Мужа у меня больше нет. Зато осталась гордость. Пей свой кофе и ешь гамбургер, Орлов. Не беси меня. Никуда не денется твоя Марьянка до вечера.

Денис вздохнул, взял в руки стакан с латте и сделал несколько глотков. На сердце скребли кошки. Вроде, все прекрасно складывается, а где-то глубоко, на уровне интуиции, гложет душу чувство тревоги. Сейчас он быстро перекусит и поедет домой. Вернее, к Марьяне. Удостоверится, что там всё хорошо. А к четырем дня вернётся за свидетельством о расторжении брака.

Орлов дожевал гамбургер, прикончил кофе и откинулся в кресле. Ленка всё ещё мучила салат и стейк. Мужчина прикрыл глаза. Накатила сытая усталость.

— Так, я в машину, — заявил Ден, сонно потягиваясь, — Сейчас съезжу в Загорск, а к вечеру вернусь. Ты со мной?

— Какой Загорск? Смотри, за рулём не усни. У тебя же глаза слипаются…

— Да нет, я нормально.

— Кому ты рассказываешь? Я же тебя как облупленного знаю. Дойдешь до машины и вырубишься. Поспи часок, потом поедешь. И, вообще, чего кататься зря? Надо хорошенько посмотреть, может телефон найдется? Пойдем, поищем?

— Давай. А чего это ты сегодня такая любезная? Не заболела?

— Да ладно тебе… Четыре с половиной года никуда не денешь… Не чужие, всё-таки…

Денис недоверчиво покачал головой, но ничего не ответил. Когда дошли до парковки, его совсем развезло. Он постоянно зевал и тёр глаза.

— Что, Орлов, возраст? — Воткнула шпильку Ленка, — Раньше мог всю ночь кувыркаться, а утром уходил на три плановые операции до вечера — и ничего? А тут — уже к середине дня глаза продрать не можешь?

— Тогда я, оказывается, халтурил. Правда, не догадывался об этом. Так что, завидуй молча, — огрызнулся Ден, заглядывая под сидения и поднимая коврики.

— Что, не нашел? — сочувственно спросила бывшая, — Может, в ЗАГСЕ забыл?

— Нет. Я точно помню, что когда садился в машину, он был… Надо искать где-то тут.

— Ну, ищи, значит…

— Не могу я что-то, — Денис тряхнул головой и растёр виски, — После еды накрыло. Вырубаюсь. Надо немного поспать.

— Не переживай. Найдется. Подреми чуть-чуть. А я пока по магазинам погуляю.

— Лен, у меня последняя просьба, — сладко зевнул Орлов, раскладывая водительское сидение и доставая с заднего подушку, — разбуди меня через час, пожалуйста. Я больше никогда ни о чём тебя не попрошу.

— Ладно… — внутри Ленки всё ликовало, — Так и быть. Уважу по старой памяти…

16. Марьяна. Кошмар наяву

Рассеянный дневной свет проникал сквозь опущенные ресницы. Губы тронула мягкая улыбка. Просыпаться не хотелось. Хотелось хотя бы ненадолго продлить невероятный сладкий сон, который грезился в эту майскую ночь. Или это, всё — таки, был не сон?

Марьяна, не открывая глаз, перевернулась на живот, вдыхая запах подушки. Нет, не привиделось. Всё случилось на самом деле. И прекраснее этого в жизни с ней ничего не происходило. Шквал чувств и эмоций, захвативший их сегодняшней ночью был подобен сильнейшему урагану. Только не разрушительному, а созидающему. Переносящему на новый этап отношений. Соединяющему двоих в единое целое.

Денис будто умел читать мысли. Загорался сам и поджигал её. Абсолютно точно знал чего она захочет в следующий момент. Чувствовал на уровне подсознания.

А она сходила с ума. Улетала в космос, сжималась до размеров песчинки, а потом взрывалась и распадалась на триллионы атомов. И тут же возрождалась снова. От одного его слова, поцелуя или лёгкого прикосновения…

Разве можно представить, что рядом может быть кто-то другой? Она — его. Только его. Душой и телом. Непоколебимо и бескомпромиссно. И иначе быть просто не может.

Марьяна сладко потянулась и села на постели, насквозь пропитавшейся его запахом. Озадаченно провела рукой по смятой простыне. Дениса рядом не было.

Кинула взгляд на часы. Полдень. Вот это ты, Марьяшка, соня-засоня… Конечно. Если столько спать, любой мужик сбежит, а ты и не заметишь… Только любой нас не устроит… Да и кто может сравниться с ним, родным и единственным?

Девушка наскоро обернулась простыней и спустилась в кухню. Никого.

Куда же он делся? Может, ушёл в магазин? Холодильник- то пустой. Здоровый мужской организм требует восполнения затраченной энергии, а ты тут дрыхнешь до двенадцати дня. Видимо, пошёл добывать себе пищу.

Девушка взяла в руки телефон и набрала номер любимого. Странно. Абонент временно не доступен. По спине пробежал неприятный холодок. Может, что-то случилось?

Пальцы быстро застучали по экрану, набирая сообщение.

— Привет. Ты где?

Не доставлено. В районе солнечного сплетения медленно зарождалось чувство неясной тревоги. Да ладно тебе. Ну, что такого страшного может случиться здесь, дома? Просто разрядился телефон. Денис скоро вернётся. Разве может быть по-другому?

Скорее всего, вызвали на работу. Ну и что, что они оба в отпуске. Какое-нибудь ЧП нестандартное. Ведь лучше Орлова в Загорском госпитале хирурга нет. Уже серьезно нервничая, Марьяна набрала номер хирургического отделения.

— Здравствуйте. Это Королёва. Скажите, а Денис Олегович, случайно, не на операции? Что-то дозвониться не могу…

— Доброе утро, — вежливо ответила телефонная трубка, — Насколько мне известно, Орлов с сегодняшнего дня в отпуске. Я с ним столкнулась утром на КПП, когда шла на работу.

— Это во сколько?

— Примерно в половине восьмого. Он направлялся в сторону дома. В гражданке.

— Спасибо…

Получается, ушёл он ещё рано утром… Переоделся у себя в кабинете, и куда делся дальше? Вчера говорил о том, что собирается получить новый паспорт и подать на развод. Уехал в город? С разряженным телефоном?

А, главное, почему перед уходом ничего не сказал? Не хотел будить? И не оставил ни сообщения, ни записки… Странно. Странно и очень тревожно.

Марьяна опять схватилась за телефон, вновь и вновь набирая заветные цифры. Но, абонент всё ещё был недоступен.

Так. Успокойся, Королёва. Выпей кофе, прими ванну. Он подаст заявление о разводе и вернётся. Не может не вернуться после всех тех слов, что были сказаны. После того, что вам вместе пришлось пережить…

Перед лицом смерти не лгут. Ради того, чтобы с кем-то просто переспать не бросаются голой грудью на пули, не прикрывают собой от осколков… Тем более, возможность была и раньше, но он ей не воспользовался. Просто жди.

Немного уняв волнение, Марьяна опустилась в горячую ванну. Вымылась до скрипа, высушила волосы. Вернулась в комнату и вновь взяла в руки мобильный. На экране белым окошком светилось сообщение. От Ленки.

"Я знаю с кем ты была сегодня ночью, подружка."

Сердце ухнуло. Неприятно. Меньше всего хотелось бы выяснять с ней отношения. Тем более, не зная где сейчас Денис.

"С моим законным мужем, не так ли?" — появился следующий прямоугольник. За грудиной опять кольнуло. А что тут ответишь, ведь она права… Юридически они всё ещё женаты.

"Наверное, клялся в неземной любви, говорил, что завтра же подаст на развод…" По спине Марьяны побежала вереница холодных мурашек. Всё так и есть.

"Только не обольщайся, милая. Периодически он ходит налево. Не ты первая, не ты последняя… Хотя, соглашусь. Такая сладкая, у него впервые. Совмещает полезное с приятным," — Марьяна прочитала несколько раз. Смысл написанного не хотел укладываться в голове. Она лжёт. Этого просто не может быть.

"Что поделаешь, все мужики — кобели. А мой — ещё и продуманный. И практичный. Во всём ищет выгоду. Поэтому я смирилась. Ведь он всегда возвращается. Ко мне," — буквы отказывались складываться в слова. Расплывались, путались, подпрыгивали перед глазами. Вонзались в сердце отравленными дротиками. Враньё. Тот Денис, которого знала и любила Марьяна не мог так поступить.

"Ты лжёшь, — быстро набрала она сообщение, — Зачем тогда было обманывать не только меня, но и моего отца, который просто так это не оставит?"

"Дурочка. Да, он разведётся, воспользуется твоими родственниками как трамплином для карьерного роста и обогащения, но потом всё равно вернётся ко мне… Вместе вы будете всего год-полтора, не больше. Ты готова к такому?" — слова с экрана были похожи на приводящую в чувство пощёчину.

"Смотри, что он преподнес мне в качестве подарка за вынужденную разлуку. Сегодня утром за романтическим завтраком. Красивое, правда? И безумно дорогое…" — на дисплее появилось несколько фото. Стол, накрытый на двоих. Рука Ленки с аккуратным маникюром на руле машины Дениса. И то самое кольцо, коробку с которым Марьяна случайно обнаружила выпавшей из рюкзака. На безымянном пальце Елены, рядом с обручальным.

Яркий, солнечный и безмятежный мир в котором утром проснулась девушка затрещал по швам. Как же так… Нет. Не может быть. Это просто страшный сон. Сейчас она проснется, и любимый окажется рядом. Погладит по волосам, поцелует и успокоит. И всё будет так, как они мечтали…

Следующее фото вонзилось в сердце дамасской сталью. Денис с закрытыми глазами и застывшей на губах кошачьей улыбкой, лежащий на небольшой диванной подушке. На нём — Ленка с оголёнными плечами и распущенными волосами, прикрывающими его грудь, нагло ухмыляющаяся в камеру. Что ниже — не видно. Её рука томно гладит впадину над ключицей. На пальце — пресловутое кольцо. И подпись.

"Да уж… Ушатала ты его сегодня, подружка. Смог всего два раза и отрубился… Только он — мой. Всегда помни об этом."

Слёзы ручьем потекли по лицу. Не хотелось разбираться где правда, где ложь. Увиденного было вполне достаточно.

Марьяна быстро покидала вещи в чемодан. Умылась холодной водой. Достала ключи от машины. Всё — таки прав был дядя Гриша. Люди склонны во всём искать выгоду… И чтобы понять это — нужно обжечься…

Марьяна стояла в прихожей и пустыми глазами смотрела на себя в зеркало. Разум оглушительно кричал — беги. Бросай его. Он — подлый обманщик. Ему нужна не ты, а связи и деньги твоего отца. И хорошо, что всё вскрылось сейчас, а не спустя время.

Но сердце не принимало. Ведь это был Денис. Её Денис. Тот самый, который поехал вместо неё на учения, который носит не снимая подаренный ею крестик, который держал в руках готовую к взрыву гранату и говорил, что любит…

Марьяна задумчиво посмотрела на дисплей мобильного, провела пальцем по экрану. Как по заказу высветилось: "Абонент "Орлов" появился в сети". Девушка немного помедлила, но всё же набрала номер. Несколько бесконечных гудков и трубка, отвечающая Ленкиным голосом:

— Господи, ну почему ты такая бестолковая… Я же сказала, спит он…

Дрожащие пальцы с третьего раза попадающие по кнопке отбоя. Согнутая скрепка. СИМ-карта, летящая в мусорное ведро. Скрежет ключа в замке. Тяжёлые шаги вниз по лестнице. Нога в пол на педали акселератора. Долгая дорога в степи, едва различимая сквозь катящиеся слёзы.

Домой. К родителям. Вернуться в Загорск и посмотреть в глаза Денису и Ленке она больше не сможет. Так вот бесславно кончилась попытка строить жизнь по своему сценарию. Слишком больно, слишком сложно. Это был очень хороший урок.

"Прости, папа. Ты был прав. И дядя Гриша тоже. Спор с тобой я проиграла."

17. Марьяна. Пустота.

Как доехала до Ростова Марьяна не помнила. Пришла в себя уже у ворот родительского дома, выжатая, как лимон. Посмотрелась в зеркало.

Да уж. Скрыть своё состояние от родителей не удастся. Беглого взгляда достаточно, чтобы понять — несколько часов ревела. Глаза красные, нос распух, как картошка. Ничего не скажешь — красавица.

Хуже всего то, что придется объясняться. Вывалить на них весь этот ужас. Мать будет расспрашивать, выпытывать подробности… А сил уже нет. Кругом пустота. Хочется просто упасть на кровать и забыться. Закрыть дверь на замок и как можно дольше ни с кем не разговаривать…

Надо же, а ведь ещё позавчера в это же время все вместе сидели в саду за столом, и Денис выглядел таким воодушевленным… Кидал на неё влюбленные взгляды, держал в своей её руку под столом… А она просто парила в воздухе вместе с бабочками, гнездившимися в животе, боялась сделать лишнее движение, чтобы не спугнуть свою птицу счастья…

И где это всё теперь? Уже сегодня наступила другая реальность. Иллюзия лопнула, как мыльный пузырь, оставив после себя лишь горькое послевкусие и океан обмана.

Как он мог? И, главное, как же она сама, находясь столько времени рядом, не рассмотрела фальши? И отец не рассмотрел… И мать… А уж завоевать их доверие дорогого стоит…

Неужели они все втроём ошибались? Поверили человеку, трезво и холодно преследовавшему свои корыстные цели? И всё, что он делал в Сирии — лишь для того, чтобы втереться в доверие? Это как же нужно хотеть денег и власти… К тому же, иметь достаточно безрассудства и неординарный актерский талант. Что-ж, браво, Орлов! Оскар за лучшую игру в студию…

Но где-то глубоко в груди всё же точил сердце маленький червячок сомнений. Марьяна взяла в руки телефон и открыла переписку с Еленой. Вновь, как заправский мазохист, всмотрелась в фотографии, медленно забивая очередной гвоздь в израненное сердце. Особенно в последнюю, со спящим Денисом и Ленкой у него на груди. Почему-то на доли секунды показалось — здесь что-то не так.

Глупости. Просто всё ещё не веришь в произошедшее. Поэтому ищешь малейший повод для сомнений. Ты была слепой влюбленной идиоткой, Королёва. Прими это. Слишком обожала его, слишком доверилась. А правда — вот она. На этих жестоких фото.

Девушка смахнула со щеки вновь покатившуюся слезу и удалила мессенджер с устройства. Переустановит, когда купит новую СИМ-карту. Зато не будет соблазна мучить себя, глядя на причиняющие острую боль фотографии. Залезла в телефонную книгу. Стерла номер Ленки. В новой жизни он ей точно не понадобится.

Задумчиво посмотрела на контакт Дениса. Незримую, тоньше волоса, ниточку, которая не дает окончательно разорвать связь. Всё ещё сомневаясь, занесла палец над кнопкой "Удалить".

Тихий голос внутри настойчиво нашептывал: "А правильно ли ты поступила? Может быть, нужно было всё- таки выслушать и его виденье ситуации? Дать возможность оправдаться?"

Но Марьяна, сделав усилие над собой, всё же нажала пресловутую кнопку. Нечего рвать душу. С глаз долой, из сердца вон. В Загорск она больше не вернётся. Это выше её сил. Дороги назад нет.

А если всё-таки в чём- то не права, обманулась, ошиблась, запуталась, Денис знает, где её искать. Если все те слова, которые так горячо повторял прошлой ночью — правда, он обязательно приедет. И этот кошмар, наконец, закончится…

А пока… Сдалась. Сбежала. Попросила помощи. Что-то надломилось внутри. Это что-то не смогла разрушить война, зато с лёгкостью уничтожил тот, кого она называла любимым. Теперь придется делать, что велит отец. Обещала.

Марьяна тяжело вздохнула и вытащила ключ из замка зажигания. Сиди, не сиди, а надо идти сдаваться. Девушка взялась за ручку двери.

Тихий стук по стеклу заставил непроизвольно вздрогнуть. В окно со стороны пассажирского сидения с любопытством заглядывал Григорий Шевченко. Вот только его сейчас не хватало…

— Привет, Марьяш. А что это ты так быстро вернулась? Одна?

— Здрасьте, дядь Гриш, — девушка как могла натянула улыбку и опустила стекло, — Вот, отпуск дали… Три недели. Решила провести его у родителей…

— А где же этот твой, как его? Димон? Нет… Денис…

— Я не хотела бы это сейчас обсуждать. Тем более, с вами…

— Ооооо, — потянул Шевченко, окидывая оценивающим взглядом заплаканное лицо Марьяны, — Тут, похоже, любовная драма… А я ведь предупреждал… Эх, девочка, девочка… Не слушаете вы, молодежь, нас, стреляных воробьев. Всё делаете по-своему. А получается вон как… Ладно, чего я тебе лекции читаю, поздно уже. Дело сделано. Давай заезжать во двор. Сейчас отец ворота откроет.

Григорий ушёл в машину, а Марьяна тяжело опустила голову на руль. Что же так гадко-то? Сейчас начнет утешать, сочувствовать, давать добрые советы… А хочется просто лечь, уставиться в потолок и чтобы никто не трогал.

Тяжёлое железное полотно, открывающее въезд, наконец, отъехало в сторону. Девушка припарковала автомобиль во дворе и вышла на вымощенную плиткой площадку. На лестнице, ведущей в дом, как каменное изваяние стоял отец и смотрел, не скрывая тревоги в глазах.

— Привет, пап, — вымученно улыбнулась она, — Я побуду у вас немного… Можно?

— Здравствуй, дочка, — нахмурив брови проговорил генерал, — Это твой дом и ты можешь возвращаться сюда, когда захочешь, но сначала я хотел бы узнать что у тебя случилось…

— Не сейчас, пап… Позже… — едва сдерживая слёзы пробормотала Марьяна, — Я пойду к себе в комнату, ладно?

— Да с милым своим она разругалась, что ж ещё? — отозвался выходящий из машины Григорий Константинович, — Тоже мне, трагедия… Молодая, красивая, умная — вмиг найдёт другого…

— Замолчи, Гриш, — шикнул Андрей Михайлович, — не видишь, ей плохо… Вы действительно поссорились с Денисом, дочь?

— Не поссорились. Расстались, — Марьяна дрожащими пальцами вытерла всё-таки выкатившуюся слезу и решительно подняла глаза на отца, — Я больше не хочу его ни видеть, ни слышать. В Загорск тоже не вернусь. Я проиграла наш спор, пап… И что обещала — сделаю…

Генерал тяжело вздохнул и крепко обнял девушку.

— Да уж… Это тот самый случай, когда сбылись мечты, только уже на фиг не надо… Иди к себе, Марьяш. Сейчас мама принесёт чай с мятой. Завтра поговорим…

С тяжёлым сердцем Андрей Михайлович подошёл к бару и достал оттуда бутылку коньяка. Налил в пузатый бокал. Повернулся к Шевченко.

— Ты будешь?

— Нет. Я за рулём.

— Ну вот что у них там могло за день произойти? Ещё вчера уезжали счастливые. Прям светились оба…

— А мне этот Денис сразу не понравился. Умный чересчур, типа, правильный. И к тебе в доверие как быстро втерся… Шельма, в общем.

— Да ладно, ты просто ревнуешь из-за Даника, — махнул рукой генерал, — Парень-то как раз толковый. И открытый. Не держит камня за пазухой, не боится высказать в глаза свое мнение, даже если понимает, что может неслабо выхватить. К Марьяне неровно дышит уже давно. И молчит, главное. Доказывает не словами, поступками. Я за ним два года наблюдал. Ругался на обоих сначала. Угрожал даже. Но после того, что они вместе пережили в Сирии перестал. А потом, звоню как-то, а эти двое гуляют под звездами. И глаза у обоих такие… Одухотворённые, что-ли… В общем, смотрю — дочь счастлива. И махнул рукой. Взрослые, неглупые люди. Пусть живут, как хотят. Ума не приложу, что же глобальное могло случиться…

— Ну, знаешь, — застучал пальцами по столу Шевченко, — Марьянка твоя тоже не кисейная барышня, которая может обидеться на всякую ерунду. Вполне адекватная девушка. А сейчас — посмотри на неё. Ревёт в три ручья и ничего не рассказывает. Значит есть какая-то веская причина…

— Да. Узнать бы какая…

— Слушай, ну что она у тебя одна будет в своей комнате киснуть? Грусть-тоска и остальное прочее. Так и до депрессии недалеко. У меня Даник в отпуск собрался с друзьями. В Ялту. Хороший отель, молодежная компания… Завтра самолёт. Пакуй, наверное, Марьянку. Пусть летят вместе. Нечего дома подушку слезами поливать. Может, оклемается побыстрее…

— Не знаю… — с сомнением посмотрел Андрей Михайлович, — А если она не согласится?

— Согласится. Обещала ведь тебя слушаться.

Григорий Константинович выехал из ворот генеральского дома и тут же схватился за телефон.

— Данил? Слушай меня внимательно. Сейчас ты отменяешь все свои рабочие встречи на две недели вперёд. Перекидываешь моей секретарше, она распределит между топ-менеджментом. Бронируешь самый лучший отель в Ялте. Один люксовый номер на пару комнат и два обычных. С завтрашнего дня и соответственно на две недели. Ну и билеты на самолёт. Приглашаешь несколько друзей и подруг. По фиг каких. Лишь бы составили компанию. Задачу понял?

— Понял. Только не понял зачем.

— Марьянка с этим своим военным рассталась. Сейчас дома, в Ростове, слёзы льёт. Утешать будешь. Хорошенько. По полной программе. Что хочешь с ней делай, но чтобы через две недели она и думать про этого Дениса забыла. И смотри, не облажайся, как обычно.

18. Денис. Отчаянье

Проснулся Денис от настойчивого стука в стекло. Он сразу даже не понял что это за звук. С трудом продрал глаза. Резко сел. Всё вокруг поплыло, как в хороводе. Сфокусировал зрение. В приоткрытое водительское окно заглядывал полицейский.

— Эй, парень, с тобой всё в порядке? А то я раз мимо прошел, другой, третий, а ты всё лежишь, не шевелишься… Подумал, может плохо стало… Помощь нужна?

— Нет, спасибо. Всё нормально. Просто ночь не спал, потом поел плотно, вот и срубило, как ляльку.

— Неслабо тебя срубило, однако. Я уже три часа мимо хожу, а ты всё дрыхнешь.

— Как три часа? — дёрнулся Денис, — А сколько сейчас времени?

— Пятнадцать минут четвертого.

— Твою ж мать совсем… Ну, Ленка… Нашел кому поручить…

— Что, разбудить забыли?

— Да. И почему-то мне кажется, что специально.

— Не вон та девушка, что от торгушки бежит сломя голову?

Денис обернулся в сторону торгового центра. Через пустую парковку, спотыкаясь на каблуках, неслась нагруженная покупками Ленка. Её лицо выражало самое искреннее раскаяние.

— Ой, Денчик, — запричитала она, — Прости меня, пожалуйста. Я в магазин зашла костюм купить. Думала за час управлюсь. А там — понеслось. Туфли, потом платье, потом бельё и всё остальное по мелочи. В общем, увлеклась примеркой и разбудить тебя вовремя забыла… Не ругайся, пожалуйста. Я не специально. Правда. Ты телефон нашёл? На, звони с моего, если хочешь…

Глядя наичестнейшими глазами бывшая протянула мобильник. Денис злобно заскрипел зубами, но всё же гаджет взял. Тот стоял на блоке.

— Набери Марьяну, — мрачно попросил он.

Ленка с готовностью стала тыкать пальцем в экран, а потом вернула трубку. " Абонент временно недоступен" — равнодушно сообщил динамик.

— Чёрт… — выругался Орлов. Ноющее чувство тревоги словно растущий ком, постепенно заполняло грудную клетку, — Ну и что теперь делать?

— Что, что… Твой телефон искать. А потом получить свидетельство о разводе и ехать домой, — пожала плечами Ленка, — С Марьяной на месте разберёшься.

Денис в течение получаса рылся в машине. Смотрел под сидениями, под чехлами, под ковриками, перетряхнул рюкзак, бардачок, оглядел каждый уголок и закоулочек. Мобильника нигде не было.

— Да что же это за день такой дурацкий… — в сердцах высказал мужчина, — Куда же он мог деться?

— Выронил, наверное, где-то и не заметил. Раззява, — воткнула шпильку Ленка, но Ден смерил её таким взглядом, что бывшая сочла за лучшее закрыть рот.

А внутри неё звучали фанфары, потому, что знала — телефон Дениса без СИМ-карты, упакованный в пакет валяется в одной из урн торгового центра. И позвонить со своего дала, так как Королёва уже почти час была недоступна. Ленка вглядывалась в тревожную складку, пролегшую между бровей бывшего мужа, и в душе ликовала. Вот и кончилось твоё счастье, даже не успев толком начаться, дорогой…

По дороге в ЗАГС Денис не проронил ни слова. Было видно, что мужчина сильно нервничает. Свидетельства получили быстро. А вот восстановление Сим-карты и покупка нового мобильника заняли достаточно много времени.

Сначала висела система, потом она же не хотела принимать новый паспорт. Ленка дышать боялась, настолько не верила свой удаче, а Орлов, казалось, сейчас взорвется от напряжения. Едва включив новый телефон, Ден опять набрал Марьяне. Как и следовало ожидать, безуспешно.

Домой они вернулись около семи вечера. Денис тут же через ступеньку понёсся по лестнице на третий этаж и стал звонить в Марьянину дверь. Потом стучать. Потом пытаться высадить к чёртовой матери тяжёлую металлическую конструкцию.

Мужчина ломился в холодную сталь, до синяков сбивая плечи и обдирая костяшки пальцев. Вот только откуда-то изнутри шло леденящее душу понимание — за дверью никого нет. И нет больше их как единого целого. Не дождалась. Ушла. Не просто из дома. От него. Навсегда…

Случилось что-то непредвиденное. Непреодолимое и беспощадное. Превратившее их маленькое хрупкое счастье в гору никому не нужных острых осколков. И даже та тоненькая ниточка, невидимая паутинка, которая вопреки всему ещё связывает его с любимой вот-вот оборвется…

Ленка, дойдя тем временем с кучей пакетов до лестничной площадки, уже открыла рот, чтобы сказать что-нибудь ядовитое, но кинув взгляд на бывшего мужа, не посмела вымолвить ни слова.

В его глазах читалось вселенское отчаянье. Как у дикого зверя, вернувшегося в логово и обнаружившего свою самку и щенят убитыми. Черный взгляд буравил насквозь. Каждая мышца — как стальной канат, руки в треморе. Ден сделал два шага вперёд, схватил Ленку за плечи, пару раз встряхнул и в неуправляемой ярости прошипел:

— Твоих рук дело? Что ты натворила? Что ей сказала? Что сделала? Отвечай сейчас же!

За четыре с половиной года семейной жизни таким Дениса Елена не видела никогда. Даже в самом сильном гневе. Сейчас он выглядел, как безумец, способный на любой неадекватный поступок. Сумасшедший взгляд, почти физически бьющий током. Нервы — словно натянутая струна. Одна неосторожная фраза — и мало ей не покажется.

Девушка реально испугалась. Ноги задрожали, колени подкосились. Но если рассказать правду, вообще непонятно как он отреагирует. Ударит? А может быть даже убьет…

— Да ты что, Денчик, — растерянно пролепетала она и на всякий случай всхлипнула, — Это не я… Я виновата только в том, что не разбудила тебя вовремя… Прости, пожалуйста…

Денис смотрел в красиво подведенные лживые глаза, глядящие с неподдельным страхом. Нет. Она даже если знает ничего не скажет. Слишком дорожит своей драгоценной шкурой. Гладкая ткань рукавов атласного платья под его пальцами казалась холодной, скользкой кожей змеи. Мужчина брезгливо убрал руки.

— Чтобы через два дня тебя здесь не было, — глухим голосом проговорил он, — Забирай всё, что хочешь и уматывай. Я не желаю больше иметь с тобой ничего общего…

Орлов повернулся спиной и быстро зашагал вниз по лестнице. Упал на водительское сидение, немного отдышался. По венам текла раскалённая лава, мешая адекватно воспринимать действительность.

Неужели ты отпустишь любимую женщину вот так, не поговорив, не узнав что же сделал не так? После незабываемой, сумасшедшей ночи, в шаге от предложения руки и сердца? Да, ты совершил ошибку, уходя, не разбудив её, но это же не повод к расставанию? После всех слов и клятв, после всего, что пережили вместе. Никого и никогда ты так сильно не любил, не хотел и не чувствовал. Ни с кем не ощущал такую нереальную почти телепатическую связь. Никого не воспринимал как свою половинку. Не тела, души… И расстаться сейчас — равносильно получению инвалидности…

Нужно просто поговорить. Посмотреть в любимые глаза, объяснить куда ушёл, что делал весь день, почему не звонил. Она поймет и поверит. Не может не понять, ведь это же Марьяна, его Марьяна…

Тем более, цель-то достигнута. Вот оно, свидетельство о расторжении брака. Ты свободен. И сделал это, чтобы вы как можно скорее могли быть вместе…

Денис повернул ключ зажигания и нажал педаль газа. Марьяна сейчас у родителей, в Ростове.

Ну и что, что он приедет глубокой ночью. Ну и что, что на въезде в коттеджный поселок стоит охрана. У него хватит дерзости сбить этот несчастный шлагбаум. Если понадобится, положить секьюрити. Перелезть высокий забор, забраться в окно… Сокрушить все на свете преграды.

И она выслушает. А если по какой-то причине он вдруг резко стал ей не нужен, пусть скажет об этом сама, глядя в глаза.

19. Андрей Михайлович. Потому, что любит…

Время близилось к полуночи, а Андрей Михайлович всё сидел в любимом кресле и мрачно наблюдал, как Марьяна с потухшим взглядом бродит по дому, не находя себе места. Дочь бесцельно спускалась в сад, где молча, как привидение, перемещалась по плиточным дорожкам. Побродив немного, поднималась обратно в комнату. Ни с кем не разговаривала, ничего не объясняла. Затихала ненадолго, а потом всё повторялось сначала.

Вся, как поникший цветок, медленно погибающий без живительной влаги. Высосанная, высохшая, неживая. От нее даже на расстоянии веяло болью и безысходностью. А ещё она чего-то ждала. С надеждой вслушивалась, вглядывалась. Снова уходила, тайком вытирая слёзы, а через несколько минут возвращалась. При родителях девушка старалась держать лицо, но получалось откровенно плохо.

Наконец, отцовское сердце не выдержало и генерал тихо постучал в дверь Марьяниной спальни.

— Да, — послышался оттуда глухой голос.

— Я войду? — генерал перешагнул порог и присел на краешек кровати, — Может всё-таки расскажешь что у вас произошло, дочь? Я очень хочу тебе помочь, но не знаю как…

— Ничего, пап… — тяжело вздохнула Марьяна и смахнула вновь покатившуюся по щеке слезу, — Такое случается иногда… Просто я ошиблась. Приняла желаемое за действительное. Дура была. Сама виновата…

— Что он сделал?

Девушка отвернулась к окну и замолчала.

— Не хочешь говорить?

Слова не шли и Марьяна просто отрицательно покачала головой, тщательно сдерживая эмоции.

— У тебя есть какое-нибудь снотворное? — тихим усталым голосом попросила она.

— Наверное есть.

— Дашь?

— Хорошо. Пойдем.

Андрей Михайлович открыл шкаф в спальне и выудил из аптечки серебристый блистер. Выдавил таблетку и передал девушке.

— Одной, наверное, мало, — задумчиво проговорила она.

— Тебе достаточно, — генерал пристально всмотрелся в бледное лицо дочери. Может и прав Григорий. Не надо ей дома сидеть, всё время прокручивая в голове сложившуюся ситуацию. Так ведь и рехнуться можно, — А знаешь что? Данил завтра уезжает отдыхать в Ялту. С друзьями. Не желаешь к ним присоединиться? Всё побыстрее в себя придёшь… Такое состояние ведь не навсегда. Жизнь продолжается…

— Спасибо, но не хочу, пап. Это же надо везде ходить, с кем-то разговаривать… А у меня сейчас просто нет сил на это. Нужно хоть немного побыть одной.

— Да уж… Нашла лекарство… Ну не могу я спокойно смотреть, как ты бесцельно шастаешь из угла в угол. И всё время ревёшь… Подумай, Марьяш. Там море, горы. Новые места, новые впечатления. Куча твоих ровесников. Отвлечешься, развеешься… А здесь — что? Будешь сидеть в четырех стенах и всё время думать о произошедшем, медленно впадая в депрессию? Ну, не на транквилизаторы же тебя сажать, в конце концов… Съезди. Попробуй. Всего две недели. Не понравится — вернёшься в любое время. И тогда уже будем вместе размышлять, как жить дальше…

Марьяна снова отрицательно покачала головой.

— Пап, ну зачем своей кислой рожей портить людям отпуск? Если тебя раздражает, что я всё время брожу по дому, обещаю больше не высовываться из комнаты. Только по необходимости. Не хочу я никуда отсюда уезжать…

— Ну что ты такое говоришь? Это твой дом. Ты имеешь право ходить, где хочешь. Жизнь тоже твоя. Думаешь, она закончилась? Нет. Всё пойдет. Время лечит. Просто не нужно постоянно ковырять незажившую рану. У меня одна дочь. Другой нет. За кого мне ещё переживать? Я люблю тебя и желаю только добра. Думаю, что сейчас смена обстановки — лучшее лекарство.

— Не знаю, пап…

— Не отказывайся сразу. Утро вечера мудренее, — мягко сказал генерал и вышел из комнаты.

Спустился в гостиную. Налил себе коньяка. Прошел на террасу, освещённую светом уличных фонарей. Опустился в ротанговое кресло. На душе скребли кошки.

— Ну, как она? — послышался тихий голос жены, — Получше?

Андрей Михайлович тяжело вздохнул и сокрушённо покачал головой.

— Ревёт. И разговаривать не хочет. Сильно её приложило… Снотворного попросила, дал таблетку. Может, успокоится немного…

— Да уж… — задумчиво проговорила Тамара Михайловна, — Я её такой никогда в жизни не видела. Всегда знала, что у меня девка не пропадет. Не сдастся, не повесит нос, найдет выход из любой ситуации. А сейчас… Как будто подменили. Вот тебе и хороший парень…

— Я не знаю как поступить, Тамар. Пусть сами разбираются или всё-таки вмешаться?

— Не лезь, Андрюш. Пускай всё идёт своим чередом. Взрослые люди. Может, помирятся ещё…

— Марьяна решительно настроена. Сказала, что не хочет его больше видеть…

— Дай ей сначала остыть. Трезво взглянуть на ситуацию. Знаешь ведь, сгоряча можно таких дел наворотить… А ты из добрых побуждений полезешь, а потом себя всю оставшуюся жизнь казнить будешь…

В невесёлых раздумьях Андрей Михайлович вновь поднялся по лестнице. Тихо открыл дверь в комнату дочери. Та беспокойно спала. Жёлтый свет фонаря, проникающий через окно, освещал бледное лицо. Длинные волосы разметались по подушке. Щеки были мокрыми, а губы тихо шептали: — Как ты мог, Денис… Как ты мог…

Отцовское сердце пронзила абсолютно осязаемая физическая боль. Как будто кто-то засунул раскалённый уголёк в грудную клетку.

Никак не забудется, даже во сне… Нет, он не будет спокойно на это смотреть. Взрослые дети для своих родителей всё равно остаются несмышлеными, беззащитными малышами. Его девочке плохо, а он не в состоянии помочь. Хотя… Оградить от новых потрясений на любовном фронте всё-таки может. Больше не совершит глупой ошибки. Не поддастся эмоциям. Надо было сразу стоять на своем. Только холодный расчет. А то расхлёбывай теперь этой светлой и чистой любви последствия…

Генерал порылся в аптечке, достал жгут, набрал в шприц седативный препарат и ввел в вену дочери. Через пару минут Марьяна затихла, а Андрей Михайлович спустился вниз за очередной порцией коньяка. Новая волна злости на себя накрыла с головой.

Как мог такое вообще допустить? Умудрился не рассмотреть в этом Денисе потенциальную опасность для дочери. Или пора уже на пенсию? Не почувствовал подвоха, старый хрыч. Совсем перестал разбираться в людях…

Но ведь этот парень смотрел на Марьяну искренне влюблёнными глазами и говорил правильные вещи… Верно сказал Григорий, действительно шельма…

Тихо запиликал на тумбочке стационарный телефон. Генерал нервно дёрнулся. Ничего хорошего это не сулило. Наверняка ЧП какое-нибудь. Но звонил всего лишь охранник с КПП на въезде в поселок.

— Андрей Михайлович, что же вы не предупредили, что к вам гости ночью приедут?

— Какие гости? — искренне удивился Королёв, — Я никого не жду… У всех, кто может приехать ко мне без звонка в час ночи есть пропуск.

— Мужчина какой- то. Говорит, к Марьяне Андреевне. Орлов его фамилия.

— Ах, Орлов, значит… Собственной персоной… — процедил генерал сквозь зубы, тщательно сдерживая накатившую злобу, — За КПП не пускать. Скажи что, я сейчас подъеду…

Королёв вышел из машины холодный и прямой, как палка. Полный решимости закрыть вопрос раз и навсегда. В ответ на протянутую для рукопожатия руку дежурно кивнул и демонстративно сложил кисти в замок за спиной. Смерил Дениса ледяным взглядом.

— Что хотел, капитан?

— Уже майор.

— Ну, да… Поздравляю. Ближе к делу, Орлов. Зачем пожаловал?

— Поговорить. Не с вами, с вашей дочерью. Я думаю, произошло недоразумение и хотел бы прояснить ситуацию. Дозвониться ей почему-то не могу. Поэтому, вот, приехал.

— Ты на часы вообще смотришь? Ночь на дворе. Она спит. И будить ради того, чтобы ты лишний раз потрепал ей нервы я не собираюсь.

— Хорошо. Тогда приду утром.

— Не придёшь. Ни утром, ни днём, ни вечером. Вообще никогда. Она сказала, что не хочет больше тебя видеть.

В черных глазах Дениса мелькнула сначала растерянность, а через секунду твердая решимость. Челюсть с усилием сомкнулась, мышцы напряглись, пальцы сжались в кулаки.

— Тогда, я хочу услышать это от неё самой. Не от вас…

— Уходи, капитан. Уходи и никогда не возвращайся, — глухо проговорил Королёв, — Так будет лучше для всех. Найди себе кого-нибудь попроще…

— Нет, — жёстко ответил Орлов, — Сначала я должен поговорить с Марьяной. Вы мой должник, помните? И обещали выполнить любую мою просьбу. Дайте мне с ней объяснится…

— Нет, — голубые глаза генерала окатили его арктическим холодом, — Моя дочь — не игрушка. Я готов предложить тебе крупную сумму денег и хорошую должность где-нибудь в Центральном военном округе. Ну, или учебу в академии командного состава. Но к Марьяне больше на пушечный выстрел не подпущу. Просто забудь о ней.

— Вы слово офицера давали, Андрей Михайлович, — заскрипел зубами Денис, едва сдерживаясь, — Помните, когда не получилось забрать ее из Сирии… Я не совершил по отношению к ней ни одного нехорошего поступка. И просто хочу, чтобы Марьяна знала об этом. Если она, глядя в глаза, скажет, что я ей не нужен, вы больше никогда обо мне не услышите… Но не раньше.

Генерал скрестил руки на груди и с каменным выражением лица продолжил: — Марьяна — моя единственная дочь. И ради неё, если понадобится, я солгу, убью, украду. Сейчас ты меня не поймёшь. Осознаешь в тот момент, когда впервые возьмёшь на руки своего ребёнка. Свою миссию ты уже выполнил. Поэтому — уходи. За то, что сохранил мою девочку — спасибо. Но с тобой она не останется. Рассчитаюсь деньгами. Ты хорошо выполнил работу, и это будет щедро оплачено.

— Я не нуждаюсь в деньгах, — прожигая черным взглядом чеканил слова Денис, — У меня их больше, чем вы думаете. Дайте всего пять минут с ней наедине. Разве я много прошу?

— Повторяю. Она мне — дочь. А ты — никто. И в мои планы никак не вписываешься. Растоптать тебя мне ничего не стоит. Не хочу угрожать, Денис. Но, если не послушаешься и не отступишь, будет плохо. Я был не прав. Ошибся, когда решил, что ты сможешь сделать Марьяну счастливой. С моим благословением вы пробыли вместе меньше суток. Разве так бывает, когда действительно любишь? Значит, хорошо, что ничего не вышло. Второго шанса не будет. Уходя, свой выбор она сделала. Не в твою пользу. Моя дочь понимала, что проиграла спор и теперь обязана выполнять то, что я скажу. И это правильно. Так будет лучше для неё самой.

20. Марьяна. Через "не хочу"

Опомнилась Марьяна уже в самолёте. Когда стюардесса из бизнес-класса, сверкая идеальным рядом зубов, поставила перед ней бокал с шампанским и поднос с кулинарными изысками.

Это путешествие было больше похоже на похищение. Отец рано утром буквально вытащил её из постели. Тоном, не терпящим возражений, дал на сборы пятнадцать минут. Заставил быстро умыться, одеться, всучил в руки сумочку с документами, банковскую карту с записанным на бумажке пин-кодом, запихнул на заднее сидение машины и повез в аэропорт. На вопрос "А вещи?" заявил, что всё необходимое можно купить на месте. Если вчера он мягко уговаривал и предлагал подумать, то сегодня командовал. Как привык, жестко и бескомпромиссно.

У дверей терминала уже ждал вежливо улыбающийся Данил. Андрей Михайлович, почему-то с опаской оглядываясь вокруг, из рук в руки передал парню притихшую Марьяну.

— А где чемодан? — удивился молодой человек.

— Нету, — пожал плечами генерал, — Некогда было. В Симферополе по магазинам проедетесь. И она не завтракала.

— Понял. Разберёмся, — с готовностью кивнул Шевченко-младший, взял девушку под локоть и повел в здание аэропорта.

Марьяна отстраненно глядела в иллюминатор на проплывающие мимо пышные белые облака. Внутри зияла пустота и безнадёга. Всё. Пути назад нет. Теперь она себе не принадлежит. Также, как движение этих огромных сгустков пара управляется волей ветра, её дальнейшая участь зависит от воли отца. Выбор сделан, она должна подчиняться.

Краем глаза девушка поймала на себе цепкий, изучающий взгляд Данила. В нем сквозила немая решимость.

— Поговорим? — вопросительно поднял брови мужчина и взял её ладонь в свою.

Марьяна, как будто со стороны смотрела на происходящее. Никаких чувств, никаких эмоций. В груди — холодный, мертвый камень, которому всё равно. Это не она сидит в кресле самолёта вместе с закадычным другом детства. Это не с ней недавно произошли все эти калечащие душу события. Действительность — как фильм на старой киноплёнке. Всё давно кем-то придумано и снято. А ты — просто зритель, который не в силах что-либо изменить.

Неужели это происходит наяву? Быть не может… Сейчас она откроет глаза и перенесется в другую реальность. Туда, где на темно-синем небе низко светят яркие звёзды. Где за руку её держит совсем другой мужчина, от взгляда черных глаз которого замирает сердце. Рядом с ним оно трепещет от нежности и до краев наполняется любовью… А главное, живёт…

— Я не буду выспрашивать у тебя что произошло, — мягко начал Данил, поглаживая пальцы, — Захочешь — сама расскажешь. Нам всегда удавалось находить общий язык, Марьяна. Помнишь, когда-то даже были общие тайны… Думаю, и сейчас мы сможем договориться. Наши родители в этот раз настроены решительно. Скорее всего, от свадьбы отвертеться не удастся. И, знаешь о чем я подумал? Это не самый плохой вариант. Лучше уж ты, чем непонятно кто… Я вполне отдаю себе отчет, что каких-то неземных чувств ко мне не испытываешь, и испытывать вряд ли будешь. Впрочем, как и я к тебе. Но это совсем не значит, что всё плохо. Для крепкого брака любовь — не самое главное. Миллионы людей так живут и вполне себе счастливы. А мы с тобой знакомы с детства. Знаем что друг от друга ждать. У нас полно общих интересов и похожее образование. Ты — врач, я — провизор. Идеально для семейного бизнеса. Уволишься из своей армии, чуть-чуть подучишься, введем тебя в совет директоров нашего холдинга. К тому же, ты привлекательная девушка, Марьяна. Умная, воспитанная, грамотная, с тобой не стыдно выйти в свет. А для коммерческих целей это просто необходимо. В общем, неземной любви не обещаю, но дружбу и уважение гарантирую. И смею надеяться на взаимность.

— У нас всё равно нет выбора, — равнодушно пожала плечами девушка и отвернулась к окну.

— Что воля, что неволя, всё едино? — саркастически ухмыльнулся Данил, — Марьян, я тебя не узнаю. Где моя задорная и лёгкая на подъем подруга детства? Нееет. Я это так не оставлю.

Самолёт благополучно приземлился в аэропорту Симферополя. Даник взял в пункте проката машину и теперь, следуя указаниям навигатора, пытался доехать до ближайшего торгового центра.

Марьяна молча смотрела в окно. Разговаривать желания не было. Зато парень трещал, как заведённый. Такое ощущение, что за несколько минут он вывалил весь запас анекдотов и смешных историй, собираемых много лет.

— Эй, царевна несмеяна, — повернулся к девушке Данил, — пойдем купим тебе пару платьев. Ну и ещё всякой всячины для пляжа, прогулок и остального прочего. Не надейся, что я дам тупо лежать в кровати и смотреть в потолок.

Зайдя в торговый зал, Марьяна равнодушно окинула взглядом длинные вешалки с одеждой. Подошла к одной, схватила что-то более-менее подходящее по размеру. То же самое проделала на стенде с купальниками. Не глядя, взяла в руки первые попавшиеся шлепанцы, понесла всё это на кассу, но неожиданно упёрлась в крепкую грудь Данила.

— Стоп, — твёрдо проговорил он, отбирая вещи, — А померить? Моя невеста не должна выглядеть как бомж с вокзала. Вот что такое ты взяла? Всё это никуда не годится. А ну-ка марш в примерочную. Буду делать из тебя нормальную женщину, а не тень отца Гамлета.

Данил, с деловым видом сидя на диване, командовал продавщицами, приносившими и уносившими различные наряды. От разнообразия всяких сарафанов, юбок, блузок у Марьяны кружилась голова. Она что-то надевала, снимала, демонстрировала Данику, но сама даже не взглянула в зеркало. В душе прочно засела апатия ко всему. Девушка ощущала себя пластиковым манекеном, мнение которого никого не интересует.

Зато Данил был необычайно активен. Одни наряды браковал сразу, другие просил померить и откладывал в сторону. На тумбе медленно росла целая гора одежды.

— Дань, ну зачем мне столько? — после полутора часов, проведенных в примерочной, запротестовала, наконец, Марьяна, — Мы же здесь всего на две недели.

— Ну, слава богу, — картинно перекрестился Данил, — А я уж подумал, что дядя Андрей вместо дочери подсунул мне бессловесного робота. Всё это мы берём. Карту свою спрячь, угощаю. И примерь, пожалуйста, ещё пару вечерних платьев. Вот то и это.

Девушка взяла в руки тонкую ткань и накинула на себя. Светло-голубой шелк мягко заструился, ласково обнимая грудь и бедра. Марьяна встретилась глазами с собственным отражением в зеркале. Что ж, очень даже ничего. Как на неё шили. Только вот внутреннее состояние не для этого платья. Взгляд ничего не выражает. И в душе пустота. Обладательница такого одеяния должна сиять изнутри дарить всем ощущение праздника. Искриться от радости и счастья, как шампанское. Веселиться и зажигать. Заряжать позитивом своего мужчину. Того, кто этот наряд подарил. А у неё самой безнадёжно села батарейка. И рядом совсем не тот, с кем хотелось бы делиться внутренней энергией. Девушка вздохнула и потянула ткань вверх, собираясь снять, но в этот момент у неё за спиной вырос Данил.

— Великолепно, — сказал он, интимно заглядывая через плечо, — Ты очень красива. Настолько, что мне хочется сделать это…

Мужчина отодвинул рукой густые светлые волосы, освобождая, открытое плечо, и прикоснулся губами к нежной коже шеи. Туда, где начинается ямка над ключицей.

Марьяна вздрогнула, как от ожога. За много лет знакомства Данил никогда не позволял себе даже намеков на подобные действия, а тут… Девушка недоуменно посмотрела на их отражение. Из-за спины её пронзал насквозь уверенный взгляд серых глаз. Место поцелуя горело огнём.

— Что, дорогая, не ожидала? — спросил Данил, плотоядно улыбаясь. Оказывается, он может быть и таким вот: чувственным, требовательным и властным, что-ли… Он. Мягкий и податливый Даник, мгновенно теряющийся под строгим взглядом отца. — Привыкай. Если не хочешь, чтобы твой муж ходил налево, придется научиться воспринимать меня в новом качестве. А пока, хотя бы сделай вид, что тебе приятно.

Мужчина поймал её удивлённый взгляд в зеркале, слегка приобнял и притянул ближе к себе.

— Посмотри, — кивнул он отражению, — Мы с тобой офигенно смотримся. Знаешь сколько народа будет нам завидовать?

А ведь он прав. Вместе они действительно выглядели, как персонажи любовного романа. Высокий, крепкий шатен с благородной осанкой, правильными чертами лица и нежная, хрупкая блондинка с огромными грустными глазами. Мужчина достал из кармана телефон и сфокусировал камеру на фигурах в зеркале.

— Ну же, Марьян, сделай вид, что на седьмом небе от счастья. Обними меня, улыбнись. Я знаю, ты умеешь.

— Не хочу… — покачала головой девушка и устало опустила взор, — Хоть ты меня не трогай, пожалуйста.

— Значит, через "не хочу". Сама же сказала, у нас нет выбора. Раз мы не можем действовать по своему, будем демонстрировать красивую картинку для окружающих. А как на самом деле жить дальше, попробуем договориться… — Данил подмигнул её недоверчивому взгляду в глянцевом стекле и щёлкнул затвором камеры.

21. Денис. Сжигая мосты

Орлов уже полдня лежал на жёсткой кровати насквозь прокуренного гостиничного номера и тупо пялился в экран телефона, где ярко-зелёным прямоугольником светилось СМС о полученном банковском переводе. В груди липким пятном медленно расплывалось чувство горечи и смертельной обиды.

Три миллиона. Именно во столько оценил генерал Королёв его порванное в клочки сердце. А ещё в эту сумму вошли почти два года тщетных попыток борьбы с собой, два месяца тревог и волнений в чужой стране, мгновения смертельной опасности, когда пульс зашкаливает и физически ощущаешь, как в кровь выплёскивается ударная доза адреналина… И страх. Дикий, животный. Не за себя, за неё. Любимую. Человека, который внезапно стал частью тебя. Проник под кожу, слился с кровотоком… И, конечно же, та самая ночь любви, при одном воспоминании о которой до сих пор сносит крышу…

А теперь от всего этого требуют отказаться. Тупо вычеркнуть из жизни. Забыть навсегда… В тот самый момент, когда ты, наконец, развёлся. Освободился, чтобы начать новую жизнь. С ней. С той, которую боготворишь… Променять целую вселенную на какие-то цветные бумажки с цифрами различного номинала…

А ведь нужно всего-навсего встретиться и поговорить. Избавиться от недопонимания. В том, что Марьяна примет и поверит, Ден не сомневался ни секунды. Просто знал. Как аксиому. Только вот как это сделать, если папаша стережёт дочь, как цербер, а её телефон всё ещё недоступен?

Ну, конечно! Соцсети… Им с Марьяной как действующим военнослужащим выкладывать фотографии было запрещено. Но странички с псевдонимами и нейтральными аватарками в виде красивых картинок у обоих имелись. С этих профилей можно было общаться с друзьями и родственниками, не нарушая условий контракта с Российской армией.

Судя по времени посещения, в соцсети Марьяна заходила последний раз ещё находясь в Сирии.

"Привет" — набрал Ден личное сообщение, — "Кажется, нам нужно поговорить." Мужчина сделал фото свидетельства о расторжении брака и прикрепил к словам. Так надёжнее.

Только вот ждать ответного сообщения можно очень долго. Нужно попробовать поискать её через общих знакомых. Может, через Сашку Криницкого?

Нет. Скорее, через Даника. Он вхож в генеральский дом и сможет передать Марьяне пару слов. Если захочет, конечно. Но, попробовать в любом случае стоит. Денис прокрутил список друзей. Возле аватарки Данила Шевченко как раз светился значок "онлайн". Орлов, не долго думая, зашёл к нему на страничку. И обомлел.

Несколько минут назад Даник выложил фото. Примерочная какого-то дорогого магазина. Как всегда идеальный он. Голливудская улыбка, модельная стрижка, безупречно выглаженная чёрная рубашка. Мускулистая рука лежит на оголённой спине у ослепительно красивой девушки, в соблазнительном вырезе светло-голубого шелкового платья. Она стоит вполоборота. Нежные пальцы гладят мощную шею мужчины. Волосы волнами струятся по плечам, переливаясь в ярких лучах светильников. Губы слегка приоткрыты, бездонные глаза распахнуты и вопросительно глядят на Данила.

Женщина — загадка. Самая яркая звёздочка на небе. Светлая лесная феечка. Частичка души. Марьяна… Обнимает этого самодовольного хлыща Даника. И смотрит на него, как на бога…

Следующее фото. Похоже на какой-то фешенебельный отель. Отдельная вилла с огромными зеркальными окнами, небольшой индивидуальный бассейн. Селфи на шезлонге. Марьяна в ярком купальнике сидит, опершись на Данила и лучезарно улыбается в камеру…

Последний снимок — словно осиновый кол в сердце. Тоже селфи. Номер. Кровать. Спящая на боку Марьяна. Спокойное, умиротворённое лицо. Плечи оголены. Длинные волосы, разметались по подушке. Сзади её обнимает сияющий Даник. С идеально проработанным голым торсом. Безупречный ракурс. Оба красивые, как картинка из журнала. Не надо быть гением, чтобы понять чем они только что занимались…

А под фотографиями лаконичная и ёмкая подпись. "Долгожданный отпуск. С невестой."

Денис крепко зажмурился. Кортизоловая волна стресса кислотой обожгла артерии и вены. Мужчина почти физически ощущал, как из экрана телефона летит каскад отравленных стрел и вонзается прямо в сердце. Значит, он места себе не находит, ищет любые способы с ней связаться, а она по полной программе развлекается в компании мужика, который уже представляет её всем в качестве невесты…

Сюрреализм какой-то… Та Марьяна, которую Ден знал и любил никогда бы так не поступила… Может, это старые постановочные фотографии? Когда они с Данилом старательно играли счастливую пару?

Нет, снимки свежие. Выгоревшие под палящим солнцем Сирии волосы девушки, загорелое лицо. И на руке — часы. Те самые, которые он подарил в Латакии и просил не снимать. Как жестокая насмешка.

Тут же пришли на ум циничные слова генерала, свысока брошенные на прощание: "Марьяна мне дочь, а ты — никто. И в мои планы относительно неё не вписываешься. Уходя, свой выбор она сделала. Не в твою пользу."

Невеста… Неужели это правда? Как же он мог так ошибаться? Не заметить, не почувствовать… Думал, это огромная чистая любовь, какая встречается одна на миллион, а в это время она хладнокровно и расчётливо выбирала… Искала наиболее выгодный вариант. Осталась с тем, у кого больше денег… И, самое обидное, не нашла в себе смелости сказать об этом в глаза. Трусливо скрылась. Отправила отца откупиться…

А сам Денис спешил, бежал, догонял, зачем-то унижался, пытаясь встретиться… Как слепой влюбленный идиот… Вот она вместе со своим батей, хохотала, наверное…

В гневе сжав зубы, Ден открыл переписку с Марьяной и удалил недавно отправленные сообщения. Немного подумал, а потом полностью уничтожил свою страницу.

Попытался перевести три миллиона генералу Королёву обратно, но банк не позволил. Такая крупная сумма не укладывалась в дневной лимит зарплатной карты. Ничего, он знает как поступить.

Орлов быстро покидал вещи в рюкзак и вышел из номера. Доехал до ближайшего отделения банка, открыл на свое имя карту "моментум" перевёл туда все деньги, полученные от генерала. Теперь нужно как-то попасть в штаб округа…

Денис порылся в телефонной книге и набрал номер начальника кадровой службы. Попробовать решить кое-какие вопросы. Уехать подальше. Сжечь мосты. Всё равно в Загорск он больше вернуться не сможет. Сил не хватит. Слишком много ненужных воспоминаний. Да и до окончания контракта осталось всего полгода. Дожить бы…

— Марат Тахирович? Здравствуйте. Это Орлов вас беспокоит. Начмед из Загорска. Помните такого?

— Как же, как же. Народ должен знать в лицо своих героев…

— Всё шутите, — невесело хмыкнул Денис, — Я вот по какому вопросу звоню. Мне отпуск сейчас предоставили. Внеочередной. На три недели. Только не хочу я отдыхать. Можно меня отозвать? И отправить в какую-нибудь командировку. Желательно подольше и подальше. Всё равно куда. Если нет горячих точек, то хотя бы на учебу…

— Чего это ты вдруг? Только из Сирии вернулся. Заскучал без острых ощущений? Смотри, доездишься когда-нибудь…

— Там хоть руками работаешь, людей спасаешь. А здесь одни бумажки… Не лежит душа.

— А жена что по этому поводу думает?

— Нет у меня больше жены, товарищ полковник… Вчера развёлся.

— А, ну тогда понятно. Думаешь, забудешь быстрее?

— Можно и так сказать.

— Ладно. Сейчас посмотрю. Вот. В Гвинее сейчас вспышка лихорадки Эбола. Какой — то новый штамм. Жутко заразный. И смертность 95 процентов. Москва как раз собирает бригаду врачей для оказания помощи местным и испытания вакцины. Все, кому я предлагал, отказались. А ты у нас парень отчаянный. Поедешь?

— Поеду.

— Отлично. Вылет послезавтра. С аэродрома Жуковский в Москве. Инструктаж на месте. Командировка на три месяца. Потом, если захочешь, можно продлить. Всё равно желающих нет. Короче, пиши два рапорта и отправляй по закрытым каналам. Первый — отозвать из отпуска, второй — отправить в командировку.

— Так я сейчас в Ростове. Могу в течение часа зайти, оформить что нужно.

— Прекрасно. Жду. Заодно и подпишем сразу. Королёв как раз на месте.

Денис поставил последний росчерк, дату, отложил ручку и отдал листы бумаги Марату Тахировичу.

— Вы же сами у Королёва подпишете? — поинтересовался он.

— Хочешь, со мной пошли, — предложил тот, — Андрей Михайлович таких как ты уважает. Тебе орден мужества давать надо просто за то, что в этот ад поехать согласился.

— Нет, я, пожалуй, тут подожду, — отрицательно покачал головой Орлов, — Только можно маленькую просьбу? Передайте ему вот этот конверт, пожалуйста.

Ден положил на середину стола белый прямоугольник из картона. Внутри находились банковская карта, с реквизитами и пин-кодом. Ровно три миллиона. Пусть генеральская семейка не думает, что Дениса Орлова можно купить.

— Неужели бомба? — усмехнулся Марат Тахирович, — Или споры сибирской язвы?

— Ничего опасного, — ровным голосом ответил Денис, — Это не взятка, пусть не беспокоится, что арестуют. Просто скажите — от меня. Он поймет что там. И, думаю, рапорт подпишет с превеликим удовольствием.

Полковник забрал бумаги и вышел из кабинета. Денис нервно ждал, барабаня пальцами по столу. 95 процентов смертности и высокая заразность… Неудивительно, что никто не соглашается на такую командировку.

А ему терять больше нечего. Он ощущал себя разбитым никому не нужным стариком. Отработанным материалом, сданным на утилизацию. Любимая предала, работа не радует. Да и домом назвать квартиру, которая находится на одной лестничной клетке с Марьяниной язык не поворачивается. Это, скорее, пыточная камера. Слишком много воспоминаний и несбывшихся надежд… У него ничего больше не осталось. Проще вычеркнуть это всё из жизни раз и навсегда.

Да и зачем она вообще нужна, такая жизнь… Лучше умереть героем там, чем бесславно спиться здесь и сдохнуть где-нибудь под забором… Хотя бы родителям не будет стыдно…

22. Марьяна. Договор.

Половина дня пролетела незаметно. Марьяна с Данилом доехали до отеля, заселились в люксовую виллу с собственным бассейном, успели немного позагорать и искупаться. А сейчас, пообедав в главном ресторане, возвращались в номер.

Данил фотографировал каждый шаг. Вестибюль, пирс, пляж, цветущие кусты на территории. Ну, и, конечно, Марьяну. Девушка устала прятать лицо и смирилась. Поэтому, когда друг детства решил сделать селфи возле бассейна, просто посмотрела в камеру и улыбнулась. Всё равно не отстанет. Лучше уж сразу "отстреляться" и вновь погрузиться в свои мысли.

А размышления эти весёлыми не были. Кажется, Даник настроен решительно. И основательно вошёл в образ её жениха. Постоянно интересуется чего бы ей хотелось, ухаживает, заботится… И, похоже, твёрдо намерен как можно скорее перевести их отношения в горизонтальную плоскость. Долгие многообещающие взгляды, прикосновения, как бы невзначай, двусмысленные фразы. Всё это дико смущало и напрочь выбивало из колеи.

Марьяна с ужасом думала о том, как будет выкручиваться, когда они с Данилом вернутся в номер. Ведь она абсолютно не готова. И представить себя в постели с кем-то, кроме Дениса не могла, как ни старалась. Слишком живы ещё воспоминания о той безумной ночи.

Так хорошо ни с кем никогда не было… И, наверное, не будет… Дело даже не в физических ощущениях, а в осознании того, что принадлежишь именно ему. Родному, любимому и единственному… Целиком. До последней клеточки. Пусть даже недолго. Всего лишь до рассвета.

А вот любая попытка визуализировать Данила в качестве полового партнёра вызывала стойкое отторжение, несмотря на весьма привлекательную внешность мужчины.

Наверное, в ту ночь в ней что-то заклинило, замкнулось, зациклилась. Орлов ушёл и унес с собой какую-то важную деталь. Частичку сердца, отвечающую за отношения с противоположным полом. Без него её нет. Осталась одна оболочка. Неполноценная, холодная, ущербная… Просто глыба льда, неспособная выдать даже малую толику эмоций. И воспоминание о том, что любимый оказался негодяем, подлецом и обманщиком совсем не помогало.

Даник приложил к замку ключ-карту и пропустил Марьяну вперёд. Девушка вошла вовнутрь и огляделась. Плотные шторы были наглухо задвинуты. Вокруг царил интимный полумрак, разбавленный приглушенной подсветкой. Откуда- то звучала тихая музыка. На журнальном столике в комнате, служившей гостиной, стояло ведёрко с охлаждённым шампанским и две вазы — со сладостями и фруктами. Глянцевая поверхность была усыпана розовыми лепестками, дорожка из которых вела в спальню. И весь этот приторный романти́к не оставлял сомнений в твердости намерений Данила.

Девушка внутренне содрогнулась. Что, опять через "не хочу"? И так всю оставшуюся жизнь? Каждый раз ломать себя, укладываясь в постель с нелюбимым?

Марьяна решительно повернулась. Данил стоял у двери, внимательно наблюдая за реакцией.

— Не вижу радости в глазах, — друг детства саркастически поднял бровь и сделал неторопливый шаг по направлению к ней.

— Даник… — девушка выставила руки перед собой, в защитном жесте, — Ты — истинный джентльмен и очень привлекательный мужчина… Просто мечта… Любая была бы счастлива оказаться здесь, на моём месте…

— Но, не ты, — с утвердительной интонацией проговорил парень и взял в руки бутылку шампанского. С негромким хлопком вылетела пробка. Лицо Данила не выражало ни удивления ни недовольства. Словно он ждал подобной реакции. Просто констатировал факт.

Марьяна заговорила, тщательно подбирая слова: — Понимаешь… Я не хочу никого обидеть… Дело не в том, что ты какой-то не такой. Скорее, я неправильная. Просто не могу — и всё… Прости… Не думала, что это будет так сложно. Ломать себя каждый раз, когда тебе захочется… Ну, ты понял… Я сама поговорю с отцом и дядей Гришей. Объясню, что ты не виноват, действительно пытался… А я… В общем, ничего у нас с тобой не получится, Данил. Извини.

Марьяна решительно открыла гардероб, схватила сумочку с документами и направилась к выходу. Однако, сильная рука удержала её запястье.

— Стоять, — спокойный и уверенный мужской голос заставил замереть на месте. Данил вытащил клатч из её судорожно сжатых пальцев и, мягко подталкивая, усадил на диван, — Похоже, ты всё ещё находишься в прострации. Настолько, что даже не поняла, что я сказал тебе в магазине. Поэтому — повторюсь — обо всём можно договориться. Собираешься снова убегать и сопротивляться? Ругаться с родителями, воевать, тратить собственные нервы, которых, судя по твоему нынешнему состоянию и так не осталось? Не надоело? Я не маньяк и не насильник, Марьяна. И, поверь, мне не доставляет никакого удовольствия ложиться в постель с женщиной, которая меня не хочет. Нет — значит нет. Ни к чему такие жертвы. Я не прошу тебя со мной спать. Я прошу тебя выйти за меня замуж…

Марьяна с открытым ртом смотрела на Данила, который как ни в чём не бывало разливал по бокалам шампанское. Что за дикие вещи он говорит? Но серые глаза смотрели на неё по-деловому. Он абсолютно четко понимал, что делает.

— Какая разница? — подняла бровь Марьяна, — Я думала понятие "брак" включает в себя определенный набор обязанностей. В том числе исполнение супружеского долга.

— Я совсем не против, но если тебя даже мысль об этом приводит в ужас, то зачем? У меня полно женщин, которые с радостью заменят тебя на этом поприще. Таких много. А вот тех, кого с радостью примут мои родители в качестве невестки больше нет. Поэтому, не нужно отчаянно бороться с ветряными мельницами. Предлагаю сделку.

Данил загадочно улыбнулся, вручил Марьяне бокал с искрящимся напитком и присел рядом на диван.

— Не отказывайся сразу. Этот брак избавит нас обоих от кучи проблем. Ты знаешь, что со своим отцом я предпочитаю не спорить. Себе дороже. Пусть думает, что всё контролирует. Твой — тоже тот ещё подарочек. Если что-то вбил в голову — значит так правильно и обсуждению не подлежит. Они давно уже мутят общий бизнес. Крупное производство лекарственных средств. Мой батя отвечает за надлежащее качество и достаточное количество продукции. Твой — обеспечивает рынки сбыта. Госпитали, воинские части, неприкосновенный запас на военное время и тому подобное. Без Андрея Михайловича половина произведенного нами просто не продавалось бы. То есть благосостояние моей семьи напрямую зависит от твоего отца и его высокой должности. Но, наши родители не становятся моложе. Уже не за горами то время, когда генерал Королёв уйдет на пенсию. А вместе с ним и куча выгодных контрактов накроется медным тазом. То есть мы должны уже сейчас позаботиться о своем будущем. Нам нужен свой человек, в департаменте здравоохранения, который будет лоббировать интересы фирмы. Хороший врач, знающий работу системы изнутри. И это ты, Марьяна.

— Да ладно… Весь мой опыт в гражданской медицине — два года на скорой помощи. Когда в ординатуре училась.

— Ну, так это же прекрасно. Получается, начала ты с самых низов и уже имеешь представление о том, как всё это работает. Сейчас твоя задача — уволиться из армии и отучиться на организацию здравоохранения. Какое-то время поработаешь в больнице, которую возглавляет брат моей матери. А потом перейдешь в департамент. Андрей Михайлович посодействует. У него там налажены связи. И параллельно я буду учить тебя всему, что знаю сам. Вводить в курс дел фирмы. Ну и отец тоже. Меня он считает ни на что не годным тюфяком. А вот тебе доверяет и возлагает большие надежды.

— Почему ты позволяешь дяде Грише так с собой обращаться? Молчишь в тряпочку, со всем соглашаешься… Естественно, он считает, что его сын — бесхарактерный…

— А ты когда-нибудь видела какой он в гневе? Абсолютно себя не контролирует. Боюсь, когда-нибудь его инсульт разобьёт… Проще с ним не спорить, а потом молча повернуть всё по-своему. Будто так вышло случайно.

— Хитрец. Ты всё очень доходчиво объяснил. Только непонятно зачем для этого нужно жениться…

— Ну, как же. Вместе с тобой в нашу фирму вольется крупная денежная сумма. А для дальнейшего развития производство нуждается в инвестициях. Новые линии, новые препараты. Твой отец — военный. И не может сам иметь доли в частных компаниях. И он нам нужен на своей должности. А ты, когда уволишься — сможешь. Поженившись, мы объединим капиталы. И многократно их приумножим. Потом, мой отец верит в тебя. И считает, что именно ты со временем должна встать во главе фирмы. А для этого быть моей женой — обязательно.

— Но я же в этом ничего не понимаю… И, честно говоря, не слишком хочу. Терпеть не могу бумаги.

— Ничего, втянешься. Это не так сложно, как кажется и даже интересно. Мне приходится часто ездить по служебным делам и я буду брать тебя с собой. Ты исколесишь всю Россию. Увидишь Европу. Побываешь в Азии. Наверстаешь всё, чего была лишена, проходя военную службу. А к лечебной работе вернуться всегда успеешь.

— Хорошо. С этим разобрались. А как же мы будем жить вместе? Как соседи? Не пересекаясь? У каждого своя жизнь? Думаешь, никто не заметит?

— Ну, почему же… Нужно постараться привыкнуть друг к другу. Проводить вместе больше времени. Веселиться, развлекаться, получать позитив. Тебе сейчас просто необходимо отвлечься от любовной драмы, остыть, успокоиться. Может, потихоньку всё и наладится… А пока будем делать видимость идиллии. Демонстрировать всем красивую картинку. Думаешь, для чего я постоянно фотографирую? Жить будем в моей квартире. Она достаточно просторная, чтобы при желании не пересекаться. Хотя, я предпочел бы находиться поближе. Хорошенько изучить друг друга. Характер, привычки… Деловые отношения — это хорошо. Но ведь когда-нибудь придет время и мы захотим настоящую семью, детей… И мне хотелось бы быть уверенным, что это мои дети.

— Ну, точно не в ближайшие пару лет. Сначала нужно вникнуть в работу, адаптироваться…

— Тогда будь готова к тому, что иногда твой муж не будет ночевать дома. Я — обычный мужчина у которого есть определенные физиологические потребности. Принуждать тебя я не буду. Когда почувствуешь, что готова — скажешь. А до тех пор… Ну, ты поняла, не маленькая. И ещё одно условие. Кристальная честность. Мне ты можешь говорить абсолютно всё. Я тебе тоже. Обещаю пытаться понять и войти в положение. Если уж мы затеяли эту игру, то всегда должны поддерживать и прикрывать друг друга. По рукам?

— Хорошо. Давай попробуем.

— Вот и умница. А сейчас пошли в спальню.

— Зачем? — напряглась девушка, кидая подозрительный взгляд на дорожку из лепестков.

— Спать, Марьяна. И ничего больше. Кровать достаточно большая, чтобы ты меня даже не заметила. К вечеру приедут ребята и мы все идём в клуб. Я намерен пить и танцевать всю ночь. И тебе советую. Нельзя зацикливаться на внутренних переживаниях. Жизнь продолжается. Одна просьба, — проговорил Даник, снимая рубашку, — Ляг в постель, накройся простынёй и спусти с плеч бретели. Хочу сделать пару снимков. Родителям совсем не обязательно знать про наше маленькое соглашение. Для всех демонстрируем красивую картинку. Вот так. Замечательно.

23. Марьяна. Новая жизнь.

Две недели на берегу моря в веселой молодежной компании прошли быстро. На людях Марьяна с Данилом успешно играли счастливую пару. Везде появлялись вместе, ходили за ручку, проявляли заботу друг о друге. Никто из окружающих не заподозрил неладное. Наоборот, дружно спрашивали когда свадьба.

Даник обещал, что скоро, а Марьяна молчала. Да и, честно говоря, ей было всё равно. В душе зияла пустота. Вместе с Денисом ушёл вкус к жизни. Атрофировались чувства, мечты, желания. Происходящее было не нужно и не важно. Она просто плыла по течению.

В компании девушка всегда держала лицо. Вместе со всеми смеялась, играла в волейбол, плавала, танцевала в клубе. Но, как только за спиной закрывалась дверь номера и можно было снять маску, накатывала апатия.

А ещё было противно от себя самой. Её тяготила необходимость демонстрировать лёгкость и благополучие, когда в душе лишь тоска, неуверенность и неопределенность. Внутри девушка ощущала себя насквозь лживой и лицемерной. А ведь это только начало…

Даник свое слово держал. Наедине не приставал и не делал никаких намеков в сторону постели. Правда, и из спальни никуда уходить не собирался, мотивируя это тем, что на диване не высыпается. И ни одной ночи не провел вне номера. Зато всё время фотографировал, фотографировал, фотографировал…

Когда они вернулись в Ростов, Марьяна облегчённо вздохнула. Хоть какая-то передышка. Возможность наконец побыть одной, перевести дух, собраться с мыслями. Понять для себя как жить дальше. Заново найти смысл. Только он никак не находился…

Отпуск заканчивался. Нужно было что-то решать с работой. Лично ехать в Загорск и оформлять документы для увольнения Марьяна категорически отказалась. Да отец особо и не настаивал. Подала рапорт в кадровую службу округа и теперь ждала результата. Сразу расторгнуть контракт по закону невозможно, поэтому девушке открыли больничный. Нужно было собрать кучу бумаг, выплатить неустойку и пройти углубленную медкомиссию.

Родители занимались скорейшей организацией их с Данилом свадьбы, которая была назначена через месяц. Тетя Соня с дядей Гришей практически каждый день приезжали с какими-то предложениями и рекламными проспектами. Постоянно звонили сотрудники агентства, устраивающего праздники. Волей-неволей приходилось принимать участие в этом балагане.

Марьяна равнодушно тыкала пальцем в фотографии, делая вид, что выбирает цветовую гамму праздника, локацию для росписи, ресторан и дизайн торта. Хотя, какая, в конце концов, разница? Вся эта суета утомляла и отнимала кучу сил. Почему- то в последнее время постоянно хотелось спать.

Выбор свадебного платья занял ровно двадцать минут. По принципу — не надо подгонять по фигуре. Ткнула пальцем, померила, расплатилась. Вся эта бутафория начинала раздражать.

Будь её воля — они расписались бы тихонько, не привлекая внимания. Но родители настаивали на масштабном мероприятии. Как говорит Данил — требовали красивую картинку. С шарами, фейерверками и кучей гостей, девяносто процентов из которых Марьяна даже не знала.

Только суть оставалась прежней. Само определение "свадьба" абсолютно не подходило для происходящего. Скорее, это было пышное празднование удачной сделки по слиянию капиталов двух семей. Ширма, за которой прячутся абсолютно приземлённые интересы. И на алтарь этих самых интересов Марьяна кладет свою независимость и свободу. Так надо. Никому нет дела до того, что она действительно хочет и чувствует. Всё давно уже решено.

А любовь… Её больше нет. Обездвижена и погребена заживо на дне толстостенного бетонного саркофага. Смотрит своими черными глазами, тщательно утрамбованная и залитая трехметровым слоем свинца. Как разрушительное ядерное топливо. Не нужно ее тревожить. Пора двигаться дальше.

По плану в ближайшие несколько недель Марьяна должна была уволиться из армии. Как только это происходило, Григорий Константинович оформлял на её имя долю в своем фармацевтическом предприятии, а генерал Королёв инвестировал в бизнес крупную сумму. Марьяну включали в совет директоров и начинали вводить в курс дел фирмы. После регистрации брака и свадебного путешествия Марьяна уезжала в Питер на учебу. Через несколько месяцев возвращалась и трудоустраивалась в качестве заместителя главного врача одной из областных больниц, параллельно курируя свою зону ответственности в предприятии Шевченко. И основным смыслом её жизни становилась работа.

За спиной Марьяны тихо стукнула тяжёлая кованая дверь штаба Северо-Кавказского военного округа. Жаркое июньское солнце нещадно светило прямо в глаза. Порыв горячего ветра подлил масла в огонь, кинув в лицо горсть песка и пыли с городских улиц. Девушка вытерла со щеки непокорную слезу и надела солнцезащитные очки. Нельзя показывать свою слабость.

Вот и всё. Прощай, армия. В кожаной папке, которую она держала в руках, лежали приказ об увольнении из вооружённых сил и подписанное дополнительное соглашение о расторжении контракта. В машине ждал дядя Гриша, с которым они сегодня же должны у нотариуса оформить на неё долю предприятия. А ещё через две недели — свадьба.

Перевёрнута целая страница жизни. Этот урок она выучила наизусть. Даже если захочет забыть — напомнят шрамы на сердце. Но, несмотря ни на что, это было счастливое время. Только его не вернуть.

Впереди — новая жизнь. В достатке, спокойствии и безнадёге. И её основной смысл — работа на благо семьи. С утра до ночи, двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Зато дурацкие мысли в голове крутить будет некогда. В общем, расслабься, Марьяшка, и получай удовольствие…

Визит к нотариусу прошел быстро и без заморочек. Изменения в устав фирмы, пара подписей и вот, Королёва Марьяна Андреевна выходит из кабинета владелицей тридцати пяти процентов уставного капитала общества с ограниченной ответственностью "Югфарм". Дядя Гриша более чем доволен.

— Ну, что, Марьяш, домой или сначала посмотрим контору? Я тебе такой кабинет выделил — закачаешься.

— Если можно, завезите меня, пожалуйста, в окружной госпиталь, — покачала головой девушка, — Я результаты осмотра в медкнижку поставлю. А то на учебу в Питер без неё не возьмут.

— Как скажешь.

Штампы специалистов и результаты анализов в медицинскую книжку Марьяна перенесла быстро. Оставались только двое — гинеколог и терапевт. Девушка несмело поскреблась в дверь.

— Здравствуйте! — приветливо поздоровались она с доктором, — Я недавно проходила у вас комиссию. Можно мне осмотр ещё и в медкнижку поставить заодно? Вот карточка.

— Добрый день! А вы в курсе, что для периодических медосмотров ещё и УЗИ органов малого таза делать нужно?

— Да? А зачем?

— Приказ вышел новый. Раздевайтесь.

— А это обязательно? — напряглась Марьяна, — Просто я не готова совсем…

— Ой, не выдумывайте. Мы абдоминальным датчиком посмотрим. Займет всего десять минут. Мочевой пузырь полный?

— Нууу… Более — менее. И салфетки у меня с собой нет…

— Я всё дам. Ложитесь. Иначе штамп не поставлю, — пригрозила доктор, застилая кушетку.

Марьяна мысленно чертыхнулась, но подчинилась.

Аппарат УЗИ был такой же, как и в Загорске. Новый, экспертного класса. Датчик скользил по обильно политой контактным гелем коже живота. Марьяна всматривалась в экран, закреплённый над пациентом и мысленно описывала увиденное. Примерные размеры матки, толщина эндометрия. В принципе, всё соответствовало норме, только на задней стенке просматривалось какое-то подозрительное затемнение.

— Все хорошо, — удовлетворённо проговорила гинеколог и отложила датчик.

— Доктор, а что это вон там за подозрительное пятнышко? — ткнула пальцем в экран Марьяна, — Не миома, случайно?

— А вы что, врач? И молчите?

— Да, врач. И немного работала узиологом.

Докторица надела очки и внимательно всмотрелась в экран прибора.

— А давайте трансвагинально посмотрим, раз уж вы такая глазастая… Вообще-то на миому это не слишком похоже…

— А что тогда? Дисплазия?

Гинеколог сокрушённо покачала головой и сменила датчик:

— Ага. Дисплазия… — с иронией в голосе проговорила она, — Вспоминайте, когда последние месячные были, голубушка…

Марьяна нахмурилась. Осознание ситуации загоняло в ступор. Критические дни, действительно, были давно. Ещё в Сирии. И задержка цикла имела место, но совсем небольшая, не больше недели. Девушка списала её на стресс и перелёты. И, вообще, этого просто не может быть. Только не сейчас… Всего одна ночь…

Ну, конечно же это миома… Или дисплазия… Или ещё что-нибудь. Просто выглядит нетипично… Разве может это быть беременность? За две недели до свадьбы… Когда на тебя уже перевели долю фирмы… Да ещё от человека, который вытер о тебя ноги. Обманщика и предателя…

Девушка в шоке смотрела на экран и тщательно убеждала себя, не верить глазам. Вот только картинка с вагинального датчика показывала, что она фатально ошибается… Здесь уже было видно не непонятное размытое пятно, а явные очертания маленького живого существа, похожего на головастика.

— Ну, коллега, что скажете? — ухмыльнулась докторица.

— Вот и сходила, блин, на плановый медосмотр… — с трудом выдавила из себя Марьяна.

24. Марьяна. Выхода нет.

Из кабинета гинеколога Марьяна выходила с двояким чувством. Тщательно прислушиваясь к себе, пытаясь уловить и мысленно зафиксировать малейшие изменения. Скоро ей предстоит стать мамой… Физически это пока никак не ощущалось, а вот психологически…

Тот самый миг, когда осознаёшь, что внутри тебя обитает крошечное существо, в корне переворачивает мировоззрение. В душе одновременно уживаются страх за будущее и сияющий водопад радости. Дарящее крылья предвкушение скорых изменений к лучшему и отрезвляющее чувство ответственности за новую жизнь, подаренную кем-то свыше.

Это нежданное, нечаянное счастье, ниспосланное за всю ту боль и разочарование, что пришлось пережить. За горькое осознание того, что судьбоносные для тебя события — лишь фарс для того, кого ты искренне считала своей половинкой… Вот же она, та самая исцеляющая сила, способная залечить глубокие раны на сердце и наконец-то наполнить смыслом сам факт дальнейшего существования… Подарить надежду…

Этот ребенок — плод огромной и чистой любви. Пусть даже не взаимной. Её лучик, маленькая частичка, живое продолжение. Огонек, который так и не удалось потушить до конца.

Его отец оказался меркантильным подлецом, а мать слепой влюбленной идиоткой — но это совсем не важно. Можно долго рассуждать на тему морали, греха, случайного залёта от женатого мужчины… Неоспоримо лишь одно — эта живая душа уже любима и очень-очень нужна. С той самой секунды, когда разглядела его очертания в тёмном пятнышке на мониторе.

Денису сообщать о беременности Марьяна не собиралась. Такой новости они с Ленкой точно не обрадуются. А значит ни к чему тревожить людей, разрушать их налаженную жизнь.

Во всём виновата только сама Марьяна и ответственность делить ни с кем не собиралась. Когда спишь с чужим мужем, неплохо бы предохраняться… Но девушка была рада, что так случилось. Этот ребенок — только её. И ничей больше. Сама вырастит его и воспитает. Вот только есть нюансы…

Нужно как-то аккуратно рассказать родителям и Данилу… Отменить свадьбу, переоформить обратно долю в предприятии… Если понадобится — съехать из отцовского дома. Как можно скорее устроиться на работу, желательно не на одну, чтобы к моменту ухода в декрет иметь финансовую подушку и ни от кого не зависеть…

Марьяна в красках представила масштаб трагедии и поморщилась, как от зубной боли. В доме и так бедлам со всей этой предсвадебный суетой, а уж после объявления грандиозной новости о беременности невесты от бывшего…

Дядя Гриша с Даником будут в шоке. Ещё бы, ведь только утром для них всё так удачно складывалось, а тут срывается сделка века… Тетя Соня определенно грохнется в обморок, так как все её усилия с организацией идеальной свадьбы — псу под хвост. Отец, наверное, впадёт в бешенство. Опять единственная дочь не оправдала возложенных на неё надежд и подставила по полной программе… А мать, как единственный здравомыслящий человек в этом островке безумия, будет носиться вокруг толпы бьющихся в истерике с нашатырем и валокордином…

Короче, придется трудно. Нужно просто абстрагироваться от всего этого и стоять на своем. До конца. Этот ребенок — шанс освободиться. Начать с нуля новую жизнь, где никто не посмеет диктовать свои правила. Вырваться из паутины лжи и лицемерия, в которой увязла с головой.

Ну, что? Сиди, не сиди, а надо идти сдаваться…

Отец с удовлетворённым выражением лица расположившись в любимом кресле в гостиной проверял электронную почту.

— О! Заместитель генерального директора ООО Югфарм по медицинской части пожаловали? — генерал пребывал в добром расположении духа и изволил шутить, — Заходите, Марьяна Андреевна, почтите нас, простых смертных, своим лучезарным присутствием. Вот, приказ о вашем назначении только что прислали…

Девушка молча прошла через комнату и опустилась в кресло напротив. Подняла решительный взгляд на родителя, собираясь духом.

— Я не понял, дочь, ты что, не рада? — правильно оценив реакцию спросил отец, — Думаешь, это мне одному надо? Ради тебя стараюсь и своих будущих внуков.

— Вот, собственно, о внуках я и хотела с тобой поговорить… — скрестила руки на груди Марьяна, — И, боюсь, ты тоже не очень обрадуешься… Я беременна, пап… Пять недель.

Брови Андрея Михайловича медленно поползли вверх. На лице постепенно проступало радостное изумление.

— Почему не обрадуюсь-то? — озадаченно спросил он, — Почти у всех моих однокашников уже есть внуки. У некоторых уже по двое, а то и по трое. Одна ты всё никак… Вот это подарок мне дочь преподнесла на собственную свадьбу! Да я не просто рад, я счастлив! Эту новость определенно надо хорошенько отметить. Даник уже знает?

— Папа, ты не понял, — затаив дыхание продолжала Марьяна, — Пять недель — это гестационный срок. Считается со дня зачатия. Акушерский на две недели больше. И Данил к этому ребенку никакого отношения не имеет…

— То есть как это не имеет? — озадаченно заморгал генерал, — А ведь твой этот… Орлов клялся и божился, что у вас ничего не было…

— До возвращения домой и не было… Только одного раза оказалось достаточно. Вернее одной ночи…

— Чёрт… — тихо выругался Андрей Михайлович. Грозно нахмурившись, он о чём-то судорожно размышлял. — Короче, так, — немного подумав изрёк генерал, — Мне-то по большому счету пофиг от кого этот ребёнок. Когда у тебя дочка — все внуки в любом случае твои. И я уже давно ждал когда же. Поэтому об аборте даже слышать не хочу… Данику скажем, что забеременела ты от него. Срок очень маленький, потом как-нибудь выкрутимся…

Марьяна отрицательно покачала головой.

— Нет, пап, не получится. Потому что с Данилом как раз у нас ничего не было…

Генерал ошарашенно уставился на дочь.

— Как это, не было? А отдых на море? И вообще, у вас же свадьба через две недели…

— Думаю, уже нет. Я не выйду замуж за Даника, пап… В нынешней ситуации это будет нечестно. Извини.

— Извини? Вот так просто, да? Ты что, Марьян, совсем с ума сошла? — начал закипать Андрей Михайлович, — Я двадцать минут назад перевел на счета Югфарм хренову тучу денег… И тебя только что включили в совет директоров… А главным условием всего этого был ваш брак с Данилом… Как я буду теперь всё объяснять, а главное выглядеть? И ты договор читала? Видела сумму неустойки?

— Пап, я сама поговорю с Даником и дядей Гришей. Извинюсь, всё объясню… Ты не виноват в сложившейся ситуации. Ведь на момент всех этих договоренностей никто не знал, что я беременна… Включая меня. А неустойку просто отработаю…

— Просто? Это как же ты, интересно, собираешься отрабатывать такие бешеные деньжищи? — язвительно спросил отец, — В эскорт тебя не возьмут, сама понимаешь, неперспективно, скоро живот появится… Можно, конечно, заделаться наркодилером… Или продать обе почки, сердце и лёгкие… А если серьезно, Марьяна, сейчас у нас всего два выхода. Первый — аборт. Но очень не хотелось бы. Второй — как можно скорее затащить Даника в постель и объявить, что это его ребёнок. Лично я склоняюсь к последнему…

Марьяна смотрела на родителя и не верила ушам. И этот человек всю жизнь внушал ей, что лгать близким людям — последнее дело?

— Пап, ты совсем сдвинулся на этих деньгах, что-ли? Я не собираюсь никого обманывать…

— Ну, конечно! — злобно рычал генерал, — Ты ведь у меня вся такая честная и благородная… Немного лжи во благо — это мы не можем. А вот подставить отца, опозорить, опустить на десятки миллионов и испортить деловую репутацию — это всегда пожалуйста!

— Но, пап!

Андрей Михайлович развернулся, в упор посмотрел на дочь, с размаху стукнул кулаком по столу и отчеканил:

— Короче, я устал уговаривать. Ты уже один раз сделала всё по-своему. И даже убедила меня, что все будет хорошо. Только вот со своими трудностями разобраться не сумела, вернулась домой, как побитая собачонка… Я разрулил, как мог… Прав был или нет, покажет время… А вот кое-кто отвернулся лицом к стене, сложил лапки и просто ждал у моря погоды…

Я не хочу, чтобы ты вновь наломала дров. Испортила жизнь себе, моему внуку и окружающим. Поэтому требую полного подчинения. Твои новые проблемы я тоже решу сам. Как считаю нужным. Тем более, речь идёт не только о тебе. Отказавшись от этого брака ты оставишь свою семью без денег и вконец испортишь мне репутацию. Можно сказать, полностью уничтожишь как надёжного делового партнёра. Этого допустить никак не могу. Поэтому — будет, как я сказал. Попробуешь сбежать — найду, верну и запру в комнате. Недаром связи в ФСБ и полиции последние несколько лет налаживал, далеко не уедешь. Ты выйдешь за Данила — и точка. Хочешь этого или нет. И на свадьбе будешь улыбаться во все тридцать два и искриться от счастья. Не дай бог я увижу заплаканные глаза или кислую рожу. Слишком много поставлено на кон… А с ребенком разберемся по ходу. Есть у меня одна мыслишка…

25. Марьяна. Сны.

Разъяренный генерал налил себе бокал коньяка и вышел на террасу, громко хлопнув дверью. Сейчас доказывать ему что-либо бесполезно. Тверд, как каменная глыба. Ничем не прошибёшь.

Марьяна смотрела сквозь занавески в невесёлых раздумьях. Так серьезно подставлять отца она, естественно, не собиралась. Но и ломать собственную жизнь из-за финансовых интересов — тоже не вариант.

Ну почему нельзя обойтись без этой свадьбы? Она бы точно так же работала в поте лица на благо компании, только не переступая каждый день через себя, из-под палки…

Может, всё-таки удастся как-нибудь отвертеться? Нужно поговорить с Даником. Вряд ли нормальный мужик обрадуется тому, что придется записать на себя ребенка от другого. А по закону муж будет считаться отцом всех детей, рождённых в зарегистрированном с ним браке…

Воодушевлённая, девушка схватила сумочку, ключи от машины и направилась в офис "Югфарм".

Данил стоял как каменное изваяние, повернувшись лицом к окну, переваривая полученную информацию. Марьяна, затаив дыхание, следила за ним из глубин большого кожаного кресла.

— Я ценю твою честность, — задумчиво сказал мужчина, наконец, повернувшись.

— Ну, мы же договорились не обманывать друг друга. И, было бы подлым назначить тебя отцом этого ребенка…

— Откровенность за откровенность. Ты поступила верно, рассказав мне правду, но, увы, ума не приложу что теперь делать… — Даник растерянно развел руками, — Не то чтобы я сильно против детей, но сейчас это так не вовремя… Тебе нужно интенсивно учиться, потом много работать, двигаться вверх по карьерной лестнице, чтобы когда твой отец уйдет с должности, ты уже имела серьезный вес в департаменте здравоохранения… А ребенок будет отвлекать, не даст сосредоточиться на работе…

— Подожди, — изумлённо поговорила Марьяна, — так ты, что, не против записать его на себя?

— А разве в такой ситуации есть выбор? — пожал плечами Данил, — Если я откажусь жениться, неустойка по контракту ляжет на меня и мою семью. Отец просто сгноит за это. А если признаюсь, что у нас с тобой ничего не было — разразится скандал, какого белый свет не видывал… Есть, конечно, один выход… Но, зная тебя, он неприемлем…

— Если ты о прерывании беременности, то сразу нет.

Данил терпеливо вздохнул и подошёл поближе. Взял её ладонь в свою. Заглянул в глаза. Серый взгляд смотрел спокойно и трезво. Сейчас он очень напоминал Григория Константиновича. Всё- таки, зря отец считает его бесхребетным. Вон как свою линию гнет, когда надо.

— Марьян, не сочти меня чудовищем, но это бы сразу решило море проблем… Ну, какой он на таком маленьком сроке? С булавочную головку… Это ещё не человек. Просто набор клеток. Органы не сформированы, нервной системы нет… Червяк — и то более разумный. И я же не настаиваю на варварских чистках или вакуум — аспирациях. Есть современные гуманные способы… Всего одна таблетка… Мы молоды, здоровы. У нас обязательно будут другие дети… Только не сейчас, а в удобное для всех время. А этот… Хорошо если он родится похожим на тебя: светловолосым, голубоглазым. А если смуглым и с черными глазами, как Денис? Мой отец не дурак. Быстро сложит два и два. И тогда тебе несдобровать. Так ославит — на всю жизнь запомнишь.

— Нет, Данил, — покачала головой Марьяна, — Про аборт я даже думать не хочу. Мне всё равно на кого он будет похож. Он мой и я уже люблю его.

— И, наверное, хочешь, чтобы он был счастливым…

— Конечно.

— Тогда спешу разочаровать, — серые глаза вновь налились холодом, — У тебя просто не будет времени на этого ребенка… Ты родишь его и сразу же отдашь нянькам или бабкам. А сама будешь работать. Уходить когда он ещё спит, приходить, когда он уже уснул… Ты не узнаешь толком что такое радость материнства. Не услышишь первое слово, не увидишь первый шаг… И из-за этого станешь постоянно испытывать чувство вины. А твой сын или дочь будет думать, что мама — это такая странная тётка, которую показывают исключительно на фотографиях. Видеть тебя твоё дитя будет только по выходным. И то не всегда. А вот если не торопиться и подождать несколько лет…

— Нет, Даник… Я не сделаю аборт. Даже не уговаривай, — твёрдо сказала девушка.

— Хорошо, — тяжело вздохнул мужчина, — Я приму любое твое решение. Только прошу об одном. Давай пока ничего не будем говорить моим родителям. Срок очень маленький, всякое может случиться… Тем более, ты надолго уедешь на учёбу. Сообщим позже, когда уже будет заметно. И своих предков тоже попроси не распространяться…

Марьяна с удивлением подняла брови: — Не понимаю почему, но ладно.

— Честно говоря, мне нужно сначала самому привыкнуть к мысли… — пожал плечами Данил.

В ту ночь Марьяне впервые приснился Денис. Только не тот гнусный предатель, которого она вычеркнула из жизни, а такой, каким он был в Сирии. Её до мозга костей. Родной и любимый. С которым не страшно в огонь и в воду. Они лежали вдвоём в высокой сочной траве, смотрели на синее-синее небо и просто молчали. Сердце разрывалось от нежности. Хотелось так много всего рассказать… О том, как сильно любишь и скучаешь, как плохо без него. Сообщить, наконец, о ребенке… Но девушка не могла выдавить из себя ни звука. Просто смотрела, тонула в этих черных очах и еле сдерживала готовые покатится градом непослушные слёзы. А он вдруг протянул руку, провел тыльной стороной ладони по щеке, и, заглянув в глаза, тихо спросил: "За что ты так со мной?" Девушка вздрогнула и проснулась.

За окном надрывались соловьи и поднималось над горизонтом жаркое июньское солнце. Благодать… Только вот подушка была насквозь мокрой и на душе погано. А ещё почему-то появилось и никак не отпускало щемящее чувство вины. Нерациональное и несправедливое.

Чертов Орлов… Никак не оставит в покое… Ей не в чем себя упрекнуть. Увидев эти фото ушла бы любая. Это он виноват, он её предал… Их… И о своем сыне знать недостоин. В том, что там мальчик, девушка не сомневалась.

Марьяна положила обе руки на живот, прислушиваясь к ощущениям.

— Ничего, малыш, прорвёмся… — улыбнулась она, — Должен же быть какой-то выход…

Свадьбу они с Даником отыграли на "бис". Выпускники "Щуки" или "Гнесинки" не справились бы лучше. Счастливо улыбающиеся в объектив профессионального фотоаппарата лица, ни у кого не вызвали подозрений. Картинка получилась — загляденье. Особенно поцелуи под крики "горько".

Данил выпил немного больше своей нормы и настолько вошёл в образ, что даже попытался сделать брачную ночь настоящей. Но получил от ворот поворот и, обиженный, ушёл ночевать в гостевую спальню. И всё свадебное путешествие самозабвенно мстил. В номере провел лишь одну ночь из десяти положенных.

Вот только Марьяне было абсолютно всё равно. Пусть перетрахает хоть весь отель. К ней не пристаёт — и на том спасибо. Она загорала, купалась в море, гуляла по городу и искренне наслаждалась одиночеством. Отношения с мужем больше напоминали совместное проживание брата и сестры. И Марьяну это более чем устраивало.

По возвращении в Ростов девушка с головой окунулась в работу и с нетерпением ждала когда же начнется учёба. Несколько месяцев в Петербурге. Одна. Что может быть лучше?

Беременность проходила легко. Не было ни токсикоза, которым так любят пугать друг друга будущие мамочки, ни обещанных скачков давления. Малыш как будто понимал, что не стоит доставлять маме дополнительных хлопот, вел себя в животе замечательно и развивался четко по учебникам.

Единственное, что омрачало Марьянино размеренное существование — это сны. Яркие и реалистичные. Орлов появлялся в них почти каждый день.

То в каких-то джунглях, на фоне буйной растительности. То в странной деревне с глиняными домами, словно сошедшей с картинок детских книжек про Тарзана. Чаще всего просто молчал. Смотрел своими антрацитовыми глазами, полными укора так, что становилось не по себе. Иногда что-то спрашивал. Куда-то в воздух, не требуя ответа.

Она отвечала, но он не слышал. Безумно хотелось подойти и прикоснуться. Провести пальцами по заросшей щеке, дотронуться до обветренных губ. Только мешала какая-то невидимая преграда.

В очередной раз Денис привиделся сидящим на берегу какого-то водоема, окруженного по берегам буйной растительностью. Марьяна подошла и опустилась на камень рядом. Ден повернул голову и посмотрел долгим взглядом. В темных колодцах — тоска. Черная. Звериная. С таким выражением глаз волк воет на луну.

У Марьяны защемило сердце. Захотелось прижаться, обнять, забрать себе эту боль… Только вот внезапно проснувшееся шестое чувство подсказывало, что эта насквозь пронизывающая безнадега — отражение её собственной. Они смотрелись друг в друга, как в зеркало, многократно преумножая боль.

— Зачем ты каждую ночь мне снишься? — тихо заговорила она, — Уходи сам и отпусти меня… Сколько можно уже… Дай нам обоим жить дальше…

Денис медленно покачал головой, протянул руку и гулким голосом ответил: — Не могу… Если я отпущу тебя, меня не станет…

Марьяна вскочила с постели в холодном поту. Сердце колотилось о ребра, как отбойный молоток. Предчувствие какой-то страшной беды накатывало волнами. Девушка положила руки на заметно округлившийся семимесячный живот, прислушиваясь к шевелениям ребёнка. Это всегда успокаивало.

За окном на узкие Питерские улочки из свинцовых туч крупными хлопьями падал снег. На календаре стояло двадцать третье декабря две тысячи шестнадцатого года.

26. Денис. Туман

Едва приехав в Гвинею, Денис с головой окунулся в работу. Утром садился на прием, вечером уходил в стационар. Не давал себе ни минуты отдыха. Хватался за любые задания.

Вместе с другими медиками ездил в отдаленные поселения налаживать эпидрежим. Проводил просветительскую работу среди местных, читал лекции для африканских коллег.

Приходилось нелегко целый день в условиях экваториальной жары и влажности, постоянно одетым в комбинезон биологической защиты, очки и респиратор оказывать помощь тяжёлым больным. И всё бы ничего, но самое трудное состояло в том, что твои усилия в подавляющем большинстве случаев не приносили результата. Люди умирали, несмотря на привезенные из России дорогостоящие медикаменты и оборудование. Это угнетало. Где-то дома разрабатывались два вида вакцин, но до их внедрения было ещё далеко, поэтому приходилось действовать подручными средствами методом проб и ошибок.

Основным способом борьбы с эболой оставалась профилактика. Но и здесь не всё проходило гладко. Постоянно приходилось бороться с сильнейшими предрассудками. Местное население не было избаловано благами цивилизации и при любом недомогании привыкло обращаться не в медицинское учреждение, а к шаману. Тот пытался лечить, как умел, используя сомнительные методы, заражался сам, передавал инфекцию другим пришедшим к нему за помощью. И так до бесконечности. Да и обряды погребения усопших в этой местности изрядно прибавляли работы врачам. Погибал один, а на похоронах инфицировалась вся деревня.

Эпидемиологи разъясняли, просили, даже умоляли, но население всё равно соблюдало древние традиции и вспышку болезни погасить никак не удавалось.

С работы Денис обычно уходил последним. В свою комнату возвращался глубокой ночью, принимал душ, без сил падал на кровать и мгновенно вырубался. Жизнь в таком темпе напоминала бесконечный бешеный день сурка.

Зато это помогало не думать. Не крутить в голове мучительные воспоминания, не задавать самому себе кучу риторических вопросов.

Тяжелее всего приходилось в выходные. Ден часами потел в тренажёрном зале, чтобы выдохнуться и заснуть, пробовал гулять по окрестностям, читать, даже несколько раз напивался в стельку. Но мысли о предательстве любимой женщины в любом состоянии нападали, как пчелиный рой и не давали забыться.

Он прокручивал в голове события того рокового дня и всё время спрашивал себя "А мог ли я что-нибудь изменить? А что было бы если…" Сердце разрывалось на клочки от обиды и несправедливости. Злился на Марьяну с её отцом, не давшими ему шанса, на Ленку, которая явно, мстила и делала всё специально… На себя, что не предвидел, не заметил, не просчитал… Да, он допустил много ошибок, но такого отношения к себе, всё же, не заслужил.

Пару раз Денис не выдерживал и заходил на страничку Данила в популярной соцсети. Как заправский мазохист сыпал соль на не желающую заживать рану, медленно пролистывая ленту. Долго рассматривал кадры со свадьбы. Счастливые лица, руки с обручальными кольцами, утренний кофе в постель…

И всё время преследовала мысль. А как развивались бы события, если бы Марьяна вместе с её отцом узнали, о реальном материальном положении его семьи? Может, стоило рассказать? Тогда отношение к нему было бы совсем другим. И она, скорее всего, никуда не ушла бы так поспешно и без объяснений… Только разве это не похоже на трезвый, холодный расчет? У него уже была одна такая…

А ещё мучили сны. Живые и яркие. Они повторялись практически каждую ночь. И в них Марьяна совсем не выглядела счастливой. Море грусти в глазах. И океан нежности. И то самое странное чувство, что она всё ещё твоя. Никуда не делась несмотря на замужество (считай, предательство), острую, незатихающую боль и тысячи километров между вами.

Время шло. Быстро пролетели семь месяцев. Ещё пара недель — и домой. Только Ден не считал это радостным событием и подумывал остаться ещё на один срок. Чем будет заниматься в России всё ещё не придумал. Отец настойчиво советовал увольняться, переезжать в Питер, переучиваться на пластического хирурга и начинать практику в одной из его клиник. Но Денис боялся, что нагрузка будет относительно небольшой, а от навязчивых мыслей спасала только работа…

Последние пару недель смертность среди пациентов несколько снизилась. Денис связывал это с новым экспериментальным препаратом, который проходил испытания на базе их госпиталя. Вот и сейчас стоял у кровати тяжёлого больного с набранным шприцом в руках.

Орлов привычным движением затянул жгут, пытаясь нащупать вену. Он уже привык обходиться без медсестры — так быстрее. Снял колпачок, протёр место укола спиртом, проколол кожу, медленно ввел лекарство. Приложил салфетку, чтобы вытащить шприц. И тут, вдруг, больной, находившийся без сознания дёрнулся и открыл глаза. Острый наконечник иглы, испачканный кровью пациента, прошил два слоя резиновых перчаток и вошёл глубоко в палец.

Денис стоял в ступоре, внимательно рассматривая как падают на пол алые капли. Вот и всё. Нашёл, наконец, то, за чем приехал. Стопроцентное заражение. Болезнью, смертность от которой составляет 95 процентов. Ну, ладно, сейчас — 80.

Страшно не было. Наоборот, наступило облегчение. В конце концов, это одним махом решает все его проблемы. Не нужно больше думать, чем лучше заняться на гражданке. Не нужно постоянно гнать из головы дурацкие мысли. А, главное, он больше не будет чувствовать себя использованным и никому не нужным. И щемящее чувство одиночества тоже плавно вытечет из сознания вместе с жизнью…

Ден медленно снял респиратор. Стянул очки и перчатки. Вылез из ненавистного жаркого комбинезона, ставшего за эти месяцы второй кожей. Зачем? Все эти ухищрения уже бесполезны. Остановил кровь. Вызвал напарника и распорядился, чтобы для него прямо в палате поставили раскладушку. Пока стоит на ногах, он будет работать. А лечение всё равно в большинстве случаев бесполезно…

Первые симптомы появились через пять дней. Высокая температура и боль в горле. Дальше — больше. Типичные клинические проявления во всей своей красе. Нарастающая слабость, нарушения в работе кишечника, печени и почек. Через восемь дней Ден не смог встать с постели, через десять его уже в бессознательном состоянии с сепсисом и нарастающей полиорганной недостаточностью перевели в реанимацию.

Разум то уплывал, то возвращался. Денис видел и слышал, что вокруг него происходит, но как будто через густой туман или толстый слой ваты. Наблюдал за коллегами, суетящимися возле кровати, видел показания функционального монитора с неуклонно снижающимися цифрами артериального давления. И абсолютно трезво понимал, что умирает. Бороться за жизнь не было ни сил, ни желания. В этом мире его больше никто не любит и не ждёт. Родители не в счёт.

Внезапно стало очень легко. Как будто весь груз, который он вёз на себе куда-то испарился. Душу заполнило ощущение спокойствия и умиротворения. Как бы со стороны он увидел врачей, колдующих у его постели. Кто-то подключал дефибриллятор, кто-то уже проводил сердечно-лёгочной реанимацию. Хотелось крикнуть: "Ребята, не надо, тут так хорошо!", но Ден точно знал, что его не услышат. Он медленно поднимался куда-то вверх сквозь густую светящуюся дымку и осматривался вокруг. Сияющее облако ковром стелилось под ноги. Денис сделал несколько шагов вперёд и вдруг заметил её. Марьяна в длинном белом платье с мягкой улыбкой сидела на островке тумана и смотрела куда-то вдаль. Он подошёл ближе, не веря глазам: — Почему ты здесь? — удивлённо спросил не своим голосом.

— Так получилось. Прости, — пожала плечами она, — Знаешь, а у тебя сын родился… Он сейчас там, внизу… Надеюсь, с ним всё будет хорошо. Иди и ты к нему. Кто-то из нас должен остаться… Ты сильный. Сильнее меня. Ты сможешь…

— А ты?

— А мне ещё кровь не привезли… — виновато подняла глаза девушка.

— Я не хочу один… Зачем мне туда, где тебя нет?

— Ты нужен своему ребенку. И только ты сможешь вытащить нас всех из этого ужасного тумана… Иди же… — она встала, подошла вплотную и с силой толкнула его. На подоле белого платья растекалось огромное красное пятно.

Тело прошил удар током. В то же мгновение светящаяся дымка рассеялась.

— Это что же ты, Орлов, такое творишь? — над ухом звучал напряжённый голос реаниматолога, — Сбежать от меня удумал? А вот хрен тебе! Не отпущу. Запомни! Двадцать третье декабря две тысячи шестнадцатого года. Одиннадцать тридцать три. Твой второй день рождения. Там сегодня новую экспериментальную сыворотку привезли. В доклинических испытаниях показала очень хороший результат. Так что больше ты от меня не сбежишь. Вылечу. Даже не сомневайся.

27. Марьяна. В рубашке

Немного успокоившись, Марьяна надела пальто и вышла на улицу. Всмотрелась в сизое небо, с которого, словно белые перья, медленно падал снег. В городе поселилась зимняя сказка. Подсвеченные новогодними огнями дома и улицы, белое искрящееся покрывало вместо унылого асфальта.

В такую погоду только гулять. В последнее время девушка и так старалась больше времени проводить на улице. Активный образ жизни полезен беременным, а за режимом и рационом Марьяна следила тщательно. Каждый день много двигалась, дышала свежим воздухом, насколько это было возможным в условиях крупного города.

И всегда разговаривала с ребёнком. Рассказывала о том, что происходило вокруг, делилась мыслями и переживаниями. Теперь весь её мир вертелся вокруг этого маленького несмышленого комочка, который ещё даже не родился, но уже занял собой львиную долю опустевшего было сердца.

Марьяна готовилась стать сумасшедшей мамашкой. Она горами поглощала литературу по развитию и воспитанию детей, сметала с прилавков магазинов все приглянувшийся детские вещи, книжки, игрушки. Чтобы увезти все покупки в Ростов, наверное, придется нанимать грузовик.

Последнее УЗИ показало, что будет мальчик, и девушка просто расплылась в лужицу от захлестнувшего с головой ощущения счастья. Хотя, в том, что внутри младенец именно мужского пола она с самого начала ни на секунду не сомневалась. Впрочем, как и в том, что он окажется копией Дениса.

И имя тоже было в единственном варианте, который она уже не однажды озвучивала мужу и родителям. Артём. Артём Денисович. Звучит. Вот только на бумаге её сын, увы, должен стать Даниловичем… На этой мысли даже самое хорошее настроение обычно портилось.

Вся жизнь во лжи. Вскоре она должна будет вернуться домой и играть на публику хорошую жену. Хорошей матерью всё-таки хотелось стать по-настоящему. А Данику придется притворяться любящим мужем и отцом. Интересно, на сколько его хватит? Всё бы ничего, но ведь мальчик не навсегда останется младенцем… Он будет расти и видеть какие у них отношения на самом деле… Что живут родители в разных спальнях, ведут себя как чужие, человек, которого называют папой часто не ночует дома, а маме всё равно… И, самое ужасное, будет считать, что это нормально…

С каждым днём девушка всё твёрже укреплялась во мнении, что пойдя на поводу у отца, совершила огромнейшую ошибку.

Утро в университете пролетело незаметно. Марьяна одной из первых прошла промежуточное тестирование и на весь оставшийся день была свободна.

Девушка вышла на улицу и разочарованно вздохнула. Похоже, насладиться приятной прогулкой сегодня не получится. Зимняя сказка сменилась серой действительностью. Чистый белый снег, которым она так восхищалась ещё утром, превратился в скользкую жидкую кашу, чавкающую под ногами. А с неба вместо пушистых белых хлопьев моросил противный холодный дождь.

От дверей университета к улице вела довольно длинная каменная лестница. Естественно, без перил. Марьяна с опаской оглянулась. Не хватало ещё на седьмом месяце беременности хорошенько навернуться. Девушка медленно пошла вниз, тщательно вымеряя каждый шаг.

— Ну не могу я её взять на следующей неделе… Предупреждал же, — вдруг услышала Марьяна низкий бархатный голос, от которого душа мгновенно провалилась в пятки.

Она остановилась и даже перестала дышать, вслушиваясь в тембр. Этого просто не может быть. У неё слуховые галлюцинации. Высокий мужчина в возрасте быстро спускался по лестнице и продолжал говорить по телефону. Голосом Дениса. Её Дениса…

— Ну и что, что ей надо срочно! Блефаропластика — это не экстренная операция. Хочет именно ко мне — пусть ждёт. Нет — запиши к другому специалисту.

Незнакомец продолжал раздражённо высказываться в трубку, а Марьяна, как завороженная, просто шагала за ним, не обращая внимание на хлещущий в лицо дождь и скользкую кашу под ногами.

Ещё минуточку… Послушать этот глубокий баритон, так сильно напоминающий голос любимого. Забыть кто ты сейчас и где ты. С головой окунуться в будоражащие душу воспоминания… Напитаться, надышаться, вернуться в прошлое. Ей надолго хватит…

Марьяна даже не поняла как это произошло. Натуральный провал в памяти. Очнулась, лежащей на мокрых мраморных ступенях уже внизу лестницы. Тот самый мужчина с бархатным гипнотизирующим голосом помогал ей подняться и с укором приговаривал: — Ну что же ты так неаккуратно, девонька? Себя не бережёшь, хоть о ребенке подумай! Кто тебя вообще беременную из дома выпустил в такую погоду? Муж твой где?

Девушка встретилась глазами с незнакомцем и чуть было опять не упала. Да что же это такое? Сначала Орлов просто снился, теперь его антрацитовый взгляд мерещится наяву… Марьяна крепко-крепко зажмурилась.

— Ну, что молчишь? — продолжал допытываться мужчина, — Что-нибудь болит?

Она отрицательно замахала головой не в силах вымолвить ни слова.

— Ты что, немая что ли?

— Н-нет, — наконец выдавила из себя Марьяна, глядя в черные глаза, — Спасибо за помощь, мне нужно идти.

— Стоять, — командирским тоном рявкнул мужчина, — Куда собралась по такому катку? Или ещё раз навернуться решила. Чтобы уж наверняка. Живёшь далеко?

— Близко. Всего десять минут пешком.

— Ага, сейчас. Пешком она собралась. А ну-ка марш в машину!

— Спасибо, не нужно. Я как-нибудь сама… — неуверенно проблеяла девушка.

Незнакомец тяжело вздохнул и крепко взял её под локоть. — Слышать ничего не хочу.

Марьяна сделала несколько шагов, опираясь на руку незнакомца, но вдруг почувствовала резкую боль в низу живота. Внутри как будто что-то сжалось. Между ног мгновенно стало мокро. Девушка испуганно остановилась. Посмотрела вниз и обомлела. Тонкая струйка крови медленно стекала в сапог по капроновым колготкам.

— … твою мать! — тихо выругался незнакомец, — Отслойка…

Марьяна, усилием воли подавив приступ паники, достала из кармана телефон и начала набирать номер скорой.

— Не надо, я отвезу, — решительно проговорил мужчина и поднял ее на руки, — В такой ситуации дорога каждая секунда. А у этих вечно то бригады свободной нет, то машина сломалась.

— Сейчас время доезда — всего двадцать минут, — слабо возразила Марьяна, всё же втискиваясь в белую Ауди, — Я вам весь салон испачкаю кровью…

— Ничего, у меня кожаный, отмою. А вот если у тебя массивное кровотечение откроется, через двадцать минут уже спасать будет некого… Срок какой?

— Тридцать одна неделя, — ответила девушка, приложив руки к животу и морщась от боли. Ребенок внутри проявлял небывалую активность.

— Да уж… Маловато, но не критично… Я тебя в третий роддом везу, там и не таких детей выхаживают…

— Спасибо вам.

— Пока не за что. Когда выпишут со здоровеньким ребеночком, тогда и скажешь. А пока, держись, не раскисай. И я бы на твоём месте сейчас позвонил близким. Потом времени на это не будет.

Волнуясь, Марьяна взяла в руки мобильник. Номера того, кому действительно хотелось позвонить в телефонной книге не было. Контакт Дениса был уничтожен ещё в тот роковой день.

Мужу? Зачем? Данику, скорее всего, это неинтересно. Воспримет, как досадную неприятность, опять нарушившую наполеоновские планы по зарабатыванию всех денег мира. Не стоит отрывать занятого человека от работы.

Оставались родители. Мама — это единственный человек, который на неё никогда не давил и как мог оказывал поддержку. Но то, о чем Марьяна была намерена попросить мог выполнить только отец. Девушка вздохнула и решительно нажала зелёный кружок.

— Да, дочь, — генерал взял трубку очень быстро, — Как дела? Прошла тестирование?

— Папа, тут такое дело… В общем, у меня отслойка плаценты. Неудачно упала…

Андрей Михайлович удурченно молчал и тяжело дышал в трубку.

— Сам понимаешь, ситуация непредсказуемая… Поэтому прошу тебя об одной вещи… Если ребенок выживет, а я — нет…

— Ну что ты такое говоришь? — искренне возмутился генерал, — В какой роддом тебя везут? Я прилечу максимум через пять часов… Узнай кто главный врач, зав. отделением? Кому дать денег чтобы всё было хорошо?

— Роддом третий. А денег дай Господу Богу… — горько усмехнулась она, ощущая ладонью как бьётся ребенок, — Сам знаешь, всякое бывает… В общем если случится, как я сказала, хочу, чтобы сын знал своего отца. Несмотря ни на что. Сообщи ему. Уверена, ты знаешь где он…

Незнакомец вел себя в приемном отделении, как дома. Такое ощущение, что всю жизнь проработал в больнице. Сыпал медицинскими терминами, ругался на санитарок, подгонял врачей. А потом у него зазвонил телефон и мужчина исчез.

Марьяна лежала на каталке, корчась от боли и наблюдая как на глазах пропитывается кровью выданная ей больничная ночная рубашка и коричневая от постоянной "прожарки" простыня. Приступы животного страха от ясного понимания ситуации накатывали волнами. Слыша, как стучат от ужаса собственные зубы она молилась об одном — чтобы ребенок выжил.

Наконец, её перевезли в операционную. Спасительный укол в вену — и воспалённое под действием наркоза сознание переносит в странные лабиринты, постоянно сменяющие друг друга. Мигающий свет, раскатистые звуки, то приближающиеся, то уходящие куда-то вдаль. Голоса, постоянно произносящие на разные лады два имени. Артём. Денис. Эхо, отражающееся от стен лабиринта. Страх за них обоих. И понимание собственного бессилия.

А потом вдруг ощущение лёгкости, покоя и тихой радости, внезапно наполнившие душу. Вид сверху на свое безжизненное, бескровное тело с мраморной кожей. Крошечный мальчик на манипуляционном столе. Неонатолог, вставляющий ему в горло интубационную трубку.

Светящаяся дымка. Яркий, но вместе с тем мягкий свет идущий непонятно откуда. И Денис шагающий навстречу в мерцающем облаке. Твой. Любимый и любящий… Хочется прижаться, вдохнуть родной запах и так окунуться в вечность. Только вот там, внизу осталось то, что никак не отпускает. Сын. Ваш сын, такой маленький и беззащитный. Совсем один. Ему нужны вы оба. И смерть — вообще не уважительная причина, чтобы отлынивать от родительских обязанностей.

Удар током. Яркий свет операционных светильников, режущий глаза.

— Давай, давай, давай, Таня, шевелись. Начинайте капать эр. массу. В рубашке девка родилась. Ещё пара минут и процесс стал бы необратимым… Выхватили бы люлей за материнскую смертность так, что мало не показалось. А с ребенком что?

— Пока не ясно. Жить, скорее всего, будет, но как на него повлияла гипоксия, предсказать невозможно. Может, обойдется без последствий, но может вылезти и ДЦП, и эпилепсия и прочие гадости…

— Даааа… Жалко девчонку…

— А куда делся тот дядька, который её привез? Сообщить, наверное надо, что пока всё относительно нормально.

— Так уехал он уже. Ему кто-то позвонил, сказал, что сын в реанимации на трубе…

— Да уж. Вот это денёк у мужика выдался. Не позавидуешь. Кстати, во сколько мы её откачали?

— Одиннадцать тридцать пять. Двадцать третье декабря две тысячи шестнадцатого года.

28. Марьяна. Брат.

Дни, проведенные в реанимации, Марьяна помнила урывками. Клочки тревожных воспоминаний, постоянный страх за жизнь сына, странные видения. Почему-то мерещился Денис в такой же палате интенсивной терапии, как и она. Не было никакой грани между бредом и реальностью. Всё смешалось в одну огромную кучу-малу. Девушка ловила себя на мысли, что медленно сходит с ума.

Она все время пыталась встать. Казалось, обязательно нужно куда-то идти, что-то делать. Пытаться контролировать ситуацию. Иначе случится ужасное. Но подниматься не разрешали. Укладывали обратно в кровать и успокаивали, как неразумного ребёнка.

Бесконечные уколы, системы, и процедуры. УЗИ сосудов, КТ, МРТ, электроэнцефалография. Серое лицо отца, слёзы матери, растерянные глаза Данила — всё это напоминало мелькающую в бешеном темпе карусель. Девушка потеряла счёт времени. Мир вокруг казался чужим, расплывчатым и нереальным. Но, в какой-то момент сознание очистилось и она как будто протрезвела.

Когда в палату в очередной раз вошла медсестра с набранным шприцом в руках и потянулась к катетеру, Марьяна схватила её за руку.

— Что за укол? — хрипло спросила она.

— Обезболивающее.

— Препарат какой?

— Трамадол.

— Не надо.

— Ну и куда же прикажешь теперь девать наркотический анальгетик? — фыркнула медсестра.

— Отметьте, что ввели. И вылейте в раковину. Ампула — то останется… Сколько дней мне уже колят эту гадость?

— Сегодня десятый пошёл.

— По стандартам же положено 48 часов? — удивилась Марьяна.

— Откуда я знаю? Доктор назначил, мы и колем…

— А где мой ребенок?

— В ПИТе для новорожденных, где же ему ещё быть, семимесячному?

— Мне надо туда, — решительно заявила девушка, пытаясь встать с кровати.

— А ну-ка, лежать! — шикнула медсестра, — Ты ещё слабая совсем, голова закружится. Упадешь, не дай бог — опять швы после кесарева разойдутся. И так два раза новые накладывали. Сейчас врача позову. Если разрешит встать — сходишь.

Доктор, строгая женщина лет пятидесяти с поджатыми губами, вошла в палату и остановилась возле койки Марьяны прямая, как палка. Почему-то возникла стойкая ассоциация с холодными немками — сотрудницами гестапо из советских фильмов про войну.

— Ну что, пришли в себя, голубушка? Это хорошо. А то неврологи относительно вас вообще никаких прогнозов не давали…

— Почему?

— У вас была довольно длительная гипоксия вследствие большой кровопотери. И даже клиническая смерть на операционном столе. Еле откачали. Сейчас лечим последствия кислородного голодания. Вас ежедневно осматривает профильный специалист с кафедры неврологии. Скажите спасибо отцу. Андрей Михайлович пригласил лучших докторов из военно-медицинской академии. Ребенок тоже пострадал. Жить будет, но возможны серьезные неврологические нарушения, включая такие диагнозы, как ДЦП и эпилепсия. К тому, же лёгкие ещё не работают как положено. Он сейчас подключен к дыхательному оборудованию.

— Можно мне на него посмотреть?

— А нужно ли? Вы сейчас сами не в лучшем состоянии… Ни к чему пока ещё одно потрясение.

— Поверьте, в своей практике я уже видела пациентов на ИВЛ. А это — мой сын. И я хочу нему.

— Хммм, — замялась доктор, — Юридически уже не ваш…

Марьяна опешила. — Как это?

— А вы не помните? Нуууу. В общем, вы с мужем от него официально отказались…

Девушка потеряла дар речи. В шоке сидела и хлопала глазами, не в силах переварить информацию.

— Как это — отказались? Что вы такое говорите? Не может быть! Я никакого отказа не подписывала!

— Не знаю на счёт вас, а вот ваш муж совершенно точно в твердом уме и светлой памяти собственноручно такую бумагу написал. Сразу же, как поговорил с неврологами. Вообще-то его можно понять… Никто не гарантировал, что даже вы когда-нибудь встанете на ноги и сможете самостоятельно заботиться о себе. Не говоря уже о ребенке-инвалиде.

— Дикость какая-то, — закипая от злости заявила Марьяна, — Я сейчас вполне нормально себя чувствую. А неврологам, прежде чем так категорично говорить, не мешало бы новорожденного хорошенько обследовать… И почему моего мнения никто не спросил? Разве я была в коме?

— Вы находились в состоянии, похожим на то что бывает после инсульта. Несли полнейший бред, проявляли агрессию, не узнавали близких, называли мужа чужим именем…

— И вы меня автоматически записали в недееспособные… Также, не дожидаясь медицинского заключения… А вам не приходило в голову, что спутанность сознания развилась вследствие длительного употребления наркотических анальгетиков? Кстати, почему их так долго кололи?

Врач терпеливо вздохнула, закатила глаза и слегка поморщилась. Видимо, ей было неприятно отвечать на неудобные вопросы.

— Экстренное кесарево. Большой вертикальный разрез. Врачам было не до красоты и аккуратности. Скажите спасибо, что вообще матку удалось сохранить. Острый болевой синдром. По десятибалльной шкале выше 6. К тому же, страхи и психомоторное возбуждение. Вы два раза вставали без спроса, падали, швы расходились. Так что, назначение наркотиков и седативных препаратов вполне обоснованно. А отказ от ребенка был подписан вместе с согласиями на медицинские манипуляции.

— В таком случае, я хочу забрать отказ, — твёрдо заявила Марьяна, — Своего сына я никому не отдам. И в этом вопросе мнение мужа меня вообще не интересует.

— К сожалению, это невозможно, — покачала головой докторица, — Ребенка уже усыновили. К счастью, ваши же родители. Не знаю как им так быстро удалось получить разрешение. А вот и Андрей Михайлович. Короче, разбирайтесь сами…

— Зачем ты это сделал? — тут же накинулась на отца Марьяна, — Ведь знаешь прекрасно как я хотела этого ребенка…

— Тихо, тихо, дочка… — генерал положил руки ей на плечи, не давая подняться. На его глазах заблестели слёзы и девушка, невольно замолчала. В выражении лица читалось явное облегчение и радость.

Андрей Михайлович обнял и прижал её к себе, практически перестав дышать. Один непокорный всхлип всё-таки вырвался из горла. Таким обычно сурового и сдержанного в проявлениях эмоций отца Марьяна не видела никогда. Разрыдаться вместе с ним мешала здоровая злость. Когда напряжение немного спало, мужчина отстранился и, повернувшись спиной к дочери, подошёл к окну.

— Не нужно меня ненавидеть, ребёнок. Я просто не смогу сделать ничего, что могло бы навредить тебе или моему внуку, — тихо произнес генерал, — Все это для вашего же блага…

— Ты отобрал у меня сына…

— Не отобрал. Наоборот, сохранил.

— Сделав своим? Ты вообще, нормальный?

— Более чем. И мыслю я далеко вперёд. В отличии от тебя.

— Если ты думаешь, что я это так оставлю, то очень сильно ошибаешься, — со сталью в голосе сказала Марьяна, — Сегодня же напишу заявление в полицию. Что это за врачи такие, которые, пользуясь невменяемым состоянием пациентов, подсовывают вместе со стандартными согласиями на подпись отказ от ребенка? Сколько ты им заплатил? И Данил… Почему он считает себя вправе распоряжаться жизнью моего сына?

Генерал только тяжело вздохнул и пожал плечами. Он устало присел на край кровати и продолжил спокойным, уверенным тоном.

— Да. Ты, конечно, всё это можешь… Добиться возбуждения уголовного дела. Со скандалом вернуть себе Артёма, надолго упечь в тюрьму врачей, сотрудников органов опеки, а заодно и меня с матерью… Вот только кто тогда поможет тебе, если сбудутся худшие прогнозы врачей? Об этом не думала? Я боялся, что ты навсегда останешься в том состоянии, что пребывала последние несколько дней. Или вообще не выживешь… Тогда судьбой твоего сына целиком и полностью распоряжался бы Данил. Который знает, что не отец этому ребенку и вовсе не горит желанием его растить и воспитывать. Тем более высок риск тяжёлых неврологических нарушений… Ему и здоровый-то не был нужен. А Григорий с Софией до сих пор даже не догадываются о твоей беременности… Другой вопрос. Как мог поступить Даник, если бы настоящий отец Артёма, однажды появился и предъявил свои права? Боролся бы? Думаю, нет. Тем более исход и так ясен. Один тест ДНК и Орлов выиграет любой суд… Представь в красках ситуацию, когда ты недееспособна, Данилу всё равно, а я ничего не могу поделать и больше никогда не увижу внука… Поэтому пришлось принять превентивные меры. Заставить Даника написать отказ и подсунуть тебе такую же бумагу… Надо сказать, он даже не сопротивлялся. Не мужик, а тряпка… Но и сообщить Денису о ребенке было бы огромной ошибкой. Ему тоже сын не нужен. Нужны только деньги. Таким образом ты сама вкладываешь в его руки оружие против себя. Даёшь повод для шантажа. Представь, если в один прекрасный день, года через два или три он явится чтобы забрать у тебя Артёма? Ты к этому готова? А так — на бумаге ты не имеешь к этому ребенку никакого отношения. Он — твой родной брат.

— То есть, мой сын никогда не назовет меня мамой? — осмыслив сказанное, тихо спросила Марьяна.

— Поверь, это совсем небольшая плата за спокойствие. Артём всё равно твой. Ты это знаешь, я это знаю. И мать, и Данил. А остальным — незачем. Я не собираюсь рассказывать даже Грише с Соней. Так надёжнее. Беременной в Ростове тебя никто не видел. Наблюдалась и рожала ты здесь, в Питере, тем более, сильно раньше срока. Томочка пару месяцев поживет с тобой, а потом вы обе вернётесь с ребенком, которого, якобы, родила твоя мать. Думала — климакс и не подозревала о беременности… Ты сможешь проводить с ним столько времени, сколько захочешь, обещаю. Твое мнение будет решающим в вопросах воспитания… Какая разница, кто будет вписан в графе "родители"? Зато ты будешь знать, что никто и никогда сына у тебя не отнимет…

Марьяна не мигая смотрела в голубые глаза отца. Он говорил твёрдо и убедительно. Аргументировал каждое слово. Но где-то глубоко в сердце кололась, царапалась и доставляла дискомфорт маленькая песчинка сомнений. Не давала безоговорочно поверить в сказанное.

— Ответь мне на один вопрос, папа. Почему ты так сильно боишься, что Денис узнает о ребенке?

Генерал вздохнул и посмотрел на неё тяжёлым взглядом. Достал из кармана телефон и открыл банковское приложение.

— Я не хотел тебе говорить, но, наверное, придётся. Через день после того, как вы расстались, Орлов позвонил. И потребовал крупную сумму за то, чтобы он оставил тебя в покое. Отступные, так сказать… И я перевел деньги. Три миллиона. Вот, смотри, — Андрей Михайлович передал светящийся гаджет в руки дочери, — можешь полистать, убедиться, что деньги не вернулись… В принципе, это всё, что ты должна знать об отце своего ребенка…

— Не надо, я всё поняла, — глухим голосом ответила Марьяна, вернула мобильник и отвернулась.

Вот ведь, дура. Надеялась. Ждала, что побежит следом, сломя голову, а он… На душе стало мерзко и холодно. Вот оно, истинное лицо Дениса. Не в глупых снах и призрачных видениях, а здесь, наяву, на неживом и беспристрастном экране смартфона.

— Доченька, может, укол успокаивающий? — обеспокоенно спросил генерал, тревожно всматриваясь в лицо девушки.

— Нет, — решительно ответила Марьяна, — С наркотиками и седативными пора завязывать. А то точно запишут в психбольные. Пусть будет по-твоему. Брат, значит брат. Я совсем не стремлюсь посадить в тюрьму своих родителей… Попроси лучше, чтобы меня пустили к сыну…

29. Денис. Сын.

Возвращаясь к событиям пролога.

Она листала истории болезней за столом напротив, холодная и неприступная. Тихо шуршал о бумагу грифель карандаша. На деревянной поверхности постепенно росла стопка просмотренных медицинских карт. С непроницаемым выражением лица Марьяна быстро писала свои возражения и к разговорам была явно не расположена. Вокруг неё простиралась невидимая ледяная стена.

Денис наблюдал исподтишка, тоже зарывшись в истории. Сейчас она напоминала робота. Равнодушная, замороженная маска вместо лица, выверенные движения, твёрдые пальцы, сжимающие карандаш. Чужая, непонятная, враждебная… Впрочем, ничего удивительного. Чего ты ждал после своего наезда?

— Мне надо идти, — посмотрев на пресловутые часы, спокойным, ровным голосом проговорила Марьяна, — Я написала с чем не согласна и вложила в каждую карту. Ознакомишься на досуге. Подробнее обсудим завтра.

— Не рановато? — недовольно скривился Денис, вытаскивая на свет давно забытый образ строгого начальника.

— Мой рабочий день заканчивается в 16.48. И на сегодняшний вечер имеются определенные планы, отменять которые из-за твоего эффектного появления я не собираюсь, — невозмутимо заявила она, вставая со стула, — Так что, до свидания.

— Надо сказать, не слишком ретиво ты выполняешь задания главного врача, — едко заметил Орлов. Сам он привык работать дотемна.

— Что-то я не слышала чтобы он просил сидеть здесь сутками без сна и отдыха. Поэтому, ухожу. И тебе советую. Всего хорошего, — Она наскоро навела порядок на столе и скрылась за дверью.

Повинуясь интуиции, Денис закрыл кабинет и спустился на парковку. Оставаться одному в душном и пыльном помещении тоже не слишком хотелось, но и идти было особо некуда. В Ростов он приехал всего полторы недели назад и до сих пор жил в гостинице.

Ден открыл водительскую дверь, вставил ключ в замок зажигания, но двигатель не завел. Просто сидел внутри, смотрел вокруг и размышлял, что неплохо бы сегодня попробовать решить вопрос с постоянным жильём. На днях должен был открыться филиал отцовской клиники в Ростове, которым предстояло руководить Денису, а он до сих пор не подыскал квартиру для постоянного проживания.

Мужчина достал телефон, чтобы сообщить риэлтору, что готов посмотреть варианты, но внимание внезапно привлёк белый Ленд Крузер Прадо, подъехавший к больничной парковке.

Из него появилась Тамара Королёва, мать Марьяны. Надо же, совсем не изменилось с момента последней встречи. Женщина обошла автомобиль, открыла пассажирскую дверь сзади и у Дениса внутри всё рухнуло. Он даже дышать перестал, не веря глазам.

На заднем сидении крузака в детском кресле важно восседал маленький мальчик. Практически его клон. Сильно уменьшенная точная копия. Малыш не дал бабушке помочь ему расстегнуть ремни и сам спрыгнул с довольно высокого порога. По- деловому вышел из машины огляделся и спросил: — Мам, а Яна сколо плидёт?

— Скоро, Тёмушка, скоро, — проговорила Тамара, поглаживая непослушный вихор на макушке.

Денис смотрел во все глаза, жадно проглатывая каждое мгновение. Перед ним был сын. Его сын. В том, что это действительно так, Орлов ни секунды не сомневался. Те же черные глаза и каштановые волосы. Та же вечно торчащая прядь волос на затылке, бороться с которой можно только короткой стрижкой. Даже манера говорить и некоторые жесты — во всём этом Денис ясно видел собственное отражение. Сердце разрывалось от накативших одновременно горечи и гордости. И вот об этом чуде расчудесном ему не сочли нужным сообщить…

Внезапно нахлынувший порыв злости заставил заскрипеть зубами. Подумать только, он ведь мог всю жизнь прожить в неведении. Это надо же быть такой с@кой… Ну, ничего, земля круглая… Она ещё за это поплатится… И, конечно же, её папаша.

В машине становилось жарко, но открыть окно или завести двигатель, чтобы включить кондиционер, мужчина не решался. Хотелось продлить эти сладкие мгновения тихого созерцания. Запечатлеть в памяти. Позволить себе подойти ближе Ден пока не мог. Если Тамара его узнает, ребенка стопроцентно спрячут подальше и тогда придется разворачивать полномасштабную войну. Но он хотел для начала просто побеседовать по душам. Выяснить кучу непонятных моментов и мотивы поступков. Попробовать договориться.

— Мам, там Яна! — захлебываясь от радости внезапно закричал Артём и понёсся в сторону главного корпуса.

— Куда? — ахнула Тамара, — Расшибешься!

Но Марьяна уже сама во всю прыть бежала навстречу, счастливо улыбаясь и распахнув руки. Тёма повис у неё на шее, а она несла его, прижимая к себе, целуя круглые щёчки, что-то тихонько нашептывая на ухо. С немым обожанием заглядывала в глаза и вся светилась. Какой разительный контраст на фоне той холодной и неживой машины, которой она была несколько минут назад в кабинете.

Острая игла боли вновь вонзилась в сердце Дениса. Почему же она так внезапно вычеркнула его из жизни? Своей и их ребенка? Сочла недостойным этого тихого счастья? А ведь он действительно хотел детей. Именно от неё, и она об этом знала…

Марьяна что-то сказала матери, усадила Артёма на заднее сидение серебристого Вольво, также оборудованного детским креслом, проследила чтобы он пристегнул ремни и медленно выехала со стоянки. Повинуясь внезапному внутреннему порыву, Денис поехал следом.

Припарковалась девушка у крупного торгового центра. Взяла Артёма за маленькую ручку и повела в какой-то замысловатый ресторан с детским меню. Денис занял наблюдательный пост за стеклом в кофейне напротив.

Смотреть на Марьяну с сыном, несмотря ни на что, было приятно. Она глядела на малыша, и в этом взгляде было столько любви и нежности… Всё время старалась к нему прикоснуться, что-то потрогать и поправить. Слушала его нескладную болтовню, хотя для двух с половиной лет разговаривал Тёма достаточно хорошо, сама что-то рассказывала. Было невооружённым глазом видно, что она наслаждается каждым мгновением.

Поужинав, они отправились в магазин детских товаров. Ден, немного поотстав и стараясь не высовываться, как привязанный, поплёлся вслед за ними.

Мужчина лавировал между стеллажей, пытаясь не попадаться на глаза, активно делал вид, что рассматривает игрушки. Близко не подходил, несмотря на то, что очень хотелось, держался на почтительном расстоянии. А потом неосторожно высунулся и вдруг встретился с Артёмом взглядами.

Денис замер на месте, как будто прямо в грудь прилетела пуля. Малыш открыто посмотрел своими бездонными черными глазами в обрамлении пушистых ресниц, а потом вдруг улыбнулся. Ден несмело улыбнулся в ответ и поднес палец к губам. Тсссс… И заговорщески подмигнул. Артём согласно кивнул и сделал смешную попытку моргнуть одним глазом.

Марьяна, отвернувшись, что-то выбирала на полке с роликами: — Ну что, Тёмыч, какие берём, синие или красные?

— Вот эти, — Артём ткнул пальчиком в прозрачный рюкзак и вновь попытался неуклюже подмигнуть.

— А что это ты такое делаешь? — удивилась Марьяна.

— Не знаю. Но хочу как дядя. Он большой и доблый.

— И где же ты познакомился с этим дядей?

— Нигде. Он тут иглушки смотлел и не сказал как его зовут.

— Вообще-то нельзя разговаривать с незнакомыми людьми. Мало ли, вдруг они нехорошие и злые?

— Нет. Он доблый. Я знаю.

— Горе ты моё. Как упрётся — ничего не докажешь. Ладно, пошли обновку обкатывать. Обещала.

Марьяна с Артёмом приехали в один из живописных Ростовских парков. И Денис опять последовал за ними. Мужчина как будто попал в другой мир. Здесь всё было наполнено детскими голосами. Туда-сюда сновали велосипеды, самокаты, гуляли парочки с колясками. Ребята постарше катались на роликах, гироскутерах и ещё каких-то диковинных средствах передвижения. В этой суете было очень легко затеряться, никто не обращал друг на друга никакого внимания, поэтому Ден спокойно присел на скамейку, прикрылся на всякий случай журналом, и стал наблюдать.

— Ну что, Тёмыч, давай пробовать, — Марьяна уже надела на мальчика трёхколёсные роликовые коньки, шлем, защиту и теперь держала его за руку, со смехом наблюдая, как разъезжаются непослушные ноги.

— Пусти, я сам, — упорно настаивал малыш.

— Хорошо, только я должна идти рядом. И постарайся осторожнее. Ты можешь больно упасть.

Наблюдать за маленьким упрямцем было интересно. Артём упорно отвергал всякую помощь, пытался держать равновесие, падал, поднимался, пробовал снова. У Дениса, при взгляде на эти эксперименты каждый раз ухало сердце. Хотелось отобрать на фиг эти опасные ролики и предложить более мирное занятие. Например, шахматы.

Но Марьяна, видимо, была более опытной воспитательницей. Наоборот, гладила по голове, хвалила и воодушевляла. Зато через пару часов Тема уже довольно уверенно рассекал по парку, оставляя мать-сестру далеко позади и звонко кричал на всю округу: — Яна, смотли как я умею!

Запыхавшаяся Марьяна сломя голову носилась за ним туда-сюда по аллее, лавируя среди велосипедов и самокатов.

— Фууух, уморил ты меня, Тёмыч. В следующий раз, наверное и мне ролики брать надо. Давай, последний раз — и домой. Иначе, я скоро упаду. Да и темнеет уже.

— Ладно. Но тогда я доеду до конца долозки и обратно.

Артём как следует разогнался и уехал довольно далеко. Марьяна медленно пошла следом. Она двигалась в сторону скамейки, где сидел Денис, когда вдруг увидела группу подростков на электросамокатах. Их было много и они ехали в полном беспорядке, выделывая всяческие пируэты на не слишком широкой аллее.

— Тёма, сейчас же уйди с дороги! — что есть мочи крикнула Марьяна и бросилась навстречу сыну. Артём услышал, но вместо того, чтобы съехать на обочину, растерялся и остановился ровно посередине.

Электросамокаты были уже близко. Денис, оценив ситуацию, отбросил в сторону журнал и в три прыжка оказался рядом. Схватил на руки Тёму и в последний момент успел отойти на газон.

Ден стоял на свежескошенной траве, прижимая к груди всхлипывающего мальчика. Гладил мягкий ёжик волос, стирал крупные слезы со щечек-яблочек. И понимал, что пропал. Такого чувства собственной нужности и важности, желания оберегать и защищать он не испытывал никогда. Денис погладил мальчика по спине, ладонью ощущая как часто бьётся такое маленькое и такое родное сердце и поднял глаза. Навстречу им с раскрытым ртом и огромными испуганными глазами бежала ошарашенная Марьяна.

30. Денис. Горечь.

Марьяна на подкашивающихся ногах несмело подошла ближе и протянула руки:

— Тёмочка, иди скорее ко мне. Испугался?

Но Денис только крепче прижал к себе всхлипывающего сына и свысока взглянул на девушку:

— За детьми вообще-то смотреть надо, мамаша. И не отпускать далеко от себя.

— Яна — не мама, — размазывая остатки слёз по щекам подал голос Артём, — Яна — сестла.

— А вот с этим я готов поспорить, — заявил Ден, бросая на Марьяну суровый взгляд.

— Тёма, поблагодари дядю и поехали скорее домой. Поздно уже, — сухо проговорила девушка, сделав ещё одну безуспешную попытку забрать малыша.

Денис демонстративно отвернулся и вновь обратился к сыну:

— Ты правда хочешь домой, богатырь? Там же сейчас спать уложат, а это скучно. Может, сначала по мороженому?

Мальчик, тем временем, внимательно рассматривал мужчину. Заглядывал в такие же, как у него тёмные глаза, трогал маленькой ручкой шершавые щёки с отросшей за день щетиной. А потом вдруг спросил:

— А ты научишь меня молгать одним глазом? Как тогда, в магазине?

Марьяна недовольно поморщилась и возмущённо фыркнула:

— Ты что, за нами следил?

— Сама виновата. Кто посоветовал мне сегодня уйти домой пораньше? И ты действительно думала что я, увидев вот это чудо, спокойно поеду по своим делам?

Девушка только покачала головой:

— Я, кажется, тебе всё уже объяснила. Это мой брат. И то, что мы с ним часто гуляем вечерами, не является доказательством твоих странных предположений.

Орлов горько усмехнулся:

— Получается как в том анекдоте. Кому ты веришь: мне, или своим бесстыжим глазам?

— Думай что хочешь, Орлов. Мне всё равно. А Артёму, правда, уже пора домой. Если его не уложить вовремя, он будет капризничать, — упрямо гнула свою линию Марьяна.

Орлов, не обращая внимания на сказанное, поставил ребёнка на землю, присел на корточки и протянул раскрытую ладонь:

— Ну что, парень, давай знакомиться. Я — Денис, можно просто Ден.

— Кололёв Алтём Андлеевич, — важно заявил Тёма и хлопнул мужчину по руке.

Дениса прямо-таки передернуло и он злобно зыркнул в сторону Марьяны. Она, поджав губы, с вызовом уставилась ему в глаза, но ничего не сказала. Видимо, не хотела устраивать разборки при ребёнке.

— Яна, ну давай купим молозеное, — вдруг захныкал Тёма, — Всего один шалик, с лесными ягодами… Ну позалуйста…

— Не переживай, малыш, — Денис усмехнулся и погладил сына по голове, — Я куплю тебе мороженое, если твоя Яна такая вредная.

— А ангину ему потом тоже ты лечить будешь? — недовольно проворчала девушка.

— Странно, что ты в этом ещё сомневаешься, — холодно возразил Орлов и протянул мальчику открытую ладонь. Тёма с радостью подал свою, и Марьяне не оставалось ничего, кроме как взять малыша за руку с другой стороны. Все вместе они двинулись к уютному кафе у входа в парк.

Денис, не спрашивая ни у кого разрешения, взял командование в свои руки.

— Так, Артём будет лесные ягоды. Я, наверное, тоже. А какое мороженое у нас предпочитает Яна?

— Никакое, — поджав губы заявила девушка, всем видом показывая, что всё это абсолютно не доставляет ей удовольствия.

— Честно говоря, другого ответа я и не ждал, — невозмутимо констатировал Орлов, — Тёмыч, какое она любит?

— Шоколадное, — тут же отозвался малыш.

— Прекрасно. Болтун — находка для шпиона. Значит, два ягодных и одно шоколадное, — довольно потёр руки Ден и отправился к кассе.

Воодушевленный Артём, сидя за столиком кафе, ковырял мороженое и трещал без умолку. Денис подперев рукой подбородок, с наслаждением слушал его, переспрашивал, жадно ловил каждое слово. Марьяна, нахмурив лоб, молча наблюдала за происходящим, не прикоснувшись к своей порции.

— Хватит смотреть на меня, как на врага, — наконец, повернувшись к ней проговорил Ден, — Не я виноват в сложившейся ситуации. В Ростов переезжаю надолго и нам неизбежно придётся общаться. Поэтому, привыкай. К тому же, прежде чем обратиться в суд, я хотел бы попробовать решить всё мирным путём.

— Нам нечего с тобой решать, Денис. Ты всё слышал.

— Хватит уже прикидываться, Марьян. У тебя плохо получается. Да, Тёмыч?

— Да! — засмеялся малыш, — Яна, а мозно я и твоё молозеное съем?

— Нет, Тёмушка, нельзя. А то горлышко заболит.

— Тогда ешь сама. Не бойся, оно не отравленное, — Ден придвинул вазочку поближе и заглянул в огромные стрекозьи глаза, обжигающие холодом. Никакие попытки хоть немного сблизиться не помогали. В этих прозрачных озёрах читался страх и решимость бороться до последнего.

Денис в очередной раз почувствовал укол в сердце. Без боя она, явно, сдаваться не собирается. Дико хотелось схватить её, хорошенько встряхнуть, вытрясти весь этот мороз и лёд, превратить, наконец, в живого человека, вывести на эмоции… Пусть кричит и бросается тарелками, смеётся или рыдает в голос, но общаться вот с этой холодной мраморной статуей нет больше сил.

Чтобы расшевелить её нужны какие-то железобетонные доказательства. Дабы не отвертелась. Добиваться через суд экспертизы ДНК — очень долго. А самое сложное — найти для неё основания. Ведь по документам у ребёнка другие родители. Может быть, есть более простой способ? Накопать что-то в медицинской документации? Завтра же надо запросить медицинские карты. Её и Артёма.

— Тёмыч, прощайся с дядей. Нам уже давно пора спать, — Марьяна встала из-за стола, нервно повела плечами и взяла малыша за руку. К мороженому она так и не прикоснулась.

— Пока, Ден! — помахал рукой мальчик, — А ты ещё будешь с нами гулять?

— Обязательно! Даже не сомневайся, — твёрдо заявил Орлов и с вызовом посмотрел на девушку. Она злобно сверкнула глазами и двинулась в сторону парковки. Зато Артём всё время оглядывался и махал рукой. Хоть какой-то бальзам на душу.

Они исчезли в одном из подъездов элитной многоэтажки. Денис, не скрываясь, наблюдал за ними из открытого окна автомобиля. Что ж, прекрасно. Теперь он знает адрес, где частенько ночует его сын. Орлов немного подумал и вышел из машины. Набрал риэлтору, который подбирал для него жильё.

— Владислав, здравствуйте! Знаете, мне тут дом один очень понравился. С видом на Дон. У Ворошиловского моста. Не знаете, там ничего не продаётся?

— Есть очень хороший вариант. Последний этаж, прекрасный вид, хороший ремонт, практически вся мебель и техника. Заходи и живи. Только это несколько больше по площади и цене, чем вы просили подобрать.

— Плевать. Мне нужна именно эта квартира. Сможете подъехать, показать?

— Сейчас? Времени же половина одиннадцатого? И мне до вас добираться около получаса.

— Ну так прекрасно же, что уже поздно. Доедете с ветерком, без пробок, — вкрадчиво проговорил Орлов, — А то завтра я буду занят… И послезавтра… Вы, кажется, с каждой сделки процент получаете? Короче, сейчас. Или я ищу другого специалиста.

— Хорошо, хорошо, понял. Уже еду.

Через двадцать минут Ден стоял в вожделенном подъезде и разговаривал с консьержкой, которая тараторила, как заведённая.

— Хорошая квартира, молодой человек, даже не думайте, покупайте. Прекрасный вид, всё есть. Вы один или с семьёй?

— Один, — ответил Денис.

— Ой, что же, такой симпатичный и не женат?

— Не задалось как-то.

— Вы, наверное, работаете много? А кто вы по профессии?

— Врач. Пластический хирург.

— Ой, как хорошо-то! У нас Марьяна Андреевна тоже врач. Прямо под вашей у неё квартира. Вернее у них с мужем. Данил Григорьевич такой замечательный молодой человек…

— Нормальные соседи-то? — нащупал интересующую его нить разговора Денис, — Молодые? Не шумные? Посуду не бьют? Пьянки-гулянки не устраивают?

— Нет, что вы! Они вашего возраста. Данила Григорьевича практически никогда дома не бывает. Работа у него такая. Вечно в разъездах. А Марьяна Андреевна — девушка очень положительная, домашняя. Никогда слова плохого никому не сказала. Всегда приветливая, мимо пройдёт- здоровьем поинтересуется. К ней весь дом лечиться идёт- никому ни разу не отказала. Они с мужем хорошо живут. Душа в душу. За три года — ни одного скандала. Много работают, шумных вечеринок не устраивают. А остальных вам на последнем этаже слышно не будет.

— А что же, дети маленькие? Собаки громко лающие в доме есть?

— Ну что вы! Собаки имеются на третьем этаже и на девятом, но они тихие. А дети — на четвёртом, девочка, ей уже восемь лет и Марьяна Андреевна периодически брата маленького к себе берёт. Ему годика два или три. Он хороший мальчик, воспитанный. Ну, бывает, конечно, шумит и бегает, но в пределах разумного. Я ей говорю — своих пора рожать, а она только улыбается загадочно. Кстати, мальчик чем-то на вас похож. Такой же черноглазенький…

— Спасибо за консультацию, Мария Ивановна. Придётся, наверное, квартиру брать, раз у вас тут всё так замечательно.

— Конечно берите, не пожалеете!

Ден вернулся в машину и опять задумался. Значит, с Даником они живут душа в душу… Тупая боль в районе грудины вновь дала о себе знать.

А он, как ни старался, за эти три года так и не смог найти ей замену… Только понятно это стало почему-то только сейчас… Как вернулся с Африки, опять пустился во все тяжкие. Клубы, виски, вечеринки, вереница красивых женщин. Пустых и одноразовых.

Не потому, что сильно хотелось, скорее, для самоутверждения. Вот он я. Живой и кому-то нужный. Только в моменты физической близости перед глазами всегда стояла та, другая, навсегда забравшая сердце и отравившая существование…

Где же ты так нагрешил, Орлов? За что тебе выпали эти испытания? Почему кому-то достался счастливый брак и ребёнок, (твой ребёнок!), а кому-то лишь горсть воспоминаний?

Нет. Так больше не может продолжаться. Надо поговорить…

31. Денис. Нечаянная правда

В пустом и безжизненном гостиничном номере на суперудобной кровати размера кинг сайз почему-то не спалось. Денис второй час подряд вертелся, как будто его пытались поджарить. Выкурил все оставшиеся в пачке сигареты, опустошил мини-бар, исходил всю комнату из угла в угол, но избавиться от ранящих душу мыслей никак не получалось. Слова консьержки про счастливый Марьянин брак прочно засели в голове и никак не давали покоя.

Это что же получается? Каждый день она ждёт Даника с работы домой, звонит, если он задерживается, скучает и беспокоится. Выдумывает для него что-то новое на ужин, готовит маленькие сюрпризы, старается порадовать… Знает желания и привычки, покупает красивое бельё, каждый вечер ложится с ним в постель и делает там то, что ему нравится… Неееет… При мысли об этом волоски на теле встают дыбом и хочется крушить всё вокруг.

Глупо, конечно. Ведь это естественно, когда люди женаты. Да и ты, вообще-то, не жил монахом эти три года. Даже, наоборот. Отравляющий жизнь комплекс неполноценности компенсировал количеством. Постоянно доказывал самому себе, что можешь. Другое дело, что даже имён всех тех женщин сейчас не вспомнишь. А вот пресловутая Марьяна Королёва прочно поселилась в подкорке. Ничем не выведешь. В самый неподходящий момент встаёт перед глазами — и всё. Хоть головой о стену бейся… Больно и несправедливо. Даже после той единственной ночи, одной на двоих, ей достался сын — маленькое солнышко, живой кусочек радости, а тебе — лишь болезненный рубец на сердце…

И, главное, сейчас для этой женщины ты ничего не значишь. У неё давно другая жизнь, распланированная и разложенная по полочкам. И тебе в ней места не будет, даже если вы договоритесь об условиях общения с сыном. Оно уже прочно занято Данилом Шевченко, настолько идеальным и правильным, что сводит зубы. Он, наверное, привозит из командировок дорогие безделушки в подарок, пишет по сорок раз на дню милые глупости в сообщениях и периодически присылает курьером цветы, чтобы показать, что думает о ней. Приносит кофе в постель и играет с Артёмом (твоим Артёмом!) в лошадку… Делает всё то же самое, что с удовольствием делал бы ты сам, будучи женатым на Марьяне… И осознание этого невыносимо.

Ты успешный, обеспеченный мужчина, Орлов. Легко вызывающий определенного рода интерес у женского пола. Стоит только захотеть. Тебе не нужно никому ничего доказывать. По всем параметрам смело заткнёшь за пояс бо́льшую часть мужского населения. Почему же тогда тебя так легко удалось растереть в порошок одной — единственной хрупкой девушке? Заставить сомневаться в собственной мужской привлекательности, чувствовать себя ущербным и ненужным?

На часах половина второго ночи, а сна ни в одном глазу. И бессильная злоба лезет из всех щелей. Нужно попробовать как-то забыться. Варианта два. Первый — найти круглосуточную аптеку и купить снотворное. Второй — спуститься в бар, взять бутылку хорошего вискаря, быстренько выпить и благополучно отрубиться. Прогнать хотя бы на время назойливые мысли и воспоминания. А голова всё равно утром будет болеть при любом раскладе. Что-ж, тогда действуем по принципу "быстро и доступно". Денис надел джинсы, футболку и поехал в лифте на первый этаж.

Бар был почти пуст. Только в дальнем углу гоготала пьяная компания. Один хорошо одетый мужчина и две стройные, длинноногие девушки в колготках а-ля "сеточка". Наряженные и раскрашенные, явно как представительницы древнейшей профессии. Всё они были изрядно пьяны, а парень почему-то показался странно знакомым. Только вот рассмотреть его получше в полумраке никак не удавалось. Ну и ладно.

Денис присел у барной стойки, выбирая спиртное в меню. — Эй, братан, — вдруг раздался нетрезвый голос над ухом, — У тебя зажигалки не найдется? А то все официанты куда-то запропастились…

Орлов неспешно повернулся, роясь в карманах: — Где-то была… — проговорил он и внезапно осёкся, встретившись с затуманенным взглядом серых глаз, — Данил? Ты?

— О, Орлов Денис Олегович! — растянул губы в улыбке мужчина и панибратски хлопнул Дена по плечу, — Вот это встреча… Не ожидал, правда… Честно говоря, думал тебя сослали куда-нибудь на Дальний Восток… От греха подальше… Дай прикурить. Ну, как живёшь, рассказывай…

— Твоими молитвами… — холодно поговорил Денис и протянул зажигалку, — А я смотрю, ты неплохо проводишь время. С двумя эскортницами. Причем дешёвыми…

Орлов презрительно покривился. Почему- то стало очень обидно за Марьяну. Он бы на месте её мужа никогда в жизни себе ничего подобного не позволил…

— Если хочешь, могу поделиться, — беззлобно усмехнулся Даник, присаживаясь рядом и затягиваясь, — Я не жадный. Ночь оплачена. Только, чур, я первый… А то, боюсь, после тебя мне ничего не светит…

— И часто ты так? Отдыхаешь со шлюхами?

— О, да… Не поверишь, у меня практически во всех борделях скидка, — пьяно размахивая сигаретой захохотал мужчина, а потом, внезапно стал серьезным, посмотрел абсолютно трезвым, холодным взглядом и произнёс, — Абсурд, да? При молодой, красивой жене на которую половина мужского населения Ростова слюни пускает…

— Я тебя не понимаю, Данил. Если бы у меня была такая женщина…

— Так она у тебя и была… Что ж не удержал? — Даник испытывающе посмотрел и горько ухмыльнулся, — И толку от того, что она моя — никакого… Так, только на бумаге. Не нужен я ей. От слова "совсем". Мы даже спим в разных спальнях… Когда женился, знал, что не любит. Но, думал, время пройдет, оттает, привыкнет, всё наладится… А ни фига… Как не давала, так и не даёт… Три года почти. Пашет только на двух работах с утра до вечера. Приходит — и сразу в свою комнату. Ни поговорить, ни приласкать. Или убегает к ребенку…

А я — живой. Мне нужна нормальная женщина, а не призрак без чувств и эмоций… Что же ты с ней сделал такое, Орлов, что после тебя ей вообще ни один мужик не нужен? Думал, я чем-то не устраиваю, налево похаживает, ну, должна же ведь она с кем-то… Это же нормально. Это природа… Детектива нанял. Три месяца следил. И, ничегошеньки… Короче, устал я в пустую квартиру приходить и с ледышкой общаться. Тепла хочется. И женской ласки… Поэтому выживаю, как могу… Да и тебе, видимо, не очень хорошо, если ты тут один в два часа ночи хлещешь вискарь без закуски…

— А скажи мне, Даник, почему, если у вас всё так плохо, вы просто не разведётесь? Зачем мучить друг друга?

— Неее… Ты что? У нас контракт… И там прописана просто бешенючая неустойка… Да и предки, если даже просто заикнуться о разводе, обоих с землёй сравняют… А Марьянке и так от папаши досталось — не горюй… Это отдельная история. Долгая и грустная. А вообще, что-то разболтался я тут с тобой… Перебрал сегодня сильно. Извини. И, всё, что услышал — забудь. Бред пьяного неудачника…

Даник махнул рукой и, слегка пошатываясь, пошел к девушкам, а Денис в ступоре смотрел ему вслед. А как же "душа в душу"? А как же те идеальные фото в соцсетях, при виде которых хочется тут же пойти и застрелиться? Значит, вовсе не счастливый брак, а давление родителей, контракт и крупная неустойка? Но, как же Марьяна дала себя втянуть во всё это? Она же — боец… Или есть ещё какие-то подводные камни? И эта не очень хорошо пахнущая история с фиктивным браком не даёт ответа на главный вопрос. Почему ушла, не сказав ни слова, и не сообщила о беременности? И, главное, как случилось, что она по документам Артёму не мать, а сестра?

Ден оставил на барной стойке открытую бутылку виски, из которой отпил всего полбокала и отправился в номер. Никакого алкоголя и снотворного. Завтра потребуется свежая голова.

32. Денис. Шоковая терапия

И вновь тесный пыльный кабинет, заваленный историями болезней. Стол напротив и женщина с непроницаемым лицом, молча просматривающая документацию. Ни одной мимической морщинки на лбу, ни одной складки. Чистый лист. Холодна и непробиваема. Просто глыба льда без малейших чувств и эмоций. Ну и как тут подступиться?

Если просто предложить поговорить об Артёме, она, скорее всего, откажется. Папенька очень хорошо запутал следы, ей нужно просто стоять на своем и всё отрицать. Так что, без мешка доказательств даже заикаться о разговоре бесполезно. Нужно действовать хитростью. Как-то заполучить допуск к медицинским картам. Её и Артёма. Там по-любому должны быть записи о постановке на учёт по беременности, о том, как всё протекало, история родов…

Вот только допуска к электронной базе данных у Дениса нет. Ещё не успели оформить. На работу в страховую компанию устроился недавно и задерживаться долго не собирался. Сразу попросился проверять больницу, в которой работала Марьяна.

Думал, будет проще. Встретятся, поговорят. Спокойно и без эмоций. Три года прошло. Всё должно было перегореть и забыться. Время же лечит. У каждого давно своя жизнь, нельзя навсегда зацикливаться на неприятных моментах прошлого. Пора уже простить и отпустить… На худой конец, поругаться хорошенько, высказать друг другу всё, что накопилось, а потом заключить мировое соглашение по поводу сына и пойти каждый своей дорогой, а тут…

Оказывается, ничего не исчезло, не стёрлось из памяти. Свежо, остро, больно, и обидно по-прежнему. Будто прикасаешься к оголённому нерву. Ковыряясь в прошлом, приходится сыпать соль на незажившую рану и постоянно одергивать себя, чтобы не сорваться, сгоряча не натворить глупостей. И влечёт к ней так же, как и три года назад… Тянет магнитом. Дико и непреодолимо… Как будто внутри неё осталась часть тебя. Ни с кем и никогда больше не было такого потрясающего ощущения единения и гармонии. И как же хочется вернуться в него. Хотя бы на минуточку…

А она сидит, как каменный истукан. Даже не смотрит в твою сторону. Не прошибить, не достучаться… Защитная реакция? Напускное? Или ей действительно всё равно?

Ден бросил очередной взгляд на стол напротив, где Марьяна, не поднимая глаз, быстро исписывала возражениями очередной листок.

— Рука ещё не отвалилась? — саркастически спросил он.

— Нет, — коротко ответила девушка, продолжая писать.

— Разговаривать, я так понимаю, ты за три года совсем разучилась. Не проще, сразу просмотрев истории, сказать мне с чем не согласна? Не отходя от кассы обсудим и что-то исключим… Или, наоборот, добавим…

Девушка оторвала уставшие глаза от бумаги и холодно посмотрела на Дена:

— Меня письменный формат общения устраивает больше.

— Письменный… — недовольно заворчал мужчина, — Разбирай потом ещё два дня твои каракули. Вот, смотри, что тут ваши врачи нацарапали, как курица лапой… У меня уже в глазах рябит. Может, переведёшь?

Марьяна взяла в руки изрядно потрепанную историю болезни и всмотрелась в убористый почерк:

— Ну, и что же тут непонятного? " Дыхание везикулярное, хрипов нет. Частота дыхательных движений… Температура субфебрильная, 37,5 в течение 3 дней. Жалобы на тупые боли…" Орлов, ты что мне паришь? Простые, часто используемые термины не можешь прочитать самостоятельно? Вспомни, какой почерк был у Бородина. Сплошные крючки. Без стакана не расшифруешь. Там ты почему-то прекрасно разбирался, а здесь снимаешь деньги на пустом месте.

— В Загорске я проверял максимум двадцать историй в день, а здесь — сотни. К обеду и нормальный почерк-то с трудом разбираю. А уж если приходится расшифровывать…

— А что тебе мешает пользоваться электронной версией? Там всё на компьютере напечатано. Чётко, разборчиво…

Прекрасно. Клюнула.

— А у меня учётной записи нет. Не успели сделать, сразу в бой кинули. На вашу процветающую больницу.

Марьяна вздохнула и покачала головой. Взяла яркий стикер, написала на нем логин, пароль и протянула Орлову.

— На вот, пользуйся. И давай всё, что ты снял за нечитабельный почерк пересмотрим.

Ай, молодец! То, что надо. Только поломаться нужно немного. Авось, выгорит…

— Хорошо, только с одним условием.

— Каким?

— Ты возьмёшь меня на следующую прогулку с Артёмом.

— Это плохая идея, — ровным голосом проговорила Марьяна, — Не стоит смешивать работу с личным. К тому же, Тёма сегодня ночует у родителей. А я дежурю по приёмке.

— Что ж, хорошо. Значит, работать сегодня будем до упора. И насчёт моего предложения ты всё-таки подумай. Я за почерк много снял. Миллионов пять-шесть наберётся. А с Тёмычем тогда погуляем завтра или послезавтра.

— Зачем тебе чужой ребёнок, Денис? — девушка распахнула свои стрекозьи глаза и уставилась в упор, — Если так сильно хочется с кем-то гулять, давно бы заделал своего и радовался… Для вас, мужиков, это дело-то нехитрое.

Ден откинулся в кресле и посмотрел на неё долгим многозначительным взглядом:

— Да уж. Проще некуда. Иногда даже с первого раза получается…

Марьяна вспыхнула, но быстро взяла себя в руки, снова опустив глаза в медицинскую документацию. Потрясающее самообладание.

— А если серьёзно, так и не встретил за эти три года девушку, от которой захотелось бы детей… — задумчиво продолжил Денис, пристально глядя на неё, — А та, с кем когда-то действительно мечтал о ребёнке, почему-то от меня ушла, не сказав ни слова…

Марьяна заметно встрепенулись, гневно сверкнула глазами и уже раскрыла рот, чтобы что-то сказать в ответ, но тут на полированной поверхности стола нервно завибрировал телефон. Чёрт, как же не вовремя… Только расшевелил…

— Да, слушаю, — сделав над собой заметное усилие, она спокойным, деловым тоном заговорила в трубку, — Не готова ответить с ходу, сейчас посмотрю.

Показав жестами, что нужно отлучиться, девушка вышла из кабинета. Дверь неслышно закрылась за спиной.

Что ж, первый шаг сделан. Ей не всё равно. И, похоже, есть что сказать… Если бы не этот дурацкий звонок… Ну, да ладно. Сегодня у них будет достаточно времени.

Денис взял в руки яркую бумажку с атрибутами доступа к электронным медицинским картам и хитро улыбнулся. Ирония судьбы. Марьяна сама вручила ему в руки недостающий инструмент. Дала возможность докопаться до правды, даже не догадываясь об этом. Ёрзая в кресле от нетерпения Орлов ввел логин и пароль.

Итак, ищем пациента. Шевченко Марьяна Андреевна. Вот она. Открываем карту, смотрим. Находим нужные записи.

Есть! Постановка на учёт по беременности на сроке десять недель. Двадцать первая женская консультация, город Санкт-Петербург. Обращение датировано июлем 2016. Дата последней менструации и гестационный срок, всё совпадает… Чужой ребёнок, значит… Ну, Королёва! А почему наблюдалась где-то за тридевять земель от Ростова? Училась там что-ли? Теперь понятно почему у Даника на страничке куча питерских фото.

Так. Два скрининга в норме, УЗИ — без патологии. Всё, как по нотам. А это что?

Денис читал, и не верил глазам. Сердце ухало в груди после каждого предложения.

Отслойка плаценты на сроке тридцать одна неделя вследствие бытовой травмы. Массивная кровопотеря. Экстренное кесарево сечение. Геморрагический шок. Клиническая смерть… Откачали… Гипоксия головного мозга и внутренних органов… Достаточно долгий период восстановления… Ребенок недоношен. На ИВЛ. Прогнозируются серьезные неврологические патологии…

Денис в прострации смотрел на экран. В висках бешено бился пульс, разгоняя мысли. В крови циркулировал адреналин вперемешку с кортизолом. Она действительно прошла все круги ада, рожая ребенка? Твоего ребенка… Глядя на то, как истекает собственной кровью, понимая, что может не выжить, испытывая животный страх… Совсем одна в чужом городе. А теперь молча сидит напротив и глядит безразличным взглядом… Всё отрицает и делает вид, что ей всё равно…

И дата… Двадцать третье декабря… День, когда ты сам чуть не умер… Когда реаниматологи тоже вытащили тебя в прямом смысле с того света. Даже время, в которое вы оба находились по ту сторону реальности совпадает… Разница — две минуты… Ты вернулся первым.

Это что же значит? Те видения, которые тогда принял за медикаментозный бред — правда?

Она вошла в кабинет, спокойная и собранная. С сосредоточенным лицом села за стол, взяла карандаш. Денис пристально смотрел, не мигая, накладывая на её нынешний образ только что полученную информацию. Взгляд прожигал насквозь. Между темных бровей пролегла тревожная складка. Марьяна подняла на него глаза и вопросительно повела бровью.

— Что-то не так?

Вместо ответа Денис резко встал, подошёл к двери и запер её. Вынул ключ из замочной скважины, спрятал в карман. Вытащил Марьяну из крутящегося кресла, поставил на ноги. Он вышибет из нее правду, даже если придется провести здесь несколько суток.

— Орлов! А ну-ка отпусти меня, ненормальный! — вырываясь, запротестовала она, но Ден, не обращая внимания на возмущенные крики, одной рукой сгреб и зафиксировал тонкие запястья, а другой рванул лёгкий летний медицинский халат, под которым угадывались лишь две полоски нижнего белья. Застёжка угрожающе затрещала и разошлась до половины. Девушка дёрнулась и ахнула.

— Ты что творишь, Орлов? Совсем рехнулся, что-ли? Придурок озабоченный!

— Тихо, — отмахнулся Денис, продолжая до конца расстёгивать молнию, — Я только посмотрю…

Ден полностью распахнул на ней одежду и уставился на длинный вертикальный шрам ярко-розового цвета в низу живота. Неровный, с множеством выпуклостей и точечных углублений от швов по краям. Губы растянулись в торжествующей улыбке. Вот они, железобетонные доказательства. Теперь не отвертится. Он отпустил её руки и заглянул в огромные испуганные глаза:

— Что за мясник тебя кесарил, Марьяна? Просто руки оторвать и выбросить… Так изуродовать прекрасное молодое тело… Если хочешь, могу исправить. Даже следа не останется. Для тебя — бесплатно, ведь ты рожала моего ребёнка…

33. Марьяна. С ног на голову

Девушка поспешно запахнула халат и уставилась в горящие огнём черные глаза. Её потряхивало от обиды и унижения. Хотелось вцепиться в это ухмыляющееся лицо ногтями. Бить, рвать, кусать, сделать как можно больнее… Отплатить сполна за всё, что пришлось пережить. Сдерживала только никак не желающая застёгиваться одежда.

— Да иди ты знаешь куда, Орлов… — зашипела она, как разъярённая кошка, ожесточенно борясь с молнией на халате, — Вместе со своим щедрым предложением… Хотела бы, шрам давно убрала. Не дожидаясь, когда осчастливишь меня своим лучезарным присутствием. Чёрт… Ещё и застёжку сломал… Мачо, блин, недоделанный… На тебя никто ещё не додумался заявление в полицию написать? За такое вот "только посмотрю"?

— Думаешь, я часто так делаю? Или в этом мире очень много женщин, родивших и скрывавших от меня ребенка? А может, если бы нормально спросил, ты сразу же всё рассказала бы без утайки? Сильно сомневаюсь. Мы же гордые… Да и правду говорить совсем разучились за эти три года…

— Зачем нужно было устраивать этот спектакль? Ты же интересующую информацию уже нашёл… Заполучил от меня логин и пароль от электронных медкарт. Как обычно, обманом и хитростью… И я опять повелась. Вот, дура… Ничему жизнь не учит…

— А знаешь, почему сейчас я здесь, в Ростове, Марьяна? Чтобы, наконец, докопаться до истины, — твёрдо заявил Денис, прожигая взглядом, — Не получилось бы сегодня, значит узнал бы завтра, через неделю, месяц, год… До победного. Или ты действительно думала, что я так просто откажусь от собственного ребенка?

Марьяна нахмурила брови, повернулась, придерживая постоянно расходящиеся полы одежды и желчно заговорила, жаля словами:

— Ох и короткая же у тебя память, Орлов… Ты УЖЕ от него отказался. Три года назад, когда использовал меня и бросил… Продал своё право называться отцом за три миллиона… А сейчас сколько хочешь, скажи? Чтобы мы с Артёмом больше о тебе никогда не услышали? Двадцать? Пятьдесят? Ты теперь оперируешь другими суммами, на хромой козе не подъедешь…. Но, ничего, я могу себе позволить. Не стесняйся, назови цену. Расплачу́сь и на этом разойдемся с миром. Наконец-то, навсегда…

Денис, заскрипел зубами и сделал несколько шагов вперёд. Руки сами сжались в кулаки от еле сдерживаемой злости.

— Когда же ты успела стать такой конченой с@кой, Марьяна? Совсем сдвинулась на деньгах… Всё посчитала, всё оценила. Папочка, наконец, выдрессировал? Или всегда была, а я не заметил? Только я не продаюсь… Прекрасно знаешь, что эти три миллиона вернул на следующий день. Через Марата Тахировича… А тебя тогда я просто боготворил… Берёг, как величайшее сокровище, дышать боялся… Только ты меня бросила, и даже не захотела объясниться… Решила откупиться зелёными бумажками… Зато сейчас строишь из себя оскорбленную невинность… Или забыла уже?

Девушка смотрела с перекошенным от гнева лицом. Воздуха не хватало. Ещё чуть-чуть и эмоции хлынут через край. Как можно вот так перевернуть всё с ног на голову? Глядя в глаза. Уверенно. Цинично…

— Ты что несёшь, Орлов? Совсем уже заврался… Покурил что-то не то, и башню в конец разворотило? Провалы в памяти? Так я напомню. Это ты утром ушёл, не сказав ни слова! Спешил к своей любимой Леночке, красавице неземной…

— Какой, на фиг, красавице? Ты в своем уме? После всего, что мы с тобой вместе пережили? После той ночи? Я разводиться с ней пошёл. И написал тебе об этом на зеркале вот такими огромными красными буквами! Как такое можно не заметить? Я уговорил Ленку вместе подать заявление на развод. Заплатил ей за это. Дал взятку сотрудникам ЗАГСа, чтобы оформили всё в тот же день. А ты, оказывается, просто игралась… Тестировала. Выбирала мужика побогаче… Переспала со мной по пьяни, а потом свалила в туман. Видно чем-то конкретно не устроил… И в глаза сказать побоялась… Сбежала как крыса…

Кстати, я видел твоего Даника сегодня ночью. С двумя девицами лёгкого поведения… К такой жизни стремилась, да? Муж гуляет напропалую, ты ему на фиг не нужна, зато богатый? И ребенка не захотел на себя записать, поэтому отдала нашего сына своему папеньке?

А я любил тебя больше жизни… И всё бы у нас было, стоило лишь немного подождать… Только простой военный без гроша за душой был тебе не ровня… Годился лишь для того, чтобы на войне прикрыть своим плебейским телом. Такого не жалко…

Марьяна стояла у окна, в котором виднелся вечерний Ростов, крепко обхватив себя руками. В горле крепко застрял огромный ком, не желающий растворяться. Что он такое несёт? Это же чудовищная неправда! И, главное, в глазах вселенская мука… Так вжился образ?

— Какой же ты всё-таки козел, Орлов… — тихо проговорила она, встретившись с антрацитовым взглядом. Кое-как справилась со спазмом, крепко сковавшим гортань, — Значит, меня виноватой во всём решил сделать… А сам — белый и пушистый… Жаль, удалила я сразу же те фотографии. Ткнуть бы тебя разок носом, чтобы не строил из себя мученика…

— Какие, на хрен, фотографии? Что за детский сад?

— Те самые. Которые открыли мне глаза на твою истинную сущность… У Леночки своей ненаглядной спроси…

Денис так и замер с открытым ртом, переваривая услышанное, а в кармане у девушки снова зазвонил телефон.

— Слушаю, — ровным голосом проговорила она в трубку, — Хорошо, уже иду.

С каменным лицом Марьяна сделала несколько шагов к выходу.

— Открой дверь, Орлов. Меня вызывают в приёмку. Я, вообще-то, на дежурстве.

— Мы ещё не закончили.

— Я на работе, Денис. И мне нужно идти. Там перелом шейного отдела позвоночника.

Ден молча повернул ключ и открыл дверь. Марьяна, стуча каблуками по матовой плитке, переступила порог и быстро зашагала по коридору. Немного подумав, мужчина отправился за ней.

В приемном отделении царила суета. Медперсонал бегал вокруг молодого парня, без движения лежащего на каталке. На широком подоконнике что-то быстро дописывал в карте фельдшер скорой, рядом громко рыдала растрёпанная женщина.

Марьяна подошла к пациенту.

— Что у нас тут?

— Мужчина. 25 лет, — оторвался от писанины фельдшер, — Неудачно прыгнул в бассейн. Подозрение на перелом шеи. В сознании. Тела не чувствует.

— Понятно. Так, давайте быстренько КТ и УЗИ шейного и шейно-грудного отдела позвоночника, лёгкие заодно откатайте. Вызывайте травматолога, нейрохирурга. Ну, и всё по протоколу. ЭКГ, кровь, моча… Родственники есть?

— Да девица какая-то с ним приехала. Кто она ему, правда, не знаю. Вон, в истерике бьётся. Может ей укол успокаивающий сделать?

Марьяна сделала несколько шагов в сторону рыдающей в углу брюнетки.

— Девушка, с вами всё в порядке?

Дама перестала всхлипывать. Выпрямилась и отняла руки от лица. Посмотрела на дежурного доктора синими, полными отчаянья глазами и отшатнулась:

— Ты!? — в ужасе простонала она, — Неееет, только не сейчас…

— Лена? — Марьяна с интересом рассматривала бывшую подругу. Вид у неё был изрядно потрёпанный. Спутанные волосы, припухшее, заплаканное лицо, и глаза, наполненные первобытным страхом, — Это что, твой муж с переломом шеи поступил? Расскажи что случилось?

— Постебаться пришла? — с ненавистью в голосе зашипела Ленка, — Посмеяться над моим горем? Ты же теперь мне его в могилу сведёшь… В отместку за Дениса… — Из глаз Елены покатились крупные слёзы.

Марьяна оценивающе посмотрела на бывшую подругу и спокойно проговорила в открытую дверь:

— Девочки, тут, наверное, нужен сибазон. Десяточка.

— И меня заодно отравить хочешь… — обречённо констатировала Ленка, — Что ж, давай! Мне теперь всё равно без него жизни не будет…

— Лен, ты чего? Это просто успокаивающее. И мужа твоего оперировать будут профильные специалисты. Если это вообще потребуется. Я даже пальцем к нему не прикоснусь. Лучше расскажи что случилось.

Бывшая подруга с подозрением посмотрела на Марьяну а потом вдруг с безумным взглядом вцепилась в руку, до синяков сжимая предплечье:

— Вытащи его, умоляю… Заплачу любые деньги… Я же не смогу без него… Сдохну. Или наложу на себя руки… Люблю его до потери пульса…

— Врачи — не боги, Лена. И переломы шеи — дело серьезное. Он молодой, сильный. Может, восстановится полностью, но может, навсегда останется инвалидом, прикованным к креслу. Чтобы его выходить потребуется много терпения…

— Не муж он мне… Любовник, — тихо заговорила Ленка, стирая вновь выкатившуюся слезу, — Хороший простой парень, на пять лет моложе меня. Стасом зовут. Водителем работает у моего нынешнего… Теперь уже, наверное, работал… Не думала, что вообще способна в кого-то влюбиться, а тут… Молодой, красивый. И по фиг, что гол, как сокол… Представляешь, это я говорю! Понимает меня с полуслова. С ним я летаю… Только с ним… И он меня любит. Говорит — бросай своего папика, уедем далеко, как-нибудь прокормимся…

А я всё медлила… Думала, денег побольше подсоберу и тогда… Вот, дождалась… Всего секунда. Глупая случайность… Прыгнул в бассейн — и головой о ступени.

Это мне за вас с Денисом вернулось… Точно. Нехилая такая обраточка…

Знала ведь, что разлюбил Ден и всё равно со мной не останется. Взять бы что предложил и отпустить с миром… Но, нет. Обязательно нужно было сделать гадость…

Марьяна слушала и не верила ушам. Ленка тихо и ровно говорила, время от времени стирая со щёк текущие соленые капли.

— Я очень виновата, подружка. Перед вами обоими. Это я всё подстроила. Прости меня, если сможешь.

Ден, когда вышел от тебя рано утром, сразу же побежал разводиться. Даже денег мне предложил за срочность. А я и бабло взяла, и пакость устроила…

Он уходил в спешке, хотел всё быстро сделать, поэтому убежал с разряженным телефоном. Записку тебе оставил. Помадой на зеркале. Типа: "Ушёл разводиться, дождись меня, люблю…" и всё такое, только я её стёрла… Завидовала тебе очень… Потом в машине спрятала зарядку и телефон. А в рюкзаке нашла кольцо. Ден на самом деле его тебе купил. Предложение, видимо, делать собрался… Торопился, всё время в Загорск рвался. В ЗАГСЕ теткам взятку дал, чтобы развели за один день. А меня, когда ценник того кольца увидела, аж перекосило. Мне таких дорогих подарков он никогда не делал. Надела на палец, пофотографировала… Потом купила снотворное и подсыпала ему в кофе… Он отрубился на полдня в машине. А я разделась, на него легла и опять фоток наделала, типа, мы в постели и всё у нас зашибись… Ну, и сообщения тебе соответствующие накатала… И в довершении трубку вместо него взяла, когда ты позвонила… А он просто спал и даже не догадывался об этом… Думал, срубило после бессонной ночи…

Зачем всё это сделала, сейчас не понимаю… А тогда очень отомстить хотелось… И у меня получилось…

Когда увидел, что тебя нет, у него просто крышу сорвало… Таким я за почти пять лет брака его никогда не видела… Он в так твою дверь ломился, до сих пор вспоминаю — и мороз по коже… Я ещё тогда хотела признаться, но испугалась. Побоялась, что просто убьёт… Прости меня, подружка, ради бога, пожалуйста…

Марьяна сидела в прострации, припечатанная к креслу, не в силах пошевелиться. Кровь стучала в висках, отбойным молотком вколачивая в мозг бестолково роящиеся мысли.

Это что же тогда получается? Денис не виноват? Всё было подстроено, подогнано, срежиссировано. Почему же она так легко поверила? Не собственному сердцу, которое кричало "Остановись! Подумай!", не словам любимого человека, рядом с которым готова была умереть, а липовым доказательствам, сфабрикованным подлой и завистливой бывшей женой, в своей жизни уже не единожды солгавшей… Из-за одной вероломной женщины четкий и понятный мир перевернулся с ног на голову, и это спровоцировало просто катастрофические последствия…

Марьяна прикрыла глаза. Комната вокруг вертелась в бешеном темпе. Четкие до этого момента предметы сливались в сплошные серые линии, расплывались, растекались, рассыпались в песок вместе с ней. Девушка поднесла руку к переносице и закрыла пальцами слёзные протоки. Не реветь… Соберись, тряпка. И думай как теперь всё исправить… Хорошо думай.

Резкий запах нашатыря вырвал из плена непонятных видений и вернул в реальность. Марьяна открыла глаза. Рядом на корточках с ватой в руках сидел Денис и встревоженно всматривался ей в лицо.

— Ты как? Нормально? Я, честно говоря, сам охренел, когда услышал… Ну, Ленка… Три года… Три долбанных года…

34. Марьяна. По-другому

Они медленно шагали по широкой аллее больничного парка, освещенной тусклым светом фонарей. Где-то высоко над головами, теряясь в бездонном, темном небе, мерцали холодные звёзды, еле заметные в огнях большого города. Сегодня их лучи, наконец, робко показались из-за сырого и беспросветного тумана. Подарили яркую искру надежды.

И всё же, начать разговор было трудно. Слова не шли. Осознание собственной ошибки, пусть и спровоцированной стервозной, завистливой бывшей, рождало у Марьяны лишь стыд и неуверенность. Она несмело взглянула на мужчину, шагавшего рядом. Ден тоже пришибленно молчал и, нахмурившись, созерцал асфальт под ногами.

Наверное, нужно попросить прощения? Он ведь этого ждёт? И что дальше? Каждый пойдет своею дорогой? Нельзя войти в одну реку дважды. У Орлова давно другая жизнь. Он — крепко стоящий на ногах, обеспеченный, привлекательный мужчина. Наверняка вокруг увивается множество женщин гораздо моложе и красивее тебя… Выбирай — не хочу. Да и ты, вообще-то, замужем… Всё, что ему надо — возможность общаться с ребенком… Который по документам даже не твой…

— Значит, всё это время ты считала, что я обманул тебя. Вернулся к Ленке… — Денис остановился под ярким световым пятном возле каменного парапета и пытливо заглянул в глаза.

Марьяна молча кивнула, тяжело втянула ноздрями воздух и уставилась куда-то в темноту парка.

— Я хочу знать всё, — твёрдо заявил Ден, — По минутам, слышишь? Что ты видела, думала, чувствовала… Почему слова этой прошмандовки перевесили все мои действия и поступки…

— Просто словам бы я не поверила. Но все эти фото, сообщения и Ленкин голос в твоём телефоне… — проговорила Марьяна в пространство, тупо созерцая носки своих туфель. Где-то внутри медленно разрасталось щемящее чувство вины, безжалостное и неотвратимое. Такое ощущение, что всё это время душа находилась под действием местной анестезии, которая сейчас начинала медленно отпускать, открывая настоящее положение вещей.

— Марьяна, посмотри на меня, пожалуйста, — негромко заговорил Денис, подходя близко-близко, — Мне сейчас тоже нелегко принять другую реальность. Помоги мне. Проснись, наконец, поговори со мной… Это всё ещё я, помнишь? А я помню… Помню, как чувствовал тебя на расстоянии, как мог читать мысли. Помню, как мне не нужно было ничего говорить, ты и так всё знала. Помню, как держал в руках готовую к взрыву гранату, а было не страшно, а хорошо, потому, что ты только что сказала, что любишь… Неужели забыла? Как такое, вообще можно вычеркнуть из памяти?

— Я помню всё, — так же тихо произнесла она, — До мельчайших подробностей. И комнату в Пальмире, и гранату, и набитый сеном сарай в Хомсе, а ещё ту самую ночь, после которой родился Артём. И тебя, которым жила, в котором, буквально, растворялась… Вот только себя за эти три года я потеряла полностью… Порезала по живому, перекроила в угоду отцу… Той наивной и доброй девчонки больше нет. Вместо неё родилась холодная, расчетливая стерва… И разрушила я всё собственными руками… Не разобралась, спрятала голову в песок, поверила… Прости меня, если сможешь, пожалуйста…

— Не говори так. Никто из нас не виноват. Всё было подстроено. Я тоже мог бы просчитать и предвидеть, зная Ленкин стервозный характер… Разбуди тебя тогда — и всё было бы по-другому.

— А я совершила величайшую глупость в своей жизни, сгоряча убежав к родителям и выкинув СИМ-карту. Это, бесспорно, моя вина… Только ответь на один вопрос, Денис… Ты знал где меня искать и знал, что не виноват. Почему же тогда не приехал?

Ден пристально посмотрел в глаза, отражающие свет фонаря и отрицательно покачал головой:

— Я приехал. Той же ночью. Только твой отец даже не пустил меня на порог. Сказал, что ты больше не хочешь меня видеть. Никогда. Я просил дать нам возможность поговорить, хотя бы пять минут, но он был непреклонен. Взамен предлагал хорошую должность где-нибудь подальше. А утром перевёл три миллиона… Честно говоря, я думал, ты в курсе…

— Так вот почему он так поспешно вытолкал меня в Ялту с Даником… Практически, в чем была… Даже вещи не дал собрать… Боялся, что ты появишься…

— На следующий день я увидел фотографии на страничке Данила. Весьма откровенные. А ещё он называл тебя невестой. Этого удара я не выдержал. Решил, что лучше уехать как можно дальше и забыться работой. Позвонил Марату Тахировичу, тот предложил Гвинею. Там как раз была вспышка Эболы. И три миллиона я вернул твоему отцу через начальника кадровой службы округа. Снял с одной карты, положил на другую. Передал конверт с кредиткой, реквизитами и пин-кодом.

Марьяна оперлась локтями о парапет и устало закрыла лицо руками.

— Отец сказал мне, что ты забрал деньги. Показал исходящий перевод, а входящего не было. И сделал это не сразу, а лишь когда родился Артём. При каких обстоятельствах это произошло ты знаешь из медицинской карты. Я тогда боялась, что не выживу и попросила папу сообщить тебе о ребенке. А он сказал, что семь месяцев назад ты потребовал деньги за то, чтобы исчезнуть из моей жизни… Именно тогда я и перечеркнула тебя окончательно…

— Артём ведь родился двадцать третьего декабря? Слабый, недоношенный… И ты тогда чуть не умерла от потери крови… — Денис стоял рядом, вглядываясь в огни ночного города. Марьяна локтем чувствовала исходящий от него жар. Его голос, спокойный и ровный, звучал в ушах, пробуждая тревожные воспоминания запуская по спине вереницу нервозных мурашек, — А знаешь, ведь у меня в тот день тоже была клиническая смерть… В одно время с твоей… Разница в две минуты. Я заразился Эболой. Тогда вакцины не было и абсолютное большинство больных умирало. А я выжил… Благодаря тебе…

По ту сторону жизни легко и спокойно. Нет суеты, нет боли. Повсюду яркий свет и сияющий туман. И в нем я увидел тебя. Ты тогда сказала, что у меня сын родился и я ему очень нужен. Велела возвращаться. А я не хотел один… Спросил почему нельзя вместе, а ты ответила, что ещё кровь не привезли…

— А потом я тебя толкнула… — девушка повернула к нему бледное лицо по которому медленно стекали слёзы.

— Ты ведь тоже видела, да? И чувствовала то же самое, что и я? — Денис подошёл вплотную и провел пальцами по её щекам, стирая мокрые дорожки, — Тогда скажи мне, Марьяна, как же при такой нереальной связи мы умудрились порвать друг друга в клочья? Не понять, не почувствовать? Морально уничтожить…

— Не знаю, правда… — Девушка всмотрелась в яркие чёрные глаза напортив, на этот раз в них плескалась тихая грусть и сожаление, — Мне застилали глаза нестерпимая боль и обида. Я как будто умерла. Было абсолютно всё равно что со мной станет и что происходит вокруг. Просто как безвольное бревно плыла по течению. Не видела смысла в жизни. До тех пор, пока не узнала, что беременна.

Тогда попыталась трепыхнуться, соскочить с контракта, отменить свадьбу. Но отец мне не дал. Припечатал ещё сильнее.

А ещё он очень сильно боялся, что ты когда-нибудь вернёшься и заявишь права на сына…

После родов я долго восстанавливалась. Была серьезная гипоксия. Неврологи не давали никаких прогнозов. Несколько дней я была в полностью невменяемом состоянии, и отец испугался, что никогда не выздоровлю, а ты заберёшь ребенка. Он заставил Даника письменно отказаться от Артёма и мне подсунул такую же бумагу. А сам официально усыновил внука. Когда пришла в себя, я не стала раздувать скандал — ведь это означало бы посадить в тюрьму собственных родителей. К тому же, отец применил тяжёлую артиллерию. Рассказал про три миллиона. Правда, умолчал про то, что ты их вернул…

В глубине антрацитовых глаз вновь полыхнуло пламя ада. На благородном, мужественном лице заиграли желваки.

— Прости меня, конечно, Марьяна, но твой отец — просто чудовище… Ладно, я. Здесь всё понятно… Но ведь он несколько раз танком проехался по тебе, единственной дочери, выворачивая ситуацию, как ему выгодно…

Да и всё твоё окружение… Муж — хитрый приспособленец, которому проще выкрутиться, чем проявить твердость и решить вопрос раз и навсегда. Свекр — отпетый циник, помешанный лишь на получении прибыли. А женщины в вашей семье вообще права голоса не имеют.

И ты — лишь инструмент для зарабатывания денег. Вся твоя жизнь — это работа. Утром — в больнице, вечером — в Югфарме. А в оставшиеся крохи времени бежишь к сыну… Разве о такой жизни ты мечтала? Разве ты не заслуживаешь лучшего?

Знаешь, а ведь бывает по-другому… Я могу вытащить тебя из всего этого. И Артёма. Сейчас у меня достаточно сил и средств. Одно твое слово…

И, ещё… Сегодня в кабинете, когда так грубо предлагал убрать шрам от кесарева… Я ведь совсем не то собирался сказать… Просто разозлился очень… На самом деле я хотел поблагодарить тебя за сына. Спасибо, что во всей этой кошмарной ситуации смогла его сохранить… Он — просто чудо.

Когда первый раз поднял его на руки, там, в парке — думал меня разорвёт от переполнивших чувств. Этот ребенок — мой. Я хочу видеть как он растёт. Как засыпает и просыпается, капризничает и радуется. Не где-то там, а в нашем с тобой доме, с настоящими родителями. Чтобы папой и мамой называл меня и тебя, а не бабку с дедом…

В общем, выбирай, Марьяна. Ты со мной или всё-таки с ними?

35. Денис. Моя

Ден пристально смотрел в океан голубых глаз. Сердце бешено отстукивало доли секунды, грозя проломить грудину.

А что ты будешь делать, если она выберет не тебя? Ведь пошёл ва-банк, не убедившись, что всё ещё ей нужен… Раскрыл душу, подставил под удар уязвимое, мягкое брюхо. А если нет? Второй раз такую эмоциональную катастрофу ты просто не переживешь…

У неё во взгляде смятение. И сама вся неуверенная, застывшая, испуганная… Смотрит, как загнанная лань…

А что ты хотел? Только что сам поставил ее перед выбором — непонятно откуда выплывший бывший, которого она три года считала предателем, или родные мать с отцом… И их тоже выставил в неприглядном свете…

Во влажных голубых глазах напротив отражается звёздное небо… Ну, давай уже, решайся… Уничтожь или воскреси…

— С тобой… — тихо шепчет она и судорожно втягивает воздух.

Сердце ухает и ты перестаешь его чувствовать. Булыжник, не дававший вдохнуть, превращается в миллионы парящих бабочек.

Делаешь шаг вперёд и прижимаешь к себе. Крепко-крепко. Практически до хруста суставов. Рубашка на груди становится влажной от её слез. Гладишь по спине, прикасаешься губами к волосам, вдыхаешь родной запах. Тот самый, неповторимый, кристально-чистый, уносящий в небо. Сказать ничего не можешь, потому, что у самого в горле стоит ком. Да и кому они нужны сейчас, эти слова?

Просто накрываешь жёстким спазмированным ртом соленые от слёз губы и окунаешься в свою потерянную на три года нирвану. Только в ней твой персональный источник животворящей энергии. Твой мир, покой и домашний уют. Твоя сила, смелость и уверенность. А теперь этого всего в два раза больше, потому, что у вас есть сын. Твоя кровь, твоё продолжение. И её… Грудная клетка просто разрывается от нежности.

— Как же я могла жить без тебя эти долгие три года? — поднимает она мокрые глаза.

— А я не жил… То, что со мной происходило нельзя назвать жизнью…

Несколько часов под звездами они провели, беседуя друг с другом. Это была ночь открытий и прозрений, разговоров без утайки, препарирующих душу. Исповеди и покаяния. Поток искренних слов, слез, обнажающих истинные чувства, не иссякал до рассвета. Восстанавливал утраченные связи, рождал новые, ещё более крепкие.

Марьяна время от времени уходила принимать пациентов, потом возвращалась. Денис следовал за ней, как привязанный. Тихо наблюдал, сидя в кресле для посетителей. И ловил себя на мысли, что боится даже на секунду прикрыть глаза, упустить из вида, потерять вновь.

— Я хочу, чтобы ты как можно скорее переехала ко мне, — твёрдо заявил мужчина, глядя на первые лучи восходящего солнца, — Вместе с Артёмом. И глубоко плевать что написано у тебя в паспорте, а у него в свидетельстве о рождении. Вы оба — мои. А я — ваш. С остальным по ходу разберемся. Отпросись на сегодня. Я помогу перенести вещи. Благо, недалеко. Всего этажом выше.

— Ты снял квартиру в нашем доме?

— Купил. Прямо над вами. Хотел быть ближе к тебе и сыну. Потом подберём что-нибудь поспокойнее, за городом.

— Ну, со мной всё просто. Думаю, исчезновения жены Даник даже не заметит. Нужно просто периодически появляться на работе и исправно посещать светские мероприятия.

— Чёрт… Как же я мог забыть… Завтра вечером презентация клиники. Приедет мой отец. И я отправил приглашения твоему мужу и свекру. Ну, и тебе, соответственно… Хорошо, что мы успели поговорить. Потому, что на этом мероприятии я намерен творить дичь. Это нужно, чтобы показать твоему отцу истинное лицо мужчин семейства Шевченко. В общем, не удивляйся и веди себя естественно.

В одном из конференц-залов лучшего отеля Ростова собрался весь медицинский бомонд юга России. Денис в дорогом костюме с иголочки, стоя рядом с отцом, приветливо здоровался с гостями, а сам беспокойно искал глазами лицо Марьяны в толпе прибывающих.

Наконец, она появилась. В сопровождении Григория Константиновича и Даника, красивая и уверенная. Умопомрачительное вечернее платье, сияющие глаза, ослепительная улыбка. Ден даже засомневался а было ли вчерашнее примирение, настолько органично она смотрелась рядом с мужем в атмосфере делового мероприятия. Как рыба в воде. Мило кивая головой, приветствовала многочисленных знакомых, шутила. Понятно, что на подобных сборищах не в первый раз. И только быстрый тревожный взгляд, которым девушка время от времени окидывала аудиторию, говорил о том, что она разыскивает его в толпе.

Наконец, глаза встретились. В голубых озёрах читалось явное облегчение. Денис посмотрел долгим взглядом и едва заметно кивнул. Все под контролем.

— Смотри, вон там — представители крупной фармкомпании, — проговорил Денис на ухо отцу, — Пойду, поздороваюсь.

Он пересёк зал, иногда останавливаясь по дороге, чтобы переброситься парой фраз с гостями, подошёл к семейству Шевченко.

— Добрый вечер! — протянул он руку Данилу, улыбаясь во все тридцать два, — Какая неожиданная встреча.

— О, Денис! Привет! А ты-то как тут оказался? — Даник подал в ответ открытую ладонь, — Хотя, здесь, наверное, присутствуют всё, кто хоть как-то связан с здравоохранением. Такого масштаба приёмов я ещё не видел. Ты ведь из армии уволился? Где сейчас работаешь?

— Да я, собственно, и есть организатор этого небольшого мероприятия, — скромно пожал плечами Орлов, — Отец решил расширить сеть южных филиалов. И руководить всем этим безобразием буду я.

— Подожди, — вмешался Григорий Константинович, — То есть легендарный пластический хирург Олег Орлов — и есть твой отец?

— Ну, да… Если хотите, могу познакомить.

— То есть у вас — крупнейшая в стране сеть клиник эстетической медицины… — размышлял вслух Шевченко- старший.

— Совершенно верно. И мы одновременно открываем новые филиалы в Ростове, Краснодаре и Сочи.

— Послушай, Денис, — вкрадчиво начал Григорий, — А мы как раз запускаем в производство новую линейку косметологических препаратов. Аналоги французских. Ничем не хуже. Только что прошли третью фазу клинических испытаний. Буквально позавчера зарегистрировали. Не интересует?

— Вообще-то мы работаем на израильских, но как вариант…

— А у нас как раз Марьяна курирует это направление… Она сейчас тебе всё расскажет, всё покажет… — судорожно моргая глазом, мужчина вытолкнул девушку вперёд.

— Очень интересно, но немного позже… — резко остановил его речь Денис, — Сейчас начнется официальная часть. Рад был видеть.

Орлов галантно поцеловал Марьяне руку, пожал ладонь дяде Грише, демонстративно повернулся спиной и удалился.

— Так, Марьянка! — возбуждённо зашипел в ухо Шевченко — старший, — А ну-ка, бегом за ним! Делай что хочешь, но чтобы обеспечила нам крупный заказ…

— И что же, по-вашему, я должна с ним сделать?

— Не знаю. Тебе виднее… Он ведь, когда- то был от тебя без ума… И сейчас смотрит с интересом. Блин… Кто бы мог подумать, что он сын того самого Орлова… Ну, что стоишь, иди уже!

Марьяна недобро взглянула на свекра, поправила платье на плечах, но всё-таки направилась в сторону Дениса.

— Девушка, а мы нигде с вами не встречались? — вдруг раздался над ухом глубокий баритон.

Она обернулась и замерла с раскрытым ртом. В метре от неё стоял высокий мужчина в возрасте и внимательно разглядывал её черными, как уголь глазами. В памяти мгновенно всплыл тот пасмурный день с падающим с неба не то дождем, не то снегом, длинная каменная лестница медицинского университета…

— Ну, конечно… Двадцать третье декабря две тысячи шестнадцатого… Санкт-Петербург… Если бы не вы… Спасибо вам огромное… Теперь уже есть за что. Поверьте, я знаю, что говорю.

— А я смотрю и думаю, вы или не вы? — с улыбкой проговорил мужчина, — Кто же у вас родился? Надеюсь, с ребенком всё в порядке?

— Да, слава богу, всё хорошо. Во многом благодаря вам. У меня мальчик. Сейчас ему два с половиной года. Артёмом зовут.

— Прекрасно. Очень рад. Значит, давайте знакомиться. Я — Олег Викторович.

— А я — Марьяна.

Мужчина почему-то замер на месте. Нахмурился, о чем-то размышляя, быстро достал из кармана телефон и стал в нем судорожно рыться. Девушка озадаченно наблюдала за его действиями не зная что делать дальше. Наконец, Олег Викторович очнулся, вглядываясь то в экран телефона, то в её лицо. Потом поднял глаза и тихо спросил: — А имя "Денис" вам о чём-нибудь говорит?

Марьяна вздрогнула и отшатнулась: — Откуда вы знаете?

Олег Викторович молча повернул к ней экран мобильника. На нем светилась яркая фотография. Они с Деном и охапкой тюльпанов в руках, счастливые и влюбленные.

— Похоже, я опять всё пропустил? — огорчённо спросил Денис, подошедший сзади, — Уже познакомились? Это Марьяна, папа. Моя Марьяна.

После официальной части семейство Шевченко было приглашено в приватную комнату. Притихший Данил сидел за столом. Григорий Константинович нервно расхаживал из угла в угол.

Денис с Марьяной с непроницаемыми лицами вошли в дверь и тоже заняли места за столом для переговоров.

— Я готов обсудить покупку ваших косметологических препаратов, — по-деловому заявил Ден, — Причем всей сетью клиник. По всей стране. Но только на моих условиях.

— Конечно, конечно, — залебезил Григорий Константинович, — Мы сделаем хорошую скидку…

— Это само собой, — усмехнулся Орлов, — А ещё я хочу твою жену, Данил. В своё полное распоряжение. На пару-тройку дней. Пока не надоест. И все это время я буду делать с ней, что хочу. Вернуть обещаю в целости и сохранности. После этого мы обсудим условия основного контракта…

36. Денис. Напролом.

Данил замер на месте и ошарашенно хлопал глазами. На его лице отражалось изумление и растерянность. К таким условиям он не был готов. Постоянно переводил удивлённый взгляд с Дениса на отца и обратно.

— Я… Мне… В общем, нам нужно посоветоваться… — наконец, выдавил он.

— Что-ж, советуйтесь, — многозначительно ухмыльнулся Орлов, — У вас на всё пять минут. Не затягивайте. А то ведь могу и передумать…

Смерив мужчин холодным взглядом Ден повернулся к выходу.

— Если что, я за дверью, — еле слышно шепнул он Марьяне и вышел из помещения.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Григорий Константинович повернулся к сыну и вкрадчиво заговорил: — Дань, я посмотрел в интернете, у него пятьдесят три клиники по всей стране. И ещё три открываются. Даже если каждая закупит всего на триста тысяч это уже получается…

— Получается, что я продал собственную жену… — заявил Даник, в упор глядя на отца.

— Данил, ну ты же у меня разумный, трезвомыслящий… — голос дяди Гриши звучал мягко и тихо, создавалось стойкое ощущение, что это шипение удава, гипнотизируюшего жертву, — Ты же понимаешь, большая удача — заполучить такой выгодный контракт… И ещё работа на перспективу… У нас хорошие шансы на то, что препараты понравятся.

— Отец, неужели ты не отдаешь себе отчёта как я буду выглядеть, если соглашусь? — нервно воскликнул Данил.

— Что значит "если"? — Григорий Константинович смерил сына тяжёлым взглядом, — Конечно ты согласишься, как же иначе? Повторяю, такие выгодные сделки на дороге не валяются… Ну, да, немного неприятно, но не смертельно же… Вы оба — взрослые люди. Прекрасно знаете, что интересы фирмы — прежде всего. К тому же это прекрасная реклама новых отечественных препаратов… А эти три дня… Ну, что они изменят? У вас крепкий союз двоих трезвомыслящих, состоявшихся личностей, умеющих абстрагироваться от внешних проблем. Таким образом вы делаете общее и очень нужное дело…

— Нет, нормально вообще… — подала возмущенный голос Марьяна, — Может кто-нибудь всё-таки спросит и моё мнение? А вдруг я не согласна?

Шевченко-старший подсел поближе и успокаивающе погладил девушку по руке. Теперь завораживающий голос свекра, как упругое, сильное тело змеи обвивал кольцами уже её.

— Марьяна, девочка… Ну, ведь ты же у нас умница… Прекрасно разбираешься в стратегическом планировании… Просто прими это как новый, интересный проект… Представь себя Матой Хари… Постарайся извлечь как можно больше выгоды… Вскружи ему голову, сведи с ума, раскрути на закупку ещё какой-нибудь нашей продукции… Я знаю, ты сможешь… В конце концов ведь этот Орлов тебе когда-то очень даже нравился… Главное, сама сохраняй трезвый ум, не увлекайся… А если вы с Данилом боитесь за репутацию, так о нашем маленьком соглашении никто больше не узнает, обещаю… Думаю, и Орлов тоже распространяться не будет, зачем ему это надо?

Входная дверь открылась и на пороге появился Денис.

— Ну, так что вы решили? Пять минут прошло, — равнодушно поинтересовался он.

— Мы принимаем твои условия, — с готовностью ответил Шевченко-старший. Данил отстраненно молчал, уставившись в стену.

— Прекрасно. Почему-то в этом я ни на секунду не сомневался… — Ден улыбнулся одним углом рта, переплел свои пальцы с Марьяниными и удовлетворённо сжал ей руку, — Ну, что, пойдем?

Девушка встала из-за стола и смерила мужа и свёкра презрительным взглядом.

— Интересно, — усмехнулась она, — А что бы вы решили, дядя Гриша, если бы Денис пожелал не меня, а, скажем, Данила?

— Исключено, — фыркнул Орлов и, по кошачьи улыбаясь, мягко потянул ее к выходу, — Даже если бы в этой комнате вместо Даника находилась мисс вселенная, я всё равно предпочел бы тебя, не сомневайся… А вам, счастливо оставаться.

Когда за их спинами закрылась дверь, Даник затравленно посмотрел на отца. — Ты что, не понимаешь? Никакие это не три дня… Это конец… Она больше не вернётся… Он не отпустит. Они же до сих пор любят друг друга… И ты просто слепой, если этого не заметил…

— Значит, на два-три дня… Пока не надоем… — мстительно проговорила Марьяна, усаживаясь на заднее сидение такси, — Вообще-то было обидно…

Денис присел рядом, обнял и аккуратно убрал с её щеки выбившийся локон. Провел пальцами по скулам, успокаивая: — Признаю, действовал грубо, шёл напролом… Не сомневаюсь, что если бы не предупредил, был бы послан тобой далеко и надолго. Но обозначить сроки было нужно, а то даже твой прогнивший насквозь дядя Гриша на такую авантюру не согласился бы. Вины с себя не снимаю, готов загладить и понести любое наказание… Похоже, начну прямо сейчас. Я не шутил, когда говорил, что три дня хочу провести с тобой. Только вдвоём. Там, где нас никто не знает, где не нужно прятаться и скрываться… У тебя ведь есть загранпаспорт?

Недолгие сборы. Такси в аэропорт. Ночной рейс. Трансфер. Шикарный номер в уютном отеле на берегу моря.

Денис выдал чаевые шустрому швейцару, прикатившему чемодан и буквально вытолкал его за дверь. Вывесил табличку "не беспокоить".

Повернулся к Марьяне, которая любовалась открывавшимся с балкона видом. Подошёл сзади, отодвинул волосы, прикоснулся губами к нежной шее. Обнял, прижал к себе, прикрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Замер, вдыхая этот хрустальный запах. Свежий, чистый, почти неуловимый. Зато осязаемый. Создающий вокруг них двоих магическую ауру. Зажигающий миллиарды звёзд на холодном черном небе, рассеивающий тьму и безнадёгу. Запах женщины, его женщины.

Вот она, рядом, тонкая, нежная, как фарфоровая статуэтка. В твоих руках податливая, как воск. Тонко чувствующая, доверчивая, открывающаяся каждому прикосновению. Хрупкая и беззащитная.

Именно в этих тонких пальцах — твоё сердце. Живое, пульсирующее, искренне любящее и так же неистово ненавидящее. Полностью в её власти. И лишь она решит будет оно ровно стучать в груди, или упадет в пропасть и вновь разобьётся вдребезги…

От ощущения шелковистой кожи под ладнями кровь бежит быстрее, острая, почти болезненная волна желания поднимается вверх по позвоночнику. Поворачиваешь лицом к себе, ищешь губы, заглядываешь в глаза. В огромных темных зрачках видишь собственное отражение, её пальцы тоже скользят по груди, оставляя горящие узоры. Когда же она успела расстегнуть рубашку? Сбившееся дыхание лихорадочный блеск в глазах, в голове туман и пьянящий свет далёких галактик.

Поднимаешь на руки и несёшь в кровать. Чувствуешь, как бешено колотится под твоими ладонями ее сердце. Умираешь от нетерпения, как зелёный пацан… Уносишься в космос на волнах бесконечного поцелуя, непослушные пальцы судорожно борются с мудрёной застёжкой на платье. Неуклюжие, неловкие, неуверенные… Как будто в первый раз…

Горячими ладонями ведёшь по оголенной коже живота, упругой, мягкой, атласной. Ловишь ни с чем не сравнимый кайф чувствуя, как выгибается дугой, реагируя на прикосновения. Медленно опускаешся вниз, замирая от предвкушения… Но она вдруг вздрагивает. Напрягается.

— Что-то не так? — шепчешь, нежно прикасаясь губами. Под пальцами, лежащими на животе, чувствуешь тот самый неровный шрам, оставшийся после кесарева сечения, — Марьян, не пойму, ты стесняешься что-ли?

Отворачивается, закусывает губу. Отрываешься от ласк, ложишься рядом на подушку. Убираешь с лица длинные волосы, заглядываешь в стрекозьи глаза, крепко прижимаешь к груди.

— Меня не нужно стесняться, девочка моя… Я ведь тоже виноват в том, что этот шрам там появился. Одно твое слово — и через неделю его не будет… Хочешь? А вообще, ерунда всё это… Я люблю тебя… Любую. Добрую и злую, радостную и плачущую. Это аксиома. По-другому не будет. Со всеми шрамами, родинками, трещинками на губах и прочими страшными недостатками… И вообще, считаю, что убирать этот рубец преждевременно…

— Почему?

— Потому, что одного сына мне мало. Я хочу ещё и дочку… Обязательно похожую на тебя…

Огромные голубые глаза становятся бездонными от навернувшихся слез. Розовые губы вздрагивают.

— Таких, как ты больше нет, Денис. Я люблю тебя больше жизни. Не понимаю, как всё это время существовала без тебя… Как вообще выжила… А ещё мне не хватает Тёмки…

— У нас с тобой есть всего три дня. И нам они просто необходимы. Побыть вместе, отвлечься от проблем, вспомнить друг друга… Научиться разговаривать… И, главное, доверять… Я тебя украл и возвращать не собираюсь. Пусть даже не надеются. И сына мы заберём тоже. И всё проблемы решим, включая твой развод… Даже если придется пройти по головам. Только к этому надо серьезно подготовиться. И один, без тебя, я не справлюсь. Ты нужна мне, Марьяна. Больше всего на свете. И наш ребенок. Я хочу, чтобы ты запомнила и никогда не забывала об этом. А сейчас отбрось все сомнения и просто иди ко мне…

37. Марьяна. Серьезный разговор

Темный прямоугольник окна постепенно окрашивался в розовато-желтый цвет. Марьяна проснулась, как всегда, рано, но лежала без движения и глаза открыть не решалась. Настороженно прислушивалась к звукам комнаты, вычленяя из тишины ровное дыхание любимого, тщательно отгоняя вдруг накативший подсознательный страх вновь остаться одной.

Но, слава богу, не в этот раз. Вот он. Рядом. Надёжный и сильный. Девушка всем существом ощущала его присутствие. Даже зрение не нужно. Повсюду этот обволакивающий, одурманивающий запах и успокаивающее живое тепло. Как будто лежишь рядом с печкой. Расслабленные мышцы, мерно вздымающаяся грудь. У него такие трогательные, вздрагивающие во сне ресницы. А на губах застывшая улыбка. Мягкая и какая-то детская… Такая же, как у Артёмки.

Марьяна тоже улыбнулась и тихонько перевернулась на бок, с удовольствием рассматривая спящего мужчину. Своего, любимого. Уникального, единственного… От простого взгляда на которого в сердце расцветают сады и поют диковинные птицы.

Ден встрепенулся от её движения, недовольно открыл глаза, собственническим жестом притянул поближе к себе.

— Куда собралась? Больше не сбежишь, никуда не отпущу… — утробно заурчал он.

— От тебя сбежишь… — усмехнулась Марьяна, — Только слегка пошевелилась, а он уже проснулся.

Денис приподнялся на локте и протянул между пальцами светлый локон:

— У меня где-то в подкорке отложилось, что за тобой нужно бдить круглосуточно. А то опять денешься куда-нибудь… Года на три…

— Не поверишь, и у меня… Я проснулась и несколько минут глаза открыть боялась, вдруг тебя нет?

— Я есть. И в ближайшие несколько десятилетий в покое тебя не оставлю. Даже если сама захочешь выгнать — не получится. А ещё я голодный, как волк. Ты, наверное, тоже. Так что, быстро в душ и пойдём искать пропитание.

Марьяна с энтузиазмом поднялась с постели и, прикрывшись простынёй, уже направилась в сторону ванной, но внезапно горячая ладонь схватила её за руку.

— Знаешь, я, пожалуй, передумал. Еду мы закажем в номер. Потому, что тебя я хочу в разы больше, чем завтрак…

Попыток выйти из номера за день было несколько. И все, как одна, закончились неудачей. Они просто не могли оторваться друг от друга. Наверстывали упущенное, открывали что-то новое. Весь мир вокруг как будто исчез, испарился. Были только эти двое и четыре стены чисто убранной комнаты.

Завтрак они прикончили прямо в постели, обед — тоже. Минутная стрелка сделала вокруг своей оси уже не два и не три оборота, а выходить не хотелось. Хотелось в утонуть в этих угольных глазах, распасться на атомы, раствориться, вновь почувствовать, что становишься его частью. Кровью, душой, воздухом, которым он дышит.

Можно было любить друг друга, нетерпеливо и неистово, а, можно медленно и чувственно, смакуя каждое мгновение. Прикасаться к этой упругой, загорелой коже, ощущать как напрягаются мышцы. Умирать вместе с ним, падая на землю метеоритным дождём, а потом вновь возрождаться. Просто лежать рядом, молча заглядывая в глаза. Что-то рассказывать или погрузиться в сладкую дрёму — не важно, главное, вместе.

— Такими темпами моря мы с тобой не увидим даже с балкона. И курить я, наконец, брошу окончательно… — довольно заурчал Денис, укладывая Марьяну себе на грудь и прикасаясь губами ко лбу, — Давай, хотя бы телефоны включим минут на двадцать. А то нас обоих, наверное, уже обыскались. Я даже отцу не сказал что уехал…

— Не хочу… Имею право. Сейчас задолбают важными вопросами… Я в отпуске не была с самого момента трудоустройства в Югфарм.

— А я, всё-таки сделаю несколько звонков. Нужно кое-какие моменты проконтролировать. Я недолго, — Ден обернул вокруг бедер полотенце и, взяв в руки мобильный, вышел в соседнюю комнату.

Марьяна проводила его взглядом и тяжело вздохнула. Не хотелось повседневными проблемами нарушать воцарившуюся идиллию. Немного подумала, но всё-таки тоже перевела гаджет из режима полета в обычный. Тут же посыпались СМС о пропущенных вызовах.

Большинство — с работы. От сотрудников больницы и Югфарма. Ничего страшного. Подождут. Не найдут её — позвонят Данику, он разрулит. И, кстати, даже интересно, как они с Григорием Константиновичем объяснили окружающим причину отсутствия жены и невестки на рабочем месте.

Сейчас она позвонит маме, немного поболтает с Тёмкой и вновь отключится до завтра. Разве они с Денисом, пройдя все круги ада, не заслужили эти три дня наедине? Пускай весь мир подождёт.

Внезапно телефон завибрировал в руках и, увидев имя на экране, Марьяна его чуть не выронила. Отец. Да ещё по видеосвязи. А она голая, растрёпанная и с опухшими от поцелуев губами, валяется в измятой постели.

Стараясь подавить приступ паники, девушка быстро пригладила волосы и схватила простыню. Может, не обратит внимания? И, вообще, первой мыслью было не отвечать. Спрятаться, скрыться. Не лгать. Не устраивать разборок. Отключить к чёртовой матери мобильник, тяжелые мысли и ранящие воспоминания. Не думать о том, что с отцом придется вести войну не на жизнь, а на смерть. Хотя бы эти три дня…

Только вот трезвый разум упрямо твердил, что серьезного разговора всё равно избежать не удастся… Лучше уж сразу… Марьяна, внутренне содрогаясь, все-таки ответила на вызов.

Отец смотрел с экрана заинтересованным взглядом. Он находился у себя в кабинете. Покачивался в кресле за огромным письменным столом, покручивая в пальцах тяжёлую металлическую ручку.

— Привет, дочь.

— Привет, — напряжённо ответила девушка, повыше натягивая простыню и садясь на постели. Но окружающая её обстановка не оставляла простора фантазии. Огромная разобранная кровать, со скомканным бельём, на заднем фоне окно, в котором отлично просматривается морской берег.

— А где это ты? — удивлённо подняв бровь спросил генерал.

— В Турции, папа.

Андрей Михайлович сокрушённо покачал головой:

— Ну, вы, блин, молодцы… Я всё понимаю, дело молодое, но о таких вещах неплохо бы предупреждать. Хотя бы близких родственников. Внезапно собрались, уехали… Никому ничего не сказали… Даник где? Пусть подойдёт к телефону. Его тут уже все обыскались. И тебя тоже.

Ну, вот и всё… Надо что-то говорить… Странно получается. Это о неё свекр вытер ноги, не задумываясь принес в жертву финансовым интересам. Законный муж не посмел высказаться против, а стыдно рассказать об этом почему-то ей. Марьяна собралась духом, набрала побольше воздуха и посмотрела в камеру.

— Данила здесь нет, папа. И я не знаю где он. Последний раз мы виделись вчера на презентации.

Генерал нахмурился, скрестил руки на груди и сурово посмотрел в экран.

— Не понял… — голосом, не предвещающим ничего хорошего начал он, — Ну и с кем же тогда моя единственная дочь, которую я воспитывал в строгости, в данный момент в постели кувыркается? При молодом, привлекательном муже… Совсем, что ли, кукуха съехала? Ведёшь себя, как распоследняя шлюха… Сейчас же собирайся и езжай домой! У тебя мужик непонятно где, а ты…

— Здравствуйте, Андрей Михайлович! — Денис в одном полотенце, обмотанном вокруг бедер, бодро поздоровался, сел на кровать и обнял Марьяну сзади, — Я бы на вашем месте не делал поспешных выводов…

Лицо генерала вытянулось, он на несколько секунд потерял дар речи. Ошарашенно смотрел в камеру и не верил глазам.

— Орлов, ты?! Но, как?

— Вот так. Не ожидали меня живым увидеть? Вынужден разочаровать. Представьте себе, Эбола меня не берёт. Нас бьют, а мы крепчаем…

Разъяренный Королёв тяжело дышал, но смотрел теперь уже на дочь.

— А ты, идиотка наивная, как его увидела, так сразу же из трусов и выпрыгнула… Как же, любовь-морковь. Крышу снесло, мозги набекрень. Про всё забыла. Про мужа, про работу, про обязательства… А через пару дней, когда он наиграется, опять домой рыдать вернёшься? Ничему жизнь не учит… Моли бога, чтобы Данил простил и принял тебя обратно.

— Минуточку, папа! — возмутилась Марьяна, — Даник, как раз, в курсе с кем я и чем занимаюсь. И дядя Гриша тоже…

— А вообще, вы всё неправильно поняли, Андрей Михайлович, — как ни в чём не бывало продолжил Денис, — Мы с Марьяной Андреевной здесь работаем. Обсуждаем очень выгодный для Югфарм контракт на закупку косметологических препаратов. С благословения её мужа и свекра. Не поверите, всю ночь и утро обсуждали. Сейчас немножко отдохнем и опять обсуждать будем…

Пунцового цвета генерал с ненавистью смотрел в камеру смартфона. Казалось, он готов взорваться.

— Я вам скину одно видео, — Денис серьезным взглядом буравил экран, — С презентации. Очень интересное. В главных ролях Марьяна и мужская половина семейства Шевченко. У вас же номер не изменился? У меня тоже. Посмотрите и хорошенько подумайте правильно ли вы сделали, связав жизнь своей дочери с этими людьми… На что была бы похожа эта грязная сделка, если бы одной из сторон выступал не я, а кто-то другой? Не совершили ли роковую ошибку, когда не дали мне те пять минут, которые я просил у вас три года назад… И как будете жить дальше тоже подумайте. Потому, что своё я всё равно заберу… Вы неглупый человек, понимаете о чём я…

38. Марьяна. По счетам.

Экран телефона погас, а Марьяна, нахмурившись, смотрела в пространство впереди себя.

— Боишься? — спокойным голосом спросил Денис, разминая большими пальцами её напряжённые мышцы шеи.

— Боюсь. Боюсь, что психанёт, спрячет Артёма и мы с тобой сына больше не увидим… Господи, какая же я была дура, что позволила сотворить с собой такое… С нами… — Марьяна покачала головой и закрыла лицо руками.

— Не посмеет. Я уверен. И, думаю, посмотрев видео, твой отец должен о многом крепко задуматься.

— По возвращении я хочу выставить на продажу принадлежащую мне часть акций Югфарма. Потом уволиться и подать на развод. Моя доля с лихвой покроет ту сумму, которую отец вложил первоначально. С учётом процентов и инфляции. Расплачусь по счетам и в этом отношении ему предъявить будет нечего. Денег на уплату неустойки по контракту сейчас у меня тоже достаточно, да и Даник, думаю, препятствовать разводу не будет. А вот как мы будем высуживать сына — не представляю…

— Насчёт денег не переживай — разберемся. Я тоже кое-что могу. А насчёт сына… Прежде чем приехать в Ростов, консультировался с крутыми юристами. Мне одному доказать отцовство было бы непросто. Но вместе мы сможем всё. Ты-то знаешь, что родила именно этого ребенка… Это легко проверяется с помощью медицинской документации. Без всяких тестов ДНК. И что именно я являюсь отцом Артёма ты тоже можешь подтвердить. Обратимся в суд, представим доказательства, оспорим усыновление. Если нужно, проведем тестирование. Такой вот план при плохом раскладе… Потому, что в этом случае, скорее всего, твои родители попадут в тюрьму. Вместе с врачами роддома и чиновниками службы опеки. Но можно и по-другому. Если Андрей Михайлович и Тамара добровольно оформят отказ от Артёма, а мы с тобой его усыновим. То, что именно мы — биологические родители, докажем потом. Только к этому времени нам необходимо состоять в зарегистрированном браке. Так что, твоим разводом нужно заняться в первую очередь. И было бы неплохо посмотреть что у тебя там в брачном контракте прописано.

Марьяна остановилась перед дверью в квартиру Данила и вставила ключ в замок. Практически все её вещи уже находились этажом выше, у Дениса. Возвращаться к прежней жизни девушка уже не собиралась. Сейчас спустилась за документами.

В просторном помещении, служившем ей жильем последние три года, было мертвенно тихо. От этого квартира казалась нежилой и немного жутковатой. Марьяна, подавив внезапно накатившее чувство страха, нажала на выключатель в прихожей и направилась в кабинет за бумагами.

Комната была погружена во тьму. В незашторенное окно проникал тусклый свет уличных фонарей. Зелёной дымкой светился циферблат электронных часов на дальней стене. Девушка включила верхнюю подсветку и вздрогнула от неожиданности. В кожаном кресле за письменным столом неподвижно сидел Данил со стаканом виски в руках.

— Привет, — глухо проговорил он.

— Привет. Ты меня напугал, — Марьяна открыла шкаф, в котором находился сейф и начала набирать код, — Почему сидишь в темноте?

— Так лучше думается. Что ты там ищешь?

— Брачный контракт, Дань. Я хочу развестись… Как можно быстрее. Ты, ведь, не удивлён?

— Нет. Вполне ожидаемо в свете последних событий. А контракт — вот он, — мужчина передвинул по матовой поверхности стола папку с документами, — Прости меня…

— За что?

— За то, что не смог стать опорой… Не смог защитить… Настоящим мужем я тебе никогда не был, но, хотя бы, как друг…

— Дань, давай не будем…

— Нет. Я скажу… Ты всегда была лучше меня. Смелее, твёрже. Когда мне это было нужно могла поддержать, воодушевить, найти слова, прикрыть, в конце концов, а я… Я тебя предал… Не смог, смалодушничал, струсил. И в той ситуации с Артёмом, и сейчас…

— Не нужно себя казнить, Дань, я всё равно от тебя ничего не ждала. И, чтобы не чувствовать себя виноватым, просто дай мне развод. Без скандалов, тихо и спокойно. Неустойка будет на мне, так как я инициатор.

— Зачем? Я сегодня внимательно изучил договор. Оказывается, если оба согласны, можно заключить мировое соглашение. И никто никому ничего не будет должен… Предлагаю завтра же сходить к юристу. И в ЗАГС. И ещё. Я увольняюсь из Югфарм. Продаю долю и уезжаю из Ростова. Находиться здесь больше не могу. Для меня это единственный способ вырваться из-под влияния отца и не потерять уважение к себе окончательно… Не хочешь приобрести акции? Ты же в курсе всех дел, и с управлением компанией прекрасно справишься…

— Если честно, я тоже хотела продать свою часть. Уволиться, рассчитаться с отцом и просто жить своей жизнью… Чтобы никто никогда не мог мне сказать, что я кого-то подвожу, подставляю, порчу репутацию…

— Интересно… Я прямо хочу посмотреть как великий Григорий Константинович будет теперь выруливать один… Тем более, твой отец откуда-то узнал об условиях сделки с Орловым и закатил моему грандиозной скандал. Даже не знаю, смогут ли они теперь нормально общаться…

— Нет, ну сынок у тебя, Андрюша, просто красавчик, — Олег Викторович, сидя в беседке, с удовольствием наблюдал как Артёмка рассекает на самокате по вымощенным камнем дорожкам генеральской резиденции, — Ты, вообще, счастливчик, конечно. Не каждому выпадает вторая молодость. И мальчишка-то как удался! Смышлёный, симпатичный… Только вот на кого похож, не пойму. Вообще, сына моего очень сильно напоминает в этом же возрасте. Смотрю, и как будто самому третий десяток… А сколько же у тебя дочке сейчас лет? Замужем, наверное?

— Ей почти тридцать. Замужем, — нахмурившись заговорил Королёв, не выпуская из поля зрения ребенка, — Только вот, не всё ладно там, оказывается… Муж — тюфяк, не имеющий собственного мнения, свекр помешан на получении прибыли любым путем… Не думал я, что всё так сложится… Считал, что всё замечательно, а оно вон как… Теперь придется с этим что-то делать… Своих детей у неё пока нет, на Тёмке тренируется. Двадцать семь годков между ними разница… А что у тебя? Внуки не появились? Сын же, вроде, давно женат?

— С сыном у меня вообще история интересная… В двух словах не расскажешь. С первой женой он ещё три года назад развёлся. Но это было закономерно, я вообще думал, они максимум через пару лет расстанутся, без денег-то на которые она рассчитывала. Девица была — оторви и выброси, на уме только шмотки и развлечения. Это из-за неё он с твоей дочкой не приехал знакомиться. Влюблён был без памяти…

Наказал я его тогда за непослушание. Мозги вправить решил. Договорился, чтобы служить подальше от Питера отправили. Кстати, сюда, в Загорск. Простым хирургом. Почти пять лет он там прожил, до начмеда дослужился. Познакомился с девушкой. Хорошей, правильной, тоже врачом. Пару лет ходил, вздыхал молча, брак расторгнуть не решался. Вместе с ней в горячей точке побывал. Два месяца спину друг другу прикрывали…

Вернулся, развёлся… Чувства были взаимные, настоящие, войной проверенные… Только не сложилось у них что-то. Разбежались. Почему — так и не признался.

Она со службы рассчиталась, к родителям переехала, он в Гвинею напросился, с лихорадкой Эбола бороться. Заразился. Чуть не умер… Как вернулся, уволился из армии — пустился во все тяжкие. Всё девчонку ту забыть пытался. А недавно узнал, что она ребёночка от него родила всё-таки. Мальчика. Кстати, тоже Артёмом зовут… И, представляешь…

Андрей, ты чего? Тебе плохо, что-ли?

Генерал, бледный и с испариной на лбу сидел в ротанговом кресле, держась за левую сторону груди. Он медленно достал из кармана брюк пузырёк с лекарством и пару раз брызнул под язык.

— Ничего, у меня бывает… Как зовут твоего сына, Олег? — тяжело дыша, выдавил он.

— Денис…

— Почему ты мне не говорил? Что он служит в Загорске? — глазами побитой собаки Андрей Михайлович посмотрел на друга.

— А зачем? — пожал плечами Орлов-старший, — Ты бы, наверняка, помогать полез… А мне нужно было, чтобы он сам карабкался. Понял, как деньги достаются…

— И что, он тебе никогда ничего про меня не рассказывал? За все пять лет?

— Да он вообще редко со мной делился… — развел руками Олег Викторович, — Отзванивался пару раз в месяц Всё нормально — и ладно… А что, было о чем рассказать?

— Было… — глухо зарокотал генерал и прикрыл лицо руками, — Господи, что же я натворил…

Как в тумане, Андрей Михайлович повернул голову на звук отъезжающих в сторону автоматических ворот и замер на месте. По вымощенной декоративным камнем дорожке в их сторону шагали Марьяна с Денисом.

39. Андрей Михайлович. Раскаяние.

Они ступали как в замедленной съёмке, легко и решительно. Со сталью в глазах и намертво переплетёнными в тугой узел пальцами, поддерживая друг друга. Глядя на них не оставалось сомнений: эти двое — вместе. Вопреки всему. И связь эту разорвать не по силам ни людям, ни времени, ни, даже, смерти…

Сейчас у них в два раза больше решимости. Пришли, чтобы забрать своё и готовы сокрушить на пути все преграды. Тем более, что правда на их стороне…

Андрей Михайлович тяжело поднялся с кресла и медленно пошел навстречу. Глаза поднять не решался. Смотрел куда-то в колени и просто сгорал от стыда.

— Здравствуй, папа, — ровным голосом заговорила Марьяна, когда между ними оставалось несколько метров, — Надеюсь, не нужно объяснять, зачем мы здесь?

— Здравствуй, дочка… И ты, Денис, здравствуй… Давайте пройдем в беседку, — глухо попросил генерал, — Думаю, нам всем есть о чём поговорить…

— Я не хочу разговаривать, — отрицательно покачала головой Марьяна, — Слишком много твоих речей и наставлений выслушала за эти три года… Насквозь лицемерных и лживых, как выяснилось… Спасибо. Наелась досыта… Ты всю жизнь учил меня поступать по-справедливости, а сам… Всё это время ты умело мной манипулировал. Играл на чувствах, выводил на нужные эмоции… Балансировал любовью, ненавистью и чувством ответственности… Где не получалось уговорами — действовал обманом. Прямолинейно и вероломно… Заставил напрочь забыть про мои собственные суждения и мысли. А я безоговорочно верила… Ведь ты — мой отец, учивший всегда поступать благородно и честно… Собственным примером перед глазами, как я думала… Конечно, во многом сама виновата… Только я всего лишь старалась следовать правилам, которые ты прививал мне с детства. Всё — на благо семьи. Свои личные интересы — на последнем месте… Браво, папочка. Ты гениальный стратег… Только вот кого своими действиями осчастливил? Меня? Даника? Может быть, дядю Гришу? Или себя, любимого? Понимаешь ведь, что нет… А о том, как ты обошёлся с Денисом, я вообще молчу… Почему, папа? Что он тебе такого сделал, что три года назад ты не дал нам поговорить? Зачем солгал мне про три миллиона? Артёма лишил родного отца, меня — любимого мужчины… Да и собственному сыну с твоей лёгкой руки я всего лишь сестра… За что ты так с нами, папа? Кому сделал лучше?

Генерал поднял на дочь пустые глаза и заговорил потухшим, бесцветным голосом: — Я считал, что поступаю правильно… Ты не видела себя со стороны, когда вернулась из Загорска… Из тебя как будто жизнь высосали… И я решил, что никому больше не позволю так поступать с моей девочкой… Да, я прогнал Дениса, нарушил данное ему слово, попытался откупиться… Я виноват… Это я собственноручно подписал приказ о командировке в Гвинею. Даже обрадовался, что всё так хорошо складывается… Думал, его отошлю подальше, тебя выдам замуж, время пройдет, всё рассосётся, забудется… А оно вон как вышло… И, когда родился Артём, а ты чуть не умерла, я просто испугался. Испугался, что моя дочь останется инвалидом, а какой-то левый парень по праву отцовства отберёт у меня внука… И сделал то, что сделал… Прости меня, дочка… Я, действительно, думал, что так для всех будет лучше… Просто защищал свою семью… Как умел… Только я тогда не знал… Не знал, что Денис — сын моего старого друга… Того самого, с которым мы когда-то мечтали породниться через детей…

Генерал, тяжело дыша, дошел до беседки и рухнул в кресло, как будто не держали ноги. За эти несколько минут он внезапно постарел на пару десятков лет.

— Пап, ты это всё сейчас серьезно? — Марьяна закрыла лицо руками и истерически расхохоталась, стирая со щёк внезапно хлынувшие слёзы, — Звучит, как откровенное издевательство…

— Так я, что, получается, с тобой тогда знакомиться не поехал? — ошарашенно раскрыл рот Ден и ударил себя ладонью по лбу, — Нет, ну надо же… Вот где, действительно, ирония судьбы…

— Прости меня, Денис, если сможешь, пожалуйста… — слабым от одышки голосом проговорил генерал, его грудная клетка часто поднималась и опускалась, — И ты, Олег, прости. Я ошибся. Думал, что всё делаю правильно. Стремился защитить дочь, не дать наделать глупостей, а вон как вышло… Сломал жизнь ей, своему внуку, твоему сыну… Если бы я тогда знал… Если бы хоть кто-то из вас хотя бы намекнул, что вы родственники…

— А что, обычный парень, без рода, без племени, по-твоему, не был достоин простого человеческого счастья? — исподлобья посмотрел на сослуживца Олег Викторович, — Ведь его же безумно любила твоя дочь… А у тебя была реальная возможность ему помочь, подтолкнуть, научить… Подтянуть до своего уровня. Видел ведь, что нормальный человек, не лживый, не подлый, с понятиями… Но, простой капитан в качестве зятя тебя не устраивал… Нужен был элитный, породистый и с кучей денег… Ох и короткая же у тебя память, Андрюша… Видимо, забыл уже как Томкин папаша тебя гнобил по молодости? Тоже большой начальник был. И к дочке своей на пушечный выстрел не подпускал. Не считал ровней… Все дальние воинские части, все учения и горячие точки были твои… Только вот одумался в своё время твой тесть, а ты — нет…

— Я ошибся, Олег… Не послушал сердце… — Андрей Михайлович медленно встал, сгорбившись, и потухшим взглядом осмотрел окружающих. Встретился глазами с Марьяной, потом с Денисом. Его лицо сейчас напоминало трагическую восковую маску, — И сейчас мне очень стыдно за это… Акела промахнулся… Прости меня, дочка… И ты, Денис, прости… А ведь Тамара предупреждала… Не лезь, всю жизнь себя потом казнить будешь…

— Папа, а почему ты плачешь? Тебе больно? — спросил генерала внезапно вбежавший в беседку Артём и сочувственно погладил маленькой ладошкой загрубевшую мужскую руку.

Королёв заглянул в огромные угольные глаза внука и ласково погладил его по непослушным каштановым волосам. Собрав всю волю в кулак, поборол спазм, делающий деревянным горло: — Не папа… Деда… Просто… Мы всё перепутали, Тёмушка…

Генерал тяжело присел на корточки и трясущимися руками повернул внука лицом к настоящим родителям. — Вот папа… Его зовут Денис и он тебя очень любит… Как и все мы… Он давно искал тебя. И вот, наконец, нашёл…

Ден стоял истуканом, боясь пошевелиться. Во все глаза смотрел в родные, ясные глаза, чутко считывая реакцию. В гортани мешался огромный булыжник, дыхания не хватало от захлестнувших эмоций, но мужчина тщательно сдерживался. Не хватало ещё напугать ребёнка.

Артём сделал несколько шагов навстречу, но примерно в метре остановился. Он с любопытством рассматривал Дениса, не решаясь подойти ближе.

— А почему ты никогда не приезжал к нам раньше? — подозрительно хмурясь, спросил Тёма.

Ден медленно присел. Протянул руки и осторожно провел ладонями по хрупким детским плечам. Посмотрел долгим взглядом на генерала. Сглотнул.

— Твой дедушка уже сказал, что мы все запутались… — Неуверенно начал он, — Я жил очень далеко и думал, что не нужен твоей маме. А она думала, что не нужна мне. Поэтому спрятала тебя от меня у дедушки и бабушки… Хорошо спрятала, чтобы никто не нашел… И для этого притворилась твоей сестрой, представляешь? Яна — твоя настоящая мама, а я — папа. А Андрей и Тамара — бабушка с дедушкой… Мы все ошиблись, запутались… Только я всё равно нашёл вас обоих. Потому, что очень люблю…

Марьяна практически не дышала, зажав рукой рот. Чувство безмерной благодарности расплескивалось через край. Кто ещё, кроме Дениса мог так просто рассказать ребенку о причинах этой дичайшей путаницы? Очень благородно, никого не обвиняя и не подставляя, без непонятных двухлетнему мальчишке подробностей… Конечно, этот маленький почемучка ещё задаст огромное количество неудобных вопросов, но вдвоем они с этим обязательно справятся…

— А ты покатаешь меня на своей машине? — трещал этот неугомонный сгусток энергии по имени Артём, — А мороженое купишь, ну то, ягодное? А Яна больше на тебя не сердится?

Им ещё предстоит решить много больших проблем и маленьких проблемок, привыкнуть к жизни втроём, новой роли родителей. Тёма ещё долго будет примеряться к словам "папа" и "мама" в отношении других, непривычных ему людей. Но, первый, самый страшный и ответственный шаг сделан — мальчик принял Дена, потянулся к нему, прислушался… А с остальным постепенно можно справиться. Ведь они теперь вместе…

Взявшись за руки втроём Денис, Артём и Марьяна бодро зашагали к машине. Андрей Михайлович с черной тоской в глазах молча смотрел им вслед…

Эпилог

Тяжелый металл автоматических ворот негромко заскрипел за выезжающей машиной. Еле слышный стук магнитного замка, закрывающегося за ними, прозвучал как последний выстрел. Марьяна повернулась и долгим взглядом проводила размытые очертания родительского дома в заднем стекле автомобиля.

В то, что война с отцом отменяется почему-то не верилось. Всё кончилось. Генерал капитулировал. Наконец-то она вместе с сыном и любимым мужчиной. Это главное. Всё остальные проблемы на этом радужном фоне казалось мелкими неурядицами.

Девушка, наклонив голову, посмотрела на своих обожаемых "мужиков". Теплая волна радостного спокойствия родилась внутри и захватила всё её существо.

То, что она видит — правильно. Так и должно быть. С самого начала. Всё это было предначертано звёздами. Только холодные светила, наблюдая с небес за простыми смертными, тоже иногда любят посмеяться…

Артём сидел рядом с ней в детском кресле и подробно пересказывал Денису новую серию "Фиксиков". Тот увлеченно слушал и во все глаза разглядывал сына. Держал в широкой ладони маленькую детскую ручку тоже всё ещё не веря, что он рядом. Как будто это был не мальчик, а мираж, который в любой момент мог испариться. В двух парах черных глаз, рассматривающих друг друга читался искренний интерес, а у Дена ещё и отблески отцовской гордости. Олег Викторович вел машину и удовлетворённо наблюдал за ними в зеркало заднего вида.

Автомобиль уже практически выехал из поселка, когда Марьяну вдруг охватило чувство необъяснимой тревоги. Стойкое ощущение, что случится что-то нехорошее. Оно шло откуда-то изнутри и не было связано с Денисом или Артёмом.

Девушка нахмурилась и вновь посмотрела в заднее стекло. Родительский дом остался далеко позади и давно уже скрылся из виду, но в этот момент стоял перед глазами и как будто звал обратно.

— Олег Викторович, давайте вернёмся… Что-то не так…

— За отца переживаешь? — заговорил Орлов-старший, — Напрасно. Пусть подумает. Осознает, что натворил. Это, иногда, полезно.

— Он там один остался… — тихо сказала Марьяна, — Мамы дома нет. И у него сердце часто шалит в последнее время…

— Папа, поверни машину, пожалуйста, — тяжело вздохнув, попросил Денис, — Мы просто убедимся, что всё в порядке. Не хочу, чтобы Марьяна нервничала.

— Вот вы, блин, образцы милосердия… — заворчал Олег Викторович, но все же развернул автомобиль, — Он вам обоим чуть жизнь не сломал, а вы… Даже проучить немного не хотите…

Марьяна поспешно открыла ворота. Во дворе было темно и тихо. Не светились фонари вдоль дорожек, не работала подсветка беседки. Такое ощущение, что вокруг даже сверчки и птицы замолкли. Ни одно из окон в доме не горело.

Они уехали всего пятнадцать минут назад, а такое ощущение, что прошло несколько лет. Вместе с ними из дома ушла жизнь. Девушка быстро шла по каменной плитке и ее шаги отдавались гулким эхом. Почему-то стало жутко.

Марьяна дернула ручку входной двери. Заперто. Внутри темнота и гнетущая тишина. Зато на другой стороне сада в бильярдной светился желтый огонёк. Ну, конечно. Отец у себя в кабинете. От сердца немного отлегло и девушка быстро зашагала по дорожке.

В незашторенное панорамное окно очень хорошо просматривалась внутренняя обстановка. Генерал с потерянным видом сидел за своим огромным письменным столом. Перед ним стояла бутылка коньяка и бокал с янтарной жидкостью. В руках вертел снятую со стены большую фотографию. Марьяна её очень хорошо помнила: они с Артёмом под украшенной ёлкой, распаковывающие новогодние подарки.

С каменным лицом отец отложил фото. Выплеснул в рот остатки коньяка из бокала. Пошатываясь, встал. Медленно подошёл к встроенному в стену сейфу. Набрал код. Захлопнул тяжёлую металлическую дверцу и повернулся. В его руках матово сверкнул черной сталью наградной пистолет. Генерал точным движением вставил на место магазин с патронами, щёлкнул предохранителем.

Ноги Марьяны как будто приросли к плитке. Хотелось закричать, но она не могла даже пискнуть. Стояла как статуя и просто смотрела на происходящее, не в силах пошевелиться. Всё, что сейчас могла, это покачать головой из стороны в сторону и тихо прошептать: — Нет, папа, не надо…

Паралич прошел в момент, когда отец тяжело опустился в кресло, зажмурился и приставил оружие к виску.

В панике, девушка судорожно огляделась. Нужно что-то делать. Быстрее… Метнулась к клумбе, подняла с нее тяжёлый гранитный камень и что есть силы бросила в широкое панорамное окно, за которым могло произойти непоправимое. Но, вместо того, чтобы разлететься на осколки, прозрачная поверхность просто покрылось сотнями трещин. Посередине зияла небольшая дыра от булыжника. Стекло оказалось ламинированным.

Голыми ладонями Марьяна кинулась отдирать осколки, пытаясь расширить проём, но чьи-то сильные руки оторвали её и оттащили на газон.

— Я здесь разберусь. Иди к Артёму. Он там капризничает, — зазвучал твердый голос любимого.

Не теряя времени, Денис схватил тяжёлую скамейку, стоящую рядом и четко, одним ударом расправился со стеклом. В два прыжка оказался рядом с генералом, и, злобно сверкая глазами, отобрал пистолет.

— Это что же вы такое вздумали, Андрей Михайлович? Мало бед натворили? Решили ещё на нас вину за вашу смерть повесить?

— При чем тут вы? Только я один во всём виноват… Сам лишил себя дочери и внука. И жил я только ради них. А теперь — незачем. Она не простит… И ты тоже…

— Уверены? — поднял бровь Ден, вытаскивая из магазина патроны и складывая их в карман, — Если бы вы сделали то, что задумали, прощать бы было уже некого. А так… Пока мы живы, всё можно исправить.

Думал, вы сильнее, Андрей Михайлович… И лучше знаете свою дочь. Я сейчас здесь именно потому, что это Марьяна попросила вернуться. Почувствовала что-то… Она обязательно простит. Просто дайте ей время…

— А ты?

— Я? Я никогда не сделаю того, что навредило бы моей семье. Только вот причинять добро не стану. Предварительно спрошу мнение жены и сына… И, понимаю, что Артём очень привязан к вам и Тамаре. Лишить его насовсем дедушки и бабушки было бы неправильным. Так что, общаться нам всё равно придётся… А насчёт прощения… Многое зависит от вас. Простить, наверное, когда-нибудь смогу. А вот забыть — нет… Нельзя так вероломно вмешиваться в чужую жизнь. Пусть даже своих детей. Меня, ведь, тоже отец учил… Отправлял в ссылку, оставлял без денег… Но, не ломая через колено, а сделав так, что я сам осознал свои ошибки, изменился, стал лучше. И, хорошо, что я тогда отказался знакомиться с Марьяной. Тот заносчивый мажор, ведущий праздную жизнь, ей бы точно не понравился. И второго шанса у нас бы не было…

— Ну, что? Свобода? Ураааа! — вскричала довольная Марьяна, выходя из ЗАГСа. В руках она держала новое, пахнущее типографской краской свидетельство о расторжении брака.

— У кого как, — рассудительно заявил Данил, — Свобода — это у меня. Я сегодня развёлся, уволился и купил билет на самолёт. В новую жизнь. А кому-то насладиться статусом незамужней женщины вообще ни дня не удастся. Да что там дня — часа. Зуб даю. Новый жених уже подкарауливает с предложением руки и сердца. Смотри, какой букет купил. Сам еле несёт… — Даник улыбнулся и кивнул головой в сторону идущего им навстречу Дениса, — Не сомневаюсь, что у вас всё сложится хорошо. И от души желаю счастья.

— И я тебе, — благодарно подняла глаза на бывшего мужа Марьяна, — Куда же ты дальше?

— В Москву. Квартиру там я недавно купил. У меня уже есть три выгодных предложения о работе. В топ-менеджменте крупных фармкомпаний. Буду пробовать. И жить, как сам хочу. Если честно, давно нужно было так сделать… А я всё не решался, отца обидеть боялся… Хотел быть хорошим сыном…

— Кстати, как Григорий Константинович? Сильно бесится?

— Когда я сказал, что хочу уволиться, орал страшно. Потом неделю со мной не разговаривал. А когда понял, что не передумаю, начал упрашивать остаться. Дошло, что без нас трудно придется. Ведь в большую часть работы он даже не вникал. Зачем? Марьяшка с Данилкой вывезут…

Но, мы с тобой поступили правильно. Та жизнь, которую мы проживали — не наша. Это была жизнь наших родителей. Их мечты, их амбиции. Вот и пусть теперь выгребают сами…

— Ты грамотный специалист, Данил. Да и человек неплохой. Просто, нерешительный. Не бойся показать себя, отстаивай собственное мнение и все у тебя обязательно получится, — Марьяна крепко обняла старого друга и чмокнула в щёку, — А ещё желаю найти, наконец, "своего" человека. Чтобы и в личной жизни всё, наконец, устаканилось.

— Не всем с этим везёт так, как вам с Денисом, но я сильно постараюсь, — заверил Даник, — Да и самому, честно говоря, уже хочется семью, детей. И чтобы всё как у вас, по-настоящему… Ну, ладно, не буду мешать. А то твой Орлов сейчас меня расстреляет.

Ден пожал руку Данилу и проводил его долгим взглядом.

— Ну, что, — повернулся он к Марьяне, — Развелась?

— Развелась…

— Прекрасно. А теперь разворачивайся. Пошли обратно в ЗАГС.

— Зачем?

— А ты не догадываешься? Перефразируя крылатое выражение, моему отцу очень срочно нужна сноха. Ну, или невестка, если покультурнее… Короче, Марьяна, выходи за меня замуж… Я решил что вариант с коленом и рестораном слишком заезжен. Да и ждал безумно долго. Поэтому банальности отменяются. Всё быстро, чётко, по-военному. Я спрашиваю — ты отвечаешь. И перечить старшему по званию нельзя. Понятно?

— Так точно, товарищ майор медицинской службы. Запаса.

— Вот так-то лучше, товарищ старший лейтенант. За это кольца обещаю целых два. Одно на левую руку, другое на правую. Ну, и третье для меня, на сдачу. В общем, совместим помолвку и свадьбу… А на колено я встану попозже, если захочешь. Можно даже в ресторане…

— Ну, подожди… А как же подумать? А помучить жениха? Я девушка приличная, скоропалительных решений не принимаю…

— Ладно. Думай. Даю ровно десять секунд, — Денис для приличия покосился на часы и досчитал до десяти, — Подумала?

— Да…

— Значит держи букет и давай руку. Ответ всё равно ничего не изменит. Ты давно уже моя, а я твой. И это не мы с тобой решили, а звёзды на небе… А сейчас я, наконец, сделаю то, что не смог три года назад, — Денис достал из кармана темно-синюю коробочку и открыл её.

Марьяна восторженно ахнула: — То самое?

— Конечно. Я покупал его для тебя. Ещё тогда. Пусть оно, наконец, окажется там, где должно быть, — многозначительно посмотрев в глаза, Орлов осторожно надел золотой ободок на безымянный палец левой руки любимой девушки.

— Ден, ты лучший! Я тебя обожаю…

— Это, я так понимаю, "Да"?

— А ты ждал чего-то другого?

— Опасался… Ну, раз всё так хорошо складывается, тогда — бежим. А то на собственную роспись опоздаем… И у меня для тебя есть один маленький сюрприз…

Из дверей ЗАГСа вывалила шумная толпа. Счастливые молодожены и их многочисленные друзья и родственники. Фотограф, хлопушки, голуби… Марьяна невольно улыбнулась.

— Что, хочешь так же? — вопросительно посмотрел Денис.

— Упаси Бог. У меня уже было вот так. Сомнительное удовольствие. Лучше уж по-тихому. Без толпы гостей, половину из которых в первый раз видишь.

— Ну, одного гостя я всё-таки пригласил…

— Олега Викторовича?

— Нет. Просто, обычно я отвечаю за свои слова… Но судьба распорядилась так, что всё не только от меня зависело. Половину того, что мы обещали в Пальмире одному хорошему человеку выполнила ты. Теперь моя очередь…

Они вошли в просторный вестибюль ЗАГСа. В уголке у окна с букетом в руках их поджидал крепкий мужчина в военной форме. Он сверкнул белозубой улыбкой на загорелом лице: — Ну, что же вы так долго? Я думал, прямо с самолёта в ЗАГС побежите.

— Артём! — изумилась Марьяна, увидев человека, который спас им жизнь в Пальмире, — Это, правда, ты? Господи, как же я рада тебя видеть!

— Как-то не торопитесь вы, ребята, свои обещания выполнять. Я уж решил, забыли, а вы только собрались…

— Ну, прости. С порядком исполнения слегка ошиблись, — похлопав друга по плечу засмеялся Денис, — Сын у нас уже есть и зовут его Артём, как обещали. Ему два с половиной года.

— Молодцы, я в вас не сомневался. А женитесь почему только сейчас?

— Так вышло… Звёзды начудили, — пожала плечами Марьяна, — Просто сын получился сразу, а свадьба — нет. Но мы исправились…

Полтора года спустя.

Свет огней большого города проникал сквозь тюлевую занавеску, освещая неоном Дениса и Марьяну, уютно спящих в обнимку на широкой кровати. На стене ровным звуком тикали часы, отсчитывая секунды. За окном огромными хлопьями медленно спускался с небес чистый белый снег, радужными искрами переливаясь в лучах уличных фонарей. Эта зима была, поистине, волшебной.

В семье царил мир и покой. Случались, конечно, ссоры и разногласия, но они легко решались откровенным разговором. Зато, Артём постепенно привык к настоящим родителям и уже не задумываясь называл их папой и мамой. Они везде появлялись только втроём: на утреннике в садике, в парке, на детской площадке. Денису пришлось освоить ролики, а Марьяне научиться играть в футбол, но обоим было не в тягость, а в радость.

На тумбочке тихо, но настойчиво завибрировал телефон. Марьяна вздрогнула, открыла глаза и потянулась к источнику звука.

— Да, — проговорила она вполголоса, вслушиваясь в голос из трубки, — Хорошо, сейчас буду.

Денис недовольно заурчал и только сильнее прижал её к себе. Он всегда спал так, чтобы чувствовать, что жена рядом.

— Не было у бабы проблем, купила баба порося… — вполголоса констатировал Ден, откатываясь на свою половину кровати, — Вот сдался тебе этот диализный центр… Покоя нет ни днём, ни ночью… Прямо как в бурной молодости, когда в госпитале служили…

— Ну, не ругайся, пожалуйста… Дежурю на дому я далеко не каждый день. И звонят по ночам тоже не каждый… Я быстро. За час управлюсь.

— А ничего, что тебе не положено в ночное время работать? Ты, вообще-то, беременна, если что…

— Я помню, — улыбнулась Марьяна, поглаживая рукой небольшой, но уже наметившийся животик, — И, если почувствую себя нехорошо, обязательно откажусь от дежурств. А пока…

— Я тебе сразу говорил — огромнейший геморрой мы открываем, а не диализный центр. Работали бы спокойно, занимались пластической хирургией и косметологией… Села бы рядом со мной на прием терапевтом и горя не знала. В пять вечера уже дома… Нет, надо было во всё это вляпаться…

— Ну что ты разворчался, как старый дед? А зачем тогда сам в окружной госпиталь дежурантом-хирургом устроился? Денег, что ли не хватает? Не смеши меня… Рассказать тебе почему? Да потому, что хочется быть действительно полезным. Не все эти сиськи и прочие очень важные места богатеньким дамочкам перекраивать, а реально спасать жизни. Не можешь ты без этого. И я не могу. Пластика, косметология, это, конечно, хорошо, но удовлетворение от работы получаешь только в обычной среднестатистической больнице. Когда удается кого-то с того света вытащить. А диализ… Ты же знаешь, что в государственных центрах мест не хватает. Чтобы освободить кому-то пять часов на аппарате, нужно кого-то с него снять… А это верная смерть. И, работая в связке с государственными учреждениями, мы приносим людям и региону реальную пользу…

— Да всё я понимаю, Марьян… А возмущаюсь так, для порядка. Муж я тебе в конце концов или кто? Кстати, со вторым днём рождения тебя, любимая…

— И тебя, мой хороший…

— И нас обоих с рождением сына… Спасибо тебе за него…

— Ну что ты, в сам деле… Олега Викторовича благодари. Если бы не твой отец, нас обоих уже могло бы не быть…

— Тогда и меня бы уже не было. Не хочу даже думать об этом… Кстати, Тёмыч ещё с вечера начал свой подарок искать.

— Буду возвращаться — заберу из Данькиной квартиры. И шарики…

— Знаешь что… — вкрадчиво заговорил Денис, — Предлагаю на празднование Тёмкиной днюхи пригласить и твоего отца тоже… Ну сколько можно уже? Полтора года не разговариваете… Даже я успел с ним помириться… Артём часто спрашивает почему бабушка к нам в гости приходит, а дедушка — нет. Я не знаю как ему это объяснить… И о том, что у нашего сына скоро родится сестрёнка, а у твоих родителей внучка, я хотел бы объявить вживую, глядя всем в глаза, а не по телефону… Почему-то мне кажется, что ты уже давно готова к примирению. Просто боишься сделать первый шаг…

Ден заглянул в глаза жене и ободряюще погладил по волосам: — Ну, так что? Сама отцу позвонишь, или сделаем это вместе?

— Конечно вместе… — тихо отозвалась Марьяна. Привычным движением уткнулась носом в грудь любимому, и с наслаждением вдохнула его запах, такой родной, уютный но по-прежнему будоражащий, — Я теперь уже и не представляю как это — без тебя…

— И я…

Денис искренне и открыто улыбнулся. В его глазах сияли звёзды. Миллионы солнц, дарящих свой призрачный свет из далёких просторов вселенной.

Часто эти беспристрастные светила бывают жестоки. Они вершат наши судьбы, переплетая их в причудливые кружева разъединяя, обрезая и связывая вновь. И только тот, кто не сломался, выдержал и с честью прошел все испытания, знает цену своему выстраданному счастью. Бережет его как величайшую драгоценность и боится потерять.