Влюбись в меня заново

Глава 1

Марат

Dose – Помнишь

Я расталкиваю народ, беру на барной бутылку безалкогольного пива и оглядываю зал. Ничего нового: по углам трутся парочки, в центре сборище в стиле «кто больше накидается», у зеркала Марика вертится с подружками – видать, спорят, кому грудь сделали лучше, а рядом первокурсники пускают на них слюни.

Кир в своем репертуаре, его тусовки напоминают «Проект Икс». Я не шучу, он и правда не стесняется размаха. Недавно на слабо утопил из-за девчонки «бэху». Наутро, кстати, уже расстался с ней, да, собственно, и с машиной тоже.

С головой он не дружит и денег не считает, а следовало бы. Отец уже пару раз урезал лимит на его карте, но придурок не учится на ошибках. В последнее время он совсем оборзел – тырит из бюджета клуба, толкает на территории дурь. Сегодня посреди рабочего дня на глазах персонала взял деньги из кассы и, видимо, на них же закатил эту вечеринку. В четверг! Сука.

Кулаки чешутся с ним поговорить. Куда он пропал? Я не удивлюсь, если уже убился и валяется где-то под кайфом.

– Здорó‎во, Олейник!

– Малыш, я скучала, где пропадал?

– О, чува-ак, давно тебя не видел!

Неинтересно, неинтересно и… неинтересно. Со всех сторон летят приветы, пока я шатаюсь по дому в поисках брата. Он нужен мне лишь на пару минут – навалять ему и со спокойной душой ехать спать.

– Какого черта, ма?

А вот это уже любопытно. Уперевшись плечом в стену, я замираю рядом с кухней.

– Да не трогала я твоего Толю! Это, блин, он!

Ловлю в зеркальном фасаде свой взгляд и улыбаюсь. Я не могу контролировать это. Уже две недели хожу с тупым выражением лица, как будто пьяный, а все эта мелкая, которая стоит ко мне спиной, виновата. Сбросила на меня бомбу, признавшись, что, кроме меня, у нее не было никого, и теперь делает вид, будто ни при чем.

Нет, так не пойдет. Я подаюсь вперед и уже собираюсь перехватить Алю, когда ее голос срывается.

– Мам, ну ты серьезно? Я рассказала тебе, чтобы ты послала его, а не меня!

Нахмурившись, я ставлю бутылку на стол и скрещиваю на груди руки. Уже не скрываю, что откровенно подслушиваю. Кто-то хлопает меня по плечу, здоровается опять, но я лишь отмахиваюсь – сосредоточенно смотрю на Алю.

– Просто шик! Значит, ноги моей дома не будет! – голосит она. – Ага, Толю своего жизни учи. Пока.

Мне не нравится то, что происходит, но я не лезу. Наблюдаю, как высоко и ритмично поднимаются ее плечи, как в вырезе на спине проглядывают лопатки. Я залипаю, спускаясь по позвонкам вслед за тонкой цепочкой на платье и темными волосами.

Аля оборачивается слишком резко. Мы оба не успеваем среагировать, и она на полном ходу врезается в меня. Я встречаю ее растерянный взгляд – не ожидала. Она замирает, но лишь на секунду.

– Пропусти, – звучит грубо.

Ни привет, ни здрасьте – совсем наглеет. Я бы и высказал ей за эти две недели и за вот эту фальшивую маску на лице, но ее глаза блестят. От слез. Пздц.

– Прием, Олейник, земля вызывает! Может, отвалишь?

Я не двигаюсь, слежу за ее лицом.

– Куда собралась? – спрашиваю я спокойно.

Алена явно выпила, хоть и кажется трезвой, если сравнивать с остальными. Домой она обещала не приезжать из-за какого-то мудака Толи, как я понял, нового хахаля ее матери. Так куда намылилась?

Она теряется от неожиданного вопроса, но скоро уже шипит в ответ.

– А ты, погляди, еще и подслушивал.

– Куда собралась, говорю?

– Не твое дело, – выплевывает мне в лицо и пробует обойти.

Не выходит – я шагаю в ту же сторону. И еще раз. Она разворачивается, чтобы уйти, но я хватаю ее за руку.

– Ай! Не трогай меня!

Аля кричит это с распахнутыми глазами, в которых явный страх. Я разжимаю пальцы, не успеваю подумать даже, как задираю рукав ее платья. И стискиваю зубы.

Синяки.

– Это сделал тот, о ком ты говорила?

– Еще раз повторяю – не твое дело, – с трудом разбираю из-за громкой музыки.

– Ален. – Я подаюсь вперед.

Ее лицо так близко, что я чувствую сладкий запах духов.

– Хватит. Поиграл и хватит, – говорит она. – Олейник, пожалуйста! Со всей прытью, что ты зовешь меня на свидания последние пару недель, вот отвали.

Аля пытается шагнуть назад, но я не даю.

– Эй, я серьезно спрашиваю, куда ты собралась ехать посреди ночи.

– Ты потерял право задавать такие вопросы два года назад.

Ее голос звучит ровно и спокойно. Каждое слово вдалбливается в сердце, как пуля.

Какого хрена я вцепился в ее руку и не пускаю? Ну было у нас раз и что? Давно ж было.

Черт, сам виноват. Зачем я поцеловал ее? А она? Для чего сказала, что ни с кем после меня не спала, а теперь врет, что не любит? Жил же нормально два года, а сейчас будто планку сорвало.

Глава 2

Аля

Вышагивая по крыльцу без куртки, я набираю Розу уже в пятый раз. Я замерзла до чертиков – пальцы деревянными стали, но все равно настырно жму кнопку вызова снова и снова.

Этого просто не может быть! Она опять меня кинула? И когда начнет думать головой, а не… блин, ей нужно было родиться парнем.

Шестой звонок остается, как и другие, без ответа, и я психую. Мне некуда идти. Дома – полный трэш. Почти пустой кошелек остался у Розы в сумке, на моей карте пусто. А даже если я и придумаю, куда ехать, приложение потребует заплатить за прошлую поездку, прежде чем даст вызвать новое такси.

Я официально в полной заднице.

– Черт!

Пинаю со злости мусорное ведро и вздрагиваю: оно с виду казалось тяжелым, но неожиданно легко переворачивается, и бутылки со звоном катятся в разные стороны.

– Черт! Черт!

Я ползаю на коленках и ловлю их, пока не разбились, бросаю обратно в ведро. А после так и остаюсь сидеть, сжавшись в комок. Глаза наполняются слезами, особенно когда начинаю думать об Олейнике.

И зачем он снова приклеился? Столько времени прошло. Ладно я не переставала мечтать о нем – ни эти две недели с поцелуя у Ветрова на тусовке, ни два прошедших года, если честно, но он-то уж точно не страдал. И обделен женским вниманием не был, хоть постоянной девушки рядом с ним я и не замечала. Тогда в чем дело?

И угораздило меня влюбиться в этого придурка. Но он же идеальным по всем параметрам парнем был: блондин с серыми глазами, модной прической и крутой тачкой. Футболист в придачу. О нем же любая девчонка мечтала!

Я набираю подруге еще раз, последний. Если не возьмет трубку, придется что-то выдумывать.

– Роза, ну давай же! Ответь!

Я начинаю сильно нервничать.

– Она давно уехала.

За своими мыслями и переживаниями я не слышу, как открывается дверь и на улицу выходит Олейник. Я сразу напрягаюсь, но не подаю вида – не хочу давать лишний повод считать себя слабой. Встаю на ноги, выпрямляю спину и, нажав отбой, медленно оборачиваюсь к нему.

Что бы я не кричала, а тело всегда по-особенному реагирует на этого дурака. Лучшее доказательство – то самое утро у Ветрова, когда Марат орал на меня, обзывал, учил жизни, а потом, услышав все прелести о себе в ответ, затыкал рот поцелуем. Иногда мне кажется, что рука до сих пор дрожит от пощечины, которую я ему залепила.

– Может, уже прекратишь подслушивать?

Я желаю звучать уверенно, но зуб на зуб от холода не попадает. Поздно понимаю, что откровенно дрожу, Марат это тоже замечает. Он хмурится, сводит брови на почти кукольном лице. Скидывает куртку, и я даже не успеваю возразить, как он кутает меня в нее.

Я на две головы ниже Олейника, поэтому куртка доходит мне чуть ли не до колен. Задрав высоко подбородок, я смотрю ему прямо в глаза.

Смешно – раньше я мечтала о нем, а теперь бегу сломя голову. Почему? Да потому что плохо мне. И каждый раз, как он приближается, становится только хуже. Мне нужно держаться подальше от него.

– Не понимаю, что ты задумал. В чем прикол? Это спор какой-то? – Слова вылетают со злостью, которую не получается держать в себе.

Я так сильно на него сержусь, что хочется орать во весь голос. Прямо так, как в фильмах люди кричат на стадионах или со скалы.

– Ты о чем?

Марат делает вид, что ничего не понимает. Ну-ну.

– Оставь меня в покое! – Глаза в глаза. Кажется, мы даже не моргаем. – Пожалуйста, – добавляю я чуть тише.

– Не могу.

– Придурок! – бросаю и сбегаю с крыльца прямиком к подъездной дорожке.

Остановившись, я смотрю по сторонам в надежде встретить любую попутку, но для закрытого элитного поселка за городом у меня слишком призрачные шансы.

– Поехали со мной, – доносится из-за спины.

– Я никуда с тобой не поеду, – бормочу под нос устало.

Я не хочу спорить с ним, не получается. Он так смотрит, что я начинаю надеяться. Мне приходится кусать щеку изнутри, чтобы напомнить себе о том, как два года назад он лишил меня девственности, а потом оставил одну и уехал к брату в клуб на всю ночь. Это еще если не смаковать подробности вроде того, как утром мне пришлось с разряженным телефоном идти пешком по снегу до остановки в слезах и соплях, а позже разглядывать на видео в интернете, как он развлекался со старшекурсницами.

Но легче всего, наверное, подумать о том, что два года он обо мне даже не вспоминал.

– У тебя нет выхода, – слышу я и не понимаю, Олейник это говорит или голос в моей голове.

Да уж, я могу сколько угодно злиться на Марата, но под его взглядом растекаюсь, как мороженое в жару.

– Я вызову такси, – все еще протестую и кусаю щеку сильнее.

– Значит, вызывай при мне. Я подожду с тобой.

А-а! Заноза в заднице! Как пластилин прилип и не отдирается.

– Олейник, ну отвали! Прошу. Если ты сорвал мою розу, это не значит, что у тебя теперь абонемент садовника. Даже если я по глупости сказала, что в саду у меня был ты один. Забудь. Меня просто достали твои нападки.

Глава 3

Марат

Мы едем молча. Радио хрипит на фоне – здесь всегда так, мертвая зона перед озером. Но в тишине этот звук напрягает.

– Куда мы? – слышу я тихий голос Али.

Убеждаю себя не смотреть на нее, потому что в голове уже бардак, а скоро эта хрень доберется и до штанов.

– Ко мне. Есть возражения?

– Их миллион.

Я не сдерживаю смешок, не удерживаюсь от взгляда. Пздц, какая она крутая сейчас – сонная и в моей куртке. Хорошо, дорога пустая, потому что теперь я не могу перестать коситься в ее сторону.

– Я теперь в центре живу. Не с родителями, – почему-то мне кажется важным добавить это.

Да, я, наверное, перегнул палку, когда наехал на нее на той пьянке. Просто не мог больше смотреть, как она виснет на Ветрове. Дураку понятно, кто теперь у Фила в башке – он с ума сошел со своей Алисой. Да, я, походу, был груб, но Аля отплатила по полной, уложив на лопатки словами, что спала лишь со мной.

И как поверить-то?

Я же везде натыкался на нее – Алена Ферлей, звезда, блин, которая всех заставила называть себя Алей. Она и училась хорошо, и в сети вечно выскакивала в ленте, и на тусовках была на первых планах. Да я лично слышал, как парни трепались, что трахается она круто. И если даже об этом забыть, то с Филом же у них точно что-то было!

Фак. Так я считал, а получается… что ни хрена не получается. Просто двадцать четыре на семь думаю о ней теперь.

Я раздраженно сигналю водиле на светофоре – издалека вижу, что он с телкой целуется. Уже зеленый, блин! Жми давай!

Аля подпрыгивает и смотрит прямо на меня, медленно моргает. И от одной мысли, что я везу ее к себе, в штанах становится тесно.

С подземной парковки мы поднимаемся молча, в лифте едем тоже молча. И зайдя в квартиру, молчим.

– Я…

– Ты…

Начинаем одновременно.

– Говори, – произносит Аля.

– Нет, ты первая, – зеркалю и улыбаюсь ей.

Мелкая мотает головой и не говорит ни слова. Ладно, я не гордый.

– Душ там, полотенце и майку повешу на ручку. Спальня прямо и направо.

Она напрягается и кусает губы. Это ни хрена не та Аля, которую я знал. И самое интересное: мне нравится то, что я вижу. Даже слишком.

Как можно залипнуть на ком-то через два года? Бред же. Но доказательства передо мной.

– Я лягу на диване, – добавляю и вижу, как она выдыхает. – Есть будешь? Могу сосиски с сыром организовать.

– Нет, спасибо, – на ее губах скользит подобие улыбки, – спать хочу, если честно.

Я киваю, забираю куртку и пропускаю Алю в ванную комнату. Не кайф признаваться себе, но, кажется, я эти два года и не разлипал. Может, поэтому она меня так бесила?

Пока в душе течет вода, я вешаю на дверь чистую майку и полотенце из сушилки. Затем проверяю спальню – мало ли что могло заваляться. Спрятав презервативы в комод, я стелю новое белье и заглядываю под кровать – вроде нет сюрпризов. Беру подушки для себя из шкафа и выхожу, а в коридоре встречаю Алю, одетую в мою длинную футболку. Она держит под мышкой шмотки, вытирает полотенцем мокрые волосы. Я замираю и смотрю на ее голые ноги на белой плитке, медленно забираясь взглядом выше и выше.

Черт.

Аля замечает меня и резко опускает полотенце, чтобы прикрыть бедра. Встает одной ступней на другую. Стесняется? Это снится мне, что ли?

– Я все приготовил, – указываю большим пальцем на комнату, – если фен понадобится, он в тумбочке.

Она кивает и медленно идет навстречу. А когда равняется со мной, пытается проскользнуть, но я чувствую запах своего шампуня на ее волосах, и у меня сносит крышу. Выставив руку вперед, я преграждаю ей путь.

– Ален, я не могу перестать думать о том, что ты мне сказала. Что у тебя никого…

– Забудь, – шепчет она. – Это ни к чему тебя не обязывает. Нужно было смолчать. Не знаю, зачем я сказала, раньше было проще.

Она сбивается и проговаривает это быстро, урывками. Да и плевать. Я смотрю на то, как часто вздымается ее грудь, как под майкой проступают соски, как она сглатывает нервно. Аля произносит что-то еще, но я ни хрена не слышу. Даже когда убегает и закрывает за собой дверь в спальню, я по-прежнему стою на месте. Потерянный. В полной прострации.

Я смотрю ей вслед и понимаю, что Алена сейчас в моей майке в моей комнате спит в моей постели. Без меня.

Это пздц.

Глава 4

Аля

С утра я всегда долго просыпаюсь. Обычно потягиваюсь и потом еще минут пятнадцать, лежа в кровати, листаю интернет, но сегодня явно что-то идет не так. Я с закрытыми глазами чувствую неладное. Голова гудит, но это не мешает мне вскочить с постели, когда догадываюсь, где я.

Боже!

Я быстро скидываю вражескую майку, хватаю колготки с комода и натягиваю их. Затем лифчик, платье. И только одевшись, я смотрю в зеркало и понимаю, что идея фиговая. Заявиться в таком виде в универ на семинар к профессору Крюгеру – чистой воды самоубийство. Да и Марика с подружками точно заметят, что я не переоделась после вечеринки. Пойдут слухи – эти не упустят возможности перемыть мне кости.

Я снова смотрю на свое отражение, а в голове зреет план. Подняв «гасовскую» футболку Марата, я надеваю ее обратно поверх одежды и завязываю на талии, подкатываю рукава платья – сойдет за «гранж». Как смогу, верну Олейнику его добро.

Наверное.

Часы показывают половину восьмого, когда Роза наконец перезванивает мне. Она извиняется пару десятков раз, а я обещаю ей семь кругов ада за ее закидоны. Зараза только ржет – как всегда, когда я злюсь – и кидает мне на карту несколько сотен. Хоть до универа доберусь на такси, а там коза вернет мне мои вещи.

Я медленно крадусь по коридору к двери. В квартире так тихо, что я боюсь даже дышать. Оглядываюсь в сторону комнаты, где в теории на диване спит Марат, и у меня щемит в груди, но я настырно отворачиваюсь и иду дальше.

Перед выходом я смотрю на куртку, которая согревала меня вчера. Есть соблазн надеть ее, но решаю не наглеть. На улице выше нуля, добежать от машины до здания универа я сумею. Ведь так?

Осторожно открыв замок, я на цыпочках выхожу в подъезд. И когда миссия кажется уже успешно выполненной, дверь с порывом ветра громко захлопывается, а я от страха быть пойманной несусь вниз через ступеньку.

Правда, на заднем сидении желтого такси я все-таки выдыхаю и расплываюсь в улыбке. Радуюсь, вот только чему?

Я впервые задумываюсь, почему у меня никого не было после Олейника. Обычно отгоняю такие мысли, но, если быть честной, то легко нахожу ответ – тем самым вечером он унес с собой часть меня. Ту наивную часть. А когда не чувствуешь себя полноценной, когда не можешь довериться никому, разве есть шанс построить что-то? Какой дом без фундамента? Вот и мне не удалось.

Хотя, может, если бы я так не обидела Фила, лучшего друга Марата, не использовала, чтобы насолить Олейнику – не ходила бы с Ветровым на свидания, не поцеловала бы и уважала его чувства ко мне, может, тогда все сложилось бы по-другому. Я ему правда нравилась, Фил был и правда хорош. Но не срослось, потому что к тому времени я уже сходила с ума от безответной любви к его другу.

Я не догадывалась о масштабах будущей трагедии, которую сама же сотворила, когда Ветров признался Марату, что хочет быть со мной. Наверное, он ждал поддержки от друга, но никак не правды о том, что тот меня уже «распечатал». Фил повторил его слова точь-в-точь, но оказался лучше всех нас. Он не стал осуждать или выяснять подробности, просто оборвал все связи и ушел. Правда, с Маратом, слышала, они повздорили на физре до фингалов.

И все же Ветров даже спустя время не рассказал никому! Господи, он здоровался со мной, будто ничего не произошло, вел себя так благородно! И почему-то я решила, что, если буду с ним, все придет в норму.

Это в манию какую-то превратилось. У Ветрова уже иногда сдавали нервы, он срывался на мне, но я не могла остановиться – будто все наладится, если я его добьюсь. Он прогонял меня, а я приползала. Он старался быть мягче, а я лезла на рожон. Потому что боялась сдаться, боялась признать себя той куклой, которую использовали и выбросили в мусорное ведро.

Со временем Ветров выработал иммунитет к моей личности. Хотя, сдается мне, за Филом я таскалась именно по той причине, что между нами совершенно ничего не могло быть. Так оказалось проще оправдываться перед другими, что я одна.

За все время мне и самой надоело преследовать Феликса. А увидев его с этой Алисой, я сразу поняла, что заочно проиграла. И когда у него дома встретила ее взгляд, жалостливый такой, вперемешку с презрением, я сбежала. И выдохнула, лишь когда Фил уехал.

Ветров улетел в Америку, отсекая себя из моей жизни, как злокачественную опухоль, и мне сразу стало легче жить. Ну, если бы не Марат, который меня зачем-то поцеловал и теперь преследовал. Захотел поиграть снова? Второй раз не позволю.

Я отвлекаюсь, чтобы не захлебнуться воспоминаниями, взбиваю волосы и пытаюсь сделать селфи. Камера мутная, в последнее время выпендривается. По-хорошему, надо бы сдать телефон в ремонт, подписчики уже откровенно недоумевают, где я пропадаю.

С трудом, но получается сделать чуть размытый снимок. Накидываю сверху фильтры и пилю в сториз. Пусть не думают, что мне плохо после вечеринки, никому не позволю.

На семинар я успеваю. Падаю рядом с Розой, как раз когда Крюгер входит в аудиторию. Разговоры студентов смолкают – так все боятся нашего злюку. Но у меня по его предмету стабильный автомат, поэтому я забираю у Розы сумку с курткой, подкладываю вместо подушки, прячусь за кучерявой головой однокурсника и выпадаю из реальности.

Как только звенит звонок на обед, я подрываюсь, а Розы рядом уже нет. Закидывая тетрадки в сумку, я читаю сообщение, что та свинтила с пары и ждет меня в курилке. Хочет рассказать самые грязные подробности вчерашней вечеринки, а еще услышать мои. Я так и не призналась ей, где ночевала, но Роза знает, что не дома. Допроса не избежать.

Глава 5

Марат

Дерьмовое утро, дерьмовое настроение. Все из рук валится, как будто я не с той ноги встал.

Я же, блин, завтрак приготовил! Те самые сосиски с сыром. Даже кофе сварил. Ну, как сварил: сунул капсулу в аппарат. Только потом заметил, что мелкой нет – покрывало застелила, полотенце сложила, не оставила за собой ни следа.

Я еду на учебу бешеный, гоню по встречной за парнем, что подрезал меня. Я почти готов убивать. Только перед перекрестком торможу на красный и выдыхаю. Блть.

Зайдя в универ, я сразу ищу ее везде – в толпе студентов, в кабинетах, даже на собрание студсовета заглядываю. Нет Али там, где должна быть по расписанию. Точнее, никого там нет, вечно хрен разберешься с этими переносами занятий и сменой корпусов из-за ремонта. Успокаиваюсь я, только когда вижу общую пару после обеда. Остается дождаться. Всего лишь.

Про Фила пацаны спрашивают, я молча киваю в ответ. Как-то хреново в моей голове они соседствуют с Алей. Намутили мы вместе дел, конечно, заигрались. Хорошо, что выяснили спустя время все. Ветров – крутой друг.

Позже я сижу на паре, бесцельно листаю телефон и натыкаюсь на ее фотку в сети. Зараза улыбается, пока я здесь схожу с ума. Со звонком несусь в коридор, но, как ни стараюсь, выцепить Ферлей нигде не могу. Все здание дважды обегаю, спускаюсь на первый этаж и вижу эту, как ее там… Розу.

– Подруга твоя где?

Я торможу прямо перед ней.

– Ага, и тебе, Олейник, привет, – бурчит и хлопает глазами та.

– Не до формальностей. Где она?

Девчонка вскидывает брови и складывает руки на груди.

– А что мне за это будет?

– Где?

Я закипаю.

– Да на улице она, не ори ты так, сейчас придет.

Эта рыжая массирует ухо. Актриса.

– Во дворе или в курилке?

Получив ответ, я лечу на выход. Оглядываюсь по сторонам, но Алену не вижу. Вообще все пусто, только компания малолеток дымит в противоположном углу.

– Отвали! – слышу я неожиданно приглушенный крик, но узнаю его без труда. – Мне больно!

Иду или бегу даже, перед глазами пелена.

– Шлюха малолетняя! – врывается в голову посторонний голос.

Я заворачиваю за угол и вижу, как Алена со всей дури бьет незнакомого мудака между ног. Он хоть и стонет, дергает ее за волосы, не отстает. А мелкая кричит.

Все. Занавес падает.

Стиснув кулаки, я бросаюсь вперед и с ходу бью мужика в морду. Тот шатается, хватает руками голову. Да, чувак, это очень неприятный удар, а дальше будет еще хуже. Я уже представляю в мыслях отбивную, что сделаю из него. Толкаю ублюдка к стене, бью коленом в живот. Он складывается пополам, ноет о помощи, а у меня в глазах Алена испуганная застыла и красная надпись «уничтожить», как у Терминатора. Я слышу ее всхлипы за спиной и бью его снова… и снова, и снова.

Мразь! И как таких только свет носит!

Замахиваюсь еще раз, но он падает. Я заношу для удара ногу.

– Марат! – Аля тормозит меня.

В мыслях я избиваю гада до полусмерти, в реале просто дышу. Дышу и наблюдаю, как тот ползает по асфальту и харкает кровью.

Почувствовав ладонь в руке, я медленно поворачиваюсь. Алена смотрит на меня, ее ресницы дрожат, губы раскрыты, щеки красные.

– Не нужно, он того не стоит, – говорит она, а мужик хватается за стену и пытается встать. – Пойдем, пока никто полицию не вызвал, – говорит мелкая и крепко сжимает пальцы.

У меня аж зубы скрипят – сдержать себя совсем не просто. Но я выдавливаю слова, которые та хочет услышать.

– Пусть проваливает, – киваю я.

Аля отпускает меня, и я в момент возвращаюсь к ублюдку, хватаю его за горло.

– Если не хочешь стать инвалидом, ты больше никогда не приблизишься к ней! Понял? Ты понял?

– Да, – стонет он и сплевывает кровь.

Вокруг уже собирается целая толпа зевак. Вытерев лоб, я замечаю разбитый кулак и бегающий взгляд Али.

– Шоу окончено! – заявляю я громко.

Закрываю мелкую спиной. Никому не позволю ее трогать.

Я обнимаю Алю за плечо и веду на парковку – там вроде никого. Наблюдаю, как поправляет куртку и волосы, как перебирает пальцами, и не могу злиться на нее. Даже за то, что сбежала. Я не могу злиться на этот маленький колючий комок.

Беру ее за подбородок, давлю пальцами вверх.

– Эй, посмотри на меня, – она не сразу, но слушает, – уедем?

Молчит. Секунду, две, три.

– Аль.

– Я не могу пропустить практикум по семейному праву, – шепчет она.

А я не выдерживаю и закатываю глаза. Ну что за черт?

– Ты ведь шутишь, да?

Мотает головой.

– Не-а, он нужен для автомата.

Глава 6

Аля

Я не понимаю, что произошло. Вот пытаюсь, напрягаю мозг и все равно не понимаю. Толик, Марат, драка – сериал какой-то.

Когда я захожу в аудиторию, сотня пар глаз смотрит в мою сторону. В нашу сторону. Марика кривит рот, отчего ее губы кажутся еще больше – и в страшном сне не приснится.

Я мнусь на месте. Нет, не боюсь их, просто не знаю, что делать. Может, предложение уехать еще в силе? Преподавателя все равно пока нет. Оборачиваюсь к Марату, чтобы спросить, но тот на радость пираньям и всему террариуму кладет руку мне на талию и ведет вперед.

Немая сцена. Я тихо шиплю, забираюсь под его толстовку ладонью и впиваюсь ногтями в спину.

– Так хочешь меня? – шепчет он мне на ухо и даже бровью не ведет. – Предлагал же уехать.

Вся благодарность, все восхищение, что возникло, когда он вступился за меня, стремительно исчезает. Олейник снова бесит. Я чуть убегаю вперед и сажусь на привычное место рядом с Сазоновым – не хочу играть по чужим правилам. Только мой маневр не спасает от общества Марата. Он нагло бросает рюкзак на стол и одним движением головы сгоняет ботаника с насиженного места.

Слава богу, в дверях появляется преподаватель, и все внимание переключается на него, потому что сейчас я не готова противостоять косым взглядам. Прячу свой в открытой тетради с конспектами и забиваю мысли задачами, которые с порога начинает накидывать Фирсов.

Когда понимаю, что вся суть проходит мимо и вникать в судебные процессы не получается, пишу под столом смску Розе. Она сидит на первой парте и активно спорит с Майковским.

«Почему я не знала, что здесь будут придурки с международного?»

«Не знаю, почему ты не знала, расписание поменяли еще на прошлой неделе»

«Может, кто-то забыл мне об этом сказать?»

«Упс»

«Роза!»

«Ну ссорян. Вроде говорила тебе»

«Нет! Не говорила!»

«Забыла. Удивляешься, будто в первый раз. Фирсов решил, нам полезно будет поучиться друг у друга. Кстати, что у тебя с Олейником?»

«Фирсов тебя спрашивает о защите прав ребенка в международном праве»

«Пф-ф»

Последнее сообщение Роза строчит, уже отвечая профессору на вопрос. Уникальный человек. Слава богу, она еще не в курсе, что здесь был Толик. Не представляю, как бы все обернулось, если бы пришла она, а не Марат.

Марат. Эта сволочь лежит на парте и смотрит на меня в упор. Я отворачиваюсь, потому что мне хочется улыбаться. И это после всего, что случилось! После Толи, пощечины и вырванных волос. Мне плевать на все, потому что Марат встал и закрыл меня своей спиной. Такого для меня никто давным-давно не делал. Да никогда, наверное, не делал. И я даже думать не хочу, зачем это сделал он – хочу насладиться моментом.

Марат не отводит взгляд ни через минуту, ни через десять. И если он меня соблазняет, то у него получается. Я чувствую, как горят щеки, а гад еще и ухмыляется. Потом гладит мое лицо и заправляет волосы за ухо – те самые, которыми я отгораживалась от него.

Выдержка предает меня, я свожу ноги сильнее.

– Это моя футболка? – внезапно спрашивает он.

– Отстань, – шепчу я.

Но Марат придвигает стул ближе.

– Ты можешь просто сказать «спасибо».

– Спасибо, доволен? А теперь отстань.

– Нет, – кривится он, – может, повторишь еще раз у меня дома?

Он издевается! Ведет пальцами по шее, плечу, а я задыхаюсь. Ненавижу его!

– Ты астрономию на первом курсе посещал? – спрашиваю я.

– Ну было дело. – Он пожимает плечами.

– Нептун знаешь где?

Кивает.

– Так вот я от тебя еще дальше, мы на разных орбитах. И да, произошел какой-то сбой, когда мы столкнулись, но давай лучше не повторять. Согласен?

– Нет, – просто отвечает он.

Дубина!

Я отворачиваюсь и делаю вид, что внимаю словам лектора. Даже пытаюсь что-то писать, вдумываться в процесс, но пальцы не слушаются, буквы путаются, в голове ядерный взрыв.

Я вздрагиваю, когда его рука накрывает мою. Глаза цепляются за сбитые костяшки.

– Он больше не приблизится к тебе, я обещаю, – говорит Марат, а я теряюсь от взгляда и прямоты.

– Не трогай его, он свое получил. Тебя не будет рядом каждый раз, чтобы мою задницу спасать.

Я убираю руку и опускаю под стол.

– Тише вы, – возмущаются ребята за нами и получают в ответ от Марата средний палец.

– А если я хочу быть рядом? – снова шепчет на ухо.

И как он оказывается так близко? По шее бегут мурашки. Боже, волосы шевелятся на затылке. Я вся реагирую на него, но молчу.

– И если захочешь поговорить, то…

Глава 7

Марат

Если бы Аля была со мной, я бы не допустил такого дерьма. – Мысль об этом не дает мне покоя.

Ссадина на ее щеке горит, как красная тряпка. Это меньшее, что я могу сделать – все исправить.

Взгляд у мелкой усталый и почти равнодушный, даже не спорит со мной – удивительно. А ведь я помню ее горящие глаза, которыми она смотрела на меня в ту ночь. Я и сбежал поэтому, как мудак поступил, знаю. Хотел вернуться потом, да не вышло. Дайте мне машину времени, все исправил бы, но, пока таких путешествий не изобрели, придется выкручиваться самому.

Мы до сих пор стоим в пустой аудитории, и только неожиданно проснувшаяся совесть мешает уложить Алену на парту. Я напоминаю себе о приоритетах, сжимаю кулаки и дышу, дышу.

– Поехали, – говорю я, не выдумывая лишних слов.

Но разве с Алей может быть так просто?

– Куда?

– Ко мне.

– Ты что-то путаешь, – возразив, она толкает меня в плечо, чтобы пройти мимо.

– Ну не домой же ты поедешь? – говорю ей в спину.

Аля замирает на секунду, а после продолжает спускаться вниз. Догнав, я ловлю выражение ее лица. Больная!

– Не поедешь! – заявляю я тоном, который не принимает возражений. – Поживешь у меня, пока что-нибудь не придумаем.

Мы выходим в коридор, и поток малолеток чуть не сносит Алену. Я притягиваю ее к себе, а она отшатывается, сбрасывает мою руку с талии.

– И с каких пор ты командуешь парадом? – ворчит себе под нос.

Ядовитый сарказм так и брызжет. Я иногда забываю, какой она может быть занозой.

– Кому-то ж надо это делать, если сама не справляешься.

– В задницу иди. Я к Розе поеду.

Как гоночная тачка, топит со старта двести. Еле догоняю ее перед женским туалетом. Хотя мне ж плевать, я бы и внутрь зашел.

– Знаю я, где и с кем она квартиру снимает. Если не хочешь, чтобы я поджег этот притон, ты не поедешь к ней.

– Пропусти.

О, кажется, я разбудил вулкан. Глаза Алены опасно блестят, а я смотрю на ее приоткрытые губы. Дорогого стоит уйти в сторону.

– Жду, – бросаю вслед и замечаю, как вздрагивают у нее плечи.

Я стою у подоконника пять минут, десять. Звонок на следующую пару разгоняет всех по кабинетам. Уже подумываю, не сбежала ли мелкая через окно – ничему не удивлюсь, но та наконец выходит с влажным от воды лицом.

– Я не поеду к тебе.

Звучит грозно. Готовилась? Репетировала? Играет-то она на отлично, но меня этим не проймешь. Так кстати у нее громко урчит желудок. Мелкая кусает губу, теряя всю напускную смелость, а я только ухмыляюсь.

– Хорошо, поехали в кафе. Есть хочу, жуть, – я близко наклоняюсь к ее лицу, – иначе тебя съем.

Аллилуйя! Наконец я вижу улыбку.

Аля качает головой, но идет со мной. И в машину садится, и даже наггетсы с картошкой и двумя горчичными соусами заказывает. Я, если честно, думал орать, как ненормальная, будет про калории и вредную еду. Видимо, я вообще ни хрена про нее не знаю.

Мы берем табличку с номером заказа и садимся за дальний столик. Звонит Фил, оба замечаем это – телефон лежит посередине. Я отвечаю и говорю, что перезвоню. Вижу, как меняется Аля, поэтому спешу объясниться.

– Не хочу, чтобы Фил стоял между нами. Перед его отлетом мы поговорили и все прояснили. Теперь наша очередь.

Я протягиваю руку и глажу тонкие пальцы, но она сразу отнимает ладонь.

– Слушай, – не сдерживаю себя, – я ведь знаю, что такое хорошо, а что такое плохо. И, блин, знаю, что поступил пздц как плохо с тобой! Но я не могу стереть это из твоей памяти. Жаль, кстати, у меня нет этой крутой штуки, как у Уилла Смита из «Людей в черном», – смеюсь, но Алена не поддерживает шутку. – Ладно, я могу лишь пообещать тебе. Могу попробовать доказать, что буду поступать… лучше.

Мелкая слушает. Ее лицо не выражает ни одной лишней эмоции.

Правильно, так тебе и надо Олейник! Кто говорил, что будет легко? Как по минному полю иду.

Жду хоть какой-то реакции. Официант приносит еду, и Аля с жадностью набрасывается на колу, будто умирала от жажды. А я, как завороженный, смотрю на ее губы, что посасывают трубочку, и начинаю съезжать с рельс.

– Я испугался.

Понимаю, что не добьюсь отклика, если буду говорить пустыми общими фразами, поэтому ставлю все фишки на откровенность и скрещиваю пальцы. Больше в козырях ничего нет.

– В тот вечер ты смотрела на меня так… я испугался. Потому что да, это началось как гонки с Филом. А когда я увидел, что все по-настоящему, то испугался. Прости.

Я смотрю куда угодно, только не на Алену.

– Не знаю, как объяснить. Просто у тебя был такой взгляд, что… внутри что-то зашевелилось.

– Может, это «Чужой»? – Мелкая зараза смеется надо мной. Топит картофель в соусе и, изогнув бровь, тупо ржет.

Глава 8

Аля

– Может, еще что-то? – спрашивает Марат.

Наседает заботой, отчего становится неуютно, и я веду себя скованно.

– Нет.

Очень надеюсь, что он больше не заставит меня повторять это слово. К счастью, Олейник кивает и отчаливает.

Я не могу поверить, что все это происходит со мной, слишком похоже на сказку. Я давно в них не верю, поэтому все время жду подвох. Смотрю на парня, о котором так долго мечтала, и не могу отвести глаз. Если быть точнее, на задницу его смотрю. И на профиль. И на спину. Бог мой, как же он хорош!

Марат выгибает шею в одну сторону, другую. Он подходит к свободной кассе, и девушка с флажком краснеет, как вареный рак. Издалека вижу! Он улыбается, что-то говорит, подмигивает ей. Блондинка растекается по стойке довольной лужицей. Вот котяра!

И с чего я вообразила, что сумею построить что-то с Ветровым? Нет, Фил, конечно, красавчик, не спорю, но тут… эта дурацкая химия! Да здесь – между нами – целый завод химикатов, вступивших в реакцию! Марат одним появлением обеспечивает выброс эндорфинов в кровь, а с Филом я не чувствовала ничего. Даже когда мы поцеловались.

Опять я плыву не туда.

Напоминаю себе, что не стоит поддаваться чарам настырного блондина с рельефными руками, в которых он несет поднос с заказом. Я постоянно забываю, что Марат – козел редкостный. Может, на лбу у него как-то написать?

Но раскаивается же этот козел, – шепчет сердце.

Олейник ставит передо мной баночку мороженого, а затем пирожок и кофе.

– Ты совсем меня не слушаешь?

– Нет, – отвечает он спокойно и наглым образом подвигает еду ближе ко мне.

– Странно, мое согласие переспать с тобой тогда ты услышал прекрасно.

– Избирательный слух.

Он хитро улыбается и играет бровями, а у меня мурашки по коже от его улыбки.

Гляделки затягиваются, и я благодарю удачу, что звонит мой телефон. Спрятав глаза в экране, я умоляю мозг перейти в режим обороны.

– И куда ты пропала? – Роза без сантиментов наезжает с первых слов. – Меня ректор долбит насчет «Погружения». Ты же должна была сегодня вынести на студсовет решение по месту.

– Черт, – ругаюсь я про себя, а получается вслух.

– Аль, ты хоть смотрела гостиницы или базы отдыха?

Конечно. Аж два раза. С Маратом все вылетело из головы. А для студентов «Погружение» сейчас – вопрос первостепенной важности. Это же главная тусовка выпускников! Как последний вздох перед забегом с экзаменами и дипломом. Уже десятилетняя традиция. Да многие ждут этого события больше, чем собственного дня рождения, потому что на «Погружении» сбываются мечты: кому-то удается охмурить соседку по парте, на которую пялишься с первого курса, кому-то – избавиться от имиджа ботаника, уйдя в отрыв, кому-то и вовсе впервые попробовать травку.

– Блин, я забыла. Прости, Роз. Сможешь меня прикрыть? Обещаю, все сделаю завтра!

– Да ладно тебе, что за жалобный голос? Конечно прикрою. Ты, кстати, ехать собираешься? Отказ не принимаю.

– Я в организаторах, мне придется. И я уже скинулась.

– Понятно, а Олейник?

Я давлюсь кофе и громко кашляю. Встречаю взгляд серых глаз, которые сканируют насквозь.

– А я откуда знаю? – как ни в чем не бывало отвечаю подруге и тут же жалею.

– Ой, не делай из меня дуру! Олейник! – Роза кричит в трубку, аж надрывается. – Засранец же с тобой?

Марат прекрасно слышит и не скрывает этого, улыбается, мучая пломбир с шоколадом.

– Слышишь, Олейник? Обидишь Алю, я тебя убью. Понял? Отрежу яй…

В срочном порядке отключив вызов, я бросаю телефон на стол. Секунда, и мы с Маратом одновременно заливаемся смехом.

Роза такая Роза. Многие удивляются нашей дружбе, но я очень ею дорожу. Да, Роза бывает чересчур импульсивной, любит выпить, не следит за языком и не чурается случайных связей. Но с ней я чувствую себя в безопасности, потому что знаю – за меня она перегрызет горло любому. Если, конечно, ответит на звонок.

Я молча доедаю мороженое, пока Марат изучает меня. Ему нравится смотреть, этого нельзя отрицать, но хуже другое – мне нравится, когда он смотрит. Один взгляд, и пальцы поджимаются на ногах, а в голове… сладкий кисель какой-то.

Я же на мужчин уже давно как на бесполые объекты смотрю, почему рядом с Олейником так оживаю?

Старательно демонстрируя безразличие к персоне напротив, я кусаю пирожок, чтобы скрыть панику.

– Ауч!

Дурацкий вкусный пирожок оказывается еще и горячим!

Обмахиваю рот, но это мало помогает – язык уже обожгла. Я с трудом прожевываю и запиваю холодной водой, которую отбираю у Марата. Олейник же молча наблюдает, затем протягивает руку к моему лицу и вытирает уголок рта. Я застываю, как под гипнозом. Всё его чертовы ехидные глаза! А он еще облизывает палец и ухмыляется.

Трижды черт.

Глава 9

Марат

Я по лицу мелкой вижу, что квартира ей нравится, как бы не отнекивалась. Зад свой красивый уже примостила на диване в гостиной, телевизор облюбовала – значит, точно берем. Хотя я бы и так настоял: два поста охраны, пропускная система, магнитный считыватель в лифте. Здесь безопасней, чем в девяноста восьми процентах домов нашего прекрасного города. И да, я понимаю, что при желании и на эту территорию можно легко пробраться, но лишнее внимание не повредит. Договорюсь с охранником внизу, будет присматривать за Алей.

Правда, и это не главное достоинство квартиры Юрца. Секрет у нее небольшой есть – она проглядывается с моего балкона. Здесь даже штор плотных нет, через гардины эти марлевые все время друга на кухне наблюдал. Я уже предвкушаю, как увижу мелкую в сексуальной пижаме с утра. И пока я тут мечтаю, Аля зарывается в диванных подушках и смотрит по кабельному какую-то хрень про холостяка.

– Нравится?

Упав с ней рядом, я кладу стройные ноги к себе на колени.

– Есть такое.

– Принято.

Пару манипуляций с онлайн-банком, и сумма аренды за полгода вперед улетает Юре на счет. Я специально беру эти деньги из собственных доходов с клуба, а не из семейного вклада, который контролирует отец, чтобы избежать лишних вопросов.

Пожав парню руку, я закрываю за ним дверь и возвращаюсь в зал. Не успеваю за переменами, но Аля уже сидит в полной боевой готовности.

– Ну что опять? – закатываю я глаза.

– Я правда отдам тебе все до копейки.

– Как знаешь, – говорю, потому что не хочу спорить, иначе мы не кончим до утра. – Завтра позвоню отцу и маякну тебе насчет работы.

Мелкая кивает и поджимает губы, выпрямляется. Явно же хочет что-то сказать, но упорно молчит.

– Рожай уже, – не выдерживаю я. – Давай сейчас решим все и больше не будем возвращаться к этому разговору.

– Мне вещи нужны, – смущенно произносит она.

– Могу дать что-то из своего. Можешь забить, и купим новые.

Не вижу проблемы, но у нее на лице гримаса ужаса.

– Да не смеши. Мне мои нужны. Надо съездить домой.

Так вот почему она напряглась.

– Тогда поехали.

И Аля даже не возражает. Видимо, все-таки уяснила, что одну я ее никуда не пущу.

Едем мы в тишине и согласии, заезжаем во двор. Я понимаю, что бывал здесь несколько раз и особенно зачастил в последнее время – приезжал подумать, немного разобраться в себе. Правда, сейчас, когда мы останавливаемся у дома вдвоем, все ощущается по-другому.

Припарковавшись под деревом, я спокойно выхожу и открываю мелкой дверь. Беру ее за руку и веду к подъезду. Все так, как и должно быть, только в домофон Аля звонить не спешит.

– Давай я сама?

– Не обсуждается.

– Это плохая идея, Марат. Даже если мама одна…

– Даже если она одна, я буду ходить за тобой хвостом. До тех пор, пока мы не свалим.

Я наклоняюсь к Алене, в полумраке ее глаза блестят так, что кружится голова. Поймав момент, подаюсь вперед, но зараза уклоняется, поэтому я целую ее лишь в щеку. Мягко целую, как сделал бы это с губами. Пусть почувствует, от чего отказывается. А она чувствует, я знаю.

– Открывай, недотрога. – Я подталкиваю ее вперед.

Женщина, встретившая нас на пороге, очень похожа на Алю. Или наоборот. Знаете, как говорят: посмотри на родителей человека и поймешь, каким он станет. Так вот, Аленка будет охренительной красоткой и спустя двадцать лет. Я надеюсь только с мужиком, как маман, не налажает. Пусть Ферлей просто выберет меня.

Дарья Алексеевна, как называется та, приглашает войти и угоститься чаем, пока мелкая уходит в дальнюю комнату. Я отпускаю ее, только убедившись, что в доме, кроме нас, никого. Даже жаль, на самом деле, а то мог бы и не сдержаться. Хоть Аля и взяла с меня обещание не трогать упыря.

Я разглядываю старую, но чистую и аккуратную мебель на кухне, даю возможность теть Даше – огреет же, наверное, если так назову – разглядеть себя.

– Твое лицо кажется мне знакомым, – беспардонно заявляет она.

И нет, ничего криминального в ее фразе нет, но тон, которым со мной говорит, сразу указывает на мое место.

– Теть Даш, – все же рискую я и отвечаю в том же духе, – это я зарядил вашему дружку. Тому, который руки распускает.

А я и не обещал мелкой, что мамку ее морально пощажу.

– Вы бы в мужиках поизбирательнее были.

С трудом натянутая маска дружелюбия спадает с ее лица в один миг.

– Не лезь, – отрезает она. – Не твое дело.

Знакомые слова.

– Куда тащишь Алю? – шипит, как настоящая змея.

– От вас подальше. Подальше от обители разврата и похоти.

– Язык прикуси. Нашелся дерзкий какой, ты посмотри. Я могу Толику позвонить.

– Звоните. Тогда у него появится фингал под другим глазом. Для симметрии.

Глава 10

Аля

Охранник на входе в клуб с подозрением косится на нас. Еще бы – сколько раз мы устраивали здесь скандалы, не счесть.

– Привет, Федь, – здороваюсь с мужчиной, который всегда хорошо относился ко мне.

Хочется сказать ему: я сама в шоке, что рука Марата спокойно лежит на моей талии. И даже нет желания ее оторвать.

Это необычно. Все, что происходит между нами, необычно и очень волнительно. Настолько, что я забываю о домашних проблемах и думаю лишь о парне рядом, который подглядывал в зеркало заднего вида, когда десять минут назад я переодевалась в машине. Кстати, я так и бросила его футболку на заднем сиденье, а надо было, наверное, постирать. Ладно уж.

Когда мы заходим в помещение, Марат отпускает меня, чтобы раздать рукопожатия знакомым, а я неожиданно для себя ощущаю пустоту. И нет, она не пугает, но будит во мне что-то новое. Я понимаю, что сама тянусь к Олейнику, ищу повод лишний раз прикоснуться к нему. Правда, ему об этом знать необязательно.

Я отхожу в сторону, отпустив Марата «на волю», и оглядываюсь. Злюсь немного. Не к месту вспоминаю, что именно сюда Марат уехал после нашей первой и единственной ночи, но не собираюсь смаковать эти мысли, потому что я здесь с другой целью. Напиться. Скинув куртку, я поворачиваюсь и уверенной походкой направляюсь к барной стойке.

Марат перехватывает меня на полпути. Вручает верхнюю одежду кому-то из персонала, берет мою руку и тянет вперед. Он усаживается на высокий стул и прижимает к себе спиной. Я слышу, как втягивает воздух, и ощущаю, как касается носом шеи и волос. Отталкиваюсь и падаю на соседнее кресло. Изо всех сил стараюсь сохранить лицо и не показывать, насколько его близость волнует меня. И возбуждает. Потому что сейчас, глядя на десятки дорогих спиртных напитков на полке за баром, я могу думать лишь о его губах, которые оставили пылающий след на моей щеке перед встречей с мамой. А ведь могли не только там.

Боже, куда меня несет.

Чтобы отвлечься, я выискиваю глазами Мишку Царева, который работает здесь барменом. Он сейчас хорошо бы выручил забавными историями о своих похождениях в мире мужчин. Но вместо него из-за бара неожиданно высовывается блондинка в коротком топе и со стальным прессом, которого у меня никогда не будет. Почему? Потому что я и спорт – понятия несовместимые. Хорошо, что повезло с природной худобой.

Я даже теряюсь, когда она радостно кричит, подтягивается на руках и целует Марата прямо в губы. Быстро, но… сочно, я бы сказала. Олейник дает ей «пять» и треплет волосы. Он подмигивает мне, заметив, что я открыто пялюсь на них. Черт.

– А где Царь? – спрашиваю я ни то у одной, ни то у другого.

– А вместо него Принцесса сегодня, – сообщает подоспевший за заказом официант и заслуживает «фак» от блондинки прямо в лицо.

– Принцесса? По зубам захотел? – дерзко заявляет девчонка, уперев руки в бока.

– А она может, – подтрунивает Марат и передает ей мою сумку, которую прячут за бар.

– Хорошо-хорошо. Усвоил, – бухтит парень и вместе с бокалами шампанского на подносе исчезает в зале.

А я с любопытством разглядываю блондинку. Ее миловидное лицо никак не сочетается с тем, что вылетает из ее рта.

– Ярослава, – представляется она мне и протягивает ладонь. – Можно просто Яся. После восторженных отзывов Фила Мишка свалил с женихом в Таиланд.

Очень не вовремя. Я молча пожимаю ей руку в ответ.

– Аля.

До нас доносится несвязная речь, и незнакомый парень справа от меня свистит, чтобы привлечь внимание.

– Эй, слышь, фифа, налей-ка мне че-нибудь покрепче, – заикаясь, выдает тот.

– Я тебе за шиворот налью, если еще хоть одну фифу услышу.

Марат смеется. Он смотрит на блондинку с восторгом, и у меня неожиданно скручивает живот. Олейник ловит мой взгляд, и выражение его лица меняется. Он пристально вглядывается, а затем подзывает пальцем. Я, как завороженная, наклоняюсь и слышу хриплый шепот.

– Ревнуешь?

Я слишком сосредоточена на ощущениях – его дыхание щекочет шею, близость опьяняет, поэтому не сразу улавливаю смысл того, что он сказал.

– Иди ты!

Толкаю Марата в грудь и сажусь нормально, но он успевает ухватить меня за руку. И, кажется, не собирается отпускать, поглаживает ладонь.

– Приятно, конечно, но ты это зря. Яська мне как сестра.

Я киваю и отворачиваюсь, но любопытство все же берет верх.

– Я не видела ее, откуда она?

– Училась заграницей. А так еще лет десять назад в одной школьной компании вместе тусили. Сумасшедшая девчонка, если честно. Ее пахан на бирже разбогател, бизнес замутил, и они переехали в наш дом. Знаешь, как мы познакомились? Я устроил вечеринку и поставил на балконе колонки. Музыка мешала ей заниматься, и она перерезала нам провода. Шутки с ней плохи.

– Так, если у ее отца много денег, зачем она работает в баре?

– Выручает. По дружбе. Ей в кайф, а я не против, потому что клиенты ведутся на нее.

Девчонка как раз заканчивает пробивать заказы и подходит к нам.

Глава 11

Марат

Я наклоняюсь ближе к мелкой и слегка обнимаю.

– Это ее парень? – спрашивает она вроде как про Ясю, а на самом деле пытается отвлечь меня и незаметно вырваться.

Не выйдет. Я поворачиваю Алю к себе, и мы оказываемся еще ближе друг к другу.

– Да хрен их разберешь, – отвечаю ей на ухо.

Я вижу, как красные и синие огни отражаются на радужке светло-голубых глаз и как она облизывает губы. Вряд ли специально, но мне практически срывает тормоза.

– Это как?

– Это так же, как у нас.

Аля зависает, раздумывая над моими словами, а я не теряюсь и тяну ее за собой.

– Куда мы? – в голосе слышится паника.

– Просто потанцуем. Не волнуйся ты так.

– Но музыка быстрая.

Она явно готова сбежать, поэтому я перехватываю вторую ладонь и, глядя ей в глаза, спиной медленно двигаюсь к танцполу. А когда останавливаюсь на середине, то подаю ди-джею знак. Он знает, что делать, мы договорились несколько минут назад. Показывает пальцем «класс» и включает то, что я просил.

– Постой, не уходи, я просто проводил, а ты словила взгляд мой*. – Песня сейчас по городу звучит из всех щелей. А еще стоит у Алены на звонке и, кажется, очень ей нравится.

Мелкая застывает, растерянно смотрит на меня, и я неожиданно открываю для себя, что мне приятно ее радовать. Даже дурацкими мелочами вроде этой.

Я пытаюсь вспомнить, почему не предлагал другим девчонкам жить со мной, почему не ждал их после занятий, не спешил к ним на помощь. Пытаюсь и не могу вспомнить. Пытаюсь хотя бы лица этих других в голове разобрать, но они слились в одно большое и мутное пятно. И только мелкая перед глазами стоит намертво. Хлопает длинными ресницами, дует пухлые губы и постоянно теребит волосы, когда нервничает.

Я хочу ее. Не на раз и не на два. И вижу, вижу же, что ей страшно. Но как не давить, если рядом с ней член колом стоит? Я скоро взорвусь на хрен.

Может, если тебя не отпускает так долго, нужно лучше приглядеться к девчонке?

Прав был Фил, забыть его слова не могу. Мы говорили с ним перед отъездом. Он рассказал мне, что творится с ним, когда Алисы его рядом нет, и я сразу узнал себя.

Любовь, бля, – подытожил Ветров.

Я не ожидал услышать от него что-то подобное, испугался, но поперся же тогда к Але, еще не понимая, чего хочу. Наверное, поэтому, только с ней в машине оказался, забыл, как буквы складывать в слова. А когда она сказала, что не совершала ошибок, что в ее постели не было другого – аллилуйя – прозрел! Ей оказалось тоже не плевать!

Тем же вечером я позвонил Ветрову. Тот, кстати, не удивился, что я на Алене залип. Сказал, что хоть и бесячая, но девчонка она хорошая. Посоветовал, правда, запасаться нервными клетками и вискарем. В общем, поржали мы. Вот только сейчас, когда мои ладони вспотели от страха сделать неверный шаг, я отчетливо понимаю, что Фил не шутил.

– Ведь так сложно, поверь, сложно влюбиться, как в первый ра-аз.

Я дурею от Алены. Подталкиваю ее ближе, кладу ее руки себе на шею. Обнимаю за талию и ниже, сжимаю слегка, чтобы отмерла.

Смешная она сейчас – с распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Я провожу пальцем по ее щеке и глажу по контуру губы. Зрачки у Алены расширяются, она делает вдох. Мы смотрим друг на друга, будто не в силах оторваться.

– Влюбить тебя заново, влюбить в себя я постараюсь.

Мысленно мои руки уже везде – и забрались, куда надо, и ощупали. В реале же мы продолжаем стоять и не двигаться. Крыша медленно закипает и съезжает. Я как тот паровоз, что со свистом с места трогается.

– Ведь сердце кричит: «Да!». Ты помнишь меня? Я пытаюсь…

Я не спеша наклоняюсь к ней. Пусть понимает, что собираюсь сделать, пусть захочет этого так же невыносимо, как хочу этого я.

Я касаюсь ее губ. Осторожно, чтобы не спугнуть. Сначала втягиваю верхнюю губу, затем провожу по нижней языком. Я хочу контролировать то, что происходит, но все быстро летит под откос. Гребаный мир кружится и исчезает, потому что я закрываю глаза.

***

* Dose – Помнишь

Глава 12

Аля

Я отчаянно тяну Марата за куртку вниз, отвечаю ему с диким желанием, а потом ловлю себя на этом и смущаюсь, что так предсказуемо ведусь на провокацию. Я слишком легко отдаюсь Олейнику и чувствам, которые без сомнения живы.

Резко отпустив его, я делаю шаг назад и быстро прячу глаза, чтобы не видеть довольную ухмылку. А могу поспорить, она там есть. Для него все это игра? Марат не дает мне загнаться и развить мысль дальше, снова наступает на меня, идет тараном. Он берет лицо в руки и целует – уже с напором.

Я теряюсь. Так долго мечтала об этом, что замираю без движения. А едва его язык проникает в мой рот, по телу проходит взрывная волна, которая оживляет, придает импульс – мои губы двигаются в ответ.

Это быстро, глубоко и требовательно. Дыхание сбивается у обоих. И когда мы отпускаем друг друга, я вижу его глаза в сине-красном неоне – из-за расширенных зрачков они почти черные. Его ноздри раздуваются, скулы напряжены. Весь его вид предупреждает о новой атаке. Это должно пугать, правда ведь? Ага, как бы не так.

Песня меняется на нечто быстрое, с электронными звуками. Мир вокруг оживает посторонним шумом. Я отвлекаюсь на звенящий смех рядом, упускаю лишь миг, а в следующий Марат уже грубо расталкивает всех на пути и тянет меня за собой.

Я успеваю моргнуть раз или два, когда оказываюсь в просторном кабинете. Я вижу письменный стол и кожаный диван справа – хорошо помню их. Именно здесь Марат развлекался с Киром и девушками, пока я ждала его в загородном доме родителей – без понятия, что делать, и уже без девственности.

Но все мысли вылетают из головы, когда дверь позади захлопывается и меня припечатывают к ней. Марат вгрызается в мои губы – целует, кусает. Его руки повсюду, блуждают по спине и бедрам, и я невольно отзываюсь. Не хочу, но отзываюсь. Мозг предает вслед за телом. Я отпускаю себя – текила помогает. Я лохмачу его волосы, забираюсь за воротник толстовки и царапаю плечи.

– А-а! – вскрикиваю от неожиданности.

Марат подхватывает меня на руки и, бессовестно лапая, несет вглубь комнаты.

– Только не на диван, – мой шепот походит на мольбу.

Олейник тормозит, смотрит в глаза, а после молча опускает меня на стол. Он рычит под нос, отбрасывает мешающие бумаги в сторону. Я чувствую его язык на шее и не сдерживаю стон. Дышу все чаще. А когда он раздвигает мои ноги сильнее и толкается навстречу, ощущаю, что наши желания взаимны. Не буду спорить – он тоже сходит с ума.

Марат сжимает мою грудь через одежду, ловит громкие вздохи губами и снова перемещается со мной, но уже в кресло. Он сажает меня сверху, резво стягивает мою водолазку и сдвигает лифчик.

Я выгибаюсь сильнее, только бы не отпускал. Все плывет. Закрываю глаза и трясущимися руками забираюсь под его толстовку. Я впиваюсь ногтями и улыбаюсь, когда он шипит и кусает мою грудь в ответ. Он втягивает соски до боли и острых ощущений.

– Боже, да-да, еще, пожалуйста, – прошу я и ловлю воздух губами.

А когда Марат отпускает, требовательно стягиваю с него верх.

Что я творю? Я схожу с ума. Неужели собираюсь и правда сделать это? Прямо здесь и сейчас? Но я ведь хочу. Хочу Марата. Фраза звучит в голове, как сирена, которая предупреждает о катастрофе. Мне конец. Я уже понимаю, но остановиться не могу. Не когда он задирает мою юбку, вдавливается членом через белье и шумно дышит над ухом.

Мне и правда конец.

Я скольжу пальцами по твердому животу, а Марат подбадривает меня, прикусывает мочку уха. Я почти скулю и уверенно кладу ладонь на его ширинку, но вдруг теряюсь в один момент.

Что делать? Я не знаю. Паника накрывает меня с головой, в горле застревает ком. Я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Так вовремя раздается спасительный стук в дверь.

Слава богу, слава богу, – повторяю я про себя, но по-прежнему боюсь пошевелиться.

Марат пытается отдышаться. Он не сводит взгляда от моих рук на своих джинсах, а я осматриваю его и прихожу в ужас. Кошмар! Он такой растрепанный! Это я сделала? Представляю, как выгляжу сама.

Стук повторяется, и мы приходим в движение. Я спрыгиваю с его колен, поправляю юбку, быстро надеваю кофту и стряхиваю невидимые пылинки. Долго. Марат поднимается следом, но никуда не спешит.

– Ален, – говорит он хриплым голосом, от которого мурашки бегут по рукам, – мне плевать, кто за дверью.

– Открой, – вырывается изо рта.

Я откашливаюсь и облизываю пекущие губы. Каждой клеточкой напрягаюсь, когда Марат наклоняется ко мне и целует в щеку. В нос бьет вкусный запах мужского парфюма. Я совсем была не в себе, даже не чувствовала такой сумасшедший аромат.

Я выдыхаю, как только Олейник поднимает с пола и натягивает на себя свитер. Когда напряженный пресс скрывается за плотным материалом, в моей голове немного проясняется. Я ухожу в сторону, чтобы меня не было видно, потому что сгораю от стыда. Кажется, что весь клуб слышал, как я почти умоляла Олейника. И, конечно, я все преувеличиваю, на то и девочка.

Марат лишь слегка приоткрывает дверь, а я слышу голос Яси.

– За баром проблемы, – четко выдает блондинка без всяких прелюдий.

Глава 13

Марат

Когда я выхожу в зал, то с трудом соображаю, что происходит. Люди, лица, яркие пятна прожектора, басы, от которых вибрируют стены. Какого черта мелкая творит со мной?

– Что случилось? – догоняю и спрашиваю Ясю, та ждет чуть в стороне от толпы.

– Кошки облезлые приблудились.

– Чего?

Вечно она на своем языке разговаривает.

– Сам все увидишь.

Я иду за ней, а глянув в сторону бара, глазам не верю. Да вы, блин, издеваетесь! Только этого не хватало.

Торможу, пока никто меня не замечает, мну лицо руками и пытаюсь включить голову. Бесполезно – в мыслях все то, что должно было происходить, если бы нас с Алей никто не прервал. И это чертовски мешает нормально думать.

Вот какого хрена именно сегодня? Я напяливаю улыбку и пытаюсь вести себя как обычно. Может, получится по-быстрому выпроводить гостей.

У барной стоит Нана с подружками – вывела подпевал на прогулку. Они вертятся вокруг, в рот заглядывают, а она привыкла, что перед ней все по стойке смирно выстраиваются в ряд. Папочка, видимо, приучил – местный криминальный авторитет.

Это он и его ребята пытались закрыть наш клуб пару лет назад. Как блох, хотели раздавить. И это с его дочкой я был в ту ночь, когда Алена ждала меня. Фак. Я не забуду этого Киру, он план придумал: окучить Нану и стать неприкасаемыми. Или в край шантажировать потом.

Мне затея не понравилась сразу. Да и на девчонке оказалось пробы негде ставить. Я хотел слиться, вернуться к Але, найти другой способ, но Кир уже все решил по-своему. Подсыпал нам таблеток, чтобы расслабились, а потом запасся компроматом. До сих пор ни хрена не помню, но разруливать пришлось долго и с участием нашего отца. Если бы не его влияние, нам бы головы, наверное, поотрывали. Ну кастрировали бы точно.

Разосрались мы тогда с Киром нехило, с тех пор особо и не ладили. Бизнес по-прежнему делили, хоть ничего он для этого и не делал, только топил нас. Каждый день я обещаю себе разобраться в ситуации, но вечно останавливает что-то. По-хорошему, мне бы послать его надо на все четыре стороны, но он перед отцом умеет святого изображать. Волк в овечьей шкуре. А на клуб у него официальная доля. Так и не придумал я пока, как выгодней для себя все разрулить.

Я подхожу ближе к компании, Нана видит меня и сразу вытягивается, выпячивает вперед грудь, дует губы. Я замечаю ее темный загар – слышал, вроде бы с кем-то из приближенных папаши на Кубу летала. И почему все равно лезет ко мне?

По условиям ее отца она у нас почетный гость. И, если честно, ходячая проблема. Особенно когда у Наны кошачье настроение – виснет на мне без остановки. Обычно я нормально терплю ее присутствие. Одним днем в неделю-две можно пожертвовать, чтобы спокойно и без лишних проблем вести бизнес. Но не сегодня. Если только мелкая ее увидит…

– Привет, красавчик, – скрипит Нана, сверкая отбеленными до синевы зубами.

За мáлым успеваю подставить щеку, когда она метит в губы.

– Дамы, – я здороваюсь с ее подругами и киваю.

Вижу, что та недовольна. Ей не нравится ждать, не нравится, что я отказываю – еще и перед телками. Эх, и Царя нет, как назло, у него к этим дурам особый подход. Задницы он умеет лизать профессионально.

В руку врезаются когти.

– Малы-ыш, – противно тянет Нана, аж уши режет, – нам здесь не рады? Говорят, мест нет.

Знает, сучка, на что давит. Странно, что еще папочке не звонит.

– Для вас место найдется всегда, – через силу улыбаюсь я, – минуту дай мне, решу вопрос.

Свалив подальше, я вылавливаю по пути администратора, которая носится по залу с ужасом в глазах.

– Ир, что у нас с випками?

– Заняты.

Ну тупой же вроде не казалась, а?

– С чего вдруг? Я говорил, одну всегда держать про запас.

– И держали. Кирилл Глебович распорядился отдать знакомому. День рождения вроде бы празднуют.

Великолепно. Снова Кир и его дружки-наркоманы портят мне вечер.

– Кирилл, значит? – бешусь я, но говорю спокойно. – Ир, кто твой начальник? Почему не позвонила и не согласовала со мной?

В моем голосе одна сталь.

– Ира, бля?

– Извините, – трясется девчонка, и я понимаю, что перегибаю, – но Кирилл Глебович так кричал! И он сказал, что вы в курсе.

Точно убью его.

– Кир тут?

– Нет, уехал полчаса назад.

Фартит мудаку по жизни.

– Значит, праздник закончен. Ладно, – смягчаю я голос, чтобы Ира не разревелась, – скажи охране, пусть взашей гонят вторую випку, и сажай туда Нану с компанией. Счет завтра отдашь мне, я разберусь.

Она молча кивает, собирается уходить, но все же добавляет.

– Вам нужно что-то делать с Кириллом Глебовичем, он переходит все границы. Пугает девочек.

– Да знаю я, – отвечаю устало, а потом доходит. – Он кого-то из официанток тронул?

Глава 14

Аля

Часы тикают очень громко, стук давит на виски. Волшебное действие текилы сходит на нет. Я думаю о том, что произошло, и о том, что еще могло случиться, и меня начинает трясти.

Сначала начинают дрожать пальцы, ладони становятся влажными, потом бросает в холодный пот. Я обнимаю себя, так как мне очень страшно. Паника подбирается медленно, но накрывает с головой – большой такой и мощной волной, которая сбивает с ног и утягивает на дно. Я сползаю по стенке на пол и хочу заплакать, но не получается.

Сколько проходит – десять, двадцать минут? Я теряю счет времени. В мыслях на повторе картинки из прошлого, где я сижу одна на большой кровати в большой комнате двухэтажного дома и жду. Жду Марата с наивной верой.

Хватит. Я рву замкнутую цепочку флешбеков, прихожу в себя, подскакиваю на месте. Я не хочу всего этого снова. В этот раз просто не вывезу, надо уходить быстрее.

За мгновение я принимаю решение и выбегаю из кабинета. Поворачиваю направо и забираю из гардероба куртку. Да, я все верно решила. Надо бежать, пока я не поддалась на уговоры сердца, что нашептывает остаться, и бабочек, которые ждут ласки хозяина. Да-да, только его и признают. Черт, надо убить этих насекомых, засушить и в рамку на самое видное место поставить, чтобы никогда больше не забывать, какой жалкой я могу быть, если слушаю их.

Оказавшись в зале, я сразу прячусь за колонной. Мне хочется очень громко и нецензурно выразиться, потому что вижу перед собой самый жуткий кошмар. Я будто наяву возвращаюсь в тот ужасный день двухлетней давности, чтобы иллюзий не осталось вовсе.

Мало тебе было догадываться, Алена? Так гляди! Во всех красках прожекторов!

Олейник прямо сейчас, в этот самый момент стоит с той самой Наной, которая выпустилась из нашего универа. С той самой, которая украла его в нашу ночь. Ее рука лежит у Марата на плече, она заглядывает ему в глаза, ластится, а он как бы и не против. И нет, ничего криминального не происходит, только внутри все обрывается разом – тухнет, дохнет, исчезает. Тошнота подкатывает к горлу.

Я вижу хорошее напоминание, что чертовски забылась, вовремя получаю этот смачный пинок. С мазохистским наслаждением наблюдаю, как девчонка с четвертым размером груди тянется к Олейнику и что-то шепчет на ухо. Да к черту все!

Едва Марат отходит от бара, я спешу на выход, только вспоминаю про сумку с ключами. Надо, кстати, что-то с жильем придумать: возвращаться домой я не хочу, но не оставаться же в новой квартире после всего? И зачем вообще согласилась?

– Извини, – обращаюсь к Ярославе, которая заливисто смеется и дерется на пальцах с тем самым кучерявым, про которого говорил Марат. – Отдашь мне сумку?

– А ты куда?

Она удивлена, смотрит мне за спину, оглядывает зал. Знаю, кого ищет. Плевать.

– Домой. Дай, пожалуйста, мою сумку.

Та поджимает губы, будто сдерживается, но, когда протягивает мне клатч, не сразу не отпускает.

– Слушай, это из-за меня Марат с теми клушами сидит. Ну не умею я держать язык за зубами. Он разрулит и вернется, просто подожди.

Уже ждала, хватит.

Я киваю ей, но все-таки ухожу.

– Аля! – доносится мне вслед.

– Не трогай девчонку, ей лучше знать, – говорит ее друг разумную мысль.

– Но…

– Ясь, не лезь.

На улице я тотчас вдыхаю свежесть. Непрошенные слезы рвутся из глаз, но я дышу. Дышу глубоко и часто, чтобы удержать себя в руках. Только сейчас замечаю, как похолодало – моя тонкая куртка едва защищает при температуре, которая стремится к нулю. Глядя на других, я нещадно хочу курить, хоть никогда и не пробовала. Просто чтобы занять руки, мозг.

Я вызываю такси, а оно, будто назло, мчит ко мне со скоростью черепахи. До приезда целых семь минут, за которые я раскисаю окончательно и бесповоротно.

И почему поддаюсь обаянию Олейника снова и снова? Почему допускаю мысль, что все может быть иначе и по-другому?

Голос мамы противно дребезжит в голове: «Поиграет и бросит, поиграет и бросит». Я крепко жмурюсь, чтобы унять его, и вроде бы даже выходит. Остается лишь мигрень от текилы и несбывшихся надежд.

Когда водитель наконец подъезжает, я сажусь в машину и здороваюсь с ним. Мужчина начинает с ходу болтать о чем-то, но я отворачиваюсь к окну. Правда, его это не смущает – ему явно нужен не собеседник, а свободные уши.

Мы очень медленно продвигаемся по кольцу на выезд. На дороге целая толпа студентов и какая-то потасовка – не дают проехать. Спустя пару минут под перезвон автомобильных гудков народ наконец расступается. Мы трогаемся с места, а из груди против воли вырывается всхлип.

Черт! Я вздрагиваю и не успеваю подумать, почему все-таки плачу. В этот момент распахивается дверь справа, и в салон запрыгивает Марат. Со сбившимся дыханием и дикими глазами.

– Что ты творишь? – позабыв про слезы, я кричу на него.

Он же мог убиться, если бы водитель поддал газу! Тот, кстати, ругается, но нам все равно.

– Ты от меня так просто не отделаешься. Даже не мечтай, – заявляет Марат мне.

Глава 15

Марат

Алена улыбается. Капец, она красивая! Правда, только я касаюсь ее лица, хмурит брови и отодвигается от меня как можно дальше.

– Едем, нет? – с раздражением спрашивает водила.

– Едем, – отвечаю я, но он смотрит на мелкую и ждет ее согласия.

– Да, – тихо подтверждает она.

Снова холодная, как долбаный айсберг в океане, но я, наверное, заслужил. Хотя мне и того, что увидел, достаточно. Пусть изображает Северный полюс. Я уверен, она не так равнодушна, как старается показать.

Честно, я боялся, что прямым текстом пошлет меня, визжать станет, но нет же, молчит. Сопит недовольно, но молчит. Я правда очень удивлен, что выгонять из тачки не стала.

Пока мы едем домой, я ни на минуту не перестаю рассматривать Алю. Та нарочно отвернулась и прячет глаза, но это не мешает мне. Я с особой жадностью ловлю моменты, когда на мелкую падает свет фар или уличных фонарей.

Так хочется ее снова. В руки, на колени. Блть! Здесь не время и не место. Да сейчас у меня и нет ни на что прав, но как втолковать это самому себе?

Когда такси останавливается у дома, где мы сняли мелкой квартиру, я выскакиваю первым. Быстрее обегаю машину, чтобы открыть Але дверь и подаю руку, но она, проигнорировав ее, просто проходит мимо.

Я сую водиле деньги и прошу подождать, а сам спешу за ней. Решаю, что пойду так далеко, насколько она позволит. И, возможно, чуть дальше.

Аля, как ни странно, пускает меня в подъезд, демонстративно игнорирует лифт, и мы молча поднимаемся по лестнице. Наверное, она не хочет находиться рядом со мной в маленьком пространстве, но я это как-нибудь переживу.

С каждым этажом мелкая дышит тяжелее и громче – все же на десятом живет, а у меня уже слюни текут, потому что я смотрю на обтянутую короткой юбкой задницу и схожу с ума от напряженного молчания. В штанах привычно тесно, но мозг, кажется, возбужден сильнее.

Мелкая наконец отпирает дверь, и в тишине поворот ключей отдается явным грохотом – один, второй. Нервы на пределе. Третий. Меня срывает. Я толкаю Алю через порог к стене и целую ее лицо, как сумасшедший.

– Прости, прости, прости, – шепчу я, – Аленка моя.

Она не сразу, но отвечает. Сначала приоткрывает рот и пускает внутрь. Там так горячо и влажно, как… Фак. Хочу ее. Губы Али двигаются с моими в такт. Я ласкаю ее язык, а девчонка рвет на мне волосы, выгибается и шипит. Приняв все это за согласие, я ловлю ее вздох и опускаю руку ниже. Завожу за пояс юбки и нажимаю через колготки и белье.

Черт, я не понимаю, в какой момент все меняется, но Алену начинает трясти. В первые пару секунд думаю – от удовольствия. Только следом ощущаю, что отталкивает меня, а я продолжаю давить на нее весом.

Отшатнувшись к противоположной стене, я нащупываю выключатель, и загорается свет. Мы оба щуримся, дышим, как после пробежки, смотрим друг другу в глаза, и мне не нравится, что ее распахнуты. Я вижу в них страх.

– Прости, – снова повторяю я.

Да, как попугай, ну а что делать? Это я с ней сотворил и почти ненавижу себя.

– Прости, что оставил тебя одну. Неправильно это. И насчет Наны… Между нами ничего нет. Она вообще ничего для меня не значит.

– Я верю, – дрожащим голосом говорит Аля.

И, кажется, говорит правду. Но если не это, то что?

– Тогда чего ты боишься? Секса? Я все-таки сделал тебе что-то? Ален, я готов ждать, сколько нужно.

Член протестует, но я протест отклоняю. Настахренело расплачиваться за его выходки, пора хотя бы раз подумать головой, которая на плечах. Но мелкая все еще смотрит, отрицательно машет. Нет? Что конкретно нет? Я запутался, блин.

– Не секса, – она вскидывает подбородок выше с вызовом, – что ты уйдешь сразу после. Оставишь меня одну, как тогда. Как снова сейчас.

Твою ж мать. Она всхлипывает и глотает слезы. Я подаюсь вперед, но Алена выставляет руку и не позволяет приблизиться к ней.

– Я не могу… точнее, не хочу проходить все это заново. И, пожалуйста, держи дистанцию, рядом с тобой у меня плавятся мозги.

Я и усмехнулся бы, потому что со мной творится то же самое, но меня пугает серьезность, с которой мелкая говорит.

– Марат, если я хотя бы что-то для тебя значу, оставь меня в покое. — Ее слова бьют больнее, чем пощечина.

Мне становится не по себе, но я не собираюсь отступать. Выжидаю, пока Аля немного успокоится и будет способна выслушать. Зацепив ее взгляд, я улыбаюсь ей.

– Ален, ты дорога мне, и я тебя оставлю, – произношу и слышу, как она выдыхает. Преждевременно. – Но только сегодня. Потому как, чтобы ни случилось, я больше не уйду.

Может, звучит немного пафосно, ну и хер с ним. Это правда. Так я чувствую сейчас и не собираюсь этого скрывать.

Мелкая, к моему удивлению, не начинает брыкаться, спорить. Она закрывает глаза и стоит так, пока ее дыхание не выравнивается. Я еле держу себя, чтобы не подойти и не обнять. Сейчас это лишнее, понимаю, я не хочу ее спугнуть.

Наконец она снова смотрит на меня, но что-то меняется во взгляде. Не могу пока понять что. Она кивает и отводит глаза.

Глава 16

Глава 16

Аля

Суббота начинается с очередного сюрприза, что-то в последнее время мне скучать вообще не приходится. Хозяин гостиницы, с которым вчера в переписке я успела договориться о размещении, будит меня ранним звонком. Вместо «доброго утра» он сообщает, что у них неполадки с трубами, поэтому большая часть корпуса находится без отопления. Аварийные службы вроде бы обещают все исправить к понедельнику, вот только нам это не подходит. Выезд запланирован на утро воскресенья, а во вторник все кровь из носа должны явиться на пары, иначе деканат прикроет ежегодную лавочку развлечений.

Я полдня провожу на телефоне. Пытаюсь найти выход, обзваниваю пригодное жилье в небольшом курортном поселении, но разве много вариантов в ноябре? Основная часть закрыта, а в остальных либо не хватает места для всех, либо они слишком сильно бьют по скромному бюджету бедных студентов.

Когда наконец я решаю отчаяться, звонит Роза и предлагает какой-то крутой отель. Я не рассматривала его из-за ценника. Да нам денег не хватит и треть народа поселить там, но Роза говорит, что владельцы обещают крупную скидку при групповом размещении. Ей кто-то из ребят подсказал.

Правда, выдыхаю я, лишь когда на почту приходит подтвержденная бронь. Звоню Онегиной, нашей старосте, чтобы та перепроверила трансфер на завтра. Мало ли, у автобусов тоже имеются всякие трубы, которые полететь могут. Слава богу, через полчаса она пишет, что все в силе, а потом еще долго забрасывает сообщениями о закупках, какой-то старой стереосистеме, настольных играх и прочей ерунде.

Ближе к вечеру я наконец нахожу время отдохнуть. Листаю ленту в сети, отвечаю подписчикам и выкладываю фотку на сумке со шмотками. После проверяю пост на официальном аккаунте «Maroon 5», наблюдаю растущее в геометрической прогрессии количество комментариев и прямо-таки вижу, как ускользает единственная возможность попасть к любимой группе на концерт. Кажется, все блогеры решили поучаствовать в конкурсе, и вряд ли моя оригинальность покорит сердечко Адама Левина.

Ну и ладно. Не первое и не последнее разочарование в моей жизни. Я убираю вещи и заваливаюсь на ворсистый ковер. Лежу на полу, изучая потолок, и ловлю себя на мысли, что думаю о Марате миллионный раз подряд. Даже отчасти благодарна неприятностям с гостиницей, что отвлекли меня, иначе я бы уже свихнулась, гадая, почему он не дает о себе знать: не звонит, не пишет, а говорил, только «на вчера» отстанет.

Да, девочки такие девочки. Мы твердим «нет», а подразумеваем «да». Но я искренне просила оставить меня в покое, просто потому что так страшно мне не было никогда.

И все же его настойчивость дарит небольшую, но надежду. Что у нас сложится. Ведь если он готов бороться, то, может, бабочек пока не стоит дихлофосом травить? В общем, поживем – увидим.

И я жду.

Лишь когда наконец забиваю на Марата и мысленно даже посылаю его вместе с бабочками, когда уже в третий раз пересматриваю восьмую серию «Сплетницы», а сцену поцелуя в лимузине и того больше, приходит сообщение.

«У тебя все хорошо?»

О, танцы на кровати я устраиваю дикие. Прыгаю и радуюсь, как будто все-таки выиграла билет на концерт. Хотя нет, сильнее.

Выдерживаю паузу – я же леди – и только после отвечаю ему.

«Где твои манеры, Олейник?»

Наигранно возмущаюсь, а сердце ликует – мол, я же тебе говорило, а ты не верила. Ему не все равно!

«Норм»

Очень скупо и безлико добавляю почти сразу, но каждая буква кричит призывом: позвони, позвони, позвони! Вот только как ему догадаться об этом?

А в следующую секунду я резко сажусь, потому что он каким-то неведомым образом догадывается. Мне даже принять вызов удается не с первого раза – так руки дрожат.

– Д-да?

Боже, я еще и заикаюсь?

– Уже на все согласна?

Услышав насмешку в его голосе, я улыбаюсь, но всеми силами пытаюсь скрыть и не выдать себя.

– Только не с тобой.

– Ну-ну, не начинай, – вроде бы возмущается он, но тут же меняет тон на обычный. – Как день прошел? Что делаешь?

Боже, что между нами происходит и почему мы разговариваем так, будто это для нас в порядке вещей?

– Собираюсь, нормально прошел.

– Собираешься куда? – удивленно спрашивает Марат.

– На «Погружение».

– А, точно. Оно ведь завтра.

Волна разочарования затапливает меня. Я самой себе не признавалась, но так надеялась, что он тоже поедет. У мажоров, конечно, имелись и другие развлечения, но в прошлом году они ездили со всем потоком. Правда, снимали отдельный дом и закатывали вечеринку там.

Просто, когда мы заполучили такую шикарную гостиницу, я подумала… Блин, зря.

Пауза затягивается.

Ну и ладно. Будет пару дней вдали от Марата обо всем рассудить.

– Что-то еще хотел спросить? – язвлю я.

– Ага, – заявляет он, будто только и ждал моего вопроса. – Скучаешь?

Глава 17

Марат

Аля избегает меня, потому что я смущаю ее, как могу: касаюсь вроде бы и случайно, отпускаю грязные намеки, улыбаюсь и подмигиваю, когда смотрит в мою сторону. Но через пару часов мы все равно остаемся на улице вдвоем, и мелкая наконец заговаривает со мной. Выдавливает скромное «спасибо за цветы», а еще – дословно – «за вот это вот все». Я прикалываюсь и отвечаю, что она может отблагодарить меня сегодня ночью, и на остаток дня Алена с концами прилипает к рыжей. Дуется, походу. Ну а кто меня за язык тянул, а?

К вечеру я начинаю злиться, потому что чертовски хочу спать, а мне приходится сидеть у костра со всеми клоунами и терпеть эту дурацкую игру в «Крокодила». Правда, я немного оживаю, когда мелкая угадывает «коллектора» и выходит показывать следующее слово, которое Сазонов шепчет ей на ухо. Убил бы его, если бы он задротом таким не был.

Я секунд через пятнадцать понимаю, что за школьника Аля изображает. «Наивного албанского». Ну показывает же нижнюю часть Европы, Грецию рядом. Какая, блин, Эстония, какая Украина? Эти тупицы совсем географию не знают?

Я все понимаю, но молчу, потому что она нагибается уже второй раз подряд. Сексуальная до жути. А еще милая, даже если старается держаться образа, который придумала себе. И как раньше этого не замечал?

Только без всех этих масок она мне нравится больше. Да, нравится. Признаюсь. Хочется проорать об этом. Чтобы они все не пялились. Чтобы не смели ее хотеть.

Впереди парни начинают Алене слишком усердно хлопать, один особенно дерзкий даже свистит. Я не знаю их, поэтому напрягаюсь, когда слышу разговор.

– Ставлю пять тыщ, что она мне даст сегодня. Ветров уехал наконец.

Воздух выходит из моих легких с громким свистом. Меня кроет. Быстро и не по-детски. Тип открывает рот сказать что-то еще, но я наклоняюсь к ним раньше.

– Ставлю пять тыщ, что, если ты не заткнешься, я дам тебе в морду.

– Ты попутал? – предъявляет он, а глаза даже не фокусируются.

Второй толкает его под ребра и шипит.

– Чувак, это Олейник, заткнись.

– Да мне срать, – заявляет тот и, шатаясь, встает.

Он в хламе – видно невооруженным глазом. Я мгновенно оцениваю обстановку.

– Че ты сказал? – слышу перед тем, как эта туша мяса толкает меня.

Отшатнувшись назад, уклоняюсь от его пьяного кулака. Я же с первого удара попадаю в цель. Нокаут.

Тяжело дышу, а целая туча глаз смотрит на меня, но я вижу лишь те, что важны. И они полны злости.

– Все-все, мы уходим. Ни тебя, ни Ферлей больше и словом не тронем.

Парни помогают подняться другу и утаскивают подальше от меня. Все молчат. Аля закатывает глаза и убегает, а я взвинчен настолько, что открыто следую за ней.

– Олейник! – прилетает от рыжей подруги.

– Сам разберусь, – рычу я в ответ.

– Головой отвечаешь! – слышу за спиной, но мыслями уже далеко.

Я быстро нагоняю мелкую, шагаю рядом. Она видит, но молчит. А когда мы доходим до берега, резко тормозит и оборачивается.

– Да что с тобой не так? – кричит мне.

Смотрит, вглядывается, будто на лице найдет ответ. Но, видимо, не находит, потому как решает снова сбежать. Я ловлю ее за руку.

– Да постой же!

– Что тебе нужно? – со злостью спрашивает она. – Зачем ты устраиваешь это шоу? Если ты думаешь, я дам тебе за то, что ты снял эту чертову виллу или вступился за меня, то ты ошибаешься! Мне все это на фиг не нужно!

Так вот какой соломой забита ее голова.

Я ржу в голос, а мелкая замирает. Скрещивает руки на груди и ждет, пока успокоюсь, требует объяснений.

– Я сделал это, потому что хотел помочь. Залезть к тебе в трусы я могу без денег и мордобоя.

Я тоже злюсь и болтаю лишнего, но меня уже не остановить. И так хронически терплю рядом с ней, а терпеливым я никогда не был.

– Да что ты возомнил о себе?

– Ничего особенного. Сама же знаешь, что я прав. Доказано опытным путем.

– Иди в задницу!

– Это приглашение?

– Боже, какой ты идиот! – ворчит под нос и снова пытается уйти.

Я касаюсь ее плеча, но она бьет по руке.

– Не трогай меня! – голосит и срывается с места.

Только и вижу, как пятки сверкают, как она забегает на понтон. Слишком поздно читаю табличку «вход воспрещен, аварийное состояние», только после несусь за ней. Я открываю рот, чтобы предупредить ее, как слышу вскрик, всплеск и гребаную тишину. Фигура Али исчезает под водой.

– Твою мать! – ругаюсь, сбрасываю куртку на ходу и ныряю.

Пздц, как холодно. Тело будто иглы пронзают. Но я вижу мелкую и плыву вперед. Подхватываю ее и тащу на берег.

Мы выбираемся, кашляем, жадно хватаем воздух. Зубы стучат. Это у нее или у меня? Я поднимаю куртку и укрываю Алю. Слава богу, додумался скинуть, хоть как-то могу мелкую согреть.

Глава 18

Аля

Я резко открываю глаза и жмурюсь от яркого солнца, которое уже оккупировало комнату. Пытаюсь понять, почему проснулась, и в следующую секунду слышу залп – это телефон разрывается. Беру его в руки, а там десятки сообщений в сети.

Блин, я же вчера еще прямой эфир вела, надо бы глянуть, что я там наговорила. Хотя вроде просто показывала гостиницу, территорию, шашлыки и песни у костра. Это потом, когда я к Розе сбежала от Марата, в руках появилась выпивка. Уже за кадром. Надеюсь.

Пытаюсь вспомнить все события шаг за шагом и вдруг ощущаю тяжесть на теле. Вижу мужскую руку, замечаю наполовину оголенную грудь. Мою. Черт!

Первый порыв – оттолкнуть Олейника и испариться. Ага, в чем мать родила? Я слегка дергаюсь, но торможу себя. Марат смешно бормочет что-то невнятное на ухо и прижимает сильнее. А я… я улыбаюсь. Пропадаю, потому что мне приятно.

Он ведь бросился за мной в воду, Марат просто прыгнул следом без раздумий. Эта мысль простреливает висок. Я кошусь на айфон – работает, кстати, после заплыва.

Только выдохнув и расслабившись в объятиях, я слышу громкий стук в дверь, а затем хлопок, с которым та врезается в стену, и шаги.

– Твою ж мать! – ругаются, споткнувшись.

Я не сразу узнаю, кто это, но явно парень, а вот я лежу здесь голая, едва прикрыта простыней. Поэтому замираю и не шевелюсь, зато чувствую, как двигается Марат. Он откашливается и недовольно стонет, а когда отпускает меня, сразу становится холодно.

– Кир, вали отсюда! Дай поспать!

Он, кажется, вытаскивает из-под головы подушку и швыряет в брата. Обо всем я лишь догадываюсь, потому что по-прежнему притворяюсь спящей, а глаз на затылке у меня нет.

– Уже день, чувак. Я ключи от клуба потерял, дай свои, завтра верну. Хочу с девчонками завалиться туда, алкашка закончилась.

Бесит меня этот Скоморохин. До тошноты противен мне, и как только они могут быть братьями? Наверное, у них очень разные матери.

– В столе. Возьми и вали, – с угрозой в голосе произносит Марат.

Я быстро моргаю и краем глаза замечаю, что он уже сидит на кровати, закрывая меня спиной. Вот только я очень не вовремя чихаю.

– О-па, а кто это тут у нас. Извиняй, братишка. – Я слышу, как Кир подходит ближе. – Воу-воу, Ферлей, ты ли это?

Его противный смех пробирает до костей. Я не хочу оборачиваться к нему и сильнее кутаюсь в покрывало.

– Проваливай, я сказал! – Марат, судя по накалу в голосе, не шутит, что-то снова швыряет в Скоморохина.

– Да ухожу, ухожу.

Щелчок закрывшейся двери не успокаивает меня. Если зашел Кир, может зайти кто угодно, и от этого становится не по себе. Я накрываюсь с головой – хочется спрятаться и никогда не вылезать.

Но Марат вдруг забирается ко мне под одеяло. Он отбрасывает мои волосы с шеи, нежно касается меня, гладит плечи, а затем целует.

– Доброе утро, – осипшим голосом шепчет он, – или день.

Марат негромко смеется, но я все еще тупо лежу и не двигаюсь.

– Я знаю, что ты не спишь. Свалим отсюда?

Я согласна на все сто, но молчу.

– Ты помнишь, что молчание – это да?

Помню, но по-прежнему не издаю ни звука. И тотчас подпрыгиваю, потому что он, блин, щекочет меня!

Я с криками убегаю от него по кровати, по комнате. Игнорирую тот факт, что он носится за мной совершенно голый, но, когда Марат все-таки наступает на простынь – специально, гад – и та скользит вниз, замираю. Мы смотрим друг на друга в ярком свете, и я не могу оторвать глаз от его волос, которые переливаются всеми оттенками солнца. Правда, взгляд все же скользит вниз по косым мышцам, и мое дыхание сбивается.

– Пойдем в душ? – Голос подводит меня, срывается на высокие октавы.

Я вижу ухмылку на губах Марата и только сейчас соображаю, что ляпнула.

– По очереди, – добавляю смущенно.

Боже, щеки горят. Наверное, я вся пятнами пошла. Поднимаю простынь с пола и прикрываюсь – сразу легче дышать становится.

– Иди первый.

Я хочу, чтобы он уже перестал светить внушительным достоинством перед моим лицом, и так помню, что у него немаленький. Но Марат, как на грех, никуда не спешит, сверкает голой – и накачанной – задницей, берет вещи из спортивной сумки.

– Трусы не забудь, – раздраженно добавляю я и тыкаю пальцем в пол.

Те лежат там, где мы их вчера оставили. И его, и мои.

Олейник сияет белоснежной улыбкой и наглым образом подмигивает мне.

– Нет ничего постыдного в желаниях. Я хочу тебя и не скрываю этого, – он кивает вниз, и мой взгляд против воли падает, а Марат только ржет. – А вот ты…

Я молча подхожу, поднимаю его боксеры и торжественно ему вручаю. А потом заталкиваю в ванную комнату и выдыхаю наконец.

Радуюсь, когда Марат выходит из душа одетый. Заскакиваю туда быстрее пули и в спешке привожу себя в порядок. Я остаюсь довольной отражением в зеркале, но меня напрягает, что вещи не высохли. Джинсы еще ничего, а верх мокрый. Даже в тепле неуютно.

Глава 19

Марат

– Расскажи о себе, – говорю, чтобы не молчать.

Тишина сейчас раздражает меня. Хотя я вру, она смущает. Алена смущает меня. Дожились, блин.

Слишком много событий происходит в короткий срок. Я уже понимаю, к чему они ведут, и даже не сопротивляюсь. Но мне нелегко. Чувство вины за все, что натворил, душит, не дает расслабиться и просто насладиться моментом. И чем ближе подбирается Алена, тем сильнее оно давит. А как искупить вину, я не знаю, не придумал.

– Я пропустил два года твоей жизни, – спешу пояснить, потому что мелкая явно растеряна. – И кстати, ненавижу этот факт.

Я нервничаю, заполняю паузы, понимаю, что вскрываюсь. Продольно по вене. И мне страшно. Ловлю взгляд Али. Всего на миг, но это действует точно лошадиная доза успокоительных, потому что смотрит она по-другому. Особенно. Кажется, будто улыбается глазами. И как ей это удается?

Меня вообще бомбит с момента, как допустил мысль, что не безразличен мелкой. Всегда ведь отрицал. Особенно после той ночи. Она же смотрела на меня, будто на пустое место, когда мы спустя время встретились в универе.

– Расскажи хоть что-нибудь. Дельная заправка с хот-догами будет только через час.

От упоминания жареных сосисок у меня сводит желудок, воображение разыгрывается – я ведь чертовски голоден. Мы со вчерашнего дня ничего не ели.

– Блин, сожрал бы слона, – ворчу я под нос, отвлекаюсь, иначе накроет.

Любуюсь, как мелкая забавно хмурит брови и хочет казаться серьезной. Явно что-то перебирает в голове, взвешивает, мозги делает себе.

– Как обстоят дела с дипломом? – спрашиваю, чтобы разбить тишину.

Аля выдыхает, отвечает с уверенностью, а я радуюсь, что угадал с вопросом.

– Неплохо. Выводы мне, конечно, почеркали, но Зимин никогда с первого раза не одобряет работу. Девочки посоветовали принести то же самое на следующую явку.

– Значит, сама? – не удивляюсь, но определенно сражен.

– Сама, – усмехается.

– Не сомневался.

Мелкая смелеет, садится ровнее.

– А как у тебя?

Я смеюсь в голос.

– Вчера тему узнал.

– Прогресс. А рабы на галерах уже начали писать Олейнику диплом?

– Пока нет. Надо, кстати, заняться этим вопросом.

Я вспоминаю вдруг, что еще вчера хотел обсудить с ней работу, но бегала же от меня, как Ди Каприо от Хэнкса в «Поймай меня, если сможешь».

– Я, кстати, поговорил с отцом. На днях подъедешь в офис на беседу с его замом?

– Марат, – начинает Аля с тревогой в голосе, но я тотчас осекаю ее.

– Это просто стажировка. Таких, как ты, там тьма-тьмущая, но лишние руки для ксерокса в компании никогда не помешают. Поверь мне, не работа, а скука смертная. Зато с такой отметкой в резюме сможешь потом устроиться, куда захочешь. Да и деньги хорошие.

Я говорю чистую правду, это ведь ерунда, но мелкая один черт молчит.

– Честное пионерское, мне ничего не стоит помочь тебе. Папочка любит меня. Иногда.

Все равно как партизанка.

– Есть еще доводы против? – уточняю я.

– Не-а, – наконец выдыхает.

– Вот и славно.

Я сосредотачиваюсь на дороге, и напряжение постепенно спадает. Я даже умудряюсь заложить под сто пятьдесят на свободном участке трассы. Больше пока не рискую, чтобы мелкую не напугать. Правда, она не смущается заводить меня в ступор вопросами.

– А что у вас со Схоморохиным? Я, конечно, понимаю, что он…

– Мудак, – заканчиваю за Алю и улыбаюсь через силу.

– Ага, но вы же братья. Вроде как. У вас разные матери?

Неприятная для меня тема, не привык я об этом говорить, но от Алены секретов держать не хочу.

– Он меня ненавидит, – выпаливаю на одном дыхании, – но раньше я этого не понимал. Думал, мы хотя бы друзья, если не братья. Да, отец ушел к моей маме, когда Кир только родился. Я появился на свет всего через пару месяцев. Его мать… не знаю, насколько это правда, но он винит именно меня в том, что его мать попала в аварию и погибла. По факту, она вроде как пьяной была. Отец забрал его, Кир рос с нами. Всегда изображал любящего сына, но мне гадил с детства. Сейчас стал подъебы… подводить по-крупному.

Не выходит у меня сдерживаться, когда речь о любимом родственнике. Хотя я все же оставляю при себе истории и про Нану, и про Бали на стыренные из папиного сейфа деньги, и про мутки с клубом.

– А у меня есть маленькая сестричка, которую я никогда не видела, – вдруг говорит Аля. – Отец нас даже не познакомил. Прекрасно живет с новой семьей и забывает поздравить меня с днем рождения.

Она не кажется расстроенной, скорее, пытается поддержать. И меня неожиданно отпускает. Я переключаю коробку передач и беру ее за руку. Если поблагодарю Бога за Алену, он там сильно поржет?

Через полчаса мы уже болтаем обо всем на свете, узнаем новости друг от друга. Оказывается, мы жили в таких близких мирах, но будто по разные стороны.

Глава 20

Аля

Олейник злится и молчит, потому что ни одна мимо проезжающая машина не останавливается. Марат даже собирается вызвать эвакуатор, а я, не выдержав, выхожу на дорогу. Пару раз машу рукой и рядом с нами наконец тормозит черный джип.

Парень из него выбирается здоровый, как шкаф, и с глупой улыбкой – Олейник за моей спиной недовольно цокает. А когда незнакомец начинает с ходу подкатывать ко мне, все чуть не заканчивается дракой.

В результате приходится еще около получаса ждать на холоде другого смельчака, который готов помочь – трасса, как назло, пустая.

Когда на обочину съезжает старая, но все еще боевая «Нива», я радуюсь и благодарю Бога. Из нее выходит лысоватый мужчина средних лет и без лишних вопросов забирается под капот. Пару раз он что-то говорит Марату, но я не лезу, просто танцую в стороне чечетку, чтобы согреться.

– Не вижу проблемы, – наконец заключает мужчина после недолгого осмотра.

Он садится за руль и пытается завести машину, а та тихо и недовольно тужится. И больше ничего. Я не сдерживаю от досады стон.

– Замерзла? – спрашивает Марат, и я вижу на его лице беспокойство.

Что, уже перестал обижаться?

– Нет, – бурчу я и продолжаю отплясывать.

– В багажнике есть теплая одежда.

– Не замерзла, отстань.

– Вот и прекрасно.

– Зашибись.

– Давно заправлялся? – прерывает наш бурный «диалог» мужчина.

– Да на днях, но…

Марат ругается и только потом поясняет мне.

– Кир, видимо, брал тачку ночью. И, скорее всего, выкатал бенз. У меня датчик барахлит давно, – это он уже обращается к владельцу «Нивы».

Олейник смеется, а я вопросительно гляжу на него.

– Не за ключами от клуба он, сука, приходил. От машины, видимо, обратно вернул. Я же заметил еще, что сиденье отодвинуто, но… Точно убью его! – Вот сейчас Марат и правда злится, я его не видела таким. – Мы же с тобой так долго отвисали на заправке. Блин, даже не подумал…

– У меня есть канистра девяноста второго, – говорит мужчина, и Марат оборачивается к нему. – Вряд ли твоему «Лексусу» понравится, но смотри сам.

– Переживет, – бормочет под нос Олейник и идет к «Ниве».

К тому времени, как мы возвращаемся домой, уже темнеет. Марат молчит, в мою сторону даже не смотрит, а меня клонит в сон от тишины и монотонного вида за окном.

Но вот когда мы останавливаемся на парковке, я внезапно напрягаюсь. Понимаю, что отсюда одинаковое расстояние и до квартиры Марата, и до той, которую он снял мне. Замираю, а сердце бьется так часто.

Я знаю, что нужно бы уйти к себе и запереться на все замки, но меня тянет к Олейнику. Против воли и всех разумных доводов, особенно когда он такой мрачный. Я не привыкла видеть его таким.

– Пойдем провожу, – он решает за нас обоих, и я выдыхаю.

Хорошо. Значит, так будет лучше – разойтись по домам. Я убеждаю себя, стараюсь убедить, только плохо выходит. Я даже отрицать не буду, что разочарована.

– Не стó‎ит, тут идти пару минут, – пытаюсь я не звучать обиженно, но получаю такой взгляд в ответ, что прикусываю язык.

Марат выбирается из машины и берет с заднего сидения мою сумку, подталкивает меня вперед. А когда мы заходим в подъезд, Олейник здоровается с охранником на проходной. Ага, значит, за мной везде следят?

Мы все еще вместе подходим к лифту и выпускаем парня с собакой. Боже, Марат и на него косится с подозрением. Наверх мы поднимаемся молча, подходим к квартире, а я к этому моменту уже извожу себя. Зато красивая сволочь улыбается мне в тридцать два белоснежных зуба. С чего вдруг?

Я смотрю на него и не могу перестать думать, как тепло нам было этой ночью. Но когда Марат наклоняется вдруг ко мне, отступаю на шаг. Это уже традиция. Я хорошо помню, чем закончился прошлый поцелуй, и хочу этого так же сильно, как и боюсь. Будет ведь техническое поражение, так говорят на футбольном языке? А впрочем, не важно.

– Аль, ну что мне сделать, а?

Такой невинный вопрос и столько подтекста. Не нужно даже спрашивать, что имеет в виду – и так понятно. В его проекции он кажется себе героем, скорее всего. Но как же лучше ему объяснить?

– Просто будь рядом, – с трудом, но я подбираю слова.

Марат ухмыляется. В его духе. Самый настоящий кот! Кивает на замок.

– Точно Цербер, – возмущаюсь я, закатывая глаза. – Может, просто хочешь напроситься в гости? Так и скажи.

– Может, и хочу.

Я бы и посмеялась в ответ, собираюсь уже, но по привычке сую руки в карманы и не нахожу ключи.

Так, стоп.

Без паники, я в одежде Марата. Фух. Лезу в сумку, переворачиваю ее, но и там не обнаруживаю связку. Выстроив логическую цепочку в голове, я понимаю, что ключи, скорее всего, остались в моей мокрой куртке. И, судя по всему, в деревянном домике, потому как выходила я без нее.

Глава 21

Марат

Аля переступает порог моей квартиры, а кажется, будто по минному полю идет. Она внимательно смотрит под ноги, меня игнорирует, молчит.

Да лучше бы трындела, ей-богу!

– Вводная экскурсия, думаю, тебе не нужна. Где спальня находится, помнишь?

Мелкая кивает, поджав губы, и я решаю дать ей время освоиться, а сам захожу в ванную умыться. Инцидент с бензином никак не идет из головы, бесит меня. Завтра точно поговорю с Киром, хватит уже.

– Что ты будешь есть? – кричу я, вытирая руки полотенцем.

– С мясом что-нибудь, – раздается, когда уже не жду.

– Моя девочка, – шепчу, глядя в зеркало, а через пару секунд неожиданно встречаю ее в отражении. Она замерла в дверях и смотрит с опаской.

– Что такое? Я закажу еду.

– Мне нужна зарядка на телефон. Я свою Розе дала.

– В сумке глянь. Там где-то должна быть, – отвечаю ей, и мелкая исчезает. Я же стягиваю свитер с майкой, нюхаю и бросаю его в стирку – пропах бензином и машинным маслом из-за тачки.

В какой-то момент я ловлю тишину за дверью, и это кажется мне странным. Полураздетый, я выворачиваю в коридор и вслушиваюсь. Ни звука различить не могу. Заглянув в комнату, я нахожу ее тонкий силуэт – мелкая сидит на кровати с опущенной головой.

Я напрягаюсь в один миг.

– Что такое? – сначала спрашиваю я, а потом вижу куртку в руках.

Ее куртку, которую она вроде бы забыла в домике и которую должен был привезти завтра Кир. Она мнет пальцами карманы, достает ключи от своей квартиры и демонстрирует мне.

Фак.

Попал.

Да, я виноват. Да, я собрал все вещи, пока она купалась в том домике. И да, я соврал – нашел повод задержать Алю рядом с собой чуть дольше. И что?

– Как это понимать?

В глазах мелкой я читаю, что мне пздц. Пытаюсь сохранять спокойствие, хотя сердце ходуном ходит.

– Ты просила быть рядом? Стараюсь соответствовать.

– В смысле?

– Я не обещал играть честно.

Алена вздрагивает от последних слов, и я чувствую, что ляпнул что-то лишнее, но пока не пойму, что именно.

– Значит, это все же игра?

Да ну что за…

– Не цепляйся к словам.

– А за что цепляться? За обман? Я достаточно услышала.

Зараза выскакивает в коридор, обувается в ботинки и нервно дергает змейку на сумке.

– Ты услышала то, что хотела услышать. Додумала, как тебе удобнее все представить, отыскала повод сбежать. Потому что ты трусиха! – кричу я, психую. – Боишься признать. Боишься повторить. Всего боишься.

– Да и пофиг! – горланит Аля в ответ, накидывая куртку, и стартует с сумкой на выход.

Я подаюсь за ней, но та толкает меня изо всех сил в грудь, останавливает. Я мешкаю всего пару секунд и вскоре уже топлю за ней вниз по лестнице.

– Не смей даже прикасаться ко мне! – кричит Алена в пролете между этажами.

И у меня волосы на затылке дыбом встают из-за ее тона – прямого, грозного, отчаянного. Я медленно убираю руку и отпускаю мелкую, но долго смотрю ей вслед. А вернувшись домой, с ходу бью в стену кулаком, задеваю вазу, которую мама дарила мне. И плевать, что разбилась, все равно никогда не любил ее.

Правда, следом за вазой с грохотом на пол летят несколько тарелок и всякая мелочь. Я сажусь, падаю в угол. На кухне. В окружении разбитой посуды. Осознание, какой я идиот, накатывает быстро и остро.

И на хрена я все это сделал? Ведь знаю же, что с Аленой нужно только честно. Иначе никак. Она и раньше мои слова делила на десять, а теперь? Я же не докажу ей, что это только ради нас. Что чем быстрее она переживет все заново и отпустит ситуацию, тем быстрее избавится от страхов.

Второй шанс – псу под хвост. И я уже догадываюсь, что другого не будет.

Я не знаю, сколько времени проходит, пока я плаваю в жалости и ненависти к себе, но когда вдруг слышу, как открывается дверь, то резко хмурюсь.

Я что, ее не закрыл? — Это первая мысль. Вторая подрывает на ноги и несет в коридор.

Мелкая, как видит, роняет сумку на пол и тайфуном налетает на меня. Глаза в глаза, и я на хрен тону в этом адском синем пламени. Она зла, пылает гневом и так отчаянно впивается пальцами в мои плечи. Сначала тянется ко мне, а потом снова толкает, бросает мне что-то под ноги. Я смотрю на пол, а это упаковка презервативов валяется.

Сука, хочется заржать.

– Это я так намекаю, что ты гон…

На импульсе я подскакиваю к мелкой и затыкаю ей рот. Нечего ей матом ругаться, я и так все понял. Тугодум, да, еще и творю вперед оценки действий, но я все исправлю.

Я прошу у нее прощения языком, а она тем же способом наказывает меня. Эта борьба, как прыжок с обрыва. Я отдаюсь ему. Целиком. И не знаю, выдержит ли страховка.